Генерал опять вышел на улицу. Это был великолепный экземпляр волчьей эсэсовской породы, которого следовало, как и делают со всеми особо породистыми красавцами, посадить в клетку, по которой он бы ходил кругами на пружинистых лапах. Эта была отличная эсесовская машина для уничтожения, растерянная, окруженная неправильностью, непониманием и странными подозрениями. Наконец генерал определился и отправился назад.
Остановился на противоположной стороне улицы и осмотрел местечко. Назывался этот бордель «Комендатура». Над буквами красовался орел, смахивающий на родного. Генералу срочно потребовался алкоголь. Чуть дальше, на углу была закусочная. Оглядываясь на издевательскую надпись, он зашел туда, положил на стойку газету, жезл и попросил виски.
Симпатичный парень латиноамериканской внешности перегнулся через стойки и сообщил открытие:
- Алкоголя у нас нет, приятель!
- Ну дайте хоть кофе, - расстроился генерал.
- А вам какой? Американо, эспрессо?
- Американо, - выбрал из названий несчастный фашист. Получил большой картонный стаканчик, положил на стойку купюру, пробормотал «без сдачи». Парень стал рассматривать купюру, хотел было крикнуть, что это за хрень в конце концов, увидел, как странный клиент отхлебывает кофе, давится, выплевывает кофе в мусорку, ставит весь стаканчик на столик, забирает свое барахло и молча выходит.
- А мне что делать? – заорал ему в след парень, - Псих! Не нравится кофе – не заказывай! Платить кто будет?!!
Генерал вернулся к «Комендатуре», остановился, рассматривая вход, закурил. К нему подошел полицейский и, жуя жвачку, осведомился:
- Из клуба?
- Эээ…, - генерал глянул через улицу и кивнул.
- Кури в середине. Во-первых. В таких шмотках нечего по улицам ходить. А во-вторых, ты сейчас заплатишь штраф.
- Что я нарушил?
- Курение в неположенном месте.
- Здесь нельзя курить?! Вот здесь?
- Вообще. – полицейский, это был полноватый темный мужик флегматичного вида, вынул ручку и бланк, - Фамилия?
- Штефан. Карл Штефан. – честно рапортовал генерал. И вот тут появился Халлер. Со звоном разбилось окно по диагонали от входа, сначала вылетел стул, прямо на проезжую часть, хорошо хоть никто не ехал. А потом из проломленного окна выскочил Халлер, выпрыгнул и побежал, как будто с метровой высоты спрыгнул. За ним в окно прыгнул один из охраны клуба, да только неудачно, сделал два шага и повалился с криком, хватаясь за ногу.
- Простите, - сказал генерал полицейскому и побежал следом за Халлером, за которым угнаться было не так-то просто. Полицейский и охрана вопили им в след.
Халлер уходил не людными местами, Халлер уходил подворотнями. Он нырял в арки, дворы, находил лазейки протиснуться, но кто-то один все гнался за ним.
- Халлер! – крикнули наконец сзади из двора, когда штурмовик засел за чьей-то машиной, и вынул пистолет, готовый к атаке.
- Халлер? – позвали осторожнее, - Не вздумай стрелять, это я, твой генерал, Штефан, прокурор, комендант. Слышишь меня? Где ты спрятался? Видишь, я стою посреди двора?
- Вижу, - наконец признал штурмовик и выкрался из-за машины, - Герр генерал!! Что случилось?! И вы здесь?! Вы ЭТО видели?!!! Вы видели это поганое местечко?!
- Да, Халлер, я там тоже был. Идем отсюда.
Они вышли со двора, прошагали два квартала, петляя, наконец, убедившись, что хвоста за ними нет, остановились рядом с фонарем, но в тени, чтобы наблюдать ночь. Эта улочка была поспокойнее тех, широких, грохочущих, ослепительных.
- Герр генерал! – воскликнул Халлер, который еле сдерживался, - Вы видели этот кошмар? Что они сделали с нашей формой! Да это оскорбление! Издевательство!
- Да еще какое. Тише, Халлер! Не кричи! Что там случилось?
- Я.. я пошел в туалет. Выхожу – а коридор – не тот! Я думаю – что за черт?! Иду, заглядываю везде. И что вижу?! Какая-то шлюха в эсесовском мундире полковника в размазанной косметике и рваных колготках сидит на кровати в рюшечках, курит и говорит мне: «Заходи, дорогой!». Я ее спрашиваю: «что за черт? Кто дал тебе этот мундир?». А она не отвечает толком, только хихикает и приглашает. А потом я смотрю – это вообще парень! Самый натуральный! Я его из мундира вытряхнул чтобы проверить – так и есть! Натуральнейший!
Халлер перевел дух, от возмущения он просто запыхался, как никогда бы не запыхался от бега.
- Ну я и начал орать, ругаться, а он – только хихикает. Я вышел в коридор, а там – там какие-то в костюмчиках. Я – к ним. Они мне руки давай крутить, в комнату какую-то втолкнули, там какой-то пижон с расхлябанной физиономией, поперек морды багровый след, будто кто…, - Халлер приостановался, осмотрел генерала, потом генеральский жезл, который сейчас торчал себе у начальника за поясом, и обрадовался догадке, - Так это ВЫ его так? Отлично! А этот пижон стонет и говорит «не эээтот, тот другой был». Я у них и спрашиваю: что за черт? Что это за оскорбление формы? Тут заходит еще одно такое – в мундире и колготках, с подносом, а там всякие напитки. Я не сдержался, цапнул бутылку и заехал одному из охранников в ухо. Тут драка началась, потом их столько набилось, и я в окно выпрыгнул. Спасибо, хоть не на крыше небоскреба свой бордель устроили… Так это вы того пижона так хряпнули, герр генерал?
- Да, он предложил мне танцевать для него стриптиз.
Халлер широко открыл глаза.
- И это все, что ты там видел, Халлер?
- Ну да, герр генерал, что это за местечко поганое?
- Не знаю, но это самый настоящий бордель. В подвальном помещении у них самое настоящее кабаре, и пляшут там такие же красавчики, как ты видел. Официанты у них выглядят примерно так же. Грязное местечко. Знаешь, где мы находимся? В Нью-Йорке.
- Так ведь это же в Штатах!
- А ты думаешь, что это вот, - генерал обвел рукой окружающий пейзаж, - Что это Сан-Кандидо, маленький итальянский городишко на границе с Австрией, в который мы приехали?
- Я там никогда не был, - слабо возразил Халлер.
- Это Нью-Йорк, гляди, - генерал развернул газету, оба немца подступили к фонарю и уставились на передовицу.
- А это что? – обалдело спросил Халлер, показывая на дату. 10.03.2012. Десятое марта две тысячи двенадцатого года.
- Опечатка, наверно, - пожал плечами генерал, - Бред какой-то. Не следят, что печатают. То, что это Нью-Йорк, я не сомневаюсь. Это не Италия точно. Это Америка.
- Вы бывали здесь раньше? – спросил Халлер, таращась на дату.
- Да, два раза. Но я плохо знаю этот город. И, кроме того, мы во вражеской стране. Но одного я не понимаю, Халлер. Вот послушай.
- Негры идут, - сказал Халлер, глазея через улицу.
- Халлер! Послушай! Я был в людном месте – в огромном магазине, там сотни людей. Они совершенно неагрессивны по отношению к моей форме. Совершенно! Они, кажется, воспринимают это как… я даже не знаю как. Но не так, как если бы увидели врага посреди улицы. Это меня настораживает.
- Конечно, вот они как над нами издеваются, - ответил Халлер, - они нас не уважают. Вон что придумали! Бордель для извращенцев в стиле Рейха! Если так относиться к врагу, то ненавидеть его уже не будешь, только презирать.
- Может, ты и прав. Полицейский на улице решил, что я из этого борделя. К его существованию они тоже относятся, значит, спокойно. Хотя он и сказал, что ходить в таком виде нечего. И еще запретил мне курить. Видимо, не все у них так гладко, наверно, курева не хватает, как в Англии, и поэтому они и запретили курить на улице.
- Но как мы могли оказаться в Нью-Йорке? – недоумевал Халлер. – Из Италии не шагнешь в Штаты!
- Я собирался вернуться на то место, из которого я сюда шагнул. И ты, видимо, тоже. Пошли, Халлер.
- Куда мы идем? – спросил Халлер, торопясь за начальником.
- В бордель, назад. В туалет на втором этаже.
- Ладно, - неожиданно определился Халлер, - По крайней мере, английский я немного понимаю, лучше, чем итальянский.
Остановились на некотором расстоянии. Развратно подмигивала надпись «Комендатура».
- Комендатура! – вспыхнул Халлер, - Во гады!
- Знаешь, - генерал скрестил руки и прислонился к стене, - Есть еще одна деталь, которая меня настораживает.
Халлер оглянулся на него.
- Ты знаешь фамилию человека, итальянского комиссара из Рима, которого мы ждали в Сан-Кандидо?
- Нет, мой генерал.
- Висконти. В этом борделе, - генерал кивнул на подмигивающую надпись, - на одной из двери была табличка «Висконти», она сбила меня с толку. Там был этот, - генерал помахал рукой у себя перед носом по диагонали, Халлер закивал, - Джакомо. Он сказал, что Висконти пока еще нет. Конечно, Висконти в Италии и за ее пределами – пруд пруди… Фамилия отнюдь не редкая.
- Совпадение?
- Возможно, но полицейские не верят в совпадения. Не известно, что за этим стоит. Значит так: вон то разбитое окно – это или кабинет Висконти, где сидит Джакомо, или какое-то другое помещение из этого коридора. В этот коридор можно попасть через зал кабаре внизу, только пройти его полностью, и там подняться по лестнице. В зал мы попадаем, спускаясь из холла два пролета. Эта лестница ведет еще наверх из холла, но подъем наверх охраняется, стойка охраны находится как раз между пролетами. Возможно, эти ступеньки ведут куда-то поближе к кабинету Висконти и туалету, но из-за охраны путь отпадает. Через зал тоже нехорошо – очень уж долго, и та же охрана на входе. Пойдем, посмотрим что с другой стороны. Окна той комнаты, откуда выглядывало это чучело – возможно, твой приятель, - выходят на другую сторону. Вперед!
Немцы отправились искать изнанку дома. Нашелся внутренний двор, в котором стоял грязный белый фургон, и некоторые окна которого на втором этаже скорее всего принадлежали клубу. Имелось несколько дверей. Эсесовцы некоторое время осматривали двор, шепотом решая как он охраняется. Наконец они решились и подобрались к тем дверям, которые определили как вход в «Комендатуру». Сгрудились под дверью. Заперта.
- Герр генерал, - зашептал Халлер, - Я сейчас попробую открыть так. Я умею немножко замки взламывать.
- Халлер! – прошипел генерал. Они наклонились к замку, Халлер вынул из кармана какой-то ключ и стал им ковыряться в замке. Изнутри щелкнуло, распахнулась дверь, генерал отпрыгнул назад, Халлера дверью прихлопнуло к мусорному баку.
- Где второй? – рявкнул охранник, стоя на пороге.
- Кто – второй? – безневинно спросил генерал, пятясь от него по двору.
- Двое было! Я видел вас двоих тут во дворе!
- Но со мной никого не было, - ответил генерал. Халлер, отчаянно кривясь, втянулся на мусорник, с него забрался на дверь и с силой двинул сверху ногой охранника по затылку. Охранник вытаращил глаза на генерала и стал качаться.
- Что за…, - начал второй охранник, стоявший за спиной у первого и ждавший своего выхода, но замолчал – генерал подскочил к нему с элегантным эсесовским пистолетом и шикнул:
- Тихо! Без вопросов!
Халлер спрыгнул с двери. Угрожая пистолетами, эсесовцы велели охранникам стать на колени лицом к стене, и каждого Халлер с чувством двинул по затылку жезлом, любезно одолженным генералом. После этого немцы аккуратно прикрыли за собой двери и огляделись. Тут была куда-то закрытая дверь и лестница наверх. Немцы выбрали идти наверх с пистолетами наготове. На втором пролете они вышли в коридор, который сразу узнался благодаря ложному бордовому цвету стен.
- Туда, - распорядился генерал, показав жезлом на конец коридора. Они без препятствий подошли к дверям, генерал толкнул дверь в туалет и два нациста стали рассматривать помещение. Это был не туалет. Никакой дешевой кафельной плитки, никаких кабинок, никакого зеркала, никакого умывальника, и даже полотенечка тоже нет. Это была еще одна псевдо-роскошная спальня, освещенная красным и розовым светом. Еще одно жутковатое гнездышко для сомнительных любовных утех. Лица нацистов, подсвеченные изнутри красным светом, были почти умиротворенные. Они рассматривали комнату, огромную круглую кровать, розовые ночники, красный прозрачный полог, красную обивку стен, и даже не заметили, что сзади кто-то подошел. Генерала потыкали в спину. Он подпрыгнул как ошпаренный и оглянулся.
- Этот кабинет уже заказан, - манерно протянуло очередное нечто, которое в генеральской форме, вертя в руке фуражку, вело за руку того самого бодренького румяного старичка. Штефан и Халлер расступились, позволяя им войти. Старичок оглянулся на них и спохватился, показывая на Штефана:
- Стой, дорогуша! Я хочу этого!
- Я тебе не нрааавлюсь? – надулся местный генерал. Штефан выругался и пошел по коридору. Халлер помчался следом.
- Может, мы ошиблись? – спросил он, давясь от смеха. – Может, с другой стороны?
- Нет. Но сейчас проверим. Отставить смех!
Они дошли до противоположного конца коридора и остановились. Тут вообще не было дверей.
- Нет, - сердито сказал генерал, глядя на стену, - Я не ошибся! Это было там! Ты ведь видел туалет, Халлер?
- Видел. И даже был там, - рапортовал Халлер, - Я там даже полотенечко поправил, какая-то неряха в умывальник швырнула.
- А теперь там что?
- Разврат.
Они опять прошлись по коридору. Генерал оглянулся на те странные двери, потом толкнул одну из дверей и вошел. С розового диванчика на них уставились.
- Ах, мальчики пришли вдвоем, - протянуло это нечто, и обратилось к Халлеру, - только ты, сердитый мой, не трогай мой мундир. Я буду звать тебя сердитый Джо.
- Запри дверь, - распорядился генерал Халлеру, подошел к диванчику и осведомился, - Тебя-то как звать?
- Ах, мой дорогой, зови меня Пусси. Ты коп. Сразу видно, на тебе этот милый мундирчик сидит как форма, ты им не умеешь соблазнять, мой дорогой. Я могу тебя научить.
- Соблазнить бы его разок по башке, - буркнул Халлер. Генерал был добрее.
- Спасибо, в другой раз. Послушай, Пусси, мне нужно кое-что узнать.
- Я же говорю – ты коп, - лениво резюмировало Пусси. Штефан не стал спорить, уселся на один из стульев и спросил:
- Висконти – владелец клуба?
- Он самый.
- Ты тут работаешь?
- Да, мой милый. Ты изображаешь, что тоже.
- Пока нет, но все может случиться. Почему такая форма?
Пусси осмотрело свой мундир, пожало плечами и сказало, обращаясь к Халлеру:
- Послушай, сердитый Джо, плесни мне виски, вон там в баре.
- Виски и мне налей, - подсказал Штефан. Пусси подняло на него нарисованные брови:
- А ты разве не при исполнении, дорогуша?
- Нет, я сильно пьющий полицейский, - доверительно пояснил Штефан, - Так все же?
- Это очень красивая форма и она нравится клиентам, - лениво ответило Пусси. – они возбуждаются, когда видят такой черный мундир, как у тебя. Только тебе надо на размер меньше, чтобы потеснее. Будет лучше.
- Мы учтем. А то, что это мундир вражеской армии… нууу, незначительно измененный, это никого не смущает?
- Да мне что? Не я ведь придумываю, в каком шматье ходить. Это идея Джакомо. У нас все решает клиент. А форма у нас не фашистская – у вас вон есть свастика, у нас – нет. Никто не сможет придраться.
- Хорошо, и полицию не беспокоит, что клуб для гомосексуалистов находится вот так в открытую, в центре города?
- Детка, а кто сейчас будет придираться к секс-меньшинствам? Себе дороже. Все разрешено, все легально. Да, мы тут не совсем легально, но кто об этом кричит? Сам по себе гей-клуб – не преступление.
- У вас это разрешено?
Пусси опять подняло брови.
- А ты откуда свалился, красавчик?
- Из Европы.
- Ах вот оно что! Вооот почему ты так странно говоришь. Впрочем, в этом городе все странно говорят. Да, у нас это разрешено. Очень даже разрешено. Вы в своей Европе одичали?
- Ну.. я просто не в курсе дел.
- Милый мой, если ты меня полюбишь, мы можем пойти и пожениться.
Халлер чуть стаканы не поронял. Генерал забрал у него свой.
- Усыновить ребенка, - продолжало Пусси, - все будет законно, очень правильно и очень хорошо. Давай выпьем за наши законы.
- Хороший тост, - усмехнулся Штефан, - за ваши законы.
Халлер фыркнул, но тоже выпил – хотелось горло промочить.
- Значит, этот бордель – законный?
- Ну, красавчик…
- Клуб – законный, а в бордель никто не влезет. Так?
- Почему, собственно, я должен отвечать на твои вопросы, а, коп из Европы?
- Просто так хотя бы. Ты можешь позвать Джакомо, конечно… Джакомо – что-то вроде управляющего клуба?
- Верно. Джакомо-милашка, он нас всех очень любит.
- А Висконти – он тоже вас всех очень любит?
- Нет, Висконти мерзкий. Висконти – большой начальник.
- На кого он работает?
- Висконти? На самого себя.
- Хорошо, а в последнее время Висконти, Джакомо и их помощники планировали что-нибудь связанное с немцами?
- Откуда мне знать? Пусси не посвящают в такие дела.
- А что поможет тебе напрячь мозги, Пусси?
- Может, если ты меня поцелуешь…
- Я тебя поцелую в зубы кулаком, - пригрозил Халлер. Пусси томно на него покосилось и уточнило:
- Садизм стоит дороже, сердитый Джо. Деньги у тебя есть?
- Деньги…, - повторил генерал, - у нас есть только немецкие деньги, Пусси. Послушай, а чем еще Висконти деньги зарабатывает?
- Откуда я знаю, а, коп?
- Ладно, - Штефан поднялся и поставил пустой стакан на столик, - если у меня появятся вопросы, на которые ты можешь дать ответ, я зайду.
- Заходиии… и ты, сердитый Джо, ты тоже милый, особенно когда сердишься.
Халлер злюще глянул на задиру и вышел в коридор следом за генералом. Там спросил:
- И что нам это дает?
- Пока не знаю. Пойдем к Джакомо.
Джакомо нашелся все в том же кабинете с золотистой табличкой «Висконти». При нем был давешний франтоватый, который, завидев впереди генерала, ахнул и попятился, роняя бумажки. Джакомо, который полулежал, прикладывая к разбитой физиономии какой-то компресс, вскочил.
- Сядь назад, - распорядился генерал, наставляя на него тонкое дуло. Халлер своим пистолетом распорядился франтоватому сесть на пол.
- Нет, на пол! – передумал генерал, - оба на пол, вот сюда. Спиной к нам. Быстро!
Оба выполнили – что-то спокойное в голосе генерала не позволяло не слушаться.
- Что вам надо? – пискнул Джакомо.
- Садись! Руки на голову! – скомандовал генерал.
Хозяева сидели на полу, сложив руки над головой, а немцы уселись на корточки за ними, приставив им к затылкам пистолеты.
- Джакомо, - осведомился Штефан, - что у тебя в конце коридора?
- Розовая спальня, - пропищал Джакомо.
- Неправильный ответ, - возразил генерал.
- А с другой стороны ничего! – пропищал Джакомо.
- А туалет?
- Там нет туалета!
- Ладно. Зачем мы здесь?
- Откуда мне знать?! – ахнул Джакомо в ужасе. – Ты псих!!!
- Нет, - поправил его генерал, - Я – генерал СС и полиции, гестаповец, если вам угодно. И я хочу знать, как я здесь очутился. Тебе что-то известно.
- Не-ет.
- Нет? Кто такой Висконти?
- Владелец клуба.
- Ты тут кто?
- Управляющий.
- Кто придумал имитировать немецкую форму?
- Я.
- Висконти здесь?
- Нет, он в Калифорнии.
- А в Италии он давно был?
- Не знаю, в том году к родственникам летал.
- У него есть бизнес с немцами?
- Нет. Вроде нет.
- Вот что. Я хочу с ним повидаться. Устроишь по знакомству, а?
- Он в Калифорнии.
- А ты ему позвонишь, чтобы он прилетел. И на днях мы зайдем, годится, Джакомо?
- Да, твою мать! У меня есть выбор?!
- Не ори. Вопрос следующий. Твой клуб – легальный?
- Да. Ты не подкопаешся.
- Клуб для гомосексуалистов – легальный? И орел рейха – тоже?
- Это другой орел, - огрызнулся Джакомо. – Все тут легально.
- Вы тут все рехнулись. И ты…
Генерал не договорил – в двери забарабанили. И послышался чей-то встревоженный голос, который заголосил оттуда:
- Джакомо! Откройте! Двое чужих вломились в клуб!
- Молчите! – быстро шикнул генерал.
- Мы уже знаем, - пробормотал Джакомо.
- Вот что, Джакомо, - генерал наклонился к нему, - Каким мне неизвестно образом мы здесь, именно в твоем клубе. Кому-то это потребовалось, и даже если это не ты, лучше бы тебе выяснить, кому это понадобилось. Кому в этом клубе, или в Нью-Йорке понадобился генерал Штефан.
- Эээ, я постараюсь выяснить.
- Вот и договорились. Сидите не шевелитесь! Халлер, ты тут окно разбил?
- Да, мой генерал.
Они поднялись, под тарабанящие звуки от двери и крик охранника, подошли к окну. По движению руки генерала Халлер выпрыгнул в дырку, легко и тихо. Штефан быстро выбрался следом, пробормотал какое-то ругательство и прыгнул тоже, пружинисто приземлился, попятился, сел на тротуар, вскочил, и они с Халлером, придерживая фуражки, поторопились в ближайший переулок. Люди на улице оглядывались, показывали, и обсуждали.
Джакомо открыл охране и заорал:
- Дебилы! Кретины! Без вас знаю, что двое громил тут! Один из них тот, который на меня напал! А второй – который окно разбил. Они вон где – опять в окно вышли! Что они еще натворили?
- Охрану вырубили, Билл и Джек увидели на мониторе, что они пытаются заднюю дверь открыть, пошли выяснять, а эти двое их там вырубили на входе.
- И они были у меня, - заявил Пусси, пришедший следом за охраной и слушающий у дверей.
- У тебя?! У тебя они что делали?! Это два психа!
- Неет, Джакомо, миленький, это два копа. Будь осторожнее – вдруг у тебя неприятности?
- Заткнись, Пусси!!! Этот псих заявил, что он гестаповец! Какого?! Он что, напугать меня пытается?! Чего ему надо?
- Этот гестаповец весьма симпатичный, - хмыкнул Пусси и благоразумно убрался подальше от злого Джакомо.
Удрав из клуба, они решили было спрятаться, да вот, оказалось, прятаться – мир не мил. Холодно, горло требует выпивки, деньги только немецкие, в военное время неблагоразумно их предлагать. Штефан помнил, что два раза у него получилось – но так, по инерции.
На улице оба кожей чувствовали себя не в своей тарелке. Шагали гордо и браво, как на марше. Замаячила впереди надпись «KFC».
- Мой генерал! – бодро заявил Халлер, - Позвольте рапортовать?
- Слушаю.
- Вижу забегаловку. По пути следования!
- Я тоже. Сворачиваем.
Вошли. Народ, жующий в вечернее время всякую дрянь, стал оглядываться. Все явственно таращились на двух фашистов. Независимо подошли к стойке. Халлер с вожделением уставился на огромные фотографии гамбургеров и им подобных.
- Виски есть? – справился генерал.
- Алкоголя нет, - ответил парень, рассматривая его.
- Тогда пива, - попросил Халлер.
- Алкоголя нет, - повторил парень.
Халлер фыркнул себе что-то недовольное. Через силу сделали заказ. Халлер назаказывал кучу всего, генерал с трудом выбрал себе какой-то салат. Пить выбрали кока-колу. Дошло время до кассы. Парень объявил цену. Генерал вынул бумажник, положил несколько бумажек и доверительно пояснил:
- Мы недавно прибыли, не успели деньги обменять.
- Эй! Я не знаю, что это за деньги!
Посетители заинтересовались еще больше. Третий раз не сработал. Парень наотрез отказался брать немецкие деньги. На вопрос где можно поменять деньги ответил, что он без понятия. Нужен банк. Банки все закрыты. Ну и катитесь. Бесплатно не угощаем.
Голодные и проигравшие немцы вышли опять на улицу.
- Жалко, нет у меня знакомых в Америке, - горестно вздохнул Халлер. – И в посольство немецкое не пойдешь…
- Потому что оно эвакуировано, - проворчал генерал. – Можно позвонить. Только, опять же, за какие деньги? Знакомых у меня тут тоже нет. Наверняка, и здесь можно отыскать людей, которым симпатично не их собственное правительство, а Третий рейх, или, например, агентов абвера. Сложность в том, что мы не имеем ни малейшего понятия, как найти таких людей. Верно, не имеем?
- Не имеем, - подтвердил Халлер. – А отсюда в Германию или Италию мы позвонить можем?
- Теоретически да. Но если мы зайдем в телефонную будку, даже если найдем деньги, нас не соединят.
Они уселись на какую-то лавку на улице. Генерал развернул газету и два эсесовца с голоду и желания выпить стали читать новости. Пролистали все страницы.
- Странно, что ни одной новости о войне, - заметил Штефан. – Ни одной. А газетенка явно задних не пасет.
Халлер показал на подпись к фотографии и сказал:
- И президента они себе поменяли. Или я неправильно понимаю?
- Да нет, правильно. Тут подписано: президент.
- Так он черный.
- Это тоже какой-то бред, - забраковал генерал, - Они женщине-негритянке места в автобусе не уступят, куда уж – черный президент. Абсурд. Они, Халлер, негров за людей не считают. Говорят, нацисты расисты. Так то оно так, а в зеркало поглядеть бы не мешало… Но что-то здесь не так.
- Может, газета ерундовая? Ахинею печатают. Спросить бы у кого.
Оба, не сговариваясь, оглянулись на старого бомжа, дремавшего в углу лавки. Потом поднялись, подошли, обступили. Халлер потряс бродягу за плечо.
- Ну чего? – тот открыл один глаз и отмахнулся, - Опять копы! Дайте спать! Опять загребете?
- Мы не копы и загребать тебя не будем. – возразил генерал, - у нас к тебе вопрос.
- Ну чего? – бродяга открыл и второй глаз и рассматривал их. Дух от него был такой, что просто вдохнуть было тяжко, но эсесовцы терпели ради правды.
- Как вашего президента звать?
- Сам не знаешь? – спросил бродяга. Халлер показал ему фотографию в газете.
- Этот? – спросил Штефан.
- Этот, - согласился бродяга, - А сам не знаешь?
- Так ведь он не белый?
- А ты че, расист? – бродяга, кажется, был уже заинтригован. Штефан отступил от него в полосу свежего воздуха с авеню и пробормотал:
- Да, это у меня профессиональное. И звать его как?
- Че это ты? Пьешь?
- Нечего, - возразил генерал. – Скажи, мы туристы.
- Туристы… Обама звать, лох ты в фуражке.
- А число какое сегодня? – осведомился Халлер, наделав в своем английском кучу ошибок. Бродяга явно был не филолог, не придирался. Задумался, потом махнул грязной опухшей рукой:
- Вот с этим не помогу, ребята. Не помню. год – две тысячи двенадцатый. Месяц…, - тут бродяга огляделся, - месяц март. Или апрель. А число у вас в газете напечатано, поди. Читайте, грамотеи! А не так мне дайте, я с утречка почитаю.
- Нет, газета нам пригодится, - опротестовал генерал. – Ладно. Информация странная, но другой пока нет. Нужно найти еще свидетелей.
Он отошел, сел на свой край лавки. Халлер присоединился. Бродяга, заинтересованный парочкой, развернулся в их сторону, устроился поудобнее, и стал наблюдать.
- Нам бы переодеться, - задумчиво сказал генерал.
- Денег раздобыть, - ответил Халлер, - может, ограбить кого? Не сложное дело…
Он сошел на нет под генеральским взглядом.