Алексей Пешков

Затерянные

Фантастический боевик

Аннотация

Если вас озадачили спасти мир, если всю вашу сознательную жизнь вас готовили к этому, год за годом закладывая в тело и мозг уникальные боевые навыки и паранормальные способности, если вам уже не раз удавалось без единой царапины выходить победителем в условиях реальной боевой обстановки, тем самым подтверждая репутацию самого везучего «сукиного сына» по эту сторону Атлантики… и даже если вас обрядили в чудо-броню, вложив в одну руку волшебную палочку, а в другую бутылку с почти что настоящим джинном,– не надейтесь, что и на этот раз все получится легко и просто. Судьба-насмешница и злой рок не дремлют и давно точат зубы на ваше хваленое везение. Границы спасаемого мира могут неожиданно раздвинуться далеко за пределы родной планеты, а срок исполнения миссии затянется аж на целые тысячелетия. И только новые друзья, еще недавно числившиеся в списке заклятых врагов, вкупе с неукротимой решимостью довести дело до конца, помогут окончательно не затеряться в иных мирах и временах.

Алексей Пешков.

Затерянные

ПРОЛОГ

Клокочущий звук боевой тревоги и резкий, едкий запах пожарной сигнализации одновременно оглушили слуховые и обонятельные рецепторы главного координатора орбитальной базы Галактического Торгового Союза в системе Тонга-3.

Второпях пробираясь на командный пункт, он всю дорогу не переставал мысленно возмущаться: «Опять? Да что же это за цикл выдался на мою голову! Уже третье происшествие за одну только смену! Нет, пора вызывать эскадру Светоносного. Даракские пираты совсем обнаглели! Сначала они атаковали полицейские патрульные катера базы и этим заставили оттянуть военные модули охранения к внешнему кольцу системы. Затем, воспользовавшись отсутствием прикрытия основной пассажирской трассы, вероломно напали на беззащитный торгово-пассажирский лайнер класса „Дель Люкс“, идущий транзитом через подведомственный мне сектор. И вот теперь дело уже дошло до абордажа головной орбитальной базы Союза в системе! А ведь я предупреждал досточтимого Сет’Хи об активизации пиратов в моем секторе. И вот чем все закончилось. Какой позор на мои старческие родовые пятна! Символ и оплот могущества Галактического Торгового Союза в системе Тонга-3 пытается взять на абордаж кучка вонючих дикарей с лазерными обрезами! Категорически не могу понять, на что надеются эти отщепенцы? Конечно же базе ничего серьезного не угрожает. Глубокоэшелонированные и многоуровневые оборонительные системы орбитального комплекса могут выдержать нападение целого абордажного флота Империи Чинук, действующего под прикрытием тяжелой космической артиллерии и штурмовой палубной авиации. Но обиден сам факт пиратского нападения на базу! Создан опасный политический прецедент. Нанесено несмываемое оскорбление не только лично мне, но и репутации самой могущественной в Галактике державы! Если в самое ближайшее время не начать наводить порядок, то своими нерешительными действиями мы спровоцируем имперское вторжение в эту систему. Нет, ну каковы наглецы? Да я их в порошок сотру, чтобы неповадно было свой нос из планетарных свалок высовывать! Ох, как же я сей цикл на них отыграюсь!..»

Последняя мысль несколько успокоила главкоординатора. Он чинно занял свое седалище в самом центре командного пункта и, выцепив взглядом старшего офицера смены, в нарушение устава обратился к нему первым, тем самым давая понять окружающим, что ситуация вышла за рамки церемоний:

– Ну и что мы имеем на сей раз, Рай’Су?

– Докладываю оперативную обстановку,– вопрос главного координатора заставил командора внешнего охранного периметра орбитального комплекса привстать с операторского насеста.– Периметр станции прорван в шестом сегменте центрального грузоприемного шлюза. Объект вторжения один. Предварительные данные сканирования определили его как спасательную капсулу грузоподъемностью сто пятьдесят натанов с недавно атакованного пиратами торгово-пассажирского лайнера «Председатель Сай’Со» класса «Дель Люкс».

– Рай’Су, вы что, совсем голову потеряли? Если это обыкновенная авария во время стыковки, тогда какого четтера надо было врубать боевую сигнализацию и вытаскивать меня из постели? Могли бы ограничиться вызовом на место происшествия пожарных и других спасательных служб для ликвидации аварийной ситуации!

– Приношу свои глубочайшие извинения, главкоординатор, но произошел не несчастный случай, а преднамеренное нападение.

– Поясните. Я вас что-то не совсем понимаю.

– Наши локаторы засекли капсулу на дистанции в сто сорок катангов от периметра базы. Анализ траектории полета показал, что капсула движется от места предполагаемого нападения на лайнер прямо к периметру нашей базы и, судя по всему, несет на своем борту уцелевших членов экипажа и пассажиров лайнера «Председатель Сай’Со». Согласно 6-го параграфа «Уложения о действиях в чрезвычайной ситуации»…

– Ближе к делу, Рай’Су,– недовольно перебил офицера главкоординатор, чувствуя новый приступ сонливости.

– Короче говоря, оперативный состав дежурной смены принял решение обеспечить стыковку капсулы со вторым карантинным блоком. Дежурный смены попытался связаться с пилотом капсулы, но ответа на запрос так и не получил. К тому времени капсула приблизилась к периметру базы еще на тридцать катангов. Предположив, что на капсуле возможны повреждения приемо-передающей аппаратуры и системы управления, дежурная смена разбудила меня, параллельно подготовив перехватчик и дежурный экипаж. За это время объект приблизился еще на пятьдесят катангов. В общем, сразу после старта перехватчика мне пришлось отрубить защитное энергетическое поле и снизить концентрацию внешнего атмосферного щита по всему периметру базы, так как расчетная точка перехвата находилась в зоне действия наших оборонительных систем.

– Командор, почему вы сняли защиту по всему периметру, а не только в сегменте, где находилась расчетная точка перехвата?

– Чистая случайность, главкоординатор, основной сегментный блокиратор вышел из строя и в настоящее время все еще находится в ремонте, а запасной, как вы сами знаете, еще четверть цикла назад отправили на плановый технический осмотр в метрополию.

– Продолжайте.– Кей’Фу недовольно поморщился, но особого недовольства выражать не стал. Ответственность за обеспечение своевременного капремонта и техосмотра основных узлов станции была возложена на самого главкоординатора, а не на военного командора базы. Тут уж, как говорится, ничего не попишешь. Сам виноват.

– До последнего момента перехвата капсула шла по намеченной траектории, но затем, перед самым носом перехватчика-буксировщика, начала маневрировать.

– Почему ее сразу же не расстреляли из бортовых зенитных орудий?

– Попытались, но объект умело прикрывался перехватчиком, сев ему на хвост.

– И что же, наши бравые пилоты не смогли стряхнуть с хвоста одноразовое корыто?

– К сожалению, это оказалось не так-то просто. Капсула была вооружена излучателями близкого радиуса действия и своим огнем грамотно корректировала маневры перехватчика.

– Где же на спасательной капсуле можно незаметно разместить блоки излучателей? Или вы предварительно не соизволили просканировать объект на наличие оружия?

– Сканирование проводилось, но на внешних консолях ничего не обнаружили. То, что капсула вооружена, стало ясно, когда у нее были выпущены шасси и опорные катки. Оказалось, что вместо катков и стоек там смонтированы блоки излучателей.

– Оригинально. Значит, при сканировании внешней обшивки, ничего, кроме подвесных реактивных одноразовых двигателей, обнаружить было невозможно. До тех самых пор, пока пилот капсулы не оказался в безопасной зоне вблизи периметра и не сел на хвост перехватчика. После чего он выпустил шасси с подвешенным оружием и начал заворачивать наших горе-спасателей на обратный курс, одновременно прикрываясь ими от огня бортовых зенитных батарей. Я правильно понял ситуацию, командор?

– Да, главкоординатор.

– А эти пираты очень смекалисты, не находите, Рай’Су? Но как же они на своем корыте смогли взломать наш борт? Там же тридцать слоев митриловой девятимитанговой брони! Даже пробив брешь, капсула должна была просто расплющиться от удара, а затем разлететься на сотни осколков от взрыва собственных двигателей и топлива…

– Пираты и тут проявили изобретательность, досточтимый. Подобравшись на хвосте перехватчика в мертвую зону обстрела наших зениток, на расстояние в четверть катанга от борта станции, они от него отцепились. Взяли прямой разгон в нашем направлении и за пару микроциклов до столкновения отстрелили связку внешних двигателей, которые тут же набрали значительное ускорение и с разгона врезались во внешнюю переборку центрального грузоприемного шлюза. В результате там образовалась довольно значительная по размерам пробоина. Сама капсула после этого маневра получила резкое торможение за счет суммарного импульса отдачи, возникшего после отстыковки реактивных двигателей и воздействия идущей навстречу взрывной волны. Но торможение не было полным. Объект сумел плавно вписаться в брешь, образовавшуюся в шестом сегменте центрального грузоприемного шлюза, где он окончательно и приземлился, успев при этом изрядно перетряхнуть весь находившийся там груз.

Выслушав разъяснение командора, Кей’Фу призадумался: «Очень впечатляюще! Я никогда не слышал о таком необычном маневре. А ведь дараки нашли интересное применение гражданским спасательным капсулам… Надо будет поговорить с досточтимым адмиралом Сет’Хи. Небольшая модификация – и дешевый космический аппарат таранящего типа, изначально предназначенный исключительно для разового обеспечения аварийной посадки пассажиров и экипажей в сложных условиях планетарного рельефа, превращается в грозное военное маломерное абордажное судно с характеристиками легкого таранного пикировщика. Правда, только одноразового применения. Но все равно эффект очень впечатляющий!..»

Главкоординатор системы Тонга-3 отвлекся от своих мыслей и спросил:

– Какие предприняты меры, командор?

– После посадки нашего перехватчика мы уже успели восстановить защитное энергетическое поле и атмосферный щит вокруг базы, что позволило в ускоренном темпе начать восстановительно-ремонтные работы как с внешней, так и с внутренней стороны поврежденного сегмента периметра станции. На случай повторных нападений усилили спутниковую разведывательную группировку на нашей орбите. При аварийной посадке капсула протаранила две тонкостенные палубные переборки, что позволило локализовать основные источники пожара, а также оградить месторасположение капсулы от остальных помещений и выставить надежные заслоны из штурмовых подразделений исксолов. В настоящее время в отсеке, где находится капсула, постепенно восстанавливается нормальная температура и микроклимат. Попыток выхода из капсулы не зафиксировано. Во время тарана ее внешний корпус и каркас испытали значительные деформационные и температурные перегрузки. Там все раскалено до предела. Так что ни войти, ни выйти из нее пока невозможно. Через пять микроциклов подтянем к месту аварии охлаждающий компрессор. Новых попыток связаться с экипажем капсулы не предпринимали. После тарана вся бортовая приемо-передающая аппаратура у них наверняка уничтожена. Корпус этого спасательного челнока двухслойный, митриловый. Поэтому сканировать его внутреннее содержимое бессмысленно. Но экипаж, скорее всего, значительно не пострадал. Так что ждем ваших дальнейших указаний, главный координатор.

– Что говорят аналитики из службы контрразведки? Каковы возможные причины и цели столь безумного нападения?

– Пока версий всего четыре. Первая: дараки просто испытали в реальных боевых условиях новый метод абордажной атаки, и где-то рядом барражирует их наблюдательная станция, фиксируя результаты нападения и анализируя наши ответные действия. Вторая версия усложняет сложившуюся ситуацию: есть предположение, что на борту капсулы установлен тактический ядерный заряд со всеми вытекающими отсюда последствиями. Разведка подтвердила, что у пиратских кланов имеется несколько подходящих для этого случая боеголовок. Согласно третьей версии на борту капсулы могут также находиться важные заложники из числа бывших пассажиров лайнера «Председатель Сай’Со», доставленные к нам для шантажа и получения выкупа. Четвертое предположение допускает, что все происшествия последнего цикла – это результат хорошо спланированной операции спецслужб Империи Чинук или Ларнейской Федерации по уничтожению или захвату нашей базы для организации полноценного вторжения в систему Тонга-3 военно-космического флота той или иной державы. Но последний вывод пока не подтверждается. По оперативным данным, никакой активизации иностранных резидентов в секторе не наблюдается. Так что, скорее всего, это нападение является самодеятельностью местных пиратских кланов, а не частью спланированных действий внешних геополитических сил.– Закончив излагать, командор замер в почтительном ожидании.

Мысль о том, что на борту капсулы может находиться тактический ядерный заряд, крайне не понравилась главному координатору. Он лихорадочно взвешивал и оценивал сложившуюся ситуацию. Необходимо было предпринимать срочные меры противодействия. Но, как назло, отсутствие точной и полной информации о противнике и его намерениях не давало возможности взять инициативу в свои руки. Приходилось оставаться в относительном бездействии и безропотно ждать, что же произойдет дальше. Кей’Фу решил осмотреться:

– Дайте визуализацию объекта. Сначала крупным планом, затем в разных ракурсах.

На круглой центральной панели перед главным координатором возникла голограмма развороченного грузового отсека базы. Центр трехмерной картинки занимала дымящаяся и все еще местами раскаленная докрасна спасательная капсула. Деформированный корпус самопального абордажника напоминал сплющенную по бокам и растекшуюся по плоскому гладкому полу дождевую каплю. Бортовая поверхность в задней части была покрыта копотью, а в передней все еще ярко сверкала зеркальным блеском и красными разводами спекшегося полиметаллического сплава.

Вокруг капсулы хаотически громоздились сотни грузовых контейнеров самых различных форм и размеров. Некоторые из них сохранили свою целостность, содержимое других красочно рассыпалось и разлилось по полу, создавая фантастическую цветовую палитру и сложный рельеф окружающей поверхности. Освещение в отсеке еще не восстановили полностью, но за счет спонтанно возникавших то тут, то там пожаров видимость была достаточной для первоначальной оценки ситуации.

Главкоординатор отчетливо видел оцепление, состоящее из четырех штурмовых отрядов исксолов и двух развернутых в сторону агрессора мнемопарализующих установок. Исксолы были вооружены шоковыми и энергопоглощающими гранатами, чтобы в случае необходимости нейтрализовать действие оружия противника, а также лазерными винтовками, абордажными контактными парализаторами и трансгенными аннигиляторами, способными слой за слоем испарять даже сверхпрочную митриловую броню. Мнемопарализующие установки и тепловые сканеры взяли под прицел боковые выходные люки.

На тот случай, если пираты попытаются покинуть капсулу через днище, уровнем ниже дежурил еще один отряд исксолов. На сглаженных стыках потолка отсека с бортовыми перегородками установили подвесные автоматические низкочастотные фазерные излучатели и датчики воздушных колебаний для контроля верхнего стыковочного шлюза спасательного челнока.

Казалось, что вооруженное с ног до головы оцепление надежно перекрыло все выходы из чужого корабля. Ощетинившись лучевыми трубками лазеров и стволами аннигиляторов, отряды исксолов терпеливо ожидали команды «На штурм!».

Но инициатива снова оказалась в руках пиратов. Первой под удар попала штурмовая группа, дежурившая у правого бокового люка капсулы. Если бы главный координатор имел представление об игре в боулинг, то увиденное на голографическом мониторе он бы сравнил с точным попаданием невидимого шара в центр ровного строя кеглей, где роль кеглей сыграли передние ряды исксолов-штурмовиков.

В мгновение ока не менее дюжины рослых биомеханических солдат буквально взлетели на воздух под воздействием мощной невидимой силы. И хотя главкоординатор системы Тонга-3 никогда не играл в боулинг и даже не знал, что это такое, его реакции можно было только позавидовать.

Чисто рефлекторным движением Кей’Фу активировал на главном пульте управления программу коррекции трехмерного изображения с учетом показаний датчиков, улавливающих колебания тепла и воздуха в огражденном секторе грузового отсека. В результате на голограмме постепенно стали проявляться силуэт и движения невидимого противника.

Полученная мультианимация не давала четкой, детализированной картины столкновения около спасательной капсулы. Однако смазанные силуэты невидимых бойцов, их численность и примерное местоположение вполне угадывались по зафиксированному тепловому следу и остаточным воздушным колебаниям. Как ни странно, но судя по показаниям приборов нападавших было всего двое.

В первой фигуре, несмотря на наличие в основном только красных оттенков теплового излучения, угадывались типичные черты расы хомо – гуманоидов, широко распространенных практически по всей Галактике. А вот вторая фигура повергла главного координатора в некоторое смятение. По своему строению незнакомец напоминал как надрака, каковым являлся сам Кей’Фу, так и хомо.

Наличествовали две руки и две ноги. Конечности казались пятипалыми, как у хомо. Но выросты на массивной голове были схожи с верхними надчерепными щупальцами надрака. Только у незнакомца их было два, а не три. Они были крупнее и не свивались в пучок, а росли в разные стороны. К тому же, судя по показанию приборов, имели толстую костяную оболочку то ли искусственного, то ли естественного происхождения. Телосложением и комплекцией второй пират вдвое превосходил исксола-штурмовика и почти втрое – его напарника хомо.

Малая численность чужаков не помешала им за пару микроциклов полностью нейтрализовать штурмовую группу, дежурившую у правого бокового люка капсулы и состоявшую из тридцати вооруженных до зубов исксолов. Даже после того как командор Рай’Су обеспечил передачу скорректированной мультианимации противника в реальном времени на лицевые щитки бойцов остальных штурмовых подразделений, ситуация на поле боя практически не изменилась.

Обнаружив, что защитники станции получили способность видеть их, пираты просто сменили тактику. На первом этапе схватки, пользуясь невидимостью и неожиданностью нападения, они применяли мощное энергетическое оружие, эффективное при непосредственном контакте с целью. Но затем, столкнувшись с осознанным сопротивлением второй и третьей групп охранения, контратаковавших с флангов, стали маневрировать и использовать лазерное дистанционное оружие, по своей скорострельности и мощности ничем не уступающее боевым излучателям исксолов.

Плотный неприцельный беглый огонь и численное превосходство защитников станции натолкнулись на умелое, фантастически быстрое, непредсказуемое маневрирование и сверхточную стрельбу пиратов. Оказываясь под угрозой окружения или под плотным обстрелом, два смазанных силуэта практически мгновенно меняли свое местоположение и непостижимым образом оказывались в тылу наступающих исксолов.

Командор лихорадочно крутил рукоять настройки на операторском пульте управления системой слежения, но датчики все не могли зафиксировать, как происходят мгновенные перемещения вражеских бойцов – ни в одном доступном спектре видимости, даже при замедленном режиме визуализации. Мучения командора прервал главкоординатор:

– Не утруждайте себя, Рай’Су, вы ничего не уловите. Кажется, они периодически применяют локальную телепортацию. Думаю, настала пора активировать мнемопарализующие установки.

– Но, досточтимый Кей’Фу,– верхние отростки командора от волнения переплелись в замысловатый узел,– все наши исксолы в отсеке находятся в плотном боевом контакте с противником и не в состоянии выйти из зоны поражения мнемопарализаторов. Вы же знаете, они могут не выдержать мощного ментального удара. Мы потеряем не менее половины искусственных солдат, задействованных в операции. Остальных придется очень долго и кропотливо восстанавливать или отправлять на утилизацию.

– А если мы не ударим сей момент, то постепенно потеряем их всех. Да еще придется вводить в бой резервы живых бойцов. Повторяю приказ: немедленно включайте мнемопарализаторы на полную мощность с прицельным фокусом на всю площадь боя. Иначе вы рискуете промахнуться в противника, командор.

– Слушаюсь, досточтимый! – обреченно отрапортовал Рай’Су.

За время службы в космофлоте главкоординатору не раз приходилось принимать решение о применении самого секретного и эффективного оружия Галактического Торгового Союза. С помощью мнемопарализаторов армия и космофлот ГТС могли оказывать широкий спектр воздействия как на небольшую диверсионную группу в любых ландшафтных планетарных условиях, так и на крупное флотское соединение в открытом космосе или на околопланетной орбите.

Правда эффективность поражения резко снижалась при значительных расстояниях, и для мощного залпа требовались колоссальные энергетические затраты, в некоторых случаях сравнимые с годовыми потребностями небольшой промышленной планеты. Но при этом техника и живые ткани, попавшие в зону действия мнемопарализаторов, оставались в полной сохранности, что иногда окупало применение этих громоздких и невероятно энергоемких агрегатов.

В зависимости от мощности выходного импульса данный вид «гуманного оружия» мог нейтрализовать или разрушить только самосознание солдат и офицеров противника. И хотя представители рас, населяющих миры ГТС, империи Чинук или Ларнейской Федерации, имели различный иммунитет к воздействию мнемопарализующего излучения, вопрос заключался лишь в том, на какую именно мощность и диапазон настроить выходной импульс. При этом использовать существующие и наиболее распространенные в Галактике виды брони и силовых щитов было совершенно бесполезно.

Ходили, правда, слухи, что у ГТС, а возможно и у имперцев, существуют действенные средства защиты от воздействия мнемопарализаторов, вплоть до индивидуальных образцов. Но если такие системы и имелись на вооружении или пылились на секретных складах под надежной охраной, то наверняка были слишком дороги, достаточно громоздки, малоэффективны и энергозатратны для широкого использования.

Дешевле и проще было просто не ссориться с объединением космических торговцев, благо что Союз редко вмешивался в дела соседей с помощью военной силы, ограничиваясь подковерной дипломатией и экономическими санкциями, что само по себе частенько бывало разрушительнее, чем использование любого самого сверхмощного оружия.

К тому же никто в Галактике не ограничивал применение относительно дешевых, но от этого не менее эффективных видов обычного вооружения, вполне доступных для других государств и даже пиратских кланов. В последнее время в условиях повсеместного разгара мелких локальных конфликтов особым спросом на оружейном галактическом рынке пользовалась не поддающаяся воздействию мнемопарализаторов, полностью автоматизированная тяжелая пехота и дальнобойные энергетические и артиллерийские установки. Различные типы термоядерного, химического и бактериологического оружия массового поражения, установленного на многоступенчатых дальнобойных ракетах, не залеживались подолгу на армейских складах.

Но иногда, в нестандартных ситуациях, все же имело смысл стряхнуть пыль с громоздких, пожирающих дорогостоящую энергию мнемопарализаторов. И главкоординатор решил, что такой момент настал. Чужаков необходимо было немедленно остановить и при этом по возможности оставить в живых для дальнейшего изучения и прояснения ситуации. Тем более когда необходимый радиус действия ограничивался всего лишь размерами одного из секторов грузового отсека космической станции, а возможные потери – сотней исксолов. Вполне приемлемая цена за решение неожиданно возникшей проблемы.

К сожалению, исксолы представляли собой сложную, многофункциональную смесь живой, мыслящей материи и автоматизированных систем управления. Это значительно дешевле, эффективнее и в большинстве случаев надежнее, чем использование чисто автоматизированных боевых систем или живых гуманоидов. Но при этом воздействие мнемопарализаторов на исксолов было более разрушительным, чем даже на обычных живых солдат. Сознание гуманоидов обладало некоторым иммунитетом к стороннему воздействию и по прошествии некоторого времени восстанавливалось самостоятельно. Исксолы же, в силу своего искусственно ограниченного самосознания, были напрочь лишены подобной способности.

– Залп! – громкая команда оператора-наводчика мнемопарализаторов заставила главкоординатора нервно вздрогнуть и внимательно посмотреть на голографическое изображение места боя.

А посмотреть было на что. Сам залп мнемопарализаторов не сопровождался зрелищными спецэффектами. Мгновенная вспышка тусклого синеватого света в полузатененном помещении – и все. Но последствия этого, на первый взгляд совершенно невинного, события за долю микроцикла полностью изменили картину яростного столкновения.

Там, где мгновение назад ярко сверкали росчерки очередей лазерных излучателей и глухо ухали шоковые гранаты, вдруг стало угрожающе тихо. Исксолы замерли в неестественных позах, так и не окончив предыдущего движения, словно механические куклы, у которых закончился завод – что, собственно, было не так уж и далеко от истины.

А вот реакция нежданных гостей оказалась неожиданной и неоднозначной. Один из нападающих практически сразу после залпа сделал серию конвульсивных, резких движений и рухнул на пол, как подкошенный, что было вполне естественной реакцией живых существ. Второй, более крупный пират, казалось, даже и не заметил, что произошло. По инерции, уходя с очередной линии обстрела, он успел сделать затяжной акробатический прыжок.

Уже в полете, кружась, как пропеллер орнитопуса с планеты Гамус, пришелец полностью опустошил по группе парализованных исксолов обоймы энергонакопителей двух линейных лазерных излучателей-скорострелов, подобранных им во время стычки в качестве трофея.

Несмотря на неприцельный веерный огонь, чужаку удалось полностью уничтожить не менее дюжины неподвижных целей, в которые превратились исксолы после залпа мнемопарализаторов, и частично задеть еще десяток. Скорость, точность и эргономичность движений при значительной нагрузке подтверждали наличие у пришлого бойца невероятной физической мощи в сочетании со звериной ловкостью.

Все говорило о том, что этот пират – какая-то новая модификация боевого робота. Но датчики упорно указывали на обратное. Массивный пришелец, как и его напарник, был стопроцентным гуманоидом.

Главкоординатор впервые видел живое существо, способное так лихо кувыркаться в воздухе и успешно вести беглый прицельный огонь, удерживая при этом в каждой руке по тяжелому скорострельному линейному лазеру, словно это были облегченные модели карманных офицерских бластеров. А повидал главкоординатор за свою наполненную яркими впечатлениями жизнь немало. Поэтому тот факт, что все цели, пораженные пиратом в прыжке, были неподвижны, не ввело в заблуждение Кей’Фу. Чутье и опыт старого вояки подсказывали, что если бы даже его солдаты и не потеряли способности двигаться, это вряд ли снизило бы количество потерь среди них.

Еще более удивляла и настораживала стопроцентная невосприимчивость этого странного существа к воздействию мнемопарализаторов. Этот факт вообще не поддавался никакому разумному объяснению.

Приземлившись, пришелец замер, заметив наконец, что ситуация вокруг резко изменилась. Эффект невидимости исчез полностью. Черты пирата обрели четкость и резкость: хищный профиль, рельефная, бугристая мускулатура обнаженного торса и внимательный, оценивающий положение взгляд. Поняв, что непосредственной опасности нет, чужак поочередно поменял на лазерах обоймы энергонакопителей. Затем еще раз обстоятельно осмотрелся. Убедившись в очередной раз, что все вокруг спокойно, так и не идентифицированный главкоординатором гуманоид неторопливо направился к телу потерявшего сознание напарника.

Двигался он осторожной, медленной, пружинящей походкой, постоянно осматриваясь по сторонам, ни на мгновение не расслабляя хватку оружия. Его взгляд и хищные зрачки двух лазерных трубок синхронно обозревали окрестности, снова наводя на мысль, что это не живое существо, а автоматизированная шагающая лазерная турель в действии.

Оказавшись около напарника, пришлый громила резким движением левой руки отбросил в сторону один из тяжелых лазеров и тут же, нагнувшись, подхватил освободившейся рукой бесчувственное тело. Закинув его на плечи, он стремительно ринулся к выходу из грузового отсека – прямо вглубь станции.

– Остановите его немедленно! – От волнения главкоординатор резко привстал со своего насеста.– Да сделайте же что-нибудь, в конце-то концов!

– Не волнуйтесь, почтеннейший. Как раз у него на пути стоит еще один заслон исксолов, вооруженных ручными аннигиляторами. Они наверняка смогут уничтожить его с первого же залпа.

– Рай’Су, эти двое пиратов нужны мне живыми и только живыми! Ни в коем случае не убивать!

– Но почему, досточтимый?! Зачем нам дополнительные сложности и лишние потери? Ведь этот урод запросто сможет положить еще сотню моих солдат, прежде чем его успеют как следует спеленать.

– Рай’Су, не будь кретином! – От сильного волнения Кей’Фу перешел на «ты», чего обычно старался избегать при общении с подчиненными офицерами.– Что мы скажем комиссии из метрополии? Как ты объяснишь инспекторам из Счетной палаты Союза тот факт, что два местных аборигена смогли на спасательной капсуле взломать охранный периметр боевой орбитальной станции и менее чем за десять микроциклов вывести из строя треть твоих доблестных штурмовиков? Если я не ошибаюсь, вплоть до текущего цикла считалось, что это не под силу целой абордажной бригаде, действующей под прикрытием штатной эскадры ВКС, полностью укомплектованной ракетными рейдерами и носителями с палубными штурмовыми челноками на борту!

– Но, почтеннейший, у нас же все записано. Мы сможем представить всю отчетность по этому бою. Свидетелей и качественных видеоматериалов вполне достаточно…

– Запомни, командор, одну простую истину. Когда столичные умники из Счетной палаты будут искать козлов отпущения за разбазаривание бюджетных ассигнований, выделенных нам на обустройство обороны в этой системе, они будут руководствоваться исключительно здравым смыслом, а не твоей отчетностью, показаниями свидетелей или кинохроникой. А то, что сей цикл происходит у нас, иначе чем халатностью и отсутствием должной квалификации командного состава назвать будет трудно. Поэтому, если мы представим им только две вонючие кучки пепла с твоими документами и видеоматериалами, то сразу же отправимся на рудники Талии. Причем без суда и следствия. Наши оправдания даже слушать не станут, а твоих свидетелей отправят вместе с нами на каторгу. По моим скромным прикидкам ремонт пробоины будет стоить не менее пары миллионов надров сверх утвержденного метрополией финансового плана. Восстановление помятых сегодня исксолов и покупка новых – это еще два раза по столько же. Итого не менее шести миллионов надров сверх отпущенного нам с тобой на текущий тетрацикл бюджета. К тому же еще неизвестно, вернутся ли на базу автоматизированные охранные модули и полицейские катера, которые ты послал на поиски угнанного пиратами субгалактического лайнера с целой оравой важных шишек на борту.

Главкоординатор достал из нагрудного кармана пропитанный успокоительным эфиром платок, тщательно протер им обмякшие надчерепные отростки. Немного успокоившись, он продолжил:

– Я уже молчу о том, что все последствия пиратского нападения на суперлайнер метрополии и его пропажу обязательно попытаются списать на нас с тобой. Все это пахнет военным трибуналом, милый. И эти две твари – наше единственное спасение, но только в живом и боеспособном виде.– Приблизившись вплотную к насесту командора, главкоординатор неожиданно рявкнул: – Ты меня понял, Рай’Су? Только в живом и боеспособном! Если какая-нибудь проверяющая задница из столицы засомневается в нашей благонадежности или компетентности, то всегда можно будет продемонстрировать в натуре, с чем мы имели дело. И еще не мешало бы узнать, кто такие эти пришельцы? Если это даракские пираты, то я – любимая наложница председателя Сай’Со. Возможно, мы влипли в еще большее дерьмо, чем думаем. Поэтому единственное, что нас еще может спасти, – это максимум информации и полный контроль над сложившейся ситуацией. Сам должен понимать, что для этого нужны живые пленные, а не облачко пепла после залпа аннигиляторов. Так что немедленно приказывай брать этих тварей живыми – и только живыми. А не то я тебя сам аннигилирую, еще до приезда комиссии!

– Я все понял, досточтимый! – Не на шутку напуганный угрожающим тоном главкоординатора командор резво развернулся к своему пульту управления и нарочито громко произнес: – Внимание! Вводная группе «С». Оба объекта брать только живыми! С потерями не считаться. Аннигиляторы не применять. На дальних дистанциях бластерами стрелять только по конечностям. В режиме рукопашной схватки разрешаю использовать ручные парализаторы, а на средних – энергопоглощающие и шоковые гранаты. Предупреждаю: противник очень опасен! Имеет на вооружении тяжелый линейный лазер с полным боекомплектом и еще несколько типов неопознанного оружия. Группы «А» и «В» были ликвидированы пришельцами! Повторяю: группы «А» и «Б» были ликвидированы пришельцами! Подкрепление прибудет не ранее чем через шесть микроциклов. Будьте внимательны и предельно осторожны. Как поняли? – услышав подтверждение, командор дал отбой. Уселся на свой насест и принялся нервно жевать успокоительную резинку, то и дело с опаской поглядывая на съежившуюся по соседству взъерошенную фигуру главкоординатора.

В это время тварь уже на всех парах неслась по коридору грузоприемника – прямо в направлении ожидающего ее отряда исксолов. Командир группы «С» был опытным бойцом и знал, что понапрасну командор не стал бы его пугать. Знал он также, что его коллеги из групп «А» и «В» до сего момента не зря получали свой пищевой и энергетический рацион. Следовательно, появившийся в противоположном конце коридора жуткого вида монстр действительно крайне опасен. Поэтому он скомандовал своим подчиненным готовить к бою легкие бластеры и энергопоглощающие гранаты.

Заметив на своем пути новый заслон, пират даже не попытался притормозить, а лишь сменил бег трусцой на резкие зигзагообразные броски и скачки, чтобы сбить линию прицела. При этом левой рукой он на ходу перехватил напарника так, чтобы максимально прикрыть бесчувственное тело своим мощным обнаженным торсом, а правой поудобнее приспособил тяжелый линейный лазер, жестко уперев задник приклада в плечо.

Синхронность и точность движений пирата еще больше насторожили командира исксолов. Поэтому сразу после броска гранат он приказал группе закрыться энергетическими щитами. Этот приказ оказался очень своевременным – на группу тут же обрушился целый шквал лазерных импульсов. Несмотря на то что чужак все еще находился на значительном удалении от заслона и стрелял не прицельно, из неудобного положения, не меняя при этом темпа движения, огонь его лазера не позволял исксолам безнаказанно высовываться из-за щитов для контратаки.

Еще через мгновение беззвучно активировались энергопоглощающие гранаты. Радиус их действия значительно превышал дальность броска, поэтому энергетические щиты прикрытия исксолов перестали функционировать, но это было уже неважно, поскольку чужак тоже оказался в зоне образовавшегося в коридоре энерговакуума и его лазер мгновенно разрядился. Исксолы вытащили из грудных футляров контактные парализаторы. Ощетинившись ими и образовав некое подобие фаланги, они направились тремя стройными рядами в сторону чужаков.

Поняв, что лазер больше не действует, пират остановился. Небрежно отбросив бездействующее оружие в сторону, он присел и осторожно положил своего напарника на пол, прямо за собой. Затем освободившимися руками достал из кожаных чехлов, болтавшихся на широких штанах, два непонятных предмета, внешне напоминавших легкие ручные бластеры. Угрожающие действия противника нисколько не смутили исксолов. Они были уверены, что дистанционное оружие им уже не опасно, а в рукопашной схватке этот воинственный громила, несмотря на свои впечатляющие размеры, вряд ли справится сразу с тремя десятками бойцов.

Но после того как в коридоре грузоприемника неожиданно раздался устрашающий громоподобный шум, командиру группы стало ясно, что он все-таки недооценил противника, несмотря на предупреждение командора. Широко расставив ноги, пришелец вел по исксолам прицельный огонь из своих изогнутых трубок, ошибочно принятых за разновидность ручных бластеров или парализаторов.

Судя по быстро заполнявшему коридор едкому запаху гари и оглушительному грохоту, которым сопровождался каждый выстрел, пират использовал какое-то допотопное, но от этого не менее эффективное в сложившейся ситуации многозарядное реактивное или же огнестрельное оружие. Первый ряд штурмующих словно налетел на упругую, но прочную стену. В результате попадания довольно мощных снарядов исксолы из первой шеренги один за другим падали прямо на наконечники парализаторов идущих во втором ряду бойцов.

Снаряды были не бронебойные – пробивая легкие металлопластиковые доспехи, которые совсем не предназначались для поглощения ударных нагрузок, они застревали в телах исксолов, заставляя их резко опрокидываться назад. Командир группы не успел сосчитать, сколько было сделано выстрелов. Но когда грохот прекратился, он увидел, что боеспособность потеряли четырнадцать бойцов – почти половина отряда.

Не давая опомниться противнику, наводящий ужас космопират резким движением отбросил еще дымящиеся трубки в стороны. После чего запрокинул руки за спину и с душераздирающим лязгом вытащил из металлических ножен два устрашающих тесака с глубокими зазубринами по всей длине клинков. Издав жуткий звериный рев, он с невообразимой скоростью ринулся в самую гущу штурмовиков, совершенно опешивших от такого неистового и неожиданного натиска.

Глядя, как исксолы один за другим шинкуются в металлолом, командир штурмовой группы «С» подумал, что надо было хоть раз в жизни плюнуть на приказ и сразу аннигилировать эту мерзкую тварь еще на подходе. Он даже успел удивиться такой крамольной для исксола мысли, прежде чем его голова с хрустом отделилась от тела…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА 1

Господи, как же сильно иногда может болеть голова! В макушке и в висках стучит так, словно сумасшедший хирург решил исключительно с помощью молотка снять с меня скальп и обнажить мозг. Уши горят. Во рту сухость. Нос заложен, а дыхание через рот сопровождается сиплым хрипом. Мутит. Ох, как же меня мутит!

А допрос продолжается уже четвертый час, и конца ему пока не видно. Нет, пока не пытают. Просто привычная для хозяев кабинета атмосфера не совсем комфортна для меня: высокий процент окислов азота в составе воздуха. И в этом нет ничего удивительного, ведь допрос ведет не человек, а невообразимая смесь гуманоида с насекомым.

Тело чем-то похоже на человеческое. Например, есть две руки и две ноги. Но на этом сходство с потомком обезьян заканчивается. Конечности шестипалые, вернее, кисти и стопы имеют два отростка по три пальца. По остальным признакам тело существа напоминает рептилию. Но вот строение шеи странное: на уровне плеч имеется три отростка, которые поддерживают голову. А сама голова напоминает смесь тыквы с Хеллоуина и передней части стрекозы. Других ассоциаций не возникает.

Два больших фасетчатых глаза явно от стрекозы. Рот тоже напоминает жвало насекомых. Во всем остальном голова существа похожа на праздничную тыкву с пупырышками, покрашенную в зеленый цвет. Вот только вместо одного верхнего отростка – три.

Возникает ощущение, что трехствольная шея пробивает голову насквозь. Хотя, если принять во внимание постоянное шевеление верхних отростков, то становится ясно, что они скорее являются органами чувств, нежели частью скелета. Но вот каких чувств, по виду существа и обстановке вокруг меня сказать трудно.

Нет, определенно тяга к симметрии у местных строителей есть, но она никак не связана с прямыми углами и параллельными линиями. Наоборот, в здешнем интерьере в основном наличествуют плавно-симметричное сочетание полусфер и смазанных краев, без единого намека на линии пересечения.

Никакой одежды на зеленокожем – впрочем, как и на мне,– нет. Поэтому резко бросаются в глаза различия наших органов размножения. Их месторасположение у нас совпадает, а вот строение не совсем. Не вдаваясь в излишние подробности, скажу просто: тыквоголовый может получить от секса ровно втрое больше удовольствия, чем любой человек. Причем именно за счет количественного, а не качественного фактора.

Сам я достаточно вольготно восседаю в одном из углублений пола, приняв максимально расслабленную позу. Слушаю гудение местного аналога кондиционера. Смотрю на своего зеленокожего следователя и коплю силы.

А что мне еще остается? Наручники и ошейник не оставили мне выбора. Особенно ошейник. Кем бы ни были эти существа, но толк в псионике они понимали. Весь нехилый арсенал моих пси-способностей сейчас без толку пылится где-то на задворках мозга. И все из-за ошейника. Это чертово постоянно мерцающее кольцо на шее полностью блокирует попытки к самостоятельным действиям.

Единственное, на что я еще способен,– это вспоминать. Да и то исключительно по команде тупой зеленой пупырчатой рожи, сидящей напротив. Ну вот, опять уловил мои мысли о его малопривлекательной внешности и сразу же угрожающе вылупился.

Снова гулко застучало в висках. По извилинам моего истерзанного мозга, словно по дорожным ухабам, на полном гусеничном ходу покатился чужой всесокрушающий мысленный приказ: «Вспоминай! Вспоминай с самого начала!..»

По телу пробежала судорога, а в голове сам собой родился протестующий ответ: «С какого, черт бы тебя побрал, начала?! Мое детство, отрочество и юность и так уже у тебя как на ладони! Детский сад, школа, спецшкола, Военная академия – вся моя кропотливо слепленная нашими военными психологами и гипноинженерами „легенда“ уже и озвучена, и осмыслена твоими долбаными детекторами не один десяток раз!»

«Кто ты?»

«Я – Николай Иванович Кучеренко. Тридцати лет от роду. Капитан четвертой отдельной диверсионной спецбригады тринадцатой десантной дивизии шестого ударного корпуса Российской армии, дислоцированной на основании положений Минского договора от 2014 года в районе города Минска на территории Республики Беларусь при объединенном генеральном штабе вооруженных сил стран-инициаторов Минского договора».

«Чем занимаешься?»

«По мере сил служу Родине. Принимал участие в военных локальных конфликтах на территории Средней Азии, Колумбии, Монголии, Центральной и Северной Африки, где приходилось выходить на боевой контакт со спецподразделениями Американо-Европейской Конфедерации, Аравийского союза, Азиатского содружества и даже надирать задницы мутантам-латиносам, на которых вы, рожи зеленокожие, кстати, слегка похожи. И которыми, к счастью, не являетесь».

«Почему к счастью?»

«Да потому что, попади я к ним в плен, они бы не стали использовать навороченную мнемотехнику для забивания моей головы глупыми вопросами. Они бы просто, без долгих разговоров, открутили бы эту самую голову, качественно отформатировали бы мозг и насадили бы ее, мою многострадальную голову, в качестве дополнительного модуля управления на какой-нибудь суперновый вид биологической ударной многоцелевой платформы, выращенной или клонированный на генетических военных заводах Южной Бразилии».

«Что такое „биологическая ударная многоцелевая платформа“?»

«Да спросите сами у Бумпа».

«Кто такой Бумп?»

«Бумп – это мой спутник. Тот самый рогатый здоровяк, с которым мы вместе потрошили ваши штурмовые отряды перед пленением. На его счастье удар мнемомашин подействовал только на меня. А у него сработал модуль пси-защиты, изначально предназначенный для блокирования нападений таких деятелей, как я. Вот он вам и продемонстрировал, что такое Биологическая ударная многоцелевая платформа, сокращенно БУМП, в действии. Я бы даже сказал, что старина Бумп – это не просто БУМП, а модифицированная БУМП. Когда мы с ним впервые столкнулись, то тоже долго не могли выяснить, кто кому „рога обломает“. Хотя раньше мне удавалось без особых проблем укладывать его предшественников десятками. Но в итоге по рогам он от меня все-таки получил, причем в прямом смысле слова. Да, рога у него, как ни странно,– самое слабое место. Геноинженер, который его проектировал, дабы увеличить объем мозга и соответственно расширить тактический и стратегический потенциал БУМПа, вынес модули пси-защиты и пси-сканирования за границы черепной коробки, то есть в рога. В результате и появилась модифицированная модель БУМП – „Минотавр“. Соображают „минотавры“ лучше своих предшественников, БУМП модели „Циклоп“, у которых модуль пси-защиты намного слабее и расположен в основании черепа, а возможности пси-сканирования вообще не предусмотрены. Так же, как и „циклопы“, „минотавры“ могут долго функционировать в различных средах: воздух, вода и даже вакуум, в том числе кратковременно и в агрессивных – органические и неорганические кислоты, ядовитые газы. Имеют высокий порог сопротивляемости воздействию различных негативных факторов (боевые штаммы вирусов, широкий спектр излучений, включая радиацию). По показателям скорости реакции и подвижности фактически не уступают БУМП модели „Кентавр“, но, в отличие от последних, имеют более мощную биоброню и способны использовать самый широкий спектр навороченного интеллектуального оружия. В целях маскировки, в рамках недавно разработанной в Бразилии военной программы „Оборотень“, у „минотавров“ дополнительно развита способность к трансформации и имитации быков различных пород. Ну а по показателям тактики боя и интеллектуального уровня они являются элитой вооруженных сил Латиноамериканского сообщества».

Я мысленно замолчал, но чужая воля продолжала распахивать мои мозговые извилины: «Не отвлекайся! Вспоминай! Вспоминай сначала и в деталях!!! Как ты сюда попал?..»

Хороший вопрос, а главное, вызывающий обоюдный интерес. Да если хотите знать, мне самому неймется найти на него ответ. Но для этого действительно необходимо вспомнить и проанализировать все, что произошло за последние пятьдесят лет в мире вообще и за два последних месяца моей жизни в частности. И вот тут-то начинается опасная черта, поскольку все эти воспоминания так или иначе касаются объекта «Наутилус» и последнего моего задания.

К сожалению, вся эта информация хранится в моем мозгу под грифом «Разглашению не подлежит» и защищена от доступа посторонних, вплоть до применения крайней меры – физического уничтожения носителя информации, то бишь меня, любимого,– посредством инициации кровоизлияния в мозг.

Поэтому для того чтобы выжить, я должен успеть незаметно изменить приоритеты своей гипнозащиты, пока эта пупырчатая жаба не задала прямой и смертельный для меня вопрос: «Что такое объект „Наутилус“ и в чем суть твоего последнего задания?».

Ну а пока можно преподнести дотошному зеленокожему кое-что из курса новейшей истории кафедры Военной академии. С чего я закончил последние воспоминания по истории славной планеты Земля, жителем которой я имею честь быть? Ага, 2019 год от Рождества Христова. Что ж, продолжим.

В результате локальных военных конфликтов, дефицита ресурсов и прогрессирующих процессов региональной глобализации сформировавшееся ранее мировое сообщество распалось на пять враждующих военных блоков.

Первый блок: Американо-Европейская Конфедерация – страны – члены НАТО и их союзники.

Затем идут страны Минского договора (МД) – бывшие республики СССР, Республика Индия и Независимый союз североафганских племен.

К югу от них расположились государства Аравийского союза (Халифат), мусульманские государства Ближнего Востока, Иран, Ирак, Пакистан, Южный Афганистан и страны Северной Африки.

На востоке аравийцы граничат с Азиатским Содружеством, объединившим Китай, Японию и остальные страны Юго-Восточной Азии.

Ну и последний, кого стоит упомянуть,– это Сообщество стран Латинской Америки и Южной Африки.

В мире появилось сразу нескольких «железных занавесов». Разрастание взаимной ненависти и подозрительности все больше приводило к расколу культурных, экономических и технологических связей государств и народов. Даже развитие технического прогресса и цивилизации у мировых сверхдержав стало идти в разных направлениях.

Связано это было с резким обострением в первой половине двадцать первого века проблем перенаселенности, отсутствия основных мировых ресурсов и плохо контролируемого загрязнения окружающей среды отходами и выбросами с объектов промышленности и атомной энергетики. Это в свою очередь привело к повальным мутациям населения, особенно в Сообществе стран Латинской Америки и Южной Африки, которое одним из главенствующих факторов своей экономики сделало сдачу площадей в труднодоступных районах в аренду остальным сверхдержавам для хранения ядерных и токсичных отходов.

Даже экономически развитые конгломераты – Американо-Европейская Конфедерация, страны Минского договора и Азиатское содружество – в таких условиях не смогли параллельно проводить научные исследования и разрабатывать новые технологии в различных областях знаний, а затем еще и эффективно защищать полученные результаты от шпионов соседей.

Это привело к сворачиванию совместных глобальных проектов по освоению космического пространства, заселению соседних планет и обследованию ближайших звездных систем. Создание сверхсветового подпространственного привода стало невозможным.

В развитии военно-промышленного комплекса каждая сверхдержава также нашла свою, недоступную другим нишу, соответствующую ее экономическому потенциалу и национальному менталитету.

В период с 2019 по 2050 год Американо-Европейская конфедерация во главе с США развернула комплекс противоракетной обороны и всеобщего слежения в космосе и на земле, а также реализовала программу «Земной воин 3 (ФОРС ХХII)», основной целью которой является перевооружение пехотных подразделений альтернативными видами сверхмощного индивидуального оружия на основе новейших военных и шпионских технологий в области прикладной физики и химии.

Аравийский союз в период с 2028 по 2050 годы вводит в действие проект «Всеобщий джихад». Почти все население мусульманских стран проходит обязательное идеологическое и военное обучение с использованием гипноза и пропаганды, а также биоусиления. Людям вживляют имплантатированные биокибернетические модули (биоимплантаты), получаемые от Азиатского Содружества. Эти вживленные в человеческое тело устройства в обычном состоянии безобидны и незаметны. Но при определенных условиях превращают тело человека-носителя в очень мощную бомбу или – ненадолго – в эффективную боевую машину. Затем истощенный организм человека перестает функционировать, если перед этим не погибает от полученных в бою ран.

Страны, подписавшие Минский договор, модернизируют имеющийся у них наступательный ракетно-ядерный комплекс и комплектуют армейские и разведывательные спецподразделения людьми с развитыми паранормальными способностями, для которых разрабатывается соответствующая экипировка на основе современных исследований фундаментальной физики и нестандартных врожденных возможностей человека.

Азиатское Содружество развивает технологии по скрещиванию искусственного и человеческого интеллекта и совершенствует боевые возможности киберклонов – полуроботов-полулюдей. Армия азиатов становится все более похожей на армию Торговой федерации «Звездных войн» – лучшего фантастического киносериала, вышедшего на телеэкраны мира еще в конце прошлого века.

Сообщество стран Латинской Америки и Южной Африки делает ставку на генетику, которая используется не только для защиты генофонда населения от повсеместных могильников отработанного ядерного топлива и токсичных отходов, но и для создания армии искусственно выведенных, клонированных боевых мутантов – БУМПов различных модификаций.

Развитие пятиполярного мира в период с 2019 по 2050 год сопровождается постоянным возникновением локальных военных конфликтов в различных точках земного шара. Эти региональные минивойны используются сверхдержавами для испытания новых военных технологий и передовых доктрин ведения боевых действий в современных условиях.

ГЛАВА 2

«Ну что, мой зеленокожий друг, устал допрашивать? Глазища твои фасетчатые что-то потускнели. Конечно, тяжело за три часа переварить поток мыслеобразов многолетней истории моего мира, который я на тебя выплеснул. Хочется отдохнуть. Ну отдохни, отдохни немного, отвлекись от работы. Мне нужно всего лишь на пять минут остаться наедине со своими мыслями.

Заснул, вот и славненько. Поспи немного, работяга ты мой заезженный. Да, мнемотехника-то у вас тут мощная. Самоуверенности полные штаны, хотя вы их и не носите. А вот методики проведения допросов слабоваты.

Да и умения осуществлять тотальный контроль над чужим сознанием, судя по всему, пока еще нет. Тренироваться вам, братья по разуму, надо больше, а не на технику надеяться. Не доросли вы еще до нашего уровня копания в мозгах.

Ладно, хватит самовосхвалений, пора воспользоваться перекуром. Так, что там числится в основных приоритетах гипнозащиты моей памяти?»

Закрыв глаза, я начал мысленный диалог, строчки которого будто на электронном табло поочередно загорались прямо в моем сознании:

Команда носителя: активировать меню функций гипнозащиты.

Запрос системы гипнозащиты: код доступа?

«Команда носителя: НИК8216996.

Ответ системы гипнозащиты: доступ разрешен.

Запрос носителя: условия для ликвидации носителя.

Ответ системы гипнозащиты: несанкционированный доступ к следующей информации: а) данные по объекту «Наутилус»; б) план проведения операции «Вскрытие».

Команда носителя: отмена условия для ликвидации носителя.

Запрос системы гипнозащиты: основания для отмены.

Ответ носителя: получение информации, необходимой для завершения операции «Вскрытие», в обмен на разрешение несанкционированного доступа к данным по объекту «Наутилус» и плану проведения операции «Вскрытие».

Запрос системы гипнозащиты: прогнозируемый процент вероятности успешного осуществления завершающей стадии операции «Вскрытие» в случае положительного решения по обмену.

Ответ носителя: около 25%.

Ответ системы гипнозащиты: подождите, идет сравнение приоритетов новых команд носителя с прежними командами оператора.

Короткая пауза.

Команда системы гипнозащиты: отмена условия для ликвидации носителя. Несанкционированный доступ к данным разрешен».

Вот и славненько. Значит, еще поживем. О! Мой зеленый друг уже оклемался. Поправил обруч мнемоконтроля и мыслесчитывания на своей пупырчатой тыкве. Бедняга даже и не понял, что на пяток минут отрубался. Сейчас начнет новый сеанс игры «Что? Где? Когда?». Ну что же, теперь я готов вспомнить все. Что там у нас сейчас на повестке? Ага, 2050-й год. Внимай дальше, назойливое зеленое недоразумение.

В период с 2050 по 2053 год в противостоянии военных блоков Земли достигается определенный паритет. Но равновесие политических сил и стабильность межгосударственных отношений длятся недолго.

28 марта 2053 года с атомного подводного ракетоносца ВМФ США «Немезида», находящегося у берегов Португалии, в соответствии с планом учений и в целях испытания новых систем вооружений был совершен пуск шести крылатых ракет, оснащенных учебной боевой частью и системами «нуль-транспортировки», скопированными с трофейных российских стратегических ракет типа «Молния».

Управляемый процесс «нуль-транспортировки» в капсуле энергетического защитного поля позволяет ракете через некоторое время после запуска осуществить мгновенное перемещение в пространстве и материализоваться уже над целью. Более полное описание принципа действия процесса «нуль-транспортировки» строго засекречено и доступно пониманию лишь нескольких узких специалистов.

Учебные ракеты, выпущенные «Немезидой» в 6.00.00 по Гринвичу, должны были осуществить «нуль-транспортировку» в район сосредоточения третьей эскадры шестого объединенного флота Американо-Европейской Конфедерации, дислоцированной в семистах километрах южнее острова Крит. Однако ни в расчетное время, ни позднее ракеты в районе намеченного полигона так и не появились. Объявив о неудачных испытаниях, командование Шестого флота срочно свернуло учения и рассредоточило корабли в места постоянной дислокации.

Проведя анализ оперативной агентурной информации, собранной при проведении учений ВМФ США в Средиземном море, а также изучив данные секретной российской глобальной спутниковой системы «Вий», способной предсказать траектории движения ракет типа «молния» при осуществлении «нуль-транспортировок», командование ВКР – военно-космической разведки – России пришло к выводу, что во время учений конфедераты испытывали не модернизированные ракеты с нуль-циклом собственного производства, а новую систему перехвата российских ракет типа «молния».

Тот факт, что эти ракеты так и не материализовались над намеченной целью и бесследно исчезли, наглядно доказывал успешное окончание испытаний новой системы ПРО Американо-Европейской Конфедерации. В ходе дальнейшего сбора информации было установлено, что причиной исчезновения ракет могла быть энергетическая магнитная аномалия, образовавшаяся во время испытаний над местонахождением подводной исследовательской станции Американо-Европейской Конфедерации «Наутилус».

Подводная исследовательская станция «Наутилус» была создана в 2047—2049 годах для проведения археологических и океанологических исследований подводного плато, находящегося в шестистах километрах юго-западнее острова Крит.

По мнению археологов, это плато за пять тысяч лет до нашей эры было значительных размеров островом, и там находилось поселение неизвестного происхождения. Возможно, что это была легендарная Атлантида или одна из ее колоний. К тому же плато идеально подходило для создания там подводной станции: его почти идеально плоская поверхность находится всего в 138 метрах от уровня моря при средней глубине в данном районе 787 метров.

Технически станция представляет собой трехуровневое сооружение.

Первый уровень является комплексом чисто искусственных сооружений, на которых расположены доки для приема подводных лодок снабжения, склады, гаражи для исследовательских аппаратов, охранные системы.

Второй уровень – наполовину врытые в грунт поверхности плато жилые помещения и исследовательские лаборатории.

Третий уровень состоит из искусственных и естественных пустот под поверхностью плато, заполненных газовоздушной смесью. Именно здесь в настоящее время и проводят археологические и геологические изыскания.

Проанализировав следующие факты: отсутствие в официальных и агентурных источниках точного плана третьего уровня станции, где были бы указаны расположения всех подземных пустот и пещер, а также наличие возможности незаметно для сканирования спутников расположить под скальными породами подводного плато любое оборудование, специалисты ВКР сделали вывод: частично или полностью новая система противоракетной обороны Американо-Европейская Конфедерации смонтирована на третьем уровне подводной станции «Наутилус».

Учитывая то обстоятельство, что новая система ПРО конфедератов в первую очередь угрожает безопасности стран Минского договора, а также необходимость сбора более полной информации по объекту «Наутилус», генштаб объединенных вооруженных сил стран Минского договора дал указание ГРУ – Главному разведывательному управлению – Российской армии подготовить и осуществить разведывательно-диверсионную операцию под кодовым названием «Вскрытие»…

ГЛАВА 3

Утром третьего апреля 2053 года меня вызвали в штаб к командующему спецбригадой полковнику Спорышеву (позывные Лис – от Леонида Ильича Спорышева). Я наивно полагал, будто причиной вызова послужило то обстоятельство, что в начале апреля у меня должен был начаться очередной полуторамесячный отпуск.

Леонид Ильич, как всякий ответственный отец-командир, считал своим наиважнейшим долгом лично напутствовать офицеров бригады, «вынужденных» временно выпадать из поля его зрения. А потому после предотпускного инструктажа «в целях повышения боевого и товарищеского духа и обеспечения плавного перехода от тягот казарменной жизни к соблазнам штатской» Лис мастерски разводил каждого офицера-отпускника на организацию прощального ужина для офицерского состава бригады.

Надо отметить, что на наших отпускных эти «неуставные финансовые мероприятия» ни в коей мере не отражались. Командиру удавалось ежегодно выбивать для вверенной ему части существенное дополнительное финансирование, которое как раз и использовалось для организации шикарных праздничных вечеринок офицерского состава спецбригады и дополнительных дотаций к жалованию низших чинов.

Учитывая, что наша часть была самым боеспособным подразделением не только дивизии, но и корпуса, вышестоящее руководство каждый раз закрывало глаза на бюджетные шалости полковника Спорышева. Поэтому, сидя в приемной штаба бригады и ожидая вызова на ковер, я не только флиртовал с машинистками полковой канцелярии и просматривал буклеты туристических фирм, но также заранее мысленно готовил меню «отходного ужина». Однако моим «розовым» планам не суждено было сбыться.

Обычно очередной отпускник долго «парился» в приемной полковника, так сказать «доходил до кондиции». Но это утро стало исключением. На ковер я попал даже не успев прикинуть, что заказать на второе – филе из осетрины под грибным соусом, фаршированной очищенными лимонными дольками и испанскими маслинами, или шашлычок по-аджарски из ребрышек молодого барашка, вымоченных сначала во взбитых сливках, а затем в грузинском вине трехлетней выдержки.

Для особо любопытных уточняю, что на первое в моем праздничном ужине планировался венгерский мясной гуляш с приправленным паприкой мадьярским хлебом под рюмку ледяной перцовки «Рiдна Украiна», настоянной на липовом российском меду. Вот такой я гурман-интернационалист.

Еще на пороге кабинета я понял, что сегодня ужинать придется в столовой курьерского поезда, идущего по маршруту «Минск – Москва – Большие проблемы». И меню ужина будет следующее: на первое – куриный бульон по-мински, на второе – перловая каша по-московски, на третье – консервы из офицерского сухпайка по-спартански с запивкой из двухсот грамм кондукторского первача. Для вышеозначенных выводов мне даже не пришлось применять легкое пси-зондирование мыслей и чувств любимого и глубоко уважаемого мною командира.

Обычно Лис при аудиенции тет-а-тет, в целях экономии времени, давал нижестоящим коллегам возможность мгновенно прозондировать, что у него на уме и в каком он расположении духа. Но, как я уже говорил ранее, сегодняшний день с самого утра вышел за рамки обычных офицерских будней. На выразительном усатом лице Лиса ясно читалось, что приговор «Дальняя дорога и новое сложное задание» для «вечно везучего» капитана с позывными Ник обжалованию не подлежит.

Тем более в кабинете кроме нас с Лисом присутствовал пренеприятного вида субъект в штатском, сквозь совершенно лысый череп которого ярко просвечивал штамп «Сделано в ГРУ». В отличие от слегка располневшего на административной работе Лиса, грушник был подчеркнуто подтянут и болезненно-худощав, при этом рост у обоих был под метр девяносто.

– Вызывали, товарищ полковник? – обратился я к Спорышеву, затем четко по уставу отдал честь и щелкнул каблуками.

– Вольно, Ник. Можешь расслабиться, здесь все свои,– ответил Лис.– Знакомься. Это мой давний друг, Шамиль Анварович Хусанов. Вот, приехал старика повидать да на учеников моих посмотреть.

– Рад познакомиться, Николай Иванович,– с легким кавказским акцентом поздоровался Хусанов, дружески улыбаясь, и внимательно уставился в мой правый глаз.– Много интересного слышал о вас.

Два ментальных удара я получил от Хусанова и Лиса синхронно. Оба удара были настолько мощными, что даже по отдельности представляли для меня смертельную опасность. Но оба они попали в пустоту: за мгновение до атаки мое сознание буквально на доли секунды вышло за пределы тела и тут же вернулось назад.

К моменту возвращения моего альтер-эго в телесную оболочку оба импульса атаки, не встретив никакого сопротивления с моей стороны, благополучно погасили друг друга, ибо индивидуальная частота субъектов, породивших их, была разная, а мощность практически одинаковая.

Если бы удары были нанесены по очереди и я попытался бы погасить их собственными силами, просто сгенерировав ментальный щит, то к концу атаки стал бы рядовым идиотом, не способным даже дышать самостоятельно.

Естественно, убивать меня никто не собирался. И мой шеф, и его приятель, каждый по-своему, предупредили меня об атаке. Лис, например, заявил, что я могу расслабиться, хотя этого понятия в его словаре не существует уже лет тридцать. Хусанов, уставившись в мой правый глаз, фактически дал понять, что сейчас врежет ментально со всей дури. В общем, меня просто протестировали на профпригодность. Хотя имели место некоторые нюансы.

Во-первых, я показал свою постоянную боеготовность тем, что сумел вовремя мобилизовать необходимый для защиты пси-потенциал.

Во-вторых, продемонстрировал способность мгновенно принимать нестандартные решения тем, что не стал напрасно тратить силы на защиту своего сознания, а просто отключил его в момент двойной атаки, установив кратковременный внетелесный контроль.

В-третьих, блеснул своим умением мгновенно и выборочно применять в экстремальных ситуациях сложнейшие методики пси-защиты и самоконтроля.

В-четвертых, не дал усомниться в трезвости и ясности своего мышления, ибо еще до атаки сообразил, что действия Лиса и Хусанова – всего лишь тест и проведения контратаки не требуется. Хотя невооруженным глазом было видно: они провоцировали меня на ответные действия, сгенерировав сразу после удара индивидуальные пси-щиты.

Сам тест продолжался долю секунды, и со стороны все наши действия выглядели следующим образом. Уставившись прямо мне в глаза, Хусанов протянул руку. Позади глубоко вздохнул Лис. А я, побледнев, на долю секунды закрыл глаза, покачнулся и, снова открыв глаза, пожал протянутую руку грушника. Затем вежливо ему улыбнулся и ответил:

– Взаимно, Шамиль Анварович, взаимно.

– Ну что ж, тогда перейдем к делу. Садитесь, товарищи офицеры, не стесняйтесь,– предложил Спорышев.– У нас, Коля, есть к тебе сногсшибательное предложение, касающееся организации и проведения твоего очередного отпуска. Ты вообще-то как относишься к европейским курортам на Средиземноморье?

– Положительно, даже если в наличии там только потные женщины и теплая водка,– напомнил я седой анекдот.– А что, я выиграл какой-то внештатный конкурс и мне теперь положена бесплатная путевка за счет ГРУ?

– Вы почти угадали, Николай Иванович,– заулыбался Шамиль Анварович.– Вот только вместо потных женщин, возможно, придется близко пообщаться с горячими бородатыми и коротко стриженными мужчинами. А вместо теплой водки похлебать холодную соленую морскую воду. Да, кстати, я состою в звании майора ГРУ. Позывные Шах, и думаю, нам с вами, Ник, можно уже переходить на «ты».

– За это надо обязательно выпить.– Лис, довольно потирая руки, открыл стенку шкафа, за которым была спрятана маленькая комната отдыха.

Там стоял небольшой, но соблазнительно сервированный на три персоны стол с наличием всего необходимого для задушевной беседы, а в углу, в окружении двух весьма удобных кресел, приютился стеклянный журнальный столик. В отличие от нетронутой обстановки общего стола, на нем располагалась открытая шкатулка с дорогими гаванскими сигарами, матовая стеклянная пепельница и початая бутылка настоящего грузинского коньяка двадцатилетней выдержки в окружении двух хрустальных рюмок. Все это говорило о том, что я был приглашен в самый разгар беседы, которая, судя по всему, затянется надолго.

Надо отметить, что комната отдыха в кабинете Спорышева была оборудована новейшими отечественными и зарубежными системами постановки помех для прослушивания и записи разговоров, поэтому использовалась не только для отдыха, но и для обсуждения планов секретных операций и способов их проведения.

Шаху понадобилось полчаса, чтобы одновременно с дегустацией закусок и вина ввести меня в курс дела по событиям вокруг объекта «Наутилус». А затем изложить в общих чертах план проведения операции «Вскрытие», который состоял из пяти этапов.

На первом этапе специально для спецслужб Аравийского союза в ГРУ была допущена утечка информации о наличии на исследовательской археологической станции «Наутилус», расположенной всего в двухстахшестидесяти километрах от морских границ Аравийского союза, на побережье Северной Африки – сверхсекретного военного объекта Американо-Европейской Конфедерации.

В попавшей к арабам информации говорилось также, что ГРУ собирается осуществить секретную диверсионную операцию по уничтожению станции с указанием фиктивных сроков ее проведения, чтобы спровоцировать арабов провести предварительно собственную разведывательно-диверсионную операцию на станции в сроки, примерно известные российской разведке. В этом состоял второй этап операции.

На третьем этапе перед самым началом штурма станции арабами руководство ГРУ планировало предупредить американцев и европейцев о возможном нападении арабских террористов-камикадзе на объект «Наутилус», тем самым провоцируя взаимно неожиданное столкновение охраны станции и арабских спецназовцев. В результате предупреждения у конфедератов должен появиться небольшой лимит времени для усиления обороны, но совершенно недостаточный для полного предотвращения штурма.

Этап четвертый: во время столкновения арабов и американцев на станции я, при полной амуниции заранее доставленный к окрестностям станции, пользуясь общей неразберихой и маскируясь то под штурмующих, то под обороняющихся, должен незаметно проникнуть на третий уровень станции «Наутилус». Затем найти секретный объект ПРО, изучить его и по возможности уничтожить.

Главная моя задача – этап пятый – по плану заключалась в том, чтобы после изучения секретного объекта остаться в живых, уйти до момента полного уничтожения станции и передать полученные сведения командованию.

План операции предусматривал мою эвакуацию со станции вместе с остатками ее персонала на спасательных капсулах под видом уцелевшего, но контуженного охранника. В госпитале военно-морской базы конфедератов, куда будут доставлять уцелевших, на меня должны выйти агенты местной резидентуры ГРУ и обеспечить отправку в Россию.

Уже ближе к полудню мы приступили к обсуждению деталей.

– Каковы сроки начала и проведения операции? – спросил я.

– Первые два этапа уже проведены,– ответил Шах.– Арабы получили информацию по объекту «Наутилус» и фиктивные сроки нашего штурма. Сейчас под надзором их резидентуры идет подготовка фиктивной штурмовой группы на Крымской военно-морской базе. По нашим данным, они уже полным ходом ведут подготовку своей операции. Вчера части арабской национальной гвардии вновь возобновили интенсивное наступление на позиции войск афролатиноамериканцев, расквартированных в Центральной Африке. За прошедшие сутки арабы понесли значительные потери и вынуждены стягивать все имеющиеся резервы из Туниса и Марокко. По нашим сведениям, не далее как завтра командующий Северо-африканской группировкой Аддат Хамейни запросит у руководителей Халифата подкрепление из Сирии, для усиления оголившихся гарнизонов в Тунисе и Марокко. Основную часть подкреплений планируют доставить в Марокко по железной дороге. А вот в Тунис войска наверняка направят по воздуху.

– И все эти телодвижения нужны арабам только для того, чтобы найти повод не вызывая подозрений у конфедератов подтянуть к объекту «Наутилус» крупную военную группировку? – предположил я.

– Да. Мы уже точно знаем, что через три дня по воздушному коридору «Дамаск – Тунис» на восемнадцати «Цеснах-900» и двадцати двух «Альбатросах» будет перебрасываться бригада «Мучеников Палестины» в составе четырех с половиной тысяч человек. И заметь, Ник, каждый солдат этой бригады имеет богатый опыт использования снаряжения для парашютного десантирования на море и ведения подводной войны. А сам маршрут пройдет всего в двенадцати километрах от объекта «Наутилус».

– Но ведь это территория конфедератов,– возразил Лис.– Неужели ты хочешь сказать, что они не разглядели за всем этим маскарадом подготовку к штурмовой операции и разрешат арабам осуществлять переброску целой ударной бригады в глубине своего воздушного пространства? Они же тоже должны просчитывать все варианты развития событий! Шах, я не верю, что все твои западные коллеги вдруг стали полными идиотами и позволят почти пяти тысячам чужих коммандос спокойно пролететь над сверхсекретным объектом в глубине своей территории.

– Мне понятны твои сомнения, Лис,– улыбнулся Шах.– Но не забывай, что даже самые умные люди подвержены стереотипам мышления. Во-первых, самой заинтересованной стороной в получении информации по объекту «Наутилус» и в его уничтожении конфедераты считают нас, а не арабов. Поэтому сейчас мои западные коллеги бросили свои основные силы на отслеживание и анализ в первую очередь наших операций. За подготовкой разведывательно-диверсионной группы ГРУ на полигоне в Крыму, которая якобы предназначена для штурма объекта, внимательно следят не только арабы, но и резидент АРБ в Восточной Украине. А в Греции уже вовсю готовят операцию по перехвату моих липовых штурмовиков. Во-вторых, по нашим агентурным данным, конфедераты пока не знают, что мы «слили» часть информации арабам, поэтому не ждут от них агрессивных действий в отношении объекта. Если бы речь шла о нефтедобывающих платформах в Персидском заливе, тогда да. Подпустишь близко арабский спецназ – жди беды. А сами арабы, в понимании моих западных коллег, не могли самостоятельно раздобыть сведения о сверхсекретном военном объекте на заурядной археологической станции агентурным путем. Даже возможностей ГРУ для этого оказалось явно недостаточно. До испытаний мы понятия не имели о том, что на станции «Наутилус» производят монтаж новой системы противоракетной обороны. Единственное, что удалось заметить год назад, так это повышенный интерес к станции со стороны спецслужб Японо-Китая.

Конфедераты тогда заказали в Азиатском Содружестве большую партию высокоинтеллектуального бурильного, геолого-разведочного, ремонтно-строительного и научно-исследовательского оборудования. Азиаты долго и упорно выясняли причину, почему ученые со станции, имея возможность заказать более дешевую, но вполне конкурентоспособную аналогичную технику из Европы или Америки, все-таки импортировали оборудование от азиатских компаний. Как впоследствии выяснилось, археологи и геологи станции наткнулись на источники неизвестного излучения в подземелье подводного плато, которое пагубно влияло на высокоточную микроэлектронику европейской и американской техники.

При этом на людей оно не оказывало никакого вредного воздействия. Азиатская техника дольше сопротивлялась разрушающему действию неизвестного излучения, поскольку в ее основу был заложен принцип скрещивания человеческого интеллекта с искусственным на основе киберклонирования. Проще говоря, в подземельях плато роботизированная техника конфедератов эффективно работала не более недели, а кибернетизированная техника азиатов держалась месяцами. К сожалению, тогда мы не придали этому факту особого значения, и постепенно интерес к станции пропал. Ну и возвращаясь к твоим возражениям, третьей причиной моей уверенности в том, что арабам удастся осуществить доставку штурмовой бригады воздушным путем непосредственно к местоположению подводной станции, являются масштабы и очень сжатые сроки проводимой ими подготовки к штурмовой операции, а также эффективность информационной завесы их настоящих намерений. У конфедератов не осталось времени на то, чтобы задействовать в нескольких направлениях назревающей опасности необходимое количество агентов и провести структурный анализ всего массива событий, которые произошли за последние три дня у них, у нас и у арабов. А когда умный человек находится в цейтноте и у него не остается времени на проверку всех своих выводов, тогда он действует по принципу бритвы Оккама, то есть планирует свои действия в соответствии с наиболее вероятным сценарием развития событий и реагирует в первую очередь на самую очевидную с его точки зрения угрозу, отсекая все лишнее.

На сегодняшний день, с точки зрения моих западных коллег, наибольшую опасность для объекта представляем мы. Именно мы целенаправленно готовим штурмовую группу для захвата станции и в настоящее время не ведем активных боевых действий в других регионах, в то время как арабы находятся в критическом военном положении в Центральной Африке. Только в России можно будет эффективно использовать технологии, полученные в результате исследования секретного объекта. У арабов пока нет необходимой для этого научно-технической базы.

– Шах, но тогда объясни мне, на кой ляд арабы вообще решились на штурм станции, если, по твоим словам, они не смогут эффективно использовать результаты своей операции? – снова спросил я.– В конце концов, вполне возможно, что арабы не собираются захватывать объект, а бригада «Мучеников Палестины» действительно будет переброшена для усиления береговой охраны Туниса.

– Ник, ты рассуждаешь с точки зрения западного человека. А в этом вопросе необходимо учитывать расовый менталитет Востока. Что собой представляет объект «Наутилус» для арабов? Не объект исследования и изучения с целью последующего использования, а всего лишь возможность торга и обретения временного влияния. Арабы в наше время вынуждены мыслить тактически, а не стратегически. Имея только одного союзника – Азиатское Содружество, они ведут открытые боевые действия против Латино-Африканского Сообщества в Центральной Африке и против Российской армии на Южном Кавказе, а также неявно противостоят конфедератам в Персидском заливе, пытаясь вытеснить их с прибрежных нефтяных платформ. При этом уступают каждому из противников как технически, так и экономически. Сильно зависят от помощи азиатов и постепенно превращаются в их сателлит. Наши аналитики считают, что такое положение дел совершенно не устраивает высшее политическое и религиозное руководство Аравийского союза. Но изменить статус-кво до настоящего времени они не могли. Захват же арабским спецназом новейшего сверхсекретного объекта ПРО конфедератов способен резко изменить ситуацию в их пользу. Для более полного понимания моих слов давайте рассмотрим геополитическую ситуацию в мире на сегодняшний момент.

До недавнего времени Австралия разрывалась на части в результате девятилетней необъявленной войны за гегемонию на континенте между конфедератами, латиноафриканцами и азиатами. Причем последние активно использовали арабских наемников в качестве дешевого пушечного мяса. Но за последние три года там постепенно складывается относительно стабильная ситуация. Противники распределяют основные зоны влияния, и боевые действия начинают стихать. Достигнут шаткий военно-политический баланс, в результате которого арабы в Австралии явно остаются не у дел.

В Центральной Африке последние сто лет так усердно воевали и при этом нещадно эксплуатировали местные природные ресурсы, что этот регион превратился в продолжение Сахары, только без нефти и других полезных ископаемых. В результате проведение активных боевых действий и экономической экспансии в этой части света стало для ведущих сверхдержав нерентабельным, что резко снизило геополитическое влияние арабского фактора в этом регионе в частности и в мире в целом. Сейчас Центральная Африка представляет интерес только для латиноафриканцев – в качестве жизненного пространства. Поэтому арабы вынуждены противостоять экспансии Сообщества в этом направлении без экономической и технологической поддержки со стороны других сверхдержав.

Цветущую и все еще богатую ресурсами Среднюю Азию десять лет назад без лишнего шума и пыли поделили мы с азиатами. В результате чего присутствие там воинствующих арабских фундаменталистов стало нежелательным даже для их практичных союзников из Японо-Китая. Совместными усилиями арабов тихо и мирно полностью вышвырнули оттуда. Причем, судя по всему, надолго.

Единственными двумя «горячими точками», в которых арабы еще пытаются влиять на политику остальных сверхдержав, остались российский Южный Кавказ и Особая экономическая зона Американо-Европейской Конфедерации в Персидском заливе. Но и тут Аравийскому союзу не дают набрать политические очки. И конфедераты, и мы успешно используем необъявленные войны в этих регионах как полигоны для обкатки новых военных доктрин и технологий, стимулируя наши ВПК и получая значительную экономическую отдачу, а армия Аравийского союза с пылким энтузиазмом играет роль «подопытного кролика» и «мальчика для битья». Экономика и промышленность Халифата самостоятельно не выдержала бы последствий даже этих, в общем-то незначительных, конфликтов, если бы не военно-технологическая и экономическая поддержка азиатов, которые тоже решили использовать боевые действия в этих горячих точках для развития собственного военно-промышленного комплекса.

Короче говоря, за последние тридцать-сорок лет мир пережил очередной передел, в результате которого самый черствый и маленький кусок достался арабам, что, естественно, их не устраивает. Поэтому они будут использовать любой повод и пойдут на любые шаги, чтобы дестабилизировать политическую обстановку и начать новый передел, раз терять им уже фактически нечего. А захват объекта новой ПРО на станции «Наутилус» – это шанс, который может создать множество политических прецедентов и новых возможностей.

Наша задача состоит в том, чтобы не дать ни арабам, ни конфедератам нарушить существующий баланс сил. В сложившейся на сегодняшний день геополитической обстановке блок МД во главе с Россией занимает крайне выгодное геополитическое положение. У нас нет открытых военно-политических конфликтов ни с кем, кроме Аравийского Союза на территории Южного Кавказа, но даже протекание этого конфликта нами фактически полностью контролируется и крайне выгодно используется для развития промышленности и экономики. За последние три-четыре года Россия и другие страны Минского договора стали мерилом, которое поддерживает сложившееся равновесие политических сил во всем мире. Этот фактор положительно повлиял на развитие нашей экономики, науки и культуры. Поэтому нельзя допустить возникновение новых дестабилизирующих факторов. А появление у любого из наших соперников комплекса противоракетной обороны, способного полностью нейтрализовать наш главный военно-наступательный потенциал,– это самый разрушительный дестабилизирующий фактор, который только можно себе представить.

– Убедительная политинформация.– Задумчиво почесывая кончик носа и медленно потягивая белое вино, я продолжил развивать свою мысль: – Но хотелось бы получить ответы еще на три вопроса. Первый: почему ГРУ решило использовать в этой операции армейский спецназ и конкретно меня, а не представителя собственных спецподразделений? Ведь у вас есть персонал, обладающий пси-потенциалом. Второй: почему в операции будет задействован только один исполнитель, а не группа? Ведь это огромный риск – проводить диверсионно-разведывательную операцию такой сложности и важности силами только одного исполнителя. Или параллельно со мной будет действовать еще кто-то? И третий вопрос: как я смогу в одиночку изучить, а затем уничтожить такой сложный объект, учитывая полное отсутствие даже приблизительной информации о том, что он собой представляет и по какому принципу работает?

Мой начальник никак не прореагировал на мои вопросы, лишь хитро улыбнулся, неспешно встал со стула, прошел в угол и, уютно устроившись в мягком кресле за журнальным столиком, начал дегустировать коньяк. Шах поставил свой недопитый бокал на стол и повторил маневры моего шефа. Заняв второе кресло возле столика, он отточенным движением вытащил из деревянной полированной шкатулки кубинскую сигару и неторопливо раскурил ее. Затем выпустил колечко табачного дыма, внимательно посмотрел на меня, задумался на мгновение и соизволил, наконец, ответить:

– Во-первых, Ник, офицерский состав вашей бригады за последние двенадцать лет, с момента своего возникновения, накопил уникальный боевой опыт проведения успешных разведывательных и диверсионных операций по всему миру. Вы освоили различные тактики боя и способны одинаково эффективно бороться и с морской пехотой конфедератов, и с национальной гвардией Халифата, и с боевыми киберклонами азиатов, и даже с новейшими модификациями южноамериканских БУМПов. Весь офицерский состав бригады прошел курс по проведению легководолазных работ и военных действий в подводной среде. А спецподразделения реагирования ГРУ, укомплектованные бойцами с развитыми пси-способностями,– это узкоспециализированные кадры. Они подготовлены для долгосрочного внедрения в заранее определенную враждебную среду и длительного противостояния конкретному противнику. К сожалению, у нас нет специалистов широкого профиля вроде тебя и твоих сослуживцев. И мы точно не знаем, с чем придется столкнуться на станции. Возможно, тебе повстречается совершенно неизвестный нам противник. Мало ли, что еще могли там понастроить и оборудовать конфедераты… Это, надеюсь, ясно?

– Вполне.

– Теперь поговорим конкретно о твоей кандидатуре. Специалисты нашего аналитического отдела досконально изучили личные дела всех офицеров бригады, принимавших участие в сложнейших операциях, а также отчеты по ним за последние десять лет и пришли к выводу, что ты, Ник, самый везучий сукин сын по эту сторону Атлантики. За все время службы ты не получил ни одного серьезного ранения, хотя принимал самое активное участие в семнадцати штурмовых, разведывательных и диверсионных рейдах. Вспомни, когда девять лет назад рота, в который ты тогда служил, была направлена для штурма секретной военной базы арабских фундаменталистов на юге Афганистана и вы там попали в засаду, сколько человек осталось в живых?

– Девять,– оставшись в гордом одиночестве за большим, отлично сервированным обеденным столом, я решил особо не смущаться и продолжил его осаду с прежним энтузиазмом. Поэтому мои ответные реплики отличались лаконичностью, что, впрочем, не мешало вникать в суть дальнейшего разговора.

– Правильно, девять. А сколько из них было офицеров?

– Я один. М-м-м… случайность.

– Хорошо, пусть это была случайность. А операция в устье Амазонки, когда ты и еще двадцать два офицера и прапорщика из состава вашей бригады осуществляли боевое прикрытие несанкционированной местными властями научно-исследовательской экспедиции по изучению последствий падения Черного метеорита на юге Колумбии в 2046 году? Сколько человек из состава вашей группы и персонала экспедиции выжило тогда? Вспомни, Ник.

– Я один. Но тоже совершенно случайно,– пришлось на мгновение оторваться от баранины в кислом соусе и пояснить: – Если бы мы не напоролись на пограничный патруль, сплошь состоящий из «Циклопов», то…

– Ник, непомерное чревоугодие негативно влияет на твой разум и память. БУМПы модификации «Циклоп» никогда не состояли в составе пограничных колумбийских патрулей. Вы напоролись на штурмовой батальон регулярной армии, специально посланный для перехвата экспедиции. И только у тебя хватило ума не ввязываться в открытый бой с превосходящими силами противника, а захватить пси-контроль над одним из нападавших «Циклопов» и с его помощью выкрасть, а затем доставить отчет экспедиции и образцы метеорита к южной границе Панамы. Там ты уже, наверное, действительно случайно напоролся на пограничный патруль, только американский, а не колумбийский. Но, лихо разыграв сцену преследования мутантом и выдав себя за американского летчика с разбившегося над Сальвадором самолета-шпиона, тебе удалось под охраной патруля прибыть в панамский порт. Дальше твои приключения вообще становятся похожи на сплошные подарки судьбы. В порту ты натыкаешься на индийское торговое судно, которое тоже как по заказу оказывается собственностью морской разведки ВМФ Индии. А Индия, так уж сложилось, почти сорок лет является главным стратегическим союзником России по блоку МД. Дальше продолжать, баловень судьбы?

– Я согласен, в той операции мне действительно постоянно везло, но…

– Ник, а три года назад, в Монголии, тебе тоже просто постоянно везло или как? Послушай меня внимательно, Коля. Ты неправильно понимаешь значение слова «везение». На везение влияет не только сочетание благоприятных для тебя обстоятельств и ошибок врага, но и твои личные способности, знания, умения и опыт. Поэтому можешь излишне не скромничать. При разработке операции «Вскрытие» учитывались все аспекты твоего «везения». И мы уверены, что оно тебя в ближайшее время не покинет. Теперь по поводу твоего второго вопроса. На Востоке есть старая поговорка: «Если к тебе в дом незваным забрался один чужак, то он может оказаться случайным гостем, но если незваных чужаков окажется двое, то это уже точно вторжение».

В случае провала операции твою смерть или пленение нам проще будет объяснить как случайное обстоятельство. Мало ли по каким причинам во время инцидента на станции конфедератов оказался один из служащих Российской армии? Может быть, ты был внедрен в бригаду «Мучеников Палестины» как разведчик или диверсант и вынужден был участвовать в штурме для поддержания своей легенды… И в свете нашего последующего предупреждения о нападении на станцию можно считать тебя союзником конфедератов. А может быть, ты перевозился на десантном самолете армии Халифата в качестве военнопленного и при его уничтожении силами ПВО над месторасположением станции сумел спастись и случайно попасть на станцию и так далее. Но если исполнителей будет двое или более, то легенда о вашем удачном групповом внедрении или случайном спасении будет выглядеть менее правдоподобной, что может послужить поводом для эскалации политических отношений между Конфедерацией и блоком МД. А это сейчас недопустимо.

Тем более тайно доставить одного исполнителя к месторасположению станции гораздо проще, чем целую группу. И действия одиночки во время проведения операции будут менее заметны, чем действия группы. Я понимаю, Николай, что ты наслышан о методах работы ГРУ и считаешь, что я скрываю от тебя существование параллельной группы исполнителей. Но если ты сам хорошенько подумаешь, то поймешь: в данной ситуации мне нет смысла что-либо не договаривать. Да, мы готовим еще исполнителей. Но они будут задействованы только в случае твоего полного провала. Короче, будем считать, что на твой второй вопрос я ответил. Теперь поговорим о сложности задания. При прогнозировании операции мы получили следующую статистику. При прочих равных условиях вероятность успешного проведения операции силами группы из шести человек равна двадцати двум процентам. При выполнении задания одним человеком риск провала увеличивается почти на порядок, т.е. вероятность успеха равна примерно трем процентам. Но это при прочих равных условиях. Для повышения шансов на успех ты получишь не совсем обычное снаряжение, вернее, совсем необычное. Наличие у тебя этого снаряжения вкупе с набором твоих пси-способностей и боевого опыта увеличивает шансы успешного завершения задания до семидесяти пяти процентов.

– Вы что же, вооружите меня волшебной палочкой или древней медной лампой Аладдина со сказочным джинном? – тщательно обтирая губы салфеткой, решил сострить я.– А может быть, руководство военной разведки подписало договор о тесном сотрудничестве с самим господом богом или дьяволом? И мне на время операции будет дарована абсолютная неуязвимость?

– А ты зря остришь, Ник,– неожиданно вмешался в разговор шеф.– Нельзя недооценивать достижения современной отечественной науки и изобретательность наших конструкторов и техников. Неужели ты думаешь, что я согласился бы на твое участие в этой операции, не будучи полностью уверен в высокой степени вероятности ее успешного завершения? Абсолютной неуязвимости не было даже у легендарных героев античности. А вот волшебной палочкой и лампой Аладдина мы тебя, пожалуй, обеспечим.

ГЛАВА 4

– Не так ли, профессор? – Лис с вопросительной улыбкой разглядывал кого-то за моей спиной.

Я сидел лицом к единственной двери в кабинет и за все время разговора не видел, чтобы в комнату входил еще кто-то кроме Лиса и Шаха. Поэтому последняя реплика шефа заставила меня резко обернуться.

Представшее моим глазам зрелище было настолько шокирующим, что я забыл налить себе очередной бокал вина. За моей спиной, прямо напротив входной двери, стоял сейф. Вернее сказать полутораметровой высоты шкаф, отделанный металлом и пластиком.

Когда я обернулся, то заметил, что со шкафом происходят странные метаморфозы. Сначала у него с обеих сторон отворились две двухстворчатые дверцы. Именно по бокам, а не спереди, как положено у нормальных одежно-обувных шкафов. Из открытых боковых проемов вылезли и мгновенно разложились в пластиковых суставах два двухметровых манипулятора, напоминающих верхние конечности человеческого скелета.

В это же самое время дверные створки сформировали шагающее шасси из четырех ножных гидравлических манипуляторов с плоскими стопами-присосками, появившимися неизвестно откуда. Дверца верхней полки ящика со сглаженными углами откинулась вниз. С оборотной стороны откинувшейся панели оказалась матовая поверхность солнечной батареи. Чуть ниже – окошко приемного фотопорта. В открывшемся проеме верхнего ящика медленно сформировалась трехмерная проекция головы человека.

На меня смотрело выразительное лицо с заостренными европеоидными чертами лица. Лысый череп плавно переходил в широкий морщинистый лоб. Глубоко посаженные глаза резко контрастировали с римским орлиным профилем, а заостренный подбородок слегка выдавался вперед. Тонкие бледные губы были плотно сжаты.

На вид человеку было лет шестьдесят с хвостиком. Слегка гипнотизирующий, чем-то цепляющий, выразительный взгляд указывал на наличие у данного индивидуума недюжинной внутренней энергии и жесткого характера. Но смутили меня не метаморфозы киберклона-трансформера и не проекция бюста философа-мыслителя, а первая реплика, которой он «разродился»:

– Позвольте представиться, молодой человек. Профессор физико-математических наук, проректор кафедры естественных наук Московского государственного университета имени Ломоносова – Миронов Аркадий Августович к вашим услугам.

Искусственный голос киберклона звучал высоким фальцетом, но был при этом не менее выразителен и эмоционален, чем внешность проецируемого человека.

– С каких это пор киберклоны стали так лихо имитировать человеческую индивидуальность? – спросил я, изумленно разглядывая протянутый для рукопожатия манипулятор…

* * *

Мое удивление было вполне естественным. С изобретением в 2016 году технологии создания искусственных кибернейронных сетей посредством микроволнового лазерного сканирования и копирования функций головного мозга человека, киберклонирование прочно вошло в быт людей, особенно в Азии. Пионерами в этой области стали предприимчивые японцы, которые с начала двадцать первого века начали углубленно разрабатывать компьютерные технологии на основе достижений микроволновой оптики.

В 2012 году в Японии появились первые образцы чипсетов, представляющих собой не интегральную микросхему на кремниевой пластинке, а микролинзу со сложной, искусственно настроенной, молекулярной кристаллической структурой, которая, собственно, и являлась матрицей, преобразующей проходящие через нее лазерные лучи в поток логических команд, которые в свою очередь подавались по оптоволоконным коммуникациям – шинам – на приемные фотопорты различных исполнительных систем и устройств. Применение микроволновых оптических процессоров, оптоволоконных шин и накопителей – винчестеров,– состоящих из жидкокристаллических микрофотоэлементов, позволило в десятки тысяч раз увеличить производительность, мощность и объем памяти новых компьютерных систем.

Технологический прорыв в этой области был настолько стремительным и революционным, что сделал невозможной своевременную разработку операционных систем, программного обеспечения и интерфейсов ввода-вывода информации, способных полностью использовать возможности микроволновой оптики,– для этого требовались десятилетия и колоссальные материальные затраты.

Этот отрицательный аспект поставил под сомнение целесообразность дальнейшего развития более мощных, но и значительно более дорогих систем искусственного интеллекта на основе лазерной микроволновой оптики. С текущими проблемами вполне справлялась менее затратная, но более практичная обычная микроэлектроника – один из столпов экономического могущества Американо-Европейской Конфедерации, которая оставалась неоспоримым лидером в сфере создания и применения искусственного интеллекта, а именно в робототехнике. Ситуация снова резко изменилась только через четыре года.

В июне 2016 года ведущий инженер корпорации «Soni inc. Ltd» Кейдзуми Хайямото впервые удачно провел экспериментальную операцию по микроволновому лазерному сканированию и копированию функций головного мозга человека в систему искусственного интеллекта на основе лазерной микроволновой оптики. Фактически была создана первая искусственная кибернейронная автономная система, функционально и интеллектуально соответствующая возможностям головного мозга человека. Так появился на свет первый киберклон, положивший начало развитию нового прикладного направления некогда исключительно теоретической науки кибернетики – киберклонирование.

Результат слепого копирования процессов коры головного мозга человека оказался неоднозначным. Изначально предполагалось, что киберклоны являются перенесенными в искусственные тела-носители личностями, по всем параметрам превосходящими и людей, и роботов. Но действительность оказалось более прозаичной. Киберклоны действительно были способны при наличии приемо-передающих и светопреобразующих устройств воспринимать звуковую и видеоинформацию без применения двоичного программного кода. Они могли без дополнительного программного обеспечения самостоятельно анализировать информацию, пользуясь алгоритмами поведения и данными своей памяти, скопированной с мозга реального человека.

В общем, киберклоны могли делать все то же, что и человек, с которого они были скопированы. Могли петь, танцевать, самостоятельно водить машину, разговаривать на разных языках и понимать их, управлять техникой, на основе анализа информации давать инвариантные высокоточные прогнозы. И делали все это качественнее и быстрее обычного человека. Все, кроме одного – киберклоны не имели собственной воли, эмоций и устремлений.

Проще говоря, они напоминали человека, введенного в гипнотический транс. Такой человек может без труда решать в уме сложные интегральные уравнения, но в своих действиях и желаниях полностью ограничен волей гипнотизера.

По показателю скорости реакции киберклоны частично уступали роботам. Слишком сложный полуискусственный мозг дольше принимал решения, чем обычный запрограммированный автомат. Для того чтобы робот смог воспринимать ранее не используемый им язык, достаточно было проинсталлировать соответствующую языковую программу, что занимало обычно не более пяти минут. Для обучения новому языку киберклону необходимо было пройти лекционный курс обучения длительностью не менее двух месяцев – в точности как и человеку. То же относилось к навыкам вождения, строительства, воинской службы и т.д.

Кроме того, киберклонам требовался ежедневный восьмичасовой отдых, подобный человеческому сну. В противном случае эффективность их функционирования резко падала, вплоть до полного ступора. Срок эксплуатации киберклонов также больше зависел от возраста их биологического прототипа, чем от прочности и надежности конструкции искусственного носителя. В связи с чем перед будущим владельцем киберклона постоянно вставал вопрос, что лучше: заказать дешевую операцию по киберклонированию с мозга неопытного двадцатилетнего новичка и получить киберклона со сроком эксплуатации не менее сорока лет, из которых минимум десять уйдут на приобретение требуемых профессиональных навыков и около тридцати на дальнейшую эксплуатацию,– или произвести крайне дорогое киберклонирование с мозга сорокапятилетнего профессионала и успешно использовать его в течение ближайших десяти—пятнадцати лет.

Положение осложнялось еще и тем, что операцию по киберклонированию одного и того же человека допускалось проводить с периодичностью не более одного раза в семь лет. Иначе возникала опасность как для здоровья биологического прототипа, так и для целостности несвоевременно снятой с него киберклонокопии. Теоретически существовала возможность снимать киберклонокопии с самих киберклонов, но по не выясненным до сих пор причинам получавшиеся производные киберклоны были совершенно недееспособны.

В результате в двадцатых годах двадцать первого столетия появился новый перспективный и прибыльный вид бизнеса – киберклонирование. В отличие от разработки и реализации программного обеспечения для автоматизированных и роботизированных компьютерных систем искусственного интеллекта, где основными участниками рынка числились крупные корпорации и монополии, рыночные отношения в сфере киберклонирования представляли собой более сложное и разветвленное явление экономики. Ведь прототипом механоида мог стать любой человек и даже некоторые виды животных.

Несмотря на наличие серьезных недостатков и более высокую цену, чем у роботов, киберклоны продолжали успешно развиваться. Особенно они прижились в Азии, где больше всего пришлись по душе домохозяйкам и военным. Решающую роль сыграло то обстоятельство, что для управления киберклонами их владельцам не требовалось проходить длительный курс специальной подготовки и обладать специфическими знаниями и умениями. Достаточно было четким и внятным голосом ставить задачи и формулировать приказы. Очень часто состоятельные домохозяйки заказывали для работы на дому операции по киберклонированию себя или членов семьи.

Военные чины Азиатского содружества поначалу очень сомневались в эффективности использования киберклонов в военных действиях против людских военных формирований и роботов противника. Однако экспериментальные испытания на полигоне во время ежегодной военной выставки 2018 года в Абу-Даби показали, что у киберклонов имеется собственная ниша в военном деле.

Как и роботы, киберклоны не ведали страха смерти, но при этом были менее прямолинейны, более маневренны и непредсказуемы. Так, на открытой местности взвод роботов в течение всего лишь семидесяти секунд полностью уничтожил взвод аналогично вооруженных киберклонов, потеряв половину своего состава. Но при проведении аналогичных испытаний в лесисто-холмистой и городской местности ситуация резко изменилась. Теперь уже взводу киберклонов понадобилось две минуты для полного уничтожения подразделения роботов, при этом потери киберклонов составляли не более тридцати процентов.

Появление киберклонирования встряхнуло различные религиозные движения и псевдонаучные течения по всему миру. Тот факт, что в результате высокотехнологичного сверхточного копирования структуры человеческого мозга на искусственные носители получались лишь сомнамбулические пародии на человека, наглядно доказывал наличие души у человека и других высокоорганизованных представителей животного мира.

Острая корпоративная конкуренция и религиозные предрассудки оказались главными причинами, тормозящими распространение киберклонирования за пределы Азиатского содружества. Несмотря на тесное экономическое и военно-политическое сотрудничество со странами Азии, исключительно по религиозным соображениям Халифат объявил киберклонов «нечестивым порождением шайтана и оскорблением Пророка», запретив их использование правоверными мусульманами как в мирных, так и в военных целях.

В Европе и Северной Америке Римская католическая и Объединенная протестантская церкви совместно вынесли вердикт: «Киберклоны – угроза божественной сущности западного христианства». Правда, ходили слухи, что авторами вердикта в большей степени являлись функционеры корпораций, выпускающих роботов и киборгов с искусственным интеллектом, а не сами святые отцы.

В России, Индии, странах Латинской Америки и Южной Африки киберклонирование практиковалось, но очень ограниченно и исключительно в мирных целях. Боясь попасть в экономическую зависимость от азиатских соседей, правительства этих стран, которые были объединены в два мощных военно-политических блока, использовали в военной сфере не менее, а иногда и более эффективные достижения собственных ВПК.

За последние тридцать шесть лет предпринимались неоднократные попытки усовершенствовать киберклонов: привить им личностные характеристики человека, увеличить скорость реакции до показателей роботов и обеспечить возможность массового серийного производства любой киберклонокопии. Для этого разрабатывали образцы более высокочувствительной киберклонокопировальной техники и конструировали различные типы гибридов киберклона и робота.

Но существенных результатов и по сей день никто в мире так и не добился. Киберклон оставался киберклоном и не становился человеком в полном смысле этого слова. А гибриды и серийно созданные образцы на основе скрещивания достижений киберклонирования и робототехники получались слишком дорогими, сложными и малоэффективными…

* * *

Воспоминания из истории развития киберклонирования молнией промелькнули в моей голове, пока я с ошарашенным видом пожимал пятипалую механическую клешню.

– Можете не представляться,– оставив повисший в воздухе вопрос без внимания, новый участник разговора обогнул стол и устроился прямо напротив меня.– Я ознакомился с вашим личным делом и в курсе текущего разговора. Поэтому буду лично инструктировать вас по правилам обращения с изделием моей лаборатории, которое предстоит использовать в ходе операции.

В корпусе механического тела профессора открылась панель. Ручной манипулятор извлек из открывшегося бокса и положил на стол темный матовый металлический стержень, по размеру и форме напоминающий гетманский жезл со старинных гравюр Эрмитажа. Набалдашник стержня имел форму куриного яйца и острым концом был соединен с рукоятью посредством передаточного механизма, который позволял поворачивать части стержня друг относительно друга по кольцевой градировочной шкале.

– Принцип действия данного устройства аналогичен работе систем «нуль-транспортировки», установленных на баллистических ракетах типа «Молния»…– профессор сделал глубокомысленную паузу и продолжил: – С той лишь разницей, что оно способно осуществлять мгновенное перемещение и фиксацию субъектов не только в пространстве, но и назад во времени. Правда, модель пока еще считается экспериментальной, поскольку наглядно произвести полигональные испытания и убедить приемную комиссию в их успешном завершении невозможно в принципе.

– Вы меня совершенно заинтриговали, профессор,– я покосился на Шаха и Лиса, которые, казалось, уже не обращали на нас с киберклоном никакого внимания. Они тихо переговаривались о чем-то в противоположном конце кабинета, не забывая при этом потягивать коньяк.– Как я понимаю, вы хотите сказать, что нашли возможность возвращать человека в прошлое?

– Смотря что вы подразумеваете под понятием «человек». Отправить в прошлое какой-либо материальный или биологический объект, в том числе тело человека, да еще и зафиксировать его там – в привычной для нас временной фазе,– практически невозможно. А вот вернуть его сознание на пару часов назад, я думаю, вполне возможно.

– Так вы думаете или знаете наверняка?

– Если вы, Николай, хорошенько подумаете, то поймете, что знать что-то наверняка или провести наглядный эксперимент и тем более его задокументировать в случае с этим изобретением просто невозможно. Можно только думать, предполагать и верить отчетам экспериментаторов. Или опробовать действие этого устройства на себе – что я, собственно, и делал неоднократно. Хотя само мое существование можно считать доказательством возможности осуществлять перенос сознания человека с биологического на искусственный носитель. Но это не является доказательством того, что сделано это с помощью аппаратуры, способной отправлять сознание человека в его недалекое прошлое.

– Так вы, профессор, все-таки настаиваете на том, что являетесь не улучшенной киберклонокопией человека, которую научили имитировать индивидуальность и эмоциональность человеческого поведения, а имеете честь быть, так сказать, прототипом сознания и даже души настоящего человека, которые каким-то чудом ухитрились засунуть в эту жестяную куклу? Знаете, пару лет назад, в Монголии, мне пришлось близко пообщаться с киберклоном серии TR-300. Этот монстр тоже считал себя индивидуальностью, но даже он понимал, что его сознание и память изначально скопированы с биологического прототипа – известного китайского генерала Мо, каковым он сам не являлся. Правда, это не мешало ему успешно командовать целой моторизированной бригадой, состоящей из людей и киберклонов. Он, кстати, на полном серьезе утверждал, что является следующей эволюционной ступенькой человечества и тому подобное. Механоидный шовинизм, одним словом. Так что вынужден вас разочаровать. Вы даже не профессор Миронов, а всего лишь кривое зеркало его сознания, и не более того. Слава богу, люди пока еще не научились с помощью техники манипулировать своими и чужими душами.

– Браво, Николай, браво! – Ручные манипуляторы довольно ловко изобразили аплодисменты.– Но ваши сведения малость устарели, и я вам это попытаюсь сначала объяснить, а потом доказать. TR-300 «Мо-Каташи» действительно уникальная разработка японо-китайских ученых и техников по совмещению в одной киберклономатрице клонокопий сознания двух разных людей. В отличие от предыдущих моделей, киберклономатрица TR-300 двухслойна, то есть имеет два уровня записи: сознательный и более глубокий, подсознательный. Обычно во время операций по киберклонокопированию удается переносить на искусственный носитель только сознательные функции человеческого мозга и его потребности во сне. Функции подсознания на киберклонов никогда не копируются, поскольку операции по клонированию сознания на искусственный носитель всегда проводятся во время осознанного бодрствования биологических прототипов.

Экспериментальное проведение операций по киберклонокопированию во время сна или гипнотического транса биологического прототипа всегда приводило к появлению совершенно недееспособных образцов киберклономатриц. Поэтому кибернетики Японо-Китая решили пойти другим путем. Они создали технологию двухслойного киберклонокопирования на одну линзу-матрицу. Сначала создается первый слой, который отвечает за работу подсознания сдвоенного искусственного интеллекта. Туда обычно копируют сознание ученого-психолога с изначально поставленной задачей создать имитацию побудительных мотивов, индивидуальности, чувственных ощущений и эмоций. Затем на второй верхний слой копируют функции сознания необходимого специалиста или военного. Причем верхний, сознательный слой и не подозревает о наличии сожителя на носителе. Так, на управляющую двухслойную линзу-матрицу упомянутой вами модели TR-300 «Мо-Каташи», с которой вам пришлось близко пообщаться в Монголии, сначала было скопировано сознание знаменитого японского ученого-психолога Хато Каташи, а затем уже на второй верхний слой наложили слепок сознания легендарного генерала Азиатского содружества Ли Сунь Мо. Как вы сами убедились, результат получился очень интересным. Киберклон TR-300 «Мо-Каташи» в отличие от своих собратьев обладал ярко выраженной индивидуальностью, автономностью и рациональной мотивацией своих действий, а также активностью поведения, которые в полном соответствии с теориями Фрейда генерировались «подсознательным» слоем – киберклонокопией сознания доктора Хато Каташи. Киберклон генерала Мо ошибочно считал, что у него наличествует собственное волеизъявление, не подозревая о том, что мотивация желаний и чувств появляется в его сознании в результате работы независимой от него, но такой же искусственной и заранее запрограммированной на определенный стиль поведения киберклонокопии. Эта киберклонокомбинация действительно неплохо имитирует чисто человеческое поведение, но совершенно не обладает интуицией, творческим мышлением и не способна создать что-либо принципиально новое.

– А вы, значит, способны?

– Судя по тому факту, что под моим чутким непосредственным руководством успешно развивается одно из самых перспективных направлений в современной науке, хотя мое биологическое тело уже десять лет как почивает на кладбище, я могу твердо ответить на ваш последний вопрос – да, могу!

– В таком случае мне жутко любопытно узнать, как получилось, что вы сумели обойти азиатских кибернетиков и первым найти способ переноса на искусственный носитель полноценной человеческой личности и как это может быть связано со способностью перемещаться в прошлое?

– Получилось все, как это часто бывает у нас в России, совершенно случайно. И история эта совершенно секретная. Но раз уж вам придется на собственной шкуре испытывать мои изобретения, то кое-что я все-таки расскажу. Тем более это поможет лично вам, Николай, лучше освоить и понять правила работы со спецснаряжением из моей лаборатории, а также составить для себя общее представление об объекте операции. Итак, с вашего позволения продолжу…

ГЛАВА 5

Идея создания ракет, способных мгновенно перемещаться не только на дальние расстояния, но и в недалекое прошлое, родилась еще в Советском Cоюзе. Причем с самого начала была поставлена задача – научиться осуществлять переброску запущенных ракетных боеголовок на пару часов назад во времени.

Шел самый разгар «холодной войны», и Советской армии требовалось оружие, способное поразить врага на его собственной территории еще до начала нападения. Несмотря на свою фантастичность, проект по созданию баллистических ракет, оснащенных системами превентивного действия, или, как их сейчас называют, «обратного временного скачка», щедро финансировался тогдашним правительством.

В конце семидесятых годов прошлого столетия денег на самые безумные проекты советской оборонки не жалели. К тому же учитывался тот факт, что исследования проекта частично преследовали научно-пропагандистские цели. Я в то время был еще молодым, но уже подающим большие надежды выпускником физмата и сразу же был назначен помощником руководителя проекта.

За три года мы разработали детальное теоретическое обоснование возможности осуществления перемещений в прошлое, суть которого заключалась в следующем.

Согласно теории строения атома на примере планетарной модели Резерфорда, которую нам преподносят в школе, атом устроен с дивной простотой: электроны-планеты вращаются вокруг центрального ядра-Солнца. Однако в реальности все намного сложнее.

Еще на заре двадцатого века физики обнаружили, что электроны обладают загадочным свойством исчезать на одной орбите и тут же появляться на другой. Данное явление получило в научном мире название «суперпозиция частиц».

Чтобы как-то объяснить этот феномен микромира, ученые вынуждены были допустить, что элементарные частицы могут существовать и в виде корпускул, и в виде волны. Французский ученый Луи де Бройль предположил также, что каждой частице соответствует волна, заполняющая все пространство. Амплитуда этой волны максимальна там, где вероятнее всего находится частица. Но в любой момент без видимого перехода, в силу не изученных пока обстоятельств, она вполне может мгновенно изменить свое местоположение. Чем вам не телепортация?

Один из основоположников квантовой физики, австрийский ученый Эрвин Шредингер, размышляя о странностях поведения частиц, поставил в 1935 году эксперимент, который до сих пор смущает умы.

«Допустим,– рассуждал Шредингер,– в закрытом ящике находится кошка. Там же есть счетчик Гейгера, баллончик с ядовитым газом, который срабатывает от положительного сигнала счетчика Гейгера, и радиоактивная частица. Счетчик Гейгера подаст сигнал в зависимости от того, как проявит себя частица – в качестве волны или в качестве корпускулы. Если счетчик радиоактивности среагирует, то активируется баллончик с газом и кошка умрет от отравления. Если счетчик не среагирует, то животное останется в живых. Что можно сказать о кошке, глядя на закрытый ящик? С житейской точки зрения кошка либо жива, либо нет. Но законы квантовой физики предполагают, что кошка и жива и мертва одновременно с вероятностью пятьдесят процентов. И такое ее странное состояние будет продолжаться до тех пор, пока какой-нибудь наблюдатель не снимет эту неопределенность, заглянув в ящик».

Шредингер и сам был не рад, когда запустил в оборот такую абстракцию. Ученые всех стран переполошились. Выходит, и человек может быть наполовину жив, наполовину мертв? Или наполовину здесь – наполовину там?

Постепенно все немного успокоилось. Специалисты сошлись на том, что законы микромира не стоит переносить на большой мир. Другими словами – что дозволено электрону, то человеку ни-ни. Но затем ситуация вновь стала зыбкой.

Сперва физик Дэвид Ричард из Массачусетского университета доказал, что квантовая физика распространяется не только на элементарные частицы, но и на молекулы, принадлежащие уже макромиру. Потом Кристофер Монро из Института стандартов и технологий в США экспериментально показал реальность парадокса «кошки Шредингера» на атомном уровне.

Опыт выглядел следующим образом: ученый взял атом гелия и мощным лазерным импульсом оторвал у него один из двух электронов. Получившийся ион гелия обездвижили, понизив его температуру почти до абсолютного нуля. У оставшегося на орбите электрона существовало две возможности: либо вращаться по часовой стрелке, либо против.

Но физики лишили его выбора, затормозив частицу все тем же лучом лазера. Тут-то и произошло невероятное. Атом гелия раздвоился, реализовав себя сразу в обоих состояниях. В одном электрон крутился по часовой стрелке, в другом – против часовой. И хотя расстояние между этими объектами составляло всего 83 нанометра – в школьный микроскоп не разглядишь,– на интерференционной картине отчетливо просматривалось: вот след одного атома, вот другого.

Как писали западные ученые, это был реальный физический эквивалент «кошки Шредингера», которая и жива и мертва одновременно. Особенно возмущались по этому поводу научные идеологи у нас, в СССР, где, как вы помните, царил практически поголовный атеизм. Ведь по всему выходило, что квантовая физика допускала и фактически доказала существование Бога – того самого стороннего наблюдателя, от которого зависит состояние человечества, живущего в «ящике» под названием Земля!

Советская цензура вычеркивала малейшее упоминание о «кошке Шредингера». Поэтому одна из задач Проекта как раз и состояла в том, чтобы раз и навсегда наглядно доказать ошибочность утверждений Кристофера Монро, который якобы сумел своими опытами с атомом гелия превратить парадокс с «кошкой Шредингера» в научный постулат о возможном существовании параллельных миров и квантовых двойников.

Основная идея Проекта строилась на том предположении, что Кристофер Монро мог неправильно истолковать результаты своего собственного эксперимента. Мы предположили, что ион гелия не раздвоился, как считалось на Западе. На самом деле с ним произошла последовательная цепь событий. Сначала под воздействием лазерной заморозки наблюдалась полная остановка движения ядра и электрона атома гелия не только в пространстве, но и во времени.

То есть, как говорят физики, частицы достигли состояния абсолютного покоя. А затем ион гелия, не имея возможности продолжить свое движение во времени в будущее – в результате воздействия лазерного импульса,– вынужден был начать свое путешествие в прошлое на отрицательный отрезок времени, равный продолжительности воздействия на него замораживающего луча. Причем под воздействием приданного лазером силового импульса движение частиц иона гелия в прошлое параллельно сопровождалось изменением их траектории движения в пространстве прошлого.

Достигнув в прошлом момента своего образования, ион гелия должен был войти в нормальную временную фазу и начать осуществлять последовательное движение в будущее, но не смог этого сделать, поскольку в этот самый момент – момент отрыва от атома гелия электрона – он уже существовал.

То есть, если верить теории француза де Бройля, максимальная амплитуда волны, соответствующая данной частице, была уже достигнута в месте первоначального нахождения иона гелия в момент его рождения. Поэтому иону гелия, закончившему фазу движения в прошлое, не оставалось ничего иного, как, начав свое существование в виде волны, снова трансформироваться в частицу в следующий момент после его исчезновения в прошлое, когда замораживающее воздействие лазера на частицу уже прекратилось.

То есть мы предположили, что в результате эксперимента Кристофера Монро было зафиксировано проявление частного случая эффекта суперпозиции частиц, а не подтверждение парадокса «кошки Шредингера», как предполагали западные ученые.

На интерференционной картине были зафиксированы следы движения одной и той же частицы (иона гелия) из замороженного состояния: сначала в прошлое – движение электрона вокруг ядра против часовой стрелки,– а затем, после фазы волнового временного скачка, который не был зафиксирован на интерференционной картине, появился второй след перемещения иона гелия от замороженного состояния в нормальной для нас временной фазе – движение электрона вокруг ядра по часовой стрелке.

Разница следов, которая выражалась в различных направлениях движения электрона вокруг ядра, как раз и доказывала, что это след одной и той же частицы, только в различных временных фазах перемещения. В качестве упрощенного визуального примера можно привести движение обода колеса на кинокамере. Если пленку крутить вперед, то обод колеса на экране будет двигаться по часовой стрелке. Если же начать откручивать пленку назад, то мы увидим, что обод колеса будет двигаться против часовой стрелки.

К сожалению, а может быть, наоборот – к счастью, нам тогда так и не удалось создать аппаратуру, способную осуществлять фиксацию или стабилизацию отправленных в прошлое опытных образцов. Исследования проекта показали, что при заброске в прошлое материальных тел для их стабилизации в отрицательных временных координатах необходимо задействовать колоссальные энергетические мощности, которых не было, да и не будет в нашем распоряжении еще лет сто, не меньше. От полного краха Проект и лабораторию спасло два обстоятельства.

Во-первых, в ходе экспериментов мы научились использовать способности частиц к перемещению в прошлое и следующему за ним волновому преобразованию для создания устройств и систем, позволяющих осуществлять мгновенные перемещения различных объектов на довольно значительные расстояния. Принцип их действия заключался в изменении амплитуды и длины волн де Бройля, возникающих при трансформации материи после ее перемещения в прошлое. Энергетическое воздействие на ткань времени использовалось как растяжение тетивы лука в древности.

Доступная нам кинетическая энергия различных излучений и полей воздействовала на потенциальную энергию материи путем перемещения тела в прошлое и его последующей трансформации в волну, параметры которой настраивались так, чтобы обратное преобразование волн де Бройля в материю произошло в момент начала процесса, но с расчетным изменением начальных пространственных координат. Хотя полученные результаты и не были решением первоначально поставленной задачи, но все же произвели глубокое впечатление на наших военных заказчиков.

Во-вторых, в начале восьмидесятых годов прошлого столетия главный оппонент СССР в гонке вооружений объявил о начале создания систем противоракетной обороны. Самое забавное заключалось в том, что первые проекты Стратегической оборонной инициативы (СОИ) оказались крайне креативными и производили не менее шокирующее впечатление, чем поначалу наши изыскания.

В результате, с учетом последних достижений, перед проектом поставили новые задачи – используя опытные разработки лаборатории, создать системы стопроцентной защиты отечественных баллистических ракет от любых воздействий объектов и систем ПРО противника. Так, к середине восьмидесятых годов силами возглавляемой к тому времени мной лаборатории на полигонах проекта был создан первый прототип баллистической ракеты типа «Молния» и проект развертывания комплексной системы обеспечения нуль-транспортировки. Но в серию наше изделие тогда попасть так и не успело.

Сначала реформаторы Перестройки урезали финансирование проекта до минимума, что резко притормозило работы. А затем, после развала СССР, и сам проект приказал долго жить. Я, как и большинство моих коллег, оказался на улице – в самой гуще вновь развивающихся капиталистических отношений, став на долгие двадцать лет невостребованным в качестве ученого.

К счастью, у меня оказались кое-какие способности по ведению бизнеса, что дало мне возможность безбедно существовать в то нелегкое время. Но для официальной науки мое имя оставалось строго засекреченным. Да и возраст давал о себе знать – к тому времени мне уже сорок.

Для работы за границей меня из страны не выпустили бы, да я и сам не хотел уезжать из России, истово надеясь на то, что мои знания и опыт рано или поздно снова будут востребованы. Мне ведь удалось сохранить весь документальный архив по работе проекта…

В конечном итоге я не ошибся. С развалом ООН в 2009 году в мире начался новый виток гонки вооружений и политического противостояния. Правительство России начало активно изыскивать средства для достижения военного паритета с вновь образовавшимися военными блоками.

К сожалению, длительный экономический кризис заметно подорвал обороноспособность страны. Возникли трудности в создании и запуске в серию боевых истребителей 6-го поколения и других, принципиально новых образцов военной техники, способной на равных противостоять вооруженным силам вероятного противника.

К тому времени недавно возникшие, но уже имеющие далеко идущие политические амбиции военно-политические блоки успешно провели модернизацию своих вооруженных сил и активно готовились к переделу мира посредством третьей мировой войны. Россия в этом плане заметно отставала от соседей. Единственным козырем оставались мощный стратегический ракетно-ядерный потенциал и чудом не успевшие зачахнуть от хронического недофинансирования военно-космические силы с мощной спутниковой группировкой на орбите планеты. Но и они постепенно морально устаревали, а вновь запущенная Американо-Европейской Конфедерацией программа СОИ-2 могла окончательно поставить крест на нашей обороноспособности.

Учитывая тяжелые экономические условия в России и разразившийся по всему миру топливный кризис, было решено сосредоточить усилия на развитии трех наименее затратных, но при этом весьма перспективных военных программ, которые могли дать заметный эффект в самые ближайшие сроки. И тут кто-то наверху вспомнил о проекте…

…Первые результаты возобновления работы проекта ощутили на себе американские военные базы в Европе, когда Конфедерация во главе с США в одностороннем порядке попыталась ввести войска на территорию Калининградской области. Пущенные из-за Уральского хребта баллистические ракеты с кассетными тротиловыми боеголовками почти сразу после запуска исчезали и через мгновение материализовались уже над беззащитными военными целями в Европе.

Части ПРО и ПВО конфедератов оказались совершенно неспособными к перехвату ракет типа «Молния». Поэтому Американо-Европейская Конфедерация (АЕК) сочла за лучшее сесть за стол переговоров и решать Калининградский кризис мирным путем, пока русские не применили вместо тротила ядерную начинку.

В Америке и Японо-Китае пытались создать ракетные системы, подобные «Молнии», но особых успехов не достигли, несмотря на то, что принцип действия нуль-транспортировки к тому времени был уже хорошо известен и на Западе, и на Востоке. Однако простого знания физико-математического механизма обеспечения процесса нуль-транспортировки было недостаточно для создания эффективного ракетного оружия мгновенного действия.

Для этого требовалось решить еще две задачи. Первая заключалась в необходимости разработки технологии обеспечения чистоты превращений «материя—волна—материя» на всем протяжении пространственно-временных и волновых траекторий движения ракет. Вторая – в достижении требуемой военными точности трансформации ракет и их последующего волнового смещения из точки запуска к месторасположению цели.

Внимательно изучив результаты исследования российских стратегических нуль-пространственных ракет, полученных в качестве трофеев при различных обстоятельствах, а также агентурную информацию от своих спецслужб, ученые Конфедерации и Азиатского содружества быстро поняли, что установленное на «Молниях» оборудование является лишь частью очень сложной системы обеспечения процесса телепортации. В нее входила не только разветвленная сеть расположенных по всей территории России мощных источников накопления, трансформации и выброса энергии: атомные станции, генераторы, преобразователи и излучатели широкого спектра действия, которые осуществляли после запуска ракеты ее преобразование по схеме «материя—волна». Туда же входила крупная спутниковая группировка, осуществляющая прием и отражение волновой составляющей в любую точку на поверхности планеты и ее околоземного пространства, где под действием также отраженного с орбиты энергетического импульса происходило обратное преобразование волн в материю.

Азия технически не могла обеспечить полноценное создание подобного вида вооружений, поскольку там отсутствовали необходимые энергетические мощности и технологии.

В Штатах имелись нужные для обеспечения телепортации инфраструктура, ресурсы и промышленный потенциал. Но их перепрофилирование требовало огромных финансовых инвестиций без заметного экономического и политического эффекта в ближайшем будущем, а также сворачивания ряда перспективных военных программ, профинансированных ранее.

В отличие от России, которая могла обеспечить одновременную нуль-транспортировку сотен боеголовок в любую точку планеты и околоземного пространства, Конфедерация ограничилась оснащением Атлантической эскадры атомных подводных лодок и небольшой спутниковой группировки «NORAD 22» локальной системой обеспечения телепортации ракет, возможности которой в географическом плане ограничивались северными широтами, а в количественном – двенадцатью-пятнадцатью запусками. Основные усилия американских и европейских ученых были направлены на создание эффективного противодействия российской ракетной системе «нуль-транспортировок».

После возобновления работы проекта я с моими коллегами продолжил, параллельно основной работе, проводить опыты по фиксации и стабилизации во временной фазе прошлого материальных объектов, переброшенных из настоящего. Но они постоянно заканчивались неудачей, пока нам не пришло в голову начать эксперименты с биологическими объектами.

Как и в случае с неживой материей (различные конструктивные материалы, используемые в ракетостроении), биологические объекты – обезьяны и свиньи – испытывали на себе воздействия генерируемых энергических полей, обеспечивающих обратное временное перемещение и незначительное пространственное смещение подопытных. При этом ожидаемые эффекты временной петли и другие возможные нарушения причинно-следственных связей, красочно описанные Гербертом Уэллсом и другими фантастами, во время экспериментов не фиксировались. На начальном этапе происходила лишь ничем не примечательная операция по телепортации объекта с обязательным смертельным исходом.

Во всех случаях причиной смерти являлось мгновенное воздействие целого комплекса различных смертоносных излучений, которые обеспечивали энергетический импульс для пространственно-временного перемещения подопытного объекта в прошлое.

Мы стали более тщательно настраивать параметры силовых полей и энергоизлучателей, воздействующих на защитную энергетическую оболочку, которая теперь генерировалась вокруг подопытных объектов для их фиксации и стабилизации в прошлом. Полноценного переноса и материализации объекта в прошлом добиться так и не удалось. В целом результаты были похожи на предыдущие, за исключением двух небольших отличий: во-первых, нам удалось исключить летальный исход в ходе эксперимента, и мы впервые провели удачную телепортацию живого объекта, а во-вторых – новая, более точная аналитическая аппаратура отметила очень странный, на первый взгляд, факт.

Во время опытов датчики фиксировали на начальной стадии эксперимента значение энергоимпульсов, затраченных на превращение «материя—волна», а на конечной – значения энергоимпульсов, затраченных на обратное превращение «волна—материя». Странность заключалась в том, что при экспериментах с неживой материей оба этих значения полностью совпадали, вплоть до сотых долей допустимой погрешности. А при испытаниях на живых объектах стопроцентного баланса значений энергоимпульсов на входе и выходе не наблюдалось. Правда, значение несоответствия было достаточно мизерным, но все же заметно превышало допустимую погрешность.

Сам собой напрашивался вывод, что раз на перемещение живого объекта в прошлое и его дальнейшее преобразование в волны де Бройля затрачивается больше энергии, чем на волновое перемещение и материализацию в настоящем, значит, какая-то часть подопытного организма, переместившись в прошлое, не претерпевала обратную волновую трансформацию. И каким-то образом, там, в прошлом, каждый раз ассимилировалась.

Для проверки этого предположения во время очередного опыта было дважды проведено всестороннее скрупулезное обследование подопытного животного – перед началом опыта и после его успешного проведения. Во всех случаях никаких изменений физических, химических, биологических и медицинских параметров, даже самых незначительных, зафиксировано не было.

Единственное, что заметили медики, так это странное изменение поведения подопытных животных. После эксперимента они становились вялыми, медлительными, безынициативными. Почти полностью теряли врожденную агрессивность и частенько неадекватно вяло реагировали на внешние раздражители.

Первоначальным объяснением этого явления стали последствия шока, полученного в ходе эксперимента. Но дальнейшие наблюдения показали, что во всех случаях эти психологические изменения необратимы. Неизвестно, удалось бы нам найти разгадку этой странной эпидемии или нет, если бы не случай.

Один из сотрудников моей лаборатории привез из командировки в Китай киберклона панды для своих детей и решил показать экзотичную покупку коллегам. Оставив механоида в вольере, где обычно прогуливали подопытных обезьян, он пошел позвать коллег посмотреть на невиданное азиатское чудо. Тогда еще киберклоны были в новинку и вызывали восторженный интерес, особенно у детей.

Так получилось, что сразу после его ухода в вольер запустили обезьяну, проходящую реабилитационный курс после эксперимента. Когда мы пришли, обезьяна сидела в тени, и мы не сразу ее заметили. Андрей позвал киберклона и приказал подойти к нам. Механоид резво повернулся и двинулся в нашу сторону. И только тут мы заметили, что из тени, также подчинившись приказам и жестам Андрея, к нам приближается обезьяна.

Движения, повадки и дальнейшее поведение киберклона и обезьяны были настолько схожи, что мне пришла в голову мысль – эта общность не случайна, а скорее закономерна.

«Как был создан киберклон панды? – рассуждал я.– Мозг живого прототипа сканируют и копируют на искусственный носитель все его функции и процессы. Все – кроме собственно души, воли, эмоций и осознания себя как личности. А что произошло с нашей подопытной обезьяной? Да в общем-то то же самое, только с точностью до наоборот. Переместившись во времени назад, мозг и тело обезьяны преобразовались в волну и отправились догонять настоящее, а эманация души и осознание себя – остались в прошлом, поскольку, в отличие от живой материи, представляли собой субстанцию нематериальную. Получается, что в ходе эксперимента мы смогли вычленить из живого высокоразвитого организма его душу. Следовательно, теоретически можно предположить, что перенос человеческой личности в другое тело (пока неважно, механическое или живое) вполне осуществим».

С этого момента осталось только понять скрытый механизм явления и разработать технологию его практического применения. Дальнейшие эксперименты над животными показали, что мои выводы были верны. Для следующей фазы исследований лаборатория закупила в Японии последние образцы техники для операций киберклонирования. На освоение нового оборудования ушел год. А на разработку «ловушки для души» – устройства, способного улавливать эманации души и интегрировать их в управляющие системы киберклона,– еще четыре.

Для проведения генеральных испытаний в качестве объекта эксперимента необходимо было использовать человека. Тут возникали сложности. Результаты эксперимента были необратимы, ведь мы научились осуществлять перенос личности человека с биологического носителя на искусственный, но обратный процесс оставался для нас недоступным.

Поэтому требовался доброволец с очень устойчивой психикой, который сможет пережить последствия лишения биологического тела и в кратчайшие сроки освоить управление механическим. Принудительное использование в качестве подопытных крепких телом и духом, но осужденных на смерть заключенных, как предлагали наши армейские кураторы, было недопустимо не только из морально-этических соображений.

Я и раньше-то не был особым гуманистом, а в последние годы и вовсе разуверился в значимости общечеловеческих ценностей, особенно в американо-европейском и латиноамериканском толковании этого понятия. Просто требовался человек, который после трансформации будет добровольно сотрудничать и оказывать максимально возможное содействие дальнейшим исследованиям лаборатории. А как поведет себя маньяк или серийный убийца, обретя механическое тело и новые возможности, недоступные обычному человеку, можно было только догадываться.

Недолго думая, я решил провести эксперимент на себе. Терять мне было особенно нечего. К тому времени я был уже стар. Различные болезни тела постепенно, но неотвратимо сводили меня в инвалидную коляску. Семьей и близкими людьми после смерти родителей я так и не обзавелся. Так что горевать обо мне в случае неудачи эксперимента стали бы только немногочисленные коллеги и некоторые правительственные функционеры. В шкуре киберклона с нашим усовершенствованием я стал бы идеальным объектом для дальнейших исследований и незаменимым источником информации. Как минимум, на ближайшие двадцать лет.

Эксперимент провели почти десять лет назад. Сначала с меня сняли киберклонокопию, которую совместили с «ловушкой для души». Потом подобрали сменную многоцелевую платформу и начали активную фазу эксперимента. Меня поместили в хронокапсулу, защитив ее поверхность специально сгенерированным энергетическим полем, а по соседству установили платформу моего будущего механического тела – киберклона с активированной «ловушкой для души». Затем запустили установку обратного хроно-пространственного сдвига с таким расчетом, чтобы я переместился на три секунды назад во времени и в зону действия затягивающего излучения «ловушки для души» в пространстве.

Очутившись в прошлом, мое тело трансформировалось в волну и, переместившись в момент исчезновения, снова превратилось в материю. А душа, под действием улавливающего излучения силовой ловушки, интегрировалась в тело киберклона, навсегда оставив еще живое, но уже бездушное и больное тело. Мозг биологический был заменен его идеальной киберклонокопией, и все нематериальные субстанции вполне удачно перестроились на работу с ним.

Через три месяца Аркадий Августович Миронов умер и был официально погребен на Ваганьковском кладбище. Это было трогательное зрелище, и если бы я мог, то прослезился бы вместе с пришедшими проводить меня в последний путь. Но моя роль на собственных похоронах ограничилась безмолвным присутствием в теле механоида.

Во время эксперимента мне пришлось испытать, наверное, самое захватывающее ощущение в моей жизни – одновременное присутствие сразу в двух телах. Это продолжалось только несколько мгновений – две-три секунды, которые понадобились аппаратуре для создания энергетического импульса необходимой мощности. Но все равно это было поразительно. Сразу после включения экспериментальной установки я стал одновременно рассматривать себя и глазами моего бренного тела и видеоприемниками киберклона.

Для, вас, псиоников, это, наверное, достаточно будничные переживания. Насколько мне известно, многие из вас обучены захватывать контроль над телами и разумом других людей. Я же был просто опьянен возможностью одновременного постижения мира сразу в двух, совершенно непохожих ракурсах. Но длилось это считаные секунды. Затем чувственное восприятие мира заменил блеклый набор текстур и пикселей. Остальные чувства свелись к аналитическим таблицам физических и химических факторов окружающей среды, составленным по показателям наружных датчиков.

Конечно, у меня появилось целое море других возможностей. Например, я и сейчас, посредством взаимодействия моих фотопортов с аналогичной аппаратурой охранной системы этого кабинета, рассматриваю нас с вами и из видеоприемников моего основного тела-платформы, и из кинокамер, установленных в этом помещении. Но это не те ощущения, что поразили меня тогда.

После этого эксперимента наши успехи в дальнейших исследованиях превзошли самые смелые ожидания. За девять лет мы смогли создать компактную автономную установку по переносу сознания человека в его же тело на три часа назад во времени. Ее назвали «Жезл судьбы», поскольку она позволяла владельцу изменять действительность и корректировать свою судьбу, а в зависимости от обстоятельств – и судьбы многих других людей, находящихся рядом.

При этом биологическое тело и сознание подопытного оставались вполне дееспособными после экспериментов и практически не изменялись. Единственное побочное явление в случае неоднократного применения устройства в течение суток – угроза возникновения гипертонии или частичной амнезии.

Само устройство состоит из трех основных частей. Первой частью является набалдашник жезла, в который смонтирован мощный энергетический конденсатор для хранения, накопления и мгновенной передачи энергетического импульса. Вторая часть – это стержень, который представляет собой генератор обратного сдвига во времени и корректор защитного поля. Набалдашник со стержнем соединяются третьей частью – передаточным кольцом, в котором установлена система настройки переноса. Посредством поворота набалдашника вокруг оси стержня можно настраивать обратный скачок сознания в диапазоне от десяти минут до трех часов, с шагом в десять минут.

Воздействие «Жезла судьбы» сторонними наблюдателями не фиксируется. Только в памяти оператора жезла и лиц, попавших в зону действия поля переноса, остается информация о путешествии во времени и событиях, которые произойдут в ближайшие три часа, если в них активно не вмешиваться.

Первый прототип устройства испытывался год назад в Москве. Посредством многократного применения «Жезла судьбы» троим агентам полковника Хусанова удалось незаметно проникнуть на территорию посольства Конфедерации и сделать копии важных документов.

По словам агентов, весь ход операции напоминал компьютерную игру. В моменты обнаружения они четыре раза активировали жезл и начинали по-новому проходить провальный этап с учетом точного знания хронологии дальнейших событий и действий охраны посольства. И так до полного успеха.

Учитывая результаты этой операции, мы внесли в устройство ряд изменений для увеличения его эффективности и устранения побочных эффектов. Так, был сокращен радиус действия поля обратного хроносдвига с шести до трех метров – чтобы снизить вероятность переноса сознания лиц, случайно оказавшихся рядом с местом активации жезла. Механический активатор продублирован биоволновым модулятором, приспособленным срабатывать от мысленного приказа пси-оператора жезла. К устройству прилагаются химические препараты для снижения побочных болевых эффектов, которые, к сожалению, полностью устранить пока невозможно.

ГЛАВА 6

– Очень впечатляющий рассказ! – Я взял в руки изобретение профессора и начал внимательно его осматривать.

К тому времени Шах с Лисом передислоцировали бутылку коньяка к закускам на общем столе. Не прерывая процесс дегустации, они всем своим видом выражали полную готовность к продолжению своего участия в разговоре.

– Если эта штука действительно работает так, как говорит профессор, то я начинаю проникаться уверенностью, что мне действительно удастся успешно проникнуть на нижний ярус станции. Но остается вопрос: как я смогу изучить объект, о структуре которого ничего не известно? Ну допустим, посредством «Жезла судьбы» я смогу проникнуть на третий ярус станции и установить там компактный ядерный заряд. Допустим, я буду фиксировать весь свой путь на видеокамеру. Где гарантия того, что я смогу найти и заснять сам объект? Нам ничего не известно ни о размерах и планировке третьего яруса станции, ни о внешних параметрах самого объекта. Рассказ профессора в какой-то мере расширил мой кругозор в области осуществления хронопереносов и телепортации, но не до такой же степени, чтобы я смог на ходу разбираться в устройстве и специфике соответствующего оборудования и аппаратуры. Насколько я понимаю, вы оснастите меня средствами связи, способными обеспечить мне постоянный прямой контакт с профессором в то время, когда я буду действовать на третьем ярусе – с глубины метров в двести-триста, да еще и под скальными породами.

– Таких средств связи нет,– ответил Шах, вынув изо рта сигару.– Тем более что сразу после нападения арабов конфедераты полностью заблокируют эфир в этом регионе.

– В таком случае я смогу обеспечить только уничтожение объекта. Да и то при условии применения компактного ядерного устройства.

– Уничтожить станцию ядерным взрывом мы можем и без твоего участия. Для нашей системы телепортации ракет она, может быть, и неуязвима, а вот обычную подводную торпедную атаку с применением ядерной начинки пока еще никто не отменял. Но это будет означать начало полномасштабной войны с Конфедерацией. А это нам сейчас ни к чему. Поэтому применение ядерного оружия, даже компактного, недопустимо.

– Ну в таком случае мне остается только ползать по станции с дюжиной килограммов Си-8 и на каждом повороте использовать жезл профессора до тех пор, пока я самостоятельно не найду место закладки в самом основании этого чертового объекта. Но это может продолжаться очень и очень долго, правда лишь чисто субъективно, лично для меня.

– К сожалению, это тоже не выход. «Жезл судьбы» ты сможешь применить раз шесть-семь, не более. Затем у тебя начнется перегрузка нервной системы. Биостимуляторы, которые входят в комплект устройства, не смогут помогать тебе слишком долго. Так что и этот вариант, к сожалению, исключается.

– Тогда что же вы от меня хотите?

– Профессор Миронов отправится с тобой и поможет разобраться с ситуацией на месте.

– То есть как это?! – От слов Шаха меня даже в жар бросило.– А как же все вашы разговоры про исполнителя-одиночку?

– Коля, мы же тебе обещали волшебную палочку с джинном в бутылке.– Спорышев улыбнулся и многозначительно мне подмигнул.– Вот, получи и распишись. Палочка у тебя в руках, а джинн сидит напротив.

– Да не волнуйся ты так, Николай.– Шах подошел и погладил киберклона по лакированному боку.– Профессор тебе в тягость не будет. Он у нас действительно почти что настоящий джинн. Джинн-универсал. Его основной системный блок умещается в компактный заплечный контейнер-рюкзак, вместе с которым на суше весит всего двенадцать килограммов, а в воде имеет нулевую плавучесть. По необходимости его можно переустановить на любую механическую платформу или шасси со стандартными разъемами и фотопортами управления. В комплектацию заплечной платформы входит записывающая видеоаудиоаппаратура, различные датчики, два ручных мини-манипулятора и встроенная система защиты ближнего радиуса действия, состоящая из двухсотваттного газового лазера, совмещенного с газораспылителем-огнеметом, и бесшумно-беспламенного огнестрельного комплекса «ВУЛ-4bis», использующего патроны с отсечкой газов. Для управления встроенными оружейными системами профессор может использовать универсальную автоматизированную систему наведения «Гарант-М», которая имеет порт подключения к шлемофону твоего боевого снаряжения. Так что трехсотшестидесятиградусный обзор и защита со спины тебе будут обеспечены. Твоя первая задача – протащить профессора на третий ярус станции «Наутилус» и немного там побродить, следуя его указаниям. А непосредственно на месте он уже сам сможет разобраться что к чему.

– Так что же получается: я участвую в операции в качестве средства доставки господина «железного» физика к объекту и буду находиться там под его командованием?

– В общестратегическом плане – да. А в тактическом – ты сам принимаешь решения. Профессор, по ситуации, будет определять: куда конкретно тебе надо попасть на станции и что там сделать. А вот как туда попасть и как вести боевые действия с вероятными противниками – это уже твоя забота. В общем, как тогда, в джунглях Амазонки. Только теперь охраняемый объект будет находиться у тебя прямо за спиной и по возможности прикрывать с тыла. Активировать «Жезл судьбы» сможешь и мысленной командой. Основная твоя задача – вытащить профессора с объекта вместе с информацией, которую он там накопает. Ваше оснащение индивидуальным оружием и средствами защиты, а также доставку к месту проведения операции и последующую эвакуацию будет обеспечивать командование Третьей Балтийской эскадры, которая сейчас находится в нейтральных водах недалеко от Крита в качестве наблюдателя за учениями Шестого флота Конфедерации. На корабли эскадры вы переправитесь спецрейсом почтового гидроплана ВВС. Коридор уже обеспечен, вылет через семнадцать минут с военного аэродрома под Минском. В случае если тебе придется эвакуироваться по легенде уцелевшего охранника, способ вытащить и эвакуировать профессора до госпиталя военно-морской базы конфедератов придумаешь сам, в зависимости от обстоятельств. В госпитале тебя будут ждать наши люди. Дальше можешь положиться на них. Еще вопросы есть?

– Есть. Как мне с Профом за семнадцать минут добраться до аэродрома?

– Это же элементарно, Коля,– ответил Спорышев, подходя ко мне вместе с Шахом и киберклоном.– Установи таймер «Жезла судьбы» на три часа назад и мысленно скомандуй: «Активация».

Я в некотором сомнении повернул набалдашник жезла относительно вертикальной оси рукояти до совпадения отметок «Активация» и «3 часа». Скептически оглядел всех присутствующих, затем резко закрыл глаза и мысленно скомандовал: «Активация!»…

ГЛАВА 7

…Ослепительная вспышка света… Оглушающий шипящий звук, рвущий меня со всех сторон… Пронизывающая бесконечная боль в глазах, в ушах, в мозгу, во всем теле… Тишина… Долгая, почти вечная тишина в сочетании с полнейшей темнотой… Где-то на окраине сознания появляется тихий, но постепенно усиливающийся шепот… Вот уже можно различить слова:

– Коля!!! Коленька, да что с тобой? Да очнись же! Ну что же это твориться-то?! Ну миленький, ну очнись… Танька, звони быстрее в медпункт! Колька Кучеренко сознание потерял!

– Как?!

– Как, как! Да просто, лежит вон весь бледный! Звони быстрее!

– А ты ему биотоки просканируй…

– Да просканировала уже – пустая черепушка, ноль реакции. Будто в астрал вышел и забыл вернуться.

Несмотря на дребезжание и непонятное эхоподобное искажение, голоса были мне знакомы. Я осторожно приоткрыл один глаз и сразу же со стоном зажмурился. Свет – такой неуютный и раздражающий после вечности успокаивающей темноты.

– Ну слава тебе господи, живой! А я уже думала, что ты умер совсем! Коля вставай, вставай! Нечего посередь приемной начальства, как баба на сносях, в обморок падать. Вставай, пока Спорышев не увидел. А то он тебя со свету сживет, и меня с тобой на пару. Танька, отменяй вызов! Он вроде как очнулся…

С новым стоном я открыл глаза. Опять резанула боль, но пришлось стерпеть и очень медленно осмотреться по сторонам. Я лежал на полу просторного помещения, наполовину утонув в ворсе шикарного персидского ковра. Справа от меня, сквозь два огромных оконных проема, на пол падал яркий солнечный свет. Створки одного из окон были открыты настежь, обеспечивая приток свежего утреннего воздуха.

На потолке висела неземной красоты люстра венецианского горного хрусталя с небесно голубым отливом. В памяти медленно всплыла забавная, но при этом весьма остросюжетная история о том, как эти ковер и люстра обрели здесь свое место. Память зашевелилась: «Приемная Спорышева, утро третьего апреля».

Прямо надо мной застыл элегантный женский силуэт в строгой военной форме. Под малиновым десантным беретом сиял ежик по-армейски коротко стриженных рыжих волос. А на точеном лице вполне земной красоты читались следы недавнего неподдельного испуга, который плавно сменялся подозрением и напускной строгостью. «Наташка, личный секретарь и адъютант Спорышева»,– вновь услужливо подсказала моя память.

Откуда-то сбоку раздался другой, более властный, но от этого не менее приятный женский голосок:

– Эй, Кучеренко, хватит придуриваться! Ты чего это развалился здесь? Отпуск свой решил начать прямо с приемной начальства? Так тебе его еще не подписали. А ты уже где-то набраться ухитрился! Давай, давай вставай. Хватит нас с Наташкой пугать. Тут тебе вон вместо отпускного листа Спорышев велел пухлый пакет передать. Сказал, что ты в курсе. А ты тут пришел и безобразничаешь. Наташка, ты чего над ним застыла как изваяние? Поднимай его быстрее! Миловаться будете в другом месте и в другое время…

Последняя фраза начальника бригадной канцелярии Таньки Козловой о другом месте и другом времени, судя по всему, оказалась ключевой для моей впавшей в шоковый склероз памяти. Я мгновенно вспомнил все предшествующие события и окончательно пришел в себя:

– Танюха, ну чего ты расшумелась?

Наталья помогла мне встать с пола. Не оборачиваясь к двери, где стояла Татьяна, я попытался быстро обнять Наталью и поцеловать. Но, получив яростный отпор в виде нехилой оплеухи, отлетел спиной прямо к начальнику канцелярии, в объятиях которой попытался выразить свое наигранное возмущение:

– В кои-то веки к вам пришел нормальный, здоровый мужик в надежде получить толику человеческой теплоты и понимания. Пришел с открытым сердцем и чистой душой. Пришел и, пораженный вашей несравненной красотой в самое сердце, испытал неземной восторг и впал на радостях в забытье. А вы, вместо того чтобы меня отогреть и обласкать, поднимаете на всю бригаду бабий визг и учиняете мне неуставной…– мою тираду неожиданно прервал отработанный «на отлично» двусторонний удар по почкам.

– Ох, зачем же так больно-то, Таня?! – снова кулем сползая на пол, но при этом не забывая опираться руками на соблазнительные Танькины бедра, прохрипел я.

– А все за промахи, Коля, за непростительные промахи. Нормальные, здоровые мужики, приходя к неописуемо красивым незамужним девушкам, в одиночку на пол не падают и доводят до бессознательного состояния этих самых девушек. Так что бери пакет, извращенец, и дуй бегом из штаба, пока мы с Наташкой тебя снова в забытье не отправили малоприятными, но очень эффективными способами.

Пришлось подчиниться насилию.

Выйдя из штаба, я вскрыл пакет. В нем оказался плоский стальной, обработанный брунитоном, контейнер с электронным замком, настроенным на идентификацию отпечатка пальца адресата. Внутри контейнера лежали деньги, водительские права и другие проездные документы с моими фотографиями на имя каперанга Дмитрия Сергеевича Есенина с эсминца «Грозящий», приписанного к Третьей Балтийской эскадре, и записка, написанная рукой Спорышева:

«Ник, в гараже Управления бригады стоит джип „Лада-Скиф“, номер 675790 rus 22. Проездные документы и пропуска выписаны на твое имя. Охране скажешь, что я тебя послал в штаб округа. Доберешься до армейского аэродрома у поселка Кинешма в двухстах километрах западнее Минска. Там тебя посадят на реактивный гидроплан. Вылет в 13.00. Профессора туда уже отправили. На всякий случай „Жезл судьбы“ я оставил для тебя в бардачке „Скифа“. Но использовать его до начала операции можешь только в самом крайнем случае. Удачи…

Подпись: Лис .

P.S.: Записку сожги, и ни пуха.

Подпись: Шах »

Вдыхая аромат тлеющей бумаги, я посмотрел на часы. Они показывали половину одиннадцатого утра. Надо было торопиться.

До аэродрома добрался вовремя и без происшествий. Даже успел перекусить в местном буфете. Перед самой посадкой какой-то субъект в штатском передал мне туристический пластиковый рюкзак и кратко пояснил: «Джинн. От Шаха». В салоне самолета я открыл рюкзак. В нем действительно находилось устройство, похожее на старинную массивную керосиновую лампу, и еще несколько приборов непонятного назначения и универсальных крепежей к ним. Вместо инструкции к устройству была прикреплена краткая записка на намагниченной бумаге: «Для активации приложи указательные пальцы обеих рук к фотоэлементам на крышке основного системного блока. Активировать только при отсутствии свидетелей».

В грузовом отсеке не было никого, кроме меня, чемоданов с посылками экипажам кораблей третьей эскадры от любящих родственников и тюков со сменной военно-морской формой. Поэтому, сочтя условие отсутствия свидетелей выполненным, я активировал устройство.

Из верхней части прибора с шипением выдвинулись объективы голографического проектора и лепестки видеокамер, а сбоку открылась диафрагма, за которой оказались динамик и микрофон. Через секунду над проектором с мерцанием появилось трехмерное изображение профессора в полный рост. Окончательно настроив свое голографическое изображение и приемо-передающую аппаратуру, профессор наконец соизволил со мной поздороваться:

– Здравствуйте, Николай Иванович. Ну как ваше самочувствие?

– И вы будьте здоровы, коль не шутите. Но кажется, мы с вами сегодня уже здоровались, не правда ли?

– Как сказать… Судя по нашим с вами субъективным ощущениям – да, мы сегодня уже встречались. Но если предположить, что при нашей встрече в кабинете у полковника Спорышева нас подслушивал сторонний наблюдатель, что, возможно, и имело место, то относительно его субъективных ощущений наша с вами встреча сейчас происходит впервые. Ведь вы, Николай Иванович, свое дообеденное время сегодня провели в дороге, а не на собеседовании в кабинете своего начальника. Не правда ли?

– Послушайте, профессор, ну к чему нам с вами лишние формальности? Я много младше вас, так что можете называть меня просто – Ник. Я вас буду называть Профом, если конечно вы не возражаете. И давайте выражаться конкретнее, без этих ваших «допустим» и «сторонних наблюдателей». Мы с вами не на университетской лекции и не на учебном семинаре с выездом на местность. Мы вообще-то на настоящую войну едем. А там все очень и очень конкретно.

– Хорошо, Ник. Но сначала мне необходимо узнать про твое самочувствие с момента активации «Жезла судьбы». Это действительно очень важно. Поэтому отвечай на мои вопросы как можно подробнее. Ты потерял сознание сразу после переноса?

– Да.

– Сколько времени ты приходил в сознание?

– Субъективно – вечность. Объективно – около двух минут.

– Хорошо. Что ты ощущал во время переноса?

– Сначала яркий, ослепительный свет и громкие звуки, пронизывающие насквозь. Затем полный покой, беспросветная темень и могильная тишина, как мне показалось продолжавшаяся целую вечность. В конце концов меня растормошили и привели в чувство.

– Очень хорошо. Когда приходил в себя, были негативные ощущения: сильные боли, головокружение, тошнота, слабость, временная потеря слуха или зрения?

– Только легкое головокружение, недолгая болезненная для глаз реакция на яркий свет и быстро прошедшие слуховые галлюцинации в виде продолжающегося после каждого звука неприятно дребезжащего эха.

– Резких головных болей точно не было?

– Нет.

– Ты принимал биостимуляторы, которые оставил тебе Спорышев вместе с «Жезлом судьбы»?

– Пока нет.

– Отлично. Могу поздравить, Ник. У тебя очень хорошая реакция на воздействие «Жезла». Так что сможешь без проблем раз шесть-семь перенести процесс активации. Только учти, с каждым разом приходить в себя будет все тяжелее и тяжелее. После семикратного использования рекомендуется делать перерыв в течение нескольких месяцев. Иначе тебе грозит перегрузка нервной системы вплоть до летального исхода или полной потери памяти.

– Учту. А что со стимуляторами? Они все-таки могут понадобиться?

– Стимуляторы смогут снимать боли и головокружение после первых трех-четырех переносов сознания. Но потом толку от них будет мало. Тут исключения вряд ли возможны.

– Ну а что будет происходить с моими пси-способностями? – Энтузиазма от слов профессора у меня становилось все меньше и меньше.

– Честно говоря, не знаю. Мы не проводили опытов над псиониками. Ты первый. Так что можешь собой гордиться.

– Спасибо на теплом слове. Вы просто заряжаете меня оптимизмом!

– Да не волнуйся, Ник. Ты же сейчас можешь беспрепятственно использовать свой пси-потенциал? Или есть какие-то затруднения?

А профессор-то прав. Надо попробовать, на что сейчас годятся мои хваленые паранормальные способности. Я закрыл глаза, сосредоточился, выровнял и углубил дыхание. Затем, очистив мозг от мысленного мусора, активировал меню функций гипностимуляции. Программа коррекции сознания, когда-то под действием гипноза искусственно заложенная в мой мозг, начала проецировать на сетчатку глаз текст мысленного внутреннего диалога:

«Запрос программы гипностимуляции: режим активации?

Команда носителя: тестирование в режиме демонстрации.

Постановка задачи: сформировать зону измененной реальности в границах грузового отсека самолета в течение четырех-пяти минут; по истечении срока стабилизировать метаболизм организма носителя и его сознание в обычной реальности.

Запрос программы гипностимуляции: код доступа для оформления протокола активации?

Команда носителя: НИК8216996.

Ответ программы гипностимуляции: код принят; время и режим активации занесены в отчетный протокол; для экономии внутренней энергии и ускорения подготовительного процесса носителю рекомендуется осуществить задержку дыхания на три минуты.

Отбой командного меню».

Торопиться и форсировать события, как в кабинете у Спорышева, в этот раз смысла не было. Поэтому я решил выполнить рекомендацию и по возможности экономить силы. Сев в позу молящегося Будды, я глубоко вздохнул, скрестил руки на груди и после резкого выдоха перестал дышать.

Трехминутная задержка дыхания привела к повышению концентрации двуокиси углерода в легких и крови, а также к выбросу в кровь большого количества адреналина и ристамина. Затем, под плавным воздействием гипностимуляции, в кровеносной системе начался ускоренный процесс их химического распада. Один из выделившихся в результате продуктов – адренохром, в обычных условиях редко возникающий в человеческом теле, стал катализатором подавления работы энзимных, избирательных, систем мозга, которые служат для координации его работы и регулируют поступление глюкозы в мозговые клетки.

Лишенный обычного сахарного рациона, в условиях дестабилизации нормального состояния и ограниченный в выборе решений, мой мозг вынужден был под влиянием гипностимулирующей программы снять сформированные ранее стереотипы осознания окружающей реальности и изменить способ восприятия действительности посредством расширения диапазона задействованных в организме органов чувств и увеличения остроты ощущений.

Постепенно, шаг за шагом, я входил в состояние измененного сознания. Сначала в нижней части живота зародилась и, быстро набрав темп, понеслась по всему телу горячая энергетическая волна, активизируя на своем пути незадействованные в моем обычном состоянии нервные окончания и мышечные ткани, что повлекло за собой многократное ускорение клеточного метаболизма и резкое торможение активности головного мозга. Когда всплеск внутренней энергии достиг макушки, я резко открыл глаза и увидел совершенно другой мир. Вернее, внешне мир остался прежним. Резко изменилось и обострилось мое восприятие окружающей действительности.

Перспектива вела себя довольно странно: бортовые стенки отсека, казалось, уже не смыкались под прямыми углами, а образовывали новые объемы пространства, которые в повседневной реальности скрыты от человеческого внимания. Внутри грузового отсека вился причудливый узор ярко светящихся горизонталей, вертикалей и диагоналей – узор тем более интересный, что его нельзя передать терминами пространственных отношений.

Все видимое вокруг было освещено и, казалось, сияло изнутри. Яркость красок усилилась до степени, намного превосходящей что бы то ни было видимое в нормальном состоянии. В то же время заметно усилилась способность воспринимать слабые различия в тонах и оттенках. В дополнение к трехмерности пространства и одномерности времени окружающий меня мир приобрел новые, более важные характеристики.

В обычное время глаз в первую очередь занимает себя проблемами «Где? Насколько далеко? Как и относительно чего располагается? Как изменяется во времени? Статичен или динамичен? Из какого материала состоит?» Под воздействием адренохрома перечень постоянно решаемых глазами задач усложнился и увеличился на порядок.

Воспринимаемая цветовая гамма теперь исчислялась миллионами оттенков. При этом цветовые оттенки любого объекта передавали информацию не только о его пространственно-физических характеристиках, но и об энергетических параметрах.

Все вокруг бешено излучало свет, и яркость этого света ощущалась физически, но не только глазами. Войдя в состояние измененного сознания, я явственно ощутил, как у моего тела отрастают сотни новых рук, ног, глаз, ушей, носов и языков, которыми я вполне успешно приспособлен управлять, несмотря на их строгую специализацию.

Так, например, некоторые из вновь приобретенных органов были способны мгновенно вытягиваться на десяток метров и воздействовать на другие объекты, причем по-разному. Одни могли менять их цветовую палитру, другие – световую интенсивность, третьи – внутреннюю структуру, четвертые – форму и размер, пятые – местоположение в пространстве. И хотя эти новые органы моего тела были нематериальны, их способность воздействовать на окружающий мир просто поражала своим многообразием и эффективностью.

С точки зрения обычного человека я превратился в полубога. Небольшого усилия воли было достаточно, чтобы тяжелое сделать легким, видимое – невидимым, холодное – горячим, и наоборот. За минуту реального времени я стал полновластным хозяином не только своего тела, но и маленького кусочка вселенной, ограниченного объемом грузового отсека нашего гидроплана. Но не более того.

Достигнув пика своих возможностей во время проведения тестовых упражнений, я начал с быстротой молнии проваливаться в нормальное состояние. Когда окружающий мир снова превратился в сумрачный железный ящик, а тело – в изможденный морально и физически кусок обычной человеческой плоти, на сетчатке глаз проявилась надпись:

«ОТЧЕТ ПРОГРАММЫ ГИПНОСТИМУЛЯЦИИ:

Тестирование в режиме демонстрации успешно завершено. Все контрольные упражнения выполнены на сто процентов. Время формирования зоны измененной реальности в экономном режиме при естественном погружении – три минуты четырнадцать секунд. Интервал нахождения носителя в зоне измененной реальности – пятьдесят пять секунд. Затраты внутренней энергии – пятнадцать килокалорий. Задействованная мощность – семь теранейробайт. Период стабилизации – шесть секунд. Общее время теста – четыре минуты тринадцать секунд. Рекомендация носителю: для поднятия тонуса и восстановления жизненных сил необходимо осуществить прием пищи и жидкости общей калорийностью не менее десяти с половиной килокалорий. Рекомендуемый минимум периода реабилитации организма – пятнадцать минут. Отбой системы».

– Телекинез, пирокинез, левитация, мимикрия и даже телепортация! И все эти фокусы за неполную минуту! Очень интересно, Ник,– профессорская голограмма беззвучно поаплодировала.– Честно говоря, я кое-что слышал о программе «Модифицированное сознание», но видеть ее в действии воочию, да еще так близко, не приходилось. Я все больше убеждаюсь в будущем успехе нашего совместного предприятия!

– Вынужден поумерить ваш оптимизм, Проф.– Развязав свой вещмешок, я достал пару увесистых шоколадных батончиков, пакет с консервированным ананасовым соком и, удобнее устроившись на тюках с запасной военно-морской формой, начал рекомендованный курс реабилитации истощенного организма, одновременно продолжая беседу: – Видите ли, у моих паранормальных способностей имеется целый букет крайне неприятных побочных эффектов и масса ограничений к применению. Так что основным нашим оружием пока остаются ваши знания и мое везение. Кстати, что вы конкретно знаете о «модифицированном сознании»? Полет продлится еще часа три, так что есть время получше ознакомиться с возможностями и знаниями друг друга. Я думаю, нам это не помешает.

– К сожалению, мои познания о псиониках достаточно поверхностны. Я знаю, что исследования в области разработки методов модифицирования работы мозга человека для использования в военных целях проводились еще в сороковых годах прошлого века в фашистской Германии, а затем, в семидесятых, в СССР и США. Но дальше теории тогда дело, как видно, не пошло. Эффективное практическое применение псиоников началось сравнительно недавно – лет сорок назад, когда в 2013 году министерства обороны России и Индии совместно организовали где-то в Гималаях строительство засекреченного научного центра по исследованию паранормальных способностей человека и щедро профинансировали его дальнейшую работу.

Судя по всему, за четыре последующих года работы там действительно смогли освоить методы наделения обычных людей сверхспособностями и организовать постоянно действующий процесс подготовки соответствующих кадров. Насколько я знаю, сейчас в России и Индии функционирует пара десятков центров по подготовке военных псиоников. Суть метода получения сверхспособностей заключается в активации скрытых возможностей человеческого мозга посредством использования психотропных веществ и гипноза. За последние тридцать лет число псиоников в армии и флоте МД стало исчисляться пятизначной цифрой, а их боевые возможности в целом превосходят соответствующие показатели мутантов, роботов, киберклонов и людей с биоусилением, что, собственно, и позволяет нашим вооруженным силам эффективно противодействовать любому агрессору. Себестоимость подготовки одного такого псионика вполне сравнима с затратами на обучение одного высококвалифицированного военного специалиста Конфедерации или на создание военной системы типа «ИскИн» на основе достижений как робототехники, так и киберклонирования.

В арсенале псионика имеется целый ряд паранормальных способностей: телекинез, пирокинез, телепатия, левитация, мимикрия и телепортация. Про вашего брата ходят разные, иногда самые фантастические слухи. Говорят, что вы можете подавлять волю других людей, читать чужие мысли, каким-то непонятным образом влиять на роботов и киберклонов, значительно усиливать свои физические способности, проходить сквозь стены из любого материала, мгновенно менять внешность. А также безмерно увеличивать продолжительность своей жизни и превращаться в животных, что делает из вас практически неуязвимых в бою универсальных солдат. Вот в общем-то и весь багаж моих скромных познаний о псиониках. Так чем же плох мой оптимизм, Ник?

– Ваш оптимизм зиждется на преувеличении и искажении реального положения дел. Чувствуется влияние армейской пропаганды, а в нашем случае это не есть хорошо, ибо излишняя самоуверенность – первый шаг к провалу. Если слишком не вдаваться в древнегреческую мифологию и средневековую мистику, то ваши познания об истории появления и развития псионики в целом верны. Впервые найти практическое военное применение симбиозу естественных и оккультных наук в период новой истории действительно попытались фашисты. Для этого у них под рукой было почти все необходимое: государственная власть, первоклассный подопытный человеческий материал, достаточно высокий уровень развития науки и техники, доступ к необходимому количеству материальных ресурсов, а также к историческим артефактам и источникам древних знаний. У них не было только самого главного, профессор!

– Чего же?

– Верного подхода к решению поставленных задач и правильного выбора конечной цели. Ученым фашистской Германии, работавшим на секретную организацию СС «Аненербе», которая курировала работы в этом направлении в рейхе, а затем и их последователям в США и СССР мешали махровый материализм и стремление к абсолютной власти любой ценой. В двадцатом веке в научной среде всего мира было принято считать, что материя первична, а дух вторичен. Поэтому конечные результаты проектов по созданию управляемого извне сверхчеловека и массового зомбирования человеческого сознания оказались изначально провальными. Так, главной целью проекта «Вервольф» стало создание послушных сверхсолдат для нужд Третьего рейха. Для этого у подопытных, заключенных из концлагерей, полностью подавляли волю с помощью гипноза и сильнодействующих наркотиков. А затем, посредством применения химических биоактивных веществ, стимулировали работу подкорки головного мозга. Медицинские тесты и показания датчиков спецаппаратуры подтверждали трехкратное ускорение нейромозговой активности у подопытных, но никаких проявлений сверхъестественных или паранормальных способностей не наблюдалось. Наоборот, прямо пропорционально усилению степени воздействия шел процесс деградации поведенческих функций организма. Получавшиеся в результате экспериментов безвольные акселераты в лучшем случае становились больными людьми или калеками, а в худшем просто умирали.

– Значит, у немцев ничего не получилось?

– Того, что они хотели, не получилось, но был накоплен уникальный материал в области физиологии и психиатрии.– Не переставая болтать с профессором, я дожевал первый шоколадный батончик, сделал глоток ананасового сока и принялся за вторую шоколадку.– Доктор Камерон, руководитель программы «Чистый мозг», которую впоследствии финансировало ЦРУ, внимательно изучил работы своих германских предшественников, которые были захвачены американцами во время оккупации Германии. В конце шестидесятых, в самый разгар холодной войны и ядерного противостояния, особой надобности в сверхсолдатах уже не было. Никому не под силу было противостоять массированному ядерному удару. Но представителям американской правящей элиты хотелось иметь под рукой технологии массового зомбирования человеческого сознания для успешного ведения информационной войны с Советским Союзом. Соответственно, в Ленгли доктору Камерону поставили задачу, прямо противоположную основной цели проекта «Вервольф». Вместо методов индивидуальной подготовки послушного сверхчеловека американский ученый должен был найти неявные способы скрытого тотального управления людскими массами. Но как, не применяя индивидуальный подход, заставить совершенно разных людей действовать и думать одинаково без операционного вмешательства в функционирование центральной нервной системы? Ответ напрашивался сам собой: необходимо уравнять людей путем очистки их мозга от излишней индивидуальности и свести набор самостоятельных осознанных действий до уровня рефлексов.

– Массовое психологическое зомбирование?

– Правильно, Проф. Для решения этой задачи лучше всего подходили средства массовой информации – газеты, радио и телевидение. Начался усиленный поиск факторов, способных незаметно для человека воздействовать на его психику и подсознание, а самое главное – полностью или частично блокировать механизм самостоятельного принятия решений. Американские создатели психотропного оружия обнаружили, что, подобно действию стробоскопического фонаря и маятника, людей в состояние транса может вводить скрытый для человеческого сознания, но успешно воспринимаемый подсознанием «двадцать пятый кадр» кинопленки. При этом основной поведенческий механизм подопытного практически не страдает, но зафиксированная на «скрытом кадре» визуальная команда становится в большинстве случаев обязательной к исполнению. Американские спецслужбы успешно испытали на своих соотечественниках воздействие пресловутого «двадцать пятого кадра» во время предвыборных компаний некоторых политиков. А в рамках аналогичной, но уже советской исследовательской программы «Радиосон» под руководством профессора Полоцкого, были созданы приборы, генерирующие высокочастотное излучение широкого спектра психотропного массового воздействия. Начиная с подавления воли и желаний у населения крупного городского квартала и заканчивая одновременным, прямым управлением физиологической деятельностью целой роты солдат.

– Это все понятно, Ник. Но в чем связь между проектами разработки психотропного оружия массового воздействия и технологиями наделения человека сверхспособностями?

– А связь тут самая что ни на есть прямая. Оказалось, что при искусственном ограничении деятельности головного мозга посредством длительного воздействия различных систем психотропного оружия у подопытных наблюдалось проявление целого ряда побочных эффектов. В основном это выражалось в постэкспериментальном ухудшении здоровья, нарушении физиологии организма с неминуемым летальным исходом. Но в ряде случаев у участников эксперимента было зафиксировано резкое обострение чувственного восприятие окружающей действительности и спонтанное проявление недюжинных паранормальных способностей. Полученные результаты шокировали не только ведущих разработчиков проектов «Чистый мозг» и «Радиосон», но и их заказчиков из государственных спецслужб.

Дальнейшие скрупулезные исследования состояния людей, у которых в ходе эксперимента по применению психотропного оружия спонтанно возникли сверхспособности, заставили ученых сделать предположение, что функция мозга, нервной системы и органов чувств человека в основном выделительная и ограничительная, а не продуктивная. Каждая личность в любой момент способна помнить все, что когда-либо с нею происходило, и воспринимать все, что происходит в окружающей действительности, а также оказывать мощное воздействие на окружающую реальность не только на физическом, но и на ментальном уровне. Функция мозга и нервной системы как раз и заключается в том, чтобы защитить и ограничить наше сознание от этой массы в основном бесполезного и не имеющего для нас смысла знания. Человеческий мозг оставляет лишь очень маленькую, особую «подборку» воспринятого, которая вероятнее всего окажется практически полезной для нашего существования в обыденных условиях, ограниченных рамками нашего скудного осознания Вселенной. В соответствии с такой теорией, каждый из нас потенциально является сверхсуществом, возможности которого практически безграничны. Но поскольку мы в первую очередь социальные стадные животные, наша первостепенная задача – во что бы то ни стало выжить в коллективе себе подобных.

Чтобы сделать биологическое выживание возможным для большинства индивидуумов, поток «сверхразума» должен быть ограничен редуцирующими клапанами мозга и нервной системы. То, что выходит с другого конца,– жалкий ручеек того сознания, которое помогает нам оставаться в живых на нашей планете. Для того чтобы формулировать и выражать содержание этого урезанного осознания, человек изобретает и бесконечно совершенствует те системы символов, которые мы называем языками. Но сколь бы выразительными ни были символы, они никогда не смогут стать теми вещами, которые замещают. Каждая личность – одновременно и бенефициарий, и жертва лингвистической традиции, в которой эта личность родилась. Бенефициарий потому, что язык дает доступ к накопленным записям опыта других людей и облегчает дальнейшее существование. Жертва, поскольку язык укрепляет ее в той вере, что это урезанное сознание – единственно верное. А это искажает ощущение реальности настолько, что эта самая личность только рада принять свои представления за реальность, а свои слова – за действительные вещи. То, что на языке религии называется «этим миром», на деле всего лишь Вселенная урезанного осознания, раз и навсегда выраженная и окаменевшая в языке. Различные «иные миры», с которыми человеческие существа вступают в беспорядочные контакты – это огромное количество элементов всеобщности осознания, принадлежащего сверхразуму.

Большинство людей основную часть своего времени знают только то, что проходит через редуцирующий клапан, называемый мозгом, и «освящено» местным языком как подлинно реальное. Определенные лица, тем не менее, по-видимому, рождаются с каким-то встроенным механизмом объезда этого редуцирующего клапана. У иных людей такие временные объезды достигались либо спонтанно, либо в результате намеренных «духовных упражнений», либо посредством гипноза и потребления наркотиков. Через эти постоянные или временные объезды осуществляется обретение сверхспособностей, которые являются выражением чего-то большего и отличного от тщательно отобранного утилитарного материала, который наш суженный индивидуальный разум считает полной или, по меньшей мере, самодостаточной картиной реальности. Но объезд не уничтожает редуцирующий клапан-мозг, а только дает временные просветления. Другими словами, организм каждого из нас наделен механизмом временного обретения сверхспособностей, задача которого производить химическое вещество, в микроскопических дозах приводящего к глубоким изменениям в сознании и снятию ограничений, наложенных мозгом, без значительных побочных эффектов для здоровья.

У-ф-ф! Пока профессор обдумывал мою весьма содержательную лекцию, я успел доесть второй шоколадный батончик и снова глотнуть сока. Но для полного кайфа чего-то не хватало. Немного подумав, я решительным жестом достал из бокового кармана кителя плоскую полулитровую походную фляжку с коньяком «Баграм».

– И эта теория окончательно похоронила идею создания подконтрольных сверхсолдат и психотропного оружия массового применения? – голограмма Профа, не то в шутку, не то всерьез, удивительно точно сымитировала позу роденовского «Мыслителя».

– Точно! Вы уловили суть моего рассказа,– отхлебнув коньяка, я вернул фляжку на место и, сытно рыгнув, продолжил: – Действительно, доктор Камерон и профессор Полоцкий пришли в конечном итоге к одному и тому же выводу: дух первичен, а материя вторична. Следовательно, ограничиваясь только манипуляциями с мозгом, нельзя достичь поставленных целей. Параллельно необходимо разработать методы влияния на нематериальную сущность человека. Поэтому оба проекта сверхдержав в том виде, в каком они были начаты, срочно свернули. А руководители исследовательских программ погибли в результате несчастных случаев при странных и невыясненных обстоятельствах.

– Но почему? Ведь полученные результаты открывали новые горизонты для дальнейших исследований и сулили невообразимые перспективы! Ведь получалось, что если бы были найдены способы управления механизмом обретения паранормальных способностей путем скрещивания древних мистических знаний с достижениями современной науки, то можно было бы еще тогда, в семидесятые, создать технологии модификации человеческого сознания.

– Все объясняется просто: тогда не было исторических предпосылок для такого шага. Это только к началу двадцать первого века в мире сложилась политическая ситуация, вынудившая правительство России с помощью своих коллег в Индии снова начать финансирование исследовательских работ в области модифицирования человеческого сознания. Отставание от Запада в технологическом и экономическом развитии заставило руководство МД искать альтернативные пути для увеличения своего военного потенциала. А тогда, в семидесятых, люди, курировавшие работу доктора Камерона и профессора Полоцкого, были продуктами двух одинаково несовершенных и при этом противопоставленных друг другу идеологий. В случае с СССР получалось, что если выводы, полученные в ходе реализации проекта «Радиосон» верны, то все догматы правящей коммунистической идеологии ошибочны, поскольку являются производными основного постулата, который опровергли проектные эксперименты: «материя первична, дух вторичен». Американская идеология базировалась на идеях и постулатах основных религиозных направлений, утверждающих, что дух – первопричина человека, но при этом налагающих категорический запрет на любые попытки изучения и изменения духовной сущности человека, считая это исключительно божественной прерогативой и исповедуя принцип: «Богу – богово, кесарю – кесарево». И с той и с другой стороны просто испугались, что дальнейшие исследования могут привести к потере контроля над ситуацией со стороны государства. Слишком мощное и необычное индивидуальное оружие могли создать ученые проекта – оружие, которое могло перевернуть сознание людей и при этом не поддавалось никакому контролю со стороны властей предержащих.

Стало совершенно ясно, что в случае реализации правящей элитой государства любой программы зомбирования массового сознания велика вероятность спонтанного появления людей с ярко выраженными паранормальными способностями, которые будут настроены враждебно к своим манипуляторам. А для создания подконтрольного сверхчеловека сначала самим экспериментаторам необходимо обрести сверхспособности. Ведь не может примитивно простое существо управлять более сложным и развитым! Создать, наверное, сможет, а вот управлять – вряд ли.

– Хорошо, пусть так. Но ведь все эти выводы были только теорией, которая требовала более наглядных доказательств, чем те, что были получены в результате работы проектов «Чистый мозг» и «Радиосон»…

– Самое интересное, что выводы об ограниченности восприятия Вселенной обыденным человеческим сознанием и в Америке, и в России еще в начале прошлого века доказали чисто математически. Суть доказательства сводилась к простому утверждению, что любой научный или юридический закон, смысл открытия или изобретения, сущность любой важной мысли может быть кратко выражена фразой, содержащей самое большее сто слов из словаря в пятьдесят тысяч слов, включающего математические и другие условные обозначения. Общее количество всевозможных фраз из такого словаря представляет величину, равную пятидесяти тысячам в степени сто. Если же оставить только фразы, имеющие лингвистическую диагностическую непротиворечивость, то их число сократится до 50000 в двадцать первой степени. Если теперь отбросить фразы, в которых слова грамматически правильно связаны, но содержание их не имеет даже видимости смысла, то число внешне осмысленных фраз сократится до весьма скромной величины пятьдесят тысяч в степени пятнадцать. Список, полученный путем отсева ложных и двусмысленных утверждений от истинных, по самым завышенным оценкам, составляет не более чем пятьдесят тысяч в седьмой степени утверждений, которые могут быть высказаны и соответствовали бы реальности. При сравнении последней цифры с расчетами физиков о количестве возможных и происходящих в настоящее время явлений во Вселенной получилось, что посредством любого из существующих языков человек сможет достаточно внятно объяснить и хоть в какой-то мере воспринять не более 0,0005% явлений, с которыми может столкнуться.

– Но ведь речевые языки Земли практически ежесекундно дополняются новыми словами и понятиями! Следовательно, область постигаемой человечеством Вселенной постоянно растет, и люди все глубже и реальнее осознают окружающий мир. А значит, можно говорить о спонтанной эволюции человеческого сознания.

– Да, вы правы. Человечество, если рассматривать его как единое целое, постоянно расширяет свои познания об окружающем мире. Но степень осознания мира у отдельно взятого человека остается практически постоянной величиной. На свете существует не много людей, личный словарный запас которых превышает тридцать—сорок тысяч слов, взятых из пяти-шести языков. А чтобы с детских лет ознакомить человека со всем списком известных всему человечеству понятий и выражений, понадобится несколько тысяч лет. Так что ни о какой спонтанной самоэволюции индивидуального человеческого сознания и расширения области осознанного восприятия окружающего мира не может быть и речи.

– Ник, но ведь ты и программа «Модификации сознания» для обучения военных псиоников реально существуете! Получается, что ты противоречишь сам себе, доказывая, что развитие псионики невозможно, поскольку существующие средства познания Вселенной, доступные человеку, слишком несовершенны…

– Не совсем так, Проф. Я говорю о несовершенстве языка и дискретной логики, посредством которых развивается большинство цивилизаций. Именно деление всего сущего на два основных понятия – «да» и «нет» – и постоянное применение приемов абстрагирования создали те самые ограничения и стереотипы восприятия, которые постоянно диктует нам наш собственный мозг, вернее его разумная часть, которая осуществляет тотальное управление суженным сознанием человека. Но ведь издревле существуют другие, не менее эффективные методы познания Вселенной. Попробую привести самый простой пример. Спросите себя: «Что есть стол для разума обычного человека?» И ваш разум, находясь в нормальном состоянии и вспомнив, что он в первую очередь есть животное, ответит: «Стол – это мебельная конструкция, которая может быть собрана из различных твердых строительных материалов и которая предназначена для приготовления и приема пищи». Затем, немного подумав, ваш разум вспомнит, что он все же еще и культурное животное, обладающее языком и письменностью. Поэтому вы добавите: «Стол – это часть мебели, которая применяется для осуществления письменной работы и размещения различных предметов, скрашивающих досуг человека». И это все, что может сказать ваш разум, находясь в своем обычном, будничном полусонном состоянии. Но стоит только вам попасть в экстремальную ситуацию, когда в вашу кровь начинают поступать потоки адреналина, деятельность мозга перестает ограничивать сознание, и разум тут же уступает бразды правления интуиции. И в этот самый момент вселенная на примере стола преображается.

При помощи интуиции стол может стать щитом, оружием, плавсредством, источником тепла, средством передвижения типа саней и многим, многим другим. То есть мы получаем доказательство того, что потребность разума присваивать всем окружающим предметам и явлениям упрощенные ярлыки создает для нас однобокую картину окружающего мира, которая является не более чем плоской проекцией очень сложной, многомерной фигуры из настоящей действительности. И чем сложнее эта фигура, тем старательнее наш разум пытается ее упростить и обесцветить.

– Но ведь разум – это основной двигатель прогресса цивилизации! А интуиция – удел первобытных охотников, варваров и дикарей…

– Разум – двигатель машинной цивилизации, а не человеческого прогресса. Большая часть научных открытий появилась на свет чисто интуитивным путем. Новые идеи возникали на почве сомнения в правильности понимания законов бытия. Схема прогресса проста: «сомнение – новая теория – эксперимент – опыт – расширение границ осознания мира». А сомнение всегда возникает только за счет интуиции. Разуму нет смысла сомневаться. Зачем ему сомнения? У разумных людей есть очень хорошая поговорка, определяющая их суть: «Зачем менять то, что и так хорошо работает?». Но в спецшколе псиоников меня учили, что в мире нет чисто разумных или чисто интуитивных людей, поскольку сознание любого человека есть не что иное, как арена постоянной битвы силы разума человека с силой его же интуиции. Сила интуиции все усложняет и приводит в хаос. Сила разума, наоборот, все упрощает и упорядочивает путем навешивания языковых ярлыков на пережитые явления и раскладывания их по полочкам единого шкафа-схемы осознания окружающего мира. В результате этого противодействия мироздание постоянно меняется и преображается, не застывая в статическом однообразии, но при этом и не теряя определенной более-менее воспринимаемой нашим сознанием формы. Квинтэссенцией силы разума являются наши чувственные и телесные желания, а силы интуиции – воля. У человека более разумного, нежели интуитивного, желания подавляют волю. И наоборот, у более интуитивного человека воля подавляет желания.

– Но я всю свою жизнь считал, что воля – это сконцентрированное желание.

– Искреннее заблуждение разумного человека-потребителя машинной цивилизации. Согласитесь, Проф, просто желание жить и воля к жизни – разные вещи. Изъявляя желание, человек использует только доступные для осознания силы воздействия на окружающий мир. И сфера действия этих сил никогда не выходит за границы, определенные человеческим разумом. Например, желание научиться разбивать ребром ладони кирпичи невыполнимо до тех пор, пока вы не научитесь применять свою волю. Именно воля является инструментом преодоления стереотипов и привычек мышления разума. Десятки тысяч человек годами набивают шишки на ребре ладони. Но кирпичи смогут разбивать только те из них, которые поймут, что суть фокуса заключается не в тренировке ладоней, а в тренировке собственной воли. При этом нет на свете учителя или мастера боя, способного разумными доводами довести это понимание до учеников. Роль учителя в этом случае заключается в развитии интуиции учеников, которая в свою очередь способна наделить человека волей к поражающим разум действиям. То, что я продемонстрировал вам полчаса назад, практически ничем не отличается от выступлений мастеров рукопашного боя, впечатляющих вот уже многие тысячи лет многочисленных разумно цивилизованных зрителей своими наработанными годами сверхинтуитивными возможностями.

Разница только в сложности и искусственно увеличенной эффективности процесса. Еще в древности было замечено, что человеку разумному для осознанной реакции на окружающие события необходим непомерно большой отрезок времени, в среднем измеряемый четвертью секунды. Именно столько нужно мозгу, чтобы осознать необходимость действия, проанализировать возможные варианты и затем полученный результат преобразовать в движение тела. Но древние также заметили, что животные, особенно хищники, в скорости реакции намного превосходят людей, имеющих более сложное строение нервной системы. Разум оказался даром с изъяном. Человек разумный может справиться с самым быстрым, сильным и свирепым хищником этой планеты только при условии предварительной подготовки и планирования. То есть, заранее выбрав место, время и оружие для боя. Стоит обычному человеку оказаться на расстоянии броска крупного плотоядного хищника, как он сразу же превращается в медлительную легкодоступную дичь. И величина мозга в такой ситуации будет только мешать, не правда ли?

– Но я знаю массу случаев, когда люди, попав в описанную тобой ситуацию, смогли спастись бегством или даже убить хищника практически голыми руками.

– И мне приходилось слышать про такие случаи. Но я также знаю, что спасшимся помог не разум, а интуиция. Как я уже говорил, в организме любого человека существует генетически заложенный природой механизм подавления мозговой деятельности за счет выброса в кровь активных химических веществ вроде адреналина. В результате управление человеческим телом переходит к интуитивной сверхразумной части человека, которая больше характеризуется энергетическими параметрами, чем материальными. Поэтому скорость реакции человека возрастает многократно, а в некоторых случаях обгоняет само течение времени. Два умелых бойца в поединке могут со стопроцентной вероятностью предугадывать движения и действия друг друга за секунды до их начала. А шахматный гроссмейстер за доли секунды после первого хода более слабого противника поймет, как через пару минут закончится игра. И дело тут не в отработанных до автоматизма рефлексах, а в умении эффективно использовать химический механизм подавления активности мозга и гегемонии разума. И в мастере, и в ученике заложен один и тот же набор инстинктов, но используется он с разной эффективностью. На этом и решили сыграть наши военные спецы и ученые для создания противовеса сверхтехноразумной армии Конфедерации. Соединение последних достижений в области фармакологии, геноинженерии, психиатрии и гипноза с древнейшими методиками медитации, техниками развития духа и тела, собственно говоря, и породило псионику, которая по сути является всего лишь следующим шагом эволюции внутреннего самосовершенствования и освоения приемов рукопашного боя. Просто долгие десятилетия упорных физических тренировок и духовных медитаций заменены пятью годами теоретического, а затем практического освоения методов управления метаболизмом собственного тела при помощи ученых и под руководством опытных инструкторов-йогов.

– Ты хочешь сказать, что псионики – это не сверхлюди, а просто хорошо обученные бойцы, в совершенстве владеющие своим телом, метаболизмом и разумом?

– Да, Проф. Поэтому повторяю: не обольщайтесь насчет моих возможностей.– Я подтянул поближе к себе две кипы с морской униформой и стал готовить импровизированный лежак.– Учитывая развитие современных средств ведения войны, мое положение еще хуже, чем у мастеров рукопашного боя в седой древности. Они могли уклоняться от стрел и даже ловить их, но были практически бессильны против огнестрельного оружия. Я могу в течение пяти минут уклоняться от пуль и даже их обездвиживать, но противодействовать излучению встроенного боевого лазера робота или киберклона ментальный щит псионика сможет не более пары секунд, после чего мое тело будет обречено на гибель. Гипнотизеры прошлого века были способны часами внушать и воздействовать одновременно на сотни людей. Я же, в условиях современного развития индивидуальных средств подавления стороннего пси-воздействия, смогу захватить минутный контроль лишь над пятью-шестью противниками, поскольку потрачу массу времени и сил на преодоление их блоков пси-защиты. Да и то при условии, что столкнусь с людьми или мутантами, а не с роботизированной или киберклонированной пехотой. Сплоченному действию двух современных систем «ИскИн» я еще смогу что-нибудь противопоставить, но команда из трех механоидов за пару минут гарантированно сведет меня в могилу. Про личную огневую мощь я вообще молчу.

Тут мне на равных можно тягаться только с аравийским спецназовцем. К тому же надо учитывать тот факт, что у наших будущих противников может иметься опыт боевого столкновения с псиониками. Следовательно, у них, возможно, есть на вооружении отработанные методы и тактика оперативного противодействия. Короче говоря, Проф, предупреждаю сразу: если по ходу операции мы привлечем к себе излишнее внимание и конкретно за нами на незнакомой территории начнет охоту пусть даже небольшое подразделение любого из потенциальных противников, то нам скорее всего не светит ничего хорошего, даже с учетом возможностей вашего изобретения. Поэтому самая лучшая для нас тактика – не светиться и держаться в тени, при этом в целях маскировки по возможности как можно дольше находиться вблизи огневого контакта конфедератов и арабов.

– Приходится признать, Николай, что ты действительно поубавил мой оптимизм,– голограмма Профа озадаченно потирала виртуальные виски.– Между прочим, твое начальство не было таким категоричным, когда убеждало меня принять участие в этой авантюре.

– Да бросьте вы сразу впадать в панику, Проф.– Я удобно устроился на самодельном лежаке и уже начал потихонечку кемарить.– Любая разведка или диверсия – это по определению авантюра. А шансы на успех у нас хоть и маленькие, но есть. Поверьте, мне приходилось бывать практически в безвыходных ситуациях – и ничего, выжил. Вы же сами говорили, что читали мое досье. А охладить ваш боевой пыл надо было обязательно. Как иногда говорит мой шеф: «На войне оптимизм должен всегда идти под руку с осторожностью». И вообще, пора на боковую. Нам с вами надо немного выспаться. А то неизвестно, какую программу посещения приготовили для нас моряки с Третьей Балтийской. Только напоследок можно один личный вопрос?

– Конечно.

– А на кой черт вы вообще согласились участвовать в этом предприятии? Вы же гражданский, присяги не давали. Неужели вы думаете, что нельзя было найти или подготовить компетентного человека из числа военных головастиков? Или вам жить надоело и захотелось испытать азарт компьютерного боевика в реальности? Но вы вроде уже в возрасте для таких опасных игр…

– Во-первых, Ник, я не столько живу, сколько существую. И мое положение – это далеко не бессмертие, поскольку жить моей киберклонокопии осталось от силы лет двенадцать. А потом что? Биологический прототип лежит на кладбище. Снова делать копию не с чего. Как только у этой железяки выйдет ресурс, мне придет конец. Свою научную карьеру блестящего ученого я практически закончил. Мозг киберклона так же подвержен усталости, как и мозг его биологического прототипа. Несколько моих более молодых коллег и учеников на сегодняшний день можно считать более талантливыми учеными, чем я. Так зачем жертвовать ими, а не моими ржавыми, прости уж за каламбур, мозгами? А подготовить кого-нибудь из военных спецов на моем уровне или на уровне моих учеников за два-три дня, думаю, практически невозможно. Слишком узкая спецификация знаний. Реально нужно несколько месяцев, а времени, как вы сами понимаете, нет. Но если честно, Ник, все это частности. Самое главное – мне самому жутко любопытно узнать и увидеть, что же происходит на «Наутилусе». Любопытство, наверное, единственное сильное чувство, которое мне осталось. Так чего же мне терять или бояться?

– Да, Проф, мы отлично дополним друг друга. Я-то ведь с детства любопытством не страдаю,– выдав последнюю фразу, я провалился в глубокий, но чуткий сон.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 1

Стремительное появление двенадцати хищных теней на границе визуальной видимости не стало полной неожиданностью для шестерых боевых пловцов из отряда «Тюлени», которые вот уже второй час осуществляли внеплановое учебное патрулирование западного сектора зоны безопасности охранного периметра станции «Наутилус» на глубине трехсот пятидесяти футов. Оператор с диспетчерского центра связи и наблюдения заблаговременно предупредил командира патруля, что в направлении его группы движется стая из двенадцати крупных акул, судя по всему белых касаток.

С началом процесса глобального потепления эти обитательницы северных широт стали частыми гостьями в водах Восточного Средиземноморья и при этом проявляли несвойственное им ранее стремление сбиваться в довольно крупные стаи с ярко выраженными агрессивными намерениями по отношению к остальным коренным и пришлым обитателям подводного мира. Поэтому командир патрульной группы Майк Хариссон совершенно не удивился их появлению и приказал плывущим за ним бойцам пустить в направлении непрошеных гостей две мини-торпеды с ультразвуковой системой отпугивания акул «Дельфин-глобал».

Посчитав, что этого будет вполне достаточно, ведущий группы не стал отзывать на подмогу двух роботопловцов, высланных им полчаса назад в авангард зоны патрулирования. Да и тревожить своего командира на базе по пустякам тоже не решился, хотя сначала у него и промелькнула мысль предложить Большому Фрэнку организовать охоту на невесть откуда заплывших сюда северных хищников. Ребята могли бы размяться, да и деликатес типа сваренного в черепаховом супе акульего плавника украсил бы меню станционного бара-ресторана. Стряпуха Молли – главный, и, пожалуй, единственный профессиональный повар в их небольшом подводном поселении – была докой по этой части.

Однако малоприятные воспоминания о последнем, очень шумном разборе полетов после вчерашнего патрулирования, который устроил всем членам отряда «Тюлени» их командир мастер-сержант Фрэнк Уоллес, быстро охладили охотничий пыл Майка. Желания снова попасть на персональный разнос к разгневанному шеф-сержанту за «излишнее проявление инициативы и попытку самоустранения от выполнения поставленной боевой задачи» он совершенно не испытывал. Как ни странно, именно эта, в общем-то здравая мысль сыграла роковую роль в судьбе капрала Хариссона и пяти сослуживцев из его патрульной группы.

Первыми погибли два Джека – Смитсон и Паули. В их двухместный подводный транспортировщик одновременно попали сразу шесть мини-торпед. Первые две сдетонировали у кормовой части, обездвижив «подводный мотоцикл». Вторая двойка, попав в носовую часть, полностью вывела из строя автоматическую систему бортового вооружения и звукоподводной связи. Оставшиеся две торпеды зашли с бортов и врезались в пассажирское отделение. Обоих подводников, управляющих аппаратом, мгновенно разнесло в клочья.

Но их гибель не стала напрасной и дала остальным возможность прожить еще несколько драгоценных минут и вызвать подкрепление. Майк сразу понял, что торпедная атака имела своей целью одним ударом уничтожить всю его группу. Остальных спасла чистая случайность. В момент торпедной атаки за счет работы винтов шумовой фон создавал только транспортировщик двух Джеков. Машина самого Майка состыковалась с аппаратом другой двойки боевых пловцов для дозаправки топливом. После стыковки на обоих транспортировщиках выключили двигатели, и они практически беззвучно дрейфовали на глубине, попав в зону быстрого подводного течения. Поэтому-то все выпущенные по ним торпеды и атаковали только один объект, достойный внимания.

Дальнейшие действия оставшихся в живых членов патрульной группы Майка носили чисто рефлекторный характер, наработанный годами тренировок. Еще не успев точно определить, кто на них напал, водители транспортировщиков успели экстренно расстыковать свои машины, снова запустить двигатели и послать сигнал тревоги на базу, а вторые номера активировали системы автоматического боя и заняли места стрелков у многоствольных реактивно-гарпунных пушек с ручным управлением.

Автоматические боевые системы наведения двух оставшихся транспортировщиков опознали в быстро идущем на сближение косяке акул атаковавшего патруль врага. Из-за близкой дистанции контакта с противником и резко сузившегося угла атаки времени на применение торпедного контрудара уже не оставалось. Поэтому компьютеры автоматической системы наведения приняли решение задействовать оружие средней дальности – стационарные бортовые лазеры, установленные на турелях по бортам транспортировщиков. Через секунду обе стороны обменялись лазерными ударами. Но противник на долю секунды успел опередить патрульных.

Майк отчетливо увидел, как двенадцать лучей одновременно скрестились на соседнем транспортировщике, вырвавшемся на четверть кабельтова вперед по фронту атаки. Людей и машину мгновенно разрезало на десятки частей. Еще через мгновение два ответных луча бортовых лазеров патрульного аппарата Майка распотрошили брюхо акуле, стремительно плывшей во главе атакующего боевого порядка.

Не обращая внимания на конвульсии смертельно раненного животного, остальные адские твари продолжили преследование оставшегося в полном одиночестве патрульного транспортировщика. Они постепенно выходили на дистанцию реактивно-гарпунного залпа. Напарник Майка выжимал из двигателей все возможное. Датчик скорости фиксировал восемь с половиной узлов. Однако расстояние неумолимо сокращалось.

Несмотря на довольно высокую скорость передвижения под водой, водитель и стрелок подводного транспортировщика были надежно защищены от набегающего потока воды козырьками-обтекателями из прозрачного металлопластика и могли без помех сосредоточиться на исполнении своих основных функций во время боя.

Поэтому, как только лазерный дальномер на окуляре пушки показал, что первая цель вошла в зону эффективного поражения, американец обеими руками что было сил сдавил спусковую скобу гашетки. Раздалось глухое шипение выходящих длинной очередью полуметровых стальных стрел на реактивной тяге. Вода на линии прицела забурлила, значительно ограничивая стрелку видимости. Но на экране теплового сонара было отчетливо видно, как бурое пятно, наиболее близко подошедшее к отметке транспортировщика, покрылось серией ярко-красных всполохов и начало сокращать скорость, при этом стремительно набирая глубину.

Первую обойму пушка выплюнула за полторы секунды, и Майк суетливо начал менять барабан магазина. Вся энергия оружейных аккумуляторов ушла на залп боевых лазеров и пока еще не восстановилась до уровня, необходимого для обеспечения работы автоматики. Поэтому перезарядку приходилось производить вручную.

Сменив барабан, стрелок приник к широкому окуляру прицела, но выстрелить снова так и не успел. Два гарпуна, выпущенных практически в упор, пробили защитный козырек и пригвоздили плечи подводника к спинке сиденья. И прежде чем третий гарпун пробил его кадык, Майк, так и не потерявший сознание, несмотря на адскую боль в плечах, успел увидеть, как буквально в метре над ним, на приличной скорости, пронеслось брюхо огромной белой касатки, ощетинившееся стволами подвесных пушечных установок, торпедных мини-пусковых аппаратов и ударных лазерных систем.

ГЛАВА 2

Четвертого апреля 2053 года Кэтрин О’Ливи, как обычно, проснулась в своей каюте за пятнадцать минут до звонка механического будильника, установленного на семь часов утра по южноевропейскому времени. Ее восьмичасовая вахта в должности дежурного коменданта подводной исследовательской станции «Наутилус» начиналась только с восьми часов утра, что давало возможность вставать не ранее половины восьмого. Но полтора года беспрерывной сменной работы успели утомить Кэтрин. Поэтому для приведения себя в порядок ей требовалось около часа, половина которого уходила на прием душа.

Контракт первого лейтенанта морской пехоты Кэтрин О’Ливи предполагал два года работы под водой и постоянное пребывание на объекте Шестого флота №257. Именно под таким грифом в секретном реестре структуры ВМФ Конфедерации проходила подводная исследовательская станция «Наутилус». Отпуска и выходные вне станции не были предусмотрены из соображений секретности. Эти неудобства контракта хорошо оплачивались, но в последнее время легче от этого не становилось. Постоянное нахождение в замкнутых помещениях все сильнее давило на психику.

Кэтрин была потомственным профессиональным подводником и не страдала клаустрофобией. Но чем ближе подходил срок окончания контракта, тем сильнее ее преследовали синдром постоянной усталости и странное сочетание ночной бессонницы с утренней сонливостью. При этом каждое новое утро начиналось с терпимой, но раздражающей головной боли в висках и неприятной вялости в мышцах.

Снотворные препараты и занятия в спортзале, которые прописал ей штатный станционный психолог, практически не помогали. Поэтому единственное, что оставалось Кэтрин,– это теплый, расслабляющий получасовой душ.

Понежившись в кровати пятнадцать минут, Кэтрин дождалась-таки звонка будильника. Его механический завод был рассчитан на двухминутную беспрерывную работу. Но вынести этот резкий, словно царапанье зазубренного ножа по рельефному стеклу, звук более двадцати секунд было решительно невозможно. Поэтому, уперев руки в перекладину кровати и подтянув ноги к груди, Кэтрин резким борцовским движением, словно высвободившаяся из-под гнета пружина, выбросила свое тело из постели.

Оказавшись у тумбочки, она с размаху опустила ладонь на выключатель звонка все еще надрывающегося будильника. Насладившись в течение нескольких секунд полной тишиной и ощутив некоторый прилив сил, Кэтрин открыла спальный шкаф, взяла чистое полотенце и отправилась в душевую кабину.

Когда-то, еще во время учебы в военно-морской академии, одна из подруг сказала ей, что самое выдающееся изобретение человечества – это автоматизированный душ. Тогда, на фоне ежедневных посещений шикарного пляжа Майами, такое экстравагантное утверждение показалось забавной шуткой. Но сейчас получасовые утренние водные процедуры превратились в такую же насущную потребность, как пища и сон.

Настроив температурный режим, Кэтрин уселась в позу Будды на полу душевой, подставив тело под теплые струи воды, и начала медитировать. Постепенно температура воды стала снижаться и через полчаса Кэтрин под воздействием заметно охладившегося душа окончательно пришла в себя. Обтеревшись, надев форму и наведя легкий макияж, девушка закрыла каюту и направилась в буфет. До начала смены оставалось еще двадцать пять минут, и можно было спокойно позавтракать.

В отличие от жилых кают и кубриков, которые находились на втором уровне станции, буфет и зал управления размещались на первом уровне, в непосредственной близости от основных коммуникаций – доков для приема пассажирских батискафов и грузовых подводных лодок снабжения, складов, гаражей для исследовательских аппаратов и охранных систем. Поэтому путь наверх, через переплетение коридоров и лифтовых подъемников, занял у Кэтрин целых семь минут, несмотря на то, что она шла быстрым шагом, нигде не задерживалась и отлично ориентировалась в этом урбанизированном лабиринте.

Без пятнадцати восемь в буфете «У Молли» уже успела собраться как минимум четверть состава вновь заступающей смены основного оперативного персонала. Несмотря на тот факт, что обеспечение комфортных условий жизни будущим жильцам и работникам было одним из основных требований при строительстве станции «Наутилус», в случае с буфетом-рестораном проектировщики по каким-то неведомым причинам нарушили это правило и произвели планировку исходя из рационального использования свободного пространства.

Поэтому все помещения хозяйства толстушки Молли имели крайне асимметричный вид. В том числе и основной зал, где, собственно, и столовались посетители. Он представлял собой неравномерный многоугольник. Искривленные поверхности стен и перегородок стыковались с полом и потолком не совсем под прямыми углами, а с некоторым уклоном. Сам потолок имел весьма сложное геометрическое строение с чередованием небольших выступов и впадин.

Однако эта архитектурно-геометрическая несуразица не помешала оборудовать буфет-ресторан весьма эффектной системой многоцветного освещения. Обычный белый свет заливал только два угла и пространство между ними, которое занимала буфетная стойка – место приема заказов и основная резиденция толстушки Молли. А остальные углы, где были установлены столы для посетителей, попадали в зону действия разноцветных световых источников. Причем на каждый угол приходился свой цвет.

Для дополнительного эффекта столы, установленные по углам, были еще и выкрашены в соответствии с освещением. Центр зала был затемнен, а в центре потолочного выступа были установлены телевизионные мониторы, пульты управления и звуковые колонки которых были смонтированы на столах, что позволяло посетителям буфета комфортно совмещать прием пищи с просмотром и прослушиванием телеканалов.

В зеленом углу, окружив себя тарелками с сэндвичами и салатами, скучала в ожидании Кэтрин ее старший помощник по смене Аманда Коэн. Эта высокая негритянка со сногсшибательной фигурой пребывала в звании старшего ворэнт-офицера четвертого класса службы технического обеспечения и по совместительству являлась лучшей подругой Кэтрин.

Сочетание острого ума, обаяния и ярко выраженной сексапильности наделило Аманду редкой способностью постоянно будоражить окружающих ее людей, делая из них либо самых близких друзей, либо заклятых врагов или просто недоброжелателей. Импульсивность подруги Кэтрин никогда и никого не оставляла равнодушным. Но сейчас она сидела с несвойственным ей угрюмым и понурым видом.

– Привет, Аманда! Чего грустишь? – Кэтрин уселась напротив, на забронированное для нее место, и жадно набросилась на салаты и сэндвичи, не забывая запивать их ароматным фруктовым соком.

– Да так, колбасит с утра что-то. Предчувствия нехорошие… – облокотившись на столик, Аманда задумчиво вертела перед глазами чайную ложку и внимательно изучала ее вогнутую поверхность.

– Может, заболела? Так сходи к Жаклин. Она хоть и первостатейная стерва, но все же хороший врач. Настроение, конечно, не поднимет, но пошатнувшееся здоровье восстановит. В крайнем случае, снимет тебя с сегодняшней смены, это ее любимый рецепт. Сможешь отлежаться и как следует выспаться. Я и без тебя сегодня справлюсь, не волнуйся.

– Да нет, я в порядке, не обращай внимания. Сейчас Молли принесет сладкое, и я приду в себя.

– Что, Фрэнк опять не оправдал надежд? Или ты снова застукала его с другой?

– Бог с тобой, Кэтрин! Думаешь, меня все еще волнует этот козел-недомерок? Да пусть хоть всю станцию перетрахает! Мне все равно. Просто всю ночь кошмары снились, да бабка моя вспомнилась. Ядреная была старушка, но меня очень любила. Колдовством баловалась. Сама она была родом из Нью-Орлеана, а там афроамериканская община до сих пор вовсю практикует вуду. Вот и бабка моя колдуньей была. Только в отличие от многих она действительно обладала даром. Из-за него и погибла, но дело сейчас не в этом. Она меня кое-чему научила, в том числе и толковать сновидения.

– Ну и что же тебе ночью такого страшного приснилось?

– Черные мамбы!

– Черные мамбы?!

– Да, это самые опасные ядовитые змеи в Африке, а может быть, и в мире. По древним африканским поверьям, если тебе снится черная мамба, значит, скоро рядом с тобой кто-то может погибнуть. Если во сне она тебя кусает, то жди прихода собственной смерти. А приснится клубок черных мамб – значит, смертельная угроза нависла над всеми, кто находится вокруг тебя. Кэтрин, боюсь, что сегодня у нас здесь произойдет нечто ужасное.

– Да брось, Аманда! Все это бабушкины бредни. Просто ты переутомилась. Мы все тут скоро с ума сойдем. Шутка ли, полтора года безвылазно сидим в этой консервной банке! Я тоже второй месяц плохо сплю. А утром, ты не поверишь, из душа не могу вылезти. Так и подмывает послать все к чертовой матери, прервать контракт и отправиться на материк. Ты вон хоть развлечение себе нашла в лице Фрэнка. А меня на мужиков последнее время вообще уже не тянет. Хотя какие тут у нас мужики? Либо тупоголовые ныряльщики-«тюлени», помешанные на самосозерцании и самосовершенствовании в казарменных условиях, либо яйцеголовые импотенты-неврастеники – жертвы науки, предпочитающие здоровому сексу всякие извращения ума, либо подчиненные и коллеги, крутить романы с которыми по уставу строго запрещено. Самый неудачный расклад для женщины с нормальными половыми инстинктами! Но ты не расстраивайся. Через пару недель команду Фрэнка сменит отряд панцер-пловцов «Эккернферд» из германской флотилии, и нам будет с кем поразвлечься. Говорят, у них там есть нормальные мужики, и даже холостые. Да и домой уже скоро, всего полгода осталось. Надо потерпеть, Аманда! Закончится контракт, и мы с тобой махнем на Канары. Представляешь, две такие разномастные красотки, да еще и при деньгах! Подцепим миллионеров с Уолл-стрит и пошлем флот к чертовой матери. Как тебе мой гениальный план?

– Я с тобой, командир!

– Ну вот и славно. А насчет отоспаться и отдохнуть ты все-таки подумай всерьез.

– Да нет, командир, раз на Канары вместе, значит, и в эту смену мы тоже пойдем вместе. Да и резона нет идти к Жаклин за освобождением. Пошлет она меня куда подальше…

– Почему это?

– Обиделась.– К Аманде постепенно возвращалось обычное для нее ехидное выражение лица.– Я ее вчера вечером в мужскую раздевалку при бассейне отправила. Как раз в тот момент, когда Фрэнк и остальные гориллы из его отряда, по сложившейся у них традиции, после очередного патрулирования хвастались друг перед другом трофеями с сексуального фронта – ну там лифчики, трусики и тому подобное. Сказала ей, что у них массовое помешательство началось, на почве долгосрочного пребывания в замкнутых помещениях.

– Ну и что же из этого вышло? – Кэтрин уже готова была рассмеяться, заранее зная, что приколы Аманды всегда заканчивались бурными скандалами и последующим сочинением анекдотов, пользующихся огромной популярностью по всей станции, а иногда и за ее пределами. Именно поэтому, несмотря на то, что Аманда была очень обаятельным человеком, у нее и имелась масса недоброжелателей, репутация которых так или иначе пострадала от ее розыгрышей. Но такова уж была Аманда, спокойно жить и работать она не умела.

– Ну ты же знаешь нашу старушку Жаклин! Она просто помешана на психиатрии. Представляешь, я недавно случайно узнала, что эта пигалица в белом халате в свободное от работы время пишет докторскую на тему: «Возникновение массовых психозов при долгосрочном пребывании в ограниченном пространстве». Вот уже полтора года, с самого начала нашей вахты, лелеет надежду, что у нас в «массовом порядке» поедет крыша, чтобы получить возможность проявить себя в качестве светила психиатрии и набрать материал для своей диссертации. Ну скажи, не дура?

– Да все мы тут постепенно становимся двинутыми, так что, может быть, она и права, пытаясь совместить работу, карьеру и хобби. Хоть какое-то оправдание двум практически потерянным годам.

– Ага, скажешь тоже! Только на сей раз это увлечение сыграло с ней злую шутку. Жаклин так серьезно относится к своей паранойе, что всегда и везде, оказывается, таскает с собой пару шоковых гранат и маленький ручной дистанционный электрошокер. На случай, если понадобится утихомиривать толпу обезумевшего персонала…

К столику подошла толстушка Молли с подносом, на котором в полной кулинарной гармонии соседствовали две дымящиеся чашечки кофе и тарелка с четырьмя пирожными «леклер».

– Аманда, лапочка, я у тебя в вечном долгу! – весело защебетала буфетчица, перебивая рассказ Аманды.– Давно пора было проучить эту сумасшедшую пуританку. Как же меня достают ее ежедневные санэпидосмотры! Может, хоть теперь недельку поживу спокойно, пока она в себя приходить будет…

– Да объясните же, наконец, что там случилось? Неужели ребята Фрэнка решились изнасиловать Жаклин прямо в мужской раздевалке?

– Нет, что ты! Скорее, это она их там всех поимела,– продолжила Аманда, помогая Молли сервировать десерт.– Представляешь, после моих слов Жаклин ворвалась в мужскую раздевалку как раз в тот самый момент, когда совершенно голый Фрэнк, дабы поразвлечь своих ребят, напялил на себя «трофейную» сорочку толстухи Эмили из археологической группы и под бурные овации полусотни таких же жилистых жлобов вытанцовывал рок-н-ролл, да еще и с сержантской подтанцовкой!

Кэтрин начал душить неудержимый смех. Конечно, со стороны многим могло показаться, что Жаклин Джексон, воспитанная в лучших традициях вековой давности, могла истолковать неожиданно представшее перед ней зрелище только как начало массового помешательства. Действительно, как может прийти в голову молодой леди из строгой пуританской семьи, что хорошо обученные и натренированные двадцатипятилетние бойцы прославленного подводного спецназа ВМФ Конфедерации, прошедшие жесткую психологическую обработку и подготовку, неоднократно участвовавшие в настоящих боевых операциях, могут иногда дурачиться, как шестнадцатилетние подростки, да еще и под предводительством своих собственных отцов-командиров? Многих на станции давно интересовал вопрос, чей злой гений засунул сюда растяпу Жаклин в качестве бессменного доктора, да еще и штатного психолога. Многих, но только не Кэтрин.

Недалекий человек с первого же взгляда на доктора Джексон мог решить, что перед ним стоит врач, в совершенстве освоивший искусство «лечить людские тела», но при этом не разбирающийся во многих нюансах современного человеческого поведения. И только самые опытные догадывались, что этот несуразный образ молодой, но старомодной и закомплексованной женщины – всего лишь маска хорошо подготовленного профессионала. К числу этих опытных Аманда явно не относилась.

– Что произошло дальше, я точно не знаю,– продолжала Аманда, не замечая саркастическую улыбку Кэтрин на фоне сияющей Молли.– То ли ребята неуклюже попытались ее урезонить, и она с испугу сорвалась, то ли действительно решила, что мужики не в себе и их надо успокоить, пока не поздно. Короче, как мне потом рассказали, она успела активировать в раздевалке две шоковые гранаты и даже применить электрошокер, прежде чем мальчики Фрэнка окончательно очухались и смогли ее спеленать. Вот такая не совсем удачная шутка случилась вчера вечером.

– Каковы же потери у команды Фрэнка?

– Ну большинство отделались легким испугом и небольшим шоком. Но как минимум на ближайшую пару дней Жаклин работой себя обеспечила. Слегка пострадал сам Фрэнк и парочка его сержантов, изображавших подтанцовку. Они оказались в самом эпицентре шоковых взрывов и в активной зоне действия нейропарализатора – практически в совершенно голом виде. Еще шестерых пришлось экстренно отправить на материк для полного восстановления рефлекторных функций. Этим ребятишкам так досталось, что их грузили на транспорт прямо в закрытых носилках, поскольку они до сих пор не отошли от полученного шока. Говорят, что и самого Фрэнка нехило зацепило. Когда с Жаклин случилась истерика, он от удивления даже сорочкой не успел прикрыться. В результате в его медицинской карте теперь стоит весьма занятный диагноз – «обострение светочувствительности глаз плюс частичная мышечная атония в области паха». Так что на этой неделе ценность Фрэнка в сексуальном плане будет практически приближена к нулю. Тем более что пострадавшим предписан полный карантин на время госпитализации. Боюсь, это обстоятельство добавит к его диагнозу еще и психологический стресс.

– Я вижу, тебе его совсем не жалко?

– Ничего. Воздержание и легкий стресс пойдут Фрэнку только на пользу.

– А ты не боишься, что он, несмотря ни на что, начнет приставать к Жаклин. Ведь лечить-то их там больше некому. Замену ее бывшему напарнику пришлют только через пару недель. Вот кто счастливчик так счастливчик! Отработал контракт, и теперь, наверное, загорает на флоридских пляжах…

– Ты шутишь? После того, что Жаклин сделала с ним, Фрэнк будет воспринимать ее исключительно как ходячее стихийное бедствие, а не как представителя противоположного пола!

– Ты же сама говорила, что Фрэнк любит женщин с характером?

– Но только не двинутых на работе мужеподобных истеричек.

– Так у него же там особого выбора-то не будет!

– Так у него там и вставать еще долго не будет!

Обе снова дружно залились смехом.

Наконец с кофе и пирожными было покончено. Расплатившись, девушки направились на главный щит управления, благо до него от буфета было не более минуты ходьбы. Ровно в восемь они были на месте.

Зал главного щита являл собой не особо примечательное, но достаточно вместительное для шестидесяти операторов смены помещение, стены которого были сплошь заставлены различными приборами, компьютерными мониторами и терминалами. Здесь ежесекундно обрабатывалась информация, поступающая со всех отсеков от основного и вспомогательного оборудования, а также велся мониторинг показаний внешних датчиков. Это был мозг станции, который руководил всеми процессами, связанными с ее текущей эксплуатацией и обеспечением дальнейшего функционирования.

Дежурный комендант ночной смены Серж Авеньи и его помощник Ганс Штокман представляли собой не менее колоритную парочку, чем Кэтрин и Аманда. Если у американок резко бросались в глаза расовые различия, то в случае с европейцами Авеньи и Штокманом контраст заключался в традиционном различии национальных типажей Старого Света.

Гасконец Авеньи словно сошел со страниц исторических романов семьи Дюма: худощавый кареглазый брюнет невысокого роста, с длинными волосами, забранными на затылке в хвост, и усиками, а-ля «президент де Голль».

Уроженец немецкого Рура Ганс Штокман внешне был полной противоположностью своего шефа: статный голубоглазый блондин очень высокого роста, с короткой прической «полубокс» и рельефной мускулатурой торса, которая угадывалась даже под неплотно облегающей спецовкой главного оперативного дежурного.

За свою классическую внешность оба получили на станции соответствующие клички: Мушкетер и Ариец. Характеры у них тоже были под стать внешности, совершенно разные. Мушкетер страдал излишней импульсивностью и склонностью к рискованным авантюрам, а Ариец доставал всех своим истинно нордическим спокойствием, обстоятельностью, педантичностью и неторопливостью. Единственное, что у них было общего,– это возраст. Обоим было по двадцать восемь лет.

Именно различия сделали Авеньи и Штокмана не только коллегами по работе, но и довольно близкими друзьями. Они гармонично дополняли друг друга, что положительно сказывалось на эффективности их совместной работы.

Войдя в зал управления, Кэтрин подошла к терминалу оперативного контроля и расписалась в регистрационном журнале и протоколе приема-передачи смены. Затем для ознакомления взяла со стола пресс-бюро последние информационные сводки и направиласьк резиденции дежурного коменданта, одновременно с интересом наблюдая за процессом пересменки оперативного персонала. Ее всегда волновал этот момент – момент принятия ответственности и постепенного обретения власти.

Зал бурлил. У главного терминала, яростно жестикулируя, отдавал последние распоряжения Мушкетер. Чуть правее чем-то не на шутку встревоженная Аманда раздраженно уточняла что-то у флегматично спокойного и невозмутимого Арийца. О чем они там беседовали, с такого расстояния услышать не представлялось возможным. Вокруг было довольно шумно. Кэтрин от удовольствия закрыла глаза и томно потянулась, разгоняя остатки сна. Но в полной мере насладиться окружающей суетой она так и не успела.

– Я гляжу, милашка Кэтрин еще окончательно не проснулась! – Мушкетер возник у нее за спиной неожиданно и как обычно застиг Кэтрин врасплох, заставив ее щеки вспыхнуть возмущенным румянцем.

– А я смотрю, Серж, ты, как всегда, горишь на работе? – Кэтрин попыталась скрыть смущение за маской презрительности и первая начала ставшую уже традицией словесную перепалку с Мушкетером.– Хотя это-то и понятно. Некоторые предпочитают добиваться трудовых успехов на работе, чтобы иметь оправдание своего бессилия в постели.

– Мадемуазель, ровно через восемь часов я готов доказать вам, что мои успехи в постели ничем не уступают достижениям в профессиональной сфере деятельности.– Авеньи улыбался во весь рот, явно получая неописуемое удовольствие от затеянной перебранки.

– Ах ты провокатор! Ну ладно, шутки в сторону. Ты хочешь что-то мне сказать, Серж?

– Да, Кэтрин.– Лицо Авеньи мгновенно приобрело сосредоточенное выражение.– Боюсь, что у тебя будет веселенькая смена.

– Что-то произошло?

– Да, кое-что. И нам с Михаэлем кажется, что в твою смену могут возникнуть еще более серьезные проблемы.

– Что-то многим сегодня неприятности мерещатся. Знаешь, Мушкетер, как говорят русские: «Когда кажется – креститься надо». Хотя, насколько я знаю, вы с Арийцем паникерами никогда не слыли. Ладно, мальчики, о чем вы хотите меня предупредить?

– О-ля-ля! Лапуля, откуда у тебя такие познания о русских фразеологических оборотах? Только не говори мне, что твои предки – выходцы из старорусской аристократической семьи царского Петербурга.– Авеньи лучезарно улыбнулся, забавно шевеля усами, и сделал шутливый реверанс, но тут же сам себя одернул: – Хотя, нет, Кэт, молчи. Не разрушай красивый романтический образ, так кстати возникший в моем изнывающем от окружающей серости сердце.

– Шут ты гороховый! Не Петербурга, а Санкт-Петербурга.

– О, еще один рашен оборот! «Шют га-ро-ха-вый». Действительно, только у русских могут возникать такие несвязанные смыслом речевые перлы. Кэт, только не говори, что ты русская шпионка. Выбор между любовью к тебе и чувством долга разорвет на мелкие кусочки мое и без того исстрадавшееся сердце!

– Да пошел ты…

– А вот уточнять не надо. Я опытный морской волк, не раз объехавший белый свет, и догадываюсь, как далеко может простираться маршрут, предлагаемый этими восточными варварами. Лучше давай вернемся к делу.

– Давно пора, мон шерри!

– Вкратце обстановка у нас такая: на юге, в двухсотмильной нейтральной зоне, продолжает курсировать русская эскадра. Ночью к ней со стороны Суэцкого канала подошел караван кораблей снабжения из Индии и прилетал почтовый гидроплан со стороны России. Так что, судя по всему, русские не собираются заканчивать здесь свое патрулирование.

– Странно, ведь учения нашего флота завершились еще неделю назад… – Кэтрин задумчиво поправила прическу.– Насколько я помню, разведка докладывала, что русская эскадра пришла в юго-восточный сектор Средиземного моря исключительно для наблюдения за ходом военно-морских учений Шестого флота Конфедерации. Может быть, ты ошибаешься, Серж, и приход кораблей и гидроплана снабжения означает лишь, что они готовятся к походу домой или просто будут менять место дислокации?

– Посмотри внимательно на спутниковые снимки в информационных справках, что у тебя сейчас на руках.

– Сейчас. Где же они? Ага, вот, нашла.– Кэтрин начала раскладывать бумаги на своем столе. Серж терпеливо ждал рядом.– Ба, с момента, когда я последний раз изучала снимки, они успели перестроиться. Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь, Серж. И давно их разведкорабли начали так плотно нас пасти?

– Как минимум последние двенадцать часов, еще со смены Чаки.– Авеньи достал из внутреннего кармана диаграммы подводного сканирования и передал их Кэтрин.– А вот копия последнего доклада акустиков. Не менее десятка русских мини-подлодок класса «Буфал» вот уже шесть часов шныряют прямо у нас под боком, всего в каких-нибудь семидесяти милях к югу и юго-востоку от базы.

– Ты думаешь, русские знают, что мы имели отношение к учениям?

– Это уже совершенно очевидно. Час назад пришла шифрограмма от Большого Брата.– Снова порывшись в карманах спецовки, Мушкетер достал и передал Кэтрин еще один листок бумаги.– На, почитай сама.

Кэтрин взяла документ и быстро пробежала его глазами:

«Шифрограмма от 4 апреля 2053 года

№546/0097/453

Кому: начальнику спецотдела Управления военно-морской разведки при Шестом объединенном флоте, контр-адмиралу Конраду Тарсену (позывные – Римский Папа).

От кого: начальника Второго Европейского отделения АРБ, полковника Криса Тейлора (позывные – Большой Брат).

Согласно полученным нами агентурным данным, в ходе проведения в период с 27 марта по 1 апреля 2053 года последних военно-морских учений Шестого объединенного флота Конфедерации в Средиземноморье российским спецслужбам удалось установить факт испытания опытного образца ССНПРО под кодовым названием «Черная дыра», проходящего в реестре Шелла под наименованием «ZXT-4» (четвертый уровень секретности) и дислоцированного на объекте Шестого флота под №257, который функционирует под прикрытием подводной научно-исследовательской станции «Наутилус».

Нам также стало известно, что с 1 апреля 2053 года на военно-морской базе Черноморского флота идет активная подготовка ударно-штурмовой группы морского спецназа ГРУ России, предположительно для проведения диверсионной операции на объекте №257.

Обращаем ваше внимание на тот факт, что ударно-штурмовая группа русских диверсантов-подводников, усиленная военными псиониками, может быть в самые кратчайшие сроки переброшена на корабли Третьей Балтийской эскадры ВМФ России, которая в настоящее время патрулирует двухсотмильную зону в нейтральных водах Юго-Восточного Средиземноморья – в непосредственной близости от объекта №257.

Учитывая вышеизложенное, рекомендуем вам сразу после получения шифрограммы дать указание о приведении в полную боевую готовность, как минимум на ближайшие три дня, группы быстрого реагирования Юго-Восточного сектора, а также подчиненный вам военный состав оперативного персонала объекта №257.

Просим также без промедления усилить группу быстрого реагирования Юго-Восточного сектора и оперативный персонал объекта №257 соответственно патрульными соединениями торпедных катеров Четвертой Итальянской эскадры Шестого флота и отрядом подводного спецназа «Эккернферд», переброшенного в настоящее время из Балтики на базу ВМФ на Крите.

С нашей стороны гарантируется усиление воздушного прикрытия объекта №257 силами девятого ударного авиакрыла Третьей воздушной армии Конфедерации, дислоцированной на военных аэродромах, расположенных на юго-восточном побережье о. Крит.

Подпись: Начальник Второго Европейского отделения АРБ, полковник Крис Тейлор.

Передал: Сержант спецсвязи Юджин Уоррен.

Дата и время получения: 4 апреля 2053 года, 07 часов 05 минут по южноевропейскому времени.

Резолюция начальника спецотдела Управления военно-морской разведки при Шестом объединенном флоте:

Дежурному коменданту объекта №257 в самые кратчайшие сроки: принять информацию и рекомендации полковника Криса Тейлора к сведению; обеспечить прием и проживание людей из отряда «Эккернферд» (прибытие подводного грузопассажирского транспорта в доки объекта №257 ожидается сегодня, примерно к 10.00 по южноевропейскому времени); держать в постоянной боеготовности персонал подразделений Шестого флота, уже дислоцированных на объекте (разрешается раздача табельного оружия и боеприпасов, а также активация законсервированных автоматизированных охранных систем в «красном режиме» в дополнение к действующему оборонному комплексу); смонтировать, развернуть и задействовать запасные и аварийные системы связи на случай открытого нападения и попыток подавления эфира; обеспечить досрочную эвакуацию незадействованного гражданского персонала зеленой категории под предлогом ожидания начала подводного землетрясения; по исполнении немедленно доложить.

Подпись: Римский Папа ».

– Да, дела… – Дочитав шифрограмму, Кэтрин задумчиво посмотрела на вмиг посерьезневшего француза и спросила: – Думаешь, русские всерьез замыслили нападение на станцию? Но это же автоматически означает начало полномасштабной войны! Они там что, совсем с ума сошли? Неужели яйцеголовым мальчикам из Корпорации и этому сумасшедшему профессору действительно удалось раскопать здесь нечто такое, что так не на шутку встревожило русских? Что же они тут нашли, Авеньи?

– Артефакт! Какую-нибудь игрушку древних цивилизаций. Или инопланетный механизм, который давным-давно «оставили в подарок» на нашей многострадальной планете зеленые человечки. Какой смысл нам с тобой сейчас гадать? Слава богу, что это не наш уровень допуска и не наша забота. Меня сейчас, честно говоря, волнует другая проблема. Если эта штука внизу действительно может использоваться для перехвата русских нуль-пространственных ракет, значит, к нам в самое ближайшее время обязательно пожалуют гости. Вернее, много хорошо вооруженных и не в меру любопытных гостей. Но это не самый худший вариант.

– Что же может быть хуже?

– Да шарахнут по нам, недолго думая, ядерными ракетами! Или, если предположить, что научная братия во главе с занудой Глоссетом действительно повесила над нами непроницаемый, постоянно действующий противоракетный зонтик,– пустят ядерные торпеды с подлодок. В конце концов, портативный ядерный заряд к нам можно доставить и силами пары дюжин диверсантов-подводников. Тогда поминай как звали возлюбленного сына католической церкви, раба божьего Сержа Авеньи и дщери его заблудшей – протестантки Кэтрин О’Ливи.

– Я атеистка, Серж. А насчет боевых пловцов ты, пожалуй, загнул. Через нашу пятимильную зону безопасности им незамеченными просто так не пройти. И засечь мы их сможем еще на подступах, милях в пятидесяти от станции. Если они действительно задумают к нам сунуться…

– Не будь наивной, Кэтрин, до пятимильной зоны диверсантов с тактическими ядерными зарядами могут незаметно доставить на бесшумных гидропланах или геликоптерах-невидимках и там десантировать прямо с воздуха. Ну а дальше, прямо до нас, им тащиться тоже не обязательно. Пока мы будем прочесывать тамошний дремучий ландшафт, они установят в отрогах южной каменной гряды, прямо у подбрюшья плато, пару двухсоткилотонных зарядов. И если их вовремя не обезвредить, ударная волна и подводное землетрясение просто сметут «Наутилус» с поверхности плато. Вот и все.

– Нет, все равно это нереально. Наши фрегаты и патрульные катера с помощью спутников надежно пасут их подлодки в режиме реального времени. Дежурный АВАКС и истребители с береговых баз ВВС на Крите постоянно прикрывают станцию с воздуха. А под водой диверсантов мы и сами способны перехватить минут через пятнадцать после того, как они появятся на наших сонарах. Так что без подскока ближе чем на тридцать миль они подойти никак не успеют. А там пусть хоть пару мегатонн взрывают! Самим больше достанется, нас же только слегка поболтает. Мощные скалы вокруг прикроют…

– Тридцать миль безопасности, говоришь? Включи-ка шестой монитор, детка.

– Что, еще сюрпризы?

– Да еще какие!

– Ладно, посмотрим, что у вас тут… Так, вид из камеры, установленной на старом охлаждающем резервуаре четвертого реактора, который мы законсервировали для капремонта еще три недели назад. Ну и что тут интересного, Серж?

– А ты посмотри, посмотри повнимательней, Кэтрин. Сделай приближение.

– Ну что-то плещется в бассейне-охладителе.– Кэтрин джойстиком ручного управления сфокусировала и приблизила вид из камеры.– Рыбины какие-то здоровые. Акулы, что ли? Да нет, вроде не похожи. Какие-то странные у них плавники и морды. Никогда не видела таких чудищ. Что это за монстры, Серж?

– Это БУМПы.

– Что?!

– Это серийные экземпляры модифицированного вида подводных разведчиков латиноафриканцев, выведенного для работы на океанских глубинах до полутора тысяч футов – биологическая ударная многоцелевая платформа геномодели «Касатка». Я тут поднял по ним информацию, и вот что мне дали.– Мушкетер достал из кармана слегка помятую бумажку, расправил ее и зачитал: – Масса чуть более полутора тонн. Бесподобная маневренность под водой. Мощная подкожная биоброня, которой на предельной глубине и дистанции до полусотни ярдов не страшен ни один из существующих видов подводного оружия. За исключением, пожалуй, только тяжелых видов: российского крупнокалиберного двадцатизарядного подводного огнестрельного комплекса АПСМ-50, американского лазерного резака модели «Гипербласт», английских многоствольных реактивно-гарпунных пушек типа «Мини-джек» и тому подобных индивидуальных оружейных систем. Вооружение у этих «красоток» крепится на вживленные прямо в тело подбрюшные консоли. Система наведения и активации оружия, устанавливаемого на эти самые консоли, получает сигналы непосредственно от головного мозга. Комплект их боевого снаряжения достаточно универсален для ведения боевых действий на глубине.

Туда могут входить многофункциональные подвесные системы различного радиуса действия. Для ближнего боя используются семиствольные реактивно-гарпунные пушки типа «Аранакс», а на дальних и средних дистанциях соответственно мини-торпедные аппараты и шестисотваттные лазерные излучатели-резаки южноафриканской корпорации «Шварцзак». Дополнительно ближе к головной части тела имплантатированы блоки аппаратуры для подводной видеофотосъемки и звукозаписи, а также низкочастотный сонар и микроЭВМ «Моторолла-616000». Общее управление организмом осуществляет геногибрид человеческого мозга и мозга белой касатки. Вот такие интересные рыбки завелись в нашем аквариуме!

– И откуда взялись эти твари в наших краях?

– Откуда они взялись и по чью душу приплыли, пока еще точно не установили. Аналитический отдел на берегу вовсю работает над этим. А попались они случайно. Если бы Фрэнк со своими ребятами не решил вчера провести внеплановое патрулирование зоны безопасности четвертого сектора, мы бы их так и не засекли. У них шумовой профиль и манера поведения точь-в-точь как у обычных касаток. А так получилось очень удачно: ребята Фрэнка при патрулировании заметили их и загнали в ловушку, а мы смогли перенастроить аппаратуру, чтобы в дальнейшем без проблем засекать этих милашек. Но не стоит обольщаться. Я тут навел справки… Эти твари иногда работают в симбиозе с генетически измененными рыбами-прилипалами, которые под завязку набиты органической взрывчаткой и могут использоваться как самонаводящиеся торпеды или магнитные мины с временным таймером. Так вот, у этой группы БУМПов рыб-прилипал мы не нашли. То ли они занимались исключительно разведкой, что вполне вероятно в свете последних африканских событий. То ли уже успели их использовать по назначению. Следовательно, у нас на брюхе могут оказаться «тикающие сюрпризы» органического происхождения, которые с помощью обычных детекторов взрывчатки не найти.

– Сколько всего тварей поймали?

– Полдюжины. Остальных пришлось уничтожить во время боя.

– Потери в отряде Фрэнка были?

– К сожалению, были. В результате неожиданного нападения был уничтожен весь передовой патруль. Шестеро погибших. А во время проведения дальнейшей операции по захвату трое были легко ранены, включая самого Фрэнка. Станции никакого ущерба во время столкновения нанесено не было. Можно сказать, отделались легким испугом.

– Допрашивать этих монстров пытались?

– А как? У них человеческого интеллекта процентов восемь. Остальное – сознание запрограммированного хищника. Тут нужны серьезные специалисты и спецоборудование по мнемосканированию. У нас здесь таких нет. Я послал запрос. С материка обещали дня через два кого-нибудь прислать.

– Я так понимаю, гражданские на станции находятся в неведении о том, что у нас тут происходит? Во всяком случае, до меня слухи об убитых во время патрулирования зоны безопасности еще не доходили, не считая болтовни Аманды про забавный инцидент в раздевалке. Значит, вы использовали потуги моего помощника насолить нашему уважаемому «доктору в штатском» как ширму для отвода глаз гражданским?

– Не поднимать излишнюю панику приказало командование. Из гражданского персонала в курсе сложившейся ситуации естественно только Жаклин. Хотя какая она гражданская. Наверняка в АРБ как минимум мастер-капитаном числится. Поэтому мы и засадили к ней на карантин Фрэнка с двумя его же легко раненными ребятами под видом невинных жертв шуточек Аманды. А погибших оформили как срочно госпитализированных на Большую Землю.

– Останки куда подевали?

– Большую часть эти твари успели сожрать перед пленением. Даже тела своих напарников! Так что вместо тел родственникам погибших передадут только официальные соболезнования и компенсацию.

– Матерь Божья! – Кэтрин слегка замутило.– Ужас какой-то!

– Вот и я про то же.– Авеньи задумчиво погладил свои усы и ехидно спросил: – Надеюсь, твоя помощница не останется в обиде, что ее тоже слегка провели? Сама понимаешь, на самом деле никакого скандала в раздевалке не было. Просто Жаклин, как негласный представитель Большого Брата, вошла в наше положение и немного подыграла. Так что шибко ее не доставайте. А то с Аманды станется. Знаю я ее, стервозу неуемную.

– Но-но, полегче на поворотах, Мушкетер! Жаклин не всякий профессионал с первого взгляда раскусит. Ведь на вид дура дурой, даром что дипломированный врач.

– А вы с Амандой поменьше «первые взгляды» только на ребят Фрэнка бросайте. Глядишь, будете реже впросак попадать.

– По-моему, Серж, тебе пора. Ты меня начинаешь утомлять. Так что если больше нет ничего серьезного, то иди, высыпайся перед большими битвами.

– Ну-ну… Отчет по режиму работы оборудования и трафик движения морского и авиационного транспорта через нашу зону контроля на текущие сутки Ганс передал Аманде. Так что бай-бай, детка.

– Не называй меня деткой!

– Пардон! Госпожа дежурный комендант.

– Так-то лучше. Спокойных тебе сновидений и отдыха, ми-ла-ш-ка Серж!

– О-ля-ля!!!

ГЛАВА 3

Бригадный генерал Мохаммед Абу ибн Саиб в сопровождении своего адъютанта Али лично осуществлял оперативный контроль начала проведения первой стадии операции «Меч Пророка». Их хрупкий двухместный электрокар, сопровождаемый лишь одной мотоциклеткой охранения, вот уже битых полчаса колесил по взлетно-посадочному полю военного аэродрома «Мактуб», расположенного вблизи южной окраины Дамаска, виртуозно маневрируя между многочисленными грузовиками с солдатами, самолетами и контейнерами с оборудованием. Несмотря на бушующий уже второй час проливной дождь и непроглядную темень, погрузка личного состава и оборудования бригады морского спецназа «Мученики Палестины» на самолеты второй военно-транспортной эскадрильи проходила строго по намеченному графику.

Генерал уже был в курсе того, что конечным пунктом назначения предстоящего перелета будет не перевалочный аэродром близ военно-морской базы в Тунисе, а подводная станция Конфедерации, расположенная шестью градусами юго-западнее острова Крит. Предстояла тяжелая подготовительная работа. Во-первых, не вызывая подозрений организовать перелет до намеченной точки. Во-вторых, за время перелета до истинной точки назначения, который составлял не более шести часов, успеть экстренно подготовить весь личный состав бригады к десантированию на объект прямо с воздуха и отработать план его последующего захвата.

По предварительным прикидкам на полный захват объекта отводилось не более трех часов. Именно столько понадобится конфедератам, чтобы понять, что же на самом деле происходит и принять меры активного внешнего противодействия. На самом объекте, даже если он будет очень хорошо защищен и оснащен самыми современными средствами ведения подводной войны, длительного сопротивления оказать не смогут. Да и вряд ли вообще успеют что-либо сделать.

По данным разведки, персонал станции насчитывал не более пятисот человек, а может и того меньше. А численность личного состава бригады морского спецназа «Мученики Палестины» составляла четыре с половиной тысячи бойцов, каждый из которых, включая солдат и офицеров медицинской роты, батальона связи и роты управления, являлся опытным специалистом-универсалом ведения подводной войны. На счету каждого бойца числилось участие не менее чем в десятке операций по захвату подводных нефтедобывающих платформ и прибрежных военных объектов.

Поэтому многократный численный перевес и фактор неожиданности нападения должны надежно гарантировать успех предстоящей операции. Однако информация об объекте захвата, полученная от армейской разведки, была очень скудной, к тому же не было времени на ее детальный анализ – в целях сохранения секретности, специальный посланник командующего ознакомил бригадного командира с истинными целями миссии всего за полчаса до начала погрузки личного состава бригады на военно-транспортные самолеты. Поэтому генерал Мохаммед Абу ибн Саиб решил дополнительно перестраховаться и подготовить несколько неприятных сюрпризов для защитников станции.

Накопленный годами опыт сразу позволил увидеть слабые места в обороне будущего объекта нападения. Учитывая официальную гражданскую направленность деятельности подводной научно-исследовательской станции «Наутилус», можно было смело предположить, что именно на ее первом, верхнем уровне сосредоточены основные жизненно важные транспортные коммуникации: склады, гаражи для исследовательских аппаратов и боевых батискафов, доки для приема пассажирских субмарин и подводных лодок снабжения, а также основные охранные автоматизированные системы прикрытия.

Такая компоновка объекта нападения и основная цель миссии – «захватить по возможности в сохранности только третий уровень и находящийся там персонал»,– давали реальную возможность, при отсутствии над объектом надводных модулей защитного периметра или флота поддержки, обойтись без значительных потерь личного состава бригады при нанесении эффективного упреждающего удара.

Упреждающий удар в случае успеха смог бы полностью деморализовать противника и лишить его возможности организовать активную оборону путем экстренного ввода в бой своих маневренных боевых частей, состоящих из подводных диверсантов, роботопловцов и бронированных батискафов. По агентурным разведданным, отсутствие надводного прикрытия компенсировалось нахождением и постоянным маневрированием неподалеку от объекта кораблей русской эскадры, которую конфедераты считали главной угрозой, ошибочно полагая, что об истинном назначении станции, кроме русских, никому из остальных потенциальных противников неизвестно. Поэтому все боевые корабли и флотская авиация конфедератов, занимающиеся негласной охраной объекта, в ближайшее время будут держать русских на достаточном удалении от места предполагаемого десанта.

Для осуществления упреждающего удара генерал Мохаммед приказал снять подводные транспортировщики, ранее закрепленные на внешних грузовых консолях транспортных самолетов, а на их место установить тяжелые глубинные многомодульные бомбы каскадного типа. Поскольку его людей доставляли непосредственно к месту расположения объекта операции, надобность в транспортировщиках отпадала, а применение каскадных глубинных бомб перед атакой основных сил могло сыграть решающее значение. Тем более, если учитывать, что последующий самостоятельный уход оставшихся в живых бойцов бригады с места проведения акции вообще не планировался. Бригада должна будет держать оборону на захваченном объекте вплоть до получения новых указаний либо полностью уничтожить станцию в случае невозможности удержать ее в своих руках до прихода подкрепления.

Второй тактический сюрприз генерала заключался в том, что перед самой посадкой на самолет каждому бойцу выдавали шумовую обманку – простое и дешевое устройство, способное в течение получаса очень точно имитировать экстренное погружение и движения боевого пловца под водой. Еще находясь в воздухе, перед самым десантированием на воду, они предварительно сбрасывались приводняющимися парашютистами и, быстро погружаясь, создавали имитацию первой волны нападения. Этот нехитрый маневр заставлял солдат и искинов противника демаскировать свои позиции и попусту растрачивать боезапас. А также давал атакующим время построиться в боевом порядке, наиболее эффективном для штурма или абордажа.

Однако несмотря на то что шансы на успешное завершение предстоящей миссии были неплохие, генерал Мохаммед Абу ибн Саиб четко осознавал, что это сражение будет последним в его жизни. Срок эксплуатации встроенных в тело автономных биоимплантатов истекал через пару недель. А это автоматически означало для него наступление смерти…

* * *

…Двадцать пять лет назад двадцатидвухлетний лейтенант Мохаммед Абу ибн Саиб, только что закончивший офицерские курсы в Багдаде, стал одним из первых военнослужащих ВМС Халифата, тела которых оснастили боевыми имплантататами. Ему и еще пятидесяти трем его товарищам, служившим в подразделениях боевых пловцов, в рамках проекта «Всеобщий джихад» провели операции по вживлению биомеханических легочных и мышечных усилителей.

Тогда эти изделия японо-китайской корпорации «Мицубиси-Тошиба» считались продуктами передовых технологий биоинженерии. В сочетании с легким водолазным снаряжением они значительно усиливали боевую эффективность подводных диверсантов, позволяя им в течение полусуток автономно и без помех работать на глубине до двухсот метров.

Экспериментальные образцы имплантатонаборов боевых пловцов практически не имели побочных эффектов, в отличие от других подобных серийных изделий азиатской биоинженерной индустрии начала двадцать первого века, которые в связи с развертыванием проекта «Всеобщий джихад» стали массово закупаться министерством обороны Аравийского союза для модернизации армии, флота и сил гражданской обороны Халифата. Они не отторгались тканями организма и не перегружали нервную систему носителя, поскольку после вживления в тела у них оставались внешние выводы стандартных разъемов, через которые они могли подключаться непосредственно к элементам любого типового комплекса легкого водолазного снаряжения.

Таким образом, получалась единая схема взаимодействия мышечной системы и легких человеческого тела с дыхательно-двигательной установкой подводного гидрокостюма или скафандра через стимулирующие клеточный метаболизм и дыхательный цикл биоимплантаты. Такая симбиотическая система позволяла максимально приспособить человеческий организм к существованию в более плотной подводной среде и значительно усиливала физические возможности носителя на суше.

В обычных условиях интенсивные мышечные движения под водой, необходимые для осуществления дыхания и перемещения, требуют большого расхода кислорода, что приводит к усилению легочной вентиляции. В результате увеличивается скорость потока воздуха в дыхательных путях организма и аппарата подводного плавания. При этом пропорционально квадрату скорости потока воздуха возрастает сопротивление дыханию. С увеличением плотности сжатого воздуха и соответственно глубины погружения сопротивление дыханию также возрастает. А это оказывает существенное влияние на длительность и скорость плавания под водой. Если сопротивление дыханию достигает шестидесяти—шестидесяти пяти миллиметров ртутного столба, то дышать и двигаться становится неимоверно трудно и мышцы тела быстро утомляются.

Применение имплантатированных в тело биомеханических легочных и мышечных усилителей, работающих на основе технологии «памяти металлов», позволяло боевым пловцам без вреда для здоровья растягивать по времени фазу вдоха и выдоха, что приводило к снижению легочной вентиляции и избыточного давления в легких при погружении на большие глубины. Таким образом, практически полностью исключалась вероятность разрыва барабанных перепонок, закупорки кровеносных сосудов и кровоизлияния во внутренние органы. Также были сведены к минимуму возможные последствия кессонной болезни и азотного или кислородного опьянения.

Единственным побочным эффектом биоимплантатов, которые вживили в тела Мохаммеда Абу ибн Саиба и его товарищей по оружию в далеком две тысячи двадцать восьмом году, был ограниченный двадцатью пятью годами срок автономной эксплуатации. По истечении этого срока имплантататоносителя ждала неминуемая скоротечная гибель в результате отравления продуктами распада отработавших свой ресурс биомеханизмов и возникшего в результате этого дисбаланса работы собственных ослабленных внутренних органов. Без помощи отработавших свой ресурс «биомеханических костылей» легкие, мышечная система и сердце окажутся просто не в состоянии в полной мере обслуживать другие внутренние органы организма.

Спасением могло бы послужить незамедлительное введение в организм нановирусов последнего поколения, способных по заложенной в них программе практически за час перенастроить работу внутренних органов тела так, чтобы организм смог и дальше, исключительно в щадящем режиме, осуществлять свою жизнедеятельность. Эта мера могла спасти жизнь, но не здоровье. Человек все равно неотвратимо, на весь остаток своей жизни, превращался в беспомощного калеку.

Генерал Мохаммед Абу ибн Саиб не винил военное руководство Халифата ни за то, что двадцать пять лет назад из его молодого здорового тела сделали полумеханическую машину для убийства с ограниченным сроком службы, ни за то, что сейчас его посылали практически на верную смерть. На все воля Аллаха. Ему ли, прошедшему тернистый, покрытый чужими смертями путь от лейтенанта до бригадного генерала, не знать: все, что с ним произошло за двадцать пять последних лет,– это сложная взаимосвязь вынужденных мер, предпринятых руководством страны, и странных поворотов его собственной судьбы, над которыми не властен никто, кроме Аллаха.

С самого детства Мохаммед собирался стать солдатом. Он потерял обоих родителей и почти всех своих близких родственников в восьмилетнем возрасте – в самый разгар третьего по счету арабо-американского конфликта в Персидском заливе, начавшегося через пять лет после развала ООН, в 2014 году. Отец пропал без вести на фронте, а мать и остальные близкие родственники погибли во время американо-израильских бомбардировок Басры, где они тогда жили. Мохаммед уцелел чудом.

Перед самым налетом он со своей старшей сестрой Зухрой спустился в погреб, чтобы помочь ей там с уборкой. Это его и спасло. Авиабомбы сровняли отчий дом с землей, но плотно заваленный сверху каменными обломками погреб уцелел. Шесть долгих дней они с сестрой, замурованные заживо, ждали спасения. Но выжил только он один. Зухра скончалась на пятые сутки от жажды и отравления углекислым газом, который постепенно сконцентрировался в воздухе их закупоренной тюрьмы. Однако перед смертью она все-таки нашла способ спасти своего младшего брата.

Оказалось, что в одном из старых шкафов подвала хранилось водолазное снаряжение их родного дяди, который еще в начале века служил в иракском спецподразделении боевым пловцом. Старенький акваланг оказался в хорошем состоянии, с наполненными под завязку баллонами воздуха. За пару недель до налета дядя Махмуд приезжал в отпуск и ежедневно использовал этот аппарат для подводной охоты. Из последних сил сестре удалось надеть и закрепить маску на голове младшего брата. А через шесть часов после ее смерти, разобрав завалы, в подвал спустились спасатели.

Так Мохаммед попал в детский приют. Но пробыл он там недолго, всего три года. В самом конце той страшной войны его отыскал, а затем забрал к себе единственный оставшийся в живых родственник, тот самый дядя Махмуд, акваланг которого спас Мохаммеду жизнь. За время войны дядя сумел высоко продвинуться по службе и стал высокопоставленным офицером ВМС недавно образованного, объединившего почти все арабские страны мегагосударства – Аравийского Союза.

Все эти переплетения судьбы в конечном счете и определили дальнейший жизненный путь Мохаммеда Абу ибн Саиба. Достигнув совершеннолетия, он поступил в военно-морское училище, расквартированное в его родном городе Басре. Несмотря на тот факт, что в училище Мохаммед попал исключительно по протекции своего дяди, он сумел во время учебы показать блестящие результаты и через некоторое время был переведен для получения офицерского образования в военную академию подводного флота в Тегеране, которую также окончил с отличием.

Для дальнейшего прохождения службы подающий тогда большие надежды молодой лейтенант ВМС Мохаммед Абу ибн Саиб был направлен на секретную военно-морскую базу близ Александрии Египетской, где к тому времени полным ходом шло формирование батальона боевых пловцов «Новые ассасины», на базе которого затем и возникла бригада подводного спецназа «Мученики Палестины».

Наступал 2028-й год, знаменательный началом многих локальных конфликтов. Пытаясь вернуть утерянное ранее влияние и могущество, Аравийский Союз начал проводить основательную подготовку к позиционной войне сразу на трех театрах военных действий. В горах Южного Кавказа быстро росло влияние России, набравшей в последнее время прежнюю силу. В Центральную Африку постепенно, но неотвратимо проникали полчища искусственно геномутированных латиноафриканцев. В Персидском заливе Американо-Европейская Конфедерация в одностороннем порядке продлила ранее оговоренный срок оккупации прибрежной морской зоны с богатыми нефтяными месторождениями, строя без согласований с местными арабскими властями все больше и больше подводных дрейфующих нефтедобывающих платформ.

Молодое, недавно образованное государство, объединившее под своими знаменами почти весь мусульманский мир, остро нуждалось в ресурсах. Нефть, газ, уран, металлы, промышленные алмазы, передовые технологии и новые территории – всего этого не хватало для обеспечения дальнейшего развития страны.

Но мусульманский мир значительно отставал в технико-экономическом отношении от других сформировавшихся к тому времени сверхдержав. Особенно это было заметно по техническому оснащению армии и военно-морских сил Халифата, где на вооружении повсеместно состояли в основном устаревшие образцы военной техники, выпущенные или закупленные у других стран еще в конце прошлого столетия.

Единственной реально выполнимой альтернативой проведению быстрой модернизации вооруженных сил при практически полном отсутствии собственного ВПК стал массовый импорт относительно дешевых боевых биоимплантатов-симбиотов и налаживание их серийного производства на собственных полукустарных заводах по лицензиям, купленным у японо-китайских военных корпораций. Да еще ставка на неиссякаемый религиозный фанатизм собственного населения. Так родилась идея проекта «Всеобщий джихад».

Первоначально провести модернизацию и перевооружение армии и флота путем повсеместного внедрения в вооруженных силах биоимплантатации собиралось министерство обороны Азиатского Содружества. Но заказ так и не был полностью оплачен. Этому помешало своевременное появление более гуманной и продвинутой технологии киберклонирования. Азиатские корпорации, которые разработали так и не востребованные на их родине технологии военной биоимплантации, от разорения спасло два обстоятельства. Во-первых, руководство Халифата не имело возможности осваивать новейшие технологии обучения личного состава и закупать дорогие сверхтехнологичные образцы суперсовременных видов вооружений у Конфедерации или блока МД по экономическим и политическим мотивам. А во-вторых, приобретению и применению более доступных в финансовом и материально-техническом отношении технологий киберклонирования и геноинженерии для перевооружения и повышения военного потенциала армии Халифата мешали чисто религиозные соображения.

Основная идея проекта «Всеобщий джихад» заключалась в том, чтобы наиболее оптимальным и дешевым способом с юношеского возраста подготовить к участию в предстоящих войнах подавляющее большинство мусульманского населения. Стандартный цикл военной подготовки рядового и младшего командного состава включал в себя два основных этапа. На первом этапе проводился обязательный полугодовой курс идеологического, религиозного и военного обучения с использованием различных методов психологического воздействия, начиная от обычной пропаганды и заканчивая гипнозом с применением легких психотропных препаратов. На втором этапе уже психологически подготовленному будущему солдату или резервисту проводили операции по вживлению биоимплантатов.

Все виды биоимплантатов делились на две категории: автономные и одноразовые. Автономные отличались высокими показателями качества и надежности в условиях постоянной многолетней эксплуатации. Они предназначались для офицерского состава, непосредственно принимающего участие в активных боевых действиях. Именно к этой категории и относился имплантат-набор боевого пловца специального батальона «Новые ассасины», который в далеком две тысячи двадцать восьмом году вживили в тело Мохаммеда Абу ибн Саиба.

Одноразовая категория биоимплантатов предназначалась в основном для рядового и младшего командного состава армии и представляла собой широкий набор вживляемых в различные органы человеческого тела биокибернетических модулей самой простейшей конструкции в виде микрокапсул с биоактивными растворами-мутагенами и мышечных усилителей, созданных на основе технологии «памяти металлов». Эти сложные химические составы и полуавтоматические механические устройства при активации резко стимулировали клеточный метаболизм и работу мускулатуры, практически мгновенно превращая тело человека в мощную бомбу или ненадолго – в берсерка, практически не уступающего по своей силе и ловкости боевым разновидностям искусственных биомутантов или механоидов. Затем истощенный организм человека в большинстве случаев либо погибал от полученных в бою ран или самоподрыва, либо на очень долгий срок переставал нормально функционировать, превращаясь в пожизненного инвалида.

В отличие от автономной разновидности этих устройств, одноразовые биоимплантаты были практически незаметны как при внешнем, визуальном, осмотре тела-носителя, так и при рентгеносканировании. Однако, несмотря на одноразовое применение, миниатюрные размеры, относительную простоту конструкции и принципа действия, их эффективность нельзя было недооценивать.

Процесс активации был достаточно быстр, прост и надежен, а начальная психологическая подготовка позволяла солдату в любое время безбоязненно идти на смерть по приказу командира. И самое главное, срок их консервации в человеческом теле намного превышал средний срок жизни, что позволяло человеку-носителю после службы в армии без проблем дожить до старости и умереть естественной смертью, предварительно обзаведясь счастливой многодетной семьей.

Учитывая многоплановый и специфический характер задач, выполняемых бригадой «Мученики Палестины», весь состав подразделения «Новых ассасинов» был биоусилен не только автономными имплантат-наборами боевых пловцов, но и различными разновидностями одноразовых биомодулей.

С точки зрения европейца, арабская концепция ведения боевых действий с применением биоусиленных шахидов и полукиборгов представлялась антигуманной по отношению к гражданам мусульманского мира, которых с юных лет готовили к смерти. Но эта концепция была стратегически рациональной для Халифата и вполне соответствовала историческим традициям Востока и арабскому национальному менталитету.

Рациональность объяснялась тем, что, по расчетам военных аналитиков, средняя продолжительность жизни рядового арабского солдата в случае начала полномасштабных боевых действий обычно не превышает получаса, а активация биоимплантатов теоретически помогала удвоить этот срок. Среднестатистический срок службы кадрового офицера ВС Халифата, постоянно участвующего в локальных вооруженных конфликтах, составлял четыре с половиной года, а гарантийный срок эксплуатации различных видов постоянно используемых автономных боевых биоимплантатов исчислялся десятилетиями.

Мохаммед Абу ибн Саиб отлично знал всю эту статистику и понимал, что ему просто много лет везло. Из нескольких десятков тысяч кадровых полевых офицеров, ежегодно поступающих на службу, до его возраста доживают единицы. Поэтому глупо обвинять чиновников военного министерства Халифата в том, что в целях экономии значительных средств военного бюджета они год за годом заказывают относительно дешевые разновидности автономных боевых биоимплантатов с ограниченным сроком эксплуатации в двадцать—тридцать лет, обрекая тем самым не более десятка человек на преждевременную и мучительную кончину. В подавляющем большинстве случаев такая система себя оправдывает, а досадных исключений и человеческих трагедий невозможно избежать практически в любом значимом государственном деле.

* * *

За каких-то полчаса электрокар командира бригады в сопровождении мотоциклетки успел объехать почти всю территорию взлетно-посадочного поля. Мохаммед Абу ибн Саиб лично проинструктировал почти всех командиров батальонов бригады. И только когда взлетели первые четыре тупорылые туши загруженных под завязку воздушных транспортников, генерал велел Али развернуть электрокар и возвращаться в хвост готовившейся к взлету эскадрильи, которая вытянулась почти на пару километров. Там, в самом конце, у трапа последнего в очереди самолета, в ожидании командира застыли бойцы его личной охраны.

ГЛАВА 4

В резиденции коменданта станции и его помощника, отгороженной от зала главного щита большой стеклянной переборкой, было душно от скопившихся под потолком клубов сигаретного дыма. Встроенные в стену кондиционеры явно не поспевали за помощником коменданта. Взволнованная Аманда добивала уже вторую пачку «Marlboro», нервно прохаживаясь перед рабочим столом Кэтрин, на котором та разложила топографические карты и информационные сводки и что-то быстро вводила в компьютерный терминал.

– Ты бы присела, Аманда. А то у меня от твоего постоянного мельтешения голова уже кругом идет. Кстати, ты совсем недавно убеждала меня, что навсегда бросаешь курить.

– Ага, бросишь тут с вами!

– Не нервничай, все будет хорошо. Ты посмотрела документы, что передал тебе Ганс?

– Посмотрела. Ты что-то хочешь уточнить?

– Да. Что там с режимом работы силовых агрегатов?

– Все как обычно: в работе четыре реактора. Пятый вчера остановлен для проведения капремонта. На шестом еще не закончены пуско-наладочные работы. В настоящее время суммарная выходная мощность поддерживается на уровне шестьсот мегаватт. Доки и причал забирают шестьдесят, бытовой сектор пятнадцать, склады двенадцать, лабораторный комплекс ихтиологов на втором уровне сорок пять. Мониторинг зоны безопасности обходится нам еще в шестьдесят мегаватт. Остальное подаем по заявке зануды Глоссета в закрытую зону на третьем уровне. Сбоев за последние две смены не наблюдалось. Но этот нудный старикан уже успел взвинтить мне нервы, да и не только мне.

– Что его опять не устраивает?

– Как только в конце своей смены Мушкетер объявил «красный режим безопасности», операторы сняли шестьдесят мегаватт с нагрузки третьего уровня для активации и поддержания в постоянной боевой готовности основного модуля автоматизированной защитной системы. А это значит, что из консервации выведены двенадцать лазерных установок с ядерной накачкой и жидкокристаллической оптической фокусировкой, шесть сонаров дальнего обнаружения, четыре торпедные батареи, шесть реактивно-гарпунных пушек и двенадцать боевых роботопловцов-патрульщиков, которые будут теперь постоянно жрать море энергии за счет ограничения потребностей третьего уровня. Естественно, профессор Глоссет сразу же развопился на весь белый свет, что мы срываем ему график работ, и уже успел нажаловаться своему начальству на материке.

– А что, «красный режим» его уже не касается?

– Он говорит, что мы должны решать проблемы охраны станции, не срывая график проведения его долбанных экспериментов, важности и значимости которых, по его мнению, мы даже не в состоянии постичь.

– И какова реакция нашего начальства?

– Папаша Конрад пока еще держится, но он уже звонил мне и недвусмысленно намекал, что пора бы нам поторопиться с пуском шестого энергоблока. Иначе к двенадцати часам ему придется обильно намазать свою задницу вазелином, а потом идти на ковер к куратору межведомственной комиссии по организации и проведению проектных работ программы «Наутилус». Сама понимаешь – заднице папаши Конрада там не поздоровится.

– Задница папаши Конрада еще и не такое выдерживала. Так что кое-какой лимит времени у нас пока имеется. Да сядь же ты, наконец, и соедини меня с Глоссетом! Надо его конкретно успокоить.

– Ты что, собираешься извиняться перед этим толстозадым индюком?

– Ага. Бегу и падаю…

Аманда понимающе улыбнулась и вернулась к своему рабочему месту. Поудобнее устроившись в мягком кресле, она переключила один из тумблеров управления станционной АТС и с неподдельным интересом стала ждать, что же произойдет дальше. Часть стеклянной перегородки приобрела матовость, превратившись в огромный монитор видеофона. Через мгновение на экране возникло изображение одетого в белый лабораторный халат вальяжного пожилого джентльмена, седовласого, с пышными старомодными бакенбардами и довольно внушительным брюшком. Разглядеть что-либо за его спиной не представлялось возможным, поскольку видеоформат канала связи с секторами третьего уровня, где располагались лаборатория и полигон профессора Глоссета, имел встроенную функцию ограничения видимости передаваемого изображения в зависимости от уровня секретного допуска абонентов профессора. Считалось, что работа профессора настолько секретная, что полного допуска не имел даже руководящий персонал станции.

– Ага, наконец-то нас решила почтить своим драгоценным вниманием госпожа дежурный комендант.– На лице профессора Глоссета появилась омерзительная надменная улыбка самодовольного кретина.– Ну что же, я готов внимательно выслушать ваши извинения за те безобразия, что учинил ваш предшественник – этот наглый французишка Авеньи. Надеюсь, он уже наказан за свое глупое самоуправство, а вы получили достаточно ясные указания на мой счет от вашего руководства. Так что не будем терять время. Мое первое требование: немедленно и в полном объеме восстановите подачу энергии в мою лабораторию. Второе: я требую, чтобы в дальнейшем меня навсегда оградили от общения с этим усатым нахалом Авеньи. Третье: последний раз предупреждаю вас и ваших коллег, что любой из вас, кто еще раз самовольно решится саботировать мою работу, будет незамедлительно и жестоко наказан. Надеюсь, вам все предельно ясно.

– Я вам тоже желаю доброго утра, господин профессор.– Кэтрин мило улыбнулась, кокетливо поморгала глазками, а затем, неожиданно изменившись в лице, громко рявкнула: – А теперь, старый козел, сам слушай меня предельно внимательно! Во-первых, минимум через час я намерена ограничить мощность энергии, подаваемой в лабораторный комплекс третьего уровня еще на шестьдесят мегаватт. Так что учти, у твоих яйцеголовых мальчиков осталось очень мало времени для перевода оборудования Корпорации на экономный режим работы. От себя лично настоятельно рекомендую на время действия «красного режима безопасности» вообще обеспечить его полное отключение, поскольку не могу гарантировать, что эти ограничения будут последними.

– Да как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне! – От возмущения лицо профессора Глоссета побледнело и покрылось бурыми пятнами.– Я буду жало…

– Заткнись и слушай дальше! Во-вторых, у тебя ровно полчаса на то, чтобы организовать стопроцентную явку сотрудников Корпорации, имеющих зеленую категорию допуска, в доки первого уровня для немедленной эвакуации по схеме «Эмуляция подводного землетрясения». Напоминаю, что эвакуация персонала зеленой категории допуска является обязательным к исполнению мероприятием при объявлении «красного режима безопасности», которое не вправе отменить никто, кроме господа Бога и дежурного коменданта. Кстати, не забудь про свою толстозадую подружку Вивиан. Насколько я помню, она так и не удосужилась получить желтую категорию допуска к работам. Наверное, слишком рьяно грызла гранит науки в твоей постели. Очень надеюсь, Глоссет, что половое воздержание пойдет тебе только на пользу!

Ультимативность и нарочито грубый тон второго заявления Кэтрин настолько ошеломили профессора, что он временно лишился способности внятно изъясняться и в ответ лишь промычал что-то неразборчивое.

– И наконец, последнее. Если кто-то или что-то в ближайшие семь часов напомнит мне о твоем существовании, то я направлю рапорт своему руководству и копию на адрес управляющего Корпорацией о твоей причастности к событиям семнадцатого октября прошлого года. Думаю, после этого, мой уважаемый профессор, тебе помогут забыть не только о научной карьере, но еще и всемерно поспособствуют смене твоей половой ориентации в местах не столь отдаленных. Если, конечно, сразу не решат по-тихому свернуть тебе шею или поставить к стенке. Короче, Глоссет, больше не зли меня, особенно сегодня.– Выдержав паузу, Кэтрин сделала премилое личико, кокетливо моргнула глазками и спросила нарочито елейным голосом: – Надеюсь, господин профессор, мы с вами решили все возникшие между нами разногласия и достигли полного взаимопонимания?

—Да,– судорожно сглотнув, еле слышно просипел Глоссет.

– Не слышу! – снова переходя на сержантский бас, рявкнула Кэтрин.

– Да-а-а! – визгливо заверещал профессор.

– Спасибо за плодотворное сотрудничество. Рада была приятному утреннему общению с вами, господин профессор.– Закончив диалог, Кэтрин выдала на бис лучезарную улыбку и знаком попросила свою опешившую помощницу вырубить канал связи.

– Круто ты уела этого старого хлыща, подруга! – Аманда с восхищением смотрела на свою начальницу.– А что же такого случилось семнадцатого октября прошлого года и почему я об этом ничего не знаю?

– Это долгая история и не моя тайна.– Кэтрин внимательно посмотрела на подругу и не терпящим возражения тоном продолжила: – Поэтому больше меня об этом не спрашивай, а лучше вообще забудь наш разговор.

– Как скажешь, командир, тебе виднее,– разочарованно протянула Аманда.

– Ладно, продолжим. Я думаю, проблем с подачей энергии на третий уровень у нас пока не будет и папаша Конрад может успокоиться. Позвони ему и сообщи, что я нашла общий язык с профессором Глоссетом. Ребята из Корпорации скоро перестанут его донимать. Про шестой энергоблок скажешь, что мы запустим его строго по плану – в конце смены, не раньше. В противном случае высока вероятность возникновения самопроизвольного разгона с непредсказуемыми последствиями. А нам это сейчас ни к чему, и так проблем хватает.– Кэтрин снова уставилась в монитор и, пробежав по нему глазами, продолжила: – Теперь надо прикинуть, что мы имеем по остальным позициям: перешли на «красный режим» без происшествий, все охранные системы оборонительного периметра протестированы и работают исправно, начата эвакуация гражданского персонала зеленой категории. Кстати, как там проходит эвакуация белых воротничков с зелеными картами допуска?

– Все по плану.– Аманда посмотрела через плечо на ноутбук, лежащий на ее рабочем столе, затем что-то уточнила по рации и сообщила: – Через полчаса от третьего причала отбывает последний транспорт, и там можно будет открыто обустраивать дополнительные огневые точки. Но фарватер обесточить пока не можем, ждем прибытия транспорта с отрядом подкрепления немецких панцер-пловцов «Эккернферд».

– Хорошо, не забудь распорядиться, чтобы сразу после ухода последнего транспорта с «зелеными» всему задействованному в обороне станции персоналу раздали закрепленное за ними оружие и двойной штатный боекомплект.

– Будет исполнено.

– Что у акустиков?

– По всей полусфере периметра запустили дублирующую сеть шумоулавливающих датчиков. Дополнительно сформировали группу визуалов, которые ведут непрерывный просмотр с внешних видеокамер в режиме теплового сканирования.

– Хорошо. Системы внешней и внутренней связи продублировали?

– Заканчиваем. Сейчас готовят к запуску четыре дополнительных буйка-поплавка с бисенсорной, постоянно действующей системой перевода сигнала по типу «атмосфера—гидросфера», а также восемь торпед с установками аварийной системы временной экстренной связи – на случай попыток внешнего подавления и блокировки эфира. На основной башне разворачиваем купол дублирования подводной спутниковой связи. Через полчаса начнем тестинг-активацию дублирующей сети внутренней связи и системы автоопределения «свой—чужой» внешнего и внутреннего комплекса безопасности.

– Что с силами перехвата?

– К четырем боевым роботопловцам постоянной дежурной смены добавили двенадцать резервных, активированных и выведенных из консервации в соответствии с ордером перехода на «красный режим». Все шестнадцать в настоящее время находятся в режиме постоянного перекрестного патрулирования пятимильного радиуса безопасности. В качестве группы перехвата на подходах к станции подняли в ружье пятьдесят пять бойцов из отряда Фрэнка – пока под командой его заместителя. Для их нужд, в качестве базы временной дислокации, выделили второй док, где уже в полной боевой готовности стоят тринадцать приписанных к отряду «Тюленей» подводных транспортировщиков класса «ММХ-11».

– Ну а что сам Фрэнк?

– Пока не началась заварушка, будет с двумя остальными ранеными продолжать курс госпитального лечения.

– Сама так решила?

– Нет, рекомендация лечащего врача.

– Ну и как вы с ней? Не ругаетесь?

– А что мне с ней делить? Да и она ко мне не в претензии. А ты, Кэтрин, давно бы могла намекнуть, что наш доктор доверенное лицо Большого Брата на этой посудине.

– С чего ты взяла, что я давно знаю об этом?

– Не юли, подруга,– Аманда обиженно поморщилась.– Я же, в конце концов, не полная дура. Ты с самого начала догадалась, что Жаклин – резидент-куратор АРБ под прикрытием. Просто решила помалкивать. Но мне-то ты могла намекнуть!

– Ты сама уже не маленькая. Свою голову на плечах имеешь. Могла бы и раньше вычислить, если бы захотела. Наверное, думала, что аэрбэшник – мужик, затершийся в персонал к Глоссету?

– Да, я так и подумала.

– Ну вот, видишь. Клюнула на то, что Жаклин прикидывалась дурочкой, и не сообразила, что только у станционных врачей имеется возможность ежедневно, беспрепятственно и вполне легально собирать информацию и у нас наверху, и на третьем уровне – в хозяйстве Глоссета.

– Что же это получается, я безнадежно тупая? – скривившись, Аманда достала из опустошенной на три четверти пачки очередную сигарету и снова нервно затянулась.

– Да нет, просто неопытная. Насколько я помню, это у тебя второе по счету назначение после окончания военно-морской академии?

– Да. До этого я шесть лет служила на подводном ракетоносце «Урания» в качестве главного механика.

– Ну вот, а я уже сменила с полдюжины кораблей, а до этого два года работала оперативным дежурным морской разведки в плотном контакте с агентурой АРБ на флоте. Так что я этих ребят нутром чую и наизусть знаю их методики внедрения во флотские структуры.

– Ладно, проехали. В конце концов, какая нам разница? Вот только если Фрэнк узнает о ее второй работе, то действительно может увлечься…

– Не волнуйся, у боевых пловцов исстари не сложились отношения с политической контрразведкой. Так что, если Фрэнк и узнает, что Жаклин – резидент АРБ, то, скорее всего, постарается держаться от нее подальше.– Кэтрин снова уставилась в монитор и продолжила: – Ну что же, подведем итог по состоянию нашей обороноспособности. На девять тридцать по южноевропейскому времени у нас подняты в ружье и готовы к боевым действиям по первой команде сто семьдесят пять человек с красным режимом допуска. В том числе пятьдесят пять боевых пловцов из отряда Фрэнка, шестьдесят человек из дежурного персонала нашей смены, включая и нас с тобой, и столько же из смены Чаки. Они уже взяли на себя функции внутренней охраны станции и расположились в зале запасного главного щита на втором уровне.

Резерв состоит из шестидесяти человек смены Мушкетера, которые сейчас отсыпаются. Далее в резерве у нас числятся госпитализированный Фрэнк и два его раненых сержанта, а также обладатели карточек желтого допуска – доктор «в штатском» Жаклин Джексон и буфетчица, по совместительству главный военный фуражир станции, Молли Уилкс. Всего в резерве получается шестьдесят пять человек. Смотрим дальше. К половине десятого ожидается прибытие подкрепления. Отряд панцер-пловцов «Эккернферд» в составе двухсот одиннадцати человек, из которых сто шестьдесят, собственно, и являются панцер-пловцами, разделенными на десять взводов по шестнадцать человек. Остальные – группы обеспечения: штабной взвод, взвод технического снабжения, медико-санитарный взвод. После их прибытия численность военного контингента станции составит четыреста пятьдесят один человек. Негусто.

– А персонал третьего уровня ты в расчет не берешь? – Аманда погасила окурок и выбросила его в автоматическую урну-утилизатор.– Вообще-то там, у Глоссета, имеется полсотни человек охранения лаборатории и полигона – те еще волкодавы. Да и головастиков не менее семидесяти человек наберется.

– Нет, не беру. Все, кто работал на третьем уровне и имел зеленые пропуска, должны быть немедленно эвакуированы. А остальной персонал Глоссета и команда охранения третьего уровня нам не подчиняются даже при наступлении «красного режима безопасности». Их задача – постоянное дежурство и патрулирование на третьем уровне, независимо от ситуации наверху. Так что на их активное содействие мы смело можем не рассчитывать,– выдав последнее, Кэтрин снова пробежала пальцами по клавиатуре и продолжила анализировать: – Черт с ним, с третьим уровнем, а заодно и с занудой Глоссетом. Не мешает пока, и ладно. Что у нас с трафиком в нашем регионе? Есть что-нибудь необычное или подозрительное?

– Да нет, все идет как обычно. Если не считать постоянные маневры и рыскания русских разведывательных субмарин на границах южного и юго-восточного секторов зоны внешнего контроля станции да ответных шараханий наших эскадрилий охранения, которые вынуждены постоянно отгонять русских нарушителей.– Аманда вывела на экран ноутбука какую-то замысловатую схему и уточнила: – Несколько десятков торговых и рыболовных судов, в основном идущих по маршруту от Суэцкого канала к побережью Греции и Италии. Пара пассажирских морских лайнеров. Один вроде наш, частный. Числится в списках страховой компании «Ллойда». А второй азиатский. Оба обеспечивают турне по Средиземноморью и идут свободным маршрутом от Мадагаскара к побережью Греции. Три конвоя с нефтью из Персидского залива. Но они только слегка заденут наш восточный сектор зоны безопасности. Идут с интервалом в два часа под плотным присмотром пограничной авиации и кораблей сопровождения Шестого флота. С воздухом тоже вроде проблем не будет. Шесть пассажирских рейсов. Один арабский, два самолета из Японо-Китая и три лайнера европейских авиакомпаний. Так что полетов русской авиации сегодня над нами до двадцати четырех ноль ноль не предвидится. Есть, правда, один необычный момент. Но, думаю, особого внимания на него обращать не стоит. Большой Брат передал, что с этим воздушным коридором все о`кей. Тем более что к русским и индийцам он никакого отношения не имеет.

– С каким еще воздушным коридором? Говори яснее.

– Около десяти часов, почти прямо над нами, а точнее, двенадцатью милями южнее, с подачи Большого Брата флотское командование в Неаполе согласовало разрешение на открытие воздушного коридора для переброски арабских сил специального назначения, которое по указанию правительства выдал Департамент воздушного сообщения. Короче говоря, примерно через час недалеко от нас проследует авиасоединение из сорока военно-транспортных самолетов Халифата со спецбригадой арабских подводников на борту.

– И ты говоришь мне, что ничего серьезного! Да ты понимаешь, что будет, если черт дернет этих головорезов десантироваться на нашу голову?! Их же там тысячи четыре, наверное, не меньше. Мы даже пискнуть не успеем, как они уже начнут входные люки вскрывать!

– Да погоди ты горячиться, Кэтрин! Это ж не я утверждаю, что здесь все в порядке. Так Большой Брат говорит. Вот, сама почитай.– Аманда протянула Кэтрин одну из распечаток с телетайпа, где услужливо было подчеркнуто следующее сообщение:

«Дежурному коменданту объекта №257.

Совершенно секретно.

В соответствии с параграфом семь «Положения об организации „красного режима безопасности“ объекта №257», ставлю вас в известность, что четвертого апреля 2053 года, около десяти часов утра, через вашу зону воздушного контроля будет открыт коридор «Дамаск—Тунис» для прохода сорока единиц военно-транспортной авиации Халифата с десантом на борту. В состав десанта входит бригада подводного спецназа «Мученики Палестины» в полном составе. Авиапереброска этого воинского подразделения проводится Министерством обороны Халифата для организации прибрежной обороны Туниса от возможных диверсий со стороны военно-морских сил латиноафриканцев, которые в последнее время успешно провели серию диверсионно-разведывательных операций по всему побережью Северо-Западной Африки. Учитывая прямую заинтересованность Центрального правительства Конфедерации в недопущении дальнейшей активизации военных действий в этой части Средиземноморского бассейна, открытие воздушного коридора для военно-транспортной авиации Халифата согласовано правительственным департаментом воздушного сообщения и командованием Шестого флота.

Подпись: начальник Второго Евроотделения АРБ полковник Крис Тейлор ».

– Ты запросила подтверждение от папаши Конрада?

– Конечно, сразу же после получения этой шифрограммы.

– И что он?

– Сказал, что в курсе и еще вчера на всякий случай выслал дополнительно в наш район два подводных авианосца. Они к десяти должны подойти к отметке шестьдесят шесть – пятьдесят восемь. Это примерно в тридцати милях севернее от нас.

– И что у них на вооружении?

– По паре дюжин беспилотников «Флай-1000» с ракетным вооружением типа «воздух—воздух» и «воздух—корабль» среднего радиуса действия. Стартуют прямо из подводного положения. Шикарные машинки! Если что, прикроют.

– Значит, эти подводные аэродромы будут дрейфовать неподалеку, дабы лишний раз нас не светить? Радует, конечно, что папаша Конрад решил подстраховаться со всех сторон. Это правильно. Тот факт, что войска Халифата ведут неудачную военную кампанию в Африке, еще не является поводом для того, чтобы беспечно разрешать арабским головорезам маячить прямо над нами без подстраховки.– Кэтрин бросила распечатку на свой стол и неожиданно резким и точным движением выхватила прямо из рук своей помощницы наполовину опустошенную пачку сигарет.– Хватит здесь курить! Язву заработаешь! И будешь потом не на Канарах со мной отдыхать, а валяться по флоридским военным госпиталям.

Развернувшись к утилизатору, Кэтрин хотела уже было выбросить сигареты в услужливо раскрытую металлокерамическую пасть, но в последнее мгновение передумала. Достала одну сигарету из пачки и снова повернулась к Аманде, предварительно отправив трофей в ящик своего стола:

– Дай прикурить, а то я тоже что-то разнервничалась,– Кэтрин затянулась, на секунду зажмурилась от удовольствия и продолжила рассуждать вслух, больше успокаивая себя, чем Аманду: – Может быть, там, наверху, и правы. Отказ в открытии воздушного коридора мог бы вызвать у арабов лишние подозрения, что в свою очередь обязательно обострит их интерес к нам. И не только их. Там, где появляются новые интересы у Халифата, рано или поздно возникают и азиатские шпионы. А нам новые назойливые наблюдатели сейчас совершенно ни к чему. Русских проблем пока хватает. В общем, как говорят те же русские: «Авось и пронесет нелегкая».

Помолчав, Кэтрин затушила так и не выкуренную наполовину сигарету. Затем метким броском отправила окурок в урну-утилизатор и продолжила:

– Ладно, прикинем пока, чем мы вооружены. Давай, Аманда, начнем с твоей епархии.

– Как я уже тебе говорила, сейчас разведку и патрулирование внешней зоны безопасности осуществляют шестнадцать роботопловцов «Р-16 Шерман», каждый из которых оснащен дюжиной сорокапятимиллиметровых глубинных мини-торпед системы «Спиннинг» в одном блоке и трехфунтовой шестизарядной реактивно-гарпунной пушкой системы «Спирит», а также ультразвуковым парализующим сонаром и газовым стодвадцативаттным лазером «Зеро», со скорострельностью сто двадцать импульсов в минуту, силовой блок которого рассчитан на темп стрельбы в восемнадцать импульсов в минуту. Максимальный радиус поражения оружейных систем, установленных на роботопловцах, при боевом столкновении на трехсотфутовой глубине составляет соответственно от ста пятидесяти до семисот пятидесяти футов. О том, что мы уже развернули в дополнение к основным еще и аварийно-дублирующие сети связи, а также системы обнаружения и сканирования на самом широком спектре частот, я тебе тоже уже сообщала. Могу только уточнить детали. В задействованный корабельный арсенал станции теперь дополнительно включены шестнадцать стационарных лазерных установок с ядерной накачкой и жидкокристаллической оптической фокусировкой, которые работают непосредственно от одного из реакторов станции. Иже с ними расчехлены четыре батареи с восемью трехсотдвадцатичетырехмиллиметровыми торпедными аппаратами каждая и общим запасом торпед в сто двадцать восемь единиц. Также подготовлены к бою восемь шестнадцатизарядных шестифутовых реактивно-гарпунных пушек системы «Амакс». Радиус поражения вышеперечисленных оружейных систем составляет соответственно шестьсот футов, четыре морские мили и триста футов.

– Чем оснащены ребята из команды перехвата Фрэнка? – Кэтрин оторвалась от созерцания монитора, сцепила пальцы и вытянула руки, одновременно потягиваясь всем телом.

– На вооружении «Тюленей» состоят модульные винтовки М-29 OICW фирмы «Кольт энд Кох», адаптированные для использования в разных средах и усиленные подствольной подвесной системой запуска одной сорокапятимиллиметровой мини-торпеды ближнего радиуса действия системы «Спиннинг». Дополнительно в оружейный комплект входят многоцелевые мелкокалиберные шестимиллиметровые пистолеты системы Барра FTM-2037 «Фишстопер модель 2037 года» с боекомплектом из дюжины реактивных стрел и модифицированным лазерным прицелом для работы под водой, а также стандартные штатные ножи боевых пловцов «Джекфиш» со встроенной в лезвие ударно-клапанной системой впрыскивания сжиженного инертного газа или биоактивного яда. Для быстрой доставки к цели используются двухместные подводные транспортировщики класса «ММХ-11», которые представляют собой сдвоенные катамараны на базе устаревших малогабаритных противолодочных трехсотдвадцатичетырехмиллиметровых торпед класса «Мурена-3». На боковых пилонах транспортировщиков можно смонтировать крепежные автозахваты для доставки еще двух подводников или установить дополнительные оружейные и поисковые системы. В комплект основного снаряжения «Тюленя» входят: «сухой» гидрокостюм с двойным тонким слоем поролонового уплотнителя; шлем из титанового сплава «Акваскоп Т-14» со встроенным бесподсветочным прибором ночного виденья и угломерно-дальномерным вычислительным комплексом. Последний состоит из лазерного дальномера, электронного устройства для определения углов и мини-компьютера, параллельно исполняющего функции многоцелевого акваплана: компас, глубиномер, часы и манометр «в одном флаконе». Для дыхания и движения используется комбинированный дыхательно-двигательный аппарат двойного открытого цикла на основе гелиево-кислородной смеси. Устройство этого аппарата позволяет в первом цикле использовать гелиево-кислородную смесь для дыхания, а затем обогащенные углекислотой продукты газообмена становятся топливом для портативного реактивно-водометного двигателя французской компании «Карно», который позволяет подводнику уверенно управлять своим движением на глубине до четырехсот пятидесяти футов. Таким образом, автономность плавания «Тюленя» при скорости в четыре узла на глубине от трехсот до четырехсот пятидесяти футов составляет чуть более двух часов. При использовании транспортировщиков автономность и скорость плавания увеличиваются как минимум в три раза, поскольку помимо портативного гидролокатора и боевого заряда взрывчатки массой в сто двадцать пять килограмм на управляемом торпедном транспортировщике установлена подпитывающая гелиево-кислородная станция, способная дважды осуществить перезарядку индивидуальных дыхательно-двигательных аппаратов для четырех боевых пловцов.

– Ну а что собой представляет оснащение немцев?

– Сейчас поищем по оружейному каталогу! Ага, вот, нашла.– Не переставая затягиваться неизвестно откуда возникшей в левой руке сигаретой, пальцами правой Аманда пробежалась по клавишам компьютера и зачитала высветившийся на мониторе текст: – Полностью бронированные скафандры производства немецкой фирмы «Брюкер марестехник» из Гамбурга. Титановый сплав и кевларовые прокладки, гидравлические мышечные усилители и сервоприводы, мощный четырехтактовый водометный электродвижитель со сменным портативным аккумулятором на основе сверхпроводников последнего поколения. Дыхательный аппарат работает также на основе гелиево-кислородной смеси, но по независимой от других систем схеме замкнутого цикла, что снижает его рациональность, но повышает живучесть. Сложный комплекс дублирования основных систем жизнеобеспечения скафандра и их питание от различных источников резко снижают автономность работы панцер-пловца за бортом, которая при штатном оснащении не превышает одного часа. Поэтому акваплан для подводного ориентирования на базе стандартных микрочипов «Моторолла-90000» имеет максимально упрощенную структуру и минимум самых необходимых функций. Высвободившиеся за счет этого ресурсы микроЭВМ были использованы для усовершенствования системы автоматического поиска и наведения на цель, которая успешно функционирует в обеих средах. Основное преимущество немецких подводников как раз и заключается в возможности вести эффективные боевые действия и под водой, и на воздухе без предварительных приготовлений.

Мощное бронирование и оснащение многоцелевыми оружейными комплексами делает их универсальной тяжелой морской пехотой прикрытия как подводных, так и надводных объектов. В комплект стандартного штатного вооружения панцер-пловца входят: крупнокалиберные тринадцатимиллиметровые многоствольные оружейные системы корпорации «Кольт энд Кох» с отводом пороховых газов, которые являются высокоэффективным оружием боя на ближних дистанциях как при работе на глубине до ста пятидесяти футов, так и на воздухе. На средних дистанциях применяются тяжелые ручные газовые стодвадцативаттные лазеры «Зеро». На дальних – восьмипусковые контейнеры с сорокапятимиллиметровыми ракетными мини-торпедами «Спиннинг-2М», которые также имеют двойное назначение и пригодны к применению на суше в качестве реактивных гранат.

Снова затянувшись, Аманда повернулась к столу коменданта и резюмировала:

– Исходя из этого описания, их можно классифицировать как нечто вроде наших роботопловцов. Только в отличие от последних у них ограниченные радиус и время действия под водой. Но зато их можно эффективно использовать в помещениях станции в качестве противоабордажной команды.

– Хорошо, я поняла. «Тюлени» – это наша легкая маневренная кавалерия. Роботопловцы – рейдерские гренадеры, а немецкий отряд – тяжелая пехота прикрытия.– Кэтрин заложила руки за голову и откинулась на спинку кресла.– Значит, диспозиция пока у нас будет такая: половину «Тюленей» отправляй прямо сейчас для патрулирования южного сектора зоны безопасности. Время патрулирования – два часа. Индивидуальное оснащение – стандартное, плюс шесть-семь транспортировщиков. На всякий случай обеспечь их дополнительными средствами связи. Если заметят непрошеных гостей, пусть по возможности в бой не ввязываются и быстро уносят ноги на станцию. Их задача – засечь появление противника и заблаговременно поднять тревогу. Вторая половина отряда пусть готовится их сменить. Роботопловцов парами распредели по другим секторам. Пусть работают постоянно, по схеме: один патрулирует, второй подзаряжается. Когда прибудут немцы, сообщи их командиру, что на обустройство у них не более часа. Затем – режим постоянной боевой готовности, как минимум на ближайшие трое суток. Приставь к ним человека из интендантской службы и арсенала, чтобы обеспечил панцерников всем необходимым в самые сжатые сроки. Схему их дислокации сейчас начну составлять сама. Думаю, через час будет готова. Артиллеристам передай, чтобы пока не демаскировали лазерные турели, торпедные батареи и реактивно-гарпунные пушки, но и потребляемую эксплуатационную мощность, подаваемую на установки, не снижали. Возможно, противник оставит нам на организацию обороны очень мало времени. Так что пусть постоянно находятся в полной боевой готовности. Это же в равной мере касается связистов и акустиков. Пусть бдят в оба глаза и повесят свои уши на гвозди внимания.

– Будет сделано. Разрешите идти?

– Погоди. Повторное совещание через час. С собой приведешь командира немецких подводников и главного механика комплекса охранных автоматизированных систем. Заодно постарайся, пожалуйста, чтобы Фрэнк тоже через час был в форме. Надо будет скоординировать наши действия в обороне.

– А как же я вытащу Фрэнка из станционного госпиталя?

– Это твои проблемы, подруга,– Кэтрин с усмешкой развела руками и продолжила: – Но учти, через час он мне будет крайне необходим. Я начинаю верить, что твой сон был вещим. А этот озабоченный любитель юбок – лучший подводный диверсант Шестого флота в этом регионе. Пусть даже подраненный. В этой смене нам без него не обойтись. Можешь так и передать доктору Джексон. Думаю, она войдет в наше положение.

– Хорошо, я зайду к Жаклин.

– Вот и ладненько. Сверим часы. На моих сейчас восемь тридцать.

– Аналогично.

– Тогда за работу.

ГЛАВА 5

Роксатосар терпеть не мог замкнутых пространств, но сейчас приходилось себя сдерживать и по возможности стараться не обращать внимания на периодически возникающие панические приступы клаустрофобии. Его временной тюрьмой стал законсервированный резервуар-охладитель ядерного реактора, который представлял собой полусферическую чашу радиусом метров в сто. Внутреннее пространство резервуара было заполнено морской водой и разделено мелкоячеистой титановой решеткой на восемь равных по размеру секторов, в шести из которых вот уже целые сутки содержались пленные – сам Роксатосар и еще пять оставшихся в живых БУМПов из его команды.

Несмотря на пленение, можно было считать, что самую тяжелую часть поставленной боевой задачи они все же успешно выполнили. Команда Роксатосара, состоявшая из двенадцати БУМПов геномодели «Касатка», включая и его самого, смогла, не привлекая внимания береговой охраны ВМС Халифата и кораблей Шестого флота Конфедерации, проникнуть в акваторию Восточного Средиземноморья. При этом в ходе оперативных действий были незаметно заминированы шестнадцать находящихся поблизости рыболовных сейнеров и четыре небольших сухогруза, которые к моменту начала основной фазы операции все еще будут болтаться в открытом море поблизости от главного объекта миссии – подводной научно-исследовательской станции конфедератов «Наутилус».

Были также обнаружены две подводные авианесущие платформы ВМФ Конфедерации, медленно продвигающиеся в направлении «Наутилуса». Справедливо полагая, что это, скорее всего, усиление ПВО станции, Роксатосар приказал и на них установить «рыб-прилипал», плотно напичканных органической взрывчаткой и неуловимых для стандартных детекторов системы защиты от минирования.

Смысл минирования заключался в том, что к моменту начала штурма главного объекта миссии множество гражданских судов, находящихся неподалеку от станции, вынуждены будут засорять эфир своими мольбами о помощи. В результате начнется большой переполох, и конфедератам поневоле придется направить часть своих боевых кораблей, находящихся в этом регионе, для оказания экстренной помощи тонущим кораблям. А это давало спецбатальону Кареры дополнительное преимущество во время выполнения основной задачи – захвата станции «Наутилус».

К сожалению, к самой станции подойти близко незамеченными так и не удалось. Зато выяснилось наверняка, что объект усиленно охраняется подводным спецназом Шестого флота. Из чего следовало, что «Наутилус» имеет статус гражданского объекта чисто номинально, являясь, по сути, закамуфлированной военно-морской базой подводного базирования.

Хоть и не в полном составе, но разведгруппе Роксатосара все же посчастливилось остаться в живых и даже попасть на саму станцию в качестве военнопленных. «Касатки» сдались не из-за трусости или желания подольше пожить. Страха и инстинкта самосохранения у них не было в принципе – эти качества им просто не заложили при геномоделировании. Поэтому когда стало ясно, что уничтожение некстати столкнувшегося с ними патруля базы не осталось без внимания и их полное окружение лишь вопрос времени, Роксатосар решил попытать счастья и разделил свою команду на две группы.

Четверых он послал на лобовой прорыв через выстроившихся боевым порядком «Тюленей», чем фактически обрек их на верную гибель, ибо боевых пловцов наверняка будут прикрывать дальнобойные артиллерийские и лазерные системы, установленные на станции. А оставшихся с ним намеренно повел прямо в центр ловчей парализующей сети, которую специально развернули наступающие с правого фланга роботопловцы. Можно было, конечно, попробовать ударить всеми силами по левому флангу или центру наступающего боевого порядка, где первую скрипку играли легковооруженные «Тюлени» на своих двухместных неповоротливых подводных транспортировщиках. При таком раскладе у группы оставался пусть мизерный, но вполне реальный шанс на успешный прорыв. Однако после недолгих раздумий Роксатосар решил не рисковать. Они и так уже успели уничтожить шестерых человек из передового патруля. Да и посланная на прорыв группа «Касаток», столкнувшись с «Тюленями», успеет наделать дел.

Поэтому излишне злить будущих тюремщиков не стоило. Роксатосар знал, что нормалы, то бишь люди с естественным генонабором, мстительны. Им было свойственно вопреки военной логике уничтожать уже фактически угодившего в ловушку беспомощного противника в отместку за убитых товарищей. Тем более в случае оказания ожесточенного сопротивления. А посопротивляться для виду надо было обязательно, дабы у конфедератов не возникло подозрения о подвохе. Короче говоря, Роксатосару надо было найти золотую середину между добровольной сдачей и отчаянным сопротивлением. Что и было с блеском исполнено.

Посланная на фланговый прорыв четверка БУМПов героически погибла в результате залпа стационарных дальнобойных лазерных турелей станции. Их попытка поднырнуть на недоступную для боевых пловцов трехсотметровую глубину и тем самым вырваться из кольца окружения не увенчалась успехом. Оставшаяся шестерка успела подранить нескольких человек, прежде чем запуталась в парализующих ловчих сетях.

План операции изначально предполагал их пленение. В плену предписывалось набираться терпения и готовиться к дальнейшему развитию событий, которые не должны были заставить себя долго ждать. Ведь перед началом схватки Роксатосар успел подать узконаправленный условный телепатический сигнал на поверхность, который ни запеленговать, ни тем более перехватить конфедераты никак не могли.

* * *

Сказать, что командующего силами береговой охраны острова Мадагаскар контр-адмирала Умберто Хосе Рохаса очень удивило содержание документов, переданных ему спецкурьером Центрального департамента морской разведки, значило не сказать ничего. Он был просто ошеломлен.

Курьер прибыл чартерным авиарейсом прямо из Рио-де-Жанейро ранним утром тридцать первого марта 2053 года и передал лично в руки контр-адмирала несгораемый ноутбук с секретными информационными файлами и целый ворох письменных указаний. Из регистрационной карточки было видно, что документы переслали прямо из Адмиралтейства в Рио, минуя штаб командования африканского экспедиционного корпуса в Претории, под началом которого формально состоял контр-адмирал Рохас. Это недвусмысленно указывало на сверхсекретный статус и первостепенную важность полученной информации.

Автором исписанных вручную бумаг оказался сам Сабунеро Панчо – адмирал объединенного флота Сообщества стран Латинской Америки и Южной Африки. Адмирал Панчо сообщал, что сотрудниками шестого отдела Центрального Департамента морской разведки были перехвачены переговоры двух высокопоставленных сотрудников ГРУ России.

Контр-адмирал Рохас знал, что шестой отдел Центрального Департамента морской разведки был сформирован из нормалов и мутантов с ярко выраженными способностями к телепатии, или, как их еще называли, «слушателей ментально-информационного континуума». Но как корову ни назови, текилу вместо молока она все равно давать не будет. Поэтому телепаты из шестого отдела специализировались в основном по странам Минского Договора. «Обрусение» произошло после нескольких случаев спонтанного подключения «слухачей» к сети телепатической связи, созданной российскими псиониками для нужд военного ведомства и спецслужб с целью обеспечения надежной защиты передаваемой информации от глобальной спутниковой системы слежения и шпионажа Конфедерации.

В Департаменте рассчитывали на полное неведение русских о том, что смена принципов передачи секретных данных не принесла им полной конфиденциальности, а только лишь изменила направление утечки информации. Но говорить о стопроцентном доступе сотрудников Департамента к каналам телепатической связи спецслужб и министерства обороны МД было пока преждевременно.

Полученный в результате случайного сочетания генов или непредсказуемых шалостей природы дар мутанта или спонтанного телепата не шел ни в какое сравнение с умением профессионально обученных псиоников-связистов, которое оттачивалось многолетним изучением тонкостей сложных ментальных техник и ежедневными изнурительными тренировками. Поэтому качество перехваченных телепатическим путем огрызков информации в большинстве случаев оставляло желать лучшего и не имело большой ценности. Но как говорят русские, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Впрочем, у шестого отдела иногда бывали и удачи.

Так, после очередного дотошного анализа перехваченных с помехами переговоров сотрудников управления ГРУ аналитики Департамента пришли к выводу, что предпринятое накануне крупномасштабное наступление арабской армии по всему центральноафриканскому фронту было лишь отвлекающим маневром и ширмой для проведения сверхсекретной операции специальных сил Халифата в Восточном Средиземноморье по захвату подводной станции конфедератов, начало которой планируется на утро четвертого апреля. Установить точное время начала этой операции и способ ее проведения по имеющимся данным так и не удалось.

В прилагаемых файлах указывалось, что к этим событиям самое прямое отношение могут иметь недавно проведенные средиземноморские учения Шестого флота Конфедерации по испытанию модернизированных ракет, оснащенных системами нуль-транспортировки по типу российской системы «Молния», а также продолжительное нахождение в вышеуказанном регионе русской наблюдательной эскадры. Судя по всему, русским спецслужбам удалось каким-то образом спровоцировать арабов на захват подводной научно-исследовательской станции «Наутилус». Расшифровать конечные цели русских в отношении действий арабов, к сожалению, тоже так и не удалось.

Далее в письме говорилось, что, несмотря на практически стопроцентную надежность источника этой информации, ее необходимо перепроверить, дабы исключить возможность дезинформации и происков российских спецслужб по вовлечению Сообщества в преждевременный глобальный военный конфликт с Конфедерацией. А также выяснить, с чего это вдруг вокруг по сути гражданского объекта конфедератов закипели такие страсти.

Для этого генералу Рохасу предписывалось немедленно подготовить и реализовать в режиме строгой секретности разведывательно-диверсионный рейд к месту расположения подводной станции «Наутилус». Рейд преследовал две основные цели. Во-первых, общая рекогносцировка местности, определение безопасных подходов к объекту и схем его патрулирования, если таковые имелись. Во-вторых, использование штурмовой акции арабов для незаметного проникновения на объект собственной абордажной команды.

План дальнейших действий зависел от складывающейся на месте ситуации и ценности полученной на станции информации. Отсюда следовали два вывода.

Первый – рейд будет проводиться в условиях автономного функционирования и отсутствия постоянной связи с командованием в целях достижения минимального риска быть заранее обнаруженными потенциальным противником.

Второй – команду рейдеров необходимо укомплектовать не только значительным количеством «пушечного мяса», но и элитными военспецами самого широкого профиля, которые на месте смогут самостоятельно принимать решения и ориентироваться в постоянно меняющейся боевой и политической обстановке. Они должны быть экипированными, обладать навыками и умениями эффективно действовать против любого противника как в условиях подводного и надводного боя на широких просторах, так и при боевых действиях в замкнутых помещениях.

Для контр-адмирала Рохаса совершенно не являлось проблемой организация своевременной и тайной доставки сформированного в самые кратчайшие сроки спецбатальона под командованием полковника Карере к местонахождению объекта миссии в акватории Восточного Средиземноморья. Слабость военно-морских сил Сообщества давно и успешно компенсировалась наличием самого большого торгового флота на планете.

Формула возникновения этого политэкономического парадокса была достаточно простой: льготная налоговая и таможенная политика в отношении как собственных, так и иностранных морских перевозчиков, действующих под флагом Сообщества, плюс широкий спектр самых необходимых услуг по оформлению и регистрации торгового морского бизнеса за чисто символическую плату.

Причем процесс этот был практически не отягощен мздоимством со стороны чиновничества, за чем ревностно и повсеместно следили две мощные и постоянно конкурирующие правительственные структуры Сообщества: Министерство развития морской торговли и Адмиралтейство торгового флота. Деятельность этих организаций активно способствовала развитию морской контрабанды в мировых масштабах и поощряла судовладельцев из самых разных стран развивать нелегальные морские перевозки под прикрытием флага Сообщества.

В результате к середине двадцать первого века под флагом Сообщества повсеместно бороздили моря и океаны почти девяносто процентов кораблей торгового флота планеты. Вообще-то эту схему придумали довольно давно, почти сто лет назад, когда торговый флот какой-нибудь Либерии или Панамы в разы превышал по численности и тоннажу соответствующие показатели по СССР и США, вместе взятые. Просто в Сообществе старую практику усовершенствовали практически до идеала и поставили на службу государству.

Однако, как известно, рано или поздно за все приходится платить. И морские торговцы платили – своими услугами, коими обычно активно пользовались латиноафриканские военные и спецслужбы. Суда контрабандистов, оборудованные двойным дном или контейнерами, закамуфлированными под блоки судовых агрегатов, частенько использовались для тайной транспортировки военных грузов и войск в различные точки планеты. При этом даже сами торговцы не всегда знали, что их услугами активно пользуются Министерство обороны, Адмиралтейство и другие спецслужбы Латиноафриканского Сообщества.

Разветвленная система контрабандных перевозок, организованных при государственной поддержке, успешно работала на конфиденциальность заказчика. Частенько в портах Южной Америки или Южной Африки можно было наблюдать такую картину: к пирсу подходит грузовое или пассажирское судно и начинается обычная грузо-пассажирская перетасовка. Но это только с точки зрения непосвященного.

На самом деле процесс шел более сложный, чем виделось обычному портовому зеваке, ибо каждый пирс в любом латиноафриканском порту, так же как и корабли судовладельцев, время от времени балующихся контрабандой, имеет двойное дно. Над водой грузят официально оформленные контейнеры и принимают легальных пассажиров, а в это же самое время под водой, с того же самого пирса, идет тайная погрузка или разгрузка контрабанды и нелегальщиков. Причем в большинстве случаев о характере нелегального груза не знают ни капитан, ни владелец судна.

Пришел корабль в порт. Капитан оформил необходимые официальные бумаги на груз или пассажиров и получил два аванса. Один – по официально оформленному договору на грузо-пассажирские перевозки, а второй без всякого оформления – за перевозку содержимого второго дна или закрепленных к днищу спецконтейнеров. В другом порту за доставку капитан снова получал двойной расчет. С первого он платил налоги и пошлины, а вот второй полностью оседал в его кармане и зачастую бывал значительно содержательней первого.

Иногда нелегальный груз не доходил в порт приписки, а сбрасывался прямо в океане или море: либо по желанию неведомого заказчика, либо в случае столкновения с особо дотошными пограничными и таможенными рейдерами.

Примерно по такому принципу и должны были отработать два пассажирских лайнера, идущие из Мадагаскара к берегам Греции. Разница была лишь в том, что капитаны были проинструктированы доставить и сбросить закрепленные под днищем спецконтейнеры в точке, находящейся почти пятьюстами милями южнее острова Крит, по указанию лица, сопровождающего груз. А пока что пассажирские лайнеры неторопливо курсировали рядом с точкой рандеву в ожидании назначенного часа или сигнала из глубины.

ГЛАВА 6

Кэтрин готовилась к проведению назначенного на полдесятого совещания, когда с главного щита управления ей в офис сообщили, что русская эскадра перестроила боевой порядок и в полном составе начала выдвигаться к участку границы нейтральных международных вод, расположенному наиболее близко к станции. «Началось,– подумала Кэтрин и автоматически глянула на часы, чтобы зафиксировать время записи в вахтенный журнал.– Ровно 9.02. Что ж, тем лучше. Не надо теперь мучиться сомнениями и ожиданиями. Пора действовать».

Она включила тумблер связи с дежурным оператором:

– Джонни, срочно объяви по внутренней связи Аманде, пусть перезвонит мне в офис. Да, и попроси Джорджа скинуть на мой монитор картинку спутникового сканирования региона в режиме реального времени.

– Будет сделано, мэм!

Через пару минут на тридцатишестидюймовом плоском мониторе, висевшем над ее рабочим столом, появилось картографическое отображение примыкающих к станции окрестностей, а также всех надводных, подводных и воздушных объектов, находящихся в данный момент в двухсотмильной зоне безопасности, которая простиралась далеко за линию границы нейтральных международных вод. На карте было отчетливо видно, как обозначенные красными ромбами корабли русской эскадры постепенно выстраивают узор боевого порядка, острие которого явно нацеливалось на зеленый кружочек с черной отметкой «№257».

На флангах эскадры, впритык к красным ромбам, двигались две группы желтых треугольников. Это сторожевые корабли береговой охраны Греции и торпедные катера четвертой Итальянской эскадры Шестого флота пытались с флангов отследить и блокировать места возможного прорыва русских разведывательных подводных лодок. Кэтрин видела десять красных ромбиков с желтой отметкой в виде букв «SL» внутри. Так схематично отображались легкие субмарины – самые шустрые «глаза и уши» русских под водой. Кэтрин знала, что в Третьей Балтийской эскадре числится двенадцать таких подводных кораблей-разведчиков. Следовательно, два оставшихся пока еще не были обнаружены ни со спутников, ни с кораблей Шестого флота и береговой охраны. Значит, они двигались под мощным прикрытием системы постановки помех флагмана, на большой глубине где-то в авангарде эскадры. И именно от них следовало ожидать в ближайшее время самых неприятных сюрпризов.

Малая российская субмарина класса «Буфал» была прямой наследницей советских «малюток» 12-й серии и помимо чисто разведывательных целей частенько использовалась для транспортировки небольших групп боевых пловцов. Конструкция лодки обеспечивала минимальный уровень шума механизмов, интенсивности магнитных и физических полей, а также позволяла брать на борт десять—двенадцать подводных диверсантов в полном снаряжении. Выход за борт они могли осуществлять в подводном положении, через шлюзовую камеру. Все это делало лодку идеальным подводным разведывательно-диверсионным рейдером, малозаметным для самых современных средств противолодочной обороны любого противника.

Размышления Кэтрин прервал звонок зуммера. Она щелкнула тумблером и включила устройство громкой связи.

– Главный помощник на связи,– раздалось из микрофона.

– Как у тебя дела, Аманда? Что-нибудь успела сделать?

– А как же, уже заканчиваю. Транспортная подлодка с немцами пришвартовалась пятнадцать минут назад и уже начала разгрузку.

– У тебя есть под рукой кто-нибудь из смены? Ты срочно нужна мне здесь.

– Да, Бергман тут рядом ошивается. А что случилось?

– Русские зашевелились. Короче, оставляй немцев на попечение Бергмана и бегом дуй ко мне. Да, чуть не забыла. По дороге обязательно прихвати Фрэнка. Надеюсь, ты уже договорилась с Жаклин о его досрочной выписке?

– Это было непросто. Но мы все-таки пришли к общему знаменателю.

– Вот и ладненько. Жду. Отбой связи.

Кэтрин снова переключила тумблер:

– Джонни, где сейчас может быть наш старший канонир, то бишь главный механик Генри?

– Старина Генри, как обычно, сидит у толстухи Молли. Наверное, опять прочищает горло стаканчиком черного турецкого кофе.

– Знаю я эту его чашечку черного турецкого кофе наполовину с грогом. Чтобы через пять минут старый пьянчуга был у меня в офисе! Да, и еще – на втором причале Бергман минуту назад сменил Аманду и принимает наших новых сотрудников из Германии. Передай ему, что как только он их устроит, пусть сразу ведет командира ко мне. Чрезвычайная ситуация. Официально принять вновь прибывших времени совсем нет. Поэтому пусть Бергман особо резину не тянет. В полдесятого командир отряда «Эккернферд» должен сидеть у меня в кабинете по форме номер два. Понял?

– Будет сделано.– Джонни отключился.

Первым в офис Кэтрин ввалился Генри Шелдон. В свои неполные шестьдесят главный механик выглядел как добропорядочный англичанин викторианской эпохи – эдакий повидавший виды средний чин флота Ее Величества на почетной пенсии, за что и получил на станции прозвище Канонир, очень точно отражающее его внешность и характер. В комплекте прилагалась жгучая тяга к крепкому спиртному и полноватым, работающим в казенных питейных заведениях женщинам бальзаковского возраста.

– Главный механик Шелдон по вашему приказанию явился, мэм! – Чувствовалось, что Канонир был уже слегка навеселе после утреннего посещения буфета, но алкогольными парами и перегаром от него не несло. У старшего механика был скользящий график, поэтому ему приходилось работать со всеми тремя сменными комендантами станции, каждый из которых, включая Кэтрин, давно мечтал поймать Шелдона с поличным за распитием спиртного в неурочное время.

Но Канониру всегда удавалось выйти сухим из воды, чему способствовали теплые неуставные отношения с буфетчицей и загадочный рецепт крепкого алкогольного (градусов примерно шестьдесят), но при этом совершенно беспохмельного кофейного напитка. Разгадать секрет приготовления оного вот уже второй год безуспешно пытались все любители спиртного на станции. Но старина Генри был неумолим и свято хранил свою тайну, будто карту спрятанных сокровищ. Даже толстушка Молли не знала рецепт приготовления его пойла, хотя именно от нее Канонир получал все необходимые ингредиенты.

Несмотря на все вышесказанное, нужно отметить, что главный помощник не был единоличником и частенько угощал коллег крепким кофейным алкоголем собственного приготовления, правда, исключительно в нерабочее время. В свою очередь близкие друзья и коллеги высоко ценили его за это, но все равно периодически пытались исподтишка выведать рецепт. Ходили слухи, что неоднократно предпринимались попытки провести полный структурный химический анализ с трудом полученных проб канонирского кофе, но они так ни к чему и не приводили. Поэтому был сделан однозначный вывод: секрет напитка заключается не в составе, а в самом процессе приготовления.

Несмотря на свои неуставные пристрастия, главный механик Шелдон был опытным воякой. За свою почти сорокалетнюю службу на флоте ему довелось повидать немало. Счет крупных военных кампаний, в которых он принимал самое деятельное участие, перевалил уже за третий десяток. Поэтому Кэтрин и вызвала его на совещание. Боевой опыт и знания Канонира были неоценимы в сложившейся ситуации.

– А, Канонир, это ты… Проходи, не стой на пороге.– Кэтрин специально обратилась к Шелдону на «ты» и по прозвищу, чтобы он расслабился и быстрее настроился на рабочий лад.

– У нас тут что, неформальная встреча намечается, без чинов? – главного механика еще немного штормило от действия любимого напитка, поэтому он осторожничал.

– Не до формальностей, Генри. Ты присядь и взгляни на монитор над моим столом повнимательнее. Скоро подойдут Аманда, Фрэнк и начальник только что прибывшего к нам подкрепления из Германии. Будем обсуждать ситуацию. Так что готовь свое резюме. Кстати, можешь закурить, не стесняйся. Сигареты у меня на столе.

Шелдон молча сел на указанный стул, достал из предложенной пачки сигарету. Прикурив ее от массивной серебряной зажигалки собственного изготовления, имеющей вид лазерной турели в масштабе один к пятидесяти, он принялся внимательно изучать тактическую карту на мониторе.

Через пять минут появились Аманда Коэн и Фрэнк Уоллес. Командир отряда «Тюленей» выглядел вполне здоровым. Во всяком случае, никаких внешних признаков того, что он недавно был достаточно серьезно ранен в бою, не было. Все такой же подтянутый, плотно сбитый, гладковыбритый мини-супермен в форме мастер-сержанта морской пехоты. Мини – потому что его рост составлял всего пять футов шесть дюймов. Именно за это незначительное несоответствие образу киношного супермена более рослые подчиненные Фрэнка и дали ему прозвище Большой. Вот только мастер-сержант Уоллес совершенно не комплексовал по этому поводу. Особенно с женщинами.

Аманда была явно не в лучшем расположении духа и с ходу попыталась начать воспитательную работу с подчиненным персоналом:

– Шелдон, опять нажрался в рабочее время? Ты что, не знаешь, что на станции объявлен «красный режим»? Совсем уже меру потерял. Я не посмотрю на твою выслугу и махом спишу на берег!

– Да успокойся, Аманда! Сейчас не до дисциплинарных разборок. Садись с ним рядом и изучай ситуацию. Мне нужно ваше совместное резюме и предложения по мерам противодействия, господа военные инженеры. А мы с Фрэнком пока прикинем диспозицию «Тюленей». Ты, кстати, как себя чувствуешь, герой?

– Бывало и получше. Что случилось-то? Аманда мне так ничего толком и не объяснила. Опять незваные гости объявились?

– Да, но на этот раз уже посолиднее. Русская эскадра в полном боевом порядке движется в нашу сторону. Если через десять минут флагман «Корчаков» не свернет с курса, то их основные силы войдут в наши территориальные воды милях в тридцати от станции. А парочка «Буфалов», наверное, уже находится где-то на границе нейтральных вод. Но их пока еще не засекли. Крейсер «Корчаков» и пара фланговых эсминцев с системами постановки помех надежно прикрывают свое наступательное направление от воздушного и космического наблюдения, а крейсерские охотники за субмаринами, которых в наш район послал папаша Конрад, еще не подошли. А вот, кстати, и твоего немецкого коллегу уже привели. Давай знакомиться.

В сопровождении дежурного смотрителя первого уровня Вилли Бергмана в офис вошел статный, но уже не молодой мужчина высокого роста. Форма вошедшего несколько отличалась от стандартов Шестого флота. Синяя пилотка с лакированным значком на левой стороне в виде черного швабского креста в белой глянцевой окантовке. Шея прикрыта воротником темно-синей рубашки. Брюки навыпуск и китель тоже синеватого оттенка. Китель приталенный, с отложным воротником, однобортный, застегнут на четыре черные глянцевые пуговицы. Два нагрудных накладных кармана, на одном из которых вместо привычной темно-синей аббревиатуры USMC черным нашито DLSI. Кроме того, на нижней части левого рукава бросались в глаза еще четыре нашивки в виде галочек из частично скрещенных торпед. Насколько Кэтрин знала, каждая такая галочка означала четыре года службы в спецчастях береговой охраны Германии. Брюки немца поддерживал темно-коричневый пояс из натуральной кожи с массивной кобурой штатного пятиствольного подводного пистолета «ХеклерКох-22» на левом боку. На правой ноге крепежными ремнями удерживались пластиковые ножны с ввинченным в них двенадцатидюймовым водолазным ножом. Завершали образ командира немецких штурмовиков-подводников черные ботинки с высоким берцем и тускло поблескивающими металлическими застежками затейливой конструкции.

Конфедеративное устройство государства частично отражалось на армии и флоте АЕК. Несмотря на единое военное руководство, многонациональные вооруженные силы не имели ни унифицированной формы одежды военнослужащих, ни общеприменимой структуры снабжения, организации и управления войсками в разных регионах. Связано это было с необходимостью соблюсти национальный престиж и экономические интересы крупнейших корпораций американского и европейского ВПК.

Поэтому необычная форма одежды начальника немецких панцер-пловцов береговой охраны Германии не особенно удивила собравшихся в офисе представителей Объединенного Шестого флота, где по традиции преобладала американская система обеспечения и комплектации личного состава. Бергман указал немцу на Кэтрин и после ее кивка вышел из кабинета.

– Капитан береговой охраны Эрих фон Шаубе, командир отряда панцер-пловцов «Эккернферд»,– представился офицер. В его английском чувствовался легкий акцент.– Прибыл в ваше распоряжение.

– Первый лейтенант морской пехоты Кэтрин О’Ливи, дежурный комендант объекта №257. Очень рада вас видеть на станции. К сожалению, у нас здесь чрезвычайная ситуация, так называемый «красный режим». Так что времени для акклиматизации у вас не будет. Придется прямо сейчас выводить ваших людей на патрулирование.

– Я знаю, меня предупредили еще на материке. Мои солдаты через четверть часа закончат выгрузку снаряжения и будут готовы приступить к дальнейшим действиям. Мне нужен план дислокации и… как это по-английски? Брифинг.

– Вот здесь план станции с отметками зон ответственности и схем патрулирования по внешнему периметру и на первых двух уровнях станции. Третий, самый нижний уровень в вашу зону ответственности не входит. А вот этот файл содержит план дислокации отряда с расшифровкой.– Кэтрин протянула капитану компьютерный планшет.– Общий брифинг сейчас начнется. Так что присаживайтесь и знакомьтесь с остальными. А мне пока надо кое-что уточнить, извините.

Как только немец отошел, Кэтрин вызвала по интеркому главного диспетчера:

– Джонни, ты запрашивал материк? Что тебе сказали в управлении папаши Конрада?

– Сказали, что, по их мнению, пока все происходящее больше похоже на провокацию. Прощупывают нас русские. Из АРБ в управление Флота сообщили, что диверсионная группа, которую готовили в Крыму специально для штурма станции, на эскадру еще не переброшена. Эта информация точная. Другие крупные диверсионные или штурмовые подразделения МД на подходе к станции не замечены. Неотслеженными остаются только две легкие подлодки. Но это означает максимум две дюжины незваных гостей на нашу голову. И принято считать, что ближе чем на десяток миль они к нам незамеченными все равно подойти не смогут, даже под прикрытием маскирующих систем своего флагмана. Так что если через пятнадцать минут русские надводные корабли не пересекут границу наших территориальных вод, а повернут восвояси или будут торчать прямо на границе, то папаша Конрад не станет поднимать флот на уши. В этом случае с возможными эксцессами придется справляться теми силами, которыми сейчас мы располагаем. Руководство рекомендует не привлекать излишнего внимания. Вот такие директивы. Короче, все как обычно. В утешение могу лишь добавить, что с военного аэродрома на остров Крит по распоряжению Большого Брата подняты два стареньких АВАКСа под прикрытием звена перехватчиков F-117, которые ближайшие пару часов будут ненавязчиво присматривать за нами. А чуть севернее скоро развернут две обещанные папашей Конрадом подводные авианесущие платформы с истребителями-беспилотниками.

– Насколько скоро? – решила уточнить Кэтрин, вспомнив о подозрительном воздушном конвое из Сирии.

– Полчаса плюс-минус десять минут,– лаконично ответил оператор.

– Хорошо, я все поняла. Если с материка будет что-то новое, сразу вызывай меня. Отбой.

– Понял. Отбой.

Ситуация стала предельно ясной. Настенные электронные часы показывали половину десятого. Пора было начинать совещание и определять план дальнейших действий здесь, на станции.

– Итак, господа офицеры, внимание! – Кэтрин присела на край своего стола.– Начинаем брифинг. Вы все вкратце ознакомились с создавшейся ситуацией. Могу только добавить, что полновесную поддержку флота мы получим только в случае прямого нападения кораблей и подлодок потенциального противника, то есть в данном случае – Третьей Балтийской эскадры. По мнению командования, действия русских носят сейчас чисто провокационный характер и явно агрессивных действий по отношению к объекту №257 с их стороны ждать не приходится. Хотя не исключается возможность разведывательного рейда силами двух легких подводных лодок класса «Буфал» с двумя дюжинами боевых пловцов на борту. В этом случае с нашей стороны предполагается адекватное противодействие.

– Я так понимаю, под адекватным противодействием руководство с материка подразумевает, что при обнаружении этих двух субмарин в нашей зоне контроля мы не можем сразу утопить их к чертовой матери торпедным или лазерным ударом? Как обычно, будем старательно делать вид, что у нас тут исключительно гражданский объект гуманитарного назначения с чисто полицейским охранением. Так, что ли? – сразу же решил внести ясность Фрэнк Уоллес, переживавший, что вся тяжесть предстоящей операции по обеспечению защиты станции на дальних подступах к внешнему периметру ляжет на плечи исключительно его людей.

– Да. Именно такие директивы мы получили от командования, Фрэнк,– не стала отрицать очевидное Кэтрин.

– Тогда объясните мне, зачем был объявлен «красный режим», расконсервированы и поставлены на боевое дежурство резервные стационарные лазерные орудия и торпедные батареи, эвакуирован гражданский персонал, прислали подкрепление, если командование уверено, что нам ничего серьезного не угрожает? – не унимался командир «Тюленей».

– Фрэнк, ты не хуже меня знаешь четвертый параграф «Положения об организации „красного режима безопасности“: „В случае угрозы начала проведения боевых действий в зоне контроля объекта №257 или других враждебных действий явного или косвенного характера со стороны любого потенциального противника необходимо организовать немедленную эвакуацию гражданского персонала с картами „зеленого допуска“ и обеспечить максимальную обороноспособность объекта, соблюдая по возможности режим особой секретности“,– процитировала Кэтрин.– Так что ничего нового руководство не придумало. Про нас не забыли и прислали подкрепление – отряд панцер-пловцов капитана Эриха фон Шаубе и два подводных авианосца, которые через полчаса заступят на дежурство на полградуса севернее станции. К тому же воздушный сектор станции в ближайшие два часа будет плотно контролироваться ВВС береговой охраны. Так что приходится признать: достаточных оснований пенять на командование у нас пока нет. Поэтому давайте перейдем к конструктивному обсуждению наших с вами дальнейших действий. Аманда, вы с Шелдоном готовы дать свои предложения?

– Да, у нас есть кое-какие идеи. Излагай, Генри.

– Судя по построению боевого порядка эскадры, русские пытаются создать в квадрате семнадцать-сорок, в двух с половиной милях южнее плато, мертвую зону для системы глобального спутникового наблюдения АРБ и Флота. Одновременно их корабли оттесняют на флангах наше надводное прикрытие – сторожевики береговой охраны и торпедные катера итальянской эскадры. Отсюда сам собой напрашивается вывод, что в квадрате семнадцать-сорок готовится плацдарм для проведения диверсии или разведки в отношении станции. Ибо других объектов, представляющих интерес, рядом больше нет. Что же касается возможности нанесения по станции прямого удара, то я склонен согласиться с начальством. Скорее всего, такого шага с их стороны ожидать не следует. Для обеспечения эффективного ракетно-торпедного залпа русские не стали бы тратить энергию и время на постановку помех, а наоборот, задействовали бы все свое сканирующее оборудование и системы спутникового наведения, чего нами пока не наблюдается. Следовательно, их цели примерно ясны: под прикрытием эскадры провести разведку, возможно боем. Это ограничивает им, впрочем, как и нам, свободу маневра и выбор средств для выполнения поставленной задачи. Учитывая тот факт, что наши системы наблюдения и спутниковая разведка на настоящий момент фиксируют только десять разведывательных субмарин противника из двенадцати, приписанных к эскадре, я согласен с предположением коменданта, что к квадрату семнадцать-сорок на предельной глубине движутся две субмарины класса «Буфал».

Если мне не изменяет память, лодки этого типа могут не только нести десант, но и оснащаться восемью пятисотдвадцатичетырехмиллиметровыми торпедными аппаратами и двумя достаточно мощными лазерными пушками. Засечь их на предельной дистанции с помощью установленного на станции оборудования практически невозможно. А при поддержке маскирующих средств защиты, находящихся вблизи надводных кораблей, это невозможно сделать и из космоса. Значит, нам ничего не остается другого, как спокойно ждать, когда субмарины подойдут на предельной глубине к каменному отвесу плато, на котором мы находимся, и начнут всплытие, чтобы выпустить команды боевых пловцов. Произвести десантирование на предельной глубине в девятьсот футов они никак не смогут. Штатное снаряжение подводных диверсантов Третьей Балтийской эскадры не способно функционировать на глубинах, превышающих показатели в четыреста—четыреста пятьдесят футов. Берусь предположить, что всплытие русские могут начать где-то на границе квадратов семнадцать-сорок и семнадцать-сорок один, на отрогах южной гряды плато.

– Почему именно там? – поинтересовался Уоллес.– Это же наиболее опасное место для подводных маневров субмарин, даже малых. Вокруг полно скал и рифов самой замысловатой конфигурации. Ландшафт постоянно меняется в результате воздействия мощных подводных течений. Одно неправильное движение – и их просто расплющит о скалы! Я бы на их месте туда не совался, а попробовал бы проскользнуть через западное или восточное направление. Потом сделал бы экстренное всплытие на приемлемую для десантирования глубину прямо у нас под носом, скинул бы диверсантов и снова нырнул футов на девятьсот.

– Любое появление посторонних объектов на восточном или западном направлении на глубине свыше четырехсот пятидесяти футов мы зафиксируем сразу же, на расстоянии миль в пятнадцать или даже под самым носом. Там в основном открытые пространства и воздействие постановщиков помех эскадры на наши фланги не распространяется. На скальных отвесах установлены всевозможные детекторы противолодочной обороны и ловушки для подводных диверсантов, которые, между прочим, Фрэнк, ты сам и монтировал со своими ребятами. Так что, если вы там в свое время нормально поработали, то высадка десанта на этих направлениях реальной опасности для станции не представляет.

– Ты забываешь, приятель, что помимо пловцов на этих лодках имеются торпедные аппараты и мощные лазеры,– сам только что говорил. Ты не боишься, что, прежде чем выпустить десант, они нанесут торпедно-лазерный удар по твоему хваленому прикрытию и расчистят тем самым своим людям прямой путь к станционным блокам раньше, чем ты успеешь что-нибудь предпринять? Я ведь чую, к чему вы тут клоните. Не имея возможности снять завесу помех на южном направлении, хотите послать всех моих ребят к южной скальной гряде без поддержки тяжелой артиллерии! Решили прикрыться нашими телами, чтобы иметь возможность до последней буквы выполнить все директивы начальства и не дай бог засветить раньше времени тот факт, что «Наутилус» просто напичкан оружием не хуже, чем подводная военно-морская база в Персидском заливе?

– Не забывай, что это твоя работа, Фрэнк,– ледяным тоном осадила его Кэтрин.– Ты и твои мальчики, подписывая контракт знали, что отправляетесь не на пикник.

– Контракт, говорите? – Фрэнк зло прищурился.– В контракте, между прочим, четко написано, что нам перед любой боевой операцией обязаны предоставить точные разведданные и обеспечить прикрытие всеми имеющимися в наличии средствами. Так что не вам, госпожа комендант, цитировать мне условия моего же контракта. Это я у вас хочу спросить – почему нас не предупредили о появлении в здешних водах новых модификаций БУМПов? Кто мне ответит за гибель шестерых моих ребят? Кто прохлопал этих тварей: таможня, береговая охрана, АРБ, флотская разведка? Почему до сих пор не проводят расследование, не наказывают виновных? Или, может быть, там, на материке, решили, что мы тут что-то напутали? Не было, мол, ничего, и нам все привиделось в ночном кошмаре. А мои люди, наверное, подорвались на собственных торпедах? Так нет, вон оно, наглядное доказательство, плещется в нашем аквариуме, аж в количестве шести штук. Так почему вместе с прикрытием сюда с материка не заявилась ни одна толстомордая задница с большими погонами, чтобы разобраться, как же так вышло, что шестерых заслуженных профи даже похоронить по-человечески невозможно?

– Прекрати истерику, Фрэнк, не тебе одному приходилось терять своих людей… – Кэтрин все же смягчила тон, понимая, что Фрэнку надо дать возможность высказаться до конца, ведь во многом его возмущение было понятно.– Мушкетеру четыре часа назад передали с материка, что расследование по факту гибели твоих ребят уже ведется. Задействована агентурная сеть разведки флота по всему Средиземноморскому побережью. Да и в АРБ обещали помочь, ведь они тоже кровно заинтересованы в этом вопросе. Как только ситуация с появлением БУМПов прояснится, будут обязательно предприняты все необходимые меры. В том числе и наказание виновных, если таковые найдутся.

– Это ты, Кэтрин, правильно сказала – если таковые найдутся. Обычно виноватыми оказываются стрелочники. Да я больше чем уверен, что главная шушера из больших кабинетов, замешанная в этом деле, даже не покинет своих насиженных кресел! Эти сволочи со спокойной совестью продолжат и дальше играть в свои глобальные стратегические игры, допуская мелкие тактические ошибки, цена которых – смерть моих людей. В любом случае, мне легче не станет. Разберутся, не разберутся – это уже не важно. Все равно ведь это мне, а не им придется объяснять близким моих ребят – как получилось, что я не смог сохранить их жизни и дал нелепо погибнуть не где-нибудь в глубоком тылу противника, а на территории Конфедерации, прямо под своим носом! Так вот, Кэтрин, я-то найду в себе силы шесть раз пройти через это.

Я смогу шесть раз подряд рассказывать женам и матерям о гибели их мужчин. Смогу, потому что, когда они погибали, у меня не было выбора – спасать или не спасать. Я сделал все, что мог, но не успел. А вот ты, Кэтрин, лично ты – сможешь прийти в полсотни семей и рассказать, как ты посылала нас на смерть, имея возможность проигнорировать несколько пунктов дурацкой инструкции о режиме секретности и действовать просто по обстоятельствам, учитывая человеческий фактор? Знаешь, я не трус и у меня нет семьи. Но со мной пойдет более полусотни моих ребят, а это уже совсем другое дело, и я хочу быть полностью уверен, что в случае нашей гибели ты возьмешь на себя всю ответственность.

На мгновение в офисе повисла тишина. Но только на мгновение.

– Гарантирую тебе, Фрэнк,– произнесла Кэтрин громким, но спокойным голосом,– что в случае гибели твоих людей на южной скальной гряде я обязательно прослежу за тем, чтобы флот выполнил все свои финансовые обязательства по отношению к семьям погибших. Затем по собственной инициативе предстану перед судом военного трибунала. И даже если трибунал выдаст мне оправдательный вердикт, то до конца жизни буду вымаливать прощение у родственников твоих ребят. Обещаю также, что если твоему отряду не удастся избежать боя с русским десантом и их поддержат своим огнем вражеские подлодки, то я прикажу обеспечить вам прикрытие нашими главными калибрами. Но и ты учитывай, Фрэнк, что беспрепятственное проникновение русских диверсантов за линию южных отрогов даст им возможность установить мощное ядерное стационарное устройство прямо в подбрюшье плато. Вызванное ядерным взрывом подводное землетрясение не оставит тут камня на камне, и уже никто больше не даст за нашу с тобой жизнь и цента. Погибнем все. Ты меня хорошо понял, Фрэнк?

– Да, мэм,– судя по удивленному выражению лица Уоллеса, ответ коменданта несколько охладил его пыл. – Насколько достоверна информация о том, что русские собираются установить там ядерный заряд?

– Это только предположение, но ты сам должен понимать, что сбрасывать его со счетов никак нельзя. Так что не надо считать меня и моих помощников бездушными педантами. У нас просто нет иного выхода в создавшейся ситуации. Никто, кроме твоих людей, не сможет гарантированно прикрыть станцию с юга. Так что давай отложим эмоции «на потом» и поговорим по делу. Что тебе нужно, чтобы полностью перекрыть южный сектор и в случае надобности выбить твоих русских коллег из скал, если они успеют там закрепиться? Вполне вероятно, что вы нарветесь на хорошо подготовленный оборонительный плацдарм. А времени на разборки у твоих ребят будет немного. Аманда, как ты думаешь, какой временной отрезок может понадобиться русским для установки ядерного тактического заряда средней мощности вручную?

– Минут пятьдесят после появления подлодки в заданном квадрате, не больше,– выдала после некоторого раздумья Аманда.

Шелдон кивком согласился с мнением начальницы и разъяснил:

– Десять минут на выгрузку из субмарины самого заряда и бурильного оборудования, столько же на доставку всего этого к выбранному месту в скалах. Еще минут двадцать на подготовку как минимум четырехметровой скважины для закладки заряда. Глубже, я думаю, им бурить не понадобится. Ну и наконец минут десять, максимум пятнадцать, займет сам процесс установки и настройки бомбы, а также завершающая стадия – поверхностная маскировка места работы.

– Как видишь, Фрэнк, никто не собирается с тобой лукавить,– снова взяла слово Кэтрин.– Все обстоит очень серьезно, и смертельная опасность угрожает всему персоналу «Наутилуса», а не только твоему отряду. Так что особо выбирать не приходится. Ты надумал, что тебе может понадобиться для выполнения задания?

Фрэнк откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и, немного подумав, ответил:

– Если подлодки успеют высадить десант на скалы, то у меня должно быть как минимум трехкратное превосходство, чтобы за полчаса выбить их оттуда. Если их две дюжины, то для успешного штурма потребуется не менее семидесяти двух человек. А в отряде «Тюленей» осталось только пятьдесят восемь бойцов, включая меня. И тринадцать транспортировщиков, на которые можно посадить не больше пятидесяти двух человек. Так что без подкрепления все равно не обойтись. Мне нужно еще двадцать бойцов и средства доставки, желательно оснащенные бортовыми оружейными системами крупного калибра. А если предположить, что в состав русского десанта могут входить и псионики, то мой отряд необходимо еще как минимум удвоить.

– Таких резервов у меня нет. И ты об этом хорошо знаешь, Фрэнк. Поэтому помогу, чем смогу.– Кэтрин повернулась к Эриху фон Шаубе.– Господин капитан, на ваших бронекостюмах установлены стандартные разъемы для подключения модулей дополнительного снаряжения?

– Конечно, на каждом панцеранцуге имеется два многофункциональных порта типа «Унификатор». Можно установить баллоны с дополнительным топливом и газо-воздушной смесью или осуществить модульное подключение к боевым роботам-носителям в качестве добавочной подвесной интеллектуальной системы вооружения.

– И на сколько хватает стандартного запасного баллона с газо-воздушной смесью?

– В среднем на час.

– Однако! «Тюлени» Фрэнка в этом отношении выгодно отличаются от вас. Им хватает стандартного баллона на целых два часа. С подзарядкой на глубине – на четыре.

Замечание Кэтрин совершенно не смутило капитана фон Шаубе.

– В наших дыхательных аппаратах не предусмотрен повторно-оборотный фильтр-цикл, как у «Тюленей»,– разъяснил он.– К тому же при управлении панцеранцугом возникают дополнительные физические нагрузки на человека, в результате чего увеличивается потребление воздуха…

– Знаю, знаю,– перебила его Кэтрин,– читала об этом. Ваша основная специализация – это скоротечные схватки при максимальном огневом контакте с противником на минимальном расстоянии от охраняемого объекта, а не патрулирование и разведка боем на предельных дистанциях. Но сегодня придется сделать небольшое исключение. Я собираюсь усилить поисковый отряд «Тюленей» восемью роботопловцами «Р-16 Шерман» и одним из ваших ударных взводов.

– А как же средства доставки? У моих людей ограниченные скоростные характеристики, да и период пребывания под водой, как вы сами только что заметили, незначителен.– Немец непонимающе уставился на коменданта.

– Об этом можете не беспокоиться, капитан.– Кэтрин весело подмигнула обескураженному немцу.– Подсадим их на консоли роботопловцов. Каждый «Шерман» способен брать на боковые консольные захваты двух бойцов и оснащен стандартными наборами разъемов для модульного подключения снаряжения пассажиров к емкостям с запасной газо-воздушной смесью и кассетам с дополнительной амуницией. Собственное бортовое вооружение у них тоже впечатляющее, а в сочетании с мощью ваших панцерников у нас получатся натурально тяжелые подводные танки. Ведь вашим людям приходилось работать в плотном контакте с боевыми роботами поддержки?

– Конечно.

– Ну вот и хорошо. Я надеюсь, Фрэнк, вопрос об усилении твоего отряда можно считать решенным? Или тебя все еще что-то смущает?

– Да, смущает. Что мне все-таки делать, если из этих двух дюжин диверсантов каждый второй окажется псиоником? Играть с такими ребятами в прятки втемную крайне опасно даже при подавляющем превосходстве сил. У нас есть какое-нибудь спецоборудование, способное в случае чего хотя бы частично нейтрализовать пси-воздействие на моих людей?

– Ценное замечание. Что скажете, господа инженеры? – Кэтрин повернулась к Аманде и Шелдону.

– У нас в наличии есть только стандартные индивидуальные блоки пси-защиты. Никакого специфического оборудования или действенного оружия для борьбы с псиониками в условиях подводной войны на станцию не присылали. Я слышала, что нечто подобное пытались разработать еще лет десять назад, но ни с чем конкретным лично сталкиваться еще не приходилось. Может ты, Шелдон, что-то слышал?

Шелдон задумчиво потер переносицу и, что-то вспомнив, начал рассказывать:

– Лет пятнадцать назад, когда я служил на «Саратоге», был у меня случай. Тогда кубинцы решили затеять новую революцию, и нашу эскадру послали блокировать южное побережье острова. Морская разведка подкинула информацию о том, что будто бы русские и латиносы решили негласно вмешаться и снабдить «новых» революционеров оружием. Точно канал доставки разведка определить так и не смогла. Но было известно, что груз для кубинцев доставят морские контрабандисты. Легкие корабли эскадры перекрыли все заходы в порт Сантьяго-де-Куба, а моя «Саратога» и еще один крейсер, «Бредли», кажется, бросили якорь невдалеке от нашей военной базы в Гуантанамо. Побережье мы блокировали намертво, блоха не проскочит. Поэтому стало ясно, что если противник не откажется от своих намерений, то, скорее всего, предпримет диверсию и попытается затопить блокирующие военные суда на одном из направлений захода в порт, чтобы под шумок прорваться на мелководье. А там уже можно будет без особых проблем скинуть контейнеры с оружием, чтобы повстанцы позднее смогли их незаметно подобрать.

К нам на «Саратогу» Большой Брат прислал специальную бригаду техников, в задачу которых как раз и входило обнаружение подводных диверсантов противника. Поговаривали, что этих ребят специально натаскивали на обнаружение русских подводников-диверсантов с пси-способностями и латиноамериканских боевых мутантов. Меня к этой техгруппе из АРБ приставили как местного спеца на подхвате. Болтали они мало и делились опытом скудно. Но вот что интересно – никакого спецоборудования они с собой не привозили, а нашу систему обнаружения боевых пловцов перенастроили совершенно.

В стандартном режиме теплоулавливающие гидроакустические буи и гидрофоны работали в основном в инфракрасном и шумоулавливающем диапазоне и регистрировали тепловыделения и шумоизлучения в самом широком спектре. Считалось, что ни один из известных к тому времени видов подводного снаряжения боевого пловца или геномутационных моделей БУМПов не способен полностью экранировать выделение тепла и шума в окружающую подводную среду. А эти молодцы перенастроили часть аппаратуры так, чтобы засекать в первую очередь незначительные скачки электромагнитных колебаний и аномалий, будто мы не живых существ, а мини-подлодки искать собирались. Только градуировку сделали в очень узком спектре, ранее недоступном для установленной на «Саратоге» штатной противолодочной системы обнаружения…

– И что, помогло? – недоверчиво поинтересовался Фрэнк.

– Как это ни странно, да.– Шелдон стряхнул пепел с сигары и разъяснил: – Где-то ближе к полуночи мы смогли засечь медленное приближение трех источников электромагнитных колебаний. Хотя другие системы, сканирующие в инфракрасном и шумовом спектре, совершенно ничего стоящего внимания не фиксировали.

– И что же вы предприняли? – продолжал любопытствовать Фрэнк.

– Наш капитан хотел выпустить на перехват приписанную к кораблю группу боевых пловцов, но аэрбэшники возразили. Сказали, что подводным диверсантам перехватить эти неопознанные объекты вряд ли удастся. Только, мол, людей понапрасну потеряете. И предложили в свою очередь по всем трем обнаруженным целям дать залп управляемыми противорадиолокационными ракетами «Стандарт-GSM» класса «корабль—корабль», которые обычно используются для приватного уничтожения РЛС противника. При подрыве они в зоне поражения генерируют сверхмощный электромагнитный импульс, достаточный для подавления в радиусе одной морской мили любых электромагнитных излучателей и приемников. Ну мы и шарахнули по каждой цели аж четырьмя ракетами. Двенадцать пусков. В шесть секунд отстреляли весь боекомплект носового противокорабельного ракетного комплекса. И вот что интересно, несмотря на то что условия пуска ракет были вполне благоприятными – приемлемые погодные условия, минимальная дистанция и пологая траектория полета,– поразить цель смогли только семь ракет. По совершенно необъяснимым причинам четыре отклонились, а оставшаяся пятая вообще развернулась почти на сто восемьдесят и сдетонировала в непосредственной близости от нашего соседа, крейсера «Бредли», выведя из строя практически все его радиолокационное оборудование. Если бы вы только слышали, как виртуозно ругался их капитан, когда с «Бредли» восстановили радиосвязь. Любо-дорого было послушать. Всерьез требовал, чтобы мы выкинули за борт тех олухов, которые наводили ракеты на цели. Но командование эскадры быстро его урезонило. Так или иначе, но по всем трем заданным целям зафиксировали попадание. Неизвестные объекты, судя по всему, были уничтожены или ретировались восвояси.

К месту ракетного удара по распоряжению командования направили водолазную поисковую группу, чтобы основательно прочесать окрестности. Так вот они там нашли останки двух человек в стандартном водолазном снаряжении, судя по всему русских. Хотя до ракетного удара наши теплогидроакустические датчики в том районе ничего подозрительного не засекали. Как они там очутились, было совершенно непонятно, аэрбэшники так ничего толком и не объяснили. Восстановили работу бортовой системы обнаружения боевых пловцов в стандартном режиме, свернулись по-быстренькому, забрали найденные трофеи и улетели на материк. А мы еще месяц патрулировали кубинское побережье.

Наши корабельные наводчики потом мамой клялись, что никаких ошибок при нацеливании и дистанционном ведении ракет не допускали и поэтому понятия не имеют, что же могло отклонить пять ракет от заданного курса. Ведь вблизи ни вражеских кораблей, ни подлодок, ни авиации противника и в помине не наблюдалось. А с побережья провести незаметно такой фокус с перехватом управления ракетами было просто невозможно. Вот я и думаю, что мы тогда с русским пси-спецназом дело имели. Они вокруг себя колдовством каким-то электромагнитное поле создали, через которое наружу не проникало ни тепловое излучение, ни шумовое, и подбирались к нашим крейсерам, чтобы их заминировать и подорвать, расчистив тем самым проход для контрабанды оружия. Да вот не получилось. Хотя они смогли часть ракет от себя отвести и даже одной слегка «Бредли» задели. Но на остальные силенок, видать, уже не хватило.

– А почему ракетами стреляли, а не торпедами? – поинтересовалась Аманда.– Глубина ведь могла смягчить ударное действие электромагнитных импульсов.

– Да не было там никакой глубины. Я же говорил – мелководье одно. Да и аэрбэшники, видимо, знали, с кем дело имеют, вот и подстраховались. Если уж эти колдуны смогли от себя почти половину ракет отвести, то уж, наверное, с торпедами бы проще управились. Да, к слову сказать, у нас и торпед с такими боеголовками не было. С подлодками пока обычная взрывчатка неплохо справляется.

– Слушай, Шелдон, а у нас противорадиолокационные ракеты на станции имеются? – начиная понимать, к чему клонит главный механик, спросила Кэтрин.

– А как же – восемь штук, противокорабельные, подводного базирования. Я вот что и думаю-то… Снимем боевые части с этих ракет и переустановим их на трехсотдвадцатичетырехмиллиметровые высокоскоростные торпеды. По габаритам все совпадает. И если вдруг Фрэнк на южной гряде столкнется с псиониками, то мы этими малышками по ним так врежем, что мало не покажется.

– А нас-то не заденешь, суперстрелок предпенсионный? Ты же сам только что наболтал, что у них радиус поражения что в атмосфере, что на мелководье с добрую морскую милю?

– В атмосфере или на мелководье действительно с милю.– Шелдон хитро улыбнулся и подмигнул Фрэнку.– А на большой глубине – раза в четыре меньше. Поэтому если возникнут проблемы, то сразу же давай мне наводку. Пока торпеды будут выходить на цель, у тебя останется вполне достаточный лимит времени, чтобы отойти от зоны поражения на безопасную дистанцию. Только отступать тебе придется с боем, чтобы русские со скал за тобой слишком резво не увязались, а то лишь добро зря переведем и незваных гостей раньше времени спугнем. А сладится дело – так сможешь без лишних эксцессов взять их тепленькими и, возможно, даже живыми.

– Ну а если твои торпеды, Генри, псионики на нас отклонят, как ту ракету, что вашим соседям тогда на Кубе аппаратуру подпортила? – Было видно, что идея Шелдона отнюдь не прибавила энтузиазма главному «Тюленю».– Прикажешь кверху брюхом всплывать? Наше водолазное снаряжение от воздействия мощного электромагнитного импульса загнется еще быстрее, чем у русских. А роботопловцам с немцами вообще полный капут сразу. У них от электроники зависят абсолютно все рабочие процессы оборудования…

– Слушай, Фрэнк, я тебя что-то совсем не узнаю сегодня,– не выдержала вконец возмущенная Аманда.– «А если? А вдруг? А почему?»… Такое ощущение, что тебя в женском пансионе обучали, а не на базе Литл Рок. К твоему сведению, тут собрались люди не глупее тебя. Перед запуском с торпед снимут все электронные системы наведения и заменят их обычными механическими баллистическими вычислителями, в задачу которых входит только вывод торпеды в точку с изначально заданными по твоей наводке координатами. Подрыв боеголовки тоже произойдет чисто механически, практически без содействия ЭВМ. Просто и эффективно. И чтобы сбить такую торпеду с курса, русским понадобится исключительно грубая физическая сила. Всякие инфернальные фокусы у них тут не пройдут.

– К тому же псиоников вряд ли будет больше двух человек,– неожиданно вступил в обсуждение командир немецких подводников.– Нам на Балтике неоднократно приходилось сталкиваться с их присутствием. Русские ежемесячно прощупывают защиту наших баз и портов у Данцига со стороны моря. Так что опыт накопился немалый. Мы заметили, что псионики никогда не действуют группами или даже парами одновременно на одном направлении. Судя по всему, когда они начинают, как вы выразились «фокусничать», то действуют исключительно в одиночку или на значительном удалении от своих коллег по пси-взаимодействиям. Из чего можно сделать вполне очевидный вывод, что совместная работа двух и более псиоников либо невозможна в принципе, либо малоэффективна.

– Проще говоря, вы считаете, что при совместной работе в непосредственном контакте они будут подавлять друг друга? – заинтересовалась Кэтрин.

– Скорее тут подойдет термин «нейтрализация». Во всяком случае, я ни разу в своей практике не сталкивался с отклонением от этого правила.

– А почему вы считаете, что псиоников у противника будет двое, а не один или пятеро? – в свою очередь спросил Фрэнк.

– Две лодки – значит, максимум две группы. Следовательно, возможен удар с двух направлений, или одна группа страхует действия второй. Так что оптимальное число псиоников при такой диспозиции – не более двух. Больше просто не имеет смысла. Насколько я понимаю, вряд ли им могли поставить задачу навязывать нам долгие позиционные бои, при которых без значительных резервов просто не обойтись.

– О’кей! Убедили. Я готов приступить к выполнению миссии.– Большой Фрэнк встал и, картинно прищелкнув каблуком, отдал честь.

– Хорошо,– облегченно вздохнув, Кэтрин обернулась к немецкому капитану.– А у вас, герр капитан, есть вопросы по размещению и обустройству ваших людей? С планом дислокации и патрулирования станции ознакомились?

– Да. Все предельно ясно.

– Тогда не смею вас обоих более задерживать. Можете приступать к выполнению. Шелдон, иди с ними и помоги состыковать с роботопловцами взвод немцев, который любезно согласился выделить капитан для усиления «Тюленей».

– Будет сделано, мэм! – Генри в сопровождении обоих командиров-подводников покинул офис коменданта. Кэтрин задумчиво посмотрела на так и оставшуюся сидеть в углу комнаты Аманду и резюмировала:

– Ну а на твою долю, подруга, остались работы по снаряжению торпед противорадиолокационными боеголовками. Сколько тебе понадобиться времени и людей?

– Минут пятнадцать–двадцать. Бригада Шелдона будет занята с немцами, значит, возьму дежурных техников у Роби.

– Вот и ладно. Приступай. А закончишь с торпедами – найди Шелдона, и попробуйте вместе перенастроить часть датчиков на сканирование электромагнитных излучений, как это сделали техники из АРБ на «Саратоге». Пускай Канонир сидит на главном щите и вспоминает, что да как. Но чтобы максимум через час у вас все было готово!

Аманда шутливо спародировала церемонию отдания чести, продемонстрированную недавно ушедшим Фрэнком, и живо ретировалась из кабинета. Настенные часы показывали три четверти десятого.

ГЛАВА 7

Несмотря на довольно скверные погодные условия, полет проходил без происшествий. Но у командующего бригадой «Мученики Палестины» и штабных офицеров проблем хватало. С самого начала полета, вот уже почти пять часов, в тесном десантно-грузовом отсеке головного «Альбатроса» шло детальное моделирование предстоящей операции.

Без пятнадцати десять адъютант передал генералу Мохаммеду просьбу командира второй военно-транспортной эскадрильи пройти в кабину пилотов. В отличие от грузо-пассажирского отсека, в кабине пилотов «Альбатроса» совершенно отсутствовал полумрак. Лучи утреннего солнца, прорвавшиеся сквозь затянутое облаками небо и тонированный колпак из бронестекла, беспрепятственно проникали во все щели. Поэтому генералу пришлось довольно долго привыкать к яркому освещению в кабине. Второй пилот уступил свое место рядом с командиром эскадрильи, который самолично управлял самолетом на месте первого пилота. Лицевой щиток массивного шлема практически полностью закрывал морщинистое лицо и седую голову полковника авиации Хасана ибн Дауда. Генерал не первый год был знаком с полковником, поэтому, устроившись поудобнее в пилотском кресле, обратился к нему просто по имени:

– Ты меня звал, Хасан?

– Да, генерал,– пожилой летчик говорил, не поворачивая головы и сосредоточенно вглядываясь в горизонт.– Через двадцать минут мы будем в точке поворота. А еще через пару минут – на месте рандеву. Прикажите вашим людям готовиться к десантированию. Начнем заходить на цель по схеме «Прилив», звеньями по пять самолетов в построении крестом. Сначала мои мальчики сбросят глубоководные каскадные бомбы прямо над целью и только затем откроют десантные люки. Поэтому ваших людей будем приводнять немного севернее объекта.

– Боишься, что конфедераты успеют хорошо пристреляться по бомбам и потом начнут успешно косить моих ребят по заранее взятой наводке,– догадался Мохаммед.

– Именно так, генерал,– улыбаясь, подтвердил командир эскадрильи.– Я хочу, чтобы мой последний вылет надолго запомнился конфедератам.

– Думаешь, ни у кого из твоих ребят совсем нет шансов прорваться на юг?

– Я не думаю. Я знаю,– в голосе пилота не чувствовалось ни фальши, ни пафоса, ни горечи.– До нейтральных вод действительно недалеко, миль двести. Можно было бы сбросить десант и груз, а потом прижаться к самой воде и нестись на всех парах под прикрытие наших ПВО на ливийском побережье. Может быть, кто-нибудь и прорвался бы. Но этот путь намертво перегородили корабли русской эскадры и береговой охраны конфедератов. Да и ваше десантирование надо хоть чем-то прикрывать. Мне только что по радио передали шифрограмму из центра. Там говорится, что командование Шестого флота все-таки решило в последний момент перестраховаться и подтянуло к объекту два подводных авианосца с беспилотными перехватчиками, судя по всему, персонально для нас. К тому же воздушное пространство этого района постоянно патрулируется звеном истребителей-перехватчиков местной ПВО. То ли нас пасут, то ли за русскими приглядывают – непонятно.

В общем, при любом раскладе получается, что на десантирование нам отведено только пять-шесть минут. И это начиная с момента поворота, когда мы уйдем с согласованного коридора. А нам еще до цели тянуть пару минут. У зенитчиков и пилотов истребителей-перехватчиков наверняка есть приказ атаковать нас сразу, как только мы начнем уклоняться от курса на Тунис. Так что ракеты по наши с вами души, генерал, прилетят немного раньше, чем половина эскадрильи успеет скинуть десант. Поэтому мои ребята будут работать по схеме: «Скинул груз и десант – успей прикрыть собой следующего за тобой». Атакуют нас с дальней дистанции как минимум километров с тридцати. Скорее всего, применят ракеты с системой самонаведения на тепловой след от работы двигателей. Поэтому при заходе на цель мои пятерки будут планировать при выключенных двигателях. А затем врубать их на полную мощность, чтобы отвести ракеты от еще не избавившихся от десанта машин. Вот такой вот у меня сложился интересный план. Одна только просьба, генерал…

Хасан выжидательно замолчал.

– Говори, не тяни,– после недолгой паузы проворчал Мохаммед.– Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах.

– Чтобы навести самолет на ракеты, вполне достаточно одного пилота, а экипажи состоят из трех-четырех человек. Остальным так умирать незачем. Они катапультируются. Обещайте, генерал, что не бросите их на поверхности. Там у них практически не останется шанса спастись. Возьмите их с собой,– впервые за все время разговора в голосе бывалого летчика генерал уловил волнение.

– Хасан, ты хоть понимаешь, что будет с твоими пилотами, когда они, не имея ни спецподготовки, ни имплантататов, только с обычными запасными аквалангами упрощенной конструкции будут погружаться с нами на глубину в четыреста пятьдесят футов? Да еще и под шквальным обстрелом противника, а? Там же настоящее шайтаново пекло будет. Хвала Аллаху, если хотя бы две трети моих людей дотянет до объекта.

– Представляю, генерал, но это их единственный шанс выжить или достойно умереть в бою. Конфедераты все равно уничтожат все наши самолеты. Если мои пилоты после катапультирования не пойдут с вами, то наверняка попадут в плен. А это недостойная участь. Ведь все они офицеры. А с вами, генерал, они если и умрут, то хотя бы не напрасно. Самому мне ходу вниз нет. Второй пилот мой сын, а штурман – племянник. Я хочу дать им шанс. Если будет на то воля Аллаха, судьба сегодня улыбнется им.

– Я тебя понял, Хасан. У твоих пилотов будет шанс.– Генерал встал и, медленно наклонившись к самому лицу полковника, тихо произнес: – Аллах акбар, Хасан!

– Аллах акбар, Мохаммед,– так же тихо ответил старый полковник.

* * *

С точки зрения полковника Мигеля Августа Франческо Кареры, легкий утренний бриз, обдувающий с севера все четыре палубы трансатлантического лайнера «Виктория», был очень своевременным дополнением к затянутому облаками средиземноморскому небу. И хотя погоду нельзя было назвать пасмурной, большинство отдыхающих предпочло провести свой утренний досуг в закрытых помещениях лайнера: барах-ресторанах, кинотеатрах и спортивных залах. Лишь редкие снобы и любители воздушных ванн наслаждались в шезлонгах свежестью и прохладой морского бриза.

Отсутствие на палубах вечно толпящихся зевак и загорающих было Мигелю Карере только на руку. Вот уже второй час он томился в ожидании второго условного сигнала от группы Роксатосара вместе с Ангеле Хареросом, специалистом-телепатом из шестого отдела Центрального Департамента морской разведки. В ясную солнечную погоду толпы отдыхающих обычно заполоняли открытые палубы лайнера, чем сильно осложняли работу телепата. С самого начала операции Ангеле постоянно жаловался, что эмоциональный фон активно отдыхающих участников круиза практически полностью экранирует канал телепатической связи с Роксатосаром.

Сам Карера хоть и не был телепатом, но отлично понимал состояние своего подопечного. Правда, несколько в ином плане. Его тоже не на шутку раздражал вид купающихся в роскоши и развлекающихся представителей «золотого миллиарда». Особенно детей, которым с самого рождения были доступны натуральные продукты, затейливые игрушки и путешествия по экзотическим морям и странам вместе с любящими родителями.

Там же, где на свет появился Мигель Карера, дети были вынуждены с молоком матери усваивать законы естественного отбора и правила выживания в условиях постиндустриальной свалки. Вместо натуральной пищи – сублимированные помои. Вместо дорогих игрушек и спутникового телевидения на пару сотен каналов – ежедневная кровавая бойня с такими же отщепенцами из соседнего квартала. Вместо круиза по теплым морям и шикарным средиземноморским курортам – небогатый выбор вариантов окончить жизнь в раннем юношеском возрасте либо постояльцем радиоактивного кладбища, либо солдатом беспрерывно воюющей по всему миру армии, либо, при совсем уж полном невезении, просто генетическим материалом для создания БУМПов на биологических заводах оборонки.

Всю поездку у Карера постоянно чесались руки передать приказ на закрепленные под днищем спецконтейнеры, под завязку набитые БУМПами, о начале немедленного штурма суперлайнеров. Четырем полностью укомплектованным батальонам «Саламандр» под предводительством двух «Минотавров» потребовалось бы не более пяти минут, чтобы полностью взять под контроль оба корабля и утопить в крови весь этот чуждый Мигелю праздник жизни.

Но полковнику приходилось себя сдерживать, хотя это было и нелегко. Донимали не только постоянное нытье Ангеле и вид никчемных прожигателей жизни. Весь вчерашний день Мигелю Карере приходилось периодически появляться на капитанском мостике «Виктории» и терпеливо выслушивать претензии капитана и его азиатского коллеги с державшегося поблизости грузо-пассажирского суперлайнера «Шин-хо», который перевозил под своим днищем вторую половину штурмового отряда БУМПов.

Капитаны конечно же не догадывались о характере груза и считали Мигеля Кареру обычным зажиточным латиноафриканским контрабандистом. Поэтому при разговоре с ним они особо не церемонились и настоятельно требовали как можно скорее указать место и время разгрузки опасного груза, которые были известны только полковнику.

А время действительно поджимало. Срок турне на обоих теплоходах подходил к концу. Владельцы кораблей и суперкарго психологически давили на капитанов, а те в свою очередь каждые полчаса на повышенных тонах выясняли отношения с полковником Карерой. За последние сутки Мигелю пришлось фактически удвоить им изначально оговоренный гонорар. Но всему есть предел. Кредит, отпущенный командованием на выполнение операции, был далеко не беспределен.

Согласно первоначальной договоренности, «Виктория» и «Шин-хо» должны были доставить контрабандные спецконтейнеры из порта Мадагаскара вдоль южного и западного побережья Африки и далее, через таможенный контроль Гибралтара, в акваторию Восточного Средиземноморья. Каждый такой спецконтейнер состоял из двух оболочек, между которыми действительно было залито дизельное топливо для резервных дизель-генераторов, установленных на случай выхода из строя или вынужденного внепланового ремонта корабельного ядерного реактора.

Хитрая конструкция спецконтейнеров, содействие корабельного руководства «Виктории» и «Шин-хо», планировавшего хорошо обогатиться в этом рейсе, а также немалые взятки таможенным чиновникам, раздаваемые направо и налево щедрой рукой полковника Кареры, помогли в конечном итоге быстро и беспрепятственно пройти пограничный досмотр в портовом терминале Гибралтара.

На другой день после начала турне по Средиземному морю оба лайнера подошли к сицилийскому побережью. По указанию Мигеля Кареры поблизости от мессинского порта от корпуса «Виктории» был отстыкован один из спецконтейнеров, якобы дошедший до заказчика – местной мафии. На самом деле через пару часов после того как корабли скрылись из виду, створки опустившегося на дно спецконтейнера автоматически отворились и двенадцать «Касаток» во главе с Роксатосаром вышли на охоту.

Сам Роксатосар был уникальным БУМПом: он обладал достаточно развитыми телепатическими способностями, что делало его главной фигурой начальной стадии операции. У его миссии были две основные цели. Первая: проверить достоверность информации о военном статусе «Наутилуса». Вторая: своевременно подать сигнал о начале военной операции арабов по захвату станции. Для этого БУМП любой ценой должен был попасть на саму станцию и оставаться там до нападения арабских сил специального назначения.

Поддержание устойчивой телепатической связи на таком расстоянии в условиях постоянных помех для Роксатосара было просто невозможно. Поэтому пси-энергетический потенциал головной «Касатки» был рассчитан только на генерацию двух мощных телепатических сигналов.

Первый сигнал Роксатосара пришел почти сутки назад. Ангеле целый час его декодировал. Станция «Наутилус» действительно оказалась секретным военным объектом конфедератов. Разведгруппа «Касаток» намеренно пошла на столкновение с хорошо вооруженным патрулем, который мало напоминал обычное полицейское прикрытие подводного гражданского объекта. Роксатосар передавал, что во время столкновения с охранением станции группа потеряла половину своего состава, но цель была достигнута – он и еще пять БУМПов попали на «Наутилус» в качестве военнопленных.

Дальнейший план действий зависел от того, сможет ли Роксатосар остаться на станции и вовремя оповестить Ангеле о начале нападения арабских головорезов.

Второй сигнал от Роксатосара пока так и не поступил, что крайне нервировало Мигеля Кареру. Он постарался максимально облегчить работу телепатов. Несмотря на постоянные стычки с капитанами лайнеров, деятельный полковник лестью и угрозами все же добился того, чтобы маршрут круиза обоих кораблей в ближайшие сутки не отдалялся от месторасположения станции «Наутилус» более чем на тридцать пять миль. Это расстояние лайнеры могли преодолеть не более чем за три четверти часа, что, собственно, полковнику и требовалось.

Но выигранное время было уже на исходе. Мигель Карера внимательно посмотрел на часовое табло своего наручного локтопа: девять сорок пять. Если в течение ближайшего часа Ангеле Харерос не поймает условный телепатический сигнал, то придется отдавать команду капитанам на сброс спецконтейнеров, а затем активировать дистанционную систему их самоликвидации со всем содержимым на морском дне. Обратного пути для спецбатальона БУМПов план операции не предусматривал. Захват кораблей для организации десанта на африканское побережье или прорыва домой непременно привлечет внимание спецслужб Конфедерации. А лишний дипломатический скандал с западной сверхдержавой Сообществу был сейчас совершенно ни к чему.

Почти тысяча «Саламандр», приспособленных для эффективного ведения боевых действий под водой, два дорогостоящих офицера геномодели «Минотавр» и целая гора современнейшего вооружения для двух батальонов будут потеряны зазря. Командование считало, что в случае неудачи разведгруппы Роксатосара рисковать лишний раз не стоило. Все следы интереса латиноафриканского правительства к станции «Наутилус» должны быть похоронены раз и навсегда. Причем любой ценой.

Мигель Карера перевел вопросительный взгляд на Ангеле Харероса, но телепат удрученно покачал головой. Сигнала не было. В запасе у полковника оставался всего один час ожидания.

ГЛАВА 8

На столе тревожно заверещал зуммер вызова. Автоопределитель аппарата показывал, что звонок был с центральной диспетчерской главного щита, и Кэтрин, не долго думая, включила громкую связь:

– Что у тебя, Джонни?

– Мэм, одна из пропавших русских подлодок объявилась! – мальчишеский голос дежурного оператора был не на шутку взволнован.

– В каком смысле объявилась? Вы что, запеленговали ее?

– Не совсем так, мэм. Ее капитан пару минут назад сам вышел с нами на связь,– чувствовалось, что Джонни и сам был несказанно удивлен происходящим.

– С кем вышел на связь? – все еще не понимала Кэтрин.

– С нами и вышел. Понимаете, мэм, мы поймали сигнал экстренного вызова на связь с юго-восточного сектора. А затем засекли и саму подлодку. Она всплыла на глубину в четыреста футов и сейчас находится в двадцати пяти милях от нас. Капитан русской субмарины сразу потребовал, чтобы ему как можно быстрее обеспечили связь с вами, мэм.

– А больше он ничего не хочет? – опешила комендант.– Впрочем, соединяй. Послушаем, что от меня потребовалось этому неуловимому русскому Джо.

– Простите мое любопытство, мэм,– окончательно растерялся Джонни.– Но почему собственно вы решили, что русского капитана зовут Джо?

– Джонни, мальчик мой, ты разве не знаешь, что у нас на флоте для всех российских капитанов-подводников есть один универсальный псевдоним? – Комендант с трудом скрывала ухмылку бывалого морского волка.– Боже ты мой, чему только вас учили в академии? Наверное, вместо того чтобы честно провести летнюю учебную практику на катерах береговой охраны, ты ездил отдыхать с девочками на папину виллу где-нибудь в Южной Калифорнии.

– Как вы могли так обо мне подумать, мэм?! – судя по вспыхнувшей от стыда физиономии и нарочито обиженному тону молодого пройдохи, догадка коменданта оказалась близка к истине.– Да я каждый год…

– Одно слово – потерянное поколение,– не дослушав, перебила Кэтрин и удрученно покачала головой.– Ладно, не оправдывайся, шельмец. Я с тобой потом отдельно позанимаюсь. А сейчас давай связь с русской субмариной.

– Есть, мэм! – с затаенной обидой откозырял дежурный оператор и переключил канал связи.

Сильные помехи появившегося на мониторе видеоизображения не давали возможность в деталях рассмотреть лицо капитана русской подводной лодки. Поэтому Кэтрин оставалось надеяться лишь на то, что качество звуковой связи будет более-менее приемлемым для двустороннего общения:

– Дежурный комендант научно-исследовательской станции «Наутилус», первый лейтенант морской пехоты Кэтрин О’Ливи на связи.– Ни для кого не было секретом, что зачастую обслуживающим персоналом крупных подводных гражданских объектов Конфедерации были офицеры ВМФ, поэтому Кэтрин представилась по полной программе. К тому же необходимо было сразу дать понять русскому офицеру, что он общается с представителем Шестого флота со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Командир малой подводной лодки «Селеньга», капитан третьего ранга Борис Федосов,– отрекомендовался русский. Качество звуковой связи оказалось вполне приемлемым, из чего сам собой напрашивался вывод, что изображение намеренно искажалось ретранслятором субмарины.

– Чем обязана столь неожиданному знакомству, капитан? – как можно более официальным тоном спросила Кэтрин.

– Командующий Третьей Балтийской эскадры контр-адмирал Григорий Греков уполномочил меня передать дежурному коменданту «Наутилуса» следующее сообщение.– Русский капитан слегка повернул голову и стал медленно, но достаточно внятно и разборчиво зачитывать по-английски: – «По поручению Главкома ВМФ России адмирала Георгия Кадникова ставлю в известность руководство подводного научно-исследовательского комплекса „Наутилус“, что сегодня, четвертого апреля, после десяти часов утра по южноевропейскому времени, на ваш объект будет совершено нападение силами особой бригады аравийского спецназа „Мученики Палестины“. Штурм будет осуществлен посредством десанта с воздуха. В операции доставки штурмовых подразделений задействована Вторая транспортная эскадрилья ВВС Аравийского Союза, которой Департаментом воздушного сообщения Конфедерации предоставлен свободный коридор по маршруту „Дамаск—Тунис“. Обращаю ваше внимание на то обстоятельство, что особая бригада спецназа „Мученики Палестины“ укомплектована личным составом, полностью подготовленным и оснащенным для ведения боевых действий под водой. Искренне надеюсь, что вы примете к сведению это сообщение и предпримете соответствующие контрмеры. В свою очередь гарантирую содействие в любых формах после официального запроса с вашей стороны или со стороны официальных правительственных органов Конфедерации. Подпись: командующий Третьей Балтийской эскадры вице-адмирал Григорий Греков».

– Это что же у нас получается, капитан? – не скрывая сарказма, спросила Кэтрин.– Командование российского флота посчитало возможным незаконно вторгнуться на территорию Конфедерации только для того, чтобы поставить в известность о предполагаемом террористическом нападении непосредственно персонал гражданского объекта, вместо того чтобы по официальным каналам оповестить соответствующие правительственные структуры и Министерство обороны моей страны. Я правильно понимаю ситуацию, господин Федосов?

– Не совсем, госпожа комендант. Примерно час назад аналогичное сообщение было передано по каналам Главного разведывательного управления России в штаб-квартиру Агентства Региональной Безопасности в Брюсселе и в Центр управления стратегическими операциями при Шестом объединенном флоте в Риме. Когда стало ясно, что руководство ваших спецслужб и в Брюсселе, и в Риме решило полностью проигнорировать переданную информацию, очевидно опасаясь дезинформации с нашей стороны, было решено провести операцию по оповещению непосредственно персонала объекта нападения. То есть вас и ваших коллег, комендант О’Ливи.

Как вы сами понимаете, мы не могли обеспечить с вами конфиденциальную связь, находясь в нейтральных водах. Слишком большое расстояние. А передачу по обычным каналам, во-первых, наверняка стали бы заглушать с кораблей Шестого флота, а во-вторых, смогли бы перехватить арабские спецслужбы. А это в сложившейся ситуации совершенно ни к чему. Поэтому нам пришлось временно вторгнуться в территориальные воды Конфедерации. Информация дошла до адресата. Теперь у вас есть хотя бы небольшой запас времени, вполне достаточный, чтобы как следует подготовиться к штурму. К тому же наши маневры все-таки привлекли внимание Шестого объединенного флота и Береговой охраны к этому району. Сейчас сюда на всех парах подтягивают достаточно крупные ударные силы ваших ВМФ и авиации. Я думаю, они не помешают вам в случае нападения арабов. Правда, и особо помочь «Наутилусу» у них уже тоже не получится. Драгоценное время, к сожалению, было потеряно. И видит Бог, то не наша вина.

– Почему я должна поверить вам? И почему вы решили, что мы представляем особый интерес для Халифата?

– Да ничего вы нам не должны, первый лейтенант! – перейдя в свою очередь на саркастический тон, ответил русский капитан.– Верить мне или не верить – дело сугубо ваше. Лично я считаю, что шансы дожить до сегодняшнего вечера тают у вас с каждой секундой и уже практически равны нулю. Я не уполномочен разъяснять, откуда у нас информация о готовящемся нападении на «Наутилус». Но думаю, лично вы и так о многом догадываетесь. Мой последний совет: не теряйте времени даром, госпожа комендант.

– Я думаю, вы не командир малой подводной лодки, господин Федосов,– рискнула предположить Кэтрин.– Вы из ГРУ? И все, что вы мне только что наговорили, очень похоже на провокацию. Как офицер Шестого объединенного флота я требую, чтобы все ваши подводные корабли, нарушившие территориальную целостность Конфедерации, немедленно покинули этот район. Дальнейшие попытки приблизиться к станции будут расцениваться как акты нападения, со всеми вытекающими последствиями, и пресекаться всеми доступными мне, как коменданту «Наутилуса», средствами. Командование Шестого флота сообщило нам, что в окрестностях «Наутилуса» под прикрытием помехопостановщиков вашей эскадры сейчас находятся две малые подводные лодки класса «Буфал». Я не знаю, какие цели преследуют здесь российские военно-морские силы, капитан Федосов, но если через две минуты обе ваши субмарины не лягут на обратный курс в надводном положении, то я дам ваш пеленг патрулирующим поблизости самолетам штурмовой авиации береговой охраны и ближайшим кораблям Шестого флота для начала атаки.

– Я не ждал от вас другого ответа,– сильные помехи не давали в деталях рассмотреть лицо собеседника, но Кэтрин показалось, что он улыбается.– Хорошо. Мы уходим. Но прошу учесть, что моему коллеге со второй подлодки понадобится не менее пяти минут, чтобы осуществить всплытие на поверхность. Поэтому отпущенного вами срока явно недостаточно.

– Хорошо, у вас пять минут для всплытия и ни секундой больше.

– Спасибо и храни вас Бог. И напоследок еще один совет лично от меня. Кэтрин, не будьте дурой. Конечно, наш визит можно расценивать как провокацию. Мы действительно могли высадить поблизости целую диверсионную группу. Но что такое два десятка человек по сравнению со штатной бригадой головорезов, которые вот-вот повиснут у вас над головой? Думайте, Кэтрин, думайте,– произнеся последнюю фразу, русский резко наклонился, загородив грудью весь экран, и отключил связь.

Через мгновение аппарат связи снова ожил и раздался жизнерадостный голос Джонни:

– Мэм, кажется, русские отключили связь.

– Я уже догадалась.

– Будут какие-нибудь указания, мэм?

– Конечно, будут, Джонни.– Кэтрин прикурила сигарету и, немного подумав, продолжила: – Во-первых, обеспечь передачу записи моей беседы с этим русским на материк, напрямую на позывной «Римский Папа». Пусть папаша Конрад тоже быстрее начинает чесать свою старую лысину и гонять напыщенных штабных мальчиков. Во-вторых, когда наши средства обнаружения засекут всплытие второй подлодки, передай координаты обеих субмарин на спутник слежения. Пусть те, кому положено, отслеживают их уход. А нашим станционным аналитикам необходимо в темпе определить, где русские могли скинуть своих боевых пловцов. Да, и последнее: найди Аманду и скажи ей, чтобы она срочно связалась со мной. Ты все понял?

– Так точно, мэм.

– Тогда выполняй.

Примерно через полминуты на связь вышла Аманда:

– Вызывала?

– Да, подруга, все наши планы в корне меняются. Ты срочно нужна мне здесь.

– Произошло что-то серьезное?

– Да, кажется, на этот раз Большой Брат очень сильно просчитался…

* * *

Дела у дежурившего на третьем уровне станции инженера-наладчика автоматизированных систем и схем энергоснабжения Джека Болтона не задались с самого утра. Мало того что пришлось подменить своего внезапно заболевшего коллегу и без перерыва отработать дополнительную смену, так еще ночью с главного щита управления оповестили о значительном снижении мощности электроэнергии, подаваемой в лабораторный комплекс Артура Глоссета. Джек и в спокойные-то дни плохо переваривал крикливого профессора, а сейчас тот стал совсем невыносим.

Сначала Болтон попытался решить неожиданно возникшую проблему наиболее простым и уже не раз проверенным способом. Он посоветовал Глоссету надавить на дежурного коменданта станции. Обычно этот нехитрый ход всегда срабатывал. Дежурные офицеры-коменданты старались лишний раз не ввязываться в конфликт с руководителем сверхсекретного проекта всемогущей Корпорации и своевременно шли на уступки. Но на этот раз что-то у них там не срослось.

После телефонных дебатов с только что заступившей на дежурство Кэтрин О’Ливи профессор словно с цепи сорвался. Джек впервые видел Глоссета в таком возбужденном состоянии и был вынужден целых полчаса выслушивать его возмущения и ругань, в смысл которых он как ни старался, но так и не смог вникнуть. Неугомонный старик, несмотря на объявленный «красный режим безопасности» и последующее за этим ступенчатое ограничение потребления электроэнергии, ни в какую не хотел переносить сроки проведения своих сверхсекретных экспериментов.

Так ничего и не добившись от коменданта, он в ультимативной форме потребовал от Болтона любым способом поднять мощность подаваемой в его лаборатории электроэнергии до требуемого уровня.

Просто послать профессора куда подальше, как это, судя по всему, и сделала только что заступившая на дежурство комендант Кэтрин О’Ливи, Джек не мог. Не позволяла субординация. В отличие от дежурного коменданта, он являлся служащим Корпорации, а не офицером военно-морского флота. В соответствии с условиями контракта Артур Глоссет был прямым начальником Болтона, и его недовольство могло поставить жирный крест на дальнейшей карьере Джека. А работа инженера Корпорации на таком важном объекте, как «Наутилус», очень хорошо оплачивалась, и терять ее в ближайшее время Болтон не собирался.

Он самостоятельно связался со старшим помощником коменданта Амандой Коэн и попытался по-свойски выпросить у нее резервные мощности, но тоже получил категорический отказ. Резервов действительно не было. На шестом реакторе еще не закончили пусконаладочные работы, а пятый вообще приостановили для внепланового капремонта. Девяносто процентов выработки оставшихся в работе силовых агрегатов едва хватало на обеспечение обороноспособности станции. Оставшиеся десять являлись необходимым минимумом для поддержания основных систем жизнеобеспечения.

По словам Аманды, «красный режим безопасности» был объявлен не в целях проведения профилактических мероприятий или учений. Наверху на полном серьезе опасались военного нападения и решили основательно подготовиться к обороне. Правда, Джек так и не смог понять, кто и, главное, зачем собирается штурмовать «Наутилус» в мирное время. Решив, в конце концов, не забивать свою голову чужими и, как ему показалось, полностью надуманными проблемами, он стал обстоятельно искать выход из тупика в рамках своей компетенции. Перебрав множество вариантов, Болтон остановился на самом оптимальном, но лишь временном решении.

Разговор с Амандой Коэн все-таки кое-что прояснил. По словам старшего помощника коменданта, переход станции на военное положение продлится недолго. Не далее чем через пару дней кризис разрешится, и жизнь на «Наутилусе» войдет в свою обычную будничную колею. Насколько знал сам Болтон, темперамент профессора тоже не был величиной постоянной. Приступы острого рабочего психоза, когда Глоссету было лучше не перечить и не попадаться под горячую руку, довольно быстро сменялись периодами затишья и относительного спокойствия для персонала лабораторного комплекса.

Внимательно изучив график проведения испытаний, составленный профессором на ближайшие двое суток, Джек понял, что и на этот раз удача ему улыбнулась. В ближайшие два дня пик плановых нагрузок ожидался один-единственный и должен был длиться не более получаса.

Следовательно, дополнительные энергетические мощности для работы оборудования лабораторного комплекса необходимо было обеспечить всего в течение тридцати минут. А для этого совсем не требовалась мощь целого ядерного реактора. Достаточно было вовремя подключить к сети несколько дополнительных энергоблоков, позаимствованных… ну, скажем, у начальника охраны лабораторного комплекса Рона Хелстеда, прозванного за странную манеру говорить Заикой. Насколько было известно Болтону, за службой охраны третьего уровня числилось как минимум восемь мощных портативных энергоблоков для переносных лазерных резаков. Как говорится, то, что доктор прописал.

Но, рассудив здраво, Джек быстро сообразил, что на бесплатную помощь начальника охраны надеяться не стоило. Три дня назад он выиграл в покер у Хелстеда две с половиной тысячи евродолларов, и Заика еще не успел полностью расплатиться. Нетрудно было догадаться, что взамен энергоблоков Рон наверняка потребует полностью или частично скостить ему долг, прикрывая свое вымогательство необходимостью нарушить все тот же пресловутый «красный режим». А терять такие деньги, да еще и честно заработанные карточным жульничеством, Болтону очень не хотелось.

В мучительных раздумьях Джек битый час мусолил сигареты, пока его наконец не осенило. Он вспомнил, что для расширения полезного объема третьего уровня на станцию по заказу Глоссета еще неделю назад доставили дополнительное геолого-разведочное оборудование из Японо-Китая: полсотни киберклонов, оснащенных мощными автомеханическими шасси-телами и обученных профессии шахтера. У этих моделей были необходимые Болтону силовые генераторы и энергоемкие источники питания.

Местные горные породы обладали удивительным и пока полностью не изученным свойством в кратчайшие сроки выводить из строя управляющие компьютерные контуры роботов-бурильщиков Корпорации. Поэтому Глоссет предпочитал использовать для работ в нижних секторах более стойких к этому странному воздействию киберклонов.

Всю партию механоидов еще вчера доставили из Шанхая и разместили в четвертом складском ангаре, совсем рядом с испытательным полигоном. Джек поделился с профессором идеей о временном усилении энергоснабжения экспериментальной лаборатории за счет использования оснащения киберклонов, недавно размещенных в складской зоне третьего уровня станции. Получив формальное одобрение Глоссета, он лично отправился туда для предварительного тестирования и временного изъятия приданных механоидам энергоисточников и генераторов.

Третий уровень станции выгодно отличался от расположенных выше сооружений в плане наличия массы свободного пространства. Здесь было не в пример просторнее и менее людно, чем наверху. За прошедшие четыре года в подземельях плато оборудовали сотни жилых и рабочих помещений: начиная с испытательного полигона, габариты которого превосходили среднего размера спортивный стадион, и заканчивая километровыми коридорами, в которых с непривычки вполне можно было заблудиться.

Пропетляв минут десять по полупустым коридорам, Джек все-таки наткнулся на автоматические ворота внушительных размеров с ярко-красной надписью: «Второй сектор третьего уровня. Складской ангар №4. Ограниченная категория допуска». Назвать это монументальное сооружение дверью просто не поворачивался язык. Высота ворот, ведущих в складское помещение, не превышала двух с половиной метров, а вот ширина зашкаливала за все десять.

Ограниченная категория допуска предполагала активацию отпирающих механизмов на воротах только в присутствии начальника охраны уровня или двух его ближайших заместителей, но Джек решил проигнорировать это правило службы безопасности. Рон Хелстед очень любил разводить канцелярщину, а у Болтона совсем не оставалось времени на оформление необходимых бумаг. Он надеялся, что формальное согласие профессора окажется вполне достаточным аргументом в случае возможных осложнений с начальником охраны, но все-таки решил не привлекать к себе излишнего внимания. Поэтому, прежде чем заходить на склад, заблокировал видеотрансляцию вездесущих камер наблюдения службы безопасности фальшивым сигналом вчерашней видеозаписи пустующего склада. Для лучшего инженера-наладчика станции провернуть такую махинацию было просто пустяком.

Сделав это, Джек неторопливо взломал кодовый замок складских ворот универсальной электронной отмычкой и уселся у противоположной стены в терпеливом ожидании. Через полминуты с тихим шипением отомкнулись блокирующие стержни, а затем практически бесшумно разъехались в стороны бронированные створки самих ворот. В открывшемся помещении было очень темно. Джек нашел в коридоре настенный рубильник, включил свет и осторожно вошел внутрь.

Изнутри складской зал сильно смахивал на обычный авиационный ангар. Те же бесконечные стеллажи вдоль стен, забитые всяким хламом. Те же витающие в воздухе, вопреки всем стараниям кондиционеров, едкие ароматы ГСМ в сочетании со специфическим запахом металлопластика, смазанного полирующим антикоррозийным составом. Только вместо самолета или турболета в середине зала пятью ровными рядами стояли горные комбайны, похожие на легкие десантные танкетки.

Обычно серийные модели киберклонов старались оснащать несущими шасси, подобными человеческому телу, чтобы сделать их универсальными в применении. Да и киберклонированному сознанию так было гораздо легче приспособиться к существованию. Но те монстрообразные конструкции, что Джек увидел на складе, явно были сделаны по спецзаказу и предназначались исключительно для работы в подземных шахтах.

Ходовая гусеничная часть с многоступенчатым клиренсом и низким давлением на грунт. Шарнирное крепление бронированного шестигранного торса, смахивающего на угловатую пулеметную башню боевой машины пехоты. Каждая грань торса снабжена манипулятором. В зависимости от функционального назначения, манипуляторы поделены на пары. На одной паре жестко укреплены лазерные резаки, которые крошат горную породу гораздо эффективнее простых отбойных молотков, правда, и энергопотребление при этом у них становится значительно выше. На второй паре в качестве насадок используются кубовые ковши для расчистки каменных завалов. И только оставшиеся два манипулятора наиболее полно соответствуют своему названию и представляют собой некое увеличенное подобие человеческих рук.

Джеку не раз приходилось видеть, как проворно эти махины прокладывали подземные туннели в казалось бы непробиваемом скальном монолите, одновременно выполняя все необходимые технологические операции: крошили веерными лазерами породу, разгребали ковшами образовавшуюся каменную крошку и тут же загружали ее на грузовые платформы, параллельно сортируя по размерам.

Впервые увидев этот процесс в действии, Джек подумал, что работу этих машин координирует центральный управляющий процессор Корпорации серии «Суперстар-9000», который последние четыре года регулировал практически всю жизнедеятельность станции на верхних уровнях.

Однако он был очень удивлен и заинтригован, когда через некоторое время узнал, что вместо микромодулей ЦУПа горными комбайнами управляли независимые матрицы киберклонов. Будучи одним из ведущих специалистов Корпорации в области робототехники, Болтон знал, что между киберклонами и ЦУПами существует принципиальная разница. Киберклон, являясь точной копией человеческого мозга, перенесенной на искусственный носитель, не мог так скоординированно и синхронно производить сразу несколько довольно сложных рабочих операций, если только киберклонокопию не снимали с головы какого-нибудь новоявленного Юлия Цезаря.

Но в данном случае, как говорится, факт был налицо. Десятки сложных многофункциональных горных комбайнов легко управлялись именно матрицами киберклонов.

Объяснение этого «чуда» оказалось до банальности простым. Азиатам просто удалось разработать новую технологию киберклонокопирования, суть которой вкратце сводилась к следующему: на одну матрицу записывалось параллельно сразу четыре киберклонокопии с разных людей, но доминирующим делалось одно сознание – так называемый бригадир, который осуществлял общее руководство действиями остальных. В результате получалась сплоченная команда, или, точнее говоря, экипаж горно-разрабатывающего комбайна « в одном флаконе».

Эти комплексные матрицы киберклонов монтировались в отдельные съемные блоки, чтобы после выхода из строя одних механизированных шасси их можно было быстро и без проблем переустановить на новые. В случае с подземельями здешнего подводного плато такая унификация была особо востребована. Электроника и автоматика горных комбайнов и любых других шасси-носителей изнашивалась в местных шахтах и пещерах буквально за неделю, превращаясь в никуда не годный металлопластиковый хлам. А оптокристаллические матрицы могли оставаться вполне функциональными месяцами.

Поэтому Глоссет заказывал через Корпорацию на азиатской бирже Шанхая только комплексные модификации киберклонов, которые были приспособлены к работе в шахтах на наиболее оптимальных и дешевых механических телах-носителях, отличавшихся простотой и функциональностью по сравнению со сложной и дорогостоящей человекообразной схемой. В результате профессору удавалось здорово экономить бюджетные расходы при раскопках и строительных работах в подземельях плато.

Как уже говорилось выше, на складе находилось полсотни машин для прокладывания подземных туннелей в особо уплотненной скальной породе. Каждая из них была оснащена подходящим переносным силовым агрегатом и парой портативных энергоемких источников питания. Джек планировал разукомплектовать всего четыре такие машины. Этого должно было вполне хватить для временного достижения необходимого уровня энергообеспечения предстоящих лабораторных испытаний Глоссета. Чтобы факт несанкционированного службой безопасности проникновения на склад как можно дольше оставался необнаруженным, Болтон решил обесточить механоидов, стоявших в самом заднем ряду.

Для начала требовалось получить полный контроль над системами управления горными комбайнами. Подойдя к первой машине, Джек вытащил из принесенного с собой портфеля универсальный пульт внешнего ручного управления. Недолго поколебавшись, он включил его и запустил программу автодистанционного подключения к дублирующей системе управления. На табло пульта появилось диалоговое окно:

«Запрос программы подключения: определите статус и местонахождение объекта подключения».

В угоду снижению габаритов пульт не был оснащен голосовым интерфейсом, поэтому Джеку потребовалось довольно долго вводить ответ, нажимая одним пальцем на крошечные клавиши:

«Статус: модель ЕХ-3200, серийный номер 9846526, производитель корпорация „Шин Джитсу“, дата выпуска 15 января 2053 года.

Местоположение: ближайший, в пределах досягаемости сканирования».

Индикатор загрузки на приборе пару раз мигнул, после чего табло, периодически выдерживая довольно длительную паузу, начало дозированно выплевывать информацию о поэтапном выполнении программы тестирования:

«Производится поиск объекта…»

«Объект найден…»

«Подключается фотопорт передачи данных…»

«Связь налажена…»

«Инсталлируется программа тестирования оборудования…»

«Активирован процесс обработки поступающих данных…»

Неожиданно поток строчек оборвался, индикатор панически заморгал, а на экране прибора, быстро сменяя друг друга, в полнейшем беспорядке замелькали непонятные знаки и иероглифы. Джек коротко выругался и попробовал перезагрузить прибор, но эта попытка так ни к чему и не привела. Судя по всему, в процессе подключения к оборудованию киберклона прибор был чем-то серьезно испорчен. Возможно, сработал какой-нибудь специфический азиатский виртуальный вирус или блок электронной защиты. Склад был расположен достаточно далеко от эпицентров местного разрушающего излучения, и находящиеся здесь машины в принципе не могли попасть под его влияние. Поэтому Болтон даже не стал рассматривать такую возможность.

Ситуация сильно осложнилась. Идти за другим тестером и с самого начала повторять процедуру взлома складского помещения уже не было никакого желания. Да и времени на это просто не оставалось: патруль охраны должен был вот-вот начать контрольный обход помещений. Оставалось только одно: в темпе проделать всю работу вручную и по-тихому смыться.

Для этого надо было вскрыть торс хотя бы одного киберклона, чтобы добраться до телекоммуникационных линий, осуществляющих передачу управленческих сигналов от матрицы к остальному оборудованию машины, и отключить установленный там блокиратор. Таким образом Болтон собирался полностью активировать одного механоида, чтобы уже с его помощью как можно быстрее демонтировать необходимое энергооснащение у остальных.

Проведение такой операции в одиночку, без предварительного тестирования в присутствии представителя службы охраны шло вразрез со всеми правилами техники безопасности, ибо, являясь по сути дела автономными квазиживыми существами, киберклоны в моменты первичной активации на рабочем месте вполне могли повести себя непредсказуемо и агрессивно. Правда, такие происшествия случались довольно редко и зачастую по вине самих инженеров-активаторов. Но Болтону было уже наплевать на гипотетически возможные проблемы.

Натянув на руки защитные электростатические перчатки, Джек рьяно взялся за дело и не заметил, что его кипучая деятельность не осталась без внимания. Пока человек суетливо возился у внешней панели щитка управления машины, в верхней части ее башни-торса, где собственно и располагался блок с матрицей киберклона, с еле слышным шипением открылась небольшая диафрагма. Из возникшего отверстия медленно и совершенно бесшумно выдвинулся телескопический металлический стержень с закрепленным на острие шариком панорамного объектива следящей видеокамеры.

Совершенно поглощенный работой, Джек упорно продолжал делать свое дело. Его старания не прошли даром. Через минуту поддалась внешняя защитная заслонка. Лишившись последнего крепежного узла, она с грохотом упала на пол, открыв наконец доступ к небольшому ручному терминалу управления. Болтон решил взять тайм-аут, сел на пол и не спеша закурил сигарету. Прежде чем начинать активацию машины, следовало хорошенько обдумать стратегию захвата полного управления над киберклоном.

Это ведь не искусственный интеллект, который можно в любой момент отключить и затем без особых проблем выборочно стереть ненужные участки памяти. Здесь требовался особый психологический подход. Ведь как только будет отключен блокиратор между матрицей киберклона и оборудованием горного комбайна, без спецаппаратуры управлять этой махиной можно будет только опосредованными методами.

Активированный киберклон требовался Джеку только для одной цели – оказание экстренной помощи при демонтаже энергооснащения еще с четырех механоидов. После этого матрицу было необходимо обязательно вывести из строя, желательно под видом технического сбоя во время доставки на станцию или изначального заводского брака. В противном случае Болтону в самое ближайшее время грозило долгое служебное разбирательство с крайне негативными последствиями. Инкриминирование злостного нарушения режима и правил безопасности, да еще в период объявленной чрезвычайной ситуации, несмотря на негласную поддержку профессора, могло повлечь за собой не только административное, но и уголовное наказание. А уж Корпорация в любом случае найдет способ взыскать за порчу дорогостоящего импортного имущества. Поэтому лишний свидетель, к тому же даже и не являющийся человеком, Джеку был совершенно не нужен.

Правда, пока оставался нерешенным самый главный вопрос: как вывести из строя матрицу полуразумной машины, когда она уже заработает в автономном режиме и будет вполне способна себя защитить. Ведь гарантом ее безопасности являются не просто защитные компьютерные программы, а доставшиеся в наследство от прототипа совершенно непредсказуемые человеческие инстинкты и рефлексы. В обычных условиях для этого как раз и требовался пульт внешнего ручного управления, который был способен координировать деятельность киберклона, а также нейтрализовать его в случае необходимости в любой момент. Такой прибор Болтон взял с собой в единственном экземпляре, и по непонятным причинам он совсем некстати вышел из строя.

Оставался единственный выход: заранее поставить размыкатель с механическим таймером на спайку кабелей электропитания оборудования управляемого киберклоном горного комбайна. В результате примерно через двадцать минут оставшийся без энергии механоид снова превратится в груду беззащитного металлопластика. И тогда можно будет спокойно снять блок с его матрицы и сделать с ней все что угодно. Например, на пару минут оставить без защитного кожуха вблизи мощного источника ионизированного излучения. Полная потеря дееспособности при внешней структурной целостности. И при этом никаких следов.

Посчитав свои рассуждения вполне приемлемыми, Джек с новыми силами принялся за их реализацию. Он и не заметил, как выдвинувшийся ранее из чрева машины стержень постепенно изогнулся в дугу так, чтобы укрепленная на острие панорамная видеокамера оказалась прямо за его широкой спиной.

Найдя ячейку энергоснабжения, Болтон установил размыкатель и настроил на нем механический таймер срабатывания на интервал в двадцать минут. Затем выдвинул из встроенного в машину системного блока микросхему блокиратора и начал аккуратно распаивать припои проводов. Просто перекусывать провода было нельзя: Джек собирался через двадцать минут припаять их обратно и снова включить блокиратор, чтобы не оставлять следов стороннего вмешательства. Но такая возможность ему уже не представилась.

Как только он закончил с блокиратором, сразу же начался процесс активации механоида. Раздался низкий шелестящий гул, будто где-то за стеной включили мощный вентилятор. Машина начала стремительно оживать. К общему шуму один за другим прибавлялись все новые и новые звуки. Вот старчески прокашлялся движок машины. Слегка изменило клиренс гусеничное шасси. Затем натужно заскрипели механические суставы манипуляторов.

Слегка ошеломленный Болтон успел лишь только испуганно ойкнуть, когда почувствовал, что на его руках со звучным щелчком сомкнулись две механические клешни. Торс киберклона слегка нагнулся к нему. Одна из его граней, застывшая перед самым лицом Джека, оказалась экраном монитора за бронированным стеклом. Сначала изображение слегка рябило, но примерно через шесть секунд картинка начала стабилизироваться. Наконец качество видеосигнала на экране монитора достигло оптимального уровня, и не на шутку испуганный инженер смог увидеть виртуальное изображение альтер-эго киберклона.

Джек был очень плохим физиономистом, поэтому внешность появившегося за бронестеклом человека показалась ему вполне заурядной и ничем не примечательной. С экрана его с брезгливым интересом рассматривал типичный азиат, довольно пожилой, седоватый, предположительно японец или китаец, с морщинистым лицом болезненно желтого цвета. Оценивающий взгляд его карих глаз не сулил Болтону ничего хорошего. Но, возможно, это было только первым впечатлением.

– Кто ты такой и что тут вытворяешь? – вопрос был задан на чистом английском языке, без единого намека на акцент. Лишь грозные интонации и необычная манера выплевывать слова в собеседника безошибочно указывали на то, что Джек, скорее всего, имеет дело с представителем Страны восходящего солнца, а не Поднебесной.

– Инженер-наладчик Джек Болтон, в соответствии с приказом вышестоящего начальства произвожу первичную активацию для организации проведения демонтажных работ энергооборудования четырех горных комбайнов вашей бригады,– слегка запинаясь, ответил испуганный человек, ожидая, что мощные металлические оковы вот-вот его отпустят. Но этого не произошло. Странный допрос продолжался:

– Да я вижу, что ты не Санта-Клаус, украшающий рождественскую елку. Для чего твоему начальству понадобилось демонтировать наши энергоносители?

– Вас доставили на подводную исследовательскую станцию «Наутилус» в Восточном Средиземноморье. Сейчас у нас чрезвычайная ситуация. В срочном порядке необходимо обеспечить аварийную подачу энергии. Поэтому принято решение задействовать для этого приданные вашей бригаде источники энергии. Мой пульт дистанционного управления сломан, и мне срочно нужна помощь,– эту тарабарщину удалось произнести более спокойным тоном и практически без запинок, хотя сарказм в предыдущих репликах механоида здорово озадачил Болтона.

Насколько ему было известно, киберклонов с чувством юмора до сих пор в природе не существовало. Но следующие слова киберклона окончательно вогнали в панику и без того уже не на шутку струхнувшего Джека:

– А для чего ты поставил размыкатель на мой энергопривод, умник? У вас здесь на станции что, единственный дистанционный пульт сломался или ты мне тут зубы заговариваешь? Кажется, парень, ты еще не понял, в какое дерьмо только что вляпался. Выкладывай все начистоту, а чтобы ты стал посговорчивей и начал побыстрее соображать, я, пожалуй, проведу тебе небольшую показательную ампутацию.– Сразу после этих слов ожила пара манипуляторов, оснащенных веерными лазерами.

Первый из них широким лазерным лезвием мгновенно отхватил Джеку правую ногу чуть ниже колена, а второй узконаправленным пучком опалил гортань завопившего от адской боли человека. В одно мгновение Болтон разучился и ходить, и кричать. Еще через пять минут он сиплым шепотом закончил свою исповедь и стал с ужасом наблюдать, как один за другим оживают остальные механоиды. Прямо на его глазах происходила трансформация киберклонов из подсобных горных комбайнов в сюрреалистические боевые машины. Кубовые ковши, словно распускающие лепестки тюльпанов, реконструировались в дополнительные щиты с изменяемым углом обороны и активной двухслойной броней. Веерные лазеры, предназначенные исключительно для дробления горной породы, быстро и незаметно для человеческого глаза превращались в боевые модификации резаков.

Когда спустя десять минут, во время контрольного обхода, патруль охраны третьего уровня вскрыл складскую дверь, фаза трансформации у всех киберклонов была уже полностью завершена. На ничего не подозревающих людей обрушился скоординированный удар пятидесяти мощных боевых машин. Через четверть минуты первое боевое столкновение на станции закончилось, так и не успев толком начаться.

По коридорам, еле слышно шурша гусеницами и соблюдая строгий боевой порядок, расползались механоиды, каждый в направлении строго определенной ему цели. И только тринадцать обезображенных человеческих тел напоминали о происшедшем. Двенадцать трупов во все еще тлеющей военной форме лежали у самого входа в четвертый ангар, а расчлененные останки человека в гражданской одежде станционного технолога в одиночестве приютились у дальней стены помещения.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА 1

Когда до запланированной точки выхода из предоставленного воздушного коридора оставалось не более пяти минут лета, эскадрилья полковника Хасана начала слаженно замедлять движение и плавно снижать высоту, чтобы перегруппироваться в последний раз. Эти маневры сразу же привлекли внимание военных и гражданских диспетчерских служб конфедератов, но поначалу особого удивления не вызвали. Погода в регионе со вчерашнего дня стояла довольно пасмурная, что заметно осложнило воздушное сообщение. Поэтому перестроение арабских военно-транспортных самолетов сначала восприняли как вынужденную меру по обеспечению дополнительной безопасности перелета.

Настоящий переполох начался несколько позже, когда стало окончательно ясно, что «Цесны» и «Альбатросы» выстроились в боевые порядки, более подходящие для фронтовых бомбардировщиков, и на предельно малых высотах полным ходом направились вглубь морской территории Конфедерации.

Первыми, как это обычно водится, очухались военные моряки. Находившиеся поблизости от места происшествия истребители-перехватчики палубной авиации Шестого флота, которые до этого воинственно барражировали на виду у кораблей российской эскадры, на всех парах помчались на перехват арабских самолетов, самовольно вышедших за границы предоставленного воздушного коридора.

Поняв наконец, что на родных просторах творится что-то неладное, служба ПВО Береговой охраны восточносредиземноморского сектора тоже решила не отставать от своих флотских коллег. Две дюжины модернизированных патрульных вертикалок «Мираж-АТФ», сопровождавших морской конвой с нефтью, оставили своих подопечных на попечение своевременно подоспевших ракетных катеров прикрытия и рьяно включились в погоню.

Но первыми нанесли удар по цели два подводных авианосца, заранее переброшенные в этот район по настоянию предусмотрительного начальника спецотдела Управления военно-морской разведки при Шестом объединенном флоте контр-адмирала Конрада Тарсена.

Правда, и тут не обошлось без эксцессов. Сразу после первых запусков беспилотных перехватчиков на обеих подводных платформах под воздействием вибрации синхронно сдетонировали органические мины-прилипалы, установленные за день до этого БУМПами Роксатосара. Серия взрывов довольно серьезно повредила корпуса подводных кораблей в районе нижних палуб. Дежурным командам ремонтников практически сразу удалось локализовать возникшую в поврежденных отсеках разгерметизацию, но о дальнейшем ведении боевых действий не могло быть и речи. Поэтому вместо почти полсотни беспилотных истребителей-перехватчиков «Флай-1000» на цель вышли только четыре.

На этом набирающий обороты утренний кавардак еще не закончился. Практически одновременно с диверсией на подводных авианосцах, в соответствии с заданной программой, начали поочередно активироваться набитые органической взрывчаткой биомины, установленные сутками ранее все той же группой Роксатосара на проходящие мимо рыболовные сейнеры и сухогрузы. Радиоэфир Восточного Средиземноморья в одночасье заполнили многочисленные мольбы о помощи, что окончательно дестабилизировало ситуацию в регионе.

Тем временем пока никем не перехваченные самолеты второй военно-транспортной эскадрильи успели выйти в условную точку рандеву и поэтапно произвели сброс каскадных самонаводящихся глубинных бомб с последующей высадкой десанта чуть севернее эпицентра бомбардировки. Один за другим на морской поверхности раздавались шумные серийные всплески, сопровождаемые внушительными фонтанами брызг. В атаку пошла первая бомбовая волна. Десятки серых продолговатых теней начали свое стремительное погружение на глубину.

Оборонительные системы моментально ощетинившегося, словно еж, «Наутилуса» ожили в режиме активного поиска и наводки на цели в центральном секторе верхней полусферы. Но не тут-то было. Практически одновременно от каждой замеченной на сонаре отметки «нежданных гостей» отделились модули наведения, которые в свою очередь тоже начали нацеливаться на стационарные мишени с заранее заданными параметрами: глубина нахождения, вид фонового излучения, рельефный профиль.

Оборудованные за счет отсутствия массивной боевой части мощными форсированными движками и блоками сверхчувствительной поисковой аппаратуры, эти маленькие проныры в считаные секунды произвели разведку местности и идентификацию приоритетных объектов атаки, коими оказались в основном станционные средства связи и огневые точки не обиженного размерами «Наутилуса». Определив их точные координаты и передав полученную информацию для корректировки дальнейших траекторий движения основных ударных частей каскадных бомб, модули наведения тут же перепрофилировались в ложные цели и начали активно мозолить электронные «глаза» и «уши» системам наведения оборонительного комплекса станции, тем самым отвлекая на себя большую часть их внимания. К этой кутерьме не замедлили присоединиться пущенные следом бомбовые модули прикрытия с начинкой, чтобы создать радиоэлектронную, тепловую и шумовую завесы на конечном участке траектории погружения.

К моменту, когда станционным автоматическим лазерным турелям, многоцелевым торпедным батареям и реактивно-гарпунным пушкам удалось уничтожить большую часть шныряющих повсюду ложных целей и устранить помехи прикрытия, основные модули каскадных бомб уже успели выйти на дистанцию конечной фазы атаки. По принципу баллистических ракет они стали распадаться на множество отделяемых боеголовок, которые чисто механически, во избежание перехвата средствами РЭБ ближнего радиуса действия, наводились на цель и быстро погружались под действием значительного веса своей боевой части. В большинстве случаев объекту нападения на сверхмалой дистанции в двадцать—тридцать метров уже не удавалось перехватить все нацеленные на него боеголовки. Тогда цель попадала под удар как минимум трех-четырех ударных модулей с мощным боезарядом.

Но главной изюминкой каскадных бомб были так называемые «черные ящики», которые вместе с ударными боеголовками отделились от остова бомбы на конечной фазе атаки. Эти устройства имели нулевую плавучесть и содержали в своем чреве разнонаправленные датчики, аналитическую ЭВМ с внушительным запасом памяти и блоками простенькой, но достаточно эффективной лазерной системы связи. Зависнув над станцией на расстоянии примерно в тридцать—пятьдесят метров, они с разных ракурсов начинали транслировать в режиме реального времени объемную панораму атакуемого объекта для координации дальнейших действий идущих следом партий каскадных бомб и сбрасываемого чуть севернее десанта.

Поэтапно проводимая бомбардировка не оставляла ослабевающему оборонному комплексу станции времени на борьбу с этой своеобразной «спутниковой» системой наблюдения противника, все более и более разветвляющейся, словно раковая опухоль. Приоритетными целями оставались мириады ударных отделяемых боеголовок, которые кучно вываливались из периодически возникающих то тут, то там практически непроницаемых зон радиоэлектронной, тепловой и шумовой завесы. Несмотря на плотный встречный огонь, они одну за другой уничтожали станционные автоматизированные огневые точки прикрытия.

Арабские летчики успели практически полностью выполнить поставленную задачу. Сбросить груз и десант до уничтожения не удалось только девяти самолетам из двух последних звеньев. Четыре были сбиты подошедшими на низкой высоте беспилотниками «Флай-1000». Последнее звено в полном составе уничтожили подоспевшие палубные истребители Шестого флота. На долю перехватчиков Береговой охраны достались только освободившиеся от груза и десанта транспортники. Последние даже не предпринимали попыток бежать, и были в считаные секунды уничтожены прямо над местом бомбардировки. Но это только сыграло на руку двигающимся к станции штурмовикам подводного аравийского спецназа. Множество медленно погружающихся на морское дно самолетных обломков продолжали успешно отвлекать внимание оборонительных систем станции от приближающегося с севера десанта.

Оперативному персоналу дежурной смены «Наутилуса» здорово повезло. Бомбовый удар затронул в основном хорошо укрепленные позиции автоматизированного оборонного комплекса на внешнем периметре второго уровня. Плохо защищенные коммуникации верхних сооружений, которые конструктивно не были приспособлены для ведения активных боевых действий с применением тяжелых видов вооружения, были практически не задеты. Правда, везением это можно было считать лишь с большой натяжкой.

В результате бомбардировки были полностью уничтожены или надолго выведены из строя одиннадцать стационарных лазерных установок, три торпедные батареи и четыре реактивно-гарпунные пушки. Кроме того, был серьезно поврежден один роботопловец и тяжело ранены два панцер-пловца отряда «Эккенферд», оказавшиеся во время патрулирования в зоне бомбового удара. В итоге обороноспособность внешнего периметра станции уменьшилась почти втрое в сравнении с первоначальным потенциалом.

Но все это было только началом. С севера на станцию неумолимо надвигались четыре тысячи успешно приводнившихся боевых пловцов. У вражеского десанта отсутствовали тяжелые виды вооружений, способные на равных бороться на дальних дистанциях с продолжавшими огрызаться остатками автоматизированного оборонительного комплекса «Наутилуса». Навстречу скоплениям наступающей армады каждую минуту устремлялись торпеды с кассетными боеголовками и сфокусированные лазерные пучки. Стационарные многоствольные реактивно-гарпунные пушки пока молчали, подпуская врага поближе. Их оставшегося боезапаса должно было хватить только на пару десятков залпов.

Ситуация для «Наутилуса» складывалась просто катастрофическая. Подавляющее численное преимущество аравийского подводного спецназа, удвоенное шумовыми болванками, не оставляло защитникам станции ни единого шанса избежать прямого абордажного штурма.

Отлично понимая всю сложность создавшегося положения, команда «Наутилуса» готовилась к затяжным оборонительным боям на подступах и внутри самой станции. Помощи со стороны в ближайшее время ждать не приходилось. Но и думать о сдаче в плен пока было еще рановато.

Никто не рассчитывал на то, что враг предложит почетную сдачу. О зверствах абордажных команд по отношению к персоналу захваченных объектов все знали не понаслышке. Даже добровольно сдавшихся в плен подводные диверсанты обычно уничтожали сразу же. Причем делалось это не столько из-за врожденной жестокости, религиозной нетерпимости или расовой ненависти, сколько по чисто практическим соображениям. Зачем разводить слишком много ненужной возни с бесполезным человеческим материалом? Ведь использовать в качестве заложников сдавшихся или захваченных в плен совершенно бессмысленно. В целях ужесточения борьбы с терроризмом Конфедерация уже лет тридцать назад ввела не допускающий исключений мораторий на ведение переговоров по освобождению заложников и пленных. Так что вопрос перед защитниками станции стоял весьма остро, в лучших традициях знаменитого английского классика.

Поэтому к предстоящему штурму персонал «Наутилуса» готовился основательно. Но для правильной организации обороны внутреннего периметра требовалось еще как минимум на полчаса задержать наступающего врага на подступах к станции. Огневой мощи уцелевших после бомбежки торпедных батарей, стационарных лазерных турелей и реактивно-гарпунных пушек для решения этой задачи явно не хватало.

Первыми в контратаку под прикрытием огневых точек станции устремились восемь ударных взводов немецких панцер-пловцов. Несмотря на малочисленность, им удалось за счет своего мощного вооружения временно приостановить наступление противника и успешно смять его первые ряды.

Поначалу шквальные залпы почти ста тридцати крупнокалиберных подводных пулеметов «Кольт энд Кох» и ручных лазерных резаков «Зеро» заставили бойцов генерала Мохаммеда сломать строй и начать поспешное отступление. Казалось, что ответный огонь из значительно менее мощных и уже морально устаревших восьмимиллиметровых подводных полуавтоматов «Кисмет» арабского производства, скопированных еще с советской модернизированной системы АПС, даже в упор не мог причинить существенного вреда закованным в титановые доспехи панцер-пловцам.

Решив, что враг окончательно дрогнул и не в состоянии уже оказать сколько-нибудь заметного сопротивления, немцы увлеченно продолжили усиливать натиск, тем самым все больше растягивая свое собственное боевое построение. Постепенно плотность их огня снизилась, и успешно начатое контрнаступление окончательно завязло во все пребывающей массе арабских боевых пловцов. Фактор неожиданности был исчерпан полностью.

Через пять минут интенсивной перестрелки стало очевидно, что поспешное отступление легковооруженного авангарда бригады «Мученики Палестины» было лишь тактической уловкой, основная цель которой заключалась в попытке увеличить площадь огневого контакта и тем самым выманить контратакующую группировку панцер-пловцов за пределы эффективной дальности стрельбы уцелевших стационарных лазерных турелей и реактивно-гарпунных установок станции.

Возникла реальная угроза прорыва противника на неприкрытых вертикальных и горизонтальных флангах, с последующим неизбежным окружением заслона конфедератов по всем направлениям. Оказавшись в «котле», ударная группа немцев подвергалась реальной угрозе уничтожения в результате мощного контрудара частей второго эшелона арабских спецназовцев, на вооружении которых имелись крупнокалиберные однозарядные подводные ружья «Кандагар». Полуфунтовые «пули» этих ручных «китобоев» по форме напоминали трезубцы подводного бога. Мощные пороховые вышибные заряды в дополнение к встроенным реактивным мини-движителям даже на значительной глубине разгоняли эти снаряды до приличной скорости. На расстоянии в двести футов от огня «кандагаров» титановая броня панцер-пловцов крошилась, словно яичная скорлупа. Сразу же после первых залпов бронебойных ружей немецкие подводники понесли ощутимые потери.

К тому же в самый разгар сражения бойцы отряда «Эккернферд» лишились последней огневой поддержки со стороны «Наутилуса»: у дальнобойных торпедных батарей полностью вышел боезапас. И только три все еще действующие стационарные лазерные турели, которые подзаряжались непосредственно от станционных ядерных реакторов, не прекращали вести обстрел десанта противника. Правда, из-за значительно увеличившегося расстояния до места схватки, их огонь становился все менее и менее эффективным.

«Котел» вокруг основной ударной группы отряда «Эккернферд» продолжал неумолимо сжиматься. Неравное противостояние с аравийскими подводниками длилось уже почти двадцать минут. Боеприпасы, кислород и энергия были практически на исходе. Изрядно потрепанный строй панцер-пловцов, яростно отстреливаясь оставшимися в резерве мини-торпедами «Спиннинг-2М», стремительно погружался вниз, пытаясь лишить противника возможности отрезать этот последний путь отступления к станции. Все остальное пространство сверху и по боковым флангам превратилось в «горячую» фронтовую полосу, вернее полусферу. Командир отряда Эрих фон Шаубе запросил у командования «Наутилуса» срочно ввести в бой оставшиеся на станции резервы. Комендант «Наутилуса» и сама видела, что положение у немцев сложилось критическое, требующее немедленных действий.

Семь загруженных под завязку боеприпасами патрульных роботопловцов в сопровождении резервного взвода панцер-пловцов устремились на подмогу к отступающим. Следом за ними Кэтрин велела выпустить из резервуара шестерых плененных БУМПов. Даже без вооружения эти твари представляли серьезную опасность для легковооруженных боевых пловцов вражеского десанта. Комендант не сомневалась, что приоритетными целями для освобожденных монстров станут их давние враги, так резво наступающие на станцию. В пылу схватки никто и не заметил, что арабов атаковали только пять из шести выпущенных на свободу БУМПов. Глава стаи Роксатосар сразу же отделился от своих собратьев. Погрузившись на недоступную для сканирования глубину, он стал довольно быстро удаляться в северо-западном направлении.

Высланное со станции подкрепление вряд ли смогло бы кардинально изменить ситуацию в зоне боевых действий и спасти основные силы от окружения, если бы не своевременное появление в глубоком тылу арабской десантной бригады сборного отряда мастер-сержанта Фрэнка Уоллеса. Незадолго до начала бомбардировки отданная под его команду сборная ударная группа была отправлена комендантом «Наутилуса» на поиски предполагаемого десанта с русских субмарин. Так и не успев достичь отрогов южной каменной гряды плато, Фрэнк Уоллес получил сигнал о неожиданном нападении на станцию и приказ срочно возвращаться. Для достижения крейсерской скорости транспортировщики «Тюленей» с приданными им для усиления робоплавцами и панцер-пловцами всплыли на глубину в девяносто футов. На такой отметке сопротивление воды было значительно слабее. Поэтому на возвращение понадобилось почти в два раза меньше времени, чем было затрачено на марш-бросок в квадрат семнадцать-сорок.

Тринадцать подводных транспортировщиков, полностью укомплектованных экипажами из четырех человек и вооруженных под завязку, вместе с восемью роботопловцами, на консолях которых удерживался целый взвод отряда «Эккернферд» в полной боевой выкладке, нанесли сокрушительный удар по тылам арабской бригады. Командование десанта было вынуждено срочно перебросить часть своих тяжеловооруженных бойцов на новое направление. Крышка «котла» так и не успела захлопнуться.

Чувствуя, что наступает решающий момент, генерал Мохаммед Абу ибн Саиб отдал приказ во что бы то ни стало усилить натиск как на основные силы отступающего противника, так и на ударивший в тыл бригады отряд Фрэнка Уоллеса. Он отчетливо понимал, что если обе группировки конфедератов смогут объединиться и прорваться обратно к станции, то его людям снова придется умываться кровью во время ее абордажа. Возможности отрядов «Эккернферд» и «Тюлени» были хорошо известны генералу.

Присутствие на объекте этих элитных частей подводного спецназа конфедератов оказалось весьма «неприятным сюрпризом», который чуть было не привел к полной катастрофе. Ни о чем подобном в разведданных, предоставленных куратором операции из министерства обороны Халифата, не говорилось. Платой за столь преступное неведение стала потеря практически всего авангарда бригады и большей части тылового прикрытия. Погибли почти полторы тысячи человек – треть штатной численности бригады. И это в самом начале операции! Необходимо было срочно брать реванш и не допустить возвращения «Тюленей» и панцер-пловцов на «Наутилус».

Схватка закипела с новой силой. Каждую минуту десятки людей умирали в жестоких мучениях. И от этой смерти не могли гарантированно защитить ни броня панцер-пловца, ни биоимплантаты подводного ассасина, ни супертехнологическое оснащение «тюленя». У каждого имелось свое слабое место, которое рано или поздно находила глубина или противник.

Картина боя в чуждой человеческой природе подводной стихии одновременно и ужасает, и зачаровывает. Здесь все необычно и полно контрастов. Водная среда гораздо плотнее воздушной, плюс отсутствие опоры, повышенное давление, плохая видимость, стремительные разнонаправленные в зависимости от глубины течения и целый ряд других моментов, которые накладывают свой отпечаток на тактику ведения подводного боя. Все события на глубине происходят гораздо медленнее, чем на суше. Зачастую бойцы-подводники могут в течение нескольких секунд беспомощно наблюдать, как к ним неумолимо приближается мини-торпеда, реактивный самонаводящийся гарпун или рой тонких, как шило, дротиков-гвоздей с пузырями «каверны» на острие.

Но бывает и так, что смерть приходит мгновенно, в виде сфокусированного лазерного луча или узконаправленного динамического удара от разорвавшейся рядом мины или ловушки. Любое телодвижение на глубине необходимо четко контролировать, чтобы не потерять ориентацию. И при этом еще вести прицельный огонь по противнику.

Нагрузка на организм в таких условиях просто колоссальная. Смертельная опасность грозит со всех сторон, и любая ошибка в большинстве случаев наказывается смертью. В затяжном подводном бою даже у легко раненных почти не остается шанса на выживание.

Но даже в таких условиях свою лепту вносит его величество баланс. Практически все дистанционные виды оружия, применяемые на глубине, малоэффективны. Скорострельные мелкокалиберные подводные пулеметы и автоматы, использующие пули-иглы с дополнительным реактивным разгоном и эффектом «каверны», имеют малые дальности стрельбы и незначительную бронебойность. На средних дистанциях им может вполне эффективно противостоять даже броня из обычного фибергласса.

Крупнокалиберные однозарядные системы аналогичной конструкции страдают сильной отдачей и низкой точностью стрельбы. Мини-торпеды и реактивные самонаводящиеся гарпуны, казалось бы до отказа напичканные «сверхточной» микроэлектроникой, зачастую все равно теряют цель и ориентацию в запутанном клубке подводных течений и температурных перепадов.

Оружие мгновенного действия – лазер – также в большинстве случаев пасует перед глубиной. Смертоносные лучи непредсказуемо преломляются и подвергаются расфокусировке в мутной толще воды. И даже мощнейшие наводящие компьютерные системы не способны быстро рассчитывать параметры настройки лазерного удара на глубине. Если хочешь точно поразить маневренную цель небольшого размера лазером – долго настраивай фокус прицела и имей большой запас энергии. Отсюда низкая скорострельность, высокое энергопотребление и малый боезапас практически всех глубинных лазеров.

Используя преимущество в огневой мощи и скорости, отряд Фрэнка Уоллеса сумел пробиться к отступающим немецким панцер-пловцам, несмотря на ожесточенное сопротивление противника. Но плата оказалась неимоверно высокой. Ценой значительных потерь подводникам-ассасинам удалось вывести из строя все транспортировщики и уничтожить большую часть роботопловцов отряда.

А у трех оставшихся единиц инженеры бригады смогли перехватить управление. Боезапас и топливо у этих трофеев были практически на исходе, и недолго думая генерал Мохаммед приказал использовать с таким трудом захваченных роботопловцов в качестве радиоуправляемых торпед для уничтожения все еще действующих к тому времени стационарных лазерных турелей «Наутилуса», что и было с успехом исполнено. Перехватить встречным лазерным огнем перепрограммированных подводных патрульных роботов, загруженных под завязку мощной взрывчаткой, так и не удалось. С этого момента внешний автоматизированный оборонный комплекс «Наутилуса» полностью перестал существовать.

Уже на самых подступах к станции возможности дистанционного оружия у той и другой противоборствующих сторон исчерпались практически полностью. У арабов еще оставалась дополнительная запасная амуниция, но на перезарядку оружия быстро отступающие конфедераты просто не оставляли времени. Поэтому дело постепенно дошло до рукопашной. В ход пошли водолазные ножи – обычные и специальные, способные впрыскивать в рану инертный газ, кислоту или быстродействующий биоактивный яд.

Для организованного контактного боя лучше оказались подготовлены бородатые подводники из Халифата. В отличие от немецких панцер-пловцов, их движения не стеснялись тяжелыми бронированными гидрокостюмами, у которых то и дело выходили из строя сервомоторы и мышечные усилители. А биоимплантаты, работающие как швейцарские часы в симбиозе с организмом, давали значительные преимущества в силе, ловкости и живучести, по сравнению с маневренными «Тюленями». Да и оснащены они были для рукопашной гораздо лучше своих оппонентов. Можно сказать, «на все случаи жизни».

Против хорошо бронированного противника эффективно использовались пики со встроенным однозарядным стволом, при ударе о цель выстреливающим бронебойный наконечник из обедненного урана, а также ручные мины-прилипалы узконаправленного взрыва, которые легко крепились к снаряжению менее подвижного противника во время схватки и практически всегда приводили к быстрому летальному исходу.

Юрких «Тюленей» доставали численным превосходством и отработанной до автоматизма в реальных боевых условиях тактикой захода со спины или снизу. Вооруженные лишь двенадцатидюймовыми водолазными ножами и мелкокалиберными подводными пистолетами, шустрые американские подводники редко оставались живыми после нападения сразу с двух или трех сторон одновременно. Практически зажатые в угол, они не могли реально использовать свою хваленую маневренность и погибали сразу же после первого меткого удара. Сказывалась хлипкость облегченной брони из усиленного фибергласса.

До самого последнего момента, в соответствии с приоритетом задач и оснащением бойцов, конфедераты пытались держать строй, который чем-то напоминал древнее тевтонское построение «свиньей», только не в горизонтальном, а в вертикальном направлении. Такое построение позволяло каждому «тюленю» находиться под прикрытием одного или двух панцер-пловцов и время от времени беспокоить напирающих ассасинов молниеносными контратаками. Идя по курсу погружения, они периодически делали маневры, похожие на движение штопора: поворачивались вокруг оси на триста шестьдесят градусов, чтобы иметь более качественный обзор всех возможных секторов нападения и выбрать момент для неожиданного удара по одному из зазевавшихся противников. Затем сразу же следовал уход под защиту панцер-пловцов, ощетинившихся длинными обоюдоострыми клинками.

При такой раскладке ситуация несколько улучшилась, но преимущество все равно оставалось на стороне аравийцев, которые имели достаточно сил и ресурсов, чтобы беспрерывно осуществлять нападения практически со всех направлений, как это делала в древности дикая степная конница. То и дело им удавалось отрывать от сгрудившегося строя конфедератов одного-двух бойцов, которые, оставшись без прикрытия тыла, становились легкой добычей.

И все-таки примерно полусотне немцев и дюжине «Тюленей» удалось благополучно поднырнуть под своды приемных доков и всплыть уже во внутренних бассейнах станции. Особо ретивые бородатые ассасины попытались сгоряча ворваться на станцию на плечах пустившегося в бегство врага, но были быстро уничтожены плотным огнем группы прикрытия, давно и основательно окопавшейся в зале приемных бассейнов, доков и причалов.

Посчитав нецелесообразным в создавшихся условиях дальнейшее проведение боевых действий вне периметра станции, комендант О’Ливи велела персоналу экстренно очистить верхний уровень и активировать установленные там охранные системы и ловушки, настроенные на противодействие вторжению вражеских сил. Затапливать брошенные помещения не стали, справедливо полагая, что эта мера вряд ли замедлит наступление привычного к подводной среде противника. К тому же вывод из строя приемных доков и причалов ставил под сомнение своевременное появление подкрепления, прибытие которого ожидалось в ближайшие два часа.

Центральные проходы на второй уровень взяли под контроль разбитые на четыре взвода остатки немецких панцер-пловцов. Им успели провести поверхностный ремонт герметичной брони и перезарядили системы многоцелевого вооружения класса «атмосфера—гидросфера». Оказавшись «на суше», бойцы отряда «Эккернферд» снова должны были стать первым эшелоном обороны, но уже внутреннего периметра «Наутилуса».

Будучи более легковооруженными, остальные обитатели станции, включая «Тюленей», соответственно становились вторым эшелоном обороны и перекрыли многочисленные периферийные проходы, террасы и коммуникационные туннели, идущие сверху. Группами по три-четыре человека они рассредоточились по многочисленным помещениям и узким коридорам второго уровня. Щит управления станцией перевели в резервный зал, расположенный на самых нижних палубах, поближе к переходам на третий уровень.

Обе противоборствующие стороны экстренно перегруппировывали свои силы и готовились продолжить боевые действия уже в условиях замкнутого пространства бесчисленных станционных помещений.

В это же самое время паника и хаос на морских просторах Восточного Средиземноморья достигли апогея. Русская эскадра продолжала активно маневрировать вблизи морских границ Конфедерации, тем самым отвлекая на себя внимание большей части кораблей и палубной авиации Шестого флота. Основные силы Береговой охраны были в срочном порядке брошены на оказание помощи громогласно терпящим бедствие гражданским судам и подводным авианосцам ПВО.

Самое главное, возникла экстренная необходимость как можно быстрее организовать доставку к научно-исследовательской станции «Наутилус» крупной группировки подводного спецназа для отражения вероломного нападения подводной пехоты Халифата. Связь со станцией была прервана примерно через полчаса после начала ее бомбардировки. Дипкорпус отчаянно пытался выяснить причину нападения аравийских спецвойск на гражданский объект Конфедерации, чтобы выработать взвешенную политическую позицию и спланировать дальнейшие действия правительства, армии и флота. Но все попытки выйти на верховное руководство Халифата пока заканчивались безуспешно. Местные военные и гражданские власти делали все от них зависящее для экстренного решения проблем, обрушившихся на них, словно гром среди ясного неба. Но на это требовалось время и ресурсы, которых явно не хватало.

ГЛАВА 2

…Ослепительная вспышка света… Оглушающий шипящий звук, идущий, кажется, со всех сторон… Пронизывающая бесконечная боль в глазах, в ушах, в мозгу, во всем теле… Страх, дикий животный страх… Затем тишина… Долгая, почти вечная тишина в сочетании с полнейшей темнотой… Успокоение… Умиротворение… Почти смерть… Единственное напоминание о жизни – это застрявшая, словно заноза, мысль: все это я чувствую не впервые. Мысли как неистребимые вирусы… Единожды появившись, они начинают бесконтрольно размножаться, не давая спокойно раствориться в окружающей пустоте даже умершему. Вот и сейчас, сразу же следом за первой, возникает новая, тревожная, словно стая лесных ос, мысль: «Если все это мне знакомо, значит, скоро что-то должно произойти»… И действительно, где-то на окраине сознания слышится тихий, постепенно усиливающийся гул… Вот уже можно отчетливо различить: «Зззуммм, зззуммм, зззуммм…»

Этот странный скрежещущий звук, то и дело раздававшийся где-то поблизости, окончательно рассеял пелену небытия. Пришлось с глухим стоном приоткрыть глаза. Беспросветная темень, и ничего более. Казалось, будто по какой-то неизвестной причине я стал полнейшим слепцом. Потер глаза – никакого результата. Однако через некоторое время я смог различить тусклое, размытое красное мигание напротив. Оно медленно надвигалось прямо на меня. Господи, что же это? В панике я инстинктивно попытался прикрыться правой рукой. Но мерцание лишь еще стремительнее стало приближаться к моему лицу. От испуга я чуть совсем не спятил и резко отдернул руку. Мигающий огонек тут же устремился прочь.

Тьфу, черт! Да это же просто лампочка наручного локтопа на моей правой руке. А пробившийся сквозь небытие звук, судя по всему, не что иное, как назойливый сигнал вызова все того же многофункционального компактного наручного агрегата. На ощупь нашарил кнопку активации. Как только щелчок подтвердил, что она сработала, на смену раздражающему зуммеру пришел чей-то голос с очень знакомыми вопросительными интонациями:

– Как себя чувствуешь, Ник?

«Ник? Имя? Кличка? Мое или не мое?» Попытка напрячь память привела лишь к новым приступам головной боли. Заговоривший со мной голос совершенно не внушал чувства опасности или страха. Поэтому, решив довериться интуиции, я вполне правдиво и максимально лаконично ответил:

– Хреново.

Повисла довольно долгая пауза. Память продолжала трусливо прятаться. Значит, неизвестно откуда возникший голос на текущий момент остается моим единственным ориентиром в окружающей реальности. Чтобы не терять с ним контакта, я решил уточнить:

– А ты кто такой, «голос в ночи»?

– Да, действительно хреново,– как-то уж совсем грустно констатировал по-прежнему не идентифицированный собеседник, подтверждая мой неутешительный самодиагноз. После чего снова замолчал, совершенно проигнорировав мое любопытство.

Выдержав еще одну достаточно долгую паузу, я решил не останавливаться на достигнутом. Поднеся локтоп к самому лицу, спросил шепотом:

– Эй! Ты куда пропал, друг?

– Да куда ж от тебя денешься-то… Не мешай, я думаю,– последнее категоричное заявление невидимки, как ни странно, подействовало лучше любого успокоительного.

Мой собственный внутренний голос оптимистически подсказывал, что если есть «кому» и, главное, «о чем» подумать, значит, дела наши не так уж и плохи. Следовательно, самое время послушаться мудрого совета и вспомнить о насущных потребностях второго по значимости после мозга органа человеческого тела – желудка. Можно забыть имя любимой жены, подруги или любовницы, и даже годами вообще воздерживаться от половых сношений, но даже самый закостенелый и фанатичный монах не преминет хотя бы один раз в месяц совершить грех чревоугодия.

Не подавляемое более страхом и дезориентацией чувство голода все сильнее давало о себе знать. Словно по команде извне, руки принялись шустро исследовать содержимое многочисленных карманов гладкого на ощупь комбинезона. Побуждаемый древним инстинктом «обыск» оказался результативным. Я еще не успел толком осознать, что, собственно, делаю, как уже почувствовал во рту упоительный вкус вяленого мяса и солоноватых галет.

Да, представьте себе, кусок обезжиренного мяса в сочетании с малокалорийным спрессованным и просоленным хлебцем может иметь просто упоительный вкус. Просто упоительный! В нештатных ситуациях вкусовые ощущения могут резко обостряться.

Окружающая темнота совсем не мешала набивать желудок. Наоборот, когда дошла очередь до сладкого, зрение начало мало-помалу проясняться. Стало возможно разобрать очертания окружающей обстановки. Правда, каких-то особых достопримечательностей я не увидел. Пещера – она и есть пещера: неровные каменные своды, которые под разными ломаными углами упирались в усеянное разнокалиберной каменной крошкой пещерное дно.

Свисающие то тут, то там сталактиты образовывали вычурные конструкции самых фантастических конфигураций, тесно сплетаясь с возвышающимися над полом сталагмитами, которые больше всего походили на недоделанные ледяные скульптуры главной парижской достопримечательности. Несмотря на близкое присутствие целого ледяного парка, особого холода не ощущалось, было просто свежо.

Буквально в метре от меня лежал походный водонепроницаемый рюкзак военного образца и довольно солидных размеров ствол. Не переставая жевать, я подтянул оружие за ремни и внимательно его осмотрел. На вид – типичный клон отечественного амфибийного полуавтоматического карабина АПКД системы Данилова – в просторечии «Универсал». Дальнейшая реализация идей, заложенных в конструкциях советского подводного автомата АПС и российского амфибийного автомата АСМ-ДТ «Морской Лев».

Корпус карабина был отделан сверхпрочным легким пластиком, который, судя по всему, не только защищал от ударных нагрузок, но и обеспечивал нулевую плавучесть для удобства использования под водой. Компоновка по схеме «Булл-пап». Затворная группа расположена позади спускового крючка и заменяет приклад. В нее же снизу вставлен вытянутый сантиметров на двадцать пять по горизонтали коробчатый магазин необычной полутрапецеидальной формы. Счетчики боеприпасов, в виде небольших электронных табло на боковых поверхностях магазина, показывали отметку десять из десяти. Для компенсации отдачи к задней части затворной коробки был прикреплен массивный резиновый затыльник. Ствол гладкий, с усиливающим оребрением, длиной сантиметров шестьдесят, при калибре миллиметров в восемь.

Было предусмотрено два режима работы устройства подачи боеприпасов. Пояснительные надписи на оружии почему-то выгравированы арабской вязью, но в голове самопроизвольно возникла мысль, что полуавтоматический привод подачи боеприпасов обычно применяется в атмосферных условиях и на глубине до пятидесяти метров. Режим ручного – помпового – заряжания предназначен на случай подводного погружения на отметку до ста и более метров. Рукоятка ручной перезарядки расположена на цевье, но не снизу, как и у некоторых видов помповых дробовиков, а с левого боку, что позволило дополнительно укомплектовать оружие подствольным приспособлением, при более внимательном осмотре оказавшимся высокотехнологичным боевым лазером с веерным фокусом явно бельгийского происхождения. Во всяком случае, шестизначный серийный номер был дополнен аббревиатурой FN – «Фабрик насьональ д’арме де геор».

Защелка съемного магазина тоже имела не совсем обычное устройство. Подвижный механизм с магнитно-пружинным замком. Очень удобная и надежная конструкция для манипуляций по перезарядке оружия в более плотной среде с плохой видимостью. Магазин легко отсоединялся одним нажатием руки на встроенную контактную пластину и также легко вставлялся обратно. Достаточно просто поднести снаряженный магазин впритык к приемной горловине, даже с некоторым смещением и под небольшим углом, а затем активировать магнитно-пружинный замок. В результате действия магнитных корректоров, установленных на магазине и в приемной горловине винтовки, их дальнейшее сцепление произойдет автоматически.

Привычным движением я отщелкнул магазин, больше похожий на приклад винтовки, и осмотрел выпирающий сверху патрон с длинной стержневой пулей. Принцип строения боеприпаса такой же, как и у предшественников, предназначенных для комплектации «Морского льва» и АПС, только несколько масштабнее.

Гильзу промежуточного малоимпульсного патрона от АК-74 заменил более мощный аналог, используемый еще в трехлинейке Мосина. Пулю тоже уже нельзя было назвать игловидной. Вместо двенадцатисантиметрового «гвоздя» калибра 5,66 миллиметра в гильзу был вставлен восьмимиллиметровый стержень, больше похожий на кусок арматуры, длиной не менее семнадцати сантиметров.

В носовой части конструкция удлиненной пули изменений не претерпела. Двухконусность и притупленность острия позволяли уверенно стабилизировать движение стержня в кавитационном пузыре на глубине до ста метров и более. Устойчивость при стрельбе в воздухе достигалась значительной массой «стержня» и недавним ноу-хау – пружинящим оперением, смонтированным в донной части удлиненной пули по принципу веера. В более плотной водной среде этот механизм просто не срабатывал, тем самым не мешая возникновению «каверны» и избавляя от необходимости использовать два разнотипных вида боеприпасов. В атмосферных условиях после выхода из ствола у стержня автоматически возникало оперение наподобие арбалетных болтов Средневековья. Только скорость при этом была на порядок выше. Убойность соответственно тоже.

Отдача «Универсала» и его клонов была довольно значительной, но не представляла особой проблемы для боевого пловца с искусственно усиленной мускулатурой, тем более для киберклона или робота. Стрельба очередями для такого оружия практически не требовалась. Пробивной силы тридцатишестиграммового снаряда калибром в восемь миллиметров и длиной в шестнадцать сантиметров, покидающего ствол под водой с начальной скоростью почти в двести пятьдесят метров в секунду, зачастую оказывалось достаточно для уничтожения любого легкобронированного противника с первого попадания. В атмосферных условиях скорость снаряда вырастала до отметки в четыреста метров в секунду со всеми вытекающими…

«Стоп! Откуда у меня такие глубокие познания в оружейном деле? Целый лекционный тематический курс всплыл из неведомых глубин вроде бы утерянной памяти. Это оружие, так удобно расположившееся в моих руках, предназначено отнюдь не для охоты и спортивных развлечений. Оно состоит на вооружении только узкоспециализированных армейских подразделений, флотских или морских. Неужели я военный?»

Последняя мысль взорвалась в голове, словно термитная бомба. Лоб стал медленно покрываться испариной. Следовало срочно принять меры. На поясном ремне болталась полуторалитровая фляга. Логика подсказывала, что в ней находится как раз то, в чем я сейчас особенно остро нуждался,– водка. Действительность же преподнесла неожиданный и приятнейший сюрприз. Вожделенная емкость была наполовину заполнена отменным коньяком. С большим удовольствием и без особых сожалений я сократил оставшееся содержимое еще на четверть.

Качественный алкоголь окончательно насытил брюхо и расслабил взвинченные нервы. Приятная волна истомы и тепла прошлась по всему телу. Я еще раньше обратил внимание на необычайную, непривычную легкость, которая ощущалась при любом мышечном движении, будто неведомая внешняя сила помогала моим рукам двигаться и уверенно фиксироваться в любом, даже подвешенном состоянии. Но поначалу я расценил это явление как симптомы посттравматического синдрома, усиленные действием алкоголя. А зря.

У фляги имелся кармашек, в котором нашлась персональная пластиковая зубочистка. Чистка зубов подействовала лучше любого успокоительного и помогла вновь предаться размышлениям. А поразмышлять было о чем.

Сижу, понимаешь, в какой-то неизвестной дыре. Вооружен и очень опасен. Или не очень. Надо бы еще порыться в рюкзаке. Совершенно не помню своего прошлого и даже имени. Но в то же самое время достаточно адекватно, с моей точки зрения, реагирую на сложившуюся ситуацию и неплохо ориентируюсь в окружающей обстановке. Языковые способности и багаж других, достаточно обширных знаний вроде бы не утеряны. Возможность внутреннего диалога осталась на месте. Отсутствуют лишь собственные воспоминания, что наталкивает на мысль о временной амнезии личностной памяти. К этому еще можно присовокупить недавно возникшее странное ощущение, что нечто подобное происходит со мной не в первый раз. Создается впечатление, что у меня амнестический синдром с периодическими приступами дежавю.

Во как! Даже вполне профессиональный диагноз могу себе поставить. И что же, от этого полегчало? Да ни хрена! Значит, опять тупик. Кажется, настала пора напомнить о себе задумчивому другу – что-то долго медитирует этот невидимый мыслитель.

– Эй, уважаемый! Что-нибудь надумали? И кстати, как прикажете вас звать-величать? Согласитесь, как-то не очень удобно, когда одна из сторон вынуждена общаться исключительно при помощи эпитетов. К тому же у меня тут есть, чем отметить наше знакомство.

– К своему глубочайшему сожалению, я уже давненько не употребляю спиртное,– голос опять возник в закрепленном на ухе микрофоне, так и не дав возможности определить местонахождение его владельца.

– Что так? – Я активно озирался по сторонам, в попытке увидеть своего собеседника.

– Да не верти ты головой, Ник, а то шею свернешь! Хочешь меня увидеть – сними кибермодуль, что у тебя за спиной, и поставь напротив. Я подсоединен к коммуникационной линии твоего «Симбиота».

«Мой „Симбиот“? Кибермодуль? Это еще что за хреновины? Ладно, потом разберемся».

– Будь спок, товарищ, ща сделаем.– Мне почему-то подумалось, что работать руками и ногами окажется гораздо проще, чем мало что понимающей и совсем растерявшейся головой. Но такого эффекта я никак не ожидал. Стоило только на периферии сознания появиться мысли, что пора вставать, как мое тело тут же оказалось на ногах. Причем произошло это, судя по ощущениям, совершенно без участия тела.

«Могу поклясться, что посланные мозгом двигательные импульсы даже не успели при этом достичь собственно мышц! В чем же дело?»

Окончательно освоившиеся в полумраке органы зрения наконец позволили более детально рассмотреть снаряжение и одежду. К ним тут же подключилось и осязание. Результаты их совместного и весьма скрупулезного анализа меня несколько шокировали. Судя по всему, я был одет – облачен, зашит – во что-то живое. При малейшем телодвижении под прорезиненной тканью игриво перекатывались бугры нехило накаченных мышц. Вот только не мои это были мышцы. Однако каким-то образом им передавались любые, даже самые слабые двигательные мозговые сигналы, которые тут же многократно усиливались, а затем молниеносно выполнялись.

Из-за этой неожиданной и непривычной метаморфозы сразу же возникла проблема с координацией. Поддавшись порыву, я слегка согнул колени, резко подпрыгнул и… со всего размаху врезался плечом в обломок сталактита под самым потолком пещеры, метрах в трех с половиной от пола.

Ух, как больно-то! Падая обратно, я почувствовал, как плечо превращается в клубок жгучей, пронизывающей до самых пяток, боли. Хотя основная сила удара вроде бы пришлась на искусственную мышечную кожу. Казалось, кровь из рваной раны сочилась самая что ни на есть настоящая, да и внешний вид повреждения наводил на мысль о необходимости срочной встречи с опытным хирургом.

Чувствовалось, как красная искусственная субстанция смешивается с моей собственной кровью где-то там, под слоем надетой на меня тугой кожи, вызывая при этом сильный и пренеприятнейший зуд. Ужас тут же сковал скулы, глаза застлала пелена.

«Столбняк?! – панически засвербило в мозгу.– Только этого сейчас не хватало! Потеряю сознание, истеку кровью – и тогда точно хана, так ни черта и не вспомню. Надо срочно что-то делать! Необходима квалифицированная медицинская помощь. Может быть, снова обратиться к этому странному собеседнику?»

Но озвучивать мольбы о помощи так и не пришлось. Все волнения оказались напрасными. Рваная внешняя рана затянулась буквально на глазах, демонстрируя чудеса регенерации. А еще через пару мгновений я почувствовал, как раздражающий зуд в плече постепенно сменяется приятным онемением.

«Местная анестезия – кажется, так это у врачей называется? Но каким образом? Как там сказал собеседник-невидимка – мой „симбиот“? Что же это такое?..»

Не успел последний вопрос толком сформироваться в голове, как на меня обрушился ответ в весьма оригинальной форме. В глазах слегка помутнело. Зрачки самопроизвольно сфокусировались на какой-то условной точке в полуметре от носа. А на периферии зрения, будто на выпуклом экране старомодного четырнадцатидюймового компьютерного монитора, побежали прерывистые строчки текста следующего содержания:

«Внешняя активация справочного инфогипномодуля…

Особые параметры доступа: мысленный запрос носителя…

Пароль для идентификации не предусмотрен…

Автоидентификация носителя: НИК 8216996…

Регистрация запроса за номером одна тысяча шестьсот двадцать один…

Регистрация упрощенного рабочего протокола…

Автоактивация системы гипносканирования мозга носителя…

Включение алгоритма многозадачности…

Выделенный резерв памяти для оперативной работы справочного инфогипномодуля и вывода информации: восемь нейромегабайт…

Выделенный резерв памяти для скрытой работы системы гипноавтосканирования: двенадцать нейромегабайт…

Вывод запрашиваемой носителем информации…

«Симбиот» – опытная модель вторичного носимого биокибернетического организма со встроенным интерфейсом управления для квалифицированного носителя-псионика…

Представляет собой многофункциональный защитный комплекс, в конструкции которого заложены последние достижения в области биоинженерии и нанотехнологии…

Основное предназначение: полная адаптация организма носителя для работы под водой на глубине до двухсот метров и в разряженной атмосфере на высоте до тридцати пяти километров…

Рекомендуемая сфера применения в военной области: разведывательно-диверсионные операции в малодоступных районах планеты…»

Далее, уже в более быстром темпе, замельтешили строчки довольно внушительного перечня тактико-технических характеристик и особенностей «Симбиота». Большая часть информации состояла из специфической и чересчур занаученной терминологии. Однако некоторая часть текста все же оказалась доступна моему пониманию.

Основываясь на прочитанном, можно было смело сделать вывод, что надетая на меня «хреновина» под названием «Симбиот», супер-пупер бронежилет, в воде не тонет, в огне не горит, в автономном режиме лечит ранения средней тяжести и способен защитить от пистолетной пули среднего калибра, выпущенной в упор.

Для собственного питания и регенерации полуживой «костюмчик» активно использует органику в виде обычных продуктов питания, для чего у него предусмотрен специальный карманчик, заменяющий рот и желудок. Также возможна подзарядка электричеством от встроенных аккумуляторов последнего поколения. На случай внештатных ситуаций в конструкции предусмотрена целая система универсальных биомеханических разъемов-переходников для подключения энергопитания от традиционных внешних источников, а также целого сонма других модулей интеллектуального снаряжения.

Из быстро промелькнувшего перед глазами перечня этого самого «интеллектуального снаряжения» я смог запомнить только «стангисскулярный баллистический вычислитель четвертого поколения», но что, собственно, представляет собой вычислитель, трудно было даже вообразить.

Задавать мысленные вопросы я теперь осторожничал, поэтому просто зажмурился и попытался вымести из головы весь успевший накопиться там мысленный мусор. Как ни странно, но этот нехитрый финт вполне удался. Снова открыв глаза, я понял, что зрение вернулось в привычный режим работы и в глазах не стоит навороченный интерфейс из компьютерного экшена.

«А одежка, действительно, просто мечта шпиона! Что ж это выходит, я шпион, что ли? Хотя нет, „шпион“ звучит как-то уж слишком вульгарно. „Боец невидимого фронта“ на слух воспринимается значительно лучше. Но что интересно, никакой линии фронта вокруг пока не наблюдается. В моем положении это, наверное, совсем неплохо…»

За всеми переживаниями и открытиями я не сразу заметил настойчивые попытки недавнего собеседника привлечь мое внимание. Учитывая глубину душевного потрясения, которое мне пришлось пережить за последние минуты, вполне можно понять причину моей временной невнимательности. Бесплотный голос и в нормальном-то состоянии не трудно проигнорировать, а уж в моем… Видимо, знакомство с «Симбиотом» происходило довольно длительный отрезок времени. Во всяком случае, его вполне хватило на то, чтобы лаконичный молчун превратился в нервозного краснобая:

– Коля, твою мать! Простую операцию выполнить уже не можешь! Я, кажется, просил снять мой кибермодуль, а не проверять на прочность местную архитектуру. Ну что ж ты стоишь столбом? Встряхни черепушку, мальчик мой. У тебя, что, совсем мозги заклинило? Да очнись наконец, супермен драный!

Почему-то последний эпитет показался особенно обидным. Я решил не оставаться в долгу и рявкнул максимально оскорбительным тоном первое, что пришло на ум:

– Отвали, железяка бездушная! – хотя и понятия не имел, чем именно это довольно странное «ругательство» должно было задеть моего собеседника.

Однако столь невинная на первый взгляд фраза неожиданно вызвала весьма бурную реакцию. В глазах снова зарябило. Но на этот раз помутнение взора длилось буквально доли секунды. Только успела промелькнуть надпись: «Приказ принят к исполнению. Кибермодуль за номером шесть тысяч пятьсот один, логин „Профессор“ подготовлен к отделению. Начинаю процесс аварийной расстыковки коммуникационных и крепежных разъемов».

Позади меня что-то сначала щелкнуло, потом клацнуло, затем затейливо хрюкнуло. Мгновением позже прямо за спиной раздался оглушительный грохот падения весьма громоздкого предмета. Испуганно вздрогнув, я медленно обернулся. Так и есть: на каменистом полу монументально застыло весьма интересное устройство довольно причудливой конструкции.

«Переносной модуль киберклона! – пронеслось в мозгу.– Так вот кто этот странный собеседник – киберклон! Однако странный какой-то киберклон, эмоциональный. Хотя мне смутно показалось, что такие образчики мне уже попадались, и не раз. Чего же он замолчал? Уж не сломал ли я его? Надо бы спросить…»

– Уважаемый, вы в состоянии говорить?

Микрофон молчал. Вместо ответа, издав негромкое «тссс», из верхней части системного блока кибермодуля выдвинулись объективы голографического проектора и сплющенные усики с набалдашниками панорамных видеокамер на конце. Сбоку раздвинулась диафрагма, открыв доступ к внешнему миру динамикам и микрофону. Через секунду над проектором появилась трехмерная голограмма довольно пожилого человека, судя по всему имевшего при жизни весьма нехилые габариты.

Изображение было сильно искажено, постоянно мерцало и периодически расплывалось, не давая возможности более-менее точно оценить внешность мужчины. Транслирующие устройства явно барахлили и требовали срочного капремонта.

Присмотревшись более внимательно, я понял, в чем причина неполадки. С оборотной стороны корпуса кибермодуля наличествовали многочисленные вмятины и ожоги, очевидно недавнего происхождения. Обоим приданным переносному блоку манипуляторам были нанесены фатальные разрушения, которые ну никак не подлежали ремонту в походных условиях.

Осознав сей факт, я слегка побледнел. В отличие от личностной памяти, фантазия и соображалка исправно работали на полную катушку. Поэтому не составило особого труда представить и в полной мере осознать, что пришлось бы испытать моему хребту, не будь на нем закреплен этот железный ящик с заботливым электронным дядей внутри.

Звукопередающая аппаратура у кибермодуля, судя по всему, работала лучше голографического проектора. Во всяком случае, корявое изображение пропало, а ему на смену пришли возмущенные вопли, усиленные пещерным эхо:

– Ник, ты что, совсем с ума сошел?! Ну разве можно так неаккуратно? У меня и так практически ни один модуль не функционирует исправно. Общий процент поломок давно перевалил за полсотни. А тут еще и ты кантовать меня задумал, остряк!

– Я ж не специально! Откуда мне было знать, что эта штука поймет мои слова буквально? Да и не только слова, она еще и мысли мои сразу же принимает к исполнению! На будущее постараюсь быть повнимательнее…

– Верю. Но мне от этого что-то не легчает…

– Могу я чем-нибудь помочь… э-э-э… вас, кажется, профессором кличут?

– Меня Аркадием Августовичем кличут, умник. Профессор – это моя научная степень и логин киберклономатрицы, в которой я в настоящее время обитаю. Насчет помочь… На левом боку агрегата имеется защелка задней бронированной заслонки. Нажми на нее и сними эту покореженную бронеплиту. Да, чуть не забыл, глядя на твою расстроенную физиономию,– ты же ни черта не помнишь. Можешь пока называть меня Профом и перестань выкать. Мы уже вторые сутки на «ты». Так что выпивка на брудершафт отменяется, а ремонт и лечение начинаются. Кстати, у тебя проблесков личностной памяти так и не наблюдается?

– А что, уже должны появиться сдвиги? – без особого энтузиазма поинтересовался я, с трудом отсоединив бронеплиту. Представшее зрелище громоздящихся друг на друге различных электронных микросхем, тонких механизмов, оптоволоконных мотков и пучков разноцветных лазерных коммуникационных лучей окончательно вогнало меня в ступор. В своей повседневной жизни я вряд ли был гением механики или микроэлектроники. Однако после более детального осмотра все же удалось обнаружить пару основных неполадок, на устранение которых должно было хватить даже моих скромных технических талантов.

На левой боковине вскрытого корпуса был закреплен миниатюрный набор самого разнообразного инструментария практически на все случаи жизни. А на правой явственно выпирали запасные сегменты сборной бронеплиты, точной копии той, которую я только что отсоединил. Поняв без дополнительных разъяснений, на какой именно ремонт рассчитывает киберклон, поплевав на ладони, я принялся за дело.

– Очень надеюсь на это. По крайней мере, шансы у тебя точно есть,– после недолгой паузы прошелестели в ответ динамики.

– А ускорить этот процесс как-нибудь можно? – очередной вопрос я просипел сквозь зубы – нелегко болтать языком, одновременно удерживая во рту пару мини-фонариков. Руки были заняты манипуляциями с крошечной универсальной отверткой и частично отошедшей из материнского слота микросхемой голографической видеокарты. В отличие от меня Профу повезло куда больше: при значительных внешних деформациях корпуса главная внутренняя начинка, состоящая из запаянного в титановую броню собственного блока киберклономатрицы и еще какой-то совершенно незнакомой мне технической хрени, практически не пострадала.

От меня требовалось лишь произвести небольшой, можно даже сказать, косметический ремонт коммуникационного аппаратного обеспечения. Где-то подправить одну мелочь, где-то другую. Плюс ко всему в модуле киберклона я обнаружил компактный мини-арсенал с отсеком глухо упакованной запасной амуниции и модерновой тактической системой наведения. В «джентльменский оружейный набор», наглухо встроенный в корпус, входили: двухсотваттный карманный лазер, совмещенный с газораспылителем-огнеметом, и бесшумно-беспламенный автоматический пистолет довольно замысловатой конструкции.

Вся эта разномастная автоматизированная батарея, установленная в нижней части корпуса, сохранилась в относительной целости. Сей радостный факт омрачался лишь сложностью процесса перезарядки и настройки оружейных систем. Я до крови ободрал руки, пока возился с милитаризированным оснащением Профа. Но в конце концов ремонтные мероприятия благополучно закончились. Кибермодуль снова мог нормально функционировать, однако на всякий случай пришлось запустить программу тестирования.

Со мною же дело обстояло значительно хуже. При внешней целостности организма почему-то пострадали отдельные участки мозга. Тут уж парочкой простых манипуляций явно не обойдешься – рано или поздно придется предпринимать кардинальные и очень рискованные меры. Так что мой последний вопрос был чисто риторическим, ответ я и сам знал не хуже Профа. Но его динамики не замедлили озвучить приговор:

– Можно, конечно, с помощью шоковой терапии.

– А менее радикальный способ?..

– Был в заначке небольшой запас специальных биостимуляторов. Но ты его давеча весь употребил. А времени на долгосрочный реабилитационный период и пересказ былого у нас, к сожалению, нет. Задание надо выполнять. Понимаешь?

– Угу. А поконкретнее можно? – из моих уст прозвучал вопрос с едва заметными льстивыми интонациями.

Очень уж хотелось самую каплю потянуть время, прежде чем профессор успеет детально разъяснить, какие именно «человеколюбивые» рецепты возврата памяти по программе шокотерапии имеются в виду. К моему большому сожалению, дельного повода, чтобы предотвратить предлагаемую добровольно-принудительную экзекуцию, у меня не было.

Снаряжение и оружие кибермодуля приведено в полный порядок, за исключением двух встроенных в корпус манипуляторов. Но тут я был совершенно бессилен. Они, как уже говорилось выше, ремонту в полевых условиях не подлежали. Пришлось отсоединить и выбросить как ненужный хлам. А мне самому более гуманные и действенные способы лечения собственной амнезии в голову не приходили. Поэтому неотвратимо наступала пора перехода к активным действиям.

– Отчего же, можно и поконкретнее.– Проф откашлялся и затянул тоном заслуженного лектора, обретшего после долгого затворничества внимающую аудиторию: – Обычно в таких случаях рекомендуется применение профилактического электрошока или комплексных болевых воздействий на пределе чувствительности в области…– Но продолжить дальше свою садистскую тираду, слава богу, так и не успел.

Со стороны одной из боковых стен пещеры послышался постепенно усиливающийся гул, в сопровождении довольно чувствительной вибрации. Своды пещеры задрожали. Посыпались камни и гигантские сколы сталактитов. Схватив с пола затихший кибермодуль и отложенный в процессе ремонта карабин, я бросился к противоположной стене, судорожно пытаясь закрепить на спине заметно полегчавший металлопластиковый ящик. В конце концов мне удалось буквально на ходу подключить коммуникационные разъемы Профа к своему снаряжению и залечь за ближайшим скальным выступом, удобно пристроив под рукой оружие. Ох, что-то сейчас будет!

И точно. Секунд через пятнадцать гул достиг своего апогея. Противоположная стена задрожала, казалось, что через мгновение камни брызнут во все стороны и в пещеру с душераздирающим ревом вломятся жуткие фантастические чудовища. И они действительно не заставили себя долго ждать.

Сначала почти шестиметровый участок стены покрылся трещинами. Затем пещерную мглу осветила дюжина пучков лазерных лучей, пробившихся из образовавшихся щелей. Как я и ожидал, от совместного действия боевых энергетических резаков и мощного напора извне в ореоле разлетающейся во все стороны каменной крошки образовался пролом. Из его чрева в холл пещеры один за другим стали вползать необычные механизированные монстры на гусеничном ходу.

Как ни странно, вид малогабаритных приземистых самоходок, лихо расчищающих образовавшийся проход сразу шестью разнофункциональными щупальцами, наподобие мифических гигантских спрутов, особого впечатления на меня не произвел. А вот их вполне заурядное пешее сопровождение оказалось с сюрпризом. Следом за машинами в образовавшийся пролом хлынули десятки бородатых пехотинцев в легких гидрокостюмах, с подводными карабинами наперевес, казавшимися точными копиями моего собственного оружия.

Внешность этих людей была настолько знакомой, что меня наконец-таки пробрало. Проф был неправ. Вернее, не совсем прав. Ни пронизывающий страх, ни боль, искусственно вызванная электрошоком, а обычная человеческая злость зачастую является чувством, имеющим собственную, независящую ни от чего память. И одновременно с адреналином на меня нахлынул сумбурный поток воспоминаний…

ГЛАВА 3

…Воспоминания, воспоминания. Что это? Очередной божий дар или «яичница»? Способность заново пережить не только самые красочные моменты прошлого, но и самые ужасные? Повторяющийся ад или рай? Древние греки слегка ошибались, когда утверждали, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды. При желании еще как можно. И Проф был далеко не первым, кто придумал способ опровергнуть сие изречение Античности. Первым был тот, кто задумал разумную жизнь. Конечная цель этого гипотетического «создателя» до сих пор остается загадкой для всех живущих…

* * *

…Бежать становилось все труднее и труднее. Мне вообще никогда не нравились марафоны по пересеченной местности в замкнутых помещениях. Тем более когда бежишь по колено в воде по нескончаемому, узкому, полузатопленному коридору, в условиях плохой освещенности и ограниченной видимости.

То и дело приходится перепрыгивать через вздыбившиеся плиты пола, перекатываться под обвалившимися несущими балками перекрытия или просто виртуозно «качать маятник» в попытке уйти с траектории пущенных тебе вслед длинных восьмимиллиметровых пуль-гвоздей, то и дело противно шелестящих у самой головы. Хорошо еще, что боковые стенки и потолок коридора были обиты пористым металлопластиком, не допускающим рикошетов.

Новые ассасины генерала Мохаммеда ибн Саиба – ребята хваткие, даром что водоплавающие. Ведут меня уже шестую минуту. Ведут качественно, и, надо сказать, не в первый раз ведут. Если верить моим скромным воспоминаниям, то наша совместная игра в казаки-разбойники проходит в этих узких, петляющих коридорах уже второй раз подряд. Правда, преследователи об этом вряд ли догадываются и думают, что устроили облаву на меня впервые. В предыдущем забеге пришлось остаться проигравшей стороной и героически погибнуть прямо у них на глазах. Хотя кто теперь об этом помнит? Только я да Проф.

Сзади отчетливо слышен дробный топот минимум четырех пар ног. Двигаются совершенно не таясь, отлично сознавая, что деваться жертве из этой норы просто некуда. Наклонный пол коридора тянется вниз по широкой спирали, и, если память мне не изменяет, еще двое бородатых чертей сидят в засаде как раз где-то двумя витками ниже.

Во всяком случае, в прошлый раз было именно так. Примерно с этого самого места во время моей первой попытки прорыва загонщики стали активно напирать сзади. Думаю, они и сейчас прибавят ходу. Кривизна коридора достаточно велика и даже в здешних условиях позволяет свободно просматривать пространство в обоих направлениях метров на двадцать.

Поэтому подпускать их слишком близко не стоит – чревато повторным провалом. А значит, надо срочно менять правила этой затянувшейся игры в казаки-разбойники.

Вот только возможностей в корне изменить ситуацию у меня практически не осталось. Боекомплект автомата пуст. Последняя зарядная батарея подствольного лазера давно выдохлась. В загашнике у Профа тоже шаром покати. Весь запас амуниции пришлось израсходовать еще на подходе к этому богом забытому периферийному спуску на третий, подземный, уровень станции.

Так что у нас на вооружении остались лишь водолазный нож, офицерская смекалка и законсервированный академический, точнее профессорский, интеллект. А также неприкосновенный запас в составе одной разрывной оборонительной гранаты осколочного типа. Но это – на самый крайний случай.

Стоящие трофеи мне давно уже не попадались, а использовать паранормальные способности не получалось. Этот коридор вился спиралью вокруг одного из действующих станционных ядерных реакторов, у которого в ходе жарких боев полностью или частично слетела система экранирования. В результате он теперь здорово фонит мощным потоком электромагнитного излучения, пронизывая коридор насквозь, и блокирует все мои попытки сформировать зону измененной реальности. Короче, ситуация – хуже не придумаешь. А придумать что-то нужно, и как можно быстрее.

Не останавливаясь, я стал внимательно осматривать боковые стены и, как только заметил, что справа по ходу имеется пустующая ниша для хранения пожарного инвентаря, сразу же остановился. Ниша была малогабаритная, высотой чуть ниже человеческого роста, и углублялась в стену всего на полметра. Но это был наш единственный шанс выбраться из ловушки.

– Проф, сможешь примерно на четверть минуты устроить мою трехмерную проекцию в цвете?

– Без проблем.– Как только началась активная фаза наших приключений на «Наутилусе», профессор стал до неприличия лаконичен. Мне уже не приходилось каждую минуту выслушивать подробные лекции о тонкостях технического совершенства, которыми наделен тяжелый металлопластиковый ящик, закрепленный на моей спине.

– Тогда слушай внимательно, что надо будет прямо сейчас сделать…

…Они клюнули. Дружно вывалились толпой из-за поворота и, особо не раздумывая, стали с бедра палить по силуэту целившегося из темноты человека. Несмотря на недостаток освещения, было отлично видно, как пара десятков длинных штырей прошили одинокую фигуру насквозь и превратили выпуклую полиметаллическую панель на противоположной стене коридора в огромную подушку для иголок.

В ореоле кровавых брызг мое виртуальное тело так правдоподобно опрокинулось на спину, что я невольно вздрогнул. Конвульсивные предсмертные судороги и неестественно изогнутая поза стопроцентного трупа, с ног до головы залитого кровью, у Профа тоже получились выше всяких похвал. Ему бы режиссером в Мосфильм или на худой конец в Голливуд.

Конечно, будь у преследовавших меня арабов хоть один боевой лазер, столь красочное шоу с треском провалилось бы. Лазерный луч способен заметно исказить трехмерную голограмму. А так все сработало примерно как и было запланировано. Бородатые вояки расслабились.

Все четверо подошли поближе рассмотреть труп так долго бегавшего от них гяура. Никто не остался страховать остальных на расстоянии. Это было крайне непрофессионально, но по-человечески вполне понятно. Стереотипы управляют даже поведением опытных бойцов. Ассасины прошли мимо пожарной ниши, так и не заметив в полутьме, что она была отнюдь не пустой. Как только все четверо одновременно оказались ко мне спиной, я напал.

Двое умерли в первую же секунду, не оказав практически никакого сопротивления. Одного я ударил ножом в основание черепа, а второго кулаком в височную кость. Парочка оставшихся оказались крепкими орешками, но мое воскрешение вкупе с совершенно неожиданным появлением прямо из стены совершенно их ошеломило и сбило с толку. Поэтому они проиграли. Автоматами так никто и не воспользовался, хотя, по крайней мере, у одного из них такая возможность еще оставалась, пока я полосовал ножом его слишком живучего напарника.

Меня спас свойственный всем профессионалам-подводникам условный рефлекс – близкий контакт только на ножах. Но это правило является аксиомой исключительно на глубине. В условиях значительного сопротивления воды быстро и точно нацелить довольно громоздкую стальную дуру на уже готового вцепиться в тебя, как клещ, противника невозможно в принципе. Даже с помощью усиливающих мышечный каркас биоимплантатов. Но это только на большой глубине. Здесь же последний из четверки вполне мог неторопливо прицелиться и всадить в меня пару штырей из своего карабина. Но вместо этого он рефлекторно схватился за нож.

Возможно, причиной его странного поведения были не наработанные годами рефлексы, а осознанное желание уверенного в себе профессионала попрактиковаться с любимым клинком. А может быть, в оружии не осталось патронов, и у парня просто не было другого выхода. В общем, причина, толкнувшая его атаковать меня именно холодным оружием, так и осталась тайной за семью печатями. Да и черт с ней. Вполне может быть, что это в очередной раз сработало мое хваленое личное везение.

Боец он был, конечно, отменный, но уж слишком полагался на свои искусственные мышцы и ловкость. «Симбиот» сидел на теле как влитой, тем самым маскируя свои возможности. Я перехватил свой нож в левую руку и, вскользь блокировав направленный прямо мне в грудь выпад отточенного лезвия, резко ударил противника в левый глаз собранными в гроздь пальцами только что освободившейся правой руки, тем самым снова поймав араба на рефлексах. Под водой глупо бить противника рукой в защищенное бронестеклом лицо. Здесь же его лицо было открыто, но, слепо повинуясь привычке, мой противник не ждал удара по глазам.

Биокостюм кратно усилил скорость и силу моих ударов. Однако, несмотря на адскую боль, бородатый не произнес ни звука и даже не выронил нож. Но это было уже не важно. Он инстинктивно прикрыл свой выбитый глаз левой рукой и тем самым оголил бок. Продолжая удерживать нож в левой руке обратным хватом, я сделал ложный выпад и тут же снова контратаковал, со всего размаха ударив раненого ныряльщика голенью правой ноги по незащищенным ребрам.

На этот раз бедовый вояка не выдержал. Выронив свой нож, он жутко оскалился и, тихо постанывая сквозь зубы, медленно завалился набок. Не дожидаясь момента, когда мой противник сможет снова встать, я перехватил нож за лезвие и резким движением метнул его. Клинок смачно вошел прямо в кадык. В агонии тело араба выгнулось в дугу, а затем резким движением перевернулось на живот. Но буквально через мгновение окончательно обмякло и больше уже не двигалось.

Все еще продолжая оставаться начеку, я осторожно подошел к телу и перевернул его на спину. Все было кончено. Только застывший на лице предсмертный оскал был мне ответом. Выдернуть нож из раны оказалось довольно затруднительно, и я решил воспользоваться трофейным клинком, чтобы прикончить остальных. Но никого добивать не пришлось: вокруг лежали лишь начинающие быстро коченеть трупы.

Первое, что необходимо было сделать,– это найти своего полумеханического напарника, который так лихо устроил киноголографическое шоу из моей смерти. Долго искать не пришлось: слава богу, кибермодуль находился в целости и сохранности там же, где и был установлен мною не далее чем минуту назад. И только после возврата Профа на законное место – мою многострадальную спину, я решил немного помародерствовать.

Обыск тел не занял много времени. Сначала я собрал персональные средства связи, миниатюрные уоки-токи на присосках и присобачил их на гладкую боковую панель кибермодуля. Проф тут же, с помощью встроенного дистанционного порта, активировал у них функции памяти и скачал всю информацию по недавним переговорам, чтобы запустить программу голосовой имитации радиосвязи.

Еще пару минут назад, сразу после гибели моего виртуального двойника, я отчетливо слышал, как командир только что уничтоженной группы успел передать сообщение об удачном завершении «охоты». Процесс ликвидации лихих бойцов арабского спецназа прошел на редкость тихо. Поэтому стоило продолжить радиоигру, чтобы раньше времени не тревожить находящихся поблизости сотоварищей погибших и избежать новых преследований. Проф оказался мастером на такие штучки. Все-таки иногда полезно таскать на своем хребте продвинутого киберклона с академическим образованием и массой полезных технических наворотов.

В качестве боевых трофеев мне достались четыре амфибийных карабина «Кисмет» и полдюжины запасных магазинов к ним. А также водолазные ножи ровно по числу убитых, два фонаря и восемь осколочных гранат. Кроме того, у покойного командира группы я реквизировал новенький многоцелевой пистолет системы Барра последней модели с семью сблокированными стволами, заряженными реактивными стрелами, запасной сменной обоймой и встроенным лазерным прицелом. Судя по всему, эта шикарная офицерская хлопушка досталась бывшему хозяину в качестве местного трофея. Больше ничего полезного или интересного найти не удалось.

У мелкокалиберного «Морского льва», верно служившего мне с самого начала операции, давно закончились боеприпасы. Пришлось пристроить его в спасительной пожарной нише. Но предварительно я переустановил импортный подствольный лазер на один из приглянувшихся трофейных карабинов «Кисмет», здорово напоминающий отечественный «Универсал» калибра 7 и 9. И хотя запасными энергетическими батареями разжиться пока так и не удалось, оставлять надежный низкочастотный лазерный подствольник бельгийского производства было как-то не с руки. Даст бог, послужит еще своему непутевому хозяину. До окончания наших с Профом приключений, как видно, путь еще лежит не близкий.

Оскудевшую амуницию я пополнил фонарем, двумя ножами, подсумком с запасными снаряженными магазинами к автомату и четырьмя гранатами. Остальное спрятал. Передохнув ровно минуту, медленно двинулся дальше, осторожно ступая по хлюпающей воде.

Странно! Имеет место довольно заметный уклон вниз, а вода практически не убывает, будто приросла к полу. Плохой признак. Скорее всего, где-то наверху образовались протечки, которые нужно срочно заделывать. Вот только кому сейчас об этом думать? Все ушли на войну, чтоб им…

– Ник, дальше по коридору еще двое,– прошелестело у меня в наушниках предупреждение профессора, решившего снова блеснуть своей уникальной памятью.

– Помню. Ты успел заприметить, где они там прячутся? – попав в засаду в прошлый раз, я так и не успел засечь, откуда меня приложили. Сил хватило лишь на активацию процесса отката во времени.

Запомнилось только, как из темноты возник луч лазера и с шипением прошелся по моим ногам. Боль была адская, но прежде чем потерять сознание, я успел мысленно проорать «заклинание» для «волшебной палочки» Профа.

– Через полтора пролета увидишь развороченную мембранную перемычку, которая раньше перекрывала коридор. Во время недавнего штурма арабы ее взорвали. Судя по всему, именно здесь осуществляли прорыв к периферийным проходам на третий подземный уровень. А эти ребята не глупее нас, тоже, как видно, ищут обходные пути.

– Ближе к делу, Проф.– Замечание напарника настораживало: уж не в тупик ли нас медленно, но верно загоняют?

Между тем Проф продолжал освещать обстановку:

– Во время подрыва перемычки в боковых стенах коридора образовались две ниши, подобные той, которой ты только что воспользовался. Судя по обрывкам их радиопереговоров, как раз там они сейчас засели и о том, что дичь превратилась в охотника, кажется, еще не догадываются. Но надо торопиться: я недостаточно знаком с арабскими наречиями, чтобы слишком долго водить всех вокруг за нос.

– В таком случае не будем их разочаровывать.– Информация профессора примерно совпадала с моими расчетами. Значит, дальше можно было двигаться более-менее уверенно. Вряд ли ожидающие в засаде бойцы, после сообщения об удачном окончании «охоты» на меня, будут бездумно стрелять по всем, кто спускается по коридору в их сторону. Следовательно, есть неплохой шанс атаковать первым.

Через полминуты на глаза действительно стали попадаться первые признаки прогремевшего недавно разрушительного взрыва. Разворочены были не только пол и потолок, которые служили лишь перегородками между витками спирального коридора. Частичная деформация затронула даже боковые стены, хотя они были заметно лучше бронированы и уплотнены по сравнению с вертикальным и горизонтальным перекрытием, поскольку с одной стороны граничили с действующим ядерным реактором, а с другой подвергались мощному давлению морской воды.

Характер разрушений оказался впечатляющим. Даже дураку было ясно, что тут можно запросто потерять жизнь не только от пули, лазера или ножа. А идти лишний раз на серьезный риск очень не хотелось. Поэтому я поспешно достал из кармана бронежилета «Жезл судьбы» и зафиксировал новую приемную точку обратного временного перехода на более-менее уцелевшем участке коридора. Затем начал осторожно продвигаться дальше, чувствуя себя самым последним читтером, играющим в издавна пользующийся широким народным признанием и любовью кровавый компьютерный экшн-бродилку DООМ, кажется, уже шестой версии.

– Ник, мои датчики улавливают биологическое тепло. Они ждут прямо за поворотом,– еле слышно прошептал голос профессора в наушниках.

– Я понял. Их точно всего двое?

– В радиусе пятидесяти метров точно. Дальше чувствительность моих датчиков ограничивается излучением ядерного реактора за стеной. Так что повышенный электромагнитный фон негативно действует не только на тебя, мой глубокоуважаемый друг.

– Держись, Проф, враг не пройдет. Победа на этот раз будет за нами! – Я всегда любил декламировать красивые лозунги, особенно в неприглядных обстоятельствах.

– Хотелось бы верить,– не скрывая своего скепсиса, еле слышно пробурчал бывший проректор солидного московского университета.

Проф сомневался совершенно напрасно. Они подпустили меня достаточно близко, прежде чем поняли, что фатально ошиблись. Но разобраться по-тихому все равно не получилось.

У обоих на карабинах красовались подствольные лазеры с веерным фокусом, и я решил не рисковать. Одного сразу же пригвоздил к стене тремя точными выстрелами по рукам и в шею. Грудь бородатого была закрыта массивным кинетическим бронежилетом самой последней модификации. Поэтому стрелять от бедра было рискованно.

Пока я упражнялся в прицельной стрельбе, второй успел отпрыгнуть в сторону и укрылся в одном достаточно глубоком боковом ответвлении коридора. Стрелять в ответ сразу он почему-то не рискнул.

Штурмовать темный закуток, где только что схоронился шустрый араб, было некогда, да и опасно. Поэтому, приняв на веру слова профессора, что рядом никого больше не наблюдается, я решил расщедриться и закинул в темный провал сразу парочку оборонительных осколочных гранат, чтобы уж наверняка, ну и чтобы парень долго не мучился. Я добрый.

Броски получились удачными. Срикошетив от обвалившегося угла, обитые свинцовой рифленой рубашкой лимонки аккуратненько плюхнулись прямехонько в центр примыкающей к коридору комнаты, погруженной в полный мрак. Буквально следом, как-то совсем глухо и почти одновременно, ухнули взрывы, напомнив лишний раз, в какой жуткой дыре я имею счастье пребывать в настоящий момент. Еще долго отчетливо слышалось, как многочисленные осколки с визгом чиркают по стенам.

Инвентарь уподобившегося настенному барельефу ассасина, героически погибшего раньше своего подорвавшегося собрата, оказался более богат трофеями по сравнению со скромным скарбом остальных коллег по оружию. В уцелевшем походном рюкзаке и бесчисленных карманах многослойного тактического бронежилета, так и не пригодившегося прежнему владельцу, нашлось место для самого разнообразного инвентаря. Напичканные до отказа энергией сменные батареи для подствольного лазера, гранаты самых разных мастей, запасные обоймы с боеприпасами, походные обеденные рационы и еще много всякой всячины по мелочам. Так что копаться в останках второго аравийца, который сподобился близко познакомиться сразу с двумя довольно мощными оборонительными гранатами, не было уже никакого смысла. Да и возможности наверняка тоже уже не было.

Разобравшись с амуницией и передохнув пару минут, я снова двинулся дальше. Надо как можно скорее выбираться из зоны действия фоновых излучений реактора, пока на хвост не села еще одна команда перехвата. Тактические военно-полевые игры с ассасинами «на равных» как-то уж очень напрягают нервную систему. Да и прислали меня сюда вовсе не для совершенствования боевых навыков.

– Проф, как там, впереди, с жизненной активностью?

– Метрах в пятидесяти живой опасности вроде не ощущается. Ты не переживай, если кто-то засветится, я всенепременно предупрежу заранее.

– Будь уж так любезен. А что с радиоэфиром? – Кажется, практическая ценность заботливого захребетника быстрыми темпами набирает вес в моих глазах.

– Так же, то есть никак. Как только ты уничтожил последнего, связь сразу же пропала. Наверное, именно у него был ретранслятор-усилитель – своеобразный сервер связи для остальных бойцов группы при работе в условиях глушения или радиопомех. И, судя по всему, эта штука только что накрылась медным тазом вместе с хозяином.

– Ну это тоже неплохо, – философски заметил я.

– Что ж тут хорошего-то? – не сразу понял профессор.

Пришлось терпеливо разъяснить очевидное:

– Раз мы тут никого не видим и не чувствуем, значит, и нас доблестные бойцы Халифата, скорее всего, окончательно потеряли из виду. Так что теперь главное – не нарваться на местных вояк и не попасть в их хитромудрые ловушки.

– Тоже верно! – легко согласился профессор. Все-таки с военной тактикой у него явно пока слабовато. А вот с шахматами наоборот. Пока я отлеживался в ожидании начала операции на флагмане эскадры, он, от нечего делать, поочередно переиграл местную сборную команду штабных любителей древней индийской игры, включая судовой суперкомпьютер.

– Ну и что же мы будем делать дальше? – Вопрос Профа вернул меня к реалиям насущного момента.

– Выполнять доверенное нам ответственное задание Родины. Продолжим искать то, не знаю что.– Светлый образ заславшей меня сюда отчизны почему-то упорно ассоциировался в воображении с лицом кавказской национальности в звании полковника ГРУ, так что я невольно саркастически хмыкнул.

По-своему расценив мой сарказм, Проф решил временно воздержаться от дальнейших вопросов и комментариев, за что я был ему искренне благодарен. Когда человеку приходится работать большей частью в одиночку, то довольно быстро вырабатывается привычка обдумывать дальнейшие действия и взвешивать свои решения мысленно и, соответственно, молча. Лишние помехи в такие минуты совершенно ни к чему.

Согласен, что психике такая привычка ничего хорошего не приносит. Человек – существо в основе своей коллективное и постепенно нарабатываемый эгоцентризм или матерый индивидуализм рано или поздно любому создадут нешуточные проблемы в сфере взаимоотношений. Но что поделаешь, все мы в той или иной мере рабы самых разнообразных привычек. Тем более если эти качества приобретаются на профессиональной основе.

Но на этот раз мои попытки индивидуального мозгового штурма положительного результата так и не дали. Думай не думай, а приемлемый выход напрашивается только один: двигать вперед, и как можно быстрее, пока горячие бородатые парни снова капитально не сели нам на хвост.

– Если нет других предложений, то надо продолжать двигать вниз, до самого конца этого коридора, пока не подвернется что-нибудь более интересное.– Возражений со стороны моего напарника не последовало, и мы двинули дальше.

Идея повернуть назад всерьез не рассматривалась – слишком уж много страха пришлось нам с Профом натерпеться, шатаясь по самой настоящей кровавой бойне, разыгравшейся на верхних уровнях «Наутилуса». Народная поговорка «Война в Крыму – все в дыму» оправдывалась там на все сто процентов. Да и не только там.

Операция по проникновению на станцию с самого начала пошла с непредвиденными осложнениями. Заподозрившие неладное конфедераты, то ли в целях профилактики, то ли ради перестраховки, вслепую торпедировали квадрат подскока, где меня согласно первоначальному плану высадила подошедшая почти впритык к «Наутилусу» подлодка. Вряд ли нашу субмарину непосредственно засекли радары. Однако случайно или нет, после высадки я оказался почти в самом эпицентре совместного удара двух сверхскоростных торпед, наподобие нашего «Шквала-Е», который в разных экспортных модификациях благодаря своей простоте и эффективности до сих пор состоит на вооружении по всему миру.

Все бы хорошо, но отклонить с курса эти восьмиметровые столбы на реактивной тяге, несущиеся со скоростью свыше ста метров в секунду на механическом автопилоте, невозможно в принципе. Боеголовки у обеих торпед тоже оказались с крайне неприятным сюрпризом. Два мощных электромагнитных импульса – это как раз то, что нашему брату псионику особенно противопоказано.

Тогда нас первый раз спасло изобретение Профа. Своевременно откатившись назад во времени, я смог убедить командира подлодки выбрать другой квадрат высадки, вне эпицентра удара теперь уже ожидаемой торпедной атаки конфедератов.

Но сюрпризы на этом не закончились. После высадки «Симбиот» помог в считаные минуты преодолеть пять морских миль до «Наутилуса». До появления на Третьей Балтийской эскадре я даже и не знал, что в родном отечестве уже давно и довольно успешно балуются скрещиванием самых передовых достижений псионики, биоинженерии и нанотехнологии. Дорогое удовольствие для одной супердержавы, но и эффект впечатляющий. С помощью биокостюма я оказался в окрестностях «Наутилуса» незамеченным и полным сил. Но вместо картины полного разгрома и опустошения перед взором предстал самый разгар схватки.

Сначала я подумал, что мой голографический сонар совсем съехал с катушек. Прибор показывал, как тысячи звуковых источников, преобразованных на экране в разноцветные точки, сумбурно передвигались прямо над станцией, напоминая броуновское движение молекул. И только частые отблески лазерных залпов, стрекотание разнокалиберного оружия и глухое уханье подводных взрывов мало походили на праздничные салюты и недвусмысленно напоминали о том, что тут идут боевые действия, а не красочные феерии подводного маскарада.

В принципе то обстоятельство, что бой на подступах к станции еще не закончился, в какой-то степени даже облегчало выполнение задачи по скрытному проникновению на объект. В суматохе сражения мне не составило особого труда незаметно влиться в ряды атакующих. На этот случай поверх «Симбиота» на меня был предусмотрительно надет камуфляж, а точнее говоря, имитация облачения подводника-ассасина.

На первых порах после присоединения к ассасинам проблем действительно не было. Я старался лишний раз не рисковать и не лез на рожон. В рядах второго эшелона наступающих мне удалось попасть в расположение станции.

Мы всплыли в бассейне одного из приемных доков, когда там уже все было кончено. Захват плацдарма на первом уровне «Наутилуса» дорого стоил арабам. Я успел насчитать не менее пары сотен бородатых трупов только в зале приемных доков.

Конфедераты же потеряли не более дюжины человек – всего лишь группу прикрытия, оставленную здесь, чтобы в очередной раз выиграть время. Значит, местные отчаянно надеются на скорый приход подкрепления, и основная схватка в самое ближайшее время должна состояться где-то на нижних уровнях.

После захвата плацдарма на самой станции арабы начали проводить новую перегруппировку сил, восстанавливая заметно потрепанную структуру управления. В результате первоначальный план действий, который предусматривал мое проникновение на станцию, а затем и постепенное продвижение к цели под личиной одного из бойцов арабского спецназа, полетел к чертовой матери.

Оставаться в рядах ассасинов, прикинувшись одним из них, становилось все сложнее и сложнее. Отчаянное сопротивление конфедератов, основательно окопавшихся в центральных отсеках второго уровня, отнюдь не повлияло на четкость и слаженность действий аравийских штурмовых подразделений, а только лишь усилило эффективность работы полевой контрразведки. Через каждые три-четыре минуты офицеры проводили визуальную идентификацию имеющегося боеспособного состава вверенных им подразделений.

Целью подобных мероприятий было наладить постоянно действующий тактический мониторинг сложившейся на поле боя ситуации и предотвращение возможных диверсий с тыла. И если конфедераты для таких дел обычно использовали электронику, то арабы полагались исключительно на человеческую память и, судя по всему, давно и основательно отработанную тактику. Поэтому незаметно затесаться в их ряды с помощью технических штучек было совершенно невозможно даже во время интенсивных боевых действий в тесноте станционных помещений.

Каждый боец бригады был обязан следить за действиями воюющих по соседству собратьев. Каждому отводилось строго определенное место в боевом построении. В зависимости от ситуации, ставилась индивидуальная боевая задача, выполнение которой периодически отслеживалось вышестоящим командиром. Погибших сразу же заменяли бойцы из тылового резерва.

Благодаря такой четкой организации боевого взаимодействия общее наступление продолжалось, ни на мгновение не снижая своего напора. Появление постороннего лица на любом горячем участке контакта с противником или в тылу бригады фиксировалось моментально. И если это лицо не знало текущего пароля, который менялся чуть не ежеминутно, то оно подлежало немедленному уничтожению без лишних разбирательств.

Судя по всему, к смерти заранее было приговорено все живое, замеченное на станции с оружием в руках. Иногда под горячую руку попадали свои же контуженные или просто зазевавшиеся бойцы – их ждала та же печальная участь.

Командиры боевиков не обременяли себя долговременной процедурой установления личности прибившихся к ним по тем или иным причинам бойцов соседних подразделений. Знаешь пароль – вставай в строй, не знаешь – пускаем в расход. Поэтому тугодумы подлежали ликвидации, так же, как и местный персонал. И надо отдать должное ассасинам, в их рядах тугодумов я что-то не заметил. Медленно соображающие бойцы умирали самыми первыми, стимулируя при этом бдительность и наблюдательность у остальных боевиков.

Поначалу я держался за счет навыков псионика. Брал под мнемоконтроль ближайших офицеров, копировал внешность погибших прямо на моих глазах боевиков, пытаясь хоть на время занять их место. Но мое появление рано или поздно обязательно привлекало слишком много внимания.

Как я уже говорил, полевая контрразведка в рядах аравийцев была на высоте. Приходилось постоянно применять мимикрию и использовать групповой гипноз. На более действенные фокусы я не решался, боясь ненароком раньше времени раскрыть инкогнито. Хотя и эти незамысловатые трюки вкупе с необходимостью правдоподобно действовать в рядах наступающих под постоянным встречным кинжальным огнем отнимали очень много сил и энергии.

Да и запасы амуниции таяли прямо на глазах. Казалось, что стреляют со всех сторон. Лабиринты коридоров, переходов, отсеков основательно дезориентировали. Приходилось быть начеку не только в направлении движения, но и присматривать за флангами и тылом. Конфедераты все-таки успели основательно подготовиться к обороне и теперь с успехом пожинали плоды своих усилий, забирая не менее дюжины жизней за каждый пройденный ассасинами метр ниже уровня моря.

Дважды я попадал в безвыходную ситуацию и спасался, обманывая время. И дважды мне приходилось заново проходить через изматывающий душу кровавый ад.

Их так ничто и не смогло остановить. Ни вооруженные до зубов и закованные в титановую броню солдаты германской береговой охраны. Ни партизанящие из всех щелей остатки станционного персонала. Ни сотни хитроумных ловушек, поджидающих свои жертвы за каждым углом.

Господи, каких же только смертей я там не насмотрелся! Единственным видом оружия, в применении которого ограничивали себя конфедераты, была взрывчатка. Судя по всему, местный персонал не терял надежды отстоять станцию и старался по возможности избегать массовых разрушений. Остальных смертоносных сюрпризов было в избытке.

Установленные на потолках огнеметы и кислотные распылители за считаные секунды превращали кожу и гидрокостюм человека в единый хрустящий сплав. Невидимые глазу нанокристаллические сети резали плоть зазевавшихся торопыг не хуже армейских лазеров. Пружинящие прямо из пола ядовитые штыри насквозь пробивали ноги до самого коленного сустава. Про замурованные в стены самострельные лазерные и огнестрельные точки я уже и не говорю. Казалось, что этим добром нашпиговано все вокруг.

Но штурмовиков Халифата не зря называли «новыми ассасинами». Несмотря на жесткое противодействие, они сумели в считаные минуты захватить центральные отсеки второго уровня станционного комплекса. Организованное сопротивление конфедератов было подавлено, хотя на периферии второго уровня все еще возникало множество локальных стычек.

Это уже была агония, хотя о полном захвате станции говорить было еще рано. Передовые отряды штурмующих ждал новый и весьма неприятный сюрприз: все проходы на третий уровень оказались наглухо замурованными, а запасной зал управления на втором уровне был практически полностью разрушен в ходе боя.

Из управленческого персонала в плен попало не более дюжины человек, которых решили пока не пускать в расход и направили под конвоем к основному залу управления на первом уровне в надежде, что им удастся хотя бы на время нормализовать работу вышедшего из строя оборудования.

В сложившейся ситуации уцелевшие и аварийные системы жизнеобеспечения станции могли проработать на автомате от силы еще пару часов, после чего большей части «Наутилуса» грозило затопление. Во всяком случае, именно такой была последняя информация, перехваченная Профом перед самым открытием полномасштабной персональной охоты на нас.

Несмотря на все мои старания сохранить инкогнито, умники из бригадной контрразведки в конце концов сообразили, что в ходе боевых действий в славные ряды правоверного воинства затесался чужой и явно не местный диверсант с набором нетрадиционных способностей. Сопоставить и догадаться, кто же может быть этим незваным загадочным гостем, оказалось относительно несложно, учитывая нахождение поблизости от «Наутилуса» российской эскадры и некоторые малообъяснимые несуразности, периодически происходившие с личным составом бригады за последний час.

Ход дальнейших событий показал, что «новые ассасины» неплохо владеют методами борьбы с псиониками и в полной мере осознают, с кем имеют дело. Я думаю, что они целенаправленно загнали нас с Профом поближе к поврежденному реактору. Это меня не на шутку встревожило.

Сначала конфедераты еще на подходе к станции то ли в шутку, то ли всерьез чуть не укокошили бедного, по сути дела сухопутного капитана парочкой сверхскоростных торпед с мощными боеголовками объемного электромагнитного импульса. Затем шустрые аравийские ассасины как бы случайно оттеснили нас к мощному источнику электромагнитного излучения. Знали ли они, что в зоне излучения реактора я стану легкой добычей? Думаю, что знали. Во всяком случае, наверняка допускали такую возможность.

В общем, чересчур продвинутый народ собрался в одночасье в этом проклятом Богом месте – через одного спецы по контрпси-диверсионной деятельности. Поэтому вперед и только вперед, точнее, вниз по этому чертову коридору, подальше от моих кровожадных «приятелей»!

Однако идти надо крайне осторожно, с оглядкой. Знаю я местных конфедератов – небось на каждом углу и на каждой развилке этой гигантской консервной банки понаставили по дюжине ловушек, перестраховщики хреновы. В конечном итоге это им мало помогло…

Вскоре стало ясно, что мои опасения оправдываются на все сто процентов. По ходу нашего с Профом продвижения по этому нескончаемому, постепенно уходящему вниз коридору общую картину запустения и разрухи все чаще «скрашивали» еще не остывшие человеческие останки. Поначалу попадались только тела солдат и сотрудников из местного персонала, которых явно совсем недавно обыскивали на предмет оружия и амуниции.

Здесь я чувствовал себя в относительной безопасности. Раз уж аравийцы успели тут основательно помародерствовать, а затем преспокойно унесли всех своих жмуриков и раненых, значит, и мне страшиться особо нечего. На все возможные на этом участке «грабли» скорее всего уже наступили до моего появления.

Однако на всякий случай Проф оставался начеку и постоянно сканировал окрестности на наличие неприятеля, к числу которого мы относили все живые и механические передвигающиеся или излучающие тепло объекты. Во всяком случае, список наших союзников остается пока девственно чистым.

Лафа длилась недолго. Через два витка закрученного в спираль коридора мне на глаза попался первый труп ассасина. Вернее, часть его амуниции: бедолага попал под обильный кислотный дождик. Узнаваемыми остались лишь фрагменты прорезиненного гидрокомбинезона и покрытые толстым слоем антикоррозийного состава детали карабина «Кисмет». Остальное превратилось в ядовито-желтое пятно на выжженном покрытии пола. Незавидная кончина и ярко выраженный сигнал, что впереди затаилась невидимая опасность.

Под руку с плохой новостью пришла и хорошая. Сначала Проф, а затем и я почувствовал, как резко снизился окружающий электромагнитный фон. Значит, мы уже спустились на пару десятков метров ниже последней отметки донной части поврежденного реактора и достигли «мертвой зоны», где воздействие жесткого излучения практически не ощущается. Проф решил по этому случаю перенастроить аппаратуру, а я устроил недолгий привал, чтобы поднабраться сил.

Все-таки мне действительно чертовски везет. Идти вслепую дальше было бы подобно настоящему самоубийству. Но теперь я в состоянии обнаружить и обойти практически любую ловушку. От мощного прилива сил у меня даже чуток закружилась голова. Как там говорил один достаточно комичный персонаж: «Я сегодня ну очень сильный!» Ну что ж, настала пора проверить, насколько именно…

ГЛАВА 4

Красочные воспоминания о наших с Профом похождениях были прерваны внезапно обострившимся чувством опасности. События в приютившей меня пещере набирали обороты просто рекордными темпами. Обледеневшие подземные своды, совсем недавно казавшиеся олицетворением покоя и безмятежности, почти под завязку заполнились людским гомоном и специфическим машинным рокотом.

Все это не способствовало расслаблению нервной системы. Полумрак небольшого каменного выступа и полуавтоматическая винтовка среднего калибра, взятая на изготовку из положения лежа, казались в сложившихся обстоятельствах слабым обеспечением собственной безопасности.

Вдобавок к устрашающему шуму пещерная темень быстро разбавлялась многочисленными источниками искусственного освещения. Десятки мощных башенных прожекторов и сотни подствольных спарок тактических фонарей с лазерными целеуказателями хаотично шарили по стенам в поисках неведомого врага. Вряд ли получится долго оставаться незамеченным в этой какофонии светошума.

Рано или поздно меня должны были обнаружить, и данная перспектива как-то не особенно вдохновляла. Под ложечкой явственно засосало. Липкий животный страх наделен фатальной способностью наперекор сознанию притягивать чужое внимание, одновременно вызывая чувство неотвратимости надвигающейся гибели.

Будто почувствовав мое тягостное состояние, от общей массы незваных пришельцев деловито отделились три фигуры в синих лоснящихся гидрокостюмах с массивными амфибийными карабинами наперевес и резвым шагом направились в сторону хлипкого убежища, скрывающего так некстати оказавшегося здесь «шибко везучего» капитана доблестной Российской армии. Ох, как же не вовремя нарисовалась эта компания на горизонте!

Судя по командным жестам, идущий впереди был главным тройки. Он настороженно остановился буквально в пяти метрах от меня и недолго думая отдал остальным приказ проверить показавшийся ему подозрительным закуток.

Тут бы мне, наверное, и конец, несмотря на тот факт, что вместе с кое-какими воспоминаниями ко мне частично вернулись и особые способности. Но даже всего доступного набора паранормальных фокусов вряд ли хватило бы на обеспечение нашего с Профом спасения в сложившейся ситуации. Обезвредить сразу троих любопытствующих ассасинов, не привлекая внимания остального воинства, заполнившего все окружающее пространство, казалось задачей практически невыполнимой.

К счастью, удача не оставила меня и на этот раз. Спасение пришло со стороны пролома в виде длинной серии выстрелов из разнокалиберного огнестрельного оружия, угрожающего шипения боевых лазеров и душераздирающего, нечеловеческого воя каких-то монстров.

Это новое явление полностью изменило планы троих дуболомов, замерших в нерешительности буквально перед самым моим носом. А два мощных взрыва, один за другим прогремевшие неподалеку, окончательно вывели их из оцепенения. Вся троица гуськом бросилась к пролому, где явно происходило что-то экстраординарное.

Страх моментально сменился любопытством. Но рисковать и слишком явственно высовывать свой нос наружу я не решился, своевременно вспомнив о способностях заплечного напарника:

– Проф, глянь-ка, что там за грызня у пролома?

– Сейчас сделаем.– Профессор в последнее время был сама лаконичность.

Я услышал, как у меня за спиной с шипением открылась диафрагма. Оттуда медленно выдвинулся похожий на усик насекомого телескопический стержень с набалдашником панорамной камеры на конце. Мы с Профом перешли на общение исключительно по внутреннему кабельному телефону, через коммуникационный разъем биокостюма. В целях конспирации радиосвязь была исключена. Передача видеоизображения не предусматривалась конструкцией – недоработка, надо будет обязательно доложить по возвращении. Оптимист я, однако!

Грохот со стороны пролома стоял уже просто оглушительный. Там, судя по всему, разгорелся самый настоящий бой, а Проф что-то тянет резину с разъяснениями.

– Ну что там?! – Я даже заерзал в нетерпении.

– Знаешь что, Ник, ты лучше сам взгляни.– Проф был явно озадачен.

– А не засекут?

– Это вряд ли. Там сейчас явно не до тебя.

– Ну тогда действительно стоит взглянуть.

Не забывая про осторожность, я поудобнее перехватил винтовку и медленно привстал на одно колено.

Мать моя женщина! Во ребята шпарят в белый свет, как в копеечку!

Пролом находился метрах в тридцати от моей лежанки. Стоило лишь слегка приподнять голову – и взору предстало просто феерическое зрелище.

Площадь самого пролома успела увеличиться раза в полтора. Судя по характеру новых разрушений и глубоким выбоинам в стене напротив, дело только что дошло до применения компактных противотанковых ракет. Кто же додумался их сюда приволочь? Пока не видно. Зато сразу бросилась в глаза суета ассасинов и футуристических гибридов горнодобывающего комбайна с легким танком. Человек тридцать арабских спецназовцев и шесть механоидов сгруппировались у пролома и вели кинжальный огонь из всех видов оружия вглубь коридора, из которого сами совсем недавно вломились в пещеру. Кажется, кто-то весьма активно покусывал им пятки.

Остальное воинство в составе не менее двух сотен солдат и пары десятков механоидов в темпе ринулось вглубь пещеры, в направлении подъема. Моя лежанка располагалась со стороны спуска из пролома, откуда открывался отличный вид на спины отступающих. Направься они в другую сторону – нас с Профом просто затоптали бы и разровняли по полу.

Между тем оставленный у пролома заслон начал нести первые и довольно ощутимые потери. В ответ на свою ожесточенную стрельбу ассасины и механоиды получили полдюжины ракетных ударов вперемешку с молниеносными залпами мощных боевых лазеров. По идее, в условиях ограниченного пространства такой напор должен был начисто смести любое сопротивление. Но не тут-то было!

На этот раз коса с треском нашла на камень. Из шести выпущенных из глубины коридора ракет лишь одна смогла найти достойную цель. Взрыв ее боеголовки полностью вывел из строя одного из механоидов и скосил осколками четверых оказавшихся поблизости ассасинов. Остальные реактивные снаряды, поставив плотную дымовую завесу над позицией обороняющихся, с оглушительным грохотом рванули у противоположной стены пещеры, едва не засыпав мой наблюдательный пункт каменными обломками и пылью.

Трудно сказать, что так сильно повлияло на точность ракетного огня. То ли реактивные залпы велись с ходу и не прицельно, то ли у механоидов имелись на вооружении весьма эффективные системы индивидуальной противоракетной обороны. Но факт оставался фактом: основной урон успевшему окопаться у пролома арьергарду нанесло какое-то неведомое энергетическое оружие.

Сильно досталось только пехоте: прямо на моих глазах одному ассасину отрезало руку, а второму вдребезги разнесло голову. Механоиды держались намного лучше. Подобно игрокам в пинг-понг, они ловко орудовали начищенными до зеркального блеска щитами, эффективно отражая импульсы неведомого оружия. У каждой машины имелось три пары манипуляторов, одна из которых и была оснащена этими неприхотливыми, но весьма действенными средствами защиты. Остальные пары искусственных рук тоже были при деле, успевая одновременно вести ответный лазерный огонь и тут же окапываться по фронту. Очень эффективные боевые единицы в местных условиях! Единственное, что им реально угрожало, так это прямое попадание противотанковой ракеты или мощной гранаты.

Вот только соотношение сил все равно склонялось явно не в пользу обороняющейся стороны. Судя по доносящемуся из коридора нарастающему дробному топоту и яростному реву, к нам в гости вот-вот должно было пожаловать целое стадо разъяренных бизонов. Вряд ли небольшой смешанный арьергард людей и машин сможет долго сдерживать такой натиск. Рано или поздно закончатся боеприпасы и энергия.

Поэтому настала пора подумать о своей собственной эвакуации. Но куда бежать? Вслед за основным отрядом аравийцев и их странными механическими союзниками? А стоит ли? Или двинуться вниз по этому пещерному тоннелю? Вниз, в полную неизвестность? Ассасины и механоиды почему-то предпочли путь именно наверх. Наверное, на то у них имелись весьма веские причины.

Впрочем, спокойно обдумать дальнейший план действий мне так и не дали. В коридоре не стали дожидаться, когда у защитников прохода опустеют магазины и батареи. Я услышал уже знакомый свист приближающихся ракет и замер в ожидании нового камнепада и грохота. Но ничего похожего не произошло. Вместо этого реактивные снаряды активировались прямо у пролома.

Судя по всему, они были дистанционно управляемыми и на мою беду имели не взрывчатую, а энергоимпульсную начинку. Раздался сильный треск, сверкнули отблески искусственных молний. В воздухе явственно запахло озоном.

Мне повезло. Находясь пусть за хилым, но все же укрытием, я не попал под прямое воздействие электромагнитного импульса, разразившегося под пещерными сводами, подобно божественному гневу. Но все равно пробрало до самых печенок, и даже слегка ослепили частые яркие вспышки. Когда зрение восстановилось и можно было снова оглядеться, стало ясно, что за несколько секунд ситуация у пролома кардинально изменилась.

В живых, если так можно выразиться в отношении механоидов, остались только две машины. В результате серьезных повреждений гусениц обе лишись возможности передвигаться. Но это обстоятельство отнюдь не мешало им продолжать активно пользоваться всеми оставшимися в целости манипуляторами.

Правда, использовались искусственные руки не совсем по назначению: дело дошло до рукопашной. И это была самая необычная рукопашная схватка, которую мне приходилось когда-либо до этого видеть. Жадные до кровавых ристалищ граждане античного Рима дорого бы дали за возможность увидеть подобное на аренах Колизея.

Прямо на моих глазах два механических спрута ловко отмахивались от наседающих со всех сторон жутких тварей, мало напоминающих разъяренных бизонов, но зато уж очень похожих на одну довольно хорошо известную мне разновидность искусственно созданных солдат из Южной Америки. БУМПы! Геномодель «Саламандра» собственной персоной.

Господи, ну эти-то что здесь забыли? Кошмар на крыльях ночи, одним словом! Хотя крыльев у столь корявых и весьма специфических созданий отродясь не было. Да и быть не могло в принципе, ибо такие жуткие образы рождались только в мозгу совсем свихнувшихся последователей доктора Моро из бразильской глубинки, и предназначались они отнюдь не для полетов.

Лет пять назад, на очередных спецкурсах повышения квалификации в питерской военной академии, мне и моим коллегам впервые показали материалы, рассказывающие об этой помеси пираньи с крокодилом на четырех жилистых, но довольно длинных конечностях, плотно обвитых толстенными шлангоподобными мышцами и заканчивающихся заостренными кабаньими копытами.

Судя по описанию, такое отличие от природных канонов не подарило «саламандрам» лошадиной стати, но значительно увеличило их рост и позволило довольно шустро передвигаться по суше с минимальными затратами энергии. При погружении копыта компактно укладывались в специально предусмотренные подбрюшные полости. Поэтому замена коротких перепончатых лап на сухопутный аналог вопреки ожиданиям не привела к возникновению проблем при движении под водой. Для выполнения остальных функций организму придали еще две конечности, напоминающие две сучковатые, обвитые тугими узлами мышц орлиные лапы с четырьмя острыми и изогнутыми, словно турецкие кинжалы, когтями.

Еще один подвижный коготь зловеще выпирал из локтевого сустава, неся отнюдь не декоративное предназначение. Такая конфигурация позволяла закреплять дополнительное снаряжение на предплечье, расположив спусковой механизм в зоне досягаемости локтевого когтя. Тем самым у «саламандр» предусматривалась возможность управления одной рукой сразу двумя видами оружия, что, соответственно, вдвое увеличивало их потенциальную огневую мощь. В подводном положении оружие в четырехпалых кистях заменялось на специально приспособленные для этого ручные ласты, управляющие процессом плавания.

Основой движения под водой являлись хвост и задняя часть тела, явно позаимствованные у австралийского аллигатора. А вот оснащенный жабрами передок с выдвинутой вперед волчьей челюстью в совокупности с рыбьими глазами навыкате образовывали в анфас знаменитый оскал самого страшного и беспощадного речного хищника Центральной Амазонии с внушительным набором акульих клыков. Впрочем, профиль бюста «саламандры» тоже вряд ли кому-нибудь мог показаться симпатичным.

О том, что намешали в голове амфибии-убийцы, лучше вообще не говорить. Если выразиться в двух словах – жутко и муторно. Но стоит отметить, что поставленные боевые задачи выполнялись «саламандрами» в большинстве случаев на ура. Конечно, в сравнении с человеком они были менее сообразительны и считались медлительней носителей искусственного разума.

Но эти обстоятельства не делали БУМПов-амфибий менее эффективными при ведении боевых действий. Практически полная управляемость и послушание командиру, достаточная автономность поведения и врожденные звериные инстинкты вкупе с толикой человеческого сознания делали «саламандр» особо опасным противником не только на воде, но и на суше.

Да и оснащение у них зачастую соответствовало самым современным требованиям. Геноамфибии одинаково мастерски владели огнестрельным, энергетическим и в особенности – современным холодным оружием, ничем не уступая в этом солдатам аналогичных спецподразделений из других стран, а по маневренности и автономности действий под водой в большинстве случаев превосходили их многократно.

К счастью для остальных, все эти достоинства в сочетании с относительной дешевизной и простотой создания отработанным геноконвейерным методом компенсировались одним, но весьма существенным недостатком. Продолжительность жизни «саламандр» редко превышала двухгодичный цикл. И дело тут было не в искусственно заложенном генетическом механизме саморазрушения. Просто имеющий неестественную природу организм-убийца сам себя сжигал в считаные месяцы. Чем-то же надо было компенсировать столь своеобразную и смертоносную комбинацию генов!

Словом, «саламандры» были штучным, специфичным изделием генной инженерии. Обычно их выпускали строго на заказ – под конкретную серию спецопераций продолжительностью не более полугода. Первые полтора года жизни уходили на военную подготовку, обучение владению оружием, освоение снаряжения и тактики группового боя. Правда, назвать военной подготовкой этот процесс можно было лишь с большой натяжкой – скорее, он напоминал цирковую дрессировку или занятия кинологов.

Еще одним достоинством «саламандр», не сулившим лично мне ничего хорошего, была их абсолютная невнушаемость в сочетании с врожденным иммунитетом к пси-воздействию. Слишком мало разумного было в них от человека и слишком много голой интуиции от кровожадных хищников. С таким противником в случае чего придется работать чисто силовыми методами, а на это потребуется слишком много физических сил и немалый запас ментальной энергии.

И вот сейчас с полдюжины этих мерзких тварей лихо выплясывали неподражаемый танец смерти возле двух подбитых, но все еще отчаянно сопротивляющихся многоруких механоидов. Кряжистые лапы «саламандр» сжимали полутораметровые клинки с молекулярной заточкой лезвия и какие-то громоздкие ручные пушки, оснащенные небольшими бронезаслонками по типу старых станковых пулеметов.

Из-под мышек торчали еще дымящиеся после недавних запусков раструбы компактных двуствольных переносных ракетных комплексов калибра миллиметров эдак в шестьдесят—семьдесят. Судя по всему, сдвоенные укороченные ракетометы были одноразовыми, поскольку «саламандры» безбоязненно блокировали ими апперкоты своих механизированных противников. Полые металлические трубы легко прогибались под воздействием гидравлических кулаков и быстро плавились от точечных лазерных уколов, но удар все же держали, постепенно приобретая форму гладиаторских наплечников и подлокотников.

В долгу «саламандры» старались не оставаться и яростно охаживали бока своих бронированных противников сабельными ударами, высекая снопы искр и постепенно разбирая их на металлолом. Прицельные выстрелы из ручных пушек у них получались гораздо реже. Как видно, даже неутомимым амфибиям было тяжело одной лапой орудовать в ближнем бою громоздким двуручным оружием. Поэтому они использовали их в основном в качестве щитов, прикрывая грудину и лишь изредка нажимая на курок.

От созерцания столь яростной баталии меня, по своему обыкновению, отвлек возникший в наушнике каркающий профессорский голос:

– Ну и долго мы собираемся любоваться сим красочным пейзажем?

– О, а я уж подумал, что у тебя опять что-нибудь закоротило. Ну и куда предлагаешь двигать, академик? Вниз по коридору, в неизвестность? Или вверх, следом за нашими «старыми знакомыми»?

– Ник, настоящие герои всегда идут вперед, и только вперед,– не совсем понятно блеснул остроумием захребетник.

– В смысле? – От удивления я даже повернул голову в тщетной попытке увидеть собеседника, но в поле зрения, как всегда, попал лишь изогнувшийся в дугу телескопический держатель с объемной видеокамерой на конце.

—Мы сами пришли сюда сверху, а вниз хода нет. Там тупик, мусорная свалка с верхних станционных уровней. Так что хочешь не хочешь, а придется лезть в пролом. Это единственный реальный и доступный нам сейчас путь к главной цели. Да, забыл добавить самое главное. Медлить нельзя ни минуты. Потом может быть поздно. Те твари, что сейчас у нас на виду,– это только авангард. Основные силы уже на подходе. А прямой участок коридора за проломом довольно длинный и узкий, без разветвлений. Укрыться там в случае чего негде. Если нас заметят, будем как на ладони. Так что поторопись, если хочешь проскочить незамеченным.

– И откуда взялась такая всеобъемлющая информация?

– «Из леса, вестимо»… Аравийцы весь местный радиоэфир заполнили своей панической трескотней, а я перевожу потихоньку. Ты что, совсем не помнишь, как сам установил мне пару трофейных уоки-токи еще там, наверху.

– Да вспомнил уже, попробуй тут не вспомнить. А вдруг это дезу подсовывают для особо доверчивых, вроде нас с тобой? А?

– Уж поверь мне, им сейчас не до таких сложностей и не до нас. Сам видишь, им бы самим ноги унести.

– А как же нам пройти мимо этой жаркой сечи впереди? Сдается мне, данный случай противостояния генетики и кибернетики продлится еще очень и очень долго… Как я погляжу, стороны конфликта пока не проявляют явных признаков усталости. И честно говоря, мне что-то не хочется отвлекать их от столь увлекательного занятия.

– Не финти, Ник, у нас мало времени. Думай сам, только быстрее. Ты наш главный военный стратег, раз память вернул. В конце концов, наколдуй чего-нибудь, тебе ж не впервой. На верхних-то уровнях вон какие чудеса вытворял, любо-дорого посмотреть было!

– Ага, спасибо за совет. Легко сказать, наколдуй. Это тебе не люди, Проф. Им мозги вот так запросто не закомпостируешь. Придется попотеть, а я еще слишком слаб. Ладно, делать нечего, придется импровизировать. Внимание, считаю до десяти и начинаю! – Я закрыл глаза и начал мысленно концентрироваться, но на счете три сбился, неожиданно почувствовав, как что-то холодное и гладкое назойливо трется о мою щеку.

– Проф, убери свое бельмо. Не стой над душой, здесь не цирк. Мне зрители не нужны.

– Ник, не отвлекайся. Я мешать не буду. Просто мне интересно смотреть, как ты колдуешь.

– Ага, и на видео записывать. Слушай, Проф, сейчас не тот случай. Просто сверни свою гипертрофированную удочку. Поверь, ничего интересного не увидишь. О тебе же забочусь – если твои настырные зенки снова оторвутся, назад приделывать больше не буду. Один задний глаз только и останется. Как тогда осматриваться будешь, о любопытнейший? И вообще, твое дело мой тыл прикрывать, а не по фронту пялиться. Когда прорвемся, сможешь снова глазеть на все четыре стороны. Надеюсь, это понятно?

– Понятно, понятно.– До Профа наконец дошло, что уступать его извращенному псевдонаучному любопытству я не собираюсь, и телескопический выдвижной механизм панорамной камеры с противным скрежетом втянулся в корпус основного модуля.

Пока профессор сворачивал свои гипертрофированные причиндалы, я установил новую точку возврата для «Жезла судьбы» и, собравшись с духом, прошептал:

– Ну вот, теперь поехали…

* * *

…Обычному смертному даже представить трудно, что на самом деле окружающий мир представляет собой поверхность длинного и тонкого десяти– или одиннадцатимерного стержня, точнее проволоки, растянутой в трех известных нам пространственных измерениях и очень тонкой в остальных – настолько тонкой, что мы их просто не замечаем.

Лишь в состоянии измененного сознания можно ощутить неуловимо размытую кривизну «дополнительных» шести-семи пространственных измерений и воспользоваться скрытыми от глаз под– и надпространственными коридорами, входы в которые почти всегда являются псионикам в виде слегка затуманенной зеркальной арки. Вот только отражения там весьма необычные. С чьей-то легкой руки их так и прозвали – зазеркалье.

Теоретически освоить фокус перемещения в зазеркалье проще пареной репы. Для этого достаточно быть уверенным в себе мужчиной на службе у государства. Женщины почему-то в этом деле заняли нишу аутсайдеров. Не то чтобы им такая способность вообще недоступна, просто псионики слабого пола по каким-то неведомым причинам редко проходят соответствующий курс подготовки.

Необходимо также в обязательном порядке обладать хорошо развитым абстрактным мышлением, крепким здоровьем, устойчивой психикой. Владеть методиками медитации с помощью асан и пранаям для тренировки восприятия малейших колебаний окружающей реальности и знать основы теории Бернарда Римана об искривленных и многомерных пространствах, чтобы привычный к упрощенной схеме евклидовой геометрии разум не слетел с катушек при нахождении в вывернутом наизнанку мире других измерений.

Маршрут движения по коридорам скрытого пространства зазеркалья выбирается подсознанием интуитивно, по так называемому принципу «инсайт» – мгновенное познание, без построения привычных для разума логических цепочек. Правда, иногда это приводит к весьма занимательным и неожиданным последствиям…

ГЛАВА 5

…Когда-то, в первые годы службы, Лис любил травить неопытным салагам-первогодкам, среди которых числился и я, байки бывалых ветеранов об ужасах, поджидающих неудачливых псиоников в многомерном запутанном лабиринте зазеркалья. Чем только он нас тогда не пугал! И непонятными смертоносными аномалиями, столкнувшись с которыми многие возвращались из туманных внепространственных коридоров в полуразобранном виде… И невообразимыми местами, куда малоизученные катаклизмы зазеркалья иногда закидывают незадачливых путешественников и где в одночасье можно запросто сойти с ума или вообще сгинуть без следа… Особенно ему удавались совсем уж фантастические истории о жутких «коренных» обитателях скрытых пространств, призрачных существах, которые имеют обыкновение появляться в самых различных обличьях и вытворять странные и жуткие вещи.

Мне казалось, что за давностью лет впечатления от рассказов Лиса заметно поблекли. Но когда вместо хорошо освещенного и шумного от разгоревшейся поблизости баталии коридора я очутился в полумраке совершенно незнакомой комнаты, да еще и в самом центре весьма колоритной компании, где меня явно не ждали, россказни Лиса сами собой ожили в памяти.

Картина «Не ждали» выглядела примерно следующим образом: прямо напротив меня, на расстоянии вытянутой руки, высилась колоссальная, почти трехметровая человеческая фигура с мощным мускулистым торсом, украшенная массивной бычьей головой. Бычьей в натуральном смысле слова: башка незнакомца обладала всеми атрибутами породистого представителя бычьего племени. Загнутые рога, оттопыренные шевелящиеся уши и вытянутая морда, покрытая коротким серовато-коричневатым мехом. Вот только вполне осознанный, совершенно по-человечески настороженный взгляд никак не вязался с полуживотным обликом.

В правой руке человек-бык держал внушительный и устрашающий агрегат, в точности такой, какие я недавно видел в лапах «саламандр». А левой удерживал намотанные на кулак длинные каштановые волосы негритянки, стоящей перед ним на коленях со связанными за спиной руками. Она тупо уставилась в пол, не реагируя на окружающее, а ее форма станционного техника вся была изодрана в клочья. На оголенных участках темной кожи отчетливо виднелись многочисленные кровоточащие ссадины и порезы.

Первым возникшую между нами игру «в гляделки» прервал минотавр. Ошалев поначалу от моего неожиданного появления, он довольно быстро пришел в себя и без лишних разговоров начал действовать. Бесцеремонно оттолкнув темнокожую женщину в сторону, он поудобнее перехватил свое громоздкое оружие и освободившейся рукой потянул на себя рычаг гашетки. Издав противный высокий визг, направленная на меня передняя ребристая часть агрегата бешено завращалась. В голове стала нарастать резкая боль. Уши заложило и перехватило дыхание. Знакомые симптомы… Теперь мне стало ясно, отчего ассасинов в пещере разносило в клочья. Нужно срочно делать ноги, ибо долго стоять на прицеле ультразвуковой пушки опасно для здоровья.

Только беспримерные способности «биокостюма» к затяжным прыжкам позволили мне избежать фатальной встречи с разрушительной сфокусированной волной ультразвука. Ноги буквально сами собой завинтили онемевшее от страха тело в головокружительное сальто-мортале прямо над головой разъяренного стрелка. К счастью, комнатный потолок оказался не таким низким, как в ледяной пещере, избавив меня тем самым от новых увечий.

Бычара явно не ожидал от горбатого, странно выряженного незнакомца, появившегося неизвестно откуда, такой прыти и слегка замешкался, поднимая угол обстрела. Ультразвуковые импульсы следовали за мной по касательной на всей траектории прыжка. Но, слава богу, так и не задели, несмотря на все усилия рогатого зенитчика поймать меня в прицел. Громила чуть не на «мостик» встал, но балетные пируэты ему не помогли.

К моменту моего приземления его утробно грохочущая дробилка, натужно чихнув последний раз, намертво заглохла. Судя по всему, аккумулятор у нее был дохловатый. Лично я никогда не доверял энергетическому оружию – ненадежное оно, да и заряд вечно кончается в самый неподходящий момент.

Пока мой недогадливый друг в раздражении тряс свою затихшую гипертрофированную «артиллерию», недовольно порыкивая себе под нос, у меня появилась возможность отступить на относительно безопасное расстояние метров в пятнадцать. Пятясь спиной к ближайшей стене, я рывком достал из подсумка трофейный ручной стреломет Барра.

Крепежный ремень автоматического карабина как-то ухитрился отцепиться во время затяжного прыжка. В результате мой основной ствол сейчас находился вне досягаемости, а точнее, валялся прямо у ног воинственного монстра. Уткнувшись спиной в стену, я смог позволить себе спокойно вздохнуть, окинуть помещение более внимательным взглядом и оценить размер ущерба от устроенной только что стрельбы.

Кроме нас с минотавром и успевшей лишиться чувств негритянки, в комнате вроде больше не было никого живого или представляющего явную опасность. Помещение было квадратным, размером с четверть футбольного поля. Потолки, как я уже упомянул, были довольно высокими, метров пять-шесть. Единственная входная дверь попадала в поле зрения и располагалась как раз напротив, так что за безопасность на флангах и в тылу я пока мог не переживать.

Пространство комнаты не пустовало. По периметру шарнирными соединениями были закреплены ровные ряды откинутых от стен складных столов, на поверхности которых было установлено мудрено соединенное меж собой лабораторное оборудование. Местами навороченные приборы с пробирками сменялись оргтехникой и канцелярскими принадлежностями.

Стены были увешаны многочисленными плазменными мониторами. Большинство из них не функционировало, а часть вообще была разбита вдребезги. Но некоторые все еще работали, показывая самую разнообразную информацию: вид из установленных где-то камер наблюдения, красочные графики и объемные диаграммы, бегущую текстовую строку и другую подобную дребедень. Весь этот стандартный лабораторно-офисный интерьер был повсеместно сдобрен следами кипевших здесь совсем недавно нешуточных страстей.

Практически сразу в глаза бросалась груда человеческих тел вперемешку с короткоствольным личным оружием в одном из углов комнаты. Помимо этого повсюду темнели кровавые пятна и еще не успевшие засохнуть лужи крови. Стены и пластиковые полы, испещренные многочисленными выбоинами, напоминали видавшие виды мишени штатного полицейского тира после десяти лет интенсивного использования. А потолок… Ультразвуковой отбойник опростоволосившегося монстра пропахал глубокую полутораметровую борону на всем протяжении его глянцевой поверхности.

Но основную разрушительную работу кто-то успел проделать гораздо раньше, не менее получаса назад. Все погибшие были одеты в типовые лабораторные белые халаты и явно относились к местному персоналу. Кажется, настала пора уточнить, куда меня черт занес на этот раз и кто здесь устраивает такие зрелищные кровопролития.

К моменту, когда я закончил беглый осмотр, гигант с бычьей головой уже перестал трясти свою устрашающую пушку и яростно клацать спусковой гашеткой, поняв наконец, что это вряд ли прибавит севшему аккумулятору энергии. Судя по новому разочарованному реву, сменной батареи или запасного оружия у монстра тоже не оказалось. Однако сей факт не убавил его воинственной решимости укокошить меня. Взятый на изготовку и нацеленный прямо в массивный мохнатый лоб длинноствольный стреломет Барра тоже не подействовал умиротворяюще.

Несмотря на сложившуюся диспозицию, бычара явно не считал себя загнанным в угол и всем своим видом недвусмысленно намекал, что собирается атаковать врукопашную. Грозно раздутые ноздри напоминали насадку к шлангу пылесоса, подавившегося комком мусора. Зрачки, словно две неоновые лампы ночного пивного бара, быстро наливались кроваво красным цветом. И даже белки глаз приобрели устрашающий пурпурный оттенок.

Но больше всего меня поразила широко раскрытая пасть с острыми, слегка загнутыми клыками. Волчий оскал удивительно дополнял и без того пугающую внешность минотавра. Бык-вампир с телом человека-переростка – это что-то! Ему бы еще драконьи крылья за спину, и я бы точно наложил в штаны, вернее в биокостюм, который вряд ли рассчитан на такие сюрпризы от носителя.

Противник даже намеком не выказывал инициативы начать мирные переговоры, что в его положении было бы вполне разумным шагом. Поэтому я решил не ждать, пока эта туша яростно бросится в атаку, и нажал на курок еще до того, как был сделан первый шаг в мою сторону. Реактивный дротик, выпущенный из оружия, предназначенного для стрельбы в сверхплотной среде, обладает колоссальным останавливающим действием, особенно на короткой дистанции.

Правда, этот плюс у стреломета системы Барра компенсируется двумя весьма существенными недостатками, напрямую влияющими на точность стрельбы в атмосферных условиях: мощный импульс отдачи, начисто сбивающий прицел после первого же выстрела, и приспособленная отнюдь не для воздушной среды баллистика самого боеприпаса. Для эффективной наземной стрельбы из такого оружия необходим специально нарабатываемый месяцами навык, а я давненько не специализировался на подводных диверсиях, тем более с использованием такого специфического трофейного средства индивидуальной защиты.

Поэтому первый выстрел, тщательно нацеленный, как мне казалось, в самый центр бычьего лобешника, бесславно ушел в «молоко», несмотря на то что минотавр даже не пытался уклоняться, делая ставку исключительно на скорость и напор. Пришлось перестать корчить из себя снайпера и переходить к более привычной тактике штурмовика-чистильщика.

Отстреливая следующие два дротика, я уже лишний раз не рисковал и навскидку целился в самую широкую часть несущейся на меня галопом цели – грудную клетку. Живот у монстра, к сожалению, был почти полностью прикрыт выступающей вперед широкой мускулистой грудью. Конечно, защитная нательная кираса из кевлара и гипертрофированные мышцы вряд ли позволят дротику добраться до внутренних органов. Однако непродолжительный шок эта осатаневшая туша получит однозначно.

Так и вышло. Третий по счету дротик поразил тварь, когда кончики рогов мелькнули буквально перед самым моим носом. Обычного человека встречный удар такой мощи отбросил бы метров на пять. А почти трехметровый гигант лишь слегка притормозил, потеряв возможность с ходу насадить меня на рога. Воспользовавшись заминкой, я ушел с линии атаки, лихо запрыгнув задницей на один из подвешенных вдоль стены столов.

Как ни странно, но хрупкое на вид пластиковое покрытие оказалось необычайно крепким и выдержало столкновение с моим многострадальным тылом. Биокостюм придал прыжку не только вертикальное, но и весьма ощутимое горизонтальное ускорение. Я заскользил по столовому ряду вперед спиной, довольно быстро удаляясь от успевшего «поцеловаться» со стеной минотавра. Полулежа стрелять на ходу было не очень удобно, но пришлось поднапрячься и постараться. Упрямый противник прямо на глазах приходил в себя.

Мои старания вознаградились сторицей, и остаток обоймы не пропал даром. Ринувшийся следом рогатый подранок пару секунд пер буквально напролом, круша все на своем пути. Разодранный в клочья пластик вперемешку с осколками лабораторного стекла и прочей мишурой разлетался в стороны, будто древесная щепа, только что отведавшая топор безумного дровосека. Но предпоследний дротик окончательно охладил пыл самозванца из античной мифологии.

Вздрогнув от удара, израненное тело рогатого гиганта медленно оседало, обильно орошая пол своей кровью. Я не сразу сообразил, что в конце концов остановило эту живую помесь бизона с локомотивом, пока не увидел на месте правого глаза открытую рану с рваными краями. В самом центре этого кровавого месива торчал задний фрагмент металлического оперения дротика. Все-таки трофейный ствол нащупал ахиллесову пяту на теле минотавра и нанес туда свой смертельный удар.

Последний дротик я потратил на контрольный выстрел, по-пижонски выбив второй глаз монстра. Так, на всякий случай, мало ли какой порог живучести у этой твари. Да и тяга к симметрии преследовала меня с детства. К тому же выщелкнуть обойму у трофейного семиствольника можно, только предварительно израсходовав все патроны.

Перезарядив оружие и удостоверившись, что монстр действительно мертв, я подошел к лежащей посредине комнаты негритянке. Она действительно потеряла сознание – видимо, совсем ослабела от потери крови. Однако признаки жизни еще подавала. Пришлось достать фляжку с остатками коньяка, осторожно приподнять ей голову и влить пару глотков в полуоткрытый окровавленный рот. Девушка вяло закашлялась и открыла глаза. Ее взгляд мне не понравился. Так обычно смотрят обреченные люди, совсем потерявшие надежду выжить. Плохо, конечно, но надо работать. Раз я не могу ей помочь, надо сделать так, чтобы она помогла мне.

– Как тебя зовут, златовласка? – мой вопрос прозвучал по-английски, поскольку умирающая смахивала на афроамериканку.

– Аманда… – хриплый ответ был едва различим даже на фоне воцарившейся звенящей тишины.

Глухо прокашлявшись, она, то и дело останавливаясь, зашептала:

– Помогите Кэтрин… Я вас прошу, помогите Кэтрин. Они увели ее в четвертый сектор. Вы еще успеете их догнать. Мне уже не помочь… И передайте наверху: Глоссет предал. Он всех нас предал! Почти все погибли из-за этого гнусного недоноска. Помогите Кэтрин, умоляю, она еще жива!.. Вы успеете спасти Кэт…– так и не договорив до конца эту длинную, малопонятную тираду, девушка замолчала навсегда.

Я осторожно уложил ее голову на пол и прикрыл остекленевшие глаза.

– Проф, ты чего там, совсем заржавел, что ли? Оживай шустрее, военный совет держать будем,– после этих моих слов за спиной зашуршал телескопический выдвижной механизм объемной видеокамеры киберклона. Затем в наушнике раздалось ворчливое кряхтение с наигранными старческими интонациями:

– Ты куда нас закинул, колдун хренов?

– Не поверишь, профессор, но как раз по этому поводу я и хотел с тобой проконсультироваться.

– Ну а девушку-то зачем прихлопнул?

– Да бог с тобой! Я, конечно, не образцовый джентльмен, но и законченным душегубом пока еще не стал. Это, кажись, вон тот паренек с бычьими причиндалами ее укатал. Я, правда, не успел спросить – зачем он ее так? Мальчик стал палить почем зря, а потом еще бодаться полез. Пришлось его успокоить навек, пока на рога не поддел.

– Ух ты какой образчик! – Судя по всему, Проф уже успел внимательно разглядеть минотавра.– Ник, а как ты думаешь, откуда здесь эта античная тварь взялась?

– Ну уж точно не из мифов. Думается мне, это новая разновидность БУМПов.

– Что-то он не похож на тех, что мы видели в пещере.

– Там работали «саламандры». Эффективное, но тупое пушечное мясо, и только. Ими кто-то руководит. И сдается мне, этот мертвый рогатый ублюдок – один из их командиров.

– Ты думаешь, их несколько?

– Как минимум двое. Остается только надеяться, что его братишки нас не найдут. Чует мое сердце, не случайно мы сюда попали, ох не случайно! В зазеркалье коридоры неузнаваемо искривились, значит, где-то совсем близко какая-то мощная аномалия присутствует. И сдается мне, это как раз то, за чем нас сюда и послали. Так что предлагаю начать поиски Кэтрин.

– Что еще за Кэтрин? – удивились из-за спины.

– Да негритянка перед смертью все про какую-то Кэтрин бормотала. Мол, спасти ее надо как можно скорее, повели злыдни лютые на расправу в четвертый сектор. Вот я и думаю, что надо идти спасать прекрасную незнакомку. Ты как думаешь, Проф?

– А что тут долго думать? Дверь-то все равно одна. В твое вывернутое наизнанку зазеркалье, если я правильно понял, лучше больше не соваться. Пока не занесла нелегкая еще куда-нибудь, где нам будут не очень рады. А подруга негритянки наверняка много чего знает, и с ней нам не придется без толку шарахаться по местным закоулкам. Время-то уходит. Скоро наверняка начнется затопление станции. Или эти идиоты что-нибудь рванут наверху, или где не надо «вкл» с «выкл» перепутают. Кстати, как думаешь, откуда БУМПы-то тут взялись? И главное, какого рожна им надо?

– Откуда – понятно. Какой-нибудь кораблик под килем или под фальшивым дном контрабандой протащил через Гибралтар или Суэцкий канал. А вот зачем – вопрос интересный. Хотя догадаться тоже нетрудно. За тем, за чем и мы, грешные. Ладно, будем считать военный совет закрытым. Решение принято единогласно. Идем в ту дверь, благо она действительно одна, и ищем некую Кэтрин, ориентировочно в так называемом четвертом секторе.

Перед уходом пришлось на всякий случай перенастроить координаты обратного временного скачка. Через пару минут, подобрав громоздкий карабин, выпавший во время схватки, и кое-что из амуниции, сваленной в кровавой куче, я бодрым шагом направился к двери. Выход из помещения был оформлен в виде раздвижной диафрагмы. При моем приближении сработали фотоэлементы автоматического запорного механизма. Сегменты диафрагмы с легким шипением разошлись в стороны, и я увидел…

ГЛАВА 6

…Тусклый инопланетный светильник на фоне бесцветного и бесформенного потолка. Голова не болела совершенно. Дышалось ровно и свободно. Сухость во рту, тошнота и другие болезненные симптомы пропали начисто. Их сменили вполне здоровые позывы голодного желудка и желание выпить чего-нибудь крепкого. Кажется, гипнотический транс пошел мне только на пользу.

Настырное зеленое недоразумение все-таки ухитрилось бесцеремонно порыться в моей памяти. Вон как радостно пялится, жабоглот пупырчатый. Щупальца на башке даже в узел сплелись от удовольствия. Фу, мерзость инопланетная!

Мои возмущенно-ворчливые мысли на этот раз почему-то не произвели на хозяина футуристического кабинета негативного впечатления. Наоборот, он достал из подобия своего рабочего стола пористый, противный на вид брикет синеватого оттенка и жестом благодетеля кинул его мне на колени.

После чего – ну надо же, какие нам сегодня послабления! – снял тускло поблескивающий мыслесчитыватель со своей пупырчатой тыквы, да так, будто это была корона правителя как минимум десятка солнечных систем! Мне даже показалось, что кроме помпезности в его действиях присутствовал легкий налет облегчения от хорошо выполненной работы. Вот только к чему все эти многообещающие жесты?..

Сложив гипнообруч пополам, зеленомордый что-то несколько раз гаркнул, глядя в пол. В ответ оттуда тотчас выросло некое подобие журнального столика на одной стойке, на поверхности которого лежала похожая на старинную медную монету таблетка. Хозяин кабинета одной шестипалой клешней смахнул со столика таблетку, а второй осторожно положил на ее место снятый с головы обруч.

Импровизированный столик тут же снова совершенно беззвучно провалился в пол, утянув за собой и обруч. Повертев так и эдак таблетку перед фасетчатыми глазами, инопланетянин привлек мое внимание и жестами довольно доходчиво показал, что я должен ее проглотить. После чего швырнул таблетку прямо мне в руки.

Смысла выпендриваться не было: если этот страшила задумает грохнуть, то какая разница от чего предстоит умереть – от яда или от пули? Мне все равно не спастись в сложившихся обстоятельствах, если что-то пойдет не так. Поэтому, особо не раздумывая, я одним махом проглотил оказавшуюся безвкусной таблетку и зажевал ее синеватым брикетом. У последнего, наоборот, оказался весьма нежный вкус, напоминающий смесь ананаса с дыней. Он приятно таял во рту, весьма основательно утоляя успевшую замучить меня жажду.

Закончив с брикетом, я почувствовал необычайный прилив сил, будто заново родился. Однако вместе с сытостью появился какой-то необычный зуд в висках и легкое головокружение. Мысли начали путаться, будто после принятой на голодный желудок поллитры. Я посмотрел на оппонента. Тот развалился в своем кресле, больше похожем на закрепленный в трех точках потолка сетчатый гамак из пушистого пластика, и с явным интересом наблюдал за мной.

– Все-таки решил травануть, рожа противная? – упрек сам собой сорвался с губ, вот только звучал он как-то необычно. Может, в синем брикете был не яд, а незнакомый аналог алкоголя или наркотика? Ответ на этот вопрос пришел с совершенно неожиданной стороны:

– Не дрейфь, хомо, все путем. Расслабься пока и получай удовольствие. А то нам с тобой еще работать и работать,– сидящий напротив меня гуманоид гыкал, хрюкал и каркал, но я каким-то чудом отлично понимал смысл этих непривычных для ушей звуков. В доказательство своих слов зеленомордый достал еще один синеватый брикет и снова небрежным жестом швырнул его прямо мне в руки. Совершенно опешив от происходящего, я автоматически сжевал и этот подарок. После чего рискнул еще раз подать голос:

– Что-то не въезжаю… Я что, пока под гипнозом был, ваш язык изучить успел или просто съехал с катушек?

– Ага, успел бы ты, как же. Все вы, хомо, по сути дела, ребята веселые и эмоциональные, но тупые. Так что без посторонней помощи можете научиться только на собственных наречиях горланить, да и то постоянно фальшивите. А чтобы освоить межгалактический, у типичного представителя твоей расы ни мозгов не хватит, ни времени вашей короткой среднестатистической жизни. Сам представь, межгалакт – это же не просто язык. Это комплексный способ общения, универсальный для нескольких сотен принципиально различных цивилизаций. Он включает в себя миллиарды понятий, которые разные виды гуманоидов не только выражают по-разному, но и понимают тоже не однозначно. Ведь эволюция каждой цивилизации шла по-своему. Отдельному индивидууму расы хомо на самостоятельное обучение межгалакту понадобятся миллионы лет. Вот и пришлось тебе искусственно ускорить этот процесс и скормить трансмутационный лингвистический преобразователь. Между прочим, это эксклюзивный продукт Галактического Торгового Союза, изготавливается и распространяется только по специальной лицензии. Он тебе рисунок на коре головного мозга слегка подправил, преобразовал. Пару новых извилин сгенерировал. Вот ты на межгалактический сразу и перешел, так сказать, за пару минут перепрыгнул миллион лет развития. Понял, пенек с глазами?

– Понял, что тут непонятного… – Честно говоря, я мало что понял из этого пространного разъяснения, но решил пока не зацикливаться и выжать из собеседника максимум дополнительной информации.– Слышь, командир, а я по-своему-то теперь смогу говорить нормально?

– А ты что, уже успел разучиться?

– Да вроде нет.

– Тогда зачем глупый вопрос задаешь? Тебе просто развили уже имеющуюся от рождения способность интуитивно понимать, что говорят другие гуманоиды. Не думаешь же ты, что межгалакт обеспечивает дословный перевод? Он лишь способен трансформировать суть сказанного мной в удобные и воспринимаемые тобой мыслеформы. Возможен и обратный процесс, если, конечно, ты постараешься. Вот и весь фокус.

– Ну хорошо, а что дальше-то делать будем, уважаемый?

– Вот это уже вопрос по существу. Приятно общаться с благоразумным и относительно цивилизованным гуманоидом, а не с бестолковым полудиким выродком планетарной свалки. Но сначала представлюсь по всей форме и кое-что разъясню. Пора тебе, парень, узнать, что вы с напарником находитесь под следствием по делу о нанесении ущерба посредством преднамеренного нападения на орбитальную базу Галактического Торгового Союза в системе Тонга-3. Это очень серьезно. Я представляю здесь Службу Регионального Реагирования при Счетной палате ГТС. На межгалакте мое имя звучит как Тэй’Ку.

– Японец, что ли? – я не удержался и сострил вслух, но зеленомордый проигнорировал мою реплику и как ни в чем не бывало преспокойно продолжал вещать дальше:

– Состою в чине второго помощника Верховного дознавателя. Можешь называть меня просто господин помощник Тэй’Ку. Как ты, наверное, уже успел догадаться, именно мне поручили выяснить обстоятельства вашего здесь появления и определить размер нанесенного вами ущерба собственности ГТС в системе Тонга-3.

– Короче говоря, представляете местную прокуратуру,– на сей раз помощник Тэй’Ку не стал прикидываться, что туг на ухо, и, немного поразмыслив над моей последней репликой, подтвердил:

– Вроде того. Скажу прямо – результаты мнемоспектросканирования твоей памяти резко меняют дело. Первоначально следствие предполагало, что имел место беспрецедентно наглый налет, организованный местными пиратскими кланами. Но твоя история полностью меняет ход следствия. Значит, будем работать дальше. Но теперь тебе придется выбирать: будет ли это происходить на добровольной основе или по принуждению. В последнем случае повторный сеанс мнемоспектросканирования гарантированно сведет тебя в могилу.

– Ваши угрозы и насильственные действия являются прямым нарушением прав человека! – очередная острота опять машинально слетела с моих губ и, как назло, на межгалакте.

– Нарушение чего?! – Опешив от моей наглости, Тэй’Ку на некоторое время впал в прострацию и выглядел при этом весьма комично. Но он довольно быстро пришел в себя и угрожающе зашипел: – Слышь, хомо, будешь еще острить, позову исксолов! Они тебя в момент избавят от излишков чувства юмора!

Я понятия не имел, как именно исксолы будут отбивать у меня чувство юмора, но неприкрытая угроза, прозвучавшая в его словах, наводила на определенные размышления об осторожности и скромности:

– Молчу, молчу…

– Ты не молчи, умник, ты давай дальше рассказывай, как сюда попал. Я не собираюсь тут с тобой прохлаждаться целую вечность. И учти – замечу, что врешь, юлишь или что-то недоговариваешь, миндальничать не буду. Поставлю снова твои мозги на просвечивание, и все дела. За пару микроциклов в живой овощ превратишься. Понял?

– Понял, господин помощник Тэй’Ку. Дальше так дальше…

* * *

…Мы действительно нагнали Кэтрин и ее конвоиров где-то на границе четвертого сектора, но не сразу. Сначала пришлось довольно долго помыкаться по подземелью.

Освоенное пространство самого нижнего уровня «Наутилуса» напоминало огромный, испещренный множеством перегородок лабиринт округлой планировки, поделенный на четыре сектора. Как выяснилось, деление на сектора задумывалось исключительно по функциональному принципу и предполагало строго последовательную маршрутизацию. То есть из первого сектора можно попасть только во второй, из второго – в первый или третий и так далее.

На беду, зазеркалье выплюнуло нас с Профом на периферию первого сектора. Поэтому идти до четвертого пришлось кружным путем, последовательно пересекая большую часть помещений первых трех секторов.

В первом секторе располагались в основном помещения лабораторий и рабочих офисов, вроде того, где от моей руки так бесславно погиб рогатый вояка. Повсюду царил полный разгром и больше не попалось ни одной живой души. Встречались только сваленные в кучи трупы сотрудников местного научного и обслуживающего персонала. По всем признакам этих людей смерть застала врасплох.

Способы убийства не отличались разнообразием. Либо «расчлененка» при помощи мощных лазерных резаков, либо деформация черепа тупым и тяжелым инструментом типа гидравлической кувалды. Очень похоже на работу тех самых механоидов, что недавно так лихо вломились в пещеру.

Второй сектор оказался жилым и сплошь состоял из спальных комнат и кубриков казарменного типа, плюс пара столовых залов с кухней и даже огромный боулинг-бар, совмещенный с финской сауной. Расположение здешних трупов и их униформа наводили на мысль о том, что здесь без особого шума зачистили с полсотни охранников местной службы безопасности, причем довольно давно, возможно еще до нападения аравийского спецназа.

По всем признакам эти ребятки не отличались особым рвением при исполнении своих служебных обязанностей и ухитрились проворонить появление из глубокого тыла незваных гостей, вооруженных под завязку. Второй сектор мы пересекли тоже довольно быстро и без происшествий.

Мне даже повезло. В одном из казарменных кубриков находился неприметный на первый взгляд вход в помещение арсенала. Как ни странно, он оказался нетронутым. Активировав дверной запорный механизм с помощью магнитной карты и отпечатка ладони одного из мертвых охранников, я оказался просто в сказке.

Прямо на входе красовался длиннющий застекленный стенд с ровными рядами старых добрых модульных винтовок М-29 OICW самой разнообразной конфигурации. Американцы уже лет десять как сняли их с вооружения и буквально за год по бросовым ценам реализовали на гражданском рынке, насытив его до предела. Благодаря уникальным ТТХ этот вид ранее недоступного оружия очень быстро приобрел широкую популярность среди охранников, наемников и гангстеров по всему миру.

За стендом тянулись стеллажи с боеприпасами, амуницией, аксессуарами и комплектующими к представленному оружию. Собранного в этом мини-арсенале добра могло с лихвой хватить на оснащение минимум половины роты морских пехотинцев. Видавший виды трофейный полуавтоматический карабин арабского производства конечно же не шел ни в какое сравнение с выставленным за стеклом ручным оружием массового поражения и тотального разрушения. Поэтому после недолгих размышлений я решил заменить его и стал вдумчиво компоновать себе новое оружие.

Учитывая местные стесненные условия и разнообразие потенциальных противников, в качестве модуля-платформы наиболее подходил классический короткоствольный автомат фирмы «Хеклер и Кох» под мощный отечественный боеприпас ПАБ-9х39 мм, способный с дистанции сто метров пробить восьмимиллиметровый лист прокатной стали или вдребезги разнести человеческий череп. Сверху к модулю-автомату я присоединил двадцатимиллиметровый гранатомет с магазинным питанием, построенный по схеме булл-пап и рассчитаный на применение фугасных боеприпасов 20х85 мм упрощенной конструкции.

Сверхлегкая пластиковая гильза, снаряженная только вышибным пороховым зарядом и мощной термобарической гранатой с обычным контактным взрывателем без всяких заумных наворотов, но с чекой и замедлителем для использования с рук в случае выхода оружия из строя. Убойное действие достигается только за счет фугасного эффекта термобарического заряда, порождающего при взрыве разрушительную ударную волну и высокую температуру в пространстве, ограниченном тремя-четырьмя метрами, при полном отсутствии осколков.

Так что можно будет безбоязненно шарахать из этой двадцатимиллиметровой «пукалки» практически в упор. Знатоки поговаривали, что очередью из восьми таких гранат можно запросто прожечь лобовую броню легкого танка, не говоря уж о бронированных с ног до головы БУМПов и механоидов.

Встроенная в «Симбиот» универсальная система управления огнем позволила заменить громоздкий прицельный штатный модуль аналогичным по габаритам и успевшим хорошо зарекомендовать себя бельгийским лазерным резаком, снятым с брошенного трофейного карабина. Самым большим его плюсом были энергоемкие и компактные батареи, которыми я забил все свободное пространство в карманах.

Для полноты картины осталось зарядить оружие и обвешаться подсумками с набором запасной разнокалиберной амуниции. Само собой, предпочтение отдавалось наиболее емким магазинам: шестидесятичетырехзарядным сдвоенным дискам для автомата и восьмизарядным коробчатым обоймам для гранатомета. Как только оружие было полностью укомплектовано, автоматически началась тестинг-настройка системы управления огнем у «Симбиота». Разномастные датчики на рукоятке модуля-автомата подключились к чипам-приемникам перчатки биокостюма.

Голову тут же прикрыл капюшон, спроецировавший перед глазами разноцветную объемную голограмму-дисплей с тремя прицельными рамками в центре и десятком информационных окон по периметру, прямо как в популярных компьютерных стрелялках. Тут тебе в режиме реального времени и счетчик боеприпасов, и реагирующий на изменение зрачков оптико-баллистический усилитель-дальномер, и точнейшая система позиционирования, и оценка состояния оружейных узлов, и тактические рекомендации по выбору наиболее безопасного местоположения с лучшим углом атаки на вероятного противника, и подсветка целей с расчетом вероятности попадания тем или иным оружием, и даже гибкая настройка автопилота, способного на харде вести эффективный бой практически без участия человека-носителя.

Я почувствовал, как мышцы экзоскелета правой руки жестко зафиксировали оружие с упором на предплечье. Мириады чувствительных нанодетекторов-полиграфов с пугающей четкостью реагировали на любые мысленные команды, легко меняя угол атаки оружия и переключая режимы стрельбы при помощи искусственных мышц.

Подойдя к зеркалу, занимавшему почти всю боковую панель арсенала, я ахнул. Мое отражение напоминало помесь робокопа с Рэмбо. Экзоскелет биокостюма воинственно выпятил рельефную мышечную структуру. Прицельная голограмма свободно пропускала свет только в одну сторону. Снаружи казалось, что из капюшона оскалилась зловещая пустота.

Что ни говори, а прикид стал реально соответствовать стволу. Теперь можно с уверенностью констатировать, что легкий шагающий танк «Ник Кучеренко» к бою практически готов. Проф не смог остаться в стороне и саркастически заметил, выставив свой телескопический глаз из-за плеча:

– Сдается мне, добрый богатырь свет Иванович расчехлил меч-кладенец иноземный, и теперь красна девица обречена на спасение, а ворог лютый на смерть бесславную…

– Тебе бы только сказки сказывать да хребет мне отдавливать,– парировал я.– Ты учти, Кот Ученый, горбатые богатыри никогда особо не котировались у гордых красавиц. Так что из-за тебя может получиться полный облом с хеппи-эндом.

– Увы, мой друг, увы… Время гордо расправить крылья еще не пришло,– удрученно констатировал новоявленный сказочник.

– Тогда внимательно следи за обстановкой, орел ты мой подрезанный. А то я еще толком не освоился в этой навороченной скорлупе. Могу прозевать какого-нибудь Змея Горыныча, и конец тогда нашей сказке.

– Добре,– змееподобная камера поплотнее свернулась на плече, время от времени поворачивая по сторонам свою голову-шар. Правда, зачем надо поворачивать и так всеобъемлющий видеоприемник, я до сих пор не понял. Но если Профу так удобнее, то бог с ним, пусть воображает себя устаревшим радаром.

Помещение арсенала я покидал с чувством глубокого сожаления. На мой взгляд, это было единственное уютное место во всем местном подземелье. Но Проф был как всегда прав – время эвакуации еще не настало. Хотя цель нашего визита находилась где-то совсем рядом, осталось только сделать последнее усилие.

С помощью «жезла» я зафиксировал новую точку временного отката и вышел за дверь…

* * *

…Четыре «Саламандры» неторопливо конвоировали двух человек со связанными руками через обширные складские терминалы четвертого сектора. Еле плетущийся худощавый очкарик с взъерошенной шевелюрой тянул на гражданского. Он постоянно спотыкался, путаясь в длиннополом белом халате, и что-то визгливо причитал, то и дело получая от мутантов затрещины и пинки для ускорения.

Идущая впереди него девушка слегка прихрамывала на правую ногу. Но, несмотря на боль, печатала шаг с едва заметной отмашкой, словно заправский офицер, коим, наверное, и была. В отличие от плаксивого паренька, ее лицо не было отмечено печатью уныния и безысходности. Судя по всему, именно за ней и послала нас отошедшая в мир иной негритянка. Во всяком случае, других кандидатур, претендующих на имя Кэтрин, тут не наблюдалось.

Ярко-красный прорезиненный комбинезон с открытыми плечами лишний раз подчеркивал редкое сочетание женской грации и спортивной атлетичности. А так и не снятая с головы офицерская защитная каска с замысловатыми изгибами и позолоченной эмблемой Шестого флота добавляла воинственности к образу плененной амазонки.

Шутки шутками, но девушка действительно держалась молодцом и выглядела сногсшибательно даже сквозь редкие щели между разномастными грузовыми контейнерами, наваленными штабелями в два человеческих роста. Под их прикрытием я и устроил свою импровизированную засаду, предварительно обогнав маленький конвой с фланга. БУМПы вели пленников, построившись ромбом и ощетинившись во все стороны гранатометами и ультразвуковыми пушками, точь-в-точь как те, у убиенного минотавра.

Один мутант двигался впереди, двое по бокам, один сзади, тем самым перекрывая несчастным все возможные пути к бегству. Они сделали лишь единственную ошибку: не связали пленников друг с другом, очевидно полагая, что угроза нападения со стороны маловероятна. А зря.

Место засады было выбрано тщательно. Перекресток контейнерных рядов идеально подходил для нападения. Открытость площадки с четырех сторон в первые мгновения перестрелки обязательно дезорганизует «саламандр» и одновременно предоставит дополнительные пути отхода пленникам. Что ни говори, а лишний шанс им не помешает. Моей начальной огневой позицией должна была стать верхотура одного из контейнеров на торце самого высокого ряда.

А пока я распластался за ним, внимательно наблюдая за приближением БУМПов и пленников с помощью выдвижного зерцала Профа. Многоумный наконец сумел адаптироваться к видеоинтерфейсу биокостюма. Мелочь, а приятно. Ведь позиционировать противника с помощью оружия при отсутствии модуля наведения я не мог. А лишний раз высовываться раньше времени побаивался. «Саламандры» отлично видят даже в полной темноте, не говоря уже о здешнем полумраке. И если вдруг заметят, хана тогда пленникам, да и мне тоже может не поздоровиться. Так что теперь все зависело от оборудования Профа.

Пока все шло, как задумано. «Симбиот» мог не только отлично маскировать визуально, но и полностью заглушать исходящие запахи. Так что «саламандры», натасканные даже на суше чувствовать кровь и пот чуть ли не за километр, меня так и не заметили.

Как только вся группа оказалась на перекрестке, я встал во весь рост и принялся прицельно шарахать из гранатомета одиночными выстрелами. Первые удары пришлись на авангард и арьергард конвоя. Каждой твари досталось по гранате. Та, что шла впереди, враз потеряла голову. Задней повезло больше: ей разворотило только бок. Она еще оставалась живой и частично боеспособной, а значит, опасной.

К этому моменту шедшие на флангах конвоя мутанты уже успели засечь, откуда стрельба, и изготовились открыть ответный огонь. Выпустить по ним очередь из гранатомета я пока не решался: расчетная вероятность задеть пленников была слишком высока.

Пришлось в темпе переключиться на пулемет с лазером и обстрелять дальнюю от меня «саламандру», которая единственная продолжала держать на прицеле конвоируемых людей. Ближняя вынуждена была отвернуться от них и сосредоточить свое внимание только на мне.

Шквальные очереди тяжелых бронебойных пуль и лазерных импульсов в считаные секунды распотрошили мутанта, так и не успевшего расстрелять пленных. Зато его напарник взялся за меня всерьез. Сначала разом жахнули его двуствольные гранатометы-подлокотники. Прямое попадание гранат мне не грозило, но взрывная волна и осколки заденут наверняка.

Пришлось срочно менять позицию и спрыгивать вниз. Весь торец контейнерного ряда, где я только что стоял, тут же разнесло в клочья. Град обломков и клубы дыма на пару секунд скрыли меня от наступающего врага. Но когда дым и пыль рассеялись, настал черед подать голос БУМПовской ультразвуковой пушке. Пришлось здорово попотеть и подрыгать конечностями, чтобы не попасть на прицел этого дьявольского оружия.

Пока я отвлекал внимание охраны, у обоих пленников появился шанс на спасение. Но очкарик с перепугу замешкался, что и решило его дальнейшую судьбу. Изловчившись, подраненная в самом начале гранатой тварь ухватила его за ноги и повалила на пол. Парень отчаянно заверещал, но было уже поздно: пираньи челюсти вцепились прямо в кадык и одним резким движением вырвали горло.

Девка проявила больше сообразительности и прыти. Пока я уворачивался от огня наседающего мутанта, она с ловкостью спецназовца-профессионала высвободила связанные руки и перекатами через спину ушла с линии атаки, схоронившись за ближайшими контейнерами.

Рисковать больше не имело смысла. Сменив режим огня, я прицельно выпустил по чуть не угрохавшей меня твари длинную очередь из гранатомета, полностью опустошив магазин. Несмотря на свою беспримерную вертлявость, «Саламандра» все-таки словила сразу две гранаты. Одна начисто оторвала ей здоровенный крокодилий хвост, а вторая распластала на куски филейную часть с задними лапами.

Но земноводное и не собиралось подыхать. Правда, ей пришлось перестать стрелять и срочно избавиться от своего громоздкого оружия, чтобы не потерять равновесие. Но затем осатаневший от боли обрубок «саламандры» снова устремился в атаку, на ходу теряя окровавленные внутренности и в невероятном темпе перебирая передними лапами, которые теперь превратились в ноги. Я едва успел сменить обойму гранатомета, когда пришлось резко заваливаться на спину, уклоняясь от полутуши прыгнувшего на меня с разбега живучего монстра.

Уже в падении палец судорожно нажал на спусковой крючок. Винтовочный гранатомет глухо ухнул, и я почувствовал, как сверху наваливается мощная ударная волна в сопровождении града еще дымящихся кусков плоти и огненных всполохов. От контузии спасло только то обстоятельство, что граната попала прямо в раззявленную зубастую пасть, разорвав чудовище изнутри.

Биокостюмчик, видимо, тоже ошалел от такого грубоватого и жаркого массажа под кровавым душем. Во всяком случае, корректор движения мышечного каркаса временно отрубился, и мне пришлось по полной загрузить свои собственные мышцы, что весьма отрицательно сказалось на мобильности. Шутка ли, боекомплект «Симбиот» совместно с модульной винтовкой и запасной амуницией весил килограмм пятьдесят, не меньше. Терпимо, но все-таки тяжеловато.

Коряво переваливаясь с ноги на ногу, я снова двинулся к перекрестку, чтобы добить последнего подранка и отыскать спрятавшуюся за контейнерами женщину. Пора, наконец, выяснить, за кого так переживала умершая негритянка. Но сначала надо закончить с оставшимся в живых конвоиром.

Мутант с вырванным гранатой боком пытался довольно резво отползти к противоположному выходу из складского терминала, куда изначально и двигался конвой. Он даже успел шарахнуть из подлоктевого гранатомета. Слава богу, оба выстрела, едва не задев меня, прошли мимо. Биокостюмчик пока оставался в прострации, здорово ограничивая свободу маневра. Хорошо еще, что второй гранатомет и ультразвуковую пушку раздробило при попадании гранаты, а то бы мне снова досталось на орехи.

Тратить еще одну гранату на полудохлую тварь было жалко. Поэтому пришлось воспользоваться автоматом, опустошив в оскаленную клыкастую пасть весь остаток магазина. Учитывая невероятную живучесть БУМПов, экономить патроны не имело смысла. Когда тело мутанта перестало дергаться в агонии, я вернулся к развилке, чтобы найти Кэтрин.

Долго искать не пришлось – девушка объявилась сама. Очень старалась подкрасться незаметно: зашла с тыла, пока я, склонившись над окровавленным телом очкарика, делал вид, что полностью поглощен его осмотром и обыском. Судя по картинке, что транслировало зерцало Профа на мой лицевой дисплей, напарнику она сразу приглянулась. Казалось, он больше оценивает ее внешность, чем степень опасности. Во всяком случае, ультразвуковую дробилку в ее руках я рассмотрел в самую последнюю очередь. Одна ее рука удерживала рукоятку переноски, вторая уверенно перехватила спусковую гашетку.

В лице ни кровинки. Решимости полные штаны, вернее полный комбинезон. Несмотря на заметную тяжесть трофейной пушки, она двигалась легко и почти бесшумно. Тренированная дамочка, не паникует. Сосредоточенна. Лоб сморщен, мышцы напряжены. Палить сразу вроде не собирается. Ну и ладушки. Значит, поговорим.

– Ты кто таков будешь, мил человек? – воинственно выставив вперед фокусирующий раструб, дама первой подала голос на английском с ярко выраженным калифорнийским акцентом. Вот только от самой фразы веяло русским духом – неужели догадалась, с кем дело имеет? Пора бы рассмотреть ее своими собственными глазами.

Не выпуская винтовку из рук, я стал подниматься с корточек, чтобы обернуться. Но меня сразу же осадил звонкий сержантский рык:

– Винтовку на землю! Руки вверх! Оборачиваться медленно! – И почему только женщины так любят мной покомандовать?

Пришлось подчиниться. Проф все равно держит ее на прицеле, да и у меня кровь уже кипит от адреналина. А голосок-то дрожит – нервничает девушка. Значит, фокус с улыбкой горгоны пройдет на ура. Надо только лицо ей сразу не показывать.

Отбрасывать винтовку я не стал. Лишь медленно встал и повернулся, удерживая оружие одной рукой стволом кверху. Пока рука в биоперчатке удерживала рукоятку оружия, лицо мне закрывал дисплей управления стрельбой. Пустота в капюшоне не произвела на Кэтрин особого впечатления. Она даже не дрогнула. Сразу догадалось, что это не призрак, а односторонняя голограмма. Ну ничего, то ли еще будет.

– Я сказала, убери оружие!

– Уверены? – сарказм в моем голосе только еще больше раззадорил ее.

– Не умничай! Брось винтовку!

– Как скажете, мэм.– Ствол я откинул на ближайший труп «саламандры». Все мягче, чем на пол, еще пригодится. Капюшон тут же сложился. Девушка глянула на меня. Охнула, выронив пушку и схватившись обеими руками за грудь. Да и сама осела, теряя сознание…

* * *

Пока Кэтрин пребывала в беспамятстве, я успел оттащить ее подальше от места стычки. Проф не уловил радиопереговоров во время нападения на конвой. Но кто этих БУМПов знает, как у них принято общаться? Могут запросто хватиться, куда делись четверо собратьев с пленными.

Связывать пленницу особого смысла не было: без оружия она для меня особой опасности не представляла. Найдя более-менее освещенный уголок, я решил сделать привал. К тому же Кэтрин начала проявлять признаки активности.

Опустив ее на пол, я присел рядом. Удерживая оружие, достал из кармана две плитки шоколада. Одну кинул ей, второй закусил сам, зубами разорвав упаковку. На этот раз воинственная девица решила помалкивать, лишь презрительно уставилась мне в глаза.

Вот так минут пять мы играли в гляделки, жуя шоколад. Но все приятное когда-нибудь заканчивается, и шоколад не исключение. Вытерев рукавом губы, я решил начать переговоры, надеясь, что совместный ланч настроил собеседницу на плодотворное и доверительное сотрудничество:

– Ваше имя Кэтрин?

– Ты – русский псионик? – в лоб спросила девка, совершенно игнорируя мои слова.

– Отвечать вопросом на вопрос и без спроса переходить на «ты», по меньшей мере, невежливо. Вам так не кажется?

– Нелегально вламываться на территорию чужого государства тоже, – парировала упрямица.

– Здесь и сейчас спрашивать буду я.– Для наглядности этих слов стволы модульной винтовки как бы невзначай нацелились прямо ей в грудь.– Повторяю вопрос: ваше имя Кэтрин?

– Да! Меня зовут Кэтрин О’Ливи.– Слова выплевывались в меня отрывисто и зло, чувствовалось, что она на грани нервного срыва.– Состою в звании первого лейтенанта морской пехоты Шестого флота, прикомандирована для работы на подводной научно-исследовательской станции «Наутилус» в качестве сменного коменданта на дежурстве. Ничего не забыла?

– Да вы расслабьтесь, не надо так нервничать. А с чего вы решили, что я русский? – Надо бы с ней помягче, а то действительно сорвется. Видать, у нее здорово наболело за последнее время. Так пущай выскажется, авось пропадет охота баловать.

– Да за последнюю пару часов тут только вашего брата и не хватало! Как же – русским да пропустить такую интернациональную вечеринку! Небось, сами всю эту кашу и заварили, умники!

Опаньки! А вот это уже интересно! Зрит в самый корень. Смешно – хваленый многослойный план бывалого полковника внешней разведки раскусила первая же попавшаяся мне американка. Даже обидно как-то за ГРУ. Ну да ладно. Давай, болтай дальше, надо только тебя подзадорить, красавица.

– А может, я свой, так сказать, настоящий американский герой?

– Типа супермен?

– Типа того.

– Плохо слушаешь, «свой супермен». Я тебе говорила, что служу офицером морской пехоты. И в состоянии определить, с кем имею дело. Уж как-нибудь отличу спецназ Конфедерации от российского. Неоткуда тут своим взяться, понял?! Всех своих перебили. А помощь с большой земли уже вряд ли поспеет.

– А что так? – заинтересовался я.

– А капут нам придет минут через сорок, супермен. Причем полный. И наверху про это уже знают. Так что свои соваться сюда уже не будут. Да и спасать, кроме меня, некого. Ну а из-за одной дуры, пусть и в офицерских погонах, пять сотен мужиков губить не будут. К станции теперь ни один корабль или самолет ближе чем на полсотни километров не подпустят.

До меня стало доходить.

– Ты что же, реакторы вразнос запустила?! – От собственной догадки тело бросило в дрожь.

– А то! – Глядя, как меня перекосило, идиотка просто засияла от счастья. Камикадзе чертова!

– Врешь!

– Чистая правда, дорогой. Если ты псионик, сам сообразить должен, что я не лгу.– Понять, что она не лжет, можно было и без особых способностей или подручных полиграфов. Все и так предельно ясно: отсчет пошел. Времени в обрез. Шутки кончились, пора делать последний бросок. Но в одиночку я вряд ли справлюсь, Проф не в счет. Может, взять с собой эту оторву? Все риску меньше. Вот только как ее убедить?

– Ну а сама-то знаешь, из-за чего весь сыр-бор тут начался?

– Догадываюсь.

– Видела это?

– Нет. Мой допуск секретности ограничивался исключительно надземной частью комплекса.

– А как насчет удовлетворения любопытства с моей помощью?

– Хочешь в четвертый сектор сунуться? – сразу же смекнула Кэтрин.

– Хочу. Зря я, что ли, по твоей консервной банке столько времени шарахался.

– Ну а мне-то какой резон тебе помогать? Да и чем я, собственно, могу помочь?

– Так, развлечешься перед смертью. Все лучше, чем просто сидя смерть ждать. А мне проводник нужен. Даже если у тебя не было допуска сюда, ты просто не можешь не знать план местных катакомб. Что здесь установлено, может, и не в курсе. А вот план пустот до комендантов не могли не довести. Иначе как бы вы смогли осуществлять охрану подземного комплекса снаружи, со стороны моря?

По выражению ее лица было видно, что я попал в точку. Но Кэтрин еще сомневалась:

– Может, ты и прав, но что-то темнишь, «свой». Я не хочу перед смертью дядю Сэма подставить, помогая русским диверсантам.

– А что я теперь могу? Все виды связи в этом регионе наверняка надежно заблокированы. До взрыва станцию будут однозначно пасти со всех сторон так, что амеба не просочится. У меня просто нет выхода, кроме как погибнуть с тобой.

– Ты мне мозги не пудри. Знаю я ваши телепатические фокусы! Все равно найдешь способ передать информацию.

– Если дойду. Кажется, весь четвертый сектор забит этой латиноафриканской мерзостью. Шансы на то, что мы сможем хотя бы приблизиться к объекту, практически равны нулю. А уж чтобы изучить его, мне просто времени не хватит – твои подопечные тут годами чего-то химичили. Так что соображай, а то времени совсем мало осталось. В любом случае у тебя будет возможность меня вовремя остановить.

Кэтрин задумалась:

– В твоих словах резон, конечно, есть, но меня гнетут смутные сомнения… А, к черту все! Хуже все равно уже не будет. Делись оружием и пошли, «свой». За четверть часа никто действительно не в состоянии разобраться в тутошних заморочках и что-либо изменить.

«Как знать,– подумалось мне.– Поглядим, посмотрим».

И мы пошли…

* * *

Э-э-х, как мы пошли! Сначала вдвоем вчистую распотрошили шестерку «саламандр», которые пришли разнюхать причину исчезновения конвоя с пленными. Модульную винтовку с амуницией пришлось уступить даме – она ей пришлась как нельзя впору. Женщина-морпех в облегченном ярко-красном комбинезоне с офицерскими лычками и в каске, вся увешанная подсумками с запасной амуницией и с М-29 OICW наперевес,– это круто! Особенно, когда она с диким воплем вылетала из-за моей широкой спины и азартно жарила со всех стволов по напирающим монстрам. Не захочешь, а залюбуешься. Одно слово – валькирия двадцать первого века!

К сожалению, у нас так и не нашлось времени повторно сгонять в арсенал бесславно почившей в бозе охраны и максимально затариться конфедеративным оружием. Поэтому я вооружился трофеями, ухватив в каждую руку по громоздкой ультразвуковой дробилке. Проф на всякий пожарный поначалу оставался инкогнито – вдруг забалует девка, сюрприз будет. Но по ходу дела стало как-то не до сюрпризов в нашей маленькой компании, и пришлось Профа легализовать не совсем обычным способом.

Прямо за входом в четвертый сектор мы с Кэтрин набрели на следы грандиозного по местным меркам побоища. Здесь дымилась целая колонна из пары дюжин шестируких механических монстров в окружении не менее полутысячи трупов мутантов и бородатых людей в гидрокостюмах. Знатная, видать, была схватка. И место выбрано удачно – есть где развернуться.

В четвертом секторе были самые обширные помещения на станции, годами выдалбливаемые прямо в сверхпрочной скальной породе. Попадались даже полупустые залы размером с небольшой крытый стадион. Правда, глянец тут навести так и не успели: на стенах отсутствовала стандартная отделка в стиле хай-тек. Зато разнокалиберный металлолом попадался довольно часто, разбавляя господствующий пещерный ландшафт.

Хотя источники искусственного освещения тоже встречались повсеместно, здесь царил полумрак непривычно синеватого оттенка. Наверное, так проявлялись особые свойства местной специфической породы, о которых предупреждал полковник Хусанов. Хороший знак, ясно указывающий на то, что мы движемся в верном направлении.

Вот только сопротивление по мере нашего углубления в дебри четвертого сектора возрастало в геометрической прогрессии. Все явственнее сказывалось численное и маневренное преимущество противника. На значительных открытых пространствах нам с Кэтрин нечего было противопоставить многочисленным патрулям «Саламандр». Срочно требовалась дополнительная огневая поддержка.

Проходя мимо хорошо сохранившегося и внешне почти не потрепанного в сражении механоида, меня осенило, как в разы увеличить наш военный потенциал. Я дал знак рукой, что пора отдохнуть, и начал внимательно осматривать приглянувшуюся машину.

– Что, уже расхотелось побыстрее умереть? – язвительно поинтересовалась неумная американка.

– Это ты шальной пули ищешь, а я все-таки намерен добраться и посмотреть, из-за чего тут весь сыр-бор начался. Подожди минуту, я знаю, как нам завести и приручить этого механоида. Его основные механизмы вроде не пострадали, только матрицу управления выбило. Авось, починю.

– Матрицу киберклона невозможно перепрограммировать или приручить. Чему только в ваших русских спецшколах учат?

– Вот этому и учат: как вас, шибко умных американцев, удивлять. Я ж псионик. Сейчас волшебное слово шепну – и заработает эта махина в режиме «чего изволите», как миленькая. Легкий танк нам сейчас не помешает…

– Да какая разница, грохнут нас здесь или в следующем гроте? Все равно минут через пятнадцать мы все будем трупами.

– Ну не скажи. За четверть часа можно многое успеть.– Пока мы болтали, я успел вскрыть панель к блоку управления, отсоединить поврежденную матрицу и уже довольно успешно начал перестраивать оборудование Профа со своей спины на механоид. Грушник не соврал: Проф действительно оказался электронным джинном-универсалом. Минута ожидания – и механоид стал активно подавать признаки жизни. У Кэтрин челюсть отвисла от удивления. Придя в себя, она с подозрением спросила:

– Слушай, может быть, я ошиблась? И ты азиат, а не русский?

– «Да, азиаты мы, с раскосыми и жадными очами. Мильоны нас. Нас тьмы, и тьмы, и тьмы»… Короче, не бери в голову. Какая тебе разница: китаец я или русский? Пойдем, показывай дорогу. Нас ждут великие дела!

Окончательно опешив от моего пространного ответа, Кэтрин послушно двинулась вперед, с опаской оглядываясь на глухо урчащую махину Профа. Сам Проф благоразумно не проявлялся как личность. Даже со мной втихую на радиосвязь избегал выходить. Наверное, полностью сосредоточился на управлении машиной. С ходовой он вроде быстро освоился, а вот шестерка манипуляторов с разнообразными защитными и оружейными системами явно вызывала у него трудности.

На все про все у нас оставалось не более четырнадцати минут…

* * *

И все-таки мы уложились в отведенное время и прорвались в самое сердце объекта с запасом минуты в две-три. Под прикрытием Профа разрозненные патрули БУМПов поначалу сметались «на раз-два». Но в итоге за нас решили взяться всерьез. Когда стало ясно, что следующую волну мутантов не сдержать, Кэтрин все-таки нашла оптимальный и безопасный путь в обход наступающих орд противника через лабиринт боковых вентиляционных коридоров.

Последние имели округлое сечение и тоже были не обижены размерами. Мне даже не пришлось демонтировать Профа с танкоподобного шасси. Механоид лишь слегка ужался и растопырил гусеницы в стороны под углом, благо конструкция позволяла подобные трансформации. Видимо, создатели этой машины не исключали подобного сценария.

Когда преследователи нас хватились, было уже поздно. Дойдя до решетки ограждения воздухонагнетателя в конце коридора, мы проломили хлипкую перегородку и дружно ввалились в зал с необыкновенно высокими для подземелья сводами. Ввалились – и обомлели. Здесь расположилось не менее полусотни вооруженных с ног до головы мутантов и пара десятков разношерстных людей в качестве военнопленных.

Но не они завладели нашим вниманием. В самом центре зала возвышалось нечто. Подобрать определение этому явлению было весьма затруднительно: человеческий взгляд безвозвратно тонул в гипнотических метаморфозах частей и деталей совершенно сверхъестественного механизма.

То, что перед нами именно механизм искусственного происхождения, я понял лишь тогда, когда смог наконец перестроить свое восприятие. Взгляд псионика в разы глубже и содержательней человеческого, но даже он не смог сразу ухватить суть представшего передо мной зрелища. Однако один вывод все же можно было сделать без оговорок: здесь, в зале, находилась лишь верхушка айсберга, ничтожная часть невероятно сложного и, казалось, совершенно нереального многомерного нечто.

Сейчас оно бездействовало, хотя понятие «бездействовало» в принципе не применимо к этому чуду техники явно неземного происхождения. Данный артефакт не мог самостоятельно появиться на нашей планете. Сюда его доставили. Вот только кто и когда? И самое главное – зачем?

От созерцания и размышлений меня оторвал нарастающий шум. Пришлось вернуться к делам насущным и скорбным. Судя по всему, наше внезапное появление внесло коррективы в планы всех присутствующих в зале и было воспринято крайне враждебно. Во всяком случае, со стороны мутантов, которые собирались одним махом разрешить возникшее недоразумение в лице нашей славной маленькой компании. Мы были против такого категоричного решения и открыли ответный огонь.

Прикрывая двумя щитовыми манипуляторами меня и Кэтрин, Проф занял круговую оборону и принялся вполне успешно палить из веерных лазеров и трофейных генераторов во все четыре стороны разом. Противник не оставался внакладе. Издавая скрежет и оставляя неровные вмятины на укрывшей нас броне, сфокусированные ультразвуковые импульсы пытались вразнобой нащупать слабые места. Гранатометы пока не применялись: видимо, «саламандры» опасались задеть артефакт или обвалить свод, поддерживаемый хлипкими на вид каменными колоннами, установленными по периметру зала.

Кэтрин поначалу тоже азартно отстреливалась, однако вскоре на лице у нее появилась гримаса удивления и страха. Я проследил за ее застывшим взглядом и тоже обмер, как громом пораженный. В непосредственной близости от артефакта копошился нескладный старик в белом халате, а за его спиной высилась внушительная фигура минотавра. Того самого, получившего дротик в глаз из моего пистолета. Или это был его родной брат-близнец, зачатый в той же колбе. Биоклон, еще один командир БУМПов. Как некстати все складывается!

Пока старикан что-то прилаживал к одной из частей чудо-машины, рогатый внимательно следил за его действиями. Мне вся эта картина показалась дюже подозрительной, а Кэтрин так вообще взбеленилась:

– Глоссет, живой, сучий потрох! Нет, Господи, ну где же справедливость? Столько народу поубивали из-за этой гниды, а он все еще дышит. Ну ничего, ублюдок, ты мне сейчас за все ответишь! И за то, что ребят загубил, заблокировав пути отхода на третий уровень, и за смерть Аманды, и за трусость свою, и за предательство! Жизнью ответишь, мерзкий слизняк! – ополоумевшая американка на одном дыхании выпалила эту тираду и, поднырнув под щит, на всех парах понеслась претворять свои кровожадные планы в жизнь.

Однако общий гвалт и суматоха боя не стали дымовой завесой для ее авантюрной вылазки. Большинство «саламандр» сразу же перенесли свой огонь на нее, оставив нас на время в покое. Это наводило на определенные размышления.

– Проф, следуй за ней, не отставай,– скомандовав механоиду, я и сам устремился следом за Кэтрин. Как у нее получилось выжить под таким плотным обстрелом, имея в качестве защиты лишь хлипкий комбинезон и нательное белье, мне непонятно до сих пор. Но она это сделала.

Мы с Профом в первую очередь старались отстреливать тех «саламандр», которые, уже не надеясь на громоздкие ультразвуковые пушки, лезли в рукопашную и пачками бросались наперерез американке. Некоторые тела разорвало в клочья буквально на излете, в каких-то дюймах от стремительной женской фигурки.

Подозрительная парочка заблаговременно почувствовала надвигающуюся угрозу. Старик со старомодными бакенбардами засуетился еще больше, а минотавр, закрыв его своей широкой спиной, спокойно отслеживал наше приближение, от бедра корректируя прицел своей громоздкой пушки. Я уже воочию видел бешено вращающиеся раструбы в считаных метрах от моего лица, когда обезумевший от страха старик все-таки успел закончить свои подозрительные манипуляции с частями артефакта.

Однако, когда из-под самого потолка раздался мелодичный, вгрызающийся в самый центр мозга перезвон, стало понятно, что старикан в спешке ухитрился где-то напортачить. Это было ясно написано на его перекошенной, лоснящейся от пота роже. Я успел заметить, что странности с головой происходят не только у меня. «Саламандры» замерли, не сводя свои выпуклые глазища с артефакта, и часто дергали жабрами, будто выброшенная на песок рыба.

Рогатый выронил пушку и, забыв обо всем на свете, обхватил обеими руками свою голову. Мои руки тоже не удержали тяжелые стволы и стали помимо моей воли ощупывать закрытое капюшоном лицо. Перед глазами мелькнуло затухающее изображение голографического часового табло. Время, отпущенное нам с Кэтрин, было на исходе. Пришла пора начинать сначала. Я собрал волю в кулак и мысленно, а может быть, даже во всю мощь стянутых судорогой легких завопил:

– О-о-отка-а-ат!!!

* * *

– Значит, ты и твои спутники попали в мой мир в результате аварии этого странного артефакта?

Помощник Тэй’Ку являл собой беспрецедентный пример приверженца гедонизма на работе. Вальяжно разлегшись на своем пластиковом гамаке в компании целого ящика сладких синих брикетов, он одновременно ухитрялся внимательно слушать мои россказни и периодически что-то помечать в аналоге местного ноутбука, который лежал по другую сторону от сладостей. Я сидел напротив него на полу, тупо уставившись в потолок и слегка покачиваясь из стороны в сторону. Язык уже заплетался. И явственно ощущалось, как снова начинает накатывать головная боль. Очень хотелось послать зеленокожего садиста на фиг и просто вздремнуть. Но надо было еще немного потянуть время. Поэтому после недолгой паузы, сопровождаемой глубоким усталым вздохом, я ответил:

– Профессор назвал это явление Резонансом. Его чертов прибор и эта иномерная хреновина, установленная бог знает в какие времена в подземелье, выкинули нас из родного мира, будто пробку из взболтанной бутылки шампанского. Но сначала мы попали не к вам, господин помощник. Сначала мы попали в мир Ноя.

– Что еще за Ной? – чувствуя мою усталость, Тэй’Ку поощрил меня сладкой парочкой синих брикетов и в ожидании вытянул в мою сторону сразу все три головных отростка. Это, как я заметил, являлось у него признаком особого внимания.

«Нашел, блин, Шахерезаду! Ну ничего, еще пожалеешь, султан хренов…» Неторопливо прожевывая угощение и мысленно проклиная судьбу-злодейку, сделавшую меня дешевым сказочником, я поднапряг память и нудным голосом затянул дозволенную речь:

– Ной – это не что, это кто. Человек, родившийся за несколько тысячелетий до меня. Но давайте обо всем по порядку. У нас на Земле есть очень древняя легенда. Очень и очень древняя. Легенда о Великом потопе…

ЭПИЛОГ

…Неожиданно ноги потеряли опору, заскользив по гладкой каменной плите. Однако Ной вовремя успел обхватить руками небольшой скальный выступ. Смотреть вниз было нельзя. Чашеобразная впадина кратера хоть и не отличалась особой глубиной, но каждое утро ее до краев заполнял густой, непроницаемый туман. Поэтому при спуске по отвесному склону казалось, что под ногами разверзлась бездонная пропасть, которая специально пытается поймать случайный взгляд, чтобы тотчас же втянуть в свое чрево зазевавшегося путника.

Висеть на одних руках было неудобно. Силы таяли с каждой секундой. Но время умирать еще не пришло. Во что бы то ни стало нужно успеть спуститься на дно кратера, пока его не заметили с патрульных виман атлантов.

Впрочем, Ной не знал точно, продолжает ли использовать посланная за ним погоня огнедышащие летательные аппараты, но не сомневался, что враги рыскают где-то рядом. Оставалось только надеяться, что он уже успел достаточно погрузиться в пелену тумана, чтобы не опасаться вражьего взора с небес. Впрочем, если в погоне участвует хотя бы один имперский маг, то надежно спрятаться не удастся даже глубоко под землей.

Пока молодой вождь, словно поднятый трехглавыми охотничьими змеями кролик, с раннего утра петлял по джунглям в отчаянной попытке замести следы, преследователи дважды устраивали ковровые бомбардировки по горячим следам – и не без успеха. Сначала из облаков свалилось целое звено пикирующих виман. Казалось, прямо на голову Ноя посыпались глиняные горшки, до краев заполненные взрывчатой смесью и металлическими шариками. А затем по окрестностям заработали дальнобойные самоходные катапульты.

Под прямое попадание беглец не угодил, но осколок одной из бомб вскользь задел правое плечо. Рана болезненно зудела, но оказалась не столь уж и опасной. Ной сумел довольно быстро остановить кровотечение силой мысли, как его когда-то научил миссионер-лимуриец, старый приятель отца.

Но, как говорится в древней рыбацкой поговорке, нет горя без удачи. Что-то там не срослось у преследователей в плане организации погони. Искусственный огненный смерч нашпиговал свинцом пущенную по следам беглеца стаю специально обученных удавов-ищеек, которые должны были вот-вот настигнуть Ноя. Ни одна тварь не успела укрыться от бомб.

Постоянная конкуренция между шпионскими и армейскими кланами Империи не раз подводила атлантов в самый ответственный момент. Слишком многие чиновники хотели лично выслужиться перед императором во время островной компании. А устранение последнего оставшегося в живых наследника маленькой, но гордой и на свою беду слишком богатой страны могло принести исполнителю солидную награду и еще один, такой вожделенный, кусочек власти.

Вот и старались приближенные Пресветлого перещеголять друг друга в погоне за беглецом. К тому же ходили упорные слухи, что у молодого наследника хранилась старая реликвия рода островных властителей. Магический ключ к древнему артефакту, на котором целое тысячелетие зиждилась власть Ноего рода. Легендарный трофей манил многих. В результате в высших имперских кругах вспыхнула очередная закулисная междоусобная свара.

О, если бы только отец не умер так рано и так неожиданно! Не прошло и месяца, как этот старый дурак, родной дядя Ноя, посредством грязных интриг ставший регентом Срединных островов, сразу после смерти отца, посмел прилюдно оскорбить полномочного посла лимурийцев, наслушавшись лживых речей своих наушников и совсем потеряв разум от блеска кровавого золота Атлантиды. Происшедшее окончательно развязало Огненной Империи руки.

Сначала корабли атлантов постепенно наводнили столицу Срединных островов замаскированными под многочисленную купеческую свиту солдатами и шпионами. Затем пришлые правители решились на прямую оккупацию страны и уничтожение политической верхушки, включая и несовершеннолетнего сына недавно умершего вождя.

Для Ноя во всем этом политическом раскладе загадкой оставалось лишь полное бездействие лимурийцев. Срединные острова издавна считались негласным протекторатом «почитающих смерть». Почему они так запросто проглотили оскорбление и не предприняли ничего существенного в ответ на столь вызывающие действия огнепоклонников с южного континента? Кто знает?

С одной стороны, это могло быть следствием целой серии взаимных уступок в большой мировой политике. Например, лимурийцы добровольно обменяли влияние в здешнем регионе на нечто более интересное и важное для них где-нибудь на другом конце света.

С другой стороны, логику и образ мышления лимурийцев обычному человеку вообще понять довольно сложно. С атлантами проще. Прожженные торгаши и алчные авантюристы, владеющие разрушительной магией манипулирования изначально неживыми объектами, были гораздо более предсказуемым народом, хотя и не менее опасным. За тысячелетия своего существования Огненная Империя успешно переварила сотни племен и народов в стремлении к всемогуществу, захватывая все больше ресурсов и распространив свое влияние и образ жизни чуть ли не на половину подлунного мира.

Но далеко не всем нравилась насильственная и необузданная экспансия. Многие сопротивлялись, как могли. Кто-то пытался действовать самостоятельно, кто-то заручался поддержкой лимурийцев, давних конкурентов Атлантиды в борьбе за мировое господство. В том числе и Срединные острова, которые вот уже двести лет по мере сил отстаивали свою самобытность и независимость на границе с Огненной Империей.

Но в конечном счете щупальца мирового гегемона проникли и в святая святых маленькой родины Ноя. Не силой, так хитростью, подкупом или предательством Империя южного континента всегда добивалась своих целей. В ход шло любое доступное средство, лишь бы был результат. И результаты не заставляли себя долго ждать.

Ноя вовремя предупредили верные люди из числа бывших приближенных отца, что на несовершеннолетнего наследника готовится покушение. Дядя совсем потерял голову, коли, потакая желаниям своих новых хозяев, решился на такой немыслимый шаг. Хотя чего ж тут удивляться, если всю его свиту вот уже много лет составляют одни лишь выходцы из Атлантиды. Так что новый правитель стал действовать явно по их наущению. Напыщенный ставленник Огненных, наивно жаждущий со временем стать безраздельным и независимым властителем островного государства! Сразу после смерти отца поползли слухи о том, что это было преднамеренное убийство, к которому напрямую был причастен младший брат вождя.

Молодой наследник не поверил слухам, а зря. Послушайся он тогда соратников умершего правителя, еще остававшихся у власти и советовавших как можно скорее официально обратиться за помощью к лимурийцам,– возможно, не висел бы сейчас на волоске от гибели в прямом и переносном смысле.

Еще при правлении прадеда Ноя на островах установили целых четыре монументальные пирамиды – форпосты давнишних союзников, которые позволяли в считаные часы развернуть здесь сразу несколько полнокровных «легионов смерти» прямо из Лимурии. Такая силища запросто могла перемолоть высадившийся на островах имперский корпус корабельной пехоты, даже в случае активной поддержки десанта совместными силами морского и воздушного флота атлантов, базировавшихся поблизости. Но гордость и давняя личная обида не позволили Ною сразу воспользоваться дельным советом и привлечь на свою сторону почитающих смерть. А потом стало уже поздно.

Конечно, глупо сейчас жалеть об утерянных возможностях. Лишняя трата сил, но не все еще потеряно. Успеть бы только добраться до усыпальницы Сошедшего с Небес. Этот древний артефакт был самым главным секретом правителей Срединных островов и однажды уже помог отстоять независимость страны. Почти сто лет назад прадеду Ноя удалось предотвратить первое военное вторжение атлантов, используя силу, заключенную в усыпальнице.

Когда огромный летающий корабль Империи, носитель сотен юрких боевых виман, завис над столицей Срединных островов, прадед спустился в усыпальницу и, истово молясь, запустил механизм Магического Колеса, более тысячи лет назад оставленного в дар Сошедшим с Небес тогдашнему местному вождю – основателю рода Ноя.

Как потом рассказывали очевидцы, через некоторое время после того, как прадед Ноя вошел в усыпальницу, с запада на столицу подул сильный ветер, постепенно переходя в шквал. Тучи совсем закрыли собой солнце. Разразилась гроза. Начался ливень.

А еще через некоторое время, когда все плюющиеся огнем виманы вынуждены были укрыться от непогоды на площадках висящего над городом корабля-матки, небо озарила ослепительно-яркая вспышка света и шесть неизвестно откуда взявшихся огненных стрел обрушились на город. Две из них попали в главный воздушный корабль атлантов и разнесли имперский флагман в клочья. Остальные мощными взрывами уничтожили почти весь южный пригород островной столицы, где как раз и расположился сухопутный авангард армии вторжения.

Ной надеялся повторить подвиг прадеда. Усыпальница Сошедшего с Небес оставалась последним шансом отомстить за смерть отца и снова выгнать коварных захватчиков с островов. Только бы успеть добраться до Магического Колеса первым!

Текст молитвенной песни юный мститель помнил наизусть еще с пеленок – прадед в свое время постарался. Состарившийся вождь будто предвидел, что его подвиг придется повторить правнуку. Именно Ною он завещал хранить магический ключ к заводному механизму Магического Колеса.

И вот момент настал. Только бы не посрамить память предков! Если уж суждено сегодня умереть, то уйти из этого мира следует достойно, в сопровождении как можно большего числа врагов.

Главное – не потерять ключ. Ной не рискнул повесить его с цепочкой на шею. Неизвестный металл артефакта был невероятно тяжел для своих размеров и имел целый ряд других необъяснимых особенностей. Например, иногда светился в темноте, а при длительном ношении мог вызывать головокружение, потерю сознания и даже смерть. Только вожди Срединных островов могли безбоязненно носить его на груди.

Правда, никто не знал, что для этого им приходилось регулярно употреблять специально приготовленный отвар, который усмирял смертоносную магию ключа. Секрет приготовления отвара передавался по наследству, и владеть им мог только носитель артефакта. В последнее время Ной не имел возможности приготовить напиток, поэтому загодя завернул ключ в свинцовую пластину и засунул в холщовую сумку. Прадед говорил, что свинец тоже способен обезвредить смертоносное влияние светящейся частицы Магического Колеса.

Сейчас холщовая сумка с бесценным предметом свисала на тонком матерчатом ремне с плеча Ноя и вот-вот должна была соскользнуть вниз. Пора было на что-нибудь решаться. Закрыв глаза, молодой вождь сосредоточился, пытаясь изгнать из головы лишние мысли, и представил, как его тело постепенно теряет вес.

Через некоторое время он действительно ощутил, как онемевшим от напряжения рукам становится значительно легче удерживать тело. Кажется, таинственная гимнастика лимурийцев снова сработала как надо. Прижавшись из последних сил как можно плотнее к отвесной каменной плите, Ной разжал руки и заскользил вниз.

В то же мгновение над головой блеснула молния, с оглушающим грохотом раздробив спасительную опору. Его все-таки выследили. Сгруппировавшись по-кошачьи, гибкое тело извернулось, разом приземлившись на все конечности. Травм удалось избежать, и беглец без промедления ринулся к самому центру дна кратера. Именно там, под большой скалой, напоминающей надкусанное яблоко, находился вход в усыпальницу Сошедшего с Небес. Он был замаскирован под каменный алтарь Великого Ящера.

Бежать приходилось под уклон, петляя между нагромождениями застывшей магмы. Ной опасался новых обстрелов с воздуха и старался держаться вблизи потенциальных укрытий, что естественно замедляло его продвижение к цели. Но атак с воздуха больше не последовало. Наверное, плотный туман все-таки мешал прицельной стрельбе с летательного аппарата.

Однако расслабиться и вздохнуть с облегчением так и не получилось. Беглец отчетливо услышал, как сзади нарастает шум погони. Как минимум две дюжины пар солдатских сандалий ритмично грохотали по щебенке, казалось, прямо за его спиной.

Несмотря на плотный туман, пилоты виман все же рискнули высадить здесь десант, и теперь у Ноя оставалось совсем мало шансов как на спасение, так и на справедливое возмездие. Из последних сил молодой вождь ринулся к центру кратера в отчаянной попытке оторваться от приближающихся врагов.

Будто в ответ на его старания, туман неожиданно расступился, открывая взору треугольную белокаменную плиту алтаря, в центре которой возвышалась двуручная рукоять самого что ни на есть настоящего боевого меча. Лезвие на всю длину было погружено в камень и скрыто от глаз.

Позади алтаря, в каменном углу, красовался наскальный барельеф вставшего на дыбы летучего ящера. Казалось, что его огромные расправленные черные крылья, украшенные саблевидными костными выростами, пытаются раздвинуть почти перпендикулярные друг другу стены скального среза. Они отчетливо выделялись на их белоснежном фоне.

Голова каменного ящера ощетинилась дюжиной разнокалиберных рогов и грозно смотрела прямо перед собой. Пасть оскалилась четырьмя рядами изогнутых клыков, каждый величиной с большой человеческий палец. Яростный взгляд, запечатленный в камне, буквально пронизывал душу. На грудном костном панцире, сплошь покрытом увеличенным подобием рыбьей чешуи, зияла кровоточащая колотая рана. Рука у художника, раскрасившего барельеф, была легкой, и даже по прошествии тысячи лет рана выглядела как настоящая.

Подбежав к алтарю, Ной ухватился одной рукой за головку рукояти меча, копирующую оскаленную морду ящера на барельефе, а второй – за витую крестовину гарды, напоминающую его же распростертые крылья. Резким рывком юноша повернул их друг относительно друга, а затем, услышав характерный щелчок, поудобнее перехватил рукоять и изо всех сил потянул меч на себя. Почувствовав, как лезвие с натужным скрежетом выходит из камня, Ной удвоил усилия и в конце концов выдернул клинок из прочных объятий плиты алтаря.

На всем протяжении лезвия, от острия до гарды, режущую кромку заменяла рельефная зубчатая насечка, более подходящая для древесной пилы, нежели боевого клинка. Но Ноя данное обстоятельство нисколечко не смутило. Он знал, что у клинка совершенно иное предназначение.

Обогнув алтарь, юноша встал прямо напротив барельефа и, выставив клинок перед собой, нацелил острие в углубление раны на груди каменного ящера. Руки от волнения дрожали, да и сам меч был не из легких, поэтому острие никак не желало попадать в узкую щель будто бы до сих пор кровоточащей раны. А топот преследователей раздавался совсем уже близко.

Наконец, глухо звякнув, меч начал-таки углубляться в камень. Ной надавил на рукоять со всех сил, но лезвие клинка туго прокладывало себе путь, словно на самом деле раздирая плоть и кости. По мере проникновения вглубь стал усиливаться клацающий шум, более похожий на стравливание цепи корабельного якоря, нежели трение зазубренного лезвия о камень.

Точно в ответ на это барельеф чудовища начал проявлять первые признаки жизни. Сначала из каменных ноздрей повалили густые клубы перегретого пара. А затем из пасти стал периодически раздаваться оглушительный звериный рев, сопровождаемый широкой струей пламени.

Ной находился в мертвой зоне, а вот появившиеся из тумана преследователи оказались в весьма затруднительном положении. Чередующиеся потоки пламени и пара мешали добраться до беглеца и периодически скрывали его от их взоров.

А тем временем метаморфозы с барельефом Великого Ящера продолжались. На сей раз к общей какофонии шума, гама и фейерверков прибавился пронзительный скрежет каменных крыльев. Со стороны казалось, что монстр пытается раздвинуть стены, на которых они были выбиты. Через пару мгновений скальные срезы и вправду дрогнули. Черные перепончатые крылья Ящера стали расправляться, проваливаясь в камень, словно кулак в подоспевшее тесто, открывая два секретных боковых прохода внутрь полой скалы.

Дождавшись, пока очередной поток пара и пламени скроет его от преследователей, Ной ринулся в левый проход. Он знал, что правый является обманкой и ведет в наполненный смертельными ловушками подземный лабиринт, которому, если верить легенде, не было конца.

Спуск в усыпальницу Сошедшего с Небес начинался с узкой винтовой лестницы. Но прежде чем ступить на тесаные ступени, Ной вытащил из паза на стене чадящий дымом факел и, подсвечивая им себе под ноги, стал что-то усердно искать на полу.

Почти сразу же в одном из углов лестничной площадки свет факела отразился от металлической пластины, вделанной в каменный пол. Юноша, не раздумывая, встал на нее, пытаясь надавить всем весом своего тела. Но пластина не желала поддаваться, оставаясь на прежнем уровне. Механизм закрытия каменных ворот в усыпальницу где-то заклинило. Время не щадит ничего, даже чудесные изделия Сошедшего с Небес…

На новую попытку закрыть за собой проход времени уже не оставалось. Атланты вот-вот попытаются любой ценой прорваться сквозь пар и пламя. Да и запал у отпугивающего механизма должен скоро закончиться. Оставалось только надеяться на то, что враги так и не смогли заметить, какой именно проход схоронил беглеца. В этом случае они обязательно потеряют время, пока будут думать, куда двигаться в первую очередь, и как минимум половину людей, если решатся продолжить поиск в обоих направлениях сразу.

На полную тупость своих преследователей Ной особо не рассчитывал, поэтому по ходу спуска усердно активировал следом за собой все известные ему ловушки. Выйти живым из этого каменного мешка ему все равно не удастся, а предстать пред светлы очи великих богов с внушительной свитой убиенных врагов очень хотелось.

Но главное – успеть запустить Магическое Колесо Сошедшего с Небес. Только тогда весь пантеон богов вечно будет чествовать героя в своих небесных хоромах. Мысли о славе, почете и роскошной жизни, ожидающей его на небе, полностью вытравили остатки страха из мужественного сердца юного вождя. Он уже не прислушивался к шуму погони наверху.

Спуск по узкой лестнице сменился продолжительным блужданием по закоулкам постепенно расширяющегося коридора, насквозь пропитанного вековой сыростью и погруженного в полную темень. Этот участок пути Ной знал как свои пять пальцев. Поэтому, не боясь заблудиться в темноте, он затушил факел, справедливо полагая, что это затруднит продвижение упорных преследователей, которые, если верить нарастающему шуму за спиной, каким-то чудом все-таки ухитрились преодолеть все расставленные на их пути ловушки. Но юноша не сомневался, что самые нетерпеливые уже заплатили немалую кровавую цену.

Постепенно уклон пути стал распрямляться. Впереди явственно забрезжил свет от входной арки в усыпальницу Сошедшего с Небес. Она сама по себе уже была настоящим чудом, поскольку светилась не при помощи огня, а за счет неотражаемого внутреннего света. И хотя по сравнению с открытым живым пламенем это свечение было тусклым и блеклым, его вполне хватало для создания комфортной для человеческих глаз атмосферы с обеих сторон входной арки.

При ближайшем рассмотрении вся поверхность арки сверху донизу оказалась испещрена неведомыми письменами. Легенды гласили, что надписи были сделаны на родном языке Сошедшего с Небес. Вот только никто уже его не помнил. Так что надписи, содержащие, вероятно, множество тайных знаний, были совершенно бесполезны.

В детстве Ной часами просиживал у этой арки в надежде на то, что боги откроют ему секреты языка Сошедшего с Небес и помогут его народу стать могучим и независимым, особенно от слишком сильных и назойливых соседей с юга. Но молитвы малыша, видимо, так и не достигли божественных ушей.

Воспоминания детства снова заставили сердце юноши болезненно сжаться. Но времени даже на минутную слабость уже не оставалось. Враги буквально дышали в затылок и в зоне действия искусственного освещения могли без особого труда заметить беглеца. Не оборачиваясь, Ной пробежал под сводами арки, на ходу доставая из матерчатого мешка тяжелый магический ключ.

Внутреннее убранство усыпальницы Сошедшего с Небес не отличалось особыми изысками. Храм как храм, вот только вместо алтаря в центре полусферического зала было установлено Магическое Колесо. С первого взгляда любому становилось ясно, что это результат усилий нечеловеческого гения. Самая изощренная людская фантазия не могла создать ничего подобного.

Определение, выраженное словосочетанием «Магическое Колесо», лишь отчасти передавало смысл этого фантасмагорического явления. Просто общие контуры конструкции напоминали обод гигантского колеса в движении. Сотни блестящих золотых спиц, сплетаясь под самыми неимоверными углами, укрепляли внешний обод колеса. Однако образовавшийся узор под любым углом зрения представлялся настолько сложным, что разум человека был просто не в состоянии постичь его истинную структуру. Даже искаженный и упрощенный, образ оставался предельно расплывчатым и невнятным, тем самым создавая иллюзию своей постоянной изменчивости и пластичности.

Неподготовленным людям надолго останавливать взгляд на артефакте не рекомендовалось. Это неучтенное преследователями обстоятельство своевременно сыграло на руку беглецу. Ворвавшиеся следом за ним солдаты были буквально заворожены открывшимся перед ними колдовским зрелищем, что дало Ною возможность без помех приблизиться вплотную к артефакту и вставить Магический Ключ в специально предназначенный паз.

Что будет дальше, юноша не знал, так же как и ворвавшиеся следом за ним атланты. Прадед никогда не позволял ему устанавливать Ключ в Колесо. Поэтому мелодичный, но совершенно оглушительный перезвон, прокатившийся по усыпальнице сразу после установки Ключа, стал полной неожиданностью не только для атлантов, но и для самого Ноя.

Звук, исходивший от артефакта, был настолько мощным, что тело сына правителя, находившегося в непосредственной близости от чудесного явления, отбросило далеко в сторону, словно в результате мощной взрывной волны. Перепуганные солдаты застыли как вкопанные, едва успев зажать ладонями уши. Несмотря на адскую боль от ушибов, полученных при падении, Ной нашел в себе силы, лежа на полу, перевернуться на спину и посмотреть, что же происходит с Магическим Колесом.

А посмотреть было на что. Могучие невидимые силы все быстрее и быстрее раскручивали обод Магического Колеса вокруг его оси, постепенно превращая артефакт в шар. И без того завораживающий неземной узор золотых спиц, переплетенных когда-то Сошедшим с Небес богом, стал настолько сложным и сюрреалистичным, что его уже не в состоянии было постичь не только слабое человеческое сознание, но и даже сама природа окружающей реальности. Бешено вращающееся и оглушительно звенящее Магическое Колесо, оставленное в подарок чужим одиноким богом, прямо на глазах зарождало невиданных масштабов катаклизм.

В этот самый момент в храм вбежали еще три человека. В одном из них Ной опознал имперского мага высшей квалификации. О его высоком ранге свидетельствовал яркий пурпурный балахон, скрывающий тщедушное тело, и совершенно лысый, обтянутый бледной кожей череп, блеснувший из-под откинутого назад капюшона.

Остальные двое были его помощниками. В отличие от застывших столбами солдат, вид зарождающегося апокалипсиса почему-то не ввел троицу магов в животрепещущий ужас. Наоборот, несмотря на творящееся в храме, они не потеряли способности действовать осознанно и весьма активно.

Маг не стал предпринимать бесплодных попыток перекричать льющийся со всех сторон перезвон. Вместо этого его руки замелькали в энергичных командных жестах. Первому помощнику он указал на лежавшего в стороне Ноя, сопроводив беззвучную команду характерным движением ладони у горла. Второму велел опуститься перед ним на колени и задрал ему на голову балахон. Под балахоном, на жилистой спине, при помощи широких кожаных ремней была закреплена солидных размеров чугунная или железная труба на импровизированном деревянном лафете, вроде тех, что используются для установки паровых катапульт. По бокам у этой трубы имелись две широкие витые ручки. Задняя часть была запаяна массивной крышкой, из середины которой торчала связка фитилей.

Пока смерть в балахоне в лице второго наручного неторопливо приближалась к обессилевшему и беспомощному юноше, Ной успел рассмотреть, как в руках у мага после нескольких замысловатых пассов будто из воздуха возник огонь. Запалив фитили, лысый старик стал активными пинками по ребрам и заднице живого лафета выравнивать прицельную линию трубы в сторону Магического Колеса.

Судя по всему, со стороны незапаянного конца вскоре должен был последовать выстрел. Ною уже приходилось видеть аналогичное оружие атлантов в действии. Его разрушительная мощь произвела тогда неизгладимое впечатление. Даже уже примеряющийся к шее кинжал пугал меньше, чем то, что собирался сотворить этот мерзкий колдун.

Уничтожить Магическое Колесо! Это же предел кощунства! И ничего нельзя поделать! Даже жгучая боль от медленно вгрызающегося в шею лезвия не была такой острой, как осознание собственной беспомощности. Небо не примет человека, не сумевшего предотвратить уничтожение родовой святыни. Боги отправят душу неудачника в вечное скитание по царству теней. Все усилия были напрасны! Отец не будет отомщен! За что, о боги, вы наслали на меня такую кару?! Помоги отомстить, Сошедший с Небес! Выполни свое обещание, данное моему роду тысячу лет назад!

Когда чадящий дымок тлеющих фитилей уже почти достиг наполненного взрывчатой смесью запального канала, а кромка тупого зазубренного лезвия подобралась вплотную к яремной вене, Сошедший с Небес все-таки сжалился над горестями Ноя и выполнил свое давнее обещание, явив в усыпальницу целую толпу ужасных демонов мести…