Константин Георгиевич Калбазов

Колония. Дубликат

Аннотация

Колония. Прекрасный, девственный, жестокий и честный мир. Он вобрал в себя новых обитателей если и не с распростертыми объятиями, то вполне дружелюбно, делясь с ними своими богатствами. На его бескрайних просторах появились поселения людей, все более, по-хозяйски обустраивающиеся на новом месте. Здесь работы и забот хватает всем, скорее уж не хватает людей.

Идиллия? Да нет. Колония – это не только романтика. Этот мир затрагивает стратегические интересы главных держав Земли, являясь весомым аргументом в политической игре. А значит, романтиков-энтузиастов, решивших самостоятельно колонизировать новый мир, еще ждет противостояние с ведущими спецслужбами Земли. Вернее, оно, по сути, никогда не прекращалось. Но вот сумеют ли Ладыгин и его друзья выстоять в этой борьбе? Однозначного ответа на этот вопрос дать не может никто.

Константин Калбазов

Колония. Дубликат

Глава 1

Покой нам только снится

Его цель была уже на расстоянии одного стремительного броска, когда он вдруг замер и повернул голову в сторону, откуда долетал побеспокоивший его запах. При этом он и не думал упускать из виду свою добычу. Еще чего не хватало. Его ежедневный рацион составлял порядка десяти килограммов свежего мяса. Падалью пусть питается кто-нибудь другой. Впрочем, продолжать следить за объектом охоты не составляло труда, даже при значительном повороте головы. Для этого достаточно было задействовать один из второй пары глаз.

Ну так и есть. Ему не показалось. Двуногие. Едва осознав это, волколак невольно приподнял верхнюю губу, ощерившись в немом рыке. С двуногими он был знаком хорошо. Очень даже вкусное мясо, причем взрослого вполне достаточно для того, чтобы питаться дня три. Правда, добраться до него далеко не просто, шкура у двуногих порой прочна, как панцирь черепахи.

А еще двуногие были весьма опасны. Они могли изрыгать огонь, оглашать окрестности громом и сильно жалить. Он дважды на своей шкуре убеждался в том, насколько рискованно бывает связываться с двуногими. Впрочем, серьезными противниками они являются лишь на расстоянии. Стоит только подкрасться к ним, как они становятся практически беспомощными, и тебе остается нанести завершающий удар. Вкус мяса двуногих стоил подобного риска.

Волколак вновь осторожно потянул носом воздух, стараясь получить как можно больше информации. А вот это уже хуже. Двуногий не один. Хищнику удалось распознать как минимум еще один запах. Нет, это уже может быть слишком опасным. Даже если ему удастся подмять под себя одного двуногого, второй сумеет его убить или смертельно ранить. Как уже было год назад. При воспоминании об этом бок непроизвольно заныл.

Зверь в очередной раз ощерился в беззвучном рыке и отвернулся, сосредоточив все свое внимание на козленке. Двуногие, конечно, вкуснее, но все же довольно опасны. Козленок же – вот он, уже практически в его лапах. А это гарантирует несколько спокойных и сытых дней.

Он снова оценил расстояние. Нет, ничего не получится. Пока он отвлекался на двуногих, козленок успел отойти настолько, что уверенности в удачном броске уже не было. Хищник решил сократить дистанцию и, стелясь по поросшему травой склону горы, пополз в сторону добычи.

До его цели оставалось совсем немного, когда из-под лапы внезапно вспорхнула небольшая птица. Она была слишком мала для того, чтобы представлять для него какую-либо опасность. Но вместе с тем это произошло настолько внезапно, что хищник невольно вздрогнул, слегка приподнялся и подался назад, тут же демаскируя себя.

Это произошло в один миг, но козленок успел рассмотреть опасность и тут же прыгнул на довольно внушительный валун. С одной стороны, он стремился убежать как можно дальше от опасности, с другой – уйти под защиту вожака. Он жил в этом мире уже три месяца, поэтому, как поступать в случае опасности, знал не только благодаря генетической памяти, но и основываясь на собственном опыте.

Осознав, что обнаружен, волколак стрелой сорвался с места и полетел за козленком. Тот был достаточно быстр и ловок, а потому имел все шансы сбежать от матерого хищника. Но не судьба. Когда он был готов уже сделать третий прыжок, который должен был стать для него спасительным, под правым передним копытцем вдруг ожил камень, и козленок на мгновение потерял равновесие.

Он замешкался только на одну долю секунды, но она оказалась для него роковой. Когда он наконец совладал с равновесием и был готов вновь прыгнуть, стремительная серая тень буквально снесла его с каменного валуна. Сначала была острая боль от впившихся в шкуру когтей. Потом от сильного удара. А в конце его взгляд уловил приближающуюся к горлу разинутую зубастую пасть. В следующее мгновение ему вдруг стало нечем дышать, он еще пытался это сделать, но его легкие вдруг наполнились кровью, а глаза затянуло поволокой.

Видя происходящее, вожак бесстрашно бросился на волколака. Да, противник опасный, не без того. Но ему уже не раз доводилось отваживать хищников от своего стада. И волколаков в том числе. Подумаешь, у него нет острых клыков и когтей, да и питаться он предпочитает сочной зеленой травой! Это ничего не значит. Потому что у него есть превосходные рога. Витые боковые прекрасно подходят для защиты, а передние, практически прямые, способны вспороть брюхо любому противнику. И массы, и силы для серьезного удара и для того, чтобы поднять противника на рога, ему вполне достает.

Волколак сразу же понял, что перед ним не просто гора мяса, а искушенный и серьезный противник. Поэтому он предпочел без ложной гордости отскочить в сторону. И вовремя. Отдайся он хоть на мгновение своему самолюбию, как тут же получил бы по загривку шипастым набалдашником на конце хвоста вожака. А там подоспели бы и рога.

Но вместо того, чтобы достать обидчика, хвост ударил в густую траву, и рога вспороли воздух. Здоровенному козлу с трудом удалось удержаться на ногах, чтобы не полететь кубарем. Впрочем, его противник не успел воспользоваться этой оплошностью, так как сам приходил в себя после ухода от столь стремительной атаки.

Так и не начавшаяся схватка длилась всего-то пару мгновений. А затем тут же наступило некое равновесие. Козел бил копытом землю, вырывая пучки травы вместе с корнями, и водил по сторонам головой, выставив вперед страшные рога. Волколак описывал полукруги, все время щерясь и тихонько рыча, словно желая сказать, что эту схватку вожак уже проиграл и лучше бы ему с этим смириться.

Тем временем стадо продолжало свое бегство под охраной молодых самцов. И с каждой лишней секундой расстояние между ними увеличивалось, что могло повлечь за собой новые несчастья. Противостояние же двух матерых бойцов могло продлиться бесконечно долго, хотя оно совершенно не имело смысла, потому что козленок был уже мертв, а вожаку еще предстояло позаботиться об остальных. Просто ему нужно было сделать правильные выводы и впредь внимательнее следить за самонадеянным и глупым молодняком.

Наконец вожак сделал короткий прыжок в сторону волколака, выставив перед собой рога, словно лишний раз хотел подчеркнуть, что он вовсе не боится. Хищник предпочел отскочить назад, вновь одарив соперника рыком и видом оскаленных клыков. Этот незамысловатый ритуал расставил все точки, и козел вскочил на тот самый валун, ставший причиной гибели козленка, и поскакал вслед удаляющемуся стаду.

Волколак вновь потянул воздух ноздрями. Двуногие успели подойти еще ближе. Что же, на сегодня у него пища есть, и пока не появился тот, кто захочет помешать его спокойному обеду, лучше отсюда удалиться. Хищник вцепился зубами в добычу и одним движением мощной шеи забросил ее себе на спину. Так, удерживая ношу на загривке, он и побежал вниз по склону в поисках укромного места.

– Ну что там, Андрей? – Спросивший мужчина, обряженный в лохматку, внимательно посмотрел по сторонам.

Четверо его товарищей образовали периметр, привычно разобрав сектора. Вовсе не лишняя предосторожность. Места здесь непуганые, мало ли как оно все обернется. Все же хорошо коренным обитателям Колонии, у которых глаз не было разве только на затылке, зато имелся практически круговой обзор.

– Нормально, командир. Похоже, волколак веселился, – поднимаясь и отряхивая колени, ответил шестой и последний боец их группы.

– Уверен?

– На все сто. Вон там он крался, а потом бросился на козленка. И наверняка сразу же задрал. Будь иначе, вожак затеял бы с ним разборку. А тут практически мирно постояли, померялись достоинством, после чего каждый пошел своей дорогой.

– Ну козел, ладно. Его подопечный мертв, и делать ему тут нечего. А волколаку чего было таскать на себе добычу?

Прежде чем ответить, Андрей покрутился вокруг своей оси, затем удовлетворенно кивнул, явно придя к какому-то выводу. Старший группы только склонил голову набок, устремив на него внимательный взгляд. Похоже, у этого охотника-всезнайки есть ответ и на этот вопрос.

– Ветер с той стороны, откуда пришли мы, – не стал разочаровывать его Андрей. – Вот он нас и учуял. Видать, уже сталкивался с людьми. Прибрать бы его, командир. Если он дал деру с добычей, значит, как минимум от людей получал плюху. У волколака память долгая. А если уже попробовал человеченку, то будет резать людей при первой возможности.

– Чего же сейчас сдернул?

– А неинтересно ему с нами бодаться. У него уже есть добыча. Опять же нас шестеро, а волколак – он не просто злой. Он еще и умный, зараза.

– Я тебя понял. Но выслеживать мы его не будем. Не для того мы здесь. Волколак этот, получается, ученый и к людям не сунется. Во всяком случае, к нам. И другого волколака на свою территорию не пустит. Меня подобное соседство устраивает куда больше. Ладно, если это зверь, то пошли дальше.

Как только прозвучала команда на выдвижение, двое бойцов, слегка разойдясь в стороны, двинулись вперед, выполняя задачу передового дозора. Они отдалились примерно на две сотни метров, когда остальная группа направилась следом. До предполагаемого места разбивки лагеря нужно было отмахать по горам еще километров тридцать. А это серьезное расстояние, пройти которое за день, без горной подготовки, нечего и мечтать. Разумеется, если ты не вырос в горах.

Они успели преодолеть около трех километров, когда шедший следом за командиром охотник вдруг остановился и над чем-то склонился. Тут же последовал доклад от одного из замыкающих. Старший, в свою очередь, окинул взглядом копошащегося в траве Андрея и недовольно бросил в гарнитуру:

– Группа, стой! Ну и чего там у тебя? – уже обращаясь к охотнику, закончил он.

– Не у меня, а у нас, – возразил тот, продолжая возиться в траве.

И что он хотел там найти? Склон обильно покрыт высокой травой, в которой можно спрятаться так, что и с двух шагов ничего не рассмотришь. Опять же они сейчас находились чуть не в самом сердце Уральских гор. Местных, ясное дело, колониальных. Их так окрестили по аналогии: за богатство полезными ископаемыми и за протяженность более чем на две тысячи километров с севера на юг. Правда, в отличие от земного, этот Урал прорезает поперек всю западную оконечность огромного материка.

– Держи, командир! – С этими словами охотник протянул начальнику две гильзы.

Тот принял их и с недоумением начал вертеть в руках. И как только этот следопыт умудрился рассмотреть в густой траве сначала один экземпляр, а потом выискать еще и второй. Нда… Вот уж чего не ожидал увидеть в этих краях. Ну и подарочек! Как теперь это понимать?

– «Семь шестьдесят два», НАТО. Здравствуй, попа новый год. Есть версии, Андрей?

– Только одна, и очень хреновая.

– А может, все же охотники?

– Конечно, охотники. Такие стволы только у бернцев. До Берна же не меньше пятисот километров, да полсотни из них по горам. А что, вполне приличное расстояние для прогулки на охоту.

– Ну может, кто с прииска перекупил ствол. Не все же там голь перекатная. Хватает и вполне нормальных мужиков.

– Во-первых, на фига попу баян. Эти патроны вдвое дороже русских и в полтора – местных тупоносых. Но допустим, ты прав. Все же иномарка, статусная вещица, с нашими со складов длительного хранения не сравнится. Но тут напрашивается во-вторых: до прииска отсюда километров пятьдесят, до Объекта – порядка сорока. Да по горам. Козлов и поближе найти можно. И потом, проигрывают они зубрам, потому как скачут по горам, оттого и мясо у них не в пример жестче. Про андреевцев вообще помолчу. В батальоне и у пластунов используют только российское оружие.

– А может, промысловик? – предположил один из бойцов, имея в виду тех, кто профессионально охотился на местных хищников.

А что, эти вполне могли. Среди них отчаянные сорвиголовы вовсе даже не редкость. И с заработками у них все в полном порядке, так что могут себе позволить самый дорогой ствол. Нет, не эксклюзивный за сотни тысяч долларов, но все же. Однако Андрей от этой версии только отмахнулся.

– Охотники не глупее меня. Зачем им дорогой ствол, если даже мосинка с тупоносой пулей способна гарантированно остановить того же волколака. Да и тащиться в такую даль… Ты анекдот про охотника чукчу и геолога слышал? «Зачема медведя стреляла, насяльника, до деревни еще двадцать километров».

– В смысле тяжко отсюда выносить добычу? – догадался боец.

– Молодец, возьми с полки пирожок. Такая охота хороша только с техникой или артельно. А так, пупок развяжется.

– Намекаешь на американцев? – нахмурился командир группы.

– На дэвидсонцев, если быть более точным. Но выводы делать тебе.

– Как думаешь, когда стреляли? – как видно, принимая версию охотника, продолжал интересоваться старший.

– Пара месяцев, не больше.

– Ищи место под стоянку. Будем думать. Только учти, теперь хоронимся не только от зверья. До объекта не так далеко, вполне можно столкнуться с пластунами. И возможно, с рейнджерами.

– Ясно, командир.

Господи, ну кто его тянул за язык? Что за дурная привычка все время кому-то и что-то доказывать? Вроде уже не мальчишка, а все туда же – кто выше, кто больше, кто круче, у кого длиннее. Впрочем, не мог он поступить иначе. Вот уже пять лет он живет с ощущением, что сильно задолжал погибшему другу. Его кровь давно взывает к отмщению. Так что когда командир стал выкликать для этого дела добровольцев, он шагнул из строя не задумываясь.

Ну откуда ему было знать, что эта боевая операция на территории потенциального, а скорее все же настоящего, противника на деле окажется наблюдательной. Угу. Почти три месяца они только и занимаются, что раз в трое суток совершают эти проклятые изнурительные марш-броски, по гористой местности, да еще и в обстановке полной скрытности.

Все просто до безобразия. Раз в трое суток двое остаются в лагере на хозяйстве, четверо же выходят на закате и, уподобившись горным козлам, преодолевают тридцать километров до точки наблюдения. В обслуживании оборудования ничего сложного, нужно просто заменить аккумулятор и карту памяти. Покончив с этим нехитрым занятием, уже поздним утром возвращаются обратно.

График скользящий: раз в шесть суток одной паре достаются дополнительные два дня на отдых. Относительно конечно же, потому что даже если им самим не придется бегать, то вся ответственность за охрану лагеря ложится на их плечи, как и ночной караул. Все это настолько изнурительно, что нервы у парней напряжены до предела. Еще чуть – и случится взрыв. Впрочем, слабаков среди них нет. У каждого за плечами такие передряги, что хватит на десяток романов с динамичным сюжетом, буквально переполненным драйвом.

Ну наконец-то! Вот и эта клятая скала. Фу-ух… Можно перевести… Угу. Размечтался. Красноречивый взгляд командира – и усталый боец, кляня свой неспокойный нрав, вынужден взваливать на себя рюкзак и ползти вверх по отвесной скале. Путь давно изведанный, уже не представляет особых сложностей, разве что усилия прилагать приходится, в то время как парни внизу переводят дух.

Пара минут – и он уже на высоте десятка метров. Нет, горные козлы все же отдыхают. Им подобное не под силу. Еще разок подтянуться… вот и нужный карниз. И камера там, где и должна быть. Теперь надо быстренько сменить расходники, проверить, чтобы камера была направлена точно на вертолетную площадку. Это единственный участок интересующего их объекта наблюдения, не скрытый высокими кронами деревьев.

Эта площадка привлекла внимание руководства, потому-то именно ее и снимают рейнджеры на протяжении столь долгого времени. Так что, судя по всему, наблюдать за ней придется до конца лета. После чего… Нет, веселье вовсе не начнется. Просто они тихо, мирно и так же скрытно снимутся и двинут к морскому берегу, где в условленном месте их подберет сухогруз и отвезет домой.

Однажды им уже удалось захватить «ключ» и вывезти на свою территорию. Но тогда повезло застать русских врасплох. Если бы они не расслабились. Если бы они только могли предположить, что эти русские смогут ответить столь дерзко и столь болезненно. Но эти медведи в человеческом обличье не только сумели освободить своих товарищей, являвшихся «ключами» к этому миру, но еще и собрать кровавую жатву среди его боевых товарищей. Сам Мэт, командир их роты, едва сумел избежать гибели. А вот Тим так и остался лежать возле того клятого ангара с порталом.

Губернатор штата Дэвидсон (согласно итогам проведенного референдума, новый штат было решено назвать в честь того, кто первым открыл путь в мир Колонии) неоднократно пытался договориться с русскими мирно. Но те продолжали упорствовать и не желали идти на серьезные уступки.

Несмотря на явное численное превосходство соседей с востока – во всяком случае, на тот момент, – поставки по заявкам американской стороны осуществлялись в последнюю очередь. Зерно выкупалось лишь после того, как заканчивалась отгрузка на Землю продукции русских хуторян. Причем делалось это по явно заниженным ценам.

Столь же дешево стоили нефтепродукты, доставляемые американскими танкерами. Губернатор попытался было взвинтить цену, но так, чтобы она все же оставалась ниже земной, однако ответ из Андреевского был резким и однозначным: русские прекратили закупать американскую продукцию, начав ввозить нефтепродукты с Земли.

Прибегнув к этой мере, соседи конечно же потеряли. Они не стали увеличивать стоимость горючего на внутреннем рынке, явно торгуя им себе в убыток. Из того, что Рокки знал о русских, это вообще для них свойственно – вести дела из рук вон плохо, да и производство у них непременно убыточное. Остается только удивляться, как они вообще в свое время умудрялись соперничать с Америкой.

Однако, как ни велики были потери русских, еще больше пострадали дэвидсонцы. Русские вместе с ГСМ перестали закупать также другую продукцию, а это и зерно, и икра, и выделанные кожи, и мясные консервы. Как только появился сбыт на ту сторону, дэвидсонцы тут же активизировались, начав налаживать производство товаров на экспорт. Одновременно с прекращением закупок русские перестали принимать заказы дэвидсонцев на земледельческую продукцию.

В общем, как ни зол был губернатор, но ему пришлось пойти на уступки и вернуться к фиксированной цене на ГСМ. Поговаривают, он даже рассматривал силовой вариант решения проблемы, с мобилизацией населения штата, но его отговорили от этого. Нет, его советники и не думали отметать силовой вариант. Но все сходились во мнении, что это должна быть точечная операция, по изъятию «ключа» или «дубликата».

Пусть им удастся захватить только дублера, а не Ладыгина, это даже более предпочтительно, учитывая характер и способности последнего. При организованном подходе американские колонисты смогут выжать из доступных им пяти минут куда больше, чем русские из их практически часа. А уж во второй раз дэвидсонцы «ключ» не упустят.

Так вот, любому очевидно, что у рейнджеров будет только одна возможность заполучить «дубликат». Промахнуться никак нельзя. Единственная оплошность – и все может пойти прахом. Ну а поскольку добраться до дублеров в Андреевском и его окрестностях нет никакой возможности, вариант захвата безрезультатно прорабатывался уже на протяжении нескольких лет.

Но недавно стало известно, что русские активно используют еще один портал на Землю. И вот тут появлялась надежда на удачный исход операции по захвату пленника. Нет, то обстоятельство, что охрана объекта осуществлялась только одним взводом солдат и отделением спецназа, не давало никаких преимуществ, и занятие укрепленного опорного пункта не становилось более простой задачей. Да на таких позициях они могут противостоять хоть целому батальону с тяжелым вооружением. Но у этого крепкого орешка имелось одно слабое место. Ротация кадров, осуществляющаяся с помощью вертолетов. Именно во время нее и можно было выкрасть «дубликат». Но для этого необходимо было получить исчерпывающую информацию о том, кто именно является дублером. Потому что им мог оказаться кто угодно – от прыщавой девчонки до седого старца. А у них нет права на ошибку. Шанс один, и использовать его нужно по полной.

Их группа занималась сбором информации, которую потом проанализируют умники в Джеймстауне. И только когда появится стопроцентная уверенность, будет осуществлена силовая фаза операции. Во всей этой истории Рокки успокаивало лишь одно: когда дойдет до дела, они обязательно будут в нем участвовать, потому что уже знакомы с этой местностью. Нужно только немного потерпеть.

Рокки в очередной раз убедился в том, что камера, выставленная на максимальное приближение, работает исправно. После этого, тяжко вздохнув, начал спускаться с карниза. Нда. Вроде бы уже каждый выступ хорошо знаком, ноги и руки находят опору сами собой, но спуск, он и есть спуск и всегда отнимает больше времени. Ох-ох-ох, а ведь еще предстоит отмахать тридцать километров обратно до лагеря.

– Ну как там, Рокки?

– Порядок, сержант. Держи карту. Аккумулятор тоже возьмешь? – отчего-то не сдержавшись, поинтересовался рейнджер.

– Поумничай еще у меня, парень, – окинув бойца хмурым взглядом, ответил сержант, а потом, словно что-то рассмотрев, закончил: – Если думаешь, что тебе хреновей всех, то ты сильно ошибаешься, умник.

– Я так и не думал, сержант, – решил было откреститься Рокки.

– Ты это девкам в борделе расскажешь. А я всегда знаю, о чем думает много о себе мнящий солдат, будь он хоть трижды ветераном и рейнджером. Ты меня понял, Рокки?

– Понял, сержант.

– Вот теперь вижу, что понял. Давай с Полом в передовой дозор. Шевели задницей!

– Александр Сергеевич, мы считаем, что сложившееся положение дел неприемлемо. Вы ведете себя как настоящий диктатор.

– А у вас к диктаторам ненависть на генетическом уровне. Не так ли, господин Оллман? Ну же, не стесняйтесь, донесите до нашего темного царства светоч вашей демократии, – откинувшись на спинку кресла и сделав приглашающий жест, произнес Ладыгин.

– Вы напрасно иронизируете. Если вы не диктатор, то отчего же тогда держите в неволе дублеров? Предоставьте им свободу, пусть сами решают, где им лучше жить, в Андреевском или в Джеймстауне.

– А может, в Рыбачьем или в Берне? А вдруг они захотят обосноваться на тихой уютной ферме, растить хлеб и скотину? Отчего вы не рассматриваете никакой иной вариант, кроме упомянутых двух?

– Но ведь это очевидно.

– Очевидно, господин Оллман? То есть вы лишаете их права выбора, не так ли? Иными словами, вам плевать на их права и свободы, потому что вас интересует только доступ к порталу, которого вы лишены. И кто тут диктатор?

– У каждого гражданина кроме прав есть еще и долг, который он должен выполнять.

– Верно. Все дублеры являются жителями Андреевского, причем привилегированными жителями, а потому, как вы правильно заметили, кроме прав и свобод имеют еще и долг. Но не перед штатом Дэвидсон, господин Оллман.

– Но мы все в некотором роде являемся колонистами, поэтому…

– Поэтому пять лет назад ваши рейнджеры явились сюда с оружием в руках, пролили кровь и похитили мою супругу. Именно поэтому я удерживался в плену и должен был трудиться на благо «империи свободы и демократии». – Ладыгин подался вперед, упершись руками в столешницу. – Я более чем уверен, что, как только вы получите возможность прямого доступа к порталу, в дело тут же включится руководство США. Не сомневаюсь и в том, что здесь очень скоро появится тяжелое вооружение, как и отлично экипированные ребята из Форт-Брэгга или Беннинга. Ведь надо же принести на Колонию свет демократии и разобраться с местным диктатором.

– Вы напрасно все утрируете.

– Все, эта тема закрыта. Следующий вопрос? – подняв руку в останавливающем жесте, оборвал представителя штата Ладыгин.

– Хорошо. Мы вернемся к этому позже.

Вот же упертый. С какой только стороны они не подкатывали к Александру. Даже предлагали прислать сюда две сотни кандидатов в дублеры. Мол, если Бог благоволит штату, в их числе найдется тот, кто окажется восприимчивым к настройке на поток. А если нет, то, как говорится, на нет и суда нет. Угу, так он и поверил…

Нет, против простых американцев Александр ничего не имел. Именно поэтому он вел с дэвидсонцами торговлю и принимал заявки на поставки товаров и техники с Земли. Благодаря подобному отношению американские территории переживали настоящее перерождение. Практически исчез дефицит в земных товарах. Разумеется, не во всех, но в тех, в которых ощущалась реальная и жизненно необходимая потребность. Например, в медикаментах.

Поддерживая местную отрасль, Ладыгин начал закупать у штата ГСМ. Правда, когда американцы захотели было взбрыкнуть, пришлось на год ввести санкции, дабы мозги у них встали на место. Александру и раньше не нравилось, когда на него начинали давить. С некоторых же пор это и вовсе стало действовать на него, как красная тряпка на быка.

Наконец нашла свое применение и продукция дэвидсоновских фермеров, в результате чего они несколько увеличили посевные площади. Появились даже корабли, транспортировавшие зерно. Ну как корабли? Так, самоходные баржи, способные перевозить за один рейс около пятисот тонн зерна или нефтепродуктов. Вдоль побережья был даже проложен маршрут, с разведанными бухтами для безопасной стоянки. Путешествие по этому караванному пути в среднем длилось около двух месяцев. Причем при вполне благоприятных условиях.

Не сказать, что строительство пары десятков барж так уж сильно повлияло на активность фермеров. Все же за сезон они могли сделать только по одному рейсу. Что ни говори, это не корабли. А что такое десять тысяч тонн зерна для фермеров, при здешней средней урожайности в сотню центнеров с гектара? Только один фермер, причем не сильно перетруждаясь, мог выдать тысячу тонн пшеницы.

Иными словами, сегодняшние морские перевозчики в лучшем случае могли удовлетворить потребности десятка не больно оборотистых сельхозпредпринимателей. В этом году вроде как должны были заложить еще несколько барж. Грузоперевозки оказались довольно прибыльным делом, поэтому в желающих заняться ими недостатка не было. Но это все же не решение проблемы. Нужны по-настоящему крупнотоннажные суда, способные транспортировать достаточно большие партии грузов.

К тому же нормальный корабль проделает этот путь быстрее. Баржам приходится держаться близ берега и прятаться при первом же волнении на море, а полноценное же судно способно держать курс, не следуя изгибам берега и не ища всякий раз прибежище из опасения быть опрокинутым.

На сегодняшний день благодаря устройству железной дороги портал способен пропускать через себя по одному составу из десятка вагонов в обе стороны за пятиминутный цикл. А это порядка шестисот тонн зерна. В Андреевском же помимо Александра, его жены Натальи и Сергея Вертинского имелись еще трое дублеров.

Таким образом, общая пропускная способность портала могла составлять по восемь циклов. То есть за сутки они в состоянии были отправить на ту сторону порядка пяти тысяч тонн зерна. С его сбытом там не было никаких проблем. Только подавай. Даже если забыть о том, что местная пшеница экологически чистая, так она еще и превосходит земную по всем показателям.

Нет, это не какой-то колониальный сорт, а самый что ни на есть земной. Вот только на Колонии он дает колоссальную урожайность. Да и само зерно по размерам чуть не вдвое больше земного. Пытались здешнюю пшеничку сажать на Земле – бесполезно. На выходе получается обычная, ничего общего с колониальной.

Одна проблема: грузооборот был попросту недостаточен для того, чтобы полностью использовать потенциал портала, ведь несмотря на незначительный по времени лимит работы, он с лихвой справлялся со своей задачей.

Такое стало возможным после строительства на берегу озера целой железнодорожной станции и прокладки ветки на Земле. Надо сказать, в масштабах Колонии это был весьма амбициозный проект. И дело тут вовсе не в дороговизне, а в объемах произведенных работ. Уж в чем в чем, а в средствах у колонистов стеснения не было.

Одна только поставка икры, причем в довольно скромных объемах, приносила доход в миллиард рублей. Кроме нее хватало и других товаров. В основном, правда, это были сельхозпродукты, которые ценились на той стороне за свою экологическую чистоту. А ведь была еще и платина, а скоро появится медь.

Нет, в средствах они сейчас не стеснены. И трудности в этом плане с учетом роста населения могли начаться ой как нескоро. Так что станция у портала – это задел на перспективу. Как и строительство узкоколейки на той стороне Большого озера, которая протянется до морского побережья, где пока есть лишь пара причалов будущего морского порта…

Александр в очередной раз смерил взглядом представителя штата Дэвидсон и безнадежно покачал головой. Нет, этот не отступится. Так и будет продолжать терзать, пытаясь выторговать для своих соотечественников право задействовать собственный портал. Он словно не хочет понять, чего именно опасается Ладыгин.

Вот так каждый раз твердит, что жить прошлыми обидами глупо, что нужно идти вперед, что все мы колонисты, а отсутствие доступа к порталу у довольно внушительного по численности населения анклава только тормозит развитие Колонии, и это, в свою очередь, отдаляет тот момент, когда она сможет безболезненно перерезать пуповину, связывающую ее с Землей…

– Все, господин Оллман, более не смею вас задерживать.

– То есть вы опять отказываетесь прислушаться к голосу разума?

– Если у вас нет иных тем, кроме портала, разговор окончен. До свидания.

Как только дверь за представителем штата закрылась, в кабинете тут же появился Лукин. Судя по его виду, настроение у начальника службы безопасности было на высоте. Вон как весь светится, словно новенький пятачок!

– Опять терзал насчет портала? – кивнув за дверь, поинтересовался Константин.

Весело ему. А что, это же не его плешка проедается, и не ему приходится каждый раз выслушивать о том, что он самый настоящий диктатор и душитель свободы. Вот подавай им всем доступ к порталу в равной степени, и все тут.

– Сам же все знаешь. Чего тогда спрашиваешь? – отмахнулся Александр. – Лучше скажи, какими судьбами ты здесь оказался?

– На побывку прибыл. Вот решил зайти поздороваться. Ну и поинтересоваться заодно. Сергеич, тебе не кажется, что пиндосы что-то задумали? – присаживаясь напротив, наконец выдал Лукин.

– Договорились же, дэвидсонцы, – машинально поправил бывшего капитана ФСБ Ладыгин.

– Они для меня дэвидсонцы, пока ничего не замышляют. А как только что-то эдакое пиндосское проскальзывает, то пиндосы и есть, – покачав головой, возразил Лукин.

– Интересно. Что-то нарыл?

– Ничего конкретного, – где-то даже задорно ответил Лукин. – Но есть кое-какие посылы к тому, что в скором времени у нас с партнерами с востока могут возникнуть кое-какие проблемы. В штате начали бродить слухи о возможности задействования их портала.

– Ну, подобные слухи не редкость. Они постоянно то и дело появляются.

– Это да. Слушай, а ты не пытался прощупать этого их представителя? – с надеждой поинтересовался Лукин, кивнув на входную дверь и тем самым как бы намекая на экстрасенсорные способности Ладыгина.

– Смеешься? Еще как пытался. Да только бесполезно. Этот искренне верит в то, что мы тут вообще должны жить одной дружной шведской семьей.

– Угу, знали, кого и куда, а главное, к кому посылать.

– У тебя конкретное что-нибудь есть?

– Нет. Только задницу свербит, а с чего бы, понять никак не могу.

– Может, все же наш олигарх? Ты бы подтянул его сюда, а я вдумчиво с ним побеседовал бы.

– Поздно, Саша. Раньше нужно было. Но он грамотно обставил свое появление здесь. А теперь он сюда ни ногой. Живет в своем углу, укрепляет поселок, моет золотишко. Надо же, и здесь с выгодой умудрился пристроиться! А вообще надо сказать, Нефедовск разрастается куда динамичнее, чем другие населенные пункты. У нашего Петра Аркадьевича на Земле работают хорошие вербовщики. Да и здесь представитель без дела не сидит, агитирует переселенцев, чтобы оседали в Нефедовске и окрестностях. Тем более ему не нужно тратиться на подъемные. С этим делом вполне справляемся и мы.

– Угу. Вот только среди поселенцев, отправляющихся в те края, не редкость парни с боевым опытом, успевшие послужить в наемниках, – внимательно глядя на Лукина, заметил Ладыгин.

– Это есть, – согласился безопасник. – По моим сведениям, у него уже чуть не рота наберется. После нас – самая серьезная боевая единица. При том при всем население той территории составляет порядка тысячи двухсот человек.

– Может, решил поиграть в князька? Ну для чего-то же он сюда забрался, – предположил Ладыгин.

Нда-а. Знать бы, что этот поселенец окажется земным миллиардером, то ноги бы его тут не было. Но теперь и впрямь поздно. Нет, дело тут вовсе не в том, что Андреевская администрация сосредоточила в своих руках руководство только тремя поселками: Андреевским, Платиновым и Медным. Последний по факту только закладывается, но планируется, что уже через год его завод сможет выдать первую медь.

Все остальные поселки образовывались достаточно стихийно. Бывало, что люди и вовсе заселяли отдельные хутора. Так что полное самоуправление. Даже Рыбачий и порт Кавказ, полностью построенные за счет и при непосредственном участии Андреевской администрации, предоставлены сами себе.

Так вот, при всей самостоятельности поселений Ладыгин и его команда имели там внушительный вес. Иными словами, ссориться с руководством администрации и уж тем более с силовиками никто бы из переселенцев не стал. И если бы те решили вывезти хоть главу поселения, то сделали бы это без труда. Ну, или практически без труда.

С Нефедовском же подобный номер не пройдет. Теперь там есть своя маленькая, но самая настоящая армия, способная дать адекватный ответ. Пусть у них по факту имеется только стрелковое оружие, но по местным меркам это серьезное военное формирование. Поэтому, чтобы доставить господина Нефедова для разговора или высылки на Землю, придется устраивать небольшую войну. Сил, конечно, у Ладыгина для этого достаточно, но вот желание проливать кровь, да еще и без видимой на то причины, отсутствует напрочь.

– Слушай, Костя, а может, перекрыть ему доступ к порталу? – предложил Ладыгин.

– А смысл? В военном отношении он уже успел сделать изрядные запасы. Разве с тяжелым вооружением проблемы. Хотя при желании… В остальном заказывает только гражданское оборудование и технику. Ты же сам ратуешь за обустройство людей на Колонии. Не-ет, если бы его самого на разговор, то другое дело. Да только добром, похоже, не получится.

– А если выкрасть?

– Надо подумать. Но сомнительно это. И потом, стоит разок опростоволоситься, и может выйти очень даже некрасиво.

– Но у тебя же целый взвод подготовленных спецназовцев.

– А у Нефедова белошвейки. Упустили мы момент, Саша. Сам себя кляну, но…

– И что будешь делать?

– Говорю же, подумать надо. А вообще, может статься и так, что мы дуем на воду. Во всяком случае, от моей агентуры в Нефедовске никаких тревожных сведений не поступает.

– И с чего ты тогда завелся?

– Не знаю. Говорю же, пятой точкой чувствую что-то нехорошее.

– Ладно. Тогда давай так. Если ты прав, то где могут ударить?

– По идее слабое звено у нас только на объекте. Но без достоверной информации относительно личности дублера силовой вариант отпадает. При таком раскладе вязать целехонькими придется весь взвод. А это в принципе невозможно. Прикрытие же у дублеров практически стопроцентное. Доподлинно известно только о тебе с Натальей. Нам удалось скрыть наличие способностей даже у Вертинского.

– А ты уверен, что нет утечки среди имеющих допуск к информации?

– Без вариантов. Во-первых, мои оперативники, особая рота и взвод пластунов проходили строжайший отбор. Во-вторых, с ними постоянно работает психолог. В-третьих, и это немаловажно, они все прошли твою обработку.

– Но ведь это может произойти и неосознанно.

– Вероятность того слишком мала. К тому же ведется постоянная агентурная работа.

– Но с чего-то же твоя задница чешется?

– Чешется. Но с чего, не пойму. Может, мне просто не по себе, когда все гладко. Тот же Нефедов. Ну, захотел человек получить власть, стать любящим и заботливым князем. По сути, ничего особенного. Даже ожидаемо. Но вот в то, что ему в итоге не захочется большего, уже не верится. Потому и присматриваю за ним.

– Вот и присматривай. И…

– Да?

– Проработай все же вариант по его тихому изъятию. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Я понял.

Глава 2

Переселенец

– Здравствуйте. Присаживайтесь. – Молодой худощавый парень вежливо указал на стул напротив себя.

– Здравствуйте. – Мужчина средних лет, с трехдневной щетиной и довольно крепкого, хотя и несколько субтильного телосложения, опустился на стул, пристроив у ног спортивную сумку.

– Вы извините, но я вынужден задать вам несколько вопросов.

– А интересоваться в ответ позволяется? – ухмыльнувшись, произнес посетитель.

– Что? Ах да. Разумеется. У вас уже есть вопросы?

– Пока нет. Но по ходу… очень может быть, – осматриваясь, пояснил мужчина.

Ничего особенного. Обычный офис. Светлый, чистый и насквозь казенный. На столе есть рамки с фотографиями, но уюта это все же не добавляет. Опять же, что на них изображено, видно только владельцу кабинета. А так, простая офисная мебель, компьютер, шкафы, заставленные обычными папками с документами, несколько книг, явно не художественного содержания.

– Как мне к вам обращаться? – поинтересовался молодой человек.

Ну вот. Ну никак не ожидал, что вопросы у него появятся сразу. А тут вот так, с ходу.

– В смысле как обращаться? Мои документы у вас.

– Понимаете, многие, отправляясь на Колонию, меняют прежнее имя.

– Интересный у вас контингент набирается на той стороне.

– Да, довольно разноплановый.

– И что, многие меняют имена?

– Я не сказал бы, что большинство, но все же таковых немало, – энергично что-то отстукивая на клавиатуре, ответил парень.

– Ясно. Ну тогда записывай Александром Матросовым.

– И?

– Что «и»?

– Ну, отчество. Мы же не в Европе.

– А-а. Не, батя у меня был правильный мужик, так что с отчеством мудрить не буду, пиши как есть: Николаевич.

– Ясно, – отбарабанив как пулемет, согласно кивнул парень. – По какой статье судимы?

– А ты читать разучился? Перед тобой моя справка об освобождении, – невольно огрызнулся посетитель, но тут же успокоился: – Ла-адно. Превышение и злоупотребление. Это имеет значение? Я читал…

– Вы все верно читали. На Колонии предоставляется второй шанс практически любому. Но в том-то и дело, что практически. От явных преступных элементов мы все же стараемся воздерживаться. Если они доставляют проблемы здесь, то каково оно будет там, где полицейских сил практически нет. Кстати, если доведется сесть в какое-то кресло, не советую использовать прежний опыт. В России народ и без того чиновников не жалует, а там у людей на руках очень много оружия, и в обиду давать себя не принято. И еще: у нас там разрешены дуэли.

– Это как же? С двух шагов, через платок? – невольно хохотнул посетитель.

– Не с двух шагов, а с тридцати. И это не шутка, – совершенно серьезно возразил парень, покачав головой. – Обязательно ознакомьтесь с путеводителем, который я вам выдам.

После этого они проговорили еще минут десять. В основном спрашивал молодой человек, а… Матросов отвечал. Александр и рад бы был узнать побольше, но молодой человек, назвавшийся Игорем, особо откровенничать и тратить на собеседника лишнее время настроен не был.

Как оказалось, причина эта заключалась в том, что, покинув кабинет, Матросов еще не становился переселенцем, а оказывался только кандидатом в таковые. Во-первых, кандидату предоставлялось время, чтобы он мог еще раз взвесить все «за» и «против», прежде чем утвердиться в своем решении. Переселение на Колонию – это дорога в один конец. Во-вторых, каждый, решивший перебраться на ту сторону, проходил проверку. Нет, ничего сверхъестественного, достаточно было не иметь за собой шлейф из тяжких преступлений. Колонисты вовсе не были склонными считать свою новую родину местом ссылки для отбросов общества.

Хм, вообще-то это спорно. Стоило только Александру посмотреть вокруг, как сомнения по этому поводу тут же увеличивались многократно. А как этого избежать, когда среди десятка кандидатов половина были явными бомжами или уже практически окончательно спившимися алкоголиками.

Второй шанс? Угу. Как бы не так. Этих скорее интересовали подъемные, выделяемые для каждого поселенца. Тысяча колониальных рублей – не такие уж и маленькие деньги, на секундочку – двести тысяч российских. Ну и где этим алкашам и бездельникам взять такие деньжищи здесь, на грешной матушке Земле? Это же страшно подумать, можно беспробудно пьянствовать несколько месяцев. А если улыбнется удача, так и вовсе скопытиться под сладостным наркозом, со счастливой улыбкой на устах.

Да, у этих ребят с Колонии явно нет стеснения в средствах, если они так сорят деньгами. И ведь это еще не все. Если верить тому, что указано на официальном сайте, то под устройство предприятия или хутора можно получить беспроцентный заем. Причем с льготной рассрочкой по выплате, рассчитываемой сугубо индивидуально и в щадящем режиме.

Вряд ли этим двоим, в рванье, понадобится хоть какой-то заем. Они, скорее всего, как раз и рвутся на Колонию, чтобы получить вожделенные подъемные. Сомнительно, конечно, чтобы эти вонючки имели возможность выхода в Инет, но ведь земля слухами полнится. Где и кто только не разговаривает на эту тему.

Во всяком случае, Александр очень часто слышал рассуждения о том, что нужно все бросить и переселяться в новый мир на постоянное место жительства. Ага, что-то очереди из жаждущих попасть на ту сторону здесь не наблюдается. Рассуждать о земле обетованной, сидя на пятой точке, просто, а вот сделать решительный шаг, точно зная, что дороги назад не будет, это уже куда сложнее. Хм, пожалуй, даже страшно.

Александр прошел к жилому блоку. Не сказать, что проверка продлится так уж долго, но суток трое ему придется провести на территории, принадлежащей Колонии. В блок его пропустили без проблем, тут же назвав его номер комнаты, – достаточно было предъявить пластиковую карту, что-то типа водительского удостоверения, разве только кроме фотографии с его данными там имеются магнитная полоса и электронный чип.

Оказывается, на Колонии вовсю используется электронная система. Нельзя сказать, что там повсеместно применяется безналичный расчет, но зато нет никакой необходимости все время носить с собой большую сумму наличными. Отделения банка имеются во всех крупных населенных пунктах. Разумеется, крупных по колониальным меркам. А в остальных местах используется все та же старая добрая наличность.

Бросил в комнате вещи. Не люкс, но очень даже прилично. Кровать полуторка, тумбочка, стол, пара стульев, платяной шкаф с большим зеркалом. Отдельный санузел. Там тоже вполне на уровне: унитаз, душевая кабина, раковина со свежими туалетными принадлежностями – их, кстати, рекомендовалось забрать с собой, потому как все одно отправят в утиль.

Александр не удержался и тут же решил привести себя в порядок. Последнее время он вынужден был обходиться без собственного угла. Нет, родня не открещивалась, но и особого энтузиазма по поводу родственника-иждивенца не проявляла. А ему такое отношение, как ножом пониже пояса, причем спереди. Хорошо хоть лето, да и после освобождения месяц провел в постоянных разъездах. Но в поезде не больно-то за собой поухаживаешь, а он здесь, можно сказать, прямо с перрона.

После душа и бритья почувствовал себя человеком. И как следствие – голод. Взглянул на часы, висящие над дверью. Как раз время обеда. Пора в столовую. Судя по уверениям молодого человека, она тут бесплатная, и повара используют только колониальные продукты. Эдакая ненавязчивая реклама.

Толчок был довольно чувствительным. Александра даже слегка повело. Не сказать, что он мужик в теле, как это было раньше, но все же довольно крепкий, не из пушинок. У них вообще порода сильная, ширококостная, так что не сразу завалишь, а тут…

– Ой, дядечка, извините. Я не хотела. Любка, ну ты чего?.. – едва извинившись перед ним, кошкой зашипела на подругу девушка лет двадцати.

Люба, по всей видимости, была ее подружка, так как выглядели они ровесницами. Ну и с посторонними никто не станет так фамильярничать в дверях столовой, где как раз эти веселушки и налетели на него. Вернее, одна из них, вторая же стояла в сторонке, густо покрывшись краской смущения.

– Так-таки и дядечка? – удивляясь самому себе, поинтересовался он, одарив девчонок задорной и открытой улыбкой.

– А как же еще-то? – Еще больше смутилась девчушка, толкнувшая его.

Оно вроде и не красавицы, но очень даже симпатичные. Настолько, что взгляд, хочешь не хочешь, на них задержится. И дело тут вовсе не в том, что он совсем недавно из мест не столь отдаленных. Слава богу, первый пар уже давно сбросил, да и сам он, конечно, хоть и бывший зэк, но не голь перекатная, – тут дело скорее в молодости и задоре, бьющем у девушек через край.

– Ну тогда уж дядя Саша, – махнув на себя рукой и поняв, что здесь ему лучше не пыжиться, предложил Александр.

– Даша. А это Люба, – тут же представила себя и подругу девчушка.

– Ну и чего стоим? Спешили ведь. Пши прошу, панночки, – отходя от дверного проема и подкрепляя свои слова приглашающим жестом, произнес Александр.

Люба все так же смущенно кивнула. Даша, подыграв ему, сделала короткий книксен (что в джинсах смотрелось довольно комично) и тут же шмыгнула в дверь, предварительно схватив подругу за руку.

Нда-а, где его шестнадцать лет! А ведь было когда-то… Э-эх, было, да быльем поросло. Теперь вон «дядечка», хотя ему всего-то сорок.

Но, как ни странно, настроение от этих мыслей не ухудшилось. Он не помнил, кому именно принадлежали эти слова, но смысл состоял в следующем: мы уже в том возрасте, когда выглядеть излишне молодо просто неприлично. Нет, женщины за подобные «комплименты», пожалуй, и по физии пройдутся, но к мужикам это изречение относится в полной мере.

Хм, а ничего так. Запахи очень даже аппетитные. Да и выглядит все вполне прилично. А столовая-то вроде как на вырост: здесь одновременно вполне смогут устроиться и три десятка человек. Впрочем, не исключено, что бывает потребность сразу в таком большом количестве.

Ого! Черная икра! Мясо волколака! Осетр колониальный! Да это же для настоящих гурманов. В смысле цена у этих деликатесов закачаешься. Получается эдакий прозрачный намек на то, что в Колонии подобное в порядке вещей? Сомнительно, чтобы все было так просто. Реклама, она и есть реклама.

Мясо буйволиное, в смысле колониальная зубрятина. Ну, тут ничего удивительного, оно самую малость жестче говядины, а в остальном не уступит. Наоборот, даже усваивается легче. А стоит раза в полтора дешевле. Возможно, потому что на прилавки попадает только в замороженных брикетах и никак иначе.

– Сама-то из тамошних или из тутошних? – не выдержав, поинтересовался Александр у дородной женщины, наливавшей ему наваристые зеленые щи.

– Из тамошних, милок. У нас тут вообще никто из местных не работает. Вот так недельку оттрубим и обратно.

– А что так-то? Ваши шпиёнов опасаются?

– И шпионов тоже, – совершенно серьезно кивнула женщина. – Но главное то, что мы оттуда и видели все своими глазами.

– Тоже реклама, стало быть?

– А как же без нее.

– Ну и что скажешь о запортальном мире?

– А что тебе сказать? Ты через недельку приходи, тут Настенька будет кошеварить, вот она рассказывать мастерица. А я так, все больше около плиты. Скажу одно: сама сюда возвращаться не собираюсь, даже мысли такой не имею. Тут и воздух какой-то не такой.

– Ясно. Слушай, а вот эти изыски, это как понимать?

– Ты про это, что ли? – Женщина указала на тарелки с деликатесами, примостившимися на его подносе. Не удержался и не смог отказать себе в маленьком удовольствии. – Да никаких проблем. Продукты там вообще стоят копейки. Разве только волколак, он и там недешев, хотя и не так дорог, как здесь. Но если медвежьей болезнью не страдаешь и знаешь, как на него охотиться, вполне можешь забить себе холодильник его мясом. Но на него лучше ходить вскладчину.

– А что так? Опасный зверь?

– Опасный – не то слово. Но тут дело даже не в этом. Ты попробуй как-нибудь просидеть месяц на чем-то одном, ну там на говядине или на свинине. Вот то-то и оно. А в среднем волколаке около ста двадцати килограммов только одного мяса. Ты представляешь, на сколько этого хватит семье, даже если в ней четверо мужиков. Да уже через неделю начнешь рожу воротить и вспоминать цыпленка табака.

– Ха-ха-ха, ну насмешила! Прямо в точку сказала! Ладно, красавица, пойду попробую колониальных даров. Передумать я точно не передумаю, лишь бы пустили к вам. Но лишний раз убедиться в правильности решения все же не помешает.

– А и правильно. Приятного тебе аппетита.

– Гляди, как понравится твоя готовка, так отобью тебя у мужика-то.

– Иди уже, шутник, – отмахнулась женщина, задействовав отчего-то еще и белое полотенце, висевшее у нее через плечо, но потом все же решила пояснить вдогонку: – Ты смотри там, с девками поаккуратнее. Не ровен час, голову оторвут, у нас с этим строго. За глупостями – только в бордель, а так, только со всем уважением.

– А что так? – даже остановился Александр.

– Так мало там баб-то. Хорошо, как на двух мужиков одна найдется. Так что у нас прямо как в стародавние времена, бывает, из-за баб и стреляются. Да я на полном серьезе, – увидев на лице собеседника сомнение, клятвенно заверила женщина.

Ну что же, все хвалебные оды вполне заслуженные – деликатесы оказались выше всяческих похвал. И вообще, обед у здешней поварихи… Одним словом, реклама, да и только. Век так не ел. Причем тут даже не в тюрьме дело. Рука у женщины легкая.

После сытного обеда, по закону Архимеда, полагается… Ну, кому что, а ему очень хотелось покурить. В номере, кстати, категорически запрещается, даже табличка соответствующая имеется. Но зато на этаже есть курительная комната, а если не хочется идти в помещение, все же середина лета как-никак, то вон она беседка, утопающая в зелени.

– …Да разве ж это зелень? Ты зелени настоящей не видел, такой, как на картинке. А там кругом так. Вот здесь середина июля, и уже, считай, вся трава желтая. А у нас степь все еще зеленая, и только где-то через месяц начнет желтеть.

Александр прошел в беседку и, пристроившись в сторонке, достал сигареты. Невольно прислушался к рассуждениям мужичка в форме железнодорожника. Собеседник его, мужчина крепкого сложения, лет тридцати пяти, показался ему каким-то… неправильным. Александр в свое время много раз бывал за границей и знал точно, что русских можно узнать везде. Вот и слова незнакомец не произнес, и ты к нему вплотную не приблизился, а уже знаешь – россиянин. Так вот, в этом крепыше, наоборот, чувствовалось что-то эдакое, ненашенское.

– Здравствуй, мил, человек, – поздоровался с Матросовым мужик в форме, которому на вид было лет пятьдесят.

– Здравствуй, коли не шутишь, – в тон ему ответил Александр.

– Да какие тут шутки, коль здравия человеку желаешь. Давно откинулся-то?

– Заметно?

– А ты думал, помылся, побрился, в чистое переоделся – и не отличишь? Казенка из тебя еще долго выветриваться будет.

– Месяц, как на воле.

– Понятно. На волю вышел, а ты тут уж никому и не нужен.

– В точку…

– Николай. Коля, значит. Так нормально будет. Я машинист, гоняю составы за портал и обратно.

– Ну тогда я Саня. Получаюсь как бы кандидат в переселенцы.

– Вот и познакомились. А то что кандидат, то ерунда. Если не передумаешь, то станешь переселенцем. У нас там народу нехватка. А ты часом не душегуб-то?

– Взяточник.

– А-а-а, нормально. Там, – машинист махнул рукой за спину в сторону склона холма, укрытого леском, – это лечится враз. Российских бы чиновников туда на перевоспитание. Шелковыми бы ходили. Но ты там не рассказывай, за что сидел. Не любят там вашу братию. Туда ведь никто от хорошей жизни не едет. Даже иностранцы.

– Иностранцы?

– Ну да. У нас там уже целый поселок немцев, Берном обзывается, и населения человек под триста. Правда, там не только немцы. В общем, бежит из Европы народ. Да вот хоть Томаса взять, – указал он кивком на собеседника, а потом спохватился: – Это Томас Виссер, голландец, тоже к нам на Колонию. Томас, это Саня…

– Спаси-ибо-о, Колия, йа-а поня-ал. Йа-а плохо говорить по-русски.

– Угу. Мне бы так говорить по-голландски, – возразил Александр. – А чего это вы из благополучной Европы вдруг решили бежать в дикий мир?

– Йа-а инжене-эр… Стро-ои-ить кора-абель.

– Инженер-кораблестроитель?

– Да-а, та-ак. Йа-а узна-ал, что-о ру-усские на Колонии хотя-ат стро-ить кора-а-абли, – явно испытывая языковые трудности, пустился в объяснения голландец. – Что они выде-еля-ают на это де-энги. Йа-а хочу-у стро-оить и води-ить кора-абель. Мото-орно-парусна-йя шхун-на-а. У мениа йесть прой-ект кото-оры-ый од-добриили на то-ой сторо-неэ. Ко-огдат-то мо-йи пре-эдки пом-могал-ли царь Питер стро-оить фло-от, сегодня йа-а буд-ду пом-мога-ать русским на Колонии.

– И что, только из-за того, чтобы строить корабли, ты и собрался туда? Так ведь вроде тут система ниппель – туда дуй, оттуда… Или есть наемные специалисты, а, Коля?

– Не. Наемных спецов, так чтобы могли вернуться, нет. В самом начале еще вроде как были, в основном научники. Но кто хотел вернуться на Землю, уже вернулись. Хочешь изучать новый мир, не вопрос. Переселяйся. Обеспечат тебя по первому разряду, но никаких временщиков. И Томас туда с концами едет.

– Да-а, та-ак. Йесли-и обма-ан-на-а ньэт, тогда-а и мо-ойа се-эмьйа при-ийедет ко мне-э…

Нда, дела-а… Как выяснилось из дальнейшего разговора, Томас не просто рвется на Колонию за романтикой. Нет, романтика конечно же тоже присутствует. Он с детства мечтал иметь собственный парусник и непременно с белоснежными парусами. Бороздить моря и океаны, открывать новые земли. Но воплотить это в жизнь на Земле попросту нереально. Во всяком случае, ему это точно не по карману. А тут такая уникальная возможность.

Он едва только узнал о желании колонистов строить корабли – пока для перевозки зерна с другого конца материка, – тут же загорелся этой идеей и написал по адресу, указанному на сайте. Вообще-то, строительство фактически зерновоза – не совсем то, о чем он мечтал. Но, как оказалось, у него появился шанс построить и корабль своей мечты: если ему удастся наладить работу верфи, колонисты брались финансировать строительство этого парусника. Мало того, у него уже имелась и работа на будущее. Причем связана она была непосредственно с его же будущим судном.

Колония – целый неизведанный мир. Поэтому его корабль будет именно тем, о чем, собственно, и мечтал Томас. Никакого зерна, никаких грузов, кроме необходимых для длительного путешествия. Исследовательское парусно-моторное судно. Его собственный корабль, на котором он сможет стать первопроходцем в самом прямом смысле этого слова.

Александр усомнился в том, что Томасу удастся найти столько единомышленников, но, как оказалось, он плохо знал голландцев. Вернее, то, что творилось у них в стране. Нет, повального бегства не случится. Но ведь на Колонии уже есть Берн, появление которого стало возможным в результате эмиграции какого-то количества немцев от проводимой европейскими государствами внутренней политики.

Как ни странно это звучит, но люди бежали из Германии, чтобы дать будущее своим детям. Они абсолютно уверены во вреде таких институтов, как ювенальная юстиция. В том, что, преподавая десятилетним детям такой предмет, как сексуальная грамотность, правительство наносит неокрепшей психике серьезную травму.

Возможно, это звучит и пафосно, но европейцы уезжали не для того, чтобы просто спасти своих детей, нет. Они были уверены, что спасают генофонд нации, пусть он и пустит корни в совершенно другом мире. Трудно смеяться над людьми, которым национальную гордость насильно и целенаправленно заменяют какой-то там толерантностью. Не надо путать национальную гордость и национализм, это совершенно разные понятия.

В этом своеобразном фильтрационном пункте он провел трое суток. За это время он успел многое узнать, как о жизни за порталом, так и о тех, кто отправлялся туда. Если Томас ехал за своей давней мечтой, а жители Берна спасали своих детей, то у русских все было куда прозаичнее.

С четырьмя алкашами, державшимися плотной группой, все понятно. А вот две девчушки оказались детдомовскими и отправлялись на Колонию, чтобы устроить свою жизнь. Они только в этом году окончили педучилище и польстились на обещания колонистов. А они, надо сказать, были довольно перспективными. Солидная зарплата и бесплатное жилье, причем предусматривалась и компенсация за то, которое им было выдано государством здесь, в России. Вообще, насколько понял Александр, на Колонии особое отношение было к двум категориям специалистов: медикам и учителям.

А еще девушек туда влекло обычное желание простого семейного счастья. Только и разговоров, что завидные женихи там стадами бегают, выбирай на вкус. Хм, сомнительно, если взять тех же алкашей. Да чего уж, и сам он зэк, вон люди без труда тут же определяют в нем сидельца.

Впрочем, может, он и не прав. Буквально на следующий день появилась целая семья. Муж, жена, четверо детей: две девочки и два паренька – все подростки, от тринадцати до пятнадцати. Вроде и не алкаши, но в то же время видно, что с жизнью у них не заладилось. Пообщался от нечего делать, нужно же со скукой как-то бороться. Оказалось, что они селяне. Колхоза не стало, с фермерством не сложилось. Впрочем, ничего удивительного. Обычные трудяги, которым неоткуда взять средства для поднятия хозяйства. А на Колонии не просто выделяют подъемные на каждого человека, но еще дают заем на обустройство. Вообще-то Александру в это верилось с трудом. Но… в конце концов, это их выбор, их надежды и, случись что не так, их беда.

На третий день появилась парочка, муж и жена, обоим лет по сорок пять. Он токарь, она всю жизнь проработала в детском саду воспитателем. Работать готовы, но беда в том, что работодатели не готовы платить им за их труд. Вырастили сына. Тот женился и привел невестку в их двухкомнатную квартиру. Ну, помаялись год, а потом решили искать счастья в другом мире. Условия вроде просто головокружительные предлагаются. Выходит, и эти поверили.

Трое парней, экипированы по-походному, что твои «выживальщики». Разве только без оружия. Но судя по разговорам, первое, что сделают, оказавшись на той стороне, тут же ринутся в оружейный магазин. Со снарягой у них и так порядок. Нда, эти точно за романтикой и приключениями на пятую точку.

Кстати, появились даже американцы. Вот уж откуда не ожидал повстречать переселенцев, так это из благополучной Америки. Впрочем, у них там давние традиции освоения Дикого Запада и вообще колонизации. Нет, представить себе это трудно, но – вот они, пусть это и единичный случай.

Однако с ними отчего-то оказалось не так все просто. Молодую парочку без объяснения причин завернули и в переселении отказали. То есть алкаши, которые как раз в этот день отправились на ту сторону, это вполне нормальный контингент, а вот эти, вполне нормальные, не прошли фейсконтроль.

Хм, оказывается, не все так просто. Русские умудрились сцепиться с американцами даже там. Впрочем, по версии поварихи, все было как раз наоборот, и это сами дэвидсонцы (а их там называли именно так, по названию штата) полезли на русскую территорию и первыми пролили кровь. Ну и вышла небольшая заварушка, в результате которой наглецов этой самой кровушкой умыли.

Угу. Как там говорится в одной присказке: «Если вы ударите по лицу европейца, он заплачет. Если вы ударите по лицу американца, он подаст на вас в суд. Если вы ударите по лицу русского, знайте, ваши проблемы только начались». В этом вся суть русского народа, и сказать точнее трудно.

Словом, как бы то ни было, но для американцев и европейцев существовали какие-то ограничения. Наверняка опасались, что те попытаются заслать на ту сторону под видом переселенцев профессиональных военных. А то и бойцов спецподразделений. Впрочем, никакие одиночки не способны противостоять государственной машине в принципе. И если их не подомнет под себя Америка, то это непременно сделает Россия. Нет, Александр ничуть не собирался демонизировать российское или американское правительство. Просто этот мир представляет собой стратегический интерес, и не понимать это может только дурак.

Взять ту же Россию. Отчего правительство не пресекает вербовочную деятельность колонистов? Из всех россиян, с которыми общался Александр, только трое искателей приключений оказались здесь самостоятельно, приняв решение после ознакомления с довольно обширными материалами в Инете. Все остальные прошли через вербовщиков, действующих абсолютно легально. Получается, для России немаловажно, чтобы русских на Колонии было больше. А это означает, что сейчас правительство или спецслужбы работают на перспективу. Пусть даже и на дальнюю…

Наконец-то! С одной стороны, как-то боязно, но с другой – правильно гласит поговорка: хуже нет, чем ждать или догонять. Измаялась уже, дальше некуда. Вот если бы сразу: пришли, оформились и за портал. Придумали тоже, устроили тут испытательный срок. А они, между прочим, и не сами здесь оказались, а по приглашению. Их Васька Лялин – тоже из бывших детдомовских – уговорил. А он у них за вербовщика. Или и своим не верят?

Нет, вообще-то Василий правильно все говорил. Ну а что, перспектив у них после педучилища никаких. Работа учителем начальных классов при минимальной зарплате – вот и весь их удел. Конечно, с жильем оно вроде как должно быть попроще. Все же у детдомовцев есть хоть какие-то гарантии от государства. Но это опять же нужно становиться на очередь и ждать. Причем неизвестно, чего дождешься. Сомнительно, чтобы квартиру улучшенной планировки в новостройке.

А на Колонии, если верить сайту и тому же Лялину, им сразу же выделялось жилье со всеми удобствами. В зависимости от того, в какое поселение попадешь, жилье может быть временным или постоянным. Но даже если временное, то только на год. Да и то со всеми удобствами. Она видела и фотографии и видеоролики. Только снаружи металлопрофиль, а внутри самая обычная квартира.

Зарплата, по местным меркам, в тридцать тысяч, не считая различных льгот. И это молодому специалисту. Вася говорил, что у них там вообще к учителям со всем почтением, и их чуть не на руках носят, потому что их жутко не хватает.

Есть неплохие перспективы удачно выйти замуж. Конечно, принцы на белом «мерседесе» там не раскатывают, но и в этом мире встретить такого – сказка. Тут хотя бы оказался нормальным мужиком. Насмотрелась она на своих сверстников: если не наркоман, так уже на верной дорожке к алкоголизму, а если сумел избежать этого, то уперся в компьютер и ничего вокруг замечать не хочет.

Две ее знакомые девушки и вовсе вышли замуж за мусульман. Заявили, что не хотят играть в лотерею с русскими мужьями. У этих хоть какая-то гарантия есть, что не сопьются. Вера не позволяет. Сомнительно, вообще-то.

Нет, Даша не имела ничего против мусульман. Нормальные люди, и семьи у них достаточно крепкие, и воспитание на уровне, во всяком случае, она куда чаще сталкивалась с хамством среди своих единоверцев. Просто они другие и живут непривычным укладом, вот и все.

Так вот, ей казалось, что Колония – чистый и честный мир и что там вся человеческая гниль непременно вылезет наружу. Нет, она не верила, что встретит принца на белом «мерседесе», но надеялась на простое и тихое семейное счастье. Она хотела дать своим детям то, чего сама, стараниями своих родителей, была лишена. Вот такая рассудительная особа, которая в свои двадцать один четко знала одно: молодость – это всего лишь средство, чтобы обеспечить себе старость.

– Люба, ну где тебя носит? – возмущенно встретила она влетевшую в комнату подругу.

– Где, где, в курилке была. Там дядь Саша анекдоты травит. Отличный компанейский мужик.

– Скажешь тоже, компанейский, – с явным сомнением возразила девушка.

– Это потому, что ты к нему придираешься. А он, между прочим, настоящий. Такую жизненную школу прошел… – Люба даже мечтательно закатила глаза, желая подчеркнуть, какую именно закалку получил этот мужчина. Люба вообще считала, что всех парней нужно сажать на полгода в тюрьму, чтобы они там постигали жизненную мудрость. И то, что вместо того государство отправляло их служить в армию, на ее взгляд, было сущим идиотизмом.

– Да не придираюсь я к нему. Просто… Он весь такой, ершистый, колючий, а еще его взгляд… Даже не знаю, как объяснить. Боюсь я его, – наконец сумела выразить свои ощущения Даша.

– Глупости. За таким мужиком как за каменной стеной. Не продаст, не предаст и в обиду никому не даст.

– Люб, а ты не устала еще окружать всех урок романтическим ореолом? Ведь за что-то они туда попадают. Или думаешь, что все только по ошибке?

– Не все. Но эти точно не тряпки какие, с которыми страшно рядом идти: случись что – и не заступятся.

– А от кого защищать-то? Ведь тебя послушать, так вся уличная шпана – одни сплошные герои.

– Шпана – это шпана. Молокососы. А постигший лагерную мудрость – это уже другой, он шпаной по определению быть не может.

– Вот же упертая. Ну так возьми дядю Сашу в оборот, раз уж он тебе так понравился. Перед тобой не устоит, точно тебе говорю.

– Хм… – явно задумалась девушка, но потом решительно тряхнула головой: – Нет, он слишком старый. Ему уже сейчас далеко за сорок. И что я с ним буду делать лет через двадцать? А мы к тому времени как раз в самом соку будем.

– Вот балаболка. Собирайся, автобус уже через двадцать минут, – махнула рукой на подругу Даша.

– Да ладно тебе. Что мне собираться-то. Богатства как-то пока не нажили.

Действительно, сборы оказались недолгими. Впрочем, это было в характере Любы, она вообще была как огонь. Вот так загорится, и не вдруг потушишь. При этом еще и натура весьма решительная. Это именно она загорелась идеей переезда в новый мир и сумела убедить Дашу. Что с того, что для подруги она прибегла к аргументам, отличным от тех, которые рассматривала сама. Главное – результат, а он был.

Уже через десять минут они вышли из жилого модуля. Люба задорно помахала сидевшим в курилке Матросову и голландцу Виссеру. Кто бы сомневался, что она успела со всеми перезнакомиться и пользовалась всеобщим вниманием.

– До встречи на той стороне! – задорно выкрикнула она.

– Дьо сви-иданиа, Льуба.

– Счастливо, девчата!

Даша только смущенно улыбнулась и кивнула. С одной стороны, бывший зэк вовсе не представал в героическом облике. С другой, она испытывала смущение перед ним, оттого что он для нее… ну, как бы человек второго сорта, что ли. И перед голландцем она тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Видеть, как он подолгу задерживает на ней свой взгляд, и не понять, что она ему нравится, просто нереально. Но… он женат, а на чужом несчастье свое счастье не построить. Что же до глупостей… Для кого-то это просто перепихон, кайф, шаг во взрослую жизнь, а для нее – глупость и есть.

Ну, все. Теперь осталось только дойти до диспетчерской. Именно там им предстояло сесть в микроавтобус, вместе с дядьками довольно пропитой внешности. Даже отстиранная одежда и мытье в душе не сумели отбить въевшийся в них специфический запах. Нет, очень даже может быть, что Даше это только казалось, так сказать, фантомные запахи, но для нее они были больно уж реалистичными.

Самого исторического перехода через портал она так и не увидела. Микроавтобус пристроился за железнодорожным составом и ехал так сравнительно недолго. Пару минут, не больше. А потом вдруг остановился. Разве только отвесный склон из слоистого камня, вполне обычного для их местности, в какой-то момент сменился серой бетонной стеной.

– Все, приехали. С вещами на досмотр, – скомандовал водитель и кивнул в сторону приближающихся к ним двоих бойцов.

Еще несколько серьезно экипированных мужчин проверяли железнодорожный состав, стоявший в стороне. Водитель объехал его, как только прошел встречный состав, после чего остановился на месте. Ага, похоже, им нужно войти вот в эту массивную стальную дверь. А для чего еще было здесь вставать?

Досмотр прошел быстро и как-то буднично. Кстати, одним из бойцов оказалась женщина. Просто Даша не сразу это определила. Мало того что она была в форме, так еще и фигура у нее спортивная. В общем, процесс скорого личного досмотра не вызвал у девушки отторжения.

После этого их и впрямь повели через ту самую дверь, и они тут же попали в руки людей в белых халатах. Вроде как медиков. Сомневаться в этом причин не было, но медицинское обследование оказалось каким-то странным.

Женщина-оператор попросила девушку раздеться до трусиков, после чего усадила в кресло и нацепила на нее несколько электродов. Плюс к этому на голову водрузили какой-то шлем. Сказала, что будет снимать кардиограмму и еще что-то там, вроде как они изучают природу портала и то, как он действует на человеческий организм.

Что же, значит, не зря ей этот медосмотр и медики показались странными. Похоже, это вообще не медики, а какие-то научные работники. Впрочем, а чему тут удивляться. Должны же они изучать природу портала.

Странно только, что нет ничего подобного с той стороны. Или есть? Очень может быть. Ведь им разрешалось ходить далеко не везде. А еще там была территория, выгороженная глухим забором, и что там, она так и не узнала. Спросила раз у поварихи, но та только отмахнулась, потому как и сама не знала.

– Все, красавица, одевайся, – мило улыбнувшись, распорядилась моложавая женщина. – Вот, держи, – протянула она небольшой пластиковый контейнер с красным крестиком. – Там карта памяти, она же твоя электронная медицинская карта. Хранишь все время при себе. Это экономит время.

– А если потеряю?

– Не страшно. Восстановить не трудно. Ты же встанешь на учет в больнице или на худой конец в амбулатории. У нас к медицине отношение серьезное, так что медики есть практически везде. Просто, если что-то случится, наличие такой карты уменьшает риск врачебной ошибки. После того как обоснуетесь в Андреевском, обязательно пройди медосмотр. Сейчас здесь совсем немного сведений, – постучала она ногтем по пластику, – но в больнице это живо исправят. У Натальи Игоревны не забалуешь.

– А если я не захочу оставаться в поселке?

– Без вариантов. Без оружия за пределы поселка никого не выпускают. А для этого нужно получить допуск. Ты с оружием обращаться умеешь?

– Нет.

– Ну вот видишь. Так что двухнедельные курсы огневой подготовки тебе гарантированы. Оделась? Ну все, на выход, нечего создавать очередь.

– Александр Николаевич, ваш переход на Колонию одобрен, – обрадовал его уже знакомый улыбчивый молодой человек. – Вы не имеете ничего против, если мы подсадим вас к машинисту, в кабину тепловоза?

– Ехать-то далеко?

– Нет. Пару сотен метров до портала и пару сотен после. Потом контроль, и дальше вас транспортом доставят в Андреевский. Ну а там уже сами определитесь, как и что. Это на сегодняшний день самое развитое наше поселение. Население около полутора тысяч человек.

– Столица, получается?

– Не совсем. Андреевская администрация контролирует только три поселения. Во всех остальных полное самоуправление. Правда, они продолжают тяготеть к нам, но это связано скорее с экономическими вопросами. Администрация не оказывает на их органы самоуправления никакого давления и не собирается делать этого в будущем.

– Но помощь оказываете?

– Помощь оказываем. Как не прекратим и впредь, пока будет для этого возможность. Значит, вы не имеете ничего против того, чтобы проехаться с машинистом?

– Нет. А если машинист Коля, так и вовсе только за. Душевный мужик.

– Да, сегодня состав поведет Николай Семенович.

– Вот и договорились.

– Превосходно. На ваш счет уже переведены подъемные в размере тысячи колониальных рублей. Если у вас есть другая валюта, то предлагаю ее обменять. На Колонии имеют хождение только колониальные рубль и доллар. Вы, конечно, еще сможете совершить обмен, но думаю, что откладывать это просто неразумно.

– Согласен. Правда, ваш курс… Как бы это помягче сказать? Несколько смущает и по большому счету высосан из пальца.

– Да, это так. Но никто из наших переселенцев еще на этом не потерял. Администрация оказывает населению всестороннюю финансовую поддержку. Так что на разнице курса валют мы не зарабатываем, это сделано скорее для удобства.

– Но для того, чтобы оказывать финансовую поддержку, нужно зарабатывать.

– С прибыльностью у администрации все в порядке. Правда, пока это основано на поставке дефицита и эксклюзивных товаров. Но при незначительной численности населения Колонии говорить о производстве просто неразумно. Опять же конкурировать с земными производителями… Вы сами должны понимать всю абсурдность этого предположения. На сегодняшний день Колония, она и есть колония. Итак, вы желаете обменять валюту?

– Ну, у меня есть сотня тысяч. Раз уж они там бесполезны, то, пожалуй, я обменяю.

– Отлично. В настоящий момент на вашем счете полторы тысячи рублей, – через некоторое время объявил парень.

– Вы хотели сказать, колониальных рублей.

– Мы там не заморачиваемся по этому поводу. Так, вы простите, но до отправления состава осталось ровно сорок три минуты. Вам необходимо собраться и быть в диспетчерской за десять минут до отправления. Так сказать, во избежание нестыковок.

– Я понял. Прощайте.

– До свидания, Александр Николаевич. Только до свидания. Я колонист и работаю здесь вахтовым методом, как и остальной персонал. Так что мы еще встретимся. При всех своих необъятных просторах Колония – невероятно тесный мир.

Нищему собраться – только подпоясаться. Дойти до жилого блока – пять минут. Побросать в сумку свои нехитрые пожитки – дело одной минуты. Ну и еще пяток, чтоб дойти до диспетчерской. Хм, в запасе времени более чем достаточно. Ну и какого там делать? Недолго думая, Александр завернул в курилку, чтобы там скоротать оставшееся время.

С курением здесь строго. Любой из служащих этой перевалочной базы тут же на дыбы встанет, если только увидит с сигаретой в неположенном месте. Александр аж удивился подобному. Ну не похоже это на русских. В России с пониманием относятся к курящим даже на заправочной станции. Причем на это вполне нормально реагируют те же служащие самой АЗС. Бред, но тем не менее реальность.

Как оказалось, ларчик просто открывался. У колонистов не так чтобы много правил и законов, они просты и понятны. Однако все дело в том, что бесполезных законов у них попросту нет. Если есть запрет, то, будьте уверены, за его нарушение непременно последует наказание. Если выяснится, что кто-то видел и не воспрепятствовал правонарушению или не поставил об этом в известность соответствующие инстанции, в случае если не мог предотвратить сам, то наказание последует однозначно. Разумеется, в зависимости от тяжести проступка.

С адвокатами там даже хуже, чем с законами. Их просто нет. Конечно, это может привести и к злоупотреблениям, но тут вступает в дело саморегулирующий процесс. Не стоит злить вооруженного человека. Тем более того, кто на полном законном основании может вызвать тебя на смертельный поединок. Что там у них с дуэлями, доподлинно Александр пока не разбирался, но сам факт, что это имеет место, говорил о многом.

Переход в параллельный мир или на другую планету оказался каким-то уж очень обыденным. Состав тронулся с привычным перестуком, а потом начал постепенно набирать ход. Правда, был момент, когда Александр усомнился в здравомыслии Николая. Нет, ну а как тут не усомниться, если он шпарит как угорелый прямиком в тупик искусственно расширенного оврага.

– Спокойно, Саня. Не впервой. Видишь, семафоров сколько, и все с секундомерами. Тут все четко, как в аптеке. В идеале с цифрой «ноль» нужно быть на стрелке, но, если чуток проскочим, тоже ничего страшного.

Тут, кстати, две ветки. Причем уложены на бетонное основание, и рельсы идут вровень с резиновой поверхностью, как на железнодорожном переезде. К концу две ветки сходятся в одну, и она идет строго посредине. Ну а сама дорога выгорожена довольно высоким бордюром, который даже грузовик не вдруг перепрыгнет. И эта своеобразная проезжая часть так же сужается, превращаясь из двухполосной в однополосную.

Эта метаморфоза с дорогой появилась, когда они достигли стрелки. Все же Николай спец в своем деле: вывел состав тютелька в тютельку. Одновременно впереди показался эдакий круг со срезанным понизу сегментом, а посредине и блещут рельсы. Причем шлагбаума, обозначающего тупик, не было и в помине. Рельсы убегали дальше, между двумя высокими бетонными стенами, и дорога снова стала расширяться.

Хм, а вон и навстречу катит такой же состав. Четко у них тут все.

– Вон она, Колония, – не без гордости и самодовольства прокомментировал картину машинист.

Глава 3

Покушение

– Здоров, дядя Коля.

– Здравствуй, Мишаня. Принимай поселенца. – Машинист по-приятельски опустил руку на плечо Александра, одновременно слегка подталкивая его на выход. – Все, Саня, приехали. Теперь тобой займутся профессионалы.

– В смысле? – уперся было Александр.

– Ну, ты даешь! Через границу ездишь, досмотр проходишь? Проходишь. А тут та же граница. Да не тушуйся, у нас тут все демократично. Мишаня, чтобы мне без глупостей, мужик из сидельцев, резкий, как понос, шуток ваших служивых может и не понять. Уяснил?

– Дядя Коля, ну ты за кого меня держишь. Ну чего глядишь, давай уже, спускайся, сиделец.

Хм, не все то истина, что кажется. Вот так и тут. При виде группы военных при полной боевой, появившихся в этом каменном мешке, где остановился поезд, Александр понял, что ничего хорошего ждать не следует, тем более когда вдоль состава пробегают матерые бойцы. А то, что они именно матерые, видно невооруженным глазом.

Пока остальные проверяли состав на предмет, не затесался ли тут какой супостат, тот самый боец – или все же скорее командир группы по имени Мишаня – просмотрел документы Александра. Не нашел ничего предосудительного, ловко и привычно обыскал, потом столь же профессионально проверил сумку.

– Не тушуйся, сиделец. У нас это обычная процедура, – вполне доброжелательно пояснил он.

– И что, всех переселенцев вот так в этом каменном мешке досматриваете?

– Всех. Коридор сейчас под прицелом минимум дюжины пулеметов. Так, на всякий случай. Мало ли что наша любимая Родина решит учудить.

– Не такая уж и любимая, как я погляжу.

– Любимая, любимая, ты не передергивай. Россию мы любим, но там сейчас слишком много разных паразитов развелось. Дай им волю, так они и тут развернутся так, что любо-дорого. Вот и не пускаем их сюда.

– Командир, здесь «заяц», – вдруг послышался голос одного из бойцов, который что-то тянул из-под состава.

– Малец, что ли? – выкрикнул Михаил.

– Он, родимый, – ответил боец.

– Вот же паршивцы. Сколько их уже отловили, одному Богу известно, – это уже к Александру, наблюдавшему за тем, как к ним за шиворот ведут нарушителя, мальчонку лет тринадцати. – Перед их изобретательностью даже спецназ ГРУ отдыхает. Это я тебе авторитетно заявляю: каждый раз умудряются учудить что-то эдакое, чтобы просочиться на охраняемый Объект. Виртуозы!

– И что с ним теперь будет? Со следующим сеансом на Землю?

– Мы что, больные, от таких добровольцев вот так за здорово живешь отказываться? Сейчас выясним, кто он, откуда, сделаем фото– и видеосъемку, после чего отправим на Землю. Если из семьи каких алкашей, детдомовский или беспризорник, хрен его наша любимая Родина увидит. Станет колонистом.

– И там вот так все просто схавают?

– Пока не давятся. Да и что они нам могут сделать? Колония – это сфера стратегических интересов. По мелочам нас раздражать не будут, а то еще решим вдруг отгородиться окончательно. А они еще не успели к нам ключик подобрать.

– Думаешь, подбирают?

– Слушай, сиделец, ты вроде на дурака не похож, а глупости говоришь.

– Ясно. А если семья нормальная? – вновь кивнув в сторону мальца, поинтересовался Александр.

– Тогда ничего не попишешь. Семья здесь самое святое. Правда, пока будем выяснять, обязательно ему организуем экскурсию, чтобы все своими глазами посмотрел. Свозим на полигон пострелять. Школу обязательно покажем, чтобы четко понимал, что и тут за партой придется сидеть. А потом обратно, до совершеннолетия.

– Это что же, вы и их как вербовочный ход используете?

– Ну так, самую малость. – Мишаня широко улыбнулся и, слегка разведя пальцы, показал, какую именно «малость» они отводят в своих действиях вербовке.

Угу. А ведь может статься и так, что благодаря вот таким мальцам сюда валом повалит молодежь. Пацаны восемнадцати-девятнадцати лет, у которых вместо мозгов одни эмоции. К гадалке не ходи, повалят. И правительство на это все смотрит сквозь пальцы? Да не бывает такого.

В России чиновники, конечно, чуть не самые жадные и самые наглые. Уж он-то это знает точно, сам в этой системе крутился. Но это вовсе не значит, что страной руководят такие же тупые и жирные ублюдки. Поделать пока ничего не могут или не хотят – это да, но в том, что касается стратегических интересов…

Крым, с территории которого можно контролировать чуть не всю акваторию Черного моря, четко и ясно показал: в России не разучились думать стратегически и все еще могут блюсти интересы страны. А тут целый мир. Параллельный или другая планета – не суть важно. Это целый девственный мир! Да тут никто не станет спокойно стоять в сторонке, а уж Россия и подавно.

– О! Юрка, твою дивизию! Опять ты? – Михаил в удивлении вскинул брови.

– Здрасть, дядь Миш.

– Старый знакомый? – поинтересовался Александр.

– Есть такое дело. Уже снимали его разок. А он, вишь, опять просочился. Ладно, сиделец, тебе в ту дверь. Тебя там встретят. Пройдешь первичное обследование, а дальше тебя отправят в поселок с первым же транспортом. А нам с мальцом в другую сторону. Пошли, Буратино.

– Чего это сразу Буратино? – возмутился мальчишка.

– Да потому что твердолобый, сиречь деревянный, с первого раза не понимаешь. Теперь-то хотя бы не станешь нас пичкать сказками про родителей алкашей.

– А чего брехать, если вы все одно все знаете. Смысла нет, – рассудительно ответил малец, а потом умоляюще посмотрел на мужчину: – Дядь Миш, не отправляйте меня сразу, а? Ну как будто я здесь в первый раз. А то столько мучился – и облом…

– Пострелять хочется?

– Хочется.

– Не боись. На сегодня окон больше не будет, а до завтра времени у нас целый вагон. Так что настреляешься. Только смотри…

Этот диалог двух давних знакомых с разницей в возрасте лет в двадцать Александр слушал уже вполуха, так как собеседники отдалялись от него. А до чего они договорились, так и вовсе не услышал, дверь перед ним открылась, впуская в ярко освещенный коридор, пролегавший в бетонной толще.

В районе портала его продержали недолго, всего-то минут десять. Короткое обследование в каком-то кресле, затем вручили пластиковый контейнер с электронной медицинской картой, ну и направление в поселковую больницу. После этого вывели с другой стороны стены, где обнаружилась стоянка автомобилей. Усадили в один из УАЗов, который тут же сорвался с места по направлению к поселку. Матросов удивился было этому, мол, столько внимания одному-единственному переселенцу. Но водитель только отмахнулся и заявил, что здесь это в порядке вещей.

– У нас тут мелочей не бывает. К каждому переселенцу со всем вниманием. Конечно, если бы вас было несколько человек, то отправили бы на микроавтобусе. Но мне и так нужно по делам в поселок, вот и попросили малость обождать.

– А если алкаш какой или бомж?

– Это там алкаши и бомжи, а здесь простые переселенцы. Про второй шанс слышал? Вот он, родимый, тут каждому и предоставляется. Я сам наркошей конченым был. А теперь ничего, завязал, причем куда легче, чем на Земле. Я и там пытался, да без толку.

– И что, прямо все используют свой второй шанс?

– Отчего же. Не все. Но большинство. Тут ведь как, подъемные тебе выделяют, и не малые, не вопрос. Если не шиковать, то этой тысячи тебе хватит надолго: продукты тут дешевые, так что с голоду загнуться сложно. Но деньги все одно закончатся. Милостыню подавать никто не станет. Не принято тут это, скорее пинка получишь. Работы кругом – только работай, причем за вполне достойную зарплату.

– Понятно… – Александр с любопытством осматривался вокруг.

Дорога пролегала между крутым склоном горы слева и решетчатым забором справа. По верху ограды была натянута егоза. Как пояснил водитель, здесь без нее вообще ни одно ограждение не обходится, приходится защищаться от хищников, у которых все еще есть определенные проблемы с уважением к человеку. За забором располагался целый железнодорожный узел. В разрывах между вагонами порой просматривалось большое озеро и причал с грузовым терминалом.

Серьезного грузооборота здесь пока нет, так что все это сделано на вырост. Но зато, когда время придет, никто не растеряется, и процесс уже будет отработан в мелочах. Александр вспомнил то, как сегодня разъезжались два состава, и вынужден был с этим согласиться.

До поселка добрались довольно быстро. Как говорится, даже не успел заскучать. Впрочем, чему удивляться, если тут ехать всего-то километра три. А вот сам поселок удивил. Нет, во многих местах все еще ведутся строительные работы. Но, во-первых, все довольно прилично, и грязь не развозится по округе. Во-вторых, уже сейчас видно, что халупы здесь не предвидятся.

– Я не пойму, тут что, дома одинаковые ставят?

– Не одинаковые, а в одном стиле. Ладыгин настоял на том, чтобы никаких безвкусных коробок. Архитектора под это дело специально затащили. Не сказать, что выдающийся мастер, но свое дело все же знает. Вишь, как все пристойно получается, – охотно пояснил водитель.

– А кирпич откуда? Заводик поставили?

– Поставили. Это там, километрах в шести от южного берега Большого озера. Поначалу предлагали завозить с Земли, но Ладыгин уперся. Мол, строиться нужно на века или не мучить задницу.

– А если не хочешь строить дом в этом стиле?

– А тут уже нравится не нравится, терпи, красавица. У тебя есть только два варианта: либо вот такой кирпичный дом, либо деревянный коттедж в финском стиле. Эти подешевле будут. Строительного леса вокруг просто завались.

– Но я гляжу, тут и модульных домов хватает.

– Угу. Это времянки. Такие дома тут получить – без проблем. В смысле семейным. Бобылям типа тебя – только комнаты в общаге. Там самый минимум.

– А если, к примеру, я захочу вот такой отдельный домик?

– Не вопрос. Сразу такие дома выделяются руководству, специалистам или в кредит. Но процент самый что ни на есть божеский.

– Погоди. Но мне говорили, что у вас тут займы, а не кредиты.

– Заем, это если решил дело какое открыть или хутор поставить. Да и то, там не деньгами дают. Администрация берется поставить временное жилье, технику, оборудование, семенной фонд. По маковку не завалят, но единовременно выделят столько, чтобы ты сразу мог работать на прибыль, а не мелкими шажочками раскручивался. Словом, разберешься еще. А вот улучшение жилищных условий – тут песня уже иная. Жить-то и в маленькой комнатушке можно.

– Логично.

– Ну а я о чем. Ну все, приехали. Вот она, наша больница.

Александр посмотрел на здание. Ничего особенного. Обычное двухэтажное, из желтого кирпича. Разве только сам кирпич – не привычный силикат, а керамика. Очень похоже на дома старой постройки, еще девятнадцатого века, что все еще стоят, несмотря на полное отсутствие ухода за ними. Угу, предки ставили на века. Вот и местные, похоже, решили последовать их примеру. Ну что же, все за то, что у них это может получиться.

– Слушай, а если я не хочу проходить медосмотр?

– Вариантов нет, – убежденно возразил водитель. – Без медосмотра твоя карта не активируется, и ты не будешь иметь доступа к своему банковскому счету. Без этого не сможешь купить оружие, а оно тут простая жизненная необходимость. Не получишь комнату в общежитии для переселенцев, а ночевать под открытым небом, в одиночку – затея не из лучших. Такое могут себе позволить только бывалые охотники. Поселок, конечно, с лесом или степью не сравнить, но и здесь пока еще не все слава богу.

– Не разоряйся. Я все понял.

Любому россиянину доподлинно известно, что такое больница и чем чреват поход туда. Вот и Александр не ожидал от этого похода ничего хорошего. Переступая порог больницы, он был убежден в том, что весь день пошел насмарку. Оно, конечно, населения здесь кот наплакал, но и вряд ли тут наберется много врачей. Хотя здание-то вполне себе серьезное, но оно, скорее всего, как и железнодорожный терминал, строилось с прицелом на будущее.

Естественно, Александр очень удивился, когда уже через полчаса он оказался на улице, с направлением в общежитие для переселенцев. Нет, врачей здесь и впрямь оказалось всего трое, причем похоже, что все достаточно широкого профиля. Или же весь этот осмотр был чистой воды профанацией, хотя… Должны же они были понимать, что за анализы берут, чем его пичкают и колют. Он насчитал пять различных прививок.

Кстати, пришлось отложить все свои первоначальные планы и срочно искать это самое общежитие. По заверению главврача Натальи Игоревны, надо заметить весьма представительной женщины, уже через час у него начнет подниматься температура. Ухудшение в результате прививок может продержаться от нескольких часов до пары дней – все зависит от реакции организма. Так что к тому моменту, когда его состояние ухудшится, лучше бы успеть определиться с жильем и придерживаться постельного режима.

Общежитие нашлось без проблем и именно там, где ему объяснили. Андреевский – сравнительно небольшой поселок, с прямыми улицами, и ориентироваться здесь проще простого. Разве только пришлось побить ноги. Общественного транспорта тут не предвидится еще долго, так что ножками, ножками, да еще и с сумкой на плече.

Комнату в двухэтажном модульном здании он получил сразу, без каких-либо проволочек. Правда, его обязали ознакомиться с правилами проживания, нарушать которые никоим образом не рекомендовалось. В противном случае придется отрабатывать провинность на принудительных работах. Здешняя администрация не очень любила выписывать штрафы, все больше полагалась на трудотерапию.

Комната оказалась один в один, как и занимаемая им на Земле, на перевалочной базе. Похоже, это здешний стандарт. Впрочем, если тебе достаточно иметь место для того, чтобы просто бросить куда-нибудь кости, то вполне достойно.

При вселении ему выдали лист с отрывными талонами для питания. Столовая находилась на первом этаже. Вряд ли стоило рассчитывать на изобилие разносолов, но запахи оттуда доносятся вполне аппетитные. Проживание в общежитии и питание – за счет администрации, сроки сугубо индивидуальные: кому-то сутки, а кому-то и две недели, это максимум. Ну, прямо коммунизм в отдельно взятом поселке.

Как и предсказывала главврач, вскоре ему стало плохо. Причем настолько, что ни о какой еде не могло быть и речи. Он даже обратился к коменданту общежития за разрешением воспользоваться телефоном и позвонил в больницу. Ответивший молодой девичий голос поинтересовался относительно симптомов, потом успокоил: мол, все в пределах ожидаемого.

Хотя он и сумел нормально заснуть только глубоко за полночь, проснулся с ощущением, что он отлично выспался. Впрочем, чему тут удивляться, если время уже подбиралось к полудню. Как не стоило удивляться и прямо-таки зверскому аппетиту. Поэтому, едва только успев привести себя в порядок, он тут же устремился в столовую.

Повариха встретила его с понимающей улыбкой и навалила пайку от души. А может, это у них тут самая обычная норма, кто его знает. Как и ожидалось, с разносолами здесь было не очень, но зато сытно и вкусно. Да и касаемо разносолов: за этим вполне можно было обратиться в кафе, в центре поселка. Цены там вполне божеские, кстати, и на местные икру с осетриной тоже.

Покончив с завтраком, Александр решил навестить «Оружейную лавку Вертинского». Все в один голос утверждали, что без оружия тут не обойтись. Мало того, каждый поселенец обязан был получить дробовик за счет администрации. И это не входило в подъемные. Разве только перед тем, опять же в обязательном порядке, требовалось пройти курс по обращению с оружием. Ну да у Александра в этом плане имелось преимущество.

– Вы куда, Александр Николаевич? – окликнула его комендант, пухленькая женщина очень даже добродушной наружности.

– В оружейный собрался.

– А чего пешком-то?

– Ну так машины-то у меня нет, а общественный транспорт здесь не предвидится еще лет десять.

– Вот зря вы так об Андреевском. Где в другом месте, может, и нет, а у нас имеется.

– Что-то я не видел ни маршруток, ни автобусов, ни такси.

– Так вы не туда смотрите, оттого и не видите. Вот же наш общественный транспорт.

С этими словами комендант указала на стойку с горными велосипедами. В наличии имелось шесть единиц транспорта, с простой системой подстройки сиденья и руля. Наличествовали еще четыре свободные стойки с уже отсутствующим транспортом. Не сказать, что Александр не видел их раньше. Просто он думал, что велосипеды – частная собственность. В Андреевском вообще велосипеды пользовались популярностью, так что велосипедистов можно было встретить повсеместно. И вот такие стойки были не редкостью, в основном рядом с присутственными местами.

– То есть ими может пользоваться любой?

– Небесплатно, но да, любой.

– А платить кому?

– Так мне и платить. У местных-то в каждом дворе по паре велосипедов, а эти я для новичков выписала. Очень удобно.

– Так это не администрация?

– А чего им в каждую мелочь лезть?

– И как бизнес?

– Миллионы так не заработать, но транспорт уже давно себя отбил и даже начал приносить прибыль.

– А не боитесь, что украдут?

– Кто? Да тут Андреевского того… в одном конце воздух испортишь, в другом воняет. А за поселком на велосипеде лучше не появляться. Проблем можно огрести лопатой.

– Понятно. Только денег-то у меня нет.

– Ясное дело. Так в банк зайдете, а потом заплатите. Какие трудности? Иль пешочком хочется?

– Не, я, пожалуй, оседлаю железного конька-горбунка.

– Вот это правильно.

Как же он давно не ездил на велосипеде! Очень давно. Да еще и в его босоногое детство такие велики вообще были за гранью мечты. Поэтому не вдруг и разобрался, как переключать скорости. Но зато потом… Нет, удовольствие, конечно, получил и вполне терпимо смог брать подъемы, но как же он вымотался. А ведь проехал-то всего ничего. Правильно говорится, во всем нужна сноровка, закалка, тренировка, а он на велосипеде в последний раз катался больше двадцати лет назад.

Хорошо хоть климат здесь мягкий. Вроде и солнышко, и на небосводе ни единой тучки, и температура под тридцать пять, но в то же время жара не ощущается. Нет, пот из него конечно же выгнало. Еще бы, после езды. Но ничего сверхъестественного. По идее должно было быть куда как хуже.

А вот и оружейная лавка, с привычной стойкой для велосипедов. Нет, стоянка для машин тоже в наличии, но парковочные устройства для двухколесного транспорта тут у всех заведений. Популярен здесь велосипед. Прямо Китай какой-то.

Продавец в лавке встретил его, не проявив никаких эмоций. Так, оторвал взгляд от верстачка, за которым работал, и вновь вернулся к своему занятию. Как видно, необщительный мужик. Нельзя так-то с покупателями. Клиент любит ласку и обхождение. Впрочем… лавка в поселке одна, конкуренции никакой, и этот лавочник точно знает, что его товар залеживаться не станет.

И кстати, тут было на что посмотреть, хотя с разнообразием моделей дело обстояло и не очень. Представлен только отечественный производитель. А какой же мужчина пройдет мимо оружия? Правильно, никакой, если он мужчина, конечно. Потому как уважение к оружию и тяга к нему в нем на генетическом уровне заложена, все-таки охотник, защитник и надежа. И так было от века.

Первое, что бросилось в глаза, это ПТР, занимавшее почетное место в центре экспозиции. Странное какое-то ружьецо. Александру никогда не доводилось видеть такое. Разумеется, в фильмах или в музеях, где он порой бывал в детстве, – где бы он еще мог увидеть подобное? Он точно помнил, что ПТР бывает однозарядным, а тут газоотводная трубка, автоматика, снизу магазин, вроде как неотъемный. И дульный тормоз компенсатор на знакомом ему пэтээре был вроде как квадратный, а тут круглый. Иностранец, что ли?

Справа на стенде были представлены… ну точно, мосинки! Нет, в верхних он без труда опознал карабин и драгунку, а вот ниже шли уже другие образцы. В смысле по железу вроде бы мосинки, но ложа и приклад имели различную форму. К гадалке не ходи, эти были куда как более удобными, но как у них с прочностью – непонятно. Вроде как не фанера, а из дерева делать такие образцы не рекомендуется.

Слева стояли СВТ и СКС и тоже с различным исполнением деревянных частей. Впрочем, не только. Там и коллиматоры, и оптика, и дульный тормоз компенсатор. Переделанные образцы СКС сплошь имели укороченные автоматные магазины. Основательно так над ними поработали. Вдумчиво.

Рядышком ППС и ППШ. Последние – под секторный магазин. И опять-таки все либо в стандартном исполнении, либо с переделанным прикладом. Модернизированные образцы имели вполне комфортное по виду ложе, а еще и деревянное цевье. С диском подобное не вышло бы, слишком неудобно, а вот с магазином – вполне.

На стене за спиной владельца пристроились гладкоствольные ружья. Ни одного одноствольного или двуствольного образца не видно. Два полуавтомата вроде МР и МЦ, а также помпа располагались отдельно, и возле них никаких ценников. Остальные уже привычно выстроились по вертикали сверху вниз. Тут и полуавтоматы, и помпы, был даже револьверный МЦ. Все стволы под двенадцатый калибр, никакого выбора.

Чуть в стороне видны несколько модификаций мелкашек, с обычными болтовыми или кривошипно-шатунными затворами. Но ложа вполне привычного вида, не такие, как на переделках более серьезных образцов. Интересно, что же там за дерево такое используется. По текстуре не определить, да и не знаток он.

У окна, справа от входа… Он даже удивился. Два самых натуральных ручных пулемета Дегтярева. Один – под винтовочный патрон, только отчего-то без привычного диска. И второй, под автоматный, тот, который промежуточный патрон «семь шестьдесят два миллиметра». Этот тоже одно время состоял на вооружении, но потом его заменили на унифицированный РПК.

Под стеклом витринных столов видны были приспособления и комплектующие для самостоятельного снаряжения патронов, как и сами патроны к представленным образцам оружия. Хм, даже к ПТР: вполне нормальные «четырнадцать и пять миллиметров», хотя и дорогие. Может, ружье все же отечественное? Рядом всевозможные кобуры, от глухих кожаных до оперативок, как в кожаном, так и в синтетическом исполнении, причем под разные образцы пистолетов.

А вот и сами пистолеты, под стеклом соседнего стола. И снова небогато в плане разнообразия. Из отечественных – «макаров», «стечкин», ТТ. Иностранцы также представлены тремя образцами: маузер, парабеллум и Р-38. Несмотря на то что состояние вполне приличное, все они явно побывали в употреблении. Трофейные, со складов длительного хранения, не иначе.

Пистолеты Александра заинтересовали особо. Оно бы раньше озаботиться, да все как-то недосуг было. Сначала медики, без резюме которых в этой лавке нечего делать, потом побочный эффект от прививок плюс акклиматизация. С самого момента прибытия у него то и дело случались головокружения. Как ему пояснили, это нормально. В местной атмосфере повышенное содержание кислорода, отсюда и реакция. Вскоре организм адаптируется и все придет в норму. Утром все как бы устаканилось, но вот стоило прокатиться на велосипеде, как опять поймал легкую эйфорию. Вроде и ничего страшного, но на ближайшее будущее это нужно учесть. Ему неожиданности ни к чему.

– Ну что, насмотрелся? – наконец отложив свое занятие в сторону, обратил на него внимание хозяин, протирая руки чистой тряпицей. – О как! Да ты не зыркай на меня, не из пугливых я. Откинулся недавно, что ли?

– Кхм, – только и смог прокряхтеть Александр, отводя взгляд.

Долго еще из него зона выветриваться будет, ой как долго. Вот и этот сразу определил в нем урку. Судя по виду, сам он из бывших ментов, вон как сразу стойку сделал. Надо бы себя в руках держать, а то он какой-то нервный стал. А ему нежелательно светиться, как костер в ночи.

– Ладно. Проехали, – примирительно произнес лавочник. – Тут у каждого второй шанс, и это без дураков. А обидеть я тебя не хотел. Просто новичка сразу видно. Даже если он к тюрьме на сотню километров не приближался, – хохотнув, добавил он. – Поэтому сразу отвечу тебе на распространенные вопросы. Итак, переделанные ложа из местной лиственницы, которая куда легче сосны и прочнее березовой фанеры. Гражданским положено только полуавтоматическое оружие или вот эти пистолеты-пулеметы. АК только для армейцев. Ручники только для хуторян и по предъявлении соответствующей бумаги от безопасников. Пэтээры только для охотников-промысловиков. Машинка наша, Симонова, образца одна тысяча девятьсот сорок первого года. Ружье было распространено не менее, чем однозарядная Дегтярева, но кинозвездой не стало. Оружие с магазином менее пяти патронов у нас к реализации запрещено. Дробовики только двенадцатого калибра. Если кто привез с собой какую двустволку или оружие калибром поменьше и с головой дружит, то постарается задвинуть свои стволы подальше. Каждому переселенцу положен бесплатный дробовик. Оружие, бывшее в употреблении, но исправное, вполне способное прослужить не один год. Дробовик, потому что расчет на среднестатистического мазилу, основной патрон – картечь. Здешние зверушки в сравнении с нашими обладают героическими пропорциями, но вполне убиваемы. На этом стенде – бесплатные образцы. Рядом – уже за деньги или с доплатой, если отказываешься от бесплатного образца. Далее – все нарезное оружие со складов длительного хранения, но большинство новьё и в отличном состоянии. Еще что интересует?

– Я тут вижу у вас патроны винтовочные с тупоносой пулей.

– Верно. Образца одна тысяча восемьсот девяносто первого года. Это местная переделка. Тут небольшой цех организовали, вот и клепают пули, а потом переснаряжают патроны. Пуля на четыре грамма тяжелее, с крестообразными надрезами рубашки, благодаря чему фактически является разрывной. Против зверя самое то. На тэтэшных пулях тоже надрезы делаем. Но в продаже есть и обычные. СВТ, мосинки и пулеметы переделаны под тупоносую пулю. Ничего страшного не случилось, все работает отлично.

– А что же с эскаэсами?

– Популярный карабин. Легкий, оборотистый, не в пример той же светке. Но пуля пока обычная. Заказали на Земле разработать патрон с тупоносой пулей, ждем.

– А что у вас тут мелкашки делают? Они же на мелкого зверя.

– Это для детей. У нас ведь детвора уже с четырнадцати лет может иметь полноценный ствол. Так что практика нужна, ну и культура обращения с оружием прививается. У нашей ребятни непроизвольные выстрелы случаются на порядок реже, чем у новичков. А о несчастных случаях я и вовсе помолчу.

– Да, прививание культуры обращения с оружием просто необходимо. Слушай, я тут много слышал о дуэлях.

– Нет, дуэльные пистолеты не покажу. В наличии нету. Я их только под заказ, для поселковых администраций делаю. Дуэли ведь только по решению дуэльного комитета поселения. Там в принципе ничего особенного. Курковая однозарядка-переломка, выполненная под старинный пистолет: ствол гладкий, четыреста десятого калибра, длина двадцать сантиметров, прицельных приспособлений нет, пуля круглая, стальная.

– И как из такого чуда с тридцати шагов попадать?

– А чем реже попадают, тем лучше. Тут расчет на то, чтобы отрезвить горячие головы. Сам посуди, если хороший стрелок, так он будет иметь преимущество. А с этим чудом не все так однозначно, потому как элемент везения присутствует.

– Логично, – вынужден был признать Матросов.

– Итак, начнем с того, есть ли у тебя допуск на ношение оружия.

– Допуск есть.

– Можно карточку? – Хозяин быстро вставил карточку в считывающее устройство и удовлетворенно кивнул: – Бывший мент, охотник. Где служил, если не секрет?

– Не хочу об этом. Прошлое осталось там.

– Извини. Что решаем? Берем бесплатный дробовик, дробовик с доплатой или смотрим сразу нарезной ствол?

– Смотрим пистолет.

– Без длинного ствола тебя за территорию не выпустят. Не поручусь за остальные поселения, но в подведомственных Андреевской администрации – однозначно.

– Так я пока и не собираюсь за ворота, просто длинный ствол неудобен, а тут, я гляжу, без оружия не ходят. Получается, не так все гладко.

– Ну, сгущать краски не стоит. Зверю сюда не прорваться, птички стараются поселок облетать. Хотя конечно же и на старуху бывает проруха.

– Вот и я о том же. Тут вроде и со стволом особой спешки нет, и без него как-то не очень. Тем более имею право на бесплатное посещение стрельбища. Присмотрюсь, какой ствол лучше ляжет в руки, потом и остановлюсь с выбором. Ведь если я возьму бесплатный ствол, ты на вариант с доплатой уже не пойдешь?

– Почему это? Они и так бэушные. Но твоя правда, если со стволом еще не определился, то лучше не торопиться. Только и без оружия оно как-то не то. Тогда советую маузер.

– Зачем мне эта бандура? – тут же отмел притязания лавочника Александр.

Мужика понять можно, на маузере ценник в триста рублей, на сотню больше, чем на том же «стечкине». А это на секундочку двадцать тысяч российских рублей. Не сказать, что хотя бы один из представленных стволов новый, но цены поражают. Впрочем, тот же «макаров» лежит всего-то за сотню, это дешевле, чем травматик.

Понятно, что цены на оружие безбожно накручиваются, себестоимость того же «макарова» где-то в районе пяти тысяч рублей. Ну да и сюда оружие попадает не прямо с завода. А ведь могли бы заключить договор с изготовителем. Коль скоро сумели заказать разработку автоматного патрона с тупоносой пулей и приобрести оборудование для изготовления винтовочной и перекрутки патронов.

– Я похож на миллионера? – вскинул бровь Александр в ответ на попытку оружейника впихнуть ему дрогой товар.

– Ну, тысчонка подъемных у тебя в любом случае имеется. А этот пистолет просто мечта. И заметь, я сейчас не про романтический ореол. Ствол я заменил под «семь шестьдесят два», так что тэтэшный патрон идет в полный рост, без каких-либо допусков. К тому же это по большому счету и не пистолет, а мини-карабин: пристегиваешь приклад из местной лиственницы, и готово. Прицельная дальность до трехсот метров. Причем, заметь, реальная, а не надуманная и притянутая за уши.

– Насколько я помню, у «стечкина» реальная прицельная дальность до двухсот метров, плюс стрельба очередями, емкость магазина на двадцать патронов, калибр в девять миллиметров, а отсюда и останавливающее действие побольше.

– Приятно беседовать с разбирающимся в оружии человеком. Все сказал правильно. Разве только забыл упомянуть, что хотя «стечкин» обладает большей живучестью, так как тэтэшные патроны не лучшим образом сказываются на автоматике маузера, но именно он остается оружием последнего шанса. Многие здешние зверушки отчего-то толстокожие, а потому оружию не мешало бы иметь еще и достаточно серьезную проникающую способность. Маузер в этом плане куда как более предпочтителен и на дистанции до двухсот метров будет точнее. Недостаток с калибром частично решается за счет насечек на рубашке пули. Магазины есть, емкостью до двадцати патронов, имеется и кобура с прорезью под такой магазин. Но да, габариты никуда не деть.

– Я тебя понял. Но нет, спасибо. Уж лучше иметь в руке что-то более привычное.

– Тогда «стечкин»?

– «Макаров».

– Пугач. Самый натуральный пугач. Потому здесь и нет новых образцов, хотя наладить поставки проще простого.

– Может, и так. Но он мне привычнее. И потом, если передумаю, я ведь могу всегда его заменить с доплатой?

– Можешь, но цена на прием будет уже другой, даже если просто выйдешь за порог.

– И это справедливо. Тогда «макаров», два магазина, оперативную кобуру и пачку патронов.

– На стрельбище не собираешься?

– А разве к пистолету там не выдадут?

– Бесплатно выдается только сотня патронов, но все к длинностволу. С пистолетами можно тренироваться только за свой счет.

– Понятно. Нет, тренироваться я не буду. Всегда хорошо стрелял из этой машинки.

– Ну-ну, тебе виднее, – с явным сомнением произнес оружейник.

Александр остановил свой выбор на этом оружии вовсе не из-за дешевизны, а именно потому, что пистолет был ему хорошо знаком. Сейчас это обстоятельство для него было определяющим. Не мог он себе позволить рисковать, используя другую модель. Взять тот же парабеллум, про удобство которого говорят все. Может, это и так, но он его раньше никогда в руках не держал. Из того же ТТ он когда-то выстрелил несколько раз. Но все же этого слишком мало. А вот штатный «макаров» ему приходилось использовать довольно часто. В тире, разумеется. А за последние годы он прошел достаточно суровую школу, чтобы рука не дрогнула при стрельбе по живой мишени.

Расплатиться за оружие сразу не получилось. Карточки тут не принимали. Впрочем, Александр и не рассчитывал на это. Просто понятия не имел, сколько нужно снять наличных. Да и нет в этом никаких проблем. Банк находился неподалеку, пару минут на велосипеде, а товар мог пока спокойно подождать своего нового владельца в сторонке.

Покончив с приобретением оружия, Матросов с удовлетворением отметил, что вполне уложился в намеченные рамки. Время приближалось к часу дня – пора посетить местное кафе и немного пообедать. Еще пара минут на велосипеде – и вот оно, кафе с летней площадкой.

Расположено кафе на центральной площади поселка, не заасфальтированной, как все улицы, а забранной в тротуарную плитку. Впрочем, ничего удивительного: здесь располагается пешеходная зона, устроен фонтан, разбиты клумбы, засеяны газоны, расставлены скамейки с дарящими тень и прохладу козырьками, увитыми зеленью, – словом, тут люди отдыхают.

Напротив кафе – администрация. Справа – местный клуб, двухэтажное кирпичное здание с парадным крыльцом и колоннадой. Далее по периметру площади разбросаны различные магазинчики, салоны красоты, ателье. Все как в нормальном городке и даже как-то театральнее, – ну прямо картинка какая-то. Впрочем, вполне возможно, что местными это воспринимается как норма. К хорошему вообще быстро привыкаешь.

Пристроив велосипед у стойки (кстати, свободных место практически не было, время-то обеденное), Александр поднялся на площадку. Быстро окинул взглядом все столики. Но, как видно, того, кого искал, не обнаружил, потом прошел внутрь. Отдельных кабинетов там не было, так что все посетители как на ладони, – в общем, и здесь мимо.

К удивлению владельца и официантов, Александр отказался сделать заказ и вышел на улицу. Правда, ни забирать свой велосипед, ни отходить далеко не стал. Вместо этого он пристроился на одной из лавочек, откинулся на спинку и надвинул на глаза козырек прикупленной кепки. А что, вполне нормальная картина. Человеку спешить некуда, вот и решил посидеть в тишине. А то, что он из-под козырька следит за всеми проходящими мимо, не больно-то и понятно.

Ну наконец-то. Вот и он. Хм, не один. С ним какой-то мужик, о чем-то увлеченно говорит, активно при этом жестикулируя. Впрочем, плевать. Александр и не думал, что будет легко. Он вообще не рассчитывал, что ему это сойдет с рук. Просто поступить иначе он никак не мог. Для него это была уже идея фикс, из-за нее он даже решил отправиться сюда. Впрочем, какая, собственно говоря, разница, если его жизнь уже давно пошла под откос. Оставалось только посчитаться.

Позиция выбрана правильно. Эти двое пройдут буквально в десятке шагов от него. Плевое расстояние. Даже для «макарова» это стрельба буквально в упор. Опять же, так будет надежнее, все-таки пять лет оружие в руках не держал. Да еще и что-то потряхивает. Нет, не от страха, от охватившего возбуждения и нетерпения.

Двое прошли мимо. Матросов оказался у них сбоку и за спиной. Пора! Ну, здравствуй, Ладыгин. Александр поднялся на ноги, одновременно выхватывая пистолет и отработанным движением взводя курок. Все как когда-то в тире. Разве только стрелять он собирался не в мишень, а в живого человека. Но у него не было и тени сомнений. Единственное, чего он сейчас хотел, это увидеть его труп.

Кто-то сильный схватил его за руку, так и не позволив поднять оружие. Матросов непроизвольно нажал на спусковой крючок, выстрел огласил площадь, пуля с визгом ушла в рикошет от тротуарной плитки. И это было последнее, что выхватила память. А нет, еще локоть, несущийся в сторону его лица. Все, дальше только темнота…

– Ну, здравствуй, Володя. – Ладыгин, опираясь локтями о рабочий стол и скрестив кисти рук, подался вперед, рассматривая сидящего напротив.

Ничего так, крепким оказался или успел на зоне задубеть. В челюсть ему прилетело от души, так что выключило на добрых пять минут. Без сотрясения, конечно, не обошлось, но выглядит вполне пристойно, и никаких следов соприкосновения с локтем пластуна. А там ребята не подарок, работают качественно. Впрочем, долгая отключка клиента говорит сама за себя.

– Не могу в ответ пожелать тебе здоровья, Саша.

– Еще бы. Ты ведь собирался понаделать во мне лишних дырок. О каком здоровье тут можно вести речь. Но как говорится, хорошо все то, что хорошо кончается.

– Для кого как, – не согласился собеседник.

– Это точно. Но ты ведь и не собирался выжить, а, Володя? Вон даже имечко себе выбрал, чтобы грудью да на амбразуру.

– Не собирался, твоя правда, – тряхнув головой, ответил Валковский. – Только сначала должок получить бы, а там можно и на вечный покой. Так, чтобы знать, что и тебе не все масленица.

– Костя, снимите с него наручники и обождите все за дверью, – приказал Ладыгин.

– Сергеич…

– Костя, мне нужно повторять? Просто сделай, как я говорю.

Наручники сняли, и тут же все присутствовавшие покинули кабинет. Впрочем, совсем одни они не остались, как бы на этом ни настаивал Ладыгин. Близость людей, готовых ворваться в помещение, ощущалась даже сквозь массивную дверь.

– Не боишься, а, Саша? Я ведь уже не тот Валковский, что был твоим начальником. На зоне учителя были хорошие.

– Да плевать мне, Володя. Я тоже не пальцем деланный. Или думаешь, обложился охраной и начисто позабыл, как стрелять или махать кулаками. Да и не нужно мне этого по большому счету.

– Это ты на гипноз намекаешь?

– На него. И ты его учитывал, когда в спину собирался стрелять. Иначе обязательно заглянул бы мне в глаза. Не так?

– Так, – пожав плечами, согласился Валковский.

– Вот только не возьму в толк – за что, Володя?

– Надо же?.. А то, что ты всю мою жизнь пустил под откос, это ничего?

– Ну так откупился бы. Ты же всегда говорил, что все вопросы решаемы.

– Не взяли ублюдки. Даже когда предложил все, что у меня было, не взяли. И в суде не взяли. А все из-за тебя, Ладыгин. Побоялись связываться с таким ублюдком. Ты ведь и судью зарядил, и следователя. Не поскупился.

– Напрасно думаешь, что это стоило так уж дорого. Тут скорее сработала моя репутация. Как видишь, не все определяют деньги.

– Спасибо за науку, теперь я это понял. Потому и должок решил взять кровью, а не деньгами, – сквозь зубы процедил Валковский.

Нда-а. Ненависть из него буквально сочится. Если останется жив, то к гадалке не ходи, будет искать варианты добраться до Александра. И ведь не успокоится, пока не добьется своего или его самого не остановят. Можно, конечно, прибегнуть к гипнозу. Но полную гарантию он не даст. Можно просто отправить на пару метров под землю, но…

– У тебя ведь жена была, сын. Начал бы жизнь сначала.

– Вот именно, что они у меня были. Жена выскочила за моего бывшего подчиненного, и укатили они в Хабаровск. Он там самым молодым начальником отдела полиции стал. К чему ей бывший зэка? И сына отвадили.

– Я должен тебя пожалеть, Володя? А вот мне не жаль. Я тебе сколько раз говорил: забудь о том, что я вообще существую. Но ты же упертый. Тебе всех под себя загнуть нужно. Так что сам виноват. Нарвался на лом. Ладно. Хотя и не в наших это правилах. В общем, сегодня же переправлю тебя обратно на Землю. Ну и конечно же компенсирую твои затраты. А хочешь, оставайся здесь. Найдешь себе занятие.

– Предлагаешь землю пахать? – ухмыльнулся Валковский.

– Боюсь, что хуторянин из тебя никакой. Но мы оказываем помощь в любом деле. Так что поживи, оглядись, а там решишь, чем заняться. Во всяком случае, на Земле тебе такую поддержку точно не получить. А от былого жирка, как я понимаю, у тебя не осталось ничего, все увели бывшая жена и ее муж.

– А ведь ты виновен, Саша, – вдруг невпопад произнес Валковский. – И тогда я тебя по делу прессовал. Доказать ничего не смог, но рыльце у тебя в пушку. Ты же ответку врубал, только если тебя не по делу задеть. А тут вдруг решил спонсорскую помощь оказать, да еще и без предъяв. А ведь я тебя грохнул бы. Не подоспей твой преторианец, грохнул бы и даже не поморщился.

– Для тебя это так принципиально? Ладно. В то утро, когда гражданка Знойная позвонила в отдел, один ушлепок решил меня убить. Я оказался быстрее, потом вывез тело сюда и выбросил в озеро. Кроме того, мы совершали хищения техники из государственных контор. И часть денег с ограбления сбербанка я прикарманил, с этого все и началось. Помнишь ту историю с черными банкирами? Тоже мы. Первые колонисты вообще сплошь все здесь не по доброй воле. Так что рыльце у меня не в пушку, а с окладистой бородой, причем по самые брови. Не смотри на меня так, Володя. Ты бабки греб себе в карман, хотел, чтобы золото на тебе килограммами, чтобы Куршавель, Мальдивы, чтобы все, как у самых-самых. А я хотел освоить этот мир, ради этого я был готов на самые тяжкие преступления. И знаешь, ничуть об этом не жалею. Потому что так уж вышло, что ты для себя, а я для других. Нас здесь уже перевалило за десять тысяч, и большинство из колонистов воспользовались возможностью снова стать нормальными людьми, а не быдлом и бомжами, кем они были раньше.

– Большинство? Но не все?

– Да даже если бы меньшинство. Оно того стоило. И меня греет то, что я к этому приложил руку. Кем они были там? А кем стали здесь. И знаешь, ведь для этого нужно совсем немного. Дать работу, достойную зарплату и самую малость закрутить гайки. Те же, кто не захотел исправляться… А какая им разница, где подыхать, там или здесь.

– А ничего, что они сами могут решать, где им умирать?

– Этот грех я уж как-нибудь переживу. Что ты решил?

– Это насчет твоей подачки?

– Не моей. И не подачки. Это программа развития Колонии. Так что заем ты получишь под конкретное дело. Чин чином закроешь долг, сможешь получить следующий заем. В сумме ограничений практически нет, если сможешь обосновать.

– А если я попрошу осмотреться? – склонив голову набок, забросил камень Валковский.

– Решение нужно принимать сейчас. Я и без того не знаю, что ты за эти сутки успел узнать, а через несколько дней дорога на Землю будет заказана однозначно.

– А чего тебе опасаться? Боишься, что там узнают о твоих преступлениях? Так, я думаю, они и без того уже все знают.

– Боюсь ненужной огласки в некоторых вопросах. Это может отрицательно сказаться на имидже и как следствие в значительной степени уменьшить поток переселенцев.

– Знаешь, а я останусь. И если ты решишь от себя лично мне что-нибудь в качестве компенсации подогнать, ничуть не откажусь. Пусть будет подачка. Я же теперь пес подзаборный, так что мне не зазорно.

– Подзаборные псы зачастую очень умные и хитрые, Володя. Но беда к ним приходит тогда, когда они решают, что они самые умные. – Александр внимательно посмотрел на Валковского и нажал кнопку селектора: – Костя, войди вместе с Витей и Мишей.

Дверь открылась, и в кабинете появились трое. Начальник службы безопасности, боец из спецподразделения – тот самый пластун, успевший вовремя обезвредить покушавшегося, и давний знакомый Валковского, Конев. Этот когда-то служил под его началом вместе с Ладыгиным.

Валковский обернулся и смерил всех троих ироничным взглядом. Он и прежде не выглядел побитой собакой, а сейчас и вовсе имел вид победителя. Александр едва не заскрипел зубами, но все же сумел совладать с собой.

– Витя, сегодня в поселке новичок сдуру пальнул в белый свет как в копейку, за что был задержан. Какое у нас там наказание за подобное нарушение?

– Если в первый раз, то пять суток административного ареста и исправительных работ, – глухо ответил Конев, являвшийся начальником Управления внутренних дел, как бы это громко ни звучало.

– Все еще остаешься или на Землю? – Александр вновь посмотрел на задержанного.

– Виноват, начальник. Ну а коли виноват, то отвечать надо. Так сказать, в новую жизнь с чистой совестью и руками.

– Ну что же, ты выбрал, Вова. Витя, после того как отбудет свое наказание, обеспечь его УАЗом, ну и в оружейной лавке пусть себе подберет что по душе. Это за мой личный счет. После чего Колония в полном его распоряжении.

– Ясно.

– Костя, ты не против, если Миша доставит и сдаст его в отдел милиции?

– Нет конечно же.

– Миш, не забудь сдать там же и его пистолет.

– Мне этого добра и даром не нужно. Сделаю в лучшем виде, Александр Сергеевич. Пошли, сиделец, – это уже к Валковскому.

– Как мне выписать документы на свое имя? – поднявшись, но все же не торопясь выходить, уточнил Владимир.

– Это в милиции, в рабочем порядке, – указав на дверь, ответил Александр.

– Ты что же, его вот так отпустишь? – возмутился Конев, когда дверь за задержанным и его конвоиром закрылась.

– А в чем проблема?

– Ты предлагал ему вернуться на Землю, как собирался? – в свою очередь задал вопрос Лукин, присаживаясь у приставного столика.

– Он отказался. Решил остаться здесь.

– Зря ты его оставил. Ничего особенного узнать он не успел. Мы полностью отработали все его контакты. А от своего не отступится. Потому и остался. Матросов, мать его!

– Ты не на него ругайся, а на себя. Как так случилось, что он сумел вот так запросто ко мне подобраться?

– Извини, но откуда мне было о нем знать? Ты многих отправил в места не столь отдаленные, и сегодня часть из них – уважаемые граждане Колонии. Вот и не выставили на него сторожки. А вообще я сколько раз говорил о необходимости телохранителей, но ты же у нас упертый. Спасибо вон Конев случайно увидел его фотографию, когда в управлении обрабатывали данные по переселенцам, и сразу же всполошился. Протяни он еще хотя бы пару минут… Миша с парнями едва успели взять площадь под контроль.

– Но ты же говорил, что я нужен и России, и Америке живим и непотресканным. Что, мол, и те и другие будут водить хитрые хороводы с подходцами, а если и решат действовать радикально, то в самом крайнем случае.

– Правильно. Но ведь есть еще и вот такие идиоты. Словом, я предлагаю закопать проблему. Ну, или отправить его на Землю, – поправился Лукин, заметив взгляд Ладыгина.

– Значит, так, ребятки. Насчет телохранителей – делайте. Надо, значит, надо. Насчет Валковского, если с ним что-то случится и я узнаю, что это имеет какое-то отношение ко мне, пеняйте на себя. Минимум, получите подъемные для обустройства хутора у черта на куличках. Максимум… Пока не знаю, все зависит от того, насколько разозлюсь.

– Что так, Сергеич? – с глухим недовольством поинтересовался Конев.

– Витя, я привык жить по принципам. От многого мне пришлось отступиться, но я до сих пор уверен, что каждый раз я делал это для воплощения в жизнь чего-то достойного. Валковского же я упрятал за решетку просто потому, что он меня достал.

– Он мог стать помехой, – возразил Лукин.

– Его можно было убрать с дороги и иначе. Например, устроить перевод куда-нибудь, хоть с повышением, хоть с понижением. Или вообще уволить, с намеком, что ему в городе не рады. Но я поступил иначе, причем тогда, когда он пытался прижать меня за дело. Как бы то ни было, по конкретно тому факту как минимум статью за незаконное хранение и ношение оружия я нарушил. Словом, не обсуждается. Мое решение останется неизменным.

– Саш, ты понимаешь, что если человек решил тебя убить, то остановить его практически нереально? – внимательно посмотрев на Ладыгина, произнес Конев.

– Слушайте, он не американский рейнджер и не боец спецназа ГРУ, он даже не омоновец и вообще не имеет боевого опыта. И если наше УВД и СБ не смогут остановить такого парня, то грош вам цена. С этим вопросом все. Извини, Витя, мне тут с Костей пошептаться нужно.

– Я понял, – тут же поднялся из-за стола Конев.

Обиды? Да бога ради, о каких обидах может идти речь. Когда-то, в самом начале, вопросы безопасности лежали на Коневе. Потом появился Лукин, ставший его помощником. Капитан ФСБ с соответствующим опытом работы, он вскоре оттеснил Конева в сторону, полностью забрав бразды правления колониальной конторой в свои руки. И по праву.

Сам бывший опер возглавил Управление внутренних дел, которое было создано по настоянию того же Лукина. Кстати, несмотря на свои дружеские отношения с Виктором, Константин всячески насаждал конкуренцию между их ведомствами. Все гениальное уже давно создано до них, и не стоит сбрасывать со счетов тот простой факт, что конкуренция между силовыми структурами пойдет на пользу обеим. Она не позволяет службам заплесневеть и превратиться в болото.

– Как там Даша?

– Все нормально. Сейчас вместе с подругой проходит курс огневой подготовки. Беда у девочки с оружием, так что еще около недели будет тренироваться, и вряд ли у нее получится полностью избавиться от боязни стрелять. Не ее это, однозначно. С ближайшими перспективами полный порядок. У нее уже есть место преподавателя в школе в Рыбачьем. Глава даже машину за ней прислал с сопровождающим. Сидит парень и мается, пока дивчина на стрельбище пропадает.

– Смотри, чтобы за девочкой глаз да глаз.

– Не переживай. У меня в Рыбачьем позиции сильные, присмотрят. А через годик, глядишь, и утащим ее сюда под каким-нибудь благовидным предлогом. Девочка-то хорошая, правильная.

– Ты что же, в сводники решил податься? – невольно улыбнулся Александр.

– А почему бы и нет? Да вон хоть с тем же Мишаней окручу. Этому медведю давно пора семьей обзаводиться, а он все по красным фонарям шляется.

Даша Дрожкина, одна из последних переселенок, и сама не представляла, насколько ценна для Колонии. Турбину, продолжавшему изучение природы портала уже на протяжении шести лет, все же удалось систематизировать и обобщить данные. В результате ему удалось выработать алгоритм отбора кандидатов на роль дублеров.

Именно этим и объяснялось обследование всех переселенцев в непосредственной близости от портала. Таких кандидатов было мало, буквально единицы. Но даже из их числа далеко не все могли стать дублерами. За последние полтора года Даша была первой.

Александр сумел активировать ее, после чего вычеркнул из ее памяти этот факт. Она еще вернется в Андреевский, и с ее мнением никто считаться не будет. Но ввиду секретности проделать это нужно так, чтобы не вызвать никаких подозрений.

Глава 4

Новый знакомый

– Темницы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа, – шумно вдохнув и поправляя кобуру с маузером, произнес мужчина лет пятидесяти, заросший уже даже не щетиной, а короткой бородкой.

– Эка тебя разобрало, Семеныч, – ухмыльнувшись, возразил вышедший на ступени парадного входа Валковский. – Какая же это темница? Это так, санаторий-профилакторий.

– Это для тебя профилакторий, сиделец ты наш. А для меня самое что ни на есть лишение свободы. Поживешь на вольных просторах, поймешь, о чем я толкую. А главное, за что? Ну подумаешь, принял лишка на грудь. Не палил же куда ни попадя, как некоторые, – скосил он взгляд на собеседника.

– Ну так ведь и получил только трое суток, – развел руками Владимир.

– Так ведь у нас за пьянку без дебоша больше и не дают. Получается, мне под потолок навесили.

– Видать, не в первый раз.

– Это да. Но с другой стороны, я, бывает, и месяцами не пью, – выгнув грудь колесом и напыжившись, возразил мужчина.

– Ну чего встали? Отпустили вас, так и валите по своим делам. А то недолго и по новой угодить в каталажку, – недовольно пробурчал вышедший на ступени дежурный.

– А теперь-то за что? – искренне удивился Семеныч.

– Был бы человек, причина найдется. Верно я говорю, сиделец? Ты же вроде из бывших, такие вещи понимаешь.

– Да я-то понимаю, – смерив взглядом крепкого парня лет двадцати пяти, ответил Валковский. – Вот только тут это тебе не там. Можно и спросить.

– Хлопотно это, сиделец. Так что валите-ка вы подобру-поздорову.

– Не закипай, Володя, – Семеныч положил руку на плечо Валковскому, – добром оно не кончится, а парень по-своему прав, нечего тут без дела торчать.

– Ладно, гражданин начальник, наше вам с кисточкой. – Владимир приложил кончики пальцев к козырьку кепки.

– И тебе не хворать, – степенно кивнул в ответ милиционер.

– Ну так как, Володя, что решил? Со мной или сам по себе? – поинтересовался Семеныч, когда они наконец отошли от управления милиции.

– Да как бы… судьба твоего бывшего напарника меня не прельщает.

– Брось. Антон, мир его праху, сам виноват. Все правила и меры предосторожности кровью писаны, а он на все клал с кисточкой. И сам сгинул, и меня чуть не подставил.

– Ты же говоришь, что и сам научился управляться. К тому же придется прибылью делиться.

– С одной стороны, самому все же опасно. С другой, работенка тяжелая, несмотря ни на какую механизацию. Да ты сам посуди. Ты же сейчас не знаешь, в какую сторону сунуться, твои подъемные закончатся очень скоро, это ты мне поверь на слово. А так осмотришься по сторонам, да еще и подзаработаешь чего-нибудь. Опять же с жильем никаких вопросов. У меня трехкомнатный домик, места хватит с избытком. Чего тебе по общагам ютиться? Не хочешь – не вопрос, если окажешься при деле, тебе без проблем кредит выдадут на приобретение жилья и автомобиля. Наш Рыбачий мало чем Андреевскому уступит. А там и дело присмотришь, если не захочешь остаться промысловиком.

– Ладно, Семеныч, уговорил. Один сезон поохочусь с тобой, – махнул рукой Валковский. – Но только один, – решил все же уточнить он.

– Коготок завяз, всей птичке пропасть, – жизнерадостно сообщил охотник.

– Я бы не был столь категоричен. Ну что, в оружейную лавку?

– Не пыли. Сначала в общагу, смоем с себя всю эту грязь к чертям. Потом в квартал красных фонарей. Ты думаешь, я только за снаряжением сюда приперся? Как бы не так! Я ж все еще мужик и потребность имею.

– А что, у вас в Рыбачьем с интимными услугами проблемы? Сам же говорил, что ваш поселок ничем не уступит Андреевскому.

– Не ничем, а мало чем. Я помню, что говорил. У нас в основном семейные. Были двое, из сферы услуг, так сказать, да их гансы уволокли.

– Не понял.

– Да чего непонятного. В Берн они укатили, замуж выскочили. У немчуры с бабами такой же напряг, как и у нас, а в прошлое заглядывать они как-то и не стараются. Хм, хотя и наши через пару лет уже совсем по-другому на это дело смотрят. Но я ни-ни. Во где у меня эта семья. – Семеныч истово рубанул ребром ладони себе по горлу. – Вторую бензопилу я не потяну ни при каких раскладах.

– Так, может, тебе просто не повезло, – не без издевки подначил Валковский.

– Сапер ошибается только однажды. Причем без разницы, погибает он после этого или выживает. Потому как если потом опять лезет в ту же кашу, то у него уже с мозгами непорядок. А я с головой дружу.

До общежития они дошли довольно быстро. Оно располагалось на соседней улице, так что идти было недалеко. Оказывается, это общежитие было предназначено не только для поселенцев, но еще выполняло роль гостиницы. Народу сюда приезжало не так чтобы и много, и о прибыльности этого предприятия говорить не приходилось. Вот и не озаботился никто строительством отеля. Администрация же… Ну, казенный вариант, он и есть казенный.

– Витька, паршивец, ты чего тут делаешь? – удивился Семеныч, заметив паренька лет восемнадцати.

– Здрасьте, дядь Вань! – Парень тут же подскочил с лавки, рядом с крыльцом общежития, при этом старательно пряча дымящуюся сигарету.

По всему видать, из деревенских. Городские подобной прыти и пиетета перед старшими не выказывают. Нет, когда-то при Советах, когда воспитанию молодежи отводилась особая роль, и простой прохожий мог надрать уши сопляку с сигаретой в зубах, подобное и среди городских было далеко не редкостью, но сегодня такое можно встретить только на селе. Сомнительно, чтобы на Колонии успели воспитать собственную молодежь. Уж слишком мало по времени здесь живут эти люди.

– Ну чего ты тут тянешься во фрунт, как салага-первогодок? Я тебя русским языком спрашиваю, чего тут забыл? – шутливо-строгим тоном потребовал Семеныч.

– Так, дядь Вань, я же в Андреевском уже неделю сижу. Училку жду. Она тут вводный курс по обращению с оружием проходит. Дядя Валентин сказал, чтобы глаз с нее не спускал. Если упущу, голову оторвет.

– Во, слыхал, Володя. Валек – это наш глава поселка. Как есть оторвет. В прошлом году у нас как раз подоспела детвора, а учителя начальных классов нет. Пришлось мальцов отправлять в Медный, там интернат устроили для всей округи. Если опять выйдет осечка, пришибет. У него в этом году старшенькая в школу пойти должна, а он на семью разве только не молится. Куда там отпускать от себя.

– А чего интернат в Медном-то? Ты же говорил, что Рыбачий – достаточно серьезный поселок. Неужели собственную школу не потянет?

– Не, школу нам пока не потянуть. Если бы Андреевский увеличил квоты на икру или закупочную цену, то да, а так… Интернаты и профтехучилища у нас только на бюджете Андреевской администрации: здесь и в Медном.

– Училища? – искренне удивился Валковский.

– Ну а ты как думал? Это сейчас лето, вся молодежь по домам разъехалась. А как начнется учеба, в Андреевском столько детворы будет, что только держись. Да еще и кадетский корпус из летних лагерей вернется. Здесь-то это изначально было, а вот в Медном появилось только года два как. Там будут медь добывать, соответственно, производство и, как следствие, нужда в профессиональных кадрах. Администрация серьезно вкладывается в поселок, чтобы заинтересовать молодежь. Икра, зерно, мясо – это, конечно, хорошо, но и про производство забывать не следует.

– Ну ты прямо общественный деятель.

– Общественный не общественный, а за Колонию душой болею. Я здесь задышал по-другому. Витя, и сколько ей еще учиться?

– Сегодня вроде как должна уже получить разрешение, а завтра часов в восемь – на коня и вперед.

– А кто в попутчиках?

– Да зачем мне попутчик, дядь Вань? Места освоенные, заселенные, с утра выскочим, а часам к трем-четырем уже в Рыбачьем будем. Тут всего-то триста пятьдесят километров.

– Угу. Всего-то. Слыхал, Володя, какие мы ушлые? Значит, так, молодой веселый, завтра выезжаем вместе, а чтобы ты стер кислую мину со своей мордочки, так и быть, поедешь первым, а мы пыль поглотаем. И чтобы без фокусов у меня. Все понял?

– Понял, дядь Ваня, – вздохнул парень, осознав, что от опеки избавиться не удастся.

– Вот и ладно. Пойду я мыться, и… кхм, в общем, дальше по делам, – вдруг смутившись, закончил Семеныч и вошел в двери общежития.

Валковскому оставалось только проводить смущенного охотника-промысловика улыбкой, после чего проследовать за ним. В смысле, конечно же, в свою комнату, которая все это время дожидалась постояльца. Комендант даже не думала его выселять. Мало ли что ее известили о временном переезде ее постояльца на казенную жилплощадь, эта все равно сохранялась за ним. Во всяком случае, до конца недели, ну, или пока не случилось столпотворения и постояльцы не повалили косяком.

На то, чтобы помыться и принять душ, ему потребовалось всего-то полчаса. После чего он поспешил в столовую. Нет, в камере их никто голодом не морил. Кормили три раза в сутки, причем вполне прилично, не помоями какими. Правда, и отрабатывать пайку приходилось от души, потому как за неудовлетворительную работу можно было огрести дополнительную отсидку. Тут права человека отстаивать некому, заслужил – получи, получил – отрабатывай. И никаких гвоздей. Просто как раз перед обедом истек срок, и их без разговоров вытурили на улицу.

Семеныч, который оказался рядом с Владимиром, через два дня попал на принудительные работы, а соответственно и на соседнюю шконку, за пьянку. С его слов, он в общем-то пил вполне умеренно, в смысле был запойным. Мог месяцами не прикасаться к спиртному, но стоило споткнуться о пробку, как терялся. В состоянии беспробудного пьянства он мог пробыть от недели до двух. Все сетовал, мол, многим климат Колонии пошел на пользу, люди даже от наркозависимости излечивались, а он ничего не может поделать со своим недугом.

Именно благодаря общению с ним Владимир и пришел к выводу, что никоим образом не хочет одалживаться у Ладыгина. Плевать, что тот ему задолжал. Долг он возьмет с него по-другому. А когда речь идет о таких вопросах, не дело быть мелочным. У него осталось не так чтобы и много, и терять такую малость, как уважение к себе, категорически не хотелось.

Одно дело – эти самые подъемные или заем на открытие собственного предприятия, если он вообще решит чем-нибудь заняться. Эти средства не лично от Ладыгина, а по большому счету от переселенцев, которые вкладывают частицу своего труда, чтобы у них появились новые соседи. И совсем другое – получить деньги или их эквивалент лично от человека, к которому имеешь счет.

– Валентина Сергеевна, я возьму велосипед? – выйдя из столовой, обратился Владимир к коменданту.

– Чтобы опять милиция вернула? – взглянув на него искоса, с хитринкой поинтересовалась женщина.

– Не переживайте, сегодня я сам.

– Ну тогда ладно, сам с усам.

– Только я возьму тот, что с велотележкой. Мне за покупками.

– Бери, не вопрос.

До центра добрался быстро и, что примечательно, ничуть не устал и практически не вспотел. Все же, что ни говори, а тогда он еще не до конца прошел акклиматизацию. Ничего, время и труд все расставили по своим местам, и теперь он чувствовал себя просто отлично. Даже куда лучше, чем в это же время в своих родных местах на Кавказе. Все же климат тут какой-то особенный.

Сначала заскочил в банк, ввиду того что безналичные расчеты тут пока как-то не в ходу, а покупки ему сегодня предстояли серьезные. Все же умная женщина Валентина Сергеевна, вон как продуманно укомплектовала свой велопарк. Тут для поездок за некрупногабаритными покупками предпочитают использовать небольшие китайские мотороллеры.

– О, стрелок явился, – бросив взгляд на вошедшего, приветствовал его хозяин лавки, который опять с чем-то возился за верстачком.

Наверняка был занят либо ремонтом, либо какой переделкой. Так сказать, совмещал два занятия: обслуживал покупателей, а пока их не было, готовил товар. Да, надо признать, качественно у него получалось. Ну просто на загляденье.

– Я гляжу, тут уже все в курсе, – криво ухмыльнувшись, вместо приветствия ответил Владимир.

– А ты как думал? Поселок-то небольшой. Все всё и про всех знают. Некоторым же известно и того больше, чего остальным знать вроде как и не положено, – кивая в такт своим словам, ответил Вертинский.

– Значит, ты знаешь все?

– От и до. Я ведь тут с самого начала. Когда-то у Сергеича в телохранителях был, потом супругу его охранял, главврача нашего, Наталью Игоревну. Так что если от меня что и скрывается, то не в этом плане. А я, признаться, тебя сразу и не узнал. Побила жизнь, Владимир Николаевич.

– Спасибо Ладыгину, – не удержавшись, ответил Валковский.

– А ты не горячись. Ладыгин, он, конечно, не подарок, но, честно говоря, его я понимаю. У него есть в жизни цель. И преступления он совершал ради этой цели. Причем никого при этом не обирал, а наоборот, многим дал второй шанс начать новую жизнь. А ты просто греб под себя без разбора. Сергеича многие вспомнят недобрым словом, факт. Но еще больше помянут добром. А о тебе не вспомнит даже родной сын. И ради чего тогда было становиться рвачом?

– Мне уйти? – скрипнув зубами, процедил Валковский.

– А кто тебя гонит, Владимир Николаевич? Ты колонист, а колонисту без оружия никак нельзя. Любви от меня не жди, но товар получишь качественный, можешь не сомневаться. Как и совет дельный, если понадобится.

– Спасибо. – А что ему еще было сказать?

– Пользуйся, – слегка разведя руками, ответил Вертинский. – Кстати, у тебя открыт единовременный кредит. Так что можешь выбирать все что угодно.

– Я в курсе, но, пожалуй, обойдусь своими средствами.

Владимир положил руку на выпирающий карман с деньгами. Он планировал серьезно вложиться в собственную экипировку, оставив только минимум средств. В конце концов, у него не было оснований не доверять Семенычу, утверждавшему, что промысловик здесь с легкостью заработает на жизнь.

– Даже так? – хмыкнув, удивился Вертинский. – Ну что же, хозяин – барин. Определишься, кликнешь. Я тут пока с железками повожусь.

– А если уже определился?

– Тогда железки обождут, – поднимаясь со стула, резюмировал Вертинский.

– Я возьму СВТ, из переделок. Только примериться бы, какой приклад лучше в руку ляжет.

– Не вопрос. – Сергей прошел к стенду, на котором находились винтовки, и начал их выкладывать перед покупателем.

– Они все под тупоносую пулю? Я вроде как в промысловики собрался, так что это для меня определяющее.

– Под облегченную пулю только базовые экземпляры, все переделанные уже под тупоносую, – пояснил Вертинский.

– Ясно.

– В промысловики, это не к Семенычу ли в напарники?

– К нему. Как догадался?

– А чего тут догадываться? Прибежал ко мне, сбросил заказ, оплатил и умчался как чумной. Потом узнаю, что загремел на принудительные работы. Ну хоть так, и то ладно.

– В смысле?

– Хорошо, что сорвался в Андреевском. Иначе недели две в коматозе пробыл бы, пока не превратился бы в бледную поганку. А так вроде и душу отвел, и в штопор не свалился. Я даже подозреваю, что он специально так сделал. Самому-то не остановиться, а так его принудительно оградили от алкоголя. Ну и ты в это же время на нарах прохлаждался. Так что два плюс два – четыре. Без вариантов.

– Нда, Андреевский и впрямь маленькая деревня, – наконец приступая к осмотру винтовок, резюмировал Валковский.

Он попробовал несколько образцов и остановил свой выбор на имевшем сквозной вырез под большой палец. С одной стороны, как бы и не совсем полноценная рукоятка получается. Но с другой – винтовка легла в руку как влитая. Осталось только присовокупить оптику. Самую обычную, армейскую. И приближение вполне на уровне, и надежность, хоть гвозди заколачивай.

Конечно, СКС был бы куда более предпочтителен, потому как гораздо оборотистее. Но у светки была парочка неоспоримых преимуществ: мощный патрон и более массивная тупоносая пуля с насечками. Что для его будущей деятельности являлось определяющим. Все же не с людьми дело иметь, а со зверем. Правда, будь к СКС патроны с тупоносой пулей, он выбрал бы лучше его, но таковых не оказалось.

От бесплатного дробовика Владимир предпочел отказаться. Не видел смысла в отягощении себя различным стрелковым оружием. Хотя в дробовике и были свои плюсы, но все же он посчитал, что тот будет лишним. Правда, когда узнал, что его пересчитают всего лишь за тридцать рублей, всерьез задумался: а стоит ли отказываться от реального ствола в обмен на такую несерьезную сумму?

Впрочем, сделав перерасчет на российские рубли и прикинув, сколько может стоить изрядно подержанное, но рабочее ружье, он решил, что тут все по-честному. Эти стволы даже на вид выглядели изрядно ушатанными, и то, что они все еще способны выстрелить и при этом не убить своего владельца, особо на их ценность повлиять не могло.

Следующим на очереди был маузер. Деревянная кобура, разумеется из местной лиственницы, оказалась куда менее массивной, чем у «стечкина». И в то же время, даже с учетом наличия прорези под двадцатипатронный магазин, в ее прочности не возникало никаких сомнений. Странная все же здесь произрастает лиственница. Как и на кобуре «стечкина», на этой имелись зажим для ношения на ремне и кольца для крепления ремня через плечо.

Вертинский не обманул, когда говорил, что честно поможет советом. Так оно и вышло. Как только Владимир определился с маузером, он выложил перед ним разгрузку. Весьма удобная вещь и рассчитана как раз под вооружение, выбранное Валковским. С левой стороны живота разгрузки имелись две петли под зажим кобуры, они позволяли носить оружие либо в вертикальном положении, либо наискось. Кроме того имелось четыре кармашка под двадцатипатронные магазины к маузеру и шесть под магазины СВТ. Серьезный получался боезапас.

– Макара сдашь? – поинтересовался Вертинский.

– Оставлю, – возразил Валковский. – Он, конечно, пугач, но пугач привычный. Опять же куда более оборотистый, плюс стрельба самовзводом. Маузер, он все же посолиднее, полновеснее, что ли. А макар, он как оружие самообороны.

– Вполне логично. Хотя… чересчур отягощать себя оружием… Ну не знаю. Масло масленое.

– Одежкой не торгуешь? – явно не соглашаясь с Вертинским, поинтересовался он.

– У меня только оружие и сбруя. Остальное все у соседа, через дорогу и наискось. – Лавочник указал нужное направление.

– Ясно.

– Бронежилет возьми.

– Зачем? Я воевать не собираюсь.

– А я тебе и не предлагаю пятый класс. Возьми обычную противоосколочную майку и ворот. От пули точно не убережет. Тут у народа в основном ТТ, так что прошьет, как бумагу, но от хищников очень даже может. Несколько случаев уже было.

– Семеныч ничего об этом не говорил.

– Потому и не говорил, что сам предпочитает не носить ничего лишнего. Ему, вишь ли, жарко и неудобно. Он три войны без брони проходил, а тут и подавно на нее не смотрит. Но решать тебе. Лично я советую, тем более разгрузку можно подстегнуть к бронику, получится как один элемент.

– И сколько?

– Полторы сотни рублей.

– Недешево у вас безопасность стоит. Ну да, возьму. И давай определяться по патронам. К СВТ полный цинк тупоносых, к маузеру и «макарову» по три сотни. И не подскажешь, на стрельбище вход свободный?

– У тебя имеется допуск, от тренировочного курса ты отказался, так что за символическую, но плату. А так, да, свободно.

В этот момент дверь распахнулась, тонко тренькнув входным колокольчиком, и в лавку вошла его знакомая еще по Земле. Ну так, знакомы они были скорее шапочно. Правда, это вовсе не значило, что он не может посмотреть на нее внимательным взглядом: молодость и задор всегда притягивают взор. А уж когда эта молодость обряжена в коротенькое и легкое платьице, не скрывающее стройные ножки, так и подавно.

Ого! Вот это взгляд. Того и гляди, испепелит или скрутит в бараний рог. Это уже ее сопровождающий, который пропустил девушку в помещение и только потом вошел следом. Тот самый Виктор, с которым определялся насчет выезда Семеныч. Получается, Даша и есть та самая учительница, которую с нетерпением ждут в Рыбачьем.

– Здравствуйте, дядь Саша, – отчего-то покрывшись румянцем, поздоровалась девушка.

А, ну да. Как же тут не смутиться, если тебя так бесцеремонно и оценивающе осматривают. Но с другой стороны, вон и Вертинский уставился на нее вовсе не как на статую какую, а как на вполне живой и не оставляющий равнодушным объект. Хм, а вот Витя отчего-то сожрать готов только Валковского.

– Здравствуй, Даша. Только дядя Вова. Ну так, новая жизнь, все дела. В общем, Владимир я, – тут же ответил он на невысказанный вопрос.

– А-а, понятно. А мы тут патронов прикупить, ну и еще кое-чего. Витя говорит, что это нужно здесь непременно и в этой лавке все по-честному.

– Ну, в этом я могу поручиться, – опираясь на собственный опыт, заверил Владимир и начал выносить на улицу свои покупки.

После оружейной лавки он посетил магазин одежды и снаряжения. Пришлось потратиться, никуда не денешься. Из его прежнего небогатого гардероба здесь могли пригодиться разве только носки и нижнее белье.

Вообще-то носки тут же забраковали, как только узнали, чем именно он собирается заниматься, так что обзавелся он отрезом на портянки.

Валковский, конечно, предполагал, что этот поход серьезно ударит по его бюджету. Но все же к тому, что от его полутора тысяч останутся какие-то жалкие три сотни рублей, готов не был. И львиную долю средств съел именно оружейный магазин. Дорогое оружие на Колонии. Хотя, надо признать, оно тут просто необходимо. Естественно, переселенцев совсем без оружия не оставляют, ну а если хочешь что посерьезнее, то раскошеливайся.

Несмотря на солидную прореху в его бюджете, сам шопинг занял не так много времени. Не сказать, что в Андреевском отсутствовал выбор, скорее его планы не предусматривали особого разнообразия в гардеробе, так что уже через час он вернулся в общежитие с тележкой, переполненной покупками.

Времени до вечера еще было предостаточно. Да и вечер сам по себе не являлся помехой для его дальнейших планов. В частности, он собирался посетить стрельбище. Конечно, как любому мужчине, ему нравилось обращаться с оружием. Но причина отправиться туда была вызвана скорее необходимостью пристрелять свой новый арсенал.

На стрельбище народу практически не было. Но это ничего не значило: к окончанию рабочего дня народ еще подтянется, хотя патроны здесь недешевые. А это уже показатель того, что умение обращаться с оружием у колонистов находится далеко не на последнем месте.

С пристрелкой ему помог один из инструкторов, в этот момент занимавшийся с новичком. У того уже неплохо получалось, поэтому парень, как видно из военных, решил, что пятерка лишней никак не будет. Тем более, как оказалось, к оружию он относился с особым удовольствием, а тут еще появилась возможность пострелять за чужой счет. Валковский это определил без труда. Пусть он в свое время и не был таким опером, как Ладыгин, но в людях все же разбирался.

За три часа, проведенных на стрельбище, Валковский успел расстрелять треть своего боезапаса. Но зато теперь не испытывал никакой неуверенности, беря в руки оружие и точно зная, на что он способен. Ну, или почти точно. Все же мишени на стрельбище и живая цель, тем более рычащая и щелкающая нешуточными зубками, – это совсем не одно и то же.

Кстати, маузер, к удивлению Валковского, лег в руку как влитой. Тяжесть пистолета не мешала, а, наоборот, способствовала уверенной прицельной стрельбе. А уж с пристегнутой кобурой и подавно. Нечаянный инструктор с удовольствием отметил, что оружие прошло переделку у Вертинского.

Оказывается, у оригинального маузера прорезь прицела довольно узкая, а мушка тонкая, что несколько неудобно для быстрой прицельной стрельбы. Впрочем, в переделанном варианте ничего подобного не было, а оригинальное оружие Валковский в руках никогда не держал, поэтому оценить разницу не мог.

Словом, со стрельбища вернулся слегка оглохшим, все же давненько не баловался этими игрушками, но довольным. Радовало еще и то, что нечаянный инструктор неплохо разбирался в оптике. У Валковского когда-то был собственный болтовой «немец» с дорогой никоновской оптикой. Но признаться, он и тогда его не сам пристреливал. Да и не пользовался практически. Держал больше для статуса. Но здесь, похоже, придется пользовать. Во всяком случае, его будущий наставник в промысловом деле утверждал именно это, а не доверять ему причин нет.

Владимир уже завтракал, когда в столовой появился Семеныч, подранный как мартовский кот, но при этом чрезвычайно довольный собой. Не иначе как, покидая место порока и разврата, где провел последние эдак часов шестнадцать, он получил очередную порцию удовольствия. Ну что же, можно только порадоваться за мужика, утолившего голод.

Ого! Судя по тому, как он нагрузил свой поднос, еда там была сугубо специфической. Интересно, он и девице не дал поесть нормально, или она все же успела перехватить, пока он приходил в себя после очередного захода? Оно, конечно, сомнительно, чтобы он оказался героем-любовником. Но с другой стороны, уж больно потасканный.

– Ну и как, отвел душу? – не сдержав ухмылки, поинтересовался Владимир, когда охотник пристроился напротив него.

– И не говори. Нет, все же с этим нужно что-то делать. Так дальше нельзя. Возвращаешься в родной Рыбачий, а напряжение сбросить не с кем.

– Ну так завел бы себе какую вдовушку. Неужели нет одиноких?

– Слушай, Вова, ты глупый или прикидываешься? Говорю же, у нас даже проститутки не задерживаются в своей профессии, уводят замуж, наплевав на прошлое. А тут вдова, даже если и с довеском. Без вариантов. Вон возьми нашего коменданта, Валентину. Ведь не старая баба. Ну и сколько мужиков вокруг нее вилось там, на Земле? Ноль целых, фиг десятых. А тут она чуть не сразу в яблоко раздора превратилась. Валюха даже ошалела от такого внимания. Сразу двое, да еще и чуть ли не в глотку друг другу вцепляются. Ну и начала вести себя как светская львица, заигрывая сразу с обоими. Не знала, на ком остановить свой выбор. Реально до поединка дойти могло. Волкову, это главе местному, даже пришлось ей мозги вправлять. Мол, или определяйся со своим счастьем, или вали в красный квартал, или вообще катись из Андреевского.

– Ты серьезно? – искренне удивился Владимир.

Нет, Валентина Сергеевна вполне себе миловидная женщина, разве только героических пропорций, причем не ввысь, а вширь. Он ничего не хотел сказать против, но, честно говоря, такая дама на любителя. А уж в то, что из-за нее могут разбушеваться шекспировские страсти, и вовсе верилось с трудом. Однако Семеныч, запихав в рот кашу, только решительно тряхнул головой, утверждая, что в его словах нет ни капли лжи.

Завтрак уже подходил к концу, когда Семеныч начал вертеться во все стороны. Потом привстал, чтобы выглянуть в окно, выходившее на автомобильную стоянку за общежитием, после чего переместился и взглянул в окно, выходящее на улицу. Но, похоже, увиденное там ему не понравилось. Хотя что именно, Владимир не понял.

По дороге проехал бортовой УАЗ, затем пара велосипедистов. По тротуару на противоположной стороне улицы спешили двое пешеходов. Рабочий день тут начинается в восемь, так что народ зашевелился. Но в непосредственной близости от общежития не было ничего такого, что могло бы вызвать недовольство охотника.

– Ты чего, Семеныч?

– Да что-то не вижу Витькиного УАЗа. О, Валентина, а где Витька, не в курсе? – встрепенулся он, едва заметив, как в столовую вошла комендант.

– Так он еще с вечера расплатился за постой и предупредил, что они с Дашей пораньше отбудут.

– Вот паршивец! Я же сказал ему, что вместе поедем.

– Ну так и я ему про это. А он: мол, дядя Ваня опять в штопор свалится, а с него спросят. Учительницу в Рыбачьем ждут не дождутся, август уже, и времени до начала учебного года все меньше и меньше.

– Я этому паразиту… Мало ли что в дороге стрястись может.

– Ты, Семеныч, не буянь. Сам виноват, что веры тебе нет. Я и то думала, что ты и впрямь у марухи какой запрешься и будешь там как сыч нажираться на все свои охотничьи доходы.

– Я с моими деньгами могу поступать так, как мне будет угодно, пока вреда от меня людям нет.

– Да хоть упейся, Ваня. Но тогда уж не возмущайся, что веры тебе нет.

– Валентина, заруби себе на носу: я запойный и это моя беда. Но никто не может сказать, что я его хоть в чем-то подвел, если что пообещал на трезвую голову. А этот паршивец… Знаю я, чего он встрепенулся. Ну, попадись мне, башку оторву!

– Думаешь, из-за Дашки?

– К гадалке не ходи. Он ведь уже начал вокруг нее гоголем вертеться?

– Ну-у, есть такое дело, – задумчиво кивнув, ответила женщина. – Но с другой стороны, он тут уже четыре года, считай, повзрослел на Колонии, а потому знает, как оно здесь с невестами. Небось решил и дорогу использовать, чтобы лишний раз блеснуть перед девкой.

– Так и пусть блещет. Мы-то чем ему помешаем, если в другой машине поедем?

– Да кто же вас поймет, чем вы думаете, когда вам моча в голову бьет? Ты вот что, Иван, не заводись. Собирайся да езжай с Богом. С КПП свяжись, с постом на развилке у порта, чтобы задержали мальца. Тут километров шестьдесят, и дорога вполне людная, беды не должно случиться.

– Валентина Сергеевна, а как бы мне вещички на стоянку доставить? – поинтересовался в свою очередь Владимир.

Езда большегрузных автомашин в поселках не приветствовалась. Разве только строительная техника и сугубо по делу. Остальной большегруз в основном оставался на охраняемых стоянках при въездах в поселки. А местные охотники-промысловики катались только на «Уралах», с холодильной камерой вместо кузова. Поэтому до машины Семеныча нужно было еще добраться.

– Да никаких проблем, Володя. Бери велосипед с прицепом и кати на стоянку. Я потом какого-нибудь мальца отправлю. Пятьдесят копеек оставишь, за глаза хватит.

– Да я и рубль оставлю.

– Не надо мне развращать детвору. А то потом не допросишься помощи.

Нда-а. Неужели и он на велосипеде смотрится так же несуразно, как и Семеныч? Если да, то лучше бы с этим делом завязывать. Это же смех один. Впрочем, возможно, тут дело в другом. Просто одним это идет, а другим нет.

Вот Семеныча, Рогова, представить можно только, например, за рычагами гусеничного трактора. Что же касается Валковского, то так сразу и не поймешь. Нужно взглянуть со стороны, хотя бы на видеосъемке, чтобы оценить, и только потом уже делать какие-то выводы.

Валковский прислушался к себе. Да ну его к лешему, с этими выводами и взглядом со стороны. В конце концов, какая разница, смешон или нет. Главное понять, удобно ли это тебе. Вот ему, к примеру, очень даже удобно. Как только садится в седло, тут же настроение улучшается и вспоминается беззаботное босоногое детство.

Причем босоногое в прямом смысле этого слова. Бедное у него было детство, чего уж там. Отец вроде как и не пил, человеком был работящим, но в то же время нерешительным. Последнюю рубаху был готов с себя снять. Дома палец о палец не ударит, а для кого другого в лепешку расшибется. Потому и ездили на нем все кому не лень.

Когда же пришло время перемен и отец, простой трудяга, не вписался в новую рыночную экономику, никто не подумал протянуть ему руку помощи. Возможно, именно поэтому Владимир и пришел к выводу, что человек человеку волк и что каждый должен быть сам за себя. Потому и не было ему дела до людской боли, а в жизни остался только один смысл: целесообразность и личная выгода.

Эти его воззрения нашли отклик в милиции, претерпевавшей изменения не в лучшую сторону вместе со всей страной. Он ничего не придумывал и не являлся новатором. Не он ставил работу милиции на новые рэкетирско-вымогательские рельсы, он просто принял правила игры и, чего уж там, качественно вписался в систему…

– Наконец-то, Семеныч, – не скрывая радости, поприветствовал двух велосипедистов охранник стоянки. – Совесть есть? Оставил собаку без присмотра чуть не на неделю.

– Случилось что? – тут же озабоченно встрепенулся Рогов.

– Да житья от нее никакого. То тявкает, то скулит, ни минуты покоя.

– Фу-у-ух… Андрюха, ты так больше не пугай. Я уж думал, беда какая приключилась.

– А что нервы у нас тут не железные, ты не подумал?

– Так вроде не слышно ничего.

– Ага. Только минут пять, как угомонилась, скотина такая. Вот так подремлет чуток и опять заводится, как будто у нее моторчик в одном месте.

– Все, я понял, – примирительно выставив перед собой руки, покаялся охотник. – Сколько должен доплатить за нервы?

– Нисколько не должен. Но мы с твоей псиной больше связываться не будем.

– Кормили хоть?

– Кормили, и она не отказывалась, не переживай, – отмахнулся охранник.

– А из оружейной лавки товар для меня прибыл?

– Там, под навесом, в дальнем углу. Тачка там же.

– Ага. Спасибо.

– О чем это он? – поинтересовался Владимир, когда они отошли от проходной.

– Сейчас увидишь.

«Урал» Рогова находился буквально напротив въезда на весьма просторную стоянку. Тут вообще все делают с прицелом на будущее, хотя и устраивают поселения только на территории, огороженной двумя рядами проволоки. Да еще и с егозой поверху, как, впрочем, и в траве перед оградой. Зверье полностью расслабиться пока не дает.

Оп-па! Вот тебе и охотничий пес сурового мира Колонии, насыщенного всевозможными хищниками, что стремятся расправиться с непрошеными гостями. Вообще-то Владимир ожидал увидеть что-то более солидное, а не тявкающий и скачущий как мячик лохматый комок неопределенной породы. Да, собачка у Рогова оказалась размером с кошку, причем довольно среднюю.

– Удивлен? – не без самодовольства поинтересовался Семеныч.

– Не то слово, – подтвердил Валковский.

– Вот и все остальные поначалу удивлялись, а теперь за щенками ко мне в очередь выстраиваются. Потомство уж больно на нее похожее. Дворняжка дворняжкой, а кровь сильная.

– А что так?

– Да просто все, Володя. Большие псы, они ведь жрут, как взрослый мужик, гадят вдвое больше, да псиной он них воняет на три версты. А толку от них… Учуют местную зверюгу и чуть не обделываются. А эта кнопка, как звонок, начинает тявкать и наводится в сторону опасности получше любого радара. За сотню метров любую тварь учует. Я ее Моськой назвал, – не без удовольствия уточнил Семеныч. При этом он опустился перед собачкой на колени, подставляя свое лицо под ее алый язычок.

Между тем эта кнопка вращалась волчком, вворачивалась ему под ноги или руки, выпрыгивала на высоту больше метра. И все время беспрестанно лизала открытые участки тела. Наверняка соскучилась по хозяину неимоверно. Как, впрочем, и он по ней.

– Слушай, если у вас такая любовь, то какого черта ты ее тут оставил?

– А куда я с ней? Вот не поверишь. Как-то раз, еще в Рыбачьем, эта пигалица такой концерт устроила под окнами у… Ну ты понял. Так Зинка меня вместе с моей двойной оплатой на улицу выставила. Возьми я ее с собой – жизни не даст. Разок оставлял у Валентины, так теперь она эту ревнивицу на порог не пускает. Она и раньше не больно-то жаловала собак, а с тех пор и подавно. Вот и тут нам уже не рады. Ну чего ты у меня такая скандалистка, а? – Ухватив Моську за мордашку, Семеныч нарочито сердито потряс ее, в ответ собачка радостно лизнула его в кончик носа.

– По-моему, она тебя ревнует, – улыбаясь и качая головой, пришел к выводу Валковский.

– А чего тогда сама хвостом метет и по два раза в год щенится?

– Наверное, считает, что ей можно, а тебе нельзя, – пожал плечами Владимир.

– Х-хе, собственница, значит. Ну-ну… А вот хрен ты угадала, подруга! Я тебе не из просвещенной Европы, а нормальный славянин. Так что на друга еще соглашусь, а что другое – не дождешься, – вновь потряс мордашку собаки Семеныч, ну а Моська по обыкновению лизнула ему нос.

– Слушай, если ты знаешь, что она у тебя такая шумная, чего тогда удивился, когда охранник возмущался?

– Так ведь я, грешным делом, подумал, что прибили ее. Терпелка-то, она ведь у людей разная, а Моська у меня уж больно доставучая. Ладно, давай загружаться, и пора выдвигаться.

«Урал» Рогова оказался несколько непривычного вида. Во-первых, сама двойная кабина. Не сказать, что Владимир раньше подобных машин не встречал. Но все же зрелище это достаточно редкое. Во-вторых, база под кузов несколько удлинена, что не может не бросаться в глаза.

Ну и сам грузовой отсек в виде будки-холодильника. В подобной компоновке Владимиру встречать «Уралы» вообще не приходилось. Однако для промысловика это необходимость. А как иначе доставить добытое мясо до пункта сдачи? Тут дорог нет, одни лишь направления. А потребность в мясе имеется. Зубрятина – один из основных продуктов, поставляемых на Землю.

Биологи, конечно, кричат насчет бережного отношения к животному миру. Но никто ведь не собирается устраивать уничтожение зубров, как в свое время это было с их земными сородичами. А проредить популяцию не помешает, потому как, если этого не делать, земледельцы все время будут жить как на пороховой бочке. Когда стадо срывается в панический бег, то никакое проволочное заграждение не способно остановить обезумевших животных.

Две запаски пристроились сзади, на специальной раме, отчего дверь в холодильник расположена с правой стороны. Впрочем, по уверению Семеныча, в целях удобства работы и безопасности такое расположение куда более предпочтительно. Запаски-то при необходимости можно пристроить и на крыше.

Слева же, под дверью, приделана так называемая технологическая лебедка с четырьмя катушками и дистанционным управлением. Без ее помощи, в одиночку, нечего и мечтать снять шкуру с туши зубра в целом виде. Да и вдвоем проблематично. Уж больно она тяжела.

На переднем бампере имелась еще одна лебедка с пятидесятиметровым тросом. Но ее функции сугубо традиционны, то есть вытаскивать застрявшую технику из цепких объятий бездорожья. Ввиду того что промысловики зачастую охотятся в чистом поле, под это дело приспособлен даже специальный якорь. Пользоваться из-за большой мороки им не любят, но когда другой альтернативы нет, то ничего не поделаешь.

На месте штатной запаски пристроился еще один топливный бак. Без дополнительного запаса солярки на охоту никто не отправляется. И вообще, промысловики – народ особенный, уделяющий достаточно много внимания автономности. Они как никто другой знают: на бескрайних просторах Колонии случиться может все что угодно.

Это пока идет заготовка зубрятины, они чуть не на пятки друг другу наступают. Образно конечно же. Но когда в радиусе до десяти километров можно встретить аж до трех промысловых экипажей, иначе и не скажешь. Разумеется, после того, как свыкнешься с реалиями Колонии.

Крыша холодильника тоже обычно не простаивает. Там размещены два длинных и герметичных ящика, которые используют для хранения имущества и снаряжения. Вот такая идея – все свое ношу с собой.

Кабину в этих краях вообще стараются по максимуму облегчать, потому как она является местом жительства. В передней части – сиденья для водителя и пассажиров, затем идет спальная часть. Там два места для отдыха. Нижнее – наподобие сплошного широкого сиденья и верхнее – в виде откидной полки. Кстати, передние сиденья с помощью специальной вставки также можно использовать в качестве спального места. Сзади еще имеется откидной столик. Не люкс, конечно, но все вполне функционально и достаточно удобно.

С размещением груза разобрались довольно быстро. Владимир, конечно, испытывал кое-какую неловкость, попросту не зная, что и куда девать. Хотя и вещей-то – кот наплакал. Но Иван достаточно проворно стал распихивать все сам, используя нового напарника по прямому назначению, то есть принеси – подай, отойди – не мешай. Такова судьба всех помощников, и ничего с этим не поделаешь. Впрочем, Владимир и не думал обижаться.

На КПП поселка, как и планировали вчера, они были ровно в восемь. Сделали короткую остановку, Семеныч попросил военных связаться с постом, чтобы те перехватили особо ретивого молодого сорвиголову. После этого врубил передачу и тронул грузовик на выезд. Валковского ожидала первая встреча с внешним миром.

– Разреши, Сергеич? – поинтересовался Лукин, остановившись на входе в кабинет и придерживая дверь.

– Явился, умник, – поднял на него хмурый взгляд Ладыгин. – Ну что же, прикрой дверцу и садись, – указал он на стул у приставного столика.

– Сергеич, ты только не закипай…

– Костя, твою дивизию, ты прекрасно знаешь, что такие люди – большая редкость. Из более чем десяти тысяч – только шестеро, и очень может быть, что это неслыханная удача, а ты… Чуть не вся Колония знает, кто такой Семеныч. Каждая собака, и его в первую очередь, знает, что он алкоголик.

– Семеныч запойный и… – попытался было возразить Лукин.

– Да какая, к ляду, разница, – перебил его Ладыгин. – Стоит ему только споткнуться о пробку, как он уже неуправляем и не может за себя ручаться ни в чем. Да с ним в таком состоянии можно делать все что угодно. И этому человеку ты доверил заботу о Даше?

– Сергеич, давай ты не будешь на меня кричать, – поведя плечами, также слегка повысил голос Лукин, который устал оправдываться.

– Ла-адно, – уже куда тише произнес Ладыгин. – Ну и как ты это можешь объяснить?

– Во-первых, Семеныч срывается только после первого глотка, а не от запаха, который он вполне нормально переносит. Во-вторых, он пока еще ни разу не подвел. В-третьих, он отличный боец и идеальная кандидатура для выполнения двойной задачи. В Рыбачьем, как ты понимаешь, о девушке позаботится другой человек. Да никому и в голову не придет, что Рогов специально приставлен к Дрожкиной, чтобы охранять ее.

– А если он разболтает по пьянке?

– Здесь нет никакого риска, даже теоретически, – тут же отмел сомнения начальства Лукин. – Семеныч своего рода уникум. Да, странный, но это факт. Я голову готов заложить, что если он и станет болтать, то только во время медикаментозного допроса.

– А что, спецназовцам разве не делают блокаду?

– Он превосходный боец, имеет боевой опыт, за его плечами Афганистан и две чеченские. Но он служил в дивизионной диверсионно-разведывательной группе, а не в спецназе ГРУ.

– Ладно. Ну и как этот твой великолепный боец сумел прозевать Дашу? Почему она отправилась в Рыбачий без какого-либо сопровождения? Как ее вообще выпустили за охраняемый периметр в компании какого-то мальчишки?

– Ну тут мы, с нашей секретностью, сами себя переиграли. Память Даши подправил ты. Так что она и понятия не имеет, кем является. Да и вообще, слишком мало знает о местных реалиях, чтобы всерьез опасаться. Разговоры – это одно, а сверкающее солнце, сочная и зеленая трава, пьяняще-чистый воздух, новый мир, лежащий перед ней, – это совсем другое. О плохом не думается.

– Ты мне тут еще поэму напиши. Как такое стало возможным?

– Да просто. Парнишка этот, Виктор, положил на нее глаз, а тут оказалось, что она знакома с Валковским, ну парень, видать, и решил, что возможно соперничество. С утра сели в машину и в путь. Никто им препятствий, ясное дело, чинить не стал, потому что не в курсе, вот и все.

– А почему ничего не предприняли те, кто в курсе?

– Так ведь по выезду все уже было оговорено. Выезжать должны были в восемь в сопровождении Семеныча. Но тут парень взбрыкнул и все переиграл, выскочил на час раньше.

– Дерьмо.

– Сергеич, да не переживай ты так. До развилки у Кавказа дорога вполне оживленная. Нападений тут уже год не было. Ничего с ними не случится. А на развилке их тормознут, Рогов озаботился, передал предупреждение по радио.

– Хорошо. Похоже, я и впрямь себя накручиваю. Но ты на всякий случай группу пластунов в готовности держи.

– Уже дежурят на аэродроме. Вылет по первому сигналу.

– А при чем тут Валковский? – Александр вдруг обратил внимание на ранее сказанное.

– Так это и есть вторая задача Семеныча. Я его специально вызвал, а потом его определили на вытрезвление в клетку к Валковскому.

– Я же сказал…

– Ты сказал, чтобы мы ничего не удумали в отношении него. Так и будет. Но в то же время будем присматривать. Семеныч уговорил его пойти к нему в напарники. Поработает малость промысловиком – и при деле, и нам спокойнее.

– Ладно. Вопрос с Дашей держи на контроле.

– Ясное дело.

Глава 5

Нападение

Признаться, первые впечатления слегка подкачали. Во всяком случае, пока ни о каких диких просторах речи не шло. После КПП их «Урал» покатил по бетону очень даже рукотворной плотины. Ее строительство полностью закончили только в этом году, но зато теперь немногие предприятия, расположенные в Андреевском, были с лихвой обеспечены электроэнергией.

Потом пошла вполне наезженная дорога. Причем основание у нее гравийное, а значит, проехать можно в любую распутицу. Но главное – эксплуатировалась она, похоже, основательно. Еще одним не слишком приятным сюрпризом стала пыль. Она забиралась в кабину и начинала клубиться внутри, и ничего с этим поделать было нельзя. Ну не способен отечественный автопром обеспечить достаточную герметичность кабин!

– А это что? Аэродром? – ткнул пальцем влево Владимир.

– Он самый, – подтвердил Семеныч. – Шесть вертолетов МИ-2, два МИ-8, пять кукурузников – это те, что АН-2, один МИ-2 и АН отданы под медицину. Случается нужда. Есть даже дирижабль, но сейчас в отлучке. Способен перевозить до сорока тонн грузов. У нас столько пилотов нет, сколько летательных аппаратов.

– А для чего же тогда?

– А чтобы было. Во-он там видишь, ангары?

– Вижу.

– Там склады запчастей. Там же находятся еще шесть легкомоторных самолетов и четыре автожира. Ну это такой вертолет, который вроде как и не вертолет.

– Я в курсе.

– Угу. В основном все это хозяйство пока без дела. Только на всякий пожарный. Но легкомоторные и автожиры пользуют. В основном чтобы отваживать всякую летающую живность с далеко не мирным характером. Благодаря этому в Андреевском куда тише стало, а то вначале от мышат проблем хватало. Это такие здоровенные летучие мыши.

– Я читал.

Примерно километра через два, после плотины, они въехали на дамбу. Вообще-то, насколько было известно Валковскому, у озер могут быть сотни притоков, но исток всегда один. Однако, как любят говорить на Колонии, здесь вам не там. Из Большого озера имелось два истока. На первом устроили плотину ГЭС, а вот второй перегородили дамбой, с парочкой шлюзов, для сброса излишков воды, если таковые случатся.

Потом дорога пошла между лесом и берегом озера. И опять ни о какой дикости не могло быть и речи. Не сказать, что так уж часто, но все же попадались лесовозы, УАЗы или грузовые «Уралы». Оказывается, в этом лесном массиве заготавливали строительный лес и даже развернули целое хозяйство, с отдельным поселком.

Через несколько километров приблизились к небольшому поселению. Два хутора, сведенные в один. По словам Семеныча, это были первые хутора на Колонии и именно отсюда пошло первое зерно. Странные тут пашни. Сплошь предупредительные таблички, типа «Не влезай – убьет». Все в обязательном порядке огорожено. Владимир неоднократно видел по телевизору, как огораживают пастбища на американских фермах, здесь было что-то похожее. Только ограда не для того, чтобы не выпустить наружу, а для того, чтобы не впустить внутрь.

Ан нет, вон вполне себе земные лошади и пятнистые коровы, не иначе как голландской породы. Находятся они во вполне себе правильном загоне, или выгороженном пастбище. Но тут, похоже, ограда все же выполняет двоякую роль: с одной стороны не пускает к животным хищников, с другой не позволяет животным разбежаться.

– Семеныч, а чего здесь коров-то держат?

– Странный ты. А молоко? Ты видел ведь, сколько у нас детворы. Опять же сыроварни. Молочные продукты, они вообще никогда лишними не будут. Вот на хуторах, что вблизи от поселков, и держат дойные стада.

– Детей да, здесь хватает. Но я вроде как не слышал о том, чтобы власти тут как-то поощряли рождаемость.

– А зачем поощрять? – весело стрельнул взглядом Семеныч. – Хватит и того, что противозачаточные средства тут настоящий дефицит. По большому счету их только местным жрицам любви поставляют. Аборты запрещены, без вариантов. Если кто за это возьмется, вышвырнут за пределы поселения – иди живи сам по себе, как захочешь. А если, не приведи господь, из-за твоего аборта баба Богу душу отдала, то пулю в лоб, и вся недолга. Так что никаких особых поощрений нет. Тут ведь все просто. Главное, чтобы мужик мог достойно содержать свою семью, а тогда и баба легко рожает.

– А это что за стройка века?

– Так стройка века и есть. Узкоколейку к порту тянут. Отсюда до моря с полсотни километров будет. А в порт свозится и зерно с равнины, и многое другое. А оттуда – в Андреевский и через портал на Землю. Пока-то вполне и машинами управляются, железка – задел на будущее. Но оно не такое уж и далекое. Каждый год ставятся новые хутора, расширяются старые. Медный уже практически отстроился и очень скоро начнет выдавать металл. Я тут слышал, что в Кавказе, это наш порт так называется, собираются закладывать верфь.

– Я знаю. Один голландец проявил инициативу. Я с ним еще на Земле встречался, но только он еще проходил проверку.

– Прошел уже. Так что пара-тройка лет, и потянутся корабли с зерном от дэвидсонцев. Глядишь, придется еще и нормальную колею устраивать. Но пока и пятидесятикилометровая узкоколейка для нас достижение небывалое.

– Знаешь, я столько слышал о Колонии и от самих колонистов, да и от тебя. А тут – машины снуют… Не автобан, конечно, но и не фронтир.

– А чего ты хотел? Это же фактически узкая долина, ведущая прямиком к порту. Опять же сейчас уборка, зерно свозится в Кавказ и, соответственно, оттуда. Так что вполне оправданная суета. Но сейчас еще на десяток километров отдалимся, и сразу станет куда тише. Водители стараются по одному не ездить, сбиваются в небольшие колонны, машины по четыре-пять. Так спокойнее. В общем, между такими группами разрыв может быть до получаса. А за это время много чего наворотить можно. Очень много.

– Что-то не похоже, будто водители сбиваются в группы.

– А ты на машины глянь. Зерновозов, кроме тех, с которыми мы недавно разъехались, и нет. Самосвалы с гравием для узкоколейки, лесовозы, грузовики с кирпичом. Завод километрах в трех, за вот этим холмом. С хуторов вывозят молоко, яйца, мясо. Тут же, считай, пригород. Говорю же, еще немного, и начнется практически одиночное плавание.

Рогов оказался прав. Владимир как-то даже и не заметил, как они остались уже в одиночестве. Транспорта как-то вдруг не стало. Как, впрочем, изменился и характер дороги. До этого они ехали хотя и по хорошо укатанному, но все же грейдеру, что не могло не ощущаться. Сейчас же под колеса ложилась полевая дорога, мягкая и ровная, почти как асфальт. И более пыльная.

Только минут через двадцать проехала встречная группа груженых «Уралов» с прицепами. И что характерно, их было четыре. Шли достаточно натужно, так как неизменно забирались в гору. Перевал, откуда начинался незначительный спуск к озеру, остался позади.

– Здесь Семеныч, промысловик. Кто у вас старший? – запросил Рогов связь у зерновозов.

– Я Бубен, за старшего буду. Здравствуй, дядь Ваня! – Надо же, и где только Семеныча не знают!

– Здорово, Серега. Вам УАЗ «таблетка» из Рыбачьего навстречу не попадался?

Как бы это смешно ни звучало, но весь местный транспорт имел регистрационные номера и числился за определенными населенными пунктами. Так было проще ориентироваться и людям, и милиции. Свобода, она ведь не во вседозволенности.

– Нет, дядь Вань, вообще никакого УАЗа не встречали.

– Принял. Спасибо. Вот такие труселя с резинкой, – уже себе под нос процедил охотник.

– Может, в кустики съехал, – предположил Владимир.

– Да кто же его знает. В принципе возраст такой… А ты ту училку часом не видел?

– Молодая, лет двадцати. Мы с ней на Земле перед отправкой разок сталкивались. Правда, вертихвосткой она мне не показалась.

– И Валюха говорила, что девка правильная, а у нее взгляд наметан. Это-то и пугает.

– Ты чего? – возмутился Владимир, едва не влетев в лобовое стекло.

Ехали они не так чтобы и быстро, по грунтовой дороге вообще особо не разгонишься, но километров шестьдесят в час набрали, так что резкое торможение не могло не сказаться. А тут еще и пыльное облако накрыло всю машину. Пыли тут вообще много, по пыльному облаку можно обнаружить движущийся транспорт за несколько километров. Опытные люди могут даже указать, легковой автомобиль едет или грузовой, одна машина или несколько.

– Погоди, глянуть нужно.

Семеныч включил заднюю передачу и начал сдавать назад. Наконец в очередной раз зашипели тормоза, только теперь обошлось без окутавших кабину клубов пыли. Валковский осмотрелся по сторонам, но ничего примечательного не обнаружил.

– И что ты увидел? – наконец не выдержал он.

– Моська, нюхай, – вместо ответа приказал собаке Семеныч.

Собачка, сидевшая между пассажиром и водителем, тут же начала нетерпеливо перебирать лапками и исправно крутить лохматой мордашкой. Наконец ей это надоело, и она полезла на руки к Рогову с явными поползновениями обслюнявить его покрытое пылью лицо.

– Фу, Моська! Кому сказал, сидеть! – Собачка обиженно пискнула, но все же приказ выполнила. – Порядок, Володя, рядом никакой дряни нет. Пошли, – открывая дверь и выхватывая из зажима свою СВТ, вынес резюме охотник.

Валковский так ничего и не понял, но решил последовать распоряжению Семеныча. Только предпочел не брать с собой винтовку, а извлек маузер, сняв его с предохранителя, но не взводя курок. Ну его к лешему, патрон в патроннике, еще случится какая оказия, а спуск у пистолета мягкий.

– Чего тут? – обойдя машину, подошел к охотнику Владимир.

– Видишь след? Что думаешь?

– Я не следопыт, – решил было откреститься Валковский, но, поймав внимательный взгляд Рогова, все же озвучил свои мысли: – Мне кажется, машина отчего-то одной стороной съехала с грунтовки на траву, потом вернулась и опять съехала, но на этот раз окончательно. Судя по примятой траве, ехала в попутном с нами направлении. Ну и если других легковых автомобилей на Колонии нет, то это был УАЗ.

– Другие машины есть. Разный народ сюда уходит, кое-кто со своими авто. Но это УАЗ. Вишь, какой след. – Семеныч указал на оставшийся след протектора, ближе к обочине, уже на границе травы. – Ты примечай, Володя, примечай. Жизнь, она тут веселая, никогда не знаешь, что пригодится, а о чем лучше просто позабыть. А ехал он в попутном направлении, – задумчиво закончил Семеныч.

– Думаешь, Виктор?

– Очень похоже. А главное, так вилять можно либо спьяну, либо объезжая какую бяку, либо когда тебя кто-то отвлек.

– Или если прилетел свинцовый гостинец.

– Или если девка полезла целоваться. Еще час – и трава поднялась бы, а тогда… Ладно, время деньги. «Урал» водишь?

– По городу не рискнул бы.

– Тут не город. Давай за руль и помалу за мной. Да будь готов в любой момент к бою.

– Ты думаешь, на них кто-то напал?

– Очень может быть. Давай за руль, не тяни. И Моську из кабины выбрось.

– Так, может, сообщить по рации в Андреевский, чтобы кого прислали?

– Ага. Так и сообщим: мол, почудилась нам тут хрень одна, подъезжайте, разберитесь. Не смеши, Володя, и делай, что говорю.

Семеныч в сопровождении собачонки, которую в траве было и не рассмотреть, двинулся в сторону от дороги. Вообще-то Моське приходилось несладко, но она, как видно, прекрасно понимала, что момент достаточно серьезный, а потому стоически держалась за хозяином. Разве только старалась не вылезать на целину, придерживаясь продавленной автомобилем полосы в траве. Все же трава по колено мужчине и в три ее роста – это достаточно серьезно.

Примерно метров через пятьдесят охотник остановился и поднял руку вверх. Валковский без труда догадался, что именно от него требуется, и остановил машину, пшикнув тормозами. Семеныча привлек небольшой участок примятой травы. Как будто там топталось несколько человек. С минуту он что-то там рассматривал, а потом решительно направился к машине.

– Прыгай, – открыв дверь, приказал он Моське.

Собачонка без тени возмущения послушно запрыгнула на подножку, потом ловко переместилась на сиденье, угнездившись на своем законном месте, по правую руку от водителя. Валковский только в очередной раз удивился прыгучести этой дворняжки. Да еще и хозяин не дает расслабиться. Ведь мог же подсадить, но не стал.

– Двигай по следу. Только не спеши, мало ли какая бяка в траве окажется. Не смотри, что «Урал», оторвет что-нибудь не ко времени.

– Ясно, – уже тронувшись, ответил Валковский. – Сумел что рассмотреть?

– Да так. Я ведь тоже не Чингачгук. Но судя по всему, не больше трех. Наверняка лежка была на том холмике, что справа от дороги. Подстрелили водителя, машину увело на целину, но остановилась она не сразу, пока нога с газа соскочила, пока двигатель на холостых мог тянуть. Потом подскочили к уазику и ушли на колесах. Водителю прилетело хорошо, кровь даже на траве есть.

– Понятно. А чего теперь-то не сообщаем о случившемся по рации? Ну раз уж точно знаем, что было нападение.

– Угу. Бандюки же эти совсем тупые, не знают наших частот и не прослушивают эфир. Они пока не отдалятся на достаточное расстояние, будут юзать по частотам, что твой сканер.

– Ну должна же быть какая-то резервная частота.

– Угу. Должна. Но эти же ублюдки из наших, так что все частоты знают. Тут один умник решил сотовую связь наладить, заем под это дело выбил. Так что годик-другой, и станет куда проще.

– Сотовую связь? – усомнился Валковский.

– А чему тут удивляться? Что такое сотовая связь, как не самое обычное радио, разве только на довольно качественном уровне. И потом, он же не собирается налаживать производство. Закупит нужные комплектующие и запустит в работу. Вот и вся недолга. Да у нас тут уже Интернет есть, чтобы ты знал. Правда, не такая свалка, как на Земле, но все же полезной информации там хватает. Так что ты бы себе планшет прикупил.

– Ну если Инет есть, то, может, свяжешься по электронке?

– Ага, вайфай и спутниковая связь до кучи. Инет есть только в поселках. Так что мимо кассы. Ладно, ты рули, а я пошел.

С этими словами Семеныч перебрался в задний отсек кабины. Оно вроде и просторно, и все же пришлось потолкаться. Устроившись на сиденье, он переместился к двери, заняв позицию таким образом, чтобы, случись что, не подставиться под выстрел и иметь возможность быстро покинуть кабину. Валковскому даже не по себе стало, как только он это осознал. Ведь он-то спрятаться не мог и, если что-то произойдет, рискует оказаться целью номер один. А в «Урале» бронестекол нет.

Мелькнула было мысль выйти из этой авантюры. Дескать, ну их, эти пляски со смертью, но, когда это решение уже практически созрело, перед его внутренним взором отчего-то вдруг появилось молодое и жизнерадостное лицо Даши. И мысль о том, что эта девушка сейчас в руках каких-то отморозков, готовых убить ее за незначительный груз, способный уместиться в уазике, его не на шутку разозлила.

Нет, он никогда не был борцом за справедливость. Мало того, являлся винтиком системы, где само это понятие было весьма относительным. Хотя эта система призвана стоять на страже интересов граждан страны. В погоне за показателями он даже мог повесить преступление на невиновного. Просто чтобы начальство лишний раз не доставало. Но Валковский никогда не договаривался с насильниками и убийцами, считая, что есть черта, за которую лучше не заходить.

А еще он никогда не был трусом. Трезво оценивал свои возможности, это да. Старался не лезть на рожон, в частности с начальством – тоже да. Но это не трусость, а обычный расчет. Он всегда был человеком, способным встраиваться в систему, и нынешняя требовала от него именно такого поведения. Иначе она его попросту не примет – отторгнет, сделает изгоем.

Валковский же к этому был не готов. Ему нужно оставаться в системе. Потому что иначе он окажется слишком далеко от своей цели. Он должен добраться до Ладыгина. Все остальное не важно. А для этого ему необходима возможность свободного передвижения по поселениям. То есть нужно заслужить определенную репутацию и стать своим. И сейчас он как раз работал над этой самой репутацией.

Ну и Даша. Эта молодая, жизнерадостная девчушка. Кто сказал, что этот мальчик, Виктор, так уж ошибался, опасаясь соперничества со стороны Валковского? Подумаешь, у него разница с этой девочкой в девятнадцать лет. Ничего сверхъестественного или невозможного.

Странное дело, он никак не мог разобраться в себе. Так что же его сейчас толкало вперед? Желание иметь возможность дотянуться до своего врага? Или все же стремление избавить от опасности девушку, на которую у него вдруг появились кое-какие виды? Хороший вопрос. А он и сам не знал ответа. Нет, не так. Хотелось всего и сразу. Ну а коль скоро так вышло, что можно это совместить, то почему бы и нет.

– Сиделец, а ну-ка останови.

– Что случилось? – выполнив команду и изготавливая к бою маузер, поинтересовался Валковский.

До кромки леса оставалось порядка семидесяти метров, и след примятой травы уходил под покров низко нависающих ветвей, пока еще довольно невысоких деревьев опушки. Взгляд зашарил по непроницаемой листве, силясь рассмотреть хоть что-то из того, что сумел увидеть Семеныч. Но безрезультатно. Одна сплошная темно-зеленая стена.

– Пока ничего, – ответил Рогов. – Но дальше я лучше вместе с Моськой пробегусь. Ты светку пристрелял?

– Да.

– Тогда вооружайся, займи позицию у переднего колеса и будь готов прикрывать. Держи рацию. – Рогов протянул Валковскому «моторолу». – Гарнитурой пользоваться умеешь? Вот и ладно. Моська, нюхай. Молодца. Все, Вова, пошли.

Владимир вылез из машины и, встав на колено, занял позицию у колеса, тут же пожалев о том, что нет наколенников. В магазине одежды и снаряжения ему посоветовали приобрести этот нехитрый элемент экипировки. Поначалу он отмахнулся от подобной блажи. Но ему просто предложили попробовать встать на колено с наколенником и без него. Эксперимент доказал справедливость замечания продавца.

Вот только эта столь нужная деталь сейчас мирно лежала в его рюкзаке, в одном из контейнеров на крыше будки холодильника. Далеко, в общем. А он-то, дурак, с иронией посматривал на Семеныча, обрядившегося в наколенники еще перед выездом.

Валковский вскинул винтовку и повел по стене леса. Ничего. То есть вообще ничего. Только колышущаяся от легкого ветерка листва. Расстояние, конечно, плевое, но он решил взглянуть в оптику. Мало ли, насколько хорошо могут маскироваться их оппоненты. Угу, стал различать отдельные листики, и что? Да ничего.

Наконец Рогов подошел к ветвям подлеска, держа на изготовку АКМС. Странно, вроде со светкой должен был быть. Моська пропала из виду практически сразу. Это из высокой кабины грузовика, глядя сверху вниз, ее еще можно было рассмотреть, а сейчас бесполезно. Разве только трава вокруг Семеныча шевелилась.

Вот охотник исчез из виду. Только что был и уже пропал. Ну и кого он тут прикрывает? Разве только себя и грузовик. Хм, сомнительное утверждение. Если хотя бы половина из тех баек, что Семеныч вываливал на него в камере вечерами, правда, то хищники здесь достаточно хитры и изобретательны. Нет, не зря этот мужик завел себе звоночек-радар. Ох, не зря. Вот так подберется какой-нибудь деликатесный волколак, и иди борись с ним.

Рука непроизвольно потянулась к кобуре маузера. Щелкнула отскочившая крышка, большой палец потянул предохранитель. Правда, курок опять не стал взводить. Мало ли. После этого рука опустилась к поясу и ощупала «макаров». Вновь щелчок, на этот раз кнопка стопорного ремешка. И снова оружие с предохранителя. Дальше не нужно, патрон в патроннике, и, случись необходимость, можно будет стрелять самовзводом. Наконец СВТ повернул вбок и слегка потянул на себя затвор, убеждаясь, что патрон в патроннике.

Бред. Что он вообще тут вытворяет? Что это еще за масло масляное и непонятные манипуляции с перестраховкой? Да-а, это его конкретно колбасит.

– Сиделец, заводи и давай по следам под деревья.

Валковский даже подпрыгнул от неожиданности, когда услышал в ухе голос Семеныча. Нервно сглотнул и непроизвольно осмотрелся по сторонам, не наблюдает ли кто за тем, как он тут рефлексирует. Глупость, конечно. Но это кому как. Например, ему сейчас где-то и стыдно перед самим собой, но и глупостью он это никак не считает. Ну, или не хочет в этом сознаться.

Как ни странно, но под сенью деревьев оказалось куда просторнее, чем ожидал увидеть Владимир. Во всяком случае, «Урал» хотя и впритирку, но кое-как мог ехать. И подлеска практически не было. А снаружи казалось, что здесь одни сплошные заросли. Но вот в чем он точно не ошибся, так это в царящем здесь сумраке. Это особенно ощущалось после яркого утреннего солнца.

Остановиться пришлось практически сразу. Всего лишь метрах в двадцати от опушки спокойно стоял УАЗ защитного цвета, в простонародье именуемый либо «буханкой», либо «таблеткой». В первом случае из-за внешнего сходства с булкой хлеба, а во втором – ввиду широкого использования этой модели на станциях «Скорой помощи». Причем далеко не только в сельской местности. Задние двери открыты, являя взору пустой салон с поднятыми скамейками.

Увидев Семеныча, который, закинув светку за спину, волок по земле тело, Владимир поспешил выскочить из кабины, предварительно деактивировав весь свой короткоствол. Ну точно, Виктор. Вся одежда пропиталась кровью настолько, что на редкой траве оставалась кровавая дорожка.

– Помоги, – кивнув на тело, попросил Рогов.

Владимир взял за ноги, Семеныч под мышки, после чего довольно легко заскочил в салон. Оставлять его снаружи нельзя. Вообще удивительно, как до него еще никто не добрался.

– Пуля в живот. Либо стрелок хреновый, либо машину подбросило на неровности. Потом добили ножом в сердце, – вздохнув, посетовал охотник, а затем продолжил: – На пассажирском сиденье крови нет. Значит, девку убивать не стали.

– А чего же его не бросили там? Зачем было тащить сюда? Да еще и в крови, наверное, изгваздались. Опять же, если машину все одно бросать, то почему там не распотрошили? Перегрузить уазик – дело пяти минут. Тут много не наберешь.

– Потому что Андреевский рядом, и вертушка с группой немедленного реагирования будет здесь очень скоро, – окинув Валковского угрюмым взглядом, все же решил пояснить Рогов. – Начни уходить по степи, обнаружат враз. Через горы путей для машин вообще только три. Так что чем больше фора по времени, тем дальше можно уйти. Вот и получается, что ни машину, ни тело они там бросить не могли. Машина сама по себе заметна, тело очень скоро привлечет падальщиков. А здесь… Если бы я конкретно не искал Виктора, в лучшем случае обнаружили бы завтра, в худшем – вообще через несколько дней. За сутки же можно уйти достаточно далеко.

– А почему машину-то бросили? Для этих мест ведь довольно дорогое имущество, – продолжал недоумевать Валковский.

– Дорогое, не без того. Вот только покупать паленую машину и уж тем более с кровавой отметкой – это не к добру. Можно и головой ответить. Поэтому лихие предпочитают машины бросать, разве только снимают все, что приглянется. К примеру, радиостанцию, как здесь.

– А если кто-то просто купил? – опять вернулся к интересовавшему его вопросу Валковский.

– А в этих краях наперед нужно думать, у кого и что покупаешь. Зря думаешь, тут наладили учет всему транспорту. Так вот, если с авто у бандитов никаких напрягов, то лишнюю единицу им тащить не с руки. И потом, я предполагаю, каким путем они пойдут. Если я прав, то на буханке там делать нечего. Уходить же они будут однозначно. Трофей им богатый достался, хоть и компактный.

– А что у Виктора в машине было? – наконец решил поинтересоваться Владимир.

– Его отец в Рыбачьем держит довольно серьезный магазин. Так что Витя не только за училкой приезжал. Оружие, боеприпасы, снаряжение, одежда, обувь, электроника однозначно должна была быть. Они раз в две недели ездят в Андреевский за товаром. В общем, теперь бандюки на пару лет вперед снабжены боеприпасами, вещевкой и энергией. Да еще и девку заполучили. Нет, однозначно в свою берлогу потянут, на лежку, месяцев эдак на несколько.

– Это если их в банде двое-трое. А если больше, то добычи, может, и маловато будет.

– Сомнительно. Тут ведь в упыри в основном попадают по дурости да по трусости. Зальет какой бомжара глазки да прирежет такого же бедолагу. А законы тут – проще не придумаешь, и суд особо не рассусоливает. Если первым начал и уж тем более если по пьянке, то виселица однозначно. Вот так пырнет, а потом бегом куда глаза глядят. Встретит такого же дебила, вот тебе и банда, блин горелый! Ладно, давай собираться в путь-дорожку, – деловито распорядился Семеныч, как видно, даже не помышлявший о том, что Валковский может отказаться.

– В смысле собираться? – не отказываясь, но все же не понимая, о чем речь, удивился Владимир.

– В смысле на машине нам их не догнать, слишком большая фора, а у них земля под ногами горит. Сейчас пройдем напрямки с километр, и если я прав, то найдем их следы. Тогда получается, они к Среднему перевалу рванули. Это чуть дальше, чем через Северный, но зато и от Андреевского в стороне. Есть еще Южный, но им пользоваться смысла нет никакого, потому что он уже недалеко от моря, проще по степи пройти, у подножия гор.

– А мы их, значит, пешком догоним? – усомнился Владимир.

– Слушай, сиделец, тут горы, и расстояния не в километрах измеряются, а в переходах. Так вот, через часов шесть хода мы будем в нужном месте, а им на машине отсюда не меньше восьми пилить. Места-то там проезжие, но дорог нет, да и петли закладывать придется серьезные. Форы у нас немного, всего час. Так что придется поворачиваться.

– Слушай, я как-то по горам не очень. Может, вызовем группу? Ну, вернемся на дорогу, кто-то будет же ехать, не у всех же с радиостанциями проблемы. Да даже если нам придется ехать до самого Андреевского, то группа на вертолете доберется туда куда быстрее, чем мы своим ходом, и перехватят их с гарантией.

– Володя, ты что, струхнул, что ли? – вскинул бровь Семеныч.

– Из-за пары-тройки бывших бомжей? Не смеши, – возмутился Валковский, – просто не понимаю, отчего нужно что-то делать через задницу.

– А я тебе объясню. Я с Витькиным отцом с самого его приезда дружу. Когда бываю в Рыбачьем, мы любим вечерами посидеть с чашкой чая и разыграть партию в шахматы. А Витька, пацан вот этот, которому загнали пулю в живот, а потом, как порося, ножичком, нам чаек тот заваривал. Жены же у Петра нет. Два года назад волколак задрал. Мы потом вместе его выследили и кончили. Ну и как я буду Петру в глаза глядеть? Плевать, что пацан сам рванул, меня не дождавшись. Мой это недосмотр, понимаешь? И их я никому не отдам, – как-то спокойно и оттого особенно пугающе пояснил Рогов.

– Я все понял, Семеныч. Только…

– Что только?

– Если сдохну, сам потащишь меня через горы. Я не альпинист.

– Не переживай, я тоже уже давно здоровье свое растерял. На равных будем, – успокоил Рогов, потом как-то печально улыбнулся и добавил: – Наверное.

Вот так и скажи, что родом с Кавказа. Нет, ну а что такого, это же далеко не только горы и предгорья, там и равнин хватает. Вот, к примеру, Валковский предпочитал равнинные участки, по которым перемещался все больше на машине. Да и на зоне не больно-то походишь. Там все больше сидишь.

Первый километр они в общем-то преодолели без проблем. Семеныч очень быстро нашел то, что искал. В частности, следы «Урала», прошедшего здесь совсем недавно. И вот с этого момента началось все самое интересное. В основном они поднимались вверх по склону горной гряды, но при этом тот был настолько изрезан, что Владимиру это казалось некой изощренной пыткой.

А вот Семеныч, тот держался молодцом, еще и все время подбадривал Владимира. Дескать, еще немного, еще чуть-чуть, потом еще самую малость, и наконец вали ты куда хочешь. Ну да, содержательно у них пошло, часа через четыре непрерывной гонки по пересеченной местности. Владимир просто и предположить себе не мог, что будет настолько трудно, хотя необходимости в альпинистском снаряжении так и не возникло.

Больше всего его выматывало то, что склон гряды шел какими-то непонятными уступами или террасами. Каждый раз ему казалось, что вот он, финальный подъем, стоит только здесь подняться и все. Ведь дальше видно только синее небо. Но он взбирался на вожделенный уступ и понимал, что это еще не конец. Это как пытка, как морковка-обманка, подвешенная на палке перед осликом, до которой тот не может дотянуться самую малость.

Очередной уступ остался позади, и Владимир остановился, чтобы перевести дух перед следующим броском вперед. И только когда уперся руками в гудящие колени, вдруг понял, что что-то тут не так. В смысле ему и раньше открывался вид на подножие гряды, но только тогда он вроде как смотрел в другую сторону. А может, он просто не заметил, как обернулся? А что, в его состоянии очень даже может быть. В висках пульсировало так, что казалось, будто голова вот-вот треснет.

Валковский выпрямился и осмотрелся. Ну, наконец-то. Сейчас они стояли на вершине горной гряды. В смысле, конечно же, в седловине, а потому на юг и север видны только склоны гор, покрытые альпийскими лугами. Зато с западной стороны перед ними лежала просторная горная долина, зажатая между двумя грядами, сходящимися на севере. В основании этого угла – озеро Большое, с Андреевским на его северо-восточном берегу. На востоке же до горизонта протянулась бескрайняя степь с редкими темными пятнами и полосами лесных массивов.

Владимир взглянул на часы. В борьбе с этим клятым склоном прошло четыре часа. Получается, либо Семеныч его обманул, называя время пути, либо гнал без жалости, выматывая до последней возможности.

– Чего на часы смотришь, сиделец?

– Да вот думаю, издеваешься ты или как. Прошло только четыре часа, а мы уже на месте.

– Это не я издеваюсь, а ты. Мы отстаем минимум на двадцать минут. А то, что добрались до вершины гряды, ни о чем не говорит: километрах в шести на юг находится распадок – это и есть перевал, доступный машинам. После него они начнут спускаться по дну ручья, который постепенно превращается в речушку. По этому руслу им двигаться в общей сложности еще часов шесть, прежде чем они спустятся и перед ними откроются несколько путей.

– И чего так долго?

– Так ведь русло петляет так, что если по прямой всего-то с километр, то по нему – все десять. А по-другому никак. На перевале входишь в русло, а потом все время по потоку, между двух отвесных стен. Ну да сам увидишь. Ты давай не расслабляйся. Спускаться сложнее, чем подниматься. Передохнул? Тогда пошли.

Ну что тут скажешь? Прав Семеныч. Нет, Владимир и так знал о сложностях схода с горы, но как-то давно не практиковался. А тут… С одной стороны, ноги гудят и дрожат от усталости. С другой – постоянно оскальзываются на траве. На этой высоте деревьев, за которые можно было бы придерживаться, нет, поэтому остаются только камни, то и дело выступающие из низкорослой травы.

И главное, никак нельзя отвлекаться, чтобы хотя бы осмотреть красоты, окружающие со всех сторон. Тут либо останавливаться, чего делать крайне не хочется – положить столько сил, чтобы в итоге опоздать, было бы обидно, – либо рисковать сломать себе шею, потому что если оступишься, то остановиться будет сложно.

Короче говоря, если во время подъема он периодически осматривался по сторонам и даже наблюдал представителей местной фауны, то теперь этого делать не мог. Кстати, места эти оказались очень богатыми живностью. Еще у основания склона они видели нечто среднее между оленем и лосем.

Наблюдать за непривычными четырехглазыми животными – то еще веселье. В смысле действительно забавно. От этого и размеры не больно-то впечатляют. А ведь такой оленелось в холке метра два, не меньше. И вообще, все местные животные очень походят на накачанных культуристов. Такое не может не производить впечатления. Но вот эти четыре глаза все портят.

На склоне заметили стадо горных козлов. Хм, тут, похоже, вообще все животные какие-то переростки. Кроме них наблюдали какого-то хищника, по окрасу похожего на волка. Вот только Семеныч отчего-то назвал его рысью. Владимир взглянул на зверя через оптику прицела. (Что-то он не подумал насчет бинокля. Нужно будет исправить.) Видно не очень, но он вынужден был признать, что, хотя окрас и подкачал, зверушка все же чем-то похожа на кошку.

Попалась группа каких-то грызунов размером со здоровенного бобра. Впрочем, тот тоже грызун. Семеныч это с легкостью подтвердил, назвав их пещерными бобрами. Почему так? Ну, хотя бы потому, что они селятся семьями в пещерах, перестраивая их по-своему: не только создают перегородки внутри, но еще и закладывают вход, оставляя лишь небольшое входное отверстие.

Когда впервые обнаружили стены, выложенные ими, то сначала даже подумали, что на Колонии есть цивилизация. Но потом все встало на свои места. Размер, окрас, мех, склонность к строительству – вот и назвали по аналогии.

Охотиться на них можно круглый год, потому что из-за постоянного проживания в горах они обладают хорошей шубкой. Но лучше все же в конце октября – начале ноября, когда они уже одеваются в зимний мех, который ценится дороже. Можно и позже, но это только если заблаговременно сумеешь обнаружить их дом и сможешь их оттуда выковырять.

Пещерные бобры на зиму впадают в спячку, только изредка просыпаясь, чтобы наведаться в кладовую и подкрепиться. Жилище у них весьма замысловатое, имеет множество коридоров, причем не рассчитанных на человека. Помимо этого, предусмотрена просто поразительная по эффективности вентиляция. Прочность же стен такова, что просто так не разберешь. Ну и кроме всего прочего, имеется несколько выходов на поверхность. Иначе говоря, пока будешь разбирать каменную кладку, бобры успеют не только проснуться, но и сбежать…

Из такого мешка так просто не выберешься. Ручей, или все же небольшая речушка, протекал по извилистой расщелине, закладывающей замысловатые петли по сбегающему к подножию горы ущелью. Причем это была расщелина в прямом смысле этого слова: отвесные каменные стены высотой от двух до четырех метров. Оно вроде бы и не впечатляет, но поди выберись не то что на машине, но даже без нее.

На удивление, дно реки в основном выстлано мелким галечником, из-за чего она протекает практически гладко, издавая легкое и приятное журчание. Встречаются, конечно, крупные камни, но не сказать, что они представляют собой серьезную проблему. Во всяком случае, для «Урала». Впрочем, на данном участке и для УАЗа тоже.

Расщелина имела ширину от четырех до десяти метров. Но вообще-то это была настоящая ловушка. Владимир не хотел даже представлять, что может там начаться, если в горах пройдет хотя бы часовой ливень. Наверняка эта речка превратится в поток, способный погубить путешественников.

– А что, разве нельзя пройти по верху, повторяя изгибы русла? – удивился Валковский.

– Без вариантов. В паре мест русло пролегло вдоль высоких скал. А мостов тут, как видишь, нет. Так что дорога только по дну – ни вправо, ни влево, повторяя все выкрутасы матушки природы.

– А вообще смысл в пользовании этим перевалом есть?

– Сейчас никакого. Если только тебе не нужно уйти незамеченным. По долине все же не получится. Но если проложить дорогу, мосты, то можно будет срезать крюк километров в триста, проехав не больше пятидесяти. Разумеется, если тебе нужно в район Медного. Но на сегодняшний день это даже не амбициозный проект, а что-то нереальное.

– А почему ты говорил, что УАЗу тут не проехать? Вроде вполне терпимо.

– Это здесь. Тут проблема не в каменюках на дне, которые и откатить можно. Ниже по течению речка становится более бурной и глубокой, уазик просто захлебнется, а «Урал» с трудом, но пройдет.

– Как думаешь, они уже проехали?

– Уверен, что нет.

– С чего такая уверенность?

– Вон, видишь тот валун, посредине сужения? – Семеныч указал рукой на место, примерно в двухстах метрах от них. – Его не объехать ни справа, ни слева. Только оттаскивать. Идеально для засады.

– Похоже. Слушай, давай я переберусь на ту сторону, чтобы они не смогли спрятаться в мертвой зоне.

– Умный ты, как я погляжу. А если какой красавец к тебе подберется и башку откусит? Моська-то у нас одна. Не, не будем ничего изобретать. А коли кто в мертвой зоне спрячется, то достанем этим. – Рогов многозначительно похлопал по карманам разгрузки, где лежала пара гранат.

– Слушай, я все спросить хотел. А откуда у тебя автомат, гранаты? Это же вроде как армейцам положено.

– Автомат у меня трофейный, еще с чеченской. На всякий случай прикопал в огороде. А тут ведь как, продавать не продают, но если пришел со своим, то никто слова не скажет. А что касается гранат, то они в свободной реализации, разве только военных времен, РГ-42. Это ты в лавке проглядел просто. Для хуторян штука очень полезная. Они растяжки со стороны дикой степи устанавливают. Так сказать, одно из средств для отваживания зверья от людских территорий. Так что ты имей в виду, у нас к хуторам принято подъезжать с парадного хода. Иначе на гостинец нарваться можно в две секунды.

Вопреки опасениям Владимира позицию они заняли довольно удачную. Причем не пришлось даже расходиться. На данном участке русло реки было практически прямым, поэтому засев за одним из кустов, они просматривали его полностью. Укрыться там практически негде. По прикидкам Валковского, где бы бандиты ни прятались, какая-нибудь часть тела все одно будет выглядывать. Разве только используют в качестве прикрытия саму машину.

Семеныч оказался прав. Бандиты выбрали именно этот путь. «Урал» с кунгом появились примерно через полтора часа, когда дневная жара уже начала спадать. Подзадержались упыри. Но хорошо хоть так. Все было бы куда сложнее, если бы они появились тут с темнотой.

Как и ожидалось, машина остановилась, не доехав до валуна метров десять (необходимое расстояние для маневра с лебедкой), ну и от их позиции не дальше шестидесяти метров. Детское в общем-то расстояние. Нет проблем одним махом положить всех. Разумеется, если они все вылезут наружу.

– Твою мать! Да сколько можно! Третий раз за последний час! – выглянув в открытое окно, начал разоряться водитель, явно имея в виду валун, лежавший поперек дороги.

Слышно было отлично, сказывалась узость русла речки, да и вообще в горах звуки хорошо распространяются. Интересно, они начнут тянуть лебедку или все же сами, ручками, откатят камушек? В принципе не сказать, что он такой уж неподъемный. Хотя да, пупок напрячь придется, без этого никуда.

– Чего разоряешься? – открывая пассажирскую дверь, недовольно одернул водителя второй. – Знаешь же, что делать.

– Ну знаю.

– Так не тяни кота за подробности. Выходи. Васька! Васька, твою мать! – Пассажир, наверное все же главный, постучал по кунгу.

В ответ открылся верхний люк, и появилась заросшая бородой морда. Нет, эти двое тоже с бородами, но у них они покороче и поаккуратнее. А у этого мало что редкая и облезлая, так еще и всклокоченная. Ну, классический бомж.

– Чего, Петрович?

– Чего, чего. Давай на пост, пока мы валун оттянем.

– Петрович, а может, ну его. Сколько на фишку становился, все без толку. Боится зверь звука двигателя. Я лучше по-быстренькому к девке пристроюсь. А то на ходу больно тряско.

– Я тебе сейчас хозяйство оторву, нечем будет пристраиваться, – явно рассерженно бросил главарь, к слову сказать, вполне себе здоровый мужик.

– Да чего ты? И сам не гам, и людям не дам.

– Делом займись, кому сказал, умник хренов. На ночевку встанем, там и порезвимся. А ты чего встал? Разматывай трос! – Это уже водителю.

Ну что же, в общем и целом прав Семеныч оказался. Бомжи. Во всяком случае, бывшие. Хотя… Сколько свинью не ряди. Вон водитель и тот, что вылез из кунга, в явно грязных и замызганных камуфляжах, а ведь видно, что одежка далеко не старая, а просто грязная. Главарь вроде пытается косить под блатного, но зоны точно не видел, да и выглядит это как-то убого. Словом, из той же братии. Ну, если не бомжи, то алкаши.

Как там говорили Владимиру? Мол, Ладыгин многим дал второй шанс, и люди начали подниматься из грязи. То-то оно и видно. Вот они – поднявшиеся из грязи. Только помыться забыли, причем это уже неизлечимо. Все же правильно в народе говорится: горбатого только могила исправит. Явно почувствовав, что могут избежать наказания, эти собаки очень быстро одичали. А одичавшая собака – это страшное дело.

Если зверь будет сторониться человека, испытывая к нему уважение или страх, то собаки, наоборот, нападут при первой возможности, даже если будут сытыми. Они словно стремятся отомстить человеку за то, что оказались брошенными и теперь вынуждены выживать по способности. А главное, люди их практически не опасаются, не ожидая от них серьезных неприятностей.

Вот и от этих ублюдков не ожидали. Мало того, выдали им оружие, причем бесплатно, да еще и в принудительном порядке научили им пользоваться. Ну и каков результат? Жизнь молодого парнишки, не видевшего еще жизни. И это как минимум. Потому что откуда-то же они взяли вот этот «Урал». А наличие у них своей берлоги указывает на то, что на их руках кровь далеко не только двоих.

– Сиделец, ты сможешь тому, что из люка торчит, руку прострелить? – послышался в ухе голос Семеныча.

– Да тут расстояние…

– Можешь или нет?

– Может, лучше в лоб?

– Нужно было бы в лоб, так и спросил бы, – уже зашипел змеей охотник.

– Могу.

– Значит, работай. Только дай этим двоим подойти к валуну.

– Понял.

Все закончилось, так и не успев начаться. Сначала выстрел Валковского, потом автоматная очередь патронов на десять – и все. Только крики, полные боли и страданий, раздающиеся снизу. А нет. Из кунга так кричат, будто там с клиента заживо шкуру снимают.

– Сиделец, кунг. Только смотри, если сможешь, не убивай. Моська, жди.

Выкрикнув это, Рогов тут же прыгнул в воду. Тут высота-то всего метра два, ну может, чуть больше. Во всяком случае, Владимир без труда дотянулся бы до верха. Поэтому недолго думая он прыгнул следом. Разве только светку оставил на берегу. Громоздкая она, мешать будет. А на нем и без того еще два ствола имеются.

Ну Семеныч, ну кадр. Почти по колено в воде, а чешет как глиссер. Вот подбежал к главарю, которого уже течением начало сносить, приголубил по черепу и, схватив за шиворот, потащил ко второму, зацепившемуся за валун. В принципе течение тут не очень, как, впрочем, и глубина. На широких участках и того мельче, вообще по щиколотку.

Владимир очень быстро обогнал Семеныча и, несмотря на то что спешил, все же предпочел на несколько секунд задержаться у орущего благим матом и выпучившего на него испуганные глаза мужика. Сдернул с него СКС, вытащил из кобуры ТТ. Ну мало ли что ему взбредет. Таскать с собой это богатство не с руки, так он отбросил оружие к берегу. Все, ему нужно дальше.

Вот и кунг. Маузер на изготовку. В который уже за сегодня раз. Разве только теперь взвел курок. Выдернул лесенку, переводя в рабочее положение. Дернул вниз и на себя дверную ручку. Не заперто. В принципе глупо было бы запираться, но мало ли как оно.

Как только дверь отлетела в сторону, он тут же навел маузер в полумрак кунга. По ушам ударили стенания раненого. Он катался по полу, зажав правое плечо, то и дело выгибаясь дугой. Больно, паскуда! Владимир едва не нажал на спуск, как только сумел рассмотреть девушку, сжавшуюся в комок на спальном мешке, брошенном под нее.

Даше досталось. Руки и ноги связаны, лицо зареванное, полное страдания и боли. Нет, изнасиловать он ее не изнасиловал. Это Валковский определил сразу. Бандит либо опасался главаря, либо и впрямь это проблематично в трясущемся на бездорожье кунге. Владимир уже успел оценить неудобства передвижения вне дороги, когда рулил к лесу. Но тем не менее ее камуфляж расстегнут, футболка и бюстгальтер задраны, являя взору плоский живот и молодую крепкую грудь. Брюки также расстегнуты, не иначе как шаловливые ручонки этого паскудника добрались и туда.

– Иди сюда, падла! – Владимир ухватил раненого за штанину и одним рывком выдернул наружу, уронив в воду.

Рука сама собой навела ствол маузера ему точно в лоб. На глаза словно какая-то красная пелена наползла, хотелось только одного – крови. Еще мгновение, и он нажал бы на спуск. Но его остановил окрик Семеныча:

– Сиделец, не надо. Вяжи его. Только не убивай.

Что-то эдакое было в голосе охотника, и Владимир тут же подчинился его приказу. Нет, тут дело не в том, что он принял главенство Рогова. Хотя по факту так оно и было. Во всяком случае, первое время без проводника в этом мире будет достаточно сложно. Но остановило его нечто другое. Просто он вдруг услышал в голосе Семеныча обещание чего-то особенного.

Как видно, почувствовал это и раненый с плешивой бородой. Взгляд его стал еще более испуганным, хотя, казалось бы, куда дальше-то. Он перестал стенать, нервно сглотнул и отвел глаза от черного зрачка ствола маузера, посмотрев в сторону Семеныча, в настоящий момент вязавшего разоруженного Владимиром бандита.

Валковский поднял пленника, заломив ему руки, и, прижав к кунгу, начал стягивать его же брючным ремнем. Тот даже не пытался сопротивляться. Только пару раз вскрикнул, все время косясь в сторону Рогова.

– Не надо. Слышь, мужик, не надо. Я больше ни в жизнь. Богом клянусь, – все время причитал бандит.

Вот только Валковский не собирался его слушать. Когда пленник был связан, Владимир наконец забрался в кунг и развязал девушку. Странная манера благодарить. Едва обретя свободу, Даша тут же начала брыкаться, словно это он тут с ней вытворял непотребства. Потом отвернулась от него, поспешно и с явной брезгливостью, приводя себя в порядок. Причем все это молча. Ни тебе здравствуй, ни тебе спасибо.

– Даша, с тобой все в порядке?

В ответ она только фыркнула, повела плечами и начала застегивать китель. Стоп. А ведь не фыркнула. Всхлипнула – так будет куда точнее. Владимир опустил ей руки на плечи, чтобы прижать к себе и успокоить. Может, и глупость, вот только он понятия не имел, как себя сейчас вести. Он просто хотел показать, что ее никто не обидит, что она теперь под защитой.

Девушка обернулась дикой кошкой и оттолкнула его. Причем так энергично, что он едва сумел удержаться на ногах. Испугавшись, что он сделал только хуже, Валковский выставил перед собой руки в примирительном жесте и начал пятиться к двери.

Он уже был готов выскочить на улицу, когда девушка опустилась на мешок, на котором только что лежала. Да что там опустилась, она буквально рухнула, уткнувшись лицом в ладони, и тут же заревела.

– Ты поплачь, Даша. Ага. Поплачь. А с этими мы поквитаемся.

Глупо и избито? Это точно. Но ничего, кроме банальных высказываний, часто звучащих в мелодрамах, ему сейчас на ум не пришло. И потом, это ведь не сценаристы придумали, что со слезами вытекает боль и на душе становится легче. Их заслугой является только придание этому поэтического ореола и не более. Остальное усвоено людьми на протяжении тысячелетнего опыта.

– Ну и что будем с ними делать? – глядя на пленников, сидящих у отвесной скалы, поинтересовался Валковский.

– Да ничего не будем.

– В смысле? Отвезем в поселок?

– Мужики, забирайте все. Там в машине много чего. И оружие, и патроны, и одежда. Да всякого хватает, – явно не желая попадать на виселицу, засуетился главарь.

А что, в нем очень даже могла появиться надежда на благополучный исход дела. Ведь не убили же пока. Да еще, плохо ли, хорошо, но раны обработали, наложив повязки. Пусть они и промокли в воде, однако кровью не дадут истечь, и то дело.

– Видать, сильно тебя по голове приложило, – посетовал Семеныч. – Это все и без того наше, потому как в бою взято.

– А у нас еще есть. В берлоге. Мы сруб поставили, там и храним. Забирайте все, мужики, – продолжал тараторить главарь.

– Ну и где ваша берлога?

– Там, в кабине под козырьком карта есть с отметкой.

– Угу. Осталось только тебе поверить. Ладно. Сиделец, пора делом заняться. Давай наверх, будешь принимать этих ребят. Не дело в воде их держать, еще раны воспалятся.

– Так, может, в кунг? – с явной надеждой проблеял мужик с плешивой бородой.

– Молчи уж. Сами разберемся, что лучше, – оборвал его Рогов.

Примерно минут через пятнадцать все трое были подняты из русла реки и привязаны к одинокому дереву. Семеныч больше не проронил ни слова, Владимир также предпочитал помалкивать. Он уже догадался, что намерен предпринять Рогов, хотя и не мог до конца поверить, что он в этом участвует. Вот такая она новая жизнь и новые понятия о справедливости.

– Семеныч, а это не слишком?

– Нормально, – делая надрез на бедре связанного главаря, ответил тот. – Ну чего ты дергаешься? Не буду я тебя сильно резать. Так, небольшой надрез, чтобы только кровь пустить.

– Мужики, не надо. Мужики, лучше кончите. Повесьте. Ну не надо, мужики.

– Ага. Сейчас все брошу и начну ерундой маяться.

Подготовив пленников, Рогов извлек из разгрузки видеокамеру и пристроил на ветвях невысокого куста, примотав изолентой. Включил запись, проверил картинку и махнул Владимиру: мол, пошли.

– Что это было, Семеныч?

– А что такого? Нужно же местную живность подкармливать.

– А не чересчур?

– Нормально. Собаке собачья смерть. Только попробуй! – Рогов схватил за руку Владимира, уже готового извлечь маузер с явным намерением добить бандитов. – Кстати, местные хищники стали за манеру брать двигаться на выстрелы, а не убегать от них, – добившись своего, начал пояснять охотник.

– Как так?

– Да вот так. Опасность до конца пока не осознали, это либо на своем опыте, либо не одно поколение должно в соседстве с нами вырасти. А вот то, что после охотников можно неплохо поживиться, они уяснили быстро.

– То есть выстрелы для них это как приглашение к трапезе?

– Где-то так. Ладно, пошли в машину, дело к вечеру, пора на ночевку устраиваться. Да и училка там, наверное, вся извелась.

– А камера зачем?

– Это для Петра.

– Думаешь, ему от этого легче будет?

– Будет, сиделец, будет. Поверь, я это знаю.

– Слушай, ты уже задрал меня сидельцем называть.

– Ты чего орешь? – взметнул брови Семеныч. – Чем тебе не позывной? Гадом буду, у тебя такой у одного на всю Колонию.

– Я и сам могу выбрать.

– Да кто тебе мешает. Но ты же не чешешься, – пожал плечами Рогов.

– Мой позывной будет…

Не чешется он. Ну, почесал в затылке, дернул кончик носа и даже мочку уха потер пальцами. В голову только одна чушь лезет типа Коготь, Ястреб, Змей… Нда-а. А ведь позывной этот тут на всю жизнь, долгую ли, короткую, но до донышка. Да какого, собственно говоря…

– Мой позывной будет Сиделец. Только это я сам определил.

– Конечно, сам, – разведя руками, тут же согласился Семеныч.

Глава 6

Рыбачий

– Правильного сына вырастил Петр Саввич. Виктор уже в свои восемнадцать был настоящим мужчиной, степенным и надежным. Пусть земля ему будет пухом. Царствие ему небесное.

– Царство небесное.

– Пусть земля будет пухом.

Тут же послышались приглушенные голоса жителей поселка, вторившие словам главы Рыбачьего. В поселковом клубе собрались практически все селяне, приехали и представители от окрестных хуторов. Не было разве что тех, кого не отпустили по-настоящему неотложные дела.

Как в песне из знаменитой передачи «Городок» поется: «Где рождение встречали и на веки провожали всем двором». Эти слова как нельзя лучше характеризовали происходящее на Колонии. Жесткий и порой жестокий мир неизменно оказывал на людей свое влияние, извлекал на поверхность их суть, обнажал характеры, нередко далеко нелицеприятные.

Впрочем, чему удивляться. В бурной воде и кипящем котле грязь всегда всплывает пеной на поверхность. А здесь еще то бурное море. Случается, что в этом котле закипает такое адское варево, что не приведи господи. Правда, пена – она и есть пена. Она может вспухать, занимая гораздо больший объем, чем основное варево, но это только кажущееся превосходство, – как бы она ни пыжилась, ее основу составляет пустота.

Так вот. На Колонии люди неизменно начинали меняться в ту или иную сторону. Большинство же предпочитало просто жить, коль скоро для этого есть возможность. Они начинали вспоминать хорошо забытые обычаи и традиции, проверенные веками и выстраданные их предками. По новой учились воспринимать чужую боль, проецируя ее на себя. Не все, конечно. Но даже те, кто ставил себя выше других, вынуждены были придерживаться общих правил приличий. Разумеется, если хотели и дальше оставаться в числе жителей поселка.

Тут ведь никто и никого силком не держит. Более того, имелась даже такая мера наказания, как изгнание. За серьезную провинность можно было попасть под выселение. В этом случае администрация поселка чин чином выкупала недвижимость, если таковая имелась в собственности, после чего нерадивым давали пинка под зад. А тогда уж поди пристройся где в другом месте. Народу тут немного, слава разлетается быстро…

Рогов наклонил стопку, уронив несколько прозрачных капель местного самогона на корку хлеба. Оно бы за упокой души… Ну да Витя простит. Нельзя ему. Сорвется, как камень под кручу, и иди лови. Уж он-то себя знает.

– Что, Семеныч, глаз видит, да зуб неймет? – опрокинув стопку, весело оскалился сидящий напротив мужчина лет тридцати.

– Андрюша, ты бузиной-то закуси. – Рогов протянул руку и подвинул к мужчине мисочку с красной ягодой, из которой торчала ложка.

Колониальная бузина очень даже съедобна. Мало того, по полезным свойствам с ней не сравнится ни одна земная ягода или фрукт. Это просто кладезь витаминов, а кроме того, ее можно без труда сохранять в свежем виде в течение года, подобно той же клюкве. Достаточно иметь прохладное место, тот же подпол, и деревянную бадью, наполненную водой.

– Да мне оно как бы без надобности, – довольно нагло улыбнулся мужчина.

– Я говорю, закуси, не то я тебе сейчас зубы в глотку вобью. Мне ведь до лампочки, что кулаками тебя уму-разуму учить, что к барьеру выйти. Закусывай, Андрюша, закусывай.

Даша, расположившаяся рядом с Роговым, невольно потупила взор, отправив в рот ложку щей. С одной стороны, оно вроде бы ее и не касалось, но с другой – было как-то неловко находиться поблизости от назревающего конфликта.

Она все же исподлобья мельком взглянула на мужчину и заметила, как тот нервно сглотнул. Да и остальные словно отшатнулись. После чего любопытство заставило ее посмотреть на дядю Ваню. Вроде и украдкой глянула, мельком, но сразу стало не по себе – уж больно в этот момент он был страшен.

Мужчина протянул руку и отправил в рот полную ложку ягод, отчего его лицо тут же перекосила невольная гримаса. При всей своей полезности бузина на вкус просто невероятно кислая, куда там самому ядреному лайму.

– Ну вот и ладно. А то рожа у тебя больно довольная, – пожав плечами, как будто ничего и не случилось, пояснил свои действия Семеныч.

Нет, Рогов вовсе не был противником того, что за поминальным столом нередко случаются и веселые разговоры, даже несмотря на то что Виктор ему был дорог, а с его отцом они были друзьями с большой буквы, – люди есть люди, Иван не обращал внимания на такие вещи. Вот и на сей раз кто-то о чем-то спорил, доказывая свою правоту, кто-то вспоминал веселую историю. Парочку раз помянули и курьезы, связанные с покойным Виктором. Но Андрей был доволен по совсем другой причине, и Семеныч знал это точно.

В поселках со спиртным дело обстоит строго. С одной стороны, вроде как и пить никому не запрещают, но с другой – здешнее начальство неуклонно за этим следит. Оно Рыбачий-то номинально как бы независим от Андреевской администрации. Определили людей на жительство, помогли на первое время, предоставили возможность зарабатывать, а дальше живите как хотите.

Вот они и попытались было зажить, как им хочется. Во время путины заготовить икорку и сдать ее в Андреевский. Денежка есть, причем немалая, до следующей путины можно сидеть пузо чесать, в потолок плевать да самогон попивать, закусывая икоркой же. Красота.

А то, что в Андреевском головой качают, – плевать, не указ они Рыбачьему. Народ даже взъярился, когда глава поселка вместе со своей женой начали было теребить людей: мол, нужно благоустройством заняться, безопасностью озаботиться, улучшать медицинское обслуживание… Словом, вопросов много, решать их нужно всем миром, вот только люди в ответ на подобные притязания тут же вызверились, не желая за свои кровные содержать каких-то там дармоедов. Хватит, тут вам не там! Жена главы – медик, вот и ратует! Ну и решили: ты глава – бог с тобой, им и оставайся, но к тебе же никто не лезет, вот и ты не задевай, иди своей дорогой, и пусть из Андреевского тебе деньги выделяют, а там нанимай работников, которые все сделают, что пожелаешь.

Не все, разумеется, предавались благостному безделью. Кто-то занимался благоустройством своего жительства. Но только его заботы не распространялись дальше собственного подворья.

Обитатели Рыбачьего ждали путины, чтобы за пару месяцев заработать на безбедное житье в течение года. До следующей путины. Жили где-то даже дружно, разделившись по интересам. Но при всем при этом пьяные на улице вовсе не были редкостью. Даже на пост по охране поселка частенько заступали, с трудом держась на ногах, из-за чего порой бывали и несчастные случаи.

Но настала путина. Рванули катера по Дону. Пошла рыба на разделочные столы. Потекло черное золото в бочки. Потянулись машины в Андреевский и… вернулись обратно! Не понравились Андреевской администрации порядки в Рыбачьем, а потому принимать у них товар они не пожелали. О чем-то таком еще по зиме вещал глава поселка Злобин Валентин, да кто же его слушал. Ага, как же, откажутся в Андреевском от икры! Да это же сотни миллионов. Они что, дурнее паровоза?

Оказались не дурнее. Выше по течению Дона, примерно в паре сотен километров, появился еще один поселок, Астраханский. Вот тамошние рыбаки и занялись добычей икры. Народ в Рыбачьем пыжился, пыжился, да потянулся к оружию. Полезли разбираться с этими астраханскими штрейкбрехерами. Угу, разогнались… Едва не нарвались на взвод солдат.

В общем, после года благоденствия наступил тяжкий год. Нет, с голоду не помирали. Да у них той же икры и осетрины, хоть… понятно, в общем. И с мясом вопрос вполне решаем, дичи в степи предостаточно, но… Не икрой единой сыт человек. Купить потребное, конечно, можно, не вопрос, да только за какие шиши. По бартеру не получается, пытались продавать в розницу в Андреевском – бесполезно. Астраханский вполне справлялся с поставками, а мог и еще больше.

Вот тут-то и вспомнили о главе. Сами устроили сход и его пригласили. Обвиняли во всех бедах. Чуть не сутки глотки драли. Но в итоге все же пришли к выводу, что что-то нужно менять. Причем не со следующей путиной, а прямо сейчас, чтобы показать Андреевскому, что у них теперь все по-другому. Вот тогда-то Валентин и начал закручивать гайки. Жители же, наученные горьким опытом, скрипели зубами, но терпели.

Так что с тех пор в поселке особо не попьянствуешь. Разок подловят с перегаром, второй… и привет. Попрут из артели. Причем без вариантов. Сами попрут, глава или урядник даже не подумают вмешиваться в это дело. Ну, почти. Просто придет время путины, и вдруг окажется, что консервный завод, принадлежащий администрации, отказывается принимать улов у какой-нибудь из рыбачьих артелей.

Оно, казалось бы, путина всего-то полтора месяца длится, но это вовсе не значит, что все остальное время народ бездельничает. Задействованные на консервном заводе – те круглый год при деле. Но и артели не бьют баклуши: работы в поселке на всех хватает. Благоустройство территории, строительство домов – как кирпичных, так и деревянных, – обслуживание техники. Да мало ли что требуется для нормальной жизни поселка, и все своими руками, потому что других взять неоткуда.

А ведь пьющие тоже никуда не исчезли. Присмирели, не без того, но не перевелись. Те, кто не захотел менять свои привычки и готов был жить впроголодь, но с выпивкой, покинули поселок. В большинстве своем не добровольно. Ну да здесь правозащитников нет, и за них никто не заступится.

Вот так и появилась Дурноселовка, километрах в ста от Рыбачьего, как раз на полпути к Астраханскому. Туда стала стекаться вся пьянь из округи. Как-то там сами себе живут, а вернее, бомжуют. Некоторые из них, вынужденные временно прекращать с пьянством, на сезонные работы выбираются в поселки или хутора, да только потом все неизменно возвращается на круги своя…

Так вот Андрей как раз относился к тем, кто бомжевать был не готов, но и выпить любил. Поэтому был рад любой возможности, чтобы опрокинуть стаканчик. У Петра горе, народ ему искренне сочувствует, а этому радость обломилась, можно на законном основании наклюкаться. Тут главное – не набедокурить, а так никто слова не скажет, – горе-то какое…

Поминальный обед – это не свадьба. Тут и с угощением скромно, и посиделок не бывает. Сели, помянули – вспомнили добрым словом усопшего (а иначе и не бывает, потому как об умерших либо хорошо, либо никак) – пора и честь знать.

Рогов вышел на крыльцо, прикурил сигарету. Многие с куревом завязали. Само как-то получалось. Но Семеныч упорно держался за свою привычку. Ну, нравилось ему курить.

– Иван, чего у вас там случилось? Я думал, ты Андрюху пришибешь, – поинтересовался подошедший Петр.

– Да так, Андрюша кое-что попутал. Весело ему чересчур было. Вот я ему замечание и сделал, а он внял.

– Понятно. А Сидельца твоего чего не было?

В голосе отца покойного послышалась неприкрытая обида. Это в радости ничего не замечаешь вокруг, и все тебе в радужных тонах видится, а в горе зачастую подмечаешь все до мелочей. Вот и Петр заметил отсутствие новичка.

– Петр, ты на него не обижайся. Когда дошло до дела, он на риск без лишних слов пошел и задачу свою выполнил не задумываясь. А почему не пришел?.. Земной он. Не стал еще нашим. Ты ведь знаешь, кто-то легко к людям тянется, а кто-то сторонится. Вот и он из таких. Ничего, Колония все по своим местам расставит: или человеком сделает, или в грязь втопчет.

– Да я не обижаюсь. Просто спросил.

– Ты вот что, Петр. До похорон не хотел. В общем, держи… – Рогов протянул Петру синий пластиковый прямоугольник видеокарты.

– Что это?

– Видео. Там расплата с этими говнюками. Захочешь – посмотришь, не захочешь… Словом, сам решишь.

– И как?

– Привязал к дереву да пустил немного крови.

– Значит, живьем на корм пустил, – зажав карту в кулаке, проскрежетал зубами Петр.

– А что мне их, пряниками нужно было угощать… Ладно, пойду я.

Простившись с другом, Иван неторопливо побрел по улице. Дел как таковых в поселке у него не было. Как раз подошел сезон, и надо отправляться в верховья Дона. Зубры ждать не будут, еще месяц – и здесь не найдешь ни одного исполина.

Вообще поведение этих животных до конца еще не изучено, но кое-что уже известно. Отгуляв на местных пастбищах, к концу августа – началу сентября тучные стада зубров набираются сил и начинают миграцию. Сначала их путь лежит на север, туда, где Дон достаточно узок, чтобы можно было через него переправиться. Зубры – хорошие пловцы. После преодоления этой серьезной водной преграды они берут курс на юго-восток, все время смещаясь к югу. Вот и выходило, что его собственная путина приходилась именно на это время.

– Дядь Ваня, – окликнул догнавший его на велосипеде мальчонка лет тринадцати.

– Чего тебе? – остановился Рогов.

– Там тебя дядя Прохор к себе в участок зовет.

– Спасибо. Иду.

Прохор, местный урядник. Сейчас уже и не вспомнить, с чего это казачье звание прицепилось к поселковым правоохранителям. Не пристав, не участковый, а урядник. Говорят, что на Ставрополье так называли сельских участковых. Может, и так. Иван хотя и жил в частном секторе, но все же был городским и специально этим не интересовался. Да ему в общем-то и без разницы. Главное, что подобное приглашение игнорировать никак нельзя.

Здесь вообще к власти отношение особое. С одной стороны, ее уважают, с другой – опасаются. Нет, не боятся, а именно опасаются, потому как эффективных рычагов воздействия на население у представителей власти хватает. А главное, они ничуть не брезгуют ими пользоваться. Хотя, чего греха таить, пока что все это шло людям только на пользу. Да, порой неприятно, когда тебя берут за глотку, перекрывая доступ в нее алкоголя, или пинками заставляют подкрашивать дом и содержать в порядке газон перед ним. Ты даже в запале можешь пригрозить, что вынесешь мозги этому чертовому главе, но на деле недовольство недовольством и останется, потому что в результате таких пинков ты окажешься только в выигрыше. Совсем другое дело, если со стороны властей начнутся злоупотребления. Впрочем, в этих краях ничего подобного пока что не наблюдалось.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Иван направился по улице в обратную сторону. Рыбачий – зажиточный, но пока еще небольшой поселок. Всего-то полсотни дворов и два общежития на две параллельные улицы с тремя переулками.

В центре стоит довольно просторное двухэтажное кирпичное здание в распространенном на Колонии стиле русского барокко. В нем размещены все службы поселка и медпункт с отделом милиции, который все называют участком. Как медпункт имеет шесть койко-мест, так и участок, кроме рабочего кабинета урядника, располагает камерами на четверых задержанных.

Камеры, с прочными решетками на маленьких оконцах, находятся, ясное дело, в подвале за железными дверями. А как же иначе, если там не только административные правонарушители отдыхают, но случаются и висельники. Вот, к примеру, если бы Семеныч надумал доставить тех бандитов в Рыбачий, то держали бы их там, пока народный суд не решит их судьбу.

Суды в Колонии это вообще отдельный разговор. Обычно на них председательствует глава поселка, но он только следит за общим ходом, визирует протокол заседания и приговор, если таковой вынесен. Обвинитель, зачастую урядник, представляет доказательства вины преступника. Если найдется у обвиняемого защитник – хорошо, а если нет, то он сам себя защищает. Само собой, допрашиваются и свидетели. А вот судьбу его решают всем миром.

На данный момент порядок таков: от каждого двора или общежития выставляется один представитель, имеющий право голоса на суде. Откреститься не получится, это вменено в обязанность. Как не получится и отдать свой голос в пользу того или иного решения тишком. Каждый за это решение открыто голосует поднятием руки, а потом ставит подпись под приговором.

Кстати, это одна из весомых причин, отчего люди стараются всячески зарабатывать в глазах общественности лишние очки. Жизнь, она штука такая, мало ли что и как случится, поэтому куда лучше иметь благожелательно настроенных по отношению к тебе поселенцев. Тогда есть надежда, что если коснется тебя самого, то люди не станут подписываться под твоим приговором о повешении.

Ходить по поселку одно удовольствие, не то что за его пределами. Все улицы и переулки в Рыбачьем заасфальтированы. Грузовикам ездить разрешается только в крайнем случае, чтобы не портили покрытие. Здесь асфальт обходится подороже, чем на Земле. Опять же все делается своими руками, никаких дорожников. Это так называемые общественные работы, или физический налог – назвать можно как угодно. Поэтому во дворах можно увидеть только легковые автомобили, в основном УАЗы.

Для грузовиков предусмотрена отдельная площадка у выезда из поселка. Так что их владельцы держат машины там, под навесом, поставленным собственными руками. Каждый въезд грузовика в поселок должен быть санкционирован главой и никак иначе, а то дай волю, так будут кататься даже до нужника, продавливая асфальтовое покрытие многотонными машинами. Правда, сейчас волей-неволей приходится выдавать такие разрешения, ну да покрытие пока держится без сколов и трещин, все же для себя делали. В этом деле схалтуришь – потом опять переделывать, фактически за свой счет и своими же руками.

Глава ежеквартально отчитывается перед жителями на поселковом сходе в клубе о том, куда и сколько потрачено. Дело в том, что в Рыбачьем как раз начался настоящий строительный бум. Чуть не треть домов центральной улицы представляют собой строительные площадки. На сходе было принято решение – кстати, в ходе жарких баталий, – что застраивать поселок будут на манер Андреевского.

Центральная улица – кирпичные дома в стиле русского барокко. Пока одноэтажные, но стены и фундамент с расчетом на поднятие как минимум четырех этажей. А вот параллельная – деревянные коттеджи. Никаких бараков, изб или лачуг. Никаких вариантов типа «я его слепила из того что было». Слава богу, с заработками у всех все в порядке.

Модульные дома, которые обычно выделялись семьям, подлежали сдаче и потом передавались новым поселенцам либо в самом поселке, либо на хутора. Земледельцев надо поддерживать, потому что, когда под боком есть свои крестьяне, это просто удобно и полезно. Сейчас неподалеку от Рыбачьего есть десять хуторов, так что вопросов с продовольствием не возникает.

Вход в участок с торца здания. Он состоит из четырех помещений: коридора, два на четыре, и таких же трех кабинетов. Один для урядника. Во втором сидит дежурный из числа жителей. Тут ведь вся охрана поселка на них и держится. Есть даже группа немедленного реагирования из трех человек. Дежурят мужчины по очереди и на это время поступают в распоряжение урядника. Еще одно помещение рассчитано на случай приезда представителей из Андреевского. Ясное дело, что Рыбачий от них не зависит, это так, дань уважения и гостеприимства. Ну и на вырост, то есть на перспективу. Это сейчас, когда в поселке и окрестных хуторах народу и за четыре сотни не переваливает, справляется один урядник. Но поселок постепенно разрастается, а значит, и потребность в правоохранителях возрастет.

– Разреши, Прохор Васильевич, – постучавшись, поинтересовался Семеныч.

Оно можно и просто по имени. Они прекрасно друг друга знают, и отношения у них вполне хорошие. Да только сейчас он при исполнении и в кабинете присутствуют двое. Один не из местных, второй Воронов, проживает на центральной улице. Словом, не располагает обстановка к панибратству. Неправильно это.

– О, Иван, давай заходи, – тут же замахал руками урядник, едва увидев заглядывающего в кабинет Рогова. – Ну так ты уяснил, Сергей?

– Да я-то уяснил. Но и ты пойми, Прохор Васильевич, шабашники мои ведь на улицу носа не выказывают. Бывает, выпивают, не без того. Но ведь я общество от них полностью изолирую. Они пьют, я их стерегу, чтобы никому беды не сделали, да и себя не пожгли. Ну, работники они такие, что тут поделать. А потом, это только раз в неделю и бывает.

Ага, как видно, Воронов нанял гастарбайтеров из Дурноселовки. Ну а тех подпаивать время от времени нужно, чтобы резкость на глаз навести. Вообще-то если бы Семеныч решился ставить себе кирпичный дом, то поостерегся бы экономить на рабочих, тем более когда речь идет о запасе прочности в дополнительные три этажа. Подобные работники могут такого наворотить, что рад не будешь такой экономии.

– Сергей, я тебя предупредил. Распишись в поручительстве и можешь забирать их документы. – Прохор выложил перед посетителем небольшую стопку пластиковых удостоверений. – Ну чего ты на меня смотришь? – видя нерешительность Воронова, вздернул бровь урядник. – Ты же порядок знаешь. Либо так, либо пусть выметаются на все четыре стороны.

– Да вот насчет этого порядка-то как раз не все понятно. Они что же, дети малые? Пусть сами за себя поручительство подписывают.

– Если сами по себе, то они сюда лишь в лавку могли бы прийти, и только трезвыми. Это если Петр согласится их обслуживать, а то может для начала отправить на Дон, помыться. А так их привел ты. Так что решай: либо подписывай, либо чтобы через полчаса ноги их не было в Рыбачьем.

– Дай хоть прочту, – вздохнул Воронов.

– Некогда мне. Второй экземпляр почитаешь. Если что не понравится, тогда гони их взашей, пункты пересмотру не подлежат. Все, иди давай, не задерживай.

Оно ведь как, хочется и рыбку съесть, и… Ну там – чай, кофе, потанцуем… а что ты насчет койки намекала? Но в жизни за все нужно платить. Так что выбора у мужика нет. Хочешь сэкономить в деньгах, рискуй качеством, ну и собственным спокойствием. Но, как видно, бережливость все же взяла верх. Воронов быстро подписал поручительство, подхватил свой экземпляр и документы работников, после чего вышел из кабинета.

– А глянуть на их рожи не хочешь? – ухмыльнулся Рогов, обращаясь к Прохору, когда дверь за посетителем закрылась.

– Навещу, конечно. Но это еще успеется, день долгий.

– Ясно. Ну, здравствуй, что ли, Константин. Сидишь в уголку, как партизан какой.

– А у меня должность такая. Тихая. Не то что у некоторых, особо буйных. Семеныч, ты это что учудил? – играя желваками, процедил Лукин.

– Прости, Костя, так вышло, – пожал плечами Иван. – Радиостанция моя вся окислилась, так что связь не дальше пары километров.

– А выскочить на большак и связаться через любую встречную машину – не судьба? Ну хотя бы когда понял, что девушку умыкнули.

– А чего вокруг нее лишний шум поднимать? Ясно же, что раз бандиты ее не кончили, значит, уволокли с собой, а тогда уж разве только изнасилуют. Ничего, девка молодая, оттаяла бы.

– А может, все дело в том, что у кого-то крышу сорвало, когда он труп парня увидел?

– Слушай, Костя, с девкой порядок? Порядок. Жива, здорова и непотресканная. Вон только что на поминках с ней общался. Так чего тебе еще нужно?

– Мне нужно, чтобы ты не занимался самодеятельностью, Семеныч. А если бы это были подготовленные бойцы? Да хоть те же американцы. Что было бы тогда? Сомневаюсь, что у тебя получилось бы уложить отделение рейнджеров.

– Витя мне если не как сын, то как родной племяш был. И ты думаешь, я с этими падлами устраивал бы танцы с лебедями? Ты вот что, Константин, иди стружку снимай со своих штатных работников. А я… Нет доверия, так не озадачивай больше. Все, разговор окончен!

– Ладно. Хорошо все то, что хорошо кончается, – примирительно произнес Лукин и поинтересовался: – Валковский как?

– Да нормальный мужик. А то, что у него с Ладыгиным кошка какая пробежала, так это их тараканы.

– Он из-за этих тараканов был готов его кончить. А кто такой Ладыгин для Колонии, я тебе объяснять не буду. Так что смотри за ним.

– Не переживай. Присмотрю.

– Хорошо, если так, – смерив Ивана оценивающим взглядом, процедил безопасник. – Ладно, поехал я дальше. Прохор, помни, Даша теперь твоя головная боль.

Нет, понятно, что у того начальство местный глава, а если там в совещательном плане, то глава Андреевского Управления внутренних дел Конев. Но на то она и служба безопасности, что далеко не все и не всегда озвучивается, выставляясь на всеобщее обозрение.

– Да помню я, помню. Не было печали, – отмахнулся урядник.

– Так я не понял, ты что же, приезжал только для того, чтобы высказать мне свое «фи»? – искренне удивился Рогов.

– Не дождешься. Проездом. Бывайте, мужики, поскакал дальше, по долинам и по взгорьям.

– Как думаешь, у него в Рыбачьем еще кто-то на связи есть? – поинтересовался Иван, когда дверь за безопасником закрылась.

– А ты думаешь, он вот так в открытую пришел, поставил задачу и свалил? Есть конечно же, и наверняка не один, только светить их он не будет даже передо мной, – пожав плечами, ответил Прохор.

– Ясно.

– Семеныч, я чего тебя звал-то. Тут такое дело. Выяснил я все насчет того «Урала», что вы взяли.

– Ну и?

– В середине июля прошлого года он был выдан в качестве займа семье переселенцев. Муж, жена и пятилетняя дочь. Мужик затарился под самую горловину, кунг плюс прицеп. Собирался поставить в предгорьях заимку. Он сам из сибиряков, на Земле был промысловиком. Пушного зверя бил. Но там сегодня одной охотой не проживешь, она все больше как приработок, а с самой работой не очень. Вот и решил попробовать на здешнем звере приподняться. Специально предварительно все выяснил, прежде чем переселяться.

– В принципе не вопрос. Местная пушнина на Земле в цене, и в Андреевском за нее дают вполне приличные деньги. Но… либо рисковый мужик, либо дурной. Здесь в одиночку в лесах лучше не шастать. Лично я ради заработка ни за что не полезу, – вынес свое суждение Рогов.

– А то я не знаю, – согласился милиционер. – Так вот, ты там говорил что-то насчет карты с отметкой.

– Ну говорил. Досталась нам от бандитов карта эта. Но сейчас сезон вот-вот начнется, а та берлога, если она и впрямь есть, никуда не денется.

– Семеныч, а если предположить, что баба с дочкой попали в руки к бандюкам? Ну ее-то зачем кончать?

– Да мало ли как оно там все вышло, – с явной неуверенностью ответил Иван.

– Проверить бы надо. Ты как, со мной прогуляться не хочешь?

– Кхм… нда. Я об этом как-то не подумал, – дернул себя за нос Семеныч.

Люди здесь появились не так давно, но уже начали складываться свои обычаи и традиции. Так, например, никто не оставит без внимания призыв о помощи. Просто удивительно, как быстро могут меняться люди при изменении условий обитания. Там, на Земле, большинство из них были забитыми и трусливыми. Водка, она быстро загоняет смелость и характер под лавку. Но тут вчерашние алкоголики и бомжи начинали преображаться, вновь поверив в себя. Не все, но большинство.

– Ладно, мы прогуляемся, – решительно произнес Рогов, – только без тебя. Занимайся уж лучше Рыбачьим.

– Да я на ваш хабар не претендую.

– А я об этом и не думал. Просто тут твое место. А если скучно, так ты на рыбалку или на охоту прогуляйся. Опять же девчушка на тебе повисла, как «орден сутулова с закруткой на спине». Так что занимайся. А мы и сами с Сидельцем сбегаем.

Семеныч обитал в довольно просторном и чистом трехкомнатном модульном доме. Странное дело, и зачем ему такой домина понадобился? Одному места тут было ну слишком много. Тем более имуществом и мебелью он особо не оброс. Только так, самое необходимое. В гостиной столик, пара кресел и диван. Ну, телевизор с приставкой на стене. У другой стены книжный шкаф, забитый разными томами. Оказывается, хозяин жилища любит не только в шахматы поиграть, но и с книжкой полежать.

В хозяйской спальне кровать, платяной шкаф, тумбочка и стул. В гостевой только пара кроватей, две тумбочки да стулья и платяной шкаф. Как выразился Семеныч, не было причины обставлять, для нечастых гостей хватало и имеющегося.

Вообще Валковский удивился тому, что у Семеныча такой большой дом. Он реально велик для одного человека. Объяснение типа «заработки позволяют, вот и поставил» тут не проходят. Ну, хотя бы потому, что это жилье временное, а политика поселка такова, что на его месте должен будет появиться капитальный дом.

Причем, учитывая расположение участка на центральной улице, дом этот должен быть кирпичным. Не можешь себе позволить такой, будь добр, переезжай – либо на соседнюю улицу, где допустимы деревянные коттеджи, либо вообще на окраину, где временное модульное жилье будет к месту, пока новостройки не дотянутся и туда.

Ну и еще одна немаловажная деталь: модульные дома бесплатно предоставляются только семейным, причем расчет жилплощади производится в лучших традициях страны Советов, одинокие же селятся в общежитиях. Можно, конечно, поставить домик хоть на десять комнат, но только за свой счет.

Вот и получается, что Семеныч построил себе этот домик на свои кровные. Да еще и с таким размахом. Он настолько много зарабатывает, что ему деньги некуда девать? Сомнительно. Нет, сомнительны не приличные заработки, а то, будто он станет выбрасывать их на ветер, ведь ему и одной комнаты за глаза. Тем более живет он тут не так часто. Хм, а вот запустения-то и не видно, все очень даже ухожено. Мало того, Владимиру отчего-то это жилище не показалось холостяцкой берлогой. Такой порядок может поддерживать только женская рука.

От размышлений о житье-бытье Семеныча его отвлек звук работающей бензокосы. Причем раздававшийся рядом с домом. Странно, что бы это могло значить? Семеныч вроде отправился на похороны. Хотя уже прошло достаточно времени.

Владимир получше запахнул на бедрах полотенце, так как только что вышел из ванной. (Причем самой настоящей, пластиковой, с джакузи. В этих краях очень недешевая вещь.) Подошел к окну и выглянул за занавеску.

Действительно бензокоса. Только орудует ею не Семеныч, а какой-то белобрысый пацан. Вроде как соседский. Во всяком случае, Владимир, кажется, именно его видел в соседском дворе, когда они подходили к дому.

– Здорово, работник, – одевшись и выйдя во двор, окликнул паренька Валковский.

– Здрасьте, дядь Вова!

– О как! Уже знаешь, как меня зовут?

– Ну а как же. Соседи ведь, – рассудительно ответил паренек лет тринадцати.

– А это как? В качестве соседской помощи? – кивнув в сторону заглушенной бензокосы, поинтересовался Владимир.

– Не. Это мой заработок. Мне дядь Ваня за сезон триста рублей платит, чтобы я у него за двором следил и порядок поддерживал. А то у нас тут с этим строго. Не хочешь сам возле своего дома и во дворе чистоту и порядок поддерживать, сядешь на нары и будешь делать это под присмотром. И не только возле своего дома, но и в других местах. Да и вообще, работы хватает, а рук мало.

– Понятно. А в доме тоже ты стараешься?

– Не. Там мамка. Как только дядь Ваня уезжает, она порядок наводит, так и стоит все в чистоте, пока он не вернется.

– А когда он тут подолгу обитает?

– Так дольше недели он тут не живет. Все больше охотится. Охотники в наших краях хорошо зарабатывают.

– Тоже станешь охотником?

– Не. Я лучше рыбаком, – качая в такт своим словам головой, возразил мальчик. – А то и хутор поставлю. Администрация все нужное выделит, только работай. А промысловиком работать больно опасно. Знаете, сколько среди них погибает народу?

– А ты что же, боишься?

– Не боюсь. Только зачем ради заработка рисковать головой, если семью можно обеспечить и иначе.

– Ишь ты каков! А может, еще и знаешь, чего это Семеныч такую здоровую домину поставил?

– Так все это знают, – пожал плечами не по годам рассудительный мальчишка. – Жениться он хотел. Чтобы семья и все как у людей. Да только какая же баба пойдет за запойного, когда тут женихи в очередь выстраиваются. А он свою глотку так и не переборол. Как подхватил заразу еще на Земле, так и сюда ее перетащил.

– Надо же, а мне говорил, что вторую бензопилу не потянет, потому и жениться не хочет.

– То дядя Ваня заливает, – убежденно произнес паренек, махнув рукой. – Ладно, дядь Вов, мне тут управиться нужно, а потом по дому еще дела есть.

– Все, все, больше отвлекать не буду. Слушай, а тебя как зовут-то?

– Степка, – запустив двигатель, представился парень и опустил на лицо прозрачное пластиковое забрало.

Парнишка уже закончил свою работу и ушел домой, когда вернулся Степаныч. Владимир видел, как он остановился посреди двора, окинул взглядом представшую картину. Явно удовлетворенный осмотром, он повернулся в сторону соседского дома и поднял руку с выставленным большим пальцем. Скорее всего, это он оценивал так работу Степана. Но самого мальчишку в окно Владимир не видел.

– Сиделец, собирайся, – едва переступив порог дома, объявил Рогов.

– Уже? Ты же сказал завтра поутру.

– Обстоятельства изменились. Нужно будет проверить берлогу бандюков.

– А как же зубры? Сам же говоришь, самое время для охоты.

– Говорю же, обстоятельства изменились. Возможно, это не их берлога, а заимка охотника. У него семья была, жена и пятилетняя дочка. Может, еще живы.

– Ясно. Ну мне-то собираться особо нечего, хоть сейчас в дорогу, – даже не думая отнекиваться, тут же согласился Валковский.

Не сказать, что он проникся местными реалиями и был готов вот так очертя голову броситься спасать совершенно незнакомых людей. Тут скорее сработало другое. В частности, получение самых банальных трофеев, которые по местным понятиям должны будут принадлежать им.

Взять тот же захваченный у бандитов «Урал». Нет, награбленное с УАЗа, как и саму машину, вернули другу Семеныча. Тут Валковский спорить не собирался, потому что оно вроде как по их недогляду случилось. Притянуто, конечно, за уши, причем самим Роговым, но Владимир принял это как данность. То же самое можно сказать и о безвозмездном возвращении имущества Даши – тут он по-другому и помыслить не мог. Зато все остальное – уже их законный трофей. Причем богатый. Сама машина – минимум семь тысяч, потому как укомплектована еще и полностью подготовленным для проживания кунгом, ну и вообще, приспособленная для местных условий. Компактный бензиновый генератор на три киловатта, довольно неплохое снаряжение, оружие – два СКСа, СВТ, три дробовика, две помпы и одна полуавтомат, четыре ТТ, маузер, причем в переделке Вертинского. Словом, хорошо получалось, солидно. А там, глядишь, и в берлоге найдется чем прибарахлиться.

Валковский сразу хотел предложить отправиться на поиски этой пещеры Али-Бабы, но Рогов его опередил, заявив, что оставят это мероприятие на время после охоты. Тут ведь неизвестно, может, и нет там ничего, а время упустят.

Но то, что там может оказаться бандитская пленница, перевесило упущенную выгоду. Странный все же мужик, этот Рогов. Впрочем… Судя по обстановке в доме, для жизни ему много не нужно. Живет так, как ему нравится, придерживаясь собственных принципов. Просто, потому что жить больше не для кого. Дети на Земле выросли. Причем уже без него, ведь жена его бросила достаточно давно. Здесь новой семьей обзавестись не удалось. Вот и получается, что и не живет он вовсе, а доживает.

Они уже почти собрались, когда в дом зашел местный лавочник и по совместительству друг Рогова, Петр Пилин. Владимир при виде этого крепкого мужчины лет сорока пяти отчего-то почувствовал неловкость. Хотя с чего бы, они даже ни разу не общались. Так, видел его со стороны. Но вот как-то не по себе стало, и все тут.

– Здравствуй, Сиделец.

– Здравствуйте. Примите мои соболезнования.

– Спасибо. И за то, что этих говнюков вместе с Семенычем взял, тоже спасибо.

– Ты чего пришел-то, Петр? – появился из своей спальни Рогов.

– Мне тут Прохор сказал, что вы собираетесь бандитскую берлогу искать?

– Ну, есть такое дело.

– Я с вами.

– А лавку на кого оставишь? – взметнул брови Рогов.

– Соседский Валерка присмотрит. Не впервой.

– Ладно. Только ты свой «Урал» выкатывай, чтобы, если что, мы прямо оттуда на север двинули, а ты сам мог вернуться в Рыбачий.

– Так и собирался.

– Тогда завтра с рассветом выдвигаемся.

– Добро.

Крепко пожав им обоим руки, Петр вышел на улицу. Ему предстояло еще подготовиться к дальнему выходу. А здесь к этому делу подходили со всей серьезностью. Места такие. Веселые. Очень даже может статься, что рассчитывать придется только на собственные силы. Поэтому при подготовке банальной поездки по давно проложенному маршруту учитываются самые различные сценарии. Что уж говорить о целине.

– Семеныч, а что, без него не справимся?

Рогов внимательно посмотрел на напарника. Нет, тот думает не о хабаре, который, возможно, придется делить с Петром. Ему действительно непонятно, отчего случился этот перенос выезда на утро, тогда как они могли двинуться в путь уже через полчаса. Конечно, до предгорий им добираться не меньше двух суток, хотя тут около трехсот километров, но эти километры предстояло наматывать по девственной степи, а в этом случае хорошо, если удастся выдерживать скорость километров двадцать.

Но тут такой момент, как возможная пленница. А что, если ее держат под замком? Тогда получается, что она взаперти уже минимум четверо суток. При таком раскладе каждый лишний час задержки может стать роковым. И охотник не может этого не понимать.

– Душно Петру сейчас в Рыбачьем. Развеяться нужно, – наконец пояснил Семеныч.

– А, ну да. Я как-то не подумал. Что же, завтра, значит, завтра.

Даша с видимым удовольствием выключила воду, отдернула шторку и протянула руку к полотенцу. Не к казенному коротышу, каким она пользовалась в детдоме, или после выпуска, которое было не лучше прежнего. А к самому настоящему большому махровому полотенцу. Оно было такое, что казалось, будто ты не вытираешься им, а оно тебя обнимает и ласкает.

И вышла она, кстати, из своей собственной ванной, в своем же доме. Сейчас-то этот двухкомнатный модульный домик пока что не ее собственность, но стоит он уже на ее участке, а вскоре здесь вырастет настоящий двухэтажный коттедж. Причем за счет Рыбачьего. Правда, она может пожелать и кирпичный дом, но тогда уж разницу в цене нужно будет взваливать на свои плечи.

Кирпич здесь дорогой. С одной стороны, один-единственный завод едва успевает удовлетворять запросы. С другой – вывоз его совсем даже недешев. Сначала машиной до порта Кавказ, потом дождаться морской баржи, которая сможет доставить груз на Дон. А барж этих не так и много. В общем, из-за отдаленности одного-единственного завода материал получался почти что золотым.

А еще добавлял сложностей и такой фактор, как необходимость в цементе. Заводик-то имелся, и потребности он вполне удовлетворял. Но опять же находился в Портальной долине, то есть неподалеку от того же кирпичного завода, и имел ту же проблему с транспортировкой.

С деревом же все было куда проще. В районе Нефедовска действовали как лесхоз, так и небольшой деревообрабатывающий завод. Готовые пиломатериалы в виде досок, брусов и кругляка доставлялись по рекам с помощью речных барж, которые изготовить куда как проще, чем мореходные. Да и поднимались такие дома гораздо быстрее.

Даша накрутила полотенце на голову, надела мягкий халат и вышла из ванной комнаты. Мельком взглянула на окна, задернуты ли шторы. А то мало ли, какой любопытный найдется. При этой мысли она невольно поежилась. Отчего-то сразу вспомнилась та свинья, что лапала ее связанную в кунге. Стало так противно, что она едва сумела перебороть желание вернуться под душ.

Она слышала, как в ту ночь кричали эти трое. От дяди Володи и дяди Вани узнала, что те оставили бандитов на съедение диким зверям. Может, она психически больная? Что же, очень может быть. Потому что в тот момент она испытала мрачное удовлетворение от происходящего, а ледяные тиски, сдавливавшие сердце, пропали, как будто их и не было. Вот и сейчас ничего, кроме омерзения и мрачного удовлетворения, у нее при мысли о бандитах не появилось.

Все же справившись с собой, девушка присела за туалетный столик, подмигнула своему отражению в зеркале и вооружилась феном. Удивительное дело, но, оказывается, здесь не было никаких проблем ни с женскими штучками, ни с косметикой, ни с электроприборами для укладки волос. Причем все было хорошего качества и по ценам вполне сопоставимым с земными. Вот только тут у нее и с доходами куда лучше, а потому, в отличие от прошлой жизни, она могла себе это позволить.

А ей очень хотелось сегодня выглядеть хорошо. Нет, она мечтала быть неотразимой. Ведь сегодня фактически ее первый выход в свет. В Рыбачий-то она приехала три дня назад. Но сначала были размещение в домике, потом похороны Виктора. Сегодня весь день она провела в школе. Нужно подготовиться к новому учебному году.

Подумаешь, у нее набирается только семь учеников, это ничего не значит. К ней здесь отнеслись с должным пониманием и вниманием, поэтому и она должна дать детям качественный толчок, сделать правильную изначальную закладку. Ведь от того, как ребенок начнет учиться, во многом зависит все его будущее образование и вообще отношение к учебе.

Школа представляла собой все то же модульное здание. Разве только весь двор забран в металлическую клетку. Оно вроде как особой опасности нет, но все же жители предпочитают перестраховаться. Здесь вообще стараются детвору держать в клетках, если оставляют без присмотра. Так, на всякий случай. И в этих краях это далеко не безосновательно.

Конечно, мышаты обитают все больше в горах, но опасность исходит не только от них. Буквально в паре сотен метров от Рыбачьего протекает Дон, на берегах которого вполне себе обитают чайки. Целенаправленно за человеком они не гоняются, но все же отличаются от земных куда большей агрессивностью…

Даша посмотрела на результат своих трудов и осталась довольна. Из зеркала на нее смотрела если не красавица, то очень симпатичная девушка с темными волосами, волнами спадающими на плечи. Косметики самый минимум, так чтобы только подчеркнуть достоинства лица. Она вообще не любила злоупотреблять красками, опасаясь показаться окружающим вульгарной.

Наконец пришла пора платья. Странное дело, но тут, как оказалось, в каждом поселке были портнихи. Не Версаче, но ничего. Их изделия вполне способны соперничать с богатым выбором ширпотреба, поставляемого на российские рынки. Вот это платье, что она собиралась надеть, ей сшили в Андреевском всего за три дня и две примерки. Обошлось же оно в десять рублей, причем вместе с материалом.

Да, портниха была средненькой. А откуда здесь взяться серьезным мастерам? И наверняка знатоки нашли бы в ее работе не один огрех. Но у Даши никогда и ничего подобного не было. А потому, увидев себя в зеркале, облаченной в готовое платье, она была вне себя от радости. Взвизгнув от счастья, она едва не задушила портниху в объятиях.

Здесь все и всегда ходят с оружием. У нее было ружье, из которого она могла с грехом пополам выстрелить, при этом продолжая его бояться. Две недели, проведенные на стрельбище, оказались в этом слабым подспорьем. Был и пистолет Макарова, который она купила по совету Виктора. Вернее, тот советовал ТТ, но это мощное оружие для нее оказалось слишком серьезным.

Так вот, взглянув на свое отражение и только представив себе, что на ее талии окажется ремень с пистолетной кобурой, даже оперативкой, она тут же отмела эту мысль. Так уродовать платье она не была готова. Но с другой стороны, и пистолет необходимо держать при себе. Ведь местные не какие-то помешанные на оружии придурки, и раз уж говорят, что так нужно, то, наверное, так оно и должно быть.

Выход нашелся довольно быстро. Она взяла свой «макаров» и положила в клатч, который как раз и был куплен под это платье. С трудом, но пистолет все же поместился в маленькой сумочке. С ТТ этот номер точно бы не прошел. Вот такое соседство оружия и небольшого выходного набора косметики. Бр-р-р… Дикость какая-то!

Даша выглянула в окно. На землю уже опустились короткие сумерки, но видно все еще хорошо. Да и мало что изменится и с наступлением темноты. Уличное освещение здесь присутствует, причем куда более качественное, чем в их городе. Освещен буквально весь поселок, это в первую очередь безопасность.

А еще все по той же причине в поселке отсутствуют деревья и даже декоративные кусты. Запрещены глухие заборы, только легкие и просматриваемые ограждения. Конечно, хочется и тени, и не очень приятно, когда посторонние пялятся на твой двор, но условия жизни на Колонии заставляют пересматривать свое отношение ко многим вопросам.

Ага, а вот и ее сегодняшний провожатый. У легкой калитки стоял парень с одного из близлежащих хуторов. Такой забавный, он так краснел и мялся, когда приглашал ее в местный клуб. Конечно, она и сама может дойти до места – тут совсем недалеко, да и опасности практически никакой, но молодой человек хотя и как-то робко, но все же настоял на том, чтобы быть ее провожатым.

Ей было смешно? А вот и не угадали. Ничуть не смешно, а, наоборот, как-то волнительно. Она уже встречалась с молодыми людьми, хотя и не преступала известную черту, но все они были не такими. Ни о какой робости там не могло быть и речи. А еще этот паренек был каким-то настоящим, не мыльным пузырем, который на деле из себя ничего не представляет. Нет, речь сейчас не о состоятельности, а о другом. Мужском начале, что ли. Словом, при всей своей робости Алеша казался ей надежным, как скала.

Нет, она не положила на него глаз, но в то же время и не могла сказать, что он ей неприятен. Точно. Он как покойный Виктор. Тогда она тоже прекрасно понимала, что у парня сразу же прорезался к ней интерес. И хотя не сказать, что она была готова ответить взаимностью, тем не менее он был ей симпатичен. Так вот, Алеша очень походил на Виктора, был из того же теста.

Ну а какой девушке не понравится то простое обстоятельство, что она производит на кого-то впечатление, да еще и одним своим видом заставляет бледнеть, краснеть, проглатывать язык и побуждать всячески выказывать свою галантность? Хотя последней у него отродясь не водилось. Скорее уж увалень или медведь. Но тут главное то, что данное обстоятельство его не останавливает.

– Добрый вечер, Даша.

– Привет, Алеша, – беззаботно поздоровалась девушка, поигрывая клатчем.

Господи, как он на нее посмотрел. С одной стороны, восхищенно. С другой – у нее появилось такое ощущение, что вот сейчас он ее схватит в охапку и утащит в свою берлогу. При чем тут берлога? Да при том, что этот девятнадцатилетний парень выглядел весьма внушительно: эдакий широкоплечий, грудь колесом, узкие бедра, но при всем при том – то ли по жизни, то ли в ее присутствии – у него наблюдалась косолапость. Ну, точно медведь.

– Кхм, пойдем? – наконец совладав с собой и прокашлявшись, предложил он.

– Пошли. Ой, а ты куда?

– Туда… – Парень даже указал направление рукой, чтобы у нее не возникло сомнений.

– Клуб в той стороне, – склонив головку на бок, произнесла девушка.

– Ну… я это… подумал, может, прогуляемся.

– Алеша, пошли в клуб, – положив свою руку на его предплечье, мягко предложила она, явно отметая намерения ее провожатого.

– Ну, это… Пойдем, – вынужден был согласиться парень, выказав легкую дрожь, которую Даша почувствовала без труда и с явным удовлетворением.

Да, как все же переплетены жизнь и смерть! Вот только вчера здесь же были расставлены поминальные столы, а сегодня веселье, танцы и безудержный смех. Причем в зале присутствуют далеко не только подростки. Нередки и семейные пары. Кое-кто пришел с детьми. Наверняка с развлечениями в Рыбачьем не очень.

Даша слышала разговоры, что, дескать, глава проел плешь Ладыгину, требуя завербовать для поселка культработника. Найти таковых в селах не так чтобы и сложно. В конце концов, те сейчас пребывают в упадке, а сами заведующие клубами влачат жалкое существование, больше уповая на собственное подворье. Впрочем, как и большинство сельских жителей. За работу же держатся только ради получения хоть какой-то пенсии в будущем.

Так вот, сманили для Рыбачьего такого культпросветработника. Тот даже обещал организовать художественную самодеятельность. И ведь люди потянулись. Интересно им, да и есть чем занять свое свободное время. Причем интересно и мужчинам и женщинам. Взрослые люди, словно дети, соперничали за право получения роли, и пришлось устраивать самый настоящий кастинг.

Глава без раздумий и под всеобщее одобрение выделил на это средства. Предстояло не только изготовить декорации, но еще и пошить костюмы. На секундочку, решили ставить «Отелло». Конечно, все делалось своими руками, общественная нагрузка, так сказать. Но материалы все же приходилось закупать.

И все бы хорошо, и завклубом вроде как в вопросе вполне себе разбирался, но оказался с гнильцой. Причем никоим образом не хотел принимать выдвигаемых ему претензий. Он, вишь ли, культурный работник, а потому алкоголь для него вовсе не порок, а источник вдохновения. Думал, что незаменим.

Хм, вообще-то, как показала практика, все же режиссерских дарований в поселке больше не нашлось. Во всяком случае, пока. Поэтому дело с постановкой спектакля шло со скрипом, причем невероятным. Но и пьяницу в Рыбачьем глава терпеть не стал. Выдворил после третьего предупреждения и второй отсидки.

– Пить хочется, – запыхавшись, произнесла Даша, отойдя к стене и обмахиваясь ладошкой.

– Ага. Я сейчас, – глубоко дыша, отозвался Алеша и скользнул в сторону бара.

Это они сейчас здорово дали! Она, грешным делом, даже подумала, что не выдержит взятого сгоряча темпа. Но и сбавить уже не могла, потому как Алеша поддержал ее со всей своей неловкостью и пылом. Она просто не могла бросить его посреди танца.

– Разрешите вас пригласить на танец? – Перед ней стоял довольно зрелый мужчина лет тридцати.

Даша прислушалась. Что же, вполне ожидаемо, что после быстрой и даже заводной композиции поставили медленный танец. Отказать мужчине ей показалось как-то неправильно. И потом, хотелось танцевать. А жажда… Ничего, она ее еще утолит.

Она уже положила свои руки на плечи мужчины, и тот уверенно, но не преступая приличий, обнял ее за талию, слегка прижав к своему сильному телу – тут вообще рохли вроде как не водились, – как в этот момент кто-то грубо дернул ее за локоть, вырывая из объятий партнера.

– Ты чего, бычок-трехлетка? – тут же возмутился мужчина, вперив в Алешу злой взгляд.

– Ничего, – разве только не извергая из ноздрей дым, выпалил парень. – Она пришла со мной!

– Пришла с тобой, уйдет со мной. Никто ее силком танцевать не тянул. Видать, ты ей оказался не по вкусу.

– Да я тебя…

– А ну, заткнулись оба! Или очень быстро в соседних камерах окажетесь!

В наступившей тишине голос урядника прозвучал властно и грозно. Хм, не подчиняться его требованию – себе дороже. Представители власти в этих местах перед общественностью держат довольно жесткий ответ. Но и сами предпочитают крепко держать вожжи в своих руках.

– Оба пошли за мной. Дарья Витальевна, вас тоже попрошу. Товарищи, все нормально. Отдыхайте. Василий, заводи шарманку! – Прохор покрутил рукой у себя над головой, подавая знак диджею.

Идти пришлось недалеко. Они даже не покинули здание клуба. Как оказалось, здесь имелся отдельный кабинет, предназначенный как раз для блюстителя порядка. Ни одна дискотека, проходившая в праздничные и выходные дни, не обходилась без его присмотра.

– Присели. – Урядник жестом указал на стулья, выстроившиеся в рядок вдоль стены. – Дарья Витальевна, прошу, – пригласил он девушку на отдельный стул напротив стола, за которым устроился сам. – Итак, голуби мои сизокрылые, давайте побеседуем.

– А чего тут говорить? – сразу вскинулся Алеша. – Даша – моя девушка, а он…

– Это с чего это ты решил, что я твоя девушка? – тут же возмутилась Даша, мгновенно покраснев и подскочив словно ужаленная.

– Тихо, – прихлопнув ладонью о столешницу и слегка повысив голос, произнес Прохор. – Дарья Витальевна, я так понимаю, что заявленное Алексеем Силиным неправда?

– Прохор Васильевич, да с чего он это взял? – смущенно, но все же не собираясь отмалчиваться, начала возмущаться она. – Потому что я согласилась пойти с ним в клуб? Это что, уже означает, что я взяла на себя какие-либо обязательства?

– Ясно, – рассудительно произнес урядник. – Нет, это ничего не значит с законодательной точки зрения. Ну да об этом потом. Алеша, радость ты моя ненаглядная, оглобля здоровая, ты чего это у меня тут решил безобразничать?

– Просто я думал…

– Ни черта ты не думал, родной мой. Ее никто не обижал, силком танцевать не тянул и на честь твою не покушался, потому как она тебе не жена и даже не невеста. Вот когда будет соответствовать хоть одному из пунктов, тогда ты и будешь в своем праве. А пока выношу тебе первое предупреждение. Уяснил?

– Уяснил, – потупившись, пробасил парень.

– Это хорошо. А ты, Андрей, улыбочку-то с лица сотри. Думаешь, безвинный такой? А вот напрасно. Сейчас ты направишься прямиком в участок и скажешь дежурному, что я тебя определил под арест, на трое суток.

– За что, Прохор Васильевич? – тут же вскочил мужчина.

– Задницу опустил на стул! – вперив в него жесткий взгляд, приказал урядник и, когда тот выполнил распоряжение, все же пояснил: – Сядешь ты за то, голубь мой сизокрылый, что за последние двое суток уже второй раз провоцируешь драку. То Семеныча едва не вынудил тебе морду набить. Теперь здесь отличился. Все видели, с кем пришла Дарья Витальевна. Любой нормальный мужик, прежде чем приглашать девушку на танец, спросил бы разрешения у ее сопровождающего. Но ты, я гляжу, считаешь себя самым умным. Посидишь маленько, поработаешь на благо общества, глядишь, за ум возьмешься. А нет, так вот тебе Бог, а вот порог! Проваливай на все четыре стороны. Разговор закончен. Ноги в руки и в участок. И ты иди, Алеша.

– Что за дикость? – искренне удивилась Даша, как только за ее ухажерами закрылась дверь.

– Это не дикость, Дарья Витальевна, а наша сегодняшняя жизнь. Ну еще и нехватка женского общества. Серьезная нехватка, должен вам заметить. Так что за женское внимание у нас тут борьба идет похлеще, чем в дикой природе. И наши женщины это прекрасно понимают, а потому и ведут себя соответственно.

– Мне говорили, что здесь женщина имеет право выбрать себе спутника, а не бросаться на первого встречного, – неуверенно произнесла девушка.

– И вас не обманывали. Просто, как бы вам это помягче сказать, среди наших женщин не принято вести себя слишком уж вольно. Поймите, у нас здесь разрешены смертельные поединки. И мужчины реально дерутся, на дуэлях, в том числе и из-за женщин. Словом, примите дружеский совет, он правда дружеский: не торопитесь жить, сначала осмотритесь, оцените обстановку. Конечно, вас никто не обяжет выйти за кого-то замуж, но подумайте сами, каково будет вам, если вы послужите причиной чьей-то смерти.

– Да я как-то и не думала, что тут все так жестко, – зардевшись и потупив взор, ответила девушка.

– А вот в это охотно верю. Да не переживайте вы так, ничего страшного не случилось. Идите веселитесь.

– Да уж. Остается только отплясывать.

– Вот напрасно вы так. Ничего же не случилось. А то, что наши кумушки языки почешут, так тут уж ничего не поделаешь. Этого уже все одно не избежать.

– Ага. Еще и в гулящие определят. Я лучше домой пойду. До свидания.

– Алеша, – повысив голос, позвал Прохор и не ошибся, парень и впрямь стоял за дверью, – сложится у вас или нет, то дело не мое, но Дарью Витальевну доведи до дому. А вы не отказывайтесь. Все же вы еще со всеми реалиями не знакомы, да и Семеныч говорил, что с оружием не в ладах, а места у нас непредсказуемые. Алешка…

– Да понял я все, дядь Прохор.

– Вот и молодца.

Урядник уже был практически в дверях, когда в кабинет буквально ворвался раскрасневшийся глава поселка. Причем пребывал он в явно плохом расположении духа. Не иначе как Елена его из дома вызвала. Все руководство поселка постоянно на связи, а исполняющая обязанности заведующей клубом, дама впечатлительная и даже где-то склонная к панике, наверняка напела ему с три короба.

– Что тут у вас, Прохор?

– Да нормально все, Валентин.

– Точно нормально?

– Ну, Андрей опять в своем репертуаре, все ему неймется. Так я его под арест на трое суток определил. Алешке Силину предупреждение вынес. Ничего такого, чтобы тебя дергать.

– Ну, Ленка! Ладно, лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Слушай, я завтра хотел, да если уж встретились… Я Вике хотел свое «фи» высказать. Понимаю, что она в первую голову наш врач, но ведь еще и первая леди, так сказать, председатель женсовета. Как это она Дашу из виду упустила?

– И на старуху бывает проруха. Что-то ее в этот раз токсикоз так накрыл, что даже в амбулаторию не ходит.

– Ну тогда ты подключайся, озадачь кого-нибудь, нужно же девочку ввести в курс, а то и до беды недалеко. Девушка-то правильная, хорошая, просто многого не понимает. Ведь то, что на Земле было очень даже безвинным, тут может бедой обернуться. Сегодня-то обошлось, а что может выйти завтра по ее незнанию?

– Хорошо. Я займусь этим вопросом.

Конечно, займется, а то как же. Ему ведь страсть как не хочется отпускать от себя старшенькую. А придется, если вдруг в поселке не окажется учителя начальных классов. К образованию на Колонии отношение серьезное. Может, оно и не такое качественное получается, как на Земле, но тем не менее обязательное.

Глава 7

Бандитское логово

Хорошо все же вот так сидеть у ночного костра, глядя на то, как устремляются к небу гаснущие на лету искры. Ощущения просто нереальные. Как там говорится: можно бесконечно смотреть на то, как горит огонь, течет вода и… Ну, тут у каждого свое, интерпретаций он встречал много, от маниакально озабоченных до откровенно тупых. Тем не менее с первыми двумя пунктами Владимир был согласен полностью. Именно в этот момент он смотрел на огонь, только краем уха слушая неторопливую беседу двух друзей. Идиллия.

Вообще то, что Семеныч и Петр решили устроить ужин и посиделки под открытым небом, его сильно удивило. За последнее время он столько слышал об опасностях, таящихся на Колонии, что вот такое пренебрежение к собственной безопасности у него просто не укладывалось в голове. Надо ли говорить о том, что он озвучил свои мысли. Кто их знает, этих двух взрослых мужиков, как у них крыша поехала после гибели паренька.

Но, как оказалось, он совершенно напрасно себя накручивал. Нет, края действительно опасные. Просто если придерживаться определенных правил, то не так страшен черт, как его малюют. К примеру, прежде чем разбить стоянку, Петр и Семеныч обследовали округу и, как выяснилось, расставили по периметру растяжки. Да еще потом и сеть натянули в промежутках между машинами и в просвете под ними.

Так что случись незваный гость, ему придется сначала поздороваться с гранатой. Никакой опасности для сидящих у костра это минирование не представляло. Все было сделано таким образом, что при разрыве людей у костра прикроют грузовики. При наличии только одной машины растяжки устраиваются чуть подальше, только и всего.

После растяжек, если хищник окажется ну очень уж настырным и обозленным, ему придется прорываться через сеть. Опять же, капроновая сеть может его и не сдержать, хотя это и сомнительно, но зато гарантированно замедлит. Все это даст время для того, чтобы подготовиться к встрече. А оружие здесь далеко не откладывают.

Ну и немаловажным аргументом в пользу безопасности были две собачки, прекрасно ладившие друг с другом. Впрочем, чему тут удивляться, если Тоська была дочкой Моськи. Странно было бы, если бы Рогов не подарил щенка своему другу. Кстати, Семеныч обещал преподнести подобный подарок и Владимиру.

Дорогой, надо заметить, подарок. Щенки Моськи шли по двести рублей за сучку и по сто за кобеля. Валковский решил было, что такая разница вызвана тем, что первые способны давать потомство. Но как выяснилось, это не совсем так. Дело в том, что у них куда лучше было развито чутье. Владимир не кинолог, поэтому утверждать, что так обстоят дела повсеместно, не взялся бы. Но в данном конкретном случае это, наверное, было справедливым утверждением.

– Погоди, так ты что же, не сразу домой? – удивился Семеныч, обращаясь к Петру.

– Глава просил заскочить в Платиновый и привезти пару девок. Вроде он связывался, завезли свежую партию. А то боится, что у мужиков без женской ласки крышу рвать начнет.

– Не думал, что ты возьмешься за это.

– Да мне-то… Не могу я дома!

– Вообще-то в оба конца около двух тысяч километров. Да еще и с нами провозишься. Получается, не меньше недели лавка без присмотра. Не слишком? – усомнился Семеныч.

– А кому это все?! – Пилин бросил ветку в огонь, и выглядело это жестом отчаяния, что, впрочем, вполне объяснимо. – Один я остался. А одному… Мне много не нужно.

– На секундочку, кроме себя разлюбезного, ты еще и людям помогаешь. Нельзя в поселке без лавки, – покачав головой, возразил Рогов. – А дело это далеко не каждому в руки дается. Ты же еще на Земле ларек держал.

– Ага. Великий торговец, нечего сказать. Вот только там я разорился.

– Неумение решать вопросы и незнание торгового дела – это разные вещи, – покачал головой Рогов. – В том, что тебя там задушили, не ты виноват, а система. Ну ладно, вот ты говоришь, что не для кого, что один остался. Так в чем проблема?

– Проблема в том, что мне за сорок, и с молодыми кобельками мне не тягаться. А профуру… Ты знаешь, к бывшим простигосподи я отношусь вполне нормально. Ну было и прошло. Но в свой дом такую ввести не смогу. Не забуду, и все тут.

– Ну так вдовушку присмотри.

– Ага. Как же. У нас шлюхи в профессии не задерживаются, а тут честная вдова. Да таких на взлете бьют. Это же только на везение… Тьфу ты, господи! Ванька, чего такое несешь, это же на чье-то несчастье ставку делать.

– Да не делай ты никаких ставок. Ладно, давай это пока в сторону. Так сказать, обожди, что там судьба сама преподнесет. Но ведь можно и самому что-то сделать. Возьми мальца или даже не одного. Таскают же с Земли беспризорников. Неужели ты хуже кадетского корпуса воспитаешь? Власов тебя знает, без вопросов пойдет навстречу. В крайнем случае Валентин словечко замолвит.

– Кхм…

– Чего кряхтишь?

– Да я в общем-то… Словом, утром сегодня проснулся с этой мыслью, и, не поверишь, сердце словно отпустило. Что из этого выйдет, не знаю, все же ребятки там с улицы, но постараюсь, а там как Бог даст.

– И чего молчал?

– Загадывать не хотел.

– А ты не загадывай. Ты делай, если сердце просит. А Витька там тебя только поддержит.

– Погодите. Я правильно понимаю, Андреевская администрация занимается похищением людей на Земле? И таскают народ через второй портал, который находится в девятистах километрах от Рыбачьего?

– Ну если по прямой, то куда меньше. А так да, все верно, есть второй портал, и переселенцы поступают через него нелегально. Во всяком случае, для России. Их тащат со всех уголков, чтобы особенно заметно не было.

– То есть Ладыгин занимается похищением людей? – вперив в Рогова внимательный взгляд, уточнил Валковский.

– А что тебя удивляет? Там они без толку сгорят, а тут, глядишь, еще и уважаемыми людьми станут, – озвучил Семеныч уже не раз слышанную Валковским и столь любимую поговорку на Колонии.

– А этим как, тоже полагается тысяча подъемных? – злорадно поинтересовался он.

– Все чин чином, и тысяча подъемных, и возможность начать свое дело, – кивая в такт словам, ответил Семеныч. – Правда, многие из них предпочитают задержаться в Платиновом, на приисках. Все же и крыша над головой сразу, и работа. А там, через годик, обвыкаются и определяются с дальнейшим направлением.

– Ну бомжи ладно. А дети? – не унимался Владимир.

– А что дети, – пожал плечами Рогов, – там им никто ума дать не может. Хорошо, если один из сотни в люди выбьется. Причем, заметь, я вовсе не имею в виду, что станет обеспеченным. А только так, чтобы семья, дом, старость в окружении внуков. Да для них просто вырасти, а не сгинуть в детские годы, и то задача. Здесь же половина из них оказывается в семьях. Остальные растут в кадетском корпусе.

– И что, все вот так? Никто не убегает?

– Находятся дурные головы, не без того, – вздохнул Семеныч. – Но тут только два варианта: либо в лапы хищникам, либо добраться до какой-нибудь Дурноселовки.

– Не понял. А разве Дурноселовка у вас не одна?

– Я знаю о трех, а там, может, и еще есть. Тут ведь как, сбились бомжи в кучку, вот тебе и Дурноселовка. Ладно, мужики, пора укладываться. Завтра с рассветом завтракаем и в путь, – наконец поднявшись с туристического коврика, подвел итог вечерних посиделок Семеныч.

Что же, трудно не согласиться. За сегодняшний день они успели отмахать порядка двухсот километров. Средняя скорость их каравана из двух машин получалась в пределах пятнадцати километров в час. С учетом того, что двигаться приходилось по целине, да еще объезжать то и дело возникающие на пути преграды, очень даже неплохо.

Вообще-то к северу от Рыбачьего в пятистах километрах находился Медный, к которому была набита полевая дорога. Но, к сожалению, он оказывался в стороне от нужного им ущелья, и по накатанной дороге удалось проехать не больше двадцати километров. Дальше пришлось пробиваться по целине.

Если ничего не изменится, то завтра они не только доберутся до предгорий, но даже смогут начать разведку проходов к месту, помеченному на карте. Кстати, дело далеко не простое. Если уж открытая степь преподносила сюрпризы, несмотря на имеющуюся интерактивную карту, то о горах и говорить не приходилось.

Нужная им точка была помечена якобы в ущелье. Это обстоятельство вроде как упрощало задачу, но, с другой стороны, вовсе не факт, что так оно и есть. Судя по карте, по дну ущелья извивается какая-то речушка, но не понятно, в каком состоянии ее берега. Предполагать можно все что угодно, но тут пока своими глазами не посмотришь, выводы делать рано, только одни предположения.

Владимир поднялся и поправил кобуру с хаудой. Крайне неудобная и массивная штука, весом более двух кило. Но он предпочел иметь это незамысловатое оружие, на деле являющееся обычным обрезом двустволки вертикалки двенадцатого калибра. В настоящий момент оно заняло место «макарова», определенного на хранение в багаж. Тот, конечно, более привычен и куда удобнее в ношении, но в поле от него толку мало.

Впервые Валковский увидел хауду у Семеныча, когда они отправлялись в погоню за бандитами. Собственно говоря, именно по его совету он и обзавелся этим пистолем. Посетовал было на Вертинского, отчего-то умолчавшего о столь полезном девайсе. Но Рогов только покачал головой, не соглашаясь с Владимиром. Оказывается, все дело упирается в запрет к реализации оружия с емкостью магазина менее пяти зарядов. Но это на территории подведомственной администрации, здесь же с этим делом посвободнее.

Впрочем, покупают этот коротыш только охотники-промысловики. Хауда у них поистине как оружие последнего шанса, потому что толк от него есть лишь при стрельбе в упор. Оно, конечно, не гарантированно ранит насмерть, но зато заряд картечи не требует точного прицеливания и наверняка свалит с ног. А соответственно, позволит воспользоваться каким-нибудь другим оружием, хоть тем же свинорезом, который пристроился рядом с кобурой хауды.

Всего на кобуре четыре патрона и пара в стволах. Учитывая предназначение этого «полена», такого боезапаса даже слишком много. Куда предпочтительнее не доводить до его использования.

А то, что Вертинский не посоветовал обзавестись подобным оружием впоследствии… Да обычному человеку оно ни к чему. Есть правила поведения в дикой среде, написанные кровью, остается только следовать им, а не испытывать на прочность свою пятую точку. Если же подашься в промысловики, то ветераны обязательно поделятся с тобой всеми хитростями своего мастерства. Причем без утайки. Их опыт так же пишется кровью, и дельный совет может помочь кому-то не просто заработать лишнюю копейку, но и спасти жизнь.

Этот коротыш и гранаты он приобрел в лавке Петра, выждав, пока закончится панихида. Жизнь-то она продолжается, да и магазин в поселке один. Ближе к вечеру Владимир наведался туда и застал там сверстника Виктора. Как оказалось, это и был Валерка. Они дружили с покойником, и паренек нередко помогал в магазине, как, впрочем, и Виктор ему.

Дом Петра производил впечатление. Ну, хотя бы тем, что являлся пока только вторым двухэтажным кирпичным зданием в поселке. На первом этаже, собственно, и располагалась лавка, где продавалось все, от сахара до гранат. Второй отводился под жилые помещения.

Вот в этой лавке Владимир прикупил четыре гранаты и хауду. Последняя оказалась по цене в целую сотню рублей. На фоне того, что за бесплатный ствол он получил компенсацию всего лишь в тридцать, Владимиру это показалось слишком. Даже промелькнула мысль, что скупой платит дважды.

Впрочем, он очень быстро успокоился. Ни из помпы, ни из полуавтомата вот такой компактный обрез не получить. Нет, его хауда конечно же дрын, но, как говорится, все познается в сравнении.

А вот биноклей в продаже не оказалось. Даже самых завалящих. Оно вроде никто и не заказывал специально, да и среди товара, отбитого у бандитов, была парочка, но все разобрали. Совпало так. Нужно ждать следующих поставок. Вот только когда это будет? Да и они с Семенычем в ближайшие пару месяцев возвращаться в Рыбачий не собираются.

Впрочем, Рогов успокоил его, заверив, что им в любом случае придется проезжать через Ванино и Берн, а там как бы тоже лавки есть. Да и с ценами не так чтобы грабительски. Конечно, не то что в Андреевском, но все же…

Ночевали каждый в своем транспорте. В смысле Владимир с Сменычем, а Петр отдельно. Оно можно и всем вместе, но смысла нет. Они ведь разошлись спать, а не лясы точить. Опять же меры безопасности. При таком раскладе весь транспорт под присмотром. А то, что никто не остался на часах… Владимир уже успел убедиться, насколько действенной может оказаться сторожевая дворняжка.

Чем ближе к горам, тем их путь становился все более непредсказуемым. Все чаще попадались овраги, ручьи или речки с обрывистыми берегами. Оно вроде и мелочь, но мелочь, требующая объезда. Причем удачно угадать с нужным направлением удавалось далеко не всегда. Чтобы сэкономить время в поисках переправы, приходилось разъезжаться в разные стороны.

Именно поэтому в ущелье, которое по идее должно было привести их к точке, отмеченной на карте, они въехали только поздним утром следующего дня. Кстати сказать, Владимир был просто уверен, что им туда лучше не соваться. Потому что по дну ущелья пролегло русло именно реки, а не большого ручья. И хотя берега выглядели довольно покатыми, течение в ней было бурным. И коленца речка закладывала вполне в репертуаре горной местности, так что переправляться через нее приходилось чуть не через каждый километр пути.

Эту поездку Владимир не забудет никогда. Ну хотя бы потому, что это был его первый опыт. То, что они уже катались по руслу речки в районе перевала, оказалось сущей ерундой. Там и воды-то не было, а потому и течение оказалось так себе – несерьезным, в общем. Все меняется, когда ты чувствуешь, что многотонную машину буквально волочет по дну. Когда понимаешь, что вгрызающиеся в гальку зубатые покрышки не в состоянии противостоять этому напору. Ощущения, прямо сказать, далекие от благостных.

Пытка беспрерывным встряхиванием и периодическим заполнением кабины холодной речной водой продолжалась примерно шесть часов. И за это время они сумели продвинуться в глубь ущелья едва ли на десяток километров.

– Семеныч, по-моему, если бы мы пошли пешком, то со всеми выкрутасами успели бы пройти вдвое больше, – подпрыгнув на очередной рытвине, вынес свое резюме Валковский.

– Не спеши с выводами, Сиделец. В этих горах расстояние измеряется не только переходами. Опасные места. Очень опасные.

– Так ты же говорил, что хищник ни за что не бросится, если не будет голоден.

– Это с одной стороны. А с другой, он ведь может посчитать, что мы претендуем на его территорию, и решит отстаивать ее границы. А тут уж состояние сытости желудка вообще не имеет никакого значения. Наглеца, залезшего на его территорию, нужно прогнать. Вот только он просто рычать не станет, а хотя бы для острастки лягнет лапой. А нашим хилым телам такой затрещины нипочем не выдержать.

– А как же насчет того, что местные хищники вообще без почтения к человеку? Значит, и за соперника не должны воспринимать.

– По идее да. Но на деле, кто поймет, что за мысли в их лобастых бо́шках бродят.

– А чего же ты тогда в прошлый раз об этом не сказал?

– А кто тебя знает, вдруг у тебя медвежья болезнь приключилась бы. Моська, она, конечно, об опасности предупредит, но лучше бы иметь напарника посерьезнее и с правильным стволом на руках.

– Ясно. Развел, короче.

– Развод, Сиделец, это обман. А я просто не стал акцентировать внимание на том, что ты и так должен был знать из телепередачи «В мире животных», – авторитетно возразил Рогов.

– И сколько мы еще будем трясти ливером?

– Да пожалуй, и хватит. Кто его знает, кто у них там в берлоге остался. Может, кто есть, а может, и пусто. Здесь паркуемся, – остановив «Урал» и вооружившись тангентой, приказал Рогов.

Того, что их могут засечь, они не опасались, потому что уже давно выставили радиостанции на произвольную волну. Не станут же бандиты, если таковые остались, сканировать весь эфир. Для этого нужно иметь не только сканер, но еще и вести дежурство. Словом, это настолько маловероятно, что стремится к нулю.

– Понял, – ответил ему Петр.

Вот странное дело. Когда они расположились на отдых вчера вечером, самочувствие Владимира было в полном порядке. Но стоило ему только коснуться ногами каменистого грунта сейчас, как все тело тут же отозвалось ноющей болью. Его словно охватила паника от осознания предстоящего перехода. Ох уж ему эти горы!

Вообще-то уже давно настало время обеда, однако Семеныч не торопился с приемом пищи, наверняка стараясь забраться как можно глубже в ущелье. Наконец и он не выдержал, дал отмашку приступать к трапезе. Она была так, ничего особенного: холодное мясо, сыр, хлеб и горячий кофе из термоса, оставшийся еще с завтрака.

Сборы перед выходом тоже оказались недолгими. Вне зависимости от результата предполагалось, что они все-таки вернутся к машинам. Поэтому с собой взяли только оружие и снаряжение. Незачем себя перегружать. Оно вредно в любом случае, а в горах тем более. Из оружия на Владимире СВТ, маузер и хауда, ну и боекомплект, куда же без него, шесть магазинов к СВТ, четыре – на двадцать патронов, к маузеру, а еще пара гранат РГ-42, прикупленных накануне. На поясе фляга с водой. В наплечных карманах пара пластиковых коробок: аптечка и набор для выживания, включающий в себя леску, крючки, спички и соль в герметичной упаковке.

С одной стороны, вроде как и немного, но с другой – все имеет свой вес. Впрочем, в прошлый раз он был нагружен ничуть не меньше, так как нес с собой какой-никакой запас провизии. Но он прекрасно помнил, как дался ему тот переход. Тело невольно начало ломить с еще большей силой.

Как там говорится: человек привыкает ко всему? Вот, похоже, и он привыкает понемногу. А может, все дело в уже завершившейся акклиматизации. В общем, в действительности все оказалось куда легче, чем он ожидал. Когда за плечами остался первый километр, Владимир даже удивился тому, насколько легко его преодолел. Конечно, на их пути не было прежних подъемов, но все-таки не заасфальтированная дорожка.

– Что случилось, Семеныч? – насторожился Петр и начал водить стволом в своем секторе, едва только Рогов, шедший первым, остановился и замер, словно натянутая струна.

Владимир тоже изготовился к бою, впившись взглядом в свой сектор. Очень хотелось взглянуть на сектор Семеныча и понять, что его так напрягло, но порядок передвижения это запрещал. Валковский уже успел смириться с тем, что правила здесь пишутся кровью. Поэтому предпочел перебороть желание и просто делать свое дело. Оплошность одного из группы может стоить жизни всем остальным.

Но вроде Моська и Тоська держатся довольно спокойно. Вон стоят себе и машут лохматыми хвостиками. Но в то же время это может быть и куда более опасным. Как ни коварен хищник, он все же не идет ни в какое сравнение с человеком. Зверь может подкрасться с подветренной стороны, но он не способен ничего поделать с собственным запахом, в то время как человеку доступно множество ухищрений.

– Дымком потянуло, – наконец произнес Семеныч. – Если пометка на карте установлена точно, то берлога должна быть примерно в километре от нас, за вот этим склоном.

– Получается, есть там кто-то, – решительно кивнул головой Петр.

У-у-у, как у него глазки-то загорелись. Еще бы! Ведь у него появилась возможность добраться если не до непосредственных виновников гибели сына, то хотя бы до их сообщников.

Владимир потянул носом воздух. Хм, ничего. То есть вообще ничего, только характерные запахи хвойного леса, покрывающего склон горы. Ну и нос у Семеныча! Курение, конечно, притупляет обоняние, но ведь Рогов смолит ничуть не меньше Владимира.

Соблюдая предосторожность, поднялись на вершину склона, после чего залегли, и Семеныч с Петром вооружились биноклями. Не имея иной возможности и поминая недобрым словом свою непредусмотрительность, Валковский приник к окуляру прицела СВТ. В сравнении с биноклем, откровенно говоря, слабенько, но все лучше, чем ничего.

Хорошо еще, что склон оказался достаточно высок, а может, и впадина слишком глубока, – словом, как говорится, нужное подчеркнуть, потому что примерно в двухстах пятидесяти метрах от них расположилось небольшое подворье. Причем небольшое в прямом смысле этого слова.

Тот, кто его устраивал, не стал мудрствовать лукаво и пошел по пути наименьшего сопротивления, решив использовать стволы хвойных деревьев вместо столбов ограждения. А что, очень даже удобно. Конечно, периметр получился в форме эдакой неправильной и угловатой окружности с радиусом порядка метров пятнадцати, но это не беда. Главное, что территория оказалась за довольно надежной оградой.

По оставленным стволам, отпиленным на высоте метра в три, была натянута колючая проволока с егозой поверху. Ну, эта картина Владимиру уже была знакома. Он скорее удивился бы отсутствию таковой. Имелись там и въездные ворота, у которых оставлены три ствола от росших рядом деревьев. Между ними, на высоте метров в пять, пристроилась какая-то будка. То ли ларь, то ли смотровая вышка, Владимир так и не понял.

Все деревья внутри периметра и снаружи, на расстоянии метров в тридцать, были спилены. Разве только остались торчать стволы, лишенные крон. Судя по их расположению, они должны были способствовать расширению выгороженной территории.

Несмотря на имеющиеся внутри периметра постройки, строительного материала явно оказалось слишком много. Снаружи были четко видны четыре солидных штабеля неошкуренных бревен. Возле одного из них работа вроде как была начата, но потом брошена. Леса заготовлено изрядно, хватит на просторный двухэтажный дом, и еще останется. Впрочем, тот, кто тут потрудился, наверняка думал не столько о заготовке стройматериалов, сколько о расчистке подходов к подворью.

Слева от ворот в ряд выстроились сразу четыре небольшие избушки, срубленные как под копирку. Примерно три на пять метров. Над крышами первых двух и последней виднелись печные трубы – разумеется, железные, с козырьками, – а та, что посредине, судя по всему, отопления не имела, как, впрочем, и окон.

Последней в ряду была какая-то будка, примостившаяся прямо над протекающим по краю выгороженной территории ручьем, от нее протянут кабель – не иначе как там расположен генератор, наверняка бензиновый или дизельный, который стоит на подстраховке погружного, устроившегося на дне ручья. Здесь такие в особенной цене из-за простоты в эксплуатации и отсутствия потребности в топливе.

Справа от ворот – будка и вольер, а скорее даже клетка из тонких жердей. За ними угадываются две двигающиеся тени. Никаких сомнений, там содержатся собаки. Дальше у ограды напротив построек – «Урал» с кунгом. Такие здесь распространены, ввиду практичности в использовании. Эдакий дом на колесах. А рядом с ним – прицеп с дугами, для установки тента.

– Ну что скажешь, Семеныч? – поинтересовался Петр.

– А ты слепой? Это и есть заимка той самой семьи Лопухиных. К гадалке не ходи. Вон те первые две избушки явно жилые. Дальше, скорее всего, складской сарай, потому и без отопления. Последняя в ряду – банька. И судя по дыму, она сейчас активно топится.

– Как думаешь, они нас услышали? – вновь поинтересовался Пилин.

– Нет. Машины остались более чем в двух километрах отсюда, прикрытые этой самой возвышенностью. – Рогов тихонько приложил ладонь к земле, покрытой толстым слоем сухой хвои. – А потом, шум ручья, что течет в непосредственной близости, и реки, ниже по склону. Без вариантов, не услышали бы. Ага, а я что говорил…

На крыльцо первой избушки, почесывая грудь, вышел мужчина, весьма, судя по всему, довольный собой. Одет в отвисшую майку, камуфлированные штаны, на ногах – легкая обувка, что-то вроде тапочек, в прицел особо не рассмотреть. На поясе неизменная кобура, похоже, с ТТ… И что примечательно, физиономия, заросшая бородой. Им что, всем настолько лень пройтись по своей морде бритвой? Впрочем, одежда вроде как чистая. Да и на бельевой веревке висят вещи на просушке.

Следом за ним появилась женщина с собранными в хвост темными волосами. Довольно ладная и, судя по всему, молодая. Получив шлепок пониже спины, она как-то спокойно на это прореагировала и направилась в соседнюю избушку. Странно. Должна же была быть у нее на подобное обращение хоть какая-то реакция, но ничего. Вообще ничего.

– Я же говорил, что не услышали, – кивнув в сторону полнейшей идиллии, произнес Семеныч. – Иначе они себя по-другому бы вели. О, а вот и второй.

Действительно, на крыльце появился еще один мужик, встал рядом с первым, потом оба закурили и, облокотившись на перила, стали о чем-то неторопливо беседовать. Похоже, они полностью довольны и собой, и своим положением.

Дверь второй избушки отворилась, и на улице появилась девочка. Светлые волосы по плечи, одета в спортивный костюм, в руках что-то держит. Напоминает коробку с игрушками. Следом вышла женщина, склонилась над ребенком и, что-то сказав, подтолкнула ее в сторону складского домика. Сама же вооружилась пластиковым тазом и направилась к веревке снимать белье.

– Ну что, дорогие мои, будем кончать этих сук. Петр, ты того, что справа, я – слева. Сиделец на подстраховке, – начал раздавать команды Рогов, изготавливаясь к стрельбе.

– Семеныч, а может, ты не прав? – вдруг усомнился Владимир. – Ну сам посуди, а если это кто-то другой.

– Ага. И бабу пользуют на пару. Видно же, что не просто так они там сидели и девочку держали под замком, – тут же не согласился Петр.

– Да мало ли что там могло происходить. Тут что, принято стрелять во всех встречных-поперечных? Насколько мне известно, за убийство очень легко можно прогуляться на виселицу. Причем плевать, где ты убил человека. Не так?

– Так-то оно так. Но нам эту точку бандиты показали. «Урал» охотника, прицеп, баба, дочка лет пяти. Мало? – возмутился Рогов.

– Хотите – стреляйте. Но я в этом не участвую.

– Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Петр.

– «Урал» Лопухиных стоит на стоянке в Рыбачьем и ждет, когда я выплачу Семенычу его долю. Эти вообще могут оказаться кем угодно. Вы же ничего не знали о Лопухиных, так и об этих можете не знать. Фото его жены, да и его самого, мы не видели, эта девочка с таким же успехом может оказаться мальчиком. Знавал я одну умницу, которая своему сыну заплетала косы до первого класса, очень уж хотела иметь дочку. Чем они занимались в избушке, неизвестно, да даже если и трахались, кто сказал, что они не могут оказаться какой-нибудь стукнутой на всю голову шведской семьей. А пометка на карте, да мало ли что могло случиться. Может, у того бомжа зуб был на местных обитателей?

– Кхм… Накрутил ты тут, Сиделец, не ожидал, – дернув себя за нос, задумчиво произнес Семеныч.

– Чего именно не ожидал? – поинтересовался Владимир.

– Того, что станешь вот так копать. Мне тут рассказали, что ты, когда служил в полиции, не брезговал выбивать показания. На того же Игорька Волкова, главу Андреевского, хотел убийство повесить.

– Думаешь, как так случилось, что перековался?

– Ну и как?

– А не перековывался я. Волков, наверное, забыл тебе сказать о том, что в свое время оттянул срок как раз за заказное убийство. Как забыл упомянуть и о том, что в момент убийства был на месте преступления. А таких совпадений не бывает. Кстати, его вина доказана, и он должен быть до сих пор в розыске. Так что не на пустом месте я показания выбивал, Семеныч, а просто делал свою работу. Как мог, так и делал.

– Говоришь, таких совпадений не бывает? А вот ошибаешься. Ты в курсе, что Ладыгин гипнозом обладает?

– Теперь да.

– Так вот, он Волкова под гипнозом допрашивал. Потом еще и проверил его алиби. Случайно Игорек там оказался. Вот так-то.

– Ну что же, из любого правила есть исключения, – пожал плечами Валковский. – Но это только лишний раз подтверждает то обстоятельство, что мы сейчас можем положить невинных. Лично я на виселицу не собираюсь.

– Вот же, – помял подбородок Рогов. – Ну и что предлагаешь?

– Петр, ты хороший стрелок. Только без дураков.

– Он еще и мне форы даст, – вместо друга ответил Семеныч.

– Ну тогда и выбора особого нет. Я пойду к заимке и выясню, что там да как. А вы тут прикрывайте, и если что, валите их.

Нет, Валковский вовсе не собирался изображать из себя борца за справедливость. И уж тем более в его планы не входило по дурости подставляться за совершенно неизвестных ему людей. Но он всегда чувствовал систему и был способен в нее встроиться. Здесь не принято бросать в беде людей, и уважение окружающих значит достаточно много. Просто так сложилось, что без риска этого не добиться.

Начало у него вышло хорошим. Что же, остается продолжать в том же духе. Нет, он не собирался делать карьеру, чтобы устроиться в этом мире с большим комфортом. Но у него была цель, он хотел добраться до Ладыгина. С ходу и на дурачка ничего не получилось. Значит, нужно использовать другой подход, более долгий и тщательный. И даже вот этот случай будет работать на конечный результат. Ну и опыт ему не помешает. Как там пелось в песне: «Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка». Все именно так, ни добавить ни убавить.

– А не боязно в одиночку переться через лес? – усомнился Рогов.

– Боязно. Моська или Тоська не помешали бы. Но ведь не пойдут?

– Не пойдут, – вместо Семеныча ответил Петр.

– Значит, сам пойду. Тут вроде лес светлый идет, буду внимательно посматривать по сторонам.

– Добро, – наконец решительно произнес Рогов. – Значит, так, обойдешь по большой дуге и выйдешь на заимку со стороны во-он того валуна. Видишь? – Семеныч прицелился из своей винтовки и дал посмотреть в прицел Владимиру.

– Вижу.

– Вот и хорошо. Если пойдешь так, то они увидят тебя слишком поздно. До заимки тебе останется с сотню метров. Чтобы взять тебя на прицел, им в любом случае придется подставиться под наши выстрелы. А выцеливать они тебя будут. Тут без вариантов. Под ноги не забывай смотреть, помни, тут принято подходить к жилью с парадного, в другом месте легко на растяжку нарваться можно. Все понял?

– Понял.

– Да, и еще. Лес-то светлый, но ты не забывай посматривать на кроны деревьев вокруг себя. Верти головой на триста шестьдесят градусов. Рысь может напасть и сверху. Но если не расслабляться, то заметить ее на сосне достаточно просто. Во всяком случае, на расстоянии прыжка. А там даже не сомневайся, пали сразу.

– Я понял.

– Вот и ладно, что понял. Иди.

А ведь он и впрямь понял. Вот сейчас он проходит очередную проверку и экзамен на право быть колонистом. Он уже неоднократно слышал о том, что здесь отношение к чиновникам особенное. Свои – это свои, а вот земных ненавидят люто. Он же был осужден за взяточничество, и сарафанное радио уже давно опередило его. И хотя экзамен у него этот уже не первый, но далеко не последний.

Потерять уважение окружающих проще простого. Для этого достаточно однажды оступиться, даже случайно. А вот зарабатывается это самое уважение очень долго. Порой годами. Есть и более быстрый способ. Правда, и более рисковый. Например, вот так, как это делает сейчас он, превозмогая свой страх и рискуя собственной жизнью.

Сказать, что он шел, вертя головой как заведенный, порой по нескольку раз проверяя одно и то же место, это не сказать ничего. Взмок так, что хоть выжимай футболку и куртку горки. Даже бронежилету с внутренней стороны досталось. Вот такая экипировка для прогулок по Колонии, причем в летнюю пору. Оно вроде и над уровнем моря выше семисот метров, и полдень миновал, но легче от этого не стало. И все же лучше потерпеть.

Заметили его, уже когда он миновал оговоренный валун и прошел половину расстояния. И это с учетом того, что он не торопился. Еще чего не хватало! Спешка нужна, когда при неожиданности надо сдергивать штаны. А тут он уже переступил через одну растяжку. Оп-па! Еще одна… Перешагнуть растяжку и дальше. Не пожалел хозяин гостинцев. Впрочем, Владимир тоже не пожалел бы, все же за периметром семья.

Нда, совсем бандюки тут расслабились. Или, может, не бандюки? Да кто же их знает. Но очень уж беспечно себя ведут. Хотя они все-таки не военные, чтобы службу нести бдительно. Хотя… при их-то занятии могли бы и поостеречься. Опять же собаки в клетке залаяли. Или эти умники не в состоянии отличить, когда собаки брешут, а когда лают на что-то конкретное.

А может, он все же прав и это не бандиты? Тогда понятна их беспечность. Вообще-то он и сам в это не верил. Но и становиться убийцей, заводить знакомство с виселицей или уходить на нелегальное положение тоже не хотел.

Зашевелились. Первой на крыльце второй избушки появилась женщина. Именно туда она ушла со снятой с бельевой веревки одеждой. Видать, знает, как и когда лают собаки, сразу в нужную сторону посмотрела. Увидела Владимира, подбежала к дочке и, схватив ее в охапку, поспешила скрыться в бане. Туда было ближе всего. А вот на сарае, похоже, навесной замок. И к чему такие кружева, если на заимке обретаются все свои? Хватило бы и засова.

Да, подумать же больше не о чем! Тут того и гляди начнут нашпиговывать свинцом, а он размышляет о каких-то странных замках. Ну вот, а он о чем… Мужики разом подорвались и скрылись в избушке. Но ненадолго. Первый практически тут же выскочил наружу с мосинским карабином в руках. А вот и второй. Рама окна распахнулась, и оттуда на Владимира уставился ствол винтовки. На автомате прикинул направление, откуда смогут пальнуть Семеныч с приятелем, – порядок, сумеют достать.

Но это сейчас. А если бы стрелок занял позицию не у самого окна, а чуть в глубине, то получилось бы, что ушел в мертвую зону, при этом продолжая держать Владимира на мушке. Но, как видно, с боевым опытом у него не очень. Вот только ветерану, типа Рогова, делать ставку на то, что бомжи воевать не умеют, нельзя.

Почему? Да потому что спиться может кто угодно, в том числе и вот такой боец, прошедший три войны. А навыки, полученные под свинцовым дождем, так просто не выветриваются. Да и сам Валковский хорош. Какой-никакой, а мент. Всякого народу повидал. А потому должен был предположить подобное.

Ну да хорошо все то, что хорошо кончается. Стрелок засел у самого окошка, словно скворец из «Простоквашино», а его товарищ направился к Валковскому. Только нервный он какой-то. Все время оглядывается на избушку, словно хочет убедиться в том, что напарник его прикрывает. Этот точно не боец. Как, судя по всему, и тот, что у окна.

А вот провоцировать их не нужно. Поэтому Владимир демонстративно повесил СВТ на грудь, стволом вниз, задрав при этом приклад к правому плечу. Это должно было их хоть как-то успокоить. Маузер и хауда в кобурах, винтовка в неудобном положении. Вот так вдруг и не воспользуешься.

– Здорово, хозяин, – слегка расставив руки в стороны, чтобы лишний раз продемонстрировать свое дружелюбие, поздоровался Владимир.

– И тебе привет. Откуда такой?

– Да так. К тебе в гости, – продолжая приближаться к собеседнику и при этом смещаясь в сторону, ответил Владимир.

Вот так-то лучше. Теперь его собеседник на линии огня своего товарища. Тот это уже понял, а вот этот пока не чешется. Оно, конечно, на таком расстоянии пуля из винтовки прошьет мужика насквозь, после чего достанет Владимира. И его легкий бронежилет ему тут не поможет. Одно утешение – точно прицелиться не получится, а это уже шанс.

– Ко мне? – искренне удивился мужик, даже не вскинув трясущийся карабин.

Господи, ну зачем лезть в разбой-бо-бойники, если так трусить и быть таким тупым. Ну, бомжевал ты и бомжевал бы дальше. А в том, что это бомж, не оставалось никаких сомнений. Вроде и баба под рукой, и видно, что она не бездельничает – стирает вещи, и из трубы в бане дым идет, а этот стоит немытый, нечесаный и в грязной одежде. Вот как такое возможно?

Да чтобы Владимир поверил в то, что этот урод хозяин подворья, ему нужно литр водки выпить на голодный желудок. Ну да, все верно, после этого он не опьянеет, а просто вырубится. Так ведь и в то, что сейчас говорит с хозяином, он тоже никогда не поверит.

– Ты вот что, мужик, не дергайся. Вас сейчас на прицеле держат два моих товарища. Захочешь высморкаться, тут же в тебе дырку сделают, – тихо так, чтобы его не услышал засевший в избушке, произнес Валковский, указывая при этом на гарнитуру свисающую с его уха.

– Ты-ы э-эт-то ч-чего, – сразу поверив ему, начал заикаться мужик.

– Не дергайся, сказал. Если не ты завалил Ромку, хозяина этой заимки, то останешься жив.

– Эт-то не я, – тут же в испуге затряс бородой бандит.

Ствол карабина, гуляющий в трясущихся руках, начал опускаться к земле. Вот и ладушки. Кто именно завалил хозяина, Владимиру уже без разницы. Дергать черта за усы он больше не собирался. Хорошего понемногу. Главное, что теперь нет никаких сомнений, что это бандиты. А раз так…

Научиться быстро извлекать из кобуры хауду, когда уже имеется подобный навык с пистолетом, ничего сложного. Пришлось, конечно, убить вечер на стрельбище, сначала для холостой тренировки, потом выпустить пару десятков патронов. Оружие потяжелее, слегка неказистое, но результатом Валковский остался доволен.

Когда прозвучал выстрел и картечь взбила на груди бандита майку, снеся его на землю, тот так ничего и не понял. Так разом и рухнул, словно получил сильный удар в грудь. Разве только его при этом слегка развернуло. Ни крика, ни стона. Как видно, болевой шок был так силен, что из мужика разом выбило дух.

Звук выстрела Валковский услышал, уже когда упал на землю и перекатом ушел в сторону. Но ни свиста пули, ни удара ее о землю он не расслышал. Неужели бандит оказался настолько косоруким? Оказалось, не он был косым, а Семеныч более быстрым.

– Сиделец, окно и дверь держим, проверь, – в гарнитуре послышался голос Семеныча. – Только ерундой не страдай. Сначала контроль тому, что во дворе, потом в окошко гранату, и только после этого сам заглядывай.

– Может, попробовать забросить пустышку? – предложил Владимир, представив, что в небольшой комнатушке наделает граната.

– Пустышка против здорового хороша. Этот же если не труп, то гарантированно ранен, так что может и не испугаться. А вот при виде тебя разозлится. Словом, делай, как говорю.

– Понял.

Рядом с воротами имеется проем поменьше. Калитка. Все верно, зачем каждый раз управляться с тяжелыми и неудобными створками. Куда проще устроить небольшую калитку. Эдакая рама из жердей. И зверя удержит, и, случись что, обзор не загораживает. Заперто на засов. Ну, это от зверя, а человеку… разок потянуть, вот и готово. Только не забыть за собой снова задвинуть засов. Мало ли кто прибежит на звук выстрелов. А если верить Семенычу, такое вполне возможно.

Оказавшись на территории заимки, Владимир с недоверием посмотрел на труп бандита. Ведь труп же, никаких сомнений. Ладно. Извлек маузер, прицелился и выстрелил точно в висок. Голова безвольно качнулась, выплюнув с противоположной стороны кроваво-серый сгусток. Ну что же, этот раскинул мозгами.

Маузер обратно в кобуру. СВТ снять и уложить на землю. Переломить хауду и заменить стреляный патрон. Судя по тому, как досталось бандиту, на близких дистанциях штука эта убойная. А главное, картечь уже в пяти метрах достаточно рассеивается, чтобы не целиться, тут хватит только навести оружие в нужном направлении.

Выходит, это оружие не только против хищников, но и вот так может пригодиться. Нужно будет все же прикупить патронов и держать в машине. Полезная, оказывается, штука. А вот контроль из нее лучше поостеречься делать. Если тэтэшная пуля вырвала целый кусок черепа, то обойма, выпущенная одним выстрелом, разнесет его как переспелый арбуз. Тут уж и тебе достанется. В смысле измажешься, как мясник какой.

Владимир подобрался к окну, извлек из кармашка разгрузки РГ-42. Пятнадцать рублей, не шутка. Да ну его к лешему! Скупой платит дважды. А деньги, они живому нужны. Выдернул чеку и запустил гранату в окно. Через несколько секунд прозвучал взрыв. Валковский непроизвольно вжался в стену, втянув голову в плечи. Все же взрыв гранаты, да еще и за стенкой, – это серьезно, хотя по большому счету и безопасно. Наконец совладав с собой, он поднялся, выставив хауду.

Окно оказалось на высоте его груди, поэтому, когда дым немного рассеялся, он сумел рассмотреть в комнате труп мужчины с наполовину снесенным черепом. Тупоносая пуля с насечками вовсе не шуточки. Прилетит так прилетит. А вот от гранаты ему, пожалуй, вообще не досталось.

– А-апчхи-и! – Надо же, вроде шкурой рискуешь, а тут так нос защекотало, что спасу нет. – Семеныч, у меня чисто.

– Знаю, – деловито ответил Рогов. – Мы уже подходим.

Валковский бросил взгляд в ту сторону, где засели его товарищи. Ну точно, подходят. И судя по всему, пока он тут воевал с применением гранаты, эти паразиты уже были в пути, и его никто не прикрывал. Потом подумалось о плевой дистанции и о том, что эти оба-два отличные стрелки…

– Семеныч, с тебя граната, – сквозь зубы процедил Владимир, который вдруг осознал, что его только что развели.

– За что это? – весело поинтересовался Семеныч. – Это ты должен приплатить мне за урок по зачистке помещений. Так что так и быть, мы в расчете.

Вот же жучара. Но с другой стороны… Да, дорогие тут гранаты, не без того. Однако компенсация в виде трофеев получится куда более значимой. А реальный опыт, он и впрямь дорогого стоит.

Ну что же, пока эти кадры подходят, можно побеседовать с хозяйкой. А судя по всему, это она, и никак иначе. Вот только оружие он погодит прятать. Мало ли, как оно все. В том, что у нее с бандитами не было никакого сговора, сомнений нет. Но какова будет ее реакция, поди еще разбери. Одних бандитов порешили другие, а в жизни оно как: было лихо, а стало вообще худо.

– Алина! Алина Лопухина, выходите, вам нечего бояться, – подойдя к бане, позвал Владимир.

– Кто вы? – послышался из-за закрытой двери приглушенный голос женщины.

– Ну, моя фамилия вам ничего не скажет. А так мы из Рыбачьего. Пять дней назад мы накрыли одну банду, которая совершила нападение близ Андреевского. Пробили машину по милицейской базе, она оказалась записана на вашего мужа. При бандитах была карта с пометкой. Вот, решили проверить. Подумали, что, может, вы с дочерью еще живы… – Последнее он говорил уже тихо, потому что дверь открылась и перед ним появилась хозяйка подворья.

Ничего так. Черные как смоль волосы забраны в хвост, открывая обветренное, но вполне симпатичное лицо. Особенно если его привести в порядок и прогнать из глаз эту боль. Руки сильные, огрубевшие от физического труда. Одета в порядком ношеное темно-синее платье, на ногах тапочки.

Из-за материной юбки выглядывала очень миленькая мордашка девочки. Вот же, мать черноволосая, а эта беленькая, как одуванчик. Есть такие дети, которых едва только увидишь, как руки сами тянутся к ним, так и хочется их потискать и поиграть с ними. Владимир невольно похлопал себя по карманам, со стыдом понимая, что у него ничего нет, чтобы одарить это чудо.

– Значит, вы их всех убили? – глядя прямо ему в глаза, жестко спросила молодая женщина.

– Не я один, но да, они все трупы.

– Как они умерли?

– Им повезло меньше, чем этим. Живыми пошли на корм рысям.

– И Петрович?

– Когда их жрали, все были в сознании.

– Есть все же Бог на свете! – Из женщины словно стержень выдернули, она буквально повисла на руках Владимира, начала сотрясаться в рыданиях, уткнувшись в его грудь.

Их история оказалась простой до безобразия. Еще в Андреевском ее муж узнал о дурноселовках, где собирается вся непутевая шушера, готовая работать, считай, за одну кормежку. Поэтому они сделали круг и заехали в одно такое поселение, между Рыбачьим и Астраханским. Роман решил подобрать нескольких помощников.

В том, что он сумеет прокормить всю эту ораву, он не сомневался. А вот в том, что ему одному удастся поставить хотя бы одну-единственную избушку, сомнения присутствовали. Все же придется бревна ворочать, да и вообще, всегда нужен эдакий принеси – подай, отойди – не мешай.

Четверых работников нашли без проблем. И те очень хорошо помогли. Во всяком случае, Роман им спуску не давал, как, впрочем, и себе. И это было прекрасно видно по их работе. Сделано было и впрямь немало. Кроме этого он планировал поставить несколько избушек по окрестностям. Только нужно было определиться с местами, которые продиктует дичь.

Помимо обустройства Роман успел и поохотиться. По словам Алины, он все время был радостно возбужденным. Даже не полностью изучив окрестности, он уже прекрасно знал, что сумеет не просто обеспечить семью, но и хорошо подняться на охоте. Об этом ясно говорили как закупочные цены на пушнину, так и богатство местных лесов зверем. На Земле мех отрывали с ногами и руками по бешеным ценам, только выставляй на продажу. А Роман еще и чучела хорошо делал.

Но нашлась в этой «бочке меда ложка дегтя». Их работники начали понемногу ворчать. Однако когда Роман предложил им, что отвезет их туда, откуда взял, отказались от подобного сомнительного удовольствия. Тут они могли перезимовать. Правда, на большее их уже не хватало. Роману же нужно было либо выходить на охоту, чтобы по весне начать рассчитываться с долгами, либо вместе с ними продолжить работу по обустройству территории.

Он уже решил, что по весне привезет других работяг и больше их на зиму оставлять не будет. Лучше уж использовать их на сезонной работе, а не взваливать себе на шею. Вот только осуществить свои планы он не успел.

Однажды самый наглый из этих работников, Петрович, воспользовавшись отсутствием Романа, набросился на Алину и изнасиловал ее. Потом испугался ответственности и заставил изнасиловать ее и остальных. Понимая, что прощения им не будет, ничего не подозревающего Романа встретили с охоты зарядом картечи в спину. Даже не похоронили. Выволокли за ограду, а на утро тела уже не было.

Вот так и началось ее рабство. Опасаясь за судьбу дочери, она удовлетворяла потребности всех четверых по первому их требованию. Вначале еще переживала, просила, сопротивлялась, но, когда однажды Петрович пообещал надругаться над дочкой, смирилась окончательно.

С приходом весны банда начала выезжать на большую дорогу. Хотели было продать пушнину, которую успел заготовить Роман. А он был хорошим охотником. Но испугались возможных вопросов. Да и вообще, не хотели лишний раз светиться в поселках из-за того, что милиция вела учет всего транспорта. Петрович подумывал приобрести какую-нибудь машину официально, чтобы можно было ездить без особой опаски.

Пока же решили начать промышлять грабежом. Насколько она знала, они успели ограбить шесть машин с переселенцами. Одни из них были на «Урале», который они сюда и пригнали. Остальные же на УАЗах, а им в это ущелье не пройти из-за реки. Поэтому с тех машин снимали что возможно и прятали подальше от глаз в оврагах или реках.

За прошедшие месяцы в составе банды произошли некоторые изменения. Одного из своих товарищей они потеряли. Кто-то из переселенцев хотел было постоять за себя, но дотянулся только до одного. Однако вышло, как в той поговорке: за одного битого двух небитых дают. Вот и Петрович, главарь бандитов, нашел парочку единомышленников, после чего банда только увеличилась.

Все же из Владимира утешитель никакой. Тогда не смог успокоить Дашу. Теперь не справился с Алиной. Не нашел нужных слов, не знал, как себя повести, чтобы это не выглядело банальным. Хм, а вот Петр очень даже сумел. У него и конфеты нашлись для девочки. Оказывается, он вообще по поселку без сладостей не ходит и всегда раздает детворе леденцы, понемногу, но непременно. И для Алины отыскал нужные слова. Впрочем… у них же было общее горе. Они оба потеряли от рук этих негодяев дорогих людей.

А еще они уединились в хозяйской избушке и на пару просмотрели содержание той видеокарты, которую передал Петру Семеныч. Один Пилин как-то так и не решился, а вот вдвоем – другое дело. Впечатлились по полной. Сразу же после просмотра предпочли даже не удалять с карты файл, а сжечь этот кусок пластика, чтобы и следа не осталось.

Владимир мельком видел, что там сумела заснять камера. Надо сказать, рыси явились к своим жертвам в сумерках, и подробностей там хватало. От одного только осознания, что все это не постановка, кровь леденела в жилах. Тогда он еще подумал: а не перебор ли? Но теперь, после того как узнал всю историю, он так не считал. Может, в нем что-то успело измениться, раз уж он задумывается над такими вещами, принимая их если не близко к сердцу, то не так отстраненно, как было раньше.

Глава 8

Вынужденная задержка

Настроение было, прямо сказать, приподнятым. Да и почему должно было быть иначе, коль скоро все складывалось самым наилучшим образом. Еще не прошло и месяца после того как он появился на Колонии с практически пустыми карманами, а теперь ничего так, очень даже неплохо приподнялся.

У него вообще с детства была аллергия на пустые карманы. Когда-то он решил для себя, что никогда не будет испытывать нужду. И, собственно говоря, целью всей его последующей жизни стало как раз то, чтобы ни он, ни его близкие не имели финансовых проблем.

Когда он ступил на Колонию, ему было по большому счету плевать, сколько у него в кармане денег. В тот момент у него была совершенно иная задача, и выжить он в общем-то не надеялся. Но жизнь вносит свои коррективы. Теперь, чтобы добраться до Ладыгина, Валковскому нужно было выждать какое-то время и подготовиться куда более тщательно.

А коль скоро так, то деньги в этом деле играют далеко не последнюю роль. Они вообще никогда не помешают. Правда, с заработками у него пока как-то все неопределенно, но зато с бонусами очень даже замечательно.

Сначала их погоня за бандитами, потом зачистка заимки. От количества взятых трофеев глаза прямо-таки разбегались. Шутка ли, одних только генераторов, с учетом того, что сдавать их пришлось Петру в магазин по заниженным ценам, вышло на четыреста рублей. А ведь было еще и оружие, и исправный «Урал», и прицеп.

Либо бандиты оказались удачливыми, либо народ был слишком уж беспечным. Но только различного имущества на заимке собралось предостаточно. Рефрижераторная камера Семеныча, кунг трофейного авто и прицеп оказались забиты, что говорится, под завязку. Бензопилы, бензокосы, различный столярный, слесарный и электроинструмент, пара циркулярных пил на компактных станках, плюс к этому весьма популярные и ценящиеся на Колонии две погружные мини-электростанции. Да чего там только не было.

А ведь еще и пушнина. Роман, конечно, совершил непростительную глупость, подставив и себя, и свою семью, но охотником он был хорошим. Даже по самым низким приемным расценкам в Андреевском он должен был заработать на пушнине около четырех тысяч рублей. А ведь это был его первый и неполный год. Местность незнакома. Много времени было затрачено на обустройство. Не отработаны промысловые маршруты. Не выставлены избушки, чтобы можно было как минимум в полтора раза увеличить зону охвата.

По самым скромным подсчетам, стоимость трофеев, взятых Семенычем и Владимиром, составляла порядка двадцати пяти тысяч. Конечно, реальная цена должна была с легкостью перевалить за тридцать, но по такой цене вышло бы сдать только пушнину, да и то четверть должна была отойти хозяйке.

Кстати, с трофеями едва не вышел казус. Чем там руководствовались Петр и Семеныч, Владимиру было абсолютно все равно. Но он не собирался уступать то, что принадлежало ему по праву. Началось с того, что пришлось одергивать Семеныча, который хотел выделить долю Петру. Нет, этот лавочник нормальный мужик, и Владимир к нему со всем уважением, но ведь тот изначально заявил, что никаких притязаний на возможный хабар не имеет. И потом, это Валковский рисковал своей шкурой, чтобы им не подставиться и не превратиться в убийц.

Хозяйке заимки Валковский без лишних разговоров был готов уступить всю одежду, бытовое имущество и оружие их семьи, как и четверть от добытой ее мужем пушнины. Но на этом все. К остальному она отношения уже не имела. Как и к машине, выданной им в качестве займа на начало промыслового предприятия и отбитой ими ранее.

Как таковых правил и законов, регламентирующих ситуацию с трофеями, здесь пока еще выработано не было, разве только излишняя жадность не приветствовалась. Так он и не жадничал. На его взгляд, он вообще проявил небывалую щедрость. А что касается имущества, выданного администрацией под обязательства, так тут все нормально. Долг с семьи Лопухиных был списан ввиду форс-мажора. Мало того, если Алина захочет открыть новое предприятие, то может рассчитывать на очередной заем. Вот если бы утрата произошла по халатности или разгильдяйству заемщиков, то тогда… Хм, вообще-то именно по этой причине данная беда и случилась. Ну да чего теперь-то.

Валковского сильно удивило отношение к подобным делам со стороны администрации. Ведь по факту большинство беззастенчиво распиленных трофеев являлись ее имуществом. Но потом все же сообразил. Эта уступка была своеобразным поощрением тем, кто отважится вступить в схватку с бандитами. Причем на этом бонусы не заканчивались. За каждого бандита еще и премия причиталась: пятьсот рублей за мертвого и тысяча за живого, доставленного на виселицу. Милиции едва хватало на то, чтобы поддерживать порядок в поселках, отсюда и такая щедрость.

Нет, становиться штатным охотником за головами Владимир не собирался. И дело вовсе не в том, что он не хотел возвращаться к прежней работе в правоохранительных органах. Еще чего! Предложат – он не откажется. В конце концов, оседлая жизнь, вполне приличная зарплата плюс бонусы от администрации и, что его удивляло, уважение окружающих. Ну и самое главное – куда больше возможностей, для того чтобы подобраться к своему бывшему подчиненному. Просто ему-то как раз никто ничего такого не предложит. Колонисты долго еще не забудут того, как он служил на Земле. Сарафанное радио сделало свое дело.

Охотник же за головами – это заработок весьма ненадежный. Во-первых, и что немаловажно, данная профессия достаточно опасная. Во-вторых, работа не отличается стабильностью, несмотря на щедрое вознаграждение: поди еще выследи ту банду, а потом еще и возьми, да и бандиты тут все же не такое уж и частое явление, чтобы обеспечить стабильный доход. То, что случилось с ним и Роговым, это скорее стечение обстоятельств, не более. Так что охота на разную двуногую нечисть – это только если в качестве случайного приработка.

– Доброе утро, Семеныч, – закончив умываться и выйдя из ванной, поздоровался Валковский.

– И тебе не хворать, – довольно равнодушно ответил Рогов.

– Слушай, я не пойму, в чем я не прав?

– А разве я говорю, что ты не прав? – вздернул бровь Рогов.

– Не говоришь, но я же вижу.

– Да ни хрена ты не видишь. Ты тут вообще ни при чем. В конце концов, ты своей шкурой рисковал, так что право на трофеи законное имеешь. А то, что не пожелал побольше уступить вдове, то твое личное дело. Думаешь, здесь все такие правильные и благородные? Ничуть не бывало. Никто своего не упустит. Так что ты вполне себе в пределах допустимого все сделал.

– Ну и какого тогда ты так накуксился?

– Да ехать пора, а тут опять задержка. Пока со всем этим счастьем, свалившимся на нас, разберемся, день угробится. Я же думал, с гор сразу двинем на промысел. А тут возвращаться в Рыбачий пришлось, да еще сутки на заимке потеряли. Недели как не бывало, твою дивизию.

– Погоди, так ты что же, думал, что эта пометка пустышка? – искренне удивился Валковский.

– А зачем на карте отмечать свое логово? Одно место можно запомнить и без всяких пометок. А так, попадет кому-нибудь на глаза карта, и жди гостей.

– Что же, вполне логично. Тогда получается, что нам просто повезло. Или ты так не считаешь?

– Ну, это смотря что понимать под словом «везение».

– Интересно. Если это не везение, то я испанский летчик. Слушай, а сколько зарабатывают охотники-промысловики?

– Ну, это от охотника зависит.

– Понятно, что специализирующемуся на пушнине или чучелах хищников нужно особое мастерство. Но ведь есть и те, кто только охотой на зубров пробавляется.

Нет, Семеныча Владимир не имел в виду. Из его рассказов следовало, что тот вполне себе охотился и на более серьезную дичь, и Валковский был склонен ему верить. Опять же, знание им повадок хищников и других животных уже говорило о многом. Просто сомнительно, что он натуралист и изучает животных строго по книжкам, для общего развития. Его знания носят сугубо практический характер, и это заметно.

– Есть такие охотники. Но это скорее простые мясники.

– Мясники? – вздернул бровь домиком Владимир.

– Сам все поймешь. А что касается заработков, считай сам. Итак, в среднем расклад по зубру таков: сорок процентов от общей массы – это мясо, по пять копеек, пять процентов – ливер, по той же цене, десять процентов – шкура, по десять копеек кило, сорок пять процентов – отходы, кость, требуха, которые здесь пока никак не используются. Из расчета средней массы зубра в три с половиной тонны, чтобы забить промысловый «Урал», нужно четыре головы. Грязными выходит в среднем четыреста рублей, минус накладные расходы, и в итоге рублей триста – триста тридцать.

– Накладные расходы не сильно задрал? Горючка же всего десять копеек за литр, что бензин, что солярка.

– В самый раз. Причем это из расчета, что стрелок будет меткий. Один патрон калибра «четырнадцать и пять миллиметра» обходится в двадцать рубликов.

– Ско-олько-о?

– Угу. Недешево.

– Какой-то странный тут перекос в ценах. Гранаты дешевле, чем эти патроны.

– Верно. Но ведь патрон промысловый. Никому другому, кроме охотников на зубров, он и к ляду не нужен. В того же волколака таким пальни, так его насквозь прошьет, причем еще и хороший шмат мяса со шкурой вырвет. Попадешь в лапу, оторвешь без вопросов. Ну и куда потом такое добро? А в зубре рана слепая получается. Если не в упор, конечно.

– Ясно, – направляясь в свою комнату, произнес Владимир, но в дверях он остановился и вновь обернулся к Семенычу: – Слушай, а сколько времени затрачивается на одну ходку?

– В среднем трое суток. Тут же не просто подстрелить зубра нужно, но еще и разделать, упаковать и погрузить в холодильник. Та еще работенка.

– Значит, тогда получается, что ты за время большой охоты в лучшем случае успеваешь сделать пятнадцать ходок. Да и то, если работать по-стахановски.

– Где-то так, – согласился Семеныч.

– Угу. Но даже в этом случае ты заработаешь где-то четыре с половиной – пять тысяч. Верно я понимаю?

– Ну, верно.

– Хм, скромненько. Да еще и напарника себе взял. Я про охотников что-то не понимаю?

– Это только я работаю полтора-два месяца, пока стадо находится на оптимальном расстоянии от Берна. Мы туда сдаем всю добычу, там консервный и кожевенный заводы. А остальные промысловики по полгода на охоте и работают строго парами. Они за сезон зарабатывают тысяч десять – двенадцать, то есть по пять-шесть на человека.

– Нда-а… не жирно.

– Ну, это как сказать. Есть ведь еще и вариант завалить волколака или льва. Если правильно подстрелить и снять шкуру, то они идут по две тысячи рублей, а с зимним мехом по три. А есть еще и дикие собаки, от которых порой устанешь отбиваться. У них цена так себе, сто – двести рублей, но когда эти паразиты нападают, то пока не потеряют с пяток собратьев, не отстанут. Так что за сезон в любом случае получается тысяч по семь-восемь, а то и больше. Конечно, нужно вычитать выплаты по займу, но все равно охотники не бедствуют.

– Но и не жируют.

– Это да.

– Погоди. Так чего же ты такой недовольный, если у тебя одних трофеев втрое против того, что ты смог бы заработать? – Владимир с недоумением уставился на Семеныча.

Впрочем, еще не закончив озвучивать вопрос, Валковский уже знал ответ. Как говорится, все на поверхности. Рогова расстраивает не то, что у него из рук уходит заработок. Деньги для него вообще не являются определяющим фактором. В конце концов, по большому счету он и напарника взял в убыток себе. Ведь справлялся же раньше, а теперь придется все это делить на двоих. Больше охотиться? Да нет, не любит Семеныч перетруждаться.

Впрочем, это только указывало на то, что расстроенный вид у Рогова не из-за упущенной выгоды. Но никоим образом не раскрывало причину его меланхолии. Можно было предположить, что он обижен на Валковского из-за его поведения во время дележки трофеев, но сам же Рогов и отмел эту версию. Он сетовал именно из-за задержки в Рыбачьем. Так куда же он торопился, если деньги его не так уж сильно интересуют?

Из дома Владимир вышел, так и не найдя ответа на свой вопрос. Да, признаться, его не больно-то это и волновало. Главное, что в свете предстоящего совместного похода между ними не пробежала кошка, а остальное все ерунда.

Владимир вовсе не собирался отказываться от большой охоты. Конечно, у него на руках оказалась довольно солидная сумма, но он все же хотел получше осмотреться в этом мире. Ему предстояло вживаться в этот мир, а потому никакой опыт не будет лишним. Как говорит одна очень точная поговорка, сдуру можно сломать орган, отродясь не имеющий костей.

Валковский ни с того ни с сего остановился и вздохнул полной грудью. Господи, какой же тут воздух! Просто голова кругом. Нет, это не акклиматизация. Она уже давно миновала. Просто время от времени на него накатывало, когда и воздух казался еще чище и звонче, а краски этого девственного мира начинали играть еще более яркими оттенками. Похоже, ему тут определенно нравилось. А ведь всегда считал себя городским.

Лавка Пилина располагалась неподалеку. Да, здесь все рядом. Десяти минут неспешного прогулочного шага вполне достаточно, чтобы пройти поселок из конца в конец. И это при том, что дома здесь особо не теснились, чего очень даже можно было ожидать от поселения в достаточно враждебной среде.

– Здрасте, дядь Вов.

– Здрасте.

Чуть не хором поздоровались двое мальчишек, пронесшихся ему навстречу на велосипедах. Он едва успел поприветствовать их в ответ. Мальцам недолго осталось. Уже скоро начнется учебный год, и улицы поселка лишатся некоего особенного оживления, причиной которого бывает шумная детвора. Те, что постарше, отправятся в интернаты, а тех, которые помладше, родители начнут загонять в своеобразные беседки, имеющиеся в каждом дворе, или в дома. Это сейчас они на улице, потому что под присмотром более старших.

Еще одна удивительная деталь. Тут все друг с другом здоровались, улыбались и живо интересовались делами. Может, это вовсе и не местная особенность, а присущая всем небольшим поселениям, и подобным не удивить сельских жителей на Земле, но для него это было необычно и… чего уж там, – приятно ему было.

Лавка, расположенная на первом этаже двухэтажного каменного дома, встретила его тренькнувшим звонком. Вот вроде ничего такого особенного, но в то же время по телу словно какая-то приятная волна прокатилась. А еще ударивший в нос запах, в котором смешалось все, от терпкого аромата чая до маслянистого, идущего от оружейной смазки. Странное дело, но он не вызывал отторжения, хотя, казалось бы, смесь должна была получиться еще та.

С продовольствием у них с Семенычем был полный порядок. В том смысле, что они ничего из съестного не покупали. Дело не в том, что не хотелось готовить. Тут скорее причина в их чемоданном настроении. Соседка конечно же присматривает за домом, но к чему оставлять в холодильнике продукты, которые за месяц их отсутствия испортятся.

Поэтому он сразу же повернул в сторону оружейного прилавка. Продавец, Валера, встретился с ним взглядом и дал понять, что, как только освободится, сразу же подойдет. Владимир только сделал успокаивающий жест, мол, все в порядке. Народу в поселке немного, поэтому и очереди в лавке случаются крайне редко, но покупатели все же есть.

В этот момент у продуктового прилавка одна женщина как раз отоваривалась продуктами. Причем покупала не впрок, а так, по мере надобности – на недельку, не больше. Ну, во всяком случае, ему показалось именно так. А это говорило в первую очередь о стабильности и уверенности людей в завтрашнем дне. Они здесь просто живут, а не выживают, вот и все.

– Здравствуйте, Владимир Николаевич.

– Привет, Валера.

– А у нас бинокли появились. Вы же спрашивали.

– Серье-озно? – наигранно закатив глаза кверху и вздернув брови, протяжно поинтересовался Владимир.

В бинокле у Валковского теперь нужды не было. Среди трофеев оказалось целых три единицы. Причем один из них вполне приличного качества и обеспечивающий хорошее приближение. А вот оставшиеся два были проданы Пилину. Правда, с оплатой вопрос все еще не решен, ну да решится, никуда не денется.

– Кхм, извините. Я как-то не подумал, – смутился молодой продавец.

– Да ладно тебе, Валер, – добродушно усмехнулся Владимир.

– Что-то хотели купить? Или пришли к дядь Пете, насчет трофеев?

– С трофеями пока рановато. Вы, наверное, еще и не успели их все разобрать.

– Там сейчас дядь Петя сам возится. Мне велел до обеда отработать, чтобы народ закупился, а потом уж и я к нему, перетряхивать все.

– Вот и я о том же. Ты вот что, выдай-ка мне шесть гранат.

– Шесть? А не много?

– Как оказалось, ночевка в походных условиях и разделка добычи тут несколько необычные. Так что даже не сомневайся, давай десяток. Кроме этого дай мне пару десятков колышков и четыре катушки со струной для растяжек. И штук двадцать запасных колец с чекой не помешают.

Последнее связано с тем, что каждый раз при установке растяжки усики чеки разгибаются, а сама чека слегка высовывается, чтобы легче потом выскочить, если кто заденет струну. А частое сгибание-разгибание металлу явно не идет на пользу. Катушки со струнами – это местное изобретение и связано как раз с особенностями ночевки и частой установкой-снятием своеобразного заминированного периметра. Так что этот товар относился к расходникам и имелся в наличии в любой местной лавке.

– Что-то еще?

– Да. Дай мне пару десятков двенадцатого калибра с картечью.

– А зачем так много-то? – удивился парень, прекрасно понимая, для какого именно оружия понадобились эти патроны.

– Ты удивишься, Валера, но, оказывается, этот обрез порой просто незаменимая штука, которую я явно недооценивал, – пожал плечами Владимир.

– Дядь Володь, а расскажи, как оно там все было? – наконец решившись и устремив на Валковского горящий взор, попросил Валера.

Владимир уже хотел было удовлетворить его просьбу, но потом вдруг передумал. Не нужно это Валерке. Он, наверное, и без того под впечатлением от рассказов охотников, и родители едва удерживают его за штаны от какого-нибудь необдуманного поступка. Парень-то уже совершеннолетний, имеет право на самостоятельное решение и предпринимательский заем. Но как видно, воли ему пока еще не дают. Да и правильно в общем-то делают.

Никто не застрахован от ошибок, мало того, набивание шишек – это обязательный и даже необходимый процесс для молодежи. Те родители, которые ограждают своих чад от всех бед и напастей, по сути, оказывают им медвежью услугу. На чужих ошибках способен учиться только гений, а они среди людей явление достаточно редкое. Так что дети должны совершать свои собственные ошибки, и лучшее, что могут сделать родители, – это присмотреть за ними и помочь, если ошибка будет совершена. А еще удержать от чего-то серьезного и непоправимого.

– Да нечего рассказывать-то, – пожал плечами Валковский.

– Ну вот, и вы туда же. Дядь Петя говорит, что ничего там интересного не было. Вы говорите, что нечего рассказывать. А как нечего, если двоих бандитов положили.

– Угу. Положили. Ну и как тебе рассказывать, в стиле веселого анекдота, захватывающего триллера или правду?

– Правду, конечно, – даже возмутился парень.

– Ну так вот тебе правда, Валера. Я там чуть не обделался. А тот, кто тебе будет говорить, что он в подобной ситуации чувствовал себя самым крутым, что был готов рвать всю эту нечисть голыми руками и сам черт ему был не брат, попросту врет. Потому что если ты нормальный человек, то тебе обязательно должно быть страшно.

– Но ты же перешагнул через свой страх, дядь Володь?

– Ага. Перешагнул, как же. Шел и костерил себя последними словами. А все потому, что назад нельзя. Не пойдешь, так потом не то что в этом поселке, но и в другом жизни нормальной не будет. Потому что каждый мнит себя Наполеоном, видя бой со стороны. Дескать, вот если бы я был на вашем месте, то всем показал бы кузькину мать, потому как самый настоящий герой. Ерунда все это, Валера. И запомни, герои нужны там, где нет нормального руководства. А где с руководителем порядок, там порядок во всем, и герои совсем даже не нужны, потому что каждый делает свое дело. Ладно, пойду я.

– До свидания, дядь Володя.

– И тебе не хворать.

Владимир подхватил пакет, куда парень упаковал его покупки, и направился на выход. Уже оказавшись на улице, он не смог сдержать улыбки. Нет, на этот раз Валерка тут был ни при чем. До него просто дошло, что он вот так просто сходил в лавку за гранатами и несет их без всякого стеснения в обычном полимерном пакете. Полный сюр. Иначе и не скажешь.

Впрочем, размышлял он над этим недолго. Так, подумал, ухмыльнулся, и тут же мысль свернула к насущному. В частности, он вдруг осознал, что время уже к обеду и что у них с Семенычем есть нечего. На завтрак кусок масла, сыр и хлеб еще нашлись. А вот что посерьезнее…

Они решили, что сегодня вполне можно перебиться в местной кафешке. Там же и заказать еду в дорогу. К вечеру же планировали добраться до Берна и уже там озаботиться сухими пайками. Да и много ли нужно охотнику, отправляющемуся в степь на промысел мяса? Соль, специи и хлеб, вот, собственно, и все.

Ах да, еще не забыть бы какую зелень, потому как витамины, они всегда нужны. Но с другой стороны, степь всегда готова предоставить тебе все необходимое. Ты только не ленись спрашивать, читать в Инете и поглядывать по сторонам. А то эдак на ровном месте и цингу подхватить можно.

Кафе располагалось едва ли не напротив магазина. Ну а что такого, центр поселка, тут все в пределах сотни метров. Вон он клуб, вон администрация, а вот и кафешка. Небольшое, но уютное заведение. Обставлено со вкусом, сразу видно, хозяин вложил в него душу. Да и нельзя тут по-другому. Народу всего раз-два и обчелся. Поди угоди им настолько, чтобы они без сожаления расставались со своими деньгами. Да еще и в обстановке, когда с употреблением спиртных напитков имеются некоторые проблемы.

– Здравствуйте. – Едва только он опустился на стул, как к нему тут же подошла официантка и предложила меню.

Владимир невольно залюбовался девушкой. Лет двадцати пяти, немного полненькая, но это ее ничуть не портит. Наоборот, так и напрашивается выражение – кровь с молоком. Темная юбка, чуть выше колен, белая блузка, накрахмаленный передник, кокетливая белоснежная пилотка с голубым кантом. Миловидное лицо с пышным румянцем. Матрешка, итить раскудрить ее в качель!

– Кхм, спасибо, – смутился Владимир и тут же уставился в меню.

Вообще-то это не дело. Нужно срочно что-то менять, а то он эдак глазами уже начинает девиц раздевать. А тут подобное поведение неприемлемо. Мало ли как оно рискует обернуться. Могут и приревновать на ровном месте. А если ничего путного не придумает, так еще и не на ровном. Нет, все же глава поселка Валентин умный мужик, четко все понимает, оттого и заказал парочку девиц легкого поведения. Вот только довезти их пока некому.

– Девушка, а что у вас можно заказать по-быстрому? – не отрывая взгляда от меню, словно что-то там рассматривая, поинтересовался Владимир.

– Зовите меня Ниной, так проще. А по-быстрому, к сожалению, не получится. У нас ведь не столовая, все готовится под заказ, – с мягкой улыбкой ответила девушка, покрываясь еще большим румянцем.

Явно уловила мысли Валковского. Да и не сложно это, если хоть чуточку быть внимательным. Но подобное поведение в местных реалиях непростительно. Есть шанс нарваться на далеко не самый ласковый прием. Причем так уж сложилось с общественным мнением, что тот, кто полез не в свой огород, будет всегда виноват, даже если его туда на аркане затащит женщина.

Свободных девиц тут днем с огнем не сыщешь. Девчонке еще и восемнадцати нет, а вокруг уже парни гоголями расхаживают. До совершеннолетия еще есть вариант перебирать женихов, но после уже все, кандидаты на руку и сердце становятся ну очень настойчивыми. Опять же, общественность начинает понемногу давить, да и у самой от подобного внимания голова кругом, так что бросаются как в омут.

– Надо же, прямо как ресторан, – не удержался Валковский.

– Так ведь просто поесть и дома можно, а к нам сюда все больше… в люди выйти, себя показать, на других посмотреть.

– Согласен. Ну а так чтобы не слишком долго ждать? Я хочу пообедать и полностью полагаюсь на ваш вкус.

– Минимум полчаса, – слегка разведя руками, ответила официантка.

– Нда, – недовольно поморщился Владимир, – но ведь это лучше, чем в перспективе остаться голодным, не так ли? Так что подожду.

– Может, пока пива?

– А как быть с вашим сухим законом?

– Ну вы ведь не состоите в артели, поэтому дышать перегаром на начальство не станете.

– А урядник? Все же белый день.

– Так вы не напивайтесь, у него к вам и вопросов не будет.

– Согласен. Тогда пива, ну и рыбки к нему. Только прошу, с обедом не затягивайте.

– Вася все сделает максимально быстро. Он у меня не повар, а настоящий виртуоз, – заверила девушка.

– Ой, а можно мне тоже обед, только вместо пива какого-нибудь сока или морса, на ваш вкус…

Валковский перевел взгляд на официантку и, потешно выпятив нижнюю губу, слегка развел руки, мол, ну что тут поделаешь. В ответ Нина только задорно улыбнулась и сделала соответствующий жест: дескать, все будет исполнено в лучшем виде.

– Здравствуйте, дядя Володя, – опустившись на стул рядом с ним и слегка склонившись в его сторону, тихо поздоровалась Даша. Причем по-заговорщицки так, дождалась, пока Нина отойдет и не сможет их услышать.

Странно это все. Только что вела себя так, словно они расстались буквально пять минут назад, вся из себя уверенная и задорная, а тут – чисто пряник украла и теперь боится, как бы не застукали с ним.

– Объяснишь?

– Дядя Володя, выручай.

– Шо, опять? – подпустив в голос джигарханяновской хрипотцы, поинтересовался Владимир.

– Вот вам все хихоньки, а меня местные кумушки приперли к стенке: выходи замуж, и все. Мол, не дело это молодой и здоровой в девках ходить, когда от женихов отбоя нет.

– А отбоя нет?

– Не то слово, дядя Вова. Проходу не дают. Но это ладно. Доставать достают, но вполне в рамках приличия. Вот только, того и гляди, друг с другом сцепятся. А ну как до дуэли дойдет. Вот так хожу и чувствую себя кругом виноватой.

– Ну так выбери себе кого. Здесь парней видных хватает.

– Дядя Вова, и ты туда же, – тут же возмутилась девушка. – Не хочу я так. Ну что я, не заслуживаю, чтобы по любви? Почему я должна выскакивать за первого встречного, как по залету?

– Кхе, как-как? По залету? Ну Дашенька, ну выдала. Вот от кого, от кого, но от тебя такого выверта не ожидал, – едва не рассмеялся Валковский.

– А чего вы от меня ждали? Что я выскочу замуж за первого встречного?

– Я-то ничего не хочу. Это дело твое, возникнет надобность, выскочишь. От меня-то что требуется?

– Ты не мог бы сыграть роль моего жениха? Тут все очень логично получается. От бандитов спас, значит, сумел предстать в нужном свете. Совсем не старый, а зрелый и умудренный жизнью мужчина. Со свадьбой не торопимся, потому что ты так не можешь. Сначала хочешь встать на ноги и привести жену в свой дом.

– О как! А ну, колись, Дашенька, ты об этом уже успела растрезвонить?

– Да чего тут трезвонить. Вчера Юдина прижала меня, дескать, не может быть, чтобы девушке в моем возрасте вообще никто не нравился. Нормально, да? Я тут только неделю, а уже всем должна. Ну, я возьми и обмолвись, что ты мне нравишься, да и я тебе не безразлична. А остальное уже все наши поселковые кумушки додумали, я только тебе озвучила.

– Нда-а… Ну, девка, ты дае-ошь! Значит, давай не будем, а всем скажем, что было.

– Дядь Вова, ну я правда не знаю, кто мне еще может помочь. Ну пожалуйста.

Владимир смерил ее взглядом, умилился ее личиком, ну очень в этот момент девушка походила на кота из знаменитого мультфильма «Шрек». И мог ли он ей отказать? Опять же, приятно общаться с молоденькой и довольно милой девушкой. Ну и наконец, нравилась она ему. По-настоящему нравилась. Хотя и понимал, что разница в возрасте у них серьезная. Как ни крути, девятнадцать лет – это не шутка. И потом, это, считай, впервые, когда она к нему вот так – с доверием и открыто. Раньше все больше из вежливости или с опаской. А это дорогого стоит.

– Ладно. Жених так жених.

– Пока только парень, – тут же решила дистанцироваться девушка.

– Ты давай эти выкрутасы брось. Нашла тоже мне парня. Верно твоя Юдина сказала, я уж мужик в возрасте и ходить за ручку не мое. Так что жених, и точка. Ну и версию насчет того, что самолюбие не позволяет жениться, пока собственным углом не обзаведусь, тоже принимаю.

– Ой, спасибо тебе, дядя Володя.

– Володя, Вова – это да, но никаких Вовчиков, Вовиков, Вовочек и тем более дядь. Уяснила?

– Уяснила… В-Вова, – смущено улыбнувшись, с запинкой произнесла девушка.

– Во-от, уже получается. Только смотри не опростоволосься.

– Уж я постараюсь. Я ведь в этом кровно заинтересована, Вова, – уже куда смелее произнесла Даша.

Когда официантка Нина, а по совместительству жена владельца кафе, принесла им аперитив, они уже вели довольно оживленную беседу. И с каждой минутой она становилась все более раскрепощенной.

Владимир вдруг начал сыпать солеными шуточками и вспоминать двусмысленные анекдоты. Хотя прежде чувствовал себя с Дашей несколько скованно ввиду ее молодости. Сама девушка, если раньше от подобных разговоров заливалась краской смущения, сейчас воспринимала это легко и непринужденно. Теперь оба они знали, что это просто игра, а игра, она и есть игра.

Давно у Владимира не случалось таких обедов. В последний раз, если ему не изменяла память, около шести лет назад. Тогда он еще был начальником уголовного розыска, и большинство окружающих старались предстать перед ним в выгодном свете. Конечно, он понимал, что все они неискренни. Однако ситуацию, когда перед ним пресмыкались, находил приятной. Потому что это указывало на его статус, на то, чего он смог добиться в этой жизни.

Правда, сейчас ситуация разительно отличалась. Но с другой стороны, настроение было таким же приподнятым. Хотя бы от общения с этим цветком, полным задора и огня молодости. Как там говорят: наличие рядом со зрелым мужчиной молодой девушки влияет на него самым благотворным образом? А ведь он, пожалуй, подпишется под каждым словом. И это результат только общения.

Уже завтра Владимиру предстояло покинуть Рыбачий на длительный срок. Одного же совместного похода в кафе, по обоюдному мнению, было слишком мало для того, чтобы вселить в местных жителей уверенность в том, что между ними имеются отношения. В силу этого было принято решение о вечернем посещении стрельбища, при котором имелась чайная.

Правда, спиртного там не подавали. Свежая выпечка, чай или кофе – вот и все радости. Но в данном конкретном случае им спиртное и не нужно. Главное, быть на людях вместе. Ну и немаловажный нюанс: все-таки это стрельбище, а Даше необходима практика в этом деле, ведь здесь оружие вовсе не блажь, а средство выживания.

За оставшуюся половину дня Владимир вместе с Семенычем успели полностью разобраться с трофеями. Причем разобраться довольно удачно и выгодно. Все, за исключением пушнины и транспорта, у них выкупил Петр. Кстати, мужику довольно ощутимо полегчало, а еще он всюду таскал с собой маленькую Любашу. Алина же не переставала извиняться за проказы дочери, но Пилин только отмахивался, мол, отстань, чокнутая мамаша, ты ничего не понимаешь. Словом, нашел мужик общий язык с девчушкой еще там, на заимке.

Один из «Уралов» у них приобрела поселковая администрация. Причем довольными остались все. По большому счету покупателей на подобный транспорт тут не так чтобы и много. Все же в зависимости от комплектации за новый «Урал» надо выложить от четырнадцати до шестнадцати тысяч рублей.

Грузовики колонисты в основном приобретали только под определенное предприятие, а в этом случае всегда можно рассчитывать на заем от Андреевской администрации. Основным же разъездным транспортом на Колонии были УАЗы. Конечно, в сравнении с земной цена на них здесь сильно кусалась, но все же была вполне подъемной.

А так, и Рыбачьему хорошо, и им неплохо. Машина имеет пробег меньше десяти тысяч, а обошлась поселковой казне вместе с прицепом всего-то в двенадцать тысяч. Признаться, Валковский и Рогов не ожидали, что так удачно получится. Но оказалось, администрация как раз собиралась приобретать подобный транспорт для поселковых нужд. Вот и вышло у них чистой экономии тысяч на пять, никак не меньше.

Пушнину решили реализовать в Берне. Там не только шкуры зубров выделывали, имелась и меховая мастерская. Промысловики доставляли самую разнообразную добычу. Кстати, подобных предприятий было только три: в Берне, Андреевском и Нефедовском. Правда, весь мех, отправляемый на Землю, все равно проходил через Андреевскую заготконтору. Но конечно же у выделанной пушнины и цена была другой.

В общей сложности после реализации товара, доставшегося им за эти дни, у них на руках оказалась сумма в двадцать восемь тысяч рублей. Правда, доля Владимира составила только четыре тысячи, потому что он оставил себе один из «Уралов», который они посчитали, как и реализованный, в десять тысяч.

Оставалась еще пушнина, за которую можно было выручить не меньше трех тысяч. Так что его счет должен был увеличиться до пяти с половиной тысяч. Не сказать, что это баснословная сумма, но и не такая маленькая. Опять же это только живые деньги. Так что за прошедший месяц он умудрился заработать столько, сколько далеко не всякий колонист за год.

Вечер прошел на ура. Новоявленная пара оказалась в центре внимания. Только ленивый не прошелся по их поводу. Впрочем, все в пределах ожидаемого. Здесь Евровидения с его толерантными проявлениями нет, поэтому народ развлекается все больше по старинке. А это значит, читают книжки, организовывают художественную самодеятельность, перемывают косточки своим ближним.

Однако приподнятое настроение Владимира испортилось, когда он вернулся домой. В смысле домой к Семенычу, так как квартировал у него. Едва только он переступил порог, как в нос тут же ударил резкий кислый запах, который не спутаешь ни с чем. Нет, за последние годы он успел притерпеться ко многому. Но это вовсе не значит, что ему все равно, в какой обстановке находиться и уж тем более жить.

Зато теперь стало понятно, отчего Семеныч с утра был в дурном настроении. Как видно, у мужика наступил кризис, который он не смог преодолеть, и свалился в штопор. Если бы его накрыло в степи, то справиться с этим было бы куда как проще. А вот в поселке соблазн оказался слишком велик.

Впрочем, не сказать, что Валковского данное обстоятельство сильно расстроило. Скорее даже наоборот. С одной стороны, вроде как нужно было выдвигаться на охоту, чтобы быть при деле и наконец начать искать свое место в этом мире. Но с другой, у него нашелся обоснованный повод, прежде всего перед самим собой, чтобы остаться.

Он как мальчишка был на седьмом небе от счастья из-за наметившихся отношений у них с Дашей. Плевать, что ему ничего не светит и девушка скорее смотрит на него как на отца, чем как на возможного партнера. Нет, ну с отцом это, конечно, перебор, ну, можно сказать, как на дядю. Так вот, ему было просто приятно находиться с ней. Это было… Да, сродни тому чувству, когда он в четырнадцать лет впервые начал встречаться с девочкой из параллельного класса. Ну да, прямо-таки впал в детство.

Вот только оставаться в доме, который очень скоро весь пропитается запахами алкоголя, перегара и немытого тела, он не мог. А в том, что так и будет, у него не было никаких сомнений. Когда запойный срывается в штопор, то он полностью теряет человеческий облик. Ну а еще становится раздражительным и плохо себя контролирует. Испытывать на себе, что значит потерявший над собой контроль бывший спецназовец, у которого за плечами три войны, удовольствие сомнительное.

Без лишних разговоров Владимир собрал свои скромные пожитки. Кстати, без учета оружия получилось и впрямь не так чтобы много. Большинство вещей было упаковано в контейнеры на «Урале» Семеныча, поэтому все уместилось в одну большую сумку. Правда, как только он присовокупил ко всему прочему еще оружие и снаряжение, все равно получилось изрядно. Ну да ничего страшного, до общежития не так далеко. В крайнем случае, можно передохнуть.

Семеныч на его действия никак не прореагировал. Разве только отсалютовал в след уходящему стаканом и опрокинул его содержимое в себя. Ну а Владимир, оказавшись на свежем воздухе, зашагал бодрым шагом по освещенной фонарями улице. Оно, конечно, комендант будет не в восторге, что ее дернули из дома, но что уж теперь-то делать…

– Володя… Володя, подожди.

Валковский с нескрываемым удивлением обернулся на голос Даши. Нет, ясно, что его маршрут пролегал мимо ее домика. Но вообще-то они расстались с полчаса назад, и она по идее должна была укладываться спать. Это у него вынужденное безделье наметилось, а у нее полным ходом идет подготовка к учебному процессу, так что завтра рано вставать.

– Ты чего здесь? – рассматривая девушку в домашнем халате, тапочках и «макаровым» в руке, поинтересовался Владимир.

– Да вот, взглянула в окно… Смотрю, ты навьюченный как мул идешь. Неужели дядя Ваня прогнал? – явно не веря в данное предположение, поинтересовалась девушка.

– Не прогнал, – опуская сумку на асфальт тротуара, ответил Владимир, – просто у него некоторые проблемы наметились, вот я и предпочел переселиться временно в общежитие.

– Проблемы – это запой, – уверенно произнесла девушка, которая, как видно, была в курсе проблем Семеныча.

– Ну да. А там мало ли как его переклинит, мне неприятности на ровном месте ни к чему.

– Ясно. Ты вот что, Володь, давай ко мне.

– Как это?

– Да просто. Не дело, если жених будет ютиться по общагам, когда невеста в просторном доме живет. У меня двухкомнатка, так что места обоим хватит.

– А как же с тем, что мне нужно обзавестись собственным жильем? Как народ к этому отнесется?

– Так я ведь не красный фонарь на двери вешаю, а жениха к себе привожу. А что касается тебя, так и тут все в норме, свадьбу-то не играем. Короче, нечего тут комаров кормить, пошли. Или мне нужно твою сумку нести?

– Ну это уж я как-нибудь сам, – подхватывая свои вещи, возразил Владимир.

Нда, ситуация… А впрочем, ничего особенного. Ну, постелила она ему в отдельной комнате. Попили чаю. В очередной раз за сегодняшний вечер, разве только без выпечки. Все же на сон грядущий не следует налегать на мучное. Потом по очереди приняли душ. Правда, у Владимира шевельнулась было шальная мысль, а уж когда он представил, как она стоит под упругими водяными струями…

Но Даша все это развеяла с детской непосредственностью и легкостью. Дождавшись, когда он выйдет из ванной, она задорно помахала ему ручкой и скрылась в своей спальне. Запираться не стала, но дверь закрыла недвусмысленно, с явно различимым щелчком защелки.

Ну, что сказать? Пришлось ему покрутиться в койке вертолетом. Ничего, вполне сумел совладать с собой и уснуть. В конце концов, не вьюноша бледный со взором горящим, а взрослый мужик. Нет, со своими потребностями, конечно, что-то делать нужно, но все же это ему разум не застит.

Утром Даша рекрутировала его на работы в школу. В смысле он поинтересовался, какие у нее планы, и сам напросился в добровольные помощники. А что ему делать-то? Семенычу хорошо, он сейчас в коматозе. А кое-кому приходится изнывать от безделья.

Как выяснилось, девушке предстояло вести сразу три класса начальной школы. Так что это только первоклашек у нее получалось семь человек. Кроме них насчитывалось еще два десятка учеников второго и третьего классов. Придется вести занятия в три смены, и какая при этом окажется нагрузка на нее, и думать не хотелось. Тут уж никакому тройному окладу не обрадуешься, а это, на секундочку, четыреста пятьдесят рублей в месяц. Но денежки и впрямь тяжкие – работе нужно будет отдаваться целиком без остатка.

Вечером, все так же под прицелом взглядов поселковых кумушек, отправились посидеть в кафе. А что, очень даже заслужили. На что Владимир за последние годы привык к физическому труду, а и то вымотался, занимаясь переноской и расстановкой мебели и учебных пособий. Но все это ерунда в сравнении с тем, что есть хоть какое-то занятие и перспектива ужина в приятной обстановке и не менее приятном обществе.

– Дашенька, так это и есть тот самый старый перец, на которого ты нас променяла?

Нда, насчет приятной обстановки это он погорячился. Да и взгляды, как оказалось, на них сосредоточены далеко не только местных кумушек. Во всяком случае, этот мужчина лет тридцати никак на бабу не тянет. Интересно, кто это такой борзый? Раз уж решил обосноваться в Рыбачьем, все же не помешало бы познакомиться с народом поближе. Ну да чего теперь-то.

– Володя, не надо. – Даша протянула руки через стол и положила свои ладошки на его кисти.

– Кто это? Один из воздыхателей?

– Да ты не ее спрашивай, Сиделец. Ты меня спроси, я отвечу, – поднявшись из-за стола и направляясь в их сторону, произнес мужчина.

А ничего так, крепкий. А главное – наглый и самоуверенный. Наверняка из тех, кто считает себя пупом земли и пребывает в уверенности, будто весь мир крутится вокруг него. Есть такие. Причем абсолютно не имеет значения, добились ли они чего-то в своей жизни или прозябают в нищете. Тут главное не то, чего смог достичь, а личные претензии.

Но этот, похоже, что-то собой представлял. Или с ним просто никто не хотел связываться. Зал-то небольшой, всего-то с дюжину столиков, но с десяток мужиков наличествует. Однако никто из них и не подумал вмешиваться в намечающуюся ссору. Бараны, они и с оружием в руках бараны. А может, все дело в том, что он тут чужой, а этот тип местный. Или все еще проще, и в людях говорит их отношение к бывшему менту-взяточнику. Если так, то трудно их упрекать.

Идти было недалеко, несколько шагов – и вот наглец уже рядом с их столиком. По выражению на лице так и читалось: мол, на кого же ты меня променяла, красавица, а еще – вызов. Последнее явно адресовано уже Валковскому.

– Парень, мы тебя не приглашали. Шел бы ты дальше пить свое пиво, – предпочел сдержаться Валковский.

Законы тут простые и недвусмысленные. Оказаться же за решеткой и опять чистить канавы и выгребные ямы у него не было никакого желания. Время запоя Семеныча куда приятнее пережидать в обществе Даши, а не под арестом.

– Сиделец, а тебе не говорили, что разговаривать с людьми сидя – это неприлично?

– Если я встану, то ты ляжешь, умник. Ты все понял?

– Серье-озно-о? А может, у тебя еще и на поединок кишка не тонка?

– Я все сказал. Иди, твое пиво выдыхается.

– А ну-ка пошли выйдем, поговорим.

– Ты меня куда зовешь, подраться или сразу стреляться?

– Стреляться – это, к сожалению, только по решению дуэльного комитета, а вот морду тебе набить за невоспитанность я могу и так. Ну а там уж как знаешь.

Все. В дальнейшей дискуссии нет никакого смысла. Видно же, что этот умник настроен на драку. Не иначе как гормоны в голову ударили. А может, жаль терять такую перспективную девушку. Ведь мало того что она довольно хороша собой, так еще и учительница, с целым набором льгот и весьма приличным жалованьем. А что такого, любовь любовью, но и расчет никто не отменял.

– Дашенька, ты пока заказывай, на свой вкус, а я сейчас.

– Не надо, Володя. Давай лучше уйдем.

Она думает, что Валковский собирается драться из-за нее? Не хотелось бы ее расстраивать, но увы, он пока еще не так много времени провел на Колонии, чтобы из-за женщины лезть в драку. Нет, если бы девушка была по-настоящему его или хотя бы если бы ей угрожала опасность, то понятно, а за просто так… Нет, это точно не к нему.

Зато спускать личную обиду тому, кто еще не так давно – или все же уже в прошлой жизни? – обделывался бы при одном только виде Владимира, было выше его сил. Конечно, должность его осталась в прошлом, но ведь самолюбие никуда не делось. Ну не привык он к тому, чтобы об него вытирали ноги. Даже на зоне он пользовался уважением.

Хрясь! Меряться достоинством, толкаться, накачивая себя адреналином, – это все ерунда. Если ты что-то решил для себя, то просто действуй. В конце концов, это не дуэль и не схватка на ринге или татами, где расписаны правила, которым необходимо следовать неукоснительно, а банальная драка.

– Ты что творишь?!

– Нечестно!

Тут же возмутились сопровождавшие наглеца двое парней. Оно, конечно, было с чего, потому как, едва только завернув за угол кафе, шедший впереди Владимир с разворота впечатал кулак в челюсть этому умнику. Ну он и рухнул как подкошенный, враз лишившись сознания. Нет, Валковский не сомневался в том, что может справиться с ним, следуя неписаным правилам уличной драки, просто при этом имелся шанс и самому получить какой-нибудь фонарик под глаз. Победа, она ведь не всегда бывает безоговорочной. Ну а раз правила неписаные, то и риски можно свести к минимуму.

– Да мы тебя! – Говорит один, а надвигаются сразу двое. Похоже, из Владимира сейчас будут делать отбивную, причем, судя по движениям парней, со знанием дела. Валковский, конечно, не подарок, но всему есть предел и против двоих ему наверняка не выстоять.

Рука привычно скользнула к бедру. Единое отработанное движение – ребро ладони отщелкнуло кнопку стопорного ремешка, пальцы привычно поддели рукоять пистолета и потянули его из кобуры. Мгновение – и оружие уже готово к бою, а палец жмет на спусковой крючок. Выстрел раздался неестественно громко, пуля с глухим стуком вошла в землю перед ногами нападавших, вздыбив фонтанчик почвы.

– Следующую закатаю точно в лоб, – подняв пистолет, спокойным голосом проинформировал парней Валковский.

Бах! В сравнении с «макаровым» выстрел ТТ сродни злобному рявканью. Причем раздался он настолько неожиданно, что Валковский даже вздрогнул. Правда, при этом одновременно развернулся на звук, выцеливая возможного противника.

– Милиция! Оружие на землю! Лежать! Руки за голову! Дернетесь, стреляю на поражение!

Урядник не просто выкрикивал приказы, а буквально вколачивал каждое свое слово, словно гвоздь в доску вгонял. И сомнений никаких, он выполнит свою угрозу, даже не поморщившись. Тут вам не там, и отчет ему держать только перед людьми, а не перед прокуратурой. Людям же нужен покой и порядок, а уж как этого добьется их урядник, его дело.

Едва осознав, кто находится перед ним, Валковский тут же задрал руку с пистолетом вверх, поставил оружие на предохранитель и только после этого бросил перед собой. Затем, не делая резких движений, опустился на землю и заложил руки за голову. Хорошо хоть травка, а то пришлось бы в пыли елозить.

– Дежурный, ГНР¹ к кафе! – Прохор Васильевич тут же отдал распоряжение по рации, едва задержанные выполнили его требования.

Глава 9

Поединок

Нет, определенно тут с развлечениями полная беда. Вон сколько народу набежало, в клубе прямо не продохнуть. Весь поселок без исключения. А главное, никакого недостатка в свидетелях, и все такие словоохотливые, что не надо ни из кого и ничего тянуть. Сами все выложат, во всех деталях и подробностях. Ну просто как в той передаче «Час суда». Только там постановка с актерами, шоу, попросту говоря, а здесь самая что ни на есть реальность. И кстати, куда тем актеришкам, здесь все куда более сочно и красочно.

Ну да. Все верно. Валковский уже во второй раз в своей жизни оказался в роли подсудимого. Если бы он просто беспричинно пальнул в пределах Рыбачьего, то урядник закатал бы ему административный арест. Но тут дело иное. Он угрожал жителям поселка оружием. А это уже не шутки. Одна надежда, тюрем тут как таковых нет, а на высшую меру его действия все же не тянут.

– Кгхм… – прокашлялся глава Рыбачьего перед вынесением приговора. – Итак… Совет поселка рассмотрел материалы и свидетельские показания по факту стрельбы и угрозы оружием Валковским Владимиром Николаевичем. Согласно принятому нами решению, Валковскому надлежит покинуть Рыбачий до восьми часов ноля минут завтрашнего утра. В течение года ему запрещается появляться в пределах поселка. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Прохор Васильевич, освободи его, верни вещи и оружие.

– Есть, – коротко ответил урядник.

Вот так, все просто и понятно. И ведь сюда ему точно дорога заказана. Здесь есть два выезда, которые находятся под постоянной охраной ополчения, а те, ясное дело, выполнят решение суда и осужденного не пустят. Другими путями попасть на территорию Рыбачьего не рекомендовалось. По периметру поселка есть выгороженная полоса безопасности, которая только обозначает опасную зону, буквально засеянную минами.

– Глава, а если у меня есть претензии к подсудимому?

А вот это очень даже ожидаемо. У Владимира состоялся разговор с Прохором, пока в камере дожидался суда, назначенного на вечер. Судебное заседание, конечно, несет определенную воспитательную и поучительную нагрузку, но это вовсе не повод для того, чтобы тратить на него рабочее время. И без того людей не хватает, а дел выше крыши.

Так вот, как следовало из рассказа Прохора, Андрей – мужик, которому врезал Владимир, отличался склочным характером и с первого дня положил глаз на Дашу. Мало того, уже раз сцепился из-за нее с местным пареньком с окрестного хутора. Но главное то, что в отличие от основной массы бузотеров этот был еще и не робкого десятка. На его счету уже имелось две дуэли, а это достаточно серьезный характеризующий фактор.

Полученную от Владимира зуботычину он спустить никак не мог, хотя бы потому, что это неизменно ударит по его авторитету среди приятелей холостяков.

Да и остальные мужики в поселке относятся к нему с долей опаски. Нет, удара из-за угла от него никто не ждет. Как раз наоборот, опасаются вызова к барьеру. Дать в морду – это одно, а вот выйти на поединок, где тебя на полном законном основании могут отправить на тот свет, тут уж совсем другое. К слову заметить, Андрей этот однажды даже ранил своего противника.

– Ты все никак не угомонишься, Андрей, – вместо главы ответил Прохор. – Мало тебе, что драку спровоцировал, едва выйдя из каталажки? Скажи спасибо, что совет пока отложил рассмотрение вопроса о твоем выселении.

– Спасибо. Но вопрос чести остается неразрешенным, поэтому я настаиваю на удовлетворении. Или пускай Валковский прилюдно извинится, – упрямо гнул свое мужчина.

– Здесь заседание суда, а не дуэльного комитета. Так что вопрос не по теме.

Теперь уже недовольство выказал глава, боднув Прохора строгим взглядом. Тому осталось только легонько пожать плечами, мол, извини, не сдержался, и тут же устраниться. Во-первых, на заседании суда председательствовал глава. Во-вторых, он же являлся председателем дуэльного комитета. А потому и первое слово именно его. Прохор, кстати, вообще не входил в комитет. На нем лежало соблюдение правил проведения самой дуэли, в принятии же решения о назначении поединка он не участвовал.

– Валентин Валерьевич, по-моему, одно другому не мешает, – возразил Андрей. – Суд закончился, решение вынесено. Все члены дуэльного комитета присутствуют здесь. Так отчего же не принять решение? Тем более завтра Валковский покинет поселок и будет отсутствовать год.

– Представители комитета, кто за то, чтобы принять решение незамедлительно, прошу голосовать. Ясно. Прошу всех на сцену.

Импровизированное заседание организовали очень быстро. Вынесли дополнительные стулья, чтобы разместить членов комитета. Секретарь главы, которая исполняла эту роль всегда и везде, устроилась поудобнее и открыла на ноутбуке нужный файл. Вот и все, комитет готов к работе.

– Итак, за что должен извиниться Валковский? – поинтересовался Валентин Валерьевич у приглашенного на сцену Андрея.

– Ну это же понятно, глава. Он меня оскорбил, – возмущенно заявил тот.

– Как оскорбил? – упрямо гнул свое Злобин.

– Да так и оскорбил.

– Конкретно.

– Да все знают.

– Послушай, Андрей Сергеевич, ты собираешься вызвать человека на смертельный поединок, поэтому, будь любезен, выражайся конкретно.

– Он нанес мне оскорбление действием, – нашелся мужчина, припомнив соответствующее выражение.

– Еще раз выскажешься без конкретики, и я поставлю вопрос о неуважении к дуэльному комитету. Ты, видимо, давно не чистил выгребные ямы.

Владимир не смог сдержать улыбку, наблюдая за этой словесной эквилибристикой. Ясно, что этот бойцовский петух всех уже достал. Да и поединки, они все же могут повлечь за собой несчастье: при всей сложности попасть из дуэльных пистолетов подобная возможность довольно высока. Тут по большому счету все зависит от руки стрелка и от его выдержки. Как ни крути, но разброс у пистолета не такой уж и огромный. Владимир успел в этом убедиться на примере все той же хауды.

Так вот, главе поселка вовсе не улыбается, чтобы у него тут стрелялись по поводу и без повода. Поэтому он и давит так на самолюбие Андрея. А ну как тот не захочет прилюдно говорить о том, что ему набили морду. Мало ли что все об этом знают. Знать – это одно, а услышать признание из его уст – совсем другое. Вон в зале какая тишина повисла, все ждут, признает Андрей факт избиения или нет.

Впрочем, все это детский лепет. Валентин должен понимать, что у этого дуэлянта сейчас просто нет другого выхода, кроме как добиваться поединка, чтобы в очередной раз показать всем, что с ним так просто краями не разойдешься. Два прошлых поединка, в результате которых он не понес никаких потерь, вселили в него чрезмерную уверенность в себе.

– Валковский избил меня, – наконец произнес Андрей под тут же начавшие раздаваться смешки.

В ответ на это Андрей обвел просторный зал взглядом с таким выражением, как будто хотел сказать: смеется тот, кто смеется последним. Угу. С одной стороны, он вроде как выставил себя на посмешище, но с другой… С другой, он выигрывает по всем статьям. Что с того, если кто-то будет с ухмылкой вспоминать о его конфузе? Главное в том, что никто не посмеет заявить этого ему в лицо, а еще – предпочтет с ним согласиться, а не противиться его желаниям.

Нет, тут он однозначно выигрывал по всем статьям. И смеяться в результате будет именно он. Да что там, он уже в выигрыше. Это у женщин в глазах скачут веселые бесенята, а вот мужики, те хоть и ухмыляются, но во взгляде заметна настороженность. Они стараются не показывать этого, но все-таки заметно, что Андрей вызывает у них серьезные опасения. Так что он уже выиграл. Остается только одна маленькая деталь: нужно либо заставить Валковского извиниться, либо выйти к барьеру и остаться в живых.

– Ну что же, причина озвучена предельно четко и ясно, – вновь заговорил Злобин. – Кто-нибудь хочет сказать?

– Если позволите, – поднялся один из членов комитета, мужчина лет сорока. – Я считаю, что Андрей Сергеевич злоупотребляет правом жителей поселка на поединок. Ни для кого не секрет, что за полтора года своего пребывания здесь он уже дважды дрался на дуэли. И это не учитывая драк, в которых он принимал участие и нередко сам же становился их зачинщиком. Поводом для этой так называемой драки, а также для стрельбы, повлекшей судебное разбирательство, послужило вызывающее поведение самого Долина. Поэтому я рассматривал бы не право его на поединок, а вопрос о выселении столь неуживчивого человека из поселка.

– Давайте не будем путать божий дар с яичницей, – возразил Злобин. – У нас сейчас заседание дуэльного комитета, а не совета поселка. И несмотря на присутствие здесь практически всех жителей, не поселковый сход.

– Так в чем проблема, давайте организуем сход. Все же в наших руках, – поднялась с места сидевшая в первом ряду женщина в интересном положении.

Красивая. Даже очень. А уж как может красить женщину беременность… Словом, повезло главе с женой, чего уж там. Хотя… Валковский и слышал краем уха, что она когда-то пробавлялась на поприще древнейшей профессии. Что ж, сам Злобин, говорят, тоже из алкоголиков. Но вот оказались они на Колонии, и этот мир их сблизил. Да еще как! Виктория Дмитриевна не только самая уважаемая женщина поселка, но еще и мать троих детей. А вскорости, похоже, и четвертый появится.

– Проблема, Виктория Дмитриевна, в том, что не следует устраивать балаган, – довольно жестко одернул жену глава. – Только что закончилось судебное заседание. Сейчас идет публичное заседание дуэльного комитета. И пока оно не будет завершено, ни о чем ином и речи быть не может. Напоминаю всем, что по сути заседание дуэльного комитета – это закрытое мероприятие. Еще одна реплика из зала, и комитет удалится в отдельное помещение. Итак, продолжаем заседание. – Злобин обвел взглядом зал, и разговоры тут же стихли, никому не хотелось лишаться подобного зрелища. Добившись тишины, Валентин Валерьевич вновь обратился к членам комитета: – Кто-то еще выскажется?

– Считаю, что у Долина есть право требовать удовлетворения, – поднялся парень лет двадцати пяти. – В конце концов, он нанес оскорбление Валковскому, и тот мог требовать удовлетворение. Но вместо этого Валковский поступил так, что превратился в ответчика.

– Тебя послушать, так каждый такой Долин может вынуждать человека к поединку и будет при этом прав, – возразил другой член комитета, с уже обильной сединой.

– А вот это уже вопрос к совету поселка и поселковому сходу. Именно там нужно решать, достоин ли такой забияка проживания в нашем поселке, – возразил парень. – А мы дуэльный комитет. И я считаю, что каждый имеет право отстаивать свою честь, встав к барьеру. Хочу уточнить, я не одобряю действий Долина и прямо заявляю, коль скоро я не являюсь членом совета поселка, то на ближайшем сходе я подниму вопрос о дальнейшем проживании Долина в Рыбачьем. Но сейчас я заявляю, что у него есть право требовать удовлетворения. А уж в чем оно выразится, пусть решает сам Валковский. Нет духа встать к барьеру – пусть извиняется. Мало того, если Уткин и Смутин решат вызвать его к барьеру за то, что он угрожал им оружием, я поддержу и эти вызовы. У меня все.

– Реплику по поводу Уткина и Смутина считаю излишней, – возразил глава. – По угрозе оружием уже есть решение суда, и комитет не может его оспорить. Итак, если больше никто не хочет высказаться, прошу голосовать. Кто за то, чтобы удовлетворить требование Долина, прошу поднять руки. Так. В принципе все ясно. Валковский, ты готов принести Долину публичные извинения?

– Как я могу отказать себе в удовольствии второй раз стереть с его лица это самодовольное выражение?

– Четко и ясно. Ты готов извиниться или будешь стреляться?

– Разумеется, я буду стреляться.

– Ясно. Дуэль состоится завтра в семь часов утра на поселковом стрельбище. Заседание комитета объявляю закрытым. Все, товарищи, все расходимся.

– А как же сход? – снова подала голос жена главы Рыбачьего.

Как видно, Долин уже достал ее до печенки. Как, впрочем, и многих других женщин. Вон как зашушукались. И не только женщины. Владимир заметил, как начали переговариваться мужчины. Опять же, парень из комитета высказался в этом же духе. Похоже, чем бы ни закончился поединок, этот самый Андрей окажется в проигрыше. Перестарался он со своим самоутверждением в обществе.

– Тихо, товарищи, – поднял руку Злобин. – Считаю, что сейчас объявлять сход преждевременно. Не стоит все сваливать в одну кучу. – При этом он одарил супругу осуждающим взглядом, заставив ее залиться краской смущения.

Ну, все. Тут ему делать больше нечего. Разве только Прохора Васильевича выцепить. Впрочем, тот и сам, встретившись взглядом с Валковским, слегка кивнул ему в сторону выхода. Ну да, все верно, ему тоже нужно закончить все дела со своим бывшим арестантом. В участке находятся оружие и документы Владимира, которые ему необходимо вернуть.

– Прохор Васильевич, а оформить машину вообще процедура долгая? – поинтересовался он, когда урядник выложил перед Владимиром его пожитки.

– Пять минут. Хочешь на трофее выехать?

– Так ведь он мой. С Семенычем так определились. Просто раньше в оформлении надобности не было.

– Ясно. У тебя остался «Урал» Лопухина?

– Да.

– Сейчас перебью владельца, и вся недолга. Только давай сюда опять свою карточку.

– Держи.

– Чего не интересуешься дуэлью?

– А зачем? Я так понимаю, что ничего необычного там не будет.

– Это точно. Станете друг против дружки, пальнете и, даст Бог, разбежитесь. Только Андрюха все же нарвался. Либо каяться перед всем поселком придется и потом вести себя тише воды ниже травы, либо выметаться на все четыре стороны. По мне, так нечего ему тут делать.

– А откуда такая уверенность, что пальнем и разбежимся? – мало интересуясь делами соперника, спросил о насущном Владимир.

– Статистика.

– Неужели настолько криворукие пистоли?

– Зачем же? Вполне приличные, для гладкоствола, понятное дело. Радиус рассеивания в среднем составляет сантиметров пятнадцать, но попасть вполне реально. Дуэльные-то пистолеты в руки никому не дают, только на поединке, чтобы руку не набивали. Если кто хочет потренироваться, пользуется хаудами, на стрельбище имеется парочка. Признаться, разница не столь уж и ощутима, хотя в дуэльных другие пуля, калибр и прицельных вообще никаких, даже планки. Но тут все дело в нервах. Одно дело – палить по мишеням, и совсем другое – когда перед тобой соперник, так же готовый выстрелить в тебя. Причем никаких жребиев с очередностью, стрелять нужно одновременно, на выстрел максимум три секунды после удара гонга. Задержал выстрел – все, потерял на него право. Словом, у кого с нервами так себе, и в слона не попадут, не то что в человека.

– Ясно.

– Вот и ладно, что ясно. Кстати, вот возьми. – Урядник подвинул по столу лист бумаги с напечатанным текстом.

– Что это?

– Правила проведения поединка. Нарушать категорически не советую, вплоть до высшей меры. И это не шутка. Нарушил – покушение на убийство или убийство.

– Я понял. Обязательно ознакомлюсь.

– Готово, – наконец откинувшись на спинку кресла, заявил урядник. – Теперь во всех участках милиции будет информация о новом владельце. Регистрационный номер я оставил прежний, так что ничего перебивать и перекрашивать не нужно.

– Спасибо. Пойду я, пожалуй. Нужно еще вещи собрать, а то запаса времени совсем не оставили. Завтра с утра еще и машину подготовить нужно успеть.

– Так тут никаких проблем. Зайди к Толику, нашему механику. Десятка – и он тебе всю диагностику проведет и предпоходную подготовку: замена расходников, заправка и все, что нужно.

– А не дороговато?

– Ради того, чтобы у тебя ни о чем не болела голова? Нормально. Правда, если нужно будет что-то более существенное, то это по отдельному тарифу. Так что ты все же на утро это дело не откладывай.

– А ночные не зарядит?

– Не зарядит, не переживай.

Вообще-то урядник тысячу раз прав. Даже если Толик зарядит втрое, нужно будет просто заплатить, и сделать это есть несколько причин. Во-первых, Владимир никогда не проводил техобслуживание не то что «Урала», но и вообще любого другого автомобиля. Да что машина, он даже в детстве не ковырялся в мотоциклах. Просто потому, что ни у него, ни у его друзей никакой другой техники, кроме велосипедов, не было и в помине. Когда же у него появилась первая машина, он предпочитал только сидеть за рулем, предоставляя заботу о ней специалистам. Во-вторых, ему следовало отдохнуть и приготовиться к завтрашнему дню, а не ковыряться в железках.

Как и ожидалось, Анатолий нашелся дома. Прохор Васильевич оказался прав, тот согласился посмотреть машину без лишних вопросов. Даже жена отнеслась к подобной просьбе с пониманием, с готовностью заверив, что прямо сейчас соберет и выпроводит мужа.

Причина подобного поведения высунула свою веснушчатую мордашку с заплетенными косичками и деловито поинтересовалась, куда это папа собрался на ночь глядя. Девочка если не первоклашка, то явно еще ходит в начальные классы. Ну а Валковский вроде как жених их учительницы. Не иначе как зарабатывают очки в ее глазах.

– Володя, ты не должен с ним драться из-за меня, – набросилась на него Даша, едва только он переступил порог дома. – Андрей – самый настоящий бретер. Причем в самых дурных традициях девятнадцатого века.

– И что? Теперь я должен поджать хвост и скакать перед ним на задних лапках?

– Но ведь ты… Мы же только играем… Это уже лишнее. Я себе не прощу, если кто-нибудь погибнет из-за меня.

– Даша…

– Нет, нет, Володя, я умоляю, не надо… – Девушка даже затрясла головой.

– Даша, я не хотел бы тебя расстраивать, но эта драка вовсе не из-за тебя.

– Как это? Я же сама там была, – растерялась она.

– Быть где-то, видеть и понимать – это три абсолютно разных понятия. Ему вообще плевать, кого задирать, главное – процесс. Он так самоутверждается, вот и все. Не было бы меня, нашелся бы какой-нибудь Ванька. Хотя одного Ваню он уже пытался задеть, но скуксился. И кстати, именно поэтому ему нужно было непременно найти кого-нибудь, чтобы опять подняться в глазах окружающих, а главное – своих. Бывший зэк да еще сидевший за взятки – самая подходящая кандидатура. Так что не было бы тебя, он нашел бы другой способ придраться ко мне. И все потому, что в моем случае достаточно велик шанс, что и авторитет его поднимется, и народ в поселке будет не так бурно реагировать. Правда, он забыл о том, что уже всех достал и я могу оказаться последней каплей.

– Значит, ты дерешься не из-за меня?

Господи, ну кто объяснит, что за существа эти женщины?! Только что убивалась от одной только мысли, что может стать причиной гибели человека. А теперь явно расстроена, что это вовсе не так и она не является яблоком раздора. И ведь это отлично видно. Хоть бери и начинай ее разубеждать.

– Знаешь, это может показаться смешным, но дерусь я за тех, кто только что с легкостью выбросил меня из поселка и запретил здесь появляться в течение года.

– Как это?

– А вот так. Тебя этому дебилу не получить, тут к гадалке не ходи, но зато может статься так, что он все же кого-то убьет на поединке. Кого-то из Рыбачьего. Понимаешь? И если мне удастся устранить эту проблему, то я спасу чью-то жизнь.

– Но чтобы спасти чью-то жизнь, ты должен забрать его.

– А вот тут ни ты, ни кто другой, кроме него самого, ни при чем. Не я задеваю всех подряд, а он.

– Ты так уверен в себе?

– Я его не боюсь, вот и все. А ты просто знай: что бы завтра ни произошло, ты к этому не имеешь отношения. Дашуня, ты извини, но давай сегодня ляжем пораньше. Мне бы выспаться.

– Да-да, конечно. Тебе же нужно, чтобы завтра рука была твердой.

– Ты это о чем, девочка? При чем тут рука?

– Ну, завтра же поединок.

– А-а… ну-ну…

– Я не права?

– В чем-то права. Но главное то, что мне за завтра нужно покрыть расстояние пятьсот километров, и все по полевым дорогам, да еще за рулем такого «крокодила», как «Урал». Вот уж где вымотаюсь до предела.

Зря он так. Вообще-то эта девчушка искренне за него переживает и старается всячески угодить. Подтверждением тому, кстати, могут служить доносящиеся с кухни очень аппетитные запахи. Оно, конечно, в камере участка кормили не баландой, как и в Андреевском, но тут ему, похоже, решили устроить праздничный ужин в честь освобождения. Или прощальный. Да ну его в болото! Гнать дурные мысли, и подальше! Интересно, а после таких вывертов его не передумают кормить? Вообще-то он не ужинал.

Переживал Валковский совершенно напрасно. Его покормили без лишних разговоров. Вообще-то в этом и проблема. Раньше они просто ели и при этом мило беседовали. А тут вроде как праздничный ужин, а они сидят и молчат как сычи. Владимир хотел было оживить обстановку, но девушка стойко продолжала изображать из себя принцессу Несмеяну. Ну да чего теперь-то, не оставила голодным – и то ладно.

Как ни странно, но уснул он легко. Ни о каких овечках или слониках и речи не было. Просто донес голову до подушки и тут же погрузился в сон. Причем в спокойный, освежающий и оздоравливающий. И за всю ночь ни разу не проснулся.

Нет, он не был таким уж храбрецом. Просто в силу своей прежней профессии и должности привык не бояться разных неудачников, даже не представляя, что они могут быть ему соперниками. А Колония – это мир неудачников. Мир тех, кто не смог нормально устроиться на Земле.

Что же касается его самого, то он тут не спасается от несправедливости земной действительности. Валковский прибыл сюда с определенной целью. И пусть в последние дни он не так часто о ней вспоминал, она никуда не делась. И вообще, месть – это блюдо холодное, а значит, и ему самому не мешает остыть. Чем меньше он будет думать о Ладыгине, тем меньше будет себя накручивать, а станет рассуждать холодно и здраво. А это именно то, что нужно.

Утром он проснулся отдохнувшим, со свежей головой. Как обычно, умылся, побрился и привел себя в порядок. После этого приступил к сбору своих вещей. Без суеты, четко и размеренно, словно ему предстоял самый обычный день. Хотя…

Сожаление присутствовало. Но оно не имело никакого отношения к предстоящему поединку. Ему не хотелось уезжать. Не хотелось покидать этот временный, но такой уютный домик, где он находился под одной крышей с Дашей и где она заботилась о нем. Ему тут было хорошо. А с хорошим всегда трудно расставаться.

В руках оказалась стопка выстиранных и выглаженных ею его вещей. Смешно, по ладоням словно пробежала какая-то приятная волна. Он настаивал на том, что сам о себе позаботится. Ему было откровенно неудобно. Но девушка только отмахнулась от этого как от какой-то несусветной глупости. Если она стирает свои вещи, то отчего не постирать и его, тем более что делает это не она лично, а стиральная машина. Да и вещей у Владимира не так много, поэтому и выгладить их никаких проблем.

– Ты вернешься? – Когда он был уже в дверях, послышался за спиной ее голос.

– Извини, но, пожалуй, да. Стрельбище и стоянка находятся в противоположных концах поселка, так что было бы глупо таскать на себе всю эту тяжесть. – Владимир указал на свои вещи и оружие, сложенные в коридоре.

– Тебе не за что извиняться. Завтракать не будешь?

– Кхм, вообще-то сейчас нежелательно. Мало ли, как оно все.

– Но в дорогу тебе нужно обязательно поесть. Что тебе приготовить? – упрямо гнула свое Даша.

А вот это ему нравилось. К его уверенности в предстоящем поединке добавилась ее, и надо сказать, если у него и имелась хоть какая-то тень сомнения, то сейчас она развеялась без следа. Плевать на этого задиру. Плевать на приговор местного суда. Он еще успеет перед отъездом съесть заботливо приготовленный завтрак. А по-другому Даша и не могла. Возраст такой, когда все нараспашку, и хорошее и плохое.

– Все равно. Лишь бы посытнее. И если можно, то и с собой что-нибудь.

– С собой я тебе положу чайку. Мы к ней вчера, считай, и не притронулись. Сыр, хлеб, чай в термосе заварю. Так нормально будет?

– Просто отлично.

Еще бы. Местная чайка размером с гуся. Так что ему на целый день хватит с запасом. Кстати, Владимиру чайка показалась куда вкуснее гуся, несколько, правда, жестче, но зато на коже практически не было жира. А кожу он любил, считая это в птице самым вкусным.

Как дошел до стрельбища, он не заметил. Мысли все время крутились вокруг девушки. Причем были они далеко не только благостными. Он прекрасно осознавал их разницу в возрасте. И потом, он видел, что не нравится ей. Нет, она перестала его бояться и относится к нему по-настоящему хорошо. Но вот как мужчину она его не воспринимает. Похоже, он так и остался для нее «дядей», разве только стал роднее, что ли.

На месте присутствовали трое. Сам владелец, организовывавший все необходимое для поединка и на постоянной основе исполняющий обязанности медика. У него за плечами были две чеченские кампании, так что оказать первую помощь в случае ранения он вполне был способен. Вторым был представитель дуэльного комитета, тот самый парень, что ратовал за поединок. Ну и урядник, который должен был обеспечить законность дуэли.

Владимир и его соперник появились одновременно. Они даже последние метры прошли практически плечом к плечу. Правда, при этом предпочли даже не здороваться. Владимир не собирался желать здоровья человеку, которого был намерен убить. Да и вообще, к чему разговаривать с тем, к кому испытываешь крайнюю степень неприязни, если этого можно избежать? Вот он и избежал. У Андрея причины наверняка были схожие.

– Итак, все в сборе. Перед поединком я должен предложить вам разрешить дело миром, – едва только они вошли в чайную при стрельбище, решил не затягивать время Лобычев, представитель комитета.

– Я готов, – тут же пожал плечами Андрей. – Пусть извинится перед всем народом, и я буду удовлетворен.

– Думаешь, так легко отделаешься? – не выдержав, ухмыльнулся Владимир. – За все нужно платит, парень. И за собственную тупость в том числе.

Владимир не мог не почувствовать удовольствия, заметив тень растерянности, мелькнувшую во взгляде Андрея. Как видно, тот прекрасно осознал, что Валковский вообще не испытывает никакого волнения, не говоря уже о страхе.

Дальше все было просто. Сначала урядник разоружил противников. Потом представитель комитета открыл футляр, в котором лежали два стилизованных под старину пистолета, изготовленных из одноствольных переломок. Все, как и рассказывал Вертинский. Строгая красота оружия с травленым рисунком по вороненому металлу. Владимир даже залюбовался тем, насколько эстетично была выполнена эта пара.

Затем у них на виду пистолеты зарядили и предоставили право выбора оскорбленной стороне, то есть Андрею. Валковский принял оставшийся пистолет. Тот лег в руку уже привычной тяжестью. Странно, Владимир ожидал, что он окажется полегче. А тут практически никаких отличий от его хауды.

Непосредственно место дуэли находилось на огневом рубеже тира. Вернее, поперек него. Там как раз набиралось расстояние ровно в тридцать шагов, или двадцать один метр. Перед дуэлянтами – барьер в виде легкого заборчика из тонкого штакета, высотой по колено. Сзади них – щиты из мягкого дерева, чтобы исключить рикошеты при промахе.

Вот так вот все просто. Следуя правилам, дополнительно озвученным Лобычевым, встали вполоборота к барьерам, взвели курки и замерли, направив стволы оружия в землю. Прохор начал отсчет. После счета три последовал легкий удар гонга.

Едва расслышав сигнал, Владимир тут же начал поднимать свой пистолет, выводя на точку прицеливания. Вообще-то о нормальной прицельной стрельбе и говорить не приходилось. Наводи по стволу да стреляй.

Б-бах! Спуск у пистолета оказался на удивление мягким. Куда мягче, чем у его хауды. А вот соперник выстрелить не успел. Даже рефлекторно. Он просто рухнул как подкошенный. У Владимира даже пробежала мысль, что этот умник в последнее время слишком часто вот так падает.

Подумать подумал, но остался стоять на месте. Согласно правилам, он не имел права покидать свое место до разрешения распорядителя дуэли. То есть Прохора. Мало того, за раненым все еще оставался его выстрел. В случае ранения он имел возможность произвести его в течение десяти секунд. Все это время никто не имел права подойти к нему. Этим самым соблюдались права его противника. Ведь нужно же было разрешить вопрос с правом выстрела раненого. Разумеется, никто не выжидал этот промежуток, если выстрелить успевали оба дуэлянта.

Наконец время истекло, и владелец стрельбища поспешил к раненому с чемоданчиком наперевес. Прохор и Лобычев последовали за ним. Правда, перед этим урядник разрешил Владимиру отойти от барьера. Поединок закончился.

– Готов. Наповал, – закрывая глаза убитому, вынес свое заключение медик. – Эх, Андрюха, Андрюха, говорил же тебе, не дразни костлявую, отыграется. Но мы же самые умные.

– Я могу идти? – положив пистолет на столик, рядом с закрытым футляром, поинтересовался Владимир.

– Можешь, конечно, – кивнул в ответ Прохор. – Только не забудь, что через пятьдесят пять минут ты должен покинуть поселок.

– Я помню.

Надо же, с того момента, как он вошел в чайную, прошло только пять минут, а в двадцати шагах от него уже лежит бездыханное тело его соперника. А ведь на его месте с таким же успехом мог оказаться и сам Валковский. Вот странное дело, но опять ничего в нем не шевельнулось. Ни запоздалого испуга, ни сожаления, вообще ничего.

Даша выскочила ему навстречу, как только он вошел в прихожую. Бегло окинула взглядом, явно выискивая на нем приметы ранения. А глазенки-то на мокром месте. Не в смысле заплаканные, а с застывшими в них слезами, готовыми хлынуть обильным потоком.

Наконец убедившись в том, что он цел и невредим, она облегченно вздохнула и, сделав несколько стремительных шагов, повисла на его шее, уткнувшись лицом в его грудь. Горячее дыхание девушки было явно ощутимо даже сквозь плотную ткань горки. А еще та отчего-то не смогла оказать достойного сопротивления девичьим слезам и поспешила промокнуть.

Владимира аж затрясло от происходящего. Трудно соображая, что он делает, Валковский сжал ладонями заплаканную мордашку, пару мгновений посмотрел прямо в глаза девушки и тут же впился в ее губы жарким поцелуем. Господи, даже голова кругом, будто это его первый поцелуй в жизни.

Рука скользнула вниз, опустилась на талию, вторая замерла между лопаток, и он с силой прижал девушку к себе. В этот момент он явственно ощутил горячее, упругое и молодое девичье тело и непроизвольно исторг глухой сладостный стон. Какое же это наслаждение, держать в объятиях ту, о ком столько грезил во сне и наяву. Он даже не подозревал, насколько она ему нравится.

Пребывая на седьмом небе от счастья, он не сразу сообразил, что девушка разорвала поцелуй и отвернулась, а его губы уже целуют ее ушко. Не сразу до него дошло и то, что маленькие кулачки уперлись в его грудь и давят со всей доступной девушке силой, стремясь вырваться из его объятий.

– Дядя Володя, не надо. Остановись, дядя Володя. Отпусти…

Только теперь до него дошло, что именно говорит девушка. Она не кричала. Возможно, боялась привлечь излишнее внимание прохожих на улице. Но в том, как она это говорила, не было никакого кокетства. Там присутствовали боль, страх, разочарование и даже где-то толика ненависти. И именно это заставило его отрезветь.

Да, он тот еще белый и пушистый. Многие плюнут не то что ему в след, но даже в лицо. И поделом, чего уж там. Конечно, работая в полиции, остаться чистеньким просто нереально. Но все же есть черта, преступив за которую ты становишься членом другой команды. И Валковский в свое время преступил ее не задумываясь. Но насильником он никогда не был.

Едва только осознав, что он неверно истолковал искреннее волнение девушки, Владимир тут же разжал руки. Внезапно обретшая свободу, Даша от неожиданности даже отскочила от него на пару шагов, а потом сделал еще пару, стремясь как можно больше разорвать дистанцию.

Девушка одарила его испепеляющим взглядом, после чего заскочила в свою спальню и захлопнула дверь. Нда-а, это он здорово опростоволосился. И ведь чувствовал же, что она относится к нему как к близкому человеку – дяде, другу, – но не видит в нем мужчину, и все же в этой ситуации не смог сдержаться. Похоже, дуэль оказала на него влияние на подсознательном уровне, хотя он был совершенно спокоен как внешне, так и внутренне. Но вот только что у него в голове мелькнула мысль, что он мог так никогда и не обнять ее. И именно эта мысль послужила спусковым крючком.

– Даша, ты извини меня. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Просто мне показалось… Словом, извини. Прощай.

Владимир подхватил свои вещи и вышел на улицу. И снова он не заметил того, как дошел до места, потому что его мысли вновь крутились вокруг девушки. Только если направляясь на поединок, он все больше думал о хорошем, то сейчас костерил себя последними словами. И по большей части из-за того, что уже ничего не сможет исправить ввиду запрета появляться в пределах поселка в течение целого года. А за это время в жизни девушки могут произойти существенные перемены.

Нет, если он непременно решит встретиться с ней, и даже не раз, то ему не смогут помешать никакие запреты. Это в принципе нереально, если только не лишить человека свободы. Но вот нужно ли ему это? Готов ли он рисковать ради нее? Признаться, ответов на эти вопросы он не знал. Но и расставаться с ней в ссоре тоже не хотел.

– Здравствуй, Володя. Принимай работу, – встретил его возле «Урала» механик, – машина в порядке, никаких неисправностей я не выявил. Не успели угробить. Масло сменил, бак заправил, в остальном полный порядок.

– Спасибо, Толик. Я еще что-то должен?

– С чего бы это? За тэо ты заплатил, так что мы в расчете. Да. Ты не спеши пока с выездом.

– Что так?

– Петр Пилин просил обождать его. Ему нужно в Платиновый. Вместе оно спокойнее будет.

– А он в курсе, через сколько я должен выехать?

– Смеешься? – весело хмыкнул Толик. – Да тут все знают даже то, что ты Андрюхе прямо в сердце закатал стальной шарик.

– Лихо.

– А ты думал?

– И как общественность отнеслась к безвременной кончине одного из своих?

– Да чего уж там. За что боролся, на то и напоролся, – безразлично махнул рукой Анатолий.

Похоже, Владимир все же был прав, и Андрей достал уже весь поселок. Впрочем, сомневаться в этом не было никаких причин. Достаточно вспомнить вчерашний вечер в клубе, чтобы осознать свою правоту. Ну не любят простые граждане вот таких Андреев, у которых шило в известном месте, а оттого и остальным нет спокойного житья.

– Здорово! – Опустив сумку себе под ноги, Петр крепко сжал руку Владимира.

Тот, в свою очередь, не без удивления посматривал то на него, то на пришедшую с ним Алину Лопухину. Конечно, все знали, что Пилин поселил молодую мать и ее дочь у себя в доме. Но похоже, что между ними пробежала какая-то кошка и явно не черная. На эти мысли наводило то, что женщина весьма уверенно и даже как-то собственнически держала мужчину под руку.

Что же, по всему получается, они нашли друг друга. А что, вполне себе нормально. Ну, старше он ее лет на пятнадцать, так и что с того? Мужчина он видный, надежный и обеспеченный. Главное же, как-то уж очень легко поладил с маленькой Любашей. А для матери, если она, конечно, мать, а не не пойми кто, главное – это ее дети, ради их будущего она способна на многое, и жить с нелюбимым в том числе.

Хотя… Ну вот ни капли не возникало ощущения, что у нее что-то там через силу. Тут скорее уж странно то, что Петр решился связаться с ней. У него к женщинам отношение строгое. Впрочем, что можно поставить ей в вину? Она ведь не шлюхой была и не от собственной распущенности спала с бандитами, а стремясь спасти свою дочь. Так что данное обстоятельство не могло остановить Петра. А уж в местных реалиях тем более.

– Петр, я гляжу, ты все же решил выполнить обещание, данное главе? – поинтересовался Владимир.

– Ну а как же иначе.

– Алина, неужели ты вот так запросто его отпустишь?

– Не запросто. Я к тебе с просьбой. Ты все одно без Семеныча на охоту не сунешься, а тот еще неделю куролесить будет. Может, прокатишься с Петром? До Берна-то дорога наезженная и проходит через два поселка. А вот Платиновый уже слишком далеко. Мало ли, как оно там. С тобой было бы надежней. Да и сам расширишь кругозор.

– Не вопрос. Я только за, – пожал плечами Владимир, которому и впрямь нужно было чем-то себя занять, пока напарник борется с зеленым змием. – А что, если Петр решит согрешить? – заговорщицки склонившись к ней, поинтересовался Владимир.

– Сомневаюсь, – так же тихо ответила женщина, воспользовавшись тем, что Пилин укладывал вещи в свой «Урал». – Я над этим вопросом активно поработала, так что на время путешествия его выдержки точно хватит.

– Ага. Ну, это серьезный аргумент.

– Балабол ты, Володя, – шутя толкнула она его в плечо.

– Я-то, может, и балабол, но какого ты-то его отпускаешь в такую поездку? У вас же только налаживается все, а тут мужик в поход за шлюхами собрался.

– Ну, во-первых, он обещал главе. Да и нужны здесь эти девицы. А во-вторых… Петя боится. Он вообще после смерти своих стал мнительным. Оно ведь как, только решил взять на воспитание ребенка, как тут же на его пути мы с Любой случились. Вот он и опасается, что если от своего намерения откажется, то беду накликает.

– А ты как?

– А я что? Я и сама боюсь счастье отпугнуть. Казалось бы, только мужа потеряла, а вот Петр… Словом, не твое дело.

– Ладно, не мое так не мое, – легко согласился Владимир. – Знаешь, а ведь я думал, что ты на меня дуешься за мое отношение к трофеям.

– Дурак ты. За что мне дуться? За то, что ты рисковал своей шкурой ради нас с дочкой? Ладно, допустим ради трофеев, но ведь в результате вы вытащили нас из такой задницы, что… В общем, у меня и слов-то нет, – разволновалась женщина. – А то, что вначале… Ну было такое, чего тут скрывать. Но потом остыла, оттаяла. Нормально все, по-честному. И кстати, я еще и поблагодарить тебя хотела. Примешь в подарок Белку? – Алина присела рядом с лайкой, которую привела на поводке, и потрепала довольную собаку между ушами. – Вы же с ней еще во время перехода и там, на заимке, неплохо поладили. А вообще она не то что Соболь, покладистая и ручная. Только не любит, когда ее ругают. Обидчивая очень.

– Знаешь, Семеныч по этому поводу высказался весьма недвусмысленно. Здешнему охотнику куда предпочтительнее иметь собаку типа его Моськи.

– Белка ничуть не хуже, поверь.

– Да я верю. Только Семеныч не пустит ее в кабину.

– А чего тебе за Семеныча держаться? – Вернулся к ним Петр, закончивший с размещением в кабине своего имущества.

– А за кого мне держаться? Уж не за себя ли? Это у него машина приспособлена для охоты, а не у меня.

– Вот об этом я как раз и говорю. Раз уж Семеныч в запое, а у тебя есть машина, отчего бы не отдать ее на переоборудование в том же Берне. Пока Семеныч появится там, ты вполне успеешь переоснастить машину. Денег у тебя достаточно. «Урал» на длинной базе. Они даже смогут переделать тебе кабину и добавить спальный отсек.

– А если я не захочу и дальше быть охотником?

– Да не вопрос. Продашь свой «Урал» и купишь другой. Машины с промысловым оборудованием в ходу, не сомневайся. Опять же затраты на переоборудование отобьешь уже в этом году. А главное, с реализацией такого «Урала» не будет никаких проблем, администрация же выделяет средства на организацию предприятия. А тут готовая машина. И потом те, кто завязывает с охотой, точно так же реализуют свою технику.

– Хм, пожалуй, соглашусь. Ну что, Белка, поедем?

Владимир принял поводок и, присев, потрепал морду лайки. В ответ та лизнула его лицо, извернулась и прошлась мягким языком по рукам.

– О! У них уже наладилась любовь. Прямо как у Семеныча с Моськой.

– Петр, ты бы помолчал, – покачав головой, ответил Владимир, – у самого-то что с Тоськой?

– У нас-то как раз деловые отношения, – шутя оправдываясь в глазах Алины, возразил Петр.

– Володя…

Валковский даже не поверил своим ушам. Вот уж кого не ожидал увидеть в числе провожающих, так это Дашу. Впрочем… Вполне возможно, что при всей своей скромности она была достаточно практичной девушкой. Одно другому не помеха. А ей хотелось сохранить свою независимость. Поэтому лучше, чтобы ни у кого не возникло сомнений по поводу наличия у нее жениха.

От этой мысли Владимира едва не передернуло. Желание и дальше играть какую-то там роль у него отпало напрочь. Или, во всяком случае, ему так казалось, потому что он без особого труда сумел разыграть удивление при виде девушки. Да и разыграл ли? Он и впрямь был удивлен.

– Даша? Ты чего здесь? Попрощались же.

– Ты забыл провизию. – Девушка протянула ему пакет, наполненный съестным.

– Спасибо.

Петр и Алина, проявив тактичность, отошли в сторону. А вот Белка, лишенная подобной возможности из-за находившегося в руке Владимира поводка, приблизилась к Даше и начала ее обнюхивать. Владимир даже забеспокоился, а ну как собака укусит девушку. Но та повела себя достаточно мирно. Обнюхала и села у ног Валковского.

– Володя, ты извини меня. Может, это я себя как-то неправильно повела, что ты подумал… Ты мне нравишься. Очень нравишься. Я никогда не знала свою родню, и ты мне стал по-настоящему близким человеком. Но…

– Все, Даша, стоп! Я все прекрасно понимаю. Так что можешь не сомневаться, случись что, один близкий человек у тебя есть. Обещай не забывать об этом.

– Обещаю. Володь, я тут узнала… В общем, что ты Андрея…

– Даже не думай себя винить. Не веришь тому, что я тебе рассказал, пообщайся с другими и поймешь, что если бы его сегодня не остановил я, то завтра он принес бы в чей-нибудь дом беду. И потом, эта смерть послужит неплохим предостережением для остальных. Все же первая смерть. Хотя, признаться, видеть себя в роли защитника и тому подобное… Чудно это как-то, словно и не со мной происходит.

– Но ведь ты мог…

– Мог, Даша. Но этот мир вообще суровый. И знаешь… Я, наверное, заболеваю головой, но он мне все больше и больше нравится. Извини, время. Вон и Прохор Васильевич идет, чтобы убедиться, что я покинул поселок. До свидания, Даша.

Девушка стремительно приблизилась к нему, обняла за шею и чмокнула в щеку, намочив ее своими слезами. А потом, обдав его ухо горячим дыханием, прошептала:

– До свидания, дядя Володя. Береги себя.

Отпустив его, она быстро смахнула с глаз влагу, улыбнулась сквозь слезы и побежала с автостоянки. Вот такие пироги с котятами. Нет, он конечно же говорил о том, что у нее теперь есть чуть ли не близкий родственник, и она очень даже серьезно называла его дядей. Да только его тело явно не желало видеть в ней родню. Вернее, если и желало, то только в роли подруги временной или на всю жизнь – тут уж без разницы. Он даже обрадовался, что девушка убежала, а то и без того неловко, вон как все ухмыляются, а Алина даже нарочито выпучила глаза. Да ну их всех…

– Парни доложили о готовности.

– Груздь, на позиции, работать готов.

– Хват, на позиции, работать готов.

– Принял. Посматривайте там, чтобы не пойти на корм рысям.

Угу. Боевые действия на Колонии весьма своеобразная штука. К примеру, бойцы никогда не отправляются на позицию в одиночку. Не сказать, что здешние края кишат хищниками. Но их реально можно встретить под любым кустом. А главное – они все еще никак не научатся уважать человека, отличаются чрезвычайной мстительностью и хитростью.

Вот и получается, что выслеживать противника в подобной местности – занятие опасное вдвойне, и без напарника просто никак. А еще серьезно возрастает роль беззвучного оружия. Правда, толк от него – только в случае точного попадания в голову. Местные зверушки не любят получать ранения молча, обязательно растрезвонят на всю округу, что их посмел кто-то обидеть. Ну а потом пожалуют с разборками к обидчику. Конечно, если силенок хватит.

Вот и выходит, что снайперская группа сейчас включала в себя четверых. А все из-за сложности рельефа и наличия множества мертвых пространств. Боевые операции никогда не похожи одна на другую и еще ни разу не соответствовали, хотя бы на пятьдесят процентов, шаблонам, отрабатываемым на учениях. Так что многое из прошлого опыта пришлось отбросить, существенно дополнив на основе местных реалий.

Впрочем, все равно: как только доходит до дела, то непременно приходится вносить изменения в неоднократно отрабатываемые схемы. Вот и на сей раз вместо снайперской пары пришлось задействовать две двойки, состоящие из собственно снайпера и его прикрытия.

Кабан бросил взгляд по сторонам, безошибочно вычленяя из окружающей среды своих бойцов. Нет, обнаружить их не так просто, ребята знают свое дело. Вот только грош ему цена как командиру, если он не сможет рассмотреть своих. Ну и основное направление, на которое ориентирована маскировка, это противник. Признаться, если бы не это, сомнительно, что даже он смог бы обнаружить парней.

Чтобы попасть во взвод пластунов, необходимо отвечать множеству требований. Но самое главное из них – наличие реального боевого опыта в диверсионно-разведывательных группах. Прошедшие такую школу и сумевшие остаться в живых – уже по определению специалисты с большой буквы, потому что на войне двойки не ставят. И это вовсе не громкие слова, как бы они ни были избиты.

Так вот, все его ребята прошли через эту школу. А еще с половиной из них он служил уже не первый год. И даже успел принять участие в боях. В том числе на территории США. Было дело, пришлось учить американцев уму-разуму, чтобы наперед думали, кого задевают. Нда… Видать, плохо учили, если они опять сунулись. Впрочем, можно и повторить. Ну коль скоро с первого раза не усвоили урок.

Убедившись, что все на позициях, Кабан вновь сосредоточил свое внимание на противнике. Они, конечно, уже давали по сусалам этим хваленым рейнджерам. Но все же нельзя было отрицать, что это серьезный противник и, несмотря на численное превосходство, «хорошие американские парни» могут ой как серьезно попить кровушки. Шестеро против десятка. В бою элитных бойцов, владеющих особой тактикой и прошедших специальную подготовку, подобное преимущество вовсе не является решающим.

Поэтому немаловажно использовать фактор внезапности. Тем более в условиях, когда необходимо захватить пленного, и желательно не одного. Нет, это не является приоритетной задачей. Заброда слишком дорожит своими людьми, чтобы – непременно и любой ценой. Ладыгин также предпочтет получить шесть трупов рейнджеров, чем потерять хотя бы одного своего бойца. Глупо разбрасываться профессионалами в условиях их хронической нехватки. Но и Кабан понимает, насколько важно захватить хотя бы одного американского спецназовца.

Дэвидсонцы присмотрели для лагеря довольно удачное место. Нет, не для обороны. Как раз в обороне там долго не продержишься. Достаточно взобраться на карниз над пещерой, где они квартировали, и можно было совершенно безнаказанно забросать их гранатами. Мертвые пространства, предоставляемые валунами, можно было компенсировать двумя снайперскими позициями. Что, собственно говоря, и было сделано.

Но диверсантам и не стоит выбирать позицию для того, чтобы дать последний и решительный. Для них куда важнее скрытность и возможные маршруты отхода. А в этом плане место было если и не идеальным, то звания хорошего заслуживало вполне.

Сама глубокая пещера давала приют рейнджерам и позволяла вести довольно свободный образ жизни. В частности, без опаски разводить костер, дым от которого уходил в множественные трещины внутри горной породы или в глубину горы. К сожалению, что именно представляет собой эта пещера, пластунам известно не было.

Кроме возможных рукавов пещеры, уходящих вглубь или выводящих на поверхность в другом месте, противник мог уйти и другими маршрутами. В частности, вправо, вдоль русла ручья, изобилующего валунами, способными без труда укрыть человека, передвигающегося на присядках. Влево пришлось бы взбираться по довольно крутому склону. Но зато в этом случае беглеца тут же укроет густой подлесок. Часто растущие толстые стволы деревьев существенно сократят простреливаемое пространство и подарят безопасность. А еще – окажут помощь при подъеме.

Разумеется, расщелину можно было взять в полукольцо, задействовав для этого порядка взвода. И тогда пути отступления были бы отрезаны полностью. Но именно поэтому Кабана и не отпускала мысль о возможных рукавах пещеры, ведущих в самых непредсказуемых направлениях. Это был бы самый надежный путь отхода.

Закат. А вот и незваные гости. Из пещеры появились четверо. Уже давно обнаруженный на своей позиции часовой помахал на прощание уходящим товарищам. Тем предстоит нелегкий и наверняка долгий променад в сторону базы у портала и обратно. Это пластуны выяснили доподлинно. Собственно говоря, именно этого выхода они и ждали.

Ожидание продлилось еще три часа. Нужно было дать время основной группе рейнджеров удалиться на достаточное расстояние. Мало ли как оно все обернется, а ушедшие не должны услышать звуков возможной перестрелки. Местность этому вполне способствовала. Опять же, на посту был только один часовой, а потому лучше дождаться смены, чтобы иметь возможность достать обоих. Кабану не давала покоя пещера и ее возможные коридоры.

– Внимание, всем полная готовность.

Вот он! Правда, передвигается не по-хозяйски, а крадучись, словно противник уже здесь. Осторожные, гады. Но важно, что второй все же появился. Работать, не имея представления, чем тот сейчас занят, Кабан себе позволить не мог. А вдруг ему не спится и он читает книжку? Кто же его знает.

Его снайперы вооружены винторезами, но даже его работу можно расслышать. Про абсолютно бесшумное стрелковое оружие – это в отдел фантастики. Другое дело, что посторонние шумы естественного фона могут полностью заглушить звук выстрела, схожего с залпом из воздушки. Ну например, он напоминает шум от проезжающего автомобиля или работающей радиолы. Однако в ночном лесу любой из этих звуков достаточно инороден, чтобы явственно выделиться.

– Груздь?

– На девятку.

– Хват?

– Тройка.

Ну и что делать? Если поражение первого гарантированное, то второго можно и упустить. Времени все меньше. Решения нет. Ч-черт! Придется ждать следующей смены. И к этому времени кое-что предпринять. Вообще-то подобное поведение часовых нетипично. Раньше рейнджеры достаточно открыто перемещались возле своей берлоги, и смена часовых проходила без паранойи. Да и сегодня на закате открыто покинули пещеру. Оно, конечно, может быть особенностью конкретно вот этих двоих параноиков… Но что, если это не так?

– Парни, не нравится мне это. Всем внимание, возможно, нас вычислили.

Следующие два часа провели в напряжении, пытаясь понять, не поменялись ли они ролями с американцами и не превратились ли сами в дичь. Но нет, ничего не происходило. Так что же это было такое? Оставшаяся на хозяйстве пара решила перестраховаться? Да кто же этих паразитов поймет. Вроде засечь не должны были.

И потом, если бы засекли, то первое, что следовало сделать, это сменить точку часового. Кстати, поразить его с высокой долей вероятности можно не только с позиции Груздя. Ла-адно. Так, значит, так.

– Злой. Лом.

– Здесь Злой.

– Здесь Лом.

– На цирлах максимально близко к пещере. После работы снайпера вламываетесь в пещеру и – по обстановке.

– Может, подстрахую? – Это проявил заботу Лом.

– Гвоздь, сместись влево, чтобы не отстрелить чего-нибудь парням. Мы с тобой помогаем снайперам давить амеров огнем. Остальным не шуметь, – имея в виду то обстоятельство, что у него и Гвоздя были валы, приказал Кабан.

Смена прошла через час. И опять сменщик двигался крадучись, словно знал, что арка пещеры находится под прицелом. Кабан вновь ощутил неправильность происходящего, но и отменить уже ничего не мог. Не было у них выбора. Группа в любой момент может уйти. Кто его знает, когда у них истекают сроки.

Оно, конечно, в их среде принято доверять своей чуйке. Но тут-то все дело в том, что она-то, клятая, молчала. Неправильность происходящего режет глаз, а ощущение опасности отчего-то отсутствует. Ну не свербит ему пятую точку, хоть тресни. И как быть?

Выстрел был сродни хлопку духовушки. Удар пули в каску, и тот получился куда звонче. Вслед за этим выстрелом послышался второй, и снова удар пули в камень вышел громче самого выстрела. Вот только означало это самый банальный промах. Потом еще и еще. Не давая американцу подняться к винторезам снайперов, прибавились имеющиеся в группе два вала.

– Злой, первый двухсотый, второй в норме, – ведя огонь, сообщил Кабан.

– Принял, – ответил тот уже на бегу.

Злой и Лом подорвались после первых же выстрелов. До входа в пещеру им оставалось всего-то около тридцати метров, так что это расстояние они преодолели очень быстро. Едва прессинг обстрела ослаб и рейнджер получил возможность поднять голову, как он тут же попытался оказать сопротивление. Поздно. Нога Злого в тяжелом ботинке засветила ему в голову, почище бомбардира футбольной команды. Только позвонки хрустнули.

– Здесь Злой. Минус один.

– Принял, Злой. Парни, готовим встречу остальным.

Конечно, жаль, что не вышло взять пленного, но никого винить Кабан не собирался. Да он и не ставил парням задачу брать пленных. Ерунда все это. Главное, что никого не упустили. А пленные… Ну, попробуют взять из числа возвращающихся. Но опять же, как получится…

– Ну и что скажешь, Андрюха?

– А что тут говорить, – пожал плечами охотник в ответ на вопрос командира. – Похоже, что эту дверцу прикроют окончательно. Лукин будет последним идиотом, если не сделает из этого правильных выводов. Так что, рубь за сто, здесь больше никому не светит. Во всяком случае, ближайший год как пить дать.

– Похоже, твоя правда. Пластуны заполучили все данные, собранные рейнджерами.

– Не забудь еще и двоих пленных, – вновь вставил свои пять копеек Андрей.

– Угу. Нефедов будет недоволен. И премиальные плакали.

– И по-своему будет прав. Но с другой стороны, это дело такое. Сегодня тебя переиграли, завтра ты.

– Твоя правда. Ладно. В любом случае нам тут делать больше нечего. Снимаемся.

Глава 10

Промысловик

– Ну и что скажешь, Сиделец?

– Ох-хренеть. Сколько их тут?

– Считать никто не пытался, но не на один миллион, точно, – с явным удовольствием, словно все это необъятное стадо принадлежит ему, ответил Семеныч.

Здесь было чем восхититься. Перед ними разлилось коричнево-бурое море, простершееся до самого горизонта. Благодаря неровностям рельефа казалось, что гигантские волны странного моря замерли в каком-то волшебстве. И только легкая рябь вносила оживление в эту картину. А еще – нескончаемое и непередаваемое многоголосое мычание или что-то похожее на это.

– Я, конечно, слышал об огромных стадах бизонов в Америке. Но даже не мог представить, насколько эта картина может быть впечатляющей. Или это из-за того, что местные зубры в четыре раза больше бизонов?

– Ты отсюда сильно можешь рассмотреть их размер?

– В общем-то нет.

– То-то и оно. Поверь, в прерии панорама была не менее впечатляющей.

В этот момент послышался выстрел. Несмотря на значительную отдаленность, сразу же стало понятно, что стреляли из чего-то куда более серьезного, чем банальная винтовка. Впрочем, в этом ничего удивительного. Охотники все время сопровождают эти стада, с завидным постоянством отстреливая отдельные особи. Ну а на зубров предпочтительнее охотиться из пэтээра.

Говорят, что корову еще можно взять из винтовки, если стрелять в висок и попасть в мозг – тот все же не так велик, – зато свалить винтовочным патроном быка практически нереально. Его череп обладает невероятно крепкими костями. Уязвимые места, конечно, имеются, вот только попасть в них не так просто. Так что куда более предпочтительно ударить под ребра. Энергии пули калибром четырнадцать целых пять десятых миллиметра вполне достаточно, чтобы свалить этого гиганта.

– Здесь Семеныч и Сиделец, находимся у Семи Стожков. – Так прозвали семь холмов, расположившихся компактной группой и очень похожих на стога сена. – Кто тут безобразничает неподалеку?

– Привет, Семеныч, это Рябый и Бизон, мы у подножия крайнего северного стожка. А мы уж думали, что ты забил на охоту.

– С чего бы это?

– Так подзадержался сильно.

– Была причина.

– Поня-атно.

Судя по тону, которым ответил Рябый, причина ему и впрямь была известна. Впрочем, чему тут удивляться, охотников в общем-то не так много, и все они друг друга прекрасно знают. Нет, они вовсе не являются поголовно друзьями. Среди них хватает разных характеров, как, впрочем, и национальностей. Случаются и размолвки, да и взаимная неприязнь между ними не редкость. Но несмотря на это, опасное занятие их все же в чем-то роднит. Ну, или вынуждает быть более терпимыми друг к другу, а также всегда готовыми прийти на выручку соратнику по промыслу. На Колонии не принято игнорировать призыв о помощи, а уж среди охотников и подавно. Как ни крути, но на сегодняшний день это самое опасное занятие.

– Я гляжу, у тебя опять напарник появился, – вновь послышался голос Рябого.

– И не простой, а со своими колесами, – подтвердил Рогов.

– Ого. Это уже серьезно, – не без иронии ответила рация.

– А ты не ерничай. Ты на ус мотай. Машина его собственная, как и все снаряжение. Ни копейки от администрации. А плачено за все кровью. Ну как, веселья поубавилось?

– Серьезный, видать, индивид. Ну ты ему там объясни, что зверь не человек и инстинкты убийцы у него в крови, на подсознательном уровне.

– Не переживай, учить вас уму-разуму не собираюсь. Скорее уж наоборот, сам учиться пришел, – взяв у напарника тангенту, ответил Владимир.

– А вот это уважаю. Ладно, хватит трепаться, нужно делом заниматься.

– Давай. Кто-то еще есть? – вновь вооружившись рацией, поинтересовался Рогов.

– Есть, Семеныч, как не быть, – послышался другой голос, – Балу и Питон, мы километрах в десяти к северу.

– Привет, медведь. Веселитесь?

– Только что закончили погрузку, так что теперь в Берн, ударим пивом по бездорожью и разгильдяйству.

– Ясно. Удачи, парни.

– И тебе тем же самым и по тому же месту, – весело ответил Балу.

– Что-то не густо народу, Семеныч, – искренне удивился Владимир. – В этой местности наши рации должны пробивать не меньше чем на тридцать километров. А отозвались только два экипажа.

– Ничего удивительного. Народ работает. Если бы какой призыв о помощи, дело другое, а так, потрепаться… Тут ведь как дело обстоит: начал разделывать добычу – лучше не отвлекайся. В зависимости от влажности, ветра и вообще погоды хищник может почувствовать кровь на расстоянии больше километра. И уж точно определит направление возможной добычи по кружащим в небе падальщикам. Так что как только завалил добычу, шевелись как заведеный. Иначе можно и гостей дождаться. Поэтому тут не до разговоров.

– Понятно. Ну что, будем выбирать добычу?

– Оно бы не заморачиваться, все же вторая половина дня. Но с другой стороны, нам нужно не четыре головы, а восемь. Вернусь в Рыбачий, Петру морду набью. Так подгадить, паразит.

– А он-то тут при чем?

– А кто тебе насоветовал переоборудовать свой «Урал»? Скажешь, не он?

– Он.

– Вот то-то и оно. Ладно, давай за руль и держись за мной, – наконец приказал Семеныч.

Оказывается, несмотря на целое море добычи, охота на зубра имеет свои тонкости. Владимир-то, грешным делом, думал, что они просто подъедут на дистанцию выстрела, пальнут – и разделывай тушу, пока тепленькая. Как бы не так! Подходящую дичь еще предстояло присмотреть. Животное должно было находиться в стороне от основного стада – так чтобы выстрел отпугнул оказавшихся рядом, а запах крови не взбудоражил остальное стадо.

Зубр – он, конечно, не хищник, но при стойком запахе крови теряет над собой контроль. Во что это выльется, можно только гадать. Одни начинали свирепеть, другие бросались в паническое бегство. Человеку же в любом случае оставалось только одно – улепетывать во все лопатки, потому что, случись ему оказаться на пути стада, его не ждало ничего хорошего. Разозлятся зубры – не спасет никакой «Урал», разберут машину на части. Ударится стадо в панику – тот же самый результат. В этот момент животные вообще мало соображают, да и задние напирают, так что огибать автомобиль никто не будет, а вернее, не сможет.

– Сиделец, становись рядом, – остановив свой «Урал», скомандовал Семеныч по рации. – Давай ко мне.

– Принял.

Владимир по уже появившейся привычке посмотрел на лайку, устроившуюся рядом на специальной подстилке. Хорошая собака, а главное – с отличным чутьем, но требует постоянного ухода. Стоит только запустить, как запах псины начинает усиливаться, да так, что вот вроде и притерпелся, а в носу свербит. Так что лучше не лениться и регулярно купать собачку. Поначалу Белка сопротивлялась, но потом поняла, что это бесполезно, и стала стойко переносить издевательства своего нового хозяина.

С водой у него никаких проблем, как, впрочем, и у любой другой промысловой машины: имеется емкость с технической водой на полтонны, причем с помпой, чтобы можно было заправиться в любой речушке или ручье. Работа у промысловиков грязная, но тут вопрос даже не в гигиене, а в том, чтобы смывать кровь с машины. Незачем лишний раз раздражать животных ее запахом.

– Ну что, Белка, выходить-то можно? – поинтересовался Владимир у собаки.

Лайка только облизнула и без того влажный нос и часто задышала, высунув алый язык. Ну да, жарковато, не без того, хотя уже и август, и далеко за полдень перевалило, и местность пониже – горы далеко в стороне, а впрочем, климат все же достаточно мягкий, в той же Калмыкии куда как жарче.

Убедившись в том, что собака не выказывает никаких признаков волнения, Владимир вышел из машины и направился к Семенычу, который уже извлек из специального контейнера под полом холодильной камеры свой слонобой. Впрочем, скорее уж зубробой, ввиду отсутствия тут слонов. Ну, или по официальному названию ПТРС.

– Стрелял когда-нибудь из такой дуры? – подмигнув, спросил Семеныч.

– Смеешься? Где бы я из него стрелял?

Угу. Смысла кататься в Андреевский и покупать «промысловое ружье», как его тут скромно именовали, он не видел. Ну, хотя бы потому, что не знал, станет ли он и дальше заниматься промысловой охотой или присмотрит какое-нибудь другое дело. А в этом случае если модернизированный «Урал» тут реализовать без проблем, то с ружьишком не все столь однозначно. Пользуют его только промысловики, а они предпочитают покупать оружие в лавке Вертинского. С рук же оно пойдет по существенно заниженной цене. А она у этого монстра оч-чень серьезная.

– Ну не стрелял, значит, постреляешь. Я тебе ликбез потом проведу. А сейчас держи дуру и пристраивайся на крыле «Урала». Не боись, лягается, конечно, сильно, но руки пока никому не оторвало. Ты, кстати, поплотнее к плечу прижимай, чтобы не рассадить.

Дура и впрямь оказалась дурой. В смысле – тяжелой и громоздкой. Правда, держа это оружие в руках, сразу начинаешь ощущать себя по-другому. Более грозным, что ли. Добавляет оно уверенности в себе и своих возможностях, чего уж там. Приклад чем-то похож на виденные им в фильмах. Но в то же время легко угадывается, что он не родной, а современный новодел. А еще очень увесистая штука – за двадцать кило перевалит легко.

Пристроил сошки на крыле «Урала». Будь он пониже росточком, то вышло бы не так удобно. А так, очень даже хорошо. Оружие как раз на уровне глаз, не нужно ни пригибаться, ни на носочки становиться.

– О как! Прямо как под тебя делалось, – довольно констатировал Семеныч. – Итак, Сиделец, тут ничего сложного. Ружьишко, конечно, переросток и лягается, но в общем и целом все то же самое. Сводишь вон ту хреновину с вот этой, жмешь на загагулину и замираешь в ожидании прилива приятных ощущений.

– Да ты поэт, Семеныч.

– Угу. Пока не наступает проза жизни, мы все немного поэты. Теперь по зверюге. В какую будешь бить?

– Ну, наверное, вон в ту, что в сторонке.

– Неверно. Видишь вокруг нее трется теленок, ему еще минимум полгода ее сосать.

– Это теленок? – искренне удивился Владимир.

Было чему. Он наблюдал довольно внушительное животное. Судя по расстоянию, до него метров двести, этот малыш был росточком со взрослого быка, которых Валковский видел на Земле.

– Поверь, самое что ни на есть неразумное телятко. Чужое потомство самки к себе не подпускают – не смотри, что живут семьями. Так что – убил кормящую самку, убил и теленка. Нерационально это, да и в нашей среде не принято. Так что лучше бить в одинокую корову.

– А она стельная, и тогда опять урон, – не без иронии возразил Владимир.

– Ну, отстреливать-то все одно кого-то нужно. Так что это уже рефлексия. А вообще, по возможности конечно, предпочтение лучше отдавать самцам. Они крупнее, а потому, чтобы забить холодильник, хватит и трех особей. Возни меньше. Но тут тоже нужно смотреть, чтобы в семье для защиты оставалось минимум четыре самца. Потому и получается, что самка вроде расположена удачнее всего, но лучше все же выбрать вон того самца, справа. Их тут еще семеро. Явный перебор.

– Ясно.

– Теперь о том, куда нужно бить. Целься под лопатку. Попадешь – свалишь гарантированно.

– А как у ружьишка с разбросом?

– Нормально. На две сотни метров порядка сорока сантиметров, что для этих зверушек несущественно. Вот, собственно, и все. Теперь стреляй.

А что делать? Прицелился. Выстрелил. Хм. Как там оно было до установки этого приклада, который должен был компенсировать отдачу, Владимир не знал, но лягнуло его знатно. Плечо с непривычки сразу же заныло. А можно ли к подобному вообще привыкнуть? Это же форменная гаубица. Кстати, и по звуку тоже. Надо бы озаботиться берушами или наушниками, а то эдак и контузить может.

А насчет пушки – это в точку. Во-первых, у быка, в которого целился Владимир, тут же подломились передние ноги, и он как-то медленно и величаво завалился набок. Во-вторых, остальным членам этой группы или семьи гром совершенно не понравился и даже вызвал у них испуг. И они тут же ринулись в бега.

– Х-ха, Сиделец, а ты неплохой стрелок. Из незнакомой «фузеи» да еще и стрелял в первый раз, а попал на пятерочку.

– А я вообще неплохо стреляю.

– И это радует. Так, теперь «карамультук» в походное положение.

– Может, сначала быком заняться? Сам же говорил про подлых хищников.

– И заметь, я не врал. Но с этим ружьишком шутить себе дороже может выйти. Открывай магазин. Во-во, правильно. Патрон из патронника. Ага. Теперь снаряди пачку. Держи недостающий патрон. И снаряжай. Только затвор не дергай. Вот так, порядок. Все, тащи в пенал. И запомни, такой порядок должен быть всегда. С одной стороны, самопроизвольного выстрела не случится. С другой, у тебя всегда под рукой снаряженная пушка. Передернуть затвор успеешь, еще когда будешь доставать ружье из пенала.

– А на предохранитель поставить не проще?

– Не все то хорошо, что просто. Раз в год и вилы стреляют. Все, пакуй, и поехали с твоим первым зубром разбираться.

Нда… Несмотря на многочисленные рассказы, Валковский только отдаленно представлял себе, что же на самом деле представляет собой промысловая охота на зубра. Казалось бы, Семеныч уже дал ей характеристику, назвав охотников мясниками. Но это только одна сторона данной профессии.

Едва только добрались до трупа быка, как Семеныч тут же вооружился остро отточенным мачете. Самым настоящим, с весьма героическими пропорциями. Хм, а Владимиру о нем ни слова. Впрочем, для Рогова все это уже давно как обыденность, вот само собой разумеющиеся вещи и выскакивают из головы. Несколько секунд – и горло перехвачено, а из разверстой раны хлынула еще горячая кровь.

Надо же! Вроде иной мир, или иная планета, тут толком до сих пор никто ничего не знает… Вокруг стоит крепкий и стойкий запах зубров и их лепешек. А во рту тут же появился знакомый металлический привкус или скорее все же медный. Именно такой он обычно ощущал на месте убийства, в особенности когда было много крови.

– Чего обомлел, Володя?

– Да так. А как же все-таки хищники?

– Волков бояться – в лес не ходить. А кровь выпустить нужно. Не сделаешь, пойдет твое мясо по четыре копейки. Давай за дело. Перво-наперво ставим растяжки. Если гранат нет, возьми у меня.

– Есть гранаты. Запасся.

– Вот и ладно. Пятьдесят шагов от машин, твои северная и восточная стороны. По две растяжки на каждую. Собаку все время держи при себе.

Растяжки установили быстро. Правда, Семеныч управился куда более споро. Владимир тренировался, но тренировки и длительную практику нельзя сравнивать. После растяжек начали выгораживать периметр. Сначала развесили сети по бортам машин, закрепив их сверху на стационарных крючьях, а понизу колышками. Потом между машинами натянули еще два куска сети.

Если бы машина одна, в комплекте охотника есть специальные колья с трубчатыми насадками. Кол забивается в землю, а в трубку вставляется кусок другой трубы, выполняющий роль столбика ограждения. Выставляется в П-образной форме, четвертая сторона квадрата – машина. Всего пять столбиков, два угловых и три промежуточных. Высота два метра. По низу опять фиксируется несколькими колышками.

Вообще, подготовка рабочего места занимает не так много времени. Владимир, конечно, слегка потыкался, испытывая в своих действиях некоторую неуверенность, но это только с непривычки. К примеру, Семенычу в одиночку для подготовки места к разделке туши требовалось меньше десяти минут.

Сама разделка зубра… А что тут особенного? Разве только размеры добычи вносили неудобства. Приходилось задействовать разделочные лебедки с зажимами на концах тросов. Иначе ворочать тяжелую шкуру просто нереально. Разумеется, можно, но тяжко. А так – в кармане пульт, с помощью которого можно регулировать работу всех четырех лебедок, не особо отвлекаясь от работы.

Когда сняли шкуру с одной половины, начали срезать с костей мясо и укладывать его в пластиковые контейнеры. В каждый такой вмещается в среднем пятьдесят кило. Нарезал мясо полосами, уложил в контейнер, и в сторону. Когда с одной стороной туши покончено, приступают к следующей. И вот тут наличие второй машины слегка упрощает жизнь, потому что достаточно просто перевернуть тушу и задействовать разделочные лебедки второго «Урала».

Пока один охотник продолжает разделывать добычу, второй грузит. Закончил, опять помогает первому. После того как сняли с костей мясо, остается вскрыть грудную клетку и извлечь ливер. Ему также прямая дорога в контейнер. Разве только с другой маркировкой. Дальше надо обильно посыпать солью внутреннюю сторону шкуры, смотать ее и определить в контейнер под днищем кузова.

С тушей разобрались за час, и надо признать, когда работа была закончена, Владимир испытал самое настоящее наслаждение. Нда-а… здорово же он упахался. А ведь это только начало. Всего лишь навсего первый зубр. Причем не худосочный – на пару тонн чистого мяса, – и практически все это пришлось перетаскать Валковскому. Надо признать, малоприятное занятие.

– Ну что, Сиделец, с почином тебя, – закуривая сигарету, поздравил Семеныч.

– Ага. Спасибо.

– Да ладно тебе. Это с непривычки. Вишь, даже у меня какая-никакая одышка имеется. Но как только втянешься, полегче станет. Опять же в одиночку я бы управился только за пару часов, а вдвоем, вишь, в час уложились. Осталось только свернуться – и порядок. Кстати, времени вагон, мы еще одного успеем уработать.

Валковский мысленно взвыл. Нет, сезон он еще, пожалуй, доработает, но дальше это вряд ли. Никакие промысловики не мясники. Они забойщики, водители, операторы малой механизации и, самое главное, грузчики. А еще при всем при этом реально рискуют оказаться в пасти местных обитателей. И все это удовольствие за откровенно небольшие деньги. Во всяком случае, в его понимании…

Андреевский, Рыбачий, Астраханский, Ванино, Платиновый – все это поселки, в которых ему уже довелось побывать. И, признаться, в каждом из них, даже в Платиновом, где основное население старатели, его не отпускало ощущение, что он не в русском поселении. Слишком все там было как-то ухожено и чисто. Даже если ведутся строительные работы, присущего России бардака и грязи не наблюдается.

Никакой вольницы, никаких «культурно» отдыхающих на улице с бутылками пива в руках и уж тем более никаких пьяных. Конечно, порядка добивались своеобразно. При всем при том, что сами же сюда тянули весь этот антиобщественный элемент, спокойного житья никому не давали. Либо принимай существующие порядки, либо выметайся на все четыре стороны в чисто поле. Земные правозащитники впали бы в ступор от подобного обращения с человеком разумным. Но их тут не было. А если бы вдруг затесались… Да в принципе разницы никакой: не нравятся порядки – вот Бог, а вот порог.

Честно сказать, он даже испытал чувство гордости за своих. Плевать, что все это из-под палки. Но все же если захотим, то могем. А принудиловка… Если человек растет в хлеву, то он просто привыкает к этому. Равно как и глядя на своих родителей и окружающих, привыкает к тому, что вместо нормальной работы можно гнать халтуру. Иными словами, он просто дитя своих родителей и общества.

Но в том-то и дело, что на Колонии появилась уникальная возможность создать другое общество. Да, родителям придется тяжко, а кое-кому так и вовсе ломать себя через колено. Очень может быть, что и следующее поколение все еще будет сопротивляться подобной системе, но уже третье станет воспринимать это как данность. Тут главное – не останавливаться и не сбавлять напор, несмотря ни на какие стенания общества. Раз дашь послабление – и все насмарку.

Однако едва только он оказался в Берне, как ему тут же на ум пришел анекдот из детства, про слабое подобие левой руки. Нет, с русскими поселениями все было в порядке: и чисто, и пригоже, и газончики подстрижены, и люди по улицам ходят опрятные, и даже робы у них не лоснятся от грязи, но… Одно дело, когда людей заставляют поддерживать этот самый порядок, и совершенно другое, когда это всего лишь образ жизни.

Да, так называемый орднунг, порядок, уже давно является образом жизни немцев. Правда, это не врожденное, а благоприобретенное. Где-то в этом сыграла свою роль извечная бедность немцев, побуждавшая их быть более бережливыми и рачительными хозяевами. Где-то любовь к порядку им насаждалась, причем в буквальном смысле этого слова. Не суть важно как. Главное – результат. Сегодняшние немцы просто не представляют, как это жить по-другому.

Население Берна составляли не только немцы. Но их было большинство, а потому именно они задавали тон всему образу жизни этого населенного пункта. Словом, едва Владимир оказался там, как его тотчас же охватило чувство нереальности. Это была просто картинка. Декорации к какому-то фильму-сказке.

Правда, создать поселение с чисто немецкими порядками бернцам все же не удалось. Нет, на их культурные ценности никто не покушался. Мало того, они вполне имели право жить своей собственной жизнью и придерживаться традиционного уклада, но и рассчитывать в таком случае могли только на себя. А коль скоро они оказались в тесном взаимодействии с русскими, то… будьте любезны.

Изучение русского языка в школе строго обязательно. Делопроизводство только на русском – во всяком случае, документация, не относящаяся к категории внутренней. Контракты с охотниками, а они в подавляющей своей основе были русскоязычными, тоже только на русском языке. И бернцы приняли это без лишних разговоров. Хотя и понимали, что с такими темпами вполне себе могут превратиться в так называемых российских немцев.

Ну, вначале, может, так и покажется, но что выйдет впоследствии… Очень может быть, что они заставят считаться с собой всех окружающих. Дело в том, что у Берна был хороший потенциал. Или даже точнее будет сказать, очень серьезный потенциал. На две сотни взрослых мужчин и женщин здесь приходилось четыре сотни детей. Причем даже в подобной обстановке встретить женщину в интересном положении там было в порядке вещей. А еще немецкие пары постоянно осаждали представительство Андреевского в Платиновом с просьбами об опекунстве над детьми, переправляемыми на Колонию с Земли.

Угу. Среди местной детворы русский звучит ничуть не реже немецкого. Вот так и растет община. А среди русских не так-то легко найти тех, кто готов взять в семью сирот. Есть кадетский корпус, который и несет на себе основное бремя по воспитанию подрастающего поколения. Немцы же пошли по другому пути: из русских детей решили взращивать поколение немцев, которое придет им на смену и укрепит позиции общины.

Неужели за всем этим в Андреевском не видят подобной возможности? Очень может быть. В конце концов, Ладыгин – простой опер, его советники тоже не отличаются большими знаниями и опытом. Правда, по всему видно, что они всеми силами стремятся получить приемлемый результат. Хм, а может, видят, но хотят почерпнуть то лучшее, что может дать немецкое общество. А у немцев есть чему поучиться, это факт.

Консервный завод находился за пределами города, на берегу реки Железной. Кстати, бернцы категорически отказывались называть свое поселение поселком или даже городком. Город, и никаких гвоздей. Территория завода, как и все людские анклавы, там имела ограждение с полосой минирования по периметру. На въезде блокпост, на котором постоянно дежурит охрана. По периметру понатыканы камеры и ведется непрерывное видеонаблюдение.

Признаться, Владимир удивился данному обстоятельству. Это каким же нужно быть идиотом, чтобы пробираться по минному полю к колючему ограждению, усиленному егозой. Но Семеныч предложил, прежде чем делать выводы, присмотреться к тому, куда ориентированы камеры. По всему выходило, что в основном – внутрь периметра.

– Оно, конечно, неприятно, но все это по большей части от нашего русского брата, – вздохнул Семеныч, чин чином устроившийся с Владимиром в курилке.

Никакой вольницы. Курить можно только в строго отведенном месте, и оно на весь завод лишь одно. А площадь здесь довольно серьезная. И к разгрузке охотников не допускают. Подогнал машину к пандусу и отдыхай, пока не позовут. По поводу того, что обвесят или обсчитают, тут никто не беспокоился. Не принято это здесь. Не в том смысле, что у немцев, а вообще на Колонии. Спрос может быть очень жестким.

– В смысле опять унтерменши, люди второго сорта? – удивился Владимир, потому как слова Семеныча легли на его размышления о возможных намерениях немцев.

– Нет, национализм тут ни при чем. Скорее наш менталитет: утащить что плохо лежит, отвинтить так делать нечего, просто от скуки. Как-то же нужно приучать нас к порядку. Вот они и понатыкали камер, а потом наказывают рублем. У них тут камеры на каждом углу.

– Хм, как-то не обращал внимания. В смысле камеры видел, но больше на частных домах.

– Правильно. Только все эти камеры заведены на общий сервер полицейского участка.

– Орднунг, порядок, – ухмыльнулся Владимир.

– Вот напрасно ты так веселишься. Заметил, как у нас в поселках дела обстоят?

– Имеешь в виду, что пытаемся косить под немцев?

– Именно это и имею в виду.

– Ну и что плохого в порядке?

– А то, что русскому хорошо – то немцу смерть. И как это ни странно, наоборот. Раздолбайство, если хочешь знать, это наша национальная традиция.

– Иди ты? – делано удивился Владимир.

– Точно тебе говорю. А нас, как в свое время Петр Лексеич, под немцев перекрашивают.

– А мне казалось, что под немцев перекрашивать начал Петр Третий.

– Тот под прусаков, а немцами во времена Петра называли всех европейцев, – авторитетно возразил Семеныч.

– И что, Россия много от этого потеряла?

– Да уж кое-что потеряла. Кабы к его упорству и воле еще бы и чуточку благоразумия, цены бы ему не было. Ну к чему было ломать древние устои? Ведь не все же было хреново, хватало и полезного. Если хочешь знать, то начало безудержному мздоимству чиновников на Руси положил Петр, когда дал добро кормиться от мест, вместо того чтобы платить им жалованье. И потом, думаешь, до него не перенимался европейский опыт? Да одной из причин того же церковного раскола послужило то, что старообрядцы не желали привнесения в общество новшеств. А так, и полки нового строя имелись, и Немецкая слобода существовала, куда молодой Петр, кстати, и бегал, а в той слободе иноземные мастера и ученые обитали. И планы строительства Военно-морского флота имелись. И первые мануфактуры начали появляться. Просто Великий пёр буром, напролом, сметая все преграды и силой насаждая новое. Вот и команда Ладыгина идет тем же путем. Ну, как мне кажется.

– А ты не находишь, что раздолбайство не та традиция и ценность, за которую нужно держаться.

– Ну, это я так, к слову. Но если посмотреть на этот вопрос в общем, то-о…

– Не перегибай. От порядка никому плохо не будет.

– Странно.

– А чего странного-то?

– Ну, мне показалось, что ты здешнего главного начальника Ладыгина не жалуешь.

– Ну, были у нас трения в прошлой жизни. Да и сейчас у меня к нему любви нет. Так и что с того? Мы ведь сейчас не о нем говорим. Сам не знаю с чего, но вот с некоторых пор хочется гордиться тем, что я русский, а не плеваться – мол, косорукие, ничего по-человечески сделать не умеем. И в этом плане насаждение порядка, даже драконовскими методами, я лично только приветствую.

– И это говоришь ты?

– А что такого?

– Да ничего, если забыть, что ты был взяточником.

– А-а… вон ты о чем, – тряхнув головой, невесело улыбнулся Владимир. – Семеныч, я тебе открою страшную тайну: там, где есть чиновник, всегда будет коррупция. Другое дело, что аппетиты и масштабы разные, но злоупотребление служебным положением будет неизменно.

– Что-то я ничего подобного тут не замечаю. А ведь тоже чиновники. Или они здесь таковыми не являются?

– Ну почему же? Самые что ни на есть. И поверь, у них все еще впереди. Сначала попривыкнут, потом отладят работу чиновничьего механизма и, когда он заработает, начнут искать лазейки. Или вообще будут налаживать работу с учетом этих самых лазеек. Разумеется, не забывая того, что народ тут все больше нервный и с оружием в руках. То есть аккуратно и без беспредела. Впрочем, даже сейчас глава Рыбачьего вполне себе использует свое служебное положение в личных целях.

– Интересно. А вот я, например, ничего такого не заметил.

– Потому что мыслишь узко. В твоем понимании коррупция – это только взятки, а ты посмотри на это чуть шире. Помнишь, как ты говорил о том, как Валентин любит своих деток и не хочет отпускать их в интернат?

– Ну, помню. Так а что тут такого удивительного?

– Да ничего. Пока его дочка не доросла до первого класса, он вроде как старался затащить в поселок учителя, но не особо упирался. А вот как только коснулось, так и выцарапал. Но это бог с ним. Теперь возьмем меня. Кто ту драку начал? Не я. Что бы со мной сделали те два облома, если бы я их не остановил? Форменную отбивную. Нет, понятно, что урядник не позволил бы, но откуда мне было знать, что он рядом. Так что по всему использование оружия было оправданным. Но в течение дня глава подогрел народ, а потом родилось гениальное решение о моем выселении. А все потому, что пришлый, никак не привязанный к поселку оказался в женихах у учительницы. Вот так возьмет махнет хвостом и поминай как звали, а деток придется отправлять в интернат. А так – женишка подальше, а девочку окрутить с каким местным, у Злобина же мал мала меньше, так что обо всех нужно думать.

– Лихо это у тебя.

– Это не у меня, а у Валентина. Но сразу говорю, зла на него я не держу.

– А что так-то?

– Так ведь мне и впрямь все равно, где жить.

– А невеста?

– А что невеста? Ничего не было. Просто девчушка попросила прикрыть ее, чтобы с замужеством не донимали местные кумушки. Неужели ты думаешь, что, если бы она была моей невестой, я ее вот так просто оставил бы?

– Ну-у, у нее договор.

– Брось. В любом договоре есть пункты о расторжении. В том числе и в случае невыполнения условий. Ну, наложили бы выплату, так я в состоянии понести подобные расходы. Не хватило бы – продал «Урал» и покрыл. Не беда, легко пришли, легко ушли. А на открытие собственного предприятия получил бы заем.

– Выходит, Валентин что-то там недодумал.

– Может, недодумал, а может, как раз наоборот, вместе с женой сообразили на двоих, что наши с Дашей отношения только завеса. Но дыма-то без огня не бывает, глядишь, и завертится между нами. Тем более пока ты в запое, я обосновался у нее. Поэтому и воспользовались случаем, чтобы устранить мою персону. Вот и выходит, что оно вроде как на пользу обществу, и со всех сторон рачительный глава. Но конкретно меня – ни за что ни про что и нахально используя служебное положение – обидели на ровном месте.

– Ну что же, складно получается.

– Угу. Да только, как я уже говорил, я не обиделся.

– О! Зовут, закончили с разгрузкой, – встрепенулся Семеныч, посмотрев в сторону склада.

– Быстро они.

– Так немцы же. Они как роботы, арбайтен и арбайтен, ни тебе лясы поточить, ни тебе перекуров через каждые пять минут. Скучные люди, – безнадежно махнув рукой, подвел черту Семеныч.

– Куда потом?

– На кожевенный завод, куда же еще-то. Сдадим шкуры, потом на мойку, там же получим пустые контейнеры. Ну а потом уже в гостиницу и в бордель. Ты как, сегодня со мной?

– Пожалуй. А то что-то уже мозги закипать начинают.

– Вот и ладушки.

В течение часа они управились со всеми делами и были вольны как птицы. В принципе при желании можно было опять выехать в степь и за оставшийся световой день добраться до стада, которое сейчас кочевало примерно в двухстах километрах к северу от Берна. Зубры наверняка спустятся еще километров на сто пятьдесят, а потом повернут на восток и двинутся широкой полосой к Дону.

Кстати, они отличные пловцы, и переправа даже через такую серьезную реку, как Дон, для них не представляет проблемы. Чего не скажешь о людях, которым приходилось переправляться и через Железную, а потом еще и через Дон посредством паромов. Здесь вообще переправа через даже не очень крупные реки, где не обнаруживался брод, осуществлялась только паромами.

До строительства мостов как-то еще не дошло. Однажды пытались соорудить деревянный через Медную, где стоит поселок Ванино. Да по весне ледоход без зазрения совести снес эту постройку, даже не спросив фамилии. Вроде и река не очень-то серьезная, шириной примерно метров пятьдесят, но течение довольно быстрое, и льдины разнесли опоры моста, как стенобитные орудия.

Вот и процветает здесь такое предприятие, как паромная переправа. И стоит не так чтобы дешево: рубль за одну единицу техники, причем без разницы – УАЗ это или прицеп. Дорого? Да как сказать. Лучше заплатить этот рубль, чем остаться вообще без переправы. А цена обусловлена тем, что поток транспорта тут не столь уж и велик, большинство времени паром мирно стоит у берега. Опять же нередко случаются и порожние прогоны, если машина подходит с противоположного от местоположения парома берега…

Гостиничный номер оказался на удивление уютным. Вроде и казенщина, но вместе с тем заметна теплота и забота женских рук. Вадимир даже подумал, что тут можно и жить, случись в этом необходимость. И в общем-то не ошибся. Многие охотники подолгу проживают в Берне, оккупируя гостиницы, которых на этот маленький городок было целых две, по тридцать номеров каждая. Не общежития, а именно гостиницы. И их владельцы вполне процветают.

Проводя по полгода в походных условиях, промысловики хотят нормального отдыха в комфорте и готовы за это платить. Конечно, это относится к холостякам. Женатые все же предпочитают иметь свой дом. Но основное их место проживания – Ванино. При всем выставляемом напоказ гостеприимстве на постоянное жительство местная община принимает только выходцев из Европы. И так уж сложилось, что большинство составляют именно немцы.

– Семеныч, а что это Моська так притихла? Усыпили ее, что ли? – когда они, приведя себя в порядок, вышли на улицу, удивился Владимир.

Дело в том, что собака – это непременный и надежный спутник охотника. Поэтому при гостиницах имелись вольеры, где содержались четвероногие постояльцы. Ну и Моська с Белкой, естественно, оказались там же. Проживание собаки с хозяином в одном номере категорически не приветствовалось.

– Марта, жена хозяина гостиницы, просто умница. Не знаю, как ей это удается, но они очень даже ладят друг с другом, и Моська тут ведет себя смирно. Правда, на хозяина, Рихарда, вечно рычит и облаивает его, хоть не появляйся возле вольеров. Она же у меня страсть какая настырная и горластая, часами заливаться может.

– Может, Моська прочит Марту тебе в спутницы жизни, а Рихарда к ней ревнует? – весело предположил Владимир.

– Думаешь, соригинальничал? Да если хочешь знать, первым это предположение высказал сам Рихард.

– Вот такие дела. Значит, дождались, – откинувшись на спинку кресла и сложив кисти рук домиком перед подбородком, произнес Ладыгин. – Права оказалась твоя чуйка, Костя.

– Ну не так страшен черт, как его малюют, Сергеич. Диверсионная группа нейтрализована, так что живем дальше. И потом, мы же и не думали, что пиндосы вот так, за здорово живешь, откажутся от попыток завладеть дублером.

– Не думали, твоя правда.

– Тогда вот тебе протокол допросов. Пленники во вполне пристойном виде и готовы к пресс-конференции. Дерзай.

– Угу. Ты вот что, Костя, сделай видео протокола.

– Уже сделано.

– Вот и замечательно. А теперь все это хозяйство в архив.

– Не понял.

– Я не хочу конфликтовать с дэвидсонцами. Вместо этого нам нужно начать дружить, причем по-настоящему.

– Это да. Дружить они завсегда согласные. Только сначала предоставь им доступ к порталу, в смысле дублера, а потом они пришлют свою делегацию… Дружественную… Просто подкрепленную хорошими парнями из Форт-Брэгга. А тогда уж и нам придется подтягивать наших ребяток, скажем так, «голубые береты» против «зеленых». И кто кого, как тузик грелку… Вот только тогда о любой самостоятельности придется позабыть.

– Напрасно думаешь, что я этого не понимаю. Но я говорю не о руководстве этого штата, а о простых людях. Ну вот у них был доступ к порталу. В течение целых пяти лет был. И что? Жили сами по себе, ковырялись в земле и целиком зависели от правительственных поставок. Только и того, что с голоду не помирали. А сегодня у них появилась возможность воплотить мечту любого американца – добиться успеха. Не любят они жить за счет государства, понимаешь. Им нужно самим зарабатывать и видеть плоды своей деятельности. И как раз русские-то и предоставили им эту возможность.

– Угу. Предоставили. Существующий сегодня грузооборот – это же курам не смех.

– Правильно. Но мы-то готовы к приему большого потока грузов. До порта Кавказ строится железная дорога. Через Большое озеро налажена паромная переправа. У портала уже построен железнодорожный грузовой терминал. Мы готовы переварить большие объемы грузов. Остается только наладить поставки. Обо всем этом уже отснят документальный фильм и отправлен нашему представителю в Джеймстауне для демонстрации местным. И ты давай подключайся к этому процессу через свою агентуру. Дэвидсонцы должны увидеть, что существуют перспективы роста, что мы готовы к этому. Тогда активизируются и их судостроители, за ними подтянутся фермеры и все остальные. А если мы раструбим о ликвидации их солдат и станем предъявлять претензии, то ничего не добьемся, кроме конфликта. Они и без того трубят о том, какие мы тут звери, да еще и подогревают страсти тем, что мы не предоставляем их соотечественникам свободного доступа к порталу. Мол, европейцам и то проще попасть на Колонию, чем американцам. Ну и в подобном духе.

– Тогда что же, рейнджеров под нож? Или вернем пиндосам?

– Ни то ни другое.

– Сергеич, не хотел бы тебя расстраивать, но с тюрьмами у нас тут имеются определенные трудности.

– Как и с морскими или воздушными судами.

– Ты это о чем?

– А давай-ка отправим мы их к нашим староверам. Вот со следующим транспортом и отправим. Народ там нормальный, вменяемый, если только эти ребятки не станут лезть в вопросы вероисповедания, то будут там нормально жить. Остров огромный, считай, с Новую Зеландию будет, так что места там полно. Да хоть той же охотой будут пробавляться. А вот выбраться оттуда – уже шалишь.

– Кхм, ну как вариант…

– Вот и ладно, с этим решили. Теперь слушаю твои предложения по поводу Объекта. Уверен, что попытки там будут продолжаться.

– К гадалке не ходи.

– Вот именно. И прекращать его деятельность не хочется. Через него идет основной поток переселенцев.

– Поэтому у меня по поводу Платинового есть кое-какие предложения.

– Озвучивай, – тут же предложил Ладыгин.

– Я уже не раз убеждался в том, что самый лучший тайник – это тот, что на виду. Итак, ротацию кадров посредством вертолетов с промежуточными посадками прекращаем. Вместо этого начинаем использовать самолет: аннушка вполне способна дотянуться прямиком до Андреевского. И точка атаки остается только одна, в непосредственной близости от Объекта, где весьма серьезное прикрытие, а еще прикроем взлетную полосу. Она все же располагается немного в отдалении.

– Это все хорошо, но все равно не исключает уже проверенного алгоритма выявления дублера. После же останется лишь грамотно спланировать операцию. Если долго мучиться, что-нибудь получится, Костя. Мне не нравится этот план.

– И правильно, что не нравится. Поэтому мы введем на Объекте гражданскую должность. Плевать какую, придумаем. И служащие на этой должности будут работать вахтовым методом. Двоих, думаю, будет достаточно. – Лукин заговорщицки посмотрел на Ладыгина.

– Ну-ну, продолжай, – поспешил тот подбодрить начальника безопасности.

– Я же говорил, что самый надежный тайник – это тот, что на виду. Так вот, в Платиновом находится детский приемник-распределитель, куда доставляются дети с Земли и где они проходят первичную реабилитацию. Детей всегда встречает представитель приемника. Всегда один и тот же. Ты активируешь Дашу, и мы определим ее в этот приемник. Как – это моя забота, только нужно организовать доставку в Рыбачий учителя начальных классов. Иначе в поселке народ на дыбы поднимется.

– Это устроим. Получается, возможные наблюдатели сосредоточат свое внимание на ложной цели, в то время как Даша будет кататься совершенно открыто и на законном основании посещать Объект. Открыла портал, закрыла и пошла встречать детей.

– Именно.

– Сколько тебе потребуется времени, чтобы все обставить должным образом?

– Не меньше двух месяцев, а скорее даже и больше.

– Ла-адно. Тогда до появления штатного дублера работу портала прекратить. Ввиду произошедших событий это не должно вызвать подозрений.

– Не согласен. Работа портала не должна прекращаться. Иначе возобновление его деятельности смогут увязать с девушкой. Работа портала пусть продолжается в прежнем режиме. Просто гарнизон усилим дополнительным взводом, усилим также патрули на прилегающей территории и увеличим охват. Вот это точно не вызовет подозрений. Ну а со временем поостынем, и гарнизон сократится до оптимального. Даша же включится в работу в процессе того как.

– Ну что же, звучит убедительно. Тогда работай.

– Есть.

Глава 11

На волосок от смерти

Ну что тут скажешь. Прав оказался Семеныч, вот так и просится присказка: как всегда. Работенка, конечно, и пыльная, и грязная, причем в самом прямом смысле этого слова, но человек такая скотина, что привыкает ко всему. Совсем не обязательно, чтобы ему это начинало нравиться, но ведь такое понятие, как привычка, и не подразумевает подобного. Впрочем, если хочешь жить в мире хотя бы с самим собой, лучше начинай искать положительные моменты, иначе сам себя сожжешь вечной раздражительностью и недовольством.

Именно поэтому Владимир предпочел принять позицию Семеныча. Работали они без фанатизма: если угодно, то вразвалочку. В среднем, когда они делали два рейса, другие охотники успевали обернуться трижды. Впрочем, и напрягались они не в пример больше.

Владимир привычно подхватил заполненный контейнер, поднес к открытой двери холодильной камеры, поставил его на пол и толкнул вглубь. Пластик без труда скользнул по гладкому и блестящему металлическому полу и врезался в уже находящийся там такой же контейнер. Когда свободное пространство заполнится, придется подниматься и расставлять все по полкам. Хорошо хоть подъемник с электроприводом имеется, не то перенесение контейнеров на полки, высота которых доходила и до двух метров, превратилось бы в настоящую пытку. Да что там пытка, эдак и спину недолго сорвать.

Обернулся, окинул взором их разделочную площадку. Ну что же, осталось не так много. Семеныч уже срезает последние пласты мяса, по окончании можно будет сворачиваться и брать курс на Берн. Впрочем, это вряд ли. Нет смысла выдвигаться туда на ночь глядя. Все же дорог тут нет, а при езде по степи лучше соблюдать осторожность. Тут и днем не так сложно нарваться на неожиданность, о ночи и говорить нечего.

Вообще, Владимир было удивился, что при таком большом количестве транспорта промысловиков они не успели накатать дороги. Но как оказалось, причина в том, что охотники как-то не привыкли толкаться задами на небольшом пятачке. Поэтому дороги, или вернее все же будет сказать проселки, начинались уже подальше от маршрута прохождения стада, сходясь к парому через Дон.

От парома же до Берна тянулся хороший накат. Правда, осенние дожди, что стали случаться все чаще, нередко заставляли с него сворачивать на целину. Не то на колеса можно намотать столько черной и жирной «радости», что только держись. На целине с грязью все же попроще, а то что скорость снижается, так она в грязь и по дороге не очень.

– Порядок, – потягиваясь с нескрываемым удовольствием, констатировал Семеныч, когда просоленная шкура угнездилась на своем законном месте.

Надо заметить, после них падальщикам останется довольно изрядный куш, не меньше трети туши. Львиному прайду этого хватит дней на пять. Причем не какому-нибудь захудалому, а самому солидному, в тридцать особей.

Охотники и без того оставляли на костях достаточно мяса, но последняя туша для санитаров степи всегда была призовой. Тут ведь точно никогда не подгадаешь, поэтому бить животных приходится с запасом. Лучше уж подкормить других, чем, костеря себя любимого, валить следующего зубра и начинать сначала. То есть с разбивки разделочной площадки со всеми вытекающими особенностями.

– Ну что, будем сворачиваться? – потягиваясь с ничуть не меньшим удовольствием, спросил Владимир.

– Давай сначала перекурим, – помотав головой, возразил Рогов.

– Так кто же тебе мешает? Встань на фишку и кури, а я пока буду сворачиваться.

– Ох, Сиделец, не нравится мне твой настрой. За весь день хорошо если пару сигарет выкуришь, да и то только так, от нечего делать.

– Не угадал. За сегодня вообще еще не прикасался к куреву.

– Во! А я о чем. Нет в тебе исключительности, обычный среднестатистический колонист. Тут, считай, четверть переселенцев в течение первого полугодия бросают курить, еще две четверти – в течение года. Вроде и не стремятся к этому, а оно само получается. Тут даже цены на сигареты никто не завышает, да и разнообразия нет, так, с десяток наименований. Неходовой товар.

– Ну, это я уже слышал. Да только чего себя заставлять, если само собой выходит.

– И то верно. Ладно, начинай сворачиваться, а я полез на фишку, – наконец подытожил разговор Семеныч.

Свертывание лагеря происходит в том же порядке, что и разбивка. То есть сначала снимаются растяжки и только потом сети ограждения. Правда, с недавних пор это стало занимать несколько больше времени, чем было раньше. А все благодаря первой, а потому для Владимира особенно памятной стычки с дикими собаками. После этого они решили, что здесь все же не сказка и лучше бы прикрывать друг друга, не полагаясь только на своих четвероногих помощников. Времени это занимает чуть больше, но зато сам процесс куда безопаснее.

Белка в таких случаях все время крутится рядом. Даже не так, она пристегнута коротким поводком к поясу Владимира. Так куда безопаснее. Дело в том, что растяжка расположена на высоте примерно пятидесяти сантиметров от земли, чтобы хищник не переступил через нее. И роста Белки вполне достаточно для подрыва гранаты. А кому нужна такая радость? Вот и приходится все время держать собаку при себе. Кстати, это еще одна причина того, почему отдается предпочтение таким малюткам, как Моська.

Утопить до упора чеку, согнуть усики, отсоединить от кольца карабин проволоки, гранату – из резинового зажима в сумку, в другое отделение – колышек. Пройти до следующего колышка, снять гранату, потом снять колышек с катушкой, смотать проволоку и – переход к следующей гранате.

Рассерженный лай Белки и свирепое цепенящее р-рва-ау-у послышались одновременно. Хорошо хоть Владимир был еще метрах в пяти от предпоследней гранаты, и рванувшаяся вперед лайка не сумела дотянуться до растяжки. Иначе мало не показалось бы никому: ни льву, ни собаке, ни самому Валковскому. А так очень даже терпимо, внезапный рывок повалил охотника на колени, но поводок удержал собаку на месте. Вот такая храбрая – итить ее за ногу!

Хауду он сумел выдернуть, только когда грохнулся коленями оземь. О винтовке не могло быть и речи, она так и осталась за спиной. А вот выстрелить уже не успел. Стремительная тень пролетела над его головой, подобно стреле.

Не осознавая, что делает, и действуя скорее на инстинктах, Владимир развернулся вполоборота и вскинул на вытянутой руке хауду, с намерением выстрелить в уже приземлившегося и начавшего разворот зверя. Краем уха он услышал первый выстрел Семеныча, но, куда тот стреляет и с какой результативностью, было решительно непонятно. Для Валковского вообще весь мир сузился до вот этого пятачка и готовящегося к новому броску хищника.

Зверь уже был у него на мушке – еще мгновение, и палец нажмет на спуск, – но именно в этот момент в дело вновь вмешалась бесстрашная лайка. Просто поразительно, откуда в ней взялось столько отваги. Она как шальная набросилась на льва. Поводок вновь натянулся, но на этот раз карабин не выдержал, и Белка обрела свободу.

От резкого рывка Владимира развернуло вокруг оси и швырнуло лицом в траву. И тут же раздался раскатистый выстрел хауды, Валковский все же нажал на спусковой крючок. Вот только заряд губительной картечи ушел в землю в нескольких шагах от него, вздыбив фонтан земли и травы.

Гневное рычание лайки и льва слилось воедино, а затем раздался душераздирающий визг погибающей на своем боевом посту собаки. В следующее мгновение сзади раздался взрыв, а за ним – рев раненого зверя. В эту какофонию вплетались выстрелы винтовки Семеныча.

Едва прозвучал взрыв, как Валковский инстинктивно вжался в траву. Однако страх и, как ни странно, ясно работающая голова заставили его оттолкнуться от земли. Вновь оказавшись на коленях, он повторно вскинул хауду. Вовремя. Смяв не представляющую для него никакой опасности собаку, лев уже переступил через окровавленный комок шерсти и сделал первый шаг в сторону человека. Выстрел!

Прилетевшая в упор картечь остановила хищника и заставила подломить передние лапы. Владимир видел, как плотный ком свинцовых шариков ударил точно в грудь хищника, взбив короткую и гладкую шерсть. Но холодный рассудок тут же напомнил Владимиру, что таким зарядом мощную грудную клетку зверя не пробить. Если бы выстрел пришелся в ребра, то он еще мог оказаться смертельным, этот же способен только ранить, ошеломить и подарить пару секунд.

Пальцы сами собой разжались, роняя разряженный обрез в траву. И тотчас указательный безошибочно попал на кнопку кобуры маузера, и крышка послушно откинулась. Пальцы тут же потянули рукоять тяжелого пистолета, одновременно большой отжал предохранитель. Пока правая рука выводила оружие на линию прицеливания, ребро левой ладони упало на курок и потянуло его назад и вниз, ставя на боевой взвод.

Господи, сколько же он потратил времени, тренируясь в выхватывании оружия и изготовки его к бою. Очень уж его впечатлили рассказы ветеранов промысловиков. Да и парочка стычек научила относиться к вопросам владения оружием со всей серьезностью. И вот все это не прошло даром. Теперь он даже не думает над тем, что делает, тело и руки словно живут собственной жизнью.

Вновь свирепый рык уже окончательно взбесившегося хищника, готового сделать короткий прыжок. До человека всего-то метра три. Расстояние едва ли дотягивает до длины тела самого льва. Но именно в этот момент палец нажал на спусковой крючок, и пуля отправилась к своей цели.

Когда-то в Советском Союзе отказались от патрона ТТ, посчитав его избыточно мощным для пистолета. Трудно с этим спорить. Как и с тем, что если бы у Валковского в руках оказался не маузер, с этим самым избыточно мощным патроном, а «макаров», то его бренный путь уже закончился бы.

Зверь рухнул как подкошенный, едва только пуля проломила лобовую кость черепа и, деформировавшись, бесформенным куском мгновенно превратила мозг в кашу. Валковский сразу даже не понял, что вышел из схватки победителем. Маузер продолжал лаять и лягаться в руке, выплевывая свинец так быстро, как это только было возможно, пока магазин не был израсходован до конца и затвор не замер в крайнем заднем положении.

Все еще мало отдавая отчет своим действиям, на одних рефлексах, он выщелкнул старый магазин и на его место вогнал новый, на двадцать патронов. При этом он вовсе не собирался оставаться на месте. Поднявшись с земли, он все время перемещался, выискивая возможную новую опасность. И признаться, увиденное его сильно удивило.

Не далее пяти метров от него лежала львица с истерзанным правым боком. Чуть поодаль – еще два льва или, вернее, все же львицы. Ему вдруг стало нехорошо от осознания того, что смерть была от него так близко. В самом прямом смысле на волосок. Радовало хотя бы то, что теперь опасность миновала. А еще ему повезло в том, что это был сравнительно небольшой прайд.

По степи стремительно уходили шесть серых теней взрослых особей. Сегодня они понесли серьезные потери. Лишиться четверых своих сородичей, как минимум треть своего прайда, – это серьезный удар. Небольшая львиная семья обычно состоит из двух десятков взрослых особей и столько же, а то и больше котят. Из числа молодняка далеко не все успевают прожить три года, чтобы стать взрослыми, к тому же самцы, достигшие половой зрелости, неизменно изгоняются из прайда, что также влияет на численность.

Очень похоже на земных львов, и, кстати, именно благодаря сходству в повадках их и назвали львами. Конечно, свое слово сказало и относительное сходство с кошачьими, хотя чисто внешне они мало походили на земных сородичей: начиная от серого и даже мышиного окраса и заканчивая отсутствием гривы у самцов. В этом случае самцов от их подруг отличало более крупное и мощное тело. Очень может быть, что Владимир пристрелил именно доминирующего самца.

Так вот, этот прайд уже давно пережил свое могущество и в настоящий момент, по всей видимости, угасал. Такая небольшая семья наверняка с трудом удерживала свою территорию, теперь же их силы были окончательно подорваны. Очень скоро им на смену придет новый, более сильный прайд. Возможно, остатки этого вольются в него – тут уж как получится.

– Сиделец, ты как? – послышался в гарнитуре голос Семеныча.

– Живой вроде, – нервно сглотнув, ответил Владимир.

– Ага. Молодца. Штаны не мокрые?

– Вроде нет.

– Это хорошо. Ты это… Там еще одна граната осталась, заканчивай давай.

– Семеныч…

– Жизнь, Володя, она странная штука. Вот только что тебя чуть не сожрали, а теперь нужно делать простые, но нужные вещи. Ну глотни из фляги воды, чтобы тебе полегчало, и за дело. Только зарядись сначала.

– Как это вообще случилось?! Ты что там, обкурился, что ли?!.

Валковского, что говорится, прорвало. Положа руку на сердце, ему сейчас не нужны были никакие объяснения. В настоящий момент он вообще не был способен хоть что-то понять или принять. Его била самая настоящая истерика, и ему нужно было просто выговориться. Или прокричаться? Да. Так, пожалуй, будет гораздо точнее.

Однако всему приходит конец. Исчерпал себя до дна и Владимир, после чего ему пришлось заняться простыми, но нужными делами. В частности, они решили, что переносить разделочную площадку попросту глупо. Поэтому, подцепив туши львов лебедкой, втащили их на старую, где и приступили к разделке, восстановив перед тем минное заграждение.

– Слушай, а все же как это могло получиться? – когда работа была закончена, поинтересовался Владимир.

А поработать им пришлось изрядно. Мясо львов стоило в четыре раза дороже, чем мясо зубра. Гурманы на Земле буквально писали кипятком при поедании мяса колониальных хищников. Особой популярностью пользовался волколак, но и других не обходили вниманием. При всем при том, что продукт поступал только в замороженном виде и никак иначе.

С четырех особей они получили больше тонны мяса. А это значило, что нужно выгрузить такое же количество зубрятины, после чего заменить его львятиной. Владимир предложил было забросить разделанные туши в проходы между стеллажами. Они, конечно, забьют все напрочь, но зато не придется ничего выгружать. Но Семеныч отмахнулся от этой несостоятельной идеи. В таком случае у них вообще могли не принять мясо. С немцев станется, с их нормами и правилами.

– Как получилось? – затягиваясь табачным дымом, начал объяснять Семеныч. – А так и получилось. Кругом такой стойкий запах кровищи, что он забил все обонятельные рецепторы собачек. Плюс к этому львы как нормальные охотники зашли с подветренной стороны.

– Ну а ты?

– Я страховал тебя, не сомневайся. Да только эти паразиты меня переиграли. Бывает.

– А какого ты не стрелял в того льва, что напал на меня?

– И какой смысл? Сосредоточь я внимание на нем, до тебя добрались бы другие, которых ты, кстати говоря, и не видел. А так, с этим ты уже дрался, других отстреливать начал я, да и растяжка помогла. Словом, я рассудил так, что при подобном раскладе у тебя шансов больше. Да не куксись ты так. Я в таких случаях подсчитываю барыши. А тут есть что посчитать.

– Ну давай посчитаем, – согласился Валковский.

В принципе все верно, и ему нужно не обижаться на Семеныча, а думать, чем бы его эдаким отблагодарить. Сегодня он спас Владимиру жизнь, причем в самом прямом смысле этого слова. Будь на месте Рогова кто другой, неизвестно, чем бы все это закончилось. Десятью выстрелами взять двух львов не каждому дано.

– Итак, – начал считать Рогов, – полторы тонны львиного мяса, это как минимум три сотни рублей. Далее, четыре шкуры, две потянут по пятьсот рублей. Это того льва, что подорвался на гранате, и твоего. Слишком сильно побитые, и под зиму переодеться не успели еще. Одна вытянет на тысячу, состояние получше, но тоже слишком много дыр, и одна вполне достойная, на две тысячи. Вот и считай, на круг выходит четыре триста. На мой взгляд, оч-чень удачно.

– Удачно, – вздохнул Валковский, – только мне что-то эта удача… – Он махнул рукой, так и не закончив фразу.

– А ты думаешь, почему не так много охотников, промышляющих хищников? Угу. Вот так все тут благостно. Сначала попробуй их найти, потом сумей отбиться. Проще уж пушнину. Да и то, лучше бы не в одиночку.

– С этим, пожалуй, соглашусь.

– Ладно, пошли хоронить Белку. Она тебе сегодня жизнь спасла, – подытожил разговор Семеныч.

– А мне показалось, наоборот, подставила по полной.

– Дурак, потому и показалось. Выстрелить сколь-нибудь внятно в той ситуации ты не мог. Да даже если бы и попал в того льва, он уже был в прыжке. Твой броник, конечно, сберег бы тебя от когтей, но не сумел бы спасти от переломов. Лева тебя просто поломал бы и оторвал бо́шку. Она у него целиком поместилась бы в пасти. Так что пусть и нечаянно, но лайка тебя спасла. Причем дважды. Потому что, окажись ты на коленях, когда рванула граната, скорее всего тебя посекло бы осколками. И потом, храбрая была собачка и преданный друг, а храбрость и преданность нужно уважать.

Со всеми делами покончили уже в полной темноте, поэтому договорились не рисковать и не снимать минное заграждение, ограничившись только сетями. Поужинать решили каждый в своей кабине, холодным мясом, которое они успели приготовить в процессе разделки туш. Дело нехитрое: развести костер да время от времени переворачивать мясо над тлеющими углями. Ну и добавили в рацион кое-что еще, чтобы разнообразить пищу и дополнить витаминами, а то ведь одним мясом сыт не будешь.

Пока ужинали, успели сработать две растяжки. Это означало, что путь открыт и они могут покинуть свой периметр без опаски. Так и поступили. Ночевать там, где уже начали пир все больше стягивающиеся и грызущиеся за добычу ночные обитатели степи, не очень приятно. Лучше уж расположиться более уединенно.

– Разреши? – В приоткрывшуюся дверь просунулась голова, покрытая курчавой рыжей шевелюрой.

Ее обладатель вообще не отличался серьезной наружностью. Ему скорее подошло бы определение «раздолбай». Конопатое лицо с детскими полноватыми щеками и вздернутым курносым носом, а на как будто нарисованных бантиком губах застыла вечная улыбка, причем самая искренняя. Он вообще отличался жизнерадостностью. Телосложения среднего. Во всяком случае, под рубашкой не угадывалось тренированное тело, да и ходил он вечно шаркающей походкой. А если сюда прибавить висящие на бедрах джинсы, явно не его размера, брючины которых собирались гармошкой, то образ, казалось бы, складывался однозначный. Мужчина под тридцать, продолжающий косить под малолетку и таким образом пытающийся оставаться молодым. Есть такие. Они даже детям запрещают называть себя на «вы», а настаивают на панибратском обращении, изображая из себя каких-то клоунов. Вот именно такое впечатление и производил на всех окружающих заглядывающий в кабинет человек.

Далеко не все были в курсе, что это за мужичок, время от времени посещающий здание администрации губернатора. Было там небольшое крыло со скромной табличкой «Служба безопасности». Вот туда-то он и хаживал. Сомнительно, конечно, чтобы он имел отношение к служившим там троим мужчинам суровой наружности и четырем девушкам, отличающимся невероятной скромностью и немногословностью.

– Ну чего ты там повис на двери? – оторвав взгляд от монитора компьютера, недовольно бросил хозяин кабинета.

Он был как раз одним из тех самых, суровых мужиков, обретавшихся в этом крыле. Не Шон Коннери в роли Агента 007, но все равно женская половина человечества данный экземпляр своим вниманием не обделяла.

– Да мало ли, вдруг ты заявишь что-то типа: пшел вон, презренный. И еще метнешь в меня какой-нибудь статуэткой. Голову-то спрятать получится куда проще, чем выбегать за дверь.

– А что, уже были прецеденты?

– Ну-у, все когда-нибудь случается впервые. Вдруг ты решишь начать именно с меня.

– Роб, ты в кабинет войдешь? Давай или сюда, или… пшел вон, презренный! – И хозяин кабинета очень даже похоже изобразил рыжего.

– Э-эх, какие таланты загибаются в ЦРУ, – с искренним вздохом посетовал рыжий.

После чего вошел в кабинет и без приглашения направился прямиком к стулу напротив рабочего стола. Причем проделал он это своей неподражаемой шаркающей походкой. Угу. Кто бы говорил про таланты. Самому прямая дорога в комики. В смысле он вполне сумел бы подвизаться на этом поприще.

– В службе безопасности, – возразил хозяин кабинета, которого гость устраивал именно на своем месте, а не на сцене.

– А какая, собственно говоря, разница? – вздернул брови Роб.

– Ну, чисто технически у нас в руках сосредоточены полномочия таких структур, как ЦРУ, АНБ, ФБР.

– Угу. Только со штатами и возможностями слегка не очень. Так что, дорогой мой Яков, подбери губу.

– Вот потому я и говорю, что чисто технически, – разведя руками, вынужден был согласиться тот.

Они оба появились здесь два года назад. Как только русские согласились разрешить пропуск специалистов, желающих обосноваться на территории штата Дэвидсон, ЦРУ, перехватив пальму первенства у АНБ, тут же начало активную заброску через портал. Среди засылаемых оказались и эти двое.

Вернее, ЦРУ хотелось начать активную заброску. Но так уж случилось, что им пришлось столкнуться с мощнейшим противодействием со стороны российских спецслужб. Те с удовольствием перекрыли бы малейший доступ к порталу, да и любую информацию о нем. В принципе именно так в свое время поступили США. Но все карты им спутали сами колонисты, сделав информацию общедоступной.

Конечно, спецслужбы, причем и американские, пытались бороться с распространением этой информации, которая включала в себя множество статей, фотографий и видеороликов. Но популярность этих материалов просто зашкаливала, и борьба с их распространением была сродни противостоянию лесным пожарам в засушливое лето.

Попытки дискредитировать материалы, объявив их фальсификацией, также не увенчались успехом. В Сети появились вроде те же самые ролики, но при ближайшем рассмотрении они оказывались подделкой. Угу. Вот только слишком многие пользователи стали обладателями подлинных фактов. И все это регулярно вырывалось на просторы Всемирной паутины.

Словом, скрыть информацию не удалось. А тут еще и сложная международная обстановка. Вот и пришлось русским идти на компромисс, позволив кое-кому из иностранцев все же переселяться за портал. Правда, прикрываясь колонистами, они вычесывали переселенцев частой гребенкой, да и служба безопасности самих колонистов, в частности русских, также не стояла в сторонке, заворачивая тех или иных переселенцев без объяснения причин.

Надо заметить, желающих перебраться на Колонию находилось и без того не так много, а тут еще и эти препоны. Поэтому агентов, сумевших прорваться через портал, можно было перечесть по пальцам. Сам Яков Белл смог проскользнуть только по двум причинам.

Первая – он не успел нигде засветиться как агент ЦРУ и прошел под своим подлинным именем со своей практически подлинной автобиографией. Вторая – он относился к категории «глухих», то есть не поддавался гипнозу. Потому после соответствующей подготовки сумел пройти проверку, проводимую лично Ладыгиным. Тот пропускал через себя всех иностранцев. Так что если тот или иной переселенец оказывался на Колонии, это еще ничего не гарантировало, и его очень даже могли выслать обратно на Землю.

Больше всего Якова в этой ситуации раздражало то, что русские забрасывали на Колонию своих переселенцев буквально пачками. Нелегально, пользуясь вторым необнародованным порталом. Оно бы… Да что толку от того, что он владел этой информацией. Да на Колонии об этом знали многие, вот только вырваться наружу информация не могла. С Землей не было даже деловой переписки.

У русских имеется стол заказов, где любой может оставить заявку на поставки необходимого. Естественно, удовлетворяется она, если русские сочтут это нужным. В этом случае они организуют доставку заказа, разумеется, за счет заказчика и с учетом своего интереса. Так что в подобной ситуации подать о себе весточку просто нереально. Правда, приветы с той стороны хотя и редко, но прорываются.

– Ну раз уж ты тут един во всех лицах, тогда я тебя очень внимательно слушаю, – скрестив кисти рук на колене, с нарочитым почтением произнес Роб.

– Армейцы облажались, – откинувшись на спинку кресла, коротко оповестил Белл.

– Та-а-ак. А подробности услышать можно? – принимая менее развязную позу, поинтересовался Хьюз.

– Нельзя. Потому что их нет. После того как группа не явилась в точку рандеву в основное и резервное время, Мартин сделал соответствующие выводы.

– А почему он не задействовал нашего агента, чтобы тот выяснил все доподлинно? С каких это пор мы стали бросать своих?

– Вот именно поэтому я и направил с этим заданием не тебя, а Мартина. Ему на традиции рейнджеров плевать с высокой колокольни. Для него существует только целесообразность. А ты непременно вспомнил бы свой первый контракт со всеми вытекающими.

Как это ни странно, но Робин действительно начинал службу в рейнджерах и даже успел немного повоевать. Но потом паренька заметили парни из ЦРУ, и ему пришлось пересмотреть свою специализацию, подстраиваясь под новые требования Дядюшки Сэма. Несколько успешных операций на Земле, в основном с силовой составляющей, а потом новое задание – и Колония, где ему предстояло отстаивать интересы своей страны.

– То есть судьба шестерых подготовленных бойцов для тебя не имеет значения? Эй, парень, очнись, у тебя нет за спиной могущественной страны. Только одна жалкая колония численностью меньше пяти тысяч, подавляющее большинство из которых и слышать не хотят о том, чтобы ссориться с русскими. И лишь восемь десятков парней готовы шагнуть в пекло ради своей страны. Да в этих условиях шесть рейнджеров все равно что полк.

– Ты веришь в то, что парни живы? А если живы и в плену – в то, что мы сможем им помочь?

Роб промолчал. А что тут говорить, если ответ на поверхности.

– То-то и оно. И потом, следуя твоей же терминологии, нашего русского агента можно приравнять к дивизии. Нет, черт возьми, к армии. Пусть даже он вне всяких подозрений у русских и может свободно разгуливать по тем горам, где есть еще хищники. Я хочу свести все случайности к самому минимуму.

– Да что такого случилось, что ценность этого русского так возросла? – искренне удивился Робин.

Нет, он вовсе не забыл о том, что шестерых парней просто списали, как шахматные фигуры. Но… он не первый год на этой службе. Порой приходится делать то, от чего тебя с души воротит. А еще, положа руку на сердце, агент мог бы узнать судьбу ребят, но помочь им был не в состоянии. Как, впрочем, и все оставшиеся рейнджеры, вместе взятые. Да, погано, но жизнь продолжается.

– Хорошо сидишь? – с видом заговорщика спросил Белл.

– Не переживай, – недовольно буркнул Хьюз.

– Он идентифицировал одного из «дубликатов». Это девушка. В настоящий момент она работает учительницей в Рыбачьем.

– Проклятие! – Робин даже вскочил, настолько информация была ошеломительной.

– Я знал, что тебе понравится, – не без удовольствия улыбнулся Яков.

– Но когда…

– Мы узнали это слишком поздно. С парнями связь попросту не предусматривалась, только личный контакт в точке рандеву. Будь иначе, я не стал бы рисковать, дергая русских за усы, и не отправил бы их туда.

– И что русские?

– Тишина. Словно ничего и не произошло.

– Ты не находишь это странным?

– Нет. Мы потеряли шестерых бойцов в условиях ограниченности в людских ресурсах. Ладыгин же имеет неподконтрольный русским спецслужбам портал, через который без особого труда может тягать высококлассных бойцов. Их устраивает то, что мы теряем людей в бесплотных попытках подобраться к порталу. Они словно приглашают нас и дальше биться головой в эту стену.

– Сволочи.

– Согласен. Но знаешь, как ни странно, наши ребята погибли не зря. Теперь русские будут пребывать в уверенности, что мы по-прежнему как слепые котята. Из захваченных русскими материалов, если они, конечно, их захватили, однозначно явствует одно: задание группы состояло в сборе статистической информации для последующего выявления личностей «дубликатов». То есть четко указывает на то, что нам неизвестен ни один из них, кроме самого Ладыгина и его супруги.

– Как любил повторять мой инструктор в Лэнгли: в любой ситуации необходимо искать рациональное зерно и пытаться извлечь максимальную выгоду, как бы мизерна она ни была, – вздохнул Робин.

– Трудно с ним не согласиться, – кивнув, произнес Яков.

– Угу. А почему же тогда мы еще не переправили ее к нам? – вскинулся Робин.

– Потому что сейчас это не имеет никакого смысла. Ладыгин поставил ей блокаду. У нас есть специалист по гипнозу, и он утверждает, что снять ее, кроме самого Ладыгина, никто не сможет. Во всяком случае, у Питера для этого специализации не хватит. Нам остается только ждать. Как только Ладыгин наконец ее активирует, мы вступим в дело.

– И сколько нам ждать?

– Робин, ты не поверишь, но моя фамилия Белл, а не Ладыгин. Откуда мне знать? Впрочем, по большому счету это не имеет значения. Главное – мы знаем, кто рыбка, и она плавает в прозрачном аквариуме. Остается потерпеть и, как только наступит благоприятный момент, поймать ее сачком.

Тяжелый УАЗ катил по грунтовке мягко и плавно. Конечно, отечественному автопрому еще расти и расти до иностранного. И самое обидное, это относится вовсе не к комфорту, который дарят иномарки. Хотя и тут… Ну казалось бы, что сложного в том, чтобы расположить сиденья более продуманно. Ведь «УАЗ-Патриот» – большая и просторная машина. Но нет, нужно устроить все через нехорошее место и расположить сиденья близко к дверям. Понятно, что если водитель и пассажир худосочные, то практически никакого дискомфорта не будет. Однако стоит им оказаться чуточку покрупнее, и плечи начинают упираться в двери. А ведь казалось бы, между сиденьями достаточно места. Ан нет!

Впрочем, что уж говорить о комфорте. Ну привыкли ладить топором, да и бог бы с ними. Вот только в старину русские плотницкие артели с помощью одного только топора и без единого гвоздя ставили настоящие княжьи терема. Все только диву давались подобному мастерству. Так что при желании и с помощью топора можно создать настоящий шедевр. Но то ведь при желании.

Раньше про УАЗ говорили: относительно недорогой конструктор для взрослых, с превосходной проходимостью и неубиваемым внешним видом. Из недостатков – только хреновое качество запчастей. Сегодня можно добавить еще и хреновую сборку или отсутствие таковой.

Взять новый «Патриот», который ставят вровень с иностранными джипами. Незатянутые болты и гайки, причем даже внутри редукторов и на жизненно важных узлах. Непроваренные швы кузова, брошенные на прихватках. Целые куски под бамперами и обшивкой, оставшиеся неокрашенными. Ситуация такова, что, купив машину в салоне, владельцы гонят ее не домой, а на сервис… Для протяжки!!! И даже это не дает полной гарантии, что где-то что-то останется прикрученным на живую, а то и вовсе окажется без шпильки, болта или гайки.

Из достоинств только бешеная проходимость, относительно невысокая цена и существенный запас грузоподъемности. Немаловажно и то обстоятельство, что УАЗ все же не требует особой ремонтной базы, а рано или поздно ломается любая техника. При использовании же в условиях постоянного бездорожья – скорее рано.

Собственно говоря, именно из-за вышеперечисленного Нефедов и остановил свой выбор на «Патриоте». Относительно комфортабельный, ремонтопригодный, проходимый автомобиль. А главное – с изрядным запасом грузоподъемности, что позволяло установить довольно серьезную броню. Андреевский не осуществлял поставок бронированной техники – ни военной, ни гражданской.

Нет, поддерживать отечественного производителя в планы Нефедова вовсе не входило. Выбор был продиктован сугубо практической стороной вопроса. Более того, по его мнению, за подобную продукцию нужно спрашивать, причем самым жестким образом. И не в частном порядке гражданскими лицами, а на государственном уровне. Потому что это подрывает авторитет страны в целом и, что самое противное, в глазах ее же граждан. Ульяновцы же, наоборот, пользуются поддержкой государства. Бред.

Вот у него в Нефедовске и на подконтрольных территориях не может быть и речи о некачественно выполненных работах. Спрос за это жесткий. Впрочем, он и не тянет сюда всю шелупонь и пьянь, как Ладыгин. Его вербовщики, оставшиеся на Земле, проводят вдумчивую работу, и портал по направлению Нефедовска пересекают если не видные мастера, то и не спившиеся бездари. И потом, любой человек хочет, чтобы за его труды ему сказали простое и искреннее «спасибо». Да, деньги – это немаловажно, но доброе слово, оно и собаке приятно.

Поэтому у Петра Аркадьевича продумана система поощрений в виде почетных грамот, памятных медалей и подарков. Разумеется, это дело подкреплено финансово, куда же без этого. Но главное тут именно проявление особого внимания и выделение наиболее добросовестных профессионалов из общей массы.

Вот и сейчас он возвращался из леспромхоза, где было проведено общее собрание по итогам весенне-летнего периода. Осталось немного, скоро реки начнут покрываться льдом, так что речная навигация по факту уже прекращена. Все чаще дуют злые осенние ветры, из-за которых на реке поднимается серьезное волнение. У колонистов же с судами нужного качества и настоящими речниками пока есть существенные проблемы. Ну и характер рек все еще остается малоизученной стороной. Словом, самое время для подведения итогов.

Нефедов бросил взгляд в боковое окно, солидная толщина стекла которого угадывалась без труда. Если верить Бобру, начальнику его службы безопасности, то это непреодолимая преграда для винтовочной пули, выпущенной с расстояния в пять метров. Изделие местное, но вполне качественное.

Автор этого бронестекла получил грант от Нефедова на организацию производства. (Андреевская администрация спонсировать подобное производство ожидаемо не стала.) И надо заметить, его продукция уже пользуется спросом у тех, чья деятельность связана с частыми путешествиями. Местные дороги не отличаются безопасностью ввиду непродуманной политики заселения со стороны все той же Андреевской администрации…

За окном проносился осенний хвойный лес. Несмотря на то что эти деревья вечнозеленые, по ним все же легко отличить время года. Хотя сквозь хвою и пробивается солнце, сияющее на безоблачном небосводе. Весной и летом хвоя неоднородна. На молодых побегах иголки все еще мягкие и имеют нежно-зеленый цвет. К поздней же осени краски становятся более темными, практически неотличимыми от старой хвои. Деревья готовятся к зимовке.

Взгляд скользнул с деревьев, проносившихся вдоль боковых стекол, к лобовому стеклу. Впереди – водитель Антон и личный телохранитель Нефедова Степан. Сам Петр Аркадьевич вольготно устроился на заднем сиденье. Вот чего не отнять у «Патриота», так это простора на заднем пассажирском сиденье. Очень вольготно.

Внезапно под «Патриотом», шедшим передовым дозором метрах в ста пятидесяти от них, вздыбился фонтан земли. Машину подбросило, словно какой-то великан пнул ее, задев при этом за землю, и она тут же опрокинулась набок, после чего ее еще протащило несколько метров.

Звуки выстрелов, глухие удары пуль в бронестекло и звонкие в стальной кузов, слились в одну сплошную какофонию. Несмотря на испуг, Нефедову все же достало духу заметить, что стреляют с двух сторон и при этом целятся в водителя и телохранителя. Ни одной отметины на стеклах задних дверей или на заднем стекле нет и в помине. В то время как лобовое и передние боковые моментально потеряли прозрачность, будто кто-то плеснул в них белой краской.

И о чем это говорит? О профессионализме нападающих и о том, что Нефедова хотят взять живым. Вот только нападающие не учли, что стекла для нефедовского эскорта изготавливались по спецзаказу и они куда прочнее, чем обычная продукция. Стекольщик даже давал специальную подписку о неразглашении и обязательство о том, что он не будет производить ничего подобного до получения особого разрешения.

Все так. Небольшая страховка. Обычные бронестекла, производимые в Нефедовске, сдерживают обычную же пулю с пятидесяти метров. Но противостоять бронебойной не способны. Для гражданских лиц этого более чем достаточно. Здесь бронебойных боеприпасов в свободной продаже нет. Разве только промысловое ружье. Но пэтээров вроде не слышно, а звук их выстрелов с винтовочным не спутаешь.

Да, секретность полностью себя оправдала. Будь иначе, и парней бы уже изрешетили. Тем более что к винтовкам, похоже, добавились пулеметы. Или один пулемет. Нефедов не знаток, поэтому точно определить ему было сложно. Вот он какой хладнокровный, все оценил и разложил по полочкам. Вспомнил о предусмотрительности Бобра, начальника своей безопасности.

Угу. Как бы не так! На самом деле его сковал просто животный ужас. Жить хотелось просто неимоверно. Из-за этого он буквально оцепенел, не в состоянии не то что пошевелиться, но даже забыл, как дышать. Единственно, что он мог делать, – это думать. Он вообще привык работать не столько руками и ногами, сколько головой, вот она и включилась.

А вот Антон со Степаном привыкли сначала действовать и только потом думать. Пока Нефедов изображал из себя «соляной столб», водитель резко ударил по тормозам. Просто потому, что не видел, куда ехать. Врубил заднюю передачу и с пробуксовкой рванул назад по дороге, ориентируясь только по зеркалу заднего вида в салоне. Наконец пара пуль ударила и в стекло задней двери. Нефедов только нервно сглотнул, не в силах отвести взгляд от двух белесых пятен.

– Молодца, Тоша. Степа, как объект? – послышался по рации голос Бобра, следовавшего в задней машине.

– Порядок, – выставляя в бойницу ствол автомата и посылая в направлении противника короткие очереди, ответил телохранитель.

Огонь беспокоящий, чисто психологический. Любой боец с мало-мальским опытом может это понять. Как и то, что при этом пули летят самые настоящие. Причем по самым непредсказуемым траекториям. Эдак не побережешься и получишь самую что ни на есть шальную. Так что действия Степана вовсе не были бессмысленными.

Заложив крутой вираж, огибая машину Нефедова и огрызаясь во все стороны свинцом, выскочила вторая машина охраны. На ее стеклах тут же начали появляться белесые пятна, но находящиеся в безопасности бойцы, не обращая на это никакого внимания, продолжали вести прицельный огонь.

Что там происходило дальше, Петр Аркадьевич уже не видел, обзор закрыло пришедшее в негодность лобовое стекло. Но зато он прекрасно слышал звуки перестрелки, продолжавшейся еще с минуту. Причем выстрелы вроде как отдалялись, но при этом перестрелка стала злее и ожесточеннее. Во всяком случае, у него сложилось именно такое впечатление…

– Вы в порядке, Петр Аркадьевич? – представ перед своим босом, поинтересовался Бобер.

– Объект не обделался, если вы это имели в виду, Иван Викентьевич.

– Кхм. Обиделись?

– Да ничуть не бывало.

– Обиделись. А зря. Вы поймите, для парней вы пока просто работа. Не ждите от них любви и уважения.

– Как и от вас? Ладно, проехали. Как там в первой машине?

– Ребята в порядке, Петр Аркадьевич. Двоих слегка контузило. Ушибы, синяки и ссадины – отделались легким испугом. Даже машина не безнадежна, хотя ремонта потребует вдумчивого. Броня спасла. – Бобер посмотрел на Нефедова так, словно хотел сказать: «Так держать – и люди к тебе потянутся».

– Ну и слава Богу, – стараясь не подавать виду, что понял намек безопасника, и продолжая изображать естественность, произнес Нефедов. – Как думаешь, Ваня, кто это?

– Кто, не знаю. Но по всему профи.

– Кого-нибудь взяли?

– Судя по следам крови, кого-то мы зацепили. Но насколько серьезно, не понять. Ушли все.

– И вы вот так запросто дали им уйти?

– А чего вы от нас ждали?

– Я думал, профессионалы способны сделать больше, чем просто обратить противника в бегство.

– Не ждите от нас чудес. И потом, на всякого профи найдется другой профи. Мы попытались их прижать, но они вывернулись, а дальше преследовать опасно. Не для нас, – перехватив взгляд Нефедова, покачал головой Бобер, – для вас. Наша первоочередная задача – это не поимка диверсантов, а ваша безопасность. Я уже вызвал вертушку со взводом парней. Они и займутся нападавшими.

– Так все же кто? Привет из Андреевского? Не могут же это быть простые бандиты. Даже полностью отмороженные не попрут на десяток профессиональных бойцов. И потом, этот подрыв машины…

– Я уже сказал, тут были профи. Никаких отморозков. А вот чьи… Совсем не обязательно андреевцы. Могут быть и дэвидсонцы. После потери шестерых бойцов решили стравить нас в лучших традициях Дяди Сэма. Трудно отказаться от старых привычек.

– И зачем им это?

– Ну, их намерения захватить дублера провалились. Решили ослабить русских, чтобы потом попытаться снова. Вариантов множество.

– А если андреевцы обнаружили следы твоих ребят и решили поквитаться со мной?

– Если бы обнаружили, то в той горячке они бы точно не дали парням уйти. Без злобы, так, на всякий пожарный.

– Ясно. Проклятие. Нужно было самим брать этих рейнджеров.

– Хотели загрести жар чужими руками, – вздохнув, развел руками Бобер, – а получилось как всегда. Да что теперь-то. Боюсь, что с этой стороны теперь не подобраться. Парни сообщают, что переброску вертолетом заменили на самолет, прямиком через горы, без промежуточных посадок. Правда, взлетное поле получилось подальше, чем вертолетная площадка, но оно вполне прикрыто. А сбивать самолет с дублером – это только ради диверсии, потому что таким образом живым его не взять.

– Ты, Иван Викентьевич, эти мысли про диверсии брось. Я не вредить хочу, а перехватить контроль над одним из порталов. Вот только далеко не любой ценой. Дублеров беречь и холить нужно, а ты…

– Да не собирался я ничего такого делать. Просто говорю, что теперь если брать, то только под стволами пулеметов, причем и крупнокалиберных в том числе. Словом, Платиновый портал перекрыли напрочь.

– Значит, нужно выждать, дать время андреевцам успокоиться, а потом вновь попытаться как-нибудь снять информацию по установлению личности дублера. А может, не маяться дурью и сразу сосредоточить усилия на жене Ладыгина? Как думаешь?

– Думаю, что из этого ничего не выйдет. Андреевский перекрыт наглухо. Лукин это не я. Он долгое время служил опером ФСБ, и по части игр мне с ним не тягаться. Так что если сунемся, только парней потеряем.

– Согласен, – с явным недовольством признал Нефедов. – Я все же уверен, что это привет от Ладыгина.

– Тогда он, наверное, дает вам понять, чтобы не дергались. Случись драка, у него есть парни, преданные ему лично. Помните историю о прогулке на Аляску и переполохе в Джеймстауне? А вот у вас пока таких парней нет.

– Пока?

– Все в ваших руках, Петр Аркадьевич.

– А если он хотел захватить меня, чтобы под гипнозом убедиться в том, что я не задумал ничего такого?

– Тогда очень хорошо, что мы вас ему не отдали. Потому что в любом случае это был бы билет в один конец. Даже если бы вы ничего не задумали, то в живых вас после этого не оставили бы. Рота профессиональных военных – это серьезно.

– Ну а как же с тем, что у меня нет парней, преданных мне лично? – с хитринкой поинтересовался Нефедов.

– Так ведь он об этом не знает, – пожал плечами Бобер.

– Ладно. Значит, предлагаешь затаиться?

– Не совсем. Мы продолжим вести агентурную работу, но от активных действий придется воздержаться.

– Звучит убедительно. Так и поступим.

Глава 12

Похищение

– Дашка, раком дашь-ка, – с демонстративным придыханием произнес подросток, глядя вслед стройной девушке, входившей в двухэтажное здание детского приемника-распределителя.

В этот момент в беседке рядом с ним находились четверо мальчишек возрастом от десяти до четырнадцати и две девчушки лет по тринадцать. Стоило ему только произнести эти слова, как они тут же поспешили подобострастно рассмеяться, безоговорочно принимая его лидерство. Сам Паленый – а только на свое прозвище он и отзывался, во всяком случае в подростковой среде – с показной деловитостью затянулся и вальяжно выдохнул густое табачное облако.

Странное дело, но за курение их никто не гонял. Разве только требовали, чтобы они непременно делали это в строго отведенном месте. Разумеется, каждый раз находились те, в ком восставал дух противоречия. Но с ними боролись просто и без затей: определяли в изолятор, сажая на хлеб и воду. Даже до самых упертых доходило, что проще использовать места для курения – благо таковые имелись и в здании, – чем сидеть несколько суток в каменной коробке с искусственным освещением. Похоже, на этой проклятой Колонии и слыхом не слыхивали о правах детей.

Где они оказывались, подросткам сообщали сразу же по прибытии. Выходила перед ними вот эта самая Дашка и начинала просвещать. Потом автобус, полчаса ходу – и они в пределах странного поселка, выгороженного колючей проволокой. Первое, что приходило в голову особо ретивым, что это никакой не новый мир, о котором пестрит Интернет, а самая настоящая колония, в смысле тюрьма. И потом, на Колонию люди едут вполне официально, а их похитили. Разница.

Однако уже на следующий день после сытного и вкусного завтрака новичков грузили во все тот же автобус на базе «Урала» и вывозили за пределы поселка. В качестве охраны двое дядек с военной выправкой, в полном боевом да еще и с пулеметом. Гидом выступала все та же Дашка, местная училка. И надо заметить, у нее хорошо получалось привлечь к себе внимание детворы, находя и нужное слово, и подходящую интонацию.

Удивительное начиналось задолго до КПП. Например, мужчины и женщины, спешащие с утра куда-то по своим делам. Ничего особенного? Правильно. Если только не обращать внимания на то, что все с оружием, причем носят его с привычной для них легкостью. Зона, где зэкам раздают оружие? Похоже, и впрямь эта самая Колония.

А потом по программе была степь. Скука? Ну как сказать. Вообще-то, скучно точно не было. Сначала интересно, а потом даже страшно. Водитель специально петлял по какому-то маршруту, чтобы показать наиболее вкусные моменты. И надо сказать, это у него получалось отлично.

Неподалеку от Платинового – так назывался поселок – обитала большая семья львов. Как следовало из слов училки, семь лет назад именно эта семья львов напала на впервые появившихся здесь людей, убив одного из них. Это была геологическая экспедиция. Но конкретно на эту семью было категорически запрещено охотиться. И вскоре стало ясно почему.

Когда автобус появился рядом с прайдом, львы повели себя довольно агрессивно. Проявлялось это и в оскаленных пастях, и в злобных рыках. Один из самцов заскочил сначала на капот, а потом и на крышу автобуса. Он даже поскреб когтями металл, пытаясь проникнуть внутрь. И странное дело, военные, хотя и держались наготове, так и не выстрелили.

Как потом пояснила училка, львов не трогают для наглядности. Ведь можно же тысячу раз рассказывать, насколько может быть опасна Колония при наплевательском отношении, и слушатель просто проигнорирует очередную страшилку взрослых, а так все очень даже доходчиво. Причем порой приходится даже замывать сиденья от чрезмерной эмоциональности пассажиров.

Потом выслеживали какую-нибудь дичь, и солдаты подстреливали ее. Времени в достатке, ведь экскурсия на весь день. Пока детям рассказывали об особенностях местных зверушек, перед их взором разворачивалась картина под названием пиршество падальщиков. Очередная демонстрация того, как много тут опасных обитателей и как быстро они способны собраться в одной точке.

Бесчеловечно? Угу. Очень может быть. Но зато после такой экскурсии ни у кого больше не возникает желания сбегать, как это было на Земле. Из распределителя есть четыре дороги: в какую-либо семью, кадетский корпус, детский дом или за забор. Каждый из детей мог сам выбрать свой путь. Правда, желающих сбежать за забор пока еще не находилось. Что, впрочем, и неудивительно.

Другое дело, что не обошлось без тех, кто пытался, как и на Земле, жить на улице – в каком-нибудь закутке, впроголодь, но вольно. Но на Колонии не так все просто. Во-первых, поселки небольшие и все друг друга знают. Во-вторых, если тебя не обнаружат в положенный срок и там, где ты должен быть, тут же поднимут тревогу. И любой взрослый надерет тебе уши, после чего приведет по месту жительства. Просто потому, что, если он этого не сделает и об этом станет известно, сидеть ему под арестом и трудиться на общественных работах за пайку, пусть и сытную, но казенную.

– Зачем ты так, Паленый? Она же такая, как и мы, – не поддержала веселья подошедшая к их компании третья девчушка, лет четырнадцати, с не по годам серьезным лицом.

– А что не так, Юлька? – огрызнулся подросток.

– Она же одна из нас. Детдомовская.

– И что? Мне на Земле было хорошо. Какая бы хреновая она ни была, но это была моя жизнь, и я делал, что хотел. А тут как на зоне. Даже забор из колючки. А еще – вечно сидим в клетках! – Он со злостью пнул решетку беседки.

– А она-то тут при чем? – не сдавалась девочка.

– А ты забыла, как она вчера на экскурсии…

– А что она такого сделала? Показала, что может произойти, если кто-то послушает такого умника, как ты, – не сдержавшись, выпалила Юля.

– Слышь, красавица, не нарывалась бы, а то…

– А то что? – послышался голос полный вызова.

Ребята все как один повернулись в сторону говорившего. Им оказался парнишка лет пятнадцати в парадно-выходной форме кадетского корпуса. Парни и девочки из этого корпуса всегда отличались самомнением и посматривали на остальную детвору свысока. А то как же! Уж кто-кто, а они изучали Колонию не по книжкам и фильмам.

Чуть только каникулы, которых все ждали с нетерпением, как тут же тебе самые настоящие полевые выходы. Мальчишки и девчонки в этой слегка вычурной форме по праву могли полагать, что знают о Колонии побольше, чем иной взрослый. Что и говорить, школу выживания они проходили вдумчиво. А все благодаря начальнику корпуса капитану Власову с его подходом…

Он, между прочим, был вторым человеком, ступившим на Колонию, сразу же за Ладыгиным. Но это чисто технически, потому что его машина ехала второй, а так, считай, первый. И главное, в нем все еще горел огонек, столь присущий детям, и подростки держали его за своего старшего товарища. Вот он-то и делал все возможное, чтобы ребятня влюбилась в этот мир, которому суждено было стать их домом.

И надо заметить, преуспел в этом деле. Кадеты разве что не молились на него, а выпускники никогда не забывали о нем. И если кто-то вдруг хотел пройтись языком по поводу этого жизнерадостного великовозрастного «подростка», то вынужден был сначала осмотреться, нет ли поблизости кого-то из прошедших через этот корпус. А то ребята там резкие, да еще и с соответствующей подготовкой.

– О, вояка пожаловал! – с ехидцей произнес Паленый, выпятив нижнюю губу.

– Не вояка, а кадет, – спокойно и с достоинством возразил паренек. – Ничего, поживешь здесь малость, научишься различать.

– Да что ты говоришь, – покачав головой, продолжал ерничать Паленый.

– Знаешь, наш начальник корпуса капитан Власов любит говорить, что, мол, если наши мальчишки разучатся драться, то кто же нас защитит в будущем.

– И при чем тут твой капитан Власов?

– А при том, что либо ты сам сотрешь со своей физиономии это выражение, либо это сделаю я. И поверь, у меня это получится. Веришь? Вот и ладушки. Теперь что касается девочек, у нас на Колонии не принято их обижать. Если ты мужик, то будь мужиком во всем, а не только по половым признакам.

– Слушай, военный, тут и совсем мальцы есть, поаккуратнее с выражениями, – вновь подала голос Юлька, у которой, похоже, дух противоречия был в крови.

– Я же сказал, я не военный, а кадет.

– И в чем отличие? – склонив головку набок, поинтересовалась девчушка.

– В том, что мы, конечно, имеем приоритет при поступлении на военную службу, но совсем не обязательно пойдем именно на нее. Я, например, собираюсь учиться на доктора. У нас в Андреевском уже есть училище, а к моему выпуску из корпуса и институт откроют.

– И вы строем не ходите?

– Почему же. Дисциплина почти военная, с уклоном на наш возраст. Но зато у нас куда интереснее, чем в детдоме или в какой семье.

– Что тут происходит?

Из окна учительской Даша увидела, как к ребятам в беседке подошел парнишка в форме кадета. И судя по всему, у них с одним из вновь прибывших случился конфликт. Вот она и поспешила. Мало ли. Хотя местные воспитатели не очень обращали внимание на стычки между детьми, ей подобное претило. К тому же ответственность за новичков пока что лежала на ней, да и, честно говоря, детей она любила, жалела, а конфликты между ними принимала близко к сердцу.

Будь ее воля, она непременно набила бы морду лица тому умнику, что додумался до таких экскурсий, после которых детей приходилось буквально отпаивать успокоительным. Истерики случались у подавляющего большинства, причем совсем не обязательно только у девочек или самых младших. Однако местное руководство называло это шокотерапией. И надо признать, что она приносила свои плоды: если в самом начале случались побеги детворы, неизменно заканчивавшиеся летально, то после таких экскурсий не было ни одного случая.

– Здравствуйте. Вы воспитатель? – жизнерадостно поздоровался кадет.

– Здравствуйте, молодой человек. Да, я воспитатель, Дарья Витальевна. А вы кем будете? Не думала, что кадеты квартируют в Платиновом.

– Не квартируют. Меня командировали сюда для вербовки новичков.

– Яс-сно. Агитбригада в одном лице.

– Так точно.

– Что же вы, господин вербовщик, не посетили директора, а сразу приступили к несанкционированной вербовке?

– Да я, собственно, и не собирался так сразу-то. Просто гляжу, ребята только с Земли, вот и захотелось поговорить, – обведя взглядом присутствующих, с самым невинным видом проинформировал кадет.

– Нехорошо обманывать взрослых, – погрозила ему пальчиком Юля, когда Дарья Витальевна направилась обратно в здание распределителя.

– А зачем их посвящать во все наши дела? – пожал плечами подросток. – А ты, Паленый, на меня не дуйся. Просто тут вся шелуха слетает в момент. Поймешь это быстро – не растеряешь свой авторитет. Станешь держаться за старые привычки – распрощаешься с ним, и очень скоро. А тебя как зовут, красавица?

– Ишь ты! Военный, красивый, здоровенный.

– Вот же заладила. Говорю же, не военный. Ну так как?

– Ну Юля.

– А я Вова. Вы вот что, ребята. Я сейчас к директору и обратно, а потом давайте все вместе в чайную завалимся, посидим. Тут у тети Светы такая выпечка, закачаешься. Я, честно говоря, только из-за ее чайной сюда и напросился. По всей Колонии нет больше такого кондитера.

– А тревогу не поднимут? – усомнилась Юля.

– Так мы предупредим, – пожал плечами Вова. – А если что, так у меня радиостанция имеется, – хлопнул он по черной коробочке на поясном ремне.

– Ну иди, отпрашивай, – распорядилась девчушка, которой, похоже, этот кадет понравился.

– Матвей Сергеевич, я все спросить хотела. А почему мы только требуем, чтобы дети курили в строго отведенных местах, и не спрашиваем за само курение? Ведь они губят свой молодой организм.

– А вы разве не в курсе, Дарья Витальевна?

– Не в курсе чего?

– Ну того, что местные условия способствуют отвыканию от курения. Среди колонистов дай бог если десять процентов курящих найдется, да и то в основном это вновь прибывшие, а из старожилов едва один остается. Кстати, куда проще и пить бросить, и с наркотиками завязать. А вы разве не замечали этого раньше?

– Видеть-то видела, но замечать не замечала.

– Понятно. А тем не менее на Колонии есть такой феномен. Ох и Власов, ох и жук, – покачал головой директор, подойдя к окну в учительской. Возможно, ему хотелось перевести разговор в другое русло.

– Вы о чем, Матвей Сергеевич? – удивленно отреагировала Даша.

– Нет, вы видели, какого орла прислал Власов?

На этот раз кивок в сторону окна, в которое было прекрасно видно, как гурьба ребят выходит из ворот приемника-распределителя. Девушка посмотрела в ту же сторону, но только пожала плечами, не видя в этом ничего предосудительного. Тем более директор сам же и разрешил посещение чайной.

– А что не так?

– Да все так. Просто рубь за сто, пока этот агитатор будет тереться в Платиновом, никто другой не получит ни одного ребенка. Все выстроятся в очередь к Власову. Ну сами посудите, как не пойти за эдаким красавцем, который словно сошел с агитационного плаката.

– Я вот все удивляюсь местным порядкам. К чему такие сложности? Разве нельзя просто распределить ребят?

– Не-эт. Их против своей воли уже притащили на Колонию. Выбор у них, конечно, невелик, но уж его-то они должны сделать сами. Они ведь уже личности. Маленькие, но личности, потому что умудрялись самостоятельно выживать там, на Земле. Вот и обращаться с ними нужно как с личностями, – убежденно произнес директор – все еще крепкий мужчина пенсионного возраста.

– Да, пожалуй, вы правы, – вынуждена была с ним согласиться Даша.

– Во-от, вы понимаете, а ваша предшественница никак не хотела этого понять. Была убеждена, что коль скоро все хотят им добра, то их дело – стройными рядами двигаться в назначенное им будущее.

– Это если в любящей семье, где родители в лепешку расшибаются ради детей. А если родители пьянь подзаборная, если ты растешь в детдоме или вообще как бурьян под забором, то подобное давление встретит только сопротивление, причем вовсе недетское.

– И в этом мы с вами солидарны. Именно по этой причине я и просил подобрать мне помощницу пусть с незначительным опытом работы, но зато с детским домом за плечами. Вы способны понять их лучше, чем многие другие.

– Матвей Сергеевич, я уже закончила, сегодня дежурите вы. Можно я пойду?

– И куда собралась, если не секрет?

– Не секрет. Скоро должен подъехать дядя Ваня, ну Рогов, тот, что охотник-промысловик.

– А-а-а, помню, помню. Это тот самый, что с вашим появлением то и дело забивает мясом нашу холодильную камеру. Только попросите его в этот раз обойтись без подарков. У нас еще с прошлого его посещения изрядно осталось, хоть переходи на мясную диету.

– Хорошо, я передам.

– А вы что же, опять к плите?

– Угу. Дяде Ване нравится, как я пеку и готовлю. Говорит, что у меня получается лучше всех хозяек, каких он только встречал. А мне что, мне только в радость. Хоть так отблагодарить за то, что он для меня сделал.

– Да, да, я помню. Тогда до завтра. Что вы так на меня смотрите, как мышка, стянувшая огромный кусок сыра?

– Я хотела на завтра отпроситься. Дядя Ваня обещал меня на охоту с собой взять. А то я на Колонии уже почти год, а на охоте так ни разу и не была. Интересно же. С детьми, конечно, скучать некогда, но хочется порой отвлечься.

– Отвлечься ей хочется, – по-стариковски пробурчал директор. – Вот заведите себе молодого человека и отвлекайтесь, сколько душе будет угодно.

– Уж не ревнуете ли вы, Матвей Сергеевич? – лукаво стрельнув в него взглядом, поинтересовалась девушка.

– Скажете тоже, да у меня внучка вашего возраста, – замахал руками директор, но потом стал серьезным. – Вы там смотрите поаккуратнее, а то мало ли, степь, она такая. Как говорится, полна неожиданностей.

– Я буду сама осторожность. И потом, рядом ведь будет дядя Ваня, а он промысловик, каких еще поискать.

– Это да. Погодите, а как же быть с Объектом?

Перемещение через портал детей происходило далеко не всегда. Однако несмотря на это, автобус от приемника-распределителя ездил туда каждый раз. Выловить беспризорников и доставить их к порталу не такое уж и простое дело, поэтому тут четкий график не установишь. Нередки были случаи, когда автобус приемника возвращался пустым или с одним-единственным пассажиром.

– А я и не думала отлынивать. Я съезжу на Объект и, если деток не будет, оттуда сразу же с дядей Ваней отправлюсь на охоту, а автобус вернется без меня. Если дети все-таки будут, тогда вернусь в поселок, а на охоту мы выедем завтра с рассветом. – Было заметно, что ей очень хочется, чтобы детей на этот раз не было.

– Ну что же, коли так, то бегите.

Для Колонии задержка на сутки вполне приемлемый зазор. А уж про пару-тройку часов и говорить нечего. Но Семеныч оказался на удивление точным. Впрочем, это вообще было его отличительной чертой. Трудно было найти человека более приспособленного к жизни на Колонии, чем он. Потому и опоздания у него были крайне редки. Если, конечно, не случалось чего-нибудь эдакого – все же дикий край.

– О-ох, дочка, ну угодила так угодила, – сытно вздохнув, Рогов откинулся на спинку стула. – Я специально с утра ни к чему не прикасался, разве только воду пил, все готовился к твоему застолью. И, как всегда, не зря. Замуж тебе нужно, чтобы было о ком заботиться.

– Да бросьте, дядя Ваня. Чего я там не видела, – махнув рукой, ответила Даша и начала собирать со стола грязную посуду.

– Так ты же замужем еще и не была, получается, что ничего и не видела, – с искренним удивлением возразил Рогов.

– Правильно. Но если выйду, то еще увижу, а вот в девичестве пожить уже не получится. А в старых девах я здесь не засижусь, – уверенно возразила девушка.

– Это точно. А что, местные ухажеры не донимают? – поерзав на стуле, с хитринкой поинтересовался Семеныч.

– Как же, не донимают. И фермеры, и рабочие с прииска, и старожилы поселка, все по чуть-чуть отмечаются. Но зато нет прессинга со стороны кумушек. Здесь как-то попроще на это смотрят. Может, потому что с кварталом красных фонарей проблем никогда нет. Да что я вам рассказываю, вы же и сами знаете.

– Кхм… дочка, ты бы это… – смутился Семеныч.

– Ой, да ладно тебе, дядя Ваня. Можется, и слава Богу, живите полной жизнью. Я за вас только рада.

– Вот хорошая ты во всех отношениях, Дашуня, но еще бы уяснила, что есть вещи, о которых в приличном обществе не говорят.

– А я не в обществе. Я вам сказала. Но вы ведь меня не выдадите? – закончив протирать стол, по-заговорщицки тихо произнесла девушка.

– Ни за что, если у тебя есть торт, – в тон ей ответил Семеныч.

– Это шантаж, – нарочито нахмурившись, прошептала она.

– Он самый, – решительно тряхнул головой Рогов.

– Шантажистам нельзя платить, иначе они будут требовать снова и снова.

– Я бы даже сказал, настоятельно требовать.

– Тогда придется немного поиграть с пропорциями ингредиентов.

– Не надо ни с чем играть. – Семеныч тут же откинулся на спинку стула, выставив перед собой руки в протестующем жесте. – Давай лучше по дружбе. Ведь настоящие друзья не выдают своих.

– И пекут торт от чистого сердца.

– Вот! А я о чем. Только я не понял, ты мне сейчас заговариваешь зубы, потому что не готова ко встрече со мной?

– Отчего же. – С этими словами девушка водрузила на стол чашки, тарелки, два чайника, с кипятком и заваркой, Рогов терпеть не мог пакетики или сеточки.

После этого она открыла один из шкафов и явила разгоревшемуся взору охотника облитый шоколадом торт.

– Дядя Ваня, а почему дядя Володя не приезжает в Платиновый? – поинтересовалась Даша, когда Семеныч расправился с первым куском и набросился на второй.

– А что ему тут делать? Разок съездил с Петром и хватит. Говорит, здесь все поселения как под копирку. Разве только Берн выделяется в общем ряду. Зато он успел до Нефедовска сбегать. Я все никак не соберусь, а он – нате вам, пожалуйста. Рассказывал, что там немного по-другому. Но в общем и целом, как он выразился, схожие черты есть у всех поселений без исключений.

– Вы же вроде вместе, – удивилась девушка, – а сюда приезжаешь только ты, он вообще про меня словно забыл.

Показалось или в голосе девушки промелькнула легкая обида? Да кой черт показалось, – он что, первый год живет на этом свете?! Повидал всякого на своем веку. Выходит, Владимир все же ей нравится. Нет, о чем-то большем говорить, пожалуй, не следует, но вот если в Семеныче она видит человека для себя близкого во многих отношениях, но все же дядю, то в Валковском, вероятно, рассмотрела мужчину. Нда… Повезло. Впрочем, это вряд ли. Бродяжничая по степи, своего не добьешься. Вот и Сиделец упустил свой шанс.

– Осенний сезон отработали вместе, а потом у него шило заиграло, удумал начать промысловую охоту на хищников, – отправляя в рот очередную порцию лакомства, начал объяснять Рогов. – Неинтересно ему ремесло мясника. Говорит, возни много, а на выходе копейки. Двух матерых хищников в зимнюю пору взял – вот тебе и годовой заработок промысловика.

– А разве не так?

– Угу. Так, да не так. Если бы все так просто было, то промысловики уже всех львов извели, и жить сразу стало бы куда как спокойнее. Однако желающих что-то не больно много. Да еще и в одиночку. Опасно это очень. А потом, ты поди их еще выследи. Те хищники, что с нами сталкивались, нас пока еще так сильно не опасаются, но уважать уже научились, предпочитают обойти стороной. А то еще и каверзу учинить, если обозлятся. Они же живут семьями и даже подкармливают своих увечных членов стаи. Часами могут сидеть и выжидать, когда охотники начнут сворачивать лагерь, и ударят именно в этот момент. Бывало, что находили имущество охотников с их костями неподалеку. И эти сложности со львами, которых обнаружить куда как проще, чем, к примеру, того же волколака, который является самым настоящим одиночкой. Про рысь я и вовсе помолчу, бестия прыгучая, что твоя белка, только страшная больно. Словом, при всей кажущейся простоте везде есть свои плюсы и минусы.

– А если на пушного зверя? – поинтересовалась девушка, устремив на охотника горящие глазки.

– Можно и пушного. Да только опять же не так все просто. Рома, первый муж Алины Пилиной, царствие ему небесное, был славным охотником. На новом месте, да еще и не в полный сезон настрелял пушнины на четыре тысячи. Казалось бы, вот оно. Ан нет. Тут сразу несколько составляющих. У него была такая собачка, как Белка, которая потом не испугалась кинуться на льва, защищая Сидельца. Другие собачки все же опасаются местных соболей да куниц, уж больно те здоровые и злые. Уж собак точно не боятся. Обнаружит Белка дичь, обозначит, а Роман бьет ее влет. Иначе от собачки только клочки полетели бы. Против местного соболя волкодава нужно выпускать, никак не меньше. Говорю же, все просто, когда со стороны глядишь.

– Понятно.

– Поня-атно ей. Ты на грешную матушку Землю спустись, а то, я гляжу, уж больно размечталась, – то ли шутливо, то ли всерьез погрозил девушке пальцем Семеныч.

– А почему нельзя? – вскинулась Даша.

– Да потому, что у тебя дар, а он так просто не дается, и если уж он есть, значит, имеются у тебя и обязанности. Как-то так, дорогая ты моя девочка. За все нужно платить.

– А я не просила об этом.

– А кто же просит о даре? Он либо есть, либо его нет. Судьба так распорядилась, что птичка ты подневольная и не потому, что тебя кто заставляет. Ведь Ладыгин же тебе предложил сделать выбор, и ты сама согласилась быть полезной для Колонии.

– А может, не сама. Может, он меня загипнотизировал.

– Так это проверить просто. Прислушайся к себе, если против твоей воли, то услышишь.

– Угу. Прислушивалась. И по всему получается, что все верно. Опять же, с детьми мне нравится. Но вот иногда хочется… – Даша даже закатила глаза, показывая, как ей порой хочется чего-то такого эдакого.

– Вот потому и согласились господа начальники, что тебе не помешает немного развеяться. Еле уговорил, чтобы ерундой не маялись. Они же хотели чуть ли не взвод отправить с нами.

– Ой ли? Парней на Объекте и без того немногим больше взвода.

– Ага. Ну и чего на том Объекте ценного? Без тебя – ничего. Только сплошные бетонные коробки огневых точек, коридор выхода из портала и казематы. Вот и выходит, что ты – основная их задача. Да еще и такая красавица, а там половина холостяки.

– И вы туда же? Сватать меня решили?

– Боже упаси. Просто говорю то, что есть. Тот, кто пройдет мимо тебя, не задержав взгляда, и не мужчина вовсе.

– Дядь Ваня, так все же вдвоем?

– Вдвоем, дочка. Только ты и я. Пришлось целое сражение выдержать. В результате сошлись, что для конспирации такая прогулка даже на пользу. Но ты смотри у меня, если вздумаешь своевольничать, это будет первая и последняя поездка.

– Я во всем, во всем тебя слушаться буду, – тут же поспешила заверить его девушка.

В искренность ее обещания он поверил без труда. Девочка уже не первый день на Колонии, и насколько этот мир может быть опасен, знает практически с первых шагов. А поспешность, которую можно принять за пустое обещание, лишь бы исполнилось ее желание, объясняется простой жаждой развеяться.

Постоянное нахождение под наблюдением непременно оказывает на человека психологическое давление. И тут не способны помочь ни систематические выезды на Объект, ни экскурсии с вновь прибывшими детьми. Потому что водитель автобуса и конвой для детей являются бойцами спецподразделений. Их основная задача – охрана Дарьи Витальевны Дрожкиной, в реальности являющейся дублером, способным открывать проход между двумя мирами.

Семеныч – он тоже охрана и вроде как является внештатным сотрудником службы безопасности. Но вместе с тем он тот, кто успел стать для нее близким человеком. В его обществе она будет меньше всего думать, что ее охраняют как ценного для колонии кадра. Разумеется, дядя Ваня будет ее охранять. Но только как близкого человека. Это огромная разница: знать, что о тебе заботятся не по долгу службы, а по зову сердца. Тем более если у тебя за плечами детский дом…

– Семеныч, может, я все же выделю тебе парочку ребят?

Начальник гарнизона Объекта придержал водительскую дверь, заодно мешая Рогову сесть в кабину. Выглядело это скорее по-приятельски, чем вызывающе, потому и реакция охотника была вполне дружелюбной. Прикрыв дверь, чтобы девушка не слышала их разговора, он взял капитана под локоток и отвел в сторону:

– Витя, ну вот сам подумай, каково ей под постоянным присмотром. Она же не преступник какой, чтобы за ней постоянно следили. Вы бы лучше мозги подключили и организовали ей какую подругу или друга, искреннего и ненавязчивого, чтобы она и не подозревала о конторе. Неужели мозгов не хватает?

– Это не моя компетенция, – стушевавшись и отведя взгляд в сторону, ответил капитан. – Мое дело – охрана обоих объектов.

– Вот в том-то и дело, Витя, что она для вас всего лишь объект. Вопрос согласован наверху, выезжаем одни. Любую слежку воспринимаю как вражескую диверсионную группу и действую соответствующе. Все. Разговор закончен.

– Семеныч! – Смущенный отповедью капитан все же окликнул Рогова, который уже разворачивался, чтобы уйти.

– Ну?

– Не далее чем на тридцать километров от Платинового. И это… ребята тебе маячок подкинули, так что ты не отдаляйся, а то весь пикничок тебе испортим. – Капитан кивнул в сторону «Урала».

От машины как раз отходил один из бойцов, в разгрузке, поправляя автомат на плече. Заметив, что на него обратили внимание, он задорно подмигнул, показав большой палец. Мол, порядок, ты у нас под присмотром.

– Я все понял, Витя. Не переживай, все будет в порядке.

Семеныч хлопнул начальника гарнизона по плечу, после чего решительно направился к своей машине. Прибытия детворы с Земли сегодня не ожидалось, поэтому автобус должен вернуться в поселок без воспитателя. Данное обстоятельство не вызовет никаких подозрений. Водитель на въезде невзначай объяснит, куда подевалась молоденькая училка.

Оно вроде бы уже через три часа наступят сумерки, но Семеныч – известный промысловик, сомнительно, чтобы ночная степь представляла для него сложности. А то, что с ним воспитатель из приемника-распределителя… Так ведь все знают, что он ее чуть ли не за дочку держит. Было дело, парочке работяг с прииска доходчиво разъяснял, как следует себя вести с его подопечной. Нет, ухажеры не перевелись, но зато теперь обходятся без грубости и скабрезных шуточек. Хотя он очень даже не против, если «дочка» найдет себе пару. Вот только сама, без какого-либо давления.

Все же он был прав. Вон как щебечет всю дорогу без передыха. Даша и раньше вела себя с ним раскованно – в пределах допустимого, разумеется, – но все же по-настоящему раскрылась только сейчас. Отчего-то сразу вспомнилась поговорка о золотой клетке. Нда, в клетке оно всегда тяжко. Ну а если взглянуть на все философски, то человек никогда не бывает свободен.

Абсолютная свобода наступает только после смерти. Да и то неизвестно, что ждет его за гранью. Многие религии пытаются дать на это ответ, но утверждать точно не может никто. Просто пока еще не было тех, кто вернулся бы оттуда и доподлинно рассказал о загробном мире. Единственно, что можно утверждать точно, это то, что все земные проблемы остаются здесь. Ну хотя бы потому, что имеют отношение только к этому свету.

Надышавшись вволю, в смысле выпустив изрядную долю словарного запаса, Даша наконец замолчала. Нет, Семенычу вовсе не надоело ее щебетание, наоборот, оно было даже приятным. Признаться, он нисколько не вдавался в то, о чем вещала девчушка со скорострельностью неутомимого пулемета «максим». Ему было просто приятно слушать молодой голосок, полный задора и огня.

– Ну что, наговорилась?

– Ой, дядь Ваня, я, наверное, тебе всю голову задурила.

– Не обижайся, дочка, но у тебя для этого квалификация не та. Ты же щебечешь, как канарейка.

– А куда мы едем? Уже целый час как пылим по дороге. Разве не пора сворачивать. Ты обещал ночевку в степи, у костра.

– Обещал костер, значит, будет. А что касается того, куда едем, так какой смысл разбивать лагерь поблизости от Платинового. В местных условиях это все равно что в самом поселке. Вот отъедем подальше, и будет в самый раз.

– Дядь Ваня, я, конечно, глупенькая и в степи обязательно пропаду, но кое-что все же знаю. Например, то, что стоянку нужно обустраивать засветло, – не скрывая своего искреннего удивления, произнесла Даша.

– Да не глупенькая ты. Все правильно понимаешь. Просто у меня кое-какое горячее дельце в Берне появилось. Тут километров пятьсот и все по хорошо накатанной, как асфальт, грунтовке. Пыли пока, считай, и нет, так что часов за восемь домчимся без труда. Поедим баварских сосисок с баварским же пивком, я быстренько разберусь, и обратно. Ты уж извини, дочка, что все так вышло. Как говорится, хотел как лучше, а получилось как всегда. Но зато мы сможем устроить стоянку на обратном пути, с костерком и всем сопутствующим, все как положено. Обещаю, тебе понравится.

– Мне это уже не нравится, дядя Ваня.

– Ты мне не доверяешь, дочка? – Семеныч оторвал взгляд от дороги, уже начавшей погружаться в сумерки.

– Доверяю. Но мне запрещено отдаляться от Платинового далее чем на тридцать километров. Я слышала, товарищ капитан указал на это особо.

– Ну, правила существуют, чтобы их нарушать. И потом, мы ведь не станем никому об этом рассказывать.

– Во-первых, они об этом все равно узнают, а тогда уж мне запретят подобные прогулки, – не согласилась девушка, – а во-вторых, ты сам не раз говорил, что правила написаны кровью и глупо их нарушать из-за какой-то прихоти.

– Ну, мало ли что я говорил.

– Дядя Ваня, разворачивайся. Я все понимаю, дела, отдохнем в следующий раз. На Колонии зазор в сутки – это нормально, так что ты еще успеешь в Берн.

– Извини, дочка. Но на этот раз у меня все впритирку.

– Дядя Ваня, останови.

Рогов сделал вид, что не расслышал.

– Останови, говорю! – вдруг испугавшись и одновременно разозлившись, выкрикнула девушка.

Внезапный крик взволновал уснувшую было Моську. Собачонка, по привычке расположившаяся на своей подстилке, вскочила и тут же на всякий случай гавкнула. Не понять, где враги и что случилось, но раз уж Даша, которую она уже давно и прочно считала своей, кричит, значит, что-то не так.

– Ну чего ты так забеспокоилась, – вздохнул Рогов. – Останови. Ну, остановлю, выскочишь, и что будешь делать? В этой степи мужику с подготовкой и пулеметом в руках придется несладко, а тут ты со своим «макаровым», которым и пользоваться-то не умеешь. Делов-то: добежать до Берна и вернуться обратно.

– Дядя Ваня, ты меня похитил, да? Ты хочешь вернуться домой, но тебя не пускают, да? Но ведь портал там, у Платинового. Или есть еще один? А-а-а, понима-аю, ты хочешь сдать меня дэвидсонцам.

– Слово-то придумала – «сдать». Даша, ты за кого меня держишь?

– За предателя. – Выпалив это, она засуетилась, пистолет никак не хотел покидать кобуру, но наконец у нее это получилось, и подрагивающий черный зрачок уставился на водителя.

– Даша, ну какой я предатель? Сама подумай. Кого я предал?

– Если дэвидсонцы получат доступ к порталу, то тут сразу же появятся американцы, а в частности, их спецслужбы. Они уже показали, что принимают только свой собственный порядок и не гнушаются применять оружие. Даже здесь они хотят установить свои правила! Так что предаешь ты, дядя Ваня, всех колонистов, и дэвидсонцев в том числе, потому что вместо мира тут опять начнет литься кровь. Останови, кому говорю, или я выстрелю!

– Да успокойся ты, дочка. И убери пистолет, там нет патронов, – сухо щелкнул взводимый курок, – Дашуня, не глупи. Нет там патронов. И вообще, ты не забыла, что это я, дядя Ваня – человек, который спас тебе жизнь и любит как дочку.

Надо же. Сколько лет ходил под смертью, но никогда не задумывался, как звонко звучит спускаемый в холостую курок. Когда ствол смотрит на тебя, а у тебя есть хоть небольшая толика сомнений по поводу собственной правоты, этот звук подобен музыке. Ведь она вполне могла проверить состояние оружия. И даже если бы не сделала должного вывода, то непременно зарядила бы пистолет. Разряжая ее «макаров», он делал ставку на то, что она так и не научилась нормально с ним обращаться.

– Я же говорил, что не заряжен, – не без усилия сохраняя спокойствие, произнес он.

В ответ на это девушка дернула на себя затвор, но тот встал на затворную задержку, явно указывая на то, что магазин пуст. Плохо отдавая себе отчет, она потащила из кармашка кобуры второй магазин. Пустой. Замахнулась, чтобы ударить Рогова. Моська, ничего не понимая, вновь гавкнула, словно требуя объяснить, что тут вообще происходит. Семеныч без труда вырвал из рук Даши пистолет, открыл бардачок и забросил оружие туда.

Девушка обдала его испепеляющим взглядом и, отвернувшись, дернула дверную ручку. Ничего. Ручка с легкостью провернулась, но механизм дверного замка не сработал. Она попробовала еще раз, потом еще и еще… наконец разрыдалась.

– Ну почему?! Почему ты?!

– Так легла карта, девочка. Да ты не волнуйся, никто не собирается держать тебя как пленницу, да еще и на хлебе и воде. Даже наоборот. И потом, ты сможешь по желанию жить хоть здесь, хоть на Земле. Поверь, с тебя будут сдувать пылинки и выполнять все твои прихоти. Американцы могут быть благодарными. Они способны по достоинству оценить одаренную личность. Вон сколько мозгов сманили из развалившегося Советского Союза. И многие из них пожалели о том, что покинули Родину? То-то и оно. Так что не принимай все так близко к сердцу. Хочешь учить детей, будешь. Выучишь язык, ты способная, и будешь работать учительницей.

– Дядь Ваня, ты ведь присягу давал. Ты три войны прошел. Ведь здесь на Колонии есть твои боевые товарищи. Как ты мог их предать?

Рогов бросил взгляд на девушку. Солнце уже ушло за горизонт, сумерки сгустились еще больше, готовые уступить место ночной темноте, но видно было все еще достаточно хорошо. Сказать, что у Даши был расстроенный вид – это не сказать ничего. Голова склонена… с кончика слегка курносого носика упала капля слезинки, а на смену ей тут же набежала следующая.

У него даже сердце защемило. Нет, Рогова вовсе не проняло чувство вины перед товарищами или Родиной. Что сделано, то сделано, и жалеть об этом глупо. Но вот то, что это ранило Дашу, его по-настоящему волновало. Как ни крути, но она ему нравилась, и он ничуть не лукавил, когда говорил о том, что она ему стала как родная. Так уж случилось, и ничего с этим не поделать. Не будь он уверен в том, что ожидает девушку, кто его знает, как он поступил бы. Несмотря на высокую ставку.

– Я ничего не нарушил, дочка, – наконец заговорил он, чтобы хоть как-то объясниться. – Долг Родине я отдал сполна и без остатка: три войны, четыре ранения, хрен его знает сколько убитых, желавших навредить ей и ее гражданам. И товарищей я не предавал. Я сделал все, чтобы рядом не оказалось никого, потому что не хочу ничьей гибели. А еще, дочка… даже сейчас я готов рисковать своей жизнью. Но только своей, а не внука. Он в Америке. Ему потребовалась операция, очень серьезная и дорогостоящая операция. Они вышли на меня, предложили спасти жизнь внука в обмен на мои услуги. Словом, они сумели обставить все мастерски: и Костю Лукина вычислили, и меня смогли ему подсунуть. Вот только с глоткой моей поделать ничего не получилось. Не помог даже гипноз. Поэтому Лукин меня в свою контору и не взял.

– А как ты через Ладыгина сумел пройти? – поинтересовалась подавленная его признанием Даша.

– Все верно, весь спецназ проходит через Ладыгина. Да только на всякий лом есть другой – крепче, толще и длиннее. Американцы тоже применили гипноз, да так мастерски, что Ладыгин ничего не заподозрил. Да что он. Я сам только здесь все и вспомнил, причем почти через полгода. На меня вышел их агент. Побеседовали, пришли к выводу, что я буду на подхвате. Но случилось так, что вышел в дамки. Нда… Ты не спеши меня винить, дочка, пойми, тут все закладки на годы делаются, вот как я, например. И вообще, Колония – это такой козырь, что… Не знаю, в курсе ли ты, но именно американские ученые помогли СССР в создании атомной бомбы. Просто в один момент небольшая группа яйцеголовых вдруг ужаснулась тому, что им удалось создать. Память о фашизме была еще ой как свежа. Вот и решили они, что одно государство не может владеть такой мощью. Именно поэтому и вышли на русскую разведку.

– Хочешь сравнить себя с теми учеными, дядя Ваня? – Даша исподлобья бросила взгляд на Семеныча.

– Хочу сказать, что Колония – это очень серьезный аргумент, который может оказаться смертельным приговором для миллиардов. Так что оставаться только в одних руках этот мир не может.

– Вот поэтому Александр Сергеевич и не хочет никого сюда пускать, ни российские власти, ни американские, вообще никакие. Чистый мир с чистого листа, – встрепенувшись, выпалила девушка, при этом активно жестикулируя.

– Наивная простота. Нет, не ты. Тебе это простительно, по молодости лет. Я про Ладыгина. Посмотри на меня, Дашенька. Я агент американской разведки, не российской. А сколько здесь российских агентов, я даже предполагать не возьмусь. А еще, неужели ты думаешь, что все остальное мировое сообщество останется безучастным к появлению целого мира? Впрочем, сомневаюсь, что Ладыгин сам верит в то, что у него получится полностью изолироваться от Земли и подковерных игр ее обитателей. Не дурак вроде. Но возможно, что он надеется вырастить хотя бы одно поколение тех, кто не даст здесь распоясаться всякой чиновничьей сволочи. Ладно, дочка, ты не забивай себе голову разной ерундой. Давай-ка ложись отдыхать. Нам всю ночь ехать, а потом еще и день. Не надо так на меня смотреть, дочка. Поверь, я тебе не враг. Случись, сам вместо тебя смерть приму. Я не многих допускаю до сердца, но кого пускаю, за того готов на все. Просто жизнь – мудреная штука. Нередко нам приходится подчиняться возникающим обстоятельствам. Ведь кроме белого и черного, есть еще семь цветов радуги и невероятное число оттенков.

– Дядя Ваня…

– Все, Дашуня. Иди спать. Когда-нибудь ты меня поймешь и простишь. Не сейчас и не скоро, но обязательно.

Глава 13

Схватка

Ага. Есть. Вон там слегка пошевелилась трава. Вот теперь вздрогнула ветка, склонившаяся низко над землей. Все это едва уловимо и практически бесшумно. А если еще учесть, что движение происходит с подветренной стороны, то и учуять подбирающуюся опасность не так уж и просто. Уж кто-кто, а волколак, спина которого едва мелькнула в панораме бинокля, подкрадываться умеет. И вообще… переиграть его не такое уж и простое дело. Во всяком случае, вблизи человеческих поселений добывать хищников с каждым разом все сложнее.

Местные обитатели, конечно, разума лишены, но ведь кроме него есть еще и инстинкты, как безусловные, так и условные, сиречь благоприобретенные. Словом, хищники здесь насколько кровожадны, настолько же хитры и коварны. Так что между человеком и ими началось самое настоящее соперничество. И звери вовсе пока не согласны принять первенство человека, как, впрочем, не будут готовы еще очень долгое время.

Всегда найдется другой хищник, желающий занять пока еще свободную территорию и заявить на нее свои права. По крайней мере пока в генетический код животных не впишется почтительное отношение к человеку. В связи с этим у людей выход только один: сокращать численность хищников при любой на то возможности, вплоть до облавной охоты. С уменьшением их поголовья территорий становится больше, чем претендентов, готовых их застолбить. Именно таким путем и пошли колонисты.

В связи с этим стало проще добыть зверя подальше от людских поселений и маршрутов охотников на зубров. Иными словами, приходилось забираться в глухие уголки, где хищники пока еще не встречались с человеком и были не в курсе того, на какие каверзы способен этот двуногий.

Правда, если трофей добыть становится проще, то и опасность возрастает многократно. Причем она может таиться в чем угодно. Да хотя бы в тривиальной поломке, не поддающейся ремонту своими силами в полевых условиях. Отсутствие относительно безопасного транспорта в этих местах – практически приговор.

Отсюда до ближайшего человеческого жилья добрых три сотни километров. Вокруг же не только девственная степь, но и достаточно часто встречающиеся рощи и поросшие лесом поймы рек и ручьев. Наличие же деревьев означает появление на сцене еще одного персонажа – рыси.

Равнинные представители этого вида, конечно, вполне комфортно чувствуют себя и на земле, но все же отдают предпочтение деревьям. Эта четырехглазая кошка-переросток чувствует себя на высоте в переплетении ветвей ничуть не менее уверенно, чем земная кошка. Остается только удивляться, как такое массивное животное умудряется передвигаться таким экстравагантным способом.

Под ногами послышались звуки возни, а затем тихое рычание. Если не приструнить Кнопку, то она непременно поднимет такой лай, что только держись. Она, конечно, малютка и будет скорее тявкать, чем полноценно залает, да еще будучи за стенами кунга. Однако местных хищников отличает не только хорошее чутье, но и острый слух.

– Кнопка, молчать, – сквозь зубы процедил Валковский, подкрепляя свои слова прижатым к губам пальцем.

Дочурка у Моськи получилась хоть куда. Кто был ее папашей, не понять, но по размерам, сообразительности и чутью она удалась в маменьку. Впрочем, в отношении последнего Кнопка однозначно превзошла родительницу. До волколака добрых две сотни метров, собачонка находится в металлической коробке кунга и все же учуяла хищника.

Прекрасно поняв хозяина, Кнопка для порядка еще раз рыкнула, потом повертелась несколько секунд и устроилась в уголке, чтобы Владимир, спускаясь со своего насеста, ее не задел. Правда, окончательно успокаиваться она и не думала. Уставилась в одну и ту же сторону и беззвучно скалит свои мелкие зубки. Умная девочка. Сказано – не шуметь, она и не шумит, но выказать-то свое отношение к зверюге никто ей не запретит.

Владимир вновь вооружился биноклем и навел панораму на место, где должен был находиться волколак. Что за черт! Ну и куда он делся? Не мог же он вот так за здорово живешь отказаться от добычи. Нет, понятно, что у него наверняка где-то что-то припрятано. У любого уважающего себя волколака всегда имеется запас на черный день. Но ведь тут истекает кровью свежатинка. Причем очень даже живая, разве только привязана к деревцу.

Угу. Охота на хищников включает в себя множество вариантов. Но на Колонии предпочитают ловлю на живца. Способ несколько хлопотный, но отлично себя зарекомендовавший. Приманку можно возить как с собой, в прицепе-клетке, так и обзавестись ею непосредственно в степи. Владимир предпочитал второе.

Возиться с прицепом имело бы смысл, если бы был заказ на отлов живых экземпляров. А случается это не так часто и только для научных исследований. Для реализации на Землю поставляются лишь шкуры, чучела и мясо, прошедшие соответствующую проверку и обработку, то есть не представляющие опасности в эпидемиологическом плане. Живые представители местной фауны могли потребоваться лишь для института, расположившегося у портала на Земле, да и то только в специальной герметичной камере.

Жаль, что подобный заказ был чрезвычайной редкостью. За живой экземпляр платили по десять тысяч рублей. Очень серьезные деньги. И вместе с тем добыть зверя подобным образом было немногим сложнее, чем подстрелить его. Приемы охотников на львов и тигров в Индии и Африке вполне работали и на Колонии.

Ага. Вот он. Наверное, что-то его насторожило, поэтому он и замер. Да уж, маскироваться и подкрадываться хищники умеют как никто другой, и терпения им не занимать. Двинулся. Медленно и аккуратно переставляя лапы с втягивающимися когтями.

Снова замер. Такое впечатление, что правый височный глаз смотрит прямо на охотника. Что же, вполне объяснимо, машина хотя и находится под маскировочной сетью, все же выглядит достаточно непривычно. Впрочем, как показывала предыдущая практика, вид авто не особо вызывал опасения хищников.

Волколак опять пришел в движение. До участка с вытоптанной травой уже недалеко. Это Владимир специально сделал, чтобы проще было брать прицел. Для чучела зверя нужно бить по-особенному: так, чтобы потом можно было без труда заделать прореху.

Пора. Владимир отложил в сторону бинокль и взялся за слонобой. Затвор легко провернулся на семьдесят градусов и чуть-чуть скользнул назад, являя взору латунную гильзу патрона калибра двенадцать и семь миллиметров. Патрон самый обычный, от ДШК. Ну как обычный? В данном конкретном случае с уменьшенной навеской пороха. Ни к чему ему такой мощный патрон, все же не на зубров охотится.

Хотя на всякий случай имеются в его арсенале и патроны с полной навеской. Да уж, случай, он всякий бывает, а такой калибр вполне способен приголубить даже этого степного гиганта.

Но это только на всякий пожарный, и никак иначе. Злоупотреблять патронами с полной навеской не рекомендуется, живучесть ствола не больно-то к тому располагает, а учитывая то простое обстоятельство, что стволы к таким ружьям заказываются на Земле… Вертинский даже как-то раз пошутил: мол, тут сразу и не поймешь, что дешевле: тащить со складов длительного хранения ДШК или заказывать новый ствол.

Вообще, слонобой – от начала и до конца детище Вертинского. Впрочем, если быть честным, то конструкция болтового затвора по большей части походит на таковой у английской винтовки энфилд. Магазин на пять патронов можно использовать и как отъемный, и как неотъемный, конструкция это позволяет. Ложе из местной лиственницы, приклад ортопедический, с полупистолетной рукоятью и амортизирующим затыльником и откидной планкой. Чем-то похоже на приклад от ПК, во всяком случае, прижимается к плечу так же, с помощью левой руки. Вес винтовки – порядка десяти килограммов. Угу, совсем не пушинка. Но оно того стоит.

Для удобства прицеливания предусмотрено крепление под отечественный прицел ПСО. Вообще-то в нем нет большой необходимости, потому что с расстояния более трех сотен метров об особой точности говорить не приходится. Ну да, все верно, снайперское оружие не получилось. Но винтовка изначально не позиционировалась как снайперская. Она в первую очередь промысловая, а для охотника дистанция в триста метров, да еще в местных условиях, где полно непуганого зверья, – более чем достаточно. Так что заявленным требованиям она отвечает целиком и полностью.

Словом, получилось то, что нужно, и Вертинский по праву гордился своим детищем. Кстати, он изготовил не один образец, а два. Второй горделиво занял свое место на стенде оружейной лавки, ожидая своего покупателя. И тот обязательно найдется.

Ну а для Валковского важно, что его дела пошли в гору и он смог позволить себе такую покупку. Учитывая то обстоятельство, что цены на все оружие здесь задирались безбожно, винтовка оказалась ненамного дороже того же ПТРС. Правда, сначала пришлось выдержать небольшое сражение с Лукиным. Тому как-то не улыбалось передавать в руки лица, покушавшегося на Ладыгина, столь серьезный аппарат. Точку в этом вопросе поставило то простое обстоятельство, что у Владимира и без того имелся доступ к серьезной пушке, в виде того же ПТРС. Кстати, у того и с калибром все куда как серьезнее, и точность боя почти сопоставима, разве только новый образец вышел более компактным. Ну да и предназначение у него было соответствующее.

Хищников конечно же можно было валить и из светки, и из пулемета – случались у охотников и такие моменты, – вот только при этом нередко приходилось серьезно портить шкуру зверя. Во-первых, множество дырок от пуль. Во-вторых, они порой проходили и по касательной, оставляя на шкуре целые борозды. Для достойного же трофея нужен был один точный выстрел.

Приблизившись в краю вытоптанного пятачка, волколак замер. Похоже, происходящее для него было слишком уж удивительным. Теленок сайгака – местного, разумеется, а не земного – вел себя как-то странно. По всему видно, что он уже почувствовал хищника, но вместе с тем отчего-то не убегает, хотя на ногах и без устали мечется из стороны в сторону.

Несмотря на необычность ситуации, зверь все же сделал пару осторожных шажков, показалась его голова, затем лопатка. Еще полшага. В прицеле предстала часть бока хищника… А вот теперь очень даже можно и стрелять. Навести марку с учетом разброса пуль на таком расстоянии.

Винтовка довольно чувствительно, но значительно мягче ПТР, лягнула в плечо. Одновременно грохнул выстрел. Передние лапы волколака разом подогнулись, и он завалился на левый, противоположный от Владимира бок. Видны были только передние лапы, которые в настоящий момент подрагивали в предсмертных судорогах. Ну что же, это он удачно попал.

Валковский провернул затвор и потянул на себя. Тут же в воздухе мелькнула латунная гильза, выброшенная отражателем. В нос ударил запах сгоревшего пороха. Затвор пошел вперед, и винтовка, сытно клацнув, заглотила очередной патрон из магазина. Провернуть флажок предохранителя. Доснарядить магазин недостающим патроном. Теперь в винтовке вместе с тем, что в стволе, опять шесть патронов. Так надежнее.

– Кнопка, клиент готов. Теперь живее, пока халявщики не налетели.

Все так. Только попробуй зазеваться, так враз останешься без законной добычи. К слову заметить, вот этот сайгак у него уже четвертый. То дикие собаки налетали, то местные шакалы. Третий и вовсе пропал неизвестно как и от чего, то ли порвал веревку и сбежал, то ли кто-то помог ее порвать. Мало ли, вдруг какой дефект или брак. В общем, не суть важно. Даже если убежал, с подрезанным сухожилием на одной из ног далеко не уйти.

Добыть сайгака не так сложно. Главное, чтобы стадо оказалось под рукой. Потом ставятся петли, и стадо загоняется на ловушку посредством автомобиля и ревуна. Попавший в плен зверь погибнуть не успевает. Спеленатый, он доставляется к месту новой ловушки, уже в качестве приманки. Правда, предварительно не мешает обнаружить следы пребывания искомого хищника, а то все напрасно. Валковский на этом пятачке уже пятые сутки вошкался, и вот выходит, что не зря.

Сложил сошки, винтовку в зажимы… Сам за руль. Двигатель запустился легко. Еще пара секунд – и «Урал», подпрыгивая на неровностях грунта, двинулся в сторону добычи. Пара минут – и, коротко прошипев тормозной системой, машина замерла в нужном месте.

Не теряя времени, Владимир опять поднялся в стеклянную башенку и бросил по сторонам две гранаты. Волколак, он, конечно, одиночка, и разное шакалье предпочитает держаться от него подальше, хотя бы потому, что ему без разницы кем закусывать, но всякое может случиться. К примеру, те же дикие собаки в стае ничуть не комплексуют при виде грозного соседа по открытому простору.

– Кнопка, нюхай. Ай, молодца. Умничка моя. Пошли.

Владимир открыл дверь с навешенной на нее маскировочной сетью. В принципе маскировка ему нужна только во время охоты, но не снимать же сеть каждый раз. Поэтому он ее раскроил, а потом приспособил куски так, чтобы маскировка была на постоянной основе. Выгорит – ничего страшного, к осени как раз нужный цвет получится, а к весне можно и новую сеть купить – лишь бы удача сопутствовала, сама сеть не такая уж и дорогая.

Выходя из машины, потянул с собой слонобой. Светка, она вроде как полегче и пооборотистей, но ненамного. Стреляет также пулей, значит, по точности они вполне сопоставимы, разве только на выходе разница куда как ощутимей. Если из крупняка прилетит даже в лапу, то зверюге мало не покажется. Поэтому Владимир отдает предпочтение новой винтовке.

На разгрузке в кармашках еще два магазина по пять патронов. В одном из них – с малой навеской, во втором – с нормальной. Эти пользовать нежелательно, потому как быстро съедается ресурс ствола. Но Владимир и не собирался. Это так, на всякий случай. На Колонии, с ее гигантоманией, не помешает иметь что-то помощнее.

Почему такой небольшой боезапас? Да потому, что один только снаряженный магазин тянет на восемьсот граммов, да и габариты у него те еще. Ну и к чему носить изрядный боекомплект. К тому же на нем всегда еще и четыре магазина к маузеру, на двадцать патронов, плюс хауда с шестью патронами. Словом, хватает веса. Впору сбрасывать с себя что-нибудь. Но вот избавляться-то он ни от чего не собирался.

Сайгак все так же метался, натянув веревку до предела. С ним вот так сразу и не управишься, потому как у него серьезная весовая категория, с небольшую земную лошадку будет. Да и не нужно это Владимиру. Куда проще вот так. В руке Валковского оказалась саперная лопатка с заточенными краями. Приноровился… А что, пока модернизировали «Урал», времени было предостаточно, нужно же было чем себя занять. Вот и научился метать ножи, топорики да лопатки.

Ну его, такое соседство. Этот псих никак не успокоится. Глядишь, и копытом от него прилетит – не обрадуешься. А еще шумит, привлекая ненужное внимание. Пусть лучше приманивает неприятности на расстоянии. Лопатка, стремительно пролетев короткое расстояние, звонко вошла в ствол деревца, заодно перерубив пеньковую веревку. Обретший свободу сайгак похромал прочь от страшного места. Ну-ну, далеко ли уйдешь? Впрочем, Валковского вполне устраивало, что здесь не соберется разномастная степная братия…

От своего прежнего «Урала» Владимир избавился. И кстати, Петр оказался прав: сбыть машину получилось без особого труда. В желающих пойти по дорожке охотника на зубров недостатка нет. Конечно, толпами не идут, ну да и оборудованные машины в рядок не выстраиваются.

После реализации купил себе другой «Урал», даже влез в долги, в смысле оформил заем у администрации на открытие предприятия. Прежняя машина его никак не устраивала, она была заточена под другой вид деятельности, ему же нужно было нечто иное. Заказав Вертинскому винтовку, Владимир на новом «Урале» двинулся прямиком в Нефедовск, дабы переоборудовать технику под новые задачи.

В настоящий момент его «Урал» разительно отличался от своих собратьев. Во-первых, на заднем борту появилась стрела погрузчика. Во-вторых, кунг получил раздвижную крышу. В-третьих, в передней части кунга, практически у самой кабины, появилась прозрачная, вращающаяся башенка из бронестекла, с бойницей. Именно из нее Владимир и стрелял. Подпали под замену и стекла кабины. Теперь без бронебойной пули к ним лучше не подступаться. Усилились броневыми листами также кабина и двигатель.

Разумеется, все это привело к увеличению веса машины, но все это не так страшно. Запас по грузоподъемности у «Урала» оставался все еще настолько велик, что Владимиру столько и не нужно. В задней части кунга – холодильная камера на тонну мяса, грех разбрасываться деликатесом, который стоит значительно дороже зубрятины. А вот основная часть кунга отведена под разделочную. Здесь куда безопаснее и комфортнее, особенно при включенном кондиционере…

Перво-наперво ткнуть острым щупом сраженного хищника, чтоб убедиться в отсутствии реакции. Потом осмотреть добычу и не забыть от души выругаться. Пять дней он потратил на этого матерого зверя, целых пять дней. И что в результате? Так и подмывает бросить все как есть и уехать. Но нельзя. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Нет, все верно, это самый что ни на есть волколак. Причем не молодой, а взрослый и матерый самец. Причем слишком взрослый и слишком много повидавший на своем веку. Правое ухо надорвано уже давно, рана успела зарубцеваться, хотя и надорвано оно на две трети. Морда несет следы от когтей. Не иначе как у этой зверюги случились разборки с рысью. Впрочем, очень может быть, что и с собратьями: у волколака когти сродни рысьим. На боках тоже следы бурной молодости. Видать, несносный был характер у животины, дрался со всеми почем зря.

На чучело такая шкура не пойдет. За те бабки, что отваливают земные миллионеры, они хотели бы получать качественный товар. Вот и выходит, что за эти пять дней он сумел добыть какую-то дешевку, всего-то на пять сотен рублей. Обидно. Хорошо хоть на мясе ничего не потеряет, волколаки не успевают состариться настолько, чтобы их мясо потеряло свою ценность. Другое дело – львы, которые живут в стае.

Задействовать стрелу и одновременно сдвинуть часть крыши кунга. Подцепить волколака стропами за лапы, приподнять и особым образом вскрыть глотку, пусть основная часть крови останется снаружи. Затем погрузить тушу в кунг, после чего закрыть крышу и привести стрелу в походное положение.

С этим вроде все. Теперь отъехать в сторонку, переодеться и за работу. Казаки-разбойники закончились, наступает пора Джека-потрошителя. Уж такое занятие он себе выбрал… Вот кто бы ему сказал, что ему тут понравится, рассмеялся бы в лицо. А ему нравится. Да, нелегко. Да, опасно. Но зато привольно. Зато сам себе хозяин. Он всегда умел подстраиваться под систему, но в эту он, похоже, просто вписался.

– Не жалко, дядя Ваня? – отстраненно глядя на круги, расходящиеся по водной глади Дона, поинтересовалась Даша.

– Жалко, дочка, как не жалко, сколько я на нем отъездил. Но так надо. Приметная у меня машинка. И потом, это всего лишь железо. Ничего, в Дэвидсоне получу другой грузовик, оборудую краше прежнего.

– Ты собираешься остаться на Колонии? – искренне удивилась девушка, переводя взгляд на Рогова.

– Мне здесь нравится, дочка. Чистый и честный мир.

– Честный?

– Очень даже честный. Если только не лезть во все эти грязные разборки, ну да я больше и не собираюсь. Все долги розданы. Только прокачусь на Землю, чтобы убедиться, что с моими все в порядке. Но потом сразу назад.

– Дядя Ваня, а как так случилось, что нас не вычислили по маяку?

– Ну, по маяку мы в окрестностях Платинового. По идее капитан только сейчас спохватился и начинает поиски. Потому и от машины избавляюсь.

– Сэмьёныч, пора, – послышался за спиной молодой и крепкий голос с характерным акцентом.

Рогов обернулся на его звук и смерил взглядом мужчину, стоявшего в десятке шагов от них. Рядом с ним еще двое. Вроде и одеты в российский камуфляж, и в руках сжимают вполне себе русские АК, но сразу видно: перед ним не русские. Другие они все же. И двигаются по-другому, и ведут себя не так, даже взгляд не такой. Уживется ли он среди них? Уживется. Этот военный, а они всегда вели себя по-особенному, гражданские же мало чем отличаются от наших. Разве только иной быт, но ничего страшного, приноровится.

– Пошли, дочка, – положив ей на плечо руку, со вздохом произнес Семеныч.

Вообще-то ее не хотели пускать на этот обрывистый берег, с которого предполагалось сбросить «Урал». Но девушка мертвой хваткой вцепилась в Семеныча, и у нее едва не началась истерика. Да, он предал, но в то же время никого ближе его у нее не было. А эти… Их она откровенно боялась, твердо веря в одно: они – враги.

Командир группы рейнджеров получил приказ по возможности быть с девушкой предупредительным и не причинять ей психологических травм. Дэвидсонцы собирались с ней подружиться и убедить сотрудничать. Причем сделать это необходимо было в самые кратчайшие сроки, дабы русские не успели предпринять никаких ответных мер. Так что чем меньше в девушке будет негатива, тем лучше.

Они спустились с холма и подошли к промоине, по которой можно было приблизиться к берегу без риска сломать себе шею. Все это время трое рейнджеров вполне грамотно держали периметр, обеспечивая безопасность. Будучи и сам опытным бойцом, Рогов не обнаружил в их действиях никаких недочетов. Четкая и профессиональная работа. Молодцы, чего уж там.

У берега надувная моторная лодка с пластиковым дном. Вроде «зодиак», но он ли это, непонятно. Да и не важно по большому счету. Конечно, можно было воспользоваться паромом, который имелся в полутора сотнях километрах ниже по течению. Но Рогов прекрасно понимал, что в этом случае паромщику конец. Нет, дело не в гнилой пиндосской душонке, это простое правило диверсионного подразделения, действующего на территории противника.

Именно потому он и настоял на встрече в этом месте и переправе с помощью лодки. Опять же от машины нужно было избавляться. Приметная она, промысловая. Начнешь маскировать, еще больше привлечешь внимание. А так, концы в воду. На той стороне стоял обычный «Урал» защитного цвета, с самым обыкновенным кунгом. Кто его приобрел и при каких обстоятельствах, Рогов не знал, но машина вполне подходила для того, чтобы преодолеть оставшиеся три сотни километров до морского побережья.

На берегу их поджидал еще один боец, присматривавший за плавсредством. Семеныч пропустил Дашу, помог ей устроиться на сиденье рядом с собой, потом принял свой ПТР. Расставаться с проверенным другом он не хотел. Да, громоздкий и в лодке составляет некоторое неудобство, но он ему еще пригодится там, на чужбине, которой предстоит стать его новым домом.

Лодка взревела мотором и, развернувшись на пяточке, быстро набирала ход и побежала к противоположному берегу. Тут недалеко, всего лишь около трех сотен метров. На такой скорости меньше минуты. Вон как ходко пошла, только брызги в лицо.

Они уже были в сотне метров от берега, когда лодка вдруг на что-то наскочила. Что-то большое, живое и с алой кровью. Само днище скользнуло по мощной черной спине, не причинив речному обитателю никакого вреда. Но вот двигатель, а вернее, винт, прошелся по туше от души. Вверх тут же взметнуло красные ошметки. Двигатель вывернуло, едва не вырвав с транца, но обошлось.

– О-оу щет!!!

– К берегу, быстро!

В предупреждении Семеныча не было никакого смысла. Дэвидсонец и сам все прекрасно понял. И судя по тому, как он вывернул ручку газа, в его планы вовсе не входило играть с местным чудовищем в салочки. Вот только несмотря на то что лодка увеличила и без того хороший ход, задрав нос еще выше, вовсе не факт, что они успеют уйти.

– Держи ее!

Семеныч оторвал от себя руки вцепившейся в его плечо Даши и толкнул девушку в руки старшего рейнджера, говорившего по-русски. Бросил на нее короткий взгляд…

– Лови, сука!!!

– Дядя Ваня-а!!!

Выхватив нож, Семеныч прыгнул за борт, размахивая рукой так, словно в ней был зажат не охотничий клинок, а казачья шашка. Мгновение – и вода сомкнулась над его головой. Еще одно – и в паре метров за кормой вода буквально забурлила.

Лодка с ходу выскочила на песчаный берег, и люди быстро выбежали на земную твердь. Главный не забыл вынести на своих руках девушку. Ценная добыча, но в этот момент он меньше всего думал о трофее, проявляя заботу о слабой девушке. Только оказавшись в безопасности, они наконец более внимательно осмотрели то место, где скрылся под водой Семеныч.

Разумеется, они его не увидели. Если только большое бурое пятно, сносимое течением. Да и то, из-за расстояния и блеска воды под утренними лучами солнца, оно им, скорее всего, почудилось. Сработал стереотип поколения, выросшего на фильмах «Пираньи» и «Челюсти».

– Этот русский сумасшедший, – поправляя висевший на плече автомат, констатировал рейнджер, правивший лодкой.

– Использовать гранаты мы не могли, – задумчиво глядя на воду, ответил старший. – Нужно было слишком много времени, чтобы изготовить их к бою, плюс время до детонации. Стрелять? С нашей позиции в неустойчивой лодке, да еще и не видя цели? Оставалось только отвлечь рыбину хотя бы на несколько секунд. Чак, запомни и передай детям, если у тебя когда-нибудь будет семья, наши задницы спас вот этот сумасшедший русский. И если ты еще хотя бы раз выскажешься по его поводу непочтительно, я лично вобью твои зубы тебе же в глотку. Ты все понял, старина?

– Да, сержант, – слегка прокашлявшись, ответил солдат.

– Вот и молодец. А теперь позаботьтесь о лодке. Живее, парни.

– Сержант, а что это вообще было? – поинтересовался другой боец.

– Осетр. Древний, мать его, как моя жизнь, осетр. Девочка, ты как себя чувствуешь? – переходя на плохой русский, поинтересовался он у Даши.

Однако девушка ничего не смогла ему ответить. Она даже не плакала, находясь в каком-то ступоре или, если выразиться точнее, в прострации, вцепившись в маленькую собачонку, принадлежавшую погибшему. Нда… Это еще хорошо, что она не видела, как терзали ее друга, или хотя бы его трупа. Иначе… Впрочем, уж лучше бы она кричала и билась в истерике, а то мало ли что может случиться с ее психикой.

Уже через десять минут группа тронулась в путь. Им предстояло проехать еще как минимум сотню километров по целине. Правда, в свете открывшихся обстоятельств, избранный ими маршрут уже не казался столь уж верным. Но с другой стороны, та речка вроде бы не впадает в Дон. Да и по опыту, в штате Дэвидсон было известно, что осетр предпочитает забираться подальше на север…

– Чак, – в гарнитуре послышался голос старшего.

– Да, сержант, – недовольно кривясь и пытаясь устроиться поудобнее на скачущем сиденье, ответил солдат.

Да уж, с удобствами тут, конечно, не очень. А вернее, совсем никак, а в кунге – и подавно. И дело вовсе не в русской технике, а в этой проклятой степи. Все же езда даже по плохой дороге разительно отличается от полного бездорожья. Ага, трое парней, находящихся вместе с ним, скалятся, что твои лошади. Но это только оттого, что он проявил свое недовольство. Им ничуть не легче, просто он первым сдался. Для ребят, прослуживших бок о бок не один год, это нормально.

– Выгляни в левое оконце, – между тем отдал команду сержант. – Видишь машину на одиннадцать часов?

– Да, сэр, – послушно выглянув в окно, доложил Чак.

– Как только остановимся, приголубь из пулемета.

– Сомневаюсь, что в этом случае у нас получится достать хозяина. Если он не дурак, то уже давно наблюдает за нами из укрытия.

– Согласен. Но рисковать задницами мы сейчас не можем. Так что удовлетворимся тем, что обездвижим его. Его рация не добьет до русских поселений. А если повезет, то ты ее и вовсе разобьешь.

– Тогда, может, не рисковать? У нас же осталось ружье погибшего русского.

– А ты сможешь управиться с этим монстром?

– У нашего соседа по ферме было русское ружье вроде этого, только однозарядное. Я из него стрелял по бочкам с водой. Получалось занятно. Так что ничего сложного, развалю двигатель без труда. Только это, скорее всего, русский охотник, а значит, и у него найдется такое же ружьецо. Как бы и он нас не обездвижил.

– Ты с расстояния в триста пятьдесят ярдов попасть сможешь? – послышался голос водителя.

– Не вопрос. В крайнем случае – в ружье пять патронов. Уж из пяти хотя бы один всажу куда надо.

– Тогда я слегка спущусь по склону балки, будешь стрелять из-за бровки. Если не получится, тогда с земли. В любом случае до нас ему не дотянуться.

– Принимается, – тут же согласился Чак.

– Какие новости? – Лукин выпалил этот вопрос сразу же, едва только спрыгнул на траву аэродрома.

На взлетном поле Берна сейчас только один самолет, тот самый АН, на котором прилетел начальник службы безопасности. Да и тот сразу же начали заправлять, готовя к вылету. Предстояло обследовать огромную площадь, и средств явно не хватало. Были реквизированы даже мотодельтопланы бернцев, с их помощью обследовали близлежащие окрестности.

– Новостей нет, – спокойно ответил капитан Востриков.

В настоящий момент на Объекте оставалось только четыре человека. Для охраны находившегося там имущества этого было более чем достаточно. Сейчас главное – организовать поиски Даши и ее похитителя, поэтому все силы брошены на выполнение данной задачи. И в отсутствие начальника безопасности капитан взял руководство операцией на себя.

– Как же так, Витя? – поиграв желваками, вновь спросил Лукин.

– Да так, Костя. Обнаружили все маячки в одном месте. О том, что их и след простыл, узнали только на рассвете.

– А как так получилось, что Семеныч знал обо всех маячках?

– Так ведь не от него маячки эти ставились. Опять же мужик он резкий, обнаружил бы, раздолбал бы сам и начал выписывать вензеля. Еще и подумал бы, что у нас тут крыса какая завелась.

– Завелась. Старая и запойная. И как только я тебя не рассмотрел? Эх, Семеныч, Семеныч… Какие направления в приоритете?

– Сейчас отрабатываем маршруты, ведущие к морю, все время расширяя охват. Но сил уже не хватает. – Лукин об этом и так знал, но Востриков все же отвечал на его вопросы, стараясь сохранять беспристрастность служаки.

– Карту.

Капитан все так же спокойно указал рукой в сторону домика, в котором располагались все службы одновременно. Впрочем, состав аэродромной обслуги включал в себя только одного человека, являвшегося мастером на все руки от скуки.

Домик оказался по-настоящему небольшим. Прихожая, за которой располагалась одна-единственная комната. Но зато светлая, благодаря большим окнам. У стены выложенная из кирпича печь, в дальнем углу стол с радиостанцией, на торцевой стене карта со всеми освоенными людьми территориями, ну и, разумеется, взлетно-посадочными площадками. У окна – большой рабочий стол с расстеленной на нем картой. Эта более детальная и отражает обстановку в интересующих секторах. То, что нужно. Без этого предметный разговор не получился бы.

– Обстановка на настоящий момент такая. Здесь, здесь и здесь задействована малая авиация, то есть мотодельтопланы, изъятые у бернцев. Вот тут, тут и тут работают два автожира и вертолет. Вот здесь аннушка. Сейчас заправят ваш самолет, и мы направим его вот сюда. После отработки своих секторов группы будут смещаться восточнее.

– Ты же говорил, что собираетесь отрабатывать морское направление?

– К морю можно и восточнее выйти. А потом… Я тут подумал… Словом, Нефедова тоже не следует сбрасывать со счетов.

– А вот это ты правильно заметил. Именно поэтому заправляйте мой самолет, и я вылетаю на восток. Вам продолжать поиск вот в этом секторе. – Лукин обозначил участок, прочертив карандашом две линии.

– Но восточное направление остается неприкрытым.

– Этим вопросом я займусь сам, с группой, которую привез с собой. Ты свою задачу уяснил?

– Уяснил.

– И еще, Витя. Ты не обижайся на меня. Нервы ни к черту. А что касается случившегося, тут моя вина от начала и до конца. Ума не приложу, как я смог просмотреть Семеныча.

– Может, семья?

– Да у него с семьей давно все в клочья разорвано, сын за человека его не считает, ну и сам Семеныч платит ему той же монетой. Про жену лучше и не вспоминать.

– Родная кровь – дело темное, – пожал плечами капитан.

– Нда. Говорю же, где-то что-то недодумали. Ладно, по коням.

Удар был такой силы, что казалось, кто-то от души приложился к «Уралу» кувалдой. Причем довольно увесистой кувалдой, потому что многотонная машина чувствительно вздрогнула. Это было настолько неожиданно, что звук выстрела он услышал уже после того, как машина вздрогнула во второй раз. Именно в этот момент к нему пришло осознание того, что кто-то на него напал, причем расстреливает его из ПТР.

Как ни странно, но решение он принял практически сразу. Даже не так. Он еще ничего не осознал до конца, успев только испугаться, а тело и руки сделали все сами. В полу имелся люк, через который сливались нечистоты и выбрасывалось все лишнее. Вот в него-то он и скользнул рыбкой. Хорошо хоть до разделки еще не дошло, он пока снимал только шкуру, иначе весь изгваздался бы в крови.

Едва только он оказался в траве, как тут же откатился в сторону, а затем, усиленно работая локтями, пополз к кустам. К этому времени обстрел прекратился. Правда, это вовсе не означало, что он может расслабиться. Ну хотя бы потому, что уверился в том, что его «Урал» – его крепость, и поэтому, разделывая волколака, снял с себя бронежилет, совмещенный с разгрузкой, вместе с маузером.

Оставалось только удивляться, как он не отстегнул и пояс с хаудой. Впрочем, с некоторых пор без оружия он чувствовал себя неуютно. Кобура же с обрезом, будучи подвязана к бедру, вовсе не мешала. Вот только одного этого оружия для обеспечения безопасности в условиях Колонии было явно недостаточно, как и для предстоящей схватки с так внезапно появившимися бандитами.

Пробраться в машину? Ну уж нет. То, что обстрел прекратился, ни о чем не говорит. Непонятно, к чему было устраивать эту стрельбу, но очень может быть, что бандиты держат «Урал» под прицелом и сейчас. Рисковать в данной ситуации не хотелось категорически.

Вот послышался звук двигателя, набирающего обороты. Но куда движется неизвестный автомобиль? Наконец Владимир достиг кустарника, а вернее, отдельно стоящего дерева с низко нависшими ветвями. Не суть важно. Дерево даже лучше, потому что, поднявшись на ноги, Владимир не смог увидеть ничего. Вокруг была только пустынная степь с изредка встречающимися отдельно стоящими деревьями и островками кустарника.

Звук автомобильного двигателя был слышен довольно отчетливо, а вот самой машины не видно. Странно. Они что же, не собираются приближаться к своей жертве? Мало того что у него этот обстрел никак не укладывался в голове, так еще вот такое пренебрежение к трофеям.

Валковский осмотрелся и уверенно полез на дерево. Его влекло обычное желание выяснить для себя, кто же это был и куда направился. Прощать подобную выходку он не собирался. Но для начала нужно хотя бы знать, кого именно он не собирается прощать. Техника здесь достаточно индивидуальна, поэтому, даже если не рассмотреть номеров, машину потом вполне можно будет опознать.

Не прошло и десяти секунд, как он был уже на приличной высоте, чтобы рассмотреть «Урал», уходивший на юг. Водитель вел машину грамотно, укрываясь в складке местности, так что, находясь на уровне земли, и даже с крыши «Урала» увидеть его было бы невозможно, а вот с дерева – уже пожалуйста. Правда, видна была только верхняя треть автомобиля.

Ничего приметного, самый обычный стандартный «Урал» с кунгом, на крыше которого примостилась большая надувная лодка. Впрочем, это вполне может быть и отличительной чертой, потому что здешние жители стремятся модернизировать технику под свои запросы и пожелания. К чему ограничивать себя, если есть возможность получить беспроцентный заем. Регистрационный номер не разглядеть, и вообще непонятно, есть ли он. Хотя… должен быть, весь транспорт проходит регистрацию, даже тот, что отправляется в Нефедовск.

Итак, неизвестный удалялся. Вот так, выпустил пять пуль в спокойно стоявший и никому не мешавший «Урал» и рванул по бездорожью в противоположную сторону. Испугался ответки? Так а какого тогда вообще лез на рожон? Ну и ехал бы дальше.

Провожая взглядом машину, Владимир начал прикидывать его маршрут и то, с чем тот может здесь столкнуться. За прошедшие пять суток, пока Валковский колесил по округе, то вылавливая приманку для волколака, то выставляя очередную засаду на хозяина территории, он успел хорошо изучить местность.

Итак, примерно через два километра неизвестный упрется в овраг. Водитель «Урала» его еще не видит, но Валковскому этот овраг хорошо заметен, выделяясь темной полосой на пестром одеяле весенней степи. Дальше все будет зависеть от того, где именно бандит станет искать объезд. Если повернет на юг – это одно, на север – другое.

К чему откладывать на потом то, что можно сделать сейчас? Не хватало еще, чтобы бедолага мучился вопросом: придет кто по его душу или нет? А так и соскучиться не успеет. О воинских способностях местных гопников Валковский уже был осведомлен. Они ничем не отличались от земных: напасть со спины или кучей на одного – вот и вся тактика действий. А бояться их он не боялся. Вот хищников местных – это да, опасался и берегся от них со всей серьезностью, а эта гопота…

В груди пробежала струя холода, волосы на затылке ощутимо зашевелились. Метафора? А вы сначала испугайтесь так, чтобы по-настоящему, не такое ощутите. В такие мгновения волосы реально шевелятся. Кто его знает, в чем состоит физиологическая причина. Но это есть.

Владимир еще не видел, кто здесь, хотя и догадался. Он не стал оборачиваться, чтобы рассмотреть своего противника. Вместо этого он схватился левой рукой за боковую ветку и, оттолкнувшись, повис на ней. Одновременно выхватил хауду и развернулся на сто восемьдесят градусов. В то же мгновение там, где он только что сидел, сотрясая все дерево, с недовольным «рвау» приземлилась крупная рысь.

Рука с хаудой рефлекторно поднялась, и пальцы разом нажали на оба курка. Дуплет вышел настолько знатным, что обрез едва не вывернуло из руки. Но зато каков результат! Рысь буквально смело с ветки и опрокинуло на землю, до которой было не меньше шести метров. Вот так. Как будто и не было. Только запах сгоревшего пороха и опаленной шерсти.

Хорошо хоть в это мгновение рысь сама вынуждена была удерживать равновесие. Будь иначе… Во-первых, вряд ли Валковский в нее попал бы. Во-вторых, одного взмаха когтистой лапой было бы достаточно, чтобы его достать. И ввиду отсутствия на нем бронежилета результаты этого нападения были бы весьма печальными. Старая камуфлированная куртка, выполняющая роль робы, не та защита, которая необходима для противостояния подобным притязаниям.

Нервно сглотнув, Владимир сунул хауду в кобуру, зафиксировал ремешком. Потом подтянулся и перебрался на свою прежнюю ветку, которая отличалась большей надежностью. Ну коли уж выдержала прыжок кошки весом более двух сотен кило. А лихо это она! И ведь не было ее на дереве, это она по земле подобралась, а потом забралась на дерево, пока он рассматривал нападавшего. Вот же бестия.

Оказавшись в относительной безопасности, Владимир поспешил перезарядить оружие, всматриваясь в окружающие ветви и пространство под деревом. Если это была самка, то с ней очень даже могут оказаться парочка славненьких рысят. Детеныши живут вместе с мамкой около полутора лет.

Так что если это самка, то тут два варианта: либо детки слишком малы, им едва исполнился месяц, и тогда опасности никакой, либо деткам уже по году, и тогда ничего еще не закончилось. Впрочем, это мог быть и самец. Ну это еще проще, потому что они одиночки и в это время года живут сами по себе. Вот только разрешить этот вопрос по половым признакам он как-то не успел. И сейчас кошечка лежала очень уж неудобно.

Недолго думая, Владимир прицелился в распластанную под ним рысь и нажал на спуск. Расстояние небольшое, поэтому выстрел все еще убойный. В крайнем случае перебьет позвоночник. О целостности шкуры Валковский даже не задумывался. Судя по отсутствию реакции, дуплет в упор оказался достаточным аргументом в пользу охотника. Впрочем, могло ли быть иначе: один картечный выстрел двенадцатого калибра вполне сопоставим с обоймой, выпущенной из «макарова», а тут в упор прилетело сразу две обоймы.

А что там у бандита? Куда он все-таки повернул? Ага. Похоже, что на запад. И это не может не радовать. Западное направление Валковского устраивало больше всего. Правда, придется слегка побегать по буеракам, а главное – лесам. Но это ничего. Ради того, чтобы «сказать спасибо дорогому товарищу», можно и потерпеть.

Спустившись на землю, он все же не удержался и взглянул на убитую рысь. Угу. Самец. И похоже, закадычный друг волколака. Наверняка это они между собой не могли поделить территорию. Вон вся морда и бок в старых отметинах, сродни тем, что были на убитом звере. Так что даже если бы Валковский собрался взять шкуру этого паразита, то навар оказался бы довольно скромным.

Ладно, нечего глазеть. Ходу к машине! До нее всего-то полста метров. Ого… Это он выдал, что твой спринтер. Так быстро отработать по-пластунски – нужно еще умудриться. Или хорошо испугаться. Ладно, чего теперь-то, главное, что шкуру не попортили, остальное семечки. С остальным можно жить.

Вот только недолго. Нет, Валковский конечно же достаточно хорошо вписался в этот мир, чему сам был сильно удивлен. Но даже для более подготовленного профессионала преодолеть пешком три сотни километров по степи, изобилующей хищниками, та еще задачка. Почему пешком? Да потому что из-под капота «Урала» валил пар, в «морде» – две дыры, а что там с самим двигателем – можно только гадать. Впрочем, что тут гадать, когда под машиной уже натекла большая лужа тосола, смешанного с моторным маслом.

Никаких сомнений, что под капотом сейчас труп. Да и могло ли быть иначе после работы ПТР? И кстати, трупом станет сам Владимир, если не поторопится. Желание отомстить нападавшим тут же отошло на второй план, главным теперь стало вновь обрести транспорт.

– Кнопка.

В ответ на его призыв из кунга раздалось приветливое «тяв». И это не могло не радовать. А то мало ли кого еще могло принести в гости до кучи. Он ведь выскочить выскочил, а люк в полу не прикрыл. Да и поблизости мог оказаться кто непрошеный.

Вид внутри кабины не обрадовал. Пара пуль вошли как раз сюда. Но если первая просто продырявила обе двери, то вторая по пути еще и снесла радиостанцию, от которой не осталось никаких следов, если не считать разбросанных осколков. Не повезло и светке. Она также валялась не на своем месте, с расщепленным ложем. Железо вроде как не пострадало, но от дерева практически ничего не осталось.

Предаваться горьким думам было некогда, поэтому Валковский поспешил привести себя в порядок. Перво-наперво надеть бронежилет. Мастер по изготовлению снаряжения в Берне хорошо поработал, поэтому подсумки можно менять в зависимости от потребностей. Сейчас пристегнуты с магазинами к слонобою. И это его устраивает. Разве только добавить еще подсумок с двумя десятками патронов?

Два десятка патронов – это два с половиной кило. Плюс сама винтовка-переросток. Круто. Но ничего не поделаешь, другого длинноствола у него нет. И ведь хотел же оставить себе из трофеев СКС, но потом передумал. Вот когда появится тупоносая пуля, тогда и можно будет купить у Вертинского уже переделанный образец. А так пока нет никакого смысла собирать у себя целый арсенал. Ну, во всяком случае, раньше ему казалось именно так.

Четыре гранаты. Маузер на законное место. Вот еще в кармашек пару пачек патронов к пистолету-переростку. Мало ли как оно там обернется. Тут пострелять и разбежаться не получится. Либо он достанет этих уродов, либо они его. Есть, правда, еще один вариант, степь достанет его в любом случае. На фиг, на фиг, уж лучше лишний раз пропотеть, таская на себе тяжести.

Последний штрих – на грудь рюкзачок, в который помещается Кнопка. Снаружи только одна лохматая мордочка торчит, которая нахально тянется, чтобы лизнуть подбородок, а еще лучше нос. Вот же неугомонная.

– Кнопка, фу. Отстань, кому сказал. На шашлык пущу, паразитка.

Ну наконец-то угомонилась. Кстати, эта кроха еще килограмма три. Но он лучше обойдется меньшим количеством боеприпасов, чем оставит собачонку, способную своевременно предупредить его об опасности. Жаль только, что она росточком подкачала, и поэтому бегун из нее откровенно никакой, Белка в этом плане была в значительном выигрыше. Зато Кнопка обладает более тонким чутьем и в отличие от своей мамаши не шумит почем зря и при всем своем огромном желании не сможет опрокинуть хозяина на землю.

Нда-а, это он крепко нагрузился. На двухкилометровом отрезке до оврага Валковский проклял все на свете. Но когда преодолевал сам злополучный овраг, понял, что был слишком ласков и помянул далеко не всех. Ну а после оврага список опять расширился, а потом еще и еще… Ох уж эти препятствия!

Когда он добежал до намеченной позиции, то уверился в том, что со своей физической формой нужно что-то делать. Нет, не бросать курить. В конце концов, последние полгода он курил только в удовольствие и, кстати, поэтому перешел на ароматизированные сигариллы. Но вред от одной сигариллы в день был не настолько ощутимым, чтобы представлять проблему здоровью.

Однако марш-бросок в десяток километров дался ему ну очень тяжело. Признаться, он даже не верил в то, что выдержит подобные нагрузки. Однако, как говорилось в одном очень известном фильме, жить захочешь – не так раскорячишься. Вот и он расстарался.

Хотя Валковский и опередил неизвестных всего-то минут на двадцать, тем не менее успел полностью прийти в себя. И отдышался, и определился с позициями: как с основной, так и с запасными. Перезарядил слонобой патронами с нормальной навеской и заменил дульный тормоз компенсатор на более громоздкий и неудобный. Из-за своих габаритов он исключал возможность использования открытого прицела, но зато хорошо гасил отдачу. Во всяком случае, при стрельбе с патронами малой навески отдача была на уровне СВТ.

Маузер, прикрепленный к кобуре-прикладу, повис на ремне, зафиксированном на плече. Обойма на десять патронов была заменена двадцаткой. Это на случай ближнего боя. На этот же случай на двух гранатах отжал усики чеки, но больше трогать ее не стал. Сама не выскочит – там и достаточно мощная пружина давит, и сама чека имеет неровности в местах сгибов, – так что тянуть колечко нужно с силой. Хотя конечно же лучше вести себя поаккуратнее.

Ну вот и они. Владимир непроизвольно погладил ложу винтовки, после чего медленно, с чувством обхватил шейку с полупистолетной рукоятью. Левая рука легла на вырез в прикладе, прижимая его плотно к плечу.

В панораме прицела появилась все время подпрыгивающая кабина «Урала». Расстояние так себе, плевое, всего-то две сотни метров, поэтому, несмотря на все время бликующие лобовые стекла, Владимир четко увидел и водителя, и пассажира. Марка прицела сначала легла на водителя, но потом Валковский передумал. Водила, он всегда водила, а вот тот, кто сидит рядом, зачастую старший, а руководство следует выбивать первым. Поэтому птичка сместилась влево, на пассажира.

То, что кабина скачет, – это ничего. Главное, не попасть в двигатель, потому что транспорт ему нужен на ходу. А цель… С таким калибром достаточно просто попасть в любую часть тела – и можно читать отходную. Энергии пули вполне достанет для того, чтобы прошить всю машину насквозь, сразив все, что только попадется на ее пути. Мало ли кто может оказаться в кунге. Собственно, именно по этой причине и выбран этот патрон. Хоть какой-то шанс, что удастся достать еще кого-то.

Грохот выстрела. Вспышка пламени. Приклад резко и увесисто, но в то же время очень даже терпимо толкнул в правое плечо. Тело пассажира буквально взорвалось, вмиг окрасив все стекла в красный цвет. «Урал» тут же начал поворачивать вправо, скорее всего, водитель от неожиданности потерял управление.

Перезарядка, и снова выстрел. Расстояние порядка полутораста метров, и Владимир четко услышал глухой металлический звук, которым отзывается дверь на удар пули. Казалось бы, окна изгвазданы в крови дальше некуда. Но нет, все же есть… Потому что он в очередной раз увидел кровавый взрыв. Вот только на этот раз пуля прошла поперек кабины, минуя кунг.

Снова перезарядка и выстрел, в район двери кунга. Если внутри кто-то есть, то он наверняка попытается выпрыгнуть наружу. Показалось, или действительно изнутри на стекла кунга чем-то плеснули? Кровь? Могло и показаться из-за бликующих стекол. Еще выстрел в район двери. Ее не видно, машина уже идет боком, и Владимир стреляет скорее наощупь…

Нет! Стой! Вот всем хорош дизельный двигатель, кроме своей мощи и дурацкой особенности продолжать работать, даже если автомобилем никто не управляет.

Нет, он ехал достаточно медленно и в то же время неуклонно приближался к склону второго оврага.

– Твою бабушку в горобину!..

Выкрикивая первые попавшиеся на язык ругательства, Валковский уже хотел было вскочить на ноги и бежать к машине. Шансов, конечно, мизер: скорее всего, машина съедет в овраг до того, как он добежит до нее. Но попытаться стоит, потому что вызволить «Урал» из той ловушки без посторонней помощи у него не получится. И потом, в кунге может оказаться еще кто-то…

Господи, да сколько можно! Только подумал про хищников – и здравствуй, рысь. Предположил о пассажирах в кунге – и пожалуйста… Он не видел, как кто-то выскочил из двери, с противоположной от Валковского стороны. Но, находясь на взгорке, заметил, как неизвестный перекатывается в траве. Вернее, он увидел, как шевелится сама трава, а остальное додумало воображение охотника. Если хочешь выжить в степи, где высокая трава вовсе даже не редкость, то невольно начинаешь следить за ее поведением и выявлять особенности.

Поэтому недолго думая Владимир навел винтовку на предполагаемое место нахождения противника. Есть! В панораме прицела появилась верхняя часть головы с банданой. Вот и глаза, высматривающие стрелка. Этот совсем не похож на бомжа или пропойцу. Он действует, словно профессиональный военный, и Валковского ищет в нужном направлении, едва не встречаясь с ним взглядами. Владимир даже не предполагал, кем нужно быть, чтобы сориентироваться в подобной ситуации. Нет, он, конечно, предполагал, но чем он мог помешать таким ребятам, чтобы они решили расстрелять его машину?

Все это пролетело в его голове за мгновение. В следующее он уже нажал на спуск. Панорама дернулась, задралась вверх, потом вновь вернулась обратно. Слишком поспешно все произошло, и он держал оружие недостаточно твердо. Поэтому самого попадания в цель он не увидел. Но то, что попал, – никаких сомнений. Вон она, трава с кровавой отметиной. Так что об этом бойце можно больше не волноваться.

Наконец убедившись в том, что противников вроде как уже не наблюдается, Валковский вскочил на ноги и побежал к «Уралу». Нет, не для того, чтобы попытаться его остановить. Тот как раз скользнул в овраг. Но вот наличие только что убитого бойца его сильно обескуражило и, чего уж там, напугало. Поди справься с этими волками.

То, что ему удалось убить троих, ни о чем не говорит. Он охотник, и стрелять дичь из заседок ему не привыкать. Но если остался жив хотя бы один из этих, то с ним придется уже воевать. А вот с этим-то у Владимира имелся пробел в образовании. Он все-таки не солдат.

Поэтому он бежал, оставив на месте громоздкую винтовку, против чего восставала вся успевшая сложиться натура охотника. Нельзя в степи без серьезного ствола. Маузер – это нечто среднее, ни вашим ни нашим. В этом он как-то раз уже убедился. Но в то же время сейчас проблему составляли не звери, а люди. А против такого противника куда эффективнее не калибр, а маневренность и скорострельность.

Шагах в пятидесяти от оврага Владимир вспомнил о гранатах и, остановившись, выпустил из рук повисший на ремне маузер. Вот и заготовочка с разжатыми усиками пригодилась, не придется терять на это время. Сначала одна граната, следом вторая. Ну и сам бегом. Чтобы, так сказать, сквозь дым и пламя. Бог весть отчего ему на ум пришло именно это выражение. Наверное, сыграли роль героическая литература и фильмы его детства.

Два глухих, но внушительных хлопка. Человеческий крик. И в этот момент Валковский выбежал на край оврага. Да, это была еще та картина…

Уткнувшийся мордой в дно оврага и накренившийся на левую сторону «Урал». Пытающийся ползти и хрипящий раненый зажимал рукой хлещущую из шеи кровь. Не иначе как осколком перебило сонную артерию.

В этот момент из двери кунга появился еще один из бандитов. Вернее, даже не появился, а выпрыгнул, причем рыбкой, сделал кувырок и сразу ушел в перекат. Ловко очень ушел, да еще и грамотно выбрал позицию. Да сколько же вас?! Кобура-приклад уже прижата к плечу, ствол в направлении противника, поэтому только слегка довернуть и нажать на спуск…

И снова его выручила благоприобретенная охотничья сноровка. Спасибо Семенычу, посоветовавшему поохотиться на уток, причем не с дробовиком, а с СВТ и маузером. Ну еще и стрельба по тарелочкам. Очень это способствует отработке реакции. Правда, поначалу он все больше мазал, расстреляв целую уйму патронов, но потом ничего, приноровился, стало выходить не так плохо.

Вот и сейчас, цель сродни утке или тарелочке. Из-за земляного валуна видна только небольшая часть тела. Какая, не понять, просто кусок камуфляжа. Грамотный гад, чего уж там. Выстрел! В ответ раздался крик боли, бандит начал кататься по земле. Но весь он не показался, только ноги и голова. Выстрел! Мечущийся раненый отклонился, и пуля прошла мимо, выбив из земли фонтанчик. Выстрел! На этот раз сыграла свою роль поспешность, и неточно пущенная пуля выбила комья земли из валуна. Выстрел! Черноволосая голова резко мотнулась назад, выдав кровавый фонтанчик. Дистанция в тридцать метров для маузера, да еще и с тэтэшными патронами – это так, плюнуть и растереть, так что пуля прошла навылет.

Еще одним выстрелом добил раненого. Тот хотя и собрался помирать, тем не менее схватился за пистолет. Не-э-эт, не простые это ребята. Ох, не простые. А коли так, то пошло все к лешему. Сбегая к машине вниз по склону, Валковский достал очередную гранату, поспешно разжал усики и забросил ее в открытую дверь накренившегося кунга.

Прижался к одному из задних колес и единым взглядом охватил представшую картину. Ну что сказать, это он удачно здесь отметился. Ребятки, по всему видать, серьезные. Однозначно бойцы – либо андреевские, либо нефедовские. Экипированы дай бог: автоматы, броники, разгрузки.

Кстати, судя по кровавой отметине, тому, за валуном, Владимир угодил в ягодицу. И скорее всего, повредил тазобедренную кость, от ранения в мягкие ткани он так не ерзал бы. Что и говорить, повезло ему, в смысле Валковскому конечно же. Просто так сложилось, что парни не успели воспользоваться своими способностями. Такое случается. Как гласит старинная поговорка, и на старуху бывает проруха.

Сколько же можно успеть заметить за какую-то пару-тройку секунд? Оказывается, очень много. И событий за это время тоже может пройти предостаточно. Вот, например, из кунга послышался женский, а скорее даже девичий крик. Кто-то не просто кричал, но звал мамочку. И голос этот Владимиру показался очень знакомым. Он едва удержался, чтобы сразу не кинуться в кунг.

Глухо рвануло, выметнув наружу облачко дыма и пыли. Он думал, что и стекла окон выбьет, но ничего подобного. Впрочем, помещение хотя и закрытое, но все же не настолько: открытыми оказались дверь и одно боковое окно, плюс подняты два люка, – словом, взрывной волне достаточно проходов, чтобы не создавать внутри избыточное давление. И потом, РГ-42 – это обычная ручная осколочная наступательная граната, а не голливудская мини атомная бомба…

Голова гудела так, что казалось, тронь ее, и она непременно расколется, как перезрелый арбуз. А еще лучше бы не шуметь. Потому что, оказывается, даже лишние звуки способны доставить просто дикую головную боль.

– Мм…

– Дашуня, ты как?

– О-о-ой, дядя Володя, не кричите.

– Да я и не кричу. Тебя контузило. Ничего, главное, что ты слышишь, а в остальном поправишься.

– Дядя Володя?! – Даша распахнула глаза и тут же вновь застонала. Свет оказался ослепительно-ярким и болезненным. Ей настолько стало плохо, что она тут же поспешила отвернуться, чтобы ее не стошнило прямо на себя. Но даже это движение отозвалось болью. Ее мутило, но все ограничилось пустыми позывами: никакой рвоты, а только совсем немного желчи.

– Тихо, тихо, не спеши, – вновь послышался заботливый голос Валковского.

Только на этот раз он звучал куда тише и не вызывал болезненных ощущений. Не суть важно, потому что ей все равно плохо. Ей очень плохо. Что это? Ей хотят сделать укол? Очень на то похоже.

– Н-не-э н-на-адо, – стараясь сфокусировать взгляд на Валковском, простонала девушка.

Но тот продолжал делать свое дело, все время бормоча что-то успокаивающее. То ли его бормотание ее убаюкало, то ли подействовал поставленный укол. Как бы то ни было, но вскоре она провалилась в спасительное забытье. А может, даже и сон. Ну конечно же сон, красочный цветной сон.

Что именно ей приснилось, Даша не помнила. Разве только четко осознавала, что тот был приятным и умиротворяющим. А потом… Потом она видела себя и дядю Володю. Только тот был вовсе даже не дядей, а скорее уж ее кавалером. Нежным и заботливым. Она чувствовала на себе его ласковые и в то же время шершавые руки, которые действовали на нее как-то необычно. Девушка никогда не испытывала ничего подобного. Наконец он склонился над ней и поцеловал. Какие у него мягкие губы. Мягкие, горячие и нежные. Ой. А чего это он ее облизывает? Приятно. Х-хи. И щекотно.

– Кнопка, фу. Оставь ее. Тоже мне, нашлась сестра милосердия, – вдруг раздался сердитый шепот.

Даша тут же распахнула глаза. На этот раз ощущения были куда лучше. Опять же в помещении только мягкий голубоватый свет от плафона под потолком. Странно. А где это она? Да еще и этот странный запах. Пахнет так… Ну как в холодильнике.

– Привет, красавица, – с виноватой улыбкой поздоровался Валковский.

– Дядя Володя. Значит, ты мне не привиделся.

– Надеюсь, что в привидения мне пока еще рановато. Как ты себя чувствуешь?

– Н-нормально. Только голова кружится и болит. И есть хочется.

– Есть – это хорошо. А то я уже четыре дня в тебя бульон вливал через воронку, как горючку в бак. Но и сейчас обойдешься бульончиком. Сама сможешь пить?

– Попробую.

Руки тряслись, питье казалось чересчур горячим, но в общем и целом она вполне справлялась. Хм, странное чувство: желудок вроде как и наполнился, и в то же время присутствует какая-то неудовлетворенность. Впрочем, чему тут удивляться. Она никогда не была сторонницей диет и любила вкусно поесть. Тому способствовала казенная столовая детского дома. Кстати, это было одной из причин, почему Даша с маниакальной настойчивостью стремилась готовить все новые блюда.

Но мысли о кулинарии тут же были вытеснены, едва только она осознала, что одета вовсе не в то, в чем была вначале. В смысле одежда, конечно, была ее, но не та, в которой она отправилась в путешествие. На ней был ее же спортивный костюм, остававшийся в сумке, а еще напрочь отсутствовало нижнее белье. Едва осознав это, она покрылась краской стыда.

– Кхм, – правильно истолковав ее суету и реакцию, смущенно кашлянул Владимир. – Даш, ты прости, но… Словом, ты уже пять дней то приходишь в себя, то теряешь сознание. А организму не объяснишь, у него свои потребности.

– Вы меня… – Ее лицо стало пунцовым, хоть прикуривай.

– Угу. И подмывал, и переодевал. Белье не стал надевать, потому что с ним неудобно. Да ладно тебе краснеть, я что, голых женщин не видел.

– А сами чего покраснели?

– Кхм… Ну, голых женщин-то я видел, вот только сиделкой никогда не был.

– Дядь Володя, а где мы сейчас? – Видя, что он находится в не менее неловком положении, чем она, Даша решила перевести разговор на другую тему.

– В моей машине. Ваш «Урал» стоит под таким углом, что впору быть эквилибристом, чтобы там разместиться. Тебя же нужно было устроить с удобствами. Правда, пришлось помучиться. Десять километров, это не баран чихнул. Но ничего, управился. Я еще кое-что из того «Урала» притащил, благо времени у меня было в избытке. Жаль, его оттуда без посторонней помощи не извлечь. Двигатель-то я ему не попортил, машина на ходу.

– И как же ты таскал добычу?

– Да просто. Там нашлась небольшая надувная лодка, так тебя в ней доставил. А потом и большую лодку перетащил.

– По земле? – в удивлении взметнула брови девушка.

– Дно у нее пластиковое, трава зеленая, так что считай, как салазки по снегу за собой тянешь. Кстати, тебе повезло, что бочки с бензином посекло осколками гранаты, а не пулей. Если бы когда рванула граната, там был бы разлит бензин, полыхнуло бы так, что мама не горюй.

– Пули прошли выше, – осторожно покачав головой, возразила девушка. – Одному из американцев оторвало руку.

Угу. Тело шестого бандита он нашел рядом с ней. Собственно говоря, именно благодаря тому, что граната подкатилась ему под бок, оказавшаяся за ним Даша и не получила ни одного осколка. Но…

– Американца? – До Владимира наконец дошло сказанное девушкой.

– Ага, – необдуманно кивнув и скривившись от боли, подтвердила Даша.

– Ничего не понимаю. Послушай, так дело не пойдет. Если в состоянии, давай-ка все по порядку. Как ты там вообще оказалась? И про американцев уточнить не забудь. А то я уже пять дней только и делаю, что гадаю.

И Даша рассказала все, от начала и до конца, ничего не скрывая и не приукрашивая. Не забыла упомянуть и о предательстве Семеныча, и о том, как он погиб, спасая других, и, как подозревала девушка, в первую очередь ее.

Н-да-а… Не зря труп собачки, который он обнаружил в кунге, показался знакомым. Моська. Может ли Валковский осуждать старого запойного солдата? Да пошло оно все! Не может. Даже после всего случившегося, после того, как от него отвернулась жена и отвернула сына… Кровь, она не водица, и ее зов ни с чем не сравнится. Ему приходилось наблюдать, как отцы семейства, тряпки и размазни, вдруг преображались и вытворяли невероятное, когда дело касалось их семей и детей в особенности.

Да и Даша Рогова не осуждала. Это видно было по тому, как она вспоминала его, называя дядей Ваней, точно так же как и в их с Владимиром последнюю встречу. Впрочем, можно ли осуждать того, кто дважды спасал твою жизнь? А все остальное… Вся эта возня вокруг портала пусть остается тому, кто видит перед собой какую-то высокую цель.

Устремления же Валковского куда как скромнее. Как там говорил Абдула из «Белого солнца пустыни»: «Хорошая жена, хороший дом, что еще нужно, чтобы встретить старость». Он и сам удивлялся произошедшим в нем за последний год изменениям, но из песни слов не выкинешь. Ну не хочет он бороться за всеобщее счастье и окружающих осчастливливать не хочет. Правда, с семьей у него как-то не заладилось, и специальность он себе выбрал довольно рискованную. Но он же еще не старый.

Взгляд непроизвольно скользнул на девушку. Жаль. Казалось бы, вот оно: Даша теперь смотрит на него уже совсем по-другому, оценивающе и заинтересованно, что ли, – и в то же время совершенно очевидно, что ему ее не видать. Нет, никто не в состоянии запретить им быть вместе. Хотя… Не факт. Она является ценным кадром, так что вполне логично, если безопасники постараются оградить ее от Валковского – человека, зарекомендовавшего себя далеко не с положительной стороны. Да и сам он не желает влезать в эту возню.

– Значит, говоришь, они хотели только лишить меня транспорта.

– Я плохо знаю английский, но поняла именно так.

– Твари, – не выдержав, в сердцах ругнулся Валковский.

– Почему? Они же не стали тебя убивать, – искренне удивилась девушка.

Валковский посмотрел на нее внимательным взглядом. Нет, она вовсе не питала жалости к погибшим рейнджерам. Она и правда не понимала, а хотела бы.

– По-твоему, их это оправдывает?

– Я этого не говорила. Но если бы они захотели тебя убить, то… По-моему, они умели воевать лучше тебя.

– Согласен. Но, скорее всего, они просто не захотели рисковать. Тут ведь ситуация какова, мало что с человеком приходится драться, так еще и головой вертеть, так чтобы ни одна тварь не приблизилась. А расстрел машины… По рации помощь не вызовешь, она просто не добьет. Остается только выбираться к людям своим ходом. Ты представляешь вообще, что значит пешком преодолеть по этой степи три сотни километров? Нет? Так я тебе объясню. Проще пустить себе пулю в висок. Иначе ты непременно станешь обедом для хищников. Помнишь, как кричали те бандиты? Вот это ждало и меня.

– Кошмар… – От воспоминаний девушка даже передернула плечами.

– Не то слово, – кивнув в тон ей, согласился Валковский, а потом перевел разговор: – Слушай, я одного не понимаю, как они собирались уходить? Морем? Так ведь там бы стали искать в первую очередь и обязательно шерстить все суда.

– А они и не собирались идти морем. Хотели дойти до какой-то речки, а потом по ней на лодке до перехода в другую речку, и так далее. У них все было продумано, и закладки с топливом имелись. В конце они должны были выйти к реке, которая тянется вроде как на целых три тысячи километров и впадает в море уже неподалеку от территории дэвидсонцев. На той реке их ждала шхуна, которая и должна была доставить домой. Мне это один из рейнджеров рассказал.

– Нда-а. Серьезно подготовились к путешествию. Вот только с местным сухопутным маршрутом как-то не очень. Если бы знали, что придется петли закладывать, то наверняка постарались бы прибить меня, а не лишать транспорта.

– Здесь у них проводником должен был быть дядя Ваня, – потупившись, пояснила девушка.

– Понятно. Тем более на незнакомой территории могли бы вести себя по-другому. И потом, если бы просто подъехали, то любой сначала поговорил бы, а не стал бы сразу хвататься за оружие. Словом, дубины самоуверенные эти рейнджеры, туда им и дорога.

– Дядя Вова, а как же мы теперь выбираться отсюда будем? Ну, если пешком нельзя.

– Не так просто, как хотелось бы, но выберемся. Лодка-то целехонька. И бензина осталось достаточно. Здесь километрах в пяти протекает небольшая речка. Сначала по ней попетляем. Потом переберемся в другую речку. Правда, там волоком придется еще около восьми километров. Дальше еще две речки, но они поближе друг к другу, и войдем в Дон.

При упоминании о Доне девушку передернуло, и она обхватила себя за плечи. Наверняка вспомнила о погибшем Рогове. Валковский присел рядом и, обняв ее, прижал к своей груди.

– Не бойся. Осетр входит в небольшие речки только в верховьях Дона. А как до него доберемся, пойдем у берега. Крупная рыба от мелководья держится подальше, а та, что помельче, не страшна. Так что доберемся в лучшем виде. Только сначала еще немного тут побудем, пока ты хоть малость в себя не придешь.

– А почему тут так странно пахнет? Вроде и не холодильник, а запах похожий.

– Так у меня тут и разделочная, и холодильные шкафы, которые пришлось разморозить. Я же один катаюсь, поэтому для меня каждый раз устраивать стоянку по всем правилам хлопотно, вот и заказал себе такую переделку. О специальном спальном месте как-то не позаботился. Мне и на сиденье вполне хватает. Поэтому устроил тебя здесь на надувном матрасе…

Даша вдруг медленно потянулась к нему – резкие и быстрые движения ей сейчас противопоказаны… Если бы он хотел, то с легкостью пресек бы этот ее порыв на корню. Но вот делать этого он не стал, а, наоборот, замер, словно боялся вспугнуть это наваждение. Мягкие сухие и горячие губы…

Да чтоб тебе! Второй раз эта катавасия. Но шалишь! В этот раз он глупость не совершит. Владимир мягко отстранил от себя девушку и уложил обратно на постель. Окинул задумчивым взглядом, а потом одарил грустной улыбкой:

– Ты чего это удумала, малая?

– Я не малая. И потом, ты ведь сам… Забыл?

– Помню. Но, во-первых, ты для меня и впрямь малая. Во-вторых, глупость не является прерогативой молодежи. И в-третьих, ты на себя посмотри, жрица любви. У тебя, на секундочку, тяжелая контузия, а ты в люблю играть вздумала.

– Володь, а я тебе нравлюсь?

– Честно?

– Честно.

– До дрожи в коленях. Все, спи. А то ведь я понятия не имею, как лечить контузию, только того и знаю, что нужны покой и сон. Нам же еще к людям выбираться. Так что набирайся-ка ты сил.

Он подоткнул ей одеяло и ободряюще улыбнулся. На ее губах также заиграла улыбка, смущенная и довольная одновременно. Вот и ладно. Настрой больного не менее важен для его выздоровления, чем квалифицированная медицинская помощь.

Эпилог

– Ну наконец-то. А то я уже начал волноваться.

Иван Викентьевич, глава службы безопасности господина Нефедова, поднялся из-за стола и сделал три шага навстречу вошедшему в комнату мужчине. Было прекрасно видно, что он очень рад. Да и могло ли быть иначе, если вместо рукопожатия здоровяк сграбастал гостя в крепкие объятия и получил равнозначный ответ. Впрочем, не сказать, что они не виделись так уж долго. Их поведение явно свидетельствовало об обратном, – что ж, друзьям свойственно проявлять свои чувства не стесняясь.

– Здорово, бродяга. Ну как ты тут? – поинтересовался гость.

– Нормально. Скрипим понемногу на господина олигарха. Верой, так сказать, и правдой.

– Угу. Ты гляди, Бобер, не увлекайся, а то ненароком и впрямь перекинешься к нему. Что тогда мне прикажешь делать?

– Давить как последнюю гниду, – убежденно кивнув головой, вынес свое резюме Иван.

– Не хотелось бы. Так что ты лучше поаккуратнее.

– Как скажешь, – слегка пожав плечами, согласился Бобер. – Ну что, чаю с дороги или что покрепче?

– Давай покрепче, – вдруг став серьезным и как-то сразу осунувшись, предложил гость.

– Кто?

– Семеныч.

– Когда?

– Месяц назад. Извини, раньше сообщить не мог.

– Твою дивизию! Костя, когда у нас уже будет нормальная связь? Они там вообще не телятся, что ли. Ну не дело вот так вот, как в каменном веке.

Лукин только кивнул, сделав вид, что соглашается. Хотя он и сам настаивал на проведении операции с минимальным оснащением спецсредствами. Права на ошибку у них не было. Несмотря на отсутствие связи с внешним миром, американские спецслужбы – серьезный противник, способный преподносить сюрпризы. Взять ту же вербовку Семеныча, да еще и на таком уровне.

Благодаря старому ветерану удалось выйти еще на одного агента. Но кто поручится, что он только один? Ладыгин сколько угодно может пребывать в уверенности, будто они способны противостоять государственной машине, а Нефедов считать себя самым умным и хитро сделанным. Но правда заключается в том, что они даже не представляют, какие возможности и ресурсы имеются в распоряжении спецслужб. А главное, на что готовы государства для получения свободного доступа к Колонии.

Так что появление любой спецтехники возбудит ненужный интерес и подозрения. Даже если случится, что кто-то засечет встречу двух безопасников противоборствующих сторон, это можно будет объяснить. Причин для подобных рандеву может быть множество. А вот средства спецсвязи – это уже совсем другое.

Конечно, можно заявить, что засечь использование такой техники в местных условиях практически нереально. Но все же подобная возможность существует, хотя и при мизерных шансах. Впрочем, сколько шансов было у группы американских рейнджеров нарваться в дикой степи на охотника одиночку? А сколько было шансов у того, чтоб, не имея боевого опыта, расправиться с профессиональными военными? Вот то-то и оно.

– Подробности озвучишь? – выставляя на стол из струганых досок бутылку с местным самогоном и стаканы, поинтересовался Иван.

– А что тут озвучивать, – присаживаясь, начал Лукин. – Мы с Ладыгиным решили подыграть дэвидсонцам. Сделать так, чтобы они увели добычу в полной уверенности, будто бы им удалось обвести нас вокруг пальца. Только у себя они должны были понять, что дублер привязан к определенному порталу, и наконец успокоиться.

– А нельзя было подсунуть лжедублера?

– Угу. И незасвеченный агент, каковой наверняка есть, выявил бы нестыковку. Нет. Все должно быть натурально и максимально правдоподобно, чтобы у них не возникало сомнений.

– Жалко девочку, – вздохнул Бобер, понимая, что в конце концов ее могли в буквальном смысле выпотрошить.

– Жалко, – согласился Лукин. – Но зато после этого они поняли бы, что любая возня вокруг дублеров бесполезна и остается только силовой вариант, захватить Объект вместе с дублером. Но нужно быть последним идиотом, чтобы пойти на подобное.

– Рейнджеры – профессионалы, и диверсионные методы им не чужды, – усомнился Бобер.

– Да какие они профи, – отмахнулся Лукин. – Назови хотя бы одну силовую операцию, проведенную американскими спецслужбами на уровне спецназа ГРУ? Противника нельзя недооценивать, но и переоценивать не стоит. И потом, мы также не сидим на попе ровно. Но главное не это. Портал у Объекта все одно ведет на территорию России, так что он для них просто бесполезен. Их устроит только вариант с активацией их портала.

– Ну и что дальше?

– Дальше все как в сказке. Семеныч увел Дашу у нас из-под носа. И все шло как по нотам. Я обеспечил ему коридор для отхода, взяв на себя отработку восточного направления. Но во время переправы через Дон моторка случайно поранила осетра-переростка. Спасая всех, Семеныч бросился в воду. Это нам потом девочка рассказала. Вот такие пироги.

– Царство ему небесное.

– Земля пухом, – в тон Ивану произнес Константин, и они выпили.

– И что теперь с его внуком, семьей?

– А что с ними? Они американцам уже неинтересны. Мальчик здоров, Семеныч выполнил все, и даже больше, это их хваленые рейнджеры обделались. Так что с его родными все будет в порядке. Мы уж как-нибудь постараемся, чтобы отчет просочился на Землю.

– Как?

– Да просто. Перевербую выявленного агента.

– Засветишь портал на той стороне.

– Ну и что? Амеры уже и так о нем знают. У них электронная разведка работает будь здоров, телефон же Ладыгина у них был. Так что отработали все, связанное с ним, и вышли на точку. Ты думаешь, как они мне подсовывали Семеныча?

– Ясно.

– Только перед перевербовкой нужно будет все же закончить операцию с дублером.

– Опять задействуешь девочку?

– Нет. Во-первых, ее теперь так просто не подсунешь. Во-вторых, она уже не дублер.

– Как так?

– Контузия. Непонятно как, но связь с порталом она утратила. От греха подальше перебралась в Берн, работает в школе учителем русского языка. Немцы разрешили на постоянной основе поселиться и ее мужу, Валковскому.

– Это…

– Угу. Тот самый, что пытался дотянуться до Ладыгина. Смех и грех, но, по-моему, он очень доволен, что оказался здесь. И кстати, похоже, будет одним из лучших промысловиков, у него прямо-таки талант прорезался.

– Как бы он этот талант не направил в другое русло.

– А кто сказал, что мы прекратим за ним присматривать? Да только сомневаюсь я, что он станет творить глупости. Он ведь отчего попер на Колонию? Чтобы отомстить за то, что его лишили прежней жизни и семьи. На Колонии он получил равноценную замену. Грех опять всего себя лишать, да и не один он теперь.

– Нда. Еще и немцы эти. Думаешь, им так уж понадобилась учительница?

– Думаю, им стало известно, кто она. А головной мозг весьма загадочная штука. Шансов практически нет, но они все же попытаются.

– И…

– Обломятся в любом случае. Ладыгин вновь ее закодировал. Помнить-то она все помнит, но если проснутся ее способности и она почувствует портал, то работать с ним сможет только при весьма экстравагантных условиях. Это нечто в духе ладыгинской «шляпы с подвыповертом». Короче, проще застрелиться. Но нельзя же лишать людей надежды.

– А не заиграетесь?

– Приходится. Американцы привыкли, что весь мир крутится вокруг них, поэтому зачастую действуют нахально, как хозяева положения, ничего не опасаясь. Немцы всегда были куда умнее, а за последние семьдесят лет успели поумнеть еще больше. Так что с ними возможна только тонкая игра. Я не сильно удивлюсь, если у них есть хоть какая-то связь с Землей.

– Даже так?

– Ваня, поверь, вокруг Колонии идут такие терки, что не приведи господи. А ты думаешь, почему наше правительство еще не расставило на этой стороне все точки над «ё»? Там и без того ситуация сложная. Если еще выяснится и то, что созданный колониальный отдел ФСБ по факту готов в любой момент перехватить местное руководство в свои руки, то может случиться все что угодно.

– Понятно.

– Ладно о высоком. Давай к нашим баранам, или если точнее, то олигархам. Как твой Нефедов?

– Нормально. От амбиций полностью пока не излечился, но пациент на пути выздоровления. Похоже, его уже вполне устраивает роль местного князя. Но держитесь, мужик он головастый и регион может приподнять реально, причем достаточно высоко. К тому же имеет серьезный аргумент в виде золотых приисков.

– Ну, это нормально. Пусть хоть он не лезет к порталу. Все дышать будет легче. Значит, все же сработало наше представление?

– Скажем так: впечатлило. Кстати, мы там никого не задели?

– Нормально. Кровь была из пакетиков. А твои в УАЗе? А то Кабан испереживался. Говорит, очень уж все натурально получилось, и взрыв вроде как вышел мощнее.

– Да это наш сапер под крылом закрепил пиротехнический заряд, который сдетонировал по срабатывании закладки на дороге. Два заряда плюс бугорок – и тяжеленный УАЗ подпрыгивает и валится как картонный. Разбирайся Нефедов в этом деле хоть малость, то сообразил бы, что воронка что-то уж больно мала для такого тарарама. Да и машину должно было чуть ли не разнести. Все же самоделка, а не реально бронированная техника. Кабана успокой, у парней синяки да ссадины, от которых уже не осталось и следа.

– Ну, тогда наливай еще по одной. За успех нашего предприятия.

– И за то, чтобы Колония наконец задышала без этих гнилых земных разборок. Не поверишь, но мне тут реально нравится. Я даже семью думаю сюда перетянуть.

– Отчего же. Я и сам влюбился в Колонию с первого раза. Ну, за сказанное.

– За наш новый дом.

1 ГНР – группа немедленного реагирования.