Константин Г. Калбазов

Фронтир. Перо и винтовка

Фронтир – 2

Аннотация

Если друг оказался вдруг… А если не оказался? Если это ты фактически его бросил? Нашел себе тихий уголок, где вполне счастлив, и купаешься в лучах славы. Ты влюблен и вроде как любим. Ты принят при дворе и твоими книгами зачитывается весь просвещенный мир. Готов ли ты отказаться от всего этого, чтобы исправить некогда совершенную ошибку? Сменить перо на винтовку и поставить на кон собственную жизнь? Если ты друг, а не вдруг, то выбора у тебя попросту нет, есть только долг.

Константин Калбазов

Фронтир. Перо и винтовка

Глава 1

Штрафник

Не такой уж и сильный, но отличающийся постоянством ветер упруго бьет в лицо, принося свежесть. Хм… Вообще-то пока не так чтобы и тепло, только середина весны, ледоход закончился совсем недавно, и повсюду самая настоящая распутица. Но все познается в сравнении. Например, в утробе баржи, откуда он сейчас поднялся, страшная духота. Запахи, доносящиеся из степи, куда более приятны, чем те, что витают над посудиной. А уж если сравнивать с ароматами в самом трюме… Однозначно обрадуешься ветерку, даже если он заставляет слегка поежиться.

Направление ветра не прямо в лицо, а слегка сбоку, поэтому он относит в сторону дым от пароходика, тянущего баржу. Но вот ветер поменялся, и черный шлейф накрыл палубу, забрался в ноздри и заставил чихнуть. Ну а чего, собственно, ожидать, это же не океанский лайнер, высоко несущий свои трубы, у этого одна-единственная и та едва возвышается над рубкой. Спуститься вниз? Ну уж нет. Лучше дым и запах конюшни, чем неистребимое амбре казармы. Господи, иной же мир, ну почему все так похоже? И ведь нет никакой разницы – на суше или на воде казарма, она и есть казарма.

Пока были на формировании в форте, Сергею удалось избежать общего жития, поселившись отдельно в палатке, правда, ненадолго, примерно через две недели его «уплотнили», подселив еще восемь человек, с которыми предстояло служить Сергею и Анушу. Подразделение пополнялось по критериям, ведомым только сержанту Грибски. Интересно, чем он руководствовался, когда в последний момент определил в этот десяток небезызвестного Хвата? Ладно Ануша, об этом Сергей сразу просил. Но этого блатного?

В первый день, по прибытии в казарму черных шевронов, именно Хват выступил в качестве заводилы от лица каторжан, собиравшихся поиметь новичков. Не образумься тогда кодла блатных, и наверняка Варакина уже доедали бы черви, потому как спускать он никому не собирался и был готов пойти до конца. Они все приговорены к смерти, и им предоставили шанс выжить, отслужив двухлетний срок на пинкской территории. Так что долго с ним никто не разбирался бы, быстренько определив на виселицу, в назидание другим. Вот такая ситуация. Даже если бы он сумел порешить всех блатных, ему от этого легче не было бы. Глупость, конечно, и, кстати, из-за такой же он здесь и оказался, но и помыкать собой он никому не позволит.

В степи есть шанс выжить, в казарме после убийства – нет. Поэтому блатные предпочли не связываться с больным на всю голову Варакиным. А уж когда узнали, что он за фрукт, так и вовсе забыли о его существовании. Человек, перебивший банду Агилара Валийца и порешивший во время дознания полицейского, – это понимать надо.

Ветерок опять поменялся, и дым отнесло левее. Если так просидеть целый день, то вполне даже можно стать чумазым как черт. Не, в трюм хочется еще меньше. А раз так, то не отвлекаемся и продолжаем шить.

– А, зар-раза!

– Ануш, у тебя наперсток для чего? – поглядев на паренька, недовольно поинтересовался Сергей.

– А я им разве не пользуюсь? Да только соскальзывает. И как это у тебя получается?

– Э-э, ты мне это прекращай. Я за тебя шить не стану. Так что учись, наука не такая уж и сложная.

– То наука для бабы, мужику оно вроде как и ни к чему.

– А ты представь себе, что справу какую тачаешь, вот сразу и полегчает. Хм… Тем более что так оно и есть.

Сказав это, Варакин ловко вогнал в парусину большую иглу и, протащив нитку, положил очередной ровный стежок. Бартова, глядя на это, только завистливо вздохнул. Однако если просто сидеть, то дело само не сдвинется с мертвой точки, поэтому он также взялся за иглу. Парень куда охотнее предался бы праздности и повалялся в свое удовольствие, но старший товарищ думал иначе и озадачил его по полной.

В настоящий момент отделение Сергея занималось изготовлением средства защиты под незамысловатым названием «бронежилет». Как ни странно, мысль об этом ему пришла совершенно случайно, а натолкнул на нее интендант, когда Сергей и Грибски устроили «налет» на склад.

В выдвижном ящике стола интенданта Варакин заметил искореженную флягу. Вопрос по поводу нее как-то сам собой сорвался с губ. К тому моменту неожиданные покупатели успели принести сержанту изрядную прибыль, поэтому он снизошел до объяснений. Как видно, все то имущество, что он сейчас удачно реализовал, по книгам учета уже не числилось. Именно этим объяснил себе его благожелательность Сергей.

Словом, эта армейская медная фляжка хранилась в память о том, как однажды смерть обошла стороной ее хозяина. Захотелось сержанту как-то раз напиться, вот он и потянулся к фляге. Пуля прошила одну стенку, погнула вторую, припечатала той флягой сержанта в грудь, посадила там здоровенный синяк и застряла внутри посудины. Она, кстати, и сейчас находилась там.

Благодаря этой истории Сергей и задумался насчет бронежилета. Через пару дней в форт явился токарь с готовым глушителем, заказанным сразу по прибытии в Крумл. Варакин поспешил заказать ему несколько пластин из самой лучшей стали и разной толщины. Тот пообещал, что обязательно выполнит заказ, тем более ему все одно нужно было возвращаться к заказчику – Сергей не собирался платить за работу, если она окажется халтурой, на проверку же требовалось время.

Многим окружающим этот парень лет двадцати пяти казался странным. И идеи он порой озвучивал очень необычные. Вот, например, этот глушитель. А одного взгляда на его карабин со зрительной трубкой, что сейчас хранится в арсенале, достаточно, чтобы вызвать любопытство. Но куда больше удивления вызвал бы откровенный ответ Сергея на вопрос, откуда он взялся на Глобусе.

Глобус – это название планеты, куда занесло Сергея по воле случая и уж точно помимо его собственной. Вернее, если быть более точным, то она называлась Аглаулибарти, это на каком-то местном древнем и уже мертвом языке. Ну любят ученые заумные названия, назовут так, что не выговоришь, вот и это самое Аг… если короче, то так называется макет планеты, по более привычной ассоциации для Варакина – глобус.

Примерно год назад к Сергею, жителю глухой сибирской деревушки и по совместительству охотнику-промысловику, обратился залетный столичный ученый Болотин. Потом-то выяснилось, что он не ученый, а простой энтузиаст, да еще недоучка. Так вот, он убедил Варакина отправиться с ним в путешествие в глухой уголок тайги, где якобы раз в сто лет открывается портал в иной мир. Ученая-то степень была надуманной, а вот деньги платились реальные, ну и отчего не проводить чудика.

Да-а. Закончилось это несколько иначе, чем представлялось. Проход в иной мир открылся, и они смогли в него проникнуть, просто шагнув за грань, а вот потом он закрылся. Доморощенный ученый ошибся в расчетах даты открытия и закрытия этого самого портала.

Иного выхода, кроме как устраивать свою жизнь в новых условиях, у них не было. Болотин оказался вполне нормальным компаньоном. К тому же у них были все шансы прожить приличную жизнь, не уподобляясь Робинзону Крузо. Здесь обитали такие же люди. В настоящее время уровень развития их цивилизации соответствовал второй половине девятнадцатого века на Земле.

Вначале все складывалось довольно удачно, но обернулось большой бедой впоследствии. В результате ряда событий Сергей оказался приговоренным к службе в подразделении черных шевронов – местных штрафников. Алексей, насколько было известно Варакину, погиб. Нет, Сергей вовсе не сомневался в смерти своего товарища по несчастью, с которым успел по-настоящему подружиться. Просто сам он его тела не видел, так как в этот момент был за решеткой.

Подразделение, куда попал Варакин, отправляли на пинкскую территорию, да еще и населенную враждебным племенем. Пинки – это местные индейцы. (Происходящее вокруг вообще сильно напоминало жизнь на Диком Западе, каковую Сергей наблюдал в фильмах или на страницах книг. Хм… А ведь еще и материки в чем-то очень даже похожи, и тут по всему получается Северная Америка.) Так вот, племя арачей вовсе не будет обрадовано появлением на реках Изера и Мрава валийских и рустинских застав, а потому постарается всячески их извести. Чтобы выжить в сложившейся ситуации, Сергей был вынужден мобилизовать свою память, опыт прошлой жизни и кое-что предпринять…

Одним из первых шагов Варакина была закупка снаряжения, которое штрафникам, или черным шевронам, выдается весьма скудно и далеко не приличного качества. Помимо обычной амуниции и вооружения он решил использовать и то, о чем тут пока не знали, в частности глушитель. Изделие Сергей испытал в этот же вечер, когда сумел попасть на стрельбище. При помощи выколоток, которые также изготовил токарь, он очень быстро набил из кожи манжеты, поместил их в трубу глушителя, переложив шайбами. Получилось пространство, разделенное на множество секций.

Ничего так вышло. Прямо сказать, хорошо. Звук не сильнее среднего хлопка в ладоши, который с расстояния в полсотни метров не услышишь, если специально не вслушиваться. А вот с сотни – полная тишь и благодать. Если же стрелять по скачущим, когда топот лошадей забивает все, или по большой группе, не способной к полностью бесшумному передвижению по определению, то атакуемые ничего не услышат, даже если бить в упор. Отлично получилось, чего уж там.

Правда, под это дело карабин нужно будет по новой пристреливать. На баллистику приспособление оказало вовсе не благотворное влияние. Прицельная дальность сократилась на четверть. Но нельзя получить все и сразу. Была у него мысль использовать глушитель для «мосинки», там дальность была бы куда больше. Но от этой мысли он отказался, едва вспомнил о том, что скорость пули земного карабина превышает скорость звука более чем в два раза. Не помог бы тут глушитель. А вот «дятлич» с его дозвуковыми патронами под это дело вполне подходил.

На следующий день Сергей честь по чести расплатился с токарем и заказал ему еще одно такое же изделие. Заодно он принял от него несколько пластин и вечером их опробовал, расстреляв с расстояния в сотню метров из самого мощного стрелкового оружия в армии Рустинии – пехотной винтовки Балича. В ходе испытаний была определена наиболее подходящая толщина. На следующий день старику поступил заказ на изготовление четырех пластин, для двух бронежилетов.

Грибски согласился, что штука довольно полезная, но таскать на себе эту тяжесть наотрез отказался. Тем более что кроме этого она сама по себе стесняла движения. Уверения, что он быстро привыкнет, его не переубедили. И наконец, самое главное, он считал это издевательством над формой.

Ни о чем подобном в армейских подразделениях не могло быть и речи, даже в отдаленных гарнизонах. Чего не скажешь о черных шевронах. Их-то и за солдат по большому счету не считали. Так, сброд, и не более. Именно поэтому сержант посмотрел на подобную вольность сквозь пальцы.

Все это показалось Сергею странным, так как в остальном дядька проявлял просто верх прагматизма. Так, он благосклонно воспринял желание Сергея закупить у интенданта целую сотню буровых шашек взрывчатки, которая так и называлась – бур.

Вообще, название взрывчатке было дано по предыстории ее появления. Дело в том, что изначально и в армии, и у гражданских использовался пал, весьма капризная взрывчатка, которая могла детонировать от малейшей небрежности в обращении. Но если солдату можно было просто приказать, то гражданские откровенно боялись иметь дело с такой опасной штукой. Очень скоро согласных рисковать жизнью ради заработка оказалось очень мало и их услуги стали обходиться весьма дорого. В связи с этим использование взрывчатки в добывающей отрасли или при выполнении горных работ превратилось в недешевое удовольствие, хотя и необходимое.

Именно это и финансирование со стороны горнозаводчиков, а не нужды военных побудили ученых к поиску более безопасной взрывчатки. На поверку она оказалась не дороже пала, да еще и превосходила его по разрушительной силе.

Первое применение новая взрывчатка нашла именно в гражданской отрасли, и производилась она в форме и габаритах буровых шашек, отсюда и «бур». Только когда новая взрывчатка показала себя с наилучшей стороны в гражданской отрасли и там же прошла всесторонние практические испытания, военные обратили на нее свое внимание. В срочном порядке началось перепрофилирование производства, а арсеналы стали пополняться буром.

В последнюю войну весьма щедро использовался именно пал. Его стратегические запасы истощались в первую очередь. Однако полностью избавиться от этой нестабильной взрывчатки не удалось, кое-что хранилось на складах и по сей день. Взять и просто уничтожить ее никому в голову не приходило.

Помимо взрывчатки Сергей закупил еще и кое-какой слесарный инструмент, разумеется, все через того же токаря. Кроме того, его же он попросил нарезать на равные куски толстостенные трубы и нанести насечки. Из этих отрезков Сергей собирался сделать оборонительные гранаты.

В качестве наступательных предполагались гранаты с корпусами, гнутыми из жести. Поначалу была мысль использовать консервные банки, благо металл тут потолще, чем на Земле, но, как оказалось, все же не настолько, чтобы удовлетворить запросы. А вот кровельное железо вполне отвечало требованиям Сергея. Довольно толстое, достаточно пластичное, и в то же время разлет осколков не так чтобы и велик, метров двадцать.

Кстати, идея с гранатами пришлась по вкусу сержанту Грибски, и он сумел выбить буровые шашки еще в количестве сотни штук. Разумеется, в комплекте с запальными шнурами и капсюлями. С железом проблем не было, в дело годилось любое старье и хлам.

С запалами был полный швах, и пришлось ограничиться простым запальным шнуром. Нет, если пораскинуть мозгами и вложиться не так чтобы и дорого, то можно придумать нечто удобоваримое. Но ни времени, ни тем более лишних средств у Сергея не было. Ничего, так тоже должно получиться вполне приемлемо. Тут не до жиру.

С другой стороны, грех жаловаться. Несмотря на характер подразделения, им разрешили дополнять свою экипировку, что в представлении Сергея вовсе ни в какие ворота. Впрочем, ему вообще было трудно представить регулярную армию, где служат со своим оружием, самостоятельно обеспечивая себя боеприпасами, пусть и по льготной цене.

Вот и сейчас они занимаются изготовлением амуниции. Впрочем, как раз этот дивайс носить и не разрешили бы. Не по уставу. Опять же не входит в перечень разрешенного замещения. Как не входит и портупея, изготовленная шорником по специальному заказу. Ох уж эта экипировка. От огромной суммы в триста крон не осталось и следа. Все до последнего гнедка было потрачено на закупку того, что могло понадобиться в суровых условиях враждебной степи.

Разумеется, тратил Варакин не только на себя, но и на своего спутника, молодого паренька Ануша. Выжить в одиночку нечего и мечтать, так уж получилось, что друзей у Сергея нет. Паренек же неплохо экипирован, отлично стреляет, не трусливого десятка, а главное – молод, и бросить товарища для него хуже смерти. Именно такой и не помешает, чтобы прикрывать спину. Ну и Сергей в свою очередь всегда прикроет его. Он и отцу паренька пообещал, и надежнее так. Никогда не жди от людей того, чего не можешь дать сам. Хочешь верности и честности – будь готов платить той же монетой. Врага страшнее того, кто увидит в тебе предателя, быть не может.

– А, гадство! Что за хрень?! Я вор, а не белошвейка!

Это уже с другой стороны, и совершенно иной персонаж. Хват. Прозвище это прилипло к нему еще в детстве. Он был родом из приличной семьи и по всему должен был вырасти степенным хуторянином. Должен…

Должен, да не срослось. Пинки сожгли хутор его родителей, убили всех мужчин и мать, а двух сестер увели в плен. Он, тогда двенадцатилетний мальчишка, сумел спрятаться и пробраться к заставе. Его определили в приют, но нравы там оказались далеки от благостных, и мальчишка сбежал. Потом беспризорщина.

Поначалу, когда не обладал никаким опытом, в момент острого голода он шел на отчаянный шаг – врывался в харчевню, хватал с какого-нибудь стола съестное и убегал. Пару раз его ловили и били, но в основном все обходилось.

Вот тогда-то его и прозвали Хватом. Складывалось такое впечатление, что парень напрочь позабыл свое настоящее имя. Он ведь и по всем бумагам проходил как Хват – ни имени, ни фамилии.

А малец-неумеха превратился в настоящего вора, от которого стонало не только пограничье, но и восточные поселения. Он не специализировался на чем-то одном, обворовывал и дома и лавки, имел даже опыт грабежей. Вот однажды и перестарался, слишком сильно приложил клиента дубинкой по голове.

Судили его по совокупности преступлений и от щедрот нарезали год каторги. В принципе такой срок при хорошем здоровье и должном упорстве можно было бы и выдержать. Но, как видно, парень решил, что ему будет проще в степи, хотя и придется служить два года против одного по приговору. Но это его не отпугнуло. Впрочем, чему тут удивляться, и там и там можно с успехом отдать концы, но в степи ты и чувствуешь себя получше, и от тебя зависит побольше.

– Насколько мне известно, здесь все убийцы и воров нет, – делая очередной стежок, возразил Сергей.

– Я убийца только по недоразумению. По пьянке не рассчитал силы и раскроил череп. А так я с мокрухой дел никогда не имел.

– Все беды от пьянки, – назидательно произнес Сергей. – И как? Думаешь, тот покойник твои оправдания примет?

– А мне плевать, примет или нет. Говорю то, что есть, – не хотел я его жизни лишать, только кошелька. А, дрянь! – вскрикнул он, уколовшись в очередной раз. – Оно хотя бы того стоит, капрал?

– Ты ведь видел все сам, чего мне тебе объяснять.

– Ну да, впечатляет. Но если все так благостно, чего же от доспехов отказались, когда ружья появились?

– Так ведь тогда не было такой стали, вот и отказались. А после стало дешевле заменить солдата, чем налаживать изготовление дорогой амуниции, – начал озвучивать свое видение Сергей, больше для того, чтобы скрасить время за шитьем. – Сам посуди, в прежние времена для того, чтобы подготовить стоящего бойца, нужно было затратить годы. Но вот появились мушкеты, и какой-то сопляк после всего-то пары десятков выстрелов, едва наловчившись стрелять, убивает того, в кого вложены долгие годы и уйма сил.

– Ну, хорошо обученный боец всяко-разно десятка стоит, – неуверенно возразил Хват.

– Стоит конечно же, и даже больше. Но ребяток с ружьями куда проще готовить, и доспех не может сопротивляться пуле, а стоит намного дороже мушкета. Вот и решили отказаться от изготовления этих доспехов.

– А нынешняя сталь, выходит, сможет защитить?

– Не всегда. Да что я тебе рассказываю, сам все видел.

– Видел, это да.

– Ну а раз так, то не ной, а думай, нужно оно тебе или нет.

– Все одно тяжелый получается твой бронежилет, капрал.

– Хватит ныть. К его весу ты привыкнешь, если будешь часто носить. И я не капрал.

– А я не убийца.

– Ладно, пусть будет капрал.

Вообще-то обеспечивать снаряжением Хвата в намерения Сергея вовсе не входило. Хвост только из одного Ануша и без того основательно растряс мошну Варакина. Настолько, что он едва смог свести концы с концами. Но парня определили в его отделение, которое в рустинской армии состояло из трех человек, таким образом, десяток делился на три отделения, или, если хотите, звена. Десятком командовал младший сержант. Впрочем, здесь не заморачивались со званиями и, несмотря на наличие еще и старшего, всех именовали сержантами. Так вот, отделения всегда действовали вместе, поэтому Сергей посчитал, что экипировка у них должна быть соответствующей.

Когда Грибски сообщил Варакину радостную весть о пополнении, Сергей тут же поинтересовался у бывшего вора, есть ли у него деньги. Как оказалось, есть, и немало, целая сотня. Сергей не стал допытываться, откуда они у него, прекрасно понимая, что одним из источников дохода вполне мог оказаться в свое время и сам. А вот требование, чтобы парень потратился на снаряжение, выдвинул.

Как тому ни жаль было столь бездумно расставаться с «кровно» заработанными, все же он был вынужден пойти на это. Просто Сергей сделал ему предложение, от которого тот не смог отказаться. Он сначала объяснил, что раз уж должен доверять свою шкуру Хвату, то тому не мешало бы иметь соответствующее снаряжение. В случае отказа потратиться и выполнять приказы Варакин пообещал избавиться от ненадежного звена самым радикальным способом, в первом же бою. Учитывая тот простой факт, что Хват оказался один против двоих, ему не светило избежать незавидной участи.

За оставшееся до отбытия время они успели посетить интенданта и приобрести там для парня «дятлич» и револьвер. Оба не первой свежести, из трофеев, но вполне рабочие. Там же пополнили запасы патронов и всего необходимого, чтобы крутить их самим. Для военнослужащих боеприпасы продавались по льготной цене, им они обходились еще дешевле. Сказывался длительный стаж службы знакомого сержанта Полена в качестве интенданта и, как следствие, наличие неучтенных излишков.

Пришлось парню раскошеливаться и на глушитель, и на новую портупею весьма непривычного вида, и на сталь для бронежилета. А ведь собирался гульнуть напоследок, с выпивкой и бабами. Надежда выбраться из той ямы, в которую он угодил, конечно же была, но не так чтобы и большая. Стали бы заменять виселицу и каторгу на подобную службу, если бы там все было благостно? Взять границу – служба куда как опасная, а ведь ее охраняют вовсе не черные шевроны, а обычные части.

Вот и хотелось оттянуться от души, на случай если это последняя возможность. Не судьба. Этот странный тип, у которого в глазах порой появлялась сама смерть, заявил, что он лично намерен выжить. Но если кто не хочет его слушать, то Варакину проще от него избавиться, чем каждый раз оглядываться и ждать с той стороны беды. Избавиться же он может только одним путем.

Варакин в очередной раз глянул на Хвата, пытаясь понять, чего можно ожидать от этого парня. То, что он успел повращаться в воровской среде, при этом не заняв высокого статуса, где-то даже пошло на пользу. Парень довольно легко смирился с главенством Варакина. Скорее всего, в его глазах просто произошла замена пахана. А что, Сергея очень даже можно считать авторитетным, как ни крути, а дюжина трупов за плечами, да еще среди них есть и полицейский.

Конечно, вопрос подчиненности немаловажен сам по себе, но оставался еще и такой момент, как профпригодность. Сергею хотелось бы, чтобы рядом с ним были как минимум стоящие стрелки.

Вот взять Ануша – стрелок на загляденье, никаких сомнений, в первом столкновении за ним нужно будет приглядывать всерьез. Зато потом, когда пообвыкнет, ни в коей мере не будет обузой, а даже наоборот. В ближнем бою тоже чего-то да стоит и ножом пользуется весьма умело. На них Сергей предпочел обменять выданные им плохонькие, где то зазубренные, где-то источенные сабли.

А касаемо Хвата пока сплошные вопросы. Нет, драться-то он умеет и Анушу даст форы, но как он с оружием – непонятно. Прояснить этот вопрос и сводить его на стрельбище Сергей не успел. Поговорить с Грибски и устроить проверку прямо на барже? Как вариант годится, тем более оружие уже выдали на руки. Служба уже началась, сейчас они пока на рустинской территории, но уже завтра потянутся дикие земли. Однако взводный вряд ли разрешит устраивать стрельбу, чтобы не раздражать взвод охраны, еще, чего доброго, до беды дойдет.

Нет, парни охраняют вовсе не черных шевронов. Еще чего не хватало, пробовать качать права висельникам, которым, считай, сам лукавый не брат. Они конечно же решили искупить свою вину и получить прощение, вот только ради этого им пришлось поставить в заклад свои жизни. Достаточно высокая ставка, чтобы послать любого, кто захочет диктовать им свою волю.

Взвод солдат должен сопроводить пароходик и баржу обратно, чтобы они не стали добычей пинков, пожелай те поживиться. Что с того, что они будут возвращаться порожними. Пинки для себя здесь найдут мало интересного, посудина погибнет, а вот она-то сама по себе для рустинцев представляет ценность. Наличие же взвода солдат охладит любую ватагу. Это не застава, которая на земле, где можно применить множество уловок, на воде все куда сложнее.

Раз уж принято решение выставлять заставы по реке, то глупо было бы отправлять гарнизоны по суше, да еще и в распутицу. Тем более одновременно можно доставить и лес для строительства, в тех краях с этим материалом проблемы. Маленький речной пароходик вполне способен тянуть и баржу, и плот с бревнами. Двигаться нужно вниз по течению, так что тут трудностей никаких. Оно можно и вовсе сплавиться, но речной труженик снимает множество головных болей, и скорость больше, и маневрировать проще.

Доверь сплав черным шевронам, так они раз за разом будут утыкаться в берег или найдут мель даже там, где ее нет. А заставы нужны уже сейчас. Едва прошел ледоход, как купцы засобирались в путь. Пока не тронулись, решили выждать еще недельку, а там появятся заставы, все безопаснее. Вот и еще одна задача для взвода регулярной армии – присмотреть, чтобы шевроны не халявничали.

– Все шьете, белошвейки? – с нескрываемым недоумением подошел к ним их десятник Крайчек.

– Смейся, смейся, сержант. Вот припечет, попомнишь свои насмешки.

– А ты не каркай, так и не припечет. Лучше объясни, какого ты сменял сабли на ножи?

– Переживаешь за казенное имущество?

– Понять хочу. А еще прикинуть, что будет делать десяток, случись нам накоротке сойтись с пинками. Ну чего смотришь? Думаешь, такое случается так уж редко? В большинстве случаев, когда пинки превосходят по численности, они предпочитают рукопашную.

– Странно. Мне казалось, что наоборот.

– «Наоборот» редкость. С одной стороны, они стреляют хуже, с другой – патроны довольно дорогие. Ну и чем вы будете драться? Ножичками? – все же вернулся сержант к насущному.

Оно можно указать на несвоевременность замечания, но причина такого запоздания понятна. Все оружие находилось в оружейной, и до самого момента погрузки десятник попросту не знал о манипуляциях, предпринятых Сергеем.

– Ты серьезно?

– Конечно. Драгун с саблей способен противостоять пинку, вооруженному даже легким копьем.

– Да я не о том. Ты действительно полагаешь, что сабли смогли бы помочь нам ?

– Хм… Ну да, это я что-то не подумал.

Ничего удивительного в ошибке сержанта не было. Он сам был из драгун, как и большинство отобранных им в десяток. Надо заметить, что драгуны вообще были достаточно широко представлены в новосветской рустинской армии. Причиной тому большие расстояния и необходимость маневренных и подвижных частей. Пока территория Новой Рустинии простиралась в лесистой части, вопрос этот не стоял столь уж остро. Но как только замаячили открытые степные просторы, основу частей в этом регионе стали составлять именно драгуны, способные решать задачи двойного направления.

Поэтому-то драгуны или когда-то имевшие отношение к этим частям лица составляли добрую половину их взвода, шестнадцать человек. Еще восемь было из пехотных частей, и только семеро из гражданских. Такой большой процент военнослужащих вовсе не был типичным для остальных трех взводов шевронов, которые должны были выдвинуться после возвращения транспорта и его охраны.

– Игнас, как бы нам решить вопрос с тем, чтобы немного пострелять? – раз уж у них с десятником наметилась конструктивная беседа, решил сделать пробный заброс Сергей.

– А ты на стрельбище не настрелялся?

– По-хорошему – нет. Но я это не для себя. Нужно глянуть, чего стоит Хват. Мало ли, окажется, что он с пяти шагов в доску не попадет.

– Это кто не попадет?! – не удержавшись, возмутился раскритикованный блатной. – Если хочешь знать, я из «дятлича» со ста шагов у бутылки горлышко отбиваю. Из револьвера – с двадцати, бутылки бью от пояса, причем каждый раз выхватываю из кобуры. Тоже мне великий стрелок выискался, – недовольно бурча, закончил свою тираду парень.

Допустим, из «дятлича» Сергей управится ничуть не хуже, а вот из револьвера… Он, конечно, вполне прилично стрелял, но вот так, выхватив ствол из кобуры, от бедра… Оно можно принять такую стрельбу и как понты корявые, но может так случиться, что эти понты спасут жизнь. Ситуации, они разные бывают. Если Хват не врет, тогда, получается, Грибски свел в одно отделение всех самых лучших стрелков формируемого им под себя взвода. Странно. Нет, то, что во взвод, очень даже понятно, но в одно отделение… Интересно, это он так проникся уважением к Сергею или еще какие думки имеет?

– Вот и поверь ему на слово, – подвел итог беседе Крайчек. – Вряд ли капитан разрешит палить, пока плывем.

– А нам обязательно его слушать? Не в регулярной же армии, можем и послать куда далеко и чащей.

– Оно конечно, ему не позавидуешь, такой вольницей командовать не одно и то же, что ротой солдат, но с другой стороны… Не выжить нам, если порядку не будет и каждый станет делать что захочется. Все сержанты на том сошлись, и каждого, кто захочет это порушить, к ногтю прижмем. Так что, если капитан скажет нет, так тому и быть.

– Что же, разумно.

– Да не журитесь. Если что дурное удумает, так мы ему укорот дадим, мириться не станем. А в таких мелочах…

– Так, может, все же узнаешь? Вдруг разрешит.

– Ладно, спрошу.

Идея со стрельбами капитану пришлась по вкусу. Он сам был отличным стрелком и, как следствие, не мог не согласиться оценить способности тех, от кого теперь зависела его жизнь. Ну да, он устроил стрельбище для всего взвода, расположив импровизированные щиты на огромном плоту, находящемся у них на прицепе.

Их взводный производил впечатление здравомыслящего человека и знающего военного. Как такой офицер мог оказаться в столь незавидном положении, оставалось лишь гадать. Однако ларчик просто открывался. Причина оказалась весьма банальной – дуэль. Отчего-то офицерское собрание решило, что он спровоцировал своего сослуживца на поединок и, воспользовавшись своим преимуществом, убил его. Вообще-то странное решение. Наказывать столь жестко только за то, что он как стрелок оказался лучше… Наверняка там не все так просто, и было еще что-то.

Хват не был пустобрехом. Будучи на шаткой палубе, он отлично отстрелялся и из карабина, и из револьвера. Здесь о морской качке говорить, конечно, не приходится, но все же не твердая земля. Например, Ануш слегка уступил своим прежним позициям. Сергей заметил, как у Хвата немного испортилось настроение, когда его капрал отстрелялся на зависть всем остальным. Ну и чего попу морщить, с палубы стрелять куда как проще, чем с качающегося на ветру дерева.

Последующие два дня прошли однообразно, под непрекращающееся пыхтение парохода и плеск струящейся вдоль бортов воды. Их взвод должен был выставляться на самую дальнюю заставу, отсюда и длительность путешествия. Впрочем, оно должно было продлиться куда дольше. Мрава на пинкской территории была малоизвестной, опытные лоцманы, знающие этот участок реки, большая редкость. Поэтому торговые суда двигались только в дневное время, останавливаясь с наступлением темноты. Именно на это время и приходилось большинство нападений. Их же лоцман как раз принадлежал к той редкой когорте знатоков Мравы, и пароход шел не останавливаясь.

Однажды видели на берегу отряд пинков. Наверняка были и наблюдатели, оставшиеся незамеченными и тщательно изучившие палубу парохода и баржи. Однако гарнизон, находящийся на борту, явно внушал им уважение, а потому они предпочитали не нарываться. Впрочем, оно и понятно, им нужна добыча, воевать же только ради войны – перспектива не из лучших и уж точно не привлечет пинков.

Высадка на берег у намеченного места также не была чем-то из ряда вон выходящим. Капитан посудины виртуозно, иначе и не скажешь, сначала приткнул к берегу плот. Затем сделал разворот и выше бревен подвел к песчаной косе баржу. Установили сходни, свели лошадей. Дружно, при помощи пехотного взвода разгрузили имущество, провиант и фураж. Прошло не больше часа, как со всем этим было покончено, и пароходик, натужно пыхтя и дав прощальный гудок, постепенно набирая скорость, двинулся вверх по течению.

– Внимание! – раздался голос их командира и теперь уже коменданта данного участка и заставы, которую, кстати, еще предстояло отстроить.

Он заговорил, когда машины отходящего пароходика все еще были слышны. Но шкипер с его посудиной и взводом солдат на барже были уже в прошлом, и комендант Ежек как бы подчеркивал это.

– Парни, мы на месте. Я хочу, чтобы вы уяснили: теперь мы можем рассчитывать только на себя. Никто нам не поможет и не выручит, если на нас насядут арачи. Получив весть о том, что застава Паюла перебита, сюда просто пришлют новых бойцов.

– Ясное дело, на убой прислали.

– А ну заткнись, тля! – рявкнул на говоруна сержант Грибски, и его вид не сулил ничего хорошего.

– На убой не на убой, но вам предоставили выбор, и вы его сделали, – едва заметно кивнув сержанту, произнес капитан.

А ничего так, битый и жизнью тертый мужик. Не чурается, хотя однозначно из дворян. Точно знает, что значит сержант для армии. Если и в остальном так же, то не пропадут. Лишь полный идиот может утверждать, что все зависит только от подготовки солдат. Грамотное командование и умение добиваться выполнения своих команд, организация службы зачастую значат даже больше, чем подготовка бойцов. Конечно, будет тяжело, но кое-кто все же из этой передряги выберется. В этом Сергей не сомневался.

– Если кто-то решит, что ему с нами не по пути и что у него больше шансов в одиночку, чем оставаться с гарнизоном заставы, он может уходить. Мы никого преследовать не станем, – продолжал между тем капитан.

– Но весточку о дезертирах ты отправишь. Так, капитан?

Нет, не из военных. Это кто-то из гражданских. Солдаты и сержанты смотрят, насупившись, из-под бровей, но помалкивают. Скорее всего, сказывается то простое обстоятельство, что взвод негласно разделился на две части – тех, кто попал сюда из армии, и явных преступников. Кстати, к отделению Сергея также предвзятое отношение, хотя, казалось бы, в одном десятке.

– Каждый боец для нашей заставы на вес золота, каждый лишний карабин, способный разить арачей, – лишний шанс выжить для любого из нас. Тот, кто решит сбежать, не предаст родину, не нарушит присягу и не преступит закон. Нам, здесь и сейчас, на это плевать. Но он предаст нас, уменьшит наш шанс на выживание. И отчего мы должны воспылать к нему нежными чувствами? Разумеется, я об этом сообщу, и охотники за головами начнут свою работу. С этим разобрались? Тогда дальше. С этой минуты оружие держать при себе постоянно, как и полный боекомплект. Даже нужду справлять ходить с оружием. За любое неповиновение и невыполнение приказа в боевой обстановке – расстрел. За тупой приказ, повлекший бессмысленные жертвы, – расстрел. За попытку устроить драку и уж тем более поножовщину – расстрел. За оставление товарища, в случае если есть возможность его спасти, – расстрел.

– Эдак всех перестреляешь, капитан.

– Ты опять…

– Спокойно, сержант, – охладил Грибски капитан Ежек и спокойно ответил: – Всех не перестреляем, только тупых ублюдков, которые не захотят понять – выжить здесь можно, лишь держась друг за друга и защищая друг друга. У вас сейчас нет роднее того, кто стоит рядом, даже если вы его ненавидите и считаете грязью.

Капитан внимательно осмотрел весь взвод, постаравшись с каждым встретиться взглядом и понять, какое действие произвели его слова. Сергей также украдкой посмотрел на парней, и в первую очередь на Ануша и Хвата. Ануш смотрел на всех так, словно хотел сказать: парни, я не подведу, можете на меня положиться. А вот Хват больше посматривал на Варакина, оценивающе эдак смотрел и даже легонько хмыкнул, уж больно схожи были слова коменданта и капрала.

– С этим тоже закончили, – подытожил капитан. – Пошли дальше. Второй десяток, организовать доставку наверх всего имущества, боезапаса, провианта и фуража, установить палатки и защитить все надлежащим образом. Мы не растаем, а вот если вымокнут боеприпасы, останутся одни консервы, а у лошадей трава – будет кисло. И что-то мне подсказывает – дальше со снабжением будет только хуже. Так что беречь все, что имеем, пуще глаза. Третий десяток, закрепите как можно лучше плот, чтобы его не отнесло течением. Хотелось бы все же иметь крепкую ограду и хоть какие-то дома. За земляным валом и в палатках как-то неуютно. Первый десяток со мной. Посмотрим место, которое выбрали штабные для нашей заставы.

Берег реки, покрытый крупным песком, был достаточно крутым на всем протяжении. Когда они поднялись на урез, то их встретило первое отделение из десятка Сергея. Этих троих отправили, едва началась высадка. Идиотизм копошиться на берегу, не видя дальше собственного носа. Водная гладь и берега просматриваются неплохо, но вот саму степь не видно. Глупо будет, если взвод подвергнется внезапному обстрелу с выгодной позиции. Их история закончится, так и не начавшись.

За подъемом обнаружилась практически равнинная местность, которая полого убегала вдаль, постепенно повышаясь. Видимость составляла никак не меньше пятнадцати верст на север, восток и северо-восток. В южном направлении та же картина, за гладью Мравы, ширина которой доходила до трехсот метров, простиралась голая степь.

На западе видна Изера. Серьезная река, ничего не скажешь. Волгу Сергею видеть не доводилось, но в том, что эта ничуть не уступит, отчего-то сомнений не было. Между берегами версты две. Может, он и ошибался, но если это и имело место, то скорее в меньшую сторону, чем в большую.

От них до места слияния рек было недалеко, едва ли верста. Берег хотя и крутой, но не такой уж и высокий. Так что видимость хорошая, по Мраве мертвых пространств не наблюдается. Единственно на Изере, если двигаться под левым берегом, можно остаться незамеченным. Но, как говорится, нельзя объять все и сразу. В конце концов, они не речная флотилия. Тут бы суше ума дать.

С виду степь ровная как стол, даже кустов нет. Но это только кажущаяся открытость. На самом деле при умелом подходе и знании местности здесь можно подкрасться незамеченным буквально вплотную. Казалось бы, насквозь просматриваемое пространство изобилует различными рытвинами, промоинами, руслами речек или ручьев, просто оврагами. Есть участки, поросшие бурьяном, способным скрыть всадника. Но все эти неровности и укрытия скрадываются расстоянием и сливаются в сплошной покров, создавая иллюзию полной открытости.

Вроде бы глазу не за что зацепиться, к тому же к виду бескрайней степи Сергей успел попривыкнуть. Однако он замер, не в силах оторвать взор от представшей величественной картины простора у слияния двух крупных рек. А еще… Весной степь просто неподражаема, с ее многообразным цветением и сочной зеленью разнотравья. Пройдет всего лишь пара месяцев, и пейзаж станет куда более унылым, но сейчас он представлял собой пестрое лоскутное одеяло, притягивающее взор.

– Что, дух захватило? – поинтересовался незаметно подошедший сержант Грибски.

– Кхм… – смутился Сергей. Неприятно, что застали врасплох, да и любование красотами в их положении… – Ничего так, красиво.

– Сразу видно, что ты из лесного края. Ты, Сергей, не тушуйся. Я в степи уж сколько лет, а все одно каждую весну, как мальчонка, любуюсь этакой красотой. Но вот расслабился разок, и будет. Понял?

– Да куда уж понятнее. Слушай, Милош, а отчего заставу решили тут ставить? Не лучше на том клине, что у слияния рек?

– Нет. На слиянии такие водовороты и настолько дурное течение, что о нападении там не может быть и речи. Опять же суда проходят этот участок только в светлое время. Там ни плот, ни баржу к берегу не подтянуть. Опасное место. А наша задача в первую очередь не столько патрулирование, сколько обеспечить надежную ночную стоянку. Кстати, валийцы свой форт тоже будут ставить примерно в версте, а может, и дальше от слияния.

– Почему «может, и дальше»?

– Ближе нельзя. Политика. Эдак они окажутся как бы на Мраве, а ее должны контролировать рустинцы. Поэтому и мы в сторонке от Изеры. Опять же все будет зависеть от источника воды. Нужен либо колодец, либо, как вот у нас, бьющий из земли ключ. – Грибски указал на предмет разговора.

– А что так-то?

– Так ведь если использовать ручей, то пинки его легко потравят и возьмут нас голыми руками. Бывало уж такое. Грешно не учесть опыт, доставшийся кровью.

– Грешно, – согласился Сергей.

На этом их беседа закончилась, так как сержанта подозвал прекративший хождение по округе капитан. Десятник Крайчек был уже рядом с ним. Понятно. Сейчас капитан выслушает предложения сержантов по обустройству заставы и примет решение. Обычное в общем-то правило у не отличающихся дурью начальников. Мало ли, вдруг у лица подчиненного родится дельная мысль, что зачастую и бывает. В этом случае начальник без ущерба для своей репутации может воспользоваться предложением, кто знает, о чем там на самом деле думал начальник.

Шкипер оказался знающим свое дело, поэтому доставил подопечных к назначенному месту на рассвете, предоставив в их распоряжение целый день. Не сказать, что в условиях враждебной степи это так уж и много, но и немало, чтобы подготовить хоть какие-то укрепления. За день они успели сколотить рогатины, которых хватило для того, чтобы замкнуть небольшой периметр, достаточный для временного размещения взвода. Отрыли траншею.

По меркам Сергея скорее окоп с бруствером для стрельбы с колена. Для того чтобы перемещаться по данному сооружению и гарантированно не оказаться жертвой шальной пули, нужно встать на четвереньки, не иначе. Но дальше местная военная мысль пока не шагнула. Как не было у солдат и саперных лопаток, при необходимости их снабжали обычными. Это создавало определенные трудности при мало-мальской нерасторопности интенданта, что было скорее правилом, чем исключением.

Однако уж что-что, а лопаты в количестве трех десятков, как и другой инструмент в достаточном количестве, у черных шевронов были. Иначе просто никак, ведь им предстояло построить укрепленную заставу. Конечно, их жизни мало что значили для правительства, но ему было необходимо обеспечить должную защиту купцам, а потому имелась кровная заинтересованность в возведении крепких опорных пунктов.

Одновременно с возведением защитного периметра устроили пороховой погреб, куда снесли все боеприпасы. Установили палатки для размещения личного состава и припасов – в весеннюю пору дожди в степи вовсе не редкость.

К закату на некогда пустынном берегу уже имелось какое-никакое полевое укрепление, способное противостоять атаке незначительной банды арачей. Люди были измотаны. Работать приходилось под палящими лучами солнца, да еще и перелопачивать десятки кубометров земли, напитанной влагой как губка. Но все же никто не отлынивал, и работали если не за совесть, то за страх. Все просто. Они пришли сюда не сложить свои головы, а чтобы получить шанс на свободную жизнь, без опасливого оглядывания по сторонам.

– Пошло родимое! Веселее, веселее! Молодца, вот так!

– Сергей, тише, сейчас бревно потеряем!

– Ничего ему не станется, веревки уже заняли свое место.

– Так здоровое.

– Говорю, не свалится. А о том, что здоровое, пусть переживает тот, кому его раскалывать придется, – беззаботно улыбнулся Варакин, выдавая зубами мелкую дробь.

Вообще-то работать в воде приятного мало, река все еще холодная. Но делать нечего – не подняв лес, не построишь заставу, вот и пашут не покладая рук. А какой смысл лодыря-то гонять, если все на поверхности. Сделают дело – появится уверенность в безопасности, а нет… В полевых укреплениях, что они устроили, долго не выстоять. Так что вкалывают не за страх, а за совесть.

Холодно. Но нет, сначала еще одно бревно поднимут, а там можно будет и поменяться с Анушем, погреться на изрядно припекающем весеннем солнце. Они сейчас словно между молотом и наковальней, сверху жарит так, что не продохнуть, снизу стылая вода. Работать приходится в исподнем (это Сергею, двое его товарищей недолго думая остались нагишом, а вот он немного комплексует), да еще и босиком, рискуя напороться на острую ветку, способную с легкостью поранить ногу. Но лучше уж так, чем лишиться обувки.

Отделение Сергея, в отличие от остальных, позажиточнее будет. Варакин мало что позаботился о снаряжении, так еще и про сменную одежду не забыл, как и про обувку. Об Ануше позаботился его родитель, ну а Хват, он и есть Хват, где-то как-то нахватал, еще до того, как его в отделение Сергея определили. Казалось бы, надевай и работай, да только обувка подобного издевательства долго терпеть не станет, расползется, а оно того не стоит.

Выбрать очередное бревно. Подвести его по воде к скрепленным скобами бревнам, выполняющим роль пандуса. Дождаться, пока Ануш подтянет канаты. Перехлестнуть бревно с двух концов. Подать сигнал наверх, чтобы другое отделение, у которого упряжка из четырех лошадей, начинало подъем. И за следующим бревном. Стоп. Сначала поменяться с Анушем. Хватит, погрелся – дай другим.

В методе, применяемом шевронами, присутствовал один недостаток. Бревна поднимались по пандусу довольно легко, разве только вначале имелась опасность, что канаты соскочат с концов. Потом-то канат успевал продавить и протереть в коре бороздки, нечто вроде направляющих, и вероятность соскока значительно падала. Но после каждого подъема, когда очередное бревно отцеплялось, нужно было возвращать канаты к берегу. Это делал при помощи веревки, привязанной к ним, специально выделенный человек. Вроде и нерационально, и тяжело, но, с другой стороны, шевронов вполне устраивало, так как была возможность греться поочередно, благодаря чему работа шла практически непрерывно.

При выставлении застав командование озаботилось не только строительным лесом, но и подбросило пиломатериалы в виде досок. Неслабое подспорье, чего уж. Имелись и три блока, с помощью которых куда сподручнее ворочать тяжелые бревна. Вот два из них и приспособили для подъема леса от воды по крутому берегу. В наличии был и передок наподобие того, каким Алексей и Сергей тягали бревна на хуторе Бедрича, но использовать его на берегу, покрытом крупным, но все же рыхлым песком, идея не из лучших. Эдак и себя замучаешь, и лошадей угробишь. Поэтому его использовали уже наверху, там, где плотный грунт и лошадям не так тяжело.

Поправив за спиной карабин, который все время ерзал, Сергей пошел на сушу, показывая Анушу, что пора меняться. Все недоумевали, когда Сергей сделал ружейный ремень, чтобы иметь возможность носить карабин на манер пехотинцев. У драгун это было не принято, карабины либо находились в руках, либо покоились в седельных чехлах. На ложах «дятличей» с левой стороны имелись кольца, за которые их можно было подвешивать к седлам. Но большинство от них избавлялись, предпочитая использовать более удобные чехлы, да и сам карабин не мотает. Варакин дополнил чехол ремнем, мало того, заставил то же самое сделать и своих подчиненных.

Ремень что, его и снять можно или подтянуть так, что он не будет мешать. Если с умом, то появляется дополнительная возможность для более жесткого упора оружия, от чего и стрельба будет точнее. Так что помехой всяко-разно не будет. Даже работая в воде и будучи голыми, они имели за спиной карабины. Видок тот еще, «джентльмены удачи» во главе с Евгением Леоновым отдыхают. С другой стороны, от смеха ничего фатального не произойдет, намочить не намочат, не по пояс в воде, а случись надобность, то они окажутся при вполне серьезном оружии.

– Ну что тут у вас?

А вот и взводный сержант появился, Грибски который. Инспектор. А то не видно, что тут и как. Через нехорошее место, вот как. Разумеется, резкого ответа мужик не заслуживает, поэтому Сергей сдержался. Дело вовсе не в его иллюзорных нашивках, это черным шевронам не положено. Тут даже и должности такой нет, но раз уж есть воинское подразделение, пусть и такое, как это, то должен быть хоть какой-то порядок. Главное то, что Милош оказался действительно знающим и толковым мужиком, а такому грех не выказать уважение.

– Работаем, разве не видно? – подбоченившись, ответил Сергей.

– Я вижу, как вы тут работаете. Кто это придумал поднимать толстые бревна? Что, решили подложить свинью товарищам? Весельчаки, итить вашу.

В этот момент раздался звук трубы. Сигнал к обеду. Продолжая выслушивать недовольное ворчание Грибски, отделение потянулось одеваться. Сергей не отставал от парней, правда, не забывал и общаться с сержантом.

– Милош, ты бы толком объяснил, чего разрываешься, – присев на бревно и натягивая штаны поверх уже сухого исподнего, возмутился Сергей. – У меня тут хозяйство скоро отвалится, зубы искрошатся от стука, да простуда не за горами, а ты предъявляешь не пойми что.

– А чего тут непонятного? Самые толстые бревна нужно оставлять на берегу, из них причал ладить будем, потому как наверху все одно раскалывать придется. А вы гоните их, чтобы мы потом вниз спускали.

– А сразу сказать нельзя было?

– Кто же думал, что ты не догадаешься. Небось тут посмеивался, когда бревна наверх посылал.

При этих словах Хват и Ануш переглянулись и хитро улыбнулись. Ага. Это Грибски в точку попал. Ну и что с того? Откуда Сергею было знать? Вообще-то, если чего не знаешь, не мешает спросить. Ладно, чего теперь-то, проехали.

– Не подумал, – уже поднявшись и накидывая лямки помочей, ответил Сергей.

– Оно и видно. Вот…

Что там «вот» так и осталось неизвестным – раздалась разноголосица выстрелов. Кто стреляет, догадаться несложно, а вот откуда? Ффу-у – высоко над головой пролетела пуля.

– В ружье!!!

Грибски, стоя на высоком берегу, заревел, что твоя иерихонская труба, одновременно поворачиваясь к стоящему внизу отделению спиной и тут же посылая пулю из карабина в сторону лагеря. Вряд ли он попал, такая стрельба скорее рассчитана на то, чтобы ударить по нервам. Это если пинки уже не находятся в непосредственной близости. Сорвавшись с места с неожиданной для его комплекции резвостью, он скрылся из виду.

Играть в гляделки некогда. Едва сержант послал первую пулю, Сергей с товарищами рванул наверх, загребая сапогами податливый песок. Но когда Ануш и Хват хотели продолжить движение, Сергей остановил их и, высунувшись над кромкой, осмотрел поле боя.

Благодаря тому, что многие пинки использовали дымный порох, понять, откуда ведется огонь, несложно. Из ложбинки за пределами лагеря. Не так чтобы и далеко, но стрелки они аховые, так как постоянной практики не имеют, поэтому падающих шевронов Сергей не заметил, хотя люди и мечутся в беспорядке, подставляясь по полной. Сержанты пытаются навести в этом бедламе порядок.

– К бою!!!

– Пинки!!!

– Куда, мать твою! Назад, в перехлест, через плетень!

– А ну взял карабин! Зашибу, едрить твою налево!

– Справа! Справа обошли!

– Слева! Слева они!

Дежурный десяток молотит что твой пулемет, прикрывая товарищей, спешно изготавливающихся к бою или просто приходящих в себя.

– Занять круговую оборону согласно расчета! Шевелитесь, телячья немочь! – Это уже капитан, и не узнать его голос просто невозможно, сержанты отдыхают. Как видно, с боевым опытом мужик.

Хи-юп-юп-юп-хия!

Среди этой разноголосицы помимо дробного грохота выстрелов слышатся и крики, полные боли. Воинственные выкрики пинков и впрямь раздаются с разных сторон. Их много, они повсюду. Происходящее настолько жутко, что только закаленные в боях ветераны сохраняют самообладание. Они-то и пытаются взбодрить растерявшихся и откровенно струсивших товарищей.

– Да они повсюду!

Ого, а вот этот голос вполне даже знаком. Ануш сошел с нарезки, пятясь назад.

– Стоять!

Сергей сам себе удивлялся. Да, от хлынувшего по венам горячего потока адреналина он потерял ориентацию и где-то даже утратил нить, связывающую с реальностью. Но это не был испуг или растерянность. Панические ноты, сорвавшиеся с уст младшего товарища, и вовсе привели его в норму. Голова опять стала светлой, способной принимать быстрые и взвешенные решения.

Приводя парня в себя, Варакин схватил его за грудки, встряхнул и влепил затрещину, прозвучавшую едва ли тише выстрела. Во взгляде Ануша непонимание, обида и злость одновременно. Молодец, дружище, значит, с характером все в порядке, и причина случившегося вовсе не трусоватая натура, а обычная растерянность. Это ничего, это лечится.

– Приди в себя, парень! Некогда раскачиваться! Карабин в зубы и стреляй! Давай!

Крича это, Сергей сам уже держит карабин на изготовку, вот только ищет он не пинков, это еще успеется. Хват. Где этот блатной оторва? Молоток. Вор оказался не робкого десятка и быстро ориентировался. Он откатился немного в сторону, чтобы не сидеть плечо к плечу. Карабин в его руках уже бился как бешеный, выплевывая одну пулю за другой. Вряд ли такая стрельба могла быть результативной, но свой вклад в организующуюся оборону вносил.

Взгляд Сергея выцепил одного из шевронов, который сейчас валялся на траве, скрючившись и мелко суча ногами. Этот из второго отделения, которое также было задействовано на переноске бревен. С началом перестрелки все они, как и сержант Грибски, поспешили за линию траншей, где в козлах стояли карабины, а сейчас организовывалась оборона. Да вот одному не повезло.

Слишком увлекшись наблюдением и личным составом, Сергей упустил тот простой момент, что они находились вне оборонительного периметра. Плотность огня все усиливалась, и перебежка к окопам сопряжена с серьезной опасностью. Оно вроде и не далеко, да только по открытому участку – даже если ползти, здесь траву изрядно повытоптали, так что будешь как на ладони, да еще и белые исподние рубахи. Словом, веселья до неожиданной кучи в штанах.

Над головой вжикнула очередная пуля, другая вздыбила фонтанчик земли, ударив совсем близко от левого локтя. Все же белые рубахи сильно демаскируют. Надо будет подумать над маскировкой и вообще перекрасить свой мундир. Бронежилет вроде как грязно-серого цвета получился, парусина достаточно старая, но все одно перекрасить не помешает. А еще раздобыть сеть, нашить на нее лоскутов, и получится замечательно. Можно изготовить лохматый комбинезон, так куда практичнее. Мо-ло-дец! Йок макарек! Не, а чего такого? Подумать же больше не о чем. Тут вот-вот пришибут, и отряд не заметит потери бойца, а ему только и думать что о маскировке.

Варакин прекратил стрелять и немного приподнялся, всматриваясь в продолжающийся бой. Реально попасть в кого бы то ни было сложно, а вот понять, что тут происходит, не мешало бы. О том, чтобы присоединиться к взводу, нечего и думать, тут метров тридцать по открытому пространству. Впоследствии это расстояние будет съедено стенами и постройками заставы, но сейчас все именно так, и связано это в первую очередь с питьевой водой. Этот ресурс чуть не самый важный в условиях степи, вот и устроили лагерь вокруг ключа.

Пинки были не повсюду, как казалось вначале. Просто они использовали неглубокую ложбинку, охватывающую лагерь полукругом. Интересно, а как у них вообще получилось пробраться по ней, ведь выставленный немного в стороне и на взгорке пост должен был засечь их задолго до приближения к лагерю?

Сергей непроизвольно бросил взгляд в сторону, где должен был располагаться пост. Ничего. Из окопа, вырытого для несения службы, где при случае можно было принять бой, не раздается ни одного выстрела. Перебили? Интересно, и как это у них получилось? По всему выходит, что начали именно с них. Но там все открыто, и незаметно не подобраться.

Ладно, сейчас не до того. Что там в лагере? Стрельба не прекращается и звучит с такой же интенсивностью. Бьют часто и бездумно. Понятно. Шевроны стараются подавить нападающих плотностью огня и вынудить их отступить. Интересно, а чего хотят добиться этим тарарамом пинки? Судя по всему, у них с результативностью ничуть не лучше, а то и хуже. Но им-то нужно не просто отогнать рустинцев, их разбойничья натура требует как минимум трофеев. Да и некуда отходить заставе – либо выстоять, либо лечь костьми.

У коновязи в центре лагеря мечутся лошади. Ни одна из них пока не убита и даже не ранена. Лошадь вообще пугливое животное, а тут столько всего, есть чего испугаться, вот и ярятся. Если пинки не могут попасть даже в них… Впрочем, лошади – это добыча, кто же станет портить добро… Добыча?

Если так, то, получается, пинки намерены перебить солдат, объявившихся на их территории. Но, продолжая в прежнем духе, они ничего не добьются, только пережгут патроны, а они слишком дороги. Сергей еще раз вгляделся в обороняющихся. Ну так и есть. Все силы сосредоточены напротив нападающих, со стороны берега нет никого. Рогатины в связи с дневными работами растащены, и подступы свободны. Отвлекающий маневр! Твою дивизию!

– Хват, Ануш, быстро к бревнам и занимаем позицию.

Парни не переспрашивают, а действуют. Правда, Ануш недовольно косится. Ему бы сейчас туда, где стреляют, чтобы доказать всем… Нет, доказать себе… Словом, и себе и всем… А его уводят к кромке воды, откуда вообще ничего не видно. Хотел было возразить, но Сергей боднул таким взглядом, что парень беспрекословно подчинился. В этот момент он словно старшего брата увидел, который проявил недовольство по поводу его нерасторопности, и если не исправить, то прилетит в ухо. Тяжкая это доля – быть младшим в семье, все-то тобой понукают, и слова никому не скажи.

Отбежали вниз и заняли позицию за бревнами. Хват – молодец, уже дозаряжается, вынимая желтые патроны из пояса и заталкивая их в окошко на ствольной коробке. Вид не то чтобы боевой, а какой-то задорный, если бы не стрельба, того и гляди, в пляс пустится. Адреналиновый наркоман? Да кто его знает.

Ануш вроде пришел в себя, нервно сглотнул и отвел взгляд в сторону. С этим все понятно, парень молодой, не робкого десятка, но вначале растерялся, а оттого ему и нехорошо, боится обвинений в трусости. В таком состоянии он может и в атаку ринуться, реабилитируясь в глазах окружающих, а главное – в своих собственных.

– Вот это я понимаю. Вот это взбодрились Я чуть в штаны не навалял, – сверкнув белозубой улыбкой, произнес Сергей.

– Ты-ы? – искренне удивился Ануш.

– Да ладно, капрал, не заливай. – Улыбка у Хвата даже шире, чем у Сергея.

– Поменьше улыбайся и по сторонам гляди. Готовьте гранаты и фитили. Хват, посматривай за спину, чтобы не обошли. Шевелись.

Оба подчиненных недоумевающе переглянулись. Гранаты-то у них с собой. Портупея в этом плане большое подспорье, только подхвати – и у тебя с собой боезапас и револьверы. Всего Варакин успел изготовить десяток гранат. Четыре сейчас находились в ящике с вещами, а шесть у них в подсумках, пока по две у каждого – одна из толстостенной трубы с насечкой и вторая из гнутого кровельного железа. Там же спички в железной коробочке и кусок фитиля.

Но приказ им все же показался странным. Какие гранаты, если драка происходит там, наверху, а они вообще отбежали к реке и укрылись за бревнами? И какие такие пинки сзади? Да тут берег в обе стороны просматривается на версту, ну никак не меньше, видно даже слияние с Изерой.

Однако Сергея это вовсе не смутило, и он сноровисто поджег фитиль. Делать нечего, парни повторили манипуляции командира. Оставалось надеяться, что их не обвинят в трусости и не расстреляют. С Грибски станется. Да и капитан – тот еще подарок. Поговаривают, он принимал участие чуть не во всех пограничных конфликтах с валийцами и медиоланцами.

Быстрее, быстрее… Сергей буквально физически ощущал, как неумолимо течет время. Успели, все три фитиля курятся легким дымком, щекоча ноздри. И что? Неужели он все неправильно понял? Эдак и к стенке встать можно. Спокойно. Еще немного обождут, а потом пройдут дальше по берегу, выйдут в ту самую ложбинку, она как раз во-он там начинается, и ударят пинкам во фланг. Три карабина, да с такими стрелками… Первая растерянность прошла, так что мало нападающим не покажется…

Вре-о-ошь. Прав он оказался. Как есть прав. Вот они, родимые, один за другим спускаются на песчаный берег и бегут к плоту. Тут самый удобный подъем и выход как раз в тыл обороняющимся. До них пока метров двести. В принципе можно уже и стрелять, но лучше обождать, все же почти на пределе прицельной дальности.

– Ну, бугор, считай, банк сорвали, – с нескрываемым уважением произнес Хват, признавая ошибочность своих мыслей относительно лица начальствующего.

– Я не бугор.

– А мне поровну. Мозгов у тебя – любой бугор обзавидуется. Чего ждем?

– Пусть подбегут, чтобы не жечь патроны почем зря. Ануш, не отсвечивай, заметят, и никакого толку. Нам нужен хотя бы один труп, чтобы самих не упрятали под землю на два аршина.

– Это точно, – поддакнул Хват.

– Помните: не суетитесь. Стреляете вы хорошо, один выстрел – один труп.

– Задавят, – прикидывая количество нападающих, возразил вор, начиная нервничать.

А ведь есть с чего мандражировать. На берегу уже находилось около трех десятков арачей, которые, вытянувшись в цепочку, бежали к плоту. А на песок выбегали и другие.

– Уймись, Хват. Если начнут давить, пустим в дело гранаты. Что там за спиной?

– Нет там никого. Может, пора?

– Погоди малость. Вон до той коряги добегут…

– Ага, – нервно сглотнул Хват.

Вор весь как на шарнирах. Отчего-то вспомнился Промокашка из «Места встречи изменить нельзя». Только и отличия, что этот не робкого десятка. Да, нервничает, но не побежит и руки задирать не станет. А потом, трудно, знаете ли, оставаться спокойным, когда против каждого выходит дюжина нападающих. Тут не железное достоинство нужно иметь, а бронированное.

Ситуация вырисовывалась аховая. Судя по всему, заставу сейчас обстреливали десятка три пинков, это если учитывать ружья. Впрочем, скорее всего там все с огнестрелом. А хорошо так вооружены арачи, пусть даже ружья разношерстные, от кремневых гладкостволок до современных «дятличей». Или это сборный отряд охотников за удачей? Без разницы. Если дойдет до ножей и топориков… Это будет конец, и никакие сабли не помогут.

Вроде больше никто не выпрыгивает. Десятков пять против трех человек. Неслабо. Пожалуй, тут им и абзац придет, даже несмотря на то, что половина из арачей не имеет огнестрела. Ну да, потерявши голову, по волосам не плачут. Выбора у них все одно нет. Останутся и примут бой – есть шанс выжить. Побегут… Да тут и без охотников за головами управятся. Сами пинки и догонят.

Коряга. Пора! Приклад уже давно упирается в плечо. Ремень взят враспор, от чего руки и карабин образовали жесткую конструкцию. Вдобавок ствол опирается на бревно. Мушка уже давно сопровождает набегающего противника. До него чуть больше ста метров, дистанция уверенного прицельного выстрела. Конечно, живой человек – не то же самое, что мишень или животное, но все же вот у этого, первого, шансов выжить очень мало. Нет у него шансов, потому как Варакина не в дровах нашли.

Выстрел! Указательным пальцем потянуть затвор на себя, не отводя взгляда от цели. Пинк запнулся, как-то нелепо взмахнул руками, локтями вверх. Большим пальцем подать затвор вперед, до характерного щелчка. Все же хорошо, что тут родилась такая система, а не винчестер, им из такого положения или положения лежа особо не повоюешь, ему простор снизу нужен. Пинк начал оседать на колени. Убит или ранен, не важно. Рядом вперехлест бьют карабины товарищей. Как у них с результативностью – смотреть некогда.

Новая цель. Выстрел! Приходи, кума, любоваться. На этот раз он еще не успел перезарядиться, как получивший пулю противник, провернувшись волчком, въехал лицом в песок. Как видно, пуля угодила в бок. Да без разницы.

«Дятлич» бьет раз за разом, как метроном. Далеко не все выстрелы достигают цели. За двумя удачными последовали два промаха. Все же человек – это не животное, поведение которого прогнозируется с большей вероятностью. Двуногие потому и выжили, заняв доминирующее положение, что отличались умом и сообразительностью.

А эти пинки, похоже, еще и боевым опытом обладают. Едва оказавшись под обстрелом, они тут же прекратили двигаться по прямой. С укрытиями на песчаном пляже так себе, но они быстро ориентируются. Одни продолжают набегать, выписывая зигзаги и значительно ускорившись. Другие заняли позиции, используя малейшие песчаные холмики, рытвины, коряги и даже павших товарищей. Послышались ответные выстрелы, и на обороняющихся полился свинцовый дождь. Одни пули с глухим стуком входят в дерево, другие пролетают мимо, с завораживающим вжиком.

Вот же. Сергею не раз доводилось слышать свист пуль – и во время службы, и на охоте всякое бывало, но там был именно свист. Здесь же пули как раз вжикали. На разные лады, это да. Но свистом это не назвать и с большой натяжкой. Возможно, все дело в калибре, а может, в форме или скорости пули, этого он не знал, просто отметил для себя как факт.

Слишком близко. До передних пинков уже около пятидесяти метров. Затеявшие обстрел добились своего и заставили-таки обороняющихся искать укрытие. Как результат, интенсивность стрельбы упала. Да даже если и по-другому. У Сергея в магазине всего четыре патрона. Еще немного, и дойдет до ближнего боя. Конечно, у них есть пять револьверов, а это еще тридцать полновесных выстрелов. Но, во-первых, ты поди их еще сделай, пинки не станут ждать. А во-вторых, хорошо обращаться с этим оружием умеет только Хват, Сергей и Ануш больше на стрельбище упражнялись, да и там уступали вору.

– Гранаты! Живо!

Сергей отставил карабин, подхватил фитиль и тяжелую тушку из трубы, поджег запальный шнур и, замахнувшись, практически не высовываясь, метнул снаряд. Что там и как, рассматривать некогда. Вторая граната. Поджечь. Раздается взрыв. Затем еще два. В бревно бьют тяжелые осколки. Слышатся крики. Но это с той стороны, свои вроде целы. Улыбающееся лицо Хвата, с глазами навыкате. У Ануша губы трясутся, но руки не дрожат. Порядок.

Вторая чушка, уже из гнутого железа, неся за собой тоненький дымный шлейф, устремляется вперед и по дуге. Все, гранат больше нет. Опять карабин в руках. Ремень перехлестывать времени нет. Вдавить приклад в плечо. Взрыв! Впереди сверкнуло, и вздыбился столб песка. Из-за висящей пыли и дыма видимость не очень. Два других разрыва еще больше усиливают завесу.

Пополнить магазин? Нельзя. В любой момент из стены пыли могут появиться нападающие. Сергей нервно водит стволом карабина, стараясь охватить все пространство песчаного пляжа. Наконец что-то проясняется. Ветра нет, и пыль оседает медленно. Завеса нехотя истончается, постепенно позволяя рассмотреть происходящее.

Господи, неужели получилось?! Пинки улепетывают во все лопатки, даже не пытаясь остановиться. Кто-то взбирается на крутой берег, кто-то бежит к более удобному подъему – в том месте, где к реке выходила та самая ложбинка. Сразу выбираться на берег опасно, можно попасть под обстрел обороняющихся наверху шевронов. Теперь главное, чтобы они не передумали.

– Огонь, парни! Бей, не давай опомниться!

Выстрелы звучат суетливо, один за другим. Расстреляв остатки магазина, Сергей сумел снять лишь одного убегающего, Хват и Ануш вообще не попали. Но это сейчас не важно. А важно не позволить им опомниться и дать утвердиться в мысли о скорейшем бегстве. Если они придут в себя и развернутся… Второй раз такое шевронам уже не провернуть.

Начать преследовать? Спокойно, аника-воин. Вышло отбиться – и то хорошо. Сейчас эти бегунки принесут весть о срыве атаки с тыла, и пинки сами уйдут, все той же ложбинкой. Но если вдруг что-то пойдет не так…

– Парни, зарядите карабины. Не зевать.

– Думаешь, могут опять сунуться? – усомнился Хват, осматривая пляж перед собой и одновременно извлекая патроны из патронташа.

Было на что посмотреть. Как минимум полтора десятка – убитые и все еще подающие признаки жизни тяжело раненные. Это они их хорошо встретили. Добавки не требуется. Как минимум треть выкосили, а ведь наверняка есть раненые и среди убежавших.

Когда магазины были пополнены, Сергей вдруг ощутил, что характер перестрелки изменился. Она как-то сразу пошла на убыль. Еще немного, и стрельба стала разрозненной и даже одиночной. Наверняка кто-то, еще не остыв от схватки, палит в белый свет как в копейку. Но вот и эти выстрелы стихли. Ясно. Противника не видно, капитан и сержанты силятся понять происходящее.

– Ладно, парни. Пока суд да дело, пошли прогуляемся, – излучая всем своим видом уверенность, отдал распоряжение Сергей.

– Куда?

– А туда, Ануш. – Варакин указал на тела пинков. – Оружие держать наготове.

Подошли к неглубоким воронкам, оставшимся на песке. На месте, где поработали гранаты, три тела. Один все еще жив, мелко сучит ногами, глаза на сером лице смотрят с нескрываемой ненавистью и злостью. Глядя на него, так сразу и не поймешь, кого он больше ненавидит – рустинцев или самого себя за свое бессилие что-либо сделать.

– Хват, страхуем, – наведя карабин на тяжелораненого, начал раздавать приказы Сергей. – Ануш, добей его. Куда?.. Не из карабина.

– А как?

– Ножом, парень. Вскрой ему глотку.

– Но…

– Давай. Только бей точно, не видишь, мучается.

– А может?..

– Побереги патроны. Действуй. Тебе ведь не впервой.

– Но там… Тогда я…

– А сейчас вот так. Ну!

Ануш на негнущихся ногах двинулся к раненому, загребая сапогами податливый песок. Тут всего-то четыре шага сделать. Тяжко ему сейчас. Ох и тяжко. Сергей прекрасно его понимал, хотя бы потому, что ему сейчас самому муторно. Но что поделать, тут арифметика простая – если не ты, то тебя. Оставлять за спиной недобитого врага никак нельзя.

– Бугор, может, я?

Видно, что происходящее Хвату противно. Одно дело – в бою, и совсем иное – вот так, как барана. Надо же. И кто? Вор. И не просто вор, но еще и грабитель, который на очередном гоп-стопе прибил клиента. Видать, не все человеческое растерял. Это он ведь Анушу помочь захотел, оградить от мерзкой работы.

– Не мельтеши, и твой черед придет. Посматривай лучше, чтобы какой недобиток в нас не пальнул. И хватит меня бугром называть, уж лучше капралом или Сергеем.

– Договорились.

– Чего встал, Ануш? Никто за тебя твою работу делать не станет. Бей, – стараясь выглядеть спокойным и непреклонным, приказал Сергей.

Парень склонился и ударил ножом по горлу. Неудачно ударил. Вскользь. Пинк и без того на последнем издыхании, с развороченным брюхом-то, но этот удар его не добил. Под градом ругательств Ануш ударил еще два раза, пока раненый наконец не затих, в последний раз дернув ногой и перепачкав парня своей кровью.

Ненавидя сам себя, Сергей приказал провести контроль и в отношении явно мертвых пинков. Здесь вроде прошло куда легче. Молодой Бартова теперь бил с каким-то остервенением, обдав Варакина полным ненависти взглядом. Ох-ох-ох, как бы с резьбы не сорвался. Неправильно это. Нужно было сначала самому. Оно вряд ли было бы легче, чем смотреть, но точно не чувствовал бы себя такой сволочью по отношению к парню.

Нашелся раненый и для Сергея. Пуля угодила в грудь, рана пузырилась при каждом судорожном вздохе бедолаги. Не жилец. Но это ты бабушке расскажи. Умеешь отдавать команды – сумей сделать и сам. Превозмогая отвращение и всячески стараясь сохранять уверенный вид, Сергей плавным движением извлек нож. Быстро опустился на колено и не задумываясь, так, словно перед ним дичь, приподнял голову и перемахнул горло ножом.

В отличие от Ануша он в крови не изгваздался. На его одежде следы зеленой травы, древесной смолы, песка и земли, но кровавых пятен нет. Ничего удивительного, богатая охотничья практика. Одежду он кровью не испачкал, это да, а вот в душу словно чернилами плеснули.

Да, он убивал до этого. Убивал и сегодня. Но убивать на расстоянии и вот так… сравнить невозможно. Сергей вдруг ощутил, как на сердце легла тяжесть за то, что он сотворил с Анушем. Необходимость происходящего понятна, но от этого не легче. Может быть, позже, когда жизнь пообтреплет, он и посмеется над обуревающими его сегодня чувствами, но лучше бы не надо. Очень не хотелось превращаться в зверя.

– Так и знал, что это вы, – послышался голос с высокого берега.

Варакин бросил взгляд в сторону Грибски. Никаких сомнений, это именно его мощная фигура возвышается на фоне голубого неба. Сержант один, остальные, как видно, в лагере, разбираются с последствиями нападения, а может, и готовятся к последующему. Это вполне вероятно, с учетом количества нападающих, а их, получается, было не меньше сотни.

Пинкам достаточно отойти к оврагу примерно в версте от заставы, сесть в седло – и можно повторить атаку уже верхами. Вряд ли из этого выйдет толк, все же рогатины не дадут прорваться за периметр, но обстрелять получится. Правда, результативность такого обстрела будет даже хуже, чем при первом нападении, и вероятность понести потери повыше. Но такое возможно.

– А ты, часом, не решил там, что мы дали деру? – склонив голову набок, с эдакой язвинкой поинтересовался Сергей.

– Я-то нет, но кое-кто подобное предположение сделал.

– И кто, если не секрет?

– Лишнее. Вижу, не зря я свел в одно отделение лучших стрелков. Изрядно вы тут покрошили.

– Да уж, постарались. А как у вас?

– Вроде кого-то там подстрелили, есть пара кровавых отметин, но насколько серьезно – не понять. По мне, так и несерьезно. У вас совсем другое дело. Гранаты сильно помогли?

– Так… – Сергей сделал неопределенный жест. – Больше напугали. Дюжину мы подстрелили сами, гранатами только троих посекли. Может, кого еще зацепило, да они смогли уйти сами.

– Ясно. Пройдите дальше и поднимайтесь наверх. Пойдем посмотрим пост на высотке.

Сергей кивнул. Вполне логично. Нужно же понять, что там произошло и почему пинки сумели организовать внезапное нападение средь бела дня практически на открытой местности.

Через пару минут они были на месте. Представшая картина не была чем-то из ряда вон. Примерно это они и ожидали увидеть. Отделение из трех шевронов было попросту вырезано. Вернее, зарезали двоих, третий получил сразу две стрелы в спину. Расслабились, итить их. Двое беззастенчиво дрыхли, устроив маленький навес из жердей и травы. Третий нес службу по своему разумению и, как видно, не больно-то утруждаясь.

Пинки сначала перебили пост, потом подали сигнал своим, и те ложбинкой подошли к месту нападения. С этой возвышенности ложбина просматривалась практически полностью, а уж позиция, откуда велся обстрел, и подавно. Будь здесь во время нападения Сергей со своим отделением, и арачам не поздоровилось бы. Леность одних послужила причиной несчастий и для них и для товарищей.

– На заставе потери большие? – глядя на обобранные трупы, поинтересовался Сергей.

– Один убит, двое легко ранены и одному досталось серьезно. Если в госпиталь доставить, то, может, и обойдется.

– Повезло.

– Угу, – правильно поняв Варакина, согласился Грибски. – Легко отделались. Хорошо, что у арачей с добрыми стрелками не так чтобы очень.

Эти слова соответствовали истине. Управляться с луком, копьем, топориком и ножом пинки учатся с детства, потому это оружие в их руках весьма опасно. Огнестрел же при всей своей простоте тоже требует тренировок, хотя и поменьше. А для этого нужны дорогие, и уж тем более для пинков, боеприпасы. Пополнить запасы патронов или пороха они могли только двумя путями: либо трофеями после удачного нападения, либо выменяв втридорога на факториях. Вот и получалось, что при всех охотничьих талантах хороших стрелков среди них было откровенно мало.

– Сергей, давай ты со своими обосновывайся здесь. Вечером пришлю смену.

– Ясно. Милош…

– Ну, чего еще?

– Может, стоит начать с вышки?

– Поняли уж свою ошибку. Думали, пока сможем обойтись вот этим постом, но, похоже, вышка будет куда надежнее. Теперь такое веселье начнется, только держись. А строить нужно, иначе всем конец.

– С раненым-то как будет?

– Попробуем посадить на проходящего купца. Не откажут. Вот успеют ли довезти, вопрос иной. Ладно, пошел я.

– Ануш, сбегай принеси мундиры и бронежилеты.

– Капрал, упаримся ведь, – скосив взгляд на жарящее солнце, попытался возразить Хват.

– Может, и так. Да только лучше зеленый мундир и серая парусина, чем белые рубахи. А броня так еще и жизнь может уберечь.

– Да чего она убережет, в яме же сидеть будем?

– Поговори мне еще, умник. Ануш, все понял?

– Сделаю, – угрюмо буркнул паренек.

Как видно, произошедшее произвело на него сильное впечатление. Пинки, они вроде как и дикари, но ведь все одно люди. Интересно, сколько пройдет времени, пока молодой Бартова оттает? И оттает ли вообще или по гроб не забудет случившегося? Нет. Это вряд ли. Все же дитя пограничья. Ему понять всю необходимость произошедшего много проще, чем городскому. Да Сергею должно быть куда труднее, чем местному жителю.

Глава 2

Писатель

– Ну где еще можно найти нашу таинственную знаменитость, как не у себя дома. Приветствую вас, господин Дворжак.

– Какими судьбами, господин Коуба?

Алексей с нескрываемым любопытством смотрел на владельца одной из крупнейших газет Рустинии «Плезненские ведомости». Именно благодаря расторопности этого газетчика и парочке предложений самого Болотина, которые Коуба блестяще воплотил в жизнь, пришелец с Земли сумел приобрести столь бешеную популярность.

Узнав о гибели своего друга Сергея Варакина, Алексей, заметая следы, сменил имя и предпочел убраться в Старый Свет. Была поначалу мысль сменить страну, но по здравом рассуждении он пришел к выводу, что идея не столь уж и хороша. Он очень мало знал о Глобусе, как они с Сергеем называли этот мир, а потому ему нужно было как минимум осмотреться и обтереться. Вот поживет пару лет, а там можно будет и сменить страну.

Рустинский язык он знал довольно неплохо, хотя и говорил с непередаваемым акцентом, письменность уже усвоил, правда, с грамматикой был ряд сложностей. Это будет большим подспорьем. Однако оставаться в Новой Рустинии, где он успел прилично наследить, не так чтобы и разумно. Поэтому он предпочел отправиться в метрополию, а там уже определяться.

Путешествие по морю выдалось долгим. Уже на третий день ему стало скучно, пейзаж бескрайнего океанского простора не завораживал, а стесненность судовой жизни стала давить на психику. Хорошо он хотя бы оказался не подвержен морской болезни и с легкостью переносил качку. Глядя на мучения большинства пассажиров, Болотин не переставал благодарить Господа за такой подарок.

Со скукой пассажиры боролись по-разному. Кто-то предпочитал азартные или развлекательные игры. Кто-то выходил на специальную площадку на корме и забавлялся стрельбой. Кто-то проводил время в танцах или светских беседах. Кто-то читал. Хватало и тех, кто искал утешения в вине.

Все это, за исключением стрельбы, Алексею было неинтересно. Но не будешь же весь день напролет палить из револьвера и карабина. Если даже забыть о том, что это просто надоедает из-за постоянного грохота, развлечение довольно дорогое. Хотя и запускать это дело Алексей вовсе не собирался. Оказавшись в этом мире, он уже успел узнать, что умение постоять за себя и своих близких вовсе не блажь, а порой жизненная необходимость.

Читать на чужом и пока еще недостаточно хорошо освоенном языке удовольствие ниже среднего. Вот тут-то он и вспомнил о своем намерении попробовать писать фантастические романы. А что, у него были все возможности для того, чтобы стать местным Жюлем Верном.

Он стал подолгу уединяться в своей каюте и корпеть над текстами. Разумеется, ему было куда проще писать на русском языке, но так уж сложилось, что этот язык для него сейчас становился попросту лишним. Вот он и начал практиковаться в рустинском.

Как ни странно, но работа его захватила. Он никогда не жаловался на плохую память, а потому содержание многих прочитанных книг крепко угнездилось в его голове. Тем более принадлежащих перу знаменитого фантаста девятнадцатого века, которыми он в свое время зачитывался, позабыв про еду и сон.

К концу морского путешествия он полностью изложил на бумаге текст переработанного романа, который им был озаглавлен как «Двадцать тысяч верстин под водой». Речь в нем шла о рустинском профессоре и о борьбе некоего аристократа с колониальной державой Валенсией, над которой никогда не заходило солнце.

Интересы Валенсии и Рустинии в Новом Свете пересекались, и это зачастую приводило к вооруженным конфликтам. В Старом Свете эти государства отстояли друг от друга далеко и не могли иметь общих границ. Но все же валийцев в Рустинии не любили из-за того, что те лили кровь их соотечественников там, за океаном, не забывая о заносчивости и привычке нагло лезть в чужие дела со своими правилами.

Так что с этой стороны успех книге обеспечен. Но главное конечно же в необычности стиля и фантастичности самого повествования, с подробностями, о которых ученые могли только догадываться.

Разумеется, он понятия не имел, получится ли что-либо путное из этой затеи. Однако Алексей справедливо рассудил, что располагает немалым запасом средств, поэтому попробовать стоит. Не добьется успеха на ниве сочинительства – ничего страшного, попробует себя в другом. Правда, успеха добиться хотелось. Был у него пунктик, хотелось признания. Хотя бы в чем-нибудь. Там, на Земле, его постигла неудача.

Вернее, он оказался прав, и, если оставшееся по ту сторону прохода попадет в руки знающих людей, его имя станет известным… в узких кругах. Но если получится здесь и на ниве писательской деятельности… Ну кто из его современников не знает Жюля Верна? А тут Болотин мог занять эту нишу. Причем он ничего и ни у кого не украдет, ведь здесь нет знаменитого француза, как нет и иных известных писателей, чьими трудами он мог воспользоваться.

Справедливости ради нужно отметить, что у него не получалось копировать Жюля Верна, и дело вовсе не в том, что у них был абсолютно разный стиль изложения. Во-первых, буквально с первых строк вставал вопрос с названиями. Поэтому ему была прямая дорога в судовую библиотеку, которая, слава богу, оказалась достаточно разносторонней и располагала современными трудами. Знакомиться с окружающим миром посредством чужого языка было сложно, но он настолько увлекся, что перестал обращать внимание на эту сложность. Он просто принял это как данность – есть, и ладно.

Во-вторых, потребовалось побольше узнать о Валенсии, игравшей в повествовании немалую роль, ведь именно с ней вел непримиримую борьбу капитан Некто. И вообще, нужно было составить общее представление о политическом раскладе в мире, узнать кое-что о колониальных народах, ведущих борьбу с захватчиками, о том, как там обстоят дела в настоящий момент. Словом, собрать необходимую информацию, что без Интернета оказалось довольно сложно. Надо же, живя на Земле, он даже не представлял, каким подспорьем был Интернет, он им просто пользовался, и все.

Сильно пригодился уже имеющийся опыт работы с архивами, когда приходилось из массива документов вычленять нужную информацию. Он ведь не только случайно обнаружил ту старую рукопись, но и помогал в работе авторитетным лицам в области паранормальных явлений. Да и при работе над рукописью тоже перелопатил горы бумаги, хотя и безрезультатно.

На выходе получалось нечто похожее на известный ему роман «Двадцать тысяч лье под водой». Алексей больше акцентировал свое внимание на самом корабле, а не на глубинах океана. Он вообще старался указывать только не вызывающее сомнений и имеющее четкое описание в книгах. Так, например, не найдя в справочниках моллюска идентичного наутилусу, он отказался от подобного названия и дал кораблю имя «Косатка».

Оценить, чего стоят его труды, он сумел еще будучи в пути. Ему посчастливилось познакомиться с семейством, отправившимся в путешествие в Старый Свет. Вернее, глава семейства направлялся в Рустинию по делам, семья же сопровождала его.

Так вот, однажды в беседе Алексей проговорился о своих начинаниях на ниве литераторства, и Хана, дочь господина Валича, прямо-таки загорелась ознакомиться с рукописью. Болотин, а теперь господин Дворжак, решил, что это может быть хорошим тестом, и представил свое творение на суд молодой особы.

Хм… Давненько ему не приходилось так краснеть. Девушка конечно же постаралась быть тактичной, все же воспитание никуда не денешь. Но и пары ее сдержанных замечаний по поводу грамотности автора, отчего невозможно оценить сочинение в целом, было вполне достаточно. Однако она сделала скидку на то, что господин Дворжак является иностранцем, и взялась провести правку. А вот когда она закончила…

Даже с учетом того, что текст полностью был выправлен ею же, девушка осталась под впечатлением. Она взяла шефство над начинающим и столь многообещающим автором. Теперь четыре часа в день Алексей занимался тем, что постигал грамматику рустинского языка.

Отец Ханы отнесся было к этому с подозрением, но убедившись, что, кроме занятий, там, собственно, ничего и нет, успокоился. Ну скучно дочери, так что же с того. За ней пытались ухаживать кое-кто из пассажиров, но ни один не заинтересовал молодую особу, откровенно тяготившуюся их назойливым обществом. А тут увлеклась, ну и пусть ее.

Вообще-то еще лет тридцать назад о подобном общении не могло быть и речи. Однако век, насыщенный научными открытиями, и техническая революция сделали свое дело. Не сказать, что границы между сословиями в одночасье стерлись, но в значительной мере истончились. Во всяком случае, среди мещан появилась некая прослойка, которая в той или иной мере оказалась приближенной к дворянскому сословию, – дельцы, ученые, литераторы, чиновники. Так что, убедившись в невинности общения, господин Валич взирал на эти отношения вполне благосклонно, хотя и не терял бдительности.

Тем более молодые люди и не думали как-то особо уединяться и даже ничуть не смущались присутствием родителей или брата «учительницы». Разве только сам ученик при очередном конфузе заливался краской стыда оттого, что происходило это при свидетелях. Но тут уж он находил неизменную поддержку у главы семейства, и хотя в ней проскальзывало некое превосходство, Алексей предпочел не заострять на этом внимание. В конце концов, сословное общество. Конечно, непривычно, но ничего смертельного.

Кроме того, Хана с жаром, присущим молодости, начала помогать господину Дворжаку в сборе информации. Пока ее ученик корпел над очередной главой, девушка выискивала в библиотеке интересные факты и что-нибудь необычное, что могло бы разнообразить повествование. Алексею оставалось подать все это в своей неподражаемой манере. Почему неподражаемой? А не писал так сейчас никто. Именно в этом заключалась немалая доля притягательности текста.

Вот так и вышло, что по прибытии в Рустинию у Алексея уже был готов роман, обещающий стать бестселлером. Немаловажно было и то, что Болотин пополнил свои знания рустинского языка, как письменного, так и разговорного. Разумеется, до абсолютной грамотности было еще далеко, но благодаря занятиям с по-настоящему образованной девушкой из-под его руки стали выходить по меньшей мере удобоваримые строки, а дальше можно нанять секретаря, который отшлифует текст.

И все же главное вовсе не это, а то, как воспримут его роман читатели. Алексей не хотел оказаться востребованным в узких кругах знатоков и ценителей. Ему нужно было признание широких масс. Ну хотелось стать известным. До колик хотелось.

Тем больше оказались опасения, когда владелец газеты поначалу отказался печатать главы из книги в разделе фельетонов. Сам господин Коуба не был почитателем литературы и потому ничего особого в тексте не рассмотрел, а вот его деловая хватка не позволяла отвести под это дело целый раздел газеты. Решив пойти до конца, Алексей предложил газетчику заплатить за право опубликовать в газете первые главы романа. Щедро, надо сказать, заплатить. Да-а, давненько чутье так не подводило дельца.

Как выяснилось, страхи, как автора, так и господина Коуба, оказались напрасными. Да что там, после первой же публикации тираж газеты стал расходиться с молниеносной быстротой и превысил все рекордные показатели прежних времен.

Новинка оказалась настолько популярной, что на долгое время стала темой номер один в салонах и клубах. Читатели с нетерпением ожидали продолжения. Реакция самого газетчика оказалась прямо-таки молниеносной. Уже в середине дня, когда печатался второй тираж газеты, он навестил господина Дворжака и с искренними извинениями вернул ему его деньги и вручил честно заработанный гонорар.

Помимо успеха у светского общества и почитателей литературы новинка произвела фурор и в научных кругах. Многие передовые умы ринулись в атаку на писателя-выскочку, требуя его голову для трепанации. Однако Алексей предпочел никому ничего не доказывать и оставаться в стороне от поднявшегося вала критики и гневных заявлений. Равно как не появляться на глазах и у внезапно обретенных почитателей.

Не будучи стесненным в средствах, он снял небольшую усадьбу в пригороде столицы, где и вел уединенный образ жизни. Его одиночество скрашивали слуги – супружеская чета с тремя малолетними детьми, занявшая флигель. А также секретарь, которого рекомендовал иностранцу, недостаточно свободно владеющему рустинским, теперь уже заботливый и предупредительный газетчик.

– Вообще-то я принес радостную весть, – сделав обиженную мину и с искренним негодованием глядя на Алексея, произнес Коуба.

– Вообще-то, господин Коуба, это вы выбрали столь официальный тон, хотя совсем недавно провозгласили себя моим другом. Так что потрудитесь не обижаться, когда вам платят той же монетой, – все так же стоя возле стола с разложенным на нем оружием, парировал Болотин.

– Ну и лукавый с тобой, ты все равно не испортишь мне настроение. – Газетчик бесшабашно махнул рукой и, быстро приблизившись, схватил руку Алексея, которую тот протянул для приветствия.

– Я так понимаю, что ты опять на коне, отчего и пребываешь в столь радостном расположении духа. Не так ли, Хонза?

– Именно, Шимон. Именно. Но не следует кивать только в мою сторону. Ты, между прочим, получишь ничуть не меньше меня.

Алексею просто повезло, что для осуществления задуманной атаки у газетчика не оказалось достаточно средств. Ввиду того что они намеревались извлечь максимум выгоды из совместного предприятия, Коуба пришлось согласиться на равные доли от прибыли. Впрочем, даже при таком раскладе он был в барыше. Два тиража ушли буквально влет. Сейчас уже вышел третий тираж. Всего на этом предприятии им уже удалось заработать по десять тысяч крон, за вычетом всех накладных расходов и налогов, а ведь это было только начало.

В настоящее время уже был закончен очередной роман, который проходил огранку у секретаря. Судя по отзывам на первый роман и расходящимся тиражам «Плезненских ведомостей», «Таинственный остров» должен был произвести не меньший фурор.

– Неужели и третий тираж уже разошелся? – все же полюбопытствовал Алексей.

– Нет. Третий тираж все еще в продаже, и думаю, что пока мы достигли своего максимума. Если и можно будет говорить о последующих тиражах в Рустинии, то не раньше чем через пару лет.

– Ты сказал – в Рустинии?

– Ага-а, Шимон. Я знал, что ты заметишь мою оговорку.

– В чем суть?

– А суть в том, что ко мне обратились книготорговцы сразу из трех стран с просьбой свести тебя с ними для заключения договора об издании твоего романа за границей. А вот это уже чисто твоя прибыль, дружище, и по-настоящему радоваться должен ты.

– Хонза, ты же знаешь мое условие. Я не хочу пока появляться на публике.

– И правильно делаешь. Твоя некая таинственность и витающие вокруг твоей личности небылицы лишь подогревают интерес читателей.

– Но тем не менее ты хочешь, чтобы я встретился с представителями иностранных издательств?

– Но иначе…

– Хонза, а где здесь твоя выгода?

– Моя… Шимон, ты в чем-то меня подозреваешь?

– Нет.

– Тогда чем вызван этот вопрос?

– Насколько я помню, у нас есть договоренность о доле каждого. Но тут получается, что ты попросту предоставляешь возможность заработать мне.

– Не можешь понять, где я тебя хочу обмануть?

– Вот только не надо обижаться. У меня и в мыслях не было тебя обидеть. Но раз уж так случилось, что ты занимаешься всеми моими делами, то справедливо, если ты будешь иметь свою долю и с подобных сделок. Поэтому я слушаю твои предложения.

– Шимон, я вовсе не собирался…

Разумеется, он не собирался, и Алексей ему в этом верил. Коуба был настоящим дельцом, способным видеть перспективу. Прошла всего лишь пара месяцев, как темная лошадка Шимон Дворжак выдал еще один фантастический роман, популярность которого ничуть не меньше, чем у первого. Пусть вначале их знакомства он и просчитался, хотя бы потому что не был в достаточной мере информирован в этой области. Но, едва осознав свою ошибку, он сразу же рассмотрел потенциал писателя. Сорвать по максимуму, обобрать как липку один раз , чтобы потерять все то, что может дать длительное честное сотрудничество, даже с половинной долей прибыли… Ну уж нет.

– Хонза, побойся Бога. Никто не говорит о том, что ты нечестен со мной. Но я считаю, что твоя доля в этом должна присутствовать, и прошу тебя назвать ее.

– Хорошо. Только чтобы не обижать тебя. Пять процентов. Именно столько будут стоить мои услуги как посредника.

– Предпочитаешь синицу в руках, Хонза?

– Да какая синица! Если бы ты не вел затворнический образ жизни и они знали, где тебя искать, то пришли бы непосредственно к тебе. И потом… Ты уж извини, но я буду честен, Шимон. Помимо того что ты мне по-настоящему симпатичен, я не хочу потерять вместе с твоей дружбой еще и возможность получать прибыль в последующем. Вот такой я прагматик, дружище.

– И этим нравишься мне куда больше, чем если бы начал лицемерить. За твои услуги как посредника ты получишь двадцать процентов. И это не обсуждается. Если считаешь, что такие мелочи тебя не интересуют, можешь пустить эти деньги на переоборудование типографии или расширение газеты.

– Ну не такие уж это и мелочи.

– Тем более. Кстати, а мы не можем наладить печать на иностранных языках?

– Отчего же, можем. Вот только нам не дадут развернуться. Там хватает и своих издателей, и их поддерживает государство, как и у нас. Пустая затея.

– Значит, нам остается лишь Рустиния и колония в Новом Свете?

– На большее рассчитывать не приходится. Может быть, потом, когда твоя популярность значительно вырастет, но не сейчас.

– А что, если нам начать выпускать дешевые издания? Построить большую типографию и печатать не только мои книги, но и других авторов по самым низким ценам?

– Ты представляешь, во что это выльется?

– Думаю, что это будет дорого.

– Очень дорого.

– Но мне кажется, что это окупится и принесет если не больше, то уж не меньше прибыли. И тогда мы получим вдвое против прежнего. Подумай, сколько крестьян и рабочих попросту лишены возможности покупать книги из-за их дороговизны. К тому же не думаю, что его величество не поддержит подобное начинание. Сегодня бедноту приходится чуть ли не в принудительном порядке заставлять учиться грамоте. Но если появятся книги, доступные всем слоям общества, это послужит лишним стимулом для повышения грамотности. Людям, а в первую очередь детворе придется выучиться, чтобы иметь возможность окунуться в мир книг.

– Нужно подумать и посоветоваться. Что-то такое в твоих словах есть. Определенно есть. Слушай, а к чему все это? Или тебе просто нравится стрелять? – сменил тему газетчик, указывая на заваленный оружием стол.

Разговор происходил в саду, где Алексей устроил себе стрельбище и ежедневно тренировался в обращении с оружием. Прислуга только осуждающе покачивала головой, видя такое транжирство. Стрелял Болотин много и часто. Разумеется, здесь патроны были дешевле, чем в Новом Свете, и все же удовольствие влетало в копеечку, или скорее в гнедок, но Болотин был уверен, что оно того стоит.

Вот и в момент появления господина Коуба он как раз расстрелял очередной барабан револьвера, а перед этим было два магазина карабина. Кстати, ведя беседу, он снаряжал свой арсенал, готовясь снова подвергнуть мишени обстрелу.

– Стрелять мне и впрямь нравится, но дело даже не в этом, Хонза.

– А в чем же?

– Понимаешь, за свои не такие уж и большие годы я вдруг понял, что умение владеть оружием и обладание им вовсе не блажь, а порой вопрос выживания.

– Ты это почерпнул в своих путешествиях?

– Именно.

– И тебе приходилось убивать?

– Граница с пинкской территорией не то место, где можно этого избежать, Хонза. Всякое бывало.

– Но теперь ты в цивилизованных краях.

– Это так. Но ведь ни в чем и никогда нельзя быть уверенным. Кто знает, куда в следующий раз занесет меня судьба. Будет просто великолепно, если это умение мне никогда не пригодится. Но если случится… Лучше быть готовым, чем потом кусать локти. Тем более сегодня я могу себе позволить подобное увлечение, которое, и я на это искренне надеюсь, никогда не понадобится мне на практике.

Дверь отворилась, впустив в конторку шум типографии. Не сказать, что работа машин не была слышна и раньше. Даже качественно изготовленные двери с двойным остеклением способны лишь приглушить этот неистребимый звук. И все же этого вполне достаточно, чтобы можно было разговаривать, не напрягая голосовые связки, и без особых усилий услышать собеседника.

Коуба не выказал неудовольствия тем, что его побеспокоили. Он использовал данную конторку только для осуществления рабочего процесса. Побеспокоить здесь его могли непосредственно по делу или посыльный, если нужно было перейти в другой кабинет.

Таковой имелся на втором этаже, куда шум практически не доходил. Там владелец газеты вел переговоры, проводил деловые встречи и принимал посетителей. На том же этаже находились рабочие места главного редактора, его помощников и репортеров. Это позволяло им работать в относительной тишине. Им необходимо было сосредоточиться, а потому Коуба постарался обеспечить их отдельными каморками, где бы их никто не отвлекал. У него солидное издание, а не какая-то вшивая газетенка, где позволительны грамматические ошибки, описки и тому подобные безобразия.

Раз уж кто-то решил посетить его здесь, в небольшой конторке, непосредственно в типографии, значит, того требует дело. А дело прежде всего. Это устоявшаяся традиция, а потому никто и ни за что не осмелится беспокоить его просто так.

Не отрывая взгляда от лежащих перед ним листков, Коуба сделал неопределенный жест рукой, который означал – закрой дверь и жди. Он не любил отвлекаться во время работы. Сейчас он знакомился с гранками статьи и старался понять, насколько увлечет читателя написанное и увлечет ли вообще. Кроме стилистики, необходимо было свежим взглядом окинуть сам набор текста. Нет ли ошибок.

Все это уже проделали главный редактор и корректор. Коли уж текст прошел через них, теперь пришел его черед. Только многократная и независимая проверка одного текста несколькими людьми позволяла выявить ошибки и добиться получения того продукта, который без стыда можно подавать читателям.

Разумеется, он, как владелец газеты, мог этого и не делать, поручив все своим подчиненным. Однако он всегда придерживался неизменного правила: хочешь что-то сделать хорошо – сделай это сам. И потом, ему по-настоящему нравилось то, чем он занимался.

Наконец текст прочитан. Необходимые пометки и исправления сделаны. Ничего критичного, так, мелкие недочеты. Сверху ложится его подпись. Гранки перекочевывают в отдельную папку. Взгляд поднимается на посетителя… О боже!

Газетчик поспешно поднимается из-за стола, всем своим видом выражая растерянность и бог весть что еще. Визит полковника гвардии в парадном мундире, при орденах никак не может его обескуражить. Вот только не в том случае, когда на эполетах этого полковника имеется вензель его высочества Элиаша из рода Моравик, кронпринца Рустинского королевства. И этому человеку, адъютанту его высочества, он сделал неопределенный жест рукой?! Оставалось лишь удивляться, как тот вообще не взбесился и не разнес конторку этого зарвавшегося газетчика-мещанина.

– Господин полковник… – чувствуя, как на лбу выступает испарина, залепетал Коуба.

– Господин Коуба? Владелец «Плезненских ведомостей»?

– Д-да, господин полковник. Я прошу прощения. Эту конторку я использую для работы по правке гранок. Я не ожидал, что… Визитеров я принимаю в другом кабинете. Я…

– Полноте, господин Коуба. Я, как и кронпринц, предпочитаю работать в куда более скромных помещениях, нежели апартаменты, предназначенные для официальных приемов. Так что ничто не ново под луной.

– Но…

– И не стоит устраивать взбучку вашему секретарю или еще кому бы то ни было. Узнав, что вы находитесь здесь, я попросил препроводить меня сюда и не позволил поставить вас в известность. Признаться, увиденное меня искренне порадовало. Всегда приятно наблюдать за работой человека, по-настоящему знающего свое дело. Терпеть не могу выскочек и позеров. Один только этот визит позволяет сделать однозначный вывод, что ваша газета по праву является передовым изданием королевства.

– О-о, не знаю, достойны ли мы вашей похвалы.

– Мы?

– Ну да, – растерянно ответил Коуба, – я и сотрудники моей газеты.

– Вы отождествляете себя со своими работниками?

– Но… Как же иначе? Я владелец, это так. Однако каждый из работающих в этом здании вносит свой вклад. Кто-то меньший, кто-то больший, но без маленьких и неприметных глазу винтиков машина не станет работать.

– Вы мне нравитесь, господин Коуба. Определенно нравитесь. А потому дам вам один совет. Держите себя столь же достойно при встрече с кронпринцем, и его благосклонность вам гарантирована.

– Благодарю, господин полковник. При встрече с кр… – Коуба непроизвольно осекся, выпучив от удивления глаза.

– Его высочество приказал мне передать вам приглашение во дворец, а также сопроводить вас. У него появилось «окно» в полдень, и он хотел бы с вами увидеться.

– Увидеться со мной? Во дворец?

– Господин Коуба, он ваш кронпринц, будущий король Рустинии, но вовсе не небожитель, чтобы реагировать подобным образом.

– Я… я… Конечно… Да, вы правы… В полдень?.. – Коуба в растерянности посмотрел на настенные часы, стрелки которых показывали четверть двенадцатого. – Но я…

– Господи, да успокойтесь же вы. Это не официальный прием, а рабочая встреча. Достаточно, если вы будете опрятны и обойдетесь без пятен типографской краски. Поверьте, кронпринц прост в обхождении, у него вовсе нет клыков и уж тем более намерений разорвать вас, как хищник свою добычу.

Полковник, прекрасно осознавая, какое впечатление на мещанина может произвести подобная весть, держался спокойно, с достоинством и вместе с тем излучал доброжелательность. Словом, нет и намека на высокомерие, хотя он по праву мог себе это позволить.

– И еще. Надеюсь, вам не составит труда известить господина Дворжака, это приглашение распространяется и на него.

– То есть его высочество хочет видеть нас двоих?

– Именно это я и говорю.

– Но… Дело в том, что господин Дворжак предпочитает уединение и проживает в загородной усадьбе, которую арендует. При всей поспешности путь только в один конец займет не меньше часа.

– А вот это неожиданно. Отправьте за ним кого-нибудь. Надеюсь, есть те, для кого место его проживания не является тайной?

– Да, разумеется. Я немедленно извещу его о приказе кронпринца.

– О приглашении.

– А разве разница столь уж велика? – Коуба явно уже избавился от своей растерянности и быстро приходил в себя.

– Разница есть, но вы правы, она незначительна. Пока вы собираетесь, не могли бы вы попросить кого-нибудь провести мне экскурсию по вашей типографии?

– Конечно.

– И еще. У вас уже имеются первые экземпляры новой книги господина Дворжака? Отлично. Прихватите с собой четыре экземпляра. Удивлены?

– Нет, что вы. Я немедленно обо всем позабочусь.

Следующие три четверти часа были чуть ли не самыми тяжелыми в жизни газетчика. Перво-наперво он озаботился досугом ожидающего его адъютанта. Потом отправил своего секретаря за Шимоном. Не раздумывая, он вручил ему десять крон, велев нанять любого извозчика, лишь бы тот оказался быстр и лих, как сам Сатана. Когда Коуба привел себя в порядок, на его столе уже лежали заказанные экземпляры, упакованные в оберточную бумагу.

Потом был путь во дворец. Странное дело. Ему приходилось бывать в весьма пышных особняках. Он был готов поклясться, что парочка из них по величию, богатству отделки и убранства ничуть не уступали, а пожалуй, и превзошли бы королевскую резиденцию. Однако своды дворца произвели на него неизгладимое впечатление, и им едва опять не овладела паника. Но все же он сумел взять себя в руки.

Полковник не обманул, кронпринц предпочитал работать в довольно скромном кабинете со столь же неамбициозной приемной, отделанной гладкими панелями темного дерева. Никакой вычурности, хотя и великолепная работа. Вполне обычного вида рабочий стол адъютанта, правда, чуть больших размеров и, разумеется, отличного дерева и полировки, а столешница обтянута превосходным зеленым сукном. Стулья неброские, но мягкие и с удобными гнутыми спинками. Словом, здесь все было направлено не на показуху, а на комфортабельность в работе.

– Кронпринц просит вас обождать, господин Коуба. Он немного расстроен, что вы не смогли прибыть вместе с господином Дворжаком, – выйдя из кабинета, сообщил адъютант.

– Так, может, тогда он назначит другой день?

– В этом нет необходимости. Он просил вас заверить, что непременно найдет «окно» в течение дня. Прошу вас, присядьте.

Примерно через час в приемной появился и Дворжак. Секретарь просто превзошел себя, выполняя приказ своего патрона. По счастью, писатель оказался дома и не стал мешкать. Разумеется, поспеть вовремя на аудиенцию они не смогли, но тут уж их личной вины не было.

Коуба не без интереса наблюдал за Дворжаком. Какая выдержка у этого молодого человека. Видно, что он проявляет любопытство, осматриваясь, но выглядело это несколько странно. Подобным образом ведут себя посетители музея или выставки. Никакого благоговения, испытанного самим Коуба, у Шимона Дворжака не было и в помине.

Газетчик был и прав и не прав одновременно. Алексей и впрямь не испытывал особых чувств по поводу его вызова к кронпринцу. Что поделать, дитя бессословного общества, он ровно относился к таким вещам. Ну имеет человек высокий титул, ну и что с того.

Тут скорее даже наоборот, в нем сразу срабатывал защитный механизм. Чем таким особым отличается титулованная особа от него? Да ничем. Деньги? Можно без труда найти целую кучу дворян, доходы которых куда как скромнее его собственных. Совсем иное, если ты имеешь дело с умным человеком, или с лидером, или же с тем, кто способен внушить к себе уважение с первого взгляда.

Вот взять его покойного друга Сергея Варакина. Простой деревенский парень, с упрямым и даже где-то упертым характером. Он никогда не имел избытка в деньгах. Особыми талантами или умом не выделялся. Но вот уважение к себе внушал с первой встречи, потому что в нем можно было рассмотреть некий стержень.

Так что окажется кронпринц умным и прозорливым человеком, Алексей станет его уважать. Нет – на нет и суда нет. Естественно, хамить не станет, но и лебезить не будет. А лучше вообще держаться от сильных мира сего подальше. Целее будешь. Мало ли что в его высокопоставленную башку взбредет.

Хотя он и старался не подавать виду, по-настоящему его волновало только одно. Придуманная им легенда была вполне приемлема для обывателей, а вот как она покажет себя на таком уровне, куда он, собственно, никогда не стремился, это вопрос. Того, что каким-то образом стало известно о его преступлении в колонии, он не опасался. Будь так, и им занималась бы полицейская управа, но никак не кронпринц. Но лицо, допущенное к общению с представителем королевского двора, не может не вызвать интереса, хотя бы для обеспечения безопасности.

И какого черта его сюда вызвали? Интересно, а сколько лет этому самому кронпринцу? Возраст, он, знаете ли, играет немаловажную роль. Может, ему только семнадцать и он просто зачитывается романами в одночасье ставшего популярным писателя? Тоже возможно. Озаботиться же заранее и узнать возраст Элиаша было трудно. Кретин. Ладно, чего теперь-то.

Спустя примерно еще час ожидания адъютант был вызван в кабинет. В приемную он вернулся минут через пять и, встав в стороне от открытой двери, пригласил посетителей пройти. Когда газетчик и писатель прошли в кабинет, он последовал за ними.

Как и ожидалось, рабочий кабинет богатством убранства недалеко ушел от приемной. Обычно эти два помещения идут в ногу и одно обязательно соответствует другому. Конечно же кабинет был раза в четыре больше, вдоль одной из стен, под самый потолок, книжные шкафы, где кроме книг были заметны и папки с какими-то бумагами. Стол и стулья точно такие же, как и в приемной, разве только первый превосходил размерами адъютантский, а вторых было больше. На двух стрельчатых окнах прозрачные занавеси. Есть и плотные шторы, скорее всего способные погрузить кабинет в темноту, но они сейчас раздвинуты. На полу толстый ковер, скрадывающий шаги. На таком, пожалуй, и спать комфортно. Разумеется, не всем. Но Алексей, вкусивший походной жизни, вполне этим удовлетворился бы.

– Рад вас приветствовать, господа.

Кронпринцу лет двадцать пять, не больше. Хм… Есть в нем какое-то сходство с Сергеем. Такой же высокий, крепкого сложения, светловолосый. Эдакий здоровый, ядреный сибирский мужик. Хотя… Нет, фигура у него более ладная, как видно, он не чужд гимнастики и иных тренировок, призванных закалять тело.

– Ваше высочество, – одновременно произнесли посетители.

Алексей, практически профан в этикете, постарался в точности скопировать почтительный, но без раболепства поклон Коуба. Вроде получилось. Или нет? Во всяком случае, неудовольствия со стороны кронпринца нет, значит, не все так плохо.

– Не обессудьте, что мне пришлось воспользоваться своим положением и вызвать вас сюда. Но поверьте, у меня просто не было иного выхода. И кстати, виной тому поведение уважаемого господина Дворжака.

А ничего так. Вполне нормальный молодой человек, вроде пока без высокомерного апломба. Разумеется, он не бросился пожимать им руки, но, с другой стороны, приветствуя их, привстал. Разговаривает по-простому. Вот еще и жест, приглашающий присесть. Алексею, конечно, это импонирует, но беглого взгляда на Коуба достаточно, чтобы понять – тот находится на грани паники. Все же сословное общество – это нечто. Алексей однажды был свидетелем того, как Хонза легко и с достоинством вел беседу с графом. Но королевская семья – это все же иная ипостась.

– Простите, ваше высочество, но что в моем поведении могло вызвать ваше неудовольствие? – произнес Алексей.

– Разве я говорю о неудовольствии?

– В таком случае, чем моя скромная персона могла вызвать ваше любопытство?

– Хм… Дворжак… Фамилия, как и имя, рустинские, но ваш акцент… Я даже не возьмусь определить, к какому региону можно его отнести.

– Крестовые горы на берегу Срединного моря.

– Да уж, задачка. Насколько мне известно, исторически сложилось так, что там просто великое множество различных народностей, как и языков.

– Совершенно верно, ваше высочество. Например, мой народ уживается в селении в одной из многочисленных высокогорных долин. Фактически только семь семей, а общая численность не превосходит трех сотен человек.

– И что за народность?

– Русские.

– Никогда не слышал.

– Ничего удивительного. Насколько мне известно, даже жители гор не знают всех поселений, а остальные… Ну кому интересны бедные и ничем не примечательные, за исключением гибельных скал и ущелий, места. Там до сих пор живут сами по себе, и ни одно государство не зарится на данную территорию.

– Да, мне знакома ситуация с Крестовыми горами, где берега настолько опасны, что нет ни одной сколь-нибудь пригодной гавани. Бедные народы, живущие в средневековье.

– Все именно так, ваше высочество. Впрочем, возможно, что-то и изменилось.

– ?

– Я покинул родные места около пятнадцати лет назад. Так уж сложилась судьба.

– Было бы интересно послушать вашу историю, господин Дворжак.

– Да мне в общем-то и рассказать нечего, хотя на мою долю и досталось приключений с избытком. Если коротко, то представители враждебного рода попросту захватили меня, когда я необдуманно отдалился от нашего поселения, и продали в рабство. Мне тогда только двенадцать было. Я кочевал из одного селения в другое, пока меня не купил торговец из Садана. По дороге мне удалось бежать. Я попал на один из кораблей, который по счастливой случайности направлялся в Новый Свет. Так я оказался в Новой Рустинии. Потом был бродяжкой. Когда подрос, то решил, что нужно как-то устраиваться в этой жизни, и записался вольноопределяющимся на границу. После службы получил гражданство. Но это известная практика в Новой Рустинии.

Кронпринц согласно кивнул, ему было известно об этом.

– После армии, – продолжил Алексей, – бродил по приграничной территории, батрачил, нанимался охранником. Словом, жил как придется и понемногу копил деньги. Однажды мне повезло. Когда отбивали очередное нападение пинков, я подстрелил воина, и на его шее было ожерелье, где присутствовали не только клыки и когти, но и стеклянные бусины. Две из них оказались алмазами.

– Никогда не слышал об алмазах в Новом Свете, – встрепенулся кронпринц.

– Я тоже, ваше высочество. Но это были не алмазы в чистом виде, а серьги. Вероятно, этот дикарь снял их с ограбленной дамы, но, не зная истинной ценности, повесил на свое ожерелье. Собственно, именно по этой причине я и не выбросил их, предположив, что смогу получить за них пару сотен крон. Серьги потянули на весьма приличную сумму. Подозреваю, что меня здорово надули, но и этого для меня было с избытком. Потом на моем пути повстречался разорившийся игрок на бирже, который сумел увеличить мое состояние и сам вылезти из долговой ямы. Я уж посчитал, что моя жизнь наладилась, но у бедолаги случился сердечный приступ. Мне опять пришлось менять свой образ жизни, так как в биржевых операциях я ничего не смыслю, да и делец из меня не выйдет. Вот я и решил начать с того, чтобы посетить Старый Свет.

– Но вы производите впечатление образованного человека. Иначе просто не может быть, если вспомнить ваш роман.

– Ну а чем мне было заниматься, пока деньги зарабатывал другой? Вот я и подвизался читать, найдя это занятие весьма привлекательным. Так что все мои познания весьма поверхностны. Мне всегда говорили, что я хороший рассказчик, и я решил попробовать себя на этом поприще. Признаться, больше оттого, что во время путешествия через океан мне просто нечем было заняться.

– А как насчет слухов о том, что вы вложили свои деньги в издание вашей книги?

– Это правда, и это был риск с моей стороны, который, к моей радости, увенчался успехом.

– А если бы нет?

– Я давал кое-кому почитать свою рукопись еще на корабле, и оценка была довольно высокой. Поэтому шансы на успех все же были. Разумеется, я проявил самоуверенность, но не на пустом месте. И потом, всего лишь пять лет как я из перекати-поля превратился в респектабельного господина, так что не пропал бы. К тому же я вложил в это не все деньги, оставив некий запас на черный день.

– И все же вы рисковали.

– Несомненно. Но иначе у меня ничего не получилось бы. Кто я такой, чтобы тягаться с маститыми и именитыми писателями? Узнать, могу ли я иметь успех, можно было, только лично профинансировав это предприятие.

– А к чему такая таинственность?

– Согласитесь, что любопытство это серьезный стимул. Вот, например, многие ли маститые писатели были удостоены чести оказаться у вас на приеме?

– Да уж, здесь сложно вам возразить, – не сдержавшись, улыбнулся кронпринц Элиаш. – И кстати, возможно, вы и не делец, но хватка у вас есть.

– Благодарю, ваше высочество.

– А как так получилось, что вы иностранец, а имя и фамилия вполне рустинские?

– Просто при оформлении паспорта мои данные записали на рустинский манер. Раз уж я решил связать свою жизнь с Рустинией, это показалось мне логичным. – Это тоже была обычная практика, которая не могла вызвать особого удивления кронпринца.

– Вы уж не обижайтесь, господин Дворжак, но я не любитель современной литературы. Мне ближе все же классики. Поэтому вашу книгу я прочел, наверное, один из самых последних. Однако не могу сказать, что она меня не заинтересовала, в частности в плане развития флота. Хотя многие и утверждают, что это всего лишь дорогие игрушки, но флот королевству жизненно необходим.

– Вас заинтересовали подводные лодки, ваше высочество?

– Многие считают это баловством еще большим, чем надводные корабли.

– Но насколько мне известно, подводные лодки уже поступают на флот.

– Их можно пересчитать по пальцам, причем одной руки, а их эффективность… Ваша «Косатка» просто фантастична. Если бы Рустиния имела хотя бы десяток таких кораблей… Отчего вы взялись писать именно об этом?

– Потому что идея витает в воздухе. Ее просто не могут рассмотреть. Да и пути решения, отличаясь оригинальностью, на мой взгляд, ошибочны.

– Вот именно ваш взгляд меня по-настоящему и заинтриговал. Собственно, именно поэтому я и взялся за чтение. Вы действительно считаете, что изложенное вами имеет право на существование? Многие ученые откровенно высмеивают ваш роман и ваши взгляды.

– Это одна из причин, почему я не желаю появляться на публике. Вступать в спор с маститыми учеными мне, человеку, не имеющему даже нормального начального образования… Меня распнут и выставят на всеобщее обозрение в самые кратчайшие сроки.

– Признаться, я полагал, что вы все же имеете неплохое образование или общались с каким-нибудь непризнанным гением, потому как книга написана весьма толково.

Было понятно, что кронпринц имеет в виду техническую составляющую романа. Подводные лодки, даже те, что состояли на вооружении, на сегодняшний день представляли собой поделки очумелых ручек. Разумеется, на взгляд Алексея. Технические возможности для того, чтобы создать нечто более эффективное, имелись, но пути решения этой задачи были самыми замысловатыми. Одни лодки приводились в движение мускульной силой, другие с использованием машин и сжатого воздуха, были и с электрическими движителями. Но все это было весьма маломощным и неспособным преодолеть хоть сколь-нибудь большое расстояние, и уж тем более не приходилось говорить о скорости, которая в лучшем случае измерялась парой мер¹. Максимальная же глубина, доступная им, не превышала и десятка метров.

Как видно, Элиаш посчитал, что господин Дворжак разбирается в этом вопросе и может предложить какой-то конкретный, хотя и необычный путь решения. Однако, к своему сожалению, обнаружил, что имеет дело с обычным мечтателем. Он был разочарован. Это стало заметно, едва Алексей начал излагать свою легенду. Человек ниоткуда и, как выяснилось, никто. Пустышка.

Не сказать, что это смутило Болотина. Да, он хотел оставить после себя след. Мало того, взявшись за роман, он надеялся не только прославиться в мире Глобуса, но еще и оставить некое послание, на случай если контакт с Землей все же состоится. Но, видя, как поменялось к нему отношение наследника короны, он вдруг закусил удила. Какого черта! Да, он не ученый, но и не пустышка! Йок макарек! Присказка Сергея сама собой всплыла в мозгу, и он приосанился, приняв самый решительный вид.

– Не спешите разочаровываться, ваше высочество. Я конечно же не имею специального образования, но, как утверждали многие мои знакомые, обладаю интересной способностью видеть очевидные вещи, на которые никто не обращает внимания. Пусть мне не под силу решить технические вопросы, но я могу безошибочно указать направление. «Косатка» – это фантастика, на сегодняшний день это так. Но кто сказал, что это невозможно? Разумеется, получение практически неиссякаемого источника энергии за счет некоего минерала, который капитану Некто удалось обнаружить в кратере вулкана, – это чистой воды вымысел. Нельзя утверждать, что подобное невозможно в далеком будущем, но в ближайшую пару сотен лет это точно неосуществимо. Но ведь на эту проблему можно взглянуть и под другим углом и в несколько упрощенном виде.

– То есть у вас все же имеется какая-то идея?

Было заметно, что кронпринц спрашивает больше из-за желания продолжить беседу, а не по-настоящему заинтересовавшись словами Алексея. Болотину было непонятно, отчего тот тянет время, но решил воспользоваться ситуацией.

– Скажем так, я вижу некую принципиальную схему подводной лодки. Если вам это интересно…

– Извольте.

– Вы позволите воспользоваться листком бумаги и карандашом?

– Пожалуйста.

Алексей быстро нарисовал нечто похожее на сигару и разделил ее на несколько частей. После чего приступил к пояснениям:

– Итак, что имеет место сегодня? Лодки погружаются под воду посредством заполнения цистерн водой. Всплытие осуществляется путем откачки воды из цистерн помпами.

Утвердительный кивок явно заскучавшего кронпринца. Адъютант, находясь за его спиной, позволил себе даже легкий зевок, прикрыв рот ладонью. Алексей немного запаниковал и хотел было отказаться от своей затеи, но набычился и продолжил:

– Если в лодке расположить резервуары со сжатым воздухом, то при открытии клапана он сам вытолкнет воду из цистерн и лодка всплывет, так как давление в резервуарах превысит давление воды. Экономятся силы и время. Разумеется, чем глубже погружение, тем больше должно быть давление. Это первое, что я вижу. Далее, относительно движителя. В романе я описываю электрический двигатель. Сегодня подобное применяется, однако заряд аккумуляторов небесконечен, а потому запас хода весьма мал. В романе вместо аккумуляторов я применяю неиссякаемый источник питания, но в реальности такое невозможно. Во всяком случае, пока. На мой взгляд, выход достаточно прост. К примеру, вот в этом отсеке располагается двигатель внутреннего сгорания, какой не важно, это детали. Главное, что ему не нужны топки и паровые котлы. Далее, вот здесь отсек, где располагается электрический двигатель, способный работать в двойном режиме – непосредственно как электромотор и как генератор. А вот здесь большие аккумуляторы. Когда лодка идет в надводном положении, она использует двигатель внутреннего сгорания, который одновременно заряжает аккумуляторы посредством электромотора в режиме генератора. Когда лодка погружается, в дело вступает электродвигатель. В надводном положении конечно же скорость хода будет значительно выше, чем в подводном, но запас хода увеличится в разы.

– Но на сегодняшний день эти газовые, угольные и бензольные двигатели весьма слабы, чтобы справиться с подобной задачей. А электромоторы, способные работать в двух режимах, и вовсе не существуют, – возразил кронпринц.

– Ваше высочество, я только говорю о том, что такое возможно. Пути решения мне, разумеется, неизвестны, но ведь и паровые машины когда-то были куда слабее сегодняшних. А что касается электромоторов двойного назначения, то, на мой взгляд, их никто не разрабатывает ввиду отсутствия спроса на подобные изделия.

– Но размеры такого корабля должны быть сопоставимы с вашей «Косаткой», и даже больше. Ведь в романе вы не рассматриваете такой вопрос, как запас топлива.

– Уверяю вас, размеры получатся куда скромнее, а вот насчет отдельных рабочих кабинетов, просторной библиотеки, отдельных кают и огромных иллюминаторов, способных сдерживать давление забортной воды, придется позабыть. Там будет очень тесно, и скорее всего для экипажа останется очень мало места. Люди будут буквально на головах друг у друга, команда вряд ли превысит пару десятков человек, и каждый из них должен будет владеть не одной специальностью. Но разве это может быть интересно читателю?

– Но получить большой запас хода все одно не получится.

– Как говорится, все познается в сравнении. Конечно, «Косатка» – это великолепно, но если отталкиваться от сегодняшних реалий… – Алексей даже выставил перед собой руки, подражая чашам весов.

– Боюсь, ученые мужи с вами не согласятся и найдут множество доводов против, – задумчиво покачав головой, произнес откинувшийся на спинку стула кронпринц.

– Ваше высочество, человечество не так давно начало строить железные дороги, всего-то лет тридцать прошло, хотя первые паровозы появились чуть не сто лет назад, – пылко возразил Алексей, подаваясь вперед. – Их изобретателям тоже не верили, и вполне себе маститые ученые драли глотку, доказывая бесперспективность и невозможность… Но что мы видим сегодня?

– В то время металлурги были не в состоянии удовлетворить потребности, и промышленная база была не столь совершенна.

– Если бы правители видели в этом выгоду и перспективы, то не думаю, что это их остановило бы. Но они верили выводам именитых ученых. Сегодня строительство железных дорог в Новом Свете обходится весьма дорого, но они строятся, неся прогресс на дикие территории. Я сам наблюдал, как меняется жизнь с их появлением. Никакого сравнения с тем, что было буквально несколько лет назад. А происходит это по той причине, что правительства видят в этом необходимость для дальнейшего развития. И разве не появление первых железных дорог подстегнуло промышленность, выведя ее на новый уровень?

– Значит, вы уверены, что вот такая схема будет работать? – Не меняя позы, кронпринц взглядом указал на исчерченный листок на своем столе.

– Абсолютно. Я скажу больше. Тот, кто сегодня начнет рассматривать именно такую схему, впоследствии опередит остальных. Разумеется, если будет постоянно развиваться, а не удовлетворится достигнутым. Если разработки будут проводиться не энтузиастами, не способными подкрепить свои идеи денежными средствами, а под контролем и при финансовой поддержке правительства, то результат, несомненно, будет.

– Предполагаю, что это будет весьма дорогой проект. Здесь потребуется множество разработок в различных областях.

– Да. А еще будут неудачи, разочарования и даже гибель людей. Но опять-таки это только мой взгляд на будущее. Ничем не подкрепленный, кроме моего видения. Но… Мы с вами достаточно молоды, а потому еще увидим, что прав был именно я.

Убежденность Алексея вроде бы оказала какое-то влияние на кронпринца, и в его взгляде появилась задумчивость. Что же, если слова писателя упадут на благодатную почву, то Рустиния вполне имеет шансы избежать роли аутсайдера в строительстве подводного флота.

Болотину нравились рустинцы. Чем дальше, тем больше он видел их схожесть со славянами, а потому ему было бы приятно, если это королевство будет в числе лидеров. Уже сегодня здесь наблюдались высокие темпы развития практически во всех областях, что в условиях абсолютной монархии говорило о весьма дельном правителе. Судя по тому, что Алексей мог вынести из их разговора, наследник ничем не уступит королю, а значит, и при последующем правлении королевство ждет неуклонное движение вперед. При счастливом стечении обстоятельств это около пятидесяти лет в условиях бурно развивающейся промышленности и все новых открытий. Не так уж и плохо.

– Отчего же вы тогда не описали свою «Косатку» более приближенно к тому, что сейчас поведали мне? – внимательно глядя на собеседника, поинтересовался кронпринц Элиаш.

– Потому что тогда капитану Некто как минимум потребовалось бы судно, способное обеспечить его топливом, и оно должно было бы повсюду его сопровождать. Но и его цистерны не бездонны. Ну и где бы они пополняли запасы топлива? И потом, укажи я это, ученые мужи накинулись бы на меня с не меньшим пылом и жаром. А еще… Это реальное и перспективное направление, и за эту идею мог ухватиться какой-нибудь прозорливый ум. Не факт, что у него что-нибудь получилось бы, но ведь это нельзя просто так отметать.

– Но мне вы об этом говорите.

– Я подданный рустинской короны, ваше высочество, а вы наследный принц. По-моему, различие между озвучиванием идеи на весь свет и вам весьма существенно.

– Я вижу, что вы прямо-таки убеждены в своей правоте.

– Я – да. Но вот поверите ли вы в мои бредни, решать вам.

– А эти ваши самодвижущиеся мины?

– И это вполне реально, ваше высочество. И даже на современном уровне развития техники. Двигатели, работающие от сжатого воздуха, уже используются на нескольких образцах подводных лодок, и далеко не только в Рустинии.

В этот момент в дверь постучали, и кронпринц, прервав беседу, позволил новым посетителям войти. При этом он бросил укоризненный взгляд на адъютанта, в ответ тот виновато вздохнул. Впрочем, Алексей без труда уловил, что наказания за свой проступок он отчего-то не ожидает. С другой стороны, кто мог осмелиться потревожить кронпринца, не дождавшись предварительного доклада его адъютанта? Уж точно тот, кто не боялся вызвать неудовольствие наследника короны.

А это еще что за делегация? Нет, судя по возрасту, это не дети принца. Но тогда… Однако! Если за пределами королевского дворца станет известно об этом событии, то популярность Шимона Дворжака взлетит до небес. Очень многие представители высшего света захотят или будут вынуждены прочесть его роман, чтобы в беседе с членами королевской семьи быть как минимум в теме. И так по ниспадающей, ведь круг их общения не ограничивается королевским двором.

Алексей бросил мимолетный взгляд на газетчика и по огоньку в его глазах понял, что не ошибся. Вот у кого была по-настоящему деловая хватка, так это у Коуба. Он конечно же предполагал нечто подобное, когда ему сказали прихватить четыре экземпляра только что напечатанной книги, но лишь сейчас осознал, насколько удачно все складывалось. Алексей же, признаться, не обратил особого внимания на сверток в руках компаньона.

В кабинет вошли трое. Белокурая девушка лет восемнадцати, в легком бледно-розовом платье с завышенной талией, что сейчас были в моде. И два подростка, лет четырнадцати и пятнадцати, светловолосые, как и все представители королевской семьи, кроме выделяющейся на общем фоне матери. Та как раз была темноволосой, а вот король… силен мужик, если все детки удались в него. Впрочем, возможно, и не все, насколько знал Алексей, в настоящий момент в королевской семье здравствовали шестеро из десяти детей, остальных призвал Господь. Ну не могли они быть никем иным. Уж больно похожи.

Девушка сделала книксен, задержав взгляд сначала на Коуба, а затем переведя его на Алексея. Было видно, что ей пока не понятно, кто из них кто, но она прекрасно владела собой и не подавала виду. Чего не скажешь о ее братцах – те смотрели во все глаза, попеременно переводя возбужденные взгляды с газетчика на писателя и обратно, силясь понять, кто из них является желанной добычей, а кто просто довеском.

– Господа, вот, собственно, основная причина, из-за которой я вас побеспокоил, – заговорил кронпринц, обращаясь к Болотину и Коуба. – Сестренка, не стоит метать в меня молнии. Ни капли лжи, ведь именно ты была инициатором этого приглашения. Все-все, больше не буду. Господа, я прошу прощения за задержку, но так как мне не удалось заполучить вас во время перерыва в их занятиях, то пришлось ждать окончания следующих.

В этот момент кронпринц сразу же вырос в глазах Алексея на две головы. Быть обремененным обязанностями, которыми все больше с каждым годом нагружал его отец, и вместе с тем оставаться просто любящим старшим братом… Это показатель. Очень хороший показатель. Если он все еще не растерял в себе человеческое и способен ради семьи порой отложить дела и в то же время вроде как не позволяет детям расслабиться, то это говорит о многом.

– Итак, мои дорогие, разрешите представить. Господин Коуба, владелец газеты «Плезненские ведомости», кстати, первой, которую вы начали читать. – Выразительный взгляд на подростков. – И господин Дворжак, тот самый писатель, который осмелился нарушить ваш распорядок и книги которого вы читаете даже под одеялом, при помощи фонарей.

Но замечание по поводу нарушения распорядка дня парнишек ничуть не тронуло, а ведь именно к ним и относилось. Вряд ли девушке приходилось прибегать к подобным ухищрениям. Подростки во все глаза разглядывали такую диковинку, как «тот самый Дворжак», словно стараясь как можно четче запечатлеть его образ.

Хм… Что это? Да-а, прежде избытком внимания Болотин не был избалован. Вон как полыхнули щеки. Ну прямо рустинская красна девица. Лисель, почувствовав неловкость объекта внимания, отвела взгляд, а вот парнишки ничего не замечают, прямо пожирают глазами своего кумира.

– Моя сестра Лисель, младшие братья Алодж и Винк. Должен вас разочаровать, господин Дворжак, но Далибора ваша книга ничуть не заинтересовала, хотя он и пытался последовать примеру братьев, – между тем продолжал кронпринц, – но не отчаивайтесь, возможно, дело в том, что ему всего двенадцать.

– Боже упаси, ваше высочество.

– Вот и замечательно. А теперь уж простите, но я отдаю вас им на растерзание. Нет-нет, оставайтесь здесь, мне будет интересно понаблюдать, а там, глядишь, и сам чем-нибудь поинтересуюсь…

Беседа продлилась часа два. И если за это время принцесса задала всего пару вопросов, то принцы выстреливали вопросы со скоростью пулемета. Он пока не был изобретен, но, глядя на этих ребят, можно было составить представление о его скорострельности.

Они еще не прочли «Таинственный остров», будучи знакомыми только с главами, напечатанными в газете, но уже жаждали узнать о планах писателя. Алексей хотел было сохранить тайну, но, когда увидел, что взгляд Лисель также полон любопытства, все же немного рассказал о новой работе под названием «Дети капитана Гургута». Разумеется, в общих чертах, что не раскрывало сюжета, а, напротив, разжигало интерес.

Для работы над этой книгой ему пришлось обратиться за консультацией к одному морскому офицеру, уже надежно пришвартованному к берегу. Тот многое порассказал, конечно, не бесплатно, но его жизненный опыт должен был оживить повествование. Пока были написаны только первые две главы, но работа, как всегда, шла усиленными темпами. И это несмотря на то, что приходилось много времени уделять изучению различных справочников и атласов.

В конце беседы состоялось вручение каждому из почитателей по экземпляру новой книги, еще не появившейся в продаже. Не обошлось и без автографов, а также обещания непременно лично доставлять первые экземпляры новых романов. К немалому удивлению Алексея, один из экземпляров пришлось подписать кронпринцу. Интересно, тот тоже увлекся новомодным писателем или сделал это лишь из солидарности с братьями и сестрой?

– Господин Коуба, я думаю, вам не составит труда написать статью в вашей газете по поводу произошедшего здесь? – когда дверь за их высочествами закрылась, вновь заговорил кронпринц.

– Если только мне будет позволено, ваше высочество.

– Считайте, что разрешение уже получено, но прежде, чем статья появится в газете, я хотел бы с ней ознакомиться. Когда прислать курьера?

– Статья будет готова через два часа после моего отбытия, ваше высочество.

– Однако.

– Иначе мне никак не поспеть в утренний номер.

– Понимаю вас. – Взгляд на адъютанта.

– Все будет исполнено в точности, ваше высочество, – четко, по-военному ответил полковник.

– Замечательно. Господин Коуба, исполните мою просьбу. Не упоминайте в статье о нашем разговоре относительно подводных лодок.

– Как скажете, ваше высочество.

– Замечательно. Господа, не смею вас больше задерживать.

Хм… Интересно, кронпринц действительно всерьез задумался над его словами или только старался быть вежливым? Ладно, какая, собственно, разница. Алексей взялся с таким энтузиазмом доказывать свою правоту вовсе не из желания перевернуть с ног на голову программу развития рустинского флота, а просто не хотел выглядеть в глазах кронпринца пустышкой-мечтателем. По большому счету Сергей тогда в лесной избушке был прав – они не годятся в сотрясатели мира. Так что пустое все это. А вот свой след в истории Глобуса он, наверное, все же сумеет оставить.

– Собеслав, как ты находишь нашего писателя? – откинувшись на спинку кресла и сложив руки лодочкой перед подбородком, поинтересовался кронприц у своего адъютанта.

Если бы сейчас его увидела матушка, то наследнику короны, двадцати пяти лет от роду, непременно досталось бы за этот жест. Сколько она ни билась, сын так и не избавился от своей привычки. Король должен владеть собой безукоризненно и в любой ситуации. А его привычка тут же выдавала глубокую задумчивость кронпринца. Впрочем, Элиаш уже давно следил за собой при посторонних, позволяя себе расслабиться только в узком кругу. Но матушка была ярой сторонницей того, что у королей нет и не может быть друзей – лишь подданные и союзники. Первые – до гробовой доски, другие – пока они выгодны.

– Обычный фантазер, – удивляясь тому, что кронпринц всерьез задумался над словами Дворжака, ответил полковник Войнич.

– Не скажи. Он говорил так убежденно, словно точно знает, о чем ведет речь.

– Возможно, именно эта убежденность в своей правоте и делает его столь популярным. Кстати, ты как, и эту книжку прочтешь?

– Я просто буду вынужден так поступить, как и с первой, – вздохнул Элиаш. – Не хочу, знаешь ли, в глазах братьев и сестры выглядеть эдаким невеждой. Заметил, как загорелись глаза этого газетчика, когда он понял, что один из экземпляров должен достаться мне?

– Это трудно было не заметить. Делец.

– Напрасно иронизируешь. Именно такие дельцы, с мертвой хваткой и живым умом, являются движущей силой прогресса. Сейчас весь мир словно взбесился, и то государство, где будет мало вот таких предприимчивых личностей или их начнут душить, непременно окажется на обочине. Кстати, Валенсия начинает сдавать свои позиции именно из-за того, что не позволяет своим дельцам развернуться во всю ширь. Вот только гордые ланы² никак этого не хотят понять. Впрочем, как и наши дворяне. Но мне казалось, что в ближайшем окружении моего отца, как и моем, таковых нет.

– Я прекрасно понимаю их необходимость. Просто мне претит их беспринципность, постановка во главу угла прибыли и привычка большинства из них идти по головам и готовность напасть друг на друга.

– Касаемо последнего дворяне не так уж далеко ушли от них. А в остальном… Конкуренция – выживает более сильный, изворотливый и предприимчивый. Да, их образ мышления нам принять трудно, но сегодня без них просто не обойтись. Время не стоит на месте.

– Эдак мы еще и до конституции договоримся, – не удержавшись, хмыкнул адъютант.

– Не хотелось бы, – вполне серьезно ответил кронпринц, – но, как говорится, не спеши зарекаться. Время покажет. Слушай, а подбери-ка мне несколько молодых, неглупых морских офицеров, из тех, которых относят к беспокойным натурам. И… поменьше смотри на характеристики их командиров, больше на отзывы сослуживцев.

– Подводные лодки?

– Посмотрим. Может, все же не такие уж и глупости говорил тут господин писатель.

– О Дворжаке навести справки?

– А смысл?

– Ну вдруг он не тот, за кого себя выдает.

– Я даже не сомневаюсь, что он тут наврал с три короба.

– Тем более.

– Оставь. Человек ниоткуда и никто, которому выпал шанс найти занятие по сердцу и прославиться. К тому же пишущий вполне патриотические романы. Пусть его и дальше пишет.

– Но если…

– Нет никаких «если». И быть не может. Предвидеть, что его личность сможет заинтересовать членов королевской семьи настолько, что его пригласят во дворец, чтобы подослать к нам шпиона? Ну и что он может выведать? Ведь его никто не жалует придворным чином и не собирается, уверяю тебя. А его вранье… Согласись, если он станет рассказывать о том, что все время провел как червь, читая книги, и никогда не участвовал ни в какой авантюре, а скорее всего так и есть, то его образ несколько померкнет. Пусть он сам и говорит, что не имеет деловой хватки, таковая у него есть, и его таинственность яркое тому подтверждение. Только в романах можно разбогатеть вот таким случайным образом.

– Тогда он может оказаться преступником.

– Если это так, то тем более это не должно никоим образом всплыть. Еще чего не хватало – даже косвенно увязать его с нашей семьей. Об этом нужно было думать раньше. Хотя… Эти бесята не оставили мне времени. Так что пусть идет как идет. К тому же он и впрямь хороший рассказчик. Если это заметил даже я, человек не питающий интереса к авантюрным романам, то это так и есть.

– Ну а если что-то всплывет?

– Тогда ты это опять утопишь. Причем на недосягаемую глубину. Разумеется, если он сам не начнет делать глупости. Ну да будет время – будет пища.

Глава 3

Вылазка

– Принимай конец.

– А ты про какой конец-то?

– Вот же народ! Я тебе что, баба, что ты тут решил своим хозяйством потрясти?

– А неплохо бы, знаешь. Мы тут уж совсем одичали.

– Ты швартовы принимать будешь?

– Так ты же про конец.

– Нам что, дальше по реке пройти?

– Да кати. Нам какая с того печаль? – Парень, откровенно издеваясь, даже подбоченился, чтобы лишний раз подчеркнуть, насколько ему безразлично, причалит пароход или пройдет мимо.

– Хват, может, успокоишься и наконец сделаешь свою работу?

– Дык, капрал, он тут про какие-то концы вещает, а про какие – не говорит, – продолжал ёрничать Хват.

Сергей хотел было надавить, но передумал. Парень явно тяготился воинской службой, но в бою действовал всегда четко и быстро. Впрочем, какая она у них воинская. Так, что-то похожее, и то по большей части из-за попавших в черные шевроны армейцев. Те просто организовали нечто уже привычное, хотя да, приказы командиров выполнялись, особенно в части, касающейся боевой обстановки. Но в отсутствие явной угрозы и при выполнении повседневных работ… Тут никто особо не наседал, и наказания ожидать не приходилось. Правда, это не относилось к капитану и сержанту Грибски. Эти проволочек не любили.

Ну скучно парню, вот и куражится. Три месяца в условиях ежедневной опасности и потери боевых товарищей. За это время застава Паюла успела потерять шесть человек убитыми и четырех тяжелоранеными, которых с проходящими купцами отправили в крумлский госпиталь. Легкораненых в потери никто не записывал, и в случае нападения они неизменно занимали позиции согласно боевого расчета, даже если действовала лишь одна рука.

Не то место и слишком мало личного состава, чтобы кому-то давать привилегии. Оно бы отправить их на излечение, но тут всплывали сразу два обстоятельства. Первое – черным шевронам с легкими ранениями эвакуация была не положена. Второе – сами шевроны не торопились в Крумл. Все просто. В зачет срока шло только то время, что они провели на заставе, а не общее время пребывания в штрафниках. Ну и кому не хочется, чтобы срок миновал побыстрее?

– Это тебе доподлинно сержант Грибски пояснит, а гарнизон добавит, – все же охладил веселящегося напропалую Хвата Сергей. – В последней депеше говорилось, что на этом пароходе нам продовольствие забросят, уже забыли, когда в последний раз хлеб ели, сухари и те вышли.

– Ну чего глядишь, бросай свой конец, если он у тебя такой длинный.

Угу. Сержант – это серьезно. Работ все еще в избытке. От прежнего темпа, когда наблюдался настоящий аврал, отказались. Сейчас все больше заняты устройством ловушек и внутренним обустройством. Но для этого были введены плановые работы. А вот за какой-то проступок сержант мог устроить и внеочередной наряд на работы.

Хорошо хоть принцип строевых частей, когда из-за одного мог пострадать весь десяток, а отделение уж точно, здесь не практиковали. Не та обстановка. Провинился – отрабатывай. Здесь ведь вместо того, чтобы вставить ума бузотеру, могут и на дыбы подняться. Публика та еще. Ну и не стоит сбрасывать со счетов то обстоятельство, что в гарнизоне недоставало трети личного состава, да и легкораненые те еще работники. Поэтому больше одного отделения на работах никогда не задействовали.

Поначалу такое положение Сергея несколько напрягало. Впрочем, как и остальных бойцов. Мало того, гневные депеши через купцов поступают, с недвусмысленными угрозами – дескать, если не организуете патрулирование местности и не обезопасите свой участок, то срок очень даже может увеличиться.

А как тут организовать патрулирование, когда сил едва хватило на то, чтобы отбиться и кое-как отстроить заставу. Да и потери продолжали расти, а пополнения никакого. Вон вчера ночью какой-то паразит пустил стрелу в неудачно высунувшегося часового на вышке. Убить не убил, но руку поранил. Теперь носит ее на перевязи, толку от него чуть, только при открытом нападении и задействуешь. Но арачи уж образумились, нахрапом больше не налетают, шевроны отучили их от этой дурной привычки. Но зато стали нападать из засады. Чуть не каждую ночь подкрадываются.

Как выяснилось, причина отсутствия пополнения до банальности проста. Нет, в Новой Рустинии не перевелись ни совершившие воинские преступления, ни висельники, ни те, кто пожелал пребывание на каторге заменить службой на границе. Когда в гарнизоне начала назревать буза (не слепые же, видят, что их слишком мало и очередное нападение может оказаться последним), капитан решил все же объяснить ситуацию.

Две заставы были вырезаны подчистую. Не выжил никто. Пленных не брали. Всех кончили на месте. Над теми, кто попал в руки живыми, вволю покуражились. Да и третьей, ближайшей к Крумлу заставе досталось изрядно. Так что все подкрепления, какие смогли наскрести, направили на обустройство погибших застав – первые гарнизоны там и сделать-то, считай, ничего не успели, – а также на пополнение третьей заставы.

Паюла оказалась исключением и не только выстояла, но и заметно укрепилась. Мало того что теперь может выдержать нападение, так еще и причал оборудовали для пароходов-одиночек. Далеко не все ходили с баржами. Тем как раз причал без надобности, уткнутся в берег баржей, и порядок. По Мраве ночами старались не ходить, все же опасен, извилист и изменчив фарватер этой реки. Настоящих ее знатоков, хорошо изучивших ее характер и способных к ночным переходам, по пальцам одной руки пересчитать можно.

Как-то пытались выставлять бакены с колоколами, да довольно быстро отказались от этой практики. Пинки, они, конечно, дикари, но не тупицы. Или уберут бакены, или перетащат их так, что судно на мель выскакивает. А тогда только на свое счастье и надейся. Удастся отбиться, пока какой другой пароход не появится и не поможет, – повезло. А нет – так конец один. Вот и приходится вставать на якорь до рассвета. Раньше все больше вдали от берега, а когда появилась застава, так под ее стенами. Случись нападение – сумеют помочь. Все же частокол возвышается не так далеко, метрах в семидесяти от кромки. Это куда лучше, чем оказаться в одиночестве посреди реки.

Бойцы обратились было к капитану: мол, безопасную стоянку купцам обеспечиваем, пусть в благодарность отдариваются. Но командир охладил их пыл. Конечно, поделятся, но если стукнут наверх, то и срок легко может увеличиться. Словом, не тот случай, когда они могут диктовать условия, вот если купцы сами что предложат, то дело иное. А кому не нравится такое положение, могут валить на все четыре стороны, он за ними гоняться не станет.

Ага. А чего ему гоняться. Он просто отпишет донесение, там уж другие на след встанут. Кстати, были прецеденты, правда, на других заставах. Доподлинно неизвестно, удалось беглецам выжить или их косточки растащили падальщики, – просто пропали без вести. Но с шевронами особо не заморачивались – объявили в розыск, и все дела. Найдутся останки, тогда и розыскные листы отзовут, и амнистируют посмертно, а так – дезертиры.

Понятное дело, что и в строевых частях были без вести пропавшие. Всех подряд в дезертиры не запишешь – только если факт дезертирства не оставляет сомнений. Но то в строевых частях, шевроны – иная ипостась.

Хват ловко поймал конец линя с мешочком, набитым песком, затем вытянул массивный швартов и накинул петлю на торчащий конец бревна. Покончив с этим, он опять подбоченился и нагло уставился на матроса, безнадежно махнувшего на него рукой и вернувшегося к своим обязанностям.

Шкипер на судне, может, и не был знатоком Мравы и Изеры, раз уж решил встать на ночевку, но дело свое все же знал хорошо. Не прошло и десяти минут, как пароход был надежно пришвартован к бревенчатому причалу. По высоте тот, понятное дело, не соответствовал и был ниже верхней палубы, но этот недостаток легко решался посредством трапа, который не замедлили установить.

К удивлению встречающих, первым ступившим на него был не член команды, а тяжело передвигающийся солдат с нездоровым, желтым оттенком лица. При виде его Сергей удивленно присвистнул. Три недели назад этого солдата с ранением в живот отправили в Крумл. Думали, не выживет, а оно вон как, ковыляет потихоньку. Вот только что же он, еще не оправившийся, вернулся-то?

– Привет, Павол. Ты как здесь? – не скрывая своего любопытства, поинтересовался Сергей.

А чего, собственно, не удивляться, если даже последнему тупице ясно, что ему до выздоровления – как до Крумла на карачках. Поторопились выписать? А смысл, если боец из него никакой? Гнедок против ста крон, его положат в казарме и нигде задействовать не станут. Они там что, совсем сдурели?

– Как-как… каком кверху. Как пошел на поправку и чуть окреп, так сразу под зад коленкой. С нашим братом там никто не церемонится. Даже лежал не в палате, а в какой-то кладовке с решеткой, да под замком, ну разве что сестрички повязки меняли.

– Но с того света вытащили.

– Вот только за это и спасибо. Да пока сюда добирался, думал, концы отдам.

– А остальные?

– Двое еще в пути преставились, только трупы и доставили, чтобы сдать, а один уже в госпитале помер.

Ясно, что раненых отправляли в разное время. Но на заставе с новостями и информацией было так себе. Коменданта никто не уведомлял о судьбе его бойцов. Ну и ему до них нет дела. Отправил с купцом депешу, где указал потери и информацию о направленных раненых, дальше не его заботы. Вначале хотел было поинтересоваться, да глухо, ответа не получил. Ну а раз так, то и нечего пыжиться.

– Ясно. Сам-то дойдешь или за носилками отправить?

– Не, парни. Носилки – это лишнее, но от плеча не откажусь.

– Ануш, ты у нас крепкий и ростом невелик. Давай помоги.

– Без проблем, капрал.

– Только погоди, выясню по грузу.

Покончив с этим, Сергей направился на палубу парохода, где был встречен довольно дружелюбно. Мало ли что висельники и находятся здесь по приговору. На секундочку, пароход встал на стоянку у этого причала, рассчитывая в случае чего на помощь этих самых отбросов. Прав был комендант, первое же удачно отбитое нападение – глядишь, шкиперы и купцы сами начнут интересоваться, чем можно подсобить служивым.

Встречал его сам шкипер. Взрослый дядька, с благородной сединой, прочно вцепившейся в бородку клинышком и аккуратные усы. Что там на голове – не понять, из-под черной фуражки только виски видны, но и на них седых волос больше, чем темных. Взгляд цепкий, с легким прищуром, отчего к уголкам разбежались лучики морщин, но вполне дружелюбный. Шкипер был роста невысокого, и потому Сергей словно навис над ним.

– Вечер добрый. Комендант приказал разузнать, доставили ли вы обещанное нам продовольствие?

– А отчего он не прибыл сам или не прислал сержанта?

– А кто сказал, что я не сержант?

– Жизненный опыт, молодой человек.

– Ну да, глаз у вас алмаз, не сержант я. Но и им не с руки к каждому пароходу бегать, для этого мы есть.

– Логично. Груз-то есть, но кто распишется в его получении? Уж не вы ли?

– Нет, конечно. Но если груз в наличии, то комендант сейчас подойдет. Ануш, передай капитану, что груз есть.

– Понял, капрал. – Получив последнее распоряжение, парень подставил плечо Паволу и, помогая ему идти, направился к заставе.

– Ну так как, поможете выгрузить нашу поклажу? – Это Сергей опять к шкиперу, с намеком на его команду.

– Только на причал.

– Разумеется. Здесь мы уж сами.

Когда появился капитан, весь немудреный груз уже перекочевал с палубы на деревянный настил. Окинув взглядом это богатство, комендант вперил вопросительный взгляд в Варакина.

– Шесть мешков сухарей, четыре – крупы, два – муки, бочонок солонины и десяток ящиков с консервами.

– Негусто. И для лошадей ни горстки овса.

– Это точно. Приходи, кума, любоваться, йок макарек.

– Ладно, где наша не пропадала, – вздохнул комендант.

– Настолько все плохо? – поинтересовался спустившийся на причал шкипер.

– Да уж, считай, сопли по котелкам размазываем. Если бы не рыба… Да только от нее уже тошнит, – все так же недовольно ответил комендант.

– Но ведь можно организовать охоту.

– Ситуация такова, что едва мои парни окажутся за пределами заставы, то очень даже легко сами могут оказаться в роли дичи, а я не могу выслать полный десяток, чтобы они имели шансы отбиться.

– Ясно. Боцман!

– Да, господин капитан, – тут же отозвался мужик, одетый в простую матросскую куртку.

Стати вроде и не особой, но, если судить по тому, как уверенно он держится, можно безошибочно утверждать: авторитетом у команды он пользуется безоговорочным. Тут ведь как, не все и не всегда зависит от необъятных габаритов, немаловажны и иные качества, которые и делают человека лидером. Знать, не так прост боцман, если сумел занять свою должность в этих беспокойных местах, где каждый член экипажа, считай, готовый боец. Иначе никак, пинкская территория.

– Посмотри там, чем из продовольствия можем помочь служивым. Но на многое не рассчитывайте. – Это уже капитану.

Много и не получилось. Ну да удастся устроить хотя бы один праздничный обед – и то радость. Бойцы на заставе разносолами не избалованы, а тут по вязке чеснока и лука, пара торб с яичным порошком и сухим молоком, копченый окорок, мешок гречки.

К рассвету корабельный кок исхитрился выпечь десяток буханок свежего и одуряюще пахнущего хлеба. Вроде и мелочь, а приятно, и народ слегка повеселел.

– Ну и как вам завтрак?

Грибски подсел к Сергею, который вместе со своим отделением сейчас сидел на бревне, уложенном вдоль казармы. Оно служило эдакой завалинкой, на которой любили посидеть бойцы в редкие минуты безделья.

– Просто сказка, – ответил вместо Сергея Хват. – Всегда бы так.

– Всегда не получится. Но капитан надеется, что это только первая ласточка и вскоре шкиперы и купцы при закупке продовольствия станут учитывать и наши заставы. Конечно, на многое рассчитывать не приходится, но птичка по зернышку клюет.

– Милош, а чего это снабженцы так щедры? Сомнительно, чтобы тут было по норме. Когда нас сюда направляли, куда больше было, – откинув голову к бревенчатой стене и прикрыв глаза, поинтересовался Варакин.

Вообще-то им сейчас полагалось спать, так как ночью его отделение было в карауле, но захотелось немного посидеть под утренними и пока нежаркими лучами солнца. За ночь озябли, и приятно вот так посидеть после и впрямь недурного завтрака.

– Поверь, по бумагам отправлено как положено и в несколько раз больше, чем прибыло.

– А как же они все это спишут? Ведь капитан расписался у шкипера лишь за то, что получил.

– А им эти бумажки, только чтобы шкипер ничего не укрыл. А там все шито-крыто, и капитан расписался за все сполна.

– Подлог?

– Подлог, – согласился сержант.

– А как вскроется?

– Для начала наш капитан должен вернуться из степи. А если вернется, то не станет поднимать этот вопрос. Тут ведь по-разному может обернуться, а кому захочется вновь быть отправленным на заставу? Вот и выходит, что никто с них ничего не спросит. Со строевыми частями сложнее, там много не скрысятничаешь, клюют по чуть-чуть, но получается прилично, а с черными шевронами все куда как проще.

– Да-а, дела, йок макарек.

– Да ладно тебе. Не все так плохо. Нам ведь не положены ни сети, ни такое большое количество соли, ни пустые бочонки, что с самого начала загрузили. Это как бы компенсация на будущее и намек – сами думайте о своих запасах.

– Лихо. Так они, выходит, и не воры вовсе, а благодетели.

– С этим мы ничего не поделаем, а потому просто забудь. Не трави душу.

– Не буду, – легко согласился Сергей.

А чего, собственно, не согласиться. От того, что тут и сейчас будешь сотрясать воздух гневными высказываниями, ничего не изменится. А голод им в любом случае не грозит. Ну да, рыба уже приелась дальше некуда, а тут и физические нагрузки, и раненым все же нужно что-то более существенное, чем рыбная диета. Но это можно и перетерпеть.

Им сейчас нужно думать над тем, как выжить. Кое-кому куда больше не повезло или ума не хватило понять, где они оказались и что для выживания им нужно организовываться и сплачиваться. Вон, шкипер сказал, что еще одну заставу уже по второму разу вырезали. Павол пополнил эту информацию сведениями: оказывается, с десяток тел не нашли, и все, чьи останки не были найдены, объявлены в розыск.

Разумеется, это не значит, что охотники уже встали на их след. Поди найди их, если парней захватили в плен и предали мученической смерти в пинкских стойбищах. Могло случиться и так, что этот десяток полег во время патрулирования или охоты. Да мало ли. Охотники за головами ребята неглупые и прекрасно это понимают, но розыскные листы на всякий случай при себе имеют. Да и остальные не упустят своего шанса, если таковой представится. Так что если появится кто в поле зрения, то конец будет один. Никто не станет возиться с арестом, только убедятся в том, что ошибки нет, а там и грохнут.

– Сергей, ты, помнится, говорил, что охотник, – вдруг сменил тему сержант.

– Ну говорил, – насторожился Варакин, уж больно не понравились ему речи лица начальствующего. – Что, захотелось свежатинки поесть? Так тут ведь и самому на вертеле оказаться можно. Причем заживо.

– Мы тут с капитаном поговорили, – не обращая никакого внимания на слова подчиненного, продолжил Грибски. – Не дадут пинки нам спокойного житья. Сегодня в вас опять стрелы пускали, хорошо хоть обошлось.

Обошлось… Это как сказать. Если бы Хват не был в бронежилете, то поймал бы грудью стрелу. Теперь, вон, даже по заставе ходит в нем, говорит, что, пока не вылезет из этой задницы, и вовсе его снимать не будет. Да на Сергея посматривает как на отца родного, ведь не хотел надевать, устал таскать эту тяжесть, но Варакин настоял, чуть ли не пинками заставил.

– Уж не собираешься ли ты отправлять нас в ночные секреты? Сразу говорю: затея не из лучших. Глупая затея. Я в лесу кое-чего стою, не вопрос, но в степи, да еще и ночью эти парни меня враз прищучат.

– Не дураки, понимаем. Но тут какое дело. Нельзя позволять арачам вольно вокруг заставы кружиться. Дальше только хуже будет. В открытом бою мы потеряли шестерых из девяти наших погибших. Трое убиты при ночных нападениях, а пополнения все нет.

Ага, получается, сержант посчитал всех, включая и отправленных тяжелых, что не выжили. Да вернувшегося и все еще плохого Павола как бойца считает. Плохо. Тут ведь половина гарнизона с ранениями бродит, ну и какие они бойцы?

– Я слышал, что на Южном континенте тамошние дикари свои стрелы ядом смазывают, – между тем продолжал Милош. – Если арачи до такого додумаются, нам не поздоровится. Легкие ранения и царапины у нас тут, считай, уже за правило, а как яд применят, тут и приходи, кума, любоваться.

– А ты не думай о плохом. Знаешь, некоторые умные мужи считают, что мысль порой имеет свойство воплощаться в жизни. И что самое поганое, в основном именно дурные мысли и сбываются.

– Нам от того не легче. Словом, если арачам не дать понять, что вокруг заставы шастать не так чтобы и безопасно, дальше будет лишь хуже.

– Десяток послать вы не можете, значит, расчет на мое отделение. Ну и что мы трое можем?

– Кое-что сумеете. Посуди сам. Стойбища арачей не в одном десятке верст от заставы. Только дурак расположит свои жилища так близко, а арачи не дураки. Но тогда что получается – они каждый день бегают к нам, караулят всю ночь, а потом весь день добираются до своих шатров?

– Глупость получается.

– Вот и я о том. Для того чтобы подкараулить наших часовых и пустить удачно стрелу, много народу не нужно. Человек пять вполне достаточно, ведь семьи нужно кормить, а они в основном за счет охоты живут.

– Думаешь, эти пятеро всю ночь караулят нас, а потом где-то становятся на дневку?

– Угу. Может, и не пятеро, но вряд ли хотя бы десяток наберется. Скорее всего, и днем за заставой наблюдают, но большинство отдыхает и готовится к ночной вылазке.

– И им точно известно, что пополнения мы до сих пор не получили и нас здесь все меньше.

– Именно. Вот так покружат еще малость, а потом навалятся скопом. Ты еще в голове держи то, что три заставы они разгромили и как минимум около сотни карабинов заполучили, да с припасами. Так что, если соберутся в кулак, нам конец.

– Ну хорошо. Допустим, мы прищучим этих. Но ведь арачи и осерчать могут, да навалиться скопом. Выстоим мы?

– Может, и так. Но хуже точно не будет.

Резон в словах Грибски был, и по всему выходило, что выбора особого у Сергея и его парней нет. Вернее, он вроде как был, но тогда кто-то другой должен взять на себя труд по зачистке окрестностей заставы. Словом, вставал извечный вопрос – кто, если не я?

Хм… А вот хоть бы и сам Милош. Резонно. Никогда не предлагай то, что не готов сделать сам. Сергей внимательно посмотрел на сержанта. Да нет, он-то как раз может, но понимает, что случись беда с капитаном – и вся ответственность на него ляжет. Не перекладывает он свою ношу на других, а просто подбирает подходящего исполнителя, потому как ему ответ держать за парней, оказавшихся под его рукой. Понятно, что ответ не перед начальством. Тому как раз наплевать…

Вернее, начальству хотелось бы, чтобы застава стояла и дело свое делала, но вот конкретно на людей плевать. Вырежут – других пришлют. Хотя… Что-то у них не срастается. Вероятно, не рассчитывали на такие большие потери, потому и не успевают восполнять некомплект. Ну так и выставили бы полноценные форты. Арачи на дерьмо изошли бы, но вряд ли смогли бы что-нибудь поделать.

Ах да, политика. Это сразу приведет к обострению отношений. Ведь мало того, что страшная эпидемия прокатилась по всему миру, из-за чего колонизация притормозилась, так ведь еще и не могут поделить, кому занимать эти территории. Как будто эти земли бесхозные и люди здесь не жили веками.

Ладно, это все полемика. Главное то, что, похоже, впрягаться в это все же придется. Можно, конечно, отказаться, и хрен кто заставит их выйти за ворота. Но если просто сидеть здесь, это лишь оттянет неизбежный конец, как затянувшаяся агония. И потом… Плохо это, потому как послужит негативным примером. Сегодня они откажутся, завтра другие, и тогда точно абзац.

– Хват, Ануш, вы как насчет прогуляться за стены? – Сергей-то уж подумал и готов, но парней силком не потянет.

Грибски и капитан чувствуют ответственность за гарнизон, и потому им нужно принимать решение, кого отправлять. А вот Сергей точно никого не потянет силком и не станет уговаривать. И без того на совести груз неподъемный. Но за то он сейчас наказание принимает. Уходить же, зная, что на его совести еще две жизни… Нет уж, увольте. Если суждено… Хотелось бы с легким сердцем.

– Сержант, ты уж не обессудь, но мне с Сергеем надежней, чем с тобой. Вон, уж раз жизнь сберег. – Хват бережно погладил бронежилет на груди.

Кстати, это снаряжение успело претерпеть некие изменения. В смысле цвета. Не имея возможности хоть как-то выкрасить светлую и выгоревшую парусину, Сергей попросту вывалял ее в траве, да так усердно, как не заляпывал одежду даже в детстве. Цвета хаки ему добиться не получилось, но вышло нечто зелено-буро-пошкрябанное. Теперь это снаряжение не так бросалось в глаза, как раньше. Правда, оставались еще зеленые мундиры (рукава-то не спрячешь), но это все же не светлая парусина. Да и на случай выхода имелось кое-что посерьезнее.

– А мне так и вовсе не пристало оставлять свояка одного, – сказал Ануш.

Парнишка первые несколько дней дулся на Варакина за то, что тот ему устроил на берегу реки. Но потом вроде отпустило. Были перестрелки, были раненые и убитые сослуживцы. Как видно, вид трупов и корчи раненых его вразумили лучше всяких слов. Это зрелище однозначно говорило о том, что если не они – тогда их, и выбора попросту нет.

– Какой я тебе свояк? – вскинулся Сергей.

– Ну так будешь, – беззаботно отмахнулся Ануш.

– Ага. Вот девки все бросят и станут нас дожидаться. Там женихи стадами бегают, как буйволы.

– Пустое это все. Еще и хутора по соседству поставим.

– О! А там еще одной сестрицы нет? – тут же оживился Хват. – Насчет хутора не уверен, но жениться хоть сию минуту готов.

– Ладно, родственники, отдыхайте. Ночью отправитесь за стены, – расплывшись в улыбке от уха до уха, поставил точку в разговоре сержант.

– Добро, парни. Сейчас проверяем и готовим снаряжение.

– А спать-то когда? – тут же вздыбился Хват. – С утра копать ловушки. К вечеру встречать пароход. В ночь караул. Вот, казалось бы, сейчас отосплюсь… На тебе, готовить снаряжение.

– А ты поменьше болтай, раньше приготовишься. Да, Хват, не годится с дыркой от стрелы ходить. Заштопай парусину. Выглядишь как оборванец. А еще уважаемый вор, – поддел товарища Сергей.

– Ну вот, еще и это. Чего лыбишься? Пошли собираться. – Это уже Анушу, поймавшему смешинку.

Как ни торопили комендант и сержант, Сергей не обращал внимания на их нетерпение. Как проигнорировал и их совет по поводу лошадей. Нет, с тем, что без лошади в степи нельзя, он был абсолютно согласен. Но вот для конкретного дела они были скорее обузой, чем подспорьем.

С одной стороны, разведчикам предстоял самый настоящий рейд, но с другой… Все зависит от конкретной задачи, а она понятна – найти стоянку тех, кто устраивает им еженощное веселье. Ну и как в этом деле могут помочь лошадки? Не-эт, уж лучше они как-нибудь на своих двоих.

Если бы шевронам была хорошо известна местность, то дело иное. В этом случае можно было бы укрыться где в балке, где в овраге или ложбинке, а где и в зарослях высокого бурьяна. Но правда состояла в том, что местность им практически незнакома. Мало ли что они тут уж три месяца, так ведь дальше чем на полверсты от заставы, считай, и не высовывались – опасно.

Вот и получалось, что сунутся на лошадях, и их вполне может заметить наблюдатель. Как пить дать, таковой есть. Не может не быть. А тогда и верхами не успеют обнаружить стоянку, скорее арачи устроят засаду и перебьют горе-вояк. Хорошо как сразу положат, а если нет…

Правда, Грибски предлагал выдвинуться ночью, но и тут глупость получается. Допустим, берегом им удастся незаметно выбраться достаточно далеко от заставы. Ну и какой в этом смысл? Им же не просто выбраться нужно, но еще и пинков найти. А при таком подходе это все равно что иголку в стоге сена искать.

Итак, лошади отпадали. А то, что пешком, так не беда. Правильно рассуждает сержант, вряд ли арачи свой походный стан расположат дальше чем в десятке верст от своей цели. А вот след их взять от заставы проще пареной репы. И плевать, что пинки могли прятать его так, что днем с огнем не сыщешь. Нет, сыскать конечно же можно, даром, что ли, охотник не в первом поколении. Да только тяжело в этом деле тягаться с пинками, они же не зверь, который путает свои следы, они их еще и скрывать наловчились. Однако против этого у Сергея был серьезный аргумент. Вернее, два.

Ему все же удалось воспитать собачек. Конечно, они все еще в процессе обучения, но кое-что уже умеют. Уж во всяком случае, след-то возьмут и как по ниточке приведут куда надо. Ежедневные занятия, зачастую в ущерб отдыху, приносили свои плоды. Плохо, конечно, что далеко с собачками ходить не получалось, всегда старались держаться в пределах видимости заставы, но и то хлеб.

Не сказать, что всем в гарнизоне это нравилось. Ну в этом-то ничего удивительного. А кому понравится, когда подросшая кобелина тебе на грудь ставит лапы и щерится клыками прямо в лицо? Это Хват время от времени у кого-нибудь стаскивал какую безделицу и передавал Сергею, а тот, дав обнюхать вещицу собаке, отправлял ее на поиски владельца. Вот те и находили.

Пару-тройку раз было и такое, что собачки пускали в ход зубы. А нечего махать руками и брыкаться. Обнаружили тебя – замри и жди, пока не появится кто-то из этого клятого отделения. Собачки ни в грош не ставили остальных, да и Ануша с Хватом слушались так, словно делают им одолжение.

Были и такие, кто грозился пристрелить псин. Но Сергей только отшучивался. Дело даже не в том, что осмелившийся поднять руку на собак рисковал получить пулю от их хозяина и друга. Он как раз мог и не успеть, потому что его опередили бы другие. Да и вообще, собачек на заставе уважали.

Это именно благодаря им пинки были вынуждены держаться подальше от частокола и пускать стрелы на пределе возможностей. Да еще и учитывать направление ветра. Грома и Бурана Сергей все же воспитал молчунами, прибегая к самым разным ухищрениям. Бывало, едва кто из воспитанников подаст голос, так сразу огребает на морду особый намордник. Дышать не мешает, но ни гавкнуть, ни водицы испить, ни поесть. Жестоко, не без того, но нужно было как-то перебарывать охотничью кровь, которая требовала подавать голос. Долго мучился, но своего добился.

Теперь собаки если были чем недовольны, то тихо так рычали. Если ты в карауле, то не зевай, замечай: в какую сторону собачка смотрит, там и пинк находится. Несколько раз шевроны срабатывали на опережение, обстреливая любой бугорок, показавшийся подозрительным. Вот и стали арачи во время вылазок учитывать фактор в виде Грома и Бурана.

План Сергея по поиску супостата был прост как мычание. Покинуть заставу перед рассветом, когда пинкам сам их Великий Дух велел сворачиваться и отваливать от заставы, чтобы не обнаружили с первыми лучами солнца. Так что, едва дело к предрассветным сумеркам, можно выдвигаться без особых опасений. Даже дневному наблюдателю пока ничего не видно, ведь не в паре сотен метров от рустинцев его наблюдательный пункт.

А вот приметить место, где свежая лежка, совсем не мешает, чтобы его потом легче было найти. Но эту проблему решили просто. Пока отделение Сергея отдыхало, Грибски организовал представление с чучелом. Даже стон раненого и стрельбу устроили, когда стрела вонзилась в соломенный тюфяк. Словом, сработали отлично и место приметили. Не точно, скорее направление и примерное расстояние, но это уже немало.

Провожать разведчиков вышли все. Даже Павол приковылял, хотя сержант и велел ему отдыхать, поправляться и набираться сил. Признаться, не обошлось и без подтруниваний. Но это так, мелочи. Вот когда они в первый раз увидели Сергея, разряженного как чучело, вот тогда смеху было с избытком. Ржали, что твои лошади. Ну а как удержаться, когда их товарищ обрядился как какое-то пугало огородное и даже еще веселее.

Мастерить маскировочный костюм для Сергея было не в новинку. Это когда у него появились кое-какие деньги, он смог позволить себе купить фабричный, а до того сам все делал. Очень способствует, когда организовывались облавные охоты или он шел промышлять птицу там или зверя какого, отличающегося постоянной привычкой, как, к примеру, водопой в одном и том же месте. Словом, когда тебя ставят на номер или на заседках, последнее уже в одиночку.

Вот и смастерил он себе костюм, прямо как в песне – «я его слепила из того, что было». На него пошли и обрывки рыболовных сетей, и лоскутки ткани, и распущенная пенька от веревок – короче, все, что под руку попалось. Кое-что нашлось на заставе, что-то взял с проходящих пароходов. Боцманы, конечно, озадачивались странной просьбой, но без особого сожаления отдавали странному шеврону всякий хлам, а у хорошего боцмана этого добра всегда завались.

Смеху значительно поубавилось, когда Сергей умудрился средь бела дня вплотную подобраться к периметру заставы. А ведь часовые были предупреждены, лишь не знали, с какой стороны будет подползать диверсант. Правда, тогда Варакин использовал не только костюм, а еще и нацепил при помощи Ануша травы, чтобы как можно лучше слиться с местностью, но факт остается фактом. В самом же костюме, без дополнительной маскировки он умудрялся оставаться незамеченным на расстоянии в сотню метров, даже с учетом того, что высматривали его со стен и вышки.

Когда в такие же костюмы обрядились подчиненные Сергея, веселье вспыхнуло с новой силой. Хорошо хоть Грибски оказался мужиком с трезвым взглядом на жизнь. Он безоговорочно позволил отделению практиковаться в умении пользоваться новинкой. Тут ведь как, мало просто заиметь вполне практичную вещь, нужно еще уметь ею пользоваться.

Если кто думает, что достаточно надеть маскировочный костюм – и дело в шляпе, то он сильно ошибается. Во-первых, нужно тупо привыкнуть к его ношению, а ведь на дворе вовсе даже не прохладная осень, а самое натуральное жаркое лето. Во-вторых, необходимо отработать навыки по передвижению, выработать в себе привычку и, главное, терпение к медленному переползанию, чтобы не выдать себя резким движением, длительное время оставаться неподвижным, терпя издевательства насекомых. Кстати, это было чуть ли не самым трудным. Будь они в лесу, Сергей без труда нашел бы травы, при помощи которых можно было бы сделать репеллент, но в степи таковых он не знал, как и остальные. В-третьих, необходима была практика по оценке местности, выбору наиболее приемлемого маршрута движения и предпочтительных позиций для засады. В-четвертых, необходимо умение правильно маскироваться, учитывая особенности растительности. Да многое еще чего.

Потрудиться им пришлось изрядно, и ведь никто их не освобождал ни от работ, ни от несения службы. Ануш вроде и пыхтел, но терпел, что тут скажешь – крестьянин. А вот Хват все свое крестьянское уже давно растерял, да и не успел он стать крестьянином, еще мальцом начав постигать совсем иную науку. Однако он все же предпочел остаться с Сергеем, хотя Грибски и мог определить его к другим, потери вынудили к перетасовке колоды, так что тут проблем не было бы. Но притираться к новым людям, когда с этими вроде как уж все наладилось…

И потом, Сергей, на взгляд вора, был предпочтительнее иного начальника. Вон, в других отделениях, если не убитый, так раненый, а на них с Анушем ни царапинки. Везение? Может, и так. Только что-то уж больно много его получается. Опять же в условиях скудости развлечений, постоянного недосыпа, нервного и физического напряжения с Варакиным не соскучишься. То на стрельбище постреляешь, причем за счет капрала, имевшего изрядно припасов, то собачки, а то вот эти костюмы.

Теперь же и вовсе веселуха – закачаешься. Отправляются на охоту. Причем кто тут охотник, а кто дичь, так с ходу и не разберешь. Вроде как они охотники, но все очень даже легко может обернуться и по-иному. Но как бы то ни было, с этими двумя Хвату было куда лучше, чем с другими. А риск… Угоди стрела в лицо или бок, вполне можно было бы и на два аршина под землю сыграть. Само нахождение здесь – уже риск, и где ты встретишь костлявую, только Господу известно.

Провожаемые смешками и подначками, трое разведчиков в лохматом одеянии, в сопровождении собаки оказались за стеной. По здравом рассуждении Сергей предпочел взять с собой одного Бурана. И уследить за ним проще, и оставшийся на заставе Гром будет гарнизону в подспорье. Мало ли насколько они задержатся. Вдруг не удастся быстро напасть на след арачей, или в окрестностях заставы объявится другая банда. Мысли о возможной гибели он гнал поганой метлой и даже не смотрел в ту сторону. Они вышли не умирать, а побеждать. Только так, и никак иначе. По-другому и начинать не стоит.

Рассвет постепенно вступает в свои права. Нужно торопиться, чтобы отдалиться от заставы, пока видимость нулевая. Не нужно, чтобы их заметил дневной наблюдатель. Может, его еще и нет, да и заметить их издали мудрено, но рисковать не стоит.

Одним броском до предполагаемой лежки ночного охотника. Бежать сейчас легко. Вокруг не то что прохладно, а даже зябко. Ночь в степи – это совсем не одно и то же, что в родных краях Сергея. Там тоже по ночам и уж тем более перед рассветом прохладно, но в степи по-настоящему холодно. Не держится здесь тепло. Вот если тучки набегут, тогда другое дело, а как ночь ясная, так прямо беда, а перед рассветом в особенности.

Так что их костюмы, которые днем еще доставят неудобство, сейчас, наоборот, очень даже в тему. Варакин конечно же постарался сделать так, чтобы они вентилировались, поэтому прорех хватало, но все одно даже в суконных мундирах куда уютнее, чем в этих балахонах. Ну да, назвался груздем…

Разбежались по пятачку в поисках следов. Сергей держит на поводке Бурана. Если он чуял арачей из-за ограды, то и здесь не должен сплоховать. Сергей и сам не мальчик и не раз днем обнаруживал следы ночной засады, но сейчас не так хорошо видно.

Предположения Варакина сбылись на сто процентов. Уже через минуту Буран вдруг остановился и утробно зарычал. Сергей тут же вскинул «дятлич» с навинченным на ствол глушителем и начал осматриваться в поисках возможного противника. Мало ли, вдруг лайка рычит вовсе не на след, а на живого супостата. Эдак раз проигнорируешь, а потом и пожалеть не успеешь. Распознать по рычанию, что именно нашел пес, по характеру лая пока возможности нет, слишком мал опыт. Вот и приходится реагировать из расчета на худшее.

Парни заметили движение командира и тоже поспешили изготовиться к бою, поводя в стороны толстыми насадками на карабины. На дело они вышли вооруженные, можно сказать, стандартно. По паре револьверов, «дятлич» с глушителем, ножи, две гранаты, патроны, ну и небольшой сухой паек.

У Сергея мелькнула было мысль взять с собой и «мосинку», все же оптика, и, случись работать на дальней дистанции, лучше не придумаешь. Но по здравом рассуждении отказался от этой затеи. Весу и без того изрядно, а им по степи на своих двоих. Вот когда на лошадях, дело другое, тогда можно смело.

Ага. Вроде никаких неожиданностей, и никого вокруг нет. Вот и ладушки. Им сейчас встречи совсем ни к чему. Взгляд на парней. В сумерках видны только темные силуэты, будь на них мундиры – может, еще чего заметил бы, а в этих лохматках ничего не разобрать. Но позы напряженные. Плохо. Нет, расслабляться, конечно, не следует, но и слишком уж перевозбуждаться тоже нехорошо.

– Буран, след.

Подав знак товарищам, Сергей рванул за натянувшим поводок псом. Двигались довольно быстро, даже бегом, отчего время от времени приходилось сдерживать устремившегося по следу кобеля. Никаких сомнений, арачи отходили с позиции осторожно, заметая следы. Вон, Сергей сколько ни вглядывается, а ничего рассмотреть не получается. Нет, если бы не бегом, а вдумчиво, то наверняка что-нибудь заметил бы.

Значит, арачи отходили куда медленнее, чем движутся их преследователи. Вот так догонишь и получишь полной мерой. Пинки в степи всю свою жизнь проводят, и характер ее им известен куда лучше. Распознают посторонний звук и тут же смекнут насчет погони. Это Сергей бежит практически беззвучно, а парни топочут как слоники.

Вот так, с одной стороны – торопясь, а с другой – сдерживая преследовательский азарт, они и встретили рассвет, уже примерно в версте от заставы и находясь в какой-то ложбине с бегущим по ее дну ручьем. Кроме окончательной смены ночи на утро произошло еще дно событие. Стали четко видны следы, оставленные ногами, обутыми в мокасины. Выходит, уже в версте от заставы пинки ничего не опасались и даже не старались хоть как-то скрывать свое пребывание. Разве только не отсвечивали лишний раз на поверхности.

Отчего так? А просто все. Здесь уже были видны следы не одного человека, а нескольких. К тому же вместе со свежими заметны и старые. Изрядно натоптано, еще не тропа, но не так далеко от этого. Дальше можно было даже на лошади по этому следу, как по путеводной нити, двигаться хоть в галоп. Обнаглели арачи дальше некуда. Вот только Сергей не собирался гнать очертя голову.

– Парни, привал.

– Может, дальше пробежимся, пока не так жарко? – тут же предложил Хват.

Ну да, ему сейчас труднее всего. Варакин – охотник, и к подобным нагрузкам ему не привыкать. Бартова, хотя и не привычен к бегу, все же вел здоровый образ жизни. А вот вор успел испробовать порока полной мерой. Потому и думает над тем, каковы будут нагрузки, да по солнцепеку.

– Не переживай, Хват. Все не так плохо, как кажется. Конечно, дальше будет жарче, но и бегать нам не придется. Я так думаю, – вдруг вспомнив героя Фрунзика Мкртчяна из бессмертной комедии «Мимино», вставил Сергей.

– И откуда такие мысли? Думаешь, неспешным шагом нагоним арачей? – не унимался Хват.

– Ануш, аккуратно поднимись на урез и осмотрись. – Игнорировать товарища Варакин и не думал, но сначала безопасность, а потом уж и лясы точить. – Сам посуди, Хват. Зачем нам их догонять? Затеять встречный бой и начать выяснять, кто быстрее и лучше стреляет? Ты не забывай, их будет больше, чем нас, так что пощелкают как курят.

– Это как сказать. Вряд ли у них кто умеет стрелять так же, как и мы. – Как видно, слова Сергея задели товарища за живое.

В принципе было из-за чего. Хват выделялся среди всего гарнизона в скорости выхватывания револьвера, а также в стрельбе из него, что прицельно, что навскидку. Варакину до него было далеко. Нет, если прицельно, то он вполне мог с ним соперничать, как и Ануш, а вот в скоростной стрельбе… Про то, чтобы хоть как-то соревноваться с вором во владении револьверами с обеих рук, и говорить не приходилось.

Те, кто имел по паре револьверов, тоже носили их на бедрах, так сказать, дань моде. Но правда состояла в том, что стрелять с двух рук хоть сколь-нибудь приемлемо ни у кого не получалось. Сергей был сильно удивлен данным обстоятельством, а то как же, штампы вестернов никак не хотели выветриваться из головы. Сам он предпочел не поддаваться дешевым понтам и поступил практично. Раз уж сильна правая рука, так под нее и стоит затачиваться. Второй револьвер он тоже носил, но кобура располагалась на поясе спереди и наискось, чтобы было удобно выхватывать оружие. Вот когда и если научится бить с левой руки, тогда и перевесит. Так же он заставил поступить и Ануша, на что тот поначалу пофыркивал, как рассерженный котенок. Но кто станет обращать внимание на такие мелочи? Второй револьвер рассматривался Варакиным только как возможность иметь в условиях схватки дополнительные шесть зарядов.

– Угу. Но мне не улыбается такая встреча, – возразил Хвату Сергей. – Плохо они стреляют или нет, но нарываться не следует. Мне жить пока не надоело, и вы нужны непопорченными. Я предпочитаю сам устроить на них засаду.

– Тихо все, – доложил скатившийся вниз Ануш. – Сверху овраг немного дальше за поворотом виден. Тропа тянется вдоль ручья.

– Ясно. Скорее всего, лошадей они оставляют где-то недалеко.

– А может, и лагерь устроили рядышком, – вставил Хват.

– Может, уж больно обнаглели, – легко согласился Сергей. – Но лучше бы наглости у них было чуть поменьше, а стоянку они организовали подальше.

– Это потом сам лукавый не разберет, в какую даль нам переться?! – тут же возмутился Хват.

– Не так далеко, как ты думаешь, – возразил Сергей. – Посуди сам, если не стоянка, то место, где они оставляют лошадей, должно располагаться не дальше чем в версте от нас. Там они спокойно садятся и уходят верхами.

– И всегда на одном и том же месте?

– Напрасно сомневаешься, Ануш. Видишь, как обнаглели? Уже тропу набили. Точно вам говорю, обленились арачи, ни в гнедок нас не ставят.

– Ну это они зря, – плотоядно ощерился Хват.

– Согласен. Так что продвигаемся вперед медленно и аккуратно. Если есть наблюдатель, то мы его должны обнаружить раньше, чем он нас. С пинками в степи нам не тягаться. Если обнаружат и всполошатся, пойдет веселье, только держись.

Следующая верста далась им куда труднее, чем первая. Двигались очень медленно, постоянно прикрывая друг друга. Едва обозначался поворот, Сергей лез наверх и весьма осторожно переползал, продвигаясь настолько медленно, словно пинки были совсем близко. Приблизившись к краю, он внимательно осматривал овраг и прилегающую территорию. Хорошим подспорьем в этом деле был старый бинокль, служивший ему верой и правдой уж не первый год. Только убедившись в том, что опасности нет, он подавал сигнал на дальнейшее движение.

В таком же порядке они прошли еще одну версту, когда Буран вдруг замер и издал утробное рычание. Учитывая то обстоятельство, что они уже давно шли по свежему следу пинков, это означало только одно – арачи где-то поблизости. Причем они могли быть не далее как в полутораста шагах. Ну, может, чуть дальше, поскольку ветерок тянул как раз с той стороны, куда щерился пес.

– Спокойно, малыш. Спокойно. Мо-ло-дец. Теперь тихо, – поглаживая Бурана и прикидывая свои дальнейшие действия, прошептал Сергей.

Можно было только поражаться наглости арачей. Если взять по прямой, то они устроили свою стоянку едва ли в двух верстах от заставы. Вот же паршивцы. А с другой стороны, чему удивляться, если рустинцы и носа не высовывали за частокол. Ну не называть же вылазками их выходы на несколько сотен шагов вокруг укреплений.

Медленно, буквально по миллиметру, Сергей поднялся над краем оврага, старательно сливаясь с пейзажем, чему способствовало усиление маскировки за счет травы. Если внимательно не всматриваться именно в этот участок, то так вдруг и не заметишь появление некоего бугорка.

Так, и что мы имеем? Хм… Недурно устроились. Совсем недурно. В этом месте овраг раздавался немного в стороны, и вокруг образовавшейся природной запруды, до которой от Сергея была едва сотня метров, разрослись мелкие деревца, а скорее все же кусты. Они заняли всю низину, доходя почти до середины обоих склонов.

Степь уже успела выгореть, и по большей части в ней преобладали желтые и бурые тона, перемежаемые бледной зеленью. А вот здесь трава была по-прежнему сочной и зеленой. Она лежала сплошным зеленым ковром и среди кустов, и там, где их не было. Но уже к середине склона картина резко менялась, и зелень уступала место обычным степным оттенкам.

Обнаружить лагерь было несложно. Он сам лез в глаза. Арачи устроились прямо на берегу запруды, среди кустарника. Пока видно только двоих, пристроившихся в тени под кустами, на краю пятачка с кострищем посредине. Но, судя по количеству лошадей, их должно быть шестеро, это при условии, что они не прибыли сюда с заводными. Однако остальных не видно. Скорее всего, также устроились в тени, под кустами, просто подальше от полянки.

Нашелся и наблюдатель. Его одежда вполне пристойно сливается с местностью, но Варакин засек его по черным волосам, которые как раз отлично выделялись на общем фоне. Позиция удобная, и он может как обозревать подходы к лагерю, так и вести наблюдение за окружающей местностью.

Прикинув маршрут, по которому они двигались, Сергей бросил взгляд в сторону заставы. Ну так и есть. С позиции арачи хорошо виден участок берега возле укрепления. Кстати, он сейчас как раз туда и пялится. Получается, пинкам нет необходимости выставлять дополнительный пост. Небольшая пристань и ворота прекрасно просматриваются. Дневной наблюдатель может легко совместить охрану лагеря и наблюдение за заставой. Наверное, он же остается здесь и в ночное время. Или для этого задействуют двоих? Скорее всего, все же двоих. Пинки, конечно, отличаются выносливостью, но всему есть предел, в том числе и человеческим силам.

– Так. Имеем шесть лошадей и, наверное, столько же арачей, – спустившись к товарищам, начал пояснять Варакин. – Видно только двоих спящих и охранника, он же наблюдает за заставой.

– О как все удачно, – удовлетворенно хмыкнул Хват.

И впрямь удачно, ведь поиск того, кто следил за рустинцами днем, был ахиллесовой пятой диверсантов. А так все срасталось лучше не придумаешь. Можно было одним махом накрыть всех. Эту мысль и высказал вор.

– Сомнительно, что нам удастся все проделать днем, – решил охладить Хвата Сергей.

– Да сделаем все в лучшем виде. Сверху они будут как на ладони. Постового снимем сразу. Да тут даже и наши трубы не нужны, – тряхнув «дятличем» с навинченным глушителем, задорно, но все же шепотом произнес Хват. – А как справимся с караульным, так и остальных сонными положим.

– Не забыл, что видно только троих? Остальные вполне могут скрываться в кустарнике. У них такой опыт, что им даже наши костюмы не нужны, чтобы укрыться.

– Ничего, нас тоже не особо разглядишь, – не сдавался Хват.

– Угу. Прокараулим друг друга до ночи, а там арачи нас обставят, как ни крути, – вмешался в обсуждение Ануш.

– Так у нас Буран есть, – продолжал упорствовать Хват.

– Пса на убой не отправлю, – уперся Сергей.

Конечно же резон в словах Хвата был. Вот они – те, кого они разыскивали, и есть неплохая возможность прижать их всех разом. Но если те смогут продержаться в кустах до ночи… Нет, можно и самим спуститься, но это риск, а хотелось бы обойтись без потерь. И потом, даже если им удастся сравнять силы, преимущество останется на стороне арачей. С другой стороны, они ведь не знают, сколько рустинцев отправилось на вылазку.

Все одно риск. Не станут же они выбегать из кустов. На открытом пространстве им смерть. Заросли кустарника протянулись едва на сотню метров по берегам заводи, дальше – что вдоль ручья, что на склонах – только трава не выше пояса. Так что станут держаться за единственное укрытие. Без вариантов.

Впрочем, и его намерение перестрелять противника, когда он начнет выдвигаться к заставе, тоже не годится. Если бы арачи расположили свою стоянку значительно дальше, тогда да. Хотя куда выше и риск, что в ночи кто-то сумеет вырваться. А потом еще поди разбери, сколько их и как быть с теми, кого прищучить не получилось.

Но ведь вот она, стоянка. До полудня еще далеко, и запаса светового дня с избытком. Хват прав в одном – решать вопрос нужно сейчас. А вот то, как он предлагает это делать, ни в какие ворота.

– Значит, так, – приняв решение, вновь заговорил Сергей. – Я опять поднимаюсь наверх, занимаю позицию и снимаю часового. Как услышите хлопок, тут же поднимаетесь по этому склону на другую сторону и, отбежав от края, перебегаете так, чтобы оказаться у них за спиной.

– А если кто всполошится? – усомнился Хват. – Хлопок-то, он не сильный, но вокруг тишина, может, кто и подорвется, все же близко.

– Ничего. Ты верно заметил, позиция удобная, сумею их прижать.

– А побегут? – Это уже засомневался Ануш.

– Это их проблемы. Или думаешь, дам маху на полутораста шагах? А вот когда вы зайдете им в тыл, то песня получится уже совсем другая, даже если те двое успеют выйти из-под обстрела. Глушители не снимайте, так больше шансов их запутать. Чем позже поймут, что их взяли в два огня, тем лучше. И еще. Тот склон покруче, и вы окажетесь ближе. Если тупик и никого не будет видно, бросайте гранаты. То же самое, если мне удастся тихо снять и тех двоих.

– Думаешь, получится их выгнать на открытое место?

– А почему бы и нет. Вспомни, Хват, как арачи дали деру на берегу реки. Они к такому непривычны. Вы только добросьте до кустов.

– Не сомневайся, добросим, – даже обиделся вор.

– Тогда за дело.

На этот раз занять прежнюю позицию получилось гораздо быстрее. Теперь ему было точно известно, где находится караульный, и он постоянно следил за тем участком. Когда пинк появился в поле зрения, Сергей немного сбавил обороты, но самую малость, бдительно следя за тем, куда направлен взор противника. Чтобы увидеть Варакина, ему нужно было обернуться.

Вот так вроде нормально. Отсюда виден и кустарник, где расположились остальные, и сам караульный как на ладони. Еще раз проверить планку прицела, чтобы она была выставлена на максимальную дальность. Целик на «дятличе» Г-образный, выставляется только в два положения – одно постоянное, на дистанции до ста метров, и второе на двести. Тут недалеко, но все же глушитель оказывает свое действие на баллистику пули.

Приклад уперся в плечо. Левая рука с зажатым цевьем легла на пожухлую траву, обеспечивая хороший упор. Варакин примерился и попробовал быстро перевести прицел с караульного на спящих пинков. Вроде получается нормально. Теперь внимательно. Прикинуть дистанцию. Прицелиться. Взять поправку. Хорошо хоть ветерок совсем слабый, можно не учитывать. На караульного у него только один выстрел, и только в голову, так чтобы наглухо.

Хлоп. Так и не обернувшийся пинк поймал пулю затылком и совершенно беззвучно ткнулся лицом в траву. Вроде добавки не требуется. Быстро перевести прицел. Как там парни? Услышали выстрел или нет? Ничего не понять. Даже если бы то место было в его поле зрения, отвлекаться нельзя. Теперь каждый должен четко делать свое дело, и ему нужно контролировать тех, кто был в его поле зрения. Каждая выведенная из строя боевая единица повышает их шансы на победу.

Один из спящих все же услышал нехарактерный звук и резко сел, оглядываясь по сторонам. Чуткий сон у паразита. Молодец. Ничего еще не сообразил, но уже схватился за лежащий рядом кавалерийский карабин.

Быстро посадив его на мушку, Сергей нажал на спуск. Мужик тут же откинулся на спину, словно кто-то нанес ему сильный удар в грудь. Рана, возможно, и смертельная, вот только подстреленный не затих. Изогнувшись дугой, он засучил ногами, вырывая траву с корнем и елозя всем телом. Наверняка шума было не так много, во всяком случае, Сергей ничего не слышал. Но его оказалось вполне достаточно, чтобы второй пинк вынырнул из сна.

Этот, в отличие от своего товарища, не стал осматриваться, выясняя причину нарушения спокойствия. Он сразу же ушел перекатом в сторону, в попытке избегнуть опасности и найти хоть какое-то прикрытие. Одновременно он поднял тревогу, выкрикнув предупреждение.

Перезарядить «дятлич» – дело одной-полутора секунд. Дернуть указательным пальцем затвор на себя, послать его вперед большим, обхватить ложе, положив указательный палец на спусковой крючок. Одновременно ствол уже перемещается в поисках новой цели. Для имеющего достаточный опыт ничего такого, что могло бы отнять много времени.

Сергей управился быстро, и к тому моменту, когда пинк проснулся, уже держал его на мушке. Но арачи оказался уж больно ушлым, потому что пуля лишь подняла небольшой фонтанчик земли и травы на том месте, где только что находилась цель. Плохо. Он рассчитывал на то, что уж этих-то троих сумеет пустить в расход еще до того, как парни займут свои позиции. Да и чего уж, очень надеялся на то, что этих сумеет снять не поднимая шума.

Как же. Пинк все еще катился за кусты. Варакин перезаряжал карабин. А из кустарника уже слышится возня всполошившихся арачей. Вообще-то пинки способны передвигаться просто с поразительной бесшумностью. Но тут сыграл фактор неожиданности, иначе не объяснить то простое обстоятельство, что находящийся метрах в семидесяти и пребывающий в возбужденном состоянии Сергей без труда расслышал их возню.

Еще один хлопок. Сергей отчетливо увидел, как дернулась нога уже практически укрывшегося противника. Попал. В ногу, но все же попал. Уж лучше бы в руку, толку больше. А так… Бегать не сможет, но зато отстреливаться очень даже.

А вот на такой подарок Варакин даже не надеялся. Из-под ветвей на открытое место выбежал молодой пинк с карабином наперевес. Так с ходу и не поймешь, он то ли собирается атаковать нападавших, то ли решил прорваться к лошадям, а может, и помочь товарищу, так как выскочил рядом с ним. Любое из этих предположений имеет право на существование, потому что молодость непредсказуема и безрассудна.

Встревоженный крик старших товарищей, скорее всего призывающих молодого вернуться. На мгновение замерший в растерянности пинк. Хлопок. Парень переламывается пополам, выронив карабин и схватившись за живот. Такой выстрел убить сразу не может, но лишает дееспособности в подавляющем большинстве случаев. Все, этот больше не боец. Он конечно же может собраться с силами и принять участие в бою, но толку от этого никакого. С одной стороны, его сейчас корежит так, что ни о чем другом, кроме охватившей его боли, он просто не может думать. С другой – Сергею не составит труда добить его, парень как на ладони.

Второй тоже еще жив, тихо сучит ногами, пятками оставляя на земле борозды. Добить? Нет. Одно дело – знать, что товарищи мертвы и им уже не помочь, и совсем другое – наблюдать, как они медленно умирают в мучениях. Если повезет, то нервы у пинков сдадут, и они начнут действовать, не выжидая слишком долго. Лишить противника хладнокровия в бою тоже своего рода победа.

Ага. Мысль конечно же дельная, только вот и самому бы сохранить спокойствие. Вид агонизирующих арачей был не по душе Варакину. Взгляд непроизвольно возвращался к этой картине. В особенности к молодому пинку, который, позабыв о воинской гордости, требовавшей молча переносить боль, оглашал окрестности своими стонами. Ну да, рассуждения о стойкости – это одно, а добрый кусок свинца, перемоловший твои внутренности, – совсем другое. Не каждому дано иметь достаточно мужества и крепости духа, чтобы уметь противостоять боли, заполнившей все твое сознание. Местные, конечно, к смерти относятся гораздо проще, чем в мире Сергея, но от этого жить им хочется ничуть не меньше, будь ты хоть пинк, хоть хуторянин.

Вот же, сколько уже на его счету, а вид двух мучающихся от смертельных ран едва не выбил из колеи. Все. Долго размышлять над этим нежелательно. Вот промелькнула мысль и… Гнать ее поганой метлой. Когда все закончится, тогда и порассуждаешь, какая ты сволочь. Сейчас нужно сосредоточиться на другом. Если не ты, то тебя.

Ага, похоже, вид страдающих товарищей все же оказал свое действие. Из кустарника послышались выстрелы. Одна пуля даже вжикнула совсем рядом. Но это ерунда. Только наложившему в штаны покажется, что все стволы нацелены на него. На самом деле не нужно быть даже многоопытным бойцом, чтобы понять – стреляют в направлении противника, не видя его самого. Все же хорошо маскирует лохматка с вплетенной в нее травой.

Спокойно. Пинки конечно же рискуют, паля как оглашенные. Но они, кажется, уже сообразили, что имеют дело только с одним стрелком, занявшим выгодную позицию. Можно и в атаку броситься, но ведь глупо же. Передвигаться могут лишь двое, хороший стрелок пустит их в расход довольно быстро. А вот если нападающий выдаст себя выстрелом, тогда можно будет его прижать и под прикрытием пойти на сближение – или подстрелить, что гораздо лучше.

Патроны у Сергея снаряжены бездымным порохом, но это не значит, что дыма нет вообще. На таком небольшом расстоянии, да еще когда за верхней кромкой оврага наблюдают три пары внимательных глаз опытных охотников, шансов остаться незамеченным практически нет. Да вон, арачи палят таким же порохом, но рассмотреть их получается без труда. Вернее, не их, а место, откуда они стреляют, а вот сами умудряются укрываться так, что если и видно, то лишь малую часть тела. Будь здесь «мосинка» с оптикой, тогда совсем другое дело. Но у него «дятлич», да еще и с навинченным глушителем. Так что Сергею нужно быть внимательным и стрелять точно. Один выстрел – один труп. Или как минимум выведенный из боя.

Вжью-у!.. Ого! Как близко. Неужели нащупали? Спокойно. Вряд ли это так. Скорее всего просто случайность. Вон пинк слишком высунулся. Даже слегка привстал. А ведь ствол наведен прямо на Сергея. Неужели заметил? Занимает более удобную позицию? А хрена тебе!

Хлоп. Что там с результатом? Плевать. Теперь-то его точно заметили. Перекатиться в сторону. Рядом вжикнула пуля. Вторая с характерным тупым и глухим стуком вошла в землю. Откатиться от кромки оврага. Теперь пинки вне поля зрения, но и Сергея они видеть не могут. Согнали его, как курицу с насеста, но это не беда. Его все одно переполняет удовлетворение. Выстрелов было только два.

Но расслабляться рано. То, что удалось подстрелить еще одного, конечно же хорошо, но теперь ему опять нужно как-то занять позицию. Будь расстояние хотя бы в сотню метров, сделать это было бы куда проще, но тут едва семьдесят, и трава по краю оврага низкая. Но и выбора нет. Отползти в сторону – и опять к краю. Ничего еще не закончилось. А вот пинки стрелять перестали. Либо, теперь зная, как выглядит маскировка рустинца, ждут его нового появления. Либо, воспользовавшись моментом, ринулись на склон, чтобы с ним расправиться.

Только об этом подумал, как тут же пересохло в глотке. Черт! А ведь очень даже может быть. Спокойно. Там есть Ануш и Хват. Времени у них было вполне достаточно, так что прикроют. Вперед. Нечего отсиживаться, да еще и в неизвестности.

Он медленно пополз к краю оврага, стараясь двигаться плавно, без рывков. Опять выстрелы, и они снизу. А вот стреляют, похоже, не в его сторону. Сергей наддал, и вскоре перед его взором опять предстала знакомая картина. На этот раз он сместился метров на пятнадцать, но это не особо повлияло на обзор. Прежде чем он успел изготовиться к бою, стрельба смолкла. Интересно, что бы это значило?

– Хват, что у вас?!

Риск, конечно, но не лежать же бревном. Парни – стрелки хорошие, а пинки, судя по всему, били именно по ним. Теперь же повисла пугающая тишина. Мало ли кто кого подстрелил.

– Двоих сняли!

– Сами целы?!

– Порядок, капрал!

– Хват, револьверы в зубы и пошел в кусты! Мы с Анушем прикрываем!

– Понял!

Обычно вор выполнял приказы с эдакой показной ленцой и где-то даже всем своим видом давая понять, что делает одолжение. Но вот сейчас все четко. Ни намека на недовольство по поводу того, что основная доля риска придется на него, ни проволочек. Вот это в Хвате Сергею импонировало больше всего. Как доходит до дела – максимальная собранность и мгновенное исполнение.

Так. Лишние ни к чему, да и намучились страдальцы дальше некуда. И потом, для Хвата это потенциальный риск. Два хлопка, прозвучавших с небольшим интервалом. Оба пинка только головами мотнули. С этими все. Сергей опять вперил внимательный взгляд в кустарник, в готовности приметить любое мало-мальское движение.

Вот среди листвы замелькал странный силуэт. Хват. Больше некому. А ничего так лохматка, и среди листвы выглядит вполне пристойно. Три выстрела, прозвучавшие с интервалом в пару-тройку секунд. Ну да, пинки далеко разбрестись не успели. А то, что выстрелы, так ведь тот дурной урок воспитания уж позади, и в патронах недостатка нет.

– Порядок, капрал!

– Хват, а ну-ка присядь где-нибудь.

– Ага. Понял.

Хват и впрямь понял намерение Сергея и быстренько пристроился у куста, затем переместился за него, замер, потом еще малость прошелся. Нет, точно лохматки получились удачными. Конечно, в листве малость выделяются, но это если присматриваться. Опять же дополнить ветками с листьями, и приходи, кума, любоваться. А по осени так и вовсе хорошо будет, даже без дополнительной маскировки.

– Порядок! Ануш, остаешься на месте и смотришь по сторонам!

– Понял!

Минут через двадцать Хват и Сергей смогли присесть, чтобы перевести дух. За это время они успели и собрать трофеи, и сходить за Бураном, которого оставили за поворотом оврага. При появлении Сергея пес искренне обрадовался, словно точно знал, как сильно рисковал его друг.

– На заставе обзавидуются! – утирая пот, возбужденно произнес Хват.

Солнце уже было в зените и припекало, доставляя неудобства. Им-то еще что, они хотя бы смогли отбросить верх, оставшись в нательных рубахах, да время от времени в тени шатались. А вот Анушу на открытом месте, да в костюмчике совсем весело.

– Это точно. То у реки накрошили – мама не горюй. Теперь вот еще и эти. Как бы коситься не начали, – согласился с Хватом Сергей.

Публика в гарнизоне разная, и плевать, что все в одной лодке. Время от времени возникали трения. Нет, воровства не было. Такое еще было возможно на сборном пункте, но только не здесь. Правда, это вовсе не значит, что на заставе все вдруг стали одной дружной семьей. Люди все еще разобщены, разбиты на отдельные группки, которые нельзя даже соотнести по подразделениям.

Может, это и произошло бы, если бы в связи с потерями не перетасовывали колоду. А может, единение наступит, только когда будут пережиты треволнения в составе тех же десятков во время патрулирования. Как бы то ни было, при всей решимости постоять друг за друга перед лицом внешней угрозы, внутри подразделений царили противоречия.

– А им-то кто мешал вот так прогуляться? – возмутился Хват.

– Никто. Но ведь нужно было за частокол нос высовывать и задницей рисковать. А тут трофеи. Вот сколько у нас уже тех же стволов в загашнике?

– Х-хе. Не так чтобы и слабо, получается. С сегодняшними дюжина разных ружей, семь револьверов, да еще и три пистонных³. Слушай, а может, отдадим им пистонные стволы, пусть радуются?

– А в довесок еще и кремневый карабин.

– Ну да.

– Тогда точно окрысятся еще больше. Но стволы – это так, мелочи. Разболтанное старье, лишь пара револьверов и двустволка в хорошем состоянии, остальное можно обозвать как «пока еще стреляют». Такие пинкам продавать или только что прибывшим хуторянам, которые любому оружию рады будут. Правда, к карабинам, взятым сегодня, это не относится.

Еще бы. Оружие было во вполне приличном состоянии, хотя и успело подразболтаться, в основном из-за плохого ухода. Ничего удивительного, армия только заканчивала перевооружение на «баличи», и эти образцы относились скорее всего к первым и к тому же часто употреблялись по прямому назначению, возможно, раньше были в учебных ротах. Собственно, такими образцами и вооружили штрафников. Все же выдавать им пистонные, заряжаемые с дула, с крайне низкой скорострельностью не стали.

В Новой Рустинии все еще были части, на вооружении которых находились пистонные ружья, уже не мушкеты, но еще и не нормальные винтовки. В этих краях в первую очередь перевооружали драгунские части, на которые, собственно, и делался основной упор. Пехотные части с перевооружением запаздывали. А что до тыловых частей, то они все поголовно были вооружены пистонными образцами.

Да, «баличи» не новые, заюзанные, но и до списания им еще далеко. Эти в плане продажи будут немного дороже, но не так чтобы очень – все же однозарядные и бывшие в употреблении.

– А вот шесть весьма приличных лошадок, причем три из них старосветской породы, и хорошие седла с упряжью – это уже совсем другое дело, – закончил подбивать баланс Сергей. – Ладно, давай собираться. Домой с удобствами поедем, да еще и с ветерком.

– С ветерком это хорошо, а то Ануш там небось уже растаять успел.

Обратная дорога и впрямь заняла совсем немного времени, так как прятаться уже не было необходимости. Сомнительно, чтобы вокруг заставы крутилось две банды. Правда, две лошадки в руки так и не дались, правильно все же их воспитали. Ну да это не страшно. Со временем привыкнут к новым хозяевам, а пока и имеющихся лошадей в достатке, остальных увели в поводу.

Гарнизон их встречал с нескрываемой радостью. Еще бы. Удачное возвращение из рейда отделения Сергея обещало несколько спокойных ночей, без опостылевших нападений. Разумеется, гарантий никаких, но надежда присутствовала. И не без оснований, нужно заметить.

– Докладывай, – указав на лавку напротив себя, приказал Сергею капитан.

Канцелярия, одновременно выполнявшая и роль жилища коменданта, несла на себе те же следы убогости, как и все постройки заставы. Минимум мебели – грубо сколоченные стол, пара скамей, топчан с матрацем, набитым сеном, с грубым солдатским одеялом. Четыре полки из обрезков обычной доски, подвешенных на стену за веревки. Там кое-какие бумаги, несколько книг, писчие принадлежности, на самой нижней полке немудреная посуда. Пара небольших окошек, скорее бойниц, давали не так много света, но его вполне хватало. При входе импровизированная вешалка из деревянных шипов, вбитых между бревен, там пристроились плащ и шинель. В углу открытый шкаф, также сколоченный из досок и не имеющий дверей. Сверху на нем принадлежности для ухода за оружием.

Карабин на стене над кроватью, пара револьверов при владельце. Капитан носил их на бедрах, так как был хорошим стрелком, немногим уступая в этом Хвату. Нарушение устава конечно же, но кто в их ситуации смотрит на такие мелочи. Здесь главное эффективность, а не прописанные статьи в известной книжечке.

– Докладываю, господин капитан, – присаживаясь напротив начальства, рядом с которым восседал и Грибски, начал Сергей. – Шесть пинков. Дневной наблюдатель находился прямо в лагере. Там удобное место для стоянки, и застава как на ладони. Ворота и пристань видны отлично. Расстояние по прямой – версты две.

– Сколько? – удивился Грибски.

– Ага, сержант, совсем обнаглели. Ни во что нас не ставят. Приходили себе спокойно пешочком, обстреливали нас и так же спокойно уходили.

– Н-да-а. Нет, ну а чего нас бояться, если мы тут от собственной тени шарахаемся, – откинувшись к стене, с горечью в голосе согласился Милош.

– Не ворчи, старый волк. Ты же понимаешь, что для патрулирования у нас людей нет, – набивая трубку, остудил капитан сержанта.

Да-а. Вне стен «резиденции» его благородия совершенно незаметно то, насколько они тут с сержантом притерлись друг к дружке. А оно вон как. Однако Сергея данное обстоятельство ничуть не смутило, и авторитет капитана в его глазах вовсе не упал. Наоборот, подрос еще чуток. Если у командиров есть взаимопонимание и они тянут в одну сторону, гарнизону от этого только польза.

– Как были вооружены? – пыхнув табачным дымом, продолжал капитан.

– Хорошо вооружены, итить их через коромысло. Все при кавалерийских карабинах Балича, у четверых револьверы, один нового образца. При каждом по сотне патронов к карабинам, ну и к револьверу полсотни имеется. Оружие потасканное, но вполне исправное и еще послужит. Ну и луки со стрелами.

– Шестеро отправленных беспокоить нас и по возможности уменьшать наше количество, для чего им достаточно луков, все вооружены огнестрельным оружием. Да еще и армейского образца, а не двустволками или пистонными винтовками. Как тебе это нравится, Грибски?

– Никак не нравится, господин капитан, – хмуро ответил сержант.

А чему, собственно, нравиться. По сути, эта шестерка была вооружена ничуть не хуже рустинских солдат, а по части носимого боезапаса еще и лучше. И ведь капитан прав, особой необходимости направлять сюда воинов, у которых непременно имеется огнестрельное оружие, нет. И что получается? А получается, что все воины этого рода или большинство их имеют вот такие карабины.

– Думаешь, вырезанные заставы?

– И к гадалке не ходить. Если «баличи» изрядно потасканные…

Сергей утвердительно кивнул.

– …значит, взяты с таких же шевронов, что и мы.

– Выходит, что совсем скоро могут и ударить? Причем с хорошим вооружением.

– Могут, – согласился Грибски.

– А чего тогда тянули? – недоумевал капитан.

Сергей было удивился подобной неосведомленности, но потом сообразил, что коменданта прислали с востока. Ему простительно незнание местных реалий. Конечно, мог бы и поинтересоваться особенностями. Даже для Сергея, проведшего на границе только год, это не новость. Ну да, нельзя же быть семи пядей во лбу.

– Сейчас у пинков время большой охоты, – начал объяснять Грибски. – Если бросят все и сосредоточатся на войне, зимой будут голодать. Так что сначала заготовка припасов, а потом уж война. Но сдается мне, ждать недолго осталось.

– А как же нападения на другие заставы?

– Так ведь это когда было. К нам тоже совались. А после, когда мы все же сумели закрепиться, на нас время терять не стали, оставили на потом. Им сейчас главное – не дать закрепиться другим, а нами можно заняться и чуть погодя.

– Хорошая перспектива.

– Нормально, господин капитан. Тут ведь какое дело, закрепиться смогли лишь первая и четвертая заставы, а две по центру только обустраиваются благодаря большой охоте. Так что, скорее всего, попытаются сначала их опять сковырнуть, а уж потом за нас возьмутся. Все же Тикла, она поближе к границе.

– Разрешите, господин капитан?

– Что там, Крайчек? – видя озабоченный вид десятника Сергея, поинтересовался комендант.

– Пароход вверх по течению шел да пристал у нашего берега. Раны зализывают. Досталось им крепко. Говорят, валийский форт, что по соседству, арачи пожгли.

– Кажется, началось. Как считаешь, Грибски?

– Началось. Чтоб им пусто было.

– Что же, мы и без того в постоянной готовности. Но, похоже, нужно еще поднапрячься.

– Да уж придется, господин капитан. Если, конечно, хотим свои задницы вытащить из этого дерьма.

Глава 4

Конец затворничеству

– Это по меньшей мере неприлично.

Девичий голос, да еще и явно обращенный к нему, прозвучал настолько неожиданно, что Алексей невольно вздрогнул, едва не смяв газету. Хорошо хоть не опрокинул на себя чашку сивона – напитка, сильно напоминающего кофе. Хм… Вообще-то это и был кофе.

Собственно говоря, в его реакции не было ничего необычного. В здешнем обществе не принято, чтобы женщины первыми обращались к мужчинам. Даже если они хорошо знакомы. И дело даже не в том, что это могло ударить по репутации женщин и уж тем более девиц, это было неприемлемо в первую очередь для мужчин. Если они имели честь быть хорошо знакомыми, тот был просто обязан подойти и засвидетельствовать свое почтение.

Если же мужчина, будучи знакомым с дамой, игнорировал ее, это считалось большим проступком. Не делалось скидок даже в том случае, если они были откровенными врагами. Приличия требовали именно галантного обхождения, а иначе вам не место в приличном обществе. Правда, к женщине, с которой сложились неприязненные отношения, вовсе не было необходимости подходить лично, достаточно было изобразить поклон головой. Это в некоторой степени должно было завуалировать истинное положение дел для посторонних.

Эти правила были переняты наиболее состоятельными и образованными мещанами, остальное население страны, то есть подавляющее большинство, подобными сложностями себя не обременяла.

Именно по этой причине мужчина, заходя в любое общественное место, первым делом самым внимательным образом осматривал посетителей. Затем обходил знакомых, чтобы выразить свое почтение, и только после этого он мог подойти к тем, с кем, собственно, собирался провести время. Разумеется, были и исключения, например театр.

Алексей никогда не утруждал себя подобными манипуляциями, но вовсе не потому, что считал это излишеством или предвзято относился к столь учтивому поведению. Он прекрасно понимал необходимость вписаться в общество. Просто его знакомые в Рустинии были весьма немногочисленны, причем среди них была только одна женщина, его служанка. Считать таковыми дам известной профессии, которых он порой посещал, Алексей не собирался. Впрочем, никому из них не было места в этой сивойне.

Как ни удивительно было обращение к нему девушки и как он ни растерялся, ему все же достало благоразумия первым делом подняться. Вот тут-то он чуть и не уронил чашку с сивоном, задев столик. Однако едва взглянув на девушку, он понял, что она имела полное право быть недовольной его поведением. Конечно, это не объясняло ее непристойного для данного общества поведения. Если на это обратил внимание даже Алексей, не успевший еще приноровиться к новой шкуре, то что говорить об остальных.

– Госпожа Валич?

Да, это была Хана Валич, та самая девушка, которая взяла на себя труд быть первым его редактором и помощником при написании книги еще во время путешествия через океан.

– Вы так на меня смотрите, словно не рады встрече.

– Что вы. Как может не обрадовать меня встреча с вами? Я прошу прощения, если мое поведение показалось вам недостойным, просто у меня нет знакомых в столице, поэтому я мало смотрю по сторонам.

Подобное затворничество получилось как-то само собой. В столице он появлялся только в двух случаях – по делам, в основном связанным с типографией, либо по воскресеньям, чтобы отдохнуть и развеяться. Алексей по натуре был человеком городским, а потому ему было необходимо скопление народа. Но, с другой стороны, он еще не настолько вписался в общество, чтобы вести хотя бы полусветскую жизнь. Вот и ограничивался посиделками в сивойне – местной кофейне или прогулками по парку, где играл духовой оркестр. Казалось бы, человек из другого мира и даже эпохи, с совершенно другими ритмами, но гулять под такую музыку ему было приятно.

В усадьбе же его распорядок дня был вполне устоявшимся и однообразным. С утра пробежка и физические упражнения – отчего-то он стал ощущать к этому тягу. Потом работа над очередной книгой, которая заключалась далеко не только в сочинительстве, но также и в сборе необходимой информации. Конечно, у него был секретарь, но, с одной стороны, он попросту не успевал справляться с огромным объемом работы, а с другой – Алексею и самому было интересно узнавать что-то новое.

Но, видно, все же пришло время менять свои привычки. Как выяснилось, знакомые в столице у него все же были. Правда, Алексей пребывал в уверенности, что семейство Валич уже покинуло Старый Свет, ведь они сопровождали мужа и отца в деловой поездке.

– Прошу прощения. Присаживайтесь, я буду только рад, – растерянно произнес Алексей, невольно бросив взгляд на окружающих.

Н-да. Поведение девушки не осталось незамеченным, а за одним из столиков на данную сцену смотрели с явным недовольством. Там сидели несколько дам, и среди них матушка Ханы. Не имея возможности подойти к ней, так как для этого пришлось бы оставить девушку, Алексей изобразил поклон и, чувствуя, как пылают щеки, опустился на стул следом за девушкой. Уж лучше бы она пригласила его к их столику, тогда неловкость ощущалась бы не так остро.

– Госпожа Валич…

– Мы успели поссориться? – Девушка удивленно вздернула бровь.

– Нет. Конечно нет.

– Тогда мы достаточно знакомы, чтобы избрать менее официальный тон. Или за время, что мы не виделись, что-то случилось? Например, вы стали знаменитым.

– При чем тут известность? Меня вообще никто не знает. Просто…

– Ах, Шимон, вы так забавны. Вас шокирует мое поведение? Или вы так переживаете за мою репутацию?

– Признаться, меня больше заботит именно последнее.

– Неинтересно. У нас в Новой Рустинии это не считается чем-то из ряда вон, тем более вы хорошо знакомы с моими родителями, а мы находимся на виду пары десятков глаз. Эти люди смогут засвидетельствовать, что мы не нарушаем приличий.

– За океаном – да. Но здесь другие правила.

– Мне они неинтересны, так как жить я собираюсь именно там, где родилась. Итак, я вижу, что все же оказалась права, когда прочила вам успех.

– Кхм…

– Понимаю. Вы не хотите раскрывать свое инкогнито.

– В некотором роде.

Не то чтобы их подслушивали, но благодаря необычному поведению девушки внимание они все же привлекли. Поэтому к их разговору все же невольно будут прислушиваться. Иначе и быть не может. Это было как раз то, чего Алексей всячески старался избежать. Конечно, была еще и мать Ханы, но тут уж ничего не поделаешь, да и не станет же она, оправдываясь в глазах общества, заявлять о личности мужчины во всеуслышание.

– В таком случае предлагаю пройтись по аллее. Здесь неподалеку есть красивое озеро с утками и лебедями. И там же можно купить восхитительные булочки.

– Но как на это посмотрит ваша матушка?

– Уверяю вас, она только испытает облегчение. Ей настолько неловко перед старинными подругами и моими тетушками, что, если мы исчезнем из их поля зрения, это в большей степени снизит накал страстей.

– Может, не стоило и накалять? – когда они вышли из сивойни и уже шли по аллее, произнес Алексей.

– И лишить себя возможности пообщаться со знаменитостью, о которой с жаром дискутируют не только в рустинских салонах, но и за границей? Ну уж нет. Пусть лучше на меня косятся и судачат о моем непристойном поведении.

– Вы отчаянная девушка, Хана.

– Я из Новой Рустинии, Шимон, и это само по себе должно говорить о многом. Кстати, вам это, пожалуй, незаметно, но даже наше произношение отличается от старосветского.

– Как раз это-то мне заметно, как и более простое общение с иными сословиями.

– Вот видите.

– Хана… Так уж случилось, что при расставании я не учел одну маленькую деталь. Не уточнил, где именно могу найти вас.

– Вы хотели меня найти? – Девушка так стрельнула глазками, что Алексей вновь залился краской.

Вот странное дело. Далеко не мальчик, даже где-то ловелас, который вел довольно свободный образ жизни в Москве, и робеет перед этой девушкой. Возможно, все дело в том, как она держалась. Да, для современного общества она была бунтаркой, пусть за океаном ее поведение и является нормой, но даже с учетом этого она казалась ему на голову выше всех прежних знакомых.

Он не мог объяснить себе доподлинно это ощущение, возможно, это можно было выразить одним словом – порода. Хана была представительницей старинного дворянского рода, и, несмотря на ее бунтарский нрав, это сквозило во всем – в манере общения, осанке, жестах, взгляде. Припоминая ужимки «светских львиц», своих современниц, и сопоставляя их с благородной естественностью Ханы, он неизменно хотел расхохотаться, и сдерживало его только то, что подобное поведение в ее присутствии покажется диким.

– Вы неправильно меня поняли, Хана.

– Не обижайтесь, Шимон. Но если вы начнете изъясняться более конкретно и перестанете запинаться, я, несомненно, пойму, что вы мне стараетесь сказать. О! А вот и булочки. Нужно купить парочку. Мне очень нравится кормить птиц.

Птиц? Нет, Алексей ничего не имел против кормления практически ручных обитателей аккуратного, ухоженного пруда. Просто едва он почувствовал запах этих булочек, как у него началось обильное слюноотделение, а ведь он не был голоден. Такие булочки сделали бы честь любому столу. Но их пекли именно для того, чтобы гуляющие могли порадовать уток, лебедей и голубей, которых тут было великое множество.

– Так зачем вы хотели меня найти?

– Дело в том, что как я ни сомневался в успехе моей первой книги, она пришлась по вкусу читателям и принесла мне немалый доход.

– Я искренне рада за вас, Шимон. Но, откровенно говоря, вы опять недоговариваете и изъясняетесь загадками.

– Если вы не станете меня перебивать, то я смогу все же закончить свою мысль.

– Все, я умолкаю. – В подтверждение своих слов Хана сосредоточилась на кормлении птиц, одновременно давая понять, что она внимательно слушает.

Вот как это у нее получается?! Алексей старательно подбирал слова, чтобы быть правильно понятым. А может, он ошибается и нужно по-простому? Взять и рубануть сплеча. Ага, такой рубанешь. Ей даже не нужно отвешивать оплеуху, чтобы поставить на место зарвавшегося мещанина, достаточно только окинуть взглядом. Нет, он ни разу такого у нее еще не наблюдал, но в наличии его в арсенале Ханы не сомневался.

– Хана, дело в том, что в создании «Двадцати тысяч верстин под водой» вашего труда ничуть не меньше, чем моего, а в чем-то, пожалуй, и больше.

– Ага-а, а я знаю, что последует дальше! – отвлекшись от птиц и переведя взор на Алексея, задорно воскликнула она. – Как выразился бы мой батюшка, беседа перетекла в деловое русло. Ну скажите, я права?

– Кхм… Вы правы, Хана.

– Боже, Шимон, неужели вы подумали, что я настолько меркантильна? Может, вы еще подумали, что в сивойне я подошла к вам…

– Нет! – поспешно оборвал девушку Алексей, едва сдержавшись, чтобы не вскрикнуть от охватившего его возмущения. – Никогда я не думал о вас в подобном ключе и осмелюсь утверждать, что не подумаю и впредь. Все оттого, что вы опять не выслушали меня до конца. А может, во всем виновато мое косноязычие.

– Между прочим, тысячи ваших почитателей сейчас рассмеялись бы вам в лицо, если бы услышали ваши последние слова. И уж по меньшей мере обиделись бы.

– Писать и вести живую беседу – это несколько разные вещи, Хана. Написанное всегда можно поправить, уж черновики точно, а вот произнесенное слово обратно не проглотишь.

– Ладно, звучит убедительно. Так что вы хотели мне сказать?

– Я прошу, только поймите меня правильно. Вы вложили в роман свой труд, и немалый, ведь я тот еще грамотей. Вы провели долгие часы в библиотеке, выуживая для меня необходимые данные. Вы рецензировали роман…

– Я уловила вашу мысль. Можете не продолжать. Но ответьте, вы настолько преуспели в правописании, что ваши рукописи напрямую поступают к редактору?

– Нет.

– Вы сами перелопачиваете горы книг, чтобы найти нужную информацию или интересные факты?

– У меня есть секретарь, который мне очень сильно в этом помогает.

– И со всем вы согласны? Все предложенные им факты ложатся под ваше перо? Вы учитываете все его предложения и замечания?

– Я многое учитываю, но не следую безоговорочно всем его советам. Кое-что использую, от чего-то отказываюсь.

– И вы платите ему жалованье?

– Да.

– Но ведь я делала то же самое, и мои советы тоже не всегда воспринимались вами. Шимон, я всего лишь делала то, что сейчас делает ваш секретарь. Но он делает это, чтобы иметь заработок, а я таким образом скрашивала длительное путешествие через океан. И надо заметить, благодаря вам преуспела в этом. Можно сколь угодно быть скрупулезным и правдивым, но, если не суметь подать текст читателю доступным и, главное, интересным языком, роман не будет иметь успеха, хотя, несомненно, найдет своих читателей. Да, частичка моего труда, как и вашего секретаря, в ваших книгах есть, но главное – это вы, ваш стиль, ваша фантазия. Вы честно рассчитались со мной еще там, на корабле. Так что оставьте глупые мысли.

– Но я говорил не о жалованье, я говорил о доли с прибыли.

– Разумеется, это совершенно другая сумма, – мило улыбнулась девушка, – но ведь по сути это ничего не меняет.

– Простите, если я вас обидел.

– Вовсе нет. Но если вы считаете, что должны мне, я не столь глупа, чтобы отказываться от вознаграждения.

– Слава богу. Вы все правильно поняли.

– Зато вы нет. Я хотела бы получить от вас экземпляр вашей книги с автографом. Более того, буду настаивать на том, чтобы вы высылали мне и последующие сочинения. Надеюсь, отправка через океан не обременит вас?

– Можете не сомневаться.

– Вот и замечательно.

– Но как я смогу передать вам книги?

– Нет ничего проще. Мы с мамой и братом проживаем в гостинице «Тадос».

– Завтра же я лично доставлю вам книги.

– Вы не представляете, как мне будут завидовать подруги в Либере, когда я продемонстрирую им этот улов. Вы удивлены? Напрасно. Конечно, новинки до Новой Рустинии доходят с опозданием, но задерживаются не дольше, чем занимает путь через океан. И судя по получаемым мною письмам, там тоже вы весьма популярны.

Скормив птицам булочки, они направились обратно к сивойне, где пропавшую бунтарку уже с нетерпением ожидала ее матушка. Передав Хану с рук на руки, Алексей поспешил откланяться, сославшись на дела. Он чувствовал, что его инкогнито висит на волоске, и уж точно не сомневался в том, что девушка все же назовет его имя. У нее попросту не будет иного выхода. Какой бы бунтаркой она ни была и как бы ни манкировала приличиями, всему есть предел.

И потом ее матушка знала, с кем дочь пошла прогуляться по парку. Даже если Хана сумеет сохранить его имя в тайне, то госпожа Валич обязательно проинформирует кузин и подруг. Впрочем, судя по заинтересованным взглядам, она уже сделала это. Но, слава богу, среди этих почтенных дам нет его почитательниц.

Ага. Вот и подавальщик смотрит в его сторону не так, как обычно. И буфетчик тоже. Жаль. Ему очень нравилась эта сивойня, но, похоже, придется присмотреть другую, чтобы избежать лишнего внимания. Конечно, вечно оставаться в ореоле таинственности не получится, но и приближать это время не хотелось.

Гостиница «Тадос» располагалась на одной из центральных улиц столицы и вблизи от королевского дворца. Здание было старой постройки и раньше являлось столичной резиденцией некогда гремевшего на весь свет рода графов Истлич. Однако, как и все в этом мире, могущество рода оказалось не вечным. Нашлась всего одна паршивая овца, которая промотала состояние и земли. Отец нынешнего графа, неуемная натура, прозакладывал и распродал все, за исключением столичного дворца, так как покидать Плезню в его планы не входило. Еще бы, все развлечения были именно здесь.

Впрочем, ныне здравствующие свидетели тех событий утверждали, что судьба дворца была предрешена. Граф и не думал прекращать разгульный образ жизни, ничуть не задумываясь о судьбе супруги и единственного сына, обремененного к тому же семьей. Но на счастье последних, однажды у него случился удар. Поговаривали, что не обошлось без вмешательства виконта, так как, несмотря на свои пятьдесят, граф обладал небывало крепким здоровьем. Однако проведенное следствие ничего предосудительного в смерти графа не выявило. Смерть наступила в результате кровоизлияния в мозг. Сомнения никуда не делись, но версия следствия всех устроила.

Молодой граф, использовав последние средства, а их оставалось не так чтобы и много, привел резиденцию в порядок и открыл гостиницу. Эта новость потрясла свет, от Истличей отвернулись, перестали приглашать в салоны. Мало того, при случае всячески давали понять, что те ведут себя недостойно потомков древнего рода.

Тем не менее гостиница процветала и вскоре превратилась в самую престижную и дорогую в столице. Этому способствовали не только великолепно обставленные и современно оборудованные номера, вышколенная прислуга и отличная кухня в ресторации. В немалой степени своим успехом гостиница была обязана гербу, изображенному на фасаде.

Несмотря на то что свет отвернулся от графа и его семьи, знатные и обеспеченные особы предпочитали останавливаться в этой самой престижной гостинице. Но в основном постояльцами были все же богатые мещане, испытывавшие особое удовольствие проживать в гостинице под гербом старинного дворянского рода.

Было даже обращение в геральдическую комиссию, дабы прекратить это безобразие. Уж коли потомки славного рода неспособны содержать себя иным способом, то пускай хотя бы уберут с фасада герб. Однако эта инициатива не имела успеха, и все осталось по-прежнему. Самая дорогая и лучшая гостиница столицы продолжала существовать. Единственное, чего смогли добиться недоброжелатели графа, это смены названия с «Истлич» на «Тадос».

Здание располагалось несколько в глубине двора, огороженного кованой решеткой, также украшенной родовым гербом. Ворота всегда были открыты, однако дежуривший возле них швейцар не допускал на территорию тех, кому там делать было нечего. К крыльцу вела подъездная дорожка, огибающая по кругу обширный газон с высаженными вечнозелеными кустарниками и цветочными клумбами.

Все было насколько пышно, настолько же и уютно. Одного только взгляда на эту красоту было достаточно, чтобы с уверенностью пожелать проживать именно здесь. Разумеется, если позволяли средства. Господин Валич, значительно поправив свое финансовое положение в Новом Свете, имел возможность обеспечить проживание своей семьи в этом великолепии.

Едва оказавшись в холле, Алексей чуть не присвистнул от удивления. Он предполагал, что внутреннее убранство ничуть не уступит фасаду, но не ожидал обнаружить подтверждение этому сразу с порога. С одной стороны, не особо пышная обстановка, с другой – нет ощущения перегруженности, все подобрано с тонким вкусом и приятно глазу. Просторное помещение с высокими стрельчатыми окнами, заполняющими его светом. Шелковые обои и богатая лепка. Удобная и отлично подобранная мягкая мебель. Сверкающий лаком паркет и восточные ковры с длинным ворсом. И как обслуге удается в отсутствие пылесосов содержать их в чистоте?

В глубине помещения, напротив двери, длинная стойка, за которой любезно улыбается администратор. Конечно, ему по долгу службы положено выказывать радушие, но стоит только взглянуть на этого молодого человека, чтобы понять – если он и играет, то лишь самую малость, нет и намека на слащавость.

– Добрый день. Чем могу быть полезен?

Голос не менее приятен, чем внешность. А главное, нет лакейской угодливости. Молодой человек точно знает, у кого служит, и держится даже с достоинством. Хм… А ведь швейцар у ворот вел себя примерно так же. Служить, но не прислуживать – пожалуй, это в полной мере дает характеристику обслуге гостиницы. Вероятно, это результат воспитания владельца как ответ хамовитому поведению мещанского сословия. Кстати, Алексей слышал о том, что откровенных хамов отсюда вышибали с треском, невзирая на толщину их кошельков. Скорее всего, это было одним из достоинств данного заведения, ценимое постояльцами ничуть не меньше остального.

– Здравствуйте. У вас остановилась семья Валич. Я бы хотел оставить для Ханы Валич вот это. – Алексей поставил на стойку прямоугольную картонную коробку, какие использовались для упаковки товаров в торговых лавках.

– Вы позволите?

Вот и скажи ему «нет». Вроде весь из себя благожелательный, и в поведении нет и намека на дерзость. Но нужно быть идиотом, чтобы не понять: не проверив содержимое посылки, он и не подумает ее принять. К спокойствию постояльцев в гостинице подходят серьезно. Впрочем, оно и правильно. Мало ли какая бяка может оказаться внутри. О терроризме Алексей тут вроде не слышал, но ведь бомбы разные бывают, есть немало случаев, когда взрывчатка и вовсе не нужна.

– Извольте. – Алексей легким кивком лишний раз подтвердил, что ничуть не возражает.

– Великолепный… «Дети капитана Гургута»?

Ага. Похоже, Болотин все же перехвалил выдержку и вышколенность персонала гостиницы. Господи, парень, ну чего ты так на меня уставился, будто стараешься запечатлеть представший перед тобой образ на всю оставшуюся жизнь? Повезло же нарваться на ярого почитателя. Ну хотя бы сдерживается и не поднимает шума.

Учитывая молодость администратора, а вернее его увлечение сочинениями Дворжака, его реакция была вполне понятна. Газета «Плезненские ведомости» уведомила граждан, что первые экземпляры нового романа были презентованы автором членам королевской семьи. Сам же роман должен был появиться на прилавках только через три дня. А тут в коробке перед ним лежит новинка, которой могут похвастаться лишь во дворце. Все же не стоило укладывать этот роман сверху. Алексей просто не придал значения тому, как лежали книги.

– Господин…

– Нет, молодой человек, – тут же ушел в отказ Алексей, – вы ошиблись. Я просто посыльный.

– Ясно.

Господи, сколько разочарования во взгляде. Вот только что его глаза излучали радость от свалившейся на его голову удачи – и мгновение спустя полное разочарование. Но вот оно сменилось мрачной решимостью. Ну а как иначе, посыльный ведь.

– Вы знакомы с господином Дворжаком?

– Скажем так – время от времени он пользуется моими услугами.

– Я непременно должен представить вас его сиятельству. Граф Истлич – ярый поклонник творчества господина Дворжака. И, если вы не в курсе, уже долгое время пытается с ним встретиться.

Еще бы Алексей не знал. Коуба рассказал ему об этом странном графе, с завидным упорством добивавшемся встречи со знаменитым автором. Как следовало из его слов, данная встреча должна была носить сугубо деловой характер. Собственно, именно это послужило причиной того, что Болотин был столь хорошо осведомлен об истории гостиницы.

Вообще-то сохранять таинственность было все труднее. Через газету Коуба Алексей запустил утку, будто в настоящее время автор переселился в глубинку, где купил себе небольшое имение и ведет затворнический образ жизни. Пока это спасало. Ему было доподлинно известно, что как минимум двое репортеров были полны решимости развеять флер таинственности, окружающей популярного писателя. Хорошо уже то, что их журналистские способности намного превосходили таковые в сыскном деле.

Словом, инкогнито уже начинало трещать, но все еще держалось. И это еще больше подогревало интерес к его книгам. Появлялось все больше небылиц. Но все они – и положительные и отрицательные – вели к неуклонному росту тиражей, а как следствие, и его доходов.

– Я не собирался встречаться с его сиятельством. Прошу прощения, мне было велено только передать посылку.

– Но вы это уже сделали. А раз уж поручение выполнено, то вы вправе располагать собой, не так ли?

– И у меня еще есть дела. До свидания.

– Господи, да погодите же. Шила, немедленно сообщи его сиятельству, что здесь требуется его присутствие. Поторопись.

Проходившая мимо горничная не без удивления взглянула на молодого человека. Как видно, подобное распоряжение основательно сбило ее с толку. Кто такой администратор, чтобы в подобной форме приглашать к стойке хозяина гостиницы, да еще и графа?

У Алексея мелькнула было мысль послать все к черту и покинуть здание. Но потом пришло осознание, что вполне может случиться и скандал. Вот уж это лишнее и ни в какие ворота. Ладно, как видно, все же придется внять просьбе. Тем более задерживаться в холле не было никакого желания, ведь здесь мог появиться кто-то из семейства Валич.

– Не надо никого приглашать, молодой человек. Я готов пройти к его сиятельству.

– Благодарю вас. Шила, прости, возвращайся к своим делам. Прошу вас, следуйте за мной.

Кабинет его сиятельства, как и помещения, где проживала его семья, располагался в сравнительно небольшом домике в глубине парка. Неподалеку стояла пара коттеджей, видимо, для наиболее приближенных слуг. Нечего было и думать, что здесь проживает весь персонал гостиницы. Да-а, судя по площади, занимаемой в свое время графской резиденцией, род и впрямь был славный и некогда могущественный. Все же центр столицы – и такой простор.

Кабинет графа был оформлен в том же стиле, что и гостиница. Одно из двух – либо у господина графа потрудился настоящий дизайнер, либо приложил руку кто-то имеющий отменный вкус. Массивный большой стол гармонировал с креслом хозяина и двумя стоящими перед столом, развернутыми друг к другу под одинаковым углом. Небольшой столик в углу и пара удобных легких кресел, большое окно с легкими занавесями, книжные шкафы и героических пропорций сейф. Все это каким-то образом дополняло друг друга и смотрелось вполне естественно.

Сам хозяин столь же легко вписывался в окружающий интерьер. Лет сорока с небольшим, стройный и крепкий, без намека на избыток веса. Светловолосый, с короткой стрижкой. Красивое и вместе с тем строгое лицо, со шрамом на левой стороне, который не обезображивал его, но придавал мужественности. Уверенный взгляд серых глаз, рот с тонкими губами, своим очертанием выдающий решительный характер графа.

Алексею было доподлинно известно, что это впечатление не обманчиво. Граф был записным дуэлянтом. Вернее, вынужденным. Ему не раз и не два приходилось отстаивать свою честь в связи с негативным отношением окружающих к выбранной им деятельности. Кстати, этот шрам был следом от удара сабли. Но учитывая то обстоятельство, что его соперник благополучно перекочевал на кладбище, его сиятельство все же отделался легким испугом.

– Здравствуйте. Я граф Истлич. С кем имею честь?

– Добрый день, ваше сиятельство. Кафка. Бедрич Кафка.

– Проходите, присаживайтесь.

А ничего так мужик. Не чванливый. Возможно, это связано с тем, что он заинтересован в посетителе. Но скорее все же это его привычная манера общения. Человек с иным характером, даже решившись заняться гостиничным делом, не добился бы успеха. Может, и не прогорел бы, но и дела его шли бы значительно хуже.

– У вас странный акцент. Вы не рустинец.

– Нет. Просто сменил фамилию и имя на более созвучные с рустинскими.

– Понятно. Итак, господин Кафка, вы выполняете поручения Шимона Дворжака?

– Иногда.

– А неизвестно ли вам, насколько близко знакомы господин Дворжак и госпожа Хана Валич? – Как ни мало времени провел в кабинете его сиятельства администратор, но суть дела изложить успел.

– Признаться, нет. Я просто выполняю поручение.

– Значит, вам неизвестно, может ли она составить мне протекцию на предмет встречи с ним?

– Разумеется нет, ваше сиятельство. – Алексей даже пожал плечами, лишний раз подчеркивая свою неосведомленность.

– А вы не сочтете за труд выполнить мою просьбу? Конечно, не безвозмездно.

– Смотря в чем она состоит. И если это не пойдет вразрез с распоряжениями господина Дворжака.

– Я так понимаю, вы имеете связь с господином Дворжаком? Ладно, можете не отвечать. Но вы могли бы передать ему от меня письмо?

– Не могу обещать, что оно дойдет быстро, но уверяю вас, что оно попадет непосредственно в его руки.

– Отлично. Вот письмо. А это за ваши услуги.

Ого. А его сиятельству и впрямь невтерпеж встретиться с писателем. Интересно, чем он сумел так зацепить графа? Неужели все дело в желании встретиться с понравившимся автором? Но он готов платить пятьдесят крон ассигнациями за доставку письма. Видать, господин Дворжак и впрямь зачем-то ему нужен.

– Простите, ваше сиятельство. Письмо я приму. Касаемо же денег… Я выполняю поручения господина Дворжака, но не ваши. Вы просите вам помочь, и я согласен. В вознаграждении нет никакой необходимости.

– Вы уверены?

– Разумеется, ваше сиятельство.

– Тогда не смею больше вас задерживать. И заранее благодарен.

Гостиницу Алексей покидал, борясь с желанием разорвать конверт и ознакомиться с его содержимым. Уж больно было любопытно, чем так могла заинтересовать графа его скромная персона. Ну не производил его сиятельство впечатления простого фаната. Нет, вполне возможно, он любил во время отдыха почитать что-то легкое и развлекательное, но не стал бы вести себя подобно тому же молодому парню-администратору.

Одно не вызывало сомнений: это не может быть ловушкой завсегдатая одного из салонов, где порой яростно обсуждалась личность Дворжака и его творчество. Откуда такая уверенность? Так ведь граф не был принят в свете, как и члены его семьи. Все его интересы вертелись вокруг гостиницы и обеспечения благосостояния близких.

Для того чтобы удовлетворить свое любопытство, Алексею было достаточно оказаться в одиночестве. Например в пролетке. Найти извозчика близ гостиницы вообще не является проблемой. Они здесь стояли рядком, ожидая своей очереди, ну один в один московские таксисты.

Однако жизнь внесла коррективы в его планы. Едва он поднял руку, подзывая извозчика, как произошли сразу два события. Пролетка с завидной лихостью сорвалась с места, вероятно, молодой возница решил продемонстрировать свою удаль. Алексей не к месту вдруг вспомнил, как его знакомый рассказывал, что в Лондоне таксист не может быть моложе тридцати лет, да еще и несколько лет проходит обучение. Имеется даже что-то типа колледжа. Словом, вот такому лихачу ни за что не получить лицензию.

Одновременно с этим с другой стороны широкой улицы, а вернее даже из переулка, послышались возбужденные крики нескольких людей и короткая трель полицейского свистка. Из-за угла выбежал мальчишка лет двенадцати. Вид у него был явно испуганный, он постоянно оглядывался, и складывалось впечатление, что он убегает от разъяренной толпы линчевателей.

Впрочем, вскоре Алексей понял, что не сильно ошибся – вслед за беглецом выбежали человек десять, с городовым в первых рядах. Теперь можно было расслышать, что именно кричала мужская разноголосица:

– Держи вора!

Болотин вовсе не собирался уподобляться тем, кто сейчас с азартом принимал участие в погоне. Но так уж случилось, что он оказался в центре событий. Когда мальчишка практически пересек улицу, вероятно намереваясь воспользоваться парком гостиницы и его оградой, чтобы оторваться от погони, на него налетела лошадь. Все произошло достаточно быстро, и возница не успел вовремя среагировать.

Перестук копыт и колес. Предостерегающий крик. Ржание лошади. Мальчишеский вскрик. Все это послышалось одновременно, но вместе с тем слух Алексея вычленил каждый звук по отдельности. А в следующее мгновение к его ногам отлетело тело беглеца, обряженное в поношенную одежду, хотя и ухоженную, но со следами штопки и даже с заплатой на коленке.

– Держи во-ра!..

Голос одного из преследователей теперь уже в полной тишине прозвучал как-то растерянно и куда тише, чем еще пару секунд назад. Мужчины замерли, явно соображая – что дальше?

– Ты что, остолоп, не видишь, куда едешь?!

– Да плетью по горбу его!

Да-а. По-видимому, преследователям малолетнего воришки было абсолютно наплевать, чем заниматься. Только что они с азартом, достойным зависти, гнались за мальчишкой. А теперь, казалось, полностью позабыли об этом обстоятельстве и со всем пылом накинулись на возницу, сбившего этого самого мальчишку. Нет, сам факт негодования понятен и даже справедлив: сейчас сбил воришку, завтра – уважаемую личность. Но такая мгновенная перемена… А самое удивительное, преследователи были представителями различных сословий, один даже принадлежал к дворянскому – Алексей не поручился бы, но ему так показалось.

Впрочем, долго эту картину он не наблюдал. Все это отметилось как-то само собой, краем сознания, основное же его внимание было сосредоточено на пострадавшем. Алексей склонился над мальчиком и нащупал пульс на шее. Конечно, он не врач, ему даже не под силу отличить учащенный пульс от нормального, но то, что он есть, он определил безошибочно.

Интересно, удастся вспомнить, что нужно делать в таких случаях? Искусственное дыхание? Отпадает. Лошадь навалилась на мальчика грудью, отбросив его на тротуар, вымощенный камнем. Возможны были самые различные травмы, от ушибов до переломов.

Пострадавшего нужно было разместить на твердой и ровной поверхности. Взгляд скользнул по зданиям напротив. Ага. Вот сивойня с большими окнами, на которых имеются широкие ставни. Для взрослого человека вряд ли подойдет, но пострадавший мальчишка вполне уместится на одной из них. Еще бы петли оказались съемными, иначе будет потеряно слишком много времени.

– Как же это?

Алексей скосил взгляд на стоящего рядом извозчика, выглядевшего одновременно растерянным и пришибленным. Точно, молодой паренек, не больше двадцати лет. Эх, молодость, молодость. Понятно, что он это не специально, что мальчик сам угодил под лошадь, но ведь не выказывай парень свою чрезмерную лихость, и всего этого не произошло бы.

– Держи пять крон, – сунув ассигнацию в руку вознице, начал раздавать распоряжения Алексей. – Вон сивойня, отдай деньги хозяину или кто там будет, хоть подавальщику, снимай ставню и тащи сюда. Чего встал? Бегом, йок макарек!

Властные манеры, четкие указания и уверенность, с которой держался Алексей, возымели действие. Парень пулей сорвался с места и устремился на другую сторону улицы.

– Что там с мальчонкой?

– Это доктор?

– Господин городовой, позвольте, а как же мой бумажник?

Ага. Все же Алексей, похоже, не ошибся, и этот господин и впрямь может быть дворянином, погнавшимся за вором. Недостойное занятие для благородного сословия? Возможно. Но дворяне, они ведь разные бывают, есть и те, что перебиваются от жалованья до жалованья, содержа немалые семьи. Так что гордость – это конечно же хорошо, но всему есть свое место и время.

Алексею очень не хотелось лишний раз тормошить лежащего без сознания воришку. Но этого и не потребовалось. Он заметил торчащий из-под рубахи уголок кожаного бумажника, извлек его и протянул «дворянину». Хм… Пухлый. Наверное, есть все же из-за чего всполошиться.

– Это ваше?

– Д-да.

– Ну так забирайте.

– Мне необходимо препроводить потерпевшего и виновного в участок. – Голос городового звучит как-то неуверенно. Ну да, будь на месте мальчишки взрослый, оно как-то полегче и попривычнее. А вот так… Поди, и у самого дети имеются. Нет, если там уши уличным мальчишкам надрать, раздавая науку на будущее, или поймать воришку в полном здравии – это одно. А тут… Как тут не растеряться.

– Господин городовой, ну какой участок? Мальчику нужен доктор, – возразил Алексей.

– Это так. Но…

– Я сам отвезу его, если позволите.

– Но я…

– А вы поедете со мной. Вот осмотрит его врач, а там и решим.

Получить одобрение или согласие Алексей не успел, так как возница уже вернулся, неся массивную створку ставни. Все же петли оказались съемными. Это хорошо. Уложив ее рядом с мальчиком, они вдвоем аккуратно перевернули его на спину, а затем подняли и установили на пролетке. Будь иная ситуация, Болотин непременно рассмеялся бы, так как в этом деле, толкая и пихая друг друга, приняли участие буквально все, кто еще совсем недавно был готов разорвать мальчика на куски. Ей-богу, проделай это Алексей на пару с извозчиком, толку было бы больше.

– Тут где-нибудь поблизости проживает доктор? – поинтересовался Болотин у возницы, когда вместе с городовым расположился рядом с импровизированными носилками.

– В трех кварталах отсюда. Но он только господам помогает и дорого берет.

– Ты про господина Крайко?

– Так, господин городовой. – Парень явно понимал, что неприятности его только начинаются. Как оно все будет, пока неясно, но ничего хорошего точно не предвидится.

– Правь к нему, – уверенно приказал Алексей.

– Кхм. Неудачная затея, господин, – крякнув, произнес городовой. – Господин Крайко – знатный доктор, но бесплатно он и палец о палец не ударит, даже если кто будет умирать у его ног.

– Разберемся. Трогай.

Пролетка тронулась и медленно, чтобы не растрясти пострадавшего, покатила по улице. Преследователи начали расходиться, причем первым ушел именно тот, чей бумажник и стал первопричиной происшествия.

Вскоре на месте, еще недавно столь оживленном, остались только швейцар у ворот гостиницы, женщина лет сорока с небольшим и молодая, не старше двадцати, девушка. В ее взгляде можно было безошибочно заметить одновременно удивление, удовлетворение и одобрение произошедшего.

Доктор не был в восторге от того, что к нему нежданно-негаданно ввалились столь странные посетители. Присутствие городового навело его на мысль, что сейчас его начнут призывать к исполнению долга подданного рустинской короны, и он приготовился дать самый серьезный отпор.

У него был неизменный принцип: он никогда не оказывал бесплатных услуг, и никто не мог принудить его к обратному. Мало того, в клятве, которую давали по окончании университета выпускники, были слова о том, что они обязуются никогда не оказывать бесплатную помощь. Да, это учебное заведение являлось исключением в ряду всех остальных, процент смертности пациентов у докторов – выпускников этого университета был куда ниже, нежели у других. Бездари попросту не могли окончить курс обучения и безжалостно отчислялись. Они, конечно, могли получить диплом врача, но уже в стенах другого заведения.

– Прошу прощения, господа, но что все это значит? – вскинув подбородок, холодно осведомился доктор Крайко.

– Этот мальчик нуждается в помощи! – выпалил Алексей.

– Я подаю только по воскресеньям и только у собора.

– А я, по-вашему, похож на того, кто просит подаяние?

Болотин стрельнул в доктора таким взглядом, что не было никаких сомнений: будь у него свободными руки и не нуждайся он так сильно в этом напыщенном индюке, то минимум, чем тот отделался бы, это выбитыми зубами. На фоне того, что стушевался даже городовой, это выглядело весьма дерзко, если не вызывающе. Страж законности прекрасно был осведомлен, кто именно пользуется услугами этого светила и какие у него покровители.

Однако доктор и не думал тушеваться или выказывать недовольство. Он оценивающе осмотрел господина, одетого в весьма дорогой костюм, и, посторонившись, указал, куда нужно нести больного.

После быстрого, но вместе с тем тщательного осмотра доктор открыл какой-то пузырек, отчего по кабинету распространился резкий запах, смочил корпию и поднес ее к носу мальчика. Алексей был готов поклясться, что, несмотря на скорость и поверхностность осмотра в понимании представителя двадцать первого века, для нынешнего времени все было сделано по высшему разряду. Об этом свидетельствовал сам облик врача, его самоуверенность и ловкость, с какой он обращался с пациентом.

– Как мы себя чувствуем, молодой человек? – поинтересовался Крайко у мальчика, когда тот открыл глаза и чихнул.

– А?

Мальчишка вскочил и завертел головой, но тут же «поплыл» и едва не свалился со стола, куда его переложили со ставни. Однако доктор оказался настороже и ловко подхватил готового лишиться чувств пациента, ничуть не чураясь его чумазого вида.

– Спокойно. Не нужно резких движений. Голова кружится? Замечательно. Где-нибудь еще болит? Так я и знал. А теперь приляг и не вставай. Я кому сказал, приляг. Что будет за пределами моего дома, я не знаю, но здесь тебя никто не тронет.

– Что скажете, доктор? – Алексей вновь был спокоен и сдержан. Главное, оказать мальчику квалифицированную помощь, остальное не важно.

– Переломов нет. Есть шишка на голове, но череп выдержал. Диагноз таков: сильный ушиб головы. Не смертельно, но и приятного мало. Кто-нибудь будет заниматься его лечением в дальнейшем?

– Да, – без колебаний ответил Алексей.

Кто бы ему объяснил, отчего он вообще ввязался во все это? Но он даже помыслить не мог поступить иначе. Не мог он по-другому, и все тут.

– В таком случае я распишу курс лечения и выпишу необходимые лекарства. Их можно купить в аптеке на углу, кварталом ниже. Я уже давно работаю с тамошним аптекарем, поэтому, будьте уверены, он ничего не напутает. Больному необходим покой, уход и свежий воздух.

– Все это будет обеспечено.

– Прекрасно. Через две недели прошу на повторный прием. Разумеется, если не будет осложнений. Иногда его будет рвать, не пугайтесь, это нормально. Но если он начнет терять сознание или приступы рвоты будут частыми, то сразу ко мне, в любое время. Вот назначение и список лекарств. Сейчас я сделаю мальчику укол снотворного, чтобы он легче перенес дорогу. Сон для него первейшее лекарство.

– Благодарю, доктор.

– Не за что. С вас тридцать крон.

Однако! Лихо! За один короткий прием такая сумма. Если это обычные расценки, а так оно скорее всего и есть, то нечего удивляться поведению городового, этот доктор и впрямь птица высокого полета.

Когда Алексей вышел на улицу, его встречал успевший обернуться извозчик. По приказу городового он вернул ставню в сивойню и теперь ждал появления странного господина. Едва Алексей расположил спящего мальчика на сиденье, как возница протянул ему давешнюю ассигнацию в пять крон.

– Хозяин сивойни велел вернуть. Сказал, что он не безбожник какой, чтобы наживаться на горе других.

Ну да, ставню вернули, лишних дырок в ней не наделали. Рустинцы вообще доброжелательный народ, пока их не задевают за живое. С другой стороны, конечно, есть и вот этот доктор. Но он оказался в явном меньшинстве.

– Мм… – Алексей не знал, как заговорить с городовым.

– Не извольте беспокоиться. Господин, у которого потянули бумажник, получил все обратно и претензий не имеет. Так что мальцу, считай, повезло. Вот только я должен знать, кто забирает парнишку.

– Кхм… Если позволите, я не хотел бы называть свое имя.

– Так не получится, господин хороший. Оно ведь по-разному бывает, и помочь могут с разными целями.

– Справедливо. А если так? Я покажу вам свой паспорт, а вы с ним ознакомитесь, не называя моего имени вслух?

– Это другое дело. Ага. Та-ак, ясно. – Как видно, городовой не был почитателем Дворжака, хотя и срисовал для себя всю нужную информацию.

– Да, а как можно установить, кто этот мальчик?

– Это Ростик Бенеш. Пока гнался-то, не признал, а после уж. Батька его душегуб известный, нынче на каторге. Давайте я его свезу домой. Зачем вам путаться с этими?

– Ну уж нет. Если что-то делаешь, то доводи до конца. Вот выправлю мальца, тогда и верну. Но съездить к нему домой и известить надо бы.

– Что же, воля ваша. Я с вами проеду, чтобы чего не вышло. А ты не улыбайся много, – это уж извозчику, – как господин тебя отпустит, заедешь в участок, а если меня не будет – дождешься.

– Так разрешилось же все.

– Я те дам разрешилось. Наука будет на будущее, как по улицам ездить. Взяли моду устраивать лихие катания.

Паренек перевел просительный взгляд на Алексея. А как иначе-то? Вон как озаботился голытьбой, деньги направо и налево разбрасывает. Но Болотин отрицательно покачал головой. Одно дело – этот мальчишка, и совсем другое – возница. Если сейчас не преподать урок, то он еще набедокурит, потому как все от безнаказанности. Так что пусть сам разбирается. Однозначно в каталажку не загремит, а вот штраф заплатить придется. Ну и пусть его.

Вот только сменить нужно пролетку. Озлобленный извозчик, знающий, где живет столь знатно засветившийся господин со странным акцентом, ему ни к чему. Да-а, что-то он совсем расслабился. Если эдак пойдет и дальше, то его инкогнито совсем скоро придет окончательный абзац.

– …Признаться, найти вас оказалось не так уж и легко. Вы охраняете свое инкогнито похлеще, чем морское ведомство свои тайны. Пришлось задействовать адъютанта его высочества, чтобы господин Коуба сопроводил-таки меня к вам.

– Прошу простить, господин лейтенант, но это коммерческая необходимость. Чем больше таинственности, тем лучше продаются мои книги.

Принесла же нелегкая этого Вашичка. Тебе велели заниматься разработкой подводной лодки, так и занимайся этим вопросом, чего людей дергать за подробности. Почему он в этом уверен? А зачем еще станет разыскивать его лейтенант королевского флота? Ладно бы Алексей мог реально чем-то помочь, так ведь нет этого. За кого они его принимают?

– Я, конечно, не делец, но сдается мне, что ваши книги написаны достаточно хорошим и легким языком, а сюжеты не избиты и оригинальны, чтобы обеспечить вам популярность даже за пределами Рустинии. У вас уже появились подражатели. Про наше королевство и говорить нечего, одно лишь упоминание об очередном романе, подаренном их высочествам, обеспечивает высокие тиражи.

– Возможно, вы правы и мне пора уже заканчивать с таинственностью, об этом я поговорю с господином Коуба. Но чем я мог заинтересовать вас? Не из-за моих же романов вы прикладывали столько усилий, чтобы обеспечить эту встречу?

– Отчасти это именно так и есть. Но только из-за одного.

– Судя по тому, что вы морской офицер, речь пойдет о «Косатке».

– Именно. – Лейтенант даже тряхнул головой и выпрямился в кресле, которое сейчас занимал.

Ну прямо норовистая лошадь. Или нет, скорее ищейка, взявшая след. Вон как стреляет глазами по кабинету, выхватывая цепким взглядом всю нехитрую обстановку и пытаясь даже понять, что за бумаги на столе хозяина. Не иначе как пытается обнаружить признаки того, что господин Дворжак продолжает работать в интересующем лейтенанта направлении. Ох, зря он так приободрился. Во всяком случае, Алексей в этом деле ему не помощник, и ничего подобного в его берлоге нет и в помине.

– Отсюда я делаю вывод, что суть нашего разговора с его высочеством вам уже известна, – стараясь держаться так, как и подобает радушному хозяину, а также делая вид, что не замечает почти неприкрытого изучения своего рабочего места, произнес Алексей.

– И тут в точку.

Господи, да чего он так возбудился-то?

– Тогда вы уже знаете все, что мне известно по данному вопросу. – Алексей развел руками, подчеркивая свои слова и одновременно выражая сожаление, что не может быть полезным.

– И в этом не сомневаюсь, – ничуть не смутившись, согласился офицер, явно не намереваясь отступать. – Но его высочество утверждает, что у вас весьма нестандартный подход к тем или иным вопросам. Боюсь, что я в настоящий момент нахожусь в некотором ступоре, и мне необходим некий толчок. Вот поэтому мне и хотелось бы поговорить с вами на эту тему.

– А вам не кажется, что вы не можете посвящать меня в государственные тайны? Ведь о вашей работе вы не трубите на весь свет.

– Его высочество разрешил ввести вас в курс дела. Более того, мне позволено разговаривать с вами совершенно открыто.

– Нечто подобное я предположил, когда вы попросили о беседе наедине. Но вынужден вас разочаровать. Я не хочу вникать ни в какие секреты Рустинии и быть хранителем каких-то тайн. С меня довольно уже того, что к моей выдумке отнеслись с достаточной серьезностью, что по сути уже является тайной. Так что увольте. То, что мне известно, я сохраню в секрете, остальное меня не интересует.

– Но вы не можете вот так просто отмахнуться! – Возмущенный офицер даже оставил уютное кресло и навис над хозяином кабинета, уверенный в своей правоте.

Еще бы. Алексей не камикадзе, чтобы за здорово живешь вызвать неудовольствие кронпринца. Тот нипочем не забудет, как какой-то выскочка, которому упало с небес внимание члена королевской семьи, да еще и наследника престола, отказал в завуалированной просьбе, а по сути – не выполнил приказа. На фиг, на фиг так подставляться.

Хорошо хоть у него имеется туз в рукаве. Кто бы мог подумать, что то письмо окажется так кстати. Две недели назад ознакомившись с посланием графа Истлича, Алексей от него отмахнулся и забросил в ящик стола. Так, на всякий случай. Как оказалось, не зря.

Надо же, граф, оказывается, озабочен вопросом создания подводных лодок, и не как-то там гипотетически, на уровне фантазий, а ведет разработки в этом направлении. Он рассматривает именно ту схему, о которой упоминал в разговоре с кронпринцем Алексей. Вот только в отличие от безграмотного Алексея уже создал прототип двигателя, способного работать на различных типах топлива, будь то керосин или сырая нефть. Остается свести этих двух господ, и пусть общаются на здоровье. У Болотина в жизни совершенно другие приоритеты.

– Видите ли, господин Вашичек, я писатель и долг свой вижу несколько в иной плоскости. Мне вовсе не блажит оказаться в поле зрения шпионов. Эти игры не для меня. Но вы правы, проигнорировать волю его высочества, даже завуалированную, я не могу. Поэтому я вам помогу. Укажу человека, который в этом вопросе куда более сведущ, нежели я.

– И кто он?

Господи, ну вот опять. Ну прямо один в один ищейка, взявшая след.

– Граф Истлич.

– Владелец гостиницы «Тадос»?

– Вы удивлены?

– Признаться, да. Он помогал в создании вашего романа?

– Нет. Так уж случилось, что мой роман оказался созвучен с делом, которому он готов посвятить всю свою жизнь. Возможно, вы не в курсе, но он в свое время окончил университет и весьма сведущ в механике. Это уже потом, когда встал вопрос о необходимости содержания семьи, он сосредоточился на гостинице. Когда же дела пошли на лад, он вернулся к тому, от чего всегда получал настоящее удовольствие. Он создал совершенно новый тип двигателя, который как нельзя лучше подойдет для флота. Не скрою, о подводных лодках он не думал, вернее, не думал о том, чтобы применять свой двигатель в этой области. Но когда случайно прочел мой роман, то загорелся идеей и, как результат, пришел к тому же выводу, который я озвучил его высочеству. Иными словами, вам нужен не я, а он.

– Но почему он написал вам?

– Возможно, потому, что надеялся в моем лице найти единомышленника, который возжелает воссоздать свою фантазию в металле. Но я не готов вкладывать деньги в подобные предприятия.

– То есть вы сами не верите в то, что озвучили его высочеству? Но все это не лишено смысла, я это знаю точно.

– Разумеется, я верю в то, что сказал. Просто осуществление этой задумки настолько дорогое предприятие, что под силу только королевской казне, но никак не мне.

– Значит, граф Истлич.

– Это тот человек, который вам нужен, господин Вашичек.

Господи, кажется, пронесло. Ну не хотелось Алексею становиться носителем секретной информации. Есть, конечно, кое-какие задумки, и более того, они, несомненно, затронут интересы Рустинии, вернее, пойдут на пользу сфере образования, выступив дополнительным стимулом. Но тут точно не будет шпионских игр и опасностей, связанных с этим предприятием. Он сугубо мирный человек, и нет ничего на этом свете, что могло бы его заставить изменить свою позицию. Да, он хочет оставить свой след в истории Глобуса, но для этого есть куда более мирные и безопасные пути.

– Лейтенант Вашичек выбежал от тебя таким окрыленным. Что ты ему тут наговорил? – с нескрываемым любопытством произнес Коуба, входя в кабинет.

– Просто указал тропинку, которая может привести его к успеху. Кстати, можно было обойтись без сюрпризов? Тем более я сегодня и сам собирался к тебе.

– Знаю. Но он так на меня насел, да еще и упомянул его высочество… У меня не было выбора.

– Это точно.

– Так о чем ты хотел со мной поговорить, Шимон? – опускаясь в еще не остывшее после лейтенанта кресло, поинтересовался газетчик.

– Ты помнишь наш разговор о дешевых изданиях?

– Разумеется.

– Я не спрашивал тебя, а ты все время отмалчивался.

– Потому что тут и говорить не о чем, – откинувшись на спинку кресла, отмахнулся Коуба. – Это просто нереально без поддержки казны, даже при условии освобождения от налогов.

– Но ты обещал прощупать этот вопрос.

– Я и прощупал. Затея весьма недурна и ведомству образования пришлась по душе, но в казне на это денег нет. Правда, меня заверили, что того, кто возьмется за это, гарантированно освободят от налогов. Мне намекнули, что я получу послабление в налогах даже в отношении моей газеты.

– И?

– И все равно это не принесет прибыли, а даже наоборот.

– Но мы говорили о мягкой обложке, более дешевой бумаге и массовом тираже.

– Шимон, произвести продукт – это не самое сложное и далеко не самое главное. Куда важнее иметь рынок сбыта. Мне казалось, что тебе не нужно объяснять прописных истин.

– Неужели нигде это не практикуется?

– Отчего же, в Манолонии есть не менее двух десятков типографий, которые издают дешевые книги, и, как я и говорил, на грани рентабельности.

– Но они получают прибыль?

– Да. И в целом довольно неплохую. Но… Манолония отличается большим процентом грамотного населения в сравнении с другими государствами. Там уже давно введено обязательное начальное образование. Соответственно и потребителей куда больше. Но добились они этого не только за счет большого сбыта, но и благодаря использованию самого современного оборудования. К слову, моя типография не способна потянуть эту задачу.

– Значит, необходимо построить новую и оборудовать ее по последнему слову техники?

– В первую очередь нужен потребитель, а с этим-то как раз плохо. В Рустинии слишком большой процент безграмотных. Мало того, большинство населения с крайней неохотой отдает детвору в школы, считая образование ненужной блажью. Да и сами дети не отличаются страстным желанием занимать себя учебой.

– Но ведь как раз появление доступных книг сумеет подстегнуть у детей желание учиться.

– Ты готов взять на себя работу государства по повышению образования в стране?

– Но ведь есть меценаты.

– Есть. Только можно понести куда меньшие затраты и с большей отдачей.

– Здесь тоже будет большая отдача.

– Не сомневаюсь. Вот только ее можно не дождаться и до конца дней. Нет, желающих вложиться в это ты не найдешь.

– Я, не мы?

– Шимон, пойми меня правильно. Я конечно же могу внести тысячу крон попечительскому совету какого-нибудь приюта, но взваливать на себя подобное…

– Надо просто подумать, как можно получить требуемую сумму.

При этих словах Коуба в который раз обреченно развел руками и закатил глаза. Он не ожидал, что партнер окажется столь упрямым в этом вопросе. Вообще Шимон производил впечатление расчетливого и трезвомыслящего человека, и на фоне этого объяснить его упорство не получалось. Зачем ему это? Ладно бы он был урожденным рустинцем и его переполняли патриотические чувства. Нет, Коуба и тогда бы его не понял, но хотя бы смог объяснить это стремление. Однако правда была в том, что Рустиния не является родиной Шимона, да и вырос он не в этой стране.

Алексей и сам не смог бы объективно объяснить свое поведение. Ему хотелось, чтобы о нем помнили даже после смерти. К слову сказать, ему это уже почти удалось, разумеется, при условии, что он не остановится на достигнутом и продолжит в том же духе. Но, как говорится, аппетит приходит во время еды. Он не собирался бросать литературное поприще, но уже хотел большего.

Как хотел и занять более высокое положение, раз уж так сложилось и тут существовало сословное общество. На сегодняшний день границы между сословиями стирались, и довольно быстро, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: произойдет это еще не скоро. Но сословная рознь не исчезнет бесследно и впоследствии. Да, не будет столь ярко выражена, однако она останется.

Так что его стремление имело двойную цель. Он уже был никем – там, на Земле. Здесь он получил шанс начать все заново, и судьба благоволила ему. Он вполне обеспеченный человек, но ведь и в своем мире Алексей не бедствовал, пусть не имел миллионов, но на его потребности ему хватало. Ну и какой след остался после него там? Опять быть серой мышкой, ничем не примечательной личностью, когда возможность разорвать этот порочный круг сама плывет в руки? Ну уж нет.

– Шимон, зачем тебе это?

– Хочется сделать что-то полезное.

– Ты считаешь, что ты это уже не делаешь?

– Хочется большего.

– Послушай моего совета, дружище, – соизмеряй свои амбиции и возможности. В истории множество примеров того, когда личности пренебрегали этим постулатом, возомнив о себе слишком много. Ну и кто сегодня о них помнит? Парочка занудных историков, увлеченных своей работой настолько, что остальной мир для них просто не существует, потому что они живут в своем. Ты талантливый писатель, вот и применяй свой талант там, где можешь раскрыть его наиболее ярко.

– Ладно, закрыли тему. Ну что, давай собираться.

– Собираться? – Коуба удивленно вздернул брови домиком.

– Конечно. Я ведь хотел не только навестить тебя, но еще и показать Ростика врачу. Если все в порядке, а это скорее всего именно так, то пора ему возвращаться в семью.

День выдался просто великолепным. Сверкающее солнце, и вместе с тем не так уж и жарко. Легкий ветерок приносил достаточно прохлады, а уж если катить в пролетке, так и подавно. Взгляд скользит по садам и полям, остающимся по обе стороны от дороги. Вскоре их сменят дачи – новое веяние нового времени.

Примерно лет десять назад в окрестностях столицы и больших городов появились своеобразные дельцы из купцов. Они скупали усадьбы обедневших дворянских родов, расположенные в особенно живописных местах. Затем большие участки дробились на малые, возводились деревянные дома с просторными верандами, огороженные легким забором, за которым располагались клумбы с цветами. Эти участки образовывали улицы. Улицы – дачные поселки, раскинувшиеся под сенью деревьев. Затея оказалась очень прибыльной. Все же человека тянет к природе, ведь он тысячелетия жил в единении с ней, и память об этом в нем так до конца и не истерлась. Если же верить атеистам, то люди – дети природы, а какой сын не будет тянуться к своей матери, хотя бы на краткий миг?

Содержать большую усадьбу по карману далеко не каждому. А вот небольшой домик и несколько соток земли, с цветочными клумбами и парой десятков плодовых деревьев, уже вполне по карману многим. Приятно все же после напряженной недели посидеть под сенью деревьев или собрать своими руками плоды, а потом наблюдать за тем, как женщины варят варенье. Присесть в кругу друзей на свежем воздухе, под деревьями, или на веранде за обедом, ведя неспешные и ни к чему не обязывающие разговоры.

Алексей слышал, что один из магнатов озолотился именно на вот таких дачных участках. Но даже заработав миллионы, он и не думал останавливаться. В промежутках между дачными поселками все еще встречались большие усадьбы, одни богатые, другие уже начинающие ветшать, но все еще держащиеся на плаву. Так что на век этого магната хватит, никаких сомнений.

– Дядько Шимон, а вы меня потом к мамке отвезете?

– Конечно.

– А можно я еще у вас поживу?

– Боюсь, что нет, Ростик.

– Стало быть, надоел? А чего тогда меня во все это нарядили?

Мальчик указал на свою новую одежду. Ничего особенного, просто новые брюки, рубаха, пиджачок, картуз и сапожки. Но на фоне его прежней одежонки и впрямь разница ощутимая.

– Дружище, я не знаю, что ты там себе напридумывал, но я не собирался брать на себя заботу о тебе как опекун. Ты нуждался в помощи, я тебе помог, так как имел такую возможность. Вот, собственно, и все. А твоя одежда… Поверь, по сравнению с тем, во что мне вылилось твое лечение, это сущие мелочи.

– И что теперь мне делать? Опять воровать? Нас ведь у мамки трое ртов, она сама не справляется.

– А вот это ты сам решай. Захочешь воровать – будешь воровать и в конце концов окажешься в тюрьме. Захочешь быть честным – найдешь возможность, как помочь матери.

– И как? Я еще мал, кто меня на работу возьмет? Даже хозяин фабрики сказал, чтобы мамка меня через год приводила.

– Хм… С работой я, возможно, тебе и помогу. А вот мы сейчас господина Коуба попросим. Как, Хонза, возьмешься помочь моему протеже?

– Ну и куда я его возьму? В типографию учеником? Так они, почитай, только за еду и работают. Вот когда выбьются там в наборщики или еще какой специальностью овладеют, тогда другое дело.

– А если я очень попрошу?

– Читать и писать умеешь? – Это уже мальчику.

– Три класса закончил, – нервно сглотнув и с надеждой глядя на незнакомого дядьку, ответил Ростик. – Тятька, еще до того как его на каторгу сослали, заставил.

– Уже хорошо. Ладно. Завтра придешь в типографию и спросишь господина Капила, я его предупрежу. Будешь для начала разносить газеты, а там поглядим. Согласен?

– Согласен! – просиял мальчишка.

Признаться, Алексею тоже стало легче. Все же мы в ответе за тех, кого приручили. Он не собирался заниматься судьбой этого мальчика, а был лишь озабочен тем, чтобы спасти ему жизнь. Но сделав один шаг, подчас приходится делать и второй. Можно, конечно, и просто выставить за дверь. Но как он после этого будет себя чувствовать? А так… Мальцу представляется шанс, и он сам решит, как быть. Оно конечно, мальчишка еще совсем, но, с другой стороны, дети тут взрослеют рано, и не только физически.

– Шимон, тебе не кажется, что с твоим инкогнито пора заканчивать? По-моему, из этого ты уже выжал все что можно.

– Что это ты вдруг?

– Я газетчик, а потому знаю, что чем больше таинственности, тем горячее получится блюдо. Ты даже не представляешь, сколько репортеров сейчас роют носом землю, чтобы добраться до тебя.

– Боишься, что они откопают какую-то нелицеприятную историю?

– Это не так страшно. Будет куда хуже, если, отчаявшись, они что-нибудь придумают. Выдадут некую нелепицу, например, объявят тебя убийцей, сославшись на некоего таинственного осведомителя. Или вот, обвинят в педофилии. Потом ввек не отмоешься.

– Ты думаешь, что говоришь? Чушь какая!

– Чушь, а в особенности грязная, это как раз то, во что все охотнее всего верят. Уж я-то знаю, о чем говорю.

– Ты прав, дружище. Но не думай, что теперь я стану шляться по ресторациям и салонам, всюду выставляясь напоказ.

– Это было бы глупо. Конечно, не стоит размахивать руками на улицах, выкрикивая свое имя, но и скрываться дальше не следует.

– Я тебя понял.

– Только помни, у моей газеты эксклюзивное право на интервью с тобой, – тут же встрепенулся Коуба.

– То есть ты мне предлагаешь и дальше избегать репортеров?

– Ни в коем случае, это их лишь раззадорит. Но ведь ответы на пару вопросов и развернутая беседа – это вовсе не одно и то же.

– Не волнуйся. Обещаю, тебе и родине не изменю. А что это мы едем по другой дороге?

Они уже катили по городским улицам, и впрямь отклонившись от привычного Алексею маршрута. В центре столицы он еще ориентировался, но чем дальше от него, тем слабее были его познания. Поэтому ничего странного, что он обратил внимание на незнакомые дома, мимо которых проносился экипаж.

– Так ведь тебе нужно к доктору, ну и зачем тогда ездить кругами?

– Хм, нужно будет все же получше ознакомиться со столицей. Не хватало еще в неловкую ситуацию попасть.

– Можно подумать, тебе мешают. Кстати, после посещения доктора предлагаю посидеть в сивойне в Центральном парке. День-то какой. Так и хочется все послать к лукавому и расслабиться.

– Это не у Западных ворот?

– Да. А что не так?

– Хм… Я хожу туда по воскресеньям, но дело в том, что там меня, похоже, уже знают.

– Тем более эта сивойня нам подходит. Ты не забыл – начинаем избавляться от твоего инкогнито. Конечно, люди немного возбудятся, но поверь, ничего страшного или сверхъестественного.

– А если заявится кто-нибудь из жаждущих моей крови?

– Но ведь все время прятаться тоже не получится. Все. Решено. Начнем рассекречиваться именно с этой сивойни.

– Похоже, ты просто боишься лишить себя шанса воочию наблюдать эту картину, – усмехнулся Алексей.

– И твои слова не лишены оснований.

Прием у врача был совершенно рядовым. После непродолжительного осмотра господин Крайко заявил, что мальчик вполне оправился, правда, предупредил о головных болях, которые у него могут случаться. Но даже если продолжить лечение, то это по большей части ничего не изменит, разве только он пропишет микстуру, способствующую снятию болевых ощущений. Конечно, риски можно снизить, если продолжить лечение у него. Ах нет? Тогда все в руках Создателя и крепкого растущего организма. Ну и за прием, как полагается. Хорошие у него все же цены, укусят кого угодно. Алексею путешествие через океан обошлось дешевле.

По окончании приема каждый направился в свою сторону. Ростик припустил к рабочему кварталу, где его ждала семья. Коуба и Алексей двинулись в сторону парка, решив прогуляться. Погода замечательная, отчего же не размяться, ведя неспешную беседу.

Раз уж договорились покончить с инкогнито, то Болотин решил начинать приобретать и новую привычку. Войдя в помещение с большими окнами, через которые свет буквально заливал все вокруг, он, как и его спутник, в первую очередь огляделся по сторонам, выискивая знакомых, дабы избежать неловкой ситуации.

В сивойне было не менее оживленно, чем в выходной день. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ведь основными ее посетителями были домашние хозяйки. Рабочая неделя в разгаре, поэтому мужчины и немногие работающие женщины пребывают в трудах праведных.

В этом плане местное общество ничем не отличалось от того, что осталось на родине Алексея. В малообеспеченных семьях женщины трудились наравне с мужчинами, внося свой вклад в семейный бюджет. Там же, где мужчина зарабатывал достаточно для содержания своих домашних, жены полностью посвящали себя домашнему очагу. Так что время для посещения сивойни или прогулки в парке с подругами и детьми у них имелось.

Но нашлось и трое мужчин, которые сидели в углу и о чем-то тихо переговаривались, медленно потягивая горячий и ароматный сивон. Вряд ли это деловые партнеры, те обычно предпочитали либо более официальные места, либо ресторации. Но беседуют довольно увлеченно, даже прибегая к жестам, для большей убедительности своих слов.

Осмотр публики знакомых не выявил. Правда, Коуба обменялся символическим поклоном с мужчинами, по-видимому, он был знаком как минимум с одним из них. Ого, похоже, добродушный Хонза может быть с кем-то не в ладах. Интересно, что за кошка пробежала между ними, насколько большая и кто из этих троих вызвал неудовольствие газетчика? А может, все трое? Да и бог с ними. Коуба не маленький мальчик, со своими недругами разберется сам.

Алексей с удовольствием заметил, что столик, за которым он обычно располагался, свободен, и без лишних слов указал другу на него. Столик находился в некотором отдалении от того, где сидели мужчины. Как видно истолковав этот маневр по-своему, один из них, статный, наверняка не пренебрегающий физическими упражнениями, позволил себе улыбочку с легкой ехидцей. Судя по тому, что остальные остались равнодушны к их выбору, неприязнь у Коуба была именно с этим господином.

Им успели принести сивон и они даже отпили по глоточку обжигающего напитка, когда к столику подошел тот самый господин. Алексей не знал, как его зовут, так как посчитал неправильным задавать другу вопросы о личности явно ему неприятной.

– Добрый день. Разрешите представиться, репортер газеты «Воскресный досуг» Гейбк Земан. А вы, если я не ошибаюсь, господин Дворжак?

Ага. Получается, служащие сивойни все же успели проинформировать о его личности этого пронырливого репортера. Он просто не мог не быть таковым, этого требовала его профессия. Неуклюжие, слабо ориентирующиеся в изменчивом мире не добивались успеха на поприще, избранном этим молодым человеком. А он производил впечатление именно успешного и знающего свое дело.

Алексей не мог не заметить, как Коуба при этих словах налился краской, переполняемый злостью и возмущением. Он не обманывался, это вовсе не было вызвано появлением у их столика представителя конкурирующего издания. Да и не были они по большому счету конкурентами. «Плезненские ведомости», в отличие от «Воскресного досуга», газета ежедневная, а не еженедельная, так что они находятся в несколько отличных плоскостях.

Все дело в возмутительном поведении репортера, недопустимого в обществе. Если есть желание познакомиться с кем-либо, будь то мужчина или женщина и рядом с ними ваш знакомый, то нужно обратиться к ним, дабы они представили подошедшего. Пренебрежение оным правилом и обращение напрямую считалось оскорблением.

Подобные ситуации среди дворян всегда разрешались посредством дуэли. Люди простого сословия не могли себе позволить подобного. Разве только сойтись в кулачном поединке или привлечь обидчика по суду. Но для обращения в суд повода нет, а дать в зубы этому крепышу маленький и пухлый Коуба просто не в состоянии. Поэтому у него оставались слова.

– Господин Земан…

– Хонза, – прервал друга Алексей, которого эта ситуация раззадорила ничуть не меньше, ведь, по сути, и в отношении его проявили бестактность. – Прости, дружище, но позволь я сам отвечу. Спасибо.

Алексей поднял взгляд на мужчину, взиравшего на него с явным вызовом. Понятно. Репортер взял след и готовит сенсацию. А что может привлечь публику лучше скандала? Правильно, еще больший скандал. В своих силах он не сомневается, так как господин Дворжак не отличается статью и не может быть ему противником. Ох, парень, не был бы ты столь самоуверенным.

– Господин Земан, я не имею привычки говорить задрав голову, а потому не соизволите ли присесть? – Алексей даже сумел вполне доброжелательно улыбнуться, указывая репортеру на стул.

– Извольте. – Незваный гость охотно и даже с каким-то вызовом опустился на стул.

– Господин Земан, прежде чем вы начнете задавать свои вопросы, а ведь именно за этим вы и подошли, разрешите сделать вам замечание по поводу недопустимого поведения, которое вы себе позволили по отношению к нам. А также прошу вас извиниться.

– Не вижу причин для извинений. Я никого не оскорблял.

– Вы знаете, что это не так, господин Земан. Простите, вы дворянин?

– Нет. Я из мещан.

Явный намек на то, что если сам Дворжак дворянин, то ему не повезло, так как вызвать наглеца на дуэль не получится. Самое большее, что он может сделать, это избить обидчика. Но в этом случае, если он начнет первым, его ждет судебная тяжба. Хорошая реклама для репортера и позор для дворянина. Но в лице Алексея он не видел достойного противника, да и начинать драку первым не собирался.

– Великолепно, я тоже из мещан, – явно обрадовался Алексей и вновь добродушно улыбнулся.

Нападать на дворянина… Нет, если ты защищаешься – это одно, но когда сам… А тут полное сословное равенство, так что ничего страшного, если без серьезных последствий.

– Знаете, господин Земан, я долгое время прожил в Новом Свете, на пограничных территориях. Так вот, там живут по своим правилам и не придают никакого значения происхождению. Простой хуторянин вправе вызвать на поединок дворянина и даже убить его. Понимаю, мы не на фронтире, и здесь подобное просто невозможно. Но данное обстоятельство не помешает мне прилюдно набить вам морду и унизить в глазах окружающих, после чего я с превеликим удовольствием уплачу штраф, наложенный на меня судом. Исходя из предпосылок, я сомневаюсь, что он будет столь уж запредельным. Вы улыбаетесь. Вероятно, думаете, что у меня недостанет ни сил, ни сноровки. Вынужден вас разочаровать. Мне приходилось вступать в единоборство с куда более серьезными противниками, чем вы. И это были не кулачные поединки на бойцовской площадке, а смертельные схватки, без каких-либо правил и ограничений. Как видите, я сижу здесь и пью ароматный сивон.

По мере того как Алексей говорил, его взгляд становился все тверже, пока наконец не сверкнул сталью. Нет, он не был угрожающим, а именно холодным, словно отточенная сталь. Глядя в его глаза, можно было увидеть отражение своего трупа. Ну достал его этот гад. Настолько достал, что Болотин, начни он сейчас драку, не поручится, что сможет вовремя остановиться.

Алексей не так много провел времени в пограничье, но успел вынести немало уроков. Порой для приобретения подобного опыта недостает и всей жизни, а иногда достаточно и одного дня. Все зависит от обстановки и личности. Болотин же тряпкой никогда не был.

Все же еще надеясь разрешить дело мирным путем, Алексей на секунду прикрыл глаза, а затем вновь посмотрел на собеседника вполне добродушно, как и в начале беседы. Бог знает чего ему это стоило, но он все же справился. Личность, вхожая к кронпринцу, – и скандал. Пользы от этого будет мало.

– Итак, господин Земан, у вас есть возможность задать свои вопросы и получить ответы или оказаться в центре скандала. Выбор за вами.

Вообще-то Алексей предполагал, что репортер предпочтет второе, ведь резонанс мог быть просто ошеломляющим. Но все же ошибся в оценке газетчика. Он не испугался, это чувствовалось по всему, но, как видно, был настоящим профессионалом, а не выскочкой, не гнушающимся никакими методами ради достижения своей цели. Все так же легко и даже с некой грацией Земан поднялся со стула и обозначил поклон:

– Господа, прошу принять мои извинения за неприличествующее поведение.

– В таком случае, не начать ли нам сначала? – Теперь добродушная улыбка у Алексея получилась сама собой, без каких-либо усилий.

– Господин Коуба, пожалуйста, представьте меня вашему спутнику.

– С удовольствием, – ответил ошарашенный газетчик.

– Вообще-то ты обещал, что у моей газеты приоритет на интервью с тобой, – проводив взглядом вернувшегося за свой столик репортера, произнес Коуба.

– Несомненно, это так. Но не мог же я пренебречь его вопросами, после того как он нашел в себе мужество признать свою ошибку. Это было бы невежливо.

– Хм… Признаться, меня удивляет, как легко он на это пошел.

– Возможно, он понял, что я принадлежу к той категории людей, у которых слова не расходятся с делом.

– Иными словами…

– Разумеется. Мои слова не были простой угрозой. Именно это его и остановило. Нет, Хонза, он не робкого десятка. Но вовлечь в скандал лицо, хотя бы косвенно связанное с королевской семьей… Ведь «Воскресный досуг» – это не дешевая газетенка?

– Весьма уважаемое издание.

– Вот и я о том же.

– Прошу прощения, господа.

Они увлеклись беседой и не заметили, как перед их столиком появился молодой человек с пунцовыми от смущения щеками и зажатой в руке книгой. Алексею показался знакомым этот парнишка. Он никогда не жаловался на память, но, как видно, сталкивался с ним как-то мимолетно, потому что никак не мог вспомнить, где его видел.

– Да, молодой человек? – с нескрываемым любопытством подбодрил паренька Алексей.

Похоже, пелена таинственности не просто сползала, а слетала с него с невероятной быстротой. Только он решил покончить с секретностью, как желающие с ним пообщаться чуть ли не в очередь выстраиваются. Впрочем, о нечто подобном говорил Хонза.

– Вы, вероятно, меня не помните… Юзеф Крайко.

– Хм… Уличная мостовая и «Двадцать тысяч верстин под водой».

– Вы помните?!

– Разумеется, молодой человек. Господин Коуба, позвольте представить, мой ярый поклонник Юзеф Крайко. Если конечно же ничего не изменилось. Владелец «Плезненских ведомостей» господин Коуба. Прошу вас, Юзеф, присаживайтесь. Итак, чем обязан?

– Я шел за вами от самого дома, но не решался подойти.

– Погодите. Крайко. А доктор Крайко?..

– Мой отец.

– Поистине, мир тесен. Судя по книге в вашей руке, вы хотите получить очередной автограф?

– Если это вас не затруднит.

– Разумеется нет. Давайте книгу. Как вам понравился мой новый роман? – делая надпись и стараясь не допустить ошибок, поинтересовался Алексей.

– О-о, он великолепен! Я словно побывал во всех этих местах. Но гораздо большее впечатление на меня произвел «Таинственный остров». Оказаться в полной изоляции на необитаемом острове и суметь построить островок цивилизации посреди океана, используя лишь свои познания и упорный труд. Боже, как бы я хотел оказаться на месте ваших героев!

– Поосторожнее, молодой человек. Я слышал, что мысль материальна и, если чего-то страстно желать, это непременно воплотится в жизнь.

– Это было бы великолепно!

– Это было бы страшно, дорогой Юзеф. Очень страшно. Читая книгу, вы переживаете приключения. Попав же в подобную ситуацию, вы просто живете, испытывая холод, жару, жажду, голод, страх и много еще чего, в чем нет никакой романтики. Большинство просто погибает, не сумев преодолеть самое страшное препятствие – самого себя.

– Я уверен в своих силах.

– Ничуть не сомневаюсь, но быть уверенным в себе и способным преодолеть возникающие препятствия совсем не одно и то же. Ваша книга.

– Благодарю. Господин Дворжак, а можно мне отплатить вам за вашу любезность?

– Юзеф, уж не собираетесь ли вы предложить мне денег? – вскинул брови Алексей. Данное предположение было небезосновательным, ведь, как говорится, яблочко от яблони… И потом, помнится, в их первую встречу паренек тоже порывался непременно уплатить за подаренную книгу.

– Вы меня неправильно поняли, господин Дворжак, – вновь залившись краской, пролепетал паренек. – Я не собирался вам заплатить. Я хотел отблагодарить вас, оказав вам услугу и пригласив на сеанс преобразека.

– На сеанс чего?

– Полно, Шимон, ты не знаешь, что такое преобразек? – искренне удивился Коуба. – Для человека с твоими склонностями это по меньшей мере странно.

– Ну я ведь не семи пядей во лбу, дружище. Вот скажи, ты знаешь кто такие арачи?

– Нет.

– Враждебное всем белым племя пинков. Это знают все на пограничье и практически каждый из проживающих в Новом Свете.

– Все, сдаюсь. Просто это уже давно не новость. Кстати, у нас в разделе фельетонов порой печатаются анонсы преобразека.

– Я не люблю этот раздел, ты же знаешь.

– Ну да, ну да. Преобразек – это движущееся изображение. Некий фотографический аппарат, только он делает множество снимков и способен запечатлеть движение, а затем воспроизвести его на белом полотне. Если ты еще не видел, то тебе очень понравится. Я в этом просто убежден.

– Конечно же понравится. Владелец преобразека снимает самые различные сцены из жизни столицы. Я часто бываю в салоне и однажды даже видел себя, – поспешил вклиниться Юзеф.

– Любопытно, – не на шутку задумавшись, пробормотал Алексей.

– Еще бы. Читая книги, я словно вижу все на экране преобразека. Мне кажется, наступит время, когда книги можно будет не только прочесть, но и увидеть на белом полотне.

– Знаешь, Хонза, я уже хочу на это взглянуть и, пожалуй, приму приглашение моего юного друга.

– О, ты не разочаруешься. Но, если ты не против, я воздержусь от этого. Признаться, мои обязанности призывают меня в редакцию.

– Чуть позже я обязательно присоединюсь к тебе. Что же, Юзеф Крайко, я весь ваш. Ведите.

Синематограф! Здесь уже есть свой синематограф! Великолепно! Алексей уже знал, как он сможет заработать достаточно средств, чтобы иметь возможность оставить более яркий след в истории этого мира. Изобрести он ничего не изобретет, да и не смог бы этого сделать. Но зато он знает, каким будет следующий шаг этой новинки.

Местные сейчас видели в нем только возможность снимать короткометражную хронику, он же может предложить игровое кино. Да, он не Эйзенштейн, не Александров и не Гайдай, но и публика пока еще непривередлива.

Его средств вполне достанет для того, чтобы построить киностудию. Он кое-что знает о приемах, на выработку которых местным понадобятся годы проб и ошибок. Если братья Люмьер сумели стать миллионерами всего за несколько лет, показывая обычные сцены из жизни, что, собственно, сейчас и делается, то он со своими фильмами сможет на этом озолотиться. Причем ему совсем не обязательно иметь собственные кинотеатры, достаточно поставлять на рынок все новые картины и получать свою часть прибыли.

А книги? Нет, писать прекращать нельзя ни при каком раскладе. Это способ заработать деньги, необходимые, чтобы воплотить свою мечту о дешевых массовых изданиях. Хм… А почему только это? Он войдет в историю как первый человек, снявший игровое кино и поставивший это дело на поток. Но нужно сохранять все в тайне. И ни в коем случае не прекращать писать. В конце концов, ему это просто нравилось.

Интересно, а он не надорвется, стараясь охватить все и сразу? Плевать. Да, будет тяжело, но оно того стоит. Просто жить в довольстве, сладко есть, сладко пить – скука несусветная.

Глава 5

Осада

– Сергей, ты как знаешь, а по мне, это дурацкая затея. – Хват не без опаски осмотрел знакомый участок оврага с разливом ручья.

В этом месте они были только раз, вчера, но запомнили на всю жизнь – память о столкновении с пинками не могла стереться. Скорее всего будет еще множество других схваток, незабываемых и захватывающих, которые оттеснят вчерашнюю, выведя ее на задворки памяти. А может, ничего подобного и не будет, потому что им просто не суждено вернуться из этой вылазки. Все может быть.

Изменений вроде никаких. Даже не смердит мертвечиной. Впрочем, они не приближались слишком близко к месту побоища, проверив его с вершины того самого склона, где в прошлый раз сидел Сергей. Падальщиков в степи хватает, и от тел скорее всего уже мало что осталось, но если спуститься вниз, то резкий сладковатый запах непременно обозначится.

Знали бы, что придется вернуться, обязательно прикопали бы. А сейчас делать это нельзя, иначе они невольно подадут сигнал тем, на кого собираются охотиться. Хорошо хоть ветерок тянет с той стороны, откуда ожидается прибытие то ли смены, то ли подкрепления.

– Хват, ну чего ты ноешь? Тебя, между прочим, никто силком не тянул, – не дав командиру раскрыть рта, вклинился Ануш.

– Ясное дело, что никто не тянул. Это я, дубина, отчего-то решил, что рядом с капралом будет тепло и безопасно.

– Теперь ты так не думаешь? – внимательно глядя в глаза подчиненному, спросил Сергей.

– Теперь не думаю. Нет, в том, что будет тепло и даже жарко, я не сомневаюсь. Но сдается мне, нас круто поимели, предложив прогуляться за частокол.

– Тогда возвращайся.

– Ты это серьезно, командир?

– Конечно.

– То есть вы тут будете прохлаждаться и греть бока на солнышке, а я там стану махать кайлом и лопатой за себя и половину израненного гарнизона? Нормально устроились.

Все так. Застава сейчас бурлила, насколько это вообще было возможно при наличии сравнительно небольшого гарнизона, да еще с таким количеством раненых. Копались ловушки, мастерились дополнительные рогатины, которыми предстояло опоясать заставу широким полукругом в два ряда. Заграждения из одного ряда рогатин имелось и со стороны берега. Все же по песку, да еще и на крутой склон быстро не взберешься и будешь представлять собой отличную мишень.

Оборудовали и систему сигнализации, развесив на рогатинах связки пустых консервных банок. Это предложил Сергей на случай ночной атаки, вспомнив фильмы о войне. Вряд ли пинки решатся на дневной штурм, да и ночку скорее всего подберут потемнее. Кстати, сейчас как раз новолуние. Конечно, есть собачки, но сигнализация лишней всяко разно не будет. А так дешево и сердито.

Грибски предположил, что перед началом атаки арачи захотят встретиться со своими диверсантами, успевшими хорошо изучить окрестности. Собственно, тут и предполагать нечего, так и должно быть. А раз так, есть возможность накрутить хвост еще одному небольшому отряду или причинить вред всему войску, если пинки сунутся сразу все вместе. Рискованно, не без того. Но если арачи обнаружат за стенами рустинский разъезд, то скорее всего решат, что гарнизон в крепости больше, чем ожидалось. Это позволит отыграть как минимум сутки, пока они будут доразведывать обстановку. А время сейчас работало на шевронов.

Пароход не стал слишком долго задерживаться у пристани заставы. Быстренько зализали раны, подправили повреждения, полученные в результате обстрела, и поспешили дальше по своим делам. Муторно было наблюдать картину уходящего судна, четко осознавая, что ты вот так уйти не имеешь никакой возможности. Но выбора нет. Вернее, он есть всегда, просто альтернатива не внушает оптимизма.

Шкипер также вез донесение от капитана Ежека о сложившейся ситуации. Глупо верить в то, что к ним бросятся на помощь, скорее уж начнут набирать новый гарнизон. Это предположение не столь уж безосновательно. Застава уже представляла собой укрепленный пункт, и проще пополнить людьми ее, чем начинать все наново. Но надежда на то, что им все же постараются помочь, присутствовала. Оставалось выиграть время. Вот и выкликнул Грибски добровольцев, отозвав в сторонку Сергея и поведав о своих думках. Оно можно и послать. Но какой в том прок? Если суметь задержать арачей в степи, то можно выиграть время, возможно, и за счет своей шкуры, не без того. Но если ничего не делать, то скорый штурм неизбежен. Они, конечно, неплохо подготовились, но Сергей предполагал, что атаки им не выдержать. Значит, все одно погибать.

Сказалось и его воспитание. Не мог он отсиживаться в кустах, если мог оказать реальную помощь. Ну да, большинство его товарищей по несчастью, вместо того чтобы подумать об экипировке и почаще посещать стрельбище, предпочли тратить время на дешевое пойло и девок. На эти удовольствия они спустили свои последние денежки еще в Крумле, а здесь все делали исключительно из-под палки. Но ведь от этого не легче.

– Хват, ты определись, чего ты хочешь, – устало произнес Сергей, видя, что вора опять понесло. – То тебе не нравится, что мы пошли в эту вылазку, покинув заставу, то ты не хочешь возвращаться.

– Да я бы вернулся, но упахиваться на солнцепеке никакого желания. Ведь и тут опасно, но и там не так чтобы у бога под боком. Только там еще и вкалывать нужно. Не. Лучше уж здесь.

– Чего тогда завелся? – недовольно буркнул Ануш, не в состоянии постичь логику друга.

– Скучно.

Варакин окинул взглядом уморительную картину, которую сейчас являл собой товарищ. Тот еще видок, эдакая образина, измазанная смесью жира и золы, одетая в лохматку, напыжившаяся, да еще и с соломинкой, интенсивно перемещающейся между уголков губ. Картина маслом, йок макарек.

Не выдержав, он даже засмеялся, стараясь все же сдерживаться и не очень шуметь. Его веселье тут же было подхвачено обоими подчиненными. Глупость, конечно, не на заставе ведь, да и пинки могут появиться в любой момент, но уж больно потешным был в этот момент никогда не унывающий Хват.

А ничего так ребятки, не робеют. Настрой боевой, мандраж не наблюдается. Хват что-то тут пытался изобразить, но это все несерьезно. Просто парень в своем репертуаре и, предвидя долгие часы усыпляющей скуки, решил оттянуться, дабы получить заряд на будущее. Ему усидеть в засаде без движения труднее всего. Слишком уж деятельная и живая натура.

Когда это произошло, Варакин и сам не знал. Но в какой-то момент он вдруг стал замечать за собой, что у него выработалась привычка постоянно следить за своими парнями, улавливать их настроение, определять моральный дух. Это выходило само собой. Поначалу он думал, что дело в желании вернуться из этих опасных мест. А возможность этого была, если вот эти парни прикроют его спину. Хват и Ануш составили так называемый ближний круг, и знать, чем они дышат, это просто вопрос выживания.

Но со временем он обнаружил, что все меньше думает о них как о средстве выживания и все больше проявляет искреннюю заботу, как и они. Например, никто из них и не думал начинать прием пищи, если отсутствовал хотя бы один. Конечно, Хват не упускал возможности пройтись по личности припозднившегося, помянув всю его родню до седьмого колена. Но даже если желудок возмущенно разглагольствовал на всю округу, как ему сейчас тоскливо и голодно, вор и не думал притрагиваться к пище. Особенно доставалось Анушу, по полной и от души. Едва до драки не доходило.

Так что как ни противоречиво выглядела эта тройка со стороны, их дружба крепла день ото дня. Теперь привычка оценивать состояние боевых товарищей для Сергея скорее переросла в заботу о друзьях, в желание уловить изменение настроения и прийти на помощь. Здесь, на границе, можно злиться и яриться, ненавидеть весь белый свет, отпускать сальные шутки, откровенно задевать друзей и даже сойтись на кулачках, выпуская пар. Но вот чего никак нельзя, это предаваться унынию и позволить страху завладеть тобой полностью, даже на мгновение, потому как именно оно и может оказаться решающим.

– Ладно, умники, – утирая выступившие слезы и все еще хмыкая, произнес Сергей, – не хватало еще, чтобы маскировка на лице потекла.

– Эта-то дрянь? Да ни хрена с ней не будет. Мы еще упаримся ее смывать…

– Хват, тебе не кажется, что сейчас твои шуточки немного не к месту?

– Так ты у нас командир.

– Вот как командир и говорю – хватит. Всему свое время и место.

– Все понял. Ай, зараза! Командир, вот чего ты ко мне привязался? Лучше вот этому желудку прикажи, чтобы не приставал ко мне или приставал по-человечески! – Говоря это, Хват даже замахнулся на Грома, слегка попятившегося и ощерившего немалые клыки.

Взгляни на эту картину со стороны, и покажется, что изрядно вымахавший молодой пес через мгновение вцепится в глотку ненавистному врагу. Но это может показаться только тому, кто доподлинно не знал историю взаимоотношений этой сладкой парочки.

Что послужило причиной подобного поведения пса, никто не знал, включая и Сергея, который больше остальных уделял времени собакам. Но в какой-то момент Гром начал превращаться в попрошайку. Подойдет к кому и начинает тереться о ноги, виляя хвостом, задирая голову и облизываясь, словно увидел какую вкусняшку. А вот Хвата он отчего-то стал прикусывать за бедро.

Подойдет сзади и прихватит зубами, так чтобы и не особо больно, но и исключить мысль об игнорировании. Ни с кем другим он таких кренделей не выписывал, только с Хватом. Этот замах и выставленные напоказ зубы превратились уже в некий ритуал. Ну не мог сдержаться вор, так как псина всякий раз умудрялась проделывать это совершенно неожиданно. И ведь не отвяжется, пока не получит своего.

Над ним не раз уже подтрунивали. Мол, он больше всех кормит пса, а тот все одно готов его съесть. Но правда заключалась в том, что Гром ни разу и не помыслил о том, чтобы наброситься на Хвата. А вот те, к кому он ластился, вовсе не могли быть уверенными в том, что при малейшем промахе возле его лица не клацнет полная угрозы зубастая пасть лайки. И ладно если вхолостую, а то ведь всяко может быть.

– Это ваши дела, сами и разбирайтесь, – тут же ушел в отказ Сергей.

Хват обреченно вздохнул и полез в мешок, откуда выудил две вяленые рыбины. Одарить одного и позабыть про другого? Ну уж нет. Парень демонстративно взвесил на руках рыбин и отдал Бурану ту, что побольше, выделив Грому меньшую. При этом он не забыл улыбнуться с эдакой издевкой. Мол, за что боролся, на то и напоролся. Два балбеса. Друг друга стоят.

– Ладно. Теперь слушаем сюда, – вновь стал серьезным Варакин. – Позиции занимаем как и в прошлый раз. Только теперь неплохо бы оборудовать бруствер и обложить дерном. Да глядите, зады не отклячивайте.

– Командир, а может, ну его, разделяться? – возразил выпрямляющийся Хват. – Если их окажется слишком много, то вместе оно как-то сподручнее будет.

– Угу. А если не больше десятка, то они вполне смогут отойти к кустам, и тогда завяжется практически бесполезная перестрелка.

– Как же, бесполезная. Ты тогда четверых подстрелил.

– Подстрелил. Но только я действовал неожиданно, да и то остальные сумели меня прижать. Нет, будем брать в два огня. К тому же, если уйдут в кустарник, подставятся под ваши гранаты. Как услышите два длинных свистка, тут же отходите к лошадям, я прикрываю. Потом прикрываете овраг снизу, пока буду отходить я. Ну и деру. Вопросы?

– Коней стреножим? – сорвав травинку и нервно куснув, поинтересовался Ануш.

– Нет.

– Если убегут, нам хана, командир, – поддержал паренька Хват.

– Знаю. Но, если стреножим, потом потеряем время, а его нам арачи не дадут. Будем надеяться, что лошадки не зря с нами все время на стрельбище проводили, да и собачки, если что, присмотрят.

Было такое дело. С самого первого выхода на стрельбище Сергей все время водил с собой как собак, так и лошадей. Последние чуть ли не самое пугливое существо. Зачастую агрессивное поведение лошади объясняется именно страхом. Ее невозможно сделать смелой, но вполне возможно направить боязнь в нужное русло или просто выработать у животного привычку, что данное явление никакой угрозы не представляет. Трудный и длительный процесс, но осуществимый. Конечно же есть исключения, но не стоит надеяться на то, что тебе достанется именно смелая лошадь.

Их лошади к избранным вовсе не относились, но к звуку близких выстрелов и истошным крикам вроде приучены. Почему вроде? Потому что на тренировках они вели себя спокойно, но как оно пойдет в реальной боевой обстановке, поди еще разбери. Тут в парнях и в самом себе нет полной уверенности, хотя и в бою побывали, и пули свистели вокруг, а каждый раз дрожь по телу пробегает. Как до дела доходит, так куда все девается, адреналин бушует так, что бояться просто забываешь, но до того…

– Гром, зараза, если лошади убегут, я тебе все ноги отгрызу, – заверил пса Хват.

В ответ тот только облизнулся и покосился на Бурана, который, в отличие от него, еще не приговорил свою порцию. Не удовлетворившись подобным проявлением готовности присмотреть за лошадьми, Хват подошел к Грому и, сжав руками лохматую голову, уставился ему в глаза. – Слышишь меня, зверюга?

Недолго думая пес с эдакой ленцой лизнул человека в лицо, словно делая одолжение, лишь бы тот отвязался.

– Вот зараза. Ну и что, вкусно?

– Хватит время терять. Пошли по позициям.

– А может, никто не придет? – с надеждой вздохнул Ануш.

– Сегодня, может, никого и не будет, но придут обязательно, – возразил Сергей.

Уже начав движение вверх по своему склону, Варакин обернулся и бросил быстрый взгляд на замешкавшегося Хвата. Тот воровато стрельнул глазами по сторонам и взъерошил шерсть между ушами Грома, который с увлечением что-то грыз. Не иначе сухарь или еще какая заначка. Хм… Скорее всего в столь необычном поведении лайки виноват сам вор. Балует попусту, вот Гром и требует особого к себе внимания.

Оборудовать окоп для стрельбы лежа, с выложенным дерном бруствером оказалось делом не таким чтобы и сложным, но вместе с тем и муторным. Солнце с каждой минутой поднимается все выше и начинает припекать не по-детски. Лохматка хороша для маскировки, но, когда орудуешь лопатой, доставляет сплошные неудобства. А тут еще и действовать нужно так, словно ты под огнем, иными словами – со всей предосторожностью. Лучше лишний раз не отсвечивать.

Когда появятся пинки, непонятно, а главное, откуда они припожалуют, тоже предугадать сложно. Есть предположение, что их путь будет пролегать по этому самому оврагу, ведь до этого его активно использовали. А может статься, что все пойдет и иначе. Этого исключать никак нельзя. Слишком много неизвестных, чтобы полагать принятое решение единственно верным. Неизвестно, есть ли постоянная связь с родом. Нет сведений и о том, как осуществляется смена. Может, она прибывает непосредственно на эту стоянку, а возможно, сами диверсанты должны вернуться в стойбище, откуда выдвинется следующая группа. Версия об отсутствии какой-либо смены тоже имеет право на существование.

Словом, вопросов и вариантов действия арачей великое множество, а вот путей противодействия им мало ввиду ограниченности как ресурсов, так и людей. Именно поэтому Сергей и разделил силы. Если пинки пойдут поверху с его стороны, он сможет выступить в качестве заслона, пока парни будут отходить. Выйдут с их стороны – сумеет прикрыть отход друзей.

На этот случай с ним была «мосинка» с полусотней патронов, больше он брать не стал. Все же есть вариант, что карабин может достаться противнику, и тогда он подложит свинью оставшимся на заставе. Полусотни патронов, даже если он не израсходует ни одного, арачам не хватит для овладения в достаточной мере этим оружием, а боеприпасов им взять будет неоткуда. Конечно, кое-какой запас появится, если захватят заставу, но и тот невелик, да и Варакина это уже не будет волновать.

Жарко. Самое паршивое, что, даже если он скинет лохматку, легче не станет. Это одеяние в какой-то мере защищает от прямых солнечных лучей, а уж голову бережет однозначно. Но это не самая большая проблема. Плохо, что начинает мучить жажда, а вот как раз от воды-то лучше воздержаться. Обезвоживание им не грозит. Если же напиться, то встанет вопрос с оправлением малой нужды. А лишнее движение до темноты крайне нежелательно.

Варакин отвинтил колпачок фляжки и, набрав в рот воды на полглотка, прополоскал рот и горло, после чего выплюнул ее на траву. Хоть бы ветерок поднялся или тучки набежали. Ага, размечтался, одноглазый. Ничего подобного не наблюдается и даже не предвидится. Конечно, он не так хорошо знаком со степью и может ошибаться… Хм, лучше бы ошибся и погода начала портиться.

Зараза! Ну хорошо хоть заметил его вовремя. Но каков! Метров двадцать от поворота оврага до первого кустарника, а он преодолел это расстояние словно спринтер. Причем никакого шума, скользнул тенью. Кустик так себе, жиденький и невысокий, но он умудрился за ним укрыться так, что не знай Сергей, куда смотреть, то вполне мог и проглядеть. А ведь на нем нет дополнительной маскировки, голый торс, легинсы⁴, да еще и два светлых пера в черных волосах. Впрочем, у него заметить шансы все же были, наметанный охотничий взгляд чего-то да стоит, но вот кто другой наверняка проглядит.

А вот когда пинк скользнул в кустарник погуще, тут уж спасовал и Варакин, потеряв разведчика из виду. И ведь ни одна ветка не шелохнется. Молодец, ничего не скажешь. Сейчас он наверняка уже обнаружил растерзанные падальщиками останки тел своих товарищей. Тот, кто умеет так передвигаться, верно, и следопыт не из последних.

Сергей мысленно погладил себя по голове. Ведь мелькнуло у него желание наведаться к месту схватки и поглядеть, что там к чему. Но, пойдя на поводу у своей паранойи, он решил не бродить там лишний раз, да еще и без надобности. И оказался прав. Теперь пинк если и обнаружит какие следы, то двухдневной давности. Конечно, он будет настороже, а как иначе, но все же не так взвинчен.

На время оставив попытки отыскать краснокожего в кустарнике, Сергей сосредоточился на повороте оврага. Если это связной, то он один, но ведь это могла быть и смена, а тогда должны быть и другие. Ага. Вот и ты. Вообще-то парень молодец и прячется весьма искусно, но у Варакина позиция слишком выгодная, а потому ему сверху удалось рассмотреть замершего краснокожего воина.

Пинк внимательно всматривается в верхний край противоположного от него склона. Все верно. Свой для него практически в мертвой зоне. Направление его пристального наблюдения говорит о том, что с другой стороны засел как минимум еще один боец. Сам же овраг отдан на откуп тому, что сейчас шерстит по кустарнику. Оно и понятно, с той позиции ничего не видно.

Сергей кожей чувствует, как по нему скользит внимательный взгляд. Шевельнись Варакин хоть самую малость – и никаких сомнений, насторожившийся и натянутый как струна арачи его тут же обнаружит. Ну-ну, ищи дурака. Выдержки и терпения у Сергея хватит на троих. Хм… Лишь бы тем двоим оболтусам их тоже хватило. Пинки – искусные охотники, но ведь тут и закатное солнце в помощь засевшим в засаде, и костюмчики получились на славу.

Где же третий? Нет, без вариантов. Тот в мертвой зоне, и, чтобы его рассмотреть, нужно выглянуть за край, а этого делать нельзя. И вообще, трое ли их? Какой смысл отправлять троих? Если для связи, то достаточно одного человека. Если смена, то их должно быть не меньше шести, так же как и первых. Конечно, их может быть и трое. Вот только не хотелось бы этого.

Странное желание, чтобы пинков оказалось в два раза больше? Ничего подобного. Если шестеро, то это смена, и тогда дело придется иметь лишь с ними. А вот если трое, то это скорее всего разведчики, и, значит, неподалеку находится большой отряд. Ну и что хуже? То-то и оно.

Взгляд снова скользит к кустарнику. Ага. Вот и первый снова появился в поле зрения. Нет, он не вышел на открытое место, просто подошел к краю кустарника, где маскироваться куда сложнее. Вот он замер, внимательно всматривается в продолжение оврага. Впрочем, оно не такое уж и большое, через пару десятков шагов снова поворот. Так что особо он ничего рассмотреть не может.

Опять двинулся. Черт! Приблизился к склону Сергея и вошел в мертвую зону. Нужно было оборудовать позицию еще ближе к краю. Спокойно. Куда ближе-то? Разведчика и сейчас можно рассмотреть, стоит только самую малость приподняться. Но тогда и его сразу заметят, тут и закатное солнце не поможет. Лучше посмотреть, не идет ли кто верхом, пока другие прочесывают сам овраг.

Варакин скосил взгляд. Маловато обзора, да и лохматка мешает. Повернуть голову? Стоп. Не суетись, не хватало, чтобы заметили раньше времени. Парням твоя сторона видна куда лучше. А вот проверить, не крадется ли кто к ребятам, вполне реально. Вроде никого.

Так. А что первый? Дойдет он до поворота или удовлетворится проверкой этого пятачка? Не будь идиотом, конечно же дойдет, да еще и заглянет, что там имеется. А там ни много ни мало три лошади и пара злых псов. Без вариантов, надо валить арачей, пока есть возможность использовать фактор внезапности.

Ну и каков расклад? Ему бить по второму, это даже не обсуждается, он других и не видит. Хвату первого, его позиция к нему поближе будет. Анушу предполагаемого третьего. Да, так будет лучше всего. Ну и как об этом сообщить парням? А никак. Остается надеяться на их соображалку. Эх, сюда бы гарнитуру короткой связи. Но это только мечты. Даже знак не подашь – ну не верилось, что удастся остаться незамеченным, вон как в прошлый раз вычислили позицию, откуда он стрелял. Расстояние, конечно, побольше будет, метров сто, но все одно в лучшее отчего-то не верилось.

Весь превратившись в слух и ожидая легкого хлопка, Сергей взял на мушку своего арачи. Прошло еще с четверть минуты. Есть хлопок! А еще вскрик подстреленного разведчика. Слишком далеко разнестись он не может, но оставшиеся в начале пятачка зарослей его все же услышали, да скорее всего и увидели падающего товарища.

Второй пинк дернулся, силясь понять, откуда прилетела пуля, настигнувшая первого. Не так быстро, парень. Хлоп! Варакину даже почудилось, что он видит кровавое облачко, вырвавшееся из затылка арачи. Вот только что он был жив и готовился вступить в схватку, а теперь уронил голову в траву и лежит абсолютно недвижимый.

Бах! Твою налево, йок макарек! Либо Ануш не сориентировался и они вдвоем били по одному и тому же, либо парень промазал. Второе маловероятно, ведь стрелок он отличный. Но, с другой стороны, глушители вносят коррективу в стрельбу, да и вообще, мало ли что там случилось.

Бах! Нет, тянуть никак нельзя. Варакин поспешно начал выползать из своего укрытия, бросив взгляд на позиции товарищей. Адреналин пульсирующими точками струится по жилам, отдаваясь эхом в ушах. Выстрелов товарищей он не слышит, но видит, как оба посылают по какой-то цели пулю за пулей, явно не попадая.

Бах! Да где же ты? Ага, вот он, легкий, едва заметный дымок. Он быстро рассеивается, но Сергей все же успевает его заметить. Там какой-то земляной выступ, который неплохо прикрывает пинка от Ануша и Хвата, Варакин вообще его не видит.

Бах! Хм… Да он палит в белый свет как в копейку, даже не пытаясь высунуть носа. И вообще, стреляет чуть ли не в воздух. И зачем ему это нужно? Твою налево! Так ведь он же просто поднимает шум! Скорее всего рядом помощь.

Все. Дальше размышлять над ситуацией нет времени. Нужно срочно закрывать этот вопрос и уходить. Это не смена и не посыльные. Это разведка, и где-то совсем рядом находится отряд побольше десятка. Варакин вскочил на ноги и побежал поверху в сторону укрывшегося арачи.

Быстрее, быстрее! Кровь упругими толчками струится по венам, Ощущение такое, что вот сейчас аорту попросту разорвет от поднявшегося давления. Взор на пару мгновений заволакивает мутная пелена, но потом проясняется.

Стоп. Вроде здесь. Держа «дятлич» на изготовку, Сергей выглядывает из-за края оврага. Так и есть. Арачи спрятался за валуном чернозема, как видно подмытого дождями и обрушившегося вниз. Произошло это давно, большой ком земли уже успел обрасти травой. Хорошее укрытие. Но если оно хорошо прикрывает от стрелков впереди, то защитить от нападения сверху не может. Все это в один краткий миг пронеслось в голове Варакина, а в следующее мгновение раздался хлопок, и пинк, дернувшись, откинулся на спину, сразу затихнув.

Тишина, нарушаемая только стрекотом кузнечиков. Мимо пролетела какая-то птаха. Ни воинственных криков, ни топота копыт. Идиллия. А вот это вряд ли. Все его существо буквально кричит о надвигающейся опасности. Надо срочно уходить. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Мелькает мысль о трофеях. Третий был вооружен «дятличем», и оставлять дорогое оружие бесхозным не хотелось. Но Сергей безжалостно надавил на горло своей жабе и дал товарищам отмашку на отход. Потом опустился на колено, продолжая осматривать степь и видимый участок оврага.

Ага! Кой, к черту, топот копыт! Не идиоты же пинки в самом-то деле. Вон они, перебегают по оврагу словно тени, всякий раз используя складки и держа оружие на изготовку. Человек тридцать. Красиво идут, только отчего-то плотной группой. Здесь что, о прикрытии товарищей и движении волнами ничего не знают?

Хм… У каждого огнестрел. Ружья и карабины видны отчетливо, хотя и не определить, какие именно марки. Метров сто пятьдесят, не меньше. Варакина они пока не видят, но уж больно быстро продвигаются. Нужно их притормозить. Жаль, глушитель отвинчивать нет времени, звуки выстрелов сейчас были бы кстати. Придется делать ставку на точность стрельбы, а это не так чтобы и просто. Прицельная дальность «дятлича» двести метров, а с этим дивайсом поменьше будет.

Однако выбора нет. Сергей поспешно вскинул карабин, посадил на мушку вырвавшегося вперед и нажал на спуск. Хлоп! Не убил. Арачи схватился за левое плечо и повалился в траву. Но и так очень даже неплохо. Пинки выстрела конечно же не услышали, зато прекрасно рассмотрели, что их товарища подстрелили, а потому начали искать прикрытие и позицию неведомого стрелка.

Еще два хлопка. На этот раз результат куда как скромнее. Но, похоже, пули все же прошли рядом с пинком. Тот мало что приник к земле, но еще и начал выкрикивать предупреждения. Это хорошо. Теперь пора бы и сваливать. Вжью-у! Фыр-р! И чем быстрее, тем лучше. Пинки засекли стрелка и начали его активно обстреливать.

Сергей откинулся на спину, перекатился в сторону и, вскочив, в полусогнутом состоянии рванул к своему окопчику. Нужно еще забрать свою «мосинку». Вот уж что он не собирался делать, так это терять столь ценный образец. Если смогут уйти на заставу… Нет. Не так. При обороне заставы это оружие скажет далеко не последнее слово.

Бах. Бах. Бах. Выстрелы за спиной звучат приглушенно, хотя тональность вроде изменилась. Вжью-у! Вжью-у! А вот пули вжикают очень даже угрожающе, пролетая совсем близко. Что за хрень?! Из оврага его не достать. Неужели пинки успели подняться на склоны? Но оборачиваться и выяснять, в чем там дело, просто некогда – вот он окоп, всего лишь в шагах тридцати.

Бах. Бах. Бах. Да сколько там вас?! «Дятличи» хотя и популярное оружие, но все же дорогое и в некотором роде редкое. Не может же этот карабин оказаться в руках сразу нескольких пинков. Тогда это «балич» или другие менее скорострельные образцы. Но сколько же тогда пинков успело подняться из оврага? Что-то уж больно много получается. Пули буквально роятся вокруг беглеца, уносясь прочь или с тихим шелестом уходя в траву, порой вздымая фонтанчики земли вместе с корнями.

Сергей буквально рухнул на колени в свое неглубокое укрытие. Свинец продолжает петь песнь смерти над головой, но на этот раз значительно выше. Вжик!.. Пуля, прошившая лохматку на рукаве, даже слегка дернула руку. Страха нет, только удивление.

Нужно срочно прижать этих паразитов, потому как их стрельба становится все точнее, а нужно еще метров двадцать пробежать по открытому пространству. Можно и вниз, но тогда это расстояние еще больше увеличится. Противник еще не добежал до поворота и вряд ли успеет, но вот те, что наверху, просматривают овраг весьма неплохо.

«Дятлич» повис на ремне, «мосинка» прыгнула в руки. Карабин давно готов к бою, только прицелься. Сергей на мгновение замер, стараясь оценить обстановку. Понятно, что дорога каждая доля секунды, но лупить сдуру куда ни попадя – идея глупая, если не сказать больше.

Ясно. С чего ты, умник, решил, что все пинки ломанутся по оврагу? Два отряда человек по тридцать, никак не меньше, движутся как раз поверху, просто они поотстали от того, что внизу, и появились немного позже. Вот откуда такая запредельная скорострельность, и летящие с разных сторон пули, и различный характер их голосов.

Сергей вскидывает карабин, панорама рывком приближает преследователей, до которых метров двести. Три выстрела следуют один за другим, с большим интервалом, чем из «дятлича», но зато с поразительной точностью. Трое пинков падают в траву, остальные тут же залегли.

Перенести прицел на другую группу на противоположной стороне оврага. До них метров триста. Тут уж «дятлич» попросту спасует. Нет, попасть случайно или в плотное скопление людей вполне реально, но о по-настоящему прицельной стрельбе можно позабыть. Два выстрела. Двое падают, остальные спешат залечь. А вы думали, легко будет?!

Бах! Бах! Бах! Это еще что за напасть?! Обошли? Нет. Здесь порядок. Это Хват и Ануш уже верхами поднялись из оврага и прямо из седел обстреливают сразу две группы, прикрывая друга. Они уже успели свинтить глушители, скорее всего пока бежали. Нет, о психологическом воздействии они конечно же не думали, а вот то, что прицельная дальность возрастет, учли. Молодцы. Если переживут пару-тройку таких вот передряг, то превратятся в матерых волков. Хм… Это и к нему относится, между прочим. Ладно, некогда об этом. Схватить оружие и ходу.

Все же хорошо, что он пренебрег советом Грибски и отправился в путь не на пинкских лошадках. Сержант напирал на то, что арачи по следам с легкостью определят лошадей белых, даже если тем сбить подковы. У них копыта побольше. Но Сергей предпочел все же тех, которых они приучали к выстрелам. Как оказалось, выбор был верным. Тут дело даже не в том, что лошади не разбежались, хотя и это важно. Основное преимущество обозначилось именно сейчас, когда они неслись во весь опор, стремясь как можно быстрее добраться до заставы.

Оказывается, этими тремя группами силы пинков не ограничивались. Сейчас два отряда, примерно по сотне в каждом, бросились преследовать наглых беглецов. Но если тот, что надвигался с севера, в общем-то не представлял особой угрозы, то скачущие с востока вполне могли перерезать путь к отступлению. Вот тут и сказалось преимущество лошадей беглецов.

Без сомнения, при длительной погоне на многие версты низкорослые лошадки пинков благодаря своей выносливости в итоге настигли бы более рослых сородичей. Но тут речь шла всего лишь о двух с небольшим верстах. Поэтому лошади шевронов не успеют измотаться настолько, чтобы позволить настичь себя.

Вот и удобное место для преодоления оврага, с пологими склонами. Трое всадников на время исчезли из поля зрения, а затем вновь возникли уже с другой стороны. Пинки успели получить фору и сократить дистанцию метров до двухсот. Сзади послышались выстрелы. Но пули прошли стороной, так далеко, что разгоряченные скачкой друзья даже не услышали их свиста.

Теперь аккуратно. Вытянуться в одну ниточку и держаться строго натоптанной тропы. Не хватало попасть в волчью яму, которыми тут все изрыто в ожидании нападения. Узкого просвета между несколькими рядами рогатин достаточно, чтобы проскакал всадник.

Со стен слышится торопливая стрельба. Защитники активно прикрывают своих товарищей, возвращающихся с вылазки. Как там с результатами и продолжается ли погоня, смотреть некогда. Все внимание на тропу. Оно и лишнее, лошади не враги себе, но вольно чувствовать себя в седле все же не получается. Если отобьются, нужно будет побольше уделять времени верховой езде, в степи это умение далеко не последнее.

Наконец они осаживают лошадей на плацу, подняв облако пыли. Дождей уже давно нет, и земля основательно просохла, да еще и множество ног истолкли ее в пыль похлеще муки с мельницы. Ох, что-то будет, когда зарядят дожди. Ничего. Потом можно будет и песка с берега натаскать. Сейчас это не важно.

Сергей соскочил на землю. Ноги предательски дрогнули. Кто сказал, что всадник отдыхает и лишь получает удовольствие от верховой езды, пока лошадь трудится? Ничуть не бывало. Сергей когда-то читал, что всадник задействует такое количество мышц, что никакой тренажер не способен обеспечить ничего подобного. А уж если ты не имеешь достаточной практики, то небольшая прогулка на рысях измотает тебя не хуже пробежки километров в пять. Вот с этим он был согласен на все сто процентов.

Пока эти мысли проносятся на периферии сознания, руки выдергивают из чехла оба карабина, а слегка гудящие ноги уже несут его на крышу казармы, обращенной в сторону степи. Сейчас главное – сбить порыв пинков, если те решат взять заставу с ходу. В это мало верится. Но зато есть хороший шанс нанести противнику кое-какие потери. Каждый удачный выстрел сейчас – это минус один арачи во время предстоящего штурма.

При возведении заставы капитан с подачи все того же Грибски решил сэкономить на строительном материале. Немалую часть частокола замещали боковые стены построек, на которых подняли дополнительно несколько рядов, на высоту порядка полутора метров. Зато оставшиеся бревна сумели распустить и использовали для изготовления рогатин. Широкая полоса из них, опоясывающая заставу, в значительной мере облегчит оборону шевронам и, напротив, окажется неприятным препятствием на пути пинков.

Так. Что тут делается? А уже ничего. Пинки кружат все еще в досягаемости карабинов «балича», но попасть на такой дистанции, да еще и в мечущихся всадников можно лишь залповой стрельбой. Да и то задействовав не меньше роты. Поэтому капитан приказал прекратить огонь. Конечно, ссадить пару-тройку пинков очень даже желательно, но не ценой сотни патронов на одного убитого. Боеприпасов у них не так чтобы и очень много, во всяком случае, переизбыток явно не наблюдается.

Получается, «дятлич» он волок сюда зря. Толку от него никакого. Попасть из этого карабина на дистанции в четыреста метров вообще вещь нереальная. Тогда его в сторону. Затолкать в «мосинку» полный магазин. Ремень в распор. Опереться на бревенчатый парапет, снаружи обмазанный по камышовому основанию глиной. Это чтобы пинки с зажигательными стрелами не баловались.

Гасить под обстрелом стены – то еще удовольствие, поэтому в противопожарном плане сделано немало. Но даже Грибски, инициатор всех этих мер, признавал, что зажигалки все одно найдут где попортить кровь. Особенно много для этого возможностей будет во время штурма, когда за мелкими возгораниями следить некогда ввиду ограниченности личного состава.

Оптика привычно приблизила пинков. Те вроде начали успокаиваться. Большинство уже остановились и зло посматривают на ненавистные укрепления. А вот это вы зря. Ветра нет. Это хорошо. Выставить дистанцию, чтобы каждый раз не вводить поправки.

Капитан вроде приказал не стрелять. Ну да он всегда что-нибудь приказывает, на то он и командир. Выстрел! Один из арачей потешно взмахнул руками, откинулся на круп лошади и скатился в траву. Остальные тут же загомонили и ударили пятками в бока лошадей. Ага, не нравится!

Передернуть затвор. Быстро, но без излишней суеты, внимательно продолжая следить за противником в оптику. Палец вновь на спусковом крючке, и новая цель определилась. Один из пинков закрутил лошадь на месте, все время оборачиваясь в сторону заставы. Как видно, он сейчас силится понять, что тут происходит. Ну да, о точной стрельбе на таком расстоянии говорить не приходится, так что есть чему удивиться.

Ну-ну, никто тебе не виноват. Вместо того чтобы, как и остальные, сорваться с места, начал крутиться юлой. Выстрел! Насколько серьезно получил, не понять, но свалился с коня и покатился по траве. Минус два, тут без вариантов. Даже если и ранен, он уже не боец.

А вот еще один умник. Этот вообще решил подставиться по полной. Спрыгнул с коня и склонился над упавшим. Кто он тебе, брат или друг? Хоть бы прилег, так нет же, нагло так опустился на колени, выставив на обозрение свою загорелую спину. В голову? Можно, но не стоит. Вон, вся спина напоказ выставлена, что твоя грудная мишень на стрельбище.

Патрон в патроннике. Палец на спусковом крючке. Задержать дыхание. Цель достаточно большая и хорошо различимая, но к каждому выстрелу нужно подходить со всей серьезностью и уж тем более из «мосинки». Раз уж тратишь дорогие патроны, то делай это с гарантией.

Пинк выгнулся дугой, поймав пулю спиной, а затем повалился на подстреленного ранее. А ты думал, это тебе так – картошки дров поджарить? Этот вряд ли выживет, даже если и ранен, то серьезно. Не пинкским шаманам с их познаниями в медицине справляться с такими ранениями. Да тут, пожалуй, и белые врачи вряд ли справятся. Впрочем… Всякое бывает.

Еще два выстрела по мечущимся всадникам – и еще один выбитый из седла. Один выстрел все же ушел мимо. Но это ничего. Главное, что арачи прекратили наглеть и подались подальше от загадочного стрелка. Нашлись и те, что все же скользнули к лежащим на земле, но они стараются лишний раз не отсвечивать, используя любую возможность для укрытия.

Вот и молодцы. А то взяли моду. Нет, по этим, пожалуй, стрелять не станет. Возможность запороть выстрел пятьдесят на пятьдесят, так что пусть ползают и тянут своих в безопасное место.

Сергей непроизвольно посмотрел на заходящее солнце. Все еще видна половина диска. Это сколько же времени прошло после того, как все закрутилось? Ему казалось, что вся эта карусель длится уже несколько часов, а на деле едва ли миновал час.

Скоро опустятся короткие сумерки, и земля погрузится в непроглядную темноту. Луны нет. Получается, что очень скоро они поменяются с арачами местами, и теперь уже куражиться будут те. Интересно, получится отбиться или нет?

– Варакин, а тебя команда «прекратить огонь» не касается?

А вот и раздраженный капитан Ежек. Сергей хотел было вызвериться, но сдержался, и далось это ему куда легче, чем раньше. Это хорошо. А то сколько уж бед от несдержанного характера. Конечно, более умные предпочитают учиться куда проще и не влезая в такие неприятности. Но тут уж каким уродился. Главное, что есть положительные сдвиги.

Капитан вроде как и недоволен нарушением своего распоряжения, но, с другой стороны, Сергей явно чувствует – это больше для порядка. Все верно. Раз попустишь, второй, а там и до открытого неповиновения недалеко. В их ситуации это сродни смертному приговору. Без четкого руководства заставе не выстоять.

– Виноват, господин капитан. Я не слышал приказ.

Сергей в струнку не тянется, подбородок вверх не задирает, но и ведет себя без намека на вальяжность или пренебрежение к начальству. Просто устало констатирует факт, может, и не по уставу, но и без затей. Впрочем, тут это за норму, все-таки не строевая часть.

– Все так, господин капитан, – вступается Грибски. – Его еще не было на стене, когда прозвучала команда. Он тогда только спешивался.

– Ладно. Значит, ограничимся предупреждением. Докладывай.

– Обнаружили отряд арачей примерно в три сотни, но это вы и так видите. Подстрелили тринадцать пинков. Двое наповал.

Сергей краем глаза уловил возмущенный взгляд Хвата. Оба товарища Варакина поспешили присоединиться к нему на стене. Ага, это он недоволен тем, что его арачи в счет гарантированно убитых не пошел. Ну извини, парень. То, что тех двоих в овраге он положил, сомнений у Сергея не вызывает, один в голову, другой, считай, в упор, без вариантов. А что там с целью вора, бог весть, Сергей его и не видел.

– Хорошая работа. Как все успокоится, сутки отдыха и бутылка зобрятки от меня, – удовлетворенно кивнув, объявил капитан. – А сейчас приводите себя в порядок, переведите дух и занимайте позицию на вышке. Вопросы?

– Нет вопросов, – бросив взгляд на вышку, ответил Сергей.

А над ней неплохо потрудились. Не сказать, что троим там будет слишком уж просторно, но вполне терпимо. Главное, что за то время, пока их не было, на площадке приподняли боковые стенки. Теперь оттуда можно без опаски вести стрельбу с колена, через бойницы. В условиях отсутствия артиллерии – самая выгодная позиция. До них можно будет добраться только в двух случаях – либо когда у них закончатся патроны, либо если поджечь вышку. Можно, конечно, попробовать и попасть в узкие бойницы, но тут уж нужно быть по-настоящему хорошим стрелком.

– Любуешься? – раскуривая трубку, поинтересовался Грибски, одновременно кивая в сторону вышки.

– Не без того, – согласился Сергей. – Твоими заботами?

– Я только предложил, а дальше уж капитан. Не дело лучших стрелков на стены выставлять, где опаснее всего. Здесь вы будете в безопасности, и обзор отличный. Не завидую арачам.

– А чего же тогда вы таких славных стрелков на убой отправили? – не удержавшись, вклинился Хват.

– Так кого-нибудь все одно нужно было посылать. А у вас оно вон как все красиво получилось.

– Ага, красиво. Ну покрошили мы с дюжину арачей. Так какой с того толк? Вот здесь мы их куда больше пощелкаем.

– Хват, твой язык тебя когда-нибудь погубит, – беззлобно отмахнулся Грибски. – Говоришь, толку нет?

– Конечно нет. Мы рассчитывали, что пинки начнут рыскать вокруг, выискивая наши разъезды, а они теперь точно знают, что всех загнали в мышеловку, – отозвался вор.

– Все так, да не совсем. Гляди сюда. Пинков слегка пощипали, это раз. Установили их численность, это два. Дали им понять, что их отряд обнаружен и теперь мы их будем ждать, это три.

– И какой нам прок от этого «три»?

– А такой, что сегодня скорее всего штурма не будет. Я бы на их месте стал пускать зажигательные стрелы, не давая нам покоя до самого рассвета. А как солнце встанет, маячил бы всем отрядом в виду заставы. Постреливал бы порой, чтобы не расслаблялись, да устраивал ложные атаки, чтобы мы не могли причинить вреда. Поди разбери, настоящая та атака или нет. Пара дней нас так измотает, что мы будем спотыкаться и засыпать на ходу.

– Весело. Ну и чему тут радоваться?

– А тому, что они теперь знают, что неожиданный ночной штурм не получится. Теперь им либо идти в лоб и нести потери, либо сначала измотать нас. Им серьезные потери что нож в горло, а нам каждый отыгранный день на руку.

– Думаешь, подкрепление все же пришлют? – теперь уже не выдержал Варакин.

– В Крумле сидят не кретины. Даже если нет под рукой шевронов, то стоит направить сюда строевых солдат, хотя бы на время. Мы крепко обосновались, и полноценный взвод тут даст прикурить целой толпе арачей, чего не скажешь о нашем гарнизоне в три калеки. Так что главная задача выполнена. Самое малое сутки вы отыграли. Приводите себя в порядок и наверх. Поедите уже там.

– И зачем, если нападения не будет? – удивился Хват.

– А вот этого мы точно не знаем. Поэтому быть в готовности и помнить: легко не будет.

– Хват, любопытство удовлетворил? – провожая взглядом сержанта, поинтересовался Сергей.

– Ну.

– Тогда ноги в руки и тащи воду, умываться будем, а то рожа уже зудит. Только болячек нам в этой заднице не хватает.

– Ага. Это я мигом. Ануш, ты…

– Мыло и полотенца, как видишь, я принес. А где вода?

– Нет, ну скажи кому, что какая-то деревенщина уважаемого вора за водой отправляет, засмеют ведь. Ай! Слушай, ты меня уже достал, желудок ходячий! Все, конец тебе! Убью, собака!

Варакин и Бартова бессильно переглянулись. Все было за то, что за водой идти кому-то из них. Хват, обуреваемый праведным гневом, погнался за припустившим от него Громом. Похоже, теперь пес нашел себе дополнительное развлечение, да и сам вор не против. Сладкая парочка, блин.

Такого столпотворения в Паюле не было уже давно. Застава жила по прочно устоявшемуся распорядку. Одни отдыхали после ночного дежурства, другие выполняли работы кто в свою очередь, а кто по способности, ввиду ранения, другие несли службу. В последние дни и вовсе все пребывали в таком напряжении, ожидая атаки арачей, что были измотаны до крайности. Так что появление шумной толпы на территории полусонной заставы резко выбивалось из общей картины.

– Строиться!

Хотя Грибски и напрягал голосовые связки, команда прозвучала вполовину тише от обычного. За прошедшие четыре дня бойцы умудрялись урвать по паре-тройке часов на сон, находясь на позициях, как и сам капитан. А вот про сержанта этого не скажешь. Тот за все это время не сомкнул глаз, стараясь одновременно быть сразу в нескольких местах. Комендант пытался было его уложить отдыхать, но старый вояка всякий раз открещивался, заявляя, что отоспится на том свете.

Крепкий мужик, ничего не скажешь, да только кто же столько выдержит, чтобы без последствий. Вон, уже и походка не такая уверенная, ходит слегка подволакивая ноги. И глаза красные, словно в них щедро сыпанули песка. И голос уже не такой зычный, а полон усталости. Сергей тоже не в лучшей форме, но ему и его парням все же легче.

Им-то как раз больше всех перепало сна. Это заботами сержанта. Загнав их на вышку, он приказал бодрствовать по двое, чтобы не уснули, а третьему обязательно отдыхать. Мотивировал он это тем, что они лучшие стрелки на заставе, позиция самая удобная и безопасная. Случись атака, их и врасплох не застанут, и руки меньше будут трястись, а надежды на них возлагаются большие. Но постоянное сидение на вышке, да еще и систематически прерывающийся сон из-за активности арачей, все же переносились не так чтобы и безболезненно.

Грибски был абсолютно прав относительно действий арачей. Они не давали осажденным расслабиться ни днем, ни ночью. Из темноты то и дело прилетали зажигательные стрелы, пускаемые с закрытых позиций по крутой траектории. С рассветом перед стенами маячил большой отряд всадников. Правда, в ложные атаки они не ходили.

Вождь арачей оказался умен и устроил несколько позиций в мертвых пространствах, откуда зажигалки летели даже днем. Конечно, много вреда они причинить не могли, и для борьбы с редкими возгораниями довольно было двух-трех человек. Если это дело не запускать, то достаточно плеснуть и полведра, чтобы затушить горящую стрелу. Но все одно большинство гарнизона бодрствовало и пребывало в готовности.

Отряд едва ли дотягивал до сотни всадников, а их в округе заставы было никак не меньше трех, это было известно доподлинно. Ну и где остальные? Мертвых зон вроде и немного, и укрыть там две сотни дело практически нереальное, но кто знает, на что способны пинки, когда будут стараться по-настоящему. Вдруг окажется, что остальные находятся в полтораста метрах от стены.

Сергей мог из «мосинки» снять пару-другую арачей, но капитан строго-настрого запретил ему это делать. Уменьшить количество осаждающих на несколько человек и спровоцировать штурм… лишнее это. Конечно, осада сильно изматывала, и усталость накапливалась, давя тяжким грузом. Но каждый отыгранный день был на руку осажденным.

Имелись и потери. Двоим не повезло. Одного подстрелили в руку, второму стрела угодила в спину, и через час он скончался. Шевроны старались находиться в безопасных местах, спасаясь от падающих сверху стрел. Но все поголовно прятаться не могли, кто-то обязательно должен был перемещаться и по опасным участкам. Например, пожарные расчеты. Кстати, оба пострадавших как раз и были подстрелены, когда боролись с возгораниями.

И вот после четырех суток напряженного ожидания наконец блеснул луч надежды. Да что там луч. Появился реальный шанс отбиться от атаки даже такого большого отряда. Пополнение в виде двух десятков бойцов, прибывших только что на пароходе, уже взявшем обратный курс, серьезно качнуло весы в сторону шевронов. Они же доставили и несколько ящиков с боеприпасами и немного продовольствия.

– Куда поперся, дура! Стрелу хочешь схлопотать? У казармы стройтесь, да к стене поближе, – устало хрипит Грибски, пытаясь навести порядок.

Н-да-а. Помощь та еще. Если в первый состав вошли в основном бывшие военные, то пополнение формировалось без участия Грибски. Они вообще служили в армии? По идее должны были, все же в Рустинии всеобщая воинская повинность. Но ведь служить можно по-разному. Словом, в этой толпе, умудряющейся быть разношерстной даже будучи обряженной в поношенные зеленые мундиры, не чувствовалось и зачатков воинской дисциплины.

Скорее всего, с воинской подготовкой дело обстоит не лучше. Стрелять-то должны уметь все. В Новой Рустинии редко кто не имел оружия, а уж на западе так практически каждый, и по паре стволов. Но степень владения могла сильно варьироваться. Одно дело – выскочить из подворотни с револьвером наперевес, требуя расстаться с добром, ворваться в банк или стрельнуть в упор, да еще и в спину. Совсем другое – участвовать в бою, когда мало что расстояние побольше, так еще и вокруг тебя жужжат свинцовые шмели, вселяя страх.

– Слышь, сержант. Ты бы сначала проспался, а то сипишь с похмелья на почтенный люд, – сплюнув под ноги, развязно заявил один из прибывших.

Сергей скосил взгляд на сидящего рядом товарища. Уж больно этот ушлый напоминал Хвата, каким тот был три месяца назад. В ответ вор только пожал плечами, словно говоря – было, чего уж. Потом снова приник к бойнице, рассматривая толпу с вышки. Обзор, надо заметить, хороший, и недалеко, так что все слышно.

Народу слова ушлого пришлись явно по душе. Послышался разноголосый гомон, шуточки с явным намеком как на сексуальную ориентацию, так и указывающие на умственную отсталость. Были и более откровенные советы прогуляться по известному направлению.

Балагуров нашлось не так чтобы и много, всего-то четверо или пятеро. Высказываясь, они демонстративно и с некоторой ленцой поигрывали карабинами, двое многозначительно поправили пояса с револьверами в кобурах. Остальные дружно поддерживали своих товарищей, особо не выделяясь, но вплетая свои голоса в общий гомон.

Ясно. Пополнение сплошь из преступников. Пока были на формировании и во время путешествия на пароходе, успели спеться и распределиться по уголовной иерархии. Интересно, может, они захотят еще и распоряжаться тут всем? Хм, вполне возможно. С головой они, похоже, не дружат и явно считают, что им море по колено. Конечно, есть вырезанные заставы, но то лохи, а они круче вареных яиц.

Их мысли легко читались на загорелых, обветренных лицах. Пусть только сунутся эти дикари, мало не покажется. Видели они их. Ходят по улицам и жмутся по сторонам. Угу. Пинки в поселениях белых стараются особо не отсвечивать. Однако между пинком в поселении и пинком в степи большая разница. Если там они зачастую ниже травы и тише воды, то тут хозяева.

– Пасти захлопнули. Я отдал команду.

– Да пошел ты!

– Эй, служивый, кормить когда будете? Брюхо уже подвело.

– Братва, айда под крышу. Жарко тут.

Еще самая малость, и Грибски сорвется. Дядька он вполне выдержанный, не вопрос. И будь он сейчас свеж и бодр, порядок навел бы быстро. Но усталость дает о себе знать. Движения заторможенные, мысли путаются и наскакивают одна на другую. Хорошее пополнение, ничего не скажешь. Вот так сразу и не разберешь, радоваться ему или нет. Как бы еще труднее не стало.

– Хват, Ануш, поверх голов, впритирочку, по четыре патрона.

– А оно нам надо, командир? – скосил взгляд вор.

Спровоцировать перестрелку, когда враг под стенами, – хуже не придумаешь. Есть такой вариант, чего уж там. Но и этим ума нужно вставить. Причем быстро и жестко. Гарнизон держится только на злости, физических сил не осталось. А эти свежие и полные сил, да еще и мозгов кот наплакал. Если начнут они, тогда точно хана.

– Приказ ясен? – жестко одернул Сергей подчиненного.

– Ясен.

Народ уже потянулся в сторону входа в казарму, шумно обсуждая умственные способности сержанта. Не обошли вниманием и бойцов гарнизона, адресуя им жесты разнообразного характера. Парни уж кровью наливаются. Ох, лишь бы все правильно поняли и не стали палить на поражение. Только мясорубки сейчас и не хватало. Но остановиться Сергей уже не мог.

– Огонь.

Выстрелы посыпались с такой частотой, словно ударил пулемет. Свинец со стуком, слышимым даже на вышке, ударил в бревна, глубоко увязая в древесине. Полетели мелкие щепки. Народ повалился как подкошенный, бросая по сторонам взгляды полные страха и растерянности. Старожилы тоже пока ничего не понимают, но оружие уже на изготовку, стволы нервно перемещаются по толпе, выискивая цель. Вот рыпнись хоть один – и начнется.

А теперь можно попробовать достучаться и до их мозгов. Причем быстро, пока парни не начали их нашпиговывать свинцом.

– Всем лежать! Не двигаться! – Сергей чувствовал себя лучше, чем сержант, потому и голос его звучал четче. – Кто рыпнется, получит свинец в башку!

– Парни, я на вашем месте послушал бы его, – подхватил эстафету Грибски. – Это капрал Варакин. Чтобы вы знали, он один положил банду Васко Агилара и пинков накрошил уже три дюжины. Промахивается, только когда сам этого хочет. А теперь поднялись и выстроились вдоль стены. Да. С оружием поаккуратнее, а то у нас тут парни нервные дальше некуда. Вот и молодцы. Смирно! Спину выпрями, или я тебе сейчас в зад оглоблю затолкаю. – Наведя порядок, сержант резко обернулся к подошедшему капитану. – Господин капитан, прибывшее пополнение по вашему приказанию построено…

Речь капитана была короткой, но информативной. Все сводилось к тому, что, решив податься в черные шевроны, парни совершили большую ошибку. Если кто рассчитывал просто отсидеться в степной глухомани, пока не истечет срок, то он сильно просчитался. Выжить шансы есть, и вполне реальные, вот только легким и безопасным назначенный им судьей срок не будет.

Затем последовало распределение пополнения по отделениям. Нашлись те, кто пытался возразить, так как личные предпочтения в расчет не принимались. Правда, возражения звучали довольно робко и негромко, при этом народ не забывал поглядывать на вышку, из бойниц которой демонстративно торчали стволы карабинов.

– Хват, как думаешь, кто у них за бугра? – поинтересовался Сергей.

Он внимательно осматривал вновь прибывших. Их уже растаскивали по отделениям сержанты, уводя в казарму, чтобы показать их места. Не сказать, что те были в восторге, но, как видно, пока решили подчиниться. Интересно, долго продлится это «пока»? Дошло до них хоть что-нибудь, поняли ли они, что здесь не тюрьма и тут правит бал иной закон, или горбатого только могила исправит?

– А тут и думать нечего. Вон он, чуть поодаль стоит, по сторонам поглядывает.

– Это вон тот невысокий? – не удержался от вопроса Ануш, пребывая в недоумении.

– Именно.

– Так ведь он за все время ни слова не вымолвил, – не унимался Ануш.

– Слово бугра – закон. Не пристало ему разводить лишний базар. Сказал, как отрезал, – со знанием дела объяснил Хват.

– Думаешь, из деловых? – прищурился Варакин.

Сергей тоже определил этого мужичка как вожака – по его демонстративно неприметному виду. Но авторитет? Вряд ли. Вот убийца в нем чувствовался, а уважаемая личность в преступном мире – нет. Он старался выглядеть таковым, но выходило наигранно. Не хватало естественности. Это все равно что увалень вооружится пулеметом, изображая из себя крутого вояку. Настоящий боец виден сразу, даже без оружия.

– Не. Мужичок, конечно, не подарок, скорее всего убийца, но точно не деловой. Да они сюда и не сунулись бы, им и в тюрьме неплохо.

– А на каторге?

– С каторги могли податься в шевроны, – согласился Хват. – Да только ты тогда в казарме все правильно сказал. Деловой не стал бы тянуть лямку на границе и при первой возможности свинтил бы, наплевав на охотников за головами. А этот здесь, хотя и мог нырнуть с баржи. Кстати, в шевроны ведь не всех определяют.

– Это как же? – удивился Сергей.

– А так. Вместе со мной тоже один хотел, да только его провели прямиком до горбатой. Он точно не дошел бы до заставы, сбежал бы при первой возможности. В полиции да законниках не дураки, чай, служат.

– Чего лясы точите? – проворчал появившийся в люке Грибски. – Сказано же, один спит, двое дежурят.

– Так пополнение же прибыло, – промямлил Ануш.

– И ты решил, что они тут же вас подменят? Э-хе-хе, парень. Боюсь, что это не подмога, а очередная головная боль. Вишь, как выделываются, хотя придурки и знают, что арачи вокруг аки волки рыщут. Кстати, Сергей, ты это чего тут учудил?

– А что не так-то?

– А то. Это не арачи. Нам этим парням спины подставлять. Ты уж слишком круто взял.

– А ты накажи меня.

– Не сомневайся, обязательно накажу. И тебя, и твоих парней. Потом. Ну чего ты смотришь на меня, как обиженный телок, Ануш? Не понимаешь? А то, что вы могли тут целый бой устроить, понимаешь? Наши все на пределе, а тут такое. Ладно бы этих покрошили, но ведь и у них стволы есть.

– Но ведь доходчиво получилось, – набычился Сергей.

– Гхм… это да. Потому и накажу не так люто, как следовало бы. Но на будущее учти. Ладно. Народу тут собралось много, так что ложитесь все спать. Сейчас я к вам пришлю кого-нибудь, чтобы растолкал вас, случись что.

– Да мы и сами проснемся, – возразил было Сергей.

– Ты это кому другому расскажи. Можете заснуть так, что гром пушек не разбудит, только пинки и подымут.

– Милош! – окликнул уже спускающегося сержанта Варакин.

– Ну, чего тебе?

– Ты бы тоже ложился. Вон, на ходу засыпаешь. Добром это не кончится.

– Знаю. Сейчас последние распоряжения раздам и лягу. Думал держаться, пока подмога не придет. Пришла, чтоб ей. Дальше уж точно во вред пойдет мое бдение. Но вы не дурите. Слышишь, Сергей? Как только придет караульный, сразу на боковую.

– Стоящий все же у нас сержант, – когда Грибски ушел, сказал Ануш.

– Кто же спорит. Стоящий, конечно, а главное, заботливый, – согласился Хват.

– Ну чего так на меня смотришь? – отмахнулся Варакин от вора. – Хочешь понять, с чего он такой щедрый?

– Боюсь ошибиться.

– А ты не бойся. Не ошибешься.

– Он это серьезно? Вот так вот запросто отправит нас за частокол?

– А у него выхода другого нет. И потом, везде есть свои плюсы.

– Интересно, какие же?

– Сделаем все красиво, он нас наказывать за стрельбу не будет.

– Мы, между прочим, твой приказ выполняли.

– Ну так в армии-то как? Один за всех, и все за одного. И вообще, радуйся. Раз уж нам все время выпадает в такую задницу лезть, значит, доверяют и за лучших бойцов держат.

– Я о доверии не просил и в лучшие не стремился. Согласен отработать хоть десяток нарядов, – недовольно буркнул Хват.

На этом разговор закончился. На вышку поднялся натужно пыхтящий Павол, еще не до конца оправившийся от ранения. Идущий на поправку, но все еще слабый шеврон, как и другие имеющие серьезные ранения, придерживался щадящего режима. Он, конечно, пока еще слаб, и даже этот незначительный подъем его изрядно утомил, но зато сонным не был наверняка, имея куда больше возможностей для отдыха. Так что этот в карауле точно не заснет.

Не для красоты же оставляли дежурить по двое, а чтобы караульный не уснул. Тут ведь только прикрой на минутку уставшие глаза, чтобы немного унять зуд, и все. Вскакиваешь с полным ощущением, что прошла всего лишь пара секунд, а на деле ты уже несколько часов дрыхнешь. Хорошо, если за это время ничего не случилось. А если иначе? Тогда и вовсе можешь не проснуться.

Когда их растолкали, солнце уже уходило за холмы. Это они лихо дали. Что называется, от души. Часов десять, не меньше. Невиданная роскошь даже для спокойных дней. Но отдохнувшими они себя не чувствовали.

Сергей начал было подниматься, как все тело скрутило судорогой, вырвавшей из него болезненный стон. Площадка на вышке не отличалась простором, поэтому он проснулся в той же позе, что и отключился. Долгое время без движения не прошло бесследно.

Интересно, а что было бы, если случилось бы нападение? Да пожалуй, ничего особенного. Конечно, вряд ли получилось бы сразу сообразить, что к чему, но вскочил бы он быстро, адреналин, хлынувший в кровь, непременно сделал бы свое дело.

Ага. Парням ничуть не лучше. Эх, говорила мамка, не ложись спать на жаре, да еще и на закате. Хорошо хоть тень от камышовой крыши без прорех и солнце не напекло голову.

– Ну что, очухались?

– Павол, зверюга, мог бы разбудить, чтобы перевернулись на другой бок, – недовольно простонал Хват.

– Извините, парни. Как-то не подумал. Жаль было трогать.

– Жаль ему. Ну покостерили бы тебя, так ведь и сейчас ругаемся.

– Вообще-то ругаешься только ты, – возразил караульный.

– Хват, кончай гундеть, и так башка трещит, – осадил вора Варакин. – Что тут, Павол?

– Да считай, что и ничего. Пинки несколько раз стрелы пускали. Один раз подожгли конюшню, но ее быстро погасили. Да двоих подстрелили, из новичков. Один насмерть, другого ранило. Орал прямо под вышкой, будто режут его. Думал, разбудит вас, только вы и не дернулись.

Ага, прав все же оказался Грибски, усталости в них накопилось изрядно, могли и выстрелов не услышать.

– А ты думаешь, приятно получить горящую стрелу? – возразил Паволу Сергей.

– Я и похлеще получал, да вел себя потише, а ему всего-то в задницу попало.

– Так ведь ты же кричать не мог, – тут же расплылся в улыбке Хват. – А ему вон куда попало. Туда как попадет, тут же голос прорезается.

– А ты это по собственному опыту знаешь? Небось Гром научил?

– Слушай, ты…

– Стоп. Вы еще подеритесь, лихие рустинские парни.

– А чего он…

– Хват.

– Чуть что, сразу Хват. Ничего, Павол, вот поправишься, поговорим еще. Я к тебе Грома подошлю.

Ну не может этот парень долго унывать или дуться. Вот опять улыбается во все тридцать два зуба.

– Обязательно, – тоже расплылся в улыбке Павол. – А сейчас дуйте вниз. Вон, уже смена подходит. Сергей, тебе к капитану.

– Угу.

Смена из двоих, один новичок. Не иначе как показал себя неплохим стрелком. Зря это капитан. А ну как вместо того, чтобы прикрыть шевронов, этот пентюх начнет палить в них, вымещая злость за то, что было днем? Сергей не сомневался – этой ночью им предстоит прогулка к пинкам. Терпеть их нахальство и дальше нельзя. От глухой обороны толку не будет.

Большая охота у пинков закончилась, запасы на зиму сделаны, раз уж они решили заняться заставами. Длительная осада обязательно принесет плоды. Если арачи не встретят противодействия, то рано или поздно заставе придет конец. Скорее уж рано. Вон, еще двоих подстрелили.

– Куда собрался, Сергей? – окликнул его помятый Грибски.

Он-то спал явно в койке, да только вид у него ничуть не лучше, чем у Варакина с товарищами. Ну да, тут удивляться нечему. Им бы сейчас придавить на массу часиков двадцать шесть, чтобы взбодриться. Впрочем, и после такого долгого сна вряд ли будут выглядеть лучше. Конечно, отдохнут, не вопрос, но явить образец бодрости все равно не получится.

– Капитан вызывал, – отозвался Сергей, останавливаясь и поджидая подходящего сержанта.

– Ага. Меня тоже. Давай обмоемся, а там и к капитану вместе направимся. И парней тащи.

Ну что тут скажешь, когда сержант прав, тогда прав. Впрочем, он редко ошибается. Тертый мужик и жизнью битый. Холодная родниковая вода сейчас то, что надо. Взбодрит от души, даже без сна. Правда, в этом случае эффект будет недолгим, но в их случае должно помочь однозначно.

При строительстве заставы у родника шевроны соорудили два корыта. Первым пользовались люди, второе для лошадей – вода подавалась сюда открытием заслонки, чтобы на жаре не поить их ледяной, не хватало застудить животных, у них это быстро, в особенности если лошади запаленные.

Женщин в гарнизоне не водилось, поэтому не мудрствуя лукаво все четверо разделись догола. Благо над оборудованным родником имелся навес и пинкских стрел особо опасаться не приходилось.

Ох! Хорошо! Как же хорошо!.. Усталость смывает в мгновение. Затекшее тело тут же покрывается гусиной кожей и в то же время краснеет. Дыхание перехватывает. Если окунуться с головой в такую воду в их состоянии – не факт, что сердце не остановится.

Все же удивительное дело – жара несусветная, земля горячая, а вода в роднике такая, что зубы ломит. Впрочем, вполне возможно, что такой холод ощущается из-за контраста. Но как бы то ни было, водица взбодрила хорошо. Пара ведер, и зубы уже выбивают чечетку.

Правильно понимая, что им предстоит, Сергей отправил парней в казарму собираться и готовить снаряжение. Сам же бодрой походкой устремился к жилищу капитана. Пришла пора получить приказ на выполнение очередной безрассудной авантюры. Кто из этих двоих придумал устроить вылазку, не поймешь. Капитан не мальчик, опыт у него изрядный, так что не обязательно неприятности исходят от Грибски.

– Ну что, взбодрились?

Недовольства по поводу задержки вызванных Ежек не выказывает, понимает все правильно. Как тут еще мозги поставишь на место? Он и сам не чужд такого. Бадейка под рукомойником в углу полная, да и волосы все еще мокрые. Не иначе как только что сам умывался. Но из рукомойника это уже не то.

С другой стороны, ему по-другому и нельзя. Как-никак офицер, лицо начальствующее. Подумаешь, командует штрафниками и сам тут в качестве осужденного. Для него это ничего не меняет. Вон, сидит – до синевы выбрит, подтянутый, прямой, будто лом проглотил. Каста.

Кстати, сержант в этом ему никогда не уступал, правда, сегодня видна суточная щетина. Ну да тому есть объяснение, его только что из койки дернули, практически не дав времени. Вот сейчас определятся, и, к гадалке не ходить, Грибски в пять минут приведет себя в порядок.

– Взбодрились, господин капитан, – степенно и с достоинством старого вояки ответил Грибски.

– Это хорошо. Садитесь. Ну что, Варакин, готовы твои парни к подвигам?

– Выбор у нас есть?

– Нет.

– Тогда к чему пустые разговоры. Понимаем, почему дали прийти в себя. Так что сразу выкладывайте, господин капитан.

– Ладно. Сидеть за частоколом – только оттягивать неизбежный конец, а он близко. Чтобы было понятно, объясняю. Вождь у арачей тот еще хитрец. Поняв, что подход его отряда раскрыт, он оставил тут около сотни воинов, а с остальными напал на вторую и третью заставы. Там к внезапной атаке готовы не были, и опять пепелища.

– Думаете, теперь наша очередь?

– Скорее всего. Двигаться к первой смысла нет. Мало того что их уже ждут, так еще и граница рядом. Договор договором, но из Крумла вполне могут выслать рейдовый отряд и покрошить их, если пинки решат там задержаться. Валийцы конечно же поднимут вой, но это всего лишь рейд, дело в общем-то обычное, а вот прихлопнуть пинков наши там смогут изрядно. Арачи не дураки, так что пойдут прямиком сюда. Уж тут-то мы можем рассчитывать лишь на себя. Кстати, в связи с этим мы и получили такое изрядное подкрепление.

Сергей невольно хмыкнул. Ну да, подкрепление. Если брать голые цифры, то в словах капитана есть резон. Но биться тут будут не цифры, а люди. К тому же арачи получили еще шесть десятков армейских карабинов и запас патронов. Если им удалось застать гарнизоны врасплох, а это скорее всего именно так и было, то израсходовать боеприпасы шевроны не успели. Грибски как всегда остался невозмутимым.

– Варакин, ухмыляться потом будешь. Я предполагаю, что арачи не успели еще соединиться. Пока им удается расстреливать нас безнаказанно, командир этой сотни от атаки воздержится. Но нас это не устраивает. Нужно пустить им кровь и спровоцировать нападение. Атаку сотни мы отобьем легко.

– И что это нам даст? – усомнился Сергей.

– Кое-что даст. Во-первых, они понесут потери. Во-вторых, мы посеем страх или как минимум заставим усомниться в их неизменной и, что самое главное, легкой победе. Вид раненых товарищей не только вызывает ярость, но и рождает неуверенность, уж дает ее ростки точно. Значит, так. Ночью выйдете за частокол со стороны реки, там нет ловушек и заграждения пожиже, а главное, наверняка нет пинков. Обойдете заставу по кругу, подберетесь к пинкам, а там как получится. Или расстреляете их, или забросаете гранатами. Мы со стен вас прикроем. Насколько сможем. Как-то так.

– Лихо. И вы думаете, что мы сможем после такого вернуться? Лично я в этом сомневаюсь. Нет, кого-то там скорее всего покрошим, но вот уйти потом вряд ли сможем. И не думаю, что пинки не поставят наблюдателей со стороны реки. Луна пока еще слабая, но ее вполне хватит для того, чтобы заметить троих на светлом песке.

– Конкретно есть что предложить? – упрямо сжал губы капитан.

– Есть, – ничуть не менее упрямо глядя ему в глаза, ответил Сергей.

Понятно, что нужно шевелиться, иначе их тут всех порешат. Но он не Александр Матросов, чтобы бросаться грудью на амбразуры, да и парней вести на убой желания никакого. Оно и раньше вроде было не просто, но тогда был шанс выбраться. А какие шансы выжить при такой постановке задачи? Даже если допустить, что им удастся пробраться по берегу реки, оставались еще и гранаты. Нормальных запалов нет, смастерить их у него возможности не было, и придется поджигать шнуры. Едва они это сделают, как будут обнаружены. Сколько там пинков, поди разбери, но наверняка немало. Тут нужно действовать иначе.

– Сержант, у нас найдутся те, кто в детстве баловался с пращой?

– Так все баловались.

В этом мире с резиновыми изделиями пока как-то не очень, поэтому детвора не шалит с рогатками. Нету их еще. Мастерят луки, но лук, даже детский, довольно громоздкая штука, опять же стрелы. А вот праща – дело другое. Легко носится в кармане, как и боекомплект к ней. Иные мальцы с двадцати шагов бьют даже воробьев.

– Хорошо бы подобрать тех, кто поухватистее в этом деле.

– Не объяснишь? – вздернул бровь капитан.

– А чего тут объяснять. Смастерить пращу недолго. Вложить в нее гранату, подпалить шнур и забросить гостинец прямо к пинкам, благо их лежки мы знаем.

– Хм. А ведь дело, господин капитан. Чего же ты раньше не додумался? – Грибски не просто оживился, а умудрился выказать своим видом и некий укор в адрес Варакина.

– А ты? – не остался в долгу Сергей, считая себя абсолютно правым. А и то. В его-то детстве как раз были рогатки, праща – это местное баловство.

– Угу.

– А гранаты-то добросят? – все же усомнился капитан. Как ни крути, а около полутора сотен метров.

– Даже не сомневайтесь, господин капитан. Сам буду метать, – успокоил сержант.

– Но гранаты не дадут уверенности в том, что мы хотя бы раним кого. – Ну не хочет капитан разбрасываться гранатами, хочет приберечь их для штурма. Ну да это его проблемы, Сергей не собирается лишать себя шанса вернуться обратно.

– Правильно. Вот именно поэтому и я с парнями отсиживаться за стенами не стану. После того как Милош забросает пинков гранатами, мы двинем вперед и проведем зачистку.

– Ты только что говорил о том, что я отправляю вас на убой, и тут же сам вызываешься лезть к пинкам в пасть.

– Собираюсь. Но, вы уж не обижайтесь, с существенной добавкой к вашему плану. Милош, не помешало бы еще кого подобрать, чтобы не один ты забавлялся с пращой, – решил снова подстраховаться Сергей.

– Не вопрос.

– Значит, так. У нас три позиции, откуда пинки обстреливают нас, назовем их один, два и три. Начнешь с первой, что с восточной стороны. Четырех гранат, я думаю, будет достаточно. Но не разом, а по одной, без спешки.

– Только что просил, чтобы с пращой был не я один, а теперь говоришь не торопиться. Ты уж определись.

– А ты сам подумай. Нам предстоит выскочить за стены, пробраться по открытому берегу и выйти им во фланг. Если на берегу есть наблюдатели, а это скорее всего так, то разрывы гранат их отвлекут. А там, если будут орать раненые, глядишь, они еще и побегут помогать. Словом, ты отыграешь для нас время.

– Понятно. Тогда второй с пращой метнет гранату в ту сторону, где могут быть наблюдатели. Однозначно промажет, но пинков это напугает и даст вам лишнее время, – быстро уловив мысль Сергея, предложил Грибски.

– Согласен. Только гранату пусть метает жестяную.

– Добро.

– Дальше. Услышишь длинный свисток, мечи туда гранаты. Один свисток – четыре гранаты, но теперь быстро, насколько это вообще возможно. Хоть четыре разом.

– Опять жестяные?

– Нет, бросай те, что из труб. От них вреда больше. Огонек от шнура будет видно, как только заметим, мы заляжем. Вроде все, пошел готовиться.

– Это сколько же он собирается израсходовать гранат? – когда дверь за Сергеем закрылась, спросил Ежек.

– Капитан, эти гранаты он мастерил сам и за свои деньги, чтобы они помогли ему сберечь задницу. Ничего удивительного, что он собирается их использовать тогда, когда ему будет дерьмово.

После ухода Варакина комендант и сержант стали общаться куда более вольно. Да оно и понятно. Каста там или не каста, но к таким сержантам отношение у офицеров в армии особое. Их всячески выделяют, им многое позволяют, на них опираются при командовании личным составом. Трудно представить, как справлялись бы офицеры со своими подразделениями без сержантов.

– Я прекрасно знаю, откуда эти гранаты. Но они залог и нашего выживания. При таком использовании хорошо, если одна граната из десяти угодит в цель. А если их использовать при штурме, то результат будет куда выше и больше шансов, что пинки просто побегут, когда среди них начнут разрываться гранаты.

– Это так. Но скажи, сколько человек согласятся вот так выйти за стены? Только эти трое да еще я. И это все, – откидываясь к стене, со вздохом подвел черту Грибски.

– Сколько он успел наделать гранат? – Капитан, в отличие от сержанта, оперся локтями о стол и опустил подбородок на сцепленные руки.

– Сотню. Четыре десятка из труб и шесть из жести. Мы израсходуем не так чтобы и много, – словно успокаивая и слегка повернув голову в сторону начальника, ответил Грибски.

– Это если все срастется как надо.

– Тут вы правы. Но у нас есть еще сотня шашек бура, так что чем попугать пинков найдется.

– А может, отделение Варакина поддержим простыми шашками?

– Не выйдет. Они слишком легкие, не долетят.

– Дерьмо. Ладно. Действуй как условились.

Конечно, капитану нужно думать о том, как сберечь весь личный состав. В свете этого, казалось бы, глупо заморачиваться вопросом, кому именно принадлежат гранаты и как они вообще тут оказались. Раз уж есть, то он должен думать о том, как наиболее эффективно их использовать на благо всего взвода. Но правда заключалась в том, что, если он обманет, если подведет своих людей хотя бы раз, он потеряет их доверие. Шевроны не строевое подразделение, и здесь многое основано на личном доверии и уважении.

Плевать, что он будет действовать во благо большинства. Никто не забудет о том, что однажды он уже кого-то обманул. Значит, сможет сделать это и в другой раз. Так что он попросту лишен выбора и вынужден делать именно так, как только что было оговорено.

– Это ты, что ли, капрал Варакин?

Вопрос прозвучал, едва Сергей прошел к своей койке, расположенной недалеко от входа. Места считались не такими почетными, но он предпочел расположиться именно здесь, чтобы иметь возможность быстро покинуть помещение. Мало ли как оно обернется. Не хотелось оказаться запертым как в мышеловке. Друзья последовали за своим лидером, устроившись рядом.

Напряжение, царившее в казарме, Сергей ощутил, едва переступив порог. Он и сам не взялся бы объяснить, как это определил. Словно что-то такое спертое и готовое взорваться в любой момент висело в воздухе, ощущалось буквально физически.

Парни экипировывались, но делали это неспешно, стараясь двигаться так, чтобы иметь возможность быстро дотянуться до оружия. Буран и Гром находились рядом с Хватом и Анушем, в настороженных позах, время от времени скалясь, являя окружающим свои внушительные клыки.

Варакин бросил взгляд на говорившего. Угу. Точно не из авторитетов. Те заслужили уважение к своим персонам не только благодаря своему воровскому таланту или мастерству владения оружием, но в первую очередь благодаря своему уму. Этот же словно надел на себя одежду с чужого плеча, явно ему не по размеру, да и умом он ничуть не отличался, разве что его отсутствием. Затевать разборки, кто будет заправлять здесь делами, и устанавливать воровские порядки в подобной ситуации мог только самоуверенный и безмозглый идиот.

Конечно, можно удивиться тому, что во главе прибывших уголовников оказался вот этот человек. Но тут скорее всего сыграла свою роль поговорка – за неимением гербовой пишут на простой. Опять же, мужичок хотя и без мозгов, но безбашенный, готовый пойти до конца. Если бы в день появления Сергея и Ануша в казарме шевронов был он, то скорее всего им не удалось бы мирно разойтись с кодлой уголовников, бросившей им вызов. Тогда Сергей сыграл на том, что никто из них не готов пойти до конца. Этот сумел бы. В его глазах Сергей сейчас явственно видел свой труп.

Оставалось удивляться, отчего убийца все еще не сбежал. Если судить по его поведению и старательному подражанию повадкам заправского авторитета, можно было предположить, что ему просто хотелось подняться над остальными и быть первым. В обычной воровской среде подобное ему не грозило, а здесь очень даже могло получиться. Да что там, он уже добился своего. Нужно только подмять под себя остальной гарнизон, и он царь и бог, а капитан спит где-то в углу, на грязной подстилке.

– Я капрал Варакин. И что с того?

Сергей стоит прямо, в готовности выхватить оружие. Но правда заключается в том, что он не настолько быстр и с точностью при быстрой стрельбе у него проблемы. А этот тип держится вполне уверенно, и рука слегка на отлете. Словом, если одежка авторитета на нем сидела как на корове седло, то наряд стрелка был как влитой.

– А тебя не учили, что стрелять по своим нехорошо?

Похоже, Сергею не показалось. В глазах этого бугра на ровном месте он действительно мертв. Остается самая малость – подвести базу под затеваемое убийство. Любому негодяю нужно иметь хоть какое-то оправдание своим действиям. В особенности когда дело происходит на публике.

Парень приосанился и слегка выпятил грудь. Все верно. Хорошо владея револьвером, по повадкам он с легкостью определил, что Варакин толковым стрелком не является. Конечно, он может великолепно бить из карабина или из того же револьвера, но все решала скорость, а вот с этим был облом. Ну и как он должен себя вести, видя свое явное преимущество?

– Если бы я стрелял по вам, то у казармы сейчас лежала бы гора трупов. Но их вроде нет. Странно, тебе не кажется?

– Значит, ты специально стрелял так, чтобы нас унизить?

Одобрительный гомон шестерых мордоворотов, стоящих рядом с ним, сказал бугру, что он попал в яблочко. Еще немного, и можно ставить точку.

– Вот, значит, как. Тогда послушай меня. Ты, вероятно, хороший стрелок и на твоем счету достаточно отправленных на тот свет. Скорее всего именно благодаря этому сегодня тебя слушают остальные. Ты мог дать деру и плевать на всех охотников за головами, потому что ты ни в гнедок не ставишь ни свою жизнь, ни чужие. Но тебе хочется другого. Ты хочешь быть главным и всем распоряжаться. По пути сюда ты сумел стать лидером. Но ты не учитываешь одну маленькую, но весьма существенную деталь. Здесь не восток, и нам предстоит не налет на банк. Здесь воровские законы не работают, потому что в этих краях идет война. Если бы ты сумел увести с собой людей, то ты это сделал бы, но у тебя не вышло. Все они сильно отличаются от тебя, так как пришли сюда за шансом выжить. Так вот, парни, у вас есть такой шанс лишь при одном условии – если вы примете существующие на заставе правила. Вы знаете, что только две заставы до сих пор не были вырезаны полностью? Вижу, что знаете. Первая держится благодаря близости к границе и тому, что они могут рассчитывать на помощь. Но даже при этом вряд ли там среди выживших много тех, кто начал ее закладывать. Остальные такого преимущества не имеют, и результат налицо. Наша застава, будучи самой отдаленной, до сих пор держалась, имея гарнизон еще в первом составе. Это благодаря тому, что тут царят не воровские законы, а армейские. Примете их, и у вас есть неплохие шансы, отслужив положенный срок, уйти отсюда чистыми перед законом. Начнете устанавливать свои правила – к утру всех нас перебьют, а те, кого захватят живыми, по-настоящему будут завидовать мертвым.

Сергей старался говорить, вкладывая всю свою убежденность. У него был только один шанс вывернуться из сложившейся ситуации – он должен достучаться до мозгов этих парней, пошедших на поводу у убийцы. Переиграть парня на его поле ему не удалось бы ни при каком раскладе.

Черт! Не было у него шанса! Нет, что касается кодлы, тут все верно. Характер их взглядов явно изменился, и они задумались над словами Варакина. Но самого стрелка, возомнившего себя авторитетом, он просчитал неверно. Тот хотел подвести основание под убийство, но ему не хватило для этого мозгов. Поняв это, он решил снова действовать грубо, напролом.

Бах!

Сергей только успел ухватить рукоять своего револьвера, когда прозвучал выстрел. В тесном помещении звук стеганул с такой силой, что в ушах зазвенело на одной протяжной ноте. В нос ударил запах сгоревшего пороха.

– Спокойно, мальчики, – угрожающе прозвучал голос Хвата. – Если не хотите следом за ним, лучше не дергайтесь.

Сергей и Ануш выхватили-таки свои револьверы и навели на помощников уже мертвого главаря. Ну а какого еще? Выжить с появившимся отверстием во лбу никому еще не удавалось. Оба пса вскочили и зарычали, натянутые как тетива тугого лука, готовые броситься в атаку в любое мгновение.

– Командир, тебе бы пора уже научиться владеть револьвером. Ведь смех и грех. За пятьсот шагов сваливаешь скачущего всадника, а револьвер выхватить не можешь.

Угу. Замечание верное. А главное, вовремя. Ну да, Хват не был бы Хватом, если бы сейчас не съязвил. Но каков! Сумел уловить момент и опередил стрелка. Н-да-а, тот, наверное, был хорош, но Хват, похоже, мог дать ему фору.

– Что тут происходит?!

А вот и вездесущий Грибски. И что теперь будет? Ну уж дудки, за это он им и слова не скажет. А если скажет… Тогда разговор будет немного иным. Всему есть предел.

– Кое-кому захотелось установить на заставе воровские законы, сержант, – ровным голосом ответил Сергей.

– Ясно. Что, умники, оглоблю вам в задницу, решили издохнуть пораньше? Так в чем проблема? Сейчас выбросим вас за стены, и всех дел-то. Чего молчите? Значит, так. Марш все по своим десяткам, разбираться потом будем.

Новички уже видели сержанта, уставшего и изможденного, когда он не был способен произвести должного впечатления. Теперь же картина иная – отдохнувший и взбодрившийся Грибски. Отличия, надо заметить, просто разительные. И парни это сумели оценить, если судить по тому, с какой поспешностью они покинули казарму.

– Сержант, я и не подумаю убирать это дерьмо из казармы, – видя, что они остались одни, тут же поспешил откреститься от возможного наряда Хват.

– А зачем тогда гадил? – Грибски даже не усомнился в том, чья бы это могла быть работа.

– Ну или его, или Сергея, выносить все одно кого-то пришлось бы.

– Хм… Ладно. Считай, что от этого наряда ты отбрехался. Но только от этого.

– Это как водится, сержант, – картинно вздохнул вор.

Дальнейшие сборы заняли немного времени. Затягивать с выходом никак нельзя. Луна появится примерно через час после того, как окончательно стемнеет, и нужно по максимуму использовать это время. Пусть и небольшой, но шанс.

Отделение Сергея, обряженное в лохматки, произвело впечатление на гарнизон. Вернее, на вновь прибывших. Послышались удивленные голоса, так сразу и не разберешь, то ли одобрительные, то ли с издевкой. Старожилам же было прекрасно известно, что именно предстоит этой тройке, уже в третий раз за последнюю неделю.

– Собачек с собой потащишь? – Грибски был явно недоволен тем, что Сергей не собирается отдавать собачкам команду остаться. Лайки уж успели снискать всеобщее уважение, оказывая неоценимую помощь караульным.

– Угу. Они куда быстрее нас. Так что дополнительный шанс выжить.

– Командир, это как же? Ты же говорил, что собачек на убой не пошлешь? – Хват непроизвольно опустил руку на загривок Грома и потрепал пса за ухом.

– Вот и будем поспешать, чтобы с ними беды не вышло. Проверьте еще раз снаряжение. Попрыгали.

Вроде ничего не звякает и не болтается. Ну а раз так, пора и честь знать. Сергей размашисто перекрестился, как поступал всякий раз, когда предстояло опасное предприятие. Когда он стал таким набожным, Сергей и сам не понял, но полная опасностей жизнь внесла свои коррективы, и он все чаще стал обращаться к Богу, Его Сыну и святым. Разумеется, по-своему, так как молитв не знал, но зато искренне и от всего сердца.

Этот жест поначалу вызывал у всех удивление. Рустинцы не крестились, а описывали на груди круг, после чего прикладывали к ней раскрытую ладонь. Но потом привыкли к тому, что чужеземец осеняет себя крестным знамением. Мало ли религий на свете. Вон, пинки вообще молятся духам своих предков, одаривая их подношениями. Верует в своего Спасителя, так и пусть верует. Человеку без веры нельзя. Даже те, кто всячески отрицает наличие Создателя, все одно веруют, пусть даже и поклоняются одному лишь человеческому разуму.

Вышли за калитку, приоткрывшуюся без скрипа. Прошли рогатки, которые с этой стороны только в одну нитку. Пока тихо. Видимость так себе, считай, никакая. Но это кому как. Пинки в темноте видят прямо как кошки, а уж темные фигуры на светлом песке как пить дать заметят, если здесь есть наблюдатели.

Есть, чтоб им. Куда же без них. Гром и Буран замерли, оскалившись и утробно зарычав, но тихо – отойди на пару десятков шагов, ничего и не услышишь. Хорошо все же получилось их выдрессировать. Чуют противника, но ни шума не поднимают, ни в драку не лезут. Ждут команду.

Чего тянут? Почему не мечут гранаты? Сергей чувствовал себя ходячей мишенью. Но и в мыслях не было остановиться или найти укрытие, да и нет его тут. Есть кое-какие неровности, но они смогут прикрыть, только если противник будет внизу, а наблюдатели явно наверху обосновались. Так что диверсанты сейчас как на ладони, и противопоставить они могут лишь свою подвижность. Стоит замереть, и ты превращаешься в подарок для стрелка.

Сергей на бегу бросил взгляд в небо. Идиот. Если бы не его просьба запустить одну гранату в возможных наблюдателей, то можно было бы уже сейчас отправить вперед собак, толку от этого куда больше будет. А так… Нельзя отправлять Бурана и Грома, могут угодить под гранату.

Есть! В черном небе, усыпанном яркими звездами, мелькнул желтый росчерк горящего запального шнура. Описав крутую дугу, он упал на землю, исчезнув из виду. Явный перелет. Если судить по поведению собачек, наблюдатели куда ближе. Затем полыхнула короткая вспышка, и практически одновременно донесся звук разрыва.

– Гром, Буран, взять! Рви!

Собаки уходят вперед стремительными тенями, сразу оставив своих товарищей позади, словно те и не бегут со всех ног. Вот они приближаются к темной полосе, где заканчивается песок. А вот их уже нет.

В этот момент слышится свист стрел. Тупой удар. Приглушенная ругань сбившегося с шага Ануша. Ранен? Насколько серьезно? Некогда. Граната, хотя и ушла с изрядным перелетом, дело свое сделала, отвлекла наблюдателей и заставила их припоздниться с выстрелами. Сейчас главное – не дать им выстрелить снова. Впереди злобное рычание, вскрик, возня. Быстрее! Быстрее!

Вдвоем с Хватом они практически одновременно выбегают на высокий берег. Слева уже доносится очередной разрыв. Грибски начал обрабатывать мертвую зону, где засели арачи. Времени все меньше. Перед их взором предстает картина рукопашной схватки. Что и как там происходит, не понять. Ясно только одно: арачей здесь было двое, и оба сейчас катаются по земле, борясь с рассвирепевшими псами.

О том, чтобы стрелять, не может быть и речи. Глушители конечно же справятся со звуком, но ты поди еще сделай точный выстрел в этой мешанине. Сергей выхватил нож и бросился к ближайшей сражающейся паре.

Гром наседал на арачи с такой злобой и яростью, что, казалось, убери этого, и он бросится на первого попавшегося. Пинк обеими руками ухватил его за лохматую шею, не давая псу ухватить себя за горло. Пес уже даже не рычит, а хрипит, но продолжает давить, раз за разом угрожающе щелкая зубами, самую малость недотягиваясь до плоти. Именно это упорство и злость заставляют противника использовать обе руки, не позволяя извлечь нож.

Не успел раньше, а теперь поздно. Сергей присел на колено и резко сунул отточенную сталь в бок пинка, заставляя того выгнуться дугой. Мгновение, и, воспользовавшись тем, что сопротивление ослабло, Гром дотягивается-таки до глотки противника. Контроль не требуется.

Взгляд на Хвата. Там в помощи не нуждаются. В следующее мгновение доносится шум сзади. Сергей резко оборачивается, вскидывая карабин… Это всего лишь припозднившийся Ануш, а не еще один пинк.

– Ты как?

– Порядок. Стрела в броню ударила. Испугался, дыхание сбил.

– Нормально, – ободряюще улыбается довольный Варакин. – Гром, хватит. Ко мне, кому сказал. Хват, оттащи Бурана.

– Ага. Давай я лучше с Громом разберусь, этот только тебя и послушает. Арачи его вроде зацепил, Буран прямо бешеный стал.

– Буран. Буран, назад. Мо-ло-дец. Умничка. Все, парни, некогда рассиживаться. Уже две гранаты рванули. Пошли.

Опять полыхнула вспышка, и раздался очередной взрыв. До предполагаемой позиции пинков было еще метров двести, когда разорвалась последняя, четвертая граната. Теперь они остались без артиллерийской поддержки. Вряд ли Грибски станет попусту тратить гранаты, ему этого не позволит капитан. Видел Сергей, что тот был не в особом восторге от затеи капрала, хотя и не стал возражать.

С другой стороны, и правильно. Эдак можно и в своих запустить опасным гостинцем. Сергей, конечно, может подать сигнал, о котором они с Грибски условились, но он только сейчас осознал, что допустил промашку. Получалось, что, когда станет совсем хреново, Варакин вызовет огонь на себя. Подумать же трудно было. Что мешало обговорить несколько сигналов, на четыре направления?

Прав был Шарапов из фильма «Место встречи изменить нельзя»: самая дорогая штука – это глупость, потому как за нее дороже всего платить приходится. Кажется, как-то так. Да какая, собственно, разница, главное смысл правильный, остальное чешуя.

Что это? Никак стоны? Недаром все же гранатки израсходовали. Хоть одного, да зацепили. Ладно, сейчас добавка будет. Сергей стрельнул глазами по товарищам – вид угрюмый, но решительный. Нет, все же права людская молва – горбатого лишь могила исправит. Хват, едва уловив на себе взгляд командира, тут же расплылся в белозубой улыбке. Вот только улыбка та на чумазом от маскировочной мази лице получилась какой-то зловещей.

– Хват, держи Грома, – скорее выдохнул, чем произнес Сергей.

Собачки сейчас в таком состоянии, что если бросятся вперед, то Варакин ничуть не удивится. Скосил взгляд влево и вниз. Буран скалится, в горле едва уловимо клокочет. Нет, Сергей ничего не слышит, в ушах пульсирует так, словно рядом работает какой-то двигатель. Но он чувствует, как подрагивает ошейник, за который он удерживает пса от необдуманных действий. Бурану и впрямь досталось, на боку кровавое пятно, но, насколько удалось рассмотреть, рана несерьезная. Так что он все еще представляет собой боевую единицу.

Дальше двинулись ползком. Собаки пока послушны воле людей, но что будет потом? Одновременно стрелять и следить за питомцами не получится ни при каком раскладе. Н-да. С одной стороны, подспорье неслабое. С другой – лишняя головная боль. Ну не может Сергей воспринимать четвероногих друзей как расходный материал, и все тут. Человеку хотя бы объяснить можно, а собака… Порой кажется, что все понимает, но это ведь на уровне инстинктов. Нет сомнений, поднаберутся опыта и будут куда хладнокровнее, но сейчас-то его нет.

Первая сотня метров позади. С позиций пинков не слышно ни звука, даже стонов. То ли арачи сознания лишился, то ли сумел-таки пересилить боль, а может, и унесли уже в тыл. Хм… А ведь и зажигалки не летят. Может, ушли пинки, и разведчики напрасно стараются оставаться незаметными? А почему тогда с других позиций не летят горящие гостинцы? Гадство, одни вопросы. Когда же будут ответы? Осталось совсем немного. Вот вроде и ложбинка появилась…

Трень! Фью! Бах! Бах! Бах! Вжью-у! Тук! Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Хи-юп-юп-юп-хия!

– Командир, да тут их гнездо! – Хват кричит не то что громко, но в его голосе явственно слышатся панические ноты. Однако растерянности как таковой нет и в помине, как и самой паники.

– Бей!

Команда Варакина в принципе не нужна. Все трое и без того стреляют в скопление пинков, выказывая просто запредельную скорострельность. Уходить? Хрен ты тут уйдешь. Раздавят. Так тоже шансов никаких, но хотя бы лицом к лицу.

Сергей жмет на спуск, передергивает затвор, опять жмет. Он стреляет не целясь, просто некогда, хорошо хоть удается выдерживать направление. Арачи бьют в ответ, в перестрелку вплетается все больше стволов. Пули летят все гуще. Наверное, есть и стрелы, но Варакину удалось расслышать только первую, остальные если и пролетают мимо, то их посвист напрочь заглушается басовитым вжиканьем пуль и беспрестанными выстрелами, а еще воинственным кличем арачей.

В какой момент он выпустил Бурана, Сергей сам не понял, но со стороны противника уже слышатся крики вперемежку с рычанием четвероногих бойцов. Что там и как – не разобрать. Если вначале он еще различал фигуры, то теперь видит только множественные вспышки пинкских ружей.

Сергей вскакивает на колено, чтобы было удобнее, и продолжает посылать одну пулю за другой. Хват тоже бьет с колена, но действует иначе. Оставив карабин, повисший на ремне, он выхватил сразу два револьвера, и темноту тут же разорвали вспышки выстрелов. Такое впечатление, что в его руках сейчас автоматическое оружие. Лицо вора, перекошенное от злобы, то и дело озаряется выстрелами.

Все трое диверсантов, как и пинки, орут не переставая. Но это не русское «ура» и не рустинское «аппак». Округу оглашают сплошные непечатные выражения. Причем выкрики одного из троицы не поймет и лингвист, потому как Варакин разоряется на языке родных осин.

Свисток! Нужно подать знак! Да кой черт свисток! Тут только успевай перезаряжать. В грудь ударило так, словно кто-то саданул бревном. Дыхание сперло. Перед глазами как в калейдоскопе поплыли разноцветные круги. Сергея отбросило на спину. Сознание он не потерял, но и вдохнуть не в состоянии, словно легкие позабыли, как дышать.

Бабах! Бабах! Разрывы раздаются один за другим. Господи, неужели Грибски все же сообразил, что тут происходит, и начал метать гранаты?! Да и немудрено догадаться. Такой тарарам устроили.

Дышать. Нужно дышать. Воздух с всхлипом начинает просачиваться в легкие, и наконец они расправляются на полную. Грудную клетку охватывает дикая боль. Впечатление такое, что ее развалили надвое. Глаза затянула красная пелена. Вокруг ночь, но пелена красная, Сергей это видит отчетливо.

Гранаты продолжают рваться густо и часто, количеством уже давно превысив оговоренные четыре единицы. Со стороны пинков слышатся крики раненых и убегающих арачей. Сергей чувствует, как его хватают за лохматку и волокут прочь от этого места. Кто-то что-то кричит. В ушах такой шум, что ничего не разберешь. Ясно только одно: это Ануш и Хват. Хм… А ведь вроде полегчало. Броник помог?

– Стойте! Да погодите вы!

– Тихо, командир. Сейчас добежим до своих и там осмотрим.

– Стой, Хват. Нормально все. Вроде пронесло.

Сергей поднялся на ноги. Пошатывает, и дышать трудно, но в общем и целом вполне нормально. Так. Друзья. Вот они. Собаки. Нет собак. Ладно, может, не все так уж и плохо. Но сейчас и впрямь нужно отходить. Шаг, другой, третий. Тяжко, но все быстрее, чем когда его волокли по земле.

Гранаты продолжают рваться, но не на месте столкновения троих диверсантов с арачи. Это в другой стороне, где именно – не разобрать. Что происходит? Арачи начали штурм? В разрывы гранат вплетаются ружейные выстрелы. Нужно торопиться, их место на стенах. Там сейчас каждый человек на вес золота.

Когда десятник Крайчек впустил их в калитку со стороны берега, перестрелка уже прекратилась, как и «артиллерийский обстрел», устроенный Грибски. На заставе такая тишина, что невольно начинаешь разговаривать шепотом.

– Игнас, что у вас тут стряслось? Пинки штурм устроили?

– Нет. По крайней мере не смогли. Сам не понимаю, что это было. Капитан приказал, если вернешься, сразу к нему.

Если? Нет, ну а как еще-то. Из такой заварухи мудрено вывернуться. Вон и ворота открыли, только когда окончательно убедились, что у стены стоят свои и арачи не стараются с их помощью проникнуть внутрь.

– Погоди, сержант. Командира ранило, – возразил было Хват.

– Я в порядке, – нащупав вмятину на грудной пластине, заверил Сергей. – Бронежилет помог. Вы как?

– Ни царапины! – жизнерадостно доложился Хват.

– Меня вроде в руку зацепило, – поморщился Ануш.

Осмотр выявил, что рана несерьезная. Пуля прошла вскользь, слегка оцарапав предплечье. Рукав в крови, но кровопотеря небольшая. Разве только нашелся еще один след от стрелы на грудной пластине. Вот, значит, как. Дважды парня сегодня костлявая стороной обошла.

Получается, не зря они, наплевав на насмешки, всюду таскались в неуклюжих и тяжелых брониках. Впрочем, не таких уж и тяжелых, вес давно не ощущается, неудобства позабыты, приноровились к снаряжению. Конечно, жарко мучительно, но альтернатива – спасенная жизнь. Оно того стоит.

Сергей взглянул на Крайчика. Хм… Теперь он точно знает, кто следующий обзаведется бронежилетом. К гадалке не ходи, начнет уточнять, кто смастерил те пластины, и закажет с первым же пароходом.

Впрочем, когда это будет… Над заставой сейчас развеваются рустинский флаг и второй – в бело-черную клетку, как шахматная доска. Это знак проходящим судам, что приставать небезопасно, поблизости противник.

В кабинете капитана уже сидел Грибски. Оба выглядели совершенно спокойными, словно и не было совсем недавно столкновения с пинками. Впрочем, его действительно не было. Арачи что-то там такое задумали, а шевроны благодаря затее Сергея смогли это предотвратить. Что именно произошло, Варакин уже догадался.

Его предложение использовать пращи запоздало, и, осени его раньше, возможно, не было бы ни раненых, ни погибших. С другой стороны, если бы они в первые же дни пустили в ход гранаты, вряд ли сейчас получился бы такой эффект…

– Везучий ты, Варакин. Опять сухим из воды вышел. – Говоря это, капитан даже покачал головой, словно осуждая эту самую везучесть.

– Почти сухим, господин капитан.

– Парни?

– Анушу руку слегка задело, Хват без единой царапины. Собак потеряли.

– Побили? – озабоченно спросил Грибски.

– Не знаю. Секрет мы взяли на раз, и собачки были в порядке. А потом нарвались на толпу арачей, за ними смотреть было некогда.

– Сколько их было, не определил?

– Не знаю, господин капитан. Как-то не до того было. Но много. Я вообще удивляюсь, как мы смогли оттуда вырваться. Спасибо, сержант, что не стал ждать свистка.

– Да чего там ждать-то было, когда такое началось, – отмахнулся Грибски. – Почти сразу стало ясно, что там не десяток пинков и что первой же гранатой накрыли кого-то. Поначалу-то подумали, что просто повезло, а как пальба началась, так и сообразили.

– Вовремя ты, Сергей, вспомнил о пращах, – вновь заговорил капитан. – Если бы не это, пинки начали бы штурм.

– Значит, зря мы собирались их дразнить. Они и так…

– Так, да не так, – возразил Грибски и скосил взгляд на капитана. Тот кивком подбодрил его. – Если бы арачей была только сотня, то мы действовали верно. Но, сдается, они успели обернуться после штурма двух застав и собраться в кулак. Скорее всего, рассчитывали на то, что, получив подкрепление, мы не будем ожидать штурма, а половина гарнизона все еще едва ноги переставляет.

– Значит, мне все же не показалось.

– Это всего лишь наши предположения, но, похоже, все было именно так. Господин капитан, как только сообразил, тут же приказал забросать гранатами остальные две позиции. Но там ребята оказались покрепче, решили попробовать пойти в атаку, ну и получили полной мерой.

– А чего же первые сразу деру дали? – усомнился Сергей.

– Возможно, решили, что мы организовали фланговый удар, – вновь заговорил капитан. – Первая-то граната ударила как раз с того фланга, а потом оттуда же появились вы. Вот они и дрогнули.

В принципе все логично. Возразить нечего. Пинки – храбрецы, далеко не дураки и не готовы к тому, чтобы терять множество воинов в лобовых атаках. Их вожди прекрасно понимают, что потеря каждого мужчины ведет к ослаблению рода.

Возможно, арачи рассчитывали сначала пустить несколько сотен горящих стрел, лучников у них хватало. После того как на заставе начнется пожар, а это неизбежно при такой-то плотности, они собирались пойти в атаку. Но внезапный обстрел рустинцев спутал их планы. Особо горячие головы бросились на штурм и, пока вожди пытались навести порядок, получили по зубам.

– Ладно, иди приводи себя в порядок, – отпустил Сергея капитан.

– Погоди. А это что у тебя? – Грибски ткнул в прореху на груди Варакина. В помещении было душно, и Сергей расстегнул лохматку, не имея возможности ее снять или хотя бы откинуть верх. Последнее не давала сделать портупея. Но Грибски все же сумел рассмотреть след от пинкской пули.

– Так подстрелили меня. Точнее, хотели это сделать, да бронежилет спас.

– Из чего стреляли? – встрепенулся капитан.

– Не знаю. Не до того как-то было. Наверное, из ружья с дымным порохом или из «дятдича».

– Почему так думаешь?

– С близкого расстояния «балич» точно пробил бы, стреляли-то с тридцати шагов, не дальше. А револьвер не выбил бы из меня дух. Да чего гадать. Свинец под парусиной остался, по нему и определим.

Капитан жестом отпустил Варакина, одновременно дав понять, чтобы тот доложил о результатах. Конечно, пуля смялась и ни о какой форме не может быть и речи, но и вес свинца может рассказать очень даже немало.

А бронежилеты, похоже, начинают пользоваться успехом. Сомнительно, что рустинская армия в спешном порядке начнет оснащать ими строевые части, но на отдельно взятой заставе, в частности Паюле, очень скоро все будут щеголять в них. А там подтянутся и другие заставы и форты вдоль границы. В отдаленных гарнизонах на устав смотрят попроще, больше ценят практичность. Взять того же Грибски, ведь не стал противиться новинкам, предложенным Сергеем.

Жилет Сергей стягивал кривясь от боли, и, как выяснилось, было от чего. Его грудь представляла собой сплошной синяк. Пуля была из капсюльной винтовки, которые сейчас уже практически полностью заменили на новые «баличи». Дымный порох, он и есть дымный. Но знатно так прилетело, солидно. Пластина, конечно, смягчила удар, распределив на всю площадь. На металле обозначилась немалая вмятина, которую лучше выпрямить, иначе будет создавать неудобства. А еще нужно подумать о мягкой подкладке, чтобы хоть как-то амортизировала.

– Хват, попробуйте выпрямить эту вмятину, а то мешать будет. – Решительно тряхнув головой, Сергей поднялся со своего топчана.

– А ты куда собрался? – подозрительно спросил вор.

– Сначала к капитану, потом за стены.

– За собачками?

– За друзьями. Я своих не бросаю.

– Я с тобой, – вскочил Хват. Вид злой, возбужденный и решительный.

– Хват, это всего лишь собаки.

– Только что ты говорил иначе.

– То мое. Я с детства с собаками и знаю, что они не предадут никогда, чего не скажешь о людях.

– Вот и я это понял с некоторых пор. И потом, я без этого желудка совсем зачахну.

– Хват, они ведь скорее всего погибли.

– Сергей, мне плевать на весь гарнизон, но я пошел ради них за стены. Неужели ты думаешь, что я не пойду за друзьями, пусть они и не умеют говорить? – насупился вор.

Взгляд на Ануша. Челюсти стиснуты, на скулах желваки перекатываются, руки сжаты в кулаки. Ого! Похоже, он рискует потерять обретенных друзей, и виной тому будет вовсе не костлявая. Ему небезразлична судьба Грома и Бурана, и только что он об этом заявил. Но рисковать друзьями, когда шансы на то, что собаки выжили, ничтожно малы. Собой – да, но не ими. С другой стороны, парни приняли решение самостоятельно.

– Выходим через десять минут.

– Капитан может и не одобрить, – не удержался Хват.

– А я не буду спрашивать его мнение. Просто поставлю в известность. И придумайте что-нибудь с этой пластиной.

Когда они вновь вышли за стены, перевалило за полночь. Предательская луна, хотя и не вошедшая в полную силу, заливала всю округу своим бледным светом. Темные фигуры на светлом песке были хорошо различимы, поэтому диверсанты старались держаться темной кромки берега. Воспользоваться узким проходом, ведущим к пристани, они не могли, пришлось лезть через рогатки.

Вот место, где они схватились с секретом арачей. К нему они подбирались с большой осторожностью, стараясь оставаться незамеченными. Теперь им не приходилось рассчитывать на поддержку со стен. Гранаты были безжалостно израсходованы в прошлой стычке, осталось всего шесть штук, те, что были в их подсумках.

Ага. Пинков нет. Ни живых, ни мертвых. Получается, арачи позаботились о своих павших товарищах. Что же, это хорошо. Это насчет отсутствия секрета. На трупы и вовсе плевать. Даже будь они тут, Сергею не было никакого дела до трофеев. Сейчас он хотел только одного – найти собак. Живых ли, мертвых, но найти.

Отчего-то вспомнился фильм «Ко мне, Мухтар!». Как там сказал комиссар – «Сегодня забудем заслуженного пса, завтра не вспомним и о человеке»? Возможно, это только громкие слова. Сергей не сомневался, что про людей забывали часто и густо. Но сейчас для них эти слова были правильными и имели глубокий смысл. Кстати, капитан Ежек не препятствовал их вылазке, понимая желание отделения отправиться за своими четвероногими друзьями.

Они продолжают ползти, упрямо держась направления, в котором продвигались буквально пару часов назад. Господи, неужели прошло так мало времени? Но сколько всего успело произойти!

Еще немного. Вот уже начинается ложбина. Еще шагов пятьдесят, и они будут на месте. В лунном свете отчетливо видна истоптанная трава с рваными отметинами от разрывов гранат. Но тел нет. Пинки поработали и здесь, унеся с собой всех.

Что же, поведение, достойное уважения. Хотя… Сергею приходилось наблюдать, как пинки бросали своих товарищей, но это характерно для сборных отрядов. Здесь же наверняка были и родичи погибших, которые не пожелали оставлять тела своих родных на поругание врагам.

А вот собак вроде и не видно. Остались в живых и сумели убежать? А может, во время схватки отдалились от этого места? Как бы то ни было, начинать поиски нужно отсюда. Это отправная точка, а по большому счету и последняя надежда. При лунном свете обнаружить собачьи следы – та еще задачка, несмотря на охотничий опыт Сергея.

Если не получится напасть на след сейчас, придется ждать до рассвета. А как же парни? Это ведь верная смерть. Днем их легко обнаружат пинки, и поди попробуй переиграть их на их поле. А вот дудки! Они тоже не лыком шиты и кое-что умеют. И потом, если Грома и Бурана не окажется на этом пятачке, то шансы, что они, раненые, сумели уйти и сейчас ждут помощи, увеличивались. Нет. Пока он не увидит их трупы, он не сдастся. Хватит с него Алексея. ОН СВОИХ НЕ БРОСАЕТ.

– Хват, Ануш, прикрывайте. Я пойду пошарю.

– Я с тобой, командир.

– Хват, раскудрить твою в качель.

– Ясно.

Вот и хорошо, что ясно. Эмоции – последнее дело, когда нужна собранность и осторожность. Но где же пинки? На сегодня хватило, и они убрались зализывать раны? Очень даже может быть. Если капитан оказался прав и они действительно сосредотачивались для штурма, то потери должны быть изрядными.

Пинков не так много, как белых, поэтому каждая потеря для них болезненна. Конечно, не в их правилах прощать гибель сородичей, но они еще найдут возможность посчитаться с врагами. Ведь им нужно не просто победить, но и позаботиться о своих семьях. Так что, даже если они уже отступили, ничего еще не закончилось.

Нет, лежа ничего не разобрать. Сергей поднялся, чтобы увеличить обзор и хоть как-то разобраться со следами. Ага, теперь видно куда лучше, вот только проще от этого не стало. Истоптанная трава, неглубокие воронки от гранат. Кровь, выделяющаяся более темными пятнами. Ветра нет. В носу свербит от запаха сгоревшей взрывчатки, пороха и человеческих испражнений. Последнее вряд ли от страха, скорее результат развороченного осколками кишечника. И ничего конкретного. Остается обойти всю округу, внимательно посматривая по сторонам в поисках как собак, так и возможного противника.

Стоп. А это что? В сторону тянется борозда по нетронутой траве, словно волокли кого-то. Конечно, это мог и какой-то пинк тянуть своего родича, но Сергея как магнитом потянуло по этому следу. Возможно, он что-то почувствовал, а может, дело в том, что этот след от волочения выбивался из общей картины и уходил в сторону от направления, куда отходили пинки.

Он прошел не больше двадцати шагов, когда в ночной тишине послышалось слабое поскуливание. Спутать с чем-то иным этот звук он не мог. Варакин не врал, когда утверждал, что провел с собаками всю свою сознательную жизнь. Он видел своих питомцев в разном состоянии – веселыми, злыми, исполненными охотничьего азарта и конечно же ранеными. На охоте чего только не случается.

Еще мгновение, высокая трава расступилась, и он их увидел. Грязных, замызганных, в крови, но живых. Буран лежит уронив голову, высоко вздымая бока. Гром дышит судорожно и прерывисто, но сумел приподнять голову, встречая двуногого друга. Это он скулит, да так жалобно, что сердце кровью обливается. Если судить по следам, то Гром сумел оттащить в сторону более тяжело раненного Бурана, но на большее сил уже не хватило.

Варакин дважды нервно сглотнул, стараясь пропихнуть твердый ком, вдруг сковавший горло. Бесполезно. Тот стал еще тверже и уже мешает дышать. Живы! Живы, дурилки картонные! Изранены, не без того. Но это ерунда. Главное, унести их отсюда, а там разберутся.

Бинты! Гадство! У них только по одному мотку бинтов. Беглого взгляда достаточно, чтобы понять – не хватит даже на одну собаку. Дебил! Ты куда вообще собирался?! Спокойно. Нужно перевязать хотя бы те раны, что кровоточат или смогут открыться при переносе.

– Хорошие мои. Громушка. Буранчик. Лапочки мои. Все будет хорошо. Сейчас. А ну-ка, давайте посмотрим, что тут у вас.

Стоило ему коснуться окровавленной шерсти, как раненый пес извернулся и лизнул его руку горячим языком. Этот порыв, полный любви и надежды, едва не высек из глаз Сергея слезы. Проклятье! Да, он вернулся за ними, не бросил. Но сумеет ли он им помочь? Господи, как бы ему хотелось этого!

Сухой треск раздался совершенно неожиданно. Этот звук подбросил Варакина, словно резко разжавшаяся пружина. Он еще не сообразил, в чем дело, но инстинкты все сделали сами: «дятлич» уже в руках и направлен в сторону донесшегося тревожного звука, палец на спусковом крючке. Еще мгновение… Но выстрела нет. Указательный палец поглаживает изогнутый металл, едва его касаясь, пока мозг пытается осмыслить происходящее.

Примерно шагах в тридцати от Сергея стоит арачи, с вытянутыми вперед и в стороны руками, явно демонстрируя, что он безоружен.

– Не стрелять.

Сергей говорит это негромко, но вокруг такая тишина, что парни его несомненно слышат. С другой стороны, ребята уже не желторотики. Они видят, что происходит что-то не укладывающееся в обычную картину. Поэтому сразу и не открыли огонь. В том, что они заметили этого одинокого арачи раньше Варакина, сомнений никаких.

Одинокого? Как бы не так. Однозначно в пределах досягаемости прячутся его товарищи. Но что может означать этот жест? До сих пор любая встреча с арачи означала только одно – схватку. Причем инициаторами всегда были именно они. Если белые будут первыми стрелять в любого встречного пинка, то очень быстро настроят против себя всех аборигенов – это целые реки крови. Ее и без того льется много – лишняя ни к чему.

Хм… А может, это куроки? Одеяние, как и язык, у них очень схожи. Да что там схожи. Стоит какому-то пинку придумать новое украшение, которое придется по душе другим, как молодежь тут же подхватывает новую моду. Несомненно, есть отличия, присущие определенному племени или даже роду, но тут уж нужно знать тонкости.

Ничего подобного Сергею известно не было, как, наверное, и любому на заставе. Если только Грибски, но сомнительно. И потом, поди рассмотри в подобных условиях те отличия. Удалось рассмотреть, что это пинк, и то хорошо. Все же скорее всего куроки. С чего бы арачи вступать в переговоры, да еще после того, как гарнизон ненавистной заставы уже забрал стольких их сородичей.

– Кто ты? – Нет, ну нужно же с чего-то начинать, вот Сергей и спросил.

– Сильная Рука, – на неплохом рустинском ответил пинк.

– Кто ты, Сильная Рука?

– Арачи.

– И чего ты хочешь?

– Спросить.

– Что же, спрашивай.

– Ты пришел за собаками?

– Это мои друзья.

– Немного найдется храбрецов, чтобы после случившегося вернуться за собаками.

– Я пришел за ДРУЗЬЯМИ, Сильная Рука. Я ответил на твой вопрос. Теперь ответь и ты.

– Спрашивай.

– Что ты тут делаешь, когда ушли все твои сородичи?

– Я пришел за собаками, чтобы сделать их своими друзьями. Они настоящие бойцы, таким будут рады у наших шатров. Они дадут хорошее потомство, которое будет защищать наши стойбища.

– А разве тебе неизвестно, что собаки более верные друзья, чем люди?

– Очень мало белых относятся к меньшим братьям с настоящей любовью. Вижу, ты не из таких, раз уж стоишь передо мной.

– Ты действительно решил, что сможешь добиться дружбы от взрослых псов?

– Ты храбр, но не делай так, чтобы я решил, будто ты глуп. Терпение, ласка и любовь могут творить настоящие чудеса.

– Ты прав, Сильная Рука, я сказал глупость. Но я здесь, и я не отдам своих друзей.

– Ты допустишь, чтобы они погибли?

– Я не допущу, чтобы они стали друзьями моего врага.

– А враг ли я тебе?

– Ты и твои родичи убили многих моих соплеменников.

– Но здесь наша земля. Вы пришли сюда незваными. Пришли с оружием, чтобы убивать нас. Мы только защищаемся.

– Этот разговор ни к чему не приведет. Мы можем сказать многое, и оба будем по-своему правы, потому что у каждого своя правда. Моя правда в том, что я своих никогда не бросаю. И этого тебе должно быть достаточно.

– Я тебя понял. Вот, возьми. – Арачи нагнулся и, подняв с земли небольшой кожаный мешок, кинул его к ногам Сергея. – Там бинты и мази для ран. Позаботься о своих друзьях. Я уважаю храбрость как твою, так и псов, поэтому сегодня мы сражаться не будем. Какими путями нас поведут духи завтра, мы еще узнаем.

– Спасибо.

– Я хотел бы повязать с твоими псами нескольких сук.

– Приходи, когда они оправятся от ран.

– Хорошо. Да, ты не назвал свое имя.

Сергей хотел назваться своим именем. Честно хотел. Но в последний момент им овладело какое-то ребячество, и он сказал:

– Верная Рука.

Не иначе как заразился от Хвата его вечной жизнерадостностью. Ну разве еще яркие детские впечатления от гэдээровских вестернов.

Глава 6

Нечаянная новость

– Его настоящее имя Алексей Болотин. Он действительно русский, с побережья Срединного моря. Но это известно опять-таки с его слов и со слов его товарища. Варакин Сергей в настоящее время осужден за убийство полицейского и проходит службу на заставе по реке Мрава. Около полутора лет назад они вдвоем уничтожили банду грабителей. Алексей обнаружил похищенные деньги и решил их прикарманить втайне от своего друга. Потом он подался в бега. В степи Болотин пересекся с известным убийцей Ирманом Боланом, за голову которого была назначена награда, убил его и, выдав за себя, скрылся. До того как мой человек вышел на дознавателя генерал-губернаторской полицейской управы господина Каберле, Болотин считался погибшим.

– Считался?

– Каберле подписал бумагу о неразглашении, ваше высочество. Так что официально он все еще мертв.

– Продолжай.

– Неизвестно каким образом он сумел получить документы. Удалось выяснить, что он пытался сделать это в паспортной управе Крумла, сославшись на утрату паспорта. Но уже на следующий день у него были документы на Шимона Дворжака.

– Не через два дня, не через неделю, а на следующий?

– Именно так. Чиновник паспортной управы хорошо запомнил его из-за характерного акцента. Мой человек навел тщательнейшие справки. Болотин не мог обзавестись в Крумле поддельными документами, там этим просто никто не занимается.

– Что еще?

– Также чиновник припомнил, что через три или четыре месяца к нему заходили двое драгун. Они разыскивали Шимона Дворжака, а вернее, человека, пытавшегося восстановить утраченный паспорт.

– Его друг искал нечестного на руку сообщника?

– Именно этот вывод сам собой и напрашивается, ваше высочество.

– Шимон Дворжак?

– Нет, он не воспользовался чужими документами, убив владельца. Было обнаружено несколько Шимонов Дворжаков, но ничего подозрительного вокруг них нет. Кроме того, все записи в паспорте Болотина – чистой воды вымысел.

– Все интереснее и интереснее. А паспорт его проверили?

– Мой человек сумел сделать и это. Подлинность паспорта не вызывает сомнений, или это очень хорошая подделка, исполненная на высоком уровне.

– Ваш человек?

– Все ваши приказания исполнены в точности. Мой человек служил в уголовной полиции, я взял на себя смелость откомандировать его в ваше распоряжение.

– Я так понимаю, ловкий малый? – Взгляд, не лишенный искреннего любопытства, уперся в полковника Войнича.

– Он будет вам полезен, ваше высочество, – ответил тот, подкрепляя свои слова легким кивком.

– Хорошо. Подготовь бумагу, я подпишу. Так что мы имеем по Дворжаку?

– Подделка документов и прикарманивание казенных денег, – пожав плечами и закрывая папку, которую держал перед собой, ответил полковник.

– Последнее практически недоказуемо?

– Так точно.

– Но зачем он выдал себя за другого?

– У него и его друга не было документов. По-видимому опасаясь, что его могут привлечь к ответственности за присвоение казенных средств, он решил исчезнуть. Возможно, чтобы его не мог найти и его друг, угодивший на скамью подсудимых.

– Я хотел бы поговорить с Дворжаком. – Вид у кронпринца такой, что и не поймешь сразу, зол он или это только досада.

– Он в приемной, ваше высочество. У вас образовалось окно в расписании, и я взял на себя смелость предположить, что вы не станете тянуть с этим щекотливым делом, – поспешил дать ответ на невысказанный вопрос адъютант.

– Собеслав, мне порой кажется, что ты лучше знаешь, что мне нужно, чем я сам.

– Благодарю вас за высокую оценку моей деятельности, ваше высочество. Но ведь именно поэтому вы все еще держите меня при себе. – Ну сама скромность. Однако заметно, что похвала пришлась полковнику по сердцу.

– Ты направил человека на побережье Срединного моря?

– Он отбудет завтра же утром.

– Другой? – Откинувшись на гнутую спинку стула, кронпринц устремил взгляд на адъютанта.

– Я не посчитал нужным посвящать в это еще кого бы то ни было. Именно поэтому сведения не поступили раньше. Я запретил ему пользоваться телеграфом и почтой.

– Разумно. Пригласи его.

Дворжак вошел в кабинет кронпринца меньше чем через минуту. Его вызов Собеслав обосновал желанием коронованных особ получить очередной роман писателя. В руках сверток с его новыми романами. Ведет себя совершенно спокойно, это не первое его посещение кабинета наследника престола.

Кронпринц Элиаш с интересом взирал на этого человека. До этой минуты можно было только радоваться тому, что у рустинской короны есть такой подданный. Он написал фантастический роман, которым сумел зажечь пылкие сердца лейтенанта Вашичека и графа Истлича. Благодаря Дворжаку эти двое нашли друг друга. Примерно через год должны состояться испытания подводной лодки, разработки которой проходят в строжайшей тайне. Конечно, «Косатка» у них не получилась, но подводный корабль с запасом хода в тысячу морских верстин и со скоростью, значительно превышающей существующие образцы, очень скоро появится. Если все будет удачно, а на обратное ничто не указывает, Рустиния сможет заявить о себе во весь голос. Во всяком случае, в деле обороны своих берегов.

Дворжак же подсказал идею создания торпед. Над их разработкой сейчас трудится другой морской офицер. Дело продвигается достаточно успешно, и подводный корабль сможет получить небывало мощное вооружение, чтобы стать грозой для любого надводного судна.

Этот писатель за короткий срок пребывания в Рустинии сумел не только сколотить изрядный капитал, сочиняя популярные романы, прославляющие храбрость и мудрость рустинцев на весь свет. В своей усадьбе он создал студию, где снимает художественные фильмы. Почему именно так он назвал свое детище – непонятно, говорит, что данное название пришло к нему во сне. Да и бог с ним, с названием. Главное, что Рустиния теперь является родиной настоящего игрового преобразека, набравшего небывалую популярность во всем мире.

За неполный год Дворжак стал едва ли не самой известной личностью и вошел в число самых состоятельных людей королевства. Его фильмы крутят по всему миру, что приносит ему колоссальный доход, и его студия только набирает обороты. Премьеры новых картин неизменно проходят в королевском дворце.

Не забывает он и о благотворительности. За его счет построены и содержатся две бесплатные начальные школы в селах неподалеку от столицы, еще четыре сейчас активно строятся. Разумеется, при его доходах это сущая мелочь, но все говорит о том, что это только начало.

От него поступила идея о печати дешевых изданий для бедных слоев населения. Правда, идея преждевременная и в Рустинии обреченная на провал, осуществимая лишь при поддержке казны. Но кто знает, что крутится в голове этого человека? Уж не вознамерился ли он за свой счет осуществить данную задумку?

Очень даже может быть. Его поведение свидетельствует о том, что он всячески стремится к известности. Такое впечатление, что он жаждет благодаря своим деяниям войти в историю, и не только Рустинии, но и мировую. Но, по сути, в этом нет ничего предосудительного, потому что его деяния исключительно на пользу королевству. Если при этом он останется в памяти потомков, так что же с того. По заслугам и награда.

– Здравствуйте, ваше высочество, – присаживаясь на указанный стул, произнес Алексей.

– Здравствуйте, господин Дворжак. Или все же Болотин? Алексей Болотин? – внимательно глядя на собеседника, сказал, словно припечатал, кронпринц.

Алексеем овладела тихая паника. Тихая только потому, что он не стал метаться по кабинету, бросаться на стены и заламывать руки. Но и сохранить хладнокровие ему не удалось. Он побледнел, покрывшись холодной испариной, а руки сами собой сжались в кулаки.

Однако время, проведенное в этом мире, и бурная деятельность в последний год не прошли для него даром. Пока одна его часть пребывала в панике, другая активно обдумывала сложившуюся ситуацию.

Итак. Кронпринцу и его ближайшему окружению стала известна его подлинная история, ну почти подлинная. Им несомненно известно, что он совершил убийство законника, а это виселица, без вариантов, не то что в Новом Свете, но и здесь, в метрополии. Однако его никто не тащит в камеру, мало того, приглашение сюда обставили под благовидным предлогом, не вызывающим и тени сомнения.

Значит, все еще не так плохо. Ему дают возможность объясниться, причем не перед следователем, а перед самим кронпринцем. Элиаш не хочет огласки и скандала. Сейчас ему нужно понять, как поступить. Позволить Дворжаку и дальше продолжать свою деятельность, которая приносит пользу в том числе и королевству, или удавить его по-тихому, пока кое-какие детали его биографии не стали достоянием общественности.

Получается, что у него есть шанс выкрутиться. Ему предоставляют такую возможность, и он ею обязательно воспользуется. Только не врать. Кое о чем умолчать, но не врать. Им точно известно, кто он.

– Алексей Болотин, ваше высочество, – не без труда разлепив побелевшие губы, прямо глядя в глаза кронпринцу, твердо ответил Алексей.

– Так в чем вы еще наврали мне, Алексей Болотин? Говорите, говорите, я вас внимательно слушаю.

– Все, что касается истории моей молодости, – правда. Я и мой друг Сергей Варакин родом с гор на побережье Срединного моря. Судьба действительно забросила нас в Новый Свет, где мы выживали как могли. Стали охотниками, батрачили на хуторянина. Однажды на хутор напали бандиты. Мы вступили с ними в бой и перебили их. Во время схватки меня ранили в руку. Поначалу рана не беспокоила меня, и я сумел поймать лошадь главаря. На ней были переметные сумы, в которых я обнаружил большие деньги. Жадность овладела мной, и я успел спрятать деньги до того, как ко мне подошел Сергей. А потом я потерял сознание, не успев рассказать ему о находке. Когда пришел в себя, его и хозяина хутора уже не было, они убыли в форт. Я был слаб и несколько дней ждал их возвращения. Рана была несерьезной, но я потерял много крови. Пока ждал друга, я понял, что оставлять эти деньги у себя крайне опасно и лучше получить вознаграждение за их возвращение, кому бы они ни принадлежали. Не дождавшись возвращения Сергея, я поехал в форт. По пути встретил некоего Ирмана Болана, от которого узнал, что Сергея обвинили в присвоении казенных денег и казнили. Ирман догадался, что деньги при мне, и решил убить меня, чтобы завладеть ими. Вышло так, что я убил его. Потом переоделся в его одежду, а его выдал за себя, обезобразив лицо выстрелом в затылок, дальше должны были потрудиться падальщики. Я испугался, что судьба Сергея может постичь и меня. При убитом был паспорт, с которого я вывел надписи и вписал другие данные. Вот так появился Шимон Дворжак, решивший переселиться в Рустинию. Остальное вам известно, так как там нет ни капли лжи.

– Но с чего вы взяли, что Варакин казнен? – не удержавшись, спросил адъютант.

Алексей вопросительно посмотрел на кронпринца. Тот только поощрительно повел взглядом, давая понять, что Алексей может ответить на вопрос полковника.

– Мне об этом сказал Ирман Болан. После, в Крумле, я слышал это же от клерков в банке.

– Варакин был приговорен к двум годам каторги, что в тех условиях равносильно долгой и мучительной смерти. Но приговор был вынесен не за присвоение казенных средств, а за убийство полицейского. Впоследствии его заменили на службу в отряде черных шевронов на пинкской территории, – спокойно и опять же с молчаливого поощрения кронпринца сообщил полковник.

Алексей вдруг почувствовал, как к горлу подкатил ком. Дышать стало трудно настолько, что даже распущенный одним рывком галстук и сорванная пуговица не смогли облегчить ситуацию. Он вскочил, разевая рот и силясь сделать вдох, словно выброшенная на берег рыба.

Господи, насколько же Сергей ему дорог! Он уже смирился с его смертью, рана успела зарубцеваться и лишь немного ныла, когда в его плотном и насыщенном графике находилась минута, чтобы вспомнить о потере друга. А тут такое известие.

Оказывается, все то время, пока он занимался тем, что всячески старался оставить свой след в истории Глобуса, Сергей был жив. Алексей сытно ел, сладко спал, работал в свое удовольствие, строил планы о том, что бы еще сделать такого, дабы стать более яркой личностью. А его единственный друг, самый дорогой в этом мире человек, рисковал собой каждую минуту, неся принудительную службу в окружении кровожадных дикарей. Но…

– О… кхм. Он жив? Он сейчас жив? – хрипло спросил Алексей, уже не думая о том, где и перед кем он находится.

– Два месяца назад был жив, – спокойно ответил полковник.

– Я… Я должен немедленно ехать в Новую Рустинию.

– Успокойтесь, господин Дворжак, – не возвышая голоса, заговорил кронпринц. – Он осужден по справедливости. Никто не собирается отменять приговор, и ему еще предстоит провести на службе около года.

– Я не прошу о снисхождении, ваше высочество. Варакин – мой единственный друг и самый дорогой человек на всем белом свете. Мне достаточно того, что он жив. Если он должен отслужить на пинкской территории положенный срок, то я готов быть рядом с ним по доброй воле! – пылко произнес Алексей, даже не замечая того, что его назвали Дворжаком. Несомненно хороший знак, но он на это не обратил ровным счетом никакого внимания.

– Вы это серьезно? – взметнув брови, удивился кронпринц.

– Конечно.

Болотин действительно искренне полагал, что этот поступок будет единственно верным. Иные варианты попросту не рассматривались. Если он не сможет вытащить друга из той задницы, в которой тот однозначно оказался по его вине, он готов разделить его судьбу. Ну не совсем так… В его голове уже зрел план, как он сможет поспособствовать тому, чтобы Варакин сумел остаться в живых. Возможно и скорее всего, это сущая ерунда. Сейчас главное – оказаться в Новой Рустинии и уже на месте думать и принимать решения.

– Для начала вам самому нужно выйти отсюда, и не в качестве арестанта, готового предстать перед судом. Подделка документов – серьезное преступление, – холодно произнес полковник.

– Сомневаюсь, что меня станут арестовывать. – Алексей уже овладел собой и смотрел на адъютанта не менее холодно. – Скандал с лицом, принятым при дворе, королевской семье не нужен. Проще избавиться от меня по-тихому. Скажем, банальное ограбление, приведшее к моей гибели.

– Вы считаете, что мы на такое способны? – с неподдельным интересом осведомился кронпринц.

– Вы – нет. Но политика – самая грязная штука на свете, и если интересы короны потребуют именно этого, то это будет всего лишь вынужденная мера. Ваше высочество, я хочу жить и по возможности приносить пользу своей новой родине. Пусть в моем прошлом не все гладко, сегодня все мои помыслы и деяния направлены не только во благо мне, но и Рустинии. А еще я хочу разыскать своего друга.

– Если бы этот разговор состоялся год назад, я усомнился бы в ваших словах, но только не сегодня. Подождите в приемной, мой адъютант объяснит вам все остальное. И я искренне советую прислушаться к его словам.

Алексей вышел из кабинета кронпринца, чувствуя, что над его головой навис дамоклов меч. Но что он мог сделать? Бежать? Рано, да и проблематично сделать это, находясь в охраняемом дворце. Все решится сейчас. Шансы, что все обойдется, немалые, но об абсолютной гарантии и речи быть не может. За него было то, что он всячески старался действовать, согласуясь с политикой королевства.

Ну какой смысл от него избавляться? Ладно бы он убил законника, но об этом никто даже не обмолвился, значит, тот Ирман Болан был неизвестно кем. Спрашивать Алексей все же не решился. Подделка документов? Да ерунда. Не станут его кончать из-за такой безделицы. Сергей – вот что сейчас самое главное.

– Что скажешь, Собеслав?

– Пока от него больше пользы, чем вреда.

– Похорони эту историю. Доведи до сведения господина Дворжака, что благосклонность королевской семьи находится на кончике его языка. Что бы там себе ни думало это дитя гор, мы живем не в средневековье, чтобы хоронить скандалы в могилах. И еще. Я полагаю, твоему доверенному лицу найдется другое, более значимое занятие, чем скакать по горам с опасностью для жизни, выясняя, где именно находится это селение русских.

– Ясно, ваше высочество.

– Как думаешь, он действительно бросится к своему другу? Мы ведь предполагали, что они сообщники, но получается, что это просто стечение обстоятельств, – поднявшись и прохаживаясь по кабинету, задумчиво произнес кронпринц.

– Уверен в этом. Он отправится в Новую Рустинию при первой же возможности, – поворачиваясь вслед за его высочеством, дабы всегда быть обращенным к нему лицом, ответил полковник.

– А если нет?

– Тогда я вообще не разбираюсь в людях, ваше высочество.

– Насчет этого также предупреди, – остановившись и ткнув офицера пальцем в грудь, произнес кронпринц. – Никаких противозаконных действий. В конце концов, совершив преступление, карающееся смертной казнью, его друг получил шанс выжить и пока прекрасно справляется. И пусть завуалирует свою поездку. Скажем, он отправился в путешествие, чтобы набраться новых впечатлений. Он же писатель.

– Есть!

– И еще. Неплохо бы присмотреть за ним. Нет, я не об этом полицейском. Такой ловкий человек пригодится и здесь.

– В военном ведомстве Новой Рустинии служит мой кузен.

– Отлично. Боюсь, что господин Дворжак слишком несдержан и может осуществить свое намерение. Я о службе вольноопределяющимся. Жаль было бы терять такого подданного. Он уже сделал немало и может принести королевству пользу в будущем.

– Вы можете запретить ему выезд.

– Нет. Этого делать не стоит. Твой кузен, что он за человек? – вновь опускаясь на стул и лодочкой складывая руки перед собой, поинтересовался потомок рода Моравик.

– Не подумайте, что я нахваливаю своего родственника, но это достойный офицер, всего добившийся своей беспорочной службой и умом.

– Вот пусть он и присмотрит за господином Дворжаком.

– Есть!

– Да, чуть не забыл. Я не собираюсь объясняться перед моими братьями и сестрой, отчего они не получили свои экземпляры лично из рук господина Дворжака. Будь добр, позаботься об этом. И… Мой экземпляр на стол. Странное дело, но мне начали нравиться его романы.

Каким бы сильным ни был порыв немедленно отправиться на поиски пропавшего друга, Алексей все же предпочел повременить. Он не собирался каждый раз откладывать поездку на завтра, вовсе нет. Но так уж сложилось, что на сегодняшний день у него были дела, которые надлежало сначала привести в порядок. Он целый год работал как проклятый и в одночасье все бросить и убежать просто не мог.

Работа над очередным романом закончилась, и он вот-вот появится на прилавках. Однако писательство теперь было не основной его деятельностью. Была фильмостудия, где картины выходили одна за другой, как горячие пирожки из печки. Сейчас там работало много людей – пара десятков актеров, которых он подобрал буквально на улице, гримеры, художники, портные, повара, плотники, операторы, режиссеры… В общей сложности человек восемьдесят.

Усадьбу, как и часть земли вокруг нее, он сумел выкупить уже после второй картины. Территория была обнесена высоким забором, ее охраняли дюжина охранников и три десятка сторожевых псов. Новинка произвела фурор, и многие хотели бы повторить успех Дворжака, но тот не спешил делиться секретами.

Поначалу дело шло со скрипом и требовало постоянного его присутствия. Но понемногу съемочные группы нарабатывали опыт, и это было заметно по каждой следующей картине. Уже через полгода Алексей мог себе позволить не влезать в каждую дырку, как затычка в прохудившейся бочке.

Новинка пришлась публике по вкусу. Кто бы сомневался. Поэтому фильмостудии начали расти как грибы после дождя. Однако по качеству картин им было далеко до детища Дворжака, где уже сейчас снималось одновременно по две картины. Шло строительство еще одной студии.

Доходы оказались просто колоссальными. В столице у него было два фильмотеатра, на сто посадочных мест каждый, в которых давали по двенадцать сеансов в день, и все билеты распродавались на корню. Эти фильмотеатры предназначались для избранной публики и отличались как обстановкой, так и ценой на билеты. Последняя была до неприличия высокой, но отбоя от зрителей все одно не было. Премьера новых картин проходила только здесь. Разумеется, после показа во дворце.

К удивлению Алексея, король вовсе не думал баловаться дармовщинкой, и за картины двор исправно платил. Показ возлагался на придворного оператора. Еще одна вещь поразила Алексея. Его величество покупал фильмы в двух экземплярах. Как стало известно Алексею, уже сейчас имелось архивное хранилище, а вскорости должно было появиться отдельное специализированное здание. Монарх заботился о сохранении истории для будущих поколений.

Еще четыре фильмотеатра, на две сотни мест каждый, предназначались для простого люда. Обстановка здесь была куда проще. Отсутствовал буфет, вместо кресел использовались лавки, для удобства установленные на помосте. Но тем не менее доходов эти заведения приносили ничуть не меньше, чем первые два. Добиться этого удалось не только благодаря увеличению мест, но и за счет большего количества сеансов. Здесь они начинались раньше, заканчивались позже, и перерывы между ними были короче. Публика менее привередливая, а потому время экономилось на уборке.

В настоящее время в трех губернских городах Рустинии строились еще три первоклассных фильмотеатра. Провинция вовсе не собиралась плестись в хвосте столицы. В намерения Алексея не входило так распыляться, но, как говорится, – публика настояла. Если так пойдет и дальше, придется расширять сеть. Передавать показ премьер в другие руки он вовсе не собирался.

Нашлось множество дельцов, бросившихся строить фильмотеатры по всей стране и за рубежом. Преобразики постепенно начали сдавать позиции. Двух-трехминутные короткометражки о жизни города уже не могли удовлетворить потребности ставшего более взыскательным зрителя, которого начали баловать тридцати-сорокаминутными представлениями игровых фильмов.

Поэтому владельцы этих заведений стали закупать художественные фильмы, а их прежний репертуар с подачи все того же Алексея использовался в качестве разогрева перед основным показом. Благодаря этому зритель, которому больше были по душе сцены из повседневной жизни как Рустинии, так и зарубежных стран, не был потерян, просто теперь он вынужден был платить больше.

Общий его доход только за год составил миллион крон ассигнациями. Просто колоссальная прибыль. Но деньги для него были не самоцелью, а лишь средством. Аппетит приходит во время еды. Алексей просто уже не мог остановиться, и его планы росли подобно снежному кому. Богатство открывало перед ним небывалые перспективы.

Он уже подумывал об осуществлении своей задумки относительно издания дешевых книг, когда его привлек один плакат. Он агитировал рустинцев переселяться в Новый Свет, где они обретут новый дом, изобилие и будущее для своих детей. Плакат был очень красочным, изобразительный ряд весьма доходчивый, хотя и выполнен в анимационной манере, с минимумом пояснительного текста.

Это натолкнуло Алексея на две идеи. Первая – это комиксы. Дешевые издания с минимумом текста. Их можно выпускать миллионными тиражами, и они дадут доход даже при существующем в королевстве положении дел с образованием. В то же время комиксы выполнят ту самую функцию, которую Алексей возлагал на дешевые издания, а пожалуй, даже справятся с этим лучше. Они будут побуждать детвору к обучению грамоте. При таком подходе уже не нужны дотации от казны, предприятие и само будет приносить немалую прибыль.

В настоящий момент, опять же на территории усадьбы, в строгой секретности, несколько художников трудились над составлением комиксов. Идею они уловили сразу и принялись за работу с небывалым энтузиазмом. Надо ли говорить, что и эти ребята были буквально подобраны на улице. Алексей вообще старался при минимуме вложений получать максимальную прибыль, а для создания таких рисованных книжек вовсе не было необходимости привлекать именитых мастеров кисти. Пройдет немного времени, и они сами захотят участвовать в этом предприятии, ведь это хорошая реклама для них.

Сейчас в столице уже заканчивалось оснащение типографии, принадлежащей непосредственно Алексею. Коуба откровенно признал, что подобные объемы его типография попросту не потянет. Алексей предложил ему стать пайщиком. Кстати, пока единственным пайщиком. Впоследствии он планировал вовлечь и персонал типографии, дабы они имели личную заинтересованность.

Коуба же нашел и того, кто возглавит новую типографию. Тот уже распоряжался на месте, готовясь к тому, чтобы произвести настоящий фурор в книгопечатании. Ничего подобного в мире пока не было.

Второй мыслью было создание мультфильмов. Дело довольно кропотливое, новое, а главное – долгое. Несомненно, прибыль будет и здесь, но Алексей не старался объять необъятное. Сначала нужно закончить и запустить одно, а потом уже браться за другое. Сейчас это начинание откладывалось на неопределенный срок, и, разумеется, своей задумкой он ни с кем не делился.

Так вот, сложившееся положение дел не позволяло все кинуть и очертя голову бросаться в дорогу. После объяснения с кронпринцем ситуация, касающаяся самозванства Шимона Дворжака, благополучно разрешилась, что не могло не радовать Алексея. Сколько он будет отсутствовать – неизвестно. Поэтому нужно было привести все дела в надлежащий вид и подготовить завещание.

Очень не хотелось, чтобы все заработанное столь тяжкими трудами пошло прахом в случае его гибели. Нет, жить он хотел, и жить ярко, но и не отправиться в Новый Свет он тоже не мог, а тут уж ни в чем нельзя быть уверенным.

– Ванек, ты выяснил насчет пароходов до Новой Рустинии?

Вопрос был адресован крупному мужчине под два метра ростом, крепкого, если не сказать атлетического, телосложения. Темные волосы, окладистая борода, но с седой полоской посередине. На левой стороне лица застарелый шрам, начинающийся от глаза и теряющийся в бороде, взгляд угрюмый, но в то же время не пустой. Взглянешь в такие глаза и не сразу поймешь, что перед тобой самый настоящий убийца.

Алексея с этим человеком свел случай. Тот самый случай у гостиницы «Тадос». Примерно полгода назад в усадьбе господина Дворжака появился странный гость. Он непременно хотел увидеться с хозяином. Как выяснилось, это был отец Ростика, которого в свое время без видимой причины взял под свое крыло Алексей. Он только что вернулся с каторги, отмахав кайлом и пробегав с тачкой весь срок от начала и до конца.

Когда Ванек пришел в усадьбу, вид у него был тот еще. Худой, изможденный, обозленный на весь белый свет. Вот взглянешь, и тут же становится понятно – добра от такого не жди. Правда, к Алексею он пришел не с претензией, а с благодарностью за заботу о непутевом сыне.

Странное дело, но никто из пошедших по кривой дорожке не желает того же и для своих детей. Они хотят, чтобы те стали лучше своих отцов и имели иную судьбу, непохожую на жизнь своих родителей. С другой стороны, странно ли это? Пожалуй что и нет. Вот и Ванек Бенеш хотел для своего сына иной доли. Поэтому он силком заставлял парнишку учиться и всячески старался оградить его от сомнительных связей, хотя сам когда-то и не сумел избежать подобной участи.

В процессе разговора с этим мужчиной, успевшим вкусить в этой жизни в равной степени как греха, так и горечи, Алексей понял, что тот не прочь покончить со своим прошлым. Однако не все наши желания совпадают с нашими возможностями. Прожив на свете больше сорока лет, Ванек по-настоящему хорошо умел только убивать и грабить. Он был готов учиться, но остальные не были готовы с легкостью принять его прошлое. Все шло к тому, что ему придется возвращаться к прежнему кругу и к привычному, хотя и опостылевшему образу жизни.

Алексей не знал, чем руководствовался, возможно, ему просто хотелось иметь рядом сильного и волевого человека, каким в его памяти остался Сергей. Болотин и сам сильно изменился за прошедшее время, но кто способен трезво оценить себя? Уж не он, это точно. Словом, он предложил Ванеку работу.

Разумеется, первое время он присматривал за ним и не давал серьезных поручений, а оставаясь наедине, всегда предпочитал иметь под пиджаком тот самый маленький револьверчик, которым обзавелся на неприметном полустанке в Новой Рустинии. Но время шло, они лучше узнавали друг друга.

Семейство Бенеш переселилось в усадьбу, супруга Ванека взяла на себя заботы по ведению дома и хозяйства, сейчас она уже была беременна четвертым. Ростика забрали из типографии, где он за полгода сделал карьеру от рассыльного до наборщика, и нашли занятие на фильмостудии. Так как с достатком было уже все в порядке, отец хотел отдать сына учиться дальше, но парнишка буквально влюбился в новинку, и Алексей предложил Ванеку оставить сына в покое. Дело новое, ему нигде не обучают, все постигается на собственном опыте. Самая лучшая школа была как раз на фильмостудии Дворжака, что подтверждали бешенный успех его картин и недосягаемость для конкурентов. После разъяснения перспектив Ванек все же согласился с работодателем, и Ростик прочно окопался в усадьбе.

Сейчас паренек выполнял различные поручения, изредка снимался в эпизодических ролях и постоянно совал свой нос во все, до чего мог дотянуться. Как ни странно, но его любознательность не раздражала окружающих. К тому же Ростик был еще и сообразительным – руки у него росли из нужного места, а голова была светлой.

Ванек оценил заботу о его семье, и теперь у Алексея появился преданный человек. Примерно с месяц назад Бенеш заверил его, что готов служить не за страх, а за совесть, и даже если нужно будет кого убрать, то господину Дворжаку достаточно просто намекнуть. Алексей вовсе не собирался лезть в криминал, о чем и сообщил Ванеку, но слова его оценил, тут же увеличив жалованье чуть не вдвое против прежнего.

И вот случилось так, что ему все же понадобился сильный и решительный спутник. Болотин слишком хорошо помнил, насколько опасно на границе пинкской территории. Ванек без колебаний согласился сопровождать работодателя и выразил готовность выполнить любое поручение. В настоящий момент он вернулся из порта.

– Ближайший пароход через неделю, – ответил на поставленный вопрос Ванек.

– Отлично. Хотя… какое уж там отлично. А следующий?

– Через три.

– Долго. Но и с делами за неделю не управиться. А что так мало пароходов отправляется в Новый Свет? – полным недоумения тоном поинтересовался Алексей. Действительно, в подобное верилось с трудом.

– Отчего же мало, – пожал плечами Ванек. – Достаточно. Но торговые суда добираются дольше, чем пассажирские.

– Значит, нужно как-то исхитриться и уложиться в неделю, – озабоченно пробормотал Алексей.

– Можно и по-другому, господин Дворжак. Через две недели в Новую Рустинию выходит клипер.

– Парусное судно? – покачал головой Алексей. – Сомневаюсь, что оно доберется до места раньше пароходов.

– Я тут поговорил с морячками. Все не так плохо, как кажется. Если на небольшие расстояния, то пароходы будут побыстрее. Но когда вот такие дальние переходы, то клипер не намного им уступит, а если учесть то, что ему не нужно пополнять запасы угля, так можно обернуться и побыстрее. Моряки говорят, что если не угодят надолго в штиль, то они будут на месте одновременно с пароходом, который выйдет через неделю.

– А вот это замечательно! – оживился Алексей. – Я получу лишнюю неделю и не потеряю времени.

– Только с условиями у них так себе, – счел нужным предупредить Ванек. – Все же грузовое судно.

– Тебя это смущает?

– Меня? Нет. Но вы…

– Было дело, я жил в обычной избушке, сложенной на скорую руку. Так что минимум условий меня не расстроит, – улыбнулся Алексей. – Договорись о четырех билетах.

– А кто еще отправится с нами?

– Возьму с собой оператора и кого-то ему в помощники. Есть одна задумка. Мы такой фурор произведем, что все только крякнут.

– Ага. Ну вам виднее. Тогда я опять в порт?

– Двигай.

Алексей предвкушал, какой фурор произведет, если вернется из поездки еще и с фильмами о Новом Свете. Он постарается запечатлеть жизненный уклад пинков и хуторян на границе. Мало того что это принесет очередную прибыль, это будет настоящая этнографическая экспедиция со зримыми результатами. Если даже его действия не будут оценены в современных научных кругах, что сомнительно, то будущие поколения уж точно по достоинству оценят это деяние.

Ясно, что главное – это вызволить Варакина, но кто сказал, что нельзя совместить эти два дела? Итак, ему понадобится минимум две камеры и запчасти к ним. Пленка. Много пленки, так как там ее взять неоткуда. Фотоаппарат и пластины, последние при необходимости можно пополнить и в Новой Рустинии. Разумеется, не забыть и необходимое количество реактивов. А еще фонограф и как можно больше болванок. Киносъемка – это конечно же хорошо, но, если удастся записать легенды, песни и музыку, это будет просто неоценимый вклад в науку.

Угу, только это уже немалый багаж, а как с остальным? Для путешествия необходимо снаряжение, понадобится транспорт, продовольствие и много еще чего, наверняка все он учесть не в состоянии. Ничего. При его финансах траты не столь уж и велики, а с поклажей можно будет разобраться по ходу.

Жаль, ему нельзя пересекаться с теми, кто знал Алексея Болотина. Это условие кронпринца, переданное полковником Войничем, звучало недвусмысленно. Не стоит злоупотреблять доверием и поддержкой столь влиятельного лица. Так что знакомством с Вольным Ветром, вождем куроки, воспользоваться не получится. Ну да ничего, он ведь не единственный вождь краснокожих, с которым у рустинцев налажено общение.

Есть еще одно дельце. Специально ехать из-за этого как-то не с руки. Ну кто он? Да, успешный писатель и предприниматель, которого знают уже во многих странах. Вот только потомственному дворянину Валичу на это чихать с высокой колокольни.

Все так. Алексей все чаще вспоминал Хану, молодую, жизнерадостную бунтарку из Нового Света. Прожив в столице Рустинии несколько месяцев, ее семья вернулась домой. Но какой бы бунтаркой она ни была, брак – это слишком серьезный шаг, чтобы отец потворствовал ее своеволию. Это при условии, что она вообще питает к Алексею хоть какие-то чувства, а не держит его за известную личность, с которой не зазорно общаться, а при случае и козырнуть знакомством в обществе. Кстати о чем-то таком она говорила.

Решено. Вопреки своему обещанию высылать ей свои новые романы он отвезет ее экземпляр лично. Что с того, что тамошнее общество сквозь пальцы смотрит на происхождение и благосостояние имеет немалое значение. Он не дворянин, а потому ему не светит заполучить эту девушку. Но уж встретиться им никто не запретит. Жаль конечно же, что Алексей не сможет уделить много времени общению с Ханой, но он будет рад и мимолетной встрече.

Осталось привести дела в порядок, а главное – оставить распоряжения на тот случай, если… «Если» – оно бывает разное, не пускать же все нажитое по ветру.

Порывы свежего ветра, бьющего в лицо, мириады холодных брызг, скрип такелажа, неповторимая романтика путешествия на быстроходном клипере с высоко вздымающимися мачтами, одетыми в белоснежные паруса, – все это позади. Сейчас под ногами Алексея не выскобленная добела палуба, а каменная мостовая Либера, столицы генерал-губернаторства Новая Рустиния.

Переход через океан прошел довольно успешно. Их судно ни разу не попало в полосу штиля и только однажды пережило шторм, да и тот лишь зацепил их стороной. Команда дружно удивлялась такому скорому и спокойному переходу. Клипер умудрился преодолеть океан даже быстрее вышедшего на неделю раньше пассажирского парохода. Ненамного, всего на сутки, но опередил.

Моряки – люди мнительные и верящие в различные приметы, поэтому, когда пассажиры сходили на берег, Алексею подарили модель клипера, изготовленную одним из членов команды в часы досуга. В принципе утверждать, что именно наличие на борту Болотина принесло им удачу, причин не было, но ведь именно он был старшим среди пассажиров, взошедших на борт судна, вот морячки и сподобились.

Разобравшись с багажом и устроившись в гостинице, Алексей для начала посетил государственный банк. При нем были векселя королевского казначейства на триста тысяч крон, которые он и поспешил пристроить с максимальной безопасностью. Справедливо рассудив, что денег много не бывает, он не стал скупиться и зарядился по полной. Это было оправдано тем более, что телеграфного сообщения между Старым и Новым Светом не имелось. Что-то вроде планировалось, но затея весьма дорогая, а потому пока это было лишь в стадии обсуждения. Так что лучше иметь под рукой лишние средства, чем потом кусать локти.

В пути он успел обдумать множество способов помощи другу. Но в итоге пришел к выводу, что это пустопорожние размышления, не имеющие под собой никакой почвы. Ну что ему было известно? Сергей осужден за убийство полицейского. По приговору он служит в черных шевронах на пинкской территории, на какой-то заставе по реке Мраве. Вот и вся информация, которой счел нужным поделиться полковник Войнич. Поэтому уже через пару дней путешествия Алексей пришел к выводу, что решение придется принимать на месте, исходя из сложившейся обстановки.

Конечно, самое простое – это взятка. Деньги универсальны, а в сказки о том, что чиновники кристально честны, он не верил. Но тут имелись свои трудности. Подобно тому, как он засветился в паспортной управе Крумла, он точно так же оказался на виду теперь уже у кронпринца. Ввязываться в сомнительные предприятия с риском попасть в опалу у столь влиятельной особы, которая в скором времени вполне могла стать первым лицом королевства, он не хотел.

Поэтому вариант с подкупом чиновников отпадал. Пока отпадал. Если он не найдет иного пути решения задачи, то пойдет на все. Не убьют же его, в самом-то деле. А второй раз друга он не бросит. Будет нужно, он сам займет место рядом с Сергеем и будет тянуть солдатскую лямку вольноопределяющимся. Уж это-то ему никто не запретит. Конечно, сомнительная помощь, но уж лучше так. Друга ведь можно потерять по-разному. Случившееся Варакин еще поймет и простит, в это Алексей верил безоговорочно, а вот повторение уже будет предательством, и никаким стечением обстоятельств это уже не объяснишь.

Рискованно, и даже очень, раз уж решили поручить это дело штрафникам, кем, по сути, являлись черные шевроны. Но для себя Алексей уже решил, что в случае неудачи с альтернативными планами он обязательно пойдет на крайнюю меру. Ему очень хотелось, чтобы эта решимость не угасла, как только он встретится с первыми трудностями или после первой, самой незначительной стычки.

Из банка его путь лежал в военное ведомство. Он имел рекомендательное письмо от полковника Войнича к его кузену, майору Войничу. Последний сам вызвался служить в Новом Свете, рассчитывая сделать здесь карьеру. Молодой и амбициозный, он специально забрался подальше от своей влиятельной родни, чтобы избежать пересудов о сильной руке, ведущей его по жизни. И, надо заметить, преуспел в этом, став самым молодым офицером в майорском чине в Новой Рустинии. В военном ведомстве он оказался совсем недавно и искренне надеялся, что это только временная мера. Его влекло на границу, в край, полный опасностей, будоражащих кровь, место, где и пристало быть настоящему офицеру – на острие интересов Рустинии. Но в штабе были иного мнения и считали, что такому талантливому молодому человеку, имеющему за плечами академию Генерального штаба, зарекомендовавшему себя с наилучшей стороны в войсках, найдется дело и в военном ведомстве.

– Разрешите, господин майор?

– Проходите. Присаживайтесь. Уж простите за тесноту, эта каморка куда меньше, чем я мог себе позволить себе даже в палатке во время полевого выхода.

Рабочий кабинет майора и впрямь не тянул на подобное громкое название. Скорее уж действительно каморка, или, если быть более точным, пенал. Метра два в ширину и четыре в длину, письменный стол, придвинутый к окну, оставляет у правой стены едва ли сантиметров шестьдесят, чтобы его владелец мог протиснуться к стулу с высокой прямой спинкой. Точно такой же стоит напротив для посетителей. Слева, вдоль стены два шкафа, заставленных различными папками и книгами. Есть еще один столик, скорее даже тумбочка, на которой стоит графин и стаканы. Очень может быть и скорее всего, за дверцей в торце находится и что покрепче. Военные славились своими кутежами и попойками. Опять же, любой уважающий себя офицер на своем рабочем месте будет иметь горячительное, даже если сам не склонен к пьянству. Офицеры здесь каста, а каста сильна своими традициями.

Хозяин этого кабинета понравился Алексею. Высокий, белокурый, со светлыми глазами, чертами лица напоминающий своего старшего кузена. Голос сильный, если не сказать зычный, поставленный, уверенный, без сомнения, привычный отдавать команды, и не только на плацу. При этом молодому человеку едва ли исполнилось двадцать семь.

Одного взгляда на этого сильного мужчину достаточно, чтобы понять: досрочный майорский чин – это не протекция влиятельных родственников. Нет, полностью этого отрицать нельзя, даже если сам майор об этом не знает, но в то, что это заслуженно, верилось сразу.

Офицер внимательно ознакомился с письмом полковника Войнича. При этом выражение его лица претерпело изменение от легкой настороженности до довольства и даже где-то покровительства. Что же, понять молодого человека можно. Как видно, он опасался, что приближенный к кронпринцу кузен напишет нечто способное испортить ему настроение. Человеку, решившему всего добиться своими силами, всегда неприятны советы и пожелания тех, кто может сделать протекцию, но услугами которого пользоваться не хочется. Однако в письме была высказана только просьба оказать подателю сего посильную помощь в розыске его старинного друга, который по приговору военно-полевого суда проходит службу на пинкской территории.

– Итак, я вас слушаю, господин Дворжак. Погодите… Шимон Дворжак?

– Да, это я. И предвосхищая ваш следующий вопрос, сразу отвечу – и это я.

– Господи, не верю своим глазам. Вы уж простите, но я, грешным делом, люблю почитать. Кроме того, ваши романы весьма популярны в здешнем дамском обществе, а потому я просто обязан быть в курсе всех новинок известных писателей.

– Вот уж не думал, что могу быть популярным у прекрасной половины. В Старом Свете моя популярность все больше в среде молодых людей.

– О, это само собой, но с развлечениями здесь не очень, а потому книги здесь читают больше, чем в метрополии. К тому же вы один из нас, из Новой Рустинии. Пообещайте, что непременно оставите мне автограф.

– Отчего же не сейчас?

– Хм… Дело в том, что я не держу на службе посторонних бумаг, и ваши книги находятся на моей квартире.

– Эта подойдет? – Алексей достал из саквояжа новое издание и продемонстрировал его майору.

Новинки не сразу отправлялись в Новый Свет. Сначала насыщался рынок Рустинии и только потом, с опозданием примерно в месяц, они отправлялись за океан. Сейчас этот роман как раз должен быть на пути сюда. Зная об этом и предполагая, что его популярность сможет быть полезной, Алексей прихватил с собой десяток экземпляров, два из которых сейчас лежали в его саквояже.

Его расчет оказался верен. Майор буквально засветился от удовольствия. Правда, подписать книжку отчего-то попросил некой Алеш Лядич. Возможно, у майора были какие-то виды на эту девицу или даму. Хм… Как только выйдет отсюда, нужно будет срочно бежать к Валичам. Уговор дороже денег, он обещал, что Хана будет получать свой экземпляр первой в Новой Рустинии, а тут может получиться такой казус. Пусть ему не видать этой девушки как своих ушей, но ронять себя в ее глазах не хотелось.

– Так о чем пишет мой кузен? Кого вы хотите разыскать?

– Варакин Сергей. Примерно полтора года назад в форте Опань он был приговорен к двум годам службы в черных шевронах. К сожалению, большей информацией я не владею.

– Хм… Это немного не моя епархия. Но не переживайте, – поспешил успокоить Алексея офицер, – все решаемо. Вы посидите, пожалуйста, здесь, я скоро вернусь.

Майор легко поднялся со стула, привычно и с какой-то дикой грацией скользнул между столом и стеной, после чего столь же быстро исчез за дверью. Однако долго пребывать в одиночестве Алексею не довелось. Очень скоро в кабинет вошел вестовой и водрузил перед ним чашку с ароматным сивоном. Весьма недурно сваренным сивоном, который мог бы сделать честь и самой популярной сивойне столицы.

Вероятно, Войнич отдал вестовому соответствующее распоряжения, так как за время его отсутствия Алексей успел выдуть три чашки. Когда он уже начал паниковать, ну мало ли как там обстоят дела со списками штрафников, майор все же соизволил вернуться. Едва Болотин увидел его довольное лицо, как понял, что страхи его были напрасными. Было ясно, что не только удалось найти следы Сергея, но и что тот все еще жив. Или был жив на момент обновления списков.

– Вы уж простите за задержку, но если бы вы сразу сказали, что ваш друг Верная Рука, то времени было бы затрачено куда меньше.

– Верная Рука?

Несмотря на то что он искренне переживал за Варакина, Алексею стоило больших трудов не рассмеяться от всей души. Н-да, вот уж Сергей отчудил так отчудил. Интересно, это он сам придумал или просто так совпало?

– Все верно, Верная Рука. В наших краях так бывает. Пинки зачастую дают белым прозвища на свой манер.

– Сергей стал другом пинков?

– Нет, вовсе нет. Он доставил им столько неприятностей, что те уже иззуделись, настолько им хочется заполучить его к своему тотемному столбу для воздания приличествующих почестей. Такой чести удостаивается далеко не каждый. Хотя лучше бы этого избежать. У пинков весьма своеобразное чувство юмора. Прозвища удостаивается любой белый, пинкам так проще, у нас же оно закрепляется только за сумевшими выделиться в общем ряду. Так что ваш друг в некоторой мере знаменитость пограничья, и, смею вас заверить, не только там.

– Славно. Скажите, он жив?

– На момент последних сводок – да. Я воспользовался своим положением и сделал запрос по телеграфу в Крумл. Ваш друг в порядке. Я правильно понимаю, вам хотелось бы вытащить его из той ямы, в которую он угодил?

– Именно так, – кивнул Алексей.

– Будь это кто иной, возникли бы сложности. Но в этом случае… Служи Верная Рука в обычной части, и на его груди уже давно красовался бы целый иконостас из наград. Но он черный шеврон, а им награды не полагаются.

– Так в чем простота-то? Я ничего подобного не наблюдаю. Если вы намекаете на то, чтобы хоть как-то пойти на нарушение закона, сразу предупреждаю – его высочество в курсе этой истории.

– Я понял это из письма кузена. Но… Любого человека и в любой ситуации нужно как-то стимулировать. Кстати, именно такую цель и преследуют ордена и медали, они позволяют выделить настоящих служак и храбрецов из общей массы. У шевронов есть только один стимул – дослужить до конца срока и заслужить прощение. Но служить можно по-разному. Большинство предпочитает поменьше высовываться, чтобы дожить до свободы. Варакин и его товарищи – исключение из правил и успели неоднократно проявить себя с самой лучшей стороны. – Майор помолчал. – Я думаю, генерал-губернатор согласится с моим предложением помиловать их за отличие в службе. Это будет законно, так как во власти генерал-губернатора, и послужит дополнительным стимулом для инициативы со стороны других шевронов, которые служат только из-под палки. Если же у них будет свет в окошке, то все может поменяться.

– И когда можно этого ждать?

– Завтра я иду с ежемесячным докладом к его превосходительству. Заодно изложу ему свои предложения по службе шевронов, дам обоснования и подготовлю проект приказа о помиловании осужденных Варакина, – майор заглянул в листок, который принес с собой, – Бартова и Хвата. Хм… Странно, но у последнего нет ни имени, ни фамилии, лишь прозвище. Нужно будет уточнить. Это отнимет время. – Было видно, что Войнич несколько озадачен последним обстоятельством.

Это что же получается? Все так прекрасно складывалось. Варакин не просто служил, но и сумел зарекомендовать себя, в некотором смысле сделать себе имя. Алексей прибыл как раз накануне доклада майора его превосходительству. Это случилось только благодаря хорошей погоде во время пересечения океана, что само по себе редкость. А теперь все может пойти прахом из-за какого-то Хвата? Да что это вообще за имя? Не иначе какой-то уголовник. Да плевать Алексею на всех Хватов скопом! Ему нужно вытащить Сергея!

– Господин майор, если это создает трудности, может, выяснение вопроса по этому Хвату отложить и амнистировать только двоих, а с ним разобраться позже?

– Я понимаю ваше желание вызволить друга и ваше равнодушие по отношении к другим, – голос майора стал холодным как лед, а в уголках губ пролегли морщины, придавшие ему строгости, – но эти двое всегда и везде были рядом с ним. Вспоминать об одних и забыть о других… Вряд ли это достойно.

Алексей закусил губу от разочарования самим собой. Сейчас он рискует потерять доверие этого человека, к которому уже успел проникнуться уважением. Все же полковник Войнич не врал, когда рассказывал о своем кузене, парень и впрямь не лез по головам, а заслужил все своим потом и кровью. Только такой офицер мог думать о солдате, пусть даже тот и был всего лишь черным шевроном.

– Прошу меня простить, если мои слова заставили подумать обо мне плохо. Но поймите и меня. Полтора года я жил, зная, что мой друг, единственный дорогой мне человек, погиб. И вдруг я узнаю о том, что он жив. Я тут же бросился через океан, чтобы вызволить его. Я привез с собой огромную сумму, чтобы любыми путями спасти друга. Я был готов на любой проступок. В случае неудачи я пошел бы на то, чтобы заплатить наемникам и усилить ими гарнизон заставы. В крайнем случае я хотел записаться добровольцем и служить рядом с ним вольноопределяющимся. Да-да, я готов был и на это. Я и сейчас готов. Однажды по стечению обстоятельств я уже потерял Сергея. Но он меня поймет, я уверен. Если я отступлю сейчас, то это уже будет предательством, и он меня никогда не простит. Но тут выясняется, что его судьба зависит от имени одного из осужденных. Я ведь не ошибусь, если предположу, что они там ежеминутно подвергаются опасности?

– Теперь все уже не так страшно. Застава укреплена надлежащим образом. Гарнизон занимается постоянным патрулированием. Хотя… Пинкская территория. Там ни в чем нельзя быть уверенным, – уже более доброжелательно произнес майор. – Но если я правильно понимаю этого Варакина, он и сам не оставит своего друга. Мне многое удалось разузнать, поднять старые сводки. Получается, что эти трое вместе с самого начала. Они уже давно прикрывают друг друга и обязаны друг другу жизнью. Или всех вместе, или никого. По-другому я не умею. Уж простите.

– Я понимаю, – тяжело вздохнул Алексей.

– И я вас понимаю. – Майор действительно понимал, об этом свидетельствовал весь его вид. – Не переживайте. Нужно будет, я заночую здесь, но подготовлю все бумаги надлежащим образом и завтра же представлю их его превосходительству. Все будет хорошо.

– Я ваш должник.

– Ну что вы. На этот вопрос никто пока не обращал внимания, и если я преуспею, а шансы на это велики, то предстану перед его превосходительством в выгодном свете. Так что я в этом деле тоже буду в выигрыше, – усмехнулся майор.

– И все же.

– Мы с вами в расчете. – Майор Войнич положил руку на подаренную книгу. – Алеш будет в восторге оттого, что первой в Новой Рустинии стала обладательницей экземпляра вашего нового романа.

Сказано это было так, что не было никаких сомнений – ему крайне важно доставить этой девице удовольствие, и наверняка он имеет на нее виды. Вот и все. Алексей рассчитывал уже сегодня встретиться с Ханой Валич, имея благовидный предлог – подарок в виде его новой книги.

Скрепя сердце и борясь с самим собой, Алексей был вынужден отложить визит, пока не разрешится вопрос с Сергеем. А потом еще выждать, когда майор преподнесет сюрприз даме сердца. Но что такое его душевные метания в сравнении с услугой, которую ему готов оказать Войнич!

– Когда будет известен результат беседы с его превосходительством?

– Завтра в десять я на докладе. Обычно это занимает не больше двадцати минут. Как будет в этом случае, не знаю. Но вряд ли долго, его превосходительство обладает острым умом и решительным характером. Так что можете прийти в половине одиннадцатого. А теперь прошу меня простить. У меня и без того были дела, а теперь их значительно прибавилось.

– Да-да, конечно, – улыбнулся Алексей, вставая. – До завтра, господин майор.

Глава 7

Двум смертям не бывать

– Ну что там, командир?

– А ты уже разучился читать следы?

– Ну, особым знатоком я никогда и не был, да и на земле ты. Так что тебе виднее, – как ни в чем не бывало ответил Хват, лениво перегоняя травинку из одного уголка губ в другой.

– Пинкские лошади. Вряд ли больше дюжины.

Чтобы научиться читать следы как открытую книгу, нужны годы практики и желательно наставник. Но отличить следы лошадей пинков не так чтобы и трудно, у них копыта меньше и никогда не имели подков. Даже захватив лошадей белых, пинки при первой возможности сдирали эту «обувку». С металлом у них не так чтобы и очень, поэтому железу находилось иное применение. Хотя и нечасто, но у них встречались кузнецы, умевшие делать простые поделки – ножи, боевые топорики, наконечники для стрел и легких копий или рогатин. Даже если такового мастера не было, подковы можно было обменять на что-нибудь более полезное. Пинки не столь уж и богато живут, чтобы разбрасываться металлом на лошадей, они даже уздечками пользовались крайне редко, в основном недоуздками.

– Может, разведчики с заводными? – предположил сильно возмужавший за последнее время Ануш.

Поразительно, как может изменить человека всего лишь год, проведенный в постоянной опасности. Сейчас парень с первого взгляда внушал к себе уважение. Он немного прибавил в росте, самую малость, раздался в плечах, опять не так чтобы и много, обветренное лицо, цепкий взгляд, сильное и вместе с тем гибкое тело, крепкие руки, уверенно держащие как поводья, так и оружие, твердая посадка в седле. Если уж есть желание с кем потягаться силой, лучше обойти Ануша стороной и поискать другого соперника.

– Нечего им тут разведывать, – не согласился с парнем Варакин. – Наверняка военный отряд, вышедший за добычей.

– Думаешь, они уже успели заготовить припасы на зиму?

– Сомнительно. Буйволы вроде бы в этом году запаздывают или пасутся не пойми где. Так что охотники рыскают в поисках стада. Эти скорее всего сборная солянка.

– Не, командир. Они же не полные отморозки, чтобы такими силами рассчитывать захватить пароход, – решил все же вставить свои полгнедка Хват.

– Отчего же. Если грамотно подготовиться, то очень даже.

– Ну и сколько они унесут? Такой риск, чтобы уволочь только то, что получится уложить во вьюки? Я тебе как вор говорю, не наша клиентура. Эти скорее уж смогут захватить какую семью переселенцев, – авторитетно заключил Хват.

Вполне разумное замечание. Захват парохода обычно осуществлялся довольно внушительными силами, никак не меньше полусотни воинов, да еще и при наличии минимум одной заводной лошади у каждого. Даже небольшое судно, без баржи, несло такое количество груза, что с богатой добычей останутся все без исключения, еще и останется. Ну и какой смысл идти на дело малыми силами?

Но с другой стороны, даже если целью пинков является семья переселенцев, то кто им сможет помочь, если не их патруль? Конечно, сомнительно, чтобы сюда направлялась какая-нибудь семья. Здесь о поселениях и речи быть не может. Нет, отчаянных голов хватает, не без того. Вот только кто отправится ставить свой дом более чем за двести верст от границы, да еще в землях откровенно враждебно настроенных арачей?

С куроками этот номер вполне прошел бы. Мало того, насколько знал Сергей, они и сами приглашали фермеров в глубь своей территории, выделяя им земли в стороне от кочевий стад буйволов. Его знакомого Кафку как раз и приглашали, да он отказался. К тому же куроки не чурались отдавать своих детей в рустинские школы. И вообще, последние лет десять были настроены к белым весьма миролюбиво.

Странная перемена, непонятная, но весьма приветствовавшаяся рустинскими властями. Королевство предпочитало бескровное присоединение территорий открытым военным конфликтам. Поощрялось не только обучение пинкских детей в школах, но и смешанные браки, коим и куроки не больно-то противились. Ходили слухи, что последние несколько лет у них нет рустинских рабынь. Правда, к валийцам это не относилось.

Судя по всему, власти стремились ассимилировать пинков, это немного дороже вначале, но зато непременно окупится в будущем. Новая Рустиния уже сейчас несла наименьшие потери переселенцев в отличие от остальных колоний. Это немалый плюс, если учесть чрезвычайно высокую смертность во всех странах во время последней эпидемии.

Итак, нападение на переселенцев отпадало. Разведчики? Ну и что они тут будут разведывать? До заставы добрых тридцать верст, значит, цель не она. Заприметить пароход? Не смешите мои тапочки. Какой смысл обнаружить судно, если о нем никак не сообщить своим. Оно ведь просто пройдет мимо, и всех делов.

Соседняя застава? Но и тут мимо. Во-первых, она еще дальше. Во-вторых, за зиму все заставы сумели укрепить куда как лучше, чем это было год назад. Сейчас они все представляли собой весьма крепкий орешек, который пинкам не по зубам. Если только не наплевать на потери и не штурмовать по телам своих товарищей. Но этого они не могут себе позволить. Конечно, диверсанты редко, но продолжали докучать. Однако следы гораздо ближе к Паюле, а не к соседней заставе. А подходить со стороны берега куда сложнее, чем со стороны степи. Так при случае и уйти куда больше шансов.

По прикидкам Сергея, арачей было около двадцати пяти тысяч. Ну и сколько среди них мужчин – кормильцев, добытчиков и защитников? Маловато получается. Одна только застава Паюла причинила им такой урон, что они больше не решались к ней приближаться. Нет, короткие жалящие удары диверсантов никуда не делись, и гарнизон по-прежнему продолжал нести потери, хотя и несущественные. Но крупных нападений больше не случалось.

С осени прошлого года застава регулярно высылала по побережью патрули. Не прекращалось патрулирование и зимой. Это время оказалось большим подспорьем в плане изучения окрестностей. Не то что в прошлом году, когда нос боялись высунуть за стены. Спросите, как десяток шевронов сможет предотвратить нападение на пароход? Ну уж не перебить большой отряд арачей, это точно.

Их задача – обнаружить противника и атаковать, желательно с большой дистанции, а затем увлечь за собой в сторону заставы. Такая задача им была по плечу, так как каждый имел заводных лошадей, что позволяло оторваться от преследования. Если арачи теряли интерес к убегающим, шевроны возвращались, и все повторялось. Если отправляли в погоню незначительные силы, штрафники устраивали им засаду и, как результат, кровавую баню. Опыт боев не прошел бесследно, сегодня в их распоряжении имелось достаточно гранат.

Особенно в отношении боевой подготовки сильно выделялся десяток Сергея, которым он стал командовать как раз с осени прошлого года. Дошло до того, что женщины арачи пугали его именем детей, а воины жаждали заполучить его в свои руки, и желательно живым. Сделал он себе имечко, ничего не скажешь.

Словом, если раньше арачи чувствовали себя на берегах Мравы вольготно, то с некоторых пор эта вольница поубавилась. Уменьшилось и количество нападений на проходящие суда, у которых теперь были вполне надежные стоянки у причалов возле застав.

Ситуация с этими заставами Сергею была непонятна. Ну зачем так рисковать, если можно было их выставить поздней осенью, под конец навигации? К этому времени арачи откочевывали на зимние стоянки, и вероятность того, что они вообще заметят появление укреплений до весны, сводилась к минимуму. А ты поди потом разгрызи этот орешек.

Еще удивляло то, что валийцы выставляли гарнизоны из строевых подразделений, а не смертников, как рустинцы. За все время арачи смогли сжечь только один валийский форт. Все же армейские подразделения это вам не уголовный сброд. Прямое доказательство тому застава Паюла, гарнизон которой состоял на две трети как раз из осужденных военнослужащих. Словом, странностей здесь больше, чем понятного, и это при вполне грамотной колониальной политике Рустинии. Такое впечатление, что власти Новой Рустинии вдруг растеряли свои мозги. Сомнительно.

Ладно, это все размышления на отвлеченные темы. Нужно думать над тем, как поступить вот с этим отрядом арачей. А может, не арачей? Угу. Дюжина куроки вдруг сошла с ума и решила прокатиться по враждебным землям. Смертной вражды между этими племенами не было и в помине. Так, случались стычки, да воровали друг у друга лошадей, но уж и рады им тут не будут, это точно. Да и нечего куроки здесь делать, потому как в округе ни одного стойбища.

– Идем по следу, – решил Сергей. – Хват, ты со своим отделением в головном дозоре, заводных оставьте с нами. Забирай Грома и Бурана. Да поаккуратнее, головой вертите во все стороны. Убьют – домой не возвращайтесь, измордую.

– Угу. Ты, командир, пострашнее смерти будешь. Ну, чего замерли, пошли! – Это уже отделению, с этаким шутовским поклоном и указующим взмахом руки.

Весельчак, йок макарек. Ануш покачал головой и, кивнув в сторону Хвата, пожал плечами: мол, команди-ир. Ну да, возглавив десяток вместо Крайчека, который занял место Грибски, Сергей без раздумий назначил капралом бывшего вора. Сам Грибски сейчас был комендантом заставы, так как схлопотавший стрелу Ежек был эвакуирован в Крумл. Насколько было известно, возвращать его на заставу никто не собирался. Капитан вроде искупил свою вину, а других проштрафившихся пока не было. Положение офицеров и рядовых в черных шевронах значительно отличалось. Оставалось только порадоваться за капитана, человек он дельный и пользовался уважением даже среди их братии.

Трое всадников, пришпорив коней, рванули за припустившими по следу псами. Направление в сторону реки, до которой сейчас верст десять. Нет никакого смысла патрулировать только берег. Следы противника лучше обнаруживать загодя, подальше от берега, так меньше шансов угодить в засаду.

Хм… Дюжина арачей, направляющихся к реке, где из добычи лишь пароходы, которые им нужны как собаке пятая нога. Все страньше и страньше. А может, молодняку просто захотелось подвигов? Может, и так. Придется выяснить, не оставлять же это без внимания.

За собак Сергей не переживал. Наученные горьким опытом, они теперь не лезли на рожон. Нет, они не стали трусливыми, наоборот, еще больше обозлились и превратились в свирепого противника. Но стали куда осмотрительнее и осторожнее.

Хотя насчет свирепости… Не обозлились они, Гром по-прежнему в своеобразной манере попрошайничает и пускается наутек от Хвата. Правда, своего все одно добивается. Но то с друзьями. А если кто другой… Так, например, новички предпочитали тут же откупаться от скалящих клыки псов чем-нибудь вкусненьким. Потом уж, когда собачки к ним привыкают, они могут вполне расслабиться, но до того лучше не нагнетать, может выйти себе дороже. Один схватился было за оружие, так мало что Гром ему руку прокусил, потом еще и от Хвата досталось на орехи.

Сергей сдержал свое обещание и повязал своих лаек с местными суками, которых привел Сильная Рука через месяц после памятных событий. Пришел он один и абсолютно открыто. Шевроны ошалели от подобной наглости и едва не устроили на него охоту. Безобразие прекратил Сергей. Вернее, он пригрозил, что прикончит любого, кто посмеет тронуть арачи хоть пальцем.

Пинки – злопамятный и свирепый народ, но чего у них не отнять, так это того, что их слово крепко как сталь. Трудно сказать, что должно произойти, чтобы они нарушили свое слово. Если ты столь же честен с ними, то и они ответят тебе тем же. Во всяком случае, если между вами был какой уговор, то они сначала поставят тебя в известность, что отныне между вами вражда, выждут какое-то время – может, день, а может, час – и только потом нападут.

Сергей прожил с Сильной Рукой бок о бок в открытом поле четверо суток, ничуть не опасаясь коварства со стороны арачи. Тогда же он начал изучать язык аборигенов. Говорили они с пинком на разные темы, ни разу не помянув вражду между краснокожими и бледнолицыми. Эта тема была под негласным запретом. Да и чего о ней говорить, если при следующей встрече они без капли сомнений будут стрелять друг в друга.

Н-да-а. Гром и Буран тогда порезвились от души. А и то, десяток сук – и только они вдвоем. Малинник, йок макарек.

По следу патруль прошел не больше трех верст, когда Хват остановил свое отделение, поджидая остальных. Собаки что-то почуяли? Вряд ли вор вел бы себя подобным образом при таком раскладе. Не мальчик. При всем его балагурстве, Хват был предельно собран и серьезен в боевой обстановке. Так оно надежнее. Так что если встал, как три тополя на Плющихе, то явной опасности нет, но и принять решение он затрудняется. Прибавили ходу.

– Ну что тут у тебя?

– Сам погляди.

Ага. Кажется, ситуация проясняется. Или еще больше запутывается. С северо-востока к прежним следам присоединились другие, и вот этих-то как раз уже куда больше. Без всяких сомнений, большой конный отряд. Именно то, что и нужно для захвата парохода. Хитрят арачи. Перестали выходить напрямую к реке. По кривой движутся, заходя издалека, явно вычислив манеру рустинских патрулей. Ну да, этого и следовало ожидать.

След совсем свежий и теперь тянется строго на юг. Туда, куда ушел отряд разведчиков. Ну и что это значит? Какой смысл выписывать пируэты, чтобы избежать патруля, и в то же время отправлять разведчиков по старой манере? Засада? Очень похоже.

Нет. Опять не вяжется. Если бы это была засада, то пинки постарались бы встретиться со своими разведчиками поближе к реке, чтобы избежать обнаружения своих следов и взять рустинцев неожиданно. В этом случае они вполне могли положить патруль и без особой опаски быть обнаруженными подготовить нападение на судно. А вот такой подход… Да что тут происходит-то?

– Что, командир, не складывается? – Хват на этот раз не ухмыляется, серьезен.

– Не получается, – согласился Сергей.

– Вот и у меня не сходится. Ни так, ни эдак. Лукавый не разберет, что тут вообще происходит.

– Мы не лукавый, так что лучше бы нам с этим разобраться.

– А может, ну их, эти непонятки?

– Ты этого не говорил, а я не слышал. Ясно?

Если станет известно о том, что патруль проигнорировал появление отряда арачей и, поджав хвост, уклонился от боя, то всех ждет военно-полевой суд и, тут уж без вариантов, петля. Спросите, как об этом станет известно? Тут достаточно вспомнить слова незабвенного Мюллера в «Семнадцати мгновениях весны» – что знают двое, знает и свинья. Рано или поздно все тайное становится явным, и для этого совсем не обязательно должны пройти годы. Стоит одному сболтнуть пару лишних слов, а дальше по нарастающей. Обиднее всего, если военно-полевой суд настигнет тебя, когда ты уже получишь помилование. Так что риск, и нешуточный, но выбора, по сути, у них все одно нет.

Что же касается Сергея, то он знал, что даже при отсутствии подобной дилеммы не смог бы уклониться от выполнения долга. Тут дело даже не в самой службе. Он с детства был так воспитан, и поговорка «Моя хата с краю, ничего не знаю» точно была не про него. Вот такой своеобразный тип.

– Ясно, чего же неясного, – тяжело вздохнул Хват. Прищурился, устремив взор в голубое летнее небо, и с грустью произнес: – Хоть бы зима скорее.

– Чего это ты по холодам соскучился? – не удержался Ануш.

– Вариантов дожить до конца срока больше.

Это да. В зимнюю пору здесь большие отряды арачей не водились или были крайне редкими. Река стоит. Из добычи только оружие злобно щелкающих на всех вокруг шевронов. Получается себе дороже. Находились, правда, ватаги молодых воинов, но это уж и не поймешь, либо шибко смелые, либо совсем глупые.

– Повздыхал, и ладно. Двинули по следу. Порядок тот же. Оружие наготове. Хват, почаще собачек отправляй вперед.

– Не дурак, командир. Поехали, парни.

Они и раньше не особо торопились, а теперь так и вовсе замедлились. Мало что дозор осматривал окрестности да все время высылал по сторонам собак, так и сами не зевали. И на старуху бывает проруха, поэтому лучше лишний раз подстраховаться, чтобы потом не кусать локти.

Сергею каждый шаг отдавался тревожными предчувствиями, пробегавшими холодком в груди то вниз, то вверх. Не нравилось ему все это. Больше всего его тревожило не то, что впереди был большой отряд арачей, а то, что он не мог понять сути происходящего. Это не укладывалось ни в одну приемлемую картину. Если только стечение обстоятельств. Но в это верилось слабо.

Конечно же случайности отрицать нельзя. Взять хоть его самого. Именно стечению обстоятельств он был обязан своей судьбой. Потеряй Алексей сознание хотя бы на пару десятков секунд позже или сразу, как получил ранение, и ничего подобного не произошло бы. Отправься Варакин с Кафкой в путь на день позже – и опять все пошло бы по-другому. Не запаникуй он на допросе – и тоже все обошлось бы легким испугом. Любой из этих эпизодов при изменении повлек бы иное развитие событий.

Однако и допустить, что подобное происходит часто, он тоже не мог. Гораздо чаще одно вытекает из другого вполне закономерно. Предположить, что три независимых отряда просто так сошлись на небольшом клочке земли в бескрайней степи, можно, вот только верилось в это с трудом. Так что же здесь происходит? К чему нужно быть готовыми ему и его людям?

Местность впереди была пересеченная. Овраги сменялись балками с незначительными склонами и лощинами, видимость не больше трех миль, да и на этом расстоянии было достаточно мест, чтобы укрыться и устроить засаду. Интересно, ожидают они, что патруль обнаружит их следы? Должны. Рустинские гарнизоны не валийские, те еще могут сделать морду кирпичом, а вот у шевронов выбор невелик.

Да и не высылают валийцы патрули в степь, лишь вокруг фортов и патрулируют, чтобы избежать внезапного нападения. Их задача – только обеспечение безопасной ночной стоянки для пароходов. Тем непонятнее дальние патрули рустинцев, да еще и регламентируемых сверху. Ведь ясно же, что такие малые силы не смогут обеспечить безопасность на всем протяжении. Валийцы в этом отношении казались куда разумнее. Опять несуразица получается, за которую приходится платить рустинской кровью.

Кстати. Только недавно Сергей нашел ответ на давно занимавший его вопрос. Ну не настолько уж и сильно занимавший, иначе давно озаботился бы, но все же. Оказывается, валийцы, они и не валийцы вовсе, а самые натуральные валенсианцы, что больше укладывалось в рамки его понимания. Валийцы – это некое пренебрежительное название. Ну не любили империю, над которой никогда не заходило солнце. Ни саму страну, ни заносчивых и чванливых ее обитателей, считавших себя высшей расой или избранным Создателем народом.

Ну да это так, мысли на отвлеченную тему. Пора возвращаться к своим баранам. Так что же задумали арачи? Как поступить, чтобы потом не кусать локти? Вот сейчас еще можно что-то предпринять и отыграть назад, но, если они продолжат путь, назад уже не воротишь. Сергей всем своим существом чувствовал это.

К чертям собачьим! Если не знаешь, что задумал противник, заставь его играть по своим правилам. Оно конечно, легче сказать, чем воплотить в жизнь, но попытаться стоит. Переть буром, когда ты чего-то не понимаешь, – хуже не придумаешь. Да, десяток бойцов – это не баран чихнул, тем более при наличии боевого опыта. Если брать патрули из Паюлы, так и подавно. Прошлое многому их научило. Но и пинки не телята неразумные, да и больше их.

При помощи флажка на палке подали сигнал дозору остановиться и вскоре присоединились к нему. Как именно действовать, Сергей еще не решил, но и идти по следу как по веревочке не собирался. То, что он все еще не мог объяснить себе происходящее, настораживало и даже пугало. Нет, медвежьей болезни не ожидалось, но и сгинуть по-глупому тоже не хотелось.

– Уходим левее.

– Мы сойдем со следа? – удивился Хват. Было от чего, ведь Варакин только что изменил свое же решение.

– Не нравится мне это все. Обойдем по большой дуге и выйдем на него верст через пять.

– Думаешь, засада?

– Да кто его, лешего, разберет. Свербит что-то, а что – не пойму.

– Тогда до Кабаньего клыка, там сворачиваем в Горькую балку и по ручью до перехода в одинокую рощу, потом к броду через Кривую речку?

– Годится. Ты в голове.

– Это как всегда.

Снова густая трава стелется под копытами лошадей. Теперь ход значительно ускорился. Тому две причины: с одной стороны, сказывается желание как можно дальше за спиной оставить след арачей, с другой – опасность нарваться на засаду куда меньше. Неоткуда арачам взять столько сил, чтобы понатыкать засад по всей степи.

Кривая речка потому и Кривая, что русло у нее изменчиво ввиду пересеченности местности. То она течет на юг, к Мраве, в которую, собственно, и впадает, то отворачивает чуть ли не на север. Потом делает едва ли не петлю и вновь спускается на юг, протянувшись на добрые полсотни верст, хотя в итоге оказывается разделена грядой холмов и по прямой эта петля имеет не больше двух-трех верст. Потом может отвернуть на восток и, вновь завернув очередную петлю, побежать на запад, неизменно смещаясь к югу. Русло глубокое, с обрывистыми берегами от пяти до десяти саженей. Есть несколько мест, где она раздается вширь и имеет пологие берега. Глубина там в половодье доходит лошади до брюха, сейчас должна быть еще меньше.

Вот к такому броду и стремились выйти шевроны. Место им знакомое, и его пинки не могли миновать, если только не захотят заложить большую петлю в сторону заставы. В принципе опасности никакой, они все еще будут вне пределов видимости, но времени потеряют изрядно. По той же причине не мог обойти это место и десяток Сергея.

Примерно в двух верстах от брода Сергей снова остановил десяток. Идти к броду отчего-то расхотелось напрочь. Местность там тоже пересеченная, хватает и невысоких холмов, и ложбин, причем с обоих берегов. Очень хорошее место для засады, даже при условии отсутствия деревьев и кустарника.

Пинки умели хорошо маскироваться, прекрасно обходясь без маскировочных комбинезонов, которые теперь имелись у всего десятка Варакина. Впрочем, сейчас большинство гарнизона озаботилось и лохматками и бронежилетами. Под это дело Сергей не пожалел трофейных лошадей. Все же не только от Хвата и Ануша зависела его жизнь, но и от остальных тоже. Другое дело, что не все захотели носить лишнюю тяжесть.

– Чего опять встали, командир? Снова свербит?

– А тебе все нравится?

– Не нравится, чего уж, – почесал затылок Хват, сдвинув кепку с большим козырьком на брови.

Волнение командира наконец передалось и всему десятку. Они как-то уже попривыкли к тому, что Варакин всегда знал, что и как нужно делать. Их задача – четко выполнять распоряжения и поменьше бояться. Но сейчас, похоже, и сам десятник не знает, как быть в сложившейся ситуации.

– Переть и дальше дуриком – глупее не придумаешь. Значит, так. Я и отделение Хвата переправляемся на другой берег и пешком разведаем обстановку у брода. Сдается мне, там нас ждет засада. Павол, за старшего. Если услышишь стрельбу, уводи людей сначала по нашим следам, а как только вырветесь за повороты Кривой, держи прямиком на заставу.

– А вы?

– А мы как получится. Лучше бы разведать все по-тихому, а потом уже и ориентироваться, но всякое бывает. Во-он с того холма у нас вся местность будет как на ладони, как бы пинки ни прятались. Но если нас там заметят, то вернуться к Кривой и присоединиться к вам мы не успеем. Запомни, Павол, первый выстрел – и вы уходите. Ты, главное, парней выведи, чтобы мне потом не аукалось на том свете.

– Ясно.

– Нет, не ясно! – всполошился Хват. – Командир, не дело тебе в это лезть. Мы и сами справимся.

– А решение принимать тоже сам будешь? Мне нужно лично все увидеть.

Как ни парадоксально это звучит, но обстановка была такова, что Сергею и впрямь для принятия решения нужно было видеть все самому. О том, чтобы уйти не тронув арачей, не могло быть и речи, но атака малыми силами превосходящего противника требовала учета слишком многих деталей. Даже самый подробный доклад не заменит личной оценки ситуации. Именно по этой причине даже командующие армиями не гнушаются облазить на собственном брюхе передок, рискуя получить пулю.

Конечно, можно и одному пойти, но с поддержкой надежнее. Как видно, Хват понял все верно.

– Тогда малого оставим, – показал он на новобранца, пополнившего его отделение. – У нас глушители, так что, случись, не нашумим, а он если сдуру пальнет, то все прахом.

Это да. Глушители слишком тонкая работа, требующая привлечения толкового токаря, а хорошая работа, как известно, и стоит дорого. Варакин и без того растряс свою мошну на гарнизон. Потратил бы и больше, жизнь, она все одно дороже будет, но он был уже гол как сокол.

– Добро. Спустимся здесь по веревкам, а поднимемся вон по той промоине, – соглашаясь с Хватом и навьючивая себя «дятличем», «мосинкой» и лохматкой, распорядился Сергей.

– А его-то зачем с собой тащишь? – удивился Хват, указывая на «мосинку».

– Запас не тянет.

– Не тяжко будет?

– Будет тяжко, если он понадобится, а его не окажется под рукой. Ничего, я и побольше на себя навьючивал.

– Собачек забери, командир, а то они нас не больно-то и слушают, – предложил Павол.

Вообще-то не хотелось бы, но он прав, Гром и Буран – публика своеобразная. Могут и с обрыва сигануть за своими друзьями. Сергей глянул на товарищей. В конце концов, дело можно провернуть и вдвоем, но встретил непрошибаемую стену непонимания. Стоят как два оловянных солдатика и всем своим видом дают понять, что хрен у него что получится. Тоже мне боевые товарищи. Что же теперь, всем табором переться? Похоже, придется.

Спустились без проблем. Ширина речки не больше трех десятков шагов, но течение быстрое, так что пришлось попотеть, чтобы выйти к намеченной промоине. Шанс зацепиться только один, больше удобных мест для подъема нет, и хотя высота плевая, в два человеческих роста, но берега отвесные, осклизлые. Проскочишь – и придется тогда плыть до самого брода или обратно к правому берегу в надежде, что товарищи скинут веревку и вытянут. Нет, в этом сомнений никаких, мало того, на этот случай уже и человечек готов. Просто лишнее все это.

Вышло как надо. Не надеясь на свои руки, Сергей использовал нож. Широкое и длинное лезвие легко вошло в глину по самую рукоять, Варакин подтянулся и вскоре уже стоял у основания промоины, образованной сточными водами. Занял устойчивую позицию и подал знак Анушу.

Парня вытащил легко. Потом пошли собаки, которых принимал внизу и отправлял в плавание Хват. Последним был вор. Подъем по промоине тоже не составил особого труда. Вскоре вся разведгруппа была наверху и припустила по склону высокого холма, который Сергей рассчитывал использовать в качестве наблюдательного пункта.

Если Варакин прав и возле брода окажется засада, то их подъем на вершину будет замечен. Поэтому они собирались обойти холм по склону и взобраться на него с противоположной стороны.

Пока они поднимались по своеобразной спирали, Сергей постоянно следил за своим сектором. Точно так же действовали и Хват с Анушем. Все же не на прогулке, и, как будут действовать арачи, непонятно, а потому лучше не расслабляться.

– Командир! – полушепотом воскликнул Хват.

Реакция Сергея и Ануша была молниеносной. Так как Хват наблюдал за тылом, они тут же обернулись назад, внимательно вглядываясь в высокую траву и пытаясь заметить хоть какое-то движение.

– Не туда смотрите. Там. – Сидя на корточках, Хват указал рукой вдаль, на противоположный берег Кривой.

Здрасте приехали, йок макарек! Ну точно, везение – это не его конек. Пересеченная местность на другом берегу реки благоприятствовала как пинкам, так и шевронам. Но сейчас перевес был явно на стороне первых.

Павол не мальчик, на заставе с первых дней, а потому пренебрежение мерами безопасности это не про него. Разумеется, он выставил охранение по склонам небольшой котловины. Но дело в том, что таким образом наблюдатели могли просматривать местность шагов на полтораста до вершины склона соседней лощины и не видели, что творится за ней, наблюдая уже противоположный склон следующей. Действовал Павол довольно грамотно. Местность настолько иссечена, что тут впору отправлять дальние дозоры, но такой возможности не было. Поэтому он предпринял то, что было в его силах. Вот только эта мера была как мертвому припарка.

Как пинки сумели их вычислить – непонятно. Но, судя по их действиям, переправа тут была ни при чем. Около трех десятков, двигаясь по той самой второй лощине, охватывая патруль, они не замечали троицу разведчиков. И это несмотря на то, что они не торопились, пока нет явной опасности, надевать на себя лохматки, чтобы те не сковывали движений. Еще порядка двух десятков засели примерно в трех сотнях шагов ниже по течению, прикрывшись небольшой возвышенностью и высокой травой.

Павол и его подчиненные пока пребывали в неведении относительно нависшей над ними опасности. А вот разведчики, будучи значительно выше, наблюдали все это без особого труда. Весело. Вот около десятка воинов заняли позиции примерно напротив стоянки патруля. В случае прорыва в эту сторону они встретят их ружейным огнем. Вообще, ружьями, похоже, вооружены почти все. Остальные не останавливаясь припустили дальше. Если охват удастся, а все за это, то шевронам конец. Без вариантов.

– Что будем делать, командир?

– Закажем по двести зобрятки, йок макарек, – выпустив повисший на ремне «дятлич» и выхватывая из-за спины «мосинку», сквозь зубы процедил Варакин. – Глушители долой, готовиться к бою.

Ну да. О скрытности уже можно позабыть, а вот увеличившаяся прицельная дальность им может скоро очень даже понадобиться. Жаль, дистанция до пинков слишком велика и «дятличи» попросту бессильны. Шагов шестьсот. До залегших ниже по течению и того больше. На таком расстоянии из этой скорострелки даже в строй не попадешь, не то что в одиночную цель. Если только залпом, на дурака, но два человека не в состоянии обеспечить такой огонь.

– Не ввязывайтесь, – уже прикладываясь к оптике, приказал Сергей. – Смотрите, чтобы не обошли. С этими я сам разберусь.

Бегущие по лощине арачи рывком приблизились и теперь стали более различимы. Не показалось, все вооружены огнестрелом. Об однообразии не может быть и речи, сборная солянка, но и это для пинков весьма неслабый показатель. Судя по увиденному, молодняка и на треть не наберется. Серьезный отряд. И ведь не все здесь, лошадей без присмотра не оставишь.

Вот когда пожалеешь, что парни вооружены не «баличами». Армейские карабины на такой дистанции куда точнее будут. Правда, тут нужно быть настоящим мастером. Но все одно, сейчас Ануш и Хват реально смогли бы поддержать товарищей. Жужжащие рядом пули никому спокойствия не добавят. Да и попасть – не столь уж запредельная задача, стрелки они знатные, с глазомером и твердостью руки порядок. Ну да чего уж, на нет, как говорится… А жаль.

Сергей навел галочку на бегущего впереди воина. Если бы перед ним стояла задача уничтожить как можно больше пинков, то следовало выцеливать последнего. В этом случае больше шансов, что, не видя падающего товарища, остальные дольше будут представлять собой удобную мишень, а уж если использовать глушитель… Но для Варакина сейчас главное не скальпы, а остановить эту группу, заставить залечь и дать товарищам возможность вырваться из тисков.

Разумеется, он понимал, что их троих сразу обнаружат, а потом начнется охота. Но поступить иначе нельзя. Как там говорится – двум смертям не бывать, а одной не миновать? Правильные слова. Пожить, конечно, хочется, но ведь жить, оно по-разному можно.

Лишние мысли в сторону. Выровнять дыхание. Учесть ветер и взять упреждение. Первый выстрел обязательно должен быть результативным…

Резкий и раскатистый выстрел. Толчок в плечо. Дернувшаяся панорама. Бегущий первым арачи споткнулся и упал в траву, проехав на брюхе еще метра два. Убит или жив, непонятно, но это, по сути, и не важно. Главное – есть попадание. Нужно действовать быстро. Настолько, насколько это вообще возможно.

Мелькает желание взглянуть, как там действуют парни. Выполнит ли Павол приказ Сергея безоговорочно или устроит самодеятельность? Лучше бы не надо. Желание мелькнуло и пропало.

Рука привычно дернула затвор и… замешкалась. Все же расслабил его «дятлич». С другой стороны, чего удивляться. Из местного карабина он стрелял часто и много, чего не скажешь о «мосинке», используемой только по реальным целям. Дефицит боеприпасов никуда не делся, и позволить себе тренировки он не мог. Наконец затвор совершил привычный маршрут, загнав в ствол очередной патрон.

Выискивая следующую цель, Сергей краем глаза заметил, что Хват усиленно машет руками. Демаскирует. Лохматки они, конечно, не надели, но их одежда далеко не зеленого цвета, а ближе к хаки, поэтому враз не обнаружишь. Но это если вести себя тихо, а не размахивать руками, как мельница крыльями перед известным идальго.

Пинки прекратили бег, распластавшись в траве и осматриваясь по сторонам. Ага. Вот четверо в поисках противника решили подняться на склон и, низко стелясь над травой, на полусогнутых устремились вверх. Получается, что, несмотря на старания Хвата, их позиция еще не засвечена. Это радует.

Ффу-уу!.. Ффу-уу!.. Две пули пролетают не так чтобы и близко, оттого и песня их отличается от привычной. Следом доносятся отдаленные выстрелы. Это со стороны пинков, залегших ниже по течению. Выходит, Хват не зря старался, все же заметили. Интересно, только арачи или и шевроны не сплоховали?

Выстрел! Один из бегущих с ходу сунулся в траву и тут же покатился вниз по склону. Остальные залегли. Как только Сергей перезарядил и изготовился к стрельбе, пинки начали палить в их направлении. Бить прицельно – это вряд ли, но даже если угодит какая случайная пуля, будет не менее обидно, а то и больше.

Дурные мысли притягивают неприятности. Так что не будем о плохом. Теперь нужно быть более внимательным, пинки не собираются подставляться и всячески стараются укрыться. Нет, все в порядке, и залегший противник более чем устраивает Варакина. Его задача не столько уничтожить, сколько задержать. Но зеленая и пупырчатая, наступив на горло, не позволяет истратить даром ни одного патрона.

Еще три выстрела – и один подстреленный. Проносящиеся все ближе и все гуще пули не придают спокойствия, как и мысль о том, что он сейчас представляет собой неплохую мишень. Магазин пуст. Сергей быстро надергал из своеобразной разгрузки, а по сути парусиновых петель под отдельный патрон, нашитых на груди, пять патронов и деловито начал снаряжать карабин. Ну вот, опять «дятлич». Рука привычно сунулась к боковой части цевья, выискивая зарядное окошко, и, лишь не обнаружив его, скользнула выше. Потерянная доля секунды. Можно подумать, их у него много.

Взгляд скользит по местности. Ну слава богу. Павол все понял правильно. Временами он поворачивает голову в сторону разведчиков, что отмечается по белому пятну его лица, и продолжает нахлестывать коня, подгоняя остальных. Все верно. Им тут не светит, если только сложить голову.

Доберутся до заставы, сообщат о пинках. А там Грибски скорее всего выведет пару десятков для противодействия арачам. Шансы отогнать тех есть, и немалые. Пинки не могут себе позволить большие потери. Как только на них насядут, постараются уйти. Они здесь не ради смертельной схватки, а для грабежа.

Ага. Парни уже выскользнули из готовившейся ловушки и продолжают удаляться. Если у пинков нет поблизости лошадей – а похоже, дело так и обстоит, – то догнать беглецов они уже не смогут.

Пора позаботиться и о себе. У них-то лошадей нет точно, поэтому рассчитывать придется лишь на свои ноги. Свою задачу они выполнили, дали товарищам возможность уйти.

– Уходим к Мраве.

Последний взгляд на тот берег Кривой. Арачи предусмотрели возможный отход шевронов, и коноводы уже подвели лошадей для группы, находившейся ниже по течению. Но это уже не имело значения. Шевроны отыграли приличную фору, и если не сглупят, то арачам их не догнать. Не поможет и знание местности. Павол имеет достаточный опыт и успел изучить местность. Так что если не случится ничего непредвиденного, то уйдут однозначно.

Это Варакин додумывал, уже несясь во все лопатки вверх и в сторону по склону холма. Пули продолжают свистеть, но их уже поубавилось, так как часть стрелков устремилась в погоню. Пара свинцовых приветов пролетели совсем близко, привычно вжикнув, но не причинив вреда. Все. Теперь они недосягаемы для огня.

Надеть лохматки? Они, конечно, помогут укрыться, но вот бегать в них не так чтобы и удобно. Опять же, терять драгоценное время на переодевание не лучшая мысль, да и не факт, что к ним уже не несутся всадники. Да, фора у них изрядная, но ведь не зря же говорят, что в степи без лошади человек практически обречен. А уж если речь о погоне верховых за пешим, так тут практически без вариантов.

А вот подпалить фитили, прикрепленные к лямке портупеи на левой стороне груди, совсем не помешает. Гранаты им могут очень даже понадобиться. Изготовить запал совсем не сложно, если иметь все необходимое, но с этим-то и проблемы. Вот и приходится действовать допотопными методами.

– Командир, может, окопаемся на каком холме и дадим им прикурить? – действуя огнивом и раздувая огонек на кончике фитиля, предложил Хват.

– Предлагаешь подороже продать свои жизни?

– Ну не бегать же как зайцы, – поддержал товарища Ануш.

– Достойно помереть мы еще успеем, парни. На слиянии Кривой и Мравы плавни. Заросли камыша такие, что лукавый ногу сломит. Если успеем, то, считай, вырвались. Все. Бегом.

Друзья только переглянулись и припустили за Сергеем. Хват все же остался верен себе. Прежде чем сделать первый шаг, он возвел очи горе и искривил губы, всем своим видом выражая отношение к предстоящему марш-броску. Ну да, там вам не тут. Попотеть придется изрядно. А если еще учесть, что до плавней можно и не добежать, то и вовсе обидно так напрягаться перед смертью.

На этот раз бежать пришлось вниз, и это не могло не радовать. Но очень скоро нужно будет взбираться вверх, и так раз за разом. С выносливостью у Сергея все в порядке, но подобные забеги все же в его практике были редкостью, даже в бытность охотником. Об армии и говорить нечего, там таких кошмаров и близко не было. Сама мысль о беге под палящими лучами солнца вызывала просто физическую боль.

Сбросить что-нибудь? Плохая затея. Лишнего у них нет ничего, только оружие и боеприпасы. Лохматку? Нет. Она понадобится, когда они доберутся до камышовых зарослей. Выкуривать оттуда их никто не станет. Камыш еще не успел высохнуть, поэтому его не больно-то и запалишь. Остается искать. А если прятаться будучи в комбинезоне, то пинкам, чтобы их обнаружить, придется прочесывать заросли плечом к плечу, иначе можно нарваться.

«Мосинка» уже за спиной. Глушитель с «дятлича» скручен и уложен в отделение разгрузки. В счастливый день Сергей решил озаботиться этой амуницией. Ничего не болтается, груз распределен по всему телу. Только комбинезон немного мотается за спиной, прикрепленный к портупее, но это не критично.

Легкие разрываются, раздуваясь до предела, но воздуха все одно не хватает. Ты стараешься дышать глубже, высоко вздымая грудь, но результата нет. Два шага – вдох через нос, два шага – выдох ртом. И так раз за разом, несмотря на желание дышать чаще. Нельзя. Если сбить дыхание, то надолго тебя не хватит.

Ты задыхаешься, разъедающий пот заливает глаза, вызывая неодолимое желание растереть их. Одежда, не успевшая просохнуть, а теперь еще и пропитанная потом, прилипла к телу, сковывая движения. Штаны облепили ноги и мешают бежать, на внутренней стороне бедер в области паха начинается жжение. Хорошо хоть сапоги и портянки избежали купания в реке. Хочется остановиться и прекратить это издевательство. Но ты бежишь сцепив зубы, стараясь выдерживать ритм. Два шага – вдох через нос, два шага – выдох ртом. Только так. Иначе остается лишь подороже продать свою жизнь. Но это еще успеется.

В привычный уже топот сапог вплетается еще какой-то звук. Так и есть. Это знакомая песня пролетающих рядом пуль. Чуть погодя доносятся и выстрелы. Вообще-то глупо, если учесть то обстоятельство, что за ними гонятся верховые, а точность при стрельбе на скаку оставляет желать лучшего. Куда лучшего. Пинки всегда испытывают недостачу боеприпасов, а тут такое расточительство.

Придется остановиться и дать бой. Едва эта мысль простреливает голову Сергея, как взор выхватывает голубую ленточку, протянувшуюся с востока на запад. Ну конечно! Арачи, будучи верхом, раньше пеших заметили Мраву и начали стрелять, чтобы беглецы не успели скрыться. Варакин же с друзьями, выкладываясь до последнего, попросту перестали ориентироваться в пространстве. Им удавалось лишь выдерживать общее направление.

– Бегите! Я прикрою!

Резко остановившись, отчего сапоги немного проехали по траве, Варакин опустился на колено. «Дятлич» уже как влитой впечатался в плечо. Грудь высоко вздымается, руки ходят ходуном, адреналин буквально бушует в венах. Прицелиться не получается. Наведя ствол лишь примерно, Сергей жмет на спуск. Передернуть затвор, и снова на спуск.

Выстрелы звучат один за другим, вот только с точностью так себе. Ни одного попадания. Прикрыл, итить твою! Нужно было послушать Хвата и дать бой на подготовленной позиции. Вариантов уцелеть практически никаких, но погибать в окружении сраженных врагов куда веселее, чем вот так, не за понюх табаку.

Все это в короткое мгновение пролетает в голове, а руки живут собственной жизнью. «Дятлич» повис на ремне, пальцы захватывают две стальные чушки. Слегка нагнув голову, Сергей дует на фитиль, огонек тут же становится багровым. Руки подносят запальные шнуры к этому огоньку. Оба шнура занялись одновременно, с громким шипением обдав лицо и глаза едким дымом. Хочется закашляться, но Варакин справился с этим желанием и бросил тяжелые болванки в приближающегося противника.

Тяжелые?! Он схватил не наступательные, а оборонительные гранаты, чьи увесистые осколки имеют опасный разлет до двухсот метров. Да и черт с ним! Он уже подносил к фитилю шнуры последних двух гранат, когда раздались взрывы. Они прозвучали практически одновременно, вспухнув едкими облачками и взметнув вверх куски дерна и траву. Ноги двух коней подломились, и всадники кубарем полетели на землю. Остальные, ошалев от неожиданного звука, шарахнулись в стороны, игнорируя команды.

Закрепляя временный успех, Сергей метнул еще две гранаты, а в следующее мгновение в его руках снова оказался «дятлич». Впереди сумятица. Теперь шансы попасть куда выше. Короткий взгляд за спину. Друзья все еще бегут. Господи, ведь недалеко же! Сколько прошло времени? Мысли молнией пролетают в голове, а карабин уже беснуется в его руках как припадочный.

Повторные взрывы уже не причиняют вреда, но кони напуганы еще больше. Несколько всадников уносятся прочь, не в силах совладать с напуганными животными. Этих Варакин не трогает, сосредоточившись на тех, что кружат на месте и пытаются взять под контроль своих лошадей. Наконец один из выстрелов приносит удачу, и арачи, нелепо взмахнув руками, падает на землю. Это был последний выстрел, в следующее мгновение карабин отозвался только сухим щелчком.

Снова взгляд на друзей. Они наконец достигли высокого берега. Но вместо того, чтобы воспользоваться отыгранным для них Сергеем временем, заняли позицию, готовые прикрыть отход Варакина. Хват, высунувшись по пояс, что-то кричит и машет рукой. Ануш, упершись локтями в землю, сделал первый выстрел. Парни и не помышляют воспользоваться небольшой форой и уйти в плавни. Паразиты!

Вскочив, Варакин побежал к друзьям, успев перекинуть за спину «дятлич». Глупое решение – теперь, не сняв его, не снимешь и «мосинку». Ну да, все мы крепки задним умом. Он выдернул из кобуры оба револьвера, это единственное доступное ему оружие, если не вспоминать о ноже. Но до рукопашной нужно еще дожить. Конечно, глупо стрелять с двух рук, когда весьма посредственно владеешь левой. Однако последние события явственно указывают, что в его состоянии можно рассчитывать скорее на случайное попадание, чем на точность.

Вот из этого Сергей и исходил, в очередной раз помянув свои умственные способности и отказ от предложения Хвата. Воспользуйся они этим советом, и арачам не поздоровилось бы. А так… Прав Ануш. Бегают как зайцы. Но и затеянное парнями сейчас – глупость.

Сергей бежит на пределе возможностей. Навстречу несутся выстрелы друзей, обстреливающих наседающих арачей. Те уже справились с лошадьми и с каждым мгновением все ближе – Варакин отчетливо слышит топот копыт. Сзади тоже доносятся выстрелы, пули вжикают в опасной близости. Дальше бежать нет никакого смысла. Господи! Да уходите же вы!

Он опять обернулся к мчащимся на него пинкам и, вскинув револьверы, нажал на спуск. Сдвоенный выстрел, но толку ноль. Может, кого-то и напугала свинцовая оса, пронесшаяся совсем рядом, но обе пули ушли в белый свет как в копейку. А в следующий миг что-то сильно толкнуло его в грудь. Он сразу понял, что на этот раз бронежилет не помог и пуля прошила-таки стальную преграду, добравшись до столь желанной плоти.

Падая на землю, Сергей все еще видел мчащихся на него арачей. Вернее, его взор был прикован к мельтешащим в беспрерывном калейдоскопе ногам животных. В голове отчего-то появилась мысль, что он так и не посчитался за Алексея или как минимум не сумел хотя бы выяснить судьбу его убийцы. А еще горькое сожаление, что вот сейчас по его вине погибнут двое парней, которые также успели заползти в душу и прочно там угнездиться.

Он так и не успел упасть. Его сшибла набежавшая лошадь, отбросив далеко в сторону. Но на этом его злоключения не закончились. Проносящийся мимо арачи умудрился врезать ему ногой прямо в голову. Яркая вспышка боли, и его охватила темнота.

Теперь все осталось позади. Боль, напряжение на грани человеческих сил, грязь и дрязги этого мира, так и не принявшего пришельцев из другого. Все это его теперь не касалось. Теперь только покой.

Глава 8

Как хорошо начиналось…

Нет ничего хуже ожидания. Тебя переполняют самые разнообразные мысли. Даже когда ты абсолютно уверен в успехе, но вынужден ждать известие о том, что этот успех из разряда ожидаемого перешел в разряд свершившегося, ты натянут как струна. А тут ведь такой уверенности нет и в помине. Есть заверения, что шансов на положительный результат гораздо больше, чем на отрицательный. Но опять же невозможно ничего просчитать, потому что все зависит от пресловутого человеческого фактора. То, что кажется одному вполне логичным и непременно вытекающим как следствие, другим может быть воспринято как полная чушь и околесица.

Половина одиннадцатого. Время. Да нет же. Майор Войнич говорил о том, что обычно его доклад умещается в двадцать минут. Внесение же на рассмотрение нового вопроса может задержать аудиенцию еще минут на десять. Это были только его предположения, но никак не четко обозначенное время. Понимание этого не помогает успокоиться и присесть на один из стульев, выстроившихся в коридоре вдоль стен небольшими группками, по три-четыре в каждой. К черту посиделки! Где майор?!

Мысли перетекают с ожидания на планирование. Что он может предпринять? Алексей начинает формировать планы один фантастичнее другого. Его воспаленное воображение, да еще и натренированное написанием нескольких романов и сценариев, легко справляется с этой задачей.

Нанять и вооружить пароход, подобрать сотню бойцов из отчаянных парней, которых всегда хватает в пограничье. Вызволить Сергея и спрятать его где-нибудь в тихом месте, приставив к нему телохранителей, которые вряд ли соблазнятся платой за его голову, уж об этом-то Алексей позаботится. Устроить небольшую колонию на необитаемом острове, где жить своим укладом. На все это у Болотина уже сейчас средств больше чем достаточно.

И потом, кто сказал, что, живя вдалеке от цивилизации и устроив собственный уголок, они не смогут зарабатывать? Еще как смогут. Для этого у Болотина есть все что нужно. Остается только купить хорошую яхту с достаточным водоизмещением, а лучше две, так, на всякий случай. Они будут доставлять с острова новые романы и фильмы, осуществлять поставки продовольствия и иных товаров, в которых возникнет нужда. Да, все это ему по плечу.

Разумеется, Алексею не хотелось бы прожить остаток дней затворником посреди океана. Но если придется… К черту всех! В конце концов, они совершат не такое уж серьезное преступление, чтобы за ними снаряжать через весь океан погоню в виде экспедиции или военного корабля. Главное, что они будут вместе.

Кстати, кто сказал, что Алексей будет зарабатывать один? Сергей прочитал гораздо больше книг, и он умеет грамотно излагать свои мысли. Остается выяснить, насколько он усидчив, хотя этого у него, пожалуй, с избытком. Авантюрный роман, то есть то, что и любил читать Варакин, здесь самый популярный продукт. Да они будут жить как султаны, и пусть все катятся к чертям.

Только бы успеть. Только бы Сергей не погиб, пока Алексей доберется до этой богом забытой заставы. А потом все будет в порядке. Да они таких дел наворотят вдвоем, куда одному Алексею!

Нужно было еще вчера выехать в Крумл поездом. Приказ наверняка передадут по телеграфу. Зачем он остался? Ведь это потерянное время. Кто знает, когда военный комендант Крумла удосужится направить бумагу на заставу.

Ага. Самый умный? Ну и как бы ты узнал, что приказ подписан и подписан ли вообще. Да ты бы в дороге довел себя до исступления. Ну и черт бы с ним. Зато выиграл бы целые сутки. К тому же, если приказ так и не будет подписан, он мог начать действовать гораздо быстрее. Он бездарно потерял сутки, руководствуясь своими чувствами, желая как можно скорее получить известие, тогда как здесь главное – время! Сергей каждую минуту рискует погибнуть. Идиот! Самовлюбленный кретин! Но теперь уже поздно.

Время. Как же тянется время. Такое впечатление, что все движутся медленно, словно муравьи, угодившие в липкую лужу патоки. Вот уже без двадцати одиннадцать. Да что там происходит?! Неужели так трудно поставить свою закорючку внизу уже готовой бумаги? Да он за это время успел бы уже несколько страниц исписать! А тут всего-то подпись.

– Что?..

– Господин Дворжак, да на вас лица нет.

– К лукавому мое лицо. Говорите! – Алексей вцепился в Войнича, вперив в него немигающий взор выпученных глаз.

– Все в порядке. Его превосходительство подписал приказ.

Ну слава богу. Алексей вдруг почувствовал, как тяжесть, последнее время давившая на грудь, куда-то пропала. Только что была – и нет ее. Однако тревога не отступала. Ничего еще не закончено. Да, сделан большой шаг, но он далеко не последний в ряду. Так что расслабляться рано.

– А отчего так долго? Вы говорили, что ваш доклад займет немного времени, – пройдя за майором в его каморку, поинтересовался Алексей.

– Это-то так. Но мне нужно было зарегистрировать приказ в канцелярии и заверить там копию для вас. Если бы бумага пошла обычным порядком, то все это было бы проделано в течение дня. Но клерка не оказалось на месте, пришлось обождать. Я, наоборот, сэкономил время. Уже в течение часа приказ уйдет в Крумл по военному телеграфу. В Крумле обратитесь к капитану Дивишу. Вот письмо для него. Кузен написал мне, чтобы мы лишний раз не распространялись о цели вашего путешествия. Дивиш – мой бывший сослуживец и добрый приятель. Он все устроит.

– Благодарю вас, майор. Признаться, я уже не знал, что делать. Вы уж извините, но я побегу. В три пополудни мой поезд на Крумл.

Алексей с искренней благодарностью пожал руку офицеру и, кляня себя за сомнения, поспешил к двери. Однако на пороге он остановился и обернулся к Войничу.

– Кстати, совсем позабыл. Во сколько вы собираетесь навестить госпожу Алеш Лядич?

– В шесть, – растерянно ответил майор.

– Постарайтесь не менять своих планов. Если сегодня она не станет первой обладательницей моего романа, то завтра будет уже второй. У меня тоже есть обязательства, дорогой друг, и вопреки им я уступаю пальму первенства вам. Так что постарайтесь, чтобы вас ничто не отвлекло.

– Благодарю вас, господин Дворжак. Я обязательно это учту.

Все. Больше его ничто не задерживает в столице генерал-губернаторства. Остается упаковать бандероль и вручить посыльному в гостинице, с наказом доставить адресату завтрашним утром. Жаль, что ему так и не удастся повидаться с госпожой Валич. Для визита времени вполне достаточно, но явиться в гости и не преподнести подарок…

Уж лучше он не встретится с ней, чем подложит свинью хорошему человеку, помогшему ему в трудную минуту. Сомнительно, что Хана не оскорбится подобным поведением. Скорее всего, приобретя нового друга в лице майора, он потеряет старого. Надеяться на что-либо, кроме дружбы со стороны представительницы старого дворянского рода, было бы глупо. Да он и не надеялся в общем-то. Но, с другой стороны, призови она, и он бросится через океан, это Алексей знал точно. Сама того не подозревая, она стала для него вторым дорогим человеком в этом мире. Нет. Первым. Но это уже другое.

– Ну как, господин Дворжак?

Ванек Бенеш стоял рядом с извозчиком, мирно подремывающим в ожидании клиента, и с нескрываемым волнением наблюдал за своим работодателем. Его переживания искренни, в этом нет сомнений. Он вообще редко когда выставлял напоказ свои чувства, но Алексей знал, что Ванек готов в лепешку расшибиться ради человека, проявившего заботу о его сыне.

Ну конечно же! Идиот! Трижды идиот! Ну кто тебе мешал направить Ванека в Крумл? Ведь в любом случае нужно будет нанимать людей. Ну и кто с этим справится лучше? Хотя… Вряд ли Ванек оставил бы благодетеля одного.

– Все в порядке, Ванек. Приказ подписан. Сергея помиловали. Остается доставить эту бумагу по назначению.

– Ну и хвала Создателю. Я уж, грешным делом, волновался, что вы решитесь на какую глупость.

– Вообще-то я намерен лично доставить приказ на заставу. Кто знает, сколько будут телиться эти крючкотворы.

– Это понятно. Но одно дело – дойти пароходом до заставы, и совсем другое – переть против закона. Вы не подумайте, я готов, но хотелось бы…

– Ванек, это лишнее. Я все понял. И… спасибо за волнение. Извозчик, в гостиницу «Валда». Трогай.

Как и предполагалось, подготовка к отъезду отняла совсем немного времени. Билетами Алексей озаботился еще вчера, да и вещи практически не распаковывались. Фактически оставалось только позаботиться о бандероли, которую завтра должны будут доставить Хане. Но и это отняло от силы минут пятнадцать.

Несколько дольше собирались сопровождавшие его оператор с помощником. По поручению Алексея они весь вчерашний день занимались съемками видов столицы, неизменно привлекая к себе зевак, а также тех, кто всячески старался попасть в кадр. Ничего удивительного, здесь преобразеки были еще редкостью. Куда более привычная к подобному публика Старого Света и та не оставляла без внимания съемки, так что же говорить о Новом Свете.

Однако и их сборы были недолгими. Заранее предупрежденные о переезде, они также не распаковывали вещи. Даже походная лаборатория для проявки пленки уже была водворена в свой кофр. Отснятый материал Алексей просматривать не стал. Ни к чему. А вот оставлять этих парней здесь не входило в его планы. Им было обещано солидное вознаграждение, и они прекрасно знали, что должны сопровождать господина Дворжака в его путешествии повсюду, куда бы его не занесло.

Прикинув так и эдак, Алексей решил отправляться в путь, а скоротать время можно и на вокзале, благо там имеется ресторация. Но до вокзала он не доехал. Проезжая мимо какого-то сквера, он заметил небольшую и уютную сивойню. Ему показалось, что провести время за чашкой сивона в тишине куда предпочтительнее, чем в довольно шумной ресторации.

Войдя, он по привычке остановился у двери и осмотрел помещение, где свободно стояли шесть столиков. Впрочем, он знал в столице Новой Рустинии только четверых – майора Войнича, супружескую чету Валич и собственно Хану. Либер – достаточно большой город, и шансы столкнуться здесь с кем-либо из них минимальны.

Хм… А вот и нет. Очень даже высокие. Алексей вдруг встретился взглядом с… Ханой. Нет, ну надо же. А с другой стороны, вспомнить их встречу в Плезне, та сивойня тоже была расположена буквально на территории парка. И как быть? Ну уж не игнорировать это точно.

При виде Алексея тонкие брови девушки взметнулись вверх, она даже слегка поперхнулась, так как в этот момент отпивала сивон из изящной фарфоровой чашечки. Если эта встреча была полной неожиданностью для Алексея, то о девушке и говорить нечего. Она ведь полагала, что господин Дворжак в настоящий момент находится за океаном.

– Здравствуйте, госпожа Валич. – Алексей, стараясь быть галантным, склонился и поцеловал ручку, затянутую в белую кружевную перчатку.

– Здравствуйте. Вот уж поистине вы умеете удивить, – растерянно и отчего-то даже немного взволнованно произнесла девушка.

Как же Алексею хотелось, чтобы эта взволнованность была вызвана именно тем, о чем он думает. С другой стороны, даже если это и так, что с того? Они стоят на разных ступенях социальной лестницы. Да, сословные грани стираются с поразительной быстротой, но это если смотреть с точки зрения такой науки, как история. Еще лет пятьдесят, и подобный мезальянс никому не покажется чем-то из ряда вон. Вот только для них это уже не будет иметь никакого значения.

Хватит изводить себя. Не хватало, чтобы это заметили подруги Ханы. Две очаровательные темноволосые девушки в легких платьях и воздушных шляпках заинтересованно смотрели то на Алексея, то на Хану. Не мешало бы вспомнить и о приличиях, а то сплетен не оберешься. Вон как у девушек заблестели глазки, точно приукрасят, куда самому завзятому романисту.

– Я стараюсь, госпожа Валич. Это как нельзя лучше отвечает моему реноме. Нужно же держать марку.

– О-о, вам это прекрасно удается. Позвольте представить вам моих подруг. Госпожа Андела Добиаш, госпожа Браска Зеленка. А это, прошу не удивляться, господин Шимон Дворжак, писатель.

– Как?

– Не может быть!

– Может, уверяю вас, сударыни, он и есть, собственной персоной, – наблюдая за тем, как Алексей прикладывается к ручкам подруг, заверила Хана.

– А над чем вы сейчас работаете? Что-то захватывающее и полное приключений? – едва Алексей выпрямился, тут же выстрелила вопросом Браска.

– В настоящий момент я набираюсь впечатлений, – последовав приглашению Ханы и присаживаясь на свободный стул, начал отвечать Алексей. – У меня появилось ощущение, что я стал повторяться. И потом, мне совсем не помешает окунуться в мир Нового Света, чтобы обновить остроту ощущений. Иначе я рискую стать скучным, занудным и потерять свою аудиторию.

– Нужно ли полагать, что ваш новый роман будет о Новом Свете? – Это уже Андела.

– Не знаю, – искренне ответил Алексей, – я уверен только в одном: путешествие на границу пинкских территорий поможет мне стряхнуть с себя налет благополучия, который начал уже въедаться в меня. Данное обстоятельство меня сильно беспокоит.

– Я так полагаю, вы решили лично привезти нашей зазнайке экземпляр вашего нового романа? – мило улыбнувшись, с неким легким налетом язвинки произнесла Андела Добиаш.

– Я взял на себя такую смелость, так как считаю, что данные обещания нужно непременно выполнять.

– А можем ли и мы рассчитывать на подобный подарок? – А это уже Браска Зеленка, плевать на язвительный тон подруги, она нацелена не на то, чтобы кого задеть, а на результат.

– Конечно, сударыни. Я позабочусь о том, чтобы вы получили свои экземпляры. Разумеется, с моим автографом, – предвосхищая вопрос, заверил Алексей. – Госпожа Валич, вы не откажетесь пройтись со мной по скверу?

– Не откажусь. Сударыни, прошу нас извинить.

Сквер был очень мал, не то что парк в столице Рустинии. Но здесь нашлись несколько лавок в тени деревьев, где можно было присесть и спокойно поговорить. Спокойно? Это не про Алексея. Его сердце ухало как паровой молот. Мысли проносились с такой быстротой, что он не успевал осмыслить одну, как на смену ей уже приходила другая. В просторечии это называется паникой.

– Когда вы приехали, Шимон?

– Вчера. А сегодня уезжаю. Через полтора часа мой поезд на Крумл.

– Если только вы не устроили за мной слежку, то вряд ли рассчитывали встретить меня в этой сивойне, и, значит, вы не собирались меня навестить. Ведь я права?

– Обстоятельства вынуждают меня поступить именно так, Хана.

– Вынужденные действия под гнетом обстоятельств. Это серьезный аргумент. Но ведь вы могли нанести нам визит еще вчера.

– Увы. Все те же обстоятельства.

– Шимон, вы или сейчас мне все рассказываете, или рискуете нашей дружбой, – внимательно глядя ему в глаза, достаточно жестко произнесла она.

Ну и какую версию ей выдать? Его недвусмысленно предупредили, чтобы он лишний раз не отсвечивал и чтобы о настоящей причине его поездки знали лишь немногие. Даром, что ли, он получил от майора Войнича рекомендательное письмо к капитану Дивишу. Необитаемый остров это, конечно, весьма романтично, но зачем же кидаться в крайности.

Алексей внимательно посмотрел девушке в глаза и понял, что не сможет ее обмануть. Она умна, а потому шансы, что девушка поймет его правильно, были весьма высоки.

Кратко, не вдаваясь в подробности, он поведал ей о цели своего путешествия. Сказал и о том, что сильно подвел ее, сделав первой обладательницей своего нового романа некую Алеш Лядич, не забыв указать и причину, побудившую его поступить подобным образом.

– Я знакома с Алеш, как и с майором. Прекрасная получится пара. Вот только она, бедняжка, уже совсем извелась в ожидании, когда же господин офицер, не раз смотревший в глаза смерти, отважится сделать ей предложение руки и сердца. Вы, мужчины, порой так несносны в своей близорукости.

– В последнем вам трудно возразить. Хана, вы простите меня за то, что я нарушил данное вам обещание?

– А мне не за что вас прощать. Судя по вашему рассказу, господин Войнич оказал вам неоценимую услугу, и не отблагодарить его вы просто не могли. А я, признаться, думала, что ваше бегство… Да-да, не смотрите на меня так, именно бегство. Так вот, я уж подумала, что ваше бегство вызвано нежеланием встречаться со мной и что вы нашли себе… нового друга.

– Скорее старого, которого считал потерянным навсегда, – отметив для себя ее заминку и в душе возликовав, ответил Алексей.

Конечно, сословные различия стоят между ними каменной стеной, но он был готов прозакладывать свою голову, что и упоминание о близорукости мужчин, и эта заминка вызваны тем, что Хана неравнодушна к нему. Проклятье! Лучше бы все было по-другому. Нет, он рад этому и в то же время готов рвать на себе волосы.

Дамы из высшего общества нередко заводили себе любовников-простолюдинов. Этим никого не удивишь. И Алексей далеко уже не мальчик, успевший вкусить яблока Евы с избытком. Но тут было два «но». Во-первых, Хана не производила впечатления девушки, склонной к подобным увлечениям. Во-вторых, именно с ней ему хотелось большего, чем просто любовных отношений.

– Я не перестаю вам удивляться, Шимон. То вы бросаетесь спасать оборванца-воришку, которого знать не знаете. Я видела вас тогда, вы искренне переживали за мальчика, а не пеклись о собственном имидже. То бросаетесь через океан, рискуя жизнью, чтобы спасти своего друга.

– Просто я умею дружить, Хана. Мне очень хочется, чтобы этого никогда не случилось, но, если вы окажетесь в беде и вам понадобится моя помощь, помните, я обязательно приду.

– Я запомню ваши слова, Шимон.

– А сейчас простите меня. Я должен спешить.

– Вы не забыли об обещании, данном моим подругам?

– Разумеется нет. Я пришлю эти книги вам, если это вас не затруднит.

– Вовсе нет. До встречи, Шимон Дворжак, писатель, романтик и настоящий друг.

Летний Крумл не произвел на Алексея впечатления. Все же зимой город выглядел куда более пристойно. Не спасало положения даже обилие зелени, что при здешнем солнце вовсе не лишнее. Стоило взглянуть на дороги, где сейчас слишком резвые ездоки поднимали целые столбы пыли, как становилось ясно – во время дождей или в распутицу здесь будет просто непролазная грязь. Мощеные улицы имелись только на небольшом участке в центре города, где располагались резиденция градоначальника, вокзал, присутственные места. Остальные довольствовались лишь деревянными пешеходными дорожками.

Н-да. Как говорится – картина маслом. Радовало хотя бы то, что Алексей не собирался останавливаться в этом городишке на сколь-нибудь долгий срок. Он останется здесь ровно настолько, сколько понадобится, чтобы собрать небольшой отряд и нанять пароход. Больше ему тут делать нечего. Все же он сугубо городской человек, а Крумл тянул лишь на село. Большое, но тем не менее село.

Едва они расположились в гостинице, съемочная группа приступила к распаковке своего багажа. Уже после обеда они должны были выдвигаться для съемок всего, до чего дотянется их объектив и что будет разрешено снять.

Ванек отправился в харчевню. Алексей был прекрасно осведомлен, что для найма рисковых парней лучшего места не найти. В том, что Бенеш преуспеет, он не сомневался. В пограничье всегда найдется немало народу, готового рискнуть и за куда меньшие деньги, он же предлагал солидное вознаграждение, и даже очень солидное, учитывая местные реалии. Что-что, а скупиться он не собирался. Не тот случай.

Сам Алексей поспешил в форт. После он намеревался посетить речной порт в поисках хоть лохани, лишь бы она была способна доставить его в нужную точку и обратно. Правда, было бы неплохо, если это окажется достаточно быстроходный пароход, но скорее всего придется довольствоваться тем, что есть.

До форта он добрался быстро. Крумл город хотя и уездный, но небольшой, и все тут находится рядом. Об извозчиках здесь и слыхом не слыхивали. Им попросту неоткуда взяться по простой причине отсутствия заработка. Практически в каждом дворе имелись двуколки или верховые лошади. У кого их не было, предпочитали передвигаться пешком.

Вот и он отправился на своих двоих. Покупать лошадь ему незачем, так как путешествие планируется по реке. А приобретать ее только ради статуса не хотелось. И вообще, будет куда лучше, если на него обратят как можно меньше внимания. Впрочем, это вряд ли. Наем парохода и небольшого отряда для короткого похода не пройдет незамеченным. Да и бог с ним. Это не важно, главное, чтобы все срослось как надо.

Найти капитана Дивиша не составило труда. Тот находился в казарме, где квартировал его эскадрон, и устраивал своим подчиненным форменный разнос. Как понял Алексей из услышанного краем уха разговора, дело было в попойке с последующим мордобоем. Однако капитан разорялся вовсе не по той причине, что его бойцы кому-то начистили рожу, а из-за того, что те не успели вовремя смыться и были задержаны законником и его помощниками. Как это было знакомо по прежней службе еще там, на родной Земле. Армия, она всегда армия.

На этот раз бойцам явно повезло. Как только капитану доложили, что его желает видеть какой-то гражданский, он препоручил подчиненных старшему сержанту и направился к стоящему в сторонке Алексею. Болотин успел для себя отметить облегчение, промелькнувшее на лицах солдат, застывших в строю. Либо капитан был довольно крут, либо тот дядька с нашивками старшего сержанта отличался справедливостью и принцип «один за всех, и все за одного» не одобрял. В любом случае кому-то достанется, здесь капральские и сержантские нашивки просто так, за красивые глазки не раздаются.

– Свободен, – резко бросил капитан сопровождавшему Алексея солдату. Тот поспешил взять под козырек и ретироваться. – Я капитан Дивиш. Чем могу быть полезен?

Просто поразительно, как этот человек способен перестраиваться. Только что его переполнял гнев, а к Алексею он обращался уже совершенно спокойно. О недавнем возбуждении говорили лишь легкий румянец и строгие складки у рта.

– Шимон Дворжак, – ничуть не смутившись, спокойно ответил Алексей. – Я привез вам привет от майора Войнича.

– От Ранека. Хм… Как он там? Не скис еще в военном ведомстве?

– Да вроде в порядке и, говоря по секрету, по-моему, скоро женится.

– Х-ха. Я всегда говорил, что служба в штабе до добра не доведет. Бедный Ранек. Надо же, не прошло и года, как он успел влипнуть. А все потому, что не слушает старых друзей. Ладно. Женится – помянем как полагается. Это все, что он просил передать?

Похоже, капитан, в отличие от Войнича, предпочитал более традиционное времяпрепровождение чтению книг. На него не произвело никакого впечатление имя Алексея. А еще он был закоренелым холостяком. Впрочем, скорее всего это результат образа жизни – служба, полная опасностей (на границе это скорее норма), дружеские попойки, шлюхи и карты. Такие задумываются о женитьбе только на пороге старости. Если вообще задумываются.

– Еще вот это.

Алексей протянул капитану конверт. Дивиш быстро прочел письмо, посмотрел исподлобья на Болотина и наконец, тяжело вздохнув, буквально вогнал исписанный лист обратно, при этом безжалостно смяв конверт.

– Итак, господин Дворжак, вы здесь, чтобы вызволить друга, приказ о помиловании которого уже подписан генерал-губернатором. Ранек просит оказать вам содействие и не распространяться об этом. В чем подвох?

– Возможно, в том, что мой друг был осужден за убийство полицейского, а я по стечению обстоятельств в некотором роде принят при дворе.

– В некотором роде? – переспросил Дивиш.

– Видите ли, я писатель, и их высочества увлечены моими сочинениями. Изредка я посещаю дворец, чтобы вручить принцессе и принцам экземпляры новой книги с автографом.

– И это все? – искренне удивился капитан.

– Все.

– Н-да. Я знал, что рано или поздно родственнички дотянутся до Ранека, а он мне не верил. Наивный. Сначала немного, потом больше, а там и сам не заметит, как превратился в одного из этих паркетных шаркунов. Но он-то на это был обречен, при чем же здесь я?

– Наверное, потому, что он считает вас другом.

– Хм, это аргумент. Вы можете изложить поточнее, в чем я могу вам быть полезным?

– Четыре дня назад комендант должен был получить приказ по военному телеграфу о помиловании троих шевронов. Мне хотелось бы уточнить, получен ли приказ и выполнен ли.

– И все?

– Не совсем. Я также хотел лично отправиться за своим другом, на нанятом мною пароходе. Но мне неизвестно, насколько это будет законно. И вообще, как лучше это обставить?

– Связь с заставами осуществляется через рустинских капитанов на проходящих судах. Получили запечатанный пакет, такой же сдали. Через них же осуществляется доставка продовольствия и боеприпасов. Если вы наймете пароход, то все будет сделано через капитана. Так что никаких сложностей. А вот касаемо остального я не в курсе. Это нужно будет выяснить. Вот что, вы наверняка остановились в гостинице?

Алексей утвердительно кивнул.

– Тогда в пять я буду в харчевне напротив. Там все и узнаете.

– Хорошо.

– Тогда до встречи.

Порт Крумла представлял собой несколько бревенчатых причалов, у которых швартовались суда, доставлявшие сюда самые различные грузы. В основном дальше это отправлялось по железной дороге. Остальные пароходы проходили здесь транзитом, направляясь в глубь Новой Рустинии или Медиолан. Они останавливались тут только для пополнения запасов угля, высадки пассажиров и принятия на борт лоцманов, знающих следующий отрезок пути.

Имелся здесь и сухой док. Разумеется, частный, в котором суда могли пройти необходимый ремонт. Часть судов ремонтировалась непосредственно у причалов. Всего в порту сейчас было порядка полутора десятков пароходов различного водоизмещения, но многие представляли собой небольшие колесные образцы. Их трюмы имели малую вместимость, но это не столь важно: основные перевозки осуществлялись при помощи барж, которые вот эти малютки и тянули.

Имелась и пассажирская пристань. Она представляла собой обычную баржу с двухэтажной деревянной надстройкой. Здесь умещались как руководство порта, так и кассы, и зал ожидания, и небольшая ресторация, дабы можно было скрасить ожидание.

Также вдоль берега стояло великое множество различных лодок и яликов, как весельных, так и парусных, о чем свидетельствовали вздымающиеся мачты. Выбирай на любой вкус. Болотин не был уверен, но, кажется, вдали он заметил даже пару пинкских пирог.

Не зная, с чего начать, Алексей, припомнив их с Сергеем посещение Олбама, поймал парнишку лет тринадцати. Ну кто еще может знать все и про всех, как не эти сорванцы, днями вертящиеся там, где им не место. Памятуя, что информации можно получить ровно столько, насколько заплатишь, он решил уточнить стоимость услуг.

Паренек оказался очень похожим на Гека, которого сыграл юный Владислав Галкин в фильме «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна». Такой же чумазый, обаятельный и нахальный. Деловито сунув десятигнедовик куда-то в свои лохмотья, малец уставился на господина в ожидании вопросов, всем своим видом давая понять, что лучше его здешние расклады не известны никому.

– Я хочу нанять пароход, чтобы добраться до заставы Паюла и вернуться обратно. Можешь что-нибудь посоветовать?

– А чего это вам понадобилось на пинкской территории?

– А ты мне заплатил? – ответил Алексей вопросом на вопрос.

– Нет, господин, платите вы.

– Тогда я не обязан отвечать, а вот тебе не мешало бы отработать денежки. Или давай десять гнедков обратно.

– Не. Господин неправильно меня понял, – слегка попятился парнишка, явно не собираясь расставаться с деньгами. – Нужно же знать, для чего вам пароход, а то получится так, что я посоветую, а вам он не подойдет. Ну там мал будет, или каюты для вас не найдется.

– Резонно. Мне подойдет любой из этих пароходов, лишь бы он был готов выйти уже завтра. Об охране я позабочусь.

– Ага. Это ваш верзила вербует людей в харчевне?

А парнишка и впрямь проныра тот еще. Прошло не больше трех часов, как Алексей расстался с Ванеком, а оборванец уже знает о нем.

– Мой. Да, учти, мне нужно, чтобы у капитана не было другого найма.

– Это понятно, ведь вам же еще и обратно, – задумчиво почесывая нос, произнес паренек. – А сколько вы задержитесь там?

– Надеюсь, что недолго, но ведь это пинкская территория.

– Ага. Тогда этот вам не подойдет. Идите во-он к тому причалу. Видите желтый пароход с черным кожухом на колесах и двумя полосами на трубе?

– Вижу.

– Это посудина Хора. То, что нужно. Он, правда, ремонтируется, но вроде к завтрашнему полудню должен закончить. Да вы не переживайте, если сумеете сговориться, то не прогадаете. Мраву на землях арачей мало кто знает, а он и его помощник настоящие лоцманы. Другие на ночь причаливают к заставам, а он может идти круглые сутки. Так что вдвое быстрее доберетесь.

– Спасибо, дружище.

Хор оказался кряжистым мужичком, имеющим походку вразвалочку, что свидетельствовало о многолетней практике вождения судов. Да он, наверное, большую часть своей жизни провел на борту различных судов, и что-то неуловимое подсказывало, что имел практику и морских переходов. Алексей не знал, откуда взялось это ощущение, но оно было, и все тут.

Договориться с ним о найме не составило труда, и цена пристойная. Правда, поначалу Хор загнул куда солиднее, так сказать, за риск, но, как только узнал о том, что Алексей наймет охрану, тут же сбавил цену. Лишь заметил, что десятка парней будет достаточно, если они, конечно, знают, с какой стороны браться за оружие.

Все верно, «Желтая роза» хотя и аккуратная, но не такая уж и вместительная посудина. Ее экипаж состоял из семи человек – капитана, помощника, двух механиков, двух кочегаров и одного палубного матроса. Не было даже боцмана. Впрочем, капитан имел весьма внушительный вид и вполне мог обходиться без него. Опять же, чем меньше людей, тем меньше нужно тратиться на жалованье. Словом, на борту имелся только самый минимум для успешного плавания.

Тем не менее несмотря на скромный экипаж, Хор заверил, что уже к утру судно будет готово к выходу. Как видно, терять выгодного нанимателя капитан не собирался, а потому команда будет работать в авральном режиме. Это также сказало Алексею о том, что, возможно, цена все же была несколько завышена. А может, все дело в том, что с наймом у капитана пока не очень, или же он как раз торопится, чтобы поспеть предоставить свое судно по другому договору. Но Алексея в любом случае это устраивало.

Когда Болотин сошел с причала, давешний малец сидел на перевернутой лодке и беззаботно болтал ногами, явно кого-то поджидая. Как оказалось, Алексея.

– Господин сумел договориться?

– Сумел. Спасибо за услугу.

– Х-ха. За спасибо только тетки на базаре болтают, да и то не всегда.

– А разве мы с тобой не в расчете? – подозрительно поинтересовался Алексей.

– Так-то вроде так. Но если не заплатите за добрый совет еще двадцать гнедков, то плакал ваш наем. Хор, он с характером, даже выгодное дельце может послать куда подальше, если ему что поперек глотки.

– Так я с ним вроде не ссорился.

– Вы – нет.

– Что ты хочешь этим сказать?

Парнишка только легонько так засвистел и задрал голову, изучая проплывающие в голубом небе воздушные облака и продолжая болтать ногами. Вот нет для него сейчас важнее занятия, и все тут. Ну проныра. Наверняка подставил этого капитана в надежде урвать дополнительную прибыль. А чего бы ему еще околачиваться здесь. Десять гнедков это не такие уж и маленькие деньги.

– Ладно, твоя взяла. Держи.

– Благодарствую, господин. Я чего хотел сказать-то. Ваш верзила нанял Рваное Ухо и его двух дружков.

– Мне не стоит им верить?

– Не. Если плата честная, то они нормальные мужики, ни пуль, ни стрел не боятся. Но если Хор их увидит, порешит, ну или расквасит им морды. А вам тогда на его посудину ходу нет.

– А ты раньше сказать не мог? До того как я с Хором ударил по рукам и заплатил задаток.

– Ну и зачем вам тогда платить мне еще двадцать гнедков? Да не тушуйтесь, господин хороший. Рваное Ухо, он ведь с пониманием, ну дадите ему отступные, он не в обиде будет, еще и морду сбережет. А лучше Хора вам все одно не сыскать. Не сойти мне с этого места, если вру.

– Ладно, убедил. Но тогда уж будь честным до конца. Кого еще не следует брать в команду? Эй, я к тебе обращаюсь! Совесть-то есть? Ведь и без того на мне тридцать гнедков поимел.

– Ох, господин хороший, только никому больше не говорите, – засмеялся двойник Гека. – Придумали же, про совесть с босотой говорить.

– А если я тебе сейчас уши оторву?

Реакция парнишки была молниеносной. Резко отвалившись на спину, он, как заправский акробат, сделал кувырок. Через мгновение он был вне досягаемости злого дядьки, отделенный от него лодкой.

– Вы, господин хороший, сначала возьмите меня, а уж потом грозитесь.

– Вот, значит, как мы заговорили. Хорошо. Видишь вон тот чурбачок? – Алексей показал на плавающий шагах в тридцати обломок дерева. – Смотри внимательно.

Он нагнулся, подобрал увесистый булыжник и запустил им в воду. Всплеск и глухой удар по мокрому дереву донеслись практически одновременно. Все же не зря он тратил время на метание ножей. Если бы его сейчас видел Сергей, то ни за что не назвал бы неумехой. Он и стрельбу подтянул, причем научился стрелять, как заправский ковбой, выхватывая револьвер из кобуры. Правда, левая рука все еще отставала от правой, но все одно при должном старании он мог поразить цель и ею.

– Как думаешь, далеко ты убежишь, пока я не брошу камень тебе в спину? А там можно будет брать тебя тепленьким и драть уши от всей широкой души. Так что не наглей и говори.

– Некого вам больше опасаться, господин. Остальных можете набирать без разбора.

– Вот это уже другой разговор. А за наглость держи. – Алексей бросил пареньку пятигнедовик и подмигнул. Нравился ему этот босяк. Маленький паршивец, предпочитающий жить по собственным правилам, наглая и обаятельная чумазая мордашка.

– Благодарствую, господин. Да. Я не видел, но если ваш человек нанял Баска, то его тоже лучше не вести на «Желтую розу».

Сверкнув, что странно, белозубой улыбкой, маленький наглец тут же припустил во все лопатки. Нет, такого лишь могила исправит. Алексей не стал осуществлять свою угрозу. Живи долго, пацан, и дай Господь тебе найти свою стезю в этом мире, иначе путь приведет только к грязной подворотне, где ты и сдохнешь в пьяном угаре. А касаемо наемников, так ведь гораздо проще спрашивать, нет ли у очередного кандидата терок с капитаном Хором.

В харчевню Алексей едва поспел, но все же зашел минут за пять до назначенного срока. Окинув взором заведение, уже начавшее наполняться теми, кого мучили жажда и голод, он быстро обнаружил капитана Дивиша, сидевшего особняком, и направился к нему.

Не успел он опуститься на стул, как рядом тут же возник подавальщик. Это он оперативно, хотя его никто и не звал. Но, с другой стороны, желудок Алексея требовательно заурчал, обращая внимание на свои нужды, горло словно наждаком продернули. Алексей по примеру Дивиша заказал какое-то мясное блюдо и кружку пива.

– Чем вы меня порадуете, господин капитан?

– Немногим, и порадую ли. Итак. Телеграмма о помиловании пришла вовремя. Ранек не подвел. Однако приказ еще не направлен на заставу. Комендант ждал подтверждения в письменном виде.

– Но разве приказы, переданные по военному телеграфу, недействительны? Для чего же тогда вообще существует военный телеграф и корпус шифровальщиков?

– Не будьте столь уж строги. Господина полковника можно понять. До этого момента никто и никогда не слышал о том, что нижние чины, определенные в черные шевроны, могут быть помилованы. Офицеры – другое дело, но только не рядовые. Вот и решил он подстраховаться, тем более что речь идет о шевронах, которых и за людей-то не считают.

– Вот, значит, как.

Впрочем, а чего, собственно, он ожидал. Это для него Сергей – дорогой и самый близкий человек. Для остальных – обыкновенный преступник, понесший заслуженное наказание. Подумаешь, доставят приказ на четверо суток позже. Пусть радуется тому, что вообще помилован. Конечно, есть вероятность, что именно за эти дни он погибнет. Ну и что с того? Зато он погибнет не как преступник, а как солдат.

– Именно так, и никак иначе, – словно подтверждая мысли Алексея, ответил Дивиш. – Сам приказ прибыл фельдъегерской связью сегодня, тем же поездом, что и вы. Я немного нажал на канцелярских крыс. Он уже зарегистрирован и готов к отправке. Вы нашли судно?

– Пароход «Желтая роза».

– Хор. Старый знакомый. Он уже не раз выполнял подобную роль. Вам повезло. Никто не знает реку лучше его, и посудина весьма быстроходна. Пойдете без баржи? – Получив утвердительный кивок, он заключил: – Тогда в пути будете не больше полутора суток, Хор свое дело знает туго.

Затем у Алексея была встреча с наемниками. Она прошла вполне гладко. Ванек, как и было оговорено, подобрал полтора десятка человек. На вид все бывалые и тертые. От троих, следуя совету мальчишки, пришлось избавиться. Однако ничего страшного, капитан говорил о десятке, а тут дюжина.

Отсеянные начали было возмущаться, ведь никто из них не нарушил условий договора. Упоминания имени Хора оказалось достаточно, чтобы недовольство перешло в невнятное бормотание. Недовольство предназначалось уже не нанимателю, а капитану «Желтой розы». Выдача же отступных в виде половины обещанной суммы и вовсе успокоила недовольных.

Следующим этапом было пополнение боезапаса – мало ли как все обернется. Тем более этот пункт был за нанимателем. Список необходимого Ванеком был уже составлен, оставалось только успеть в оружейную лавку.

Они успели. Правда, владелец уже хотел закрываться, но, поняв, что ему в руки плывет большой заказ, предпочел задержаться. Ознакомившись со списком, он начал набивать большой ящик всем необходимым. Тот довольно быстро наполнился, и двое наемников, загрузив его на повозку, имеющуюся при оружейной лавке, направились к судну, чтобы завтра не возиться еще и с этим.

– Господин собирается отправиться на пинкскую территорию? – деловито осведомился оружейник.

– Заметно? – усмехнулся Алексей.

– Трудно не догадаться, когда закупают такое количество боеприпасов.

– Что же, вы правы.

– Позвольте тогда предложить вам новинку. – Оружейник обернулся к стеллажам, занимающим всю противоположную от прилавка стену.

Этот торговец полностью отвечал представлениям Алексея об образе истинного лавочника. Он был небольшого роста, толст, плешив, с гладко выбритым пухлощеким лицом, на котором, словно приклеенная, застыла угодливая улыбка.

– Прошу. Великолепный образец. Сдерживает пулю из револьвера при стрельбе в упор, из «дятлича» на расстоянии семидесяти шагов, армейский «балич» пасует перед ним на расстоянии в триста шагов. Есть и недостатки, такие как большой вес. Но если подогнать ремешки так, чтобы он плотно облегал тело, то неудобств почти не доставляет. При достаточно долгом ношении и выработке привыкания эти недостатки теряются. Летом в нем немного жарко, но, согласитесь, это мелочь в сравнении со сбереженной жизнью.

Слушая торговца вполуха, Алексей с нескрываемым удивлением взирал на бронежилет, нахваливаемый лавочником. Именно бронежилет, очень похожий на те, что приходилось ему носить в армии. Он как-то слышал о том, что в Великую Отечественную советские солдаты частично имели кирасы, прикрывающие грудь и оставляющие открытым правое плечо, для упора приклада. Но вот такие образцы появились уже после войны.

Могло ли быть такое, что здесь бронежилеты появились раньше? Конечно, могло. Взять хотя бы развитие электротехники, которая значительно опережала подобный период развития на Земле. Были еще кое-какие отличия, например преобразек, появившийся вроде бы раньше, чем синематограф в мире Алексея, как и бездымный порох.

Но Болотин не сомневался, что это привет от Варакина. Ни о чем подобном Алексею слышать пока не доводилось. Только в Крумле, откуда, собственно, и отправился на заставу его друг, он обнаружил такое изделие. Не раздумывая долго, он тут же купил новинку для себя и для Ванека. Озаботиться безопасностью и дополнительной страховкой вовсе не помешает.

– А вот еще одна штука, которая вовсе будет не лишней на пинкской территории. – С этими словами торговец выложил перед покупателями два металлических цилиндра, один из которых был с явно толстостенным и рубленым корпусом.

Не иначе как еще один привет от Сергея. Гранаты на Глобусе не были чем-то из ряда вон. Просто они все еще имели форму круглой бомбы с запальной трубкой и вышли из частого употребления ввиду большого разлета осколков, способных поразить и самого метателя. Эти также имели допотопный запальный шнур, но иная форма, рассчитанная под стандартную малую шашку пала или бура, и то, что дело происходило в Крумле, навело Алексея на мысль, что тут тоже не обошлось без его друга. Сергей, конечно, мог придумать хотя бы простейший запал, но ведь мало придумать, нужно еще иметь возможность осуществить задуманное. А вот с этим у Варакина наверняка возникли проблемы.

– Очень эффективная штука, – начал нахваливать продавец, – вот этот образец дает опасный разлет осколков на расстояние до трехсот шагов. Так что лучше бы его бросать из какого укрытия. А вот этот не дальше сорока шагов. Его корпус состоит из кровельного железа. Эти наиболее популярны у моих покупателей, отправляющихся на границу, так как их можно метать без риска получить осколок от своей же гранаты.

Алексей взял в руки гранату, повертел ее и положил на прилавок. Дело в том, что он не собирался передвигаться сушей, а при метании в воду от такой конструкции запала толку никакого. Мало того что граната попросту утонет, так еще и местный запальный шнур был далек от того, чтобы гореть в воде. Словом, этот дивайс был скорее всего лишним в предстоящем путешествии.

Потом, вспомнив об откровенно плохом снабжении штрафников, он завернул в продовольственную лавку. Ему хотелось как-то отблагодарить парней, служивших бок о бок с Сергеем и способствовавших тому, что он все еще жив. Поставкой боеприпасов он заниматься не собирался, а вот хоть как-то разнообразить их стол хотя бы на месяц – это было ему по силам.

Впечатленный размерами заказа торговец заволновался и развил бурную деятельность. Не каждый день появляется покупатель, готовый забить продуктами две большие повозки. Конечно, придется повозиться с доставкой на причал, но это приятные хлопоты.

Солнце уже перевалило за полдень, когда к Алексею, расположившемуся на носу, в складном кресле, подошел сам Хор. Сейчас была не его вахта, но, как видно, привычный к такому распорядку, он успел отдохнуть. А может, все дело в том, что «Желтая роза» приближалась к цели своего путешествия.

– Подходим, – подтверждая мысли Алексея, произнес капитан. – Вон тот мыс обойдем, и уже будет видна застава. Полчаса ходу, не больше.

– Толк-то от этих застав есть? По сотне верст между ними, не так уж и близко. Сомнительно, чтобы они могли обеспечить безопасность.

– Толк есть во всем, господин Дворжак. Заплачено за то большой кровью, но не зря. Река на землях арачей известна немногим, поэтому движение по ней только в дневное время. На ночь предпочитают останавливаться. Раньше стояли сами по себе, каждую минуту опасаясь нападения, теперь можно куда спокойнее провести ночь у причалов возле застав. В этом году вроде ни один пароход не был ограблен. Правда, не прибыл один валиец, которого ждали примерно с неделю назад, да и мы его не встретили. Но, может, арачи тут и ни при чем.

– А кто же кроме них?

– Река. Она всегда возьмет свою дань, если к ней без должного уважения. Заметили, как мы меняемся с помощником?

– Вы каждый раз минут по двадцать разговариваете о чем-то. Мне казалось, просто общаетесь.

– Лясы поточить можно и у причала. Мы рассказываем друг другу о своих наблюдениях. Река, она как женщина, непостоянна и переменчива. Еще вчера ты проходил по этому месту и не наблюдал ничего особенного, а сегодня здесь большая коряга, способная проломить борт. Неделя, и появляется подводная коса. А если сесть на мель в этих местах, то это как приглашение для арачей.

– Но тогда ваши знания устаревают чуть не каждый день.

– Правильно.

– И как же тогда вы движетесь ночью?

– Реку мало знать, господин Дворжак, ее еще нужно и чувствовать. Вот взять человека. Если вы знаете его не первый год, вы можете сказать, как он поступит в той или иной ситуации?

– С большой долей уверенности. Но поручиться, что все будет именно так, не могу.

– Вот так же и с рекой. Во-он, видите? Это и есть застава Паюла. Загнали сюда всякий сброд, но парни молодцы. Мало что устояли, так там еще и около половины из первого состава осталась. И стоянка самая надежная по всему маршруту, включая и Изеру. Арачи этих головорезов стороной обходят. Там есть один, Верной Рукой прозывается, говорят, он один изничтожил арачей больше, чем все четыре заставы, вместе взятые.

– Не врут? – улыбнувшись, спросил Алексей.

– Врут, конечно, не без того. Но даже если поделить на четыре, получается изрядно.

– Открою вам секрет, уважаемый Хор. Мы как раз едем забирать его.

– Вы под что хотите меня подвести, господин Дворжак? – насупился капитан.

– Не надо так нервничать. В том пакете, что вручили вам военные, приказ о его помиловании.

– Ну если так, то годится… А вы что же, дружки, получается?

– Не совсем. Я писатель и хочу написать о нем книгу. Ну а раз уж так совпало, что есть приказ о его помиловании, решил совместить два этих дела, – все же слукавил Алексей, памятуя о том, что лишний раз распространяться о дружбе с Варакиным не следует.

– Он вам столько порасскажет, что вам на три книги хватит, если не больше, – авторитетно заявил капитан.

Вот так вот. Не удается им оставаться незамеченными. Ладно Алексей, он сам ищет известности и многое делает для этого. Сергей предпочитает быть гораздо скромнее, но, видно, не очень-то это у него получается.

Вскоре они уже были у причала, где их встретил огромный дядька, рядом с которым даже Ванек выглядел несерьезно. Алексей внимательно всматривался в сопровождавших верзилу трех бойцов. У всех четверых не было никаких знаков различия, только черные шевроны. Все, кроме великана, обряжены в такие же жилеты, какие сейчас на Алексее и Ванеке. Точно, работа Варакина, а вот его самого нет.

– Привет, Милош.

– Здорово, Хор, – ответил капитану великан. – Что-то ты без баржи.

– Так я ведь не к валийцам, а к тебе прибыл.

– Неужели интенданты расщедрились и решили подбросить нам припасы?

– Не. От них ты этого не дождешься. Держи пакет с почтой. Если есть что передать обратно, не стесняйся, доставлю в лучшем виде.

– Так ты что же, фельдъегерем заделался?

– Опять не угадал. Вот, привез к тебе человека, он сам все расскажет.

Верзила внимательно посмотрел на сошедшего на причал Алексея. Н-да. Если уж Ванек терялся на его фоне, то о Болотине и говорить нечего. Ну да, силой с ним не мериться, но все равно ощущаешь себя сразу каким-то маленьким и никчемным.

– Мое имя Шимон Дворжак. Я хотел бы поговорить с вами относительно того приказа, что лежит в этом пакете.

– Хм… А я сержант Грибски, комендант этой заставы. Ну что же, пошли ко мне в каморку.

– Да. Тут в трюме лежит немного продовольствия. Это для заставы. Там крупа, мука, яичный порошок, мясные консервы, сгущенное молоко. Думаю, это не будет лишним?

– Чтобы для солдата была лишней еда? – хохотнул Грибски. – Да никогда! Павол, давай парней на разгрузку.

– Слушаюсь, сержант.

– Ну пойдемте, господин Дворжак.

Застава, как и комната, занимаемая сержантом, на Алексея не произвела впечатления. Все выглядело топорным, порядка куда меньше, чем в том же крумлском форте. Но если этих парней не смогли сковырнуть арачи, то главную свою функцию, оборонительную, застава выполняла исправно.

Сев за стол, Грибски сковырнул сургучные печати и начал перебирать сложенные листы. Он задержал взгляд на одном из них, внимательно с ним ознакомился и, чертыхнувшись, отбросил в сторону. Закурил трубку с ароматным табаком, внимательно посмотрел на Алексея и спросил:

– Вы имели в виду этот приказ? О помиловании трех моих подчиненных?

– Я вижу, вас не радует то, что кто-то смог получить помилование по приказу генерал-губернатора.

– А чему тут нравиться. Вы привезли приказ об их помиловании, а я готов отправить донесение о дезертирстве.

– Чьем дезертирстве?

– Вот этих троих, – постучав пальцем по листку с приказом, ответил сержант.

– Ничего не понимаю. Какое может быть дезертирство, если о них чуть ли не легенды ходят по всему пограничью? – Алексей едва не сорвался на крик и даже привстал со скамьи.

– У черных шевронов еще и не такое бывает. А чего вы так всполошились, господин Дворжак?

– Но… но… Как же так?.. Я же…

– Так у нас ничего не получится. – Грибски в очередной раз выпустил густое облачко дыма и покачал головой. – Пока вы толком все не объясните, дельного разговора не выйдет. Итак, господин Дворжак?

– Один из них – мой старый друг, которого я считал погибшим. Как только выяснилось, что он жив, я обратился к одному знакомому в военном ведомстве Новой Рустинии, чтобы доподлинно выяснить его судьбу. Он, когда узнал о том, кто мой друг, тут же придумал поощрение для черных шевронов, зарекомендовавших себя с лучшей стороны.

– Вот такую амнистию? – прищурился сержант.

– Именно. Теперь черные шевроны за отличную службу могут быть помилованы до истечения срока.

– И друг ваш, как я понимаю, Варакин? У вас очень похожий акцент.

– Да. Сергей. А теперь вы объясните, как человек, о котором тут ходят легенды, вдруг решил дезертировать?

– Теперь объясню. Дело в том, что у шевронов нет без вести пропавших. Если никто не может подтвердить их смерть, то их объявляют дезертирами и назначают за их голову награду в тысячу крон. Именно по этой причине в рустинской армии практически нет дезертиров.

– Кто без вести пропал? – недоуменно переспросил Алексей. – Сергей? Вы толком рассказать можете?

– Могу. – Сержант вновь пыхнул трубкой. – Если коротко, то патруль, которым командовал Сергей, попал в засаду. Он, Ануш и Хват остались прикрывать отход остальных. Потом мы проверили место боя, но их так и не нашли. Я выждал несколько дней, мало ли что могло случиться и куда им пришлось бежать. Но они не появились. Поэтому я составил рапорт о данном происшествии. Вот, собственно, и все.

Сказать, что Алексей был подавлен, – это не сказать ничего. Твердый ком, возникнув из ниоткуда, сковал горло. Дышать стало трудно, и духота, царившая в помещении, тут была ни при чем. Господи, он опоздал! Опять опоздал! Да сколько можно-то?!

Сначала по его вине Сергей угодил в этот мир. Потом, опять же стараниями Алексея, оказался на волосок от смертной казни. Он сумел избежать ее, выжить и даже сделать себе имя. Но стоило только Алексею снова приблизиться к нему, как он опять накликал на друга беду.

Как ни странно, но этот верзила-сержант прекрасно понял, что творится в душе Болотина. Он поставил перед гостем кружку, в которую щедро плеснул зобрятки. Напиток так себе, но для Алексея он оказался живительной влагой, сумевшей привести его в чувство. Мозг заработал с лихорадочной быстротой, выстраивая логический ряд.

Спокойно. Мертвым Сергея никто не видел. Значит, нельзя исключить, что он опять перехитрил костлявую. Крепкий и тертый мужик, он не может вот так за здорово живешь сгинуть. Алексей больше не повторит свою прежнюю ошибку и не побежит поджав хвост, как шелудивый пес. Он вернется в Крумл, наймет еще людей, средств у него достаточно. Если понадобится, они прочешут всю степь, но Алексей не уйдет отсюда, пока точно не узнает, что же случилось с другом. Однажды он уже бросил его, другому разу не бывать.

– Когда это случилось?

– Двадцать пятого.

– Во сколько?

– За полдень.

Господи… Именно тогда, когда они уже были свободны! Да что же это такое?! Возьми себя в руки. Мужик ты или где? Не хватало еще, как девка, мокроту развести. Ничего еще не закончилось.

– Приказ был подписан минимум на час раньше, – как мог твердо произнес Алексей. – Значит, Сергей и те двое не дезертиры, а без вести пропавшие.

– Что же. Тогда я зачитаю приказ перед строем и объявлю, что они пропали без вести, как настоящие солдаты. И такое же донесение направлю в Крумл.

– Именно так и сделайте, сержант. Мой друг полностью искупил свою вину и теперь чист перед законом. Как и его товарищи.

Согласно кивнув, Грибски тем не менее сказал:

– Но по сути это не меняет ничего, господин Дворжак. Парни погибли, и им уже все равно. Разве только семье Ануша да парням моим свет в окошке.

– Даже им не все равно, сержант, – покачал головой Алексей. – Когда я их найду, я должен точно знать, что они не преступники и вольны поступать по своему усмотрению.

– Они погибли. Иначе и быть не может, – возразил Грибски.

– Но ведь вы так и не нашли их тел, – напомнил Алексей.

– Да лучше бы нашли. Даже если их взяли ранеными, я им не завидую, потому что просто так им умереть не дали, а замучили у своих тотемных столбов. Верная Рука и его друзья – лакомая добыча для арачей. В любом случае они мертвы.

Алексей внимательно посмотрел на него, встал и, прежде чем направиться к двери, твердо сказал:

– Никто не видел труп Сергея. Значит, он жив. И до той поры, пока я доподлинно не буду убежден в обратном, будет именно так.

1 Мера – единица измерения скорости судов, соответствующая земным узлам и составляющая 1/10 верстины.

2 Лан (ланесса) – представители дворянского сословия в Валенсии, а также обращение к ним.

3 Дульнозарядный пистолет на манер кремневого, только вместо кремния пистон, укладывающийся на брандтрубку. Такие применялись, даже когда появились револьверы, пока дорогие и не способные насытить рынок.

4 Кожаные гамаши, плотно облегающие ноги и крепящиеся к набедренной повязке.