АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ОСТРОВСКИЙ
ГРОЗА
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Общественный сад на высоком берегу Волги; за Волгой сельский вид; на сцене две скамейки и несколько кустов
ЯВЛЕНИЕ I
Кулигин сидит на скамье и смотрит за реку. Напевает, восхищается Волгой, заговаривает об этом с Кудряшом. Показывает рукой в сторону, где идет, судя по всему, ссора. Кудряш сообщает, что это Дикой ругает своего племянника. Обсуждают это. “Достался ему на жертву Борис Гри-горьич, вот он на нем и ездит”, — говорит Кудряш. Шапкин добавляет: “Уж такого-то ругателя, как у нас Савел Прокофьич, поискать еще! Ни за что человека оборвет. Унять-то его некому, вот он и воюет”. Шапкин считает, что и Кабаниха тоже не лучше. “Ну, да та хоть... все под видом благочестия...” — говорит Кудряш. По его мнению, было бы побольше таких парней, как он, в городе, так отучили бы Дикого от ругани, “постращали бы хорошенько”, встретив где-нибудь в переулке “вчетвером этак, впятером”. “Недаром он хотел тебя в солдаты-то отдать”, — говорит Шапкин. На это Кудряш отвечает, что Дикой его побаивается, знает, что он “свою голову дешево не отдаст”. Жаль только, что дочери Дикого еще малы, а то он бы “его уважил”. Шапкин и Кудряш отходят в сторону, чтобы Дикой ненароком не привязался к ним.
ЯВЛЕНИЕ II
Появляются Дикой и Борис. Дикой ругает племянника за то, что тот постоянно попадается ему на глаза. Борис оправдывается. Дикой уходит.
ЯВЛЕНИЕ III
Кулигин, Борис, Кудряш и Шапкин. Кулигин спрашивает, что заставляет Бориса жить у Дикого. Борис рассказывает о своей семье. Мать Бориса была из дворян, за что бабушка Бориса невзлюбила и ее, и ее мужа, отца Бориса. Они жили в Москве, ничего не жалели для воспитания и образования своих детей, но оба одновременно умерли от холеры. Вскоре умерла и жившая в Калинове бабушка. Согласно ее завещанию, Дикой, который приходится Борису дядей, должен выплатить ему и его сестре положенную им часть наследства с условием, что они “будут к нему почтительны”. Кулигин замечает на это, что Борису и его сестре наследства не видать. По мнению Кудряша, даже если бы они оба были почтительны к Дикому, ему ничто не помешает сказать, что они непочтительны. Борис с ним согласен, ведь Дикой уже и теперь поговаривает иногда: “У меня свои дети, за что я чужим деньги отдам?” Не будь сестры, Борис все бы бросил и уехал, а из-за нее терпит. Хорошо еще, что она живет у родни матери, страшно представить, какова была бы ее жизнь здесь. Борис делает “что прикажут”, а жалованье получит разве что в конце года, да и то “как будет угодно” Дикому. Кудряш подтверждает, что у Дикого так заведено — “не смей и пикнуть о жалованье... У него вся жизнь основана на ругательстве”. Кулигин советует Борису стараться угодить дяде. “На него и свои-то угодить не могут, а уж где мне!” — возражает Борис. Если Дикого где-нибудь кто-нибудь рассердит, так он потом отводит душу на домашних. Кудряш вспоминает, как однажды Дикого обругал один гусар. “После этого, — рассказывает Борис, — все две недели прятались по чердакам да чуланам”. Борис жалуется Кулигину, что ему трудно в Калинове, для всех он тут лишний, он никак не может тут привыкнуть. “И не привыкнете никогда, сударь... Жестокие нравы... в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите. И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать...” — говорит ему Кулигин. Он рассказывает, как однажды мужики пришли к городничему с жалобой на Дикого, что обсчитывает их. Городничий посоветовал Дикому платить людям как полагается — ведь все время жалуются на него! На это Дикой ответил так: “Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами о таких пустяках разговаривать! Много у меня-то в год народу перебывает... Не доплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются...” По словам Кулигина, в городе царят зависть и вражда, строчат “злостные кляузы на ближних”. Появляется Феклуша с какой-то женщиной. Феклуша расхваливает благочестие и добродетели купечества, особенно Кабановых. Они уходят. Борис удивлен тем, что хвалят Кабановых. Кулигин называет Кабаниху ханжой. “Нищих оделяет, а домашних заела совсем”. Кулигин мечтает найти вечный двигатель, он бы получил за него от англичан миллион и употребил бы его “для общества”. Вот только бы достать денег на модели... Кулигин уходит.
ЯВЛЕНИЕ IV
Борис жалеет мечтателя Кулигина. Но ведь он счастлив со своими мечтаниями. А ему, Борису, видно, суждено “загубить свою молодость в этой трущобе... А тут еще... сдуру-то влюбляться вздумал... В женщину, с которой даже и поговорить-то никогда не удастся”. Борис видит предмет своей любви и уходит.
ЯВЛЕНИЕ V
Появляются Кабанова, Кабанов, Катерина и Варвара. Кабанова поучает Тихона: он едет по делам, так должен сделать все так, как она ему приказала. Тихон соглашается, уверяет мать, что во всем покорен ее воле. Но матери этого недостаточно, она продолжает корить сына. Даже его любовь к своей жене ей не по душе. В разговор вступает Катерина. Кабаниха резко обрывает ее. “Я давно вижу, что вам воли хочется”, — говорит Кабаниха. По ее мнению, Тихон размазня, а надо, чтобы жена его боялась. “Да зачем же ей бояться? — возражает Тихон. — С меня и того довольно, что она меня любит”. Но Кабаниха убеждена, что без страха и порядка в доме не будет, упрекает сына в том, что он, с его-то умишком, хочет своей волей жить. “Да я, маменька, и не хочу своей волей жить! — оправдывается Тихон. — Где уж мне своей волей жить!” Кабанова уходит.
ЯВЛЕНИЕ VI
Тихон упрекает Катерину: “Всегда мне за тебя достается от маменьки!” Катерина не понимает, в чем она-то виновата. За нее вступается Варвара. “Молчи, коли уж лучше ничего не умеешь”, — говорит она брату. Тихону хочется выпить, Варвара просит его не задерживаться у Дикого, к которому он собирается идти, а они с Катериной его подождут. Тихон уходит.
ЯВЛЕНИЕ VII
Катерина и Варвара остаются одни.
Катерина растрогана тем, что Варвара ее жалеет, говорит ей, что она тоже ее любит. Помолчав, Катерина говорит: “Знаешь, мне что в голову пришло?.. Отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела...” Катерина вспоминает, как хорошо ей жилось в родительском доме: “Что хочу, бывало, то и делаю”. У нее было много цветов, она за ними ухаживала, ходила с матерью в церковь, потом вышивала, а странницы, которых был полон дом, рассказывали о том, где были, что видели... Потом все шли к вечерне, а вечером опять рассказы да пение. “Да ведь и у нас то же самое”, — говорит Варвара. Катерина не согласна: “Здесь все как будто из-под неволи”. Катерина вспоминает, как она любила ходить в церковь. “Точно, бывало, я в рай войду...” А иногда, случалось, ночью она встанет и молится до утра, сама не знает о чем. А какие сны снились ей — золотые храмь!, необыкновенные сады, где пели “невидимые голоса”. А то ей снилось, будто она летает по воздуху. “И теперь иногда снится, да редко, да не то”. “Я умру скоро”, — вдруг говорит Катерина. Она чувствует, что с ней что-то творится недоброе, ей страшно, будто она стоит над пропастью и кто-то ее туда толает, а удержаться не за что. Катерина признается Варваре, что ей в голо-V приходят всякие нехорошие мысли. “Кабы моя воля, — говорит она, — аталась бы я теперь по Волге, на лодке, с песнями, либо на тройке хорошей, обнявшись...” “Только не с мужем”, — подхватывает Варвара. Катерина признается: “Грех у меня на уме!.. Ведь это страшный грех, Варенька, что я другого люблю?” Варвара отвечает, что не ей судить, у нее свои грехи есть. Вот уедет Тихон, тогда она что-нибудь и придумает, можно будет видеться. Катерина в ужасе. “Если я с ним хоть раз увижусь, я убегу из дому...” — говорит она.
ЯВЛЕНИЕ VIII
Появляется полусумасшедшая барыня. Увидев Катерину и Варвару, кричит им, показывая на реку: “Вон, вон куда красота-то ведет... В самый омут”, грозит им геенной огненной.
ЯВЛЕНИЕ IX
Катерина напугана. Варвара успокаивает ее, рассказывает, что эта барыня смолоду грешила и теперь боится умирать. Чего сама боится, тем и других пугает. Варвара в тревоге: Тихона все нет, а собирается гроза. Катерина в страхе порывается бежать домой, Варвара удерживает ее — без Тихона им нельзя идти. Варвара удивлена, почему Катерина так боится грозы. Катерина объясняет ей, что боится не смерти, а того, что вдруг она явится перед Богом со своими грешными мыслями.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Комната в доме Кабановых
ЯВЛЕНИЕ I
Глаша вяжет в узлы вещи Тихона, собирающегося уезжать. Входит Фек-луша. Они разговаривают о поездке Тихона, о Катерине. Глаше не нравится, что люди в доме Кабановой относятся друг к другу с подозрением, постоянно ссорятся. Феклуша говорит в ответ: “Нельзя, матушка, без греха: в миру живем”. За ней самой тоже есть грех: любит сладко поесть. Рассказывает о своих странствиях: по своей немощи она далеко не ходила, но слышала много чего: есть такие страны, где нет православных царей, а “салтаны землей правят... и что ни судят они, все неправильно... У нас закон праведный, а у них... неправедный. А то еще есть земля, где все люди с песьими головами”. Феклуша уходит, а Глаша в изумлении говорит: “Каких-то... чудес на свете нет! А мы тут сидим, ничего не знаем. Еще хорошо, что добрые люди есть; нет-нет да и услышишь, что на белом свету делается...” Входят Катерина и Варвара.
ЯВЛЕНИЕ II
Варвара приказывает Глаше относить вещи в кибитку, а Катерине говорит, что рано ее замуж выдали, вот в Катерине “сердце-то и не уходилось”. Катерина говорит, что никогда и не уходится, такая горячая она уродилась. Она рассказывает Варваре, что еще когда ей было лет шесть, ее чем-то обидели дома, так она выбежала на Волгу, села в лодку и отпихнула ее от берега, так что нашли ее только на другое утро. “Ты Тихо
на не любишь”, — говорит Варвара. Катерина признается, что ей его очень жалко, а любит она Бориса. Варвара предупреждает Катерину, чтобы случайно не проговорилась кому-нибудь об этом. Катерина отвечает, что не умеет обманывать. “Но ведь без этого нельзя... У нас весь дом на этом держится...” —говорит Варвара. Она передает Катерине поклон от Во. риса, сообщает, что он хочет видеться с ней. Катерина пугается: “Я буду мужа любить. Тиша, голубчик мой, ни на кого тебя не променяю”. Вар. вара считает, что можно делать что хочешь, “только бы шито да крыто было”. Катерина так жить не хочет, уж лучше она будет терпеть, пока терпится. “А не стерпится, что же ты сделаешь?” — спрашивает Варвара. “Я уйду, да и была такова, — отвечает Катерина. — Уж коли очень мне здесь опостынет, так не удержат меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь”. Варвара предлагает ей после отъезда Тихона перебраться спать в сад, в беседку. Про Тихона она говорит, что он, как вырвется из дома, так запьет. Слушает бесконечные поучения матери, а сам только и думает, как бы уехать подальше. Разговор прерывает появление Кабанихи и Тихона.
ЯВЛЕНИЕ III
Кабаниха спрашивает сына, все ли ее наставления он запомнил. Тот отвечает “да”. Что ж тогда он молчит, не приказывает жене, как ей себя вести, пока он будет в отъезде? Кабаниха отдает приказы Катерине, а Тихон, словно эхо, повторяет их за матерью. Катерине надлежит “почитать свекровь, как родную мать... чтоб сложа руки не сидела, в окна глаз не пялила, на молодых парней не заглядывалась...”. Кабаниха, уходя, уводит с собой Варвару.
ЯВЛЕНИЕ IV
Тихон спрашивает, не обиделась ли на него Катерина? Та, помолчав, отвечает “нет”, но что свекровь ее обидела. Тихон советует не слушать, что она говорит. Катерина бросается на шею мужу, просит его не уезжать. “Коли маменька посылает, как же я не поеду!” На просьбу же Катерины взять ее с собой он отвечает: “Я не чаю, как вырваться, а ты еще навязываешься со мной... С этакой-то неволи от какой хочешь красавицы-жены убежишь!” Он предвкушает две недели свободы от “кандалов”. Катерина умоляет Тихона взять с нее страшную клятву, что без него она ни на кого чужого не посмотрит, даже думать о нем не будет. Она падает перед мужем на колени, но тот, поднимая ее, говорит: “Что ты! Я и слушать не хочу!” Входят Кабанова, Варвара и Глаша.
ЯВЛЕНИЕ V
Тихон прощается с родными. Кабаниха ругает Катерину за то, что та виснет на шее мужа: “Не с любовником прощаешься”. Приказывает ей кланяться мужу в ноги.
ЯВЛЕНИЕ VI
Кабаниха одна. Она сетует на молодежь. Никакого-то порядка не знают, даже проститься путем не умеют. А еще хотят своей волей жить. Входят Варвара и Катерина.
ЯВЛЕНИЕ VII
Кабаниха ругает Катерину: “Вижу я теперь твою любовь-то. Другая рошая жена, проводивши мужа-то, часа полтора воет, лежит на крыльце; тебе, видно, ничего”. “Что народ-то смешить!” — возражает Катерина.
ЯВЛЕНИЕ VIII
Катерина остается одна. Она сетует на то, что нет у нее детей, все бы была забота за детьми смотреть. Жалеет, что не умерла в детстве. Принимает решение: она будет шить белье, потом раздаст его бедным. А тут и Тихон приедет.
ЯВЛЕНИЕ IX
Варвара, собираясь идти гулять, говорит Катерине, что мать разрешила им ночевать в беседке. Там, в саду, есть калитка, и она, Варвара, украла у матери ключ, а ей подложила другой, чтоб не заметила. “На вот, может быть, понадобится”, — говорит Варвара, давая ключ Катерине. Та сначала не хочет его брать, но Варвара добавляет, что ключ может понадобиться ей самой.
ЯВЛЕНИЕ X
Оставшись одна, Катерина размышляет: надо бы бросить ключ в реку. “Кабы не свекровь!.. Сокрушила она меня... Да какой же в этом грех, если я взгляну на него раз, хоть издали-то! ...Что я себя обманываю? Мне хоть умереть, да увидеть его. Будь что будет, а я Бориса увижу!”
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Сцена первая
Улица. Ворота дома Кабановых
Кабаниха и Феклуша сидят на скамейке
ЯВЛЕНИЕ I
Феклуша говорит, что близок конец света, в других городах просто “содом”: шум, беготня. “Вот хоть бы в Москве: бегает народ взад и вперед, неизвестно зачем... По улицам индо грохот идет, стон стоит... Огненного змия стали запрягать... для-ради скорости”. Кабаниха поддакивает Феклу-ше. “Некуда нам торопиться-то... мы и живем не спеша”, — говорит Кабаниха. Что же до машин, которые видела Феклуша, так она на них ни за что не поедет. Появляется Дикой.
ЯВЛЕНИЕ II
Кабанова спрашивает, почему он так поздно бродит. Дикой пьян, начинает пререкаться с Кабанихой, но та быстро ставит его на место. Дикой просит прощения. Ему хочется поговорить с Кабанихой: “Ты только одна во всем городе умеешь меня разговорить”. Кабаниха интересуется, чем же так рассердили Дикого, не иначе денег просили. Оказывается, так оно и было — целый день к нему приставали люди, требуя причитающиеся им деньги. А у него сердце такое — знает, что надо отдать, а все добром не может. Стоит кому заикнуться о деньгах, как у Дикого “всю нутреннюю
разжигает, да и только”. Кабаниха'говорит Дикому, что он специально себя распаляет, зная, что когда он сердит, к нему уже никто не осмелится подойти. Появляется Глаша, сообщает, что накрыто на стол. Кабаниха приглашает Дикого закусить. Они уходят, появляется Борис.
ЯВЛЕНИЕ III
Борис спрашивает Глашу, не у них ли дядя? Глаша отвечает утвердительно. Борис рассказывает, что дома все рады, когда Дикой уходит, так что пусть сидит. Глаша уходит, а Борис жалуется на судьбу: ему хочется увидеть Катерину, он видит ее раз в неделю, да и то в церкви или на дороге. Уж лучше бы совсем ее не видать! Только сердце надрывается. Борис удаляется, навстречу ему идет Кулигин, который приглашает его на бульвар, где никого нет. Кулигин удивляется: сделали бульвар, а никто не гуляет, разве что по праздникам. Бедным некогда, а богатые еще засветло запирают ворота и спускают собак. Чтобы никто не видел, как они тиранят своих домашних. Впрочем, Борис ведь знает это по себе. Только и гуляют, что девушки да парни. Кулигин замечает целующихся Варвару и Кудряша. Кудряш уходит, а Варвара подзывает Бориса.
ЯВЛЕНИЕ IV
Кулигин уходит, чтобы не мешать. Варвара назначает Борису встречу в овраге за их садом. Тот удивлен, но Варвара говорит, чтобы он обязательно пришел. Варвара уверена, что Катерина не утерпит, выйдет к Борису.
Сцена вторая
Ночь. Овраг за садом Кабановых; от калитки в заборе вниз идет
тропинка
ЯВЛЕНИЕ I
Появляется Кудряш с гитарой, видит, что никого нет, садится на камень и поет песню о жестоком муже. Приходит Борис.
ЯВЛЕНИЕ II
Борис просит Кудряша уйти, тот противится, говорит, что у него всегда здесь свидания. Борис решает поговорить с Кудряшом по душам. Он любит замужнюю женщину. Кудряш советует ему отказаться от нее, иначе он ее погубит. Кудряш догадался, кого любит Борис, — молодую Кабанову. Он поздравляет Бориса — ведь если его позвали сюда, значит, это сама Катерина велела. Кудряш напоследок предостерегает Бориса, что “хоть у нее муж и дурак, да свекровь-то больно люта”. Из калитки выходит Варвара.
ЯВЛЕНИЕ III
Варвара, стоя у калитки, поет, Кудряш ей подпевает. Варвара подходит к Борису, говорит ему, чтобы подождал, и уходит с Кудряшом к Волге. По тропинке сходит Катерина. На ней большая белая шаль, глаза потуплены. Борис хочет взять ее за руку, она отшатывается: “Не трогай меня!.. Зачем ты пришел?.”. Потом кидается к нему на шею. “Не жалей, губи меня! Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда?” Борис говорит Катерине, что не надо думать о будущем, ведь им сейчас хорошо. Катерина признается, что давно любит Бориса. Появляются Кудряш и Варвара.
ЯВЛЕНИЕ IV
“Ну что, сладили?” — спрашивает Варвара. “Сладили”, — отвечает Бо-р![С. Варвара предлагает Катерине и Борису пойти погулять, а когда нужно, Кудряш их окликнет. Кудряш хвалит Варвару за то, что она придумала ходить через садовую калитку. Это очень удобно. Уже первый час, Кудряш С1ястом зовет Бориса. Варвара назначает свидание на завтра.
ЯВЛЕНИЕ V
Все прощаются. Кудряш, уходя, поет, Варвара от калитки отвечает ему теней.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Узкая галерея со сводами старинной, начинающей разрушаться постройки; кое-где трава и кусты; за арками берег и вид на Волгу
ЯВЛЕНИЕ I
Накрапывает дождь, собирается гроза. Сегодня праздничный день, много гуляющих. Несколько человек ходят под арками, рассматривая изображения на стенах. Появляется Дикой, за ним Кулигин.
ЯВЛЕНИЕ II
Дикой, бранясь, гонит Кулигина, но тот не отстает. Он хочет устроить на бульваре солнечные часы и уговаривает Дикого дать на это денег. Дикой считает это вздором, Кулигин возражает: “Я для общей пользы, ваше степен-сгво”. “А может, ты украсть хочешь?..” — говорит Дикой. Кулигин обижается, он человек честный, его тут все знают. “Так ты знай, что ты червяк. Захочу — помилую, захочу — раздавлю”, — говорит Дикой. Кулигин предлагает установить в городе громоотводы, ведь здесь часты грозы. “Гроза-то нам в ваказание посылается... Ты что, татарин, что ли?” — ответствует Дикой и грозится донести на Кулигина городничему. Кулигин уходит, махнув рукой. Дождь перестал. Дикой уходит, за ним все остальные. Появляется Варвара.
ЯВЛЕНИЕ III
Варвара видит проходящего мимо Бориса, подзывает его и сообщает о гозвращении Тихона и что Катерина “просто сама не своя сделалась... глаза как у помешанной”. Варвара боится, что она “бухнет мужу в ноги, да и расскажет все”. Сейчас Кабановы на бульваре. Варвара советует Борису не попадаться им на глаза. Слышны удары грома, появляются люди.
ЯВЛЕНИЕ IV
Появляются Кабаниха, Тихон, Катерина и Кулигин. Катерина в страхе бросается к Варваре, говорит, что гроза означает ее смерть. Варвара пытается ее успокоить. Кабаниха заявляет: “Надо жить-то так, чтобы всегда быть готовой ко всему; страху-то бы такого не было”. Тихон шутя советует Катерине покаяться в грехах. Катерина замечает Бориса, вскрикивает и разражается рыданиями. Кулигин, обращаясь к присутствующим, говорит, что не надо бояться грозы, это не кара, а “благодать”. “А вы боитесь и взглянуть-то на небо... Изо всего-то вы себе пугал наделали”. “Пойдемте! Здесь страшнее!” — говорит Борис Кулагину и уводит его.
ЯВЛЕНИЕ V
Кабанова ругает Кулигина за пустые разговоры. Кто-то в толпе говорит, что начавшаяся гроза “даром не пройдет... Либо уж убьет кого-нибудь, либо дом сгорит”. Катерина пугается, Тихон успокаивает ее. “Меня убьет. Молитесь тогда за меня!” — говорит Катерина. Появляется барыня с лакеями. Катерина в испуге прячется.
ЯВЛЕНИЕ VI
Барыня кричит Катерине: “Что прячешься?.. А кто отвечать будет? За все тебе отвечать придется. От Бога-то не уйдешь!” Катерина видит на стене изображение геенны огненной и в исступлении признается в том, что “все-то десять ночей гуляла” с Борисом. Она падает без чувств на руки Тихона. “Куда воля-то ведет! Говорила я...” — заявляет Кабаниха.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Декорация первого действия. Сумерки
ЯВЛЕНИЕ I
Кулигин сидит, напевая, на лавочке. Идущий по бульвару Тихон, увидев его, заговаривает с ним. Он рассказывает Кулигину, как ездил в Москву и все время пил, “чтобы уж на целый год отгуляться”, а про дом ни разу и не вспомнил. Жену, по его мнению, “убить мало” за измену. Надо сделать, как “маменька говорит: ее надо живую в землю закопать”. Он Катерину немного побил, потому что “маменька приказала”, а вообще-то ему ее жалко. Кулигин советует Тихону простить Катерину, она будет ему хорошей женой, лучше всякой. Тихон и простил бы, да вот маменька... “Пора бы уж вам, сударь, своим умом жить”, — говорит ему Кулигин. Он спрашивает о Борисе. Тихон со злорадством сообщает, что Дикой посылает его на три года куда-то в Сибирь, в тамошнюю контору. Кулигин, слыша злобу в словах Тихона, говорит ему, что врагов надо прощать. Тихон сообщает, что Варвара убежала с Кудряшом, и все из-за матери. Появляется Глаша. Она говорит, что пропала Катерина. Тихон боится, как бы Катерина не наложила на себя руки. Все расходятся. Появляется Катерина.
ЯВЛЕНИЕ И
Катерина хочет увидеться с Борисом, проститься с ним. Словно в забытьи, Катерина пытается вспомнить слова, что говорил ей Борис. Ей очень тяжело оттого, что она Бориса “в беду ввела”. “Взяли бы, да и бросили меня в Волгу; я бы рада была”. Катерина подходит к берегу Волги и со слезами зовет Бориса. И тут он появляется.
ЯВЛЕНИЕ III
Борис тоже ищет Катерину. Они встречаются. Борис сообщает, что дядя отсылает его в Сибирь, Катерина просит его взять ее с собой. Борис отговаривается тем, что едет не по своей воле. Катерина рассказывает о своей жизни: муж все время пьет, а свекровь мучает ее, запирает. Все смеются над ней. Катерина просит, пусть Борис по дороге подает милостыню нищим, чтобы они молились за ее грешную душу. Борис забеспокоился: “Не задумала ли ты чего?” Катерина его успокаивает. Они прощаются. Борис уходит.
ЯВЛЕНИЕ IV
Катерина не может решить, куда ей идти. “Домой идти? Нет, мне что домой, что в могилу — все равно... В могиле лучше... А об жизни и думать не хочется... И люди мне противны, и дом мне противен, и стены противны! Не пойду туда!.. А поймают меня, да воротят домой насильно...” Катерина подходит к берегу: “Друг мой! Радость моя! Прощай!”
Появляются Кулигин, Кабаниха, Тихон.
ЯВЛЕНИЕ V
Кулигин говорит, что Катерину видели здесь, Тихон радуется, что она, значит, жива. Кабаниха накидывается на него: “Не беспокойся: еще долго нам с ней маяться будет”. С разных сторон подходят люди с фонарями, переговариваются. Кто-то кричит, что женщина бросилась в реку. Кулигин бросается туда, откуда послышался голос.
ЯВЛЕНИЕ VI
Тихон тоже порывается бежать, но мать его не пускает. “Прокляну, коли пойдешь”. Кулигин с помощниками несет мертвую Катерину. Она бросилась с обрыва в реку и разбилась. “А точно... как живая! Только на виске маленькая ранка, и одна только... капелька крови”, — говорит кто-то.
ЯВЛЕНИЕ VII
Кулигин говорит: “Вот вам ваша Катерина. Делайте с ней что хотите! Тело ее здесь, возьмите его; а душа теперь не ваша: она теперь перед судией, который милосерднее вас!” Тихон кидается на тело жены, плачет, винит во всем мать: “Маменька, вы ее погубили! вы, вы, вы...” Кабаниха грозит сыну, что поговорит с ним дома. Тихон восклицает: “Хорошо тебе, Катя! А я-то зачем остался жить на свете да мучиться!”
Мир героев
Кабанов Тихон Иванович — один из главных героев, сын Кабанихи, муж Катерины. В перечне действующих лиц следует непосредственно за Кабановой, и о нем сказано — «ее сын». Таково действительное положение Т. в городе Калинове и в семье. Принадлежа, как и ряд других персонажей пьесы (Варвара, Кудряш, Шапкин), к младшему поколению калиновцев, Т, по-своему знаменует конец патриархального уклада. Молодежь Калинова уже не хочет в быту придерживаться старинных порядков. Однако Т., Варваре, Кудряшу чужд максимализм Катерины, и в отличие от центральных героинь пьесы, Катерины и Кабанихи, все эти персонажи стоят на позиции житейских компромиссов. Конечно, им тяжел гнет старших, но они научились обходить его каждый сообразно своему характеру. Формально признавая над собой власть старших и власть обычаев, они поминутно идут против них. Но именно на фоне их бессознательной и компромиссной позиции значительной и нравственно высокой выглядит Катерина.
Т. ни в коей мере не соответствует роли мужа в патриархальной семье: быть властелином, но также опорой и защитой жены. Незлобивый и слабый человек, он мечется между суровыми требованиями матери и состраданием к жене. Он любит Катерину, но не так, как по нормам патриархальной морали должен любить муж, и чувство к нему Катерины не такое, какое она должна питать к нему по ее собственным представлениям: «Нет, как не любить! Мне жаль его очень!» — говорит она Варваре. «Коли жалко, так не любовь. Да и не за что, надо правду сказать»,— отвечает Варвара. Для Т. вырваться из-под опеки матери на волю значит удариться в загул, запить. «Да я, маменька, и не хочу своей волей жить. Где уж мне своей волей жить!» — отвечает он на бесконечные упреки и наставления Кабанихи. Униженный попреками матери, он готов сорвать свою досаду на Катерине, и только заступничество сестры Варвары, отпускающей его тайком от матери выпить в гостях, прекращает сцену.
Вместе с тем Т. любит Катерину, пытается научить ее жить по-своему («Что ее слушать-то! Ей ведь что-нибудь надо ж говорить! Ну, и пущай она говорит, а ты мимо ушей пропущай!» — утешает он жену, расстроенную нападками свекрови). И все же пожертвовать двумя неделями «без грозы» над собой, взять в поездку Катерину он не хочет. Он вообще не слишком ясно понимает, что с ней происходит. Когда мать заставляет его произносить ритуальный наказ жене, как жить без него, как вести себя в отсутствие мужа, ни Каба-ниха, ни он, произнося: «Не заглядывайся на парней», — не подозревают, насколько все это близко к ситуации в их семье. И все же отношение Т. к жене человечно, оно имеет личный оттенок. Ведь это он возражает матери: «Да зачем же ей бояться? С меня и того довольно, что она меня любит». Наконец, когда Катерина просит взять с нее на прощание страшные клятвы, Т. испуганно отвечает: «Что ты! Что ты! Какой грех-то! Я и слушать не хочу!» Но, как это ни парадоксально, именно мягкость Т. в глазах Катерины не столько достоинство, сколько недостаток. Он не может помочь ей ни тогда, когда она борется с грешной страстью, ни после ее публичного покаяния. И реакция его на измену совсем не такая, какую диктует патриархальная мораль в подобной ситуации: «Вот маменька говорит, что ее надо живую в землю закопать, чтобы она казнилась! А я ее люблю, мне ее пальцем жаль тронуть». Он не может выполнить совет Кулигина, не может защитить Катерину от гнева матери, от насмешек домочадцев. Он «то ласков, то сердится, да пьет все». И только над телом мертвой жены Т. решается на бунт против матери, публично обвиняя ее в гибели Катерины и именно этой публичностью нанося Кабанихе самый страшный удар.
Кабанова Марфа Игнатьевна (Кабаниха) — центральная героиня пьесы, мать Тихона и Варвары, свекровь Катерины. В перечне действующих лиц о ней сказано: богатая купчиха, вдова. В системе персонажей пьесы — антагонист главной героини, Катерины, контрастное сопоставление с которой имеет определяющее значение для понимания смысла пьесы. Сходство героинь можно усмотреть как в принадлежности их к миру патриархальных представлений и ценностей, так и в масштабе и силе характеров. Обе они — максималистки, никогда не примирятся с человеческими слабостями, не допускают возможностей никакого компромисса. Религиозность обеих также имеет одну сходную черту: обе они не верят в прощение и не вспоминают о милосердии. Однако этим черты сходства исчерпываются, создавая почву для сравнения и подчеркивая сущностно значимый антагонизм героинь. Они представляют собой как бы два полюса патриархального мира. Катерина — его поэзию, одухотворенность, порыв, мечтательность, дух патриархального уклада в его идеальном значении. Кабаниха вся прикована к земле и земным делам и интересам, она блюститель порядка и формы, отстаивает уклад во всех его мелочных проявлениях, требуя неукоснительного исполнения обряда и чина, нимало не заботясь о внутренней сути человеческих отношений (см. ее грубый ответ на слова Катерины о том, что свекровь для нее все равно что родная мать; все поучения сыну).
К. в пьесе охарактеризована не только собственными речами и действиями, но и обсуждается другими персонажами. Впервые о ней говорит странница Феклуша: «Я так довольна, так, матушка, довольна, по горлушко! За наше неоставление им еще больше щедрот приумножится, а особенно дому Кабановых». Перед этой репликой — суждение Кулигина: «Ханжа, сударь! Нищих оделяет, а домашних заела совсем». Вскоре после этих предваряющих характеристик появляется выходящая от вечерни К. в сопровождении своей семьи, которую она не переставая пилит, придираясь к воображаемому охлаждению к ней сына, выказывая ревнивое недоброжелательство к его молодой жене и недоверие к ее искренним словам («Для меня, маменька, все одно, что родная мать, что ты. Да и Тихон тебя любит»). Из этого разговора мы узнаем, что, по мнению К., правильный семейный порядок и домашний уклад держатся на страхе младших перед старшими, она говорит Тихону о его отношениях с женой: «Тебя не станет бояться, меня и подавно. Какой же это порядок-то в доме будет?» Таким образом, если ключевые слова в представлениях Катерины о счастливой и благополучной жизни в доме «любовь» и «воля» (см. ее рассказ о жизни в девичестве), то в представлениях К., это — страх и приказ. Особенно ярко это видно в сцене отъезда Тихона, когда К. заставляет сына строго следовать правилам и «приказывать жене», как жить без него.
У К. нет никаких сомнений в моральной правоте иерархических отношений 'патриархального быта, но и уверенности в их нерушимости уже нет. Напротив, она чувствует себя чуть ли не последней блюстительницей правильного миропорядка («Так-то вот старина и выводится... Что будет, как старшие перемрут, как будет свет стоять, уж и не знаю»), и ожидание, что с ее смертью наступит хаос, придает трагизм ее фигуре. Она не считает себя и насильницей: «Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить».
Если Катерина чувствует уже по-новому, не по-калиновски, но не отдает себе в этом отчета, то К., напротив, чувствует еще вполне по-старому, но ясно видит, что ее мир гибнет. Конечно, это осознание облекается во вполне «калинов-ские», средневековые формы простонародного философствования, преимущественно в апокалиптические ожидания. Все это выявляет ее диалог с Феклушей, особенность которого в том, что он характеризует прежде всего мироощущение К., хотя «выговаривает» эти размышления Феклуша, а К. крепится, хочет уверить собеседницу, что у них в городе и правда «рай и тишина», но в конце сцены ее истинные мысли полностью обнаруживаются в двух последних репликах, как бы санкционирующих апокалиптические рассуждения Феклуши: «И хуже этого, милая, будет», — и в ответ на слова странницы: «Нам-то бы только не дожить до этого» — К. веско бросает: «Может, и доживем».
Нельзя принять весьма часто встречающееся определение К. как «самодурки». Самодурство — не порядок патриархального мира, а разгул своеволия властного человека, тоже по-своему нарушающего правильный порядок и ритуал. К. осуждает своего кума Дикого, настоящего самодура (в отличие от самой К., строго придерживающейся порядков и правил), и относится с презрением к его буйству и жалобам на домашних как к проявлению слабости. В силе характера К. не сомневаются окружающие («Нашей бы хозяйке за ним быть, она б его скоро прекратила»,— замечает горничная Глаша в ответ Борису, жалующемуся на буйство Дикого). Самой К., сколько бы она ни точила детей за непочтение и непослушание, и в голову не придет жаловаться посторонним на непорядки в своем доме. И потому для нее публичное признание Катерины — страшный удар, к которому скоро присоединится опять-таки открытый, на людях, бунт ее сына, не говоря уже о побеге из дому дочери Варвары. Поэтому в финале «Грозы» не только гибель Катерины, но и крушение К. Разумеется, антагонистка трагической героини не вызывает сочувствия.
Катерина — главная героиня, жена Тихона, невестка Кабанихи. Образ К. — важнейшее открытие Островского — открытие рожденного патриархальным миром сильного народного характера с просыпающимся чувством личности. В сюжете пьесы К. — протагонист, Кабаниха — антагонист в трагическом конфликте. Их отношения в пьесе не бытовая вражда свекрови и невестки, их судьбы выразили столкновение двух исторических эпох, что и определяет трагедийный характер конфликта. Автору важно показать истоки характера героини, для чего в экспозиции вопреки специфике драматического рода дается пространный рассказ К. о жизни в девичестве. Здесь нарисован идеальный вариант патриархальных отношений и патриархального мира вообще. Главный мотив ее рассказа — мотив всепронизывающей взаимной любви: «Я жила, ни о чем не тужила, точно птичка на воле, что хочу, бывало, то и делаю». Но это была «воля», совершенно не вступавшая в противоречия с вековым укладом замкнутой жизни, весь круг которой ограничен домашней работой, а поскольку К. — девушка из богатой купеческой семьи, — это рукоделие, шитье золотом по бархату; так как работает она вместе со странницами, то, скорее всего, речь идет о вышивках для храма. Это рассказ о мире, в котором человеку не приходит в голову противопоставить себя общему, поскольку он еще и не отделяет себя от этой общности. Именно поэтому здесь нет насилия и принуждения. Идиллическая гармония патриархальной семейной жизни (быть может, именно результат детских ее впечатлений, навсегда оставшихся в душе) для К. — безусловный нравственный идеал. Но она живет в эпоху, когда самый дух этой морали — гармония между отдельным человеком и нравственными представлениями среды — исчез и окостеневшая форма держится на насилии и принуждении. Чуткая К. улавливает это в своей семейной жизни в доме Кабановых. Выслушав рассказ о жизни невестки до замужества, Варвара (сестра Тихона) удивленно восклицает: «Да ведь и у нас то же самое». «Да здесь все как будто из-под неволи», — роняет К., и в этом для нее главная драма.
Для всей концепции пьесы очень важно, что именно здесь, в душе вполне «калиновской» по воспитанию и нравственным представлениям женщины, рождается новое отношение к миру, новое чувство, еще неясное самой героине: «...Что-то со мной недоброе делается, чудо какое-то!.. Что-то во мне такое необыкновенное. Точно я снова жить начинаю, или уж и не знаю». Это смутное чувство, которое К. не может, конечно, объяснить рационалистически, — просыпающееся чувство личности. В душе героини оно, естественно в соответствии со всем складом понятий и сферой жизни купеческой жены, принимает форму индивидуальной, личной любви. В К. рождается и растет страсть, но это страсть в высшей степени одухотворенная, бесконечно далекая от бездумного стремления к потаенным радостям. Проснувшуюся любовь К. воспринимает как страшный, несмываемый грех, потому что любовь к чужому человеку для нее, замужней женщины, есть нарушение нравственного долга, моральные заповеди патриархального мира для К. полны первозданного смысла. Она всей душой хочет быть чистой и безупречной, ее нравственная требовательность к себе не допускает компромисса. Уже осознав свою любовь к Борису, она изо всех сил противится ей, но не находит опоры в этой борьбе: «точно я стою над пропастью и меня кто-то туда толкает, а удержаться мне не за что». И действительно, вокруг нее все уже мертвая форма. Для К. же форма и ритуал сами по себе не имеют значения — ей нужна сама суть человеческих отношений, некогда облекавшихся этим ритуалом. Именно поэтому ей неприятно кланяться в ноги уезжающему Тихону и она отказывается выть на крыльце, как этого ожидают от нее блюстители обычаев. Не только внешние формы домашнего обихода, но даже и молитва делается ей недоступна, как только она почувствовала над собой власть грешной страсти. Не прав был Н. А. Добролюбов, утверждавший, что К. скучны сделались молитвы. Напротив, религиозные настроения К. усиливаются по мере нарастания ее душевной грозы. Но именно несоответствие между ее греховным внутренним состоянием и тем, чего требуют от нее религиозные заповеди, и не дает ей молиться, как прежде: слишком далека К. от ханжеского разрыва между внешним исполнением обрядов и житейской практикой. При ее высокой нравственности такой компромисс невозможен. Она чувствует страх перед собой, перед выросшим в ней стремлением к воле, неразделимо слившимся в ее сознании с любовью: «Конечно, не дай Бог этому случиться! А уж коли очень мне здесь опостынет, так не удержат меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь. Не хочу здесь жить, так не стану, хоть ты меня режь!» К. отдали замуж молодой, судьбу ее решила семья, и она принимает это как вполне естественное, обычное дело. Она входит в семью Кабановых, готовая любить и почитать свекровь («Для меня, маменька, все одно, что родная мать, что ты...» — говорит она Кабанихе в I действии, а лгать она не умеет), заранее ожидая, что муж будет над ней господином, но и ее опорой, и защитой. Но Тихон не годится на роль главы патриархальной семьи, и К. говорит о своей к нему любви: «Мне жалко его очень!» И в борьбе с незаконной любовью к Борису К., несмотря на ее попытки, не удается опереться на Тихона.
«Гроза» — не «трагедия любви», а скорее «трагедия совести». Когда падение свершилось, К. более не отступает, не жалеет себя, ничего не хочет скрывать, говоря Борису: «Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда!» Сознание греха не оставляет ее в момент упоения счастьем и с огромной силой овладевает ею, когда счастье кончилось. К. кается всенародно без надежды на прощение, и именно полное отсутствие надежды толкает ее на самоубийство, грех еще более тяжкий: «Все равно уж душу свою я ведь погубила». Не отказ Бориса взять ее с собой в Кяхту, а полная невозможность примирить свою любовь к нему с требованиями совести и физическое отвращение к домашней тюрьме, к неволе убивает К.
Для объяснения характера К. важна не мотивировка (за любовь именно к Борису осудила К. радикальная критика), а свободное волеизъявление, то, что она внезапно и необъяснимо для себя вопреки собственным представлениям о морали и порядке полюбила в Борисе не «функцию» (как это полагается в патриархальном мире, где она должна любить не личность конкретного человека, а именно «функцию»: отца, мужа, свекровь и т. д.), а другого, никак не связанного с ней человека. И чем необъяснимее ее влечение к Борису, тем яснее, что дело как раз в этом свободном, непредсказуемом своеволии индивидуального чувства. А оно-то и есть признак пробуждения личностного начала в этой душе, все нравственные устои которой определены патриархальной моралью. Гибель К. поэтому предрешена и необратима, как бы ни повели себя люди, от которых она зависит: ни ее самосознание, ни весь уклад ее жизни не позволяют проснувшемуся в ней личному чувству воплотиться в бытовые формы. К. жертва не кого-либо персонально из ее окружающих (что бы ни думала она об этом сама или другие персонажи пьесы), а хода жизни. Мир патриархальных отношений умирает, и душа, этого мира уходит из жизни в муках и страданиях, задавленная окостенелой, утратившей смысл формой житейских связей, и сама себе выносит нравственный приговор, потому что в ней-то патриархальный идеал живет в своей первозданной содержательности.
Помимо точной социально-исторической характерности, «Гроза» обладает и явно выраженным лирическим началом и мощной символикой. И то и другое в первую очередь (если не исключительно) связано с образом К. Судьбу и речи К. Островский последовательно соотносит с фабулой и поэтикой лирических песен о женской доле. В этой традиции выдержан рассказ К. о вольной жизни в девичестве, монолог перед последним свиданием с Борисом. Автор последовательно поэтизирует образ героини, используя для этого даже такое нетрадиционное для драматического рода средство, как пейзаж, который сперва описан в ремарке, затем красота заволжских далей обсуждается в беседах Кулигина, потом в словах К., обращенных к Варваре, появляется мотив птицы и полета («Отчего люди не летают?.. Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела»). В финале мотив полета трагически преображается в падение с волжской кручи, с той самой горы, что манила полететь. А спасает К. от мучительной жизни в неволе Волга, символизирующая даль и волю (вспомним рассказ К. о ее детском бунте, когда она, обидевшись, села в лодку и поплыла по Волге — эпизод из биографии близкой приятельницы Островского актрисы Л. П. Косицкой, первой исполнительницы роли К.).
Лиризм «Грозы» возникает именно из-за близости мира героини и автора. Надежды на преодоление социальной розни, разгула индивидуалистических страстей, культурного разрыва образованных сословий и народа на почве воскрешения идеальной патриархальной гармонии, которые Островский и его друзья по журналу «Москвитянин» питали в 1850-е гг., не выдержали испытания современностью. Прощанием с ними и была «Гроза», отразившая состояние народного сознания на переломе эпох. Лирический характер «Грозы» глубоко понял А. А. Григорьев, сам бывший москвитянинец, сказав о пьесе: «...как будто не поэт, а целый народ создавал тут».
Кулигин — персонаж, частично выполняющий функции выразителя авторской точки зрения и потому иногда относимый к типу героя-резонера, что, однако, представляется неверным, так как в целом этот герой, безусловно, отдален от автора, изображен достаточно отстранение, как человек необычный, даже несколько диковинный. В перечне действующих лиц о нем сказано: «мещанин, часовщик-самоучка, отыскивающий перпетуум-мобиле». Фамилия героя прозрачно намекает на реальное лицо — И. П. Кулибина (1755— 1818), биография которого была опубликована в журнале историка М. П. Погодина «Москвитянин», где сотрудничал Островский.
Как и Катерина, К. — натура поэтическая и мечтательная (так, именно он восхищается красотой заволжского пейзажа, сетует, что калинов-цы к нему равнодушны). Появляется он, распевая «Среди долины ровныя...», народную песню литературного происхождения (на слова А. Ф. Мерзлякова). Это сразу же подчеркивает отличие К. от других персонажей, связанных с фольклорной культурой, он же человек книжный, хотя и довольно архаической книжности: Борису он говорит, что пишет стихи «по-старинному... Поначитался-таки Ломоносова, Державина... Мудрец был Ломоносов, испытатель природы...». Даже и характеристика Ломоносова свидетельствует о начитанности К. именно в старых книгах: не «ученый», а «мудрец», «испытатель природы». «Ты у нас антик, химик», — говорит ему Кудряш. «Механик-самоучка», — поправляет К. Технические идеи К. также явный анахронизм. Солнечные часы, которые он мечтает установить на калиновском бульваре, пришли еще из античности. Громоотвод — техническое открытие XVIII в. Если пишет К. в духе классиков XVIII в., то его устные рассказы выдержаны в еще более ранних стилистических традициях и напоминают старинные нравоучительные повести и апокрифы («и начнется у них, сударь, суд да дело, и несть конца мучениям. Судятся-судятся здесь, да в губернию поедут, а там уж их и ждут, да от радости руками плещут» — картина судейской волокиты, живо описанная К., напоминает рассказы о мучениях грешников и радости бесов). Все эти черты героя, безусловно, приданы автором для того, чтобы показать его глубинную связь с миром Кали-нова: он конечно же отличается от калиновцев, можно сказать, что он «новый» человек, но только новизна его сложилась здесь, внутри этого мира, порождающего не только своих страстных и поэтических мечтательниц, как Катерина, но и своих «рационалистов»-мечтателей, своих особенных, доморощенных ученых и гуманистов.
Главное дело жизни К. — мечта об изобретении «перпету-мобиле» и получение за него миллиона от англичан. Миллион этот он намеревается потратить на калиновское общество — «работу надо дать мещанству-то». Слушая этот рассказ, Борис, получивший современное образование в Коммерческой академии, замечает: «Жаль его разочаровывать-то! Какой хороший человек! Мечтает себе — и счастлив». Однако он едва ли прав. К. действительно человек хороший: добрый, бескорыстный, деликатный и кроткий. Но едва ли он счастлив: его мечта постоянно вынуждает его вымаливать деньги на свои изобретения, задуманные на пользу общества, а обществу и в голову не приходит, что от них может быть какая-нибудь польза, для них К. — безобидный чудак, что-то вроде городского юродивого. А главный из возможных «меценатов» — Дикой и вовсе набрасывается на изобретателя с бранью, лишний раз подтверждая и общее мнение, и собственное признание Кабанихе в том, что не способен расстаться с деньгами. Кулигин-ская страсть к творчеству остается неутоленной; он жалеет своих земляков, видя в их пороках результат невежества и бедности, но ни в чем не может им помочь. Так, совет, который он дает (простить Катерину, но так, чтоб никогда не поминать о ее грехе), заведомо невыполним в доме Кабановых, и едва ли К. не понимает это. Совет хорош, человечен, поскольку исходит из гуманных соображений, но никак не принимает во внимание реальных участников драмы, их характеры и убеждения.
При всем своем трудолюбии, творческом начале своей личности К. — натура созерцательная, лишенная всякого напора. Вероятно, только поэтому калиновцы с ним и мирятся, несмотря на то что он во всем от них отличается. Думается, что по той же причине оказалось возможно доверить ему авторскую оценку поступка Катерины. «Вот вам ваша Катерина. Делайте с ней, что хотите! Тело ее здесь, возьмите его; а душа теперь не ваша: она теперь перед Судией, который милосерднее вас!»
Феклуша — странница. Странники, юродивые, блаженные — непременная примета купеческих домов — упоминаются Островским довольно часто, но всегда как внесценические персонажи. Наряду со странствовавшими по религиозным побуждениям (шли по обету поклониться святыням, собирали деньги на строительство и содержание храмов и т. п.) немало попадалось и просто праздных людей, живших за счет щедрот всегда помогавшего странникам населения. Это были люди, для которых вера была лишь предлогом, а рассуждения и рассказы о святынях и чудесах были предметом торговли, своеобразным товаром, которым они расплачивались за подаяние и приют. Островский, не любивший суеверий и ханжеских проявлений религиозности, всегда упоминает о странниках и блаженных в иронических тонах, обычно для характеристики среды или кого-либо из персонажей (см. особенно «На всякого мудреца довольно простоты», сцены в доме Турусиной). На сцену такую типичную странницу Островский вывел один раз — в «Грозе», и небольшая по объему текста роль Ф. стала одной из самых знаменитых в русском комедийном репертуаре, а некоторые реплики Ф. вошли в обиходную речь.
Ф. не участвует в действии, не связана непосредственно с фабулой, но значение этого образа в пьесе весьма существенно. Во-первых (и это традиционно для Островского), она — важнейший персонаж для характеристики среды в целом и Кабанихи в частности, вообще для создания образа Калинова. Во-вторых, ее диалог с Кабанихой очень важен для понимания отношения Кабанихи к миру, для уяснения присущего ей трагического чувства крушения ее мира.
Впервые появляясь на сцене сразу после рассказа Кулигина о «жестоких нравах» города Калинова и непосредственно перед выходом Ка-банихи, нещадно пилящей сопровождающих ее детей, со словами «Бла-а-лепие, милая, бла-а-ле-пие!», Ф. особо хвалит за щедрость дом Кабановых. Таким образом получает подкрепление характеристика, данная Кабанихе Кулигиным («Ханжа, сударь, нищих оделяет, а домашних заела совсем»).
Следующий раз мы видим Ф. уже в доме Кабановых. В разговоре с девушкой Глашей она советует присматривать за убогой, «не стянула бы чего», и слышит в ответ раздраженную реплику: «Кто вас разберет, все вы друг на друга клеплете». Глаша, неоднократно высказывающая ясное понимание хорошо ей известных людей и обстоятельств, простодушно верит рассказам Ф. о странах, где люди с песьими головами «за неверность». Это подкрепляет впечатление, что Калинов являет собой замкнутый, ничего не ведающий о других землях мир. Впечатление это еще более усиливается, когда Ф. начинает рассказывать Кабановой о Москве и железной дороге. Разговор начинается с утверждения Ф., что настают «последние времена». Примета этого — повсеместная суета, спешка, погоня за скоростью. Паровоз Ф. называет «огненным змием», которого стали запрягать для скорости: «другие от суеты не видят ничего, так он им машиной показывается, они машиной и называют, а я видела, как он лапами-то вот так (растопыривает пальцы) делает. Ну, и стон, которые люди хорошей жизни, так слышат». Наконец, она сообщает, что и «время-то стало в умаление приходить» и за наши грехи «все короче и короче делается». Апокалиптические рассуждения странницы сочувственно слушает Кабанова, из завершающей сцену реплики которой становится ясно, что она осознает надвигающуюся гибель своего мира.
Имя Ф. стало нарицательным для обозначения темной ханжи, под видом благочестивых рассуждений распространяющей всякие нелепые басни.