Глава I. ЖИЛИЩЕ ГОРОЖАН

Особое место в жизни горожанина занимал собственный дом. Именно обладание жилищем в городе являлось поводом для получения статуса горожанина. Для владельца он был не просто домом, но и символом богатства, и даже мерилом общественного положения.

В середине XIX в. города региона не отличались благоустройством. Жилых каменных домов строилось немного. Кирпича не хватало, и стоил он дорого. Немногочисленные каменщики едва справлялись со строительством церквей и казенных зданий. Города застраивались деревянными домами, под которыми изредка подводился каменный фундамент или цокольный этаж.

Современники писали об особенностях деревянной жилой архитектуры Сибири: «Деревянные постройки в Сибири на приезжего из России производят своеобразное впечатление прочности и солидности. Видно что лесу не жалеют и выбрать есть из чего. Бревна на подбор, доски широкие, толстые, длинные; на жердь взято целое дерево, на слегу целое бревно. Не только ни один дом, но даже ни одна избушка не поставлены прямо на землю, а стоят или на каменных столбах, или на толстых пнях, «стульях», и все дома обшиты тесом, у всех выведены трубы, у всех обширные дворы обнесены заборами из досок или тыном из бревен: Некрасиво срублены сибирские дома, но зато тепло, сыто и чисто живут в них «умные» и работящие сибиряки».

Основательность домов сибиряков поразила японского путешественника, побывавшего в Томске: «Огромные дома обиты железными крышами, обнесены изгородью из толстых плах, построены, в большинстве случаев, в два-три этажа. На каждый из них ушло столько материала, сколько хватило бы на пять-десять японских жилищ с полным хозяйственным оборудованием. Издали постройки кажутся крепостями».

С начала XIX в. в провинциальную архитектуру проникали новые стилистические приемы, связанные не только с чисто конструктивными, декоративными изменениями, но и с попытками создать сходство деревянного дома с каменным. Для этого дома обшивали тесом для имитации каменной кладки, выступы бревен оббивали вертикальными досками, превращая их в лопатки пилястр. Точно также обрабатывались и свесы крыши. Обшитые ступенчато, они превращались в профилированные классические карнизы. С помощью таких приемов деревянный дом приобретал вид городского.

Нужно сказать, что обшивка срубных построек тесом имела массовое распространение среди мещанства, купечества, чиновничества, военных. Тесовая обшивка является давней традицией городского деревянного зодчества. При этом обшитые тесом дома иногда красились водостойкими красками. Постройки, декорированные пропильной резьбой, принадлежали купцам средней руки, зажиточным чиновникам, состоятельным мещанам. Прочее население до конца XIX в. редко украшало постройки резьбой в силу того, что стоила она недешево.

Представление о жилище горожанина средней руки в середине XIX в. может дать описание дома, в котором жил декабрист И.Д. Якушкин во время своей ссылки в Ялуторовске в 1850-х гг.: «Якушкин занимал у Родионовны верхний этаж ее маленького деревянного домика в две комнаты. Первая комната была довольно просторна, в два окна, выходящих на улицу, и третье налево от входной двери, в левой стене, шло во двор: У задней стены, направо от входной двери, стояла большая старинная печь, за ней вторая дверь вела в маленькую спальню с одним окном, выходящим на противоположную часть двора. Правая стена большой комнаты была глухая. Входная дверь шла в темные, холодные сени, из них другая, низенькая, вела на небольшую продолговатую площадку, к концу которой примыкала, прилегая к стене, узкая, почти отвесная деревянная лестница, спускавшаяся в сени нижнего этажа, имевшие общий выход во двор. В первой комнате между двумя окнами стоял письменный стол на двух шкафиках, вольтеровское кресло с круглой ножной подушкой, два складных стула, этажерка, маленький диванчик, по обеим сторонам комнаты две большие песочницы и в обеих комнатах по стенной вешалке. В спальне находились узенькая кровать, стол, табурет и шкаф. Вся мебель была выкрашена черной краской под лак и обтянута, как и стены, темно-серым коленкором».

По описанию корреспондента Русского географического общества В. Тверитина, лучшие дома в северном Березове имели крыльцо, прихожую, гостиную, кабинет, детскую, спальню. Дома победнее имели со входа просторные холодные сени, в которых хранили различную утварь. По правую сторону от сеней располагалась горница, т.е. чистая и опрятная комната с перегородкою, а по левую — изба или кухня. Печь обыкновенно ставилась посередине избы или комнаты. У зажиточных хозяев дом украшался шпалерами (обоями), или после оклейки бумагою, выбеливался мелом, а у «недостаточных» — стены обмазывали глиной и затем белили. В лучших домах внутреннее убранство составляли: зеркала, кресла, стулья, столы «хорошей работы» и диваны, а в прочих — простые стулья, лавки и скамейки, стоящие около стен. Столы обыкновенно стояли в переднем углу, т.е. в том, который первый виден от входа, а над столом располагались иконы, перед которыми вешали медную лампаду со свечою.

В небольших сибирских городках жилища большинства жителей немногим отличались от деревенских. Так, например о Тюкалинске, получившем статус города только в 1878 г., писалось: «Видом своим Тюкалинск походит на деревню: дома бревенчатые, с тесовыми крышами, нередко даже с земляными; на улицах невылазная грязь». Исторически сложившаяся близость небольших городков и деревни надолго определили не только сходство построек, но и внутренней планировки домов и усадеб, убранства жилых помещений.

В целом хозяйственно-бытовой уклад жизни сибиряков на протяжении XIX в. менялся медленно. По воспоминаниям современника о жизни мещан г. Красноярска в 50-70-е годы XIX в., разница общего уклада жизни заключалась лишь в обстановке и одежде, в зависимости от материального благосостояния. Дворы у некоторых горожан делились на две части: передний и задний двор. В переднем дворе помещались жилые строения: дом выходящий на улицу (передний дом) и флигель внутри двора. К этим зданиям примыкали амбары, где хранились продукты, утварь и упряжь. Тут же под рукой был и погреб с ходом из амбара. Задний двор был застроен другими хозяйственными постройками: «стайками» для коров и лошадей, сеновалами, навесами, здесь же находилась и баня. Иногда и на заднем дворе были жилые помещения — «избушка на заднем дворе», которые очень дешево сдавались желающим в аренду. Дома были преимущественно деревянные и одноэтажные; у бедных мещан дом напоминал крестьянский: состоял из одной «избы», т.е. большой комнаты с русской печью, только иногда место перед печью отделялось легкой переборкой — получалась как бы кухня. Обстановка также была незатейливой: простые деревянные столы и стулья, довольно грубой работы табуреты и скамьи. У зажиточных мещан дома состояли из сеней, избы с отгороженной печью и одной или двух горниц.

Тем не менее, с середины XIX в. в архитектуру жилых домов в небольших сибирских городах проникают новые веяния. Например, купец И.С. Конюхов отмечал, что в Кузнецке первый дом с балконом построил купец Петр Баранов в 1852 г., а первый дом с мезонином — купец Алексей Бехтенев в 1856 г. Изменения в культуре города, появление в середине XIX в. новых черт, идущих от культуры столиц и крупных городов, определялось изменением социально-экономических условий развития сибирского города, усилением социокультурных связей Сибири с Европейской Россией. Носителем новой культуры были высшие и средние городские слои (купцы, чиновники), определенную роль в формировании этой культуры играли ссыльные. В зажиточных домах меняется интерьер, который включает в себя мебель и убранство городского дома. Культура средних слоев (мещане, ремесленники) представляла в это время сложный конгломерат элементов традиционной крестьянской и новой городской культуры. Взаимодействие этих культур порождало особый тип — народной городской культуры.

Однако нововведения касались, прежде всего, жилищ состоятельных горожан. Бедность же ютилась в более примитивном жилье, преимущественно на окраинах. Как правило, жилище бедного горожанина состояло из домика в три окошка с небольшим двориком и клочком приусадебного участка. Об ужасных жилищных условиях бедноты в Тобольске свидетельствуют такие строки: «В нижней части города: обитает бедность — рабочие и мелкие чиновники. Дома стоят на болоте и в это-то болото в редком доме не вырыто еще двухаршинной ямы для дешевой квартиры, от полтинника до 3-х рублей в месяц. Стены внутри погребов-квартир, где нередко обитают большие семейства, постоянно зелены от плесени, пол весною покрывается водой и во все лето не просыхает; сырость. Насекомые всевозможных родов!».

Совсем иным было жилище купеческой семьи. Купеческие особняки и магазины — кирпичные с мощными стенами или деревянные, отделанные богатой резьбой, определяли облик сибирского города, служили его украшением. Купеческий дом часто был одновременно и жильем, и лавкой, и магазином, и конторой, а также складом товаров, заводом, банком, местом проведения праздников. Неудивительно, что купеческие особняки были обычно основательными, просторными, как правило, двухэтажными, с большими окнами, часто с балконами или лоджиями на втором этаже. Излюбленный дом сибирского купца — деревянный двухэтажный, на каменном полуподвале, или комбинированный (первый этаж каменный, второй — деревянный). На втором этаже обычно жил сам купец со своей семьей, на первом располагалась лавка, контора, кухня, жили дальние родственники и прислуга. Само здание было, как правило, крыто железом, богато украшено резьбой по дереву.

Описание типичного дома сибирского купца приводит писательница Н.А. Лухманова: «Дом богатых старообрядцев Ситниковых раскинулся, что усадьба, в нагорной части города К-ска. Амбаров, амбарушек, закромов, повалушек с казенками, завозней без числа, а позади два сада: один для приятности с «ранжерейками» узорчатыми планидами разных духовитых цветников с беседкой в виде храма, со стеклянным «кумполом»; другой сад, или вернее огород, как приспех к домашнему обиходу, весь зарос кустами малины, красной смородины, застроился правильными рядами клубники и земляники. В этом саду у самого забора стояла и баня. Большой чистый двор, к которому примыкали оба сада, был весь, по сибирскому обычаю, выстлан досками, хорошо сколоченными, белыми и чистыми, как пол. Сам полукаменный дом Ситниковых был просторный, двухэтажный, с большими горницами, устланными дорогими персидскими коврами, с тяжелой мебелью красного дерева, крытой штофом «пукетовым» со стеклянными горками, заставленными серебром и золоченой аглицкой посудой, с картинами божественного содержания, шитыми шелком и бисером. Цветущие олеандры и китайские розы стояли на подоконнике и на примосточках: В стороне от главного дома ютились разные постройки: кухни, людские, «флигелечки» и въезжие: Вся эта Ситниковская слободка окружалась со всех сторон высоким оплотом с вечно запертыми на железный засов воротами, с калиткой, от которой денно и нощно не отходили сменные караульные из татар. Внутри, круг оплота, решетками в стену стояли ящики, а в них день-деньской спали свирепые псы, ночью же, выпущенные на свободу, расправив усталые члены, носились по двору, готовые перегрызть горло каждому, кто осмелился бы без провожатого показаться во дворе».

Своеобразен интерьер купеческого дома. Из сеней проходили в «переднюю», где у зеркала можно было «оправить голову и платье», затем в зал и гостиную. В зале столы, стулья, расставленные по стенам, настенные часы. В гостиной обязательно располагался круглый стол, диван, тяжеловесные кресла, ломберный столик. Над диваном — большое зеркало, на стенах картины «по состоянию». Третья комната по фасаду — чайная или столовая, убиралась попроще. Здесь располагались комод, горка или шкаф с чайным сервизом, серебряной посудой, иногда с хрусталем. По заднему фасаду дома размещались спальни, в которых обычно находились комод с бельем, туалетный столик, а у задней стены — постель под пологом. Часто рядом со спальнями располагался и кабинет хозяина, где стояли стол под сукном, кресло, у задней стены — диван, стулья, на стене — портреты хозяев.

Особенно роскошной была обстановка в домах богатых золотопромышленников. Так, в доме красноярца Н.Ф. Мясникова посетителей поражали прекрасные паркетные полы, большие двери из орехового и красного дерева, покрытая штофом и бархатом мебель, огромные, от пола до потолка, зеркала и особенно мраморные плевательницы с позолоченными ободками .

Мемуарная литература позволяет нам наглядно представить жилищные условия сибирской купеческой семьи: «Наш дом был типичен для домов зажиточных иркутян прошлого века: Высокое крыльцо парадного входа, большие сени с чуланом и теплым нужником, отапливаемым голландской печью. Обширная прихожая, пол которой устлан цветастым линолеумом, производила впечатление солидности. Под вешалкой стоял громадный сундук с зимними вещами. Массивные двери в спальни, зал и столовую плотно закрывались, поэтому в доме всегда была тишина: В двух простенках уличных окон висели большие зеркала в резных рамах. Под ними стояли столики с тюлевыми скатертями. На столиках размещались вазы с шелковыми цветами, покрытыми от пыли большими стеклянными колпаками. По обе стороны ваз находились бронзовые подсвечники с хрустальными подвесками и рамки с фотографиями членов семьи: В простенке возле дверного проема под цветным портретом Иоанна Кронштадтского стоял складной обеденный стол, покрытый белой скатертью, и два пятисвечных канделябра. Вокруг стола теснились венские стулья. У других простенков и окон на черных восьмиугольных тумбах зеленели в горшках и кадках цветы: рододендрон, фикус, кипарис, мирт, азалия, камелии: У одной стены стоял ломберный стол, на нем граммофон с громадной трубой, рядом голландская печь в голубых изразцах. У другой стены — бордовый шелковый диван и два кресла, которые в обычные дни закрывались парусиновыми белыми чехлами с красным кантом по швам. В столовой стояли большой обеденный стол, покрытый скатертью, венские стулья, большие напольные часы с боем, черного дерева буфет, на стенах висели декоративные тарелки: Помимо кроватей в комнатах находились комоды, на которых стояли и лежали большие овальные зеркала, статуэтки, японские веера и павлиньи опахала, этажерки с книгами, маленькие столики, цветастые абажуры, фонари, японские панно — кому что нравиться». Однако, несмотря на городской образ жизни, на большие и богатые свои жилища, многие сибирские купцы во многом сохранили крестьянский, народный уклад жизни и не любили парадных апартаментов. Вот какие наблюдения о купеческих жилищах приводят современники: «хозяева теснились в задних апартаментах, воздух которых насыщен смесью запахов от лампадного масла и рыбного пирога» — писал Г.Н. Потанин в известной статье «Города Сибири». С ним был согласен и Н.М. Ядринцев, который в очерке «Письма о сибирской жизни» писал о Тюмени: «здесь видны чистые, патриархальные домики мещан, тихие мастерские ремесленников, местами грязные и вонючие заводы, наконец, тяжелые каменные дома купцов, стоящие как крепости, с вечно задвинутыми на запор воротами, со спущенными на двор цепными собаками, с мрачными, нежилыми покоями, нередко очень богато убранными, тогда как хозяева занимают самую грязную частичку дома и нередко находятся просто «в людской», т.е. в кухне».

Действительно, кухня занимала в домах сибиряков особое место. Как писала Лидия Тамм, вышедшая из купеческой среды: «Кухня — святая святых, там совершается таинство приготовления пищи. В нашем климате пища — не только тонус для сопротивления организма суровым силам природы, но еще и удовольствие. Для сибиряков, удаленных от больших городов, это еще и приятное занятие долгими зимними вечерами. С учетом этого и строили сибиряки дома с просторной, удобной кухней, благо леса хватало».

В мещанских домах обстановка была попроще. Например, в Красноярске обычно столы в горницах покрывались самодельными крестьянскими скатертями или вязаными салфетками. Обеденные столы редко были крашеные; в «переднем» углу ставили треугольные столы «угловички», над ними прибивали «божницы» или угловые полочки, на которых помещались иконы. Из обстановки, кроме стульев, в некоторых домах были простые деревянные диваны, со спинкой и боками в решетку. Вдоль стен стояли сундуки «ирбитской» работы, покрытые «тюменскими» коврами или «самодельными», ткаными из овечьей шерсти разноцветными ковриками. Помещения были невысокими и окна небольшими; на окнах обязательно цветы (бальзамины, мускус, базилики, ночные красавицы, астры, гортензии и олеандры). У состоятельных мещан на окна вешали белые кисейные шторы. У стены в углу ставили простые деревянные кровати, крашеные или некрашеные. У бедных ставилась одна кровать, на которой спали сами хозяева (отец и мать), остальные члены семьи спали кому где придется: на скамьях, ящиках и просто «вповалку» на полу. У состоятельных мещан кроватей было больше, но обычай спать на полу был так принят, что кровать являлась декоративной мебелью для дня, а ночью все равно спали на полу, особенно летом. На кровати клали пуховые или перьевые перины, а люди победнее — кошмы или соломенные тюфяки. Простыни употреблялись только как украшение. Из обычных предметов обстановки того времени можно назвать буфеты, верх у которых был застекленный, а низ состоял из двух выдвижных ящиков и шкафчика. Полы чаще всего были белые, некрашеные, и при мытье их терли голиком (березовым веником без листьев) с дресвой (крупным песком), промывая двумя, тремя водами; после мытья застилали домоткаными половиками, прибивая их к полу гвоздиками. В домах более состоятельных мещан в парадных комнатах полы застилали паласами. К дому обычно была пристроена кладовка, в которой помещалась необходимая утварь, глиняная посуда, деревянные ведра, деревянные или железные ушаты, кадки и кадочки, медные тазы, чугунки, горшки, корчаги, бочонки, лагуны и т.д. В амбарах находились лари или кадки, ящики или полубочья для муки.

Нужно сказать, что солидными домами далеко не всегда владели купцы. Так, например, в Кургане мещанской дочери Р. Карповой принадлежал каменный двухэтажный дом с надворными постройками, каменным подвалом, двумя лавками, завозней, амбаром, погребом, конюшней под навесом и баней. Стоимость усадьбы составляла 2,5 тыс. руб.

Отличались от купеческих и дома чиновников, особенно если они имели хорошие доходы. Это было характерно для горного города Барнаула, где было много образованных горных инженеров, которые, используя свое служебное положение, не стеснялись в средствах. Именно горные инженеры определяли в середине XIX в. облик города, делая его непохожим на другие сибирские города: «Многие наибогатейшие дома выкрашены в Барнауле черной краской, они, говорят, построены на манер английских коттеджей, так что верхние и нижние этажи составляют одно жилье, в котором есть и баня, и бильярдная, и библиотека. Внутри этих домов я был после, но снаружи они мне показались истинно роскошными и прелестно уютными. Посреди черной краски как-то особенно тепло глядели большие окна с чистыми стеклами: Я никогда в жизни не видел такого маленького роскошного города. Не только избушек, но даже деревянных устарелых домов было решительно не видно: все выглядело новым, с иголочки. Блестящие стекла, блестящая медь на оконных рамах и дверных ручках и эта блестящая черная краска на стенах домов делали улицы решительно парадными».

Конечно, эти строки отдают некоторым преувеличением. Несомненно, дома горных офицеров, заводского начальства отличались богатством, а подчас и красотой. Однако были в городе и избушки и «устарелые» деревянные дома. Основным населением Барнаула были заводские мастеровые — люди довольно бедные. Избы мастеровых глядели на свет одним-двумя подслеповатыми окошками, состояли из одной комнаты или комнаты и кухни, общей площадью 10-15 кв. метров. Избы эти покрывали тесом, а на окраине города — и драньем.

К концу XIX в. в интерьере жилых зданий намечаются изменения. Наиболее заметным разделение дома на специализированные комнаты было у купечества, чиновничества, интеллигенции и других относительно зажиточных групп горожан. Каждая комната в таких домах выполняла определенные функции, закрепленные в соответствующем названии. Внутреннее членение домов зажиточных горожан заимствовались и средними слоями. При этом воспринималась прежде всего чисто внешняя его сторона, нередко без учета реальных потребностей.

Для городского жилища была свойственна дополнительная внутренняя отделка. Дома купечества, чиновников, мещан в конце XIX в. имели окрашенные полы. Напротив, многие крестьяне, в том числе и проживавшие в городах, полы не красили, мотивируя это тем, что «детям холодно от накрашенного». В некоторых богатых домах встречались паркетные полы. Стены жилища и внутренние перегородки белили, красили, оклеивали обоями. В мещанских семьях часто деревянные стены оклеивали бумагой или газетами, а затем белили. В зажиточных домах стены чаще штукатурились или оклеивались обоями.

Даже в домах горожан с низким достатком в конце XIX в. имелась различная мебель: стол, накрытый скатертью, табуретки, стулья, самодельные жесткие диваны, шкафы и комоды для хранения посуды, кухонные столы со шкафчиком. В ряде случаев старая мебель из богатых домов бесплатно раздавалась беднякам и входила в интерьер их жилищ. Важное место во внутреннем убранстве городского жилища отводилось самоварам, зеркалам, «часам с гирями», граммофонам. Стены, как правило, украшались фотографиями, литографиями, лубочными картинками, вышивками. Дома зажиточных горожан в конце XIX в. имели несравненно более богатую и разнообразную обстановку. Здесь в комнатах стояли буфеты, этажерки, «зеркальные горки», венские стулья, вольтеровские кресла, музыкальные инструменты и т.д. Украшением комнат часто служила дорогая фарфоровая посуда, статуэтки, лампы, подсвечники, различные «безделушки». Элементы традиционности в планировке и убранстве жилища зажиточных горожан проявлялись минимально, а само внутреннее убранство служило для менее зажиточных слоев образцом для подражания.

Одной из особенностей интерьера было пристрастие сибиряков к разведению комнатных цветов, о чем говориться во многих воспоминаниях и путевых заметках того времени. Так, офицер И. Белов, служивший в Омске в середине XIX в., писал: «на каждом окне, не только в порядочных домах, но и в бедных хижинах, стоят вазы цветов». Писательница Лухманова в одном из своих произведений отмечала: «Дом, занимаемый инженерами, был деревянный, одноэтажный. В нем по сибирскому обыкновению было удивительное количество окон, что придавало некоторым комнатам, густо заставленным притом цветами, вид каких-то оранжерей».

Освещались дома свечами, в основном сальными. Восковые свечи горели ярче и стоили дороже, их можно было видеть чаще всего в зажиточных домах. В основном же восковые свечи использовались в церковном обиходе, где сальные были запрещены. Сальные свечи немилосердно коптили; нагар, то есть обгоревший кончик фитиля, снимали особыми щипцами. «Снять со свечи» означало удалить нагар. Лампой чаще всего называли одну или несколько свечей на общей подставке, стоячей или подвешенной и снабженной абажуром. С конца XIX в. начинают употребляться стеариновые свечи, а также в широкое употребление входят керосиновые лампы. По воспоминаниям современника, в начале XX в. «освещение было только керосиновое, причем особой популярностью пользовалась лампа «молния», стоившая 3 руб. Поэтому обладание «молнией» считалось вернейшим признаком благосостояния». Свечи и керосин продавались на вес. В конце XIX в. в сибирских городах сальные свечи стоили около 15 коп. за фунт (409,5 г.), стеариновые — 20-25 коп., фунт керосина — 6-8 коп.

Электрическое освещение жилых и торговых зданий в Сибири появляется только в конце XIX в. Первую электростанцию в регионе построил в 1885 г. красноярский купец Гадалов. Она освещала его дом, магазин, склады и рекламные объявления. В 1893 г. в Тюмени купец И.И. Игнатьев построил электростанцию на городских пристанях. В ночь под новый 1896 г. выдала ток городская электростанция в Томске мощностью в 88 киловатт. В Барнауле, хотя и не было городской электростанции, зато одна за другой возникают небольшие частные купеческие электростанции — в 1898 г. купцов Суховых, в 1900 — Платонова, позже — И.Ф. Смирнова и И.И. Полякова. В Иркутске сооружение станции началось в 1906 г., в Омске — в 1913 г. В декабре 1912 г. была сдана в эксплуатацию городская электростанция в Новониколаевске, к которой подключились 540 абонентов с питанием 5600 электроламп, в том числе в квартирах и гостиницах — 3,2 тыс. Электроэнергия была дорогим удовольствием. Домовладельцам 1 кВт/час обходился в 30 коп.

Преобладание деревянных строений, свечное и керосиновое освещение, печное отопление приводили к частым пожарам, которые были настоящим бедствием для горожан. От пожаров страдали все сибирские города. Иногда во время пожара выгорал почти весь город, как это было в Иркутске в 1879 г. (тогда сгорело почти 4000 зданий). После пожара в Красноярске в 1881 г. большая часть города имела вид сплошного пепелища, над которыми возвышались одни обгоревшие печные трубы. Многократно горели Томск и Тобольск. Страшный пожар произошел в Барнауле в 1917 г., когда без крова остались 20 тыс. человек, а общие убытки составили более 30 млн. руб. Купец Чукмалдин вспоминал, об одном из крупных пожаров в Тюмени: «Пожары в городе, где все постройки были деревянные, составляли собою присущее несчастье и нашей Тюмени: Этот пожар представлял собою такое море огня, что не дай Бог видеть что-нибудь подобное другой раз в жизни. В воздухе нестерпимая жара; кругом пламя и дым; высоко к небу летят искры и головни; по улицам с зловещим свистом поднимаются вихри; со всех сторон мятутся люди с воплями и криками о помощи. Одни тащат из домов ненужный хлам, а ценные вещи забывают, оставляют на жертву огню; другие складывают движимость на свободной улице, думая, что тут будет все цело и сохранно: Но вот, летит по ветру головня с огнем и падая, через квартал домов, поджигает новые строения, тут же загорается и вытащенное на улицу имущество. Везде крики и шум, всюду отчаянные вопли и рыдания, кругом зловещий свист и рев пламени и треск падающих, разрушающихся зданий».

Существовавшие в городах пожарные команды далеко не всегда могли эффективно бороться с огнем. Так, во время пожара в Красноярске в 1881 г. команда не смогла оказать оперативной помощи. К месту пожара, находившемуся в 50 саженях (около 100 метров), она прибыла спустя полчаса, а прибыв на место, не могла приступить к тушению, так как из-за отсутствия спусков к реке невозможно было подавать воду. А барнаульский пожар 1917 г., по одной из версий, начался с того, что: одни из пожарников в ветреный день смолил у себя во дворе лодку.

Кроме жилых комнат все городские дома имели подсобные помещения, состав и размеры которых были различны. Так, подвалы и полуподвалы использовали как кухни, мастерские, кладовые, в чуланах хранились сундуки с одеждой, съестные припасы, утварь. Сибирская писательница Н.А. Лухманова в своем романе о нравах купечества «В глухих местах» описала огромные запасы, собранные в хозяйстве тюменского купца: «Дом Крутогоровых, как и все впрочем, богатые дома города Т., был полная чаша. В кладовых его, просторных и прохладных, как сарай, хранились посуда, хрусталь и всякая утварь, которой хватило бы на много лет и многим семействам; стояли громадные кованные сундуки с полотнами и материями для годового домашнего обихода, на них высились нерасшитые кожаные цибики чая, забитые гвоздями деревянные ящики с головами сахара. По углам целые закрома мешков и кульков с орехами, пряниками и другими лакомствами, покупавшимися пудами : Словом, тут было все, что возраставшее благосостояние купеческой семьи могло собрать по своим ежегодным скитаниям на ярмарках в Ирбите и Нижнем. В подвалах и других закромах находились туши мяса, запасы мороженной рыбы, икра бочками и всякая снедь и выпивка. Словом, если бы городу Т. надо было выдержать осаду и кругом был глад и мор, семейство Крутороговых долго прожило бы сытно и привольно, пользуясь одними своими складами».

Территория городской усадьбы обязательно огораживалась. Усадьбы богатых купцов огораживались мощными заборами, нередко из красного кирпича, которые могли достигать в высоту до 3 м. Сооружались такие ограды прежде всего с целью охраны имущества.

В условиях Сибири горожане были вынуждены делать большие запасы продуктов и топлива, что влияло на планировку не только жилого дома, но и усадьбы. Как правило, к дому примыкал двор с амбарами, сараями, конюшней, погребами, баней. Можно привести описание бани зажиточного горожанина: «Банный домик Нефедовых стоял во втором дворе особнячком, окруженный, как изгородью, молодыми елочками, внутри его было все чисто и прибрано, как в любой комнате, полки, лавки ясеневые заново заструганы. Окна в бане со светлыми стеклами, изнутри прикрыты белыми створками, отделанный предбанник для раздевания, в котором пол и лавки выстланы белой кошмой, а поверх прикрыты чистым рядном, в больших медных тазах березовый щелок разведен, в других горой взбита мыльная пена. В ведрах приготовлен теплый ароматный мятный и колуферовый квас, чтобы им пар на спорник (каменку — Ю.Г.) поддавать. На полочках в бане из самых молодых березовых ветвей веники навязанные приготовлены, мыло душистое — казанское для тела, яичное для лица и тонкие желтенькие мочалки».

Сибиряки очень любили баню: «Для сибиряка суббота — праздник души, банный день. С раннего утра до позднего вечера тянутся к баням жаждущие смыть не только грязь с тела, но и печаль с души, а иногда и от хвори избавится. А если баня еще и с парком, то на несколько лет помолодеть можно». С конца XIX в сибирских городах появляются «торговые» бани, так как не каждая городская семья в это время имела собственную. Торговые бани обычно различались по качеству услуг. Были бани для богатой публики, с «номерами», которые сдавались не меньше чем на час, были простонародные, с общим отделением, подешевле. «Номер» обычно состоял из двух отделений: раздевалки и моечной. В помывочных отделениях были цементные полы, в раздевалках деревянные. В раздевалках стояла деревянная скамейка, под ней — резиновый коврик. Здесь же были вешалки для одежды и полотенец и зеркало. В моечном отделении стояли каменные лавки на металлических ножках, на них — тазы. Рядом располагалась большая ванная и душ. В стене — два крана для холодной и горячей воды. За пятнадцать минут до истечения оплаченного времени служители предупреждали. Если посетитель просрочивал время хотя бы на 10 минут, то приходилось доплачивать за полчаса.

В общих отделениях обстановка была попроще: вместо тазов — обычные шайки, скамейки деревянные, а не каменные. Душа там не было, окатывались водой прямо из шаек. Когда было много народу, на одной скамейке приходилось тесниться по три, а то и по четыре человека.

Типичные городские одно- и двухэтажные деревянные, порой на каменном фундаменте дома возводились в характерном для рубежа XIX-XX вв. сибирском архитектурном стиле: вытянутые в глубину двора, с выступающим карнизом, нередко разрезанным одним или двумя треугольными фронтонами, часто со шпилем и башенками, резьбой, покрывающей наличники окон и стены.

Массовое строительство деревянных городских особняков в это время совпало с важным для развития сибирского зодчества этапом, когда жилая архитектура Западной и Восточной Сибири приобретает заметно выраженные своеобразные черты с характерной для каждого региона трактовкой архитектурных форм. В это время формируются ремесленные артели плотников, резчиков, которые вырабатывают собственные приемы возведения рубленных зданий, представлявших сплав официальных направлений с русским народным зодчеством и местными самобытными традициями.

В то время городская застройка регулировалась «Уставом строительным» 1857 г. Согласно уставу, заведование строительной и дорожной частью возлагалось на губернские и областные строительные и дорожные комиссии, которым подчинялись соответствующие комиссии в уездах. После принятия Городового положения 1870 г. наблюдение за строительством предоставлялось городским общественным управлениям (городским думам и управам) «при содействии полиции». Для сибирских городов строительное законодательство допускало некоторые послабления по сравнению с городами европейской части России. Например, если статья 200 Строительного устава ограничивала высоту деревянных построек от земли до начала крыши 4 саженями (8,5 м), то на Сибирь это ограничение не распространялось. Кроме того, в уставе говорилось, что «:по недостатку лиц, получивших теоретическое образование в строительном искусстве, дозволено в сем крае производить деревянные постройки знающим строительную часть практически».

Рядовой городской дом, как правило, не был «авторским» (профессиональным) произведением: проекты разрабатывали специалисты среднего уровня (чертежники, землемеры) и сами хозяева. В обычае был традиционный метод работы по прототипам, и частные видоизменения, вносимые при постройке хозяином, обуславливали максимальное соответствие дома семейному быту, общепринятым в городе нормам застройки (за этим следили городские управы), местным климатическим условиям, культурным традициям.

Строительство дома было обставлено различными обрядами. Перед постройкой зданий обычно служили молебен. При возведении жилых построек особенно торжественными считались два момента: начало строительства и укладка матицы (центральной балки, поддерживавшей потолок), которые сопровождались угощением и выпивкой. Обычно в воскресенье, после обедни, собирались у постройки семья хозяина, родственники, друзья, священнослужители, а также рабочие, занятые на стройке. Рядом с домом ставился стол, на стол — икона и миска с водой. После этого начинался молебен с водосвятием. Священник при пении молитв погружал крест в миску с водой для ее освящения. Молились о «ниспослании благодати и благоденствия дому сему», дьякон зычным голосом провозглашал «многолетие» хозяину и его потомству. Далее с пением молитв обходили всю постройку, причем священник все время кропил, я дьякон кадил. По окончании этого ритуала хозяин приглашал всех «откушать хлеба-соли». За угощением произносились тосты, разные пожелания хозяину дома и его семье. Рабочие благодарили за угощение и говорили: «постараемся, будьте покойны, не сумлевайтесь, все будет в аккурате».

Распространенным типом обывательской постройки был двухквартирный дом, в котором нижний этаж обычно занимали хозяева, а верхний сдавался внаем. Здания выглядели очень скромно, большинство из них обшивались тесом и красились. Обычно территорию двора обносили оградой, в центре которой ставили большие высокие ворота, за которыми по левую сторону друг за другом располагались два дома, по правую — сараи, хозяйственные постройки; в глубине за домами — конюшни; вокруг домов — огород. Преимущественным был тип отдельно стоящего дома, хотя на главных улицах городов, особенно губернских, застройка уплотняется, приобретая характер «сплошного фасада».

Железная крыша являлась показателем зажиточности. Так, большинство купеческих домов было крыто железом. В сибирских городах от 30 до 50% жилых зданий имели железную крышу, что было выше, чем в среднем по стране. Железные крыши обычно красились в красный или зеленый цвет. Остальные дома крылись тесом. Другие кровельные материалы (черепица, солома) в регионе практически не применялись.

Городской полукаменный дом конца XIX в.

Большое распространение получают дома с нижним каменным и верхним деревянным этажом — т.н. «полукаменные». Постановка деревянного сруба на каменном основании значительно повышала долговечность и огнестойкость постройки, позволяла одновременно использовать преимущества того и другого вида строительства.

Во второй половине XIX — начале XX в. жизненный уровень значительной части горожан региона в целом постепенно рос. Как отмечал кузнецкий купец И.С. Конюхов, «предки наши вели скромную и нероскошную жизнь. И на моей памяти в городе Кузнецке много учинилось перемен, как в домашней житейской экономии умножалась роскошь и сластолюбие, так и в платье излишество и щегольство, особенно в женском поле. Ровно и в строении домов противу прежних много пространнее, и распространение города довольно увеличилось».

Постепенно в обиходе провинциальных городов появляются такие «столичные» новинки, как эркер, терраса, веранда, но они, как правило, не входят в теплый объем дома. На облик каменных городских домов, безусловно, повлияла многолетняя политика строительства по образцовым проектам, хотя внутреннюю планировку хозяин всегда определял сам.

В начале XX в. многие состоятельные горожане все чаще строят для себя респектабельные кирпичные особняки. Для многих сибирских городов этого времени были характерны целые усадебные комплексы, совмещающие в себе жилые дома купцов, торговые лавки и магазины, различные хозяйственные строения (навесы, амбары, склады и даже электростанции). Купеческие строения этого времени, особенно торгово-коммерческие, отличаются крупными размерами, рациональностью в построении объемов, планов, декора, что во многом обуславливалось функциональными потребностями зданий. Например, усадьба барнаульского купца 1-й гильдии И.И. Полякова состояла из двух мощных кирпичных корпусов, складов, овчинно-шубной и пимокатной фабрики, собственной электростанции. Семья купца проживала на втором этаже одного из торговых корпусов (на первом размещался чайный магазин). Здания были выстроены из красного кирпича в формах эклектики с преобладанием элементов русского стиля. Вдоль фасадов зданий был сооружен тротуар из отесанных каменных блоков. Во двор усадьбы Полякова вели кирпичные ворота с декоративными башенками.

В начале XX в. была даже распространена особая «купеческая кладка», для которой употребляли красный фигурный кирпич, стараясь сделать фасады домов более приметными, выделить их на фоне окружающих зданий. Для украшения кирпичных купеческих особняков широко применяли ажурные металлические решетки, консоли и парапеты.

Каменные купеческие дома и магазины строились во многих городах Сибири. В Камне-на-Оби сохранился двухэтажный каменный дом купцов Винокуровых, гордость винокуровской семьи. В Тобольске до сих пор стоит дом купцов Корниловых, построенный в начале XX в. — «почти столичный образец модного в то время «протореннесанса», настоящий дом-дворец». Бийск украшают дома купцов Ассанова, Измайлова, Рождественского, Игнатьева, Сычевых, пассаж Второва-Фирсова. Кстати, пассажи фирмы Второва были построены во многих сибирских городах. Так, в Томске второвский пассаж состоял из магазина, гостиницы «Европа» и ресторана. На фасаде дома, построенного в 1904 г. в стиле модерн, помещалась торговая символика — колесо с птичьими крыльями. Интересно, что во многих из сохранившихся второвских магазинов торговые заведения располагаются по сей день. В томском, например, находится магазин «1000 мелочей». Торговля в наши дни ведется и в барнаульском магазине Второва.

Купеческие строения образовывали особую структуру, формирующую торговые зоны города, входящие в состав его общегородского центра. Роль купечества в формировании облика сибирских городов выражалась в том, что многие влиятельные купцы своими именами и фамилиями дали название городским улицам и переулкам. В Томске, например, в честь купцов были названы улицы: Евграфовская, Большая и Малая Королевская, Дроздовская, Ереневская, Завьяловская; переулки Макушинский, Серебренниковский, Тецковский — всего более 50 улиц и переулков. Напрямую были связаны с деятельностью купечества такие топонимы: Базарная и Соляная площади, улицы Миллионная, Торговая, Магистратская и др.

Нужно отметить, что гильдейская купеческая семья не обязательно проживала в одной усадьбе. Некоторые семьи имели по несколько домов и дач. Это относится, например, к барнаульским купцам Морозовым. Возглавлял семейное дело Андрей Григорьевич Морозов — один из богатейших предпринимателей Алтая в начале XX в. Его взрослые сыновья самостоятельно крупных коммерческих дел не вели, а входили вместе с отцом в торговый дом «А.Г. Морозов с сыновьями». Обороты торгового дома в 1913 г. составляли около 4 млн. руб. Однако, дома и другое недвижимое имущество было разделено и отец, также как и каждый из сыновей, жили в своих собственных домах, хотя и числились в одном купеческом семействе.

В сибирских городах купеческие особняки и магазины в это время играли роль градостроительного ядра. Специалист по истории сибирской архитектуры Т.М. Степанская отмечала, что торговля и развивающаяся промышленность во второй половине XIX — начале XX в. становятся основными градообразующими факторами городов Сибири. Добротные и основательные постройки купцов подчеркивали своеобразие купеческого быта, который во многом сохранял черты патриархальности и консерватизма. Можно согласиться с мнением В.П. Бойко о том, что «в таких жилых и производственных помещениях формировались такие качества купцов, как ответственность родителей перед своими потомками, так как здания строились не столько для себя, сколько для наследников, и рассчитаны были на века, стремились выделиться среди других величиной, качеством и добротностью постройки, уважением к человеку, который будет жить и работать в доме»

Жилищные условия горожан значительно различались в разных группах населения. Так, по данным городской переписи Омска 1877 г., среди дворянства, духовенства и почетных граждан в каждой квартире проживало в среднем 5,2 чел., при этом на одну комнату приходилось 0,9 обитателей. Среди мещанства и казаков на одну квартиру приходилось 7,2 чел., в среднем в одной комнате жило 2,8 чел. Крестьяне, запасные нижние чины с семьями, разночинцы, инородцы и ссыльные жили еще более стесненно: в среднем по 7,5 чел. на квартире, 3,1 чел. в комнате. Наиболее обеспеченными жильем были купцы — на одну квартиру приходилось по 3,5 человека, на каждого человека — по 2 комнаты.

Далеко не все горожане, подобно купцам, владели собственным жильем. Многим городским семьям приходилось проживать на наемных квартирах, в силу чего жилье было важной статьей расходов для большинства горожан.

Чиновники на службе предпочитали снимать квартиры в так называемых доходных домах, поскольку казна оплачивала расходы на содержание жилья служащих, выплачивая «квартирные» деньги. В крупных административных центрах чиновники часто селились компактно. Так, например, в Томске чиновники почтовой конторы, губернского правления, врачи, учителя, инженеры часто выбирали для жительства Дворянскую улицу, где сдавалось много квартир.

В.М. Флоринский, руководивший строительством Томского университета, приводит описание квартиры высокопоставленного томского чиновника (председателя губернского правления): «Мамонтовы живут в каменном нештукатуренном доме, недалеко от новой соборной площади. Это одна из лучших наемных квартир, конечно, по томским понятиям. Здесь имеется крылечко с улицы, а не черный ход со двора, как обыкновенно. В квартире 5 комнат, размещенных довольно толково. Две из них даже оклеены дешевенькими обоями, остальные выбелены». Автор, сравнивая жилища чиновника и купца (губернатора и городского головы), отмечал, что купечество жило гораздо лучше: «Губернатору: досталась скромная квартирка в доме купца Чернядева. Красный, неоштукатуренный, двухэтажный дом, внизу лавки, крылечко со двора; в самой квартире 5 небольших комнат с выбеленными известкой стенами и некрашеными полами. Другое впечатление производит обстановка городского головы Цибульского. Он живет в собственном доме с зазеркаленными окнами. Лестница парадных сеней устлана коврами; в прихожей торчат казачки, прислуга во фраках, дрессированная; внутренность дома также убрана довольно изящно, с штофными драпировками и дорогой мебелью».

В городах, где проходили большие ярмарки, например, в Ирбите, в Тюмени значительный приработок получали от сдачи жилья торговцам на время ярмарки: «Во время ярмарки всякий местный житель, купец ли или мещанин, чиновник или солдат, стеснял себя со своим семейством, в полном смысле слова — в уголок, а лучшую часть своего жилья уступал за высокую плату приезжему на ярмарку купечеству с бесчисленными его приказчиками. Плата за время ярмарки составляла годовой доход домовладельца, чиновники этим способом оплачивали нанимаемые ими в год квартиры».

Резкий рост населения городов, особенно усилившийся со строительством Транссибирской магистрали, вызвал рост цен на квартиры и острую нехватку жилья в развивающихся городах. Начало XX в. в сибирских городах характеризуется строительной горячкой. По свидетельству периодической печати «:строят дома новые, перестраивают старые, словом нет ни одной улицы, на которой не возводилось бы хоть одной более или менее значительной постройки». Наравне с обычными частными жилыми домами быстро росли своеобразные доходные дома. В местных условиях 2-этажный деревянный жилой дом, разбитый на несколько квартир, лишенный санитарных удобств и с жилыми подвалами оказывался наиболее выгодным для домовладельцев.

Но были и другие доходные дома, для квартирантов побогаче. Например, в Томске в 1904 г. по ул. Офицерской (ныне — Белинского, 19) был выстроен доходный дом в стиле деревянного модерна с высокими тройными окнами, скошенными углами здания, завершающимися куполами с чешуйчатой кровлей, шатрами и башнями, шпилями и кокошниками, расчлененным карнизом, богатейшим резным декором. В Томске, славившемся традициями деревянного зодчества, было выстроено несколько подобных доходных домов. Это деревянные терема с богато украшенными окнами, с кружевными карнизами, узорной кровлей, декоративными фронтонами и башенками. Красоту воздушных теремов дополняют металлические детали — фигурные шпили, ручки дверей, решетки дворов, водосточные трубы с декоративными наголовниками.

В целом доходный дом являлся типичным продуктом урбанизации: наемное жилище людей с городским образом жизни — чиновников, интеллигенции, ремесленников, рабочих. Чем крупнее был город, тем больше в нем было доходных домов. Цены на землю в пределах городских центров росли, и желание домовладельцев максимально увеличить выход жилой площади приводило к резкому уплотнению застройки участка.

Барнаул. Жилой дом начала XX в. в стиле «деревянный модерн»

В это время появился тип каменного доходного дома, распространенного повсеместно. Обычно к границе участка выводилась стена-брандмауэр (капитальная глухая огнестойкая стена, ставившаяся в противопожарных целях), окна выходили на улицу или во внутренний двор. Дом зонировался по рангу жилища: со стороны улицы — самые благоустроенные и дорогие квартиры, в глубине — дешевые, с темными коридорами, тянущимися вдоль брандмауэров. На задних дворах располагались каретники, дровяные сараи, прачечные. Первый этаж нередко отдавался под магазины, в подвалах и мансардах устраивалось жилье для малоимущих.

Примером такого доходного дома является четырехэтажный каменный дом в Барнауле, принадлежавший подрядчику Аверину, расположенный на углу ул. Гоголя и Красноармейского проспекта. В центре фасада на первом этаже находится вход в магазин. Капитальные стены разделяют каждый этаж на пять квартир разной величины. В глубине тесного двора высится второй корпус здания, соединенный с первым. Четырехэтажный жилой дом был настолько необычен для одно- двухэтажного города, что старожилы прозвали его «барнаульским небоскребом».

Рабочие, численность которых в городах региона в начале XX в. была уже значительной, часто жили в бараках и казармах, построенных хозяевами. При том, что бараки нередко представляли собой добротную каменную или деревянную постройку, с предусмотренным отоплением и другими бытовыми удобствами, рабочие располагались там обычно скученно, в каморках, за занавесками и т.п. Краевед Лясоцкий оставил описание барака, где жили рабочие и служители томского университета: «Наш барак, одноэтажный деревянный дом: состоял из двух половин, каждая из которых имела свое крыльцо и сени и делилась коридором еще пополам. В бараке для служителей было 8 комнат-квартир: Обычно квартира служителя или рабочего представляла из себя одну комнату с русской печкой. Иные сами ставили дощатые перегородки в своей комнате. Иные отделяли печь, кухонный стол и постель от чистой половины большой ситцевой занавеской, а большинство так жило». Недаром часть рабочих предпочитала жить на квартирах у горожан, (хотя и там жилищные условия бывали не лучше казарменных), либо ходить каждый день из деревни на фабрику; в целом же рабочие, связавшие свою жизнь с городом, стремились обзавестись собственным домом.

Квартирный кризис начала XX в. задел и другую группу горожан — мелких служащих, учащихся, интеллигенцию. Особенно быстро росли цены на небольшие 2-3-комнатные квартиры, отдельные комнаты. По данным городской управы Омска, в 1912 г. квартплата, отопление и освещение составляли в бюджете служащего 40,85%, что превышало средний уровень по крупным городам европейской части России.

Особенно острым жилищный кризис был заметен в Томске после открытия университета, технологического института, Управления Сибирской железной дороги. В город понаехали строители. Следом устремились чиновники, получившие места в новых учреждениях, преподаватели, студенты, технический персонал — всем необходима была крыша над головой. Мгновенно подорожала аренда жилья. Недвижимость резко взлетела в цене. В центре города квартиры сдавались за невиданную ранее месячную плату — от 30 до 80 руб., в зависимости от количества комнат. При наличии в квартире водопровода и электрического освещения цена возрастала на 25%. В районах похуже однокомнатную почти не меблированную квартиру можно было снять за 15-18 руб. Меблированной считалась, как правило, комната, где стояла убогая кровать и имелся простой стол и стул. Даже на окраине, утопавшей в грязи, меньше чем за червонец арендовать самую плохонькую комнату нечего было и думать .

Что же касается гостиничных номеров, то для большинства приезжих они были непомерно дороги. В томской гостинице «Россия» номер стоил рублю в сутки. Скромный обед из двух блюд обходился постояльцу еще в полтинник. Еще дороже было проживание в фешенебельной «Европе», которая занимала часть второвского пассажа, имела 60 номеров, некоторые — с душем, ванной, электрическим освещением. Здесь за самые дорогие номера платили до 8 руб. в сутки. Были, конечно, и гостиницы попроще. Например, «Барнаульские номера» на набережной Ушайки, меблированные комнаты «Сибирь», постоялый двор «Сибирское подворье», гостиницы «Дальний Восток», «Нижний Новгород», «Новомосковские номера» и др.

В недорогих гостиницах номера были почти всегда грязноваты и тесны. Вот как описывает справочник гостиничную меблированную комнату в Томске: «Каморка с одним окном и грязными обоями, с подозрительным матрацем, отделенная от другой тонкой дощатой перегородкой» . Здесь останавливалась публика более-менее состоятельная. Легко представить, как выглядели постоялые дворы, в которых селились возчики, прибывшие на рынок или ярмарку крестьяне и подобная публика!

Рост городского населения, не имевшего средств для аренды земли и собственного домостроения, вызвал развитие трущобной застройки, которая быстро заполняла овраги, насыпи и выемки железнодорожного полотна, затопляемые участки берегов рек. Так, например, при обследовании только части трущоб Омска — «Красного городка», выяснилось, что в примитивных жилищах проживало 2560 самовольных застройщиков . Кроме «Красного городка», в городе были и другие трущобные районы: «Порт-Артур», «Сахалин», «Китай-город», «Мариупольские землянки», где проживала городская беднота, и «теснились серые как пыль деревянные домишки, саманные кибитки да землянки». Современник отмечал: «Большие города, имеющие столь великую притягательную силу для разных слоев населения, возрастают так быстро, что огромные массы горожан не могут удовлетворить свою потребность в жилище согласно с начальными требованиями гигиены».

Люди, не имевшие даже такого жилья, вынуждены были пользоваться ночлежным приютом. В Томске, например, в конце XIX в. существовал ночлежный приют в доме, уступленном мещанским обществом. Помещение его состояло из мужского и женского отделений с нарами и столовой. В приют пускались лица всех званий и сословий «без предъявления видов и спроса», не пускались только пьяные. Время пребывания в приюте было ограничено с 4 часов вечера до 8 часов утра, в течение ночи никто не выпускался. Плата за вход составляла 5 коп., каждый ночлежник получал вечером чашку щей с 1/2 фунта мяса и фунт хлеба, утром — кружку чая с фунтом хлеба

В целом, изменения, происходившие в архитектуре и интерьере жилища городской семьи Сибири во второй половине XIX — начала XX в. были тесно связаны с социально-экономическим развитием региона. Так, крестьяне, активно пополнявшие население городов, приносили сюда свой традиционный уклад жизни. Быстрый рост населения городов приводил к развитию трущобной застройки. В то же время в планировке появляются новые тенденции, которые усилились с проведением Сибирской ж.д., способствовавшей преодолению экономической и культурной оторванности от Европейской России. В жилом доме растет количество комнат. В планировке стали выделяться общие комнаты, по возможности раздельные спальни, кухни, подсобные помещения. Буржуазия строила свои особняки в псевдорусском стиле, а позднее в стиле «модерн». В рядовом жилищном строительстве применяются некоторые планировочные и художественные приемы этих направлений.

---