Барбара Картленд

Требуется обручальное кольцо

Барбара Картленд

Требуется обручальное кольцо

Примечание автора

Каждая женщина считает свое обручальное кольцо сокровищем.

Женщины почитали кольцо как символ брака с древних времен. Богатые египтянки носили золотые кольца, а бедные – серебряные, бронзовые, стеклянные и керамические. В Римской империи золотые кольца носили свободнорожденные граждане, серебряные – вольноотпущенники, а железные – рабы.

Обручальные кольца появились у христиан во втором веке после Рождества Христова. Не видя особой красоты в простом золотом ободке, наши предки стали украшать их драгоценными камнями. Одни заказывали кольца, изображавшие переплетенные руки, другие просили ювелиров выгравировать сентиментальные надписи.

Обручальные кольца с камнями стали популярными в средние века, а использовать бриллиант в качестве украшения начали примерно с тысяча восьмисотого года.

Считалось, что золото обладает большим магическим действием, чем другие металлы. Но самым главным в кольце, скрепляющем союз мужчины и женщины, была его форма – форма правильной окружности. Еще древние полагали, что окружность наделена чудодейственной силой.

Снимать обручальное кольцо с пальца считается плохой приметой. Для женщины это означает потерять любовь мужа.

Американцы возродили к жизни старый обычай надевать брачное кольцо на палец мужчине. В Англии истинный джентльмен не носит никаких колец, за исключением крохотной печатки на мизинце.

Один египетский священник, анатомировавший умерших, обнаружил, что «от безымянного пальца левой руки к сердцу идет очень тонкий нерв». Тогда становится понятно, почему древние выбрали именно этот палец для того, чтобы надевать на него сперва кольцо при помолвке, а потом брачное. Однако в «Анатомии человеческого тела» Грея, самом знаменитом учебнике по анатомии, нет никакого упоминания о таком нерве.

Актрисы из театра «Гейэти» всегда стремились выйти замуж, и некоторым из них удавалось найти себе мужа из аристократических кругов. К примеру, Рози Бут стала маркизой Хартфордской, а Сильвия Лилиан Стори – виконтессой Пуле…

Глава 1

1898 год

С утренней почтой Рози Рилл получила два письма с поздравительными открытками, оба от женщин ее лет. Она с ужасом уставилась на открытки. Ее поздравляли с днем рождения.

Пятьдесят шесть! Не может быть, чтобы ей, Рози Рилл, сегодня исполнилось пятьдесят шесть. Через десять лет ей будет шестьдесят шесть, а там уже недалеко и до могилы.

С раздражением отшвырнув открытки, Рози откинулась на спинку кресла и замерла, устремив невидящий взор вдаль, словно ожидая, что произойдет чудо и она вернется в свои восемнадцать лет.

Как же хорошо она помнит тот день рождения – день, когда она познакомилась с Вивианом.

Будто наяву она вновь видела, как он идет ей навстречу. В тот день она выехала на прогулку верхом и внезапно на дороге показался незнакомец. Остановившись под ветвями старого дуба, она некоторое время разглядывала молодого человека, а затем пришла к выводу, что в жизни не встречала мужчины красивее.

Она была слишком неопытна, чтобы понять, что наряд этого молодого человека был слишком вычурным для провинциальной деревушки, что ни один джентльмен не позволил бы себе одеваться в такой манере.

Она видела только его темные глаза, в которых светилось восхищение. И впервые в жизни почувствовала, что встретила настоящего мужчину.

«Доброе утро! – сказал незнакомец, поравнявшись с Рози. – Простите меня за то, что нарушил границу частного владения. Как я понимаю, это поместье графа Ормонда и Стейверли».

«Верно», – ответила Рози звонким голосом.

«Такая красавица, как вы, – продолжал молодой человек, – может быть только дочерью графа».

Рози, довольная комплиментом, зарделась и проговорила:

«Да… я леди Розамунда Ормонд».

Вспоминая то мгновение, Рози до сих пор ощущала охвативший ее сладостный трепет.

«Мне хотелось бы снова увидеться с вами, – после непродолжительной паузы сказал Вивиан. – Боюсь, что не смогу долго ждать!»

И они стали встречаться каждый день, а иногда и дважды в день, и трижды. Для Рози не составляло труда убегать из дома. Она была уже взрослой девушкой, поэтому ей не полагалась гувернантка, и, следовательно, ей не нужно было перед кем‑либо отчитываться в своих поступках.

Что касается родителей, то они были очень занятыми людьми. Они постоянно устраивали приемы для местной знати, а мать, графиня, всегда серьезно относилась к обязанностям хозяйки. Уделяя все свое время надзору за горничными и кухаркой, она не замечала, что ее дочь хорошеет день ото дня.

И что та каждый день исчезает куда‑то.

«Где ты сегодня была?» – изредка спрашивал у Рози отец за ужином.

«Тренировала лошадей, папа. Ты же знаешь, что на конюшне не хватает работников».

«Умница. Я доверяю тебе, но только не уезжай далеко».

«Конечно, папа. Я очень осторожна».

На самом деле лошади, привязанные к дереву или отпущенные пастись на травке, ждали, пока Рози не наговорится с Вивианом.

Она много узнала о нем, вернее, узнала то, что он посчитал нужным рассказать ей. После подобных бесед она долгими ночами при свете звезд, которые, казалось, шептали ей его имя, обдумывала каждое слово Вивиана.

Вивиан Вогэн!

Был ли на свете больший романтик, чем он, герой ее снов?

Лишь много лет спустя Рози обнаружила, что его настоящее имя было Билл Бартон и что родился он в крохотной деревушке в одном из центральных графств Англии.

Но в то время она видела в нем бога, сошедшего с Олимпа. Любая его фраза, любое движение находили отклик в ее душе.

«Неужели можно быть такой совершенной? – не раз восклицал он. – До того, как я увидел вас в первый раз там, на дороге, я не подозревал, что Господь мог создать такое утонченное существо!»

Рози казалось, что Вивиан вышел из придуманной ею пьесы, в которой она исполняет главную роль.

«Разве вы никогда не слышали обо мне? – изумленно спросил Вивиан. – Хотя это вполне объяснимо. Я довольно известная личность в Лондоне, правда, играю не в тех театрах, в которых привыкли бывать вы».

Рози улыбнулась, и на ее щечках появились ямочки.

«Мне разрешали смотреть только пьесы Шекспира и слушать концерты. Но теперь я уже взрослая, меня скоро представят королеве. Когда я буду в Лондоне, то обязательно пойду в театр и смогу увидеть вас в спектакле».

«Так вы собираетесь в Лондон?»

Она услышала в его голосе ликование, и от счастья ее сердце забилось учащенно.

«Ради моего выхода в свет папа намеревается открыть лондонский дом, – объяснила она. – Родители устроят грандиозный прием для родственников и бал в мою честь. – Помолчав, она добавила: – А вы смогли бы прийти?»

Вивиан Вогэн рассмеялся.

«Моя дорогая, для меня большая честь, что вы подумали об этом, но сомневаюсь, что ваша матушка посчитает меня подходящим знакомым для дебютантки».

«Почему?»

«Потому что я актер, а актеры, хотя они и развлекают представителей высшего света, отнюдь не достойная компания для родителей молоденьких девушек, подобных вам».

Как позже узнала Рози, Вивиан получил хорошее образование, потому что его отец был директором школы. И именно благодаря отцу он хорошо уяснил, где его место.

Они встречались ежедневно до тех пор, пока ему не пришлось возвратиться в Лондон. А приехал он в деревню, чтобы поправить здоровье после тяжелой болезни, затронувшей голосовые связки.

«Если хочешь принять участие в новом спектакле, – сказали ему, – то прекрати квакать! Отправляйся в деревню и дыши свежим воздухом. Не возвращайся, пока не избавишься от лягушки, сидящей в твоем горле!»

Один приятель, тоже актер, посоветовал Вивиану поехать на север Хартфордшира и порекомендовал небольшую гостиницу, где были мягчайшие перины и отменная кухня. Вивиан намеревался прожить там неделю, но из‑за Рози его отдых продлился целых три недели.

«Я не в силах покинуть вас!» – в отчаянии воскликнул он за три дня до отъезда.

«Мы сможем видеться, когда я буду в Лондоне», – тихо проговорила Рози, хотя отлично знала, что это невозможно.

Она понимала, что ей запретят выходить из дома без сопровождающих, что Вивиан прав: он никогда не будет желанным гостем в доме ее отца.

Именно в тот день он и поцеловал Рози. Он давно понял, что любит ее, но боялся испугать, так как считал эту девушку – такую красивую, неиспорченную, чистую – существом из другого мира.

Вивиан обнял Рози и привлек к себе. Когда их губы слились в поцелуе, он почувствовал, что безумно желает ее. Для него стала невыносима мысль о расставании.

Он умолял, упрашивал, уговаривал ее до тех пор, пока Рози, успевшая влюбиться в него до самозабвения, не призналась, что не может ему ни в чем отказать.

«Мы поженимся, – настаивал Вивиан, – и твой отец никогда не разлучит нас».

«А вдруг… – дрожащим голоском прошептала Рози, – он рассердится… и не захочет принять нас?»

«Никуда он не денется, я же буду твоим законным мужем, – уверенно заявил Вивиан. – Я получу специальное разрешение, и мы обвенчаемся по дороге. По прибытии в Лондон мы сразу сообщим обо всем твоему отцу».

«Могу ли я пойти на такой шаг?» – снова и снова задавала себе вопрос Рози, беспокойно мечась в постели в своей девичьей спальне.

И в то же время она понимала, что не может жить без Вивиана. Ее охватывал страх при мысли, что она больше никогда не увидит его прекрасного лица, темных глаз с поволокой, не услышит его нежных слов.

«Я люблю его! Люблю!» – с вызовом говорила себе Рози.

Теперь она твердо знала, что только Вивиану принадлежит ее сердце.

Убежать из дома оказалось гораздо проще, чем она предполагала.

В день отъезда Вивиана у родителей Рози была назначена встреча в другом конце графства, и они отправились в путь рано утром. Как только их карета скрылась за поворотом, Рози, уже ясно представлявшая себе, что будет делать, приказала горничным упаковать вещи.

«Куда вы собираетесь, миледи? Его светлость не говорил, что вы уезжаете!»

«Все должно быть готово к одиннадцати часам!» – объявила Рози.

Вивиан приехал за ней в фаэтоне, который нанял в ближайшей платной конюшне. Когда он поднимался к Рози, ждавшей его у дверей, лакеи провожали его изумленными взглядами. Однако никто не посмел ослушаться леди Розамунды, которая велела погрузить сундуки в фаэтон и поставить дорожный несессер на сиденье.

«До свидания, Бейтс», – обратилась она к дворецкому.

«Что мне сказать его светлости, когда он вернется домой, миледи?» – спросил тот.

На лице старика, в душу которого закралось подозрение, что на его глазах творится нечто недопустимое, отражалась тревога.

«Передайте папе, что я напишу ему из Лондона», – ответила Рози.

Она взобралась в фаэтон, и лакей накрыл ей колени полостью. Вивиан взмахнул кнутом, и лошади сорвались с места.

Спустя несколько минут Рози обнаружила, что ее возлюбленный не умеет управляться с лошадьми с таким же мастерством, как ее отец. Однако в следующее мгновение она обвинила себя в предательстве и осудила за то, что подвергает сомнению достоинства столь замечательного человека, любящего ее всем сердцем.

– Как я могла быть такой дурой! – воскликнула Рози, вспоминая об этом.

И все же она познала счастье в браке с Вивианом. Наверное, то время было самым счастливым в ее жизни.

Но письмо отца, объявившего о том, что своим поступком она лишила себя права называться его дочерью и что он больше не желает ничего знать о ней, открыло ей глаза.

Реакция на их брак графа Ормонда и Стейверли удивила не только Рози, но и Вивиана.

Как она вскоре выяснила, Вивиану катастрофически не хватало денег, чтобы содержать себя и свою жену на том уровне, к которому он привык.

«Тебе придется найти какое‑нибудь занятие», – однажды заявил он.

«Ты имеешь в виду… работу?» – искренне удивилась Рози.

«Я имею в виду то, что ты должна зарабатывать деньги. Мы по уши в долгах, а мне нужен новый костюм».

Рози уже пожалела, что захватила из дома слишком мало одежды – они уезжали весной, поэтому она взяла лишь легкие платья, – но было уже поздно. Она не решалась сказать мужу, что замерзнет зимой в тоненьком пальтишке.

Вивиан взглянул на жену как‑то странно, а затем заявил:

«Ты очень красива, Рози, у тебя идеальная фигура. Это чрезвычайно важно».

«Важно для чего?»

«Для того, чем ты будешь заниматься».

«И… чем же?»

«Играть, естественно. Если я актер, то и моя жена должна быть актрисой».

Рози лишилась дара речи.

«Нет, нет! – спустя несколько мгновений закричала она. – Я не смогу играть, мне страшно от одной мысли об этом. И это приведет в ужас мою маму!»

«Вряд ли тебе стоит брать в расчет чувства твоей матери, – холодно заметил Вивиан, – если только она не согласится выплачивать нам какое‑нибудь содержание. Да, зря мы об этом не позаботились, когда ты уезжала из дома».

Рози почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она знала, что Вивиан тяжело переживал то, что отец изгнал ее из лона семьи.

«О Господи! – взорвался он. – Если судить по их отношению, то можно подумать, будто я увел тебя силой, как какой‑то преступник!»

«Ты жалеешь… о том, что я убежала с тобой?» – спросила Рози.

Он обнял ее и ответил:

«Нет, конечно, нет! Тебе известно, что я люблю тебя, дорогая. И в то же время трудно жить без денег».

«Да, я знаю».

«Мне пришлось слишком много вытерпеть, чтобы добиться того, что я имею. Я не могу бросить все это».

«Прости, дорогой… прости меня за то, что моя семья так жестока к тебе».

Потом ей приходилось повторять эту фразу еще не раз, даже тогда, когда она уже сама зарабатывала деньги, причем столько же, если не больше, чем Вивиан.

Теперь она ясно представляла себе, почему Вивиан уговаривал ее бежать. Да, он любил ее, но в не меньшей степени его привлекало то, что за ней стояло: высший свет, отец‑граф, поместье.

Рози приняла решение, и никакие доводы мужа не смогли бы поколебать ее. Да, она пойдет на сцену, и пусть всякие там «Томы, Дики и Гарри», как высказался бы ее отец, таращятся на нее! Но она не допустит, чтобы имя ее братьев и сестер облили грязью.

«Ты хоть понимаешь, что имя – это твой капитал? – возражал Вивиан. – Дирекция обязательно захочет объявить тебя как леди Розамунду. Имя даст тебе больше денег и привлечет к тебе больше поклонников».

«Мне не нужны поклонники, когда у меня есть ты, – отпарировала Рози. – И я не намерена использовать свой титул или имя отца».

Рози не смогла бы объяснить, в чем причина ее упорства. Что‑то внутри нее – очевидно, гордость, унаследованная от предков, – восстало против того, чтобы на ее семью, которая была частью истории Англии, навешали театральную мишуру.

Живя с родителями, она редко обращала внимание на изображение генеалогического древа у отца над столом. На нее также не производили особого впечатления знамена, добытые предками в многочисленных битвах. А картинную галерею, в которой были представлены портреты всех поколений Ормондов, она считала скучнейшим местом в доме.

Нетрудно представить, с каким осуждением они бы взирали на нее, если бы узнали, что одна из рода Ормондов играет на сцене!

Это был единственный вопрос, по поводу которого Рози не согласилась с мужем. В конечном итоге Вивиан сдался и выбрал для нее псевдоним.

«Ладно, – с горечью произнес он. – Как бы то ни было, надо найти такое имя, которое сразу же запомнилось бы публике. К примеру, Рози вместо Розамунды и… – Он задумался. – И Рилл вместо Ормонд. Рози Рилл! Тебе нравится?»

«Сойдет», – без всякого энтузиазма ответила Рози, догадываясь, что он насмехается над ней.

Но Вивиан, для которого была характерна резкая смена настроений, внезапно обнял ее и поцеловал.

«Какая разница, как тебя зовут, – с жаром проговорил он, – лишь бы ты оставалась такой же очаровательной, как сейчас! Уверен, ты им еще покажешь себя, дорогая».

Как это ни странно – ведь чаще всего получается так, что человек предполагает, а Бог располагает, – Рози действительно показала себя.

Сначала ей дали небольшую роль в пьесе, в которой Вивиан играл заглавную роль. Театральные критики заметили ее. Прошло некоторое время, и публика уже хлопала, едва она появлялась на сцене. Вскоре ей стали поручать более значительные роли.

«Ты имеешь успех, моя красавица», – однажды объявил Вивиан.

Рози казалось, что он доволен и гордится ею, и это наполняло ее душу счастьем.

Она никогда не пыталась объяснить ему, как ей было страшно выйти на сцену. При мысли, что сотни чужих глаз будут таращиться на нее, она едва не падала в обморок. На первом спектакле у нее от страха пропал голос, и она чуть не убежала за кулисы. Однако ей удалось убедить себя, что мнение всех этих людей, сидящих в зале, не имеет для нее никакого значения. Важно лишь то, что Вивиан любит ее. И она должна доставить ему удовольствие.

«Я люблю тебя! Я люблю тебя!» – повторяла она про себя, ожидая за кулисами.

Именно Вивиан давал ей силу делать то, что от нее требовалось.

Сначала, когда она участвовала в пьесе, в которой главную роль играл Вивиан, это было нетрудно. Публика награждала его шквалом аплодисментов, но не за мастерство исполнения, а за божественную красоту.

Прошло семь лет, в течение которых Рози играла на подмостках Вест‑Энда и ездила на гастроли, ради мужа стойко перенося все трудности и не жалуясь. И вот на свет появился театр «Гейэти».

Это известие привело Вивиана в восторг. Он не мог говорить ни о чем, кроме нового театра, который был еще в проекте. Однако Рози это мало интересовало.

Ночная жизнь актеров давалась ей с трудом. Вынужденная присутствовать на ужинах, устраиваемых после спектаклей и заканчивавшихся далеко за полночь, она еще должна была заниматься домашними делами. Каким‑то чудом ей удалось наладить быт в дешевой неуютной квартирке. Вивиан просыпался рано утром, и для него был уже готов завтрак. Он усаживался за стол и принимался разглагольствовать о новом театре – просторном, более удобном и чистом, с новой системой освещения. У Рози не всегда получалось делать вид, будто эта тема ее интересует.

«Они были в Париже и осмотрели несколько парижских театров, – однажды заявил Вивиан. Рози не знала, кто такие „они“, но не стала расспрашивать, потому что ее это не волновало. – Они собираются назвать новый театр „Гейэти“¹ – имя говорит само за себя, – добавил он. – Он будет стоять на Стрэнде, а во главе его поставят Джона Холлингсхеда».

«Тебя устроит бифштекс на ужин?» – осведомилась Рози, тщательно следившая за тем, чтобы муж хорошо питался, потому что другие актеры, предпочитавшие мало есть и много пить, дурнели буквально на глазах.

«Да, конечно», – рассеянно ответил Вивиан.

Новый театр так увлек его, что он не мог думать ни о чем другом. Вскоре Рози поняла, что у нее появился новый соперник, гораздо более грозный, чем все предыдущие.

Да, она часто ревновала – надо быть железной, чтобы не реагировать на женщин, вертевшихся вокруг Вивиана. Но не только актрисы уделяли ему внимание – поклонницы из публики засыпали его любовными посланиями.

Однако новый театр вселял в Рози больше тревоги, чем женщины. Те лишь флиртовали с Вивианом – даже в присутствии Рози, – бросали на него многозначительные взгляды и демонстрировали свои прелести. Он же никогда не мог устоять против лести, особенно в последующие годы, когда стал очень популярным.

Все чаще и чаще Вивиана стали приглашать на ужины без жены. Рози старалась воспринимать это спокойно и безропотно шла домой одна.

Но она не могла заснуть, когда мужа не было рядом. Обычно он возвращался под утро. Зная, что у него нет желания отвечать на вопросы, она притворялась спящей.

Но бывали случаи, когда Вивиан приходил домой в крайнем возбуждении и уже от двери начинал рассказывать о том, какой имел сегодня успех. Он повторял комплименты, описывал людей, с которыми встречался.

Такое поведение мужа наполняло сердце Рози надеждой, потому что она понимала: на этот раз никакая женщина – ни дама «ее класса», как она мысленно говорила, ни какая‑нибудь симпатичная актриса из театра – не завладела его вниманием.

Вивиан проделал огромную работу и в конце концов убедил господина Холлингсхеда в том, что нельзя ставить первый спектакль в «Гейэти» без участия его самого и, естественно, Рози.

Однако Рози так и не научилась играть по‑настоящему, потому что ей поручали только маленькие роли, для которых требовалась скорее привлекательная внешность, а не мастерство. Она фактически играла саму себя – ласковую, нежную и очаровательную девушку.

Режиссеры ворчали на нее, говоря, что нужно вложить немного души в исполнение, но Вивиана ее игра вполне устраивала, так как она зарабатывала достаточно денег, чтобы обеспечить им определенный уровень благосостояния. Кроме того, ему не хотелось, чтобы она конкурировала с Нелли Фаррер, звездой театра «Олимпик», привлекавшей массу зрителей.

Нелли стала звездой и в «Гейэти».

Администрация нового театра отбирала девушек не по актерским или вокальным данным, а по внешности. Многим из них даже не было надобности что‑либо декламировать. Нужно было просто иметь хорошенькое личико и стройную фигуру. Рози прошла это испытание с легкостью.

«Сегодня твоя жена была самой красивой на сцене», – не раз говорили Вивиану Вогэну.

«Я полностью с этим согласен», – с очаровательной улыбкой заявлял тот.

«А ты самый красивый из актеров, играющих главные мужские роли. Вы с женой – это нечто уникальное».

Эти слова навели Вивиана на одну мысль. Он отправился к господину Холлингсхеду и предложил объявлять их с Рози как «красивейшую пару лондонской сцены».

Сначала Холлингсхед несколько удивился, а потом признал, что идея отличная.

Вскоре появились новые афиши, и популярность «красивейшей пары» стала расти день ото дня.

К тому времени Рози расцвела и превратилась в истинную красавицу, избавившись от робости, прежде придававшей ей особое очарование. Благодаря классической внешности и хорошему воспитанию она сильно выделялась среди актрис, тоже красивых, но, как выражался Вивиан, «выращенных в другой конюшне».

Для «красивейшей пары» писали песни. С каждым спектаклем гром аплодисментов становился все оглушительнее и продолжительнее. Публика видела в них богов, спустившихся с Олимпа. Наибольший успех им принесла сценка, в которой солдат‑Вивиан, в военной форме, выгодно подчеркивающей его фигуру, – прощается со своей невестой‑Рози, одетой в довольно открытую греческую тунику. В сражении солдат погибает, и невеста рыдает на его могиле. Ни одна женщина не могла удержаться от слез при виде ее страданий.

«Красивейшая пара» играла и во многих других сценках.

Молодые прожигатели жизни направляли свои театральные бинокли на Рози, едва она появлялась на сцене. После спектакля ей приносили горы приглашений от поклонников. Хотя она упорно отказывалась идти куда‑нибудь без Вивиана, мужчины продолжали преследовать ее и засыпать записками, которым суждено было сгореть в огне.

«Ну почему они не хотят оставить меня в покое?» – сердилась Рози.

«Потому, моя дорогая, что ты представляешь собой идеал красоты, – отвечал Вивиан. – И этот идеал принадлежит мне!»

Она верила ему, так как ей хотелось верить. Но со временем она начала замечать, что успех в «Гейэти» изменил Вивиана. Он стал менее внимательным и менее страстным. Все чаще он заявлял ей, что отправляется на холостяцкую пирушку и ей придется возвращаться домой одной. По утрам, когда она гладила его одежду, Рози находила следы пудры на сюртуке или ощущала аромат чужих духов.

Однажды она осознала, что они с Вивианом стали редко видеться, и это явилось для нее страшным ударом. Оглянувшись назад, она поняла, что их общение ограничивалось совместными выступлениями. Вивиан приходил домой поздно, уходил рано, а ночью заваливался спать.

Рози хорошо помнила тот день, когда он впервые сообщил, что его приглашают в гости на выходные.

«Я знал, что ты поймешь меня, дорогая, – заявил Вивиан со своей самой лучезарной улыбкой, и Рози показалось, что он воображает себя перед публикой. – Лорд Терстон, – продолжал он, – попросил меня приехать к нему домой в субботу после спектакля – он устраивает вечеринку – и пробыть до вечера понедельника».

«После… спектакля? – ошарашенно повторила Рози. – Но как ты сможешь добраться до его поместья в столь поздний час?»

«Лорд Терстон отвезет всех приглашенных в своем частном поезде, – ответил Вивиан. – Дорога займет не больше часа, поэтому мы поужинаем по прибытии».

В тот раз Рози впервые осталась одна на выходные.

Не найдя чем заняться, она отправилась в церковь и обнаружила, что за годы, прожитые с Вивианом, успела забыть, как много для нее значили службы, проводимые в домашней церкви. В той церкви – древней, построенной еще во времена норманнов, – ее когда‑то крестили. Там же она молила Господа об исполнении своих самых сокровенных желаний, которые, как теперь выяснилось, были не столь существенными.

Преклонив колена перед алтарем, Рози принялась истово молиться, прося помочь ей сохранить Вивиана.

Позже она пришла к выводу, что у нее было в тот момент какое‑то предчувствие, потому что вскоре случилось именно то, чего она так страшилась.

Месяц спустя Вивиан объявил, что едет в Америку.

«В Америку?!» – не поверив своим ушам, переспросила Рози.

«Один человек пообещал мне собственный театр. Но сначала я устрою себе каникулы и буду изучать страну, о которой так много слышал».

«Ты… ты едешь один?»

Вивиан отвел глаза, и Рози поняла, что задала глупейший вопрос. Естественно, он едет один!

Потом она узнала, что Вивиан познакомился с богатой вдовой‑американкой на вечеринке у лорда Терстона и не смог устоять перед искушением.

Лишь гордость удержала Рози от того, чтобы броситься к ногам мужа и умолять его не покидать ее.

«Я оставлю тебе немного денег в банке, – сказал Вивиан. – Тебе этого хватит, ведь ты сама неплохо зарабатываешь – почти столько же, сколько я».

Вот почему ему захотелось сбежать, догадалась Рози. В последние месяцы она превзошла его по популярности, хотя и не могла объяснить, как это случилось. Просто она стала получать больше писем, больше цветов. Ей уделяли больше внимания.

Теперь‑то, по прошествии многих лет, Рози понимала, что Вивиана терзала ревность. Ему хотелось царствовать одному, у него не было желания делить свою славу с «самой красивой женщиной».

Решение об отъезде было принято так быстро, что Рози осознала случившееся лишь после того, как Вивиан уехал навсегда.

Но прежде он нанес ей заключительный удар.

«Ты… ты собираешься… жениться на этой женщине?» – спросила она.

«Как я могу, если женат на тебе», – ответил он.

По его виду Рози догадалась, что он что‑то скрывает.

«В чем дело? Что беспокоит тебя?»

Она успела хорошо узнать мужа и поняла, что сейчас его мучают угрызения совести.

«Думаю, надо расставить все точки над „i“, – наконец произнес Вивиан. – Я был женат, когда познакомился с тобой!»

« Ж – женат?!» – Рози не узнала собственный голос.

«Я был очень молод, – принялся оправдываться он. – А она была намного старше. Она сбежала с одним богачом, что, кстати, совсем меня не удивило».

«Ты… ты хочешь сказать, – еле слышно пролепетала Рози, – что мы… не женаты?»

«По всему выходит, что я двоеженец! – объявил Вивиан. – Но более пяти лет я не получал от жены никаких вестей и решил, что она умерла».

«А на самом деле?»

«Как это ни странно, я узнал о ней из газеты на прошлой неделе. В статье написано, что мужчина, с которым она жила, оставил ей огромное состояние. Его дети от другой женщины оспаривают ее права».

Рози закрыла глаза. Она не могла поверить, что все это происходит наяву. Ей казалось, будто она исполняет одну из своих многочисленных ролей. Что они с Вивианом лишь притворяются перед зрителями.

Когда Вивиан уехал, она поняла: родители были правы, утверждая, что выбранная ею жизнь приведет ее к моральному падению. Даже счастье не могло компенсировать то, чего она лишилась, – самоуважения.

«Как такое могло случиться со мной?» – задала Рози себе вопрос, над которым размышляли все женщины испокон веков.

И все же это случилось.

Она, леди Розамунда Ормонд, была, по существу, любовницей актера.

Вивиан обманом увлек ее в чужой для нее мир, и ничто в этом мире не могло возместить ей то, чего она лишилась.

Но было поздно что‑либо менять, поздно возвращаться назад и признавать свои ошибки.

Ей удалось сохранить красоту, она имела успех у публики. На всех афишах театра крупными буквами было написано: «Рози Рилл».

«Я докажу им, что они не лучше меня, если не хуже!» – с вызовом проговорила Рози.

Да, она своего добилась, но что ей это дало?

Всего две поздравительные открытки на пятидесятишестилетие и крохотный букетик, подаренный Эми, ее костюмершей, покинувшей театр вместе с ней!

– Как я все ненавижу! Я ненавижу эту скуку! Почему я не умерла тогда? – прошептала Рози.

Внезапно дверь отворилась, и в комнату вошла Эми.

– Вас желают видеть, мисс Рози!

– Кто? – осведомилась Рози.

– Она не назвалась. Девушка утверждает, будто она ваша племянница. У нее к вам очень важное дело.

– Моя племянница?!

Рози изумленно уставилась на Эми.

Затем она решила, что это одна из актрис, некогда игравших в «Гейэти» роль ее племянницы, и попыталась вспомнить, кто именно.

Публика обожала «нашу Рози», специально для нее писались скетчи. Так кто же играл роль ее племянницы?

«Не так же я стара в самом деле, чтобы не вспомнить этого!» – подумала она.

– Ну? Вы согласны принять ее? – спросила Эми.

– Да, проводи ее сюда, – ответила Рози. – Все лучше, чем сидеть и размышлять о прошлом!

Эми вернулась через несколько минут.

– Вот она! – жизнерадостно объявила она. – Говорит, что ее зовут Айна Уэсткотт.

Рози медленно повернула голову и увидела юную девушку, нервно теребившую ручку сумочки.

– Спасибо, – поблагодарила та Эми и направилась к Рози.

А Рози на секунду показалось, что у нее начались галлюцинации: к ней приближалась она сама восемнадцатилетняя.

Глава 2

Оправившись от потрясения, Рози не своим голосом произнесла:

– Кто ты?

– Я… ваша племянница, – испуганно ответила девушка. – Может, вы посчитаете меня дерзкой… но я приехала к вам за помощью.

– За помощью? – эхом отозвалась Рози, чувствуя, что голова плохо соображает.

Внезапно девушка улыбнулась, и ее личико словно осветилось изнутри.

– Я так рада встрече с вами! – воскликнула она. – Я так много слышала о вас… Для меня в мире не было человека прекраснее вас!

– Вот как? – пробормотала Рози. Наконец до нее дошло, что девушка, столь похожая на нее в молодости, все еще стоит перед ней.

– Садись, дорогая, – предложила она. – Расскажи мне, в чем дело. Я немного озадачена твоим приездом, это большой сюрприз для меня.

– Я очень… боялась, что вы откажетесь принять меня.

– Начни с начала, – посоветовала Рози. – Объясни мне, кто ты.

– Я дочь вашей младшей сестры, Эверил.

– Эверил!

Рози помнила, что, когда она сбежала из дома, Эверил была очаровательной маленькой девочкой с голубыми глазами, которая все свое время проводила в детской. Для Мьюрел же, другой ее сестры, уже наняли гувернантку, и та усердно обучала свою воспитанницу в классной.

– Значит, ты дочь Эверил! – после долгого молчания проговорила Рози. – Расскажи мне о ней.

Внимательно посмотрев на тетку, Айна спросила:

– Разве вам не известно, что… мама умерла?

– Прости. Я ничего не знала.

– А недавно умер и папа, – продолжала девушка. – Мне некуда деться. Я думала… если вы не очень заняты… то, возможно, поможете мне найти какую‑нибудь работу, чтобы заработать на жизнь.

Рози не поверила своим ушам.

– Ты хочешь сказать, что мать не оставила тебе денег? – изумленно воскликнула она. – А как же твой дед – он же жив, я знаю.

А знала она это потому, что со скуки читала колонки светской хроники в газетах и статьи в дамских журналах. О ее отце, являвшемся лордом‑наместником Хартфордшира, писали довольно часто.

– Наверное, он жив, – ответила Айна. – Видимо, вам не известно, что он отказался от мамы за то, что она, как и вы, сбежала из дома с любимым.

– Твоя мать сбежала? – переспросила Рози. Айна улыбнулась и стала еще больше похожа на свою тетку в молодости.

– Маме, в отличие от вас, не довелось встретить такого интересного и красивого мужчину, – проговорила она. – Она убежала с викарием Церкви‑в‑парке. Вы помните нашу церковь?

– Конечно, помню, – ответила Рози.

– Папа не был так красив, как господин Вогэн, однако никто не назвал бы его непривлекательным. Я нередко поддразнивала его, утверждая, что дамы нашего прихода спешат в церковь в надежде, что он обратит на них внимание.

– Итак, Эверил вышла замуж за приходского священника!

– Мама рассказывала, что дедушка пришел в жуткую ярость, когда она призналась ему в своей любви. Он набросился на нее и заявил, что никогда не пустит ее на порог, если она выйдет замуж за папу. – С тревогой посмотрев на Рози, Айна продолжила: – Он добавил, что с него достаточно того, что одна его дочь выбрала гибельный для себя брак.

– Как это похоже на моего отца! – с сарказмом заметила Рози.

– Дедушка был очень жесток с мамой. Он запретил ей видеться с папой и нажаловался епископу, в результате чего папу перевели в крохотную деревушку в дальней части Глостершира.

– И твоя мать последовала за ним?

– Все произошло как в романе, – ответила Айна. – Они обвенчались по дороге к той деревушке, куда папу назначили викарием. Они ожидали, что дедушка бросится в погоню и вернет маму домой.

– Но он этого не сделал, – прошептала Рози, догадывавшаяся, что произошло дальше.

– Мама рассказывала, что спустя некоторое время они получили от дедушки письмо, в котором он лишал маму права называться его дочерью. Он написал, что запретил когда‑либо упоминать ее имя в его доме и что она не получит ни пенса из его денег!

Рози закрыла глаза.

Слишком хорошо она помнила, какие эмоции подняло в ее душе точно такое же письмо! Как же она извинялась перед Вивианом, который, вероятно, предполагал, что ей все же выделят немного денег, хотя бы на одежду.

– Поэтому мама и папа жили в бедности, – рассказывала девушка, – но это мало их трогало, потому что они были счастливы.

– Действительно счастливы? – спросила Рози.

– Вряд ли на свете найдется еще одна такая счастливая пара, – ответила Айна. – Когда я немного подросла, мама нередко сожалела, что не может дать мне то, что положено девочке из благородной семьи: лошадей, экипажи, красивые платья, балы, приемы…

– И, естественно, общество того же социального уровня, – еле слышно произнесла Рози.

Айна задорно рассмеялась.

– Сомневаюсь, что отсутствие всего этого так уж беспокоило маму. У нас был красивый и уютный домик. Насколько я помню, вопрос о хлебе насущном никогда не вставал в нашей семье… до настоящего времени. – Айна бросила на Рози испуганный взгляд и тихо добавила: – Вот поэтому я и приехала к вам.

– Ты в самом деле считаешь, что я смогу помочь тебе?

– Но мне больше не к кому обратиться, – развела руками девушка. – Мы жили на папино жалованье, и теперь… после его смерти… мне нужно зарабатывать, чтобы как‑то прокормиться.

Рози не сомневалась, что девушка страшится будущего, хотя и пытается этого не показывать.

– Полагаю, моя дорогая, тебе стоит повидать своего деда. Возможно, он простит тебя за грехи отцов и распахнет перед тобой двери своего дома.

– Это очень маловероятно, – возразила Айна. – Папа из обычной вежливости сообщил ему в письме о смерти мамы.

– И что же?

– В ответ он прислал папино письмо, разорванное на мелкие клочки.

Рози ахнула.

– Какая низость!

– Папа очень страдал. Будь мама жива, онабы плакала горькими слезами.

– Итак, ты приехала ко мне, потому что тебе больше не к кому обратиться, – констатировала Рози после непродолжительного молчания.

– Совершенно не к кому! – подтвердила Айна. – Но мне всегда хотелось познакомиться с вами. Я считала вас чрезвычайно отважной, если вы, как и мама, решились сбежать из дома и стали такой знаменитой.

– Откуда тебе это известно? – недовольно осведомилась Рози. – Не поверю, что твои родители хоть раз упоминали обо мне.

– Это может показаться странным, – зардевшись, проговорила Айна, – но папа был шокирован тем, что вы играете на сцене. А мама много рассказывала о вас, только когда мы оставались с ней одни. – Вздохнув, она добавила: – Она рассказывала о вашей красоте, о том, как все восхищались вами и как дедушка предсказывал вам удачный брак с уважаемым человеком вроде него. – Рози молчала, и Айна, прижав руки к груди, воскликнула: – Для меня ваша жизнь окутана ореолом романтики! После того как мама рассказала мне вашу историю, я стала читать о вас статьи в газетах и журналах.

– Так это твоя мать рассказала тебе обо мне? – спросила Рози.

– Думаю, она отважилась на побег с папой потому, что знала, как вы счастливы и какого успеха добились.

Рози грустно вздохнула и решила перевести разговор на другую тему:

– И чем же я могу тебе помочь, как ты считаешь?

– Возможно, вы сочтете меня излишне самонадеянной, – после некоторого колебания пролепетала Айна, – но я подумала… что вам, такой знаменитой… не составит труда найти мне какую‑нибудь работу в театре… не на сцене, нет… а за кулисами. – Предположив, что тетка не поняла ее, она с жаром добавила: – Я слишком молода для должности гувернантки, и Господь не наделил меня талантом, с помощью которого я могла бы зарабатывать деньги.

В комнате воцарилось молчание.

Рози размышляла о том, что будет несложно пристроить такую красавицу в «Гейэти». Однако она хорошо помнила, какие муки испытывала, когда впервые в возрасте Айны вышла на сцену по настоянию Вивиана. А покинув сцену, она осталась одна и потеряла всякий интерес к жизни. Друзья – а некоторые из них были очень дороги ей – навещали ее все реже и реже.

И все чаще наступали моменты, когда она горько сожалела о своем решении отказаться от налаженного быта, от уютного просторного дома, от заботы любящих родителей, от положения дочери графа ради красивого актера.

«Но можно ли, – спрашивала она себя, – рассказать этому очаровательному ребенку, так похожему на меня в юности, о бесконечной борьбе, из которой состояла вся моя жизнь?»

Борьбе за то, чтобы получить роль в новой пьесе, в новом спектакле, борьбе за то, чтобы сделать еще один шаг вверх.

Как рассказать этой невинной девочке из отдаленного прихода о том, что эта жизнь полна искушений, преодолеть которые почти невозможно?

Она же сопротивлялась искушениям, пока считала себя женой Вивиана, и лишь потому, что любила его. Но и тогда это было непросто. Над ней постоянно довлел страх, что ее отказ вынудит распаленного страстью поклонника пойти на крайние меры и он испортит ей отношения с администрацией театра, которая прилагала все усилия к тому, чтобы исполнить любое желание постоянных посетителей и членов попечительского совета.

Когда Вивиан бросил ее и она узнала, что их брак недействителен, первой ее мыслью было покончить счеты с жизнью. Так уж получилось, что Вивиан уехал навсегда в тот период, когда в театре сняли один спектакль и собирались ставить новый, поэтому впереди у нее была целая неделя репетиций. Проплакав два дня, она спустилась к Темзе и долго смотрела на темные воды реки, представляя себе, как они сомкнутся у нее над головой и тем самым избавят ее от тоски по человеку, которому она оказалась не нужна.

И вновь гордость одержала в ней верх – та самая гордость, которая проявилась в первых Ормондах еще во время битвы при Азенкуре; которая подвигла их на борьбу за место при дворе, благодаря которой ее предки одну за другой получали награды из королевских рук.

Она не допустит, сказала себе Рози, чтобы Вивиан или кто‑либо другой сломил ее.

Она вернулась в театр и уговорила господина Холлингсхеда написать роль уже для нее одной, без Вивиана.

С тех пор Рози стала воспринимать и аплодисменты, и хвалебные статьи критиков, и многочисленные комплименты как своего рода вызов человеку, которого она когда‑то безумно любила и который бросил ее ради богатой женщины.

«Вот что имеет силу, – с горечью заключила она, – деньги!»

Не любовь, не преданность, не самопожертвование, а золотые соверены.

И вскоре нежная и мягкая Рози Рилл переродилась в другую женщину – красивую, преисполненную решимости, как бы тяжело это ни было, , добиться своего в жизни.

Однако судьба приготовила Рози еще один удар, и опять в лице мужчины.

Сначала она заставляла себя принимать приглашения на ужины и вечеринки, на которые прежде отказывалась ходить без Вивиана. Количество приглашений день ото дня росло, так как она была красива и свободна. В артистической уборной уже не хватало места для изумительных цветов.

В первое время, чувствуя себя несчастной, она принимала приглашения только на те мероприятия, где должны были присутствовать и другие девушки из «Гейэти».

Так она и познакомилась с маркизом Колтхостом.

Она много читала о нем и часто видела его в ложе, а также слышала, как актрисы восхищаются его щедростью.

Познакомившись с маркизом, Рози, которая была настолько поглощена мыслями о Вивиане, что не могла думать о другом мужчине, не приняла в расчет то, что все его романы длились недолго.

Маркиз пригласил Рози на ужин, заявив, что устраивает вечеринку и будет ждать ее за кулисами после спектакля. Однако он поехал не к «Романос», как она ожидала, а на Гросвенор‑сквер, где располагался его особняк.

В том, что поклонник приглашал ее на ужин к себе домой, не было ничего необычного. Удивило Рози то, что она оказалась единственной гостьей.

Она устремила на маркиза вопросительный взгляд, и тот сказал:

«Я хочу поговорить с тобой, Рози. Или мне звать тебя Розамундой? – Рози замерла. – Мне понадобилось некоторое время, чтобы узнать правду о тебе. Теперь же я вижу, что ты очень похожа на своих родственников».

Рози резко отвернулась.

«Я не желаю обсуждать свою семью, – отрезала она. – И они, уверена, не будут обсуждать с вами меня».

«Ты проявила исключительную храбрость, сбежав с Вогэном, – заметил маркиз. – Он совершил большую ошибку, бросив тебя».

«Я не нуждаюсь в вашей или чьей‑нибудь жалости!» – оборвала его Рози.

«Прекрасно понимаю твои чувства, – признался маркиз. – Но я хочу поговорить о тебе – ведь ты сильно отличаешься от других девочек из „Гейэти“. – Он помолчал. – Еще я хочу уяснить, как ты могла полюбить такого человека, как Вогэн, тем более что он не принадлежал к нашему окружению».

Неожиданно для себя она открыла маркизу то, о чем никогда не рассказывала ни одной живой душе. Впервые с тех пор, как ее бросил Вивиан, она поведала другому человеку о своих страданиях. О том, как приспосабливалась к образу жизни Вивиана, к его интересам, поступалась собственной гордостью.

В маркизе было нечто, против чего Рози не могла устоять. Она подсознательно чувствовала, что этот аристократ, принадлежащий к тому же слою общества, что и она, сильно отличается от красивого, но самого обыкновенного молодого человека, каким был Вогэн. За годы, прожитые с Вивианом, Рози не приобрела опыта общения с мужчинами и поэтому не догадывалась, что маркиза отличает лишь более тонкая и изысканная манера ухаживания.

И она влюбилась.

Естественно, влюбилась! Да разве можно было не влюбиться в того, кто заставлял ее чувствовать себя богиней?

Маркиз было достаточно хитер, чтобы не торопить события.

Они мирно поужинали, а затем он отвез Рози домой и, приложившись к ее руке, оставил у дверей квартиры.

Только через две недели Рози поняла, что любит его. Но теперь ее любовь была иной: не романтичной, как у школьницы, а осознанной и страстной.

Маркиз купил для нее дом в Сент‑Джонс‑Вуд, и Рози обставила его по своему вкусу. Она не подозревала, что обладает даром дизайнера, ибо просто не имела возможности применить его: все квартиры, в которых жили они с Вивианом, в том числе и последняя, в Ковент‑Гарден, были меблированными.

Рози ожидала, что маркиз потребует, чтобы она бросила театр, однако вскоре поняла, что «Гейэти» играет важную роль в его жизни. Ему нравилось иметь собственную ложу. Как он утверждал, ему было приятно окунаться в веселую атмосферу театра после скучных обедов с государственными деятелями в палате лордов или с принцем Уэльским в Мальборо‑Хаусе.

Обычно он приезжал в театр ближе к концу спектакля. После выступления Рози переодевалась в вечернее платье, накидывала на плечи соболиное манто, подаренное маркизом, и выходила на улицу, где ее уже ждал экипаж.

Маркиз прилагал все усилия, чтобы в их отношения не закралась обыденность, и вскоре Рози вынуждена была признать, что любит его даже сильнее, чем Вивиана.

Отныне она принялась неустанно молить Господа о том, чтобы маркиз сделал ее своей женой. Ей трудно было представить себе нечто более прекрасное, чем брак с ним. Она мечтала бросить театр и стать хозяйкой его родового поместья или роскошно обставленного особняка на Гросвенор‑сквер. Она уже рисовала себе, как сидит во главе стола, а ее шейку украшают фамильные бриллианты Колтхостов. Она уже представляла, с каким видом отец, подвергший ее остракизму, воспримет известие о том, что его дочь вышла замуж за человека, занимающего более высокое положение, чем он.

«Прошу тебя, Господи, пусть Лайонел сделает мне предложение, пожалуйста, Господи, прошу тебя!» – молила она.

Когда маркиз уезжал на выходные в деревню, Рози шла в церковь и просила прощения за грехи и молила Господа о снисхождении.

Больше года длилось счастье Рози. Любовь к маркизу вдохновляла ее и наполняла энергией, которая, казалось, изливалась на зрителей. Ее популярность сильно возросла, и господин Холлингсхед стал давать ей самые престижные роли.

«Ты, Рози, олицетворяешь собой все то, что символизирует „Гейэти“, – однажды сказал он и улыбнулся ей.

Тогда она подумала, что нужно запомнить каждое его слово и пересказать маркизу.

Удар обрушился внезапно.

После Рождества маркиз сообщил, что в феврале собирается в Монте‑Карло – Рози знала, что у него там вилла. Он не раз описывал ей этот веселый город, ставший модным курортом, который посещал сам принц Уэльский.

Рози терпеливо ждала, когда маркиз пригласит ее ехать с ним, но шли дни, а он молчал. Наконец она сообразила, что он намерен ехать один.

«Ты скоро вернешься, да?» – спросила она.

«Это зависит от того, будет ли мне там весело, – ответил маркиз. – В прошлом году меня хватило только на неделю».

Рози воспряла духом и сказала себе, что не имеет права вмешиваться в его жизнь.

Перед отъездом маркиз был очень занят, однако все ночи проводил с ней.

«Ты необыкновенно красива, Рози», – в ночь перед отъездом сказал он ей.

Они лежали в широкой кровати, казавшейся слишком большой для спальни.

«Самое главное для меня то, что так думаешь ты», – призналась Рози.

В тот вечер аплодисменты доставили ей особое удовольствие, потому что на спектакле присутствовал маркиз. Шесть раз ее вызывали на бис, буквально вся сцена была заставлена корзинами с цветами. Помахав на прощание восхищенной публике, она прижала к груди небольшой букет красных роз, подаренный маркизом, и скрылась за кулисами,

Пройдя в уборную, Рози положила букет на стол и увидела между стеблями футляр, в котором оказался браслет с бриллиантами и бирюзой. Быстро переодевшись, она сбежала вниз по лестнице. Маркиз уже ждал ее внизу. Он был прекрасен в черном плаще с красной подкладкой, небрежно наброшенном на плечи. Галстук украшала булавка с огромной жемчужиной.

Страстное желание, будто волной, окатило Рози.

«Как ты добр ко мне!» – воскликнула она, забираясь в экипаж.

«Я решил, что браслет очень пойдет тебе», – низким голосом ответил маркиз.

Они поужинали у «Романос». Рози казалось, что все завидуют тому, что она находится в обществе такой знаменитости.

По дороге в Сент‑Джонс‑Вуд она уверяла себя, что сегодня маркиз смотрел на нее как‑то особенно.

В постели они ласкали друг друга с неистовством обреченных.

«Я люблю тебя! Я люблю тебя!» – в экстазе шептала Рози.

На мгновение в ее сознании мелькнула мысль, что, если он сейчас сделает ей предложение, то она будет на седьмом небе от счастья.

Наутро маркиз собрался уходить от нее чуть раньше, чем обычно. Она объяснила это тем, что ему предстоит долгое путешествие и он хочет немного отдохнуть. На прощание он ласково, но без страсти поцеловал ее и сказал:

«Береги себя, Рози, дорогая!»

Спустившись по лестнице, он вышел из дома и сел в ожидавший его экипаж.

«Он скоро вернется», – сказала себе Рози, прежде чем заснуть.

На следующий день пришло письмо, в котором маркиз сообщал, что между ними все кончено.

Рози не могла поверить своим глазам.

И все же внутренний голос подсказывал ей, что она не первая получает от маркиза подобное письмо. Он благодарил ее за подаренное счастье и радость и выражал надежду, что она поймет: ничто хорошее не вечно.

Но как Рози могла понять, что навсегда потеряла человека, которого любила больше жизни?

Она не плакала. Она вообще не испытала никаких эмоций. Ей показалось, что ее тело превратилось в камень, а сознание отключилось.

Внешне ее жизнь шла своим чередом: она ходила в театр и совершенно механически, словно марионетка, которую кто‑то дергает за невидимые нити, исполняла свои роли, не замечая, что другие актеры сторонятся ее. При встрече все спешили пройти мимо.

Именно Эми, костюмерша, искренне любившая ее, открыла ей глаза. Именно Эми отважилась заговорить с ней о маркизе:

«Не мучьте себя, этот мужчина недостоин ни вас, ни другой женщины, имевшей глупость отдать ему свое сердце. Бедняжка Милли скоро поймет это!»

Последние слова отложились в сознании Рози, и она озадаченно посмотрела на Эми.

«Что ты имеешь в виду?» – осведомилась она.

«Это та девушка, которая играет Весну в первой части, а в живых картинках – Диану‑охотницу».

«А какое отношение она имеет к маркизу?» – глухо спросила Рози.

«Вы бы лучше узнали, когда она возвращается из Монте‑Карло! – ответила Эми. – Его милость упросил босса дать ей недельный отпуск. Как же везет некоторым!»

«Не верю!» – закричала Рози.

Эта девушка поступила в театр недавно. Она казалась такой молоденькой и неопытной, что Рози, вообразившей, будто бедняжка испытывает тот же страх, что и она перед первыми выступлениями в «Олимпик», стало жалко ее.

Как же жестоко она ошибалась!

Едва Рози смирилась с мыслью, что ее роман окончен, как на нее набросились поверенные маркиза, потребовавшие, чтобы она в месячный срок выехала из дома в Сент‑Джонс‑Вуд – из дома, купленного, как утверждал маркиз, для нее!

Почему же у нее не хватило ума попросить его показать купчую, выписанную на ее имя, недоумевала Рози, подозревая, что в доме, который она обставляла с такой любовью, теперь поселится новая любовница маркиза.

И тогда она дала себе клятву.

Во‑первых, не допустить, чтобы какой‑нибудь мужчина вновь завладел ее сердцем. И, во‑вторых, заработать достаточно денег, которые, как учил ее Вивиан, гораздо важнее любви.

Маркиз проявлял исключительную щедрость и выдавал Рози большие суммы наличными. Однако она имела глупость потратить эти деньги на платья, всякие безделушки для дома, продукты и напитки.

«Такого больше не повторится!» – дала она себе слово.

И действительно, с тех пор разум всегда главенствовал над ее эмоциями, а цена, назначенная ею, была чрезвычайно высока.

Множество мужчин, богатых и не очень, молили ее о благосклонности, ей оставалось лишь выбирать. Сделать Рози своей любовницей считалось особой удачей, и приятели завидовали счастливчику.

Рози же руководствовалась пословицей о том, что мужчина ценит то, за что платит, и вынуждала их платить и платить.

Больше она ни разу ничего не купила на собственные деньги. Дом, в котором она жила, платья, продукты, слуг, украшения, услуги костюмерши оплачивали другие.

Господин Холлингсхед приобретал ей костюмы для спектаклей, а любовники – для жизни вне театра. У нее были лучшие в «Гейэти» драгоценности, меха и туалеты. Дорогие кольца поблескивали на ее пальцах, соболиная полость прикрывала колени в карете, влекомой парой великолепных лошадей. Ливреи ее слуг по роскоши могли соперничать с ливреями королевских лакеев. О ней говорил весь Лондон, двери всех театров были открыты для нее.

В свой сороковой день рождения Рози поняла, что грядет неизбежное.

У нее никогда не было большого актерского таланта, в основе успеха лежала лишь ее красота.

Но сейчас даже грим не скрывал морщин. Она больше не могла поддерживать образ богини Весны из сказки.

И в сорок пять Рози, благодаря тщательному уходу за собой выглядевшая на десять лет моложе, гордо покинула сцену, потому что лучше любого импресарио знала: ей никогда не сыграть достойно те роли, которые можно предложить актрисе ее возраста. А она была не актрисой, а девушкой из «Гейэти» и играла в небольших скетчах. От нее требовалось не мастерство, а красивая внешность и стройная фигура. Изящные платья скрывали вялые мышцы рук и морщинистую шею.

Та самая гордость, которая уже не раз спасала ее, помогла ей правильно выбрать время, когда следует опустить занавес.

Рози, заранее решившую отклонять все предложения, не удивило, когда Джордж Эдварде, занявший место господина Холлингсхеда, не стал настаивать на том, чтобы она выступала в новом сезоне, открытие которого было назначено через три недели.

Ей действительно вскоре перестали предлагать роли, и она уединилась в своей очаровательной квартирке, выходившей окнами на Риджентс‑парк. Эту квартиру купил последний любовник, и она позаботилась о том, чтобы он не мог забрать ее, когда их связь закончится.

«Моя! Моя!» – радовалась Рози, хотя понимала, что это слишком малая компенсация за то, чего она лишилась.

Первое время ее довольно часто навещали знакомые актеры.

«Когда ты вернешься на сцену, Рози?» – спрашивали они.

«Мне нравится бездельничать», – отвечала она, и они верили.

Вскоре гости стали появляться реже, а приглашения на обеды и ужины вообще перестали приходить.

«Как же я одинока!» – с грустью размышляла Рози.

Теперь ее существование было пронизано горечью прожитых лет, сожалением об утраченном и тоской по несбывшемуся.

Внезапно Рози сообразила, что Айна смотрит на нее. Девочка ждет ответа на вопрос, как ей быть дальше! Она видела страх в глазах племянницы, таких же голубых, как и ее когда‑то, и чувствовала, что та переживает свое одиночество не менее остро, чем она. Рози догадывалась: Айна сейчас не представляет себе, что будет делать, если тетя откажется ей помочь.

Рози вновь оглядела племянницу с ног до головы и поняла, что эта чистая, невинная девушка может послужить отличным орудием мести. Орудием, которым она поразит тех, кто причинил ей столько страданий. Надо быть полной дурой, чтобы не воспользоваться представившимся шансом и не заставить заплатить всех тех, кто бросил ее, не оставив ничего, кроме воспоминаний.

«Я им покажу!» – решила она.

Сколько раз она мысленно произносила эти слова!

Рози доброжелательно улыбнулась – улыбка немного смягчила ее суровые черты и усталое выражение глаз – и сказала:

– Конечно, моя дорогая Айна, я постараюсь помочь тебе. Ты должна поселиться у меня. Я счастлива, что теперь у меня есть племянница!

Глава 3

Когда Рози начала копить деньги, у нее хватило сообразительности обратиться к специалисту по ценным бумагам. Один из ее любовников, преуспевающий банкир, предложил ей своего брокера, отрекомендовав его как самого ловкого человека в Лондоне.

Рози посоветовалась с ним и решила предоставить ему управление своими деньгами. Он преуспел, и через десять лет ее капитал утроился. Рози покинула сцену, будучи очень богатой женщиной, но все равно продолжала экономить. Она откладывала каждый пенс не потому, что нуждалась в деньгах, просто с годами бережливость стала основной чертой ее характера. К тому же ей приходилось покупать себе лишь одежду и еду. Хозяйством управляла Эми, а готовила и убирала приходящая прислуга.

И вот сейчас, сказала себе Рози, у нее появилась цель, ради достижения которой стоит потратить деньги.

Будучи актрисой, она намеренно скрывала свое настоящее имя и требовала того же от Вивиана. Позже маркиз дал ей честное слово, что никому и никогда не откроет ее секрет. Он понимал, что гордость не позволяет ей бросить тень на своих высокомерных родственников, занимающих место на вершине социальной лестницы, и уважал ее за это – другая бы, оказавшись в ее положении, воспользовалась возможностью и отомстила за свои унижения.

Через полгода после отъезда маркиза Рози узнала, что он женился. Однажды она развернула газету и, увидев объявление о его помолвке с дочерью какого‑то герцога* едва не потеряла сознание.

Как же она мечтала о том, чтобы маркиз сделал ее своей женой! Но надежды рассыпались в прах, и она опять убедилась, что на свете существует нечто более важное, чем любовь.

На этот раз это были не деньги, а социальное положение.

Рози понадобилось немало времени, чтобы тщательно разработать план мщения, в котором ей поможет Айна. Каждый день она все больше убеждалась в том, что девочка похожа на нее саму в восемнадцать лет.

Воспитанная в деревне, Айна с чисто детским любопытством принимала все новое. Она восхищалась и широкими улицами, и породистыми лошадьми, и роскошными каретами с их надменными владельцами, и изысканными всадниками на Роттен‑Роу. Магазины потрясли ее, а когда Рози привела ее в модный салон, она вообще лишилась дара речи от восторга.

Прежде всего Рози внимательно всмотрелась в свое отражение в зеркале. В нем она увидела не Рози Рилл, звезду «Гейэти», а леди Розамунду Ормонд, дочь графа Ормонда и Стейверли.

Сейчас ее отцу, отказавшемуся когда‑то знаться с ней, около восьмидесяти. Несмотря на почтенный возраст, он будет шокирован тем, что она сделает.

Рози очень хотелось, чтобы он испытал ту же боль, что и она много лет назад.

Разглядывая себя сейчас в зеркале, она поняла, что под гримом, румянами и пудрой сохранились остатки былой красоты. И складки, идущие от носа к уголкам рта, пропадают, когда она улыбается. Нет, решила Рози, она не лишилась своего очарования, привлекавшего тысячи любителей увеселительных зрелищ.

Рози умылась и вновь взглянула на свое отражение. Вдруг у нее возникло ощущение, будто она стоит перед зеркалом обнаженная, но оно мгновенно исчезло, потому что она поняла: леди Розамунда Ормонд все еще может выглядеть утонченной и, если пожелает, походить на благородную даму.

Первым делом Рози занялась волосами. В юности она была блондинкой с золотистым оттенком, поэтому для нее обычно подбирали краску, близкую к ее естественному цвету.

Она потребовала у своего парикмахера, чтобы ее волосы покрасили под седину.

– Я буду подкрашивать их, пока не отрастут собственные седые волосы, – заявила она.

– Что вы затеяли, мисс Рилл? – не поверил своим ушам тот. – Вы будете не похожи на себя.

– Именно этого я и добиваюсь, – спокойно ответила Рози. – Я стара и желаю выглядеть на свой возраст.

Когда ей уложили волосы, Рози поняла, что была права. Сейчас она действительно выглядела на свой возраст, но в ней появилась некая изысканность. Она стала даже привлекательнее, когда перестала отчаянно цепляться за быстро уходящую молодость.

Рози удалось сохранить хорошую фигуру, поэтому дорогие платья, заказанные у портнихи в салоне на Ганновер‑сквер, выгодно подчеркивали ее стройность.

– Это удовольствие – одевать вас, мисс Рилл, – заметила хозяйка салона.

Рози знала, что теперь она в полной мере соответствует критериям, принятым у постоянных клиенток этого модного салона, большинство из которых много времени проводили в обществе принца и принцессы Уэльских в Мальборо‑Хаусе. Фотографии этих дам часто появлялись в светских журналах.

Подобрать одежду Айне не составило труда. Рози купила ей прекрасные платья, предназначенные для дебютанток. Причем они были значительно дороже, чем те туалеты, которые могли позволить себе родители большинства девушек, впервые выезжающих в свет.

– Неужели все это для меня? – восторженно прошептала Айна. – Мне кажется, я похожа на принцессу из сказки.

– А мне и хотелось, чтобы ты себя так чувствовала, – призналась Рози. – Не забывай, что теперь ты принцесса, и веди себя соответственно.

Айна улыбнулась, и Рози увидела ту самую улыбку, которой она сама когда‑то сводила с ума зрителей.

– Тогда вы моя фея‑крестная, – тихо проговорила девушка. – Я очень благодарна вам.

«Примерно такой же разговор состоялся много лет назад», – подумала Рози и заставила себя прогнать прочь воспоминания. Главное сейчас, сказала она себе, обучить Айну той роли, которую ей суждено сыграть в задуманном ею спектакле, обещающем стать чрезвычайно драматичным.

Когда туалеты были готовы, Рози заплатила по счетам и объявила племяннице, что через три дня они уезжают в Монте‑Карло.

– Монте‑Карло! – захлопала в ладоши Айна. – Как замечательно! Я всегда мечтала побывать там. Но папа говорил, что многие, в том числе и епископ, считают это место дурным, потому что там играют в азартные игры.

– Пусть тебя это не пугает, – заверила ее Рози. – Мы будем ходить в казино, потому что там после ужина собираются все важные персоны.

Когда за Айной закрылась дверь, Эми, четко следовавшая указанию Рози не задавать никаких лишних вопросов в присутствии девушки, что давалось ей с большим трудом, дала себе волю:

– Что вы задумали, хотела бы я знать?

– Я намереваюсь ввести мисс Айну в светское общество.

Эми пристально посмотрела на нее и после непродолжительной паузы заявила:

– Вы меня не обманете!

– Ну тогда тебе придется подождать и самой посмотреть, что будет.

Однако ответ Рози не удовлетворил Эми.

– Вы затеяли что‑то нехорошее, мисс Рози, и я хочу знать что!

– Если ты собираешься сопровождать нас в Монте‑Карло, – приказала ей Рози, – то, будь добра, захвати с собой черные платья, которые я недавно тебе купила, и веди себя как камеристка.

– Ежели я за всю жизнь не выучила свои обязанности, – вспылила Эми, – значит, я уже никогда их не выучу!

– Меня тревожит вовсе не то, как ты будешь выполнять свои обязанности, – объяснила Рози, – а то, что ты говоришь. Я уже предупреждала тебя, что камеристка должна держать свое мнение при себе, а тебе это никогда не удавалось.

– Я слишком стара, чтобы меняться! – фыркнула Эми.

– Тогда не высказывай свое мнение, пока мы с тобой не останемся наедине, – засмеялась Рози. – Можешь говорить что угодно, когда рядом никого нет.

– Спасибо за разрешение! – недовольно пробормотала Эми и вышла из комнаты, в сердцах хлопнув дверью.

Но Рози знала, что Эми ни за что не останется здесь и непременно поедет с ними в Монте‑Карло.

От вокзала Виктория поезд домчал их до Дувра. Эми, одетая в черное, в черной шляпке, подчеркивавшей седину, с кожаной шкатулкой для драгоценностей, на которой была вытеснена пэрская корона, настолько хорошо соответствовала своей роли, что ей впору было играть на подмостках «Гей эти».

– Отныне я собираюсь пользоваться своим настоящим именем, – объявила Рози вечером перед отъездом. – А вам обеим следует забыть, что я когда‑то, давным‑давно, была Рози Рилл, звездой «Гейэти».

– Я не смогу забыть этого, – воскликнула девушка. – Уверена, все, кто хоть раз видел вас на сцене, никогда не забудут вашей красоты. Я читала в газете, что публика так любила вас, что не отпускала за кулисы после окончания спектакля.

– Все это в прошлом, – твердо заявила Рози. – Теперь я стала сама собой и хочу, чтобы вы обе всегда об этом помнили.

Однако она скрыла от них, что отправила в две наиболее популярные газеты Монте‑Карло анонимные письма, в которых сообщала, что леди Розамунда Ормонд, выступавшая в театре «Гейэти» под именем Рози Рилл, прибывает в город в сопровождении своей племянницы, мисс Айны Уэсткотт, внучки девятого графа Ормонда и Стейверли, и намеревается остановиться в «Отеле де Пари».

Рози не сомневалась, что на перроне их будут ждать толпы журналистов.

И она оказалась права.

Один фотограф попросил ее попозировать для снимков, но она пренебрежительно отмахнулась от него.

Когда они сели в карету, которая должна была отвезти их в «Отель де Пари», какой‑то газетчик вцепился в дверцу, не давая ее закрыть, и закричал:

– Зачем вы приехали в Монте‑Карло, мисс Рилл? Правда ли, что ваше настоящее имя леди Розамунда Ормонд?

Рози пропустила его вопросы мимо ушей.

– Я же говорила, что они никогда не забудут вас! – удовлетворенно сказала Эми, когда карета наконец тронулась с места.

– Они очень рады видеть вас, тетя Розамунда, – отметила Айна.

В отеле их проводили в один из лучших номеров – с балконом, выходившим на гавань.

– Как красиво! – воскликнула Айна. – Все именно так, как я и ожидала!

Девушка с восторгом разглядывала великолепные яхты, покачивавшиеся на лазурной воде, яркие цветы на террасах. Она пришла в неописуемый восторг, когда с балкона увидела дворец, построенный на вершине горы.

– Замечательно! Замечательно! – повторяла она. – Я даже представить себе не могла, что вы, тетя Розамунда, когда‑нибудь привезете меня сюда!

Рози, листавшая «Газету Монако», промолчала. На ее лице появилась довольная усмешка, когда она увидела заметку, посланную ею накануне.

«Леди Розамунда Ормонд, дочь девятого графа Ормонда и Стейверли, прибудет в „Отель де Пари“ со своей племянницей, мисс Айной Уэсткотт.

Прежде леди Розамунда Ормонд была известна под именем Рози Рилл, звезды театра «Гейэти». Без сомнения, многие помнят, какой успех она имела в таких спектаклях, как «Али Баба», «Остров холостяков », « Лицемер ».

Рози знала, что все в Монте‑Карло будут неоднократно перечитывать эти строки. Весть об их приезде уже разнеслась по городу, тем самым только подстегнув всеобщий интерес.

– Скоро мы пойдем на прогулку по городу, тетя Розамунда? – спросила Айна, когда Эми начала раскладывать вещи.

– Мы останемся в номере до вечера, – ответила Рози.

– До вечера? – недоверчиво повторила девушка.

– Да, дорогая. Мы поужинаем внизу, а потом отправимся в казино.

– Но сейчас так ярко светит солнце, и город так прекрасен!

– У тебя будет достаточно времени, чтобы осмотреть достопримечательности. Сейчас я неважно себя чувствую. Я слишком устала, чтобы сопровождать тебя. Поэтому тебе придется остаться в номере.

– Да, конечно… Как пожелаете, – разочарованно проговорила Айна. – Пойду помогу Эми развесить одежду.

У Эми действительно был непочатый край работы. Дорожные сундуки, с которыми они прибыли, казались бездонными. Новые платья Айны заполнили не только гардероб в спальне, но и шкаф в коридоре, соединявшем ее комнату с гостиной.

Девушка с трудом верила, что все это происходит с ней наяву. Она то и дело подбегала к окну, чтобы еще раз взглянуть на яхты в гавани.

Ближе к вечеру море приобрело глубокий синий оттенок, а флаг на башне дворца стал еще отчетливее выделяться на фоне предзакатного неба. Потрясенная красотой пейзажа, Айна недоумевала, почему они остаются в помещении, когда вокруг столько интересного. Однако она считала себя не вправе подвергать сомнению правильность решений, принятых тетей, которая и так очень много для нее сделала. Ведь она ехала в Лондон без всякой надежды на то, что тетка примет племянницу, но та не просто приняла ее, а одела с ног до головы да еще привезла в Монте‑Карло!

А в соседней комнате Рози лежала в постели и внимательно изучала список гостей, приехавших в княжество. Большинство из них были англичанами, в том числе герцог и герцогиня Мальборо, лорд Виктор Пэджет, лорд Фаркуар, а также герцог Норфолк, славящийся своей черной бородой, граф Росслин и Лили Лэнгтри.

Среди прочих гостей в княжестве в настоящий момент проживали король Вюртембергский, великие русские князья Сергей и Борис, великий князь Люксембургский, князь Кочубей, который, как помнила Рози, всегда возил с собой любимую таксу, и персидский мирза Риза Кахн, носивший феску.

Рози читала имена вслух и вдруг, замолчав, уставилась в текст, словно проверяя, не обманули ли ее глаза.

«Маркиз Колтхост в сопровождении сына виконта Колта».

Это было именно то, на что она надеялась.

Итак, удача улыбнулась ей! Маркиз здесь, в Монте‑Карло! Более того, случилось то, о чем она даже не осмеливалась и мечтать: он привез с собой сына!

Рози вспомнила день, когда Эми принесла эту новость из театра. Ей самой гордость не позволяла выяснять, как сложилась судьба маркиза.

Она покинула мир театра, так как больше не могла поддерживать славу звезды, но в последующие годы ее нередко тянуло хоть одним глазком взглянуть на то, что некогда было ее королевством. И она шла на спектакль, спрятав глаза за темными очками, а лицо – под вуалью и надев скромное платье. В таком наряде она не выделялась среди зрителей в партере.

Со своего места Рози смотрела на девушек, таких же, какой она была когда‑то. Они играли в скетчах, в которых она много лет назад имела шумный успех, но вовсе не потому, что обладала актерским талантом. Зрители приходили взглянуть на ее очаровательное личико.

Рози следила за представлением, но не чувствовала себя обделенной, не испытывала ноющей тоски по старым добрым временам. Она без капли зависти взирала на то, как новых звезд осыпают цветами, в ней не вспыхивала ревность, когда этих юных девушек встречали громом аплодисментов.

Единственным чувством, тлевшим в ее душе, была горечь. Она понимала, что выброшена из обоих миров, где когда‑то занимала определенное место, где играла отведенную ей роль. Однако мир ее семьи, который она помнила особенно отчетливо: огромный особняк, окруженный пятью тысячами акров земельных угодий, – казался ей более реальным, чем мир «Гейэти», где она провела столько лет. Она всегда была чужой в этом мире.

Из всех мужчин, встреченных ею, только двое оставили неизгладимый след в ее жизни.

Сначала это был Вивиан Вогэн. Уже три года, как его нет в живых! Когда она прочитала в газете, что он умер от сердечного приступа, ее душа никак не отозвалась на это известие. В памяти сохранился лишь облик красивого молодого человека', который сладкими речами уговорил ее, восемнадцатилетнюю, бросить все, что было ей так дорого, и променять это на странное, нереальное и кратковременное счастье. Он заставил ее поверить – и она, глупая, поверила! – будто она останется одна, если потеряет его.

Так и случилось.

Вторым был маркиз Колтхост. Он промелькнул в ее жизни, словно метеор по небосклону. Ее страстная любовь к нему, любовь зрелой женщины, сильно отличалась от романтической влюбленности восемнадцатилетней Розамунды Ормонд.

Однако он тоже бросил ее, и до сих пор его предательство отзывалось в сердце мучительной болью, которая мешала ей спать по ночам. Бывали дни, когда ей хотелось умереть.

И вот он здесь! Здесь!

Он уже старик: если ей пятьдесят шесть, то ему почти семьдесят.

Как утверждала Эми, сын пошел по стопам отца.

– Смеются, что Лили Лейман совсем потеряла голову от любви к виконту. Она даже забывает свою роль, когда выходит на сцену.

– Откуда тебе это известно? – поинтересовалась Рози.

– Да весь «Гейэти» только об этом и говорит, – ответила Эми. – Да, и не одна она, все женщины сходят с ума от его красоты, богатства и сладких речей. Истинный сынок своего папаши! Это уж точно!

Зная, что хозяйку гложет любопытство, Эми довольно часто бывала в театре, где всегда были рады ее приходу даже те, кто совсем недавно поступил туда на работу. Нередко сиживая за кружкой эля, которым ее угощала какая‑нибудь великодушная звезда, Эми слушала театральные сплетни, а по возвращении домой рассказывала обо всем Рози.

Любое событие в театральной жизни быстро становилось известно всем. Девушки стремились превзойти друг друга в количестве поклонников, причем таких, которые дарили им дорогие украшения и устраивали в их честь роскошные приемы.

Однако виконт, как и его отец, не считался с установленными традициями. Приемы имели для него меньшую привлекательность, чем возможность завоевать понравившуюся ему девушку. И он действительно завоевывал их, но не благодаря своему богатству и общественному положению. Девушки клали свои сердца к его ногам, потому что не могли устоять против его красоты.

«Правильно сказала Эми: сладкие речи», – подумала Рози, вспомнив, о чем ей шептал Лайонел Колтхост.

И она внимала ему, загипнотизированная, словно кролик – удавом!

Из рассказов Эми Рози сделала вывод, что виконта, как и его отца, привлекают молоденькие, красивые и неискушенные девушки. В прошлом маркиза пленили именно ее светлые волосы, голубые глаза и чисто детская вера в вечную любовь.

Но она действительно верила в любовь! Любовь к маркизу наполнила ее жизнь счастьем и окрасила мир в яркие тона. Она не замечала ничего вокруг до тех пор, пока он не бросил ее. И лишь тогда она поняла, чего лишилась.

Ей пришлось лицом к лицу столкнуться с действительностью, которая оказалась не только тяжелой и грубой, но и жестокой.

Со временем она научилась скрывать свои истинные чувства и стала говорить мужчинам то, что они хотели услышать. Она восхищалась ими, не сводила с них восторженных глаз, и они таяли от ее лести, однако сердце ее оставалось холодным.

Молоденькой Рози никогда не приходило в голову отомстить кому‑либо, и тем более своей семье или бывшему возлюбленному. Но та Рози, которая прошла через годы унижений и страданий, превратилась в совершенно другого человека. Она снова и снова повторяла себе, что только деньги имеют в этой жизни значение, и мечтала о мести.

И вот наступил заключительный акт ее драмы. Кажется, судьба на ее стороне, и все, что она задумала, исполнится!

Виконт Колт ужинал с друзьями в «Отеле де Пари». Огромный зал был полон, и к девяти часам вечера не осталось ни одного свободного места, за исключением столика возле окна, рядом со столиком виконта. Элегантные джентльмены во фраках и крахмальных манишках служили великолепным фоном для разодетых дам в сверкающих бриллиантах. Можно было с полным правом утверждать, что здесь собрался весь цвет европейского высшего общества.

– Должен признаться, Виктор, – заметил лорд Чарлз, – мне не часто приходилось видеть, чтобы в одном месте, если, естественно, не считать «Гейэти», собралось так много красивых женщин.

– Склонен согласиться с тобой, Чарлз, – рассмеялся виконт. – Однако мне кажется, что в «Гейэти» будет повеселее, хотя здесь действительно собраны выдающиеся экземпляры.

Его взгляд остановился на одной из известнейших русских балерин, затем он посмотрел на признанную красавицу, причисленную к «коллекции Мальборо‑Хауса». Наконец его взор устремился на любовницу великого князя Алексиса, сидевшую через несколько столиков от него. Утверждали, что ее красота послужила поводом для трех самоубийств: мужчины решили покончить счеты с жизнью, когда она потеряла к ним интерес.

Проследив за взглядом друга, лорд Чарлз негромко засмеялся.

Виконт повернулся к своей соседке по столу, и веселое выражение его лица сменилось унылым.

«Кажется, его связь близится к концу», – заключил лорд Чарлз.

Женщина, которую виконт привез с собой в Монте‑Карло и с которой поселился на вилле отца, была очаровательна. К тридцати пяти годам леди Констанция Фейн успела похоронить мужа и снова выйти замуж. Но от второго сбежала к виконту.

Вряд ли на свете существовала женщина красивее и утонченнее леди Констанции, постигшей все премудрости искусства обольщения.

– Хватит и почтовой марки, чтобы записать то, что Констанции не известно о науке любви! – сказал своему приятелю какой‑то граф на одном из приемов.

Его собеседник, опасаясь, что находившийся поблизости виконт может услышать его, почти шепотом возразил:

– Из них двоих я бы поставил на виконта. Он знает о женщинах не меньше, чем его отец, а это говорит о многом!

«Интересно, – спрашивал себя сейчас лорд Чарлз, – кто станет следующей пассией Виктора?»

Для него не было секретом, что за маркизом, который в настоящий момент лежал на вилле с приступом подагры, прочно закрепилось прозвище «Старый грешник», а его сын Виктор не только не отставал от отца, но во многом и превосходил его.

«Гроза красавиц!» – усмехнулся про себя лорд Чарлз и, посмотрев на леди Констанцию, подумал, а догадывается ли она о том, что ее власть над виконтом закончилась?

Желая привлечь к себе внимание виконта, леди Констанция положила руку ему на локоть и спросила:

– О чем ты размышляешь, Виктор?

Ее нежный голос звучал соблазнительно, он словно обволакивал собеседника.

– Я размышлял о том, что ты, без сомнения, самая красивая из присутствующих здесь женщин, – сказал виконт.

Леди Констанция, ждавшая именно этого ответа, не заметила в отличие от лорда Чарлза, что виконт произнес эти слова машинально, так, будто они были лишены для него всякого смысла.

Внезапно шум в зале стих, и все взгляды устремились на двух припозднившихся посетительниц, направлявшихся к свободному столику у окна.

И виконт, и лорд Чарлз с интересом провожали глазами почтенную даму, гордо шествующую по проходу, напоминая чем‑то величавое судно, которое плывет по ветру. У обоих молодых людей возникло ощущение, будто они уже где‑то видели эту особу. Ее лицо было знакомо, но они не могли вспомнить имя.

За дамой следовала девушка, казавшаяся Персефоной, вышедшей из мрака подземного царства. Несмотря на типично английскую внешность, она сильно отличалась от остальных женщин. На ее личике сияли огромные глаза цвета морской лазури. Уложенные в простую прическу светлые волосы отливали золотом. При виде ее в сознании возникал образ нежной распускающейся розы.

Девушка была одета в белое платье, но совершенно иного оттенка, чем у других дебютанток. Оно переливалось серебром и сверкало, как росинка на лепестке цветка.

Вновь прибывших усадили за столик, и сгоравший от любопытства лорд Чарлз обрел наконец дар речи.

– Кто она? – обратился он к виконту.

– Не имею ни малейшего представления! – ответил тот, с трудом оторвав от девушки взгляд. – В жизни не видел более прекрасного создания! – Знаком подозвав к себе метрдотеля, он на великолепном французском спросил: – Кто те две женщины, которые только что вошли в зал?

– Это леди Розамунда Ормонд, милорд. Его светлость, ваш отец, помнит ее как звезду театра «Гейэти» под именем мадам Рози Рилл. А с ней ее племянница, мисс Айна Уэсткотт.

– Рози Рилл? Просто не верится! – пробормотал виконт. – Наверное, тут какая‑то ошибка, – сказал он лорду Чарлзу, когда метрдотель отошел от их столика. – Невозможно, чтобы это была Рози Рилл.

– Кажется, я узнал ее, – объявил лорд Чарлз. – Я видел ее один раз, перед тем как отправился в Итон. Уверен, это она.

– И с ней племянница! – проговорил виконт, словно пытаясь убедить себя в том, что девушка реальна.

– Дорогой Виктор, ты пренебрегаешь мною! – ласковым голосом напомнила о себе леди Констанция.

– Разве такое возможно? – воскликнул виконт и снова, не в силах совладать с собой, бросил быстрый взгляд на сидевшую за соседним столиком девушку изумительной, невероятной красоты.

Лорду Чарлзу, который тоже не сводил с нее глаз, леди Констанция внезапно показалась старой и непривлекательной.

«Наверное, это игра света, – решил он. – Или эта девушка очень юна – слишком юна для Монте‑Карло».

Лорд Чарлз чувствовал, что эта незнакомка – сколько бы лет ей ни было – неповторима, однако трудно было сразу определить, в чем именно заключается ее уникальность. Зато он совершенно ясно осознал, что связь его друга с леди Констанцией закончилась. Виконт, который привез ее сюда, в Монте‑Карло, не вернется с ней назад, в Англию. Ей придется поискать кого‑нибудь другого на роль сопровождающего.

Лорду Чарлзу стало жаль леди Констанцию, и он решил развлечь ее беседой. Они обсуждали общих знакомых: и тех, кого уже встретили в Монте‑Карло, и тех, кто только собирался приехать в конце недели.

– Мне говорили, что это лучший сезон в Монте‑Карло, – сказал лорд Чарлз и внезапно заметил, что леди Констанция не слушает его, а смотрит на виконта, чье внимание было поглощено Айной.

Рози отлично осознавала, какой сенсацией стало их появление в зале. Но больше всего ее радовало то, что ей удалось пробудить интерес у мужчин, сидевших за соседним столиком.

Айна же, не подозревавшая о том, что стала предметом всеобщего внимания, с непосредственностью ребенка, оказавшегося в волшебной стране, оглядывалась по сторонам.

– Я впервые вижу столько драгоценностей, тетя Розамунда, – сказала она. – Я и не предполагала, что женщины надевают эгретки² по вечерам.

– А днем они еще и не так себя украшают! – ответила Рози. – И это служит символом того, что либо женщина богата, либо ее кавалер достаточно богат, чтобы обеспечить ее самым лучшим!

Уже договорив, она сообразила, что не следует обсуждать с Айной такие вещи.

К счастью, девушка слушала ее вполуха.

– А почему все приходят именно сюда? – спросила она. – Здесь кормят лучше, чем в другом ресторане?

– Посетителей привлекает сюда не еда, а общество, – объяснила Рози. – Женщины, приезжающие в Монте‑Карло, хотят быть на виду. А этот ресторан является великолепным фоном для тех, кто желает выставить напоказ свое богатство, красоту или успех.

– О, тетя Розамунда, – засмеялась Айна, – какие забавные вещи вы говорите! Все здесь почему‑то кажется мне нереальным, как будто присутствующие играют роль в какой‑то пьесе.

– Именно этим они и занимаются, – согласилась Рози и искоса взглянула на соседний столик.

«Я поступила исключительно умно!» – сказала она себе, увидев, с каким выражением лица виконт смотрит на Айну.

Еще днем она дала метрдотелю щедрые чаевые, дабы быть уверенной, что им отведут столик рядом с виконтом Колтом.

Несомненно, деньги были потрачены не зря.

Итак, если она не ошибается, занавес поднят, и спектакль – ее спектакль – начинается!

Удовлетворенно вздохнув, Рози заказала полбутылки шампанского для себя и минеральной воды для Айны. Она не поинтересовалась выбором племянницы, а приказала принести именно то, что, по ее мнению, приличествовало молодой девушке.

Точно так же, не спрашивая мнения Айны и стремясь к одной цели – чтобы ее протеже стала центром внимания высшего общества Монте‑Карло, – она заказывала для нее платья.

«Юность, – сказала она хозяйке салона, – сама по себе обладает достаточным шармом».

В памяти Рози еще живы были воспоминания о том, как при ее появлении на сцене в публике раздавались восторженные возгласы. Красивая, стройная, она олицетворяла собой идеал, который бережно хранили в своем сердце все мужчины.

«Мне же, – подумала она, – это стоило кратковременного счастья с двумя мужчинами, один из которых ставил превыше любви деньги, а другой – общественное положение».

Рози вновь посмотрела на виконта и поняла, что ненавидит его. Он сын своего отца, он даже похож на него как две капли воды!

Когда‑то лорд Колтхост бросал на нее точно такие же взгляды, как сейчас его сын – на Айну. Когда‑то он точно таким же низким проникновенным голосом убеждал ее в том, что она для него единственная на свете, что он потрясен ее красотой, что его душа навеки принадлежит ей.

На мгновение сердце Рози вновь болезненно сжалось, как в тот день, когда она узнала, что он бросил ее. Тогда в отчаянии она хотела утопиться.

И все же Рози не покончила с собой. Она решила жить, но поклялась, что однажды заставит их всех – Лайонела Колтхоста, Вивиана Вогэна и своего отца – понять: им ее не победить. Они недостаточно сильны для этого, хотя старались изо всех сил.

«Я ненавижу их! Я ненавижу то, что им дорого, во что они верят, что имеет для них значение!»

Рози едва удержалась от того, чтобы не закричать во весь голос, бросить виконту в лицо свой вызов, обвинить его отца в низости. Вместо этого она весело заговорила с Айной, и девушка радостно засмеялась в ответ, при этом на ее щеках появились очаровательные ямочки, а в глазах зажегся счастливый огонек.

Рози видела, что виконт наблюдает за Айной, и в ней вновь пробудились воспоминания. В памяти как наяву зазвучал голос маркиза, утверждавшего, что ее смех подобен звону колокольчика.

«Им будет не до смеха, когда я покончу с ними!» – мстительно сказала она себе.

Медленно потягивая шампанское, Рози тщательно обдумывала то, что собиралась предпринять после ужина.

Глава 4

Рози ела намеренно медленно, дожидаясь, когда ресторан почти полностью опустеет, а затем вместе с Айной отправилась в казино. Придав своему лицу надменное выражение, она вплыла в огромный игорный зал.

Первое, что привлекло внимание Айны, были крупье, восседавшие во главе каждого стола и напоминавшие своим видом суровых часовых на посту. Игроки выглядели именно так, как она их себе и представляла: пожилые дамы в огромных шляпах с перьями жадными взглядами следили за белым шариком, скакавшим по колесу, нарядные женщины помоложе вертелись вокруг мужчин, которым везло в игре, а престарелые джентльмены скрюченными пальцами сгребали фишки, когда им выпадал выигрыш.

Монотонные выкрики крупье, радостные возгласы тех, кому улыбнулась судьба, – как раз таким рисовала Айна казино в своем воображении.

Рози уверенно прошествовала в зал для особо важных гостей, в дверях которого ее приветствовал поклоном служитель в роскошной ливрее.

Здесь царила совершенно иная атмосфера. И главное – было значительно тише. Мягкий ковер заглушал шаги, цветы, расставленные на столах, наполняли воздух приятным ароматом.

«В этом зале играют тот же спектакль, что и в общем, – подумала Айна, – с той лишь разницей, что здесь актеры аристократичнее и умеют владеть собой».

Рози медленно двигалась между столами, не обращая внимания на пустые места. Делая вид, будто интересуется игрой, она искала лишь одного человека. Внезапно она увидела его и остановилась, устремив взгляд на ближайший к ней стол.

– Делайте ваши ставки, дамы и господа, – раздался бесстрастный голос крупье.

Виконт Колт стоял возле леди Констанции. Он склонился к ней, когда она спросила его, на какой номер поставить.

– Я чувствую, что сегодня мне повезет, Виктор! – воскликнула она. – Иначе и быть не может, когда ты со мной! Так какое твое любимое число?

«Она, как и все женщины, – нахмурившись, сказал себе виконт, – полагается на числа и символы, а не на собственную интуицию».

Он знал, что среди посетителей казино много тех, кто верит, будто на расклад карт или на вращение колеса рулетки могут повлиять самые неожиданные вещи. К примеру, один его знакомый всегда носил в кармане соль, а другой брал с собой коробочку с пауком. По тому, как двигался паук, он определял, на какой цвет ставить – на красный или на черный. Одна дама была твердо убеждена, что ей поможет обрывок веревки, на которой повесили преступника, а другая ежедневно советовалась с цыганкой, прежде чем идти в казино.

«Как смешны эти люди со своими суевериями, – подумал виконт. – Они скучны не меньше, чем сама игра».

Не будучи азартным игроком, он только сегодня вечером сказал Чарлзу:

– С меня достаточно и малой дозы казино, поэтому я не собираюсь задерживаться там надолго.

– Ты прав, – согласился с ним Чарлз. – К тому же тебе хватает развлечений и дома.

Он перевел взгляд на леди Констанцию. Виконт сразу понял, на что он намекает, и рассмеялся.

Предоставив леди Констанции проигрывать деньги – что, кстати, было неизбежно, – виконт отправился на поиски знакомых в надежде скоротать время в приятной беседе.

Внезапно на него натолкнулась какая‑то женщина, оказавшаяся у него на пути.

– Ах, простите! – воскликнула Рози, глядя на рассыпавшиеся по ковру фишки. – Меня толкнули!

– Здесь это не редкость, – заметил виконт. – Все куда‑то торопятся: одни – лишиться своих денег, другие, оставшись без денег, – покончить с собой.

Рози засмеялась, а Айна присела и принялась подбирать фишки. Виконт поспешил помочь ей. Случайно они взялись за одну и ту же фишку. Их пальцы соприкоснулись, и они посмотрели друг другу в глаза.

Потрясенный утонченностью девушки, виконт на секунду забыл, где находится. Как и в ресторане, ему опять показалось, что перед ним сказочное создание.

Смутившись под его взглядом, Айна поспешно встала. Виконт, словно зачарованный, тоже поднялся, продолжая сжимать фишку в руке.

Неожиданно голос Рози вернул его к реальности:

– Полагаю, у вас последняя из моих фишек. Большое спасибо.

Она забрала у него фишку и, положив ее к остальным, повернулась, чтобы уйти.

– Разрешите представиться? – в последний момент заставил себя произнести виконт. – Полагаю, вы знакомы с моим отцом, маркизом Колтхос‑том. Он не раз рассказывал мне о вас.

– О, конечно! – с деланным удивлением воскликнула Рози. – Когда‑то мы были знакомы с вашим отцом. Он жив?

– Жив и довольно бодр, – ответил виконт. – Но недавно у него случился приступ подагры, и он вынужден оставаться дома.

– Сожалею, – проговорила Рози. – Подагра, как известно, очень утомительное заболевание.

– Вы совершенно правы, – подтвердил виконт. – Уверен, отцу будет любопытно узнать, что вы в Монте‑Карло.

Рози милостиво поклонилась и снова притворилась, будто собирается уходить.

– Скажите, могу ли я быть вам чем‑нибудь полезен? – торопливо произнес виконт, устремив взгляд на Айну.

С видимой неохотой, давая понять, что сомневается, правильно ли она поступает, Рози ответила:

– Очевидно, мне следует представить вас моей племяннице. Айна, это виконт Колт. Давным‑давно, когда мне было чуть больше лет, чем тебе сейчас, я знала его отца.

Айна улыбнулась, и виконту показалось, что солнце неожиданно осветило зал. Девушка протянула ему руку, и он сжал ее пальчики. У Айны возникло ощущение, будто от виконта к ней перетекает некая магическая сила. Все ее существо отозвалось на его прикосновение странным трепетом.

Будучи воспитанной в деревне, Айна не привыкла к перчаткам и сняла их, когда они с теткой вошли в зал для особо важных гостей, девушка не обратила внимания на то, что ни одна из присутствующих дам не позволяла себе подобной вольности.

И вот сейчас виконт держал ее руку в своей, и ничто не разделяло их пальцы!

– Счастлив познакомиться с вами, – низким, грудным голосом произнес виконт, но Айна чувствовала, что его взгляд говорит о большем. – Увидев вас в ресторане «Отеля де Пари», я не поверил, что вы настоящая!

Легко засмеявшись, Айна ответила:

– Мне все здесь кажется ненастоящим! У меня такое ощущение, будто все происходит во сне и я боюсь проснуться.

Рози решила, что пора напомнить молодым людям о своем присутствии.

– Я чувствую, что сейчас мне повезет. Я должна испытать судьбу, – заявила она. – Кстати, – обратилась она к виконту, сделав вид, будто эта идея пришла ей в голову только что, – вы не могли бы какое‑то время присмотреть за моей племянницей? Она впервые в казино, и ее нельзя оставлять одну.

– Конечно! Буду рад, – ответил виконт. Рози стремительно направилась к игорному столу и села недалеко от леди Констанции.

– А вы собираетесь играть? – поинтересовался виконт у Айны.

– Нет, естественно, нет, – ответила она. – К тому же у меня нет денег.

Виконт чувствовал, что, в отличие от леди Констанции, девушка не ждет, что он станет ее банкиром.

– В таком случае, – проговорил он, – я бы с удовольствием показал вам нечто, что вы оценили бы по достоинству.

Айна с любопытством взглянула на него.

Взяв ее под руку, виконт провел девушку через толпу к стеклянным дверям, открывавшимся в сад.

Они молча прошли мимо четко вырисовывавшихся на фоне звездного неба пальм к краю террасы, откуда были видны огни гавани.

Девушка замерла от восторга. Представшая ее взору картина восхитила ее еще днем, когда она с балкона в номере разглядывала покачивающиеся на водной глади белоснежные яхты. Сейчас же, при свете молодой луны, зрелище казалось фантастическим.

– О чем вы задумались? – спросил виконт, когда девушка устремила взгляд ввысь.

Против его ожиданий Айна не повернулась к нему, а продолжала смотреть в небо.

– Мне вспомнилось, как отец говорил, что, когда мы видим что‑то красивое, когда слушаем прекрасную музыку или читаем стихи талантливого поэта, наша душа устремляется вверх и это уже само по себе является молитвой, – тихо, словно про себя, ответила девушка.

Виконт почувствовал, что она не рисуется перед ним, пытаясь поразить глубиной суждений, а действительно разделяет мнение своего отца.

– Значит, вы молились, – заключил он. – И о чем же вы просили?

– Я ни о чем не просила, – призналась Айна, – я благодарила Господа за то, что оказалась здесь, что мне так повезло.

Айна продолжала смотреть ввысь, и виконт, как бы желая привлечь к себе ее внимание, предложил:

– Давайте присядем, и вы расскажете о том, как вам повезло.

Он направился к цветущему кустарнику. Айна, как послушный ребенок, последовала за ним и села на скамью.

– А теперь поведайте мне о себе, – попросил виконт и, устроившись рядом с девушкой, положил руку на спинку скамейки.

– Я бы предпочла поговорить о Монте‑Карло, – робко произнесла Айна. – Я много слышала об этом городе, но не представляла себе, что здесь все настолько… необычно. – Она неопределенно взмахнула рукой. – Монте‑Карло вызывает у меня противоречивые эмоции… я ничего не могу с собой поделать.

На губах виконта появилась слабая улыбка, когда он подумал, что Айна держит себя совсем не так, как все знакомые ему дамы. Зная, что большинство мужчин из его окружения уступают ему в красоте и изысканности, он давно привык к тому, что женщины всех возрастов не ждут, когда он представится им, а при первой же встрече вешаются ему на шею. Поэтому виконта несколько удивило то, что молоденькая и очаровательная девушка воспринимает его не как мужчину, а как одного из многих обитателей загадочного места под названием Монте‑Карло.

– И давно вы живете с вашей тетушкой? – осведомился он.

– Всего две недели.

Ответ Айны озадачил виконта, полагавшего, что Рози Рилл, подобно нищенкам в Индии и Египте, одалживающим у родителей детей, чтобы вызвать у прохожих жалость и тем самым вытянуть из них побольше денег, воспользовалась обществом девушки, намереваясь таким образом привлечь к себе внимание.

– Вы разжигаете мое любопытство, – воскликнул он. – Как оказалось, что вы знакомы с вашей тетушкой – если она действительно ваша тетушка – всего две недели?

– Конечно, она моя тетушка! – с жаром подтвердила Айна. – Пока папа был жив, мне запрещали даже интересоваться ею. Но когда папа умер, я осталась без денег и обратилась к тете Розамунде за помощью.

Хотя рассказ девушки звучал вполне правдоподобно, виконт сказал себе, что он стреляный воробей и его на мякине не проведешь. Кто поверит в то, что у Рози Рилл, считавшейся в свое время непревзойденной красавицей, вдруг ни с того ни с сего появилась племянница?! Наверняка здесь кроется что‑то иное. Насколько он помнит, никто никогда не называл Рози Рилл, имя которой звучало в его доме, еще когда он учился в школе, леди Розамундой. Надо бы узнать у отца, имеет ли она какое‑нибудь отношение к семейству Ормондов.

Виконт почти убедил себя, что перед ним разыгрывается спектакль, хотя и умело поставленный, цель которого – завлечь в сети богатого молодого человека вроде него. Рози понадобился покровитель, но не для себя – она уже слишком стара, – а для своей так называемой племянницы.

Хотя Рози с племянницей прибыла лишь сегодня, как сообщил метрдотель, надо поскорее заявить свои права на девушку, если принять во внимание ее красоту.

«Вряд ли это будет так уж сложно, – сказал себе виконт, – если судить по тому, как в юности вела себя Рози».

Эта уловка – рассыпать деньги по полу и ждать, пока их подберут, – стара как мир! Ее использовали не только для того, чтобы найти повод представиться и завязать беседу. В былые времена таким способом мошенники, сговорившись с нечистым на руку крупье, ухитрялись добывать немалые суммы.

«Ну нет, – ухмыльнулся про себя виконт, уверенный, что девушка, красивее которой он в жизни не видел, является сообщницей бывшей звезды „Гейэти“, – Рози придется придумать какой‑нибудь трюк похитрее, чтобы обмануть меня».

– Сколько вам лет? – поинтересовался он.

– Восемнадцать.

– Вы молоды и очаровательны, – немного насмешливо произнес виконт, – и наверняка многие мужчины уже говорили вам об этом…

– Там, где я жила, мне никто… ничего подобного не говорил.

– И где же вы жили?

– В Редмарли, в Глостершире, где у моего отца был приход.

В ее голосе звучало такое простодушие, что виконт просто не мог не поверить ей. И все же опыт подсказывал ему, что уж слишком гладко у нее все разыграно, как по нотам.

Вот молодая девушка впервые оказывается в Монте‑Карло. Выросшая в отдаленном приходе английской провинции, она теряется среди царящего вокруг великолепия. На помощь ей приходит так называемая тетушка, одна из известнейших в прошлом звезд «Гейэти», чье имя до сих пор вызывает в душе многих тоску по прошлому, и представляет ее богатому виконту.

В детстве он часто слышал, как слуги судачили о Рози Рилл. Позже, уже подростком, он слушал воспоминания друзей отца, утверждавших, что главной целью их жизни было получить согласие Рози отужинать с ними.

Продолжительное молчание виконта озадачило Айну, и она решила, что сделала какую‑то ошибку.

– Думаю… мне пора возвращаться, – обеспокоенно проговорила она. – Тетя Розамунда… будет искать меня.

– Уверяю вас, – возразил виконт, – она уже забыла о вашем существовании. Так случается со всеми, кто садится играть в рулетку или баккара. Они теряют ощущение времени.

– Мне трудно поверить, что тетя Розамунда… такая.

– А мне трудно поверить, что она не такая, – отпарировал виконт. – Все посетители казино похожи на глупых мух, запутавшихся в паутине. Они играют и играют до тех пор, пока не кончатся деньги.

Айна испуганно вскрикнула:

– Нельзя допустить, чтобы это произошло с тетей Розамундой! Если она проиграет все деньги, нам не на что будет жить.

– В таком случае я приглашу вас поселиться у меня.

Айна простодушно рассмеялась.

– Это невозможно, потому что мы с вами познакомились только недавно. Если мы останемся без денег, мне придется найти… в Монте‑Карло какую‑нибудь работу.

– А что вы умеете делать? – поинтересовался виконт, губы которого кривила циничная ухмылка.

Он заранее знал ответ, но хотел проверить, хватит ли у этой красотки смелости произнести его.

– Именно это и тревожило меня, когда я ехала к тете Розамунде, – после некоторого молчания сказала Айна. – Дело в том, что мама и папа стремились дать мне хорошее образование. Однако оказалось, что умения рисовать и знания классики недостаточно, чтобы зарабатывать на жизнь.

– И вы решили, что вам негде применить свои способности?

Айна беспомощно развела руками.

– Я бы с удовольствием пошла в гувернантки и учила бы детишек, но, боюсь, меня бы не взяли на работу, посчитав слишком молодой. – Вздохнув, она продолжила: – Уверена: если женщине нет тридцати, никто не возьмет ее в гувернантки и не доверит образование своих детей. – Она сокрушенно покачала головой. – Это значит, что мне пришлось бы очень долго ждать. И вряд ли я дождалась бы этого места, потому что раньше умерла бы от голода.

– Вы нарисовали очень печальную картину собственного будущего, – заметил виконт.

– Это вышло случайно, – принялась оправдываться Айна. – Просто вы испугали меня, сказав, что тетя Розамунда может проиграть все деньги. – Девушка помолчала. – Она отнеслась ко мне с исключительным великодушием. Когда я попросила ее не тратить на меня столько денег, она сказала, что вполне может позволить себе красиво меня одеть и повезти в Монте‑Карло, так как заработала достаточно на сцене.

«И вне ее!» – едва не вырвалось у виконта.

– Почему бы вам, – вместо этого спросил он, – не подумать о театральной карьере, если вспомнить, какой успех имела ваша тетушка?

– Нет… я не могу, – испуганно ответила Айна. – Я пойду на это… только если буду крайне нуждаться.

– Но почему?

– Потому что этим я сильно расстрою папу.

– Но вы же утверждали, что ваш отец умер! – воскликнул виконт, решив, что поймал ее на лжи, которая сводит на нет ее душещипательную историю о трудной судьбе.

– Да, папа умер, – негромко подтвердила Айна, – но он знает, что я делаю… где бы он ни был. Только крайняя нужда может толкнуть меня на поступок… который расстроит… огорчит его.

Виконт изумленно уставился на девушку.

«Ага, – подумал он, – вот еще одна ловушка. Очень ловкий способ расставить сети. С этим я сталкиваюсь впервые».

Внезапно Айна вскочила и торопливо заговорила:

– Не сочтите меня грубой… Большое спасибо, что привели меня сюда и дали взглянуть на великолепный вид… но мне нужно возвращаться к тете Розамунде.

– А если я попрошу вас остаться? – поднимаясь со скамьи, спросил виконт.

– Я бы с удовольствием посидела здесь еще немного… здесь очень красиво, – ответила она, – но я не имею права сердить тетю Розамунду… Она так добра ко мне. Надеюсь, вы понимаете меня.

– Я пойму вас, – заявил виконт, – если вы пожелаете мне спокойной ночи.

Айна удивленно взглянула на него:

– Так вы уходите?

– Это вы уходите, – придвигаясь к ней, возразил виконт. – Вы бросаете меня. – Девушка продолжала смотреть на него, и он обнял ее за плечи. – Я прошу вас об одном: позвольте поцеловать вас на прощание.

По лицу Айны виконт догадался, что она решила, будто ослышалась.

В следующее мгновение девушка с силой оттолкнула его и воскликнула:

– Нет! Ни в коем случае! Вы не должны просить меня об этом!

– И все же я прошу вас, – продолжал настаивать виконт, схватив ее за руку. – Уверен, Айна, я не первый, кто целует вас.

– Вы будете первым… если я разрешу вам! – ответила девушка. – Мне кажется, вы не должны так поступать… – Она оглядела пустынный сад и озадаченно добавила: – Возможно… я тоже поступила безрассудно… придя сюда с вами… Думаю, мама рассердилась бы на меня за это. – Она вздохнула и прижала к груди руки. – Все в Монте‑Карло выглядит иначе, поэтому… пожалуйста, забудьте о том, что я была наедине с мужчиной в саду, в то время как должна была находиться подле тетушки! Я немедленно возвращаюсь!

Айна побежала прочь, и виконт смог догнать ее лишь у дверей казино.

– Простите, – пробормотала она, – это моя вина. Наверное, тетя Розамунда разгневается.

Виконт видел, что в ее огромных голубых глазах отражается тревога, что ее губы дрожат.

«Нет, так не сыграешь», – заключил он. Ее волнение, смущение и, что самое главное, ужас перед тем, что она совершила неблаговидный поступок, выглядели вполне правдоподобно.

– Уверен, ваша тетушка, – неожиданно для себя сказал виконт, – не узнает, что мы были в саду одни. Сомневаюсь, что она вообще заметила ваше отсутствие. Но если даже и так, обещаю вам, я постараюсь убедить ее, что вы ни в чем не виноваты.

Айна робко улыбнулась.

– Спасибо… вы окажете мне большую любезность, – проговорила она. – В следующий раз… я буду осторожнее. Как глупо с моей стороны забыть о правилах приличия!

Она поспешно открыла дверь и устремилась туда, где они оставили Рози.

Увидев племянницу, Рози оторвалась от игры и объявила:

– Я немного выиграла, и этого достаточно. Мы обе устали, пора идти домой.

– Конечно, тетя Розамунда.

Рози поднялась из‑за стола и проговорила:

– Благодарю вас, виконт, что вы позаботились о моей племяннице. Надеюсь, она не утомила вас своими вопросами? Она впервые в Монте‑Карло. Признаться, она никогда не бывала в местах, подобных этому.

– Мисс Айна рассказала мне, что выросла в отдаленном приходе в Глостершире, – сообщил виконт, пристально наблюдая за Рози и стараясь по выражению ее глаз определить, правда ли то, что он узнал от Айны.

И в то же время он допускал, что они заранее обсудили все детали своей легенды и теперь действуют по четко разработанному плану.

– Мне никогда не приходилось бывать в доме моей младшей сестры, – после некоторого колебания ответила Рози. – Мне известно лишь то, что рассказывала Айна. – Она протянула виконту руку, давая понять, что беседа окончена. – Спокойной ночи, милорд, и еще раз спасибо за вашу доброту.

– Рад был услужить вам, – поклонился виконт. Рози направилась к выходу.

– Благодарю вас, – проговорила Айна, прощаясь с виконтом. – Большое вам спасибо… Думаю, тетя Розамунда не сердится на меня.

– Уверен, что нет, – согласился виконт. – Я хочу увидеться с вами завтра. Где бы мы могли встретиться?

Его вопрос вызвал у девушки удивление.

– Вам следует спросить об этом у тети Розамунды, – ответила она.

– Я хочу, чтобы мы встретились наедине.

– Сомневаюсь, что это возможно, – после непродолжительной паузы произнесла Айна.

– Возможно все, если только очень сильно захотеть. А я умираю от желания вновь видеть вас.

Девушка весело засмеялась. У нее оказался настолько мелодичный смех, что несколько человек устремили на нее восторженные взгляды.

– Я не верю этому, – сказала она. – К тому же я считаю, что мне не следует встречаться с вами.

– Вы боитесь, что вас осудят родители? – осведомился виконт, не сумев скрыть насмешливые интонации.

Айна зарделась и от этого стала еще очаровательнее и в то же время беззащитнее.

– Вы… вы смеетесь надо мной, – прошептала она и, словно испуганный олененок, убежала.

Виконт ошеломленно смотрел ей вслед. Он увидел, как она догнала Рози, как они вместе вышли из казино, и у него возникло странное ощущение, будто он лишился чего‑то очень ценного.

Вернувшись в номер, Рози приступила к пристрастному допросу.

– Что виконт говорил тебе? – требовательно произнесла она.

– Он повел меня в сад… посмотреть на звезды и на гавань, – встревоженно ответила Айна. – Возможно, тетя Розамунда, мне не следовало идти с ним. Но он сказал, что хочет кое‑что показать мне. И я не смогла побороть любопытство.

– Думаю, любой, кто впервые приходит в казино, стремится взглянуть на гавань с террас, – заявила Рози. – Оттуда открывается изумительный вид, прекрасный и днем, и ночью.

Айна с облегчением перевела дух.

– А потом… спустя некоторое время… я вдруг подумала, что вы можете рассердиться на меня.

– Так о чем он говорил?

– Он спрашивал, откуда я. Я рассказала, что приехала из прихода в Глостершире, и ему почему‑то это показалось… странным.

– Он просил тебя о новой встрече?

– Д‑да… он сказал, что хочет увидеться со мной завтра.

– В котором часу? Покраснев, Айна после некоторого колебания ответила:

– Он сказал, что хочет увидеться со мной… наедине, но я не знала… разрешите ли вы.

– Я полностью доверяю виконту, – напыщенно заявила Рози. – Итак, какие у нас планы на утро? Дай‑ка проверить… Насколько я помню, никаких визитов не ожидается…

В этот момент в комнату вошла Эми.

– Я уже засыпала, когда вы позвонили мне, – сказала она. – А теперь поторопитесь. Быстренько в кровать! Вы не привыкли ложиться поздно.

– Но мне это нравится, – возразила Рози. – Слишком долго я уже живу на этом свете, чтобы со мной обращались как с ребенком. Но и в дом престарелых мне отправляться пока рано!

Эми засмеялась.

– Пока вы были внизу, я болтала с горничными. Они говорят, что вы благородная дама до кончиков ногтей.

– Приятно это слышать, – призналась Рози. Заметив, что Эми собирается что‑то добавить, она обратилась к Айне: – Иди спать. Завтра у нас много дел, и я не хочу, чтобы ты выглядела усталой. Спокойной ночи, девочка.

– Я совсем не устала, тетя Розамунда. Мне так радостно! – воскликнула девушка. – Я помолюсь и поблагодарю Господа за то, что вы добры ко мне, и за то, что вы привезли меня в этот замечательный… восхитительный город!

Поцеловав тетю и пожелав спокойной ночи Эми, Айна прошла в свою комнату.

– Она имела успех! – объявила Рози Эми. – Потрясающий успех!

– А разве могло быть иначе, если она как две капли воды похожа на вас в юности? – хмыкнула Эми.

– Может, внешностью она и в меня, – тихо проговорила Рози, – зато умом значительно превзошла. И скоро эта девушка поймет, сама или с моей помощью, что при ее красоте она может получить все, чего заслуживает, и даже больше!

– Я‑то верю вам, – пробормотала Эми, помогая хозяйке раздеться, – а вот другие вряд ли.

Спустя некоторое время Рози лежала в темноте и с удовлетворением думала о том, что все идет по плану. Она четко знала, чего хочет для Айны: чтобы ее будущее не омрачалось необходимостью зарабатывать деньги и чтобы над ней не довлел страх лишиться всего в одно мгновение и остаться без гроша в кармане.

– А еще я хочу показать им, – проговорила в темноту Рози, – что меня не так‑то легко победить. Они заплатят, заплатят за то, что так обошлись со мной. Надеюсь, они будут страдать так же, как страдала я!

Она сожалела только об одном: что ее месть уже не достигнет Вивиана.

Вивиан мертв, но маркиз и ее отец живы. Она добьется того, что они будут корчиться в муках! Она поставит их в такую ситуацию, что они будут рады провалиться сквозь землю от стыда! Она доведет их до бешенства!

И они не смогут помешать ей, ничто не остановит ее на пути к намеченной цели.

Рози негромко засмеялась. Наконец сон сморил ее, но удовлетворенная улыбка так и осталась у нее на губах.

А Айне не спалось.

Ее переполняло возбуждение, яркие картины прошедшего дня стояли перед глазами.

Она вспомнила, как они уезжали из Лондона. Путешествие в спальном вагоне привело ее в восторг. При мысли, что начинаются самые настоящие приключения, ее охватывал трепет, к которому примешивался страх перед неизведанным.

Когда она вышла из вагона, ей показалось, что мир окрасился в новые, более яркие тона, и она поняла, что вся ее жизнь неожиданно изменилась.

Затем словно в калейдоскопе она увидела лица тех, кто обедал в роскошном ресторане «Отеля де Пари». Перед ее мысленным взором возникли залы казино с росписью на стенах, с обитыми сукном столами.

Вскоре все другие воспоминания отошли на второй план, уступив место одному образу – образу виконта.

Айна не представляла до сих пор, что мужчина может быть столь красив, столь необычен, столь полон достоинства, столь властен. Ее отец тоже обладал привлекательной внешностью, однако доброта и сострадание, всегда отражавшиеся в его глазах, делали его непохожим на виконта.

Виконт отличался от других еще и тем, что в его присутствии она чувствовала себя как‑то странно. Сердце почему‑то начинало биться чаще, когда он смотрел на нее. Становилось трудно дышать, когда они садились рядом на скамейку.

«Наверное, это плод моего воображения, – решила девушка. – Или влияние волшебной атмосферы ночи, лунного света и причудливых силуэтов пальм на фоне неба. А еще отражение в воде корабельных огней».

Айна пришла к выводу, что виконт кажется ей особенным только потому, что у нее нет опыта в общении с мужчинами.

И все же внутренний голос подсказывал ей, что он действительно не такой, как другие. Она сердилась на себя за то, что поддалась страху и убежала, когда он попросил разрешения поцеловать ее.

Возможно, она испытала бы высшее наслаждение, если бы он поцеловал ее!

Однажды мама сказала ей: «Надеюсь, наступит день, и ты встретишь человека, которого полюбишь всей душой и который ответит тебе взаимностью. – Улыбнувшись дочери, она добавила: – Именно так мы с папой относимся друг к другу».

«Поэтому ты и убежала с ним, мама?»

«Конечно. Я поняла, что никогда не полюблю другого мужчину, что мое счастье – а ведь любой человек стремится к счастью – в том, чтобы быть с ним».

«Как романтично, мама! Может, мне встретится такой же мужчина, как папа, и я буду счастлива до конца дней».

«Именно об этом я и молю Господа, доченька».

Но виконт, сказала себе Айна, ни в коей мере не похож на ее отца. Да, он тоже красив, но в нем нет той доброты, которой был наделен ее отец.

«К тому же у него странная манера задавать вопросы», – подумала Айна.

У нее сложилось впечатление, будто он не поверил, что она приехала из Глостершира, так же, как не поверил тому, что тетя Розамунда действительно является ее родственницей.

Наверное, у него необычные знакомые, заключила она.

Вспомнив, как виконт умолял ее встретиться с ним наедине, Айна пыталась убедить себя, что это невозможно, но испытывала непреодолимое желание быть с ним рядом. Ей захотелось, чтобы он еще раз попросил разрешения поцеловать ее.

«И я, естественно, отвечу ему „да“, – приняла она решение, на мгновение представив, как хорошо ей будет в его объятиях. Он привлечет ее к себе и никуда не отпустит, даже если она будет сопротивляться. И все ее существо отзовется на его прикосновение сладким трепетом…

«Надо вести себя так, как положено девушке благородного происхождения, – в следующий момент одернула она себя. – Именно этого и ждет от меня мама».

Айна пребывала в твердой уверенности, что мужчина и женщина не должны целоваться до тех пор, пока их не соединит истинное чувство или помолвка.

«Если бы он действительно любил меня, – размышляла девушка, – то его поцелуй стал бы для меня самой желанной наградой на свете. – Внезапно она застыла. – Но если он видит во мне очаровательного ребенка или, что еще хуже, легкомысленную женщину, то это… ужасно!»

Внезапно ей в голову пришла страшная мысль: а вдруг виконт решил, что она, как и ее тетка в былые времена, тоже является девушкой из «Гейэти»? Ведь актрисы обычно ужинали наедине со своими кавалерами и целовали мужчин‑актеров на глазах у всех зрителей. Может, поэтому ее отец осуждал актрис? И поэтому ее мать позволяла себе упоминать имя сестры, только когда они с Айной оставались наедине?

Девушка вспомнила, как однажды спросила у матери: «Почему тебя никогда не навещают твои родственники, мама? Должно быть, дедушка очень сильно рассердился, когда ты сбежала из дома, а остальные члены семьи вынуждены были делать то, что требовал он? – Она пристально посмотрела на мать. – Но твоя сестра Розамунда тоже сбежала, так что у вас с ней много общего, и вы могли бы общаться».

«Твой папа не одобряет тех, кто выступает на сцене», – после некоторого колебания ответила мама.

«Почему?» – удивилась Айна.

Мама объяснила, что считается неприличным выставлять себя напоказ ради того, чтобы угодить публике, заплатившей за билеты. И тем более это неприемлемо для «знатных господ», как выражаются слуги.

«Значит, благородной даме нельзя выступать на сцене, так как люди платят за то, чтобы взглянуть на нее?»

«Вот именно!» – подтвердила мама.

«Но ведь от этого твоя сестра не стала хуже, мама, она ведь не превратилась в тех, о ком папа рассказывает в своих проповедях и кого он осуждает за то, что они не ходят в церковь?»

«С моей сестрой несколько иная ситуация, – ответила мама. – Как бы то ни было, дорогая, ты не должна упоминать театр „Гейэти“ в присутствии папы, потому что он очень расстроится. – Она улыбнулась. – Маловероятно, что ты когда‑либо познакомишься с какой‑нибудь актрисой или войдешь в их среду, поэтому не стоит обсуждать эту тему».

В те далекие дни мама действительно была твердо уверена в том, что говорила.

«И вот теперь, – подумала Айна, – мужчины будут пытаться целовать меня лишь потому, что когда‑то тетя Розамунда позволяла целовать себя у всех на виду!»

Поэтому и виконт захотел поцеловать ее!

«Я должна пресечь любые его попытки, – твердо сказала себе Айна. – Если мы с ним окажемся наедине, я должна вести себя так, как положено девушке из достойной семьи… как учил меня папа».

В то же время она чувствовала, что ей нелегко будет противостоять непреодолимой силе, влекущей ее к виконту. И вряд ли ей удастся остановить его.

Однако охвативший Айну страх не подавил в ней желания увидеть виконта, побеседовать с ним, еще раз услышать, как он своим глубоким, низким голосом говорит ей комплименты.

– Господи, – прошептала она, – я счастлива, что оказалась здесь. Но прошу Тебя, помоги мне быть такой, какой хотел видеть меня папа, помоги мне преодолеть все трудности и не разочаровать его. – Ее глаза медленно закрылись, и она уже сквозь сон произнесла: – Аминь.

Глава 5

Айна проснулась рано и, спрыгнув с кровати, подбежала к окну.

С моря тянулся туман, который пронизывали золотистые лучи утреннего солнца.

В комнату вошла Эми с подносом.

– Вам некуда торопиться, позавтракайте спокойно. Пусть мисс Рози поспит. Она не привыкла ложиться после двенадцати.

– Неужели она и в самом деле легла так поздно? – засмеялась девушка.

– Да! – ответила Эми тоном, исключающим дальнейшие расспросы.

Позавтракав круассанами, кофе и фруктами, Айна надела купленное на Бонд‑стрит очаровательное платье для утренних приемов и убрала волосы, почти точно повторив прическу, которую вчера сделал ей парикмахер, присланный администрацией отеля.

Посмотрев на себя в зеркало, она осталась довольна своим видом.

«Надеюсь, виконту тоже понравится», – подумала она и опять подошла к окну.

Туман исчез, и теперь перед ней простиралась лазурная гладь Средиземного моря.

Вдруг раздался стук. Айна подбежала к двери и, открыв ее, увидела на пороге посыльного с огромной корзиной орхидей.

– Для вас, мадемуазель, – объявил он по‑французски.

– Должно быть, это ошибка! – воскликнула девушка и неожиданно заметила среди цветов конверт со своим именем.

Она мгновенно догадалась, чья рука вывела эти ровные и четкие буквы, и ее сердечко учащенно забилось.

– Большое спасибо, – сказала она посыльному, – но боюсь, мне нечем отблагодарить вас.

– Пусть вас это не беспокоит, мадемуазель, – с улыбкой ответил юноша, взгляд которого свидетельствовал о том, что он восхищен Айной. – Джентльмен обо всем позаботился.

Айна попросила поставить корзину на столик у окна и с благоговейным восторгом взглянула на цветы. Разве она могла представить себе, что когда‑нибудь ей преподнесут такой дорогой подарок, как корзина орхидей!

Наконец она распечатала конверт и прочитала:

«Спасибо Вам за Вашу красоту. Очень хочу Вас видеть и жду внизу. Пожалуйста, не разочаруйте меня.

К.».

Дважды прочитав текст, Айна вновь залюбовалась цветами.

«Как же они прекрасны! – сказала она себе. – Это счастье – получить в подарок такую красоту!»

Вдруг девушка вспомнила, что виконт ждет ее внизу. Не зная, как поступить, она открыла дверь в гостиную и обратилась к Эми, раскладывавшей на столе письменные принадлежности Рози.

– Тетя Розамунда проснулась?

– Нет еще, – ответила Эми. – Даже не думайте будить ее!

– Я… я не знаю, что мне делать, – после некоторого колебания проговорила Айна.

– С чем? – поинтересовалась Эми.

– Виконт Колт прислал мне корзину изумительных орхидей и написал, что ждет меня в вестибюле отеля. Могу ли я, по‑твоему, спуститься вниз и поблагодарить его?

– С вашей стороны было бы невежливо не сделать этого! – заявила Эми.

– А что, ты считаешь, сказала бы на это тетя Розамунда?

– Она бы обрадовалась, узнав, что вы общаетесь с ним.

– Раз ты так в этом уверена, я спущусь к нему! – воскликнула Айна.

Взяв с собой шляпку – она не надела ее, решив, что вряд ли у виконта возникнет желание пойти с ней куда‑нибудь, – и взглянув еще раз на цветы, девушка вышла в коридор и направилась к лестнице. Неожиданно дверь одного из номеров открылась, и оттуда вышел мужчина.

– Я видел вас вчера в казино, мисс Уэст‑котт, – заявил он, догнав Айну, – и надеялся, что мне представится шанс поговорить с вами, но вы уехали очень рано.

Айна повернулась к незнакомцу. Он был средних лет, высокий, темноволосый и обладал впечатляющей внешностью. По его манере держаться она догадалась, что этот человек привык повелевать, и поняла, почему он обратился к ней, не представившись.

– Мы ушли незадолго до полуночи, – ответила она. – Мне кажется, это очень поздно!

– Для Монте‑Карло это рано, – рассмеявшись, возразил незнакомец. – По‑моему, вас совсем не интересует, почему я так хотел поговорить с вами. – Увидев озадаченное выражение в глазах девушки, он объяснил: – Я хотел сказать вам, что вы чрезвычайно красивы, что я восхищался вашей тетушкой, когда она выступала на подмостках «Гейэти».

– Уверена, тете Розамунде будет приятно узнать, что вы все еще помните ее.

– В меньшей степени, чем мне – познакомиться с вами.

Что‑то в его интонации насторожило Айну.

Продолжая спускаться по лестнице, девушка думала, не сочтет ли он ее невежливой если она ускорит шаг.

– Вы очаровательны, – тем временем говорил незнакомец. – Очевидно, мне следует представиться. Великий князь Айвор. Надеюсь, вам понравится на моей вилле. Уверен, вам также понравится моя яхта, которая стоит в гавани.

Они уже спустились на первый этаж и теперь направлялись к двери в вестибюль.

– Благодарю вас, – пробормотала Айна. – Я сообщу тете Розамунде о вашем приглашении.

Неожиданно великий князь преградил ей дорогу.

– Приглашение касается только вас. Я в жизни не встречал более красивой женщины, чем вы. Единственное, о чем я мечтаю, моя английская розочка, – это ласкать вас. – Он многозначительно улыбнулся и потянулся к ней. – Уверен, это доставит удовольствие нам обоим.

Ошеломленная его словами, Айна вскрикнула и побежала прочь. Она чувствовала, что этот человек представляет для нее угрозу, и подсознательно стремилась спастись.

Вбежав в вестибюль, она сразу заметила у окна широкоплечую фигуру виконта и бросилась к нему. Он стоял спиной к ней, но она узнала бы его среди тысячной толпы.

– Вы пришли! – радостно воскликнул он, поворачиваясь. – В чем дело? – спросил он, встревоженный ее видом.

– Там… там мужчина… Он догнал меня на лестнице и заговорил со мной, – выдохнула Айна. – Он назвался… великим князем Айвором.

Виконт нахмурился.

– Если не хотите снова встретиться с ним, – торопливо произнес он, – давайте пройдем в сад. Там нас никто не побеспокоит.

Великий князь вселил в Айну такой ужас, что она готова была на все, лишь бы оказаться подальше от него.

Виконт взял девушку под руку, и они вышли из отеля и направились в сад позади казино, где были расставлены столики для желающих выпить аперитив.

Виконт и Айна уселись на деревянной скамейке, откуда открывался восхитительный вид на гавань и дворец.

Сидя на скамейке боком, виконт любовался девушкой. Она была не просто прекрасна, а как будто существо из другого мира, хотя и не осознавала этого: освещенные солнцем, ее волосы казались золотыми, от пережитого волнения глаза потемнели и приобрели более глубокий оттенок, с которым не могли сравниться ни лазурь морских вод, ни голубизна утреннего неба.

– Со мной вы в безопасности, – попытался успокоить ее виконт. – Запомните на будущее: вы не должны иметь дело с великим князем.

– Он… так напугал меня! – прошептала Айна.

– Что он говорил? – резко спросил виконт и заметил, что девушка покраснела.

– Он… он сказал, – отвернувшись, пролепетала она, – что хочет… ласкать меня. Но разве джентльмен имеет право… говорить мне… такое?

Первой мыслью виконта было, что Айна притворяется. Не может быть, чтобы столь обычные в подобной ситуации слова так подействовали на нее!

Однако он тут же возразил себе, что ни одна актриса, даже самая талантливая, не смогла бы изобразить удивление и испуг с такой достоверностью. К. тому же девушку сотрясала дрожь.

– Вы еще очень молоды, – произнес он, словно обращаясь к самому себе.

– И у меня нет опыта общения… с такими людьми, – добавила Айна.

– На вас не произвело впечатления то, что он великий князь?

– Он же старый! Он сказал, что восхищался тетей Розамундой, когда она играла в театре. Но у меня создалось впечатление, будто он… упомянул имя тети с какой‑то определенной целью. – Она подняла глаза на виконта, и ей показалось, что он осуждает ее. – Я знаю, вы считаете меня… глупой, – с отчаянием в голосе произнесла она, – вы считаете… мое поведение неправильным… Но я не ожидала, что мужчина осмелится сказать мне такое!

– Вам необходим человек, который в будущем оберегал бы вас от подобных домогательств со стороны мужчин, – заявил виконт. – Именно об этом я и собирался поговорить с вами, Айна, однако решил отложить беседу до тех пор, пока вы не успокоитесь. – Улыбнувшись, он накрыл ее руку своей и посоветовал: – Забудьте о великом князе, помните лишь о том, что мы вместе и одни.

Прикосновение руки виконта вызвало в душе Айны непонятные ей самой эмоции, ее сердце бешено застучало, тело наполнилось сладостной истомой. Рядом с ним она чувствовала себя под надежной защитой.

– Вы правы, – согласилась девушка, – конечно, я должна забыть великого князя. Возможно, он говорил такие вещи потому, что выпил слишком много… хотя мне кажется, в это время дня обычно пьют кофе, а не вино. – Виконт негромко рассмеялся. – С моей стороны было большим упущением не поблагодарить вас за изумительные цветы.

– Они вам понравились?

– Я никогда раньше не видела живые орхидеи, только на картинках. Они оказались прекраснее, чем я предполагала.

– Орхидеи – ваши любимые цветы? – с долей насмешки в голосе осведомился виконт. – Уверен, что это так, – не дождавшись от Айны ответа, заключил он.

– Не хочу быть невежливой… особенно после того, как вы проявили такую заботу и великодушие, – неуверенно произнесла девушка, – но, по‑моему, лилии намного красивее… хотя орхидеи тоже хороши. Лилия – это цветок Господа.

Виконт некоторое время пристально смотрел на нее, а затем сказал:

– Раз я не угадал ваши пристрастия по отношению к цветам, предлагаю отправиться в магазины. Я хочу подарить вам то, о чем вы мечтали всю жизнь. Я бы предпочел, чтобы вы сами выбрали подарок.

– Нет… нет… ни в коем случае! – поспешно запротестовала Айна. – Не сочтите меня неблагодарной… я действительно искренне признательна вам за вашу доброту… но вы спросили мое мнение об орхидеях, и я не смогла солгать вам.

– Я все понимаю, – успокоил ее виконт, – поэтому хотел бы подарить вам браслет или, если желаете, брошь. Мы подберем камни под цвет ваших глаз.

Его слова настолько изумили девушку, что она на несколько секунд лишилась дара речи.

– Мне приятно… – наконец выговорила Айна, – – что вы так заботитесь обо мне… и все же я не могу принять ваше предложение. Я… уже начинаю сожалеть, что… сказала вам правду, – сбивчиво добавила она.

– Однако я продолжаю настаивать, Айна. Я действительно горю желанием подарить вам какую‑нибудь драгоценность. Вчера я обратил внимание, что на вас не было никаких украшений.

– Полагаю, тетя Розамунда считает, что мне еще слишком рано носить ее украшения, – предположила девушка. – Или она боится, что я могу их потерять. – Она улыбнулась. – Тетя и так сделала для меня слишком много. Она подарила мне восхитительные платья. Я больше ни о чем и не мечтаю.

– Но я сам хочу преподнести вам подарок, – не отступал виконт.

– Я еще раз благодарю вас… но не могу принять ваше предложение.

– Почему?

– Потому что знаю, что этого делать нельзя и… – Замолчав, Айна с беспомощным видом всплеснула руками. – Не понимаю, почему у вас вдруг возникло желание… делать мне подарки, – озадаченно проговорила она. – Ведь мы познакомились только вчера!

– Все объясняется очень просто, – ответил виконт. – Вы очаровательны, и мне бы не хотелось потерять вас.

Айна удивленно посмотрела на него, затем неуверенно засмеялась.

– Как вы можете потерять меня, если… я вам не принадлежу? – спросила она.

Виконт собрался было расставить все точки над «i», но потом решил, что это преждевременно. Айна, если она искренна в своем неведении, в чем он по‑прежнему сомневался, испугается.

А сомневался виконт потому, что ему не верилось в то, что племянница Рози Рилл может быть настолько невинной, чтобы не догадываться, к чему стремятся все мужчины. И в то же время она вела себя вполне естественно и действительно напоминала провинциалку, впервые оказавшуюся в большом городе.

«Однако не исключено, – возразил самому себе виконт, – что страх перед великим князем и отказ принять в подарок драгоценность – это хорошо разыгранный спектакль».

– Если у вас нет желания поехать со мной по магазинам – а именно такое развлечение предпочли бы большинство женщин, оказавшихся в Монте‑Карло, – решил он сменить тему разговора, – то что бы могло заинтересовать вас?

– Я хотела бы… сходить в одно место, – после непродолжительной паузы ответила Айна, – но боюсь… вам будет скучно.

– Мне редко бывает скучно, – заверил ее виконт, – и тем более мне не может быть скучно в вашем обществе.

– Почему вы так уверены в этом? – улыбнулась девушка. – Ведь вы меня почти не знаете.

– Едва увидев вас, я понял, что вы очень отличаетесь от всех моих знакомых, – заявил виконт. – К тому же я умею быстро принимать решения. – Помолчав, он добавил: – Когда я, подбирая фишки, которые уронила ваша тетушка, коснулся вашей руки, у меня возникло ощущение, что между нами существует некая незримая связь. Айна ахнула.

– Значит, вы тоже… почувствовали это? – затаив дыхание, спросила она.

– Я знал, что нами владели одинаковые эмоции! – воскликнул виконт. – Но что же нам делать с этим, Айна?

– Как все это странно… – произнесла девушка, словно отвечая на собственные мысли. – Возможно, мы были знакомы с вами в прошлых жизнях, в существование которых верят буддисты.

– Неужели ваш отец, английский священник, рассказывал вам о «колесе метемпсихоза»*! – изумился виконт.

– Да, рассказывал, – подтвердила Айна. – Он хотел, чтобы я разбиралась во всех религиях, которые, по его мнению, предназначены для того, чтобы помогать человечеству и духовно изменять людей. Вы спрашивали, что могло бы заинтересовать меня, – помолчав, проговорила она. – Так вот, я всегда мечтала побывать в часовне святой Девоты, если окажусь в Монте‑Карло.

– Что это за святая? – спросил виконт, меньше всего ожидавший услышать от Айны подобную просьбу. – Даже не знал, что существует такая часовня.

– Не могу поверить, что вы не знаете о святой Девоте! Ведь она покровительница Скалы.

– Кто вам об этом сказал?

– Давным‑давно в одной газете я прочитала статью, в которой епископы осуждали распространение азартных игр в Монте‑Карло, – улыбнулась Айна. – Вот тогда папа и рассказал мне о святой Девоте. Ее привезли сюда в трехсотом году после Рождества Христова.

– Я уже много лет приезжаю в Монте‑Карло, – заметил виконт, – но впервые слышу об этом.

– Святая Девота жила на Корсике, – начала свой рассказ Айна. – Ее предательски убили за то, что она приняла христианство. Священник, обративший ее на путь истинной веры, решил отвезти тело мученицы в Африку, но судно сбилось с курса. – Она замолчала, устремив взгляд вдаль. – Во сне он увидел, как с груди умершей вспорхнула белая голубка и полетела в узкое ущелье, – тихим голосом продолжила девушка, глядя на море. Казалось, она видит события давно минувших дней. – Проснувшись, священник обнаружил, что судно вынесло на берег Средиземного моря, где теперь находится Монако, и увидел белую голубку на вершине скалы!

– И поэтому вы хотите побывать в часовне святой Девоты, – заключил виконт. – Конечно, если таково ваше желание, я с радостью отвезу вас туда.

Лицо Айны лучилось счастьем.

– Вы действительно отвезете меня? – радостно воскликнула она. – Но сначала, пожалуйста, узнайте, долго ли ехать туда… Я должна вернуться очень скоро… так как могу понадобиться тете Розамунде.

– Не волнуйтесь, – уверенно произнес виконт. – Мы успеем вовремя.

Айна поспешно надела шляпку, и они спустились вниз к дороге. Усадив девушку в один из наемных экипажей, выстроившихся в очередь недалеко от отеля, виконт велел кучеру ехать к часовне святой Девоты, что, как он отметил, не вызвало у того особого энтузиазма.

Спустившись к подножию холма, открытая коляска, против ожиданий виконта, предполагавшего, что их путь лежит влево, повернула направо. Вскоре их глазам предстало ущелье, в центре которого стояла небольшая часовня.

Виконт помог Айне выбраться из коляски, и она, поблагодарив его улыбкой, поднялась по ступеням.

Открыв тяжелую дверь, девушка прошла внутрь. В помещении было прохладно. Горевшие свечи с трудом разгоняли царивший там полумрак.

В часовне никого не было, за исключением двух пожилых женщин в накинутых на голову черных шалях.

Айна сразу же прониклась торжественной атмосферой и, забыв о виконте, преклонила колена, сложила руки и закрыла глаза.

«Давно я не видел, как женщина, тем более такая молодая и красивая, молится», – подумал стоявший у двери виконт, почему‑то сейчас твердо уверенный, что Айна не притворяется.

Наконец Айна открыла глаза и устремила взгляд на освещенный алтарь. По выражению ее лица виконт понял, что она искренна в своем обращении к Богу, что все ее чувства идут из глубины сердца.

«Такое просто не под силу сыграть ни одному актеру!» – заключил он.

Еще некоторое время помолившись, Айна поднялась и подошла к алтарю. Преклонив на секунду колена, она направилась к выходу. Виконт открыл перед ней дверь часовни, а затем помог спуститься по ступенькам и сесть в коляску.

– Спасибо… спасибо за то, что привезли меня сюда! – проговорила девушка. – Именно такой я и представляла себе эту часовню. – Она замолчала. – Я ощущала себя так, будто переместилась в прошлое. Мне даже передался восторг священника! Теперь я знаю, что он чувствовал, когда увидел белую голубку и понял, где именно следует похоронить святую Девоту.

Виконт был задет тем, что ликование Айны вызвано религиозным экстазом. За долгие годы он привык слышать подобные интонации лишь тогда, когда женщины восхваляли его персону, но никак не безвестную святую, скончавшуюся много веков назад.

– А куда вы хотели бы отправиться сейчас? – спросил он.

– Думаю, мне следует вернуться к тете Розамунде.

– Вы действительно так торопитесь покинуть меня?

– Вовсе нет, – возразила Айна. – Мне приятно ваше общество, мне нравится беседовать с вами. Вы очень добры ко мне, но я… не хочу совершить ошибку.

– Уверен, ваша тетушка не увидит ничего зазорного в том, что вы находитесь со мной, – заявил виконт. – К тому же час еще ранний.

– Я проснулась с рассветом.

– И я тоже, – признался виконт. – Я так хотел встретиться с вами, что отказался от своей обычной верховой прогулки и сразу же поехал в Монте‑Карло за орхидеями.

Айна затаила дыхание и устремила на него робкий взгляд.

– Нам надо о многом поговорить, – тихо произнес виконт, когда коляска остановилась у дверей отеля.

– Желаете еще куда‑нибудь ехать, месье? – осведомился кучер.

Выбравшись из коляски, виконт расплатился и, взяв Айну под руку, повел ее в сад к той скамейке, на которой они сидели в прошлый раз.

– Мне так не хочется расставаться с вами, – сказал виконт. – Может быть, вы спросите у вашей тетушки, не разрешит ли она мне пригласить вас на обед? Я бы отвез вас в Ла Тюрби, – улыбнулся он. – Там сохранились колонны, построенные римлянами, и оттуда открывается изумительный вид на все побережье.

– Я бы с удовольствием поехала с вами, – призналась Айна.

Виконт чувствовал, что она искренна в своем стремлении осмотреть местные достопримечательности.

– Тогда я провожу вас до вашего номера, – объявил он, – чтобы оградить от встречи с великим князем или ему подобными.

– О, это было бы замечательно, – встрепенулась Айна и встала.

Однако виконт продолжал сидеть на скамейке.

– Вы так красивы, – проговорил он, – так прекрасны, что я до сих пор сомневаюсь, земное ли вы создание. – Взяв Айну за руку, он добавил: – Если ваше желание быть со мной столь же велико, сколь и мое, то мы будем очень счастливы.

– Да, конечно, – произнесла девушка, и виконт почувствовал, что ее пальчики задрожали, – я хочу быть с вами… Я благодарна вам за то, что бы отвезли меня в часовню, и рада, что побывала там именно с вами, а не с кем‑нибудь другим.

– Почему? – спросил виконт.

– Может, я ошибаюсь, – после некоторого колебания ответила Айна, – но вы понимаете меня так, как никто другой. – Помолчав, она еле слышным шепотом добавила: – Кажется, тетя Розамунда не отличается особой религиозностью… Она очень удивилась, когда я в прошлое воскресенье отправилась в церковь. Сама она идти отказалась и послала со мной Эми.

– Следовательно, вы считаете, что ее вряд ли заинтересовало бы посещение часовни святой Девоты?

– Думаю, – смущенно проговорила девушка, – тетя подняла бы меня на смех, узнав о моем намерении побывать в часовне.

– Почему же вы решили, что я пойму ваше желание?

– Но ведь вы действительно поняли и отвезли меня туда.

Доверчивый взгляд девушки вызвал в душе виконта смятение.

– Я хочу заботиться о вас и защищать вас от всевозможных неприятностей, – с трудом выдавил он. – Об этом мы могли бы поговорить за обедом.

– Надеюсь, мне разрешат принять ваше приглашение.

– Тогда давайте выясним это.

Когда они прошли в вестибюль отеля, какая‑то женщина, выделявшаяся роскошным туалетом и шляпой со страусовыми перьями, поспешила к ним навстречу.

– Виктор! Вот и ты! – радостно воскликнула она. – Я знала, что встречу тебя здесь!

– Счастлив снова видеть тебя, Белль, – поцеловав ей руку, сказал виконт. – Твое присутствие делает жизнь в Монте‑Карло более интересной и насыщенной.

Айна, разглядывавшая незнакомку, пришла к выводу, что вряд ли на свете существует более красивая и эффектная женщина. Не только ее шляпа, но и платье с короткими, до локтя, рукавами, которые были отделаны черными кружевами, каскадом спускавшимися до самого пола, поражало воображение. Шею незнакомки украшали пять нитей великолепного жемчуга.

К удивлению девушки, виконт не представил ее своей знакомой.

– Кто эта… очаровательная дама? – спросила Айна, когда виконт, поцеловав на прощание незнакомке руку, направился к лестнице.

– Это Белль Отеро.

– Она очень красивая.

– И очень‑очень дорогая. Не многим она по карману, – не задумываясь добавил виконт.

– Дорогая? – удивилась Айна. – Она актриса? «Никогда не поверю, что племянница Рози Рилл настолько наивна, что не понимает, о чем речь», – ухмыльнувшись про себя, подумал виконт и ответил:

– Да, она танцовщица.

– Наверное… она имеет большой успех, если может позволить себе такой красивый жемчуг.

– Неужели вы действительно считаете, что она заработала на жемчуг танцами? – осведомился виконт. – Вот вы, к примеру, смогли бы заработать такие деньги, если бы стали танцовщицей?

Айна засмеялась.

– Вы опять дразните меня! Вряд ли кто‑нибудь заплатит мне хотя бы пенс за мое исполнение. Но даже если бы у меня было много денег, я бы предпочла истратить их на кое‑что другое, а вовсе не на жемчуг.

– И на что же? – поинтересовался виконт. «Наконец‑то разговор зашел о деле», – заключил он.

Айна задумалась на некоторое время, а потом ответила:

– В нашей деревне очень много бедняков. Им бы я и хотела помочь. Я знаю, им очень не хватает мамы и папы, которые делали все возможное, чтобы облегчить этим семьям жизнь.

– А что бы вы купили для себя? – не унимался виконт.

– Я бы купила себе собаку. С ней мне было бы не так одиноко, она стала бы моим другом, – ответила Айна. – А если бы я была очень богатой да к тому же расточительной, то купила бы себе лошадь.

Это было вовсе не то, что ожидал услышать виконт.

– Так вы хотели бы покататься верхом? – после минутного замешательства спросил он.

– Дома я каждый день выезжала на прогулку, – сказала Айна. – Но здесь, в Монте‑Карло, все иначе. Даже если бы у меня была лошадь, вряд ли я осмелилась бы попросить тетю Розамунду, которая и так много для меня сделала, купить мне амазонку! – Рассмеявшись, она добавила: – Прямо‑таки как в том глупом стишке:

Не было гвоздя –

Подкова пропала.

Не было подковы –

Лошадь захромала.

Лошадь захромала –

Командир убит.

Конница разбита –

Армия бежит³.

Вы, наверное, тоже учили его в детстве?

Виконт понял, что ему так и не удалось выяснить, что можно подарить Айне. У него не было времени продолжить свои расспросы, так как они уже подошли к номеру Рози.

– Следует ли мне пригласить вас войти? А вдруг тетя пожелает поговорить с вами?

– У вас есть собственная гостиная? – поинтересовался виконт, и девушка кивнула. – Тогда с вашей стороны будет вполне корректно пригласить меня, – объявил он.

– Прошу, проходите, – пригласила Айна. – Я рада, что вы рассеяли мои сомнения. – Открыв дверь в гостиную, она предложила: – Посидите здесь, а я узнаю, проснулась ли тетя Розамунда.

Айна пересекла комнату и бесшумно приоткрыла дверь в спальню тети. Увидев, что шторы на окнах раздвинуты, она прошла внутрь и плотно закрыла за собой дверь.

Оставшись один, виконт приблизился к окну и задумался. Он не отказался от мысли заполучить Айну, но выяснилось, что этого добиться не так легко, как он ожидал. Причем главное препятствие – не в Рози Рилл, а в самой девушке.

После завтрака Рози, одетая в домашнюю блузу, которая ей очень шла, расположилась на кровати и принялась просматривать газеты. Все три издания Монте‑Карло, как она с удовлетворением отметила, уделили большое внимание тому, что она вместе со своей племянницей, внучкой графа Ормонда и Стейверли, поселилась в «Отеле де Пари».

Рози проснулась вскоре после того, как Айна спустилась вниз. Раздвинув шторы и поставив на столик поднос с завтраком, Эми спросила:

– Хотите взглянуть на орхидеи, которые его милость сегодня утром Прислал Айне?

– Орхидеи? – воскликнула Рози. – Естественно, хочу.

Эми внесла корзину. Рози сразу же схватила конверт и, дважды прочитав записку виконта, победно усмехнулась.

– Это то, чего я хотела! – объявила она.

– Я знала, что вы будете довольны, – с ухмылкой заметила Эми.

Дождавшись, когда Эми выйдет из комнаты, Рози открыла кожаную шкатулку, стоявшую рядом с кроватью, и достала одну из многочисленных пачек писем, перевязанных лентами. Она некоторое время сравнивала почерки, прежде чем убедилась, что почерк виконта очень похож на почерк его отца. Кроме того, в те давние времена маркиз подписывался точно так же, как сейчас его сын: «К.»

Поддавшись порыву, Рози развязала ленту на пачке и прочитала письмо, написанное маркизом более тридцати лет назад:

«Моя дорогая,

сегодня я вернусь поздно, но не волнуйся. Я приду к тебе перед рассветом, когда ты еще будешь в постели.

У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение. Вчера ты была прекрасна! И все же я постараюсь рассказать тебе о своих чувствах сегодня вечером, пусть даже и так поздно.

К.».

Рози дочитала записку, и на ее лице появилось жесткое выражение. Сунув письмо к остальным и снова перевязав их лентой, она положила пачку в шкатулку и закрыла ее.

Продолжая сжимать в руке письмо виконта, она откинулась на подушки. На ее губах играла зловещая усмешка.

Глава 6

Пройдя в спальню, Айна увидела, что тетка сидит перед зеркалом и накладывает на лицо грим. Этот процесс превратился в сложнейшую операцию с тех пор, как Рози стала леди Розамундой. В прошлом для нее не составляло особого труда намазать щеки румянами и сильно припудрить лицо. Сейчас же она могла позволить себе лишь тончайший слой пудры, бледно‑розовую помаду и едва заметную полоску теней.

Услышав шаги племянницы, она с улыбкой повернулась и отметила, что девушке очень идет платье для утренних приемов, купленное на Бонд‑стрит.

– Тетя Розамунда… я хочу кое о чем спросить вас, – робко произнесла Айна.

– О чем, дорогая? – поинтересовалась Рози.

– Виконт пригласил меня пообедать в Ла Тюрби. Он намерен показать мне… римские колонны… Он говорит, что оттуда открывается красивый вид на побережье. – Помолчав, она торопливо добавила: – Но если вам будет одиноко без меня, я, конечно, с радостью останусь.

Рози вновь обратила взор на свое отражение в зеркале.

– Мне приятно, что ты так заботишься обо мне, дорогая, но все же тебе следует поехать с виконтом. Его предложение звучит очень заманчиво.

– А вы… вы не заскучаете без меня? – настаивала Айна.

Вопрос племянницы пробудил в сознании Рози воспоминания о долгих годах, проведенных в одиночестве в Лондоне, и она вновь подумала о том, что действие разворачивается именно так, как она планировала.

– Признаться, – ответила она, – я все еще чувствую усталость, к тому же у меня болит голова. Мне бы не хотелось никуда выходить. Я пообедаю в гостиной, а потом прилягу.

– Значит… я могу идти?

От Рози не укрылись радостные нотки в голосе девушки.

– Да, дорогая, и скажи виконту, чтобы он позаботился о тебе. Ты же знаешь, что ты очень дорога мне.

– Он в гостиной. Если желаете, можете поговорить с ним, – после некоторого колебания объявила Айна.

Рози собралась было ответить согласием, но вовремя вспомнила, что одета лишь в очаровательное неглиже. Наверняка племянница будет шокирована, если она примет виконта в таком виде.

– Иди и сама обрадуй его, – посоветовала она. – Он очень внимателен, если согласился проводить тебя до номера и подождать в гостиной.

– Я… Меня испугал один мужчина… когда я спускалась вниз, – смущенно пробормотала Айна.

– Мужчина? – встрепенулась Рози. – Кто?

– Он представился великим князем Айвором. Он вышел из номера на втором этаже.

– Значит, он навещал Белль Отеро! – прошептала Рози.

Перед глазами Айны мгновенно возник образ красавицы, с которой беседовал виконт.

– И что сказал тебе великий князь?

– Он заявил, что хотел бы… пригласить меня на свою виллу… и на яхту. – Помолчав, она добавила: – А потом он сказал нечто странное… Я испугалась и убежала.

Губы Рози на мгновение сжались.

– Ты не должна иметь дело с великим князем! – резко сказала она. – У него дурная репутация, он не может устоять ни перед одним смазливым личиком, в то время как его несчастная жена возится с детьми в России.

– Вы имеете в виду… что великий князь женат?! – задохнулась от возмущения Айна.

– Естественно, – подтвердила Рози и поняла: племянница шокирована тем, что подобное предложение сделал ей женатый мужчина. – Забудь о нем! – велела она. – Удели все свое внимание виконту. Он знатен, молод и привлекателен.

– Он… чрезвычайно добр ко мне. – Айна поцеловала тетку в щеку. – Спасибо, тетя Розамунда. Вы так много делаете для меня… Я обязательно расскажу вам, как мы съездили в Ла Тюрби!

– Буду ждать с нетерпением! – улыбнулась Рози.

Айна выбежала из комнаты, стремясь поскорее сообщить приятную новость виконту, а Рози еще долго невидящим взором смотрела в зеркало.

Ей не верилось, что все идет именно так, как она представляла себе перед отъездом из Лондона. Она оказалась права, решив, что виконта – «истинного сынка своего папаши», как выразилась Эми, – обязательно привлечет юная и неиспорченная девушка вроде Айны.

Но он у нее попляшет!

Как только виконт, как некогда его отец, скомпрометирует Айну – что неизбежно, – она привлечет его к суду за нарушение обещания. Газеты превратят этот процесс в сенсацию!

Итак, он уже пишет Айне письма. Рози не сомневалась, что таких писем будет еще много, и намеревалась заявить на суде, будто и письма маркиза также принадлежат его перу. Виконт вынужден будет потрудиться, чтобы оправдаться. Маркизу придется выступить в качестве свидетеля, чтобы обелить сына и доказать, кто истинный автор злополучных писем.

Рози уже как наяву видела кричащие заголовки. Газетчики не преминут напомнить всему свету, какое важное положение в высшем обществе занимает маркиз, и сообщить, что ее собственный отец является лордом‑наместником Хартфордшира.

Скандал как снежный ком пронесется по всей Англии.

Рози с наслаждением представляла себе, как оба – и ее отец, и маркиз – будут с негодованием читать эти статьи. Они увидят фотографии и очаровательной Айны, и самой Рози в расцвете ее славы. Потом появятся снимки отца и маркиза.

Она обольет грязью обе семьи – и только после этого ее душа успокоится.

Рози знала, что маркизу и его сыночку придется выплатить Айне огромную компенсацию. Более того, Айне, потерпевшей стороне, будут сочувствовать женщины всех классов и сословий, возмущенные тем, что подлый донжуан предал столь невинное создание.

Рози оставалась в своей комнате до тех пор, пока Эми не сообщила ей, что виконт и Айна ушли, а затем надела одно из своих элегантных платьев и спустилась вниз.

Когда она вошла в вестибюль, великий князь Айвор, беседовавший со своими друзьями, встал и направился к ней.

– Доброе утро, Рози Рилл! – приветствовал он ее. – Я хочу поговорить с вами.

Рози не присела перед ним в реверансе, как того требовал этикет, а лишь слегка согнула колени, явно стремясь оскорбить великого князя.

– Я леди Розамунда Ормонд, ваше королевское высочество.

– Да знаю я, – махнул рукой великий князь. – Однако я слишком долго восхищался вами на сцене. К тому же мы не раз встречались на вечеринках. – Нагло ухмыльнувшись, он продолжил: – Вы были самой красивой актрисой, когда‑либо выступавшей на подмостках «Гейэти».

– Вы льстите мне, – холодно произнесла Рози. Ее голос явственно свидетельствовал о том, что она не считает его слова комплиментом.

– Давайте присядем, – попросил великий князь. – Мне надо кое‑что сказать вам.

Они устроились на стульях в дальнем углу вестибюля.

Рози не могла не отметить, что, несмотря на свой возраст, великому князю удалось сохранить привлекательность и утонченность. Если бы ситуация сложилась иначе, размышляла она, то, возможно, стоило бы обдумать предложение, которое сейчас собирался сделать великий князь.

Рози знала, что у него денег куры не клюют и что он тратит их направо и налево. Однако разработанный ею план полностью исключал его вмешательство.

Рози сидела на стуле прямо, не касаясь спинки, и сурово смотрела на великого князя.

– Я очарован вашей племянницей, Рози, – говорил тот, – я потерял из‑за нее голову. После вас она самая красивая девушка на свете. – Рози молчала, поэтому великий князь продолжил: – Я готов заботиться о ней и обеспечить ее всем, что только может пожелать женщина. – Он сделал паузу. – У нее будут драгоценности, меха, счет в банке и, естественно, дом в Париже, записанный на ее имя.

Рози опустила глаза на руки, сложенные на коленях, и притворилась, будто обдумывает его слова, затем медленно встала.

– Сожалею, что вынуждена разочаровать вас, ваше королевское высочество, – объявила она, – но вы не можете предложить Айне то, что ценится гораздо дороже перечисленного.

– И что же это? – поинтересовался великий князь.

– Обручальное кольцо!

Сделав небрежный реверанс, Рози вышла из отеля и направилась к саду, туда, где рано утром беседовали Айна и виконт. Великий князь, на лице которого отразилось неподдельное изумление, еще долго смотрел ей вслед.

Сейчас почти все столики были заняты посетителями – элегантными дамами и щеголеватыми джентльменами. Рози нашла свободный столик в дальнем конце сада и села. Словно из‑под земли рядом с нею тотчас появился официант, и она собралась было сделать заказ, но ей помешал незнакомец за соседним столиком.

– Могу я просить вас о чести предложить вам бокал шампанского?

Повернувшись, Рози увидела седого, но довольно привлекательного мужчину, сидевшего в инвалидном кресле. Его облик свидетельствовал о том, что он англичанин и дворянин.

– Мы с вами знакомы? – осведомилась она.

– Я знаю вас много лет, – ответил незнакомец, – и буду счастлив рассказать вам об этом.

Уставшая от одиночества Рози, которой руководило не только любопытство, но и желание ради разнообразия провести время в мужском обществе, пересела за его столик. Он заказал бутылку шампанского и, когда официант ушел, воскликнул:

– Не могу поверить своему счастью! Всю свою жизнь я мечтал о том, чтобы поговорить с вами и рассказать, как много вы значите для меня. И вот чудо свершилось – вы здесь!

Рози рассмеялась.

– Звучит очень драматично!

– Но для меня это действительно драма, – тихо произнес незнакомец. Заметив, что Рози смотрит на его ноги, прикрытые пледом, он пояснил: – Я сломал ногу на охоте, и потребовалось достаточно много времени, чтобы кость срослась. Доктора решили, что лечение истощило мои силы, и посоветовали отдохнуть в Монте‑Карло. – Он помолчал. – Встреча с вами – это самое действенное лекарство на свете!

Звезда «Гейэти» одержала верх над леди Розамундой, и Рози кокетливо проговорила:

– Спасибо! А теперь объясните, почему вы утверждаете, будто давно знаете меня.

– У меня не хватит слов, чтобы передать, как много вы всегда значили для меня, – ответил незнакомец. – Но сначала я должен представиться. Сэр Стивен Хардкасл. Три года назад я унаследовал от отца титул баронета. – Рози вежливо улыбнулась. – К сожалению, титул достался мне после смерти двух моих братьев. Одного убили на северо‑западной границе в Индии, а другой сражался под командованием генерала Гордона в Хартуме.

– Мне до сих пор тяжело вспоминать об этой осаде, – с грустью призналась Рози. – Генерал Гордон – настоящий герой.

– Когда я впервые увидел вас, – продолжал Стивен Хардкасл, – мне было двадцать три. Я служил младшим офицером. Меня, как и всех молодых людей, словно магнитом тянуло в окутанный ореолом романтики «Гейэти», где властвовали смех и очарование и где были самые красивые в мире девушки, – улыбнулся он.

Рози догадалась, что он продолжает видеть ее такой, какой она была много лет назад.

– И самой красивой из них были вы! – добавил он. – Наверное, я влюбился в вас в тот момент, когда впервые увидел на сцене. Потом я вернулся в Индию и понял, что никто не может сравниться с вами по красоте. Вы стали для меня олицетворением женственности и утонченности.

Рози слушала его, словно околдованная.

– И вы снова пришли в театр? – после довольно продолжительного молчания спросила она.

– Я приходил в театр каждый раз, когда приезжал в отпуск. Я вернулся в Англию с одной‑единственной мыслью – увидеть вас!

– Но почему вы не представились мне?

– Как я мог осмелиться! – воскликнул Стивен Хардкасл. – У меня почти не было денег. Я даже не мог послать вам цветы, что, как мне известно, делали все ваши поклонники. – Он снова вздохнул и продолжил: – Нет, я просто сидел в партере и любовался вами. Мое сердце начинала биться быстрее, когда вы выходили на сцену. Покидая Лондон, я знал, что полюбил вас навеки.

– Невероятно! – проговорила Рози. – Но теперь вы, конечно, женаты?

– Я не встретил ту, которая хоть в чем‑то могла бы сравниться с вами.

– Надеюсь, в том, что вы остались холостяком, нет моей вины?

– Допускаю, что вы не поверите мне, но все же это истинная правда, – сказал Стивен Хардкасл. – Я любил вас, Рози. Долгими ночами я мечтал о вас. Все свои поступки я совершал, думая лишь о том, что вы будете гордиться мною.

Рози казалось невероятным то, что говорил этот человек, но в голосе его звучало такое неподдельное чувство, что неожиданно для себя она поверила ему.

– Все, за что меня хвалило командование, я совершал ради вас. – Он сделал паузу. – Унаследовав фамильное поместье, я заново обставил несколько комнат, думая лишь о том, что они станут достойной оправой для вас. – Он устремил на Рози полный обожания взгляд. – И вот теперь вы рядом со мной, такая, какой я вас и представлял в этом возрасте! – Он счастливо улыбнулся. – Из потрясающе красивой, восторженной девушки вы превратились в утонченную и столь же прекрасную женщину.

– Но вы так и не предприняли попытки познакомиться со мной?

– Наверное, я боялся испытать разочарование, – признался Стивен Хардкасл. – Я слишком долго боготворил вас и лелеял в сердце ваш образ, поэтому не вынес бы, если бы вы оказались такой, как большинство женщин вашего возраста: с вытравленными перекисью волосами, нарумяненными щеками, то есть, грубо говоря, молодящейся старушкой. – Весело засмеявшись, он добавил: – Но вы совершенны. Я знал, что так и будет. Вы не представляете, как это для меня важно.

– Просто не верится! – пробормотала Рози, которой всей душой хотелось поверить его словам.

Так, потягивая шампанское, они беседовали еще час. Узнав, что Рози собирается обедать в одиночестве, Стивен Хардкасл вызвал своего камердинера, возившего его инвалидное кресло.

Миновав казино, они добрались до отеля «Метрополь».

– Я не могу жить в «Отеле де Пари», потому что там слишком высокая лестница. К тому же мне всегда нравилось обедать на открытом воздухе, – объяснил Стивен Хардкасл.

– И мне тоже, – призналась Рози, чувствуя, как в ее сердце все больше разгорается очищающее пламя.

За обедом Стивен рассказал ей, что пересмотрел все спектакли с ее участием, и признался, что сильно страдал, когда, вернувшись из‑за границы, обнаружил, что она покинула сцену.

– Я просто не мог представить «Гейэти» без вас. Единственным утешением для меня была надежда, что вы вышли замуж за любимого человека и счастливы с ним…

– Я… не встретила такого человека, – тихо проговорила Рози.

– О моя дорогая, если бы я знал! – воскликнул Стивен Хардкасл и накрыл ее руки своими. – А сейчас… – неуверенно начал он, и Рози догадалась, что он с трудом подыскивает слова, – а сейчас… в вашей жизни появился тот, кто… имеет для вас значение?

Рози решила ничего не скрывать от него.

– В моей жизни давно никого нет, – улыбнулась она. – Я привезла сюда свою племянницу, которую впервые увидела две недели назад. Она осталась одна после смерти родителей. – Рози вновь подумала о том, что долгие годы ее существование было лишено смысла, что она жила одними воспоминаниями. – У меня никого нет, – повторила она. – Я покинула театр в сорок пять лет. Признаться, на сцене я была не актрисой, а девочкой из «Гейэти».

По тому, как Стивен напрягся, Рози догадалась, что он собирается заговорить о чем‑то очень важном.

– Вы… вы скучаете по сцене? – спросил он.

– Я сама часто задаю себе этот вопрос, – ответила Рози. – Полагаю, больше всего на свете я скучаю по той жизни, которую оставила ради театра.

– И какой же была та ваша жизнь? К своему удивлению, Рози разоткровенничалась и поведала Стивену о своем детстве, о том, что отец пришел в ярость, когда узнал о ее бегстве с Вивианом Вогэном. Рассказывая о том, чем закончилась ее жизнь с Вивианом, Рози сообразила, что Стивен не знает, как сложилась ее дальнейшая судьба, и, испугавшись, что может разрушить сложившийся в его сознании образ, решила утаить от него свою связь с маркизом.

– Значит, вы тоже страдали, Рози, – заключил Стивен Хардкасл и, сжав ее руку, спросил: – Скажите, в моих ли силах возместить вам то, чего вы были лишены? – Увидев вопросительный взгляд Рози, он продолжил: – Я горжусь своим поместьем – две тысячи акров сельскохозяйственных угодий в Девоншире – и своей ролью в жизни графства. – Он выжидательно посмотрел на Рози. – И в то же время я очень одинок. Вы говорили, что вам нравится деревня.

Рози затаила дыхание. Она никак не могла поверить, что все происходит наяву. Она ощущала прикосновение сильной руки Стивена, и сердце ее наполнялось уверенностью, будто она уже сейчас находится под его защитой.

– Вы должны… жениться, – изменившимся голосом произнесла Рози. – Тогда у вас родится сын… который унаследует титул.

– Это не самое главное для меня, – возразил Стивен, – потому что у меня есть племянник, который к тому же успел отличиться, пока служил в моем полку. Уверен, он получит звание генерала и дворянство. – Помолчав, Стивен с гордостью добавил: – У меня есть еще один племянник. Он достиг значительных высот в политике и, вполне возможно, получит звание пэра. Так что у вас буду только я, Рози, если вы дадите свое согласие, – тихо закончил он.

Рози подняла на него глаза и на мгновение забыла о том, что ей пятьдесят шесть. Любовь Стивена заставила ее вновь почувствовать себя молодой и ощутить в душе радость.

– Как вы можете… предлагать мне такое?.. Ведь мы только что познакомились.

Стивен засмеялся.

– Я же объяснил вам, что знаю вас много лет. Вы будете принадлежать мне, и ничто – ни ваши слова, ни ваши действия – не помешает мне добиться того, о чем я так долго мечтал. – Ласково улыбнувшись, он добавил: – Вы моя, Рози, моя. А я давно уже принадлежу вам и душой, и телом. Вам нужно только решить, едете вы со мной или оставляете меня наедине с моими мечтами.

– Вы… действительно хотите… чтобы я стала вашей женой? – спросила Рози, желая лишний раз услышать его уверения.

– Я посвящу остаток своей жизни тому, чтобы убедить вас в своей любви, – просто ответил Стивен.

Приехав в Ла Тюрби, виконт повел Айну в крохотный ресторанчик, который содержала семейная пара: мадам с лучезарной улыбкой обслуживала посетителей, а ее муж готовил восхитительные яства, которыми славилось заведение.

Айна и виконт добрались до Ла Тюрби на новом автомобиле виконта. Поездка привела девушку в восторг: она впервые сидела в машине! Чтобы ветер не трепал волосы, она сдвинула назад соломенную шляпку и накинула на голову шифоновый шарфик, который очень ей шел.

Виконт сообщил Айне, что это последняя модель спортивного «панхарда», оснащенная рулевым колесом и пневматическими шинами.

Когда они подошли к дверям ресторанчика, Айна решила надеть шляпку, поля которой напоминали нимб вокруг ее головы, но виконт остановил ее.

– Оставьте так, как есть, – посоветовал он. – Здесь не бывает важных посетителей, зато кормят отменно. Мы сможем спокойно поговорить, нам никто не помешает.

«Помешать могут только ему, ведь я никого не знаю в Монте‑Карло», – подумала Айна и сразу вспомнила великого князя.

Видимо, заметив, как она вздрогнула, или просто догадавшись о ее мыслях, виконт сказал:

– Уверяю вас, в этом ресторане вы не встретите подобных субъектов. Как я уже сказал, мы сможем спокойно поговорить.

Айна улыбнулась и, развязав ленты шляпки, положила ее на заднее сиденье автомобиля.

Они прошли в ресторан, который, как и утверждал виконт, оказался очень маленьким и уютным, и сели за столик у окна. Виконт долго и тщательно составлял заказ, и, когда подали еду, Айна убедилась, что его выбор был удачным, а хозяин действительно готовит отменно.

Айна то и дело исподтишка поглядывала на виконта и восхищалась его красотой, не подозревая о том, что он думает о ней тоже самое. Когда же их взгляды случайно встречались, она смущалась, хотя не могла объяснить себе причину своего смущения.

Официант подал вино, которое, как сообщил виконт, делали из местного винограда.

После обеда им принесли кофе и по рюмке коньяка.

– Ваша утренняя встреча с великим князем обеспокоила меня. Я хочу быть уверенным, что подобное больше никогда не повторится.

– Но… как это сделать? – спросила Айна и в следующее мгновение испуганно вскрикнула: – Неужели вы допускаете, что тетя Розамунда примет его предложение погостить на вилле или на яхте?

– Не сомневаюсь, что ваша тетушка не сделает этого, зная, как вы к нему относитесь, – ответил виконт. – И все же было бы лучше, если бы вы позволили мне оберегать вас от великого князя и ему подобных. – Помолчав, он очень тихо добавил: – Вы чрезвычайно красивы, Айна. Знайте: где бы вы ни появились, обязательно найдется мужчина, который не сможет устоять против ваших чар и захочет стать вашим полновластным хозяином.

– Вы… вы пугаете меня! – воскликнула девушка. – Не могу поверить, что на свете много мужчин, таких же ужасных и… порочных, как великий князь!

– Почему у вас сложилось такое мнение? – удивился виконт. – Вы же ничего не знаете о нем. Ведь он всего лишь испугал вас.

– Я сказала тете Розамунде, что вы проводили меня наверх, дабы оградить меня от… встречи с ним. И тетя сообщила мне, что он женат!

В голосе девушки звучал неподдельный ужас, и виконт догадался, что она совсем не знает жизни. И в то же время у него не укладывалось в голове, как могло так получиться, что племянница Рози Рилл не имеет никакого представления о нравах высшего света.

– Неужели вы не понимаете, – сказал он, – что, оказавшись в Париже или в Монте‑Карло, великий князь так же, как и множество других мужчин, считает себя свободным от семейных обязательств? – Он сделал паузу. – Все они преисполнены решимости развлекаться с любыми симпатичными девушками, которых встречают на своем пути.

– Может, это и правда… – бросив на виконта недоверчивый взгляд, проговорила Айна, – но для меня звучит ужасно. Я допускаю, что так могут вести себя иностранцы, но никогда не поверю, что на такое способен англичанин.

– Предположим, англичанин вроде меня познакомился с красивой молодой женщиной. Она произвела на него неизгладимое впечатление, и ему захотелось заботиться о ней и защищать ее. Каковы, по‑вашему, будут его действия?

На лице Айны появилось озадаченное выражение.

– Мне кажется, это очевидно, – уверенно, словно ничего другого не могло прийти ей в голову, сказала она. – Если он холост, то женится на ней, а если женат, то ему придется ее забыть.

Виконт на мгновение лишился дара речи. Придя в себя, он сообразил, что Айна была бы необычайно шокирована, услышав от него то, что он собирался ей предложить. Слава Богу, он не пытался форсировать события, иначе она убежала бы от него точно так же, как от великого князя.

Виконт решил сменить тему и заговорил о Ла Тюрби. Вскоре он расплатился с официантом и повел Айну к сверкавшим в лучах солнца колоннам, которые некогда были украшением виллы богатого римлянина.

– Жаль, что они не могут говорить! – воскликнула девушка. – Они бы рассказали много любопытного.

– Вы действительно интересуетесь историей? – осведомился виконт, по опыту знавший, что женщины проявляют интерес к прошлому лишь тогда, когда это касается их самих.

– Мы с папой много путешествовали по свету, – ответила Айна, – только не по‑настоящему, а мысленно. Мы не могли позволить себе съездить в Рим. – Она улыбнулась. – Зато мы посетили дворцы и церкви, осмотрели все фонтаны и другие достопримечательности, которыми славится этот город. Точно таким же образом мы побывали в Греции. – Она помолчала. – Как и тысячи паломников задолго до нас, мы были потрясены ее красотой.

По ее тону виконт догадался, что эти воображаемые путешествия с отцом играли в ее жизни большую роль.

Умело ведя автомобиль по спускавшемуся вниз, к побережью, серпантину, виконт отвез Айну в Монте‑Карло. Он понимал, что потерпел поражение, так и не объяснив девушке, какую отводил ей роль, а она – он готов был спорить на все свое состояние – не имела ни малейшего представления о том, что именно он намерен был ей предложить.

И все же виконту нравилось то, что Айна отличается от его знакомых. Первой его любовницей была очаровательная балерина. Последовав примеру отца, он взял ее под свое покровительство. Их связь продлилась всего полгода, так как она обнаружила почти полное отсутствие ума и очень скоро наскучила ему. Тогда он обратил свое внимание на девушек из «Гейэти», значительно более привлекательных и обаятельных, чем актрисы других лондонских театров.

И они оказались скучными, хотя их прошло через его руки немало. Они были до ужаса предсказуемы: стоило им открыть рот, как он уже знал, какие слова сорвутся с их губ.

Айна же, несмотря на свою молодость, отличалась развитым мышлением и широтой интересов и иной раз задавала ему вопросы, ответить на которые было не так‑то просто.

Они вернулись в Монте‑Карло около четырех часов дня.

– Увидимся вечером, – сказал виконт, останавливая автомобиль у дверей «Отеля де Пари». – Я попрошу у вашей тетушки разрешения развлечь вас, пока она будет играть в казино. Возможно, мы сходим куда‑нибудь потанцевать.

– Потанцевать! – радостно воскликнула Айна. – Это было бы замечательно! Но боюсь… я не очень хорошо танцую.

– Не думайте, что разочаруете меня, – улыбнулся виконт. – Итак, до вечера.

– До вечера, – попрощалась Айна. – И еще раз спасибо вам за поездку. Даже не представляла себе, что будет так интересно.

– Рад слышать это.

Виконт заглянул ей в глаза и едва удержался, чтобы не поцеловать ее.

Дождавшись, когда девушка скрылась в вестибюле отеля, он поехал по набережной.

«Русалка», яхта его отца, стояла в гавани. Виконт подумал о том, что неплохо было бы пригласить Айну и, если девушка пожелает, чтобы кто‑то сопровождал их, – Рози на прогулку вдоль побережья.

Припарковав автомобиль, он поднялся по сходням на борт судна, где его уже ждал капитан.

– Добрый день, милорд! Я надеялся увидеться с вами.

– Возможно, яхта понадобится мне завтра, – заявил виконт.

Они с капитаном обсудили маршрут и определили, какие продукты заказать для обеда, который, по замыслу виконта, должен был превзойти сегодняшний.

Виконт представлял, с каким интересом Айна будет обследовать судно, сошедшее со стапелей всего полгода назад.

Когда все важные проблемы были решены, капитан сказал:

– Попрошу вас подняться на мостик, милорд. Мне бы хотелось, чтобы вы опробовали новые бинокли, только вчера доставленные из Лондона.

– Отлично! – воскликнул виконт. – А я как раз собирался узнать, когда их должны прислать.

Они поднялись на мостик, и капитан достал из чехлов два бинокля, один из которых протянул виконту, а другой взял сам. Виконт заказал эти бинокли потому, что они были самыми сильными из тех, что производились в стране.

Виконт навел бинокль на море, затем на гору, возвышавшуюся над побережьем, и различил римские колонны, возбудившие такой интерес у Айны. Он вспомнил, как она расспрашивала его о нашествии римлян, а он, к сожалению, почти ничего не знал об этом периоде.

«Надо будет купить книги по истории Монте‑Карло», – подумал он.

Внезапно капитан, разглядывавший в бинокль город, удивленно проговорил:

– Просто глазам своим не верю, милорд!

– В чем дело? – осведомился виконт.

– Я только что видел, как из ущелья вышла молоденькая девушка. Наверное, она ходила в часовню святой Девоты. – Капитан вновь посмотрел в бинокль и продолжил: – Она была одна. А потом двое мужчин, похожих на русских с яхты «Цесаревич», которая пришвартована недалеко от нас, затолкали ее в карету. Уверен, она сопротивлялась.

– Что такое вы говорите?! – встрепенулся виконт.

– Вон, смотрите! Видите карету на набережной? – указал на берег капитан.

Виконт проследил взглядом за каретой, которая на огромной скорости пронеслась по набережной и остановилась в дальнем ее конце.

– Может, я ошибаюсь, но эти двое из команды «Цесаревича», яхты великого князя.

Виконт на мгновение замер, а затем приставил к глазам бинокль и навел его на двух высоких и мускулистых моряков, тащивших сопротивлявшуюся Айну, – он не сомневался, что это была именно она! – по сходням на борт «Цесаревича». Это зрелище привело его в такую ярость, что он отшвырнул бинокль и побежал к трапу. Спустя минуту он уже был на сходнях.

Бросив взгляд на «Цесаревича», виконт увидел, что судно уже подняло якорь и направлялось к выходу из гавани.

– Следуйте за мной на максимальной скорости! – приказал он капитану. – А я воспользуюсь моторной лодкой.

Виконт бросился на корму яхты, где была привязана моторная лодка – такое же новшество, как и его автомобиль. За ним, по приказу капитана, побежали два матроса.

– Ты поплывешь со мной! – указал виконт на одного из них.

Прыгнув в лодку, он завел мотор и устремился к «Цесаревичу». Услышав, как заработали двигатели «Русалки», он понял, что его яхта уже очень скоро выйдет в море.

Виконт ни минуты не сомневался в том, что Айну похитили.

– Великий князь заплатит за это, – гневно процедил он сквозь стиснутые зубы. – На такое способны только русские.

Великий князь всегда считался цивилизованным человеком. У него были великолепные манеры. Но под блестящей внешностью, как оказалось, скрывалась варварская натура, толкавшая его на поступки, которые бросали вызов моральным устоям общества.

Виконт ругал себя за то, что не придал особого значения страху Айны перед великим князем. Ему сразу следовало бы догадаться, что испуг девушки только подстегнет великого князя в стремлении завладеть ею.

Великий князь славился своими любовными похождениями, однако это было обычным явлением в Монте‑Карло и ни у кого не вызывало удивления. Что же касается Айны – а теперь виконт не сомневался в ее невинности и чистоте, – то она смотрела на мир совершенно иными глазами, и поэтому то, что происходило с ней в настоящий момент, было поистине ужасным.

– Я должен спасти ее! – гневно прошептал виконт.

Его лодка, оснащенная современным двигателем, работавшим на керосине, летела как птица и развивала скорость гораздо большую, чем указывали ее конструкторы.

Хотя яхта «Цесаревич» была более ранней постройки, чем «Русалка», она не уступала последней в быстроходности.

– Моя яхта вышла из гавани? – перекрывая шум мотора, спросил виконт у матроса.

– Да, милорд, только что.

Виконт не смог бы объяснить себе, для чего он приказал капитану вывести судно из гавани и последовать за ним. Однако он почему‑то был уверен, что «Русалка» обязательно понадобится ему для спасения Айны.

Приблизившись к «Цесаревичу», виконт задумался над тем, как забраться на борт или связаться с великим князем. Внезапно он увидел, как хрупкая фигурка в белом пробежала по палубе, и сразу догадался, что это Айна. Он собрался было дать ей знать, что находится рядом, в лодке, но в следующее мгновение девушка взобралась на леер и устремила взгляд на темные воды. Когда в дверях салона показался великий князь, она бросилась вниз.

Глава 7

Расставшись с виконтом у порога «Отеля де Пари», Айна стремительно взбежала по лестнице. Ей не терпелось рассказать тете о первой в жизни поездке в автомобиле и описать красоты Ла Тюрби.

Не найдя тетю ни в гостиной, ни в спальне, Айна разочарованно вздохнула. Она пребывала в таком возбуждении, что готова была поделиться своими впечатлениями даже с Эми.

Внезапно ей в голову пришла великолепная идея: сходить в церковь и поблагодарить Господа за то, что она так счастлива, за то, что все так добры к ней.

Айна не знала, где в Монте‑Карло находится англиканская церковь, и решила отправиться в часовню святой Девоты, расположенную недалеко от отеля. Это не займет много времени, подумала она, и к ее возвращению тетушка уже будет дома.

Из страха вновь встретить великого князя Айна вышла из отеля через боковую дверь, предназначенную для багажа, и поспешила вниз по склону, к гавани, надеясь, что никто не обратит на нее внимания. Она не догадывалась о том, что великий князь следует за ней в закрытой карете. Он уже известил администрацию отеля о том, что выезжает после обеда.

Свернув в ущелье, Айна поднялась по ступеням и зашла в часовню. Внутри царила тишина. Две женщины ждали своей очереди пройти в исповедальню. Девушка преклонила колена перед алтарем и, закрыв глаза, начала молиться. Как и учил ее отец, сперва она вознесла благодарственные молитвы, а затем попросила Господа о том, чтобы виконт почувствовал к ней хоть капельку той любви, что она испытывала к нему.

– Ну хоть чуть‑чуть, Господи, – молила она, – самую капельку… Я знаю, он слишком прекрасен для меня… вряд ли я когда‑либо буду что‑то значить в его жизни… но пусть он будет помнить обо мне, когда мы расстанемся.

Миновало немало времени, прежде чем Айне показалось, будто на свои молитвы она получила ответ свыше. Девушка поднялась с колен и вышла из часовни на солнечный свет. Погруженная в размышления, она не заметила, что за ней следуют двое.

Айна шла по дороге, когда мужчины приблизились к ней. Она удивленно посмотрела на незнакомцев и увидела, что это матросы.

– Мамзель, идемте с нами! – пригласил один из них, указывая на стоявшую неподалеку карету.

Его странный акцент навел Айну на мысль о том, что он француз.

– Нет! Я возвращаюсь в отель, – поспешно проговорила она.

Внезапно незнакомцы грубо схватили ее за руки и потащили к карете. Закричав, Айна начала вырываться, но вскоре поняла, что любое сопротивление бесполезно.

Ее впихнули в карету и усадили на заднее сиденье. Незнакомцы расположились по обе стороны от нее.

– Что вы делаете? Куда вы меня везете? – испуганно спросила она. Мужчины, рассматривавшие пришвартованные в гавани яхты, не удостоили ее ответом. – У… у вас нет никакого права! – настаивала Айна.

Пока девушка размышляла о том, как спастись, карета остановилась на набережной напротив яхты, с которой были переброшены сходни. Один из матросов выпрыгнул из кареты и стал вытаскивать Айну.

– Нет… нет… это ошибка! – закричала девушка, но слова ее не возымели никакого эффекта.

Второй матрос пришел на помощь первому, и вдвоем они понесли ее к сходням. Айна так яростно сопротивлялась, что с нее слетела шляпка.

Оказавшись на борту яхты, матросы втолкнули ее в салон. Придя немного в себя, Айна огляделась по сторонам и увидела великого князя, который неторопливо поднимался с дивана. Поняв, кто именно затеял похищение, она лишилась дара речи.

– Добро пожаловать на борт «Цесаревича», прекрасная дама, – заявил великий князь. – Я с нетерпением ждал момента, когда мы сможем поговорить. И вот наконец мы одни.

Айна глубоко вздохнула, чтобы справиться с охватившей ее дрожью.

– Как вы посмели… силой привезти меня сюда! Против ее желания в голосе девушки слышался испуг. Великий князь подавлял ее своим огромным ростом, она чувствовала себя маленькой и беззащитной.

– Прошу вас, присаживайтесь, – протянул ей руку великий князь. – Я вам все объясню.

– Я… я не могу задерживаться, – пролепетала Айна. – Я должна вернуться… домой. Тетя Розамунда будет ждать меня.

– Леди Розамунда без возражений примет ваши оправдания, когда вы расскажете ей, что именно задержало вас, – рассмеялся великий князь.

Айна пересекла салон и, приблизившись к князю, заглянула ему в глаза.

– Пожалуйста, поймите, вы совершили большую ошибку… доставив меня сюда таким ужасным способом. – Переведя дух, она продолжила: – Возможно, я тоже совершила ошибку, отправившись в часовню одна… Но мне хотелось помолиться.

– И о чем же вы молились? – поинтересовался великий князь. – Любопытно узнать, каковы ваши желания. Расскажите мне, что вы хотите, и я обещаю исполнить их.

– Я хочу… вернуться в отель, – ответила Айна. – Пожалуйста, ваше королевское высочество… позвольте мне уйти.

– К чему такая спешка! – воскликнул великий князь. – Сейчас вы выпьете шампанского и почувствуете себя лучше.

– Мне… ничего не нужно! – Айна провела рукой по волосам. – Я потеряла шляпку, когда ваши матросы тащили меня на яхту.

– Я подарю вам другую. Если пожелаете, у вас будет тысяча шляпок.

Великий князь наполнил два бокала и, держа их в руках, подошел к Айне.

– Я намерен провозгласить тост! – с наглой усмешкой объявил он. – За наше счастье вдвоем!

Айна замерла.

– Я не понимаю… что имеет в виду ваше высочество.

Айна знала, что ей не следует ничего пить, так как алкоголь может ослабить ее внимание. Отпив крохотный глоток, она поставила бокал на столик и проговорила:

– Пожалуйста… ваше королевское высочество… давайте будем разумными людьми. Я должна вернуться к тете Розамунде… мы с вами могли бы встретиться в другое время, – добавила она, хотя ей хотелось этого меньше всего на свете.

Айна понимала, что нужно любыми способами покинуть яхту, но не представляла, как именно. Она знала, что на поддержку команды рассчитывать не приходится, потому что эти люди беспрекословно подчинялись своему хозяину.

Великий князь поставил на столик наполовину пустой фужер и взял Айну за руку. Казалось, он не замечает, как напряжены пальчики девушки.

– Вы очаровательны, – сказал он. – Давно я не встречал таких красавиц! – На его губах появилась отвратительная ухмылка. – Я мечтаю дать вам, Айна, все, что вы хотите: платья, драгоценности, меха, экипажи, лошадей, дом в Париже, где мы будем безмерно счастливы, когда покинем Монте‑Карло.

Несколько мгновений девушка удивленно смотрела на него, затем проговорила:

– Не понимаю, ваше королевское высочество, почему вдруг у вас возникло желание делать мне такие подарки… Как мне известно, у вас в России есть жена. Уверена, она была бы счастлива иметь все это.

– Она и так имеет все, что нужно, – пренебрежительно произнес великий князь. – Вы же, моя маленькая Айна, нуждаетесь в своего рода оправе, которая выгодно подчеркивала бы вашу красоту.

– Я не могу принять то, что вы предлагаете… Это невозможно, – тихо, но твердо заявила Айна. – Благодарю вас, ваше королевское высочество, за безграничную щедрость, но должна отказаться от вашего предложения. Мне нужно идти!

Она бросилась к двери, но великий князь преградил ей дорогу.

– Вам отсюда не выбраться, – хладнокровно сказал он. – Я хочу вас и намерен завоевать, заставить вас полюбить меня. Ваше сопротивление делает мою задачу еще более увлекательной.

У Айны от страха по спине побежали мурашки. При первой встрече она решила, что у великого князя очень грозный вид, но сейчас он вызывал у нее лишь отвращение. Несмотря на свою неопытность, она прекрасно понимала, что он предлагает ей нечто недостойное. Представив, как он касается ее, она едва сдержала вопль ужаса.

Великий князь медленно привлек девушку к себе и обнял. Айне, отталкивавшей его от себя изо всех сил, показалось, что ее заковали в железные обручи. Великий князь глухо засмеялся, и она поняла: ее сопротивление не только забавляет, но и возбуждает его.

– Отпустите меня! Отпустите! – закричала она. Она отвернулась, чтобы уклониться от поцелуя, и его губы прижались к ее шее. Внезапно она ощутила, как он покусывает ее!

Айну сковал ужас. Когда его рука легла ей на грудь, прикрытую тонким шелком платья, она едва не лишилась рассудка.

– Мы пойдем в мою каюту, – сказал великий князь. – Я хочу прижать вас к себе и научить любви. Поверьте, это вам понравится! – В его голосе слышалась страсть, для Айны же этот звук ассоциировался с рычанием дикого зверя.

Великий князь торопливо подтолкнул Айну к двери. Девушка понимала, что силы их не равны, но была преисполнена решимости оказать ему сопротивление. Она готова была даже расстаться с жизнью, только бы не принадлежать ему. Если он исполнит задуманное, ее существование лишится смысла.

Великий князь открыл дверь салона, и Айна мысленно обратилась сначала к отцу, а потом к виконту. Его красивое лицо встало у нее перед глазами, и она поняла, что только он может спасти ее.

«Спасите меня! Спасите меня! О Господи, пусть он спасет меня!» – мысленно взывала она.

И вдруг она увидела, что ей предоставляется шанс. Чтобы пройти в дверь, великий князь немного ослабил хватку, и Айна, рванувшись изо всей силы, выдернула руку и выбежала на палубу. Перегнувшись через леер, она посмотрела вниз, прекрасно зная, что погибнет, если спрыгнет в воду, так как не умеет плавать.

Внезапно позади нее раздался голос князя:

– Идите сюда, Айна, глупышка!

Отбросив сомнения, Айна взобралась на леер и, помедлив секунду, прыгнула.

Виконт, следивший за всем, что творилось на «Цесаревиче», мгновенно скинул сюртук, снял ботинки и нырнул, а матрос, сопровождавший его, принял на себя управление лодкой и направил ее вслед за виконтом туда, где скрылась под водой девушка.

Виконт испугался, что Айна может потерять сознание от сильного удара о воду и утонуть. К тому же он допускал, что она не умеет плавать.

Наконец голова девушки показалась над поверхностью всего в нескольких футах от него. Несколько сильных взмахов – и виконту удалось схватить ее. Как он и предполагал, Айна была без сознания.

До него донеслись крики с яхты, рядом с ним с плеском шлепнулся спасательный круг, однако он поплыл к своей лодке, поддерживая голову девушки над водой.

Передав Айну матросу, виконт забрался в лодку, развернул ее и направил к «Русалке». Оглянувшись, он увидел, что с «Цесаревича» спускают шлюпку.

«Вряд ли на ней есть мотор, – успокоил он себя. – Как бы то ни было, ни одно судно во всем Монте‑Карло не может сравниться по быстроходности с моей лодкой».

Когда Айну подняли на борт «Русалки», она все еще была в обмороке. Виконт, сопровождаемый капитаном, который славился умением оказывать первую помощь, отнес ее в свою каюту осторожно положил на пол, затем прошел в ванную, снял с себя мокрую одежду и надел махровый халат.

– Она так и не пришла в себя, милорд, – обеспокоенно проговорил капитан, когда виконт вернулся в каюту. – Думаю, это следствие шока. Она сильно ударилась о воду. Пульс у нее в норме.

– Я переодену ее и уложу в постель, – сказал виконт, – а потом вы еще раз осмотрите ее.

– Обязательно, милорд. Вы желаете, чтобы мы плыли обратно в Монте‑Карло?

Виконт на секунду задумался, прежде чем ответить:

– Нет. Скажите матросу на моторной лодке, что ему придется доставить письмо, которое я сейчас напишу. А пока мы будем курсировать вдоль побережья.

– Слушаюсь, милорд.

Капитан вышел из каюты, а виконт встал на колени подле Айны.

«С влажными волосами, в платье, прилипшем к телу, она похожа на нимфу, поднявшуюся из морских глубин», – сказал он себе.

Виконт снял с Айны мокрое платье, отметив про себя, что ему впервые приходится раздевать женщину в бесчувственном состоянии, и завернул ее в полотенца. Он старался не думать о том, как она прекрасна, что у нее тело греческой богини, и все же не мог удержаться, чтобы не смотреть на нее.

Он с удивлением обнаружил, что ее ресницы длинны и пушисты, а опущенные уголки губ не портят ее очарования. Ему безумно захотелось поцеловать девушку, своим поцелуем пробудить ее к жизни.

Однако он отогнал прочь подобные мысли и, подойдя к двери, позвал капитана:

– Ваша пациентка готова к осмотру, капитан. Я поднимусь наверх и напишу письмо, которое следует доставить в Монте‑Карло.

– Слушаюсь, милорд. Я побуду с ней до вашего возвращения, но сомневаюсь, что она придет в сознание.

Виконт поднялся в салон и сел за письменный стол. Взяв лист плотной бумаги с названием яхты, он начал писать:

«Дорогая леди Розамунда,

великий князь похитил Айну и увез ее на свою яхту «Цесаревич». Она сбежала от него, бросившись в море, но я оказался рядом и спас ее.

Кажется, ей не причинили вреда, однако она все еще без сознания. Я намерен отвезти ее в Вильфранш на виллу своей тетки, герцогини Рексхэм, где всегда найдутся опытные сиделки.

Я заеду к Вам завтра утром, чтобы рассказать о состоянии Айны и обсудить ее будущее.

Искренне Ваш,

Виктор Колт».

Запечатав конверт, он написал адрес леди Розамунды в «Отеле де Пари» и приказал передать матросу в моторной лодке, что тот должен доставить письмо как можно быстрее.

Вернувшись в каюту, он велел капитану взять курс на Вильфранш и следовать туда с максимальной скоростью, затем переоделся и сел в кресло возле койки, на которой лежала Айна.

Два часа спустя яхта вошла в гавань Вильфранша. Виконт отправил одного из матросов на виллу, чтобы предупредить тетку о своем приезде и о том, что у него на борту находится женщина, нуждающаяся в помощи, а также попросить герцогиню выслать за ним экипаж.

Было уже восемь вечера, когда виконту сообщили, что на набережной его ждет карета. Со всеми предосторожностями он перенес Айну в карету и уложил на заднее сиденье.

К тому времени, когда они прибыли на виллу, солнце уже село, и в небе начали зажигаться звезды.

Однако виконт не замечал царившей вокруг красоты, потому что все его мысли были заняты Айной, которая выглядела очень слабой.

На вилле он перенес девушку в приготовленную для нее спальню.

– Как вы думаете, мисс Уэсткотт поправится? – спросил он у сиделки, служившей у его тетки долгие годы.

– Она молода, а молодой организм умеет быстро восстанавливать силы, милорд, – ответила та. – Думаю, вам не надо беспокоиться.

Спустившись вниз, виконт направился к тетке. Герцогиня, дама преклонных лет, была частично парализована. Последние восемь лет она жила одна.

– Какой сюрприз, Виктор! – воскликнула она, протягивая своему внучатому племяннику руку.

Когда‑то герцогиня была общепризнанной красавицей, но смерть мужа сильно подорвала ее здоровье, и она перестала выезжать в свет. К тому же ей не нравилось играть вторую роль после молодой герцогини, жены своего сына, унаследовавшего от отца титул. Она решила поселиться на юге Франции, где проживало много англичан и где она продолжала «править», как в шутку говорил виконт.

Он поцеловал герцогине руку, затем чмокнул в щеку и присел рядом с ее кроватью.

– Никогда не сталкивалась с подобной низостью! – воскликнула герцогиня, выслушав подробный рассказ виконта. – Все великие князья считают, что раз они богаты и в их жилах течет голубая кровь, им дозволено править миром. Им кажется, что общепринятые устои не для них.

– Я бы вызвал его на дуэль, – признался виконт, – но это послужило бы причиной шумного скандала.

– Если ты сделаешь это, то навсегда погубишь репутацию бедной девочки! – предостерегла его герцогиня. – Ты спас ее, вернее, она сама спаслась, и лучшее, что вы можете сделать, – это постараться забыть обо всем!

– Согласен с вами, тетя Элис, – сказал виконт. – Я всегда преклонялся перед вашей мудростью и обязательно последую вашему совету.

– Очень сомневаюсь в этом! – рассмеялась герцогиня. – Ты, Виктор, всегда поступал по‑своему, что очень дурно с твоей стороны. Но я, как и сотни глупышек, не в силах устоять перед твоей красотой!

Виконту сообщили, что ужин для него подадут через полчаса, и он поднялся в свою спальню, чтобы принять ванну и переодеться во фрак.

Айне казалось, что она плывет по длинному темному тоннелю, в конце которого мигает слабый огонек.

Сделав над собой нечеловеческое усилие, она открыла глаза. Увидев, как к ней приближается мужчина, она мгновенно вспомнила великого князя и в ужасе вскрикнула.

Ее губы зашевелились, и она едва слышно произнесла:

– Спаси меня! О Господи, спаси меня!

– Он спас вас, – услышала она глубокий голос. – Вы в безопасности, Айна, вам ничто не грозит. Подобного больше не повторится.

Именно этот голос Айна так мечтала услышать, именно этот голос наполнил покоем ее сердце!

Повернув голову, девушка с детской непосредственностью прижалась щекой к его ладони.

– Вы в безопасности, – продолжал звучать любимый голос. – Спите. Обещаю, никто не причинит вам вреда.

Внезапно Айна почувствовала, что ее вновь затягивает во мрак тоннеля. Последнее, что она помнила, было легкое прикосновение ко лбу, отозвавшееся во всем теле сладостным трепетом.

– Сегодня вы выглядите значительно лучше! – обратилась сиделка к Айне. Девушка сидела в кровати, ее светлые волосы рассыпались по плечам.

– Я действительно чувствую себя прекрасно! – ответила девушка. – Можно мне встать?

– Если доктор разрешит. Он придет в одиннадцать.

– Пожалуйста, скажите ему, что я хорошо себя вела: принимала все его лекарства и ела даже тогда, когда не была голодна.

– Вы сами ему расскажете, – улыбнулась сиделка. – Мне кажется, он разрешит вам поужинать на балконе с его светлостью.

Женщина увидела, как зажглись счастьем глаза Айны, и с грустью подумала, что эта очаровательная девочка полюбила человека, который, если судить по его репутации, разобьет ей сердце. Вздохнув при мысли, что тут ничего поделать нельзя, она вышла из комнаты и направилась к лестнице.

Виконт отправился в Монте‑Карло, чтобы встретиться с Рози, и рассказал ей о том, что произошло.

– Как великий князь мог позволить себе такое! – возмущенно воскликнула она. Виконт не ответил, и она, посмотрев на него, проговорила: – Полагаю, в этом есть и моя вина. Разве можно было ожидать иного отношения к племяннице Рози Рилл!

– Именно этот вопрос я и хочу обсудить с вами, – после непродолжительного молчания сказал виконт.

– Сначала я хочу вам кое о чем сообщить, – перебила его Рози. – Допускаю, что вам будет трудно поверить, но я дала слово одному человеку, что выйду за него замуж. Он любит меня уже много лет, хотя мы не были знакомы. Признаться, я никогда не предполагала, что со мной может случиться такое. – На лице виконта появилось скептическое выражение. – Его зовут сэр Стивен Хардкасл. Мы собираемся жить в его поместье в Девоншире. – Сделав паузу, она добавила: – Я молю Бога о том, чтобы Рози Рилл была предана забвению всеми, кроме него. Для Айны это лучший выход.

– Как раз об Айне я и хотел поговорить с вами, – улыбнулся виконт, – но теперь надобность в этом отпала.

– Совершенно верно, – согласилась Рози. – Я поняла, каковы ваши намерения, когда узнала, что вы отвезли ее к своей тетке. – Она вздохнула и продолжила: – Я всегда буду любить Айну. Я в жизни не встречала более нежного и ласкового существа. Однако для нас обеих лучше никогда – или хотя бы несколько лет – не встречаться.

– Полностью поддерживаю вас, – сказал виконт. – Уверен, Рози, никто не уходил в отставку с большим достоинством и изяществом, чем вы.

– Запомните на будущее: для вас я леди Розамунда! – поддразнила его Рози. – Постарайтесь не забыть.

Виконт поцеловал ей руку и объявил, что заказал экипаж, чтобы перевезти вещи Айны, которые в настоящий момент упаковывала Эми.

Затем он сел в свой автомобиль и отправился навестить отца. Приготовившись к неприятному разговору с леди Констанцией, он, к своему облегчению, узнал, что та отправилась в Монте‑Карло с лордом Чарлзом. Обрадованный тем, что удалось избежать взаимных упреков, которые неизбежно закончились бы скандалом, он написал леди Констанции письмо, ясно изложив ситуацию.

Поговорив с отцом, виконт вернулся на виллу тетки. Ему сообщили, что Айна, утомленная непродолжительным бодрствованием, спит. Довольный результатами лечения, доктор сказал, что у девушки было легкое сотрясение мозга, однако скоро она оправится без всяких последствий для здоровья. Все, что ей нужно, – это побольше отдыхать.

Виконт ужинал один при свете звезд и обдумывал планы на будущее.

Айна, одетая в одно из платьев, купленных теткой на Бонд‑стрит, вышла на балкон, где ее ждал виконт. Ее волосы, собранные в пучок на затылке, подчеркивали красивую форму головы. Виконт почти поверил, что эта юная и чистая красавица, окруженная ореолом невинности, – действительно греческая богиня.

Вряд ли кто‑либо мог усомниться в том, что девушка счастлива видеть виконта. Она устремилась к нему навстречу, он сжал ее руки и почувствовал, как она трепещет.

– Вам лучше? – спросил виконт.

– Я здорова, спасибо, – ответила Айна. – Но мне строго наказали вести себя как больной. Мне же хочется танцевать, бегать по берегу моря, взлетать к облакам, потому что я счастлива здесь, я в безопасности. – Испугавшись, что виконт обвинит ее в излишней восторженности, она уже другим тоном добавила: – Я безмерно благодарна вам за то, что вы привезли меня в этот замечательный дом. Герцогиня очень добра ко мне. – Виконт молчал, любуясь девушкой. – Но сначала я должна поблагодарить вас за чудесное спасение, – продолжала Айна. – Я молила Бога о том, чтобы вы пришли мне на помощь, но почти не надеялась на это. Я уже приготовилась умереть.

Виконт подвел ее к дивану, стоявшему возле столика, на котором слуги сервировали обед. Широкие жалюзи обеспечивали приятную тень.

– Я хочу, чтобы вы забыли о случившемся, – тихо проговорил он. – Этого нельзя было допускать. Клянусь, такое больше никогда не повторится.

– Мне кажется, когда я была без сознания, мне послышался ваш голос, вы убеждали меня в том, что я в безопасности, – неуверенно прошептала Айна. – И тогда я поняла, что жива, что вы рядом. А все остальное не имеет никакого значения.

– Но остальное действительно не имеет никакого значения! – воскликнул виконт. – А сейчас, Айна, нам надо многое обсудить, мне нужно кое‑что сказать вам. Однако мне строго‑настрого запретили утомлять вас, поэтому я предлагаю сначала пообедать.

Айна бросила на виконта быстрый взгляд, и он догадался, что она встревожилась.

Когда подали обед, он настоял на том, чтобы девушка выпила немного вина, и принялся рассказывать ей забавные истории о том, как люди, впервые видевшие автомобиль, встречали его «панхард».

Время пролетело незаметно, и Айна с удивлением обнаружила, что обед подошел к концу.

Когда слуги ушли, виконт опять усадил девушку на диван и сел рядом.

– Я хотела узнать, как дела у тети Розамунды, – сказала Айна. – Не сердится ли она на меня за то, что я живу здесь, с… вами?

– Я виделся с вашей тетушкой, – сообщил виконт. – У меня есть новость, которая обрадует вас. Ваша тетушка собирается замуж за сэра Стивена Хардкасла. Он, как оказалось, любит ее уже долгие годы!

– Замуж? – переспросила Айна. – Даже не представляла… я не думала, что тетя Розамунда решит снова выйти замуж. Конечно, это замечательная новость! Она не будет одинока и перестанет тосковать по театру.

– Вы правы, – согласился виконт. – Ваша тетушка сказала, что вы поймете их желание пожениться немедленно.

– Немедленно? – воскликнула Айна.

– Она намерена уехать из Монте‑Карло с сэром Стивеном, – продолжал виконт. – Они будут жить в Девоншире, где у сэра Стивена большое поместье.

Айна на секунду затаила дыхание, а затем дрожащим голоском спросила:

– А… тетя Розамунда… сказала, что делать мне?

– Я предложил ей свой вариант, – ответил виконт, – и она признала, что это отличная идея.

Айной владел такой сильный страх перед будущим, что она не сдержалась и взмолилась:

– Пожалуйста… я не хочу возвращаться в Монте‑Карло. Я боюсь встретить… таких людей, как великий князь. Вы могли бы… помочь мне… уехать в Англию?

– Согласен, Монте‑Карло – неподходящее для вас место, – сказал виконт. – Я обязательно увезу вас в Англию, но сначала мне нужно сделать кое‑что. Надеюсь, это вас заинтересует.

Озадаченно посмотрев на него, девушка прерывающимся голоском произнесла:

– Я… я уже предупреждала вас… что у меня не так много талантов… в помощью которых можно зарабатывать деньги.

– Я помню, – улыбнулся виконт, – однако вам не придется зарабатывать деньги.

Он заметил, что Айна напряглась, и понял, о чем она подумала. Наверняка она вообразила, будто он собирается предложить ей денег, и твердо решила отказаться.

– Я хочу задать вам один вопрос, – тихо проговорил виконт. – Что вы испытываете ко мне? – Глаза девушки расширились от изумления. – Я знаю, что великий князь испугал вас. Здесь много людей такого сорта, и невозможно избежать встречи с ними.

– Конечно… я понимаю, – прошептала Айна. – Но с вами… я всегда чувствовала себя… в безопасности. – Она отвернулась и совершенно иным голосом продолжила: – Я догадываюсь… что создаю вам проблемы… но я с большей радостью последовала бы вашему совету, чем чьему‑либо другому. Я не в силах определить… что мне дозволено делать и куда разрешено ходить… какие поступки не повлекут за собой массу неприятностей для… меня и окружающих.

Виконт знал, что она имеет в виду великого князя.

– Забудьте о нем! – потребовал он. – Я же сказал, что буду заботиться о вас.

– Я уже благодарила… вас за это, – напомнила Айна. – Но когда мы с вами расстанемся…

– Кто сказал, что мы с вами расстанемся? – Она непонимающе взглянула на него, и он объяснил: – Я предлагаю вам, Айна, остаться со мной не на короткий срок, а на всю жизнь.

На мгновение ее глаза озарились счастьем.

«Ни одна женщина не способна так просто выразить свою радость», – подумал виконт.

Но в следующую секунду Айна уверила себя в том, что выдает желаемое за действительное. Вспомнив, как великий князь предлагал ей роскошные туалеты, драгоценности, лошадей и дом, она устремила взгляд на море и проговорила:

– Я… я не понимаю, что вы предлагаете. – В ее голосе вновь зазвучал страх.

– Я предлагаю вам, – ответил виконт, – выйти за меня замуж… Только если вы любите меня!

Айна негромко вскрикнула и, сжав пальчиками его руку, спросила:

– Вы действительно… просите меня… стать вашей женой?

– Я не вижу другого способа защитить вас.

– Это не может быть правдой! – еле слышно прошептала она.

– Но это правда, дорогая, – заверил девушку виконт и, обняв за плечи, привлек ее к себе. – Правда еще и то, что я впервые прошу женщину выйти за меня замуж. Признаться, до встречи с тобой у меня никогда не возникало желания жениться.

– Вы… ты абсолютно уверен… что я именно та, кто тебе нужен? – Айна не дала виконту ответить на ее вопрос и торопливо проговорила: – Я люблю тебя… конечно, я люблю тебя! Я буду любить тебя до конца дней своих, ты – единственное, что имеет для меня значение! Но я не привыкла к городской жизни… я выросла в деревне и почти ни с кем не встречалась. – Помолчав, она добавила: – Ты занимаешь такое важное положение… ты мог бы жениться на любой из… признанных красавиц, которые… я уверена… любят тебя не меньше, чем я.

– Сомневаюсь, что это так, – возразил виконт. – Наши чувства, Айна, отличаются от того, что испытывают эти самые признанные красавицы, как ты их назвала, и здесь, в Монте‑Карло, и в Лондоне.

– Почему… наши чувства… отличаются?

– Потому, дорогая, что мы с тобой предназначены друг для друга. Я понял это, когда впервые увидел тебя.

Виконт знал, что девушка не догадывалась о его истинных намерениях, когда приняла приглашение пообедать в Ла Тюрби. А ведь он, считая ее такой же, как Рози Рилл, собирался предложить ей то, что определяется одним словом – «покровительство». Все последние годы он сражался за свою независимость, хотя в глубине души знал, что из этой битвы ему суждено выйти побежденным. Он боялся потерять свободу перелетать от цветка к цветку, отбрасывая в сторону уже увядшие или те, которые потеряли для него свою прелесть.

Но вот появилась Айна, и его сразу же потянуло к ней как магнитом. Она заполнила все его мысли, он думал о ней и днем, и долгими бессонными ночами. Когда он увидел, как она бесстрашно бросилась в воду, то понял, что никогда не будет прежним, если потеряет ее. Она унесет с собой его сердце, и он уподобится калеке, а жизнь для него будет лишена радости и очарования.

Теперь он знал, что ничего на свете так не желает, как защищать Айну, заботиться о ней и видеть ее всегда рядом.

Все сложилось на удивление удачно.

И главным образом потому, что Рози собирается выйти замуж. Она исчезнет со сцены и тем самым облегчит существование своей племяннице, хотя та об этом даже не подозревает. Когда Айна станет его женой, все вскоре позабудут о том, что она племянница Рози и что ее мать вышла замуж за бедного священника, и примут ее в свой круг как внучку графа Ормонда и Стейверли. А Ормонды с радостью откроют ей двери своего дома, когда она по праву будет называться виконтессой Колт.

Что касается его самого, то для него все эти условности не имеют значения, потому что он женится на Айне по любви. А вот Айне будет проще, если прошлое канет в Лету и все вернется на круги своя.

Но и еще одно событие каким‑то образом определило планы виконта на будущее. Вчера во время ужина маркиз сообщил, что доктора не советуют ему возвращаться в Англию.

– Они утверждают, что у меня больное сердце, – сказал он, – да и с легкими дело обстоит неважно. – Рассмеявшись, он добавил: – Уверен, это результат моей беспорядочной молодости, хотя я ни о чем не жалею.

– Сочувствую тебе, отец, – со всей искренностью проговорил виконт.

– Я знал, что ты расстроишься, – улыбнулся маркиз. – Я принял одно решение, которое в большой степени определит твою жизнь.

– И какое же?

– Я намереваюсь проводить здесь, в Монте‑Карло, весну и лето, а зимой перемещаться на юг вслед за солнцем, которое гораздо предпочтительнее для моего здоровья, чем холодный и непредсказуемый климат Англии. Вряд ли я доживу до глубокой старости, – усмехнулся маркиз, – поэтому не хочу что‑либо упустить. Я собираюсь развлекаться вовсю, пусть даже во вред себе!

Виконт рассмеялся: его отец сохранил былую красоту и остался таким же привлекательным для женщин, как и прежде.

– От тебя же мне нужно следующее, – продолжал маркиз. – Я хотел бы, чтобы ты взял на себя заботу о Колт‑парке и других моих владениях и управлял этой собственностью с большей эффективностью, чем я. – Он сделал паузу. – Признаться, я никогда не уделял достаточного внимания своим поместьям. Тебе предстоит огромная работа. Мне страшно подумать, что мои лошади не будут участвовать в классических скачках! Ты должен приложить все усилия, чтобы они выигрывали эти соревнования, и сообщать мне об их победах.

– Не сомневайся, отец, – после непродолжительного молчания проговорил виконт, – я буду держать тебя в курсе дела и позабочусь о том, чтобы твои владения процветали.

– Полагаю, тебе понадобится помощь жены, – заметил маркиз. – Вряд ли я бы преуспел, не будь рядом твоей матери.

– Как раз об этом я и хотел поговорить с тобой, – заявил виконт.

И вот сейчас он прижимает Айну к груди и знает, что они в одинаковой мере необходимы друг другу. Беседы с нею обостряют его наблюдательность, одно ее присутствие пробуждает лучшие качества его натуры.

«Да и вообще она не похожа на других женщин», – подумал виконт.

Все его прежние знакомые стремились вытянуть из него как можно больше, не давая взамен ничего, кроме своего тела. Айна же олицетворяла собой чистоту и то, что он мог назвать лишь словом «святость». И в то же время она оставалась красивой земной женщиной, которую он страстно желал. Для него Айна была яркой звездой, освещавшей его жизненный путь.

Виконт сильнее прижал к себе Айну и почувствовал, что она вся трепещет. Удивленный, он нежно поднял ее лицо и заглянул в глаза.

– Я так много мечтала об этом! – смущенно прошептала девушка.

Виконт целовал ее сначала осторожно, но вскоре его губы стали требовательными и настойчивыми. Он чувствовал, что она отвечает ему, повинуясь велению своего сердца, и от этого поцелуи становились еще сладостнее.

Виконт понял, что его впервые охватывают столь бурные эмоции. До сих пор ни одна женщина не дарила ему такой радости обладания!

– Я люблю тебя, я люблю тебя, – отстранившись от него, прошептала Айна. – Я люблю тебя… Мне все еще не верится, что ты тоже… любишь меня.

– Мне понадобится много времени, чтобы убедить тебя, – ответил виконт, – поэтому, дорогая, я решил, что мы проведем медовый месяц на «Русалке». – Улыбнувшись, он продолжил: – Мы поплывем в те страны, по которым ты мысленно путешествовала со своим отцом. Твоя мечта исполнится, и ты окажешься там, но только со мной.

– Неужели это возможно?

– Мы отправимся в Грецию, потом в Турцию, а затем через Суэцкий канал попадем в Красное море. – Айна радостно вскрикнула. – На свете есть столько мест, которые мне хотелось бы показать тебе, любимая…

– Это все сон… Уверена, это все сон! – пробормотала Айна. – Пожалуйста, поцелуй меня еще раз, прежде чем я проснусь.

Виконт радостно засмеялся и вновь с жаром овладел ее губами. Казалось, он стремится удостовериться, что она полностью принадлежит ему.

Наконец они оторвались друг от друга и перевели дух. Девушка смущенно спрятала лицо у него на груди.

– Я уже все устроил, – сказал виконт. – Это было несложно, потому что у моего отца в Париже есть дом и я, следовательно, считаюсь постоянным жителем Франции. Здесь мы можем обвенчаться незамедлительно, в то время как в Англии нам пришлось бы ждать.

Еще не договорив, он понял, что ни для него, ни для Айны не имеет значения, когда их обвенчают, – они и так уже стали мужем и женой.

Два дня спустя они попрощались с герцогиней, искренне радовавшейся их свадьбе, и поднялись на борт «Русалки».

– Какой замечательный корабль! – восторженно, словно ребенок, воскликнула Айна.

– Я надеялся, что яхта тебе понравится, – признался виконт. – Раньше она принадлежала отцу, но теперь она моя. Это его свадебный подарок. Я наблюдал за ее строительством и сам устанавливал такелаж. Мне очень хочется показать ее тебе.

– О, это было бы великолепно!

Одетая в изысканное белое платье – одно из купленных Рози, – Айна выглядела прелестно. Ее голову покрывала кружевная фата, в которой венчалась герцогиня. В качестве подарка герцогиня преподнесла девушке диадему.

– Мне она больше не нужна, дорогая, – сказала она. – Я надевала ее, когда выходила замуж. Я была очень‑очень счастлива в браке и надеюсь, что мой подарок принесет вам счастье.

– Я безмерно счастлива оттого, что выхожу замуж за такого замечательного… необыкновенного человека! Разве может быть иначе? – спросила Айна.

Тронутая ее искренностью, герцогиня посмотрела на своего племянника. Она видела, что он сильно изменился с тех пор, как встретил эту очаровательную неиспорченную девочку. Прежде ее всегда угнетал цинизм, звучавший буквально в каждом его слове, а насмешливая улыбка, кривившая его губы, когда он беседовал с красивыми дамами, приводила ее в ярость.

Теперь же все в нем стало другим, а его жизнь наполнилась смыслом.

– Они будут счастливы, – заключила герцогиня, глядя вслед новобрачным.

«Русалка» медленно выходила из гавани Вильфранша.

Показав Айне яхту, виконт проводил девушку в ту самую каюту, куда ее положили, когда вытащили из воды. Помещение было украшено лилиями, розами, гладиолусами и орхидеями, доставленными утром с цветочного рынка в Ницце.

– Неужели ты купил их ради меня? – восхитилась Айна, залюбовавшись цветами.

– Если бы я мог, то купил бы тебе солнце, луну и звезды и положил бы их к твоим ногам! – Виконт помолчал. – Последнее указание, данное мне теткой, гласило, что я должен заботиться о тебе и следить, чтобы ты много отдыхала. Поэтому, моя дорогая, – улыбнулся он, – сейчас ты будешь отдыхать. У нас достаточно времени до ужина.

– Я… я не хочу, чтобы ты уходил, – запротестовала Айна.

– Об этом не может быть и речи, – успокоил ее виконт.

Айна поняла его намек и зарделась.

– Я не… думала… – начала было она.

– Моя драгоценная, моя замечательная женушка, – остановил ее виконт, – я должен многому научить тебя. Обещаю быть нежным и не торопиться. Сколько же веков я ждал тебя! И вот наконец ты моя, и я могу заключить тебя в объятия. Айна счастливо засмеялась, но когда виконт, сняв с ее головы диадему и отколов фату, принялся расстегивать платье, она опять оробела и прошептала:

– Ты… ты смущаешь меня.

– Но я же не в первый раз раздеваю тебя. Айна подняла на него расширившиеся от изумления глаза.

– Когда я вытащил тебя из моря, – объяснил виконт, – то из моторной лодки принес сюда, именно в эту каюту, и положил на пол, потому что с тебя ручьями текла вода.

– Наверное, я выглядела ужасно!

– Ты напоминала нимфу, вышедшую из моря, но когда я снял с тебя одежду, то понял, что ты не нимфа, а богиня с Олимпа!

Платье с шелестом упало на пол, и щечки девушки залил яркий румянец.

– Пожалуйста, – произнесла она, придвигаясь к виконту, – больше не смотри на меня… если мой вид… разочаровывает тебя.

– Разве можно испытывать разочарование, когда любуешься такой красотой! Даже цветы преклоняются пред тобой, так как знают, что ты совершеннее, чем они.

– Неужели… ты действительно так думаешь?!

– Я расскажу тебе, что думаю и что чувствую, – низким голосом проговорил виконт.

Он поднял ее на руки и опустил на кровать, а затем лег рядом. Некоторое время они, прижавшись друг к другу, смотрели на цветы, аромат которых заполнил всю каюту, а яхта плавно покачивалась на морских волнах.

Наконец виконт обнял Айну и привлек ее к себе. Сердце его бешено стучало. Однако он боялся испугать любимую своим неистовством, поэтому сдерживал себя.

Он прижался губами к ее лбу, потом приник к стройной шейке. Когда он начал целовать ее грудь, она тихо вскрикнула, и по ее телу прошла волна трепета. Он понял, что пылавший в нем огонь передался и ей, и дал волю своей страсти.

Они вместе двинулись по дороге, ведущей к высшему наслаждению совершенной любви, в своей чистоте и непорочности способной противостоять жизненным невзгодам. Они поднялись в мир божественной красоты, сравнимой лишь с красотой того, что будет существовать вечно, – цветов, солнца, звезд. Жестокость и злость, ненависть и ревность остались далеко внизу.

– Я люблю тебя, – прошептала Айна. – Я благодарю Господа за то, что нашла тебя и что ты полюбил меня.

– Я люблю и боготворю тебя, я преклоняюсь пред тобой, – глухо произнес виконт.

– Ты прекрасен… ты… так… прекрасен.

Айна не догадывалась, что в ее голосе слышится страсть, но виконт понял, какие эмоции владеют ею.

– Ты моя, – сказал он, – ты принадлежишь мне навеки.

Они с Айной стали единым целым, и отныне защитой им послужит любовь, которая оградит их от зла. Они пронесут ее через земную жизнь в вечность, где останутся вместе, если будет на то воля Божья.

1 Gaiety (англ.) – веселье, развлечения – Здесь и далее прим. пер.

2 Эгретка – торчащие вверх перо или пучок перьев, украшающие спереди женский головной убор или прическу.

3 Перевод С. Я. Маршака.