Н.Н.Садофьева

Переселенческие хозяйства эстонских крестьян Петербургской губернии в 70-80-х годах XIX века

В пореформенные годы в Петербургской губернии, как и в стране в целом, ускорился процесс развития капитализма в сельском хозяйстве. Местные помещики достаточно быстро перешли к использованию наемного труда в своих имениях. К началу XX в. в губернии определилось преимущественно молочно-животноводческое направление крупных помещичьих хозяйств. Переход же крестьянского хозяйства от натурального к товарному был значительно затруднен. После реформы 1861 года в губернии активизировалась дифференциация и миграция крестьянского населения, несмотря на такой сдерживающий фактор, как нетоварность надельной земли. Из деревни вытеснялись слои обедневшего крестьянства, находившие заработок в городской промышленности, на транспорте, в услужении. Частично уходила и буржуазная верхушка деревни, которая предпочитала реализовывать себя не в земледелии, а в торгово-промышленной деятельности. Происходил и встречный процесс: приток населения из других губерний России, в том числе весьма значительное по масштабам переселенческое движение крестьян из соседней Эстляндской губернии.

В период после реформы 1861 года в Петербургской губернии началась усиленная мобилизация дворянской земли, сопровождавшаяся дроблением крупных имений. Дворянское землевладение губернии по площади значительно превосходило крестьянское надельное, в его составе высока была доля крупных имений. Тем не менее переход дворянского землевладения в собственность других сословий шел здесь интенсивно. К концу 1880 г. оно уменьшилось приблизительно на одну треть. Землевладение других сословий развилось в основном за счет убыли дворянских земель, а также продаж земель представителей дома Романовых, казны и удела. Наибольшие приобретения сделало купечество, доля которого в общей площади частных земель поднялась до 16,3%. Оно активно скупало лесные массивы, занимавшие почти 2/3 (71,4%) частных земель, по преимуществу с целью получения дохода от вырубки леса. В торговый оборот поступали по большей части владения средних размеров. Нередко это были отдельные участки крупных имений, как правило, обособленные лесные массивы, группировавшиеся вокруг усадебной части имения и находившиеся иногда на значительном расстоянии друг от друга. Распродажей отдельных частей имений начался процесс дробления крупного землевладения.

С начала 80-х гг. купцы начали распродажу ранее приобретенных земель. С того времени возрастает интенсивность земельных приобретений крестьянства как местного, так и пришлого из других губерний России. Местные крестьяне в 80-е гг. приобрели в два раза больше земли, чем в предшествующее десятилетие, а выходцы из Прибалтики и Финляндии - в три раза больше. Крестьянские приобретения заняли второе место после купеческих и вплотную приблизились к ним (15,4%). Крестьяне широко практиковали приобретение земли в составе товариществ. Это позволяло им удовлетворять спрос на участки более мелкие и дешевые, чем те, которые поступали в торговый оборот. Именно за счет коллективных покупок в 80-е гг. усилилось дробление крупной земельной собственности. Местные крестьяне, в наделах которых повсеместно не хватало покосов и пастбищ для скота, предъявляли возрастающий спрос на прилегающие к их наделам земли, в том числе и на отрезные.

Активно на земельном рынке выступали выходцы из прибалтийских губерний и Финляндии. Земская статистика выделила их в особую группу землевладельцев вследствие необычного для русской деревни способа ведения хозяйства, отнесенного статистиками к типу мелкого фермерского. Особо отмечался их вклад в разработку неиспользуемых владельцами земель, превращенных ими в сельскохозяйственные угодья. Земские статистики называли их «пионерами лесов и болот Петербургской губернии». В этой группе земельных собственников (выходцев из Прибалтики и Финляндии) существенно преобладали эстонские переселенцы, особенно в граничащих с Эстляндской губернией Ямбургском и Гдовском уездах¹.

В первой четверти XIX в. эстонские крестьяне вышли из крепостной зависимости, но без земли. В процессе развития капиталистических отношений в эстонской деревне сформировался слой зажиточных крестьян, владельцев хозяйств, расположенных на помещичьей земле и ориентированных на товарное производство. В середине XIX в. зажиточные крестьяне получили право выкупа земли у помещиков. Их хозяйства почти не дробились, так как традиционно наследовались старшим сыном, остальные члены семьи переходили в разряд батраков. В эстонской деревне существовали различные категории безземельных работников, обслуживавших хозяйства помещиков и крестьян. В виде платы за труд они получали в пользование незначительные участки земли. В середине XIX в., когда началось составление кадастров крестьянских земель, связанное с отменой барщинных отношений и выкупом земли, эти работники повсеместно сгонялись с занимаемых участков².

Изменения в жизни капитализирующейся эстонской деревни вызвало значительное переселенческое движение в соседнюю Петербургскую губернию, где в составе помещичьих имений было много неиспользуемых, но вполне пригодных для обработки земель. Переселенцы нанимались работниками в помещичьи хозяйства или арендовали небольшие участки земли, главным образом из-под вырубленного леса, разработка которых под пашню и покос требовала больших затрат времени и труда. Эстонцы составляли обычный контингент сельскохозяйственных рабочих в помещичьих хозяйствах Ямбургского и Петергофского уездов, нередко они оседали в Гдовском и Царскосельском, то есть в уездах, территориально приближенных к Эстляндской губернии. Оплата труда сельскохозяйственных рабочих состояла из денежного жалования в размере 80-120 рублей в год и ежедневного питания за счет владельца. Рабочим-эстонцам вместо пищи выдавались продуктовые пайки. Им предоставлялось жилье, в некоторых случаях земля под посадку картофеля, а также право держать корову. Иногда на постоянную работу нанимались оба супруга и даже дети рабочих, иногда жены выполняли только поденную работу.

Хозяйства эстонских крестьян создавались на арендованных у помещика вырубках или участках малоценного леса, взятых на срок в 12-15 лет с обязательством обратить эти земли в сельскохозяйственные угодья. В первые годы они освобождались от арендной платы и должны были расчистить занимаемые участки от камней, пней, кустарника, возвести необходимые постройки. Арендная плата назначалась с третьего или четвертого года и периодически возрастала. В случае повторной аренды этих, уже разработанных участков, плата устанавливалась единообразная и соответствовала принятым в данной местности ценам на пашню и покос. Местные крестьяне, как правило, расплачивались за аренду угодий долей урожая или отработками в помещичьем хозяйстве. Хуторяне же лишь изредка помимо денежных платежей обязывались отработками. Чаще всего эстонцы оседали на помещичьей земле небольшими группами, состоявшими из нескольких семей. Со временем эти поселения расширялись, возникали более или менее крупные поселки, включавшие отдельные хутора. Каждая семья селилась на обособленном участке, осваивая вокруг усадьбы земли под сельскохозяйственные угодья. Иногда несколько соседних хуторов устраивали общий выгон для скота. Площади участков, которые арендовали поселенцы в разных уездах, колебались в пределах от 10 до 50 десятин.

Из построек в первую очередь возводили гумно и ригу. В риге жила семья, в гумне помещался скот и инвентарь, здесь же складывался хлеб в снопах. Затем, по мере роста благосостояния, строились конюшня и хлев, амбар, сараи и, наконец, жилой дом. Такая последовательность возведения построек, когда предпочтение отдавалось строительству хозяйственного назначения, была традиционной для эстонского крестьянства.

Подобный тип арендных отношений был наиболее выгоден землевладельцам. Без дополнительных затрат расчищались вырубки, а цены за корчевку пней колебались от 15 до 70 рублей за десятину³. По окончании арендного срока владельцы получали ценные угодья, спрос на которые со стороны поселенцев был постоянным, благодаря чему помещики могли максимально поднимать арендные цены на хуторские участки. В Ямбургском уезде, например, в отдельных случаях эти цены достигали 8-10 и более рублей за десятину. В случае продажи имения или выдачи ссуды под его залог банковская оценка таких угодий, как пашня и покос, намного превышала цены на вырубленные леса. Такая система аренды была удобна помещику и для расширения собственного земледельческого хозяйства⁴.

По Ямбургскому уезду статистика 1882 г. содержит некоторые дополнительные сведения об эстонских арендных хозяйствах⁵. Поселенцы и в других уездах изредка снимали крестьянскую землю. В Ямбургском же уезде аренда крестьянской земли эстонцами была довольно распространена, очевидно, из-за значительного отхода местных крестьян в города. Приписное население, постоянно проживающее вне уезда и связанное со своей деревней только уплатой налогов, впятеро превышало численность пришлого населения. В 1882 г. треть эстонских поселенцев Ямбургского уезда арендовала крестьянскую землю, а 2/3 - помещичью. Средние площади хуторских участков, расположенных на крестьянской и помещичьей земле, не совпадали и достигали соответственно 9,5 и 17 десятин.

Пришлое население жило зажиточнее местного. Среди хуторских хозяйств не было безлошадных и бескоровных. Если средняя обеспеченность местных крестьян скотом составляла 0,93 лошади и 1,6 коровы на двор, то у эстонских арендаторов - 1,15 лошади и 2,15 коров. Помимо освоения арендуемых участков большинство поселенцев занималось различными промыслами, в том числе ремесленно-кустарными; представители некоторых семей были заняты в фабрично-заводской сфере. В имениях землевладельцев было немало промышленных предприятий, таких как винокуренные, лесопильные, стекольные и пр. Некоторые из них считались достаточно крупными, их обслуживали десятки рабочих. В архивных материалах отмечено, что хуторяне, в отличие от местных крестьян, никогда не занимались отхожими промыслами⁶. Более трети хуторян нанималось на работы по заготовке и вывозу леса. Этому виду приработка отдавалось предпочтение главным образом потому, что заготовка леса производилась зимой, в свободное от земледельческих работ время. Часть хуторян искала работу в помещичьих хозяйствах. В связи с крестьянским отходом землевладельцы уезда нанимали рабочих преимущественно из эстонцев⁷.

На примере поселенческих хозяйств Ямбургского уезда можно видеть, что эстонские крестьяне предпринимали огромные усилия для становления хуторских усадеб. Они совмещали разработку трудоемких участков с дополнительными приработками, что позволяло им содержать семью и выделять средства для обзаведения инвентарем. Уже намечалось молочное направление ряда хуторских хозяйств. Например, в поселении «Горская мыза», состоявшем из 12 хуторов, 9 семей поставляли на рынок молочные продукты.

Архивные материалы, относящиеся к началу XX в., содержат сведения о том, что хуторяне производили на продажу различную сельскохозяйственную продукцию. В имении Н.И.Гирс с хорошо поставленным владельческим хозяйством, в котором доминировало травосеяние, эстонские арендаторы (так же, как и помещик) получали доход от продажи сена, имевшего хороший сбыт на столичном рынке⁸. Хуторские хозяйства крупного арендаторского поселения на землях «Мызы Лиленбах» сбывали картофель, мясо, молоко на рынках Нарвы и Кренгольмской мануфактуры⁹.

Эстонские переселенцы, не ограничиваясь арендой, со временем стали приобретать земельную собственность. Обследование частновладельческих хозяйств Петербургской губернии в конце 80-х гг. выявило 669 новых земельных собственников, выходцев преимущественно из Прибалтики, а также из Финляндии. В их владении находилось почти 57 тыс. дес. земли¹⁰. Кроме того, как минимум 45,5 тыс. дес. было арендовано под хуторские хозяйства¹¹. Если учесть, что арендуемые участки не превышали 50 дес., то можно утверждать о наличии на землях губернии не менее 1 тыс. арендных хозяйств. Следовательно в пользовании примерно 1670 семей находилось свыше 100 тыс. дес. земли. С годами приток переселенцев из прибалтийских губерний не ослабевал, ареал их расселения расширялся. И в начале XX в. в Петербургской губернии сохраняется высокий спрос на землю со стороны пришлого населения. В числе поступающих в торговый оборот земель постоянно фигурируют хуторские участки¹².

На вновь освоенной территории хуторяне расселялись неравномерно. Интенсивность заселения зависела от ряда причин и, главное, от высоты арендных и рыночных цен на землю. Поэтому в пристоличных уездах, где удержалась дворянская земельная монополия и уровень земельных цен был высок, хуторских хозяйств было мало. Например, в Петербургском уезде среди земельных собственников эстонцев не было совсем, изредка они встречались в качестве сельскохозяйственных рабочих крупных помещичьих экономий. Большое значение, по крайней мере в эти годы, имело географическое положение уездов по отношению к Эстляндской губернии. Первые эстонские переселенцы осваивали территории граничащих с ней Гдовского и Ямбургского уездов. Постепенно они продвигались все дальше, и в середине 80-х гг. переселенцы-эстонцы достигли самого восточного уезда Петербургской губернии - Новоладожского, где в результате мобилизации дворянской земли сложилось крупное землевладение лесопромышленников. Здесь в 1887 г. появился первый землевладелец, уроженец Эстляндской губернии, который приобрел участок вырубленного леса площадью почти в 2 тыс. дес. и сдал его под расчистку эстонским арендаторам. Поселенцы арендовали в этом уезде еще 635 дес. частновладельческой земли¹³.

Территории Ямбургского и Гдовского уездов занимали особое положение в практике эстонских переселений. Если доля землевладения этой группы собственников в среднем по губернии составляла 2,6% общей площади частного землевладения, то в Ямбургском уезде она достигала 5,4%, а в Гдовском - 4,7%. Переселенцы приобрели в Ямбургском уезде почти четверть земли, перешедшей от одних собственников к другим, - 22,7%, в Гдовском - 12%. Но при этом в Гдовском уезде под экономиями переселенцев были заняты наибольшие площади. Здесь ими было куплено и взято в аренду около 33 тыс. дес., в то время как в Ямбургском уезде - около 16 тыс. дес. земли¹⁴. Сопоставляя эти данные, нужно учитывать, что территория Гдовского уезда вдвое превосходила территорию Ямбургского уезда и что именно здесь были наиболее низкие цены на землю. В этом удаленном от столицы, не имевшем с ней железнодорожного сообщения, слабо развитом в экономическом отношении уезде шла усиленная мобилизация дворянской земли. В Гдовском уезде не было скупки лесных массивов купечеством. Главным покупателем становилось местное крестьянство, которое приобрело почти половину отчужденных земель. Отсутствие благоприятных условий для развития товарного земледелия вызвало господство наиболее отсталых форм ведения помещичьего хозяйства. Нередко уездные землевладельцы отказывались от ведения хозяйства собственными силами и сдавали свои пахотные земли в аренду местным крестьянам из доли урожая или эстонцам под хутора. Из-за роста крестьянского населения и чрезвычайно ограниченных возможностей дополнительных заработков крестьяне к 80-м годам остро нуждались не только в покосах и пастбищах, но и в дополнительной земле к надельной пашне. Повсеместно они арендовали у помещиков участки лесной земли под неудобряемую пашню: на участке выжигалась растительность, в течение 4-5 лет производился посев, а затем истощенная земля забрасывалась на 25 лет. Поселенцы составили серьезную конкуренцию местным крестьянам, нуждавшимся в аренде помещичьих угодий. Землевладельцы сдавали эстонцам под хутора и собственную пашню, и лесные участки, бывшие под крестьянскими пашнями, и еще неосвоенные лесные площади. Невысокие арендные цены позволяли хуторянам арендовать участки несколько больших размеров, чем в соседнем Ямбургском уезде. Здесь средняя площадь арендуемых ими участков достигала 20 дес. против 12 в Ямбургском уезде¹⁵. Для землевладельцев уезда денежная аренда поселенцев была выгодна, она приносила более высокий доход, чем издольная аренда лесных пашен местными крестьянами. В одном из описаний имений Гдовского уезда приводятся следующие данные: десятина лесной пашни приносила владельцам имения доход в 1р.12 к., а десятина, сданная под хутора, - до 2-4 рублей¹⁶. Причем из-за поселенческой аренды повышалась ценность помещичьей земли. Поэтому в данном экономически отсталом уезде близость имений к центрам эстонских поселений признавалась банковскими служащими благоприятным фактором¹⁷.

В документах имеются сведения о некоторых, уже сформировавшихся хуторских хозяйствах на землях, приобретенных в 70-е гг. Например, земли, приобретенные товариществом эстонских поселенцев в 1875 г., были разделены на 14 хуторов средней площадью в 51 десятину каждый. Никто из домохозяев не сдавал землю соотечественникам, как это нередко бывало вскоре после покупки земли, наоборот, практиковалась аренда земли под посев льна у соседних крестьян. Каждый хозяин нанимал 1-2 годовых работников. Обеспеченность скотом была выше, чем в арендных хозяйствах, - 2 лошади и 3-4 коровы в каждом хуторе. При обработке пашни применялись только рациональные четырех- и пятипольные севообороты¹⁸.

Ямбургский уезд имел более благоприятные условия для развития товарного хозяйства благодаря железнодорожному сообщению с Петербургом и близости рынков сбыта - Нарвы и Кронштадта. Здесь земельные приобретения крестьян и эстонских поселенцев долгое время тормозились скупкой земель купечеством. В 1860-1870 гг. эстонцы изредка приобретали участки земли свыше 100 десятин. Лишь в 80-е гг., кода купечество пустило в оборот ранее приобретенные земли, эстонские поселенцы этого уезда стали покупать землю под хутора. К концу 80-х гг. в Ямбургском уезде насчитывалось 100 землевладельцев, выходцев из Эстляндской губернии. Из них 84 владели хуторскими участками, не превышавшими 100 десятин и приобретенными в течение 1884-1887 гг. Большинство этих земель было куплено пайщиками двух товариществ в составе 69 членов. Одно из товариществ для приобретения крупного имения (около 3 тыс. десятин) объединилось с двумя крестьянскими обществами. Вновь приобретенная земля была распределена на участки согласно паям (полный пай составлял 40-50 десятин). Обеспеченность скотом в хозяйствах этих двух товариществ соответствовала обычному уровню арендных хуторских хозяйств. В хозяйственной деятельности товариществ уже намечалась специализация: животноводческая и молочная.

Показатели 16 более крупных хозяйств эстонцев Ямбургского уезда также свидетельствовали об определившейся молочной специализации¹⁹.

Нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что эстонские переселенцы прибывали на земли Петербургской губернии, имея определенные навыки капиталистического хозяйствования на земле. Неудивительно, что к концу 80-х гг. четко определилась молочная специализация ряда более или менее крупных товарных хозяйств.

Основную массу хозяйств эстонских переселенцев составляли экономии хуторского типа, развивавшиеся по капиталистическому пути. Земельная площадь большинства из них не выходила за пределы 50 десятин. Сформировавшиеся хозяйства имели товарную направленность, о чем можно судить не только по редким сведениям о сбыте сельскохозяйственной продукции, но и по размерам обрабатываемых площадей. В помощь семье нанимались сельскохозяйственные рабочие, применялись рациональные способы обработки земли, сравнительно высокой была обеспеченность скотом и инвентарем. Следовательно, в Петербургской губернии в пореформенное время складывался особый вид экономий эстонских крестьян-переселенцев, отличный от хозяйств исконного крестьянского населения губернии.

___________________

В.Н. Никулин

Льноводство в Псковской губернии во второй

половине ХIХ - начале ХХ века

Ликвидация крепостного права дала значительный толчок для развития льноводства в Псковской губернии - одном из ведущих российских центров по выращиванию льна. Происходило прогрессирующее расширение площадей льняных посевов, преимущественно за счет аренды. Крестьяне арендовали у помещиков новины, облоги и заброшенные пахотные земли. Развитие льноводства определялось рядом природно-климатических и социально-экономических обстоятельств. При господствующей системе хозяйства урожаи хлеба были настолько недостаточны, что крестьянин едва мог прокормить себя и семью; для удовлетворения остальных потребностей, в том числе и для уплаты податей, он должен был искать другие источники дохода. Традиционно таким источником и было выращивание льна.

По количеству земли, засеваемой льном, губерния резко делилась на две части - северо-западную (льноводную), в состав которой входили Опочецкий, Островский, Порховский, Псковский и Новоржевский уезды, где посевная площадь в начале ХХ столетия составляла свыше 30% ярового клина, и юго-восточную (нельноводную), где эта площадь составляла лишь 9%.

В юго-восточных уездах лен засевался крестьянами только в размерах, необходимых для собственного потребления, а земледелие ограничивалось посевами ржи, овса, ячменя. Население этих уездов в основном было занято лесными заработками. Но и здесь, в связи с переселением крестьян из других уездов, а также латышей и эстонцев из прибалтийских губерний, посевы льна из года в год расширялись, поскольку переселенцы на арендованных землях занимались преимущественно возделыванием и обработкой льна.

Распределение посевной площади льна между надельными и владельческими землями свидетельствует о том, что льноводство было промыслом, которым занималось в основном крестьянство. Определяющее значение льноводства в экономической жизни отдельных районов губернии неоднократно отмечалось губернским земством¹. Для северо-западной губернии льноводство было исключительно главным промыслом населения, в то время как в юго-восточной части промышленная жизнь определялась лесными заработками и деревообрабатывающими промыслами².

Известный исследователь Псковской губернии Н.М.Кисляков заметил, что в льноводном районе с надельной земли недополучали хлеба в сравнении с потребительской нормой на 3765 тыс. рублей, но с тех же земель получали льна на 4804 тыс. рублей и, следовательно, только один лен покрывал с избытком потребительские нормы, оставляя свыше 1 млн. рублей на уплату повинностей³. Из этого миллиона производилась оплата более половины всех повинностей жителей льняного района. Остальная часть повинностей покрывалась доходом с купчих и арендованных земель, а также разными сторонними заработками. По остальным трем нельноводным уездам недобор в собственном хлебе с надельных земель составил сумму около 1 млн. руб., а выращенный здесь лен покрыл не более 30% недобора; остальная часть потребностей в хлебе и в уплате повинностей покрывалась доходами с лучших и арендованных земель, зимними лесными заработками, кустарничеством и отхожими промыслами. По словам одного хозяина из Опочецкого уезда, «доходами от продажи льна покрываются все денежные расходы, подати, недоимки, и на вырученные деньги покупается хлеб». Корреспондент из Псковского уезда отметил, что самый главный промысел для крестьян - льноводство: «Нет такого хозяйства, которое не сеяло бы льна на продажу, мы тесно связаны с льняным производством, и лен для нас насущный необходимый источник. Кроме льноводства, иных промыслов в уезде нет, чтобы деньги достать»⁴. В юго-восточной части губернии большинство населения хотя и сеяло лен, но в ограниченных количествах и в основном для собственных потребностей; промышленное же льноводство велось здесь лишь переселенцами из прибалтийского края.

Важное промышленное значение льноводства, по крайней мере для северо-западного района, подтверждено многочисленными материалами, полученными от корреспондентов. В них отмечено, что почти все получаемое в хозяйствах волокно (около 95%) и большая часть семян (за исключением необходимого для посева) шли на продажу⁵.

Как уже отмечалось, льноводство было преимущественно крестьянским занятием. Помещики, по сведениям корреспондентов и земским данным, редко производили посев льна за свой счет, они предпочитали сдавать свои земли в аренду, избегая кропотливой возни, сопряженной с обработкой льна.

Крестьяне арендовали землю под посевы льна двумя способами. Первый состоял в том, что помещик, назначив цену за десятину земли под лен, отдавал ее тому, кто проявлял желание арендовать землю на одно лето и вносил задаток или всю арендную сумму вперед. При втором способе помещик собирал всех крестьян, желавших арендовать землю под лен на одно лето, называл участки, цену за них и сдавал землю с аукциона. И в этом случае землевладелец требовал задаток или всю сумму. Член Псковского отделения ВЭО К.К.Вебер оставил яркое описание подобного аукциона в Новоржевском уезде, где цена десятины земли, сдаваемой под лен в однолетнее пользование, была поднята с 30 до 55 рублей⁶.

Цены на землю под лен в губернии сильно колебались. В зависимости от расположения и качества земли брали от 25 до 90 руб. за десятину. Были и исключения. Так, в 1878 г. помещик Псковского уезда Лавриновский за каждую десятину получил с арендатора 130 рублей⁷. В 1897 г. арендная плата за землю под посев льна в яровом поле, по данным губернского земства, составляла в среднем по губернии лишь 24 руб. 50 коп. за десятину; по отдельным уездам колебания арендных цен были от 11-17 руб. в нельноводных и 25-30 руб. в льноводных уездах⁸.

В льноводном районе крестьяне не только засевали льном половину собственного ярового поля, но широко использовали аренду земли под посев льна у частных землевладельцев. При этом особо ценились поля из-под клевера с суглинистой почвой. Годовая арендная плата за десятину такой земли колебалась от 30 до 70 рублей. Падение цен на лен в конце 90-х гг. ХIХ столетия, неурожаи и общее безденежье крестьян предопределили постепенное понижение арендных цен на землю к концу века. Помещики, чтобы не растерять окончательно арендаторов, вынуждены были сдавать землю в аренду на льготных условиях, довольствуясь при сделках самыми ничтожными задатками, откладывая платежи целиком до поздней осени, после продажи льна. В итоге, несмотря на неблагоприятную хозяйственно-экономическую конъюнктуру, площадь посевов под лен в Псковской губернии не сократилась.

Лен сеяли везде, где только можно. Особенно удобными считались пустошные земли, так называемые «резы» и луговые земли. «Резы» были удобны тем, что не требовали значительных затрат труда - «достаточно пласт поборонить и запахать». Интерес для крестьян представляли так называемые «дербаки», т.е. полевые участки, лежавшие в течение 3-4 лет без обработки. Однако пустошные земли и залежные участки имели и существенный изъян - лен, выращенный на них, был низкого качества, так как треста содержала мало волокна. Более привлекательными были луговые земли, особенно переувлажненные, дававшие обычно хорошие урожаи льна. Качественные показатели льняного волокна, полученного с таких участков, были более высокими.

Однако подавляющая часть льна выращивалась в яровом поле (при трехполье) и после клевера (при многополье). Посевы льна после клевера считались наиболее продуктивными. «Лен получается выше, жирнее и мягче», считали крестьяне, и поэтому клеверища высоко ценились и охотно брались в аренду. Однако значительная часть крестьян сеяла лен после хлеба; главным недостатком таких посевов считалось обилие сорной травы. Трехпольные севообороты к концу ХIХ века преобладали в юго-восточной части губернии у крестьян, нередкими были и в помещичьих хозяйствах. В северо-западной части губернии (Псковский, Островский, часть Порховского, Новоржевского и Опочецкого уездов) многие частновладельческие хозяйства перешли от трехполья к травосеянию в 6-7-польном севообороте. К многопольному севообороту перешло немало и крестьянских хозяйств, хотя у крестьян посев травы (преобладал клевер) еще не везде был включен в правильный севооборот.

В Псковской губернии культивировали лен-долгунец, земледельцы его высоко ценили и только в крайнем случае покупали семена для посева за пределами своей губернии - в Лифляндской либо Новгородской губерниях. Обычно псковичи обходились семенами, полученными в собственном хозяйстве. Отрицательное отношение к посевному материалу, приобретенному на стороне, сформировалось из-за того, что семена, купленные в неурожайные годы на складах уездных земств и сельскохозяйственных обществ, давали слабые всходы и низкого качества волокно⁹.

Поскольку лен культивировался главным образом на волокно, то продажа семян имела второстепенное значение для крестьян¹⁰. Они оставляли прежде всего семена под будущий посев, а продавали - остатки. Семена перед продажей не сортировались, очистку и сортировку производили скупщики. Они, в свою очередь, отправляли худшее семя на маслобойные заводы, а лучшие семена продавали как внутри России, так и за границей, где «псковское» или «обское» льняное семя пользовалось большой известностью и продавалось по высокой цене - нередко до 6 руб. за пуд¹¹. В некоторых волостях льноводного района крестьяне продавали уже очищенное льняное семя, его вывозили в Ярославскую и Вологодскую губернии, в Ригу и за границу.

Очистка и сортировка семян для посева производились на веялках-сортировках, трещотках и триерах. Поскольку собственных машин у крестьян почти не было (исключения были весьма редкими), то они вынуждены были брать их на прокат у помещиков, земств и сельскохозяйственных обществ. Из уездов губернии лучше всех был обеспечен льноочистительными машинами Опочецкий - здесь местное сельскохозяйственное общество создало центральную зерноочистительную станцию и пять пунктов. Кроме стационарных зерноочистительных пунктов создавались передвижные земские обозы, очищавшие льняное семя на местах за невысокую плату. Там, где льноводство занимало особое место в жизни крестьян, земледельцы покупали льноочистительные машины в складчину. При отсутствии зерноочистительных машин крестьянами практиковалась сушка семян «на ветру».

В губернии вырабатывалось льняное волокно разных сортов: высший сорт - «отборный», выше среднего - «пик-корона», средний - «корона», ниже среднего - «брак» и низший - «дрейбант» и «шукша»¹². Высшие сорта льна характеризовались прочностью волокна, мягкостью, глянцевитостью, маслянистостью и большим весом. Низшие сорта, наоборот, легко рвались, были пушисты и легки. Качество волокна зависело от почвенных условий местности, климатических условий года, качества воды, в которой производилась мочка льна, и, наконец, от техники его обработки. Хорошим качеством льна отличались Опочецкий и Псковский уезды, в остальных уездах волокно получали среднего и даже низшего качества.

О количестве высеваемых семян и об урожайности льна дает представление следующая таблица¹³:

	Посев льна на		Урожай льна с 1 десятины (в пудах)
Уезд	1 десятину (в пудах)		Семена		Волокно
	средний	колебания	средний	колебания
Холмский	5,1	4-6	17,4	8-36	25,3
Торопецкий	-	-	-	-	-
Новоржевский	-	6-7	-	18	-
Великолуцкий	5,3	4-6	17,0	10-25	28,9
Порховский	5,4	5-6,3	17,1	12-22	21,6
Опочецкий	6,7	5,5-8	14,2	7-24	28,4
Островский	5,9	5-7,5	16,4	10-21	22,9
Псковский	6,6	5-8,5	16,5	10-30	22,3
По губернии	5,8	4-8,5	16,4	8-36	24,9

Качество волокна определяло и количество получаемой при обработке льна пакли. Высшие сорта волокна давали около 5% пакли, средние - 10-15%, низшие - до 30%. Пакли получалось больше, если лен на корню полег от дождей или был перемочен. Если лен был недомочен, то от волокна костра плохо отделялась и много льна также уходило в паклю.

Применение удобрений непосредственно под лен в губернии не нашло широкого применения, если не считать отдельных случаев, имевших скорее опытное значение, чем практическое. Удобрения, как правило, вносили под озимый хлеб, а лен сеяли после внесения удобрений на 2 - 4 года позднее. Почти единственным удобрением под озимь служил навоз, вносимый от 1000 до 3000 пудов на десятину, кое-где к нему добавляли суперфосфат (12-18 пудов на десятину), костяную муку (18-20 пудов) и томасшлак.

Подготовка почвы к посеву льна в большинстве хозяйств производилась весной. Осенью обычно вспахивали новь и лишь в некоторых владельческих хозяйствах вспахивали под зябь яровое. Первая весенняя вспашка (в среднем по губернии) производилась 1 мая; раньше вспахивали в северо-западной части губернии - приблизительно 25-28 апреля, а позднее всего в юго-восточных - Великолуцком и Холмском уездах (около 5 мая). Число вспашек зависело от состояния поля: нови и пустоши только поднимали; клеверища один раз вспахивали и боронили, причем, если это делали осенью, то весной уже не перепахивали; землю из-под хлеба, для предохранения от сорняков, вспахивали и боронили 2-3 раза.

Во всех западных уездах губернии, кроме Островского, свыше половины крестьян, выращивавших лен, укатывали поля, особенно на глинистых почвах. В Островском уезде и на востоке губернии укатывали поля лишь незначительная часть льноводов. Для укатывания использовались катки: рубчатые - на глинистых и гладкие - на менее тяжелых почвах.

Сев льна в псковской деревне начинался на «десятой неделе до Ильина дня» (9-11 мая), называемой «десяткой», и завершался на «семерке» - седьмой неделе (1 июня). Сроки сева зависели как от почвенных и климатических условий местности, так и общего характера льняного производства, ориентированного на производства волокна, а не семян. Лен среднего по времени сева был более урожайным, но качество получаемого волокна желало лучшего. При раннем севе и семена успевали вызревать, и волокно получалось хорошее. Однако наиболее распространенным в губернии был поздний посев льна, поскольку именно тогда крестьяне получали не только семена, которые успевали вызреть, но главное - высокого качества льняное волокно. Однако, высевая лен в конце мая - начале июня, крестьяне шли на определенный риск, так как еще находившийся в поле лен мог попасть под снег¹⁴.

Посев льна производился, как правило, вручную, и лишь в хозяйствах зажиточных крестьян и в крупных помещичьих латифундиях достаточно широко использовались конные сеялки. После посева семян поле боронили в 2-4 следа, крест-накрест, бороной с железными зубьями. Если земля была сухой, то для того, чтобы семена не сгорели, в некоторых хозяйствах поле укатывали.

Прополка посевов льна производилась лишь в льноводческом районе губернии и то редко - в сухую весну и на мягких почвах. Пололи лен не более одного раза, в свободное от других сельскохозяйственных работ время.

Уборку льна крестьяне начинали около 10-го августа и заканчивали к 26 августа. Урожай собирали тремя способами: 1) лен вырывали, а сорную траву оставляли в поле, позднее ее скашивали; этот способ был самым распространенным в губернии; 2) лен вырывали вместе с сорной травой, причем горчицу и другие грубые сорные травы отбирали, а лен с мелкой травой пускали в дальнейшую обработку; 3) сорную растительность выпалывали до уборки льна, а затем вырывали лен. Этот способ уборки льна применялся в губернии значительно реже, чем два предыдущих.

Собранный лен вязали в снопы. Размер снопа по отдельным уездам колебался от 11 вершков в обхвате в Псковском уезде и до 15 вершков - в Холмском; вес снопа составлял от 15 фунтов в Порховском и до 23 фунтов - в Великолуцком уезде¹⁵.

Выдернутый и собранный в копны лен оставался в поле несколько дней, после чего крестьяне приступали к обрезке или обрыванию семенных головок. Эта операция осуществлялась несколькими способами. Самым распространенным было отделение головок косой. При этом способе крестьяне обворачивали толстый конец косы материей, брали в правую руку косу, а в левую - сноп и сильным движением отрезали головки. Такой способ преобладал во всех льноводческих районах губернии. Другой способ заключался в отделении головок от стеблей специальным орудием, которое крестьяне называли «драчкой». Существовал и третий способ - отделение головок гребнем. Каждый из этих способов имел свои достоинства и недостатки.

Сбор семенных головок производился в основном в поле. Отрезанные головки с ножками стеблей помещали в одонки, где они дозревали и сохли в течение 3-6 недель. Такая операция была необходима для того, чтобы семена не заплесневели и не испортились. Когда головки высыхали, их молотили. Обмолот производили ручными цепами («привязами»), палками или лопатками, катком (колодой) или с использованием неподкованных лошадей. Обмолоченные семена провеивались на машинах, изредка - на ветру. Большинство земледельцев очищали семена на машинах, которые сдавали в наем помещики или зажиточные крестьяне.

После отделения головок снопы льна замачивали. Только в Торопецком и Великолукском уездах лен не мочили, а стлали, отсюда его название - «стланец». Мочку льна производили в мочилах. Часто крестьянам приходилось вымачивать в одном мочиле несколько партий льна, в итоге последний лен получался бурым, т.е. невысокого качества. Поэтому крестьяне стремились вымочить первым самый лучший лен. За отсутствием мочил лен вымачивали и в болотах. Таким образом обрабатывалось до 1/3 всего льна.

Копали мочила преимущественно в низменных и сырых местах с глинистой почвой. Более подходящей для вымочки льна была синяя глина, поскольку красная глина, из-за присутствия в ней окиси железа, придавала рыжеватый оттенок льну, что сказывалось на его качестве и цене. Обычный размер мочил был таким: 45 метров в длину, 0,8 метра в ширину и 1,5 метра в глубину. Некоторые мочила изнутри выкладывали плетнем или хворостом - отчасти для того, чтобы не осыпались стены, либо для того, чтобы предотвратить контакт льна с глиной. Однако подобное устройство мочил псковские льноводы считали дорогим и поэтому такие мочила были достаточно редкими¹⁶. Крестьяне стремились сооружать мочила в основном на отлогих берегах рек в границе среднего уровня воды. Такие мочила осенью несколько раз промывались речной водой. При глинистом грунте вода в мочилах имела более высокую температуру, что было чрезвычайно важным, поскольку лен получался более качественным - мягким и прочным. Если такие мочила располагались на землях помещиков, то крестьяне старались воспользоваться ими за деньги или отработки. Мочка в проточной воде - реках и озерах - производилась редко, как из-за того, что проточная вода засоряла лен песком и илом, так и потому, что льняное волокно получалось невысокого качества.

Для результатов вымочки льна большое значение имело качество воды. Мягкая и теплая вода давала лучшее волокно, чем жесткая и холодная. Недостаток хороших мочил сказывался на количестве и ценности льна, а следовательно, и на доходах крестьян. Одним из путей повышения доходности от занятия льноводством для крестьян губернии стало строительство общинных мочил¹⁷.

При заполнении льном мочила в него помещали до 300 снопов, их ставили плотно и несколько наклонно, в 2-3 ряда так, чтобы верхний ряд наполовину прикрывал нижний. На лен накладывали бревна, жерди или дерн, тем самым его полностью погружали в воду. Ранняя мочка льна начиналась в губернии со второй половины августа и заканчивалась в первой половине сентября. Время, необходимое для мочки льна, устанавливалось в зависимости от способа мочки, качества воды, погоды. В речной воде, например, процесс вымачивания протекал быстрее, чем в озерной, в мочилах же - дольше. В то же время в мочилах «солнечных» (расположенных на солнечной стороне) для мочки достаточно было 14, а в «моховых» - не менее 28 суток, поскольку теплая вода ускоряла процесс вымачивания, холодная же, наоборот, затягивала. В среднем по губернии процесс вымачивания льна продолжался около 18 дней.

Выгрузка льна из мочил производилась крючьями, лен ставили вертикально, чтобы стекла вода, а затем его расстилали на стлищах. В качестве таковых использовали жнивье, клеверища и луга. На стлищах лен лежал от 1 до 6 недель - все зависело от качества вымочки и от погоды. Со стлища лен поднимали в конце сентября или в начале октября и помещали в риги или овины для просушки. Снопы укладывали плотно, но не тесно и нагревали воздух в помещении до 20-25 градусов. После сушки лен мяли и трепали для того, чтобы отделить костру от волокна. Этим крестьяне занимались сами в свободное время и только в Порховском уезде прибегали к услугам специалистов-трепачей. Некоторые крестьяне Островского и Псковского уездов ходили из деревни в деревню и работали за 40-50 копеек за пуд трепанного льна.

Мятый и трепанный лен вязали в «головки», «вязки» и «пудки» до 10 килограммов весом. Перевязка делалась так крепко, что «иголки не проденешь». Подготовив таким образом лен, крестьянин вез его для продажи на рынок ближайшего города или же дожидался знакомого торговца льном¹⁸. Пройдя через несколько рук, псковский лен оказывался либо в других губерниях России, где имелись предприятия по его переработке, либо за границей, где признавали его высокое качество.

.

П.П. Полх

Помещичье хозяйство Новгородской губернии в конце

ХIХ века: к вопросу о методах изучения

Самым принципиальным вопросом становится выбор показателей для корреляционного анализа и построения модели. В нашей модели мы предлагаем использовать 8 показателей: 1. Площадь сельхозугодий. 2. Площадь леса и других угодий. 3. Стоимость рабочего скота. 4. Стоимость крупного рогатого скота. 5. Стоимость урожая зерновых, картофеля и льна. 6. Стоимость собранного сена. 7. Расход на содержание рабочей силы. 8. Стоимость инвентаря.

Итак, площадь землевладения. Чтобы не дробить этот показатель по многочисленным видам угодий - в Тихвинском уезде по обследованию 1908 г. указаны пять видов только сенокосов (заливной мякинный, заливной осочный, суходольный полевой, суходольный пустошный, болотный)¹³ - мы ограничимся двумя: площадь основных сельскохозяйственных угодий (усадьба, пашня, сенокос, ухожь) и остальных (лес, вырубки, выгон). Разделение пашни и сенокоса было бы, возможно, и разумно, но, на наш взгляд, не принципиально.

Далее, стоимость скота. Источник дает нам количество рабочих лошадей, жеребят, коров и быков, нетелей и телят, овец и коз, свиней. Мелкий скот мы предполагаем не учитывать - не в силу низкой стоимости или простоты ухода, а в силу того, что более чем в 90% хозяйств количество овец и свиней не превышало трех на хозяйство. Очевидно, что их держали ради личного потребления. Лошади же и молочный скот, помимо их основного предназначения, являлись еще и важнейшим источником удобрения. В ряде хозяйств коров содержали лишь как источник навоза¹⁴.

Как перевести количество в деньги? Воспользуемся данными изданий центральной статистики¹⁵.

Таблица 1

Изменения цен на рабочую лошадь и дойную корову в 1883-1900 гг.

в Новгородской губернии (в руб.)

Год	Цена лошади		Цена коровы
		весной	осенью	весной	осенью
1883	60	45	38	28
1884	62	44	33	24
1885	50	32	26	17
1886	48	27	26	14
1887	45	37	24	18
1888	35	35	27	20
1889	45	24	27	16
1890	44	28	25	18
1891	44	28	26	17
1892	47	31	26	20
1893	44	30	27	18
1894	46	33	27	19
1895	45	33	25	18
1896	48	39	27	21
1897	52	40	27	21
1898	51	44	27	23
1899	55	49	30	23
1900	50	48	27	25

Итак, налицо снижение цен к середине периода и достаточно высокие цены к концу века. Но самое, пожалуй, интересное - колебания цен внутри каждого года. Оно вполне объяснимо российскими условиями - зимой скотину надо кормить, не получая почти никакого дохода. Сезонные же колебания цен на рабочий и молочный скот до 50% лишний раз подчеркивают, что модернизация в аграрной России еще не вышла за пределы начальной стадии.

Исследователь Новгородского аграрного сектора начала века Н.Святоцкий предложил считать молодняк как полголовы взрослого животного¹⁶. Мы используем это для денежного счета.

Кроме того, нам кажется разумным взять за основу цену головы скота весной: в помещичьих хозяйствах, как правило, проблемы с кормами не носили такого фатального характера, как в крестьянских. Конечно, стоимость головы скота разнилась по уездам. Однако, учитывая тот факт, что, и в сравнении со средней российской ценой, различия составляли не более 8 рублей для лошадей (1884 г.) и 5 рублей для коровы (1894 и 1900 гг.)¹⁷, позволим себе на это различие закрыть глаза и будем учитывать лишь год обследования уезда для получения исходного параметра.

Куда сложнее дело обстоит с учетом доходов. Совокупный доход хозяйства может складываться из непосредственного дохода от полеводства (урожай зерна, солома, мякина, сеянные травы и сено), животноводства (мясо и молоко, переработка молочных продуктов), так называемых оброчных статей (фруктовые сады, огороды, рыбные ловли), различных арендных форм (денежной, отработочной, издольной, аренды под дачи), лесного хозяйства, дохода от предприятий, расположенных в имении, - гончарных, стекольных, кирпичных, лесопильных, лавок, мельниц и т.п. Как правило, оценщики из ГДЗБ старались все это учесть. Мы не вправе из простого указания на наличие «оброчной статьи» выводить какую-либо цифру, так же, как практически не можем вывести реальный доход от молочного хозяйства. Математические манипуляции в последнем случае будут завязаны в конечном итоге на количество скота - этот показатель уже задействован. Поэтому придется ограничиться лишь двумя критериями - стоимость урожая и стоимость корма для скота. Расчет здесь будет следующим. Посев в большинстве уездов указан в мерах, лишь в Новгородском, Череповецком, Крестецком и Устюженском - в четвертях (8 мер). Используя указания на урожай (в мерах с десятины и в «самах»)¹⁸, нетрудно вычислить собранное количество зерна и его стоимость (в большинстве уездов цена указана в приложениях к «Материалам...»; там, где подобных указаний нет, придется взять соответствующие цифры из дел о залогах имений в ГДЗБ¹⁹).

В случае с испольным посевом будет разумно рассчитать нужный показатель исходя из доли урожая, остававшейся владельцу. Солому и мякину в расчет брать не будем. Если аренда осуществлялась за деньги - просто приплюсуем указанную сумму к общей стоимости урожая (если указана лишь сдаваемая площадь - вычислим исходя из средней арендной платы, также указанной в приложении). Наконец, в случае указания на отработки - оценим их стоимость и вычтем из седьмого показателя.

Для расчета стоимости сена достаточно размер укоса в пудах из таблицы перевести в деньги, зная стоимость пуда сена (и пуда клевера), а в случае с арендой - произвести указанные выше вычисления.

Сложнее дело обстоит с расчетом расходов по имению, которые должны включать в себя непосредственно оплату труда (постоянную, сезонную, поденную), стоимость семян, расходы по содержанию рабочего скота и коров (овес, сено, ветеринарная помощь), расходы на ремонт строений и инвентарь, земские сборы и страхование. Но коль скоро мы ограничили доходные статьи урожаем, то и здесь разумно будет ограничиться расходами на рабочую силу. Постоянный работник обходится в 72 рубля в год, работница - в 48 рубля. Чаще всего это скотники, лесники, пастухи. Управляющий (указание на это присутствует) - в 240 рублей²⁰. В принципе не исключено активное участие постоянных рабочих в полевых работах, как и участие самого хозяина, особенно если владелец - мещанин или крестьянин. Более того, при сравнительно малой площади пашни и покоса возможна и самостоятельная обработка. Поэтому придется удовлетвориться суммами, необходимыми на получение данных урожаев и укосов при обработке поденщиками. Здесь тоже не обойтись без сложностей, ибо поденная плата зависела от целого ряда обстоятельств. Об этом свидетельствуют табл. 2, 3.

Таблица 2

Средняя поземельная плата в Новгородской губернии

(копеек в день) в 1883-1900 гг.²¹

Вид работ	Сев		Сенокос		Уборка
	средн.	колеб.	средн.	колеб.	средн.	колеб.
Конный на своих харчах	103	85-115	118	100-135	113	100-125
Пеший на своих харчах	50	45-60	170	60-80	58	50-70
Пеший на хоз. харчах	37	30-45	154	50-65	45	35-50
Работница на своих харчах	32	25-40	42	35-50	40	35-45
Работница на хоз. харчах	22	18-25	30	25-35	31	25-35

Таблица 3

Средняя поземельная плата по уездам (копеек в день) в 1884-1900 гг.²¹

	Вид работ
Уезд	Сев		Сенокос		Уборка
	средн.	колеб.	средн.	колеб.	средн.	колеб.
Новгородский	56	45-70	86	75-100	71	60-85
Белозерский	49	35-60	61	45-80	51	45-56
Боровичский	48	40-60	57	50-70	52	45-60
Валдайский	51	40-70	80	60-100	62	50-70
Демянский	47	35-60	68	50-95	58	50-70
Кирилловский	52	35-65	70	55-85	55	50-70
Крестецкий	56	45-65	77	60-100	63	45-75
Старорусский	47	35-55	63	50-80	60	45-70
Тихвинский	50	40-70	74	70-90	56	50-65
Устюженский	48	40-65	63	45-75	50	45-60
Череповецкий	48	35-65	61	50-75	51	50-55

Примечание: Пешему на своих харчах.

Таким образом, даже в рамках одного уезда показатели могут разниться, изменения могут происходить и по годам. В ряде уездов стоимость обработки десятины озимых, яровых, уборки и косьбы сена указана земской статистикой. Следует лишь рассчитать посевную площадь, зная густоту посева (она проанализирована в «Статистических сведениях по материалам, полученных от хозяев»)²². Для определения стоимости сенокосных работ достаточно взять соответствующий показатель площади угодий.

Если же часть угодий сдавалась в аренду, то для сданных посевов расчет стоимости расходов на рабочую силу не проводится, а для сенокосов определяется площадь лугов, скошенных владельцем (учитывая относительную равномерность покосов). Исключение составляют заливные покосы - их владелец чаще всего оставлял за собой.

Если в «Материалах...» сведений о стоимости обработки земли нет, приходится прибегать либо к интерполяции - вычислить пропорционально межуездной разнице, либо (если это возможно) обратиться к оценочным описям ГДЗБ. Таким образом, можно получить 7-й показатель - «расход на рабочую силу».

Наконец, стоимость мертвого инвентаря. Зачастую мы знаем лишь количество построек. Жилые постройки оценивались ГДЗБ - от их стоимости зависела величина ссуды, но к хозяйству как таковому они имеют мало отношения. Для примера роспись оценки построек имения жены отставного полковника Любови Николаевны Костанда (Старорусский уезд, Коломская волость, 139 дес. удобной земли): 2-этажный дом - 3799 руб., церковь - 486 руб., баня с прачечной - 500 руб., амбар - 500 руб., ледник - 114 руб., скотный двор - 710 руб., колония - 900 руб., амбар соломенный - 100 руб., людская - 700 руб., рига и гумно - 200 руб., сарай - 50 руб. В среднем для хозяйственных построек - 314 руб.²³. Это имение можно отнести к состоятельным, приносящим доход. Учитывая, что не все имения таковы, можно принять среднюю стоимость хозяйственной постройки в 200 рублей, увеличивая ее, если по всем признакам имение относится к капиталистическим.

Большинство имений, особенно исследованных на рубеже 80-90-х годов, не имеют сельскохозяйственных орудий. Даже наличие борон и плугов отмечается статистиками особо, в примечании. Тем существеннее становятся для нас эти указания. Из оценочных материалов нетрудно узнать стоимость плуга (7,5 руб.), бороны (5 руб.), телеги (16 руб.)²⁴. Стоимость же усовершенствованных орудий (триеров, локомобилей, молотилок, веялок) можно взять из рекламных объявлений в «Новгородских губернских ведомостях»²⁵. К слову, в имении Л.Н.Костан­да инвентаря было на 265 рублей.

___________________

Приложение 1

Пример расчета показателей для имения действительного статского советника Н.П.Игнатьева (усадьба Терешкино, Яжелбицкая волость, Валдайский уезд - см. «Материалы...»).

1. Усадьба - 4 дес., пашня - 20 дес., сенокос - 62 дес., итого - 86 дес.

2. Лес и другие угодья - 177,5 дес.

3. 5 взрослых лошадей по 44 рубля (1890 г.) - 220 руб.

4. 11 коров и 1 теленок: по 24 руб. - 276 руб.

5. Посев. Владельческий: рожь - 19 мер, овес - 80 мер, ячмень - 4 меры, картофель - 10 мер. 100 мер овса высевают крестьяне из четверти в пользу владельца.

Стоимость урожая:

Рожь: 19 мер/8 мер в четверти при урожайности «сам-4,5» и цене 6,11 руб./четверть - 65,3 руб.

Овес: 80 мер/8; «сам-2,5»; 2,94 руб./четверть - 73,5 руб.

Ячмень: «сам-4,5»; 5,11 руб./четверть - 11,5 руб.

Картофель: «сам-4»; 4,4 руб./четверть - 22 руб.

Овес из 1/4: 23 руб.

Итого: 185,3 руб.

6. Владельцем скашивалось 2000 пудов сена и 600 пудов выкашивалось крестьянами из третьей части. При цене 19 коп./пуд за 2200 пудов - 418 руб.

7. Стоимость обработки десятины озимых - 19,48 руб., яровых - 11,44 руб., картофеля - 45 руб., косьбы и уборки десятины сенокоса - 4,4 руб.

Рожь (озимая) при посеве 8 мер/дес. (19 мер) - 46,3 руб.

Овес (яровой, без испольного) при посеве 20 мер/дес. - 45,8 руб.

Ячмень (яровой, 9 мер/дес.) - 5,1 руб.

Картофель (70 мер/дес.) - 6,3 руб.

Сено (из 62 дес. 21 дес. сдавалась издольно) - 180,8 руб.

Жалованье управляющему - 240 руб.

Итого: 356 руб.

8. 11 хозяйственных построек - 2200 руб.

(В нашей модели мы предлагаем использовать 8 показателей: 1. Площадь сельхозугодий. 2. Площадь леса и других угодий. 3. Стоимость рабочего скота. 4. Стоимость крупного рогатого скота. 5. Стоимость урожая зерновых, картофеля и льна. 6. Стоимость собранного сена. 7. Расход на содержание рабочей силы. 8. Стоимость инвентаря).

18

---