Александр Бушков.
БЕШЕНАЯ 1-2
БЕШЕНАЯ
Капкан для Бешенной.
Александр Бушков.
БЕШЕНАЯ.
Глава первая. Mademoiselle Daria.
...Зеленая "шестерка" свернула во двор, мазнув тусклыми фарами ближнею
света по шеренге темно-красных гаражных дверей, медленно поехала вдоль
длиннющей блочной девятиэтажки...
- Лажа, - сказал тот, что повыше, усатый.
- Что? - Второй, накрывавший газетой пистолет на столе, лениво обернулся
к нему.
Усатый кивнул на цветной экран, где мордастый негр неторопливо стягивал
плавки с пикантной брюнетки, сидевшей с широко расставленными ногами.
Черномордый не мог и подозревать, что вскоре папаша, он же Чак Норрис,
жестоко обидится на этаких вот трахальщиков его доченьки и начнет мочить
всех подряд, вдоль-поперек и всяко, не делая различий меж черными и белыми.
- Туфту гонят, - сказал усатый. - Пока ты выходил, я крутанул в
замедленном действии.
- Ну и что?
- Трусы-то он снял, а у нее под ними еще одни. В замедленном хорошо
видно.
- На то кино, - пожал плечами второй. - Если давать всякому черномазому
по-настоящему-то стягивать...
- О, как он ее...
- Ну, папуас, чего хочешь? Эй, вроде машина подошла?
...Широкоплечий парнишка в свитере и распахнутой кожанке выскочил из
"шестерки", резво вбежал в подъезд и рысью припустил по лестнице.
- Точно, тачка, - сказал усатый. - Пора бы. Встал за дверь, живо! Смотри
у меня...
- Да чего там, двор пустой...
- Все равно варежкой не щелкай. До поезда - как до Китая раком.
- А нам бы день простоять да ночь продержаться... В дверь позвонили -
уверенно, даже нагло, длинно. Второй, держа "ТТ" стволом вверх, прижался к
стене, встал так, чтобы видеть прихожую в висевшем напротив холодильника
зеркале.
Усатый медленно повернул головку первого замка, второго.
Крепыш в кожанке, энергично нажевывая резинку, окинул его нахальным,
оценивающим взглядом:
- Девочек заказывал?
- Ну.
- Тогда посторонись, братила, о-так... - Крепыш, ловко упершись ладонью
ему в живот, отодвинул от двери, моментально просочился в прихожую и
совершенно по-хозяйски затопотал направо, в комнату. Там уже был полный
порядок - напарник мирно сидел за столом, держа руку рядом с газетой. На
экране блаженно постанывал негр, взгромоздившийся уже на совершенно
равнодушную к происходящему брюнеточку.
- Тут один, а ну-ка там... - Крепыш пошел в другую комнату, быстро нашел
выключатель.
- Эй, ты полегче... - беззлобно бросил усатыи. - Гуляет тут, как по
проспекту.
- Братила, ты что, первый раз с нашим столом заказов связался? Я ж должен
окинуть заботливым взглядом, может, у тебя в шкафу три Чикатилы, и все
извращенцы? А девочек беречь надо. чтобы товарный вид держали... Мне что,
самому ложиться?
Усатый взирал на него мрачновато.
- Ладно, перечирикали, - пожал он плечами. - Иди, гони телок.
- Друг ты мой единственный, вот с телками накладка. Ну не было у нас
двоих, хоть ты меня режь. Разобрали. Время на дворе холодное, зима, всем
погреться охота. Одна есть. Чем богаты. От сердца отрываю.
- Ну слушай...
- Да фирма веников не вяжет! - заторопился крепыш. - Обоих обслужит по
мировым стандартам. Девочка классная, в Париже работала.
- Заездишь.
- Жопу ставлю. Сама докажет. - И хрипло пропел: - "Она была в
Пар-риже..." Не, честно. Работала в Париже. Хрусти капустой, господин
клиент, у нас вперед, как в лучших домах Лондона. Четыреста.
- Чего?
- А того. Ты ж сам заказывал до утра? А телка клевая, не отбросы,
опять-таки парижская школа... А то я поехал, без тебя хватит любителей на
парижскую выучку...
- Ладно, тормози, - усатый вытянул из кармана толстую пачку свернутых
вдвое бумажек, отсчитал восемь. - Хоккей?
- Хоккей. Значит, в шесть утра я ее забираю, усек? Да, братила, я отолью?
В подъезде холодно...
- Валяй в темпе. И гони телку.
Усатый немного расслабился, но из прихожей не ушел, стоял, подпирая
плечом косяк, и ладонь держал на свитере, прикрывавшем заткнутый за пояс
пистолет.
В туалете шумно, оглушительно спустили воду, выскочил крепыш, бросил:
- Дверь не закрывай, сейчас будет парижаночка. - И, топоча, ссыпался
вниз.
Дверь осталась распахнутой. Усатый переместился к ней, сузил глаза и
напряженно вслушивался. Этаж был последний, девятый, так что верхней
площадки не имелось, и сюрпризов следовало ожидать только снизу.
Слышно было в покойной вечерней тишине, как внизу с лязгом переключили
передачу, взвыл мотор и машина уехала. Внизу зацокали каблучки. Девушка не
спеша поднималась. Усатый ждал, чуть приподняв большим пальцем край толстого
свитера.
В квартире работал телевизор, чирикали вовсю англоязычные голоса и, плохо
успевая за ними, гнусаво бубнил переводчик.
Девушка поднялась на девятый этаж - довольно высокая, с рыжими
распущенными волосами, в распахнутой шубке из искусственного меха, якобы
леопарда, и черном коротком платьице.
Помахивая пластиковым пакетом, она совсем медленно преодолела последний
лестничный марш, шумно отдышалась и сказала непринужденно:
- С тебя девять баксов. По баксу за этаж, милый. Не так-то и приятно
чапать пешедралом на стройных ножках и высоких каблучках...
Усатый хмыкнул, но, оглядев ее внимательно, должен был признать, что
ножки и впрямь неплохи. Годочков ей, правда, не меньше двадцати пяти, но,
если прикинуть, как раз в его вкусе - не слишком юна и не слишком стара и на
шлюху, что приятно, обликом не похожа.
- Ладно, - сказал он, чуть расслабившись. Прислушался, но внизу было
тихо. - Заходи. А насчет премии будет видно, к утру соберем заседание
месткома, обсудим твое поведение, там и решим...
Когда она сняла шубку, проворно перехватил из рук, запустил пальцы в
карманы, но ничего не обнаружил. Взял из рук пакет, заглянул. Там отыскалась
лишь коричневая резиновая маска Кинг-Конга и синие пакетики с импортными
презервативами. Да обернутая в целлофан фотография.
- А обезьян зачем? - хмыкнул он. Окинул ее взглядом с ног до головы. Нет,
что-либо спрятать под этим платьицем было решительно невозможно.
- А некоторым нравится, - она дернула плечом и улыбнулась довольно
озорно. - Надевает, понимаешь ли, маску, ставит невдалеке - напротив зеркала
и балдеет...
- Вообще-то, мысль, - фыркнул он. - Там побачим...
- А обыскивал зачем?
- А насчет клофелинчика,
- Это как? - она уставилась самым невиннейшим взором.
- Не знаешь? - хохотнул напарник, вышедший тем временем в прихожую. - И в
водочку, поди, в жизни не подливала?
- Ма-альчики... У нас серьезная фирма. Обижаете невинную девочку, Я туфли
сниму, ладно? На шпильках на девятый - облезешь...
- Да ты уж все снимай, - жизнерадостно посоветовал второй.
- Ну, так-таки и сразу? - Девушка, покачивая бедрами, прошла в комнату.
Уселась в потертое кресло, закинула ногу на ногу и вытащила сигарету из
валявшейся на столе пачки "Мальборо". Огляделась. - Нет, мальчики, делаю
вывод, что мне сегодня решительно повезло. Вид у вас самый славянский,
квартирка на бич„вскую блатхату не похожа, хвосты селедочные на скатерти не
валяются...
- Мы, вообще-то, ребята приличные, - подтвердил тот, что был без усов.
Сел на подлокотник и положил ей руку на колено. - Только требовательные.
Если уж в вашей шарашке двоих не нашлось - придется, лялька, поработать
ударником капиталистического труда. И двустволочкой, да и всяко.
- Так бывало и вертолетиком, дяденька, - прощебетала она голоском младшей
школьницы. Зажмурилась, когда его ладонь скрылась под платьем, с закрытыми
глазами выдохнула дым. - Оголодавший мальчик, а?
- Да не то чтобы, - сказал он хрипло. - Просто сидим тут два часа и
пялимся на импортное траханье - Природа уж и требоват, как говорится.
- По вашим брючкам видно, сэр... Хоть фонарик вешай, как на негабаритный
груз.
- И моментально они поняли друг друга... - Он расслабился совершенно. -
Ну, сядь, как примерная школьница в классе.
- Ага, и мигом останусь без плавок. Хозяин! - девушка глянула через плечо
зависшего над ней парня. - Еще немного - и ваш друг с меня трусики стянет...
Усатый, как раз кончивший откупоривать "Амаретто", цепко посмотрел на
нее, улыбнулся одним губами а промолчал.
- Он у вас всегда такой серьезный? - громко, театральным шепотом
поинтересовалась рыжая.
- Да с детства такой, - сказал второй. - Папа его в доценты налаживал,
вот и привык делать физиономию... Макс, что ты, в натуре? Ляльку доставили,
все путем, расслабляемся...
Усатый пилил три стакана, одним глотком опорожнил свой. Похоже было, он и
в самом деле искренне пытается расслабиться, но что-то мешает.
Он сидел на стуле так, что пистолет из-под свитера совершенно не выпирал,
держал правую ладонь на колене, пальцами левой постукивал по столу, молча
разглядывал девушку, и холодок во взгляде не таял.
- Значит, Макс? А ты кто?
- А я - Билли. Как Клинтон.
- Ну да? - она наконец села, как примерная школьница в классе, раздвинула
коленки, предоставив руке заказчика охальничать, как вздумается. - И
получается у нас сплошной импорт. Потому что я - Жанна.
- А вчера кем была? - поинтересовался Макс.
- Все зависит от клиента, - пожала она плечами. - Если ему так уж
приспичит, можно и Прасковеей... Только после Парижа Жанной стать - самое
обычное дело...
- Ты что, там точно была?
- Век воли не видать, Билли... - Она деликатно сняла его руку, достала из
пакета фотографию и подала ему с весьма горделивым видом.
Билли уставился на цветной полароидный снимок, Долго разглядывал, нехотя
отдал напарнику:
- Слушай, и вправду, похоже...
Макс всмотрелся. Жанна - или как ее там - стояла рядом с злегантнейше
одетым типом средних лет, на заднем плане величаво вздымалась Эйфелева
башня, зеленели клумбы, раду! ой пестрели автомобили, сплошь импортные, и
весь окружающий пейзаж в самом деле не особенно-то и походил на декорацию.
- Ну да, - с ноткой зависти сказал Билли. - Вам, мочалкам, в Париже
обустроиться легко, не то, что нам... А, Макс?
- Это точно. - Макс положил фотографию на стол. - Нам с тобой, конечно,
пришлось бы потруднее...
Даже Жанна подметила, что в этой невинной фразочке таился некий двойной
смысл - очень уж многозначительно фыркнул Билли.
Он поинтересовался:
- И как оно там, в Париже? Подожди, так ты что, язык знаешь?
- Да вовсе не обязательно, - призналась Жанна. - Я тебе честно скажу -
черт-те сколько можно продержаться на двух фразах: "Ля минет" и
"Мани-мани-мани"... Выше крыши.
- Ну, насчет ля минет и тут соображаем не хуже, чем там... - Билли вновь
принялся поглаживать ее бедро. - А что, в Париже наши ценятся?
- Там, знаешь, больше всего ценятся трансвеститы, - сообщила Жанна.
- Это кто?
- А это мужики, переделанные в женщин. Последний писк моды. Французы
торчат.
- Тьфу ты... - Билли сплюнул вполне искренно. - Для такого дерьма в
музыке и слов нет... Что же из Парижа улетела? Я бы на твоем месте за такой
городок держался...
- Конкуренция, - вздохнула Жанна. - Развитой капитализм - это тебе не
вздохи на скамейке. А от тамошней ментовки так просто не откупишься. Тот
мужичок, что на фотографии, даже и замуж звал, да грубо разлучили полицаи...
- Ну вот, пошли романы, - хмыкнул Макс, уже добродушнее, правда. - У тебя
их, поди, в запасе...
- Профессия такая, - ослепительно улыбнулась Жанна. - Между прочим,
древнейшая. Или одна из. Про нас аж в Библии, между прочим, написано.
Довольно даже неодобрительно, правда, но все-таки... Билли, подай стаканчик,
как сущий джентльмен... Мерси боку.
Она выпила половину, отставила и спросила:
- Рассказать вам про Париж?
- Соловья баснями не кормят, - отмахнулся Макс. - Билли, ну-ка погуляй в
и комнату, да посиди, помедитируй. Я за тобой потом зайду.
- Ну вот. - проворчал Билли, нешуточно огорченный, медленно встал. -
Вечно вы, гражданин, без очереди, а потом, я б и тут посидел, с не„ не
убудет...
- Групповухи не люблю, - сказал Макс. - Сам знаешь. Не хнычь, дитятко,
она потом хорошо подмоется, а времени - до утра... Ну ключ на старт?
- Есть ключ на старт, - безрадостно сказал Билли, взял со стола непочатую
бутылку и побрел в другую комнату.
Жанна погасила в пепельнице довольно длинный чинарик:
- Чует моя душа, пошла работа... Ты как, любишь женщин раздевать, или
самой? - встала и потянулась, закинув руки за голову. - Помнится, мы тут
что-то говорили за премиальные...
- Не суетись под клиентом, - с улыбкой посоветовал Макс. - Я ж тебе
говорил - через утренний местком, а до утра времени немеряно.
Он подошел вплотную, постоял перед ней, чуть выдвинул вперед левый бок.
Жанна лукаво глянула на него - оба были почти одного роста, потянулась к
пряжке его пояса, массивной, выпиравшей под свитером. Макс быстро отвел ее
руку, еще какое-то время пытливо смотрел девушке в глаза, что-то для себя
окончательно определяя, и в глубине его зрачков все еще таился нерастаявший
холодок.
- Ты что, в самом деле с эскортом до сих пор не общался? - тихо, с
подначкой спросила Жанна. - Такое впечатление...
- Знаешь, резинок терпеть не могу, - сказал он так же тихо, наконец
решившись.
- Ну, доплатишь за риск?
- А у тебя - ничего? Подлеплю - убью потом...
- Фирма веников не вяжет. - сказала Жанна. - Я на минутку в ванную,
о'кей? Чтобы уж все путем...
- Валяй.
Макс посмотрел ей вслед, палил себе еще полстакана импортного
фальсификата, выпил медленно. Достал из-под свитера пистолет, снял с
предохранителя, сунул назад, под газету. Покосился в сторону шкафа. Стянул
свитер, расстегнул пару верхних пуговиц рубашки и стоял, зажмурившись, изо
всех сил пытаясь расслабиться полиостью, слушая тишину. Клацнул пряжкой,
медленно стянул джинсы.
Вернулась Жанна, в одних узеньких белых трусиках, положила на стул
аккуратно свернутое платье, скользнула довольно-таки бесстыжим взглядом по
его фигуре, недвусмысленно отражавшей естественную мужскую реакцию на едва
прикрытую лоскутком ткани красотку. Покачивая бедрами, подошла вплотную,
ловко, одним движением ладони управившись с топырившимся естеством так,
чтобы не мешало им прижаться друг к другу, шепнула на ухо;
- Поехали?
Макс опустил руки ей на плечи, девушка почувствовала, что он в долю
секунды расслабился, будто наконец-то выдернули некий невидимый стержень.
Жесткие ладони медленно проползли по ее спине, по талии, скользнули ниже,
Макс обеими руками прижал ее к себе, постоял пару секунд, чутко поводя
ноздрями, выдохнул:
- Хорошо пахнешь...
- Франция.
Вслед за тем она гибко высвободилась, подхватила со стола дурацкую
обезьянью маску и, состроив физиономию балованной и капризной девочки,
выпрашивавшей у бабушки варенье, шепотом предложила:
- Нет, ну надень, здорово возбуждает, посмотришь...
И подняла маску к его лицу. Макс, фыркнув, со снисходительной усмешкой
уступил, подумав чуточку философски, что целовать эту шлюху все равно не
придется, черт ее знает, что там час назад пребывало в этом ротике. Девушка
поправила резиновую харю, чтобы клиент мог нормально видеть сквозь дырочки.
Опустилась перед ним на колени, медленно стянула с него трусы, погладила,
бросила вверх быстрый, смеющийся взгляд. Повинуясь се пальцам, мужчина
пошире расставил ноги.
И нечеловечески взревел от удара кулаком - снизу вверх, в аккурат по
причиндалам.
Он еще валился на пол, воя, скорчившись, - а девушка уже взмыла, как
распрямившаяся стальная пружина.
Мимолетным ударом ладони чуть сбила маску - отчего Макс полностью ослеп,
задохнувшись, когда нос а рот закрыла пахнущая тальком резина, - метнулась к
платью и выхватила из кучки черного щелка отливавший черным глянцем писюлет.
- Стоять. Руки, - совершенно нормальным голосом сказала она ошалело
ворвавшемуся в комнату Билли и, не давая передышки, заорала: - Стоять,
козел!
Он попятился, уперся спиной в стену, так и не подняв руки в
совершеннейшем обалдении от столь молниеносных перемен. Покосился на стол.
За спиной девушки корчился и стонал на полу Макс. Девушка почти неуловимо
для глаза крутнулась волчком. В следующий миг удар пяткой в подмышку - по
всем правилам диверсантов НКВД - швырнул Билли на пол.
На экране телевизора окаянствовал Чак Норрнс, паля по криминальным
элементам всех цветов кожи.
Жанна метнулась к двери, щелкнула обоими замками. В первый миг
показалось, что в тесную прихожую ураганом ворвался целый взвод. Секунды три
спустя, когда молниеносное мельканье массивных мужских фигур прекратилось,
обнаружилось, что их всего четверо - двое в камуфляже без всяких
опознавательных знаков и черных масках-капюшонах, двое в цивильном.
- Этого - туда! - резко распорядилась Жанна. Крепыш в кожанке, давешний
мажордом при шлюхах, подхватил с пола Билли, все еще скрюченного - такой
удар, нанесенный по всем правилам, ненадолго парализует, - головой вперед
зашвырнул в другую комнату, зашел следом и закрыл за собой дверь. Один из
камуфляжных, проследив за взглядом Жанны, поднял газету, удовлетворенно
хмыкнул и отложил, не прикасаясь к пистоле там.
Макс все еще стонал и охал, но уже не орал. Камуфляжники надежно
припечатали его к полу, один заломил руку, второй сграбастал пятерней за
волосы, задрал голову. Миска слетела. Наступил полный порядок и благолепие,
никто не суетился, никто не кричал. Что-то вроде немой сцены.
Натянув платье через голову, Жанна вышла в другую комнату. Шепнула что-то
на ухо крепышу, села подальше, так, чтобы оклемавшийся Билли не смог достать
ее ногой в прыжке, положила на небрежно застеленную кровать свой ПСМ,
неспешно закурила и созерцала пленника, чуть заметно улыбаясь. Спросила:
- Что, сучонок, ждешь небось, что тебе заявят, будто пришла милиция и ты
арестован? Легкой жизни захотел...
Билли, уже украшенный наручниками, еще более занервничал после этой
реплики.
Крепыш достал из-под кожанки черный пистолет изящного импортного облика,
снабженный столь же черным, внушительным цилиндрическим глушителем, застыл у
двери, словно робот. Физиономия у него не то чтобы стала агрессивной -
просто бедняга Билли, впервые в жизни на секунду обретя дар ясновидения,
сообразил, что этот спокойный, несуетливый тип с равнодушным выражением лица
выполнит самый жестокий приказ.
- А правда, Билли, я очаровательное создание? - весело спросила
рыжеволосая. - Что-то побледнел у нас Билли, и вот уже никакого стояка я у
нею что-то не наблюдаю... - Она сузила глаза, голос зазвучал холодно, с
издевкой. - Ну, так что это вы натворили, дрочилы-мученики? Стоял себе
обменный пункт, никого не трогал, налоги платил и "крыше", и государству,
крепил рынок, менял себе денежку, ту на эту и наоборот... Так нет, налетели
добры молодцы, вольные стрелки, сгребли капусту, напакостили... Ты зачем
мочканул охранника, жертва аборта? В глаза мне смотри, блядь такая! - вновь
улыбнулась, как ни в чем не бывало. - Ну, так с чего вы решили, что бояться
следует в первую очередь ментов?
- Это не я... охранника...
- Ну да? - ухмыльнулась Жанна. - А Максик сейчас очухается и скажет, что
ты...
- Это Абдулла... Из своего... У него "Вальтер", можно же посмотреть по
пуле.
- Сейчас. Будем пули смотреть. И капуста у Абдуллы?
- У него половина...
Пожалуй, Билли никого не собирался доставать ногой в прыжке. Не тот
типаж. Слабое звено, каковое имеется в каждой цепочке, нужно только угадать.
Жанна, небрежно затушив сигарету о подоконник, присела на корточки рядом с
собеседником, ткнула стволом пистолета ему в ухо, но тут же передумала,
кивнула напарнику;
- Иди-ка сюда, Зверь, со своей бесшумкой...
- В ногу? - спокойно осведомился Зверь, медленно надвшаясь.
- Ну, Зверь, ты садист... - протянула Жанна. - Он же хромать будет... В
яйцо. Тебе которою не жалко, Билли? Да ты не горюй, чудик, и с одним яйцом
люди живут припеваючи... - И преспокойно, насквозь по-деловому продолжала: -
Зверь, ты только стяни с него штаны, а то ведь промахнешься, если будешь
стрелять вслепую, еще в ногу засадишь.
Билли попытался что-то прохрипеть. Зверь бесстрастно прикидывал, как
половчее стянуть с пего брюки.
- Погоди минутку, - сказала Жанна. - Такое впечатление - жалко Билли
своего яйца. Дорого оно ему, как память. А, Билли? Ну, тогда говори,
умничка, может, я тебя и пожалею... Половина бабок у Абдуллы. А где
Абдулла?
- В Ольховке.
- Конкретнее.
- К-кошевого сорок пять. Частный дом. Там его телка...
- Завтра все вместе собирались сдернуть?
- Ну...
- Вторая половина где?
- В сумке. В шкафу. Нет, давай уж разборку сделаем, как положено... Коли
такие танцы... Я тут пешка...
Жанна кивнула Зверю, и тот отошел, не спрятав пистолета- Абдулла что,
черный?
- Нет, наш, ольховскнй. Костя Дударев. Абдулла - для красоты, как в
"Белом солнце"... - Билли, умоляюще глядя на нес, прохрипел: - Не надо,
мужики... - и сообразил, что мужик перед ним только один. - Жанна, я ведь
так, на подхвате... Может, добазаримся?
- Лапочка ты моя, - похлопала его по щеке Жанна. - Ну хорошо, я же
женщина, мне душевной быть положено. Вот попался бы ты тому мужику с
парижской фотографии, он бы принялся светить тебе в рожу лампами да
охаживать кулачищем по загривку. Терпеть он таких не может...
- А он кто? - машинально спросил Билли.
- Да милейший человек, - мечтательно сказала Жанна. - Комиссар полиции
шестнадцатого округа. Неделю мы с ним общались, а замуж и в самом деле звал,
только у меня командировка кончилась...
Упруго выпрямилась и вышла. Только тогда до пешки Билли и стало понемногу
кое-что доходить.
Макс и его стражи пребывали в прежней позиции.
- Ну, подняли и украсили, - распорядилась Жанна. Макса подняли, украсили
наручниками. Усадили на диван и сели по бокам, зажав с обеих сторон.
- Давай уж матом, чтобы легче стало, - предложила ему Жанна. - Пока не
сели писать официальные бумажки.
Однако Макс, люто сверкнув глазами, молчал.
- Ну, ты умней, чем я думала... - и она продолжила скучным голосом: -
Старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан Шевчук. То бишь я.
Согласно указу Президента... До тридцати дней... В бюрократию играть будем?
Удостоверение предъявлять в развернутом виде?
- С-сука, - сказал Макс и отвернулся, насколько мог.
- Значит, не будем. - Жанна отошла ко второму штатскому, понизила голос:
- Толя, давай в машину. Кошевою сорок пять - там третий, пусть займутся.
Потом организуй понятых, да вежливо, ну и пусть остальные сюда поднимаются,
начнем игры с писаниной. Эх, а домой я попаду не раньше четырех утра, и хрен
мне кто отгул даст...
Макс таращился на нее словно бы с немым вопросом.
- Нет уж, Максимилиан, - усмехнулась Жанна, присаживаясь к столу и
тщательно заворачивая в целлофан фотографию. - Мы с тобой не в штатовском
детективе, и никто тебе не станет долго и вдумчиво объяснять, как мы эту
хатку вычислили. Ну, а машину с вашим блудливым заказиком тормознули на
подступах, только и дел. Котенки, кто ж в вашем положении так телефоном
балуется? Ладно, наденьте ему штаны, а то еще начнет орать при понятых, что
менты его раздели и утюгом пытали...
Появились еще трое, уже в полной форме. Жанна вышла в другую комнату,
махнула рукой:
- Билли, пошел вон, сядь там в уголочке рядом с корефаном, да не
дергайся, а то пальнут... - Когда за ним захлопнулась дверь, взяла с пола
бутылку и как следует глотнула из горлышка. Устало откинулась на колченогом
стуле. - Ладно, один черт, все равно пила, общаясь с клиентами, так что
запашок мотивирован... Кинь сигареты. Ну что, умница я у вас? А кто это
предлагал штурмовать с "Зарей" и кувалдами? - и пускала дым с закрытыми
глазами...
- Дарья, ты молоток, - сказал крепыш не без восхищения.
- Ну да, вот именно, - рассеянно отозвалась она, не открывая глаз. -
Очаровательный молоток, Славик. Как говорили в Парижике, "мадемуазель Дария
- шарман". Они ж мягкий знак нипочем не выговорят, лягушатники... - В
несколько затяжек прикончила сигарету и открыла глаза. - А где, Слава,
бабки, за меня авансом полученные?
- Тут. Слушай...
Даша встала, ухмыльнулась:
- Слушаю. Вот если бы ты их при обыске наладил в карман со стола, я бы на
тебя первая накатала телегу. Ну, а так - словно был заработали. Ты меня
честно продавал, а я честно терпела, когда хватали за половые признаки. Все
равно в нашей веселой рутине никто про эту мелочь и не вспомнит... Только
делим не поровну, а по честному. Мне сто, тебе триста. И не возникай. Я баба
одинокая, а у тебя двое по лавкам. Сунешь мне в шубу потом. И я сказала -
сто, - Она задумчиво ухмыльнулась: - А все-таки зивидки берут, Славик. -
хорошо заколачивают эти бляди. У меня в месяц восемьсот пятьдесят чистыми, а
тут - нате вам... Как выражаются по ящику, налицо значительный дисбаланс в
доходах населения. Пошли писать бумажки? Авось, И к трем по домам попадем...
Глава вторая. Родительский дом, начало начал...
Она все-таки попала домой к трем часам ночи - так что удалось поспать аж
до семи и даже проснуться довольно бодрой. В основном благодаря успешно и
лихо завершенному делу - ибо любой честный российский сыскарь-следователь
нагружен делами, как Барбоска блохами, и избавление от очередного являет
собою сущий праздник души. В особенности если забыть на минутку о тех, что
остались висеть на шее...
В семь неслышно прозвенел навсегда заведенный еще в канувшей в небытие
Советской Армии внутренний будильник, и она вскочила без попыток понежиться,
минут на пять забралась под душ - ледяной- горячий - ледяной - горячий,
моментально сбрасываешь годочков несколько, - воткнула штепсель кофеварки и
сунула в рот первую утреннюю сигарету. В трехкомнатной квартире, полученной
майором Шевчуком в мрачные годы диктата КПСС, она пребывала одна - отставной
майор где-то запропал со вчерашнего утра. И записки на обычном месте не
имелось, гак что Даша, цинично ухмыльнувшись про себя, моментально сделала
определенные выводы. Подумав, разрешила себе в качестве премии за вчерашнее
вторую утреннюю сигарету.
Никаких особенных переживаний из-за вчерашней нервотрепки, как и
следовало ожидать, что-то не ощущалось. Вот и ладушки. Неизвестно, что там
будет в сорок, если удастся дожить, а в ее нынешние тридцать нервишки пока
что не гудят натружено. И преступлением века в Шантарске не пахнет. Одна
рутина. А значит, удастся даже выкроить время на личную жизнь.
В семь двадцать пять, когда она уже прихлебывала кофе, под окном знакомо
визгнули тормоза десятилетней, но все еще довольно бодренькой "Нивы". Прибыл
блудный родитель.
Конечно, когда отставной майор, невысокий и крепенький, как боровик,
возник в квартире, в облике его не отмечалось ни малейших следов проведенной
в утехах ночи - наоборот, вид у майора был этакий благородно-усталый, с
упором на "благородно", как и полагается частному сыскарю, свято стерегущему
завоевания расцветающего капитализма, рынка и всего такого прочего, (см.
выступление вице-премьера Чубайса на всероссийском слете Юных Друзей
Товарно-Сырьевой Биржи...)
Майор (очень он любил именно такое обращение, при каждом удобном случае
напоминая, что в США отставники пожизненно носят прежние титулы, как-то:
"полковник", "губернатор", "президент") с видом предельно умученною
служебным долгом служаки отделил кобуру с разовым "Айсбергом", примостил ее
на холодильнике, принял непроницаемый вид и стал наливать себе кофе.
Даша, вытянув шею демонстративно и шумно втянула воздух ноздрями. И
заключила:
- "Пуазон". Польского производства.
- Инсинуации, - сказал майор.
- Есть еще хорошее ругательство - "ist eblisch ment", - сказала Дата. -
Нет, ну конечно, ты всю ночь пролежал у сейфа, притворяясь факсом, чтобы
конкуренты не слямзили рецепт знаменитой миндальной настойки. А факсы у нас
как-то исстари повелось протирать "Пуазоном". Все замотивировано.
- Трепло, - хмыкнул майор. - Ну какой "Пуазон"?
- Знаю, - сказала Даша. - Это я так, абстрактно. Я ж тебе не Шерлок
Холмс, чтобы угадывать марку с лету. Но запашок-то все равно присутствует,
а, родитель?
Родитель скромно потупился.
- Молоток ты у меня, майор, - сказала Даша. - Пятьдесят шестой пошел, а
ты вон какой еще бодренький по утрам, опосля, стало быть... Лет-то очередной
сколько?
- Тридцать один, - с оттенком законной гордости поведал майор.
- Ого? - Даша подняла брови. - Двойные поздравления, майор. Этак ты скоро
до школьниц докатишься.
- Вот уж кого боюсь, так это нынешних школьниц. Уровни развития у меня с
ними не совпадают. Слава богу, успел я тебя родить до сексуальной революции
и прочих нынешних художеств...
- А, все равно получилось нечто ужасное, - отмахнулась Даша. - Можешь и
меня поздравить. Нынче ночью сто штук заработала в эскорте. Майор, не
отвешивай челюсть до пупа, я ж не говорю, что я за них трудилась, я их
просто заработала...
- Это как?
- Секреты оперативно-следственной работы, - отмахнулась Даша. - Понимать
должен.
- Брали кого?
- Брали.
- Взяли?
- А когда это я кого не взяла? - на сей раз в ее голосе звучала вполне
законная гордость.
- Ну ты у нас и впрямь крутой мент...
- Ты не язви, родитель, - сказала она совершенно серьезно. - Ты меня,
конечно, помнишь в закаканных пеленках и все такое, но я и впрямь крутой
мент, если в смыслах профессионализма...
- Ты пока что собака Баскервилей, и не более того, - отозвался родитель -
Выследить, да загрызть. А вот когда ты в зубах у начальства оставишь клочки
шкуры, да все равно из этих зубьев вырвешься и доделаешь дело - тогда и
будешь крутой мент, понимаешь ли...
И принялся шумно распечатывать чашки с китайской "моментальной лапшой", в
последние годы ставшей в Шантарске прямо-таки национальным блюдом, не хуже,
чем в самом Китае. Очень уж здорово экономил время сей продукт.
Даша задумчиво посмотрела ему в спину, но ничего не сказала из дочернего
почтения, хотя могла бы и съязвить, благо прошло двенадцать лет, и время
майоровы царапины давно зализало...
Сам майор в свое время из зубов начальства так и не вырвался - точнее,
капитулировать не захотел. В общем, как посмотреть.
Майор, как и многие, в том числе и весьма даже порядочные мужики, попал
под Федорчука, словно под поезд. Верный сподвижник товарища Андропова,
Федорчук прошелся по МВД, словно асфальтовый каток по груде пустых бутылок -
столь же целеустремленно и туповато. Говорят, у Федорчука были самые благие
намерения - да вот беда - всем понятно, куда ведет вымощенная таковыми
дорога...
Поскольку ни одну контору на планете никак нельзя назвать филиалом рая,
грехов и грешников хватает в любом заведении, на всех меридианах и
параллелях. Вот только искоренять грехи вкупе с грешниками можно умно, а
можно и по-дурацки...
Одним словом, под подозрение в коррупции (тогда, правда, словечко это не
было в такой моде) попадал практически каждый мент, имевший несчастье
обзавестись машиной либо дачкой. Даже если дачка эта представляла собой
фанерную конуру, окруженную парой грядок с редиской, нововведения были
суровы - либо в кратчайшие сроки избавляйся от компрометирующего поместья,
либо можешь отправляться ко всем чертям. И так далее, и тому подобное.
Майор Шевчук, человек в общении тяжелый, не то чтобы нарывался на скандал
- попросту не мог понять, отчего вдруг его купленная на трудовую денежку
"Нива" и шесть соток с лелеемой малиной повисли на плечах тяжким компроматом
и от малины следует немедленно избавиться. Начальство, свято проводя в жизнь
новую линию, стало "брать на бас". Майор, с которым такие штучки проходили
плохо, показал зубы. Вот только начальство, так уж заведено, изначально
зубастее. Тем более в таких вот ситуациях - когда отдельные несознательные
индивидуумы мало того, что не понимают новой линии, так еще злонамеренно ей
препятствуют. И накрылся начальник районною утро майор Шевчук, пролетел, как
фанера над Парижем. Хорошо еще, что приземлился не мордой в битое стекло, а
на жесткий стул заместителя начальника питомника служебно-розыскных собак.
Откуда и ушел на вольные хлеба - в те совсем недалекие времена, когда
разрешили и легализовали частный сыск. И был отныне вторым человеком в одном
шантарском агентстве, далеко не самом хилым.
В общем, ему еще повезло тогда. Случались перемещения и посквернее.
Добрый знакомый майора, начальник ГОВД в граде Абакане (живописные и
благодатные места, сибирская Швейцария) вообще угодил на полторы тысячи
километров севернее, аккурат за Северный полярный круг - начальником
вневедомственной охраны в Норильск, в места скучные и мерзопакостнейшие. Сам
товарищ Сталин когда-то отбывал ссылку почти в тех же краях - и довольно
быстро ушел в побег ввиду непреходящей унылости тамошних пенатов...
Время, конечно, все сгладило, но Даша не хотела лишний раз бередить отцу
душу еще и из-за того, что он вбил себе в голову, будто неуступчивостью
перед начальством испортил любимой доченьке жизнь. А ничего подобного не
было. Останься он на прежнем посту, Даша вместо университета, о котором
размечтался майор, все равно бы завербовалась в доблестную Советскую Армию.
Ибо роман с бравым гарнизонным капитаном полыхал лесным пожаром, вот и
напялила дуреха форму, чтобы оказаться рядом с неповторимым и единственным -
каковой уже через полгода проявил гнилую натуру во всей красе, да поздно
было переигрывать, и пришлось рыжей связисточке дослуживать полтора года
согласно принятой присяге. А потом прошла мимо университета вполне
осознанно, в Шантарскую милицейскую школу, так оно и поехало...
Майор старательно залил лапшу кипяточком - две чашки. Подумал и налил в
третью.
- Что, не покормила? - лениво съехидничала Даша.
- Гусарские офицеры у дамы утром не завтракают. Разве что похмеляются, -
сообщил майор.
- А что это у тебя глазки бегают, гусар?
Майор помялся, потом вес же выдал:
- Дат, я, может, и женюсь...
- Ну, взялся за ум, - сказала она искренне. - Давно пора. Только ты мне
ее сначала предъяви, а я возьму в разработку - вдруг это алчная хищница
хочет проникнуть в приватизированную хату немощного старичка, а потом
старинушку-то под дождь и выпереть.
- Трепло. У нее у самой однокомнатная. И если что - так я туда... А
хоромы остаются тебе. - Майор глянул донельзя хитро. - Глядишь, и
распорядишься ими с умом...
- Не тянет меня что-то на штампы, - сказала Даша. - И на те, что в
паспорте, в том числе...
- А что, с журналистом у тебя не все ладно?
Даша встала, запахнула халат и старательно, без всякого наигрыша
испепелила майора взглядом. Родитель занервничал очень скоро:
- Ну что, спросить нельзя?
- Не виляй, частник, - сказала она сердито. - Интересно, ты с чего это
взял, что он журналист, если я ни словечком не упоминала...
- Да говорила.
- Не надо ля-ля. Ни разу не говорила. Колитесь, майор.
Майор без особой цели перемещался по кухне, пытаясь насвистывать и
покачиваясь с пятки на носок. Однако в конце концов с тяжким вздохом дал
показания:
- Слушай, ну должен же я знать, с кем мое единственное дите... проводит
время. А возможности у частных сыскарей ныне имеются. Ребята мне по дружбе в
свободное время и посодействовали...
- Та-ак, - сказала Даша. - Значит, это ваш был синий "опелек"? То-то мне
показалось... Ладно, чистосердечное признание вину вроде бы смягчает, но
если ты и в дальнейшем попытаешься своих обормотов за нами пускать, они у
меня слезами умоются. Усек, майор?
- Заметано. Нет, ну я же ничего... Парень вполне, знаешь ли,
положительный. Что бы вам...
- Хватит, родитель, - сказала она вполне серьезно. - Ну не чувствую я в
себе тяги к семейному очагу и пеленочкам. Пока что. Вот получу майора или
там преступление века раскрою с присущим мне блеском, тогда и покумекаем...
Майор грустно кивнул. Видно было, что в преступление века, случившееся в
Шантарске - особенно в сочетании с Дашей, - ему верится плохо. Ну что ж,
сама Даша в преступление века - а тем более в сочетании с собой - не верила
вовсе. Во-первых, преступлений века в Шантарске не случается. Летние
прибамбасы с кладом Чингисхана не в счет. Как показывает опыт двадцатого
века, суперпреступления обычно совершаются в тишайших кабинетах финансистов,
оставаясь абсолютно неизвестными мало-мальски широкой публике.
Во-вторых, любой мало-мальски неглупый сыщик если и боится чего-то, так
это свалившегося на его плечи этого самого преступления века. В детективных
романах они хороши, и не более того. А в жизни либо потребуют от тебя
колоссальнейшего расхода нервных клеток, каковой ничуть не способны
компенсировать благодарность в приказе или очередная звездочка, либо напрочь
сломают карьеру и саму жизнь. Хватало прецедентов. До сих пор не нашли трех
андроповских сыскарей, работавших двенадцать лет назад в бывшей песчаной
союзной республике, а ныне суверенном государстве. Да и никогда уже не
найдут. И это лишь одна-едпнственная грань проблемы... Нет уж, храни нас
господь от преступлений века!
Майор, со смаком уписывавший горячую лапшу, вдруг поднял голову:
- У тебя с деньгами как?
- Я ж говорю, сегодня сотню заработала.
- А зарплата?
- А зарплата - как обычно. Ждем-с. Если Колосов в Москве что-нибудь
выбьет...
Это и есть одна из самых больных проблем. Вопреки устоявшемуся мнению,
будто менты прикуривают от крупных бумажек, с зарплатой обстоит в точности
так, как у всех прочих - теоретически она есть, а практически ее еще нужно
выцарапать со слезами и соплями. Москва в первую очередь, как исстари
водилось, выделяет денежки самой себе, родной, да Питеру. А провинция сосет
лапу. Кроме того, одни службы финансируются из местного бюджета, другие - из
федерального. И если муниципальшики, гаишники, участковые и ППС тугрики
получают, в общем, вовремя, сыскари, люди федеральные, прочно сидят на
подсосе. Лапа - продукт некалорийный, сколько со ни соси. И потому в одном
райотделе вспыхивает чуть ли не забастовка ("чугь ли" - потому что
милиционерам законом бастовать запрещено), в другом отключают за неуплату
электричество и телефон, в третьем отчаявшийся офицер вешается в служебном
кабинете, оставив на столе пистолет и пару медалей. Экономия наводится на
чем только можно - о курсах повышения квалификации давно и думать забыли,
как и о дальних командировках "на преступление", о предусмотренных законом
льготах.
И люди уходят. Благо нынче есть куда. Уходят, как случается, далеко не
самые худшие, лучший сторожевой пес порвет привязь и сбежит, если его
держать на пустой болтушке, или в крайнем случае плюнет на вверенное ею
попечению добро, заляжет себе в будку и примется гавкать по графику; раз в
сутки. И попробуйте, киньте в него камень. Высоким властям, конечно, некогда
- они решают чересчур уж глобальные проблемы. Особенно теперь, когда до
выборов в Думу осталось недели три. Правда, в преддверии очередных
судьбоносных перемен все без исключения кандидаты обещают всем без
исключения молочные реки с кисельными берегами и Луну с неба, но когда эти
обещания выполнялись?
- Да ладно, - сказала Даша. - Не горит. Прокручусь как-нибудь.
- Я тебе подкину.
- Да ну.
- Подкину. Я акции толкнул.
- Ну? - фыркнула она. - Это которые?
- Кангарского молибденового. Все твердят - то ли он закрывается, то ли
консервируется. В общем, скоро упадут до нуля.
Даша, тяжко вздохнув, завела глаза к потолку, но вслух комментировать не
стала - привыкла. Кроме женщин и возни с "Нивой", майор вот уже пять лет
предавался третьей страстишке - игре с ценными бумажками (точнее, с тем, что
в родном отечестве именовалось "ценными бумагами"). Голову он при этом не
терял, то есть последние штаны не закладывал и вещи из дома на толкучку не
тащил, но страстишка была постоянная. Вполне возможно, любил говаривать
безбожник майор, кто-то из его предков в прошлом воплощении был биржевым
маклером, а то и он сам. Самое смешное и странное, что у него и в самом деле
образовалось некое чутье - поскольку больших капиталов у майора не имелось,
не случалось и больших потерь, а вот кое-какая прибыль временами выпадала.
Во всяком случае, с развеселого поезда под названием "МММ" майор успел
соскочить вовремя, не отбив печенок, чем нешуточно гордился. (Ваучер,
правда, он некогда демонстративно пропил, заявив, что не желает участвовать
в разграблении отечества.)
- Штук пятьсот я тебе дам, - пообещал майор, выкинув в ведро пустые
чашки. - А то ведь Колосов может и не выцарапать...
Даша рассеянно кивнула, думая о своем. Точнее, о том, что ей в последнее
время не нравятся верные кадры - Толя и Славик. Она уже научилась
определять, какое выражение лица бывает у собрата-сыскаря, когда смутные
побуждения бросить все к черту неуловимо перетекают в твердое намерение
написан, рапорт. Так вот, оба носили на лице именно эту печать... А жаль.
Чертовски. Все-таки - сыгранная группа, даже если уйдет только один...
Хватит с нее и Косильщика.
- Дарья, - осторожно сказал майор.
- Ну? - откликнулась она, враз насторожившись от этого его тона.
- Вообще-то, у меня в агентстве мест навалом...
- Да пошел ты, родитель! - Она резко встала. - Не всякая собака ловится
на колбасу...
И хлопнула кухонной дверью, злая на весь свет. У себя в комнате сердито
влезла в джинсы, чувствуя, что эта злость не пройдет, а будет отравлять
жизнь до вечера. Вчерашний успех, как ему и полагается, быстро отошел в
прошлое, прямо-таки унесся с реактивной скоростью - потому что настоящее
было очень уж паскудным.
Накинула свитерок, присобачила кобуру на пояс и вышла в гостиную. Майор
заворожено созерцал по восемнадцатому каналу очередную серию импортной
бесконечной жвачки - на сей раз, правда, это оказалось что-то мало-мальски
динамичное, то и дело пыряли друг друга шпагами разодетые кавалеры, шнырял,
плетя интриги, одноглазый монах, красотка с огромным вырезом охлаждала
пылавшее сердце шампанским, порой появлялся красивый парусный фрегат. Или
корвет - кто там разберет такие тонкости. Судя по завлекательно-пугающей
музыке, всякий раз сопровождавшей его появление, корабль играл в
происходящем немаленькую роль...
- А убийца - определенно усатый, - сказала Даша.
- Что? - майор не сразу сообразил. - Да нет там никакого усатого, а у
Раймонда железное алиби... - он опомнился. - Тьфу ты, все опошлишь... Такая
залипуха!
- Алиби у Раймонда липовое, - безжалостно заключила Даша, представления
не имевшая, кто этот Раймонд и как он выглядит.
- Скажешь тоже... Держи вот деньги.
- За деньги спасибо, - сказала Даша, пряча пестрые бумажки (на некоторых
красовался шантарский мост, неведомо отчего удостоившийся таких заслуг). -
Только, родитель, я тебя умоляю - не заикайся ты больше о своем агентстве,
иначе кусаться начну, право слово...
- Я ж - как лучше.
- Когда хочешь как лучше, получается как всегда, - заключила Даша
философски. - Не уяснил еще?
- Тебе машина нужна?
- Не подлизывайся.
- Да я не подлизываюсь. Просто у меня нынче выходной.
- Давай подумаем. Если...
В дверь позвонили, и она пошла открывать, так и не решив, нужна ли ей
машина. А открыв, поняла, что не нужна - верный кадр Славик стоял перед ней,
как лист перед травой, с кривой виноватой улыбочкой. Прекрасно она знала,
что означают такие улыбочки и такие визиты.
- Тьфу ты, пошлости какие, - сказала Даша с сердцем. - Как в кино, ну что
ты скажешь...
- Поехали, начальник, - сказал Славик тихо.
И ясно уже, что это не очередной обменный пункт и даже не шизофреник
Алабин с охотничьим тесаком, растворившийся на просторах миллионного города,
чтобы убивать, убивать и убивать...
Чертыхнувшись про себя, Даша в темпе напялила куртку, нахлобучила шапку,
проверила, лежат ли в кармане перчатки и ключи, крикнула в глубь квартиры:
- Майор, я упорхнула в неизвестность! И хлопнула дверью. Верный кадр
понесся вниз, скача через две ступеньки. У подъезда астматически похрипывал
мотором грязно-синий "Москвич" старой модели с незнакомым водителем, совсем
мальчишкой на вид.
- Пулей на место. - сказал ему Слава.
- Какой тут пулей... - проворчал сержант под нос, включил синюю мигалку -
только она и выдавала принадлежность "антилопы-гну" к доблестным органам
сыска - и выехал со двора.
- Здрасьте, товарищ капитан. - вежливо поздоровался сидевший рядом с
водителем Косильщик.
- Привет. - хмуро сказала Даша.
Это приобретение даже при хронической нехватке людей ее не радовало.
Правда, наедине с собой она вынуждена была сознаться, что для неприязни к
парню нет пока что никаких оснований, и все равно...
Косильщик, он же старший лейтенант Сергей Свечкин, до самого последнею
времени трудился в РУОПе, у достославного полковника Бортко по кличке
Ведмедь, среди прочего, героя летних баталий вокруг клада Чингисхана. Очень
похоже, что старлей был не самой ценной жемчужиной в коллекции Ведмедя.
Очень похоже... Иначе не предложили бы уматывать по-хорошему. Да и не
вляпался бы в такую историю путный сыскарь.
Еще в августе Свечкин неведомыми путями вышел на бабусю, лелеявшую в
огороде изрядное количество мака. После чего по всем правилам искусства
произвел налет на бабкину фазенду. самолично накосил этого мака столько, что
набралось пол-"уазика" - и торжественно доставил по начальству. Однако
начальство особой радости не проявило - быстро выяснилось, что мак не того
сорта, на производство какой бы то ни было дури категорически не пригоден, а
пригоден лишь в пироги и рулеты. И выяснить это, между прочим, можно было
загодя без лишнего шума и суегы, не привлекая группу поддержки в
бронежилетах и с автоматами - стоило лишь послать в сумерках пацана, чтобы
нарвал с дюжину головок, благо собаки у бабки в хозяйстве не имелось...
Видимо, у Свечкина и до того хватало за душой всякого. Потому что после
провала "макового дела" Бортко его тихонько и непреклонно выпер.
Ну, а дальше началась большая политика. Дело в том, что РУОП и его
отделения в милиции не особенно-то любимы. И понять причину этой нелюбви
трудно, не зная кое-каких тонкостей...
Управление по организованной преступности, расположенное в областном или
краевом центре, подчиняется лишь одному-двум высшем милицейским чинам данной
области или края. И только. Остальных УОП игнорирует. И поскольку все мы
люди, все человеки, поставьте себя на место иных полковников и генералов -
возможно, вы их поймете. Представьте, что на территории, где вы - царь, бог
и воинский начальник, существует совершенно независимое подразделение,
штыков этак в сотню, сущие гвардейцы кардинала, которыми вы командовать не
вправе, хоть и хочется. Представили? Добавим еще: в городе, где расположено
не просто УОП, а его региональный центр (как это имеет место быть в
Шантарске), "кардинальские гвардейцы" и вовсе не зависимы, косясь лишь на
столицу...
Словом, определенная неприязнь и трения, чего греха таить, существуют. И
посему в результате нехитрой дипломатии обиженного старшего лейтенанта (к
которому моментально и намертво приклеилась кличка Косильщик) в городском
УВД взяли и пригрели. И таково уж было Дашино невезение, что сие
сомнительное приобретение досталось ее группе. И ничего тут не попишешь -
сама жаловалась на вопиющий некомплект, а дареным косильщикам в зубы не
смотрят...
Собственно, работать Косильщик мог и умел. За три месяца претензий к нему
у Даши не нашлось. Могло подвернуться нечто и похуже. И все равно... Парень
не дурак, расторопный, исполнительный, а не лежит к нему душа, хоть ты
тресни. То ли жажда выдвинуться у него зашкаливает за некий неуловимый
предел, то ли постоянно сравниваешь его с Дудпевым, чье место Косильщик
занял.
А Дудиев вернулся с Кавказа в цинковом пиджаке - ибо, родившись и выросши
в Сибири, Костя Дудиев все же остался в душе совершеннейшим осетином.
Кровный долг всякого порядочного осетина - как он объяснял Даше - прирезать
за свою жизнь хотя парочку вайнахов, сиречь ингушей с чеченцами. Чтобы не
было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Даша поначалу смеялась и
не принимала всерьез, но с началом чеченской заварушки Дудиев бомбардировал
начальство рапортами, пока его все же не откомандировали...
- Что там стряслось? - спросила она громко.
- Убийсгво на Садовой, - поторопился первым ответить трудяга Косильщик. -
Женщина.
- Грабеж? Или маньяк?
- Вот то-то и оно, что очень похоже на маньяка, - буркнул Слава. - А вы в
свое время язык за зубами не держали, мадам начальник...
- Та-ак, - сказала Даша. - А что это я ляпнула и где?
- Убийство на Кутеванова. На прошлой неделе. Это же ты во всеуслышанье
заявила насчет шарфика?
- Я в этом и сейчас уверена, - сказала Даша. - Не ее это шарф, чем хочешь
клянусь. Шарф ей навязал тот, кто мочканул. Ну я ж женщина, Слава, у меня
чутье должно быть на такие вещи... Шарфик этот с е„ одеждой ничуть не
гармонирует. Нисколечки. И потому, что дешевка по сравнению с остальными
шмотками, и вообще... Ни одна женщина к такому прикиду этот шарфик не надела
бы, да еще столь небрежно.
- Да я тебе охотно верю, - сказал Слава. - Только это дело, знаешь ли,
полчаса назад на нас взвалили. Вспомнив твои чрезвычайно толковые замечания
на прошлой неделе...
- Стоп, - сказала Даша. - Там что, снова шарф?
- Не знаю. Очень похоже. Иначе почему бы вдруг...
- Бог ты мой, как мне весело... - сказала Даша. - Ну жили же, не
тужили... Дернул черт за язык. - Вытащила сигарету и зло чиркнула
зажигалкой. - Сержант, что слышно? У нас ведь самые информированные люди -
шоферы, они же шофера...
- А как же, - не без гордости отозвался сержант- - Только так, товарищ
капитан... Вышли машины за Трофимовым и Дроновым. В общем, большой сбор. А
про вас, я слышал, полковник Шмагин сказал, что вы уже ловили сексуального
маньяка, и потому дело следует немедленно вам и передать...
- Интересно, почему не Масленникову? - вслух подумала Даша. - В конце
концов, он тоже взял маньяка, березовского...
- Так в Березовке дело долго тянулось, - пояснил всезнающий сержант. - А
вы своего маньячка взяли гораздо быстрее и чище, и успел он нашинковать
гораздо меньше, чем березовский...
- Шмагин так сказал?
- Ну. Вашему шефу. Сказал, вы тогда провернулись просто блестяще, просто
грешно будет вас и сейчас не задействовать.
- Ну, спасибочки Шмагину... - тихо проворчала Даша.
Прошлого маньяка, тронувшегося хирурга, вырезавшего у женщин печень, она
отловила, если честно, исключительно благодаря сплетению случайностей. В
сыскном деле такое бывает чаще, чем можно подумать. Случайная встреча,
случайный разговор, взгляд, даже то, что в гот день ты был не усталым, а
свежим, и оттого обошел еще один подъезд, позвонил в дверь не пять раз, а
десять, энергичнее работали мозги, вдруг оказались сорванными троллейбусные
провода, и ключевой свидетель вернулся от остановки...
Вот только никому это не объяснишь - а уж начальству особенно. Логика у
начальства простая: получилось один раз - и второй получился. А приказы, как
известно, не обсуждают. И то, что англичане в свое время так и не отловили
своею знаменитого Джека-Потрошителя, оправданием тебе служить не может. Как
не волнует никого и то, что платят тебе далеко не так, как платят англичане
своим сыскарям.
- Что-нибудь еще известно? - спросила она громко. - Опять нож, или что?
- Да ничего неизвестно, - сказал Слава.
- Это почему? - ревниво встрепенулся сержант-водила. - У нее опять крест
на лбу, как в тот раз. Гонорейщики по рации говорили.
- Кто-кто?
- Ну, группа немедленного реагирования. Сокращенно-то гэ-нэ-эр... А на
эти буквы само напрашивается...
- Отставить, - сказала Даша. - Значит, крест?
- Ну.
- Интересно, почему в прошлый раз никто не додумался назвать эти порезы
"крестом"? - сказала Даша.
- А я кино смотрел, - сказал сержант. - Про вампиров. Там один мэн все
хотел поступить в вампиры, крест переворачивал. А перевернутый, он так и
выглядит. Как у нее на лбу.
Глава третья. Перевернутый крест.
Восемь утра - время бойкое, даже для ноября. Разве что еще темно. Снег,
как случалось и в прошлые годы, пока что не выпал, и там, куда не достигал
свет уличных фонарей и фар, стоял совершеннейший мрак, со свистом
продуваемый холодным ветром. В этом мраке довольно густым потоком тянулись к
остановке обитатели близлежащих домов, и чуть ли не каждый второй считал
своим святым долгом задержаться у оцепления и вдосыт потаращиться на суету.
Те, кому спешить было, должно быть, некуда, образовали сплоченного кучку
голов в двадцать, притопывали, сжидись под ветром, но вахту несли стойко.
Все, как обычно. И. как всегда бывает, на лету рождались самые разнообразные
версии - уж это непременно...
Когда они вылезли из "Москвича", ветер радостно ударил в лицо. Даша
затянула молнию до горла, поежилась - все же следовало надеть пуховик.
Огляделась, пытаясь с маху угадать окружающий пейзаж. Пейзаж был донельзя
привычный для Шантарска и довольно унылый - огромный квадрат, образованный
шеренгами девятиэтажных и двенадцатиэтажных домов (последних - поменьше).
Внутри - темное здание, по виду напоминающее школу, изрядное количество
гаражей, образовавших несложный лабиринт. И еще остается изрядно пустою
пространства. Район не самый престижный, далеко не центр, но вес же при
обменах и продаже квартир котируется неплохо.
Оцепление, надо сказать, поставили на совесть - человек десять образовали
полукруг, где воображаемым диаметром служила стена гаражей, ряд однотипных
дверей с зиявшим почти посередине темным проходом. Слева, возле
девятиэтажки, теснилось с десяток машин - у большинства горят фары, почти
все в боевой милицейской раскраске, с мигалками и матюгальниками. В лучах
фар то и дело мелькали деловито суетившиеся фигуры, главным образом
обмундированные. Ослепляя дальним светом, во двор свернули еще машины. В той
же стороне Даша расслышала энергичное хаканье и повизгивание собаки.
- За Толькой заезжать приказа не было? - спросила Даша, не оборачиваясь.
- Ага. Нам-то по дороге, если за тобой...
- Ну, пошли, - сказала она, как всегда в таких случаях ощущая нечто вроде
легкого головокружения.
И первой направилась к ведущему в глубь гаражного лабиринта проходу, где
скользили, скрещиваясь, лучи сильных фонарей и мелькнула генеральская
папаха. Милиционер дернулся было в ее сторону, но Даша с разлету прошла
мимо, небрежно задев плечом, он, должно быть, сообразил, что почем, и
препятствовать не пытался.
Сзади, еще громче, повизгивала собака - уже довольно жалобно.
"Ничего у нее не вышло", - мельком отметила Даша. И, замедлив шаг,
приблизилась к небольшой группе людей, стоявших молча у входа в лабиринт. А
там и вовсе встала выжидательно. Любой, кто носит какие бы то ни было
погоны, прекрасно знает, что не стоит без нужды лезть на глаза
отцам-командирам - в особенности в такой ситуации.
То еще созвездие, констатировала она, чуточку сутулясь под пронизывающим
ветром. Генерал Трофимов, второй человек в областном УВД, генерал Дронов,
"номер первый" УВД Шантарска, полковник Шмагин, тоже чин немалый,
непосредственный Дашин начальник подполковник Воловиков, а там и прокурор
города, и чин из областной прокуратуры, и чин из управления общественной
безопасности, и еще чин и еще... Короче, мечта террориста. Либо
процитированный страницами закрытый телефонный справочник.
Ее подчиненные остановились на пару шагов подальше, побуждаемые той же
старой солдатской мудростью. Незнакомые в штатском, числом целых три,
целеустремленно прошагали мимо Даши и скрылись за поворотом - там, похоже, и
пребывал труп, из-за поворота вырывались лучики фонарей, кто-то громко
распоряжался. Потом из-за спины Даши вынырнул еще один незнакомый в форме,
подошел к генералам и громко доложил, что собака след не берет. Один из
генералов вполголоса прокомментировал донесение матом, второй промолчал.
Зато полковник Шмагин ни довольно громко поинтересовался у Воловикова:
- Ну, где там ваш спец по маньякам?
"Господи, - тоскливо подумала Даша. - Уже "спец по маньякам". Хоть
вешайся..."
И шагнула вперед, пред ясны очи милицейско-прокурорского истеблишмента.
Шмагин, явственно вздохнув с облегчением, тут же посунулся к Трофимову и
зашептал на ухо. Трофимов, такое впечатление, столь же обрадованно
развернулся к ней. Даша подошла еще ближе:
- Товарищ генерал-лейтенант, капитан Шевчук... Как оно в жизни и бывает,
обоих генералов она видывала раз в год - ну, и они ее, естественно, не чаще.
Трофимов, правда, вручал ей часы за доктора-маньяка два месяца назад, но мог
и забыть фнзиогномию, ибо орлы летают в поднебесье.
Даша расслышала торопливое бормотапье Шмагина, из коею явствовало, что
капитан Шевчук - ценнейший кадр. суперстар и надежда розыска, достойно
пронесшая к тому же знамя российской милиции по улицам Парижа. Трофимов
хмуро покачал папахой и спросил:
- Сколько у вас дел в работе?
- Мизер, - сказала Даша. - Семь.
- Они только что взяли группу Дударова, - торопливо напомнил Шмагин.
- Сможете передать дела другим в кратчайшие сроки?
Господи ты боже мой, да нет для сыскаря занятия приятнее и легче, чем
спихнуть другим излишки производства... Вслух этого Даша, конечно, не
сказала, просто выразительно кивнула.
- Лады, - сказал генерал, - Виктор Палыч, вы там сами распишите, что и
кому. Пусть у нее заберут все дела, - и вновь угрюмо уставился на Дашу. - А
вы - беритесь за этого... - он все же проглотил матерное слово. - И чтобы
дни и ночи, как в песне. Любое содействие И так далее... Воловиков где? Ага.
Слышали? Это уже серия, газетки завтра же раскрутятся... Приступайте.
- Есть. - сказала Даша, потому что ничего другого в такой ситуации не
скажешь, а молча уходить, выслушав распоряжения начальства, как-то не
принято. Обернулась, махнула своим и направилась меж гаражей.
Воловиков догнал ее почти сразу же.
- А у Скрябина не будет горестных мыслей, что я ему некорректно
подставила ножку? - ухмыльнувшись, спросила она.
- Скрябин, такое впечатление, рад-радешенек, - пожал плечами любимый шеф.
- Потому что за три дня и на миллиметр не продвинулся.
- Точно серия? Я ж в первый раз особо не вникала...
- Один в один.
Даша молча вздохнула.
Сначала показалось, что в тесноватом проходе - едва-едва разъехаться двум
"Жигулям" - очень много людей, но вскоре Даша, неосознанно их сосчитав
зачем-то, обнаружила, что живых здесь всего шестеро. Один еще щелкал
фотоаппаратом, второй стоял на коленях возле трупа и что-то делал, двое
стояли просто так, а двое светили сильными фонарями. Скрябин был здесь
единственным, кого Даша знала. В ярком свете на его лице читалась прямо-таки
неприличная радость, но упрекать сослуживца у Даши не лежало сердце. Такая
уж игра - как кому повезет,., Она и сама в схожих ситуациях цвела и
благоухала.
Человек с фотоаппаратом упаковал свой агрегат в чехол и обернулся:
- Все, я кончил. Во всех ракурсах.
- Посветите, - сказала Даша, потому что оба отвели было лучи.
В голове у нее моментально стали накапливаться привычные штампы:
"Протокол первичного осмотра места происшествия... труп лежит на спине..."
- Слава, - сказала она, не отводя взгляда. Слава вытащил рулетку - "...от
гаражной двери справа столько-то сантиметров, от левой - столько-то..." Уж
его-то учить не требовалось.
"...труп потерпевшей лежит на спине, раскинув руки... следов
изнасилования на первый взгляд нет... следов ограбления..."
- Кто тут из ГНР? - спросила она. Незнакомый капитан подошел:
- Капитан Черданцев. Октябрьское районное. Прибыли на место в семь
шестнадцать по звонку гражданки Казминой. Адрес записан, гражданка пока не
допрашивалась. Обследование прилегающего района ничего не дало.
Подозрительных не было. Сумочка потерпевшей находится у нас в машине. Когда
обнаружили труп, пульс не прощупывался.
Суховато и казенно до предела, но толково - ни убавить, ни прибавить, ни
единого дополнительного вопроса, в общем, и не требуется...
- Кровь едва успела свернуться, - добавил капитан, - Так что она
пролежала не более получаса. Я имею в виду, получаса с момента смерти до
нашего приезда.
- Уверены? - для порядка спросила Даша.
- Есть опыт, - кратко ответил капитан.
- Чечня?
- Еще южнее.
- Понятно... Сумочку принесите и можете ехать. Я - капитан Шевчук,
городское угро.
- Я знаю, - сказал капитан, кивнул и удалился.
Даша присела на корточки. Вот именно, труп лежит на спине, раскинув руки,
точнее, полураскннув, не перпендикулярно руки легли к вертикальной оси, ради
въедливой точности, а под углом, градусов сорок пять. еще точнее не стоит, в
самом-то деле... Серая собачья шубка аккуратно застегнута, меж второй и
третьей пуговицей... ну да, конечно, ударил дважды, и ножик у нею
определенно не перочинный, тот еще тесачок, а вот крови совсем не видно -
внутреннее кровоизлияние.-- Она не упала - потом, ручаться можно, этот
выблядок аккуратно опустил жертву на землю, иначе шубка задралась бы
сильнее. А сапожки шикарные, не Турция и не Китай...
Аккуратно опустил на землю, уже мертвую. И черканул лезвием дважды -
вертикальная черта от шапки к бровям (шапка, правда, с головы упала), вторая
короче, поперек, совсем близко к бровям, в самом деле, перевернутый крест...
Кровь застыла на правой стороне лица, левая осталась нетронутой, и потому
сразу можно сказать, что девчонка совсем молодая. Накрашена обильно, но не
вульгарно, весьма умело. Светловолосая, прическа чуточку удивляет -
старательно заплетенная длинная коса, сейчас так почти и не носят, а вот в
Дашином пионерском детстве носили... Лицо, что характерно, совершенно
спокойное, глаза открыты. Знала его? Или не ждала удара?
- Как шея? - спросила Даша, не оборачиваясь и не вставая с корточек.
Кто-то моментально отозвался:
- Сломана. Перелом позвонков, смерть мгновенная.
- В точности, как на Садовой, - добавил Скрябин. - Удар по шее, потом два
раза ножом. И - разрез на лбу.
- Перевернутый крест, - сказала Даша. - Похоже?
- Ну, вообще-то... Можно и так сказать.
- Карманы смотрели?
- Ага. Пусто. Все в сумочке.
- А конкретно?
- Всякие бабские мелочи. Самое любопытное - газовый ствол с разрешением.
Фотография соответствует. Шохина Маргарита Степановна. Похоже, ксива
настоящая.
- Шохина? - переспросила Даша. - Ох. надеюсь, не родня тому Шохину,
московскому? А то шуму будет...
- Вряд ли, - сказал бесшумно подошедший Воловиков. - Тот не сибиряк... и
слава богу, кстати.
- Какой ствол? - спросила Даша.
- Револьвер. "Агент". Ну. дамочки, если заводят газовик, в основном
пользуют револьверы. Вечно для них неразрешимая проблема затвор передернуть,
как надлежит...
- Ну. ничего пушечка, - сказала Даша. - И мощно, и компактно. Да, слушай,
а почему газовик у тебя проходит как "самое любопытное"? Он что - переделка?
Дробь? Резина?
- Да нет, - сказал Скрябин. - Нормальный, с перемычками... Видишь ли, у
первой, у Артемьевой, в сумочке был "удар".
- Та-ак, - сказала Даша, выпрямляясь. - У обеих, значит, газовики? И не
мелкого калибра? Ну, может, это и впрямь интересно. А может, и совпадение -
в наши-то веселые времена. Хотя способ убийства, ясный день, совпадением
никак не может оказаться. Ладно, что тут дискутировать на ветру,
бессмысленно это. Я у тебя возьму материалы, ты нам детально расскажешь... -
Она обернулась. - Сергей, а сними-ка шарф и расстегни ей шубу, посмотрим,
что и как, эксперты вон ждут...
Косилыцик, ничуть не промедлив, присел на корточки - как там к нему ни
относись, он все же был профессионалом и к трупам привыкнуть успел.
Даша приняла у него шарф - даже не повязанный вокруг серого лохматою
воротника, а небрежно, кое-как намотанный. Ни капли от тщательно
рассчитанного изящества - - ни одно существо прекрасного пола, обладающее
хоть крохой женственности, так шарф не набросит. И шарфик, сразу видно,
убогий до предела - узкий, красный, из дешевого трикотажа, аляповато
украшенный силуэтом черного чертенка, нанесенным, такое впечатление, по
трафарету. На ребенке его еще можно представить, по на прилично одетой
девушке, умело к тому же пользовавшейся косметикой...
- Ты выяснял? - Даша сделала шарфом движение в сторону Скрябина. - Насчет
первого?
- Ага. Пакистанская дешевка. Киргизские челноки волокут со своей
перевалки, у них там знатная барахолка, а потом расходится у нас. На детей в
основном. Цена - двадцатка.
"Ну вот, - мысленно похвалила себя Даша, - вот и первое логическое
умозаключение, оказавшееся верным. Уже что-то".
- Мать твою... - сказал вдруг Косилыдик, присвистнул и принялся
расстегивать пуговицы быстрее. - Нет. точно, что за цирк.
Даша глянула. И спросила сквозь зубы:
- А ты что, в пионерах не состоял?
- Слушайте, ну ведь точно... - Косилыцнк пошире разбросал полы шубы,
выпрямился и отступил. Все придвинулись, растерянно переглядываясь.
Во-первых, убитой было не меньше шестнадцати, а в этом цветущем возрасте
ряды пионеров давно уже покидали. Во-вторых, пионерская оршнизацня со всей
формой и атрибутикой давно канула в небытие. И тем не менее на мертвой
девушке красовался самый настоящий пионерский наряд - черная юбка (правда,
не особенно и консервативная, вполне модная, до середины бедер), белая
рубашка с пуговицами на планке (нагрудный карман украшен смутно памятной
Даше золотисто-алой нашивкой - пятиконечная звезда и пламя костра), на шее
повязан шелковый пионерский галстук, а на груди приколот пионерский значок.
Фотограф защелкал аппаратом. Остальные стояли и молча, чуть беспомощно
таращились. Каждый надеялся, что другой вот-вот скажет что-нибудь умное, но
умных фраз так и не последовало - глупых, впрочем, тоже.
- У нее в сумочке - красная пилотка и бант, - послышался у них за спинами
удивленный голос капитана Черданцева. - Белый такой, нейлоновый пропеллер,
как раньше и требовали. Получается полный комплект. У меня младшая уже не
застала, а старшую вот так и наряжал на всякие праздники...
- А горна, случайно, нет? - в полной растерянности спросила Даша.
- Горна нет, - серьезно ответил капитан. - И барабана тоже. Газовик есть,
И презервативов пригоршня.
- Так... - Даша отчаянно искала ниточку. - Слушайте, есть же все-таки
пионерские организации, самодеятельные, Может, здесь подпольный пионерский
слет проводили? Эти... красно-коричневые?
- Только политики не надо, - сказал Воловиков. - Только ее нам не
хватало. Теперь особенно. Ты его сегодня за неправильную расклейку листовок
профилактируешь, а завтра он в губернаторы сядет и участковым в Игарку тебя
наладит...
- Ладно, господа сыскари, не будем трогать политику, - сказала Даша. - Но
что-то же сие должно означать? Скрябин, будь другом, убери счастливую улыбку
с хари.,.
- Даша, ну что ты...
- Ладно, извини, - тихо сказала Дата. - Как говорят японцы, чего-то
херовато... Адрес еще не установили по разрешению?
- Ждут. Разрешительный отдел еще не открылся.
- О служба, - сказала Даша. - Вот куда бы осесть... Капитан, ведите,
показывайте вашу гражданку, исполнившую долг. Орлы, вы тут еще осмотритесь,
проформы ради...
И пошла следом за Черданцевым к двенадцатиэтажке. Увы, не было времени
проклинать судьбу цветисто и пышно, в восточном стиле. Нужно было работать,
то есть настраивать себя на погоню, ловить ноздрями воздух, стричь ушами, и
вообще...
Воловиков шел сзади, отставая на шаг. Оцепление еще не сняли, зевак
прибавилось, а вот машин поубавилось изрядно. Генералы и прочие чины отбыли.
Собственно говоря, им и приезжать-то не было никакой нужды - чем они помогут
при первичном осмотре и что, ускользнувшее от взгляда сыскарей, обнаружат?!
Но так уж в особо серьезных случаях заведено, и не в одной России-матушке. В
более благополучных державах происходит примерно так же. Не в каждой, но во
многих. Говорят, это придумка полицейских психологов - мол, мирный
обыватель, узнавши, что на месте жуткого преступления побывало скопище
высших чинов, подсознательно успокаивается и заранее уверен в неотвратимой
победе сил правосудия. А значит, будет уважать государство. Люби!
государство, чтобы его уважали, есть у него такая слабость...
- Это что, школа? - спросила Даша.
- Ага, - ответил Чердандев. - Мы там прошлись, когда подъехал второй
экипаж. Ничегошеньки.
- Однако пора бы и занятиям начаться. А там - ни огонька.
- Учителя бастуют.
- А-а, - равнодушно кивнула Даша. Слушайте, кто знает, а судмедэкспертиза
снова не бастует? Будет номер...
- Вроде не собирались, - сказал Воловиков, - Значит, школу обшарили
хорошо?
- Хорошо, товарищ подполковник. Сторож пьян был умеренно, так что открыл
и провел. Да и зачем ему прятаться в школе? Преспокойно ушел. Или уехал,
- Логично, - Воловиков оглянулся на черное, без единого огонька здание
школы. - Вот лет пять назад никого бы не удивило, и то возле школы оказалась
пионерка, а? Который подъезд?
- Сюда.
- Старушка с бессонницей?
- Да нет, дама с собачкой. Серьезная дама...
Когда Черданцев позвонил, раза два гавкнула собака и дверь распахнулась
почти сразу же.
Их впустили, не задавая вопросов. И тут же вошедшие неловко затоптались -
очень уж роскошный ковер красовался в комнате, чтобы шлепать по нему в
обуви, а разуваться что-то не тянуло. Не место происшествия, как-никак,
нужно деликатно...
Впрочем, люди были опытные, а потому быстро опомнились и остались в
прихожей, благо была обширная.
Из комнаты выглядывал большой чау-чау, настороженно принюхивался, но в
прихожую не выходил. Дверь во вторую комнату прикрыта.
Хозяйка и в самом деле выглядела весьма авантажно - в строгом,
темно-сером деловом костюме с белой блузкой, лет пятидесяти пяти,
обесцвеченные волосы уложены в дорогую прическу, а весь облик скорее
ассоциируется с директрисой школы или секретарем горкома по идеологии - в ту
пору, когда еще остались горкомы. Впрочем, нельзя сказать, что от нее веяло
недоброжелательством. Но вот денежками и положением в обществе определенно
попахивало.
- Останемся здесь. - спросил Воловиков.
- Пожалуй, - с царственной непринужденностью кивнула хозяйка. - Простите,
а девушка...
- Капитан Шевчук, уголовный розыск.
- Ах, вот как? - Дама приподняла бровь, похоже, одобрительно. -
Прекрасно, я, знаете ли, сторонница эмансипации в самом широком плане...
Мне, как я понимаю, придется что-то подписывать? Но пора и на службу...
- Ничего, это все потом можно у нас, в удобное для вас время, - сказал
Воловиков бесстрастно-вежливо. - А где, простите...
- Банк "Шантарский кредит". Заместитель управляющего. Казмина Екатерина
Георгиевна, я уже представлялась этому господину... - она барственным
движением подбородка указала в сторону Черданцева. - Ну, если вы так
любезны, что не задержите меня надолго... Я повторю кратко, вы ведь этого
ждете?
Воловиков молча кивнул - пожалуй, это можно было назвать и светским
наклонением головы.
- Господи, как теперь ходить в гараж, просто страшно... Кстати, туда уже
можно?
- У вас там гараж? - подключилась Даша.
- Да. Еще дальше, чем там, где бедную девочку... В самой глубине... Меня
пропустят?
- Я скажу, чтобы пропустили, - глядя в пол, бросил Воловиков. - Там еще
работают.
- Благодарю, а то общественный транспорт, знаете ли... С чего мне начать?
Даша, полуотвернувшись, подмигнула здоровенному рыжему чау. Он брезгливо
отвернулся и ушел в глубь комнаты.
- С самого начала, - сказала Даша. - Гуляли с собакой?
- Спускалась с собакой, - она непроизвольно оглянулась на любимца,
исчезнувшего с глаз, - и услышала внизу голоса...
- Что? - жадно переспросила Даша. - Значит, еще в подъезде.,.
- Позвольте, я расскажу по порядку, - вежливо-непреклонно оборвала дама.
- Банковское дело, знаете ли, милая, приучает к систематичности... Мы
спускались вниз, я имею в виду, я и Герти, в подъезде было тихо, и мужской
голос слышался вполне отчетливо, Я бы сказала, довольно возбужденный голос.
И отнюдь не тихий. Впрочем, оттого, должно быть, что он волновался, говорил
довольно неразборчиво. Он очень волновался, я уверена. А говорил... Про
Сатану, про измену, про кровь. Пожалуй, эти ключевые моменты я бы
выделила...
Она сделала короткую паузу, и. Даша ринулась в брешь:
- Ключевые моменты - это как? Вы домысливали?
- Милая, в такой ситуации вряд ли стоит "домысливать", - сказала
банкирша. - Речь шла о Сатане, о измене и крови - эти моменты определенно
главенствовали. А интерпретировать, толковать и домысливать, простите, не
собираюсь: Конечно, здесь возможны разные интерпретации. Допустим, измена
Сатане карается кровью. Или - Сатана требует измены. И так далее. Я третий
раз повторяю: если мне позволено будет выделить ключевые моменты, буду
настаивать, что таковыми следует считать "Сатану", "измену", "кровь", - она
говорила весьма бесстрастно, словно и в самом деле привычно сводила дебет с
кредитом. - Когда мы оказались меж вторым и первым этажами, он, должно быть,
нас услышал и замолчал. Пока мы проходили мимо, они молчали. Конечно, если
бы девочка стала звать на помощь, я непременно вмешалась бы: терпеть не могу
в нашем подъезде всякого...
"Пожалуй, и вмешалась бы", - подумала Даша. По физиономии видно - из тех,
кто непременно вмешается ради удовольствия прочесть длиннейшую нотацию.
Если, конечно, противник не особо грозен.
Должно быть, дама истолковала ее быстрый взгляд совершенно превратно,
потому что поджала губы:
- Заверяю вас, я бы вмешалась. Герти, знаете ли. может вцепиться как
следует, а у меня есть привычка носить с собой газовый пистолет - сейчас
зима, гулять приходится в темноте...
- Какой? - спросила Даша.
- Пистолет? "Бригадир", - она глянула чуть свысока. - Желаете посмотреть
разрешение?
- Ну что вы, - сказала Даша.
Уж у этой-то все бумаги всегда в порядке. А кто-то только что чирикал,
будто дамочки предпочитают револьверы...
- Итак, вы их увидели... - сказала Даша.
- Ну, как вы понимаете, я не могла остановиться и долго на них взирать.
На помощь она не звала, хоть я и приостановилась, а Герти тянул на улицу...
Девочку я рассмотрела лучше, она стояла лицом ко мне, спиной к батарее, а
вот мужчина отвернулся, такое впечатление, умышленно, шапка у него была
нахлобучена на глаза, воротник поднят... знаете, как в плохом фильме. Даже
перчаток не снял.
- А что на нем было, кроме перчаток? - спросила Даша.
- Светло-серое кашемировое пальто, по-моему, самую чуточку великоватое.
Самую чуточку, - придирчиво уточнила она. - И норковая шапка, не формовка,
завязки четко просматривались. Вот брюки и обувь, простите, не
рассматривала... Человек, я бы сказала, респектабельный, если вам понятно
значение этого слова...
- Понятно, - сказала Даша. - А внешность?
- Я же только что говорила - поднятый воротник, нахлобученная шапка...
Волосы, осталось впечатление, черные. То ли небрит, то ли просто смуглый.
- Кавказец?
- В смысле? Ах да... Не знаю, не знаю. С одной стороны, что-то такое в
форме носа, в оттенке волос, в этой, изволите ли видеть, небритости... Но, с
другой стороны, ручаться могу, голос звучал совершенно на славянский манер.
И еще... - она поколебалась- - Не исключено, у него на правой щеке то ли
шрам, то ли ожог. Большой шрам или большой ожог. Опять-таки нечто мельком
увиденное, впившееся потом в подсознание, если вы понимаете, что я имею в
виду...
- Понимаю, - повторила Даша. - А девушка была - та самая?
- Естественно.
- Как они стояли?
- Я же сказала...
- Я поняли, - терпеливо произнесла Даша. - Она спиной к батарее, он - к
ней лицом... Я о другом. Он ее удерживал? Оттеснял к батарее? Как он держал
руки?
- Руки... руки... Да нет, вы знаете, кажется, не удерживал. Скорее уж
держал руки в карманах.
- Как же вы рассмотрели, что на руках у него были перчатки?
- Что? Ах да... Ну значит, то ли сунул руки в карманы, когда мы
проходили, то ли, наоборот, вынул... Не могу же я помнить с фотографической
точностью. Но девушку он не удерживал, уверена. Правда, стоял к ней
практически вплотную...
- И она не позвала на помощь, не бросилась в вашу сторону?
- Ничего такого. Покосилась на меня мельком и опять уставилась на него.
Не думаю, чтобы она порывалась позвать на помощь.
- Ожог или шрам?
- Не знаю. Но какой-то крупный дефект определенно имелся. И что самое
странное... - она задумалась, подыскивая четкую формулировку. - Сам облик
этого субъекта с чем-то для меня ассоциируется..,
- Вы его видели прежде?
- Не знаю, не могу сказать... Но почему-то он для меня ассоциируется с...
с понятием "нечто уже виденное". Мне он незнаком, безусловно, не припомню
никого с таким шрамом или ожогом...
- Значит, ни брюк, ни обуви не рассмотрели?
- Простите, нет.
- На девушке были шапка и шуба...
- Вот именно. Я же проводила потом милиционеров к... к тому месту. Когда
они приехали - должна заметить, не столь уж и оперативно (капитан Чердан-пев
благоразумно промолчал). Шуба, шапка, коса... вот только неизвестно откуда
на ней появился этот шарфик...
- Значит, в подъезде шарфика на ней не было?
- Не было. Могу ручаться. Он бы обязательно бросился в глаза.
- Вы вышли на улицу...
- И прошли меж гаражей на соседнюю. В сквер.
- Долго гуляли?
- Двадцать пять минут. Плюс-минус минута. Я, знаете ли, отношусь ко
времени скрупулезно...
- Значит, когда вы их увидели в подъезде, было...
- Из квартиры мы вышли в... после шести пятнадцати, так будет точнее.
- Так... - сказала Даша. - Плюс три-четыре минуты, чтобы выйти в сквер, и
там двадцать пять минут... возвращались той же дорогой, да?
- Естественно. Собака, знаете ли, привыкает к определенному маршруту.
Едва мы вышли из-за угла, я увидела в луче фонарика... - Даму явственно
передернуло. - Узнала се моментально.
- Сумочка лежала рядом?
- Да, закрытая.
- И было это, скажем... в шесть сорок четыре - шесть сорок пять?
- Примерно так. Когда я прибежала домой и стала звонить в милицию, было
без двенадцати семь.
Даша покосилась на Чердапцева. Вообще-то, дамочка в чем-то и права,
первый "луноход" прибыл на место происшествия аж через двадцать пять
минут...
- Вы ее до того не встречали? Не из вашего подъезда?
- Что-то не помню. Конечно, всех поголовно я знать не могу, кто теперь
знает соседей? Но прежде не видела... И мужчину в нашем подъезде прежде ни
разу не встречала.
Дама явственно стала проявлять нетерпение, но Даша, притворяясь, будто не
замечает, продолжала:
- Значит, проход меж гаражами ведет на соседнюю улицу?
- Да.
- Можно его назвать "трассой с оживленным движением"?
- Как вам сказать, милая... Вы знаете, пожалуй... Но, точности ради,
пользуются им только здешние. Жители близлежащих домов, я имею в виду. Со
стороны гаражи выглядят сплошным массивом, нужно знать заранее, что есть
проход... По Садовой ходят только автобусы, а по Щорса, параллельной, еще и
троллейбусы, люди ходят на остановки и туда, и оттуда... Ну и, конечно,
владельцы машин.
"А чтобы влепить гаражики совсем рядом со школой, в свое время непременно
нужно было потревожить кое-какие связи, - подумала Даша. - Не бедный народец
старался... Ну, какое это имеет значение? Никакого отношения в данный
момент..."
- Вы бы узнали его, если встретили? - спросила Даша.
- Пожалуй...
Ну что ж, иногда узнают. А иногда и нет...
- Чем еще могу быть полезна, - Даша непроизвольно огляделась.
- Увы, в квартире я одна, - сказала хозяйка. - Если, конечно, не считать
Гертика. Вдовствую, знаете ли, а детей бог не дал. Простите, но...
- Да, разумеется. - Воловиков сделал Даше знак глазами. - Пойдемте,
Екатерина Георгиевна, если там еще оцепление, я вас проведу... А по дороге
договоримся насчет приемлемого для вас времени...
- Постойте, - хозяйка, уже потянувшись за шубой, (Ох ты! - завистливо
вздохнула про себя Даша, лицезрея песцов), вдруг обернулась. - У вас же
должен быть художник на такой случай? Чтобы составить портрет? Кроме того...
на Западе есть еще соответствующие компьютеры...
- Увы, у нас-то нет компьютера... - сказал Воловиков,
А художник, могла бы добавить Даша, был. И отличный. Вот только месяц
назад перебрался на иные хлеба, чтобы из дому не выперли...
Когда они спускались, банкирша показала перчаткой:
- Вот здесь они стояли.
Но ничего там, разумеется, не было, ни окурочка. Иногда, если грязно,
натоптано, получаются отличные отпечатки подошв, но земля давно смерзлась,
да и подъезд недавно вымыт...
От гаражей как раз отъезжала "Скорая" - молодцы сыскари, где-то машину
оперативно отловили, сплошь и рядом вывезти труп с места убийства бывает
потруднее даже, чем отыскать убийцу...
Воловиков галантно повел песцовую вдову к гаражам. Даша видела, что
стоявшие в оцеплении уже расходятся к машинам, но моментально смекнула, что
к чему - шеф, сыскарь от бога, хотел сам пройти тем маршрутом, взглянуть,
где у дамы гараж. Ей самой, кстати, тоже нужно будет потом там
покрутиться...
- Возьмите, - Черданцев подал ей темно-желтую сумку с длинным ремнем, на
ощупь вроде бы из натуральной кожи. - Я могу ехать?
- Езжайте, - сказала Даша.
Он кивнул и направился прочь - еще один счастливчик, который забудет об
этой истории моментально...
Даша сунула в рот сигарету, укрываясь от ветра под бетонным козырьком,
огляделась. Зеваки наконец-то рассосались. Аж в трех местах стояли кучки
людей в штатском, что-то оживленно обсуждавших, но это, определила она
наметанным глазом, были свои. Через несколько минут им предстояло начать
нудную, тягомотную и, вполне возможно, бесплодную работу - обходить все до
единой квартиры составлявших огромный квадрат домов. И задавать одни и те же
вопросы - насчет человека в кашемировом пальто. Будь убийство не столь
экстраординарным, стаптывать каблуки пришлось бы чуть ли не впятеро меньшему
числу оперов. Но теперь...
Тут тебе и областное угро, и ребята из районного, и прокурорские орлы. Во
всей этой истории есть один-единственный лучик света в темном царстве -
когда высокое начальство возлагает на тебя столь важную миссию, оно, будем
справедливы, предоставляет и возможности, каких для рутинной работы тебе ни
за что не выбить... Правда, и это еще не значит, что все пойдет, как по
маслу. Сотрудничество служб и ведомств нельзя назвать сердечным. Отношения
меж областным и городским УВД примерно такие, как в свое время между гестапо
и абвером, а у прокуратуры свой гонор. Так что все будут стараться обскакать
друг друга, перехитрить, а то и подставить ножку, с обменом информацией
отыщутся свои сложности - и чем больше грызутся гончие, тем весомее шансы у
зайца. Неважно, что речь идет не о зайце, а о волке...
К подъезду размашистыми шагами возвращался Воловиков.
- Ну? - спросил он словно бы безучастно. Даша пожала плечами:
- Да рано... В одном у нее не сходится - насчет брюк. Когда человек
сводит собаку по лестнице, смотрит в первую очередь на нее держит поводок
так, чтоб не споткнулась. Значит, и нашего красавца вдова непременно должна
была для начала обозреть с ног...
- Ну, это уж за уши притянуто, - сказал шеф. - Этакая дамулька по жизни
шагает, задрав нос вверх. В любой ситуации...
- Тоже верно. Машина у нее какая?
- Японка. Новенькая, леворульная.
- Гармонирует...
Подошел Слава, поднял повыше листок из блокнота, чтобы он попал под
тускловатый свет лампочки над дверью подъезда:
- Соизволили подняться "разрешители"... Если им верить, Шохина Маргарита
Степановна проживала на Чапаева. Шесть - одиннадцать. То бишь километра за
три отсюда, практически самый центр. Либо она подхватилась с первыми
петухами и с первыми автобусами летела сюда на свидание, либо ночку провела
где-то в этом районе.
- Ну, выходит, все равно придется расспрашивать и насчет нее, - сказал
шеф. - Поехали на Чапаева?
Глава четвертая. Ключ на старт, ключ для старта.
Скрябин докладывал прилежно, но порой откровенно частил, торопясь
развязаться с забранным у него делом, как с кошмарным сном:
- Артемьева Анжела Ивановна, девятнадцать лет и шесть месяцев. Студентка
второго курса иняза Шантарского госуниверситета. Проживала с родителями,
Ломоносова семьдесят пять - шестнадцать. Около десяти часов утра... точное
время докладывать? Могу посмотреть... - и без всякой охоты покосился на
тощую папочку.
- Не нужно, - отмахнулся Воловиков.
- Около десяти часов утра труп Артемьевой обнаружен в игрушечном домике
на детской площадке, во дворе, в квадрате, образованном домами по улицам
Кутеванова, Ленина, Черепанова и Профсоюзов. Поскольку детская площадка
ближе всех к Кутеванова, да и обнаружившая, Анна Григорьевна Рыбкина,
проживала в расположенном прямо напротив площадки доме - Кутеванова, сорок -
дело получило название "убийство на Кутеванова".
- Что за Рыбкина?
- Пенсионерка. Шла за хлебом в магазин, - Скрябин хмыкнул. - Судя по
бедной квартирке, спикеру не родственница... "Квадрат" этот расположен
примерно в километре от дома убитой. Дома она, кстати, не ночевала, ушла
около десяти вечера. "День рождения у подруги". По словам родителей, ночи
вне дома проводила отнюдь не впервые. Родители явно смирились. То ли
насквозь современные, то ли характер у девки был крутой. Там, кстати, меж
мамой и папой какой-то напряг-разлад определенно прощупывался, но время было
неподходящее разрабатывав эту зацепочку - два часа после смерти дочки...
точнее, это мы им сообщили в двенадцать дня. В общем, шок и аут. Метод
убийства идентичен. Удар твердым предметом по шее, перелом шейных позвонков,
мгновенная смерть. Потом - два удара ножом в область солнечного сплетения,
по логике, каждый из этих ударов сам по себе был смертельным. Клинок
нестандартный, длина не менее двадцати сантиметров, возможно, штык-нож
советского или иностранного армейского образца. Выражение лица спокойное, а
это, как и в случае с Шохиной, работает на предположение, что сначала была
сломана шея, а клинком били уже потом.
- И все же не факт...
- Не факт. - согласился Скрябин. - Но режьте вы мне голову, человек,
убитый ножом, иначе выглядит. Лицо у него всегда чуточку другое. Организм
успевает среагировать на вторжение металла. Охнет, ахнет, что влечет
определенное искажение лицевых мускулов... Да, не исключено, что убийца
прекрасно владеет каким-то из видов боевой рукопашной. Время убийства
врачами определено меж семью и семью тридцатью. Кстати, в домах, окружавших
двор, ни один знакомый или знакомая Артемьевой вроде бы не проживает - по
крайней мере. мне на таковых выйти не удалось.
- Желудок?
- Поздно вечером ужинала и немного пила. Утром - только кофе.
- Одежда?
- Черный костюм, такой в журналах мод определяется как "деловой". Юбка,
правда, чисто символическая, ну да сейчас такая мода. Сиреневая блузка,
сиреневые колготки. Все - импорт, Западная Европа, довольно новое. Нижнее
белье, как меня заверили, тоже на уровне. Австрийские сапоги, каракулевая
шубка, норковая формовка. Черная сумочка, замшевая. Содержимое; косметичка
(точный список прилагается), паспорт, сорок семь тысяч рублей в купюрах
разного достоинства, "Удар", заряженный на все пять патронов. Два пакетика
импортных презервативов, флакон "До и после", авторучка, пачка зеленого
"Соверена", красная одноразовая зажигалка, ключи от квартиры, две пластинки
жевательной резинки, очки в импортной оправе, стекла слегка затемненные,
ноль диоптрий. Золотые сережки, золотая цепочка, золотые кольца на правой и
левой руке. В крови следов наркотика нет. Одежда в полном порядке, ни одна
пуговичка не расстегнута, следов борьбы нет. На теле кое-где отыскались
легкие следы зубов и сннячки, но, как говорят эксперты и как показывает мой
личный опыт - ничего выходящего за рамки. Провела ночь с нормальным
темпераментным мужиком. Приняла душ, выпила кофейку и вышла...
- Или - мужичками? - уточнил Слава. - Что там медицина на сей счет?
- А ничего. Если мужиков было больше единицы, то дело все равно обстояло
вполне пристойно, без хамства. Следов спермы - ни малейших. В общем, вышла
утречком, тут он ее и подловил. Ни малейшей зацепки. За три дня обошли все
до единой квартиры. Если тот, у кого она была, отмолчался, то нам его ни за
что не уличить - если возьмемся искать ее пальчики во всех этих квартирах, к
двухтысячному году в аккурат управимся...
- А если ее привезли во двор на машине? То ли еще живую, то ли уже
мертвую?
- И этого опять-таки ни подтвердить, ни опровергнуть... Ни единого
свидетеля. Вам крупно повезло, что во второй раз подвернулась такая
дамочка...
- Вот, кстати, о дамочке... - сказала Даша. - Точнее, о ее собачке. Ты
там во дворе собачников не расспрашивал? Они ж раненько животину выводят...
- Спрашивал, - сказал Скрябин. - Собачники детскую площадку вторую неделю
обходят. У них как раз была баталия по этому поводу. Дог забежал на
площадку, разозленный родитель шваркнул в него палкой, хозяин повредил
родителю челюсть, у обоих дружки вылетели. В общем, трое с телесными
повреждениями от кулаков друг друга, четвертого малость попортил дог, два
встречных иска, участковый в работе по уши...
- Понятно... Что мама с папой? А в универе?
- Родители, говорю, в шоке и ауте. Но бочку ни на кого персонально не
катят. Девочка, как нынче водится, была скрытная, они, правда, набросали
список тех, кто бывал в доме и знаком им в лицо... Кстати, деньги у девочки
водились помимо слезок-стипендий и карманных. Родители уверяют - она
подрабатывала переводами. Я у нее на столе и в самом деле нашел начатый
перевод. Французский журнал, какая-то статья по менеджменту или прочим
лизингам - судя по страничке, которую уже перевела. Журнал французский,
серьезньй, ни единой голой девочки, одни диаграммы... И сокурсники что-то
такое упоминали. В главном я для себя уяснил - нынешние студентки
подрабатывают со страшной силой отнюдь не разгрузкой вагонов, как в прошлые
времена, а гонят "бизнес" все поголовно, калымы эти запутанные донельзя, и
влезать в детали как-то среди окружавших не принято, дурной тон. Ну, что там
еще в универе? Девочки ахают, самые чувствительные смахивают слезу, мальчики
пожимают плечами, и ни малейшей зацепки. Вроде бы она ходила с Васей... да
нет, Васю уже отставила, что он, как человек современный, принял спокойно...
Теперь то ли Петя, то ли Гриша... Мрак и полная непролазность. Но не похоже
вроде бы, что там кроются роковые тайны... А вообще, нам бы агентурку
потолковее среди этой молодежи, я их и не понимаю совсем...
- Родители у не„ кто?
- Папа - вольный бизнесмен. Так себе, мелкая купюра. Еще один
"купи-продай", их нынче немерено. Но кой-какой достаток наладил, мама не
работает...
- Может, на папаню наезжали допрежь того?
- Отрицает. Да и не похож он на пуганого. Коньячок сосет, частных
сыскарей, орет. найму, душу выну...
Скрябин замолчал и глянул на подполковника весьма Даже выразительно,
словно спрашивал: "Ну что меня дальше-то мотать?"
- Вопросы есть? - спросил он. - Бумаги все - вот они...
- Нет вопросов, - ответила за всех Даша. - Гуляй, счастливчик...
- Начальство аналогичного мнения, - сказал Воловиков отрешенно.
Счастливчик с нескрываемой радостью покинул кабинет. Хозяин кабинета
помолчал приличия ради - ибо исстари заведено, что в таких вот случаях
любому, подпадающему под категорию "шефа", прямо-таки положено помолчать
минутку с умным видом, а потом осведомился:
- Ну, а ваши детали, штемп1? Опускайте то, что я на месте сам видел.
- Золотишко вы ведь не видели? - спросила Даша.
- Сережки на ней видел. Что оказалось, золото с пробой?
- Ага. И цепочка на шее, но поменьше весит, чем у Артемьевой. Зато, когда
сняли перчатки, обнаружилась золотая печатка приличного веса. Гайка
определенно мужская, на пальце вихлялась, по размеру совершенно не подходит.
Недавний подарок или случайная покупка, любая женщина поторопилась бы
переделать в нечто женское или хотя бы обжать по размеру. Печатка, кстати,
нестандартная, явно сробленная на заказ, мы этот следок потопчем... - Даша
придвинула несколько бумажек. - Значит, Шохина... Семнадцать лет и три
месяца, училась в одиннадцатом классе тридцать четвертой школы. Это от е„
дома далековато, но школа престижной считается, в нее рвутся... Кстати, в
этом плане они с Артемьевой нисколько не пересекаются - та кончала
шестнадцатую. И отчие дома их разделяет километра два.
- Но могли ведь быть знакомы? Компашка через дискотеку, через общих
знакомых?
- Да, разумеется, почему бы нет, - сказала Даша. - Только никто этого
вектора пока не разрабатывал - ну откуда бы у Скрябина информация насчет
Шохиной, если к сегодняшнему утру она еще была живехонька? Будем нюхать...
Так... Родители Шохиной - художники, скульпторы. Вроде известные. Не
бедствуют, есть новенькая "девятка". В сентябре уехали на год по контракту в
Словению. Ага, господа сыскари, как ни странно, есть еще такие контракты.
Шохины не единственные - котируются за бугром шантарские мастера резца и
кисти... Словом, девочка осталась одна в двухкомнатной. Соседи никакого
компромата не подали. Ни тебе шумных тусовок, ни плясок после полуночи.
Родителям будут сообщать через Союз художников - и ввиду их отсутствия у
нас, как вы понимаете, целый пласт работы пока что выпадает. В школе
отзывались неплохо. Девочка грызла гранит, целилась на юридический... Облик
у обеих, знаете ли, совпадает - при первом, торопливом расследовании
никакого компромата, две довольно приличных девочки из безукоризненных
семей, никакой наркоты, среди знакомых криминальных типов пока не выявлено.
Ангелочки. - Даша усмехнулась. - Правда, оба ангелочка спали с мужиками
напропалую. Впрочем, нынче это имиджу "приличной девочки" ничуть не
противоречит, ежели в рамках и с должным шармом... Шохина тоже, оказалось,
со вчерашним алкогольчиком в желудке. И следы спермы во рту - утречком,
похоже, на прощанье. На посошок, значить...
- Ну, а пионерская-то форма?
- Как изящно выразился Скрябин, мрак и полная тебе непролазность, -
пожала плечами Даша. - Я тут экспертов запрягла насчет производителя и
возраста формы, ну да пока они раскачаются... Сама Шохина с пионерией
рассталась, когда грянули известные события, и пионерию отменили как опиум
для народа. Да, я точно выяснила: нет у нас в Шантарске никакой "левой",
любительской пионерии. В Баикальске есть, даже с горцами-барабанами ходят, а
у нас - нету... И вариант тут один-одинешенек - это ее спецодежда для
свиданки, То ли ее возбуждало, то ли мужика, то ли обоих сразу. Миша
Корявый, незабвенный, любил наряжать лялек под пионерок - но он, во-первых,
снимал телок классом пониже, а.во-вторых, его летом убили... Словом,
спецодежда. Бывает. И почище бывает, помните Вараксина? Тот, козел,
милицейскую форму укупил и телок своих наряжал... Кстати, о спокойном
выражении лиц. Мог ведь грохнуть и любовник. Тут, вообще, никаких подозрений
- пошел утречком провожать, прощальный поцелуй у тех гаражей или в том
домике - романтика, а? Но чтобы оба любовника сговорились и схожим
образом...
Косильщик спокойно сказал;
- А любовник-то мог быть и один. Метод ведь идентичен.
"Толково", - подумала. Даша. Кивнула:
- Тоже верно, стоит учесть...
- И еще одна неувязочка, - продолжил ободренный Косильщик, - Что же у
Шохиной личико было такое спокойное, если она буквально только что имела
тяжелый разговор? Насчет крови, измены, Сатаны и прочих страхов?
- А кто сказал, что собеседник ей угрожал? - пожала плечами Даша. - Из
дамочкиных показаний еще не вытекает однозначно, что девочке угрожали.
Конечно, подъезд в шесть часов утра - не самое подходящее место, чтобы
чирикать о Сатане...
- А где - подходящее? - прищурился Косильщик. Даша растерянно замолчала.
Впервые новичок продемонстрировал ей зубки - но сердиться, строго говоря, не
за что...
- Вы мне тут не отвлекайтесь мыслью по древу, - сварливо вмешался
Воловиков. - Что у нее в сумочке?
- Газовый "Агент" с разрешением, шестьдесят две тысячи в рублях,
двадцатидолларовая бумажка. Баксы но нынешним временам - никакая не
зацепка... Три пакетика с импортными презервативами, красная пилотка с
пионерской звездочкой вместо кокарды, белый нейлоновый бант, нераспечатанный
шоколадный батончик системы "Виспа". Запасная упаковка газовых патронов.
Ключи от квартиры. В квартире мы еще не были, ждем, когда прокуратура
соизволит позвать. Обещали, что созовут группу в четыре...
- Так, ну и что мы имеем... Хреновые дела мы имеем. как это у нас
постоянно водится. Двух вполне приличных девочек из благополучных семей
положили холодными, когда они поутру покинули любовников. Обеим навязали
красные дешевенькие шарфы с чертенятами, обеим вырезали на лбу нечто
вроде...
- Перевернутого креста, - сказала Даша.
- Что? А вообще, похоже... Далее. Во втором случае на сцене возникает
загадочный собеседник. А если он и в первом случае возникал, свидетелей тому
нет. - Воловиков, лысоватый, усатый и весьма неглупый сыскарь, печально
усмехнулся. - Вообще, со свидетелями страшный дефицит, за единственным
счастливым исключением. Убийца - маньяк, а?
- Ну, если он не маньяк, то я - балерина, - сказала Даша. - Классические
серийные убийства. С сильным запашком того, что нынче именуют сатанизмом.
- Основания?
- Оживленная беседа в подъезде - Сатана, измена, кровь- На шарфах -
чертики, это два. И третье... Порезы на лбу. Знаете, когда мы ехали к месту,
сержант-водила подкинул толковую ассоциацию - с сержантами это тоже
бывает... Порезы и в самом деле весьма напоминают перевернутый крест, а это
уже символ из арсенала сатанпстов. Сам по себе порез, такая его форма, мог
быть простым совпадением, но в сочетании с первыми двумя пунктами - стоит
задуматься. У меня в коллекции есть и такое, - решительно сказала Даша. - По
данным западноевропейских полицейских служб, у них случались "черные мессы"
с человеческими жертвоприношениями. Испания. Франция, Бельгия. А в
Шангарске, между прочим, сатанисты имеются. И парочка убийств с сатанистскои
подоплекой в стране имела место. Не далее чем в нынешнем году, я не помню
дат, но можно поднять ориентировки. Сибирь, правда, не затрагивало пока
что... или затронуло уже?
- С-сатанисты... - сквозь зубы проворчал Воловиков (у коего, Даша знала,
еще здравствовал батя, ревностный старовер). - Контактеры, астралы. Максимов
из Центрального РОВД общество по изучению летающих тарелочек открыл,
брошюрки строчит, а тот Христос, который Виссарион, бывший мент, к позору
нашему, да и мне чуть ли не земляк... Но до сих пор у нас ведь было тихо.
Разве попадет кто в психушку после "белых братьев" или Кашпировского,
малолетку растлят под астральным соусом, с наркотой балуются, но чтобы
мокрое...
- Астральная академия летом у "Интеркрайта" бузу устраивала, - педантично
дополнил Толя.
- Да я помню, - сказал Воловиков. - Только ведь обошлось без трупов, даже
побитых не было.
- Где-то у нас распинали на кресте собаку, - сказал Толя. - На котором-то
кладбище. Газеты грешили на сатанистов.
- Хорошо. - Воловиков решительно похлопал ладонью по столу. - Как один из
рабочих вариантов безусловно примем. Девочки баловались, играли в черную
магию, потом надоело, хотели завязать, а какой-то шиз не стерпел... Даша,
придется тебе смотаться на Черского и поговорить с Ватагиным.
- Да я сама думала...
- Поговори. В конце концов, это его профиль, и вряд ли "областники" нам
тут будут пихать палки в колеса... У тебя с ним как отношения? Знакомы?
- А то, - сказала.Даша. - Я его даже чуточку проконсультировала один раз,
так что он дружелюбно настроен. Что-то у меня эта распятая собачка с ним
ассоциируется...
- Сатанисты кучкуются в "Бульварном листке", - подал голос Толя.
Даша с любопытством повернулась к нему:
- Да? Что там кучкуются педики с лесбиюшками, давно наслышана, а про
сатанистов не знала... Откуда звон? Это не через тебя ли, сокол мой, утечка
криминальной информации к ним идет?
- У меня там знакомая работает, - ухмыльнулся верный кадр. Даша тоже
усмехнулась - прекрасно знала, что бравый сподвижник среди верных мужей не
числится, и знакомые этакого плана у него по всему городу разбросаны...
- Из пишущих? - спросила она.
- Ну, не все залетают на такие верхи... За компьютером сидит. Ей и в
самом деле тяжеленько. Дамский сортир в "Листке" - точка специфическая...
Как и мужской, впрочем. Да зарплата больно хорошая, вот и терпит девка...
- Тогда тебе и карты в руки. Поспрошай.
- Ну, участки вы уж сами потом распределите, - сказал Воловиков. - К
психиатрам сама поедешь?
- Ох, что-то я в этом направлении и шагать не хочу, - призналась Даша. -
Опять выйдет пустая трата времени, право слово. Будут год копаться в своих
картотеках и представят длиннющие списки, а получится один пшик. Ни
Чикатило, ни витебский убивец в психушке на учете вообще не стояли. Наши
"доктор Петров" и березовский живорез, кстати, тоже.
- Зато Алабин стоял.
- Алабин не сексуальничал, а просто пырял тесаком кого попало, невзирая
на пол и возраст. И хитрости у него хватало только на то, чтобы не носить
тесак на виду да не запачкаться в крови...
- Вот то-то, - сказал Воловиков. - Алабин не сексуальничал. А наши обе
девочки тоже без малейших признаков сексуальной подоплеки...
- Если убивал любовник, у него и так хватало времени...
- А если все же не любовник? Если любовник - или два любовника - и
Черный-из-подъезда все же разные люди? Убийца определенно с мурашами в
башке. Улавливаете мою мысль? - шеф прищурился. - И удары ножом и удар по
шее сами по себе смертельные. Нормальный человек два смертельных удара в
разной манере исполнения наносить не станет. - Тон у него стал приказным. -
В общем, не нами заведено, есть наработанные процедуры и планы.-- Психиатров
задействуешь на всю катушку. Поговорю с генералом, будем, наверное, пускать
"приманки" утренней порой, но это уже пойдет мимо вас...
- Слушайте, а если они проститутки? - сказал вдруг Слава. -
Профессионалки, эскортницы высокой марки? С минуту эту идею обдумывали
молча.
- Что-то не похоже, - сказала наконец Даша. - Мы тут все люди опытные,
стиль эскорта прекрасно изучили, я вон не далее как вчера сама меняла
профессию, что твой журналист... Если обе или хотя бы одна - эскортницы, где
были в таком случае их машины, обязанные точно в установленный срок
подхватить товар от клиента? Когда это эскортницы чапали пешедралом от
клиента на базу? Тут конвейер, без простоев... Ладно, в одном случае могла
получиться нестыковка - машина сломалась, шофер запил - но чтобы два раза
подряд?
- Может, проституткой была только одна? И машина как раз сломалась?
- Не будем с самого начала громоздить сложности, а? - сказала Даша.
- А все же? Может, они - одиночки? Вольные станки?
- Чутье?
- Ну связаны они как-то! - Слава не хотел сдаваться. - Возраст, газовики,
обстоятельства...
И все замолчали на миг. Была только одна-единственная возможность
проверить, есть ли меж убитыми какая-то связь - третье убийство. Два -
совпадение, три - статистика. Но вслух упоминать о третьем убийстве, слава
богу, еще не случившемся, никто не стал - упаси господи, накликаешь...
- Нет, в шантарском эскорте для нас вроде бы загадок нет, - решительно
сказала Даша. - Хотя лишний раз проверить, конечно, стоит... Но не самим же
драгоценное время убивать? - она весьма значительно глянула на шефа. - Если
уж нам обещали всяческое содействие...
Воловиков кивнул:
- Поговорю с агентуристами. Пусть закинут невод. Только и мне самому
что-то сомнительно, Слава...
- Ходят же смутные слухи о весьма высококлассных борделях, для высшего
света.
- А эти слухи всегда ходят, - сказал Воловиков. - Нет, дыма без огня,
конечно, не бывает, но, как опыт показывает, в таких сплетнях правды на
четверть. Просто обыватель искренне верит, что ему постоянно чего-то
недосказывают. Будто, несмотря на все распубликованные сенсации, есть еще
нечто особенно потаенное... Так это обыватель. А мы - профессионалы, - он
закатил глаза под лысину, прикидывая- - Самый высший разряд - сауна на
Пирогова... впрочем, там, если можно так выразиться, стационар. "Белинда" и
"Принцесса", а? Но они просвечены и профильтрованы, и потом, тамошние девки
опять-таки, Даша права, передвигаются исключительно на колесах, конвейер
остается конвейером... Печатка на пальце вихляется, говоришь? Так это
опять-таки не на эскорт работает - а на версию щедрого любовника. С
ненашенскнми доходами. И сперма во рту - это, голуби, тоже не факт, чтобы
приплетать эскорт, консерваторы вы мои...
Даша невольно опустила глаза, поскольку ее собственный опыт
свидетельствовал, что шеф прав, и вовсе не обязательно приплетать эскорт.
Судя по мимолетным ухмылочкам прочих "консерваторов", с подполковником на
сей раз все соглашались отнюдь не субординации для.
- Разрешите? - опять встрял Косильщик.
- Ну?
- Я о пионерской форме... А если это как-то связано с некоей театральной
инсценировкой? Скажем, телепередача с ряжеными...
- Дельная мысль, - тут же согласился Воловиков. - Вот ты, Сережа, этот
следок и отработаешь, а?
Даша хмыкнула про себя. Косильщик потеряет целый рабочий день - ибо в
Шантарске одна государственная телестудия плюс четыре частных. Плюс
киностудия. И все равно, что-то в этой идее есть...
Воловиков, обозрев их. вкрадчиво спросил:
- А есть ли у вас идеи, соколы мои? Дадут нам поработать нормально суток
трое. Много - четыре. Потом начнут дергать, собирать штаб... Я, конечно, за
вас, драгоценные, буду стоять горой - но только если у вас будут успехи или
хотя бы дельные следы. Иначе пойдет по избитому пути - дяди с большими
звездами начнут меня раком ставить, а я, дело святое, - вас. К тебе,
Дарьюшка, не относится. Тебя я, так и быть, из уважения к слабому полу
поставлю навытяжку, но это будет не приятнее, чем у тех, кому рачком стоять
придется...
Самое интересное - он нисколечко не шутил. И в гневе бывал грозен.
Воловиков бесстрастно продолжал:
- А ежели какой слабачок решит мне до окончания дела кинуть рапорт и
смотаться в частные сыскари, я уж озабочусь, чтобы приличные агентства его
без разговоров с лестницы спускали...
И опять он не шутил. Мог устроить.
- Ладно, вы нас не хороните раньше времени, - сказала Даша без всякой
бравады. - Побрыкаемся...
- Так есть идеи?
- Придется родить, - сказала она. - Только, я вас умоляю, Виктор Палыч,
дайте сутки на окончательную шлифовку. И людей дайте. Нужно проверить, не
были ли они знакомы, эти две. и в школе, и в университете еще раз
покрутиться, с сатанистами разобраться, и чтоб наружка была под рукой на
всякий случай...
- Не будет суток, радость моя. В шестнадцать ноль-ноль съездишь на
квартиру к Шохиной, там работы часа на полтора, учитывая, что деликатный
обыск будут делать не полтора замотанных сыскаря, а усиленная группа. И если
учитывать, что законопослушные граждане ложатся спать в двадцать три
ноль-ноль, у тебя будет пять с хвостиком часов на полную и окончательную
шлифовку. А с завтрашнего утра чтобы пошел сыск. Машины будут. Люди будут.
Как только вы от меня уберетесь, пойду договариваться насчет "Невода".
Сейчас-то я добрый, на все соглашаюсь, как разнеженная шансоньетка... И еще
суток трое буду добрый, что твоя голубица... - Воловиков резко сменил тон. -
Ну, и кого будете искать?
- Мужчину, естественно, - сказала Даша. - Силой бог не обидел - ножевые
удары нанесены не задохликом. Вполне вероятно, владеет боевыми
единоборствами - даже если он шеи ломал не ребром ладони, а какой-нибудь
дубинкой, это все равно определенную подготовку подразумевает. Неглуп,
действует дерзко, но тщательно все продумывает - убил двоих и ушел так
изящно, что никто его, кроме Казминой, не видел. Кстати... Даже если убивал
тот, кого Казмина видела, его ни в чем невозможно уличить. Скажет, что
расстался с девочкой у подъезда, оставил ее живехонькой и ушел себе...
- Так на то вы и опера, чтоб уличить...
- Что еще? Вполне вероятно, психически ненормален. Возможно, связан с
сатанистами. Возможно, располагает машиной. Колесит по утрам и высматривает
одиноких девочек...
- Может, у него есть удостоверение, - неожиданно вмешался Косилыцнк.
- Какое?
- Якобы от серьезных органов. И вовсе не обязательно, чтобы внутри было
изображено что-то убедительное. Просто... весьма внушительные внешне
корочки. Сегодня столько новых контор, а у чекистов к тому же названия
меняются каждую неделю. И выглядеть это может примерно так: "Здравствуйте,
девушка. Я - полковник Тютькин из АБВГД. Вон там, в одном из гаражей, мы
только что сцапали злодея, впаривавшего фальшивые доллары с портретом
Чубайса, нужны понятые, не могли бы вы на пару минут?.." А для первого
случая - "Вон там, в игрушечном домике, найдена сумка с бриллиантами,
похищенными намедни у английской королевы. Вы, девушка, посторожите, а я
добегу до автомата... Пойдемте, покажу".
- Но ведь это подразумевает, что он чертовски обаятелен и убедителен. А
во втором случае был неприятного вида субъект, рожа со шрамом, воротник
поднят, шапка надвинута...
- Ничего, для рабочей гипотезы сгодится, - сказал шеф. - В самом деле тут
что-то такое есть...
- Действует напористо, быстро, со всем обаянием. - Видно было, что
Косильщик весьма увлечен своей придумкой. - Ведь ни одна не кричала, а
девочки были городские, навидавшиеся всяких и разных уличных приставал, судя
по всему, что о них собрали, далеко не дуры. С газовиками...
- Дельно-то оно дельно, - сказал Воловиков. - Хоть я и не представляю,
как нам версию о корочках отработать... Кстати, о газовике у Шохиной.
Родные, это ведь получается, как в кино... Молодые опера проморгали, а
убеленный сединами, - он пригладил редкие волосы без единого седого, -
боевой генерал им тут же указал на недосмотр... Ну, так сколько Шохиной было
годочков?
- Семнадцать лет и три месяца... - Даша запнулась, - Ох ты, и точно...
- Ага, - усмехнулся Воловиков. - Несовершеннолетним разрешение на газовый
ствол не выдается. Теоретически. А практически - как все мы, старые циники,
знаем, - чтобы поломать теорию, нужна мохнатая лапа или элегантно подсунутая
денежка. И совсем не обязательно давать на лапу в самом разрешительном -
есть у нас шустрые людишки, которые сами все оформят... Вот и поищите, кто
ей делал разрешение, вдруг чего интересное и вынырнет. Значит, сильный,
дерзкий, неглупый, шизанутый сатанист? В кашемировом пальто и норковой
шапке, на щеке то ли броский шрам, то ли броский ожог... Гениально. -
Воловиков Встал. - Ну, значит, ребятки, идите и ловите мне его в самом
бешеном темпе, душевно вас прошу... Шагом марш!
Бравая команда выкатилась в длинный коридор, всегда казавшийся
неопрятным, как его ни мой, весь пропитанный неуловимым специфическим
запахом полиции - странно, но в парижских комиссариатах, Даша могла
поклясться, пахло точно так же...
- Ну вот что, никаких больше базаров, - сказала Даша. - Слава - в школу и
универ, Толик - насчет разрешения на газовик, а Сергей у нас отправится
проверять, не снимали ли где кино про юных пионерок... Разлетелись!
Глава пятая. Коллоквиум по Сатане.
Майор Ватагин, явственно прихрамывая, принес из сейфа стопку тонких папок
и отправился за второй. Даша тем временем рассеянно созерцала огромный
многоцветный плакат на стене тесного кабинетика - обнаженная блондинка стоит
на коленях, прильнув к омерзительному буро-зеленому существу с рожками и
перепончатыми лапами.
- Повесил для колорита, - усмехнулся майор. - У дочки пришлось отобрать.
Борис Вальехо. Говорят, знаменитость, - он принялся раскладывать папки на
три кучки, по какому-то своему методу. - Сидел тут у меня один наркоман, так
клялся, будто именно такого сатану и видел...
- Ну, может, они с этим Борисом одного сорта дурь пользуют, - сказала
Даша.
Постоянная группа в лице одного-единственного человека. то бишь Ватагина,
была создана в октябре после очередного столичного циркуляра (Ватагину все
обещали подчиненного в помощь, но вечно забывали). Госдума и прогрессивная
общественность открыли крестовый поход против тоталитарных сект, как всегда,
спохватившись годочков на несколько, когда в психушках стало не
протолкнуться от "белых братьев" и ударенных по голове Кашпировским. Были
нажаты некие рычаги, и на министерском Олимпе родилась бумажка,
предписывавшая областным и краевым управлениям создать эти самые постоянные
группы, изящно поименованные "группа разработки и профилактики тоталитарных
сект и нетрадиционных общественных объединений". Как водится, полномочий и
снаряжения им не дали никаких, пообещав утрясти все со временем.
В точности неизвестно, как выкрутились другие управления. Что до
Шантарска, тут под рукой оказался Ватагин, весьма даже не плохой опер,
приговоренный врачами после ранения к кабинетной работе. Сплетничали,
сначала он отбивался руками и ногами, но потом уяснил, что бывает кабинетная
работа еще скучнее - и неожиданно скоро взялся за дело, составив пухлый
каталог разнообразных шизоидов (куда из педантичности вписал возглавлявшееся
майором Максимовым общество изучения НЛО, чем майор был крайне уязвлен).
Дашу он, в общем, принял довольно радушно, и она быстро просекла, что к
чему, - похоже, Ватагину страшно хотелось, чтобы какая-то из "сект и
организаций" оказалась в полном составе впутанной в нечто уголовное. Майор
тогда автоматически становился из простого регистратора полноправным
участником оперативной работы, как встарь, - по крайней мере, так ему самому
казалось...
- Крншнаиты, - он распахнул папочку потолще, поддел пальцем пару листов,
- Хаза, явки. зафиксированные участники... впрочем, эти тихие, а порой и
дело говорят. Я тут пролистал книжечку ихнего Прабху-панды, про науку он
пишет совершенно правильно - никому она счастья не принесла, если по
большому счету...
Даша и не пыталась прерывать его конкретными требованиями - покорно
слушала, ради вящего укрепления контакта. В конце концов, ему просто не
перед кем выговориться, а время в загашнике есть...
- Астральная академия, одиночные контакторы... у этих пока все чисто.
Народным целителям препятствовать указаний нет, вот и резвятся, заряжают
гуталин, амулетики продают... кстати, одно дело возбуждено. "Мадонну
Евпраксию" зоркие граждане уличили, что амулетики свои она скупает в
художественном салоне, поймали у гостиницы и слегка потрепали, потом пришли
с заявлением. Только, чую, отбрешется. Поди докажи, что амулетики эти она
космической энергией не заряжала - где обвинение возьмет счетчик этой самой
энергии? Адвокат уже роет землю, с ней же мотается целая команда... Я тебя
не утомил?
- Не особенно, - осторожно сказала Даша. - Хотя, конечно, у меня в первую
голову на сатанистов уши торчком...
- Намек понял... Вы точно уверены?
- Да ни в чем мы пока не уверены, - сказала Даша. - Просто - следочек...
- Ну так вот. Агентурных возможностей у меня почти что и нет. При случае
озадачиваю прежние свои контакты в заданном направлении... По идее, мне
должны всякий раз сообщать, когда "подопечные" оказываются впутанными в
уголовщину, кое-кто и сообщает, но при нашем вечном напряге не все решатся
на дополнительную писанину, а налегать стыдно, понимаю я их прекрасно...
Словом, четко организованных групп с уклоном в сатанизм у меня зафиксировано
три. Первая - подвал на Лазо, восемьдесят пять. Человек пятнадцать, молодежь
обоего пола, от пятнадцати до двадцати пяти, подвал они вычистили и довольно
красиво отдекорировали всевозможной дьяволиадой. Но сатанизм там, судя по
накопленной информации, - чистой воды упаковка. Главным образом, идет
группенсекс под море водочки, а иногда мелькает и травка с таблетками.
Поскольку там бывают сынки и доченьки, - он подал Даше список на пять
фамилий, она пробежала взглядом и, понимающе кивнув, вернула, - треба
поделикатнее. Районщики копят материал, чтобы грохнуть эту хавиру наверняка,
под увесистые улики... Возьмешь глянуть?
- Все возьму, - сказала Даша. - Если дадите. Так, вторые?
- Университет. Студенты. Пытались весной зарегистрироваться как
общественная организация с веселеньким названием "Черный собор". Отказали -
православная епархия возмутилась, подключилась пара газет... Человек
двадцать, с тех пор собираются частным порядком, чему опять-таки нет
оснований препятствовать. Уклон в основном теоретический - собрали кучу
литературы, штудируют, докладики читают, "черные медитации" устраивают. В
разработку взяли опять-таки районщики, в сентябре, когда после медитаций
лялька семнадцати лет в психушке приземлилась. Никого не удалось подвести
под статью - они ж ее силком не затаскивали, не насиловали, алкоголя не
вливали. Наркотики мелькали и там, но вовсе уж неуловимо. И третьи... Эти
посолидиее, никаких тебе молокососов. Десятка полтора, самому младшему под
тридцать, самой старшей далеко за сорок. Опять-таки сборища, медитации,
ночные бдения с блюдечком, траханье и травка.
- Вокруг "Бульварного листка" они кучкуются?
- Можно и так сказать... Пятеро служат в "Листке", остальные к ним
частенько захаживают. Ну. ты же "Листок" читаешь?
- Изредка. Когда время выпадет.
- Ну, тогда сама знаешь, сколько у них напихано бесовщины?
- Да уж. да уж.
- Вот... В общем, эти опять-таки держатся тесной кучкой, проповеди в ДК
читать отнюдь не собираются. Закрытый клуб. И семь потов с тебя сойдет, пока
докажешь, что они гонят через "Листок" целеустремленную агитацию и
пропаганду - а если и докажешь, что с того? У нас уголовная ответственность
за пропаганду сатанизма не предусмотрена, это в Иране им бы живенько
руки-ноги поотрубали, а обрубок законопатили на пожизненное... Наверху на
них имеют зуб - ну, ты ж знаешь, как Трофимов к педикам относится? А у них
педиков половина... Но приловить на горячем трудновато. На остров Кумышева
не ходят, в кустиках друг друга не пользуют, совершеннолетние все поголовно
- а статью давно отменили, либерализм бьет ключом...
- А насчет наркоты?
- Трудно. Ни на хатах, ни на дачке - есть у них такая дачка на
Ермолаевском плато - травку в незаконном количестве держать не станут. За
простое употребление нынче опять-таки не вдруг посадишь, ноги собьешь... И
потом, эта шпана чуть ли не поголовно - ветераны демократии, у одного и
вовсе медалька "Защитнику свободной России", коей он усиленно щеголяет.
Вытекающие отсюда связи представляешь? Тут тебе и парочка депутатов, и
"президентово око" - он же сам чуть ли не из диссидентов произошел - и
газетки, и партийки. Притом выборы на носу, оплошаешь - моментально поднимут
визготню, пришьют тебе дискредитацию кандидатов от демократии, связь с
красно-коричневыми усмотрят и обгадят так, что год будешь отмываться... Нет
уж, этот гадюшник если и ворошить, то с железными козырями в рукаве. - Майор
мечтательно закатил глаза. - А хотелось бы... Я тебе честно скажу, в церковь
хожу раз в год и крест поверх мундира не таскаю, но когда читаешь этого
защитничка свободной России... - Он покопался в папке и вынул вырезку. -
"Священники с крестом на брюхе меня определенно не устраивают, ибо я, как
свободный Человек, желаю беседовать с Господом без посредников..."
Ка-ззел... Он, видите ли, желает. А кто ты такой, чтобы Господь с тобой без
посредников, тет-на-тет беседовал? Нет, хорошо Ленин выразился про
интеллигенцию, что там ни говори...
- Как насчет агентуры? - спросила Даша.
- У "подвальных" есть один. Прижали с травкой, он и согласился - в
дятлы... В "Черном соборе" - никого. Есть один и у "бульварщиков", только
давно уже стучит спустя рукава, и поднажать на него нет никакой возможности
- на крючок его брали, когда поймали за игрой в задок, но статью-то давно
отменили, а тот, с кем он зады повторял, уже тогда был совершеннолетним...
Ты на него надавишь, а он грохнет звонкую статейку в том же "Листке", Лигу
сексуальных меньшинств на тебя напустит, зарубежную пидарасню подключит, до
ООН дойдет... Что ты так скептически ухмыляешься? Фомин, новосибирский, на
похожем погорел. Даванул на стукача-жопника, а тот ему оформил публикации в
импортной прессе, Москва скандала испугалась, у мужика чуть погоны не
слетели... - Лицо его приняло еще более мечтательное выражение. - У тебя
зацепок так и нет пока?
- Ищем-с... - сказала Даша. - Ну, а неучтенные сатанисты могут в
Шантарске оказаться?
- Да запросто. Мне бы парочку ребят, паршивый компьютер и нормальное
прохождение запросов... А так, я тебе честно скажу, любые сюрпризы возможны.
- Ну, а что там было с собакой? Воловиков вскользь молвил.
- С собакой до сих пор непонятно- - Он покопался в поисках нужной бумаги.
- Собака породы коккер-спаниель, принадлежащая гражданину Гупало Виктору
Кирилловичу... Спаниель был охренительно дорогой, потому как происходил от
импортных производителей, и родословная у него была длиннее, чем список
орденов у Брежнева. Выпустил его погулять гражданин Гупало и зазевался на
пару минут, заболтался с соседом. Спаниель тем временем отбежал довольно
далеко, какая-то паскуда на синей "восьмерке" - номера очевидцы не заметили
- подхватила псину в машину и вдарила по газам, Гупало - мужик солидный,
бизнесмен со связями, примчался в райотдел, накатал бумагу, и районщикам
было велено постараться. Он даже вознаграждение пообещал, так что искали,
как могли, обстоятельно. Хотя что значит в такой ситуации "обстоятельно",
сама понимаешь - ничего особенного. Пусть даже имеется указание начальства и
вознаграждение - ради собаки никто не станет устраивать ни "Трала", ни
"Петли". Спаниеля нашли через двое суток на Кагалыкском кладбище - эти суки
его к кресту прибили, глаза выкололи, язык отрезали... При любом раскладе -
поймать бы, поставить сержантов в круг, голубчика - вовнутрь, да попинать
как следует...
- Кто нашел?
- Родственники покойника. Не спаниеля, а того, что под крестом. Пришли
проведать, а там - зрелище... Поблизости случился участковый, обеспечивал
порядок в "родительский день", район тот же, Гупало своего ненаглядного
приехал и опознал, написал еще одно заявление. По новому гражданскому
кодексу это вполне проходит как умышленное уничтожение личного имущества,
так что вялые мероприятия худо-бедно провели. Да никого не сцапали. Владелец
вроде бы нанял частных сыскарей, но этих подробностей я уже не знаю...
- Так, - сказала Даша. - Вообще-то, это зацепочка, Шутки во вкусе
сатанистов, насколько я из прессы знаю.
- Ну да. Конечно, могли быть и самые обыкновенные садистики. В
Октябрьском два месяца назад изнасиловали колли в лесопарке - ведь старался
кто-то... Только есть парочка настораживающих моментов. Кагалык у нас
далеконько от города, и всякого рода шпана туда обычно не забредает. А
потом, возле тон могилы не было ни пустых бутылок, ни прочих следов, какие
обычно оставляет буйствующая шпана. Зато возле могилы нашли лужицы черного
воска, словно там жгли свечи. Но кто бы это на кладбище жег черные?
Категорически это у православных не принято, а вот у сатаннстов - еще как. И
кровь у собачки спустили аккуратно, вроде бы в посудку, которую потом с
собой унесли. Потому копия протокола ко мне в папочку и попала. Кстати, у
одного из этой своры есть синяя "восьмерка". Я свое мнение районщикам
высказал, и они, имея недвусмысленный подогрев от начальства, следок
попытались проверить, вежливо поинтересовались у мэна, где он был в такое-то
и такое-то время, взяли на пушку, намекнули, будто его кто-то во, дворе
опознал, когда хватал собачку. Только субъект, увы, оказался не из тех, кто
при первом нажиме ломается, как сухое печенье. Устроил истерику, заявил, что
Таких "восьмерок" в Шантарске бегает несчитаный табун - сущая правда,
вообще-то, - а там в РОВД пошли телеги от возмущенной общественности,
позвонили даже с Черского, чтобы не особо наезжали на демократического
журналиста... Так дело и увяло. Судя по тому, как он уверенно держался, либо
ни при чем, либо ездил на дело с чужими номерами- И все же рисковал
чуточку... Если, конечно, это был он.
- Пришлось, - уверенно сказал Ватагин. - Бродячие собаки - твари жизнью
битые и недоверчивые, пока ее ухватишь, она все пальцы обкусает, а домашний
песик , вроде спаниеля ласковый и подвоха не ждет...
- Да уж, да уж, - повторила Даша. - Вы мне папочки по всем трем группам
не одолжите ли? - и, уловив тень колебания на лице собеседника, как ни в чем
не бывало закончила; - Я их изучу хорошенько, а вас непременно привлечем к
разработке...
- Лиса ты рыжая, - грустно сказал калеченый майор. - Ведь наколешь. Ну да
забирай. Не сидеть же мне на них, в самом деле, когда у тебя два трупа...
- Есть там хоть что-то похожее на досье? А фотографии?
- И оперативные видеосъемки... - в тон ей закончил Ватагин. - Дарья, вся
моя техника - телефон и пишущая машинка. Досье исключительно в таком вот
виде. - Он раскрыл папку и продемонстрировал лежавшие сверху два листка
машинописи с приколотой к ним скрепкой маленькой фотографией, вырезанной из
газеты вместе с куском текста. - Скупые данные, какие можно добыть без
собственной агентурной разработки. Образцы творчества. Хорошо еще,
"Бульварный Листок" их непременно фотографиями авторов сопровождает, иначе
что бы я делал... - Он со вздохом сложил три папки в стопочку и придвинул к
Даше. - Только с возвратом. И, если будет такая возможность, вспомни обо
мне.
Даша отвела глаза. Сыск - это жизнь. И, оказавшись в таком вот кабинетике
на бумажной работе, вспоминаешь отчего-то не о разносах от начальства, не о
неудачах и поганеньком вкусе бессилия во рту, когда выясняется вдруг, что во
имя неких высших интересов дела великолепно проведенное тобой следствие
решено похерить. Нет, в памяти всегда - звук охотничьего рога, стук копыт и
привкус волчьей крови на клыках...
- Если только будет такая возможность... - сказала она, глядя в сторону.
- Вот что... Предположим, случится так, что мне понадобится внедрение в этот
гадюшник.
- Сама пойдешь?
- Не знаю. Может быть. Ваш информатор сможет ввести, или доверять ему -
ну никакого резона?
- В таком вопросе? Ни малейшего резона, - ответил майор, ни секунды не
раздумывая. - Я с ним работаю скорее по инерции, крепко подозреваю, что
давно двурушничает. Так что на него не рассчитывай. Ввести-то он введет, да
заложит моментально. Убить тебя или твоего человека, конечно, не убьют - не
тот народец, кишка тонка, да и из-за чего? - но все будет впустую.
- Ну что ж, - сказала Даша задумчиво, - придется свой вариантец
попробовать...
...Даша откровенно блаженствовала. Простиралась на диване, расслабившись,
глядя в потолок. На столике под рукой стояла вместительная чашка, где
коньяка было больше, чем чая, или по меньшей мере половина на половину. В
наушниках плеера мелодично струилась музыка Джеймса Ласта, цветной телевизор
с вырубленным звуком заливал комнату причудливым мельканьем разноколерных
теней. Царил полумрак, только слева, в стороне от дивана, на столе лежал
круг света и, заслоненная широкой спиной Глеба, едва слышно постукивала
электрическая пишущая машинка. Покой и уют. С Глебом ей, пожалуй что,
повезло - прекрасно понимал, что такое уработаться вусмерть, и потому не лез
тупо с нетерпеливыми нежностями, если видел, что Даша совершенно уездилась.
И, в свою очередь, без всяких церемонии загонял ее тихонько валяться на
диване, с непременным условием не мешать - если подпирала срочная работа,
как сегодня. И под одеялом все обстояло гармонично. Вот только в облике мужа
Даша его совершенно не представляла - как и себя в роли чьей бы то ни было
жены, впрочем.
На экране браво мельтешили американские копы - отлично вооруженные и
снабженные техникой, какую у нас лицезрел не всякий генерал; сытые и
уверенные в завтрашнем дне ребятишки-сержанты, получавшие опять-таки
побольше наших генералов. Все их боялись и уважали и при первой же команде
тянули лапки кверху, чтобы не получить в случае злостного неподчинения пулю
меж глаз. Конечно, кино всегда и везде прибрехивает, в реальной жизни все
наверняка обстоит не так благостно, но все равно, попробуй ты объясни этим
ребятам, что такое "очередная задержка зарплаты" или "нехватка бензина для
оперативной машины". Сама во Франции нахлебалась позора досыта, пытаясь
растолковать очевиднейшие для всякого российского мента реалии...
Минул первый день, отведенный на сыск. Успехов было - ноль. Ни одного
фактика или мельком оброненного слова, позволившего бы заключить, что убитые
были знакомы. Ни в одной из вагатинских папочек их фамилии не отыскалось. А
разрабатывать всех поголовно, кто в этих папочках числился, совершенно
нереально - у щедрости начальства есть свои пределы, и никто не обеспечит
оперсоставом этакое планов громадье, если нет к тому же веских основании.
Так что где-то в глубине души начинало, словно зачаток раковой опухоли,
понемногу набухать тупое бессилие.
Даша сердито покосилась на столик. Там белел свежий номер "Обозревателя",
ежедневного приложения к "Бульварному листку" (морды, впрочем, почти те же).
И успели, конечно, разнюхать основные детали. И в своем всегдашнем стиле
тисканули статеечку под разухабистым заголовком: "Чертенок душит девочек".
Борзописец по имени Семен Васильков путем весьма затейливых построений
связывал красный цвет шарфиков с алым цветом советских знамен и как-то
незаметно приходил к выводу, что всему виной многолетний диктат КПСС, и
потому все честные люди должны на грядущих выборах голосовать за Гайдара.
Должно быть, подразумевалось, что из уважения к Гайдару сексуальные маньяки
перестанут душить девочек. А Чарли Мэнсон, Сын Сэма, Джек-Потрошитель и
Ландрю2, если следовать логике этого Сэмэна, были замаскированными
коммунистами...
А между тем сам Сема прочно прописался в третьей папочке Ватагина, и
Даша, прочитав разухабисто-идиотскую статейку, мстительно подрисовала
Василькову черным фломастером зимнюю шапку и шрам на щеке - рожа и без этих
художественных изысков была неприятнее некуда. Или так только казалось -
вполне возможно, напиши Сема хорошую статью о ментовских трудностях,
показался бы светочем обаяния. Хотя именно на нем, владельце синей
"восьмерки", лежало в свое время обвинение в похищении того несчастного
спаниеля...
Машинка тихонько клацнула в последний раз и умолкла. Глеб выбрался из-за
стола, блаженно потягиваясь и гордо кося глазом на Дашу. Ждал похвалы,
мужики - они как дети...
- Ну, ты у меня молодец, - сказала Даша, искусно и откровенно
подлизываясь, ибо предстояло кое о чем попросить. - И какую загадку истории
на сей раз расколол?
- Выяснял, мог ли Ричард Львиное Сердце оказаться русским по отцу. Мог
теоретически.
- Аб-балдеть, - сказала Даша, как следует глотнув разбавленного чаем
коньячка. - Ричард этот вроде бы водил знакомство с Айвенго и Робин Гудом? А
больше я о нем и не помню ничегошеньки... Или нет, что-то еще насчет
крестовых походов, а?
- Ага. Двенадцатый век.
- А русские-то при чем? Слава богу, "Голос демократии" закрылся - они бы
из тебя, любовь моя, после таких открытий в момент патентованного
черносотенца и шовиниста сделали...
- Самое смешное, что есть теоретическая вероятность.
- Излагай, - она сделала широкий, чуточку хмельной жест.
- Что, серьезно?
- Ну, ты же моей работой, как верному любовнику и положено, вежливо
интересуешься... Должна же я отвечать взаимностью? Так приятно послушать про
чужие успешные расследования, когда свои не идут...
Она не столь уж и лицедействовала - просто приятно было бы поваляться еще
с полчасика, слушая побасенки о загадках, ничего общего не имевших с
мучившими ее самое, и близко не лежавших...
- Ну, вот... Мамашей Ричарда была Алиенора Аквитанская...
- Аквитания - это где?
- А это было такое герцогство. Потом вошло в состав Франции, но успело
досыта покрасоваться суверенитетом.
- Папаня? Официальный, я имею в виду. Ты же, как я поняла, крутишь
версию, что был и побочный?
- Был, куда ему деться... - Глеб тоже уютно примостился на диване и
набулькал себе коньячку, не паскудя его чаем. - Официальный папаша - Генрих
Плантагенет, граф Анжу и Турени, еще один суверен под боком у Франции.
- Подожди, но Ричард-то был королем Англии, это даже я помню...
- Да видишь ли, у последнего английского короля наследников не было, и
потому наследником он назначил Генриха. По старой дружбе. Как варяга на
царство. Наша сладкая парочка переехала в Лондон и стала править, как любой
бы на их месте. Королевство - это тебе не герцогство...
- И где тут криминал с побочным отцом?
- Не спеши. Будет. Тут придется вернуться назад и дать подробную
информацию о мадам Алиеноре. В пятнадцать лет вышла замуж за французского
короля Людовика Седьмого. И, что летописцами предательски зафиксировано,
меняла любовников, как перчатки. Один монах так и записал: "Невоздержанность
этой женщины была общеизвестна. Она вела себя не как королева, а как
проститутка". Что подтверждается десятком его коллег. Людовик, бедняга,
терпел одиннадцать лет. Потом выбил разрешение на развод, хоть это тогда
было и нелегко. Тут-то и вынырнул Генрих, еще в ту пору граф, и разведенная
красоточка, будучи лет на шесть постарше, юнца легко окрутила. Благо они и
до этого вроде бы крутили любовь.
- Вот теперь все ясно, - сказала Дата. - Генриха она тоже рогами увешала?
- Еще какими... Иные хроникеры и не сомневались, что Ричард - пригульный.
Спор шел исключительно о том, кто его настоящий папаша, но кандидатов было
столько, что не удалось вычислить...
- А русские где?
- Тогда в Париже русских рыцарей хватало. Частенько заезжали совершенно
запросто. А во Франции наша красотка времени проводила гораздо больше, чем в
Англии. В Англии - туманы и овсянка, а во Франции - виноградники и красавцы
трубадуры... Кстати, дама в свое время даже участвовала в мятеже против
мужа, Генрих ее за это посадил в крепость пожизненно, но через шесть лет
умер, и Ричард объявил мамочке персональную и полную амнистию...
- Подожди, а эти твои летописцы ее напрямую с кем-то из русских
связывали?
- Нет. Я ж говорю - чисто теоретически папашей мог быть и русский. Она в
этих делах никакого шовинизма не признавала.
- Ну-у... - протянула Дата разочарованно. - Это, знаешь ли, не улики. Я
думала, кого-то конкретного называли, какого-нибудь Ярослава
Кронштадского... А при столь зыбких умозаключениях любой хороший адвокат
отмазал бы дамочку... (Как отмажет этого Черного, даже если мы его завтра
вычислим по словесному портрету и возьмем, мысленно добавила она). Но все
равно, ты молодец. То-то я смотрю, французских книжек прибавилось на столе,
и обложки поскучнее тех детективов, что я тебе из Парижа перла. Очень ученые
обложки...
- А у тебя-то как дела? - он легонько прикоснулся с намек ом-Даша сделала
вид, что намека не поняла:
- Дела веселые. Ты читал про девочек с шарфиками? На мне ведь висит...
- И что?
- И ни малейшей зацепки, - сказала она сердито. Рука деликатно сползла с
ее бедра:
- Во-от ты отчего такая замороженная... Сочувствую. Нет, представляю...
- Ох, да что ты представлять можешь... - вздохнула Даша беззлобно.
- И ни малейшего следа?
- Ни малейшего.
- Маньяк какой-то.
- Ценнейшее наблюдение. Маньяк. С явственным сатанинским душком. Ты в
сатанизме хоть немного разбираешься?
- Дашенька, современный журналист из частной лавочки обязан немножко
разбираться решительно во всем. Вон на той полке есть неплохая подборочка.
Но там - дела минувшие.
- А как насчет шантарских сатанистов? Доморощенных?
- Вот уж кто меня не интересует, - сказал он. - Все потаенно, а
следовательно, для читателя скучно. Вот если бы проявили себя чем-то
шумным...
- А про распятую собаку слышал? На Кагалыке?
- Пять строчек на предпоследней полосе, - развел руками Глеб. -
Возмутились разве что клубы собаководов. Что, кроме шарфиков, еще что-то на
сатанистов наталкивает?
- Милый, - сказала Даша, не открывая глаз. - От ваших рук, столь
совратительски под блузку проникших, я млею, но не настолько еще, чтобы
тайны следствия выдавать... Слушай, ты бы не мог порасспросить там. где
вращаешься...
Глеб приподнялся на локте и заглянул в лицо:
- Ага, вот как оно начинается, когда спишь с милицейским капитаном? А
потом угодишь в секретные сотрудники, или как это у вас нынче зовется...
- Дурак вы, мсье, - сказала Даша устала. - Не настолько я еще скурвилась,
чтобы из любовника сексота делать...
- Да я шучу.
- Да я тоже.
- Нет, если у тебя действительно напряженка, дай конкретную задачу, -
великодушно сказал Глеб. - Чего не сделаешь для любимой женщины, пусть и
рыжей...
- А что, у меня хватит цинизма дать тебе конкретную задачу, - сказала
Даша, улыбнувшись в полумраке. - Только я еще сама не представляю, где бы
тебя использовать... Эх, мне бы случай, хороший, ослепительный случай...
- Шутишь?
- А вот теперь - ничуть. Вот тебе ситуация. Прибывает поезд
Кызыл-Шантарск, выскакивает тувинец озабоченного вида со здоровенным пакетом
под мышкой, с ходу подлетает к двум парням и начинает предлагать по
умеренной цене три кило сушеной конопельки. Парнишки его моментально берут
под белы рученьки и ведут сажать - они оба опера в штатском, линейщики на
дежурстве, а коноплю гость Шантарска пытался им продать ну буквально в
двадцати метрах от неприметного домика, где обитает Сибирское УВД на
транспорте... Не смейся. Доподлинная быль. Когда за ним приехал автозак, все
управление от хохота по столам лежало... А знаешь, как мы вышли на тех
народных умельцев, что клепали серийно на "Шаитармаше" весьма приличные
пистолеты-мелкашки? Многозарядные, с автоматической подачей патронов,
отделочка - закачаешься... Да вышло так, что дедок, ихний коммивояжер и
продавец вразнос, опять-таки напоролся на опера в штатском, сам предложил
ему стволик...
Она, правда, не стала рассказывать, сколько сил и нервов пришлось
угробить, чтобы найти для "оптовых покупателей" импортную тачку и срочно
раздобыть пару миллионов рублями. Чуть не сорвалась операция...
- Если бы он, гад извращенный, ко мне подошел с тесаком и шарфиком, когда
я от тебя буду завтра утречком выходить... - мечтательно продолжала Даша. -
Нет, серьезно, иногда, особенно в таких делах, все раскрывается по чистой
случайности. Но об этом, храня престиж органов, благоразумно не трезвонят по
углам... - И она пару минут лежала молча, не препятствуя его рукам творить
разнузданности. - Слушай, а если бы я надела полную пионерскую форму, тебя
это возбудило бы?
- Да должно бы. Вернуло бы в золотое пионерское детство, когда уже
хотелось отчаянно, но не представлял еще, как к вам, роковым и загадочным, и
подходить-то... А может, мы остановимся на полной милицейской? Я тебя в ней
так и не видел. И непременно с кобурой на Поясе. Медленно снимаешь кобуру,
медленно расстегиваешь пуговку...
Даша легонько хлопнула его по руке. И вкрадчиво сказала:
- Милый, ты можешь сделать мне ма-ахонький подарок?
- Какой?
- Говорю ж, махонький...
- Бриллианты, знаешь ли, тоже махонькие, - сказал Глеб с деланной
озабоченностью. - Вдруг ты по дороге в ближайшем комке бриллиантовое колье
присмотрела?
- Да ну его, - сказала Даша (ей пришлось однажды старательно отмывать под
краном шикарное бриллиантовое колье-вещдок, все в засохшей крови, и с тех
пор поневоле привязались нехорошие ассоциации, что у твоей павловской
собачки), - перебьюсь и без бриллиантов. Мне бы статеечку. Такую не особенно
и длинную. Что-нибудь из сатанистского репертуара, но чтобы там непременно
невооруженным глазом просматривались симпатии и дружеские чувства автора к
Сатане... Это вовсе не обязательно должен быть шедевр. Рядовая бульварщина.
Ты же крутой профессионал, тебе это - раз плюнуть. Сделал бы за пару часов.
А я бы потом исключительно для тебя нарядилась в милицейский мундир, одетый
поверх обнаженной меня... Я серьезно. Можешь сделать такую халтуру? Мне,
правда, очень нужно...
- Подписываю я?
- Упаси боже! Я.
- Ах, вот оно что... А куда понесешь?
- Ну, скажем, в "Бульварный листок",
- И когда тебе это нужно?
- Вчера, - сказала Даша. - Ну я тебя прошу. Шедевр мне не нужен. Лишь бы
оттуда на километр шибало симпатией к Сатане. Я же тебе из Парижа что-то
такое привозила... не выкинул журналы? Там еще на обложке ведьма вокруг
Эйфелевой башни на метле кружит...
- Где-то валяется... Может, и правда передрать статейку? Там симпатий к
Сатане - выше крыши. А в "Листке" знанием импортных языков не блещут,
уличить не смогут...
- Времени много потребуется?
- Ну вообще-то... Если сокращая... Часа полтора.
- Суженый мой, ряженый, - сказала Даша самым сладеньким голоском, на
какой только была способна. - Сейчас не так уж и поздно, если ты сядешь
немедленно.., Обещаю безумную ночь, хоть и без милицейской формы...
- Да оно как-то...
- Милый... - мурлыкающе прошептала Даша голосом секс-бомбы.
Глеб со вздохом убрал руки и полез с дивана.
- Как-кой ты умный, эт-то что-то! - сказала Даша, припомнив старую
рекламу очередной обираловки (ибо на акциях "Телемаркета" потерял энную
сумму лопухнувшийся в данном случае майор Шевчук). - Нет, правда. ты самый
верный, самый преданный любовник в Шантарске...
- Лиса рыжая, - вздохнул верный любовник, зажигая верхний свет и копаясь
на полках в поисках упомянутого журнала, - Да, кстати. А те девочки, часом,
не шпионки? Среди тех романов, что ты привезла, есть один особенно
завлекательный. Тоже убивали приличных девочек - только вся соль-то была в
том, что они переносили в пудреницах шпионские микрофильмы. И никто сначала
не догадывался, что ради этих пленок их и шлепали. Потом, как водится,
суперагента осенило - а почему это все вещи целы, но пудрениц нет?
- Пудреницы остались при них... - вздохнула Даша.
И сузила глаза, потянулась за сигаретами. Мысли приняли неожиданный
оборот. Конечно, насчет шпионажа и микрофильмов - чистейший вздор, но если
взглянуть под другим углом?
А СОБСТВЕННО, ПОЧЕМУ МЫ РЕШИЛИ, ЧТО У НИХ НИЧЕГО НЕ ЗАБРАЛИ?
В самом деле, почему? "Все вещи, деньги и золото на месте". А если что-то
у обеих все же забрали? И никто не обеспокоился, потому что не предполагал
даже, что у девочек ЭТО может в сумочках оказаться?
Да, но гипотеза опять-таки вилами по воде писана...
- Но насчет милицейской формы - чтоб без обману... - фыркнул друг жизни.
- Век свободы не видать, - ответила Даша задумчиво, все еще обкатывая в
уме неожиданную версию. Потом спросила с любопытством: - А это у тебя,
милый, Не комплексы ли? Может, тебя за неправильный переход улицы задержал
нелюбезный сержант, ты и решил утвердиться.
- Ну, если совсем честно, то не из-за перехода улицы, а из-за
вытрезвителя в девяносто четвертом. Я ж и не шатался, однако повязали...
- Что делать, - сказала Даша. - У тебя план по строчкам, а у них - по
человекам...
И подумала с грустным юмором: если по аналогии, вовсе не исключено, что
любовник второй убитой заставлял ее влезать в пионерскую форму из-за того,
что лет двадцать назад ему на совете дружины вынесли строгий выговор и
пригрозили снять галстук, который с нашим знаменем цвета одного. Остановка
за мелочью - составить список всех, кого пропесочивали на советах дружины...
Глава шестая. Веселые бульвардье3 и убитые горем родители.
Глупости, конечно, но она и впрямь, покидая ранним утром квартиру Глеба,
сколько-то процентов вероятности отводила на нежданную встречу в подъезде с
маньяком. Даже пистолет положила в глубокий карман куртки.
Однако пресловутая теория вероятности оказалась продажной девкой
империализма, реакционной буржуазной псевдонаукой - в подъезде не
встретилось ни единой живой души, а возле подъезда так никто и не
привязался, хотя приметы были вроде бы налицо - молодая симпатичная женщина,
покидающая утром хату любовника. "Возможно, - самокритично сказала себе
Даша, - ты подруга, для маньяка слишком стара. Или он реагирует только на
девочек в шубах, а джинсовые утепленные куртки брезгливо обходит, эстет
сраный..."
Конечно, прибыла она на службу отнюдь не в веселом настроении. А в
последующие несколько часов нынешнее унылое состояние души лишь
усугублялось. Сначала ей сообщили, что ни на одну из восемнадцати "приманок"
(юные, в шубках, со стильными сумочками) убийца так и не клюнул. К одной,
правда, весьма даже энергично подвалил нестарый мужичок (в пуховике, а не
кашемировом пальто, зато в норковой шапке и черноволосый) и принялся
знакомиться. Встрепенувшиеся оперативники из группы поддержки его
моментально "заломали" и доставили по принадлежности, но уже через полтора
часа Слава совершенно точно выяснил, что мужичок, армейский капитан, только
вчера вечером вернулся из Чечни, где пробыл безвылазно две последних недели,
и его планы относительно девочек убийства не включали. Пришлось как следует
извиниться и отпустить - выслушав при этом немало хамства о зажравшихся
тыловиках, с которыми Владимир Вольфович еще разберется (капитан оказался
истовым сторонником Вольфовича).
Потом явились психиатры, числом целых три штуки, заказанные Воловиковым
для помощи следствию. Собственно, психиатров было только два, из
мединститута и диспансера, третий, чуть свысока поглядывая на первых двух,
отрекомендовался психологом из госуниверситета.
Толку от них не оказалось ни малейшего. Тот, что из диспансера, назойливо
и неустанно проводил параллели с делом Чикатило, уверяя, что два удара
тесаком должны для убийцы символизировать половой акт с жертвой, то бишь
проникновение в нее - а посему убийца, несомненно, импотент. Предположим, с
Чикатило-то именно так и обстояло - но, как напомнила Даша, тот вгонял нож
не в область сплетения, а в половые органы.
Психиатр из мединститута, в общем, склонялся к версии "убийца-сатанист",
которая ему отчего-то весьма нравилась - однако столь же упорно считал
убийцу пассивным педерастом, режущим девиц из своеобразной ревности. Но
против этого протестовал весь милицейский опыт Даши - педики, пассивные и
активные, из ревности режут, как правило, друг друга, исключения тут крайне
редки.
С психологом обстояло хуже всего. Вообще-то, как Даша знала из импортной
криминалистической литературы (не путать с криминальными романами), западные
психологи, работавшие с полицией, добивались неплохих успехов. Такой дока, с
полчаса потаращившись в потолок, изрекал что-нибудь вроде: "Убийца - черный,
разведенный, алиментов злодейски не платит, работает определенно поваром в
ресторане, из одежды предпочитает костюмы с яркими галстуками". И, самое
странное, почти во всем сей знаток оказывался прав...
У нас же, как мудро подметил Тальков, все проходит отнюдь не через мозги.
Университетский психолог, с плохо скрываемой брезгливостью выслушавший
практиков, едва получив слово, воспарил в горные выси чистейшей теории, где
и кружил, что твой кондор, подавляя оставшихся внизу разнообразием и
количеством терминов, великих имен и современнейших теорий. Даша, поначалу
прилежно слушавшая, в конце концов полностью потеряла нить его рассуждений,
тем более что никаких мало-мальски конкретных выводов так и не последовало -
зато Дашины коленки ученый хмырь созерцал столь откровенно, что поневоле
тянуло проверить его алиби.
Что хуже всего, эскулапы, один за другим, в разных вариантах повторили
одну и ту же лукавую фразочку:
"Накопленный на сегодняшний день материал не позволяет произвести
мало-мальски достоверный анализ". Другими словами, двух трупов им было
безусловно мало - вот если бы дюжина, а то и поболе... И бессмысленно
упрекать их в черствости - врачи, как и менты, на многое смотрят иначе,
сдвигается восприятие, отношение кое к чему становится чисто абстрактным, и
это не извращение, не бесчувственность, а всего-навсего сугубо
профессиональный ход мыслей...
Как бы там ни было, троицу пришлось деликатно выпроводить часа через два
(притворившись при этом, будто Даша ничуточки не поняла намеков
университетского светила насчет домашнего телефончика). А коли уж речь зашла
о незабвенном Чикатило, Даша автоматически вспомнила, что его искали
двенадцать лет - и еще более посмурнела.
А потом, совершенно неожиданно, появился прихрамывающий Ватагин - весьма
оживленный, и даже, если употреблять высокие слова, словно бы озаренный
неким внутренним сиянием. Калеченый сыскарь, поджимая губы, обозрел
крохотный кабинетик, куда с превеликими трудами вперли два стола:
- Вот где ты обитаешь... Хоромы, конечно, не царские...
- Да уж, - сказала Даша (из уважения к старшему по званию, причем
"областнику", промолчав, что его собственные хоромы на Черского отнюдь не
лучше). - Что же не позвонили? Я могла уйти...
- Мои ребята звонили, - сказал Ватагин, определенно подчеркнув голосом
"мои ребята". - Выведали, что ты заседаешь с врачами, я и поехал... Был от
них толк?
- А когда это у нас от них был толк? - сказала Даша довольно безрадостно.
- У вас, значит, собственные ребята объявились?
- Ага. И как тут не похвастаться, все мы люди... Короче, Дарья, гром
грянул, и мужик, соответственно, перекрестился. С сегодняшнего дня у меня и
двое орлов имеются, и постоянно закрепленная машина. Даже компьютер обещали.
- Поздравляю, - сказала Даша. - А что же это такое судьбоносное
стряслось?
- Сводки но изнасилованиям и убийству в Манске помнишь?
- Ну.
- Тогда прогляди быстренько. Мне их дали на два часа, до того, как сдадут
в прокуратуру...
И он выложил на стол следственное дело. О "майской серии" Даша, конечно,
знала, но - краем уха, ибо нет возможности да и потребности держать в голове
все гнусное, что совершается но области, если только нет прямой связи с
твоими делами...
Связь, оказалось, есть. Еще какая. "Манские вампиры" развлекались ровным
счетом два месяца без пяти дней. Десять изнасилований (возраст жертв - от
четырнадцати до двадцати семи), одна, шестнадцатилетняя, убита. А вот теперь
пошли подробности, не попавшие в сводки, - потому что в сводках пока что нет
такой графы: "Преступление на почве сатанизма"...
На основании достаточно веских улик арестованы двое подонков - двадцати
восьми лет и двадцати двух. На жертв они нападали в самодельных черных
балахонах с дьявольской символикой, в масках, с ножами, нунчаками. И весь
"процесс" проходил под аккомпанемент сатанистских бормотании - нечто вроде
примитивного сибирского варианта той самой "черной мессы".
Даша листала протоколы обысков - оккультная литература... записи
спиритических сеансов, задушевных бесед с Сатаной и какой-то потусторонней
шпаной рангом пониже с именами, напоминавшими собачьи клички...
собственноручно намалеванные картины с величавыми дьяволятами и обнаженными
жертвами... перевернутые распятия на стене... светильники в виде
человеческих черепов и козлиных копыт. ..
- Дела... - сказала Даша, не ощущая, впрочем, особенной радости. - Почему
же за два месяца в сводках ни одной этой детали не промелькнуло?
- Потому что все мы люди, - сказал Ватагин, - и ненужных сложностей
избегаем. Не верили майские сыскари, что дело по-настоящему пахнет серой,
надо полагать. Ряженые и ряженые, что тут усложнять... Обрати внимание -
перевернутые распятия в немалом количестве у обоих на квартирах...
- Ну, это не примета, - сказала Даша рассеянно. - Это у каждого
уважающего себя сатаниста висит, надо думать...
- Ты чегой-то без всякого энтузиазма воспринимаешь...
- Потому что не вижу совершенно, как это связать с нашими заморочками, -
сказала Даша. - Манск - два балбеса под тридцать, высшим образованием не
отягощенные. У нас народ от сорока до пятидесяти сплошная образованщина - я
о вашей третьей папочке, о тех, что вокруг "Листка". Подвал с молодежью, но
вашим же материалам, до сих пор без уголовщины обходился, если не считать
наркоты. Далее. В Манске - изнасилования и убийство, на наши убийства ничуть
не похожее. Еще не повод для параллелей и аналогий... Мы всего-навсего
узнали, что в области действовала еще одна сатанистская группа.
- А родители Шохиной, между прочим, майские. И сама она там родилась.
Переехали в Шантарск всего пять лет назад...
- Пять лет назад она была сущим дитем. А эти двое - взрослыми парнями,
один, но крайней мере. Да и второму было уже семнадцать, в таком возрасте с
двенадцатилетними соплюшками как-то не общаются...
- Все равно, нужно проверить.
- Это-то меня и угнетает, - сказала Даша. - Мои ребята и так сбивают
ноги, бегая но всем контактам обеих убитых, а тут еще и Манск отрабатывать
без всяких гарантий...
- Мои проверят. Ну что, пашем в связке?
- Пашем, - ответила Даша со вздохом. Подумала и решительно поднялась. - У
вас машина какая?
- Цивильная. Без всяких опознавательных.
- Подбросите в Серебрянку? К "Бульварному листку"?
- Поехали. - Судя но лицу, бывалый опер схватил все с лету. - То-то
нарядилась, как недешевенькая эскортница... Решила - на внедрение?
- Ну да, - сказала Даша, - Лучше нет - осмотреться своими глазами...
...Минут через двадцать она уже входила в обшарпанную комнатушку. На
обшитой деревянными панелями стене виднелась продолговатая линзочка
телекамеры с прикрывавшей микрофон решеточкой - но черная железная дверь
слева была настежь распахнута, и Даша, не раздумывая, стала подниматься на
третий этаж. На ходу сняла пуховик, перекинула через руку.
Меж вторым и третьим этажами курили, сбившись в кучку, неплохо прикинутые
мальчики. Королевой красоты Даша себя, разумеется, не считала, но без ложной
скромности надеялась, что поглазеть есть на что, - черная юбочка шириной с
ваучер, сетчатые колготки, алая блузка, в сочетании с распущенными рыжими
волосами еще издали ударявшая но глазам. Бюстгальтером она себя с умыслом не
обременила, и оттого наличествовавшие под блузкой выдающиеся достоинства
явственно колыхались. Однако эти пухлощекие мальчики обратили на нее
внимания не больше, чем на сидевшую тут же кошку.
Вообще-то, на блузке у нее был приколот здоровенный значок международного
фестиваля геев и лесбиянок в Сан-Франциско, броской символикой мгновенно
привлекавший взор заинтересованного народа (значок был самый настоящий,
изъятый при обыске у промышлявшего травкой педрилы) - да ориентация у
мальчиков, сразу видно, не та...
Справа от входа помещался за столом квадратненький охранник в турецкой
кожанке. На столе у него стоял крохотный телевизор, но идее, подключенный к
телекамере внизу - но бодигард шантарского разлива, сачок этакий,
преспокойно смотрел но нему программу семнадцатого канала, здраво рассудив,
должно быть, что нападать на вверенную его попечению контору никто в
обозримом будущем не собирается. "Бульварный листок" и в самом деле был
чем-то вроде "Неуловимого Джо" - шантарские пенсионеры, злившиеся за
публикации объявлений проституток и педиков, обычно ограничивались словесным
сотрясением воздуха, не собираясь искать замаскированную на окраине редакцию
физического воздействия ради (что не мешало "Листку" частенько намекать,
будто он, светоч демократии, попал под наблюдение жутких красно-коричневых
монстров, намеренных вот-вот заложить мину под дверь, а то и две).
Впрочем, охранничек, судя но реакции, ничуть не разделял взглядов тех,
кого был приставлен караулить, - одарил Дашу столь гетеросексуальным
взглядом, что она поневоле почувствовала себя польщенной- Но тут же за-.
мстил значок и увял - видимо, уже давненько здесь работал ц разбирался в
излюбленной символике творческого коллектива...
Даже демонстративно отвернулся, дурик, с видом крайнего презрения - ну,
что поделать, мужики испокон веку реагировали на лесбиянок крайне
болезненно... Даша, однако, очаровательно ему улыбнулась и осведомилась:
- Это вы так кого попало пускаете? А если я - террорист?
- Вон там у нас - дамский туалет, - сухо проинформировал страж.
- А кабинет госпожи Хрумкиной?
- Неподалеку от туалета.
Дата пожала плечами и двинулась в конец коридора - - очень длинного и
довольно грязного, мимо череды дверей без всяких табличек. Две сухопарых
дамочки, попавшихся навстречу, обозрели гостью с большим интересом,
определенно таившим подопл„ку. Она как ни в чем не бывало прошла мимо,
усиленно колыхая бедрами, - пожалуй, эти две воблы, определенно знакомые по
фотографиям, не привлекли бы и настоящую лесбиянку...
Свое появление здесь она, конечно, должным образом залегендировала.
Здешняя компьютерная труженица, Толина знакомая, сутки назад закинула
приманку, сообщив среди обычной бабской болтовни за чаем, что в стольный
град Шантарск совсем недавно переехала знакомая е„ знакомых, покинувшая
провинциальный городок Куруман из-за непроходимой косности и отсталости
тамошних аборигенов (принявших без всякого восторга склонность "Дарьи
Шелгуновой" к писанию газетных статей о сатанизме, а также ярко выраженную
тягу к лицам своего же пола). Легенда, надо сказать, была разработана не
столь уж ювелирно, почти все придется импровизировать на ходу - но, с другой
стороны, "Бульварный листок" ничуть не похож на центр атомных разработок,
собственной контрразведкой не обладает и вторжениям замаскированных
оперативников доселе не подвергался, а потому и не питает подозрения к
пришельцам.
Конечно, нахально выдавать себя за журналистку, не зная внутренней кухни,
- несколько чревато. Но, во-первых, в журналистике сейчас обретается кто
угодно, это вам не прежние времена, а во-вторых, "Шелгунова" - журналистка
начинающая. Зато в Курумане Даша бывала не раз, так что убедительные детали
сможет рассыпать пригоршнями...
Она мысленно перекрестилась во имя удачи - и вошла в гостеприимно
распахнутую дверь.
Кабинет был довольно большой, но свободного места почти не сыщется - все
завалено книгами, пестрыми журналами, кучами старых номеров "Листка",
образчиками дешевого импортного ширпотреба, съедобного и несъедобного
(щедрые дары благодарных рекламодателей, надо полагать, или поощрительные
призы всяких дурацких викторин, которые "Листок" вечно устраивал ради вящего
привлечения читателей).
Из-за заваленного бумагами стола на Дашу чуть удивленно воззрилась
здешняя "мадам", Екатерина Хрумкина, полноватая баба лет пятидесяти с
усиками, словно у юного гусарского юнкера и слегка затуманенным взглядом
истинно творческой личности. Удивление тут же сменилось неприкрытым
восхищением - туманный взор откровенно блуждал но Дашиной фигурке, значок
был моментально засечен и принят к сведению.
Даша послала хозяйке кабинета обаятельнейшую улыбку, без приглашения
уселась, положила ногу на ногу, развернулась вполоборота к "мадам" и,
притворяясь, будто не замечает произведенного впечатления, пару раз невинно
хлопнула ресницами. Подумала про себя, стараясь не улыбнуться: "Ну ты и
стервь, Дашка. У нее ж сейчас глаза выскочат..."
- Слушайте, прелестное дитя, а вы мне не мерещитесь? - чуть хрипловато
поинтересовалась хозяйка кабинета.
- Нет, - сказала Даша, беззастенчиво демонстрируя фигуру. - Я настоящая.
Решила вот зайти, познакомиться... Меня зовут Даша Шелгунова, я из Курумана
переехала...
- Постойте-ка... Это не про вас ли Галочка Сапрыкина говорила? Ах, вот
что... - взгляд усатенькой блуждал но Дашиным бедрам. - И правильно сделали,
вы же, говорят, весьма талантливый журналист?
- Ну, это преувеличение, - сказала Даша искренне. - Так, иногда
пытаюсь... Я, вообще-то, пед кончала. (Поскольку пед - решила она для себя
при разработке легенды - это такая шарашка, что выпускником ее может
объявить себя любой, у кого в голове есть хоть капелька мозгов. Опасаться
разоблачения нечего). Но потом пошли сложности, пришлось уйти... Я вам тут
кое-что принесла, если подойдет...
И выложила поверх бумаг творение Глеба. Хрумкина, видимо, вспомнив на
минутку о профессиональном долге, принялись бегло проглядывать сокращенный
перевод французской статьи, украшенный выдуманной фамилией. И поневоле
вчиталась. Лажа была, что ни говори, весьма привлекательная с точки зрения
индивидуума, испытывающего симпатию к сатанизму - парижский автор в рамках
плюрализма и свободомыслия гневно порицал инквизицию за преследование ведьм
(при этом лихо приписывая инквизиции все зверства, учиненные протестантами),
проливал слезы над горькой судьбиной несчастных альбигойцев и Джордано Бруно
и уверял, что современный цивилизованньш человек вправе выбирать себе любою
кумира - а потому поклонение Сатане с точки зрения либерализма и демократии
столь же свято и неприкосновенно, как поклонение "так называемому Господу".
Даша, правда, прошла у Глеба кое-какой инструктаж с широким привлечением
исторических источников. И прекрасно помнила: альбигойцы навлекли на себя
преследования как раз за то, что отправляли самый разнузданный сатанинский
культ (как водится, параллельно со столь же разнузданной педерастией), а
бедняжка Джордано Бруно получил высшую меру не за проповеди о
множественности обитаемых миров, а за активное участие в "работе" чуть ли не
всех существовавших тогда в Западной Европе тайных сатанистских обществ...
- Прекрасно! - подняла голову Хрумкина. - Отлично просто, Дашенька...
можно, я буду попросту?
Даша со смущенным видом пожала плечиком - в том смысле, что почему бы и
нет? И скромно поинтересовалась:
- Значит, вам подходит?
- Ну разумеется! - воскликнула Хрумкина, глядя на нее, как
ребеночек-сластена на нетонущий "Милки Уэй". - Вы просто молодец, Дашенька,
сразу вам скажу - есть все шансы на долгое и, я надеюсь, приятное
сотрудничество...
И одарила таким взглядом, что Даша забеспокоилась, ожидая немедленного
приглашения в расположенный совсем неподалеку дамский туалет. Обошлось,
однако. Хрумкина, похоже, из тех, кто в подобных делах обожают комфорт и
уют, а значит, какое-то время удастся уворачиваться...
Завязался обычный вроде бы разговор, исполненный, тем не менее,
скользко-блудливого подтекста практически в каждой фразе - усатенькая
дамочка хотела окончательно удостовериться, что столкнулась со своего поля
ягодкой, а Даше следовало ни в коей мере не разуверять собеседницу, но
светских приличий ради дать, понять, что девушка она скромная и в первую
попавшуюся постель очертя голову не прыгает. Завоевывать ее следует, Дашу
Шелгунову, вот что, ибо цену себе она знает, в зеркало смотрится ежедневно,
да к тому же она - дитя двадцатого, насквозь циничного века и готова отдать
свое стройное тело исключительно той, что одарит ее в ответ на любовь вполне
ощутимыми благами... Одним словом, отточено лицедействовала, создавая образ
хоть и провинциальной, но неглупой и весьма практичной лесбиюшки.
Судя но взглядам и репликам Хрумкиной, та ничегошеньки не заподозрила, со
своей стороны, недвусмысленно намекая, что пути к житейским благам лежат
через постель. Провинциалочка с милым вздохом согласилась с этой нехитрой
теоремой, мягко и ненавязчиво в то же время дав понять, что в своем
захолустье истосковалась но духовному общению с друзьями но интересам, а
поскольку слухами земля полнится, ей прекрасно известно, что именно вокруг
"Бульварного листка" коловращаются, словно электроны вокруг атома,
свободомыслящие плюралисты особого рода...
Хрумкина сие горячо подтвердила. Через минуту выяснилось, что
шеф-редакторша "Листка" ближайшие двое суток занята до предела (ибо завтра
следует сдать очередной номер, а послезавтра блистать распорядителем
очередного конкурса, вручая лауреатам корейские кофеварки и голландские
вибраторы). Кстати, не посетит ли Дашенька это мероприятие?
Увы, Дашенька никак не могла - так уж сложилось, что именно послезавтра
ей следовало перевезти контейнер с домашними вещичками - зато
послепослсзавтра она в полном распоряжении звезды шантарской журналистики
(многозначительный взгляд), в особенности если рандеву состоится там, где
будет побольше друзей по интересам (ресницы трепещут, словно крылышки
примостившейся на цветке бабочки). А в общем, Дашенька сама позвонит, у
нес-то телефона нет пока...
Расстались задушевными подругами, честное слово. Выйдя на улицу, под
темнеющее вечернее небо, Даша пару минут брела без всякой цели, борясь с
легким отвращением к себе самой и к работе. С одной стороны - несчастная
баба, которой все труднее и труднее находить себе смазливых девочек, но с
другой... С другой - отнюдь не самый привлекательный объект оперативной
разработки, попавший в поле зрения сыскарей вовсе не безвинно. Именно со
страниц ее газетки хлещет сатанинская гнусь - а потом два скота в черных
балахонах бесчинствуют в Манске чуть ли не два месяца, и при обыске
изымается огромная стопа вырезок из того же "Листка"... Именно ее газетка
который год за хорошую денежку снабжает читателя телефонами девочек но
вызову - правда, когда в очередной раз подопрет, и общественное мнение слабо
вякнет, чуткая к таким вещам Хрумкина разразится очередной душещипательной
статеечкой на темы морали, заверяя, что уж своей-то дочке она участи
телефонной проститутки, безусловно, не хочет, а потому эту порочную практику
решительно прекращает. (Зарекалась свинья в грязи валяться. Через пару
недель колонки похабных телефонов появляются вновь.)
Словом, никакой тут лирики и никакого сочувствия, решила для себя Даша,
махая кстати подвернувшемуся такси. Вопрос стоит предельно утилитарно:
сколько удастся продержаться среди этой шпаны, если заранее известно, что
усатая Екатерина будет подступать со страшной силой? Ох, чуется, недолго...
...Она решительно позвонила в дверь - железную, но весьма мастерски
замаскированную под обычную, фанерную. Глазок, слабо светившийся изнутри,
почти сразу же потемнел - Дашу разглядывали изнутри и открывать, конечно же,
не торопились. Чтобы не терять времени, вынула удостоверение и
продемонстрировала в закрытом виде, но так, чтобы внутри хорошо рассмотрели
золотое тиснение.
Почти сразу же дверь распахнулась - доверительно, довольно широко. За
дверью стояла женщина лет сорока, несмотря на позднее время, одетая так,
словно сию минуту собиралась уходить - платье, джемпер, застегнутые зимние
сапоги, шарф уже на шее. Глаза припухшие, лицо грустное, но и злое,
надменное, будто не успевшее остынуть от недавнего скандала. Где-то в
глубине квартиры надрывалась музыка. А дочку-то они только три дня назад
похоронили, машинально отметила Даша. Это что - такие поминки? Три дня?
- Опять? - резко спросила женщина.
К чему такая реплика, Даша не совсем поняла, но решила не тратить время
на загадки:
- Простите, Артемьева Нина Павловна? Капитан Шевчук, уголовный розыск...
Я все понимаю, но мне необходимо...
- Заходите, - столь же неприязненно бросила женщина (или все же - дама?).
- А к вытрезвителям вы отношения не имеете?
- Боюсь, что нет, - сказала Даша осторожно. - Что, есть такая
необходимость?
Артемьева оглянулась в сторону источника музыки:
- А, впрочем, черт с ним. все равно ухожу... Но если он с сигаретой спать
завалится и квартиру спалит...
- Муж? - когда последовал машинальный кивок, Даша сказала как можно
мягче: - Но ведь горе...
- Горе... - повторила женщина с непонятной интонацией. - Горе как раз там
и сидит...
- Простите... - Даша стояла в прихожей, чувствуя себя крайне неловко. -
Я...
- Ну да, теперь еще и вы. Не принимала ли она наркотиков, не спала ли с
соседом со второго этажа, не хранила ли дома пулемета... Вы нас оставить в
покое можете? Лучше бы искали как следует...
На душе у Даши стало вовсе уж мерзко. Ясно было, Как дважды два, что
разговора не получится вовсе.
- Извините... - сказала она, поворачиваясь к двери. Грохнул отлетевший
стул, некстати подвернувшийся под ноги изрядно пьяному мужику, зигзагом
выбравшемуся в прихожую. Он тупо обозрел Дашу:
- Что, подружку в свидетели, сучка, позвала? Ну, пусть посмотрит, как я
тебе сейчас... Лева отмажет, он свои бабки отработает туго...
И шагнул вперед, неловко занося кулак: Даша ловко поймала его двумя
пальцами за запястье, крутанула, заломила руку от души, с чувством, чтобы от
боли малость протрезвел. Оглянулась на хозяйку - та смотрела вполне
одобрительно, ухмыльнулась и спросила:
- А посадить его за сопротивление работнику милиции можно?
- Увы... - сказала Даша, все еще удерживая разошедшегося супруга в
прочном захвате. - Я ему, простите, не представлялась, так что он и не
знал...
- Тьфу ты! Так двиньте ему хотя бы коленом но морде, как в кино
показывают...
- Нинка, сука, киллершу наняла? - прохрипел мужчина, вовсе и не пытаясь
вырваться.
Не так уж он и был пьян, на происходящее, как выражаются психиатры,
реагировал адекватно. И потому Даша, отпустив его, спокойно сказала;
- А теперь представлюсь. Капитан Шевчук, уголовный розыск. Вот мои
документы. Дергаться будете?
- Ну дернись, бизнесмен доморощенный... - мечтательно сказала супруга. -
Я в свидетели пойду моментально...
- Не подначивайте, пожалуйста, - сказала Даша твердо. Ей уже стало ясно,
что скорбью тут и не пахнет - идет рядовой скандальчик. - Гражданин
Артемьев, мне хотелось бы кое-что выяснить, но, боюсь, не время...
- А это почему? - преувеличенно наивно вопросил гражданин Артемьев (стоя,
впрочем, смирнехонько). - Самое время. Я и выпил-то сущих пустяков...
- Вы одессит? - хмуро спросила Даша.
- Нет, а что?
- Тогда не стоит и изображать... Вы в самом деле в состоянии сейчас со
мной разговаривать?
- Дорогая, да просто-таки горю желанием! - сообщил Артемьев. - Давайте
сядем и вдумчиво побеседуем, если только вы мне тут пресловутую бабскую
солидарность не разведете...
- А что, я должна? - спросила Даша спокойно. - Почему?
- Потому что я надрался, а эта сучка - трезвая... И я заранее получаюсь
кругом неправ, а эта блядь...
- Ну-ну, - сказала Даша недобро. - Тихо. Без матов. А то и в самом деле
вызову сейчас машину, посидите до отрезвления, и утречком поговорим но всей
форме...
Он внял, точно. Примолк. Чуть покачивался, сопя. Потом спросил тоном
ниже:
- Пришли поговорить об усопшем ангелочке?
- Ах ты... - супруга ринулась было мимо Даши, но Даша поймала ее за
локоть. Сказала;
- Вы, пожалуйста, тоже держитесь в рамках...
- А я вообще ухожу. - Она принялась снимать с вешалки шубу, но как-то
замедленно, словно ждала, что ее опять остановят.
- Что же вы так? - спросила Даша обоих сразу.
- А вот так, - сказал Артемьев неожиданно трезво, - Мы тут, понимаете ли,
решали извечный вопрос:
"Чье воспитание?" Я уверяю, что Нинкино, а Нинка говорит, что она тут и
ни при чем. Да твое это воспитание, стерва! У самой не оказалось то ли
таланта, то ли удачною случая, чтобы пойти в профессиональные бляди, так она
девку угробила своим, понимаете ли, видением мира...
Даша все еще держала супружницу за локоть, стоя меж распаленными
дуэлянтами. Ничего толком не понимая, но по профессиональной привычке решив
ковать железо, пока горячо, спросила, умышленно не закончив фразу:
- Вы хотите сказать, Артемьев?..
- Я хочу сказать, что девка стала эскортницсй из-за маминого воспитания.
И ни хрена я больше не хочу сказать... - Он вдруг повернулся и ушел в
комнату. Парой секунд позже там явственно зазвенело горлышко о край стакана.
- Ну, все! - супруга сорвала-таки с вешалки шубу, набросила на голову
пуховую шаль и рванула из квартиры.
Дата хотела кинуться вслед, но передумала в Последний миг. Аккуратно
притворила за Артемьевой Дверь, прошла в комнату, выключила магнитофон и
спросила:
- Вы серьезно? Насчет того, что ваша дочь была эскортннцей?
- Правду, одну правду, и ни хрена, окромя правды... - ответил Артемьев,
не глядя на нее.
Потом налил стакан до краев и выхлебал, как воду (Даша невольно
отвернулась, судя но этикетке, это было сорокапятиградусное виски). Рухнул в
кресло и, уставясь на Дашу мутнеющими глазами, пробормотал:
- Хотите - пейте, а хотите - катитесь к матери. Мертвым уже все равно, а
Нинку я так и так уработаю...
Последние слова он выговорил, едва работая языком. После такой дозы
вырубиться мог в любую секунду, голова уже клонилась. Не было никакого
смысла продолжать разговор - и Даша просто стояла, глядя, как у него
понемногу слипаются веки.
Когда он захрапел, унесла в другую комнату сигареты и зажигалку, чтобы и
в самом деле не наделал спьяну пожара, вышла на площадку и захлопнула за
собой тяжелую дверь - замок оказался автоматическим и звонко защелкнулся
сам.
Она еще постояла возле подъезда, оглядываясь, но Нина Артемьева как
сквозь землю провалилась. И разыскивать ее было бессмысленно,
Глава седьмая. Номер третий.
В Шантарске наконец-то выпал первый снег - довольно поздно отчего-то, да
и настоящие холода еще не подступали, так что белый, рыхлый, влажноватый
ковер моментально распахали шинами и подошвами, превратив почти везде в
сероватое месиво.
Но этому месиву, старательно завывая сиреной, и летел бело-синий "Форд".
Водитель попался классный - обходил попутные машины, манипулируя лишь
педалью газа, почти не прикасаясь к тормозам. Машины, впрочем, послушно
шарахались вправо, освобождая осевую, потому что купленная в Штатах
электронная сирена завывала на редкость мерзко и пронзительно. Временами
Дашу бросало к дверце, и она хваталась за широкий подлокотник, давясь
горьким дымком первой утренней сигареты.
Эскулапы могли тихонько радоваться. Третий труп. Деталей она еще не
знала, а милиционеров расспрашивать бесполезно - это был обычный экипаж
батальона ППС, получивший приказ незамедлительно извлечь ее из дома и в
темпе забросить на место происшествия.
Разрисованный цифрами, гербами России и Шантарска, телефонами дежурной
части "Форд" пронесся но бетонному железнодорожному виадуку. Справа
мелькнула Ольховка, где горели лишь редкие окна. Вверх но Каландаришвили.
Машина, отключив сирену, мигая двумя синими маячками, медленно въезжает во
двор, свет фар отблескивает в 01ромных, от пола до крыши, витринах кафе
"Шантарские пельмени" - излюбленном месте оттяжек мафиозных мальчиков
"сержантского состава". Кафе занимает первый этаж "штучной"
двенадцатиэтажки, белой с розовым - недешевый домик, возведенный одним махом
за каких-то полгода (квартиры улучшенной планировки, продавались за весьма
приличную денежку). Вокруг все старательно и на совесть обустроено - качели
и прочие забавы для детишек, путаница по-европейски качественно
заасфальтированных дорожек. аккуратный ряд гаражей.
Столпотворение именно там, возле гаражей, - впечатляющий табунок машин,
главным образом "обмундированных", в лучах фар мелькают деловитые фигуры,
сизые шинели и сизые бушлаты, пятнистые комбезы, провели овчарку, вспыхнул
блиц, все почти так же, как в прошлый раз. Кошмарный сон порой повторяется.
Кошмарная действительность - тоже...
Здоровенный омоновец с коротышкой-автоматом на плече посторонился без
дискуссий - видел, как Даша вылезала из резко затормозившего "Форда". И тут
же ей самой пришлось посторониться - чтобы ее ненароком не протаранил на
всем ходу генерал Трофимов, шагавший к машине в сопровождении свиты.
Генерал, однако, ее ухватил взглядом и, чуть приостановившись, бросил
истинно генеральским, властным тоном:
- Искать, искать. Нужно будет батальон - дадим...
И сел в машину - выполнив бессмысленный, в общем-то, ритуал, уехал вновь
взвалить на плечи, словно Атлас в сизом, Шантарскую область.
"Интересно, зачем мне батальон?" - мельком подумала Даша.
Высмотрела неширокий промежуток в шеренге сомкнувшихся вокруг маленькой
белой "Хонды" милицейских спин и втиснулась туда, словно идущий на прорыв
регбист. Кто-то машинально матернулся, кто-то покосился - она не обратила
внимания. Встала рядом с Воловиковым, на сей раз оказавшимся в штатском.
Сзади громко докладывали, что собака след не берет - очень уж натоптано...
Сзади трещали рации и кто-то громко распоряжался:
- Семеренко, Юров - шестой этаж. Коля, бери Косова - и на седьмой. На
втором-третьем уже городские, учтите. Так, кто на восьмой?
Районщпки, машинально отметила Даша. Начали в темпе обход. Интересно,
сколько здесь квартир? Даже если но четыре - нехило получается...
И, поймав себя на том, что подсознательно оттягивает встречу, решительно
повернулась к маленькой двухдверной машинке, пронизанной с трех сторон
лучами мощных фонарей, словно схваченный прожекторами бомбардировщик.
В глаза прежде всего бросился красный шарф, даже не повязанный а просто
намотанный вокруг поднятого воротника светло-серой, почти белой шубки
("снова шубка" - произнес в мозгу холодным тоном исправного бухгалтера
кто-то чужой, незнакомый)...
Девушка сидела с открытыми глазами, слегка завалившись влево из-за руля,
светлые волосы (похоже, крашеные), длинные, ухоженные, роскошные,
перевесились налево мягкой волной - и на левую же щеку, на левое плечо
стекла полоса уже подсохшей крови из порезов на лбу, напоминавших
перевернутое распятие. Кровь залепила левый глаз, но большая часть лица
осталась чистой - смазливое, чуть кукольное личико, отчего-то вдруг
показавшееся знакомым. Белая шапка лежала на сиденье рядом с убитой - словно
бы аккуратно положенная, вовсе не падавшая с головы. Из-под нее выглядывала
белая, в тон, сумочка.
Кто-то разогнулся, выпрямляясь после тщательного осмотра дверцы:
- На ручке отпечатков пальцев нет.
- Вытащите ее, - сказал Воловиков.
Трое, мешая друг другу, завозились у дверцы - японская тачка, в общем,
неплохая, отнюдь не была приспособлена к тому, чтобы извлекать из нее труп,
и дело шло мешкотно. Наконец вытащили, опустили прямо во влажный снег под
ногами. Вновь вспыхнул блиц,
- Положительно, я ее где-то видела... - сказала Даша, всматриваясь.
- Вот и у меня такое впечатление, - пробурчал Воловиков, нагнувшись под
углом в сорок пять градусов. И добавил громче: - Сумку достаньте.
Абсолютно спокойное личико - беззаботная кукла, сломанная внезапным
ударом... Эксперт нагнулся, стянул перчатку, указательным пальцем раздвинул
рваную дырочку на шубе, потом вторую. Кивнул:
- Аналогично первым двум... Два удара. И шейные позвонки сломаны.
- Товарищ подполковник, - растерянно позвали с другой стороны машины.
Воловиков направился туда. Даша оглянулась на дом - горела примерно
половина окон, ранним вставаньем здешним обитателям себя не было нужды
утруждать, не на завод к семи, в самом деле. Зато лестничные марши освещены
все до единого, сквозь узкие окна, горизонтальные прямоугольники, похожие на
бойницы, видно, что на площадках снуют люди, в форме и в штатском, кое-где
распахнуты входные двери, вовсю идет опрос. Ее вдруг, словно удар тока,
пронзило острое сознание собственной беспомощности - и тут же схлынуло.
- Ну, Дарья, имеем груз на плечи... - сказал подошедший подполковник с
расстегнутой сумочкой в руке.
- Кто?
- Ольга Ольминская, - сказал Воловиков с наигранным безразличием. -
Ведущая семнадцатого канала. Студия "Алмаз-ТВ". "Алмаз-ТВ - друг дома для
каждого"... Чего будет...
"Ну да, вот откуда я ее знаю", - подумала Даша. В самом деле, вскоре
начнется. Одна из самых популярных частных студий Шантарска, принадлежащая к
тому же зятю представителя президента. Очаровательная Олечка Ольминская,
получавшая но мешку любовных писем в неделю, невольная виновница июльской
потасовки с пальбой - когда заезжий горный человек, увешанный золотом, что
твой негритянский вождь, узрел Олечку на экране, приперся активно
знакомиться прямо на студию а его шестерки схлестнулись с охраной, причем к
последней примкнули "булики" одного из ближайших сподвижников Фрола
(сподвижник держал офис в том же доме и терпеть не мог, когда всякие
гастролеры "ломают пальцы").
- Да уж, поимеем... - сказала Даша.
Такую новость не утаить, и уже к вечеру, если не раньше, о случившемся
будет толковать весь Шантарск. Начальство, прокуратура, общественное мнение,
газетчики и ТВ - все будут сотрясать воздух, требовать крови злодея,
немедленных результатов, явления маньяка в сверкающих наручниках и хрустком
целлофане с розовой ленточкой. Убийство известного человека, любой сыскарь
согласится, - это полметра сгоревших нервных клеток и клочья седых волос у
всего оперативного состава...
- Ага, - сказал Воловиков, копаясь в сумке. - По паспорту-то она,
оказывается, Губанова. Псевдоним, значит. Ну что, красиво - Ольга
Ольминская. Это тебе не Ольга Губанова...
- Что там еще?
Подполковник аккуратно высыпал содержимое на скошенный капот "Хонды",
придержал левой ладонью, чтобы мелочевка не скатилась вниз:
- Кошелек. Косметичка, - каждую поименованную вещь он клал назад, -
Помоги, подержи. Ага, так... Сигареты-зажигалка... Ключи... Презерватив... -
Он цепко глянул на Дашу и через ее плечо громко приказал, почти крикнул
стоявшим у трупа: - Живо, карманы посмотрели! Шоколадка... А это что?
- Это собачий свисток, - уверенно сказала Даша. - Бесшумный. Человек не
слышит, собака слышит. Ну да, у нее ж бассет, весь Шантарск знает...
Подошел сыскарь-районщик, протягивая за короткий ствол черный
револьверчик:
- Газовый, товарищ подполковник. В правом кармане. И больше там ничего...
Номера на стволе нет.
- Ага, и разрешения я что-то не вижу, - сказал подполковник сквозь зубы.
- Ну да Олечка Ольминская, общая любимица, себя такой канцелярщиной могла и
не утруждать... Ты бы у нее ствол конфисковал, капитан?
- Да неудобно было бы как-то. Попросил бы вежливо выправить бумажку, и
все...
- О то-то. Это, конечно, не криминал. - он повернулся к Даше, понизил
голос. - Это просто тот же набор, разве вот она была не пешком, а на
колесах, и стволик без разрешения... А в паспорте, между прочим, штампик
насчет прописки - на совершенно другой адрес. Пусть ищут хахаля... слышал,
капитан? Давай в дом. Ну да, движок у машины, ребята говорят, был совершенно
холодный, и снег на крыше, сама видишь... От хахаля она утречком выходила.
Это уже, как в анекдоте - тенденция, однако...
- Мои где, в доме? - спросила Даша.
- Ага.
- Кто сообщил?
- Сержант говорит, женский голосок. Определенно испуганный. Прочирикали,
что во дворе такого-то дома отирается опасный хулиган - и бросили трубку.
Хулиган, мол, с поднятым воротом и вроде бы со шрамом на неприятной морде.
Ну. патрули нынче дерганые, они и рванули во двор без особых вопросов. А
когда въезжали, полоснули фарами аккурат но "Хонде" - и узрели... Она еще
теплая была. Ты что оглядываешься?
- Домик стоит наособину, - сказала Даша. - Соседние далековато. Весьма
далековато, а? Отсюда должны были звонить, ручаюсь, из этой роскошной
свечки... - Она отвернулась, прошла три шага и громко сказала: - Шубку ей
расстегните.
Кто-то громко присвистнул. Засверкала фотовспышка.
Под шубой на убитой был аккуратный, отглаженный мундирчик в обтяжку, с
короткой юбкой, задравшейся. когда тело вытаскивали и перекладывали. Даша
хотела распорядиться, но двое в штатском и без команды присели на корточки,
высвобождая руки из рукавов. Светловолосая головка безжизненно моталась.
Полная офицерская форма нового образца, смахивающая малость на
бундесверовскую - нашивка с трехцветным флагом на левом рукаве, золотые,
парадные полковничьи погоны, эмблемы воздушно-десантных войск на уголках
воротника - как нынче и принято, без петличек...
- Ну нет, - сказала Даша шефу. - Я готова поверить в любые чудеса, но
только не в то, что Олечка Ольминская была полковником десанта...
- Какая-нибудь передача? - судя но лицу, ему очень хотелось выругаться,
но он держался. - Значит, мы на сегодняшний день имеем одну "пионерку" и
одну "полковника". В бога душу мать. но ведь должно же это что-то
означать...
- Артемьев мне вчера сказал, что его доченька якобы была эскортницей, -
сказала Даша. - Правда, она-то как раз единственная среди трех оказалась не
ряженой... - Ну-ка, подробнее!
- А нету никаких подробностей, - призналась Даша. - Я до него добралась
вчера уже поздним вечером, он там увлеченно цапался с женой, возвестил
громогласно, что в результате ее воспитания девка подалась в эскортницы,
заглотнул ударную дозу и тут же вырубился...
- Пошли машину. Я ни сам займусь. Вон там, в "семерке", мои хлопцы.
- Не надо. а? - сказала Даша. - Привезут его в состоянии жуткого бодуна,
начнет блевать или гнать истерику - возись с ним... Я лучше к нему отправлю
сейчас Славку, он у меня умеет с похмельными контакт устанавливать. А?
- Ладно. Славка сейчас работает на четвертом, там и ищи. А заодно
проинспектируй, как там опрос продвигается. "Алмаз-ТВ" работает с шести
утра, я туда сам поеду. В конторе встретимся. Марш. Все равно нечего тебе
тут больше делать...
Он был прав. Даша, еще раз оглянувшись на распластанную фигурку в
неожиданном, нелепом мундирчике, направилась к дому. У оцепления местах в
трех имели место перебранки - омоновцы никого не подпускали к гаражам, и
обитатели "свечки", неожиданно оказавшись отрезанными от любимых стальных
коней, пытались бунтовать - но безрезультатно, конечно.
Дом внутри напоминал ожившие кадры из американского боевика - разве что
форма на действующих лицах была отечественная. На каждой площадке торчал
поставленный на всякий случаи милиционер в форме. На каждой площадке
суетились сыскари в форме и в штатском, большей частью совершенно
незнакомые, - звонили в двери, махали корочками перед боязливо
выглядывавшими в щелочку хозяевами, где-то так и беседовали через дверь,
где-то толковали в прихожей. Суета стояла, как на вокзале.
Уже на втором этаже Даша, перехватив опера меж двумя квартирами, узнала,
что обитатели той, откуда он только что вышел, несколько раз видели в
лифте... "кого бы вы думали? Саму Ольгу Ольминскую".
Мечту мужиков, оказалось, не единожды лицезрели и жители четвертого этажа
- это уже сообщил запаленный Слава. Даша решительно сняла его с задания,
благо успел обойти три квартиры из четырех (их и в самом деле оказалось - по
четыре на площадке) и отправила к Артемьеву, настрого приказав превзойти в
хитрой дипломатии и галантерейности самого себя. А сама стала не спеша
подниматься наверх.
Меж шестым и седьмым услышала приближавшийся сверху грохот ботинок.
Остановилась. Вниз сломя голову летел светловолосый детина в распахнутой
куртке, с шапкой в руке. Судя но его охваченной неповторимым охотничьим
азартом физиономии, детина был - свой.
Не раздумывая, Даша загородила проход и скрестила поднятые руки. Он
недоуменно притормозил, ухватившись за перила, сердито уставился на нее:
- Киса, с дороги!
- Я не киса, - сказала Даша. - Капитан Шевчук, городское угро.
Обзовитесь.
- Старший лейтенант Архипенко, оперуполно...
- Стоп, - сказала Даша. - Октябрьский РОВД?
- Ага.
- Куда летим, к кому летим? Дело, кстати, на мне.
- Воловиков...
- Только что уехал. Так что излагай мне. Кого нашел?
- Девочку, которая звонила дежурному. Она видела...
- Кр-ругом и шагом марш! - распорядилась Даша и первой кинулась но
лестнице наверх.
Старлей вскоре обогнал ее и затопал впереди. На восьмом этаже свернул на
площадку, позвонил, у ближайшей двери. Открыла девчонка лет шестнадцати,
отпихивая ногой пытавшегося прорваться на лестницу кокера, серого с черными
пятнами. Перехватила его поперек пуза, подняла на руки и отступила,
пропуская их в квартиру, обставленную прилично, но без особой роскоши,
смахивавшую скорее на дорогой гостиничный номер. Такое уж у Даши осталось
впечатление.
Кокер отчаянно извивался, пытаясь цапнуть ее за руку.
- Да уймись ты, зануда! - девчонка ловко забросила его в другую комнату и
плотно притворила дверь. Кокер протестующе орал внутри, царапался. - Вы
проходите... А это кто, тоже из милиции?
- Капитан Шевчук, уголовный розыск, - привычно выплюнула Дата. - А вы?
- Анжела... Анжелика... - она чуть подумала. - Валентиновна. Изместьева.
А у вас пистолет есть?
- Маузер. В деревянной кобуре, - сказала Даша, опускаясь на ближайший
стул. - Только он у меня в сейфе... Так кого вы видели, Анжелика
Валентиновна?
- А он ее точно, убил? Ольгу Ольминскую?
- Убил, - сказала Даша.
Девчонка (самая типичная - намазанная мордашка, модная короткая стрижка,
огромные пластмассовые серьги) таращилась на сыскарей скорее восторженно -
но восторг, определенно, имел причиной не их самих как индивидуумов, а
случившуюся в двух шагах отсюда шумную криминальную драму. Что поделать, в
шестнадцать лет как-то не умеют еще толком сострадать, смерть представляется
чем-то абстрактным. а уж собственная смерть - и вовсе сказочкой, дурацкой
выдумкой взрослых. Да и по ящику эти нынешние видят раз в десять больше
крови, чем Даша в их годочки... Так что нечего удивляться и охать насчет
черствости юного поколения - другие они, как водится, вот и все...
- Значит, вы и Ольминскую видели? - спросила Даша.
- Ага. И вечером, и утром.
- Давайте-ка но порядку, - сказала Даша. Оглянулась - но районный сыскарь
уже вытащил бланк из папочки И примостился с авторучкой наперевес на краешке
стола. - Вы здесь живете?
- Да иногда. Когда с родами поцапаюсь. С родителями...
- Я поняла, - сказала Даша терпеливо. - А так это чья квартира?
- Надина. Это моя старшая сестра. Она в хорошей фирме пашет, вот и дали
кредит. "Шантарск-Телестар", слышали?
Даша кивнула. Фирма и в самом деле была солидная, занималась спутниковой
электроникой. Если старшая сестра - ценный кадр, ей без особых хлопот могли
дать кредит, благо заработки там, с точки зрения нищего сыскаря, бешеные...
- И кем она там? - спросила Даша.
- Старший менеджер в каком-то отделе. И названия отдела не помню, жутко
заковыристое. А у меня в школе по физике - сплошной ужас...
- Фамилия та же?
- Ага. Она не замужем пока. В общем, я как поцапаюсь дома, здесь и
приземляюсь на пару деньков. Роды тут не достанут, они ж шифра не знают,
внизу замок с кодом... Только его утром сломали. Ольховские, видимо,
Ольховка-то рядом, из окон видно...
- Насчет вчерашнего вечера... - сказала Даша. - Вы когда видели
Ольминскую?
- Часов в десять вечера. Я шла с остановки, а тут она подъехала. На такой
классной машинке... Поставила возле гаражей и пошла в подъезд. Я ее сразу
узнала - "Алмаз" всегда смотрю, один раз даже в конкурсе плеер выиграла. Я
еще постояла, на нее потаращилась. Шуба такая - чистый песец...
- Кроме вас двоих, во дворе был кто-нибудь?
- Никого, время-то позднее, даже сосунки во дворе не тусуются - холодно
уже...
- А дверь, значит, была заперта? Входная?
- Ага. Только Олечка сама код нажала, уверенно так...
- А прежде вы ее здесь не видели?
- Да нет. Я ж бываю-то - как когда...
- Ну, а что было утром?
- Утром... - девчоночка поежилась в чуточку наигранном ужасе. - Утром
Надька проспала и сорвалась на фирму, не выгулявши Джоя. Мне и пришлось,
чтобы дома не написал, а то он такой, писючий. На поводок его - и пошла... А
он торчит в подъезде, видели там закуточек? Джой на него еще гавкнул. А он
отвернулся, воротник поднятый, прямо шпион...
- Как он выглядел?
- Ну, неприятный такой мужик... Я и лица-то не видела почти, а все равно
неприятный. Впечатление такое. Воротник поднял, шапку на глаза. Еще, думаю,
привяжется... Ничего, проехало.
- Значит, лица не видели почти?
- Волосы вроде черные. А нос такой... специфический. Как у кавказца,
только не совсем такой. И на щеке то ли шрам, то ли ожог, краешек видно
было...
- Сколько было времени?
- Около семи. То ли без двадцати, то ли без десяти.
- А потом?
- Я минут пять погуляла, не больше. Там, у гаражей. Джой пописал,
покакал, я его домой и потянула. Да, а дверь-то, когда мы выходили, была
определенно сломана, я ж говорила. Я ее еще хотела захлопнуть, а замок не
работал... Короче, я еще была у гаражей, а тут вышла Олечка - и к машине. А
этот, черный, - за ней. Сразу. Я пошла к подъезду, еще оглянулась - а они
стояли у машины и вполне мирно базарили. Даже удивительно, я бы на ее месте
со всякими рожами и рядом не встала...
- Точно, мирно?
- Ну. Я даже удивилась. Она еще смеялась, звонко так...
- И дальше?
- А все. Я домой пошла. Только потом, когда поставила Джойке суп греться,
посмотрела в окно - а они все еще там стоят. И разговор уже что-то не тот
пошел. У меня форточка была открыта - я курю, а Надька терпеть не может -
слышно было, что ругаются. У нас же от дороги далеко, тихо кругом, на
верхних этажах все слышно, что возле дома делается...
- Ругались, точно?
- Ну, а то я не соображу, когда ругаются! С моими-то родами... Я даже
пару слов разобрала - что-то про Сатану и насчет измены.
- Точно помните?
- Про Сатану и измену - точно. А подробно не разобрала.
- И что потом?
- Ну, я и думаю - тоже мне, нашелся козел! С такой харей к такой девочке
приставать... Взяла трубку, накрутила "ноль два" и говорю: тут у нас но
двору бродит хулиган с неприятной мордой, со шрамом, воротник поднят, к
женщинам пристает... Они быстренько спросили адрес, фамилию и тут же
отключились, сами трубку бросили...
Все-таки дежурная часть сработала оперативно, отметила Даша. Машину
послали моментально. Но он успел... Все решила минута-другая. Однако
дерзости, в самом деле, выше крыши...
- Ну вот... - продолжала девчонка. - Тут суп согрелся, я этого зануду
стала кормить, потом хлеба ему дала, а когда опять глянула в окно, мужика
уже не было. А машина стояла, только сверху-то не видно, сидит там кто, или
нет, сами посмотрите...
Даша вышла в кухню. Анжелика ннчуточки не врала - в свете фонарей Даша
четко распознавала среди собравшихся вокруг машины тех, кого знала в лицо. А
вот рассмотреть, сидит ли кто в "Хонде", и в самом деле отсюда невозможно...
- Минут через несколько приехала милиция, - сказала Анжелика, когда Даша
вернулась в комнату. - И понеслось - одна за другой, милиция начала но
лестницам носиться, ко мне вот этот парень постучался, я тут же все и
выложила...
Даша задала еще пару обычных в такой ситуации и. в общем-то, ненужных
вопросов. Дала девчонке прочитать-подписать, предупредила, что вызовет при
нужде и направилась к выходу.
- Значит, это и есть тот, с шарфиками? - догнала ее юная Анжелика. - Я ж
газеты читаю...
- Похоже, - сказала Даша.
- Он же меня видел, я ж теперь - свидетель, как в кино...
"И верно, - подумала Даша. - Возле квартиры Казминой, правда, "черный" не
появлялся, но кто его знает..."
- Вот мой телефон, - сказала она, черкнув на листке блокнота. - А это -
номер райотдела. Глазок, я вижу, есть, цепочка тоже... Не открывай сгоряча,
глядишь, и обойдется.
- А вы его долго ловить будете?
- Постараемся побыстрее, - сказала Даша, бодрясь перед юным созданием. -
Если еще раз увидишь - узнаешь?
- Да должна бы...
- Я к тебе потом пришлю человека, - сказала Даша. - Есть у нас что-то
вроде портрета, посмотришь. Ну, счастливо. Посматривай в глазок,
непременно...
И, уже выйдя на площадку, остановилась вдруг, сказала громко:
- Идиоты!
- Кто? - спросил Архипенко.
- Мы, - кратко ответила Даша. - Только тебя это не касается, то бишь к
тебе это не относится... Давай протокол и спасибо за помощь. Если что -
свяжусь...
На лестнице уже было тихо и пусто. В подъезде подпирали стену Толя с
Косильщиком.
- Вот, - Толя протянул список. - Сорок четыре квартиры. В восьми так и не
открыли. Жильцы пяти, тут отмечено, которых, видели Ольминскую возле
подъезда, в лифте или на лестнице, когда, сколько раз - все записано.
"Черного" никто не видел.
- Как обычно, - устало сказала Даша. - А мы ведь идиоты, господа. Все
трое. Если считать со Славкой и шефом - все пятеро. Чего при убитых не
хватало, при всех троих? Ну? Сыскари... Часов при них не хватало, вот что. И
никому в голову не пришло... Так, Артемьева все равно сейчас привезут... А
если Слава на месте разберется? Придется кому-то ехать...
Оба ее подчиненных, еще плохо представляя, в чем дело, сделали шаг
вперед. Даша колебалась - кому поручить серьезную работу, кому проверять
пришедшую ей в голову после разговора с Глебом блажь? А что тут думать?
Пусть Косильщик проверяет блажь, ясное дело...
- Толя, - сказала она, - езжай к Артемьевым. Есть там Славка или уже
справился - неважно. Узнай, носила ли Артемьева часы, или не было у нее
такой привычки. Потом поедешь к любому из знакомых Шохиной, лучше к
нескольким, и поспрошай то же самое. У Ольминской часов тоже нет, я помню, -
но тут уж я сама...
Подождав, когда Толя выйдет, повернулась к Косильщику и постаралась,
чтобы ее тон был как нельзя более сухим, приказным:
- Сережа, а ты поезжай в контору, возьми личные вещи Шохиной и
Артемьевой. Не одежду, а именно вещички, все, что было в сумочках. И разбери
на мелкие кусочки, возьми в дежурной части перочинный ножик, отвертку, что
ли... На мелкие кусочки, понял? На составные части. Представь, что ищешь
бриллиант или... ну я не знаю, спичечную головку. Если останется время, а
меня еще не будет, проверь и одежду - швы, уголки...
Слава богу, он не вступал в дискуссии и не задавал вопросов - молча
кивнул и направился к одной из щедро закрепленных за ними машин. Облегченно
вздохнув, Даша направилась к "Хонде" по перепаханному колесами влажному
снегу.
...Оказалось, что не всякая блажь вредна для дела. Когда Даша вошла в
свой крохотный кабинетик, Косильщик и Митрохин из НТО, сдвинув головы,
разглядывали нечто лежавшее на столе, посреди разномастных кусочков яркой
пластмассы, выдавленной на клочки бумажки разноцветной губной помады и
маленьких зеркал, выломанных из пудрениц. Косильщик, услышав стук двери,
поднял голову и уставился на Дашу не то что удивленно, восхищенно:
- Как ты узнала?
- Дедукция, - с ходу ответила Даша, чтобы не ронять авторитет в глазах
подчиненного. Повесила куртку на вешалку и подошла к столу: - Нашли, значит?
- она представления не имела, что там отыскалось, но сердце приятно защемило
- знакомый каждой гончей спазм...
Майор Митрохин осторожно взял со стола ярко-красное полушарие - основание
пудреницы.
- Шохиной пудреница? - спросила Даша, напрягши память.
- Ага, - сказал Косилыцик, все еще поглядывая на нее с уважением. - А
больше ничего, хоть я все по кусочкам разломал.
- Зато какая находочка... - самодовольно сказал Митрохин. - Представления
не имею, что у вас тут крутится, но уловчик примечательный...
Даша села, забрала у него обломок пудреницы, присмотрелась внимательно.
На дне красного полушария чернел прямоугольный предмет - длиной и шириной с
безопасную бритву, толщиной с одноразовую зажигалку. К пластмассе он был
прочно и надежно прикреплен несколькими припаянными лапками - тоже, кажется,
пластмассовыми. Даша осторожно покачала его мизинцем - нет, держится прочно,
даже не колыхнулся... Загадочный предмет был разделен пополам углубленной
линией, и к краю полусферы от него тянулись три гибких проводка.
- Магнитофон, - сказал Митрохин. - Мэйдин Джапан. Возьми лупу, вон там
четко клеймо видно... Один проводок - от микрофона, два других - определенно
"включать" и "выключать". Сенсоры, достаточно одного прикосновения. И
расположены в таких местах, что случайно никак не притронешься. Видишь? А
судя но тому, как аккуратно все сделано, пудреница изначально была задумана
как шпионский инструмент.
- Почему - шпионский? - спросила Даша.
- Ну, так, к слову. Скажем - потаенный... В общем, его, зуб даю, не
вмонтировали потом. Пудреница с самого начала была с сюрпризом. Видел я
такие штучки в импортных каталогах. В нашей системе, если и есть, только в
столицах... Гляди.
Он взял авторучку и ткнул наконечником в едва заметную светлую точку.
Отскочила крохотная крышечка, выдвинулась вовсе уж микроскопическая
кассетка.
- Эй, поосторожнее! - охнула Даша. - Вдруг запись сотрется, если там
запись есть...
Митрохин поймал кассетку пинцетом, огляделся, снял с лежавшей тут же
сигаретной пачки целлофан и аккуратно упаковал туда добычу.
Зазвонил телефон. Даша, сидевшая ближе всех, сняла трубку.
- Прыгай в тачку и возвращайся в шикарный домик, - сказал Воловиков, и
тут же запищали гудки.
Даша схватила с вешалки куртку, но все же задержалась в дверях:
- У нас найдется аппаратура, чтобы прослушать эту блошку?
- Да вряд ли, - сказал Митрохин. - Разве что на Черского, и то я сильно
сомневаюсь... У частных сыскарей, разве что, они-то роскошествуют, черти...
- Сергей, из кожи вон выпрыгни, а магнитофон мне под эту штучку найди, -
распорядилась Даша, прикрывая за собой дверь.
Глава восьмая. Сюрпризы чередой.
У "свечки" на Каландаришвили уже не было скопища милицейских машин - и
"Хонды" не было. Зато торчал белый "Москвич", высочайше пожалованный Славе в
рамках начальственных щедрот. А вот Воловиков припозднился.
Даша открыла заднюю дверку, плюхнулась на сиденье, бросила рядом шапку и
огляделась:
- Надо же, какие мы все стали моторизованные... Жаль только, что
ненадолго.
- У меня пока приказа не было от вас открепляться - сообщил водитель в
штатском, тот самый сержант. что подал идею насчет перевернутого креста.
- Будет, милый... - вздохнула Даша. - У тебя пушка есть? При себе, я имею
в виду?
- Ну, - он поднял свитер и продемонстрировал кобуру.
- Тогда иди погуляй, - сказала Даша. - Видишь иномарки у "Пельменей"? Так
вот, погуляй мимо и запомни номера - да "срисуй" их нахально, вовсе даже
демонстративно, и пушку из-под свитера предъяви на обозрение, заправь, что
ли, свитер в штаны, прекрасно видно будет. А кто привяжется, покажи на этот
лимузин и скажи, что ты человек маленький, всех чинов - одни лычки. Зато в
машине сидит Рыжая... Марш.
Сержант без всякого энтузиазма поперся выполнять поручение.
- Ну? - спросила Даша.
- Двадцать восьмая серия "Бриллианта в пыли", - сказал Слава. - Ты его но
ящику смотришь, но семнадцатой?
- Я на ящик раз в год смотрю, это у родителя откровенная страсть... Ну не
тяни кота за хвост.
- Супружницы дома не было. А твой Артемьев и в самом деле ползал с
великанского бодуна. Ну, я его и взял в работу...
- Пальцы сапогами, надеюсь, не давил?
- Да ну, - ухмыльнулся Слава. - Даже пластмассовый пистолетик не
доставал, которым мы тогда беднягу Билли пугали... Просто, Дашенька, как
писал какой-то классик, с похмелья жить страшно. Сама знаешь. Вот я и
применил комбинированный метод - туманные угрозы плюс материальное
стимулирование в смысле разрешить дернуть стопочку. Вилял, конечно,
поначалу... Потом колонулся. Короче, девка, очень похоже, и в самом деле
пахала в эскорте. Ситуация, действительно, невеселая недели три назад заехал
к Артемьеву один старый друг. Тоже новый русский, как принято их обзывать.
Даже начинали вместе. Только друг резко рванул к высоким вершинам, а
Артемьев, как ты только что сказала - "всех чинов одни лычки". Заказал
старый друг девочку из эскорта... из хорошего эскорта, потаенного и
классного...
- А я что говорила! - сказала Даша. - Есть где-то непроявленные эскорты,
должны быть. Что, хочешь сказать, это и была...
- Ага. Доченька Артемьева. Этот мэн оказался настолько благородным, что
не стал ее трахать, расплатился и выставил восвояси...
- Есть еще у нас благородные люди, - сказала Даша. - Дальше?
- Артемьев закатил дочушке грандиозный скандал. Та все отрицала, что твоя
Зоя, А на дружка ссылаться папа не мог, очень дружок просил, чтобы его не
засвечивали. Ну, девка все равно догадалась, кто ее заложил, я уверен, она ж
того с детства знала... Но ушла в глухую отрицаловку. Так расследование и
заглохло, благо Артемьева-мамаша начала Артемьеву-папаше драть на голове
волоса за столь гнусные подозрения насчет единственного чада. Такое кино...
- А тот друг - он кто?
- Покойник. - сказал Слава. - Приставко из "Долекс ЛТД". Тот, что
застрелился две недели назад, так что этот след нам не потоптать... Дело
чистое, натуральное самоубийство, ты ж должна помнить.
- Помню, - кивнула Даша. - А насчет часов? Толик был?
- Был. И велел тебе передать, что часы обе носили постоянно. У Артсмьевой
- "Ориент", у Шохиной - какая-то дамская стрелочная крохотулька, импортная и
приличная... Что, тянет наш неизвестный друг на фетишиста?
- А черт его знает, - сказала Даша. - Но на вышку он точно тянет... Ага!
К сержанту, меланхолично бродившему вокруг трех иномарок, подвалил
вышедший из кафе верзила, и разговор моментально пошел на повышенных тонах.
Сержант, как учили, ткнул пальцем в сторону "Москвича". Даша опустила стекло
и сделала ручкой. Верзила, враз опешив, постоял в раздумье, потом смачно
плюнул и скрылся за стеклянной дверью. Сержант обрадованно вернулся в
машину.
Подъехала светло-серая "Волга" Воловикова. Шеф вылез и, не оглядываясь,
направился в подъезд - ну конечно, сразу их засек. Бравые сыскари выскочили
и пристроились в кильватер. Все трое молча прошли мимо ковырявшегося в зимке
кодовой двери слесаря, Воловиков прошел мимо лифта, поднялся но лестнице,
меж вторым и третьим этажами повернулся к ним:
- Имеем веселую жизнь, орлы. Список друзей и знакомых Олечки Ольминской
длиной с проспект Авиаторов. Творческие люди, деловые люди, мафиозные люди,
серо-буро-малиновые... Короче, если с маху не угодим в десятку или не
выпадет счастливого случая, разматывать этот клубок будем до пенсии.
Учитывая, что нас к тому же оч-чень просили быть деликатными...
"Ну конечно, - подумала Даша. - Еще один аспект такого вот дела - когда
убивают человека известного. Никто, боже упаси, на органы не давит, но масса
народу с весом и положением заклинает держаться деликатнее. А народ такой,
что поневоле приходится проявлять чуткость. Это не всегда означает, правда,
будто доброхоты пытаются затушевать какие-то жуткие тайны - не нравится им
вторжение примитивных сыскарей в нечищеных сапогах, вот и все... нечего
делать сыскарям посередь бомонда. Правда, одновременно бомонду поперек
шерсти, что его, утонченного, вдруг убивать начинают..."
- Что, уже Москальца задействовали? - спросила Даша.
- Да нет пока. Но ведь задействуют...
- А сейчас мы куда? Проявился хахаль?
- Ну, - Воловиков нажал кнопку вызова лифта. - Едем на восьмой. Житенев
Вениамин Степанович, видеоинженер студии "Алмаз-ТВ". Штатный любовник.
Насчет него тоже просили поделикатнее, так что брать будем, только ежели
найдем на холодильнике тот самый армейский штык в кровище... А в общем,
поглядим. Мало ли что на наше счастье подвернется.
- Уверены, что дома?
- Почти. Со вчерашнего вечера ушел, сердешный, в запой, а спиртным он
дома обычно наливается. Утром районщикам дверь так и не открыл никто...
Едва они вышли из лифта, но ноздрям прямо-таки ударил густой,
аппетитнейший запах жареной курицы. Слава невольно покрутил носом:
- Сабантуйчик у кого-то...
- Запой у кого-то, - ухмыльнулась Даша. - У тебя жена домовитая, ничего
не спалит, вот и не знаешь. А у меня был похожий случай на Щорса... Курица,
Слава, в отличие от, скажем, говядины так благоухает в одиом-едииственном
случае - когда подгорит до угольков...
Она принялась звонить в дверь тридцать девятой квартиры. Аромат, похоже,
струился как раз оттуда. После дюжины длинных звонков Даше надоело, и она
распорядилась:
- Славка, вали каблуком...
Тот, повернувшись спиной, несколько раз приложил подошвой. В сороковой
отчаянно заливался кокер, тот самый Джон - но юная Анжелика так и не
появилась, то ли сидела, притаясь, то ли ушла.
Наконец щелкнул замок. Из распахнувшейся двери шибануло жареной, то бишь
сгоревшей курицей с некоторой примесью перегара. Перегар исходил от
субъекта, являвшего собою живое наглядное пособие на бессмертную тему:
"Сколько ни пей, а похмеляться будешь водою". Субъект был Дашиных лет и в
трезвом виде, должно быть, мужик симпатичный - но сейчас при одном взгляде
на него хотелось пивка.
Он все еще таращился на них, покачиваясь, когда Даша бодро сказала,
вспомнив какой-то фильм:
- Здорово, Беня.
- Не Беня, а Веня... - пролепетал хозяин, тоже, очевидно, этот фильм
видевший.
- Ну я и говорю... - и Даша, решительно его отодвинув, вошла в прихожую.
Подполковник и Славка, решительно выпятив подбородки, двигались следом. Все
трое, пошаркав для порядка подошвами о коврик, бесцеремонно ввалились в
комнату.
С точки зрения законности все было в порядке. Их, конечно, не приглашали
войти, но и препятствовать хозяин не стал - из-за того, что находился в
похмельном ступоре, но это уже дело десятое.
- А собственно... - пробурчал Веня.
- Мы - не алкогольная галлюцинация, - сказала Даша.
- А и потрогать можно?
- Но-но! - сказала Даша, увидев, что трясущаяся рука нацелилась на ее
щеку. - Мы - тимуровцы. Бюро добрых услуг. У тебя, Веня, курица сгорела, вот
мы в пришли, пока пожара не наделал...
Хозяин, запнувшись о ковер, неловко развернулся в сторону кухни, откуда
волнами наплывали дивные ароматы:
- Это я, значит, поставил...
- И заглотал дозу. И вырубился, - с большим знанием дела сказала Даша. -
Слава, ликвидируй птичку, тут скоро газовая камера получится...
Славка ринулся на кухню. Притворил за собой стеклянную дверь и загремел
противнем. Кухня моментально наполнилась сизым дымом.
- А вы, собственно, кто? - только теперь догадался спросить похмельный
Вениамин. Обозрел себя, но, установив, что из одежды на нем имеются лишь
мятые адидасовские штанцы, смущаться тем не менее не стал, был выше таких
сложностей. - Ольга где?
Даша огляделась. Спальня, должно быть, - та, другая комната. А эта
выполняет роль гостиной: пара книжных полок, видеодвойка, парочка мягких
кресел - и ничего более. На ковре раскиданы видеокассеты и пустые бутылки в
неменьшем количестве - две из-под финской лимонной, остальные пивные. На
столике рядом с телефоном - офицерская фуражка, новешенькая. Кокарда,
двуглавый орел, но размеру вполне подошла бы Ольге, завершая маскарад. Даша
показала Воловнкову на нее взглядом. Тот молча кивнул.
- Нет, господа и дамы, вы кто? - вопросил хозяин, качаясь.
- Милейшие люди, - сказала Даща. - Уголовный розыск. Когда ушла Ольга?
- А я знаю? Проснулся, ее уже нету. Ей под камеру к Половине восьмого...
О! Сейчас семнадцатый врубим и посмотрим... - Он направился было к
телевизору, но передумал и свернул к столику, где рядом с фуражкой родником
живой воды посверкивала нераспечатанная бутылка шампанского.
Воловиков слегка пожал плечами, вид у него был чуточку разочарованный.
Даша прекрасно шефа поняла. Судя но аромату застарелого перегара, но всей
манере Поведения, но облику - душевно квасить этот тип начал еще со
вчерашнего вечера. Безусловно, и в таком состоянии сотни людей совершают
убийство - вот только оформляются таковые убийства предельно примитивно.
Весь их ментовский опыт вопиял, что у запившего Вени не хватило бы ни
ума, ни, что важнее, физической возможности совершить убийство Олечки
Ольминской так, как оно было совершено. Один-единственный меткий удар,
сокрушивший шейные позвонки, два точных тычка тесаком, убийца растаял в
воздухе подобно человеку-невидимке - не смешите... Даже если бы не
засветился ."черный", Веня в главные подозреваемые никак не годится.
Что, впрочем, вовсе не означает, будто его не следует разрабатывать.
Воловиков мягко переместился по ковру - и достал хозяина в тот самый
момент, когда тот уцапал было шампанское. Шеф не произнес ни слова, не
сделал ни единого угрожающего жеста - он просто надвигался неотвратимо и
тупо, как бульдозер, так что Житеневу пришлось отступать, отступать... пока
не уперся лопатками в стену, все еще стискивая бутылку с черной этикеткой.
- Так откуда мы? - спросил подполковник, глядя жертве в глаза
обаятельнейшим взглядом голодного удава.
- Тимуровцы...
- дуру не гони.
- Ну, уголовный розыск... Только я-то тут при чем?
- Где Ольга?
- Ну на студии, наверно. Говорю, я спал, когда уходила. Дверь сама
захлопывается...
- Почему на ней военная форма?
- Ох-ти нате, хрен из-подкровати... - Житенев схватился за голову обеими
руками (и ушиб висок горлышком бутылки). - Ну вы мне еще скажите, что к ней
комендантский патруль прискребся... Передача у нас такая. "Служу Советскому
Союзу".
- Нет у вас такой передачи.
- Ну, нет. А вам какое дело?
"Он не убивал", - уверенно сказала себе Даша. Можно быть великолепным
актером - но никак нельзя совместить великолепную актерскую игру и
неподдельное глубочайшее похмелье. О таких артистах мир еще не слышал.
Уголовный розыск - тоже.
Вполне возможно, даже наверняка, такие мысли блуждали и в лысоватой
голове шефа, Даша его прекрасно знала. Но Воловиков по-прежнему стоял,
прижимая хозяина к стене, глядя с ласковой угрозой, мертвой хваткой зажав
руку с бутылкой. И добился-таки своего. Классик верно писал, что жить с
похмелья - страшно. Запала у Житенева хватило ненадолго, вскоре он расплылся
в жалобной улыбке:
- Нет, ну какие проблемы?
- Проблем пока нет. Но будет куча. У тебя, сокол мой, - сказал Воловиков
терпеливо. - Я - подполковник Воловиков, начальник уголовного розыска
города. И если я пришел, Веня, самолично, то уж не шутки ради. Будешь
дергаться - я тебе в момент обеспечу трое суток задержания. И дома-то
хреново отходить с бодуна, а уж в камере и вовсе кисло... - он резко
переменил тон. - Давай, я тебе помогу пузырик распечатать. У тебя руки
дрожат, брызгать будет... Во-от так. Ты от глотка не срубишься? Ну так налей
себе глоточек... стоп-стоп. Харе. Ну ладно, еще на палец... Бутылочку
поставил... выпил... подождали минутку... ух ты. как оно но
жилочкам...Теперь закури. Нешто ж я зверь? Это у меня фамилия такая...
скотская... а так-то я - ангел, даже икону с меня рисовать хотели, да лысина
не в масть... Ну, полегчало? На, закури. И давай как мужик с мужиком.
Значит, Ольга ушла, когда ты еще спал?
- Ну. Не впервые.
- Ссорились?
- Да нет вроде.
- Ну, а форма-то зачем?
- Ну нравилось ей. Долго рассказывать... Что случилось?
Воловиков, гипнотизируя его дружелюбным вроде бы взглядом, вытянул из
своей папочки цветную фотографию. Подсунул под нос. Даша заметила краешком
глаза - крупный план, склоненная влево светловолосая головка, полоса
крови...
До Житенева доходило долго, медленно, мучительно. Похоже, он до сих пор
путался меж реальностью и алкогольными туманами той страны, что не от мира
сего.
И вдруг понял, рывком:
- Олька?! Это - утром?
Воловиков безжалостно кивнул.
Даша невольно отшатнулась, когда из глотки взлохмаченного алкана рванулся
нечеловеческий вой. Волоков, спрятав снимок, уже принял должную стойку,
чтобы при нужде моментально скрутить, клиента - но тот обмяк, сполз на пол,
уперся лицом в коленки и зарыдал, самозабвенно, с пьяным надрывом, не видя и
не чувствуя ничего вокруг. Было противно, но и чуточку жалко. Даша
отвернулась. Славка, уже покончивший с духовкой, стоял в дверях с каменным
выражением лица.
Воловиков показал ему глазами: "Держи клиента!" и за локоть вытащил Дашу
на площадку.
- Ничего себе - деликатно... - фыркнула она.
- А что? Ногами его не били, сроком не угрожали... Ладно, я его сейчас
суну под душ, волью полстаканчика и сниму показания - грех не разработать
клиента в таком состоянии... А ты, Рыжая, езжай на конспиративку - ту, что
на Грибоедова, сорок пять, - он глянул на часы. - Минут сорок у тебя еще
есть, туда к двум должна подъехать одна выдра из эскорта. Агентуристы
расстарались... Есть подозрения, что и в самом деле имеются
непрофильтрованные эскортики высокого класса...
- А мы что говорили? - сказала Даша. - Кстати, насчет Артемьевой как раз
информация и прошла...
- Потом доложишь. Я сейчас колону этого деятеля, пока теплый. Шагай.
Вернешься в управление, возьми рацию у Пахомова. Выбил я под это дело
хорошую связь... Бежи. Да выдру не обижай, она еще пригодится, шалава...
В квартире все еще звучали душераздирающие рыдания.
- Ольминская, кстати, в "Пельменях" часто обедала, - сказал подполковник.
- Усекла? Но это - потом... Дуй.
И скрылся в квартире.
"Это почему же это - потом?" - творчески прикинула Даша, выходя из
подъезда. Коли есть минут сорок.
Ее водитель запустил мотор, но она отрицательно мотнула головой и
направилась ко входу в кафе. Тут же ее догнали оба водилы, Дашин и Славкин.
- Вас прикрывать? - с бравым видом поинтересовался Славкин сержант.
- Что, голубь, за рулем скучно?
- Да скучновато...
- Ладно, - сказала Даша. - Я вхожу, а вы смирнехонько так встанете но обе
стороны двери, как в штатовских фильмах, ну, да ты, сержант, знаешь...
Охранник довольно приличного вида дернулся было ей наперерез, но Даша
отодвинула его указательным пальцем и направилась прямо к бару. Краем глаза
отметила, что сержанты, сделав страшные рожи, заняли позиции но обе стороны
двери, а бодигард, сообразив что к чему, смирнехонько убрался к
бездействующему гардеробу.
В зале было полутемно, почти безлюдно, только слева за двумя сдвинутыми
столиками довольно мрачно восседала компания стриженых ребят в коже и
золоте. Вылощенный бармен в белейшей рубашке с черной бабочкой Даше был
незнаком. Судя но его мгновенной напрягшейся фигуре и чересчур уж
безразличной физиономии, он о ней то ли знал, то ли видывал уже. Тут же
расплылся в профессиональной улыбке:
- Желаете карту вин? Между прочим, у нас не принято в верхней одежде...
- Засохни, плесень, - сказала Даша дружелюбно. - Пепси-колы на четыре
пальца, можно без льда.
Карту вин она беспокоить не стала - самый скромненький коктейль в этом
заведении был не но ее зарплате, не говоря уж о фирменных пельменях.
Бармен чуть поморщился, но набулькал пепси в умопомрачительной красоты
стакан с накладками из цветного стекла.
- Суки, ур-рою всех за Олечку! - благим матом заорали за столом.
Ага, удовлетворенно отметила Даша. Знают ухе. Допила покалывавшую язык
коричневую газировку:
- Сколько с меня?
- За счет фирмы...
Даша молча швырнула ему десятку, развернулась и пошла к сдвинутым столам,
закуривая на ходу. Остановилась, представ на всеобщее обозрение - руки в
карманах пуховика, подбородок гордо вздернут, пепел сыплется на пол.
Спокойно ждала, когда к ней прилипнут абсолютно все взгляды,
Из-за пояса у того, что сидел к ней ближе всех, откровенно торчал черный
"Глок" - чудесная австрийская машинка на семнадцать зарядов. Если и была у
Даши в этой жизни голубая мечта, то - такой пистоль. Только бесполезно
дергаться и писать бумажки - если за этим стволом ничего нет, тут же
отыщутся двадцать свидетелей, что пистолет, поскользнувшись на чисто вымытом
полу, сам запрыгнул стриженому за пояс...
- Ну что, бритые колобки, романтики с большой дороги? - спросила она
громко. - Дожили? В двух шагах от вашей харчевни людей мочат?
- Дашка, хоть ты не отсвечивай... - пробормотал тот, что с "Глоком". Даша
нависла над ним:
- Это кто тут "Дашка", пельмень шантарский? Базар фильтруй, переросток.
Вот "Хуанхэ", честно признаюсь, мне не но зубам - а сюда я сейчас нагоню два
взвода СОБР и пройду но вашему шалману инквизицией. Зондеркомандой. Ну,
дернись, пельмень! Чтобы я тебе показала, кто быстрее пушку заголяет!
- Рыжая, да я, в натуре... - виновато пробормотал "Глок".
- Вот, уже лучше, - сказала Даша. - За "Рыжую" не обижаюсь, наоборот.
Благо натуральная - хоть вам, октябрята, в жизни случая не выпадет в этом
убедиться.
Один из сидевших в самом конце стола попытался было взмыть, бормоча
что-то задиристое, но его моментально усадили.
- Дашенька, вам бы в системе цены не было, - умильно сказал "Глок". - Не
надоело еще за гроши уродоваться?
- Когда надоест, позвоню, - тихо сказала Даша. - Или открытку пошлю. Ну,
так... Я у вас шмон делаю? В подсобке озираюсь? Ведь ничего подобного... Что
ж вы доброе отношение не цените? А хотите, я с трех раз попробую угадать,
кто приедет с вашим шалманом за Оленьку разбираться? Ну-ка, пошли!
Она потянула "Глока" за рукав из-за стола. Верзила покорно встал. Даша
отвела его к высокому, во всю стену, стеклянному окну. Сержанты бдительно
держали руки на кобурах.
- Рыжая, ты, в самом деле, пальцем в небо, - примирительно сказал "Глок",
- Не настолько же мы освинели, чтобы Олечку... да еще тут же, во дворе. И не
будет Крокодил на нас с пулеметом наезжать, он мэн крутой, но не дурак и
соображает прекрасно, что наши тут ни при чем.., Это ж явно тот Чикатила,
который с шарфиками... Нет, ну что ты, в натуре?
- А ты что, за всех в этом шалмане подписываешься?
- Ну. Крокодил, ты знаешь, дает установки получше Кашпировского. Хоть с
Олечкой он и лялькался чисто эпизодически, ни один паренек с понятием на нее
в этом кабаке не поднял бы ни глаза, ни грабок.
- Верю, - сказала Даша. - Вы ж не самоубийцы еще... А что, вообще,
слышно?
- Я тебе что, стукач?
- А я тебя что, вербую? А, Барсук? - припомнила Даша его рабочий
псевдоним. - Я, наоборот, куриной слепотой страдаю, если ты видишь у себя
пушку за ремнем, так я ее в упор не вижу... И не надо мне лопотать про
высокооплачиваемых адвокатов. Сам понимаешь, в таком поганом деле вот-вот
пойдут чрезвычайные меры, всякие там "Петли" и "Неводы", и ваше верховное
главнокомандование, которое беспредела тоже не приветствует, таких вот
барсучат дюжиной сдаст, если что... Не веришь? Вот никто мне на глаза не
попался, а ты попался... Ну не мочканешь же ты меня, солнышко, прямо здесь?
- Рыжая, мы тебя но жизни уважаем...
- Вот и чирикай. Кто слышал, чего слышал...
- Да никто ничего не слышал. Центровые, правда, что-то там лопотали
насчет азеров...
- Ну?
- Баранки гну. Идет базар, что девочек мочит черный. Если найдут...
- Кто из центровых?
- Да я помню? Пили намедни, вот за столом и вылетело...
- Ольга часто здесь бывала?
- Обедала, считай, что ни день. Одна. Пельмешки все же тут добрые.
- Ладно, - сказала Даша. - Имей в виду: если вы тут что-то конкретное
узнаете, и я этого не узнаю - будет вам кадриль с перезвонами... Усек? Под
микроскоп возьму ваше бистро, и с кем надо встречусь, добро получу...
Веришь? Телефончик мой, если понадобится, в момент найдешь, ты ж не
сосунок...
- .. При словах "конспиративная квартира" или "явка" у человека
непосвященного в воображении обычно вспыхивают крайности - либо уединенная
вилла с камином, либо сырой подвал с нависшими сводами и шмыгающими мышами.
Первая крайность происходит от неумеренного потребления шпионских фильмов,
вторая - результат многолетних трудов историков большевизма. На самом деле и
шпионы, и большевики старались и стараются крайностей избегать.
Сыскари - тоже. Хотя, возможно, виной тому еще и стойкое безденежье. У
шпионов за спиной - могучий бюджет ЦРУ, а у большевиков были хваткие ребята,
лихо чистившие банки, в отличие от нынешних, обходившиеся без взводов
автоматчиков и хитрой электроники...
Словом, это была стандартная однокомнатная "хрущевка" с минимумом мебели,
имевшей такой вид, будто она досталась в наследство от легендарного
полицейского пристава Мигули и с тех пор не ремонтировалась. На диване,
впрочем (который здесь вроде бы и ни к чему), обнаружилось новое покрывало,
и Даша в который раз заподозрила, что обормот Толик, красавец с лихими
усиками белогвардейского поручика, использует сию конспиративку для далеких
от сыскной работы целей. И в который раз, конечно, пообещала себе закрыть на
это глаза.
Ровно в четырнадцать ноль-ноль немелодично тявкнул дешевенький звонок -
шалава оказалась пунктуальной. Впрочем, столь вульгарное определение отнюдь
не подходило к утонченной юной даме в серой шубке и белой пуховой шали,
каковую Даша узрела, открыв дверь. Даша повидала тружениц древнейшей
профессии всех и всяческих разновидностей, потому ничуть не удивилась
явлению такой этуали. Этуаль же удивленно хлопнула ресницами:
- Простите, мне к Павлову...
- К Виктору? - понимающе спросила Даша, услышав рабочий псевдоним шефа.-
- Я вместо него.
- А-а... - дива в роскошной шали деловым шагом направилась в квартиру.
Пристроила шубу на вешалке, оставшись в шикарном черном платьице, какое
Даша как-то лицезрела в валютном "Гранде" (совершенно платонически,
естественно). Ну и золотишко, конечно, везде, где можно прилепить. С легкой
руки иных представителей другой древнейшей профессии у читателя как-то
незаметно укоренилось убеждение, будто в проститутки идут исключительно
задавленные нищетой. А там и Федор Михайлович с его Сонечкой Мармеладовой...
Встречаются, конечно, и Сонечки. Иногда. А в общем, все исследования,
проведенные социологами и у нас, и за вполне благополучным бугром, давно
выявили железную закономерность: подавляющее большинство подается в шлюхи не
от щемящей нищеты, а но этакому влечению души. Слово "призвание", увы,
применимо практически ко всем областям бытия человеческого...
Ясно, что здесь был как раз тот случай. Даша в этом тут же убедилась,
подметив, что красотка разглядывает ее свитерок и джинсы не то чтобы с
брезгливостью, но определенно с некоторым превосходством. И, привычно
притворившись, будто ничего не замечает, указала ей на кресло:
- Прошу...
Красотка, с некоторой опаской обозрев потертый зеленый плюш, все же
рискнула доверить ему свою изящную задницу. Достала цивильные сигареты,
зипповскую зажигалку и спросила непринужденно:
- Это вы, значит - Рыжая?
- Ага, - сказала Даша. - Чем порадуете, притти?
- Простите?
- Притти вумен, - сказала Даша. - Был такой фильм. В вольном переводе -
красотка.
- А...
- Ну, так чем порадуете? Я так поняла Павлова, что вы меня чем-то должны
порадовать...
- Послушайте, у вас не найдется чего-нибудь выпить?
- Увы... - Даша развела руками.
- Вообще-то, Павлов всегда угощает меня ликером... Даша отправилась в
кухню - ив самом дела отыскала в шкафчике бутылку неплохого малинового
ликера. Ай да Павлов. Но мы, конечно, будем блюсти субординацию, то бишь
полную тишину в эфире...
- К сожалению, никак не могу во всем заменить вам Павлова... - закинула
она крючок, возвращаясь в комнату с вымытыми бокалами.
И красотка крючок проглотила - судя но ее невольной, недвусмысленной
улыбочке, тут же, впрочем, пропавшей. "Ну и ладно, - великодушно подумала
Даша, - каждый оттягивается, как может, а у шефа супружница на декабристку
вовсе не тянет..."
Сама она лишь пригубила и, едва красотка выцедила свой бокал,
незамедлительно подступила вновь:
- Ну, рассказывайте...
- Вы понимаете, что со мной будет, если...
- Понимаю, - сказала Дата. - Я же- - - Рыжая...
- Ох, хочется верить... Это заведение - для больших людей. Очень больших.
- Крутых?
- Не обязательно. Для элиты. Самые высокие в Шантарске цены, самая
изысканная клиентура...
- И самые шикарные девочки? - в тон ей продолжила Даша.
- Ну, я бы не сказала... - на лице красотки явственно читалось уязвленное
самолюбие. - Только строят из себя...
"Ага, - отметила Даша в приливе профессионального чутья, - а тебя,
милашка, в этот элитный бордельчик определенно не взяли, вот ты и
злобствуешь..."
- Как вы узнали? - спросила Даша небрежно.
- Неважно. Общие знакомые и все такое...
- "Гостиничного типа"?
- Нет. Все, в общем, как и везде - диспетчер, отвозят но заказам.--
Только обставлено это не в пример более комильфо. Вам значение этого слова
знакомо?
- А вам? - спросила Даша с невинным видом.
- Ох, я же иняз кончала... Французский, испанский. Вы, конечно, хотите
подробностей? Но если вам там оторвут голову - чур, я не виновата...
Впрочем... Это все же бомонд. Голову отрывать не будут, но карьеру
бесповоротно испортят, учтите.
- Мои проблемы. Давайте координаты.
- Пестеля, пятнадцать. Рядом с магазином "Товары для новобрачных". Салон
"Фантазия". Салон настоящий - массаж без подтекста, косметологи,
парикмахерская - но в этом дорогом заведении есть кабинет психоаналитика, и
сидит там дипломированный доктор, Эдуард Петрович Усачев. Вот он и есть
директор-распорядитель того самого бордельчика. Подозреваю, что и диспетчер,
но совместительству. Девочки там, конечно, не сидят, вообще не появляются,
механизм работает тоньше...
- Каким образом?
- Не знаю. Но все, говорят, идеально отлажено. Где-то на стороне должна
быть и костюмерная - тамошних сосок наряжают кого под цыганку, кого под
пионерку...
- Кого-нибудь из них знаете?
- Давайте так: я вам сдала координаты и шефа. Вам этого хватит выше
крыши. На том и остановимся. Мне что-то пожить охота... - Она помолчала и
другим тоном продолжила: - Кстати, Павлов должен был мне определенный...
гонорар.
- Это уж вы с ним в следующий раз утрясете, - сказала Даша. - Я такие
вопросы не решаю...
Надевая куртку, она припомнила внутренние инструкции корпуса жандармов
своим следователям: "Офицер должен обращаться с агентом как с любимой
женщиной..." Романтики были господа офицеры. Или контингент у них был - не
такое дерьмо...
...Когда она толкнула дверь в свой кабинетик, прямо-таки оглушил гомон.
Толя орал что-то в телефонную трубку, Славик, заткнув левое ухо безымянным
пальцем, согнувшись в три погибели, говорил но новенькому радиотелефону,
Косильщик в компании трех приданных оперов расстелил на столе огромную карту
Шантарска, и они тыкали в нее пальцами. Дашу никто и не заметил. Дождавшись,
пока один положит трубку, а другой отключит рацию, она сунула в рот два
пальца и тихонько свистнула, привлекая к себе внимание, - пройти в кабинет
не было никакой возможности.
К ней обратились затуманенные взоры. Впервые собственные кадры взирали
досадливо, как на помеху. Они тут же опомнились, впрочем.
- Неужели? - спросила Даша.
- Есть! - сказал Толя, с грохотом вылезая из-за стола, едва не порвав
карту. - Дашенька, навесь мне медаль, или хотя бы поцелуй со всем пылом...
- Пусть тебя на Грибоедова, сорок пять - со всем пылом, - сказала Даша. -
Ну, живо!
- Есть "черный"! - ликующе воскликнул Толя. - Под самым носом!
- Кто?
- Васильков! Сема! Пидер драный! Понимаешь, Даща, я поехал в "Бульварный
листок" к Галке, а он идет себе но коридору... У меня чуть инфаркт не
случился... Серое кашемировое пальто, норковая шапка, черный, носик этакий
специфический... - Он сделал театральную паузу. - И жуткий шрам на левой
щеке. Ну, а про то, что он сатанист, ты сама знаешь...
Даша, на ходу сбрасывая пуховик и шапку, метнулась к своему сейфу,
вытащила ватагинскую папочку, достала неплохую фотографию Василькова с
обрезком текста. Всмотрелась:
- Что-то не вижу...
- Да ведь ретушь! - Толя приплясывал рядом, - Видишь, как все артистично
сделано? Вся левая щека - в тени, ее, считай, и не видно. Это здесь он
импозантный, как рояль, а в жизни - квазиморда! Я ему смотрел в спину - так
похож на описания, что предупредительный выстрел дать хотелось, не отходя от
кассы... Дашенька, нашли! Шеф уже висит на телефонах, сейчас начнется
раскрутка, так что беги к нему срочно, там все на ушах ходят...
- Боже мой, мальчики... - Даше хотелось одновременно и плакать, и визжать
от радости. - Как же мы его раньше не выцепили?
- А вот так... Никто не сопоставил. И мало кто зрил в натуре - нелюдим,
падла. То-то Казминой он смутно знакомым показался! Определенно "Листок"
читает!
Нельзя сказать, что ее трясло от возбуждения - но все тело подрагивало в
роскошном охотничьем азарте. Это был Случай. Это была Удача. Это начиналась
ОХОТА!
Глава девятая. Жил-был голубой.
Дверь, о чудо, успели наладить за каких-то три часа - видимо, слесаря
простимулировали по-капиталистически, он и сработал не по-советски...
Растерянно, чисто машинально дернув черную дверь, Даша надавила железные
кнопки домофона. Отдаленный, пугливый голосок ответил далеко не сразу:
- Кто?
- Анжела, это я. - сказала Даша. - Рыжий капитан. Открывай.
- А это точно вы?
- Откуда ж я знаю, что ты только что в управление звонила? В окно
выгляни, увидишь...
Дверь лязгнула. Даша нетерпеливо потянула на себя ручку и бросила через
плечо:
- Осмотритесь, орлы. пока. Тут где-то в округе два экипажа кружат...
Лифт полз удручающе медленно. Прибыл наконец на восьмой. Дверь квартиры
уже была приоткрыта, и оттуда выглядывал, энергично мотая обрубком хвоста,
кокер Джой. Даша с ходу прошла на кухню, плюхнулась на деревянный стул,
сунула в рот сигарету и приказала:
- Рассказывай. Кратко и толково.
- Минут двадцать назад в дверь начали звонить. Смотрю в глазок - никого.
Ушла в комнату - опять брякает. И так - раз десять. Страху натерпелась...
Потом выглядываю в окно - а он стоит у подъезда и вверх смотрит. Так и
показалось, будто глазами встретились. Я отшатнулась, больше уже не
выглядывала. Схватила телефон...
- Но ты-то его узнала? - спросила Даша. - Он самый?
- Похоже вроде... Пальто то самое, серое, и вид такой черномазый. Но не
скажу я вам точно, я ж отшатнулась моментально....
- Замок уже починили к тому времени?
- Да, наверно. Я из квартиры носу не казала, сижу, как дура, выйти жутко.
Джойка опять на полу написал, Надька орать будет. А если он опять вернется?
- Если он вернется... - задумчиво сказала Даша. - Знаешь самую короткую
русскую сказку? "Вошел Иван-Царевич в избушку к Бабе Яге, тут ему и звиздец
пришел..." Анжелика, не нервничай. Охрану я тебе сейчас расставлю, как у
Клинтона.
- И на ночь?
- Конечно, на круглые сутки... Вот, кстати, напомнила: Помолчи-ка
минутку.
Даша вытащила из кармана роскошный радиотелефон с радиусом действия,
накрывавшим весь Шантарск, и даже с пригородами. Щедроты начальства пока что
не иссякли, более того, лишь прибавлялись - из-за случайного, но не
потерявшего оттого ценности обнаружения черного...
- Пятый?
- Слушаю.
- Пятый, это Рыжая. Казмину отыскали?
- В банке пребывает.
- Порядок, - сказала Дата. - Ставьте на круглосуточную охрану. Если он и
там покажется... Скоординируйтесь с "тройкой". Да, и Казминой представьтесь,
поделикатнее только... Вес.
Юная Анжелика взирала на нес восхищенно:
- Как в кино...
- А то, - сказала Дата- - Кстати, мы ведь вычислили голубчика. Так что в
скором времени тебе его опознавать придется.
- Он что, уже признался?
- Ох... - вздохнула Даша. - Если бы признался, ни торчал бы у тебя под
окнами на манер Ромео...
- На манер кого?
- Ну, неважно, - сказала Даша. - Одним словом, он еще на свободе
погуливает. Но в ближайшие дни будем раскручивать. Тебя вызовем, еще один
человек у нас есть...
- И вы его после этого, точно, посадите?
- Посадим. - после короткой заминки сказала Даша.
- А если не получится? Какой фильм ни посмотри, там главных свидетелей
напропалую мочат... Может, мне домой перебраться? Так роды с ума
сдвинутся...
- Ты уж сиди здесь, - сказала Даша. - Родителям позвонила? Вот и
прекрасно. Тут как-никак один подъезд и чердаки нет...
...Лед, конечно, тронулся - грохоча, треща и оглушительно ломаясь.
Батальона Даше, правда, не дали, но к чему он, тот батальон? Главное, в
полном и безраздельном подчинении у нее оказалось три десятка оперов и людей
из наружки. А такое способен оценить только человек понимающий.
В импортных романах вопрос решается просто. Американский лейтенант
(кстати, чин, но влиянию и возможностям не уступающий иному нашему
полковнику), пожевывая сигару, бросает сержанту: "Я хочу, чтобы трое парней
день и ночь ходили за стриптиз„ркой, четверо пусть пасут негра в розовом
"Кадиллаке", а еще полдюжины расставьте вокруг кабака..." И крутится
маховик. Ситуация, между прочим, жизненной правде соответствует - да и в
Париже Даша своими глазами видела. как решаются такие дела: моментально, без
единой бумажки, устным приказом.
У нас - опять-таки но Талькову. Чтобы установить за кем-то наружное
наблюдение, оперу приходится обойти не один кабинет и получить подпись на
кипе бумажек. Одна отрада: когда стрясется нечто подобное Дашиному нынешнему
делу, любая бюрократия выметается к чертовой матери, вопросы решаются
непосредственно через полковников и генералов - благодать... Вот только
щедроты предстоит отрабатывать. Но не похоже, что Сема ударится в бега...
Васильков Семен Васильевич. Пятьдесят два года, образование высшее. Лет
десять был ответственным секретарем крохотной многотиражки "Шантарский
машиностроитель", когда началась незабвенная перестройка, сделал кое-какую
карьеру в рядах горластых демократов. На пару со знаменитой Мариной Лушкиной
(прославившейся тем, что инсценировала нападение на себя чернорубашечников,
предъявив в качестве единственной улики вмятину на снегу возле дома, где
якобы укрывался в сугробе нападавший фашист) основал во время угара
гласности газетку "Голос демократии". За активное противодействие ГКЧП
(выразившееся в публичном сожжении чучела Янаева перед обкомом двадцать
первого августа, когда такие забавы уже можно было себе позволить
безбоязненно) "сладкая парочка" получила даже медальки "Защитника свободной
России". Какое-то время "Голос" процветал, выбивая через представителя
президента (тоже демократа с большими заслугами, верного сахаровца) жирнющую
денежку из областного бюджета. Потом угар перестройки как-то развеялся,
редакцию выселили из роскошных хором в здании бывшего обкома и
недвусмысленно намекнули, что заслуги заслугами, а за помещения, бумагу и
типографию в цивилизованном обществе все платят одинаково. Столь
антидемократические решения в считанные недели привели "Голос" к полному
финансовому краху, а азербайджанские торговцы грушами, пачками скупавшие
многостраничный "Голос" Для завертки благоухающего товара, были чуть ли не
единственными, кто искренне сожалел о кончине газетки (другие-то были не в
пример дороже). Однако Сема Васильков покинул демократический орган еще до
его кончины - но причине чисто эротических разногласий с очаровательной
Мариной (Марина, не лишенная сексапильности, была слишком занята трудами на
благо демократии, чтобы искать мужских объятий где-то на стороне, но на Сему
ввиду его широко известной в узких кругах ориентации нечего было и
рассчитывать). В конфликте меж демократией и сексом безоговорочно победил
секс - бывшие соратники по антикоммунистической Фронде яростно расплевались,
на Семино место нашелся обаятельный мужик, тут же установивший с Мариной
близкие контакты третьего вида, а Сема приземлился в "Бульварном листке",
где почувствовал себя как рыба в воде.
Ибо вторая его ипостась, известная как посвященным, так и милиции, -
активный педераст но прозвищу Паленый (кличка шла определенно от жуткого
шрама, полученного Семой при неясных обстоятельствах. Злые языки
поговаривали, что с четверть века назад разъяренный Семиными
посягательствами юный машиностроитель что есть мочи хватил его поперек морды
деталью сложной формы). К вульгарным "подонкам сословия", стадами пасшимся
на острове Кумышева, Сема, правда, отношения никогда не имел - у голубых
есть своя аристократия и свой охлос, а Сема, хоть и не дотянул из-за
внешности до высот аристократии, все же прочно прописался в категории
"светских львов" (то бишь - на уютных квартирах и в галстуках).
Жена-поэтесса, хоть и явственно шизанутая, мужниных художеств не вынесла и
сбежала еще лет двадцать назад... К нормальному мужику, понятное дело. Еще в
жуткие времена коммунистического диктата кое-кто из тех, кто стал потом
Дашиными начальниками, дергали на Сему усом, но руки до него как-то не
дошли. А потом стало поздно - когда статью за педерастию отменили, и, пошла
такая волна восхваления всех и всяческих извращений, что люди нормальные
поневоле стали казаться сами себе уродами...
- Значит, ушел? - спросил сержант-видеоман.
- Куда он денется, - задумчиво сказала Даша. - Это тебе не убивец
Таймень, у которого пол-Ольховки ходило в кентах и кумовьях. У дома -
наружка, у редакции - аналогично, еще в пяти местах... Рано или поздно
проявится.
- Будем брать?
- Ну ты. Федя, у нас Штирлиц... - хмыкнула Даша. - Никто его не будет
брать, золото мое. Ибо - оснований пока нет...
- А обыск дома?
- А если он тесак спустил в незамерзающую Шантару? Ну-ка, чуть тормозни,
посмотри влево... Видишь пацанку в красном шарфике с чертенком? Ее тоже
брать? И шарфик - не улика. Даже если их у Паленого дома полный шкаф.
- А свидетели?
- Они видели, как Паленый девочек резал? - Даша пожала плечами. - Ни
хрена они не видели.
- Так сунуть в СИЗО и малость того...
- Феденька, я от тебя без ума - от оптимизма твоего юношеского, - сказала
Даша. - Только за коленки не вздумай хватать после таких признаний - я
как-никак офицер, да и годами постарше... Ты понимаешь, попинать его в СИЗО
нетрудно. Только потом поднимется такой хай, что не отмоешься и к
двухтысячному году. Если ты но молодости поверил, будто ментовка -
карательный орган, лучше тебе побыстрее с этим заблуждением развязаться.
Потому что - далеко не всегда... Стоит зацепить такого вот интеллигента со
старыми и разветвленными демократическими связями, как вонь пойдет до
небес... Где сейчас усатый генерал Руцкоблуд со своими жуткими чемоданами? А
ведь не все в тех чемоданах было липой, я уверена... И хоть, Феденька, не
менты придумали идти набегом на логово злодея Хасбулатова, все потом свалили
как раз на ментов: они, пьянь и рвань, несчастных патриотов без соли
зажаривали... Ты не переживай. В Штатах то же самое, да еще аллигаторы в
речках плавают, где потеплее, конечно.
- Вы что, хотите сказать, его вообще брать не будут?
- Брать удобнее всего, когда перед тобой сухое полено. а не кусок мыла. -
Даша помолчала. - Меня только одно во всей этой катавасии смущает; отчего
это писака-интеллигент, в занятиях боевыми искусствами не замешанный, так
ловко шейные позвонки ломает? Даже я. пожалуй, столь ювелирно сработать не
смогу...
...Она стояла у окна, украдкой стряхивая пепел в коричневый глиняный
горшок с фикусом. В другое время генерал Дронов давно учинил бы втык за
столь садистское обращение с украшением своего кабинета, но сейчас ему было
не до Даши. В кабинете кружили пух и перья - воображаемые, конечно, но порой
их прикосновения ощущались явственно. Генерал с подполковником наседали на
прокурорского, как лайки на медведя, а тот отрыкивался кратко и умело. Даша
же молча страдала - никак не полагается простому, как карандаш, капитану
вживе присутствовать на столь высоких разборках, где вцепляются друг другу в
глотку большие милицейские звезды и раззолоченные прокурорские петлицы,
Чегодаев, начальник следственной части городской прокуратуры, если перевести
его звездочки в ментовское звание, но весу превосходил Воловикова, хоть и
уступал Дронову, Однако в рукаве у него таилась еще парочка козырей, от
количества звезд не зависящих: пока что прокуратура осуществляет надзор за
милицией, а не наоборот. И хоть широкой общественности об этом как-то и
подзабыли сообщить, у прокуратуры до сих пор есть план на разоблачение
энного количества нарушений законности в рядах ментовки. А план, как
известно, полагается выполнять. Вот и кружит милая шуточка: "Плох тот
прокурор, что за год не посадил ни одного мента..."
- Послушайте, - сказал Чегодаев спокойно. - Давайте не будем сотрясать
воздух. Следователь прокуратуры имел полное право вызвать подозреваемого на
допрос, тем более что допрос был произведен в строгом соответствии с
уголовно-процессуальным кодексом. Нет, вы всерьез полагаете, что ваши
оперативники смогли бы добиться лучших результатов?
- Не в том дело, - чуть поостыв, бросил Дронов. - Мы просто подождали бы
пару дней, накопили материал...
- А он тем временем убьет кого-то еще?
- Он был под плотным круглосуточным наблюдением.
- И вы бы гарантировали...
- Нелогично получается, - услышала Даша бесстрастный вроде бы басок
Воловикова.
- Что именно?
- Нестыковочка. Вы только что сказали: "А он тем временем убьет кого-то
еще"? Как же это связать с тем, что вы его после допроса отпустили, обязав
исключительно подписочкой о невыезде? Тут, обдирайте вы мне погоны,
логическая неувязка...
- Погоны, господин подполковник, мы не обдираем. На сей предмет есть ваша
же собственная инспекция по кадрам и суд.
- И все же?
- Что вы меня ловите, как мальчишку? - возмутился Чегодаев. -
Нестыковочка, видите ли... Никакой нестыковки. Вы прекрасно знаете
настроения в городе, вам известно, что дело получило самый широкий
общественный резонанс. Или только наше столичное начальство взяло его на
контроль? Насколько мне известно, МВД в стороне не осталось... Вызывая
Василькова на допрос, мы, возможно, действовали чуточку нервически, но, если
рассудить трезво, в основе лежало вполне логичное побуждение; если это он,
мог последовать и четвертый труп...
- И вы, значит, теперь твердо уверены, что это не он.
- У нас не было оснований его задерживать. Равно как и выписывать ордер
на обыск. Ни Казмина, ни Изместьева его с уверенностью не опознали.
- А убедительное алиби он вам представил?
- Послушайте, генерал, вы же розыскник в прошлом... Вам не хуже моего
известно, что самое убедительное алиби сплошь и рядом бывает у подлинного
преступника. Васильков заявил, что во время всех трех убийств находился
дома. Подтвердить этого никто не может... но и опровергнуть пока никто не в
состоянии! Черт побери, я вам должен объяснять презумпцию невиновности?!
Предположим, мы его завтра же вытащим в суд. Вы представляете, какой кишмиш
оставит от обвинителя мало-мальски толковый адвокат? А у него будет хороший
адвокат, мне достоверно известно, что Васильков уже консультировался с
Ураковым... Или вы рассчитываете засадить его на тридцать суток в вашу
пресс-хату? Не полу-чит-ся! Говорю вам: не по-лу-чит-ся! Максимум, на что вы
можете рассчитывать - трое суток. И вам еще придется в течение этих
семидесяти двух часов пылинки с него сдувать, следить днем и ночью, чтобы он
не начал биться башкой об стену - иначе потом экспертиза отыщет такие "следы
пыток"...
- Вам звонил Москалей? - тихо, небрежно спросил Дронов.
- Никто мне не звонил. Но непременно начнутся звонки, не будьте
ребенком... При столь шатких уликах нет никакой нужды оказывать на меня или
на вас настоящее давление. Достаточно потребовать скрупулезного соблюдения
законности. Всего лишь. Вы читали сегодняшние газеты? А ваши сыскари?
Капитан Шевчук, вы читаете газеты?
Даша обернулась, но ее опередил Дронов;
- Совершенно не понимаю, при чем здесь капитан Шевчук. К ней не может
быть никаких претензий.
- У меня и нет претензий. Я просто спросил, читает ли она газеты.
- Не успела еще, - сказала Даша.
- А вы почитайте, - посоветовал Чегодаев. - Возможно, поймете всю
щекотливость и сложность проблемы.
- Я постараюсь, - пообещала Даша с коротким поклоном.
- Уж постарайтесь. Хочу вам напомнить, господа, что положение сложное.
Любая ваша оплошность в этом деле может привести - сейчас, перед выборами, -
к обвинениям в политической ангажированности. А этого не нужно ни мне, ни
вам... Тем более что последствия поистине непредсказуемы.
- Это почему? - с наивным видом спросила Даша, все еще стоя у окна. - Он
еще кого-нибудь убьет... Вы же сами говорили...
- А вот на то вы и опера, чтобы никто больше никого не убил! Допустим,
это все-таки он... так возьмите его в "коробочку"! Поймайте на горячем!
Санкции на обыск вам не будет, но санкцию на применение технических средств
наблюдения получите хоть сегодня, с прокурором города согласовано, пусть ваш
человек подъедет и заберет...
Тронута вашей щедростью, так и подмывало Дашу ляпнуть. Разрешили взять
телефон на подслушку - уписяться можно! А Сема, простая душа, завтра же
другу брякнет: "Вася, я тут пошел девочек дырявить, так что вы меня не
ждите, разливайте но первой..."
- У вас ко мне есть еще вопросы? - спросил Чегодаев. - В таком случае
разрешите откланяться, господа. И умоляю вас, почаще вспоминайте, что нынче
на дворе не тридцать седьмой год и даже не восемьдесят седьмой...
Дверь за ним едва успела закрыться, как раздался могучий начальственный
рык:
- Дарья, не мучай фикус! Возьми вон спичечный коробок, пепел аккуратно
выгреби, в пепельницу высыпь.
Раздымилась тут... Дай сигаретку, у меня вышли, - он шумно вздохнул пару
раз, пытаясь охолонуть. - Дарья, садись. Что ты вырядилась, как юная блядь?
Это у тебя юбка, или лейкопластырь?
- Да я только что из "Листка". Я ж но легенде и есть блядь
провинциальная...
- Вот ты бы это Чегодаеву объяснила. Он на тебя косился, как солдат на
вошь... Переодеться в кабинете не могла? Ладно. Садись. Будем мучить мозги.
Ты что, в самом деле газет не видела? На, пробеги.
Он сунул ей разложенный на нужной странице номер сегодняшнего
"Обозревателя".
Сема Васильков превзошел самого себя. Воспоминания о его вчерашнем визите
в прокуратуру читались, словно репортаж с Лубянки в пору владычества там
железного наркома Ежова. "Рецидивы тридцать седьмого года... инспирированные
красно-коричневыми дутые дела... брызжущий слюной следователь...
беспочвенные обвинения... наша родная милиция, надо полагать, больше
привыкла бить сапогами под ребра, чем заниматься, подобно ее коллегам в
цивилизованном мире, нормальным расследованием... вопиющие нарушения
гражданских прав... демократия... Хартия о правах человека...
общеевропейский дом... неприкрытое давление перед выборами... пока так
называемые органы пытаются лезть в политику, наши жены, дочери и сестры все
так же беззащитны перед вышедшим на кровавую тропу маньяком..."
- Слушайте, - вздохнула Даша. - А может, его и в самом деле по политике
грязью поливают?
- Ага, - сказал Воловиков. - И госпожа Казмина - замаскированный
секретарь подпольного обкома КПСС, и эта девочка, Анжелка, - переодетый
Зюганов... Илья Петрович, а может...
- Я тебе дам "может"! - грозно пообещал Дронов. - Даже если ты к нему в
квартиру с отмычкой залезешь и тот тесак на столе увидишь, тебе потом
пришьют та-акую провокацию... И правильно сделают. Прочитала, Дарья?
- Ну.
- Хрен гну. Ты в самом деле ситуацию не просекаешь?
- Отчего же, - сказала Даша. - Все углы харями кандидатов залеплены,
бумаги извели... Но сводкам было уже три драки - одни срывали плакатики,
другим это не нравилось.-- Так по-вашему, Москалей и в самом деле еще не
звонил?
- Не звонил, так позвонит - тут прокурорский кругом прав. Дарья, это для
нас, ментов позорных, выборы и все сопутствующее - хренотень на обочине
жизни. А для массы народа, и не обязательно несерьезного, это жизненная
необходимость. Они в этом деле по уши, и ухватятся за любую соломинку, чтобы
только поднять пеку, пока еще разрешена законом избирательная кампания...
Твой Паленый - доверенное лицо господина кандидата в депутаты
Государственной Думы Тетерева. Заведует агитацией и пропагандой, как старый
газетный волк, благо "Листок" Тетерева поддерживает. И наплевать с высокой
колокольни, что эти самые "демократические альтернативны" уже сто лет как не
собирают многотысячных митингов, что в партии у них остались три придурка,
бабка Марья, да кот Ромка... Все равно это - политическая партия,
участвующая в выборах. И кое-какую денежку им подбросили. И кое-какие
средства массовой информации они контролируют. И господин Москалец, Дарий
свет Петрович, око государево по Шантарской губернии, их по старой дружбе
поддерживает, хоть и с вихляньями. И в столицах у них еще остались горластые
кореша, вплоть до Попа Расстриги и Жоры Мордастого. На это нам прокурорский
и намекал открытым текстом... - Дронов, утомленный длинной тирадой, ухнул,
расслабил форменный галстук. - И прав он, сучара, на сто кругов. Если мы
сейчас запечатаем Паленого на нары, через пару дней максимум наши фамилии
будет полоскать "Голос Америки", верно вам говорю. Оно нам надо? Я ведь не
боюсь - просто в результате всего этого поганого концерта обязательно изыщут
способ, чтобы дело у нас отобрать или тихо при тушить. А нам бы до выборов
продержаться, потом станет не до нас, жопой чую... И потом. Мы и в самом
деле уязвимы со всех сторон. Прав Чегодай - не нужно на нас давить,
достаточно потребовать строжайшего соблюдения соц... тьфу, законности.
Свидетели его не опознают, виляют. Дома у него мы можем ни черта не найти.
Через трое суток выпорхнет - и будет над нами порхать летающая корова со
всеми последствиями... Копать надо, милые! Мы ж не виноваты, что время
такое!
Трофимов на стену лезет, так ему хочется этого лидера законопатить - но
что делать... - он помолчал. - Детали знает кто-нибудь?
- Чирикнула я кой с кем в прокуратуре... - сказала Даша. - Ну, ничего не
скажешь, опознание они провели квалифицированно - подобрали четверых
статистов со стороны, польты-шапки такие же подыскали, шрамы подрисовали
самые разные... Только мой источник говорит, что бабы определенно виляли.
Банкирша совсем чуть-чуть, и ее можно понять, и в самом деле, уверяет,
мельком видела, а вот девчонка, такое впечатление, просто испугалась. Бывает
частенько. Соплюшка, что требовать... Паленого мы обставили плотнейшим
образом.
- Даже мусорные баки во дворе тихонечко слямзили ночью на пару часиков, -
с грустной усмешкой дополнил Воловиков. - Благо у него окна на другую
сторону выходят. Извозились, как поросюки, но не нашли ни ножика, ни
шарфиков...
- Если он шиз, не выдержит, - сказал генерал. - Ведь выйдет на охоту,
несмотря ни на что, как "доктор Петров"... Вам приборов ночного видения
полный комплект дали?
- Ага. Кой-кого учить пришлось, сроду не бачили...
- А что там с моей кассетой? - спросила Даша.
- Ничего пока. Частников обзваниваем, может, кто и возьмется. Ты с этой
своей кассетой туману только напустила... И не в том дело, что ты ее изъяла
без понятых...
- Ну, так получилось, - пожала Даша плечами чуть смущенно. - Не хотелось
позориться, если не будет ничего...
- Я о другом. Нам ее пока не к чему присовокупить. И не к кому. Если
кыска пахала на "соседей", то любой запрос, чует мое сердце, проигнорируют.
А если на частников - ищи ветра в поле...
- Так давайте крутить пресловутого доктора Усачева?
- Погоди, - сказал генерал. - Тут к нему еще присмотрятся с денек. Надо
будет, тебе скажут, пойдешь покрутишь... В общем, кассетка малость выпадает
из общей картины маньяческих убийств. Или не выпадает. У остальных двух
ничего подобного не было. А то что часы, судя но всему, со всех трех сняли,
это как раз в образ маньяка-фетишиста прекрасно вписывается. Что там за
ходунцы Ольминская таскала? Я семнадцатый канал частенько смотрю, у нее
всегда часы на руке были.
- "Ситизен", - сказал Воловиков. - За полтора лимона. Ну, это либо
Крокодил расщедрился, либо Житенев - он у них подвязан с кой-какими
рекламными дела ми, прилично заколачивает.
- Что там с ним, кстати?
- Сопли и слезы. Размяк, как кисель. Ну, вообще-то понять можно мужика...
С Ольгой, заверяет, не цапался - разве что в тот вечер начал кушать водку
слишком рано, и не получилось полноценной постельки. Что Ольминскую убил он,
я не верю ни капельки - многое можно подделать, но не запашок хорошего
запоя. На момент убийства Артемьевой у него есть твердое алиби - работал на
студии - а вот во время убийства Шохиной, говорит, был дома, с Ольминской,
но она уже ничего подтвердить или опровергнуть не может. Немного занимается
каратэ, но это не зацепка. Отрабатывать его мы будем, конечно...
- А куда вы, на хрен, денетесь... - фыркнул генерал. - Дарья, у тебя
разработка сатанистов из "Листка" много времени отнимает?
- Не особенно.
- Ты все же гнешь на групповуху?
- Да дьявол их разберет! - в сердцах сказала Даша. - Обязана же я
прокатать и этот вариант? Особенно после Манска... Мне, кровь из носу, нужно
влезть внутрь, на поганую кухоньку, посмотреть, чем там дышит народец и не
намечается ли там нечто вроде жертвоприношения. Вы не забывайте, Паленый уже
проходил но той краже спаниеля, хоть и отмотался. Нет гарантий, что их
завтра на человечинку не потянет или уже не потянуло...
- Понятно. Может, тебе куда-нибудь под лифчик "маячок" втолкнуть? А то
пригласят на какую-нибудь дачку, есть у них вроде такая...
- Нашими "маячками" только волков оглоушивать, - сказала Даша. - С их-то
габаритами... Паленому мы к машине под днище прилепили - так то машина, что
ей лишние триста граммов? Вот если у родителя достать... Я о прикрытии
позабочусь, не играть же в ковбоев, в самом-то деле...
- Значит, я так понимаю, ты пока в подвешенном состоянии? Сатанисты много
времени не отнимают, а детали но "шарфикам" твои опера отработают? Что ты
забеспокоилась? Ничего я у тебя пока не отнимаю, ни людей, ни колес. Просто
подежурь завтра с утра, тут Пестерев заявление принес, весь график полетел.
- Есть! - облегченно вздохнула Даша. - Это-то запросто...
- Идите. И политинформацию не забывайте, соколы. - Лицо генерала приняло
свирепо-мечтательное выражение. - Хорошо бы, конечно, кой кому и сала за
шкуру, но непременно - с соблюдением всех норм...
Глядя на него, Даша подумала, что старые слухи, пожалуй, верны: молва в
свое время твердила, что генералова двоюродного деда в двадцать первом
расстреляли гайдаровские каратели, и Дронов перенес неприязнь на мордатого
внучка... А с него, естественно, на "демократов", тех, что через кавычки.
- А куда же это Пестерев... - сказала Даша в коридоре.
- Куда-куда... - пожал плечами Воловиков, - В агентство. То ли в
"Шантарскую защиту", то ли в "Сибирский бульдог"...
- Когда ж мне Усачева разрешат?
- Когда надо, тогда и разрешат. Не суетись. Тут опять дипломатия, пируэты
и реверансы... Ты, знаешь ли, лучше зайди сейчас к Новикову и посмотри, что
там у него есть но казакам. Возможное наличие оружия, возможные кандидаты на
совершение противоправных действий... Все такое. Я как раз генералу
докладывал, когда ты пришла, а за тобой - прокурорский... Принесли вчера в
дежурную часть манифест от казаков. Очень они возмущены злодейскими
убийствами и нашей нерасторопностью, грозят всем скопом выйти и навести
казачий порядок, а встречным маньякам блудливы ручки пооторвать. Судя но
печальному примеру с прошлогодней разборкой на центральном рынке, пользы от
этого не будет никакой, а получится опять сплошная порнография с горой бумаг
и совершенно посторонними мордами, в кровь разбитыми...
- Которые казаки? - спросила Даша.
- А они не подписались, которые, - хмыкнул Воловиков. - Ученые после того
раза. Но могут напакостить...
- Хорошо, иду, - кивнула Даша.
Хотя Шантарск сроду не был казачьим городом, в последние годы здесь вдруг
объявились казаки в немалом количестве. Но идее, казак в старое время
занимался двумя делами - служил в армии и пахал землю. Нынешние станишники в
армии, за редким исключением, допрежь не служили, а землю пахать не рвался
ни один. Они просто-напросто горделиво разгуливали но улицам в самом
фантастическом обмундировании (лампасы - Оренбургского войска, просветы на
погонах - Уральского, а околыши фуражек и вовсе уж экзотических расцветок),
зачастую украшенном погонами Советской Армии (хотя в царской армии погон с
двумя просветами и двумя звездочками никогда не было). Даша прошлым летом
своими глазами видела на проспекте Авиаторов двух весьма грудастых девах,
кое-как втиснувшихся в шаровары с широченными лампасами и гимнастерки с
подозрительными медалями. А майор Шевчук влип в неприятность: наткнувшись
возле Оперного театра на казацкий митинг, он, будучи чуток поддатым, взял за
портупею ближайшего и вежливо поинтересовался - коли уж речь идет о
возрождении старинных казачих традиций, не намерены ли пампасные орлы
возрождать еще и снохачество? Тоже исконная традиция, как-никак. Казаки
обиделись и хотели было майора пороть, но он отмахался, отступил с честью и
даже гордо приволок домой нагайку в качестве трофея.
Наиболее последовательная казачня, не светясь на митингах, воевала кто в
Приднестровье, кто в Сербской Крайне. Остальные, разделившись на фракции,
возобновили еще одну старинную казачью традицию - воевали друг с другом. От
чего милиции вообще и уголовному розыску персонально выпадало одно
беспокойство - в одном районе Шантарска казачьи рэкетиры вознамерились
вытеснить дагестанских, и кончилось все грандиозной потасовкой с пальбой; в
другом каптенармусы одного из атаманов принялись усиленно скупать стволы,
двое попали в "Невод", и выручать их под окна РОВД явилось полсотни чубатых
орлов с четырьмя штандартами: в третьем белые казаки подрались с красными
пенсионерами; в четвертом красные казаки средь бела дня подожгли украшавший
глухую стену пятиэтажного дома выцветший портрет Свердлова, которого они
упорно именовали Мойшей, хотя по жизни он так и так был Яковом...
Но громче всего прогремело дело атамана Ветеркова. Но его заявлению,
казаки из конкурирующего куреня атамана Хренова злодейски его, Ветеркова,
похитили и собирались, упрятав в мешок, "посадить в воду". Доказательств он
не привел никаких, а в описании улицы и гаража, где его якобы держали,
откровенно путался. Хреновцы же уверяли, что никто Ветеркова не похищал, а
те двое суток он провел в обществе четверти самогона и некоей особы, не
имевшей к казачеству никакого отношения. Дело выеденного яйца не стоило, но
такие уж стояли времена, что уголовному розыску пришлось всерь„з проверять
со всем тщанием и этот бред, Даша со Славкой сами два дня мотались но
Шантарску в компании Ветеркова, осматривая изнутри наугад указанные
гаражи...
Глава десятая. Вы не в Чикаго, юноша...
С казаками она назавтра справилась быстро - просмотрела все, что имелось,
и перекинула в районы все, что требовалось. Потом просмотрела сводку.
"Убийца с шарфиками", слава богу, знать о себе не давал, а единственное
покушение на убийство лица женского пола заключалось в том, что посреди
скверика на Кутеванова, бельма на глазу тамошнего РОВД, огрели бутылкой но
голове сорокалетнюю бичиху. Зато хватало ошибочных задержаний и
недоразумений - как всегда в таких случаях, экипажи ППС заводятся с легкого
касания, потому что к сексуальным маньякам отношение особо скверное...
На Пирогова, у подъезда, парень пытался затащить внутрь сопротивлявшуюся
девицу. Налетели и повязали. Оказалось, юные супруги насмерть поссорились, и
она собралась ночевать к маме, а глава семьи с этим категорически не
соглашался. Тут же помирившись, молодожены накатали совместную жалобу на
грубость милиции, сующейся не в свое дело.
На Корнетова засекли мужичка лет сорока, тащившего за руку к гаражам
девчонку лет пятнадцати, опять-таки усиленно выдиравшуюся. Взяли
моментально, в горячке слегка накидав но сусалам. Выяснилось, что юниорка но
черствости души не хотела поехать навестить больную бабушку. Мужичок,
несмотря на дешевую курточку, оказался чином нз департамента общественной
безопасности - и последовала еще одна телега.
Возле института искусств отловили человека закавказской национальности,
весьма энергично пытавшегося познакомиться с припозднившейся студенткой. Ни
тесака, ни шарфиков при нем не нашли, но злостное сопротивление милиции он
все-таки успел оказать, нахально бодая физиономией сержантские кулаки и борт
"лунохода".
И так далее, в столь же веселом духе. Чтение эпизодически перемежалось
донесениями но рации, насквозь рутинными - сообщалось, что Паленый вышел из
квартиры только в девять двадцать, прошелся но двум соседним магазинам,
прикупив продуктов., и вернулся домой. Но телефону он звонил дважды, но ни
малейшего криминала в этих беседах слухачи пока что не усматривали. Группы,
охранявшие банкиршу и малолетнюю Анжелику, не зафиксировали ни единой
попытки подкрасться к квартирам подопечных. Веня Житенев выполз к ближайшему
комку пополнить запасы алкоголя и прочно засел в квартире. Риту Шохину так и
похоронили без родителей, застрявших в Европах.
В десять появился сержант Федя, ожидая распоряжений. Тут как раз
засвиристела рация, Даша махнула сержанту на стул - но по волнам эфира
прилетела очередная пустышка: сообщалось, что на Каландаришвили только что
прибыл на двух машинах Крокодил с братвой. Гости возложили венок на то
место, где роковым утром стояла Олечкина "Хонда", скорбно постояли и отбыли,
не предприняв никаких враждебных акций против "Шантарских пельменей".
- И то хлеб, - философски сказала Даша. - А мог бы от широты души и
"Муху" запустить, пиши потом бумаги...
- Ну и запустил бы, - встрял сержант. - Пусть друг друга мочат.
- Идея не без рационального зерна, Феденька, - сказала скучавшая Даша. -
Только как быть, если там вдруг с утра кушал пельмени совершенно посторонний
доцент? Есть еще у нас доценты без кавычек, которым пока но карману
пельмешки в хорошем кафе... Не будет пока никаких распоряжений, Друг мой
юный. Сходи в дежурку, что ли, анекдоты послушай.
Сержант Федя поерзал и заявил:
- А вам идет камуфляж.
- А то, - сказала Даша, машинально одергивая пятнистый комбинезон. -
Только не бей ты ко мне клинья, мальчик, я, конечно, очаровательная и
легендарная, но детей давно не совращаю.
Однако вчерашний дембель, отловленный вербовщиками Дронова прямо на
железнодорожном вокзале, где собирался делать пересадку на электричку до
родной деревни, упорно не желал оторвать зад от стула.
- Нет, это тенденция какая-то, - с ленивым раздражением бросила Даша. -
Вечно на меня кладут глаз двадцатилетние сержанты. Ну что во мне такого,
Феденька? Ехал бы в родную Знаменку, там девки - кровь с молоком, глянут -
как рублем одарят. Опять же, сеновалы...
- Сеновалы остались, а девок нет, - грустно сказал' сержант. - Ничего там
нынче нет, только десяток стариков да два затюканных фермера. Был третий,
так его пожгли.
- Погоди, еще продотряды пойдут, - философски заключила Даша.
- Так и взять-то уже нечего.
- Узколобо мыслишь, Федя. Когда это государство не нашло, что отобрать?
Поскольку...
Свистнул селектор, и ворвался отливавший металлом бас Воловикова:
- Дарья, ноги в руки! Перестрелка у Дома грампластинок!
"Везет как утопленнице", - подумала она, со всех ног несясь на первый
этаж и ухитряясь при этом опережать деревенского здоровяка Федю с его
непрокуреными легкими. Подежурила, называется, одна надежда, что дело
проплывет мимо ввиду нынешней острой занятости...
Федя быстренько прилепил мигалку на крышу над ввоим сиденьем и погнал
мимо ЦУМа под жизнерадостный вопль импортной сирены. На Маркса они
пристроились в хвост "Волге" Воловикова, каким-то чудом успевшей стартовать
раньше, и Даша распорядилась:
- Не обгоняй, у него ас, получше тебя город знает...
Воловиковскнй Михалыч и в самом деле крутился по хитрым переулкам, как
черт, спрямив дорогу к мосту чуть ли не наполовину. На мосту их с еще более
заполошным и противным ревом сирены обогнал знаменитый на весь Шантарск
автобус - дизельный сорокаместный "Мерседес" цвета спелой вишни, с черным
силуэтом рыси в белом круге. Мелькнули ряды голов в черных капюшонах - это
спецназ полковника Бортко спешил в очередной раз доказать, кто в городе
самый крутой, а следом пронесся и сам Ведмедь в легендарном белом "Скорпио"
с битым кузовом, но могучим новеньким мотором (тачка эта досталась РУОПу в
наследство от незабвенного Принца, из-за алчности своей утопшего на Кипре в
роскошной гостиничной ванне).
На выезде с моста уже стоял усиленный пост, вереницы машин прижались к
обочинам но обе стороны дороги - Даша мгновенно сообразила, что началась
стандартная "Петля", блок-операция, кого-то пытаются изолировать на левом
берегу. Значит, есть свидетели, давшие описание машин...
В сторону Дома грампластинок пронеслись две "скорые" - без сирен, зато в
ядовито-синем мелькании "маячков". Похоже, баталия стряслась нешуточная...
Хорошо, что она заранее закрутила волосы в "кукиш" на затылке - меньше
возни. Даша вытащила из набедренного кармана приписанный черный капюшон и
натянула на голову, тщательно расправив, косясь в зеркальце заднего вида,
совместила дыры с глазами и ртом.
Пока не закончится возня с сатанистами из "Листка", не следует
отсвечивать своей жизнерадостной физиономией на таких вот печальных
мизансценах. Журналист нынче пошел мобильный и ухитряется мгновенно
спикировать на место шумной разборки, что твой стервятник. Есть риск попасть
в объектив, опознают "бульварщики" - и точка. Убить не убьют, побить не
побьют, но спалишься напрочь...
В том, что это разборка, она не сомневалась - квадратная площадь перед
Домом грампластинок издавна служила мафиозному элементу для "стрелок". Очень
уж удобное было место - подъехать на машинах можно направлений с десяти (и в
таком же количестве направлений соответственно быстрехонько сдернуть), а в
публику, толкущуюся на близлежащей барахолке и возле двух рядов коммерческих
киосков, чертовски удобно внедрить заранее любое количество "групп огневой
поддержки". Разумеется, серьезные дела решаются не здесь - серьезные дела
решаются вообще без пальбы, за столиком ресторана "Хуанхэ" или на тропинках
Суриковского парка, смотря но погоде и обстоятельствам. Но те, кто летает
пониже, те, кто заранее настроен на огневой контакт и резонно опасается, что
другая договаривающаяся сторона начнет палить в ответ, а то и раньше, - те
выбирают "Грампластинку", как молодое поколение - "Пепси". А посему у мирных
завсегдатаев площади давно уже выработался условный рефлекс - при первом же
выстреле либо драпать со всех ног, либо плюхаться носом в мусор...
Ну так и есть, все приметы - зеленый "Опель", косо стоящий поперек
пешеходной дорожки, вокруг россыпь битого стекла, правая задняя дверца
распахнута, оттуда нелепой куклой наполовину вывалился на асфальт человек, и
от него тянется темная дорожка... Еще одни труп в стороне, у киосков, - а
вон тот шевелится, возле него уже суетятся врачи и возле "Опеля" тоже...
Сержант Федя затормозил, Даша выпрыгнула - чуточку неуклюжая в мешковатом
комбезе с поддетым под него теплым свитером, видно, конечно, что она не
мужик, но вот произвести точное опознание - фигушки...
Она заспешила следом за Воловиковым, на ходу оценивая ситуацию:
определенно, "Опель" попал в засаду, при первых выстрелах попытался уйти
прямо по пешеходным дорожкам в сторону Парашютной, но огонь был плотным,
водителя накрыло быстро... Не похоже, чтобы из "Опеля" отстреливались -
возле убитого не видно вола, а те, кого зацепило у киосков, насколько она
видела отсюда, напоминают совершенно случайных прохожих...
Оцепление уже замкнули, внутри его и за его пределами в глазах рябило от
суетившихся сыскарей - ага, уже бегут за кем-то, тормознули, самое трудное,
это отловить свидетелей...
- Здорово, Рыжая, - послышалось слева.
Над ней на добрых три головы возвышался полковник Бортко, он же Ведмедь -
девяносто килограммов тренированных мускулов в комплекте с великолепными
мозгами.
- Узнали?
- Я тебя, красивая моя, узнаю в любом виде... Ребята, вы особенно не
суетитесь, все равно это мои клиенты играли тут в догоняшки.
- Основания? - нейтральным тоном спросил Воловиков, не оборачиваясь.
- Вон тот чудак рядом с водителем, - Миша-Кролик. Из центровиков.
Отбегался Кролик, хоть в последнее время вроде и старался не лезть в
зубодробительные дела...
- Точно, - Даша теперь только распознала в получившем повыше бровей пару
пуль "бригадира" с центрального рынка, - А что это вдруг центровики полезли
учинять "стрелку" к "Грампластинке"? Они же обычно сходились стукаться к
Дому пионеров?
- Ценное наблюдение, - вполне серьезно сказал Бортко. - В точку, Рыжая.
Не ихняя тут арена... Водилу я не знаю, судя но облику, мелкая монетка, и те
двое определенно незнакомы. Кинь взглядом.
Даша обошла машину вокруг, разглядывая пробоины - судя но их количеству,
по "Опелю" высадили как минимум один автоматный рожок. Мертвеца уже вытащили
из правой задней дверцы, опустили на бетон, навзничь, прямо на густую
россыпь стекла, благо ему уже было все равно. Слева, повыше пояса, - два
выходных отверстия, но лицо не задето. Лет тридцати пяти, под расстегнутым
кожаным плащом с подстежкой - серая тройка в полосочку, из нагрудного
кармана торчит платочек. Стрижка модная, но не столь уж короткая, напоминает
скорее коммерсанта средней руки... или "бригадира" серьезной группировки.
- Есть пульс! - громко объявил врач но ту сторону машины. - Носилки,
быстро!
Даша перешла туда. На носилки укладывали второго, выглядевшего чуть ли не
близнецом: тоже тройка, только темно-коричневая, и в точности такой же плащ.
Шапок в машине не видно... Она хотела подойти, но вокруг носилок плотно
сомкнулись белые халаты. Лицо Даша, правда, успела рассмотреть - еще один
симпатичный мужик лет под сорок. Кто-то с капельницей наготове протиснулся
было в кольцо эскулапов, но тут же Даша расслышала уверенный голос:
- Несите назад. Шок с потерей сознания. И две пули в области желудка. Но
голове пришлось рикошетом, дайте-ка тампон... Ага рикошет. (Медики из
районной "Скорой помощи" Накопили неплохой опыт но обслуживанию
"Грампластинок" и зря не суетились.) В машину. Свяжитесь с тысячекоечной,
скажите, будет полостная... Эй, мента уберите, успеет еще! Нельзя же
трогать...
Это уже относилось к Даше. Но прежде чем ее оттеснил, бормоча что-то о
гуманизме, рослый врач в распахнутом халате поверх черного свитера, она
успела деликатненько, одним указательным пальцем отвернуть полу пиджака
раненого и убедилась, что наплечной кобуры у него нет.
Носилки задвинули в машину, "скорая" взвыла сиреной и умчалась. Следом
тут же вывернули зеленые "Жигули" с Дашиным коллегой, капитаном
Климентьевым, - а уж за ними прочно приклеилась белая "Волга" с кем-то из
людей Бортко. Сыскари, не дожидаясь, пока дело будет передано но
принадлежности, спешили порыться в шмотках раненого как только их снимут с
него в операционной.
Даша вернулась к шефу и Бортко, пожала плечами:
- Никого не знаю. Культурно прикинутые мужички, если и криминал, то уж
безусловно не пехота... Только что они тут делали с Мишей-Кроликом в
качестве гида-проводника? Ему столь элегантных мальчиков до сих пор возить
не доверяли...
- Ну, может, личные дела устраивал, - сказал задумчиво Бортко. -
Внеклассная работа, понимашь... Что там, обшарили жмурика?
Даша обернулась в ту сторону, но Воловиков подтолкнул се локтем и показал
на киоски, двумя длинными линиями образовавшие прямой угол в дальней стороне
площади. Даша понятливо кивнула и направилась туда. Так, она точно угадала
при первом беглом взгляде - Врачи бинтовали ногу громко охавшему пенсионеру
в Дешевеньком зимнем пальтишке, но виду одному из тех, что торговали здесь
сигаретами и пивом. Правда, в этой жизни всякое бывает, шутки киллеров
общеизвестны - и потому рядом торчал оперативник, намереваясь моментально
взять дедушку в работу, едва закончат эскулапы.
Со вторым, сразу видно, кончено - лежит навзничь. широко раскрытые глаза
уставились в серое небо, с утра грозившее разразиться снежком, да так и не
собравшееся. Этот помоложе, да и одет получше, в руке зажат яркий
пластиковый пакет, из него раскатились яблоки.
Даша медленно шла мимо шеренги киосков - кое-где открыты маленькие
окошечки, за решетками, рядами разномастного импортного пойла, шоколадок и
сигаретных пачек маячат испуганные лица. Здешним продавцам можно
посочувствовать - после каждой разборки на площади по киоскам Карфагеном
проходят и люди Бортко, и люди Воловикова, и "областники", и районщики -
все, что характерно, требуют показаний, и уж конечно, малость давят, малость
припугивают. Так что работенка тут нервная, хоть из киоскеров никого еще не
убили. Зато при стычке басалаевцев с залетными "махновцами" басалаевских
мордоворотов подстраховывал организм с автоматом, засевший аккурат в
киосочке под вывеской "Жемчужина", мимо которого Даша сейчас маршировала...
Рассеянно глянув на площадь, она удивилась - явственно показалось, будто
чего-то привычного не хватает. И тут же сообразила: как-то незаметно
привыкла уже сталкиваться на месте происшествия с Трофимовым и Дроновым, а
их-то как раз сейчас и не было...
Вдумчивую работу с киоскерами еще не начинали. Просто со стороны дверей
расположились несколько автоматчиков - чтобы будущие клиенты не вздумали
самовольно покинуть сцену. Даша прошла еще пару метров...
И резко остановилась. В промежутке меж двумя киосками - вполне достаточно
человеку, чтобы протиснуться, - увидела два темно-красных пятна.
Наклонилась. Без всякой брезгливости тронула указательным пальцем. На пальце
остался след. Кровь была свежая.
Повернулась боком и проскользнула на ту сторону. Низко нагнулась к
замусоренному асфальту - еще два пятна, побольше и подлиннее. И еще...
Ясненько!
Тот, с кого капала кровь, мог спрятаться только здесь. Конечно, он мог и
порезаться, открывая пивко, но сейчас не верилось в совпадения...
Даша мгновенно достала пистолет, бесшумно отпрыгнула к соседнему киоску и
свистнула. Когда к ней обернулся ближайший автоматчик, показала пальцем на
нужную дверь.
Ведмедевский спецназовец просек моментально, бормотнул что-то в
прикрепленную к плечу рацию и кинулся к Даше. С другой стороны подбегали еще
трое, Даша остановила их жестом, еще раз показав на дверь. Они прижались к
соседнему киоску, держа автоматы стволами вверх.
Оглядевшись, Даша взяла из картонного ящика рядом пустую пузатенькую
бутылку из-под импортного пива, тщательно прицелилась и запустила ею в
нужную дверь. Подождала секунду, крикнула:
- Выходи! Я тебя застукала!
Внутри раздался отчаянный девичий визг, и вновь наступила тишина, изредка
перемежавшаяся бормочущим оханьем, словно девчонке зажимали рот.
- Внимание, уголовный розыск! - крикнула Даша. - Все равно не поверю, что
дома никого нет! - и поневоле вспомнила бессмертного Жеглова. - Значитца,
так: дверь отпереть, все нехорошие игрушки выкинуть, а следом - с поднятыми
руками по-одному! В темпе вальса! Даю десять секунд, потом швырнем гранату в
форточку!
Вообще-то, она ничуть не волновались и не напрягалась почти, оттого и
позволила себе длинный монолог. Едва ли сыщется ловушка надежнее, нежели
коммерческий киоск в светлое время дня. Потайных ходов там не бывает, а пули
прошивают его навылет. Достаточно шарахнуть внутрь "Зарю" - и всех можно
брать тепленькими, укаканными. Правда, ради пресловутого экстренного
потрошения лучше обойтись без "Зари" и прочих атмосферных красот...
- Кончился отсчет! - крикнула она. Спецназовец, сняв с пояса "Зарю",
бесшумно протиснулся на ту сторону, занял исходную позицию и выжидательно
уставился на Дашу.
- Гарантии какие? - наконец-то послышался мужской голос.
- Гарантии? За адвокатом еще сейчас, блядь, пошлем! - рявкнула Даша. -
Говорит капитан Шевчук, Рыжая! Живо отгуда, мать твою! Гранату влеплю!
- Убери "Рысей"! - раздалось оттуда. - Издырявят ведь, падлы, сгоряча!
Тебе сдамся!
- Какие дырки? - громко спросила Даша- - Ты мне соколик, для душевного
базара нужен, не бзди!
Послышался стук об асфальт чего-то определенно железного, и тут же парень
с "Зарей" негромко свистнул, привлекая внимание Даши, ткнул указательным
пальцем себе под ноги, сделал движение, словно стрелял из пистолета. "Пушку
выкинул, сучонок, - сообразила Даша, - стер пальчики и выкинул..."
- Открывай! - крикнула она, переместившись поближе.
Дверь наполовину отошла, выскочила девчонка с поднятыми руками, в
распахнутом фиолетовом пуховике, простоволосая, заполошно метнулась в
сторону. "Рысенок" ловко ее поймал и заключил в надежные дружеские объятия.
Даша подняла пистолет дулом вверх. Дверь распахнулась во всю ширину,
появился юный верзила с поднятыми грабками - ладони перепачканы кровью, и
светлые мешковатые брюки на левой ноге, пониже колена, густо подплыли
кровью, заляпавшей и белый "Рибок". Он пошатнулся, сделал шаг наружу под
прицелом трех автоматов - и сполз по рифленой повдоль стенке киоска, сел па
задницу, все еще держа руки нелепо воздетыми.
Двое спецназовцев шустро, не помешав друг другу, ворвались в киоск и
моментально установили, что гам не осталось ни единой живой души. Третий
принес китайский "ТТ", бережно держа за кончик дула двумя пальчиками, не
уступавшими по толщине стволу. Нюхнул ствол, отрицательно мотнул головой.
Даша тоже понюхала - ни малейшего запашка свежего выстрела.
- Твой? - спросила она окровавленного юниора. Пленный мотнул головой,
закатывая глаза и вроде бы собираясь улечься в обморок. Спецназовец
безжалостно украсил его наручниками, второй распорол ножом брюки и стал
изучать рану.
- Не знаю я его... - всхлипнула девчонка, трепыхаясь в профессионально
цепких объятиях. - Залетел вдруг...
- Невиноватая ты, он сам пришел... - задумчиво сказала Даша. - Ты что же,
дверь нараспашку держала? На "пластинке"-то? Ладно, с тобой мы еще споем,
Лизавета... Что там у него?
- Фигня, - дернул крутым плечом камуфляжник. - Пулевое касательное, по
мякоти. Подсыхает уже. Костя, любого технаря из этой лавки приволоки,
сполоснем и платком замотаем, не докторов же ради такого звать,..
- Требую врача! - взвыл пленный, что-то раздумав падать в обморок.
- Молчать, ты, - сказала Даша, присев рядом с ним на корточки. - Выходит,
знаешь меня, киндер? Тем лучше. Кликуху и "прописку", быстро! Запечатаю на
тридцатник за оказание злостного сопротивления, слезами умоешься...
Она торопилась, пока клиент не опомнился от растерянности и боли. Раз он
не стрелял, открутиться сможет легко - пальцы успел стереть, со стволом
наголо, может статься, его никто и не видел, заскочил человек в первую
попавшуюся щель, спасаясь от пуль. Если пистолет чистый, ничегошеньки не
пришьешь..- Дракон...
- Откедова, Дракоша? Центральный рынок?
- Ну.
- Кролика страховал?
- Ну.
- Подробности.
- Кролик привез каких-то залетных, с кем-то там они разбираться
нацелились...
- С кем? И насчет чего?
- А я, знаю? По-моему, московские. "Стрелка" ожидалась мирная, никто и не
ждал... Кролик с Панфилом даже стволы брать не стали, чтобы не светиться
лишний раз на чужой деревне...
- А почему здесь? Не возле пионеров?
- А хер их знает. Попросили меня побродить поодаль, на всякий пожарный.
Говорю же, никто не ждал, настрой был на тихое толковище. Те, Кролик сказал,
будут на синем "Форде", а подлетела двадцать девятая "волжанка", то ли
белая, то ли серая, оттуда пошли понужать из автомата... Панфил успел
развернуться - все равно достали. Мне случайно прилетело, они ж лупили в эту
сторону...
- И ты, значит, драпанул?
- Не переть же на трещотку с... - он спохватился. - С голыми руками! С
голыми руками я был...
- Ну ладно, ведите его, - Даша встала. - И прекрасную лавочницу
прихватите для коллекции.
- За кем они будут?
- Сейчас наши паханы решат. - сказала Даша.
И направилась к "Опелю", хрустя кроссовками по битому стеклу и
раскатившимся бананам. Выйдя на площадь, увидела, что за оцеплением, целясь
сразу тремя видеокамерами не в пример более шикарными, чем у проводившего
оперативную съемку эксперта, уже суетятся шустрые ребята, древнейшая
профессия в современнейшем вооружении. Стервятники слетелись, а значит, она
с камуфляжем ничуть не переборщила: вон тот, мордастенький - с восьмого
канала, а ихний "Теле-Шанс" с "Листком" дружнее всех...
Трупы уже увезли. Слева, у разбросанного товара сбежавших коробейников,
кого-то допрашивали. Бортко и Воловиков, крутя головами, молча разглядывали
мелочевку из карманов незадачливых пассажиров "Опеля" разложенную на капоте
машины, на красной папочке Палыча.
- Есть свидетели, - сказала Даша. - Статист. Кролик здесь устроил
"стрелку", привез вроде бы москвичей...
- Что москвичей, мы уже знаем... - отозвался шеф. И протянул ей красное
удостоверение. У Даши лежало в набедренном кармане точно такое же, малость
позахватаннее, правда, и она сначала удивилась, но тут же спохватилась,
протянула руку.
Фотография убитого - человека с заднего сиденья:
На первый взгляд, корочки - - не подделка. Майор Гурьянов Игорь Петрович,
Московское городское управление внутренних дел.
- А это у него лежало в удостоверении... Небольшой листок белой плотной
бумаги, сложенный вдоль. Три строчки мелким разборчивым почерком:
"Ольминская Ольга Викторовна - 23-47-16, 27-80-22 Марзуков Кирилл
Сергеевич - 23-21-12, 23-44-03 Баранов Всеволод Петрович - 36-04-11".
...Никак нельзя сказать, будто уголовный розыск встал на уши.
Он в свете последних событий и так стоял на ушах, и позу менять не
пришлось - лишь беготни прибавилось. Двухместный номер в гостинице
"Шантарск", где остановились Гурьянов и все еще пребывавший на операционном
столе Мироненко, вычислили практически моментально, не напрягая интеллекта,
- визитки гостиницы отыскались у обоих в карманах. Как и паспорта (а у
Мироненко - еще и удостоверение, из коего явствовало, что он занимает
немаленький пост в московском частном сыскном агентстве "Бастион"). Никакого
оружия не нашли ни при них, ни в номере, зато по отпечаткам пальцев
безоговорочно установили, что оба там и в самом деле жили. Вещей почти не
было - два "дипломата" со сменными сорочками, бритвенными приборами и
прочими мелочами. Судя по авиабилетам, оба прилетели из столицы вчера
вечером и отбыть намеревались послезавтра утром.
Поскольку ни в городском, ни в областном УВД, ни в департаменте
общественной безопасности никто и представления не имел ни о какой миссии
столичного майора, а командировочных бумаг при нем не обнаружили, заработала
спецсвязь. Довольно быстро удалось выяснить, что удостоверение не
поддельное, и убитый в Щантарске майор - доподлинный сотрудник столичного
ГУВД, вторую неделю пребывающий в отпуске. Чуть больше времени пришлось
потратить, чтобы установить идентичность напарника майора, но в конце концов
штаб-кваргнру "Бастиона" уверенно опознала фотографию и признала Мироненко
своим - но о цели его приезда в Шантарск "Бастион" то ли не знал сам, то ли
не посчитал нужным откровенничать с провинциалами. Разумеется, и а ГУВД, и в
"Бастионе" пообещали незамедлительно начать расследование, но результатов
сибирякам пришлось бы дожидаться, как подсказывает печальный опыт, до
морковкиных заговин.
Ведмедь самолично наводил страх на спешно отловленных "центровиков" - но
те, колотя себя в грудь так, что гул слышали за квартал случайные прохожие
принесли торжественно все мыслимые клятвы, будто о личных делах покойного
Кролика им ничегошеньки не известно, и никаких москвичей они в глаза не
видывали. Как ни стращал их Бортко, как ни обещал осложнить жизнь до
предела, уехал он ни с чем - и, в свою очередь, клялся Воловикову (хоть и
далеко не так цветисто), что весь его опыт подсказывает: "центровики" не
врут, и столичные гости в самом деле были личным калымом Кролика.
Олечка Ольминская уже никому не могла объяснить, как и почему в кармане
ухлопанного неизвестными киллерами столичного варяга оказались ее рабочий и
домашний телефоны вкупе с "рабочей" фамилией и доподлинными
именем-отчеством. Господин Марзуков, разделивший с ней эту честь, владелец
телестудии "Алмаз-ТВ" и зять представителя президента господина Москальца,
уже неделю пребывал в Германии, в деловой поездке, и вернуться должен был
лишь послезавтра. После беглого опроса на студии, и без того взбудораженной
убийством Оленьки, выяснилось, что ни о майоре Гурьянове, ни о частном
сыщике Мироненко, ни о фирме "Бастион" там слыхом не слыхивали.
Третий фигурант, появились сильные подозрения, оказался мифом. Точнее,
чистейшей воды псевдонимом. Единственный Всеволод Петрович Баранов, какого
удалось отыскать объединенными усилиями всех паспортных столов Шантарска,
оказался восьмндесятидвухлетним божьим одуванчиком, третий год безвылазно
квартировавшим в доме престарелых с диагнозом "старческое слабоумие".
Телефон был контактным, принадлежал инвалиду второй группы, после
экспресс-проверки вроде бы признанному благонадежным. Список клиентов
инвалида занимал добрый квадратный метр, значился там и В.П. Баранов, каждый
вечер звонивший в одно и то же время и принимавший сообщения, если таковые
имелись. Каждое воскресенье инвалид выкидывал в мусорный бак накопившиеся за
неделю тетрадки с записями - но те сообщения, что значились под фамилией
"Баранов" и не успели еще угодить в ведро, ясности не внесли. Самые
невинные, на первый взгляд, фразы, безусловно, таившие двойной смысл, но
именно из-за этого дешифровке не поддававшиеся.
"Купили диван" может означать все. что угодно: от "прибыла конопля" до
"жена пронюхала"...
В последовавший за убийством вечер Баранов, вопреки железному ритуалу, не
позвонил - похоже, от услуг инвалида отчего-то решил отказаться. На студии
"Алмаз-ТВ" заверяли, что представления не имеют ни о каком Баранове.
Дракошу все еще держали в камере - откровенно говоря, из чистой вредности
выжидая, когда истекут законные семьдесят два часа. Как Даша и предвидела,
инкриминировать ему ничегошеньки не удалось. Порочащих его свидетелей так и
не объявилось, а пистолет оказался чистым и без единого Дракошнного
папилляра. С девочкой-продавщицей он и в самом деле был прежде знаком, но
это, конечно, не криминал...
Из сумбурных показаний с превеликим трудом отловленных очевидцев удалось
составить более-менее полную картину происшедшего, полностью совпадавшую с
рассказом Дракоши; то ли белая, то ли светло-серая "Волга" остановилась
впритык к "Опелю" и стрелок с заднего сиденья начал поливать германскую
тачку из автомата.
"Волгу", бело-светло-серую (то бишь модного оттенка "белой ночи"),
угнанную у вполне добропорядочного гражданина за полчаса до разборки,
обнаружили быстро - брошенной в паре километров от "Грампластинки". С
заднего сиденья изъяли АКМС с опустошенным рожком. Вскоре выяснилось, что в
Гурьянове и Кролике сидело еще по пистолетной пуле, предположительно от
"Вальтера П-88", но пистолет исчез вместе с нападавшими, остались лишь три
стреляных гильзы в салоне "Волги".
Дальше, естественно, тупик. Это для пессимистов. Оптимисты могли полагать
тупик входом в лабиринт. К тихой Дашиной радости, дело после короткого
военного совета забрали на Черского. Она на всякий случай договорилась с
Пилюгиным из областного угро, что орднунга ради допросит Мироненко, когда
тот придет в себя (как-никак убийство Олечки висело на ней, и следовало
отработать все контакты), но никаких надежд на эту беседу не возлагала и
сенсаций, равно как и ужасных тайн, не ждала - тут явно что-то другое, чисто
случайно пересекшееся...
Засидевшись из-за этих половецких плясок в своем кабинете до десяти
вечера, Даша, освободившись от хлопот, использовала служебное положение в
личных целях - сгоняла сержанта Федю по ближайшим киоскам раздобыть бутылку
сладкой миндальной настойки (со строгим наказом заплатить выданные Дашей
деньги, а не отымать бесплатно). Сержант обернулся моментально. Она приняла
стаканчик и по профессиональной привычке попыталась все же подыскать
кровавой разборке подходящее объяснение.
Как ни крути, все сводилось к нехитрой версии: московский частный сыщик
прибыл предъявить кому-то претензию, а за компанию (и соответствующий
гонорар, будем реалистами) прихватил знакомого мента. Случаются такие дела,
и они сплошь и рядом чище чистого - Просто в последнее время все больше
входит в моду не выполнять условия сделок и не возвращать долгов...
Возможно, в России такие разборки у пострадавшей парочки и проскакивали, но
во глубине сибирских руд злостные должники попались нервные, авторитета
московского ГУВД не признали и с ходу изрешетили назойливых просителей. Как
поется в полузабытом шлягере - "Вы не в Чикаго, юноша..." Все точно.
Шантарск - это вам не Чикаго, это гораздо хуже...
Вот только "Алмаз-ТВ" на эту гангстерскую акварель не приклеивался ни с
какого уголка. Даша потолковала с кем следует еще раньше, сразу после
убийства Олечки. Не было в работе "Алмаза" кровавых тайн, ради которых
следовало мочить наезжающих средь бела дня, да еще из автомата. Частные
телестудии - пока что не подходящее для отмыва грязных денег местечко. Не
из-за чего наезжать. Жизненный путь Олечки Ольминской и зятька Марзукова был
изучен достаточно хорошо, чтобы смело утверждать: единственный, кто способен
на них наехать, имея хотя бы мизерные основания, - это какой-нибудь
высокоморальный пенсионер, ветеран "Народной волн" или "Выбора России",
возмущенный эротикой, пару раз в неделю радовавшей глаз на семнадцатом
канале (в соответствии с нынешними предписаниями, строю после полуночи)...
Даша вздохнула, глотнула еще настоечки, придвинула телефон и наорала
номер:
- Здравствуйте, - сказала она. - Это Даша Шелгунова, если помните
такую...
- Господи, Дашенька, неужели вас можно забыть?! - игриво и жизнерадостно
завопила Хрумкина. - Куда вы исчезли? Я уже статью вашу поставила на ту
неделю...
- Дела замотали, - сказала Даша, ничуть не играя замотанность- - Мебеля
свои привозила и затаскивала, грузчики всю кровь выпили, не говоря уж о
водке...
- Да, голосок у вас определенно тусклый... Может, возьмете тачку и
заглянете в гости? Я как раз одна, такая скука... А то я - к вам? Устроим
новоселье...
- Честное слово, с ног валюсь, - сказала Даша. - До автомата вот еле
добрела, назад дойду - и в отключку до утра...
- Бедный ребенок... Но это здорово, что вы и замотанная вспомнили о
бедной газетной старушонке... А вы знаете, я ведь прекрасно о вашей просьбе
помню... Если вы завтра в редакцию подъедете часиков в семь, вечера,
понятно, сможем вдвоем навестить интересных людей...
- Непременно буду, - сказала Даша. - А как там, что-нибудь... - она
сделала многозначительную паузу, - торжественное?
- Да нет, просто нужно же когда-то ввести вас в свет, вот и удобный
случай...
- Непременно буду, - повторила Даша.
ШАНТАРСК ЧЕРСКОГО ВАТАГИНУ СОГЛАСНО ПОСТАНОВЛЕНИЯ КОЛЛЕГИИ НОМЕР... ОТ...
СООБЩАЕМ ДЛЯ ИНФОРМАЦИИ
НА ТЕРРИТОРИИ РОСТОВСКОЙ ОБЛАСТИ ГРАЖДАНИН ДАНЬШИН СОРОКА ДВУХ ЛЕТ БЕЗ
ОПРЕДЕЛЕННЫХ ЗАНЯТИИ СОВЕРШИЛ В ДВАДЦАТЬ ОДИН ЧАС ВЕЧЕРА НАПАДЕНИЕ НА
ГРАЖДАНИНА КРАШЕНКОВА ДВАДЦАТИ ПЯТИ ЛЕТ ТЧК НАПАДАВШИЙ ПРОКУСИЛ ГРАЖДАНИНУ
КРАШЕНКОВУ ГОРЛО И ВЫПИЛ НЕКОТОРОЕ КОЛИЧЕСТВО КРОВИ ТЧК СЛЕДСТВИЕ ВЕДЕТСЯ
РОТАНОВ
ШАНТАРСК ЧЕРСКОГО ВАТАГИНУ СОГЛАСНО ПОСТАНОВЛЕНИЯ КОЛЛЕГИИ МВД НОМЕР ...
ОТ ... СООБЩАЕМ ДЛЯ ИНФОРМАЦИИ
НА ТЕРРИТОРИИ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИЕ ПРОКОПЧЕНКО АСЛАХАНОВ
ЗОРИН БАРХАТОВ ЧЕКАНОВ ВОЗРАСТ ОТ ПЯТНАДЦАТИ ДО СЕМНАДЦАТИ ЛЕТ СОВЕРШИЛИ
НАПАДЕНИЕ НА ГРАЖДАНКУ САМОНЛЕНКО ДВАДЦАТИ ЧЕТЫРНХ ЛЕТ НАХОДИВШУЮСЯ ДЕВЯТОМ
МЕСЯЦЕ БЕРЕМЕННОСТИ ТЧК ПОСЛЕ СОВЕРШЕНИЯ ИМИ ГРУППОВОГО ИЗНАСИЛОВАНИЯ
ПРЫГАЛИ НА ЖИВОТЕ ЖЕНЩИНЫ ЗПТ ЧТОБЫ ЗПТ ПО ИХ ОБЪЯСНЕНИЮ ЗПТ ПОСМОТРЕТЬ ЗПТ
КАК ПОЯВЛЯЮТСЯ НА СВЕТ ДЕТИ ТЧК СЛЕДСТВИЕМ УСТАНОВЛЕНО НАЛИЧИЕ В КВАРТИРАХ
ВСЕХ ПЯТИ ПОДСЛЕДСТВЕННЫХ САТАНИСТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И СИМВОЛИКИ ТЧК ПРИ
НЕОБХОДИМОСТИ МАТЕРИАЛЫ МОГУТ БЫТЬ ВАМ ВЫСЛАНЫ ТЧК КОВЕРДА
ШАНТАРСК ЧЕРСКОГО ВАТАГИНУ СОГЛАСНО ПОСТАНОВЛЕНИЯ КОЛЛЕГИИ МВД НОМЕР ...
ОТ... СООБЩАЕМ ДЛЯ ИНФОРМАЦИИ
НА ТЕРРИТОРИИ МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ ЧЛЕНАМИ САТАНИСТСКОЙ СЕКТЫ ЧЕРНЫЕ КРЫЛЬЯ
СОВЕРШЕНО УБИЙСТВО ГРАЖДАНКИ ДЕМИНОЙ ШЕСТНАДЦАТИ ЛЕТ ЗПТ НАМЕРЕВАВШЕЙСЯ
ПОРВАТЬ С СЕКТОЙ ТЧК СЛЕДСТВИЕ ВЕДЕТСЯ ТЧК БАБИЧ
Глава одиннадцатая. Маскарадных дел мастер.
Воловиков аккуратно притер "волжанку" к бордюру, выключил мотор. Посидел,
бездумно глядя на изящную вывеску салона "Фантазия" (черные силуэты дам с
изящными прическами на белом и малиновом фоне), печально вздохнул и изрек:
- Рыжая, ты там поделикатнее...
- Помню, - невесело рассмеялась она. - Ногами не бить и сроком не
угрожать.
- Я серьезно.
- Вы что - боитесь?
- Сопля ты еще, - сказал шеф, поглаживая печально обвисшие усы. - Я бы
тебе, конечно, мог сказать, что деликатность нам тут необходима как орудие
производства - с целью наиболее эффективной разработки нового участка
работы... Ты бы это проглотила?
- Не-а. Это, конечно, правда, но процентиков эта на пятьдесят.
- Все же моя школа... Видишь ли, Рыжая, не боюсь этого сутенера ни
капельки. В первую очередь оттого что никто его, если вскроется что-то
серьезное, активное защищать не будет. Не тот случай. Большие люди не любят
мелких неприятностей. Спишут его в расход, сдадут, как ненужную карту в
покере, и появится другой, половчее... Просто, видишь ли... Переть
бульдозером есть смысл на явление, которое ты в силах полностью искоренить
или хотя бы нанести ощутимое поражение. А с проституцией как ни боролись за
всю писаную историю человечества...
- Ну вот, проценты правды увеличились примерно до восьмидесяти... - Даша
прищурилась:
- Ежели так рассуждать, нам бы оставить в покое и наркоту, и бандитов, а?
Тоже как-то не искореняются полностью, как ни топчи след...
- Ладно тебе ерша в заднице изображать, - шеф вздохнул вовсе уж тяжко. -
Ну да. Дипломатия. Просили меня... не заострять и не будировать. Если не
будет серьезного криминала. Ты ни на что, в роли старшего группы будучи,
глазыньки свои синие не закрывала? Не первоклассниц в позы ставят, в
самом-то деле, и не силком заманивают, по печенкам стуча...
- Да я понятливая, - сказала Даша, ощутив во рту привкус прогорклого
хозяйственного мыла. - И комсомольским задором разоблачать все и вся не
горю...
- Ну вот, ты меня и не подводи. Любой начальник, понимать, в наши
грустные и непонятные времена обречен быть дипломатом. Изредка. Ага?
- Ага, везде одно и то же, а в Лондоне еще и туманы... Не подведу.
Честное пионерское.
Она вылезла и, заранее придавая лицу выражение полного безразличия,
направилась в салон. И утешала себя одной бесхитростной мыслью: рано или
поздно в такой ситуации оказывается любой сыскарь от Аляски до Антарктиды.
Взять хотя бы парижский "розовый балет"...
Приемная - живые цветы в керамических горшочках на фигурной металлической
решетке, мозаика, чистейшие зеркала. Куколка с безупречно нарисованным
личиком, в накрахмаленном белом халате, выглядевшем даже чище, чем намеренья
"Тибета", тут же поднялась из-за темно-алого стола в форме подковы,
ослепительно улыбнулась:
- Слушаю вас, госпожа.
- Мне нужен доктор Усачев, - сказала Даша. искренне надеясь, что тон у
нее дипломатический.
Улыбка и глаза ничуть не потускнели, но что-то в них неуловимо изменилось
- Дашу мгновенно уценили. Без особого презрения, конечно - она просто
перешла из престижной категории в другую...
- Вам назначено?
Даша молча опустила веки, не дав себе труда кивнуть. Видимо, кукла нажала
хитрую кнопочку - из глубины освещенного приятным мягким светом коридора
как-то очень уж кстати появился широкоплечий мальчик при костюме и галстуке
- но вот фейс у него определенно был ольховский.
- Проводите к господину Усачеву, - и кукла потеряла к Даше всякий
интерес, вторично титула "госпожи" уже не удостоив.
Кабинет оказался небольшой, но уютный, выдержанный в разных оттенках
янтаря. Небольшая книжная полка, огромный круглый аквариум с яркими
вислохвостыми рыбками, безостановочно жевавшими несуществующий чуингам, что
твои качки. На стенах маленькие сибирские пейзажи с соснами, сопками и
половодьем жарков.
Доктор вышел из-за стола, галантно помог Даше снять пуховик, пристроил
его на вешалку, невероятно радушным жестом указал на мягкое кресло. Она
села, покосилась на оказавшуюся рядом большую кушетку - так и подмывало
спросить, не на ней ли сдают вступительные экзамены смазливые кандидатки.
Доктор, перехватив ее взгляд, пояснил непринужденно, не моргнув глазом:
- Знаете ли, у западных психоаналитиков, особенно в Штатах, заведено
укладывать пациентов на кушетку. Вы уютно устраиваетесь, расслабляетесь и
начинаете говорить, постепенно добиваясь плавного и откровенного потока
сознания... Японцы применяют схожий метод, "дзуйхцу", но у них следует
излагать поток сознания на бумаге...
- Каллиграфически? - в самый неподходящий момент перебила Даша. С
удовольствием отметила, что сбила его с мысли. И невинно закончила: - У них
же целое искусство - иероглифы...
- Что? Возможно... Впрочем, это несущественно. ВЫ сами не хотели бы
испытать сеанс психоанализа? У вас ведь очень нервная работа, правда?
Психоанализ не имеет ничего общего с вульгарным словечком "псих", это
скорее...
- Давайте лучше устроим сеанс вопросов и ответов, - сказала Даша
дипломатично. - Подробных отве-тов...
- Как вам будет угодно. Курите, пожалуйста, если курите. Что вы пьете?
- Ничего.
- Хотите само утвердиться, или в самом деле выпивка вас не прельщает,
даже хорошая?
- Все вместе, - сказала Даша, откровенно разглядывая его.
Лет пятидесяти (по документам - пятьдесят шесть), черные волосы слегка
курчавятся, никаких признаков лысины, кожа чуть желтоватая - больная печень?
В общем, симпатичный и располагающий, образу душевного психоаналитика
маэстро соответствует. На дам старше сорока должен действовать убойно.
- Итак, вы - Дарья Андреевна Шевчук, капитан угро, следователь по особо
важным делам... Еще вас зовут Рыжая, и это вам нравится...
- Смотря кто зовет.
- У вас прекрасные волосы. Естественный рыжий цвет сейчас встречается так
редко...
- У меня и ноги красивые, - сказала Даша. - Жаль, что сегодня я в
джинсах... Вообще, конечно, я прелесть. Если встанет вопрос насчет
вакансий...
- Если позволите, мы к этому вопросу вернемся позже, - мягко сказал
доктор. - Между прочим, я отчего-то уверен, что вы пытаетесь нахамить
исключительно из сознания определенной беспомощности... Вас, несомненно,
наставляли держаться деликатнее, но вы в силу твердости характера просто
обязаны самоутвердиться... Вас непременно следует называть по
имени-отчеству?
Даша спокойно выпустила дым:
- А вас непременно следует называть доктором?
- Но я же и в самом деле доктор. Вы, уверен, собрали обо мне все, что
смогли в сжатые сроки... Я психотерапевт. И в нынешнем своем бизнесе
занимаюсь именно тем, чему меня учили в университете. Знаете, вам, возможно,
это покажется странным, но в последнее время в США появилось новое течение в
психотерапии - если врачи-женщины считают, что это необходимо, они
занимаются сексом с пациентами. К проституции или пресловутому "разврату"
это не имеет никакого отношения. Ведь и мои девочки - психотерапия чистейшей
воды...
- Да-а?
- Зря иронизируете. Это, простите, от невежества. Можно задать нескромный
вопрос? У вас с личной жизнью...
- Я не фригидная, и на личную жизнь не жалуюсь, - сказала Даша.
- Тогда постарайтесь подняться выше примитивных милицейских рефлексов -
хватать, пресекать и доставлять... Попробуйте сделать над собой усилие и
взглянуть на проблему шире. Людям, достигшим определенного возраста и
располагающим определенными возможностями для удовлетворения прихотей, со
временем становится скучновато в постели - однообразие, пресыщение...
Полезно ввести некий элемент игры - особо подчеркиваю, не извращения, а
игры, театральности, эротического маскарада, отождествления себя и партнерши
с персонажами романа или фильма. Меж извращением и ролевой игрой,
предлагаемой моей фирмой, - дистанция огромного размера. Я мог бы сослаться
на опыт зарубежных коллег, но постараюсь сэкономить ваше время... И если
находится человек, способный заплатить немалые деньги за организованную
мастерами своего дела игру, если он в отношениях с партнершей остается,
повторяю, в рамках самого что ни на есть нормального сексуального поведения
- почему бы не поспособствовать клиенту обрести желаемое? Надеюсь, вам не
приходила в голову дичайшая мысль, будто в отношении девушек допускается
хоть малейшее принуждение? Прекрасно... Считайте, я занимаюсь психотерапией.
- И кто-то из ваших клиентов был в сопливом детстве влюблен в старшую
пионервожатую?
- Господи, а почему бы и нет? - Доктор, похоже, даже удивился, чуточку. -
Почему бы н нет? Возможно, так и обстояло. В любом случае моя фирма утешает.
Вот вам. в сопливом, как вы изволили сказать, детстве не случалось, часом,
самым несчастным образом влюбляться в элегантного постового? Или блестящего
офицера? Ваша служба в армии, да и нынешняя служба, опять-таки связанная с
мундиром, заставляет психоаналитика искать глубинные корни решений...
- Откуда вы знаете, что я служила в армии?
- Помилуйте, в определенных кругах вы - знаменитость и ваша биография
известна... - с милой улыбкой ответил доктор. - И коли уж мы завели разговор
о маскараде... Хотите, проведем безобидный эксперимент? Я дам вам адрес
одной... костюмерной. Возьмете напрокат любой из имеющихся там нарядов и
попробуете действие на вашем партнере. Потом, вместо платы за прокат,
расскажете о результатах, просто позвоните и обрисуете парой фраз, только
честно...
- Но ведь партнер не станет мне платить...
- Это несущественно. Я просто-напросто пытаюсь вам растолковать, что
никакого криминала в моей работе нет. Ну как, позвонить в костюмерную? Или
наденьте ваш капитанский мундир - у вас ведь есть, конечно? - на голое тело
и в таком виде предстаньте перед вашим другом. Простите, почему вы вдруг
чуточку покраснели? Право же, я вас не гипнотизирую и не читаю мыслей...
Между прочим, вот так, незаметно, наводяще, и начинается подчас
психоанализ... Нет, вы, решительно, слегка покраснели... Смущаться
совершенно незачем, у вас естественные реакции - стремление разнообразить
ощущения. Пробовали уже - я о мундире - или еще собираетесь с духом?
- А что, я попробую, - сказала Дата, чтобы вывернуться из печального
положения отступающей стороны. - Хорошо, я согласна, это естественно и
нормально, зов природы, наука это допускает. Убедили...
- Кстати, великолепный эффект в сочетании с мундиром дадут колготки
экзотической расцветки или узора...
- Учту, - обаятельно улыбаясь, сказала Даша. - Полосатенькие или в
крапинку? Давайте оставим эту лирику, я практик. Артемьева и Шохина у вас...
трудились?
- Да, - спокойно ответил доктор. - Это были Современная Деловая Женщина и
Юная Пионерка.
- А кто у вас еще есть?
- Желаете полюбопытствовать? - как ни в чем не бывало он достал из стола
пачку цветных фотографий. - Гимназистка, Горничная, Миледи, Сотрудница СД,
Парижская Цветочница... Вот этот набор - национальные костюмы: Молдаванка,
Испанка, Немка и так далее, всего восемнадцать... Гетера, Египетская
Танцовщица, Шансоньетка, Художественная Гимнастка, Строгая Училка,
Стюардесса, Фронтовая Радистка - вы не поверите, но у двух весьма почтенного
возраста людей последней удалось вызвать безвозвратно, казалось бы,
сгинувшую эрекцию. Воспоминания боевой юности... вы и сейчас назовете меня
аморальным типом? Юнга, Монахиня..- А это? - Даша вытянула снимок юной
блондинки в потрясающем платье, снятой во весь рост у камина.
- О... Елизаветинская Княжна. Сейчас наблюдается , рост интереса к
отечественной истории... Есть у нас, знаете ли, дача, декорированная под
загородный домик восемнадцатого века. Никакого картона и раскрашенного
холста, все на высшем уровне правдоподобия. Кстати, вы неплохо смотрелись бы
в роли Ведьмы.
- Ну, спасибо...
- Вы не поняли. Не Бабы Яги - Ведьмы. По древней традиции ведьмам
приписывают рыжие волосы. Вот наша бывшая Ведьма, посмотрите.
Очаровательная, рыжая. За эскиз платья и декорации "пещеры" я заплатил кучу
денег одному довольно известному театральному художнику. Даже не татарскому
- столичному.
- Интересно, он знал?
- Нет, конечно. Но я не считаю, будто набрел на идею первым. Наверняка
где-то есть аналоги...
- Дача... Стационар?
- Какие пошлости... - поморщился доктор. - Место отдыха. Девочка вышла
замуж, уехала, мы остались без Ведьмы. Вы знаете, сколько она зарабатывала?
И эта работа, смею вас заверить, не имеет ничего общего с вульгарным
конвейером, практикуемым так называемыми "эскорт-услугами"...
- Хватит, - тихо сказала Даша, и он замолчал. - Польщена честью, по
вынуждена отказаться.,. Ольга Ольминская имела какое-то отношение к вашей
фирме?
- Ни малейшего. Значит, все эти слухи о мундире. который на ней был
надет...
- Почему вы вообще согласились со мной встретиться? - резко спросила
Даша.
- Потому что клиенты встревожены, естественно. Два убийства за неделю...
- Три.
- Я о тех, что имели к нам прямое отношение... Ольминская, повторяю, с
нами никогда не была связана.
- От кого выходили утром Артемьева и Шохина? Доктор, улыбаясь, развел
руками.
- Хорошо, поставим вопрос иначе, - сказала Даша. - Мог их убить клиент?
- У них были разные клиенты.
- И все же?
- Исключено. Во-первых, совершенно невероятно, чтобы клиент одной девочки
знал время и место визита другой, и наоборот. А они ведь, насколько я знаю,
- они, да и Ольминская, человек, не имевший к нам отношения, - убиты все
трое одним и тем же... методом? Во-вторых... Я не поставщик материала для
извращенней и маньяков. И всегда стремился сократить риск до минимума.
Всякого потенциального клиента я изучаю долго и вдумчиво. Не со стороны -
здесь, в этом кабинете. Могу вас заверить, как профессионал-медик:
извращенца, больного с патологической тягой к убийству или нанесению увечий
хороший врач "вскроет" довольно быстро. Есть тесты, методики, приемы. Я же,
простите, не замотанный районный психиатр. Это мой собственный бизнес, и
проколов допустить я не могу.
- Так, - сказала Даша- - А не могло ли оказаться, что тот, кому вы
отказали, заметив у него нехорошие симптомчпки, преисполнился на вас лютой
обиды и начал.-- Гм... Версия неплоха, - сказал доктор, - но, увы, ничуть не
соответствует действительности. Мне случилось отказывать четырем. Один умер.
Один сидит в тюрьме. Один уехал из Шантарска, а четвертый уже полгода как
эмигрировал. Я и сам сразу же о таком варианте подумал... Мои аргументы вас
убедили?
- Пожалуй, - сказала Даша. - Почему девочек не забирали машины?
- Потому что у меня, повторяю, не вульгарный эскорт. К Елизаветинской
Княжне или Ведьме клиента отводили, но что касается остальных... Девочки,
как правило, уходят на всю ночь, их привозят к клиенту, и клиент, не глядя
поминутно на часы, сам решает, когда следует расстаться. У меня просто нет
такого количества машин, наконец... Пришлось бы завести для каждой девочки
радиотелефон вдобавок... Девочки уходят утром, когда город уже начинает
жить, у них есть деньги на такси, газовое оружие, они, как вы понимаете,
проводят ночи в наиболее благополучных районах города. Фирма существует
полтора года, за это время случались лишь мелкие инциденты, не портившие
общей картины. Такой ужас - впервые. Девочки боятся, клиенты нервничают, они
же умные люди и прекрасно понимают, что заподозрить могут в первую очередь
их...
- Персонал у вас большой? Я не о девочках.
- Человек десять. Только те, без кого не обойтись.
- Так может...
- Персонала я вам, простите, не сдам, - сказал доктор твердо. - Потому
что уверен во всех. Их я проверял еще тщательнее, чем клиентов. К тому же
было проведено нечто вроде внутреннего расследования, и результатами я
полностью удовлетворен.
- А "крыша" у вас надежная? Чудить не может?
- У меня нет "крыши", - ответил Усачев с явственной ноткой
самодовольства. - Нет такой необходимости. Уровень клиентов, как легко
догадаться, позволяет обходиться без "крыш". Есть возможность быстро и
эффективно справляться с неприятностями.
- Вроде визита капитана милиции, а?
- Господи, Дарья Андреевна, я не сомневаюсь, что вы умнее, нежели
пытаетесь предстать... Конечно, если у вас возникнет вдруг маниакальное
желание мне напакостить, вам, очень может случиться, и удастся сделать
парочку булавочных уколов. Но я пока не подметил у вас маниакальных
пристрастий. Ну зачем, в самом-то деле? Все эти игры никому не мешают и не
вредят. Не станете же вы запрещать дискотеки только из-за того, что
возвращавшаяся оттуда девочка была убита маньяком? Нет, серьезно, неужели я
вызываю у вас отрицательные эмоции? Вы бы лучше занялись "Листком", который
вопреки писаным законам публикует телефоны проституток... Или блуждающий по
вашему прелестному личику гнев - следствие моего опрометчивого предложения
насчет роли Ведьмы? Помилуйте, я всего лишь хотел, чтобы еще одна красивая
женщина получила достойное ее оформление.
Даша усмехнулась:
- Вы у меня все-таки вызываете одно единственное маниакальное желание.
Философствовать.
- На тему?
- На избитую, но страшно актуальную тему о роли рокового случая в судьбе
людей и фирм, - сказала Даша весело и вполне дипломатично. - У меня нет
времени на хобби, но одно все-таки есть - история криминалистики. Я могла бы
привести массу увлекательных и поучительных примеров, но нет времени... -
она расстегнула сумочку. - Вот эта штучка - магнитофончик. Удобная в
пользовании, высококачественная импортная игрушка из арсенала серьезных
людей. И вмонтирован он был в пудреницу Риточки Шохиной. Разумеется, можно
предполагать, что она купила пудреницу по случаю, не зная о начинке, но в
такие случайности плохо верится. Вы, наверное, тоже не поверите в
совпадение? Благо есть запись, снимающая всякие сомнения... (Она, ясное
дело, не стала уточнять, что так и не нашлось пока аппаратуры, на которой
можно прослушать микрокассету - если и в самом деле была сделана запись...)
Что за разговор нам удалось прослушать, я вам, конечно же, не скажу. - Даша
уже улыбалась во весь рот. - Просчитываются разнообразные и весьма пикантные
варианты, доктор... Человеческий голос, надо вам знать, столь же уникален и
неповторим, как отпечатки пальцев. Аппаратура разработана давно. В Шантарске
ее нет, не стану скрывать - но мы отправим кассету в столицу... Клиента
Шохиной мы вычислим - теперь это будет еще легче, бедных студентов,
заводских слесарей и нищих доцентов отметем с ходу, просеем те дома частым
ситечком... На кого работала Риточка, помимо вас, меня, в общем-то,
интересует мало. Вас это должно интересовать гораздо больше. Поскольку сулит
сюрпризы и крупные неприятности. Что, если хозяин Шохиной - настоящий
хозяин, чует мое сердце, - начнет разборку с вас? Столь шикарная аппаратура
подразумевает, как вы изящно выразились, определенный уровень возможностей.
Если это государственная спецслужба, вам начнут мотать кишки на плетень
довольно быстро - как только я заброшу информацию о магнитофоне во все
братские конторы. Вряд ли клиентам понравится, что любая ваша девочка -
теоретически, любая, верно? - может держать при себе магнитофончик. А если
Шохина работала на частников... Частники бывают разные. Вдруг вам начнут
мотать кишки на плетень в самом прямом, а не переносном смысле? Раньше, чем
успеют помочь благодарные клиенты? И еще о клиентах... Не решит ли кто-то из
них, особенно пессимистически настроенный, что это вы сами снабжали девочек
магнитофонами с целью последующего злостного шантажа клиентов? Вокруг
проституции всегда цветет пышный букет самых разнообразных сопутствующих
преступлений, говорю вам, как профессионал. На вас. в самом деле, ни один
подозрительный клиент не обидится?
Он слегка побледнел. "Нет, вряд ли девочка писала по его инициативе, -
подумала Даша, - очень уж неподдельным было удивление при виде японской
игрушки. Но дожимать нужно, он созревает..."
- Вам не кажется, что среди вашей клиентуры обязательно найдутся злые и
раздосадованные люди, без малейших угрызений совести способные лишить
человечество одного-единственного психотерапевта? Вполне могут решить, что
врачей у нас и так до хрена... - Она грубила вполне умышленно. - Потом-то вы
к нам прибежите и будете выкладывать все... если только успеете добежать.
Судя по лицу доктора, имелись у него и клиенты, способные лишить
человечество дюжины эскулапов, одним махом...
- Но я же не знал! Честное слово, я ничего не знал...
- Вот так и говорите, - сказала Даша с обаятельной улыбкой. - Так и
говорите, когда вам начнут загонять паяльник в анус. Может, и поверят. А
когда я тисну в какой-нибудь бульварной газетке через подставное лицо
статейку об игривом докторе, поставлявшем клиентам шлюшек с магнитофонами в
пудреницах, когда вас печатно обзовут шантажистом века - вы. конечно же,
подадите на газету в суд. Клиенты помогут... или нет? Не случится ли так,
что поплывете вы по великой и многоводной реке Шантаре пониже уровня воды?
- С-с...
- Стерва, - сказала Даша. - Рыжая стерва. Нет, вы и в самом деле решили,
что меня держат в угро за смазливую мордашку и изящную линию бедер? А
хотите, поедем к полковнику Бортко, да запись вместе и послушаем? Конечно,
она невинна, однако...
- Но клиент Шохиной не мог сказать ничего такого...
- А вы дадите мне - да и себе тоже - честное слово, что не найдется
клиента, который после статьи в газете решит, будто он мог сболтнуть при
одной из ваших девочек нечто? Я устрою такую статью, доктор. Есть каналы.
- Что вы хотите?
- Я же сказала - клиентов Артемьевой и Шохиной. Никто ничего не узнает.
Они будут уверены, что их вычислили в результате оперативно-розыскных
мероприятий. И предупреждать их о нашем разговоре не стоит, хорошо? - она
встала. - Выбирайте. У меня при самом худшем раскладе всего лишь отберут
дело. И бог с ним, я переживу - все ж меньше копаться в потрохах и дерьме. А
вот вы...
- Какие гарантии?
- Вы будете смеяться, доктор, но гарантия тут одна - мое слово офицера.
Не люблю я его давать, но никогда не нарушала. Вы ведь собирали обо мне
информацию, должны знать... В конце концов, вы мне не нужны, даже для
коллекции. Мне нужен маньяк.
- Но ведь клиенты вас не выведут...
- Это я решаю. Ну?
- Клиента Артемьевой сейчас нет в городе, вообще в стране, он вернется
недели через две...
- Шохинскнй?
- Только ничего не надо записывать...
- Разумеется, - сказала Даша.,
- Сиротников.
- АО "Бореи-Коисалтинг"? Так... А у Приставке, каковой тоже в свое время
имел дело с Артемьевой, не возникало ли каких психических завихрений?
Видите, кое-что я знаю уже...
- Нет. Человек был серьезный и уравновешенный.
- Что же он тогда застрелился?
- Представления не имею, - хмуро сказал доктор. Салон Даша покидала,
весело насвистывая и помахивая сумочкой. Сделала ручкой накрахмаленной
кукле:
- Бонжур, мадемуазель!
И села - впорхнула - в машину.
- Ты чего цветешь? - подозрительно спросил Воловиков.
- От сознания хорошо проделанной работы, - сказала Даша. - Я была
деликатна, как княжна Елизаветинская...
...Меры безопасности Даша приняла разнообразные. От чисто оперативных
(две машины подстраховки) до чисто психологических - отправляясь на свидание
к "бедной газетной старушонке", запаковала себя в плотную джинсу, добавив
свитер. Чтобы до минимума уменьшить поток предстоящих отрицательных эмоций
от неминуемого не гетеросексуального лапанья. Она уже чуточку раскаивалась,
что столь опрометчиво ринулась в этот явственно припахивающий серой омут
(попробовал бы Воловиков внедриться к педикам на остров Кумышева и терпеть
лапанье в тамошних кустиках), но отступать, конечно, поздно, внедрение
приняло официальный характер и превратилось в плановое оперативное
мероприятие. Все разрабатывалось на максимуме серьезности - подобрали
однокомнатную квартирку из конспиративных на случай слежки и проверки, а
куруманские коллеги кое-что предприняли, дабы подкрепить легенду. Хорошо
вдобавок, что Куруман территориально принадлежал к другой области, и
шантарские бульварщнки в пору всеобщей удельной раздробленности с тамошними
собратьями не контачили.
В такси, правда, Хрумкина вела себя на редкость примерно - разве что
украдкой тискала Дашииу ручку. Даша героически терпела, молясь в душе, чтобы
сатанистская гоп-компаиия и в самом деле замешалась в неприкрытую
уголовщину, а усатенькая оказалась бы в ее кабинете на засиженном десятками
клиентов стуле.
Остановились возле панельной девятиэтажки в Серебрянке - места, в общем,
знакомые, неподалеку от Петькиной Ямы, крохотного озерца, с которым у Даши
были связаны самые неприятные воспоминания. В подъезде Хрумкнна
приостановилась меж первым и вторым этажами, Даша приготовилась было к
ухаживаниям и признаниям, но хозяйка "Бульварного листка" с руками не
полезла, сказала тихо:
- Дашенька, милая, я за тебя поручилась, ты меня, надеюсь, не
оконфузишь...
- Постараюсь, - осторожно пообещала Даша.
- Вот отчею-то сразу почувствовала к тебе самую сердечную симпатию...
- Но все же понятно, - сказала Даша, одарив собеседницу томной и
блудливой улыбкой. - Это Он, Черный Мессия, нам помогает мгновенно отличать
друг друга в толпе крещеной биомассы...
За последние дни с помощью Глеба и Ватагина, снабдивших кипой
"методической литературы", Даша немного подковалась. А при необходимости
могла и неплохо изобразить дерганую шизофреничку, благо таких там навалом...
Переборщить она не боялась: Хрумкина, едва ступив в подъезд, словно бы стала
совершенно другим человеком: глаза определенно засветились этакой
сумасшедшинкой, лицо застыло, энергичная журналистка куда-то сгинула,
осталась кликуша.
- Милая, постарайся произвести хорошее впечатление. Я хочу, чтобы ты как
можно скорее слилась с братством, возможно, будет сам Мастер, держись с ним
почтительно, это великий человек... Через несколько дней полнолуние, и если
Мастер тебя признает, ты войдешь в Круг без долгих испытаний, а это редкая
честь...
Диковато было все это слушать в самом обычном подъезде на окраине
миллионного города. Заслышав о полнолунии, Даша навострила ушки: несчастного
спаниеля как раз в полнолуние извели...
Ключ у Хрумкиной оказался свой. В полутемной прихожей сразу же шибануло в
ноздри странным сладковатым запашком, исходившим от трех черных свеч,
горевших в прикрепленном к стене разлапистом шандале из позеленевшей меди.
Пол показался еще более странным - грязные доски в причудливо облупившейся
пестрой краске, - но Даша вскоре разглядела, что это иконы, довольно
тщательно подогнанные на манер паркета. Из комнаты, столь же скудно
освещенной почти не колыхавшимися огоньками свечей, отчетливо доносился
возбужденный, истерически-надрывный женский голос:
- Ээ... Бэ... Гэ...
Полное впечатление, что там зубрили вслух азбуку. - Тихонько... -
прошептала Хрумкина. - Уже начала. На цыпочках...
Кроме круглого стола посередине, мебели в комнате не оказалось никакой.
Пол так же выложен иконами, по всем четырем стенам висят перевернутые
распятия, православные и католические (ограбление дома католического
священника отца Иоахима в июле, машинально отметила Даша, в списке
пропавшего числится распятое из черного дерева...), три черных свечи в
древнем подсвечнике горят на столе и еще несколько - по периметру комнаты в
поставленных на пол прозаических блюдечках. Меж свечами в самых
непринужденных позах разместилось с десяток индивидуумов обоего пола, в
основном народ в возрасте, но попадались и совсем молодые. Насколько Даша
разглядела в полумраке, тихонько садясь на пол, справа от нее примостилась
совсем зеленая девчоночка, с отрешенным видом попыхивавшая черной гнутой
трубочкой, что твой товарищ Сталин. Втянув дымок ноздрями, Даша моментально
опознала конопельку, причем высококлассную, тохарскую. У нее возникли
подозрения, что дымящая фемина еще не вышла из позднего школьного возраста -
а это уже отлично, господа, это уже статья для хозяина квартиры... А девочка
- слабое звено, если раскрутить хорошую прессовку, машинально отметила та
часть сознания, что обязана была при любых обстоятельствах оставаться
неустанно бдящим электронным мозгом сыскаря.
Никто не обратил внимания на новоприбывших. Не до того было. Седоватый
джинсовый мальчик лет пятидесяти, сидевший почти напротив Даши, то и дело
отхлебывал из бутылки "Абсолюта", стараясь делать это бесшумно (щелк!
Артемий Фарафоитов, "Бульварный листок", основная тематика - антикоммунизм,
альпинизм и легализация публичных домов), но остальные, почти каждый, дымили
кто папиросами, кто трубочками, распространяя тот же вязкий запашок
качественного тохарского зелья. Да еще к свечному воску что-то пахучее было
подмешано. И плотные шторы задернуты наглухо, так что стояла жаркая духота.
Люди за столом, числом трое, все так же напряженно слушали четвертую,
истеричным голосом выпевавшую букву за буквой.
Даша тихонько стянула свитер через голову и подложила под спину к стене,
сразу стало уютнее. Молоденькая соседка тут же вольготно улеглась на пол,
непринужденно положив Даше голову на колени, уставясь в потолок. Даша не
шелохнулась, приглядываясь к четверке за столом и пытаясь догадаться, что
они там, черт их побери, делают.
Щелк! Спина, оказывается, принадлежала Паленому - он как раз повернул
голову, глянул влево, и Даша узнала знакомый по оперативной съемке шрам,
скособоченный подбородок, похожий на черепашью нижнюю челюсть.
- Бессмыслица... - объявила женщина.
Голос был исполнен такой печали, что невольно хотелось посочувствовать.
Даша врубилась наконец; они крутили блюдечко, обычный спиритический сеанс,
отсюда и странное шуршанье - это блюдце елозило по листу бумаги с
нарисованными по кругу буквами.
За столом возник тихий спор, нашпигованный учеными терминами вроде
"грубых вибраций", "антагонистических астралов" и "плоскомерности эфирной
кривой". Даша тем временем опознала еще двух участников эксперимента:
толстая дамулька с высокой прической из обесцвеченных волос - Людмила
Корзунова, некогда дипломированный врач, а ныне вольный народный целитель,
объявившая себя послом Высшего Галактического Разума в Шантарске (и даже
пытавшаяся вручить губернатору свои верительные грамоты, собственноручно
начертанные под телепатическую диктовку), интеллигент в немытой бороденке -
модный иглоукалыватель Карамельников, кришнаит и страшный любитель юных
медсестер, по этой причине уже однажды разминувшийся с уголовным кодексом
буквально на миллиметр.
Девочка пошевелилась, потерлась щекой о Дашину коленку и шепотом
поинтересовалась:
- А ты будешь меня любить? Даша ее проигнорировала, зато Хрумкина
моментально цыкнула злым шепотом:
- Светик, брысь!
- Нехорошая Катька, - чуть заплетающимся языком выговорила девчонка. -
Жадная, усатая. Усатая собака на сене. Вот возьмет Мастер и отберет у тебя
игрушку, я ему сейчас пожалуюсь...
И примолкла, посасывая шкворчащую трубку. Хрумкина тронула Дашу за рукав,
протянула портсигарчик с папиросами - конечно, "заряженными", и гадать
нечего. Даша мотнула головой и приступила к коронному номеру
"Дашка-наркоманка", который в прошлом году принес ей признание в гораздо
более опасной компании.
Достала из нагрудного кармана прозрачную коробочку от аудиокасссты,
извлекла маленький одноразовый шприц, где плескался кубик прозрачной
жидкости. Закатала левый рукав, сняла с иглы зеленый колпачок, тщательно
выдавила пузырьки воздуха и уверенно сделала себе укол, в мышцу, повыше
локтя. Спрятала коробочку и закинула голову, прижалась затьпком к стене,
ожидая "Прихода".
"Прихода", само собой, можно было дожидаться до второго пришествия,
потому что организм получил лишь кубик сорокапроцентной глюкозы - что для
него было даже полезно при нервной милицейской работе. Но, судя по лицу
Хрумкнной, сей маленький цирк лишь добавил Даше авторитета на зоне.
- Дашь уколоться? - заинтересовалась Светик.
- Брысь! - мгновенно отреагировала Хрумкина, заботливо спросила: -
Дашенька, а ты не вырубишься?
- С капельки? - фыркнула Даша, не пошевелившись. - Мне просто сейчас
будет хорошо...
Четверка за столом наконец закончила совещание, Устав проклинать
недостаточно тонкие вибрации. На блюдечко вновь возложили пальцы, и Паленый
вдохновенно начал:
- Вызываем академика Сахарова... Андрей Дмитриевич, вы с нами? Если вы
слышите нас, ответьте - можно ли ожидать решительного поражения
красно-коричневых на выборах? Ответьте, Андрей Дмитриевич...
Зашуршало блюдечко, и женщина завела:
- Е...Эм... Пэ...
Фарафонтов неуклюже поднялся на ноги, звонко покатилась бутылка. Спириты
дружно на него дыкнули, попытались опять сосредоточиться, но даже неопытному
наблюдателю в лице Даши стало ясно, что плоскомерный эфир вновь проявил
скверный нрав, и на линии пошли сплошные помехи. Паленый вполголоса
обматерил Фарафонтова. Тот, виновато пожимая плечами, на цыпочках пересек
комнату, присел рядом со Светиком и пощекотал ее за бочок. Она встала, и оба
исчезли на кухне. Все происходящее отдавало дурным балаганом, но Даша
слишком хорошо знала: эти могут стать и весьма опасными. В любой момент.
Особенно если есть волевой главарь...
Оказалось, пока она разглядывала спиритов, Хрумкина куда-то исчезла. Из
кухни через неплотно прикрытую дверь доносились недвусмысленные звуки. Еще
статья, отметила Даша. Копите, голуби, копите...
- Дашенька... - Даша тихо встала, ощутив знакомую охотничью дрожь в теле.
- Иди в ту комнату, - шепнула Хрумкина. - И буди обходительнее с
Мастером... Решается твоя судьба...
- Он кто?
- Черный Гроссмейстер, выше его в Шантарске нет...
Даша тихонько прошла к двери.
- Я сказала, что ты уже сделала укол, он поймет... - шепнула тащившаяся
следом Хрумкина, - но все равно, держись вежливо...
В соседней комнате не было и стола - только кресло посередине,
определенно антикварное. Человек, восседавший в нем, был закутан в черный
просторный балахон, а лицо закрывала черная маска, кажется, кожаная,
сработанная не в пример изящнее спецназовских капюшонов - она повторяла
черты лица и при этом, такое впечатление, копировала какую-то древнюю
ритуальную харю (у Даши не хватало должного образования, чтобы определить
точнее). Но пристально всматриваться она не стала, осторожничала, чтобы не
насторожить здешнего пахана чересчур уж осмысленным взглядом - тем более что
у него-то самого глаза смотрели вполне трезво и пытливо, Даша успела
.заметить.
Свеч здесь горело побольше, с дюжину, да еще вдобавок багрово рдела куча
раскаленных углей на огромном железном подносе в углу. Обнаженная женщина с
застывшим взглядом, стоявшая на коленях над блюдом, медленно протянула руку,
высыпала на угли щепоть тяжелого порошка, и повалил дымок с вязким запахом.
На коленях у человека в балахоне лежал длинный изогнутый нож с
позолоченной, а может, и золотой рукояткой, этакий ятаган со странными
знаками на лезвии. Даша, стоя с потупленным взором, хорошо его рассмотрела.
И пришла к выводу, что он ничуть не напоминает то лезвие, каким были убиты
три девчонки.
- Я чую дыхание Тьмы, Мастер... - произнесла женщина, не шелохнувшись.
- Делай, - сказал он, как отрубил. Посмотрел на Дашу. - Подойди ближе.
Она сделала несколько шагов вперед - пока человек в маске не остановил
повелительным жестом. Над углями струился слоистый дым. Обнаженная женщина
извлекла откуда-то восковую фигурку с приклеенными к корявой головке
настоящими человеческими седыми волосами и медленно, с величайшей
сосредоточенностью стала втыкать длинную иглу, целя туда, где у человека
располагается сердце, монотонно бормоча нечто похожее на заклинания.
Не обращая больше на нее внимания, человек в маске сказал:
- Раздевайся.
- Я - куруманская хозяйка ночи, - сказала Даша расслабленным голосом
наркоманки.
- Раздевайся... сестра.
Стараясь придать движениям неминуемую после дозы наркотика
расхлябанность, Даша стала медленно расстегивать пуговицы. Страха, понятно,
не было никакого. Чертова хата обложена, таксер был подставным
оперативником, на лестнице уже наверняка бдят камуфлированные амбалы,
достаточно визга или шума борьбы... Но не ублажать же его, черт побери? Если
полезет с нежностями, все рухнет, много на них не навесишь...
Ладно, лапанье еще можно перетерпеть, а там, когда зайдет далеко, можно и
симулировать всплеск наркотической ярости... Она избавилась от последних
деталей туалета, вопросительно взглянула, не забывая держать на лице
отрешенно-туповатую улыбочку.
Мастер поманил ее обоими указательными пальцами. Даша подошла совсем
близко. Повинуясь движению его ладоней, опустилась на колени меж его
расставленных ног, посмотрела вверх, но точный цвет его темных глаз
определить так и не смогла. Насчет особых примет можно только гадать. На
ладонях на пальцах - ни шрамов, ни татуировок, голос глубокий, звучный.
Маска сделана наподобие древнегреческого шлема, только гребня нет, волосы
закрыты - но они определенно подстрижены коротко, иначе выбивались бы пряди.
Негусто. Да, это, пожалуй что, волк... Главарь.
Он чуть наклонился вперед, приложив обушок лезвия к шее - лезвие вовсе не
показалось холодным - медленно задрал Даше голову. Провел кончиком клинка
меж грудей, вниз по животу. Даша не шелохнулась, прекрасно понимая, что идет
проверка.
- Геката, Зогро, Моммо... - бормотала женщина. - Зову тебя,
повелительница перекрестков и ночных дорог...
Обушок прошелся по коже пониже пупка, взъерошил волосы. Даша полузакрыла
глаза, учащенно дыша.
Это было не в кино и не во сне - посреди миллионного Шантарска, славного
в числе прочего и космической электроникой.
Человек в маске осматривал ее предплечья. Там все было в порядке - "следы
уколов" наносил специалист своего дела, знавший наркоманов лучше, чем
собственную жену. Кончик лезвия больно царапнул под левой грудью. Даша
терпела, мгновенно прикинув, как в случае малейшей агрессии нанесет удар.
Глаз она, конечно, не опускала, по-прежнему изображая экстаз, но
чувствовала, как по коже поползла кровь. Мастер подождал, когда стечет
немного на лезвие, медленно поднял его ко рту, слизнул половину, клинок
оказался у самых губ Даши. Она слизала остальное, ухитрившись не порезать
язык.
- Молись. Нашу молитву...
- Нима оговакул то сан вабзи... "Отче наш" шиворот-навыворот она зубрила
два дня и теперь отбарабанила без малейшей заминки.
- Встань.
Он усадил Дашу на колени, обнял за талию, положил ладонь на бедро. Руки,
чувствовалось, сильные, не дрожат ничуть - не пьян, запаха не ощущается, и
не похоже, чтобы принимал дурь. Положительно, волк... Хрумкина вышла от него
с физиономией, исполненной преданности и почтения, словно секретарь райкома,
удостоившимся визита к Брежневу...
Ладош, переползла с бедра на выстриженную по западной моде дорожку -
несуетливо, властно. Даша терпела, невольно отметив, что попала в лапы
опытного, спокойного мужика.
- Тебе сказали, кго я?
- Я тебя чувствую, даже если бы мне не говорили прежде... - тихо сказала
она. - Бабушка меня учила, что Черный Хозяин однажды придет...
- Ты мне нравишься, ведьма, - он был, конечно, в должной степени
возбужден, но на суетливого психа не походил ничуть. - Мне сказали, ты
хочешь примкнуть к Братству?
- Да, Гроссмейстер, - шепнула она.
- К великому Сатане ведет много дорог, но ни одной не проложено в
обратную сторону...
- Я готова...
Ранка под левой грудью уже не кровоточила. Ладони медленно блуждали по се
телу, дым плавал по комнате тяжелыми волнами, темные глаза в прорези маски
не отрывались от ее лица. Женщина в углу вдруг простонала-прорычала что-то
вовсе уж невразумительное, подняв фигурку над углями.
- Ты давно служишь Ему?
- С детства, - сказала Даша. - Я же говорю - бабушка учила... Жаль, что
ты не знал мою бабушку, Мастер...
Вот уж точно, мысленно добавила она. Бабушка, человек верующий, придушила
бы это сокровище собственными руками...
- Я хочу войти в тебя, - сказал он негромко. - Мы Должны слиться во благо
Его, погрузившись в поток энергии Князя Тьмы, несущей наслаждения Той
Стороны...
- Не здесь, Гроссмейстер, - сказала Даша, старательно придыхая после
каждого слова, - В магии Ритуала, в сиянии Луны, посреди дьявольской ночи и
с соленым привкусом крови на губах...
- Я понял, - ответил он, не убирая рук. - Через три дня - Полнолуние. И
черная месса...
Даша, решив внести инициативу и разнообразие, соскользнула с его колен и
медленно закружилась по комнате, раскинув руки, украдкой глядя под ноги,
чтобы не влететь босой подошвой в блюдо с углями.
Резко остановилась, повернулась к нему лицом:
- Я буду ждать полнолуния, Мастер...
- Смерть! - взвыла женщина, роняя на угли истыканную иглой фигурку. -
Смерть! И да растают кости Розанова, как этот воск, и растечется его
сердце...
Даша кое-что сообразила: Розанов, директор из "оборонки", заклейменный
демократической прессой как один из вождей "красно-коричневых противников
реформ", был на выборах в Госдуму наиболее опасным противником господина
Москальца. Нет, этот, в маске, безусловно, не Москалец, у того глаза
синие... Да и голос не тот... Интересные методы предвыборной агитации, надо
сказать.
- Иди к братьям и сестрам, - сказал Мастер. - И если кто-то выдумает к
тебе приставать, смело отвечай, что отныне ты - Невеста Луны...
"Ну, спасибочки, - подумала Даша, неловкими движениями собирая
разбросанную одежду. - Сей почетный титул означает, что на шабаше ты, друг
ситный, намерен меня долго и вдумчиво трахать. Наслышаны-с. Там поглядим..."
Вернувшись к "братьям и сестрам", чтоб им сдохнуть, она едва не
раскашлялась - дым там стоял вовсе уж коромыслом, за столом уже никого не
было. Бомонд, успев погасить половину свеч, энергично обжимался - в самых
неожиданных сочетаниях. Светик на сей раз оказалась в объятиях
Карамельникова - но Фарафонтова, блаженно дремавшего в уголке, это уже
ничуть не волновало, и несовершеннолетняя дива в расстегнутом сверху донизу
платьице во второй раз за сегодняшний вечер была увлечена в кухню. Паленый
обнаружился в самом дальнем углу, в обнимку с пухленьким красавчиком
Дугиным, тоже трудившимся в "Листке" чем-то вроде политического обозревателя
(если можно назвать политическим обозрением поток ругани в адрес тех, кто
ему не нравился или не разделял его ориентации).
Остальные тоже развлекались, кто как умел, - одна Хрумкина, оставшись без
пары, печально и потерянно крутила в руке бутылку фарафонтовского
"Абсолюта", где на донышке еще оставалось со стакан. Даша, застегиваясь на
ходу, деликатно отобрала у нес сосуд, принюхалась - вроде бы нормальный
алкоголь, без добавок, - и глотнула от души. Хрумкина враз оживилась:
- Дашенька...
Не без мстительного злорадства Даша сказала:
- Оставь в покое Невесту Луны, Катенька...
- Опять... - тяжко вздохнула та, и по щекам у нее потекли слезы горькой
обиды.
Глава двенадцатая. "Сатанинская гавань".
Неизвестно, что там за сложные (а то и наоборот - примитивные) процессы
сработали в голове, но сегодня Даша, сидя рядом с сержантом Федей в
служебном "Москвиче", то и дело внимательно вглядывалась в калейдоскоп
предвыборных плакатов, испятнавших все мало-мальски подходящие места -
вплоть до фонарных столбов и коммерческих киосков. Диковатые взгляды и
раскосмаченные бороденки прежних лет канули в прошлое - как-то незаметно
отсеялись и сгинули в полной безвестности горластые демократы, в качестве
козырей заявлявшие свой лютейший антикоммунизм, родственные связи с "врагами
народа" и многократные ходки в психушку. Нынешний кандидат попер сплошь
респектабельный - галстуки, аккуратные прически, вальяжные и чуточку
обеспокоенные судьбой России физиономии. Однако по неистребимой привычке
чуть ли не все они категорически и клятвенно обещали кто Луну с неба, кто
индексацию ваучеров и принародный дележ Алмазного фонда посреди Красной
площади. Правда, отошла в небытие и былая предвыборная традиция -
мини-вандализм. Фанаты соперничающих кандидатов больше не украшали особо
ненавистные им хари ни свастиками, ни могендовидами, даже ободрать афишку с
ликом политической вражины электорат как-то ленился...
...Вчерашнее расставание с поклонниками Князя Тьмы прошло вполне мирно.
Сначала Даша после интеллигентной беседы с Мастером собиралась посидеть
подольше, благо с провозглашением ее Невестой Луны отношение окружающих
стало невероятно почтительным, и с руками никто не лез - но вскоре в горнице
со спиритическим столом начался свальный группешник, в придачу к травке
появились и таблетки, разгорелось крайне неэстетическое обнажение души и
тела. Даша плюнула, объявила громогласно, что отбывает догнаться, и покинула
салон, в чем ей никто не препятствовал (Мастер из своего персонального
логова так и не появился, занявшись, как мимоходом подслушала Даша,
лирическими забавами со смотрительницей магического костерка).
Вот с Мастером-то и обстояло туманнее всего. Обе оперативных машины
старательно продежурили чуть ли не до утра и прилежно зафиксировали, как
расползалась после полуночи большая часть "чертовых кукол", как их в сердцах
окрестила Даша. Однако Мастера опознать не могли, поскольку в лицо его никто
не знал. Он мог быть любым из четырех вполне приличных на вид мужчин,
отъехавших от дома на машинах и одиннадцати, покинувших тот же подъезд
пешком. Навешивать им "хвост" по недостатку людей и машин не смогли,
конечно. Четверых автовладельцев наутро быстренько установили - но любой из
них с равным успехом мог оказаться как Мастером, так и совершенно
посторонним индивидуумом. А поскольку Мастер, строю говоря, ни в чем пока не
обвинялся и мог подозреваться лишь в соучастии в похищении собаки гражданина
Гупало, Дашино начальство к массированной отработке всех пятнадцати
незнакомцев, имевших несчастье угодить под колпак, отнеслось отрицательно -
даже с учетом конкретных исторических реалий, то бишь трех убийств, И Даша
(что с ней редко случалось) правоту начальства признавала на сто один
процент. Гораздо проще было, как предложил Воловиков, дождаться их "лунного
фестиваля" и обрушить на головы парочку "суровых участковых", нагрянувших по
жалобе соседей. На фестивале наверняка не обойдется без предосудительных
забав, если выбрать момент попикантнее, на дачке (а Хрумкина определенно
намекала, что чествовать приход полнолуния будут на даче) обнаружится и
травка, и несовершеннолетняя Светик в том положении, что у прадедов
именовалось "интересным" - а это уже откроет неплохие возможности для
маневра и прессовки...
Поднимаясь по лестнице, Даша даже не старалась Придать лицу грустную
озабоченность - чуяла, что и так не похожа на веселушку. Сообщать родителям
подробности убийства их единственной дочки и неизбежно выложить при этом,
как юная дочушка зарабатывала карминные деньги, - занятие невеселое, сколько
бы ты ни повидал "жизни наоборот"...
Они нажала кнопку звонка, вздохнув про себя и гадая, обойдется ли без
истерик.
Дверь открыл высокий светловолосый парень, лет на несколько ее младше.
Даша на миг растерявшись, подняла брови:
- Простите, а Шохины...
- Так это вы из милиции? Риткины родители так и не приехали пока.
Говорят, они на две недели махнули в Австрию, адреса не оставили, и где их
там искать, никто не знает. Вот если бы вы послали запрос в Вену...
- Все равно похоронили уже... - вздохнула Даша (и подумала, что австрийцы
вряд ли после такого запроса поднимут полицию страны в боевую готовность). -
Слушайте, а кто же мне звонил? Мне передали, Шохин...
- Я и звонил. Проходите. Я ж тоже Шохин. Племянник Степана Ильича. Из
Томска.
- Сын брата? Судя по тому, что вы именно Шохин?
- Ага. Младшего брата. Вам документы показать? Нам прислали телеграмму,
какой-то Петрищев из Союза художников. Родители выбраться не смогли, я сам
на похороны не успел... - он стал озираться. - Где-то сумка...
- Да ладно, - махнула рукой Даша. - Квартира была на пульте, если
вневедомственная охрана ее для вас с сигнализации сняла, значит, все ваши
бумаги сто раз осмотрели... Я и есть капитан Шевчук. - Игорь, - он протянул
руку. - Куда бы нам... Давайте на кухню, а у меня кофе вот-вот вскипит...
Нельзя было сказать, что он "раздавлен горем", как обожали выражаться
авторы дореволюционных сентиментальных романов, - что, впрочем, понятно,
всего лишь двоюродный брат, да еще живший в другом городе... Но и не
искрился весельем, конечно. Кофе и точно, вскипел через минуту. Даша сняла
шапку и присела к столу посреди роскошной кухни - пожалуй, так даже лучше,
не респектабельные, убитые горем мама и папа, а иногородний кузен...
Разлив по чашкам кофе, Игорь уселся напротив:
- Слушайте, а мне-то рассказать подробно можете? Или я считаюсь
недостаточно близким родственником?
- Нет тут никаких секретов, - сказала Даша. - Вот только я, уж простите,
рассчитывала на родителей, хотела порасспросить... А вы-то, видимо, с ней
виделись раз в год?
- Если не реже. Батя переехал в Томск, когда мне шел пятый, а Ритки и в
проекте не было. Да все равно ведь - родня. Симпатичная росла пацанка.
Только с ветерочком в голове, такое мое впечатление. Училась прекрасно,
готовилась поступать - а все равно с ветерочком,.. Или это в мои старые годы
так кажется, или профессиональный рефлекс...
- А вы, простите, как на хлеб зарабатываете?
- "Ахерон". Частное сыскное и охранное. Служил в десанте, потом поступил
было на иняз, предки дожали, да через год как-то вынесло на эту контору...
Ничего, прижился. Заведение приличное.
- Ну, как ни цинично звучит, это и лучше. - сказала Даша. - Изнаночки
навидались...
Она рассказала все основное, кратенько, без особых красот. О заведении,
где Риточка подрабатывала, не умолчала, но про фаршированную пудреницу, само
собой, не проболталась, она и родителям не стала бы рассказывать.
Кузен слушал, набычившись. Когда понял, что Даша закончила, закурил,
помолчал, глядя на стену, выложенную пестрыми кафельными плитками в колерах
хохломских ложек. Спросил угрюмо;
- А клиента вычислили? Вот бы кого подержать за кислород...
- Не надо, - мягко сказала Даша. - Все прекрасно понимаю, но знаю я вас,
частных сыскарей - что есть сил коллегам из штатовских романов подражаете...
- Все-таки сестренка, хоть и двоюродная. А родители так и не знают
ничего...
- Не надо. - повторила Даша. - Тут, Игорь, работает маньяк, а уж его-то
вы в чужом миллионном городе ни за что не нащупаете. Так что езжайте домой,
ничего лучшего и придумать невозможно...
...Городская травматология, как и вся знаменитая тысячекоечная, пахла
болезнями и болью, пропитавшими огромное угрюмое здание без малейших
архитектурных излишеств - прямо-таки на молекулярном уровне. И замечали этот
запашок, печальную ауру, как это обычно бывает, те, кто угодил сюда впервые
в жизни, оказавшись постояльцем казенной койки, либо навещая такового. Те,
кто здесь работал, подобно самому зданию, пропитались неизбежной дозой
профессиональной холодности. Даша к ним примыкала - у нее с "тыщей" связь
была давняя и довольно однообразная. Пару раз в месяц, а то и чаще, снимала
здесь показания, трижды навещала своих (одно ножевое ранение, одно пулевое и
одна язва от нервной работы), а в четвертый раз была одной из тех, кто нес
гроб. И, наконец, в девяносто третьем две недели маялась на третьем этаже в
общей палате, под видом малость порезанной ревнивым любовником
легкомысленной красотки - случалось такое внедрение... Из-за всего этого
здешние ходы и выходы Даша знала прекрасно - и потому уверенно проскочила
мимо склочной дежурной, моментально свернув на известную одним медикам
лестницу, поднялась на второй этаж, к двери, которую за выпадавшие перед ней
часы ожиданий успела изучить до мельчайших трещинок и пятен.
Сейчас, слава богу, не было причины ждать. Она с ходу прошла в кабинет и,
узрев хозяина в одиночестве, с порога спросила громко:
- Жора, веселые новости есть?
- Падай. Чаю хочешь?
Жора Строев, амбал с толстыми, как сардельки, пальцами (которыми он
неведомым чудом ухитрялся проводить ювелирнейшие операции), сотрудничал с
уголовкой в лице Даши настолько давно, что даже перестал бить к ней клинья
вопреки своей пылкой натуре, опалявшей сердечным жаром каждую вторую
смазливую медсестру, Не говоря уж о каждой первой. Он, конечно, не был
стукачом - просто квалифицированно штопал тех, кого Даша выслушивала и
допрашивала.
- Ну? - спросила Даша, отхлебнув темно-багрового чая.
Жора одернул несвежий после десятичасового дежурства халат и загадочно
изрек:
- Вроде бы да, вроде бы нет...
- Ты попонятнее, - сказала Даша. , - Не разбираю я вашей латыни...
- Крутит он что-то, ваш дырявый.
- Конкретно, как?
- Да понимаешь, Дарья... Я у него сам копался в ливере. Мужик
исключительно крепкий, а дырки не столь уж опасные, одна так - и вообще
рикошет, пробила пузо и на этом тут же успокоилась, органы не тронула.
Вторая оказалась в кишке, а поскольку он утром не ел, кишка была пустая. В
общем, я за одиннадцать лет мясницкой работы всякого навидался, и у меня
стойкое впечатление, что вторая пуля перед вторжением в брюхо пробила дверцу
машины, убойную силу потеряла... Клиенты с такими дырками, оклемавшись от
наркоза, обычно уже через сутки рвутся сами ходить в сортир и шлепать
санитарку по попке. А он лежит, как мумия фараона Рамзеса или кого
аналогичного. И притворяется, будто у него сотрясение мозга.
- Не могло быть сотрясения, - сказала Даша. - Сидел в тачке, там и
получил пулю. Только она не дверцу прошила, а руку рядом сидящего, ну да
один черт... Думаешь, злостно симулирует?
- Думаю. У меня и такие бывали - из ваших клиентов, понятно. Притворяется
умирающим - а сам стрижет ушками и мотает на ус. Так что я сидел и терзался
- искать тебя через контору или подождать до завтра. А ты сама вот
нагрянула...
- Так в чем загвоздка?
- Да в том, что светило Прилуцкий искренне ему верит и полагает, что
пациент скорее мертв, чем жив. И хотя я практик, а он нет - он начальник, а
я нет... Смекаешь деликатность мизансцены? Сегодня тот супермен из РУОП
торчал у палаты часа три - но потом подплыл Прилуцкий, весь в благородных
сединах и золотых очках, объявил с привлечением чеканной латыни, что пациент
еще долго пробудет в состоянии грогги. Супермен со всем пиететом выслушал
герр профессора, поскучнел лицом и отбыл. А я опять зашел к болящему, и -
клянусь тебе клятвой Гиппократа - ушки у него вновь на макушке, ресницы
трепещут, как у взволнованной гимназистки, окружающую действительность
воспринимает вовсю... Супермен мне настрого наказал при любых подвижках
ситуации брякать в первую очередь именно им, но у него - фигура
жизнерадостной гориллы, а у тебя - жизнерадостной газели...
- Стоп, - сказала Даша. - Сейчас десять минут одиннадцатого, твое светило
уже давно дома...
- А я к чему клоню? Мордовороты тебя пропустят?
- Конечно, - сказала Даша. - Сколько их там?
- Было с полдюжины, осталось трое - двое в коридоре, один в вестибюле.
- Халат есть?
- Вон, в шкафу, справа. Был один чистый...
- Прилуцкий тебя не сожрет потом?
- Начнет жрать - сбегу в платную медицину, ха! Давай вместе уйдем на
вольные хлеба? А то - поженимся, не уходя. Дарья, мы ж будем гармоничной
парочкой - оба привыкли к ненормированному рабочему дню и долгим дежурствам,
нервы друг другу мотать не станем...
- Я девушка неопытная, - отмахнулась Даша, накидывая халат. - Мне со
столь искушенным развратником и в постель-то лечь будет страшно.
- Так ежели...
- Погоди! - услышав тихое электронное курлыканье, она расстегнула халат и
полезла в объемистый внутренний карман за рацией. - Здесь "Ольха", слушаю.
- Второй, - послышался голос Славки. - Был гость, только что. Климовна
сыграла на медаль. Чаек и болтовня. Назвался участковым, помахал корочками,
но в руки не давал. Был в нашем форменном полушубке старого образца, с
рацией на плече. С точки зрения провинциальной советской бабки -
убедительная имитация. Поговорили по уму, выложила ему Климовна кучу
подробностей... Потом ребята его незаметно повели.
- Все?
- Все. От них еще ничего не поступало.
- Тогда отключаюсь, - сказала Даша. - Можешь не беспокоить, результаты
наблюдения подождут до завтра... Конец.
Выключила рацию и удовлетворенно улыбнулась - Гроссмейстер то ли послал
кого-то из шестерок, то ли заявился сам проверить, существует ли по данному
адресу только что перебравшаяся из Курумана Дарья Шелгунова. Но Вера
Климовна, уходившая пять лет назад на пенсию отнюдь не с поста детсадовской
нянечки, должна была прекрасно справиться с ролью любящей Дашенькиной
мамаши...
- Что за роковые тайны?
- Да ерунда, - сказала Даша. - Рутина. Пошли? Операционные располагались
в другом крыле, а на этажах, где были палаты, уже стояла тишина и безлюдье,
народ здесь лежал тяжелый и понапрасну по коридорам не шлялся. В стерильном
и унылом сиянии ламп дневного света грязноватые коридоры с облупившейся
краской казались и вовсе не приглядными, словно заброшенный бункер.
Откуда-то долетали приглушенные, монотонные стоны. Даша старалась ступать
потише, но засевший у входа на четвертый этаж "рысенок" услышал их
заблаговременно и тихо, властно окликнул:
- Стоять! Кто?
- Рыжая, - столь же негромко откликнулась Даша.
- На свет, тихонечко!
Они с Жорой поднялись на ярко освещенную площадку. В начале коридора
(заканчивавшегося тупиком) на протяжении добрых десятка метров стоял
непроглядный мрак - ведмедевская школа, сообразила Даша, костолом отключил
там все лампы, и теперь он с автоматом наизготовку был в темноте, а любой
прохожий - под светом. А парень из СОБР - у дверей палаты в самом конце
коридора, тоже с автоматом, и в случае чего поднимет тресконю не хуже
махновской тачанки. Двух определенно достаточно - прошло три дня, а к
раненому не искали подходов, не появилось ни единой подозрительной рожи...
- Проходите, - сказали из темноты.
"Приятно знать, что ведмедевские "рыси" узнают тебя в лицо, как
кинозвезду", - мельком подумала Даша, проходя мимо едва различимой во мраке
здоровенной фигуры, слегка припахивавшей оружейной смазкой.
- Поговорить? - спросила фигура.
- Ага, - ответила Даша. - Доктор обнадежил, что можно.
Отойдя на пару метров, она услышала, как спецназовец бубнит что-то в
потрескивающую наплечную рацию. Докладывает, конечно же, что раненый признан
медициной годным для душевных бесед. Но парни Бортко все равно опоздают...
Сержант из СОБР кивнул Даше и сообщил, что дежурство протекает без
происшествий. Подумал и тихо добавил:
- Вроде бы он там шебуршился немножко, кровать скрипит. И табачным дымком
определенно потягивает.
Жора с победным видом открыл было рот, но Даша скорчила ему страшную
рожу, призывая к молчанию, на цыпочках подкралась к двери и прислушалась.
Тишина. Осторожно потянула дверь на себя.
На столике горел неяркий ночник под фарфоровым колпаком. На стуле в
неудобной позе подремывала девчушка в белом халате. Еще открывая дверь, Даша
зафиксировала явственное движение на кровати, дернувшуюся руку. Подошла
ближе, втянула воздух ноздрями. Нюх у нес, как у всякого курильщика, был
изрядно посажен, но после коридора здесь и в самом деле сразу унюхивался дым
- а вокруг ночника еще плавала невесомая сизая струйка, не успевшая
растаять.
Подойдя вплотную, Даша присела на корточки и заглянула под кровать.
Узрела пустую баночку из-под какой-то мази, где в сером пепле квартировали
аж четыре окурка. И сказала тихо:
- У вас ресницы дрожат, больной. В ритме ламбады. И дымок еще не
разошелся...
Лежавший на спине человек медленно открыл глаза. Взгляд вполне
осмысленный, даже хитроватый. На губах появилась легкая улыбка:
- Ну захотелось покурить, доктор...
Девчонка-медсестра проснулась, вскочила, недоуменно моргая. Жора показал
ей ни дверь, глянул на Дашу, вздохнул со скорбным лицом зрителя,
выдворенного из кинотеатра посреди увлекательного детектива, без приглашения
удалился следом за девочкой. Даша огляделась - ну да, и форточка приоткрыта
- спросила:
- Девочка сигареты принесла?
- Ага. Что тут такого? Пожалела хворого. Вы ее не ругайте, доктор...
- Я не доктор, - сказала Даша. - Капитан Шевчук, уголовный розыск. - И
продемонстрировала удостоверение, подставив ею под свет ночника. - Вам
хорошо видно?
- Да, вижу...
- Итак, я - капитан Шевчук. А вы - Мироненко Анатолий Арнольдович,
частный сыщик из фирмы "Бастион", личность установлена, и сомнений в
подлинности пока не вызывает... Раз вы курите, ничего страшного, если запалю
и я... - Она села на стул и поиграла пачкой, прежде чем достать сигарету,
очень внимательно оглядела раненого.
Он тоже пытался ее рассмотреть, но меж ним и Дашей оказался ночник. По
документам ему тридцать восемь, но выглядит моложе, даже сейчас, после всех
несчастий, Мужичок, уверенный в себе, неглупый такой хитрован, сразу видно,
у московских сыскарей фейс специфический...
- Будете допрашивать?
- Хотелось бы.
- А это законно? Время позднее... Даша закурила наконец, усмехнулась:
- Неаккуратно, друг мой. Я ведь могу черт-те что подумать.
Законопослушный гражданин давно кричал бы: "Капитан, в меня стрелял толстый
хмырь в синей "аляске", парень в кепке и зуб золотой! Ловите его поганца!"
Не се па4?
- Честное слово, даже кепки не рассмотрел, если и была. Подлетела
светло-серая "Волга", оттуда рубанули из автомата...
- Вас не интересует участь спутников? Он слегка посмурнел лицом:
- Мне уже успели рассказать. Девочки, как я понял, меня преступником
вовсе не считают...
- Да и я вас гангстером не считаю, помилуйте, - сказала Даша
непринужденно. - Но вы не хуже меня понимаете, какие вопросы в такой
ситуации ребята вроде нас зададут парню вроде вас. Даже если начнете
уверять, что ждали открытия ларька с мороженым, или поскандалили с нашей
местной крутизной из-за плюшевого медвежонка, придется не поверить. Мы,
сибиряки, конечно, дикий народ, но за автоматы у нас, как и в более
цивилизованных краях, профи хватаются лишь при крайней нужде. А вас
уработали не дилетанты вроде ревнивого мужа пли поддавшего шпанца... Итак?
- Можно как-нибудь устроить телефонный разговор с Москвой? - С кем?
- С женой.
- По паспорту вы холостяк...
- А что, штамп - обязательно?
- Не будьте ребенком, - ухмыльнулась Даша. - С вашим "Бастионом" мы
связались, они и сообщат.
- Там ее не знают.
- Сочувствую, но ничего не поделаешь, - сказала она без всякого
злорадства. - Потом - сколько угодно. Не раньше, чем вы мне расскажете
достаточно... и не раньше, чем мы сможем это проверить. Будем реалистами,
ладно? Смыться вы отсюда не сможете, а устанавливать связь с друзьями через
сестричек не рискнете - откуда уверенность, что они не подсадные? Пока вас
ни в чем не подозревают, но если будете тупо молчать - подозревать
непременно станут, это азбука...
Мироненко, стараясь двигать рукой плавно и медленно, запустил ладонь под
подушку и достал сигареты. Даша предупредительно поднесла ему огонька. В
общем-то, она прекрасно понимала его колебания и уклончивость, каковые могли
проистекать вовсе не из-за причастности раненого к криминалу. Только
патологический оптимист, воспитанный на "Дяде Степе", может полагать, будто
среди ментов не сыщутся работающие на мафию. Найдутся, увы. Даша на его
месте тоже лелеяла бы подозрения - особенно оказавшись за тысячи верст от
родных мест, где ты считался в авторитете...
- Придется рискнуть, - пожала она плечами. Он ничего не переспросил -
значит, понял.
- Придется, - повторила Даша. - Потому что ничего лучшего не придумаешь.
Будь это официальная командировка, связанная с интересами государственных
контор или больших фирм, к вам бы уже давно нашли возможность проникнуть
коллеги. Будь у вас в Шантарске подстраховка, она за эти дни обязательно бы
попалась нам на глаза... Нет, вы с Гурьяновым работали на свой страх и риск.
И оказались, скажу откровенно, в хреновом положении. Давайте не будем тянуть
кота за хвост...
- Давайте, - кивнул он, чуть заметно вздохнув.
- "Бастион" утверждает, будто там ничего не известно о цели и характере
вашей поездки. Это правда?
- Чистейшая, Я работал сам на себя. У нас на это иногда смотрят сквозь
пальцы, дадут несколько дней отгула, если на тебе не висит срочных дел, и
положение в конторе хорошее. И, скажу, не хвастаясь, к кандидатам на
увольнение никак не относился... Мы с Гуръяновым приехали сюда от фирмы
"Арбат-Видео". Сеть студий кабельного телевидения в Москве. Совершенно
добропорядочная фирма. Так вот, они купили в Испании телесериал "Сатанинская
гавань". И еще не приступив к прокату, вдруг чисто случайно узнали, что ваша
частная студия "Алмаз-ТВ" купила у "черных дубляжников" тот же сериал - все
тридцать три серии, одиннадцать кассет... Естественно, не для того, чтобы
смотреть дома в одиночестве. Вы хоть немного имеете представление о сути и
размахе видео пиратств а?
- Слыхала кое-что, - сказала Даша. - Насколько я понимаю, размах
грандиозный.
- Ого! Не то слово. Американцы ухлопали на съемки "Водного мира" сто
семьдесят пять миллионов баксов, а у нас этот триллер века крутили за неделю
до официальной американской премьеры. Сперли копию прямо со студии,
скверную, правда...
- Не оскудела талантами земля русская... - кивнула Даша.
- Да уж... Словом, размах грандиозный, но эту пиратскую вольницу
понемногу начинают прижимать - И из-за воплей с той стороны бугра, и из-за
собственных интересов. Появляется все больше фирм, которые намерены вести
дела предельно цивилизованно. У моих клиентов - как раз тот случай. Кое-кому
может показаться, будто они ничего не теряют, коли ваш город от столицы
далеко, - но поставьте себя на их место. Вы выкладываете приличные деньги за
товар, купленный с соблюдением всех законов, а кто-то хапает то же самое,
выложив на черном рынке раз в двадцать меньше... И потому вы в целях
недопущения впредь, договариваетесь со столь же законопослушными собратьями
по бизнесу, решаете ни за что не спускать пиратам, С использованием строго
законных методов... или по крайней мере тех, что не предусмотрены уголовным
кодексом.
- Как это понимать?
- Методы, которыми я прижал "черных дубляжников", скажем так, уголовным
кодексом не предусмотрены... - ухмыльнулся Мироненко. - И ихний главный в
конце концов выложил адреса и телефоны троицы с "Алмаза", что приезжала в
Москву. Мы с собой привезли копии всех договоров...
- Где они у вас хранились? - насторожилась Даша.
- В моем дипломате, в синей папке. Дипломат остался в гостинице.
- Дипломат я помню, а вот папки не было... - протянула она. - Значит, вы
прилетели в наш веселый городок... и что было дальше?
- У Гурьянова здесь был знакомый его знакомого. Такой Миша Сорокин. Он
был чем-то знакомому Гурьянова обязан по столичным делам...
- А вам известно, что Миша собой представлял?
- А какая разница? - частный сыскарь спокойно пожал плечами. - Во-первых,
нам не обойтись было без местного гида-проводника, знающего все ходы и
выходы. Во-вторых, мы не планировали ничего противозаконного - так что, будь
Миша хоть самим Аль Капоне, на сей раз игра предстояла честная. Марзуков,
нам сказали, в Германии, а Ольминская погибла. Мы дозвонились до Баранова,
телефон оказался контактным, но ему довольно оперативно все передали - он
позвонил назавтра утром и предложил встретиться. Никто и подумать не мог...
Хотя дело это грязное и паскудное, они не могли не понимать, что за нами
придут другие, и потом, пиратский видеобизнес - не та сфера, где при
разборках начинается автоматная пальба. По крайней мере, прежде такого не
случалось.
- Все?
- Все.
- Вы же понимаете, что проверить будет легче легкого...
- Да ради бога, - сказал он. - У вас ручка с блокнотом найдется? Пишите
адрес и телефон "Арбат-Видео", проверьте завтра же...
Выйдя из палаты, Даша взяла Жору за локоть и громко спросила,
демонстративно кивнув на маявшуюся тут же медсестру:
- Жора, эта девочка - неглупая?
- Да вроде бы не дура...
- Вот и постарайся ей убедительно втолковать: если наш продырявленный
граждан попросит ее кому-то позвонить или отправить телеграмму, а она
немедленно не позвонит мне - я на нее категорически обижусь, а обиженная, я
зла...
Кивнула ему и направилась к лестнице, не столь уж и довольная беседой.
Залетный искатель справедливости прав: из-за нелегально купленного фильма
никто не станет баловать с автоматом в центре города. Еще и потому, что
дальше пойдет по песне Высоцкого: "Я ухожу - придет другой..."
А значит, версия Мироненко грешит пробелами и враньем. Но отчего-то же он
держался столь убогой версии, прекрасно понимая, как легко уголовке будет ее
проверить?
- Рыжая!
Уже взявшись было за ручку дверцы (притомившийся сержант Федя радостно
запускал мотор, но зажигание не схватывало), она повернула голову. Из белой
"восьмерки" целеустремленно вылезали Антонюк и Неволин, бортковскне
сподвижники из особо доверенных.
- Запел?
- Ага, - сказала Даша. - Совершенно бездарно запел, фальшивит
несказанно... Ребятки, вы слышали когда-нибудь, чтобы за
аудио-видео-пиратство дырявили из автоматов?
Орлы переглянулись, пожали плечами.
- Только ежели дикий рэкет... - сказал Антонюк. - Как он, в хорошей
кондиции?
- В полной, - сказала Даша. - - Валите, побазарьте. Авось вам больше...
Высоко над ними звонко разлетелось стекло. Даша машинально задрала голову
- и шарахнулась, сверху в туче осколков летел непонятный предмет, тут же с
грохотом брызнувший обломками метрах в пяти от застывших в нелепых позах
сыскарей. Света, падавшего из ярко освещенного вестибюля, было достаточно -
и Даши вмиг узнала бело-синий узор на черепках. Остатки ночника, возле
которою она сидела пару минут назад...
- Федя, держи вестибюль! - отчаянно закричала она, уже понимая, что
отдает совершенно нелепый приказ.
И через секунду неслась со всех ног - ступеньки, дверь, кто-то испуганно
шарахнулся, кисть левой руки пребольно ушибла о железо, уклоняясь от
столкновения, вестибюль, лицо у выдры-дежурной ополоумевшее, челюсть отвисла
- подошва кроссовки заскользила на мраморных плитках, Даша чудом удержала
равновесие. Следом топотали коллеги. Грохоча вверх по лестнице, Даша рванула
полу пуховика, обрывая пуговицы, выхватила пистолет и отвела затвор.
Тасамая площадка. Даша повела стволом, укрылась за косяком, напрягая до
рези глаза, пытаясь рассмотреть, что ее может ждать в полосе мрака. И видела
со своего места, что сержант лежит перед дверью палаты, скорчившись, нелепо
откинув руку. А там и рассмотрела метрах в трех от себя второе неподвижное
тело.
Втроем они подбежали к двери. Мертвая тишина. Молча переглянулись,
жестами распределили роли - и, рванув дверь, нацелив оружие, ворвались
внутрь. В лицо дохнуло холодным сквозняком.
Там стояла полная темнота, но Даша почти мгновенно нашарила выключатель.
Окно разбито. Медсестра лежит ничком, головой к окну. Пуля попала ей в
затылок. Мироненко свесился с кровати, верхняя половина тела на полу, лица
не видно. В него стреляли трижды - затылок, левая лопатка, правый бок.
Почти посередине комнаты черным глянцем отблескивал валявшийся на полу
китайский "ТТ" с глушителем - картина, в последние годы ставшая
классической...
...Часа в три ночи Даша уныло садилась в настывший на холодном ветру
"москвичек". Он с трудом выбрался из табунка стоявших с заглушенными
моторами милицейских машин и покатил прочь, чем-то напоминая побитую собаку.
Убийца испарился, как привидение. Точнее, как просчитавший все
профессионал. Вероятнее всего, спустился этажом ниже, откуда мог уйти в
четырех разных направлениях, по числу имевшихся боковых выходов. Правда, два
из них расположены поблизости от операционных, и суета там продолжается
круглосуточно, так что он наверняка воспользовался каким-то из двух других.
В "тыще" киллер ориентировался прекрасно - это сомнений не вызывало. И никто
ею не видел - что вероятнее, кто-то просто-напросто не обратил внимания, не
стал рассматривать быстро идущего человека, выглядевшего вполне обыденно.
Возможно, он был в белом халате - никого не удивит. если врач бежит по
коридору...
Реконструировать происшедшее было нетрудно - убийца, великолепно
владевший китайской игрушкой, срезал двумя точными выстрелами в голову обоих
караульных, так что они умерли мгновенно и сами выстрелить не успели.
Мироненко, заслышав, должно быть, нехорошую возню, падение тел, сделал
единственное, что оказалось в его возможностях - схватил ночник со стола и
запустил им в окно, привлекая внимание. И ворвался киллер...
У этой картинки был и второй план, но думать о нем было тягостно. И
пришла в голову эта идея не одной только Даше. В какой-то миг она случайно
встретилась взглядом с полковником Бортко - удивительно, сколько мыслей и
оттенков способно порой вместить мимолетное пересечение взглядов...
Все чертовски упрощается, если только допустить, что тертый спецназовец и
столь же опытный сержант СОБР смертельно лопухнулись оттого, что
расслабились, увидев кого-то хорошо им знакомого. Человека, чье появление их
ничуть не встревожило. Застать их врасплох мог, конечно, и некий ниндзя, но
гораздо проще предположить, что ниндзи не было, а был - свой... Даша, пусть
и с некоторым внутренним сопротивлением, готова была подозревать Жору, но
он, во-первых, не был для убитых своим, а во-вторых, расставшись с Дашей,
тут же отправился в регистратуру второго корпуса, что подтвердили целых три
свидетеля. Жора никак не успел бы...
Глава тринадцатая. Танцы с джентльменами.
- Вот и все, пожалуй, - раздумчиво сказал господин Марзуков, поставил
точку и ладонями сделал движение над листком, словно хотел подтолкнуть его к
Даше и побыстрее отвязаться. - По крайней мере, те Ольгины знакомые, которых
я знаю по фамилиям. При ее общительности и совершенно безалаберной
доверчивости ручаться за исчерпывающую полноту не могу...
Даша бегло просмотрела аккуратно пронумерованные фамилии - числом
тридцать две.
- У вас хорошая память...
- Профессиональная. Вам понятны пометки? СМИ - это...
- Я поняла. БИЗ - тоже легко догадаться... Она промолчала насчет того,
что владелец "Алмаза-ТВ" весьма дипломатично отнес в разряд бизнесменов и
кое-кого из "полутяжеловесов" шантарского криминала. В конце концов - не
пойман, не вор. Гораздо интереснее было наткнуться под номером девятым на
Паленого, а под десятым - на его ветреную "супружницу" Дугина...
- Вы уже нашли ей замену?
- Признаться, пока не думал. Нужно отойти от всего этого ужаса...
Контакт с ним Даша завязала, надо отметить ему в похвалу, легко. Ей
понравилось, что собеседник (двумя годами моложе ее самой) не строил из себя
крутого бизнесмена, шантарского Теда Тернера, и ни единого разочка не
намекнул даже про своего достославного тестя, одного из папанек шантарской
демократии и особу приближенную. Спокойный и элегантный молодой человек
(Шантарский госуниверситет, журфак, частная газета, еще одна, и наконец - не
без поддержки тестя собственная телестудня). И держался он типично, подобно
подавляющему большинству людей, волен судьбы оказавшихся внезапно
свидетелями по грязному делу. В меру вполне понятной нервозности, в меру
стремления сотрудничать со следствием согласно гражданскому долгу, в меру
откровенности, в меру легкой скрытности. Вот только как-то уж чересчур всего
в меру - этакий выверенный на точных аптекарских весах коктейль...
- Вы можете как-то объяснить ее полковничий мундир?
- Пожалуй... Простите, у вас какое образование?
- Милицейско-юридическое, - сказала Даша.
- Психолог, конечно, понял бы меня лучше, но постараюсь. Благо и сам я не
психолог... Видите ли. Олечка выросла в семье военного. Отец -
стратегический ракетчик, а это почти всегда означает уединенные военные
городки, точки в глуши. Единственный пример для подражания, образец,
наиболее характерная деталь пейзажа, ось жизни - офицер в форме. Потом вдруг
- большой город, прямо-таки мегаполис по сравнению с прошлой жизнью,
университет, разноцветно жизни, коловращение толпы, красочная палитра,
муравейник... Лично мне всегда казалось, что она с помощью военных одежек
бежала в детство. В тихий, уютный, несуетливый и безопасный мирок, в
сравнении с кипящим мегаполисом представлявшийся райским оазисом. Чем-то
вроде родной деревеньки, затерявшейся среди высоких хлебов. Я сам из такой -
разве что она затерялась меж таежных распадков вместо левитановских нив.
Поначалу очень трудно было привыкать к огромному городу... Понимаете?
- Кажется, - кивнула Даша. - Хоть я сама - городское дите, из
Серебрянки... И где же ей сварганили мундир?
- В облдрамтеатре. Все ее тамошние знакомые у меня обозначены под шифром
ОДТ.
- Ага. вот что оно такое... С Житеневым у них было серьезно?
- Господи, в наши дурацкие времена этот оборот не то чтобы не котируется
- просто как-то незаметно выпал из обращения... Замуж она, во всяком случае,
не собиралась. Ни за Житенева, ни за кого-то другого. Я бы сказал, они
поддерживали привычные, наладившиеся отношения - без попыток с чьей-то
стороны изменить сложившийся статус.
- У вас на лице мелькнула этакая досада, - сказала Дата. - Вам не
нравится Житенев?
- Каюсь. Категорически не нравится. Видеоинженера никак нельзя назвать
незаменимым творческим работником. Из-за всех его загульчиков руки чесались
выставить, да терпел из-за Ольги. Это в театре, как рассказывали, частенько
случается - висящий ярмом на шее любовник примадонны, делающей сбор...
- Нескромный вопрос можио?
- Насчет меня и Ольги? - мгновенно отреагировал он.
Даша усмехнулась:
- Коли уж пошла такая пьянка - то и о возможном роковом треугольнике...
- Вы знаете, было, - сказал Марзуков в меру смущенно. - Два раза. И
довольно давно. Только не настраивайте себя на привычные штампы о развратных
звездочках. Здесь вес иначе. Я как-то прочел несколько книг о Мерилин
Монро... Вам не доводилось?
- Листала что-то такое с массой фотографий,
- Ну, если "листали", придется объяснять подробно... Очень многие
писавшие о Мернлин подчеркивают, что мужчин она прямо-таки коллекционировала
не по развратности своей, а согласно жизненной философии. Постель в данном
случае как бы закрепляла дружбу, приятельские отношения... Словом, полная
противоположность расхожей хохмочке "проведенная вместе ночь - еще не повод
для знакомства". Понимаете?
- Вроде бы.
- Можно сказать, все это чуть ли не слово в слово списано с Ольги. Тот же
образ мыслей. С настоящим другом мало пить кофе и делиться тайнами, с ним
еще нужно переспать. Тогда это и станет настоящий друг. Кто-то может
посчитать такое поведение нимфоманией, но, право же, ошибется. Главное, я
вас умоляю, не ищите роковых треугольников и прочей геометрии. Олю следовало
принимать такой, какая она есть... была. Она не собиралась уводить меня от
жены, я не собирался бросать жену, а Житенев вовсе не собирался разыгрывать
ревнивца с отточенным кинжалом. Да ее и невозможно было ревновать. - Его
лицо вдруг на миг исказилось неприкрытой болью, чуть ли не судорогой. - Я ее
любил. Не в сексуальном смысле, все сложнее. За то, что она - это она, за
то, что она есть... - И тут же стал прежним, собранным, бесстрастным. - У
нее был удивительный талант с ходу знакомиться и непринужденно общаться с
самыми неожиданными людьми - и при этом ни единого раза не влипнуть в
неприятную или опасную ситуацию. Однажды, с месяц назад, она мне средь бела
дня продемонстрировала боевой "Макаров". Кто-то ей подарил, представьте
себе. В "Шантарских пельменях". Этакий сувенир. Неплохо?
- И куда она его дела?
- Я посоветовал вытереть и выкинуть - мало ли что на нем могло висеть.
Она заверяла, будто выкинула в Шангару.
- Ну, в любом случае дома у нее мы ничего огнестрельного не нашли, -
сказала Даша.
- Простите...
- Да?
- Откровенно говоря, я плохо понимаю, к чему весь этот разговор. Нет,
располагайте моим временем, как угодно, я не спешу никуда, но в толк не
возьму, зачем столь углубленно изучать ее прошлое. Это же маньяк, и она -
лишь одна из трех жертв, ничем меж собой не связанных...
"Милый, да я и сама не пойму, почему копаюсь в прошлом, отвлекаясь от
четких действии по ловле маньяка, - подумала Даша. - Не пойму... и тем не
менее веду Долгие, дурацкие порой, ненужные беседы. И еще очень хочу понять,
чего ты, такой респектабельный и деловой, боишься?"
Он боялся, определенно. Он хорошо прятал страх, но Даша давно научилась
подмечать такие вещи, не представлявшие в этом убогом кабинете ни малейшей
экзотики. Наоборот, она слишком часто сталкивалась с затаенным страхом в
глазах, в мимике, движениях...
- Вы правы, - сказала Даша. - Конечно, чуточку глупо... Но вы и меня
поймите. Новых убийств, слава богу, не было, но мы как на иголках и
хватаемся за любую соломинку.,.
- Есть же какие-то методики,..
- Вот только сексуальный маньяк сплошь и рядом понятия не имеет, что
обязан действовать согласно методике, - с искренним раздражением сказала
Даша. - Да, кстати. От маньяков как-то незаметно соскальзываешь и к
отклонениям от нормы... Вы не в курсе, что связывало Ольминскую с
Васильковым и Душным? Оба, между нами, на другое ориентированы... . - Ах,
эти... - досадливо по морщился Марзуков. - У нее с месяц назад прорезалось
новое увлечение. Сатанизм, черная магия, пришельцы... Ну, а Сема Васильков с
"супружницей" этим давно балуются. Это все из-за Житенева, подозреваю, Ольгу
он и приохотил...
- Он тоже?
- Ох! Зайдите к нему под благовидным предлогом, если и вы, чем черт не
шутит, интересуетесь. Всякое может быть, коли ваш майор возглавляет общество
уфологов... У Житенева богатая библиотека, за какую его лет триста назад с
ходу поволокли бы на костер...
- Недолюбливаете сатаиистов?
- Есть немного, - признался Марзуков. - Но не с позиций истового
христианина. Я неверующий. Дело в том, что эта сатанистская братия ходит и
лелеет свою исключительность, а я не переношу любых попыток создать где-то в
посконном углу этакую самопровозглашенную элиту...
- Понятно, - кивнула Даша. - И Ольга что, какие-то их сборища посещала?
Радения?
- Кажется, бывала несколько раз. С весьма загадочным видом интриговала
меня намеками на какие-то шабаши в полнолуние - якобы там чуть ли не сам
сатана появляется во всем блеске, и кадры получились бы великолепные. Я не
придал значения - в сатану тоже не верю. Может, и следовало обеспокоиться...
- А что это за история с "Сатанинской гаванью"? - спросила Даша небрежно.
- Вам ведь наверняка уже рассказали на студии, мой следователь изложил
подробно...
Как ни странно, Марзуков словно бы испытал нешуточное облегчение,
расслабился, обмяк чуточку, а ведь Даша могла минуту назад поклясться, что
будет совсем наоборот! Значит, не здесь собака зарыта, он прямо-таки ерзает
на стуле от радости...
- Положительно, какой-то сюрреализм, - сказал Марзуков чуть ли не с
веселыми нотками в голосе. - С "Сатанинской гаванью" нет ровным счетом
никаких неясностей. Мы купили у испанцев сериал совершенно законно, с
соблюдением всех мыслимых и немыслимых формальностей, точнее, у немецкого
представительства испанцев, но это ничего не меняет. Если необходимо, я тут
же представлю все документы, есть копия на русском. И для меня все
случившееся - настолько идиотская загадка... Ну нет слов! - Он досадливо
развел руками. - Настолько все лишено смысла и мотивов... В Москве,
действительно, вокруг останкинской иглы плещется море нашей и импортной
денежки. Там могут и убить. Я, признаться, отроду не принадлежал ко всяким
там национал-патриотам, но как бизнесмен, скажу по секрету: красные не так
уж и неправы, уверяя, что убийство Листьева связано не с политикой и
происками врагов реформ, а с длиннющим долларом... Но - в провинции?! Чтобы
приобретение частной сибирской телестудией дешевенького во всех смыслах
сериала вызвало срочный прилет московских варягов и их шумное
скоропалительное убийство?! Если мы кому-то и перебежали дорогу, он
быстренько купил бы аналогичную продукцию, ею завалены европейские помойки,
такие "Гавани" отдают по дешевке... Как вас убедить?
- Господи, никто вас ни в чем не обвиняет...
- Вот спасибочки! - фыркпул Марзуков. - Вот уж порадовали! Вот
разодолжили!
- Но я сама слышала от Мироненко... А через десять минут его убили.
- Ох, ой... - Марзуков прямо-таки взвыл. - Ну хорошо. Это я позвонил из
Штутгарта сторожу Михалычу, велел взять пулемет из шкафа с метлами и
изрешетить москвичей... Дарья Андреевна, я не верю, что вы и ваши коллеги -
дебилы. И не верю, что вы не собрали обо мне и "Алмазе" все, что только
можно... Ну объясните вы мне, зачем "Алмазу" понадобилось убийство тех двух?
"Сатанинская гавань" нами куплена законно, деньги уже переведены и
конвертированы. И мы сунем договор под нос любому, кто вздумает оспаривать
наши права. А если начнутся криминальные наезды, я немедленно обращусь в
РУОП, в ФСБ, к вам, да тестя задействую, извините за откровенность. Я в
своем праве, и в Шантарске меня легко защитят от каких-то залетных идиотов,
ничуть не нарушая закона. И оставьте вы нас, бога ради, в покое с этими
москвичами, я вас на коленях прошу! Ну не хотелось бы мне... - он сделал
многозначительную паузу. - Насчет Ольги - пожалуйста, любые допросы,
показания, когда угодно, сколько угодно, поднимайте с постели, не пожалуюсь,
дело святое, своими бы руками этого гада придушил. Но избавьте от этой
фантасмагории с "претензиями"! Мало ли что он вам наболтал... Никакого
Баранова я не знаю, и никто у нас не знает! Глупости же! Представления не
имею, что вокруг нас играют, но все равно - глупости!
Даша и сама почувствовала себя немного глупо - потому что успела
поговорить с Чегодаевым, заверившим ее честным прокурорским словом, что
договор с испанцами существует, и он в полном порядке. И нельзя исключать,
что в веселом кипении предвыборной грызни кто-то плетет хитрую интригу,
чтобы через зятя достать тестя. Если это так, распутывать данный трагифарс
нет нужды - а следует со сверхзвуковой скоростью удалиться с места
происшествия, своих забот, что ли, мало? Пусть Чека копает по старой памяти.
...Охрана офиса "Борец-Консалтинг" была поставлена на должном уровне,
даже завидки брали чуточку при виде четко налаженного профессионализма. Даше
пришлось на входе пройти через арочку металлоискателя и предъявить пушку,
затем миновать обыкновенную вроде бы салатно-зеленую стойку, явно скрывавшую
еще более хитрые детекторы. Мальчики в галстуках, с дежурными улыбками и
едва заметными опухолями под мышками вдумчиво изучили ее удостоверение и
поручили заботам Юной Деловой Женщины, льдисто-обаятельной, препроводившей
на второй этаж, в приемную со столь же деловой и утонченной Снегурочкой
номер два так что Даша на миг показалась себе эстафетной палочкой.
Господин Сиротников Олег Павлович, галантно вышедший ей навстречу из-за
умопомрачительного письменного стола, статью напоминал родовитого и бодрого
американского сенатора в неопределенном возрасте меж шестым десятком и
девятым. На самом деле, как многим в Шантарске известно, происхождения он
был самого что ни на есть рабоче-крестьянского, но благодаря мозгам добрался
сначала до третьего по субординации кресла в облисполкоме, а потом - до
трона некоронованного алюминиевого короля Шантарской губернии с прилегающими
инородческими волостями. Так что Даша не то чтобы погрустнела и прикусила
язычок - Просто хорошо понимала: даже не нужно особых наездов, достаточно
сему джентльмену набрать номер и не орать - всего лишь страдальчески
протянуть: "Вась, ну укороти ты эту соплячку..." И найдут способ укоротить.
Впрочем, не похоже было, что он намерен подавить величием. Очень уж лютая
и откровенная тоска в глазах, совершенно не гармонирующая ни с кабинетом, ни
с дорогим костюмом. Словно позволил себе расслабиться, зная, что гостья не
станет ни злорадствовать, ни сплетничать. Что ж, после их телефонного
разговора прошло часа три, с его возможностями нетрудно в темпе собрать о
Даше кое-какую информацию...
- Итак, вы на меня вышли... - сказал он, этой избитой фразой сэкономив не
менее десятка вступительных реплик о обеих сторон. - Каким образом?
- Оперативно-розыскным, - сказала Даша.
- Это не ответ. Было несколько вариантов подхода, и в зависимости от
каждого мне следует выбирать стратегию с учетом...
Даша молча смотрела ему в глаза, легонько улыбаясь. И вполне мирно
спросила:
- А вы уверены, что вам необходима стратегия? - Гм, пожалуй... и нет.
Влияние кабинета-- здесь с утра до вечера говорят о стратегии, тактике,
вариантах... Садитесь, - он показал на кресла у небольшого столика в углу. -
Выпьете что-нибудь? Нет? Ну, как душа пожелает... Что вы хотите? - То есть?
- Что вам нужно? Раздуть громкое дело? Получить , от меня... компенсацию?
- Положительно, вы сверх всякой меры увлеклись стратегией, - сказала
Даша. - Я, знаете ли, хочу поймать убийцу. Не слишком дерзкое желание, а? И
вполне естественное...
- Я обязан, знаете ли, просчитывать варианты. Для вас все может
показаться надуманной игрой, но, уверяю, найдутся те, кто захочет
случившееся использовать к своей выгоде... Правда, вы не замечены в
определенного рода связях... Вы, надеюсь, не думаете, будто это - я? Хотя,
честно признаюсь, алиби у меня нет. Вернее, нет тех, кто может подтвердить,
что я оставался в квартире.
- Вот это меня и убеждает, - сказала Даша. - Я как-то сызмальства не
доверяю очень уж элегантному и железному алиби. Как любой сыщик, наверное.
Просто ответьте на пару вопросов...
- Я о вас, как уже говорил, немного порасспросил... Говорят, вы опаснее
всего как раз в облике кокетливой простушки - глаза простецки хлопают, ножки
невзначай обнажаются, а в голове готовы подвохи и каверзы...
- Да? - с любопытством спросила Даша и села, как примерная школьница в
классе. - Возможно. Штампы - вещь прилипчивая... Вы к ней хорошо
относились?
- Более чем. В извращенцы не запишете?
- Ох, да кто нынче разберется, где что начинается... Можно нескромный
вопрос? Она была... только ваша?
- Я бы оторвал кое-кому голову, окажись иначе. И не смейте...
- Ну что вы, какая ирония, - сказала Даша. - Дело житейское, лишь бы не
силком, знаете ли... Вы ее никогда не провожали?
- Нет. Район довольно спокойный, в это время уже нетрудно поймать
машину...
- А кто к вам се привозил?
- Представления не имею. Я же не встречал у подъезда...
- Тогда вовсе уж не скромный вопрос, - сказала Даша. - Как это все
оформлялось? Вы звоните... кому, самому Усачеву? - и стойко выдержала
свирепый взгляд. - Не сердитесь на него, право. Он молчал, пока мог. Но
отыскался ключик...
- Да. Я звонил Усачеву и говорил: "Я хочу видеть Риту". Если не
встречалось каких-то бытовых препятствий, он вскоре перезванивал мне. Как
правило, препятствий не встречалось - все было в определенные дни недели, в
устоявшееся время. Максимум через сорок минут она звонила в дверь.
Послушайте, я частенько почитываю детективы и могу примерно предугадать ваши
вопросы... Ребенка она от меня не ждала. И в последнее время я не замечал у
нее каких-то признаков нервозности... да вообще не замечал. Крайне
жизнерадостная девочка. Вы можете поверить, что я был к ней по-настоящему
привязан? Доживете до моих лет, поймете, как много значат устоявшиеся связи,
привычки...
- Значит, вы и представления не имеете, как функционировал... механизм?
- А зачем мне это знать? Наоборот, не хотелось лишний раз вспоминать, что
есть... механизм.
- Собственные предположения у вас есть?
- Ни малейших. А у вас?
- Аналогично, - сказала Даша.
- Вы что, в тупике?
- Ну, не совсем, я бы не сказала... Видите ли, ко всем этим делам так или
иначе причастна масса людей. Кое-кого я уже вычислила, кое-кто прозябает в
безвестности, что мне категорически не нравится. И такова уж обстановка, что
не все смогут высидеть спокойно. Моя задача заставить всех - и преступника,
и прочих - действовать. Так пли иначе действовать. Чем больше вокруг
движения, мельтешения, пируэтов, перемещений - тем больше информации
потечет, пойдут глупости и ошибки, повысятся чьи-то шансы угодить под
прожектор...
Сиротников усмехнулся чуть свысока:
- И вы хотите заставить меня включиться в это ваше... мельтешение?
- Помилуйте, в вашем положении несолидно - мельтешить... Я вам
всего-навсего задам два вопроса. Могут ли ваши конкуренты или партнеры
навешать вам "клопов"?
- Для вас что-то очень уж детский вопросик... Ну конечно, без всяких
"может". Нынче не всегда и ясно, где кончается партнер и начинается
конкурент, сущие танцы с волками...
- А спецслужбы? Я не о нас, скромных, затюканных ментах...
Его лицо мгновенно застыло:
- . Что вы хотите сказать?
- Я туманно выразилась?
- Бог ты мой... Неужели Рита?
- Можете делать мне пакости, - сказала Даша-. - Можете мне, как
выражается полковник Бортко, делать Освенцим... Но, увы, факт остается
фактом: Рита вас писала. При помощи весьма компактной и высококлассной
техники, напрочь исключающей любительский уровень. Я не берусь гадать,
частная это техника, или все же государственная - нынче не сразу и
определишь...
И всерьез ожидала, что в нее полетит бутылка с красочным бесштанным
шотландцем на этикетке. Обошлось. Только взглядом пепелил. Что ж, в его
возрасте и при его положении можно бы и вспоминать почаще избитую истину -
крайне редко случается, чтобы юные красоточки любили пожилых королей, не
затаив тройного подтекста в мыслях и поступках...
Он наконец взял себя в руки. Даже усмехнулся криво;
- Полагаете, будут какие-то комментарии на тему версии о спецслужбах?
- Ну что вы, - сказала Даша. - Вы не дите, а я не Штирлиц...
- Ошибки быть не может?
- Хотите, покажу игрушку?
- Не надо. А вы жестокое созданьице, Дашенька...
- Соответственно окружающему миру.
- Я бы вас и в самом деле мог растоптать. Если бы вы существовали в
единственном экземпляре - безжалостная молодежь. - Он попытался беззаботно
улыбнуться. - Ничего, согласно печальному опыту человечества вы в конце
концов когда-нибудь, обнаружите, что играете в таком театре, где роли
странствуют по кругу...
Даша невинно сказала:
- Вы полагаете, было бы лучше оставить вас в блаженном неведении? Мне-то
казалось, я честно и деликатно оказала услугу...
- Благодарю от души, - с горечью поморщился Сиротннков. - Могу даже
премию выписать...
- Обойдусь.
- Знаете, даже операцию можно делать по-разному. Можно со скальпелем. А
можно - с исполненным охотничьего азарта личиком... Значит, теперь мне
предстоит действовать, а вам - с любопытством наблюдать? Вы уверены, что вам
удастся? Или - что зацапаете в клыки нечто полезное?
- Ничего в этой жизни не случается просто так, - сказала Даша. - И
классные магнитофончпки без причины в пудреницах не прописываются, возможны
самые неожиданные комбинации... Вы, обращаю ваше внимание, не отказались от
предлагаемого разговора, хотя имели полную возможность вежливо уклониться...
- Теперь понятно, как вам удалось надавить на Эдика. Но вам не кажется,
что переборщили?
- В смысле?
- Что, вы даже не в курсе? - слегка удивился он. - Эдик сейчас на
Королева. Только не в ресторане "Воевода", а в психушке. Вчера мне сообщили,
но я этого не связал тогда с вами...
- Вы серьезно?
- Нет, шучу от нечего делать, - поморщился Сиротников. - Увезли вчера
утром из дома. Вот вы и дождались... мельтешений. Был в жутком состоянии,
прятался под диван, лез в шкаф... - и резко встал. - У вас ко мне все?
- Пожалуй. - она тоже встала, довольная в душе, хотя достижения,
признаться, были мизерные.
...Внутренний осведомитель на Королева у Воловикова имелся.
Психиатрическая больничка, заведение на посторонний взгляд совершенно
безобидное, на деле всегда бывает под присмотром у уголовки. Случается, из
больницы утекают на продажу ампулы и таблетки - ибо иные медикаменты
подходят как для гуманного лечения хворых душою, так и для наркотического
кайфа. Случается, там за хорошие деньги или просто по дружбе можно
отлежаться, надежнейшим образом избежав уголовного дела, или просто
отсидеться, пока тебя за разные художества старательно ищут в совершенно
иных краях. Случаются и другие коллизии, идущие поперек уголовною кодекса -
от левого оформления "белых билетов" до старичков и старушек, упрятанных в
психушку родственниками по причинам, с медициной ничего общего не имеющим,
зато предельно сближенным с алчностью... Словом, полезно наблюдать изнутри
жизнь психушника - никогда не знаешь, что тебе понадобится, что стрясется...
Кстати, милейшего пожилого доктора, второй год исправно снабжавшего
уголовку подробной информацией о жизни родного коллектива, подсекли как раз
на медикаментах - когда он попытался было составить конкуренцию басалаевским
цыганам. У Воловикова в свое время были стойкие подозрения, что именно
конкуренты и сдали операм пытавшегося подкалымить эскулапа, паскудившего
своей интеллигентной рожей и дипломом о высшем образовании спаянные ряды
торговцев "Дурью" - но дела это не меняло...
Доктора она отыскала довольно быстро - благо оказался приемный день, и в
красном уголке психушки стояло сущее столпотворение: мудрые психиатры
расселись по залу, и каждого окружала куча родственников, с печальными
лицами слушавших невеселые подробности (правда, на паре-тройке лиц Даша
подметила вовсе не скорбь, а одна замотанная бабенка, никою не смущаясь,
орала в голос: "Доктор, вы этого алкана подержите до Нового года, хоть дети
отдохнут!".
Улучив интервал, когда очередной родственник отсел, а другой,
опечалившись, пропустил момент, Даша рванулась в образовавшуюся брешь,
плюхнулась рядом с благообразным седым доктором (везло ей сегодня на
благообразных джентльменов, спасу нет...) и, пока он не успел удивиться,
заторопилась:
- Вы меня помните, доктор? Я насчет Усачева... Доктор ее, конечно же,
помнил, но с полминуты моргал и жевал губами, пока не сообразил:
- Ах да, конечно... Вообще-то, это не мой участок...
- А скоро освободитесь и сможете мне помочь? Я вас умоляю, доктор, такая
неожиданность...
- Подождите с... - он обречено окинул взглядом ждущих. - С полчасика...
Раньше никак не управиться...
Пришлось убраться несолоно хлебавши. Она забралась в неприметный
"москвичек", и они с сержантом Федей, перебрасываясь пустыми фразами,
наблюдали от нечего делить, как люди покидают грустную больничку,
непроизвольно ускоряя шаг, чтобы побыстрее оказаться подальше. Никому не
хотелось, чтобы его ненароком приняли за пациента.
- Вот не дай бог угодить... - сказал Федя с кокетливым ужасом молодого
здорового амбала.
- Не зарекайся, - сказала Даша отрешенно. - Я в прошлом году вела одно
дело, пришлось кое-что подчитать... Кажется, у одиннадцати человек из тысячи
есть шанс загреметь независимо от прошлой жизни. Возрастные изменения
сосудов мозга.
- Шутите?
- Ни черта. Статистика такая. А уж кто попадет в эти одиннадцать,
неизвестно. Может, я, а может, ты...
- Мать твою...
Через сорок две минуты появился доктор, неуклюже влез на заднее сиденье,
повозился, устраиваясь, страдальчески вздохнул по своему обыкновению
(джентльмен в лапах грубых пиратов, понимать) и сообщил:
- Психоз с острым галлюцинозом. Акцент на ярко выраженной мании
преследования - в карточке записано, странности проявились еще вечером, ночь
он, вероятнее всего, не спал, а утром начался приступ, метался по квартире,
пытался спрятаться у соседей, лез под диван...
- Белая горячка? - спросила Даша, сидя к нему вполоборота.
- Родные говорят, не пил. Такая картина наблюдается не обязательно после
злоупотребления алкоголем. Просто симптомы крайне схожи. Преследователи, от
которых следует скрываться, враги... Его вовремя увезли. Здесь все возможно
- от прыжка в окно до нападений с топором на семью.
- А кто были эти враги? - спросила Даша. - Насколько я помню по делу
Лифантьева, в таких случаях более-менее подробно описывается...
- Убийцы - вот и все, что там значится. Страшные, беспощадные убийцы,
которые слоняются вокруг дома, трогают дверь, цинично пере! свариваются под
окном,., Знаете, что любопытно? Убийцы - девушки. Три молодых, красивых
девушки. Это несколько не вписывается в стандартную картину. Обычно бывают
мужчины - соседи, даже друзья, эсэсовцы, натовские парашютисты, сотрудники
КГБ... А у него - три девушки. Весьма нетипично.
- Как сказать... - проворчала Даша. - На наркотики проверяли?
- Разумеется. Сделали все обязательные анализы. Но ничего не нашли.
Возможно, чисто возрастное, изменения сосудов мозга...(Федя дернулся и
уставился на него с ужасом). Пока еще рано о чем-то определенном говорить.
- А побеседовать с ним можно?
- Смеетесь? Он зафиксирован на койке. Когда его привезли, купировали
возбуждение аминазнном и тизерцииом в ударных дозах, но отдельные проявления
сохраняются до сих пор...
- Девушки за ним и сюда последовали? - усмехнулась Даша.
- Да. Все замыкается на девушках - они выследили, догнали, твердо
намерены убить... Когда с ним можно будет поговорить, я совершенно не
представляю. Иногда это затягивается. Попробуйте позвонить дня через три,
возможно, что-то и определится...
- А вы уверены, что анализ не проморгал наркотиков?
- Ручаться, конечно, на все сто процентов нельзя. Вы же понимаете, при
нашей спешке и запарке... Пациенты Кашпировского давно схлынули, зато волной
пошли вкладчики МММ и аналогичных заведений... Вчера Даже Мавроди привезли -
ну, самозванца, понятно.
- Так, - сказала Даша. - А можете вы у него одноразовым шприцем откачать
капельку кровц, да мне шприц принести?
- Это бессмысленно. В крови у него сейчас столько нейролептиков, что
никакой анализ не отличит следов лечения от чего-то принятого ранее. Я
перекинулся парой слов с завотделением - он на наркотики не грешит.
Совершенно не тот анамнез. Все прекрасно укладывается в картину острого
галлюциногенного психоза.
Даша лихорадочно размышляла. Потом энергично тряхнула головой:
- Санитары там в комплекте?
- У нас же вечно недокомплект.
- Будет вам санитар, - сказала Даша, решив использовать на всю катушку
временное обилие подчиненных. - Он к вам через часок приедет, и вы, кровь из
носу, моментально его туда устроите как племянника жены брата соседки тестя,
скажем. И сделаете так, чтобы он как можно быстрее вышел в смену...
Глава четырнадцатая. Прыткий кузен.
Дверь распахнулась, кода Даша снимала пуховик с вешалки, а сержант Федя
топтался рядом, галантно пытаясь помочь и не уронить при этом зажатых под
мышкой учебников (ибо твердо решил, очарованный крутыми операми и Дашей
конкретно, на будущее лето поступать в Шантарскую милицейскую школу).
Появился бородатый тип с просветленно-пугливой, слегка опухшей
физиономией индивидуума, которому удалось благополучно, без "белки"
выскользнуть из длительного запоя - но маяться болями в организме и
тягостной бессонницей предстояло еще с недельку. Диагноз при взгляде на
такую рожу бывалый опер ставил с лету. Даша решила сначала, что это какой-то
антиобщественный элемент вновь перепутал двери - что случалось в среднем
раза три в неделю, поскольку поблизости от Дашиной резиденции располагался
ведавший участковыми майор Акимушкин - но тут же следом вошел веселый
Косильщик, хлопнул бородатого ладонью по спине:
- Заходи, Веласкес, не тушуйся...
Честное слово, он прямо-таки сиял - не отрекомендованный Веласкесом, а
Косильщик. Была в нем этакая усталая гордость, прекрасно Даше знакомая. Она,
выжидательно держа пуховик на руке, спросила;
- Ты кого привел? Ему бы в пивбар, болезному...
- Перетерпит, - безжалостно сказал Косильщик. - Садись, Веласкес,
покури...
Даша за локоть оттащила его в сторону:
- Что за улов? Мне ехать надо...
- Куда?
- На Каландаришвили, - сказала она шепотом. - Интересное кино
закручивается - наша малолетняя Анжелика и в самом деле та, за кого себя
выдавала, вот только нет у ее родителей еще и старшей дочки Нади. Один пацан
Витя десяти лет. А Надежда из "Шантарск-Тслестар", что живет рядом с
Житеневым, носит совершенно другую фамилию и в родстве с Изместьевыми не
состоит ни с какой стороны...
- Подождут, никуда не денутся, - так же тихо ответил Косильщик. - У меня
нашелся гриб поинтереснее. Свидетель по Шохиной... По тому утру.
Даша, не тратя время на восторженные реплики, повесила пуховик на
вешалку, жестом отослала Федю "погулять" и еще раз обозрела "Веласксса",
сидевшего на краешке стула так, словно стул был хрустальный, и благостно
смолившего сигарегку, зажатую меж большим и указательным пальцем трясущейся
руки. При одном взгляде на него хотелось пивка. С одной стороны, полагаться
на таких свидетелей иногда выходит весьма опрометчиво. С другой же, давно
известно, что порой лучшие свидетели получаются из одержимых бессонницей
старушек, равно как запойного народа и влюбленных - две последних категории
сплошь и рядом оказываются в самых неожиданных местах в самое неожиданное
время...
- Ладно, - сказала она напарнику. - Посмотрим... Он что, в том доме
живет?
- Ага. Только в другом подъезде. Веласкес - эго не кличка. Он у нас -
Веласкес Степанович Тихомиров.
- Попятно, - сказала Даша. - Папа был художник?
- Искусствовед, - тихо поведал в пространство Веласкес без кавычек. - В
областном музее работал.
- Бывает, - кивнула Даша. - В школе не дразнили?
- Разве что Вилкой...
- Ну, это еще ничего, - -дружелюбным тоном сказала Даша, подсаживаясь
поближе и сделав самую располагающую физиономию. - Знала я одного
Лагшмивара, честное слово. - Лагерь Шмидта в Арктике - так у того школьное
прозвище без содрогания и вспомнить нельзя... А вы сами, часом, не художник
будете?
Он кивнул, но тут же уточнил:
- Непризнанный.
- Бывает, - понятливо кивнула Даша. - Я в прошлом году вела дело по
убийству в мастерской, предмет изучила. Интриги и зависть или безжалостная
поступь рынка?
- Все вместе. Плюс изобилие алкоголя в круглосуточной торговле.
Даша окинула его откровенным взглядом:
- Ну, не скажешь, вообще-то, что на вас лохмотья...
- Оформительством подрабатываю, кормлюсь при новых русских и старых
инородцах...
- Дальше попробую угадать, - сказала она. - Ради тренировки дедукции.
Сдали заказ, получили денежку...
- Ага. Магазин на Котовского. Раньше там была бакалея, а потом закрыли и
устроили салон мебели...
Распахнулась дверь, что-то весело договаривая на ходу. влетели Славка с
Толей. Даша яростным жестом приказала им убраться в уголок и притихнуть.
- Салон я уделал в западных стандартах, им понравилось. И не обманули,
надо заметить. Отдали все до копеечки, и еще добавили парочку бутылок, у них
там закупили гору алкоголя для презентации. Пошел я домой и стал тешиться
алхимией - перегонял разрисованную бумагу в спиртное. Благо нет у меня дома
препятствий для таких опытов - то бишь юбок. Я человек вполне
гетеросексуальный, - поторопился он уточнить. - Только стараюсь их у себя не
селить, а то не успеешь оглянуться, как их растащит стенку покупать и
моющиеся обои клеить... В общем, проснулся я, глянул вокруг и определил, что
сосуды все опустели, а за окном темнота - то ли утро, то ли вечер. Взял
денежку и пошел в ларек. Хорошо этак идти, когда есть деньги и знаешь, что
ларек открыт, как на крыльях тебя несет над собачьими какашками,
просветленный ты и добр душою ко всему сущему...
- Шел той дорожкой сквозь гаражи, - вмешался Косильшик. - Где е„ потом
нашли...
- Той же, - кивнул Веласкес. - Истинно. И хоть был я добр душою ко всему
сущему, только все равно дал пинка под задницу тому паскудному китайскому
собаку с синим языком - когда он меня по своему гнусному обыкновению рванул
за штаны. Есть у нас в соседнем подъезде одна жутко рыночная банкирша, а у
нее - этот самый омерзительный собак. Мы с ним друг другу моментально
пришлись поперек души, и оттого он меня при любой возможности норовит
цапнуть, а я, грешен, и пнуть могу. Хоть и стараюсь обойтись словесами -
дамочка вонять начинает моментально, участковым пугает, банковскими
охранниками, хорошо еще, не киллерами...
- Значит, вы ее встретили?
- Истинно. Стал обгонять, шатнуло меня, хворого, занесло немного, чуть я
на нее не упал, собак рванул за штаны, а я пнул его пониже хвоста и увеличил
скорость...
- Когда это было? - спросила Даша.
- В темную пору, - исчерпывающе объяснил Веласкес. - Понял уже, что это
не вечер, а раннее утро. но насчет часов, минут и секунд лучше не пытайте,
все равно не вспомню. У меня часы самозаводящиеся, только я, начиная кушать
водочку, их снял и засунул куда-то, они и остановились, завод вышел...
- Дальше?
- Дошел я до ларька, сделал стратегический запас и пошел обратно. И
возникла потребность души в немедленном глотке. Бывает такая. На улице-то не
станешь, "луноходы" шмыгают, до дома терпеть нету моченьки, а в школе, в
ограде, кто-то уже прихлебывал с шумом и матерками, я туда идти испугался -
с похмелья всего боишься, а нынче тем более... И пошел я назад опять-таки
через гаражи. Есть там удобная щель меж двумя рядами, даже не особенно и
загажено, поставил я на землю аккуратненько свой стратегический запас,
оторвал пробочку с "Белой вороны", глотнул немного, зажевал чипсом
креветочным - такое умиротворение ауры настало... Уходить не хотелось. Тут
прошла банковская дамища, возвращалась из сквера, и ее китаеза, тварь
чуткая, меня учуял, даже облаял. Она, конечно, в пограничника Карацупу
играть не стала и прошла себе мимо. А я стал понемножку прихлебывать
"воронушку" - отхлебну и чипсами заем. отхлебну и заем, такая благодать... -
Он уже обрел уверенность в себе, и речь стала плавной, с примесью игры на
публику, - И уж совсем было собрался вернуться под крышу дома своего, как
вдруг произошло явление влюбленных. Я, знаете ли, из своей щели наружу не
смотрел, вниманье разделено было меж бутылкой и чипсами, следил, чтобы пакет
не уронить в окружающие кучки - и заметил их, когда они уже дернулись от
укрытия моего. Словно хотели его навестить, да увидели меня - и, понятное
дело, передумали. Только и далеко не ушли. Я осторожненько выглянул - а они
стоят гаража через три, стоят, нежно прильнув друг к другу, и нашептывает он
ей что-то, как все мы, грешные, фантазирует ее ласточку, а она глазки
прикрыла и, такое впечатление, всему верит... Коса по шубке струится, что
твой ручей... И так мне, похмельному, грустно стало, господа, от вида чужой
безмятежной и трезвой романтической жизни, что собрал я свои запасы, вылез
из щели и двинул домой - кося, конечно, одним глазком на сии амуры... Света
там было - одна лампочка над соседним гаражом, да за время сидения моею в
гнусной щели глаза к темноте пообвыкли. Бог ты мой, как они непринужденно
слились в объятии, господа, вы бы видели...
- А потом?
- Вернулся домой и продолжил истребление, - сказал Веласкес уныло. - Там
вскоре под окнами началась суматоха, машины замелькали в несказанном
количестве, милицейские замелькали в еще более жутком числе, я это тогда
никоим образом не связал с той дллннокосой прелестью, и жить стал по
обычному ритму - кушал, спал, просыпался...
- И когда до его квартиры добрались наши, он. бедолага, уже спал, -
кивнул Косильщик.
- Полагать надо. - кявнул Веласкес. - "Белый орел" с похмелья хорошо
валит... А впоследствии, я так прикидываю, существовал я в состоянии полного
несовпадения с вашими сыскарями: когда они звонят, я сплю, как их нет,
оживаю. Два дня назад решил, что пора немного и притормозить, пока из шкафа
Гоген с Рубенсом не полезли, купил "Обозреватель" - а там статья с хорошими
фотографиями. Узнал я девочку, и снова от тоски причастился. И ломал голову:
неужели тот паразит и есть неуловимый Чикатило? Так и не решил я для себя,
господа...
- Одежду он мне описал в точности, - сказал Косильщик. - И фотографию
Шохиной узнал из нескольких.
- Ты что же, до сих пор рыскал по тому двору? - удивилась Даша.
- Рыскал, - скромно сознался Косильщик.- - Сам не знаю, отчего. И
правильно сделал, как видишь...
- Значит, вы его видели? - спросила Даша. - Того человека?
- Я, конечно, косился в первую голову на девочку, но и его немного
рассмотрел. Совсем немножечко - интересно ведь было. что за мужики успешно
кружат головы юным девам...
- Описать можете?
- Не смогу, боюсь. Попробовать намалевать разве что...
- А одежда?
- Черный кожаный плащ, респектабельный, новенький. И черная шапка -
похоже, из какого-то дорогого зверя.
- А вы уверены, что дама с собачкой уже вернулась в дом, когда они там
стояли?
- Не знаю, куда она вернулась, только видел я ее дважды - когда шла в
сквер и возвращалась из оного...
"Интересно, - подумала Даша- - Весьма. Показания Казминой рассыпаются,
как карточный домик... если ему верить. А можно ли ему верить - вопрос
поистине гамлетовский..."
- Значит, нарисовать сможете? - спросила Даша.
- Попытаться не грех. Может, в руках будет больше памяти, чем в хмельной
голове, лишь бы не подвели рученьки... А вы, господа, меня на полчасика не
отпустите ли перед столь ответственным сеансом?
- Нет уж, - сказала Даша. - Вдруг да не рассчитаете? Ладно уж, сейчас
придумаем... Пару минут в коридоре посиди те, а? - Она многозначительным
взглядом велела Славке присмотреть за клиентом, и, едва оба вышли,
обернулась к оставшимся: - Это что же получается, соколы? Что банкирша наша
брешет?
- Все к тому, - сказал Косильщик твердо.
- А какой ей смысл брехать? - пожал плечами Толя. - Что-то меня этот
клоун не убеждает...
- Меня тоже, если откровенно. - задумчиво протянула Даша. - И не потому,
что банкирша респектабельнее, а оттого, что при таком запое можно родить
сорок бочек самых изощренных фантазий. И верить в них совершенно искренне...
Орлы, вы мою заначку не выжрали? Отлично, достаньте-ка из сейфа...
Когда Веласкес вернулся, на столе его ждал граненый стакан миндальной
настойки, а отправленный на рекогносцировку Федя доставил пяток разномастных
карандашей и несколько листов сероватой бумаги, предназначенной для писания
протоколов,
Пить художничек умел. Работать, впрочем, тоже - Даша, тихонько наблюдая
за ним, видела, что скверный карандаш в похмельных рученьках действует
довольно профессионально. В кармане у Славки запищала рация, Даша жестом
выставила его в коридор, чтобы не мешал вдохновению (которое и подкрепить-то
было больше нечем, настоечки оставалось ровно на стакан). Вернувшись, Славка
шепотом доложил:
- С Каландаришвили. Взяли какого-то типа, толкался у двери и пытался
пройти в гости, а его не впускали... Некий Шохин.
- Скажи, пусть подержат в машине, - шепнула Даша. - Все равно я туда
сейчас еду... Ну, что у нас?
Набросок с чуточку угловатыми линиями, в растушевке, Дашу разочаровал.
Нет, сделано было профессионально, и Риту Шохину даже можно было узнать - но
лицо ее кавалера, как Даше отчего-то показалось, выглядело скорее
воплощением некоей идеи, а не портретом конкретной личности: профиль
волевого, удачливого, сильного духом мужика, лишенный, похоже, всяких
индивидуальных черт. Что тут же подтвердил сам чуточку распохмелнвшиися
Веласкес, заявив:
- Вроде бы он, но и не совсем...
- А если еще раз попробовать?
- Наверняка то же самое и получится...
- Ну, а увидите - узнаете?
- Попробую...
- Ладно, - сказала Даша. - Ребята, возьмите показания, чтобы все было
честь по чести. Я полетела на Каландашку...
...Шохин сидел на заднем сиденье штатской зеленой "Волги" и, по всему
видно, не чувствовал себя особенно угнетенным статусом военнопленного. Один
оперативник не сводил с него глаз, устроившись рядом, второй наблюдал за
подъездом.
Конвоир подал Даше паспорт;
- Документы. Оружия при нем не нашли.
- Да откуда оно у меня... - беззаботно блеснул зубами Шохин. - Не резать
же я ее шел, в самом-то деле...
Даша хладнокровно упрятала его паспорт себе в карман и распорядилась:
- Двпгай-ка, голубь, в "москвичек"...
Села с ним рядом на заднем сиденье и выжидательно помолчала. Так и не
дождавшись объяснений, резковато начала сама:
- Ну, и что ты тут потерял?
- Да хотел поболтать с Анжеликой.
- С какой?
- А то вы ее не знаете... С Изместьевой.
- Мы-то ее знаем, - сказала Даша. - А вот откуда ты ее знаешь?
- В глаза не видел.
- Не свисти. А то ведь недолго и на семьдесят два часа... Привлекает
перспектива?
- Да не особенно.
- Вот и исповедуйся. Зачем пришел, что вынюхал?
- Ладно, - сказал Шохин спокойно. - Эта кукла, Анжелика, трудилась в той
же "фирме", что и Ритка.
- Откуда дровишки?
- Ритка мне присылала фотографию - они вдвоем, держатся за дверцу
неплохого "мерса", а на заднем плане благодушно ухмыляется весьма прикинутый
пожилой дяденька. А в письме сообщается, что подружка рядом с ней - некая
Анжелика, и они с этой самой Анжеликой на пару подрабатывают секретаршами в
какой-то богатой фирмочке, к хозяин настолько любезен, что разрешил им
щелкнуться на фоне тачки... Я уже тогда подумал, что дело пованивает. В
секретарши таких соплюшек если и берут, то - в ночные...
- Где фотография?
- В Томске. А номерок "мерса" я на всякий случай записал. Я же говорил:
как-никак - родная кровь, не хотелось, чтобы пацанка влипла в дерьмо...
Тогда же созвонился кое с кем здесь у вас, в Шантарске, дядечку они мне
быстро вычислили. Только потом навалились срочные дела с командировками,
было не до того. А сейчас пригодилось...
- Тряс дядечку? - усмехнулась Даша.
- Немного. С соблюдением правовых норм. Никакими секретаршами они у него
не работали. Зато в сауне с ним пару раз кувыркались. Он мне Анжеликины
координаты и сдал. Не столь уж и крутой дядечка, хоть и на "мерее"... Торгаш
среднего пошиба. Не станет он на меня "крышу" спускать из-за таких пустяков,
расстались вполне полюбовно, я ему пулеметом в брюхо не тыкал. Он сам
малость трясется, как бы не всплыли пикантные подробности... Договорились,
что он сдает Анжелику, а я про него забываю начисто. Даже бокальчик налил на
прощанье.
- Слушай, Филип...
- Игорь. Забыли?
- Филип Марлоу, имею в виду... Объясни ты мне толком - чего, собственно,
добиваешься? Выйти на хозяина фирмы? Так он, могу тебя порадовать, в
психушке. Честное офицерское. На клиентов? А они-то тут при чем? Не похоже,
чтобы твою кузину на эту веселую работенку заманивали битьем по почкам или
паяльником, уж извини... Чего ты добиваешься?
Он помолчал, чуть смущенно пожал плечами:
- Сам не знаю. Что-то тут не складывается.
- Что? Где?
- С этими тремя убийствами. Даша уже начинала понемногу шкворчать, как
разогретая сковородка, но старательно сдерживала себя.
- Слушай, умник, - сказала она спокойно. - Я в эти игры играю дольше
тебя. У меня опыт, контора, стукачи... И не надо меня учить. Все я понимаю,
но если еще раз перепдсшь дорожку - пеняй на себя. В этом городке, между
прочим, располагается штаб-квартпра Сибирскою управления внутренних дел на
транспорте. Обнимающего и ваш Томск. Суну в поезд, попрошу группу
сопровождения последить как следует - и покатишь прямым ходом до малой
родины. Так что ты уж лучше собирай вещички и сам возвращайся домой. Еще
одного трупа мне не хватало...
- Откуда ж труп, если девочек режет сексуальный маньяк? - усмехнулся он.
Даша растерялась на миг, но тут же опомнилась:
- Э нет, давай без демагогии. Девочки - другое дело. Будешь и дальше
приставать к дядькам из "Мерседесов", рано или поздно нарвешься на
сердитого, в чужом городе такие игры чреваты сломанными ребрами, а то и чем
похуже, тебе ли не знать... Ну, на чем мы поладили? Сегодня в десять вечера
как раз есть поезд на Томск, я выясняла.
- Уматываю, - глядя в сторону, сказал Шохин - Тут и правда глухой тупик.
Но эта Анжелика - та еще стервочка, точно вам говорю.
- Проверим, - сказала Даша. - Значит, она дома сейчас?
- Ага. Только не впускает. Прокатила на матах.
- Ладно, давай координаты дядечки с "Мерседесом" - и будем прощаться без
слез и объятий...
Он вздохнул, отдал Даше вынутую из блокнота карточку с записями, неловко
кивнул и вылез из машины. Тут же распахнулась дверца "Волги", бдительно
высунулся опер - но Даша успокоила ею жестом. Прочитала записанное на
карточке, хмыкнула:
- Стоило время терять...
Эту торговую фирмочку она прекрасно знала, и все, что за ней числилось
противозаконного (покажите такую фирму, за которой ничего не числится...),
могло интересовать лишь налоговую полицию и ОБЭП, но уж никак не уголовку. В
самом деле, глухой тупик - еще один любитель юных милашек, для порядка
поломавшись и поотнекивавшись, будет ронять слезы и распускать сопли,
напирая особенно на то, что никого он не принуждал. Теоретически можно его и
привлечь за склонение несовершеннолетних к известным прегрешениям, а
практически - не стоит результат стоптанных сапог. Разве что отложить в
памяти, вдруг кому-то из смежников понадобится компромат на этого деятеля...
- Выходит, и эта кукла - голимый эскорт? - не без охотничьего азарта
спросил сержант Федя.
- Хведор, охолонись трошки, - скучным голосом сказала Даша. - Если
свидетель не лжесвидетель, его облико морале никакой роли не играет... Ну, я
пошла.
Она уверенно нажала стальные кнопочки кодового замка (код был раздобыт
путями, которые отчего-то принято именовать "неисповедимыми"). Поднялась на
восьмой этаж в чистеньком лифте- Из-за двери житеневской квартиры доносились
вопли магнитофона, некая приблатнснная песенка - скрипка, баян и пропитой
бас под Розенбаума. Затянувшиеся поминки, должно быть, констатировала Даша,
звоня в соседнюю квартиру.
Брякать пришлось долго. После первого же звонка к двери примчался Джой и
радостно, с веселым привизгом залаял, однако хозяйка следом не спешила. Даша
придавила кнопку большим пальцем и не отпускала, пока не лязгнул замок.
Дверь чуточку приоткрыла, не снимая цепочки, блондинка Дашнного возраста в
черном кимоно, привычно подставила ногу, чтобы песик не выскочил.
- В чем дело? - спросила она резко.
- Капитан Шевчук, уголовный розыск, - с ходу отметив весьма не
приветливое лицо, Даша прилежно предъявила удостоверение в развернутом виде.
- И что вам нужно?
- Да с Анжеликой бы поговорить.
- О чем?
- Ну, вы же знаете...
- Насколько мне известно, для несовершеннолетних существуют особые
правила допроса - только в присутствии родителей...
- Я же не допрашивать пришла, а просто поговорить, - сказала Даша. И
продолжила с простецкой, открытой улыбкой: - А впрочем, вы все верно сказали
насчет правил... привезти, что ли, родителей? - наклонилась и сделала "козу"
красавцу кокеру, просунувшему-таки мордашку меж точеной икрой хозяйки и
стеной. - Здравствуй, Джой...
Блондинка, поджав губы, сняла цепочку:
- Проходите. Вы из городского управления?
- Да.
- У меня...
- У вас там есть знакомые, - понятливо, терпеливо закончила за нес Даша,
слегка кивая после каждой фразы. - Милейшие люди. С большими звездами.
Разуться?
- Сделайте одолжение, если вас не затруднит... Рассмотрев блондинку не
столько милицейским, сколь опытным женским взглядом, работающим в таких
случаях получше рентгена, Даша сообразила, что хозяйка вес же постарше ее
лет на пять - вот только пользуется косметикой на пару порядков выше той,
что может себе позволить капитан милиции (пусть даже и любовница
преуспевающего частного журналиста).
На диване обнаружилась юная Анжелика - веселая и довольная жизнью, в
таком же кимоно, только белом, с алыми узорами. Сидела, закинув ногу на
ногу, дымила, поглядывала на Дашу поверх початой бутылки, хмельно, однако
вполне дружелюбно.
Хозяйка досадливо сжала виски ладонями:
- Анжи, я тебя умоляю... Скоро в противогазе ходить придется...
"Хоть в этом малютка не соврала", - подумала Даша - хозяйка, и правда,
табачного дыма терпеть не может, сразу видно...
- Ой, ну ты нудная... - проворчала Анжелика, дымя. - Здрасте. Тут опять
какой-то циник домофон терзал, я вам совсем было собралась звонить, но тут
подлетели ваши, слышно было в микрофон, как они орут:
"Стоять, милиция!"
Сегодня она показалась Даше не столь примитивной. Даша присела на краешек
дивана и спросила:
- Что ж вы мне врали, дорогая Анжелика Валентиновна?
- Это насчет чего же?
Даша оглянулась на хозяйку - та, сложив руки на груди, стояла посередине
комнаты и изо всех сил пыталась сохранять спокойствие - покрутила головой:
- Видишь ли, врать милиции нужно умело. Ну какая же это "старшая сестра
Надька"? Это Ажнина Надежда Вениаминовна, старший менеджер протокольного
отдела "Шантарск-Телестар" - и в родственных отношениях с тобой, насколько
мне известно, не состоит...
На юной мордашке не появилось ни малейшего раскаяния:
- Виновата, сознаюсь. Послушайте, а какая вам разница? Или вы настолько
уж несовременная? Не обманом же я сюда проникла в отсутствие хозяйки? - Она
налила полный бокал белого вина, залихватски осушила. - Не будете же в
кандалах возвращать в отчий дом? И хозяйка выгонять не собирается... или
собираешься, Надя?
- Не глупи, - бросила хозяйка, настороженно переводя взгляд с
квартирантки на Дашу. Она не так уж была уверена в себе, как старалась
показать, лицо стало чуточку трагическим.
Уловив неуверенность, Даша не колебалась. Встала, кивнула в сторону кухни
и пошла первой, не оборачиваясь. Хозяйка вошла следом, опустилась на
табурет, нервно переплела пальцы:
- Послушайте, в нашей фирме хорошие адвокаты. Фирма, как вам, вероятно,
известно, крупная и солидная. Я числюсь на хорошем счету, меня обязательно
будут...
- Не гони пену, - четко, с расстановкой произнесла Даша- - Пену - не
гони. Усекла?
- Что вы себе...
Но Даша, почувствовав слабину, столь же четко и холодно продолжала:
- Ладно, не надо истерик и драм. Даже крупные и солидные фирмы не любят,
когда их незаменимый персонал влипает в грязные истории - особенно когда эти
истории пересекаются с серийными убийствами...
- Где же тут...
- Пересечение? Вот и выясним. Кто из нас кому навредит и с каким успехом
- вопрос, конечно, дискуссионный. Но я здесь не затем, чтобы вас уличать и
выводить на чистую воду, честное слово. Бог с вами, ваша личная жизнь меня
не касается... если только найдем взаимопонимание. Вы себе и не
представляете, насколько может осложнить жизнь человека рассерженный мент...
Даже в нашем с вами случае. Мы найдем взаимопонимание, а?
- Что вы хотите?
- Значит, это ваша ночная лялька? Ажнина и Анжи - гм, даже гармонично...
Где вы ее взяли? Усачев сосватал?
На щеках блондинки выступили алые пятна, она совершенно другим голосом
сказала;
- Я вас прошу...
- Нет бы с этого и начать, - сказала Даша. - А то - фирмы, адвокаты...
Ляльку у Усачева купили? Надежда с обреченным видом кивнула:
- Поймите...
- Да понимаю, - сказала Даша. - Я же сказала-не надо драм. Вы все равно
не мои охотничьи угодья, я обычно охочусь в других местах... Но коли уж так
вышло, что перед вашим домом убили человека, вышедшего из соседней с вашей
квартиры... Вы знали Ольминскую?
- Только по телевизору видела. Однажды вроде бы встретила в подъезде, но
я тогда опаздывала, летела со всех ног, мельком отметила, что она похожа на
Ольминскую, но не разглядывала. Я и представления не имела, что она бывала у
соседа...
- А с соседом у вас какие отношения?
- Никаких. Несколько раз сталкивались на площадке. Даже фамилию не знала.
- Как по-вашему, может Анжела врать насчет загадочного незнакомца,
которого видела в подъезде? Вы ведь прекрасно понимаете, о чем я, не могла
она вам не рассказать...
- Рассказывала, конечно...
- Ну, и что вы думаете? Подруги как-никак, вы е„ должны были немного
изучить...
- По-моему, она ни капельки не врала, - чуть подумав, уверенно сказала
Надежда. - Она не фантазерка. Анжи места себе не находит, ей по-настоящему
страшно...
- Что-то она вполне веселенькая...
- Потому что поддала, - грустно усмехнулась Надежда. - С ней всегда так,
завидую, честное слово: стоит опростать пару бокалов - и напрочь отлетели
все печали... А трезвая места себе не находила, правда. Я не могу ошибиться,
ей страшно по-настоящему. Вчера разревелась, ее трясло, еле удалось
успокоить... Вы не сняли охрану?
- Нет пока, - сказала Даша. - Вот видите, вполне нормально поговорили,
зачем же было хамить? Хороню. Посидите в кухне, пока я с ней поболтаю. И все
забудем...
Она вышла, села на диван почти вплотную к юной гейше, выдержала паузу и
сказала:
- Ну что, Анжелика Валентиновна, интересный вы человек, право....
- Конечно, - соплячка смотрела вызывающе. - Слушайте, не надо читать
мораль. Вы живете так, а я - этак. Все относительно. Вы бы лучше этого
маньяка ловили, как-никак на деньги налогоплательщиков существуете...
- Ну, ты еще не налогоплательщик, радость моя, - сказала Даша хмуро. - А
маньяк... Насчет него ты ни капельки не соврала?
- Да зачем мне? Можно подумать, так и мечтала привлечь к себе внимание...
Да мне теперь на площадку выйти страшно!
- Предположим, - сказала Даша. - Ты Риту Шохину знала?
- Кого?
- Маргариту Шохину. Ты, вообще-то, газетки почитываешь? Знаешь, что
убитых было три?
- Читала в "Обозревателе". Шохина - это которая?
- Вторая. С косой.
- А... Была фотография. Симпатичная.
- Так ты ее не знала?
- Откуда?
- Она, между прочим, тоже из вашей фирмочки.
- Что, правда? - пьяноватые глазенки таращились так невинно, что Даша
поневоле девчонке верила, - Не знала я никакой Риты Шохиной, честное слово.
Думаете, у нас планерки собирают? Профсоюзные собрания с премией за
перевыполнение итогов года? Ничего похожего. Никто никого не знает. Если уж
вы раскопали насчет фирмы, должны бы знать... Видела я пару раз других
девчонок, в...
- В "костюмерной"?
- Ага. Только общаться, а тем более знакомиться нам не рекомендуется.
Категорически.
Даша билась с ней еще с четверть часа. И вынуждена была признать:
практически все, что говорила девчонка, .весьма и весьма походило на правду.
Усачева Анжелика и в глаза не видела, а из всего персонала знала лишь
вербовщика, некогда сманившего ее на "курсы фотомоделей" (впрочем, шустрая
современная девочка моментально разобралась, что к чему, и о вербовщике
вспоминала без малейшей неприязни, наоборот), "костюмершу" и двух шоферов,
возивших к клиентам. Конечно, многого она определенно не договаривала,
замыкалась, как улитка в раковине, едва речь заходила об именах, адресах и
словесных портретах. Запугали, надо полагать, изрядно, как в таких
заведениях, независимо от разряда, и принято. Даша не раз, допрашивая
эскортниц, сталкивалась с таким именно поведением, сложился уже стереотип...
Разве что держалась юная Анжи гораздо увереннее и наглее, чем шлюшка
"массовою разлива" - должно быть, не без влияния работодателей, заверявших,
что их заведение на голову превосходит все прочие.
Правда, от знакомства с Шохиной (да и с владельцем того "Мерседеса")
открещивалась усиленно. А нажать на нее как следует Даша, конечно, могла, но
не хотела - потому что не видела перспективы. В конце концов,она занималась
не фирмой Усачева, в ее задачу не входило полное и окончательное
разоблачение обаятельного доктора (который к тому же все еще не годился для
очных ставок).
- Послушайте... - почти прошептала вдруг Анжелика. - И первая, вы
говорите, тоже? Что, если он режет наших?
- Очень даже возможно, - сказала Даша. - Может даже оказаться, что насчет
Ольминской он немного напутал. Перепутал ее с тобой отчего-то...
Она видела, что девчонку, несмотря на выпитое, охватил неподдельный страх
- но не собиралась утирать носик и нежно утешать.
- Вот и думай, - сказала Даша. - Если ты мне что-то наврала, посадить
тебя за это не посадят, а вот с другой стороны можешь огрести кучу
неприятностей... И попасть в газетки, которые ты уже никогда не
прочитаешь... - она встала и сделала ручкой. - Пока, Анжи. Придумаешь
что-нибудь умное - позвони...
Выйдя из квартиры, она постояла, прислушиваясь, - судя по всему, меж
подругами разгорался скандальчик. Ухмыльнувшись, Даша достала перочинный
ножичек и немного повозилась с телефонным проводом, приведя его в негодность
так, чтобы при беглом осмотре снаружи нельзя было заметить - пригодилась
служба в частях связи...
Плюхнувшись на сиденье рядом с сержантом, выдохнула:
- Федя, делай ноги! Отъезжай вон туда... Ждать пришлось не так уж долго -
минут через десять из подъезда вылетела Анжелика, в приметной ярко-красной
куртке и песцовой шапке. Огляделась и, не усмотрев маньяка, кинулась к
светофору. Перебежала на другую сторону улицы, порылась в кармане и отчаянно
замахала проносившимся машинам зеленой длинной бумажкой - из тех, что делают
за океаном, украшая портретами президентов. Почти сразу же к тротуару
прижалась вишневая "девятка" - водитель определенно не был дальтоником.
- Ну, поехали, - сказала Даша, сползла с сиденья, чтобы одни глаза
виднелись над панелью - вдруг оглянется? - Только ловчее, Федя, я тебя
умоляю...
Федя молча кивнул, с азартно-сосредоточенным лицом вращая руль. Он
пристроился "девятке" в хвост, держа меж нею и собой парочку машин. В гонках
по приличной трассе "девятка" давно бы оторвалась (даже не избавляясь от
слежки, а просто так, благодаря прыти), но Анжелика ехала в центр города,
где разогнаться было затруднительно. Миновали Ольховку, свернули налево,
водитель "девятки" был, несомненно, опытным шантарским жителем - держа сорок
пять километров, угодил в "зеленую волну" на проспекте Мира, но Федя надежно
висел на хвосте.
Возле "Детского мира" "девятка" замигал" правым поворотом, Анжелика
выпрыгнула почти на ходу.
- Тормози, - распорядилась Даша. - Ключи оставь - и за ней, она тебя не
знает, и поаккуратней, умоляю!
Она осталась в машине и, нахлобучив шапку на глаза, наблюдала за дверью
магазина - была и вторая, но и она видна отсюда, в какую бы девка ни вышла,
не затеряется...
Теперь Даша нисколечко не сомневалась - гейша рванула на встречу с
кем-то, кто может утешить и посоветовать, как держаться в столь скверной
ситуации. Она напугана, соплячка все-таки...
Ага! Анжелика показалась из второй, дальней двери. Встала у тротуара,
ожидая зеленого огонька... и тут же рядом, визжа тормозами, остановилась
вишневая "девятка", Та самая, Анжелика запрыгнула, что твой каскадер, и
машина рванула так, словно за ней гнались черти. На тротуаре растерянно
заметался Федя. Даша пребольно ушибла ногу о рычаг передач, кинувшись за
руль - но тут же поняла. что все усилия будут бесполезны. На зеленый
повалила густая толпа пешеходов, впереди встали в три ряда машины, чтобы
свернуть направо следом за умчавшейся "девяткой", пришлось бы рвануть по
тротуару, сквозь толпу... И надо же было попасться на старый трюк!
Даша вылезла, уже никуда не спета. Федя подошел, развел виновато руками,
раскрыл было рот;
- Ладно, ты тут ни при чем, - сказала Даша. - Это я лопухнулась, как
кутенок... С-сучка...
И она, не сдержавшись, добавила в голос еще несколько слов, характеризуя
сбежавшую и эротические привычки таковой. Проходившая мимо бабуся, из тех,
что готовы служить затычкой любой дырке, туг же жалостливо закачала головой:
- Доченька, ты ж такая молодая, красивая, а такими словами на народе
ругаешься...
Даша отвернулась, залезла в машину, сердито хлопнула дверцей. Трюк и в
самом деле был старый, впервые примененный для избавления от слежки лет
восемьдесят назад. Вы якобы отпускаете машину, а на самом деле, обещая еще
более солидный куш, просите шофера подъехать к условленному месту через
определенное количество времени. И получаете огромные шансы оторваться от
успокоившегося "хвоста". Девка, конечно, заявила что-то вроде: "Понимаешь,
мне тут нужно встретиться с парнем, а его жена, стерва ревнивая, за мной
форменную слежку устроила. Получишь еще парочку президентов, если сделаешь
так..." Шофер, судя по всему, зеленых президентов обожал. Нет, но какова
прыть, кто бы мог ожидать от такой соплюшки...
- Куда? - осторожно спросил Федя.
Даша назвала адрес Шохиных. Сейчас она уже раскаивалась, что сваляла
дурака и отпустила прыткого кузена покойной, не доведя дела до очной ставки.
Сочувствие подвело - родственник убитой, следовало поделикатнее...
Увы, Шохин канул в неизвестность. Даша звонила с минуту, но дверь так и
не открыли. Минут двадцать она ждала в машине у дома, но светловолосый
крепыш так и не появился. Вновь поднялась на третий этаж, сунула в дверь
записку с просьбой позвонить и несолоно хлебавши убралась восвояси.
Глава пятнадцатая. Частная жизнь рыжего капитана.
- Милицию вызывали? - спросила Даша, когда дверь открылась- - А то соседи
жалуются - из-под вашей двери то и дело разгаданные исторические загадки
ползут...
- На столе как раз лежит свеженькая, - Глеб помог ей снять пуховик и
невольно поднял брови.
Даша, одергивая парадный китель, приняла загоревшийся взгляд, как
должное, манерно поджала губы:
- Вот именно, сударь. Я имею склонность всегда выполнять свои обещания,
даже опрометчивые, и если вам кто-то скажет, что под этим мундиром найдется
еще что-то окромя меня, плюньте тому в братское чувырло. Р-руки! Не вверх, а
прочь. Всему свое время. Мне прежде всего нужны те книги, сатанинская
подборка...
- Да на столе все. Когда это я забывал?
- А что это у тебя вид взъерошенный? - Даша прошла в комнату и
вопросительно оглянулась на друга жизни- - Ты меня ждал с трепетом сердца
или машину времени собирал из старых утюгов?
Видеомагнитофон вовсю крутил пленку, горел красненький прямоугольник
"КЕС", то бишь "запись". Подключен он был к другому, примостившемуся на
стуле, на полкомнаты протянулись разнообразнейшие провода, однако телеэкран
был залит мерцающей чернотой, лишь изредка оживлявшейся мельтешением белых
зигзагов и хлопьев - этакий бешеный снегопад из наркотического сна.
- А чтоб его... - с сердцем сказал Глеб. - Воюю с "алмаэовской"
продукцией, как идиот. Ты садись, наливай себе, а я в последний раз попробую
эту заразу одолеть...
Он присел на корточки перед стулом, принялся нажимать клавиши - очень
похоже, наобум и наугад - подскочил ко второму видаку, проделал с ним те же
манипуляции, то и дело косясь на экран. На экране не наблюдалось ровным
счетом никаких изменений - чернота, временами ненадолго сменявшаяся
психоделическим снегопадом - Глеба это злило еще больше, он явственно
сатанел, пуще и пуще, ругаясь сквозь зубы и шипя, как перекипевший чайник.
Даша налила себе рюмочку, откинулась в кресле и дипломатично блуждала
взглядом по книжным полкам - мужики терпеть не могут выставлять на публику
свое поражение, а тут попахивало недвусмысленным поражением в борьбе с
безмозглой техникой. Шаманский танец у аппаратуры продолжался еще минут
пять, Глеб откровенно стервенел, налетел ногой на провод, едва не перевернув
стол с безвинным "Самсунгом". И, наконец, вышел из борьбы, плюхнулся на
диван, плеснул себе приличную дозу импортного зелья.
Мужики - как согласится любая женщина - не более чем здоровенные дети. А
долг всякой женщины - утешить дите.
- Шутки черта общеизвестны, - щегольнула Даша вычитанной где-то фразой. -
Иногда эта техника как с цепи срывается... Отдохни, и опять попробуешь.
- Черта с два, - откликнулся Глеб, остывая. - Бесполезно, все равно не
получится...
- А что за эксперимент?
- Да у матушки день рождения через две недели. Хотел ей записать "Загадку
любви". Обожает маман эту тележвачку. Сначала пытался писать, когда "Алмаз"
ее крутил в пятницу - не получилось с телевизора, хотя обычно все кабельное
у меня отлично пишется. Я человек упрямый, сама знаешь, расстарался и достал
на день через знакомых "алмазовскую" кассету, горяченькую, прямо со
студии... И с нее не пишет, хоть ты тресни.
- А ты ничего не напутал? - осторожно спросила Даша. - Иногда в запарке
пустячок какой-нибудь забудешь сделать...
- Что я, первый день замужем? - оскорбился он. - Или это у меня не старое
хобби, еще с тех времен, когда вы за домашние сеансы сажали? Все правильно
делаю, а она не переписывается. Режьте меня, но там стоит защита от
перезаписи, и в мастерском исполнении. За бугром такие вещи в последнее
время вошли в большую моду. это у нас продюсеры перед пиратами беззащитны,
как детки среди волков...
- Да почему, и у нас техника вперед шагнула. Вела я одно дело, связанное
с кассетами Илоны Давыдовой. Их тоже, оказывается, переписать нельзя, хоть
они всего лишь аудио... вернее, переписать можно, но что-то важное теряется,
эти самые шумы для подсознания.
- А здесь - вообще не пишет. Один "снежок". В эту кассету, авторитетно
тебе говорю, вбухана уйма денег и инженерного таланта. В последнем номере
"Видео-ревю" об этой технологии подробно писали, особо уточняли, что она
экспериментальная, и как следствие, дорогущая. Вот не думал, что самому
придется на такое чудо техники напороться...
- Мне тут намедни в уши залетело, что эти сериалы - дешевый ширпотреб...
- Может, и ширпотреб, - сказал он. - Даже наверняка. Но защита на кассете
- ювелирной работы, последний писк электроники. В "Видеотехнолоджик
дайджест" тоже писали...
- Мужчина, одержимый приступом хобби, - это что-то, - фыркнула Даша. -
Милый, не нужно меня убивать техническими подробностями- Я как-никак два
года в связисточках отслужила, и потому заранее верю, ибо вынесла стойкое
убеждение - от электроники следует ожидать любой каверзы... Что же с
матерью-то делать?
- Без подарка не останется. Куплю на Котовского что-нибудь аналогичное, а
эту закодированную отнесу назад утречком и скажу, что я о них думаю.
- Ты что, из "Алмаза" кого-то знаешь?
- А, есть там один ходячий чан с алкоголем...Знаешь, о чем больше всего
горюю? Подарили мне бутылочку настоящего шотландского, я ее и отдал, как
дурак, за то, что он мне украдкой вынес кассету на сутки. Купил кота в
мешке, называется. Сейчас бы и оприходовали "шотландца". - Он сердито
покосился на невыключенную технику. - И видак второй специально одалживал,
на такси пришлось везти, не в автобусе же с ним толкаться... И вообще,
ч„рт-те чем эта кассета нафарширована, в стоп-кадре, если ее просматривать,
надписи какие-то на экран вылезают.
- А помнишь, смотрели "Непристойное предложение"? Там же то и дело ползла
надпись на аглицком - мол, каждый законопослушный гражданин, ежели узрит эту
надпись при просмотре, обязан брякнуть в ФБР, потому что кассета
пиратская...
- Помню. Там шло строкой.
- Реклама?
- Реклама у них тоже идет одной строкой, как везде. Бегущей. А здесь -
тексты во весь экран. Причем на русском, что интересно. Но непонятно, что
там возвещается, - даже стоп-кадр ухватить не успевает...
- Нет, точно, угрозы, - сказала Даша, лениво вытягивая ноги и завлекающе
их скрещивая, - чтобы отвлекся малость. - Как в старину полагалось писать в
конце книги. "Кто сию кассету злодейски и подпольно переписывать учнет, того
лихоманки прошибут и уши отвалятся".
- Угрозы на экране держались бы долго, а эти загадочные письмена чересчур
уж быстро проскакивают. А вообще, вроде бы ты права. Реклама, похоже.
Кажется. что-то продавать предлагают.
- Выключи ты все и провода убери, а то запнемся и своротим чужую
технику...
Глеб отправился отсоединять путаницу проводов. Даша улыбнулась, глядя ему
в спину. - вот так, мягко и ненавязчиво, конкретными бытовыми заданиями,
мужиков и. следует отвлекать от бесконечной болтовни о скучных хобби.
Одернула мундир, под которым и в самом деле ничегошеньки не было - Усачев,
конечно, поганец, однако в его затеях с эротическими маскарадами есть
что-то, подходящее и тем, кто занимается любовью совершенно без участия
денег: в крови, право слово, при мысли о предстоящем этакое электрическое
искрение начинается, и даже робость некая присутствует, словно в первый
раз...
Она хотела отвлечься, оглушить себя по полной программе, до сладкого
бесчувствия души и тела. Не было особой усталости и особых неприятностей -
начальство, вопреки ожиданиям, над душой не стояло, поторапливало в меру,
чисто по обязанности. Потому что новых убийств, слава богу, так и не
последовало. И все, полное впечатление, ждут от завтрашнего сатанинского
фестиваля великих открытий и несказанных достижений следствия (циник Славка
придерживается мнения, будто все это оттого, что начальство насмотрелось
западных ужастиков, где в канун полнолуния монстр обязательно выползает под
выстрел). Как бы там ни было, невычисленный убийца разгуливал по городу - а
это заноза, и нешуточная, неизвестность тягостнее поражения...
И вдобавок обормот Веласкес, на коего Даша все же возлагала мизерные
надежды, ухитрился вляпаться в типично богемные неприятности. Дурную весть
принес под конец рабочего дня Косильщик, неутомимо отрабатывавший этот
сомнительный след. Насколько удалось реконструировать события, живописец,
должно быть, решив отметить свой удачный дебют в качестве художественною
эксперта, продолжил загульчик с прежним усердием. И в скверике возле киоска,
где обычно пополнял запасы "Белого орла", ввязался в дискуссию с мордобойным
финалом. И дискуссия, и финал для скверика были делом обычным - оттуда чуть
ли не каждый день увозили калеченых, а то и холодных.
Веласкесу, правда, повезло - в категорию холодных он не попал, но
порванная пинками селезенка и разбитая об голову бутылка (увы, не
пластиковая от "Белого орла", а тяжелейшая стеклянная из-под портвейна)
прописали его в "тыще" надолго. Косильщик ходил мрачный и подозревал в
случившемся злонамеренные, запланированные происки неизвестного врага.
Правда, он не мог даже гипотетически обосновать, кто и как успел в столь
короткие сроки узнать о визите художника в угро и сути его показаний - и
оттого злился еще больше. Даша в происки не верила - мигом разысканный
тамошний участковый (из той кремниевой породы деятельных участковых, что
сохранилась еще по градам и весям России вопреки расхожему мнению и вылитым
на милицию ушатам журналистских помоев) поведал, что художника знает
прекрасно и считает его чем-то вроде ужаса тамошних мест. Несказанное число
раз уличал в циничном распитии спиртного прямо под помпезным памятником
бывшему вождю мирового пролетариата (вождь стал бывшим, но место-то
продолжало числиться общественным), трижды засекал среди участников
разогнанных участковым драк в том самом скверике, делал массу замечании за
нарушение тишины после двадцати трех ноль-ноль - и так далее, и тому
подобное. Участковый чуть ли не матерился и заверял: будь это слесарь или
грузчик, сидеть бы ему давно за казенной проволокой, но с творческими людьми
вечные заморочки: голые девицы, к ужасу соседей мелькающие на балконе,
всегда оказываются натурщицами, вышедшими покурить в промежутке меж
сотворением шедевра, а нахальное распитие спиртного под памятником бывшему
вождю еще совсем недавно могло при ближайшем рассмотрении обернуться
демократическим митингом против тоталитаризма и рецидивов имперскою
прошлого, и любой мент, опрометчиво сунувшийся пресекать, мог угодить во
враги перестройки со всеми вытекающими отсюда последствиями... Суровый
капитан в конце заявил: по его глубокому убеждению, работник кисти и резца
наконец-то доигрался, и удивительно, просто, что неприятности на свою голову
заполучил так поздно...
После его яркой речи, изобиловавшей массой конкретных деталей и
шокирующих наблюдений, Косильщик немного сник и вслух говорить о загадочных
врагах перестал - но тут же попросил Дашиной санкции на деликатную
разработку банкирши. Дата немного поразмыслила и санкцию дала, благо
следствие явственно застопорилось, и следовало на всю катушку использовать
приданные кадры, заняв их хотя бы видимостью дела - иначе, господи спаси,
прослышав об их простое, тут же отнимут, желающих выпросить подкрепление
немало.
Глеб тем временем смотал кольцом разнокалиберные шнуры и запихал в ящик
стола. Облегченно вздохнул, плюхнулся на диван и потянулся к Даше,
уставившись недвусмысленно. Она, засмеявшись - искренне в крови приятно и
неуклонно нарастало, - ловким пируэтом из разряда "уход от нападающего на
крайне ограниченном пространстве" тут же уклонилась от смыкавшихся объятий,
мгновенно оказавшись на другом конце дивана - надо сказать, в исполненной
дразнящей грации позе. Вытянула руку, заслоняясь ладонью:
- Э нет, гражданин, что вы сразу с руками... Завоюйте даму интеллектом,
завесьте уши порезанными а лапшу высокими материями. Я и сняла-то вас,
сударь, три месяца назад, почуяв за маской уличною повесы еще и интеллект...
- Да это ж я тебя снял!
- Это тебе так кажется, - сказала Даша убежденно. - У свидетеля в голове
сплошь и рядом складывается впоследствии совершенно искаженная картина
происшедшего... Что ты, детективы не читаешь?
- Но тогда, на остановке, я к тебе подошел, а не ты ко мне, милая...
- Все относительно, - сказала Даша. - Если я стояла, а ты перемещался в
пространстве, это еще нисколечко не означает, что ты подошел и снял. Вполне
может оказаться, что это ты стоял, а меня в пространстве несло... увлекая в
мое магнитно-астральное поле на свою беду стоявших здесь же ловеласов...
Гражданин, оставайтесь на месте! Перемещение в сторону сотрудника милиции
считается нападением, к тому же, судя по вашей зверской физиономии,
намерения у вас самые гнусные... - Даша откровенно дразнила его томными
взглядами из-под порхающих ресниц, расчетливо выбранной позой с высоко
сбившейся юбкой. После всех ее немилых лицедейств последнего времени,
направленных па пользу дела, сущим блаженством было играть для собственного
удовольствия. - Возможно, гражданин, я вам что-то невинное и позволю, но
имейте же уважение к мундиру...
- Будет тебе уважение, - пообещал Друг жизни, пожирая ее взором. - Куча
уважения, по числу звездочек...
- Звучит заманчиво, - рассмеялась Даша. Вытянула ноги, положила голову
ему на колени- - В самом деде, расскажи новую загадку. То бишь разгадку. Я
серьезно, так с ними отдыхаю после милицейских заморочек. Благодать - все
давно умерли, любые сроки давности прошли...
- Это пока полразгадки. Выяснял, могли ли тогдашние предки славян,
тавроскифы, участвовать в Троянской войне.
- Они где жили?
- В Тавриде. То бишь в Крыму и в устье Днепра. Примерно там, где теперь
Одесса.
- Ах, Одесса, жемчужина у моря... - пропела Даша. - Ну конечно, без
одесситов ни одна хохма не обойдется, что им там говорить о Троянской войне?
Так, Троя... Примерно представляю, где это, не такая уж я темная. Нынче это
- в Турции. Слушай, что-то далековато от твоих тавроскифов получается.
Неужели плавали в такую даль?
- Где царил Одиссей?
- Ну, это даже я знаю, - сказала Даша. - На Итаке.
- А где расположена Итака, ты представляешь?
- Не-а. То есть, конечно, в Греции... возле Греции, раз это остров.
- Итака располагается на той стороне Греции, что обращена не к Турции, а
к Италии. То, что царь Итаки Одиссей участвовал в Троянской войне, тебя не
удивляет? И то, что он туда плавал?
- На то он и древний грек, - сказала Даша. - Сел на корабль - и поплыл.
- Вот то-то и оно, - удовлетворенно сказал Глеб. - Участие в Троянской
войне Одиссея никою не удивляет, потому что ему до Трон плыть было "близко",
а вот скифам из Тавриды плыть невероятно "далеко". Так вот, когда будет
желание, посмотри на карту, измерь расстояние шнурочком, вытяни по линеечке,
прикинь в масштабе... И окажется, что от Итаки плыть до Трои как минимум в
два раза дольше, чем от Тавриды. Не по времени, а по расстоянию - гораздо
длиннее путь,.. Корабли у всех тогда были практически одинаковые, и у
греков, и у тавров - по сути, небольшой челнок с парусом и десятком гребцов.
И плавали тогда незамысловато - поблизости от берега, чтобы при первом
приближении бури моментально причалить и вытянуть суденышко на сушу. Почти
на таких же кораблях две тысячи лег спустя викинги добирались от Скандинавии
до Синплни. а русские - до Царьграда ... Словом, тавры могли при хорошей
погоде добраться до Трои в два раза быстрее Одиссея, которому пришлось
тащиться вокруг всей Греции.
- У тебя, как и тогда, с Ричардом Львиное Сердце, все упирается в чистую
теорию, - сказали Даша. - Что-то я не помню свидетельских показаний насчет
участия славян в дебошах вокруг Трои... Я, конечно, как и в прошлый раз,
подхожу с чисто полицейской точки зрения, но свидетельские показания - штука
необходимая. Если Вася Кривой имел теоретическую возможность замочить
старушку утюгом, это еще не означает, что он ее грохнул. Если наши славные
предки могли доплыть до Трои, это еще не означает, что они туда плавали.
Милый, я выражаюсь как заправский русофобствующий масон, но что тут
поделаешь, если в составленных гражданином Гомером протоколах ни словечком
не упоминаются тавроскифы? В общем, доведись мне вести это дело, о нападении
тавроскифов на Трою, я бы его быстро прекратила за недоказанностью. Но если
бы Гомер написал, что тавроскифы крушили стены Трои с помощью кувалды и
загадочной чьей-то матери, я бы моментально поверила, что речь о наших
славных предках идет, тут уж не ошибешься... Но должна тебе сказать, версия
не лишена элегантности. С расстояниями у тебя вышло изящно... - Даша
фыркыула. - А что до Одиссея... Я тебе никогда не рассказывала, отчего
срезалась на первом же экзамене в университет? Как раз на Одиссее. Теперь-то
мне кажется, что это было знамение судьбы, сигнал из будущею... Вытащила я
билет насчет странствий Одиссея, но вместо того, чтобы изложить каноническую
версию, стала доказывать, что Одиссей, выражаясь былым уголовным жаргоном,
гнал грандиозную туфту. Что слонялся он двадцать лет по неизвестным морям и
островам не из-за козней злых богов, а оттого, что просто-напросто боялся
возвращаться в родные края...
- Почему?
- Ты не сопоставил? Он же, обормот, погубил все свои корабли, кроме
одного, да и тот потом утонул при невыясненных обстоятельствах. Угробил всю
дружину - или как там она в те времена называлась. Всех до одного. Вернись
он сразу, ему за столь позорные итоги кампании моментально открутили бы
голову, не глядя, что царь. Что это за царь, если он погубил все свое
воинство и вернулся из похода один-одинешенек? А за двадцать лет можно было
сочинить любую легенду, выучить наизусть и раскудрявить правдоподобными
деталями. Богов в свидетели как-то не принято было вызывать даже в те
времена. А вот большинство родственников тех, кого Одиссей бездарно погубил,
за двадцать лет успели благополучно помереть, повое поколение выросло...
- Что-то в этом есть, - сказал Глеб. - Ежели вдумчиво прочитать "Илиаду",
именно "Илиаду", Одиссей предстает изрядной сволочью, провокатором даже...
- Примерно так я и сказала. За ним еще с Троянской войны числилось немало
гнуси. Только экзаменаторы обиделись за очернение светлого образа героя. И
направила я стопы со спокойной совестью в милицейскую школу... Нет, это было
предзнаменование. Философски глядя. Кстати, хочешь...
- Канэчно, хачу, дэвушка...
- Руки прочь... Хочешь, расскажу свежую хохму с философским подтекстом и
уклоном? Сегодня слышала от участкового. Живет себе, поживает обычная
шантарская семейка: она- преподаватель философии, он - прораб на стройке,
Ну, столь разительное несовпадение профессий им как-то не мешало до
определенного времени, жили себе и жили. Но в один прекрасный день ужалил
прораба пролетавший Амур и ушел он к другой. А разлучница - тоже философ,
мало того, кандидат философских наук, советской выпечки, правда. У прораба,
судя по всему, была несколько патологическая тяга к философам в юбках... И
он, будучи еще официально неразведенным, переселился к своей любушке. И жил
с ней, воркуя, какое-то время. А у нее дочка-студентка, и, вы-таки будете
смеяться, господа, - не просто студентка, а третьекурсница философского
факультета. Однажды в неурочный совершенно час мама-кандидат возвращается
домой и находит свою дочушку в постели с прорабом - у него же необоримая
страсть к философии, где тут вытерпеть...
- И мама начала бить сожителя Шопенгауэром по голове?
- Не забегай вперед, - сказала Даша. - То ли Шопенгауэром, то ли по
Шопенгауэру... Главное, дамочка, хотя и кандидат философии, к открывшемуся
зрелищу отчего-то отнеслась отнюдь не философски. Вовсе даже наоборот. И,
как ты правильно угадал, стала сожителя энергично критиковать - за
материализм, переходящий в вульгарный эмпириокритицизм. На ту беду, надо ж
такому случиться, в квартиру заявляется супруга прораба --- официальная,
согласно нерасторгнутому браку. И тут уж у них начинается подлинно
философский диспут с применением всех доступных тяжелых предметов. Дамочка,
которая кандидат, колошматит прораба, попадая временами по супруге, супруга
колошматит разлучницу, попадая временами и по прорабу. Ему, сам понимаешь,
приходится хуже всего - меж двух огней, бабы хоть одетые, а прораб
голышом... Уютнее всех студентке. Вот уж кто оказался подлинным философом из
школы циников - девка лежит в постели, лицезреет диспут и хохочет, как
гиена, то ли от веселья, то ли в истерике... Ну что ты ржешь? Тут плакать
надо... Хочешь, я тебя доведу до слез предпоследней деталью?
Дамочка-кандидат допрежь была супругой некоего инженера-строителя, он ее
пару месяцев назад выставил за разврат, переходящий в "тенденцию, однако". А
потом, как порой случается, заскучал и возжелал примирения, хотя и развелись
уже, и хату разменяли... Идет мириться и прощать. Дверь открыта, он
заваливает с тортом и бутылочкой, гордый собственным благородством, - и
попадает в разгар диспута. А поскольку он перед историческим визитом еще и
принял для храбрости, быстро проникается идеей и в конце концов начинает
колошматить всех подряд, не отделяя философов от пролетария. Шум от диспута
стоит на весь Академгородок, соседи вызывают "луноход". Влетает в квартиру
наряд и стоит в полной растерянности - наши ребята всякое повидали, но тут
совершенно непонятно, кого нужно выхватить из-под плюх, а кому побыстрее
крутить руки как агрессору... Да, я не сказала про собаку... У
дамочки-кандидата был жизнерадостный годовалый сенбернар. Песик никого не
кусает, но он решил, что началась веселая игра, и бесится от всей собачьей
души, носится по стенам и потолку... Ну не гогочи ты так, на пол меня сейчас
сбросишь...
- Дашка, ну я не могу... Что, правда?
- Чистейшая. И про сенбернара тоже. Районщики чуть со смеху не сдохли...
- Убитые есть?
- Да нет, ни переломов, ни проломленных голов - все-таки интеллигенты,
философы... Синяков у каждого с полдюжины, висят живописные лохмотья, волосы
выдранные, прораба обе дамочки ухитрились исцарапать с ног до головы -
сам-то он больше прикрывал мужское достояние, в его положении ручками не
особенно и размахаешься... Сенбернар под шумок сожрал до крошечки инженеров
торт. перебил все бутылки и цветной телевизор сшиб, хорошо еще, кинескоп не
взорвался... Такие вот кровавые милицейские будни. Теперь усердно скрипят
перья. Студентка уже совершеннолетняя, но мамаша все равно катает в суд
бумагу, требует привлечь прораба за совращение, развращение и принуждение.
Супруга пишет на разлучницу, выставляя е„ первой развратницей города.
Инженер пишет на супругу прораба - она ему сгоряча новеньки" импортный
пиджак порвала и часы разбила. Студентка пишет, что не было ни принуждения,
ни совращения, а было лишь добровольное согласие сторон. Один прораб оперу
не пишет. ему грустно и тягомотно, пьет вторую неделю и заверяет, что
непременно повесится. Обе бабы его выставили, кочует по дружкам.
Академгородок ржет еще почище тебя, в суде заранее ужасаются...
- Дарья, сейчас лопну... - простонал Глеб.
- А вот этого не надо, - сказала вконец развеселившаяся Даша,
перенасыщенная искорками до кончиков ушей и пальцев. - Лопнувший ты мне ни к
чему...
Она налила себе еще коньячку, выпила, встала и прошлась по комнате
дразнящей походкой манекенщицы, играя бедрами и ощущая во всем теле задорную
легкость. Сердце просило веселых безобразий. Оглянулась - шторы были
задернуты. Той же летящей походочкой подошла к магнитофону, сунула первую
подвернувшуюся кассету. Грохнуло что-то задорное на импортном языке. Не было
на свете никаких сексуальных маньяков, никто не таился в сумерках с тесаком
наготове посреди миллионного города, и сатанистов не было, и проституток,
все на свете было естественным и дозволенным...
- Гражданин, вы как относитесь к развратной западной выдумке под
названием стриптиз? - спросила она, смеясь.
Глеб поднялся с дивана.
- Сидеть! - рявкнула Даша подлинно милицейским голосом. Встряхнула
головой, так, что волосы мотнулись рыжим пламенем. Замерла в весьма
прельстительной позе н взялась кончиками пальцев за верхнюю пуговицу кителя.
- Нынче я гуляю, отзвенел звонок... Женщина я, или кто? А потому - даешь
раскованность...
Глава шестнадцатая. Ночь полнолуния.
Шантарская милиция пообвыклась с любыми странностями и чудачествами.
Старые кадры предпенсионного возраста еще рассказывали молодым, как во
времена застойные первый секретарь обкома тов. Федянко затребовал и получил
полторы сотни милиционеров, чтобы прочесать лес возле обкомовских дач и,
кровь из носу, обнаружить злостно сбежавшего из клетки редчайшего
золотистого хомяка, подаренного партийному главе Шантарской губернии
дружественными перуанскими коммунистами. Милиция славилась
профессионализмом, и беглец был часа через три обнаружен и захвачен без
применения огнестрельного оружия - за что два непосредственных ловца огребли
по месячному окладу, а замполит, хоть сам и не присутствовал, осуществляя
лишь идейное руководство, получил очередную звездочку.
Числилась в устных летописях н душераздирающая история о пьяном японце.
Сын Страны Восходящего Солнца, попавший в закрытый город с делегацией
настрого проверенных коммунистов, вдруг обнаружил мелкобуржуазные
оппортунистические наклонности - проще говоря, вульгарно запил в обкомовском
буфете, а дойдя до кондиции, Преспокойно прошел мимо ничего не
подозревавшего постового у входа и растворился в Шантарске, уже тогда
миллионном. Поскольку по-русски он знал ровным счетом два слова, "водка" и
"Ленин", существовала нешуточная опасность, что он будет принят за
обыкновенного сибирского инородца и в таковом качестве прибит шпаной либо
терроризирован суровыми сержантами из вытрезвителя. Тогда-то по всем
милицейским волнам и пронесся лесным пожаром исторический приказ:
"Вылавливать всех косоглазых! Обращаться вежливо, свозить для проверки!"
Городские вытрезвители получили строжайший приказ; с любым, кто хоть
мало-мальски смахивает на косоглазого азиата, обращаться гак бережно, словно
он - японский император.
Милиция, ни черта не понимая, приказ исправно выполняла. В актовом зале
на Черского маялись казахские студенты, хакасский доцент, безнадежно
опоздавший на областную конференцию археологов, табунок тохарских
плотников-шабашников, знатный эвенкийский оленевод (разумевший по-русски не
больше капавшего в безвестность японца) и в дребезину пьяный представитель
экзотической народности кето, с восточным фанатизмом блевавший прямо на
паркет и изумлявшийся, отчего ему за это не бьют морду, а лишь тоскливо
таращатся и гадают вслух, японец это, или нет. Бледный, как полотно,
секретарь обкома по идеологии время от времени пытался сортировать улов
осознавая, к ужасу своему, что и сам толком не помнит, как выглядел японец,
- а по пятам за ним ходил унылый полковник КГБ и ныл, что это, несомненно,
происки классовою врага и японец был на самом деле замаскированным шпионом,
ворующим сейчас на номерном заводе ракету средней дальности...
Японец исчез в десять утра, а город трясло до шести вечера - пока
положение, как это частенько случается, не спас бдительный сержант. Проезжая
на своем "луноходе" по центральному рынку, он обратил внимание на
потасканного бича, менявшего на литр водки чересчур уж роскошный пиджачок.
Бича сцапали, молниеносно провели расследование - и уже через полчаса
сержант с напарником бережно грузили в машину бесчувственного японца,
обнаруженного на окраине Шантарска, в районе, именуемом "бичградом".
Неведомыми путями заморский гость прибился к отбросам общества,
телепатически угадав в них родственные души. Отбросы (все это время, как
выяснилось, принимавшие собутыльника за подгулявшего хакасского
интеллигента) обращались с новым другом вполне доброжелательно, языковый
барьер их ничуть не смутил - вот только, как водится, они моментально
пропили часы и плейер косоглазого, а потом покусились на пиджак...
Бывало всякое. Однако переданное от имени генерала Трофимова распоряжение
изумило даже привыкших ко всему орлов из ППС и дежурного батальона ГАИ. Всем
находящимся на дежурстве сотрудникам милиции категорически предписывалось
немедленно доводить до сведения самого высокого начальства любое заявление о
пропаже или краже домашней собаки...
Естественно, никто и не подозревал, что это вступила в действие операция
"Полнолуние". Что штаб в лице ближайших Дашиных сподвижников с помощью
десятка приданных оперов моментально проверяет любые сигналы, пытаясь
установить, не подыскивают ли сатанисты очередную жертву в лице брата нашего
меньшого. Что специальные группы со второй половины дня томятся в полной
готовности, за всеми выявленными поклонниками нечистого установлена слежка,
а на всех городских кладбищах ближе к вечеру появились прекрасно
замаскированные под ищущих уединения алкашей опытные "сыскари".
Сама Даша часов до пяти вечера пребывала в своем кабинете. Она и не
представляла, сколько, оказывается, каждый день пропадает в Шантарске
породистых собак - сообщения шли косяком, лавиной: то поднимала шум бабушка,
утратившая вдруг любимую болонку, то обнаруживалось, что в Киржаче
неизвестные злоумышленники увели оставленного хозяином у магазина
кавказского овчара размером с теленка.
Определенно, по городу вскоре должна была пройти волна похвал четкой и
высокопрофессиональной работе милиции: как правило, возле осиротевшего
хозяина, метавшегося с поводком и призывавшего криками утраченного любимца,
чуть ли не моментально вырастали предупредительные люди в форме и живо
интересовались подробностями, обещая всяческое содействие. Многие прямо-таки
умилялись, не подозревая о потаенных пружинах происходящего...
В половине четвертого прошло крайне интересное сообщение. Возле
девятиэтажки на Щорса исчез годовадый миттельшнауцер, неосмотрительно
отпущенный хозяйкой побегать в одиночестве. Игравшие во дворе дети
рассказали, что собаку утащил в машину "дядька со шрамом на роже". Машина,
по их описаниям, была с двумя дверками, синего цвета.
Через три минуты в рамках стандартной операции "Гарпун" все патрули
получили ориентировку на синюю "восьмерку" Паленого. Еще через четверть часа
она была обнаружена на проспекте Авиаторов, прижата к тротуару двумя
машинами и тщательно обыскана под предлогом поиска оружия и наркотиков
согласно очередному месячнику борьбы и известному указу Президента. Однако
собаки в машине не оказалось - как и какого-либо другого компромата.
Паленый, переживший обыск философски, был с подобающими извинениями отпущен.
Странное дело, но на сей раз он не закатил истерики и никого не обвинял в
преследовании демократических журналистов - должно быть, ничегошеньки не
заподозрил. Или (если покражу устроил все-таки он) прекрасно знал, что
никакого компромата не найти... За четверть часа можно было сто раз передать
украденного песика кому-то еще.
В шестом часу Даша вернулась "домой" - то бишь на конспиративную
квартиру. Отыскала в окрестностях работающий телефон-автомат и позвонила
Хрумкиной.. Та, голоском крайне экзальтированным и интригующим, заверила,
что все идет согласно утвержденным высшей силой планам, и другу Дашеньке
надлежит преспокойно сидеть дома, приводя себя в должное состояние души с
выходом в соответствующий астрал Черного Круга. Когда будет пора, за ней
приедут. Даша пообещала, что немедленно начнет выходить в астрал, вернулась
в квартиру и стала собираться.
С одеждой проблем не было - как и в первый визит в "Бульварный листок",
следовало придать туалету максимум вульгарности и обнажиться, насколько
удастся. Все равно, сердце чуяло, без стриптиза опять не обойдется, А вот с
оружием проблема как раз возникает. В последнее время к Ватагину поступила
масса материалов, которыми он честно и незамедлительно делился с Дашей, -
сообщения о нравах и привычках разнообразнейших сатанистов, резвившихся на
просторах Родины чудесной... Добрая половина из них, оказав должные почести
"невесте луны" или "королеве шабаша", тут же пускала таковую по кругу - а
Даше как-то не хотелось служить станком для эротическо-чернокнижных
упражнений. Тут не поможет и знание боевых рукопашных искусств - дадут сзади
по голове, прежде чем успеет включить одноразовую рацию, и грусти потом...
Воловиков предлагал снабдить ее каким-нибудь достаточно мотивированным
оружием из того, что может оказаться в руках наплевательски относящегося к
законам гражданина - скажем, кустарной малокалиберкой из тех, что клепали на
"Шантармаше" или почтенного возраста наганом.
Как ни велико было искушение, Даша отказалась. Спрягать пушку негде, а
насторожить "клиентов" может. Остановились на газовом пистолетике в виде
авторучки - патрон там, правда, был один-единственный, но будет достаточно,
чтобы ошеломить, а там, заслышав выстрел через направленный микрофон, придет
на выручку бравая камуфляжная братия. Шеф хотел навязать ей еще
крошку-микрофон (подсуетившись, раздобыли вес же миниатюрную технику),
однако Даша отказалась и от него, и от крохотного "маячка". Если Мастер и
его особо приближенные чернокнижники - люди крайне серьезные, у них может
среди прочего отыскаться и детектор таких игрушек. А если театр у сатанистов
все же устроен на уровне художественной самодеятельности сельского клуба -
беспокоиться тем более нечего. В общем, приходится полагаться на везение и
фортуну - что, как ни удивительно, сплошь и рядом, с завидным постоянством
вывози! на кривой. Не зря говорится, что везение - такая же физическая
категория, как и особая склонность организма к алкоголю...
Конечно, со стороны уголовки самодеятельностью и не пахло. Объект был
иной, непривычный, но методика для таких случаев отработана и обкатана.
Машин, людей и техники выделено в достатке, предусмотрено вроде бы все - и
единственная загвоздка в том, что самые изощренные операции порой рушились
из-за случайности или пустячка...
Даша волновалась, но не особенно. Привыкла. Сатанистская шпана выглядела
противником похлипче, чем прежний, обычный. И потому она, облачившись для
предстоящих гастролей, довольно быстро увлеклась обычным женским наведением
красоты, даренной Глебом косметикой превращая себя в произведение искусства.
За этим увлекательным занятием ее и застала прибывшая в девятом часу вечера
хозяйка "Бульварного листка". Украдкой бросая тоскующие и безнадежные взоры
на прилипшую к зеркалу Дашу, усатенькая сатанистка рассыпалась мелким
бисером перед "почтенной матушкой", заверяя ее, что на дне рождения, куда
она забирает обожаемую подругу Дашеньку, соберутся невероятно приличные
люди, так что никаких оснований для беспокойства нет. Почтенная матушка Вера
Климовна, повидавшая за четверть веки следовательской работы и не таких
мастеров гнать туфту, про себя, конечно же, хихикала и ржала, но на публике
блестяще сыграла роль слегка озабоченной старомодной дамочки - в ее времена
приличные девушки не устраивали гулянок до утра, пусть даже в обществе
невероятно приличных кавалеров. Вы только поймите меня правильно, милая
Екатерина, Дашенька у меня одна, никак замуж не соберется, сердце
материнское - оно, конечно, не камень, хотя я понимаю, разумеется, что
молодежь живет по своим законам.
Разменявшей шестой десяток Хрумкиной крайне льстило, что и ее записали в
"молодежь" - хотя, как тут же подметила Даша, блаженное состояние
незадачливой ухажерши и ненормально блестевшие глазки определенно были
следствием принятой внутрь дури (ещ„ в прошлый раз, когда выяснилось, что
объект вожделения безжалостно перехвачен Мастером, "милая Екатерина"
принялась принародно кушать горстью таблетки).
На улице Дашу встретил приятный сюрприз номер один - у подъезда
помурлыкивала мотором "восьмерка" Паленого, сидевшего за рулем с видом
мрачным и нахохленным. Знаменитый шрам четко виднелся в свете уличного
фонаря, шапка надвинута на глаза, у ветрового стекла болтается на резинке
зеленый резиновый чертик, а на переднем сиденье, рядом с "законным супругом"
разместился томный кудряш Дугин.
Дашу с Хрумкиной усадили в "западню", на заднее сиденье двухдверной
машины, и тачка, на семьдесят пять процентов нафаршированная сатанистами,
энергично рванула в неизвестность. Дата чувствовала на горле под шарфом
пластиковый кулончик, полусферу размером с голубиное яйцо - это и была рация
одноразового действия, впервые применявшаяся еще абверовскими диверсантами в
конце второй мировой. Достаточно с силой раздавить не особенно прочный
пластик - игрушка и сработает, подав единственный в своей жизни сигнал. Но
это, понятно, на самый крайний случай...
Когда они вырулили со двора, Паленый врубил какую-то довольно неприятную
музычку - резкие "космические" аккорды, словно то и дело лопалась в
атмосфере протянутая от Азии до Австралии великанская струна, булькающие
вздохи и придыхания без капли эротического подтекста, странный глухой звон и
бормотанье на пределе слышимости - невнятный голос, совершенно незнакомый
язык, если это вообще был язык...
- Что это за кошачий концерт? - спросила Даша крайне капризным тоном
развязной фаворитки.
Паленого, похоже, эта симфония заворожила. Он не сразу и ответил, а когда
открыл рот, голос звучал придушенно-умильно, словно в этот самый миг Дугин
оказывал ему известные услуги, сгубившие героя одного из самых известных
романов Стивена Кинга:
- "Ноктюрн мрака"...
- Это наша музыка, - пояснила Хрумкина шепотом. - Прислали друзья из
Европы, - и значительно добавила: - Из Западной.
- Тоже хочу такую кассету, - еще капризнее заявила Даша. Она все время
ощущала со стороны Паленого глухое недоброжелательство и потому усиленно
дразнила его, держась, словно служанка, в одночасье ставшая пассией
всемогущего короля. - Он подарит?
- Попросишь у Мастера, - тихо сказала Хрумкина. Паленый безмолвствовал.
Вряд ли он владел телепатией - скорее всего, виной всему была его
пресловутая ориентация и откровенная ревность. Насколько Даша знала, он у
сатанистов был чем-то вроде члена Политбюро - конечно, нелегко обнаружить
вдруг, что на передний план моментально выдвинулась провинциальная дурочка,
оттого только, что загадочный Мастер ее возжелал...
- Ты объяснишь, наконец, что мне там предстоит делать? - спросила она
соседку.
- Дашенька, тебе отведена крайне почетная роль, сама все увидишь... -
Хрумкина придвинулась и прошептала ей на ухо: - А хитрая ты лисичка, пришла
скромненькой и.вежливой, да быстро так освоилась...
- Значит, Он меня этим одарил, - беззаботно ответила Даша. - Ты что.
хотела бы быть на моем месте?
- Я в отличие от тебя на монетку с двумя сторонами не похожа, у меня одна
устойчивая страсть, - грустно ответила Дашина Вергилиха, - Но в смысле
почета - конечно, хотела бы, однако не дано...
"Пожалуй, не будут они меня привязывать к столбу и палить заживо, -
подумала Даша. - Однако эротические поползновения неизбежны. Уединиться бы с
Мастером, вырубить, содрать маску - и... И - что? Казмина с паршивкой
Анжеликой моментально опознают эту физиономию? Они и Паленого-то
затруднились опознать, хотя подходит по всем приметам. Отчего мы, в конце
концов, вбили себе в голову, что предстоящий шабаш что-то даст? Неужели и в
самом деле насмотрелись ужастиков, где собравшиеся в глуши упыри громко
похваляются, перечисляя все пакости, устроенные ими за минувшую неделю роду
человеческому? Нет, ну чем черт не шутит..."
Машина проехала мимо бело-синего "Форда" ГАИ. Трое в бушлатах с
автоматами на плече бдительно зыркнули, но останавливать не стали. Даша
вдруг ощутила себя персонажем дурного сна - рядом только что были свои, а
она в обществе накачавшихся наркотиками придурков проехала мимо на
взаправдашний шабаш... Идиотство какое. Раньше такого не испытывала при
любых внедрениях...
Паленый вел уверенно, держась главных улиц. Даша временами косилась на
зеркальце заднего вида, но ничего подозрительного не отметила -- их,
конечно, вели, но делали это крайне умело. Не похоже, чтобы Паленый
проверялся - не петлял, не возвращался назад, не метался из ряда в ряд.
Похоже, куруманская фемина пока что вне подозрений...
Неаппетитная музыка неустанно звенела, булькала, бормотала. Они проезжали
по знаменитому шантарскому мосту, угодившему недавно на десятитысячные
купюры, машина свернула к заводу медпрепаратов, но не доехала до него,
запетляла по кривым улочкам Вознесенки, вновь выбралась на асфальт. Ну,
дальше одна дорога, моментально прикинула Даша, - дачи на пологих склонах,
нависших над левым берегом лесистых сопок, раскинувшиеся на огромной площади
и правым флангом вторгшиеся глубоко в тайгу, поднимавшиеся ступенчато чуть
ли не к самым вершинам сопок. Днем оттуда открывается прекрасный вид на
Шантарск, да и ночью разноцветные огни являют впечатляющее зрелище. В
определенном смысле эти дачи - неплохая ловушка. Машина оттуда может уйти по
одной единственно и дороге, которую легко перекрыть. Параллельная дорога -
по ту сторону сопок, к ней придется пробираться по тайге, километра два.
Путний снег, правда, еще не выпадал, но все равно, по темной чащобе не
больно-то разбежишься...
Мимо потянулись темные, пустые дачи - богатые и не особенно. Больше было
фанерных курятников, воздвигнутых в застойную эпоху, место считалось не
особенно и престижным, потому что его периодически накрывали промышленные
выбросы, а в особо невезучие дни смог висел жуткой сизой пеленой.
Ну, наконец-то! Паленый притормозил перед распахнутыми двустворчатыми
воротами, медленно въехал во двор, затормозил рядом с полудюжиной машин.
Даша вылезла и откровенно огляделась. Это была, собственно, не дача, а
деревенский дом с пристройками, богатое подворье - огромный огород (где,
сразу видно, никто в этот сезон не ковырялся), дом-пятистенок, банька в
глубине, высоченный то ли амбар, то ли бывшая конюшня. Все сложено из
потемневших, старых бревен лиственницы, способных просуществовать еще лет
двести. Явно дореволюционная "фазенда". В Шантарске их можно было
пересчитать по пальцам, но все же торчали кое-где по окраинам, невольно
вкушая уважение к прадедам. Кажется в этом конце при последнем государе
обитали старообрядцы, непревзойденные шантарские пчеловоды и огородники.
Надо же, сколь злобная ирония судьбы получается - истово верующих сменили
христопродавцы, старые хозяева, должно быть, в гробах ворочаются на
сровненном с землей дореволюционном кладбище. Ага! - тут же сработала у нее
ассоциация. В одном из подметных писем грозившие сатанистам всеми небесными
и земными карами казаки как раз и упрекали дьяволопоклонников в "осквернении
некогда осиянных духом истинного православия мест". Что это, звонкая фраза,
чистая теория, или лампасвики кое-что выведали о сатанистских "малинах"?
Даша прислушалась - где-то в одном из строений весело повизгивала собака.
В доме определенно кто-то есть, но занавески плотно задернуты, свет едва
пробивается, и оттуда не доносится ни звука...
Хрумкина повела ее в дом. Электричеством там и не пахло - повсюду горят
знакомые черные свечи: и в прихожей, и в большой горнице, где на стене, на
видном месте (явно в бывшем "красном углу") красуется отлитая из меди
рогатая физиономия высунувшего язык черта. Показалось в полумраке, или рот у
него и в самом деле вымазан чем-то темным, жидким?
За столом, протянувшимся вдоль горницы, сидели человек двадцать. Многих
Даша помнила по первому визиту - тут и Фарафонтов, и Светик у него на
коленях, и "хранительница очага", только на сей раз одетая, и морды из
"Листка", и тот лысоватый пузан, что в прошлый раз поцапался с Паленым из-за
Дугина, Конечно, сизые облака конопляного дыма так и плавали под потолком,
на столе теснились бутылки с водкой, а кое-кто отрешенно глотал таблетки.
Один, довольно шикарно одетый, занимался тем, что Даши до сих пор видела
лишь в западном кино: насыпав белый порошок на свернутый в длину, уголком,
новенький доллар, старательно втягивал его то одной, то другой ноздрей.
Нюхал кокаин - удовольствие не из дешевеньких, особенно в Сибири, набитой
ширпотребовской наркотой. Словом, атмосфера царила самая непринужденная,
лица понемногу тупели, взгляды мутнели, хохотки становились все
бессмысленнее, а ухаживания друг за другом все откровеннее. Даши скромно
присела в уголке, на сей раз она вместо шприца (а вдруг кому-то взбредет в
голову проверить?) прихватила с собой полдюжины таблеток аскорбинки, каковые
демонстративно и слопала. Соседи к ней не цеплялись с нежностями - заветы
Мастера сохраняли прежнюю силу.
- А где Гроссмейстер? - шепотом спросила Даша соседку, довольно молодую и
смазливую девицу, пребывавшую в средней степени отмороженности.
- Никто не знает, где Гроссмейстер, - ответила та, не поворачивая головы,
оцепенелым взором уставясь на медную маску. - Он приходит, когда пожелает, и
растворяется в воздухе, когда Великий Черный призовет его на совет...
Даша с понимающим видом кивнула и стала озираться. Эта грязноватая,
захламленная горница ничуть не походила на место, где устраиваются
торжественные действа во славу Сатаны. Даже та квартирка выглядела не в
пример экзотичнее- Здесь же, кроме черных свеч и скалящейся маски
(положительно, харя вымазана чем-то!), не было никаких сатанинских
причиндалов. Стол составлен из нескольких, обшарпанных, разной высоты, такое
впечатление, притащенных из захолустной канцелярии, решившей поменять
мебель, а то и подобранных на ближайшей помойке. Бутылки и скудные закуски
расставлены и разложены на газетках, словно домик служил приютом самым
обыкновенным бомжам.
Даша полезла двумя пальцами за ворот красной блузки и выпустила поверх
нее шнурок с амулетом-рацией' (черного чертика на нем намалевал сам Славка,
пользуясь в качестве образца рисунком к одной из статей "Бульварного
листка", и получилось убого, но более-менее убедительно). Со двора вновь
донесся веселый собачий лай - похоже, собачка была некрупная.
Меж Хрумкиной и Фарафонтовым разгорелся склочный спор вполголоса -
насколько Даша расслышала краем уха, грызня возникла из-за временного
обладания Светиком (сам объект спора все это время хихикал и таращил
глазенки то одному диспутанту, то другой). Остальные не обращали на Дашу
внимания. Воспользовавшись благоприятной минутой, она встала, достала
сигареты и вышла на крыльцо.
Постояла, закутавшись в наброшенный на плечи пуховик, озирая окрестности.
Круг света от фонаря на высоком столбе падал на сбившиеся в кучку машины, но
остальное подворье, весьма обширное, тонуло в тени. Дача была последней на
пути к вершине сопки, дальше чернела подступившая к высоченному забору
тайга. Ворота уже захлопнули. Забор сработан на совесть, там, куда падает
свет, не удается рассмотреть ни малейшей щели. Тут и резать будут - никто не
увидит... Никто?
Она посмотрела вниз, под уклон. Глаза уже привыкли к темноте. Внизу,
широко раскинувшись на обе стороны, сияли разноцветные россыпи городских
огней, дальше тянулась темная широкая Шантара, кое-где покрытая светящимися
полосами, отражениями огней, а за нею - другой берег, тоже расцвеченный
уличными фонарями, сине-белыми прожекторами лесосплавных причалов, длинными
цепочками освещенных окон, юркими огоньками автомобильных фар. Она никогда
не смотрела на город с этой сопки, но легко узнавала улицы, даже рассмотрела
далекое здание Октябрьского райотдела. Прикинула, где могут размещаться
наблюдатели - там, гам, да и возле тех дач, пожалуй... Она ни минуты не
сомневалась, что страховавшие ее сыскари взяли след. Сейчас они с
соблюдением всех охотничьих предосторожностей подтягиваются все ближе, и
один из них ни на секунду не снимает наушников, готовясь принять сигнал- На
душе сразу стало спокойнее.
Спустилась с крыльца, прошла несколько метров. Из широкой, высокой двери
амбара сочился тусклый свет.
В баньке тоже горело окошечко - точно, собачонка лаяла и повизгивала
именно там...
Дверь баньки скрипнула, оттуда вышел, согнувшись под низкой притолокой...
священник? Да нет, что за глупости, откуда здесь священник? Просто на нем
был черный балахон до пят, вышитый отливающими в свете фонаря золотистыми
огромными каббалистическими знаками - на рукавах и боках извивались то ли
иероглифы, то ли неведомые символы, а во всю грудь изображена рогатая харя
Сатаны. Маски на лице нет, обычная физиономия мужчины лет сорока,
двигавшегося быстро и уверенно, ничуть не походившего на принявшего дозу
расслабленного наркомана.
Он направился было к крыльцу, но заметил Дашу, вгляделся, решительно
подошел к ней:
- Это вы, сестра Дарья?
- Это я, неизвестный брат по Черной Службе, - ответила она, гигантским
усилием воли постаравшись не расхохотаться.
- Да восславится имя Великого Черного под всеми широтами...
- Да восславится, - кивнула Даша.
Удивительно, но ей все время удавалось отвечать впопад, и поведение ее,
судя по их реакции, казалось совершенно естественным - ну разумеется, не
было какого-то единого ритуала, достаточно им подыгрывать с самым серьезным
видом,, добавляя толику собственной галиматьи...
- Великий Мастер приглашает вас к себе, - он кивнул в сторону баньки. -
Следует обсудить церемониал, вы ведь впервые принимаете участие в столь
торжественном действе, в столь почетной роли...
Даша отбросила окурок под колесо ближайшей машины и пошла впереди его к
баньке. Старательно пригнула голову, чтобы не треснуться макушкой о
притолоку.
Вот это уже походило на логово главы сатанистов. Ни печки, ни лавок нет,
стены, пол и потолок затянуты черной материей и украшены перевернутыми
распятиями (Даша моментально опознала при ярком свете дюжины свеч еще одно,
украденное из костела), связками высушенных жаб (половину дрокинского
болота, должно быть, облазили, дуремары...), разномастными картинами, яркими
и многоцветными, изображавшими всевозможную нечисть, - волки с оскаленными
клыками и человеческими ушами, зеленокожие девки с огромными злыми глазищами
и остренькими зубами, черти, какие-то вовсе уж шизофренические создания,
скомбинированные из самых неожиданных частей человеческих и звериных тел...
На единственном стуле сидел Мастер - точнее, человек в том же балахоне и
той же маске. Даша, смирив гордыню, скинула с плеч пуховик, опустилась на
колени и прилежно прочитала "Отче наш" шиворот-навыворот, добавив мысленно:
"Господи, прости..."
- Приветствую тебя, Невеста Луны, - сказал он спокойным низким голосом.
Даша голос моментально узнала - Мастер прежний, никаких сомнений... И
смирнехонько продолжала стоять на коленях, ожидая продолжения. За спиной, у
двери, возился тот, что привел се сюда, перебирая какие-то позвякивающие
железом предметы и совершенно буднично насвистывая что-то.
- Готова ли ты стать участницей Черной Мессы, сестра моя в службе
Единственно Могущественному?
- Готова, - сказала Даша.
- Не выдала ли ты доверенных тебе частиц великой тайны? Не осквернила ли
посторонние уши предназначенными лишь для посвященных знаниями?
- Не осквернила, - сказала Даши, гадая, долго ли этот болван будет
держать, ее на коленях - черная материя была натянута прямо на досках пола,
и стоять так в одних тонких колготках было весьма не удобно: в правое колено
впивался край доски, приколоченной чуть повыше соседней.
- Я доволен тобой, сестра, - величественно кивнул он.
И тут же на голову, повыше левого уха, обрушился тяжелый, узкий предмет,
мгновенно погасивший сознание...
...Даша медленно приходила в себя. Голова раскалывалась, вокруг жужжали
голоса, вразнобой повторявшие, похоже, одно и то же слово, длинное,
звучавшее ругательством, в глаза проник свет...
- Открой глаза, тварь, не притворяйся! - резко бросил кто-то, казалось,
висевший высоко в воздухе над ней.
Вслед за тем последовал пинок в бок, довольно чувствительный. Решив, что
притворяться глупо, Даша открыла глаза. Сначала все так и поплыло, но вскоре
она поняла, что окружающее выглядит столь диковинно оттого, что она смотрит
из совершенно непривычного и унизительного положения - лежит навзничь на
полу, спиной, затылком и связанными руками чувствуя все его неровности и
выбоины, а над ней стоят несколько человек. Она прижала подбородок к груди,
глянула вниз. Одежду с нее не сняли, и амулет по-прежнему висел на месте. Но
связали ее по запястьям и лодыжкам качественно - как ни рвалась, не могла
ослабить путы. А услышав злобный, издевательский смех, перестала биться,
чтобы не доставлять им удовольствия..
Прямо над ней стояли Мастер, его помощник, заманивший Дашу в баньку,
Паленый и тот, что нюхал кокаин. При взгляде на те рожи, что не были скрыты
масками, Дашу невольно передернуло. Неподалеку повизгивала собака. Остальных
сатанистов Даша не видела, но они стояли где-то поблизости - они-то и
издавали звуковое сопровождение, талдыча то самое непонятное слово. Судя по
тому, сколь глухим эхом отдавались их голоса, действо происходило в том
самом амбаре. Высоко над Дашей был затянутый черным потолок со свисавшими с
него на веревках сушеными жабами, чучелами сов, лисьими хвостами,
вырезанными из дерева уродцами. Свечей горело несуетное количество, они
мерцающим поясом тянулись вдоль стены, насколько доставало взгляда из
Дашиной неудобной позиции.
- Ну, и как ты себя чувствуешь, проклятая шпионка? - без всякой злобы
спросил Мастер.
Даша молчала. Она во все глаза смотрела на продолговатый предмет,
поблескивающий в руке Паленого. Широкое, начищенное лезвие штык-ножа
какой-то неизвестной модели так и сияло, отражая десятки колышущихся
огоньков. А в другой руке он держал дешевенький красный шарфик, украшенный
черным чертенком...
Вот теперь ей стало весьма не по себе. У стоявшей над ней четверки глаза
были дикие и пустые, словно освещенные случайным отблеском фар стеклянные
шарики. А сгрудившиеся поодаль рядовые сатанисты, судя по их истеричным,
визгливым голосам (да и тому, что она видела в горнице), уже вогнали себя в
состояние полной и законченной шизы, логикой и уговорами на них нечего и
пытаться воздействовать...
И все же присутствия духа она не потеряла. Не дождутся, твари. К тому
же... А стоит ли паниковать, собственно? Все это могло оказаться очередной
проверкой и частью неизвестного ей ритуала. Но шарфик и клинок!
Во всех трех случаях эксперты утверждали, что убийство могло быть
совершено штык-ножом военного образца - а этот тесак определенно напоминал
самый что ни на есть классический штык-нож какого-нибудь "вероятного
противника"...
- Я чиста перед братьями и сестрами, Мастер, - выговорила она ничуть не
дрожащим голосом.
Повернула голову набок и дернулась от тупой боли - похоже, этот гад
просто-напросто врезал ей в баньке ребром ладони повыше уха, старый и
действенный прием. Слаженное бурчанье сатанистов нарастало. Собачка,
кажется, чутьем определила в происходящем нечто недоброе - взвизгнула уже
испуганно, заметалась, судя по звукам, ее привязали где-то в углу.
- Чиста? - издевательски переспросил Мастер. - А кто пробрался к нам с
помощью самого подлого лицедейства?
- Милицейская сучка! - завизжал Паленый, замахиваясь на нее тесаком.
- Избегай вульгарностей, брат мой, в службе Единственно Могущественному,
- отозвался Мастер. - Не пристало тебе, служителю Великого Зла, уподобляться
речью непосвященному быдлу... Ты, лицедействующая тварь, отвечай: как
посмела ты, вкравшись в доверие к сестре Екатерине, проникнуть в места, что
безраздельно отданы служению Сатане?
Он говорил с ужасающей серьезностью, он не играл, ни капельки - и Даше
стало страшно. Она была среди безумцев. Быть может, в другое время все они
умные и рассудительные поди - но сейчас законченные безумцы, играющие по
правилам своей дикой и отталкивающей игры, глухие ко всему остальному.
И вновь взяла себя в руки. "Бывало и хуже", - повторила Даша себе, словно
спасительную молитву. Бывало и хуже. И хуже...
- Мастер, чем я тебя прогневила? - спросила она громко, вновь с радостью
убедившись, что голос ничуть не дрожит. - Откуда такое недоверие к сестре
вашей?
- Капитан Шевчук, не прикидывайся божьей овечкой, - сказал нюхальщик
кокаина. - Мало вам было непосвященного быдла, вы осмелились вторгнуться в
края запретного?
- Он прав, - холодно сказал Мастер. - Ты полностью изобличена, отродье
закона. Поганая лицедейка в погонах, осмелившаяся осквернить своим дыханием
святилище Сатаны... Ты будешь умирать тысячу раз, ты превратишься в сосуд
для нечистот, и так будет с каждым, кто осмелится вторгаться туда, где царит
Тьма... Ты в самом деле рассчитывала обмануть тех, кому проницательность и
нелюдское знание дал Владыка Ада?
В его руке сверкал тот самый ятаган, запомнившийся Даше при прошлом
визите. Нет, никаких проверок... Слишком много они знали. Даша лихорадочно
искала выход.
Снаружи, видимо, так до сих пор ничего и не заподозрили. Даже наблюдая в
приборы ночного видения. Из баньки в амбар ее, бесчувственную, приволокли,
должно быть, завернув в какой-нибудь кусок ткани, иначе давно ворвались бы
подстраховщики...
Нужно срочно как-то выкарабкиваться, иначе прид„тся вовсе уж скверно, С
любыми гангстерами даже в такой ситуации можно договориться, поторговаться,
потому что они с грехом пополам, но следуют определенной логике и своим
нормам поведения. Но эти... От них, Даша могла поклясться, веяло безумием,
как дурным запахом.
И все же испробовать следовало все шансы. Она, глядя в лица сгрудившихся
над ней, произнесла четко:
- Угадали, клоуны. Я сотрудник милиции. Уголовный розыск, капитан Шевчук.
У вас еще есть возможность выйти из этой истории без особых хлопот...
Скривилась и невольно охнула от точного пинка под ребра - это опять
кокаинист. Мастер, удержав его жестом от второго пинка, спокойно произнес
тем же хорошо поставленным голосом:
- Неужели ты всерьез рассчитывала, будто что-то изменишь в своем
положении?
- Дача окружена, - стараясь говорить столь же внятно, бросила Даша. -
Вокруг наши люди...
- Вокруг - силы зла! - неожиданно заорал он. - Вокруг - Черный Мир! И
ничего более!
Сатанисты орали. Бесполезно. Даша прикинула: если упереться в пол
связанными руками, подогнуть ноги, оттолкнуться, потом резко перевернуться и
грянуться грудью об пол - специально изготовленный хрупким пластик
непременно лопнет, пойдет сигнал...
Она не успела - опередили. Видимо, Мастер подал незаметный ей жест. У
самого Дашиного лица мелькнуло лезвие тесака - это Паленый рассек шнурок
амулета И сорвал его с шеи, вопя:
- Ты недостойна носить это изображение, тварь! Вот если бы он сгоряча
сжал рацию в кулаке... Нет, благоговейно поцеловал, идиот, сатанинский лик
Славкиной работы, повесил себе на шею, тщательно связав сзади концы шнурка,
И тут же на Дашу набросилась толпа одетых в, черные балахоны придурков.
Мешая друг другу, срывали с нее одежду, дергали за волосы, ударили пару раз,
кожу больно царапали ухоженные женские ногти. Она, изловчившись, что было
сил укусила чью-то оплошавшую руку, так и впилась. Укушенный заорала благим
матом, отскочил из свалки.
Послышалась резкая команда Мастера - и они отступили, недовольно ворча,
готовые в любую секунду вновь броситься.
- Да остановитесь вы, идиоты! - в бессильной злобе закричала Даша.
Злости было больше, чем страха, - оттого, что она лежала голая и
исцарапанная посреди этого бедлама. Каким-то чудом на плечах удержались
лохмотья рукавов блузки, а на ногах - разорванные вдоль колготки. Осознав,
сколь жалкое зрелище собой представляет, она прямо-таки зарычала от ярости.
- Нет ничего приятнее зрелища беспомощного врага. - сказал Мастер,
зловеще играя своим ятаганом. - В особенности если враг этот шел по твоему
следу, одержимый самоуверенностью...
- Я тебя посажу, козел, на три пятилетки! - заорала Даша, уже не владея
собой. - Есть тут нормальные люди?
В ответ - ворчанье, смех, истерические визги. В амбаре было тепло, даже
жарко, печь в углу натоплена - но Дашу поневоле прошиб озноб. Как все
нормальные люди, она чуть ли не больше всего боялась психов. Ни пыток, ни
изнасилования, ни ран - психов. А их вокруг было - не сосчитать...
Кокаинист и Паленый нагнулись к ней, ловко запихали в рот пыльную тряпку
и надежно завязали импровизированный кляп обрывком ее же собственной
изодранной блузки так быстро, что Даша не успела никого укусить. Страх
понемногу начал ее заглатывать, словно черная чавкающая трясина.
Резкий, громкий приказ Мастера - и ее подхватили, потащили... вон из
амбара! Есть Бог на свете!
Удивительно, но ей, когда оказалась голая во дворе, было ничуть не
холодно. Не до того... Дашу протащили на середину двора, грубо опустили,
почти бросили на стылую землю. Встали в круг, скалясь, лопоча и завывая, она
не узнавала знакомых лиц, превратившихся в жуткие морды.
- Да свершится жертвоприношение' - голос Мастера звучал словно бы издали.
Паленый вышел в круг. Шарфик был накинут на плечо, в одной руке он держал
холодно сверкавший тесак, в другой - собаку, маленького серого
миттельшнауцера. Шрам, разлапистый; страшный, налился кровью. Оскалясь, он
поднял над Дашей несчастную собачонку, занес тесак...
И нелепо качнулся на широко расставленных ногах, из середины лба толчком
выплеснулась кровь, огромные жаркие капли обожгли Даше живот и грудь, она
впервые почувствовала спиной лютый холод промерзшей земли. Долетевший издали
звук выстрела показался чем-то совершенно посторонним.
И сейчас же грохнул второй, третий, еще и еще... Кто-то из сатанистов
осел, держась за живот, кто-то с диким воплем метнулся в сторону. Еще миг -
и все кинулись врассыпную. Незатронутым "сыскарским" уголком сознания Даша
успела отметить, что это - не пистолет и не авюмит, больше всего похоже на
охотничье ружье.
Калитка с грохотом распахнулась. Затопотали ботинки на толстой подошве,
совсем рядом затрещала короткая автоматная очередь, и в несколько глоток
заорали:
- Милиция! Всем стоять! Стоять, бараны! Даша повернула голову - прямо на
нее широко раскрытыми мертвыми глазами таращился Паленый, они лежали чуть ли
не лицом к лицу. Неподалеку повизгивала собака, бестолково мстаясь по двору,
топотали ботинки, со всех сторон неслись заполошные крики и визг.
Оца отчаянно забилась, пытаясь приподняться - стылая земля обжигала тело.
Тут же кто-то здоровенный, в комбинезоне и маске, рывком поднял ее, как
куклу, решительно поволок в дом. Выворачивая голову, она успела увидеть
через его плечо, как несколько верзил из СОБР, на бегу перекидывая автоматы
за спину, метеорами пронеслись через двор. Судя по звукам, они с маху
перемахнули на ту сторону забора и ломанулись в черную тайгу. Только теперь
Даша сообразила, что стреляли сверху, из тайги, почти с вершины сопки.
Спаситель опустил ее на пол и замешкался, не зная с чего начать. Даша
отчаянно замычала, выталкивая языком кляп, он понял и развязал обрывок
блузки, она вытолкнула языком тряпку и заорала вгорячах:
- Веревки режь, чего таращишься!
Автоматчик, смущенно отворачиваясь, принялся ее освобождать. Не стряхнув
с запястий веревки, она кинулась в сени, схватила свой пуховик, накинула и
хотела выскочить во двор, но е„ решительно оттерли от двери влетевшие с
пистолетами наизготовку Славка с Косильщиком:
- Куда? Охренела? Голой на мороз!
Даша забилась, но ее держали крепко. Шок помаленьку схлынул, она обмякла,
позволила увести себя в комнату и посадить за стол. В голове мутилось.
Чувствуя во всем теле подступающие судороги, рвущийся наружу вопль, они
успела проорать:
- По морде дайте! Живо!
Славка из субординации замешкался, но Косилыцик отодвинул его и с размаху
залепил Даше парочку оглушительных оплеух, так что голова мотнулась и в ушах
зазвенело. И помогло как нельзя лучше. Она посидела, навалившись на угол
стола. Во дворе все еще орали, матерились и бегали из конца в конец.
Даша, закрыв глаза, тяжко дышала, стараясь заглатывать побольше воздуха.
Верные сподвижники стояли рядом, боясь пошевелиться. Однако истерики так и
не последовало, только сердце колотилось, что твой молот. Разлепив веки, она
молча показала на бутылку с водкой и с застывшей улыбкой протянула:
- Надо же, суки, чуть не достали...
Глава семнадцатая. Веселые будни инквизиции.
Такого в уголовке еще не видели. Пожалуй, больше всего это напоминало
рабочие будни инквизиции после налета на какую-нибудь Лысую гору и захвата с
поличным энного количества дьяволопоклонников. К превеликому сожалению Даши,
у нее и ее помощников
не было ничего из того богатого арсенала, каким располагали
отцы-инквизиторы, обеспечивая завидную раскрываемость...
Тогда в сатанистской штаб-квартире она выкушала стакан водки и еще раз
попыталась прорваться во двор, чтобы непременно участвовать в осмотре места
и обыске. Однако нагрянувший на усадьбу Воловиков, то грозно рыча, то
ободряя комплиментами, настрого запретил всякие дерганья и метанья, заверив,
что свое она сделала, и пока что обойдутся без нее. Даша не особенно и
протестовала - шок прошел, она ощутила жуткую усталость и пустоту во всем
теле, сразу заболели царапины и синяки, и промерзла, казалось, до костей.
Сержант Федя, взяв у нее ключи, под вой сирены умчался к Даше домой, за
джинсами и свитером. Приехал врач, вколол что-то от воспаления легких и,
пошептавшись с Воловиковым, сделал еще один укол, от которого Даша сначала
совершенно отупела и словно бы лишилась воли и желаний - а потом, едва успев
натянуть привезенные Федей шмотки, уплыла в черное беспамятство.
И очнулась часов в семь утра, в комнатушке отдыха, недавно трудами шефа
оборудованной при угро. Снова нарисовался врач, но Дата от его дальнейших
услуг категорически отказалась - ночной укол все еще действовал, они
чувствовала себя спокойной и отрешенной, как полено, из которого еще не
вытесали Буратино. Однако жажда действия прорывалась даже сквозь хитрые
нейролептики. Заверив врача, что ей станет во сто раз хуже именно оттого,
что она окажется отсеченной от незавершенной работы (ведь настоящая работа
только начинается) и согласившись на компромисс в виде старательно
проглоченных пилюль. Даша обрела желанную свободу и полное восстановление в
правах.
И закипела работа. Выдув с литр крепчайшего чая и как следует вымыв лицо
холодной водой, Даша прежде всего выслушала краткую сводку событий,
происшедших после ее отключки.
Паленый был убит наповал, заполучив в лоб пулю "Бреннеке" двенадцатого
калибра. Такими же пулями были легко ранены еще двое сатанистов, а две пули
извлекли из забора. Ружье отыскали буквально через четверть часа -
неизвестный стрелок бросил его прямо на огневой позиции, метрах в сорока от
дачи. Ствол был самый обычный, продававшийся в нескольких шантарских
магазинах - одноствольная самозарядка МЦ21-12 так называемого рядового
исполнения, то бишь - ширпотреб. Стрелок, правда, был незаурядный, на этом
сходились все эксперты - залепить с сорока метров прямо в лоб новичок вряд
ли сподобился бы. А в том, что конкретной мишенью служил именно Паленый,
никто даже не сомневался, остальные четыре выстрела, как считала и Даша,
были сделаны абы как, некоей проформы ради. Стрелок и его соратники (а они
были - на вершине сопки зафиксировали следы трех человек) смогли скрыться
без особых хлопот. У них нашлось несколько минут форы, они в отличие от
преследователей совершенно точно знали, в каком направлении следует бежать.
Машина ждала их на Кудринском шоссе, по ту сторону сопок, и, едва тронувшись
с места, нападавшие мгновенно превратились в самых обычных пассажиров самого
обычною автомобиля, растворившегося в ночи. Единственным трофеем оказалась
казачья фуражка с желтым околышем, найденная примерно на Полпути меж
вершиной и шоссе. Возможно, это была обманка. Возможно, настоящая улика -
чуточку деформированная от удара о сук, испачканная кусочками сосновой коры.
Кто-то из разгневанных казаков мог и в самом деле потерять ее при бегстве
через ночной лес. Увы. ружье следом послужить не могло - как выяснилось, еще
два месяца назад оно было отнято у сторожа торговой фирмы "Каравелла" при
ограблении склада. А поскольку нападавшие измордовали сторожа так, что он до
сих пор ходил с палочкой, вряд ли тут имела место инсценировка, тем более
что взятые две недели спустя грабители клялись и божились, что толкнули
ствол на центральном рынке некоему неустановленному лицу славянского облика.
Уже к восьми утра были допрошены атаманы и есаулы всех зарегистрированных
в Шантарске куреней - белые, красные и серо-буро-малиновые. Все они клялись,
что слыхом не слыхивали о ночной пальбе, никого из своих станичников на дело
не посылали, что сатанистов они, конечно, ненавидят всеми фибрами души, но в
любом случае ограничились бы поркой по старинному казачьему способу или
обыкновенным мордобоем. Даже если кто-то из них и врал, уличить его не было
возможности. И потому заведенное согласно обычному порядку дело именовалось
рутинно: "Дело об убийстве гражданина Василькова неустановленными лицами".
Был, разумеется, целый букет дел классом пониже:
"О нападении на сотрудника милиции при исполнении им служебных
обязанностей", "О хранении наркотиков", "О вовлечении в половую связь
несовершеннолетних", "О склонении несовершеннолетних к употреблению
наркотиков и спиртных напитков" и даже "Дело о краже у гражданки Горбуновой
личного имущества" (в лице того самого спасенного миттельшнауцера, согласно
130-й статье нового Гражданского кодекса перед лицом закона приравненного к
личному имуществу).
Сатанисты, легко догадаться, пришли в годное к употреблению состояние
только к утру, когда большинство наконец-то притихло, переживая кто легкую
ломку, кто тягостное похмелье. К двоим пришлось вызывать врача (одно! о
после приезда медиков так и увезли в психушку, но это, к Дашиной удаче, был
кто-то из рядовых). Всех старательно переписали и идентифицировали. Список
был впечатляющим: семеро сотрудников "Бульварного листка", четверо
преподавателей шантарских вузов (обоего пола), еще несколько представителей
интеллигентских профессий, два коммерсанта, женщина-врач. три студентки,
молоденькая актрисочка облдрамтеатра и ее пожилой режиссер. Плюс две
несовершеннолетних жемчужины коллекции, являвшие собой козыри для нешуточных
обвинений: девятиклассница Светик и некая Инга с первого курса юридического
техникума.
Среди задержанных сыскался и варяжский гость - самый настоящий поданный
Германии, причем не какой-то там бывший соотечественник, а коренной
немец-перец-колбаса, лысоватый бойкий мужичонка лет пятидесяти, сразу же
заявивший, дыша перегаром, что он - Георг фон Бреве, доктор философии и
профессор кафедры Эслингенского института магии и колдовства, прибывший сюда
для обмена опытом с коллегами из далекой Сибири. К чести германского гостя,
наркотика у него в крови не нашли, но шнапса там циркулировало изрядно.
Поначалу решили, что лысый брешет, - очень уж прилично трещал по-русски,
а ночью, буяня в КПЗ, матюгался не хуже коренного шантарца. Потом, когда
съездили на снятую им квартиру и привезли документы, пришлось признать, что
немец настоящий, и диплом доктора философии вкупе с красивой бумагой,
подтверждавшей профессорское звание, вернее всего, тоже настоящие.
Экспертизу по этому вопросу проводил уже срочно вызванный от "соседей"
непроницаемый и вальяжный капитан ФСБ, владевший немецким, судя по реакции
фона, великолепно. Сыскари уголовки, опасаясь влипнуть в международные
осложнения, порешили было сплавить немца чекисту, но тот, брезгливо воротя
нос от похмельного профессора, принимать товар отказался, не усмотрев пока
что никаких признаков шпионажа, равно как и диверсии. Что -- до дипломов и
званий - он прочитал сыщикам короткую лекцию, поведав, что этот Эслингенский
институт, вероятнее всего, являет собою что-то вроде шинтарской астральной
академии, располагавшейся в подвале жилого дома, однако зарегистрированной
как общесгвснное объединение, честь по чести. И нет пока что законов,
запрещавших бы подобным шизикам кататься друг к другу в гости - о чем он,
капитан, весьма сожалеет, но просит его не выдавать, чтобы не пришили
бериевские тенденции в работе. После его отбытия Дашины коллеги потеряли к
немцу всякий пиетет и допрашивали герра фон Бреве совершенно как своего,
обещая если уж не загнать во глубину сибирских руд, то по крайней мере
устроить с познавательными целями экскурсию в "петушатник" на пару суток. С
четверть часа профессор пугал гневом германского посольства, возмущением
мировой общественности и отказом Германии от выдачи новых кредитов, но когда
протрезвел окончательно и предельно четко уяснил, во что вляпался и что
такое есть "петушатник", колоться начал, как сухое полено. К сожалению,
ничего особо ценного из него Ватагин не вытряс. Профессор давненько
переписывался с фройляйн Хрумкиной, большим специалистом в области
практической демонологии, и вот наконец прибыл, дабы лично убедиться, что
Россия, пару лет назад еще непроходимо отсталая в области демонического, с
развитием демократии и гласности вплотную приблизилась к общемировым
стандартам на сей счет, и сатанисты от Биская до Сахалина вот-вот сольются в
одну здоровую евразийскую семью.
Фройляйн Хрумкина все это старательно подтвердила. Немца перестали пугать
жуткими неприятностями, но на всякий случай держали пока в камере, чтобы был
под рукой. Всех задержанных вдумчиво и старательно разбили на несколько
групп, после чего за них взялась целая бригада, Даша пока личного участия не
принимала - хотела поднакопить информации.
Она вмешалась, когда забрезжило кое-что интересное. К десяти утра
Фарафонтов, осознав наконец, что ему может грозить за Светика, объявил, что
готов сотрудничать со следствием в обмен на забвение некоторых грешков.
Следствие (твердо решившее обзавестись новым информатором), пообещало, что
постарается похлопотать насчет забвения и прикрыть веки, что твой Вий, - но
для этой гуманной акции им, как легко догадаться, жизненно необходимо
отыскать еще более виновного, нежели симпатичный, в общем, гражданин
Фарафонтов.
После этого гражданин Фарафонтов, воспрянув духом, с ходу заложил
гражданина Кравченко, телеоператора государственной студии (того самого
обаятельного субъекта, что приложил Даше ребром ладони в баньке). Информация
была столь любопытной, что сыскари, незамедлительно выбив ордер на обыск,
помчались по месту проживания оператора и через час вернулись с ценными
трофеями - двумя видеокассетами производства знаменитого на весь мир
закрытого города Шантарск-45.
Первый же беглый просмотр натолкнул Дашу и ее коллег на интересные
раздумья. С чем-то подобным они уже сталкивались и в ориентировках, и в
собственной работе. Записи не просто являли зрителю широкую палитру
разнообразных сексуальных забав Светика и Инги - съемки велись уверенной,
профессиональной рукой, все это ничуть не походило на халтурное запечатление
подвигов пьяной разгульной компании. Оператор из кожи вон вылез, чтобы лица
партнеров и партнерш обеих соплюшек в кадр не попали - зато их собственные
мордашки маячили столь часто и назойливо, схваченные во всех ракурсах, что
не опознать их мог только слепой. И когда обнаружилось, что папаши у обеих -
бизнесмены не из мелких ларечников, Даша готова была ручаться, что тут
попахивает продуманной подготовкой к шантажу. В самом деле, ход был избитый
и знакомый сыщикам всего мира: деток высокопоставленных или богатеньких
родителей умело вовлекают в разнообразнейшие гнусные забавы, снимают, пишут,
а потом начинается...
Просмотрев кассеты, гражданином Кравченко, как большим спецом по
видеосъемкам, занялись особо энергично, но Даша при сем уже не
присутствовала - отправилась встречать преуспевающего господина Сайко,
родного отца Светика, сопровождаемого свитой из адвоката и двух
телохранителей. Ровно три минуты словно сошедший со страниц журнала мод
гость выражал возмущение антигуманным и внезаконным задержанием единственной
доченьки, пугал и стращал, то и дело кивая на отлично выдрессированного
адвоката, - тут же выскакивавшего из-за спины принципала и осыпавшего Дашу
цитатами из всех и всяческих кодексов. На четвертой минуте Даше эта словно
позаимствованная из американского детектива сцена решительно надоела, она
отсекла Сайко от свиты, завела в кабинет и предложила посмотреть кое-какие
видеофильмы.
Эффект был молниеносным. Папаша потребовал очной ставки и, едва
хныкающего Светика привели, кинулся всерьез душить родимое чадушко. Отрывали
вшестером - Даша, оба бодигарда, адвокат, Славка и сержант-конвоир. Оторвали
кое-как, спася жизнь юному беспутному созданию. Изменив настроение на сто
восемьдесят градусов, Сайко попросил Дашу подержать милую дочушку в камере
не менее недели - иначе, если появится дома, опасается, что тут же удавит.
Даша с печальным и нейтральным видом объяснила, что Светик проходит по делу
исключительно в качестве свидетеля, а по некоторым аспектам и потерпевшей, и
держать ее в узилище далее означает войти в неминуемый конфликт с
прокуратурой. Папа сгоряча заорал, что купит всю прокуратуру оптом и
преподнесет ее Даше на блюдечке. От столь соблазнительного, что скрывать,
подарка Даша скрепя сердце все же отказалась, кое-как выставила
Сайко-старшего и успела пошептаться с адвокатом, пообещавшим через пару
часов привезти за дочкой мамашу, которой, он уверен, удастся спасти дитятко
от удушения. Отец Инги пребывал в деловых разъездах где-то за пределами
Шантарской губернии, и оттого, дабы избавиться от лишних хлопот, вызвали
матушку и вручили ей чадо, умолчав о видеозаписях, но насчет прочего
информировав довольно подробно...
Словом, к обеду управились с "пеной" - рядовой шпаной, посещавшей
сатанистский салон ради водочки, травки и не скованного предрассудками
группенсекса. Примерно две трети из них всерьез отдавались поклонению Князю
Тьмы, остальные валяли дурака, воспринимая чернокнижные радения в качестве
неизбежной нагрузки к вышеперечисленным удовольствиям, вроде скучной речи
секретаря парткома о международном положении и задачах партийного
строительства, оглашаемой перед началом грандиозного банкета. Объединить их
всех в категорию "шпаны" позволял один-единственный признак: никто из них
никогда не видел лица Мастера... Хрумкина в том числе. И в той квартире
(арендованной на долгий срок через длиннющую цепочку посредников, которую
пока что не прошли из конца в конец) и на даче (вообще, непонятно кому
принадлежащей) Мастер неизменно оказывался первым и встречал прибывших,
будучи уже в маске. Даже прочно шизанутая художница Вика (автор найденных на
даче картин-жутиков и "хранительница очага"), особа сексуально приближенная
к Гроссмейстеру, лица его за полгода не видела ни разу (что, как она
призналась, ее лишь дико возбуждало). Похоже было, что сатанисты не врут, -
чересчур уж разные люди, они твердили одно и тоже, хотя в камере, как
заверяли дежурные, не сговаривались. Сопоставляя их показания, вранья
касательно этой загадки так и не выявили. Не в том они были состоянии, чтобы
крутить.
Дело в том, что Мастер, сволочь такая, ухитрился уйти. Во дворе подобрали
лишь маску из черной замши, словно предводитель сатанистов и в самом деле
ускользнул неведомыми тропками в прилегающих астрал. Но никто, конечно,
столь иррациональной гипотезе не верил. Тем более что в высоченном глухом
заборе обнаружили при тщательном осмотре нечто вроде потайной двери - нижние
половинки четырех вертикальных досок оказались перепиленными поперек и
вертелись вокруг горизонтальной оси, снабженные у двух нижних концов
несильными пружинами. При известной практике, зная секрет, в этот лаз можно
было выскочить моментально (узнав об этом, Даша уверилась, что ей тогда не
почудилось: голос Мастера перед самым вторжением оперативников и в самом
деле звучал в отдалении от толпы - видимо, он помаленьку отступал во мрак, к
лазу, подозревая ловушку и догадавшись о Дашиной подстраховке).
Воловиков полагал сначала, что Мастер просто-напросто скинул маску и
замешался в толпу, но эта версия рухнула еще утром. Во-первых, собака,
доставленная на Дачу через час с лишним, взяла у забора с внешней стороны,
как раз возле лаза, чей-то след и вела по нему проводника метров двадцать,
но потом зачихала и работать не смогла (с рассветом там обнаружили
махорочно-перечную россыпь, густо припорошившую стылую бесснежную землю -
старое, но действенное антиищеечное средство). Во-вторых, допрошенные
порознь сатанисты все, как один, уверяли, что никакого незнакомца (а
лишенный маски Мастер был бы для них незнакомцем) после вторжения милиции в
их рядах не прибавилось. Утром у всех взяли отпечатки пальцев, но ни один не
совпадал с зафиксированными на маске. А ведь Даша своими глазами видела, что
Мастер был без перчаток. Как ни печально, Мастер улизнул. Время у него было,
по периметру дачу не оцепляли, разделив внимание меж мечущейся толпой
сатанистов и погоней за стрелявшими...
И все же Мастер не мог оставаться инкогнито, этаким безликим Фантомасом,
решительно для всех. Так не бывает. Кто-то, пусть даже один-единственный
человек, должен быть посвящен в тайну, знать Мастера, видеть без маски,
где-то с ним встречаться ради решения каких-то организационных вопросов.
Славка с Косильщиком поехали побеседовать по душам с пятью членами секты,
чьи имена всплыли на допросах, хотя в ту ночь они отчего-то не
присутствовали. Даша, оставшись одна в кабинете, после вдумчивого прочтения
протоколов допросов долго чертила схемы, пытаясь определить, кто появлялся
на шабашах заведомо раньше других, вычеркивала одну фамилию за другой (не
зрил, не зрил, не зрил...), и, наконец, в списке остались двое - Кравченко и
Пожидаев, коммерсант средней руки, тот, что баловался кокаином. Расчет был
немудреный - мало того, решительно все показали: когда они появлялись в
квартире или на даче, эти двое всегда там ждали. Кроме того, Даша помнила:
лишь те двое да Паленый стояли возле добычи, когда она валялась связанная в
амбаре, все прочие держались поодаль, словно статисты без речей или хор в
древнегреческой трагедия. Вдобавок Кравченко оказался единственным, кто
носил на балахоне обильную шитую символику, все остальные, даже Мастер,
щеголяли в простых черных хламидах...
С Кравченко Толя к тому времени практически покончил. Оставалось смести
жалкие ошметки в совок и выбросить а мусорное ведро - так заверил Дашу
верный сподвижник. Даша в его многократно проверенных деловых качествах не
сомневалась и потому сама допрашивать клиента не стала. С одной стороны,
показания полностью сломленного оператора удручали тем же однообразным
припевам: он клялся, будто ни единожды не видел Мастера без маски, разве что
частенько говорил с ним по телефону, причем всегда ему звонил сам Мастер; а
особого церемониального балахона Кравченко был удостоен за большой вклад и
выдающиеся заслуги, выражавшиеся в том, что он, будучи не лишен дизайнерской
жилки, как раз и оформлял интерьеры притонов (Даша фыркнула и заявила Толе,
что фантазия у придурка все же убогая, она сама, честное слово, оформила бы
и получше...) С другой - оператор огласил форменную сенсацию, заявив, что
девочек все это время снимал не он, а друг-приятель и сподвижник по
сатанинстскому хобби Веня Житенев, и это Кравченко, одержимый прямо-таки
необоримым стремлением помочь родной милиции, готов подтвердить перед любым
судом и на любых очных ставках. И вообще, раз пошла такая пьянка и настал
момент истины, он готов указать на пленке те сцены, где в эротических
забавах участвует он сам, пусть разденут и сравнят экстерьер, лучше уж
гореть на реальных мелочах, чем оказаться впутанному в какие-то непонятные
гнусности, он не дурак и прекрасно понимает, что ему шьют подготовку к
серьезному шантажу, так что пусть уж отдувается тот. кто камеру держал, то
бишь Венька, человечек, между прочим, столь же приближенный к Гроссмейстеру,
а то и сам Гроссмейстер - ибо Кравченко, совершенно точно припоминает, что
никогда ему не доводилось видеть Житенева и Мастера вдвоем...
Дойдя до этою места, Даша встрепенулась и отдала короткий приказ.
Измученных сатанистов быстренько прогнали по второму кругу - и каждый
подтвердил, что видывал на шабашах и Житенева, и Мастера, но всегда
поодиночке, а вот вместе их не видел никто. Не все знали Житенева по
фамилии, но многие давали с ходу узнаваемый словесный портрет.
В таком положении лучше пересолить, чем недосолить. Даша моментально
отправила машину на поиски Житенева, а потом велела доставить к ней
Пожидаева, которого давно уже решила приберечь на десерт.
Он вошел так, словно за столом вместо Даши громоздилась знаменитая
железная Дева, даже сделал попытку попятиться в дверях, но конвоир сурово
Оперся кулаком в спину, и любитель кокаина обречено проплелся пять шагов,
опустился на стул, как мешок.
Особенным злопамятством Даша не страдала, но от его пинков бока до сих
пор побаливали - а потому в ее глазах не было и тени дружелюбия, наоборот,
созерцала поверженного со злорадным удовольствием. Она сухо и быстро эадала
все формальные вопросы насчет фамилии-имени-отчества, местожительства и
профессии, отложила авторучку, закурила и уставилась на клиента изучающим
взглядом голодного удава. Судя по его физиономии, он прекрасно понимал свое
сходство с аппетитной птичкой. Но сам открыть рот без приказа побаивался.
- Ну что, сукин кот? - дружелюбно спросила Даша. - Похоже, кому-то из нас
пора на нары? И чует мое сердечко, что это никак не я...
- Да я...
- Головка от фуя, - сказала Даша. - У меня ребра все еще ноют, тварь
такая... В подвал тебя, что ли, сводить? Там архитектура интересная, есть
пятый угол, только вот искать его придется долго и старательно...
Ты глаза-то не закатывай, Кирилл Иваныч. поздно под дурачка косить, врачи
уж уехали давно.
- Адвоката...
- Есть у нас адвокат, - сказала Даша. - Не помню только, в какой камере,
но если тебе гак нужно, могу уточнить... Ты пузырек с кокаином успел
выкинуть, но пальчики на стекле четко пропечатались...
- Не мои. Я его увидел на столе, взял и посмотрел для интереса, повертел,
назад поставил...
- Но ты же, родной, был в кумаре, когда повязали...
- А что, пока я спал статью про употребление опять вернули в кодекс?
- Что ты, голубь, пока речь идет о порошочке, вполне уверенно
держишься... Значит, дома у тебя ничего не запрятано, а? Бесполезно и обыск
делать, ишь, приободрился, улыбочка проявляется... У кого покупаешь
деликатес?
- Да про что вы?
- Ну, как хочешь, - сказала Даша. - Мне самой интересно побыстрее перейти
от порошочка к известному инциденту... Ну, и зачем ты меня пинал, сволочь?
- Разочек...
- Два. Уж мне-то лучше знать.
- Да я себя не помнил...
- Ты историю криминалистики знаешь?
- Не сподобился, - буркнул он.
- А я, знаешь ли. изучаю в свободнее время, - сказала Даша. - У каждого
свое хобби. Так вот, только в Австро-Венгерской империи смягчающим
обстоятельством служило патологическое опьянение - и то исключительно для
мелкого хулиганства, того, что у нас идет 258 под первым пунктом двести
шестой. А у нас опьянение, тем более наркотическое, что характерно, не
облегчает, а усугубляет.
- И все равно...
- Все равно хороший адвокат отмажет? Ты это имеешь в виду?
Пожидаев состроил робко-многозначительную мину, наглядно
свидетельствовавшую, что именно это он я имеет в виду.
- Ну-ка, порепетируем, - сказала Даша довольно мирно. - Изложи основания.
Представь, что я прокурор и представляю тебя присяжным как отпетого циника,
злостно попинавшего капитана милиции... Ну, смелее, бить не буду, хоть руки
и чешутся, скажу тебе откровенно...
- Вы же не предъявляли удостоверения, были без формы, тут и совершенно
трезвый человек может ошибиться. А я ведь был в нешуточном кумаре... иначе
рука бы не поднялась на такую женщину...
- Ах, я вся таю от ваших комплиментов... У тебя рука и не поднялась. Нога
поднялась.
- Я же говорю, вы ничего не предъявили...
- А ты все подробности того сабантуйчика помнишь? - деловым тоном
спросила Даша.
- Ну, не все...
- А помнишь, что ты мне вякнул? - нехорошо прищурилась Дата. - Чтобы
капитан Шевчук не валяла дурочку и не отпиралась. За точность цитаты не
ручаюсь, но и фамилию, и звание ты совершенно правильно произнес... Что, и
после этого будешь звиздеть, что принимал меня за шансоньетку?
- Свидетелей бы еще найти...
Он замолк и смотрел выжидательно.
- Угадал, паршивец, - сказала Даша. - Не было у меня при себе микрофона,
и не могу я предъявить голосок... Но дать показания в суде могу и, заверяю,
с превеликой охотой выступлю... А дело гнилое. Вы же не могли знать, что
вокруг дачи засели опера, вы не осуществили свое преступное намерение по
независящим от вас обстоятельствам - кодекс это именно так формулирует.
- И все равно... - сопротивлялся он не особенно упорно, все время обрывал
фразы, словно оставлял лазейку для капитуляции и старался не особенно
сердить Дашу.
- Конечно, - сказала Даша. - Адвокат может и вытащить. Но ты же на свете
живешь достаточно долго и ты у нас вовсе не затурканный бюджетник -
новорусский строитель капитализма. И представляешь примерно, на что способен
мстительный мент. Особенно в тех ситуациях, когда можно обойтись без
вопиющего нарушения законности. У тебя три магазинчика, так? И имеешь долю в
агентстве "Арго", в торговлишке квартирами и прочей мелкой недвижимостью...
Как по-твоему, если долго и вдумчиво рассматривать твои бизнеса в
электронный микроскоп, а потом, как только адвокат тебя отмажет, установить
нежнейшую опеку - вскроется что-нибудь подсудное? Сердце мне вещует, что
вскроется. И даже если тебя опять отмажут - кому нужен деловой партнер, за
которым по пятам ходит уголовка и персонально Рыжая? В наших-то условиях? Я
тебя не буду уничтожать. Во всем, что касается бизнеса, ты у меня станешь
сущим ангелом - а они-то в суровых условиях России вымирают побыстрее, чем
мамонты.
- Ну хотите, я на колени встану? Или вместо тех шмоток, что на вас
порвали, настоящее карденовское. платье добуду? Чем хотите клянусь, был
накумаренный, как мешок конопли. Или хотите - за каждый тот пинок по три
плюхи?
- Я, вообше-то, женщина незлопамятная, - сказала Дата. - И будь все
чуточку иначе, зашвырнула бы на пятнадцать суток, да и забыла о тебе
начисто... Только игра идет крутая. И коли уж ты имел несчастье подставиться
с исторической фразочкой насчет "капитана Шевчук", я с тебя не слезу, пока
не расколешься. Сам должен понимать. В общем, либо ты начнешь чирикать, либо
начнется кадриль... да нет, насчет подвала я пошутила. Пойдешь куковать в
камеру, только и дел. А я начну просеивать вчерашний улов и непременно в
конце концов найду золотую рыбку, которая мне выложит то же самое, только
послабление за это достанется не тебе, а ей...Смекаешь?
- Может, и не найдете...
- Намекаешь, что ты у меня незаменим?
- Как знать... Даша ухмыльнулась:
- А ведь это у нас пошла уже торговля и дипломатия... А? Я правильно
догадалась?
Пожидаев медленно кивнул, проворчав:
- Не отца же родного закладывать, в самом-то деле...
- Да уж, - сказала Даша. - По рукам?
- А не обманете?
- Я свое слово держу. Что тебе нужно? Чтобы я забыла, как ты меня пинал,
правильно? Хорошо, начинаю помаленьку забывать. Снег кружится и тает...
Только тебе, парень, придется стать для меня незаменимым. - Она вновь
придвинула протокол и взяла авторучку. - Будем писать?
- Будем... Щепоточку бы...
- Потерпишь. Кто тебе сказал, что я - не куруманская лесбитошка, а
капитан Шевчук?
- Житенев.
- Веня?
- А что, есть еще один? Конечно, Венька.
- Так... - сказала Даша весело. - Значит, гражданин Житенев... В самом
деле, давай-ка забудем об этих злополучных пинках и начнем с самого
начала... Ты у нас убежденный сатанист, или как?
- Да какой из меня сатанист... Развлекался просто.
- Там, в амбаре, ты целую речь толкал, совершенно в их духе...
- Что вы хотите? Пообщаешься несколько месяцев - поневоле нахватаешься, а
под наркотиком в голове и вообще прочна засядет роль...
- Сколько месяцев?
- Если конкретно, то четыре с днями. Встретил Веньку, мы ведь старые
приятели, только не виделись давненько, зашел из любопытства - и прикипел.
Тут получалась двойная выгода. Во-первых, у них бывают порой весьма товарные
бабы, к каким при другой раскладке и близко не подойти, а во-вторых... Там
можно делать дела. И неплохие. Те из "Листка", кто посерьезнее, сидят на
хорошей коммерческой информации, да И, в общем, Помимо их иногда кое-что
слетает с языка. Из-за того, что дура Светик сронила с блудливого язычка
всего пять слов, я за неделю наварил восемь лимонов. И никакого криминала.
Девочки от папанек всякого наслушаются...
- Ты их тоже пользовал?
Пожидаев сделал оскорбленное лицо, и Даша решила не настаивать - ее, по
большому счету, это совершенно не касалось.
- Может, ты их запечатлевал на пленочку?
- Э, нет, вот этого не нужно! Я перед их папашами человек совершенно
мизерный. Калибр решительно не тот. Они, может, и выкупили бы пленочки по
рыночной цене, только мне через месячишко непременно сорвался бы на голову
кирпич - с ясного, безоблачного неба. Я то же самое пытался и Веньке
втолковать, но у него крыша ехала чем дальше, тем больше, вбил себе в
голову, что за каждую из четырех кассеток возьмет по "мерсу".
- Четырех?
- Ну. У него было четыре. А вы сколько нашли? Две были захованы у
Кравченко, Венька при мне отдавал, а остальные - врать не буду - незнамо
где. И не стремился знать, прямо говорю. Я на такие сеансы не ходок...
Дверь тихонечко приотворилась, просунулся Толя и с победным видом показал
два листочка бумаги. Даша показала пальцем на бумаги, себе на стол, а
верному адъютанту изобразила жестами, что самому ему, положив улов, надлежит
мометалыю сваливать.
Взглянув на украшавший первую гриф, она невольно Присвистнула - ничего не
скажешь, оперативно ухитрились договориться с аквариумными пираньями...
"Предъявленное для экспертизы холодное оружие представляет собой штык-нож
к штурмовой винтовке Г-3. Последняя принята на вооружение бундесвером, равно
как и многими другими странами Западной Европы, Азии, Африки и Южной
Америки, В целом ряде стран вышеперечисленных регионов производится или
производилась по лицензии. Имеющаяся на штык-ноже маркировка не позволяет в
столь краткие сроки установить страну-изготовителя. Предположительное время
производства - от семи до четырех лет назад. Майор..."
Вторая бумажка была заключением научно-технического отдела: микрочастицы
крови, обнаруженные в месте крепления рукоятки к клинку, имеют первую и
третью группы. У Шохиной была первая, у Ольминской и Артемьевой - третья.
Ура?
Даша бережно спрятала бесценные бумажки в ящик стола и спросила:
- Может, ты и Мастера знал? Или предполагаешь, кто это такой?
- А что тут предполагать? Мастер - это Венька.
- Если ты мне запускаешь косяка - шкуру спущу...
- Да какой мне смысл? Если лавочка, как я полагаю, прочно закрылась? Я,
простите, не шизик, как Венька. Порошочек нюхаю, что есть то есть, но не
килограммами. Был у меня родничок ценной информации - и высох. Придется
другой искать, а не беречь тайны этой дурдомовской компании...
- Только не рассчитывай, что прямо сейчас пойдешь домой. Привезем
Венечку...
- Да ради бога. Если вы мне твердо гарантируете, что забыли о кой-каких
деталюшках нашей недавней встречи - как в старицу говаривали - располагайте
всецело. Ни телом, так душой.
- Повеселел, орел, повеселел... - покачала головой Даша.
- Верю вашему слову. Хотите, я в искупление вашей конторе что-нибудь
полезное подарю - факс там или рацию? У вас же вечно...
- Обойдемся. - сказала Даша, нажимая кнопку вызова конвоира. - Но если ты
мне навешал лапши - сам заранее вешайся...
Отправив повеселевшего бизнесмена в камеру, она зашла в соседний кабинет.
Славка сидел, вдохновенно уставясь в потолок и прижимая к уху рацию, что-то
энергично пищавшую.
- Ну что? - спросила Даша, когда он отключил японское чудо.
- Да вот совета как раз просят, - сказал Славка, озабоченно хмурясь. - На
работе его нет, по знакомым не нашли, дома никто не открывает, но потом,
когда они во второй раз приехали, обошли вокруг "свечки" т узрели, что свет
горит во всей квартире - а времени-то едва к обеду... Телефон все время
занят, Колян в темпе обежал соседей, и бабушка, что этажом ниже, уверяет,
будто в верхней квартире, часов в девять утра, имел место жуткий
грохот...А?
- Бэ, - сказала Даша. - Побегу искать Федю, а ты с ними свяжись, передай
от моего имени, пусть найдут понятых и вскрывают дверь, если прокол -
отмотаемся, нам на фоне сегодняшних достижений и не такое простят... Аллюр!
...На сухом жаргоне протоколов это, конечно же, было описано стандартно:
"Труп гражданина Житенева Вениамина Степановича лежит лицом вверх
примерно посередине комнаты. Расстояние от... Расстояние от... Расстояние
от... В правой руке покойного находится пистолет системы "Макаров".
Стреляная гильза находится в тридцати шести сантиметрах от трупа. В правом
виске находится входное отверстие..."
Как ни стараешься избегать слова "находится", а оно, клятое, всплывает
порой по три раза в предложении...
Похоже, что на свет божий всплыл подаренный кем-то Ольге Ольминской
"Макар", о котором упоминал вскользь Марзуков. На пистолете обнаружили с
дюжину отпечатков, один принадлежал Ольминской, остальные - Житеневу. Можно,
конечно, снова предполагать происки, но пока что факт самоубийства сомнений
не вызывал. Гораздо интереснее, нежели рассуждать о происках загадочного
врага, оказалось копаться в вещах усопшего под испуганно-любопытными и
взглядами понятых.
Даша и ее сподвижники открыли, что в квартире находится (тьфу, опять!)
богатая библиотека сатанистской литературы - книги, вырезки, статьи из
журналов, какие-то ксерокопии, репродукции, пара картинок с автографом
шизанутой Вики, напоминавшим шифр: "В-666". Когда прошлись по ящикам стола и
содержимому шкафа, выплыли сувениры поинтереснее: ножны, на первый взгляд,
вроде бы подходившие к штык-ножу, две черных мантии и еще одна маска из
черной замши (но эта была украшена изображенными золотой краской
пентаграммами и ликом Сатаны во лбу). Отыскалось с десяток фотографий в
стиле "ню": Олечка в одиночестве, Олечка и Житенев. Олечка и субъект в
черной маске с золотыми Пентаграммами, по сходству тела - предположительно
опять-таки Житенев.
Всю груду видеокассет прихватили с собой, чтобы вдумчиво просмотреть в
угро.
К вечеру выяснилось, что ножны и в самом деле иделально подходят для
орудия убийства, обе маски прямо-таки заляпаны отпечатками пальцев Житенева,
но среди кассет не нашлось ни одной, где появились бы Светик с Ингой, равно
как и другие участники веселых забав.
- Как по-твоему, мог их кто-то забрать? - спросил Воловиков, когда они
сидели тет-а-тет в его кабинете.
- Тут уж я судить не берусь, - сказала Даша, - С одной стороны, в комнате
у него бардак был жуткий, пустых футляров от кассет хватало там и сям. Но
когда мы у него были с визитом у живого, все выглядело точно так же. Один
аллах ведает. Если он и в самом деле попытался шантажнуть папанек и кто-то
из них обиделся, не представляю, как и искать концы, честно вам говорю...
- Думаешь, все же убийство?
- Не похоже, - сказала Даша. - Вы мне лучше скажите, будем мы у Паленого
обыск делать, или как?
Шеф увел взгляд в сторону, помолчал и нехотя поведал;
- Мы будем. Завтра. Пока что опечатали хату, сержанта поставили...
- Мы - это значит, без меня?
- Дарья, ну ты взрослый человек...
- Что, опять пошли дружеские советы? - спросила она без особого сарказма.
- Не будем дразнить гусей, Дарья. Хорошо еще, что самая бульварная в
Шантарске газетка будет молчать, как рыба, - по причинам вполне понятным.
Кое-что неминуемо просочится, но особого шума решено не подымать. Казаки, я
думаю, тоже промолчат... Политика, свет мой Дарья. Грядущие выборы. Для
кого-то все случившееся - большая печаль, а для кого-то - отличный козырь.
Начнут вопить на всех углах, что один из столпов демократии, медальки
удостоенный в свое время, на почве шизы и сатанизма мочил тесаком невинных
девочек - а вдруг, спросят ехидно, он уже в те времена был сдвинутый? И все
такое прочее... Короче говоря, дело будут потихонечку спускать на тормозах,
благо главных виновников перед судом уже не поставишь - что не значит,
конечно, будто второстепенные своего не получат. Огребут. Тебя что, такой
финал удручает?
- Господи, да с чего бы вдруг? - пожала она плечами. - Скажу честно, есть
у меня ноющие занозы... - Ты про что?
- Да пустяки, наверное, - сказала Даша задумчиво. - Так, некоторые
нестыковочки... Ладно, банкиршу мы завтра вежливо пригласим глянуть на
жмурика со шрамом. А заодно и на второго. Анжелика, паршивка, так и не
отыскалась, но тут тоже что-нибудь придумаем, долго она у меня в розыске не
пробегает... Меня другое занимает: Пожидаев заверяет, будто часа за два до
того, как мне приехать, Веня назвал ему мою настоящую фамилию, и звание.
Когда мы к нему пришли, по фамилии и званию представились только вы. А
Пожидаеву я верю.
- Значит, где-то ты засветилась. Нельзя же, в самом деде, столько лет
пахать в ментовке и ни разу не засветиться перед журналистами. Слушай, а не
мог Житенев видеть твою фотку в погонах в квартире у твоего... знакомого?
- Сроду не дарила, - сказала Даша. - И дома, Глеб говорит, Венька у него
не бывал...
Глава восемнадцатая. Слишком много незнакомцев.
Даше уже третий час адски хотелось миндальной настойки, хоть это питье и
напоминает по запаху цианистый калий (все равно она цианистого калия в жизни
не обоняла). Увы, в преддверии возвращения начальства такую роскошь, как
сладкая настоечка, нипочем нельзя было себе позволить.
- Даша, анекдот рассказать? - уныло предложил Славка.
- Сама расскажу, - ответила она еще более уныло. - Жил-был барабанщик, а
через год умер.
- Чего?
- Классику читать надо, - сказала Даша. Она сидела на подоконнике, качала
ногой и старательно поглядывала в окно - не покажутся ли "Волги" Дронова и
Воловикова, отправившихся на квартиру Паленого.
- "Война и мир"?
- Швейк, дубина...
Крутая банкирша Казмина к одиннадцати утри без проволочек явилась на
опознание, во время коего, надо отдать ей должное, держалась так
хладнокровно, словно перед ней были не дохлые сатанисты, а уцененные акции.
Житенева они не опознала, зато в Паленом без особых колебаний признала
незнакомца из подъезда. И заявила, что живой он выглядел непохожим, а вот
теперь, как ни странно - в точности такой же. Что ж, со свидетелями такое
случалось не впервые. Даша обиняками заговорила с ней о художнике. Казмина
охотно подтвердила, что не раз конфликтовала с этим
алкашом-собаконенавистником, но всякий раз обливала его презрением и тут же
забывала о столь ничтожном человечишке - а если когда-нибудь и припугнула
банковскими охранниками, что в том плохого, если такую угрозу серьезный
деловой человек никогда не станет приводить в исполнение, когда речь идет о
противнике в весе мухи? И величественно отбыла.
Часа через два наконец-то отловили ветреную Анжелику - на квартире одной
из школьных подруг. Тезка знаменитой маркизы особенными угрызениями совести
не терзалась, объяснив, что пустилась в бега, потому что ей надоели и
некурящая Надька, благо срок контракта, в общем, истек, и Даша с ее
вопросами. Нахально глядя в глаза, девчонка твердила, что ни к кому
советоваться не ездила, "хвост" сбила исключительно с целью избавиться от
Даши, а метод этот вычитала в каком-то романе. Уличить ее во лжи, увы, не
представлялось возможным.
В морг она идти категорически не хотела, пришлось пригрозить, что Даша
начнет вдумчивую разработку Анжеликиных работодателей и до предела затруднит
дальнейшие попытки подкалымить на ниве эротического маскарада. Кое-как
девчонку уговорили, вызвав мамашу и наплетя той сорок бочек арестантов.
Житенева Анжелика не опознала - но, едва глянув на Паленого, заявила, что
это был именно он, что узнала его еще в прошлый раз, когда для опознания
предъявляли живого, но побоялась - еще зарежет. И такое со свидетелями
случалось не впервые. Отправив ее в полуобморочном состоянии домой в
сопровождении расстроенной мамаши, Даша вернулась к себе в кабинет, где
пришлось предаться самому угнетающему безделью.
Вновь царило тягостное молчание. Вся компания была в сборе: широкоплечий
белобрысый Славка, смахивающий на стопроцентного Ольховского "пехотинца";
брюнет Толик, похожий статью и усиками на лихого белогвардейского поручика;
Серега-Косильщик с идеально неброской физиономией. Группа по особо важным
делам маялась вовсе не от обиды (хотя и обида присутствовала) - очень уж
тягостно было сидеть бедными родственниками и в полном неведении дожидаться
финала. По крайней мере, Славка с Толей держались твердого убеждения, что
это финал, и на квартире у Паленого непременно отыщутся заключительные
улики, с маньяками, как подсказывает отечественный и мировой опыт. так и
бывает - жуткие сувенирчики, вырезки из газет... Даша к ним примыкала
(процентов на семьдесят, если возможна такая математика). Один Косильщик
прочно окопался в диссидентах со своей версией "совершенно постороннего
убийцы" - но обосновать версию не мог, напряжение было такое, что дискуссии
и споры Давно прекратились (а сам Косильщик, что ни четверть часа, срывался
и убегал в телетайпную узнать, не пришел ли из Томска ответ на Дашин
запрос).
В пять минут пятого начальства все еще не было. Зато таился
жизнерадостный сержант Федя, осторожно просочился в дверь и уставился на
Дашу, как обычно, с немым обожанием.
- Гуляй дальше, Федя, - распорядилась Даша, - Никуда мы не собираемся, а
скоро, и вообще, грядет расставанье...
- А к вам там пришли. Комик какой-то у дежурки торчит.
- Только комиков мне не хватало до полного оргазма, - искренне вздохнула
Даша. Федя пожал плечами:
- Нет бы, как всем нормальным людям, шмыгнуть мимо дежурки - полез сдуру
спрашивать, можно ли подняться в здание, его там и тормознули для детального
выяснения. Потому что иностранец. Из дальнего зарубежья. Они к вам звонят, а
у вас все время занято, вот я и пошел...
- Какой еще иностранец? - Даша слезла с подоконника, - Иностранцев мне не
хватало. Почему занято, трубка же лежит... - Она подошла, глянула и
недовольно поморщилась: - Как дети малые, опять кто-то трубку кинул
наискось, на рычажок не попал, вот короткие и пищат...
Но тут же вспомнила, что последний раз звонила как раз она сама, смущенно
фыркнув, накрутила номер дежурной части.
- Дарья? - жизнерадостно откликнулся майор Калинкин. - К тебе поклонники
летят через весь континент, понимашь. Большой привет из Парижу. Чего -
шутки? У меня здесь торчит самый настоящий французский гражданин, весь из
себя импортный, паспорт показывает и к тебе рвется. По-русски волокет
малость, понять можно. Мы здесь паспорт прочитать не можем никто, но
выглядит убедительно...
Мелькнула шальная мысль, что с ответным визитом вежливости нагрянул
кто-то из парижских сыскарей, но Даша ее тут же отбросила - во-первых, все
шло бы через официальные каналы и почетный гость не торчал бы у дежурки
бедным родственником, во-вторых, никто из ее знакомых, бравых ребят из
комиссариата шестнадцатого округа, не произвел бы впечатления комика.
В-третьих, никто из них по-русски не говорил.
- Ну что молчишь? Ты его сама заберешь, или пусть идет наверх?
- Сейчас спущусь, - сказала Даша. - Ведь заблудится в нашем заведении...
Напрасно полагают иные, будто после бурного потока хлынувшего в Россию
импортного шмотья невозможно стало отличить нашего ублаготворенного
реформами жителя от заграничного, печально прозябающего за бугром без
подлинно рыночных и демократических новшеств вроде ваучеров, билетов МММ и
Крестьянской партии...
У высокою стеклянного окна дежурной части жизнерадостно расхаживал
невысокий человек, пестрый, как павлин. Шмотки на нем были не то чтобы
особенно роскошные, но как-то по особенному импортные - сине-белая куртка с
массой карманов самых неожиданных очертаний, всяких пряжечек, клапанчиков и
п„стрых вставочек, джинсы цвета темного янтаря, сине-красные кроссовки и
красная шапочка с задорным белым помпоном вместо кокарды. Незнакомец,
выдержанный в основном в колерах французского флага, бросался в глаза, как
"Роллс-ройс" перед пивным ларьком у центрального рынка. Дежурная смена вкупе
с болтавшимися без дела омоновцами, хоть и привыкшая ко всему на свете,
откровенно таращилась на яркого, пестрою, раскованного варяжского гостя -
что обладателя потрясающей кепочки ничуть не смущало, знай бродил себе с
жизнерадостной улыбкой ребенка, вознагражденного за пятерку стотысячной
ассигнацией и радостно ждавшего теперь открытия "Детского мира" с целью
скупить ею целиком. Едва завидев Дашу, странный гость бросился к ней и
вскричал:
- Мадемуазель Дария! Я имел честь видеть вас на фото у комиссар Дюруа,
который и есть рекомендовать для вас меня. Мои извинения за внезапный визит
эта префектура, как вы есть заняты, но я не иметь знать местоположении ваша
вилла!
Даша тоже хотела бы знать расположение своей виллы... Омоновцы явственно
хрюкнули. Француз тем временем с невыразимым изяществом поцеловал Даше
ручку. Прекрасно сообразив, что надолго станет предметом для шуток, Даша
сердито мотнула головой:
- Пойдемте, мсье...
- Флиссак, Репе Флиссак! - нежданный гость подхватил одной рукой
объемистую красную сумку и вприпрыжку припустил вслед за Дашей, треща: - Вы
извиняйте столь скоропалительный визит, но меня предупредили в Москве, что
междугородный связь с Сибери есть ненадежный, и я выбрал азарт... риск...
- Вы не из полиции, часом?
- Часом? О, я не часом, я днем. На несколько днем... Нет, я не полиция.
Комиссар Дюруа - добрый, как это... когда одна экола он и я?
- Школьный друг?
- Уи, мадемуазель Дария! Так именно. Эколе, друг... Так именно. Мы
учиться одна эколе. Я есть писатель криминальный роман... о, не Сименон! Не
настолько мэтр, но десять романов у меня издаваться, один даже в Бельжик...
Я хочу теперь после десять... десять и после один...
- Писать одиннадцатый? - Дата уже начала его неплохо понимать. - Еще
один?
- Уи! Роман о страшной мафия рюсс. Я не хочу, как другие, писать и не
бывать. Мне непременно нужно бывать, чтобы я видел мои глаза, как все есть,
Какого цвета дома, какая там улица, как все быть направду... о, каждый свой
обычай, и я не хочу обижать хозяин, но ваши ажаны там, внизу, курят на
дежурстве, и это видит посетитель... Ги Дюруа писать ваш адрес, рассказать,
как искать префектура - и вот я здесь. Один любезный ажан в аэропорту
остановить мне такси, я сказал пюффэр "городская ментовка", и меня быстро
довозили, даже с приятная музыка, магнитофон. Только такси у вас дороже, чем
в Пари, я понимаю, Сибирь...
"Сколько ж, интересно, таксер с тебя содрал, с откровенного лоха? -
подумала Даша. - Уж наверняка снял столько, будто вез до Шантарска от самой
французской границы, да еще делал крюк через Стамбул..."
И ничего не поделаешь - придется тратить время, как-то устраивать и
развлекать по мере возможности. Пельменями накормить, что ли. Святое дело,
если вспомнить, как принимали ее в Париже...
- Дома, во Франс, меня пугали, что здесь совсем со-важ... дикий страна,
гран криминалите... Но я не обижатеный... не обиженный доехал до префектуры,
совершенно. Преувеличенные страхи, весьма.
"Ты еще по городу вечером не гулял, голубчик, - подумала Даша. - Даже не
по Ольховке - по Киржачу или Солнечному..."
- Я понимаю, вы заняты определенно, мадемуазель Дария, криминальная
полиция всегда есть занят, и надоедать вам чрезмерно не имею в намерении. Я
был бы счастлив, найди мы случай совсем немного поговорить после, когда вы
будете свободное время. Рассказать немного та работа милиция, что не станет
служебная тайна. Вы можете?
- Могу, - сказала Даша. - Ничего трудного (она невольно старалась
говорить короткими, несложными фразами). - Только сегодня я ужасно занята,
трудный день...
- О, понимаю! Вы мне коркотко объяснить, как дорога ближайший приличный
отель, и я туда исчезать.
- Ну что вы, - сказала Даша. - Отвезем, у нас есть машины...
- Ги Дюруа говорить, что у вас мало бензин и очень плохо с автомобиль...
- Сейчас стало лучше, - сказала она чистую правду, не уточнив, что
нынешняя роскошь ее группы - временная. - У нас большие успехи...
Надо ж хоть кофеем напоить, решила она, уже смирившись со свалившимся,
как снег на голову, импортным сюрпризом. В конце концов, главную работу с
плеч спихнули, а новой пока что не видно, можно и посодействовать развитию
французской литературы...
- Знакомьтесь, орлы, - сказала она, пропустив француза вперед (что далось
не без короткой галантной возни у двери, так как он вознамерился было
пропустить даму). - Вот вам знаменитый французский детективщик, О нашей
мафии прибыл писать. Если ему понравитесь, он вас точка в точку изобразит,
будете, как Шварценеггер в "Красной жаре"... Мсье Слава, кофе мне, как из
пушки, если у нас кончился, свистнуть у соседей. Из буфета ничего не надо,
еще отравится... Конфет раздобудьте, что ли. Федя, куда? Я тебе покажу -
комки трясти. "Сникерсы" он и дома видел. Славка, все равно груши
околачиваешь, роди мне кофе и езжайте с Федей в "Лакомку". - она лихо
вытрясла из кошелька последнюю наличность. - Прикиньте там, какие сласти для
него будут экзотикой... Марш.
Мсье Флнссак тем временем добыл из сумки две пухлых книжечки карманного
формата, в ярких обложках, непринужденно уселся за Славкин стол и с
вдохновенным лицом принялся украшать первые страницы автографами.
Вошел Косильщик, проткнул Даше лист сероватой бумаги, удивленно покосился
на француза:
- Что. еще одного сатаниста приволокли?
- Т-ш! - Даша сделала ему страшное лицо. - Потом объясню, сядь в уголок и
притихни...
"Шантарск, уголовный розыск, Шевчук. На ваш запрос от... сообщаем. По
данным паспортного стола Шохин Игорь Степанович в Томске не значится.
Указанные вами номер и серия принадлежат паспорту Рабаева Николая
Владимировича, 1944 года рождения. Частное сыскное агентство под названием
"Ахерон" в Томске не зарегистрировано, о существовании такового нам
неизвестно. Подполковник Науменко".
- Надо же, в руках у меня был... - сказала Даша.
- Говорил я? - с ноткой укоризны промолвил Косильщик.
- Ну да, враги и происки... - рассеянно кивнула Даша. - Мотай во
вневедомственную, копай там, сколько понадобится, потом делай что хочешь, но
нынче же узнай, есть ли у старшего Шохина вообще брат...
Ничего не понимаю, подумала она смятенно. Ради чего весь этот спектакль
был затеян? Так называемый Шохин вынырнул, как чертик из коробочки,
нешуточно рисковал... чтобы только привлечь внимание к шлюшке Анжеле? Именно
так и выходит. Неизвестно, конечно, чем он занимался еще, но Даше он
натурально подставила, чтобы навести на очередную птичку из усачевского
гнезда... Нужно срочно составить фоторобот и перешерстить агентуру, частных
сыскарей, вряд ли самозванец - томич, не исключено, что он не иногородний,
моментально якобы освоившийся в Шантарске, а самый натуральный шантарец...
Но зачем? Какие-то частные потаенные игры? Разборки вокруг усачевского
заведения? Поди отгадай, нынче мимо зоркого ока милиции проскальзывает масса
"неучт„нки", на которую иногда не обращают внимания, если она не задевает
интересов простого обывателя и не пересекается с серьезными статьями
уголовного кодекса...
Она подняла голову. Француз выжидательно молчал, смекая, что произошло
нечто сложное.
- Это называется - рабочие будни, - сказала она с вымученной улыбкой, -
Дела...
- Я вам мешать?
- Ну что вы, - отмахнулась Даша. - Нисколько, честное слово. Каждый день
головоломки подсовывают, работа такая...
- Имею честь вам презентовать... Простите, больше у меня нет, для ваших
подчиненных не хватить...
- Ничего, они все равно по-французски не читают, - сказала Даша. - Я,
правда, тоже, но все равно польщена подарком...
На обложках красовался полный набор - грудастые красотки, сверкающие
автомобили, мрачные гангстеры и отутюженные ажаны. Обе с портретами мсье
Флиссака - одно и то же фото, писатель при галстуке, с прямой трубкой а-ля
Мегрэ, вид у него крайне интеллектуальный и загадочный, задумчивый взгляд
устремлен куда-то сквозь зрителя. Что ж, дареному коню в зубы не смотрят,
Даше еще ни разу писатели не дарили книги с автографами, а для Глеба
пригодится, непременно обрадуется...
- Когда я приходить и стоял возле дежурный, ваши люди с автоматами
кого-то привезти в наручниках и говорили про атомная бомба. Это есть
террорист? Они отчего-то смеяться...
- Это есть хохма, - сказала Даша. - Как бы вам... комический случай.
Значит, поймали юмориста? Потом я вам расскажу, вам, как французу, это будет
интересно...
Значит, задержали. Терроризмом там, в самом деле, не пахло, равно как и
рэкетом с применением взрывчатых веществ. Просто-напросто кандидату
исторических наук Фухсену, лидеру областного общества сибирских немцев
"Феникс", трижды в ночное время подкладывали под дверь весьма объемистые
коробки, спутанные паутиной разноцветных проводов и украшенные
трехлепестковым значком радиоактивности (в последний раз адская машина даже
тикала и была снабжена огромной надписью АТОМНАЯ БОМБА). И всякий раз
оказывалось, что это - грозно выглядевшие пустышки, заряженные кирпичами и
макулатурой. Поначалу кандидат Фухсен обивал пороги милиции и ФСБ, уверяя,
что стал жертвой психологического прессинга красно-коричневых. Однако после
второго случая подоспели кое-какие оперативные данные, и выяснилось, что с
кандидатом, вероятнее всего, балует кто-то из сокомпанейцев по "Фениксу". В
немецком обществе неделю назад произошел грандиозный внутренний скандальчик
- один дотошный старикан с истинно германской педантичностью заинтересовался
биографией самого горластого немца Шантарска, демократа горбачевского
призыва и ярого борца за очищение страны от последствий сталинского
тоталитаризма (то бишь за восстановление республики немцев Поволжья,
основанной верными ленинцами и закрытой на переучет Сталиным).
Одно время Фухсен носился с идеей основать новую немецкую республику в
южных районах Шантарской губернии, в благодатных местах, прозванных
Сибирской Швейцарией - однако эти прожекты встретили в штыки обитавшие в тех
местах лет триста хакасы и казаки. Да и сами немцы (пребывавшие, честно
говоря, в довольно мизерном количестве) в расцвете вгорой Швейцарии как-то
сомневались, как ни уверял Фухсен, что Запад поможет моментально возвести
там небоскребы и набить их лучшей электроникой. Столкнувшись с полным
провалом столь заманчивой идеи, Фухсен, обвинив в противодействии своим
наполеоновским планам засевших партократов, стал готовить документы на выезд
в пределы исторической родины. От фатерланда его отделяла лишь парочка
третьестепенных справок, когда грянул гром. Въедливый пенсионер Гонзиц
докопался в одночасье, что Фухсен - вовсе не немец и даже не немецкий евреи,
мало тою, никакой не Фухсен. В девичестве лидер "Феникса" звался Микола
Левкович Коцубейко, а нынешнюю фамилию принял семнадцать лет назад после
брака с чистокровнейшей эстонкой Мирдзой Фухсен - как предполагал Гонзиц, с
целью укрыться от алиментов первой супруге. Попутно настырный пенсионер
выяснил, что кандидатская диссертация записного антикоммуниста носила
довольно похабное по нынешним меркам название: "Роль районных компотов КПСС
в укреплении дружбы народов (на материалах Майского и Горячегорского районов
Шаитарской области)".
Получился скандал и раскол. Фухсен привычно объявил пенсионера Гонзица
былым осведомителем КГБ и агентом местных черносотенцев, попутно объявив,
что диссертация была написан кем-то другим, а его, Фухсена, подпись
партократы вырвали психологическим террором. Оскорбленный Гонзиц, всю жизнь
проработавший комбайнером, руку имел тяжелую и с ходу заехал
обидчику-самозванцу в ухо. Часть "фениксовцев" приняла его сторону, часть
осталась преданной Фухсену, принимая на веру все его объяснения. После той
потасовки "адские машины" и стали с завидной регулярностью возникать у
фухсеновской двери.
- Террорист старый или молодой? - спросила Даша:
- О, лет как это... лет тридцать.
Ну понятно, не сам же старый комбайнер, мужик серьезный, закладывал мины.
Молодежь поразвлеклась. Вот только, если у Фухсена не хватит совести
покончить дело миром, виновнику грозит срок за хулиганство... Условный,
скорее всего, но все равно неприятно.
Вернулись гонцы - с сувенирными пряниками шантарского производства и
коробкой конфет "Воевода". Все дружно уселись пить кофе, а минут через
двадцать в дверь просунулась несколько печальная физиономия Воловикова.
Узрев инородное тело, да еще столь диковинное, шеф молча мотнул головой.
Даша с превеликой охотой покинула застолье и вылетела в коридор.
- Это что, за фазан?
Она кратенько объяснила, прямо-таки притопывая от нетерпения - под мышкой
у шефа пребывала знакомая коричневая папка, определенно набитая чем-то еще,
помимо бумаг.
- А, ладно, - сказал Воловиков с отсутствующим видом - Все равно вам
сегодня делать нечего, бумаги оформлять завтра начнете. Дальше пусть
занимаются, кому следует, вы свое отпахали. Отвезите его, что ли, в
"Шангарск", там сейчас хорошая охрана, да посоветуйте одеться попроще,
привлекает внимание, как пачка баксов на тротуаре...
- Что там? - жадно спросила Даша.
Шеф помолчал, пошевелил усами, со вздохом расстегнул потолстевшую папку и
вытянул целлофановый пакет с тремя парами часов. "Ориент", "Ситизен", еще
какие-то...
- Они?
- Они, - сказал Воловиков. - Шохинские, артемьевские, те, что пропали у
Ольминской... эксперт пока что не берется ничего утверждать На сто
процентов, но говорит, что отпечатки на каждых ходунцах двух видов -
напоминающие пальчики хозяйки и пальчики Василькова... Сейчас поработает и
выдаст точный диагноз.
- А что еще?
- Да ничего почти. Груда сатанистской макулатуры, картинка с клеймом
"В-666", журнальчики педерастические... - Он вздохнул. - А слухи уже по
городу рванули: кто-то из выпущенных помалкивал в тряпочку, а кто-то понес
нас по кочкам. Налетела-де злобная ментовня на резиденцию мирного
общественного объединения, безобидного клуба по интересам...
- Ну, ничего себе, - сказала Даша. - А меня они в шутку голой по земле
валяли и ножичком сверкали? Немец, поди, орет?
- Немец-то как раз помалкивает, а вот Катька твоя изощряется. У нас куча
свидетельских показаний и рапортов, но поди объясни всем и каждому, если
нынче свобода слова, и можно орать любую чушь, не опасаясь получить по
ушам...
...Она проснулась от острого ощущения опасности, пронзившего, как удар
током. Несколько секунд балансировала на зыбкой грани меж сном и явью,
широко раскрытыми глазами всматриваясь в темноту, пошевелилась, чтобы
ощутить тело, движение мышц, понять, наконец, продолжается кошмар, или
вокруг - доподлинная реальность.
В комнате стояла темнота, с улицы не доносилось ни звука - значит, до
утра еще далеко. Никакой это не сон, все взаправду. Она проснулась, и не
просто так, не от привидевшегося в кошмаре - что-то ее разбудило. Нечто,
пришедшее извне и точно так же, как Даша сейчас, принадлежавшее реальности.
Кроме нее, в квартире кто-то был. И уж никак не майор - он, конечно,
возвратясь среди ночи, крался на цыпочках, но все равно зажигал свет в
прихожей или в кухне, заходил в туалет, иногда лазил в холодильник
что-нибудь перехватить всухомятку, ставил чаи. Даша к этому привыкла за
многие годы и никогда не просыпалась, разве что порой отмечала в полусне:
"Явился, гулена", н вновь накрепко засыпала.
Сейчас все было иначе. Ни малейшего шума, света нигде нет - но Даша
пронзительно ощущала чужое присутствие и таившуюся за этим угрозу. Глаза
понемногу привыкли к темноте, и все равно они у нее не кошачьи, так что
предметы выделялись лишь темными контурами на фоне еще более густого мрака.
Что это - шорох на пределе восприятия? Тяжелое дыхание поблизости?
Внезапно обрушился, нахлынул совершенно детский. панический страх.
Почему-то казалось, что страшное таится под диваном. Едва справившись с этим
непонятным приступом - она и в раннем детстве не боялась никаких "волков под
кроваткой" - Даша стала лихорадочно вспоминать, куда вчера положила кобуру с
пистолетом. Черт, ведь придется еще отстегнуть ремешок, выхватить, отвести
затвор, снять с предохранителя... На стуле под свитером, конечно! Странно,
откуда такая паника? Никто из тех, что грозили ей прежде, даже и не пытались
выведать адрес, не говоря уж...
Но тревога не проходила. Она моментально прорепетировала в уме, не
шевелясь, взглядом фиксируя очертания стула - отбросить одеяло одним рывком,
прыгнуть, не уронить кобуру на пол, схватить ее с первой попытки...
Метнулась. И не успела.
Удар в горло швырнул ее назад, на диван. Даша ослепла, задохнулась и на
несколько бесконечных мгновений выпала из реальности, скованная оглушающей
болью во всем теле. Словно в кошмаре, чувствовала, как ей выворачивают руки
и грубо швыряют, как мешок, но поделать ничего не могла, слушала резкое
металлическое щелканье, азартные хриплые выдохи. Их было несколько,
нападавших, они, похоже, мешали друг другу в темноте, навалившись все разом,
но все же справились быстро и ловко. Придя в себя и заглотнув немного
воздуха, а там и раздышавшись нормально, Даша трепыхнулась, ощущая на
запястьях и лодыжках хватку холодного железа, - и сообразила, что двумя
парами наручников ей примкнули руки к узкому поручню старомодного дивана, а
третьи браслетки сковали ноги.
Три темных фигуры возвышались над диваном, они не шевелились и молчали,
что, скорее всего, было неспроста - хотели помучить немым промедлением. Даша
всерьез прикинула - не заорать ли что было мочи? Шанс хлипкий, но. все же
наличествует в куцем списке ее нынешних возможностей - такие гости боятся
шума...
Нет. Исчезнувшая из-под головы подушка пребывала сейчас совсем рядом с
Дашиным лицом, квадратным силуэтом виднеясь в руке одного из нападавших. Рот
зажмут мгновенно. Да и вообще, кто сейчас поднимает панику посреди ночи
из-за короткого вопля в соседней квартире? Или не услышат, или перевернутся
на другой бок и заснут, не желая встревать в чужие неизвестные сложности.
Надежда лишь на чудо, то бишь на неурочное возвращение майора - значит,
надо, как и полагается толковому заложнику, тянуть время, завязать беседу.
Не похоже что-то на случайных грабителей...
- Ну, и что все это означает? - спросила она в темноту, четко осознавая,
какой хриплый и севший у нее сейчас голос.
Раздался спокойный, уверенный, вроде бы незнакомый мужской голос;
- По-моему, ты плохо представляла, рыжая стерва. когда бралась за это
дело, что такое - бороться с Сатаной.
Смешно, но в первый момент она не почувствовала ничего, кроме томительной
досады. Казалось, все кончено с этой чернокнижной галиматьей...
- Что молчишь?
- Отдыхаю, - огрызнулась Даша, подвигавшись и убедившись, что засела
.прочно, как леденец на палочке. - Интересно, а вы-то хоть примерно
соображаете, сколько дают за такие фокусы?
- Подумай лучше о себе. Тебя решено покарать, как виновницу смерти
братьев...
- Ну не идиоты же вы, в самом-то деле, - сказала Даша как могла
беззаботнее. - Ведь обязательно найдут, в двадцать четыре часа, вы все уже
под колпаком, и вычислить проще простого...
- А если для тебя это ничего не изменит к лучшему... Спиртным в комнате
определенно не пахло, но бодрости духа это ничуть не прибавляло, наоборот.
Ровный, уверенный голос не походил на плывущий, аффектированный монолог
наркомана, но и это не утешение - - если отбросить алкоголь и наркотики,
остается паранойя...
- Что вам нужно?
- Покарать тебя.
- Ну, а меня-то за что? - спросила Даша. - Если глянуть глобально, у меня
работа такая.
- И ты считаешь, что твоя работа дает тебе право оскорблять Сатану,
шпионить за его верными служителями. вторгаться в места, где поклоняются
Великому Злу?
- Знаете, вот если бы ко мне пришел хотя бы самый завалященький черт, я
бы больше верила и серьезнее воспринимала. Вы бы предъявили доказательства,
что ли?
- Ты недостойна визита духовных сущностей. Обойдешься и служителями,
принадлежащими этому миру.
- А что для вас важнее - покарать меня или убедить в существовании
Сатаны? - и подумала: "Неплохо, Дашка, глядишь, и удастся затянуть в долгий
базар..."
Один так и торчал рядом с диваном, нацелясь подушкой. Второй - но не тот,
что с ней сейчас говорил - чуть приблизился к дивану, его голос звучал
насмешливо и презрительно:
- Интересно, чего ты добиваешься, когда стараешься тянуть время?
- А мало ли, - сказала Даша. - Любовник обещал зайти, отец может
вернуться, сигнализация сработала, теперь вес зависит от того, как быстро
приедут...
- Какая сигнализация?
- Вы никогда не слышали про меры предосторожности, которые принимают
сыскари моего полета? Вам только казалось, обормоты, что вы ухитрились
войти, не нашумев, а на самом деле у входа протянулся такой невидимый лучик,
и сейчас кое-где уже лампочка вовсю мигает, звонок трещит... Доводилось
слышать про инфракрасные детекторы?
- Не ври.
- Да господи, - Даша попыталась пожать плечами, но в этой позиции не
смогла. - Оставайтесь, ребятки, возьмите стульчики и поболтаем. Только потом
не нойте, что я вас не предупреждала. Когда ворвутся...
Тот, что начал разговор первым, приблизил голову ко второму, они
пошептались, и второй отправился в прихожую. Видно было, как там принялся
неспешно ползать по стенам луч сильного фонарика.
Второй вернулся. Тихий шепоток - и луч фонаря ударил Даше в лицо. Она
зажмурилась, и тут же получила звонкую пощечину. Зло прошипела сквозь зубы:
- Мудаки поганые...
Еще одна оплеуха. Кажется, разбили губу - во рту появился солоноватый
привкус крови.
- Ты и правда считаешь, что похожа на Жанну д'Арк? - насмешливо
поинтересовался второй. - И в голову не приходит, что влипла? Мы же с тобой
можем сделать все, что в голову взбредет... А фантазия у нас богатая. И
времени предостаточно. Любовник твой Дрыхнет. Папенька где-то
блудодействует. И нет никаких инфракрасных лучиков.
- Нет, ну дайте, я ее разложу, - впервые разинул рот третий, с подушкой.
- Даже браслетки снимать не придется - лучше будет чувствовать...
- А десять лет строгого не хочешь? - поинтересовалась Даша.
- Это еще бабушка надвое сказала. Зато весь Шантарск будет знать, что
Рыжую наконец-то оттянули во все дырки...
- Это подразумевает две аксиомы, - сказала Даша. - Первая: вы меня-таки
собираетесь оставить в живых, чтобы терзалась, зная о пересудах. Вторая:
если будет широко известно, что меня оттрахали, то параллельно рано или
поздно всплывет, кто этим хвастался. И тут уж, когда я тебя найду, без
уголовного кодекса обойдусь, буду отстригать по кусочку садовыми
ножницами... Что, с логикой у меня все в порядке, не правда ли?
Кажется, первый толкнул в бок третьего. Во всяком случае, тот примолк.
"Нет уж, ни единого поцелуйчика без борьбы, - подумала Даша. - Полезет
насиловать,, козел, - врезать скованными ногами и орать благим матом, тут не
до престижа..."
- С логикой обстоит просто прекрасно, - согласился второй. - Но
значительно хуже, мне кажется, обстоит со здравым смыслом и инстинктом
самосохранения.
- Все равно ведь грозите покарать, - бросила Даща.
- Что ж, возможно, мы несколько поторопились, и у вас сложилось
превратное впечатление о цели и характере нашего визита... - сказал второй,
присаживаясь на краешек дивана. Теперь Даша рассмотрела, что на головах у
всех - капюшоны. - Не скрою, все обуреваемы сильным желанием чувствительно
покарать вас, но вы еще можете выйти из этой печальной ситуации без всякою
урона... не правда ли, брат Уриил?
- Ей следует понести кару, - сухо ответил первый, он же - брат Уриил. -
Ее вина неизгладима.
- Но существуют все же коллизии, брат Уриил, когда соображения выгоды и
дипломатии должны брать верх над жаждой мести...
- Хорошо. Если она согласится.
- Она согласится, - мягко сказал второй, которого Даша про себя окрестила
Краснобаем. - Она поймет всю безвыходность своего положения и обязательно
согласится, верно, Дашенька?
- Сифилисная коза тебе Дашенька, - сказала Даша. Это была чуточку
рискованная попытка проверить, как он реагирует на оскорбления, вообще,
испытать крепость нервов.
Казалось, он нисколечко не был задет. Сказал с мягким упреком:
- Право же, не стоит вам держаться столь вульгарно...
- О, извините, что я нынче без смокинга... - сказала Даша светски.
- Извиняю. Наш друг вас не сильно ударил? Может быть, вам нужен носовой
платок?
- Обойдусь, - сказала Даша, облизнув разбитую губу.
- В сущности, нас интересует одно. Личность того предателя, что выдал
подлинное имя Мастера.
- А зачем? - спросила Даша с искренним удивлением. - Все равно ваш Мастер
сейчас пишет отчет хозяину...
- То есть как это - зачем? Человек нарушил строжайшую клятву, прекрасно
зная, какая участь его ждет в этом случае... Это вы считаете, будто
разгромили нас. Мы придерживаемся другого мнения. Нас нельзя уничтожить
столь просто и легко, мы древнее вашего Христа, древнее человечества... Ваши
глупцы-проповедники исказили и урезали мудрые фразы. На самом деле
основополагающая истина звучит так: "Земля была безлюдна и пуста, и дух зла
носился над водами..." Мы живы. И мы продолжаем свое служение. На этом пути
всех предателей ждет кара. Отношение к ним стократ хуже, чем к врагам вроде
вас... Кто выдал Мастера?
- Кто выдал Мастера? - как эхо повторил брат Уриил.
- Не знаю, - сказала Даша. - Я не всех допрашивала. И без меня хватало
следователей.
- Вы знаете, - сказал Краснобай убежденно. - Вы не можете не знать.
Расскажите, и мы уйдем. В противном случае... У нас масса времени. Мы сможем
вдумчиво, неспешно вас исследовать и определить, чего вы боитесь больше
всего - пыток, изнасилования, изрезанного бритвой личика... Рано или поздно
все равно расскажете, но к тому времени произойдет непоправимое... Что вам в
этом подонке? Стоит ли из-за него подвергать себя таким... невзгодам?
- Я тебя, сука, пополам порву, - пообещал третий. - А потом хлопну из
твоей же пушки...
Даша прекрасно знала о затасканном приеме "плохого-злого" следователя,
сама его применяла не единожды - но впервые оказалась объектом разработки.
- Кто выдал Мастера?
- Не знаю.
Холодное лезвие прижалось к ее щеке:
- А если подумать?
- Не знаю, - сквозь зубы выговорила Даша.
- Вы меня решительно удручаете, - сказал Краснобай. - Друг мой, вы и в
самом деле можете, хм, произвести с ней определенные действия, не снимая
наручников с ног?
- Да запросто, чуток постараться - и зайдет поршень. Придушить подушкой -
сама ножки раздвинет.
- Мне бы не хотелось вам ассистировать...
- Сам справлюсь.
- Ну как, Дашенька? Будете говорить, или в самом деле хотите стать
объектом всевозможных изысков?
Даша ответила ему кратко и совершенно непечатно. Напрягла мускулы ног,
готовясь драться, насколько удастся. Подушка нависала над е„ лицом.
Там, где стоял брат Уриил, вдруг послышался тонкий электронный писк.
Сатанист торопливо вышел в прихожую, оттуда послышалось его бормотанье -
говорил что-то в портативную рацию. Вскоре же вернувшись, коротко, зло
хохотнул:
- Тебе везет, стерва. Тебе невероятно везет. Пожалуй, недаром у тебя
рыжие волосы, кто-то храпит от серьезных неприятностей. Но мы еще
встретимся, клянусь...
- Брат Уриил' - гоном обиженного ребенка взвыл третий, уже положивший
было лапу Дате на плечо. - Вы что, уходить собрались? Давайте, я ей
быстренько.,.
- Ворон каркает, - сказал брат Урнил веско и загадочно.
Как ни удивительно, эта бессмысленная для Даши фразочка моментально уняла
орангутанга, даже лапу убрал. Проворчал только:
- Что, так испугом и отделается?
- Испугом... и клеймом, - сказал брат Уриил. - Ну-ка, взяли!
Прежде чем Даша успела заорать, на нее набросились все трос. В рот
заткнули угол подушки, на ноги кто-то навалился всей тяжестью, другой
накрепко стиснул мертвой хваткой локти. Затрещала ночнушка. Даша тем не
менее пыталась хоть как-то дергаться. Не получалось, очень уж надежно
прихватили.
Тот, что держал за локти, прижимая грудью подушку, жарко прошептал ей на
ухо голосом Краснобая:
- В следующий раз клеймо будет гораздо серьезнее и продержится не в
пример дольше...
Живот обожгла горячая боль, Как Даша ни извивалась, ничему помешать не
могла. Лезвие вновь коснулось кожи, жгуче прошлось поперек. Подушку
отбросили в сторону, на лицо упала тряпка, смоченная чем-то пахучим, и Даша,
все еще пытаясь вырваться, потеряла сознание.
Глава девятнадцатая. Шутки черта общеизвестны?
- Больно? - спросил Воловиков. Даша отмахнулась:
- Да царапина, - и грустно ухмыльнулась: - Вот и я сподобилась
перевернутого крестика... Ничего, живу.
Отхлебнула крепкого чайку. В голове еще шумело, было муторно и слегка
поташнивало. Врач сказал - траванули эфиром, но дозу, к счастью для Даши
отмерили божескую, и она очнулась около семи утра, в обрывках ночнушки, с
гудящей головой, уже без наручников и с подсохшей кровью, подтекшей на бок и
на простыни. Если не считать пореза, ни женская честь, ни тело урона не
понесли - губа. правда, оказалась разбита и теперь запухла. Шатаясь и борясь
с желанием блеванугь прямо на пол, добралась до телефона и вызвала кого
следует, попутно убедившись, что пушку не уволокли. Группа примчалась через
четверть часа, а вскоре объявился и озабоченный шеф. Майор Шевчук, сытым
котом заявившийся к родимым пенатам, обнаружил дома классическую,
несуетливую возню экспертов и тут же подвергся впервые в жизни нехитрой
процедуре снятия отпечатков пальцев.
Сейчас он сидел здесь же, на кухне, в уголке, с видом озабоченным и
пристыженным. В который раз поинтересовался:
- Дашеюка, как ты?
- Как штык, - не выдержав в конце концов, огрызнулась она. - Не остался
бы с бесом под ребром, я бы дверь обязательно на цепочку заложила...
- Вообще-то, ребята серьезные, могли такое предусмотреть и прихватить
инструмент для цепочки... - примирительно сказал Воловиков.
- Ну вот, пошла пресловутая мужская солидарность, - проворчала Даша.
На душе у нес было не так уж и паршиво - просто вдруг подвернулась
прекрасная возможность безнаказанно и вдосыт побрюзжать в присутствии шефа.
Грех таким случаем не воспользоваться.
Толя налил себе чаю, уставился на Дашу сочувственно, да что там -
жалеючи. Повернувшись к шефу спиной, Даша показала верному адъютанту язык,
осторожно потрогала живот под свитером, почти не болело.
Вошел сумрачный эксперт в штатском, подал подполковнику листок бумаги.
Тот столь же сумрачно пробежал взглядом, кивнул:
- Можете ехать, - и многозначительно уставился на майора, слегка пожав
плечами.
Майор понятливо кивнул и на цыпочках улетучился из кухни, избегая
встречаться взглядом с Дашей.
- Вот такие пироги, - сказал Воловиков, тщательно закрыв кухонную дверь.
- Отпечатки повсюду только твои и отцовы.
- И на диване нет?
- Нету, То ли они были в перчатках...
- Да нет, один хватал меня за плечо, я бы перчатку почувствовала. Рука у
него была голая. Что же, приснились они мне? И крест на пузе я сама себе
нацарапали?
- Ну, ну, не кипятись, - сказал Воловиков. - Никто и не говорит, что
привиделось. Замок отпирали отмычкой - хоть и не примитивной железкой, но
все равно не родной, и микроследы остались. И на диванном поручне свежие
царапинки от наручников.
- Так что же, они в темноте ухитрились с идеальной точностью все
отпечатки стереть?
- Почему в темноте? Когда ты вырубилась, могли включить свет и
преспокойно пройтись тряпкой по всем местам, где касались. Могли и диван
вместе с тобой на улицу вынести, у них было часа три... Даша, я к тебе
приставлю ребят, но с цепочкой на дверь и в самом деле надо что-то решать.
Договорись с батей, и замок быстренько смени. Я поговорю с Михалычем, у него
где-то завалялся финский.. . У тебя соображения по этому визиту есть?
- Сатанист, Краснобай и Орангутанг, - сказала Даша. - Так их для удобства
можно зашифровать. Краснобай сатанизма не касался ни единым словечком, и
вычурная манера разговора у него, мне кажется, не наигранная, бывают
любители этак кудряво выражаться, сейчас все книг про аристократов
начитались. Как обладательница женского нюха могу сказать, что пахли они
нормально - опрятные, следящие за собой мужики, ни перекисшего пота, ни
перегара. Орангутанг, тем не менее, - типичная горилла, охранник из
низкосортных. И никто из них мне не показался шизанутым - я, конечно, не
специалист, но сатанистов за эти дни насмотрелась... Эти не заговаривались,
на словоблудие не ловились и в теоретические споры не втягивались, хоть я и
пыталась завлечь. Партии свои разыгрывали уверенно и четко.
- Партии?
- Ага, - сказала Даша. - Сыгранная была троечка, и роли заранее
расписаны. Теоретик-сатанист, напарник с манерами аристократа и
хамло-пехотинец.
- Я тебя правильно понял? Полагаешь, спектакль?
- Полагаю, - сказала Дата. - Вариантов у нас два. Первый: разгромленные
остатки шизанутых "чертовых кукол" заявились вычислить предателя и заодно
помучить немножко меня. Второй; кто-то несколько примитивно и крайне
навязчиво пытался меня убедить, что следствие движется в единственно верном
исправлении, и Мастер - это покойный Житенев, никакой ошибки. Но эта дурная
оперетка попахивает перебором. Концы не вяжутся, и узелок соскальзывает...
- Основания?
- По-моему, сатанистов мы изучили неплохо и вытащили за ушко на солнышко
почти всех, - сказала Даша. - В подавляющем своем большинстве это
интеллигентская шушера, спецподготовки не проходившая и не наученная столь
бесшумно и дерзко проникать в квартиры- А этот ночной налет работали
неслабые профессионалы. По крайней мере один из них умеет бесшумно и
квалифицированно вскрывать замки, и все трое перемещаются, как призраки. Я
не говорю, что это какие-то бывшие спецназовцы - просто люди ловкие,
тренированные, хладнокровные. И в сатанизме совершенно случайные гости.
- Откуда такая уверенность?
- То ли они слабо подкованы, то ли меня держали за дурочку, - усмехнулась
Даша. - "Брат Уриил"...
- Ну и что?
- У меня там стоит Библейская энциклопедия, майор как-то купил... Уриил -
это ангел, посланец божий. А среди демонов есть Урпэль... Сомнительно,
чтобы. настоящий сатанист не разбирался в таких тонкостях. Поскольку так уж
выпало счастье, что я совмещаю в одном лице потерпевшую и опера, уверенности
в том, что это был спектакль, у меня хоть отбавляй. Не бравады, подчеркиваю,
- уверенности. Успела все обдумать и прокачать. И совершенно не представляю,
что могло их вдруг спугнуть. В "сигнализацию" они не поверили ни капельки,
ни машины за окном, ни шагов я не слышала. Такие нахальные и хваткие
ребятишки - и внезапно испугались собственной тени. Ворон у них каркнул,
изволите видеть... А стоит только предположить, что это был откровенный
спектакль, имевший целью мне внушить, что Мастер мертв - все идеально
подгоняется...
- Может, и девочек резал не Паленый?
- У меня для опровержения версии "убийца - Паленый" нет ни единого
фактика, - сказала Даша.
- Ого! "Нет фактов для опровержения"? Многозначительный нюанс, Дарья... Я
тебя знаю. Раз завиляла, значит, в том, что убивал Паленый, до сих пор
сомневаешься. Так ты уж изложи, будь другом... У тебя как дело обстоит -
одна голая интуиция или проработанная альтернативная гипотеза?
- Думаю, нечто среднее, - сказала Даша. - Так тоже случается, правда?
Если поискать главный аргумент... главный... то, возможно, дискомфорт души у
меня оттого, что дело протекало чересчур гладко. И виновных, и свидетелей, и
улики получили чуть ли не на блюдечке. И оба злодея очень кстати
переселились па тог свет, любезно позаботившись, чтобы мы ознакомились с
доказательствами. Гладенько-то как...
- Слушай, здесь, как в том анекдоте - "все зависит от интонации..." Можно
и с такой интонацией все обрисовать - насмешливо, язвительные словечки
подбирая... А можно и сказать, что все протекало самым обычным порядком-
Что, впервые такое случается? Примеров мало?
- Да нет, хватает...
- Ну тогда пройдем подробно по всем сомнениям и темным местам, - сказал
Воловиков. - Весьма даже не принужденно - мы сейчас вроде как и не на
службе, сидят себе частные лица н попивают чаек, обсуждают отвлеченные
материи, вчерашний детектив по ящику. Тебе после таких невзгод полагается
хотя бы коротенький больничный, я с доктором поговорил, он на пару дней
выпишет... Так что обстановка у нас насквозь неформальная, я тебя ругать и
осаживать как бы и не могу, а ты можешь фантазировать вовсе уж неуемно. Ну,
а Толик будет со стороны следить, чтобы мы не заигрались и не увлеклись до
полного отрыва от реальности. С чего начнем? С убийств, поскольку с них все
и началось? У тебя есть основания сомневаться, что девочек резал Паленый?
Серьезные основания? Алиби у него никакого, тесак был при нем, есть две
свидетельницы...Что против?
- Разве что показания художника.
- Пропитого. Ненадежного. Находившегося в старых контрах с Казминой. Вся
эта сцена с "обнявшейся парочкой" у него могла в фантазии родиться. Если мы
его исключим из общей картины, логические прорехи будут?
- Нет, пожалуй, - честно признала Даша. - Его как раз и исключили,
кстати...
- В очередной драчке. А драчка случилась в том самом месте, где он не раз
устраивал потасовки. Пойдем дальше. Значит, тебе устроили спектакль, чтобы
создать впечатление, что Мастер прочно мертв... А ты не верить, что он
мертв?
- Не верю, признаться,
- Пожидаев врет, а?
- Не думаю. Очень не похоже, чтобы он врал...
- Пожидаев не врет, но Мастер все равно жив... Нестыковка.
- Не знаю как и объяснить... - пожала плечами Даша. - Женщина меня, уж
простите, поняла бы лучше, но все равно попытаюсь объяснить... Я перед ним,
чтоб ему пусто было, голая стояла. И на коленках у него сидела. Я, знаете
ли, баба нормальная, удовлетворенная, не из тех истеричек оголодавших, что
от любого мужского прикосновения тащатся. Могу быстренько прокачать, чего
партнер стоит... Так вот, когда он меня качал на коленках, я в нем мужика
чувствовала. Настоящего. Если хотите, зверя. Характер и личность. Такое не
сыграешь, бабы на эти вещи чуткие... А Веня Житенев по всем отзывам, даже
нашего коронного свидетеля Пожидаева, - слякоть без твердого стержня.
Пропитая медуза. Вы его тоже видели, сомневаться в такой характеристике
будете?
- Да нет...
- Вот видите. Веня был - расслабленный алкашок. Это не он мне в той
квартире экзамен устраивал. Нет у меня ничего, кроме женского чутья, но оно,
знаете ли, иногда бывает получше суровых фактов.
Воловиков почесал лысину:
- Ты хоть представляешь, как это будет выглядеть в солидном кабинете?
Капитан Шевчук категорически отвергает кандидатуру Житенева, потому что
убеждена: так, как ее гладил по попке тип в маске, Житенев гладить никак не
мог... Я твоим же оружием пользуюсь, иронию накачиваю. Как любой, кто все
это выслушает...
- Нам нужно мнение высоких кабинетов, или мы опера?
- Ну ежели опера... На даче Мастер был без перчаток?
- Без, - сказала Даша.
- А когда тебя выволокли во двор?
- Без.
- Как думаешь, когда началась катавасия, было у него время натягивать
перчатки, чтобы не заляпать маску своими пальчиками?
- Вряд ли.
- А как по-твоему, смог бы он быстренько стереть свои пальчики, оставив
только житеневские?
- Чушь.
- Ну вот, Дарья... - не говорю, что Пожидаев врет. Мастеров могло быть
два. Одни - козел отпущения, мастер по дурацким обрядам, а второй настоящий,
для серьезных дел.
- И в квартире, и на даче был один и тот же Мастер?
- Тот, уж это точно, - сказала Даша.
- Как же нам тогда быть с житеневскими пальчиками на маске с дачи? И с
житеневскими пальчиками на той хате? Там ведь Мастер тоже был без перчаток?
- Без.
- Как же, у него такие тоненькие резиновые перчатки с житеневскими
отпечатками, как у Фантомаса?
- Да нет, я бы кожей почувствовала... - уныло сказала Даша.
- Сама видишь, не вытанцовывается у тебя... Я в женское чутье верю, но ты
не забывай, что алкаш в запое и алкаш в трезвом периоде иногда разные, как
небо и земля.
- А про Шохина не забыли? - спросила Даша. - Про самозванного. Без
серьезной причины так не рискуют. И не запасаются весьма убедительно
сляпанным паспортом и прочими бумагами. В охране его бумаги проверили
тщательно, ключи у него были практически такие же по виду. Чтобы внушить
мне, что он настоящий Шохин, племянник, он у вневедомственников засветился,
в квартиру полез - хотя хозяева в любой момент нарисоваться могли. Он нас
навел на Анжелику...
- И что? - прищурился Воловиков. - Дарья, а что мы, собственно, поимели
полезного оттого, что нас навели на Анжелику? Узнали, что она - шлюшка из
усачевского шалмана. И только. Ценность информации равна нулю. Ладно,
шлюшка. Но ее показаний по убийству Ольминской сей прискорбный факт никак не
опроверг. Ничуть не опровергает, ты сама говорила...
- Может быть, мы пока просто не понимаем, что поимели, не видим...
Шохин-то бы;!, и никуда от этого не деться. И кассет у Житенева мы не нашли.
И версию шантажа как следует не раскручивали.
- Потому что оснований нет, - сказал Воловиков. - У нас есть жалоба
шантажируемого или хотя бы данные, что шантаж и впрямь готовится? Нету...
Шантаж - пока -гипотеза. И не более того. Пофантазировать, конечно. можно.
Кравченко сваливает на Житенева собственные видеосъемки, кто-то еще
сваливает на Житенева роль Мастера... но против Кравченко нет улик, а в
момент смерти Житенева он, как и многие, сидел под замком. Или эти самые
загадочные "они" все заранее спланировали? Не слишком ли? Им очень многое
пришлось бы предугадать - что на даче Паленого шлепнут, что Житенев... А
если бы Паленый остался жив, а Житенев неожиданно убрался кушать водочку на
неизвестную малину... Вс„ моментально рассыпается. Нет, суровые
профессионалы таких накладок не допускают и на авось не полагаются.
Предположим лихой поворот сюжета: Житенева хлопнул кто-то подвергшийся
шантажу, человек серьезный. Но серьезный человек прежде тщательно исследовал
бы операционное поле, и Кравченко, у которого валялись еще две кассеты,
никак не обошел бы вниманием. А самое главное: какое отношение имеет этот
пресловутый, недоказанный шантаж к убийству трех девочек? На той
микрокассетке, кстати, ничего интересного не было. Прослушали ее вчера, уже
поздно вечером, отыскали наконец аппаратуру. Допустим, что Усачев через
своих шлюшек крутил шантаж. И девок резали, чтобы убрать свидетелей. Но
почему тогда убили Ольминскую, с Усачевым никак не контачившую? По ошибке? С
Анжеликой перепутали? Безупречно провели две ликвидации, подготовили
идеального козла отпущения, и вдруг спутали известную всему городу блондинку
двадцати трех лет с шестнадцатилетней брюнеткой? Сатанисты с усачевцами
никак не пересекаются, ничего мы не нашли... Я согласен, на периферии
"сатанистского" дела могут существовать свои ответвления и подтексты,
побочные загадочки и побочные гнусности вроде шантажа - слишком много людей
замешано, с самыми разными интересами. Но ведь тебе самой прекрасно
известно, что в таких мелочах - да, мелочах! - увязнуть чертовски просто. И
опасно. Увязнешь - собьешься с главного направления. Мы в данный момент не
оберегаем от шантажа отцов беспутных доченек и не разгоняем дорогие
бордельчики. Мы - уголовка. Мы искали убиицу-маньяка. И отыскали. Новых
убийств не последовало, орудие убийства у нас, вещественные доказательства у
нас, убийца с вероятностью в девяносто девять процентов изобличен. Один
процент я оставляю в резерве из осторожности, исключительно оттого, что
Васильков мертв, Вот тебе итоги. А в остальном пусть разбирается
прокуратура. У нас своих дел выше крыши, и тешить любопытство некогда. Не
скрою, цинично, но такова уж жизнь и работа. Мы, конечно, будем искать и
мнимого Шохина, и тех, кто убил Паленого, и тех, кто так нагло завалился к
тебе в гости...
- Если найдем, - печально усмехнулась Даша. - Вы же прекрасно понимаете -
без дополнительной информации нам не выйти ни хозяина казацкой фуражки, ни
моих гостей. Против которых к тому же нет улик - даже если я узнаю голоса,
это ничего не даст. А против Шохина, вообще, невозможно выдвинуть четкие
обвинения. В квартире он ничего не украл, никого и пальцем не тронул,
паспорта уже наверняка не существует в природе, дежурным во вневедомственной
охране фальшивый паспорт просто привиделся - так адвокат заявит...
- Вот видишь - ни шансов, ни улик. Есть ли тогда смысл ломать голову над
неувязками?
- Да, вы правы, - сказала Даша. - Вы кругом правы, а у меня повышенная
впечатлительность на почве последних переживаний, мания подозрительности
развилась... И я не иронизирую почти, честное офицерское. Все, наверное, так
и обстоит - интуиция пошла вразнос... Но у меня занозой в заднице сидит
твердое убеждение, что мы увидели кусочек. Этакий краешек сцены, где пляшут
яркие маски. А главные события происходят за кулисами. Или, вообще, за три
квартала от театра, где шмыгают неприметные люди в неприметной одежде.
Назовите это хоть чутьем, хоть антинаучной телепатией, а я от этой занозы
никак избавиться не могу...
- А давай попробуем вытащить?
- Ну...
- Если телепатия тебя не подвела и ты правильно медитируешь, существует
мрачный, громадный, разветвленный и изощренный заговор, направленный на
достижение некоей неизвестной нам цели. Девок убивал не маньяк - они
оказались посвящены в жуткие тайны. Или... - Воловиков лихо махнул рукой. -
Мечтать - гак мечтать! Я детективы тоже на досуге читаю... Истинной жертвой
была только одна, а две другие - отвлекалочки.
- Между прочим, и в жизни случалось...
- Дарья, не мешай полету творческой фантазии! Я как раз шибко
раздухарился, мы ж не на службе... Итак, есть жуткий заговор, глобальная
уголовщина - политику не впутываем, мы сыскари, не наше это дело... Все
схвачено, все пронизано метастазами, все свидетели куплены, запуганы, либо
сообщники. Все врут. Казмина врет, Пожидасв врет, и Кравченко, и шлюшка
Анжелика, и Марзуков врал, и Усачев, пока не тронулся, врал, и Житенев, пока
был жив, тоже врал. Все не так. Усачева спровадили в психушку, художника
злодейски подловили. вовсе уж неведомыми путями моментально узнав о нашем с
ним разговоре, девочек убивал не Паленый, Мастер - вовсе не Веня, и Житенев
не покончил с собой, боясь разоблачения, а его убили. И так далее, и тому
подобное. Но не называется ли это - тупо переть против факгов? И объясни ты
мне, ради чего затеян этот жуткий заговор, заставивший врать и
лицедействовать Такую массу столь несхожих по всем показателям людей? Ради
какой великой сверхзадачи бьется, как папа Карло, эта загадочная сеть
заговорщиков, ухитрившихся не попасть в наше поле зрения? Хоть наметки у
тебя есть? Цель должна быть суперсерьезной... Есть наметки?
- Увы... - пожала плечами Даша.
- Дашенька, а тебе не кажется, что ты с этим заговором чуточку смешно
выглядишь? - мягчайшим тоном спросил Воловиков.
- Кажется, - уставясь в пол, сказала Даша - Ну вот... Многих сыскарей
хоть однажды в жизни сносит на грандиозный заговор... Только нужны факты. А
фактов, как назло, нет, из чего мы, профессионалы, должны сделать печальный
вывод... Сережа тоже высказывается насчет происков и интриг, но едва речь
зайдет о конкретике, начинает буравить взглядом половицы, как ты сейчас. Не
вижу я той самой сверхзадачи, а без нее любые рассуждения о заговоре
насквозь бессмысленны. Прикрытие для шантажа? Убого, ребята, ох как убого.
Потому что шантаж - мелковат. И предполагаемые объекты для шантажа -
мелковаты. И загадочные заговорщики, если как следует подумать, в твоем
изображении предстают то крутыми профессионалами, то разинями и растяпами.
- А если их в такое положение поставили жизнь? - спросила Даша, подняв
голову. - Предположим, что некая серьезная операция по неясным причинам
пошла вразнос. Такое случается иногда даже с продуманнейшими операциями;
непредвиденные накладки, независящие от опыта и профессионализма
организаторов помехи и промахи. Что-то приходится переигрывать на ходу,
что-то срочно исправлять. Для профессионала самое опасное - импровизация
наспех.
- Какая операция? - ласково спросил Воловиков. - Какие профессионалы?
Какие промахи? Что пошло наперекос? Вот представь себя даже не на моем месте
- в кресле Трофимова, Все у тебя в руках - машины, люди, спецпазы и НТО...
На что ты нацелишь легион вымуштрованных подчиненных, какие задачи поставишь
и по какому следу пустишь? Молчишь?
- Я же от вас ничего не требую, - почти жалобно сказала Даша. - Просто
сидит у меня эта клятая заноза в подсознании...
- Выдерни, Дашенька...
- По убийству в "тыще" результаты есть?
- Нету.
- А столица?
- Молчит столица. Ей не до нас. У нее там свои половецкие пляски. Тебе,
надеюсь, с "Алмазом" все ясно? Или они тоже в заговоре состоят? ,
- В хреновой финансовой ситуации они состоят разве что, - вздохнула Даша.
- Я специально переболтала с налоговой и с ОБЭП. Прибыль почти на нуле,
кредит возвращать срок подходит, а денег у них нет. Если тесть Марзукову не
поспособствует, за долги новую аппаратуру отдавать придется.
- Кредит они в каком банке брали?
- В "Кедр-гарант", - сказала Даша. - Казмину с ее "Щантарским кредитом"
никак не пришьешь...
- А ты, значит, пыталась?
- Просто хотела найти хоть какие-то связи...
- Ага, и в преддверии банкротства студия решила подработать шантажом... -
понимающе кивнул Воловиков. - На безрыбье нам ничего другого придумать не
остается. Кстати, у них пересечения с "Бульварным листком" и с сатанистами
есть?
- Скорее, наоборот, что касается "Листка", - сказала Даша. - Я проверила.
Не любят они друг друга. Марзуков себя считает интеллектуальной элитой, а
"Листок" несмотря на название, бульварным органом себя признанать никак не
хочет, отсюда и контры. А пересечение с сатанистами шло разве что через
Житенева. И Ольминская в последнее время что-то увлеклась сатанизмом. Ну, На
Житенева "алмазовцам" было наплевать, а вот новые увлечения Ольминской им
могли и не прийтись по вкусу. Ольминская как-никак была витриной фирмочки.
- Вот и проверь для очистки совести, где каждый из "алмазовцев" был в ту
ночь, когда пристукнули Паленого. Чем не версия?
- А это мысль, - сказала Даша серьезно.
- Дарья, я ж шучу...
- А стоит ли? Это, знаете ли, версия. Чернокнижные увлечения Ольминской
грозили испортить имидж фирмы и создать непредсказуемую ситуацию. Помните,
сколько потеряло акционерное общество "Крокус", когда их зам по сбыту -
красавица, спортсменка, умница - ушла вдруг в кришнаиты? И как из этого едва
не вылупилась разборка с поджогом? Можно, я ненавязчиво проверю ихние алиби?
Завтра, скажем?
- Ох... - сказал Воловиков. - Счастье твое, что ты раненая. И зверски
пытанная сатанистами. И на больничном. Ну, сходи, проверь. Для порядка. Пока
на больничном - тогда я, если отмазывать потом придется, смогу, не моргнув
глазом, Дронова уверять, будто ты фигн„й маялась оттого, что докторские
уколы еще не выветрились, и в голове куку замкнуло... Поищи у них снайпера,
который смог залепить с сорока метров из отечственного ружья
одну-единственную пулю аккурат посередь лба... В общем, Дарья, я твоим
пережитым мукам сочувствую, но горячку не пори, чтоб Москалец не развонялся.
Если кто и мог стукнуть таким макаром Паленого, мстя за Олечку, так это
ребятки из "Шантарских пельменей". А если они на такое пошли, значит,
доказательства вины именно Паленого раскопали убедительные. Что твою версию
о заговоре рушит. Да, кстати. Ты эти дни по городу без сопровождения не
шляйся. Это тебе, голубушка, прямой приказ. Тебе вот стукнуло в голову, что
эта ночная троица с тобой разыграла спектакль, а мне так не кажется.
"Хвост", за тобой поставленный в целях бережения, демаскировать не будем, и
если понадобится куда-то съездить, вызывай Федора, он пока за твоей группой
числится. Звони ему и строго с ним езжай. Вообще, позванивай, вроде на днях
обещали наконец зарплату выдать. - Он похлопал Дашу по коленке и встал. -
Посиди поболей, а майору я сейчас сам холку намылю за ночные шатания. И
замок пришлю.
- А еще одну просьбу болящей выполните? - Воловиков настороженно
обернулся в дверях:
- Это какую?
- Мне бы узнать, не убивали ли за последние несколько месяцев еще кого-то
из "Алмаза"... Шеф поморщился:
- Дарья, я ж тебе не Дед Мороз...
- Это ж для вас пустяк. Распорядитесь, часа два пороются в сводках...
- Ну ладно, ладно, - сказал он досадливо.. - Позвонишь потом, авось,
успокоишься... И не играй ты в "Алмазе" на нервах, Христом-богом прошу.
Он вышел и тихонько заговорил в гостиной с майором. Толя заботливо
спросил:
- Ты как, правда, ничего?
- Зубы не заговаривай, - сказала Даша. - По Казминой накопал что-нибудь?
- Ничего интересного. Присутствия криминальных капиталов в "Шантарском
кредите" не установлено, к последним скандалам с пирамидами вроде "Соверена"
отношения не имеют. Сейчас, на днях буквально, должны получить лицензию на
работу в Западной Европе, а зарубежники таких бумажек без скрупулезной
проверки не выдают. Сама Казмина никаким компроматом не блещет. В женской
голубизне не замечена, у нее для сердечных утех есть приличный партнер,
этакий седовласый вдовец из мира бизнеса, вроде бы собираются расписаться.
- Грустно, - сказала Даша. - Может, тут политика.
- Тогда нам тем более не стоит напрягать нервные клетки. Своих забот
мало? Пусть все эти внешние разведки и прочие фапси-мапси хлебушко
отрабатывают...
- И никого, значит, из приданных от нас еще не открепили?
- Нет, пока не зачистим шероховатости. Только зачищать-то придется со дня
на день. Выйдешь с больничного - все оформим и сдадим Чегодаеву. Итоги у нас
получатся не бог весть какие эффектные. Двое пойдут за совращение
малолетних, один - за хранение наркоты. Фарафонтова из-под суда выводим,
будет пахать дятлом. И меня такой улов ничуть не огорчает - потому что от
нас ничего эффектного и не требуют. Спустят на тормозах. Пожидаева ты ведь
сама решила помиловать? Шеф хочет его с Кравченко тоже обязать
сотрудничеством. А насчет дачных развлечений... Решено считать, что
обстрелян был из ночной темноты пьяный пикничок. Сечешь? Хрумкина со своими
интеллигентами все старые связи подключила. Ватагин ворчит, но переть ну
рожон не хочет. В нынешней предвыборной возне не хочет кое-кто давать лишний
козырь против заслуженных демократов со стажем. А мне, откровенно говоря,
все равно. Шеф прав, возни меньше. А еще, Даш, он прав в том, что у Вени
Житенева были все основания пускать пулю в башку. Останься он в живых, пошел
бы паровозиком по трем, как минимум, делам - как хозяин малины, организатор
и вдохновитель. И закатали бы его надежно и однозначно.
- Если он - настоящий Мастер...
- А другого я, Даша, что-то не вижу, уж извини...
- И ни во что пота„нное не веришь?
- Если оно и есть, это либо мелочи не по нашему профилю, либо возня
частных служб, а к ним не всегда и подберешься. И на свет их игры частенько
не всплывают вовсе. А если тут большая политика - тем более. Правда, как
голову ни ломаю, не могу придумать, что за большая политика в Шантарске
может завязаться. Вроде бы все поделено и застолблено, и мы худо бедно
узнаем, если кто-то начинает топтать чужие грядки.
- Вот ведь гадство, - сказала Даша, доставая из шкафчика нераспечатанную
пачку чая. - Я могу набрести на них нос к носу, но - не заметить. Сделать бы
что-то такое, отчего они тут же зашевелятся...
Толя отвел взгляд, ставший крайне скептическим.
Глава двадцатая. Танец с саблями.
Говоря по правде, нежданный больничный Дашу ничуть не тяготил - все равно
она не представляла, в каком направлении двигаться, чтобы хоть на шаг
подойти к потаенному, определить хотя бы, существует ли и впрямь "секретный
ящичек". Вся ее уверенность понемногу испарилась - и после уничтожающих
реплик шефа, профессионально выверенных ударов по слабым местам, и после
собственных бесплодных раздумий. Всю громаду фактов, показаний и событий
надлежало переместить на иную точку опоры - а ее-то Даша и не видела.
От безнадежности она убила целый день на то, чтобы хоть немного вникнуть
в политическую жизнь Шантарска, которой раньше, как подавляющее большинство
ментов, попросту не замечала, пропуская мимо сознания. Накупила газет,
вдумчиво просмотрела кучу передач по местным телеканалам - и голова пошла
кругом.
Даша сомневалась даже. можно ли назван, это политической жизнью.
Горластая орава кандидатов привычно и лихо обещала столько, что на
мало-мальски честное выполнение хоти бы половины посулов пришлось бы
потратить весь золотой запас США и вдобавок безжалостно потрясти швейцарские
закрома, послав туда суровых комиссаров с наганами. Что до выполнения
обещании предыдущих, о них либо стыдливо умалчивали, либо простодушно
объясняли происками засевших повсюду врагов. Демократам мешали партократы,
коммунистам - мировая буржуазия, национал-патриотам - жиды и масоны,
центристам - радикалы, радикалам - центристы, и даже партии любителей кошек,
тоже вознамерившейся провести кандидата в Государственную Думу нового
розлива, как выяснилось, мешали собачники, распустившие злонамеренный слух,
будто употребление "Вискаса" вызывает импотенцию и рак - как у мурлык, так и
у их хозяев. Всем постоянно кто-то мешал, а виноватых, как водится, не
находилось. Параллельно по всем азимутам нагнеталась самая крутая истерика.
Все несчастья, случившиеся с видными активистами предвыборного бомонда, с
ходу объяснялись происками врагов и конкурентов. Известный социал-демократ,
в совершенно непотребном виде шлявшийся по проспекту Авиаторов с
незарегистрированной газовой пушкой за поясом, после освобождения наутро из
вытрезвителя винил во всем неких анонимных политических противников, хотя в
детали совершенно не вдавался. Либеральный социалист, захиревший с приходом
рыночных отношении писатель Старохамцев (носивший кличку "сорок девятый" -
по регулярно занимаемому им на выборах в областной парламент месту), заявил
в интервью "Бульварному листку", что был прежестоко бит шантарскими
чернорубашечниками - однако газетка иного политического направления
прозрачно намекала, что некий труженик пера намедни в пьяном состоянии
погладил пониже спины в троллейбусе смазливую студенточку и был тут же
отколошмачен ее кавалером. Правозащитник Царюков обвинял психиатров в том,
что они регулярными обстрелами из психотронного оружия ухитрились
перепрограммировать весь его потенциальный электорат, и тот, зомбированный,
от Царюкова отшатнулся. Монархо-ультраславянин Омельяненко печатно обвинил
доцента Ошаровпча в пота„нном жидомасонстве, в качестве доказательства
напирая на окончание "вич". Доцент, мужик двухметрового роста, происходивший
из старинной белорусской шляхты, обиды не вытерпел, покушал водочки и в
одиночку разгромил штаб-квартиру Монархической Ультраславяпскои партии, с
большой сноровкой действуя древком захваченного у врага знамени.
Ультраславян (домашних мальчиков-студентов, направлявших нерастраченную
энергию вместо девушек на изучавшиеся по сомнительным ксерокопиям основы
национал-социализма) он гнал два квартала, лупя древком по хребтине, - но
был несказанно изумлен статьей в газете "Вечерний Шантарск", объявившей эти
события фашистским митингом в центре города.
...Потом болящую приехал навестить Глеб с тортом и бутылкой любимой
Дашиной настойки и посоветовал отправить все газеты в туалет, потому что за
всякой политикой стоит экономика, то бишь деньги и коммерческие интересы, а
это столь сложные и засекреченные материн, что он и сам не берется толком
обрисовать хотя бы примерный расклад. По его глубокому убеждению, Насмерть
бьются две силы - та, что качает сырье, и та, что производит товары, а все
остальное - оттенки, нюансы, умышленная дезинформация, глупость и амбиции.
К такой точке зрения безоговорочно примкнул майор Шевчук, притащивший
Даше кус копченой осетрины и новый финский замок. Они с Глебом тут же
принялись его ставить, ради стимуляции творческого процесса прихватив в
прихожую бутылку "Абсолюта" из холодильника. Даша тем временем смотрела по
телевизору выступление очередного кандидата, философа Полуянского,
призывавшего возрождать традиции новгородского вече и тут же, без всякой
логики, - дворянские титулы. Не досмотрела - не вытерпела.
Попутно от безделья позвонила Славке и поинтересовалась, как идут дела у
мсье Флиссака. Оказалось, прекрасно. Будучи поселен в гостиницу "Шантарск" и
должным образом проинструктированный насчет всех опасностей и чреватых
соблазнов города, он ввечеру был доставлен в родимый отель несколькими
кожаными мальчиками, бережно затащившими бесчувственного парижанина на
восьмой этаж. Флиссак как-то забрел в "Шантарские пельмени", где его напоили
от всей русской души и попутно три часа рассказывали "совершенно
достоверные" истории из собственной жизни. Насколько Даша знала тамошнюю
братию, доверчивому французу наплели столько небывальщины, что хватит на
десяток романов, над которыми потом будет ахать в сладком ужасе весь
читающий Запад, полагая, что каждая строчка - святая правда.
Очевидно было, что француз не пропадет, а лексикон его значительно
обогатится. Одной заботой меньше. Даша все же посоветовала Славке
периодически отслеживать французовы странствия по городу и наказать
настрого, чтобы не таскал баксы в нагрудном кармане куртки. Славка сказал,
что мсье оделся попроще и, вообще, стал понемногу соображать, что он не в
Европах,
Так прошел день, мирно и бессмысленно. Назавтра Даша, чувствуя, что
пришла в норму, в десять утра позвонила и заказала Федю с машиной, потом
брякнула на студию и стала испрашивать у Марзукова аудиенцию. Кажется, он не
особенно обрадовался, но вполне вежливо сообщил, что его самого, к
сожалению, не будет, но толковый и дельный заместитель постарается, чтобы на
все Дашины вопросы были получены ответы, полные и исчерпывающие.
Даша из чистого любопытства врубила соответствующий канал. Место Ольги
Ольминской заняла эффектная и сексапильная, нужно признать, шатеночка,
державшаяся чуточку скованно - то ли из-за неопытности в этом амплуа, то ли
оттого, что за спиной у нее висел большой портрет Ольги в траурной рамке. А
потом пошла очередная серия "Сатанинской гавани" и Даша моментально
отключила ящик.
В дверь позвонили. Федя вошел первым, а из-за его спины выпорхнул мсье
Флиссак, галантно кинулся целовать Даше ручку.
- О, мадемуазель Дария! - воскликнул он. - Я слышать, на вас делали атак
какой-то борзота, козел позорный, петух ставленый? (Мгновенно чувствовалось
влияние проведенного в "Шантарских пельменях" вечера.) Я очень рад знать,
что с вами все предельно благополучно... Конкретно по жизни!
Федя развел руками:
- Поутру нарисовался в управлении, а потом набился к вам поехать... Силен
мужик, как и не жрал вчера...
- Я извиняться, но мне там сказать, что вы направляетесь произвести
совершенно невинный беседа, не таящая особого служебная секрета, - пояснил
мсье Флиссак, жестами и фигурой выражая, что он просит прощения за
чрезмерную назойливость, но не в силах преодолеть натиска подталкивающей его
в спину Музы. - И думаю, может, возможно посопровождать?
- Возможно, - вздохнула Даша. - Чего уж там... В прихожую выглянул майор
Шевчук, и Даша оживилась:
- Ага, вот кстати. Знакомьтесь. Это есть мои папа, ажан с потрясающей
биографией и опытом. Он вам столько может порассказать, что вы на меня и
смотреть не захотите...
- Мадемуазель Дария, на вас я смотреть всегда есть захотите! - воскликнул
Флиссак, но все же сделал стойку на майора.
Федя уставился на француза хмуро, будто ревнующий первоклассник. Француз,
надо сказать, уговорам внял и сейчас был одет в самую обычную для Шантарска
джинсу и кожу, так что мог без труда раствориться в толпе, словно щепотка
мела в миске со сметаной.
- Будем пить кофе, или сразу поедем? - спросила Даша, вспомнив о долге
хозяйки.
- Если так возможно, я бы видеть этот кофе на... - он, с невинным
выражением лица, совершенно правильно ставя ударения, кратко объяснил, что
предпочел бы видеть Дашин кофе на известном предмете.
Феднно ржанье сотрясло стены прихожей. Даша тоже невольно рассмеялась:
- А если кофе будет горячий?
Смущенный француз, сообразив, что ляпнул нечто оплошное, с неописуемым
галльским изяществом пожал плечами:
- Я что-то неправильно выразиться? Такое выражение мне слышится довольно
часто, особенно вчера, когда эти славная ребята мне рассказывать, какие они
крутой, в как они всех е... - на сей раз он проглотил словно, увидев, как
Федя с покрасневшим лицом и слезами на глазах хватается за живот, готовясь
сползти по стеночке. - Что-то вновь неправильно для приличный общество?
- Все правильно, - кивнула развеселившаяся Даша. - Мы уж как-нибудь
вытерпим, но вот при посторонних, умоляю, все словечки, что услышали вчера,
лучше держите при себе.
- Но я их не только вчера...
- Все равно. Пользуйтесь только теми словечками русскими, что с собой
привезли. Иначе скомпрометируете меня жутко...
- О, француз никогда не компрометирует дама... Все понял, билять буду, -
послушно кивнул мсье Флиссак.
Тяжелое финансовое положение "Алмаза-ТВ", вообще-то, могло послужить и
побудительным мотивом - рассуждала Даша в машине, мысленно, естественно.
Можно предположить "синдром чайника". Случается, когда у законопослушных
доселе людей вдруг резко кончаются деньги. перспектив не видно, а над
головой, точно на бывшезагниваюшем Западе, повисла нешуточная угроза
банкротства, разоренные пускаются во все тяжкие. Сплошь и рядом пополняют
бесконечные шеренги клиентов уголовки - влипая с удивительной быстротой,
потому что не умеют нарушать законы так, чтобы не попадаться, и ни в каких
мафиях не состоят. Примеры можно черпать из кармана пригоршней. Вот только
преступления таких "чайников", как правило, весьма непродуманные,
простенькие и незамысловатые. Впутайся в такое "хозяйство Марзукова",
уголовке уже давно залетела бы в уши парочка сплетен. Отсюда закономерно
вытекает вопрос номер два: если преступление не простое, оно, естественно,
сложное, а в какие такие криминальные сложности могли впутаться "алмазовцы"?
Кто их в серьезное дело возьмет? Какие такие выгоды преследуя? А сами они
что-то серьезное и сложное решительно не способны придумать без должного
опыта. И нужных контактов не имеют. Можно назвать единственным их
"контактом" Крокодила - но он всего лишь крутил нерегулярные амуры с Олечкой
Ольминской, он не настолько опрометчив и глуп, чтобы взять в долю компашку
телечайников.
Тестюшка Марзукова вне подозрений. Не оттого, что высокопоставленный, а
оттого, что и его никто и никогда не возьмет в серьезную игру...
Дарий Петрович Москалец до того, как грянула перестройка, прозябал
обычным кандидатом химических наук, одним из превеликого множества
наштампованных без меры в советское время. Недостижимая мечта для таких -
даже докторская диссертация, не говоря уж о Государственной премии. И
киснуть бы ему дальше над вонючими колбами, негодуя на задержки зарплаты и
вторжение страшного рынка в уютные интеллигентские будни с чайком на рабочем
месте и бесконечной трепотней. Или наоборот - бросил бы истощенную ниву
науки и подался в "челноки", волоча из Харбина наперекосяк сшитые пуховики
со вшами и самопальную водку, от которой в Шантарске дохли даже стойкие, как
тараканы, бичи.
Случилось третье - Москалец попал в струю и помчал по ней, пеня водичку
плавниками. Тысячи кандидатов околовсяческих наук листали ночью под одеялом
унылые диссидентские брошюрки - но в профессиональные и хорошо оплачиваемые
борцы за демократическую идею угодили единицы. Вроде Москальца. На заре
перестройки он боролся за реформирование КПСС в духе подлинно ленинских
принципов, потом боролся с партократией, дабы передать всю полноту власти
Советам, попозже боролся против самих Советов, мешавших ударному
строительству светлого капиталистического будущего - одним словом, колебался
вместе с линией" что твоя синусоида. Говорили, что вполне искренне.
Интеллигенты всегда колеблются вместе с линией совершенно искренне.
Представителем президента в Шантарской области Москалец стал еще в ту
романтическую пору, когда о ваучерах и слыхом не слыхивали, а тараканьи усы
Руцкого в глазах любого интеллигента-демократа олицетворяли гордую поступь
российской свободы.
Вот только с тех пор много воды утекло - и еще больше уплыло денежек на
зарубежные счета. Но к последним Москалец не имел никакого отношения.
Недовымершие, классические демократы сахаровского розлива считали его
человеком предельно честным. Циники же с ухмылочкой уверяли, будто Москалец
просто-напросто оказался недостаточно умен и оборотист, чтобы войти в долю
или хотя бы обеспечить себе регулярный скромный процентик. Хомо сапиепс
изначально устроен так, что делиться не любит, - особенно с
бессеребренниками-идеалистами. Особенно на одиннадцатом году перестройки,
когда все уже поделено, все схвачено, и всякий почти представитель
президента, невзирая на его деловые качества, рассматривается как липший рот
и вызывает у определенной категории делового народа резонный, в общем-то,
вопрос: "А эгому-то с какой стати отстегивать"? Тут уж кто успел, тот и
съел...
Единственное, что поимел Москалец от рыночных перемен - роскошные хоромы
в роскошном "новорусском" доме на тихой улице имени красного подпольщика
Пермякова, сложившего голову в борьбе против колчаковцев за торжество
мировой революции (а по другим данным - спьяну пристреленного из верного
маузера соратником по борьбе, партизанским атаманом Щетинным, приревновавшим
Пермякова к боевой подруге). Ни в чем доходно-коммерческом Москалец, как
было известно совершенно точно, не участвовал ни с какого боку и находился в
положении достаточно пикантном - если злые языки не врали насчет того, что
будущим летом случатся-де президентские выборы. На Руси исстари повелось,
что всякий новый самодержец обычно менял ближних бояр, дьяков и воевод,
причем в первую очередь сыпались бессеребренники и идеалисты. Как цинично
выразился Глеб, коли уж Москальпа вот уже год не облаивают печатно ни
коммунисты, ни национал-патриоты, это означает, что рейтинг Дария Петровича
упал ниже абсолютного нуля...
Суммируя и резюмируя, можно твердо утверждать со всей уверенностью, что
на роль закулисного вершителя темных дел и теневой коммерции тесть Марзукова
безусловно не годится. Информатор из казино "Жар-птица" сообщал недавно, что
Юля Марзукова, в девичестве Москалец, напившись в баре с подругой школьных
лет, а ныне супружницей юного преуспевающего бизнесмена, ругательски ругала
пентюха-папочку, так и не научившегося делать деньги, даже деревянные...
- Здесь сворачиваем? - спросил Федя.
- А? - Даша очнулась от раздумий. - Нет. до следующего дома проедь, а там
под арку...
- Они есть замешаны в кримнналь? - спросил с заднего сиденья мсье
Флиссак.
- Вряд ли, - задумчиво сказала Даша. - Так, формальности...
10.34 по шантарскому времени.
"Москвич", скрежеща потрепанной коробкой передач, въехал в обширный двор,
насквозь продуваемый ветром и почти пустой, если не считать непонятно чьею
склада, двойного рядка гаражей и десятка автомобилей, стоявших впритык к
решетке, ограждавшей выступающие колпаки газгольдеров, похожих на купола
уэллсовских марсиан (этот квартал готовил пищу исключительно на газе и
оттого был в выгодном положении по сравнению с электрифицированными, где то
и дело отключали свет без всякого предупреждения).
- Туда, - показала Даша. - Где витрины разрисованы.
- Там же магазин?
- Это вывеска осталась...
Магазин "Фрукгы-овощи", вмонтированный некогда прямо в жилой дом, давно
уже перестал существовать - как и купившая ею фирма, прогоревшая на
антиквариате (казалось, что вот-вот достроят двадцатиэтажную гостиницу, и
интуристы хлынут потоком - но отель четвертый год зиял пустыми окнами, а у
аборигенов окрестных районов были заботы поважнее покупки антиквариата).
Фирма тихо исчезла, а магазин приобрел под студию Марзуков, в ту пору
гораздо более денежный. - благо почти рядом торчал высоченный небоскреб
Шантарского речного пароходства, на чьей крыше и установили антенну
передатчика. А огромные буквы "Фрукты-овощи" просто поленились отрывать с
козырька. Тр-рах! Дверь телестудии распахнулась с грохотом, оттуда выскочил
человек в сизом милицейском бушлате, согнувшись и держась за левую ногу,
закултыхал прочь. Короткий треск - и он замер, нелепо дернулся, скрючившись,
стал опускаться наземь.
- Тормози! - отчаянно заорала Даша.
Едва успела схватиться за ручку - Федя вдарил по тормозам, "москвичек",
клюнув носом, замер метрах в тридцати от неподвижного тела. Даша еще успела
подумать, что на студии нет никакой милицейской охраны, - и тут в
приоткрывшейся двери сверкнул металл, загрохотала автоматная очередь, метрик
в двух перед машиной взлетели фонтанчики из мерзлых крошек земли.
Федя без приказа дал задний ход, машина, нестерпимо взвыв, прямо-таки
прыгнула назад. Даша уже стреляла прямо через лобовое стекло - раз, два!
Стекло с ее стороны покрылось паутиной трещин, но она успела рассмотреть,
что дверь проворно захлопнулась.
Сзади охнул француз.
- Ложись на пол! - закричала Даша. - Федя, газу!
Машина, летя кормой вперед, отскочила за унылое здание склада. Новая
автоматная очередь вслед - из разбитого окна рядом с дверью, где-то сзади
посыпалось стекло, пули визгнули по глухим стенам из темно-красного кирпича.
Поймав растерянный взгляд Феди, Даша распорядилась;
- Глуши мотор! Рацию! Француза стереги!
Мсье Флиссак попытался было отважно выглянуть из-за угла. Федя схватил
его за лодыжку, опрокинул и оттащил в безопасное место. Зачем-то пригибаясь,
вернулся к машине, лег на передние сиденья и вытащил микрофон из гнезда.
Даша, прижавшись спиной к грязной стене, пыталась собраться с мыслями, но в
голову не лезло ничего умного.
Осторожненько выглянула. Тут же по ней ударил автомат, на голову
посыпалась кирпичная крошка. Федя орал в микрофон. Француз сидел на
корточках, лицо у него стадо невыносимо азартным. Даша погрозила ему
кулаком. Перебежала на другую сторону, высунулась из-за угла. На сей раз
стрелок отреагировал с полуминутным, наверно, запозданием, и она успела
рассмотреть, что он торчит у разбитого окна - прежде чем вновь стегнула
короткая очередь.
Даша видела со своего места, что на балконах длиннющего дома, в котором
располагалась студия, замаячили кое-где перегибавшиеся через перила люди.
Заорала благим матом, словно пыталась докричаться на другой берег широченной
Шантары;
- Спрятаться всем, идиоты!
Милиционер лежал на том же месте и не шевелился. В пятиэтажке за Дашиной
спиной кто-то громко запричитал. Слышно было, как метрах в десяти, на
проспекте Энгельса, как ни в чем не бывало шумят троллейбусы и надрывается
ламбада - из динамика на крыше "комка".
10.38
- Руки! Лицом к стене! - рявкнули сзади. Мсье Флиссак, сидя на корточках,
старательно воздел руки над головой. Федя замер в неудобной позиции - только
ноги торчали из распахнутой правой передней дверцы. Даша застыла, не
шевелясь, но все-таки осторожно повернула голову, глянула назад. Ее держали
под прицелом автоматов трое в комбинезонах с рысью на рукаве и черных
капюшонах. Ни хрена себе оперативность, растерянно подумала Даша, Федя еще
говорить не кончил...
- Рыжая? Ты как здесь? - тот, что был со "Стечкиным", очевидно, командир,
опустил ствол, махнул своим. Из-под арки перебежками просочились еще
четверо.
- Да по делам ехала... А вы?
- Только что был звонок в пару редакций и дежурному по городу, ближе всех
оказались, Ведмедь и погнал...
- Ну?
- Там чечены, - сказал офицер. - Звонил какой-то Арслан, сказал, что они
взяли в заложники восемь человек, всю смену, и при любой попытке штурма...
Требования сообщат дополнительно. - Он осторожно выглянул из-за угла.
Ударила совсем короткая очередь, патрона в три. Из-под арки уже
выглядывали зеваки, автоматчик их крыл, на чем свет стоит, но они все равно
лезли.
- Сподобились... - сказала Даша. - И до нас, значит, докатилось? Сколько
их там может быть?
- Сиди, не твоя печаль...
И тут раздался спокойный, даже восхищенный голос:
- Я понимаю, там есть террорист?
У офицера перехватило дыхание. Он несколько секунд оторопело разглядывал
мсье Флиссака, с детским любопытством таращившегося на суету рослых парней в
камуфляже (их все прибывало, кто-то подсоединял прицел к бесшумной
снайперской винтовке, кто-то бубнил в рацию):
- Это еще кто?
- Наш француз... - растерянно сказала Даша и опомнилась. - Федя, убери
его к чертовой матери!
Федя задом вперед вылез из машины, подхватил француза и поволок, невзирая
на протестующие двуязычные вопли, под арку, в безопасное место, распугивая
матами зевак, все время озираясь.
- "Байкал" сейчас приедет, - сказал офицер. - Там, у двери, твой лежит?
- Да нет, понятия не имею, откуда он взялся, - пожала плечами Даша. -
Когда мы подъезжали, как раз выскочил, похоже, уже раненый, они добавили в
спину, или в затылок из пистолета, определенно.
На противоположной стороне двора, вдоль длиннющей девятиэтажки, уже
перебежками двигались фигуры в камуфляже, прижимаясь к стенам.
- Нам же его не вытащить... - заикнулся кто-то из "рысей".
- Стой, не дергайся! - нервно рявкнул офицер. - Он, похоже, мертвый
уже... Видел, как лежит? Внутри не стреляли?
- Не знаю, мы ж только что... - сказала Даша.
- Ладно, не стой, - он показал большим пальцем за спину. - Дуй по
квартирам, предупреждай, чтобы носу не казали, вообще забились на другую
половину - весь фасад простреливается...
10.55
Все проходы и проезды во двор блокированы милицейскими машинами. Слева,
под второй аркой, расположился бронетранспортер, наведя пулемет на дверь
студии. Даша, все еще торчавшая у склада, видела, как слева и справа по
крышам осторожно перемещаются снайперы - перебежками на корточках, держа
длинные винтовки наискосок.
Динамики на крышах машин с интервалом примерно в минуту надрывались,
вновь и вновь сообщая, что жителей близлежащих домов категорически просят не
выходить на улицу н на балконы, отойти от окон, выходящих во двор. Пару раз
низко над крышами, непонятно зачем, прошел военный вертолет, но вскоре
улетел. Проспект Энгельса и набережную, на которую выходили тыльные окна
телестудии, уже перекрыли, там урчали броневики и тягуче завывали
милицейские сирены. Дашу сначала как-то не додумались выставить за
оцепление, а потом, когда ей нашлась работа, с ее присутствием молча
смирились, полагая само собой разумеющимся. Она обежала парочку подъездов,
располагавшихся в мертвой для террористов зоне, настрого приказывая
перепуганным людям сидеть смирнехонько. Засевшие на студии больше не
стреляли.
11.06 - 11.14
Примчавшийся на своем "Скорпио" полковник Бортко хотел поначалу под
прикрытием бронетранспортера вытащить лежащего перед самой дверью
милиционера - но его капитан, долго наблюдавший в бинокль, доложил, что не
видно ни малейших признаков дыхания, а вместо левого глаза зияет выходное
отверстие, так что человек определенно мертв, с вероятностью на сто
процентов.
Во всех ключевых точках бок о бок с людьми из РУОП и ОМОНа заняли позиции
спецы из антитеррористического отряда "Байкал" - местного аналога "Альфы". В
зеленых шлемах с глухими забралами, вооруженные чем-то вовсе уж не виданным,
но весьма внушительным. Возле склада как-то стихийно дислоцировался штаб, с
прибытием "байкаловцев" Дашу вновь таскали туда давать подробнейшие
показания - их троица оказалась единственными, кто хоть что-то видел в
момент, непосредственно предшествовавший убийству неизвестного милиционера.
Потом ее водили на Энгельса, где не протолкнуться было от всевозможных
генералов, своих и чужих, поперек проезжей части стояли машины губернатора и
Москальца, окруженных бдительными телохранителями. Пришлось повторить то же
самое отцам города и области - как будто они могли уловить нечто,
ускользнувшее от профессионалов. Там же отирался бледный, как полотно,
Марзуков, трясущимися руками составивший список всех, кто оказался в
заложниках.
11.22
По офицеру "Байкала" в бронежилете, высунувшемуся из-за угла склада с
белым флагом (наспех смастеренным из реквизированной в какой-то квартире
простыни) Ударила короткая и неприцельная автоматная очередь. Потом кто-то,
прижавшийся к двери той комнаты, где было разбито окно, прокричал, что в
переговоры они вступят, когда захотят сами, а пока советуют оставить
идиотские мысли о штурме.
11.34
Террористы потребовали рацию для прямой связи со штабом осаждающих. Рацию
отнес один из "байкаловцев" и благополучно вернулся назад, по нему не
стреляли.
11.52
Штаб, заседавший в автобусе РУОП, вновь вызвал Дашу - чтобы параллельно с
только что допрошенным Марзуковым нарисовала план студии, уже с точки зрения
милиционера прикинув, можно ли туда прорваться. Даша, не проходившая никакой
антитеррорисгичсскои подготовки, прекрасно понимала, что ее используют
исключительно как оселок, на котором оттачивают собственные варианты штурма,
- но обижаться тут, разумеется, не приходилось, она старалась, как могла,
постаравшись вспомнить все. что знала о расположении комнат.
При всем ее невежестве в таких дедах, она понимала, что штурм обернется
бойней для заложников, и не только для них... Еще со времен "Фруктов-овощей"
все окна магазина были снабжены решетками - антиквары добавили закрывавшиеся
изнутри железные ставни, а Марзуков, размещая дорогущую аппаратуру, заменил
решетки на новые, еще прочнее. Убрать их за несколько секунд было
невозможно.
Кроме того - чертовы газгольдеры... Взорвись газ после зажигательной пули
или снарядика из "Мухи" (кто знает, какой там у них арсенал?) - окрестные
дома, если и не будут сметены, то все равно пострадают так, что убитых и
покалеченных придется считать на десятки... Даже если у террористов нет ни
"Мухи", ни зажигательных пуль - достаточно прошить трубы автоматными
очередями, дождаться, когда попрет волна газа и выкинуть наружу подожженную
тряпку. Взрыв будет такой, что мало не покажется, - это объяснил
находившийся в предынфарктном состоянии инженер из горгаза.
12.14
Заработала рация. Террористы требовали на переговоры губернатора или
командующего Сибирским военным округом. Им мягко разъяснили, что ни того, ни
другого в Шантарске сейчас нет, и предложили прислать их заместителей. Под
видом заместителей, конечно, должны были направиться костоломы из "Байкала"
- но террористы, должно быть, такой ход предусмотрели. Говорить с
заместителями они отказались, после чего на четверть часа воцарилось
состояние напряженного пата.
12.31
Люди Бортко привезли в штаб лидера небольшой шантарской чеченской общины.
Через динамик "байкаловской" машины он минут пять говорил что-то на не
понятном никому языке - но в ответ последовала автоматная очередь и яростные
заверения по рации, что "этому хасбулатовскому прихвостню лучше убраться
подальше". Лидер растерянно объяснял штабистам, что Хасбулатова терпеть не
может, - но его ввиду полной бесполезности отправили восвояси.
12.35 - 12.48
Все это время оцепление занималось тем, что отгоняло слетевшихся
журналистов. Операторы с видеокамерой ухитрились обходными путями
просочиться на крышу противолежащего дома, но были задержаны и выставлены,
причем один из них по неловкости стукнул о милицейскую дубинку свои японский
агрегат, что вызвало необратимые повреждения последнего,
13.01
Дронову по рации сообщили, что на центральном рынке громят "кавказские"
ряды. Толпа насчитывает уже человек двести, изредка мелькают и казаки, и
чернорубашечники, но в подавляющем большинстве там собрался всякий случайный
народ. Почти весь состав двух близлежащих райотделов выехал на рынок,
посланный Трофимовым ОМОН оцепил гостиницу ."Золотой колос", известную всему
городу, как "горный аул". Кроме Того, в разных точках города произошли
спорадические избиения всех, кто имел несчастье оказаться похожим на
джигита. Судя по всему, известие о террористах на студии уже разлетелось
лесным пожаром по всему Шантарску. Капитан Завражнов из РУОП, появившийся
только что, рассказал Даше: те, кто смотрел в это утро семнадцатый канал,
видели, как дикторша вдруг вскочила, крича от ужаса, камеру тут же заслонила
чья-то спина и передачи прервались...
13.19
Центральный рынок очищен, два подожженных киоска потушены. Приехавший к
Дронову подполковник Портнягин конфиденциально сообщил, что ОМОН, воевавший
в Чечне, держать позиции возле гостиницы держит, но в рядах определенно
нарастает глухое недовольство нынешней миссией, и уже раздаются голоса, что
следовало бы, вместо того, чтобы тыкать дубинками в земляков, уйти на базу,
а черномазые пусть выпутываются сами. Дронов отбыл к гостинице.
13.28
Террористы потребовали вертолет с пилотом и десять миллионов долларов
США. Вертолет должен приземлиться прямо перед дверью, а доллары - находиться
в прозрачных мешках. Им стали объяснять, что вертолет тут не сядет, а
столько баксов в государственной кассе не наберется.
13.34
Требования насчет вертолета и долларов сняты. Вернулся Дронов, которому
удалось погасить .зачатки мятежа.
13.42
Последовала автоматная очередь по окнам противолежащего здания.
13.51
Вновь приехал лидер чеченской общины и на Коране поклялся, что все
живущие в Шантарске чеченцы обзвонены, опрошены, и никто из них не может
оказаться на студии.
13.59.
"Сарафанное радио", как всегда в таких случаях, работает безотказно. По
цепям осаждающих мгновенно пронеслось известие, что Москва умоляет и
категорически требует не допустить кровопролития. В 15.40 по шантарскому
времени должен приземлиться спецрейс из столицы.
14.03
Анонимный телефонный звонок в городское управление ФСБ. Звонивший заявил,
что вскоре последует еще один террористический акт - на острове Кумышева,
где расположены емкости с хлором, использующимся на водоочистных
сооружениях.
14.11
Остров Кумышева занят армейским спецназом Сибирскою военного округа.
Шантарск блокирован силами милиции и внутренних войск по стандартному плану
"Невод".
14.29
Из прилегающих домов эвакуированы практически все жители - кроме жильцов
подъезда, расположенного непосредственно над телестудией.
Людей выводили сложным путем, кое-кого - через окна квартир первых
этажей.
14.48
Закончен опрос жителей, производившийся силами всех без исключения служб.
Есть два свидетеля, насчитавшие в помещении телестудии самое малое шесть
выстрелов - прозвучавших непосредственно перед убийством милиционера.
14.50
Террористы наконец предоставили возможность поговорить с одним из
заложников, в чем раньше упорно отказывали. По словам оператора дежурной
смены, обращение хорошее, все заложники живы и здоровы. Специалисты
утверждают, что таким заявлениям, сплошь и рядом продиктованным упершимся в
висок стволом, невозможно верить без визуального осмотра места.
14.55
Генерал Трофимов распорядился ввести в действие план "Борона" (носящий
среди своих неофициальное название "Черные грабли" - скрупулезная проверка
лиц известной национальности). Проверка начата с гостиниц "Золотой колос" и
"Турист".
14.59
Террористам сделано предложение о добровольной сдаче. Отклонено.
15.04
Находившаяся в Шантарске по приглашению "Бульварного листка"
правозащнтница Валерия Новохатская попыталась провести у Большою концертного
зала митинг в поддержку героической борьбы чеченского народа за суверенитет
и полную независимость. Новохатская и сопровождавшие ее лица отбиты патрулем
ППС у разъяренных шантарцев и с легкими телесными повреждениями доставлены в
левобережный травмопункт "Скорой помощи".
15.14
Подразделения МЧС и спецназ закончили осмотр острова Кумышева. Каких-либо
признаков готовившегося террористического акта не обнаружено. Задержаны
тридцать восемь человек. Майор Камов, курирующий сборища педерастов на
Кумышева, ведет сортировку.
15.21
У проживавшего в гостинице "Турист" гражданина южного иностранного
государства с непроизносимой фамилией обнаружен пистолет марки "Беретта" со
снаряженным магазином. Доставлен на Черского. Соучастие в подготовке
терактов отрицает.
15.22
Террористы потребовали предоставить им заправленный самолет с экипажем и
миллион долларов. Начаты переговоры с одновременной проработкой варианта
"снятие с трассы".
15.30
Получена радиограмма с борта подлетающего к Шантарску спецрейса.
Подтвержден приказ избегать кровопролития.
15.38
Пресечена попытка родственников заложников прорваться через оцепление. У
гражданина Струнникова, мужа диктора Виктории Струнниковой, изъято
заряженное охотничье ружье марки "ТОЗ-34" двенадцатого калибра.
15.43
Спецрейс из Москвы совершил посадку в аэропорту Ермолаево.
15.59
Гражданка Новохатская после возникшего у нее с персоналом левобережного
травмопункта "Скорой помощи" конфликта перевезена в дежурную часть
Железнодорожного райотдела милиции с целью обеспечения ее личной
безопасности.
16.10
Террористы потребовали передать по всем телеканалам Шантарска
составленное ими обращение, грозя в противном случае начать убивать
заложников. Среди специалистов ведется дискуссия о том, все ли заложники
живы - террористы разрешили поговорить по рации только с двумя, мотивируя
это тем, что все остальные "в истерике". Обращение на листке бумаги
выброшено в дверь в бутылке из-под молока. По офицеру "Байкала", ходившему
ею подобрать, не стреляли.
Московская комиссия на предельной скорости движется в Шантарск из
аэропорта. Ее председатель по радио посоветовал выполнить условия
террористов и передать обращение.
16.24
По всем телеканалам Шантарска передается сообщение "Фронта подлинных
мюридов Мовлади Арацханова". Специалисты не обнаружили в нем ничего нового -
практически все положения, лозунги и требования ранее содержались в
выступлениях иных аналогичных групп.
16.38
Председатель московской комиссии лично вступил в телефонные переговоры с
террористами, ведя разговор из здания областной администрации. Осаждающие
получили приказ на полную боевую готовность, Подтянуты пожарные и санитарные
машины в надлежащем количестве.
16.45
Командир группы "Байкал" после неоднократных просьб получил санкцию на
меры под кодовым наименованием "Забор". Бронетранспортер группы заблокировал
директрису огня, сделав невозможным ведение стрельбы из окон телестудии по
газгольдерам. Террористам сообщено по рации, что бронетранспортер
остановился на данном месте из-за внезапно заглохшего мотора.
16.58
Террористы заявили, что в случае сдачи опасаются мести оставшихся на
свободе братьев по оружию. Председатель комиссии ответил, что гарантирует им
полную безопасность.
17.04
Террористы заявили, что готовы сдаться.
17.05 - 17.28
Разработка деталей сдачи.
17.31
Получен приказ о том, что огня не следует открывать ни при каких
обстоятельствах- Основные силы осаждающих согласно достигнутым
договоренностям начали оттягиваться по всему периметру.
Специалисты по электронике дали однозначное заключение: все это время
террористы не поддерживали связи с окружающим миром (исключая переговоры с
председателем комиссии) ни с помощью телефона, ни с помощью радиоаппаратуры.
...Даша видела со своего места, как автозак с серым кузовом и черной
кабиной медленно пятится к двери телестудии. Автоматчик рядом с ней хрипло,
тяжело дышал, его согнутый в миллиметре от спускового крючка указательный
палец побелел от напряжения.
Появилась группа сбившихся в тесную кучку людей. Раз, два, три... восемь.
Нет, семь. Точно, семь. Почему же семь? Неужели все-таки...
Просунувшись меж прильнувших друг к другу тел, наружу горчат два
автоматных ствола. Автозак разворачивается так, чтобы встать дверцей к
вышедшим. Со всех сторон придвигаются люди в камуфляже, автоматы, как и
договаривались, за спиной, пистолеты в кобурах.
Есть! Неуловимый миг, когда все мелькает, рассыпается... Двух мужчин в
камуфляже (насколько удалось рассмотреть, головы обриты, перевязаны пестрыми
ленточками) укладывают лицом на асфальт, обыскивают. Слышен чей-то
истерический крик, один из заложпиков слепо бросается в сторону, его
останавливают, успокаивают. Другой оседает на асфальт. К ним бегут врачи.
Автозак проехал мимо Даши, за стеклом дверцы мелькнул напряженный
автоматчик. Грохнула дверь - внутрь помещения кинулись несколько человек.
Она нерешительно затопталась, не зная, что теперь делать. Достала
сигареты, угостила соседа. Там и сям в застывших позах стояли вооруженные
люди, медленно-медленно, так же как и она, привыкавшие к мысли, что все
кончилось...
Жутко громыхнул взрыв. Полетели стекла, в лицо ударило горячим ветром.
Послышался чей-то длинный, отчаянный, полный физической боли крик.
Под аркой пылали остатки вспученного взрывом железного кузова - все, что
осталось от автозака, так и не успевшего вывернуть на проспект Энгельса.
Пожарная машина, тревожно воя и звеня, понеслась туда, подпрыгивая на
бетонных поребриках. Отскочил автоматчик, едва не угодивший под колесо.
Возникла суматоха.
Даша почувствовала, что ноги у нее слабеют, становятся ватными,
подкашиваются. Еще добрела до "Москвича", торчавшего на прежнем месте,
плюхнулась на сиденье рядом с водительским. Слишком много для двух недель,
повторяла она про себя, как испорченный граммофончик, слишком много для двух
недель...
Если бы они ехали самую чуточку быстрее, непременно угодили в заложники -
и девять шансов из десяти за то, что получили бы пулю первыми. Все решили
две-три минуты... и тот милиционер, что успел выскочить на улицу.
Сигарета прыгала в трясущихся пальцах. Щелкнула дверца - это Федя уселся
за руль.
Из-под арки валил густой черный дым - струя воды уже лупила по
изуродованному кузову. Никто, конечно, Уцелеть не мог...
- Прямо напиться тянет, - сказал Федя.
Даша бледно усмехнулась:
- Погоди, мы с тобой до ночи будем рапорты писать, как ценные
свидетели... Француз где?
- Там где-то, за второй линией. Там трупы, на студии. Они троих сразу
убили, суки...
Глава двадцать первая. Самозванцы размножаются, как кролики...
Господин Марзуков, безукоризненно элегантный, сделал два шага вперед и
улыбнулся - из-под приподнявшихся уголков губ выглянули белые, кривоватые
клычки:
- А вы неглупая, очень неглупая, только ум вам не поможет. Вы умная, а мы
хитрые. И у вас нет телевизора...
- Есть у меня телевизор, - сказала Даша. Комната была скромная и черная.
Она сидела обнаженная, привязанная к стулу, и за спиной кто-то шумно
копошился.
- У вас не такой телевизор, - сказал Марзуков, облокотившись на огромный,
черно-глянцевый ящик- - Ваш не кусается, а мой кусается. Он живой.
Посмотрите.
Директор "Алмаза-ТВ" шлепнул ладонью по лакированной боковине, и
телевизор, словно с нетерпением дожидался этой команды, зашевелился,
дернулся, сокращая тонкие ножки, почти припав к полу. Потом опять вырос,
матовый пузырь экрана натянулся и лопнул, обнажив широкий красный язык в
обрамлении широких белоснежных зубов. Язык свернулся колечком, как у
зевающей собаки, зубы лязгнули.
- Он живой, - сказал Марзуков. - И сделает все, что мы захотим. Он давно
уже загипнотизировал ваше начальство, и вашего любовника, и весь мир... Весь
мир против вас.
- Так не бывает, - сказала Даша. По телу шарили широкие ладони, и кто-то
невидимый мерзко подхихикивал в ухо.
- Теперь бывает, - ухмыльнулся Марзуков. - Наш телевизор притворяется
сотней самых обыкновенных "ящиков", вползает в дома и гипнотизирует всех,
они делают то, что угодно ему и нам...
- Все подряд гипнозу не поддаются, - сказала Даша. - Это даже я знаю.
- Маленькие недочеты всегда случаются. - Марзуков подошел к ней вплотную,
Даша отчетливо видела кривые остренькие клыки. - Вот мы и решили это
исправить. Сейчас он тебя оттрахает, и ты нарожаешь кучу новых, хитрых
телевизоров, которые смогут загипнотизировать всех...
Телевизор, вблизи оказавшийся не огромным, а маленьким, вроде коробки для
ботинок, уже подкрался к самым Дашиным ногам, втиснулся меж них мохнатой
(откуда у него вдруг взялась шерсть?!) гусеницей, раздвигая колени, бормоча:
- Сейчас ты будешь нам рожать телевизоры... Тебе, Дарья, оказана высокая
честь... тебе, Дарья..
- Дарья, к тебе!
Она открыла глаза, дернулась всем телом, выпадая из кошмара, В комнату
косо падал свет из коридора, а у двери топтался майор. Даша протянула руку,
взяла часы и подставила циферблат под полосу света. Половина восьмого. Когда
она накинула халатик и включила свет, майор принялся подавать загадочные
сигналы обеими руками. Даша уже окончательно стряхнула остатки кошмара.
Положительно, дура. Мало того что после вчерашних событий отписывалась до
глубокой ночи, так еще перед сном Кинга взялась дочитывать...
- Кто там спозаранку? - спросила она, зевая.
- Твои, - важно и значительно скупал минор, понизил голос. - Глеб
нагрянул. Вид такой задумчивый и загадочный, словно предложение делать
собрался. Без цветов, правда, и бутылки что-то не вижу. Дашка, а вообще, он
мне правится, ты бы подумала...
- Цыц, - сказала Даша, торопливо приводя себя в порядок. - Рано мне еще
замуж, я молодая и неопытная, сначала тебя пристроим, а там видно будет...
Глеб топтался в прихожей с редкой для него нерешительностью, лицо у него
и в самом деле было какое-то необычное, взволнованное и напряженное. Майор
на цыпочках исчез в глубине квартиры, состроив столь нейтральную физиономию,
что определенно настроился, мерзавец, подслушивать.
- Ну, привет, - сказала Даша, чмокнув в щеку Друга жизни. - Что это ты
спозаранку? Майора всполошил, он уж решил, ты заявился предложение делать...
Глеб на улыбку не ответил, смотрел строго и серьезно.
- Да что такое? - чуть встревожилась Даша.
- Пошли к тебе...
Он повесил пальто, прошел следом за Дашей, нетерпеливо дыша в затылок,
тщательно притворил дверь и оглядел ее комнату так, словно искал скрытые
микрофоны и телекамеры. Спиртным от него и не пахло, но вид был малость
ошалелый.
- У тебя что, стряслось что-нибудь? - спросила Даша тихо. - Да не торчи
ты, как столб, садись и рассказывай...
Он опустился в кресло, потянул из кармана сигареты, глядя насквозь
загадочно. Даша сердито собрала в кучу постель, отшвырнула в угол дивана,
плюхнулась на освободившееся место и тихонько рявкнула:
- Язык проглотил?
В голове у нее крутились всякие криминальности: зацепил кого-то
статьей... попал на счетчик...
- Ты у этого вашего француза паспорт видела?
- Да нет. А что?
- Вообще-то, я не с того начал, может, он и есть самый патуральнейшин
Флиссак, но...
Даша перебралась к поручню дивана, приобняла друга за плечи, погладила по
затылку и ласково сказала с материнским превосходством:
- Ты не мямли. Расслабься, закури... И давай с самого начала. Что у тебя
вызвало подозрения, при каких конкретно обстоятельствах...
- Может, он и Флиссак, но не писатель. А если и писатель, то те романы,
что тебе преподнес, не писал. Я обе его книжки оставил на вчерашний вечер,
решил поблаженствовать в ванной. Открываю, и с первой же страницы... - Глеб
раскрыл дипломат и положил к Дашиным коленям четыре толстеньких "покетбука"
в ярких обложках, - Эти две тебе француз подарил, а эти ты мне из Парижа
привезла. Короче, на обоих якобы флиссаковских романах просто-напросто
приклеены другие обложки - с его портретом и завлекательной аннотацией. А по
содержанию это - "Двойной прыжок через бездну" Жоржа Летерье и "Милая
налетчица" Робсра Ампелена. Издание то же, все совпадает, но на
"флиссаковских" другие заголовки: "Путь во мрак" и "Банк ограбят в восемь
утра". Сама посмотри. Мало ли что языка не знаешь, тут сразу видно. Не
иероглифами пишут французы, как-никак...
Даша раскрыла книжки и стала прилежно сравнивать, минуты через две она
признала, что Глеб прав, - незнакомые слова чужого языка, с которых
начинались оба текста, совершенно идентичны. Перевернула по страничке - то
же самое. Тот же шрифт вдобавок.
- Не сомневайся, я прилежно пролистал, - сказал Глеб. - Один в один
совпадает. Те же выходные данные, только копирайт на "флиссаковских" стоит
его собственный. Девяносто четвертого года, хотя те два романа датированы
девяносто вторым и девяносто третьим...
- Может, это у него такие псевдонимы? - пожала плечами Даша- - Черт их
душу разберет, писателей. Мало их под псевдонимами издается? А "чужие"
фотографии - для пущей убедительности. А не далее как вчера читала в
послесловии к Кингу, что он свои первые романы под псевдонимами и
выпускал...
- Видишь ли, обычно под псевдонимом лепит бульварные книжки автор
серьезных романов. А выпускать средней руки детективчики то под своим
именем, то под двумя псевдонимами.., Зачем огород городить?
- Милый, но ты, прости меня, все-таки не специалист в этих делах, то бишь
не профессионал, - мягко сказала Даша.
- Да конечно, и все равно подозрительно... Даша отыскала в столе
крохотный перочинный ножичек, тщательно исследовала обложки, поддевая
острием твердый слой клея:
- Вроде бы не похоже, чтобы обложки переклеивали. Хотя при современном
развитии печатного дела на Западе, как Остап говаривал...
- Вот именно.
- Брось сигаретку. Так... - Даша глубоко затянулись. - В том. что он
француз из Франции, я не сомневаюсь. Славка его возил регистрироваться, как
честному иностранцу и положено, а там сидят не придурки, даже китайцев
наловчились за последнее время раскалывать.,, Второе, более существенное, -
кто бы он ни был, комиссара Дюруа он должен знать. Мы с комиссаром однажды
ездили в уютный такой ресторанчик, у них туда возят гостей ради экзотики,
как у нас - в "Шантару-матушку"... Ездили только вдвоем. Так вот, Флиссак
как-то мимоходом обронил про певицу Мелани, которую мы тогда видели...
Видели мы такую шансоньетку, точно.
- Это еще не значит, что он знает комиссара. Может, за вами там "хвоста"
пускали... Чтобы ты комиссара не завербовала.
- Все равно, это доказывает, что он - из Франции.
- Но не писатель.
- Это ты так решил, Глебчик. А я тебе обязана напомнить, что все сомнения
обычно трактуются в пользу обвиняемого. В особенности если обвинение даже и
не выдвинуто. В чем его обвинять, мне решительно непонятно. Хоть убей, не
возьму в толк, зачем французской разведке засылать в шантарскую уголовку
агента. Американца сцапали возле Шантарска-45, когда он делал высокоточную
геодезическую привязку к местности, - это еще понятно. Промышленные шпионы
крутятся возле Института биофизики и завода "Импульс" - еще более понятно.
Конечно, заинтриговал ты меня... - Она глянула на часы. - На часах девятый
час, торопись, Петрушка в класс... Дай-ка телефончик. "Экономисты" наши
ранехонько слетаются...
Минут через пять положила трубку и пожала плечами:
- Ну вот. Ребятки заверяют, что в Шантарской области мало-мальски
серьезными французскими экономическими интересами и не пахнет. Янкесов хоть
завались, израильтян. немцев, испанцев, бывших братьев по соцлагерю...
Телефон поставь на место. Спасибо... А французов по пальцам можно
пересчитать. Да и то, главным образом, в туризме и на кондитерской фабрике -
там инвестиции пошли, должно быть, лягушачьи лапки в сахаре выпускать
будут... Так что же возле меня будет делать агент с ударением на "а"? А если
предположить что это какой-нибудь ихний эмэмэмовец, продавец воздуха, он и
тем более не полез бы возле полиции светиться...
- Убедительно...
- Что, не убедила?
- Да нет, отчего, - Глеб пожал плечами. - Весьма убедительно. Но у меня
отчего-то на душе неспокойно. Даша засмеялась:
- Это ты от меня подхватил. Еще полгода проспишь с милицейским капитаном
- всех синдромчиков нахватаешься...
- Слушай, а ты, точно, в Париже ничего такого...
- Обижусь, - сказала Даша. - У меня нынче нервы на боевом взводе...
Родину я там не продавала, а сплю только с тобой, обормотом.
- Даш, ну извини...
- Прелесть ты моя, - Даша придвинулась ближе И звонко чмокнула его в лоб.
- Ни свет ни заря мчался по городу, остеречь хотел... А может, это ты такой
предлог выдумал, чтобы лишний раз беззащитную девушку в постель затащить?
Девушка, между прочим, совращению подвергнуться не против, сейчас выставим
майора на службу... Глеб глянул на часы:
- Жалко, в Париже сейчас глухая полночь...
- А что?
- Да позвонить в это самое издательство "Ле ливр де пош" и спросить, что
они знают о таком писателе... Телефончик-то на каждой книжке обозначен, вот,
глянь, у них так заведено. Скажу, что мы, мол, частные сибирские издатели,
зондируем почву, дабы издать ихнего автора... Язык знаю, доболтаться с ними
смогу, и обойдется мне это удовольствие штук в сто пятьдесят.
- Что, серьезно?
- Ага. Автоматика сейчас неплохо работает, а деньги есть. Выясним точно.
- Ну, милый, тебя и замкнуло...
- Дашка, ты не смейся, но я за тебя беспокоюсь. Влипнешь еще в незнамо
что.
- Золотце ты мое, верное плечо и надежная опора... - Она откровенно
дурачилась. - Ну не верю я во французские козни... А если он и впрямь
самозванец, что ты мне прикажешь делать? Пойти в ФСБ и настучать? А потом
окажется, что это и в самом деле были его рабочие псевдонимы, и буду я
выглядеть полной идиоткой. Что бы ты на моем месте делал?
- Слежку бы за ним поставил, вот что. На пару дней. Посмотреть, что он
делает, когда исчезает у вас с глаз.
- С "пехотой" он водку жрет в "Шантарских пельменях", вот что.
- А все-таки? У тебя же столько народу сейчас под рукой, сама хвасталась.
- Этот народ у меня вот-вот отберут, - сказала Даша не без грусти. - Ну
не могу я себя на этакое посмешище выставлять... - Однако нечто
профессиональное уже включилось с этаким звонким щелчком. - Знаешь, если
подумать, у него и в самом деле выговор странный чуточку. Самые простые
слова коверкает, а довольно длинные без запинки выпаливает. Если мне не
мерещится после твоих накачек...
- Вот видишь? Пошли ты за ним кого-нибудь.
- Мы ж не в Чикаго, юноша, - сказала Даша. - Думаешь, это так просто
делается? Вызываю пару амбалов а цежу сквозь зубы, катая сигару в зубах: "А
сядьте-ка нахвост лягушатнику..." Конечно, у меня сейчас режим наибольшего
благоприятствования, и все равно, до начальства быстро дойдет, тикая плюха
по репутации...
- Я смотрю, тебе это нисколечки не интересно?
- Да не до того мне, милый, - сказала Даша. - Вопрос, конечно,
интересный, и не грех бы пощупать лягушатника... Тьфу ты, ведь заразил... -
Она подумали вдруг, что один самозванец возле нее уже крутился, тоже
чертовски обаятельный, по фамилии Шохин. - Слушай, крикни-ка майора...
Майор Шевчук явно ожидал услышать коммюнике на брачную тему - это видно
было по его поскучневшему лицу, когда Даша с Глебом посвятили его в суть
дела. Однако он тут же глянул озабоченно:
- Дашка, а ведь тут и в самом деле стоит вдумчиво осмотреться...
- Ну вот, еще один на мою голову, - сказала Даша. - Бдительные вы мои...
Майор, этому симпатичному юноше простительно - у него работа такая, везде
сенсации ищет. Ты-то у нас крутой профессионал, неужели тоже сделал стойку?
- Стойку там или не стойку, но когда возле тебя появляются всякие... - он
уставился в потолок с отсутствующим видом. - Если поднять два экипажа и
задействовать Настурцию...
- Кого?
- Не мешай. Если так, а потом этак... Короче, Дарья, мне все равно нужно
потренировать молодое пополнение. Вот мы на твоем французике и поднатаскаем
будущих гончаков. Чем родной конторе сэкономим некоторую сумму - "объектам",
которых для тренировки используют, платить нужно, и не гроши, а тут
подвернулась хорошая возможность совершенно бесплатно пройти по полной
методике... - Майор, узрев конкретную цель, оживился и стал весьма деловит.
- Снимки будут, слежка будет, он в каком отеле? Так, жучок на телефоне
будет, вещички у него проглядят быстро, элегантно и незаметно для хозяина...
- Эй, майор! - встрепенулась Даша, - Какие жучки на телефоне? Какой
негласный обыск в номере? Ошалел? Чтобы я потом вас отмазывала?
- Да какие отмазки? - майор ухмылялся с откровенным превосходством. -
Дашенька, у нас возможности, ух прости, малость разнообразнее. За "Кедр" не
ручаюсь, а в "Шантарске" у нас все схвачено, перетрясем номерок за милую
душу, и "клопов" навешаем в немереном количестве - чего не сделаешь рада
любимой доченьки. Вот замуж бы ее еще выдать, кровинуш-ку - и помирать можно
спокойно.
- Смотри у меня, - сказала Даша. - Не влипните, в самом деле, а то
намылят мне шею за недозволенные методы...
- Если твой лягушатник существо абсолютно невинное, он и не заметит
ничегошеньки, - сказал майор рассудительно. - А если что вскроем,
моментально дадим тебе знать, и крути дальше совершенно официально.
- Ага, если он шпион, много я там накручу... Тут же чека подключится.
- Все равно, получится, что ты его разоблачила. Глеб потом статейку
тиснет насчет иностранных шпионов и бравого капитана Шевчук...
- И получит бравый капитан Шевчук по шее за несанкционированные контакты
с прессой, - в тон ему продолжала Даша. - Кое-кто на этом уже погорел.
- Ладно, я полетел, - майор браво сорвался с места. - Через полчасика
такая машина закрутится...Дарья. я сегодня домой больше не вернусь, так что
задраивай дверь на все цепочки.
- Лети уж, греховодник старый, - фыркнула Даша. Майор щелкнул каблуками,
коротко поклонился на манер старорекламного поручика - и исчез. Слышно было,
как он, насвистывая что-то энергичное, напяливает куртку. Хлопнула входная
дверь, автоматически защелкнулся финский замок.
- Нет, я положительно с вами, мужиками, шизанусь, - сказала Даша,
плюхаясь на диван и прикрывая ноги полами застегнутого на пару пуговиц
халатика. - Сатанисты, террористы, один с утра шпиономанию разводит, другой
полные карманы незаконных "клопов" таскает, а сегодня, не поверишь,
приснилось, что меня телевизор изнасиловать пытается...
- Вообще-то, я ею понимаю, - Глеб присел на край дивана и окинул ее
загоревшимся взглядом. - Тебя постоянно отчего-то тянет изнасиловать, из-за
того, что рыжая, наверно?
Она закрыла глаза, закинула голову, подставила шею долгим поцелуям,
вспомнив с радостью, что все еще пребывает на больничном и торопиться никуда
необязана.
Пока Глеб ласково и непреклонно опрокидывал е„ на диван, в голове у Даши
еще крутились по инерции насквозь сыскарские заморочки, вспыхивали и гасли
смутные ассоциации - на границе сознания, в неизвестной глубине, откуда
догадки и идеи вдруг выскакивают в один прекрасный миг уже четко
сформулированными в конкретные фразы. Показалось даже, что ухватила ниточку
и поняла, что в сегодняшнем рассветном кошмаре было рациональным зерном, но
е„ уже накрыла привычная тяжесть сильного мужского тела, Глеб медленно вошел
в нее. Даша тихо охнула и закинула ему руку на шею, прижимая лицо к груди,
отвечая в ритм на размеренные удары, сдвинув ноги, чтобы острее чувствовать
сладкое проникновение, и из головы вылетели все сложности...
Когда везет - так уж везет, и телефон молчал все утро. Даша блаженно
вытянулась под простыней, ублаготворенная и спокойная, жадно заглатывая дым,
свободной рукой лениво хлопая по ладони Глеба, хозяйски странствовавшей
вдоль изгибов и впадин.
- А этот француз к тебе клинья не бил? - ревниво поинтересовался друг
жизни.
- Как ни удивительно, особенно и не пытался, - разнежено протянула Даша.
- Так, лапки жал и пылкими взорами поливал, но это уж у них в крови, должно
быть.
- Не только у них...
- Стоп, - сказала Даша, уворачиваясь. - Тайм-аут, пойду хоть кофея сварю,
мне после вчерашнего допинг во всех видах надобен... я твою надену, ладно?
Чтобы смотреться насквозь традиционно...
Влезла в его джинсовую рубашку и пошлепала босыми пятками на кухню. Когда
вернулась, в комнате работал транзистор, Глеб, прикрыв глаза, сосредоточенно
слушал диктора одной из шантарских станций, тараторившего на американский
манер:
- ...в нашей студии - председатель шантарского отделения
Кадетско-Либеральной партии Анатолий Петрович Мурчик. Господин Мурчик, в
последнее время среди политического истеблишмента города ходят разговоры,
что ваша партия намерена на предстоящих выборах выступить единым фронтом с
прогрессивной партией Свободы?
Послышалось вальяжное покашливание, и хороню поставленный баритон чуть
покровительственно начали
- Конечно, в программах наших партий имеются довольно значительные
девиации основополагающего плана однако, если мы не хотим допустить
дробления электората...
- Ой, да заткни ты его - умоляюще воскликнула Даша.
- Да это ж такая хохма... - хохотнул Глеб, но ручку довернул. Сквозь
треск помех Евгений Осин захныкал про плачущую в автомате девочку.
- Я тут насчет этой девочки чуть переиначено слышала, - сказала Даша и от
веселого настроения прошлась по комнате в чуточку развратном такте,
притопывая:
Пляшет бабушка с автоматом,
злая бабушка на шоссе -
трех верзил забила прикладом,
Расстрелявши патроны все...
Попыталась изобразить руками нечто индийское, с изящным выворотом ладоней
и плавными взмахами кистей, но не получилось. Вздохнула и присела на краешек
дивана, сообщив:
- А вообще-то, только что пришло в голову: эта девочка в автомате
напоминает некую классику... В самом деле, не врубаешься? "У люб-ви, как у
пташ-ки кры-лья..."
- Черт, а точно! Ее никак нельзя поймать... - и, сцапав Дашу за локти,
хотел уложить поперек дивана.
Резко зазвонил телефон. Даша высвободилась, в два прыжка достигла стола и
сорвала трубку.
- Это ты? - спросил Славка.
- Я самая, - сказала Даша. - А кого ты застать рассчитывал?
- Да понимаешь, номер в первый раз вроде бы накрутил правильно, но мне
чей-то бас ответил, что это раздевалка при бане, которая через дорогу...
Это пока я в темпе ополаскивалась в ванной, сообразила Даша, оглянулась
на Глеба, зажав микрофон ладонью:
- Раздевалка, говоришь? Он невинно вытаращил глаза.
- Это я тут взяла на воспитание дефективного ребеночка, - сказала Даша в
трубку. - Шутки у него... Слав, там сегодня поутру француз не маячил?
- А то как же! Хоть часы по нему проверяй. Насчет тебя спрашивал,
колоритных деталей требовал и все хотел узнать подробнее насчет вчерашнего.
Его ж тоже, как свидетеля, бурильщики допрашивали. Он ими очарован. Даже
конфетками угощали. Ему-то, говорил, таких страхов про НКВД дома
порассказали...
- Вот и наладил бы его к ним - насчет подробностей.
- А я и наладил, - хмыкнул Славка. - Мы все равно к этому делу - никакого
касательства... Слушай, тебя с полчаса назад разыскивал приятный баритон. Но
не представился. Как только сказали, что тебя сегодня не будет, мяукнул
извинение и бросил трубку. Тебе никто не звонил?
- Да нет. Что там слышно?
- Как сказать... Шеф буквально пару минут назад заглядывал. Денежная-то
дамочка, которая из кредита... соображаешь?
- Моментально, - сказала Даша. - Что с ней?
- С ней-то ничего. Цветет и пахнет. Она на нас телегу накатала. Не на
тебя персонально, а на все городское угро.
- Телега Дрыну пришла?
- Нет, на Черского. Оттуда поутру звонили, выспрашивали. В общем, ничего
страшного, ни в кого она конкретно не бьет. хоть и тебя, и меня упоминает.
Жалуется, что ее вдруг совершенно необоснованно взяли в разработку. Так и
пишет, я цитирую, то есть шефу цитировали... Должно быть, как следует
проконсультировали, у них же там служба безопасности солидная. Пространно
плачется, что сыскари из городского угро, вместо того, чтобы навесить ей
гроздь медалей за помощь в раскрытии серии зверских убийств, начали
топтаться за цен по пятам, выспрашивать о ней близких знакомых и "людей ее
круга", вторгаться в личную жизнь и служебные тайны...
- Та-ак, - сказала Даша. - А отчего она так твердо уверена, что это
именно городское угро, а не общество кролиководов?
- Я так подозреваю, кого-то из задававших вопросы тут же подхватили,
повели и вычислили... Или кто-то в лицо узнал - там бывших наших хватает.
- Плачет девочка в автомате... - сказала Даша. - Перспективы?
- Шеф не особенно опечален. Говорит, отбрешемся. Хотел тебя предупредить,
чтоб знала...
- А больше ничего?
- Нет.
- Тогда - пока...
Она повесила трубку и посвистела, размеренно качая головой.
- Неприятности? - мгновенно насторожился Глеб.
- Ерунда, - сказала Даша. - Казмина, сучка старая, телегу накатала.
Оскорбляет ее, видите ли, когда в спину дышат...
- Стой, так она и есть та банкирша, про которую в газетах мимолетно
упоминали? Свидетель по второму убийству?
Даша присела рядом с ним и ласково сказала:
- Солнышко, мы ведь давно договорились - если ты на свет божий вынесешь
хоть капельку из того, что от меня услышал, я тебя с балкона выкину, как бы
мне с тобой ни было кайфово...
- А я что, нарушал когда-нибудь Сухаревскую конвенцию? Интересно просто.
Слышал я краем уха про "Шантарский кредит"...
- Конкретно?
- Да говорят, что именно они стоят за "Кроун-инвестом". Та самая
фитюлечка с офисом в нанятой квартире, которая откуда-то раздобыла мешок
денег, чтобы скупать самые смачные акции, в том числе и Кангарското
молибденового.
- Так запретить-то нельзя, - вздохнула Даша. - Коли законом разрешено.
Вот и скупают. Майор, поди, им и продал, у него тоже было с дюжину
"кангарчиков"... Это не ко мне, на то ОБЭП существует. Только и он тут
ничего не сделает, если люди добровольно свои акции волокут...
- Вот то-то. А Кашарский молибденовый, между прочим, самый крупный во
всей Евразии. И если уплывет к какому-нибудь жителю острова Таити...
- .Бог ты мой. а что тут сделаешь без Владимира Вольфовича? - хмыкнула
Даша. - Ты, кстати, с ваучером что сделал? Помнишь, была такая бумажонка?
- Пропил. В комок сдал с похмелья и безденежья.
- Вот и я - почти аналогично. Так что - не нам стенать о разграблении
России, Глебчик...
В дверь позвонили - два коротких звонка. Даша на кой-то миг постояла в
нерешительности, потом нырнула рукой под свитер на стуле, вытащила пистолет
и направилась к двери, на ходу передергивая затвор.
Прильнула к глазку. На площадке стоял мужчина лет сорока в сером пальто и
шапке-формовке. Даша повернула головку замка, не снимая цепочки, держа
пистолет так, чтобы его заслоняла от взгляда гостя стена.
Он, сделав плавное движение рукой, поднял на уровень глаз красную
книжечку:
- Капитан Краминский, ФСБ. Я вам звонил сегодня на работу, но там
сказали, что вас не будет... Созвонились с вашим начальсгвом, и Воловиков
рассказал, что вы на больничном. Что-то серьезное?
- Пустяки, - сказала Дата.
"Глубинный бурильщик" окинул цепким взглядом ее фигуру, рубашку с чужого
плеча, причем мужскую, в глазах заиграли веселые искорки;
- В самом деле. выглядите вы прекрасно... Даша, не вынимая из-за косяка
руки с пистолетом, сделала книксен по всем правилам.
- Вас не затруднило бы проехать на часок к нам? Если это, конечно, не
расстроит каких-то ваших планов... Действительно, приятный баритон.
- И в чем дело? - настороженно спросила Дата.
- Это по вчерашнему случаю.
- Я же подробный рапорт написала... Он заглянул в квартиру поверх ее
плеча, явно пытаясь определить, кто там может находиться. Понизил голос;
- Ваш рапорт, конечно, подробный и ценный, но неожиданно вскрылись
интересные обстоятельства... Шутуров очень просит вас заехать.
Даша колебалась. Не стоило превращаться в пресловутую пуганую ворону,
удостоверение определенно настоящее, но вот это-то как раз и прибавляет
сложностей - с чего бы вдруг она понадобилась "соседям"?
Должно быть, истолковав колебания по-своему, он слегка улыбнулся:
- Дарья Андреевна, я немного наслышан о ваших нежданных гостях... Вы
вчера писали рапорт в кабинете номер двадцать восемь, на втором этаже.
Бумага была белая, и доставал ее майор Шугуров из синей папки. Я настоящий,
серьезно. Или - позвоните Воловикову, он меня знает...
- Да я верю...
- Вот и прекрасно. У меня внизу машина, это займет Не больше часа. Или вы
так уж заняты?
Как бы поделикатнее ему сказать то, что он и сам прекрасно знает, - что
менты стараются не общаться с "соседями" без крайней нужды? Тут не то чтобы
отношения кошки с собакой, - по история вопроса крайне сложна и запутанна,
бывало всякое, да и теперь не пахнет душевным единением, отнюдь...
Он улыбнулся шире:
- Дарья Андреевна, у вас, насколько я помню, по совсем недавнему убийству
проходил так и не объявившийся "Вальтер"? Точнее, "Вальтер Е-88".
- Вроде было что-то такое... - ответила она крайне осторожно, С этими
обаятельными только разоткровенничайся...
- И вам не интересно будет узнать, что он опять всплыл?
- Что, вчера? - вырвалось у Даши. Теперь уже он уклончиво улыбнулся:
- Мы бы обо всем смогли поговорить в управлении...
Даша больше не колебалась. Кивнула:
- Подождите минуточку, я мигом...
- Вы не торопитесь, я подожду, сколько нужно... - сговорчиво кивнул
капитан.
Даша захлопнула дверь, бегом вернулась в комнату, наспех сунула пистолет
в кобуру и сбросила Глебову рубашку. Он уже успел принести кофе и сейчас с
удовольствием прихлебывал. Поднял брови:
- Кого убили, кого обокрали?
- Никого, - Даша торопливо одевалась. - В КГБ меня тащат, вот такие
пироги...
- Такое впечатление, что ты этому только рада...
- Долго объяснять, - бросила она, впрыгивая в сапожки, - Через часок
вернусь, ты сиди, если хочешь...
- Дашка, если тебя через час не будет, я у них под дверями митинг
демократической общественности проведу, можешь на меня полагаться.
Категорически потребуем твоего освобождения...
Но у нес уже не было ни времени, ни настроения шутить. Отхлебнула глоток
кофе из приготовленной для нес чашки, кинулась к двери.
Глава двадцать вторая. Бывают ли призраки пистолетов?
Майор Шугуров, черноволосый крепыш чуть постарше Даши, сегодня
определенно маялся жутким недосыпом - под глазами лежали темные круги, пока
Даша выпила полчашки предложенного кофе, сам он прикончил три, и все равно
то и дело морщился, потирал веки.
Дата отпила еще глоток, поставила чашку. Помедлила, но все же взяла еще
конфету - она и не представляла, что морковь в шоколаде может оказаться
столь вкусной. Конфеты эти хоть и производились Шантарской кондитерской
фабрикой, в магазинах появлялись редко даже в нынешние рыночные времена.
Должно быть, уходили в "белый дом", над которым давно уже гордо реял
трехцветный флаг, но сибаритские привычки его обитателей оставались прежними
(впрочем, и обитатели по большей части сидели прежние).
- Насколько удалось восстановить ход событий, все выглядело так, - сказал
майор Шугуров. - Вошли двое, в камуфляже, с автоматами АКМС. Охранник
мгновенно получил прикладом по голове и не успел ничего предпринять. Он
умер, кстати, там же еще до того, как они сдались. Перелом основания
черепа...
- Машину засекли? - спросила Даша. - Не могли же они шлепать по улицам с
автоматами наперевес? Сейчас, конечно, развелось немерено всяческих
камуфляжников, но все равно рядом могла оказаться паша машина, военный
патруль...
- Резонно... Не нашли мы машину. Никто не обратил внимания. Итак,
вырубили охранника... И по чистейшей случайности в дверь, надо полагать,
буквально через несколько секунд, вошел сотрудник милиции. Лейтенант Тищенко
Юрий Степанович, семидесятого года рождения, служил в отдельном батальоне
ГАИ. В тот день был выходной, оружия не имел. Ухаживал за секретаршей
гражданина Марзукова, Лемешевой Светланой Борисовной, семьдесят четвертого
года рождения. Как полагает она сама, вероятнее всего намеревался пригласить
куда-нибудь после окончания рабочего дня. Свидетельских показаний о
происшедшем нет, но те, кто находился ближе других ко входу, услышали возню,
и тут же раздался выстрел. Скорее всего, он моментально просчитал ситуацию,
как мне сказали у вас, служил срочную в десанте и приемами рукопашного боя
владел прекрасно. Свидетели показали: когда двое террористов ворвались в
помещения, один передвигался хромая и свободной рукой держась за живот... И
предполагаю так: лейтенант входит и видит двоих с автоматами. Один стоит
далеко для броска. Тогда милиционер сшибает того, что оказался ближе, и,
видя, что второго не достать, пытается выскочить из здания, чтобы поднять
тревогу. В него стреляют из пистолета. Пуля попадает чуть повыше поясницы, с
левой стороны. Собравшись с силами, он все же выскакивает... Следует второй
выстрел.
- Вот это уже я видела... - сказала Даша. - Он упал буквально через два
шага...
- Второй выстрел положил его на месте. Пуля попала в затылок, вышла через
глаз. Мы ее нашли потом, она совершенно деформирована - угодила в стену
склада, Но вторая, извлеченная из трупа, практически не деформировалась.
"Девять миллиметров Парабеллум" так называемого "позднего выпуска" - в
отличие от "раннего выпуска", где головка пули имеет форму срезанного
конуса, в "позднем" она более плавных очертаний. Используется в целом ряде
пистолетов - германских, итальянских, чешских, швейцарских. Но судя по
следам нарезки, выпущена была из "Вальтера П-У8". Знакомы с этой машинкой?
- Только по картинкам.
- Пятнадцатизарядка, двухрядный магазин... Великолепная игрушка, но я не
об этом... Мы в свое время наряду с угрозыском и РУОПом получили данные
баллистической экспертизы по убийству у "Дома грампластинок". Собственно,
часть экспертиз производилась в Нашем НТО... Это тот самый "П-К8", что
использовался у "пластинки". Посмотрите, я уже заложил снимки в стереоскоп.
- Он придвинул Даше приборчик из бело-красной пластмассы, изящный, как
игрушечка, с красивым клеймом какой-то западной фирмы.
"А у нас похуже", - завистливо подумала Даша, приникая к окулярам. Почти
сразу же выпрямилась, кивнула:
- Аутентик...
- Несомненно.
- Почему они не стреляли вслед из автомата? - Удивленно спросила Даша. -
Пистолет все-таки - между нами говоря - оружие идиотов, даже такое
шикарное... Надежнее было полоснуть по коридору из трещотки. "Кавказы" -
народ горячий, и коли уж в руках трещотка, не стали бы время тратить, еще и
пистоль из кармана тянуть...
- И тем не менее факт остается фактом. По лейтенанту стреляли из
пистолета. Хотя, как вы совершенно верно подметили, гораздо надежнее было
полоснуть из "Калаша". Тем более что Тищенко в момент первого выстрела
находился довольно близко от двери. Посмотрите схему. Масштаб, естественно,
- метры. Крестик - то место, где обнаружены капли крови, по группе
идентичные крови лейтенанта.
- Метрах в трех от двери?
- Да.
- А происхождение этого "Вальтерочка" вы, конечно, выяснили? - спросила
Даша. Что там на нем висит? есть что-то помимо разборки у "пластинки", или
нет?
- Представления не имею... - развел руками Шугуров.
- Как так?
- Пули с такими следами нарезов в Шантарске ранее нигде не всплывали,
- Нет, а сам пистолет? - нетерпеливо спросила Даша. - Я "восемьдесят
восьмого" в руках не держала, но, вообще-то, германские стволы не раз
видела. Немцы по-прежнему жуткие аккуратисты, номера лепят в нескольких
местах...
- Номеров я не видел, поскольку и самого пистолета у нас никто не
видел...
- Что, шутка? - спросила Даша.
- Да нет, суровая реальность. Мы их моментально обыскали, когда брали.
Два автомата, два запасных рожка, початая пачка сигарет "Мальборо", початая
пачка сигарет "Ротманс", две разовых зажигалки. И все. Неужели вы думаете,
что в такой ситуации кто-то мог лопухнуться и не заметить на задержанном
пистолет длиной девятнадцать сантиметров и весом в девятьсот граммов?
- Да пет, что вы...
- Не было при них пистолета, честное офицерское. Даша закурила,
посмотрела ему в глаза;
- А заложников обыскивали? Студию?
- Студию, разумеется, исползали, как Шерлок Холмс, - с лупой и
сантиметром... - но его голос, предельно уставший, все же дал явственный
сбой.
Даша тут же ухватилась за это;
- Когда исползали? Сразу или потом?
- Потом, - сознался Шугуров. - Уже ночью, часов через пять, когда
поступила информация о наличии двух "вальтеровских" пуль. Сначала никому и в
голову не пришло, что следует искать пистолет - поскольку никто и не знал,
что он должен быть. Поставьте себя на наше место - вы, несомненно, допустили
бы тот же самый промах.
- Несомненно, - честно согласилась Даша.
- Сначала-то мы бросили все усилия на коридор. Остальные помещения
осмотрели довольно бегло. Ночью прошли уже с чуткой аппаратурой, но...
Однако студия-то в интервале меж двумя обыску ми была опечатана!
- Вот я и спрашиваю - заложников обыскивали?
- Ну кто же обыскивает заложников? - вздохнул Шугуров- - Если среди них
нет посторонних, о каждом известно, что он работает на студия и пережил
жуткие часы в роли заложника террористов? Цинично говоря, каждый из них мог
вытащить под одеждой по три пистолета.
- И кто-то один "Вальтерок" вынес, это непреложно...
- Интересно, а вы в состоянии это доказать? - уныло усмехнулся Шугуров. -
Утром мы деликатненько побеседовали с каждым из семи. Деликатненько.
Побеседовали, - выделил он голосом последние два слова. - Прокуратура нам в
этих условиях санкции па обыск не дала... Но даже если бы и дала, я
сомневаюсь, что пистолет всплыл бы.
- Подозреваете, сообщник пли сообщница?
- Откровенно говоря, нет, - энергично мотнул головой майор. - Вес семеро,
как вы догадываетесь, тут же попали под заочный рентген. Никаких зацепок и
пересечений - ни с Чечней, ни с чем-либо криминальным. Лично я если и
подозреваю что-то, то исключительно вариант "Голубой стали".
- Это как?
- А вы не видели такой штатовский боевик? В магазине происходит
перестрелка полицейского с налетчиком, и полицейский теряет пистолет - а
один из мирных граждан, лежавших во время пальбы на полу, ствол подбирает и
прячет. Никому и в голову не приходит заподозрить кого-то из несчастных
покупателей...
- А, помню, - сказала Даша. - Только он ведь потом маньяком оказался?
- Ну, это уже несущественно... Просто кто-то подобрал красивый импортный
пистолет... Не мог же он распять в воздухе? Что-то я не слыхивал о призраках
пистолетов.
- А на сторону набережной выбросить не могли? - спросила Даша.
- Там все было плотно оцеплено, они бы видели. Да и потом, какой смысл
террористам выбрасывать один из стволов? После всего, что и так на них
неминуемо повисало? Автоматы ведь не выбрасывали. А остальные двое убиты
автоматными очередями: Чарушин Сергеи Гаврилович, двадцати восьми лет,
телеоператор и Завражнов Михаил Петрович, тридцати одного года, должность
обозначена расплывчато - управляющий.
- С этим я говорила, - сказала Даша. - Ои у них был чем-то вроде завхоза,
коммерческого директора, рекламу собирал... А про автоматы вы что-нибудь
выяснили?
- Только то, что они произведены на Урале полтора года назад. Всех данных
еще не поступило, но пока среди похищенных из воинских частей не значатся.
Сейчас столько стволов исчезает либо с завода, либо при перевозке...
- Хоть какие-то наводки на личность террористов есть?
- Ни малейших, - сказал Шугуров. - Община от них категорически
отрекается, агентура ничего полезного в клювике не принесла. Более того... -
Он словно бы поколебался. - Что касаемо обоих террористов, появились
определенные неясности. После первых же спешных антропологических
исследовании мнения экспертов разделились. Одни готовы признать их
кавказцами, другие такую версию категорически отметают.
- А реконструкция по черепам? Шугуров грустно усмехнулся:
- Во-первых, это быстро не делается, а во-вторых. черепа сейчас собирают
из кусочков, как головоломки. Да и остальные кости в таком состоянии, что...
Заряд был могучий. Насколько можно установить, не самоделка - серийная
военная продукция, вероятнее всего, с дистанционным управлением. Но потом к
этому вернемся, а пока - у вас нет ли каких соображений?
- Но я же такими делами никогда не занималась, - сказала Даша чуть
растерянно. - А те, кто брал обоих автоматчиков... Они-то что говорят насчет
внешнего облика?
- Бритые наголо с омерзительными мордами- - вот и все впечатления. Кто
мог предвидеть... Вообще-то, чеченец - это не обязательно горбоносый
субъект. Вы Усмана Имасва по телевизору видели? Носик у него скорее
горбачевский, право слово.
- А может, Меченый и был замаскированным чеченом? - ухмыльнулась Даша.
Он не принял шутки, смотрел устало и серьезно:
- Словом, по многим позициям полная неопределенность. Что до текста
заявления - эксперты категорически заявляют, что оно написано человеком, для
которого русский язык родной. И напечатано на машинке вполне грамотно.
- Ну, это ж еще ничего не доказывает, - сказала Даша. - В конце-то
концов, эта сучня, Ковалев с Новодворской - без капли кавказской крови...
- Дарья Андреевна, такой лексикон... - усмехнулся Шугуров. - Вы не за
Жириновского ли голосуете?
- А пошли они... - сказала Даша твердо. - У меня в Чечне погибли трое
знакомых, отличные были ребята, Или вы настолько уж повернулись на сто
восемьдесят градусов, что эту быдлу, которую раньше в психушки запихивали,
теперь медалями будете награждать?
- Ох, давайте останемся вне политики, как нам властями и предписано...
- Я просто хотела уточнить, что, по моему непрофессиональному мнению,
ничего нет удивительного в том, что обращение составлено или написано
братом-славянином...
- Спасибо, я так и понял. Я и сам того же мнения... Дарья Андреевна, вы
же занимались телестудией, как мне известно. Не может у вас оказаться
каких-то наработок, ускользнувших от нашего экспресс-расследования?
Даша недвусмысленно пожала плечами:
- Собственно говоря, нельзя сказать, что я ими в полном смысле этого
слова "занималась". Я же вела три убийства - сексуального маньяка. Вот и
пришлось наводить на студии справки. Вдобавок один из тамошних работничков
оказался замешан в сатанистскне забавы...
- Понятно. И все же, есть у вас какая-то точка зрения?
"Неужели вы без меня, грешной, разобраться не можете?" - так и подмывало
Дашу ляпнуть, но она, разуется, промолчала. До сих пор решительно не
понимала. зачем эти вежливые наследнички Комитета Глубинного Бурения ее сюда
притащили и довольно щедро делятся тайнами следствия, пичкая к тому же
дефицитными сластями. Прежде за ними не водилось обычая держать душу
нараспашку перед рядовым, будем самокритичны, ментом. Не могут же они
всерьез верить, будто Даша нащупала нечто такое, что от них ускользнуло?
Конечно, нынче им далеко до прежнего всепроникающе-го веданья, но только
сирый интеллигент в нечесаной бороде поверил бы, что устроенный Даше прием -
плод демократических реформ. Контрразведка есть контрразведка. Волчище
никогда не научится лизать клубничное варенье. В чем же тут игра?
- Моя точка зрения... - задумчиво сказала она, - Идиотство какое-то.
Выгода ничтожнейшая - где-то во глубине сибирских руд прочирикали по
телевидению их манифест... Басаев хотя бы перед камерами позировал и речи
толкал, а эти ни разу не заикнулись о журналистах...
- ну, я не стал бы отзываться так уничижительно... Вы "Время" утром не
смотрели? Резонанс мощный. Да и в Шантарске у ваших служб теперь полные руки
работы - черных все еще поколачивают.
- Я же говорю - какой из меня специалист? - сказала она. - Но все равно,
мне эта затея представляется довольно даже идиотской.
- А может быть, загадочной?
- Вы про пистолет?
- И про пистолет. И про взрыв. Мне кажется, не нужно быть специалистом по
терроризму и взрывчатке, чтобы понять: хотя мысль эта для всех нас весьма
неприглядна и угнетающа, но только свой мог включить дистанционное
управление.
- А оно было?
- Было, было. В фургончике, где сидели радиоэлектроники, аппаратура
зафиксировала характерный сигнал. Есть пленка, специалисты высказываются
однозначно. Внутри оцепления были только свои. Ваш спецназ, наш, армейский,
оперативники всех ведомств. Француз ваш, кстати, находился уже за второй
линией и был все это время на глазах...
- А вы уверены, что из квартир выведи абсолютно всех?
- Не уверен. Мог остаться кто-то и кроме тех, что оказались блокированы в
подъезде рядом с телестудией и над ней. И мог, теоретически рассуждая,
подать радиосигнал на подрыв. Но, Дарья Андреевна! - он поднял палец- -
Заложить мину под автозак мог исключительно свой, Вряд ли машина прибыла уже
заминированной. Их там было четыре, "Магнитку" просто обязаны были
пришлепнуть под кузов в последний момент, когда решили однозначно, которую
именно машину выдвинуть к двери студни... Вашу машину, кстати, из казарм
внутренних войск, что на Лобачевского.
Даша мгновенно ощетинилась, инстинктивно, как кошка при появлении собаки:
- Вы же сами только что сказали, что заминированной она приехать не
могла...
- Я просто уточнил, чья была машина... Как ни грустно, однако прилепить
"Магнитку", не привлекая ничьего внимания, оказалось просто. Вы же понимаете
- внутри кольца только свои, никто и не подозревает о таком повороте, никто
не обратит внимания на человека, вдруг зачем-то заглянувшего под кузов.
Девять десятых из тех, кто там присутствовал, были в глухих капюшонах, у
одних групп имелось снаряжение, в жизни не виданное другими, и наоборот.
Сейчас идет интеисивнейший опрос - вас, кстати, когда выйдете с больничного,
тоже непременно обяжут рапортом - но я на него не возлагаю ни малейших
надежд. Все заслонила нетипичная для Шантарска ситуация, если хотите,
магическое слово - "чеченские террористы".
- А что там со звонком насчет хлора? Шугуров досадливо поморщился:
- Это-то как раз неинтересно. Есть такой шизофреник. Раз десять звонил за
последние два года. Посидит на Королева, какое-то время ведет себя паинькой,
а потом опять начинает фокусничать. Воображает себя террористом Карлосом, и
ничего с ним не поделать, потому что в промежутках меж приступами обивает
пороги всех местных правозащитников и уверяет, что был жертвой КГБ, те и
рады стараться, никак не дают его в Тинскую отправить, в стационар на
годик... Должно быть, услышал про террористов, вот и взыграла солидарность с
"коллегами"... Никаких неясностей. - Он помолчал и вдруг предложил: - Хотите
посмотреть компьютерную модель налета?
- Хочу, - согласилась Даша из чистого любопытства.
- Садитесь туда, - Шугуров включил стоявший в углу на столике компьютер.
На экране появилось нечто напоминающее желтый лабиринт, довольно
примитивный (план студии, сообразила Даша). Кое-где по нему были рассыпаны
синие точки. Потом у входа появились две красных.
- Красные - это террористы, - пояснял Шугуров, одной рукой передвигая
чуть-чуть белую "мышь", другой изредка касаясь клавишей. - Синие - персонал.
Они входят... почти сразу же за ними появляется Тищенко... (вспыхнул, замшил
алый, зигзагообразный замкнутый контакт вроде взрыва, каким он порой бывает
в мультфильме) выстрелы по Тищенко... Кончились предположения. Дальше все
реконструировано по показаниям оставшихся в живых заложников. Они пробегают
по комнатам, сбивая людей в кучу... стреляют в Чарушина... гонят людей
дальше... Завражного убили прямо в его кабинетпке, распахнули дверь и
полоснули очередью, так мозги на стенке, картина неаппетитная... появляются
в павильоне, откуда идет передача... Дальше, если можно так выразиться,
будни - заложники согнаны в комнату, идут разнообразные перемещения
террористов, это уже и неинтересно, должно быть...
- Да, пожалуй, - сказала Даша. - Сопротивления им там никакого не
оказывали?
- Что вы. кто полезет на автоматы? - Он выключил компьютер, встал,
прошелся по комнате. - Дарья Андреевна, хотите получить копии показаний
заложников? Мы все равно по решению штаба кризисных ситуации должны
обменяться информацией со всеми службами, вот вы и передадите... Ну, н сами
заодно изучите. - Он полез в стол и вытащил огромный, пухлый конверт,
заранее заготовленный, незапечатанный. - Разве что от прессы подальше
держите, ну да что вас учить... У вас положить не во что? Вот, возьмите
папочку.
"Да что с ними такое стряслось? - ломила голову Даша, принимая от него
желтую пластиковую папочку- - Не хватает разве что шампанского, цветов и
оркестра. Да красной ковровой дорожки под ноги дорогой гостье..."
- Все, наверное? Я сейчас вызову машину, вас отвезут домой.
- А не домой - отвезут? - спросила Даша, снимая пуховик с вешалки.
- Бога ради. Вы куда хотите?
- К "Алмазу", - сказала Даша.
...Смешно, но она взялась за ручку двери не без секундного внутреннего
сопротивления - словно навстречу должен был высунуться автоматный ствол.
Длинный коридор, пол выложен коричневым линолеумом, стены и потолок -
белые, В самом конце - единственная дверь. Похоже, внутри все переделали,
здесь же был вход в магазин, не могло тут тогда оказаться такого коридора...
Тишина, в коридоре как-то удручающе пусто. Даша повернулась лицом к
входной двери, попробовала прикинуть расстояние. Справа - длинный ряд
картонных ящиков с красной иностранной маркировкой.
Даша качнула ладонью ближайший - но он не поддался, оказался тяжелым.
Так, отсюда они и палили лейтенанту в спину. Из автомата и в самом деле
не в пример надежнее... черт, ну не боялись же они зацепить очередью из
трещотки ящики, испещренные вполне понятным словом "Еlectronical"?
За спиной хлопнула дверь, и сразу же рявкнули:
- Эй, что нужно?
Даша обернулась. На нее надвигался верзила в камуфляже с нагрудной
нашивкой "ОХРАНА", поигрывая импортной дубинкой с поперечной ручкой.
Даша махнула у него перед лицом удостоверением:
- Уголовный розыск. Капитан Шевчук.
- Дай-ка, - подозрительно проворчал он и вытянул руку вперед.
- Дайте, - поправила Даша внятно.
- Дайте...
- А читать умеешь?
Он пробежал взглядом, кивнул:
- Вы-то что тут?
- Работа такая, - сказала Даша. - Кто на студии?
- Да почти что и никого. Какая тут работа... Завтра начать собираются.
Из внутренней двери вышли еще двое, но уже не камуфляжники. Равнодушно
протопали мимо Даши, прикрякивая, сняли верхний ящик и потащили внутрь.
Даша хорошенько оглядела пол - там четко виднелись пыльные квадраты,
совсем недавно ящиков было гораздо больше.
- Что там? - спросила Даша, кивнув на штабель.
- Аппаратура какая-то новая. Монтируют вот... Вам Шефа позвать? Он там,
главный...
- Успеется, - сказала Даша. - Тебя вчера не было?
- Да бог миловал, а то, глядишь, мочканули бы вместо Влада. Его была
смена.
Хлопнула дверь, и показался господин Марзуков собственной персоной. На
сей раз он, хоть и в знакомой уже Даше элегантной "троечке", выглядел
растрепанным и снаружи, и внутри. Губы так и прыгали.
- Вам что здесь?
- Здравствуйте, - мирно сказала Даша, - Зашла вот поговорить...
- О чем? Это не ваше дело, меня и так дергали чуть ли не сутки подряд...
- Даше вдруг показалось, что он вот-вот заплачет. - Хватит с меня
гэбешпиков... Сначала Ольга, теперь черномазые...
- Я понимаю...
- Да что вы понимаете!
- Что за аппаратура? - спросила Даша, кивая на ящики.
- Новая! Студийная! Хотите, я вам расскажу про параметры, килогерцы и
частотные характеристики?
Даше стало окончательно ясно, что не получится и намека на разговор. Она
стала подыскивать вежливую фразу для прощания.
- Повестку присылайте, если опять приспичило! - разбушевался Мирзуков- -
Ментов с дубинками! Еще вас тут не хватало. Давно не нарывались?
Грех было связываться с человеком в таком состоянии. Даша молча кивнула и
бочком-бочком выскользнула за дверь.
...Глеба в квартире не оказалось. Одна записка, подсунутая под телефон:
"Рыжая, выдул весь кофе, истомился и понял, что долг у тебя опять
возобладал. Позвони, как вернешься".
Она хотела снять трубку, но передумала, уселась на диван и минут сорок
читала протоколы допросов, откуда ничего интересного не почерпнула - так,
лирические дополнения к увиденному на экране компьютера. И
натуралистические, сухие подробности о мозгах на стенке.
Вздохнув, сняла трубку.
- Раскололи! - жизнерадостно заорал Глеб, едва услышал ее голос. - Как
сухое полено!
- Кого? Чего?
- Лягушатника. Двадцать минут, как дозвонился я до города Парижа. Ну,
есть у меня нюх? У кого он лучше, у ментов или у газетиров, это еще большой
вопрос...
- Короче, - сказала Даша с любопытством.
- Короче, в издательстве "Ле ливр де пош" мне попался крайне
обходительный и обаятельный, судя по голосу, мужик. Они ничуть не прочь,
если бизнесмен рюсс напечатает их авторов - господ Летерье и Ампелена. Если,
конечно, сойдемся в цене...
- Еще короче.
- Нету у них Роже Флиссака. Никто в издательстве не слышал о Роже
Флиссаке. В жизни они не издавали Роже Флиссака. И "Двойной прыжок через
бездну" и "Милая налетчица" выходили исключительно под этими заглавиями, под
именами господ Летерье и Ампелена. Которые есть никакие не псевдонимы, а
конкретные люди. Летерье, правда, издавал однажды книжку под псевдонимом, но
- одну-единственную, да и псевдоним был - Жорж Солитюд... Вполне деловой и
конкретный разговор получился, даже жалко было загонять косяка такому
открытому и готовому к сотрудничеству мужику... Так-то, Рыжая. С тебя -
безумная ночь, учти...
Глава двадцать третья. Мне придется отползать...
- В чем дело? - спросила Даша тихонько, пока секретарша генерала ходила в
кабинет.
- Да понятия не имею, - так же тихо ответил Воловиков. - Велел взять тебя
и срочно предстать. Кажется, суров. Ты там ничего такого... а?
- Да ничего, - сказала Даша.
Секретарши всегда все знают - и Даше стало неуютно, когда Парамонова,
прежде чем кивнуть на обитую кожей дверь, окинула обоих кисло-загадочным
взглядом, поджала губы, вроде бы даже хотела фыркнуть, но передумала и,
демонстративно отводя глаза, прошествовала к своему столу - невероятно
правильная и морально непорочная дама пятидесяти лет, святее папы римского.
Главный фонтан сплетен, циркулирующих среди женской части управления.
Попахивало керосинчиком...
Генерал Дронов на вид был вовсе не суров, Он выбрался из-за стола,
грузноватый, с уверенным и сильным лицом, сделал несколько шагов навстречу,
раскинув руки:
- Какие люди! Гости дорогие! Прошу! Располагайтесь на стульчиках,
придвигайте пепсльничку и невозбранно травите никотином атмосферочку!
Дашенька, у тебя сегодня чудесный цвет лица, а это платье невероятно тебе
идет. Не из Парижа привезла? Нет? Смотри, как у нас наловчились шить... Ну
что же вы стоите, борзые мои ищеечки? Мы не армия, навытяжку не обязательно,
генерал приглашает вести себя непринужденненько...
Они уселись так осторожно, словно стулья были хрустальные, замерли, не
решаются перетянуться. "Совсем скверно", - подумала Даша, прекрасно
врубившись, что Дронов (неформальная кличка Дрьш) с ними играет, не особенно
и маскируясь, и мина вот-вот рванет.
Дронов тоже уселся во главе стола, постучал пальцами по газете. Под
газетой что-то лежало, плосковатое, чересчур толстое для конверта с жалобой.
- Выздоровела, Дашенька? - спросил генерал медоточиво. - Все в порядке?
Даша осторожно кивнула.
- Нервишки не шалят, волноваться и переживать не противопоказано?
- Все нормально.
- Как жизнь? Замуж не собираешься?
- Не тянет что-то, - Она для разведки попробовала легонько улыбнуться.
- А что так? Некогда, или подходящего мужика нет на примете?
Она ответила универсальным жестом - пожатием плеч. Генерал набычился.
Похоже, ему надоело играть и бездарно ломаться.
- Проверим-ка ваше чутье, господа сыскари, - сказал он почти дружелюбным
тоном. - Как по-вашему, зачем я вас вызвал?
Даша вторично прозондировала почву мимолетной улыбкой:
- Сообщить пренеприятнейшее известие?
- Теплее. А какое?
- Пожаловался кто-то, - сказала она уже увереннее. - Снова Казмина?
- Холодно.
- Кто тогда? Марзуков?
- Ты анекдот про Суворова знаешь? Сказал он однажды одному трепливому
офицерику, что жизнь тому осложняет один-единственный лютый недруг. Тот,
дурачок, стал взахлеб разные фамилии называть, в точности, как ты сейчас, а
Суворов ему говорит: "Враг твой - язык твой, милай..." Ну, в точности о
тебе, звезда моя. Жалоб на тебя не было. Просто-напросто какой-то
доброжелатель прислал анонимку. Анонимки же всегда доброжелатели шлют,..
- И в чем там меня обвиняют?
- Да ни в чем. Доброжелатель ведь. Все, что нужно, ты себя сама
оборудовала. - Он сбросил газету, прикрывавшую, оказалось, большой
нестандартный конверт из серой бумаги, запустил туда пальцы и вытащил
цветную фотографию. Щелчком отправил ее через стол Даше. - Эту погляди для
начала, у меня еще мною, самых разных.,.
Даша осторожно взяла снимок. Воловиков придвинулся, тоже заглянул. На
фоне пестрых книжных полок в раскованной позе стояла рыжеволосая девица,
имевшая на себе из одежды лишь распахнутый милицейский китель. Какое-то
тягостное мгновение до Даши не доходило, потом вдруг, рывком, осознала. И
узнала свою собственную персону - с хмельной, невыносимо глупой улыбкой от
уха до уха, растрепавшимися волосами. Даже если бы специально позировала,
столь вульгарной и откровенной позы могло и не получиться.
Рядом громко крякнул Воловиков. Даше казалось, что у нее тлеют и дымятся
кончики ушей, и не щеки пылают, а вес тело. Она застыла в неловкой позе, не
зная, что Предпринять - то ли положить снимок, то ли...
- Нравится? - безжалостно спросил Дронов. - Я ж говорю, у меня всякое
есть. Хочешь полюбоваться, проказница-озорница? Ну, ты у нас
раскомплексованная...
Вспомнив, что последовало вскоре после того, как ее в этой позе
запечатлел неведомый фотограф, Даша зажмурилась от стыда и несусветного
позора.
- На меня смотри! - последовал генеральский рык. Она кое-как разлепила
веки. Генерал медленно багровел лицом. Даша чувствовала, как застывший рядом
Воловиков затаил дыхание.
Дронов заговорил. Он изъяснялся недолго, но энергично и цветисто. В
салонном переводе на литературный Русский это звучало бы примерно так: "Если
вам, ветренная девушка, жизненно необходимо общаться накоротке с
представителями противоположного пола и предаваться эротическим
экспериментам, следует по крайней мере проявлять разумную осторожность в
выборе места встречи, освещенности и костюма". Такой жалкой и униженной Даша
себя еще не чувствовала - ни в этом кабинете, ни вообще в жизни. Лицо
горело.
Генерал выдохся быстро - он, вообще-то, был не из записных матерщинников.
Но под его взглядом, красноречивым и яросгным, было невыносимо.
Рядом раздался оглушительный кашель и растерянное ругательство - это
Воловиков в волнении сунул сигарету в рот не тем концом, прикурил фильтр и
ухитрился разок затянуться полной грудью. Стал неловко гасить в пепельнице
чадящий горелой синтетикой "Опал".
- Циркач! - рявкнул Дронов. - Ты кого тут дуриком считаешь? Отвлекающий
маневр он мне лепит! Забыл, что я тебе про этот фокус и рассказывал?
Вспоминая личный опыт? Затуши живо! И дай Дашке сигарету в зубы, у нес руки
трясутся. Ну что, Дарья, мяукни чего-нибудь, мне интересно послушать...
Она затянулась подсунутой сигаретой - пальцы н в самом деле подрагивали -
опустила глаза:
- В конце концов, мне не семьдесят лет, и нога у меня не деревянная. Чего
уж там, иногда сплю с мужиками, бывает, и при свете. Настроение было
хорошее, дела шли удачно, подурачиться хотелось...
- Да уж... Тысячи баб спят с мужиками при свете, только вот их не
подловили, а тебя подловили.
- Но ведь шторы были задернуты...
- Зато у тебя... многоточие... было отдернуто, как ворота в Кремле... Ты
что, на усачевских шлюх насмотрелась?
- Получается, что-то вроде тою... - с вымученной улыбкой сказала Даша.
- Экспериментаторша, мать твою... Давай сюда! - генерал, яростно сопя,
забрал у нее фотографию и сунул в конверт. - Ты реветь не собираешься? Вот и
слава богу... Я бы тебя еще разок оттаскал на матах, пылкая ты наша, только
это все без толку. Не до эмоций. Нужно думать, как из этого говна
выкарабкиваться с наименьшими потерями.
- Откуда это взялось? - тихо спросил Воловиков.
- Пацан принес дежурному. В запечатанном конверте. Сказал в окошечко, что
это личный пакет генералу Дронову, бросил на пол - и был таков. Ты уж
прости, Дашенька, я все это непотребство покажу Палычу, пусть оценит
соколиным взором... Водички дать?
- Не надо, - с сухими глазами сказала Даша. Воловиков, отворачиваясь от
нее, старательно шуршал фотографиями. Генерал звонко барабанил костяшками
пальцев по столу.
- Ты в своем хахале уверена? - спросил он мрачно. - Не могли тебе его
подставить?
- Нет, - сказала Даша. - Времени было достаточно, прокачала...
- Вряд ли это он, - не оборачиваясь, бросил Воловиков. - С высокой
степенью вероятности не он. Будь это он, хватило бы смекалки расположить
аппаратуру выгоднее. Постарался бы не заслонять объектив, а Дарью мягко и
ненавязчиво располагать так, чтобы чаще попадала в фокус. Больше половины
снимков совершенно испорчены - лиц не видно, заслоняют друг друга... Вы
обратили внимание - все снимки сделаны с одной и той же точки. Аппарат был
закреплен жестко.
- Обратили мое внимание, - сварливо сказал Дронов. - Я, когда отплевался
и первично прокачал ситуацию, вызвал Пашу Тимонина, он мне говорил примерно
то же самое. Ну-ка, Дарья, скажи веское слово - куда могли засадить аппарат?
Ты эту комнату лучше знаешь...
- Снимали со стороны окна, - сказала Даша, не поднимая глаз. - Объектив
направлен словно бы сверху вниз...
- Широкоугольный объектив, обеспечивающий максимум захвата, - дополнил
Дронов, заглянув в бумажку. - Размеры несомненно миниатюрны... устроен по
принципу "рыбий глаз"... высокая разрешающая способность... предположительно
спецтехника... характеристики фотобумаги... Половину снимков, конечно, можно
выкинуть, но остается вполне достаточно. Может, есть и еще. А тут ты вообще
как на сцене... Да ладно Тебе, глазеньки-то подними покаянные... Будет
просто прекрасно, если все ограничится этим конвертиком. А если нет?
Следующие ходы хорошо представляете? Соображаете, что начнется, если еще
одна подборка пойДет на Черского? В прокуратуру? Дискредитация офицерского
звания, стриптиз в мундире, да еще с посторонним элементом... А представьте,
если наша "Секс-миссия" с самым невинным видом опубликует этот вот снимочек,
пусть даже без упоминания анкетных данных? "Прекрасная морячка" у них уже
была, подпишут: "Прекрасная гаишница"... Как нам в этом случае
подстраховаться - установить в редакции пост, чтобы проверял всю поступающую
почту? Ты хоть понимаешь, что подставилась, как я не знаю кто? Что тебя
будут жрать, а ты и пискнуть не посмеешь?
- Понимаю, - сказала Даша.
- Понимяю... - передразнил генерал плаксивым тоном. - Отстаивать я тебя
буду, пусть даже нам и в самом деле посадят на шею прокуратуру в связке с
инспекцией по кадрам... именно так, давайте сразу предполагать самое худшее,
здесь баловством не пахнет. Нужно постараться, чтобы не дошло до суда
офицерской чести, нужно послать Пашу осмотреться на месте, а твой хахаль
должен при нужде бить себя в грудь и кричать, что вы завтра подаете
заявление в ЗАГС, и эти забавы - игры почти что уже семейные... А это идея!
- он оживился. - Заявление сегодня же подадите, успеете.
- Но...
- Пусть гроза пройдет, а там хоть удавите друг друга! Подумаешь, через
месяц скажете, что передумали... Чтоб сегодня же подали, а если твой не
захочет, Палыч с ним поговорит... Ну, Дарья, ты мне головную боль обеспечила
надолго. И будь ты кадром хоть самую малость поникчемнее... Все равно,
вывернешься из этого дерьма не особенно побитой - будешь долго ходить по
струнке и на каждое траханье у меня лично резолюцию получать с
завизированным перечнем поз и ужимок. Мать твою, еще ведь и департамент
общественной безопасности, и большой дом...
- Значит, я была права, - сказала Даша. - Зачепила болевую точку, сама
того не заметив н не понявши... И забеспокоился кто-то. Они ж меня
натуральнейшим образом выводят из игры...
- Эти твои коварные заговорщики? Второй план "дела с шарфиками"?
- Кто же еще? Больше я никому на мозоль не наступала.
- Как рабочую версию, существование "второго плана" я допускаю, - сказал
генерал. - Но не согласен, что на "втором плане" - непременно нечто
грандиозное. Не придавай своей персоне такое уж значение... Средней руки
криминал на одном из ответвлений - это гораздо реалистичнее. Меня не
убеждают голословные заверения, будто Паленый был недостаточно ловок и
изобретателен, чтобы совершить три убийства именно так, как они были
совершены. Убийцы-маньяки народ как раз изобретательный и ловкий, способный
на разработку железных сценариев... Чикатило не проходил никакой
спецподготовки - но печальный итог известен. Наши газетные дурики его
многолетнее гулянье на свободе сваливают на застой и всепроникающий диктат
КПСС, но любой профессионал скажет, что это чушь собачья. Потому что помнит,
как не раз утыкались в тупик со своими сексуальными маньяками западные
сыскари. Сплошь и рядом ловили по чистой случайности, а не вычисляли.
Англичане своего Джека-Потрошителя в свое время так и не смогли взять, хотя
работать умели уже тогда... И насчет Мастера - Дарья, твоя сексуальная
интуиция меня опять-таки не убеждает. Ты тогда ходила по лезвию,
волновалась, восприятие неминуемо сдвинуто, возможны любые огрехи -
независимо от пола внедренного опера. А если добавить и учесть, что ни
единого фактика, ни клочка опровергающей информации нет...
- И все же компромат на Дарью собирали старательно, - негромко сказал
Воловиков. - Такие снимочки предполагают квалифицированное и долгое наружное
наблюдение, неплохие возможности по части техники...
- Это еще не означает, что она невзначай нащупала преступление века, -
мгновенно отпарировал Дронов. - Не забыли историю с играми вокруг фирмы
"Гексаюн"? Обида выеденного яйца не стоила, но у того, кого обидели,
серванты лопались от баксов, и он из чистой мстительной амбиции израсходовал
дикие суммы на технику и частных сыскарей. Ради совершенно пустяшного
результата, если помните... Так и здесь. "Второй план" может оказаться
пустяковиной, а Дарья получит по мозгам очень даже всерьез. Давайте-ка
вернемся к снимкам. Перед нами классический "золотой вариант" - когда тому,
кто хочет вывести из игры неудобного сыскаря, нет нужды в подлогах,
провокациях, лжесвидетелях, подкупе должностных лиц п грозных телефонных
звонках из высоких кабинетов. Достаточно подкинуть снимки, а дальше все само
покатится... Дарье влепили плюху, от которой она долго не разогнется. В
старые времена, когда еще резвились замполиты, я был бы вынужден если не
выгнать ее моментально, то перевести помощником младшего дежурного в самый
захолустный райотдел. В собачий питомник, как... Ну, ты поняла. Сейчас
дышится полегче, но вместо старых хлопот, ибо свято место пусто не бывает,
появились новые. Визгучая пресса в том числе, и это не самое серьезное.
Ситуация вам известна. И областники, и прокуратура с визгом ухватятся за
такой подарок судьбы... Бляха, я заранее просчитываю реплику Ганушкина:
"Говорите, вы ее как отличного опера включили в делегацию к французам? Вот
она там, вместо того чтобы должный опыт перенимать, парижских штучек и
нахваталась..."
- Может, и не дойдет до них... - без особой уверенности сказал Воловиков.
- Давайте будем оптимистами и станем готовиться к самому худшему - чтобы
в случае чего быть подготовленными... Так вот, наша слабость отнюдь не в
том, что мы из-за Дарьи оказались под огнем на поражение. Мы слабы оттого,
что никто, и Дарья в том числе, совершенно не представляет, где нам искать
концы и нити, ведущие к шантажистам. Они Дарью видят, а она их - нет...
Верно?
- Верно, - сказала Даша. - Будь у меня возможность продолжать...
- В каком направлении? Какие версии ты будешь отрабатывать? Какие
ориентировки давать агентуре? Кого брать в разработку? Растаявшего в воздухе
Шохина? Ты с ним можешь завтра на улице столкнуться, а предъявить не сможешь
ничего. Контакты свихнувшегося Усачева? Телестудию, за которой не видно ни
малейшего повода, ни мотива? Есть риск угодить в необозримое болото...
Это были почти те же уничтожающие удары по слабым местам, что недавно
мастерски провел Воловиков, и Даша молчала.
- Отстаивать тебя будем, я уже сказал. Ты у нас не пришей-пристебай,
поборемся... - произнес Дронов. - Лишь бы ты сама себя не загнала в пиковое
положение, когда никто для тебя ничего не сможет сделать. Вроде того, как
было с Синцовым. По-человечески он прав, помог хорошим знакомым и честным
людям получить от жуликов их же собственные деньги, а формально -
злоупотребление служебным положением и чуть ли не рэкет... Или ты сама
хочешь на вольные хлеба?
- Нет, - сказала Даша.
Генерал тихонько похлопал кулаком по столу, веско. с расстановкой
приговаривая в такт:
- Не подставляться ни в малейшей степени. Улицу отныне переходить на
зеленый свет даже там, где нет светофоров. Со всеми фигурантами обращаться,
словно с хрустальной вазой - исключительно на "вы" и при свидетелях, чтобы
головой об стенку не стукнулись и не заорали потом о рукоприкладстве... К
Казминой съездишь как можно быстрее, извинишься и скажешь, что слежки и
разработки никакой не было, а была деликатная охрана, из опасения, что ее
жизни может угрожать маньяк. Охрана свидетеля, как в Штатах. Сыскари
попались молодые и неопытные, плохо представляли разницу между охраной
свидетеля на западный лад и оперативной разработкой, оттого и полезли с
дурацкими вопросами к людям из ее ближайшего окружения. В таком ключе.
Может, и не поверит, но ты обязана, смирив гордыню, рассыпаться перед ней
мелким бесом. Чем меньше на тебя бумаг, тем лучше. Документацию по всем
делам оформить в сжатые сроки и ювелирнейше. Все группы поддержки я у вас
забираю. Больше они вам не нужны, а у остальных проблемы посерьезнее...
- Хоть одну машину оставьте, - умоляюще протянула Даша. - И внедр„нку в
психушке.
- Ладно. Как-никак еще нападение на тебя нужно расследовать. Это для нас
опять-таки плюс - героическая Дарья, не дрогнувшая под пытками... Что еще?
Загружать твою группу пока особо не будем, дам я тебе, Дарья, еще пару дней,
и не столько из особого к тебе расположения, сколько затем, чтобы на
Черского и Ленина не подумали, будто они могут кого-то из наших заглотать,
как воробушка... Вдруг и наткнешься на что путное? А параллельно возьмешь
дело в Солнечном. Где двойное убийство н раненый пацан. Этот их
подозреваемый, спорый успел сознаться, меня не убеждает, и Палыча тоже.
- Да и меня тоже, - сказала Даша. - Но как же...
- Безо всяких! Я же сказал - ходить будешь по струнке. Мы обязаны тебя
подать, как звезду сыска: раскрутила налет на обменный пункт, блестяще
закончила дело маньяка-убийцы, а теперь энергично вгрызаешься в
расследование нового зверства, взбудоражившего весь город, уже вроде бы
взяла след, и грех тебя сейчас дергать на ковры из-за дурацких эротических
забав с Мнихом, без пяти минут мужем... И чтобы никакой бутафории с
Солнечным. Берешься всерьез. Палыч созвонится, перекинут материалы,
поговоришь с тамошними розыскниками - и вперед с песнями.
- Это же у меня займет двадцать часов в сутки...
- А ты бухайся в постель только затем, чтобы спать, - нехорошо нахмурился
генерал. - Дарья, ты мое терпение не испытывай. Тебе сейчас выступать не
положено.
- Есть, - уныло сказала Даша.
- Вот и шагайте... Нет, погоди. С чего бы это вдруг к тебе чека отнеслась
столь любезно? Сами позвали на стадии первичного расследования,
разоткровенничались, кофеем поили... Они давно уже набирают по шажочку былую
борзоту, в свете последних назначении особенно, куратор наш зашевелился,
давеча опять по зданию шмыгал...
- Представления не имею, - пожала плечами Даша.
- Ну-ну. - в голосе генерала определенно чуялось сомнение. - Точно?
Никого они так не ублажают, а тебя вот вдруг..
Даше эти нотки категорически не понравились.
- Да бог ты мой, сама теряюсь...
Ей показалось, что собственный голос зазвучал фальшиво. Скверно, когда
тебя, как нашкодившего котенка, тычут носом в дерьмо за реальный проступок,
но еще хуже, когда заподозрят в грехах, к которым ты ни сном ни духом не
причастна... И, отбиваясь от насквозь надуманного обвинения, всегда
отчего-то теряешься, суетишься не по делу...
- Если бы я им стучала, они ни за что не стали бы меня столь неумно
засвечивать...
- Да успокойся, я и в мыслях не держал... Идите уж, пашите. И смотрите у
меня...
Уже возле двери она бросила мимолетный взгляд через плечо. Показалось ей,
или генеральский взгляд на секунду стал колючим, словно Дронов смотрел
поверх невидимого ствола... Вот так, должно быть, и начинается мания
преследования...
Но Парамонова-то определенно проводила ее злорадным взглядом, тут никакой
манией и не пахнет.
- Можно, я съезжу с Пашей? - спросила она шефа.
- Ну, съезди. Заодно перечирикай с твоим.-- Только потом моментально
берись за Солнечный, и чтоб никакого жеманства.
- Интересно, Парамониха не разболтает? - спросила она, когда они
удалились от генеральского кабинета на приличное расстояние.
- Не должна. Четко вызубрила, когда можно звонить языком, а когда с
Дрыном шутки плохи. - Воловиков все еще отводил глаза. - Ну ты даешь, Дарья,
такая подстава...
- Что уж теперь? - вздохнула она. - Всякий развлекается, как хочет, и
капитаны, и майоры, и даже подполковники...
Воловиков приостановился:
- Это не в мой огород?
- Да ну... С чего вдруг?
- Дура ты все-таки, Дарья, - тихо сказал Воловиков. - Я тебя и так буду
вытаскивать, без тоненьких намеков на толстые обстоятельства...
- Ну, извините, - покаянно сказала Даша. - Нервишки чего-то разболтались,
чушь всякая с языка сыпется...
Они остановились у окна. Не так уж и далеко виднелась над крышами
верхушка серого здания, девятиэтжнои громады, увенчанной сложными антеннами,
- областное управление на Черского, почти по-братски поделившее домину с
областным управлением ФСБ. Даша зябковато поежилась. Ну, в конце-то концов,
всегда открыта дорожка в частные сыскари...
- Все наставления усвоила? - спросил Воловиков.
- Конечно, - сказала Даша. - Как пела Янка, мне придется отползать...
ничего, смирю гордыню. Отползаю на коленках.
- И чтоб тебя близко не было возле "Алмаза". Если и они пожалуются...
- Им-то с чего жаловаться? Никому пальцы не ломала...
- Все равно. У них сейчас нервы вибрируют еще посильнее, чем у тебя. А
Москалец - все еще Москалец. Что до меня, я и вправду не пойму, чего ты к
ним прицепилась.
- А интересно получается, правда? Эти злые чечены, которые террористы,
хоть бы стакан рублевый разбили... Все цело, и аппаратура целехонька...
- Слушай, Дарья... - досадливо поморщился шеф. - Ты, конечно, извини...
Но тебя сатанисты головой оземь не стукали? Так, немножечко?
- Да нет вроде.
- А такое впечатление, что стукали... Внятно можешь объяснить, что ты к
ним присосалась, как энцефалитный клещ?
- Я сама-то себе объяснить не могу...
- Тогда потухни. А то мне даже кажется, будто ты все это сама устроила,
чтобы непринужденнее смыться на вольные хлеба.
- Ну конечно, - сказала Даша. - Очень мне было интересно, чтобы вы с
Дрыном на меня голую во всех ракурсах пялились... Всю жизнь мечтала, А
знаете, мы же буквально на пару минут разминулись с этими самыми
террористами, гнал бы Федя чуток побыстрее - и попали бы, как кур в ощип...
или во щи?
- Везет вам. Как утопленникам. И вот что... - он понизил голос. - Генерал
не зря заикнулся... Насчет чека... . - Что? - насторожилась Даша. Воловиков
мялся. Закусил нижнюю губу, пошевеливая усами. И сказал почти равнодушным
тоном:
- Понимаешь ли, Дарья, вот уже несколько дней ползет слушок, что ты, как
бы это, в ФСБ постукиваешь...
- Я ?
- Да ты глазами не сверкай. Умные не верят, да ведь и дураков хватает...
- Кто воняет?
- Не знаю. Сама представляешь, как бывает, - концов уже не найти, а
слушок ползет и циркулирует. Так что учти... - Он потоптался, неловко кивнул
и зашагал прочь, бросив уже издали: - Паша поедет, за тобой зайдет...
Она гак н осталась стоять у окна. На душе было так пакостно, что новая
плюха, свист насчет ФСБ, как бы и не ощущалась вовсе.
Но Солнечный - это, и точно, трясина... Убиты отец и четырнадцатилетняя
дочь, десятилетнего мальчишку преступник то ли пожалел, то ли посчитал
мертвым, пацана пока что нельзя допрашивать. Местные сыскари зацапали
кавалера девчонки, как на беду, алиби у него не оказалось, а какие-то
хулиганские подвиги на нем давно висели, как на каждом почти вьюноше из
Солнечного, донельзя криминального райончика. И он, изволите видеть,
быстренько признался, что очень многих профессионалов не убеждает...
Она дошла до своего кабинета, распахнула дверь. Там царили благодушие и
полная идиллия. Мсье Флиссак что-то весело рассказывал, восседая за Дашиным
столом, Славка с Толей и скромно примостившийся в угол сержант Федя
хохотали, дым стоял коромыслом, - Праздник жизни? - хмуро спросила Даша.
Мсье вскочил, освобождая ей стул.
- Сидите, - сказала Даша, прошла по комнате и уселась на свой излюбленный
подоконник, уставилась на унылый внутренний дворик, где стояли две машины
ППС и радостно носилась выпущенная погулять чепрачная овчарка. - Что
примолкли?
- Чего-то вид у тебя... - сказал проницательный Славка.
- Нормальный у меня вид, - отрезала Даша, чем себя только выдала. -
Нормальнее не бывает.
Она задумчиво смотрела на Флиссака - непринужденного, естественного,
веселого и обаятельного. Сияющего, как новенький рублик. Ну для чего она
французской разведке? Или хотят выяснить жуткую тайну - зарплату шантарских
сыскарей?
- Положительно, мадемуазель Дарпя есть некрепко весела, - сказал француз
с плуговскоп миной. - Быть возможно, это тут дела кер... сердечный?
- Угадали, - сказала Даша без улыбки. - Ну прямо как в воду смотрит---
Как это по-французски будет "разбитое сердце" - сакре кер?
- Уи...
- Вот, значит, помню... Натуральное сакре кер.
- Уж-жас! - сочувственно сказал француз. - И ваш...
- Да нет. мой амант тут ни при чем. Просто взвалили вдруг на нас одно
дело... - она обвела взглядом всех остальных. - Ну, соколы, поздравляю.
Убийство в Солнечном - на наших могучих плечах. Вы уж извините, мсье
Флиссак, начались изрядные хлопоты...
- О, понимаю, я уже исчезать...
- Подождите, - сказала Даша. - У вас, случайно, нет телефона комиссара
Дюруа? Получила от него письмо, нужно позвонить, поблагодарить, и
спохватилась вдруг, что телефонов-то и не взяла в свое время...
- О. разумеется! - Он достал изящный блокнот в Красной обложке с белым
силуэтом Эйфелевой башни. - вот этот - служба, комиссариат. Этот и этот -
дом.
Ни секунды колебаний, совершенно естественный, взгляд ни на миг не
вильнул... А собственно, даже если он и не писатель, почему он не может
знать комиссара? Шарахаешься вслепую, набиваешь синяки... ,
- А что пишет? - поинтересовался Славка, когда Француз колобком выкатился
в коридор. - Опять, поди, замуж зовет?
- Ага, - сказала Даша. - Думаю вот, не согласиться ли... Орлы, вы хорошо
слышали, что я сказала про Солнечный? Готовьте-ка себя морально, нынче же и
приступаем. Что слышно из психушки?
- Доктор все еще не в кондиции, - доложил Толя, - Только санитары
отвернутся, он уже под кроватью засел и от убийц отмахивается. Три грации
его достают день и ночь...
- Понятно, - разочарованно кивнула Даша, сняла с вешалки пуховик. -
Настраивайтесь на Солнечный, а я исчезаю. Изучать проблемы фотографии...
Глава двадцать четвертая. Забавы в парижском стиле.
В таком бешенстве Даша Глеба еще не видела. Он держался, как мужику и
положено, не срываясь на истерики с матерщиной, но глаза от ярости стали
совершенно стеклянными. Сидел, привалившись к стене, смолил сигарету за
сигаретой и, судя по вдохновенно-озверевшему лицу, строил планы роскошной
мести. Увы. Даша прекрасно сознавала, что это не в его возможностях. Может
быть, и не в ее. Те, кто устраивает такие фокусы, попадается редко.
Их час назад выставили на кухню, а в комнате шуровали гении фотографии
Паша Тимонин и двое узких специалистов-практиков.
Возглавлял все это предприятие мрачный и неразговорчивый даже среди своих
подполковник Граник, доверенное лицо Дронова, ведавший в городском УВД едва
ли не самой таинственной и законспирированной службой, в чью задачу входило
выявляй, внедренки в собственных рядах - от "проводок" криминала до агентуры
"соседей". Естественно, столь увлекательное занятие в два счета сделает
мизантропом любого...
- Придется, наверное, все-таки заявления подать... сказала Даша
осторожно,
- Да хоть сто, если надо, - махнул рукой Глеб. - У тебя-то как, лопатками
стенку чувствуешь, или не столь мрачно?
- Да вроде обошлось, - как можно беззаботнее ответила она, чтобы не
нагнетать трагедию. - Я все же, скромно говоря, кадр не из бросовых. Спишут
на милые забавы обрученных...
- Такое впечатление, что тут постарался осколок прежних эпох. Когда по
любой аморалке лупили из крупного калибра.
- Может, он и пытается такое впечатление произвести, - сказала Даша. -
Вокруг тебя в последние дни ничего необычного не происходило?
- Кто знал? Я ж не присматривался, могли сто человек следить...
- Нет, а вообще? Не обязательно - слежка. Он старательно задумался,
уставясь в потолок и шевеля губами для лучшей концентрации мысли. Мотнул
головой:
- Ничего такого не могу припомнить. Думаешь, меня замажут? Как ни крути,
а компромата не отыщешь. Ты у меня - единственная порочащая связь, как
оказалось...
- Не скалься, - сказала Даша. - Надо поосторожнее. Подберут ключики,
подкинут ствол пли пакет с анашой, придется потом из кожи вон лезть. У меня
замки получше, и все равно о тмычку примастрячили. Собаку бы завел, что ли?
- Так это ж - кормить вводить. Она, бедная, сутками меня дожидаться
будет...
В дверь позвонили, и Даша пошла открывать. Вернулся один из подчиненных
Граника, еще более загадочный и мрачный, чем его шеф. В комнате оживленно
зашептались, н работа, судя по звукам передвигаемой мебели, пошла еще
энергичнее.
Минут через пять на кухне объявился Граник. Присел На табуретку,
значительно помолчал, спросил Глеба:
- В последние дни никакие мастера не заявлялись? Слесаря там, электрики,
краны проверять?
- Вообще, не помню, когда и были...
- Ну, пойдемте, глянем, - сказал подполковник,-Навстречу им из комнаты
гуськом потянулись немногословные практики, на ходу зачехляя фотоаппараты и
закрывая маленькие таинственные чемоданчики. Балконная дверь оказалась
открытой, в комнату натянуло ноябрьского морозца, и с балкона выжидательно
смотрел Паша.
Подполковник показал пальцем на верх окна. Паша Свозился, держа обеими
руками над головой что-то вроде полупрозрачного провода. Оказалось, это не
провод, а леска, очень тонкая жилочка. Ее конец вдруг показался прямо из
оконной рамы, рядом с форточкой, вылез сантиметров на пятнадцать, и Граник
выставил ладонь:
- Достаточно... Вот это и есть предельно точная иллюстрация
происходившего. В раме сверхтонким сверлом была просверлена сквозная
дырка...
- А опилки? - пожал плечами Глеб. - Я бы видел .,
- Сверхтонкое сверло, - повторил подполковник, - В некоторых известных
мне комплектах такой аппаратуры есть нечто вроде пылесоса, с большой силой
засасывающего опилки назад, по направлению к сверлящему... Потом
пропускается миниатюрный объектив раза в три тоньше спички... объектив,
скорее всею, был прикреплен к световоду, тщательно приклеенному вдоль рамы
и, вероятно, сливавшемуся с ней по цвету, уходившему в соседнюю квартиру, -
он говорил размеренно и сухо, словно читал лекцию. - Балкон у вас был
заклеен ни зиму, а с улицы, снизу, ничего этого не видно. Те, кто
расположился в квартире, имеющей с вашей общий балкон, имел возможность
предаваться фотографированию, сколько душе угодно. Затем световод выдернули,
дырку тщательно замазали снаружи - мы нашли выходное отверстие со стороны
комнаты только с помощью лупы. потому что твердо искали нечто подобное...
- Они же в таком случае должны были перелезать на балкон? - спросила
Даша.
- Раза два, как минимум. Ну что ж, такое ухитрялись проделывать, не
привлекая к себе внимания, даже мелкие воришки. А здесь работали
профессионалы. Аппаратура такого типа - вещь дорогая и сравнительно редкая.
Используется либо спецслужбами, либо крайне серьезными частниками. Квартиру
мы уже проверили. Сдавалась внаем, наниматель внезапно испарился до конца
оговоренного срока. Сейчас возьмем ордер, посмотрим там пальчики, вообще
оглядимся, но это. должен предупредить, Дарья Андреевна, - исключительно для
очистки совести и формальности ради.
- Это почему? - Глеб воинственно придвинулся нему. - Вашего же сотрудника
недвусмысленно пытаются...
Граник отстранено пожал плечами:
- Строго говоря, мы имеем лишь дырочку в косяке, ничем не отличающуюся
для данною случая от дырки от бублика. Это не улика и не доказательство. Я
не рассчитываю, что шаловливые соседи из-за стенки вернутся в квартиру, но
они сейчас могли бы там преспокойно попивать пивко и с ухмылочкой слушать
нашу суету. Если вынесли из квартиры аппаратуру. Уличить их решительно
невозможно. А коли они вдобавок представляют не государственное ведомство, а
частное лицо, их полное изобличение кончится лишь гражданским иском, который
трудно перевести в уголовный, но если так н произошло бы. процесс имеет все
шансы закончиться наказанием ниже нижнего предела. То есть - пшиком, нулем.
- А фотографии? - рявкнул Глеб.
- Сначала нужно доказать, что фотографии сделаны с помощью ненайденной
пока аппаратуры. Но опять-таки за то, что "фотографы" послали снимки
генералу, наказание уголовным кодексом не предусмотрено. Я бы не взялся даже
подвести их под мелкое хулиганство.
- Иными словами, меня разложили, как хотели, а я и пискнуть не могу? -
грустно усмехнулась Даша.
- Если мне позволено будет дать совет, я бы посоветовал на будущее -
впредь не подставляться, - бесстрастно сказал Граиик- - Вот если бы к вам
пришли и потребовали за эти снимки деньги или какие-то услуги, связанные со
служебными обязанностями, - тогда, конечно, автоматически заработала бы
статья о шантаже с ее суровой прямотой, исключающей всякие двусмысленности.
- Но, по крайней мере, можно быть уверенной, что камера действительно
была? - спросила Даша.
- В этом я не сомневаюсь, - сказал Граннк. - Что и отражу в рапорте
служебного расследования, - он покосился на удрученного Глеба. - Квартира,
оказавшаяся свободной для наемщиков - это, конечно, облегчившее ИМ работу
совпадение. Не расстраивайтесь, будь она занята, обязательно придумали бы
что-то другое. Есть масса других разновидностей еще более хитрых
аппаратиков. А ваш неизвестный противник, судя по всему, в возможностях не
стеснен.
- Хорошенькие дела. Может, у меня и сейчас тут какой-нибудь клоп под
ковром...
- В квартире ничего нет, мы как следует осмотрелись, - сказал Граник. -
Ну, мы свою работу выполнили. Вы не едете, Дарья Андреевна? В таком случае -
честь имею...
Поклонился и вышел. Паша развел руками, подмигнул Даше и заторопился
следом.
- Мать его... - сказала Даша. - У меня же теперь, чего доброго, условный
рефлекс на траханье выработается, как у павловской моськи... Бояться буду...
Глеб молча обнял ее, Даша уткнулась ему лицом в плечо, искренне жался,
что нет должной слабости характера и нельзя примитивно разреветься по-бабьи.
Почти сразу же высвободилась и сказала;
- Может, и в самом деле мне "соседи" свинюшку подкладывают...
- А может, мафия.
- Заладили все - мафия, мафия... Все выглядело бы совершенно иначе, И
влипла бы я не в пример качественнее. Бывали, Глебчик, прецеденты...
Поехали?
С крайне непривычной для обоих процедурой - подачей в ЗАГС заявления о
желании вступить в брак - они управились быстро. Хорошо еще, что там, как в
большинстве контор, работал налаженный конвейер, и никто особенно не
приглядывался к клиентам. Только девочка, принимавшая бумажки, все же
спросила, скорее равнодушно:
- А что вы такие скучные?
- Тройню жду, - сказала Даша. - А он в депрессию впал, не представляет
теперь, как и кормить будет...
...Майор Шевчук расхаживал по комнате гоголем, по-наполеоновски скрестив
руки на груди. Поскольку роста он был невеликого, Наполеон получался
убедительный, разве что треуголки не хватало. Так Даша ему и сказала
фыркнула:
- Ладно, верю, что ты великий сыщик... Не мучай дите, майор. Выкладывай.
Майор сразу стал серьезным. Присел за стол, аккуратно разложив перед
собой сигареты, авторучку, чистый листок бума! и и три стопочки фотографий,
перевернутых картинкой вниз. Откашлялся в кулак, продлевая эффектную паузу
сказал:
- Интуиция у твоего ловца сенсаций хорошая. Француз - та еще птичка.
- Короче, - нетерпеливо бросила Даша.
- Когда ему сели на хвост у гостиницы, я ничего такого не предвидел, но
на всякий случай решил обложить "коробочкой" по полной программе. Я ж
говорил, хотел поднатаскать ребят... Так что хватало и людей, я машин.
Вывалив из гостиницы, твой французик потопал к путепроводу, не размениваясь
на всякие пошлости вроде развязавшихся шнурков. Поднялся на путепровод,
постоял там, полюбовался видом - ничего подозрительного, вид на Шантару и
сопки и в самом деле открывается хороший - потом вдруг вернулся, прыгнул в
шестнадцатый троллейбус и покатил на тот берег. Пускать за ним "хвоста" в
троллейбус я не стал, поехали на машине - все равно на том берегу конечная
остановка, подумал, или выйдет на острове, или дотащится до конца, в любом
случае держим его прочно. Доехал до конечной. Пошатался там по базарчпку,
потоптался у киосков, купил в "Фазере" аудиокассету, пару газет -
мотивировался, не суетясь и не дергаясь. И опять вернулся к гостинице.
Дернул через путепровод к пароходству. Тут у меня уже не осталось сомнений,
что он проверяется, а город я знаю малость получше его, и ребят посылать
следом не стал. Перебросил машины на ту сторону проспекта, блокировал все
окрестности небоскреба. И угадал точно. В пароходстве он пробыл девять минут
с копейками, и определенно заходил туда только затем, чтобы провериться еще
раз. Тут я понял, что с этой птичкой надо трать серьезно, и быстренько
вызвал на смену практикантам парочку весьма квалифицированных экипажей.
Француз попер психом в сторону проспекта Энгельса, в центр, мы его повели...
Даша завистливо вздохнула про себя. Ей, чтобы жонглировать столь
непринужденно таким количеством снабженных радиосвязью машин, набитых
опытными топтунами, причем ради того, чтобы провести первую, оценочную
проверку, пришлось бы стать не менее чем Дроновым. Шикуют частники, ничего
не скажешь...
- Лирическое отступление, - сказал майор- - Как только мы убедились, что
в гостиницу он возвращаться Не собирается, мои ребятки, используя налаженные
отношения с персоналом, чисто случайно забрели в его номер, по нелепому
совпадению имевший дверь нараспашку...
- Вот этого я не слышала, - сказала Даша. - Нарушение неприкосновенности
жилища без ордера...
В самом деле, не всякий знает, что закон приравнивает снятый в гостинице
номер к частному жилищу гражданина, и в отношении номера действуют те же
непреложные правила. Ну, а то, что закон сплошь и рядом не соблюдается - еще
одна российская беда...
- В номере не нашли ровным счетом ничего интересного, - продолжал майор.
- Ну ровным счетом ничего - одежда, бритвы и одеколоны, пара книг на
русском, блок сигарет... И все равно в чемодане и при ящиках стола этот змеи
расположил крохотные, аккуратненькие "секреточки". Мои парни их потом
присобачили назад, все чисто. Ошибки никакой, все по учебнику - волосок,
микроскопические клочки бумажки... Одна-единственная интересная деталька: у
него в телефоне стоит клопик. Не наш, корейский. Но тут уж нет стопроцентной
уверенности, что это именно ему всаживали, могло от кого-то остаться...
- Точно, - согласилась Даша. - Итак, потел он...
- Шел себе, гнал - и пришел в семьдесят пятый дом по Энгельса. Помнишь
такой?
- Хрущевка. Семиэтажная, - сказала Даша. - Внизу "Ткани" и "Котлетная", в
"Котлетной" теперь комок, хотя вывеска осталась прежней - только на витрину
свою повести,..
- Молодец. Тот именно домик. Зашел в подъезд, как к себе домой. Вскоре
оказалось, что и в самом деле домой - вышел через одиннадцать мину г. Вместо
кожаной куртки и формовки на нем уже было серое пальто и бежевая вязаная
шапочка. Лирическое отступление: наши выяснили, что в том подъезде на
четвертом этаже хозяева сдали квартиру вна„м. а сами смотались пожить к
дочери в Манск. Кто снимает, еще не уточнили, но скоро будем знать...
Короче, француз вышел несколько преобразившимся, вот фото. Прошел к гаражам
в глубине двора, уверенно, не рыская, отпер один и выехал на белой
"девятке". Чуточку побитая и неискусно заделанная, номер шантарский,
зафиксирован. машина принадлежит гражданину Зыбину Петру Павловичу, к
которому мы еще вернемся... "Девятка" двинулась в сторону проспекта
Авиаторов, но возле мединститута ее остановил кстати случившийся там
гаишник, рутинно проверил бумаги...
- Гаишник был настоящий?
- Какая разница? - гнусно ухмыльнулся майор, - Могу тебя заверить, что
выглядел он в точности как настоящий, но то что француз - коренной шантарец
не усумниться...
- Майор, вы, я смотрю, совсем обнаглели... - покачала головой Даша.
- Дочушка, не дергайся, - ухмыльнулся майор. Ношение формы само по себе
основанием для уголовного преследования служить не может. Пока с ее помощью
не совершено преступления, ограбления, мошенничества с конкретной
материальной выгодой. Я не прав, а? Опровергни...
- Прав, стервец, - сказала Даша, подумав. - Ничего тут не пришьешь... Ну
и?
- Предъявил французский паспорт на имя Роже Флиссака. международные
водительские права с надлежащим вкладышем и доверенность от вышеупомянутого
гражданина Зыбина... Вес честь по чести. Держался совершенно спокойно. Не
вертись, я ж говорю, к Зыбину мы вернемся, когда пора настанет. Француз
доехал до Экскаваторной, загнал машину во двор, заглушил движок и остался в
ней идиллически сидеть, слушая беззаботно транзистор. Сидит в машине и
слушает себе транзистор... Как лично ты такое поведение расцениваешь?
- Тут два варианта, - сказала Даша. - Не более. Слушал либо музычку, либо
разговоры в квартире, где установлен клопик. У нас сейчас таких клопиков в
магазине можно полную авоську купить.
- Правильно мыслишь. Либо-либо. С уклоном ко второму варианту.
- А направленного микрофончика у вас не нашлось?
- Ты за кого нас принимаешь? Нашелся, конечно. В машине все окна были
задраены плотно, но все равно можно гарантировать, что внутри не слышалось
ни музыки, ни дикторского чириканья. Так, шумы на пределе слышимости... В
общем, за увлекательными забавами с транзистором француз сидел минут
двадцать. Потом вдруг затрепыхался, убрал антенну, отложил радио, запустил
мотор. Через минутку-полторы из подъезда вышел субъект лет пятидесяти, по
одежде - совершеннейший земляк, вот фото...
- Интересно, - сказала Даша.
- Знаком?
- Ну,
- Кто?
- Майор, каждый знает ровно столько, сколько считает нужным, - сказала
она категорическим тоном.
На цветной фотографии был запечатлен герр Георг фон Бреве, доктор
философии и профессор кафедры Эслингеиского института магии и колдовства,
все еще отиравшийся в граде Шантарске. Теперь, в простецком плаще и
кроличьей шапке, он походил не на германского профессора, а на российского,
умученного рыночными реформами, а то и на пьющего слесаря.
- Данный объект с ходу закодирован как Алкаш, - сказал майор. - Очень уж
напоминает алчушего опохмелки сантехника...
- Ага... - фыркнула Даша. - Жди.
- Ку, наши быстренько поняли, что это не алкаш и не сантехник, но надо же
было его как-то обозначать... Алкаш потопал к остановке, сел в сорок пятый
автобус. Француз его старательно пас. Через три остановки Алкаш сошел,
пешком вернулся на два квартала назад, квалифицированно проверяясь.
Остановил тачку и поехал в центр. Француз пас, мы пасли француза. В центре,
на Караганова, Алкаш вылез, прошел квартал, завернул за угол, налево, в
неотступном сопровождении француза, вошел в сорок первый дом на Жуковского и
оттуда уже не вышел. Наш лягушатник добросовестно ждал сорок две минуты,
потом не вытерпел, сунулся в подъезд, откуда появился в определенно
расстроенных чувствах. Здесь опять-таки два варианта - либо Алкаш прочно
засел в которой-то квартире, либо в целях обрубанья "хвоста" сквозанул
напрямую, на Маркса.
- Как это? - насторожилась Даша. - Был там когда-то сквозной выход, но
дверь забита давно...
- Была- Мы оставили одного, чтобы огляделся там... Дверь приведена в
божеский вид, вес доски отодраны, мусор убран, петли смазаны, и теперь, если
знаешь ход, с Жуковского можно в пять секунд выйти на параллельную. на
Маркса... Так-то. Я тоже думал, что "сквозняк" все еще заделан... В общем,
Алкаш - волчок битый, и в этих играх не новичок. Даже если допустить, ч то
он вес же застрял где-то в гостях, все его предыдущее поведение показывает,
что мы имеем дело с кем-то опытным.
- А на Экскаваторной что слышно? Квартиру вычислили?
- Нет еще. Мы ж не чародеи. Двенадцатиэтажка, хат навалом... Копают.
Значит, вернемся к французу. Потерявши Алкаша, он еще посидел в машине, с
четверть часика, явно не хотел признавать поражения, как любой другой он на
его месте, надеялся, что Алкаш выйдет. Потом отъехал. Еще тридцать семь
минут кружил без видимого смысла и цели, мы стали подозревать, что он просто
убивает время. И версия эта вскоре подтвердилась. Поездил он, съел мороженку
на Дзержинского, погулял и целеустремленно погнал в Киржач. Ровно в
шестнадцать ноль-ноль в скверике встретился с неизвестным. Забегая вперед,
скажу, что этот тип довольно быстро был после завершения операции вычислен.
Это и есть Зыбин Петр Павлович, частное охранно-сыскное агентство "Локус". -
Майор достал кассету и снял с серванта магнитофон. - Слушай интимное
щебетанье.
Даша мгновенно узнала голос Флиссака -- но это был другой Флиссак,
говоривший по-русски почище иных славян. Акцент самую чуточку улавливался,
но, возможно, всего лишь оттого, что Даша знала заранее, кому принадлежит
голос.
- Я его упустил, - сказал Флиссак. - Это был проходной подъезд, кто мог
предполагать...
- Не расстраивайтесь. С каждым могло случиться. Мы сами не знали, что там
восстановили "сквознячок"... Полагаете, он пошел на встречу?
- Уверен, - сказал Флиссак. - Я не мог слышать реплики того, кто ему
звонил, но ответы Профессора недвусмысленно свидетельствовали - Время!
Время... Я скоро полезу на стену.
- Может быть, все-таки привлечем кого-нибудь из мопх мальчиков?
- Нет, - после короткого молчания сказал Флиссак. - Лучше уродоваться
самим, чем увеличивать степень риска. Мы с вами профессионалы, обязаны
вывернуться из кожи и сделать невозможное... надеюсь, вы понимаете, что уже
не можете спрыгнуть с поезда?
- Прекрасно понимаю. Я прекрасно помню, сколько мне обещано,
- Я вас ни в чем не упрекаю, - сказал Флиссак. - Пока. Я не из тех чинуш-
теоретиков, что сидят в роскошных кабинетах и требуют немедленных
результатов... Но мы вплотную подошли к точке, где я обязан проявится,
простите, предельную жесткость и потребовать от вас чуда. За такие деньги
вы, да и я тоже, мы оба Просто обязаны совершить чудо.
- Без уголовщины...
- Естественно, - сказал Флиссак. - Уголовщина "Не нужна еще меньше, чем
вам. И не только потому, но у меня нет дипломатического иммунитета. На карте
Моя репутация. Если я провалю дело, я кончен. Если меня Поймают на
уголовщине, я кончен дважды - это будет мгновенно использовано... И не
столько против меня, сколько против... Ну, понимаете. Нужно спешить. Мы
знаем, что происходит, знаем механизм и методику, но доказательства нам от
пешек не получить. Нужны фигуры. А к ним мы не приблизились ни на шаг, мы
даже гипотезы не можем строить. Нужно совершенно точно выяснить, кто за всем
этим стоит. Телемальчик - не фигура. Обыкновенная шестерка. Великолепно, что
вы его вычислили, но нужно идти дальше, и гигантскими шагами.
- После того, как мой информатор получил очередь в лоб...
- Вряд ли он вам помог бы еще чем-то, даже оставаясь жив, - сказал
Флиссак. - Он свои возможности исчерпал. Кстати, вы не думаете, что эта
история - инсценировка?
- Не задумывался как-то...
- Чересчур уж кстати, - сказал Флиссак. - Одним ударом с доски сброшена
целая пригоршня фигур- Я не верю в такие совпадения. Попробуйте обдумать эту
версию...
- Хорошо, - послышался смешок. - Вы, кажется, жаловались, что я люблю
эффекты? Грешен... Вот.
- Кто это? - спросил Флиссак.
- Смотрите... - раздавшийся звук больше всего походил на перелистывание
страничек блокнота. - Запомните хорошенько...
- Уже запомнил, - голос Флиссака самую чуточку дрогнул. - Вы хотите
сказать... Фигура?
- Не хочу торопиться. Но веские основания полагать его фигурой у меня
есть.
- Можете их изложить коротко и предельно конкретно?
- Совсем коротко?
- Начинайте, я сам прикину...
- Он прикрывает заведение доктора. Того доктора, что обожает маскарады...
Понимаете?
- Понял, - сказал Флиссак. - Дальше.
- Все. Дальше стоит развивать версию. Тот, кто прикрывает заведение
доктора, идеально укладывается в контуры если не главной фигуры, то по
крайней мере начальника штаба или командира боевиков. Давайте его как-то
закодируем для удобства, что ли... Пусть будет... Визирь. Как?
- Все равно...
- Визирь имел все возможности провести операцию Прикрытия. Все
возможности. Если мы подставим его в уравнение в качестве Икса, уравнение
решается мгновенно. Он прикрывал доктора, он встречал Профессора, он
инструктировал девочку... кстати, я его впервые и засек с девочкой, возле
квартиры покойного, того, что со шрамом...
- Избегайте даже таких деталей.
- Хорошо, - сказал Зыбин.
- И это все, что у вас есть?
- У меня есть человек, который прекрасно укладывается в уравнение. Этого
мало? Подумайте сами как следует...
Долгое молчание. Даша следила по часам: минута, две... четыре...
- Должен признать, вашей версии присуще некое изящество... - сказал
наконец Флиссак.
- И это все, что вы можете сказать? - хмыкнул его собеседник. - Или не
хотите слишком много платить?
- Не стоит подозревать меня в такой мелочности...
- Вы же сами призывали меня быть в меру циничным...
- Откровенно говоря, я просто боюсь потянуть пустышку, - сказал Флиссак.
- Вообще-то вы правы. В уравнение он ложится идеально. Но если вашей полиции
подставили столь сложную и пахнущую немалой кровью операцию прикрытия, где
гарантии, что и нам не подсунут манекен?
- Давайте разрабатывать. Ударными темпами. Или у нас есть другие
варианты? Извините, я не аналитик. Я практик. И честно об этом предупреждал
в свое время.
В голосе Флиссака прозвучала нотка потаенной грусти:
- Друг мой, как мне хочется верить, что вы вытянули нужный номер... Вы,
уж не прогневайтесь, в случае неудачи теряете лишь деньги, пусть и огромные.
А я буду выброшен на обочину. Остается прозябать...
- У нас миллионы такому прозябанию позавидовали бы...
- Я способен это понять. Но для меня-то прозябание - КОНЕЦ.
- Ну, меня тоже могут шлепнуть... Рискните.
- Придется, - сказал Флиссак. - Начинайте его осторожно вести, а я пройду
по варианту "Асклепий".
- Как у вас дела в угро?
- Скверно. - сказал Флиссак. - Она очаровательная девочка и, я верю,
хороший сыщик, но ваша полиция, насколько я могу судить, проглотила
приманку. Другое дело - ФСБ, там, похоже, подметили шероховатости и
неувязки, но не связывают с целым. Даже не подозревают о его существовании.
А уж туда я по-свойски зайти не могу, и вряд ли ее пригласят еще раз...
Хорошо. Ведите Визиря. Связь по прежнему варианту. Майор выключил
магнитофон:
- Вот и весь улов. Флиссак оставил машину в гараже, переоделся в квартире
- теперь можно с уверенностью сказать, что ее снял Зыбин, - и вернулся в
гостиницу- "Хвост" за ним поставлен. За Зыбиным - тоже. Как тебе запись?
Все-таки оба - четкие профессионалы, ни одного имени не упомянули, ни одной
деталюшки, я, откровенно говоря, ни черта не понял.
- Зато я поняла, - сказала Даша. - Майор, ты мне помог так, что и
представить не можешь... Я тебе, уж извини, ничегошеньки не скажу, обижайся
- не обижайся...
- Да я понимаю... - сказал майор грустно.
- Вот и прекрасно. Сможешь еще пару дней подержать за ними "хвоста"? Для
меня это - вопрос жизни и смерти...
- Сделаем, я все еще в авторитете... Значит, поняла кое-что?
- Ну, сели откровенно, не столь уж много и поняла. Зато здорово
продвинулась. И окончательно убедилась, что иду по верному пути, что путь
есть. А это иногда стоит мешка с конкретной информацией...
- Дашка, ты только поосторожнее, - сказал майор, - Если тут шпионаж, мы
все рискуем огрести...
- Мы с тобой не спецы, но что-то это не похоже на шпионаж, а? Что ты
скажешь за "Локус".
- Ну, я не скажу, что они завязаны на криминал, но в то же время -
мальчики довольно неконтактные, каши с ними не сваришь. Чересчур уж глубоко
нырнули, заигрались с бизнесменами определенного полета и потому по шаткой
досточке ходят...
- Я бы тоже так сформулировала, - сказала Даша.--И больше всего это
смахивает на разборки в экономике с иностранным участием.
- Все равно - чревато...
- А у нас есть твердые данные за шпионаж? - ухмыльнулась Даша. - Нету
пока... Вот если появятся - я, как законопослушный офицер, моментально
поставлю в известность, кого следует. Будь уверен. Но сейчас... Не будем же
мы страдать рецидивами "холодной воины" и в каждом иностранце видеть шпиона,
верно? Коли уж на дворе который год так называемая демократия. Да, того, что
закодирован Профессором, я знаю. Вот тебе все данные, за них бы тоже не грех
потоптаться.
- Еще один импортный... - тяжко вздохнул майор. - А ведь возле тебя
чекисты уже крутились...
- Вот, кстати, о чекистах, - сказала Даша. - Отмотай-ка немного пленку...
Так... Стоп! - ...проглотила приманку, - послышался ничуть не исковерканный
русский говор мсье Флиссака. - Другое дело - ФСБ, там, похоже, подметили
шероховатости и неувязки, но не связывают с целым. Даже не подозревают о его
существовании. А уж туда я посвойски зайти не могу, и вряд ли ее пригласят
еще раз...
Даша махнула рукой, и голос смолк. Она положила локти на стол, переплела
пальцы, уткнулась в них подбородком.
Про то, что Дашу возили в ФСБ, знали ребята из группы, могли обмолвиться
при лягушатнике. Но о сути разговора знал один Воловиков. А француз уверенно
произнес "шероховатости и неувязки". Так что выбор версий небогат. Либо
Воловиков работает на француза, либо у француза в ФСБ есть информатор,
либо...
Даша принесла с вешалки своего черного ханорика, точно помня, что именно
в этой шапке ходила в последние дни, в ней ездила в ФСБ. Надела на кулак и
стали внимательно разглядывать, ероша ворс. Майор заинтересованно наблюдал.
Ничего не прощупывалось, как ни старалась. Печально оглядев одну из двух
своих шапок, самую любимую, Даша принесла из ванной лезвие бритвы.
- Сдурела? - осведомился майор.
Она цыкнула на него так, что он мгновенно умолк и сидел, лишь горестно
покачивая головой. Даша терзала ханорика - стараясь не спешить и не
порезаться, целеустремленно, методично. Кромсала на кусочки, тщательно
рассматривала каждый, смотрела на просвет.
Когда добрая половина шапки превратилась в нечто Крайне страхолюдное,
искомое наконец-то объявилось.
Но чтобы его извлечь из очередного обрезка, пришлось как следует
поработать копчиком лезвия. Даша, бросив грустный взгляд на останки любимой
шапки, протянула майору добычу:
- Вот и полюбуйся. Может, есть еще одна, но это уже и неважно...
Это была тонюсенькая черная иголочка - длиной с половину спички и
толщиной с сосновую хвоинку. На конце, насколько удавалось рассмотреть,
виднелись несколько крючочков - для пущей неизвлекаемости, конечно, чтобы
держалась на совесть.
- А еще говорят, что французы - галантный народ, - сказала Даша
опечаленно. - Подсунуть даме микрофончик в шапку - тут никакими политесами и
не пахнет...
Глава двадцать пятая. Канатчиковы власти.
Есть Бог на свете!
Управление к обеду гудело, как потревоженный улей. Потому что убийцу из
Солнечного взяли, и взяли так, что случай этот без сомнения попадет в анналы
и фольклор.
Старшина из ППС. будучи на дежурстве в Серебрянке, лениво прогуливался
возле частной автостоянки, и все вокруг обстояло как нельзя более мирно.
Внезапно его опытный взгляд зацепил видневшуюся за лобовым стеклом белого
"Жигуля" рожу, показавшуюся отчего-то не просто знакомой - крайне
необходимой для коллекции. Видывавший виды мент мгновенно прокачал в уме
ориентировки и воскресил перед мысленным взглядом все многочисленные
фотографии числившихся в розыске. Рожа как раз числилась - за угон
автотранспорта полтора месяца назад.
Дальше предстояла, в общем, рутина. Сделав все, чтобы не спугнуть
клиента, старшина с безучастным видом ухитрился подобраться почти вплотную,
и почуявший неладное угонщик завел мотор и ударил по газам, когда их
разделяли какие-то дециметры. Пистолет покоился в кобуре, выхватывать было
некогда, и старшина тигрячьим прыжком оказался на капоте, цепляясь за
боковое зеркальце и бог ведает что еще.
Потом началось американское кино. Впрочем, сторож с автостоянки уверял,
будто не видел такого и в самых крутых боевиках, которые не все, надо
полагать. выдуманы из головы.
"Жигуль", петляя, носился по близлежащему пустырю, пытаясь стряхнуть
нападающего, но старшина, мужик могучий, чудом цепляясь одной рукой,
ухитрился кулачищем выхлестнуть добрую половину лобового стекла, сгрести
каскадера за волосья и привести к покорности, не получив никаких телесных
повреждений. К счастью, и у дежурного, оформлявшего задержанного, глаз
оказался зоркий. Носки у клиента были в крови (при том, что на ногах никаких
ран н царапин не имелось), поэтому их тут же отделили от хозяина, вызвали
розыскников, и понеслось... Через полтора часа у сыскарей райотдела было и
не вызывавшее никаких сомнений признание, полностью согласующееся с фактами,
и результаты экспертичы, подтвердившей, что группа крови совпадает с той,
что была у убитого хозяина квартиры...
Такое случается, пусть и реже, чем хотелось бы. И Даша себя не помнила от
радости, сдавая дело, к которому так и не успела присовокупить ни единого
листочка. Она радовалась еще мину г пятнадцать - пока не раздался телефонный
звонок...
...На сей раз ее путь лежал не в пятиэтажку, а к разместившемуся в
глубине обширного двора психушки деревянному бараку, где почти все окна были
тщательно забиты досками - отделение для буйных... Неприветливый санитар
(два метра в высоту и полтора в ширину) провел ее в кабинетик неподалеку от
входа. Физиономия санитара таила нечто, неуловимо роднившее его с
пациентами, но Даша этому не удивилась - знала, что сплошь и рядом в
санитарах тут приживаются бывшие клиенты.
Просунув голову в приотворенную дверь, верзила в грязноватом халате
буркнул:
- Тут дочка Шевчука, Пал Василич... Новенького, который майор...
Вытянул голову н кивнул Даше на дверь. Комнатушка оказалась крохотная, до
тошноты казенного вида, Даже познавательных красочных плакатов на стенах не
было. За столом сидел мужчина лет сорока пяти, как подавляющее большинство
его коллег при исполнении - невероятно располагающего к себе вида,
участливый, столь дружелюбно настроенный, что так и тянуло выплакаться у
него на груди. Даша, впрочем, ограничилась тем, что села на стул и
выжидательно глянула на хозяина непрезентабельного кабинета.
Он опустил глаза, скорбно поджал губы. "Похоже, обязательная ритуальная
прелюдия, - подумала Даша, - сейчас покивает..."
Он покивал и сказал:
- Хорошо, что вы так быстро приехали... В милиции работаете, как я понял?
- Да, - кратко ответила Даша. - Что с ним?
- Успокойтесь, Дарья Андреевна. Ничего страшного, случай в чем-то
классический, и неожиданностей, равно как и летального исхода, не
предполагает... Но это, опасаюсь, надолго. В пределах нескольких месяцев.
Простите, я просто обязан выполнить некоторые формальности... - он придвинул
бумаги. - Ваш отец в самом деле майор?
- В отставке.
- Каких войск?
- Милиция. Сейчас работает в частном сыскном агентстве.
- Название вы знаете?
- Конечно, "Бармица"...
- Простите?
- Бармица. Это такая разновидность старинного доспеха.
- А, понятно... Год рождения?
- Сороковой. Двадцать восьмое декабря.
- Значит, полных лет - пятьдесят пять... Крепко выпивал?
- Ну, я б не сказала... Как вес. В смысле - с умом и без запоев,
- А вы, простите, точно знаете?
- Мы же вместе живем. Я не замужем... Он поднял глаза, кольнул цепким
взглядом. И продолжал писать.
- К наркотикам - никакого касательства?
- Вот уж глупости! - сказала Даша.
- Вообще-то, домашние не всегда способны определить...
- Доктор, я - капитан угро. У меня наркоманов перебывало столько, всех и
всяческих...
- Угро... Ах да, уголовный розыск. Преемственность поколений, так
сказать? М-м... А как у него обстояло с работой - переутомление? Бессонные
ночи?
- Бывало иногда. Но он у меня мужик вполне крепкий. Ничего такою не
замечала... Что случилось-то?
- Вашего отца доставили часа полтора назад по звонку... гражданки, в
квартире которой он находился. Приступ с тяжелым течением. Исключительно
тяжелым.
- Почему он здесь, а не там? - она кивнула на видневшуюся в окошко
пятиэтажку-Врач вздохнул:
- Понимаете ли, здесь у нас отделение... скажем так, усиленною надзора.
- Буйные? - уточнила Даша с упавшим сердцем. - Я с вашей конторой порой
контачу, разобралась уже...
- Увы... - врач развел руками. - Возможно, вы в таком случае немного
разбираетесь в психических заболеваниях? Ровно столько, чтобы понять -
иногда жизненно необходимо подвергать больного усиленному надзору?
- Неужели так плохо?
- Голубушка... - выговорил он как-то совершенно естественно. - Случается
иногда, конечно, что больные видят в прибывших медиках спасителей и
избавителей. Но такое случается не менее редко, нежели падение метеорита на
крышу жилого дома. Ваш отец, прежде чем ему успели... ну, пазовом вещи
своими именами - надеть смирительную рубашку... Прежде чем оказаться
полностью безопасным для окружающих, он ухитрился привести в бессознательное
состояние одного из санитаров, а вы, должно быть, имеете полное
представление о их комплекции и богатом опыте... Ничего страшного, - тут же
успокоил он. - Переломов нет, не покалечен наш оплошавший бедолага, но
провалялся без сознания чуть не два часа.
- Майор может... - кивнула Даша.
- Теперь понимаете, что у нас не было другого выхода? Предвижу ваш
очередной вопрос и спешу заверить, что видеться с ним сейчас нельзя. Спит и
будет спать еще долго. Мы делаем все, что в таких случаях предписывает
медицина... Пришлось для купировки возбуждения применить довольно сильные
средства.
- Если нужны какие-то лекарства, я достану...
- Не нужно, что вы. Все есть. О нас в последнее время пишут массу жуткой
чуши, но, смею вас заверить, тяжелобольные получают должное лечение. Через
недельку сможете увидеться.
- Неделю?!
- Никак не раньше. Это не тот случай, когда достаточно длительною сна.
Боюсь, он еще долго будет в крайне плохом состоянии. Через неделю. Так будет
лучше и для вас, и для него- Значит, вы решительно утверждаете, что запоями
он в последнее время не лил?
- Не пил, - сказала Даша. - И особо сильного переутомления я что-то не
замечала. Наоборот, ходил бодрый.-- как обычно, - поторопилась она добавить.
- Никакой болезненной оживленности... А откуда его привезли?
- С частной квартиры некоей гражданки...
- Адрес можно узнать?
- Вряд ли в этом есть необходимость... Даша, справившись с первым
ошеломлением, разглядывала его уже внимательнее. Волосы русые, с красивой
проседью, чересчур уж ранними серебряными ниточками, а вот густые брови -
черные. Вроде бы это в старые времена считалось признаком благородной
породы. Выглядит весьма уверенным в себе.
- Значит, вы еще не поставили диагноз? - спросила она.
- Это не так просто, как вам кажется, - объяснил врач мягко. - Пройдет
какое-то время... Сначала мы подозревали запои или наркотики, как вы.
наверное, поняли. Но если вы уверяете, что ничего подобного не было... И все
же я не сбрасывал бы со счетов переутомление.
Он отложил заполненный разграфленный бланк и придвинул большой лист
чистой бумаги. Что-то записал - хаотично, в нескольких местах, словно бы
продвигаясь от краев листа к центру. Даша нерешительно полезла в карман за
сигаретами.
- Ради бога, - кивнул он, углядев уголок пачки. - Я тоже, знаете ли,
подвержен греху... Диагноз... Травмы черепа у него были? Сотрясения мозга?
- Ну, я не припомню ничего серьезного. Однако милиционеры из тех, что не
проводят всю жизнь над бумажками, в его годы бывают битыми и ломаными. И по
голове, случается, получают. С мотоцикла его сбрасывали на полном ходу,
дверцей машины били, кастетом получал...
- Вот видите... - психиатр, ободряюще кивая и не поднимая головы, написал
еще несколько слов. Как Даша ни старалась, не могла прочитать закорючки. -
Такие травмы с годами дают о себе знать. Это своеобразная мина,
накапливается с годами, и однажды... Острый галлюциногенный психоз...
Даша вздрогнула:
- Как?!
Решив, должно быть, что она не поняла, врач повторил медленно и внятно:
- Острый галлюциногенный психоз.
- Возрастные изменения сосудов мозга? - подхватила Даша.
- Да, вы и в самом деле немножечко разбираетесь... Я бы допускал и такую
вероятность. Пятьдесят пять лет - возраст рискованный с точки зрения врачей
самых разных специальностей. Особенно в его случае, - он глянул как-то
загадочно. - Когда примешиваются столь сложные обстоятельства...
- Что вы имеете в виду? - Эти загадочные взгляды и явные недомолвки стали
ее настораживать. - Почему я все-таки не могу узнать, откуда его привезли?
Поняла уже. что от женщины...
- Значит, вы ее не знаете?
- Слышала о ней, но не видела. Если это та самая, мне бы с ней хотелось
поговорить. - Зачем?
- То есть как это - зачем? Должна же я... - она запнулась и прикусила
язычок. Совершенно незачем посвящать этого уклончивого симпатягу,
определенно затаившего что-то за пазухой, в некие тайны.
- Что вы должны? - На ней недолго остановился цепкий взгляд.
В кабинет тихо вошел санитар, остановился у двери. Даша, фиксируя его
краешком глаза, вдруг испытала дурацкий страх, порой охватывающий в этих
стенах самых нормальных людей - а что, если ее тут оставят? Из-за какого-то
нелепого, жуткого недоразумения?
Она тут же с этим справилась, зажгла новую сигарету.
- Что там? - глядя через ее плечо, спросил врач.
- Пал Василич, я ходил в отделение. Спит майор, как сурок.
- Отлично. Идите, Степа... Вот видите, спит. Прекрасно, а то я, знаете
ли, опасался... Да, совсем забыл. Все его вещи, те, что были при нем на той
квартире, Находятся у нас, самым тщательным образом переписанные - вы,
наверное, знаете порядок, если уже работали в нашей епархии? Может быть, вам
нужно взять оттуда деньги? Он очень беспокоился, что у вас нет денег.
- Да, знаете ли, зарплату задерживают...
- И у вас?!
- Мы ж не особые, - горько усмехнулась Даша.
- Не стесняйтесь, я сейчас распоряжусь... - он снял трубку. - Вера
Семеновна, возьмите из ячейки Шевчука все деньги и принесите ко мне. Дочь, с
зарплатой в точности, как у нас... Да, у меня.
Он повесил трубку, прежде чем Даша успела отказаться, понимающе
улыбнулся;
- Там триста с чем-то тысяч, вам пригодятся. Он весьма беспокоился.
Буквально через пару минут полная пожилая женщина принесла деньги,
заставила Дату расписаться в какой-то ведомости, где уже стояла сумма
прописью, и, бросив сочувственный взгляд, вышла. Врач смотрел выжидательно,
словно деликатно давал понять, что ей пора и честь знать.
Дата колебалась. Деньги были как нельзя более кстати, и после такой
любезности как-то неловко и настаивать... Но она сейчас шла по тропе - и
потому решилась;
- Доктор, мне все-таки нужно знать, откуда его привезли...
- Не стоит, право. Я вас прекрасно понимаю, на многое в этом кабинете
насмотрелся, в конце концов, вы давно уже совершеннолетняя, и на многое
смотрят ныне совершенно иначе, чем всего пару лет назад... И все равно, так
ли уж это нужно?
- Что вы имеете в виду? - резко спросила Даша.
- Вы меня прекрасно понимаете.
- Я вас совершенно не понимаю. А кое в чем, простите, вам не уступаю. Я
следователь, и привыкла чуять подтекст... Я ею сейчас чую, но не понимаю
сути.
- Вы непременно хотите поднять этот печальный подтекст?
- Да.
Врач черкнул еще пару слов на своем странном листе - середина его сияла
белым пятном, а по четырем углам теснились закорючки - опустил глаза,
поворошил без нужды бумаги на столе:
- Дарья Андреевна, если уж настаиваете... Я имею в виду ваши сексуальные
отношения с отцом.
- Что-о?! - взвилась Даша;
- Успокойтесь, прошу вас. Повторяю, в последние годы многие критерии и
устои сместились... Вы, главное, де волнуйтесь. В этой жизни встречаются
всякие сложности... И охотно верю, что до определенного момента в ваших
отношениях все протекало нормально, но потом, чувствую, появился
определенный надлом, не собираюсь лезть вам в душу, но рискну предположить,
что у вас появился любовник на стороне, и это его подкосило...
- Да вы что, ох... - она вовремя опомнилась и сжала губы. - Что за
идиотство? Какие еще отношения? Да в жизни ничего...
- Да-арья Андреевна... - протянул врач с ласковой укоризной- - Я же
пытался, как мог, избежать этого болезненного аспект, но коли уж вы
настояли... Повторяю, мое личное - личное - мнение как раз в том и
заключается, что у вас появился любовник, а ваш отец об этом узнал. Для него
все замкнулось на строго систематизированном бреде ревности - всех
окружающих он подозревал в том, что они пытаются отобран, у нею вас - и при
этом довольно подробно, я бы сказал, весьма красочно вещал о ваших
отношениях, с такими, уж простите эскулапа, убедительными деталями... - он
помялся, по продолжил: - Про вашу "дорожку" в форме "трека", которую вы по
его просьбе выстригли, например...
- Идиотство, - сказала Даша. - Кто-то тут рехнулся...
- Вот именно. Только я на вашем месте не употреблял бы столь вульгарного
термина...
- Ничего не было. Никогда.
Он смотрел ласково, проникновенно. И не верил, Даша остро чувствовала, ни
единому слову.
- Значит, вы мне не скажете, откуда его привезли?
- Простите, нет. Бога ради, я не считаю вас психически ненормальной, ни в
малейшей степени, но тут возможны любые проявления чисто женской натуры...
Мало ли что меж вами и ею может произойти. К чему это вам?
- Я вам повторяю - никогда не было ничего, хотя бы отдаленно
напоминающею...
- Ну конечно же, - сказал он мягко. - Конечно, Помилуйте, я вам верю, вы
же не на исследовании, в самом-то деле...
Но его глаза говорили другое. Даша встала - взлетела с жесткого стула:
- Говорите, через неделю?
- Никак не раньше. Вот мой телефон. Хотулев Павел Васильевич.
Дата не помнила, как вылетела наружу, чувствуя даже не стыд - откуда
стыду-то взяться, с какой стати? - сколько тягостную тоску. Значит, вот так
едет крыша. Бог ты мой. ну как ему такое в голову пришло? И ведь эта морда
никаким клятвенным опровержениям не верит... "Дорожка"? Стоп...
Распахнула дверцу и плюхнулась на сиденье рядом с Федей. Тог сочувственно
косил глазом, но с утешениями не лез. Совсем близко, за досками, послышался
нечеловеческий вопль, и Федю передернуло.
- Перебо-ор... - тихо сказала она, глядя перед собой сухими глазами.
Конечно, совпадения бывают самые невероятные. Два мужика почти
одинакового возраста могут угодить в психушку со схожим диагнозом на
протяжении какой-то недели. Вот только почему эго стряслось с двумя из двух
десятков так или иначе замешанных в тайну? Двое из примерно двадцати - это
не двое из миллиона шантарских жителей...
И все же она бы поверила в совпадение. Возможны самые дурацкие... Если бы
не знала совершенно точно, что майор за последние лет пятнадцать голой ее не
видел ни разу. "Дорожку" эту она выстригла недели две назад, когда им с
Глебом попал в руки свежий номер "Пентхауза". А Мастер и сатанистская
компания в голом виде ее как раз лицезрели... И могли рассмотреть иные
детали.
Вот только как это доказать? Можно добиться, чтобы за породистым
эскулапом установить слежку, - только много воды утечет, прежде чем удастся
что-то нащупать...
Уставясь на грязный двор. она тихо пропела:
- Мне придется променять
венок из скомканных роз -
на депрессивный психоз,
психоделический рай -
на три засова в сарай...
Федя косился вовсе уж испуганно.
- Не боись, Хведор, - сказала она устало. - Коли уж весь мир идет на меня
войной, я неуклонно стервенею... Да успокойся ты. Тихонько концентрируюсь
перед забегом, только и делов... Поехали.
- Куда?
- На Чернышевского. Агентство "Бармица" знаешь? Ничего, я покажу...
...С "Бармицей" все прошло гладко - в отличие от некоторых других, не то
чтобы насквозь криминальных, но предельно закрытых, это агентство на три
четверти состояло из бывших, но правильных ментов, и отношения с Дашиной
конторой поддерживало довольно сердечные (ну, в определенных рамках,
конечно). К счастью, майорову симпатию там знали. Еще часа полтора ушло на
рутинные почти сыскные хлопоты - до конца рабочего дня было далеко, и
зазнобушки дома не оказалось. В пятом часу Даша нервно прохаживалась перед
Институтом цветных металлов, не сводя глаз с крыльца.
Ага, серое пальто, волосы светлые... Женщина остановилась на крыльце,
столь же нервно озираясь. Даша махнула ей рукой. Майорова симпатия
приближалась довольно медленно, не без робости.
Тут уж работало не сыскарское, а чисто женское чутье, с некоей дозой
ревности - конечно, ревности не в том гнусненьком смысле, какой вкладывал
эскулап. Мать Даша почти не помнила, но все равно что-то ревнючее
шевельнулось.
Она, пытаясь остаться объективной, пришла к выводу, что Анна свет
Григорьевна, преподаватель инглиша, выглядит па пару лет моложе, чем
значится в паспорте, и не такая уж красотка, но мужикам должна нравиться.
Майора можно понять.
Светловолосая Анна отчаянно искала первые слова.
- Ладно, - сказала Даша наигранно весело, протянула руку. - Давайте
знакомиться, что ли. Подумаешь, чего в жизни не бывает... Коли уж суждена
мачеха, пусть она будет молодая и симпатичная.
- Он вам говорил?
- Да намекал. Эти мужики вечно менжуются, как дети малые, правда? - Даша
взяла ее под локоток и отвела подальше от крыльца, к самой чистой скамейке -
Давайте уж сядем... И расскажите мне подробно, как было дело.
- Даша, я... Я в толк не возьму, отчего...
- Кто ж вас-то обвиняет? - Даша играла голосом, как Актриса. - Мне просто
нужно знать подробно, вот и все...
- Я понимаю... Совсем рано, часов в шесть, наверное. Он еще вчера вечером
был какой-то не такой...
- А конкретно?
- Подойдет к окну, выглянет, странно так потрясет головой, отойдет, сядет
или заговорит - но все равно впечатление такое, будто к чему-то
прислушивается, видит что-то такое... Я внимания не обратила сначала, стирку
затеяла, потом стала чуть волноваться- Ну буквально через каждые пять минут
- подойдет, глянет, отойдет... Один раз даже попросил меня выглянуть - нет
ли там машины.
- И что?
- Не было. Голый пустырь. А он посмотрел так странно, словно я ему
врала... Пошел в кухню - и вдруг выскочил оттуда, глаза диковатые... Часам к
одиннадцати вечера все вроде бы улеглось. Только вот ночью он вставал
несколько раз, я сквозь сон слышала. А раньше у него такой привычки не было.
спал всегда, как убитый.
- Пил он вечером?
- Мы бутылочку ликера выпили. Но для него это...
- Знаю, - кивнула Даша, - семечки. А утром?
- Ужас... - Анну передернуло. - Я проснулась, а он уже торчал у окна. С
пистолетом, газовым... Застыл, как статуя, не шевелится совершено... Опять
подозвал меня к спросил про машину. Я снова сказала, что ничего там нет. Он
тогда завопил дико: "Дура, неужели не видишь?" Знаете, в жизни на меня не
кричал, я изумилась жутко... И окончательно поняла, что с ним что-то
творится. Стала осторожненько расспрашивать. Он сначала молчал, потом
рассказал, довольно скупо, что его со вчерашнего вечера преследует ч„рная
машина, что это связано с какой-то операцией, с французами... Я хорошо
запомнила - с французами.
- Имена какие-нибудь называл?
- Нет, никаких. Дымил, как паровоз, не оборачиваясь ко мне, цедил по
словечку. Попозже стал говорить, что там уже не одна машина, а штук пять,
что они выходят, в черных плащах... в широких черных плащах и шляпах бар...
- "Борсалино"?
- Да, "Борсалино". Что они устанавливают пулемет прямо напротив окна, и
мне нужно прятаться у соседей, а он постарается прикрыть. Раз десять писал
мне на бумажках телефоны, кричал, чтобы я вызвала подкрепление, сердился,
что я не пошла к автомату... У меня дома телефона нет... И ближе к семи
стало совсем плохо. Выскочил на площадку, начал звонить к соседям, кричал,
чтобы они меня спрятали, пока он будет отстреливаться, пистолет при этом из
рук не выпускал... Они не открывали - видимо, в глазок увидели. Глаза у него
стали дикие, мертвые, мне сейчас кажется, что они уже проникли в квартиру,
высовывались из-за мебели...
- Он так говорил?
- Нет, я так думаю. То косится на кухонную дверь. то подбежит и заглянет
в ванную. Я больше всего боялась, что начнет стрелять, у меня однокомнатная,
моментально получилась бы газовая камера. Так ни разу и не выстрелил.
Какая-то частичка, видимо, работала, удерживала... А машин все прибавлялось,
там уже ракетная установка появилась, и бродила целая рога этих, в черных
плащах. Знаете, я сама чуть не рехнулась. Не представляла, что делать.
Одного его оставлять было страшно, соседи не открывали... Боялась, он начнет
к ним ломиться, удерживала, как могла, чаю предлагала, съесть что-нибудь...
- Ну-ну, - мягко сказала Даша, видя, что собеседница близка к истерике. -
Давайте посидим, помолчим, успокоимся... Там уже все в порядке, лекарствами
ею накачали, и спит... Не курите? Ну и ладненько... А потом?
- Видимо, соседи и вызвали... Позвонили в дверь, вошли санитары, такие
громадные. Меня осторожненько выпроводили на площадку, я и не видела всего -
но в квартире началась катавасия... Он не давался, кричал... Меня позвали,
когда его уже замотали, как в кино...
- Сколько было санитаров?
- Двое. И врач, моих лет. Он меня расспрашивал минут десять - не пил ли
запоем, не было ли сильных потрясений... Я поехала с ними, там все
рассказала еще раз, второму врачу...
- Седоватому? С черными бровями?
- Да. Павел Васильевич. Он говорил про острый галлюциноз, что это
возрастное...
- И это все, вы мне точно рассказываете?
- Все, насколько могу вспомнить.
Даша помолчала и тихо спросила:
- Когда он бредил, не промелькивало ничего, хотя бы отдаленно связанного
с сексом?
- С сексом? - удивленно глянула Анна. - И близко не было... Честное
слово. Только эти шпионы, с Машинами, пулеметами, ракетными установками...
Даша склонна была ей верить. Происходи все так, как наплел Пал Василич,
козел разноцветный, ни одна женщина не смогла бы держаться столь спокойно.
Услышать от любовника, что он давненько спит с собственной дочерью, - тут,
знаете ли, потеряешь всякое душевное равновесие, а когда появится
вышеупомянутая доченька, не сможешь держаться с ней абсолютно естественно...
Однако все тревоги Анны на Дашу ничуть не проецируются, слепому ясно.
Отрава? Наркотик? Усачев тоже вроде бы запоями не пил...
- Что вы ели?
- Когда шли ко мне вечером, купили курицу, и я ее стушила... Ну хлеб,
печенье... Тот ликер купили в комке у самого дома. Может, ликер был
какой-нибудь... фальсифицированный?
- Тогда и у вас крыша обязательно бы поехала, - вздохнула Даша. - От еды
и от ликера осталось что-нибудь?
- Печенья еще полпачки, хлеба немного. Кости от курицы я выкинула в
ведро, еще не выносила... И бутылка стоит на кухне. Думаете, что-то попалось
недоброкачественное? Но я бы тогда тоже отравилась...
- Сделаем так... - сказала Даша. - Давайте-ка прямо сейчас поедем к вам,
я заберу все объедки-остатки и вообще осмотрюсь там.
- У меня еще две пары...
- Ерунда, - сказала Даша уверенно, вынула из внутреннего кармана чистый
бланк повестки, прижала его к спинке скамейки и наспех заполнила. - Покажете
потом, а я все улажу, если что - скажете, были свидетельницей, в автобусе
сцапали карманника... Потом я вас научу, как врать подробно. Аня, я вас
очень прошу.
- С ним что, могли умышленно...
- Идите, скажите, что убегаете в милицию, - распорядилась Даша. - Ваши
лоботрясы только обрадуются...
Она не рассчитывала на эпохальные открытия в квартире, но проверить
следовало все. Потому что эскулап врал, как сивый мерин...
Минут через пять она решила, что у Анны не хватило смелости. Пора идти на
подмогу, пужать удостоверением... Решительно встала, быстро направилась к
крыльцу.
На втором этаже царила легкая суматоха, слышались возбужденные голоса.
Даша взлетела по лестнице. Издали заметила на полу светлый плащик Вокруг
Анны толпилось человек пять, кто-то пытался нащупать пульс, кто-то хлопал по
щекам. Расслышала;
- Видимо, с лестницы упала...
Оттолкнула какого-то мужика, опустилась на колени. допыталась поднять
голову Анны и по тому, как голова мотнулась, определила - перелом шейных
позвонков...
"В предъявленных для исследования пищевых продуктах (хлеб, печенье, кости
курицы с остатками мяса, кожи и жира) не обнаружено каких бы то ни было
веществ, способных повлечь даже кратковременное расстройство психики, равно
как и любых ядов органического или искусственного происхождения. Ничтожное
количество остатков спиртного в предъявленной бутылке не позволяет провести
систематизированного анализа, однако версия о присутствии наркотиков
категорически отметается. Табак в предъявленных окурках - без посторонних
примесей".
Свидетелей падения Анны с лестницы не отыскалось.
Глава двадцать шестая. Межвременье по-ментовски.
Положение, в котором оказалась Даша, она после долгих раздумий определила
как пикантное - с чем ее группа тут же согласилась. Правда, никто, как ни
ломали голову, так и не смог подобрать термин, каким следовало припечатать
историю со столь внезапно выпорхнувшим из рук убийством в Солнечном. Бывают
"висяки", бывают дела, отобранные у тебя и переданные другим по самым разным
причинам, бывают закрытые еще до финала по не зависящим от опера
обстоятельствам. Но трудно с ходу изобрести название для этакого
следственного уникума - когда на тебя вешают дело, но кто-то другой его
раскрывает до того, как ты успел пробежать все бумаги от корки до корки.
Официально на них висело дело "об убийстве гражданина Василькова
неустановленными лицами". Безоговорочно н вслух никто по этому поводу не
высказывался, но ясно было, что злонамеренным лицам, влепившим Паленому пулю
в лоб, так и суждено остаться неустановленным. Чего не могло не понимать и
начальство - однако вопреки стойкой традиции нагружать российского сыщика,
как верблюда, ничего нового Даше не подкинули. О ее группе словно забыли, не
устраивая разносов за нулевой результат по "делу о казацкой фуражке".
Воловиков держался так, словно происходи т самая естественная на свете вещь.
Без санкции Дронова невозможно было ждать от него такой филантропии - это
Даша просекала четко.
И помаленьку соображала, что к чему. Раздобытые майором Шевчуком
материалы не годились как доказательство и улика - ибо были собраны,
откровенно-то говоря, с изрядным нарушением законности, Конституции, а то и
Всемирной хартии прав человека, или как там она называется. В дело их
подшить решительно невозможно, иначе получишь по шеям от прокуратуры,
которая столь сладенький кусочек компромата проглотит, не жевавши. Однако
как информация к размышлению они прекрасно подходили. Француза, крутившегося
вокруг работников угро и простершего любопытство вплоть до подбрасыванья
хитрых микрофонов, проще всего, было, конечно, сдать чекистам или Бортко -
но это означало бы отдать под чужой выстрел кровную, трудолюбиво выслеженную
дичинку. А коронную фразу генерала Дронова; "Терпеть не могу, когда в моем
городе творится что-то, чего я не знаю или не понимаю" - знали даже сержанты
и "лысопогонники". Ибо известно давно: кто владеет информацией, владеет
миром. Информация может послужить козырем в самых разных играх: и запутанных
интригах в отношениях с областным УВД, и общении с прокуратурой, и сложных
многофигурных танцах с разнообразными "смежниками". Даже если ты не в
состоянии эту информацию использовать, знать все равно нужно.
И потому Даша довольно быстро поняла, что ей дают шанс, который следует в
темпе прорабатывать. Хотя ее орлы все еще сомневались в существовании
чего-то, пусть даже отдаленно напоминающего "преступление века", пахать они
были вынуждены, как проклятые.
Толя быстренько раскопал, что герр профессор Георг фон Бреве снимает ту
квартиру на совершенно законных основаниях, через вполне приличное
агентство, и рассчитывает пробыть в Шантарске еще несколько месяцев, пока не
закончит книгу о колдовских искусствах и магических традициях Сибири. Во
всех трех татарских музеях и областной научной библиотеке герра фона знали
прекрасно и помогали чем могли. В один прекрасный вечер он даже двадцать
минут красовался на экране телевизора, пространно и красочно излагая историю
предмета и расхваливая плюрализм, достигнутый Сибирью в этой области. С
сатанистами, изрядно угнетенными и пришибленными последними событиями, он
больше не встречался, а уголовка его больше не вызывала - из областной
администрации, с нешуточных верхов, позвонили Дронову и посоветовали не
приставать к европейскому ученому, лично ни в чем не замешанному и игравшему
важную роль в сближении культур двух великих народов.
Косильщик занялся доктором Хотулевым, начав издалека и двигаясь по
сужающейся спирали. Вскоре он покаянно признался, что ничего не нашел:
человек в своем заведении уважаемый и авторитетный, кандидат медицинских
наук, в порочащих связях и противозаконных выкрутасах не уличен. Все это
были результаты наблюдения с дальней дистанции - ближе Косилыцик подходить
не решился и щупать самое близкое окружение не стал, чтобы не засветиться.
если там и в самом деле что-то такое есть. Даша такое поведение не без
грусти одобрила (у них уже не было прежних возможностей) и потолковала по
душам с доктором Ларичевым, частенько выполнявшим для уголовки
психиатрические экспертизы. Тог, жалостливо обводя взгляд и без нужды
покашливая, мягко объяснил ей: сам он, конечно же, не верит, что она
замешана в предосудительных связях с родным отцом - но это еще не означает,
что майор, пребывая в грустном состоянии помутнения сознания, ничего
подобного не говорил. Мог и сказать. Здесь возможны самые фантастические
заявления и самые бредовые гипотезы. Вот только (тут Ларичев стал особенно
дипломатичен и велеречив, из клановой солидарности, определенно) доктор
Хотулсв поступил несколько необдуманно, столь скоропалительно поверив
излияниям больного. Поскольку разговор у них совершенно неофициальный, он,
Ларичев, может признаться, что не видит в такой поспешности чего-то из ряда
вон выходящего, а уж тем более злоумышленного - Даша должна понять, что
психиатры, как и милиционеры, за долгие годы привыкли видеть жизнь, как в
песне Высоцкого, чуточку наоборот. Вырабатываются профессиональные
стереотипы, и грязная сторона жизни порой чуточку заслоняет светлую - а
потому в дурное верится быстрее, чем в хорошее, Даша обязана это понять и не
подозревать с ходу какие-то интриги и козни (ибо это, с извиняющейся улыбкой
разведя руками, пояснил он, чревато). Для всякого спеца есть нормы "должного
поведения" - вот, скажем, человек неработающий, но живущий в достатке, у
милиции вызывает в первую очередь подозрения в том, что доходы его не вполне
честны, а уж потом начинают допускать, что помершая в Гааге или Жмеринке
тетка могла оставить бездельнику неплохое наследство. Так и здесь: молодая и
симпатичная женщина, в свои тридцать ни разу не сочетавшаяся браком, у
психиатра вызывает некие автоматические охотничьи инстинкты, особенно если
он вдруг получает столь компрометирующие признания. В конце-то концов, конец
двадцатого века богат на кровосмешения (тут он оглоушил Дашу нашей и
зарубежной статистикой, в том числе и жуткой историей некоей австриячки,
родившей от родного папаши четырех детей). Он, конечно, попробует
деликатненько выяснить, как там ведет себя майор, но лучше всею и в самом
деле подождать с недельку, когда дадут свиданку.., И в заключение навязал
Даше пару флакончиков импортных таблеток, сказав, что после всех ее
нервотрепок последних двух недель не мешало бы и поглотать на ночь, -
безнаказанно такие встряски не проходят, и следует беречься...
Самая интересная, на Дашин взгляд, находка попала в лукошко к Славке. Два
с половиной месяца назад в Киржаче убили и ограбили гражданина Сомова Федора
Впкснтьевича, тридцати двух лет от роду, редактора телестудии "Алмаз-ТВ".
Три ножевых ранения в одиннадцатом часу вечера, карманы вывернуты, часы и
кожанка сняты. История для Киржача самая что ни на есть обыденная, там
частенько случалось и нечто покруче. Однако Славка, Пройдя по следам
очередною "висяка", побеседовал по душам с районным розыскником, и тот,
попросив на него ни в коем случае не ссылаться, рассказал, что в свое время
и в самом деле подхватил "верхним чутьем" нечто выбивавшееся из классической
картины убийства ради ограбления. Во-первых, машина Сомова отыскалась метрах
в шестистах от места убийства, загнанная в глухой дворик, за гаражи (а в тех
домах Сомова никто не опознал по фотографии). Во-вторых, его куртку (которую
потом сразу узнала жена по неким твердым приметам) нашли в урне неподалеку
от пустыря, где подняли труп. Районный сыскарь говорил, что ему сразу же
почудились тут некие несообразности - должен же для чего-то человек, оставив
машину, тащиться пешком на пользующийся исключительно дурной славой пустырь,
окруженный стройплощадками и глухими стенами складов? Однако, сказал он
уклончиво, на отработку этих несообразностей не выдалось времени.
Даша прекрасно понимала, в чем тут загвоздка. Не хватает ни людей, ни
времени, и порой, что греха таить, подобные легко просекаемые сыскарями
несообразности с ходу объявляются начальством "излишним умствованием".
Внешние приметы классического, не таящего сложностей преступления налицо,
время поджимает, накапливаются новые дела, требующие полной самоотдачи, - и,
если прокуратура не усмотрит незавершенности, прибавляется очередной
"висяк"... С ней такое тоже случалось, так что она прекрасно понимала
замотанного районного опера, ничуть не склонного изображать экранного
искателя справедливости. Но и проверить ничего сейчас не могла. Сама она
была убеждена, что это убийство вполне может оказаться еще одним камушком в
мозаике - но не представляла, как это доказать...
В половине второго позвонил Гриша Файзулин, старый кореш майора Шевчука,
сослуживец сначала по уголовке, а потом и по "Бармице", весьма искусно
подбирая слова, договорился о встрече так, чтобы никто посторонний даже
приблизительно не понял, где встреча состоится. Тут уж надо было взять Дашу
под электронный микроскоп, чтобы догадаться, - поди узнай с ходу, что за
магазин расположен поблизости от того места, где в незапамятные почти
времена Шевчук изловил семиклассницу Дашеньку в компании двух одноклассников
при распитии одной-единственной бутылки "Лудогорского"...
Когда она с Федей спускалась по лестнице, навстречу попался
жизнерадостный парижанин мсье Флиссак, к которому дежурная часть уже
привыкла настолько, что один раз лаже пустила на полчасика посидеть у себя и
послушать радиопереговоры, идущие через пульт (должно быть, надеясь, что в
полном составе попадет во французский криминальный бестселлер). После всех
открытий, связанных с французом, Даша никак не могла относиться к нему
по-прежнему - а неизбежное лицедейство утомляло. И оттого старалась
побыстрее от нею отвязаться, вот и сейчас, издали разведя руками, закричала:
- Тысячу извинении, мсье Флиссак, - операция!
- Мафия, я есть догадываться? - с ослепи тельной Улыбкой непорочнейшего
дитяти поинтересовался любитель потайных микрофонов.
- Она самая, злодейка, - сказала Даша и быстренько сбежала по лестнице.
Сложнее всего было скрыть обнаружение микрофона в ее покойной ханориковой
шапке. И постараться, чтобы не поймать второго - особенно если учесть, что
никто из ее группы пока что о двойном дне француза не знал. Пришлось,
имитировав приступ дурного настроения, возмутиться кик попало развешанной по
комнате верхней одеждой и настрого потребовать убирать ее в стенной шкаф,
все равно никак не использовавшийся. Ребята удивленно переглядывались, но
приказ выполнили. А сама она все эти дни носила вместо зимней шапки белый
вязаный колпачок, на котором мнкрофончик, подобный подсунутому французом,
легко было нашарить на ощупь...
Увы, при виде беседки, где ее когда-то застиг майор за злодейским
распитием слабенького винишка, в сердце не ворохнулось никаких
ностальгических воспоминаний (а ведь в кого-то из своих тогдашних
собутыльников была по-щенячьи влюблена, но не вспомнить уже, в которого...).
Она велела Феде остановить машину в глубине двора, пересекла его и зашла в
книжный магазин. Безжалостная поступь рынка настигла и это заведение,
сеявшее разумное, доброе и вечное, - добрую половину протянувшегося во всю
длину девятиэтажки зала уже занимали прилавки с корейско-китайским
ширпотребом, пластмассовыми детскими игрушками и косметикой, Почти сразу же
засекла, что следом за ней от самой беседки приклеился "хвост" - молодой
парень без особых примет, в кожанке и черной шапочке, именуемой в народе
непечатно. Медленно прошла вдоль прилавков - сначала тех, что с косметикой,
а потом тех, что пестрели яркими обложками с полуобнаженными девицами,
романтическими любовниками в старинных костюмах. зеленорожими монстрами и
крутыми гангстерами. Лежала даже новинка месяца - сочиненная какими-то
столичными борзописцами "Анжелика в Сибири". Даша ее уже как-то пролистала -
судя по всему, московские подражатели имели весьма отдаленное представление
не только о Париже семнадцатого века (это даже Даша поняла), но и о Сибири,
простодушно именуя всех ее аборигенов "татарами" и красочно расписывая, как
за санями Анжелики гналась разъяренная стая голодных медведей. Правда, надо
признать, что постельные сцены (особенно та, где неукротимая маркиза
совращай крутого воеводу прямо в приказной избе, у подножия дыбы) по
сочности и скрупулезности ничем не отличались от иных творений законных
Анжеликиных родителей...
Рядом с ней вдруг остановился Файзулин, сказал негромко:
- Привет, Рыжая,
Она показала большим пальцем себе за спину - так, чтобы этого не видел
"хвост". Файзулин глянул через ее плечо:
- А, это мой... Все чисто. Пошли.
Уверенно направился к двери подсобки, по-свойски провел Дашу мимо
штабелей пачек с книгами, болтавших о своем продавщиц, не обративших на них
внимания. Вывел В пустой двор, но этого ему показалось мало - пересек его,
вышел на улицу Карманова, не обремененную чересчур уж оживленным движением.
Когда они присели на лавочку, ловко и быстро провел вокруг Даши каким-то
крошечным черным приборчиком, кивнул:
- Ничего не прицелили...
- К чему такие сложности? - спросила Даша, невольно понизив голос. - Что,
вы под колпаком?
- Не знаю пока...
- Ого, - сказала она, ощутив легкое охотничье возбуждение. - Что-то
серьезное зашевелилось?
- Я же говорю - еще не знаю. Все возможно. - Даше он показался то ли
чуточку неприветливым, то ли слегка злым. - Подсунула ты задачку...
- Рассказывайте уж. Если в чем виновата - вместе посмотрим, что можно
сделать...
- Да никто тебя не винит. Я бы на месте Андрея тоже помог дочке в столь
поганой ситуации, не жалея сил... Ничего пока не случилось... если не
считать, что он приземлился в дурдоме. Но это-то меня и заставляет ждать
любых подлостей. Я как-то не верю, что он столь молниеносно шизанулся. У нас
на медицину денег не жалеют, врачи хорошие, кабинет психологической
разгрузки давно завели... Я говорил с нашим эскулапом, он не знает всех
деталей, но подозревает какую-то химию.
- Вот и мне так кажется, - сказала Даша. - Только у меня-то под рукой нет
хорошего специалиста. Ваш что-нибудь конкретное приводит?
- Чисто зрительные галлюцинации, без слуховых, в паре с нарастающим
возбуждением может дать и ЛСД вкупе с производными, и псилобицин. Список мне
составили названий из двадцати. Сейчас появилась масса синтезированной
дряни.
- Анализ, конечно, уже не сделаешь...
- Анализ может и не помочь, - сказал Файзулнн. - Как мне растолковали,
ЛСД уже через сорок минут полностью "растворяется" в организма, за что его
забугорные наркоманы и обожают, да и наши понемногу начали осваивать... В
общем, большинство этих препаратов совершенно бесцветно, неприметно, лишено
вкуса и запаха, а использовать можно на манер клофелина. Так что ты тоже
учитывай. Если Андрею подсунули химию, это мог сделать только кто-то из
окружения. Он в скверике с незнакомыми из их бутылки пить не стал бы,
беречься умел.
- А если ему в психушке что-то добавляют?
- Ищем подходы, - сказал Фанзулин. - Пробуем туда заглянуть. Хотулев твой
- фигурка крайне подозрительная, если кто-то и может дожимать Андрея в
клинике, так это он. Кстати, наш врач больше верит показаниям Анны не
потому, что они для нас с тобой более предпочтительны, а от того, то раньше
у Андрюхи никаких сексуальных патологий не фиксировал - а следовательно, и
та картина бреда, что она нарисовала, с точки зрения медицины гораздо больше
майору подходит... У вас по Анне по-прежнему ничего?
- Ничего, - горько сказала Даша. - Никто и не присматривался, по
институту шляется - там теперь н коммерческие факультеты, и магазин - уйма
совершенно незнакомого народа. Взяла и упала с лестницы. Противоречащих
этому показаний нет. А моя "картина мира, независимая от начальства" требует
доказательств... Что у вас там по Зыбину? Нарисовалось новенькое?
- Вот оттого я и в меланхолию легонько впадаю. - сказал Файзулин. -
Оттого и лишние предосторожности... Зыбина вели тщательно. И довольно быстро
установили, кого он вел. Есть такой Агеев Виталии Сергеевич. Шеф и владелец
охранною и сыскного агентства "Терминатор"...
- Еще один частник? - хмыкнула Даша- - Что-то вас все прибавляется, я
смотрю- Названьице, однако... Кстати, вашу "Бармицу" один мой знакомый
прозвал "Бармицва" - просто по созвучию скаламбурил, ничего такого он в виду
не имел...
- "Терминатор", "Терминатор"... Где-то названьице мне определенно
попадалось, но - промельком, а значит, никакого криминала я за ним не
помню... Или вы что-то о братьях по касте накопали?
- По нашему банку данных, криминала за ними не числится. Наоборот,
заведение респектабельное.
- Знаю я вашу клановую солидарность... - сказала она, обозначив голосом
легкую подначку.
Но он не расположен был шутить. Сказал серьезно:
- Я перед тобой танцевать не собираюсь. В самом деле, за ними ничего не
числится. Народ, в общем, как и почти везде - хватает бывших оперов,
чекистов, военных, отслуживших в серьезных войсках. Контора не столь уж
большая, раза в три поменьше нас, "Локуса", "Панциря". Охрана
железнодорожных грузов, собачий питомник, телохранители по заказам, на
время, обеспечение радиоэлектронной безопасности, договор с одним из банков
на охрану и консультации службы безопасности.
- С которым?
- С "Шантарским кредитом". Что опять-таки ничего криминального не таит.
Есть "внутренняя группа" - небольшое подразделение, замкнутое лично на шефа.
Но такие существуют практически в каждой частной конторе, если бы у нас
подобной не было. кстати, Андрей столь масштабно не смог бы размахнуться,
чтобы тебе помочь...
- Если это самая обычная контора, не повязанная на "теневиков" и
сопутствующее тому, откуда поднятый воротник и все меры предосторожности?
- Потому что Агеев - в отличных отношениях с Москальцом. Друзья детства,
одноклассники и все такое. Как раз Москалец ему и помогал в свое время
ставить контору - другим-то, сама знаешь, потруднее бывает, семь пар сапог
собьешь, пока выправишь все бумаги н каждую лапу смажешь... А Москалец
определенным влиянием пользуется по-прежнему. И "Терминатор" работает с
серьезными фирмами. По всем параметрам у них раза в два побольше
возможностей, чем у нас.
- Точнее говоря, лапа волосатее?
- Как ты это ни называй, задираться с ними нам не с руки. Тут и хорошие
отношения с милицией не помогут. Есть способы осложнить жизнь... Я ситуацию
прокачивал с шефом, и он согласен, что мы влетели в щекотливейший капканчик.
Андрея мы, конечно, будем вытаскивать, у нас своих бросать не принято. Но в
твои дела влезать с прежним задором и размахом - Даша, извини... Ты меня
пойми правильно. Я тебя на коленях качал, и все такое... Но фирма - не моя
личная собственность. И не Андрея. Можно оказать услугу, когда это вовсе не
грозит тем, что ты окажешься впутанным в чужие разборки, однако...
- Понимаю. В принципе, есть я или нет меня, на ваши добрые отношения с
милицией это не влияет...
- Вообще-то да, - глядя себе на ботинки, сказал Файулин. - Даша, мы же не
на зарплате, нам денежку зарабатывать нужно, а для этою нужно и дипломатом
быть, когда ситуация требует, и учиться мозоли не оттаптывать без нужды у
лиц приближенных. Вот если бы этот "Терминатор" или сам Агеев на тебя начали
бы наезжать, да так, что нема продыху, я по старой памяти дочку давнею друга
непременно стал бы вытаскивать из частных неприятностей. Но они ведь против
тебя не работают?
- Да вроде нет, - сказала Даша.
- Вот видишь...
- Короче, вы разработку бросаете?
- Бросаем, Даша, извини. У тебя своя группа, фигуранты тебе известны,
направление - тоже...
- Да ладно, - сказала Даша. - Вы мне, в конце концов, не обязаны... Кто
он, вообще, такой, Агеев, кроме того, что друг детства?
- По годам - ровесник Москальца, естественно, раз одноклассники... Сорок
шесть лет, два года проучился на том же факультете, что и Москалец, потом
что-то не заладилось. Пошел в армию, потом в высшее воздушно-десантное. Был
в Афгане, три награды, служил в Южной группе войск. Три года назад
демобилизовался в звании подполковника. Что там еще? Одинок, развелся лет
десять назад, мужик накачанный, спортивный, выглядит моложе своих лет, ездит
на темно-красной леворульной "Мазде", номер есть. Контору открыл годи восемь
месяцев назад.
- А до того?
- Как бывает со многими дембелями в его положении - искал свою пристань,
болтался там и сям. Около года. В какой-то фирме на роли "подай-принеси",
разве что с красивым обозначением должности. В охране радиотехнического
завода. Потом закончил в Байкальске трехмесячный курс - знаешь, сибирское
отделение Ассоциации частного сыска?
- Ага.
- Потом и открыл "Терминатор". Ну, а оттого, что ему ворожил Москалец,
это Агееву обошлось в какой-то мизер по сравнению с тем, сколько платит
человек сторонний. Но кто ему там ни протежировал, а работать он умеет,
должен признать. У меня, вообще, давно подозрение, что он в своей крылатой
пехоте не столько с парашютом прыгал, сколько в особом отделе крепил
бдительность, очень уж хваток...
- Фотографии есть?
- Ладно, - вздохнул Файзулин, достал тоненький конвертик. - Только ты
уж...
- Не девочка. На улице нашла. Судя по тому, как ты старательно молчишь о
результатах слежки, ничем ужасным себя наш Терминатор не проявил?
- Да уж старушек не резал и наркотики на перекрестках не толкал...
Совершенно ничего интересного. Зыбин его поджидал возле дома, минут сорок
ездил следом по левому берегу, но потом Агеев оторвался и от него, и от
наших двух машин. Нельзя сказать точно, рубил он "хвост", или просто так уж
сложилось - могло быть, я то, и это. Но если он рубанул "хвоста" умышленно,
сделано было профессионально... и в этом нет ничего предосудительного. И ты,
и я, обнаружив за собой "хвост", его поводили бы немного, а потом
обязательно скинули. Нет?
- Да, конечно.
- Ну, разбегаемся? Ты поосторожнее...
Вновь оказавшись рядом с Федей, Даша нетерпеливо достала снимки. Нет,
прежде она Терминатора никогда не видела. Вообще-то, можно сказать, что он
похож на этюд Веласкеса - не испанского, а шантарского. А можно и не
говорить. Есть что-то общее - но, если вглядеться, ничего похожего. Самое
опасное в столь тупиковой ситуации - подогнать под факты совершенно
случайную персону. Не потому опасное, что нарушает права человека или
противоречит законности, а оттого, что след, окажись он ложным, заведет так
далеко, что возвращаться будет поздно...
...Воловиков, бегло просмотрев три фотографии, засунул в конверт н вернул
его Даше:
- Ну и что?
- Я и не говорю, что это достижение, - пожала она плечами. - Так,
информация...
- Файзулин тебе рассказал все правильно. Добавить, пожалуй, и нечего.
Никакого компромата ни на агентство, ни на самого Агеева. - Он угрюмо
помолчал. - Ну, и чего ты от меня хочешь? Установить слежку за всеми
замешанными лицами?
- Я о таком счастье и не мечтаю... - зондирующе проговорила Даша.
- И правильно делаешь, - отрубил Воловиков. - У тебя есть люди, вот и
развлекайся, пока начальство доброе... Ты ведь уже поняла, что оно доброе?
- И даже поняла, почему.
- Молодец. Крутись, шевелись, работай. Сама. Понимаешь, все это
интересно, но как бы по большому счету не оказаться в дураках... Вполне
может быть, что за мельтешением всех этих шустриков стоит нечто
экономическое. В этом случае ОБЭП будет ужасно рад, что мы проделали за них
работу, а ты... Тебя, конечно, скупо похвалят и похлопают по плечу, но ты-то
сейчас предъявляешь задел на нечто грандиозное, а это совсем другой
коленкор... Ты сама-то с прежней истовостью веришь, что тут - большая
уголовщина?
- Верю, - сказала Даша, глядя ему в глаза.
- Ну так шевелись, как камбала на сковородке...
- Камбале шевелиться на сковородке трудно, она плоская...
Воловиков поморщился, словно у него ужасно ныли зубы:
- Дарья, не в остроумничай. Жаль время тратить на шуточки... плоские, как
камбала. Работай, работай! Одного - за французом, второго - за Зыбиным...
- Третьего, осторожненько, за Агеевым...
- Говорю, твое дело! Крутись, но не подставлялся. И давай результат!
Результат давай...
Даша присмотрелась к нему и тихо спросила:
- Что, на Черского?..
- Ага, - сказал Воловиков. - На Черского пришел комплектик фотографий.
Механизм тот же - заявился пацан, бросил конверт возле дежурки, выскочил,
прыгнул на мопед - и след простыл. Погоди! Дай закончить. А параллельно на
тебя за последние два дня пролился дождик из заявлений. Ради въедливой
точности - девять штук. Семеро из сатанистской шайки, госпожа Хрумкина и сам
фон Бреве. Все девять крайне грамотно написаны, разными стилями, но в одном
ключе. Пишут, что ты, прикидываясь на их шабашах журналисткой, лакала водку
бутылками, таблетки лопала горстями, уколы ставила по три враз, и вообще,
стопроцентно походила не на честного российского следователя, а на последнею
панка. И потому они очень удивлены, они, конечно, понимают все тонкости
оперативной работы, но никак не думали, что возможно столь изощр„нное
вживание в роль - мол, в том состоянии, в каком ты бывала. никак не могла
оставаться объективной и честной. Малолетняя Светочка на пяти страницах
живописует, как ты ее загоняла в ванную и с искусственным членом приставала.
Немец утверждает, что ты ему совала пушку под нос и обещала в подвале
расстрелять, и спиртным при этом от тебя несло, как от "Трех пескарей"...
- Козлы, - сказала Даша. - Он сам нажрался, как жопа в гостях...
- Верю. Его состояние врачом зафиксировано в особой бумаге... Даша, таких
телег на любого опера пишут множество. И никто не спешит их принимать на
веру. Но тут случай особый. И оттого, что инспекция по кадрам зациклилась на
чести мундира, и оттого, что все эти засранцы писали в двух-трех
экземплярах, и оттого, что почти у каждого есть лапа...
- Меня что, на ковер вызывать будут?
- Думаю, пока нет. Дрын стоял, как Железный Дровосек - твердил и про
гнусную компрометацию одною из лучших ею следователей, и про то, что вы с
Глебом уже заявление подали, а в эротические забавы жениха и невесты по
нынешним временам лезть как-то не с руки... Но все равно, папочка пухнет.
Смекаешь? Тут уже не мелкие пакости, тебя целеустремленно едят. И спасение
тут в одном - опередить. Вот и опережай, шевелись! Ты сейчас, как
велосипедист; остановишься - упадешь...
- Мне бы людей...
- Даша... - слегка поморщился Воловиков. - Начинаешь рассуждать, как иные
генералы, - если убийцу ловят сто человек, все прекрасно, а если трое - пиши
пропало... У тебя были на определенном этапе и машины, и люди, и техника --
и все равно ты этого Икса -- или как там его закодировать - не вычислила, ни
на шаг не приблизилась. А информации у тебя сейчас не больше, чем было
тогда. Где ж гарантии, что с кучей народу на этот раз ты его быстро
вскроешь? Я не прав?
- Правы. - сказала Даша угрюмо. - Но хотя бы машины... Они все на
колесах, фигуранты, и на хороших.
- Две машины с водителями. Вот тебе максимум щедрот от скудных
возможностей, - шеф ухмыльнулся. - Знаешь, мне пришло в голову... На тебя
работает ситуация. Нельзя отобрать у тебя дело и отдать кому-то другому,
чтобы тот его благополучно угробил, - потому что официально никакого дела и
не существует. Как его назвать? "Дело о неизвестном преступнике,
укрывающемся за кулисами на втором плане"? Тут твоя сильная сторона - и в то
же время уязвимое место... С Казминой-то гладко прошло? - спросил он вдруг.
- Гладко, - сказала Даша. - Извивалась я, как морская водоросль. Она меня
в конце даже соизволила "деточкой" обозвать. Но глаза были холодные...
- Ничего. главное, что новых телег не пишет.
- А слушок про то, что я стучу "соседям", все еще ползает?
- Да ползает, знаешь ли. Но поскольку Граник в это не верит, с этой
стороны подвохов не будет.
- Вот Граника бы еще пристегнуть...
- Это к чему?
- Мы этот аспект до сих пор как-то стыдливо обходили, словно благородные
дворяне, у которых дочка с цыганом сбежала... - сказала Даша. - Но может,
пора и назвать вещи своими именами? Я не говорю, что возле меня есть
протечка. Но я ее порой чувствую, я ее подозреваю...
- В твоей группе? - тихо, медленно произнес Воловиков.
- Вполне возможно. Вес дело в количестве совпадений. Сатанисты вдруг
узнали, кто я такая - совпадение. Художника покалечили чуть ли не сразу
после нашего разговора - тоже совпадение. Террористы появились на студии
буквально за пару минут до того, как мне приехать - совпадение. А потом и
четвертое - автозак рванул. Не много ли? Тут уж количество переходит в
качество. Можно допустить, что Икс не делает ошибок оттого, что чертовски
умный, профессор Мориарти Шантарской губернии. А ежели скрепя сердце принять
неприятную версию, что его кто-то регулярно информирует, кое-что совсем
иначе объясняется...
Воловиков напряженно молчал.
- Я понимаю, - сказала Даша. - У меня у самой не душе похабно и уныло,
нельзя такое на моих ребят, на своих ребят вдруг взваливать только на
основании того, что мне причудилось... И все-таки стоит нам допустить
"протечку", признать, что у меня в группе кто-то сдает па сторону, иные
логические прорешки сами собой штопаются.
- Прорешки, может, и штопаются. А дела это ни на шаг не продвинет.
- Но согласитесь, автозак мог рвануть только свои. Я после историческою
визита в ФСБ потолковала с экспертами. Бомбочки сейчас есть весьма
компактные и сильные, достать из-за пазухи и пришлепнуть - три секунды...
- С автозаком и в самом деле все выглядит грязнее некуда. Но это еще не
означает, будто тот, кто его рванул, есть в то же время и тот, кто стучит от
нас, изнутри... ладно, а твоей группе. Там была масса народа из всех
абсолютно силовых контор, какие только в Шантарске существуют. Иных я
впервые в жизни лицезрел вживе.
- А точный список есть? Нету. Никто его не вел, потому что расследование
по взрыву растаскали по десятку тех самых контор. Любой, имевший
удостоверение оперсостава, мог пройти внутрь кольца, И вес мои там
крутились...
- Хорошо, - сказал Воловиков. - Буду идти тебе навстречу со всем
усердием. Предположим, у тебя в группе есть "протечка". Далее предположим,
что это он, ссученный, рванул автозак. Но ведь отсюда автоматически
вытекает, что террористы были липовые и забросили их туда исключительно для
того, чтобы прикончить тебя, как только появишься? Вот в последнее я,
извини. не верю ни капельки. По одной-единственной, но крайне весомой
причине; мы с тобой профессионалы и знаем, как легко можно убрать человека,
даже если он капитан милиции. Тебя можно было сто раз грохнуть на улице, в
подъезде, сопляк-наркоман мог ткнуть шилом в бок на крылечке управления -
бывали покушения и наглее. Согласен с Шугуровым: по террористам многое
абсолютно неясно. Но устраивать весь этот якобы чеченский налет ради того,
чтобы прихлопнуть тебя - извини, это отда„т таким непрофессионализмом и
ненужной усложн„нностью... Твой Икс в твоем же описании предста„т, словно
два разных человека: один дьявольски ловок и предусмотрителен, к тому же
располагает источником в твоем окружении, второй - удивительно туп и одержим
маниакальной страстью предельно усложнял, самые простые акции. Хочешь
сказать - Иксов двое. Совершенно ненужное, притянутое за уши усложнение...
- Может, он больной?
- То гений злодейства, то дебил? - Воловиков помолчал. - Даша, я
нисколько не сомневаюсь ни в твоих охотничьих способностях, ни в здравом
рассудке. И чем дальше, тем больше начинаю верить, что завеем этим
действительно стоит некий "второй план", иначе тебя не пытались бы сожрать
столь тщательно и потаенно... Но порой мне, уж прости, кажется, что ты от
полного бессилия начинаешь шарахаться в сторону неприкрытой фантастики.
Ставишь вовсе уж киноншые версии, все вокруг замыкаешь на свою персону.
Плохо мне верится в преступление века применительно к нашему продымленному
граду...
- И в то, что в группе у меня может оказаться протечка, не верите?
- А почему сразу - протечка? Давай выбирать версии попроще. Более
приглядные для ребят, с которыми ты столько времени работала... ну, не со
всеми, Сергей - человек новый, и все равно. Если тебе залетный иностранец,
которого ты раскрыла по чистой случайности, с помощью совершенно
постороннего человека, мог прилепить хитрый микрофон, то почему этого - или
чего-то похожего - не могло случиться с кем-то из ребят? Возьми и устрой
проверку на "клопиков". Пусть сто раз подумают и прикинут; не обронили ли
словечка в компании сто раз проверенного человека, пусть даже своего. Как-то
очень уж легко ты их всех чохом в подозреваемые загнала. Ну, не всех,
одного, но получается - чохом. Что-то в тебе, Даша, начало проглядывать
этакое то ли от волка, то ли от робота... Ты подумай; если бы тебя так
быстро и равнодушно зачислили в кандидаты на списание, едва получив пакетик
с пресловутыми фотками..
- Да я все понимаю, - сказала Даша. - Я свинья, робот, бездушное
создание, и подозрительность у меня бериевская... Может, я и правда - от
бессилия? Но порой жутковато становится - такое впечатление, он совершенно
не делает ошибок. С людьми такого не бывает, даже с гениями. Либо это
дьявол, либо у него есть возможность держаться в курсе наших дел.
- А может, это я? - с непонятной улыбкой, вкрадчиво спросил Воловиков. -
Не ты одна детективы читаешь. Это же избитый прием - благородный сыщик и
ссученный шеф... Ну скажи честно - настолько твои подозрения не
простираются? Или и я - кандидат в закулисные злодеи? Не в службу, а в
дружбу, мне просто интересно...
- Вы бы не успели организовать террористов на студни, - сказала Даша,
улыбаясь широко, всем видом давая понять, что шутит. - Вы вообще не знали,
что я туда еду...
Воловиков пригляделся к ней и тихо присвистнул:
- Ну, Дарья... Я не обижаюсь, меня обидеть трудно. Просто хочу мягко и
ненавязчиво напомнить, что шизофрения, если верить врачам, так н начинается
- кругом одни враги... Весь мир идет на меня войной. Ты уж поаккуратнее, а
то сдвинешься ненароком. Или Скаличева вспомнила? Да не мнись ты, мне твои
извинения до лампочки... Мне одно нужно: чтобы тебя чересчур не заносило. А
то, знаешь, опера и в самом деле умом сдвигались, бывало... - он резко
сменил тон, голос зазвучал жестче. - Ладно. Я твой здоровый цинизм понимаю,
сам циник, должность такая... Как гипотезу я версию об утечке информации
через кого-то из членов группы принять могу. Коли уж и генералы, случалось,
ссучивались... Но позволь тебе напомнить, что такая ситуация прямо-таки
напрашивается, чтобы се использовали на все сто. Если у тебя завелся "крот"
- нужно от этого танцевать. Беги впереди него, уводи в сторону, начинай, как
выражались в войну, функельшпиль... Опережай события, а не грусти в углу!
Глава двадцать седьмая. Привет от неизвестного!
- Вот так оно все и обстоит, - сказала Даша. Замолчала и глотнула
газировки прямо из горлышка. Во рту за время тронной речи изрядно пересохло.
Закурила, обвела их взглядом. - Мысли будут, господа сыскари?
Три пары глаз уставились на нее с самым разным выражением. Палитра эмоций
была богатая, что уж там.
- Ладно, временно плюнули на субординацию, - сказала Даша. - Кто-нибудь
думает, что я - последняя поросюшка?
- Вообще-то, если абстрактно... - проворчал Слава. - То где-то близко...
- А я-то смотрю, чего это нас не дергают и нового вообще не
навьючивают... - сказал Толик.
Косильщик промолчал.
- Каюсь, - сказала Даша и в доказательство, захватив из пепельницы чисто
символическую щепотку пепла, демонстративно развеяла в воздухе над головой.
- Считайте, что меня терзают муки совести... Только если вы все спокойно
обдумаете, то безусловно согласитесь, что другого выхода не было. Я и
допрежь некоторые сомнения высказывала - я да Сергей. А вы двое усиленно
держались здравого смысла. Поэтому вношу предложение: разом покончить с
упреками и покаяньем - и с воплями ринуться в бой. Потом за бутылкой
обговорим, кто был поросенок, а кто нет... Возражения есть?
- А я же говорил! - обрадовано взвился Косильщик.
- Говорил, - сказала Даша. - Хвалю. Только не увлекайся, орел. Десять
секунд на законное торжество - и баста.
В дверь осторожно заглянул Федя.
- Заходи, - сказала Даша. - Ну?
- Полчаса таскался вокруг здания. Ни машины под теми номерами, ни
француза. Сидит там в паре машин самый разный народ, но не заметил я, чтобы
слушали...
- Молодец, - сказала Даша. - Иди в коридор и бди. Если вдруг покажется
француз, не пускай. Что угодно придумай - скажи, мы тут Фантомаса поймали и
маску снимаем. В конце концов, тут не проходной двор, если что, держись
посуровее, ты ж нижний чин, непосвященный, тебе хамить судьбой положено...
Федя с азартным видом кивнул и смылся. Он-то не был подробно посвящен в
сложности, но все равно старался.
- Одежду хорошо обыскали? - спросила Даша.
Все трое закивали.
- Ну, чтобы не впадать в паранойю, твердо предположим, что нас сейчас не
слушают, Предложения есть?
Никто не спешил, переглядывались, сосредоточенно глядели кто в стену, кто
в потолок, шевелили губами, смотря кто какие методы предпочитал для
концентрации мышления.
- Автозак пощупать? - задумчиво предложил Толик.
- Щупали уже, - сказала Даша- - В этом направлении не стоит далеко
забегать - там и без нас все вылизали на сто кругов.
- Подмога будет? - спросил Славка.
- Нет, - сказала Даша. - Разве что дадут пару тачек. И что там ни говори,
а в этом есть сермяга - если мы усиленным составом ничего не размотали,
нечего и шиковать... Новости из психушки есть?
- Никаких, - сказал Слава. - Димыч там уже на стену лезет от приятной
компании... Усачев в жутком состоянии, никаких изменений. Все время к койке
привязанный лежит, орет, как больной слои, когда не спит после ударной дозы.
Все ему три покойницы мерещатся... Димыч честно признается, что ничего
больше не в силах сделать. Не может же он проверять, что ему колют... Если
колют что-то не то.
- А могут... - задумчиво сказала Даша. - Бывали прецеденты.
- Не можем же мы всю психушку перебирать? Облезем...
- Ну, скажи Димке, пусть еще пострадает. Закалка будет на будущее... По
Шохину ничего?
- Пусто. Растаял. Во вневедомственной клянутся и божатся, что у него все
документы были в порядке, даже заверенная телеграмма. Оказалось, правда, что
никто из Союза художников телеграммы не давал - кому е„ давать, если не
существует в природе такого "племянника"? Даша. может, против нас играют
"коммерческие"?
- Да откуда мне знать? - в сердцах сказала она. - Кто бы против нас не
играл, поддельный Шохин нам не мешал, а вывел на шлюшку. Которой без его
наводки никто и не заинтересовался бы, зуб даю... А с другой стороны,
подсунул совершенно непричастного субъекта...
- Француза бы прижать... - мечтательно сказал Толик.
- А на чем ты его прижмешь? Ты сначала докажи, Что это он микрофончнк
сунул. Может, это ты его сунул. Или Славка. Строго говоря, я ведь до сих пор
не имею стопроцентной уверенности, что "иголочку" мне Флиссак загнал. То,
что он слушал немца, еще ничего не доказывает.
- Вот, давай... - фыркнул Славка. - -Ты что, кому-то из нас не веришь?
- Непотребство глаголишь, отрок, сущее непотребство, - самым искренним
тоном сказала Даша, слегка покривив душою. - Просто нет фактов, вот и все.
Француза прижать не на чем. Подумаешь, за писателя себя выдает... Пока что в
этом корыстного интереса не просматривается. А сдавать его в ГБ мне азарт не
позволяет. В общем, так. Против нас работает не трамвайный карманник.
Происходящее прекрасно характеризуется строками Высоцкого: "А вдруг это
очень приличные люди, а вдруг из-за них мне чего-нибудь будет..." Посему
соблюдайте максимальную осторожность, орлы, Я уже нарвалась, как видите...
Сделаем так...
Помолчала, глядя на них. В самое плохое верить не хотелось, но если среди
них есть крот, как распределить обязанности, чтобы противник не получил ни
капли информации? Вот задачка...
- Сделаем так, - повторила она. - Толик займется коварным французом,
Слава - Зыбиным. Поводите их немножечко. Сергеи - осторожно крутит Агеева...
- она прикинула все и решила рискнуть, запустить дезу. - Откровенно говоря,
есть у меня по этому Агееву кое-что любопытное, но я, уж простите, умолчу.
История столь невероятная, что вы решите, будто я шизанулась... Пусть уж
Сергеи сделает контрольную проверку, тогда и поговорим откровенно...Слава,
ты вдобавок прокачай - сам Зыбин с французом флиртует, в одиночку, или это
его контора делает маленький бизнес на обслуживании иностранцев...
...Зыбина обнаружили часа через три. И не они, а районная милиция. Дело в
том. что Славка мотался по городу, звонил, расспрашивал, выяснял, куда мог
поехать объект - а Зыбип уже никуда не спешил, и предстоявшие ему поездки
можно было теперь предсказать наперед с вероятностью в двести процентов...
- Машина чья? - спросила Даша, направляясь к белой "Королле" возраста
этак десятилетнего.
- По документам - принадлежит агентству, - сказал Протасов, розыскник из
местного РОВД. - У него была доверенность.
- Кто настучал?
- Пацаны лазили вокруг машины. Думали, пьяный. кто-то рассказал бабке -
мол, сидит такой, а бабка, когда пошла белье снимать - они тут по старинке
во дворе вешают, - присмотрелась и решила, что дело нечисто. Что помер
голубок с перепою. И начала колготиться. Бабки - наша опора... - он помолчал
и с надеждой спросил: - Даша, ты это дело от нас забирать будешь?
- Что, в мыле?
- Да как всегда...
- Скорее всего, заберем, - сказала Даша задумчиво. - Если ты мне
отслужишь. "Локус", вообще-то, не в твоем районе прописан, но пошли ты туда
кого-нибудь, привези ихнего шефа со всей решительностью. Только в темпе, под
вой охотничьих рогов.
- Я-то думал, ты чего неподъемного потребуешь... Сейчас озадачу ребят. -
Он развернулся и обрадовано припустил к своей машине.
Даша подошла, открыла правую дверку, присмотрелась. Живым она его никогда
не видела - но это и не имело значения, лицо было совершенно спокойным,
мертвец, склонив голову к левому плечу, смотрел широко раскрытыми глазами на
примостившегося рядом эксперта.
- Что там? - спросила Даша.
- Насколько можно судить - два удара ножом. Или заточкой. В общем, что-то
длинное и узкое. Оба раза - в область сердца. Тут все мгновенно...
- Левша?
- Не обязательно. Мог выхватить нож, держа лезвие остри„м к локтю. Если
есть навык, можно и из такой позиции. Я бы поостерегся судить по первым
впечатлениям, но, судя по безмятежному лицу жмурика, положили его весьма
грамотно, в секунду. Это тебе не ольховская пьянь...
- Киллер?
- Ох, полюбилось вам всем это словцо! Я уж предпочитаю по старинке -
убивец... Как свинью колол.
- Когда?
- На глаз - часа два назад. Но породы стоят холодные, тут нужно работать,
чтобы точно определить... Это что, твой парень?
- В смысле?
- Ну, твой кадр? Хотя ты равнодушна, я бы сказал...
- Почему это ты решил, что мой?
- Подойди к Протасову. У жмурика во внутреннем кармане был конвертик,
тебе адресованный. Они уже все из карманов вынули.
Даша, удивленно пожав плечами, направилась к защитного цвета "уазику",
чью принадлежность к милиции выдавала лишь мигалка. Залезла на заднее
сиденье.
- Сейчас привезут, - сказал Протасов. - Он там пробовал права качать, но
я настрого наказал...
- Конверт где? - спросила Даша. - Что ж ты сразу не сказал?
- Даш, я двое суток не спал, у меня какая-то сука малолеток трахает...
Весь отдел на ногах.
- Ладно, давай...
Самый обыкновенный конверт, незапечатанный. С четко, крупно выведенной
надписью: "Городской уголовный розыск, капитану Шевчук ДА.". Даша осторожно
вынула его пинцетом из пластикового мешочка:
- Так и был, незапечатанный?
- Ага. Клеевой слой не нарушен, сама посмотри. Внутрь мы еще не лазили,
тебя ждали - вдруг это какие-то твои дела... Потому и тебе сразу позвонили.
Даша тем же пинцетом вытащила сложенный вдвое листок, осторожно
развернула его, помогая пинцету авторучкой. Плотная белая бумага. Жирными
линиями, похоже, черным фломастером, довольно примитивно изображен
загадочный рисунок. Телевизор, каким его рисуют дети, - плоский "вид
спереди". Чтобы не было ошибки, снабжен рогулькой-антенной и буквами "ТУ".
Рядом - некая лента с рамочками, большими и маленькими... ну конечно,
кинопленка. И в каждом кадре необычайно старательно выписанные цифры: 25 25
25 25...
Она долго рассматривала таинственное рукоделие, непонятное, как
иероглифы. Поворачивала и так, и сяк.
- Понимаешь что-нибудь? - спросил Протасов.
- Ни черта, - сказала она сердито.
Кое-что она все же понимала. Зыбин играл крупно и опасно - и хотел
подстраховаться, чтобы его безвременная кончина не осталась неотмщенной.
Только так можно заготовленное впрок послание истолковать. Дальше пошли
варианты. Незаклеенный конверт можно толковать двояко: либо Зыбин
намеревался сюда положить что-то еще, либо колебался, не верил до конца, что
его могут замочить. Возможно, хотел продемонстрировать конверт собеседнику -
в лучших традициях жанра:
"Либо вы мне скажете, Мормарти, кто спер голубой карбункул, либо этот
конверт уйдет в Скотланд Ярд". Это, несомненно, был именно собеседник - рано
делать выводы, но стоит допустить, что какое-то время они сидели в машине и
беседовали.
Есть, конечно, и другая версия: конверт с загадочным посланием -
изощренная попытка сбить Дашу с толку. Деза. Но какой смысл в том, чтобы
подсовывать совершенно непонятную дезу?
- Что там еще? - спросила она, засунув конверт обратно в пакетик.
- Деньги, документы, всякие мелочи. "Макаров" с разрешением - разрешение
стандартное, аренда... На взгляд - не липа. В машине еще - японский
транзистор, был выключен. Хорошая штучка, всеволновая.
Она оглянулась на "Короллу":
- Зевак хватает, а вот не вижу я никого похожего на свидетеля... Нету?
- Ни намека на свидетеля. Мои носятся по дому, но что-то я на это надежд
не возлагаю. Похоже, все чисто сделано.
- Да, он вообще чистодел...
- Кто? - машинально спросил Протасов.
- Не знаю, - сердито сказала Даша. - Знаю, что он есть, а вот кто он...
Привезли, что ли?
Вылезла и подошла к остановившемуся неподалеку сиреневому БМВ,
сопровождаемому милицейским "Москвичом". Дверца германского красавца
распахнулась, выбрался рослый мужик с волевым лицом простецкого российского
супермена. Даша с ним прежде не сталкивалась, знакомство чисто заочное,
персона, в общем-то, стандартная: сначала - КГБ, потом - частник, не
зарывается и не наглеет, но, как уже было прежде подмечено, склонен к
прогулкам по скользковатым дорожкам.
Он огляделся, чутьем, должно быть, уловив, что на него, как медведь на
крестьянина в классической басне, должен насесть здешний главный, - и
пытаясь главного вычислить.
- Здравствуйте, - сказала Даша, взяла -его под руку и повела немного в
сторонку. - Это я тут банкую. Капитан Шевчук.
- Это вас кличут Рыжая?
- Ага, - сказала Даша. - Я самая. Вы как, Петр Георгиевич, протесты
будете заявлять?
- Следовало бы. Когда столь бесцеремонно врываются... Но я, вообще-то,
подожду. Смотря что преподнесете.
- Печальную весть я вам преподнесу, - сказала Даша. - Вы вон ту машину
знаете? Он присмотрелся.
- Даже не скажу...
- Не ваша?
- Я машинами не занимаюсь. На это есть один из замов. И все номера не
помню. Вы, наверное, тоже все ваши машины в "лицо" не знаете?
- Там Зыбин, - сказала Даша. - Мертвый. Тезка ваш, Петр...
Его лицо мгновенно стало еще более зажатым:
- Кто? И - как?
- Два раза - ножом в сердце, - сказала Даша. - Кто - простите, не
знаем... Может, у вас есть догадки и предположения?
- Никаких.
- Даже для приличия не станете в небо таращиться и губами шевелить?
- Я про вас слышал, - сказал он медленно. - И потому вашей манере
разговора не удивляюсь...
- Бог мой, а какие у меня манеры? Просто беседуем...
- Мне не нужно ничего изображать "для приличия". Совершенно не
представляю, чем он занимался.
- Он же у вас занимал довольно высокий пост...
- Видите ли, у нас, в отличие от вашего ведомства, несколько другие
порядки, - терпеливо объяснил он. - Шеф не обязан быть в курсе совершенно
всех операций. Особо доверенные люди, к числу которых принадлежал и Петр
Павлович, могли в особо оговоренных случаях принимать решения на собственный
страх и риск, самостоятельно разрабатывать что-то. При соблюдении некоторых
условий, понятно. Предельно упрощая, их можно определить так: не причинять
вреда конторе, ни во что ее не втянуть... Хотя, конечно, принято было о
любой такого рода работе на еженедельных совещаниях докладывать.
- А если он работал что-то абсолютно свое?
- Не думаю. Он был дисциплинированным человеком.
- Ну, а если ему предложили особенно вкусную сумму?
- Слушайте... Давайте откровенно. Почти на каждого можно найти
соответствующую сумму. Возможно, и на вас, простите... И в таких условиях
стопроцентную гарантию может дать лишь Господь бог. Я не считаю, что он ради
левого заработка мог пренебречь интересами конторы. Но предугадывать его
реакцию на искушающую сумму я бы не взялся. Может быть, да, может быть, нет.
- Иными словами, вы ничего не знаете?
- Ради этого не стоило меня сюда вытаскивать. Можно было приехать и
спросить. Я повторил бы то же самое. Или хотели поставить перед фактом, на
горячем - и полюбоваться реакцией? Я думал, вы работаете гораздо
изощреннее...
- Вы находитесь в конфронтации с каким-то другим агентством?
- - Ей-богу, не знаю... - усмехнулся он. - Если у вас что-то есть на мою
фирму, давайте играть в рамках закона, ладно?
- Значит, не скажете?
- Что-то не припомню ни о каких конфронтациях...
- А вам что-нибудь говорит число "25" в сочетании с кинопленкой или
телевизором?
На сей раз он задумался, без всякого притворства:
- Двадцать пять... Нет. Двадцать пятый канал? У нас в Шантарске такого
пока что нет...
- Вы можете перетрясти вашу контору и проверить, знал ли кто-то что-то о
зыбинских делах?
- Если все будет оформлено официально. У вас есть еще вопросы?
- Пока нет, - сказала Даша. - Ждите официального обращения. А на Зыбина
посмотреть не хотите?
- Мне это ровным счетом ничего не даст, - он поклонился и недвусмысленно
повернулся, чтобы уйти. - Надеюсь, меня не станут здесь задерживать?
- Конечно, нет, - сказала Даша. - Простите уж, что потревожила.
Он поджал губы и зашагал прочь. Даша смотрела ему вслед и гадала, не
сваляла ли дурака, устроив маленькую провокацию.
Его приезд мог выглядеть двояко - можно подумать, что его доставил и, а
можно и решить, что сам примчался. Не исключено, что его присутствие на
месте происшествия даст Иксу повод подумать, будто тут играл не один Зыбин,
а вся контора, то бишь "Локус". А потом можно посмотреть, не начнет ли кто
действовать против "Локуса". Примитивная игра, конечно, но на безрыбье...
Она могла и ошибаться, но порой откуда-то уплывала шальная версия: не
исключено, что порой убийца из удобного места наблюдает за суетой вокруг
жертвы. Бывали примеры. Упорно не проходит ощущение нацеленного в спину
взгляда - пристального, злобного. То ли бзик, то ли чутье...
Она подошла к "Королле" и поманила Славку:
- Подчисть тут все. Пусть конверт проверят как можно быстрее: отпечатки
пальцев и все такое... А я поехала.
- Куда?
- В "Локус". Потрясу их по горячим следам, хоть и не жду сенсаций...
- Думаешь, наш?
- А ты в этом сомневаешься? - хмыкнула Даша. - Наш, некому больше. Я тебе
скажу по секрету, начинаю его бояться. Ну, са-амую чуточку. Потому что не
делает ошибок, сволочь. Зыбин к нему близенько подобрался... И еще не факт,
что это Агеев, далеко не факт... Главное, Зыбин подобрался близко, а этого в
нашей игре делать не полагается. Ладно, побежала...
Федя всю дорогу косился на нее с вопрошающим видом, но рта
дисциплинированно не открывал. До управления оставалась пара минут езды,
когда Даша сжалилась:
- Один вопрос, и не более того. Заслужил хорошим поведением.
- А француз и правда - шпион?
- А с чего это ты, юноша, начал его подозревать?
- А зачем вы меня заставляли шапку и бушлат осматривать чуть ли не под
лупой? Больше к нам в кабинет из посторонних никто и не ходит в гости, один
француз...
- Логично, - сказала Даша. - Но если ты, сокол, хоть словечко на стороне
пискнешь... Со свету сживу.
- Обижаете, - он помолчал и вдруг поведал. - А я каждое утро "москвичек"
осматриваю, весь салон...
- Микрофоны ищешь?
- Нет, - чуть смущенно сознался Федя. - Смотрел я тут один фильм, так там
мужику под сиденье подсунули ампулу с радиоактивным кобальтом. Он ездит,
ничего не подозревая, и потихонечку концы отдает...
- Ну, это уж ты перебрал, - поразмыслив, сказала Даша. - Хотя черт его
знает. Я временами начинаю думать...
Федя с исказившимся лицом рванул машину влево, отчаянно завизжали
тормоза, и Дашу бросило к дверце. Тут же ее начало швырять вверх-вниз, она
всем телом ощутила, как "Москвич" несется дальше, култыхая на спущенных
колесах, стуча ободами по асфальту, и лишь мигом позже в сознание ворвалась
гулкая, близкая автоматная очередь. Широкая темная машина обошла их
впритирку на бешеной скорости, рванула на красный свет у памятника Ленину и
исчезла впереди.
- Тормози! - отчаянно крикнула Даша.
Он и так уже тормозил, вцепившись в руль, скалясь от напряжения. Справа
надвинулась ревущая тень, зазвенели стекла, вылетая, в салон ворвалась струя
холодного воздуха. Даша, немыслимо изогнувшись, рвала из кобуры пистолет,
"москвичек" заносило, несло влево, разворачивало поперек движения. Мотоцикл,
взвыв, выплюнув струю дыма, пронесся у них перед капотом - яркий,
лаково-никелированный, импортный, двое седоков в глухих марсианских шлемах,
- отчаянно кренясь, завалился влево, мелькнул меж машинами на стоянке у
массивного сталинского здания Шантарской железной дороги - и исчез.
"Москвич" наконец остановился. Даша сгоряча выпрыгнула, целя по сторонам
- но не в кого было стрелять. Обтекая с двух сторон, мимо проносился поток
машин, хлынувших с Энгельса на зеленый свет, они неслись, как ни в чем не
бывало, ближайшие, конечно, отворачивали, старательно объезжая косо
застрявшую в десяти метрах от светофора машину и двух непонятных штатских,
торчавших возле нее с пистолетами наизготовку, - но многие так и не успевали
ничего заметить. Впереди, метрах буквально в трехстах, виднелся серый угол
здания городского УВД, а если глянуть влево, отлично видно здание областной
администрации с двумя флагами - российским триколором и сине-красным
штандартом Шантарска. Центр города, средь бела дня...
Даша опустила пистолет, не сразу попав им в кобуру, - руки немного
тряслись. "Москвич" уныло стоял на простреленных шинах, в обеих задних
дверцах стекла прямо-таки выхлестнуты, заднее - тоже, все вокруг усыпано
осколками, по асфальту тянется зигзагообразный след, черная полоса горелой
резины.
Федя, держа пистолет в опущенной руке, глядя шалыми глазами, оторопело
коснулся указательным пальцем строго осколка стекла, торчавшего над пулевой
пробочной в дверце, поежился и изрыгнул семиэтажное.
- Аналогично, - пробормотала Даша, борясь со слабостью в ногах.
Поблизости уже вопила сирена.
...Примерно через полчаса на всех милицейских спецволнах рявкнуло:
"НАБАТ!"
Методика действий по этому коду была давно отработана - хотя в жизнь и
претворялась крайне редко, в особых случаях вроде нынешнего. Дашина личность
в данный момент не имела никакого значения - нужно было показать кое-кому,
кто хозяин в городе и наглядно доказать, что стрелять средь бела дня в
милицейских офицеров, особенно в центре города - занятие крайне
предосудительное и немедленно влекущее самый жесткий ответ...
Подняли все специальные подразделения, заодно и "белых медведей" - -
дислоцировавшуюся в Шантарске часть внутренних войск. И началось.
"Набат", собственно, был комбинацией из нескольких планов типа "Трала",
"Невода" и "Шины" - вернее, всеми ими, введенными в действие одновременно. С
кое-какими дополнениями.
На центральном рынке и прилегающих криминальных околотках вроде
Вознесенки окаянствовал полковник Бортко, обожавший подобные вернисажи и по
возможности командовавший лично. В глазах рябило от комбинезонов,
схваченными мостили обширную асфальтированную стоянку, укладывая тесно, как
селедок в банке, поддавая высокими ботинками при малейшем сопротивлении.
Наспех постеленный брезент был завален стволами, ножиками, грудами
разноцветных купюр, целлофановыми пакетиками с "дурью" и прочим
противозаконным барахлом. Из наплечных раций ребят с рысью на рукаве несся
жизнерадостный призыв Ведмедя:
- Хлопцы, делай Освенцим!
В Ольховке стоял вой и скрежет зубовный - ее заблокировали со всех сторон
автозаками и шли по дворам с экстренным построением, вкладывая в этот термин
несколько иной смысл, нежели богомоловские герои. Кое-где прямо на улице
валялись вышеупомянутые криминальные вещички, торопливо вышвырнутые
хозяевами через забор, так что оставалось только идти и подбирать. Под
горячую руку в автозак угодил и цыганский барон Басалай - просто так, за то,
что он и есть Басалай, известный милиции как облупленный.
Попутно трясли все вычисленные "малины", пользовавшиеся дурной славой
рестораны, все известные в городе "плешки", где торговали наркотой,
подозрительные автостоянки и автомастерские. Одним словом, устроили
вселенский шмон, вплоть до мелочевки - районов педерастических сходок и
почти вымерших в последнее время приютов "наперсточников". Все, что в другое
время сходило с рук, сегодня служило поводом для препровождения за шиворот в
машину с зарешеченными окошками. Разумеется, подавляющее большинство
задержанных вскоре будут разгуливать на свободе, но тут уж вины милиции нет
- они только ловят, а выпускают всегда другие...
Сегодня прежние критерии и негласно соблюдавшиеся правила игры не
действовали - а потому ребята в камуфляже и черных капюшонах врывались в
иные загородные ресторанчики, сауны и дома отдыха, где не бывали по году, а
то и более. И к машинам тащили в наручниках людей, полагавших себя давно и
прочно застрахованными от любых житейских невзгод. Не далее чем завтра за
каждым из них должна была явиться рота адвокатов и увезти с почетом - но
нынешнюю ночку им предстояло провести, созерцая небо в клеточку. Сегодня был
День Мента, не значившийся ни в каких календарях...
Параллельно кипела работа моментально созданной сводной группы,
занимавшейся исключительно покушением. Группа трудилась по-стахановски - но
результаты, как частенько в таких случаях и бывает, оказались мизерными.
Темного цвета иномарку, оказавшуюся довольно новой "Вольво-740", отыскали
быстро - как и следовало ожидать, брошенной в тихом уголке. И автомат
валялся на сиденье. Почти в то же время в другом конце города нашли
брошенный мотоцикл, а под ним - "Зауэр ТР-6". Все патроны в барабане были
стреляными.
Дальше начиналась "черная дыра". Автомат и пистолет, насколько удалось
установить по горячим следам, работая в сердечном согласии с ФСБ, прежде в
деле не были, и происхождение их выяснить не смогли. "Вольво", привезенная в
Шантарск одной из торговых фирм и еще не растаможенная, исчезла со стоянки
за три часа до происшествия. Фирму, конечно, взяли в оборот, но надежд на
успехи в этом направлении никто не питал. Мотоцикл вообще оказался
новехоньким, нигде не зарегистрированным и оттого словно бы не
существовавшим в природе. Свидетелей по "Вольво" не нашлось - видимо,
сидевшие в ней, отъехав подальше, сбавили скорость до нормальной, а потом
остановились и чинно покинули тачку. Что до мотоцикла, отыскался дедок,
видевший, как его седоков подхватила и увезла машина - но в иностранных
марках он совершенно не разбирался, помнил лишь, что она была "нерусская" и
"белая". Поскольку он к тому же страдал близорукостью, провалились все
попытки составить фоторобот.
Получился классический тупик. Общественное мнение пришло к выводу, что
Даша с Федей родились в рубашке. С чем сами виновники торжества соглашались
целиком и полностью - особенно когда подоспели результаты экспертизы и было
совершенно точно установлено, что по "Москвичу" выпустили двадцать две
автоматных и шесть револьверных пуль. При том, что оба героя дня не получили
ни царапины - от осколков стекла спасли зимние шапки и толстые куртки.
До вечера оба сидели в УВД, отвечая на вопросы и сами составляя рапорты.
И мимоходом получая поздравления - как чудесно спасшиеся. Впрочем, особого
паломничества к ним не наблюдалось: как из-за суровости жизни, где
автоматная пальба, увы, стала повседневностью, так и из-за того, что все,
кто оказался под рукой у начальства, были брошены на "Набат". А улов был
грандиозный, мест на нарах заведомо не хватало, и потому прямо на огромном
внутреннем дворе областного управления под прицелом автоматов откровенно
печалились человек шестьдесят, тщательно выстроенных в шеренги с руками за
головой. К ним то и дело добавлялись новые. Тем более что занимавшиеся
организованной преступностью фээсбэшники не захотели оставаться в стороне от
столь увлекательной забавы, выпадающей раз в год, и тоже палачествовали с
соблюдением всех норм законности, приволакивая все новых клиентов. Как
водится, в этой куче были и задержанные по ошибке, но глянец должны были
навести лишь завтра утром - операции типа "Набата" гуманизмом не страдают...
Дашу с Федей оставили в покое лишь часов в шесть вечера. Но Славку за
миндальной настойкой она погнала не сразу, а лишь через полчаса, когда
подоспели кое-какие новости с Черского и выяснилось, что сам Трофимов
высочайше одобрил действия Дрына и Воловикова. повелев Дашину группу ничем
более не загружать, а ей самой - лезть вон из кожи, но двигаться в прежнем
направлении...
Глава двадцать восьмая. Черный губернатор и рыжий капитан.
Во всем случившемся была одна неприглядная сторона - сыщика, угодившего в
эпицентр столь шумных событий, начинают весьма тщательно охранять. И потому
Дашу увезли ночевать в гостиницу УВД, довольно-таки засекреченную, назавтра
заставили напялить бронежилет скрытого ношения (который какой-то
идиот-конструктор официально окрестил "Прохором"), да вдобавок приставили
двух неразговорчивых ребят, каких она никогда прежде не видела. И эта
парочка старательно таскалась за ней вот уже три дня, то пешком, то на
колесах.
Федя, правда, радовался - ему сгоряча выделили новенький "2141" из
пришедшего на Черского "конского пополнения". Как он сообщил Даше,
бюрократия - великая вещь, а потому отобрать однажды выданное уже вряд ли
получится, если машина прошла по бумагам как собственность "городских" (он,
правда, выражался гораздо более многословно, без пышных терминов, но смысл
был именно такой).
Даша никогда не завидовала президентам и королям, вокруг которых теснятся
во множестве мальчики с цепкими взглядами - и оттого охрана ее лишь
тяготила. Шикарная гостиница УВД - тоже. Правда, через двое суток, когда
выяснилось, что возле ее квартиры ни разу не появлялись мало-мальски
подозрительные личности, разрешили вернуться домой - но молчаливая парочка
по-прежнему топотала-ехала следом.
Даша в глубине души стала сомневаться, нужны ли они вообще. Вновь и вновь
прокручивая в памяти все случившееся - равно как и результаты последовавшего
блиц-следствия, - понемногу укреплялась в еретической мысли, что ее хотели
лишь пугнуть. Пусть и крепко. Хваленое "последнее предупреждение". Расчет
очень простой: в действиях нападавших странным образом соседствовали
ювелирнейший расчет и грубейший ляп, заключавшийся в том, что ее не убили,
Налицо два взаимоисключающих положения. Люди, способные без сучка без
задоринки осуществить такое покушение и обеспечить последующее растворение
киллеров в воздухе, всегда (ну, почти всегда) добиваются своей цели, то есть
трупов. А киллеры высокого класса, работающие по таким делам, никогда (ну,
почти никогда) не промахиваются. Однако двадцать две автоматных пули и шесть
револьверных, выпущенные практически в упор, никого не только не задели, но
даже и не царапнули. Тут уже попахивало нешуточным умением, но обращенным на
прямо противоположную цель - ни за что не задеть... Именно так все
выглядело, если подойти с холодной логикой.
Даша не стала разочаровывать Федю - пусть пацан походит в героях, сколько
удастся, но с Воловиковым догадками тут же поделилась. Шеф ничего
определенного не сказал, своего отношения к ее версии не высказал - но
задумался...
По большому счету, это была лирика. Самое печальное - прошло трое суток,
пошел четвертый день, а результатов не было никаких. Похоронили Зыбина.
Агеев вел себя безупречно, в поте лица трудясь на благо своей фирмы. Столь
же безукоризненно держался француз, каждый день забредавший на огонек и
старательно коверкавший язык, - правда, он особо не докучал, выпивал чашечку
кофе, которым его каждый раз угощали с гостеприимнейшими улыбками, и
исчезал. Одежду, правда, держали в надежно закрытом шкафу, француза не
оставляли в кабинете одного, а после его ухода приходил спец от Граника и
колдовал с приборчиками.
Совсем примерно вел себя пропадавший в библиотеке фон Бреве. Даже телег
на Дашу больше не поступало. По всем законам - не жанра, а жизни - это было
затишье перед бурей.
И Даше показалось сначала, что буря грянула, - когда часов в пять вечера
к ней у крыльца УВД подошел верзила в распахнутом пальто, с непокрытой
головой и вежливо сказал:
- Дарья Андреевна, можно вас на минутку?
Дурацкий "Прохор" чуточку резал подмышками. Даша пытливо уставилась на
непрошеного собеседника. Страха де было ни малейшего - в двух метрах у
распахнутой дверцы новенького "Москвича" стоял Федя, а еще ближе
настороженно изготовились к броску молчаливые ангелы-хранители. Да и не будь
их, не испугалась бы. Пожалуй, сказать следовало по-другому: тревоги не
было.
Под распахнутым кашемировым пальто виден хороший клетчатый костюм -
белоснежная сорочка, темно-красный галстук. Левый лацкан пиджака слегка
отвисает - подмышечная кобура, конечно. Но физиономия ничуть не напоминает
ольховские "будки" - а это означает, что полет высок...
- Слушаю, - спокойно сказала Даша.
- С вами хотят поговорить. Совершенно мирная беседа без всяких причин для
беспокойства.
- Где? - спросила она.
- Если вас не затруднит, пройдемте к нашей машине, - он показал в
сторону. - Мы не хотели подъезжать ближе, потому что это не вполне удобно в
первую очередь для вас. Всегда может найтись недоброжелатель, способный
истолковать эту беседу совершенно привратно...
Даша всмотрелась. Машины были прекрасно видны - они стояли метрах в
двадцати, прямо под фонарем. Длинная бежевая "Вольво-940" и массивный темный
БМВ. Задняя дверца "Вольво" распахнута, возле нее стоит человек без шапки -
в окружении полудюжины таких же высоких, респектабельно одетых, вставших
так, чтобы просечь все возможные направления обстрела.
- Шеф сказал, что уверен в вашем профессионализме, и потому не стал
передавать со мной свою визитную карточку... - сказал красногалстучный.
Да уж, ни к чему. Человека с выпуклым лбом, большой лысой головой,
обрамленной венчиком редких светлых волос, Даша прекрасно знала по снимкам и
пару раз видела по телевизору. Господин Гордеев, крупный бизнесмен, владелец
заводов, газет, пароходов. По кличке Фрол известен многим, в жизни его не
видевшим. "Черный губернатор" Шантарска, извольте любить и жаловать.
- Ваши машины могут двигаться в отдалении, - сказал молодой человек.
- Пойдемте, - кивнула Даша. И первой направилась к сверкающему "Вольво".
Снова никаких тревог: она смотрела на жизнь реалистично и могла сказать со
всей уверенностью - если бы хозяину "Вольво" понадобилось ее убить, давно бы
убили. Бывают "авторитеты" такого ранга, что с ними нужно не просто
считаться - воспринимать как неисключимый элемент жизни, вот и все.
Разумеется, она могла отказаться от беседы - но потом, если честно, умерла
бы от любопытства, как женского, так и сыскарского... Бывают такие ситуации.
Фрол придержал перед ней дверцу, пропустил вперед. Один "мальчик" вскочил
на переднее сиденье, остальные кинулись к БМВ, и шведский дорожный крейсер
тронулся - бесшумно, плавно.
- Вам предложить сигарету, или будете свои? - спросил хозяин машины,
разглядывая ее с откровенным любопытством.
- Свои, - сказала Даша, глядя примерно так же. Он нажал кнопку, и снизу
плавно поднялось темное стекло, отгораживая шофера и охранника.
- Нет, пепельница - вон там... Я вам не предлагаю выпить - ничего не знаю
о ваших моральных принципах...
- Принимаю жизнь такой, какая она есть, - осторожно ответила Даша.
- Значит - да?
- Наверное, нет.
- Не буду настаивать... - Он какое-то время молчал, задумчиво глядя на
стеклянную перегородку. - У вас есть догадки насчет предмета нашей
сегодняшней встречи?
- И пугать меня, и покупать пришли бы люди рангом гораздо пониже, -
сказала Даша. - А договариваться со мной - я для вас, реалистично глядя, не
фигура. Просить меня о помощи вы не станете - по тем же причинам. Разве что
хотите использовать меня как канал?
- Полагаете, у меня нет подобного рода каналов?
- Полагаю, хватает. И потому решительно теряюсь. Серьезно. Не вижу
версий.
- У вас в последнее время нет неприятностей по службе?
- Вроде нет. Это намек?
- Нет. Я вам не планировал никаких неприятностей... равно как и не
препятствовал таковым. Просто хотел убедиться, что вас вот уже несколько
дней, как выпустили из-под прицела. У вас не появлялось такое чувство?
- Мелькало иногда, - сказала Даша.
- Объяснений здесь два: либо вы ушли в сторону, либо против вас готовят
очередной удар. Логично?
- Логично, - кратко сказала Даша.
- Кстати, о последнем... ударе. Он у вас не вызывает никаких сомнений?
- Что вы имеете в виду?
- Эффектно, зрелищно, прямо-таки кинематографично... и завершилось
совершенно безопасно для вас. Для счастливой случайности чересчур
неправдоподобно.
Даша молчала.
- Вот об этом я и хотел поговорить в первую очередь, - сказал Фрол, так и
не дождавшись ее реплики. - Этот последний "Набат", откровенно говоря, вещь
малоприятная. Даже при том, что он случается крайне редко. Еще недели две
волна будет держаться... Хочу вас заверить: ни одна организованная
структура, входящая в систему, к происходящему не имела никакого отношения.
Это тщательнейшим образом проверено. Если бы кто-то проявил подобную
самостоятельность, я бы об этом знал. Был приведен в действие грандиозный
механизм... Я бы непременно знал.
- Случается, время от времени кто-то начинает играть в независимость... -
сказала Даша.
- Все равно. Я бы знал. Он выжидательно замолчал.
- И я, как понимаю, то, что вы сейчас сказали, не обязана хранить в
тайне? Он кивнул:
- Совершенно не обязаны... А вот насчет дальнейшего... Тут я бы вас
очень-очень попросил держать все в секрете. В ваших же интересах.
- Я поняла, - сказала Даша.
- Чтобы уверить вас в полной непричастности системы к тому, что с вами
произошло, не было нужды нам с вами встречаться. Вы прекрасно понимаете -
каналы есть... Так вот, вы упустили из виду еще один повод для нашей беседы.
Что, если я хочу с вами посоветоваться? Чего на свете не бывает... Считайте,
у нас с вами небольшой военный совет. Этот разговор, кроме настоятельной
необходимости хранить его в тайне, ни к чему вас более не обязывает. Я не
собираюсь просить вас сделать что-то за плату, вообще вас покупать. Быть
может, не время, - он вскользь глянул на Дашу и усмехнулся. - Мне ваши
принципы на сей счет известны. Точно знаю, что в прошлом году вас пытались
купить. Басалаевские. Но не знаю деталей. Не расскажете?
- На трость покупали, вот и все детали, - сказала Даша.
- Как это?
- Ну, этот организм, что ко мне явился, сказал, что будет укладывать
пачки денег на высоту своей трости.
- Трость хоть была длинная?
- Пожалуй.
- А купюры в пачках?
- Крупные.
- А вы не взяли... А на оглоблю бы купились?
- Нет.
- Ох уж мне эти цыгане... - сказал Фрол. - Никакой психологии, тактика та
же, что и в древнем Шумере... Смешной народ. То ли не понимают, что все,
купленные за деньги, - мразь, то ли их такая ситуация устраивает...
Простите, Дарья Андреевна, вас еще ни разу по-настоящему не покупали. Не за
деньги. И не за звездочки на погоны. За деньги, повторяю, покупают мразь. А
верных сотрудников покупают не деньгами, а тем, что человека ставят на
изначально предназначавшееся ему в жизни место, которого он иными путями
достигнуть ни за что не смог бы. Конечно, к этому и деньги прилагаются, но в
данном случае, они - вторичное... Взять, например, вас. Вы великолепная
охотничья собака, это вовсе не оскорбление, это комплимент. Но вас держат
впроголодь, так что ребра торчат, походя пинают под худые бока, заставляют
жить в сырой конуре, а охотиться позволяют разве что на мышей - но упорно
требуют проявить при этом невероятную резвость, изобретательность и
неутомимость. Это абсурд: породистая легавая не должна размениваться на
мышей. Подумайте, на что она способна, если кормить ее досыта, лелеять и
холить, а на охоту выводить, подставляя достойную дичь, - благородного
оленя, волка, медведя...
- С гончими на медведей не ходят.
- Ну, я же иносказательно... Одним словом, Дарья Андреевна, по-настоящему
вас еще и не покупали. А потому не зарекайтесь. Хорошо, это лирическое
отступление. Поговорим о делах. Я и в самом деле хочу с вами посоветоваться.
Мне почему-то кажется, что мы идем в одном и том же направлении. Давайте я
расскажу вам притчу. Представим, что существует... Компания. С большой
буквы. Удобный термин, потому что несет двойной смысл. Компания в данном
случае - это и группа близких людей, и деловое предприятие. Текут обычные
будни, о которых скучно, да и не нужно рассказывать. Все знают свои
обязанности, давно отлажены механизмы и для поощрения за хорошую работу и
верность, и для наказания за предательство и обман своих. Проведены границы,
выработаны законы. Конечно, не идиллия, но - налаженная жизнь. И внезапно
некий человек, занимающий один из крупных постов, совершает сделку, которую
просто-таки не имел права совершать, самовольно распоряжаясь тем, чем имели
право распоряжаться все сообща. Это сделано так примитивно и открыто, что
искать виновного нет смысла, он на ладони, даже не скрывается. Как вы
понимаете, Компания немедленно призывает его к ответу. И тут начинаются
странности. Человек этот отличался недюжинным умом и ловкостью, без которых,
как легко догадаться, никогда не достиг бы такого положения. Логично
предположить, что он, решив вдруг все-таки промотать доверенные ему ценности
Компании, позаботился заранее об убедительных, хотя бы внешне, оправданиях.
Но ничего подобного не происходит. Виновник ведет себя, как глупый
мальчишка, стоит с опущенной головой и уныло повторяет: "Да, я съел варенье.
Я знал, что нельзя есть варенья, но я его съел...". - Фрол помолчал. - К
сожалению, в тот момент заинтересованные лица совершили промах. Чересчур
быстро кинулись по накатанной дорожке...
- Иными словами, поторопились зарезать?
- Вульгарно чуточку, но истине соответствует... - медленно сказал Фрол. -
Поторопились. Все казалось столь простым и ясным... Такое время от времени
случается. Исправить ошибку уже не представлялось возможным - проданные
ценности, молниеносно промчавшись по цепочке посредников, исчезли из виду.
Ушли из-под контроля. Страсти еще не успели отшуметь, как другой человек, не
менее доверенный, проверенный и надежный, вдруг совершил аналогичную сделку.
И, прежде чем ему успели хотя бы задать вопросы, выстрелил себе в висок.
Самые тщательные поиски не обнаружили никаких следов его выгоды. Ни он, ни
первый не получили от сделок никакой личной выгоды. Такие совпадения
нагораживают. Возникли подозрения, что Компания столкнулась с весьма
нестандартной ситуацией. Естественно, были подняты на ноги специалисты
разного профиля.
Кому-то пришло в голову заглянуть в прошлое. Проверить аналогичные сделки
последнего года, совершенные не самовольно, а с общего одобрения. Результат
получился страшненький. Открылось, что в совершенно неизвестные руки
потихоньку перешла кое-какая весьма перспективная собственность. Контроль
над ней потерян полностью. Не все проданные акции принадлежали Компании - но
и ее собственность, и собственность других людей, вместо того чтобы
оставаться в кругу сложившихся связей и отношений, как бы провалилась в иное
пространство.
- Акции?
- Речь у нас все время будет идти об акциях, - неохотно сказал Фрол. -
Других деталей не требуйте, домысливайте сами... Одним словом, обнаружилась
та же закономерность: серьезные люди вдруг продают акции с минимальнейшей
для себя выгодой, и ни один из них не может внятно объяснить причины,
толкнувшие на такой шаг. Следов обычного, стандартного давления не
обнаружено. Чертовщина. Словно некий Кашпировский дал установку. Специалисты
прошли обычными путями, но так и не обнаружили никаких следов. И вот тут уже
начинается полная дьявольщина: еще один надежный и верный человек вдруг
впадает в состояние, близкое к истерике, заявляет, что чувствует
непреодолимое желание совершить аналогичную сделку, просит его спасти. Его
срочно изолируют в довольно комфортном уголке - к этому времени за столь
необъяснимыми событиями уже начинают видеть нестандарт, требующий отхода от
привычных штампов. Но состояние у него ухудшается, пришлось вызвать врачей и
подвергнуть обычному психиатрическому лечению. Расследование утыкается в
тупик. К этому времени один из специалистов выдвигает версию, что мы имеем
дело с неизвестного рода воздействием на психику. Версию принимают, пусть
даже исключительно из-за того, что нет другой... Она тоже заводит в тупик.
Приглашенные консультанты - сплошь и рядом ничего не знающие о сути дела и
личности нанимателей - единогласно заверяют, что в настоящее время не
существует какого-либо оружия или устройства, способного оказывать столь
конкретное воздействие. Подавать столь конкретные команды. как "Продать
акции" или "Прекратить расследование". Да, вот именно, прекратить
расследование. Мы столкнулись с очередной чертовней - трое, если можно так
выразиться, штабистов, вдруг начинают совершать массу ошибок и вести
расследование в заведомо проигрышном направлении. Они понимают, что
совершают ошибки, но нормального расследования вести уже не в силах. И
упускают кое-какие наметившиеся ниточки, не успев их даже разработать.
Консультанты продолжают настойчиво твердить о несомненном постороннем
воздействии на психику - но одновременно повторяют, что никакого
психотронного оружия не существует. Люди из правления Компании доходят до
того, что начинают искать в своем окружении гипнотизеров и с помощью самой
современной техники пытаются отыскать следы воздействия каких бы то ни было
электромагнитных полей, радиоволн, других излучений... Бесполезно. Нет
никакого психотронного оружия. А дьявол, как мне объяснил один священник,
замечен во множестве предосудительных поступков, но вот в скупке акций ни
разу не был уличен... - Фрол грустно улыбнулся. - Один мой знакомый,
преклонных лет человек, недавно освятил свою контору и просил два дня читать
молитвы против нечистой силы. Это от безнадежности. Но я не могу его
упрекать...
- Может быть, какая-нибудь химия? - спросила Даша.
- Исключено. Есть наркотики, в определенных дозах ведущие к заранее
запрограммированным действиям, но опять-таки примитивным, - вроде
самоубийства. Нет наркотика, способного заставить человека купить или
продать конкретную вещь - акции, старые шлепанцы, помидоры... А если бы в
городе и резвилась группа сильных гипнотизеров и прочих экстрасенсов, они
непременно должны были бы располагать целой ротой подсобников, выполняющих
чисто технические функции, - и эта толпа была бы быстро выявлена. Но ничего
подобного не произошло. Нервозность растет - поскольку в такой ситуации уже
невозможно отличить воздействие от собственных идей, люди начинают бояться
любых сделок. Как отличить, сам ты решил что-то продать или выполняешь волю
неизвестного проныры? Приходится многократно проверять и перепроверять все
детали и последствия текущих сделок, и это неимоверно замедляет работу...
Даша посмотрела на него и тихо спросила:
- А вы... тоже ощущаете воздействие? Фрол сверкнул было на нее глазами,
но тут же справился с собой. Сухо признался:
- Мне так кажется.
- И как это выглядит?
- Как шизофрения, - он скупо улыбнулся уголком рта. - У меня возникает
неодолимое побуждение бросить все. Забыть. Ничего не предпринимать. Пустить
все на волю событий. Но подобные идеи, особенно в подобной ситуации, никогда
не могли бы прийти в голову мне самому. Потому я их расцениваю как
навязанные. И я далеко не единственный. Именно массовость этого явления
позволяет считать его посторонним влиянием. Возникают вовсе уж не приятные
вопросы: а что, если завтра кому-то взбредет в голову заставить меня
застрелиться? Наши психологи уверяют, что это почти невозможно, - труднее
всего, как бы силен ни был гипнотизер, поломать в человеке инстинкт
самосохранения - но кто может говорить уверенно?
- А какие у вас соображения?
- Конечно, это люди. Преследующие вполне земные цели - перехватить
контроль над некоторыми предприятиями. Безусловно, есть группа - но она либо
крайне малочисленна, либо "вмонтирована" в уже существующие структуры столь
надежно, что ее не замечают, как не замечают троллейбусные провода или
деревья. Я не верю в гениальных изобретателей, выдумавших нечто такое, что
не регистрируется современной аппаратурой. Применяется нечто известное,
против которого никому и в голову не приходит поставить защиту. Вполне
возможно, с нами играют посторонние. Непрофессионалы. Не участвовавшие
прежде в игре. Именно потому мы их и не можем вычислить. Вы же следователь,
прекрасно знаете, что почти невозможно найти человека, совершившего хорошо
продуманное преступление впервые, в одиночку. Его отпечатки пальцев не с чем
сравнивать, любые осведомители бесполезны, почерк неизвестен... Понимаете?
- Понимаю, - сказала Даша. - А какое я, простите, имею отношение к вашей
чертовщине?
- Кое-кому - не исключаю, что попросту от отчаяния - пришло в голову, что
следует обратить внимание на все и всяческие странности, какие только
произойдут в городе. Ваше следствие - несомненная странность. Ряд внешне не
связанных, необъяснимых событий, несомненно, скрывающих "второй план". Кроме
того, есть некоторые пересечения. Кое-кто из людей, замешанных в вашем
расследовании, фигурируют и в нашем.
- А конкретно?
- Все, что вам следует знать, я уже сказал. Не будет деталей. Я хочу,
чтобы вы двигались своим путем. Параллельно и независимо от нас. Потому и
предупредил сразу, что решил посоветоваться... Почти все, чего вы достигли,
мне уже известно. А вам теперь известно кое-что из наших хлопот. Вполне
возможно, моя информация вам не поможет - а вы, в свою очередь, окажетесь
бесполезны для нас. Ничего страшного. Все равно никто ничего не теряет, вы
не станете рассказывать об этом разговоре... Короче, я подстраховался. Но
рассуждал, как мне представляется, вполне логично. И у вас, и у нас творятся
весьма загадочные странности, не похожие на одну из прежних проблем,
смахивающие на чертовщину, но, если присмотреться, не паникуя, лишенные
всякой мистики... По-моему, даже для миллионного Шантарска два источника
таких странностей - чересчур много...
- Только акции?
- Зато какие...
- А места скупки?
- Те, что нам известны, мгновенно лопались, стоило неосторожно протянуть
руку. Мыльные пузыри, однодневки. Их почти невозможно проследить, даже с
нашими возможностями, вы сами понимаете... Если они не соблюдают
определенных правил. Вы фильмы о Джеймсе Бонде смотрите?
- Иногда.
- Бонд натаскан для строго определенного окружения. Он легко будет
ориентироваться в мире тайных суперагентов, грудастых красоток, бесшумных
пулеметов, международных террористов и могучих спецслужб. Но если вы ему
поручите выяснить политические взгляды уборщицы с телефонной станции и
расследовать, кто из завсегдатаев ближайшего кабачка для простонародья украл
у нее метлу, наш хваленый Бонд обязательно угодит в тупик - это другая
среда, другие люди, быт, Жизнь, мышление, среди таких он действовать
просто-напросто не умеет. Примерно такие трудности возникли перед нашими
службами. Искать надо на каком-то другом уровне, другими методами. Искать, я
уверен, Дилетанта. Стороннего... Я вам окажу любую потребную помощь - как
только вы сможете сформулировать, в чем она должна будет заключаться.
Допускаю, по вашей линии вы их не сможете вытащить за ушко на солнышко и
привлечь. Тогда обращайтесь к нам. Мне не нужны улики и протоколы.
Достаточно будет, если убедительно объясните, почему считаете виновными
именно этих людей, и дадите честное слово, что не ошибаетесь. Об остальном
уже можете не беспокоиться... Потому я и не предлагаю вам вульгарных денег.
Если это и в самом деле ваши клиенты, за ними тянется столько трупов, что
ваша милицейская душа ни за что не смирится с тем, что они будут разгуливать
на воле. Какое бы неприятие я у вас ни вызывал...
- Заманчиво... - сказала Даша. - Ну что ж... А в этом что-то есть - я о
мысли, будто два источника странностей для Шантарска были бы чрезмерной
роскошью... Знаете, мне в ближайшее же время понадобится кое-какая
информация.
- Говорите.
- Вы про самоубийство говорили... Это не Приставко ли из "Долекс ЛТД"?
- Хорошо, это будет единственная фамилия, которую вы от меня услышали...
Поймите меня правильно, Дарья Андреевна. Помимо всего прочего, я не хочу,
чтобы наши враги стали и вашими врагами. Мы-то отобьемся, а вот вам придется
гораздо труднее. Лучше вам кое-чего не знать...
- Когда начнут гладить паяльничком?
- Хотя бы. Я постараюсь вас обезопасить, но не могу ничего гарантировать.
Если вам доставляют беспокойство те же самые лица, мы все равно не сможем
вас от них защитить... - он помолчал, но все же закончил: - Потому что и
себя не смогли защитить. И не считайте, будто я вас "втравил". Повторяю,
если это те же самые, они все равно будут против нас работать, встречались
мы, или нет...
- Ладно, я пока что не собираюсь умирать, - сказала Даша. - Но у меня
есть парочка позиций, по которым нужна информация.
- Что именно?
- Скажем... - она задумалась. - Позиций будет четыре. Первая - мне нужно
знать хотя бы приблизительно о международных связях "Шартекс-банка", если
таковые имеются.
- Будет.
- Далее. Нужно со всей определенностью знать, не имеют ли... ну, назовем
это подконтрольными вам структурами... Словом, не имеют ли они источник в
моем окружении. Самом ближайшем. В моей группе, скажу откровенно. Только это
должна быть правда.
- От вас идет утечка?
- Подозреваю.
- Хорошо, - жестко усмехнулся он. - Устрою, как в старину говаривали,
такой спрос, что уклончивых ответов просто не будет. Дайте сутки. И получите
чистую правду. Третье?
- Вы знаете заведение доктора Усачева?
- Да кто ж его не знает в определенном кругу?
- Я хочу знать, кто ему обеспечивает "крышу".
- Никто, - уверенно сказал Фрол. - Нет нужды. Есть места, которым крыша
не нужна, - туда просто не полезут, как никаким алкашам не придет в голову
распить бутылочку в вашем вестибюле, в управлении.
- Пожалуй, я неправильно выразилась. Не "крыша", а что-то вроде
метрдотеля. Должен же у него быть кто-то вроде распорядителя, технического
директора, тот, кто командует шоферами, костюмерами, разными там завхозами и
кассирами. Ведь должен быть такой человек?
- Непременно. Хорошо, постараемся, правда, это тоже потребует времени -
тот самый случай с Бондом и уборщицей, классический... Четвертое?
- Выясните, насколько удастся, все о родителях Ольги Ольминской. И всех
Ольгиных знакомых из... ваших структур.
- Сделаем. Я не буду ничего записывать, к вам просто подойдет человек и
скажет, что его зовут... Ахмет Карлович. Чуточку по-детски, но сочетание
довольно редкое, и пароль будет безошибочный... А вы запомните адрес. И имя,
- он внятно, медленно произнес, потом повторил. - Не обращайте внимания ни
на вид заведения, ни на облик работающих там людей - но помните, что они вам
окажут любую потребную помощь. Вот и все, пожалуй. Вы правда не хотите
выпить? Тогда поедемте назад...
Он нажал кнопку, и темное стекло уползло вниз. Даша закурила, усмехаясь
про себя, - все-таки удалось его обставить. По-настоящему ее интересовал
лишь возможный стукач среди ближайшего окружения и личность усачевского
"менеджера". Две других позиции были взяты с потолка, придуманы наобум -
чтобы он не догадался о точном направлении ее поисков. А то еще перестреляет
фигурантов раньше времени...
...Даша провела ужасную ночь. То ли переутомилась, то ли все стрессы
давали о себе знать. Сон подступал какими. то обрывками, едва начинала
засыпать, прямо-таки подбрасывало от непонятной судороги во всем теле,
чередой шли кошмары, в лицо лезли оскаленные хари, в ноздрях стояли запахи
падали и гнили. Несколько раз вставала пить воду, курила - но так и не
удалось выспаться нормально, на работу приехала, чувствуя себя разбитой.
Глава двадцать девятая. Собака.
Воловиков сидел на любимом Дашином месте - на широком подоконнике, качал
ногой и смотрел вниз, на слабо освещенную рыжим светом фонарей вечернюю
улицу. Даша восседала за своим столом, нетерпеливо барабаня пальцами по
стеклу.
Хмурый специалист из "хозяйства Граника" собрал свою хитрую аппаратуру в
плоский черный чемоданчик, отрицательно помотал головой к вышел, оставив
дверь приоткрытой.
- Дожили, - сказал шеф философски, - Чтобы каждый день кабинет
проверять...
- Можно было в ваш пойти.
- Чтобы потом какая-нибудь сука накатала анонимку, будто мы с тобой
вечерком запираемся и предаемся излишествам прямо у меня на столе?
- Вы серьезно?
- Совершенно, - сказал он. - С учетом всего происшедшего и предстоящего.
Я, Дарья, сейчас чего угодно ожидаю - с любого направления. У меня дверь из
коридора не видно, а у тебя в коридор выходит, полное алиби... Что они еще
придумают, я не знаю, но на их месте неустанно бы изобретал пакости...
- Прогресс налицо, - бледно усмехнулась Даша. - Теперь можно без малейшей
запинки выговаривать это жуткое слово "они"...
- Не ершись. Вот уж кого ты ни в малейшей степени не можешь упрекнуть,
так это меня. Делал все, что мог не только из-под удара выводил, но и
развязал руки.
- Выполняя распоряжение начальства, а?
- Не без этого, - согласился он. - Но тут и от моего личного отношения
кое-что зависело. Нет? Даша покивала:
- Не смею отрицать... Душевно благодарна.
- Фролу на все сто верить нельзя, - сказал Воловиков. - Я тебе верю, что
у него был такой вид, словно он и сам чему-то дьявольскому подвергся. И тем
не менее, они могли включить тебя в игру по какому-то своему расчету,
который мы просечь не в состоянии. И не помощи они у тебя ищут, а что-то
маскируют, протаптывают ложный след. Чтобы они оказались кем-то
затерроризированы...
- Почему бы и нет? - усмехнулась Даша. - Люди ж они, в конце концов, со
всеми слабостями и недостатками. И не могут просчитать всего. Знаете, что
мне пришло в голову? Он при всем его уме и ловкости человек прежнии.
Ранешний. Ему сколько, пятьдесят?
- Пятьдесят три.
- Вот видите. Формировался в другое время. Может не видеть новой
опасности именно потому, что она новая. Нечто, настолько выходящее за круг
прежнего опыта, идей и расчетов...
- Во-первых, у него хватает молодых спецов. А во-вторых, если следовать
этой логике, ты-то давно должна была наткнуться на источник всех
фантасмагорий. Тебе-то едва тридцать, вполне электронное дите. В армии дело
с хитрой аппаратурой имела...
- Да чушь все это, насчет аппаратуры, - сказала Даша. - Я тоже в
психотронное оружие не верю. Ларичев убедил. Полтора часа объяснял, что на
данном этапе столь конкретное внушение и в самом деле невозможно.
Расстройство здоровья можно вызвать некоторыми видами электромагнитных
излучений, импотенцию. Прекрасно помню, что у людей, оказавшихся Неподалеку
от мощных передатчиков, радиоволны определенной частоты могут вызвать
слуховые галлюцинации в виде щелчков и треска... но чтобы тянуло продать
конкретные акции? А что до гипноза - еще невероятнее. Потребовалась бы целая
орда Кашпировских и Чумаков, чтобы обработать столько людей. Да и не к
каждому подойдешь. Самое интересное - я где-то вроде бы услышала насчет
продажи акций... какой-то частный, абсолютно частный разговор... акции, их
продажа, связанные с этим странности... - потрясла головой. - Нет, забыла.
Вновь началась резь под веками, словно туда попала пыль. На миг все перед
глазами заволокло туманом. Даша попыталась медленно, осторожненько
проморгаться. Туман прошел, стало полегче.
- Ты что, не выспалась? Вид бледный.
- Ага, - сказала Даша. - Кошмарики всю ночь перед глазами плясали.
Таблеток каких-нибудь у Ларичева надо было взять, в прошлый раз так хорошо
мозги прочистили... Черт, сигареты еще кончились... Где-то в столе была
пачка, если орлы не скурили.
Нашла в столе початую пачку красного "Соверена". Воловиков покачал
головой:
- Дыми поменьше, голос совсем хриплый...
- Пикантность придает, - отмахнулась Даша. - А знаете, в одном Фрол
безусловно прав. Либо мне больше не строят пакостей оттого, что я ушла в
сторону, либо готовят что-то новое и заковыристое. Мы-то прекрасно знаем,
что последние четыре дня я топталась на месте, следовательно, не могла в
сторону уйти... - смущенно пожала плечами. - Заинтриговал меня Фрол
настолько, что стала к себе прислушиваться - а не родится ли какое-то
нелепое, немое побуждение. Ничего подобного. Разве что тянет водки
налопаться в качестве средства от усталости. Но это не чужое - родненькое...
- Ты, кстати, в сейфе ничего такого не держишь?
- Да вы что. Сто лет назад стояла бутылочка, но сейчас - и в помине...
- Смотри. Хвостов не оставляй. Да, думал я насчет зыбинского послания, но
в голову ничего не лезет. Нет у нас двадцать пятого канала. И ни одна
телестудия у нас под номером "двадцать пять" не располагается, ни на одной
улице.
- Двадцать пятая серия, - сказала Даша.
- Чего - "Санта Барбары"? Так сейчас идет двухсотая... Или нет? Я-то не
смотрю, не помню... Но письмо, несомненно, Зыбиным составлено. Его отпечатки
и на конверте, и на рисунке, - он печально улыбнулся.- - Если только
заговорщики не подсунули. А может, пошлем киношникам официальный запрос? С
чем у них ассоциируются цифры "25" применительно к кинопленке?
- Идиотами будем выглядеть, - сказала Даша.
- Да мы ими и так выглядим. Дрын помаленьку начинает терять терпение.
Глядя на твои качели...
- Какие еще качели?
- Судьба у тебя в последнее время похожа на качели, - сказал Воловиков. -
Вверх-вниз. В тупик забрела - и вдруг отыскивают Паленого, качели вверх.
Новый тупик - возникает загадочный Шохин, качели вверх. Дело вроде бы
закончено, но ты уперлась, хоть никто и не верит - убийство в Солнечном
случайно раскрывается...
- Вот уж что подстроить невозможно.
- Конечно. Я и не держу в мыслях ничего такого. Просто качели напоминает
до чрезвычайности. Вверх-вниз. И это покушение на тебя - лучше момента
придумать невозможно. Не сама, часом, устроила?
Даша тоже улыбнулась:
- А что, еще одна анонимка пришла?
- Не удивлюсь, если придет, именно такого содержания... - Он глянул на
часы, слез с подоконника. - Пойду. Тебя подкинуть, или со своими поедешь?
- Со своими.
Она закурила новую сигарету, попыталась еще о чем-то думать, что-то
прокрутить, но не получалось - голова болела, чертова бессонница все карты
спутала. Сердито раздавила в пепельнице едва начатую сигарету и пошла
одеваться.
Коридор был уже тих и пуст, в тусклом свете немногочисленных лампочек
выглядел еще унылее, чем днем. Шаги сегодня отдавались каким-то особенно
противным эхом, и Даша пошла быстрее.
Уловив краем глаза движение в "карманчике", остановилась и посмотрела в
ту сторону.
"Карманчиком" звали небольшой тупичок неподалеку от лестничной площадки.
Высокое окно выходило во внутренний двор, у двух стен стояли два обтерханных
Дивана, и тут же помещалась чахлая пальма в кадке, умученная окурками.
Из-за дивана, бесшумно ступая, вышла здоровенная овчарка и сделала
несколько шагов к Даше. Остановилась, вытянув шею, шевеля черным носом.
Рослая, чепрачная псина. В глазах отразился падавший из коридора свет, и они
вспыхнули серебристым лунным блеском.
- Ты чья? - спросила Даша. - Опять Пашков псину оставил без присмотра, а
сам в дежурке торчит? Тебе ж спать пора...
При звуках ее голоса овчарка придвинулась еще на шаг, молча, недобро
ощерилась. Блеснули влажно-белые клыки.
Даша собак не боялась никогда. Особенно к ним привыкла, когда майор то и
дело затаскивал из питомника в гости очередного любимца - хоть раз покормить
домашней жратвой. А щенки, было время, по несколько штук ползали,
задерживаясь словно на полустанке, по пути к ветеринару, на прививки, - или
наоборот. Но сейчас неизвестно почему возник безотчетный страх - вечер,
пустынный коридор, по-казенному голый и обшарпанный, тишина, голова чуть
кружится из-за недосыпа... В таком состоянии сами сббой рождаются
необъяснимые тревоги, все как-то по-другому предстает - как в детстве, когда
приходилось бежать в школу через темный пустырь.
- Хорошая собачка, - сказала Даша, медленно шагнув к лестнице.
Овчарка еще сильнее оскалилась, двигалась за ней, словно на невидимой
привязи - бесшумной кошачьей поступью, не приближаясь, но и не отставая.
Даше стало стыдно за себя, но страх не проходил. На лестнице она оглянулась
- собачища дальше не пошла, стояла, зло таращась вслед, и глаза отливали тем
же фосфорическим блеском.
Открыв дверь дежурки, Даша поманила Федю и хотела было выйти на улицу -
но передумала, вернулась:
- Ребята, что-то я Пашкова не вижу...
- Так он еще в семь уехал, - сказал капитан Житковец, обреченный сегодня
на ночное дежурство.
- А кто тогда собаку оставил? Здоровенная овчарища на втором этаже
бродит, да еще и скалится. Не могла ж с улицы забрести? Гладкая такая псина,
здоровенная, явно хозяйская...
- Собаку никто не заводил? - громко осведомился Житковец, обернувшись к
полудюжине скучавших в дежурке.
Все покачали головами.
- Пойдем посмотрим, - Житковец решительно направился к лестнице. - А то
еще цапнет кого, будет номер. В Свердловском какой-то обормот хомяков из
кармана повыпускал и тихонько смылся, ребята утром пришли, а они бегают,
Ставер с похмелья был, так в первый момент решил, что глюки - белые, пять
штук, так и шмыгают...
Федя увязался следом. Они поднялись на второй этаж, зашли в "карманчик".
- Вот из-за этого дивана вышла, - сказала Даша, растерянно оглядываясь. -
Где ж она?
Житковец добросовестно прошел в конец коридора, заглянул в тупичок, где
располагался кабинет Воловикова. Вернулся, передернул плечами, посмотрел на
Дашу, подумал и пошел вверх. Минуты через две вернулся:
- Никаких тебе животных, ни диких, ни домашних. Даш, а ты меня не
разыгрывала? За ту хохму?
Недельки две назад веселый человек Жцтковец подсунул ей в стол купленную
в столичном магазине розыгрышей безделушку - отрубленную кисть руки, синюю и
окровавленную.
- Да я и думать забыла, - сказала она сердито. - Нет, правда, была
овчарка...
- Нет никого. Даже болонки нема.
На лестнице Даша вновь оглянулась - и вскрикнула:
- Вот она!
Овчарка стояла на прежнем месте не сводя с Даши тускло, как гнилушки,
посверкивающих глаз.
- Где? - резко обернулся капитан.
- Нету...
Собака и в самом деле исчезла неведомо куда - пока Даша оборачивалась к
Житковцу.
Капитан очень внимательно пригляделся к ней:
- Что-то вид у тебя... не розыгрышный. Дарья, у тебя все нормально?
Голосок-то...
- Ничего не понимаю, - сказала Даша. - Была только что... Федя, ты не
видел?
- Да не было никого.
Ее словно бы пробрал озноб, плечи самопроизвольно передернулись. Мотнула
головой, отгоняя странную слабость:
- Ладно, пошли, Федя, что-то я и в самом деле... того.
Едва она ступила на крыльцо, навстречу двинулся высокий молодой человек в
элегантном пальто нараспашку - то ли тот самый, давешний, то ли очень
похожий. "Ангелы-хранители" стояли у машины, настороженно смотрели на него,
совсем как в прошлый раз.
- Дарья Андреевна, я - Ахмет Карлович, - сказал он негромко.
Уж он-то был реальным - все его видели, не только Даша...
- Принесли что-нибудь?
- Может быть, пройдем на минутку в мою машину? Даша уселась с ним рядом в
салоне темного БМВ, закурила.
- Вот это - материалы по "Шартекс-банку". Это - по родителям и контактам
Ольминской. Вы так запомните, или возьмете?
- Так запомню, - сказала Даша.
Четыре листка, отпечатанных на принтере. Составлено весьма хитро - ни
фамилия Ольминской, ни название банка не упоминались ни разу, человеку
постороннему и не понять, о чем и о ком идет речь. Все это Даше было
совершенно неинтересно, но она сама это придумала, и роль пришлось
доигрывать до конца. Бегло просмотрела материалы, притворяясь, что вдумчиво
запоминает. Все, что касалось банка, тут же забыла. Родители Ольминской -
ничего особенного. Из контактов, как и следовало ожидать, значился один
Крокодил.
- Запомнила, - сказала она, возвращая бумаги. - Как насчет остального?
- Протечки в вашем ближайшем окружении не зафиксировано. Той, что
соответствовала бы указанным вами... параметрам. За кого-либо другого,
понятно, не ручаемся.
- А по Усачеву?
- Всеми менеджерскими делами у него ведали ребята из "Терминатора".
Знаете такую фирмочку? Владелец и шеф - некто Агеев.
- Слышала, - сказала Даша, притворяясь совершенно незаинтересованной. - У
вас на него есть что-нибудь?
- Ничего. Чистая контора. Пользуется покровительством Дария Москальца,
они с Агеевым друзья детства и одноклассники. Сам Москалец, по нашим данным,
усачевскими маскарадочками иногда пользуется. Вас это направление
интересует?
- Да нет, - на сей раз она сказала чистую правду. - -Спасибо.
- Что-нибудь еще?
- Пока нет. Счастливо.
Она вылезла из машины и, насвистывая, бодро направилась к новенькому
Фединому "москвичонку". Дажн голова болеть перестала, и глаза не так резало
- наконец-то! Прорезался усачевский "метрдотель" - и оказался не просто
заочно знакомым, а прочно, судя по всему, впутанным в дела текущие...
Пожалуй, теперь можно разворачивать все силы в его сторону - и в борделе-то
он заместо "мадам", и немец с ним контачит, и француз им интересуется, так
что русским грех отставать...
- Эт-то еще что? - спросила она. - Кино снимают?
- Где?
- Да вон, - сказала Даша. - Не видишь?
Федя притормозил, посмотрел в том направлении:
- Вы про киоск? Самый обыкновенный... Даша опустила глаза, подняла через
пару секунд. Ничего. В самом деле, пустая площадь с одиноким киоском. Но там
только что стоял броневик - старинного вида, времен зари автомобилизма,
похожий на ленинский, с двумя башенками, весь в коричнево-зеленых пятнах
маскировочной раскраски... "Пора лопать снотворное, - сердито подумала Даша.
- Кажется, у майора завалялось что-то в столе. Еще ночку не поспишь -
чертики забегают..."
- Дарья Андреевна, у вас все... в порядке? - осторожно спросил Федя с
редкой для него деликатностью. - Собака, теперь еще что-то помаячило, я ж
понял...
- Это у вас так в деревне говорят?
- Ага. Маячинье...
- А моя бабка говорила "блазнится", - усмехнулась Даша. - Ерунда, Федя.
Попашешь с мое - после любого недосыпа не так задергаешься...
Меры предосторожности, несмотря на четыре спокойных дня, соблюдались
прежние - один из ребят поднялся с ней к ее двери, потом повыше,
прислушался, мотнул головой:
- Никого. Спокойной ночи, Дарья Андреевна.
Она кивнула, чуть неуклюже возясь с новыми, незнакомыми замками. Внизу
хлопнула дверь, зашумела отъезжающая машина.
Даша толкнула дверь от себя.
Отшатнулась - из-под ног рванулся поток густого, вонючего дыма, резанул
горло, окутал. И начал быстро таять. Она застыла на пороге, не в силах ни
выскочить, ни пройти дальше.
Дым растаял совершенно. С дешевенькой люстры в коридоре свисал
подвешенный за шею черный кот - неподвижный, здоровенный, желтые глаза
вытаращены на нее, пасть оскалена, мех встопорщен. Это бы еще ничего, а вот
дальше... Она же выключила свет, уходя утром!
В самом конце ярко освещенной прихожей лежала отрубленная голова - в
подсохшей уже луже крови. Вернее, не лежала, а стояла на очень аккуратно,
должно быть, перерубленной шее. Женская голова, рыжеволосая, волосы
растрепаны, глаза смотрят стеклянно, жутко, и в лице что-то очень знакомое,
если собрать всю силу воли и присмотреться спокойно...
И тут она поняла, что это ее собственная голова. Отрубленная. На полу. В
луже крови.
Кто-то гладил ее по спине под пуховиком, под свитером, под рубашкой -
словно бы мохнатой, холоднющей лапкой. По телу прошла волна жара,
показалось, волосы начинают шевелиться.
Даша зажмурилась, крепко-крепко, ущипнула себя за левую ладонь,
больнехонько, с вывертом. Открыла глаза.
Все осталось по-прежнему: неподвижно висел на люстре черный кот, голова
стояла на том же месте. Губы посиневшие, рот приоткрыт, из левого его уголка
свисает что-то похожее на противного розового червячка, и это не язык...
Даша так и стояла, едва пройдя за порог. Дверь оставалась распахнутой, на
лестнице - тишина. Гробовая. Гробовая змея, шипя, между тем выползала...
Страшно было шелохнуться, казалось: вот шевельнешься чуточку - и начнется...
Она с отчаянной надеждой вслушивалась в окружающую тишину, густую, вязкую,
рассчитывая, что зазвучат чьи-нибудь шаги, и видение от появления
постороннего человека как-то само собой сгинет, рассосется, исчезнет...
Никого не было. Время позднее. Даша понимала, что с ней происходит что-то
нехорошее, болезненное, но никак не хотела верить, что сходит с ума. Но ведь
была овчарка! А потом ее не стало...
Еще одна попытка. Отступила на лестницу, заперла дверь на оба замка.
Постояла, прислонившись спиной к стене рядом с дверью. В полдюжины затяжек
прикончила "соверенину". Неумело перекрестилась, повернулась - и зазвенела
ключами.
Все осталось, как было. И кот, и голова. Нужно на что-то решаться, не
торчать же здесь...
Достала пистолет - уж с ним-то все было в порядке - - вошла в прихожую.
Медленно вытянула руку - отметив, что кот отбрасывает тень, и голова
отбрасывает тень - коснулась черного меха. И почувствовала пальцами мех, а
под ним - окоченелое тельце. Немного приободрившись, прошла к голове,
присела на корточки. Потыкала стволом пистолета - плотное, чуть подается под
нажимом. Примостившись так, чтобы не наступить на подсохшую кровь, протянула
левую руку и коснулась пальцами век своего двойника. Пальцы ощутили нечто,
крайне на ощупь напоминающее человеческую кожу - и щека словно бы казалась
немножко теплой...
И отдернула руку, вскочила, сообразив, что за это время ее могли пять раз
огреть чем-нибудь тяжелым по голове, на цыпочках выйдя из любой комнаты. С
пистолетом наизготовку зашла в отцовскую, протянула руку к выключателю.
Показалось, будто что-то высокое, темное дернулось на фоне окна - шторы не
задернуты, виднеется скупо освещенная стройка...
Отчаянно, словно выдергивала чеку гранаты, нажала выключатель. Никого.
Зажигая везде свет, обошла всю квартиру. Никого. Но поганенькое ощущение,
словно кто-то невидимый ступает за спиной, шаг в шаг повторяя ее движения,
никак не проходило. ; Вышла из кухни, подняла телефонную трубку. Трубка
молчала.
- Ну конечно, в лучших традициях жанра, - произнесла она вслух, чтобы
подбодрить себя. - Сейчас вампир появится...
Не стоило так говорить. Вновь зашебуршили страхи. В комнате, из которой
она только что вышла, чуялось злое. Кругом было зло. Да что же это такое,
Господи?
Но ведь не исчезли ни кот, ни голова! До них можно Дотронуться,
пощупать... Показалось, или мертвый глаз вдруг подмигнул? Да показалось, не
может же он...
Сердце колотилось, под горлом стоял комок. Стоило на миг отвести взгляд -
и кот начинал чуточку раскачиваться, а голова, ее собственная голова -
подмигивать и едва заметно шевелить губами. И в то же время она видела, что
все остальное ничуть не изменилось, до всего можно дотронуться, вещи
прежние, квартира прежняя...
Шаги на лестнице? Показалось...
Нет, ну что делать? Даша заметила, что все еще стискивает пистолет,
положила его на кухонный стол, вышла в прихожую - и еще раз потрогала кота.
Он был осязаем. Коснулась указательным пальцем синеватой щеки - осязаема...
Решившись, спрятала пистолет в кобуру, выскочила на площадку, тщательно
заперла дверь. В соседнем подъезде, в тридцать седьмой квартире, есть
телефон...
Телефон был. И, в отличие от ее собственного, работал. Даша дозвонилась
до Житковца и попросила прислать наряд - ничего не объясняя, сказав лишь,
что ей необходимы свидетели. Он ни о чем не спрашивал и пообещал отправить
машину моментально, но голос был какой-то странный. Или показалось? Бредя в
свой подъезд, она старалась не смотреть по сторонам - чтобы опять не
помаячило. Ощущение чего-то неладного, происходившего с ней, крепло. Она
чуяла в себе некую ненормальность, чуяла, как зверь...
Они приехали минут через десять - незнакомый лейтенант и двое
жизнерадостных сержантов, грохоча ботинками, взлетели к Дашиной двери. Один
из сержантов держал автомат. Увидев Дашу, с маху затормозили:
- Что здесь?
- Вам сказали, кто я? - спросила Даша, стараясь говорить как можно более
рассудительно. - Отлично... Задача простая, ребята, - я сейчас открою дверь,
а вы посмотрите, что там... - увидела, как Лейтенант трогает кобуру. - Нет,
не надо...
Повозившись с замками, распахнула дверь. В горле у нее что-то пискнуло.
Ничего не было - ни кота, ни головы, ни малейших следов на полу, везде горит
свет, как она и оставляла...
Милиционеры, протиснувшись мимо нее в прихожую, встали, вертя головами.
- А теперь что? - спросил лейтенант.
- Ничего, - сказала Даша. - Извините, чертовщина какая-то. Когда я
пришла, оно тут было, а теперь ничего...
- Что?
- Кот висел, - сказала она, уже не думая, что будет выглядеть в их глазах
полной шизофреничкой. - Голова отрубленная лежала вот здесь...
- Чья? - выпучив от любопытства глаза, спросил сержант с автоматом.
- Моя, - убито сказала Даша. - И ничего теперь нет... Может, спрятали
куда?
Неизвестно, что им сказал Житковец, но они, не выказав нежелания, помогли
ей бегло обыскать всю квартиру, заглянули в шкаф, под диван, хлопали на
кухне дверями шкафчиков. В конце концов собрались в прихожей, все четверо.
Лейтенант прятал глаза, зато те двое пялились на Дашу с любопытным ужасом -
как здоровые люди смотрят на выкомаривающего нечто несуразное психа...
- Извините, - сказала Даша. - Померещилось...
- Да я понимаю, - сказал лейтенант, по-прежнему ухитряясь не встречаться
с ней взглядом. - Дарья Андреевна, все про вас слышали. После таких
переживаний... Может, врача вызвать?
- Нет, ребята, спасибо, - она попыталась улыбнуться, однако выходило
плохо. - Извините уж...
- А то давайте в управление отвезем. В комнату отдыха. Переночуете...
- Нет, спасибо, - повторила она. - Перетерплю...
Лейтенант уходил последним, пару раз оглянулся на нее, явно хотел
настоять, но не решился. Захлопнув за ними дверь, закрыв ее на все замки,
наложив цепочку, Даша скинула пуховик и тупо рухнула в кресло в своей
комнате. На душе, странно, царил уже покой - но глаза болели, ныл затылок.
Она приняла ванну - лежала долго, часа полтора. В ванной с ней не
произошло ничего необычайного. Отыскала-таки в столе у майора димедрол и,
проглотив пару таблеток, завалилась в постель.
Эта ночь выдалась еще более кошмарной. Димедрол все не действовал, она
валялась в бессонном оцепенении, зажмуривала глаза до боли, считала овец -
не помогало. Неуловимые запахи падали, гнили, разложения щекотали горло. Раз
даже зажгла свет и обошла спальню, принюхиваясь, - нет, непонятно, откуда
запах исходит, скорее всего, он маячит...
Приняла еще таблетку. Погодя - четвертую. Потом испугалась, что в этом
ни-сне-ни-яви проглотит все и отравится. Вышвырнула оставшиеся в мусорное
ведро. И легла маяться дальше. Даше, если и засыпала ненадолго, потом
казалось, что не спала ни минутки - а то и призраки лезли из-под дивана,
проступали на фоне смутно видимой мебели зыбкими контурами. Она снова
зажигала свет, курила.
...Когда она утром шла к "Москвичу", явственно пошатнулась. От доброго
литра утреннего кофе поташнивало.
- Там для вас ранехонько какое-то письмо принесли, - сказал Федя, глядя
на нее определенно жалостливо. - Я с собой прихватил...
Глава тридцатая. Танцы с эскулапами.
У белой двери под номером "16" никто не ждал, все три стула были пустыми.
Даша осторожненько приоткрыла дверь и заглянула. Женщина лет сорока с
полноватым красивым лицом и толстой косой вокруг головы подняла голову от
бумаг:
- Простите?
- Я - капитан Шевчук, - сказала Даша. - Сегодня утром от вас повестку
принесли, прямо мне на работу.
- Ах, Дарья Андреевна? - женщина одарила Дашу ласковой профессиональной
улыбкой. - Ну конечно, заходите, пожалуйста. Это я вас и приглашала.
Снимайте пальто, разговор будет долгий. Вы не особенно торопитесь?
- Да нет, - сказала Даша с нарастающей тревогой. - Что с отцом?
- Ничего. Все прекрасно. Идет самое интенсивное лечение, скоро дадим вам
свидание, поговорите... Садитесь. Курите, если курите. Савич - это я и есть,
Галина Семеновна Савич. Вы думали - мужчина? О вас, наверное, так же думают,
когда увидят подпись "Шевчук"...
- Бывает, - сказала Даша, усаживаясь и вытягивая из кармана сигареты. -
Значит, вы не из-за отца...
- Нет, ваше начальство просило с вами поговорить... Шевчук. У вас не
украинские корни? Я сама - хохлушка из-под Харькова, дедушка приехал в
Сибирь при Столыпине, тогда здесь давали землю...
- Честно говоря, даже не знаю, - сказала Даша. - -Вроде бы жил в
незапамятные времена кто-то под Полтавой. Я не особенно интересовалась,
времени нет на такие раскопки.
- Я представляю, каково вам работается... Она доброжелательно взирала на
Дашу, отложив авторучку и переплетя пальцы. Глаза были добрые-добрые - как в
известном анекдоте. И в ровном, певучем голосе не звучало ни малейшей
фальши. Вот только Даша, "ментовня позорная", по определению иных особо
сердитых клиентов, прекрасно знала, что может таиться за ласковым голосом и
мирной физиономией вежливого допросчика. И эти, здесь, понаторели в допросах
не хуже сыскарей, если вдуматься, в работе много общего - нужно вытащить на
свет божий потаенную истину, ломая сопротивление клиента... или пришить
дело!
- А кто просил вас со мной поговорить? - спросила Даша. - И о чем?
- Вы знаете, ваше начальство немного беспокоится, - уклончиво ответила
Савич, придвинула разграфленную карточку. - Вы за каких-то пару недель
столько пережили... У вас, как мне рассказали, совсем недавно была
стрессовая ситуация, пришлось кого-то арестовывать и для этого лезть к ним в
пасть, притворяясь проституткой?
- Ох, таких ситуаций у каждого опера бывает немерено...
- Я понимаю, - кивнула докторша. - Изрядная нервотрепка, правда?
- Да уж, - сказала Даша.
- А потом, буквально через несколько дней, вам вновь пришлось участвовать
в серьезной операции? Вас там разоблачили, хотели убить...
- Ну, меня подстраховывали, - сказала Даша. - Это не так уж и опасно,
если подумать.
- Но на нервах отражается... - она сделала пару пометок на чистом листе
бумаги и занялась карточкой. - Шевчук Дарья Андреевна... тридцать - это
полных лег?
- Да.
- Не замужем? И никогда не были?
- Не сложилось как-то. Могу вас заверить, у меня на этом фронте все
нормально. Несколько дней назад подали заявление.
- Вот как? Поздравляю, - сказала Савич совершенно искренне. - Дарья
Андреевна, у вас когда-нибудь были серьезные травмы головы? В детстве? Или
потом?
- Не припомню.
И посыпались мелкие, совершенно ненужные, по мнению Даши, вопросики.
Сначала она не врубалась. Но понемногу стала присматриваться - потому что
это и в самом деле больше всего походило на здешний допрос, - и разглядела
кое-какие надписи на карточке, выполненные типографским шрифтом...
- Подождите, - сказала она вместо ответа на очередной вопрос. - Вы это
что же... историю болезни заполняете?
- Ну что вы. Это всего-навсего учетная карточка. Такой у нас порядок...
- Я не больная, - сказала Даша не без резкости.
- Дарья Андреевна! - с ласковой укоризной провела Савич. - Ну конечно,
никто и не утверждает, что вы больная... "Болезнь" - скажу вам по секрету,
чересчур страшное слово.
- Но вы же тут пишете...
- Пишу, - сказала докторша, словно успокаивая ребенка. - Я же вам
объясняю, таков порядок... Нашу беседу положено отразить в документе.
- Вы же ставите меня на учет! Думаете, я не понимаю?
- Дарья Андреевна, в этом еще нет ничего страшного. Главное, не
волнуйтесь.
- Я не волнуюсь. Просто не понимаю, какие у вас основания. У меня
юридическое образование, не забывайте.
- В таком случае вам должен быть известен Закон о психиатрической
помощи...
- В общих чертах, - чуть смущенно сказала Даша. - Не хватает времени
следить...
- Понимаю. Прекрасно понимаю, у нас та же история - некогда за рутиной
даже полистать специальные журналы. Вы не поверите, прямо-таки анекдот, но
недавно я от больного узнала, что в психиатрию официально введен так
называемый "синдром Ротенберга-Альтова", "депрессия достижения". Оказалось,
он прав, все так и обстоит, а я и не подозревала... Смешно?
- Смешно, - сухо согласилась Даша.
- Так вот, Закон о психиатрической помощи вам бы тоже следовало прочитать
вдумчиво...
- Я прекрасно помню, что помещение в психиатрическую клинику можно
обжаловать у судьи...
- Разумеется, - кивнула Савич. - И это строго соблюдается. Но, позвольте,
при чем же тут вы? Вы же не больны. Какой здоровый человек будет бояться,
что его вдруг поместят в клинику?
"Опаньки, подловила, стерва, - подумала Даша.- - Приемчики, в общем, те
же, что и у нас, но нужно держать ухо востро..."
- Вы что же, решили, что вас собираются положить в клинику?
- Да нет, - сказала Даша. - Просто говорю, что я помню из этого закона.
Докторша посмотрела на нее так, как сама Даша смотрела бы на
допрашиваемого, вдруг подыскавшего убедительную, на его взгляд, отговорку.
Взгляд этот означает: люди по обе стороны стола прекрасно понимают, что
произошло, одна знает, что это не ответ, а отговорка, и знает, что другая
поняла...
- Вас никто и не собирается класть на лечение, - мягчайшим тоном
обнадежила докторша. - Но мы просто обязаны вам немного помочь... Вы
считаете, что не нуждаетесь в нашей помощи?
- Простите, считаю, - сказала Даша, тщательнейшим образом подбирая слова.
Невольно прислушалась: не слышны ли у двери тяжелые шаги санитаров.
Савич перехватила ее взгляд и едва заметно улыбнулась:
- Дарья Андреевна, все это выглядит совсем не так, как вы решили. Не
врываются злые санитары...
- Да я вовсе...
- Ну, простите, мне показалось... - Докторша улыбнулась той же понимающей
улыбкой, говорившей: "Милая, я же знаю, и ты знаешь, что я знаю..." - Так
вот, никто вас не считает больным человеком, и никто соответственно не
собирается применять к вам какие бы то ни было... как это у вас называется -
меры пресечения? Просто ваши же собственные начальники немного встревожены
вашим состоянием. Вот сейчас мы с вами и попробуем найти какой-то приемлемый
для обеих выход. То, что вы не больны, еще не означает, что вы не нуждаетесь
в медицинской помощи. Самой легкой, самой щадящей, ничуть не связанной со
стационарным лечением... Я имею в виду таблеточки, пару уколов, будете
приходить к нам, скажем, раз в неделю, и надолго это не затянется, все
зависит только от вас. Лично я глубоко убеждена, что это - переутомление.
Никакая не болезнь. Случается. И здесь нет ничего стыдного. Давайте
откровенно? Вы же взрослый человек, умный, должны понимать, что здесь нет
ваших врагов...
Те же штампы, вновь констатировала Даша. "Кривой, мы ж тебе не враги,
добра желаем, колись, дурашка, раньше сядешь - раньше выйдешь..." Раньше
сядешь?
- Но у меня все нормально... - сказала Даша.
- Давайте посмотрим... Я буду говорить о том, что мне вчера рассказали у
вас в управлении, а вы меня тут же поправите, если окажется, что это
неправда, клевета... Все будет зависеть от ваших же слов. Как по-вашему, вы
видите в таком уговоре какие-то козни, затаенное недоброжелательство?
- Нет, - сказала Даша.
- Прекрасно. Ну какая же вы больная? Итак, начнем с собаки... Вечером, в
здании управления внутренних дел вы увидели злую собаку, которая вот-вот
готова была на вас броситься. Вы ее настолько явственно видели, что
спустились в дежурную часть и стали выяснять, не отпускал ли кто-то
служебную собаку бродить по зданию без присмотра... Это было?
- Да.
- И кто-то даже пошел проверить?
- Да.
- Собаку нашли?
- Нет.
- Потом, когда те люди уже уходили, вы опять ее увидели? На лестнице?
- Да.
- И обратили на нее внимание ваших сослуживцев, но они, моментально
поднявшись на тот этаж, овчарки так и не нашли?
- Да, - кивнула Даша, понимая, что влипла.
- Могло ли так оказаться, что эта ваша собака моментально пряталась...
ну, скажем, в чей-то незапертый кабинет, едва появлялся еще кто-то, кроме
вас?
- Сомневаюсь, - ответила Даша, не в силах затягивать паузу, понимая,
насколько это чревато.
- И никто, кроме вас, собаки не видел?
- Никто.
- В тот же вечер, вернувшись домой, вы увидели в прихожей... можете
рассказать сами?
- В прихожей висел мертвый кот, - сказала Даша. - Когда я открыла дверь,
пошел странный дым...
- И еще какая-то голова?
- Да. Моя голова. То есть моя-то была при мне... Даша ощутила, что ее
рассказ приобретает бессвязность. Подумала и продолжила:
- Моя отрубленная голова в луже крови. Я ее трогала, она была теплая. И
кота трогала. Правда, он-то был не теплый, а закоченелый.
- Как вы поступили?
- Позвонила в управление и вызвала экипаж ППС.
- Они быстро приехали?
- Минут через десять. Но домой я вернулась буквально сразу же, минуты
через три...
- И ничего уже не увидели?
- Ничего.
- А приехавшие милиционеры?
- Ну, и они, конечно, ничего...
- И как вы сами все это расцениваете?
- Кто-то мог войти, подбросить эту гадость, потом, когда я бегала
звонить, забрал...
- За три минуты?
- Почему бы и нет? - решительно сказала Даша. - Понимаете, я веду очень
серьезное дело, бывали инсценировки и почище...
- Допустим. А овчарка - это тоже инсценировка?
- Нет... - вынуждена была ответить Даша.
- Как по-вашему, могли ваши сослуживцы составить против вас какой-то
заговор? Один прятал собаку, а другие притворялись, будто ничего не
заметили?
- Ну, я еще не рехнулась, чтобы такое подозревать...
- Какое же тогда объяснение? Ну, Дарья Андреевна? Я вам не навязываю
своих оценок и мнений, вы сами решаете... Что получилось с собакой?
- Она мне почудилась, - неохотно сказала Даша.
- Почудилась, привиделась... Иными словами, это была галлюцинация? Вы
согласитесь с таким определением? Даша молча кивнула.
- Логично предположить, что и увиденные вами в квартире буквально через
полчаса после "собаки" кошка и отрубленная голова также были галлюцинациями?
Ведь правда, логично?
Даша кивнула, докторша сделала несколько записей в карточке, спросила:
- У вас прежде бывали галлюцинации?
- Нет, - решительно сказала Даша.
- Вот видите. Появление вашей овчарки нельзя объяснить никакими
заговорами...
- Мне могли что-то подсыпать...
При этих словах докторша прямо-таки расцвела:
- Каким образом, Дарья Андреевна? Где? И кто? У вас есть приемлемые
объяснения? Даша молчала.
- Ваши начальники заверяют, что у них нет никаких... как это они назвали?
Оперативных материалов. Да, оперативных материалов, позволивших бы со всей
определенностью говорить о заговоре против вас. У вас есть такие материалы?
- Нет, - сказала Даша. - Но в меня стреляли, и это-то уж не галлюцинация,
машина стоит вся расхлестанная...
- Да, я знаю. Но это опять-таки несколько... из другой оперы, правда? И
прекрасно увязывается с общей картиной. Вы провели сложнейшую операцию по
взятию бандитов, потребовавшую предельного нервного напряжения. Потом вы
оказались в компании, мягко скажем, психически неуравновешенных людей,
нападавших на вас с ножом, у вас были все основания полагать реальнейшую
угрозу не только для здоровья, но и для самой жизни. Еще через несколько
дней в вас стреляли, вы чудом уцелели... Дарья Андреевна, даже для мужчины
это слишком много. А вы все-таки молодая женщина, в связи с физиологическими
особенностями женского организма подверженная регулярным изменениям
настроения, - я, как вы понимаете, о менструальном периоде. Допускаю,
волевым характером вы ничуть не уступаете в вашей профессии
коллегам-мужчинам - но и у мужчины, повторяю, череда таких стрессов,
пережитых за столь короткий отрезок времени, может вызвать... о, не болезнь.
Отклонения. Тяжкое переутомление, выразившееся в зрительных галлюцинацих.
Чисто зрительных. Вы ведь не слышали каких-нибудь голосов? Скажем,
угрожавших?
- Вот уж чего не было, так это - голосов.
- И великолепно. Дело обстоит не так уж плохо. Еще и еще раз вам повторю:
это не болезнь и никто не намерен вас "запирать" в больницу. Вам нужно
попить таблетки, сделать несколько укольчиков... и покой, конечно.
Абсолютный покой. Выпишем вам бюллетень недельки на две, при этом
сохраняется сто процентов зарплаты, а если понадобится, если вы сами
захотите - продлим.
- Но у меня расследование...
- А без вас его никто не сможет закончить?
- Ну, могут...
- Вот видите. Вам необходим покой и небольшое лечение. И если уж у нас
пошел столь откровенный разговор, Дарья Андреевна, должна предупредить: в
таких случаях степень здравого рассудка у... обратившегося к нам человека
определяется по тому, насколько он готов сотрудничать с врачами. Бывают
вещи, которые необходимо сделать для блага, должно быть прекрасно известно,
есть даже что-то общее...
- И как, простите, ваши слова истолковать?
- Если пациент не выполняет предписаний врача, меж тем как его состояние
требует незамедлительного лечения, в больницу могут поместить и
принудительно. Но вы же не станете доводить до таких крайностей? Вы мне
представляетесь вполне разумной и способной понимать аргументы...
Даша неопределенно пожала плечами. Докторша тем временем извлекала из
стола таблетки, целую пригоршню пупырчатых упаковочек. Поворошила их,
выбрала с полдюжины:
- Возьмите. Лучше бы вам сразу выпить... эти и вот эти. Вам дать водички,
запить?
Даша мотнула головой.
Момент был просто ужасный, требующий немедленного решения. Симпатичная
врачиха наблюдала за ней столь пытливо, что мгновенно стало ясно: пошла
проверка на готовность подследственного сотрудничать с опером... тьфу ты,
надо же, как приклеились родные термины! На вид самые обычные упаковки,
ненарушенные... реланиум... тазе-пам... может ли эта хохлушка из-под
Харькова оказаться замешанной в козни? Или во сто раз лучший эффект
получится, если натравить как раз непосвященного - усердного, старательного
врача, искренне желающего помочь трудному пациенту? Если тут ловушка,
удастся ли пробиться к машине до того, как таблетки подействуют, и начнешь
вырубаться? Достаточно выстрелить в потолок, окна кабинета выходят во двор,
Федя при оружии, и ребята в "жигуле" тоже не пустые... а если и охрана, и
Федя уже получили совсем другие инструкции? Нет, если эти мысли развивать, и
в самом деле крыша поедет...
Она положила таблетки в рот и старательно проглотила.
- Вот и молодец, - одобрительно кивнула Савич. - Нет-нет, вы все это
возьмите, вот, я написала дозировку и сроки приема, на ночь - двойная
доза... Кстати, у вас в последнее время бессонницы не было?
- Нет.
- Простите, Дарья Андреевна, а вы правду говорите? У вас совершенно
невыспавшиеся глаза, даже не круги, а сущие синяки просматриваются...
- Да понимаете ли, я не дома ночую - у жениха, - в последний миг
вывернулась Даша. Что бессонница - симптом усугубляющий, ей уже доводилось
прежде слышать. Алабин как раз бессонницей маялся...
- Вот как?
- А что, и это противопоказано? - Даша изобразила беспечную улыбку. И
подумала: "А собственно, с чего я решила, что она меня собирается отпускать?
Они на галлюцинации кидаются, как кошка на мышку..."
- Ну что вы. Просто постарайтесь спать побольше, вам это просто
необходимо. А сейчас мы с вами пойдем и сделаем укольчик. На работу вам
сегодня идти уже не нужно... вы не на машине приехали? В смысле, не за
рулем?
- Нет, у меня водитель...
- Отлично. Ничего страшного после укола не произойдет, но появится легкая
заторможенность, небольшое сужение поля зрения. Самой водить машину ни в
коем случае не следует - слегка нарушается координация, рассеивается
внимание... Пойдемте?
- Это что... в палату?
- Ну отчего же? У нас есть процедурная, специально для амбулаторных
больных...
И достала ключ, похожий на тот, каким проводники отпирают тамбуры -
трубка с треугольной прорезью. Не особенно и скрываясь, сунула его в. карман
халата. Даша насторожилась. Скорее всего, процедурная для приходящих у них
тут и в самом деле есть, но вряд ли она расположена под замком... Хреновые
дела.
- Вы сегодня алкоголя не употребляли?
- Я с утра не пью.
- И прекрасно. Вообще, на все время лечения воздержитесь от спиртного. Не
совмещается, знаете ли. Кстати, а после тех двух случаев у вас галлюцинаций
больше не было?
- Нет.
- Правда?
- Правда.
- Хочу сразу добавить...
Даша так и не узнала, что она хотела добавить, - распахнулась дверь, и
вошел Пал Василич Хотулев собственной персоной, вальяжный и неторопливый.
Вежливо улыбнулся Даше:
- Рад вас видеть, Дарья Андреевна. Как дела, Галочка? - он наклонился над
плечом врачихи и перечел все, что она написала. Благосклонно кивнул: - Ну
что же, я уверен, вам удалось самым оперативнейшим образом и идеально быстро
решить проблему...
Галочка польщено глянула на начальство снизу вверх. Даше же показалось,
что ее прошиб электрический разряд.
Построение фразы, интонация, барственная манера растягивать гласные... И
запах дорогого одеколона!
Это был он. Это он в ту ночь, когда в гости нагрянули лже-сатанисты, был
Краснобаем. С теми же нотками в голосе, лениво-презрительными, с той же
смесью иронии и барственности интересовался у Орангутанга, может ли тот Дашу
трахнуть, не снимая с нее браслеток. И никакой ошибки.
Она подняла голову, увидела, как Хотулев кладет перед Галиной какие-то
бумажки, и та, бегло просмотрев, вскидывает на Дашу новы и взгляд,
определенно полыхнувший неприкрытым охотничьим азартом. Сердце мгновенно
упало. Опять эта гнусь?!
- Вот как... - совсем другим голосом произнесла Савич.
- Я, с вашего разрешения, поприсутствую? - Хотулев весьма
предупредительно повернулся к Даше.
Ну, и что ему прикажете ответить? "Пошел вон, козел"? Ведь упекут...
Впрочем, они и так настроены упечь. Даша шкурой чувствовала, что ее
положение, и без того не из лучших, с появлением Хотулева еще более
усугубилось. Это нам тоже знакомо: под конец допроса, когда подследственный
облегченно вздохнул и расслабился, якобы невзначай заявляется шеф или
напарник с новыми козырями...
- Дарья Андреевна, - начала докторша столь уклончиво, что сомнений более
не осталось. - Придется обсудить еще один крайне деликатный вопрос...
Следовало сохранять хладнокровие момент был решающий, но Даша, не в силах
себя превозмочь, бросила сухо:
- В жизни с родным отцом не спала.
- Почему вы решили...
- Да знаю я, что там написано, - Даша указала на свежеприбывшие бумажки.
- Имела счастье познакомиться. И хотела бы знать, почему там так написано.
- Потому что мы записывали строго со слов вашего отца. И со слов
свидетельницы, находившейся при нем с самого начала приступа. Надеюсь, ее-то
вы не подозреваете в соучастии в заговоре против вас?
- А разве я говорила, что против меня составлен заговор? - невинно
спросила Даша.
- Насколько мне известно, вашему начальству вы об этом рассказывали много
и охотно...
- Видите ли, я не первый сыщик, против которого устраивают провокацию со
сбором компромата, - сказала Даша. - У нас такое случается. Я бы это не
стала называть заговором, но против меня определенно работают...
Она обращалась главным образом к Савич - но видела по глазам той, что
дело дохлое. У них тут "заговоры и козни" - симптом болезни, и не более
того.
- Надеюсь, нас вы не подозреваете в соучастии с вашими... заговорщиками?
- с непринужденной улыбкой спросил Хотулев.
- Ну что вы, - сказала Даша. - Однако так уж сложилось, что другой
человек совсем по-иному описывал отцовский бред. Не так, как вы. И ни
словечком не упомянул про "эротическую подоплеку"...
Взгляд докторши растерянно метнулся меж пациенткой и шефом:
- Да? А с этим человеком можно поговорить?
- Она умерла, - сказала Даша. - Ее убили. Та женщина, из чьей квартиры
отца... увезли.
- Простите, Дарья Андреевна, а вы правду говорите? - спросила Савнч.
- Увы, на этот раз Дарья Андреевна говорит чистую правду, - кивнул
Хотулев. - Эта женщина погибла при крайне загадочных обстоятельствах вскоре
после крайне напряженной и тягостной беседы меж ней и Дарьей Андреевной...
буквально сразу же.
- Вы на что намекаете? - не выдержала Даша. И увидела, как эскулапы
обменялись нехорошими взглядами. Она нервничала все больше, давали о себе
знать две почти бессонных ночи, Даша чувствовала, как ее начинает легонько
трясти, словно в ознобе, и боялась, что врачи это заметят.
- Помилуйте, ни на что я не намекаю, - развел руками Хотулев. - Я, если
помните, предостерегал вас от беседы с ней, говорил, что ни к чему хорошему
это не приведет в вашем состоянии. В самом деле, загадочная история... Ну
что же... Дарья Андреевна, как вы посмотрите на такое предложение: ненадолго
задержаться у нас? Скажем, на недельку. Я понимаю ваше предубеждение против
сего заведения, но поймите и вы - с галлюцинациями, подобными вашим
вчерашним, шутки плохи. И пренебрегать ими опасно. В любой момент,
совершенно неожиданно, может наступить обострение и принять крайне опасные
как для вас, так и для других, формы. Вплоть до попыток самоубийства или
стремления причинить вред окружающим. А у вас ведь, насколько мне известно,
есть оружие? Нужно подлечиться. Я с вами говорю так откровенно, поскольку
вовсе не считаю вас больной. Вы не больны, вы в данный момент пребываете в
ясном сознании, но пережили целую череду стрессов и потрясений, появились
галлюцинации, неадекватное восприятие действительности. Вам просто
необходимо немного отдохнуть под надежным присмотром.
Несмотря на самую пакостную ситуацию, в какую она когда-либо попадала,
Даша не удержалась от улыбки:
- Это значит: чтобы доказать, что я нормальная, нужно согласиться, чтобы
меня заперли в дурдом?
- Вы сформулировали несколько прямолинейно, но, в целом, правильно, -
кивнул Хотулев. - Если вы пойдете нам навстречу - не будет лучшего способа
доказать, что вы здоровы. И максимум через неделю мы с вами расстанемся, я
уверен. Я не стал бы употреблять столь вульгарное слово "дурдом". Здесь есть
спокойные палаты для таких же, как вы, людей - переутомившихся,
переработавшихся, перенервничавших...
- В самом деле, - вмешалась Савич. - Ведь если вы сейчас уйдете, а потом,
боже упаси, попадете к нам в гораздо более худшем состоянии, можете
задержаться надолго...
- А может, рискнем, - сказала Даша. - Посижу дома, попью таблетки...
Савич раскрыла было рот, но Хотулев успокоил ее многозначительным
взглядом, изобразил на лице глубочайшее раздумье, потом медленно склонил
голову:
- У вас, правда, со вчерашнего дня не было никаких... необычных
наблюдений?
- Никаких, - сказала Даша.
- Что, если действительно рискнуть? - протянул он. - Под мою
ответственность... Но без укольчика, уж не посетуйте, мы вас не отпустим.
Согласны на такой Компромисс?
Даша кивнула.
- Прекрасно. Галочка, идите распорядитесь, мы следом...
Галочка выскочила, предварительно бросив на шефа цепкий, понимающий
взгляд. "Тоже мне актеры-самоучки, - подумала Даша. - Ясно, что фокус этот у
вас, милые, давно отработан на настоящих шизиках. Сразу, быть может, под
замок и не повлечете. Придется джинсы снимать, а значит, кобуру отстегивать,
тут ваши мордовороты и навалятся... И пойдет - чем больше орешь и
дергаешься, тем больше тебе в карточку пишут. Пока доберешься до судьи, в
тебе уже полведра лекарства сидеть будет".
- Пойдемте, - сказала она, направляясь к вешалке.
- Одеваться не стоит, процедурная на этом же этаже. Потом вернетесь...
Словно не слыша, Даша молча накинула пуховик и нахлобучила шапку.
- Дарья Андреевна... - он непроизвольно подался к ней, сделал резкое
движение, голос прозвучал жестко.
Даша рывком задрала подол свитера, встала меж ним и дверью, положив руку
на кобуру. Усмехнулась:
- Там, во дворе, наши парни на двух машинах...
- Вы понимаете, какая запись у вас прибавится в карточке?
- Только не ошибитесь, - сказала Даша. - А то потом попросят рассказать,
какой пистолет я на вас направляла, а вы и знать не будете, - она прикрыла
ладонью кобуру. - Марки-то разные бывают и выглядят по-разному... Будет
конфуз, если вы опишете один, а потом окажется, что у меня был другой...
- Вы совершаете страшную глупость, - сказал он, не двигаясь с места. -
Вам необходимо лечиться...
Даша сгребла со стола таблетки и, не глядя, запихала в карман весь
похрустывающий ворох:
- Как видите, выполняю предписания врача. Но вот уколов я с детства
боюсь, извините. Еще по ошибке вкатите то же, что и Усачеву...
У него что-то дрогнуло в лице! И это не страх перед пистолетом,
остававшимся в кобуре. Но не было времени на задушевные беседы. Даша
быстренько вышла и скорым шагом рванула к лестнице.
И замерла, поскользнувшись на свежевымытом полу. схватившись за широкие
перила.
Перед входной дверью, загораживая ей дорогу, стояла овчарка. Та самая.
Только сейчас она была еще выше, едва умещалась в крошечном тамбурчике,
поставила передние лапищи на ступеньки и смотрела на Дашу отливавшими лунным
блеском глазищами. Громадная собачина чуть ли не с лошадь высотой.
Под черепом, такое впечатление, что-то стеклянно, чуть слышно
позванивало, но не было ни страха, ни паники. Даша зажмурилась, как следует
встряхнула головой. Открыла глаза. Показалось, будто что-то огромное и
темное смазанной полосой утянулось под лестницу, в крохотный закуток, где
уместилось бы ведро со шваброй, - Даша хорошо помнила, поднимаясь сюда, что
там не было ни двери, ни ниши.
Показалось, или над широкими, коричневыми перилами вдруг выглянули и тут
же спрятались мохнатые уши? Кто-то звучно и чутко произнес ей в самое ухо:
- И показалось ему, будто из-за соседнего воза что-то серое выставляет
рога...
Даша стояла, не в силах шагнуть. Наверху простучали быстрые шаги - не
заметив Дашу, мимо лестничной площадки промчалась в сторону своего кабинета
черно-косая Галочка, за ней целеустремленно топотали два мужика устрашающих
габаритов, с рожами, для дипломированных врачей чересчур примитивными.
Даша решилась. Пошла вниз, к спасительной двери. Над ее головой
послышался повелительный возглас, и совсем близко мелькнуло что-то белое.
Она сбежала по лестнице, схватилась за ручку, рвала на себя что есть мочи...
Дверь не открывалась. Санитары выскочили на лестницу и кинулись к ней.
Тут только Даша сообразила, что к чему, и толкнула дверь от себя. Широкая
лапа ухватила ее за рукав, она рванулась, выскочила на крыльцо, но следом,
жарко дыша в затылок, вылетели преследователи, грабастая, наваливаясь, от
растерянности она забыла простейшие приемы...
- Стоять, бараны!
Руки соскользнули с ее локтей и плеч. Она увидела Федю, обеими руками
державшего черный "Макаров". Не оглядываясь, кубарем скатилась с крыльца,
пробежала пару метров до машины и вскочила внутрь.
Федя попятился, держа под прицелом растерянно топившихся на крыльце
верзил. Из второй машины уже Слезали двое, но Даша отчаянно замахала им, и
они, поколебавшись, полезли назад. Федя открыл дверцу, сед за руль, спрятал
пистолет и вопросительно глянул на Дашу.
- Бей по газам, - распорядилась она. - Поехали, живо!
Глава тридцать первая. Измененное состояние души.
Она закурила, глядя, как уплывают назад застывшие белые фигуры, - вот они
пропали из зеркальца, машина выскочила со двора. Даша потрясла головой,
пытаясь проморгаться, веки резало, словно туда попал песок.
- Что за дела? - спросил Федя. - Надо было с ними потолковать... Я вижу -
не то что-то...
- Давай в центр, - сказала Даша, зажигая новую сигарету из почти
опустевшей пачки. - Ерунда. Стороны не пришли к соглашению по некоторым
вопросам...
- Так это ж - прямое нападение на офицера милиции при исполнении. Надо им
вломить...
- Слушай, я похожа на сумасшедшую?
- Да вы что?
- А вот они считают, что похожа, - сказала Даша. - У них свои порядочки,
свои бумажки, иногда проще отступить... Понял?
Он кивнул, но видно было, что ничего не понял. Даша лихорадочно
прикидывала, как поступить.
Особых иллюзий она не строила - вырваться удалось по чистой случайности.
И второй раз такой финт не пройдет. У них там понаписано достаточно, чтобы
совершенно законно и официально запустить механизм, Даше примерно известный
по связанным с психушкой прошлым делам. Обратятся к начальству, стукнут
участковому, обязанному оказывать содействие... Простой игрой в прятки дела
не решишь, нужно срочно что-то изобретать, как-то добиться независимой
экспертизы. Эта чертова собака совершенно запутывает дело - кошка и
отрубленная голова, поклясться можно, были в реальности. Если один раз к ней
сумели войти в квартиру, то же самое могли проделать в другой раз, с другими
замками. Время, если прикинуть, было...
- Куда в центре? - спросил Федя.
- По Энгельса, потом покажу, - сказала Даша. В управление ехать опасно -
если что, возьмут голыми руками. Несомненно, этот гад сейчас примется туда
названивать. А в обеих машинах есть рации. Значит, придется на пару часиков
перейти в родном городе на нелегальное положение...
- Останови, - сказала она.
Федя аккуратно притер "Москвич" к бровке - напротив того самого дома, где
недавно ушел от "хвоста" хитроумный немец.
Сзади остановились "Жигули", ребята остались в машине - им было приказано
охранять, они и охраняли.
- Слушай, Федя, - сказала Даша. - Ты со мной уже долго общаешься... Я за
это время производила хоть раз впечатление шизанутой?
- Да ничего подобного.
- Вот так и говори, если спросят. Обязательно спросят.
- Ничего ж подобного... - он вдруг замялся. - Вот только с овчаркой
какая-то неувязка, ребята говорили... Ну так про это и промолчать можно...
- Не стоит, - сказала Даша. - Про это и так знают.
- Дарья Андреевна, да что такое против вас играют?
- Ничего особенного, - сказала Даша. - Дерьмом искусно мажут, и все дела.
Нельзя все время ходить в белом, не получится... Подожди с полчасика. Если я
к тому времени не выйду, можешь уезжать. Это значит, я пошла пешочком...
Пока.
Пересекла дворик большого, построенного разлапистой буквой "П" дома,
вошла в подъезд и направилась к Двери напротив. В самом деле, ни следа досок
и гвоздей, Дверь старательно приведена в божеский вид...
Она вышла на параллельную улицу, застегнула пуховик и не спеша побрела в
сторону театра, высматривая исправный телефон. Слева, над крышами старых,
еще купеческой постройки домов медленно покачивался яркий воздушный шар.
Кто-то снова решил разрекламировать свои товары на западный манер - исписав
рекламой привязной аэростат. Летом одна совместная шантарско-испанская
фирмочка уже поднимала над бывшим музеем Ленина доставленный из заграниц
шар, но обрадованная местная шпана моментально принялась методично
расстреливать его с ближайшей крыши из довольно мощных китайских воздушек, и
шар, к недоумению хозяев, довольно быстро совершил вынужденную посадку...
Даша остановилась. Мотнула головой.
Это был не шар - над бордовой крышей висела огромная, с пассажирский
вагон, аквариумная рыбка: глазищи навыкате, рот беззвучно открывается и
закрывается, словно зверюга нажевывает чуингам, трепещут ярчайше-алые
плавники, длиннющий хвост спускается вдоль крыши, пузатенькое, тугое, как
надутый воздушный шарик, тело полыхает чистейшими красками ясных
спектральных колеров: желтый, алый, синий...
Даша смятенно огляделась. На улице кипела самая обычная жизнь, и никто не
обращал внимания на диковинное диво, пучившее глаза, трепетавшее плавниками
и хвостом, живое, громадное, невиданное.
Они не могли не видеть чудище. Но никто на него не смотрел. Значит...
Даше казалось, что земля уходит из-под ног. Она закурила, сделала четыре
затяжки и вышвырнула сигарету за оградку сквера - во рту горчило. Все тело
под одеждой стало липким от пота. Тепло медленными волнами накатывало от
поясницы к затылку, до самой шапки. Она закрыла глаза и постояла,
покачиваясь, пытаясь взять себя в руки.
Открыла глаза. Над крышами - только небо, затянутое сероватой хмарью
очередного смога.
Подошла к киоску, пошарила по карманам - к счастью, кошелек оказался при
ней. Купила самое большое мороженое, какое у них только было, присела на
зеленую лавочку и во мгновенье ока съела, откусывая большими кусками, с
животной радостью ощущая, как ледяные комья проваливаются в желудок,
ненадолго отгоняя волны удушливого жара. Холодной рукой провела по лбу -
положительно, чуточку полегчало...
Может, съесть еще одну таблетку? Вдруг настоящие..
Нет, не рискнула. Направилась к телефонам.
У Воловикова оказалось не занято.
- Это я, - сказала Даша. - Тут такие дела...
- А, Петр Степаныч! Наконец-то!
Она решила, что окончательно сходит с ума, но тут же сообразила: в
кабинете у шефа есть кто-то посторонний .
- А я-то ждал, - беззаботно продолжал Воловиков. - Куда это, думаю,
Степаныч запропастился... Вы откуда - из дома?
- Нет. С улицы.
- У меня тут люди, позвоните через пару минут в кабинет капитана
Шевчук...
Она выкурила еще одну сигарету, прохаживаясь поодаль. Освободившийся
телефон тут же заняла какая-то соплюшка без шапки, с длиннющими белокурыми
волосами, и пришлось ждать не пару минут, а добрых пять.
- Дэвушка, ты нэ подскажешь, где в этот город можно хорошо отдохнуть? С
табой вмэстэ?
Даша обозрела сына гор, хрустевшего кожей и сверкавшего золотом, и
решила, что он настоящий.
- Вон туда, за тот угол, и пройти квартал, - сказала она, показывая
рукой. - Только без меня.
- А что там, да?
- Там казачья штаб-квартира, - сообщила Даша. - Они тебе такие
развлечения устроят, каких ты в жизни никогда не видел...
Соплюшка наконец смоталась. Даша кинула жетончик, сняла трубку и, набрав
номер, нарочито громко спросила:
- Уголовный розыск?
Сына синих гор как ветром сдуло.
- Дарья? - спросил Воловиков напряженным, зажатым голосом. - Ты где?
- Говорю, на улице.
- Что у тебя на Королева случилось? Мне телефон обрывают, приезжал Ивакин
из областной инспекции по кадрам, только что сплавил...
- Что он говорит?
- Даша, у тебя все в порядке?
- Что он говорит? - настойчиво повторила Даша. - меня мало времени...
- Туда еще с утра звонили из психушки, просили проследить, чтобы ты
пришла на обследование. говорят, на тебя лежит во-от такое досье... А потом
приехал Ивакин и рассказал, что ты бросалась на психиатров с пистолетом.
Запросили по радио машину, Федя твой говорит, что ты пошла в дом к какой-то
знакомой и сказала, что через полчасика вернешься, а номера квартиры он не
знает, помнит только, что это на втором этаже, ты, мол, мимоходом
упоминала...
"Молодец парень", - подумала Даша и спросила:
- Так какие итоги?
- Итоги... Ты-то как?
- Я нормальная, - сказала Даша. - И ни на кого я с пушкой не кидалась.
Это наш друг пакостит... понимаете?
- С разноцветной растительностью?
- Ага.
- Ты, правда, в порядке?
- В полном, - сказала Даша, оглядываясь. По перекрестку проехал
длиннющий, серебристый с черным автомобиль вроде "роллс-ройса". Даша сначала
не поняла, где в нем нелепость, и тут же догадалась: длины в нем было метров
десять, и вышиной - с "Ка-маз"...
Большой палец левой руки дергался помимо ее воли.
- Дарья, ты в порядке?
- Ну, вообще-то...
- Мне тут рассказали про вчерашнее...
- Слушайте внимательно, - сказала Даша. - Не знаю, сколько у меня
времени. Тут и в самом деле имеют место определенные глюки, но я держусь...
Не перебивайте! Это наркотик, какой-то наркотик, нет сомнений, очень уж все
яркое, химические такие оттенки... Я держусь, я в сознании, понимаю пока,
что это мне мерещится... Они меня подловили. Не знаю как, но ухитрились
подловить.
- Даша...
- Молчите вы! Я тут попытаюсь что-нибудь изобрести, а вы должны
действовать. Нужна какая-то независимая экспертиза, может, поговорить с
Ларичевым, уж в нем-то я уверена...
- Поезжай сюда немедленно.
- Нет, - сказала Даша. - Не рискну.
- Ты что, охренела? - Он опомнился и резко сбросил тон: - Даш, ну мне-то
ты веришь?
- Верю пока, - сказала она безнадежно. - Организуйте что-нибудь этакое...
Они же меня топят в двух шагах от финала! Я уже начинаю нащупывать финал,
хоть концы и не сходятся... Этот гад, двухцветный, меня топит...
- Езжай сюда. Я тебя так просто не отдам.
- Как только что-нибудь придумаете.
- Да придумаем, сообразим... Что? - его голос отдалился. - Скажите,
сейчас приду. Даша, к Дрыну приехали...
- Вот видите, - сказала она. - Шевелитесь. Я еще позвоню...
Ударила пальцем по рычажку, кинула еще жетончик и стала накручивать номер
Глеба, молясь в душе неведомо каким богам: только бы он был дома, только
бы...
- Слушаю.
- Глеб, это я, - сказала она, вновь ощущая волны тепла, прокатывавшиеся
по телу. - Ты никуда не уходишь?
- Да нет пока. Что стряслось?
- Потом расскажу. У тебя есть какие-нибудь знакомые психиатры? Только
надежные, чтобы без дурацких вопросов помогли? Врачи, в общем?
- Поискать - так найдем... А кого нужно загнать в психушку?
- Скорее наоборот... - сказала Даша. - Глеб, дела хреновые. Мне чего-то
подсыпали. Глюки пошли.
- Ты серьезно?
- Серьезней не бывает.
- Ты где? Сейчас хватаю тачку и еду.
- Нет, - сказала Даша. - Я сама приеду (не говорить же, что ей стало
страшно оставаться на улице). Слушай, сделай, что можешь, но раздобудь мне
надежного спеца, вдруг начнется быстрей, чем я рассчитываю... Хорошего
снотворного бы, чтоб срубить моментально... Я к тебе еду, понимаешь?
(Показалось, что в трубке зазвонили колокола и раздалось странное фырканье).
Слышишь?
- Слышу. Ты ко мне едешь... Даша, правда, мне не стоит самому лететь?
- Ищи врача, - сказала Даша. - Я приеду... Повесила трубку, оглянулась и
быстро направилась к автобусной остановке. Замотала головой, заморгала -
Показалось, черные цифры маршрутов на белых табличках дергаются, прыгают,
извиваются.
- Это тридцать седьмой? - спросила она для надежности, когда, тяжело
фыркая и воняя гарью, подплыл Желтый "Икарус".
- Тридцать седьмой, - кивнула старушка. Даша ввинтилась в спрессованную
толпу. Приходилось одной рукой непрестанно прижимать кобуру - в нашем
общественном транспорте трудновато ездить что с подмышечной, что с поясной,
того и гляди, оторвут. Иные недовольно косились, не понимая, что это такое
твердое вдруг вмялось под ребро.
Пот лил градом, хотя в автобусе было довольно прохладно. В глаза
прямо-таки затекали струйки, косметика, должно быть, пришла в жуткое
состояние.
- Что у тебя там, кирпич, что ли? - разинул рот плотный дедок с лицом
профессионального автобусного скандалиста.
- Печень алкоголика, - сказала Даша, не глядя.
Все не так скверно, отметила она какой-то совершенно трезвой и
хладнокровной частичкой сознания - окружающее, в общем, воспринимается,
голова работает...
Дедок, напав на золотую жилу, забухтел что-то насчет жуткой современной
молодежи и персонально о разухабистых красотках, не уважающих старших,
предавших идеалы, нажравшихся с утра да еще запихнувших в карман бутылку про
запас...
Даша не слушала - уставилась в окно.
Автобус надолго застрял в обычной для Коростылева пробке, и на тротуаре,
совсем близко, выстроилась шеренга вермахтовских солдат. Даша их видела
предельно отчетливо - ярко-зеленые мундиры, серо-блескучие каски,
антрацитово-черные автоматы в руках. Снова те же пронзительные краски, без
полутонов и оттенков - лица ярко-розовые, зубы льдисто-белые... Медленно
подступала тревога, хотелось немедленно начать выдираться из толпы,
закричать, чтобы открыли дверь автобуса, выпрыгнуть, бежать...
Она собрала в кулак всю волю, борясь с наваждением. Офицер в сверкающем
непонятными наградами мундире указывал на нее ближайшим солдатам. Они начали
поднимать автоматы...
Даша зажмурилась. Удивительно, но все еще нывший дедок как-то привязывал
к реальности, помогал держаться. Перед закрытыми глазами начали медленно
вспыхивать цветные пятна, окруженные пульсирующей радужной каемочкой,
показалось, что она срывается в бездну...
Открыла глаза - с закрытыми оказалось еще хуже. Не было на тротуаре
никаких немцев... но что это ярко-зеленое маячит в конце улицы? Показалось,
или меж шапками и равнодушно-склочными лицами спрессованных пассажиров
мелькнула какая-то ультрамариновая морда с белыми изогнутыми зубами?
Она попыталась прикинуть, сколько будет тащиться автобус. Плохо. Может
скрутить при народе, а тогда уж попадешь туда, откуда сбежала, в два счета,
словно крылатая ракета на всем полете...
Ракета... Она мелькнула над Ольховкой - огромная, хищная, акулообразная,
с короткими крылышками, на носу пасть акулья намалевана, с алой каемочкой и
белоснежными зубищами. Вновь появилась, медленно-медленно пролетела над
железнодорожным мостом...
Мост... Паровозы... Огромный старинный паровоз со смешной трубой-воронкой
выехал из щели меж двумя высоченными зданиями железнодорожных мастерских,
почти такой же высокий, как они, - Даша даже вспомнила, что видела именно
такой в третьей серии "Назад, в будущее".
Снова закрыла глаза. Снова мелькают, переплетаясь, сливаясь, радужные
пятна. Хреново...
Автобус трогается - и сразу же сворачивает вправо, к остановке.
Она протолкалась к двери, безжалостно расталкивая тех, кто выходить не
собирался - под ругань и крики:
"Спать надо меньше!" - выпрыгнула, налетела на кого-то, не извинилась.
Бросилась к кромке тротуара, отчаянно замахала рукой пролетающим машинам.
Провела по лицу левой ладонью: так и есть, тени потекли, помада тоже,
наверное...
Машины проносились мимо - кто захочет связываться с такой рожей, то ли
пьяной, то ли накурившейся? Среди них то и дело появлялись другие, странные
своим бесшумным пролетом, размерами, причудливым видом...
Ура! Показался неспешно плывущий у самой кромки "луноход", весь в номерах
телефонов дежурной части, трехцветных флагах и гербах Шантарска. Даша
проморгалась, взяла себя в руки - и пришла к выводу, что машина настоящая.
Бросилась навстречу, махая рукой. В машине были Только двое, на переднем
сиденье. Тот, что сидел рядом с водителем, чуть высунулся:
- Какие проблемы, лялька?
"УАЗ" был обыкновенный, без устроенного в задней части помещеньица для
задержанных. Даша рванула ручку, прыгнула на заднее сиденье прежде, чем они
успели опомниться. Обрывая пуговицы, выхватила из кармана удостоверение и
просунула меж ними:
- Быстро, поехали!
Водитель и не подумал трогаться. Тщательно изучил удостоверение,
оглянулся на Дашу, чтобы сравнить оригинал с фотографией, и даже незаметно
нюхнул воздух - не пахнет ли спиртным? Выполнив все эти формальности, совсем
другим тоном спросил:
- Что случилось, товарищ капитан?
- Гоните на Жуковского, сорок три, - сказала Даша. - Быстрее, сирену!
В висках ломило и словно бы побрякивало, звенели бубенцы, все чаще и чаще
перед глазами словно бы проплывала справа налево - а то и слева направо -
серая пелена с вкраплениями ярких искорок. Но водитель уже врубил сирену, и
"луноход" рванул по осевой. Даша вытащила носовой платок, отодвинула к
противоположной дверце лежавший на сиденье АКСУ и попыталась привести себя в
порядок, поглядывая меж их головами в зеркальце заднего вида. Вытерла губы,
осторожно попыталась снять подтаявшие тени - но вскоре спрятала платок,
когда из зеркальца на нее глянула (словно бы издалека откуда-то) косматая
рожа, состоявшая лишь из переплетенных рыжих прядей и полудюжины сверкающих
глазищ, похожих на лампочки...
Слева, над скопищем частных домиков, примыкавших к тылам железнодорожного
вокзала, кружили странные черные создания, смахивающие то ли на
птеродактилей, то ли на ожившие истребители, лениво взмахивавшие зубчатыми
крыльями. Солнце, выглянувшее в просвет меж серыми полосами смога, осветило
крыши, но эти создания не отбрасывали тени - и ближайшие подмигивали Даше,
опуская веки на выпученные алые глаза...
Она отвернулась, смотрела только вперед, но и там было не лучше: то и
дело появлялись на обочине и прямо перед капотом призрачные эсэсовцы, звери,
непонятные чудища, должно быть, слепленные сознанием из обрывков
видеоужастиков. Хорошо еще, она прекрасно понимала, что с ней творится, - но
сквозь волны душного тепла, сквозь резь в глазах и мелькание ядовитых красок
пробивалась догадка: скоро, совсем скоро наступит взрыв. Как-никак она
кое-что знала о наркоманах и наркотиках. Салон машины начинал тягуче
пульсировать, то сокращаясь вместе с Дашей, то раздвигаясь до неведомых
пределов. Вой сирены казался хохотом.
Сквозь застилавшую глаза разноцветную пелену она разглядела сорок пятый
дом на Жуковского - приметную розовую девятиэтажку с магазином внизу.
Профессиональный рефлекс еще работал, она назвала даже не соседний с
Глебовым дом - стоявший несколько поодаль, на соседней улице.
Открыла дверцу, выпрыгнула.
- Вам помощь нужна? - спросил водитель.
- Нет, - бросила она.
Обогнула дом, вбежала во двор и кинулась по пересекавшей его наискосок
дорожке к дому Глеба. Перепрыгнула толстый хвост огромного зеленого
крокодила, разлегшегося на газоне, - заметила, как удивленно таращатся на
нее прохожие. Сжала зубы и прошла прямо сквозь серо-синюю гориллу, сидевшую
на дороге. Горилла захохотала:
- Ак! Ак! Ак!
Даше показалось, что она теряет ориентировку. Чуть-чуть не повернула
назад - представилось, что бежит не в том направлении. Снова отчаянно
заморгала, встряхнула головой. Справа деловым шагом приближался целый взвод
громадных санитаров в халатах, отливавших белизной снежных вершин,
сверкавших мириадами ослепительных, коловших глаза искр. Ну совсем немножко
еще, надо продержаться...
Трах! Она на всем бегу врезалась в прохожего - настоящего, твердого.
Посыпались из его пакета какие-то свертки. Даша пронеслась дальше.
В подъезде стало совсем плохо. Ступени колыхались, как волны в шторм,
вспучивались, ходили ходуном, весь мир то стискивал ее в тесной скорлупе, то
простирался в Дикие, невообразимые просторы - с ней вместе, ставшей
размазанной по всей Галактике бесконечной полосой тумана. Вокруг так и
прыгали разноцветные цифры: 25 25 25 25 25...
Она шагала, скорее на ощупь, равнодушно отмечая, что рука уже чувствует
не перила, а непонятные, неровные поверхности - скользкие, гладкие,
полированные, угловатые, круглые... Не было страха, неожиданно пропал
куда-то.
Пропал страх. Остался покой. Уютная бесконечность, раскинувшаяся вдоль
Млечного Пути. Она видела весь Шантарск - гигантской, объемной, живой картой
с крохотными машинками и куколками-людьми, больше всего было милиционеров, и
она была каждым милиционером, каждым сыскарем, они все искал и, они обязаны
были найти. Шантарск вертелся, как пластинка на диске проигрывателя, стоило
Даше захотеть, чтобы приблизился тот или иной уголок города. По улицам,
словно по льду, скользили шеренги черных телевизоров, окруженных
мельтешением все тех же цифр - 25 25 25 25 25, - перестраивались журавлиными
клиньями... Перестройка... Горбачев Меченый... выходи по одному... теперь
Горбатый горбун, но ведь никою не было горбатого... не было среди фигурантов
- не то направление поиска... горбатый - ошибка...
Даша уже никуда не спешила - жаль было покидать мир уютного покоя,
безмятежной тишины и пронзительных, радужно-ярких истин. Ощупью достала
сигареты и опустилась на площадку, прислонилась к стене, медленно курила, и
каждое движение руки, каждая затяжка были исполнены вознесенной до
немыслимых звездных высот философской значимости, важности для мира, каждая
затяжка была вселенским открытием, достойным полного ведра Нобелевских
премий.
Великий сыщик Даша Шевчук. Самый великий. Все оказалось просто, до хохота
- ха-ха-ха! - до колик, до пляски - пошевелим ногами, ах, рассукин сын,
камаринский мужик, снявши зипунишко, он по улице бежит...
Кто-то, извиваясь рядом, подхватил громогласным голосом, не дававшим ни
малейшего эха:
- Снявши зипунишко, он по улице бежит!
Ах, не хочет,
Ах, не хочет
он боярыне служить!
Он бежит-бежит-бежит, пав-вертывает!
Его судорога па-адергивает!
- Брысь! - сказала Даша, блаженно улыбаясь в пространство.
Не время плясать. Некогда. Надо заниматься делом.
- Дел-лу время, дел-лу время, дел-лу время...
- Брысь! - она достала пистолет и не сердито, в общем, так,
профилактически, махнула в сторону надоедливых плясунов, пристававших с
танцами.
Танцы. Пляски. Половецкие пляски. Танцы с волками. Бог ты мой, как давно
она не танцевала! Но не время, не время...
Кого они хотели обмануть?
Все предельно просто: если вокруг какой-то вещи начались странные
явления, зри в корень. В самую середину вещи. Если странности замыкаются на
телестудию, зри в самую середину, в корень, в суть. А где суть телестудии?
КАДР.
Ну-ка, повтори еще раз, медленно, по буквам, по звукам, по колебаниям
воздуха - КАДР. Ты где-то слышала про это, ты не могла не слышать и не
читать, ты знаешь все, что можно приспособить для криминала...
Даша сидела, делая одну длинную затяжку на миллион веков, на
геологический период, медленно, с острейшим наслаждением выпуская дым, - и
смеялась от счастья, плакала от счастья, она была самым великим сыщиком. Она
раскрыла преступление века.
В разгар пылающего счастья, на пике нирваны, любования собой, гордости за
себя, уважения к себе ее вдруг принялись бесцеремонно поднимать, хамски
вырывая из белоснежно-золотых бесконечностей счастья, что было так обидно и
унизительно, что Даша схватилась за пистолет, но не нашла под рукой ничего
похожего, привычного. Ее тащили, она боролась, крича, - и сознание угасло
под ударом мрака... Острого, колючего мрака.
...Она медленно открыла глаза. Комната была небольшая, белая, а за окном
- без решетки! - зеленели кроны сосен, верхушки стволов были рыжие. Небо,
правда, серовато-сизое - снова смог смешался с парком от незамерзающей
Шантары...
- Как себя чувствуете?
Даша, глядя на человека в белом халате - незнакомого, не старого, лет
сорока, - стала, прислушиваясь к ощущениям тела и первым, вяловатым мыслям,
соображать, как же она себя чувствует.
- Нормально, - сказала она, пошевелив ногами, руками, чуть приподняв
голову. - Голова кружится чуточку...
- Кто вы?
- Даша...
- Дальше?
- Андреевна. Шевчук, Капитан милиции, уголовный розыск.
- А где вы?
- Вот уж не знаю... доктор.
- Почему я - доктор?
- Белый халат, - старательно сказала Даша, словно учившийся говорить
ребенок. - Вся эта комната так выглядит... Больница.
- Здесь есть кто-нибудь, кроме нас?
- Нет - сказала Даша. Заглянула под одеяло и обнаружила, что совершенно
голая. - Где мой пистолет? У меня был при себе пистолет и удостоверение.
- А где вы их в последний раз видели?
- Удостоверение я показывала в машине, а пистолет... на лестнице он еще
был. Потеряла?
- Да нет, успокойтесь, мы с Глебом его подобрали. Кстати, кто такой Глеб?
- Мой друг, - сказала Даша. - Где я?
- Ну, разумеется, не в психушке... Вы сами как думаете?
- Я в Шантарске?
- В Шантарске.
- А за окном сосны... Значит, не Серебрянка, не Киржач, и уж, конечно, не
Восточный... Западная часть города. Или Академгородок, или Барзаиха. Может
быть, еще Лалетинские сопки.
- Неплохо, - кивнул врач. - Академгородок, Институт биофизики.
- Так это не больница?
- Нет, конечно. Это наша лаборатория. Попробуйте согнуть и разогнуть
левую руку... Даша попробовала:
- В сгибе локтя что-то...
- Сильно болит?
- Нет, неприятно просто... Уколы делали?
- Гемодиализ. Очистку крови. Прогнали всю вашу кровь через фильтры, сняли
осадок... Голова не болит?
- Только немножко кружится.
- Совсем хорошо. Пить хотите? - он поднес стакан с каким-то розовым
прохладным соком. - Нет, попробуйте-ка сами, присядьте, стакан возьмите, вы
же не при смерти...
Даша села в постели, придерживая одеяло на груди. Выпила до дна и вернула
стакан.
- Еще что-нибудь хотите?
- Мои сигареты...
- Вот о ваших сигаретах забудьте, - непонятно сказал он, усмехнулся. -
Возьмите лучше мою. Я сейчас вернусь...
Он вышел и почти сразу же вернулся с Глебом - тот тоже был в белоснежном
халате, присел на постель, улыбнулся наигранно беспечно:
- Ну ты нам и устроила тревогу, Рыжая... Хорошо еще, увидели в окно, как
несешься по двору сложным зигзагом, а простой советский народ так и брызгает
в стороны...
Даша блаженно потерлась щекой о его ладонь, прикрыла глаза, ощутив себя в
полной безопасности. И тут же четко заработали профессиональные рефлексы:
- Где вы меня подобрали?
- В подъезде. Сидела на площадке меж этажами в приливе блаженнейшего
кайфа. Честное слово, я в жизни у тебя не видел столь счастливой мордахи...
Подбегаем - рядом лежит пистолет, окурки разбросаны, бабка с третьего этажа,
та, у которой болонка, стоит и мучительно соображает, то ли вытрезвитель
вызывать, то ли сатану закрещивать... Ну, мы тебя стали поднимать, а ты,
должно быть, не хотела выбираться из кайфа, начала махать ручками... - Он
продемонстрировал великолепный синяк на левой скуле. - За такое
членовредительство, кстати, одной безумнрй ночью не отделаешься. Роберт, ты
нас не оставишь на полчасика?
Судя по веселым лицам обоих, абсолютно беспечным, Даше не грозило долгое
пребывание в койке, и она приободрилась.
- Нет уж, этими экспериментами вы дома занимайтесь, - сказал белобрысый
Роберт. - А то еще заглянет кто и ни за что не поверит, что тут - научный
опыт... - он бесцеремонно отодвинул Глеба. - Убери блудливые лапы, медицина
и наука еще не кончили работу... Даша, расскажите-ка подробно, что
происходило после вашего звонка Глебу.
Она стала вслух припоминать - и, к своему удивлению, вдруг оказалось, что
помнит практически все. Все видения, автобус, милицейскую машину, подъезд,
главные ощущения и даже...
Она замолчала. Разгадка не забылась, осталась в голове! Логически
непротиворечивая, стройная версия, где каждый кирпичик, каждый кусочек
мозаики имел свое место - и француз, и большая часть убийств, и Марзуков, и
даже террористы. Террористы в кавычках, естественно. А то, что не
укладывалось в картину, требовало всего лишь парочки допросов с целью
рутинною уточнения деталей. Даже голова закружилась...
- Со мной все в порядке? - спросила она Роберта.
- Конечно, понадобится еще парочка тестов и проверок, но могу смело
заверить уже сейчас - все в порядке. Всю дрянь мы выкачали, провели
экстренное и массированное купирование... Больше суток возились.
- Сутки?
- А что же вы хотели? Мы с Глебом вас зафиксировали вчера в первом часу
дня, а сейчас - четвертый час дня, но уже - сегодня... Примерно двадцать
шесть часов. Пониже спины, пардон, у вас еще с недельку будет болеть - после
всех уколов. Впрочем, мы этим местом не ограничивались, кололи и под
лопатку, и в вены... На правой руке, на предплечье, остался синяк, но тут уж
я не виноват: вы там, на лестнице, колотились, как ведьмак на шабаше, Глеб
держал, а я вколол кое-что весьма оглушающее наспех, прямо в мышцу, лишь бы
попасть и успеть ввести лекарство...
- Пустяки, - сказала Даша, выпуская дым. - Значит, никаких шизофрении?
- Никаких, - кивнул Роберт. - Я там подготовил длинную и серьезную
бумагу, составленную по всем правилам, - результаты анализов и исследований.
Объяснение всем этим фантасмагориям примитивнейшее. Какой-то гад как минимум
двое суток травил вас одним из производных ЛСД-25 - это в первую очередь
один из сильнейших галлюциногенов. Но не столь уж безобидных - вы и в самом
деле могли вообразить себя птичкой или самолетом и выпрыгнуть с последнего
этажа. У голландцев числится в анналах медицины случай, когда один чудак,
сиганувши с шестого этажа, сломал обе ноги, но, прежде чем его поймали,
ухитрился на этих ногах пробежать еще метров двадцать. Потом рухнул,
конечно...
- Его подливают или подсыпают?
- Можно подлить, а можно и подсыпать. Но можно сделать и гораздо проще.
Если наркотик достаточно сильный, то есть высокой степени чистоты, без
примесей, концентрированный - стоит нанести буквально считанные миллиграммы
на любую поверхность, после контакта с которой вы ненароком коснетесь рта и
занесете отраву в организм. В вашем случае пошли по линии наименьшего
сопротивления, без особой изобретательности - я проверил и те окурки, что вы
оставили на площадке, и те сигареты, что еще оставались в пачке. На всех -
присутствие искомой субстанции. Достаточно было провести тщательно
вымазанным в наркотике пальцем по кончику фильтра, сдуть лишнее... Со
стороны совершенно незаметно - миллиграммы... А вы с каждой сигареткой
получали новую порцию. На ученом языке это называется "кумулятивный эффект".
- И никакого укола сквозь пачки, как в каком-то романе? - спросила Даша.
- Только на фильтрах - ЛСД?
- Да. Кто-то обработал уже открытую пачку. Разумеется, я не следователь,
вам лучше знать, но мне представляется, что это мог удобнее и безопаснее
всего для себя проделать кто-то, имевший беспрепятственный доступ к вашим
сигаретам, когда открытая пачка лежит на столе...
- Да хотя бы я, - хмыкнул Глеб.
- Иди ты... - сердито фыркнула Даша. Это не он. Хотя бы оттого, что
последние двое суток Даша с ним не виделась. Последние двое суток она
провела исключительно в компании своих - то есть сослуживцев. В кабинете у
себя она всегда бросала пачку на столе, и так уж сложилось, что ЕЕ сигареты
из уважения к начальству стреляли лишь в редчайших случаях, каждый по
неписаному этикету курил свои, выходит, промаха не могло случиться,
посторонний не мог "подцепить" предназначенный ей наркотик. Но это
означает... А раньше, ты что, эту версию не допускала?
- Вот что я еще хотела спросить... - начала она неуверенно.
- Да? - мгновенно отозвался Роберт.
- Я не буду вдаваться в детали, здесь сплошные служебные тайны... Скажем
так: когда я уже приплывала, вдруг показалось, что отыскала решение одной
головоломной загадки. Распутала наконец дело, которое веду. Могу я серьезно
полагаться на умозаключения, родившиеся при таких обстоятельствах?
Роберт немного подумал:
- Все зависит от того, насколько они согласуются с деталями и
реальностью...
- Предположим, согласуются, - сказала Даша. - Догадка выглядит немного
фантастично, но не нарушает ни законов природы, ни законов логики.
- А эту догадку можно проверить экспериментальным путем? В применении к
вашему случаю - допросами, уликами?
- Вполне можно попытаться, - сказала Даша.
- Вы знаете, я бы рискнул заявить, что к полученным таким путем выводам
можно и отнестись серьезно. У ЛСД-25 есть хитрая побочная особенность,
действующая, я бы сказал, не во вред, а на пользу: при его приеме возникает
некое измененное состояние души. Раскрепощение фантазии, снятие неких
барьеров, мешающих делать особо смелые предположения и выдвигать смелые
ассоциации, совершенно неожиданные. Стимулируется воображение, фантазия,
интеллектуальная деятельность. В свое время, когда открыли ЛСД-25, иные
горячие головы поспешили за эти именно качества провозгласить его
великолепным подручным средством для решения интеллектуальных задач и
познания мира... Ну, потом-то оказалось, что ЛСД разрушает мозг в точности
так, как все прежние наркотики. Однако при одноразовом приеме и в самом деле
возможны... прорывы. Зависимости вы не успели приобрести, не беспокойтесь.
Но по своей воле ни за что не вздумайте больше...
- Что я, дура?
- Да иногда, понимаете ли, возникал соблазн самым кратчайшим путем
получить результат - хватает примеров по всей Европе...
- Значит, я могу полагаться?
- Вот когда проверите на эксперименте - можно будет сказать точно, -
сказал Роберт, взвешивая слова. - Я все-таки не знаю, что у вас за задача и
какие вы нашли Ответы... Но, повторяю, не вижу ничего невозможного в том,
что вы в "измененном состоянии души" отыскали решение какой-то сложной
загадки...
...Воловиков шагал рядом с ней по асфальтовой дорожке, хмурился и
внимательно слушал. Потом протянул:
- Это, конечно, многое меняет... Но, увы, не все. Прочитал я бумаги этого
Роберта. Убедительно, подкреплено авторитетом науки... но, понимаешь ли, это
не лечебное, не медицинское учреждение. Как ни крути, придется создать еще и
официальную независимую экспертизу. Я привлеку Ларичева, проследим, чтобы
все прошло гладко. Ты не щетинься. Я верю на все сто, что тебя траванули, но
это еще нужно доказать так, чтобы от зубов отскакивало.
- Они что, и дальше будут за мной гоняться? - недовольно спросила Даша.
Голова не кружилась, но во всем теле стояла этакая легкая опустошенность,
результат суточных вливаний и прочих процедур.
- Постараюсь, чтобы перестали гоняться, - он глянул на свою знаменитую
папку, где покоились все реабилитирующие Дашу бумаги. - Это хорошо, это уже
бумага с серьезным грифом и авторитетными печатями, с подписями одного
доктора и двух кандидатов... Есть что подшить в дело. На козни по
стародавней привычке проще и надежнее всего отвечать бумагами. Но ты
представляешь, какой ход может сделать в ответ твой неизвестный
доброжелатель?
- Детский вопросик, - сказала Даша. - Употребление наркотиков. У
сатанистов попробовала, понравилось, привыкла...
- Вот то-то. Нужен тот, кто тебе сигареты обрабатывал...
- Теперь-то вы не сомневаетесь, что он - возле меня?
- Теперь не сомневаюсь, - буркнул Воловиков и ради принципа поторопился
добавить: - Почти... - он оглянулся на здание, где у входа нетерпеливо
переминалась вся Дашина группа в полном составе. - Персональные подозрения
есть?
- Нет, - - сказала Даша. - Честное слово, нет, такая уж ситуация. Нужно
ловить на живца...
- Как?
- Можно, это пока останется моей маленькой женской тайной?
- Слушай, не разводи кино...
- И не думаю, - сказала Даша, поддевая носком сапожка сухие желтые
листья, из-за отсутствия снега все еще валявшиеся там и сям. - Какое тут
кино? Я, кажется, раскрыла...
Он даже остановился:
- Что именно?
- А все, - сказала Даша тихо и серьезно. - Осталось детальки зачистить...
Виктор Палыч, вы меня тысячу раз простите, но я пока промолчу, ладно? Это
опять-таки не кино, не хочется идиоткой выглядеть, если все же окажется, что
ухватила не кончик, а воздух... Дайте сутки-двое. Если сорвется, я вам
расскажу все от начала и до конца... а если клюнет рыбка, тем более. Она
должна клюнуть - как только доложит, тут же последует ответный ход... Мы
что, первый раз такой договор заключаем? Наберусь дерзости напомнить, что в
деле Науменко и случае с фальшивыми "пятихатками" именно такая методика
привела к самым весомым результатам...
- А случай с брильянтовым колье?
- Но ведь получается - два-один в мою пользу?
- Ладно, - сказал он, подумав. - При одном условии: ты прямо отсюда
поедешь в общагу милицейской школы. Я договорился, комнату освободили. Уж
там-то тебя трудненько будет достать даже... - он после паузы неохотно
закончил: - Своим. Дадут четкую инструкцию на проходную...
- Нет, - сказала Даша. - Никак нельзя. Блесну нужно закидывать совсем не
там... Я же не девочка, Виктор Палыч, и не юный лейтенант. Мне еще пожить
охота, и звездочек на погоны прибавить... Просто-напросто я совершенно
твердо уверена, что убивать меня не будут. Не нужна я им дохлая - нужна
совершенно живая, но такая живая, чтобы оказалось безнадежно, на все сто
скомпрометированным все направление поиска, мои векторы все до одного.
Хотели бы пришить, давно бы пришили, вы это не хуже меня понимаете, а
пожалуй, что и лучше... Словом, я поставлю капкан. Иначе не продвинемся.
Тот, кто возле меня, - не рядовой Иксов киллер, он хорошие показания может
дать...
- А ты понимаешь, что в суде законными его показания считаться не будет?
- Мне бы его только взять. Это само по себе ниточка. Ну как,
благословляете? Прекрасно. Мне от вас понадобится небольшая помощь, вы тоже
будете вешать лапшу...
Глава тридцать вторая. Засада.
Темнота стояла - хоть глаз выколи. Даша сидела на стуле в отцовской
комнате, разместившись так, чтобы вошедший, даже посвети он сильным
фонариком, ни за что не заметил. Она долго выбирала место и считала, что
лучше не найти. Вряд ли он станет светить ярким лучом, но все равно...
Отсюда ей были прекрасно видны зеленые светящиеся цифирки в глазах
настенных часов-совы.
22.16
Конечно, можно и допустить, что визитер напялит прибор ночного видения,
но не стоит усложнять вовсе уж головокружительно... А вот клюнуть он должен.
Просто обязан.
22.22
У соседей надрывается телевизор, прекрасно слышно:
- Неужели вы не знаете, Ватсон, что у каждого хорошего сыщика есть особые
чувствительные клеточки на кончиках ушей?
И тут же мягкий, умиротворяющий голос миссис Хадсон:
- Мистер Холмс шутит, доктор, он просто видит ваше отражение в начищенном
кофейнике...
И неподражаемый хриплый хохот Ливанова.
Семнадцатый канал гонит "Шерлока Холмса", Жаль, Некогда посмотреть.
У каждого хорошего сыщика есть особые чувствительные клеточки на кончиках
ушей... Хорошо им там было, в Лондоне - когда не существовало ни сверхчутких
микрофонов, ни телевизоров, способных... Предположим, они так и не взяли
тогда Джека-Потрошителя. Но игра, охота, что немаловажно, была максимально
честной. Ноги, лупа и шестизарядный револьвер. И мозги. Правда, на сыскарей
точно так же давили, орали, компрометировали, заклинали быть деликатнее - но
тут уж ничего не поделаешь...
Сквозь щель в занавесках холодно светил бело-синий фонарь на стреле
подъемного крана - на обширном пустыре возле Дашиного дома ни шатко, ни
валко возводили очередную уродину, панельную двенадцатиэтажку, которую уже
успели довести до шестого этажа.
Шаги на лестнице? Или показалось? Даша напряглась, словно натянутая
тетива.
22.28
Чуть слышно скрежетнул замок. Все было рассчитано и прорепетировано
заранее, она бесшумно встала со стула, на цыпочках - была босиком, сняла и
носки - переместилась тремя шагами правее, прижалась к стене за шкафом.
Открыли второй замок. Дверь медленно-медленно и совершенно беззвучно, как
в кошмаре, стала открываться. С площадки не проникло света - а ведь, когда
Даша входила в квартиру, свет горел по всей лестнице. Ну подумаешь, повернул
выключатель и что-нибудь потом отчекрыжил кусачками - чтобы кто-нибудь не
включил вновь, возвращаясь домой. И не слышно было, чтобы подъезжала
машина...
И все-таки Даша, глядя в висевшее напротив зеркало, различала в
распахнутой двери застывшую человеческую фигуру - мрак там явственно
сгущался.
Она не считала секунды, конечно, и не было возможности глянуть на часы -
а потому казалось, что незнакомец целую вечность торчал в дверях и чутко
прислушивался. Наконец решился, вспыхнул тусклый, синеватый лучик, мазнул по
стенам, проник в комнату.
Дверь столь же бесшумно закрылась - не слышно было щелканья замков,
значит, он заложил кусок бумаги или клочок ткани, на случай, если придется
выскакивать в темпе.
Еще несколько секунд - и он уверенно, как человек, знающий эту квартиру и
наученный передвигаться по ней вслепую, все так же бесшумно прошел мило
притаившейся Даши, зашел в ее комнату. Даша прокралась следом. Следовало бы
подождать и посмотреть, что он станет делать, но она не хотела рисковать -
мог зажечь свет, увидеть, выстрелить первым...
Переложив пистолет в левую руку, Даша сгруппировалась. Тело привычно
отозвалось, почти инстинктивно напряглись нужные мышцы, она приняла стойку и
шепотом - это гораздо эффектнее ошеломляет - сказала:
- Ку-ку...
Метнулась распрямившейся пружиной, вложив в удары не одно отточенное
мастерство, но и злость. Раз - угодила сзади верхней стороной ступни меж
ног. Два - подшибла ему ногу. Три - подхватила падающего, захватила горло
согнутой рукой, придушив вопль. Четыре - ребром ладони повыше уха... Все.
Перекинув пистолет в правую руку, включила ночник. Человек лежал лицом
вниз, словно смятая бумажная кукла. Джинсы, черная кожаная куртка, лицо
закрыто вязаным капюшоном, через плечо перекинут ремешок небольшой сумки.
Даша сорвала сумку и кинула на диван. Рывком расстегнула молнию куртки,
сноровисто обшарила. Вытащила ПСМ из подмышечной кобуры, забросила под
диван. Другого оружия не нашлось. В боковом кармане куртки нашарила странно
знакомый по размеру четырехугольный плоский предмет - пока вытаскивала, он
слегка раскрылся меж пальцами, словно...
Некогда. Бросила на диван рядом с сумкой, достала наручники и защелкнула
на запястьях. Он уже начинал шевелиться, бормоча что-то неразборчивое.
Быстренько вытащила из коробочки рулончик широкого лейкопластыря и спутала
ему ноги, накрутив с десяток витков, - вроде бы пустячок, а разорвать
практически невозможно, давным-давно проверено на опыте...
Вот теперь можно было никуда не спешить и позволить себе этакую
сладострастную медлительность... Даша раскрыла красное удостоверение со
знакомым тиснением и подсунула его под свет ночника.
Этого она и ждала, но все равно сердце царапнуло - думала, это будет
Косилыцик. Хотела так думать...
Старший лейтенант Анатолий Игоревич Поляков, оперуполномоченный
уголовного розыска ГУВД Шантарска. Три года вместе, грудью друг друга от
бандитских пуль не заслоняли, но общих воспоминаний и переживаний достаточно
если не для тесной дружбы, то по крайней мере для братства по оружию...
Даша стянула капюшон и окончательно убедилась, что это не злоумышленник,
коварно подделавший или присвоивший служебное удостоверение Толика, а сам
Толик. Красавец, похожий на старорежимного поручика. Козел ссученный...
Присела на корточки и уперла дуло пистолета ему в висок;
- Застрелю, падаль! Есть кто снаружи? Живо!
- Даш, ты не поняла... - пробормотал он, пошевелился и застонал.
- Убью, сука! - сказала она яростным шепотом. - Ты меня знаешь,
мр-разь...,
- Никого там... Я один... Тачка за углом...
Даша выпрямилась, заглянула в сумку и осторожно вытащила оттуда четыре
свернутых рулончика. Развернула один. В точности такой гибкий продолговатый
лист, как те три, что она после тщательного обыска обнаружила в своей
комнате - под телевизором, за паласом, под диваном. С одной стороны -
шершавая поверхность вроде "липучки", с другой сплошные ряды крохотных,
вскрытых, прозрачных капсул, еще припахивавших тем самым тяжелым, приторным
запахом, преследовавшим в ночных кошмарах, в ту ночь перед тем, как Даша
увидела в конторе призрачную овчарку. Только на тех, что принес Толик,
"липучка" пока прикрыта тонюсенькой прозрачной пленкой - как и капсулы на
обратной стороне, целехонькие.
Подошла к окну, указательным пальцем слегка отогнула занавеску и
посмотрела вниз. Никого. Вышла в прихожую, тщательно заперла замки и надела
цепочку. И тут же вспомнила, что дома у нее нет диктофона, а магнитофон по
замыслу корейских конструкторов лишен микрофона, и записать речь на нем
никак нельзя. Возможно, у корейцев просто не возникает такой необходимости,
у них на каждый случай жизни - своя, особая электроника...
Вернулась в комнату, села в кресло и закурила.
- Нет уж, падло, - сказала она негромко. - Лежи-ка, где лежишь, таким ты
мне больше нравишься... Что ж ты, сука?
- Даша, ты не поняла... - сказал он, глядя на нее снизу вверх и не
решаясь приподняться. - Я объясню...
- Чего тут непонятного? - пожала она плечами. - Очень даже все понятно,
не ты первый, не ты, к моему превеликому сожалению, и последний... -
заметила у него на руках тонкие пластмассовые перчатки. - Толя, это уж ты
перемудрил. Ты ж у меня в гостях бывал сто раз, твоих пальчиков и так везде
полно, мог бы надеть перед тем, как эту гадость снимать и новую клеить...
- Даша...
- Тридцать лет Даша. Ну ты хоть не корячься, умел пакостить, умей и
проигрывать красиво... Откровенно тебе скажу, мне так хотелось, чтобы это
был Косилыцик...
- А это он и есть, я за ним следил, хотел...
- Фу-у... - сказала Даша. - Ты ж оперативник, падло, ты ж профессионал...
Ну что ты такое лепечешь? Полежи, придумай что-нибудь поумнее...
Она докурила сигарету и тут же зажгла новую. В душе стоял мерзейший
осадок.
- Понимаешь, я тебя вычислила, - сказала Даша. - Стоило только допустить,
что из нашей группы есть утечка, как очень многое прекрасно объясняется... И
то, что пахан сатанистов знал, кто я такая, и то, что иные наши шаги словно
бы предугадывали посредством телепатии. А если вспомнить самое начало,
получается, что именно ты тщательно и упорно наводил меня на "Бульварный
листок". Паленого-то именно ты там якобы случайно узрел... Когда я
оклемалась после вашего угощения, когда приехал Славка, приехал ты, я вам
всем трем поставила ловушки, каждому свою. Уж не буду говорить, что навесила
на уши тем двум, только они проверку выдержали. А ты - нет. Ты поверил, что
меня пока не будет...
- Дай сигарету, - сказал он хрипло.
- ... тебе, - сказала Даша. - Предателям не положено.
- Я не предатель. Это ж не работа на мафию.
- Ага, - сказала Даша. - Это дружеская услуга конкретному человечку, а?
- Да, вот...
- Агеев? Чего мнешься? Я, Толя, гораздо больше знаю, чем при вас
говорила...
- Ну, Агеев.
- Вот видишь, - сказала Даша. - Похожа я на шизофреничку? С острым
галлюциногенным психозом? На чем он тебя подсек?
- Да ни на чем. Я Витальку знаю года полтора. И подрабатывал у них
иногда, чего уж там. Калымил по-хорошему, без всякой грязи. Что, я один
такой? Куча - ребят втихую калымит.
- Вот только они против меня не работали, а ты начал...
- Даша, так получилось. Незаметно.
- Поняла, - сказала Даша. - Ты и тут не оригинален. Сначала тебе
предлагают сделать совсем даже крохотный, почти незаметный шажок в сторон у.
И платят. Потом еще, еще... И все платят, платят... Привыкаешь к этим
денежкам и к этим шажкам, они А крохотные такие. Наконец, предлагают и
пошире шагнуть, а ты уже на бабках сидишь, как на игле...
- Ну, а что? - вскрикнул он.
- Ты потише.
- Что - тише? - агрессивно сказал он, но больше уже не орал. - Даша, ты
сама по себе. У тебя дети по лавкам не пищат. То любовник платьице подарит,
то папочка денег подбросит. Ты-то никого не кормишь. А я кормлю, ясно? Лидка
у меня получает сто восемьдесят пять, да и то задерживают по три месяца. Ты
бы хоть раз в жизни попробовала ребенку объяснить, почему вон тому бутузу
папка покупает большую мороженку за семь штук, а ему папаня не может купить
даже самое дешевое, за две. Ты глаза у ребенка при этом видела? Он же даже
не хнычет, он не понимает...
- Ну ладно, а вот вырос он у тебя, - сказала Даша. - И сказал ты ему:
сыночка, чтобы тебе купить мороженку, я своих продал, офицеров. Погоны
запачкал, честь запачкал...
- Он эту честь жрать не сможет.
- Ну, а все-таки? - спросила Даша. - Блядь ты такая, мы сыщики,
офицера... Что он тебе скажет? Знаешь, почему эта философия на хрен не
годится? Потому что, если так жить, кто-то другой твоих детей продаст в
бордель для гурманов, а потом точно так же будет тебе смотреть в глаза и
объяснять, что его дети кушать хотели... Это сплошной беспредел, если такую
философию принять... Волк чужих волчат и то не жрет...
- Тебя бы на мое место, - сказал он с непроницаемым лицом.
Даша видела, что он глух к любым аргументам. Да и сама не собиралась
долго напирать на мораль - и поздно, и абсолютно нерационально...
- Сколько он тебе платил?
- Мне хватало.
- А что потом? Обещал к себе взять?
- Обещал.
- Ишь ты, с устроенной судьбой... А ты хоть чуточку соображаешь, что
вместо хлебного местечка получил бы заточку в бок? Ты же в курсе всего дела,
с самого начала...
Он досадливо поморщился, все так же лежа в неудобной позе:
- Слушай, Даша, я не думаю, что у тебя и в самом деле крыша поехала, но
вот лично я совершенно уверен, что ты гонишь натуральнейшую пустышку.
Виталий тут ни при чем. Нормальный мужик.
- А чего же он мне устраивает спектакли с экзотическими наркотиками и
высококлассными фотоаппаратами?
Тодик покривил губы в усмешке - уже оживающей, почти уверенной:
- У него на тебя контракт. Из-за усачевского заведения. Понимаешь, люди
серьезные, не нравится им, что ты глубоко копаешь... Вот и решили немного
притормозить.
- Это тебе друг Виталий сказал? - Даша, увидев непроизвольный чуть
заметный кивок, горько рассмеялась: - А ты веришь? Или - хочешь верить?
- А почему бы мне и не верить? Ты, конечно, что-то все время скрывала, но
основную канву я знаю. Что у тебя есть на Агеева? Что доказывает, будто он -
Мастер? То, что он встречался с немцем? Так немец, чтоб тебе было известно,
не только ученый, но и акционер какой-то фирмы. Она сюда гонит электронику,
ясно? Немцу капает процент.
- Тоже от Агеева слышал?
- Да они при мне час обсуждали, как вытолкнуть с рынка какую-то немецкую
же фирмочку, я их возил на завод "Квант"... Тоже инсценировка?
- А почему бы и нет?
- Даша, ты и впрямь зациклилась... Немец - еще и бизнесмен. Потому, быть
может, француз, у него по пятам и ходит. Яснее ясного.
- А меня, значит, решили притормозить пользователи ряженых девочек?
- Вообще-то, они с тобой могут и договориться... Хочешь, Виталий устроит?
Даш, ты извини, что я тут наврал... Ты с ним созвонись, можно прямо сейчас,
и обговорите... Тебя же тоже никто не заставляет продавать контору. Уйдешь
туда, в "Терминатор"...
- Это ты сам придумал, или Агеев?
- Был у него и такой запасной вариант. Что, и дальше будешь сидеть на
грошах?
- Благодетель ты мой... - сказала Даша. - Нет, ты и в самом деле не
понимаешь, как тебя в качестве болвана используют?
Но видела по его упрямому лицу, что он понимать не хочет. Та модель
действительности, какую в его воображении создали, его вполне устраивала.
Пока платили.
Не рассказывать же ему про загадочные кассеты? Про разговор с Фролом?
Отрезанный ломоть, тварь...
- Ладно, чего воду в ступе толочь, - сказала Даша решительно. - Ты мне
сейчас все подробно расскажешь - как у вас с ним все завязалось, как получал
задания, что делал...
Он, извиваясь, ухитрился подняться в сидячее положение, чтобы не упасть,
привалился спиной к дивану. И, глядя ей в глаза, усмехнулся совсем уж
дерзко:
- Нема дурных, Дашенька.
- Я ж тебя, козла...
- Не надо, - сказал он, досадливо поморщившись. - . Ну что ты мне
сделаешь? Пытать будешь? А что с тобой потом на Черского сделают за такие
художества? На тебя ж материала - выше крыши, н половина - от психиатров...
Даша посмотрела на него даже не яростно - удивленно:
- Ты что, решил, что пойдешь отсюда своими ножками?
- А как иначе? Я, Даш, зверь сейчас, за детенышей бороться надо. Которых
ты кормить не будешь... А метод борьбы у меня один: молчать, как Зоя
Космодемьянская. Хлопнуть ты меня не хлопнешь, не такая дура. А заявление
мое ляжет не в папочку к анонимным фот-кам и подписанным телегам, а в досье
к тем самым психиатрам... Ты сначала докажи, что я к тебе в квартиру лазил.
Что это я кысаньку подвешивал. Да и не было никакой кысаньки, тебе
почудилось, о том и рапорт есть...
- Ну, а сейчас как ты у меня оказался?
- В дверь вошел, - хохотнул Толик. - Зная твое состояние и все пережитые
невзгоды, пришел по-дружески навестить. Могу я в столь поздний час зайти
по-дружески навестить свое непосредственное начальство? Которое ценю, люблю
и уважаю? Беспокоился я за тебя, вот и зашел морально поддержать... Только
ты с дикими глазами и пушкой наголо на меня вдруг накинулась, руки-ноги
спеленала и начала шизу гнать... Ну не надо на меня так смотреть! Я ж
говорю, мне детей защищать следует...
- А это? - Даша коснулась босой ногой валявшейся на полу черной сумочки.
- Это? - Толик уставился на сумку так, словно видел впервые в жизни. -
Откуда мне знать, что у тебя по квартире валяется? Или где-то там мои
отпечатки есть?
- А отмычка?
- Отмычка? - он вдруг полез скованными руками в карман джинсов, выхватил
связку ключей и швырнул на пол. - Это, Даш, твои собственные запасные ключи,
которые ты зачем-то на пол кинула. Ах, еще и перчатки? - он стянул их (Даша
уже не препятствовала), бросил туда же. - Подумаешь, криминал... Это ты меня
просила тройник в ванной посмотреть, перчатки даже дала... Ну, что там у
тебя еще? Ничего у тебя больше... И проверять меня можно до бесконечности -
я против родной конторы не работал, через меня никакие утечки не проходили,
концов не найдут, потому что их нет... Что тебе надо? Чтобы я ушел из
уголовки? Да пожалуйста, уродуйтесь вы сами за эти кошкины слезки...
- А вот, к примеру, где ты был, когда в "тыще" ухлопали Мироненко? -
наугад спросила Даша.
В глазах у него молниеносно промелькнуло не что. Но тут же опомнился,
пожал плечами:
- Где? Дай припомнить... С одной лялькой. Лялька, если что, подтвердит.
- Сука, - сказала Даша. - Значит, все же ты...
- Ты про что?
- Как же я тебя раньше-то проморгала...
- Понимаешь, я хочу жить - и умею. А ты хочешь, но не умеешь
нисколечко...
То, что прыгнуло у него в глазах при реплике об убийстве Мироненко, Даша
истолковала недвусмысленно. Но чем его прикажете прижать, и на чем? Гранику
нужны твердые доказательства, самое большее, что можно сделать - заставить
его уйти по-тихому - но он только того и ждет... Итак, она все-таки
оказалась права. Был крот...
- А там, возле студии, когда вязали террористов, ты чем занимался?
- Чем и все. Жителей выводил, опрашивал.
- А как одет был?
- Как всегда. Только капюшон натянул. Ты куда клонишь, Даша?
- Да интересно мне, кто бомбочку под машину приклеил...
- Что, и бомбу я подкладывал? - ухмыльнулся он. - А Листьева не я
замочил?
- Ну ты же прекрасно понимаешь: я тебя сейчас не раскалываю, потому что
нет ни малейших улик. Просто хочу тебе, мудаку, вдолбить: даже если не ты
положил Мироненко и не ты сунул бомбу, все равно жить тебя не оставят, когда
начнут зачищать и шлифовать. И как мне ни противно с тобой, падалью,
договоры заключать, но я тебе категорически обещаю: если сдашь мне Агеева,
ни словом не пискну ни сейчас, ни потом. Зыбин и того меньше знал, а рванула
душа на небеса... Тебя тем более постараются... зачистить. Думай. Ты меня
знаешь, слово не нарушаю. Пиши заявление - и спокойно уматывай.
- Я его и без интимных бесед с тобой напишу. Сними наручники - и давай
прощаться. Загостился я у тебя что-то...
Даша задумчиво посмотрела на телефон. Бесполезно. Гранику не за что будет
уцепиться. А версия насчет "стойкого систематизированного бреда" получит еще
один козырь...
- Как же ты мне "домашнюю галлюцинацию" устроил? - спросила она из
чистого любопытства.
- Да проще простого. Сидел в машине и, как только ты рванула в соседний
подъезд, быстренько забежал в квартиру и убрал все. Котик был хитрым узлом
подвешен, достаточно дернуть за конец - и моментально распустится. Дымовуха
была безоболочечная, вся сгорела. Там от трения вспыхивает, импортная химия
какая-то... Главное было - подсунуть под дверь так, чтобы вспыхнула в один
момент, едва ты откроешь. И звук опять же от трения происходит. На Западе
что хочешь соорудят... А голова - тоже просто. Это какой-то хитрый пластик,
великолепная имитация, заодно с "кровавой лужей". Там была пипочка, я ее
налил теплой водой из-под твоего же крана, чтобы казалась теплой. А сгорает
он моментально, стоит только поднести огонек. Покидал всю бутафорию в сумку,
быстренько поднялся на чердак - я там заранее снял замок - слез в соседний
подъезд, и ладушки... Голову спалил еще на чердаке, кошку бросил там же.
Был, конечно, шанс на то, что у тебя в кармане окажется рация, и не побежишь
ты к телефону, но тут уж...
- Что замолчал?
- Ну, можно было подняться в квартиру в масочке, шокером вырубить - и все
равно ничего бы ты не доказала. А если бы даже все это к постороннему в руки
попало - не так уж страшно, в итоге. Концов нет.
- Это что, специально для меня где-то по передовой европейской технологии
муляж делали?
- Я же говорю - люди серьезные, денежные... Не надо бы тебе ерепениться,
Даша.
- Наркотиком по сигаретам ты мазнул?
- Ага. По фильтрам. Там и нужно-то было - чуть-чуть... Хватит, а? Мне
что-то уже надоело сидеть, как кавказскому пленнику...
Даша еще колебалась с минуту, но видела, что партия проиграна.
Единственный ее успех заключался в том, что она избавлялась от "крота".
- В машине есть кто-нибудь? - спросила она.
- Нет. Моя машина... вот уже три дня, как на меня переписали.
- "Мерседес", поди?
- Зачем? "Девяносто девятая".
- Ценют, видать... - Она решительно встала, прошла в прихожую, оделась и
натянула сапожки.
- Ты куда?
- Провожу тебя, золотце, - сказала Даша. - Согласно кавказскому
гостеприимству, - нагнулась и отперла наручники. - Ну, а пластырь сам
снимешь...
- Что еще за провожанья?
- Да все просто, - сказала Даша равнодушно. - Вдруг и удастся подстрелить
того, кто тебя будет мочить. Он меня интересует гораздо больше, чем ты -
его-то будет на чем колоть...
- Да брось ты. Кто это меня мочить будет?
- Пошел вон, - сказала Даша, держа руку с пистолетом в кармане пуховика.
- Куда? Корочки и пистолет у меня остаются, тебе все равно ни к чему... Ты ж
заявление подаешь.
- Слушай...
- Пошел вон, козел!
Она пропустила его на лестницу, захлопнула дверь - . защелкнув ее на один
замок из двух, - и спустилась следом, держась шагах в трех позади.
- Топай, - распорядилась она. - Топай к своей машине ровным шагом и не
спеша...
Задувал противный ветерок, но на лавочке у соседнего подъезда кто-то
сидел, чуть сгорбившись, не глядя вроде бы в их сторону... Этот? У подъезда
стоят четыре разнокалиберных машины - светлая иномарка, "жигуль", "Волга",
еще иномарка, темного цвета. Все машины кажутся стылыми кусками железа, не
видно, чтобы внутри кто-то сидел... Колюче светил фонарь на подъемном кране,
недостроенный дом казался жертвой бомбежки.
Толик шутовски раскланялся с Дашей, поднял воротник куртки, сунул руки в
карманы, шагнул направо...
Слева, от лавочки, хлестнул резкий выстрел.
Даша мгновенно пригнулась, отскочила к стене - второй выстрел, третий! -
прицелилась туда, видя краем глаза, что Толик подламывается в коленках,
опускается на асфальт...
Она еще стояла, нащупав стволом пистолета высокую фигуру - отчего-то
продолжавшую сидеть как ни в чем не бывало, - когда вспыхнули фары светлой
иномарки, поймали сидящего в яркий луч дальнего света. И еще один сильный
луч ударил от подъезда слева, кто-то бежал к скамейке, хлопнула дверца
светлой машины, и крайне знакомый голос окликнул:
- Даша, это я, не стреляй!
Двое сдернули сидевшего со скамейки, заламывая руки. Он дергался, что-то
протестующе вопил.
- Кто? - окликнула Даша, держа под прицелом приближавшегося от машины
человека.
- Я, Ремезов.
Даша опустила пистолет. Косильщик нагнулся над лежащим, посветил
фонариком, выпрямился и зло протянул:
- Тю-тю...
Даша всмотрелась. Посередине лба чернело аккуратное, небольшое отверстие,
а глаза были открыты, и лицо совершенно спокойное...
- Сергей! - окликнули от скамейки. Косильщик побежал туда, и Даша
кинулась следом. Ослепленный светом фонаря, который держали у самого его
лица, кругломордый парень, на километр вонявший водкой, отчаянно моргал и
орал:
- Ну чо такое, чо такое? В чем проблема, мужики? Салют хотел устроить, не
выходит, стерва...
Третий, стоявший рядом, подсунул под луч фонаря черный пистолет и вынутую
из него обойму. Даша поначалу приняла ствол за "Марголин" или "Дрель", но
тут же разглядела, что обойма набита желтыми газовыми патрончиками с
зеленоватыми заглушками. Газовик на базе "Марголина".
- Вон они, три гильзы, - сказал державший пистолет. - Шумовыми лупил.
- А я чо говорю? - навязчиво бубнил пьяный. - Чо в натуре, мужики? Ну
холостые, Нинка, стерва, не выходит, а я, может, на серьезную влюблен...
Косильщик яростно, замысловато выругался. Даша перехватила его взгляд и
уставилась в ту же сторону - на недостроенный дом, ярко освещенный холодным,
колючим светом. Где-то далеко за стройкой слышался удалявшийся шум мотора.
- Поздно, - сказала Даша, когда Косильщик повернулся к своим ребятам. -
Времени хватило, нет там уже никого... Говорила, я идиоту... Даже если
бросил ствол на стройке, смысла нет спешить, валяется себе...
- Паспорт при нем, - сказал один из державших пьяного стрелка, левой
рукой попутно обшаривавший его карманы.
- Да все при мне, и паспорт, и прописка... - бухтел тот, уже не
вырываясь. - Вы чо, менты? Руки ломаете... Нинка не выходит, а мне тут
мерзнуть надоело...
И Даша уже обостренным чутьем, вспышкой сыскарского озарения понимала:
конечно же, этот нестерпимо пахнущий водкой, но по виду не особенно и пьяный
тип попросту отвлек безобидной пальбой внимание от стройки, откуда выстрелил
настоящий киллер - однако доказать это невозможно. Можно прозакладывать
голову, выбран совершенно "чистый" статист, самое большее, что ему можно
пришить - мелкое хулиганство и незарегистрированный газовик, наш замотанный
суд отмерит ниже низкого...
И по лицу Косилыцика, отрешенно-поскучневшему, Поняла: он мгновенно
прокачал ситуацию и пришел к тем же выводам. Как нельзя кстати он тут
оказался, значит, Воловиков не такой уж скупец, как представлялся...
Воловиков?!
Она узнала одного из державших "пьянчужку" - капитан Даев, из людей
Бортко. И мгновенно сопоставила только что случившееся, эту машину и этих
ребят, с кое-какими догадками и размышлениями последних дней. Два плюс два
давало четыре...
Присмиревшего стрелка потащили в машину.
- Сейчас свяжутся, приедет группа... - сказал Косильщик. - Вот видишь, я
как чуял, уговорил ребят подмигнуть по старой памяти...
- Я что, дура? - сказала Даша.
- Слушай...
- Я к тебе, Сереженька, за это время немного пригляделась. И как-то
незаметно, сам собой всплыл вопрос: почему это неглупый хваткий парень,
хороший опер, как выяснилось, влип в глупейшую историю со скошенным
безобидным маком? Такой, каким я тебя знаю, ты подобного идиотства никак не
мог утворить...
- Бывает, даже на самых лучших оперов этакое затмение находит. Вот и
откалываешь глупости...
- Сказала же, не держи меня за дуру, - отмахнулась Даша. - Ваш Ведмедь
что, впервые такие штучки откалывает? Только не думала, что и мой черед
настанет, а я ушами прохлопаю... Что вам известно? Что в РУОП знают такого,
чего я не знаю?
- Даша, я тебя решительно не понимаю, - сказал он спокойно, без улыбки.
- Ну, ситуация, - покрутила она головой. - В один вечер обнаружила у себя
в группе две внедренки, хоть и разного плана... Старею, что ли, на пенсию
пора? Вот что, казачок засланный, - не знаю, как ты это устроишь, но чтобы
завтра тебя и близко не было. Не нужны мне такие казачки, пусть из братских
отделов.
- Что, никак не договоримся? - спросил он совершенно другим тоном. - Даже
для пользы дела?
- Для пользы дела, конечно, можно, - сказала Даша. - Если ты мне
откровенно расскажешь, что у вас об этом деле знают, мне неизвестное. Тебя,
конечно, запихнули ко мне с расчетом на длительное оседание, никто ведь не
мог протелепатировать того, что начнется, - -но это-то как раз и доказывает,
что особа ты приближенная и доверенная.
- Не могу я сам решать. Нужно посоветоваться с хозяином.
- Вот и советуйся, - сказала она. - И если он решит со мной не
откровенничать, можешь не появляться. Все. Подъедет группа - ты знаешь, где
я живу.
Повернулась и пошла к своему подъезду, даже не взглянув на неподвижное
тело.
Дверь в квартиру оказалась полуоткрыта. Даша ничуть не встрепенулась, с
каким-то тупым равнодушием прошла в свою комнату и убедилась, что ленты с
неизвестной отравой исчезли - и старые, отработавшие, и новые, вместе с
сумкой Толика. Особенно ломать голову не было нужды, все ясно из рассказа
Толика - когда она вышла, кто-то, с такой же точно отмычкой, прятавшийся на
верхней площадке, спустился в квартиру и вынес улики проторенной дорожкой
через чердак. И ничем уже не докажешь, что они были. Если незваный гость
знал, что должно произойти на улице, мог действовать без малейшей спешки, у
него было минут десять.
На минутку ей стало страшно. На минутку готова была допустить самое
жуткое: что против нее работает то самое существо, которое, по слухам и
легендам, никогда не делает ошибок.
Вздор. Хотя бы потому, что это существо могло бы ее, девку неверующую и в
церковь заглядывавшую пару раз в жизни из чистого любопытства (да и
некрещеную к тому же, лишенную определенной защиты) скрутить в бараний рог и
погубить в три минуты. Значит, это человек. И его можно переиграть... если
только придумать, как.
Она сидела и дымила, как паровоз. Сигареты были куплены уже после
приступа в случайном киоске, и опасаться их не следовало. Мозг работал на
пределе, подстегнутый нешуточным унижением и поганым чувством бессилия.
Еще до того, как опергруппа приехала, чтобы выполнить все необходимые
формальности над холодеющим телом бывшего брата по оружию, Даша нашла
неожиданный вариант. Размышляя с позиции какого-нибудь записного чистюли,
это была чистейшей воды провокация. Вполне возможно. Но у провокации в то же
время было одно неоспоримое достоинство: задуманный удар ни в малейшей
степени не противоречил Уголовному кодексу и не нарушал ни одной из его
статей. Она просто-напросто отыскала лазейку. С человеком здоровым это могло
и не пройти, а вот с больным...
Глава тридцать третья. Наше маленькое Бородино.
Даша заперла дверь, спустилась этажом ниже - и увидела человека лет
сорока, в милицейской форме с капитанскими погонами. Он привалился к стене в
такой позе, словно ждал здесь долго и терпеливо, как давно привыкший к
такому занятию профессионал. Увидев ее, не шевельнулся, но смотрел так, что
ясно было: ждет именно ее.
- Да? - резко спросила Даша, держа руку под расстегнутым пуховиком, на
кобуре.
Он показал ей два пальца, медленно-медленно опустил руку к карману и
этими двумя пальцами, как пинцетом, выудил красное удостоверение, ловко
раскрыл:
- Капитан Ерохимов, ваш участковый.
- А где Галайда? - спросила Даша, глянув в удостоверение, но не
расслабляясь.
- Сестру хоронит в Канске. Дарья Андреевна, тут такое дело... Райотдел
получил с Черского предписание обеспечить вашу явку на медкомиссию, на
Королева. Оказать всяческое содействие некоему заведующему отделением
гражданину Хотулеву.
- Ну и? - еще более резко спросила Даша, стоя в прежней позе.
- Что тут "ну"? Вы регламенты на этот счет знаете? Никто в райотделе не
обязан устанавливать ваше подлинное, - он особо подчеркнул это слово -
местопребывание. - Моя задача, как участкового - навестить вас по месту
прописки, сопровождая медработников, а далее оказать помощь в
препровождении, - он глянул на часы. - До начала рабочего дня еще двадцать
три минуты, и я как раз следую к месту службы, то есть в РОВД. Когда
начнется рабочий день, и с нами созвонятся медики, я понятно, буду их
сопровождать...
И откровенно ухмыльнулся.
- Спасибо, - сказала Даша.
- Не за что, - пожал он плечами. - Я, Дарья Андреевна, Вите Воловикову
верю больше, чем посторонним медикам... Но вот предписание мы получили.
Кстати, нам врачи еще и адрес вашего друга дали, предусмотрительный народ...
Честь имею.
Он козырнул и стал быстро спускаться по лестнице. Когда Даша вышла на
улицу, капитан уже шатал метрах в сорока - прямой, как палка, подтянутый.
Свой. Правильный мент. Рассеянно улыбнувшись вслед, Даша пошла к гаражу.
Итак, Хотулев, а точнее, Агеев с тупым упрямством отрабатывали все тот же
вариант - психиатры хреновы...
Движение на улицах уже пошло утреннее, густое. Даша, перекатывая в губах
первую утреннюю сигарету, насвистывала какую-то бессмыслицу. Азарт щекотал
кончики пальцев.
Минут через пятнадцать она остановила машину возле серой стандартной
"хрущевки". Выйдя, глянула вверх - окно на втором этаже светилось.
Пробудился Агеев. Что ж, кто рано встает, тому бог подает...
Направилась к подъезду, бережно держа двумя пальцами большой конверт из
желтоватой бумаги, в какую заворачивают посылки, - без всяких надписей. Тихо
ступая, поднялась по двум лестничным маршам - к площадке, где висели
почтовые ящики. Ага, из тех, что устроены на совесть, все заперты аккуратно,
и агеевский тоже. Она бросила конверт в щель, потрогала дверцу и,
посвистывая, вышла на улицу. Села в машину, проехала два квартала - к
облюбованному автомату. Со вчерашнего дня его не успели раскурочить.
- Слушаю, - послышался вскоре ровный голос. Мастер? Или нет? Не
определить по одному-единственному слову...
Девчачьим голосом Даша пропищала:
- Виталик, письмецо возьми в ящике... Интересное.
Бросила трубку, прыгнула в машину и вдарила по газам. В агеевском дворе
загнала "Ниву" на опять-таки вчера присмотренное местечко, выключила мотор,
все огни. Посмотрела назад.
Прошло четыре минуты, и в окошках ярко освещенного подъезда показалась
спускавшаяся к почтовым ящикам фигура. Он самый. Пошел назад в квартиру, там
тщательно осмотрит, вскроет со всеми предосторожностями...
В конверте лежал сделанный беднягой Веласкесом Рисунок - тот, где
неизвестный стоит в обнимку с Ритой Шохиной. Риту можно узнать мгновенно, с
ее Кавалером гораздо хуже - то ли Агеев, то ли нет. Но если это все же он,
себя просто обязан узнать, точнее,
догадаться... На рисунке вопреки творческому замыслу мастера, ведать не
ведавшего, что над его рукомеслом будут издеваться дилетанты, Даша, как
умела, нарисовала черной пастой задорного петушка. А чтобы не оставалось
недомолвок, вместо хвоста у петушка изобразила цветными фломастерами
французский флаг. И рядом корявыми печатными буквами вывела: "ПОГОВОРИМ?"
Чистейшей воды провокация, конечно. Но не нарушает ни единой статьи
уголовною кодекса, даже административной ответственности не влечет. Где
написано, что один честный гражданин не имеет права бросить в почтовый ящик
другому не менее честному гражданину конверт с рисунком и совершенно
пристойной надписью-вопросом?
Она терпеливо ждала, съехав на переднем сиденье так низко, чтобы голова
не высовывалась над спинкой, глядя в зеркальце заднего вида, тщательно
подогнанное так, чтобы видеть агеевский подъезд.
Через восемнадцать минут терпение было вознаграждено - из подъезда
показался Агеев, прошел к гаражам, недолго возился с замками. Выехал на
темно-красной "Мазде" с левым рулем.
Даша и не подумала пускаться в погоню - он мог знать номер майоровой
машины. К тому же свернул он на Гоголя, а значит, в центр заведомо не
направлялся. Конечно, не стоило и думать, что Агеев, как пацан, кинется
прямиком к гостинице - если это он стоит за всем, вряд ли способен на такие
глупости...
Она поехала к гостинице "Шантарск", серой громаде, с недавних пор
украшенной по торцам шикарной светящейся рекламой парочки банков. Едва
распахнула дверцу и вышла, подбежал Слава:
- Лягушатник еще дрыхнет. Ребята на позиции.
- Блестяще, - сказала Даша, неприкрыто зевнув. - Пошли?
- Мне-то ты, надеюсь, веришь?
- Тебе-то я верю, - сказала она рассеянно. - Но если и ты в одночасье
окажешься полковником ФСБ, не знаю, что с тобой сделаю... Не сверкай на меня
столь трагическим взглядом, ладно? Ты на моем месте точно так действовал
бы...
- Пожалуй... - сказал он, не глядя на Дашу.
- Сколько дал шеф?
- Двоих. Стыврина с Альбертом. Ну, это еще хорошо...
Оба воловиковских кадра ждали на отличной наблюдательной позиции - за
огромным папоротником (или как там его) в квадратной деревянной кадке.
Неизвестно, с каких дрожжей так разнесло ярко-зеленое растение, но укрытие
получилось просто отличное, что твои джунгли. Уместились все четверо.
Ждали долго, то и дело бдительно делая стойку на всех, кто появлялся в
коридоре - без различия возраста и пола. На курок может нажать и пацан, до
этой светлой рационализаторской идеи додумались не одни лишь сицилийские
мафиози...
Наконец минут через тридцать пять вышедший из лифта парень, здоровый, как
лось, в кожанке с вязаными вставками на рукавах и нахлобученной на глаза
норковой шапке, уверенно направился прямо к номеру Флиссака. Зыркнув по
сторонам, деликатненько постучал. Был большой соблазн подождать еще и
посмотреть, о чем они станут договариваться, но чутье подсказывало Даше: не
будет разговора, Икс всем переговорам определенно предпочитает летальные
исходы...
- Вперед! - сказала Даша.
Молниеносный бросок по коридору... В ухо "лосю" уткнулся ствол пистолета:
- Стоять! Уголовный розыск!
Он рванулся столь резко и мгновенно, что не осталось никаких неясностей.
Но его уже припечатали к стене и тщательно обыскали. Как только он понял,
что влип надежно, дергаться перестал.
- Ага, - сказал Славка, демонстрируя "Макаров". - За поясом был,
спереди...
"Вряд ли он собирался пользоваться пистолетом без глушака, - подумала
Даша, энергичным жестом руки отгоняя остановившихся поглазеть парней,
вышедших из номера в конце коридора. - Такой битюг может и голыми руками
придавить в два счета..."
- Паспорт, - сказал Слава. - Предусмотрительно. А то в облаву еще
попадешь без документов, задержат До выяснения личности... Паспорт твои?
- А то, - хрипло отозвался "лось". - Мужики, какие проблемы? Я к
Леночке...
- К какой?
- Тут живет. В пятьсот шестом. Вчера в "Шантаре-матушке" познакомились,
дала этот адресок и звала в гости...
- А где цветы с шампанским? - хмыкнула Даша.
- Потом хотел в буфет сходить...
- А пушка откуда?
- Нашел. У перехода. Хотел к вам отнести, у меня уже бумага написана,
там, в паспорте... Да решил, сначала навещу Лену... За обложкой, на
последней странице...
Славка вытащил сложенную вчетверо бумажку, подал Даше. Она бегло
просмотрела. Скороходов Евгений Федорович, сиречь Лось, с грамматическими
ошибками сообщал начальнику Шантарского ГУВД, что нашел у пешеходного
перехода близ отеля "Шан-тара" пистолет системы Макарова, каковой и несет
сдавать соответствующим органам, блюдя свой гражданский и моральный долг.
Датировано сегодняшним числом.
Фокус был старый, но, что греха таить, безотказный, Если за гражданином
Скороходовым не числится уголовно наказуемых художеств и он не проходит по
розыску, придется отпустить, хотя все вс„ понимают... А доказать, что он шел
к Флиссаку, тем более невозможно. Ветреная девочка обманула доверчивого
парня, подсунула фальшивый адрес, и поди докажи, что нет в миллионном
Шантарске такой Леночки...
Впрочем, Даша и не ждала от пленного каких-то сенсаций. Главное,
появились основания уже крепко подозревать, что Агеев участвует в игре. А
остальное приложится...
- Ладно, - сказала Даша. - Везите его, куда следует. Постучала в дверь
француза, далеко не столь деликатно, как это только что делал Лось. Вскоре
изнутри заспанным голосом спросили:
- Кто-у там есть?
- Там есть капитан Шевчук, - сказала Даша. - Откройте, пожалуйста.
- О, момент, я не есть вполне совсем одет... Даша оглянулась - Славка не
спустился следом за Лосем и его сопровождающими, стоял у лифта. Самому ему
любопытно глянуть на двурушника-француза, или получил от шефа четкие
инструкции? Воловиков давно ее знает, мог и кое-что угадать...
Щелкнул замок. Флиссак широко распахнул дверь:
- О, мадемуазель Дария! Я есть не доверять столь гран счастье... Прошу
вам!
- На вам муха сидит, - сказала Даша. - Не на вам, а на вас. На мну?
Вот тут он глянул по-настоящему недоумевающе.
- Анекдот, - сказала Даша. - О тех, кто скверно знает русский язык...
Войти можно?
- О, естественно...
Даша вошла, прикрыла за собой дверь и протянула ему заранее заготовленный
листок из блокнота, где было четко, разборчиво выведено: "Немец и его друг
уже знают, кто вы. Возможно, в номере вас слушают. Возьмите документы,
деньги, все необходимые вещи и уходите со мной. Это крайне серьезно".
Француз прочитал это и на миг стал другим человеком - откуда-то из
неведомых глубин выглянул второй, настоящий, жесткий и собранный. И тут же
исчез:
- Мадемуазель Дария, это есть милый шутик?
- Это суровая реальность - сказала Даша. - Слышали шум?
- Я так крепко спать...
- Это приходил... - она припомнила, как по-французски. - Ассасин5. За
вами. Я не шучу. Давайте... В темпе.
Они какое-то время смотрели друг другу в глаза, потом француз, так и не
изменив маске, воскликнул:
- Тут какой-то недоразумений, но француз всегда вообще выполнять желание
дамы...
Он огляделся, поднял за ремешок небольшую сумку, повесил на плечо,
похлопал себя по карманам. В номере еще оставалась куча всяких мелочей, а из
распахнутого шкафа выглядывали попугайские одежки, в которых мнимый писатель
появился в Шантарске, - но француз, не обращая ни на что внимания, резво
направился к выходу.
- Ничего не забыли? - спросила Даша.
- О нет, все, что оставить - пустяк... Вполне возможно, в какой-то из
десятка машин, выстроившихся перед гостиницей, сидел сейчас напарник Лося,
но вычислить его с ходу не удалось бы. Даша держала руку на пистолете,
ожидая поганого сюрприза. Обошлось.
Распахнула правую дверцу "Нивы":
- Прошу, мсье...
Он живо залез. Славка растерянно переступил с ноги на ногу:
- Я что, с ребятами?
- Ага, - сказала Даша. - И не забудь, что ты не видел, как я с французом
отъехала и куда направилась... Усек?
- Ты что? Мы ж должны были его к шефу...
- А что ему делать у шефа? - тихо спросила Даша. - И какая от того будет
выгода? Любой на его месте будет хохотать в лицо.
- А микрофон?
- А ты сможешь доказать, что это он подсунул? Нет уж. Я с этой
провокацией добилась, чего хотела, а теперь попробую продвинуться дальше, -
она печально усмехнулась. - Частным порядком.
- Даша...
- Попробуешь меня остановить? - непринужденно спросила Даша, глядя ему в
глаза. - Отойди, некогда...
Они недолго мерились взглядами. Славка отступил, бормоча:
- Сдурела...
Даша медленно обогнула гостиницу, прибавила газу и поехала на мост. Она
считала, что поступает единственно правильным образом. Если француз не
захочет в официальные свидетели (а самому ему предъявить без улик нечего) -
будет молчать и требовать консула. В чем окажется совершенно прав. Ближайший
французский консул - в Новосибирске, Флиссак выиграет время. Другое дело,
что его вполне могут ухлопать, пока консул сюда доберется...
- Это, надеюсь, не есть арест? - спросил француз.
- А если предположить? - спросила Даша.
- Мой - иностранный подданный, имею все права требовать консул ля Франс.
И кроме кстати того, положено предъявлять обвинений или ордер, у вас нынче
не есть сталинизм...
- Ох, при Сталине я бы с вами, мон ами, поговорила... - мечтательно
сказала Даша. - Хотя при Сталине вас бы сюда и не пустили, да и при Брежневе
тоже. И история вроде нашей была бы невозможной...
- Мадемуазель Дария, неужели вы есть быть сталинистка?
- А неужели вы есть быть писатель? - усмехнулась Даша. - Не валяйте
дурака, надоело. По-русски вы не хуже меня говорите, сама слышала, так что
не будем придуриваться. Времени нет. Я не думаю, что этот доморощенный апаш
шел приглашать вас на переговоры. Агеев предпочитает более
рационалистические методы. Вас пример Зыбина не убеждает?
- Кто это есть?
- Хватит, а? - сказала Даша. - Если вас непременно нужно припирать к
стенке, поедемте ко мне и послушаем запись. Ту, где вы на чистейшем русском
воркуете с Зыбиным...
- Вы его арестовали? - спросил вдруг Флиссак.
- А вы что, не знаете? - Даша удивленно покосилась на него. - Похоже, и в
самом деле не знаете... Вашего Зыбина убили аж четыре дня назад. Верю, что
для вас это полная неожиданность. Должно быть, он сам должен был вам звонить
ради пущей конспирации, вот вы и не беспокоились... а? Ну, говорите, мой
парижский друг. Иначе и в самом деле придется отвезти к нам в контору. Но
вам это совершенно ни к чему. Конечно, против вас ничего нет, но ведь
засветитесь. И потом, Агеев отчего-то решил, что вы сели ему на хвост,
недвусмысленно бросили вызов, оттого и послал киллера...
- Но почему он так решил?
- Каюсь, - сказала Даша чуточку пристыженно. - Я сегодня, не далее как
час назад кинула ему в ящик письмишко, которое он принял за ваш картель6...
Не было у него другого объяснения.
- Мадемуазель Дария, это...
- Грязная игра, - кивнула Даша. - А крутить в моем городе непонятные
интриги - это честная игра? Прикидываться писателем и подсовывать чужие
романы - честная игра? Притворяться другом Дюруа, о котором у меня самые
лучшие воспоминания... Наконец, микрофончик мне подсовывать? Кстати, вы мне
должны энную сумму за шапку, которую пришлось распотрошить на кусочки, чтобы
извлечь вашего "клопика". Я серьезно. Лезьте в карман, метр, и выкладывайте
четыреста штук, я женщина небогатая, зарплату и так задерживают. Интересно,
что бы у вас в Париже сделали с нашим частным сыскарем, подсунь он Дюруа
"клопа" в шапку?
- Долларами можно? - невозмутимо спросил Флиссак. - У меня осталось мало
рублей.
- Можно, - сказала Даша. - По курсу. Подавая деньги, француз усмехнулся:
- У вас совершенно европейский склад ума, Дария...
- А то, - сказала она, как ни в чем не бывало пряча баксы. - Хотели
выехать на чувствительной славянской душе? Дудки, у нас капитализм строят...
Самая любимая была шапка...
- Так это и в самом деле не арест?
- Нет.
- Неужели хотите сказать, что я и в самом деле провалился на чужих
романах?
- Ага, - сказала Даша. - Вообще, должна признать, это чистая случайность.
Мой друг читает по-французски, я ему привезла из Парижа охапку детективов...
- Дюруа мне не говорил...
- А он и не знал, - сказала Даша. - Я с ним уже распрощалась, и тут
неожиданно оказалось три часа свободного времени, рейс задерживали - у вас
ведь это тоже случается, забастовка какая-то... Я и погуляла по книжному
магазину в Орли.
- В самом деле, нелепая случайность... Мадемуазель Дария, Дюруа и правда
-- мой школьный друг. Но помог он мне не только по старой дружбе. С ним
поговорили, он понимал, что затронуты интересы Франции...
- Я вся трепещу, - сказала Даша, въезжая в тихий дворик. - Так
романтично... Вы, часом, не алмазные подвески должны были на балу срезать у
губернаторши? А не сдать ли мне вас в контрразведку? Ведь если "интересы
Франции" - значит, вы самый натуральный шпион, а это уже не моя
компетенция...
- Не наезжайте на меня так напористо. Во-первых, вы уже прекрасно
понимаете, что улик против меня нет никаких, тем более у контрразведки...
- Зато я прекрасно понимаю, что, если вас отсюда вышлют, вы навсегда
останетесь вне игры, сами сказали...
- Вы же не дали мне закончить. Во-вторых, вы не можете не понимать, что я
готов с вами сотрудничать.
- Предположим, я это поняла, - Даша остановила машину. - И потому
предупреждаю: не вздумайте вилять. Сплошные штампы, верно? Но, извините за
откровенность, ваше будущее зависит от того, как вы будете со мной
сотрудничать, а не наоборот... Кто вы такой?
- Шпион, - сказал он с легкой улыбкой. - Но исключительно промышленный.
Международного класса, могу признаться без ложной скромности. Вы зря
связываете слова "интересы Франции" с политической разведкой. Сто раз
простите, но у вас до сих пор, несмотря на все изменения, совершенно
по-варварски относятся к экономическим интересам государства. У нас иначе.
Иные концерны имеют службы безопасности, превосходящие разведки некоторых
государств...
- Я слышала.
- Тем лучше. Могу заверить, я не работал против вашей страны. Хотя, тут
же уточню, не работал и ей во благо. Исключительно на своего нанимателя. Я
не буду называть ни его имени, ни концерна, чьи интересы представляю.
Достаточно сказать, что это весьма крупный концерн. Вы все равно не сможете
проверить, я могу сейчас назвать любые фамилии... Это промышленники. То, что
называется "транснациональной корпорацией" - но львиная доля ее принадлежит
нашим бизнесменам, а потому интересы компании настолько тесно переплетаются
с интересами Франции, что черту меж ними провести решительно невозможно.
- И они хотели купить какой-нибудь заводик?
- Возможно. В будущем. Пока же ситуация совершенно противоположная -
расстроить сделку. Слушайте внимательно и не перебивайте, потом спросите,
если чего-то не поймете. У Корпорации, назовем ее так условно, хватает на
мировом рынке конкурентов, в том числе и отечественных. Но наибольшее
беспокойство доставляет одна крупная германская фирма, которую я тоже не
стану называть. В один прекрасный день мои наниматели, правление Корпорации,
получили доклад аналитического отдела своей службы безопасности. Сообщалось,
что упоминавшийся германский конкурент заключил на мировом рынке ряд крайне
интересных сделок... Вы хоть чуточку разбираетесь в биржевых контрактах?
- Совсем не разбираюсь, - сказала Даша.
- Существуют самые разные контракты, - пояснил Флиссак. - На поставку еще
не произведенного товара, на угадываемое повышение либо понижение цен, на
колебания курса валют - и еще много, много разновидностей. Если вам нужны
термины...
- Не надо. Помаленьку ухватываю суть. И что там с этими контрактами?
- Аналитики сделали недвусмысленный вывод: немцы заключили ряд серьезных
контрактов, рассчитывая на огромную прибыль. Но эти фьючерсы могут быть
выполнены и прибыль получена в одном-единственном случае: если в руках
немцев окажется ваш Кангарский молибденовый комбинат. Либо весь целиком,
либо контрольный пакет акций.
- А ошибиться они не могли?
- Они получают огромные деньги за то, чтобы никогда не ошибаться, -
непререкаемым тоном заявил Флиссак. - Все контракты основаны на том, что
Кангарский комбинат находится в полном и безраздельном владении бошей.
Кто-то из аналитиков на всякий случай проделал ретроспективный анализ,
просмотрев некоторые прошлые сделки. Результат получился крайне интересный:
расчет показывал, что тому же концерну уже принадлежат такие ваши
предприятия, как "Шантар-алюмнум", комбинат "Север", АО "ШТН" и
"Титан-Сибинтер, ЛТД". Хотя открыто об этой никогда не объявлялось - видите
ли, здесь тоже начинаются малопонятные для вас вещи. Сохраняя в тайне
приобретение некоей фирмы, управляемой через подставных лиц, можно вести
определенную игру...
- Понятно, - нетерпеливо сказала Даша. - Дальше.
- Дальше были использованы методы, определяемые как агентурная разведка.
Вскоре установили, что все четыре названных мной предприятия куплены через
разветвленную и сложную систему подставных лиц...
- А нам-то талдычат, что у вас полная гласность. Что любой мелкий
акционеришка может потребовать полную информацию о хозяевах и подробностях
сделок...
- Встретите того, кто это талдычит, фыркните ему в физиономию, -
усмехнулся Флиссак. - Рядовой акционер раз в год имеет право прослушать
доклад правления, в котором он сплошь и рядом ничего не понимает... И не
более того. Институт подставных лиц у нас не уступает вашему. Даже
превосходит - ведь это вы у нас учились...Итак. Было установлено: и у нас, и
у вас никто не подозревал, что предприятия скуплены на корню бошами. Что за
какой-то год с лишним они проглотили четыре крайне лакомых куска и с
неукротимой энергией скупает акции Кангарского молибденового. Под словами
"никто не подозревает" я имею в виду - сделки по скупке акций производились
в обход сложившихся у вас структур, систем, кланов... продолжайте список
любыми угодными вам терминами. Предельно упрощая, можно выразиться так:
некто, выступая в роли разбойника-одиночки, скупает для немцев ваши наиболее
перспективные предприятия. Он не может оказаться совершенным уж человеком со
стороны - неминуемо должен располагать и определенной властью, и влиянием, и
деньгами, и налаженной сетью помощников. Но это именно волк-одиночка,
платный агент, ориентированный на конкретную цель. Поскольку эти операции
крайне ущемляли интересы моих нанимателей, было принято решение направить
сюда людей. Чтобы, будем называть вещи своими именами, сорвать хотя бы
переход Кангарского комбината к бошам, коли ничего другого сделать
невозможно... Два месяца назад к вам приехал один весьма опытный человек,
знавший толк в таких делах. Две недели спустя он исчез.
- Что-то я не припомню в ориентировках насчет исчезновения иностранцев...
Флиссак усмехнулся:
- У него не было иностранного паспорта, скажем так...
- Тогда - как его русская фамилия?
- Это вам ничего не даст. Зыбин уже проверил. Человек с такой фамилией
вообще не попадал в ваши сводки. Либо еще один неизвестный обезображенный
труп, либо... можно исчезнуть бесследно, есть способы, вы ведь знаете? (Даша
кивнула). В его исчезновении нет ничего из ряда вон выходящего. Наши игры,
мадемуазель Дария, еще более жестоки, чем забавы ребят плаща и кинжала. Те
хоть чуть ли не в половине случаев стараются сделать пойманного агента
противника сенсацией для прессы - а наши пленные, как правило, растворяются
в воздухе. Я не знаю, что из него вытянули, да это и неважно... Главное, он
успел осмотреться, кое-что выяснить, наладить контакты с Зыбиным - и, самое
интересное, понять, что здесь происходит нечто странное. Это не простая
скупка акций у привлеченных шуршанием банкнот не искушенных в биржевых играх
держателей. Здесь идет некая обработка.
- Рэкет?
- Нет. Это примитивное объяснение. Мы бы знали. Я не о дебильных
мальчиках с обрезками водопроводных труб. Идет некая обработка акционеров с
целью вынудить ничего не подозревающих людей продать акции даже помимо
своего желания. С использованием неких достижений науки и техники. Впервые
эту идею выдвинул исчезнувший агент. Он, правда, не смог подкрепить ее
фактами, но его репутация заставляла отнестись к сообщению предельно
серьезно. Косвенное подтверждение мы получили чуть позже - когда у вас в
Шантарске был замечен фон Бреве. Кстати, фамилия не настоящая. Это начальник
одного из научно-исследовательских отделов того самого немецкого концерна.
Хитрейший лис. Ну вот, и прилетел я... Принял в наследство Зыбина, и
началась работа. Примите мои самые искренние извинения за тот микрофон, но у
меня не было другого выбора. Вы глубже всех проникли в эту операцию, держали
почти все кончики, хотя об этом и не подозревали. Напоминаю, я не сделал
ничего, что могло бы нанести ущерб вашей стране, вашей полиции...
- Вы вычислили самого главного?
- Нет. Рассчитывали, что к нему нас приведет Агеев.
- Вот он Зыбина и привел...
- Как его убили?
- Бесцеремонно, - отмахнулась Даша. - В хорошем агеевском стиле. А в суть
обработки вы проникли?
- Пока нет.
- Я слушала пленочку, запись вашей беседы с Зыбиным...
- Извините, я сбивал цену, давая с таинственным видом понять, что мне
известно гораздо больше, чем ему представляется, - сказал Флиссак. - Обычная
тактика для деловых переговоров. Зыбин был оборотистым парнем, но запрашивал
чересчур уж много. Есть у вас, русских, такая привычка - должно быть, от
неуверенности в завтрашнем дне, простите... Правда, работал он отлично. Я
имел все основания рассчитывать, что дойдет до сути... Слегка блефовал,
конечно, но это опять-таки в традициях игры. Дария, повторяю, я не грешил
против ваших интересов...
- Помолчите, - сказала Даша, закуривая. Она была довольна собой. О чем бы
там француз ни умалчивал, как бы ни крутил, главное в другом - эта беседа
неопровержимо свидетельствовала, что Даша на сто процентов права.
Головоломка сложилась. Не было лишних кусочков.
- Поехали, - сказала она, гася окурок.
- Вы же меня о многом не спросили... Я бы на вашем месте...
- На моем месте, право, скучно и неуютно, - сказала Даша. - Так что не
разевайте на него рот. Конечно, при других обстоятельствах я бы вас о многом
еще расспросила... Но нет нужды. Я знаю.
- Но не хотите же вы сказать...
- Я знаю суть, - сказала Даша. - Что вам нужно для успеха операции? Чтобы
вывести эту сволочь на чистую воду? Письменное признание? Полицейские
протоколы?
- Мы же не полиция, - усмехнулся Флиссак. - Достаточно видеозаписи
показаний посвященного в игру человека. При условии, что их можно будет
проверить хотя бы косвенным образом. Мы не собираемся обращаться в суд, так
что можно обойтись без клятвы на Библии и полицейских печатей на бумагах.
Лишь бы, повторяю, нашу версию событий можно было относительно легко
проверить.
- Скандал в газетах?
- Вполне возможно. Как один из вариантов.
- Ладно, я вас по-христиански прощаю за тот микрофончик, - усмехнулась
Даша, трогая машину. - Прикинем, что тут можно сделать...
- Куда мы едем?
- В тихое местечко, где вы притаитесь, как мышка под веником. И будете
смирнехонько ждать моих распоряжений.
- Но...
- Хватит, - сказала Даша непререкаемым тоном. - Никаких больше дискуссий
- еще и потому, что некогда. К черту хорошие манеры, у вас просто нет
другого выхода. Попытаетесь продолжать в одиночку - Агеев вас прихлопнет. Я
не шутила насчет картеля... И извиняться перед вами не собираюсь. В конце-то
концов, это чистая случайность - фон Бреве и прочие боши могли бы оказаться
на вашем месте, а вы - - на их. Так что не рассчитывайте на мои пылкие
чувства к вам и прекрасной Франции. Вы мне нужны, вот и все. Мне необходимо,
чтобы вы живым и здоровым смотались отсюда с вашей пленкой. Но при одном
условии - ходить по струнке. Альтернатива - распрощаться со мной и вылезти.
Со всеми вытекающими последствиями.
- Гарантии?
- Слово офицера. Выбор за вами, - она чуть сбавила скорость, прижимая
машину к тротуару. - Ну?
- Ги предупреждал, что вы - крепкий орешек...
- Это лирика. Ну?
- Я вынужден принять ваши условия, - церемонно сказал Флиссак.
- Всегда считала вас умным человеком, с тех пор, как заглянула за
маску... Черт!
На мосту стоял "Москвич" в боевой гаишной раскраске. Сержант помаячил
Даше жезлом. Она сбавила ход, показала сквозь стекло свое удостоверение.
Однако он, уставясь даже не на нее - на номер - с нехорошим охотничьим
азартом рванулся к машине, чуть ли не под колеса прыгая, махая жезлом вовсе
уж отчаянно. Неспроста. Из "Москвича", что-то крича коллеге, шустро вылезали
двое - один с автоматом через плечо. Кажется, они ему недвусмысленно
показывали: "Держи!"
Даша вдавила педаль, обошла впритирочку величаво плывущий белый "Вольво",
выскочила на трамвайные рельсы, вновь ушла вправо. Сирена завыла сзади,
когда она уже поворачивала с моста направо - нахально, по пешеходной
дорожке, где, к счастью, пешеходов не было. Даша пролетела мимо музея, по
набережной, под возмущенные гудки виляя и обгоняя справа. Флиссак
дисциплинированно молчал. Он дождался, когда Даша медленно въехала в
проходной дворик, остановилась, прислушалась (вой сирены пронесся мимо и
утих вдалеке). Спросил с деланной небрежностью:
- Это за мной?
- Скорее за мной, - сказала Даша. - Не делайте круглых глаз. У вас что,
не бывает межведомственных интриг? То-то... Держите, - подала ему листок из
блокнота. - Запомните, потом выбросите в урну... Там все написано, на каком
автобусе ехать, как идти. Автобусный билет покупать умеете? Компостером
пользоваться?
- Да. У меня, вообще-то, ключи от квартиры Зыбина и его машины...
- В урну, - решительно сказала Даша. - А то еще на вас повесят. В лучших
традициях французских фильмов с Аденом Делоном. Такси не пользуйтесь, лучшее
укрытие - толпа на остановке... Там, куда вы придете, будет пенсионер. Наш,
милицейский. Я ему в свое время здорово помогла, он не станет задавать
вопросов, и на него вряд ли выйдут скоро... Ждите меня. Если очень повезет,
сможем провернуть все еще сегодня.
- Вас не могут... арестовать?
Чтобы не ронять в его глазах престиж родной Сибири, Даша хотела деланно
расхохотаться, но махнула рукой. Сказала серьезно:
- Не думаю. В конце концов, не при Сталине, тут вы правы. Вероятнее
всего, будет большая разборка в солидном кабинете. Переживу. Даже если
вышибут с треском, на наши планы это не повлияет... Ну, мотайте... писатель.
Он кивнул с озабоченным лицом, открыл дверцу, вылез и не спеша двинулся
прочь, совершенно неотличимый от любого среднестатистического шантарского
прохожего. Даша выкурила еще сигаретку, подбадривая себя в душе и готовясь к
самым неожиданным неприятностям, выехала со двора и нахально, держа не
больше сорока, покатила по проспекту Энгельса.
Она прекрасно представляла, в каких точках поставят машины, если
объявлено нечто вроде "Трала". И не ошиблась: возле спуска к центральному
рынку стояли целых три "лунохода", и около них торчала орава жизнерадостных
обормотов, половина - с автоматами, в неизменных капюшонах.
Ее моментально тормознули. Она с самым невинным видом опустила стекло и
протянула удостоверение. Незнакомый капитан с лицом умного человека, едва
глянув, вернул и отдал честь:
- Дарья Андреевна, вас-то мы и ждем.
- На предмет? - спросила Даша.
- Вам придется проехать в областную прокуратуру. Немедленно. Распоряжение
Трофимова.
"Ну вот и говори после этого, что я не телепат", - подумала Даша и
спросила:
- В наручниках?
- Ну, товарищ капитан... Просто я, если не возражаете, с вами проеду.
Он отошел, кратенько поговорил со своими, вернулся, сел рядом с Дашей.
Она хотела было выжать сцепление, но капитан, словно бы чуточку смущенно,
сказал поспешно:
- Сдайте, пожалуйста, оружие. У меня приказ...
Даша вынула пистолет, не глядя протянула ему, тронулась с места. Одна из
машин с мигалками тут же пристроилась сзади.
Глава тридцать четвертая. "А вы, часом, не верблюд?".
В коридоре возле приемной Евстратова, помощника прокурора области по
надзору за милицией, сидела небольшая компания поднадзорных: Слава,
Воловиков и полковник Ивакин с Черского, немалый чин в инспекции по кадрам и
стойкий недоброжелатель Дашиного шефа. Она, преспокойно кивнув, подумала,
что интрига определенно сплетается грязненькая. И шефа, скорее всего, будут
доставать через нее...
Минут через несколько в кабинет, словно и не замечая сидящих, прошел
Чегодаев. Почти тут же мяукнул селектор:
- Попросите Шевчук и Ивакина.
Для человека постороннего, не знавшего этих двух прокурорских орлов, они
могли показаться вполне обаятельными - сидели и смотрели на Дашу чуть ли не
с отеческой заботой. "Увы, - печально подумала она, - столь душевные взгляды
означают одно - нравится, не нравится, ложись, моя красавица..."
Ивакин устроился поодаль от Даши, намеренно дистанцируясь. Помощи от него
Даша и не ждала - скорее веслом по пальцам врежет, когда будет за лодку
цепляться...
- Вы догадываетесь, Дарья Андреевна, зачем мы вас пригласили? - крайне
шаблонно начал толковище Евстратов.
"Выть и высушить", - сказала Даша. Про себя, конечно. А вслух произнесла,
пожав плечами:
- Наверное, опять жалобу накатали. На меня в последнее время что-то
частенько пишут...
- Не то слово, - саркастически ухмыльнулся зам по надзору, седовласый,
обаятельный и опасный, как гремучая змея. - Дарья Андреевна, я повидал
многое, но редко сталкивался с таким феноменом. В самые кратчайщие сроки вы
ухитрились дать на себя компромат, какого хватило бы на полдюжины ваших
коллег...
- Может, это оттого, что я хорошо работала? - спросила Даша спокойно. -
Вы очень хорошее слово подобрали - компромат...
- Я уже слышал эту версию, имеющую хождение в близких к вам кругах, -
кивнул Евстратов. - Вы героически расследуете преступление века, и темные
силы составили страшный заговор, чтобы вас скомпрометировать... В частности,
вас под пистолетом принуждали позировать в откровенных позах, принимать
наркотики, использовать подчиненных в личных целях...
Он замолчал - Даша смотрела на него столь лучезарно, наивно и
восторженно, что это было хуже всякой издевки. Проворчал:
- Не забывайте, где находитесь...
- Простите? - Даша недоуменно подняла брови. - Я что-то не вполне поняла
насчет наркотиков и использования подчиненных...
- Ну что ж, - кивнул он со сговорчивостью, не сулившей ничего хорошего. -
В таком случае... Не возражаете, если мы начнем по порядку рассматривать всю
клевету и все наветы, скопившиеся в этом гнезде беззакония и террора? Вы,
разумеется, вправе тут же давать любые объяснения, которые будут внимательно
выслушаны в присутствии третейского судьи, - он кивнул на Ивакина.
- Начнем, - сказала Даша.
Он придвинул к себе папку устрашающей толщины. Несмотря на паскудность
момента, Даше стало интересно: это откуда же они столько мусора
понатаскали?
- Итак... Начнем с заявлений граждан Величкина, Панова и Давыденко,
гражданок Хрумкиной, Плужниковой, Даниловой и Теминой, а также подданного
Германии фон Бреве. Все эти заявления касаются одного и того же момента.
Утверждается, что вы, будучи внедренной в окружение журналистов Хрумкиной и
Ва-силькова, неоднократно употребляли на их глазах наркотики. А в последнем
случае, после убийства гражданина Василькова, проводили допросы задержанных,
все еще находясь в состоянии наркотического опьянения.
- А данные экспертизы случайно не приложены? Насчет меня.
- Нет. Равно как и нет анализов, позволивших бы однозначно утверждать,
что у вас в крови не было наркотика.
- Как же с презумпцией невиновности? - спросила Даша.
- Хорошо, этот аспект снимаем, - неожиданно покладисто, что-то очень уж
покладисто согласился прокурор.
- Вы эту сатанистскую братию деликатно именуете "окружением"?
- Простите, но как иначе мы должны ее именовать? У нас в стране не
существует законов, запрещавших деятельность подобных обществ. Здесь вам не
Иран, Дарья Андреевна, руки не рубят и писателей за выражение своего мнения
к смертной казни не приговаривают.
- Это вы про Рушди? Так там же сплошное богохульство и святотатство, а не
выражение своего мнения...
- Вы оправдываете подобные методы?
- Нет, - сказала Даша, испугавшись, что пришьют еще и какую-нибудь
политику. - Просто уточнила.
- Странное уточнение для человека, имеющего диплом юриста... Хорошо, не
будем отвлекаться. Все нарушения законности, вскрытые вами в окружении
Хрумкиной и Василькова, касались противоправной деятельности отдельных лиц и
не имели прямого отношения к увлечениям, скажем так, большинства из этой
компании. Итак, что вы можете показать по данным заявлениям?
- Примитивная месть. У нас, слава богу, есть данные экспертизы и
показания свидетелей. Практически все поименованные вами граждане, в том
числе и германский подданный, сами были либо под наркотиком, либо пьяными в
дым. Все эти данные находятся среди представленных в прокуратуру материалов.
Евстратов обернулся к Чегодаеву. Тот медленно склонил голову.
- Далее, - сказал Евстратов. - Имеется заявление несовершеннолетней
Светланы Сайко, утверждающей, что вы пытались склонить ее к совершению акта
лесбийской любви с использованием искусственного члена...
- То же, что и выше. Сайко проходит по делу "окружения" - свидетелем,
увы...
- А гражданка Анжелика Валентиновна Изместьева у вас по каким-либо делам
проходит?
- Свидетель по убийству Ольминской.
- Без всяких "увы"?
- Без, - сказала Даша.
- Отлично, - осклабился Евстратов. - Имеется также заявление данной
несовершеннолетней гражданки о том, что вы, вызвав ее на конспиративную
квартиру по Чайковского, четыре-шестнадцать, равно пытались склонить к
лесбийской любви, угрожая в случае отказа "пристегнуть к делу вагончиком".
Вот, прочтите, она тут довольно подробно описывает ваше нижнее белье... Есть
у вас такое?
- Есть, - вынуждена была кивнуть Даша. - Но все это - чушь собачья... В
жизни я ее на Чайковского не вызывала. И никто из моих не вызывал.
Вмешался Чегодаев:
- Изместьева подробно описала квартиру на Чайковского. При проверке с
понятыми описание совпало полностью.
"Толик, сука, - подумала Даша. - И Агеев, конечно" .
- Хорошо, - сказала она. - Докажите мне, что я там с ней была. У вас есть
что-нибудь, кроме заявления этой шлюшки? Платного усачевского кадра?
- А у вас есть доказательства, что она - платная проститутка, работающая
на названное вами лицо?
- Нет.
- У вас нет свидетелей, и у нее нет... Пат? Или, как говорили в старину,
ремиз... - Он переложил и эти бумаги налево, но в папке оставалось еще
изрядно. - По вашей версии, откуда она узнала о квартире на Чайковского?
- Поляков, - сказала Даша.
- К сотруднику вашей группы, покойному Анатолию Игоревичу Полякову мы еще
вернемся... Давайте о фотографиях. Не кажется ли вам, что это чуточку не
совмещается с офицерской честью - фотографировать свои эротические забавы с
женихом,-используя при этом милицейскую форму, а потом то ли забывать
где-то, то ли терять эти снимки? Впрочем, эта деталь скорее в компетенции
вашей же инспекции по кадрам... (Ивакин подобрался, неприязненно глядя на
Дашу). По этому поводу что вы скажете?
- Вы мне пытаетесь доказать, что я сама фотографировала?
Даша почувствовала, что помаленьку закипает.
- А кто же еще? Все ваши "доказательства" в пользу версии о существовании
постороннего фотографа основаны на двух весьма сомнительной ценности фактах:
на дырочке в раме окна и на том, что человек, снимавший квартиру за стенкой,
вдруг покинул ее раньше времени... Дырочка, извините, на доказательство не
тянет. А вашего соседа за стенкой Чегодаев нашел в Курумане. Вполне
приличный человек, был в командировке, сделал свои дела быстрее, чем
рассчитывал, и уехал, от широты души не требуя у хозяйки возврата довольно
мизерной суммы... Хотя, возможно, он тоже агент заговорщиков?
- Не могу сказать. Пока его не проверила, - ответила Даша.
Евстратов сделал страдальческое лицо, пожал плечами:
- Заговорщики плодятся, как тараканы... Дарья Андреевна, если бы у меня
была уверенность, что вы психически больны, Я бы разговаривал с вами
совершенно иначе, да и разговора этого, не исключено, вовсе не состоялось
бы. Но в том-то и заключается печальный для вас итог, что вы, судя по всему,
совершенно здоровы... если не считать весьма обоснованных подозрений в
употреблении наркотиков. А потому, извините, разговор с вами идет достаточно
резкий... Что это за история в психдиспансере? Когда вы, будучи в состоянии,
весьма похожем на наркотическое опьянение, угрожали пистолетом врачам
Хотулеву и Савич, мало того, принудили к тому же вашего водителя
Стратонова?
- Вранье, - сказала Даша.
- Снова заговорщики? И они тоже?
- Я просто сказала, что пистолетом не угрожала никаким врачам. А что
показал мой водитель, кстати? Я имею право это знать.
Чегодаев недовольно поджал губы:
- Вообще-то, ваш водитель начисто отрицает, что кто-либо из вас двоих
доставал оружие. (Молоток, Федя, подумала Даша). Но у нас есть заявления
врачей Хотулева и Савич, санитаров Зорина и Переслегина... Врут?
- Врут, - сказала Даша.
- А какая им корысть? - он подался вперед, с любопытством ожидая ответа.
- Не знаю, - сказала Даша. Никаких доказательств у нее не было.
- Просто врут, из любви к искусству. Почему-то из всех сотрудников
шантарской милиции выбрали для глупой шутки вас... Теперь - о гражданке
Казминой.
- Я же извинилась, и она...
- Видите ли, вскрылись дополнительные... странности. Мы получили
оперативным путем крайне интересные данные. Утверждается, что частное
сыскное агентство "Бармица", где работал ваш отец, получило задание от
конкурентов банка "Шантарский кредит" на сбор компрматериалов о данном
банке. И вы, желая по-родственному порадеть отцу, использовали для слежки за
гражданкой Казминой и сбора информации о ее банке оперативников из приданной
вам группы...
- А это твердые доказательства? - прищурилась Даша.
- Я бы не назвал их доказательствами, с которыми можно выступить в суде,
но в комплекте со всем прочим они выглядят многозначительно... Вы не хотите
вновь упомянуть о преследующих вас заговорщиках?
- Нет, - сказала Даша.
- Теперь перейдем к наркотикам. На сей раз мы располагаем достаточно
убедительными доказательствами, Есть несколько ваших же коллег, сотрудников
городского управления внутренних дел, ставших свидетелями того, как вас
преследовали наркотические галлюцинации. Вы будете это отрицать?
- Нет, - сказала Даша. - Но мне попросту это подсунули...
- Кто?
- Предположительно, Поляков.
- Доказательства?
- Его собственные слова.
- Которых он уже не может подтвердить, а? Интересно у вас складывается,
Дарья Андреевна... И убивают его как нельзя более кстати...
- Послушайте!
- Дарья Андреевна, вы мне тут глазками не сверкайте! - он с ненаигранной
яростью хлопнул ладонью по столу. - У нас тут и генералы ваши сиживали, и
быстренько спесь теряли... Или вы рассчитываете, что из-за вас, как в
прошлом году, весь личный состав управления выйдет пикетировать прокуратуру?
Не то сейчас время, не проходят такие штучки, есть, как вам известно, закон,
запрещающий милиционерам такие акции. Тогда не было, а теперь есть...
Вернемся к наркотикам. Неопровержимо доказано, что вы как минимум два дня
выходили на работу в состоянии наркотического опьянения, в конце концов ваше
состояние стало заметно окружающим невооруженным глазом... да вы и сами,
похоже, понимали, что происходит. И оттого обратились не в медицинское
учреждение, с которым связались ваши же обеспокоенные сослуживцы, - он опять
кивнул в сторону Ивакина, - а предпочли отыскать частную лавочку, где
приятель вашего любовника приватным образом сделал вам очистку организма и
вытащил из "ломки"... Надеюсь, это-то вы не будете отрицать?
- Не буду, - сказала Даша.
- Весьма отрадно... Знаете, я на вашем месте не стал бы радоваться
оттого, что с вас сняты все подозрения в наличии психического расстройства.
Возможно, для вас и лучше было бы оказаться больной... - он помолчал. - Хотя
объективности ради я не исключаю, что свою роль сыграли и пережитые вами
стрессы, ведь до определенного момента вы считались одним из лучших
оперативников уголовного розыска, и к вам не было ни малейших претензий...
Перейдем к трагической гибели старшего лейтенанта Полякова. При каких
обстоятельствах он оказался у вас в квартире в столь позднее время? Ваша
версия?
- До этого он подсовывал мне муляжи и дохлых кошек. Потом спрятал в
квартире какую-то химическую дрянь. И пришел, чтобы забрать старую,
изработавшуюся, прилепить новую...
- Где муляжи? Где кошки? Где "химическая дрянь"? Даша молчала.
- Агент заговорщиков?
- Лично я в этом не сомневаюсь, - сказала Даша.
- Вот как?
- Можно выслушать Свечкина... - и подумала: "Интересно, куда Косильщик
девался, то бишь, каким финтом назад вернулся?"
- Свечкина заслушивали. Увы, ничего из его показаний нельзя использовать
в поддержку вашей версии... Доказательств против покойного Полякова у вас
нет никаких. И ничто ни в его биографии, ни в его службе не позволяет
сделать тот позорный вывод, к которому вы нас стараетесь подтолкнуть.
Капитан, я знаю, кем нас кое-кто считает... У вас, я имею в виду. Но могу
вас заверить, что мы не считаем себя проводниками чисто карательных функций.
Когда речь идет о незапятнанном имени честного милицейского офицера, мы не
менее вас заинтересованы в том, чтобы очистить мертвого от подозрений и
инсинуаций, которые сам он опровергнуть не в состоянии. Против Полякова вы
ничего не можете представить. Только слова. Одни слова. Как и по всем
предыдущим позициям...
- Вообще-то, случается и такое, - нервно усмехнулась Даша. - Когда -
слово против слова...
- Извините, у меня есть веские причины не доверять как раз вашим
словам... - Он с рассчитанной медлительностью покопался в папке и извлек три
сколотых листочка, исписанных мелким почерком. - Потому что мы располагаем
собственноручными показаниями старшего лейтенанта Полякова. По-видимому, он
предполагал, что события могут развернуться в опасном для его жизни
направлении. Как показало будущее - предугадал правильно...
- Что там?
- В рапорте на имя генерала Трофимова он пишет, что три месяца назад, во
время обыска на Караганова вы присвоили один из пакетов с находившимся там
наркотиком. Поляков поначалу решил, что ошибся, но осторожные наблюдения за
вами лишь утвердили его в догадке, что вы начали принимать наркотик.
Оперативник он опытный и ошибаться не мог. К сожалению, во имя ложно понятой
"чести мундира" он довольно долго не предпринимал никаких шагов. Лишь два
раза пытался деликатно с вами поговорить, но понимания не встретил. В
дальнейшем он убедился, что ваше состояние резко ухудшилось, вы начали
действовать в ложных направлениях, не принимать самых очевидных
доказательств - одним словом, не в силах были полноценно работать. Вот тут
он забеспокоился по-настоящему, решил поговорить с вами с должной
серьезностью. Рапорт не закончен. Чем закончился ваш разговор, прекрасно
известно...
- Г-гандон... - прошипела Даша сквозь зубы.
- Выражения выбирайте! Вы не с хахалем в интересной позиции!
- Закурить можно?
- Нельзя. Хотите прочитать рапорт Полякова?
- Не хочу, - сказала Даша. - Не вижу необходимости. Кстати, а у вас есть
доказательства того, что он пишет правду?
- Рапорты ваших же коллег. И письменное заключение, выданное вам в
Институте биофизики.
- Это, простите, еще не доказательство,- - сказала Даша.
- Вам не кажется, что чересчур много косвенных доказательств? Помните
фразу одного из лучших юристов старой России? "Господа присяжные, перед вами
лишь слабые штришки, но при ближайшем рассмотрении штришки сливаются в
линии, линии - в буквы, а буквы образуют слово "поджог..." В вашем случае мы
наблюдаем нечто похожее... - Он помолчал и вдруг резко спросил: - Где
Флиссак?
- Представления не имею, - сказала Даша. - Мы с ним расстались у
гостиницы... А что, его тоже в чем-то страшном обвиняют?
- Вы с ним познакомились в Париже?
- Нет. У нас с ним был общий знакомый. Комиссар парижской полиции.
- Зачем вас вообще понесло в гостиницу? Точнее, как вы ухитрились там
оказаться столь кстати?
- Ничего странного, - сказала Даша (с Воловиковым это было заранее
обговорено, и расхождений в показаниях она не боялась). - От нашего
информатора, работника гостиницы, мы получили сообщение, что возле номера
француза отирается человек весьма подозрительного вида. Поскольку
французский писатель - мужик чуточку не от мира сего, мы не на шутку
встревожились и моментально поехали туда группой... И сигнал, кстати,
оказался нисколько не ложным. А что там с этим субъектом?
- Пришлось освободить, - нехотя бросил прокурор. - Нет никаких
оснований...
- Неужели вы не понимаете...
- Допустим, понимаю. А доказательства? - Евстратов досадливо поморщился.
- Все мы вс„ понимаем, но если нет доказательств... Очень напоминает наш
случай, кстати. Значит, вы решительно не представляете, где может находиться
Флиссак?
- Не представляю, - сказала Даша.
- Куда вы поехали от гостиницы?
- В больницу к отцу.
Они переглянулись. Должно быть, не было возможности уличить ее во лжи -
время примерно совпадало, она все проделала быстро...
Что это за история с микрофонами, установленными французом в вашем
кабинете? Впервые слышу, - сказала Даша. Вы это официально заявляете? Да, -
сказала Даша. Она могла себе это позволить - микрофон давно уже покоился в
мусоре, свидетелей нет. - Странно... - А кто вам рассказал эту байку о
микрофонах?
Оба молчали. Видимо, ухватили лишь кончик ниточки и не смогли размотать.
Не исключено, что Толик постукивал и им - по сценарию Агеева, понятно. Но
ведь нет осязаемых улик...
- В чем все-таки подозревают француза? - спросила Даша.
- Вопросы здесь задаем мы, Дарья Андреевна... Неужели посадят в
предвариловку! А на каком основании, позвольте спросить? Нет, не решатся. Но
положение - хуже некуда...
- Какие же ко мне еще будут вопросы?
- Я поражаюсь вашей самоуверенности... - сказал Евстратов. - Любопытно
было бы знать мнение вашего же коллеги...
Ивакин, сжав губы в ниточку, произнес многообещающе:
- Выводы мы сделаем...
- Давайте поговорим спокойно, - сказал Евстратов. - Мы все - взрослые
люди, профессионалы. И когда вы, капитан, начинаете держаться, как
неразумная первоклассница, впечатление складывается не в вашу пользу. У вас
нет не только оправданий - ничего, мало-мальски отдаленно напоминающего
оправдания. А это, как бы мы ни пытались согласно презумпции невиновности
толковать сомнения в вашу пользу, поневоле нас заставляет насторожиться...
Не считайте меня врагом, - сказал он уже вполне добродушным тоном. - Я
готов, например, отмести те бумаги, где подследственные обвиняют вас черт-те
в чем... Это и в самом деле напоминает сведение счетов. - Он театрально
развел руками. - Но вот с остальным что прикажете делать? Если вас
оклеветали, если против вас идет целенаправленная интрига, это следствие
каких-то ваших действий, мешающих чьим-то преступным интересам. Вот и
назовите нам, хотя бы приблизительно, людей и ситуации, очертите интересы,
которые вы помешали реализовать. Оправдывайтесь, как пристало оперативнику.
Вы меня понимаете?
- Понимаю, - сказала Даша.
- Что, по-вашему, осталось за пределами следствия?
Даша молчала.
- Кого вы подозреваете конкретно и в чем? Она молчала.
- Ну, знаете... - нехорошо нахмурился Евстратов. - Я требую в таком
случае ясного и конкретного ответа: здесь присутствующие входят в число
злокозненных заговорщиков, плетущих против вас интриги и фальсифицирующих
направленные против вас обвинения? Да? Нет?
- Нет, - сказала Даша, глядя в стол.
- Тогда чем же объяснить ваше молчание?
- У меня нет четких доказательств, - сказала Даша.
- А вам не кажется, что эту фразу можно произнести и по-другому: "У меня
одни домыслы"? Молчите?
Даша молчала. Все, что у нее было, добыто с нарушением законов, а
следовательно, Агеев чист, как младенец.
- Мне кажется, не следует делать козлом отпущения одного капитана Шевчук,
- негромко сказал Чегодаев. - Лично у меня создалось впечатление, что
городской уголовный розыск ведет какую-то непонятную игру, и в этой ситуации
не стоило бы наваливаться на стрелочника...
- Во-первых, козлов отпущения здесь никто не фабрикует, - ответил
Евстратов. - Во-вторых, на капитане и без того хватает грязи... Вы понимаете
свое положение, Дарья Андреевна? Да, против вас нет прямых доказательств. Но
у вас нет и убедительных аргументов. На вас слишком мною грязи. Ее
количество перешло некую критическую массу, если можно так выразиться...
- Интересное юридическое определение, - сказала она тихо. - Критическая
масса грязи...
- Вот это я и имею в виду. Такие вот ваши пустые фразы. Человек, на
которого льют грязь, всегда сделает хотя бы попытку оправдаться. Все, что вы
здесь сказали, мне и не напоминает попытки... И давайте не будем толочь воду
в ступе. Я вас в последний раз спрашиваю: вы намерены дать серьезные,
исчерпывающие объяснения? С указанием конкретных виновников ваших бед?
- Нет.
- Ну, в таком случае... Бог свидетель, я сделал все, что мог, изо всех
сил пытался быть объективным и беспристрастным...
- Вы против меня выдвигаете обвинения? - спросила Даша. - Возбуждаете
дело?
- Пока нет, - сказал Евстратов. - Чтобы нас не обвиняли в излишних
зверствах, предоставим решать вашей же инспекции по кадрам... Все свободны.
Лицемерие выдающееся.
Они ни при чем, а уж инспекция совершенно объективно и беспристрастно
сделает из нее котлету, пользуясь той же пухлой папкой...
В приемной Ивакин приблизился к ней на два шага и, глядя в сторону,
сказал:
- Завтра, в девять утра, извольте прибыть на Черского. А пока имейте в
виду - до окончания служебного расследования вы отстранены от исполнения
всех и всяческих обязанностей. В связи с утратой доверия. Это не мое мнение,
как вы понимаете.
Едва заметно кивнул и пошел прочь. Даша понимала, что ей следует
опечалиться, но как-то не могла заставить себя грустить. Некогда.
Воловиков, Слава и Федя ждали ее у крыльца. Последний тут же кинулся к
ней:
- Дарья Андреевна, я им ни хрена не сказал...
- Молодец, - кивнула Даша, нашаривая в кармане ключи от машины.
- Ты куда? - взял ее за локоть Воловиков. - Нужно сейчас же сесть и
обмозговать все на завтра... И где, в самом деле, Флиссак? Ты понимаешь, что
влипла по уши?
- А то, - сказала Даша. - Не знаете, отменили уже ориентировку на мою
тачку? Отменили? Вот и прекрасно...
- Слушай... - сквозь зубы процедил Воловиков.
- Некогда, - сказала она серьезно. - Все я понимаю, но мне ужасно
некогда. Боюсь опоздать. У меня остался один-единственный шанс. Я вам верю,
но вы уже ничем помочь не можете. Ладно. Как пела Янка - медведь выходит на
охоту, душить собак...
Глава тридцать пятая. Стол заказов по-шантарски.
Это был крохотный магазинчик с оптимистическим названием "Надежда".
Внутри обнаружился стандартный ассортимент - немного импортных консервов и
шоколадок, бог знает по каким цыганским подвалам сотворенное спиртное с
убедительными этикетками, вовсе уж неведомого происхождения косметика,
заводные китайские игрушки.
За стеклянной витринкой скучал юноша студенческого облика, а клиенты были
представлены двумя пацанчиками, ожесточенно спорившими: "Марса" набрать, или
"Сникерса"?
Даша легонько взяла одного за шиворот и продекламировала назидательный
стишок:
- Как увидишь "Сникерс" - ты не жри его, он с Анджелой Дэвис цвета
одного...
Но юмор пропал втуне - юный шантарец, судя по его удивленной мордашке,
представления не имел, счастливец, кто такая Анджела Дэвис. Однако подал
голос все же за "Марс", и оба выкатились из лавчонки. Тот, кого Даша
пыталась просветить, оглянулся в дверях и громко сообщил другу:
- Ширнулась рыжая, стишки погнала - точь-в-точь, как наш Колян...
- А вы, молодой человек, знаете, кто такая Анджела Дэвис? - спросила Даша
продавца. Ее переполнял азарт - правда, чуть-чуть невеселый.
- Не-а, - ответил он равнодушно.- - Она рэп поет, или ее на хлеб мажут?
- А где мне, в таком случае, Семен Семеныча найти? У него мгновенно
изменилось лицо, став вполне вежливым, указал на дверь у себя за спиной:
- Вон туда и направо, пожалуйста.
Искомый Семен Семеныч сидел в крохотной комнатушке под ярким календарем с
Майклом Джексоном, который уже давно был разного со "Сникерсом" цвета, и
читал толстенький томик Рона Хаббарда на английском языке. Мирный и
благодушный на вид пенсионер лет шестидесяти, в простеньком, шантарского
пошива костюмчике - вот только на его обшарпанном фанерном столе сверкал
черным лаком и никелем роскошный японский агрегат, накрывавший
радиотелефонной связью пространство в сотню километров радиусом.
- Господи, Дарья Андреевна! - расцвел он, хотя Даша еще не успела
произнести ни слова. - Какими судьбами? Неужто я вам понадобился, старичок
забытый? Да вы садитесь, смахните эту басурманскую жратву прямо на пол, все
равно крыса ночью вылезет и слопает...
Даша смахнула на пол несколько пакетов с китайскими крабовыми чипсами и
села. Вид у Семен Семеныча был столь безобидный и простецкий, что она, все
прекрасно понимая, замешкалась с просьбой.
- Вы в сайентологию верите, голубушка? - спросил он совсем непринужденно.
- В этого Хаббарда?
- У меня к нему профессиональное недоверие, - сказала Даша. - В Англии ею
по суду признали шарлатаном, еще в парочке стран...
- То-то я и смотрю - чушь несет... И бог с ним. У вас появились проблемы?
- Пистолет мне нужен, - сказала Даша. - Боевой.
- А конкретнее? - как ни в чем не бывало спросил он.
- Что-нибудь простое, то, что в Шантарске можно приобрести на любом
толчке. "Макаров" или китайский "ТТ".
- Сколько патронов?
- Две обоймы.
- Заказ принят, - сказал он словно бы даже равнодушно. - Что-нибудь еще?
Кстати, может быть, вам взять револьвер? Удобно, гильзы в барабане
остаются...
- Нет, нужен пистолет. Непаленый, расконсервированный.
- Хозяин, барин... Что еще?
Даша кратенько объяснила, что ей еще требуется.
- Пойдемте, выпьете кофейку и подождете минут десять...
Кроткий пенсионер провел ее по коридору в комнатушку столь же
микроскопических размеров, куда едва вошел диван и столик, на котором
булькала прозрачная кофеварка. Налил ей кофе, достал из висевшего на стене
шкафчика коробку конфет, печенье, пепельницу, аккуратно разложил все и
исчез.
Даша, из-за всех сегодняшних перипетий не успевшая пообедать, без всякого
стеснения принялась за угощение, мельком подумав, что ситуация, конечно же,
сюрреалистическая. В жизни бы не подумала, что будет преспокойно лопать
австрийские конфеты в подобном заведении, да еще дожидаясь, когда ей
принесут нелегальный ствол. Но ее вины тут не было. Она честно хотела
оставаться в рамках. Это раз. И ничего она Фролу не обещала, это два.
Семен Семеныч вернулся через одиннадцать минут, кивнул с порога:
- Объект - на телефоне, все остальное - на подходе. Она вернулась в
кабинет, осененный Майклом Джексоном, взяла прямоугольную трубку. Семен
Семеныч вежливо уточнил:
- Можете не представляться. И задавайте любые потребные вам вопросы. Мне
вас оставить?
Даша мотнула головой, прижала трубку к уху и спросила:
- Алексей Егорович?
- Да, я слушаю, - послышался чуть настороженный голос папеньки беспутной
Инги.
- Мне у вас нужно кое-что уточнить. Ваша дочь в городе? ,
- Нет. После всех этих историй я ее отправил... подальше.
Видимо, потому-то от Инги и не поступило заявления типа Светочкиного - не
добрался до нее больше Агеев...
- У вас есть акции Кангарского молибденового?
- Да.
- И последний вопрос, возможно, вам он покажется дурацким, но мне нужен
максимально обстоятельный ответ. Вы, телевизор часто смотрите?
- Я его вообще не смотрю. Сводку новостей по газетам готовит референт.
Если есть настроение и время, смотрю по видео два-три фильма в неделю.
- А где кассеты берете?
- Секретарь привозит с Домбровского. Снова все сходится. Идеально. Студия
проката на Домбровского - контора мощная, заложена, когда Марзуков еще не
занялся делом, никак он не мог на Домбровского влезть. Слишком сложно было
бы все устроить...
- Спасибо, - сказала Даша и положила трубку.
На пороге вырос мрачный парень в свитере и без шапки - значит, на машине
прикатил, автоматически, по привычке отметила Даша, - протянул Семен
Семенычу самый обычный пластиковый пакет, с картинкой в темных тонах, не
позволявшей увидеть со стороны содержимое. Подождал немножко и, не получив
никаких приказаний, улетучился, словно призрак.
- Ваш заказ, - тоном привычного ко всему пожилого официанта сообщил Семен
Семеныч, передав пакет Даше. - Если вам нужно опробовать со стрельбой, есть
подвал...
Даша рассовала мелочи по карманам, отвела затвор, пару раз спустила курок
тяжелого "ТТ". Смазан он был отлично. Все же она для проверки вставила
полную обойму и, орудуя затвором, звонко выщелкнула патрон за патроном. Ни
одного перекоса.
- Я бы вам посоветовал сесть и написать заявленьице, - сказал Семен
Семеныч. - Вот бумага и авторучка. Мною, капитаном Шевчук, данная игрушка
была три часа назад отобрана у неизвестного лица ярко выраженной кавказской
национальности, сумевшего скрыться благодаря дождю, снегу и туману... Право
же, такая бюрократия упрощает жизнь. Как говорил один мой друг - жить надо
так, чтобы вам доказывали...
Пожалуй, он был прав. Даша старательно написала заявку на имя Дрына.
- Может быть, вам нужно, чтобы в определенное время вас видели где-нибудь
в другом месте три-четыре вполне благонадежных гражданина?
- Нет, это лишнее, - сказала Даша.
- Если понадобится, заходите без церемонии. Я могу доложить, что у вас
наметились успехи?
- Скажите пока, что наметились следы, - сказала Даша. - Я человек
суеверный...
- Сам такой. Хочу вам еще раз напомнить: вещественные улики не
обязательны. Достаточно твердой уверенности и вашего слова. Потребуется
помощь - звоните немедленно.
- Хорошо, - сказала Даша. - До свиданья.
- До свиданья. Звоните, заходите запросто...
За ней не следили.
Машину она оставила в квартале отсюда - кто их знает, прилепят "маячок" и
сядут на хвост. В конце концов, Фрол ей тоже ничего необещал... Для
надежности еще покружила по окрестным улицам, подсмеиваясь над собой, - надо
же, шантарская Рыжая Соня... И, окончательно убедившись в отсутствии всех и
всяческих "хвостов", поехала к дому, где прятала Флиссака.
Глава тридцать шестая. Долгожданная душевная беседа.
- Самое главное - не вздумайте мне мешать, - сказала Даша. - Что бы я ни
делала. Вернее, как бы себя ни вела.
Флиссак нервно усмехнулся:
- Мадемуазель Дария, я работаю не в архиве министерства сельского
хозяйства.
- Все равно, кто там знает вашу нежную европейскую душу...
- Я боюсь одного: провалиться прочно. У ваших властей, в конце концов,
нет причин относиться ко мне с отеческой нежностью.
- Не бойтесь, - сказала Даша. - Мне самой не нужны неприятности. У вас
хоть посольство за спиной...
- Вы полагаете, посольство станет поднимать шум из-за изобличенного
промышленного шпиона? У вас чересчур романтические представления о Европе,
простите...
- Ну, нельзя же без романтики... - пожала плечами Даша. - Нам лет десять
вбивали в голову, что западнее ГДР начинается сущий Эдем. Я, понятно, не
верю - везде одно и то же, а в Лондоне вдобавок и туманы, но это крайне
жестоко, мсье, - лишать женщину романтических грез...
- Вы удивительная женщина, - сказал Флиссак. - Не знаю, смог бы я в вашем
положении держаться столь же уверенно...
- Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой, -
засмеялась Даша. - Была такая песенка... Пошли?
Она заперла машину и первой направилась к двери телестудии "Алмаз-ТВ".
Дверь осталась прежней, какой ее Даша помнила.
"Неаккуратно, - подумала она. - Психологически недостоверно. Я бы на их
месте после столь жуткого налета поставила бы железную, телекамеры
посередине бы всобачила - для пущего нагнетания страстей, чтобы уверить
всех, будто отныне боишься каждого куста..."
После ее прошлого визита в коридоре кое-что изменилось - ящики с
аппаратурой исчезли, отчего коридор стал вдвое просторнее, и примерно
посередине стоял дешевенький письменный стол производства местного ДОКа. За
ним восседал охранник, безуспешно гадая, чем бы таким ему заняться, чтобы не
помереть со скуки. Даша махнула у него под носом нераскрытым удостоверением,
но он и не потребовал более детальных объяснений, окинув ее чисто мужским
взглядом, без тени профессионального рефлекса.
Кабинет у Марзукова был крохотный, но отделанный с большим тщанием, в
синих и темно-красных тонах, напичканный всевозможными электронными
игрушками - телефакс, компьютер со множеством сопутствующих агрегатов, всех,
наверное, какие только можно к нему подключить: видеодвойка, ксерокс, еще
какие-то штуки, абсолютно Даше неизвестные, но крайне авантажно выглядевшие,
с кучей лампочек, клавишей, окошечек, эмблем известных фирм и загадочных
надписей на иностранных языках (и даже иероглифических). Вряд ли половина
этого была необходима в офисе директора дышавшей на ладан частной телестудии
- Марзуков тщился выглядеть.
Он встал из-за обширного стола, неведомо как протиснутого в дверь, -
должно быть, по частям - лицо исказилось в приступе детской почти злости:
- Опять вы?!
Оглянувшись, Даша удовлетворенно кивнула, увидев на двери внутренний
замок. Взглядом показала на него французу. Спросила:
- Вы знакомы? Мсье Марзуков - мсье Флиссак... Обошла стол, напоминавший
контурами гигантскую фасолину, и с нескрываемым наслаждением врезала по
пухлой, гладенькой физиономии - вскользь, так, чтобы ребро ладони
чувствительно угодило по шее под ухом.
Марзуков упал в мягкое кресло. Безжалостно щелкнул замок.
Даша подошла к зарешеченному окну, посмотрела на серую гладь Шантары, на
знаменитый мост. Спокойно закурила, обернулась и спросила:
- Вам никто не говорил, что ваш кабинет напоминает колерами французский
флаг?
Марзуков таращился на нее испуганно и удивленно.
- Значит, никто, - сказала Даша. - Синее и красное. Не хватает, как легко
догадаться, белого. Но сдается мне, ваша физионония этот недостаток
восполнит...
Достала "ТТ", звонко оттянула затвор и уперла дуло Марзукову в ухо, левой
рукой ухватив за волосы. Пожалуй, его физиономия теперь и впрямь могла
дополнить икебану, придавая чисто французский колорит.
- Мозги будут на стенке, - сказала Даша холодно. - Как у того вашего
бедняги. Только там была простая побеленная стена, а на ваших синих обоях
все будет выглядеть гораздо сюрреалистичнее. Совершенно в духе Дали. "Мозги
проныры на стенке". Вам нравится Дали?
Флиссак, с каменным лицом усевшийся у двери, наблюдал эту сцену и не
препятствовал. Глаза, правда, стали чуточку испуганными - определенно
вспоминал о загадочной славянской душе.
- Да вы же не станете...
- Стану, - сказала Даша. - Я же шизанутая, вы не забыли? Или наркоманка
со стажем, - и с хорошо разыгранным бешенством прошипела: - Я тебе мозги
вышибу, как пробку из бутылки, козел! Ты мне жизнь поломал! Из-за тебя,
сучонка, травят, как волка позорного! - и посильнее вогнала дуло в ухо. -
Мне сидеть - ну и хрен! Отсижу, выйду. А твои мозги будут совочком
соскребать...
Все патроны лежали у нее в кармане, и обойма, и ствол были пусты,
пистолет сейчас годился только на то, чтобы забивать им гвозди. Расчет был
довольно бесхитростным и опирался на две фундаментальных аксиомы. Во-первых,
Марзуков - трус, слабак и шестерка. Во-вторых, он молодой, даже моложе Даши,
и, как многие его ровесники, взахлеб глотавшие западные боевики (а он был
видеоманом, Даша точно выяснила), незаметно проникся кое-какими стереотипами
жанра. Иначе и быть не может, кабинетик тоже, несомненно, взят откуда-нибудь
из "Биржи". Он тысячу раз видел такую ситуацию на экране: оклеветанный,
подставленный и скомпрометированный сыщик, остервенев, врывается к роковому
Главному Злодею, попирая законы, наплевав на все законы, одержимый лишь
жаждой мщения. И в такой ситуации, как учит нас важнейшее из всех искусств,
сыщик без колебаний вышибает злодею мозги.
С человеком постарше и потверже духом этот номер, пожалуй что, и не
прошел бы. Но, судя по белому лицу Марзукова, он искренне верил, что
кинематографические штампы сработают и в реальной жизни.
Зазвонил телефон. Даша сняла трубку левой рукой, послушала и сказала:
- А его нет. И не будет. В администрацию уехал. Дверь, обитая настоящей
кожей, была, безусловно, звуконепроницаемой. Страсть Марзукова к роскоши
сыграла с ним злую шутку. Если особенно не орать, никто и не заподозрит, что
внутри идет задушевная беседа.
- Ну, мы будем говорить, или раскинешь мозгами? - спросила Даша нежно. -
Это все можно и без выстрелов прекрасно оформить.
Обернулась к Флиссаку:
- Дорогой, ты не забыл ножик взять?
Флиссак полез в карман и продемонстрировал нож-выкидушку, купленный Дашей
четверть часа назад в комке поблизости.
- Чтобы колоть, он не годится, - сказала Даша. - Ударишь - и закроется.
Но мне-то всего и нужно - по сонной артерии полоснуть. А потом доказывай,
что ты не сам себе глотку перерезал из-за внезапной депрессии, безденежья
или женушкиных измен...
Марзуков что-то бормотал. Даша наклонилась послушать.
- ...так и думали, что вы там связались с французами...
- А чем франк хуже марки, петух ты долбаный? - осведомилась Даша самым
циничным тоном, на какой была способна. - Так хорошо жилось, а ты мне все
поломал, скот...
- Это не я... - пролепетал он. - Это они... Ну, наконец-то, облегченно
вздохнула про себя Даша, сохраняя на лице предельную свирепость. Когда
начинают, хныча, сваливать все на других - общение, считай, наладилось, лед
тронулся...
- Кто, солнышко мое? Я же, кроме тебя, никого в прицеле не вижу... Они
далеко, а тебе задницей рассчитываться приходится. Агеев?
- И Москалец тоже, - сказал Марзуков, потея. - Москалец и есть мозговой
центр, а Терминатор стреляет и режет, он ничего другого делать и не умеет,
"зеленый берет" хренов... Но в рамках этих задач у него голова, признаю,
работает. Только он, по-моему, больной. На голову.
- Да все вы тут больные на голову... - сказала Даша, но, почувствовав,
что впадает в совершенно не нужную для дела патетику, резко сменила тон: -
Чья это была идея? Я о двадцать пятом кадре.
Марзуков дернулся, жалобно уставился на нее:
- Так вы знаете?.. Флиссак аж подался вперед, навострив уши.
- Доперла в конце концов, - не без законной гордости сказала Даша. - С
подсказками, правда, но все равно доперла. Ты сейчас будешь смеяться, но,
как мне объяснил самый настоящий доктор медицинских наук, без вашего ЛСД я
могла и не додуматься. Вот так... Или додумалась бы, но гораздо позже. А вы
мне фантазию расшатали, тормоза сняли... - она обернулась к напарнику. -
Неужели еще не доходит, мон анж? При демонстрации фильма сознание фиксирует
лишь двадцать четыре кадра в секунду. Если вмонтировать двадцать пятый,
человек не осознает, что он увидел, не вспомнит, если его спросят, - но в
подсознании эта информация впечатается намертво. И если это рекламный
призыв, у человека появляется неудержимая тяга его выполнить...
- Мон дье! - сказал Флиссак потрясенно, добавил несколько фраз на родном
языке. - Все искали нечто электронное, психотронное, коварнейше-сложное...
Ну конечно же, двадцать пятый кадр, хрестоматийный опыт американцев еще в
конце пятидесятых... "Покупайте попкорн!"
- Ага, - сказала Даша. - Хорошо забытое старое. Тогда после "заряженного"
фильма зрители все окрестные ларьки с попкорном повымели подчистую. Сами не
понимая, с чего их вдруг потянуло на кукурузу. А если вместо кукурузы
предлагают продавать имеющиеся у тебя акции? И непременно определенной
фирме? И вдалбливают это часами, неделями... Настойчиво повторяют, должно
быть, что акции самые ненадежные, что они вскоре совсем обесценятся и нужно
от них поскорее избавиться? Сдается мне, родной папаша поймался на эту
штуку. Тут у любой акулы бизнеса поедет крыша, не говоря уж о простом
неискушенном народе вроде Лени Залупкова... кстати, у простого народа акций
тех четырех предприятий, да и Кангарского, было немало. Вот вам и разгадка,
отчего мсье Марзуков устроил студии кабельного телевидения не только в
престижных районах, но и там, где живут работяги, мелкие акционеры, курочка
по зернышку клюет...
- Но ведь у вас такое воздействие запрещено законом? - сказал француз.
- Ценное наблюдение, - фыркнула Даша. - Вы еще не заметили, что в наших
краях есть милая привычка нарушать законы? Насколько я помню, и у вас во
Франции есть такая народная традиция, не зря же у Ги Дюруа голова седая? Так
что не будем все списывать на нашу сибирскую дикость. - Она отвела пистолет
от головы Марзукова и по неистребимой привычке вместо подоконника уселась на
край стола. - Давно развлекаетесь?
- Больше года, - убито сказал Марзуков.
- Процентик-то капал приличный?
- Москалец с Агеевым грабастали львиную долю. А я все тратил на Юльку. У
нее запросы выше останкинской телебашни...
Даша оглянулась на стол, где в рамочке стояла цветная фотография
белокурой очаровашки:
- А я слышала, она сетует на папочку, не умеющего жить...
- Потому что он все перегоняет за бугор. Черт его знает, что там
получится с будущим президентом. Вернее, не перегоняет, ему оттуда же
перечисляют...
- Германцы?
- Знаете уже?
- Знаем, - сказала Даша. - Вы в связи с этим никого, милок, заложить не
хотите? Самое время.
- Это фон Бреве. Хотя никакой он не фон, и имя какое-то другое,
Терминатор однажды обмолвился...
- От немца и получали кассеты?
- Конечно. Они там, у себя, заряжали... А все остальное они разрабатывали
втроем - фон Бреве, Москалец и Агеев. Районы компактного сосредоточения
мелких акционеров, персоналии крупных.
- А вас на эти военные советы так-таки и не приглашали?
- Приглашали, - нехотя сознался Марзуков. - Но мое дело - насквозь
подчиненное. Мне просто говорили, где следует устроить кабельное, даже
репертуар фильмов сплошь и рядом они утверждали. Москалец улаживал все с
лицензиями и инстанциями - у нас же чиновнички дерут с живого и с мертвого,
семь потов прольешь и мешок денег раздашь, если обычным путем... От меня
ничего не зависело! Почти что ничего, понимаете?
- Понимаю, - сказала Даша. - Ягненочек среди волков.
- Легко вам издеваться... Думаете, мне самому такое пришло бы в голову?
- Да нет, - сказала Даша, внимательно обозрев его. - Тебе бы не пришло...
- Дела на студии шли из рук вон плохо, другие перехватывали постоянно
почти всю рекламу, Юлька от безденежья на стену лезла, кричала, что
обязательно разведется. Мне даже стало казаться, что у нее кто-то
появился... Хоть в петлю лезь! И тут, когда Юльки дома не было, навещает
меня тесть с коньяком. Начинает ходить вокруг да около на мягких лапках.
Сначала дальше намеков и не продвинулись...
- А потом ты недвусмысленно дал понять, что готов продать душу дьяволу за
звонкую монету? . - Я сказал, что уголовщиной заниматься не буду, но если
подвернется что-то чистое, готов...
- Ну да, это не уголовщина, - сказала Даша. - Игра в чику.
- Но ведь это, если вдумчиво разобраться, совершенно безобидно. Вроде
МММ. Мавроди не возвращал деньги, а мы за акции расплачивались честно...
- Ну знаешь, еще немного - и я тебе брошусь на шею, рыдать буду от
умиления, - сказала Даша. - Экий ты у нас двигатель прогресса... А как
насчет всей карусели с кровью и убийствами? .
- Это уже Агеев. Я в жизни пальцем никого не тронул...
- Кто убил Сомова?
- Не знаю... Агеев.
- За что?
- Не знаю.
- Почему же тогда знаешь, кто убил?
- Да что вы меня подлавливаете?
- Что-то ты осмелел, дружок, - сказала Даша, поигрывая пистолетом в
опасной близости от его лица, вновь побелевшего, как полотно. - Лапшу мне
вешать начал... Ну?
- Сомов случайно обнаружил содержимое. Код. Двадцать пятый кадр. Начал
мне намекать, а потом прямо потребовал взять в долю. Я рассказал Агееву...
- За чарочкой словами перебросились? А зачем положили москвичей? У вас
ведь с юридической точки зрения все было чисто, права на "Сатанинскую
гавань" куплены законно. Чего было бояться?
- Агеев вдруг решил... То есть, я так подозреваю. Некому больше. Меня же
не было в Шантарске! Я в Германию летал... за кассетами.
- "Баранов" - это Агеев?
- Агеев.
- А Ольминскую зачем понадобилось убивать?
- Не знаю...
"Врет, - решила Даша. - Не из одного страха потеет, как белый медведь в
Африке. И глазки неспроста бегают..."
- Хорошо, а Житенева кто убрал?
- Он же застрелился из Ольгиного "Макара". До "белки" допился, с Сатаной
заигрался, ну и...
- А эти так называемые террористы? Случайно они хлопнули, помимо
охранника, тех двух? Или тут была своя цель?
- Меня же не было на студии... Даша ласково спросила:
- Кысик, вот ты кого больше сейчас боишься - меня или Агеева?
"Пожалуй, все-таки Агеева, - ответила она сама себе. - Мы с французом -
зло внезапное, новое, мимолетное, а Терминатор, Агеев, в жутком ореоле всех
смертей - зло устоявшееся, знакомое, свое, насквозь изученное, и оттого
заслоняющее все прочие угрозы, даже пистолет под носом. Мы пока что грозим
словесно, а Терминатор положил кучу народу..."
- Вас...
- Что же ты виляешь, тварь? Марзуков, собрав, должно быть, всю свою
решимость, глянул ей в глаза:
- Если уж пошли такие пляски, пусть каждый отвечает сам за себя. Вы ж,
как я понимаю, сейчас не на государство работаете, а на мусью? Давайте
полюбовно? Я про убийства ничего не знаю. Это Виталька Агеев. Самый
настоящий Терминатор. Будет шагать с улыбочкой и резать с улыбочкой. У меня
давно подозрение - ему нравится. Вы ведь вышли на усачевскую фирму...
- Ага. Для чего, кстати, девочки служили? Подбирали компромат на тех, кто
ящик не смотрит? И к сатанистам для того же кой-кого затягивали?
- Похоже. Но тут уж целиком Виталькина вотчина... Да, я про Усачева
начал. Знаете, почему уехала Ведьма? Она бы и замужем работала, та еще
девочка. Из-за Виталия. Он на нее запал, заказал кучу платьев,
незамысловатых, вроде ночной рубашки, и каждый раз это платьице резал прямо
на ней. Десантным ножом. Она по пьянке проговорилась. Долго резал, по
кусочку, на час, бывало, затягивалось. Иначе и трахаться не мог. Она его
боялась жутко.
- Но платил, надо полагать, хорошо?
- Конечно. Только бывают ситуации, когда за деньгами погонишься - голову
потеряешь. Потом началось и почище. Разрежет платье, положит Ведьму в
постель и еще долго водит лезвием по телу. Везде. Ни разу не порезал, только
гладил лезвием, - Марзукова передернуло. - Вот тут она и поняла, что пора
сваливать, пока жива. У него к рыжим какая-то патологическая тяга. Потому и
прилип к Ведьме. И о вас вспоминал, извините, слюнки пуская. Он умный,
хитрющий, но что-то звериное всегда проглядывает, дикое...
"Интересно, - подумала Даша, вспомнив свое общение с Мастером. - И тут
все сходится".
- Значит, о сатанистах он ничего не рассказывал? Марзуков таращился на
нее, вздрагивая всем телом. Беседа начинала буксовать. Не было смысла колоть
его насчет убийств - чересчур боится Агеева, да и не используешь его
нынешние показания. Даже будь все записано на диктофон, отопрется потом, это
не официальный допрос - приватная болтовня шестерки с отстраненным от всех
дел, подвешенным в непонятном состоянии опером, махающим к тому же
совершенно криминальным стволом... Заявись сейчас милиция, обживать Даше с
Флиссаком СИЗО, как два пальца...
- Сайко - акционер Кангарского? - спросила она, вспомнив о кое-каких
необработанных детальках.
Марзуков, ужасно обрадованный переменой темы, закивал:
- У него - процентов пятнадцать. Только с ним отчего-то не срабатывало...
- Да потому, что не смотрел он телевизор,- - свысока пояснила Даша. - Не
все же - телеманы...
Деликатное покашливание француза напомнило, что и в самом деле пора
закругляться, пока не приловили.
Даша кивнула сообщнику, спрятала пистолет в карман. Флиссак достал из
сумки небольшую видеокамеру, повозился с ней, огляделся и включил все лампы,
какие здесь только были - за окном сгущались сумерки. Задернув шторы и
проверив на всякий случай ящики стола (даже у таких, как Марзуков, может
оказаться в заначке что-нибудь стреляющее), Даша обернулась к направленной
на нее камере. Роли на случай успеха были распределены заранее. Она, глянув
на себя в зеркальце, поправила волосы, блузку, ослепительно улыбнулась в
объектив:
- Бонжур! Я - капитан милиции Дарья Шевчук, следователь по особо важным
делам уголовного розыска, Шантарск, Россия, - и поднесла к объективу свое
удостоверение, подержала с минуту, чтобы как следует запечатлелось для
истории. - Мне удалось раскрыть преступление, нарушающее закон Российской
Федерации, именуемый в нашей юриспруденции...
...Когда Марзуков послушно пробубнил в камеру свое искреннее признание
(явно радуясь, что разговор идет только о "двадцать пятом кадре", сваливая
все на злых дядей Москальца, Агеева и фон Бреве, совративших с пути
истинного бедного мальчишечку), неожиданно для него вступила Даша - с
рассказом о череде убийств. Марзуков пискнул и дернулся, но получив (уже за
кадром) болезненный удар, заткнулся, скорчившись.
Даша старалась, нагнетая эмоции. "Жульничество в бизнесе - этим, в общем,
никого не удивишь, - говорил Флиссак, когда они сюда ехали. - Но убийств наш
избиратель не одобряет, особенно массовых. Мы большие гуманисты у себя дома.
Напирайте на злых бошей - тут подключится старая французская нелюбовь к
соседу, мгновенно вспомнят и Седан, и Марну... Напирайте на то, что вы
искренне стремились к свободе, демократии и капитализму, а фон Бреве
подсунул вам отравленную конфетку..."
Закончив, Даша похлопала оклемавшегося Марзукова по плечу:
- Прекрасно, мои повр анфан... Теперь, говоря словами поэта, вам осталась
одна забава. Держать язычок за зубами. Не надо думать, будто Агеев вас
пощадит из уважения к вашей цветущей юности, если честно наябедничаете. Да и
тестю я на вашем месте не стала бы исповедоваться. Когда на одной чаше весов
- жирный валютный счет, а на другой - непутевый зятек, любой дурак
догадается, куда качнутся весы...
- Чует мое сердце, он все-таки позвонит, - сказал Флиссак в машине.
- И черт с ним, откровенно говоря, - сказала Даша.
- Все же мне несколько непонятны ваши методы...
- Меня отстранили, - сказала Даша. - Таскали в прокуратуру. Вы уже знаете
достаточно, чтобы обойтись без лишних вопросов. Не думаю, что меня посадят
пли сунут в психушку. Сунут куда подальше, перебирать бумажки в архиве. По
медицинским показаниям. И не уволена, и не наказана, но - нет меня. Это кое
для кого наилучший выход - человек в таком положении уже никому не опасен и
не интересен, сколько бы он ни доказывал с горящими глазами, что он прав и
гениален, его похлопают по плечу, фальшиво посочувствуют и постараются
побыстрее распрощаться... Только не говорите, что у вас во Франции такого не
бывает!
- Бывает, отчего же, - с задумчивым и грустным лицом согласился Фдиссак.
- Быть может, следует переписать кассету и оставить вам копию?
- Благодарю за щедрый жест, но - бесполезно.
- Не хочу лгать, мадемуазель Дария, - возможно, мои наниматели решат, что
эту кассету не стоит предавать гласности. Обычно такие дела решаются за
закрытыми дверями - смотря который из вариантов предпочтительнее...
- А мне ничем не поможет, если ее прокрутят все ваши телестудии, -
сказала Даша. - Не будет же ваш президент просить за меня нашего? И у вас, и
у нас и не такое писали - без всяких последствий. Эта кассета меня только в
омут потянет... Возьмут и пришьют шпионаж. Вы же не приедете в мою пользу
свидетельствовать?
- Не приеду, - согласился Флиссак. - А ваше начальство окончательно
устранилось?
- Не то чтобы... - сказала Даша. - Они в таком положении, когда,
продолжая меня защищать, рискнут предстать круглыми идиотами. Вас эта пленка
устраивает только потому, что за вами - Корпорация... А за нами нет никого.
Крутимся, как...
- И все же я не верю, что вы сломались.
- А кто вам сказал, что я сломалась? - фыркнула Даша. - Может,
когда-нибудь потом... А пока - подожду. Я на свободе, или где?
- Куда мы едем?
- На тот берег. На станцию "Енисей". Через полчасика пройдет электричка
на Семиреченск. Вряд ли вас станут объявлять в розыск, но все равно
держитесь осторожнее... В этой одежде и с вашим знанием языка подозрений не
вызовете. А может, у вас тоже есть в запасе и российский паспорт? На имя
какого-нибудь Сидорова?
Флиссак неподражаемо пожал плечами, вежливо улыбнулся и промолчал.
- Ладно, это ваши заморочки, - продолжила Даша. - В общем, три с лишним
часа - и вы уже за пределами Шантарской губернии. В Семиреченске садитесь на
первый же поезд западного направления и дуйте до Москвы...
- Мне нужно всего лишь добраться до Новосибирска, - признался Флиссак.- -
Там в консульстве есть человек... Если я приду без висящей на хвосте погони
и с добычей - он поможет. Кассета уйдет через него.
- Ну, ваши проблемы. Черт вас знает, может, вы и не промышленный шпион,
а... Все равно, не мое дело. Уматывайте. Потенциальным покойником меньше.
Главное, я эту сволочную братию прижала...
- Вы удивительная женщина, мадемуазель Дария, - сказал Флиссак. - Я
понимаю Дюруа... Должен вас огорчить, я чисто промышленный шпион. Если бы
все зависело от меня... Но я вам даю слово француза: буду драться, как лев,
за шумный вариант финала...
- А говорите, в Европе романтики перевелись, - фыркнула Даша.
- Это не романтика, - серьезно сказал Флиссак. - Я получу много денег, и
моя репутация укрепится. Без вас этого могло бы и не быть.
- Эх вы, все опошлили... - засмеялась она. ...В ожидании электрички
говорить оказалось не о чем. Оба прекрасно понимали, что другому хочется как
можно быстрее рвануть прочь, завершать дело. Сидели В машине и молчали.
Потом вдали показалась ярко освещенная змея электрички и Даша распахнула
дверцу.
Кроме них, на платформе почти никого и не было - две бабки и поддавший
мужик с болонкой под мышкой. Электричка остановилась, скрежеща.
- Привет комиссару, - успела сказать Даша. - Бон вояж...
Флиссак вдруг наклонился, поцеловал ее в щеку и быстро вошел в тамбур.
Даша видела, как он ловко, словно коренной шантарец, проталкивается меж
людьми и скамейками. Успел еще обернуться, поискал ее взглядом. Нашел.
Печально улыбнулся с тем же галльским изяществом. Даша отдала честь на
французский манер, электричка скрежетнула и унеслась, свистя, лязгая,
погромыхивая.
Даша осталась одна на щербатой бетонной платформе. Мужик с болонкой, как
оказалось, встречал жену - каковая тут же сгребла его и потащила к эстакаде,
громко удивляясь, где он при отсутствии денег успел нажраться. Бессвязные
оправдания утихли вдали.
Некогда было предаваться философским мечтаниям, равно как и унынию.
Она доехала до Дзержинского райотдела, куда еще не дошли сплетни о ее
неприятностях с прокуратурой и отстранении, поговорила со знакомыми
розыскниками и получила в полное распоряжение комнатушку с телефоном.
Позвонила Глебу, мельком упомянула о сегодняшней битве с превосходящими
силами противника. Когда он попытался выразить сочувствие, бесцеремонно
послала к черту, велела немедленно вставить в диктофон новые батарейки,
проверить аппаратик и положить на него трубку. Потом минут двадцать кратко и
логично излагала всю историю - с именами, датами, необходимыми подробностями
и своими выводами. В заключение сказала, не слушая его комментариев:
- Если я завтра утром не позвоню, делай с этим, что хочешь...
Эпилог. Танцуют все!
Даже в сумерках Дом выглядел так красиво, ново и свежо, что в нем,
казалось, должны были обитать исключительно добрые и хорошие люди. Светились
почти все высоченные окна, на всех трех этажах. Со второго доносились тихие
звуки пианино (увы, Даша была не настолько музыкальна, чтобы опознать
мелодию), и по двору, огороженному трехметровым, наверное, ажурным
металлическим забором, самозабвенно носился, мотая ушами, темно-рыжий
сеттер. Среди окрестных панельных девятиэтажек и пятиэтажных хрущевок из
рыжего кирпича Дом казался случайным марсианским кораблем.
Девочка лет семи бегала вокруг детской площадки, звонко смеялась, звала
собаку. Фонари, разбросанные в тщательно продуманном прихотливом беспорядке,
заливали весь двор желтым сиянием.
Площадка была, в общем, немудреная - те же качели, горка, деревянные
фигуры смешных зверюшек - разве что отделано вес по высокому классу.
Особенно избушка-на-курьих-ножках, теремок с высокой крышей, резными
наличниками и лесенкой с фигурными балясинами.
Даша, погасив сигарету в пепельнице, еще пару минут смотрела задумчиво на
беззаботный и красивый, совершенно нездешний Дом. Потом решилась. Вылезла,
аккуратно заперла дверцу "Нивы", постояла возле машины. Девочка подозвала
сеттера, набрала код на входной двери, и оба исчезли в Доме.
Зачем-то нахлобучив шапку на глаза, Даша быстро подошла к калитке,
подняла к замку длинную пластмассовую коробочку, нажала кнопки. Коробочка
замигала красным и зеленым огоньками, едва слышно пропищала несколько
немудреных электронных нот, послышался тихий щелчок. Даша слегка нажала
ладонью, и калитка бесшумно приоткрылась на хорошо смазанных петлях. Отмычка
двадцатого века, полученная вместе с пистолетом, не подвела. Даша быстро
прошла по гладкой, выметенной бетонной дорожке без единого шва, без выбоин,
свернула к детской площадке. Взбежала по лесенке в теремок.
Внутрь со двора проникало достаточно света. Посередине - окруженный
лавками стол, все небольшое, рассчитанное на детей.
Даша уселась на узкую лавочку спиной к столу, в окошко открывался
прекрасный вид на парадную дверь, а в другое она видела калитку. Опустила
руку в карман, погладила холодный металл пистолета. Поразмыслив, вынула
обойму, передернула затвор, поймала на лету выскочивший патрон, длинный,
гораздо больше макаровского, загнала его обратно в обойму. Спустила курок с
боевого взвода.
Это не кино, это жизнь. Каждый сделанный ею выстрел сулил огромные
неприятности - или, по крайней мере, напрасный выстрел...
Едва слышный скрип - это совершенно самостоятельно отворились высокие
ворота, во двор проехала темного цвета иномарка, остановилась у низкого, в
три ступеньки, крыльца. Почти сразу же из Дома вышла женщина в светлой шубке
и белой шали.
"Мадам Москалец, - определила Даша. - Интересно, случайность это, что она
покидает квартиру, или все укладывается в догадки и версии?"
Дама уселась на заднее сиденье, и БМВ - теперь Даша разглядела эмблему -
почти бесшумно проплыл обратно к воротам. Они закрылись опять-таки
самостоятельно, словно Дом, как в фантастических рассказах, был живой.
Как ни странно, ничего особенного не приходило в голову, не чувствовалось
ни возбуждения, ни охотничьего азарта - одна тоскливая и томительная
усталость. Слишком много чувств и эмоций было выплеснуто за время следствия,
и в самом деле, как ни крути, как ни иронизируй, уткнувшегося в преступление
века.
Даша горько улыбнулась в полутьме, прикрывая согнутой ладонью сигарету, -
она, честно говоря, ничего такого и не хотела, всего лишь намеревалась
хорошо делать свою работу, и не более того. И подумала: сколько бы еще ни
оставалось впереди, она вряд ли доживет до конца будущего столетия, а
значит, и не узнает, слава богу, что будет в подступающем столетии числиться
"преступлением века". Ведь итоги, по справедливости, следует подводить в
последний час завершающего столетие года...
Ага! У калитки остановилась темно-красная "Мазда". Высокий человек без
шапки, в распахнутом кожаном плаще быстро набрал код, уверенно распахнул
калитку и направился к дому. Агеев. Шахматная задача завершается - обширная,
почти пустая доска, и три фигуры, всего три. Иногда и трех фигур обоих
цветов достаточно, чтобы одна сторона получила мат. Хотя, конечно, кончается
и патом, и вечным шахом...
Даша на цыпочках спустилась по лесенке. Отлично пригнанные доски ни разу
не скрипнули. Агеев уже нажимал первые кнопки кодового замка...
Она рывком бросила тело вперед, в бешеный бросок, чуть-чуть не рассчитала
- и ударила его всем телом, прижав к искусно раскрашенной под дуб
металлической двери. В следующий миг дуло пистолета уткнулось ему в
основание черепа.
Агеев не шелохнулся. Почти спокойно спросил:
- С кем имею честь? Дашенька, не ты ли это? Вроде бы твоими духами
пахнет...
- Руки повыше, - тихо, яростно сказала Даша. - На дверь. И не дергаться,
мне терять нечего...
- Бог мой, какие пошлости... - пробормотал он, поднимая руки. - До чего
банальные фразы...
Даша моментально охлопала его левой рукой, обыскала, чуть отодвинувшись и
держась так, чтобы не нарваться на удар ногой.
- У тебя, правда, пистолет настоящий? - спросил он негромко. - Где
раздобыла, если не секрет?
Даша наконец нащупала тяжелый предмет в левом внутреннем кармане плаща,
вытащила. Короткая, кургузая бесшумка - ПСС.
Сунула добычу себе в карман, спросила:
- Охрана внутри есть?
- В холле всегда сидит один-единственный дуболом... - Дуболом, если что,
получит вторую пулю. Мне, повторяю, нечего терять...
- Я уже понял, девочка, - сказал он с явным от| тонком снисходительности,
взбесившим Дашу. - Ты, насколько я догадываюсь, намерена меня сопровождать?
А если мне всего лишь вздумалось навестить любовницу?
Это был голос Мастера, никакой ошибки - ровный, уверенный, разве что
прибавилось легкой ироничности.
- Вперед, - сказала Даша, стараясь сохранять хладнокровие. - Набирай код.
Он нажал кнопки. Даша, держа руку с пистолетом в кармане, левой захватила
его пальцы и сжала якобы непринужденно - а на самом деле так, чтобы
мгновенно сломать ему мизинец, на несколько секунд ошеломить болевым шоком.
И, напряженная, как натянутая струна, громко заговорила развязно-манерным
тоном балованной красотки, дорогой игрушки:
- Милый, этот гарнитур ужасен, то, что он испанский, его ничуточки не
спасает, можно подумать, за бугром не делают ничего безвкусного, я тебе
удивляюсь, честное слово...
- Дорогая, твои пожелания для меня - закон, - столь же громко ответил
Агеев, беззаботно ухмыляясь. - Ты, как всегда, права, золотце, это
рассчитано на примитивных нуворишей без капли хорошего вкуса...
Положительно, он забавлялся. Или невероятно талантливо играл ледяное
хладнокровие. Накачанный мальчик при галстуке, вставший из-за полированного
стола в глубине холла, секунду цепко вглядывался в них, потом расслабился
лицом, вежливо кивнул. Агеев, не поворачивая головы, ответил ему барственным
движением подбородка и пошел к лестнице, светски болтая:
- Но не кажется ли тебе, дорогая, что три бриллиантовых кулона за неделю
- несколько, прости, экстравагантно? Хотя, должен признаться, сверканье
брильянтов великолепно гармонирует с твоими великолепными волосами и
матовой, словно бы освещенной изнутри кожей...
Они были уже меж первым и вторым этажами. Даша зло сверкнула на него
глазами, но он, ухмыляясь, продолжал:
- Меня всегда несказанно возбуждало, как ты выстригаешь себе "дорожку".
Не подумать ли, согласно последней европейской моде, о вживлении
бриллиантового кольца возле пупка? Врачи гарантируют, что это совершенно
безопасно для организма. Кстати, как твое общение с врачами? Познавательно,
правда?
Даша чуть ему не врезала с размаху, но побоялась привлечь внимание
охранника. Агеев позвонил в дверь. Почти сразу же она распахнулась. На
пороге встал Москалец в роскошном халате с атласными лацканами, симпатичный,
в общем, с полноватым мягким лицом и темными глазами чуть навыкате. - Дарий,
со мной гостья, - весело сообщил Агеев. - -Позволь тебе представить, - он
прошел в громадную прихожую. - Дарий, это Дарья. Дарья, это Дарий.
Многозначительное совпадение, не правда ли? Мистики и прочие спириты могли
бы в нем многое усмотреть... Пудинг - это Алиса. Алиса - это пудинг. Как
по-вашему, друзья мои, кто здесь Алиса, а кто соответственно пудинг?
- Дарья? - чуть растерянно переспросил Москалец. - Но не может же
оказаться...
- Еще как может, - заверил Агеев. - Она самая. Ты же ее не видел никогда?
Вот и полюбуйся. Очаровательное создание, верно? Ты и теперь будешь,
переборов интеллигентские комплексы, растерянно мямлить: "А нельзя ли ее
как-нибудь убрать?" Эх, не случалось тебе лицезреть ее обнаженной... У нее,
надо сказать...
Дверь была уже закрыта. Даша ударила его ре5ром ладони меж шеей и плечом.
Он не ожидал, скрючился, но не упал. Рванув из кармана наручники, Даша
защелкнула браслетку на его правом запястье, вынула пистолет и навела на
Москальца. Тот беззвучно шевелил губами. Даша поймала его за левое запястье
- он ошеломленно подчинился - сковала с Агеевым. Облегченно вздохнула и
распорядилась:
- Марш в комнату, козлы.
- Что вы себе... - начал было Москалец. Стволом пистолета Даша не
особенно сильно врезала ему по скуле - чтобы быстрее понял, кто теперь в
доме хозяин и банкомет.
- Зря... - прохрипел Агеев, распрямляясь и потирая левой ушибленное
место. - Дашенька, у тебя решительно испортились манеры... Пошли уж, Дарий,
Или ты решил, что она пришла сдаваться и получить пачку баксов в зубы? Не
тот темперамент, что ты. Я от нее ожидал чего-то в ковбойском стиле, но не
ожидал, что начнутся такие ужимки и прыжки, что рискнет сюда нагрянуть...
Он вошел в огромную гостиную, обставленную светлой мебелью, почти волоча
за собой словно бы ставшего ватным Москальца, опустился на диван,
изогнувшись, вылез из плаща - но правый рукав, конечно, снять не смог.
Усмехнулся:
- Дашенька, коли уж ты нас заключила в оковы, придется тебе самой
разливать напитки. Вон то лакированное сооружение, смахивающее на беседку, -
это бар. Нажми украшеньице справа - он и откроется. Всем нам необходимо
выпить, особенно Дарию. Он совсем плох - не умеет интеллигенция воровать
изящно и хладнокровно, что поделать...
- Виталий! - вскинулся Москалец.
- Ну, не воровать - заниматься откровенной уголовщиной. Разница
небольшая, Дарьюшка. Это я не тебе, милая, ему, мы его в детстве так
дразнили, без всякого потаенного смысла. Он, заверяю тебя, не педераст,
усачевских девочек облизывал, как кот мартовский пузырек из-под
валерьянки...
Даша подошла и бегло обыскала Москальца. Ничего, способного сойти за
оружие, не нашла.
- У него - ствол? - веселился Агеев. - Дашутка, ты его жестоко
переоцениваешь. Это я делал всю физическую работу, а он, как доценту и
положено, вдохновлял и теоретизировал. Такая уж мы сладкая парочка. Покойный
Марзук - не в счет, шестерка поганая.
"Значит, кончили, - подумала Даша. - Позвонил все-таки. Ну, у него был
выбор..."
- Дарий, что за трагические взгляды? - спросил Агеев, ничуть не
смутившись. - Можно подумать, ты его обожал. Тебе так нужны, извини за
выражение, болтливые свидетели? Примитивный был мальчишенка - и в постели
тоже, Юлька мне жаловалась... Я тебе его благородно заменю - в плане Юльки.
Ну, как говаривал Пятнистый - консенсус достигнут, и процесс пошел.
Дашенька, не нужно таращиться на меня столь пытливо. Я не под наркотиком -
не употребляю эту гадость. Я просто естественен, прост, как правда, и могу
себе позволить немного расслабиться в тесном кругу посвященных друзей. Коли
уж все концы в воду, улик никаких, слабые звенья выпала...
- А Казмина? - бросила Даша.
- Екатерина Великая - слабое звено? Уморишь ты меня... Плохо ее знаешь.
Она ради своей доли разрисованных водяными знаками бумажек стерпит любые
иголки под ногти... которых и не будет, кстати.
А Флиссак?
- Тут ему не Париж. Вообще не Европа. Неосторожные белые, странствуя по
дикарским землям, запросто могут угодить в кухонный котел. И даже если он
отсюда выберется, может в своих Европах нести, что его душеньке угодно.
Улик, повторяю, никаких, так что воспрянь, Дарий, а то ты мне напоминаешь
изнасилованную бабуином газель. Как писал бессмертный Шукшин, ты почему
соколом не смотришь? Или тебя пугает эта вороненая игрушка у Дашутки в руке?
Она не страшная. Дашенька ни за что не стрельнет. Тут тебе не американское
кино с остервеневшим шерифом. Даша - девочка умная. И прекрасно соображает:
если она кого-то из нас продырявит, с учетом событий последних дней угодит
даже не в тюрьму - в спецпсихушку, а это ад на полжизни. Или на всю жизнь. И
никто ее оттуда не вытащит, потому что все будет совершенно законно. Даша,
ты ведь согласна, что я прав?
Он смотрел хищновато, без улыбки. И он был прав, рассчитал все точно. Она
ни за что не выстрелила бы.
- А если я позвоню... - сказала она.
- И наведешь на нас кого-то из "авторитетов"? - понятливо подхватил
Агеев. - Не смеши, Даш. Не будешь ты им звонить. Даже в такой ситуации. Для
тебя это все равно, что продаться, не так ли? Ох, как ты мне нравишься,
пантера рыжая... Как глаза пылают... Она великолепна, Дарий. Сидеть! -
бросил он, когда Москалец ободрение дернулся. - Ты ее лучше не провоцируй. И
не вздумай орать. Я не говорю, что она вообще не сможет выстрелить. Нервишки
у нее расшатаны, сами же и расшатывали, дернет нечаянно спуск... Сиди тихо.
Даша, достань бутылочку и садись, не махай пушкой, поговорим спокойно. Лично
я ну совершенно не собираюсь дергаться и лезть под пулю. Для человека с
хорошей валютной захоронкой в закромах у горных гномиков такое мальчишество
было бы непростительно.
- Выпей, там отравы нет...
Даша открыла бар, наугад, взяла первую попавшуюся бутылку и бокалы.
Налила себе, поставила на столик, пододвинула к дивану ногой изящный столик
на колесиках, сверкавший никелем и стеклом. Опустилась в кресло, положив
пистолет на колено, зорко следила за Агеевым, пока бутылка была у него в
руках - хорошо представляла, как этот балагур опасен.
- Уймись, Дашенька, - сказал он, перехватив ее неотрывный взгляд. -
Неужели веришь, что я способен швырнуть в тебя бутылкой? При всем моем
влечении к тебе я мог бы пойти на крайние меры... будь ты опасна хоть
чуточку. Но если ты и опасна, то исключительно для сугубо мужской детали
моего организма...
Даша выпила половину и отставила бокал. Москалец сидел, зажав в ладони
свой, нетронутый, проливая капли на колени. Агеев осушил до дна, поставил
бокал на пол и непринужденно спросил:
- Дашенька, у тебя, конечно, есть вопросы? На неприветливость Дария не
обижайся - он в прострации. Интеллигенты, делая пакости другим, отчего-то
страшно удивляются, когда им вдруг отвечают плюхой... Прострация,
простата... Придется отдуваться мне, резонерствовать, как нанятому.
Насколько я понял из жалобного лепета Марзукова, сопоставленного с
собственными раздумьями, ты себе хорошо представляешь общую картину?
Практически до всего докопалась?
Даша достала из кармана сигареты, сделав попутно лишнее движение пальцем,
оставшееся незамеченным.
- Ну конечно, - сказала она. - Кстати, вы сами в этом чуточку виноваты -
ваш ЛСД, как мне объяснили, еще и творческое воображение раскрепощает,
может, без вашей терапии я бы и не додумалась... Двадцать пятый кадр. Удар
по подсознанию. Между прочим, существует закон, запрещающий такие забавы...
- Даш, не смеши. В России - и соблюдать законы? Ты их за последнюю неделю
сколько успела нарушить?
- Как вы до всего этого додумались, интересно? - спросила она.
- А это не мы, - сказал Агеев. - Это Фогель, гость варяжский. Ну который
фон Бреве. Насколько я понимаю, они этот приемчик уже начали в глубокой
тайне помаленьку обкатывать у себя. В Эслингене действительно есть такой
институт, и Фогель там в самом деле профессором - только он на своих
придурках вовсю испытывает разные новинки, пригодные для
научно-промышленного шпионажа, для работы с массами... Не знаю деталей, жить
охота. Крупные концерны - что экспресс на всем ходу, а там, чувствую, где-то
на периферии еще и политики копошатся... Ты учти, я кое о чем знаю только со
слов Дария, многое сам домысливал. В общем, они положили глаз на несколько
наших самых вкусных предприятий. Кангарский молибденовый - это последнее из
пяти. Когда речь шла о самом начале, Дарий был достаточно невнятен, хотя аз
многогрешный подозреваю, что его там подловили на примитивной комбинации:
компромат плюс обещание златых гор. Он же старый усачевский клиент,
подозреваю, и в Германии ему что-то такое подсунули - старо, как мир, а
срабатывает. Короче, когда он болтался по Германии, красочно повествуя
братскому немецкому народу о прыжке России в демократию, Фогель его
заприметил, прокачал и взял на крючок. Фогель - это голова, иногда даже
завидую. Видишь ли, акции можно скупать и самым обычным путем, но это
потребует в несколько раз больше денег, людей, усилий, кто-то умный упрется,
неминуемо придется задеть чьи-то интересы, наступить на мозоли, влезть на
чужую территорию, повесить на себя неизбежные разборки, слишком многих брать
в долю... Нерентабельно. А капитал, как Маркс подметил совершенно правильно,
ради трехсот процентов из кожи вывернется... Фогель все просчитал настолько
грамотно, что мы четырнадцать месяцев работали, как швейцарский хронометр,
главной заботой было периодически и почаще менять подставные фирмочки вроде
"Кроун-инвеста". Ох, будь я педиком, непременно бы в Фогеля влюбился - сидит
здесь, идиотские статеечки для Хрумкиной кропает, ни одна собака "старого
шизика" за умного не держит... Четыре предприятия заглотали элегантно и
вовсе беззвучно. Да и Кангарский контрольный пакет почти набрали. Впрочем, я
забежал вперед... Значит, Дарий помялся и согласился. Дойчемарка - вещь
убедительная, когда ее много. А делать он ничего не умеет, вдруг и в самом
деле президента поменяют - не назад же в химики идти? Он уж и забыл, чем
аммиак от водки отличается... Сам Дарий, конечно, в жизни бы ничего не
провернул - он у нас обеспечивал бумажно-бюрократические и представительские
аспекты. Подробно рассказывать не стоит, долго и скучно. Злоупотребление
служебным положением, как вы, менты, выражаетесь. Там осторожненько направит
события в нужное русло, там прикроет авторитетом и связями, там весьма
искуснень-ко прикроет возможного конкурента... Словом, вертелся в коридорах
власти. Нет, я не спорю, он во многом помог, но вся практическая работа
лежала на мне...
У Москальца наконец-то прорезался голос - безжизненный, тусклый:
- Это означает, ты поставил дело и больше года жил сущим бездельником,
подсчитывая дивиденды...
- Вот она - благодарность, - вздохнул Агеев. - И вот она -
интеллигентская логика. Нет, правильно про вас сказал товарищ Ленин. "Всего
лишь поставил дело..." Каково? Всего лишь... А кто потом дело вытаскивал и
спасал, кто чистил сортиры, когда ты скулил, охал и ломал руки, как
забеременевшая институтка? "Виталий, все пропало..." "Виталий, все
вскроется..." На твое бы место да Казмину, вот кто не моргнув глазом спалит
полгорода при малейшей угрозе собственному благополучию и потом ни единой
слезинки не проронит. Вынесло вас в кресла, слизняков...
- Казмина в деле? - спросила Даша.
- А ты думала, ее привлекали для роли мелкой лжесвидетельницы? Нет, Даша,
это ферзь. Единственная, кроме меня, в ком я на сто два процента уверен. На
дыбе висеть будет - не пискнет. Пока остается один-единственный шанс увидеть
когда-нибудь свои швейцарские закрома. Она ворочала всеми этими
"Кроун-инвестамн" и "Каравелла-фондами". Кое-какие платежи и прочие денежные
операции исключительно через нее проходили. Это наш министр финансов.
Кремень-старушка, а уж мозги... Я даже подумываю: может, ее в губернаторы
выдвинуть?
- Когда начались все эти фокусы с "маньяком" и шарфиками, кто был
единственной, настоящей мишенью? Ольминская?
- Ольминская, конечно. Видишь ли, Дашенька, в нашем многострадальном
отечестве с роковой последовательностью опошлят и загадят любую светлую
идею. Помнишь, у Гоголя? Не успеешь поставить забор, как натащат к нему
неведомо откуда всякой дряни... Сначала Сомов взялся шантажировать - ну,
этого успокоили мгновенно, потому что, скажу тебе честно вопреки, чеканному
"де мортуис"... покойный был дурак редкостный. Знаешь, сколько он запросил?
Чтобы хватило на подержанный "Мерседес" с гаражиком. Выше этого фантазия не
поднималась. А Олечка была умница, легкие эротические завихрения ничуть на
ее интеллект не влияли. Встречается такое сочетание - красивая и умная - ты
не одна такая. Она свою партию вела искуснее. Хорошо представляла, сколько в
такой ситуации можно потребовать. До-олго присматривалась, умно направляла
Веньку Житенева, подстраховалась посредством Крокодила. И все же мышление у
нее было насквозь провинциальным. Сделала две ошибки. Первая - недооценила
масштабы предприятия. Есть масштабы, при которых шантаж автоматически влечет
за собой крайние меры, и источник опасности вместо выкупа получает пулю.
Такие уж, у них в Европе, правила. Вторая Олечкина ошибка - переоценила свои
женские чары и влияние на Крокодила. Он тоже не Сократ, но наделен звериным
нюхом на опасность и прекрасно чувствует черту, которую ни за что нельзя
переступать. И потому не стал поднимать волну, а предпочел принять мирные
предложения и отдать Олечкины кассеты, которые она сперла и держала у
Крокодила в качестве страхового полиса. Кстати, на месте Крокодила, я бы не
вздыхал облегченно, партия еще не кончена, и что-то Фогель на него усом
задергал - но это уж не мое дело... одним словом, Дашенька, в какой-то
момент началась классическая Совдепия. Один шантажирует, другой пьет и
болтает, третий загоняет налево кассеты, которые никак не должны попадать в
чужие руки, четвертый стучит и "клопов" по углам прячет, пятый просто
комплексами мается... пришла пора рубить концы. В чем-то я недоработал,
где-то дал маху, я же не Джеймс Бонд, да и импровизация наряду с точным
расчетом присутствовала... но если мыслить стратегически, ты, возможно,
согласишься, что основные цели были достигнуты - план выполнен процентов на
девяносто, доказать ничего нельзя, все свидетели нейтрализованы, включая,
прости, тебя. Даже Фогель, заказчик наш и кормилец, согласен, что у
подрядчика, то бишь у меня, все прошло лучше, чем он рассчитывал, и
упрекнуть меня не в чем. Он русскую душу знает, колбасник хренов, у него
папаша в абвере служил на восточном направлении, потом в гэдээровское ГБ
пролез, а там на запад смылся...
- А "вальтерок"? - спросила Даша.
- Согласен, накладка. Не хватило духу у одного идиота выкинуть столь
изящную машинку. Припрятал потихоньку, я узнал только через два дня... Но
это уже ничего не меняет. Нет больше ни "Вальтера", ни идиота. И Толика
нема. Какие бы там подозрения ни зарождались в пытливых умах, доказательств
не будет. Те, кто остался в живых на студии, ничего и не подозревают.
- А где же "Вальтер", в конце концов?
- В разобранном виде, в виде кусков металла покоится в десяти мусорных
урнах...
- Нет, я не то имела в виду, куда он делся со студии?
- "Вальтер", Дашенька, этот вышеупоминавшийся идиот, то бишь "чеченский
террорист", завернул в целлофан и сунул в бачок унитаза. Согласно моим
инструкциям для запасного варианта. Никому и в голову не пришло лазить по
туалету. Марзуков потом забрал. Готовилась еще одна небесталанная
комбинация...
- С моим участием? - догадалась Даша.
- Ну, извини, - с ухмылочкой сказал Агеев. - Извини. Такой удобный случай
подвернулся - сделать и тебя, и лягушатника жертвами террора. Сунули бы тебе
они этот "восемьдесят восьмой" в руку, чтобы окончательно все запутать,
напрочь. И отпечатков бы твоих наставили, еще кого-нибудь из него кокнув.
- Но ведь я никак не могла бы из него уложить тех, на "пластинке"... Я в
это время была в конторе.
- Ну и что? Зато потом уложила бы кого-нибудь. И клубок был бы запутан
несказанно.
"Он больной, - подумала Даша, - и ум чувствуется, и логика присутствует,
но что-то вывихнутое за всем этим проглядывает, не свойственное даже
гангстеру, - хворь, шиза..."
- Инструкции были простые, - продолжал Агеев. - Если ты все же появишься
к моменту налета террористов - обеспечить твой очаровательный труп с
"Вальтером" в руке. Если опоздаешь, мало ли что - запрятать пистолетик. И
потом вышло бы так, что либо ты пустила себе пулю в лоб, хлопнув
предварительно из этого "Вальтера" хорошего знакомого, либо он тебя положил,
а потом застрелился.
- Почему же так и не убили?
- Ты не поверишь, я передумал, - сказал Агеев с улыбкой. - Я тебя
захотел. Неудержимо. Благо к тому времени стало ясно, что тебя можно вывести
из игры без крайних мер.
- Значит, стрельба на Энгельса - это не крайние меры? - хмыкнула Даша. -
Так, игра в войнушку?
- Дашенька, это не я. Клянусь чем угодно. Если бы это был я, ты бы здесь
не сидела, на твоей могилке ваши курсантики законы бы присягали... Назови
мне хоть одного человека, которого я и мои ребята не завершили бы. Разве что
- Мироненко, но Толик его достал и в больнице. А художника мы и не
собирались убивать, все прошло строго по плану. Это не я, Даша, работал на
Энгельса...
Как ни дико, но Даша готова была ему поверить. Возможно, он и больной, но
всех, кого он наметил убить, убили. Он и в самом деле не оставлял
незавершенки...
- А в Институте цветных металлов?
- Разве ты не поняла по почерку, что это - я?
- Но ведь был риск, что я сразу поеду с Анной к ней домой, не выпущу ее с
глаз...
- Риск, конечно, был. Но так гораздо интереснее. Подумаешь, прикончил бы
ее потом. Все равно ты не имела права заполнять официальные протоколы
допроса. Поди докажи теперь, будто она тебе совсем другую картину
нарисовала...
- Но москвичей-то зачем положили?
- Это уж чертовы французы виноваты. Разыграли комедию, напустили на
студию этих московских орлов, подсунули им в столице фальшивые договоры.
Хотели привлечь внимание, надо полагать. Царапнуть по нервам, в суд
вытащить... Меня не было тогда в городе, ребята сработали грубо...
- Ну что ты врешь? - вдруг вскрикнул Москалец. - Был ты в городе, сам дал
команду, сам с ними поехал.
Тебе понравилось убивать, все из-за... - Дарий, я тебя удавлю, если не
заткнешься, - сказал Агеев, и в глазах у него полыхнуло столь темное,
звериное, что Даша невольно опустила руку на пистолет.
Все происходящее напоминало дурную фантасмагорию - из-за его совершенно
спокойного тона, ровного голоса, беспечной улыбки, веселого смеха,
звучавшего в залитой ярким светом роскошной гостиной.
В горле пересохло, но приближаться к Агееву, чтобы взять бутылку, Даша
опасалась. Все тот же древний ужас перед безумием. Она встала и вынула из
бара новую, какое-то неизвестное ей вино. Плеснула в тот же бокал, жадно
выпила и спросила:
- Ну, а вы что скажете, Дарий Петрович?
- С какого-то момента все вышло из-под контроля, - сказал Москалец.
На скуле у него проявлялся синяк.
- Это вы про то, что начались убийства?
- Я и не предполагал, что начнется такая мясорубка...
- Один-другой труп вас бы вполне устроил?
- Вы не забывайтесь! - Он дернулся, тут же обмяк, взгляд вильнул, уходя в
сторону. - Это, в конце концов, были шлюхи...
- И Васильков, с которым вы диссиду на машинке перепечатывали? И
москвичи? И Анна?
- Дарья Андреевна, я такого поворота событий решительно не одобряю... Но
Виталий прав в том, что ваше положение и в самом деле безвыходное. Может
быть, вам нужно э... денег? В моих силах и обеспечить вам не в пример лучшую
должность. Молодой красивой женщине вовсе не обязательно возиться с дерьмом
и кровью...
- Приходится, пока вы, мужики, родиной торгуете...
- Ну зачем же повторять красно-коричневые бредни? - пожал плечами
Москалец. - Наоборот, западный хозяин сможет наладить производство,
обеспечить... - он вновь вспомнил, где он и кто с ним, растерянно умолк.
- Интеллигент, - сказал Агеев. - Живет штампами. Все берут. Менты
продажны.
- А что, у вас много денег? - спросила Даша.
- Куча! - ответил за друга детства Агеев. - Дашенька, а может, тебе и
взять примитивно денежку, пока предлагают? Ну ты же достойна бриллиантов, а
не того тряпья, что на тебе сейчас... Я тебя не подкупаю - делюсь. Все равно
самое большее через неделю я тебя обязательно загоню в психушку, все к тому.
Ты представляешь, как можно интерпретировать этот твой визит? Вдобавок ко
всему, что на тебе уже висит? Списали тебя. Никто не защитит, - он глянул на
часы. - К твоему журналисту еще час назад... поехали. И я, ручаюсь чем
угодно, в эту самую психушку приду и буду тебя там иметь, как хочу и сколько
хочу. Василич обеспечит. Любит марки, мразь, филателист хренов, до полного
безобразия. У него жена молодая, деньги пылесосом тянет, да и сам пожить
любит широко. Сам тебя к коечке привяжет и рот заткнет. К судье ты потом,
может, и прорвешься. Но веры тебе не будет...
- Хватит, - сказала Даша.
- Ну, давай по-хорошему. Я тебя золотом осыплю. В буквальном смысле
слова. Ты же видела Париж, ты не баба крестьянская...
- Я вот подумала... - сказала Даша. - Неужели Фогель крутится с
сатанистами только ради того, чтобы подкрепить операцию прикрытия? Наверняка
он и еще какие-то свои наработки на наших кроликах отрабатывает?
- Не стоит лезть в эти тонкости, милая... Даша резко встала. Ничего
нового и полезного она уже больше не могла услышать - и все сильнее боялась,
что в самом деле не выдержит, выстрелит.
- Уходишь? - спросил Агеев. - А далеко ли ты уйдешь? Даша, в последний
раз предлагаю добром договориться...
Она сунула пистолет в карман, взяла шапку и пошла к двери, фиксируя обоих
краешком глаза.
- Даш, а ты уверена, что записала хоть сантиметр? - вдруг спросил Агеев.
Даша остановилась.
- Ты сейчас держалась, почти как Олечка Ольминская, - с налетом грусти
сказал Агеев. - В том смысле, что совершила сложную ошибку... недооценила
меня, грешного. Списываю на твое возбужденное состояние... это же
элементарно, Ватсон. Даже у обездоленного российского сыщика может оказаться
в кармане нечто звукозаписывающее. Уж эту-то аксиому забывать не стоит. Ну
неужели ты решила, что я настолько лопоух? Что буду вести столь откровенный
разговор, давать против нас все улики, не приняв мер предосторожности?
Даша выхватила из кармана сверхчуткий японский диктофончик, оставленный
Флиссаком, чуть перемотала пленку назад, вывела громкость на максимум и
прижала черную коробочку к уху. Отмотала побольше, то же самое - шуршанье,
редкие потрескивания, словно отдаленные грозовые разряды отзываются во
включенном приемнике, тишина...
- Дарьюшка, я в тебе чуть-чуть разочаровался, - весело сказал Агеев. -
Дарий у нас большая персона, у него по всей квартире понатыканы глушилки,
как ты ни старайся, ни словечка не запишется. Последний раз предлагаю:
садись, и попробуем договориться миром. Я же тебя не заставляю продавать
служебные тайны, наоборот, я тебя хочу забрать из этой вонючей конторы и
сделать настоящей женщиной...
Все. Последний и единственный туз оказался крапленым.
Она, отбросив диктофон на кресло, подошла к столику, медленно протянула
руку к телефону-трубке, выдвинула антеннку и нажала выпуклую кнопку.
Оставалось нажать еще шесть, чтобы откликнулся кто-то из элегантных и
обаятельных, которым не нужны протоколы и улики, а достаточно будет ее
честного слова. Они приедут, и все неприятности для нее кончатся.
И положила телефон назад, хотя понимала, что отрубает последнюю надежду.
Пошла прочь, обернулась уже в двери, вынула из левого кармана трофейный
пистолет и показала Москальцу:
- Между прочим, Дарий Петрович, друг детства к вам с этим шел. Насколько
я его знаю, пистолетик этот, из которого вас положили, нашли бы потом в руке
у застрелившегося привратника. Любит Виталик клубки запутывать...
- Не поддавайся, Дарий, - улыбаясь, сказал Агеев. - Ей только и осталось,
что за любую соломинку хвататься. Не дури, у тебя Юлька на шее, все ведь
отберут...
- Так как? - игнорируя его, спросила Даша. - Дать вам трубочку, Дарий
Петрович? Вы ж сами никого не убивали, с вами и разговор другой...
Какой-то миг ей казалось, что он готов протянуть руку. Нет, так и не
дождалась. Видимо, ему показалось, что он слишком много теряет, что падать
будет слишком больно.
- Вы - последнее слабое звено, - сказала Даша. - Понимаете вы это, или не
доходит?
Но он уже смотрел как человек, бесповоротно принявший решение.
- Ладно, - сказала она. - Каждый сам выбирает. Марзукову я тоже давала
шанс. Не нянька я вам, в самом-то деле...
Допила виной не спеша вышла. Медленно спустилась по широкой чистой
лестнице, где ступеньки покрывал темно-красный ковер, а в обливных глиняных
вазочках стояли цветы. Охранник в холле ей вежливо кивнул, не потрудившись,
впрочем, встать.
Выйдя из калитки, не глядя притворила ее за собой. В голову ничего не
приходило - она не устала бороться, просто не понимала, где можно отыскать
лазейку. Сетка казалась глухой.
Она вздрогнула, увидев рядом со своей "Нивой" машину "Скорой помощи".
Вообще-то, "веселые ребята" спецбригады психушки, ездили исключительно на
защитного цвета "уазиках" старого образца. А эта была какой-то иностранной
марки, очень высокая, красная с желтым - реанимация. И все равно, Даша
остановилась, напряженно вглядываясь. Рядом с "Нивой" и стоявшим уже здесь,
когда она приехала, синим "Таурасом" успел припарковаться целый табунок,
неведомо откуда понаехавший. Огромный автобус, закрытый целиком, если не
считать водительской кабины, - белый фургон с синей полосой и пестрой
красно-сине-зеленой рекламой какого-то неизвестного Даше акционерного
общества "Галеон", с крупно изображенными телефонами компании и двухцветными
заверениями обслужить клиента лучше, чем это способен сделать любой
конкурент. (Но ни словечком не упомянуто, чем, собственно, эта фирма
занимается.) Тот самый реанимобиль, сверкающий лаком. Две "Газели" с
брезентовыми тентами. Черная "Волга". Два "Рафика", синий и белый, без
всяких надписей и эмблем. Даша нерешительно попятилась - на "Волге" были
номера прокуратуры области...
- Рыжая!
Дверца белого "Рафика" распахнулась, и оттуда, пригнувшись, выбрался
полковник Бортко по кличке Ведмедь. Прочно утвердился на земле, расставив
ноги, поманил Дашу пальцем. Он был в штатском, в мешковатой длинной куртке,
но на плече, на длинном ремне висела пластмассовая кобура со "Стечкиным".
Даша медленно направилась в его сторону, вяло подумав, что следовало бы
удивиться. Импровизированная стоянка, словно получив неслышный Даше приказ,
в мгновение ока ожила. Навстречу целеустремленно протопали, разминулись с
ней крепкие ребята в масках-капюшонах и пятнистых комбинезонах, кругло
оттопыренных на груди бронежилетами. На рукавах у всех виднелась совершенно
незнакомая эмблема, все они держали черные продолговатые коробки и на ходу
их звонко раскрывали, превращая в коротенькие автоматы. По мерзлой земле
стучали высокие армейские ботинки, хлопали дверцы, позвякивала амуниция, и
все это происходило без единого слова - хватко, слаженно, привычно.
Волкодавы выдвигались на позицию.
Справа мелькнул майор Шугуров, промчавшийся мимо Даши с необыкновенно
азартным видом.
- Ну, ничего, ничего, - Бортко похлопал ее по плечу широкой ладонью. -
Все нормально, Рыжая. Хорошо справилась. И отчего ты не моя? Я не в
эротическом смысле, а в ведомственном...
Даша оглянулась. Калитка уже была распахнута, и рослые молодцы,
перемешавшись с людьми в штатском, шагали к Дому - в открытую, держа
автоматы стволами вверх. Даша медленно, страшно медленно осознавала
происходящее, но боялась поверить. Из "Газелей" прыгали верзилы с белой
рысью на рукаве. За ними появились знакомый Даше в лицо старший лейтенант
Клебанов, один из бортковских преторианцев, и Косильщик - в бушлате с
капитанскими погонами. Они с Дашей, оказывается, были в одном звании.
- Сокола, давайте туда, - распорядился Бортко, покосившись на них. - И
прокурорского прихватите, чтобы не скрежетали потом...
Из черной "Волги" вылез Чегодаев, прошел мимо, старательно не замечая
Дашу. Дверца загадочной белой громады отворилась, оттуда выпрыгнули еще трое
с теми же непонятными эмблемами, прошли к Дому вслед остальным. В автобусе
горел неяркий свет, послышался отдаленный треск радиошумов, и кто-то,
заслоняя плечистой фигурой освещенный изнутри проем, сделал непонятный жест.
- Иди туда, - подтолкнул Дашу Бортко.
- А что за народ?
- Серьезный народ. Шагай.
- Чека?
- Расстреляла Колчака... - фыркнул Бортко, по всему видно, пребывавший в
самом отличном расположении духа. - Рыжая, ты же в армии служила. Хотя они
тогда эмблемами не светили... Не допираешь? - наклонился и шепнул на ухо. -
ГРУ. От них тоже иногда польза бывает. Шагай, героиня дня...
Внутри, справа, тянулось несколько рядов поперечных металлических
скамеек, дырчатых, как дуршлаг. На ближайшей сидел лицом к двери стриженный
"ежиком" верзила с автоматом меж колен. Ничуть не удивившись Даше, он поднял
указательный палец, указал в хвостовую часть. Там вдоль стен буквой "П"
разместились высокие, защитного цвета пульты, посвечивавшие лампочками,
попискивавшие и хрипевшие на разные лады - будто вдруг вернулась Дашина
армейская юность (правда, с такой аппаратурой она в свое время не
сталкивалась, поняла лишь, что это нечто мощное и совершенное). Четверо
операторов трудились вовсю, а еще трое стояли над ними в напряженных позах.
Даша заметила, что в кузове, снаружи казавшемся глухим, сплошь
металлическим, на самом деле имеется с полдюжины длинных окон - и Дом виден,
и противоположная сторона улицы, какой-то фокус со стеклом односторонней
прозрачности...
Она сделала три шага в сторону разномастного электронного треска,
негромких голосов, деловито перекликавшихся:
- "Коршун-два". Я на исходной...
- ...да, продвигайтесь, аккуратнее, майор, аккуратнее...
- Три, семь, два. Три, семь, два. Подтвердите.
- Подтверждаю, третий. Понял.
- "Коршун-три", пошел!
- Внимание, "Галеон". У меня вооруженный отпор, банк ерепенится.
- Сломать в темпе, - произнес в микрофон тот из стоявших, кто был выше
всех ростом, простоволосый, в маскировочном бушлате с полевыми генеральскими
погонами (каждый зеленел одной-единственной звездой). - Кацуба, ломай их,
потом отпишемся. Сбить, как кегли, - и взял второй микрофон. - Стас, как?
- Дойч требует консула.
- Напинай под копчик и грузи. Родина простит, - он мельком оглянулся. -
Ага, здесь рыженькая, готовьте очную. Колоните порядка ради. Скоро привезем,
дожимайте пока, пусть он меня ждет, как отца и благодетеля...
Он вернул микрофон радисту, направился к Даше, остановился в трех шагах,
заложив руки за спину, расставив ноги, озирая ее властно и слегка
насмешливо. Лет пятидесяти, этакая белокурая бестия. Коснулся виска двумя
пальцами, слегка выбросил их вперед на американский манер:
- Генерал Глаголев, я здесь главный. Истерики, обмороки будут? Слезы,
сопли? У вас полчаса личного времени на женские слабости.
- Обойдусь, - сказала Даша.
- Хвалю, - бросил он, словно вколотил гвоздь одним ударом. - Обстановка
понятна? Вы играли верно и, в нужном направлении, всех взяли, кого не взяли,
сейчас возьмут, так что вы вновь персона грата. Прокуратурой пренебречь, она
в дерьме. Все в дерьме, а вы посередине в белом. Ну, и мы немножко тоже... В
белом, не в дерьме.
Даше показалось, что его слова отдаются в ближайшем углу каким-то
чересчур уж громким эхом. Генерал обернулся:
- Контиевский, ты что, заснул? Отключи музыку, она уже пять минут как
здесь торчит... Майор, сними с нее липучки, тебе сподручнее. Пошли,
Трофимыч, полюбуемся.
И вышел в сопровождении второго. Рации деловито орали. Оставшийся возле
них третий, в камуфляже без всяких эмблем и погон, поименованный майором,
обернулся к Даше и сказал:
- Молодец, Рыжая.
Это был Глебов брат-близнец, двойник - если случаются чудеса. Но
поскольку чудес в Шантарске до сих пор не бывало, несмотря на все
пророчества экстрасенсов и контактеров, это все-таки был не двойник, а сам
Глеб. Даша понапрасну решила, будто уже не способна удивляться, - язык
форменным образом отнялся.
Глеб легонько повернул ее, взяв за плечи, поставил под ближайшую лампу,
внимательно оглядел пуховик, словно вспоминая что-то, извлек из нагрудного
кармана пинцет и крохотный пластиковый пакетик. Уверенно снял пинцетом нечто
невидимое - с рукава, с левого плеча, со второго рукава. Поднял пакетик на
уровень Дашиных глаз - там виднелось три полупрозрачных соринки. Подмигнул:
- А ты с диктофоном маялась...
- Глушилки... - выговорила она.
- Глушилки давят запись. А здесь были хитрые микрофоны, для которых нужны
совсем другие глушилки...
Взял ее за плечи и повел к скамейке, на ходу повелительно кивнув
часовому. Тот подхватил автомат и выскочил наружу. Глеб усадил ее, сел рядом
и заглянул в глаза, вполне беззаботно улыбаясь.
- Скотина, - сказала Даша устало и зло. Глеб приподнял ее голову, взяв за
подбородок, но Даша упорно отворачивалась.
- Глупо, Дашка, - сказал он наигранно бодро. - Думаешь, когда я с тобой
знакомился на остановке, знал, кто ты такая? Не веришь?
Отвернувшись, она сказала:
- Верю. Только было еще и "потом". Бог ты мой, как талантливо играл,
скотина... Как вы меня сделали... Профи, что тут скажешь. Кассетку
"кодированную" мне невзначай показал, на Казмину наводил с ее
"Кроун-инвестом", француза случайно разоблачил...
- Самое смешное, что француза я и в самом деле расколол случайно.
Благодаря его поддельным романчикам. Занимайся я в свое время другим
иностранным языком, он бы еще несколько дней гулял нераскушенным...
- "Шохин" был ваш?
- Наш, - кивнул Глеб. - Способный парнишка, правда?
- И Шохина без кавычек - ваша подставка?
- Ага. "Клуб юных дятлов". Потом пришлось подвести к тебе якобы
двоюродного братца - я ж больше всего боялся, что ты уйдешь в сторону,
увлечешься сатанистами, а второй план и прохлопаешь...
- А вот это уже дает пищу для ума, - сказала Даша. - Такие заявления
подразумевают, что вы были в курсе дела практически с самого начала...
- Дашенька, ты умница. Я тобой горжусь. Почти с самого начала.
Присматривали за тобой ласково и ненавязчиво, направляя на верную дорожку...
- И донаправлялись до того, что стреляли в меня на Энгельса? Боевыми?
Он оглянулся на радистов, понизил голос:
- Даш, что за фантазии...
- Меня уже столько раз упрекали за "мои фантазии", что начинаю думать,
будто совершенно фантазии лишена... На Энгельса в меня палили ваши, некому
другому, Глебчик... Я вам, по большому счету, за этот спектакль должна быть
только благодарна - мое начальство после того "покушения" встало на уши и
стало мне (крепче верить, и Фрол затанцевал, поторопился внести кое-какую
ясность... Верю, что у вас там были призовые стрелки, которым дали
строжайший приказ нас с Федей не поцарапать... Ну, а если бы шальным
рикошетом все же прилетело безвинному прохожему? Лихие вы мальчики...
- Жизнь заставила, - сказал Глеб, на миг отведя глаза. Достал из
набедренного кармана вязаный капюшон, натянул, скрыв лицо. - Извини, я на
минутку. Сиди и не выходи.
Он выпрыгнул наружу и размашисто зашагал к калитке.
Даша видела со своего места, что во двор кого-то вывели, плотно окружив,
стискивая боками. Донесся хриплый, нечеловеческий хохот. А следом вынесли
что-то длинное, укутанное в кусок материи. Похоже, и Дарий Петрович сделал
свой выбор...
Даша хотела выйти, но давешний автоматчик моментально оказался у дверцы,
преградил дорогу, глядя с нагловатым любопытством:
- Вас просили оставаться здесь...
И она осталась сидеть, словно пленная. Дымила, но никто не препятствовал.
Дико хохотавшего человека, невидимого за сгрудившимися фигурами, затолкнули
в "Рафик", попрыгали следом, и машина отъехала, почти неотличимое от
волчьего завыванье утихло вдали. Вернулся Глеб - Даша узнала его по походке
- упруго взмыл в автобус, сел, сдернул капюшон и покачал головой:
- Капут Дарию.
- Агеев его? - вяло спросила Даша.
- Ну не застрелился же... Видимо, Агеев его грохнул сразу, как только ты
вышла. Все же хваткий малый. Бил, естественно, левой. "Клюв орла", не
знаешь? Пальцы складываются вот таким манером - и. в сонную артерию. При
известном навыке душа у клиента отлетает мгновенно. Агеев, мне сказали,
поначалу твердил, будто это ты - ворвалась окончательно ополоумевшая с двумя
пистолетами наголо и кончила Москальца. Потом немного врубился - и
сломался... Дай-ка, кстати, пистолеты, ни к чему они тебе, служебным
обойдешься. Ты у Агеева забрала два, понятно? Оба эти... Ему, в принципе,
все равно, а тебе ни к чему лишние отписки и порочащие контакты... - Он взял
у Даши оба ствола, небрежно положил на скамейку. - Да, тебе наверняка будет
интересно... Того, кто пришел кончать Марзукова, наши бармалейчики
аккуратненько взяли, так что жив зятек, сейчас пишет оперу, распуская на
бумагу сопли. В меня, кстати, не далее как четыре часа назад тоже порывался
пальнуть какой-то декадент, так что не думай, будто ты одна подставляла лоб.
Будь я настоящим журналистом-пентюхом, могли бы и пришить...
- Ты герой, Глебчик, - кивнула она отрешенно.
- Героиня как раз ты. Одна-единственная героиня на все поле боя. Когда
страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой... Мы люди
скромные и свое участие выпячивать не станем. Строго говоря, во всем этом
деле нас не было вообще. Мы призраки. Тени. Почудились. Поняла? Нас нет и не
было. Два часа назад появились на свет готовенькими - именно тогда мы
поняли, что происходит, и подключились к операции, блестяще проведенной
славным угро вкупе с дружественными службами. Все это преступление века от
начала и до конца распутал скромный гений шантарского сыска - Дашенька
Шевчук, комсомолка,. спортсменка, красавица. Я не шучу и не издеваюсь, а
вкратце излагаю официальную версию, которую тебе чуть попозже объяснят
подробно. Готовься стать звездой. И не преувеличиваю, шум будет на всю
Россию - такой совершенно спонтанный, вызванный свободой печати и жаждой
свежих сенсаций... Я за тебя чертовски рад, Дашка...
- Руки убери.
- Что, настолько разозлилась?
- Убери руки... жених. Мне что, обязательно здесь торчать? Майор до сих
пор в психушке...
- Выйдет утром. Не поднимать же среди ночи... Хотулева уже взяли, так что
и там все гладко. Утром съездим, заберем майора, Усачева тоже, хватит ему
отлеживаться, пора показания давать... А тебе, извини, придется задержаться.
Сейчас поедем на очную ставку, сведем вас с Фогелем. Шеф с ним хочет немного
поиграть. Даш, это же не я придумал, дело требует... Может, потом возьмем
пару бутылочек и завалимся отпраздновать счастливый финал? Ну, как хочешь...
Дайка ключи от машины, я сам поведу. У тебя пальчики подрагивают...
Даша опустила ключи ему в ладонь, вышла из автобуса первой. Спросила:
- Агеев, точно, больной?
- Не то слово. Подозреваю, ему-то как раз спецпсихушка и светит со
страшной силой. Из-за этого и из армии комиссовали. Попал в аварию, побил
голову... Не помню дословно, что там написали медики, но что-то вроде:
"Травматическое повреждение определенных участков головного мозга с
последующим частичным нарушением функций..." Примерно так. Получился
стопроцентный параноик, отсюда и глупейшие промахи наряду с блестящей
работой, у него это шло полосами, этакая зебра... Если бы не Москалец, не
видать бы ему ни агентства, ни разрешения на боевое оружие.
- А его можно было взять раньше?. После первого или второго убийства?
Глеб молчал. Шагал с ней рядом, вновь в глухом капюшоне - значит, и
впредь будет играть прежнюю роль - подбрасывал на ладони ключи.
Возле "Нивы" монументом самому себе возвышался Бортко.
- Выше голову, Рыжая, - сказал он ободряюще. - Подумаешь, немножко жизнь
побила... Все хорошо, что хорошо кончается, - покосился на Глеба, фыркнул,
дернул головой. - А этот-то хорош, заслуженный артист Шантарской губернии...
Когда-то интервью у меня брал, я и не заподозрил ничего такого, даже из
кабинета выкинуть хотел за развязность, желтой прессе присущую. Даша, если
ты к Дню милиции майора не получишь, я свою фуражку съем, при свидетеле
говорю. А эти смершевцы тебя к приличному орденку представляют, руками
Дрына. С тебя бутылка, у меня в твои годы ничего и не было на груди, кроме
нашего "поплавка"...
Даша, чутьем уловив, что настал краткий миг, когда все можно, набрала
побольше воздуха в грудь и послала полковника - семиэтажно. И за Косилыцика,
и за все остальное - он не мог не участвовать в игре, многое должен был
знать с самого начала...
Уселась на стылое сиденье, хлопнула дверцей.
- Насчет ордена - все верно, - сказал Глеб. - Заслужила. И за светлый ум,
и за все страдания. И вообще, повторяю, будешь знаменитостью...
- Вы же могли взять их всех гораздо раньше, - упрямо сказала Даша. - И
тогда было бы гораздо меньше смертей...
- Не могли. Мы, знаешь ли, внутри страны кое-какими надзорными органами
прижаты не слабее, чем вы прокуратурой. Что бы там про нас ни строчили в
газетках. Сами мы не берем.
- Верю, - сказала Даша. - Не такая уж я дура. Может, и не так
выразилась... Спецслужб нынче - как блох у барбоски. Вот вы и сидели
тихонечко, таскали жар чужими руками, чтобы сгоряча не просчитаться, не
заиграться и не получить по мозгам. Могло оказаться, что Москалец хулиганит
с двадцать пятым кадром не сам по себе, не из собственной выгоды, а работает
на кого-то в столице. Свободно могло оказаться, что это лихие ребя-та вашего
же пошиба, только из-под другой вывески, отрабатывают во глубине сибирских
руд новую методику промывания мозгов избирателю - чтобы потом уговаривать
его не продавать кангарские акции, а голосовать за нужную рожу. Вот и
устроили провокацию... Глеб усмехнулся:
- Кстати, о провокациях... Я тут слышал про один занятный случай. Некие
сыщики никак не могли приловить на горячем одного беспределыцика по кличке
Гусар. И случилось так, что, когда этот Гусар ехал на своем сверкающем авто,
его вдруг обогнала и на полном ходу обстреляла иномарка с куруманскими
номерами. А поскольку у него с куруманскими были старые счеты и кровная
вражда, Гусар ужасно обиделся, собрал чуть ли не всех своих орлов, набил
тачки незарегистрированными стволами, и помчалась эта кавалькада в Куруман
разбираться вдумчиво и круто. Только не доехали. На выезде из Шантарска
тормознул их ваш спецназ, отыскали уйму улик, радостно всех повязали... Ты
не помнишь, фамилии подполковника и капитана, которые эту операцию
проворачивали? Мне сорока на хвосте принесла, что это были подполковник
Воловиков и капитан Шевчук...
- Но из той иномарки стреляли холостыми...
- Вот и вся разница.
Даша вдруг увидела перед собой лицо Сиротникова, услышала его усталый и
грустный голос: "Согласно печальному опыту человечества, вы в конце концов
когда-нибудь обнаружите, что играете в таком театре, где роли странствуют по
кругу..."
- Да я не читаю морали и не становлюсь в позу, - сказала она, сгорбившись
от навалившейся на плечи невероятной усталости. - Хреново просто. Пустили
вперед дуру-девочку, дали ей спички и позволили играть с огнем возле стогов
с сеном. А сами с безопасного расстояния смотрели в бинокль - выскочит из
дома разъяренный хозяин с вилами, или нет?
- Даша, я не генерал. Я майор. А майоры, как тебе прекрасно известно,
советов генералам не дают. Это раз. И позволь тебе заметить: будь я и в
самом деле сторонним газетиром, мог запросто схлопотать пулю только за то,
что имел неосторожность с тобой делить ложе и краем уха прослышать от тебя
что-то... Это два. Хорошо, что я ждал поганого сюрприза, что я не калека,
что меня, когда наскочил тот обормот со стволом, страховали не пентюхи...
- Кстати, о тех, которые не пентюхи... Роберт - ваш мэн? А его палата -
ваш маленький Эслинген?
- Забудь про эту палату, - ухмыльнулся он. - Бумаги Роберта пусть себе
лежат в деле, но палаты как бы и не было...
- Да все я понимаю... - равнодушно повторила Даша.
- Извини, далеко не все. Я в твоем уме не сомневаюсь - но ты привыкла
иметь дело с городом Шантарском, а эта операция, как тесто из квашни,
выхлестывает за пределы не только нашей губернии, но и вообще страны, пена
докатится до Ла-Манша... Игра пойдет грандиозная... Пойдет. Она далеко не
кончена. И дело совсем не в том, что Москалец просто обязан был иметь в
столице волосатую лапу - без столичной лапы ни за что бы не смог так долго и
масштабно резвиться. Лапу эту будут вычислять другие, нам она, в принципе, и
не особенно нужна... С тебя и без того возьмут кучу строжайших подписок в
дополнение к уже имеющимся, так что могу, как близкому человеку и звезде
сыска, кое-что растолковать... По сути, само употребление "двадцать пятого
кадра" в личных целях - мелкая уголовщина. Она только что закончилась.
Началась большая политика, игры дядей под кодом "VI?" и очень больших
бизнесменов.
- И рыцарей плаща-кинжала?
- И рыцарей... Вскоре мы прижмем Фогеля и проникнем в его Эслингенский
центр, он интересен сам по себе. А если вдобавок появится возможность в
связи с открывшимися обстоятельствами опротестовать целый ряд продаж крупных
предприятий, - он говорил так, словно обдумывал вслух рапорт, да так оно,
наверное, и было: - Тогда будет заложен фундамент для грандиозного скандала
общеевропейского масштаба. В наших руках окажется судьба иных боннских
политиков. Если начнется скандал, нас охотно поддержит Франция. Потому и
выпустили Флиссака - пусть везет свою бомбочку... Репутация политиков,
интересы крупных корпораций - здесь открывается простор для сложнейших
стратегических комбинаций, о которых я со своего шестка и судить-то не
берусь, не хватит кругозора, чтобы их предугадать... Представляешь, каковы
масштабы и размах? Понимаешь, на каких верхах будут читать наши с тобой
рапорты?
- Это же чистая случайность, - сказала Даша. - Рыцарем в блистающих латах
мог оказаться Фогель, а подлым драконом - Флиссак...
- Ну, и какая разница? Я не о деталях - о масштабах. Игра была на
контроле в столь благоустроенных и огромных кабинетах..
- Ага, - сказала Даша. - И в этих кабинетах, на катких бы параллелях и
меридианах они ни располагались, трупы всегда существуют только в виде
отвлеченной статистики. Сколько бы трупов ни было. А для меня чересчур
отвлеченные понятия как раз - Франция, Германия, ООН, ЕЭС... Мне каждый труп
приходится трогать вот этими руками... И ведь мне, дуре, с тобой было
чертовски хорошо...
- Было?
- Было, - твердо сказала Даша. - Ну, мы поедем когда-нибудь? Сил больше
нет здесь торчать...
Он хотел еще что-то сказать, но внимательно всмотрелся в Дашино лицо -
бледное, осунувшееся, упрямое - тихо вздохнул и взялся за рычаг передач,
увенчанный стеклянным набалдашником. Деловая суета пятнистых комбинезонов
осталась позади. Машина медленно отъехала от Дома, выглядевшего так красиво,
ново и свежо, что в нем, казалось, должны были обитать исключительно добрые
и хорошие люди.
1 Штемп - сотрудник уголовного розыска (блатной жаргон). Прим. авт.
2 Чарльи Мэнсон - глава шайки сатанистов, зверски убивший известную
киноактрису Шсрон Тэйт и ее гостей (США, 60-е гг. XX века). Сын Сэма -
маньяк, душивший женщин (США, 70-е и. XX века). Джек-Потрешитель - маньяк,
убивавший в Лондоне проституток и расчленявший трупы. Так и не был найден
(80-е гг. XIX века). Ландрю - серийный убийца женщин во Франции в начале
нашего века. Послужил прототипом героя фильма И.Чаплина "Мсье Верлу". -
Прим. авт.
3 Праздные гуляки с бульваров (франц.). - Прим. авт.
4 Не так ли? (франц.). - Прим. авт.
5 "Убийца" (франц.). - Прим. авт.
6 Картель - вызов на дуэль. - Прим. авт.
Капкан для Бешенной.
Глава первая
БЕЛОКУРАЯ НА БЕЛОМ ФОНЕ
Непредсказуемая шантарская весна, как частенько, опять баловалась
дурацкими сюрпризами. Вчера потеплело, снег размяк и размок, машины до
темноты старательно месили серые рыхлые груды - а сегодня с рассветом
стукнул морозец, и получился пакостнейший гололед. Аварий было - не
перечесть. Хорошо еще, к середине дня все более-менее уладилось, но машины
ползли, как сонные мухи. "Право, пешком надо было идти, - сердито подумала
Даша, - все быстрее вышло бы". От места происшествия до городского УВД - два
шага, едва успеешь сигарету выкурить, но, коли уж теперь ты пусть и
мелконькое, да начальство, приходится пользоваться благами. Пару лет назад
бы эти блага, когда "доктора Петрова" операм пришлось доставлять в узилище
на попутке, и он, сука такая, ухитрился залепить водителю каблуком по
затылку, отчего старенький "Москвич" чудом не воткнулся в грузовик на
приличной скорости...
- Сиреной пугнуть? - не поворачиваясь к ней, сердито выдохнул водитель.
- Да ну, - сказала Даша. - Дотащимся... Вон, давай за серой "вульвой".
Ага, вписались... Сорок пятый дом - это где пельменная?
- Нет, тот - сорок третий, - мотнул головой водитель. - Сорок пятый - где
"Золотая лилия".
"Ага, - сказала себе Даша. - Кажется, что-то проясняется. Дело не в
шикарнейшем магазине косметики с поэтически-ботаническим названием - всю эту
пятиэтажку сталинских времен оптом скупила одна из строительных фирм,
учинила в квартирах европейский ремонт и продала их уже поштучно и, как
легко догадаться, гораздо дороже. Явного криминала в этой негоции вроде бы
не прослеживалось, и то хлеб, меньше головной боли..."
Пожалуй, престижный адресок кое-что и объясняет: понятно теперь, отчего
при подозрении всего лишь на убийство поднялся хай вселенский, на место
происшествия, как донесла разведка, отправился начальник следственного
отдела прокуратуры, а вслед за ним начальство повелело выехать и Даше. А
что, вполне может быть - жертва (или - гипотетическая жертва) принадлежит к
шантарскому бомонду, он же - хай лаиф. Вот это уже - головная боль.
Фамилия, правда, совершенно незнакомая. Даша, закуривая, старательно
повторила про себя: "Гражданка Лямкина Маргарита Степановна, двадцати шести
лет..." Положительно, имя это ни с чем конкретным не ассоциировалось.
Криминал... Важные чиновники... Пресса-радио-ящик... Нет, ни намека на
ассоциации.
Увы, отсутствие ассоциаций и аллюзии ни о чем еще не говорит. Во-первых,
Даша не могла знать по фамилиям все поголовно местное "новое дворянство", а
во-вторых, как гласят газетные объявления, возможны варианты. Скажем,
девичья фамилия у покойной другая, и громкая. А потом, в "дворянских"
квартирах сплошь и рядом оказываются плебеи - проститутки, поделъннки,
собутыльники. Кое-кто о из них и отдает концы посреди новорусской роскоши -
насмотрелись, плавали - знаем...
Шлюшка загнулась от передозировки? Беспутная доченька серьезного папы
посреди веселой гулянки получила по башке устрашающе дорогой бутылкой? От
безделья Даша лениво перебирала первые пришедшие в голову варианты, а
водитель тем временем, проявляя чудеса эквилибристики на гололеде, ухитрился
перестроиться в крайний правый ряд, откровенно подрезав маршрутное такси,
под негодующий вой клаксона свернул вправо, на черепашьей скорости вполз под
арку.
- Вон там, определенно, - сказала Даша, наклоняясь вперед и ощущая
знакомый прилив охотничьего азарта. - У того подъезда. Узнаю прокурорский
номерок на "Волге"...
Машин, впрочем, у подъезди имелось немного: черная "Волга" прокурорского
орла Чегодаева, потрепанный штатский "жигуль" сыскарей, две милицейских
машины в полной боевой раскраске. Стояло еще три, но номера были насквозь
незнакомые: могли и не иметь никакого отношения к доблестным органам
правопорядка, равно как и к доблестной конторе, за таковыми органами
надзирающей...
- Мне ждать? - скучным голосом спросил водитель порядка ради, он и так
прекрасно понимала что ничего другого ему не остается.
- В яблочко, - рассеянно сказала Даша. - Кукуйте, ангел мой...
Она старательно застегнула куртку доверху, прежде чем вылезти из теплой
машины под ледяной ветерок. Двое сержанта, торчавших у милицейского
"уазика", проводили с заинтересованными взглядами, один явственно
причмокнул. Не знали в лицо, обормоты, ежу понятно. Философски пожав
плечами, Даша распахнула тяжеленную железную дверь с кодовым замком (по
случаю печального происшествия незапертую), стала не спеша подниматься по
лестнице, всем своим обликом вопиявшей о немалых денежках, угроханных на
реконструкцию. На лестнице было тихо, никакой суеты, - следоваьно, сыскари
уже успели набегаться по соседям, сортируют добытую информацию...
У двери на третьем этаже скучал третий сержант, он бравенько кинулся
наперерез Даши как только сообразил, что она собирается войти.
- Девушка, вы, собственно, куда?
- Растем, надо же, - громко проворчала она. - Какие слова знают сержанты
- "собственно"... Я, собственно, майор Шевчук. Комментарии будут?
Комментариев не последовало, сержант, надлежащим образом изменившись в
лице, живенько посторонился. Даша на минутку задержалась, прислушалась:
железный лязг доносился словно бы из стены, прокатываясь по ней снизу вверх.
- Сантехники мараются, - торопливо пояснил сержант. - На всю катушку.
Из-за воды и раскрутилось...
- Ну-ка, ну-ка, - ободряюще кивнула Даша, прекрасно зная по прошлому
опыту, что такие вот сержанты успевают вызнать все едва ли не быстрее
производящих дознание. - Что там с водой?
- Кран в ванной был не завернут, - с готовностью поведал сержант. -
Роскоши наворотили снаружи, а трубы в стенах остались старые, гнилые, вот к
соседям снизу помаленьку и потекло. Начали колотиться, - он кивнул на дверь,
которую охранял, - а там и этот тип приехал...
- Какой?
- Знакомый какой-го, его там давно допрашивают. В общем, вызвали
участкового, поломали дверь, а они там мертвая...
- Ясно, - сказала Даша. - Бди дальше...
Рассматривая дверь из натурального дерева, она вновь ощутила щекочущий
прилив устоявшегося охотничьего азарта - и тут же вспомнила, что чувство это
теперь сродни фантомным болям в отрезанной ноге. Она уже не гонялась за
дичиной самолично, лишь трубила в рог и отдавала команды своре. И не могла
понять до сих пор, лучше ей от этого стало или нет...
В прихожей явственно попахивало деньгами - но не шальными или
запредельными, впрочем. По сравнению с ее собственной квартиркой хоромы были
невероятно роскошными, зато масса новоруссов наверняки презрительно
покривила бы губы, лишний раз сработав на авторитет Эйнштейна...
Мимоходом водрузив на вешалку шапку, вошла в комнату с высоченным
потолком, где не заметила никакого беспорядка. Только пустая деревянная
шкатулка солидных размеров валялась на ковре, и ее со всех сторон
сосредоточенно обстреливал "блицем" незнакомый фотограф. Судя по тому, как
он старался, шкатулка с распахнутой крышкой то ли играла невероятно важную
роль в происшедшем, то ли была единственным осязаемым следом происшедшего
(не считая трупа, понятно). Второе вероятнее.
Еще двое оперативников, знакомые (один из Славкиной группы, второй -
прокурорский), бродили вдоль стен, явно приглядываясь, с чего сподручнее
начинать обыск. За ними со страдальческим видом наблюдала пара средних лет,
в которой и не особенно наметанный глаз с ходу бы определил соседей-понятых.
Вид у парочки полностью соответствовал недешевому гнездышку - английский
лорд с супругой, застигнутые непогодой и вынужденные коротать ночь в таверне
для простонародья...
Дверь в другую комнату плотно прикрыта, но оттуда все же слышен
возбужденный мужской голос.
- Где? - громко спросила Даша, поприветствовав всех кивком и таковые же
получив в ответ.
Ей показали на дверь в кухню. Славкин оперативник добавил:
- И Чегодаев, и Лазаревич.
Даже Лазаревича приволокли, надо же... Определенно - головная боль...
На стенах Даша узрела несколько ярких картин и плакатов - невозможно было
их не заметить, издали бросались в глаза химической яркостью колеров, - но
не было пока времени на праздное любопытство. Она торопливо прошла на кухню,
где клубился сигаретный дым, нехотя выползая в распахнутую форточку,
поскольку смолили все четверо присутствовавших там индивидуумов: Чегодаев из
прокуратуры, престарелый судмедэксперт Илья Лазаревич, привлекавшийся в
особо важных случаях, и двое мрачных амбалов в грязно-белых халатах -
конечно же, санитары.
Даша приятно улыбнулась Чегодаеву. В прошлом году она имела в его
кабинете тягостную беседу, до самого конца не зная, уйдет свободно или ее
выведут под конвоем, но особого зла на прокуратора не держала. Все они были
из той псарни, где собачки собраны исключительно кусачие...
- Труп не трогали? - спросила Даша с ходу.
- Ждали вас, Дарья Андреевна, - облегченно вздохнул Чегодаев. - В
последний раз, на деле Митрохина, ваши люди устроили чуть ли не истерику
из-за нарушения ложа трупа... Илья Лазаревич лишь легонько пальпировал
затылок, не меняя положения тела... У вас нет претензий?
- Никаких, - сказала Даша.
Невооруженным глазом видно, что Чегодай пребывал в самом что ни на есть
мерзейшем настроении. Ну и ладно. Даша не собиралась устраивать мелкую
склоку. Она молча повернулась, вышла, пытаясь на ходу угадать, какая из двух
бледно-кремовых дверей ведет в ванную.
- Левая, - подсказал Чегодаев, нетерпеливо дыша в спину.
Подметив, что свидетели-понятые непроизвольно отвернулись, Даша потянула
дверь, не испытав ни малейших эмоций.
- Разумеется, прежде чем Илья Лазаревич немного осмотрелся, труп
сфотографировали, - сказал Чегодаев.
- Высший пилотаж, конечно... - пробурчала Даша под нос, озираясь.
Тот редкий случай, когда нарушить ложе трупа при всем желании трудновато,
потому что этим ложем стала белоснежная ванна, а видимых повреждений на теле
мертвой женщины не видно. Даша наклонилась. Очень светлая, определенно
крашеная блондинка лежала на спине в позе почти что непринужденной, вот
только правая рука нелепо подогнута. Лицо совершенно спокойное, уже стянуто
той не определимой словами маской, которая позволяет понимающим людям
кое-что определить с ходу, не прикасаясь... Но для порядка Даша все же
коснулась холодной руки. Выпрямилась:
- Часов несколько, господа мои, а?
- Пять-шесть как минимум. - Сухонький старичок Илья Лазаревич решительно
протиснулся мимо Даши попытался приподнять согнутую руку блондинки. - А то и
поболе, определенно поболе, ежели вы старого еврея держите за эксперта, а не
последнего одесского поца...
Даша мгновенно насторожилась. Бывший одессит, изъяснявшийся по-русски
лучше и красивее ее самой, в одном-единственном случае начинал шпрехать
классическим одесским говорком: когда дело было крайне серьезное и то, что
представало взору, решительно расходилось с профессиональным опытом старого
эскулапа.
- Как все было? - спросила Даша, слегка сощурившись - белейшая ванная
(лишь кое-где кафельные плитки тронуты бледно-золотистым узором) резала
глаз. Мелькнула этакая цинично-сюрреалистическая мысль: именно в эту ванную
самым эстетичнейшим образом вписывался труп белокожей блондинки. Впрочем,
всяк мог наглядно убедиться, что родилась блондинка рыжей, но это уже
детали...
- Трубы проржавели, - сказал Чегодаев. - Часов в двенадцать дня в
квартире снизу начал протекать потолок. Тамошние жильцы часа два пытались
достучаться, примерно в четырнадцать двадцать приехал гражданин Гуреев,
закончилось все вызовом участкового и вскрытием квартиры...
- Это я уже знаю, - сказала Даша. - Из ванны протекало? Пробки в сливе не
вижу...
- Нет, текло в раковину.
- А предварительные версии?
- Видите мыло в ванне?
- Где?
- Во-он, краешек виднеется из-под левого бедра...
- А, да...
- Определенно была пьяна, запашок уловите, если поближе нагнетесь. Даже
не пьяна - похмельный такой запашок, перегоревший. В кухне на столе бутылка
вина. Откупорила, приложилась как следует прямо из горлышка и полезла в
ванную, разбрасывая одежду как попало. Пустила воду в раковину, залезла в
ванну, поскользнулась на куске мыла... Перелом шейных позвонков. Случается.
- Случается, - эхом повторила Даша, озираясь. В самом деле, на полу
полный набор - трусики, платье, колготки... Вино плещется в голове, нога
подвернулась, затылком о край ванны - вещь житейская. С лицами обоего пола
случается. Правда, иные умельцы шейные позвонки и ребром ладони ломают.
Она вновь взглянула в кукольное мертвое личико, отчего-то неуловимо
знакомое. Встречались вживе? Или все же - известная персона? Чертовски на
кого-то похожа, вот только на кого?
- Значит, бытовая травма? - спросила Даша, прикрыв дверь перед носом
нетерпеливо топтавшихся санитаров. - Отчего же тогда милейший Илья Лазаревич
так старательно изображает джентльмена с Ланжерона?
- Поскольку тут есть несколько маленьких несообразностей, - сказал
старик, нагнулся, почти заботливо подсунул ладонь под голову мертвой. - Я не
берусь вам с маху делать гениальные умозаключения, но отчего-то перелом
шейных позвонков мы в наличии имеем, но не имеем сопутствующих травм вроде
деформации черепа. Грянувшись так вот с маху, человек не только сломает шею,
но и затылок проломит скорее качественно, чем нет. А у нас, кроме перелома
позвонков, ничего и не прощупывается. Конечно, будем еще смотреть... Но я бы
на вашем месте призадумался всем вашим молодым интеллектом. Ну как, мне уже
можно?
- Приступайте, - сказала Даша. - Отпечатки уже снимали? У нее подушечки
пальцев в краске...
- Только с правой руки, - кивнул Чегодаев. - Очень удобное положение, не
понадобилось трогать труп...
Даша распахнула дверь, кивнула санитарам:
- Валяйте.
Вернулась в кухню, не прикасаясь, оглядела бутылку: вино качественное, не
из слабеньких, отпито не менее трети, по похмельным мозгам должно было
стукнуть неплохо...
Чегодаев вошел следом. Даша, не оборачиваясь, спросила:
- Пропало что-нибудь?
- Неизвестно еще. Ни следов борьбы, ни беспорядка. Разве что шкатулка
посреди комнаты, но она ее с тем же успехом могла спьяну сбросить сама... На
бутылке только ее отпечатки, никакие сомнений...
- Здорово, - сказала Даша задумчиво. - Это, значит, успели в молниеносном
темпе сравнить? А откуда такая оперативность? Она что, губернаторская дочка?
- Вы ее не узнали? - - хмуро спросил Чегодаев, нацеливаясь извлечь из
мятой пачки очередную сигарету. Даша прекрасно знала его манеру давить
окурочки - именно его "бычки" составляли чуть ли не половину содержимого
пепельницы.
- А что, я должна ее знать?
Чегодаев страдальчески поморщился, не поднимая глаз. Грузно сидел в
распахнутом пальто на изящном табурете и молчал. Даше понемногу становилось
неуютно. Она напомнила себе, что перешла уже из сыскарей начальники и орать
за неуспехи будут на кого-то другого, на Славку в первую очередь. Легче не
стало. Во-первых, Славка - старый друг и соратник, а во-вторых, свою порцию
выволочки непременно огребет и Даша, разве что в другой упаковке.
В ванной негромко переговаривались, послышался знакомый шум - ворочают
тяжелый предмет, строго определенный.
В голове кое-что забрезжило. Ассоциации улеглись на законное место, как
кусочки головоломки. Как-никак она порой и телевизор смотрела, и о
культурной жизни града Шантарска имела представление, пусть и пещерное...
Платиновая крашеная блондинка, кукольное личико. И - картина на стене, а
рядом с картиной...
Даша вышла в комнату, жестом велела коллегам не обращать на нее внимания.
Остановилась перед ближайшей картиной - тем самым портретом,
ядовиты-красками и всем стилем смахивавшим на иноземную рекламу
какого-нибудь паршивого шоколада, - у них в таких случаях и к кисточке никто
не прикасается, все ляпает компьютер. А вообще, похоже на нетленные полотна
Бориса Валеджио, чьи репродукции отчего-полюбились сыскарям помоложе и
красуются кабинетах в трех. Даша тоже купила себе одну в прошлом месяце -
без трупно-зеленых драконов, с рыжей, почти голенькой амазонкой, лихо
махавшей затейливым мечом. Кое-кто говорил, что она на Дашу определенно
смахивает.
Здесь на переднем плане расположилось как раз чудо-юдо, слава Богу, не
зеленое, золотисто-серое. Незнакомый зоологам ящер недружелюбно оскалился в
сторону зрителя, а за спиной у него, скрытая по колено могучим чешуйчатым
хвостом, расположилась хозяйка квартиры, лежавшая сейчас мертвой в
белоснежной ванне. Голенькая, конечно, волосы распущены, Ладонь лежит на
чешуйчатой спине, взгляд не вызывающий, скорее умиротворенный: "Попробуй-ка
меня обидеть, пока я возле этой зверушки стою..."
А рядом с картиной - огромный, многоцветный плакат. На ярко освещенной
сине-алыми огнями небольшой эстраде изогнулась в весьма прельстительной позе
та же самая женщина, покойница: микрофон в руке коротенькое платьице
обнажает аппетитные ножки и смачный бюст, сверкают зубы, волосы после лихого
пируэта стелются за левым плечом...
А имя и фамилия - вот они, пропечатаны огромными буквами.
- Мать твою... - прошипела Даша сквозь зубы.
Ничего удивительного, что фамилия показалась ей незнакомой. Она и была
незнакомой. Даша ее в жизни не слышала, как многие тысячи других шантарцев.
В самом деле, "Лямкина" звучит совершенно по-деревенски, любая на месте
убитой озаботилась бы срочными поисками благозвучного и красивого
сценического псевдонима... Примеров масса.
Маргарита Монро, звезда шантарской эстрады номер один. Женщина,
беззаветно влюбленная в Мерилин Монро, - даже до Даши доходили слухи о
прямо-таки патологическом стремлении Риточки вылепить из себя двойника
голливудской дивы. Псевдоним, прическа, цвет волос, старательно
скопированные со старых снимков Мерилин платья - как утверждали злые языки,
с регбистом из шантарского "Шемрока" Маргарита-дубль крутила пару месяцев
роман исключительно оттого, что первая Мерилин когда-то вышла замуж за
тамошнего спортсмена. По тем же слухам, в последнее время Монро-два в
подражание кумиру намеревалась обзавестись любовником-драматургом, беда
только, что среди практикующих шантарских драматургов не было ни одного
моложе семидесяти (а один вдобавок и вовсе педераст)...
"Вляпались", - подумала Даша с безнадежной тоской. Маргарита Монро - сие
означает массу знакомых среди самого неожиданного народа, рехнешься,
вычерчивая схемы и составляя списки. Ресторан "Золото Шантары", где покойная
подвизалась главным образом, определенной группировкой не контролируется,
вовсе даже наоборот - исполняет функции этакой ничейной земли, нейтральной
территории, где по неписаному уговору запрещены разборки и сведение счетов,
но от этого не легче, наоборот, умножает число версий и гипотез, несказанно
и однозначно.
Даша вернулась в кухню, присела на изящный табурет под пару тому, что
приютил Чегодаева, потянула из кармана сигареты.
- Прониклась? - спросил Чегодаев скорее сочувственно.
- Прониклась, - кивнула Даша не без злорадства. - Крайних тут не будет,
прокуратура непременно удостоится своей доли выволочки.
- Вообще-то, еще не факт, что ее грохнули...
- Не обольщайтесь, - : сказала Даша сердито. - Вы что, нашего одессита не
знаете? Раз он вслух сказал про несообразности - значит, уверен, что
несообразности есть. И в самом деле, когда так грохаются головой о край
ванны, в первую очередь проламывают череп, а уж потом далеко не всегда,
ломают шейные позвонки... Постоянное присутствие в квартире какого-нибудь
хахаля, часом, не обозначено?
- После беглого осмотра не прослеживалось, - сказал Чегодаев хмуро. -
Только женские шмотки. А по ящикам еще не лазили, только начинают. К ней тут
ходила девчонка, нечто вроде приходящей горничной, за ней с полчаса как
поехали. На Монтажную.
- При сегодняшнем гололеде привезут часа через два, даже если она дома.
До Монтажной свет не близкий.
- Вот именно... У вас на нее ничего не было?
- Не припомню что-то, - сказала Даша. - Нет, не должно. Вот в качестве
"близкого окружения" она кое-где да упоминается. Колдуна хотя бы взять.
Правда, Колдуна уже не допросишь, разве что через спиритическое блюдечко...
Вы в спиритизм верите?
- Не верю, - буркнул Чегодаев.
Слышно было, как в квартиру кто-то вошел, прошествовал в дальнюю комнату
- видимо, Славкины ребята пришли докладывать. А следом новые шаги,
уверенно-целеустремленные...
- Еще опера приехали, - сказал Чегодаев, заметив ее непроизвольное
движение. - Обыскать нужно как следует...
- А что, у вас что-то на нее есть?
- Нема, - отмахнулся Чегодаев. - Просто... Сама ведь понимаешь: с нас в
любом случае спросят по высшему разряду, неважно, убийство тут или
бытовичок. Так что стоит подсуетиться.
- Оно конечно, - согласилась Даша.
Приподнялась и выглянула, слегка приоткрыв кухонную дверь. В комнате уже
старательно трудились четыре человека, свято исполняя завет знаменитого
французского криминалиста Эдмонда Локара. "Первые часы розыска неоценимы,
ибо уходящее время - это улетучивающаяся истина", - учил один из
отцов-основателей. В чем, как и положено отцам-основателям, был совершенно
прав. Сановитые понятые, правда, о Локаре слыхом не слыхивали - иначе не
взирали бы со столь брезгливой отрешенностью на методично работавших оперов.
- Хорошо еще, журналисты пока не пронюхали, - сказал Чегодаев.
- Уж это точно, - кивнула Даша.
Делать им обоим в силу своего положения было совершенно нечего -
приходилось сидеть и ждать подвижек. Чегодаев, понятно, с этим свыкся, но
вот Даша порой ощущала во всем теле чисто рефлекторный зуд - до сих пор
чуточку диковато было сознавать, что ей самой нет нужды носиться по этажам.
Слишком мало времени прошло с момента ее водворения в убогоньком, но все же
отдельном кабинете, каковой ее ничуть не радовал, откровенно-то говоря. В
новом назначении чересчур много было от слепой игры Фортуны, от тухленьких
бюрократических игр. После прошлогоднего ордена, новой звездочки на погонах
и сопутствующий газетной шумихи Рыжая, что называется, попала в струю. В
старые времена сказали бы - стала примером для строителей коммунизма. И, как
в старые времена, в каком-то из высоких кабинетов было решено, что
перспективного офицера следует поощрить избитым способом - приподнять на
пару ступенек, посадив в отдельный кабинет. Вот и получился свежеиспеченный
заместитель начальника уголовного розыска города. Черт-те что получилось,
честно признаться. Одним махом перешла в иную категорию - пусть
микроскопического. но начальства. А сие автоматически вовлекает тебя в
сложную систему отношений, хочешь ты того или нет: кто-то моментально
преисполняется зависти, для кого-то ты союзник исключительно в силу
занимаемого тобой кресла, для кого-то по тем же причинам - враг. Плюс -
разнообразные аппаратные игры. Минус - вполне естественное недовольство
выскочкой... господи, масса вариантов, коллизий и подводных камней!
Мизантропом становишься в считанные недели...
Дверь она не закрыла и видела, что обыск движется по накатанной колее.
Собственно, с точки зрения строгой юриспруденции это был не обыск, а осмотр
места происшествия, но разница, право же, невелика.
Даша. не сдержавшись, фыркнула.
- Что такое? - встрепенулся Чегодаев.
- Да вспомнила сейчас... "Закон двенадцати таблиц предписывает, чтобы при
производстве обыска обыскивающий не имел никакой одежды, кроме полотняной
повязки, а в руках держал чашу".
- Это еще откуда?
- Двенадцать таблиц, - сказала Даша. - Первый свод законов Древнего Рима.
Шестой век до нашей эры.
- Вот и попробовали бы, - сварливо сказал Чегодаев. - В полотняной
повязке и с чашей в руке...
- Понятые рехнутся, не говоря уж о начальстве.
- Это определенно...
Оба ощущали все то же тягостное неудобство - им не находилось занятия, а
уходить нельзя.
- Вы хорошо рассмотрели картину? - спросил Чегодаев. - Это картина, там в
углу даже есть закорючка... Писано явно с обнаженного оригинала, с наглядным
знанием фигуры.
- Строите версию? - осведомилась Даша. - Мастер не ограничился нетленным
полотном, а возжелал оригинала, а оригинал стал ломаться, и вот... Или нам
сюда ревность пристегнуть?
- Просто пытаюсь занять чем-то мозги, - честно признался Чегодаев.
- Понятно... Судя по тому, что я слышала, оригинал не особенно стал бы
ломаться. Вы историю с фотоальбомом знаете?
- Нет. Что там?
- Да ничего особенного. - сказала Даша. - Нашей мисс Монро сто раз
предлагали попозировать для художественных фотографий, но девочка была
расчетливая и весьма умело выждала момента, когда еи предложили составить
альбомчик для узкого круга ценителей, а не толпы, причем за весьма
кругленькую сумму. Я от орлов из налоговой слышала - денежки ей выдали
черным наликом, только вот концов то ли не нашли, то ли не захотели толком
искать. Ну, а такая картина и альбом для узкого круга - явления одного
порядка, правда? Тоже пытаюсь чем-то занять мозги...
Хмыкнула про себя - редко случалось, чтобы она с одним из представителей
славной прокуратуры сидела в столь трогательном единении. Никто не давил
друг на друга, никто не уворачивался, не зажимал информацию - пастораль...
Хрупкая недолговечная идиллия.
- А вообще-то, она неплохо поет... пела, - сказал Чегодаев. - Дочка все
кассеты собрала. "Бессонница" мне самому нравится. Вот только этот
творческий народ ужасно неразборчив в связях...
- Давайте будем оптимистами, - сказала Даша. - Лазаревич все же не бог,
могла и по пьянке приложиться...
Чегодаев глянул на нее цепко, понятливо. Даша прекрасно понимала и ход
его мыслей, и таивший массу оттенков взгляд. Всякое в жизни случается, порой
нет нужды скрывать или фальсифицировать улики - достаточно просто-напросто
искать плохо. Иногда от тебя этого и требуют - чтобы ты искал плохо, не
более того. Нюанс немаловажный для профессионала.
В комнате, явно игравшей роль гостиной, все шло своим чередом - как
положено, всякий извлеченный из секретера предмет предъявляли понятым (а те
со страдальческими улыбками морщились, то и дело вознося очи горе).
- Смотрите-ка, золотишко на стол складывают, - сказала Даша. -
Ограблением не пахнет.
- Тут с первого взгляда было видно, что ограблением не пахнет, -
откровенно огрызнулся Чегодаев. - Кроме шкатулки на полу, порядок идеальный.
Кстати, насчет наркотиков у вас на нее ничего нет?
- Не слышала, - осторожно сказала Даша. - Вряд ли кто-то стал бы
фиксировать в документах. Специфика. Помните в Москве, дело Витухновской?
Вмешалась отечественная интеллигенция вкупе с зарубежной и в два счета
разъяснила следствию: если цыган торгует наркотиками, то это наказуемо, а
ежели порошок толкает поэтесса, то ей это вроде бы даже и положено,
творческого процесса ради...
- Вообще-то, там многое не доказано...
- А я от муровских знакомых слышала, что дело было верное.
Она встрепенулась, увидев, как распахнулась дверь ванной. Понятые
старательно отвернулись. Показался Илья Лазаревич с закатанными по локоть
просторными рукавами белого халата. Лицо у него было крайне
многозначительное, и Даша обреченно вздохнула.
Старик прошел в роскошную кухню, старательно притворил за собой дверь,
принялся протирать извлеченным из кармана огромным пестрым платком влажные
руки. Некоторую любовь к театральным эффектам он питал всегда (в юности
даже, по слухам, пытался попасть в театр Мейерхольда, но не принял привычки
Мейерхольда держать на столе маузер и убрался себе восвояси).
Слухам про Мейерхольда она не верила, поскольку была сыскарем и умела
сопоставлять даты. Когда Лазаревич достиг отроческих лет, Мейерхольд уже
остепенился от угара первых революционных лет и маузера на столе не
держал...
- Ну? - спросила Даша.
- Конечно, мне еще скажут веское слово за рентген и скальпель
патологоанатома, - сообщил старик. - Но что касается до общего и целого...
Дашенька, вы таки можете меня зарезать, как Юдифь Олоферна, но я буду стоять
на том убеждении, что никаких других травм, кроме перелома шейных позвонков,
сии останки не содержат. Объектов, непочтительно именуемых "жмуриками", ваш
старый еврей повидал на самую малость поменьше, чем Ротшильд - золота, а уж
сколько повидал Ротшильд золота, вы себе немного представляете...
- Убийство? - тихо спросила Даша.
- Вот это уже ваша забота, Дашенька, - пожал плечами старик. - Я вам
говорю за одно то, что, с точки зрения медицины, у нее обязаны быть
травматические повреждения черепа, коли уж она грянулась во весь рост,
поскользнувшись на мыле... Но я не нахожу ни малейших.
- Все-таки женщина, - сказал Чегодаев. - Роскошная грива густых волос,
могла смягчить...
- И все равно - ни малейшей гематомочки не прощупывается. А должно бы,
иначе - не сидеть мне в синагоге у восточной стены...
- А причем тут восточная стена? - угрюмо спросила Даша.
- При том, Дашенька, что она в синагоге самая почетная, чтоб вам было
известно...
- Ну ладно... - сказала она ничуть не веселее. - Пусть еще
патологоанатомы посмотрят, в самом-то деле... Как насчет времени смерти?
- Хоть я и не бог, но предположительно скажу - от восьми до десяти часов
назад.
- Меж четырьмя и шестью утра?
- Примерно.
- А как насчет изменения позы трупа? - вмешался Чегодаев.
- Вряд ли таковое имело место, - сказал старик, садясь. - Я вам все
подробно напишу, а бедняжку можно увозить... Ничего не имеете против? - Он
облегченно откинулся к стене, полузакрыв глаза. - Ф-ф... Годы все-таки
неприятная вещь, когда их много.
Даша переглянулась с Чегодаевым. По совести говоря, она все же не считала
старого эксперта истиной в последней инстанции, несмотря на весь его опыт,
но вслух, конечно, ничего подобного не сказала бы.
- И еще, - сказал старик, полуоткрыв глаза. - Ноготки у нее красивые,
длинные, ухоженные, но парочка обломана совершенно неприглядным образом, а
под ногтями, под всеми практически, какие-то частички, ничуть не похожие на
обыкновенную неряшливую грязь. Я там старательно собрал в конвертик, сколько
удалось. Больше похоже на волокна ткани. Конечно, и это ничего не
доказывает, однако...
- Ладно, - сказала Даша. - Меж четырьмя и шестью утра?
- И никак не позже шести, если ваш старый еврей хоть капельку соображает
насчет покойников...
Глава вторая
СУЕТА И СЮРПРИЗЫ
- Ну ладно, - сказала Даша. - Увозите тело, если прокуратура не против...
(Чегодаев движением головы дал понять, что против ничего не имеет.) Схожу
посмотрю, что там делается...
В комнате сноровисто продолжали обыск, он же - осмотр. Ловко обогнув
занятых делом людей, Даша распахнула высокую дверь из натурального дерева,
определить которое с ходу не смогла, да и не пыталась забивать голову такой
чепухой.
И оказалась в роскошной спальне, выдержанной в золотисто-багряных тонах,
со светлой мебелью. В глаза прежде всего бросалась не обстановка, а огромные
цветные фотографии числом не менее дюжины, красовавшиеся на стенах, где
только возможно. Мерилин во всех видах, конечно. Самая большая Мерилин, в
натуральную величину, пожалуй, украшала собою стену - стояла с ослепительной
улыбкой в каком-то фантастическом платье, облегавшем, право слово, как
вторая кожа. На миг взыграли чисто женские инстинкты, и Даша залюбовалась
чудом портновского искусства, всерьез гадая, из чего оно может быть
сочинено.
Самая маленькая Мерилин представляла собой фото величиной с открытку,
стоявшее в рамке на ночном столике. Рамка, сдается, серебряная. Там Мерилин
выглядела спокойной, чуточку усталой, не улыбалась, а просто смотрела на
зрителя так, словно хотела сказать что-то вроде: "Ну и вот она я, какая уж
есть..."
Тренированный сыщицкий взор сразу подметил несообразность, и тут же стало
ясно, в чем она заключается: одна из Мерилин, в джинсах и вишневой блузке,
стояла, положив руку на капот вишневого, в тон блузке, "Мерседеса", и "мерс"
был чуть ли не самой последней модели. Меж тем даже Даше было известно, что
Мерилин-оригинал то ли покончила с собой, то ли была убита больше тридцати
лет назад. Не было тогда таких "мерсов" и быть не могло.
Ну разумеется, на этом снимке - Мерилин-дубль. Сходство и в самом деле
потрясающее. Даша попыталась определить, где заснят оригинал, а где дубль,
но на других снимках не было столь явных подсказок, и она оставила это
пустое занятие. Отметила лишь идеальный порядок в спальне, вздохнула и
направилась в самую дальнюю комнату.
Славка сидел лицом к двери, по старой привычке, а напротив него
вполоборота к Даше помещался невысокий мужичок, этакий джинсовый мальчик лет
пятидесяти, лысоватый и крепкий, но тенорком напоминавший скорее подростка в
период алых прыщей и полового созревания. Он возбужденно толковал что-то, не
обратив на Дашу ни малейшего внимания, торопился, глотал слова, помогал себе
отчаянными жестами обеих рук. Даша остановилась в дверях, вытащила блокнот с
отрывными листами и принялась энергично черкать.
- ...потому что лечить от алкоголизма - это всегда палка о двух концах,
бабушка надвое сказала, и вообще, все, кого я знал, кто завязывал, потом
развязывали так, что небу становилось тошно, или как там говорится - жарко,
да?
- Да вроде бы, - отделался универсальной фразой Славка, вопросительно
поднял взгляд на Дашу.
Она шагнула вперед и показала Славке верхнюю страничку блокнота, держа
так, чтобы не рассмотрел джинсовый мальчик. Там был изображен череп с
костями, увенчанный вопросительным знаком, а пониже крупно выведено: "4-00 -
6-00". Череп согласно их давнему нехитрому коду обозначал предположительную
насильственную смерть. Будь смерть естественной, вместо черепа красовался бы
крест.
Славка чуть заметно дернул бровью, его равнодушное участие к собеседнику
вмиг сменилось мгновенным острым интересом, чего собеседник заметить не мог,
а вот Даша определила сразу - слишком долго проработали бок и бок.
Тут только джинсовый заметил Дашу, воззрился без всякого интереса, с
видом невыразимой печали. Первые впечатления бывают и обманчивы, но вот
страха в нем Даша вроде бы не чуяла, взвинчен и печален до предела, но испуг
вроде бы не просматривается...
- Начальство, - сказал Славка собеседнику, показав глазами на Дашу.
В глазах у того не появилось ни любопытства, ни мужского интереса. "Как
бы не расхныкался, - подумала Даша, садясь в уголке, - полное впечатление,
слезу час пустит..."
- Гражданин Гуреев, - сказал ей Славка. - Менеджер покойной.
- Сердце? - пискливо выговорил гражданин Гуреев уставясь на Дашу
отрешенно и тоскливо.
- Простите?
- У нее что, сердце отказало?
- А сердце было больное? - спросила Даша.
- Сердце было здоровое, только если пить такими дозами, и у быка будет
инфаркт...
- Крепко закладывала?
- Ага. И старательно. - Он схватился за голову. Странно, но в этом жесте
не было ни капли дурной театральности. - Сразу надо было ехать, может, и
откачали бы...
- Простите? - повторила Даша.
- Я рассказывал уже... - Он кивнул на Славку и без перехода зачастил
истеричной скороговоркой: - Я ей позвонил в час, когда уже прошли все
сроки... Нам же надо было ехать записываться, а студия сейчас стоит бешеные
деньги... Она меня послала, и далековато, бросила трубку, я опять позвонил,
она опять послала, по голосу видно было, что после позавчерашнего... Я
больше не звонил, а минут через сорок поехал, хотел, извините, оттаскать на
матах, приезжаю - а на площадке сущий митинг, потому что Ритка успела
затопить нижнюю квартиру... Ну, и потом... - он сморщился, прямо-таки
скрючился.
- В час? - громко переспросила Даша.
- Ну, минут в пять второго... Не позже.
"Хорошенькие дела", - подумала Даша не без смятения.
- Извините, - сказала она, - А вы уверены, что это была... Маргарита?
- А кто ж еще?
- Ну, может, вы номером ошиблись?
- У меня ее номер в памяти. В телефонной памяти. Она мне оба раза ясно
сказала: "Пошел ты, Робик, со своей записью..." Какие тут ошибки?
- А голос был точно ее?
- Я, знаете, не анализировал, - впервые огрызнулся осиротевший менеджер.
- Обычный Риткин пьяный голос, вот и все. Не могла же это быть Нина?! Я про
горничную...
- Понятно, - сказала Даша, чувствуя нехорошую сухость во рту. -
Продолжайте, я не мешаю...
Не было особенного продолжения. Славка, задав несколько абсолютно
ненужных вопросов, довольно мастерски съехал на единственно важный сейчас:
где гражданин Гуреев пребывал с трех часов ночи до семи утра? Последний без
малейших колебаний и промедлений сообщил, что домой вчера приехал около
одиннадцати вечера и часов до двух дня, пока не поехал материть беспутную
подопечную, пребывал в кругу семьи, состоящей из супруги, двух детей и
басет-хаунда, не названного им по имени.
Не было смысла возиться с ним и далее. Решительно встав, Даша кивнула
Славке:
- Пойдем, покурим? Вы пока здесь посидите, простите, не знаю...
- Роберт, - сказал он отрешенно. - Роберт Петрович. Так все-таки сердце?
- Ох, не знаю, - сказала Даша. - Там еще доктор колдует... Вы тело,
кстати, не трогали?
- Я ее только взял за руку, смотрел пульс, а потом участковый меня оттер,
почти сразу же...
Даша внимательно осмотрелась, и, убедившись, что в комнате нет телефона,
а из кармана у безутешного менеджера не торчит ничего, напоминавшего бы
сотовик, вновь решительным кивком поманила Славку. Первой вошла в спальню,
оказавшись под перекрестными взглядами дюжины настоящих и поддельных
Мерилин. Придвинула блиставшую чистотой хрустальную пепельницу, сказала:
- Похоже, имеем головную боль...
Лицо у верного сподвижника было сосредоточенно-злое - Даша прекрасно
знала это выражение.
- Точно - шесть утра? - спросил он тихо.
- От четырех до шести, - сказала Даша, - Лазаревич может ошибаться, но не
настолько...
- И - не сердце?
- Перелом шейных позвонков, - сказала Даша. - Что интересно, без иных
сопутствующих повреждений. Последнее слово за патологами, и все же... Когда
старик нас подводил?
- Ну, тогда получается совсем интересно, - сказал Славка. - Роберт
клянется и божится, что покойница его дважды послала матом посредством
телефона, и как раз после тринадцати ноль-ноль. Между прочим, если это все
же мокрушка, Роберту она невыгодна в первую очередь - он работал совсем
по-западному, на проценте, а процент был жирный...
- Это, вообще-то, ничего еще не доказывает, - сказала Даша. - Может, там
безответная роковая страсть и фатальная ревность...
- Да все возможно, конечно. Сергей поехал к нему на хату, порасспрошать
порядка ради... Только это не самое интересное, Даш, - Он извлек из
просторного кармана пуховика белый конверт из плотной бумаги, двумя пальцами
вытащил несколько фотографий, - Глянь. Пальчики с них уже сняли, так что
давай смело...
Даша машинально, порядка рада пересчитала полароидные фотографии - шесть.
Все они с небольшими вариациями являли один и тот же сюжет: перед объективом
бездарно позировала подогретая спиртным компания, состоявшая из
подрастрепанной Маргариты Монро в синем вечернем платье с разрезом сбоку и
символическим декольте, а также трех не менее поддавших личностей мужского
пола в хороших костюмах с полу-развязаниыми галстуками. Фотографировал все
время кто-то из трех кавалеров - этот вывод Даша сделала довольно быстро,
кого-то одного постоянна недоставало па снимках, тут и стажер сообразит...
Судя по декорациям, пиршество имело место быть то ли в шикарной
новорусской квартире, то ли на не менее роскошной даче - в кадре постоянно
маячили то угол мраморного камина, то огромный ковер с развешанными на нем в
художественном беспорядке саблями и шпатами, то высоченное окно, задернутое
собранной в идеальные дугообразные складки синей портьерой - вульгарное
определение "штора" вряд ли тут подходило. Да и уставленный недешевыми
бутылками стол являл собою чудо заграничного мебельного мастерства.
Вот только компания, надо сказать, выглядела не в пример примитивнее,
нежели окружающая роскошь. Фантазии у гуляк не было никакой: то Маргарита
сидит на коленях у кого-то из троицы, зазывно обнажив ножку, то оба
собутыльника восседают на мягких подлокотниках ее кресла, приняв позы,
казавшиеся им великосветскими и мужественными. Обычный дешевый выпендреж.
Никакой тебе икебаны. Только один снимок носит следы потуг на
художественность: восседающий одесную от певицы субъект держит у самой ее
лебединой шейки сверкающий охотничий нож устрашающих очертаний, а Маргарита
закатила глаза в комическом ужасе. Что до сидящего ошую, лицо у него скорее
скучающее - как и на всех прочих снимках, впрочем, сразу видно, что он в
отличие от остальных, присутствует на пирушке скорее по обязанности.
Одним словом, иллюстрация к анекдотам про убогость воображения у новых
русских, да и только. С единственным немаловажным для Даши уточнением - двух
мужчин она никогда прежде не видела, можно утверждать всей уверенностью, а
вот третий был не просто знаком - последние два месяца без особого рвения,
но и без нареканий исполнял роль ее агента-информатора в губернской управе.
Каковую роль взвалил на свои отнюдь не хрупкие плечи отнюдь не добровольно.
История банальнейшая: нечистого на руку и иные оконечности организма
субъекта подловили на горячем и поставили вопрос ребром, предложив
незатейливую альтернативу: либо печалиться на нарах, либо с оформлением
надлежащей подписки оставаться в прежнем качестве, добавив к своим
обязанностям функции стукача. Или, благолепия ради, негласного сотрудника -
всякий знающий опер старается своих "подметок" не обижать и не оскорблять
неподобающими терминами...
Про то, что этот тип работает на нее, Славка не знал. Согласно заведенным
исстари правилам игры - каждый знает лишь своих информаторов, исключения
редки...
- Ну и? - спросила Даша, отложив снимки,
- Знаешь кого-нибудь?
- Только Марго, и ту заочно. А ты?
- Аналогично, - сказал Славка без малейшей заминки. - Видишь ли, вот
этот, - он взял фотографии и ткнул пальцем в субъекта со шварценнегеровским
клинком, - засветился возле данной квартирки аж дважды. Часу в четвертом
утра именно он привез Маргариту домой и транспортировал до двери, а может, и
до постельки. Задачка была нелегкая, поскольку Маргарита была игрива,
веселее некуда, распевала шансоны на весь подъезд, орала от избытка чувств и
все такое прочее...
- Откуда столь блистательная компра?
- Понятых видела. Соседи напротив. Они его и срисовали по фото. Доченька
у них, понимаешь ли, погуливает со всем пылом юности, вот и вчера исчезла
без предварительных уведомлении, они на каждый шорох в подъезде выскакивали.
Точнее, выскакивал один папаша, поскольку мамаша пребывала в полуобморочном
состоянии... Вот. А где-то около половины первого, дня, понятно, папаша
отправился выгуливать собачку и вновь узрел данного субъекта - он не
ручается, что субъект выходил из квартиры Марго, просто-напросто спускался
по лестнице аккурат перед собаковладельцем... Такое вот кино. И если смерть
воспоследовала меж четырьмя и шестью, то этого деятеля с ножичком нужно
срочно вычислять, а там и в гости волочь... А?
- Да уж. Со всем усердием волочь... - кивнула Даша. - Ну, а беспутная
дочка-то нашлась?
- Ага. Заявилась часа в два, получила выволочку, дома сидит... Короче,
фотки я забираю и размножаю.
- Валяй, - сказала Даша. - Что там насчет знакомых, друзей и связей твой
Роберт поет?
- Рехнемся список составлять.
- Понятно... - она придавила окурок и подняла глаза на верного
сподвижника. - Ну, а если Роберт не врет насчет двух своих звонков, кто ему
мог отвечать пьяным женским голосом, да еще выдавать себя за Марго, причем в
то время, когда Марго этот мир давно покинула? Интересный вопросик, а?
- Да уж...
- Что там за горничная на горизонте?
- Уже поехали за горничной, Роберт дал наводку. Девка как девка,
студентка, кажется. В обнаженном виде весьма даже неплоха.
- Из чего вытекает?
- Любуйся, - Славка извлек новую фотографию, побольше размером. -
Вообще-то, это странно немножко, Марго в розовой любови вроде не
подмечена...
Зрелище было пикантное - Маргарита Монро, грациозно положив ножку на
ножку, восседала в том самом золотистом кресле, где сейчас сидела Даша. Из
одежды на ней наличествовали лишь серьги, браслет и массивная золотая
цепочка, а на подлокотнике, приобняв певицу за лебединую шею и с обаятельной
улыбкой уставясь в объектив, устроилась темноволосая девчонка несколькими
годами моложе, одетая еще скуггее (цепочка не в пример тоньше и колечко
поскромнее).
- Горняшка? - спросила Даша.
- Она. Обе чуток поддавши, а?
- Похоже, - сказала Даша, огляделась. - Фотоаппарат был расположен
высоковато... слушай, похоже, никто его в руках не держал, а стоял он во-он
на той полочке, где ваза. - Она встала, подошла к полке, обернулась. -
Точно. Автоспуск, надо полагать. Скажи ребятам, пусть на фотоаппарат обратят
внимание, если найдут, конечно... Мало нам кабака "Золото Шантары", который
замучишься отрабатывать, мало нам массы друзей и связей в самых неожиданных
сферах, тут еще и лесбос замаячил... А ежели...
В дверь деликатно, но громко постучали. Выйдя в другую комнату, Славка
почти сразу же вернулся, досадливо пожал плечами:
- Туз-отказ. Горничная Ниночка нынче дома не ночевала, отчего родители,
простые советские инженеры, в панике и отчаянии. Умоляют немедленно
подключиться к поискам родимого чада. Что смотришь?
Даша хмыкнула.
- По всем канонам детективного жанра один из нас должен нахмурить лоб и
сказать: "Думаешь?" А второму следует многозначительно произнести: "М-да..."
А вообще-то, черт его ведает, Слава, может, тут и вправду - "М-да"... Я так
понимаю, у егозы Ниночки ночевки вне дома не в обычае?
- Вот именно. Родители на ушах стоят.
- Они еще этого не видели... - фыркнула Даша, глядя на двух нагих граций.
- В общем, видела я по роже Чегодая, что и он в естественную смерть как-то
не особенно верит, а если добавить некоторые странности... Никуда нам от
работы не деться.
- Нам? - печально поморщился Славка.
- Ну, извини, тебе, - сказала Даша. - Я в нынешнее креслице, честное
слово, не рвалась, что тут поделаешь... Но есть и оборотная сторона медали,
светлая. Чем могу, помогу.
- Людьми, конечно. И колесами.
- Нет проблем, парень, нет проблем... - задумчиво сказала Даша. - Знаешь
что? К трем главным мотивам у нас в данном случае еще и четвертый
добавляется. Касаемо кого-то другого, хватило бы секса, страха разоблачения
и материальной выгоды, но коли уж речь зашла о Монро, нужно вписать еще и
фанатов. У нас тут не столица, но фанаты и фанатки у нее были, я слышала.
Ну, не надо делать столь убитую физиономию... Все я понимаю, однако придется
и этот вариант отрабатывать. А поскольку...
На сей раз дверь распахнули без стука. Володя Каминский, эксперт, влетел,
тщательно прикрыл дверь за собой и, глядя несколько странно, сообщил:
- Там видак включился. Пашет на запись, программа заработала.
- Ну и что? - спросила Даша.
- А то, что примерно в двенадцать дня вырубали свет. Примерно на полчаса.
В "дворянских гнездах" такое тоже случается - тут не дачный район,
собственную электростанцию завести в центре города трудновато. И не было
света, я повторяю, полчаса.
- Да не стой ты с такой рожей! - в сердцах привстала Даша. - Курсанточек
эффектами изумляй...
- У тебя видак есть, товарищ майор?
- Стоит паршивенький, пылится, - сказала Даша. - Раз в год врубаю...
- А на запись программируешь?
- Раз в три года.
- Ну вот... Видишь ли, когда свет отключается всего на несколько минут, у
видаков стираются программы, ежели таковые были введены, да вдобавок
обнуляются часы, приходится потом заново стараться... А там часы показывают
нормально, соответствующее время, и программ введено целых четыре. Одна
цифирка мигает, как и положено, когда запись идет, три остальных ждут своей
очереди...
Он дал им немного времени как следует осознать услышанное и осклабился со
столь гордым видом, словно убивец был теперь в кармане или в крайнем случае
на коротком поводке и в строгом ошейнике. Добавил:
- А поскольку я уже от Лазаревича слышал, что смерть воспоследовала меж
четырьмя и шестью...
- Ладно, не тупые, - сказала Даша грубовато. - Значит, покойная вставала
после полудня и видак программировала? Житейское дело, а? Почему раньше не
усмотрели?
- Интересно, кто знал? - пожал плечами Каминский. - Сосед, который
понятой, когда видак включился, вылупился на него, как чумной, а потом и
возопил, что этакого быть не может. Свет отключали, вещает, он сам какую-то
очередную серию писал, и у него чуть кассету не заклинило. Он ведь тоже
краем уха Лазаревича слышал...
- Соображает, - хмыкнула Даша. - Радоваться надо, что не перевелись еще
добровольные помощники следствию, а не иронию шутить... - Она посерьезнела.
- Ну ладно. Если это все же естественная кончина, хозяйка видак включить
после полудня никак не могла. А если мокрушка - зачем убийце-то с видаком
возиться? А, ребята? Или это друг дома в гости зашел, не заглянув в ванную,
стал себе расхаживать по квартире и видаком забавляться от нечего делать...
Идиотство какое! Да, а что он там пишет-то?
- Похабщину он там пишет, - с кривой улыбочкой поведал Каминский. -
Дозволенную цензурой...
Даша вышла в гостиную. Чегодаев стоял посреди комнаты, сунув руки в
карманы черного просторного пальто и весь подавшись вперед, смотрел на экран
так, словно там неким чудом вдруг явилась детальная картина убийства, в
цвете и крупных планах.
Увы, ничего подобного не наблюдалось. Кроме разве что цвета - ящик был
неплохой, японский. Во всем великолепии чистейших спектральных колеров на
думской трибуне красовался мордастый отпрыск юриста и дурноматом орал:
- ...и мало того, что в генпрокуратуре агенты влияния, там еще и масоны,
однозначно!
Даша с любопытством покосилась на Чегодаева, которого такие сенсации, как
ни крути, касались больше, чем кого бы то ни было из присутствующих.
Досадливо фыркнув, Чегодаев отвернулся и нейтральным тоном сообщил Даше:
- "Парламентская неделя", мы сейчас по программе сверились. Правда,
запись пошла примерно с середины.
"Видывала я зацикленных на политике, - подумала Даша в некотором
смятении. - Но как-то не встречались еще индивидуумы, столь одержимые
интересом к парламентским дебатам, что и мертвыми вскакивали, дабы настроить
видюшник... Нет, ну кому понадобилось манипулировать с видаком в двух шагах
от трупа и, главное, зачем?"
Как она ни гнала ощущение тягучего, тягостного сна, оно, клятое, не
проходило. Опера сноровисто делали свое дело, с бесцеремонным равнодушием
копаясь в том, что осталось от чужой, изрядно-таки беспутной жизни.
Отреш„нно сидели в мягких креслах понятые. Сын юриста громил масонов, внося
свою толику сюрреализма в происходящее. В подсознании у Даши с недавнего
времени засела этакая тревожащая заноза, прекрасно знакомые симптомчики -
тренированная сыскная собака верхним чутьем взяла некую несообразность, но
не понимала еще, в чем тут суть.
Она присела на оказавшийся свободным стул, вытащила блокнот и принялась
рассеянно черкать на чистой страничке - по старому обычаю отпускала на волю
поток сознания. Авось заноза обретет четкие очертания... Все равно делать ей
решительно нечего, руководящие указания не требуются, равно как и личное
участие.
Чегодаев заглянул ей через плечо, громко хмыкнул. Даша посмотрела на свои
художества уже осмысленно и чуть виновато улыбнулась.
- Подсознание работает? - спросил Чегодаев.
- Ох, да совпадение...
Оказалось, она чисто машинально намалевала во весь листок пронзенный
кинжалом цветок, похожий более всего на колокольчик вьюнка. Пикантность в
том, что у блатных такая наколка означает "Смерть прокурору!" - о чем оба
прекрасно знали.
Однако, если грубо набросать ассоциативную цепочку... Цветок... цветок в
пыли... растоптанный цветок, сиречь. мертвая красотка... женщина...
болтовня...
За все время, что в квартире находились опера, телефон не зазвонил ни
разу (иначе Даше непременно доложили бы о звонках) - что странновато для
квартиры очаровательной болтушки с кучей телефонизированных знакомых,
каковые по логике событий и подозревать не должны о том, что певица внезапно
покинула этот мир...
Даша резко встала, огляделась, сняла трубку шикарного аппарата. Гудков не
было. Не бог весть какое открытие, но все же ради вящей скрупулезности...
Отправив одного из оперативников проверить провод на лестничной площадке,
она направилась взглянуть, как идут дела у Славки. Там кипела работа. Верный
сподвижник уже изобразил на большом листе бумаги классическое "солнышко" -
из центра идут несколько линий, и каждая украшена изрядным (и оттого заранее
повергающим в уныние) списком фамилий. Коллеги по ремеслу, особо близкие
знакомые, возможные недруги и так далее. Потом "солнышко", разумеется,
превратится в паутину, иные фамилии будут всплывать на нескольких
направлениях сразу, уж это как водится...
- А почему эта вот колоночка такая короткая? - спросила Даша,
присаживаясь в сторонке.
Лысоватый Роберт обернулся к ней, как ужаленный:
- Извиняюсь, насчет связей с криминалом я не спец. И вообще, такая
постановка вопроса...
- Что поделать, рутина, - благодушно кивнула Даша.
Не было смысла нажимать именно сейчас. Будет еще время поболтать с месье
импрессарио по душам. Пусть уверяет кого-нибудь другого, что он понятия не
имеет о криминальном народе, подвизаясь при кабаке "Золото Шантары"...
- У вас телефон с определителем номера? - спросила она.
- Не-ет, - судя по лицу Роберта, он отчаянно пытался просечь возможный
подвох. - Зачем мне? Обыкновенный у меня телефон...
- У горничной были ключи от квартиры?
- Да вроде да...
- А у кого еще?
- Не знаю, правда...
Никчемушные были вопросы, если подумать. Все равно бытие покойной еще
долго будут раскладывать по полочкам спецы, а начальству в лице Даши,
естественно, явят подробнейшее изложение трудов праведных... Но чем-то же
надо себя занять?
"Значит, Мерилин Монро...", - протянула она про себя. Встала и сняла с
полки толстый том, именовавшийся соответственно: "Богиня". Раскрыла наугад:
"По свидетельству его семьи, Хронек до самой своей смерти считал, что мафия
имела прямое отношение к событиям, сопутствовавшим кончине Мерилин Монро".
Нет уж, в нашем случае придется отказаться от столь заманчивой версии -
хотя бы из уважения к теории вероятности. Дубликат, как он ни стремился
походить на оригинал, не смог бы в точности повторить жизнь. И смерть
кумира. У нас и дома пониже, и асфальт пожиже, господа...
- Вот что, я эту книжку... - замолчала и обернулась в сторону
распахнувшейся двери.
Ее водитель, влетевший не столько с деловым, сколько с ошарашенным видом,
все же нашел достаточно смекалки, чтобы при виде постороннего, сиречь
Роберта, не .орать во весь голос. Отрапортовал: "Товарищ майор,
сообщение...", - а остальное старательно прошептал Даше на ухо.
- Дела... - сказала она тихонько. - Слава, я лечу в контору. - И за
спиной Роберта легонько взмахнула двумя вытянутыми пальцами, одними губами
проговорив: "Бабах!"
- Кого? - не выдержал Славка.
- Степаныча, - бросила она через плечо. - Разъединственного, соколика...
Глава третья
КАВАЛЕРГАРДА ВЕК НЕДОЛОГ...
Голову можно прозакладывать, их с Воловиковым "срисовали с фаса" в три
секунды. За охрану здесь отвечал народ весьма серьезный, и добрая половина
этого народа в недавнем прошлом отягощала плечи разномастными погонами. Но
никто, понятное дело, не дергался, не препятствовал, даже не подавал виду,
что засекли. Один только, широкий, как шкаф, дернулся было преградить дорогу
самой обыкновенной "Волге", дерзнувшей пристроиться рядом с табунком
иномарок, но напарник что-то моментально шепнул излишне резкому, и тот столь
же мгновенно увял.
- Хватит, - сказал Воловиков шоферу. - Здесь останови.
С пригорочка кладбище Кагалык открывалось, как на ладони: справа -
скромненький район, советских времен, где самым роскошным сооружением был
зеленый железный крест, старообрядческий, украшенный финтифлюшками из
мастерски гнутого прутка. Левее располагался "новострой": - от простеньких
мраморных плит до вычурных сооружений, среди коих особенно выделялась
довольно точная копия Тадж-Махала из розового камня, высотой метра в три.
Мавзолей этот имел сомнительную честь возвышаться над бренным прахом Чимбри
Шэркано, правой руки цыганского барона Басалая. Бедолага Чимбря в прошлом
году скончался от естественной для наркоторговца хвори - передозировки
свинца, неожиданно и громогласно введенного в организм из трех стволов.
Стволы нашли, конечно, валялись тут же, а вот те, кто их бросил,
растворились в воздухе. В последние годы у российского воздуха, к удивлению
мировой научной общественности, обнаружилось неизвестное корифеям физики
свойство: иные человеческие организмы в нем растворялись мгновенно и
бесповоротно...
Цыганский барон собственной персоной только что прошел мимо в окружении
свиты, н взглядом не удостоив машину, где сидели Даша с Воловиковым. Басалай
определенно был погружен в непритворную печаль - как подавляющее большинство
тех, кто проходил в ворота. Какие люди шагали, скорбно потупя взор, Бог ты
мой, какие люди! Те, кто и был властью в Шантарске, те, кто все и решал.
Хозяева. Особы, приближенные к хозяевам. Шестерки такого уровня, что их и
шестерками-то назвать язык не поворачивался, ибо все в мире относительно. У
ограды кладбища стояли и единственный в Шантарске "Роллс-Ройс" с поэтическим
названием "Серебряная тень", и единственная в Шантарске "Ламборгини", и оба
"Бентли", и все четыре "Феррари". "Мерседесов" - что грязи. Супердорогих шуб
- стада неисчислимые. Сливок общества - море разливанное.
Вот только повод для тусовки был самый что ни на есть печальный. И
дававший тем, кто порой тратил время на самоанализ, прекрасный случай
вспомнить, что самая талантливая на Земле книга - книга Экклезиаста...
Этот мир совершенно неожиданно и без всякого со своей стороны желания
покинул господин Гордеев, Фрол Степанович, более известный как Фрол и
Степаныч, овеянный, как уж водится, жутковатой славой "черный губернатор"
Шантарска. Владелец заводов, газет, пароходов, крестный отец, превеликого
ума человек, везунчик. Ум и везение перехлестнулись с зарядом, эквивалентным
граммам шестистам тротила, сработавшим под днищем "Вольво", скорее всего, от
радиосигнала, поданного теми, кто находился поблизости и держал машину в
прямой видимости, - очень уж чистый был взрыв, случившийся на пустынной
окраинной дороге, так что не пострадало ни одно постороннее живое существо.
Экологически чистый взрыв, можно сказать. Четверо в "Вольво" погибли
мгновенно, ту жуткую обгорелую куклу, что осталась от Фрола, смог опознать
один из лучших в Шантарске дантистов благодаря собственноручно поставленному
золотому мостику, а остальных не опознали вообще, так что приходилось верить
на слово приближенным покойного, уверявшим, что в машину с боссом сели
именно эти трое. Кусок железа от вольвовского кузова, словно осколок
великанского снаряда, разнес лобовое стекло мчавшейся следом машины с
охраной, начисто снес голову "волкодаву" рядом с шофером и насмерть поразил
второго, на заднем сиденье, так что в заголовке уголовного дела об убийстве
значилось пять фамилий. И можно было биться об заклад на какие угодно суммы,
что дело уйдет в архив нераскрытым. Все в уголовке это прекрасно понимали -
нахлебались прецедентов досыта, тут не обязательно быть Мегрэ...
Но главное, головная боль была порождена не поганеньким чувством
профессионального бессилия, а кое-чем иным. Мгновенно образовавшимся
вакуумом. Есть нечто общее меж президентским креслом и капитанским мостиком
пиратского корабля - и злат трон, и каюта предводителя пиратов недолго
остаются пустыми. Тут же, как из-под земли, вырастает толпа желающих согреть
седалищем захолодевшее сиденье, а методы, честно говоря, в обоих случаях
крайне схожи. Честное слово. Особо циничные субъекты имеют нахальство
утверждать даже, что полосующие друг друга абордажными тесаками пираты
объективно причинят меньше вреда, чем поцапавшийся с родным парламентом
президент или король.
Словом, после смерти Фрола в самое ближайшее время в граде Шантарске
следовало ожидать резни за опустевший трон, сиречь "черного передела",
отчего сыскари заранее (хоть и не признаваясь в том вслух ни единой живой
душе) преисполнились самой черной меланхолии. Подобные разборки частенько
оставляют и "посторонние" трупы - тех невезучих, кто подвернулся под
автоматную очередь или оказался в зоне взрыва чисто случайно. И если в
прошлой своей жизни Даша несла только личную ответственность (а много ли
зависит от рядового опера, пусть и "важняка"?), то теперь, перейдя в разряд
начальства, имела все основания ожидать свою порцию шишек.
- Испанский вариант, - сказала она задумчиво.
- Что? - легонько встрепенулся Воловиков.
- У испанского короля охрана работает по этой методике, - сказала она. -
Три кольца. Дальнее внешнее, близкое к объекту, непосредственное
окружение...
Судя по лицу шефа, он охотно оценил бы Дашину эрудицию непечатно.
Сдержался, однако. Фыркнул:
- Похоже...
- Ревякин мне докладывал, - вяло продолжала Даша. - Кладбище эти мальчики
взяли в "коробочку" еще за сутки. После столичного взрыва все ученые...
Видите, как дочку обложили?
- Где? - шеф с неподдельным интересом повернул голову. - Я ее в натуре и
не видел...
- Во-он, белая шапочка иногда промелькивает... Белая вязаная шапочка то и
дело скрывалась за широченными спинами, обтянутыми темными пальто. Дочь
Фрола, спешно прилетевшую из доброй старой Англии, где грызла гранит науки в
Кембридже, охрана заслоняла плотнее, чем это было с президентом во время его
незабвенного визита в Шантарск. Без особого труда, наметанным глазом, можно
было определить второе кольцо, замыкавшее в себя с дюжину ближайших могил, а
там и третье. А там и многочисленных одиночек, расставленных там и сям в
надлежащем отдалении. Даже на вершине ближайшей к Кагалыку пологой сопки
виднелись ярко-синее и ярко-красное пятна - парочка иномарок. Что ж, все
логично - при минимальных трудах оттуда можно было прицельно засветить
реактивным снарядом. В общем, "черной охраны" было чересчур много даже для
такого случая.
Ну, и государственная не дремала, конечно. Где-то поблизости расселись в
автобусах "терминаторы" полковника Бортко, кроме них, в полной боевой
готовности пребывала масса сотрудников самых разнообразных служб. Шутки
черта общеизвестны, в последнее время перестали соблюдать "понятия" и в том,
что касается похорон, - возможны любые сюрпризы...
- Нет, качественно они ее обступили... - не выдержал Воловиков. - Куда
там президенту... Кухарука помнишь? Лихого пенсионера?
- Кто ж его когда забывал? - фыркнула Даша. Кухарук был личностью жуткой.
Бывший смершевец, во времена оны лихо командовавший в Белоруссии состоящим
якобы из возмущенного зверствами оккупантов населения "партизанским"
отрядом, никак не желал спокойно доживать век на пенсии. И примерно раз в
неделю обходил массу кабинетов краевого и городского УВД, требуя денег на
издание сборника его стишков. Стишки были страшнее атомной войны, но никто
не набрался храбрости открыто послать ветерана на три буквы, поскольку он
был живой историей, увешан орденами от ушей до пяток, да и ордена, что
характерно, были честными, полученными не в тылу, а в жестокой резне с
немецкими ягдкомандами, куда набирали не хлюпиков и не трусов...
- Когда уехал президент, заходил ко мне поддавший Кухарук и орал, что
такой охраны он и в Минске при немцах не видел, что и у гауляйтера Кубе
охрана была в десять раз скромнее, а Кубе уже тогда был приговорен...
- Бог с ним, с президентом, - сказала Даша. - Ему с горы виднее. А вот
что касается девочки, ничуть не удивляюсь. Она ж теперь - единственная
наследница заводов, газет и пароходов, удивляюсь, что ее вообще в шагающий
сейф не засунули. Насколько я знала Фрола, наверняка давно уже готова была
надежная команда, неустанно бдящая, чтобы доченьку не обсчитали и не
обворовали.
- Плонский?
- Вряд ли, - сказала Даша. - Гниловат. Фрол его использовал от сих до
сих, и не более того. Скорее уж Веригин или Данил Черский...
Неподалеку от них со всем подобающим решпектом провели дородного
священника в блистающей ризе. У священника уже было профессионально
отрешенное лицо. Чуть приподнявшись на сиденье, Даша рассмотрела: там, у
разверстой могилы, все готово, толпа сбилась тесным полукругом, только
многочисленные охранники, как им и надлежало, стояли кто спиной к гробу, кто
вполоборота, медленно вертя головами.
- А стра-ашно им, сучне, - сказала Даша не без мстительного удовольствия.
- От судьбы денежками не заслонишься...
- Нам-то от этого не легче, - сухо сказал Воловиков.
- Оно конечно, и все же... - Она помолчала, закурила и наконец решилась:
- А вообще - несколько странно...
- Что именно?
- Все последние умертвия. Шаман, Тяпа, Ямщик и, наконец, Фрол.
- Ничего странного, - сказал Воловиков уже не столь сухо. - Обычный, я бы
сказал, список. Одни авторитеты.
- Список обычный, а вот методы, которыми их отправили на тот свет... Не
наши методы, не шантарские. Колдуну всадили в спину стрелу из арбалета, Тяпу
кончили из снайперской винтовочки, Фрола взорвали в машине, Ямщику прыснули
в лицо некую гадость, которую ни один химик до сих пор идентифицировать не
может...
- Цивилизация и до нас доходит.
- Все верно, - сказала Даша. - Но ведь мы имеем четыре подряд
нешантарских метода. Четыре. Подряд. Очень уж массированное перенимание
столичного опыта получается, а? Десять лет у нас палили без глушителей в
спину да в лоб, ставили на перо или сбрасывали с высокого этажа. Разве что
для разнообразия палили из проносящейся машины, а в Поручика нож не всадили
- кинули...
- Ты сюда еще Скорпиона впиши.
- Да нет, там все чисто, - сказала Даша. - Пиелонефрит, почки,
бронхопневмония, как следствие... Единственный из пятерки сподобился
естественной смерти. Но остальные... Ведь серией попахивает?
- Думаешь, сторонние вышибают наших?
- Всего-навсего допускаю, - сказала Даша. - Если счеты меж собой сводят
исключительно наши, получается один расклад, а вот ежели наступила
"интервенция" - расклад совершенно другой.
- И как я без тебя, такой умной, не додумался... Сказано это было
довольно беззлобно, и Даша тут же ухватилась за подвернувшуюся возможность:
- Значит, разрешаете взять в отработку версию насчет залетных? У меня
самой власти нет, чтобы запустить маховик на должные обороты...
- Вот ты куда клонила...
- Ага, - без малейшего смущения призналась Даша. - Так как?
- У тебя конкретный план есть?
- Подробнейший, - сказала Даша. - Сегодня в конторе и обсудим, если не
возражаете?
- Не возражаю, - сказал шеф чуть ли не машинально.
Даша облегченно вздохнула про себя. Очень уж легко добилась своего. Но
тут же сообразила, что никакой филантропией или мягкосердечием и не пахнет.
Шеф быстренько просчитал все не хуже ее самой. Версия насчет "интервентов",
положивших глаз на тучные шантарские угодья, потребует от уголовки
нешуточной пахоты. Та еще делянка. Но даже если догадки о внешних врагах
окажутся ошибкой, ничей скорбный труд не пропадет зря. Потому что в ходе
отработки будет получена масса пусть и посторонней, но полезной информации.
А информация - вещь ценная. И порой превращается в товар - для обмена,
продажи, торговли, угроз, сложных игр... Для примитивного хранения в
копилке, наконец, про черный день...
Кстати, точно так же обстоит и с загадочной смертью доморощенной Мерилин.
Тенета раскинуты широко, согласно теории вероятности в них попадет масса
постороннего, но полезного.
- Что там по Маргарите? - спросил Воловиков. - Из-за Фрола столько
времени стояли на ушах, что и обсудить толком было некогда...
Ну вот, накликала...
- Браво топчемся на месте, - честно отрапортовала она. - Эта девчонка,
горничная, растворилась в безвестности. Иногда от бессилия начинаю думать,
что и она лежит где-нибудь поодаль от Шантарска в стылом виде. Очень уж
качественно растворилась, хотя, если учесть безупречную анкету, неоткуда у
нее взяться такому мастерству в игре в прятки с органами...
- А может, мастерство тут и ни при чем, - слегка поморщился Воловиков. -
Сидит себе на хате вполне законопослушного и благонравного знакомого,
который в зону поиска из-за благонравности никак не попадает... ты себя
заранее, часом, не настраиваешь на преступление века?
. - Избави Бог от преступлений века, - искренне сказала она. - Вот чего
всю жизнь боялась, хоть и не убереглась однажды. Ну, да снаряд в одну
воронку два раза не попадает... И все равно, - решительно добавила она после
недолгого молчания. - Может, это и не преступление века, даже наверняка не
оно, однакож клубок закручивается пакостный. Если горничную кто-то хлопнул,
были серьезные основания. Если она жива и прячется, опять-таки есть
серьезные основания - возможно, знает, что будут искать, а то и знает, кто.
Да и саму Маргариту зачем-то же хлопнули весьма профессионально? И зачем-то
появился некий неизвестный, прямо-таки жаждавший натолкнуть нас на мысль,
что никакое это не самоубийство...
- Уверена?
- Уверена, - сказала Даша. - Другого назначения у этой хохмочки с
видеомагнитофоном быть не могло. Ребята старательно высиживали в квартире,
пока не сработали все четыре программы. В. течение примерно трех часов. Все
четыре записи - никому не нужные обрывки передач. Кусок "Парламентской
недели", кусок баскетбольного матча, вовсе уж короткий, пять минут, обрывок
"Бизнес-ликбеза", наконец, записанная с середины двести пятая серия
которой-то там "Просто Марианны". Полное впечатление, что он не спеша изучал
телепрограмму, чтобы ради пущего воздействия выбрать сплошное занудство...
Нет, не вижу другого объяснения. Кто-то озаботился подать нам весточку. То,
что он предпочел остаться инкогнито, меня как раз не удивляет нисколечко:
возможны самые разные коллизии, от вполне обоснованного страха за
собственную шкуру до нежелания тратить свое драгоценное время на общение с
ментами... Все возможно.
- Этого, с фотографии, никто не опознал? Того, что ночью привез Маргариту
домой, а потом был замечен у квартиры?
- Никто, - кратко сказала Даша. Ее стукачок, тот самый, с фотографии,
пребывал пока в деловой командировке, и раскрывать его Даша не собиралась
даже обожаемому шефу - законы тут действуют старые, устоявшиеся... Быть
может, Воловиков кое о чем и догадывался, но те же самые законы запрещали
ему задать прямой вопрос.
- Если горничная Ниночка жива, я ее найду, - сказала Даша. -
Законопослушный народ не умеет прятаться долго, рано или поздно начнет
дергаться, вылезет на свет... Меня другое удручает. Объем информации.
Знакомых у Маргариты была масса, из всех, как иные выражаются, слоев
общества, соответственно, поток информации идет гигантский. На девяносто
девять процентов это бесполезная ерунда, но вы же знаете, как порой
случается. .. Вполне может оказаться, что ключик или след уже красуется у
нас перед глазами, но мы не можем его отфильтровать от ерунды. И погружаемся
все глубже, глубже... Самое поганое, до сих пор не могу вычислить мотива,
классические отпали, пока что не просматриваются. - Она невольно фыркнула. -
Между прочим, целых три группы фанатов уже ведут собственное следствие.
- И как?
- Можете себе представить. На уровне мультфильма "Следствие ведут
колобки". Один уже притащил мне меморандум на двадцати страницах, хорошо
еще, отпечатанный на машинке. Главная мысль сего опуса - несчастную
Маргариту зверски изничтожили агенты Аллы Пугачевой, убоявшейся возможной
конкурентки. Во всех других отношениях вполне нормальный человек; в
Институте биохимии работает...
- Всех знакомых опросили? - спросил Воловиков, нажимая на первое слово.
- Нет, конечно, - сказала Даша. - Прикажете губернатора повесткой
вызывать или самой к нему являться? Его высокопревосходительство перманентно
государственными делами заняты-с, я свой шесток знаю. Есть и другие...
сановнички. Столь же недосягаемые - и, откровенно говоря, мне совершенно
ненужные. Я, конечно, "соседей" недолюбливаю, но не рискну утверждать, что
ее грохнул Стронин из ФСБ или генеральный директор "Шантармаша"... Или
генерал Глаголев - который, кстати, после той аварии еще не встал, лежит с
ногой на растяжке. Из ревности, по аффекту все перечисленные и полдюжины им
подобных убивали бы совсем иначе - а никаких жгучих тайн Маргарита хранить
не могла, кто бы ей что доверил? Не тот народ. Так что шишек я решительно
отметаю - не оттого, что санкцию на разработку вы мне все равно не дадите, а
потому, что в данном случае в убивцы они не годятся... - Она помолчала. - А
кстати, не фиксировалось ли попыток или хотя бы намека на попытки...
- Никаких, - сказал Воловиков. - Ни малейшей попытки что-то притормозить
или деликатненько посоветовать не утомляться чрезмерно. Вовсе даже наоборот.
Все рвут и мечут. Начиная с его высокопревосходительства. На самом высоком
уровне было заявлено, что власть ни за что не перенесет столь циничного
удара по культурной жизни Шантарска. И убийцу ведено искать со всем рвением.
Тут всплыла твоя фамилия, вспомнили о твоих прошлогодних геройствах... В
общем, следствие будешь держать под личным контролем, в ущерб всем прочим
обязанностям, которые со спокойной совестью можешь свалить на
Грандовского... Сие - прямой приказ.
То-то Грандовскому будет весело... - Ничего не поделаешь. Сама виновата,
надо же тебе было со всем блеском раскручивать прошлогодние фантасмагории...
Вот и заработала соответствующую репутацию. Ты теперь - Та Самая, вот и
страдай...
"Прелестно, - подумала Даша. - Уписаться можно. Дело даже не в том, что
от тебя после одного-единственного звонкого успеха назойливо требуют
совершать чудеса ежедневно, с восьми до пяти. Есть и другие нюансики. Вполне
возможно, кто-то из обиженных ее новым назначением применил старый
действенный способ - не стал ругать и сплетничать, а наоборот, расхвалил до
небес, как бы заранее выдав вексель от ее имени. И попробуй теперь не
раскрутить дело... Древний приемчик, но адски эффективный порой".
- Схожие инструкции получила и прокуратура, - продолжал Воловиков. -
Чегодаевские орлы землю роют.
- Да знаю, - сказала Даша. - Наши ребята с ними третий день пересекаются,
а сегодня поутру Славка и чегодаевский Адаскин у двери одного из
немаловажных свидетелей нос к носу столкнулись...
- Это у которого?
- У того, что рисовал Риточкину обнаженную натуру. С натуры, оказалось. А
потом и кувыркались порой прямо возле мольберта...
- По-моему, и чекисты что-то такое копают, - сказал Воловиков. - На волне
общего принудительного энтузиазма. Через пару недель День города, в грядущем
роскошном шоу Маргарита должна была участвовать со всем усердием, исполнять
что-то там новосочиненное на фоне ряженых воевод и бутафорского командора
Резанова.
- Ага, - сказала Даша. - Только такой версии нам и не хватало - мол,
демократически настроенную певицу убрали зловещие красно-коричневые, чтобы
сорвать День города... Черт, а ведь рано или поздно какой-нибудь шизик эту
глупость озвучит, взять хотя бы Потылица, у него, говорят, опять ремиссия
кончилась, снова на телевидение с сенсациями рвется...
- Ну, у нас сейчас не девяносто третий...
- Все равно, - сказала Даша. - Терпеть ненавижу работать, когда рядом
шизики крутятся... Вы мне скажите честно: что им там, наверху, нужно?
Письменное признание убивца или истина? Простите за цинизм, но мы люди
взрослые...
Воловиков помолчал с минуту, а потом честно признался:
- Пока неясно. Цинично-то говоря... Если начнут ставить палки в колеса,
сама почувствуешь, не девочка. Но, пока гнев у них вроде бы не наигранный,
всерьез требуют, чтобы мы расшибились в лепешку. В конце-то концов, захоти
кто-то спустить дело на тормозах, за три дня успели бы оформить все изящно и
ювелирно. Опять-таки - цинично-то говоря...
- Вот и я так думаю, - сказала Даша. Шефов водитель, предпенсионного
возраста сержант Михалыч, сидел так тихо, словно его тут вовсе и не было,
даже дыхания не слышалось. Кадр был верный, с Воловиковым работал лет
десять, и потому при нем-то можно было не стесняться...
- Сдается мне, это не тот случай, когда кто-то рискнет вышибать липовую
"сознанку", - сказал Воловиков бесстрастно. - Чересчур много народу в игре,
прокуратура будет бдить серьезно. И постарается опередить, само собой...
Даша понятливо хмыкнула. Человеку непосвященному трудно понять, почему
из-за письменного признания подозреваемого меж несколькими конторами кипят
прямо-таки шекспировские страсти. На деле все просто, как перпендикуляр:
если первыми "сознанку", а то и явку с повинной успеют оформить сыскари угро
- они получают плюс, а прокуратура, соответственно, минус. Если первыми
варнака расколют прокурорские - все будет обстоять с точностью до наоборот.
Вот и вся нехитрая математика, никак не дотягивающая до высшей. Оттого-то
опера скрупулезно и отфильтровывают информацию, которой волей-неволей
вынуждены делиться с прокуратурой, а вовсе не из-за мифической врожденной
вражды... Хотя этим, конечно, сложность отношений меж двумя фирмами не
исчерпывается.
- А то есть у меня великолепный кандидат в убийцы, - сказала Даша
задумчиво. - Одна фигуристая кошка, из подтанцовки, вечная завистница
Риточки. Каждый раз, как поддаст крепенько, кричит... то есть, кричала, что
змею Ритку непременно зарежет. Давайте, возьмемся прессовать?
- Поди ты с такими шутками... - вяло огрызнулся Воловиков.
Даша притихла, сообразив, что и впрямь несколько перегнула палку. Чуть
сдвинулась влево, чтобы меж двумя передними сиденьями открылся вид на
могилу. Над тесно сбившейся толпой поднимался едва заметный дымок ладана, но
ни единого звука не доносилось, слишком далеко..
- К вопросу о психологии, - негромко сказал Воловиков. - У меня создалось
устойчивое впечатление, что высокие начальнички в глубине души испытывали
примерно то же самое, что и эти все... - кивнул он в сторону кладбища. -
Маргарита, понимаешь ли, была своя. Их круга. Истеблишмент. Сановные
родители, хоть и покойные ныне, сама она - по шантарским меркам звезда
богемы, вращалась среди доморощенной элиты... И вдруг в расцвете лет
получила по голове. Всем стало неуютно, все вспомнили, что человек, как
говаривал классик, внезапно смертей, все ощутили неприятный холодок. Охрана
и дома-"сливочники" с плечистыми вахтерами, в конце концов, бессмертия не
гарантируют. Не любят "сливки" насильственную смерть, в подсознании остаются
неприятные занозы. Отсюда и призыв в лепешку расшибиться. А насчет
завистниц... хоть капля серьезности в этом есть?
- Вряд ли, - сказала Даша, - Совершенно не женское убийство. Будь там
огнестрелка, я бы еще допускала, а так... И потом, будь это простая
завистница, наш таинственный подсказчик вряд ли тратил бы столько трудов,
рискуя, что его застукают рядом с трупом...
- Или - подсказчица? Ведь кто-то себя выдавал за Маргариту, и это была
женщина...
- Тут, конечно, возможны варианты, - сказала Даша. - Может, их двое - Он
включил видак, а Она звонила... Не суть важно. Главное, кто-то гораздо
раньше нас узнал, что Маргариту убили. Именно - что убили. И развернул
бурную деятельность. Я не верю, что магнитофон включал на запись убийца. Вот
не верю, и все. Пресловутый нюх. Давно реабилитированная интуиция...
Ч-черт... До меня только сейчас дошло, три дня мучаюсь...
- Насчет чего?
- Сообразила наконец, что там было неправильно, - сказала Даша. -
Идеальный порядок, ни малейших следов убийцы - и перевернутая пустая
шкатулка. Если ее перевернул убийца, чтобы навести нас на ложный след,
почему он не имитировал ограбление? А если шкатулку так бросил Подсказчик -
зачем ему это сдалось? Навести нас на мысль, что из квартиры нечто забрали?
Что? Неосторожные письма от женатого хахаля? Наркоту? Тайные планы
расположения лотков с газировкой на День города? Знаете, у меня есть
совершенно идиотская идея. Нужно сесть и составить список... график... черт,
даже не знаю, как это назвать. В общем, идея такая: наша звезда прилагала
немалые усилия, чтобы подражать Мерилин Монро во всем, что только возможно,
с учетом поправки на географическую широту. Со спортсменом путалась,
писателя в любовники искала, даже снотворное глотала, хотя и без него спала,
как сурок. Так вот, нужно составить этакий синодик: собрать все, в чем Рита
подражала Мерилин, и посмотреть, не могли ли на этом пути возникнуть некие
дурно пахнущие коллизии, приведшие в конце концов к известному финалу... Не
слишком шизофренически, а? Согласна, версия не из стандартных, но и
потерпевшая в стандарты не вписывается... Как вам?
- Ну, есть в этом своя сермяга... - подумав, серьезно сказал Воловиков. -
Оформи, как одно из направлений, но особенно не увлекайся. Да, а материалы
где взять? Насчет оригинала, то бишь Мерилин?
- О, тут порядок, - сказала Даша. - Я в квартире взяла несколько
толстенных книг - -Мерилин Монро от и до. Забавно, Риточка биографии своего
кумира коллекционировала, какие только удалось достать, - на четырех языках,
хотя, кроме русского, ни на каком другом не читала.
- Бзик?
- Определенно. А мы-то с вами знаем, к чему порой бзики приводят...
- Ладно, Михалыч, поехали. - Воловиков посмотрел в сторону кладбища. - Ни
одна сволочь из чиновных кабинетов так и не приехала - чего и следовало
ожидать... Логично, в общем-то. Я вот сам не понимаю, зачем мы сюда
приперлись...
- Подсознательно хотелось поставить последнюю точку, - серьезно сказала
Даша. - Возможно, самую чуточку позлорадствовать про себя. Как выражаются
китайцы, выигрывает тот, кто пережил врага... А все-таки личность была,
согласитесь?
Воловиков промолчал. "Волга" медленно проползла мимо шеренги блестящих
лимузинов - под настороженными взглядами обступивших машины охранников.
Видно было, что столпы криминалитета сделали свои выводы и вряд ли теперь
оставят шикарные тачки без присмотра.
- Музычку врубим? - нейтрально спросил Михалыч.
- Валяй, - кивнул Воловиков.
Михалыч сунул наугад первую попавшуюся кассету. Даша не сразу узнала чуть
хрипловатый женский голос:
- Говорите, я молчу! Все припомните обиды, и нахмуритесь для вида, мою
руку не допустите к плечу... Говорите, говорите, я молчу...
Она даже вздрогнула, словно увидела привидение. Не сразу вспомнила, что
ничего удивительного не случилось, - самое обычное дело в наш век с его
видеокамерами, магнитофонами и прочей техникой...
Что-то, видимо, сообразив, Воловиков спросил:
- Лямкина?
- Маргарита Монро, - усмехнувшись одними губами, поправила Даша. - А
голос все-таки богатый...
- Ага, - осторожно вставил реплику Михалыч: - Последний альбомчик, я
только вчера вечером купил, не ставил еще. Теперь, выходит, самый
последний... Жалко. Пела-то она хорошо.
- А я как-то и не интересовался, - признался Воловиков.
И стал внимательно слушать - так, будто это могло помочь, дать какой-то
ключик.
- Говорите, я молчу! Как уверенно вы лжете... Что же, вы себя спасете. Я
одна по векселям плачу... Говорите, говорите, я молчу!
Слева, на обочине, примостился мерседесовский автобус, знаменитый на весь
Шантарск экипаж цвета спелой вишни, украшенный черным силуэтом рыси в белом
круге. Из приоткрытых окошек валил сигаретный дымок - волкодавы полковника
Бортко слегка расслабленно бдили, не случится ли какой разборки. Автобус
приветственно мяукнул клаксоном, но Михалыч не ответил, выехал на асфальт и
погнал под восемьдесят, бормоча:
- Хорошо им сидеть с пушками наперевес, когда мозгов не надо, а тут
интеллектом шевели...
Он всю сознательную жизнь шевелил как раз баранкой, но давно уже привык
причислять к уголовному розыску и себя - так давно, что не только он сам, но
и все остальные как-то свыклись, и подобные тирады их уже не удивляли.
И посему Воловиков чисто машинально бросил:
- Ты на дорогу смотри, сыскарь, а то еще на чужую мину напоремся...
- Ну, не настолько уж у нас жутко, чтобы растяжку поперек шоссе
крепили... - беззаботно отозвался Михалыч. - Снег сошел, махом долетим в
лучшем виде.
...Накаркал, как выяснилось через четверть часа. Почти до самого конца
они ехали без происшествий, но на проспекте Мира дорогу перегородила
огромная толпа. Перегородила не им конкретно - к ним оказались обращены лишь
спины. Центром притяжения служил бывший обком партии, помпезный домина
сталинской постройки - где ныне, как заведено, обосновался всенародно
избранный губернатор. Местный колорит, правда, заключался в том, что
шантарский губернатор, в отличие от неисчислимого множества коллег по
демократическому истеблишменту, в старые времена при обкоме КПСС не состоял,
а был кандидатом экономических наук и умел говорить красиво. Последнее
качество его и забросило в нынешнее кресло - и, похоже, лет пять назад
электорату следовало бы крепенько подумать...
Картина для последних месяцев была самая обычная - повсюду самодельные
бумажные плакатики с разнообразнейшими призывами, от жалостных просьб
выдать, наконец, зарплату за последние полгода до кровожадных призывов к
топору, кое-где реют алые знамена, несомненно, в непосредственной близости
от них, как обычно, обретаются вождь шантарских коммунистов Мурчик и самый
патриотический редактор Пищалко, подальше, под своими экзотическими
эмблемами, расположились жириновцы и яблочники вкупе с лидерами вовсе уж
микроскопических партиек. Промелькнул, вихляясь и жестикулируя на ходу,
достославный Потылин, притча во языцех, недавно создавший аж из трех человек
Партию Истинных Защитников Демократической Альтернативы, столь явный шиз,
что даже грубые сержанты брезгливо обходили его сторонкой - пока не вцепился
зубами в казенную дубинку...
Дело ясное: снова отчаявшийся демос пытался втолковать "кратии", что ему,
демосу, совершенно нечего жрать, а разномастные партийцы моментально
сбежались попечаловиться над оскорбленными и униженными (и попутно
втолковать, что только голосование за их партию приведет к наступлению
золотого века). Шантарский народ даже в горе оставался по-сибирски добрым -
и оттого партийных вождишек никто не бил, ограничиваясь вялыми матерками...
Расставленные в превеликом множестве милиционеры особо не усердствовали и
не нервничали. Заранее можно было предсказать, чем все кончится: еще с часок
толпа будет выпускать пар, требуя, чтобы к ним вышел губернатор
(давным-давно эвакуировавшийся через заднее крыльцо), потом появится
какая-нибудь сытая шестерка в галстуке, попросит выбрать депутацию и
кратенько изложить требования, еще через полчасика другая шестерка депутатов
примет, похлопает по плечу, поскорбит вместе с ними и отправит восвояси...
- Пешком придется, а? - спросил Воловиков. - Так оно проще...
В самом деле, пешком им предстояло пройти метров двести, а машина,
поверни она назад, из-за обилия в центре улочек с односторонним движением
вертелась бы минут пять, прежде чем попала к крыльцу городского УВД.
Они с Дашей решительно вылезли, проигнорировав бурчанье Михалыча,
двинулись через улицу. Никто не обратил на них внимания, благо оба были в
штатском, только дерганая дамочка попыталась продать по мизерной цене
коммунистическую газетку с классическим названием "Серп и молот". Однако
Даша с печальным видом развела руками:
- Ну какие двести рублей, когда сто лет зарплату не платят...
И оба побыстрее юркнули на другую сторону. В общем-то, Даша не так уж и
прибеднялась - порой и с милицейской зарплатой происходили печальные
фортели...
На другой стороне, в непосредственной близости от милицейского автобуса,
в четыре шеренги выстроились новички шантарской политической тусовки -
"бело-зеленые", они же каппелевцы, игрушечные сепаратисты. Некий доцент,
ничем особенно не прославившийся на ниве лесоведения, в прошлом году объявил
себя потомком колчаковского ротмистра и по этой причине в самые краткие
сроки произвел на свет очередное политическое движение - "Свободную Сибирь"
- и даже ухитрился зарегистрировать дите, как положено.
В отличие от Потылина, чьи медицинские проблемы были видны невооруженным
и непрофессиональным глазом, доцент Шумков, по всему видно, оказался вполне
здоровым и не в пример более хитрым. Не сразу и всплыло, что движение,
зарегистрированное как некая культурно-просветительская организация, на деле
прокламирует полную независимость Сибири (или, в качестве первой ласточки,
хотя бы Шантарской губернии). Программа, если продраться сквозь всю
словесную шелуху, была проста и незатейлива, как мычание:
1. Сибирь богата, а Москва ее безбожно грабит.
2. Посему следует сделать Сибирь независимой.
3. Там видно будет.
Когда опомнившаяся прокуратура после чуть-чуть истерического выступления
представителя президента попыталась было пресечь развлечения шумковских
орлов, выяснилось, что сделать это не так-то просто. Нуль в науке оказался
далеко не так бездарен в политике. Как ни старались прокурорские, не удалось
откопать и одной-единственной фразы, которую (пусть даже с превеликой
натяжкой) можно истолковать как призыв к нарушению целостности государства.
Хитрющий Шумков, невинно поблескивая импортными очками, охотно объяснял:
во-первых, тезис "Москва безбожно грабит Сибирь" противозаконным не является
и представляет собой чисто дискуссионное умозаключение; во-вторых, он,
Шумков, сроду не призывал к каким бы то ни было насильственным действиям и
свято верит, что будущую независимость Сибирь получит исключительно
благодаря конституционным методам, сиречь референдуму.
Он был неуязвим, прохиндей этакий. Именно так все и обстояло с
формально-юридической стороны. Ни единой фразы в публичных выступлениях,
статьях или листовках, за которую можно ухватиться. У некой невидимой черты
Шумков, как ни летела с губ слюна, останавливался на всем скаку - а то, что
слушатели и читатели сами делали из его витийства простой вывод о
необходимости сибирского суверенитета, предметом судебного разбирательства
или прокурорского запрета послужить опять-таки не могло. Все было идеально
выверено и взвешено. Уж Даша-то знала - потому что именно уголовный розыск
после возбуждения уголовного дела провел все необходимые мероприятия. И не
нашел ни малейшего криминала. Так что дело пришлось тихонько похоронить, как
ни чесались руки у прокуратуры, как ни ярился представитель президента (еще
один кандидат околовсяческих наук, мобилизованный перестройкой в комиссары
демократии), кончилось пшиком. Старая, как мир, история: те, кто рад был
лишнему случаю лишний раз вставить перо и кое-каким политикам, и прокурору,
и представителю президента, вдоволь покричал о произволе "так называемых
демократов", нажал кое-какие кнопки и тем самым обеспечил Шумкову
индульгенцию на будущее...
Даша чуть ускорила шаг, чтобы побыстрее миновать ряженых. В истории она
была не сильна, однако знала, что пресловутые каппелевцы носили черную
форму, а у казаков того или иного войска лампасы, околыш и петлицы должны
быть одного цвета. Меж тем шумковцы, щеголявшие в синих галифе и защитных
гимнастерках (а то и попросту в пятнистых комбезах с погонами собственного
сочинения) не знали и этого: один пришил малиновые лампасы при синем
околыше, второй нацепил погоны советского подполковника, каких ни в
императорской, ни в колчаковской армии быть не могло, третий, должно быть,
не раздобыв шашки, прицепил к поясу морской кортик. На груди четвертого
Георгиевский крест, явный новодел, умилительно соседствовал со значком "50
лет в КПСС". В шеренге имелись и две грудастые девахи в столь же
фантастической форме, а перед строем с должной важностью и осанистостью
прохаживался сам отец-атаман, в полковничьей каракулевой папахе, с
загадочным вензелем па генеральских погонах без звездочек, с настоящей
генеральской парадной шашкой на поясе. "Восемьсот долларов антикварам
выложил", - механически отметила Даша, вспомнив один из рапортов.
В общем, ей было наплевать на всю эту компанию, гораздо более безобидную,
нежели прошлогодние сатанисты. Неприятно царапнуло другое - на левом фланге
горячо витийствовал седой субъект в лихо заломленной фуражке, с колчаковской
бело-зеленой повязкой на рукаве, и среди посторонних слушателей стояли двое
милиционеров, слушавших, судя по лицам, вполне даже одобрительно...
Возможно, все было даже сложнее. Временами, когда от окружающего бардака
рождалось чувство вовсе уж мучительной беспросветности, ей и самой казалось,
что свободная Сибирь - не столь уж дурацкая идея. В конце концов, Шантарская
губерния по площади равна трети США и богата всем, что только можно отыскать
в таблице Менделеева. А на Москву здесь не оглядывались испокон веку. И
грабиловка, скажем честно, идет впечатляющая...
Одна беда: чертов Шумков на серьезного лидера никак не тянет, клоун
пузатый. А другого лидера нет...
- С-сука рыжая... - ударил ей в спину злой шепоток.
Ну конечно, узнал кто-то из ряженых. Она не повернула головы, не сбилась
с шага - много чести будет... Пусть подрочат.
- Кто им деньги дает... - задумчиво произнес Воловиков, догоняя ее и
шагая в ногу.
- Так и не докопалась, - сердито сказала Даша. - Вряд ли кто-то серьезный
- деньги небольшие, только на экипировку и хватает. Не более того. Да и с
формой жены возятся, точно знаю... Какой-то богатенький Буратино
развлекается от нечего делать, только и всего. За шашечку бы его привлечь,
но у них все железки затуплены напильниками до полной законопослушности...
- А тех двоих видела?
- Наших?
- Ага.
- Видела, - сказала Даша. - Чему тут удивляться - у них состоит пара
ребят из Центрального и один из Советского, что тут поделаешь, если законом
не запрещено в свободное от работы время... А если честно - своя сермяга в
этом есть. Во всем, что пузатый говорит.
- Дарья...
- Да я же - чисто теоретически, - вздохнула она. Без малейшего сочувствия
к экстремистски настроенным личностям. Вот только почему мы, область-донор,
в такой заднице?
- Ты на президентских выборах за кого голосовала, если не секрет?
- За Бориску, понимашь...
- Вот и терпи.
- Терплю, товарищ начальник...
Она ускорила шаг - до родного крыльца оставалос метров пятьдесят, и, хотя
в кабинете ждала масса тягостной работы, под крышей веселее, нежели на
зябком ветру.
- Погоди, - сказал вдруг Воловиков. - Постоим, покурим...
- Пришли ведь...
- Погоди, - повторил он совсем серьезно. Даша остановилась, вытащила из
кармана сигареты, прикрыла сложенными ковшиком ладонями огонек зажигалки.
Вопросительно повернулась к шефу - уже прекрасно понимала, что дело не в
перекуре.
- Не надо, - отмахнулся он от протянутой сигареты. - И так в глотке
дерет... - Воловиков надул щеки, медленно выдохнул воздух, явно пребывая в
некотором колебании. - Вот что, Дарья... Ты в ком из своих уверена на все
сто двадцать? Чтобы положиться безоговорочно?
- Славка, - сказала она, не особенно раздумывая. - Я с ним поработала,
дай Бог... А что? Это не значит, что он такой единственный, просто его-то я
по жизни проверила так, что на все оставшееся бытие достаточно...
- Отлично, - сказал Воловиков, вроде бы даже с облегчением. - Совпадаем
по фазе... Я сам о нем в первую очередь подумал. Так вот... Вы оба мне
сегодня понадобитесь. В десять вечера у меня одна хитрая встреча... хитрая,
но необходимая. Нужны два человека.
- Для чего?
- Честно говоря, и сам пока не знаю. Там будет видно. Ты не блести так
глазищами, не блести - никакого крутого боевика не ожидается. Ни пальбы, ни
беганья по крышам. Просто-напросто потребуется кое-что быстренько уточнить,
выявить слежку... И не более того, в таком разрезе. Можешь, конечно,
отказаться, это не на все сто - служебное поручение...
- Да ладно вам, - сказала Даша. - Уж на меня-то всегда можете
положиться... Когда и где?
- Давай прикинем... Если не произойдет ничего непредвиденного, отправишь
своего шофера домой согласно трудовому законодательству, а сама со Славкой к
восьми вечера сидите у тебя в кабинете. Загляну и распишу диспозицию...
Глава четвертая
НЕПОНЯТКИ
- Поехали... - облегченно вздохнула Даша, когда воловиковская "Волга"
плавно отчалила от тротуара.
Аккуратненько выжала сцепление, выждала немного: когда меж ней и машиной
шефа оказались три посторонних (а может, и не вполне посторонних)
автомобиля, тронулась. Славка расстегнул куртку, чтобы рукоятка "семьдесят
первого" была под рукой.
- Не дрыгайся, - сказала она, не поворачивая головы. - Тебе же говорили,
пальбы не предвидится.
- Береженого бог бережет.
Ведущая машина, не дергаясь из ряда в ряд, спокойно катила по бывшему
проспекту Сталина, Даша то висела у нее на хвосте в должном отдалении, то
пару раз вырывалась вперед, имитируя полную якобы непричастность к той
"Волге". Хвоста пока что не наблюдалось.
- Кассету достал? - спросила она мимоходом.
- Ага.
- Врубай потихонечку.
Через несколько секунд из динамиков у заднего стекла послышался
хрипловатый голос Маргариты Монро; и Даше, как не раз уже было, показалось,
что в этом голосе таится легкая насмешка над всем сразу - над окружающими,
над жизнью, над собой:
- Нас с Мельпоменой лихо сблизили, творя картонное добро. Комедиант с
похмельной физией нас уверял, что он - Пьеро. Он что-то пел с тоскливой
миною, как ставни, душу затворя. Но все спасала Коломбина с глазами цвета
сентября.
Гаишник издали махнул им жезлом, но Даша преспокойно проехала мимо, не
сбавляя скорости, он кинулся было на проезжую часть, но разглядел
милицейский номер и попятился.
- Во что-то грешное одета, развращена чужой весной, она не рвалась стать
Джульеттой, но оставалась неземной. И сидя тихо в темном зале... Мы, о
несбыточном моля, покорно ситцы принимали за горностаи короля...
Не было хвоста. Светофор на Карабанова врубил красный, но Даша успела
проскочить, перекинула рычаг на четвертую - здесь все гонят, как черти,
подозрений не вызовешь...
- И чьи-то сказки стали бьшью, и меч фанерный был в крови, и ангелы
теряли крылья, а черти пели о любви... Но занавес закрылся чинно, на части
сказку разрубя. Тебе спасибо, Коломбина, - за то, что не было тебя. И кто-то
важный хлопал сонно, здесь скоротавши два часа. И забывали почтальоны навеки
наши адреса...
Машина Воловикова замигала левым поворотом, целясь на кривую, извилистую
Тиксонскую - в темное время мало кто имел охоту считать тамошние рытвины и
колдобины, а посему больше шансов узреть хвост...
- Действительно, - сказала Даша. - Стишки на пару порядков выше "юбочки
из плюша". Песенка провалилась?
- Не одна песенка, а весь концерт. Восемь песен. Все - на стихи
Стребкова. Меценат, который собирался было дать денежку на выпуск кассеты,
после такого пассажа передумал. Меж творческими людьми приключилась
нешуточная ссора с хватанием за грудки. Вообще-то, сама Маргарита выступала
чуточку меньше, чем Роберт, но в выражениях все равно не стеснялась. От
женщины, сама понимаешь, обидные эпитеты выслушивать гораздо унизительнее.
Вдобавок на столе у них было... Короче, Стребков встал на дыбы, обложил и
красавицу, и ее менеджера самыми последними словесами, Роберт полез в драку,
но получил по ушам весьма даже качественно. Поэты, знаешь ли, не обязательно
- кучерявые хлюпики. Стребков - мужик в расцвете, косая сажень, карате
балуется который год... Набежал народ, Роберта спасли, поэта утихомирили, но
он, гордо уходя, пообещал непременно пристукнуть и Марго, и Роберта... Пьян
был на совесть. И грянул инцидент три месяца назад. Конечно, это ни о чем
еще не говорит, но, во-первых - нешуточная обида, а во-вторых - приличное
владение приемчиками...
- Ладно, - сказала Даша. - Уговорил. Отрабатывай и эту ниточку. Отметать
не стоит - это для нас с тобой мотив прямо-таки смешной, а у творческого
народа свои заморочки...
Машину подбросило на колдобине, Даша чуть не прикусила язык и надолго
замолчала. Не было хвоста. Так и не объявился и в следующую четверть часа,
пока они ехали по Беговой, по Маркса, по Каландаришвили. С проверкой,
кажется, покончено. Даша прибавила газку, уже в открытую держась за машиной
шефа - во исполнение точных инструкций. Оба автомобиля свернули налево, во
двор стандартной девятиэтажки на Короленко. Остановились. Воловиков неспешно
вылез, прихватив памятную Даше желтую папочку из кожзаменителя, выглядевшую
пустой. Оба сыскаря тут же оказались рядом с ним.
- Пошли, - сказал он и первым двинулся в подъезд - без железной двери и
кодового замка.
Внутри оказалось довольно чисто, если не считать надписей на стенах,
возвещавших, что Светка - блядь, Явлинский - козел, а "Шемрок" - чемпион.
Судя по сей наскальной живописи, интересы у обитателей дома были самые
разносторонние. Лампочки горели на каждом этаже. Даша хорошенько рассмотрела
шефа и сделала для себя вывод, что он нисколечко не волнуется. но
определенно озабочен. Она и не пыталась угадать, в чем им выпало
участвовать, - не хотелось лишний раз ломать голову.
Меж третьим и четвертым этажами Воловиков неожиданно остановился:
- Вот здесь и постойте, - сказал он тихонько. - Минут несколько.
Влюбленную парочку изобразите, что ли. Слав, куртку можешь застегнуть, меня
там резать никто не будет...
- А потом? - спросила Даша так же тихонько.
- Если понадобится что-то предпринять, выйду и скажу, что именно. А
может, и отправлю по домам. Там видно будет.
Он выжидательно постоял, ожидая, пока Славка застегнет куртку, скрыв
кобуру от нескромных взглядов, кивнул, поднялся по ступенькам и позвонил в
дверь квартиры справа. Даша не видела ее номера, но, судя по тому, что на
соседней красовались вычурные цифирки "45", Воловиков направлялся в сорок
шестую - тут не нужно быть Эркюлем Пуаро...
Дверь приоткрылась почти сразу же, ничьего голоса Даша не услышала.
Видимо, открывший моментально отступил в глубь прихожей - Воловиков тут же
вошел, уверенно, не оглянувшись.
Они остались ждать. Закурили для скоротания времени. Этажом ниже орал
телевизор, прогудел лифт, уплывая вверх. Чуть погодя этажом выше хлопнула
дверь, щелкнул ключ, застучали уверенные шаги. Оба прислонились к стене,
приняв раскованный вид самых что ни на есть здешних людей.
Спускавшийся оказался субъектом лет пятидесяти в хорошем пальто, дорогой
шапке и при очках в тонкой позолоченной оправе. Проходя мимо, покосился
опасливо и ускорил шаг.
- Неужели у нас вид такой? - хмыкнула Даша.
- Нынче народ всего боится...
Неспешно тащились минуты. Выкурили по второй, давя окурки подошвами и
старательно зашвыривая их в угол, за шахту лифта. Снизу примчался небольшой
эрдель, поплясал рядом, потыкался носом, крутя жалким обрубочком хвоста,
унесся наверх. Следом гораздо медленнее тащилась хозяйка, определенно
разменявшая вторую полусотню дамочка в неплохой шубе, со склочной
физиономией.
И тут же оправдала Дашины догадки - приостановилась, поджала губы:
- А вы другого места не нашли, где курить? Всю площадку загадили,
молодежь...
Пожалуй, не имело, смысла притворяться перед этой Горгоной влюбленной
парочкой - получилось бы только хуже, можно было нарваться на лекцию об
упадке нравов нынешней молодежи, как пить дать...
- Я вам, девушка, говорю!
Даша обаятельно улыбнулась, освежила в памяти парочку фраз из
разговорника, проштудированного во время парижской одиссеи, чуть развела
руками:
- Же не компран па, же сюи этранже... У э ле салон де куафюр ле плю прош,
мадам1?
Мадам обозрела ее в некотором замешательстве, но, судя по всему,
французскою мовой не владела совершенно. Пожала плечами, скривилась и пошла
себе восвояси.
- Голову даю, супружница очкастого, - прошептал Славка. - Совершенно тот
же звук ключа в замке. Жалко бедолагу...
Дверь загадочной квартиры отворилась, к ним спустился Воловиков - без
пальто и шапки, без папочки, все с той же озабоченной миной на лице.
- Отбой, - сказал он тихо. - Можете отправляться по домам. Михалычу
скажите, чтобы тоже уезжал. Меня потом отвезут. Ну, живенько! Так уж
вышло... И возле дома не торчать, понятно? Приказ.
Повернулся и, чуть ли не прыгая через две ступеньки, поднялся к двери,
громко захлопнул ее за собой.
Оба, переглянувшись, побрели вниз. Ни особого разочарования, ни
любопытства Даша не испытывала - случались ситуации и заковыристее. Если шеф
посчитает нужным что-то рассказать, расскажет. Если нет - перетопчемся...
Передав Михалычу распоряжение шефа, она первой пошла к машине. Вставив
ключ в замок, не удержалась, все же задрала голову. В кухне свет погашен,
горит только в комнате, выходящей на балкон. Самые обычные занавески,
задернуты плотно. Ничего интересного или зловещего...
Глава пятая
КОГДА УМИРАЮТ СВОИ
Машина летела в нелюдском завывании сирены и мертвенном, бледном
полыхании сине-красных огней - так, словно сидящие в ней задались целью
предотвратить конец света. Даша терпеть не могла выезд "под фанфары", но
сейчас, забыв о прежних пристрастиях, понукала водителя чуть ли не матами.
Шофер, как ему и полагалось, творил чудеса, швыряя машину в любой
наметившийся промежуток, вылетая на тротуары. Дашу мотало, как лягушку в
футбольном мяче - привязалось читанное где-то или слышанное сравнение, -
она, уцепившись за петлю над дверцей, вся подалась вперед, словно могла этим
прибавить машине прыти.
И постепенно то, чего она подсознательно боялась, становилось
реальностью. Сначала, когда в дверь отчаянно затрезвонил шофер, времени
думать не было - наспех оделась, пристегнула кобуру и понеслась по лестнице,
подгоняемая всего двумя словами, которые водитель чуть ли не проорал:
"Воловикова замочили!"
Потом, когда машина помчалась, появилось время, чтобы подумать. Потому
что они неслись по вчерашнему маршруту - на Каландаришвили, мимо магазина
автозапчастей, мимо магазина джинсовых шмоток с горевшей круглосуточно
сине-красной неоновой вывеской... Сначала можно было убаюкивать себя
отчаянным стремлением к тому, чтобы все оказалось диким совпадением, что это
произошло в другом месте. Однако, когда машина под отчаянный визг тормозов
свернула на Короленко, метнулась к стандартной панельной девятиэтажке - той,
вчерашней, - не осталось надежды...
Тот самый подъезд. Из-за того, что асфальтированная дорожка была узкой и
тесной, казалось, будто машин там стоит немеренное количество, хотя, если
прикинуть наспех, не более полудюжины...
Даша кинулась в подъезд, загрохотала по ступенькам, локтем отшвырнув
незнакомого сержанта, дернувшегося было заступить дорогу. Дверь той квартиры
- в самом деле, сорок шестая - была приоткрыта, на площадке хмуро курил
долговязый проводник в форменном бушлате без погон, а рядом сидела его
овчарка со столь равнодушным видом, словно прекрасно понимала, что работы
для нее не предвидится.
Прихожая - чистенько, уютно, никаких особенных выкрутасов. Краем глаза
Даша заметила на вешалке рядом с ярко-желтым пуховиком, женским, похоже,
пальто Воловикова, а рядом с черно-бурой ушанкой - его коричневую формовку.
Заглянула в полуоткрытую дверь. В комнате кучковались человек восемь, в
форме и в штатском, она узнала некоторых, а среди незнакомых наметанным
глазом моментально выделила понятых - по особой, неповторимой скованности.
Здесь его не было.
Вторая дверь, слева. Даша схватилась за круглую ручку, сверкавшую
фальшивой позолотой, потянула, толкнула, когда это ни к чему не привело,
повернула направо. Ручка не поддалась.
- Налево, - подсказал кто-то сзади. - И на себя.
Мельком оглянувшись через плечо - ага, Витя Вермуш из районного угро, -
она повернула ручку влево. Эта комната - поменьше, особенного беспорядка
незаметно, разве что там и сям разбросана одежда, мужская и женская. Две
почти пустых бутылки на столе, пара тарелочек с убогой закуской, посреди
стола - длинная нагайка из темно-коричневых кожаных полос. Гильза от
пистолетного патрона, еще гильза, еще...
Потом только она набралась духу взглянуть на труп, который она никогда в
жизни не рассчитывала увидеть. Видеть шефа таким отчего-то казалось столь же
противоестественным и нелепым, как если бы она узрела вдруг со стороны
собственное остывающее тело.
Крови было не так уж много, и она давно успела подсохнуть. Воловиков,
сыскарь от Бога, лежал на спине, подогнув голые ноги, в одной рубашке,
застегнутой на пару нижних пуговиц.
Сознание раскололось надвое. Одна половинка выла в дикой, нечеловеческой
тоске, другая деловито и профессионально оценивала увиденное. Одна-пуля
попала в лоб над правым глазом, еще две угодили в грудь - но, судя по
длинному, узкому подтеку, видневшемуся из-под спины, была еще и четвертая.
Вполне возможно, она-то, четвертая, как раз и была первой выпущенной:
выстрел в спину, человек, еще не успев ничего осознать, всего лишь раненый
не особенно тяжело, разворачивается к стрелявшему, получает еще три пули -
раз, два, три, в упор!
Почувствовав, что сейчас и в самом деле завоет в голос, она шарахнулась,
налетела спиной на Вермуша, тот торопливо посторонился, и оба вышли в
коридор, тщательно притворив за собой дверь.
Даша не успела ничего спросить у старого знакомого - в прихожей застучали
сапоги. Прямо на нее, целеустремленно, слепо шагал полковник Галахов в
распахнутой шинели. Даша дернулась в сторону. Полковник одним движением
повернул ручку влево, рванул дверь на себя. Вошел. За спиной у него тут же
встали еще двое, заглядывая через плечо, - затылки были знакомые, но в
нынешнем своем состоянии Даша никак не могла их опознать.
- С тобой все нормально? - озабоченно спросил Вермуш.
В глотке у нее стояла какая-то кислятина, и она, неопределенно махнув
рукой, выскочила на площадку, выхватила из кармана пачку сигарет,
затянулась, чтобы вытравить эту кислятину.
Вермуш с непроницаемым лицом стоял рядом. Овчарка, вывалив широкий
розовый язык, пытливо разглядывала Дашу.
- Рассказывай, - сказала она, не узнавая собственного голоса.
- Психушка приехала раньше нашей машины...
- С самого начала, - сказала Даша так, что его невольно передернуло.
- Ночью соседи ничего особенного не слышали - временами взревывала
музыка, но ненадолго. Выстрелов они, конечно, не привязали к конкретному
време ни, вообще не поняли, что были выстрелы - "что-то трещало", "что-то
падало", один вообще решил, что это откупоривали шампанское. Так, кто-то
что-то слышал сквозь сон... А около шести в сорок пятую принялась звонить
эта девица - в одних плавках, чем-то красные измазанная, они сначала решили,
что кетчупом, с пистолетом в руке. Тихо, спокойненько, вежливо стали просить
подсолнечного масла, чтобы смазать пистолет, и так же спокойненько
объяснила, что пистолет, когда из него кого-то убьешь, надо смазать
непременно подсолнечным маслом. В сорок пятой дверь открывала жена хозяина,
у нее от такого зрелища мгновенно язык отсох и наступило общее оцепенение
организма, пролепетала что-то и захлопнула дверь. Девица опята стала
названивать - теперь и в сорок пятую, и в сорок четвертую. В сорок четвертой
живет отставник, даром что интендант, а быстренько определил, что пистолет у
нее настоящий. Попросил девку подождать, схватил телефон и стал названивать
в психушку - у них по подъезду уже шатались наркоманы, один почти так же
выглядел... Девчонка тем временем преспокойно пела на площадке что-то
веселое, плясала себе, народ выходил на работу и тихо офуевал, кто-то еще
начал накручивать ноль-три, начиналось оживление... В общем, психушка
все-таки приехала, не особенно и припоздав, а поскольку им с самого начала
сказали по телефона про пистолет, а времена нынче сами знаешь какие,
эскулапы решили не рисковать, заскочили предварительно в райотдел, взяли
двух ребят из дежурной части. Ничего особенного не было. Девка и у них
вежливо попросила постного масла, не дергалась, не сопротивлялась, прямо на
лестнице тихонечко вынули пистолет из руки, оттеснили в квартиру, там стали
пеленать, сержант заглянул в другую комнату, увидел труп, нашел
удостоверение в кармане...
Отметив краешком глаза легкое движение, Даша обернулась. Рядом стоял
Галахов и внимательно слушал. Кивнул:
- Продолжайте.
- Вот и все, собственно... - слегка пожал плечами Вермуш. - Ее повезли
прямиком в психушку, врачи настояли, а у нас началась свистопляска и суета.
- По квартирам уже пробежались?
- Так точно, - совсем не по-милицейски вытянулся Вермуш (видимо, и он был
ошеломлен больше, чем хотел показать). - Ничего заслуживающего внимания.
Только гражданка из сорок девятой видела вечером на лестнице подозрительную
парочку, парень и девушка - раньше она их тут вроде бы не замечала, говорит,
девка рыжая, приметная, опознает обязательно...
Галахов покривил рот в вымученной улыбочке, глядя на Дашу так, что она
поняла: уже знает...
- Гражданку из сорок девятой повезли в райотдед, сделать фотороботы тех
двух...
Галахов, с той же кривой полуусмешечкой созерцая Дашу, бросил:
- Ну, фоторобот - дело полезное... Девка пьяная? Под наркотой?
- Спиртным попахивало. Насчет наркоты пока неизвестно, врачи обещали в
темпе сделать анализы... Но следов от иглы, сержант говорит, не было. Он
парень опытный, навидался и разбирается... - Вермуш опустил глаза, словно бы
поколебался. - Тут другое... У нее на спине с полдюжины ожогов, похоже,
прикладывали сигарету. И нагайкой определенно прошлись, той самой. Там еще
наручники, настоящие, но не наши, импортные, и еще, извините, товарищ
полковник, парочка искусственных хренов, эксперт с ними уже поработал,
говорит, не исключено, что были в деле...
Даше отчаянно хотелось проснуться. Она уронила под ноги докуренную до
фильтра сигарету и спросила:
- А папку нашли? Желтая, кожзаменитель, на "молнии"?
- Надо уточнить... Да, вот ее паспорт, - Вермуш полез во внутренний
карман, вынул книжечку в синей обложке, украшенной золотым двуглавым орлом.
- Прописка другая, к этой квартире никакого отношения не имеет. - Он
протянул паспорт Даше, чисто машинально, спохватился на полпути, нелепо
дернув рукой, передал книжечку полковнику.
Даша исподлобья косилась на начальство - Галахов замещал пребывавшего в
столице шефа шантарского УВД генерала Дронова (и, как шептались порой,
легонько под Дронова копал). Лет пятидесяти, высокий, симпатичный, сугубый
профессионал, прошагал все ступеньки служебной лестницы (а таких в милиции
уважают), неглуп, душу по пустякам не вынимает... В общем-то, Даша с ним
контачила мало, и чего сейчас от него ждать, решительно не представляла.
- Правду говорят, что беда одна не ходит... - Галахов, раскрыв синюю
книжечку, показал ее Даше.
Довольно симпатичная девка, совершенно невинное пухлогубое личико.
Беклемишева Евгения Павловна! Положительно, крутятся некие ассоциации,
фамилия, мало того, что редкая, еще и знакомая. Павловна , Павел!
- Тот самый? - спросила она, не глядя на полковника.
- Именно, - бросил Галахов. - Банк "Электроникс-кредит" и все
сопутствующее. Все понимают, что у нас здесь закручивается? - Он покосился
на проводника, и тот в полнейшей растерянности затоптался, едва не наступив
на хвост собаке. - Господа сыскари, я вот что...
Он не успел закончить. Снизу послышался грохот шагов, на площадку
прямо-таки ворвался высоченный мужчина в дорогой распахнутой дубленке и
кое-как нахлобученной на голову шапке, из тех, что в старину звались
"бобрячьими". Следом едва успевали двое верзил, одетых не менее добротно, -
вот только физиономии у них были специфические, охранно-холуйские.
На площадке во мгновение ока стало тесно. Овчарка, предупреждающе
гавкнув, отступила в угол и ощерилась. Банкир (и все сопутствующие) сделал
было попытку с ходу прорваться в квартиру, Вермуш и выскочивший из прихожей
незнакомый старлей загородили ему дорогу, к ним чисто машинально дернулись
охранники Беклемишева, возникла нелепая толчея... Слегка опомнившись, должно
быть, Беклемишев жестом остановил своих бодигардов и, глядя на одного
Галахова, рявкнул:
- Где Женя?
- В больнице, - с невозмутимостью, должным образом оцененной Дашей,
ответил полковник. - На Королева.
Несколько секунд два верзилы мерились яростными взглядами. Потом
Беклемишев рявкнул еще на полтона выше:
- И что, ее в самом деле сюда затащил ваш поганый мент?
Даша на всякий случай прикинула, как будет сшибать с лестницы ближайшего
к ней охранничка: напряжение стояло такое, что достаточно неосторожного
слова или жеста... Сам воздух, казалось, звенит, как лезвие ножа из хорошей
стали после умелого щелчка ногтем по кромке. Овчарка напряглась, присев на
задние ноги. "Еще прыгнет на спину, дура, - пронеслось в голове у Даши. -
Тут ведь, кроме хозяина, и старлея, только один Галахов в форме, не
объяснишь же ей..."
- Разбираемся, - сказал Галахов. - Темная история...
- Я спрашиваю - вашего мента она грохнула? И что там за нагайки? Тебя
спрашиваю, пидер!
- Разбираемся, - чеканя каждую букву, сказал Галахов сквозь плотно сжатые
зубы. Он великолепно держался, только на скулах заалели пятнышки. - Тихо. Ты
меня понял? Разбираемся.
Увидев, что Беклемишев непроизвольно повернулся в сторону двух своих
лбов, Даша легонько оторвала правую подошву от пола, изготовилась. Ворчала
овчарка, все застыли нелепой скульптурной группой.
Наконец шантарский нувориш круто развернулся на пятках:
- В больницу, - и напоследок бросил всем сразу: - Ох, закопаю, пидарасня,
с конторой вместе...
Кинулся вниз по лестнице. Следом, хмуро покосивишсь, заспешили охранники.
- Вот так, - сказал Галахов без выражения.
- Ночью соседи ничего особенного не слышали... - зачастил вдруг Вермуш.
- Потом, - Галахов шагнул на ступеньку ниже. - Дарья Андреевна, на пару
слов...
Даша двинулась следом, все еще думая о том, как хорошо было бы проснуться
- пусть даже в холодном поту. Тупое равнодушие пыталось перебороть звериную
тоску.
Размашисто шагая - полы шинели мотались поветру, - Галахов распахнул
перед Дашей задню дверцу своего "Форда", уселся рядом на заднее сиденье,
ничуть не барственно бросил шоферу:
- Прогуляйся до киоска, купи какую-нибудь печенюшку без затей и дай
проводнику, эсэрэска2 ребрами светит. Да подольше погуляй...
Шофер послушно вылез наружу. Машина была роскошная - однокомнатная
квартира на колесах, мотор едва слышно мурчал на холостых оборотах, печка
гнала приятное тепло. Даша расстегнула верхние пуговицы куртки. Она не
помнила, курит ли Галахов, и сигареты вытаскивать не спешила. Мимо рысцой
пробежали утренние прохожие, как один, косясь на табун милицейских машин.
- Курите, - сказал Галахов, сам вытащил пачку. - Вон там пепельница,
потяните на себя язычок. Итак. У Воловикова был такой обычай - вступать с
информаторами женского пола в интимные отношения? Только не надо
ощетиниваться, Дарья Андреевна. Вы ж прекрасно понимаете, какие вопросы
всем, и вам в том числе, будет задавать прокурор, ребятки из "собственной
безопасности", неровен час, кто-то еще...
- Никто не знает чужих информаторов, - сказали Даша.
- Вы же сыскари. Что-то непременно всплывало в пересудах, что-то
долетало... Поймите, я не собираюсь ни смаковать, ни копаться в грязном
белье - история тяжелая, всем будет долго икаться. И подготовиться нужно как
следует, Я знаю, что дома у него были нелады...
Глядя в сторону, Даша сказала: - В прошлом году, после одной встречи я,
пожалуй, могла сделать такой вывод. Для конкретного случая. И, насколько я
поняла тогда, не было нужды уговаривать, а тем более принуждать.
- А если взять более глобально? Соответствовало это его натуре -
плеточки-наручники, прижигание сигаретами?
- Я с ним не спала, - сухо сказала Даша. - Но, по-моему, он был вполне
нормальным мужиком. В этом плане. Не мог он напиться до изумления и
развлекаться подобным образом... - Она помедлила, но все же продолжала: - И
потом... Даже если вдруг предположить, что он сбрендил и стал баловаться
сексуальным садизмом, ни за что не поверю, что какая-то соплячка смогла его
положить из его же собственного ствола. Он был профессионал. Есть вещи,
накрепко вбитые в мозг - даже у тех, кто набрался до потери контроля или
поехал крышей... Почему вы не спрашиваете про вчерашнее?
- А мне достаточно того, что рассказал его шофер. Он видел, как вы
торчали на площадке. И поскольку, ему Воловиков не поведал ровным счетом
ничего, легко предположить, что и вы оба ничего не знали... Правильно?
- Правильно, - сказала Даша. - Оказалось, что мы ему не нужны, и все
уехали. Он сказал, что его отвезут... Вот вам еще один аргумент - ну кто в
здравом уме потащит на встречу с девкой такой хвост? В виде нас троих? А
вчера вечером он был совершенно таким же, как обычно. Как ни прокручиваю в
памяти, ни малейших отличий вспомнить не могу.
- Логично... В общем, всем, кто будет вести расследование, говорите
чистую правду... В папке, о которой вы упоминали, были какие-нибудь
документы?
- Не знаю, - сказала Даша. - Просто папку он взял с собой.
- А ваши соображения?
- Ловушка, - сказала она. - Представления ней имею, как его сюда
заманили, но примитивом здесь и не пахнет, следовало очень постараться...
Возможно, информатор его сдал.
- А могла этим информатором быть дочка Беклемишева? Могла ли она вообще
быть его информатором?
Даша подумала, мотнула головой:
- Не знаю. Теоретически - да. Почему бы и нет - Беклемишев у нас по
разработкам не проходил... Не было такого, на чем имело смысл чувствительно
его прищемить. А все прочее - булавочные уколы, артель "Мартышкин труд".
- Вы знали, что Беклемишев играл в команде Фрола?
- Это каждый сержант знает, - сказала Даша. - Хотите сказать, без Фрола
команда моментально разболталась и перестала соблюдать неписаные правила.
Плохо верится. Очень уж было бы... молниеносно.
- Вот то-то и оно... - протянул Галахов. - Но как первый звоночек
грядущего "черного передела" мы это можем квалифицировать?
- Вот так, с ходу? Я бы не взялась...
- Беклемишев как-то пересекался с Маргаритой Монро?
- Как многие, - сказала Даша. - Кабак "Золото Шантары", все эти
презентации... Но ни спонсорства, ни постели мы пока что не вскрыли.
- Представляете, что он нам теперь устроит?
- Даже слишком хорошо, - сказала Даша. - Пресса, ящик, вопли и клацанье
клыков... Самое печальное - в его положении даже нет нужды покупать парочку
прокуроров или ту же прессу - они и за бесплатно вылезут из кожи. Ох, в
какой мы заднице, простите вульгаризм...
- Это не вульгаризм, а точное определение, - печально ухмыльнулся
полковник. - И - ваши действия?
- Землю грызть буду и когтями рвать, - сказала Даша, захолодев от тихого
бешенства. - За все....За него в первую очередь. Это уже законченный
беспредел.
- О ваших когтях, простите за банальность, наслышан... То, что я вам
сейчас скажу, Дарья Андреевна, будем знать только мы двое. Вчера вечером,
перед тем как уехать из управления. Воловиков мне сказал, что завтра уже с
утра сможет положить на стол крайне любопытный материальчик по убийству
Маргариты Монро. Его собственное выражение - "крайне любопытный"... Теперь
понятно, на что его могли поймать?
- Ч-черт... - выдохнула Даша.
- Переведите, - спокойно попросил Галахов.
- Мгновенно всплывает множество версий, самые разные комбинации. Скажем,
"крайне любопытный материальчик" был не более чем наживкой. Или - -ему в
самом деле кто-то хотел сдать некий материал, но "протечку" вычислили, и
где-то сейчас валяется еще один труп. Лично мне вторая версия представляется
более правдоподобной. Потому что мы практически и не продвинулись по
убийству Монро, к чему было убивать его так спешно?
- Есть третий вариант. Его убили из-за чего-то, что не имеет к смерти
Монро никакого отношения...
- Я же говорю - масса вариантов, - сказала Даша. - Но самое мне
непонятное - почему его убили именно в квартире? Точнее, почему не отвезли
труп за пару километров, не инсценировали нападение шпаны?
- Возможно, потому, что видели ваши машины.
- Ну и что? - пожала плечами Даша. - Утречком нам открыл бы некий
пенсионер, который в жизни не видел никакого начальника угро. И что ему
предъявлять? Разве что квартира изрядно запачкана, и они побоялись...
- Похоже, мы с вами твердо сошлись на том, что убила его не дочка
Беклемишева?
- Выходит, так, - сказала Даша. - Учитывая все обстоятельства. Никак не
могла его взять холеная сопля... Я бы не исключала и того, что Беклемишева
сюда припутывают в рамках какой-то игры. Ох, пахота предстоит...
- Вот, кстати, о пахоте, - сказал Галахов после, короткого молчания. - Я
все понимаю, но нам придется некоторые вещи обсуждать прямо сейчас... Как вы
отнесетесь к тому, Дарья Андреевна, что в самом скором времени, когда на
Черского встанет вопрос, я буду представлять на место Воловикова именно
вас?
Теперь замолчала она - довольно надолго. Протянула:
- С удивлением, вот что. Никак не ожидала.
- А что, видите в этом нечто необычное?
- Ну... Не то чтобы... Однако... Так необходимо. обсуждать это именно
сейчас?
- Почему бы и нет? Есть, увы, профессиональный цинизм... Разумеется, вам
придется какое-то время побыть и.о., но это не столь уж существенно.
- И на меня мгновенно обидится уйма народа...
- А если мне, извините, насрать на чувства обиженного народа? - жестко
спросил Галахов. - Вы хорошая клыкастая собака. Вы это неоднократно
доказывали. Вам едва тридцать. Послужной список соответствующий. С Москвой
разберемся. Вам не придется особо "вникать" или "осваиваться!"...
- Это означает, что мне придется играть в вашей команде? - напрямик
спросила Даша.
- А вы не хотите играть в моей команде?
- Ну, так я вопрос не ставлю... Скорее - еще не вполне освоилась с
мыслью, что мне непременно надо играть в чьей-то команде.
- Вот и осваивайтесь. Не нами придумано, не на нас и кончится... - в его
голосе звучала неподдельная серьезность. - Я к вам немножко присмотрелся.
Ответственно скажу, кое-что в вас мне не нравится, но то что нравится, -
больше. В качестве начальника городского угро вы для меня предпочтительнее
многих других.
"Весьма откровенно и многозначительно, - подумла Даша. - Он говорит так,
словно уже занял кабинет Дронова. Сожрать Дрына он не сможет, голову даю на
отсечение. Значит, что-то другое, Дрын, вероятнее всего идет на повышение,
на Черского он идет, то-то и московская поездка генерала в эту версию
отлично вставляется..."
- Для меня это чертовски неожиданно, - сказала Даша. - Пошлая фразочка,
затертая, но ничего другого на ум не приходит.
- Но принципиальных возражений нет?
- Нет, пожалуй...
- Ну и прекрасно. Я подниму этот вопрос в самое ближайшее время, так что
привыкайте...
- Вы что, полностью уверены...
- Иначе не стал бы заводить этот разговор.
"Ох, мужики, - подумала Даша, - все бы вам суперменов корчить, челюсть
выпячивать... Но он и в самом деле чертовски целеустремлен и, как толкуют,
всегда добивался своего. Есть еще и такой аспект - столь неожиданно
предложенная должность дает не в пример больше возможностей, чтобы отыскать
тех, кто все это устроил, и размотать их кишки по окрестным кустам... Кишки
должны висеть по кустам, и никак иначе..."
- Отвечаю на невысказанный вопрос, - сказал полковник. - Сексуальной
подоплеки просьба не искать. А то кто вас знает, вдруг никак не можете
забыть историю с Фалиным...
Это было произнесено с прежней серьезностью, без малейшей шутливости. "И
про Фалина знает, - отметила Даша самую чуточку смущенно, - а ведь та
история вроде бы надежно похоронена в тех архивах, что никогда не ложатся на
бумагу..."
- Вермуш маячит, - сказала Даша. - И давненько.
Действительно, Вермуш давненько уже топтался под бетонным козырьком, не
решаясь прервать деловую беседу начальства, но определенно с умыслом держась
на виду и не сводя глаз с "Форда".
- Ну, у нас вроде бы все оговорено... Пойдемте, узнаем, что там. Да, вот
что... По убийству Монро работайте, как крутой бульдозер. Если понадобится,
любое прикрытие гарантирую. "Так недолго и шизофреничкой стать", - подумала
Даша, вылезая вслед за ним из теплой машины. Вот она, оборотная сторона
бытия любого, даже мелкого начальничка. Снова начинаешь гадать, нет ли тут
коварной интриги. Кто-то ни за что не хочет, чтобы убийца Маргариты оказался
под небом в клеточку, а другой клан, наоборот, этого жаждет, потому что
удастся запихать в мясорубку чьи-то, на взгляд непосвященного, совершенно
посторонние хвосты... Нет, ну каково? Дашенька Шевчук - шеф городского
угро...
- Нашли папку? - первой задала она вопрос.
- Папку не нашли, нет ее нигде, - сказал Вермуш быстро. - А вот автомат
нашли. В диване. "Семьдесят четвертый", коротыш, три снаряженных магазина
тут же. В консервирующей смазке, только протереть - и можно пускать в дело.
На магазинах эксперт нашел мелкие отпечатки, сейчас фиксирует.
Почему-то Даша нисколечко не удивилась - автомат и автомат, плевать, сам
по себе он остается форменной ерундой, неясно, с чем его хотят связать
устроители...
Видимо, у Галахова родились примерно те же мысли, он даже легонько пожал
плечами:
- Ну, оформляйте по всем правилам... Насчет хозяина квартиры ничего не
прояснилось?
- Пока нет. В паспортном говорят, что старый хозяин давно выписался,
квартирка, похоже, прошла через несколько рук... - Он выжидательно помолчал
и, поняв, что начальство не горит желанием расспрашивать его далее, нырнул
обратно в подъезд.
- Как наша конспиративка, квартира не проходит? - спросила Даша.
- То-то и оно, что нет... Я уезжаю, Дарья Андреевна. А вы свяжитесь с
дежурной частью и от моего имени прикажите быстренько подбросить сюда
полдюжины омоновцев. Чует мое сердце, Бек сюда очень быстро пошлет
щелкоперов, отгонять придется, как мух поганых... Никаких сомнений. Дочку
он, разумеется, светить не будет, но от вендетты не откажется, и, я так
предполагаю, в газетах вскоре замелькает этакая "мадемуазель Икс" из
приличнейшей семьи... Да, квартира ваша на сигнализации?
- С недавних пор. - сказала Даша. - На пульте у вневедомственной. Есть
кнопка.
- Прекрасно. И все равно, я вам подошлю Граника, пусть поколдует со
своими аппаратами. У вас, как мне говорили, со старшим группы, что работает
по Монро, нечто вроде старой боевой дружбы? То-то вас обоих вчера и
задействовали... Вот и отлично. Постарайтесь самые серьезные разговоры по
делу Монро и... сегодняшнему в управлении не вести. Лучше это делать у вас
дома, пусть старшой подъезжает. Если у него нет разгонной машины,
распорядитесь вылечить. Все разговоры не стоит переносить домой, должно
оставаться впечатление, что следствие идет своим чередом, без оглядки на
стороннее противодействие или любопытство, но тем не менее...
- Даже так обстоит? - тихо спросила Даша.
- Даже так. И не воображайте, будто я от вас что-то скрываю. Мы в одной
упряжке, но пока что ничего конкретного у меня нет... Счастливо. - Он кивнул
и направился к машине, возле которой уже маячил вернувшийся водитель.
"Дела, - озадаченно подумала Даша. - Во что это меня самым старательным
образом впутывают? Надо немедленно прокрутить узловые точки с
Воловиковым..."
И сжалась, как от удара, вспомнив, что с Воловиковым ничего уже больше не
обкрутит, что он, давно уже захолодевший, лежит наверху.
...Она легонько надиралась в полном одиночестве. Родителя дома не
просматривалось со вчерашнего вечера. Сидела в полумраке, при зажженном
ночнике, с сухими глазами и тупо ноющей иголочкой в районе сердца,
прихлебывала миндальную настойку и честно старалась отрешиться от всего под
оравший с раскованной хрипотцой голос Маргариты Монро:
- Притон, прощай, не забывай, уходим в путь далекий, прощай, земля, нас
ждет петля и долгий сон глубокий! Нам предстоит висеть в ночи, качаясь над
землею, и нашу рухлядь палачи поделят меж собою!
Вяло отметила чуточку помутненным сознанием, что уж эта-то песня успехом
пользовалась - и вряд ли кто-то помнил, откуда позаимствованы слова...
Как это обычно и случается, все размолвки, выволочки и нешуточные
конфликты, связанные с Воловиковым, начисто исчезли из памяти. И это
правильно. Ибо - пустяки и тлен. Он был правильным ментом. Его, Даша не
сомневалась, заманила в ловушку какая-то крайне умная и расчетливая сволочь.
Мучительно было думать, что шефа положат на Кагалыке чуть ли не украдкой.
Наверху уже успело сформироваться мнение, что именно так и надлежит
поступить - по большому счету, все думали то же, что и Даша (а если какой
козел в погонах и думал поперек, то не высказывал этого вслух), однако, как
водится, приходилось считаться с обстоятельствами смерти и с тем, что не
было пока реабилитирующих фактов. Не так уж трудно просечь ход мыслей
начальства. Тем более, что Галахов без особого напряжения интеллекта
оказался пророком - машина с омоновцами подъехала всего на пару минут раньше
репортеров. Шакалов пера и камеры, разумеется, в подъезд не пустили, но они
уже прекрасно знали, чей труп лежит в квартире. Словом, предстояло не только
отыскать того, кто убил, но и самым недвусмысленным образом очистить имя
Воловикова.
Но она пока что представления не имела, с чего начать. Хозяина квартиры
так и не разыскали, как ни старались. Соседи ясности не внесли: кроме Даши
со Славкой, зафиксированных бдительной склочницей с эрделем, кандидатов в
подозрительные личности не имелось. Эскулапы из психушки клялись и божились,
что в крови гражданки Беклемишевой не обнаружено ни малейших следов
наркотиков - правда, тут же честно признаваясь, что не смеют утверждать,
будто наркотиков в крови не было вообще. Некоторые производные ЛСД исчезают
из организма минут через сорок после приема (что Даша знала не хуже
медиков). Как бы там ни было, мамзель Икс из приличной семьи ничего не
симулировала - и вправду пребывала в состоянии стойкого психического
расстройства невыясненной пока природы, а потому, напичканная психотропами,
спала, как чурбан, в отделении для буйных (где, несмотря на все замки,
засовы и решетки, все же поставили по личному распоряжению Галахова
милицейский пост). Не было концов. Что бы там ни лежало в желтой папке, она
исчезла, а значит, что-то там все же было...
Вдобавок ко всему в ларьке, где Даша затаривалась пивом, оказалось только
"Боярское". Пришлось взять. Дело в том, что на этикетке "Боярского" в облике
то ли ухаря-купца, то ли вельможного боярина был изображен не кто иной, как
Беклемишев, с подрисованной бородой, которую он по жизни не носил. Понятное
дело, произошло это отнюдь не случайно, а с подачи самого
банкира-промышленника. В самые первые, дурные годы перестройки он не
соблазнился, подобно многим, ерундой в виде редкоземельных элементов или
турецких шмоток, а прихватизировал шантарский дрожжевой завод, что позволило
очень быстро взять за глотку пивзаводы не только в Шантарске, но и в двух
прилегающих губерниях. Ну, а с теми, кто пытался устроить демпинг на
привозных дрожжах, быстро приключались всякие грустные неприятности (парочку
исполнителей Даша с Воловиковым исхитрились посадить, но клубочек, конечно
же, не размотали).
А в общем, ничего страшного. Приготовленные напоследок пивные бутылки
всегда можно было повернуть этикеткой к стенке, что Даша и сделала. Пиво, в
конце концов, было неплохое. А если проявить некоторую терпимость,
Беклемишева тоже можно понять, но от этого не легче...
Когда в дверь принялись звонить (не нахраписто, однако целеустремленно),
пришлось идти открывать. Сунув, понятно, в карман халата маленький тяжелый
ПСМ. Это мог оказаться и Славка, получивший строгий приказ звонить или
приезжать в любое время.
Пальцем в небо. Правда, визитера все же никак нельзя было назвать
посторонним. В глазок Даша узрела льняные кудри сержанта Феди, былого
сподвижника по прошлогоднему делу сатанистов. Правда, ныне это был
первокурсник шантарской милицейской школы. Особенных трудов, чтобы его туда
протолкнуть, Даша не прилагала - деревенский уроженец оказался парнем
головастым и экзамены проскочил легко. Из деревенской провинции вышло много
головастого народа - вспомнить хотя бы Шукшина, Ломоносова и Наполеона...
В другое время она и ощутила бы легкую досаду (экс-сержант и нынешний
курсант был по-прежнему влюблен в нее по уши и под самыми дурацкими
предлогами навязывался в гости), но сегодня она, пожалуй, даже обрадовалась
компании. Однако порядка ради строго поинтересовалась:
- А сегодня что, друг мой Теодор? Учебник "Прокурорский надзор" срочно
понадобился, а в библиотеке его нету?
Судя по смущенно-решительной физиономии друга Теодора, она если не
угадала, то влепила где-то в девятку. Неотвязный обожатель нацелился
бормотать что -то насчет срочной потребности в учебниках и готовности
незамедлительно убраться, если он нагрянул не вовремя.
- Ладно, - сказала Даша. - Нету у меня любовника под кроватью. Заходи,
молодое поколение, алкоголь будем пьянствовать за помин души...
Провела его в дальнюю комнату, где обосновалась править маленькую тризну,
налила полный стакан, пояснив:
- Как опоздавшему. Жахните, Теодор, за помин души правильного мента...
Авось и за нас потом кто жахнет.
Федя браво выцедил стакан, откусил половину конфеты и сказал:
- У нас никто не верит, будто...
- Цыц, - сказала Даша. - Давай без речей, мне и так тошно. Мне еще эту
погань искать, а потом кишки на плетень наматывать, так что разливай по
второй...
С облегчением отметила, что все же немножко захмелела, не настолько, увы,
чтобы отлетела тоска. Столько, пожалуй, не выпить, завтра надо работать, да
и ничего почти не решает алкогольное забытье...
- А помочь не нужно? - спросил смирнехонько сидевший в тени гость. - Если
что, парочку ребят всегда на крылья поставлю.
- Что, в авторитете ходишь?
- Ну не так чтобы... Я особо не хвастаюсь, только про эту медальку и так
знают, под чьим началом я ее заработал.
Даша всмотрелась - ясное дело, молокосос невольно покосился на медальку,
каковую, конечно же, таскает не снимая. Капелька прошлогоднего "золотого
дождя", пролившегося с вершин на участников "дела о двадцать пятом кадре",
досталась и сержанту. С сержантами это тоже случается - в таких случаях.
Она прикончила очередную дозу, не утруждая себя закуской, хмыкнула:
- Героически подтаскивал патроны, пока Рыжая лежала за пулеметом. Девки
млеют... Ладно, Теодор, не обижайся, настроение такое.
- Да я на вас никогда не обижаюсь, - заявил Федя таким тоном, что и
сопливая первоклассница просекла бы недвусмысленное объяснение в любви.
Даша задумчиво смотрела на него. В голове немного плыло. Как частенько
случается с пьяными, даже в подобных сегодняшнему случаях, пришла пора
жалеть не других, а себя. Собственное угрюмое одиночество нормальной во всех
отношениях бабы. И никуда не денешься от неприкрытого цинизма, хоть ты
тресни. Особенно если перед тобой сидит обожающий мужик, с которым во многих
отношениях не просто легко - архиудобно... "Стерва ты. Рыжая, - самокритично
сказала она себе с пьяноватой ухмылочкой. - Давно тебя не раскладывали
по-хорошему, вот и бесишься".
И преспокойно закинула ногу на ногу, не озаботившись поправить
разлетевшиеся полы халата. Выпив полстакана, спросила:
- Друг мой Теодор, похожа я на стерву?
- Ерунда какая, - чуть сдавленно ответили из темноты.
- Вот и не ерунда, - сказала Даша. - Поди-ка не стань стервой на моем-то
месте... Хорошо все обдумал?
- Что?
- Да не прикидывайся ты, - сказала Даша спокойно. - Хорошо. Я не
железная. Только чтобы не хныкать потом...Со мной, знаешь ли, тяжко. Такая
уродилась. Нижнюю челюсть подбери, правильно ты меня понял, правильно...
чтоб никакого мне мужского превосходства, ясно? Не проходят со мной, такие
номера. Иди сюда, не мне ж к тебе подходить, как той рябине к дубу... Ну?
Встала, выпрямилась и взялась за широкий поясок халата. Забыться хотелось
- спасу нет. И никаких, если вдуматься, подлостей она не совершала, просто
уступила в конце концов, и, что немаловажно, не переходя в подчиненное
положение. Не гимназист, уксусом травиться не будет, ежели что, на аркане
никто не тянул, сам напросился...
Вся эта дурь вертелась в голове, пока бравый курсант снимал с нее халат,
действуя, конечно, неуклюже от волнения, но и не столь бездарно, как можно
было опасаться. Оказавшись на диване в самой классической и незамысловатой
позиции, она решительно пресекла шепотки-вздохи, торопясь побыстрее
выбросить из головы все печали, помогла незнакомой плоти закрепить
окончательный успех и блаженно прикрыла глаза после первого толчка, ощущая,
как голова понемногу становится восхитительно пустой.
Глава шестая
КОГДА УМИРАЮТ ЧУЖИЕ
Наутро она чувствовала себя прекрасно - голова вовсе не болела, ни
похмельных терзаний, ни похмельного раскаяния. Ночь получилась отличной -
неожиданный любовник, очухавшись от первых восторгов, взялся за дело
обстоятельно и неспешно, не чураясь экспериментов и замысловатостей. А утром
Даша его без всяких трудов подвигла на новые подвиги, так что отдохновение
души и тела было достигнуто. А главное, удалось благополучно избежать
неизбежных порой в такой ситуации утренних неловких попыток определиться в
ситуации, натянутого молчания и тщательно подбиравшихся фраз. Даша
просто-напросто со всей непринужденностью вытащила его из постели и
препроводила на кухню готовить кофе, продуманными репликами втолковав, что
ни о чем она не сожалеет и готова продолжать при одном-единственном условии
- если не будет тех восторгов и нежностей, что испокон веков проходят по
разряду щенячьих. Более взвешенные допускаются.
Кажется, удалось. Правда, мужская психология неизменна и просчитывается
наперед: Федя, несмотря на некую ошалелость, все же не смог скрыть этакое
легкое самодовольство, идущее прямиком от Адама. Даша, однако, смолчала,
резонно решив, что всегда успеет поставить на место деревенского богатыря.
Накормив и напоив, со всей тактичностью, взялась выпроваживать, сказав
чистую правду о куче предстоящих дел.
Ключ звонко провернулся в замке, когда Федя уже брался за головку замка.
- Полное спокойствие, - сказала Даша. - Не от школьницы ускользаешь
утренней порой...
Она чуть отступила, ив прихожую ввалился загулявший родитель, отставной
милицейский майор, невысокий и крепенький, как гриб боровик. Как любой на
его месте, малость опешил, нос к носу столкнувшись с парочкой. Даша
преспокойно сказала:
- Надо же, в одной прихожей негаданно столкнулись два майора -
сюрреализм... Федя, это папа, па это Федя... вы вроде бы уже друг другу были
представлены, помнится? Федя - моя личная жизнь, что следует принимать столь
же философски, как радугу и снег. - Запахнула халат поплотнее, чтобы не так
бросались глаза имевшиеся пониже шеи следы неподдельного проявления чувств.
- Иди лопай кофе, майор, только мне оставь, знаю я тебя...
Федя, застыв соляным столпом, медленно пунцовея. Даша быстренько
вытолкнула его на площадку, вышла следом, закрыла за собой дверь с
автоматическим замком. Чмокнула в щеку и нежно сказала:
- Теодор, мне с тобой великолепно. Но любовник Рыжей - звание
обязывающее. Если протрепешься - оторву все, что под руку подвернется...
Носитель обязывающего звания таращился на нее преданно, вожделеюще, вдруг
сцапал и прижал к себе так, что Даша на долю секунды мысленно
рассопливилась, как школьница. Обозвав себя стервой, деликатна
высвободилась:
- Соседи узрят... Шагай.
- Я тебе правда нужен?
Она кивнула, прикрыв глаза, услышала в квартиры пронзительную трель
телефонного звонка и встрепенулась:
- Ну вот, началось... Шагай.
- А...
- Позвоню. В общагу, - и, отвернувшись, позвонила в дверь.
Майор открыл не сразу, заторопился:
- Славка звонил. Сказал, сейчас приедет.
- Это просто замечательно, - задумчиво сказала Даша, проходя мимо него в
кухню. - Это великолепно, майор...
Майор топал следом, демонстративно вздыхая. Она налила себе полуостывшего
кофе, пожала плечами:
- Ну, так какие проблемы? Рожи скорбные?
- Молод...
- Двадцать два, - сказала она, присаживаясь у стола. - Не дите. В
конце-то концов, майор, когда ты пропадаешь у подружки лет на пятнадцать
тебя моложе, это называется мужской предприимчивостью, а? Ну, а когда я
завожу друга на восемь лет меня моложе, это вдруг называют нехорошими
словами, пусть мысленно... Нелогично.
- Феминистка долбаная... - проворчал майор.
- Женщина, - сказала она, отмахнувшись. - Совершенно нормальная, между
прочим... И он мне, кстати, не подчиненный, так что никакая сволочь не
прицепится.
Осушила чащку одним глотком. Вновь наваливалась тоска и подступала
смурная реальность. Даша направилась к себе в комнату и быстренько
уничтожила следы бурной ночи.
Звонок в дверь она услышала, лежа в ванне. Заторопилась, протерлась
насухо махровым полотенцем, натянула джинсы и свитер. В свою комнату входила
уже с абсолютно деловым и спокойным лицом - гончая на тропе, Рыжая...
Впрочем, Славка вряд ли стал бы интересоваться ее личной жизнью, даже
располагая массой свободного времени. А уж теперь - тем более. Лицо у него
было озабоченное до предела.
- Ну? - спросила Даша с ходу.
- Как в анекдоте. Есть две новости, плохая и хорошая. Тебе которую первой
выложить?
- Ту, которая короче, - сказала она после секундного размышления.
- Гражданку Евдокимову, сиречь горничную Ниночку, вот-вот оприходуют. Не
смогла растаять в воздухе...
- Жива, значит? - облегченно вздохнула Даша.
- Живехонька. Вычислили, стали сжимать кольцо, а там она и сама не
выдержала жизни в бегах - стала понемногу пытаться установить контакт с
ближайшими друзьями-подругами, была парочка телефонных звонков, пришел
гонец, пацан, которого она наняла... Словом, обложили две квартиры, очень
может быть, уже и взяли, пока я к тебе ехал...
- Давай плохую, - сказала Даша.
- Сагалова убили. На другой день после смерти Маргариты.
Даша добросовестно напрягла тренированную память:
- Сагалов... Художник, который ее рисовал а натюрель?
- Ага. И еще, как выяснилось, накропал ей пару текстов - "Диснейленд" и
"Бессонницу", если конкретно. Дело в районной уголовке, там еще не все
утрясли... да и не знаю пока, надо ли утрясать. Как распорядишься. Может, и
не понадобится забирать, хотя я бы забрал...
- Интересно, - сказала Даша. - Не так часто приходится видеть сыскаря,
добровольно взваливающего на себя чужую работу... Что там?
- Нашли его не сразу, пролежал в квартире часов восемь. Потом приехала
нынешняя официальная подружка, согласно своему статусу имевшая ключ от
квартиры, вошла, сомлела, и началась кутерьма. Судя по первому впечатлению -
классический гранд мокрый3. Зарабатывал он неплохо, в отличие от иных
собратьев по цеху, пил не ведрами, а стаканами, дома были и баксы, и
аппаратура, и шмотки... Надо полагать, пасли. Рассчитывали, что дома его не
будет, а он, должно быть, заявился в неурочное время. Три ножевых раны.
Положили на месте. И спокойненько дочистили квартиру. Списочек, по словам
той подруги, вышел неслабый - хотя, такое впечатление, все же нервничали и
до конца подчищать не стали. Все, как обычно: кто-то видел двух парней с
сумками, да не стал присматриваться, кто-то видел незнакомую машину...
Бригантину4, кстати, нашли довольно быстро - утром того дня была угнана с
Кутеванова, стояла километрах в десяти от дома Сагалова...
- А ты как на это дело вышел? - спросила Даша. - Через районщиков?
В его улыбке просквозила законная гордость профессионала.
- Да не совсем... Мы, как путние, принялись названивать в квартиру - и
напоролись на соседку. Очень удачно, я тебе скажу, напоролись. Ты Коровина
из тамошнего угро помнишь?
- Рожа вечно кислая?
- Ага. Он вообще, по секрету говоря, тип неприятный. Вот потому-то с
соседской бабкой у него контакта не получилось. Отпугнул ее кислой рожей,
цедил сквозь зубы, смотрел так, будто ее саму подозревает... Словом, бабулю
он не обаял. А мой Костик, сама знаешь, парень обаятельный, щеки пухлые
надует, бородку потеребит, глянет беспомощно... Бабуля была с покойным в
самых теплых отношениях - она хоть и бабуля, но в прошлой жизни актриса
драмтеатра. Подозреваю, на амплуа "кушать подано", однако это, в принципе,
неважно. Одного круга индивидуумы. Она у него даже иногда убиралась, имела
ключ...
- Ага, - сказала Даша. - Угадываю ход мыслей Коровина. И проистекавший
отсюда стиль общения. Ничего удивительного, что бабка обиделась. Дальше?
- Бабуля до сих пор питает неистребимую страсть ко всяческим светским
сплетням. Живая старушка, вроде генералиссимуса Суворова, только что через
стулья не прыгает... По ее словам, к милейшему человеку Мише Сагалову
несколько раз приезжала Маргарита Монро - со всем шармом выпархивала из
роскошной черной "Волги". Стекла тонированные, отделка нестандартная, антенн
побольше, чем у их дома на крыше... И, по наблюдениям старушки, не раз
визиты затягивались заполночь, вполне возможно и до утра. Точнее старуха,
понятно, не выясняла - интеллигентные люди, напрямик не спросишь.
- Ну, вообще-то... - задумчиво сказала Даша. - То что Маргарита с ним
порой амурничала, человек пять заявляли...
- Погоди. Во-первых, бабушка Изольда запомнила номер той шикарной
"Волги". А я быстренько машину установил. "Волга" из того мини-автопарка,
что закреплен за губернатором. И пользуется ею главны образом господин
Камышан Сергей Вячеславович, помощник губернатора. У нашего воеводы уйма
помощников - как губернатора, члена Совета Федерации. Под этой маркой, сама
знаешь, проходят и охранники и просто мелкие холуи... Но Камышан, насколько
выяснили, и в самом деле помощник. Этакий адъютант.
- Фотографии не раздобыли?
- Нет пока, - сказал Славка. - Обещали тут в одном месте...
- А ту, где Марго на шикарной даче, не догадался показать? Вдруг один из
них и есть Камышан?
- Некому ее пока что показывать, - сказал Славка. - Все, что мы на данный
момент выяснили, решалось исключительно по телефону...
- А бабушка Изольда?
- Из машины всегда выходила одна Маргарита. Никакой мужчина ее не
сопровождал.
- Логично, - сказала Даша. - Вряд ли она к любовнику с кавалером
ездила... Ну, ясно. То, что Камышан любезно предоставлял в ее распоряжение
свою машину, сможет умозаключить и стажер. А это подразумевает... Нет,
ничего это еще не подразумевает. Может, Камышанов шофер с ней как-то
пересекался по жизни, то ли калымил, то ли что... Ничего это не доказывает,
Слава. Машина и машина... Что там у тебя - "во-вторых"?
- А вот... - сказал он загадочно, вытаскивая из папки желтый огромный
конверт. - При Коровине бабушка Изольда о нем и не заикнулась, а нам
отдала... Точнее, Косте отдала, - честно поправился он. - По ее словам,
Сагалов этот конвертик оставил на хранение. На-всякий-случай. Так и сказал -
на всякий случай. Никаких инструкций, не дал, никаких надписей на конверте
не делал. Изольда решила сначала, что там деньги, хотела даже попенять, что
он не доверяет подруге, такой симпатичной и интеллигентной девушке... А он с
крайне загадочным видом сказал - я цитирую дословно, в передаче старушки:
"Это, Изольда Викторовна, и ценнее денег, и в сто раз опаснее... Для меня
одного".
- И ценнее и опаснее - для него одного?
- Вот и Изольда то же самое спросила. Он подтвердил, что именно так дело
и обстоит. Для других это и безопасно, и не стоит ни черта...
- Конверт был заклеен?
- Ага. Мы потом вскрыли, в машине. Сначала прощупали как следует, мало ли
что... Пожалуй, покойничек не соврал. Сама посмотри.
Даша запустила два пальца во вспоротый сбоку конверт. На стол легли с
полдюжины листов плотной бумаги. На каждом - не менее дюжины небольших
рисунков разноцветными, яркими красками. Сначала Даша перебирала их,
разглядывала, потом стала понемногу замечать некую закономерность. И через
несколько минут разложила листы в ряд:
- Может, последовательность немного и не такая, но общее направление...
Уловил?
- Вроде.
На четырех листах - небрежные, неряшливо-торопливые наброски. На двух -
уже окончательно сформировавшаяся картинка. Нечто вроде герба. Пожалуй,
больше всего именно герб и напоминает. Медведь меж двумя то ли соснами, то
ли кедрами, снизу вьется лента с надписью "Siberia", сверху - золотое
солнце. Два медведя держат щит с сосной и солнцем. Еще медведь - стоит на
задних лапах, опершись на золотой топор. Снова медведь - на сей раз на фоне
бело-зеленого щита, и на топор он не опирается, а держит так, словно
собрался кого-то рубануть.
- Смотри, - сказал Славка. - Тут у него сначала в эскиз настойчиво
просились соболя... Только дальше примитивных набросков дело не пошло.
Остались разномастные медведи. Лично мне вот этот нравится - который с
топором на разборку собрался.
- Медведь авторитетный, - кивнула Даша. - Только вот пошто эти художества
оказались и ценны, и опасны для покойничка? Для него одного? Может, он в
конкурсе на герб Шантарска участвовал? Так ведь это было давно, все
кончилось... И тот герб, что официально утвердили, ничем эти художества не
напоминает....У тебя соображения есть?
- Никаких. Но ради чего-то же делал захоронку у соседки?
Даша старательно сложила листы, засунула их в конверт:
- Актом изъятия оформил?
- Обижаешь.
- Приобщай к делу, вот и все, что тут скажешь... Поехали в контору.
- Да, а знаешь, кого я видел, когда к тебе подъезжали? Федю помнишь?
Который у тебя в прошлом году шоферил?
- Припоминаю смутно, - сказала Даша, не моргнув глазом.
- Шел, такое впечатление, земли не чуя под ногами, улыбка совершенно
блаженная, словно ему только что генерала присвоили, чуть под машину не
угодил...
- Поехали, - сказала она, вставая.
...Ниночку Евдокимову Даша узнала мгновенно, по найденной в квартире Риты
фотографии в стиле "ню". Сейчас она, понятно, была одета и сидела в уголке с
видом невиннейшего ребенка, несправедливо заподозренного злыми дядями в
краже варенья. Вот только Даша в комнате оперативников уже успела лицезреть
бедолагу-сыскаря, которому Ниночка при задержании качественно прошлась по
физиономии всеми десятью коготками - для жизни и здоровья увечья не опасны.
но заживать будет долго, да и жена может преисполниться подозрений, бывали
уже прецеденты, хоть справку мужику выписывай...
Костя Гукасов предусмотрительно сидел в отдалении - но, понятное дело,
меж Ниночкой и дверью. При виде Даши он мгновенно вскочил, с серьезным видом
вытянул руки по швам и жестяным голосом отрапортовал:
- Товарищ майор, арестованная доставлена! - и выпучил глаза в наигранном
усердии, что твой фельдфебель лейб-гвардии. Евдокимова никак не могла
считаться арестованной, поскольку не было ордера на арест. Всего лишь -
задержанная, которую, если не вскроется ничего серьезного, придется с
извинениями отпустить через семьдесят два часа. Да и Костя в жизни себя не
держал таким идиотом. Игра просматривалась мгновенно - пухлощекий Костя с
его трогательной бородкой был "добрым", следовательно, Даша...
- Вольно. - сказала она неприятным голосом остервеневшей от собственной
невинности старой уродки. - Сцапали все-таки стервочку? У нас не побегаешь.
- Обернулась к Славке: - А вы что стоите? Идите к раненому сотруднику,
снимите показания, как надлежит. Оказание сопротивления при аресте - это уже
до пяти лет, как два пальца... - Подошла и оглядела Ниночку сверху вниз,
громко сообщила через плечо Косте так, словно кроме них двоих, в кабинете
никого и не было: - Смазливенькая. На зоне ее быстро приспособят, будет
лизать паханкам щелки со всем усердием, пока язык не протрет. Целка?
- Н-нет... - промямлила Ниночка, на глазах доходя до нужной кондиции.
- Твое счастье, - холодно порадовала Даша. - Одной заботой меньше, на
зоне целок любят столовыми ложками распечатывать... - Села возле стола,
закурила, с крайне нехорошей улыбочкой принялась разглядывать съежившуюся
Ниночку.
Клиентка, ручаться можно, дозрела... Запросто может описаться. "Нет, -
подумала Даша, - эта ребром ладони шею сломать не могла. Есть все-таки
сыскарская интуиция, что ни говори... Девочкин потолок - коготками по
физиономии..."
- Товарищ майор, может, нашатыря принести? - сердобольнейшим тоном
вопросил отличный опер Костя Гукасов. - Плохо девушке...
- Пусть привыкает, - непреклонно сказала Даша. - Все равно парашу
нюхать...
Ага! Слезы брызнули в три ручья. Клиентка ревела громко и самозабвенно,
пытаясь вытирать щеки скользким рукавом розового синтетического пуховика.
Даша ей не мешала. Продолжалось это довольно долго, но в конце концов запас
слез кончился, пошли "сухие" всхлипывания. Даша подала знак глазами
Гукасову. Знала, что он и сам подыщет нужные слова. Костя не подкачал.
- Товарищ майор, а может, зря наши на нее так навалились? Вы посмотрите -
соплюшка, куда ей...
- А что же она от милиции четыре дня бегала? - сварливо спросила Даша. -
Сама, может, и не убивала, но могла впустить кого-то в квартиру...
- Да никого я не впускала! - прямо-таки возопила Ниночка. - Когда я
пришла, она уже была мертвая...
Даша сделала Косте знак, означавший, что ему немедленно следует взяться
за стилос. Он кивнул и полез в стол за бланками.
- Так-так... - сказала Даша на полтона ниже. Подсела к девушке, задрала
ей указательным пальцем подбородок. Смазливенькое, насмерть перепуганное
мокрое личико. - А давай-ка, радость моя, по порядку. Я все-таки не зверь,
если меня не доводить...
- А вы кто? - боязливо спросила Нина.
- Заместитель начальника городского уголовного розыска, - сказала Даша. -
Майор Шевчук, она же - Дарья Андреевна. А ты, стало быть - Евдокимова Нина
Федоровна, Шантарский университет, третий курс философского... Интересная у
тебя философия - сотрудников милиции при исполнении когтями полосовать...
- Это нечаянно получилось...
- А Уголовный кодекс, знаешь ли, таких тонкостей не разбирает...
Скрипнула разболтанная дверь - заглянул Славка, с которым была
предварительная договоренность, и, узрев Дашин условный знак, равнодушно
сказал:
- Дарья Андреевна, там у соседей тюремная машина клиента забирает...
Может, сразу на нее бумаги оформите, чтобы зря конвой не гонять?
- Погоди, - сказала Даша, созерцая съежившуюся клиентку. - Пару минут они
подождать могут? Может, я ее еще и оформлять не буду, смотря как
договоримся, так что покури пока...
Славка кивнул и исчез.
- Вот такие пироги, - сказала Даша. - И машина для тебя готова, если
что...
- А можно как-нибудь... - послышался долгожданный лепет.
- Все можно, - сказала Даша. Наклонилась поближе и внятно, проникновенно
сообщила: - Ты понимаешь, мы тут не звери. И сами мы никого не сажаем,
сажает прокуратура. План у них такой; как в старые времена. Если есть
убийство, должен быть подозреваемый. И так уж обернулось, что под рукой у
них, кроме тебя, никого другого нет.
- Но я же ее не убивала...
- Глядишь, и разберутся, - сказала Даша. - И выпустят. Только насидишься
ты до того со всякой сволочью, которая с тобой будет вытворять такое, что
сказать противно. Логика у прокурора будет простая: а почему это сия девица
вздумала скрываться, если совесть у нее чиста?
- Я испугалась...
- Погоди, - сказала Даша. - Лирику - на потом. Видишь ли, есть один
маленький секрет: хотя мы сами никого и не сажаем, все бумаги насчет тебя
будем писать мы, а не прокурор. Можно написать так, а можно и этак. Хочешь,
я тебе дам вовсе уж роскошную возможность через часок вернуться к папе с
мамой? (судя по лицу Ниночки, она не просто хотела - отчаянно жаждала). А
возможность такая: ты мне чуть погодя старательно напишешь заявление. И
получится, что не мы тебя ловили, высунувши язык, а ты сама добровольно
явилась в эту контору и рассказала все, что знаешь... С тем бедолагой,
которого ты когтями испахала, я постараюсь договориться... Только уговор:
если я потом узнаю, что ты хоть капельку утаила, найду способ наделать
та-аких пакостей... Как?
- А не обманете?
- А ты рискни.
- Это про вас в прошлом году в газетах писали?
- Ага, - сказала Даша. - И там, если помнишь, пару раз упоминалось, что
есть у меня такая дурацкая привычка - держать слово. Мне не твой скальп
нужен, а информация. Лично мне, чтобы свалить работу с плеч, достаточно
закатать тебя в камеру, а уж потом пусть с тобой прокурор нянчится... Только
мне, видишь ли, нужно поймать убийцу. Привычка у меня такая..
Девчонка подняла мокрые глаза и впервые взглянула ей в лицо:
- А вы их всех подряд ловите? Или есть такие, которых тронуть боязно?
Любопытная реплика, отметила Даша. И сказала:
- Веришь ты там или нет, но в данном случае у меня в кармане карт-бланш
на любого убийцу, кто бы он там ни был. Знаешь, студентка, что такое
карт-бланш?
- Он же - леттр де каше?
- Ага, - сказала Даша. - Видишь, такой у нас с тобой начался
интеллектуальный разговор... Не переживай. Если поладим, я тебя в обиду не
дам. И дальше меня твоя информация не пойдет... Правила игры, знаешь ли.
Врагов я грызу, а друзей защищаю, потому и сижу в нынешнем креслице, дело
тут даже не в тебе, а в принципе... Уяснила? Сигаретку дать?
Она уже видела, что выиграла: материал попался мягкий, идеально
поддававшийся самой простой обработке. Придвинула пачку сигарет и мятую
жестяную пепельницу:
- Ну, договорились? Вот и ладушки... Давай-ка с самого начала. Ты у нее
давно работала?
- Семь месяцев. Моя подружка у нее работает визажисткой, она и
порекомендовала... Работа, в принципе, была нетрудная - пару раз в неделю
навести порядок, повозиться на кухне, когда будут гости. Вот гости бывали
частенько... Ну, в магазин, в прачечную и все такое...
- Я так понимаю, она тебе платила наликом без всяких официальных бумажек?
Ну и ладненько, я к налоговой полиции отношения не имею, пусть сами
крутятся, как умеют... Значит, ты у нее убиралась дома, помогала крошить
салатики... Такой пасторалью дело и ограничивалось? Мне тут успели
наябедничать, что ты с ней порой по шикарным дачкам ездила... Учти, Нина,
если начнешь крутить поперек нашего джентльменского договора, могу и
рассердиться...
- А я и не говорила, будто не ездила... - торопливо сказала Нина, и на
лице с подтаявшей косметикой изобразилось некоторое смущение. - Бывало...
- А папе с мамой вкручивала, будто сопровождала хозяйку в недальние
гастроли...
- Ну да, вы же с ними определенно говорили...
- А ты как думала? Два часа слушала, как сокрушаются о благонравной и
положительной доченьке, на нервы исходят... Значит, романы кое с кем из
Маргаритиного круга у тебя случались?
- Вот только эскорт мне не надо шить...
- Кто ж тебе его шьет? - усмехнулась Даша. - Я и говорю - скоротечные
романы с подарками и приятным времяпрепровождением, возможно, иногда и
денежки, чтобы купила себе какую-нибудь мелочевку... Но никакого эскорта.
Самая обыкновенная личная жизнь конца двадцатого века. Ты на меня не взирай
так пытливо, я не иронизирую, просто-напросто подыскиваю формулировки, чтобы
и твое достоинство не задевать, а суть дела уяснить.
- Что тут уяснять? - преспокойно пожала плечами юная фемина. - Жизнь как
жизнь. В конце-то концов, не было у меня никакого единственного и
неповторимого, бедного талантливого студента, которого бы обманывать
пришлось... Логично?
- Логично, - согласилась Даша. - А поскольку ты у нас человек
совершеннолетний, я тебе мораль читать не собираюсь. Не мое это дело... С
Маргаритой на фоне светской жизни трений не было? Скажем, кавалера не
поделили?
- Да нет, обходилось, - усмехнулась Ниночка без малейшей тревоги. -
Всегда можно было договориться... Не такие уж сокровища, в самом-то деле,
всем хватит... Вообще, мы с ней неплохо жили. У меня полное впечатление, что
ей нужна была подружка, потому что по работе или сплошные завистницы, или
гримерши-парикмахерши, а они, если подумать, такие же завистницы, каждая
смотрит вслед и думает про себя: у меня и попка не хуже, и ноги не короче,
почему же этой выдре все достается?
- Это твое собственное философское наблюдение или Маргарита наболевшим
делилась?
- И то, и другое, если подумать...
- А ты, значит, ей не завидовала?
- Да как-то нет...
- А вот это ты как объясняешь? - Даша перевернула заранее вынутую из
папки фотографию, где обе красотки, живая и мертвая, сидели в голом виде и
превосходном настроении. - Часом, не поигрывали в лесбос?
Вот тут обретшую было уверенность в себе Ниночку немножко проняло - не
особенно, но все-таки. Покраснела слегка, кинула беспокойный взгляд на
усердно склонившегося над протоколом Костю.
- Не тушуйся, - примирительно сказала Даша. - Статьи, ежели добровольно,
как-то не предусмотрено... А мы тут всякое повидали.
- Да это сплошные приколы...
- А точнее?
- Ну, неудобно...
- Мы насчет чего договаривались? - спросила Даша посуше.
- Взяли и снялись ради прикола. У нее в квартире. Ну, если откровенно...
Ритка была повернута на Мерилин Монро, вы уже сами, наверное, знаете. Такой
тихий шиз. Если что-то делала в свое время Мерилин - ритка непременно должна
была то же самое старательно повторить или хотя бы попробовать. Больше всего
она как раз комплексовала из-за кино - ей самой ни за что было не пробиться
в кино, не тот полет... Вот. А однажды она где-то прочитала, что Мерилин
пару раз пробовала лесбос - ну, и загорелась со всем пылом. А кто у нее под
рукой? Я, естественно. Вот и уговорила попробовать - после второй бутылки и
второго золотого колечка. Не в колечках дело, на меня тоже озорное
настроение нахлынуло - взять и попробовать, что в этом такого есть... только
ничего не получилось, обе добросовестно старались-старались, но потом стало
окончательно ясно, что по жизни мы с ней не лесбиянки. Ухохотались обе,
возились, как дуры, тем и кончилось. Она потом, правда, немного
комплексовала, но я ее убедила, что насчет Мерилин и ее лесбийского опыта
могли быть понаписаны сплошные враки... Я и правда так думаю. Ритка и
снотворное пробовала глотать кстати и некстати, потому что Мерилин пила, и
замуж за этого обормота из "Шемрока" одно время собиралась...
Она разговорилась, болтала много и охотно. Костя порой не успевал
записывать. Однако чем больше Ниночка выкладывала, тем скучнее Даше
становилось - с профессиональной точки зрения. Ничем не примечательная жизнь
провинциального "высшего света", старательно подражавшего то ли столичному
стилю, то ли дешевым кинофильмам, - роскошные дачи, шашлычки-коньячок,
катера и таежные полянки, кто-то кому-то по пьянке украдкой распорол
ножницами плавки, кого-то принялись в шутку топить в бассейне и едва не
закупали до смерти, две бомондовых бабенки вцепились друг другу в волосы,
что твои дешевки с привокзальной площади, один весьма известный кандидат в
депутаты спьяну облевал цепную овчарку, за что и был ею качественно потрепан
с последующим вызовом "скорой" и долгим лечением покусанного зада... И все
же Даша терпеливо слушала, надеясь, что выцепит нечто полезное, способное
пролить свет или просто ухватить не замеченную прежде ниточку...
Убедившись, что ничего подобного не дождется. какое-то время слушала
просто по инерции - и, когда представилась возможность ненавязчиво прервать,
подняла руку:
- Ладно, хватит... что-то я уже скучать начала... - и достала очередную
фотографию, потом вторую, третью. - А вот эту дачку ты, часом, не узнаешь?
Нина старательно всмотрелась - и в глазах у нее что-то мелькнуло, то ли
тревога, то ли страх, даже рука дрогнула. Увы, никак нельзя было определить,
к знакомому интерьеру это беспокойство относится или к запечатленным на
снимке мужчинам.
- Что-то не припомню я такой дачи. Их столько было... Камин, вроде бы,
знакомый. А может, один мастер делал...
- А мужики?
- Не знаю я никого...
- Стоп, - сказала Даша. - Радость моя, ты только не думай, что ты у нас
самая хитрая... Лады?
- А что?
- А ничего. Сначала все шло нормально, потом ты стала крутить. Неумело
крутить, Нина, я тебе скажу... Подожди, - Даша подняла ладонь. - Не гони
лошадей. А то начнешь врать неумело, придумывать что-то на ходу, вляпаешься
моментально и окончательно. Мы здесь не то чтобы хитрые, мы вовсе не
гениальные сыщики - просто работаем давно, всех и всяческих уверток
навидались, и понять, когда человек врет, при моей практике нетрудно...
Соображаешь? - Она заговорила резче: - Знаешь, где начинаются связанные с
тобой непонятки? С того момента, как ты, застав Маргариту мертвой, выскочила
из квартиры и пустилась в бега, словно крепостной мужичонка - на вольный
Дон... А вдруг она была еще живая? Ты же не врач, и близко с медициной не
лежала...
- Я же ее руку трогала... - выпалила Нина. - Она была холодная, как...
как не знаю что. Жуть...
- Хорошо, - сказала Даша. - Она была холодная. Ты бутылку в кухне видела?
- Ага...
- Могла подумать, что она по пьяному делу поскользнулась и приложилась
головой. Что у нее отказало сердечко - с похмелья и со здоровыми
случается... Зачем тебе бежать, кто тебя обвинит и в чем? Пришла утром,
увидела хозяйку мертвой, на тебя никто и не думает, ты всю ночь провела
дома, родители подтверждают... Уж извини, но в простой испуг мне что-то не
верится, хоть ты меня режь. С одной стороны, ты мне то и дело повторяешь,
что вы были скорее подругами, с другой - за все время, что мы тут болтали,
ты ни разу не заикнулась не то что о своих догадках насчет причин смерти, а
вообще обходила стороной это слово, "смерть". И не могу я отделаться от
впечатления, будто тебе уже заранее все ясно... Все ты знаешь про свою
подружку - потому и страх за себя посильнее, чем грусть-печаль... Нет?
- Вы не поняли...
- Все я поняла, - сказала Даша. - Ты, родная моя, боялась того же
самого... Боялась, в свою очередь, получить по голове. Потому и бегала. И не
пришла тебе в голову одна простая вещь: если я тебя сейчас отпущу - а я
тебя, пожалуй что, отпущу, - на воле тебя очень быстро достанут? Это ты
знаешь, что ничегошеньки мне не сказала, - а они-то будут заранее
предполагать самое для себя худшее. Ты что, детективов не читаешь и не
смотришь? Объясняй потом, что ничего ты не сказала...
Она затянула хорошо рассчитанную паузу, не спеша пускала дым, вроде бы и
не глядя на ссутулившуюся собеседницу, но краешком глаза, конечно, держала
девчонку и отметила нешуточное борение чувств, отражавшееся на подурневшем
личике. Что-то было, и серьезное, инстинкт гончей подвести не мог...
- Да с чего вы взяли? - сказала Нина скорее жалобно. - Ничего не было...
- Дурочку не гони, ладно? - сказала Даша насквозь деловым, даже
равнодушным тоном. - Мне вокруг тебя плясать некогда. Я, честно тебе
признаюсь, немного перегнула палку. С самого начала. Решила, будто ты
замешана каким-то боком. Потому и орала на тебя, как Ленин на буржуазию. А
теперь вижу, что ты к убийству никакого отношения не имеешь, а потому не
вижу причин прятать тебя за решетку. Скоро будешь свободна, как птичка. А
охранять тебя основании нет. И следить за тобой никто не будет. Тут не
Чикаго, нет у меня ни лишних людей, ни машин, да и слежка не так просто
оформляется - сто бумажек заполнить придется, обосновать и доказать, а
начальство лишней головной боли тоже не хочет... В общем, Нинуля, выйдя
отсюда, останешься одна-одинешенька. Уверена, что они тебя не ищут?
Девчонка вскинула глаза:
- А вы уверены, что у вас хватит сил?
- Уверена, - сказала Даша. - Есть такое распространенное заблуждение -
будто у любого богатенького Буратинб или имеющего отношение к власти
обормота все кругом куплено и все схвачено. Дыма без огня, конечно, не
бывает, но поверь моему опыту - если придет такая потребность, можно взять
за задницу чуть ли не любую шишку... А потребность есть, между прочим... - И
резко сменила тон: - Так узнаешь дачу?
- Как сказать... Я там не была, но, по-моему, часы те же самые...
- Переведи, - сказала Даша. - Что за ребус? Ты там не бывала, но часы
узнаешь...
Она присмотрелась к фотографии - довольно большие часы на каминной полке,
вокруг циферблата сгрудились бледно-желтые, толстомясые нимфы в
манерно-вычурных позах, массивная подставка, общее впечатление самое убогое,
дешевка...
- Маргарита эти часы очень похоже описывала...
- В какой связи?
- Ритка говорила, будто под этими самыми часами спрятала что-то...
Даша навострила уши. Информация, и в самом деле, пошла прелюбопытнейшая.
С месяц назад начались определенные странности, чем дальше, тем больше
выплывавшие на поверхность. Что-то с Маргаритой происходило, тревожащее и
совершенно непонятное. Нина это подметила довольно быстро, пробовала
расспрашивать, но ясных ответов не получила. Зато, стоило хозяйке-подружке
набраться как следует, градом сыпались туманные намеки, слезливые
недоговоренности, смутные страхи. Нина клялась.и божилась, что новая пьяная
болтовня отличалась от всего прежнего, как небо от земли. Да и вообще,
раньше, насколько она помнит, Маргарита закладывала совершенно иначе, не в
пример спокойнее и веселее. Теперь же казалось иногда, что она то ли начала
сдвигаться умом, то ли вляпалась во что-то чрезвычайно грязное. Второе
вероятнее, поскольку изменения подозрительно легко увязывались с появлением
в ближнем кругу певицы двух новых закадычных друзей...
- С этим она познакомилась еще до меня, - Нина ткнула пальцем в
физиономию Дашиного информатора. - Это какой-то деятель из губернской
управы, особа, приближенная к императору... У меня впечатление, что он-то
Ритку с этими двумя и познакомил. Вот это - Вячик. Так его все звали, и
Маргарита тоже. Больше о нем ничего и неизвестно - Вячик и Вячик...
Отчество Камышана - Вячеславович, припомнила Даша. Совпадение или нет?
- А второй?
- Второго все звали Роман. Отсюда и постоянные шуточки - "веселый роман",
"бесцеремонный роман"... Только шуточки были скорее, я бы сказала,
подобострастные. Виктор, - она вновь ткнула пальцем в Дашиного информатора,
- был, я бы сказала, ступенечкой пониже Романа, а Вячик - вообще где-то на
последнем месте. Ну, вы же знаете, наверное, как это бывает: в компании
очень быстро просматривается, кто есть кто, кто на котором месте... Перед
Романом они оба самую чуточку лебезили. Сильный такой мужик, я не про
мускулы - чувствуется, у такого в кармане и "золотые" кредитные карточки, и
длинные нули на счетах... Хотя и мускулами не обижен... Импозантный
джентльмен...
- Что, и к тебе клеился?
- Когда они появились, как-то само собой вышло, что меня начали отшивать.
От этой именно компании. Ритка, когда уезжала с ними, меня с собой никогда
не брала. А с другими компаниями, с другими дачами все шло по-старому...
- И как она это объясняла?
- А никак. "Ты уж извини, такие дела..."
- И кто из них с ней лялькался?
Нина задумчиво помолчала:
- Вот вы знаете, у меня такое впечатление, что - никто...
- А это? - Даша вытащила фотографию. - Застолье бьет ключом, народ
развлекается... Все крепенько поддавши.
- Все равно, - упрямо повторила Нина. - Такое у меня впечатление. То ли
там был кто-то еще, то ли пьянки были исключительно делового плана.
- Не складывается, - сказала Даша. - Некий богатенький Роман, деятель из
губернской управы - и певица Маргарита. Ну какие с ней могли быть дела у
импозантных джентльменов, окромя постельных? Никто, ни один человек и словом
не обмолвился, что у Маргариты были какие-то коммерческие таланты. И
никакими бизнесами она не занималась, все крутил Гуреев...
- Сама знаю, - потерянно промолвила Нина. - И все равно, никак не похоже
было, что она с кем-то из троих спит. Такие вещи сразу видны... Понимаете?
- Понимаю, - сказала Даша. - А сама она, значит, и словечком не
обмолвилась?
- Ни разу. Сплошные недомолвки. Что-то такое серьезное, способное ее
вознести на всю оставшуюся жизнь, что-то вовсе уж грандиозное... А
параллельно с этим Ритку иногда прямо-таки трясло от страха.
- Куда - вознести?
- Представления не имею. В последние дни это у нее постоянно шло в связке
- то бормочет, что взлетит на недосягаемые высоты, то начинает хлюпать носом
и твердить, что ее раньше зарежут... А когда она однажды перебрала при
Вячике и начала гнать ту же самую дурь, он на нее покосился так, что мне
поневоле жутко стало. Как волк, право слово. А потом выманил меня на кухню и
стал расспрашивать: что она мне рассказывает, особо ли со мной
откровенничает... И все такое. Я, конечно, прикинулась дурой. А он... - Нину
явственно передернуло. - А он вытащил пистолет, упер мне дуло вот сюда, под
шею, знаете, как в кино показывают. И сказал что-то вроде: смотри у меня,
ласточка, будешь болтать - или мозги по стенке разлетятся, или под асфальтом
окажешься...
- Пьяный?
- Пьяный-то пьяный, а глаза - волчьи, трезвые...
- Пистолет был настоящий?
- Определено. Он сначала вынул пистолет, потом обойму, показал мне,
загнал в ручку, этак демонстративно... Патроны были самые настоящие. Мы на
одной дачке пару раз стреляли из настоящего, я запомнила, как все
выглядит...
- И когда это было?
- Дня за три до...
- Статья сто девятнадцатая, - сказала Даша удовлетворенно. - Объясняю,
чтобы ты не особенно боялась. Уже есть основания, чтобы взять за хвост
твоего Вячика.
- А если у него есть разрешение на ствол?
- Все равно. Та же статеечка. Если имелись основания опасаться
осуществления угрозы... Имелись у тебя основания?
- До сих пор жутко...
- Так и напишешь потом. Когда она тебе рассказывала про часы?
- В тот же вечер. Роман вышел на кухню, Вячик успел спрятать пушку,
только Роман, по-моему, все равно заметил, выставил меня в комнату, и они в
кухне еще минут пять разговаривали на повышенных оборотах. Вячик вышел, как
побитый, а Роман мимоходом покосился на меня, не то чтобы зло, совсем не
так, как Вячик на кухне - но все равно мороз прошел по коже... Они уехали, а
Ритка принялась глотать красное стаканами. Я тоже от расстройства изрядно
приложилась, в меня впервые в жизни тыкали пистолетом... Мандраж был
изрядный, что уж там. После всех этих ужасов в газетах... Вы правильно
сказали - доказывай потом, что я ничегошеньки не знала... Ну, короче, Ритка
стала ныть, что ее непременно зарежут. Ее почему-то непременно должны были
не утопить там или застрелить, а именно зарезать. Может, зациклилась из-за
этого вот ножика... - показала она на фотографию. - И сказала, что спрятала
что-то под часами на даче.
- На какой?
- Не знаю. Показала фотографию и долго объясняла по десятому кругу: под
этими самыми часами, никто сто лет не хватится, а достать, если понадобится,
проще простого...
"Интересно, что там можно спрятать?" - подумала Даша, в сотый раз
рассматривая фотографию. Массивная подставка, если внутри нет тайника, что
можно под нее подсунуть? Листок бумаги, несколько купюр, и не более того...
- А потом?
- Ничего особенного. Ровным счетом. Она уже была едва тепленькая, да и у
меня в голове шумело. Собралась и поехала домой. А в тот день... - она жадно
затянулась. - Приехала около девяти, как обычно. Открыла своим ключом,
прислушалась - ну мало ли, вдруг у нее кто-то в спальне, - прошлась по
комнатам, заглянула в ванную, а она там, глаза распахнуты, в потолок
уставилась...
Она замолчала, передернувшись. Немного выждав ради приличия, Даша
негромко спросила:
- Ты ничего из квартиры не забирала?
- Да зачем? Я оттуда уже через пару минут вылетела бледно улыбнулась она.
- И ушла в подполье...
- Точно, через пару минут?
- Честное слово! Подумала, что они могут вернуться...
- Почему "они", а не "он"?
- Не знаю, - честно призналась Нина, пожав плечами. - Так вдруг
подумалось...
- Потому что связывала "они" с той компанией? Вячик, Роман и Виктор?
- А пожалуй что...
- Через пару минут, - упорно повторила Даша. - Нина, ручаешься? Около
девяти, не пробыла и пары минут...
- Ну честное слово! - непреклонно сверкнула она глазами. - Не знаю, чем и
клясться...
Бывает ли смертельно опасным клочок бумаги, который свободно можно
подсунуть под часы? Еще как... Даша быстренько кое-что прикинула. Даже если
видеомагнитофон программировала Нина, уличить ее в этом невозможно - да и
зачем, откровенно говоря? Кто бы с ним ни возился, у него не было другой
задачи, кроме как привлечь внимание к тому, что случившееся - все же
убийство. Задача достигнута, отлично. Не это сейчас главное... Развеселая
компания с фотографии обрела конкретные имена, и, если верить девчонке,
внутри этой бражки наблюдаются свои, сложные отношения - а это уже посыл для
вдумчивой работы, господа...
- А как сама Маргарита относилась к этой троице? - спросила Даша,
спохватившись, что затянула паузу.
Нина думала совсем недолго:
- К Виктору - ровно. Симпатичный мужик, самый, я бы сказала, простой из
всех. С некоторой бесхитростностью. Рита что-то похожее говорила. Роман...
Вот Романа она в каком-то смысле уважала. Как сильного, настоящего мужика. А
Вячика, я уверена, боялась. Побаивалась. Не потому, что он опасный, а
оттого, что психованный. Знаете, бывают такие, вроде бы и соплей перешибешь,
и карман от денег не лопается, и ничего в нем нет особенного - а все его
побаиваются по причине явной психованности... Ну, там, прощают что-то, чего
нормальному не простили бы, откровенно послать на хрен боятся... Понимаете?
- Кажется, - сказала Даша.
И подумала: даже если исходить из беглого описания, сразу видно, что все
трое абсолютно несхожи характерами. Насчет Вити-Стольника Нина угодила в
самую точку - вот именно, "некоторая бесхитростность", даже противозаконные
грешки его отмечены этакой лапотной простоватостью, другой проворачивал бы
все не в пример изощреннее и сорвал бы больше. Танцуем дальше: чисто
дружеские отношения обычно возникают там, где люди во многом похожи друг на
друга, зато здесь все наоборот. Суперменистый Роман, лапоть-Стольник и
дерганый Вячик. Последнего Даша себе уже примерно представляла, и общее
впечатление не в его пользу - серьезные люди, даже надравшись, не грозят
пистолетами сопливым девчонкам. Кстати, на снимках с Маргаритой Вячик -
единственный, кто получает явное удовольствие, держа нож у горла
очаровательной певицы, по двум другим видно, что они забавляются, и не более
того, а у этого и морда лица хищноватая, и глаза нехорошие... Неврастеник,
определенно, шестерка. Конечно, следует сделать поправку на то, что Ниночка
была откровенна не до конца, и все же, все же... Даже для совместных попоек
и легонького блядства люди инстинктивно тянутся к тем, кто близок им по
характеру, по нраву... Компашка, сцементированная чисто деловыми интересами?
Вот только - какими? В какие это тайны ухитрилась почти с ходу проникнуть
незадачливая Маргарита? И почему троица стала Ниночку откровенно отшивать
(тут она, пожалуй, не врет, с неприкрытой обидой жаловалась, что ею вдруг
пренебрегли). Как ни крути, а девочка весьма даже недурна, неглупа, держать
себя умеет - пообтесалась при Маргарите привыкла иметь дело с "высшим
светом", кое-кто из допрошенных в качестве свидетелей отзывается о Ниночке с
большим пиететом и ни в коей мере не считает примитивной шлюшкой... Аллах
ведает, как обстоит дело с Романом и Вячиком, но Стольник - ярко выраженный
гетеросексуал, даже после того, как меж ним и Дашей образовались весьма
специфические отношения, пару раз пытался деликатненько закинуть удочку...
Если здесь - чистейшей воды дела, бизнес, гешефт, зачем им нужна была
Маргарита? Не в спонсоры же набивались?
Подумав, она задала этот вопрос вслух.
- Вот уж ничего подобного, - мотнула головой Нина. - Ритка мне непременно
похвасталась бы, не удержалась. Для творческих людей в наше время спонсор -
чересчур большая радость, такой с хорошими знакомыми моментально делятся.
- Ну ладно, - задумчиво сказала Даша. - Бери бумагу и кратенько излагай
все.
- Это что, явка с повинной?
- Да что ты, - сказала Даша. - Заявление. Можешь сделать упор на то, как
ты боялась этого нехорошего типа с пистолетом, только не особенно перегибай
палку.
- А потом?
- Потом съездишь с нашим человеком домой к Маргарите. И посмотришь, не
пропало ли что - какая-нибудь вещичка, о которой мы и знать не могли, а ты
ее отсутствие заметишь моментально... Кстати, что она держала в деревянной
шкатулке? Большая такая, коричневая, вся в резьбе...
- Не знаю, при мне Рита ее никогда не отпирала... Может, документы?
- Ну, оглядишься, в общем. А потом отвезем тебя в общежитие. В
милицейскую школу. Там есть девичье крыло, устроят. Дней несколько поживешь
для вящей надежности, с родителями урегулируем. Чужому на территорию попасть
совсем непросто, там тебя не достанут. И знать никто не будет. Согласна?
- Так это вообще прекрасно...
- Говорила же - я не зверь, - хмыкнула Даша. - Ты мне, главное, не ври -
и будем жить, как Беляночка с Розочкой...
Отошла к окну и бессмысленно смотрела на асфальтовый внутренний двор, где
стояло несколько патрульных машин. Она была довольна собой. Расколоть
Ниночку удалось сравнительно быстро и легко - при этом Даша, что греха
таить, самую чуточку нарушила Уголовно-процессуальный кодекс, но никто об
этом никогда не узнает, потому что Ниночка жаловаться не будет, а Славка с
Костей - люди свои. Теперь у оперов есть собственноручное Ниночкино
заявление, следовательно, угрозыск - весь из себя в белом, а прокуратура,
соответственно, несколько наоборот. А шестой пункт сто двадцать второй
статьи УПК, гласящий, что о задержании подозреваемого лица следует письменно
уведомить прокуратуру в течение двадцати четырех часов, обойден изящным
финтом: не было никакого задержания, а имел место добровольный приход
гражданки Ниночки в нашу славную рабоче-крестьянскую милицию. С целью
активного сотрудничества, как законопослушным гражданам и положено. Остается
еще бедняга Космынин, исцарапанный вдоль и поперек, - но с ним легко будет
договориться за пару отгулов или небольшую премию...
Вот только подполковник Воловиков лежит в дрянненьком гробу, купленном на
хилые казенные денежки, небрежно, ручаться можно, заштопанный
патологоанатомами. В гробу лежит правильный мент. И мстить нужно на всю
катушку...
Она придвинула к себе телефон и решительно накрутила номер. Когда трубку
подняли и послышался знакомый голос, усилием воли вернула голосу некоторую
игривость и спросила:
- Как дела, мистер Логунов? Вернулись, наконец, из дальних странствий?
Она не сводила глаз с Ниночки - но та, услышав фамилию Стольника, иухом
не повела.
- Да вот вернулся... - произнесли на том конце провода немножко
настороженно.
- Прекрасно, - сказала Даша. - Надо бы увидеться. В исторически короткие
сроки...
Глава седьмая
О ПОЛЬЗЕ ЧТЕНИЯ БИОГРАФИЙ
Пока машина без особой спешки - снова ударил гололед - пробиралась по
запруженным самобеглыми экипажами улицам, Даша добросовестно освежила в
памяти все, что удалось собрать о Жене Беклемишевой. Увы, это опять был тот
случай, когда общественное положение клиента лишь запутывает и усугубляет
все, что можно запутать и усугубить. Очаровательная доченька богатого папы,
весь набор - умопомрачительные шубки, злато и камушки, бизнес-колледж
(разместившийся в обшарпанном здании бывшего пединститута), в
друзьях-приятелях золотая молодежь обоего пола, иномарки, недоступные
простым смертным увеселения и развлечения. Операционное поле - черт ногу
сломит. Масса знакомых, все из тех кругов, где особенно не развернешься, а
имеющиеся стукачи ясности почти не вносят; сложная паутина
отношений-знакомств-связей, периодически всплывают и наркотики, и замятые в
зародыше последствия пьяных забав, и пикантные интимные разгульчики. Масса
информации, которую адски трудно профильтровать. Если ее кто-то
аккуратненько подвел к Воловикову, отыскать следы с маху невозможно. К тому
же при каждом практически шаге опера натыкаются на частные службы
безопасности, стоящие на страже любимых чадушек своих патронов, и, хотя
прямого противодействия нет, нормального сотрудничества тоже не
получается... Трясина.
Еще один, загадочный нюанс - полное бездействие безутешного папы,
ухаря-купца Беклемишева. Единственным напоминанием о том, что он живет и
здравствует, стал визит в прокуратуру одного из самых дорогих адвокатов
Шантарска с целой когортой помощников и консультантов. Упирая на заключение
ведущих городских психиатров и демонстрируя, как легко было предугадать,
виртуозное знание всех и всяческих законов, эта команда без особого труда
добилась юридического оформления того факта, что любые допросы означенной
гражданки Беклемишевой откладываются на неопределенный срок, равно как и
предъявление обвинения. И, что бы там ни кипело на сердце у Даши, умом она
признавала, что с точки зрения закона адвокат прав. А если в карманах
эскулапов прибавилось хрустких бумажек, доказать это пока что невозможно.
остается одно - пахать и пахать.
Странно другое: что обещанные боевые действия, сиречь широкая огласка
происшедшего, так и не грянули. Вряд ли дело тут в заботах Беклемишева о
репутации доченьки - он вполне мог бы устроить все так, что ее имя нигде не
появилось бы даже в виде щадящих инициалов. И тем не менее вызванные им
шакалы пера, давно закупленные Беком на корню, потоптавшись у омоновского
кордона, как-то подозрительно быстро слиняли. И об убийстве, вообще о смерти
начальника уголовного розыска города пока что не появилось ни строчки,
многие о случившемся не знали вообще, что могло быть следствием лишь прямого
приказа хозяина, однако Даша совсем недавно ручаться была готова, что Бек
этого дела так не оставит, и хай будет вселенским. Галахов недоумевал точно
так же. После короткой беседы сошлись на том, что Бек по своим каналам
получил некую информацию, заставившую его свернуть знамена, зачехлить пушки
и быстренько притвориться, что Мальбрук вовсе не собирался в поход. Знать бы
только, что это за информация - она должна быть чертовски серьезна и важна
не для одного Бека. в первую очередь не для Бека, - но ведь не спросишь в
открытую...
Несмотря на то, что Женечка Беклемишева ангелочком отнюдь не была, ничего
серьезного раскопать не удалось. А посему невозможно угадать, что могло
толкнуть ее на сотрудничество с Воловиковым (если все же было
сотрудничество), невозможно вычислить в ее окружении какого-то дьявольски
расчетливого игрока, сумевшего подвести ее к той квартире (если ее все же
крупно подставили и на курок нажимал кто-то другой). Тупик.
...После прошлогодних злоключений, в которых психиатрия играла не
последнюю роль, к заведению на Королева Даша относилась с неким
подсознательным отвращением, в чем ее упрекнуть человеку понимающему было бы
трудновато. Когда машина въехала в вечно распахнутые ворота и неуклюже
завертелась на узких дорожках меж унылыми корпусами, Даша ощутила совершенно
детское желание повернуть назад, но, старательно выругав себя, постаралась
забыть обо всем постороннем.
Буйное отделение ничуть не изменилось с прошлого года - одноэтажное
деревянное строение, где почти все окна были заколочены снаружи толстыми
досками. Первый вопль, тягучий, совершенно бессмысленный, ударил ей в уши,
когда она выбралась из машины, тут же поскользнувшись на обледеневшем сером
снегу. Досадливо поморщившись и загнав поглубже иррациональные страхи,
дернула на себя разбухшую дверь, вошла в освещенную тусклой лампочкой
комнату, где тут же наткнулась на могучую санитарку, в лице у которой было
нечто неуловимо дебильное - насколько Даша помнила, иные бывшие пациенты
здесь же и приживались на правах вольнонаемных. Дальше все прошло гладко -
толстенная баба, совсем собравшись было рявкнуть что-то запрещающее,
наткнулась взором на торопливо - самую чуточку торопливее, чем следует, -
выхваченное Дашей из нагрудного кармана удостоверение. Преисполнилась.
Осознала. Проводила в тупичок, заканчивавшийся одной-единственной дверью,
каковую без особых деликатностей дернула на себя, просунула внутрь голову и
отрапортовала:
- Сергей Степанович, тут к вам из ментовки...
Даша подняла бровь, потом, когда изнутри послышалось: "Пусть заходит",
мимоходом взяла санитарку за массивную кисть, быстро, пока та не успела
опомниться, повернула ее руку к свету, легонько задрала рукав.
Удовлетворенно хмыкнула: на кисти была выколота бабочка в венке из колючей
проволоки, судя по виду, наколка давняя.
- А если поискать, кабан с гитаристкой5 отыщутся? - спросила она
вполголоса.
Медленно, даже лениво высвободив руку, санитарка вяло ухмыльнулась:
- Обшибки молодости, начальник...
Даша протиснулась мимо нее в крохотный кабинетик. На столе в стеклянной
банке пускал пузыри дешевенький кипятильник, за столом сидел человек в белом
халате, лет сорока - глаза, как водится, профессионально отзывчивые, хоть
Христа с него лепи. Что хотите делайте, но психиатров она с прошлого года
потаенно недолюбливала...
- Простите, мне говорили по телефону про майора Шевчука... - протянул он,
жестом приглашая садиться.
- Это я, - сказала Даша. - Майоры бывают и женского рода, как
врач-психиатр...
- Ох, простите... - Он принялся выдергивать заклинившийся в старой
розетке штепсель кипятильника. - Или, может, чайку?
- Нет, спасибо, - сказала Даша.
Он, наконец, выдернул штепсель, принялся отодвигать банку, обжегся,
зашипел сквозь зубы, Смутился. Даша деликатно отвела глаза. Пожала плечами:
- Контингентик у вас...
- А, Фаина... Что вы хотите? Работа поганейшая, а зарплата - еще поганее,
да и ту видим пару раз в год. Попробуйте тут навербовать альтруистов,
отвечающих мировым стандартам...
- Да оно везде так... - понимающе вздохнула Даша ради скорейшего
установления контакта.
Лично от него, правда, явственно попахивало туалетной водой "Фаренгейт",
не числившейся среди дешевых, да и сигареты на столе лежали вполне
заграничные. Ну, у него, быть может, тесть богат или бабуля оставила в
наследство пригоршню империалов. Или, что вероятнее, щедроты Беклемишева
мимоходом пролились на это унылое заведение, вернее, на конкретных его
аборигенов.
- Простите, а по имени-отчеству...
- Дарья Андреевна. Как вас зовут, я уже слышала.
- Дарья Андреевна... - произнес он так, словно усматривал в данном
сочетании потаенный синдром некоего отклонения. - Вы позволите?
- Да ничего, я сама курю.
- Итак, Беклемишева... Вы ведь из-за нее приехали? Вас интересует точный
диагноз?
- А его уже поставили?
- Возможно, я вас разочарую, но в нашей системе не всегда следует ожидать
быстрых результатов. Поставить диагноз, Дарья Андреевна, - дело порой
архитрудное. И требует долгого наблюдения, исследования...
- Меня устроят и примитивные истины, - сказала Даша. - Больна ли она,
насколько серьезно больна, что ее могло привести в нынешнее состояние и
когда нынешнее состояние сменится более-менее удовлетворительным,
позволившим бы ее допросить, пусть мягко... - Она усмехнулась. - Архимягко,
если уж мы с вами осваиваем лексику вождя...
- Понятно. Больна, безусловно. Тяжело больна. Полное отсутствие контакта,
ориентировка во времени и пространстве практически отсутствует... Иными
словами, замкнута на себя. По-моему, совершенно не представляет, где
находится, - но в то же время ничуть этим не тяготится.
- То есть - не буйствует? На стены, простите за вульгарные термины
профана, не лезет?
- Да, вот именно. В этом отношении с ней, слава богу, никаких хлопот - не
протестует, не пытается что-то сломать, наружу не рвется, фиксировать на
коечке ни разу не пришлось. Разумеется, ей давали приличные дозы
соответствующих лекарств, но одним фармакологическим воздействием этого не
объяснить.
- А чем еще это можно объяснить?
- Течением болезни, я полагаю. Крайне глубокий аутизм. Видите ли, обычно
больные всеми силами стараются доказать, что они как раз здоровы, рвутся
наружу, требуют свободы, встречи с самым главным начальством, с
прокурором... Здесь мы ничего подобного не имеем. Глубокое погружение в себя
- с одной стороны, это облегчает работу младшему персоналу, с другой же
затягивает наши труды по установлению точного диагноза. Были, правда,
поначалу хлопоты...
- Конкретно?
- Когда она начала приходить в себя после первого массированного
купирования и было решено снять ее с вязок, она немножко... поскандалила.
Требовала танков.
- Каких?
- Ну, знаете, этих, с гусеницами, башнями и пушками... - объяснил он
невыносимо покровительственным тоном, словно растолковывал младенцу некие
азы. Изобразил даже рукой волнообразное движение. - Танк как боевая
машина... вот тут она, как вы точно изволили выразиться, немножко и лезла на
стенки. К тому времени как раз приехал отец с нешуточной свитой, с ним и
наше начальство из горздравотдела... - Он с явным неудовольствием пожевал
губами, словно бы постарев на миг лет на десять. - Папочка у нее, надо вам
сказать...
- Сталкивалась, - кратко сказала Даша.
- Ну, тогда понимаете.
- Сказал, что если это понадобится любимому чадушку, он сюда пригонит
взвод настоящих танков и заставит ползать взад-вперед и вправо-влево?
- Примерно, - с вымученной улыбкой ушибленного реформами интеллигента
кивнул психиатр. - В общем, через четверть часа люди из его свиты привезли
целый мешок игрушечных танков. Я вам скажу откровенно: от моего мнения
ничего и не зависело, все решало начальство. Впрочем, сам я не вижу ничего
страшного в том, что ей дали игрушки. Единственное, что мы выторговали -
чтобы танки ей дали по нашему выбору, те, которыми нельзя нанести себе
увечье, без выступающих твердых частей. Его люди прямо здесь отпиливали
стволы перочинными ножиками...
- И что? - с любопытством спросила Даша.
- Вы знаете, успокоилась. Целыми часами катает эти свои танки по полу -
но боже упаси, если кто-то окажется у ее танка на пути, вот тогда-то
начинается визг... А в остальном - нисколечко не буйствует. Но доискаться
подробностей мы не можем. Ничего она не помнит...
- Может она симулировать?
- Сомневаюсь. Сильно сомневаюсь. У нас уже побывал сам Прушанский - это,
знаете ли, наше светило, чуть ли не все мы, местные, у него учились...
Версию о симуляции он решительно отвергает.
Что до Даши, ее такие аргументы не убеждали ничуть - даже медицинские
светила в наше время положили зубы на полку и порой способны в обмен на
бумажки с водяными знаками поступиться принципами. Однако высказывать здесь
сию еретическую мысль не представлялось возможным...
- Наркотики просматриваются? - спросила она.
- Нет. "Дорожек" где бы то ни было на теле не зафиксировано. Вообще
следов недавних уколов нет. В крови мы тоже ничего не нашли...
- Это еще ни о чем не говорит, верно?
- Верно, - согласился он. - Но даже если она и принимала наркотики,
медицинскими средствами это определить, увы, невозможно. Родители
категорически утверждают, что ничего подобного не замечали. Это опять-таки
ни о чем не говорит. Как показывает практика, родители такие вещи замечают в
последнюю очередь, если замечают вообще... Однако поймите меня правильно...
- Понимаю, кажется, - сказала Даша. - А могла она в таком состоянии... в
том состоянии, в каком ее обнаружили, убить человека? Застрелить, если
конкретнее?
- Свободно, - сказал он, кивая. - И застрелить, и зарезать, и сбросить с
балкона - прецедентов хватает... Убить - и даже не понять, что натворила. -
Он подобрался. - Но это, понятно, чисто теоретически, без привязки к данному
случаю...
- Помилуйте, я и не пытаюсь... - сказала Даша с честной, открытой
улыбкой. - Это ведь может наступить внезапно?
- Безусловно. Человек просыпается утром - и начинается. При том, что его
поведение в предшествующий день не давало никаких оснований... Порой срыв
наступает, что называется, как гром с ясного неба, средь бела дня.
Человеческий мозг, Дарья Андреевна, - одна грандиозная загадка. Скажу вам по
секрету - мы не знаем, что там творится. Имеем дело лишь со "входом" и
"выходом", но что происходит в самом "ч„рном ящике" - тайна сия велика есть.
Забавы с лекарствами ничего не проясняют. Известно лишь: если дать пациенту
зеленую таблетку - следует ждать реакции по варианту "А", а применение белой
микстурки повлечет за собой реакцию по варианту "Б". И неизвестно, что
внутри. Еще Корсаков...
- Простите, - мягко прервала Даша, почувствовав, что разговор плавно
сползает в теоретические бездны. - Но с тем же успехом могли и сработать
некие внешние факторы?
- Ну разумеется! Особо сильные переживания, стресс, вызванный внешними
факторами взрыв неконтролируемых эмоций. Давление на психику со стороны
третьего лица, унижения, издевательства, - он глянул на Дашу словно бы
виновато. - Извините, вы намерены углубляться в детали, связанные с
личностью того человека...
Даша молча кивнула с неподвижным лицом.
- Ее не насиловали, - сказал врач. - Никаких следов сексуального
контакта, в какой бы то ни было форме. Но издевались над ней старательно и
изощренно - прижигали сигаретой, били плеткой, все это вполне могло вызвать
у благополучной, изнеженной девочки нешуточный срыв...
- Она вам так ничего и не сказала?
Врач досадливо поморщился:
- Я же сказал: полный отрыв от реальности. Даже на отца с матерью
практически не реагирует. Что с ней было, не помнит, где она была, не
помнит, где она находится, не представляет. Когда ей сказали, что она
находится в больнице, ни малейшей вспышки интереса или протеста не
последовало. Впрочем... - он тяжко вздохнул. - Кое-что она все-таки говорит.
Чтобы не преграждали дорогу ее танкам, потому что это форменным образом
гнусно, мерзко и недопустимо - преграждать дорогу ее танкам. И вообще, она -
Наполеон.
- Который?
- Я тоже поинтересовался... Просто Наполеон. Абстрактный такой Наполеон.
В детали не вдается. Честно признаюсь, Дарья Андреевна, я впервые в жизни
вижу Наполеона - вопреки массе анекдотов о сумасшедших домах. Здесь есть
своя цикличность - Наполеон вышел из моды еще до нашего с вами рождения, за
время моей работы бывали и Чингисханы, и Брежневы, и Горбачевы, недавно, как
водится, поступила парочка Жириновских, Лебедь - еще не выяснили, генерал
или его брат - и даже наш губернатор. Бюджетник, знаете ли, поплыл рассудком
после хронических задержек зарплаты, целыми днями сидит и издает
губернаторские указы о немедленной выплате пенсий и зарплат, со смертной
казнью для ослушников. Накипело у человека. Одно время чуть ли не шеренгами
шли последние императоры и Берии, в зависимости от того, кого на данный
момент в прессе разоблачали или восхваляли, но вот Наполеон, тем более у
студентки, особо не интересовавшейся военным делом и военной историей...
Теряюсь, право.
- Действительно... - сказала, подумав, Даша. - Логичнее было бы -
королева английская или там самозванка Шиффер... И что же, поговорить с ней
никак нельзя?
Он мгновенно подобрался, даже, можно сказать, ощетинился, глянул колюче,
враждебно:
- Дарья Андреевна, у меня есть недвусмысленное предписание начальства,
подкрепленное к тому же письменным решением прокуратуры. Возле палаты вместе
с милиционером, которого поставили от вас, круглосуточно находятся два
человека из частной, я бы сказал, структуры...
- Папочкины волкодавы? - не особенно и удивившись, кивнула Даша. - А как
это с вашими правилами гармонирует?
- Это, понимаете ли, решалось на таком уровне... Вы только поймите меня
правильно...
- Да что там, это нетрудно, - сказала Даша. - Но хотя бы взглянуть на нее
можно?
- А это необходимо?
- Вы знаете, я тоже умею бегать по высоким кабинетам, - сказала Даша
холодно. - Беклемишев, конечно, перетягивает меня по всем параметрам и
габаритам, однако... Не затевать же нам длинную склоку из-за того только,
чтобы я на нее пару минут посмотрела?
Судя по его лицу, он охотно послал бы подальше всех скопом - и Дашу, и
Бека, и свое начальство. Но не было в загашнике пригоршни бабкиных
империалов, что поделать...
- Ну хорошо, - согласился он нехотя. - Посмотрите минутку, без малейших
попыток навязать общение. Согласны? Вам самой не нужны лишние неприятности,
эти мордовороты, что сменяют друг друга, наябедничают моментально...
- Договорились, - сказала она. - Смотрю и молчу. Врач встал с тягостным
вздохом, выбрался из-за шаткого стола. Даша вышла в коридор первой. Вновь
появилась неведомо откуда толстая санитарка, и они с врачом недолго
толковали о каких-то здешних делах, Даше совершенно непонятных. Она стояла в
стороне, нетерпеливо притопывая ногой. После безумного вопля, донесшегося
откуда-то из глубины заведения, по спине невольно прошел мерзостный холодок.
Врач открыл ключом с треугольным вырезом врезной замок, толкнул дверь.
Даша пошла следом, окунувшись в непередаваемый ореол трудноопределимых, но,
безусловно, противных запахов, воплей и визгов. Железные двери с большими
"волчками", двери, являвшие собою решетку, - подобного она навидалась в
тюрьме, но здесь было совсем другое... Она старалась не смотреть по
сторонам, но взгляд все же цеплялся порой за нелепые скрюченные фигуры,
похожие на зомби из дешевых фильмов.
Тусклые желтые лампочки, запахи, стоны... Рехнуться можно. В самом конце
коридора маячили три фигуры, разместившиеся на хлипких табуретах. Сержант в
расстегнутом кителе, с коротким автоматом на коленях, и двое цивильных.
Сержант остался сидеть, зато те двое шустро вскочили, уставившись на Дашу.
Один - молодой, с первого взгляда ясно, из примитивных "штакетников" без
лишних извилин, второй - постарше и посерьезнее, с явными признаками
мыслительной деятельности на лице.
Потом и сержант вскочил - узнал ее, должно быть. Лица у всех троих уже
несли на себе некий отпечаток долгого пребывания здесь, въевшийся в кожу,
как краска. Смесь тоскливого отвращения с покорностью неизбежному.
- Товарищ майор... - зачем-то шепотом произнес сержант. - За время
дежурства...
Даша махнула рукой, оборвав его. Тот из охранничков, что был постарше,
настороженно придвинулся:
- Вас что, не предупреждали?
Нехороший был взгляд, дай волю - полоснул бы тесачком с обратной заточкой
клинка, от всей души. Ублаготворил бы...
- Взглянуть-то можно? - с невинным видом спросила Даша. - Тихонечко
посмотрю секунду и уйду...
Не было никакого смысла задираться с ними - в конце-то концов, они
старательно выполняли приказ...
Даша подошла к толстенной решетке, кое-где тронутой ржавчиной. За спиной
настороженно посапывали охранники. Палату-камеру заливал яркий свет, как и
полагалось по инструкции. Впрочем, с первого взгляда было видно, что
неустанными трудами Бека узилище, насколько могли, преобразили - кровать
застелена бельем, какого в этих стенах не видывали отроду; в углу, на
разостланном прямо на полу ярком полиэтиленовом пакете - сущая россыпь
разнообразнейших фруктов, какие-то соки в больших пластиковых бутылках,
плитки шоколада. Все, похоже, нетронутое. Даша обернулась к врачу, тот
страдальчески пожал плечами и шепнул:
- Плохо ест, почти совсем не ест, из-за лекарств...
- С ложечки кормить будешь, козел, если понадобится... - пробурчал за
спиной охранник помоложе.
Пижама на девушке, сидевшей посреди небольшой палаты, была вовсе уж
роскошная. Распущенные волосы закрывали лицо, вокруг, куда ни глянь, стояли
и лежали разноцветные танки, некоторые величиной со спаниеля. Один из них
постоялица как раз и баюкала - старательно, сосредоточенно. Даша
почувствовала к ней острую ненависть, попыталась вдолбить себе, что рано
пока выносить вердикт - и все равно, ничего не могла с собой поделать.
Потому что правильный мент лежал в гробу...
Женя, легонько встряхнув головой, с той же старательностью покатила танк
по полу, к решетке, ползла следом на коленках, ни на кого не глядя, нелепая
в своей великолепной пижаме под ослепительно светившей лампой палаты для
буйных. Даша едва не попятилась. Большой зеленый танк скрипел по полу, по
синтетическому ковровому покрытию - н-да, постарался папаша...
Танк полз прямо на Дашу, отметившую мимоходом, что густые, длинные волосы
миллионеровской дочки прекрасно расчесаны - либо ее безумие не простирается
столь глубоко, чтобы забыть о внешности, либо сюда регулярно пригоняют
парикмахершу. Вероятнее всего второе.
Она непроизвольно отступила на полшага, когда большой зеленый танк замер
у самой решетки. Женя подняла голову, безмятежно улыбнулась, чуть приподняла
танк, заставив его подпрыгнуть, громко сказала:
- Пх!
И выпрямилась, слегка пошатнувшись. В движениях было все же нечто
скованное, механическое - медикаментов не жалели - и лицо застывшее, чуть
обрюзгшее. Но глаза были красивые, серые, прозрачные, полные то ли веселого
безумия, то ли безумного веселья. Столкнувшись с ней взглядом, Даша испытала
весьма сложные чувства, которые ни за что не взялась бы сейчас истолковать.
Недоверие, страх, отвращение? Все вместе?
К ней протянулась через решетку тонкая, изящная рука, и Даша на миг
растерялась.
- Дай пистолет, - сказала Женя, вперившись в нее прозрачным, пустым
взглядом.
Даша оглянулась на врача. Тот безмолвствовал. Охраннички тоже.
растерялись, не имея, должно быть, инструкций на сей счет.
- Нету пистолета, - проговорила Даша скованно.
- Ну и жадина, - безмятежно сказала Женя, отступила на пару шагов,
подняла к груди сжатый кулак, потом выбросила его вперед, словно отдавая
салют невидимой шпагой. - Вив ле брюмер!
И словно вмиг потеряла интерес к стоявшим по ту сторону решетки -
повернулась на пятках, снова слегка пошатнувшись при этом, опустилась на
коленки и покатила танк в сторону кровати, припевая:
- Вив ле брюмер, вив ле брюмер...
Врач выжидательно покашливал. Бесполезно. Все впустую. Отойдя в сторону,
Даша поманила того из охранников, кто был постарше. И сказала без выражения:
- Мне надо встретиться с Калюжным. И побыстрее.
- Боюсь, не получится...
- А вы не бойтесь, - сказала она почти грубо. - Вы ему просто скажите,
что это рандеву может пойти на пользу не только мне, но и вашему боссу...
"Дело прямо-таки шибает интеллектуализмом, - угрюмо думала она, шагая
следом за врачом к желанному выходу. - Мерилин Монро, загадочные эскизы
(исполненные, как показала экспертиза, хорошими импортными красками),
музыка, картины, шоу-бизнес, переплетение творческих и околотворческих
интриг... Теперь еще и брюмер. Сие искусственное и недолго прожившее
название месяца история связывает с одним-единственным значительным событием
- восемнадцатого брюмера (год, правда, Даша точно не помнила) Наполеон номер
один совершил государственный переворот, разогнав тогдашний парламент, или
как он там именовался..." И больше со словом "брюмер" не связано ничего
мало-мальски выдающегося - словоохотливый гид, кое-как разумевший по-русски
полицейский, говорил ей это в Париже.
...Она еще вчера составила для себя на бумаге нечто вроде дебета-кредита.
Слева - наиболее значительные события из жизни Мерилин Монро и ее наиболее
известные пристрастия. Справа - эквивалент данных событий и привычек, но уже
касаемо той Монро, что именовалась Маргаритой. В графе "киносъемки" справа
красовался прочерк, а вот напротив нескольким других позиций -
предусмотрительно оставленное до детального выяснения пустое место.
И потому первой ее мыслью после Ниночкиных слов было: "Ну вот, ставим
галочку..."
- Дневник?
- Ага, - сказала Ниночка. - Дневника я нигде не нашла. Такая большая,
довольно толстая тетрадь...
- В красной обложке? - спросила Даша.
- Нашли?
- Да нет, - сказала Даша. - У Мерилин был дневник в красной обложке.
- Ага, вот то-то и оно... Ритка и здесь должна была копировать кумира,
сами понимаете. И все это выглядит тем смешнее, что она терпеть не могла
писать что-то в дневнике. Однако старалась.
- Ты в этот дневник заглядывала?
- Нет, она никогда не давала. Понедельник у нее именовался "писучим днем"
- хоть пару строчек, но следовало, взяв себя за шиворот, внести на
скрижали... Ваши хорошо смотрели?
- Хорошо, - кивнула Даша. - Нигде ничего. А мог он лежать в той шкатулке?
- Вы знаете, вполне. По размеру подходит, туда три таких дневника
упрятать можно...
В кончиках пальцев возник знакомый зуд - нетерпения и азарта. Она
торопливо спросила:
- И больше ничего не пропало?
- Ничего, я хорошо осмотрелась...
- Ну ладно, - сказала Даша. - Как живется, не обижают?
- Да вы что, нормальные девчонки...
- Вот и прекрасно, - Даша поднялась. - За вахту и носу не высовывать,
никаких звонков, потерпи уж...
- А надолго?
- Потерпи, - уклончиво сказала Даша. - Пока... Вышла в коридор. Три
девушки, курсанты, не без почтительности дожидавшиеся в отдалении,
вопросительно воззрились на живое олицетворение того, что избранный ими путь
способен вознести неглупое существо женского пола к олимпийским высотам.
Мысль эта читалась в их распахнутых глазищах так наглядно, что Даше стало
стыдно и неловко - не расхолаживать же соплюшек первого года обучения...
- Как постоялица? - тихонько спросила она у белобрысой Ксаночки.
- Нормальная девчонка, ничего...
- Приглядывай, Ксана, - сказала Даша. - Но только, я тебя умоляю, без
глупых излишеств. Она у нас даже не подозреваемая, так что не надо искать у
нее в носовом платке зашитых наркотиков и надеяться, будто ночью во сне
станет бормотать роковые тайны... Однако, если вздумает кому-то звонить, я
должна знать моментально... Всего хорошего, кадеты! - отдала честь двумя
пальцами на французский манер, повернулась и быстро пошла прочь по коридорам
альма матер, не испытывая, в общем, ни умиления, ни ностальгии.
Интересно, способна ли история, вопреки Марксу, повторяться не в виде
фарса, а в облике столь же натуральной, как и в первый раз, трагедии? И
можно ли, старательно моделируя жизнь своего кумира, нарваться на те же
опасности, что тридцать с лишним лет назад кумира сгубили?
Так сразу и не скажешь...
Даша, разумеется, не взялась бы определять, насколько правдива версия об
убийстве Мерилин Монро. Чертовски трудно решать криминалистическую загадку,
случившуюся три с лишним десятка лет назад, да еще на другом конце света, в
чужой стране. В этой версии есть своя сермяжная правда, и не более того.
Собственно, "нам глубоко плевать, какие там цветы". Убита белокурая
богиня или умерла от передозировки снотворного - не суть важно. Гораздо
важнее знать, что произошло у нас. Наша белокурая микробогиня прямо-таки
маниакально пыталась примерять на себя чужую судьбу.
Связь с известным спортсменом? Было и у нас. Связь с писателем? Была
попытка. Снотворное, платья по образцам с фотографий тридцатилетней
давности, чересчур тесная одежда, умышленно безалаберный секс, блистанье
среди бомонда... Было!
И, наконец, был красный дневник. Если верить тем, кто верит в убийство
Мерилин, кинозвезда крайне опрометчиво занесла в этот дневничок некие весьма
опасные для братьев Кеннеди подробности, за что братишки ее и затемнили. Так
что наш насквозь утилитарный вопрос формулируется немудрено: могла ли наша
Монро узнать нечто такое, из-за чего ее убили? Или хотя бы решить, что
узнала? По глупости своей однажды намекнула на некие тайны, якобы ставшие ей
известными...
Писано вилами по воде, если честно. Или нет? Ради чего-то же положено
столько трудов, почему-то же исчез, красный дневник. А он, безусловно,
существовал - кроме Нины, о нем упоминают вскользь еще трое. И наконец,
смерть маэстро Сагалова как-то подозрительно совпадает по времени с кончиной
его ветреной любовницы, поскольку существует еще загадочный конверт с
разноцветными картинками, больше всего смахивающими на некие эскизы гербов.
И подозрительно болтавшийся возле квартиры певицы (а то и выходивший оттуда)
Вячик. И все остальное...
Если кто-то заманил Воловикова на ту квартиру обещанием дать информацию
по убийству Маргариты Монро, этот кто-то знал заранее, что это именно
убийство... А знать такие вещи мог либо убийца, либо сообщник... либо
таинственный помощник, старавшийся, чтобы следствие, упаси боже, не
остановилось на версии "несчастного случая".
Если Риточка старательно копировала интимную жизнь своего кумира
настолько, что ради вящего подобия спала со спортсменом и подбивала клинья к
писателю, она не могла не знать о связи Мерилин с братьями Кеннеди. Почему
бы ей и в этом случае не попытаться собезьянничать? Очень логично было бы
собезьянничать... Укладывается в образ, как патрон в обойму...
Кто в Шантарске может считаться аналогами братишек Кеннеди - президента и
министра юстиции? Министр юстиции - пожалуй что, областной прокурор.
Отпадает. С Маргаритой их пути не пересекались никогда. Прокурор города -
женщина преклонных годов. Поди угадай логику Риточки... Начальник
департамента общественной безопасности? Генерал Дронов? Военный прокурор?
Мужик видный, не старый и вроде бы не чурается земных радостей...
Так, а президент у нас кто? Губернатор? Представитель президента в
Шантарской губернии? Мэр города? Покойный Фрол? Стоит ли бросать нешуточные
силы на проверку этого следа? А почему бы и нет? Слишком много совпадений,
которые к тому же Марго старательно создавала сама...
- Кто у нас может именоваться президентом, как ты думаешь? - спросила она
шофера. - В Шантарске, я имею в виду.
- Ну, губернатор, определенно... А что?
- Да ничего, - сказала Даша. - Мысли вслух без всякого повода. Останови
вон там, у киоска. Ждать не надо. И подъезжать потом никуда не надо, кати
прямиком до управления...
Глава восьмая
СВЕТСКИЕ БЕСЕДЫ НА ПЛЕБЕЙСКИЕ ТЕМЫ
Убедившись, что машина свернула к управлению, Даша зашагала в сторону
кафе "Метелица", помахивая топорно сработанной китайской штуковиной со
звучным названием "органайзер". Единственное достоинство штуковины
заключалось во вместительности - а что еще человеку нужно? Ежели он не новый
русский, а старый сибиряк?
Стольник, подметка дешевая, обладал одним ценным качеством -
пунктуальностью. Даша издали заметила на условленном месте темную "Ауди",
пройдя еще немножко, узнала знакомый номер - и побыстрее юркнула в машину
под неодобрительные взгляды двух старушек, заранее вынесших вердикт. Место
было бойкое, по новой традиции эры реформ здесь снимали девочек скороспелые
хозяева жизни, что, впрочем, работало в какой-то степени на конспирацию:
впархивавшая в иномарку особа женского пола стала на этом углу зрелищем
столь же привычным, как митинги бюджетников, и никто ее особо не
рассматривал.
- Из дальних странствий возвратясь? - спросила она, когда машина плавно
тронулась.
- Угу. Ждем-с в ближайшее время партию канадского ширпотреба по божеским
ценам... кстати, Даша, вам не устроить что-то по совершенно символическим...
- Обойдусь, - сухо сказала она. - Не балуйте меня, Виктор, не стоит.
- Да просто хотел сделать приятное своему теневому начальнику.
- Обойдусь, - повторила она.
- Может, в кафе?
- Нет, - сказала Даша. - На гору, в лес, идиллически погуляем по
тропинкам, благо ветра нет...
- С вами, по тропинкам? Хоть до утра... Очень уж он старался создать
впечатление, будто имеет место не встреча сыскаря со стукачом, а
цивилизованная, чуть ли не дружеская беседа двух современных людей. Как
всегда. Даша, в общем, к этому относилась спокойно - еще господа жандармы
учили, что своих "подметок" нужно обхаживать со всей галантностью, словно
ветреных шансоньеток, - и щелкала его по носу в редких случаях, когда очень
уж манкировал своими обязанностями. Промолчала и сейчас.
Машина почти со скоростью черепахи проползла через толпу гуртовавшихся у
парадного подъезда губернаторской управы пикетчиков - судя по преобладанию
женщин, либо медики, либо учителя. Даша поневоле съежилась, встретив
несколько ненавидящих взглядов: не объяснишь же им, кто ты такая, зато они
тебя готовы испепелить глазами, стервочку в шикарной тачке...
- Слышали про Маргариту Монро, Виктор? - спросила она небрежно.
- Еще бы. Жалко...
- Что говорят в управе?
- А ничего особенного не говорят, убийство как убийство, даже Фрола
кто-то ухитрился отправить в Елисейские поля, что там говорить о бедной
девушке...
- Значит, уже знают, что это убийство?
- Бог ты мои, ну разумеется, все-таки управа... Между прочим, высоко
оценивают деликатность нашей родной милиции - мало кого из Ритиных знакомых
тревожили ваши сыскари, а кого и тревожили, расспрашивали со всем
пиететом...
- Цивилизуемся помаленьку, - сказала Даша. - Вот и ваша очередь пришла,
Виктор, как ни грустно... но я надеюсь, вы оцените мою деликатность.
Пожалуй, он все же легонько нервничал - Даша уже успела его изучить,
чтобы решить теперь со всей уверенностью. Чуть деланно усмехался, чуть
нервно мял сигарету, бросал порой на Дашу взгляды, которые ему самому
наверняка казались испытующими - а на деле смотрелись беспомощно. Холеный,
смазливенький сынок влиятельного при коммунистах папы, сумевший в свое время
рыбой-прилипало приклеиться к стремительно несущимся на вершины власти
вождям демократии, - каста есть каста, непотопляемы, как хорошие японские
поплавки...
Она намеренно выдерживала долгую паузу - пусть понервничает. Машина
пронеслась мимо юрфака Шантарского университета, известного главным образом
тем, что его заканчивал незадачливый и.о. генпрокурора Ильюшенко
(мемориальной доски, конечно же, не имелось, а то пришлось бы потом
возиться, снимать, как это произошло с незабвенным бюстом незабвенного
генсека Черненко, от которого остался лишь нелепый, до сих пор пустовавший
постамент).
Наконец Даша дождалась деланно безразличной реплики.
- А я-то здесь при чем?
- Осторожно, - сказала Даша. - Вон алкаш через дорогу чешет, вальяжно
пренебрегая светофорами... То есть как это, Виктор? Вы тут очень даже при
чем. Да вы не переживайте, я же не говорю, что подозреваю вас, бойца
невидимого фронта... Ну зачем вам ее убивать? Смех и слезы... Вот только
злоязыкая молва вас произвела в штатные любовники нашей белокурой дивы, а
это, согласитесь, требует оперативно-розыскных мероприятий, в просторечии -
допроса с пристрастием...
- Чушь какая! - возмутился он. - Кто это треплет?
- Говорю же, сарафанная молва, - сказала Даша. - Чудище обло, озорно,
злоязычно и лает... Как там правильно?
- Нет, вы серьезно?
- Однозначно. А что тут такого страшного? Скорее даже льстит мужскому
самолюбию и поднимает репутацию в глазах приятелей - любовник шантарской
шансонетки номер один... вы же, друг мой Виктор, вполне гетеросексуальны и
донжуановой славы не чураетесь... Отчего же вдруг занервничали?
- Ну, мало ли... Прицепятся ваши...
- У вас же алиби, - сказала Даша. - Железное алиби, часом, не забыли? Вы
же в те дни гуляли по Канаде, счастливец...Торговые мосты наводили вместе с
губернатором...
- Все равно. Пойдут слухи-пересуды, а атмосфера в управе сами знаете
какая. Мне вымышленные подвиги ни к чему. Каюсь, случился у меня однажды с
нею скоротечный огневой контакт, но это, во-первых, было давненько, а
во-вторых, подобными достижениями касаемо Маргариты может похвастать уйма
народа - что, всех их заносить в штатные любовники?
- Ловелас вы, Виктор, - сказала Даша с обаятельной улыбкой. - Мне с вами
даже общаться страшно... Ибо девушка я робкая и простодушная... А кто
числился в штатных любовниках-то?
Он промедлил. Определенно промедлил. Пожал плечами:
- По-моему, таковых было несколько.
- А конкретно?
- Сагалов, знаете такого? Вот... Гуреев. Вы не смотрите, что он дурковат
и плешив - тот еще ходок. Извините за циничные подробности, но в
определенных женских кругах славен как обладатель ба-альших достоинств...
Есть такая устойчивая сплетня. Еще... Ну, кто... Кто-то из авторитетов, но в
эту епархию я углубляться не хочу, за что купил, за то и продаю. Болтают в
"Золоте Шантары" был специальный уедин„нный кабинетик, где Марго охаживали
непосредственно после выступлений. Сами поспрашивайте, у вас же там не может
не быть агентуры...
- Беклемишев?
- Вполне возможно. Хотя насчет штатного любовника я в данном случае не
уверен. Бек быстро загорается, а остывает еще быстрее. Ну вот и все,
похоже...
- Значит, из вашей троицы никто в постоянные любовники не набивался? Ни
Вячик, ни Роман? - Даша прикрикнула: - Эй, не надо! Как в кино, честное
слово - ноги на педалях задергались, тачка чуть ли не вильнула... Что за
Голливуд? Мягонько выжали педаль, красный загорелся... Вы, право, институтку
мне сейчас напоминаете, Виктор. Думаете, так уж трудно было вычислить вашу
троицу? Вон там остановите, по лесу пройдемся...
Вылезла первой и, помахивая органайзером, двинулась по тропинке, покрытой
толстым слоем раскисшего снега. Тишина стояла умопомрачительная, вокруг
высились серо-белые березы, далеко впереди переходившие в сосняк.
Стольник догнал ее, брезгливо высматривая места посуше. Из чистой
вредности Даша свернула налево - в сплошную грязь. Расстегнула "молнию",
вытащила цветные фотографии и показала верхнюю:
- Это Камышан?
- Ну да, - сказал Стольник. - Серега Камышан, для друзей - партийная
кличка Вячик. Вот интересно, я у вас под кличкой прохожу?
- А как же, - сказала Даша. - Орднунг есть орднунг. У вас, Виктор,
рабочий псевдоним - Стольник...
- А что, мне нравится... - сказал он с явным удовлетворением. - В стиле
хорошей русской старины...
Даша, понятное дело, не стала ему объяснять, что она-то имела в виду не
приближенное к государевой особо лицо, а замызганную синюю денежку, на
которую в наше время не купить и дешевую бульварную газетку...
- Стольник... - повторил он, уставясь в серовато-синее небо. - Звучит...
- Ага, - сказала Даша. - Значит, Камышан.., А это Роман?
- Роман.
- А он чем славен?
- Не знаете?
- Проверяю, Виктор, - сказала Даша. - Примитивнейшим образом. Когда
информация из нескольких источников совпадает по фазе, тогда к ней и нужно
относиться со всем доверием - и не раньше...
- Есть в столице такая финансово-промышленная группа, условно, ради
краткости, именуемая Банком "Корона". Имеете представление?
- Чуточку наслышана, по-обывательски, - сказала Даша.
- Вот... А у группы есть в Шантарске серьезные интересы, и Рома Фирсов -
их здешний представитель. Нечто вроде папского легата или полномочного
посла. С правом всевозможных подписей и прочими правами, потребными для
любой ситуации.
- Серьезный человек, словом?
- Ого! - выдохнул Стольник с нескрываемой завистью. - Не то что мы,
грешные, слуги народа на скудной зарплатишке... Но мужик хороший, никакого
столичного чванства.
- Ну да, я и смотрю - непринужденные забавы, стерлись все грани меж
провинциалами и заезжим магнатом... Где это вы все запечатлены? В
"Лесничестве"?
- Поднимайте выше - в "Золотой пади". Конкретнее - в бывшем федянковском
коттеджике.
- На снимках все четверо, - сказала Даша. - А ведь в застолье участвовало
человек шесть-семь...
- Почему вы так решили?
- Если вдумчиво присмотреться, можно различить на столе самое малое семь
бокалов...
- Доктор Ватсон в сотый раз был повергнут в изумление дедуктивными
талантами друга Шерлока...
- Ну, а все-таки? - спросила Даша.
- Да это совсем просто объясняется, - сказал Стольник с кривой
усмешечкой. - Там было еще несколько девиц, но с ними никак
фотографироваться не стоило, не те кадры.
- Профессионалочки?
Он с деланно виноватым видом потупился. В общем, объяснение было вполне
приемлемое, но у Даши тем не менее осталось стойкое убеждение, что ей
соврали. Чересчур уж он затянул с ответом (да и не стал бы смущаться,
объясняя насчет эскортниц), глаза подозрительно бегали...
- И какого же плана были развлечения?
- Дашенька, вы, простите, чересчур уж невинной пытаетесь предстать...
Дача, квадратный метр бутылок, табун девиц - ну какого плана могут быть
развлечения?
- А я слышала, там решались какие-то дела...
О-па! Глазки снова так и забегали, так и зашмыгали, все-таки никудышный
из него актер, смех невыносимо деланный...
- Помилуйте, какие могли быть дела? На дачу для того и едут, чтобы
отдохнуть от всех и всяческих дел.
- Значит, Маргарита ни в каких деловых встречах, связанных с вашей тесной
компанией, не участвовала?
- Рита?! Ково6?! - он добросовестно посмеялся, закинув голову. - Вот уж
чего за ней никогда не замечалось, так это деловых качеств. Умела петь и
грациозно крутить попкой, не более того. Без Гуреева до сих пор прозябала бы
в подтанцовке... Хоть режьте, не могу представить ситуацию, когда Маргаритка
участвовала бы на равных в обсуждении серьезных дел... А решать при ней
какие-то дела никогда не решали - я же говорю, туда ездили оттягиваться...
Когда все решено, подписано и обговорено, когда бизнес позади и нужно дать
отдых серым клеткам... Кто вам наболтал про дела с Риткиным участием?
- Ходят слухи... - отделалась Даша универсальной фразой.
- Плюньте в глаза.
- Камышан с ней спал?
- Было дело.
- А Роман?
- Даша, мы все были взрослые мальчики и девочки... Понемногу каждый
причастился.
- И насколько это было серьезно?
- Абсолютно несерьезно. В классическом стиле конца двадцатого века - игра
в бутылочку...
- А мог кто-то, допустим, возревновать к остальным? Или насмерть
влюбиться в Маргариту?
- Вот уж таких глупостей я ни за кем из нашей компании не замечал. Не тот
случай. И объект не тот. И мальчики не те. Короче, кто-то вам наговорил
вовсе уж нелепых несообразностей. Догадываюсь даже, кто - домомучительница.
- Простите?
- Нинка, дешевка... Девочке страшно хотелось прожигать жизнь в шикарных
хоромах типа "Золотой пади". Из кожи вон лезла. Вот только была
одна-единственная неувязочка - никак нельзя было ее выпускать в приличное
общество. То перепьет и начнет блевать прямо за столом, то ведет себя с
серьезными людьми совершенно неприемлемо, - мы не эстеты, господи упаси, но
даже у раскованных застолий есть свой этикет, свои нормы... Долго
рассказывать. Словом, после нескольких инцидентов Нинку вежливенько отшили,
перестали брать в компанию, она злилась что твоя Багира, трепала языком...
- Что именно?
- Ну, я не знаю, всякие глупости... - похоже, он не озаботился придумать
убедительную ложь и при первом же нажиме впал в растерянность. - Чушь
всякую...
- Нет, конкретно?
- Ой, да не помню я! Ныла, настраивала Риту против нас, чепуху
выдумывала... - Даша замолчала - у нее и так окрепло впечатление что ее
верный информатор импровизирует на ходу в совершеннейшем смятении.
- И как же ее отшивали?
- Да попросту не брали с собой, вот и все.
- Не пугали, не грозили?
- Кому там грозить...
Даша подошла к нему вплотную, заботливо поправила пушистый шарф:
- Запахнитесь, Виктор, простынете, а я без вас, как без рук... Милый мой
человек, сдается мне, что в последнее время вы несколько разболтались - по
мере того, как наши печальные встречи касаемо известных дел отодвигаются во
времени... - Взяла его за отворот дубленки и сказала проникновенно: -
Виктор, ну не вынуждайте вы меня становиться из милой женщины весьма
неприятным ментом... Я ведь и зубы показать могу...
- Да в чем дело? - Он невольно подался назад, но Даша держала крепко. -
Дарья Андреевна, решительно не понимаю...
- У Камышана есть пистолет? В глаза мне смотрите - и помните, что по
вашим делам срок давности о-очень не скоро наступит...
- А что, разве Ритку...
- Есть у него ствол или нет? - рявкнула Даша.
- Ну, есть... "Макаров".
- С разрешением?
- Без, - угрюмо бросил Стольник. - "Макаров". Говорили ему, идиоту...
Только он отвечал со смехуечками, что ствол у него в одном кармане, а в
другом - удостоверение помощника губернатора. А вообще-то, простите, он в
чем-то прав: ни один гаишник его машину никогда не остановит и ни один мент
не возьмется обыскивать. Нужно сотворить что-то особо уж беспредельное,
чтобы нарваться... Да отпустите вы, что я, побегу?
Даша выпустила пушистый лацкан, глядя ему в глаза, тихо сказала:
- Если когда-нибудь хоть словечко из наших разговоров уйдет наружу, не
буду я сдувать пыль с уголовного дела, а попросту протреплюсь кой-кому о
содержании иных наших бесед... Ясно?
Вот теперь его проняло, вот теперь он пришел в годное для употребления
состояние... Вспомнил, кто есть кто. И протянул не наигранно жалобно:
- Дарья Андреевна, я же не дурак...
Самое скверное, Даша сама плохо представляла, какие вопросы следует ему
сейчас задавать. Даже если предположить, что завалил Маргариту Камышан, он
может и не откровенничать с друзьями - если завалил по собственному почину.
А если все спланировано - Виктора могут не испугать и самые беззастенчивые
угрозы, кинется к тем, кто имеет прямое отношение... А это мысль!
- Ладно, - примирительно сказала Даша. - Сами понимаете - начальство
дергает меня, а я, как фурия, бросаюсь на других... Не бичиху убили,
понимаете ли... На вас генералы никогда не орали, мон шер ами?
Мерзопакостное, доложу вам, ощущение.
- Я же вам предлагал вполне серьезно...
- Устроить на приятное местечко и жизнь обеспечить? - нараспев протянула
Даша. - Не выйдет, гончая с золотого блюда жрать не сможет... В общем, на
карте не только мое ущемленное самолюбие, а еще и профессиональное
самолюбие, серьезно. Не привыкла я проигрывать. А когда передо мной вдруг
замаячит какой-никакой, но след... - она многозначительно помолчала,
предоставив ему самому домысливать и гадать. - Камышан, правда, из тех, кого
кличут дергаными?
Предельно осторожно подбирая слова, словно строил фразу на незнакомом
языке. Стольник сказал:
- Серега, вообще-то, резковат...
- Вас с ним можно назвать очень закадычными друзьями? Настолько, чтобы вы
о нем долго и безутешно горевали?
- В этой жизни, откровенно говоря, один бог за всех...
- Понятно, - сказала Даша. - Пойдемте, - как ни в чем ни бывало взяла его
за руку и повела назад, к машине. Спросила словно бы мимоходом: - Как
по-вашему, Марго могла трахаться с нашим всенародно избранным губернатором?
Он форменным образом шарахнулся, вырвал руку:
- Что за ерунда!
Глядя ему в спину, оскользаясь порой на раскисшей тропинке, Даша
констатировала, что свою партию провела четко: теперь эта компания, троица
из "Золотой пади", будет знать, что ими заинтересовались вплотную, а это
предполагает простор для комбинаций и несомненное оживление. Можно будет
тихонечко отслеживать и ждать реакции. Если они причем и решат кого-то
сдать... Господи, пусть они решат кого-то сдать - когда тебе подсовывают
ложные улики, это иногда выводит на правильную дорогу...
...Серая "Королла" торчала на прежнем месте, стекла обоих передних окон
были приспущены, и оттуда вился табачный дымок. Вторая машина, откуда минут
пять назад вылезли те двое, выглядела гораздо более непрезентабельно -
беленькая помятая "шестерка", но Даша не сомневалась, что мотор у нее
работает не хуже швейцарских часов. Ребятки Беклемишева наконец-то вышли на
охоту - не подозревая, что стали дичиной...
- Прыгаем? - спросил капитан Сац, отняв от глаз бинокль.
- Рано, - сказала Даша. - Должна быть подстраховка, зуб даю... Я бы на их
месте обязательно поставила поодаль подстраховку и разместила бы во-он
там... Ага! К тому голубчику присмотрись! - и прильнула к своему биноклю.
- Точно! - азартно выдохнул капитан. - Лацкан оттянул, за пазуху себе
базарит...
Они стояли на площадке шестого этажа, расстегнув куртки, чтобы при нужде
моментально упрятать под них бинокли и изобразить влюбленную парочку. А во
дворе наметились, наконец, изменения. Тот, что подстраховывал, отнял руку от
лацкана, спокойно вытащил из кармана сигареты. Свою миссию он явно считал
выполненной. Значит, пошла работа...
- Давай, - сказала Даша.
Капитан вытащил рацию, и, когда ему ответили, внятно произнес:
- Шесть, шесть.
- Восемь, - пискнула рация.
Оставалось ждать. Буквально через полторы минуты - как водится,
показавшихся невероятно долгими - во двор въехала синяя "Газель"
потасканного вида, со свободно болтавшимся на стойках брезентовым верхом. Не
спеша потащилась мимо серой "Короллы". Даша смотрела во все глаза, и все
равно бросок был неуловим: миг - и вокруг "Короллы" уже приземлились
вылетевшие из кузова автоматчики, рванули дверцы, донеслись неразборчивые
яростные команды; другие, спрыгнув с правого борта, рванули в подъезд.
Подстраховщик являл собою прелюбопытнейшее зрелище: он моментально понял,
что произошло, но нелепо застыл на месте, не в силах сообразить, что теперь
делать и делать ли вообще. Дернулся вправо-влево, удивительным образом
метаясь на месте. Вот он Дашу совершенно не интересовал, и она сказала:
- Пошли?
Пока они спускались и пересекали неширокий двор, двоих из "Короллы" уже
успели поставить по всем правилам - руками на машину, ноги расставлены - и в
темпе обыскивали. А из подъезда, стиснутые боками камуфлированных верзил,
как раз появились двое народных умельцев. Оглянувшись, Даша уже не увидела
единственного, оставшегося на свободе - успел стрекануть за угол, ну и аллах
с ним...
Капитан, перекинувшись парой слов с одним из своих, кивнул Даше. Она,
изобразив свою самую очаровательную улыбку, танцующим шагом подошла к одному
из пассажиров "Короллы", с видом крайнего изумления всплеснула руками:
- Бог ты мой! Бдительные граждане просигнализировали насчет взломщиков, а
тут вовсе и не взломщики, тут имеет честь пребывать господин Калюжный, шеф
беспеки при самом господине Беклемишеве... Какие люди, я польщена!
Калюжный, стриженный ежиком хмурый крепыш лет сорока пяти, польщенным
себя не чувствовал. А вот проигравшим себя уже осознавал, несомненно...
Поскольку в прошлой жизни был не просто ментом, а толковым ментом и ушел
отнюдь не по недоверию. Даша не собиралась взывать к солидарности ментов
всего мира и читать мораль - не судите и не судимы будете - четверых детишек
нужно кормить, а Бек, в общем, наркотой не торгует и престарелых хозяек
приватизированных квартир под асфальт не закатывает...
- Что? - она подставила ухо капитану Сацу. - Ах, вот оно что... Пожалуй,
гражданин Калюжный, рановато отпускать вас с должными извинениями. Вот тут
мне подсказывают, что ваши ребятки только что установили подслушивающее
устройство на этаже... Сто тридцать седьмая - а если выяснится, что клопа
подключили к телефонному проводу, то и сто тридцать восьмая - а там и двести
восемьдесят шестую приклеим, если прикинуть, еще чего-нибудь подберем...
Калюжный смотрел исподлобья и молчал. Взгляд был неподвижным, но в
голове, несомненно, мельтешили варианты, реплики, ходы...
Даша взяла у одного из автоматчиков большой бумажник. До сих пор она
боялась, что может и ошибиться, но теперь отлетели последние сомнения. Целый
набор великолепных, профессиональной работы снимков, запечатлевших г-на
Камышана: садится в машину, спускается по ступенькам некоего здания, вид
слева, вид справа, анфас, в шапке и без...
- Отойдем, покурим? - предложила она Калюжному и первой направилась за
угол.
- Рыжая, тебе что, делать нехрен? - спросил Калюжный почти спокойно.
- Давай без лирики, - ответила она тихо. - Времени у меня нет совершенно.
Сам все понимаешь, не дите. Тебя, конечно, босс выцарапает уже через час,
только ты, во-первых, бездарно провалил операцию, а во-вторых, посадил себе
на хвост обозленную Рыжую, а это вредно для хвоста... Я для вас не фигура,
согласна. Не таких сжевать можете... Только я ведь не буду соблюдать закон,
я буду пакостить. Максимум через четверть часика сюда примчатся операторы из
"Криминального канала", а учитывая, что сия телестудия принадлежит заклятым
друзьям твоего босса, расклад получается интригующий. Параллельно привезем
сюда господина Камышана, правую руку всенародно избранного губернатора, -
пусть посмотрит на клопа, которого вы к его роскошной хате подключили...
Шороху будет... Сечешь, Трофимыч? Ну да, еще бы ты не просекал...
- Что тебе надо? - не встречаясь взглядом, спросил Калюжный.
- Узнать истину, которая сделает меня свободной... Вы Камышану сели на
хвост из-за Жени? Где-то нарыли, что он с ней контачил? Трофимыч, я не могу
мизансцену до бесконечности тянуть, сам понимаешь. Подумай в темпе.
- Эти - кто?
- Вневедомственная, - сказала Даша. - У меня с их начальником отношения
прекрасные, замешанные на взаимной выгоде, он мне и в два раза больше лбов
одолжит, дойди до дела... Так что тайну я тебе гарантирую. Думай, Трофимыч,
в темпе. И не смотри на меня так - ты что, сам-то веришь, чтобы Воловиков...
Или веришь, козел такой?
- Не хами, - буркнул он.
- Некогда мне церемонии разводить. Ну, давай решать в три прихлопа. Никто
ничего не узнает, своим сам что-нибудь соврешь, они у тебя не светочи
интеллекта. Да и хозяин тебя ценит, не вышибет... Честное слово, моментально
сматываюсь со всеми бармалеями а про клопа забываю начисто. Ну?
- Но если, наколешь, я тебе тоже гарантирую наборчик самых первоклассных
пакостей...
- Я слово держу, должен помнить, - нетерпеливо сказала Даша. - А еще
твоему боссу не грех бы напомнить, что без Фрола ему будет жить
грустновато... Итак?
- Черт с тобой, - сказал Калюжный нехотя. - Твое счастье, что я и сам не
верю насчет Палыча, а то ломала бы ты меня до морковкиных заговин... Короче,
Женька с Камышаном путалась последнее время.
- Она не только с ним путалась. Что ж вы ему одному на хвост сели?
Она блефовала, конечно, был риск... Проскочило. Трофимыч продолжал без
паузы:
- Потому что есть информашка: в тот вечер ее подхватила машина, крайне
напоминающая камышановскую "Волгу". И последняя цифра номера - семерка...
- Откуда информашка?
- Вот уж не посетуй - от верблюда... Верблюд, должен тебя предупредить,
неразговорчивый.
Вряд ли он выложил все, не та закваска. Но и то, что она услышала, Дашу
вполне устраивало. В рамках намеченной программы. И потому она вполне
дружелюбно сказала:
- Ну вот, а ты ломался... Значит, твой босс твердо намерен засунуть
Камышанов хвост в мясорубку?
- Это уж не мое дело.
- Тоже верно, - сказала Даша. - Ладно, пошли.
Зябко поеживаясь от ветра, вышла из-за угла и, подойдя к медведеобразному
капитану Сацу, пожала плечами:
- Капитан, ешь меня с кашей, но случилась трагическая ошибка. Совершенно
честные граждане перед нами, такая вот петрушка...
- Да чего там, - сказал Сац, ухмыляясь. - Всегда готовы. Значит, всех
отпускать?
- Ну, не чинить же произвол? - усмехнулась она.
Глава девятая
ЗВУК ОХОТНИЧЬЕГО РОГА
- Я - за обыск голосую всеми четырьмя конечностями, - сказала Даша. -
Во-первых, Камышан у нас имеет все шансы стать роскошным подозреваемым - он
привозил Маргариту под утро и неизвестно, когда покинул квартиру. Может, у
него есть алиби, а может, и нет. Даже если он невиновен, но алиби не сыщется
- здесь можно сыграть...
- Дарья Андреевна... - усмехнулся Галахов. Его улыбочку можно было
интерпретировать одним-единственным способом - как мягкую укоризну,
мя-аконькую такую... А посему Даша приободрилась и сказала невинно:
- Помилуйте, я же не предлагаю его бить головой об стенку или сажать к
тестомесам7... Сделаем очную ставку с соседями, появится поле для маневра...
Второе. Его активнейшим образом взяли в разработку люди Калюжного, то есть -
Беклемишева. Бек стесняться не привык, и то, что Камышан - губернаторский
фаворит, его не остановит. Если они первыми начнут мотать ему кишки на
плетень, мы рискуем остаться без клиента. В конце-то концов, давно следовало
Камышана допросить должным образом - беда в том, что идентифицировали его
поздненько... Бековы ребята не будут думать о законности и соблюдать
параграфы не станут. Кстати, на этом тоже можно сыграть.
- Интересно, как вы превратите закономерный допрос в обыск?
- Проще простого, - сказала Даша. - У нас есть показания Нины Евдокимовой
- сто девятнадцатая, угроза убийством, плюс незаконное хранение
огнестрельного, а там автоматически и хулиганство пристегивается, причем
третий, самый тяжкий пункт статьи... Хороший букет. Прямо-таки эстетическое
удовольствие испытываю.
- И не боитесь последствий?
- Потому и пришла проконсультироваться, - сказала Даша. - Я дисциплину
чту свято. Разумеется, в управе будут гневаться. И могут забыть, что сами
все это время требуют от нас проявить чудотворные способности в деле Монро.
А могут и не пойти на принцип, не так уж Камышан цен„н, в самом-то деле. Как
заведено, масса народа будет думать не о том, как вздрючить нахальных
ментов, а о том, как занять освободившееся местечко, как использовать во
внутренних разборках падение фаворита... В общем, если мне прикажут убрать
коготки от Камышана, я уберу, что поделаешь...
- Иными словами, великодушно предоставляете мне получать все шишки? Если
я вам не разрешу - буду плох для вас, если разрешу - плох для большого
дома...
- У любого начальника есть масса отработанных способов свалить
ответственность на не в меру ретивого подчиненного, - сказала Даша, глядя
ему в глаза. - Обижаться не буду...
- Ну что вы, Дарья Андреевна, это было бы не по-мужски - отводить грома
на ваши хрупкие плечи... Надеюсь, феминизмом особо не увлекаетесь, и вас
такая реплика не обижает?
- Ничуть, - сказала Даша. - Пусть валят все на меня - лишь бы дали
поработать с Камышаном как следует.
- Интуиция?
- А почему бы и нет? Между прочим, Калюжный мне не соврал насчет амуров
Женечки Беклемишевой с Камышаном - факт имел место. Я проверила по своим
каналам. Изложить подробно, что накопали ребята?
- Ладно, не стоит, верю на слово. Что там насчет вечера,
предшествовавшего...
- Вот тут похвастать нечем, - сказала Даша. - Кто послужил Калюжному
коронным свидетелем, мы пока не докопались. Но, если подумать, это не так уж
и важно... Камышан - наглец по сути своей. Зажравшийся, наглый холуек, ему и
в голову не придет прятать пистолет где-нибудь во дворе, в банке из-под
тушенки... - она глянула на часы. - И потом, Слава мне до сих пор не
позвонил, а значит, еще в работе, отрабатывает парочку следов - касаемо
связки Камышан - Женечка. Есть шансы, что появится с чем-то дельным.
Понимаете ли, во всем этом деле слишком много Камышана, он лезет из всех
щелей, чуть ли не в каждой бочке оказывается затычкой. Не верю я в такие
совпадения.
- Ну, а прокуратура? Могут и не выписать ордер...
- Без ордера обойдемся, - сказала Даша. - Согласно полезной книжке -
Уголовно-процессуальному кодексу. В случаях, не терпящих отлагательства,
обыск может быть произведен без санкции прокурора, с последующим сообщением
прокурору в течение двадцати четырех часов...
И выжидательно замолчала, держа двумя пальцами незажженную сигарету.
- Значит, к сложностям готовы?
- Всегда готова.
- Хорошо, - сказал Галахов. - Каюсь, Дарья Андреевна, - я для себя все
решил, просто... Уж не посетуйте, хотелось своими глазами увидеть вас в
работе. Посмотреть, как вы умеете убеждать и аргументировать. Нам с вами еще
работать и работать, а знаю я вас плохо. Вы не в обиде?
- Да боже упаси, - сказала она, старательно, впрочем, чураясь любой
неофициальности. - Вообще, я реалистка по жизни и всегда прошу ровно
столько... или почти столько, сколько могу получить. Вот я, например,
заранее знаю, что никакого обыска или хотя бы осмотра в "Золотой пади" мне
не санкционируют...
- Уж это наверняка, - хмуро сказал Галахов. - На каком это основании,
извольте спросить? Тайна каминных часов?
- Ну, вообще-то...
- Вы-то сама верите, что под ними скрыто нечто роковое?
- Трудно сказать, - пожала она плечами. - С одной стороны, с другой
стороны... Зыбко.
- То-то. С "Падью" пока играть не будем. Если только у вас там найдется
какая-нибудь заагентуренная горничная, которая украдкой пошарит под
часами...
- Увы... - пожала плечами Даша.
- Вот и останемся реалистами. - Полковник помолчал, на сей раз не
притворяясь, а всерьез что-то обдумывая. - Во всей этой истории с часами,
роковыми тайнами и беспечными певицами просматривается нечто определенно
кинематографическое. Ну скажите вы мне хотя бы приблизительно: что могла
выведать Маргарита, из-за чего ее понадобилось срочно убирать? Ни за что не
поверю, что люди высокого полета стали бы обсуждать по-настоящему убойные
дела в присутствии балованной эстрадной дивы. Это в кино сплошь и рядом
случается, а в жизни упорно получается наоборот.
- А эти загадочные эскизы?
- Ну, знаете... - поморщился Галахов. - Никто еще не доказал, что они
загадочные, что имеют какую-то связь... Согласен: дело может оказаться
гораздо сложнее, чем нам сейчас кажется. Но не стоит торопливо приметывать
на живую нитку... Валить в кучу все сразу. У меня самого порой появляется
желание взять да смастерить ирландское рагу... Помните? Когда все идет в
дело, вплоть до дохлой крысы... - Казалось, он колебался. Без нужды
поворошил бумаги на столе, подвигал пепельницу. И вдруг резко поднял голову:
- Лишней работы не испугаетесь?
- По этому делу?
- Не знаю. Видите ли, в кабинете Воловикова мне пришлось временно
поселить Граника - у него лопнула батарея, пришлось срочно спасать бумаги и
электронные игрушки... За два дня четырежды звонила какая-то девица, явно не
знавшая, что Воловиков мертв.
Граник, не будь дурак, старательно объяснял, что подполковник в
отсутствии, - выдать себя за него не рискнул, и правильно сделал, был риск,
что она хорошо знает голос Воловикова...
- Что она хотела?
- Не говорила. Подай ей Воловикова, и все тут. "Может, передать что-то?"
- "Нет, я попозже позвоню". А звонить она перестала аккурат в тот день,
когда в газетах появилось кратенькое сообщение - "с прискорбием извещают...
трагически, при исполнении служебных обязанностей..." Может, это и
совпадение, а может, и нет. - Он подал Даше карточку с телефонным номером. -
Граник к четвертому звонку успел подключить аппаратуру, номерок
высветился... Займитесь, вдруг что и проклюнется.
- Если это его информатор, она может и затаиться...
- Ну, за что купил, за то и продаю. Я, кстати, предпринял те шаги, о
которых говорил - насчет вашей кандидатуры на место Воловикова. Дело вышло
из стадии предварительного зондажа и, хотя тянуться будет долго, рискну
сказать, что весомые шансы у вас есть...
- Благодарю, - сказала Даша.
Она до сих пор решительно не понимала: что ему нужно и зачем тянет наверх
именно ее? Покупает, как необходимую в хозяйстве ценную охотничью собаку,
или тут скрыты более глубокие расчеты? Пора бы и намекнуть, что желает
получить взамен. Но что бы это ни было, нет ни намека на его желание
притормозить следствие, наоборот... Уж тут-то можно ручаться со всей
ответственностью, такие вещи она научилась просекать, еще не будучи
начальством...
- Рано благодарите, - усмехнулся он. - Головной боли, не забывайте,
прибавится неизмеримо.
- Можно нескромный вопрос?
- Ну-ка?
- Вам ни с каких вершин не пытались намекнуть, что там, на верхотуре,
быстрее нас отыскали разгадку? А потому вежливо просят не увлекаться и не
растекаться мыслью по древу, а следовать в должном направлении, поскольку с
горы виднее?
Галахов ответил, практически не раздумывая:
- Вы знаете, нет. А это, сами понимаете, вселяет определенные надежды. Я,
конечно, учитываю, что после вашего визита к Камышану...
Телефонный звонок был мелодичным - в кабинетах начальников все аппараты
мяукают нежно. Галахов безошибочно отыскал среди шести телефонов именно тот,
что подал признаки жизни, - и уже через несколько секунд его лицо нехорошо
застыло, стало злым и хищным.
- Она здесь. Нет, сам поеду. - Кажется, он бросил трубку, не дослушав.
Поднял глаза на Дашу. - Собирайтесь быстренько. Вашего опера нашли...
...Точное время смерти определить рано, сказал врач и был, надо полагать,
абсолютно прав, но Даша, пребывавшая в тоскливом бешенстве, так что порой
застилало глаза чем-то багровым, смотрела на него, как на врага, скомкала
разговор столь хамски, что он откровенно обиделся. Сыскари, в темпе
прочесавшие подъезд и парочку соседних, установили, что Славка пролежал
около двух часов - в крохотном тамбурчике меж внешней дверью и внутренней,
заслоняя запертый вход в подвал. Убийцы действовали предельно нагло, но
выбрали, стоит признать, крайне эффективный метод: подъехала машина, средь
бела дня двое, нетвердо державшиеся на ногах и вонявшие спиртным за
километр, потащили в подъезд бесчувственного третьего, висевшего меж ними,
как кукла. Волокли и громко приговаривали что-то вроде: "Слабоват Васька
оказался..." Поскольку машина была довольно новой иномаркой, а одеты пьяные
в дешевом стиле скороспелых хозяев жизни, со стороны дворовой общественности
демаршей не последовало.
"Пьяный" (рядом с которым предусмотрительно положили пустую бутылку),
лежал долго, и жильцы, как водится, не вмешивались - перешагивали через
вытянутые ноги, кто-то оказался исполнен гражданского сознания настолько,
что заглянул в лицо. Но, убедившись, что имеет дело с совершенно незнакомым
субъектом, преспокойно ушел к себе.
Потом мужик с четвертого этажа собрался в подвал то ли за картошкой, то
ли за утаенной на опохмелку бутылкой - второе вероятнее, хоть и крутил,
косясь на пребывавшую тут же супругу, вид говорил сам за себя. Поскольку
бесчувственное тело не давало отпереть дверь, мужик, матерясь, попытался
оттащить препятствие в сторону, усадить - и быстро обнаружил, что "алкаш"
ничуть не похож на ватную куклу, как следовало бы ожидать, а наоборот,
окоченелый и, похоже, даже не дышит. Тут, надо полагать, сработала некая
солидарность - обитатель четвертого этажа добросовестно попытался
расстегнуть ворот. И обнаружил под курткой наплечную кобуру, а на свитере -
две опаленных дырочки. И кровь на рубашке. Хватило совести позвонить, куда
следует. Приехала машина ППС, сержанты нашли удостоверение, и поднялся
надлежащий шум...
Несмотря на всю боль и тоску - немного у нее было настоящих друзей, а
теперь на одного меньше, - какая-то масть сознания щелкала холодным
арифмометром. "Глухарь". Типичнейший "висяк". Неизвестно, где в него всадили
две пули, откуда его привезли, в каком месте он наступил на мину...
- Даже приблизительно не можете определить? - бесстрастно спросил
Галахов.
- Нет, - сказала Даша. - Он второй день работал в "автономном плаваньи",
а я не требую, чтобы мне докладывали о каждом шаге. Господи, я даже не знаю,
куда он шел - то ли отрабатывал до конца связи Беклемишевой, то ли свернул с
дорожки... Я только не сомневаюсь, что против нас - кто-то серьезный. И
разворошили мы какое-то осиное гнездо - качественно ковырнули.
- Вот то-то, - сказал он тихо. - Вам не кажется, что вы, говоря военным
языком, попали в вилку? Убиты ваш начальник и ваш подчиненный...
- Переживу, - сказала Даша. - Я пока ни на что опасное для меня не
натолкнулась - не то что они... Что-то оба откопали... Насчет Воловикова не
берусь судить, а вот Славу я освободила от всех текущих дел и бросила на
Монро.
- Есть номер машины, только касаемо последней цифры разночтения, но это
уже детали. Есть марка.
- Если есть номер и марка - это бригантина, - сказала Даша, нехорошо
улыбаясь. - До сих пор они работали чисто, не стали бы так подставляться.
- Что-нибудь пропало, как думаете?
- Блокнота нет. А должен быть... От меня здесь нет никакого толку,
разрешите, я поеду к Камышану?
- Если он дома...
- Ну, это просто узнать, - сказала Даша, застегивая куртку. - Честно вам
признаюсь, мои ребята его пасут с утра...
- Подождите. Вы в состоянии трезво...
- И трезво, и здраво. И - соблюдая законность. - У нее подергивался
уголок нижней губы, нечто вроде нервного тика, но Даша украдкой потрогала то
место кончиком пальца и ничего не ощутила, значит, снаружи незаметно. - Все
в порядке, не беспокойтесь. Просто боюсь, как бы не опоздать, если они так
легко поднимают лапу на наших, этого с превеликой легкостью могут отправить
вниз головой в Шантару... Разрешите идти?
Галахов молча кивнул. Даша вылезла из машины, махнула своему шоферу и, с
ненавистью покосившись на неизвестно чего ждавших зевак, быстро зашагала к
взревевшей мотором "Волге". Злость усугубляло еще и то, что она решительно
не понимала, почему погибли Воловиков со Славкой, не могла делать даже
примитивные допущения.
- Дарья Андреевна...
Она нехотя обернулась - голос был незнакомый, - подошла к патрульной
машине. Шофера за рулем не было, а лейтенант на переднем сиденье, держа
пальцы на клавишах компьютера, смотрел на нее орлом-триумфатором.
- Ну? - спросила она устало.
- Номер не мог быть "восемьсот восемнадцать" или "восемьсот девятнадцать"
- таких номеров вообще пока не выдавалось легковушкам. А вот если "восемьсот
шестнадцать" - все сходится. "К 816 БН", красная "Королла", зарегистрирована
за фирмой "Дракон"...
- Доложите полковнику, - сказала она и отошла. фирмой "Дракон"
именовалась служба безопасности господина Беклемишева...
Глава десятая
ОДИН-ОДИН, УДАЛЕНИЕ С ПОЛЯ...
Не было сегодня обычного прилива азарта. Ни малейшего. Только противный
привкус во рту и боль в висках, несильная, но не менее противная. Переложив
в правую руку завернутый в цветную бумагу прямоугольный сверток, она
распахнула дверь, опер обрадованно отклеился от стены:
- Только что зашли, лялька поддавши, он вроде в норме. Машину отпустил на
сегодня.
- Быстренько брякни Лене, - распорядилась Даша. - Пусть берут водилу на
пути к гаражу, к чему угодно придеритесь, учить вас, что ли... Пошли!
Она поднялась первой, следом бесшумной вереницей, словно скорбная
процессия призраков, решивших вдруг подлянки ради накаркать несчастье,
тянулись остальные. Даша заняла позицию, из которой ее наилучшим образом
было видно в дверной глазок, подождала, когда верзила в камуфляже и
шапочке-маске извлечет инструмент, прижмется к стене. Подняла руку,
старательно придавила синюю квадратную кнопку.
В квартире мелодично замяукало. Она ждала, не отнимая пальца, зачем-то
считая про себя: одиннадцать... двенадцать... Секунде на пятнадцатой нервы у
Камышана не выдержали. Без традиционно-опасливых вопросов он толкнул
открывавшуюся наружу добротную деревянную дверь, сердито воззрился на Дашу:
- Какие проблемы?
Очаровательно улыбаясь, Даша спросила:
- Господин Камышан?
- Ну.
- Фирма "Книга-почтой", инкорпорейтед. Мне тут расписаться надо...
- Это что, розыгрыш какой-то? - хохотнул он. - Кто прислал?
Он смотрел на Дашу, как на совершенно незнакомую, тут не ошибешься -
значит, в жизни не видел даже фотографий. Но это уже были совершенно
ненужные детали, и Даша взмахнула рукой, щелкнула пальцами.
Верзила в маске за пару секунд совершил несколько отточенных движений:
одним пируэтом переместился так, чтобы встать лицом к двери, одновременно с
маху перекусив блестящую цепочку своим смахивающим на орудие пытки
инструментом, а потом ударом ноги распахнул дверь. Даша двинулась в прихожую
раньше, чем хозяин успел что-то сообразить. Успела сделать мимо него три
шага, тут только он опомнился, нелепо дернулся, сначала за Дашей, потом к
двери, потом опять за Дашей...
Но в дверь уже валили все остальные - деловито, напористо, словно бы даже
мимоходом подхватив Камышана под белы рученьки, оттеснив в комнату, сжав
боками. В ванной шумела вода, играл магнитофон, и Даша с каким-то
мистическим ужасом, нахлынувшим всего на мгновение, слушала хрипловатый,
отрешенный голос Маргариты Монро:
- А мы поедем в Диснейленд! Где краски радуги прозрачны, где никогда не
будет мрачных, где всякий ужас - на момент, ах, Дисней-Дисней-Диснейленд!
- Да вам чего... - взревел Камышан.
Среди вошедших не было ни одного в форме. Даже оба верзилы в камуфляже не
щеголяли какими бы то ни было опознавательными знаками. Однако в голосе
хозяина Даша не уловила никакого испуга. И рявкнула в ответ:
- Молчать! Уголовный розыск!
Все мизансцены были расписаны заранее. Двое автоматчиков заняли места по
обе стороны двери, расставив ноги, держа свои коротенькие пушки под
одинаковым углом - преторианцы, бля, мимолетно усмехнулась Даша, - двое в
штатском цепко сграбастали Камышана за локти, а Паша Горбенко, метр
восемьдесят два без обуви, приблизился к клиенту вплотную и дружелюбно
усмехнулся во весь рот.
Даша его прихватила специально. Производить должное впечатление.
Физиономия у Паши была не то чтобы злодейская или пугающая - просто-напросто
всякий, узревший ее впервые, без всяких подсказок со стороны, чисто
автоматически вспоминал о гангстерах, маньяках, пиратах и прочих
антиобщественных элементах. Такие уж ассоциации подсознательно рождались. В
прошлом году, во время шальной неразберихи операции "Береза", Пашу два раза
хватали муниципалы - и во второй раз не поверили предъявленным корочкам,
запихнули в машину и доставили для разбирательства.
Камышан исключением не стал - поневоле шарахнулся, а Пашина улыбка от уха
до уха напугала его еще больше.
- Сели в креслице, гражданин, сели, сели... - Паша оттеснил хозяина к
огромному мягкому креслу, легонько нажал на плечи, усадил.
- Нет, ну... - пролепетал Камышан.
- Заместитель начальника управления уголовного розыска майор Шевчук, -
сказала Даша и для наглядности предъявила удостоверение в развернутом виде.
- Гражданин Камышан, в вашей квартире необходимо произвести обыск. Предлагаю
добровольно выдать огнестрельное либо холодное оружие, боеприпасы и тому
подобные предметы, запрещенные законом к хранению без надлежащего
разрешения...
Пожалуй, он опомнился. И несколько приободрился. Гордо выпрямился в
кресле, сделал гримасу, казавшуюся ему, должно быть, исполненной
великосветского презрения к черни:
- Вы знаете, к кому ввалились? Я - помощник губернатора...
- Помилуйте, разве я спорю? - сказала Даша. - Я вам просто предлагаю
по-хорошему выдать оружие с боеприпасами...
Из ванной появилась юная красоточка, завернутая в необъятное махровое
полотенце. Опер по Дашиному знаку перехватил ее у двери и наладил прямиком в
кухню. Тем временем Камышан сделал новую гримасу - Штирлиц на допросе в
гестапо - и процедил:
- Я должен немедленно позвонить в администрацию. Или на Черского,
генералу...
- Заткнись, срань, - сказала Даша, не тая удовольствия. - Ты еще в ООН
позвони.
И подумала: конечно, методы тридцатых годов давно осуждены прогрессивной
общественностью вкупе с либеральной интеллигенцией, но приходится признать,
что ежовские ребята был неплохими психологами: когда какой-нибудь
легендарный маршал вроде Тухачевского в виде приветствия получал по сопатке
и лишался во мгновение ока петлиц с орденами, эффект это производило. С
Камышана можно было ваять аллегорическую фигуру оскорбленной гордости - он
потерял дар речи, с трудом осознавая, что это с ним так разговаривают, что
так разговаривают с ним...
И громко сказала оперативнику, пытавшемуся усадить юную фемину на
лакированный табурет:
- Анкетные данные возьми, если нет восемнадцати, я этому пидарасу еще и
половую статеечку пришью...
Тут же опомнилась - с прошлого года статейка эта уже не действовала,
точнее, подверглась изменениям, и "уголовной планкой" ныне считались не
восемнадцать годочков, а шестнадцать. Однако вряд ли об этом знал Камышан, а
если и знал, вряд ли собирался вдаваться в такие тонкости. Камышан кипел,
как собравшийся жить играючи чайник "Мулинекс", - однако еще и бросал
осторожные взгляды за спину. За спиной у него поместился Паша
Горбенко,просто стоял себе и помалкивал, но наличие Паши в чьем-либо тылу
неминуемо вызывало стойкий психологический дискомфорт даже у
законопослушных...
- Послушайте, - начал Камышан, разрываясь меж Дашей и немо застывшим
Горбенко. - Вы понимаете, что делаете? Как только дозвонюсь до Виталия
Степановича...
- То нам придут кранты, - понятливо закончила за него Даша. - Нас
зарежут, задушат, зажарят и ошпарят, как тех аистят, а потом еще и отберут
членские билеты общества защиты животных... А интересно, как вы
дозвонитесь-то? Вы сейчас, словно слон из анекдота - может-то он может, да
кто ж ему даст...
- Объясните хотя бы! - вскинулся он.
- Я же сказала, - протянула Даша. - Придется произвести у вас обыск на
предмет поиска огнестрельного оружия или боеприпасов.
- Покажите ордер.
- А нету, - сказала Даша. Сорвала обертку с книги, которую все это время
держала в руках, распахнула на нужной странице Уголовно-процессуальный
кодекс и сунула ему под нос. - Вон там читайте - где номер статьи и
"Основания для производства обыска". Без санкции прокурора...
- А кто решает, что случай не терпит отлагательства?
- Я, - с обворожительной улыбкой сказала Даша. - Ужасы какие, правда? А
говорят еще, что мы вроде бы ползем к правовому государству... Ну, хватит.
Добровольно ничего выдать не желаете?
На лице у него появилась гаденькая улыбочка. Посмотрел ей в глаза и
сообщил с расстановкой:
- Я бы тебе выдал пару палок, а потом за щеку влупил по самый корень...
Пробовал на прочность, паршивец, сидел с напряженно-злой улыбкой на
румяной морде комсомольского вожака и наблюдал, что будет. Паша дернулся
было но Даша успокоила его жестом и улыбнулась во весь рот:
- Да ну, от таких, как ты, мандавошек и подхватывают... - Наклонилась
поближе: - Чуток погодя, когда будем сидеть у меня в гостях, в казенном
доме, ты мне все это повторишь, ладно? Если не описаешься. - Выпрямилась и
скучным голосом распорядилась: - Начинайте, благословись, по всем
правилам...
Кто-то пошел искать понятых, тем временем явились двое ребят от Граника,
мрачные технари со своими хитрыми чемоданчиками. Подошла еще одна машина с
операми, раскручивалась рутина. Даша вышла на кухню, чтобы потолковать с
девицей, - но не открыла никаких Америк. Малость протрезвевшее создание
упрямо утверждало, что его полчаса назад сняли на известной доброй половине
Шантарска точке, возле оперного театра, а клиента оно, создание, видит
впервые, ни в чем таком не замешано и вообще профессионально не работает,
так, время от времени ищет развлечений посреди пустоты и серости жизни. Не
было смысла вдумчиво с ней возиться, вполне можно оставить на потом. Даша
ограничилась тем, что отправила машину по вырванному у девчонки адресу -
чтобы привезли паспорт. И пошла посмотреть, как идет работа.
Ребята Граника как раз сняли то самое подслушивающее устройство, на
котором Даша подловила Калюжного. И заверили, что клопик до самой своей
ликвидации работал на передачу. Что Дашу ничуть не огорчило, наоборот - чем
быстрее беклемишевские орлы узнают, что она захомутала Камышана, тем
лучше...
Появились понятые - как и в случае с Маргаритой, самые что ни на есть
аристократы, мужского пола и женского, но на сей раз из разных квартир.
Покорившись неизбежному, брезгливенько принялись взирать.
Даша подошла к выходящему на балкон окну, старательно задернула тяжелые
однотонные шторы. Перехватив вопросительный взгляд Паши, сказала:
- Шерлок Холмс в подобной ситуации признался, что боится духового
ружья... - Заметив, что Камышан навострил ушки, добавила погромче: -
Усекаете, клиент? Вам не приходило в голову, что вас за ненадобностью можно
и списать?
Понятые воззрились на нее с пугливым удивлением. Что до Камышана, он
отнесся к выдвинутой гипотезе наплевательски. Положил ногу на ногу,
выпрямился:
- Курить можно?
- Бога ради, - сказала Даша.
- В чем вы меня все-таки обвиняете?
- В совершении уголовно наказуемого преступления, - скучным голосом
ответила она, как отмахнулась. Улова первое время не было - самым
криминальным из всего барахла оказался фасонный нож с деревянной рукояткой,
златоустовская работа, продается практически легально. А поскольку из нового
УК хранение холодного оружия как-то незаметно вылетело, на сей шаткой основе
ничего путнего не построишь. Лезвие выглядело идеально чистым.
- Совсем забыл, - сообщил Камышан. - Я этим перышком давеча трех человек
зарезал...
- Зарезали - посадим... - ответила Даша, не оборачиваясь к нему. -
Валяйте, чего там, вам, как обвиняемому, уголовная ответственность за дачу
ложных показаний все равно не грозит, так что резвитесь пока...
И резко развернулась к закурлыкавшему телефону. Вишневого цвета аппарат
оказался с автоответчиком, она, еще не сняв трубку, замертво впечатала в
память высветившийся номер. Камышан дернулся было, но Паша, нежно опустив
ему на плечи могучие лапищи, припечатал подопечного к спинке кресла.
- Але-у! - нараспев произнесла Даша.
- Вячика позови, лапа, - попросил уверенный мужской голос.
- Вячик в ванне плещется, - сообщила она совершенно раскованно. - Только
что полез...
- Катя?
Она хихикнула:
- Не припомню что-то...
- Я вас тоже.
- Ну ладно, зови.
- Щас, - сказала Даша, прикрыла ладонью микрофон, медленно посчитала про
себя до тридцати (можно было и не стараться, но она использовала паузу, что
бы лишний раз потрепать нервы напрягшемуся клиенту), приложила трубку к уху:
- Эй, а он не идет! Лежит себе, пиво сосет, уже поддатый, говорит, нет его
ни для кого...
На другом конце провода помолчали. Даша решила было, что трубку сейчас
повесят, но голос зазвучав вновь:
- Лида, солнышко, ты сама-то в каком состоянии.
- Соображаю, что вокруг и что почем. - она вновь хихикнула.
- Молодец... Скажи, звонил Рома. Мы только что узнали, что Рыжая села ему
на хвост, так что пусть бы стренько обсохнет и едет... Поняла?
- Ага. Рыжая ему села на хвост, так что пусть быстренько обсыхает и
едет... А он знает, куда?
- Знает, - заверил голос. - Пока, сладкая... Даша положила трубку и
сообщила Камышану:
- Ну вот, звонил Рома и ужасно беспокоится - Рыжая-то, оказалось, уже на
хвосте... Как в воду смотрел. Не могла же я сказать, что вы не приедете, -
столь серьезного человека, как Роман, разочаровывать как-то неудобно...
Ага, забегали глазенки! Что-то лихорадочно прикидывает, паршивец... Да
нет. это он косится на сервант.
Из серванта Игнатов уже извлекал пистолет системы Макарова - со всеми
предосторожностями, прижав к дулу левый указательный палец, а правым держа
под курок, за то местечко, где обычно отпечатков не остается.
- Внимание, понятые! - громко сказала Даша. - Прошу обозреть. На ваших
глазах сотрудник только что обнаружил пистолет Макарова... Ага, боевой
пистолет Макарова. Что имеете показать по данной находке, гражданин Камышан?
Или у вас разрешение есть?
- Нету, - пожал тот плечами довольно хладнокровно. - Как-то все забываю
выправить...
- Зачем вам оружие?
- Шутите?! - изумился Камышан. - А криминальная обстановка? А разгул
преступности?
Рядом с боевым "Макаром" лег второй, почти неотличимый от собрата - но
оказавшийся газовиком. На каковой, впрочем, у Камышана, по его собственному
признанию, разрешения тоже не оказалось. Правда, в новом кодексе не было
также упомянуто и о незаконности хранения газовиков...
- Где взяли? - спросила Даша.
- С лотка купил. На Каландаришвили. Стояли ребята и торговали, не
особенно заламывая...
- Я про боевой.
- Ах, боевой... - протянул он неестественным, театральным тоном. - Боевой
мне Богданов подарил, но пьянке. Сидели, знаете ли, по-над речкой, водочку
кушали. он мне и подарил. Я и взял по ветрености души - человек уважаемый,
краденого не подсунет... Я имею в виду генерал-лейтенанта Богданова, что
командует Шантарским военным округом. Не верите - можете сами спросить, он
мужик хороший, врать не станет.
И осклабился с приятностью. На жаргоне уголовки это в Шантарске
называлось "предъявлять туза" - сиречь нахально припутывать к своему делу
высокопоставленных персон, и как можно больше. Вряд ли Камышан врал,
свободно могло оказаться и правдой. В прошлом году тот же Богданов охотился
на медведя с двумя ручными пулеметами - естественно, пьяная гопкомпания
мишку завалила быстро ввиду явного превосходства в огневой мощи. А заодно
попугала не в меру настырного егеря, пустив очередь из ручника у него над
головой. Никого, естественно, не привлекли, даже настырному егерю в конце
концов растолковали, что меж вульгарным браконьером и чудящим барином -
дистанция огромного размера. Много чего на Богданова имелось в загашниках,
но руки, как ни прискорбно, пока коротки...
- А кто еще может подтвердить, что пистолет вам подарил Богданов? Вдруг
вы все врете, и ствол - с богатым уголовным прошлым?
- Да помилуйте! - улыбался Камышан. - Губернатор, конечно, потом -
Витушкин, Быстров, Виноградов, еще человека три, того же масштаба...
Неплохой подборчик фамилий, вынуждена была признать Даша. Значит, вот
какую он выбрал тактику - что ж, логично, этого и следовало ожидать...
- Надеетесь, вытащат? - спросила она с невинным видом. - А вдруг не
захотят пачкаться? В конце-то концов, нет такой статьи в законе - чтобы
освобождался от ответственности владелец незаконного ствола, даже если ствол
подарен генералом...
Вот так. Ни малейшего упоминания о Маргарите. Пусть все пока что
концентрируется на этом разнесчастном "Макарке". Он не так спокоен, как
лепит.
Когда всей гурьбой - хозяин под присмотром оперативников, понятые и спецы
по обыскам - стали переходить в другую комнату, поскольку с первой было
покончено, Даша поманила в сторону великана Горбенко:
- Напряги мозги в темпе. В каком РОВД у тебя знакомые самые надежные?
К чести сподвижника, тот врубился моментально:
- Это ты про камеру?
- Ну конечно, - кивнула Даша. - Нельзя его пока в СИЗО, мало ли что...
Законных трое суток у нас есть, и на эти сутки надо его в районе подержать.
- Если в таком разрезе... В Ленинский, к Таласбаеву. А? Правильный мент,
на управу не завязан, скорее наоборот...
- Идет, - с ходу согласилась Даша, подумав самую чуточку. - Посадишь его
в мою машину, сразу отрывайтесь от кортежа, и в Ленинский...
Несмотря на все реформы, кое-что упорно не меняется. В любом городе, по
величине своей удостоенного районного деления, непременно отыщутся
Ленинский, Октябрьский и Советский...
- А потом?
- Правильно мыслишь, - сказала Даша. - Непременно будет "потом". Потом
смотаешься в школу за Ниночкой, устроишь очную ставку по всем правилам,
пусть все вертится вокруг ее заявления и пресловутого незаконного хранения.
При самом удачном раскладе управа его обнаружит только к завтрашнему утру, а
за это время он казенными бумагами обрастет, как барбоска - блохами. Да,
когда будем выводить, пошли вперед пару мальчиков, пусть оглядятся. Что-то у
меня на душе щемит... пошли.
Ярко-красное пятно на коричневом полированном столе бросилось ей в глаза
с порога. Сделав два шага к столу, она все еще не хотела верить - не бывает
таких удач, не бывает таких совпадений...
- Это - что? - спросила она хрипловато. Обернулся Алентьев:
- Из стола вынули только что, из верхнего ящика...
И продолжал методично вынимать содержимое других ящиков, ни в коей мере
не разделяя Дашиной обалделости - ну да, считанные люди знали о красном
дневнике...
Она вытянула пинцет из чемоданчика эксперта, захватила уголок толстой
пластиковой обложки, перевернула. И вместо законной радости отчего-то
испытала легкий иррациональный страх: словно оживало Другое прошлое,
заокеанское, тридцатилетней давности. Неужели бывают такие вот совпадения?!
На внутренней стороне обложки и первой странице наклеены цветные и
черно-белые, аккуратно вырезанные из фотографий фигурки: Мерилин в том самом
потрясном платье, Мерилин в короткой юбочке и чулках-сеточках, Мерилин в
джинсах и белой блузке, совсем простая девчонка, Мерилин в купальнике зябко
ежится на пляже...
Надписи, красиво выведенные разноцветными фломастерами. Сначала имя
звезды написано неправильно, "по слуху", надо полагать - Merlin Monro,
сколько бы у Риточки ни было достоинств, знание английского среди них не
числилось. Потом, должно быть, кто-то просветил или сама наткнулась на
правильный вариант. Дальше - в полном соответствии с оригиналом: Marylin
Monroe.
Даша перевернула несколько страниц. Почерк крупный, не особенно
разборчивый. "Балдели на природе". "Элка бесится, но что уж тут поделаешь,
радость моя, ангельский должен быть голосок, а не прокуренная сопранка..."
"Ненадежность - вот что сводит меня с ума. Мерилин Монро". "Ну никогда я не
научусь водить машину!"
- Откуда это у вас? - спросила Даша, отложив пинцет - все было ясно и
так.
- Что?
- Не придуривайтесь. Эта тетрадь.
- А я ее первый раз вижу.
- Гражданин допускает неточность, - невыразительно поправил всего
навидавшийся Алентьев. - Предмет извлечен на глазах понятых.
- Особо оформите в протоколе, тщательно опишите, - сказала Даша. -
Продемонстрируйте понятым два-три идентификационных признака...
И отрешенно подумала: ни хрена не понимаю. Настолько заврался и уверовал
в неприкосновенность фаворита, что держал тетрадь дома... Стоп!
Вновь взялась за пинцет. Ну да, изрядное количество страниц, чуть ли не
четверть тетради, исчезло. Правда, они были не вырваны, а аккуратно
вырезаны, скорее всего, лезвием безопасной бритвы, потому и незаметно было
при беглом осмотре...
...Она вышла из подъезда первой. Настороженно огляделась - пустой двор,
напротив столь же шикарная девятиэтажка из красноватого кирпича, несколько
машин там и сям, пустых. Совсем далеко, у выезда на улицу, прогуливается
шикарная соболиная шубка с кремовым афганом на поводке. Вроде бы чисто. Она
махнула своему водителю, чтобы подгонял "Волгу" впритык к подъезду. Двое
Пашиных оперативников маячили в отдалении - провожали взглядами,
работнички-бобры, хозяйку шубки и афгана. Даша свистнула, заставив их
встрепенуться. Заглянула в подъезд:
- Повели!
Первым вышел автоматчик, за ним - скучающе-брезгливо державшийся Камышан
в распахнутой дубленке.
Именно по дубленке вдруг дернулось, поползло вверх совсем крохотное,
ярко-рубиновое пятнышко...
Даша прыгнула, не успев толком подумать, оттолкнулась от автоматчика, как
бильярдный шар от бортика, ушибившись при этом о жесткую выпуклость
бронежилета. Сбила Камышана с ног, в падении развернула, швырнула наземь,
под прикрытие машины, навалилась, закрывая телом, словно героическая
фронтовая медсестра. Над головой противно вжикнуло. Скосив глаза, она
увидела на светло-коричневой половинке двери две свежайших щербины - щепки
отлетели там, куда угодили пули...
У самого лица маячили нелепо топтавшиеся высокие юфтевые ботинки -
автоматчик, поводя стволом, искал цель. Вокруг топотали. Начиналась
сумятица.
Перевалившись через Камышана, Даша встала на четвереньки, рванула дверцу
машины и заорала:
- В машину, мать твою! Паша!
Камышан привстал, нелепо раскорячившись. И полетел на пол "Волги", нырнул
головой вперед - это опомнившийся Паша, подняв клиента за шкирку и задницу,
во мгновение ока закинул в тачку. Запрыгнул следом, и машина рванула под
визг покрышек, обдав всех, а особенно не успевшую выпрямиться Дашу, фонтаном
полурастаявшего грязнейшего снега.
Дальнейшее напоминало типичную сценку из заокеанского боевика: все, кто
имел при себе табельное оружие, моментально его вытащили и старательно
изготовились к стрельбе, вертя головами, укрываясь за машинами. Проходили
секунды, понемногу становилось ясно, что неизвестный стрелок вовсе не горел
желанием устроить роскошную ковбойскую перестрелку. Выстрелил два раза и,
сообразив, видимо, что цель для него безвозвратно потеряна, выбрал самый
выигрышный для себя вариант: заткнулся.
Откуда он палил, решительно непонятно. Вероятнее всего, из дома напротив
- но все окна закрыты, на крыше - никакого шевеления. Даша распорядилась:
- Посмотрите лестницы, порыскайте по дому... Но прекрасно понимала, что
действует исключительно для очистки совести: все квартиры не обыщешь. никто
не станет затевать столь грандиознейшую операцию, да и стрелок мог давно
покинуть дом, преспокойно укатить в поджидавшей машине... Кончится
рутиннейшим протоколом и полным отсутствием следов. Что же, живой Камышан
настолько кому-то опасен? Вообще-то, это плюс, наглядно свидетельствует, что
не пустышку вытянули, и прокуратура будет добрее, и кой-кому из управы
труднее будет изобразить Вячика агнцем невинным.
- Слышал кто-нибудь выстрелы? - спросила она. с тоской разглядывая
испачканную куртку.
Выстрелов, оказалось, не слышал никто. Не только лазерный прицел, но еще
и глушитель - что подразумевает и нехилые затраты на экипировку, и
проистекающую отсюда серьезность тех, кто озаботился заткнуть Камышану
ротик...
Автоматчик галантно протянул ей носовой платок. Даша сердито отмахнулась
- тут потребна химчистка...
Вообще-то, она чуточку гордилась собой - успела в последний миг убрать
клиента из-под пули. А выковырянные из двери пульки следует сегодня же
предъявить Камышану и объяснить как можно убедительнее, что его единственным
шансом на жизнь могут оказаться те самые суровые опера - конечно, если они
решат, что клиента стоит беречь, как зеницу ока...
...Всего через полчаса последние остатки хорошего настроения улетучились,
как дым.
Белобрысая Ксаночка отнюдь не выглядела потерпевшей - скорее уж, ее
распирало от доблести. Девочка, хоть и морщилась порой от боли при резком
движении, в мыслях несомненно примеряла на растрепанную головку лавровый
венок - пострадала, можно сказать, при исполнении обязанностей, выполняя
приказ самой Рыжей, соседки по комнате от зависти лопнут... Все это без
труда читалось в ее глазах, и Даша едва не одернула не в меру романтичную
салажку, но сдержалась. Во-первых, девчонке и так досталось, во-вторых,
упрекнуть ее решительно не в чем...
Все произошло, когда Даша со товарищи вдумчиво изучала квартиру Камышана.
К шантарской школе милиции подъехала черная "Волга", и двое в форме, один
майор, второй - подполковник, преспокойно миновали вахту. Дежурный их не
знал, но, понятно, не воспрепятствовал: уверенный вид, погоны,
начальственные, по его рассказу, физиономии... Сунешься проверять документы
- еще, чего доброго, себя же и выставишь на посмешище. Тем более, что
цивильная "Волга" была оснащена милицейскими номерами, сочетанием букв,
которые известны не только каждому сотруднику органов, но и всякому
постороннему водителю...
Двое поднялись в комнату, где временно обитала Нина, обладатель двух
звезд на погонах представился подполковником Баудиным с Черского и объявил,
что им надлежит доставить гражданку Евдокимову в областное управление.
Пребывавшая там же Ксаночка то ли из-за принадлежности к прекрасному полу,
то ли из-за кратковременности пребывания в рядах милицейских при виде
крупнозвездных погон особенного трепета, не в пример дежурному на вахте, не
испытана. И решительно потребовала:
а) предъявить документы,
б) предварительно дать ей возможность связаться с майором Шевчук, под
чьим личным попечением гражданка Евдокимова находится.
Черт их знает, был ли у них заранее разработанный план на такой вот
случай... Как бы там ни было, "майор" среагировал мгновенно - ловко зайдя
девчонке за спину, вполне профессионально врезал ей ребром ладони, вырубив
минут на десять. Когда Ксаночка очухалась и подняла тревогу, машина с
визитерами и Ниной растворилась в полнейшей безвестности.
Довольно быстро выяснилось, что такого сочетания цифр не было
зарегистрировано ни на одном из милицейских номеров (равно как и среди
гражданских). Специалисты соответствующего профиля, разумеется, намертво
прилипли к Ксаночке и дежурному на предмет составления фоторобота, но Даше в
успех верилось плохо - прежде всего оттого, что эти двое могут оказаться
далекими от криминального мира и останутся неизловленными не потому, что их
будут искать плохо, а потому, что невозможно предъявить Ксаночке для
опознания все мужское население Шантарска...
Словом, не трагедия, но и не мелкая пакость. Пользуясь спортивной
терминологией - один-один. У неизвестных изъяли Камышана, а у Даши изъяли
Нину. Остается утешать себя не столь уж и утешительной мыслью: мол,
посмотрим еще, кому подфартило больше, цыплят по осени считают...
Сама виновата. Хотела же оставить кого-нибудь для охраны, оправдывайся
теперь перед зеркалом, что не подозревала, насколько все серьезно. Но ведь и
в самом деле не подозревала! Пока ей недвусмысленно не дали понять...
- Иномарочники, - сказала Ксаночка.
- Что? - подняла голову Даша.
- Чаще всего такие физиономии в иномарках маячат. Ну, знаете - посигналят
и начнут выспрашивать, что ты вечером делаешь и какой кабак предпочитаешь...
Сытые, холеные рожи без неуверенности в глазах... Мне прямо сейчас рапорт
писать?
- Сиди уж... героиня... - беззлобно ухмыльнулась Даша. - Еще успеешь
отписаться. Паша, пойдем выйдем... - Она первой вышла из уютной девичьей
комнатушки и, игнорируя кучковавшихся поодаль курсантов обоего пола, отошла
к окну. - Вот что, бери-ка ты в разработку беклемишевского "Дракона", только
осторожно, не мне тебя учить...
- А насчет "соседей" не понюхать осторожненько? - спросил он тихо и
серьезно.
- Только этого нам не хватало... - устало сказала Даша. - С чего вдруг?
Покосившись на курсантов, Паша нагнулся к ее уху:
- Понимаешь, Рыжая, мелькало там в показаниях ближайшего окружения
Марго... Если быть точным, два раза. Она в последнее время путалась с кем-то
из "бело-зеленых" - а кто сейчас шумковских разрабатывает, сама знаешь.
Дважды Славке вполне определенно говорили, что Марго была под колпаком.
- Только этого нам не хватало... - повторила она убито. - Ладно, напомни
мне координаты этих двух, я ж сейчас начальство, от корки до корки далеко не
все читаю, мне квинтэссенцию суют... А вообще, почему раньше не сказали,
мать вашу?
Глава одиннадцатая
ЛЮБОВНИЦА ГУБЕРНАТОРА
Даша, несмотря на конфуз с похищением Ниночки, все же немного
приободрилась - впервые за все время расследования появился подозреваемый,
отнюдь не притянутый за уши, отягощенный косвенными уликами и серьезными
показаниями надежных свидетелей. Мало того, подозреваемый уже имел время
додуматься до нехитрой истины: на свободе оказаться ему гораздо опаснее,
нежели пребывать за решеткой...
Она откровенно потянула носом, нагнувшись через хлипкий стол к сидящему
напротив Камышану. Обшарпанный кабинетик райотдела, уступленный ей на время,
отнюдь не благоухал, но даже сквозь специфические канцелярские запахи можно
было унюхать исходящее от Камышана амбре. Даша пожала плечами:
- Вы что, гражданин хороший, в камере оправлялись?
- Не валяйте дурака, - огрызнулся Камышан с тихим, тоскливым бешенством.
- Вашими молитвами, поди...
- А я тут причем? - пожала она плечами. - Специфика момента, люксов тут
нет...
Даша мысленно ухмылялась. Паша старательно выполнил нехитрую
программу-минимум - в камеру к Камышану сунули парочку оказавшихся под рукой
бичей, которых с закрытыми глазами вполне можно было принять за новую модель
биологического оружия. Бичам предварительно были выданы для куража два
фунфырика одеколона и обещано скорое освобождение (а также велено не
применять мер физического воздействия, как безусловно запрещенных
Декларацией прав человека и еще какими-то импортными эпистолярами с
велеречивыми названиями). Как потом докладывал дежурный, вонючие элементы
свою задачу выполнили добросовестно - лезли к Камышану с дружескими
объятиями, основательно его перепачкав, делились жуткими тайнами, а заодно
стращали, что ночью его непременно отпетушат, но допрежь того проиграют в
карты его шмотье.
- Пустяки, - сказала Даша. - В самом деле, нет тут люксов. Если бы я
возмечтала о психологическом терроре, сунула бы вас к людям посерьезнее. Да
вдобавок поручила бы вертухаем шепнуть сокамерникам, что вы малолетку
трахнули, или, того хуже - вовсе вы не помощник губернатора, а
проворовавшийся прокурор... Вот тогда задали бы вам жару по полной
программе... Нет, серьезно, я вам всего лишь хотела показать самое
безобидное ваше будущее окружение. Помните такую песню - "Побудьте день вы в
милицейской шкуре - вы жизнь увидите наоборот..."?
- Есть же какие-то правила, жалобы, прокурорский надзор...
Он был зол и сварлив, но эти несколько часов его все же малость
пообтесали и уверенности в себе лишили. Совсем другой человек получился.
- Все есть, - сказала Даша. - Только вот доказать что-либо будет
затруднительно, уж вы мне поверьте...
- Вы в самом деле не боитесь...
- Вашего патрона? - подняла она брови. - Ну хорошо, давайте просчитаем
варианты... Беда ваша в том, что сейчас нету Советской власти. Да-да, как ни
парадоксально, именно в том ваше слабое место... Если бы меня взялись
воспитывать при старом режиме, дело и в самом деле кончилось бы уныло. Могли
в два счета вышибить с волчьим билетом или определить на веки вечные в
дежурную часть захолустного райотдела... Ну, а нынче все по-другому. Убить
меня ваш патрон не убьет - уж простите, из-за вас он таких глупостей делать
не будет. Ну, вышибут. И максимум через час устроюсь в какую-нибудь частную
фирмочку, где будут мне платить впятеро больше, чем здесь, да вдобавок
регулярно... В фирмочку, принадлежащую какому-нибудь шишкану из тех, кто и
сейчас на вашего босса плюет через губу... Так что ни черта вы мне не
сделаете. Найдете изъяны в моих логических выкладках?
Судя по его лицу, изъянов он не нашел. - Вот так-то, - сказала Даша без
всякого торжества. - А посему кончайте на меня давить, думайте лучше, как
отмыться. Между прочим, не забывайте, что я вас из-под пули выдернула. Дело
не в ваших горячих благодарностях, которые мне по барабану, а в констатации
того простого и ясного факта, что вас всерьез собрался пришить кто-то
серьезный. Винтовка с глушителем и лазерным прицелом - это серьезно, нет?
Надеюсь, не считаете, будто с пальбой - моя инсценировка? Нет? Ну, значит,
мыслите вполне здраво.
- Чушь какая-то... - Он потер виски, брезгливо принюхиваясь к своему
опозоренному костюму. - Дайте сигарету, у меня эти бандерлоги отобрали...
- Ради бога, - Даша придвинула ему полную пачку. - Можете не возвращать,
я из-за вас и так куртку перепачкала, и того хватит...
- Ни черта не понимаю, - сказал он почти жалостно. - Из винтовки, средь
бела дня...
- Вы на каком свете живете? - спросила Даша. - В жизни не поверю, будто
не знаете, что появилась у нас давно новая национальная традиция: мочить
опасных свидетелей...
- Но я...
- Ерзаете вы на стуле, хоть в нем и гвоздей торчащих нету, - сказала
Даша. - Может, и прикинули уже, кто вас хочет шлепнуть и за что... А может,
и ни за что. Просто так, для надежности. Хреново быть слабым звеном... или
попросту представляться кому-то слабым звеном.
- Бред...
- А так оно всегда и кажется, - сказала Даша. - Трудно поверить, что
собутыльники и подельники - такие козлы... Хотите, выпущу? Вот возьму да и
выпущу? На все четыре стороны. Что опять ерзаете? Не хотите уже? Я над вами
ничуть не издеваюсь, но на лице у вас столь мучительное раздвоение личности
сейчас обозначилось, что хохот берет... Вам облегчить задачу? Да, мы можем
договориться... в том случае, если вы не совершили чего-то такого, после
чего никакие договоры невозможны... Скажем, убили кого. Убивали кого-нибудь
в последний месяц?
- Нет. И раньше тоже не убивал...
- Значит, есть шанс.
- А вот потом-то меня и... - он сделал красноречивый жест.
- Значит, есть за что?
- Нет, я чисто теоретически. Вы же сами сказали - кому-то может попросту
взбрести в голову черт знает что... Нет у меня в загашнике никаких роковых
тайн.
- Как писали в старинных романах, позвольте вам не поверить, - сказала
Даша. - Будем договариваться?
- Представления не имею, что мог бы вам предложить...
- Ну, тогда займемся скучными буднями... - пожала плечами Даша. - На вас
тут лежит заявление гражданки Евдокимовой... Не желаете ознакомиться?
- Вздор... - проворчал он, ознакомившись.
- Не скажите. Есть статья. Ограничение свободы - до двух лет, арест - от
четырех до шести месяцев, лишение свободы - до двух годочков...
- Глупости. Это была шутка. Она сказала, что может и накропать мемуары, а
я достал газовик, упер ей в лоб и сказал - убью... Она шутила, я тоже. И не
было никаких свидетелей...
Вообще-то, он был прав - Ниночкино слово против его слова, к тому же
Ниночку еще надо отыскать...
- Хорошо, - сказала Даша. - К этому эпизоду вернемся попозже. А сейчас
вдумчиво займемся покойной Маргаритой Монро. В каких вы с ней были
отношениях?
- Знакомый. Пили вместе, в одних компаниях.
- А спать вместе доводилось?
- Вот уж нет. Не люблю "пепельниц".
- А сегодня кого сняли? - усмехнулась Даша. - Если это не пепельница -
тогда я мать-аббатиса...
- Ну и что? Эту я видел первый раз в жизни, а на Риткину постельную жизнь
насмотрелся. Только что свечку не держал... Я не эстет, но какая-то
разборчивость должна быть.
- Ну, и кто, например?
- А это надо?
- Надо.
Повздыхав, он принялся перечислять фамилии. Добрых две трети длиннющего
списка были Даше уже знакомы, но и кое-что интересное попадалось. Чтобы Даша
не приняла это за чистую сплетню, Камышан старательно перечислял детали,
обстоятельства, места и адреса. Одним словом, активно сотрудничал со
следствием. Любо-дорого смотреть.
- Список, конечно, впечатляющий, - сказала Даша. - Только вот в чем
камень преткновения: ни один из этих субъектов в ночь, непосредственно
предшествовавшую убийству, Маргариту домой не отвозил. Не светился возле ее
квартиры буквально за час до убийства...
- Ах, вот вы о чем... Ну, отвозил. Потому что оказался единственным, кто
худо-бедно мог сидеть за рулем. Остальные упились. А оставлять Риту там не
было никакой возможности - все уже разбились по парам, Ритка только
мешала... Отвез ее...
- Откуда, кстати?
- Из "Золотой пади". Отвез, затолкнул в квартиру и поехал домой. Сразу.
- Кто-нибудь подтвердить может?
- Нет. Приехал домой, лег спать...
Почему он не сказал, что вернулся на дачу? Не надеялся, что кто-нибудь
подтвердит это? Но у него хватило бы времени договориться с друзьями и
организовать приличное алиби. Сам лезет в петлю и не может этого не
понимать...
- А потом опять приехали к ней домой? Около полудня?
- Ну да, - сказал он покладисто. - Моя зажигалка у нее осталась. А это
подарок, да и стоит почти пятьсот баксов. "Дживенчи", с китайским лаком.
Может, вы нашли?
Выслушав описание, Даша кивнула:
- Вообще-то нашли. Именно такую и, как теперь выяснилось, с вашими
отпечатками...
- Ну я и говорю! Звонил минут нять, но никто не открыл, и пришлось пойти
восвояси...
- Словом, алиби у вас нет? На период меж четырьмя и семью часами утра?
- Чего нет, того нет, - развел он руками.
- А дневник Маргариты у вас откуда?
- Вот его-то первый раз вижу. Подбросил кто-то.
- Ну, не дурите, - сказала Даша. - Так хорошо начали, и вдруг изображаете
себя дебилом... На нем тоже ваши отпечатки - и на обложке, и на нескольких
страницах...
- Чепуха.
- Увы, суровый факт...
И подумала: возможно, он и не сует голову в петлю. Никто не отменял
презумпцию невиновности - особенно в отношении особы, приближенной к верхам,
имеющей кое-какую денежку, которой хватит на приличных адвокатов. И обросшую
приятелями из самых что ни на есть верхов. И все же, откуда такая щирость в
ответах? Хочет отсидеться за решеткой? Запросто может оказаться, что по
прошествии некоторого времени его решат все же оставить в живых, убедившись:
о некоем неизвестном Даше главном он на допросах ни словечка не проронил...
- Ну, так что мы решили насчет дневника? - спросила Даша.
- Ритка его могла у меня забыть. У меня на квартире она как-никак
бывала...
- Вакханалии и сатурналии?
- Что-то вроде.
- А почему страницы вырваны?
- А так и було.
- Виктор Логунов с Маргаритой постельку не делил?
- Да нет, разве что разок в старые времена, годков пару тому...
- А Фирсов? Роман?
- Категорически нет. Они друг другу как-то сразу пришлись не по душе.
- Нескладушки... - сказала Даша.
- Простите?
- Вы ее не трахали. Виктор ее не трахал. С Фирсовым она не особенно
дружила. И тем не менее ваша бравая четверка фигурирует на этих самых
фотографиях... Какой можно сделать вывод? Например, такой: там были не
только вы четверо. Были и другие, они-то и служили центром притяжения,
объединявшим остальных. Вы все бывали кем-то приглашены... Как вам версия?
- Ну что ж, я про вас так и слышал - что вы далеко не дура...
- Благодарю, - равнодушно сказала Даша. - Итак? Вот на этом снимке... и
на этом тоже четко просматриваются лишние бокалы. Гостей было больше, чем
персонажей на снимке. Вполне может оказаться, согласно одной из версий, что
ими были дешевые эскортницы, с которыми истеблишменту вроде вас сниматься
как-то невместно... Но мне такие умозаключения истиной не кажутся. У меня,
знаете ли, опыт. И то, что принято деликатно именовать сетью информаторов.
Для забав с дешевыми эскортницами существуют места попроще. Вроде
профилактория "Авиатор" или гостиницы "Глухариное гнездо". В "Золотую падь"
ездят люди одного круга - и приближенные к ним... Нет?
- Ну, резонно...
- Вот видите, - сказала Даша. - Я вам честно скажу, в чем усматриваю
странность вашего поведения. Вы ведь достаточно умны, чтобы понимать:
признаваясь, что отвозили Маргариту в то утро домой, навлекаете на себя
подозрение в убийстве...
- У вас же есть свидетели, - хмыкнул Камышан. - Этот мордастый декадент
из квартиры напротив, когда я транспортировал Ритку, вылез на площадку и
кипел возмущенным разумом - дескать, такие, как я, и совращают бедных
неопытных девочек... Видел я пару раз на лестнице его неопытное чадушко. На
мордашке написано - достаточно пальчиком поманить, если только манишь в
хорошую тачку... Не мог он меня не запомнить. А вы не могли не прочесать
подъезд...
- И все равно, - сказала Даша. - С одной стороны, навлекаете на себя
подозрение в убийстве, с другой - запираетесь, когда речь заходит о сущих
пустяках типа "кто еще сидел за столом?" Нелогично, право.
- Ну зачем вам такие мелочи? И кстати, насколько помню по детективным
романам, для убийства нужно иметь мотив. А какие у меня были мотивы угробить
Ритку?
- А у кого они были, мотивы, как по-вашему?
- Вот тут уж я вам не советчик, - пожал плечами Камышан. - Мне откуда
знать? У кого-нибудь из бандюков. Распустили язык при Маргаритке, а потом
спохватились...
- Хотите, выдам служебную тайну? - спросила Даша. - Я уже успела провести
скрупулезнейшую проверку, а потом и перепроверку. Касаемо криминала. Есть,
знаете ли, каналы и возможности - уж вам-то, в управе, грех не знать... Так
вот, от убийства не тянется ни единой ниточки к криминалу.
- А ваши каналы... и ваши стукачи, точно, не врут?
- Бывают ситуации, когда мне стараются говорить чистейшую правду, -
сказала Даша. - Это как раз тот случай. Как ни крути, как ни верти, а
ниточки тянутся к вам - ну, может, не к вам лично, к вашей компании, к
"Золотой пади". У вас мотивов нет... Поверим пока. А у Логунова они были?
- Вздор.
- У Романа Фирсова?
- Чепуха в квадрате. Рома летает настолько высоко, что для него и
Маргарита и, простите, вы - нимфозории... И он не из тех, кто, упав мордой в
салат, выдает первой попавшейся шлюшке коммерческие тайны. Он вообще мордой
в салат не падает. Так что вынужден вас разочаровать - никто из нас не
собирался продать тишком шантарскую железную дорогу китайцам, а
соответственно, Ритка не могла ничего такого услышать... Нет, в этом
направлении, - он весьма значительным тоном выговорил "этом", - и шагать не
стоит.
- А в каком стоит?
- Ну откуда мне знать? У нее была масса знакомых среди богемы. А это
народ совершенно непредсказуемый, мало того, малость шизанутый...
- Видывала я и убийства, совершенные богемой, - сказала Даша. - Все верно
- и насчет непредсказуемости, и насчет легонькой бытовой шизофрении... так в
том-то и соль, что совершенные богемой убийства обставляются совершенно
иначе. Скажем, в горле у нее торчал бы кухонный нож, комната была бы вся в
крови, а убивец спал под столом... Примерно так. Здесь же - аккуратное,
чистенькое убийство. Сломали шейные позвонки одним мастерским ударом и ушли.
Вы ведь занимаетесь всякими восточными штучками?
- Скорее балуюсь...
- Все равно, о вас отзываются, как о человеке тренированном. И кирпичи
ладонью рубите, и по "убойным" точкам попадаете без промаха... Вам подробно
рассказывать, откуда вестишки, или на слово поверите, что знаю?
- Поверю, поберегу время...
Даша ослепительно улыбнулась:
- В общем - вы идеальный подозреваемый. Неужели не понимаете? Дело
настолько чистое, что его нет нужды "шить". А ведь мы не рассмотрели еще
одну увлекательную возможность: если допустить, что вы все же не убивали,
настоящий убийца может с радостным визгом воспользоваться случаем. Кстати,
если бы сегодняшний стрелок не промахнулся, так и могло оказаться. На
покойника можно повесить все, что угодно, вдобавок к тому, что на вас уже
висит, можно сфабриковать нечто убедительное... - Она надолго замолчала,
созерцая собеседника с видом полной откровенности и неподдельного
дружелюбия. - Мне ваша откровенность нравится, но позвольте цинично
заметить: вы пока что и не пытались выскочить из этой истории. Нужно иметь
нервы-канаты, чтобы с простодушной ухмылкой сидеть и не пытаться себя
спасти, всецело полагаясь на интеллект и справедливость суда... так не
бывает. Не верю я в суперменов. Любому на вашем месте было бы адски неуютно.
Камышан нервно курил - и, если Даша хоть что-то понимала в
подследственных, у него был вид человека, решившегося одним прыжком сигануть
в холодную воду... С такими вот лицами и решаются.
- Ну хорошо... - начал он многозначительно, тоном коварного стряпчего из
мелодрамы, собравшегося раскрыть роковую тайну. - А у меня есть гарантии,
что вы не побоитесь иных откровений?
- Не побоюсь, - сказала Даша. - И надо мной есть еще кое-кто
нетрусливый...
У него был вид человека, утвердившегося в каких-то своих догадках. Даша
терпеливо ждала, боясь поторапливать его даже мысленно.
- Ну хорошо, получайте откровение, - сказал Камышан, открыто ухмыляясь. -
Маргариту трахал Виталий свет Степанович, господин губернатор. Потому и на
снимках его нет - не может же его высокопревосходительство светиться в
подобных декорациях...
- А где гарантия, что это не злобный навет? - усмехнулась Даша.
- Пишите, - сказал он, все так же ухмыляясь. - Вообще-то, она сама из
кожи вон лезла, чтобы оказаться в постели с господином Устьянцевым. Вы
слышали, что Ритка были помешана на Мерилин Монро настолько, что пыталась
подражать кумиру решительно во всем? Отлично. А кто у нас идеально подходит
на роль шантарского Кеннеди? Губернатор, конечно. Он, кстати, прекрасного
пола не чурается, уж вы-то не могли не знать... Подходы к нему Ритка с
определенного времени стала искать с энергией бульдозера. И не скажу, чтобы
это было особенно сложно, - рано или поздно должны были пересечься через
общих знакомых...
Он говорил, не запинаясь и не колеблясь, сыпал именами, датами,
подробностями, деталями, словно равнодушный компьютер. Даша старательно
записывала - столь же прилежно, не колеблясь. Она очень скоро начала
понимать, что Камышан не врет: все, что он рассказывал, было не так уж
сложно проверить, слишком много имен и подробностей для торопливо сляпанной
на нарах "липы". Да и не было у него времени обдумать "липу", не дали ему
времени добросовестно отрабатывавшие свободу бичи...
- Потом началось прямо-таки комическое повторение истории Мерилин и
Кеннеди, - продолжал он. - Патрону в конце концов все это прискучило, не
было у Риточки качеств, способных привязать мужика надолго, да и деревенской
простотой своей могла довести до белого каления... Степаныч ее стал вежливо
отшивать, а она, что твоя Мерилин, начала ему названивать кстати и некстати,
по всем возможным телефонам, забрасывать эпистолярами.
- Чего она хотела?
- Самое смешное - ничего материального. Хотела и дальше дублировать
первую леди шантарской губернии в некоторых аспектах. А Степанычу это уже
надоело хуже горькой редьки. Пытался даже через меня как-то договориться,
деньги предлагал, чудак, не понимал, что это у нее разновидность паранойи,
когда никакие деньги не спасут...
- И что дальше?
- А ничего, - сказал Камышан. - Убили ее в один прекрасный день.
- И вы это убийство как-то связываете с тем, что мне тут рассказали?
- Вот уж нет. - Камышан, такое впечатление, моментально ощетинился. - Я
вам просто откровенно отвечаю на ваши вопросы...
- И хотите уверить, что у губернатора был мотив...
- Ничего подобного.
- Господи, мы же с вами не дети, - сказала Даша. - Из всего, вами
рассказанного, даже зеленый стажер может сделать вывод, что у губернатора
был повод... или хотя бы подсознательное желание, чтобы Маргарита сломала
шею на ровном месте. Я уже немного представляю, что это была за дамочка...
- Боюсь, не представляете, - хмыкнул Камышан. - В кабинете патрона идет
совещание с участием вице-премьера, решается адской сложности вопрос касаемо
энергетических тарифов - и в это время беспрерывно названивают два телефона
на столе губернатора, то один, то другой, попеременке - это, понимаете ли,
Риточке позарез нужно узнать, любит ли ее еще милый Виталик... Представляете
положение Степаныча? А потом она заявляется в приемную - совещание еще идет,
уточняю - и героически сражается с охранниками вице-премьера, орет, что
никакая она не террористка, а просто жаждет выяснить отношения с любимым...
Думаете, вру? Можете проверить. К широкой общественности эта история не
попала, но свидетелей было изрядно... У нее, конечно, отобрали пропуск в
управу, но ведь не угомонилась, даже успела первую леди матом покрыть по
домашнему телефону... Я в толк не возьму, как эта история еще не выпорхнула
в сарафанное радио...
Даша даже не улыбнулась в ответ на его откровенное ржанье. Спросила
серьезно:
- Выходит, у губернатора все же был мотив?
- Ну, это как посмотреть. За что купил, за то и продаю. А выводы делайте
сами. В одном вас готов заверить: все можно проверить. И перепроверить.
Может, раскопаете еще что-то такое, чего и я не знаю. В конце концов, я
кое-какие организационные вопросы обеспечивал, что греха таить, но с
подсвечником не стоял, не обо всем осведомлен...
- Прекрасный мотив, - сказала Даша. - Я имею в виду тот, что был у вас.
- Что-о?!
- А вы подумайте, - невозмутимо продолжала она, лучась ангельской
улыбкой. - Маргарита достала вашего патрона - до полного душевного раздрая и
неконтролируемого бешенства. И он поручил своему верному оруженосцу, сиречь
вам...
У Камышана был вид несправедливо обиженного ребенка, коему злые дяди
вместо варенья подсунули ложку касторки. Даже челюсть отвисла. Прошло не
менее полуминуты, прежде чем он смог пролепетать:
- Но я же вам сам рассказал...
- Ну и что? У Агаты Кристи в одном из романов убийца как раз и
признавался в убийстве - чтобы отвести подозрения от собственной персоны...
- Дерьмо это, а не мотив! - взвился он. - Во-первых, с какой стати мне
ради него идти на мокруху? Денег таких у него нет, а на будущих выборах его
все равно, чует мое сердце, прокатят с треском, и в Москве ему местечко не
светит... Чушь! А если во-вторых... да зачем мне тогда было светиться? Дал
бы ей по голове на полпути, выкинул из машины - а потом уверял бы, что отвез
домой, до порога проводил...
Откровенно говоря, в этом был резон. В обоих его утверждениях. С деньгами
у губернатора не густо, а Камышан не такой дурак, чтобы светиться столь
примитивно. И вряд ли губернатор мог иметь на него некий компромат, которым
смог бы принудить, скорее уж обстояло наоборот...
- Да успокойтесь вы, - сказала Даша. - Я просто моделирую то, что в ваш
адрес скажет прокурор... Прокуроры - тяжелый народ. Один, признаюсь по
секрету, и меня в прошлом году посадить рвался. Еле отбилась изо всех своих
девичьих слабых силенок. И красный дневник вам прокурор припомнит...
- Жгите меня, но вот тут я вам говорю чистую правду: подбросила какая-то
сука.
- А отпечатки?
- Листал я его у Ритки...
- И что там было, на вырванных страницах?
- Я же не знаю, какие именно вырваны, - огрызнулся Камышан. - Но зуб даю:
вырваны те листочки, где описаны разнузданные утехи с губернаторским
участием... Были такие. Я на его месте себя чувствовал бы весьма неуютно,
знай я точно, что есть дневник... Только этого ему и не хватало за пару
месяцев до выборов... Так договорились мы с вами или нет? - спросил он
вдруг. - Вы же говорили...
Ход его мыслей Даша просекала без труда: несомненно, решил, что некие
силы уже открыли потаенную охоту за губернаторским скальпом, не дожидаясь
предвыборной кампании. В этом свете легко объясняется его арест, обыск,
наглое поведение ментов, ничуть не склонных стоять навытяжку перед
управой... Ну и ладушки. Не стоит его разубеждать. Тем более что так и может
оказаться. Она нисколько не удивилась бы, узнав, что обаятельный супермен
Галахов уже получил "добро" от неких влиятельных кругов - лицензию на
отстрел, где прописью значится: "губернатор - один"... Этим и объясняется
его разгульная бесшабашность, словно заранее знает, что призрак бродит по
управе, призрак благополучно сдохших демократических реформ, и этот призрак
уже нисколечко не опасен новым прагматикам, играющим второй этап по своим
правилам...
Вот только не стоит забывать, что губернатор еще способен побарахтаться:
никому не хочется на свалку истории, тем более, что найдется строптивый
народ, который слишком многое теряет с уходом губернатора, и потому будет
драться до конца из примитивного инстинкта самосохранения... Самая пора
задавать ему вопросы о Жене Беклемишевой - но с этим, пожалуй, повременим...
- Считайте, договорились, - сказала Даша. - На свободу хотите или
безопаснее будет у нас пару деньков погостить?
- А этих скотов, надеюсь, уберете?
- Уберу, - сказала Даша. - И сигареты будут, и приличную еду обеспечим, а
там и через подписку о невыезде обретете свободу.
- Только учтите - есть ситуации, когда помимо письменных показаний
совершенно необходим и тот, кто их дал...
- Да понимаю я, - сказала Даша. - Никто вас не собирается в камере
вешать, успокойтесь. Мне вы нужны живехонький - как источник, я подозреваю,
бесценной информации.
- Уж это верно, - сказал он. - Сущий кладезь. Вы же не думаете, что я
душу распахнул и иссяк до донышка?
- Господь с вами, кладезь... - усмехнулась она. - Поработаем еще...
Когда Камышана увели и вернулся Паша, она молча протянула ему густо
исписанные листки, закурила и уставилась в стену, на обтрепанный по краям
плакат, способный растолковать и самому тупому, каким макаром разбирается
пистолет Макарова. В голове неотвязно сидело ощущение некой неправильности.
С одной стороны, все, что произошло с того момента, как она позвонила в
квартиру Камышана, ничуть не блистало новизной, укладывалось в рамки и
стереотипы, было вполне объяснимо с точки зрения милицейского опыта,
политических игр под ковром и самого нашего времени, безумного и шалого. С
другой же... Где-то, словно на детской загадочной картинке, таилась
неправильность, и Даша не понимала, в чем она заключается.
Губернатору, конечно, кранты.В отличие от других регионов, где, бают,
губернаторы отвоевали себе постоянное местечко у того невидимого
общественности стола, где делят сладкий пирог, шантарский воевода, по
совершенно точным сведениям, был признан не заслуживающим даже приставной
табуреточки. Поскольку был слаб. Университетский говорун, заброшенный
нахлынувшей волной демократии в высокое кресло, просто-напросто не сумел
войти в теневую элиту. Поскольку не смог удержать в руках рычаги и вожжи, не
сумел сопротивляться московским бонзам, довольно быстро записавшим в
"объекты федеральной собственности" самые прибыльные шантарские предприятия.
Вульгарно говоря, промотал все, что мог промотать. И малость поумневший
электорат в лице своих наиболее зажиточных представителей поставил на
краснобае крест.
Но барахтаться он будет, где вы видели идиота, способного утюгом пойти ко
дну в такой ситуации? Так в чем же тут клятая неправильность? Камышан
достаточно умен, чтобы не цепляться за идущего ко дну патрона... Что-то
такое он знает, иначе не послали бы стрелка... Нужно прокрутить в памяти и
заново проанализировать разговор, манеру держаться, высчитать возможный ход
мыслей клиента... В чем тут неправильность?
- Бомба, - сказал Паша, положив листки на стол так, словно они были
сделаны из тончайшего хрусталя. - Залетели мы с тобой на самые верхи...
- Как, на твой взгляд?
- Не тянет он на убийцу. Точнее, улики против него не тянут на серьезные.
Если его подставляют, то делает это круглый дурак, никогда прежде не имевший
дела с уголовщиной. Только учти, я никаких фамилий не выдвигаю, просто думаю
вслух...
- А что тут думать? - сказала Даша. - У нас есть время до завтра, до
пятнадцати тридцати. Крайний срок, когда мы обязаны будем доложить все
прокуратуре. Каковая его у нас моментально заберет. Чего я категорически не
хочу. Не так уж часто бывает, Паш, чтобы начальство совершенно развязывало
руки. Грех не использовать такую везуху.
- А Галахов тебя потом не подставит? - спросил прямой человек Паша.
- Попробую на него понадеяться, - сказала Даша. - Ты иди и уладь все с
Тодышем - пусть этому сукину коту жратвы раздобудут, курева и чтобы ни одна
живая душа к нему носа не совала... Тодыш как, носом не крутит?
- Да нет, все нормально.
- Вот и ладушки. Брось все силы на ту парочку, что уволокла Нину, из кожи
вон вывернись. А у меня - свои заморочки...
...В глубине души она заранее приготовилась - не к прямому хамству,
конечно, к подчеркнуто издевательской вежливости и взглядам свысока. В
"империи Бека" любили щегольнуть своей крутизной, старательно уподобляясь
былым ухарям-купцам...
Однако встретили, в общем, довольно мирно. Едва услышав ее фамилию,
охранник при галстуке провел ее в роскошный холл, минуя проход со всяческими
детекторами - оружия, взрывчатки, хитрой аппаратуры. Со стороны этот проход
выглядел совершенно безобидно, но Даша-то знала его секрет. То, что ее
провели через дверь для VIP, можно считать знаком внимания...
На мягком кожаном диване, под клеткой с огромным цветастым попугаем она
высидела не более двух минут. Что опять-таки было знаком особого
расположения - однажды на этом самом диване сорок минут продержали главу
администрации района, из чистого принципа, чтобы знал, куда заявился. По
достойной доверия информации, Беклемишев в это время охаживал в своем
кабинете очаровательную секретаршу - не столько обуреваемый плотскими
вожделениями, сколько из желания довести принципы до логического конца. И,
ничуточки не покривив против истины, заявлять потом: "Сидит это он, как жаба
на печи, а я тем временем Натку понукаю..." Говоря откровенно, Даша
нисколечко не жалела униженного чиновничка, ибо он заявился по собственному
желанию, почтительно потолковать о некоем скользком дельце, с которого
рассчитывал получить левый навар. А следовательно, напросился на хамское
обхождение сам...
Появилась вышеупомянутая секретарша, продуманно-холеная белокурая дива в
светло-сиреневом костюме с символической юбчонкой, вызвавшем у Даши
кратковременный промельк типично женской зависти. Вышколена была, стервочка,
приходится признать - шагая за ней следом, Даша поневоле ощутила себя
героиней великосветского сериала о тяжелой жизни простых бразильских
миллионеров.
Беклемишев, конечно же, не простер радушие настолько, чтобы встать при
виде дамы - восседал за необъятным столом под своей парсуной, писанной
маслом, невыносимо яркими красками. Увековеченный на полотне Бек был, как
положено первогильдейскому купчине, бородат, на столе перед ним громоздились
кучей золотые монеты неведомо каких стран и народов, имелись также все
атрибуты многотрудного купеческого ремесла - весы, счеты, украшенные
висячими печатями свитки, гусиные перья в золотом жбанчике и неведомо зачем
присовокупленный циркуль. Вне всякого сомнения, национал-патриот усмотрел бы
в этом циркуле масонскую символику, но Даша, относившаяся к политике
наплевательски, решила, что шантарский нувориш попросту углядел подобный
инструмент на какой-то картине и захотел ради вящей пышности оснастить им
свое подобие.
Окинув взглядом кабинет, Даша не усмотрела ничего похожего на диван или
софу - и мимолетно-злорадно посочувствовала секретарше, от которой,
несомненно, требовалась в таких вот условиях толика акробатического
мастерства. Села в мягкое кресло и принялась подыскивать подходящую фразу, в
которой сочетались бы независимость, капелька шантажа, искреннее
расположение к удрученному отцу, а также...
Не пришлось стараться - Беклемишев что-то проворчал в виде приветствия и
осведомился с ходу:
- Какую-нибудь сделку будете предлагать?
- Пожалуй, - сказала Даша, обрадованная, что ее избавили от
дипломатических преамбул. - Я вас никогда не считала дураком. Понимаю, что
вы чувствовали... Но с тех пор успели, уверена, перекипеть, обдумать все на
трезвую голову и понять: их обоих подставили, и вашу Женю, и моего шефа, это
не более чем поганый спектакль...
- Пить что-нибудь будете? - прервал он несколько сварливо, но все же не
столь хамским тоном, какого Даша ожидала.
Вспомнив парижское турне, свой лучик света в темном царстве, она сказала
небрежно:
- Вот разве что рюмку "Империал Кингдом" с капелькой "Перрье"...
Блондинка воззрилась на шефа чуть растерянно - не было у них ни того, ни
другого, сразу видно.
- Впрочем, я не настаиваю, - сказала Даша. - На "Пепси" согласна.
Блондинка принесла ей запотевший бокал и по знаку шефа исчезла за дверью.
Даша присмотрелась к портрету и фыркнула про себя: купчина был одет не в
приличествующий сословию строгий кафтан, а в нечто среднее меж стрелецким
камзолом и нарядом сказочного царевича - неведомая узорчатая ткань,
самоцветы, меховая оторочка...
- Правду про вас говорят, что вы при необходимости - сущий гестаповец в
юбке? - спросил Беклемишев, озирая ее не без доли мужского интереса.
- Полноте, стоит ли верить слухам? - улыбнулась Даша. - Про вас отдельные
декаденты болтают, что именно вы держите общак Шантарской губернии - как
лицо в "понятии" постороннее, но все же пользующееся доверием. Прикажете
всему верить?
Беклемишев осклабился:
- Не дает покоя иным ментам шантарский общак. так рученьки и свербят...
Короче, зачем пришли, наступив на гордость?
Даша подняла брови:
- Помилуйте, ни на что я не наступала. Просто рассудила, что наши
интересы в какой-то точке могут пересечься, на краткое время, правда, но
это-то меня и привлекает. Вы же уже знаете, что я загребла Камышана. Знаете,
не надо таких невинных взглядов... Вашу подслушку и него на квартире мои
ребята нарочно отключили не сразу - чтобы вы узнали... Только вы до него уже
не дотянетесь. Да и не в нем, похоже, дело...
- Короче, - повторил он. - И конкретнее.
- Да бога ради, - сказала Даша. - Ваши мальчики его старательно
разрабатывали. И не могли не накопать что-то интересное - вы, в отличие от
меня, сирой, предписаниями и параграфами не связаны ничуть. Я вам. предлагаю
простую сделку: поделитесь материалами. А я, со своей стороны, гарантирую:
кто бы там ни устроил вашей Жене эту гнусь, я его сделаю. Ох, как я его
сделаю... Потому что так уж вышло: то, что случилось с вашей дочкой,
теснейшим образом переплетено с убийством человека, за которого я обязана
отомстить. Такой расклад. Такой мой вульгарный и шкурный интерес. Вас эти
аргументы убеждают? Других у меня нет...
Он преспокойно поднял трубку и распорядился:
- Пятую папку ко мне. Целиком. - Глянул на Дашу довольно мирно: - Сейчас
принесут.
Чудеса продолжались: не прошло и минуты, как верзила при галстуке, с
некоторыми проблесками интеллекта во взоре, внес довольно пухлую папку и,
повинуясь небрежному жесту хозяина, протянул ее Даше. Поклонился и сгинул.
- Все, чем богаты, - процедил Беклемишев. - Еще просьбы будут?
- Нет, - сказала она, вставая. - Разрешите уж откланяться...
Смешно, но она испытала прямо-таки детский страх - вдруг передумает,
накинется и отберет... Папка, как она успела мельком отметить, ломилась от
фотографий большого формата и листков машинописного текста.
Не набросились по дороге, не отняли. Непонятности самого загадочного
пошиба продолжались. Все, что Даша знала о Беке, противоречило столь
поразительной готовности по первому же требованию поделиться добычей.
Вырвать у него эту папку должно было оказаться не менее трудной задачей,
нежели, заглянув в Кремль, по-свойски одолжить у президента чемоданчик с
"ядерной кнопкой" - на пару часов, приколоться со знакомыми... Не мог
Беклемишев настолько смягчиться душою за пару последних дней. Разве что с
ума сошел или собрался уйти в монастырь и заранее проникается христианской
любовью к ближнему. Разве что в кабинете пребывал его брат-близнец, о
котором доселе никто и не слыхивал - противоположный по характеру, душевный,
покладистый добряк...
Уже в машине, отчаянно ломая голову, она наткнулась на дохленький призрак
мало-мальски правдоподобной версии: во всем этом замешан некто настолько
влиятельный и сильный, что Бек не рассчитывает справиться с ним своими
силенками, уступает эту привилегию милиции...
Но ведь нет в Шантарске такой фигуры! Нет и быть не может! Даже после
смерти Фрола Бек не сдастся так просто! Сюрр...
И тут же она забыла о всех странностях. Потому что человек с одной из
фотографий был как две капли воды похож на прилежно составленный мастерами
своего дела фоторобот - "подполковник Баулин с Черского", похитивший Нину...
Холеная, барственная физиономия, характерно оттопыренная нижняя губа, тот же
зачес редеющих волос... На снимке он в штатском, отпирает машину, судя по
очертаниям двери - немаленькая иномарка. К фотографии блестящей импортной
скрепкой приколот листок плотной бумаги: "Код - Барин. Зафиксирован
выходящим из ресторана "Жар-птица" вместе с объектом Камыш. Судя по
поведению, знакомы. После недолгого разговора Камыш уехал на служебной
машине, а Барин - на синем БМВ-"тройке" цвета синий металлик, номерной знак
"Р 762 АБ". В ходе наблюдения Барин, очевидно, заметивший слежку, в районе
оперного театра вполне профессионально оторвался от нашей машины. По данным
ГАИ, подобный номер в Шантарске не регистрировался, хотя и обозначен кодом,
принятым для Шантарской губернии. Исходя из этого факта, считал бы возможным
сделать вывод..."
Пониже листок аккуратно оторван. Однако Даша и без того прекрасно поняла
неведомого автора докладной: незарегистрированный номер в связи с
определенным сочетанием букв или цифр вполне может означать, что тачка
принадлежит некой спецслужбе...
Неужели успели оторвать исчезнувшую половину листка за то время, пока
несли папку? Вряд ли. Содержимое препарировано заранее. Но ведь это
означает, что Бек заранее знал о визите Даши - и уже тогда намеревался
отдать ей документы. Она лихорадочно зашуршала страницами - ну да, и здесь
не хватает листка, и тут примерно треть фотоснимка аккуратно отрезана, а
далее прямо в тексте сделан вырез, напоминающий очертаниями Африку...
К ее визиту готовились. Ее действия просчитывали. Осознание сего факта не
то чтобы злило - но добавляло непонятностей. Запросто могло оказаться, что в
игре замешана еще какая-то из спецслужб - тех, что какой-то идиот в
телевыступлении взял и поименовал "братскими", олух...
Отсюда вытекает, что можно уткнуться в тупик. Если подоплека гораздо
сложнее и туманнее, чем Даше сейчас представляется. Нельзя же позвонить
кому-то из "соседей" и запанибрата поинтересоваться: "Ребята, вы, случайно,
не копаете под этим деревцем?" Все равно не скажут, даже если и копают. Как
и Даша на их месте не сказала бы.
Может, это и ключик? Бек наглый, как танк, но и он не попер бы против
иных контор. И великодушно одарил Рыжую кое-какими результатами раскопок,
купец с Калашниковым... Но ведь такая версия означает, что к смерти
Воловикова и Славки оказались причастны не мафиози и не коррумпированные
столоначальники? А это уже подразумевает такие игры...
Быть может, это еще и ключик к поведению Галахова? Контора пошла на
контору, очередная невидимая миру сшибка нехилых департаментов, и полковник
ожидает, что Рыжая по своей всегдашней привычке приволокет на блюдечке
нечто, ухитрившись при этом не погибнуть?
Она собрала в папку бумаги, бросила ее на сиденье рядом с собой.
Закурила, подумала. И пришла к выводу - самое время претворять задуманное в
жизнь. Совершенно неофициально...
Глава двенадцатая
ЛЮБОПЫТСТВО ГУБИТ КОШКУ
- И все равно, есть в этом нездоровый авантюризм... - чуточку недовольно
проворчал Стольник, сворачивая на Каландаришвили.
- Глупости, - браво сказала Даша. - Или вы там настолько не в авторитете,
что не имеете права притащить туда девочку?
- Да ну, с чего вы взяли? - прямо-таки вскинулся он, задетый за живое.
- Вот и отлично, - сказала она. - Сами говорите,. сегодня там не будет
джентльменов с ледями, а перед обслугой можно и не отчитываться. Я же не
кинозвезда, в самом деле, чтобы меня моментально в лицо опознавали...
- Мало ли, - вяло сказал он. - Вдруг кто нагрянет...
- Ну и что? - пожала она плечами. - Постараемся побыстрее смыться.
Заехали, мол, выпить по рюмочке, а теперь отправляемся в постели
кувыркаться... Самое житейское дело. Решили произвести впечатление на
девочку из народа, хоромы барские ей продемонстрировать. Чего вы,
собственно, боитесь?
- Да ничего я не боюсь, - заявил он. - Просто не привык как-то к подобным
играм. Узнают, хлопот не оберешься.
"Как бы и в самом деле не повернул назад, болван", - не без опаски
подумала Даша. Какой-то он сегодня пришибленный - должно быть, долетели уже
толки об исчезнувшем Камышане, а то и достоверно известно, куда он запропал,
утечки информации тут неизбежны...
- Глупости, - повторила она браво. - Вы так дрожите, что можно подумать,
будто там в каждом углу трупы валяются, а в шкафу шпионы обосновались...
- Да не дрожу я вовсе! - возмутился он. - Мало ли что спросить могут...
- Спросят - ответим, - сказала она. - Чтобы походило на правду, следует
врать, держась как можно ближе к правде. "Он не солгал, потому что судьи не
умеют лгать, он просто не сказал всей правды..." Короче, с вами приехала
девочка Даша, которая служит в милиции - прапорщиком во вневедомственной
охране, на телефоне сидит. При нужде смогу красиво и убедительно рассказать
насчет вневедомственной охраны со всеми деталями.
И с деловым, демонстративным видом стала смотреть в зеркало заднего вида
- на неотступно сопровождавшие их машины.
- Ваши, конечно? - недовольно поинтересовался Стольник.
- Каюсь, - сказала Даша. - Я вам, понимаете ли, не Джеймс Бонд, а потому
хочу подстраховаться. Не беспокойтесь, до самых дач они не поедут, пораньше
отвалят.
- А в чем дело? - спросил он довольно натуральным тоном, в меру
удивленным, в меру озабоченным. - Уж такие-то предосторожности к чему? Не
зарежут вас там.
- Береженого бог бережет, - сказала Даша. - Есть у меня впечатление,
будто вокруг последнее время происходит нечто неприятное и непонятное... А у
вас нет такого впечатления?
- Понятия не имею, куда вы гнете, - фыркнул Стольник и надолго замолчал.
Даша взглянула в зеркальце последний раз. Две машины нахальнейшим образом
висели на хвосте - во исполнение полученных инструкций. Не стоило
растолковывать Стольнику, что инструкции эти были куцыми и туманными. Она
всего-навсего порознь встретилась с двумя своими подчиненными, и ни один из
них не знал, какое задание получил другой. А задание было не столь уж
замысловатое: одна машина должна была сопровождать "Ауди" с означенным
номером от того места, где в иномарку уселась Даша, второй надлежало,
"подхватив" ту же иномарку при въезде на Каландаришвили, вести до
определенной точки. В которой обе машины должны были отвалить.
Весь этот спектакль преследовал одну-единствен-ную цель: убедить
Стольника, что в уголовке прекрасно известно, куда Рыжая уехала и с кем. А
парочка якобы небрежно брошенных ею реплик могла бы заставить и человека
поумнее поверить, что у нее с собой миниатюрный передатчик. На всякий
случай, вдруг решат придушить на этой своей роскошной даче. Даша мельком
подумала, что это, должно быть, признак то ли зрелости, то ли старости: еще
год назад и в голову не пришло бы вот так подстраховываться. Однако
последние события, как ни крути, поубавили бесшабашности...
Что скверно, после визита к Беклемишеву она не продвинулась ни на шаг.
Несмотря на подарок в виде "пятой папки". Ее содержимое неопровержимо
свидетельствовало, что Камышан был знаком с Женей Беклемишевой более чем
интимно, однако и ребята Бека, как ни старались, не раскопали, как же
все-таки Женя попала на ту квартиру. Возможно, в тот вечер она села в машину
Камышана, а может, и в другую, похожую. Шофер Камышана ясности не внес, как
ни бились, Женю по фотографиям не опознавал и клялся, что в глаза ее не
видел, не говоря уж о том, чтобы возить. Подловить его не на чем,
задерживать далее - чересчур рискованно, так что пришлось выпустить...
"И все же, - подумалось Даше, - папка свою роль сыграла. Неопровержимо
засвидетельствовала, что у Камышана есть своя роль в происходящем, что он -
шестеренка в механизме. Вот только что это за механизм и для чего он
предназначен, понять пока что невозможно..."
Условленное место. Даша видела в зеркальце, как фары обеих машин
становятся все меньше, превращаясь в нечто подобное огонькам светлячков, а
там и исчезают совсем. На миг ей стало прохладно и неуютно. Никакого
передатчика при ней не было, пистолета тоже - а опера из второй машины даже
и представления не имели, кто сидит в "Ауди", чему, конечно, не удивились,
привыкли выполнять порой приказы и по-страннее...
- Отстали, - облегченно вздохнул Стольник.
- Согласно приказу, - сказала Даша. - Они у меня дисциплинированные.
Они были уже за городом, в свете фар по обе стороны дороги тянулись
унылые стены темных елей. Даша подумала, что, быть может, наконец-то
отыскала мотив убийства Маргариты. Сделала то, что следовало сделать гораздо
раньше - поставила себя на место белокурой певицы.
Маргарита была шлюха, но не дура. Скорее наоборот. Чтобы вскарабкаться на
Олимп, пусть даже низенький, провинциальный, недостаточно иметь длинные
ноги, тугую попку, пристойный голос, не вызывающий у слушателей немедленного
порыва закидать певицу гнилыми помидорами. Дело даже не в толковом менеджере
и покровителях с пухлыми бумажниками.
Нужны еще мозги. А они у Маргариты, несомненно, имелись. Даша успела
узнать о ней достаточно. Богемности и безалаберности имелось, так сказать, в
плепорцию. Ровно столько, чтобы поддерживать имидж. А в остальном - цепкая,
расчетливая щучка, рассчитывавшая каждый шаг. И зацикленность на стремлении
во всем повторять Мерилин Монро, если разобраться, ничуть не мешала
Риточкиной карьере...
До определенного момента. Начнем работать с допущениями. И вспомним, что
мания есть мания, как ни крути...
Красный дневник, свой красный дневник завести нетрудно. Обзавестись
любовником-спортсменом еще легче. Губернатор-хахаль, если сделать
необходимые поправки на время, место и житейские обстоятельства, худо-бедно
сойдет за Джона Кеннеди. И так далее, что ни возьми: платья, прически,
попытка поиграть в лес-бос...
Однако есть область, в которой Маргарита, безусловно, не могла подражать
своему кумиру, и область самая существенная: кино. Даже столичным эстрадным
звездочкам трудновато было бы прорваться на большой экран, возымей они столь
дерзкое желание. Что говорить о шантарской диве? А ей, насколько Даша успела
узнать, адски хотелось в кино, на стенку лезла, с ума сходила. В самом деле,
что такое Мерилин Монро без киноэкрана? Это и не Монро вовсе...
Предположим, Риточке и в самом деле было что-то известно о делах и буднях
губернатора с присными - или она делала вид, что известно. Шантаж -
искусство старое, как мир, здесь нет нужды что-то открывать или придумывать,
основные принципы разработаны во времена постройки пирамид.
Предположим, однажды она поставила вопрос ребром. И запрошенная ею сумма
оказалась чересчур велика. Кино в наше время - предприятие чертовски
дорогое. И с губернатора пытались слупить столько, что три года скреби по
сусекам - не наскребешь... Та самая ситуация, когда дешевле дать пару раз по
голове. Вот и дали.
Мотив? Почему бы и нет? Вот только доказательств никаких - разве что
Камышан запоет очередную арию...
Или под часами отыщется нечто. А если звезды расположатся вовсе уж
благоприятным образом - неведомая добыча сработает независимо от того,
какими путями добыта.
Оборотная сторона медали, конечно же, наличествует. Если Ниночка
Евдокимова была допрошена с пристрастием и призналась, что говорила Даше о
загадочном предмете под часами, если похитители чувствуют себя в "Золотой
пади", как дома... Нет, вовсе не обязательно бить Дашу позолоченной
кофемолкой по темечку, достаточно забрать из-под часов загадочное нечто -
буде оно все же существует в реальности...
Стольник резко свернул. Узкая дорога вилась вокруг сопок, смутно
угадывавшихся в виде темных громад, Потом уперлась в неширокие деревянные
ворота, по обе стороны коих тянулся солидный, ухоженный забор. Стольник
посигналил, не вылезая из-за руля. Кто-то прижал лицо к темному окошку
сторожки, всмотрелся, исчез. Очень скоро ворота распахнулись без скрипа,
открылись аккуратные асфальтовые дорожки, ярко освещенные невысокими
фонарями, кирпичные и деревянные коттеджи, стоявшие далеко друг от друга,
вольно, словно избы в старой сибирской деревне. Кое-где в окнах горит свет,
а у коттеджей стоят недешевые машины, но повсюду благолепная тишина -
здешние завсегдатаи были народом серьезным и развлекались без присущего
мелкоте гомона.
Стольник облегченно вздохнул, показав на кирпичный дом в этаком
готическом стиле:
- Вроде никого, только у обслуги окна светятся. Значит, может кто
нагрянуть...
- Ну не съедят же они очаровательного прапорщика? - спросила Даша тоном
первоклассницы.
- Мало ли что...
- Вы, мон шер, за меня не беспокойтесь, главное, - сказала Даша, открывая
дверцу со своей стороны. - Ежели начнут за коленки хватать, в обморок не
упаду и деликатно отвязаться сумею... Держитесь поестественнее, а то у вас
сейчас физиономия главного героя детского триллера "Баба-яга в тылу
врага"... Ну вот, расслабились, хвалю. Между прочим, я стрелять не буду, не
переживайте, я и пистолета-то не взяла, полагаясь на вашу дворянскую честь и
свой боевой опыт вкупе с умением предусмотреть случайности... Вы куда должны
меня вести?
- В каминную, - глухо отозвался Стольник.
- Вот и прекрасно. Вперед?
Он распахнул перед Дашей дверь, и оба оказались в обшитом деревянными
панелями холле. Особой роскошью, присущей нуворишам, здесь и не пахло -
просто-напросто добротная загородная вилла, идеально приспособленная для
разнообразных утех на лоне природы еще в те полузабытые времена, когда на
фоне Шантарской ГЭС снимался на память Леонид Ильич Брежнев, притворяясь,
будто дум великих полн. Впрочем, примерно половина из тех, кто посещал сей
терем-теремок, проторили сюда дорожку в те самые года. Ну, а вторая половина
символизировала собою демократические преобразования, так что и приличия
соблюдены, и декорум...
Словно они, проходя, нажали на неведомую педальку - дверь в глубине,
справа, бесшумно распахнулась, появилась особа лет сорока, в темном платье и
завитых светлых кудряшках, расплылась в отработанной улыбке:
- Виктор Степанович, неожиданность какая... Что же вы не позвонили?
Даша покосилась на спутника. Тот мгновенно переменился, на глазах ставши
собою прежним - приближенной особой, имевшей полное право попирать стопою
здешние ковры. Отработанным тоном, вальяжно-равнодушным, сообщил:
- Так получилось, Виолетта Сергеевна. Вы там что-нибудь организуйте, типа
"на скорую руку", мы ненадолго...
Домоправительница ухитрилась быстрым взглядом окинуть Дашу с головы до
ног - и при этом не встретиться зрачками. На ее лице при этом не
изобразилось ни малейших чувств - прекрасно вышколенная барская барыня,
обязанная изображать непроницаемость, что бы ни откалывали господа и кого бы
ни приводили. Выглядела она довольно молодо, что лицом, что фигурой и,
вполне возможно, мстительно подумала Даша, исполняла тут самые разнообразные
функции.
Мстительность проистекала, увы, из чисто женских комплексов, поневоле
сохранявшихся в глубине души. В своем лучшем платьице из черного вельвета и
с золотой цепочкой-паутинкой на шее Даша еще могла бы произвести впечатление
где-то далеко отсюда, но в этих стенах, сама понимала, выглядела бедной
родственницей из провинции. В глазах челяди, правда, но тем не менее...
Непроницаемо-бесстыжая физиономия хозяйки была не более чем оболочкой для
точного арифмометра, дураку ясно...
Она открыла указанную Стольником дверь, пошарив по стене, быстро нашла
выключатель примерно там, где ожидала. И мгновенно узнала хоромы с
фотографий - тяжелые драпировки, тот самый стол и кресла, камин. И часы.
Тяжелая подставка из темного камня - прочно угнездилась на мраморной
каминной доске, никаких ножек-подпорок, вокруг циферблата теснятся пухлые
фигурки с замершими в идиотских улыбках личиками. То ли нечто
мифологическое, то ли попросту пасторальные пастушки или как они еще звались
- пейзане? Пожалуй, если спрятать под такой вот подставкой конверт, он
сможет пролежать долго, никем не замеченный...
Оглядевшись, Даша опознала и страховидный кинжал, который тогда
приставляли к горлу Маргариты, - висел на стене в компании парочки казацких
шашек, шпаги непонятно какого века и самой настоящей пики (древко выглядело
новым, а вот наконечник - неподдельно старым).
- Разжечь камин? - спросила бесшумно появившаяся Виолетта.
Даша вздрогнула от неожиданности - но чисто мысленно - и не обернулась,
разглядывая оружие на стене. Стольник как ни в чем не бывало объявил, что
камин разжигать не стоит, потом с понятной любому опытному лакею мягкой
настойчивостью дал понять, что господа желают уединиться и хотят, чтобы их
не беспокоили елико возможно дольше. Виолетта вышла молча.
- Ну, и что дальше? - спросил Стольник напряженно.
- Разворачиваем рацию и передаем в Центр, что приземлились благополучно,
- сказала Даша. - Неужели не знаете? Это не азбука. Расслабьтесь, Виктор,
налейте даме коньяку, я как-никак дама по сути своей и хочу на минутку
замереть посреди роскошного интерьера... - Подошла к двери неподалеку от
камина, распахнула и заглянула внутрь. - Милая спаленка. Там, как я понимаю,
вы и растолковываете девочкам суть перестройки? Ну, не смущайтесь, Виктор, -
не мальчикам же...
Прежде чем взять у него рюмку, уважительно осмотрела пузатую бутылку
коньяка, определенно настоящего - видела такой в магазине, да лишних
четырехсот тысяч не нашлось, как назло. Подняла глаза, ухмыльнулась:
- Хорошо живете.
Стольник залпом ошарашил свою немаленькую рюмку и, глядя на Дашу довольно
откровенно, сообщил:
- Вам же никто не мешает жить так же... Она отпила из своей -
умопомрачительно дорогое заграничное зелье само скользнуло в глотку, не
оставив ни малейшего привкуса сивухи, - ухмыльнулась:
- Опять за старое? Дома и стены помогают, Виктуар?
- Помилуйте, я же - в рамках...
- Оно конечно, - сказала Даша, прикончив свою рюмку. - Попробовали бы
руками, я бы вам показала, как сделать яичницу, не разбив яиц...
- Еще?
- А почему бы и нет? Когда-то случай представится...
- Садитесь вон в то кресло, - сказал он. - Там в семьдесят девятом сидел
Брежнев, серьезно.
- Да ну его, - отмахнулась Даша, обозрев издали историческое кресло. -
Вот если бы Мерилин Монро... Маргарита Монро - это-тоже как-то не то...
Оглядевшись, она подошла к камину, опустилась на огромную медвежью шкуру
и, держа рюмку так, чтобы не пролить, приняла продуманную позу роковой
красотки. Чистейшая провокация с ее стороны, понимала, что выглядит весьма
аппетитно - короткое платьице явило мужскому взору ножки на всю длину,
волосы упали на одно плечо, грудь напряжена, обрисовалась откровеннее
некуда. У любого нормального мужика в башке громко щелкнет релюшка... Судя
по распаленному взору спутника, там не просто щелкало - грохотало с лязгом,
поворачивая мысли на единственную и незатейливую дорогу. Вот и прекрасно -
пусть у него отшибет всякое соображение и слюнки потекут до пупа, легче
будет под любым надуманным предлогом отослать на пару минут и без помех
познакомиться поближе с часиками. Предлог, правда, еще следует придумать...
- Великолепно, - промурлыкала она, глядя снизу вверх. - Именно так,
уверена, в Париже нас и представляют - тайга, камин, медвежья шкура, икорка
в самоваре... Виктор, вас не затруднит легонько подобрать мизинчиком нижнюю
челюсть? Помилуйте, если я майор, неужели не имею права выглядеть
сексапильно?
- Вы это нарочно?
- Ага, - созналась Даша. - Могу я расслабиться с рюмкой хорошего коньяка
на медвежьей шкуре? Хоть на минутку?
Цинично усмехнувшись про себя, констатировала. что Виктор уже сейчас
может зажигать взглядом спички и прочую солому не хуже героини Стивена
Кинга. Того и гляди брюки лопнут в самом интересном месте.
- Э, нет, - сказала она с соответствующей улыбкой, заметив его
недвусмысленное движение. - Я же не говорю, что собралась на этой шкуре в
компании расслабляться, так что садитесь исключительно поодаль...
Стольник плюхнулся на шкуру в метре от нее. "Сейчас пойдут откровения и
признания", - подумала Даша. И сказала, отставив пустую рюмку:
- Сеанс телепатии хотите? Не пройдет и десяти секунд, как вы спросите, не
тянет ли меня пожить другой жизнью...
- А почему бы и не попробовать? Можно спросить прямо? Неужели никогда не
хотелось? Вы же женщина. и очаровательная. И мир все равно в одиночку не
переделаете.
- Господи, я и не пытаюсь...
- Бросьте, - сказал он. - Вы меня прекрасно понимаете.
- И что с того? - лениво отпарировала Даша.
- Циничную вещь сказать можно?
- Валяйте.
- Может, все дело в том, что вам до сих пор не предлагали настоящую цену?
- Забавно, - сказала Даша. - Мне уже один человек это говорил.
- Кто?
- Неважно. Он уже умер. Так вот, он был умный - настолько, что задать
вопрос задал, но вот выяснять размер настоящей цены так и не попытался...
- А если попытаться?
- Ну, попытайтесь, - разрешила Даша. - Культурными словами. Но
поконкретнее. Отсутствие санкций гарантирую. Я ведь, в конце концов,
женщина, любопытно мне...
И откинулась, опершись локтем на твердую медвежью башку. Констатировала
холодно: доходит клиент...
- Культурными и конкретно... - задумчиво повторил Стольник. - Я вам как
мужик не противен? Отвращения не вызываю?
- Помилуйте, с чего бы? - сузила она глаза. - Мужик как мужик.
- Приятно слышать... - он принужденно улыбнулся. - Хотите сто тысяч
долларов? В качестве... ну, скажем, чего-то вроде вступительного взноса.
Аванса при заключении сделки. Потом, разумеется, будут всякие глупости типа
шуб и камешков... И на что там еще у нас с вами хватит фантазии - все эти
Бермуды, ананасы в шампанском...
- Мило, - сказала Даша. - А взамен что? В постоянные любовницы?
- С эксклюзивными правами на вас. А параллельно... Хотите быть
полковником? Огромный кабинет и все такое?
- Очаровательно, - сказала Даша. - В зобу дыханье сперло. Мне прямо
сейчас раздеваться?
- Я серьезно. Все это - серьезно.
- Милый мой Виктор... - сказала Даша нараспев. - Вы на меня, бога ради,
не обижайтесь... Не знаю, как и сформулировать... Это не похоже на настоящую
цену. Именно потому, что вы обещаете столько. Я, конечно, женщина не без
очарования, но вы ведь не арабский шейх? Ну откуда у вас сто тысяч баксов? Я
ваши дела немного знаю. По моим скромным подсчетам, вы вплоть до
сегодняшнего дня... - она, ничуть не играя, уставилась в потолок, прикинула,
шевеля губами. - Словом, если учесть все траты-расходы, в заначке у вас
нынче - тысяч двадцать зеленых, максимум - тридцать. Если и ошибаюсь, то
незначительно. И не предвидится у вас в ближайшее время сделок, способных
принести хотя бы полсотни тонн в зелени... Никак не предвидится. Ну нет у
вас сотни, режьте меня...
- А если - будет? - он громко сглотнул слюну, подался к ней и схватил за
руку. Даша пока что не препятствовала, желая дослушать до конца. - Если
будет столько, что я смогу к вам прийти и кинуть сотню под ноги? Вместе с
машинкой для проверки банкнот?
В глазах у него светилось прямо-таки поэтическое вдохновение. Спасу нет,
как он ее хотел. Даша подождала немного, потом на полпути встретила ребром
ладони его руку, нацелившуюся было на ее бедро - встретила, не причиняя
особой боли, так, задержала. Высвободила пальцы, пожала плечами:
- Простите, я прагматик. Такой непреклонный прагматик со стройными
ножками и печальным опытом работы в ментовке... Я профессионал, не
забывайте. Что-что, а отличать правду от болтовни приучена. Нет у вас таких
денег, друг мой. И не верю, что будут. Неоткуда им взяться.
- Не надо увиливать, - сказал он, слегка задыхаясь. - Давайте остановимся
на весьма важной детали. Устраивают вас такие условия? Те, что я обрисовал?
Даша сказала медленно и с расстановкой, словно объясняла что-то
несмышленому ребенку:
- Возможно, и устроили бы. В конце-то концов, я живой человек... И
женщина, как вы давно заметили. Но у женщин в голове компьютер, не правда
ли? Особенно у таких, как я. И вещует этот компьютер, что ваши заманчивые
предложения похожи больше на сказочку для младших школьниц... ну неоткуда
вам взять такие деньги, уж простите!
Он взял себя в руки, сказал с расстановкой:
- Даша, я повторяю - такие деньги будут. Будут. Такие. И гораздо большие.
И я тебя сделаю генералом, если понадобится. Вот маршалом - не обещаю, тут
потруднее придется, сама понимаешь...
Он нависал над Дашей, распаленный и вожделеющий, - но отнюдь не упившийся
и не потерявший головы. Она, потупив глаза с видом тяжелого раздумья, меж
тем решала про себя довольно сложную психологическую задачу.
При всей своей вороватости и недостатке чего-то важного, обрекавшем на
роль вечной шестерки, Стольник не был ни дураком, ни фантазером. И никогда
не строил воздушных замков - уж Даша-то о нем и его характере знала побольше
иных коллег по управе. Самую малость мог приврать - но именно самую малость.
Сейчас он держался, как человек, стопроцентно уверенный в искренности того,
что говорил, и это удивительно. Страннее некуда. Что же за негоцию
ухитрилась просмотреть и она сама, и ее коллеги из соответствующих отделов?
Что за сделка, на которой не кто-то, а Стольник может наварить столько? В
жизни его не подпускали к таким сделкам, швыряли мелочь с барского стола -
хоть по масштабам миллионов других и выглядевшую целым состоянием... Что это
за банк он собрался сорвать? Уж конечно, дело не в шантаже - она просто не
представляла, кого мог бы Стольник шантажировать в расчете на такую выгоду.
К тому же дешевле выложить десять тысяч на киллера, чем платить сто
шантажисту, есть рубеж, за которым шантаж не работает, а если и работает, не
Стольнику играть в подобные игры...
- Что надумала? - спросил он с напряженной улыбкой.
- А что, такие задачки решаются в минуту? - улыбнулась она, как ни в чем
не бывало. - Ты, надеюсь, не думаешь, будто я развешу уши и моментально
отдамся на этой самой шкуре? Во-первых, не столь наивна, а во-вторых, спину
щекотать будет...
- Ты просто скажи, как смотришь на такое предложение в принципе. Готова
принять или нет.
- А стулья - против денег?
- Против денег. Ну?
- А ты не ввязался во что-то такое, из-за которого потом будут мочить не
только всех родных-знакомых, но и тех, кто с тобой случайно на улице парой
слов перекинулся? Когда речь идет о таких деньгах, жди трупов...
- Дашенька! - он не смеялся, прямо-таки ржал от удовольствия. - Можешь не
поверить, но дело абсолютно честное. Совершенно, стопроцентно честное... - и
расхохотался заливисто, открыто, как, по уверениям биографов, смеялся юный
Ильич, засовывая украдкой шутиху в штаны оппоненту-меньшевику. - Конечно,
есть свои нюансы, но это настолько относительно... - словно бы невзначай
положил руку ей на коленку, продолжая хохотать. - Нет, настолько все
чисто...
Трудно сказать, чего было больше - профессионального или женского
любопытства. Не обращая внимания на его тяжелую пятерню, Даша выбрала
наиболее верную тактику: глянула ему в глаза и многозначительно улыбнулась:
- Вот увижу сокровища Али-бабы - будет видно... А про себя подумала, что
постарается внести некоторую ясность, не покидая этой уютной хоромины. Еще
несколько бокалов, потом, хрен с ним, позволить расстегнуть на себе пару
пуговок, запустить рученьки туда-сюда - смотришь, и рассиропится настолько,
что... Нет, всего он не расскажет, дураку ясно, не настолько уж потерял
голову, но крохотный лучик света... Не пионерка, в самом-то деле, не убудет
от пары минут лапанья - в конце концов, не одним мужикам использовать в
работе эти методы...
- Ты куда смотришь?
- На стол, - сказала Даша буднично. - Я, между прочим, жрать хочу, как
крокодил. Если уж пошли столь откровенные беседы, можно, я думаю, плюнув на
жеманство, и поесть...
- Да бога ради! - он с готовностью взмыл на ноги. - Свистнуть Виолетту на
предмет чего-то существенного?
- А это мысль, - сказала Даша.
И вскочила, едва за ним захлопнулась дверь. Бросилась к камину. По дороге
ее обдал яркий свет фар проезжавшей за окном машины, в полутемной каминной
она ощутила себя на секунду попавшим под луч прожектора самолетом... тьфу,
что лезет в голову!
За окном повизгивали тормоза, хлопали дверцы, слышался смех и бодрые
вопли - еще кто-то прибыл в чудо-городок вовсю наслаждаться жизнью. Даша
сначала присмотрелась, примерилась. Потрогала. Убедившись, что аляповато
позолоченные фигурки присобачены прочно и ничто не рухнет с грохотом, обеими
руками приподняла часы, весившие, казалось, не меньше пуда.
Под часами лежал квадратный конверт из сероватой бумаги, не тоненький, но
и не толстый.
На миг она форменным образом остолбенела от удивления. Как певала
Маргарита Монро - и наши сказки стали былью... Выходило, что чудеса все-таки
случаются. Ниночка Евдокимова нисколечко не соврала, под часами и в самом
деле лежала некая захоронка - а следовательно, логично было бы сделать
вывод, что и другая половина Ниночкиного рассказа верна, что в этом конверте
лежит утаенное Маргаритой нечто, из-за которого ее и убили. Как в кино,
честное слово - камин, коньяк "Хеннесси" на столе, роковой конверт...
- Нет, ну ни хрена себе... - тихонечко прошептала Даша под нос от
переполнявшего ее избытка самых разнообразных чувств.
И быстренько опустила часы на прежнее место, вновь прикрыв подставкой
конверт, тщательно проследив, чтобы подставка и на миллиметр не изменила
прежнего положения.
Во всей своей неприглядной наготе встал практический вопрос: куда конверт
спрятать, если возьмешь прямо сейчас? Получалось, что и некуда. Единственный
карман на платье, чисто декоративный, меньше конверта раза в два. Сумочка
лежит в холле, не идти же за ней? В плавки, пардон? Оно и не унизительно,
однако будет заметно при ее современном облегающем платьице. В самом деле,
положеньице. Современницам д' Артанья-на было легче, их пышные наряды
поросенка могли укрыть, не говоря уж о секретном пакете... Одно остается -
выжидать момента, А там сунуть под платье, переправить в сумочку... Это ведь
то самое, какие, к черту, совпадения, не бывает таких совпадений. Часы давно
не сдвигали, каемочка пыли наросла...
Только тут она сообразила, что не одна в комнате. Стольник направлялся
прямо к ней, и лицо у него исказилось так, словно они были Штирлицем и Кэт,
попавшимися в кабинете Гиммлера при взломе сейфа.
- Что там? - спросила она, привычно взяв себя в руки. И тут же догадалась
сама. - Что, гости нагрянули?
Ну да, выходит, те машины не проезжали мимо, а направлялись именно
сюда...
- Ага... - прошептал Стольник. - Там наши...
- Ну и что? - спросила Даша спокойно. - Витя, ты меня, честно,
разочаровал. Сто тысяч долларов, постоянная любовница, Багамы и Азоры... И
затрясся вдруг, как студень.
- Да ничего не студень! - теперь и он опомнился. - Просто это все вышло
так неожиданно...
В холле уже стоял громкий разноголосый гомон, привычный аккомпанемент,
сопровождавший вторжение подвыпившей компании, и, перекрывая его,
господствовал хриплый бас:
- Виолетка, золотце, упала-отжалась! Витек, говоришь? Неизвестная
красотка, говоришь? Почему не вижу?
- Спокойно, - сказала Даша с очаровательной улыбкой, ободряюще положив
ему ладонь на плечо. - Я - прапорщик Даша, ты не забыл? А никаких там
деталей ты и сам не знаешь, у тебя ж ко мне чисто утилитарный интерес...
- Так ты хочешь...
- А что, в окно бежать? - повала она плечами, подумав, что не уйдет
теперь из этого дома, даже если станут выталкивать в шею. - В кои-то веки
посижу за хорошим столом с приличными людьми. А ты потом меня отвезешь. Ну,
там посмотрим, - и легонько похлопала его по щеке. - Соберись. Главное, ни
во что не лезь. Я уж сама как-нибудь за себя постою. Ясно? - Ясно... -
Молодец. И вообще...
Дверь шумно распахнулась. Ворвался здоровенный краснолицый полковник во
всем великолепии, разве что без фуражки. Мотнул головой, огляделся мутными
глазами (а если вульгарно и ближе к истине - залитыми шарами), выкинул руку,
нацелился в Стольника толстым указательным пальцем и гаркнул:
- Упал-отжался! - Засим прицелился пальцем в Дашу. - Упала... Э, нет! Не
тот случай! Подошла-прижалась!
- Сейчас, - сказала она громко, играя глазами, уставилась на него, дерзко
подбоченясь. - Ну вот так взяла и кинулась! Полковник, вы, часом, не прямо с
плаца? Остыньте...
Он покачался несколько секунд, потом на лице отобразились некие признаки
умственной деятельности. Стольник неуклюже торчал рядом, явно не собираясь
вмешиваться. Впрочем, если быть к нему справедливым, то и случая для
вмешательства не было пока что. Даша, одернув платье, выжидательно молчала -
с улыбкой знающей себе цену прелестницы.
И ведь подействовало. Полковник подошел вплотную, почти при этом не
качаясь, щелкнул каблуками, приложился к Дашиной ручке:
- Прошу прощения, мадемуазель! Охамели в Азиях-с! Окромя того - поражены
и восхищены. Излишне добавлять, кем. Честь имею представиться, полковник
Волхович. Соблаговолите ли...
- Мадемуазель Дарья, - сказала она в тон. - Вы так внезапно вторглись,
ваше высокопревосходительство, я застигнута врасплох и смущена...
- Приятно слышать, мадемуазель, приятно слышать! - прогудел он,
подкручивая несуществующий ус. - Разрешите вашего штафирку на дуэль - и
чпок?
- Ну к чему же такие зверства, полковник... - протянула она капризно. -
Извольте без варварства, иначе велю кликнуть мою карету и укачу в ночь...
- Понял! - заверил полковник, раскланялся и кинулся назад в холл, вопя на
ходу: - Виолетта, ты, главное, сумку не переверни, а то раки расползутся!
Глядя ему вслед, Даша внутренне собралась и посчитала про себя до десяти.
Сердце все еще колотилось сильнее, чем ему следовало бы.
Полковник Волхович с медицинскими эмблемами на лацканах тужурки нового
образца был тем самым Барином с фотографии. И, соответственно, тем самым
"подполковником", что вкупе с неизвестным пока субъектом средь бела для
похитил Нину Евдокимову из милицейской школы. Ошибка исключена - та самая
сыто-барственная физиономия с брезгливо откляченной нижней губой, волосы
упали на лоб в точности так же... Не бывает таких совпадений.
"Это называется - залетела девочка", - подумала Даша, стоя на прежнем
месте и глядя на входящих. Одним из первых появился еще один заочный
знакомец, которого она опознала мгновенно, - Роман Фирсов собственной
персоной, персонаж фотозабав с участием Маргариты Монро, чуточку загадочный
представитель чуточку загадочных столичных воротил... Н-да, залетела. Словно
бы наблюдая за собой со стороны, она слушала собственный голос -
опамятовавшийся Стольник представлял ее новоприбывшим, начав с Романа, а
Даша, как и полагалось по легенде, совершенно безмятежно улыбалась,
показывая всем видом, что крайне рада и ничуть не смущена. Судя по реакции
ввалившейся компании, подобные случайные знакомства были тут делом самым
обычным, и рыжая незнакомка никакого неудовольствия не вызвала. Если ее и
принимали за эскортницу, то постарались этого не показать.
Вот теперь началась настоящая суматоха, предварявшая нешуточную гульбу.
На подмогу Виолетте неведомо откуда возникли две девахи в черных платьицах с
белыми передничками, и все трое, в момент застелив стол скатертью, принялись
уставлять его яствием и питием. Волхович увивался вокруг, с гусарской
прямотой похлопывая по разным местам и призывая упасть-отжаться (на что
никто не обращал внимания). Даша не без тоски во взоре посмотрела на
вожделенные часы, отошла и присоединилась к остальным, перебравшимся пока в
уголок, чтобы не мешать проворным официанткам или кто они там.
- Полковник, ваше благородие! - громко позвал Роман. - Ну оставь ты
девочек, право слово, пока не уронили тебе на ногу порося. Нога твоя меня не
волнует, а вот поросенок у нас последний... Пока хозяйка нового зажарит, сто
лет пройдет... - И, обернувшись к Даше, сказал совершенно непринужденно,
словно они были знакомы сто лет: - Он у нас мужик умный, и весьма, просто
любит вот так вот придуриваться, солдафона изображать. В армии просто
поветрие какое-то - насмотрелись "Особенностей национальной охоты" и
"Лебедь-шоу"... Сюрреалистическая штука - армия.
- А я знаю, - сказала Даша столь же непринужденно. - Сама служила,
представьте.
- Да? В чинах?
- Какие там чины, - сказала она чистую правду. - В связистках.
- А теперь?
- А теперь опять на телефоне. Во вневедомственной охране. Аж прапорщик.
- И есть перспективы?
- Ага. Повезет, буду старшим прапорщиком.
- Это же грустно.
- Чем богаты, - пожала она плечами. К тому времени она успела украдкой
рассмотреть собеседника - искусство, доступное даже не обремененным погонами
женщинам. Лет сорока пяти, но ни малейших признаков лысины, крепкий,
уверенный в себе мужик - уверенность спокойная, без лишнего суперменства.
Такой и в самом деле способен играть первую скрипку, под которую поневоле
пляшут и Стольник, и ввергнутый в узилище Камышан. Стольник и сейчас
выглядит зажатым, как устрица, у которой пытаются плоскогубцами выдрать
жемчужину.
Как ни удивительно, пьяный полковник расслышал их разговор. Оставив
облегченно вздохнувших служанок, придвинулся к Даше и браво предложил:
- Переходите ко мне, звезда моя, враз перепрыгнем через пошлых
прапорщиков и соорудим звездочки побольше с одним просветиком...
- Мерси, - сказала Даша. - Всю жизнь крови боялась, так что с медициной
связываться погожу...
Полковник заржал, загадочно похмыкал и вновь кинулся к столу, вопя;
- Виолетта, упала-отжалась! Не манерничай ты с колбасой, кромсай ее,
родимую, ломтями погрубее, русские, чай, люди!
- Вообще-то, он не особенно и шутил, - сказала Даше женщина по имени
Марина. - Он может и устроить. Так что имейте в виду. Эти его змеюги на
петлицах - чистой воды камуфляж. Как у всех особистов.
Полковник, не оборачиваясь, рявкнул:
- Мариночка, автокатастрофу устрою! Не болтай, враг не дремлет!
- Кто кому устроит... - бросила она с пьяным нахальством. - Нынче вам,
мон колонель, не тридцать седьмой и даже не восемьдесят пятый... Пойдемте за
стол, господа?,Душу пора оросить...
Даша оказалась меж Стольником и Романом. Стольник, видимо, до сих пор не
выработал должной линии поведения - то бросался наполнять ее бокал, то сидел
надувшись, словно мышь на крупу. А взгляд Романа она ощущала на себе все
чаще - чисто мужской заинтересованный взгляд, если здесь и была игра, он
должен быть великим актером. Сейчас она уже могла сказать со всей
уверенностью: это его голос раздался в трубке во время обыска у Камышана,
именно он, а не выдававший себя за него рвался сообщить Камышану что Рыжая
села на хвост...
Правда это еще не повод для опасений. Подобные Роману люди сами никогда
никого не убивают. Да и не за что ее пока убивать. А вот за Стольника могут
потом взяться - если все же знают, кто она такая. Но это уж, цинично
выражаясь, его проблемы, оно и к лучшему, послужит живцом...
Остальных она тоже успела рассмотреть, прокачать и оценить. Лощеный
джентльмен средних лет по имени Влад не являл собою никаких психологических
загадок - быстро стало ясно, что он собирается, не выпендриваясь и не шумя,
хорошо поесть, хорошо выпить, а потом повести в постель одну из девочек, в
каковую программу изменений вносить не намерен, выполняет ее старательно,
как отбойный молоток.
Две девочки, Юля и Надя, тоже не представляли собою бинома Ньютона. Со
вкусом одеты, при золотишке, разговор могут поддерживать самый светский - но
мечены неизгладимой печатью если не эскортниц, то все равно профессиональных
девочек для застолья.
Женщина по имени Марина была несколько загадочнее. Если Надя с Юлей
светскими дамами не выглядели как раз из-за того, что чересчур уж казались
подчеркнуть эту самую светскость, Марина, годами пятью старше Даши, как раз
и выглядела настоящей дамой: платье из разряда простеньких на вид, но ужасно
дорогих, драгоценности интересны не глупым обилием золота, а изящной
работой, в манерах - ленивая непринужденность хозяйки жизни. Даже полковник,
стремительно надиравшийся, задевать ее опасался - ибо был пару раз
пригвожден к позорному столбу язвительнейщими репликами, облеченными в
безукоризненно вежливую форму, после чего лишь смущенно фыркал, но устроить
аварию уже не грозил. Даша уже была уверена, что Марина не соврала насчет
истинной профессии Волховича - а это прибавляло загадок. Равно как и
безнадежности - если полковник похитил Ниночку, выполняя прямые служебные
обязанности, если военные играют какую-то свою игру, к ним не подберешься...
- В честь чего вечеринка? - спросила она у Романа, спохватившись, что
выглядит чересчур уж задумавшейся. - Или - просто так?
- Тысяча лет русского рэкета, - усмехнулся он.
- Это как?
- Знаете, кто на Руси был первым, официально зафиксированным в документах
рэкетиром? Князь Игорь. Только не тот, про которого написали "Слово" и оперу
- муж Ольги и отец Святослава. Все классические детали соблюдены - заявился
к древлянам, взял законную дань, потом вернулся и стал, говоря современным
языком, гнать беспредел, требовать еще. Древляне обиделись, забили стрелку,
устроили разводку, да ненароком и прикончили...
Даша тоже усмехнулась:
- Ну, если уж проводить параллели, то стрелку уже потом забила княгиня
Ольга, когда спалила древлянскую столицу... Господи боже мой, выходит, наша
история писаная с рэкета и начинается? С града Коростеня?
- Ничего, западноевропейская тоже, - утешил ее Роман. - Все эти
германские вожди, которые приходили к Риму и требовали отстегнуть от
доходов... Не меняется человечество. А вы, я вижу, далеко не так просты -
помните, что Ольга жгла град Коростень...
- Помилуйте, я и не прикидываюсь дурой, - сказала Даша. - Какая есть. А
про Коростень я совсем недавно в книжке читала - такой пухлый боевичок, на
обложке голая девка с мечом... Постойте, а разве Игоря тысячу лет назад
замочили? По-моему, раньше...
- А какая разница? - пожал плечами Роман. - Плюс-минус... Домой
торопитесь? (Это он перехватил взгляд, брошенный Дашей поверх его плеча на
вожделенные часы.)
- Да нет, с чего вы взяли?
- На часы поглядываете.
- Не на часы, а на камин, - сказала Даша, про себя зарекшись уделять
внимание чертовым часам. - Смотрю с тоской и не могу его представить в своем
бедном обиталище...
- Ну, слава богу, а я-то решил - дома ревнивый муж...
- Вот уж чего нема, того нема, - сказала она чистую правду.
Еще через пару минут констатировала про себя: а ведь клеится, стервец,
галантно, но недвусмысленно. Расклад пар эту версию подтверждает: Надей
по-хозяйски завладел полковник, Влад прочно прилип к Юле, а Марина
определенно сама по себе, а не чья-то партнерша... Судя по оцепенелости
Стольника, он заранее выбывает из борьбы, даже понарошку своих прав не
предъявляет, хотя мог бы и подыграть, паразит. Крепко его держит Роман,
интересно только, на чем...
Вечеринка была самая стандартная, отличавшаяся лишь роскошью стола:
шумная трепотня ни о чем, анекдоты и хохмы, скоро согласно неписаной
традиции начнутся пляски и обжиманья по углам, кто-то полезет из-за стола
размяться, кто-то останется...
Полковник надирался старательно и умело, откровенно потаскивая хлопавшую
его по рукам Надю. Марина тоже была изрядно пьяна - но, в отличие от шумного
Волховича (оравшего сейчас, что его род происходит от доподлинных
древнерусских волхвов, потому и фамилия такая), всецело ушла в неподдельную
меланхолию - полное впечатление, что не замечает окружающих, уставясь
куда-то в неведомые дали заторможенным взором. В общем и целом, компания,
если прикинуть, была самая обычная - не просматривалось пока что скрытых
противоречий, старых счетов, взаимных обид. Хорошо знающие друг друга люди в
сотый раз собрались на даче приятно провести время... А посему возникает
интересный вопрос: что такого могла услышать на одной из подобных вечеринок
Маргарита Монро? Зауряднейший треп...
Электричество давно уже погасили, служанки принесли несколько
подсвечников. Даша признала про себя, что ей здесь определенно нравится -
пока что нет необходимости лицедействовать и вести сложные игры, в голове
легонечко зашумело, но выпивка хорошая, а закуска еще лучше, так что держать
себя в руках легко...
Первым, возжаждавшим активных развлечений, оказался бравый полковник
(впрочем, похоже, его к тому склонила облапанная Надюша, возжаждавшая
передышки). Приоткрыли одно из высоких окон, впустив прохладного воздуха,
народ разбрелся по каминной, кое-кто вообще вышел, кто-то включил
магнитофон. Даша едва не вздрогнула, когда из динамиков рванулся с
неповторимой хрипотцой голос Маргариты Монро:
- А по чащобам - лешаки,
а на дороге - казаки.
И их дорога тяжела и далека.
Кто бы ведал наперед,
что однажды чешский сброд
выдаст красным адмирала Колчака...
Этой песни Даша прежде не слышала. У нее осталось стойкое впечатление,
что запись "домашняя" - на заднем плане явственно присутствовал посторонний
шум, голоса, смех. Она сидела в том самом историческом кресле, что приютило
некогда лично Л.И. Брежнева, а над ухом у нее надравшийся Волхович подпевал
покойнице так, что едва не забивал динамики:
- На нас Россия идет в набег.
Но тем красивей багряный снег.
Но наши шашки - верней жены.
Давай отмашку волкам войны,
руби с оттяжкой, спасай,казак,
зелено-белый сибирский стяг!
Мельком глянув на него снизу вверх, Даша поневоле передернулась -
физиономия у полковника лишилась пьяного добродушия и выглядела зверски. С
таким лицом и в самом деле пластают шашкой от плеча до седла. Он орал с
небывалой сосредоточенностью и злостью, поклясться можно, что сейчас-то и
полезло подсознание...
К счастью, следом шла вполне нейтральная песенка, где без особой
причудливости переплетались измены, сердечные терзания и полевые цветы.
Полковник, однако, не в силах был угомониться - направился всерьез снимать
шашку со стены, рыча что-то насчет московских колонизаторов и грозя всех
распластать, но был на полпути перехвачен Романом, исполнявшим роль умелого
дирижера, возвращен к столу и ублаготворен бокалом вина, каковой Роман ему
предложил выпить в память генерала Пепеляева.
- Господа инсургенты! - громко заявила Марина. - Вы бы орали поменьше, а
то по старому русскому обычаю удачу спугнете... Бонапарт, между прочим, по
аустериям не вопил допрежь дела...
Даша перехватила устремленный на холеную дамочку взгляд Романа -
совершенно трезвый, жесткий, колючий. Так смотрят поверх ствола, уже
плавненько потянув спуск...
Это тут же исчезло, он стал прежним, но переместился поближе и, усевшись
в соседнее кресло, притворяясь беззаботным, краешком глаза держал Марину в
поле зрения. Даша подобралась - похоже, что-то, наконец, прорвалось наружу,
пусть непонятное пока...
Марина, с трудом сохраняя равновесие, присела на широкий подлокотник
Дашиного кресла, наклонилась к уху и сообщила оглушительным
мелодраматическим шепотом:
- Верно тебе говорю - наши Бонапарты слишком много пьют и слишком громко
орут задолго до брюмера, потому из них и не выходит никаких Бонапартов...
"Опять Бонапарт, - констатировала Даша. - И снова брюмер".
- Мужики... - пожала она плечами.
- Вот то-то. Женщинам надо поручать... Точно тебе говорю, женщинам...
Громкий кашель Романа был явно деланным. Марина вдруг слегка обмякла,
словно вспомнив нечто для себя важное, прошептала Даше в ухо:
- Прелесть моя, а вас никогда не привлекала женская любовь?
- Абсолютно мимо жизни, - сказала Даша.
- Пьяна я уже, вот досада, нет ни сил, ни искусства тебя соблазнять по
всем правилам... Лучше удалиться. - Она, опершись на Дашино плечо,
выпрямилась и громко объявила: - Я пошла спать. Чтоб без меня - никаких
брюмеров. И девочку не обижайте...
И проследовала к выходу (покосившись перед тем на Романа определенно
боязливо). Даша, манерно пуская дым, мотала на ус. Роман торопливо вышел
следом. Она обратила внимание, что уже исчезли и Стольник, и Надя. Юля и
Влад ворковали в дальнем, самом темном углу. Динамики иностранными голосами
выдавали ламбаду, колыхались огоньки свечей, бросая причудливые тени, - это
Волхович решительно маршировал прямо к Даше. Подошел, прищелкнул каблуками:
- Танец, мадемуазель?
Секунду подумав, она встала - нужно же в меру сил участвовать в
разгульном веселье, не заходя слишком далеко. Хитрый полковник, хоть и был
пьянехонек, увел ее в столь же темный угол, где они вместо ламбады
заколыхались в некоем примитивном варианте танго. Вопреки ожиданиям Даши,
Волхович особенно не лез с руками - так, самую чуточку. Его Надюша все еще
не появилась.
- А кто такой генерал Пепеляев? - спросила она, чтобы отвлечь бравого
вояку от попыток исследовать ее бедро.
Подействовало. Даже руку убрал повыше. Воодушевился:
- Был такой генерал, Дашенька. У Колчака. Именно его ребята брали Пермь -
зимой девятнадцатого, в штыки, полуразутые, без патронов... И было тогда
генералу, между прочим, двадцать девять лет... Бог ты мой, как они вышибли
красных - тараном, по-сибирски... - рука вернулась на прежнее место. - Но
это - дела давно минувших дней, а если поговорить о дне сегодняшнем - как вы
относитесь к бравым, уставшим от жизни полковникам?
- По-матерински.
- Это - в кроватку уложить?
- Неа, - сказала она, хлопая по руке. - По головке погладить и утешить:
мол, будешь еще генералом, глупый, не переживай...
- А я буду, - сказал он с пьяной серьезностью.
- Дай бог.
- А хочешь быть генеральшей? Тебе пойдет. С такими ножками...
- Полковник, это уже не ножки...
- Гусар в такие тонкости не входит... - Он крепко прижал Дашу к себе. - Я
человек прямой, упал-отжался... Твои трехдюймовые глазки... И так далее.
Золотом осыплю. И разными прочими алмазами.
- Болтать вы все любите... - кокетливо сказала Даша.
- Я?! - полковник громко икнул ей в самое ухо. - Гусарский офицер
прикуривает от ассигнаций... - Держа Дашу за талию одной рукой, он полез
правой в нагрудный карман кителя, вытащил какую-то бумажку и в самом деле
поднес ее к щелкнувшей зажигалке, которую ухитрялся держать той же рукой.
Поднял горящую бумажку повыше, Даша отшатнулась, чтобы не обжечься.
- Вот так-то, - гордо сказал полковник, затаптывая каблуком на полу
останки непонятной бумажки. - По самому что ни на есть по-гусарски... Прошу,
мадемуазель!
Извлек вторую, неразличимую в полумраке, двумя пальцами запихал ее Даше в
кармашек платья, немилосердно при этом скомкав. Даша не успела ничего
ответить или предпринять - за спиной у полковника возник Роман, поднял с
пола обгоревший клочок, небрежно - не слишком ли небрежно? - зажал в кулаке.
Громко сказал:
- Мон колонель, тебя можно на два слова? Тут небольшая проблема...
Оба отошли к двери. Даша уселась на прежнее место, извлекла из кармана
скомканную плотную бумажку и добросовестно попыталась рассмотреть в
полумраке.
Больше всего это походило на ассигнацию - плотная бумага, многоцветная
сложная сетка, выполненная с величайшей тщательностью. Цифры "1000"
продублированы надписью: "Тысяча соболей". На одной стороне - красиво
изображенная тайга, на другой - плотина, возможно, и Шантарская ГЭС. А
поверху надпись на двух языках: "СИБИРЬ-SIBERIA". И еще...
Никакой ошибки - точная копия одного из гербов с эскизов покойного
Сагалова. Два медведя держат щит с сосной и солнцем. Полное совпадение
деталей. "Это, Изольда Викторовна, и ценнее денег, и в сто раз опаснее...
Для меня одного", - молниеносно пронеслось у нее в голове. Что ж, покойный
художник оказался пророком - хотя бы в данном случае. Но что же это за чудо
такое? Даже в тусклом свете можно разобрать, что изготовлено с превеликим
тщанием...
Спохватившись, она спрятала загадочную бумажку в кармашек, предварительно
свернув вчетверо. И все равно, осталось впечатление, что Роман уголком глаза
видел ее маневр... Они с полковником еще пару минут толковали о чем-то,
потом разошлись в разные стороны - полковник вышел из каминной, а Роман
направился к Даше, присел на подлокотник и спросил:
- Скучаете?
Реплика, вообще-то, была заезженная и пошленькая, но он ухитрился
произнести ее совершенно естественно, как озабоченный весельем гостей
радушный хозяин.
- Скучновато стало, - ответила Даша искренне.
- Ну, сейчас кино поставим, из ракетниц постреляем, еще что-нибудь
отчудим, чтобы вульгарно не наливаться коньяком... Вам, кстати, принести?
Даша кивнула. Он моментально вернулся с двумя рюмками, отпил из своей,
озабоченно поинтересовался:
- Как вам здесь, не обижают?
- Ничего.
- Новый человек себя иногда неуютно чувствует...
- Ничего, - сказала Даша. - Я не из робких. Послушайте, что-то я Виктора
не вижу...
- И не увидите, - с видом крайнего простодушия сказал Роман. - У него тут
обнаружились неотложные государственные дела, вот и пришлось срочно уехать,
не попрощавшись.
- Врете, - сказала она задорно, притворяясь чуточку более пьяной, нежели
была. - Выставили мужика...
- Если мужика можно выставить, это уже не мужик... Я прав?
- Возможно.
- Только не говорите мне, будто ужасно опечалены. Уж простите, я за вами
немножко понаблюдал. Сидели, как чужие. И не похоже это на обычную
размолвку.
- А вы психолог?
- Любитель.
- Интересно, как же я теперь? - спросила Даша.
- Ну, это не проблема. Могу распорядиться, чтобы вас отвезли, домой.
Только стоит ли? Наверху куча спален, выберите потом любую свободную, и
никто к вам ломиться не будет...
- И вы тоже?
- Поверьте, в жизни к женщине не ломился. Либо приходил, либо чуял
нутром, что идти бесполезно.
- А сейчас что вы чувствуете?
- Ну, чтобы сразу внести ясность - я вас ни минуты не принимал за... эту
самую. Есть кое-какой жизненный опыт. Что до чувств... Слишком вы хороши для
этого болвана. - Он тихонько рассмеялся. - Вы и не подумали за него
обижаться, Даша... А это мне дает надежды.
- Не привыкли получать отказ, а?
- Не надо, ладно? - сказал он серьезно. - Во мне не больше от ловеласа,
чем в любом обычном мужике. И не ждите ни пьяных признаний, ни веера
кредиток под ноги. Просто-напросто не хочу вас отпускать. Я человек
спокойный, но иногда случается... вспышка молнии. Как сейчас. Можете не
верить, можете смеяться, но произошла... молния. Я не про эти пошлости вроде
любви с первого взгляда, помилуйте. Но меня к вам тянет, что случается
редко...
"Пожалуй, следовало бы скромно потупиться", - подумала Даша. Не из
скромности, так из кокетства. Однако продолжала пытливо смотреть ему в глаза
снизу вверх.
Как ни смешно, но частичкой души, самой что ни на есть крохотной, она
попала под его уверенное обаяние. Уж себе-то можно втихомолку признаться.
Все-таки кое в чем она была самой обыкновенной женщиной. Со всеми
проистекающими отсюда желаниями и помыслами. А сидевший рядом мужик
производил впечатление, что греха таить. Кем бы он ни был. Он был надежный -
извечная бабья мечта, какой бы сильной ни была ты сама...
Они очень долго смотрели друг другу в глаза, потом Роман спокойно
спросил:
- Остаетесь?
- Уговорили, - сказала Даша. - Куда уедешь от такого коньяка...
Она постаралась обозначить голосом некую шутливость, дать ему понять, что
никаких таких особых обязательств на себя не берет. Похоже, понял должным
образом, улыбнулся:
- Возвращаемся к достархану?
Даша следом за ним пошла к столу, где уже устроился Влад со своей
девочкой и неведомо откуда взявшаяся Надюша. Роман галантно отодвинул ее
кресло, она села, потянулась к своей тарелке...
И встрепенулась, оказавшись под теплым ливнем, внезапно обрушившимся на
нее вместе со множеством каких-то мягких комочков. Рядом дернулся Роман,
проскрипев ножками стула по паркету, тихонько выругался под нос.
Даша вскочила, чисто машинально, по инерции пытаясь отряхнуться, - но
видела уже, что мокрехонька.
Теплая жидкость затекла за вырез, за шиворот попали непонятные комочки.
Громко ойкнули девушки, пьяно рассмеялись.
- Ну ты артист, полковник... - сердито бросил Роман, пытаясь, как и Даша,
отряхнуть пиджак, на глазах покрывавшийся темными полосами и пятнами.
Полковник Волхович растерянно покачивался рядом, обеими руками держа
перед собой хрустальный жбан и зачем-то заглядывая в него. Он поморгал,
грустно сообщил:
- Хороший, должно быть, был компотик... Вишневый.
Роману досталось, но не особенно - содержимое сосуда пролилось главным
образом на Дашу. Платье уже прилипло к телу.
- Даша, наденьте ему на голову этот сосуд, - бросил Роман. - Я вас
прямо-таки умоляю. Ну какого черта тебе, особист хренов, понадобилось
официанта изображать?
- Думаю, помогу Виолетке... - убито протянул полковник, качаясь без
всякого ритма по загадочной амплитуде.
- Помог! Платье за тобой, имей в виду. И не из "Марины", а как минимум из
"Шарма".
- Да ладно, - сказала Даша великодушно. - Но вот что мне теперь делать
прикажете?
Роман снял пиджак и швырнул на кресло:
- Зови Виолетту, оберст, пусть придумает срочно что-нибудь.
Моментально явившаяся Виолетта отнеслась к случившемуся со спокойствием
каменной бабы - должно быть, на ее глазах тут происходило и не такое. Даша
была быстренько препровождена в роскошную ванную, откуда вернулась в длинном
атласном халате - свои собственные вещички до последней тряпочки пришлось
поручить заботам экономки - достигавшем пола, но настолько мягком и тонком,
облегавшем при малейшем движении, что она чувствовала себя едва ли не голой.
К тому времени она уже плохо верила в случайность происшедшего - взялось
неведомо откуда такое убеждение, и все тут. Слишком много трезвых взглядов
Романа перехватила, начала уже понимать, что "второй план" у вечеринки
определенно был, что с какого-то момента что-то пошло вразнос. Она ничего
еще не понимала толком, но чутьем хорошего сыскаря прилежно отмечала все
шероховатости.
Волхович таращился на нее, как голодный бродяга на кусок ветчины - так,
что Роман моментально заметил и бросил:
- Челюсть подбери, Лаврентий Палыч.
- Вот уж Лаврентия Палыча прошу к нашей службе не припутывать, - обиделся
Волхович, но челюсть подобрал и поневоле занялся Надюшей.
- Вообще-то, шуточка на уровне пионерлагеря, - тихонько шепнула Даша
Роману.
- Ты о чем? - вполне натурально удивился он.
- О компотике, - сказала она, придвигая свою рюмку. - Об „м, вкусном...
Слушай, а почему они перед тобой на задних лапках бегают?
- Потому что такими уродились, - ответил он серьезно, таким же шепотом. -
Карма у них такая. Я не говорю, что ты - другое дело, я это и так знаю...
Даша с превеликим неудовольствием отметила, что начинает загонять
профессиональные заботы на второй план. Бог ведает, что на нее такое
действовало : - то ли окружающий уют, то ли осознание, что ничего
интересного она, пожалуй, сегодня больше не выведает. Оставалась одна цель,
недвусмысленная, - конверт под часами. И реальный шанс не добраться до него
ночью - по некоторым случайным обмолвкам Волховича она поняла, что вечеринка
будет продолжаться и завтра, мало того, бравый полковничек намерен
расположиться с пассией прямо в каминной, ибо обожает, видите ли, медвежьи
шкуры и колеблющееся пламя... А утром и тем более не доберешься, утром
придется отсюда убираться...
Словом, как ни крути, а шанс один - занять единственную спальню,
примыкающую к каминной, а занять ее можно с помощью одного-единственного
способа...
"Ну и ладно, - подумала она хладнокровно, пока сильные пальцы Романа
бережно играли ее ладонью. - Переживем, не такое бывало. Благо в глубине
души внутреннего сопротивления и нет. Кто сказал, что этот метод -
привилегия мужского пола?"
Вечеринка тормозилась, как катящийся по инерции автомобиль с выключенным
мотором, - всем было ясно, что пора кончать с застольем. Даша подумала, что
ей, как ни странно может показаться, повезло: впервые попался такой
противник. Дело даже не в силе - покойный Фрол был еще сильнее, но с ним, к
стыду своему признаться, невозможно вести борьбу на равных. А вот Роман... С
ним совсем иначе: волчара, конечно, если у той стороны и есть главарь, это
как раз Роман, женская интуиция в сочетании с интуицией профессиональной
дает столь беспощадный рентген, что ошибка исключена. Однако он - противник
под стать гончей. Вполне достоин. Получится честный гладиаторский поединок -
с тем немаловажным уточнением, что Роману не за кого мстить, а вот Даше... А
если в твое сердце стучит пепел, нет нужды стесняться в средствах и сожалеть
о сущих глупостях...
Приняв окончательное решение, она посмотрела ему в глаза так, что не
понять ее было решительно невозможно, встала и отошла к камину. Ничуть не
играя, облегченно опустилась на медвежью шкуру и, обхватив колени,
уставилась в огонь так, словно надеялась увидеть саламандру (камин к тому
времени уже разожгли бесшумные служанки).
За спиной у нее с шумом отодвигали кресла, послышались удаляющиеся
торопливые шаги. Настала тишина. Она и не подумала обернуться, фыркнула про
себя: любопытство губит кошку, но гончей, похоже, идет на пользу. И сидела,
глядя на лениво колыхавшиеся ало-золотистые языки пламени, пока не
почувствовала сильные ладони на своих плечах.
...Она позволила себе немного подремать, потом усилием воли разлепила
глаза, на ощупь взяла сигареты со столика, щелкнула зажигалкой, замерла,
выпуская дым и прислушиваясь со звериной чуткостью к размеренному дыханию
рядом. Решив, что настало время, соскользнула с постели, одним гибким
движением влезла в халат и бесшумно направилась к двери. Ни одна паркетина
на скрипнула - в старые времена, да еще для таких людей, строили на совесть,
- а толстый ковер глушил бы шаги и погромче.
Оказавшись в каминной, немного постояла, чтобы глаза привыкли к
полумраку. Здесь было чуточку светлее, чем в спальне, одну из портьер
задернули неплотно, и внутрь просочилось немного света - снаружи все еще
горели фонари. На стене бледной полосой отсвер-кивал обнаженный клинок
шашки.
Даша подошла к камину. Угли давно остыли, и камин казался бездонной
черной пастью. Часы, как и в прошлый раз, подались легко. В конверте было
что-то плотное, жесткое даже - но легко гнувшееся под пальцами. Сгубившее
кошку любопытство дало о себе знать - воровато оглядываясь на дверь спальни,
она запустила пальцы в конверт, извлекла небольшой гибкий диск. Похоже,
именно это именуется "дискетой". Оно самое. Интересно, право, Маргарита
Монро и компьютер - вещи, совмещавшиеся в сознании с трудом. Впрочем, чтобы
украсть такую безделушку, не нужно быть специалистом...
Она назубок помнила, куда вчера положила сумочку-чемоданчик. Быстро
извлекла ее из-за дивана у стены, открыла. В крышке был давно устроен
небольшой тайничок, куда при необходимости можно спрятать даже пистолет ПСМ
- мало ли где придется появиться в облике беззаботной девицы с безобидной
дамской сумочкой, вот и пригодилось впервые за три месяца. Сюда, конечно, и
не стоило брать с собой пушку - за-х-оти ее кто здесь убрать, никакая пушка
не поможет, - а вот сам тайничок оказался как нельзя более кстати: не зная
секрета, где нажимать, ни за что не откроешь, да и снаружи незаметно...
Конверт с дискетой надежно упокоился в тайничке. Положив сумочку на
прежнее место, Даша брякнула вьюшкой, отерла пальцы уголком подола и
вернулась назад, нырнула в постель, чувствуя себя на седьмом небе - кажется,
наконец-то подвернулась возможность слопать фигуру противника. Фигура пока
что крайне напоминает кота в мешке, но пустяковину здесь прятать Рита не
стала бы. "Не стала бы она прятать пустяковину", - повторяла Даша про себя,
как заклинание.
- Где бродим? - сонным голосом спросил Роман, пошевелившись.
- Вьюшку ходила посмотреть, - ответила она спокойно. - Неровен час,
забыли бы открыть... Я ведь деревенская, у нас это вбито...
- Какую вьюшку? - не понял он спросонья.
- Эх, городской ты человек... - хмыкнула она. - Там есть такая
заслоночка, и если ее забудут закрыть, пока печь еще не прогорела...
- Да помню... Открыть забыла, говоришь... Даша не сопротивлялась, закинув
голову. Сопротивляться сейчас было бы уже и глупо - да и не хотелось,
откровенно говоря. Раскрываясь навстречу неспешно вторгавшейся плоти, она с
трудом подавила смешок и, включаясь в медленный ритм, успела вспомнить
фразочку из какого-то боевика: "Ты, Мартин, думаешь, будто ее трахаешь, но
это она тебя трахает..."
И застонала, когда все постороннее, кроме наслаждения, напрочь вылетело
из головы.
Глава тринадцатая
УТРО ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ
Она проснулась от ощущения передвижений в комнате, не шевелясь, открыла
глаза. Ничего жуткого не происходило, к ней не крались убийцы - это
одевшийся Роман, стараясь двигаться потише, перекладывал что-то в карманы со
стола. За окном, судя по всему, стояло раннее утро. Даша потянулась,
спокойная и ублаготворенная, не чувствуя ни похмельного неудобства в голове,
ни угрызений совести, а равно и прочих комплексов. Потому что не осталось
впечатления, будто ее использовали или унизили - вышла самая обычная ночь
свободных людей, признаться по секрету, удивительно подходивших друг другу в
"системе горизонтальных координат". В вертикальных, впрочем, тоже. Кое-что
из пережитого ночью с ней проделывали впервые в жизни, но никакого
внутреннего протеста это не вызывало. "Чуточку неправильная ситуация, -
подумала она, все еще потягиваясь. - Следовало бы разозлиться, что ли...
Хотя - не обязательно. Это только в кино агенты или агентессы, оказавшись в
ее положении, моментально размякают душой, выдают себя с потрохами
постельному партнеру-противнику, взахлеб делятся секретами и отказываются от
дальнейшей борьбы. А вот вам шиш, игра продолжается..."
А поскольку игра продолжалась, она уселась в постели, прикрывшись одеялом
до пояса, улыбнулась нежданному любовнику, как надлежало: чуть смущенно, с
сытой умиротворенностью опытной женщины, вполне довольной новыми
впечатлениями.
Он подошел, присел рядом. Даша позволила себя поцеловать, поцелуй вышел
долгим и влажным. Дальше он не пытался продвинуться - чуть отстранился,
улыбнулся:
- Бежать надо, вот ведь что... Дел невпроворот.
Даше понравилось, как он держался. Она терпеть не могла обе крайности, в
которые бросает мужиков после бурной ночи со случайной подругой: и павлинью
позу триумфатора, и скорбное раскаяние. Роман же держался совершенно
естественно, словно они были знакомы сто лет и половину этого срока провели
в одной постели. Даша подумала мельком, что, вполне возможно, сидит сейчас
на том самом ложе, где почивала Маргарита Монро.
Словно подслушав ее мысли, Роман усмехнулся:
- Историческая койка. Леонид Ильич тут провел две ночи.
- В одиночестве?
- Вряд ли, вождь в те года был еще крепок... Он полез в карман, увидев
ухмылку Даши, поторопился пояснить:
- Дарья, не криви губы, я и не думаю вытаскивать бумажник... Надо же тебя
снабдить всеми моими телефонами. И твой, кстати, записать.
- Бо-ог ты мой, - сказала она, все так же ухмыляясь. - Неужели так
понравилась? Роковые признания будут?
- Да нет, - сказал он спокойно. - Зачем мне тебе врать? Я и не упомню,
когда терял голову напрочь, так, чтобы катилась по полу, стуча и цепляясь
ушами... Малость очерствел душой, чего уж там. Но ты - просто прелесть, и
все у нас с тобой получается удивительно гармонично. Чертовски друг другу
подходим. Такую формулировку ты не считаешь мужской лапшой на уши?
- Да нет, пожалуй, - сказала она, без тени неудовольствия ощущая, как
скользят по груди и шее сильные мужские ладони. - Что-то сермяжное в этом
есть...
- Оставайся, а? Подремлешь, а я постараюсь к обеду вырваться, проверну
все, что назначено, потому что нельзя переигрывать без ущерба для репутации,
но уж потом...
- Увы, - сказала она грустно. - Я человек служивый, мне на дежурство к
девяти...
Он, что Даше понравилось, принял это совершенно спокойно, даже не
попытавшись вкрутить что-нибудь насчет ослепительных перспектив и готовности
взять на полное содержание. К сожалению, она до сих пор не могла понять,
играет он или нет, знает ли с самого начала, с кем имеет дело. Один из
редчайших случаев, когда чутье и интуиция взяли да подвели... Мало на ее
пути встречалось таких волков, клиент в массе своей пер дешевый, невысокого
полета...
И преспокойно нацарапала на подсунутой визитке номер телефона одной из
дежурных частей, где в ответ на просьбу позвать "прапорщика Дашу" наверняка
послали бы очень далеко, поскольку никаких прапорщиков там не имелось
отроду, да и ни одной Даши не могло оказаться. Правда, при этом ощутила
легкое сожаление - если смотреть правде в глаза, вовсе не отказалась бы от
повторения такой ночи. Однако в ее положении подобные номера неписаными
инструкциями не то чтобы запрещены, но могут привести к крупным
неприятностям, если оступишься.
- Придется бежать, - сказал он с сожалением. - Нет, ты не спеши - сейчас
распоряжусь насчет кофейку в постель, а потом тебя отвезут. Если хоть один
холуй носом дернет, скажи мне потом, головы поотрываю. Когда тебе лучше
позвонить?
- После шести, - сказала она, честно и открыто глядя ему в глаза. - Тогда
уж я точно буду свободна...
И, глядя, как захлопывается за ним дверь, подумала: вне всякого сомнения,
великий драматург Вильям Шекспир женщин знал неплохо. "О жены, порожденье
крокодилов! О женщины, вам имя - вероломство!" Написать так мог лишь
недурственный знаток женской природы...
Буквально через минуту, деликатно постучав, заявилась горничная с
подносом, где красовался маленький кофейник и уйма крохотных бутербродов со
всевозможными вкусностями. Даша все это смолотила без моральных препонов -
подобное с ней случалось впервые в жизни и вряд ли когда-нибудь повторится,
так что можно себе позволить испить экзотики до донышка...
Накинула халат и вышла. В каминной одиноко сидел полковник Волхович,
бледный и грустный с перепою, взирая на шеренгу пивных бутылок и никак не
решаясь начать. По слабости организма, должно быть, он и не пытался начать
интимные поползновения - лишь печально глянул на Дашу и изрек:
- Сколько ни жри, а похмеляться всегда будешь водою...
- Глубинное замечание, полковник, - сказала она сочувственно, откупорила
бутылку и сунула ему в руку. - Ну, упали-отжались?
И пошла к двери, ухмыляясь. За спиной полковник принялся шумно сосать
пиво из горлышка.
Когда минут через десять, поплескавшись в ванной, она шла назад,
полковник выглядел уже бодрее, попытался изречь нечто куртуазное, но Даша
молча показала ему язык, без труда увернулась от попытавшейся приземлиться
на ее бедро ладони, скрылась в спальне, подхватив по дороге сумочку. В
спальне давешняя горничная как раз расстилала на покрывале ее платье, сухое
и не носившее ни малейших следов вчерашнего компота. Аккуратно положила
поверх Дашино бельишко, пакет с колготками, вышколенно спросила:
- Какие будут пожелания? Машина готова. Даша запустила два пальца в
кармашек и, убедившись, что он пуст, сказала:
- У меня тут лежала важная бумага...
- Простите? - с кукольного личика на нее смотрели невиннейшие глупые
глазищи. - Там ничего не было, честное слово... Мы бы непременно заметили,
здесь ничего не пропадает...
- Не было?
- Не было, - заверила куколка.
"Бесполезно, - подумала Даша. - Значит, вот так..." Она прекрасно помнила
вчерашние мизансцены: вот Роман уперся в них с Волховичем тяжелым взглядом,
аккурат когда полковник совал ей в кармашек загадочную бумажку... вот он
бережно поднимает обгоревшую половинку другой, прячет, ничуть не обинуясь
тем, что пачкает пеплом карман дорогого пиджака...
Возможно, как раз для этого и понадобилось опрокидывать на нее жбан с
компотом. Загадочная "тысяча соболей" должна была исчезнуть... Версия? А
похоже...
- Телефончик, обворожительная... - с надеждой пророкотал полковник, когда
она, уже одетая, шла по каминной.
- Проще простого, - сказала Даша. - Ноль один, ноль два, ноль три.
Через пять минут она покидала "Золотую падь", вольготно сидя на заднем
сиденье темно-синего "Форда". Дискета, как Даша успела убедиться, оставалась
в тайничке. А в голове уже понемногу стала оформляться версия - первые
наброски, зыбкие пока, но имевшие право на существование...
В случайности она не верила. Загадочную бумажку, больше всего похожую на
денежку, купюру, ассигнацию, у нее постарались изъять вполне целеустремленно
и якобы невзначай: случайно, без причины такие вещи не происходят.
Нажравшись и желая произвести впечатление, полковник нечаянно приоткрыл
краешек какого-то темного секрета, и пришлось срочно импровизировать на
ходу, из-за спешки не утруждая себя тонкостью разработок. А это могло
означать лишь одно: таинственные "соболя" пока что не поступили в обращение,
иначе ничего и не произошло бы...
Этикетку подыскать легко: очередной денежный суррогат. На необъятных
просторах России их давно уже развелось превеликое множество. Чтобы не
ходить далеко, достаточно вспомнить о прошлогодней инициативе южных соседей:
в Тохарской республике (бывшей Тохарской автономной области, недавно без
особого скандала сбежавшей из-под юрисдикции Шантарской губернии и
выбившейся в субъекты Федерации) нежданно-негаданно ввели свои "тохарчики" -
этакие квазиденежки, которыми платили пенсии и рассчитывались с отощавшими
бюджетниками. Поскольку это все же не деньги, отоваривать их можно было
исключительно в специальных магазинах. Но вид они имели вполне авантажный:
водяные знаки, сетка, все прочие причиндалы, даже степной пейзаж изображен с
одной стороны, а с другой - портрет статского советника Харзычахова, первого
тохарца, закончившего при царе-батюшке университет и вышедшего в статские
чины.
Так вот, что характерно: повсюду, где появлялись какие бы то ни было
суррогаты, по какому-то загадочному совпадению тут же отыскивались деятели,
ухитрявшиеся наварить на непонятных простому обывателю сделках вокруг
суррогатов вполне натуральные живые денежки. Исключений из этого немудрящего
правила пока что не было. И потому пытливая милицейская мысль устремилась по
проторенной дорожке.
Предположим, в обстановке строжайшей секретности в Шантарской губернии
готовят к обращению эти самые "соболя" - нечто аналогичное "тохарчикам",
векселям "Шантарэнерго" или государственным казначейским обязательствам.
Заранее можно биться об заклад, что в этом случае уже расписаны места вокруг
большого сладкого пирога, привилегированным едокам выданы пронумерованные
ложки-вилки, у запертых наглухо дверей стоят бдительные лакеи, бдящие, чтобы
ни единая крошка не пропала. В такой ситуации даже по невзначай залетевшей
мухе начнут лупить из ручного пулемета...
И никак иначе. В наши веселые времена сунуть нос за кулисы потаенных
финансовых сделок - все равно, что в старину тянуть за мужское достоинство
огнедышащего дракона. Самые жуткие секреты - как раз банковские. Куда там
наркодельцам...
Стоит только предположить, что Маргарита Монро и кое-кто из ее знакомых
оказались впутанными в эти дела: кто участником, как Сагалов, кто случайным
свидетелем, а то и шантажистом - многое получает объяснение. Пусть даже
детали остаются непроясненными, главное понятно. Сагалов, несомненно, был
причастен к изготовлению "соболей" - не зря один из его эскизов красуется на
"кредитке". Маргарита могла что-то ненароком узнать - в точности как вчера
Даша. И кто-то, не исключено, решил, что сможет срубить легкую денежку - не
подозревая, какого тигра тянул за усы...
Даша даже ощутила легкое, приятное головокружение - до того идеально все
складывалось. Правда, есть и оборотная сторона - можно налететь на
нешуточное противодействие, как на каменную стену, - но в конце туннеля,
похоже, наконец-то замаячил свет. Даже сейчас, при первых прикидках, в эту
жуткую мозаику укладывается почти все - череда смертей, странности и
кажущиеся несообразности, мгновенно прослеживаются связи, исчезает поганое
ощущение непроглядного мрака...
И появляется ощущение слежки. Она давно уже заметила в зеркальце заднего
вида неотступно висевшую на хвосте серую "Волгу" - пожалуй, появившуюся
вскоре после въезда в город. Сгоряча подумала было, что это ее недавние
собутыльники шкодят, но тут же отбросила эту мысль - не было смысла, Дашу и
так вез их человек...
Трудно сказать, заметил ли хвост шофер "Форда". Никаких попыток
оторваться он не делал, и "Волга" сопровождала их чуть ли не до самого
Дашиного дома, отстала уже на перекрестке, свернув влево, когда они поехали
прямо.
Из педантичной предосторожности она попросила водителя остановиться у
соседнего дома, дождалась, когда "Форд" уехал, и направилась пешочком к
родимому подъезду, сгорая от нетерпения, - от лежавшей в сумочке дискеты,
казалось, пышет жаром.
В подъезде она застала диковинное диво - аккурат меж ее площадкой и
нижней расположились выпивохи, но крайне нестандартные. Три классических
интеллигента - очки, реденькие бороденки, угнетенные рынком физиономии,
потертые пальтишки. На приступочке стояла откупоренная и початая бутылка
сухого, судя по отсутствию стакана, потребляемого из горла, но на нее не
обращали внимания - один из троицы, прижав к стене газетный лист с
полузаполненным кроссвордом, размахивал в воздухе дешевой шариковой ручкой,
словно дирижерской палочкой, и восклицал:
- Философская теория из восьми букв! Вторая - "о". Ну? Стыдно, господа!
Такого Даша в своем подъезде еще не видывала - обычно пил меж этажами
народ более примитивный. Обогнув сюрреалистическую троицу, она не удержалась
- в ответ на очередной призыв дирижера: "Философская теория из восьми букв!"
обернулась и громко бросила:
- Пофигизм!
И, все еще ухмыляясь, будучи в самом великолепном настроении, отперла
дверь. Здесь ее ожидала новая неожиданность - на вешалке рядом с серым
пуховиком родителя красовалась темная шубка из искусственного меха. Даша
прислушалась, но особых шумов в отцовской комнате не уловила. Это было
что-то новенькое - обычно майор Шевчук своих пассий на эту квартиру не
притаскивал, блюдя подобие нравственности...
Стараясь двигаться потише, она прошла на кухню и быстренько сварганила
себе кофе. Потом позвонила на службу и отдала продуманные еще в машине
распоряжения.
В дверь позвонили, аккурат когда она натягивала свитер. Пистолет уже был
в кобуре на поясе, и она открыла дверь, не утруждаясь предварительным
обозрением в глазок, - вряд ли кто-то явился бы белым днем всаживать в нее
обойму...
Здравствуйте вам! На площадке стоял Роман, без шапки, в расстегнутом
пальто, разглядывал ее с непонятным выражением - скорее насмешливо. Даша
растерялась на миг самым натуральным образом.
- Привет, прапорщица, - сказал он, как ни в чем не бывало.
Ее серые клеточки уже работали на повышенных оборотах, как мотор гоночной
машины. Спохватившись и придав лицу непроницаемое выражение, скрестила руки
на груди и спросила:
- Логунов?
- Ага, - сказал Роман с ухмылочкой. - С утра наскочил на меня в управе,
глазенки бегают, челюсть прыгает, получилась то ли сцена ревности, то ли
непонятно что. Очень он боялся, как бы тебя там ночью не зарезали и не
закопали под сосной... или не вздумали лезть с непристойными предложениями.
Нет, ну кто бы мог подумать, что ты - это ты, звезда сыска. Мне даже
страшновато стало задним числом...
- Адрес откуда узнал? - сухо спросила Даша.
- Ну, дальше было совсем просто - для моих скромных возможностей...
Впустишь?
- Две минуты в твоем распоряжении, - сказала она, посторонившись. - Я на
работу улетаю, сейчас машина подойдет...
Смешно, но она до сих пор не сообразила, как держаться. Не ожидала такой
прыти... а может, и не прыть вовсе? Заранее просчитанный ход?
- Ну, так в чем дело? - спросила она нетерпеливо, сунув ему чашку кофе и
присев у кухонного столика.
- Ты одна?
- В комнате - родитель с пассией, скоро, должно быть, кофейку
возжаждают...
- Ну и что? Мы с тобой вроде бы совершеннолетние...
- Зачем пришел?
- Даша, я что, попал в немилость? Так резко?
- Да нет, при чем тут... - пожала она плечами. - Просто не ожидала...
Ситуация была - глупее некуда. Даша отчаянно искала выход, чувствуя себя
сопливой девчонкой, еще не привыкшей к сложностям с мужчинами.
- Значит, заложил меня Виктор... - протянула она.
- Ну и прекрасно. А то у меня было стойкое убеждение, что телефончик ты
подсунула неправильный... Угадал?
- Слушай, что тебе надо?
- Да чтобы все продолжалось, - сказал он безмятежно. - Так даже лучше,
без маскарадов-то...
- А если я не хочу?
- Ой ли?
- Ты что, и в самом деле полагаешь себя лучшим мужиком в мире? - сердито
бросила Даша.
- Господь с тобой, Дашенька, не настолько я нахален... - он нагнулся и
взял ее за руку. - Нам просто было хорошо, жалко это обрывать, вот тебе и
вся правда...
- А если мне не жалко?.
- В глаза мне посмотри.
Она подняла голову - и впервые в жизни не смогла с холодным достоинством
встретить мужской взгляд. Оставалось надеяться, что ничего он не заметил, -
но надежда была дохленькая.
- Я прекрасно понимаю, что ты гордая, - сказал он тихо. - И не намерен на
твою гордость покушаться. Но и отцепиться от тебя, прости, уже не могу.
Солнечный удар, как говорится...
Самое грустное, что слушать это было приятно - как ни напоминай себе, что
он может с ней играть точно так, как она сама играла с ним совсем недавно...
"Бог ты мой, - подумала она беспомощно, - неужели и Рыжая ухитрилась однажды
влипнуть?"
- Давай я за тебя все скажу, - усмехнулся он. - Влияние момента, каприз,
теперь ты досадуешь и сожалеешь... Только это все ерунда, верно? Я же не
пацан, могу определить, когда женщине по-настоящему хорошо...
- Слушай, мне в самом деле некогда, - сказала она, пытаясь вернуть тону
непреклонность.
- Ну хорошо, - Роман отпустил ее руку, отступил на шаг. - Не буду
приставать. Работа есть работа, работа есть всегда... Ты просто будь готова
к тому, что я совсем скоро возникну на пороге с огромадным букетом... Ладно?
- Там посмотрим, - сказала она, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Когда входная дверь захлопнулась за ним, Даша вернулась на кухню, одним
глотком допила остывший кофе и с превеликим удовольствием затейливо
выругалась про себя. С-ситуация... Сразу и не сообразишь, что теперь делать.
Чертовски хотелось верить, что он говорил искренне. Однако профессиональная
недоверчивость моментально подбрасывала свою ложку дегтя: что же, он, такой
умный, хваткий и проницательный, будучи о ней, надо полагать, уже немного
наслышан, поверил, будто Рыжая прикатила в "Золотую падь" развеяться самым
примитивным образом? С явным ничтожеством Витенькой Логуновым? Свежо
предание... Нет, надо взять себя в кулак и играть по высшему классу...
Скрипнула дверь. Даша вышла из кухни, чуточку сердясь, что приходится
ломать голову над очередной сложностью, пусть и мелкой: интересно, кого это
родитель приволок, и как с ней держаться?
На миг ей показалось, что она то ли спит, то ли самым внезапным образом
рехнулась.
В коридоре, преспокойно сложив руки на груди, стоял и смотрел на нее с
легонькой усмешкой человек, вторую неделю, как считалось, мирно лежавший на
Кагалыке под помпезным, черномраморным памятником. Невысокий, лысоватый,
лобастый - господин Гордеев, Фрол, "черный губернатор" собственной мрачной
персоной.
Из-за его плеча мгновенно выдвинулась крепенькая, довольно симпатичная
блондинка в синем свитере, вполне профессионально держа дулом вверх черный
пистолет, замерла и уставилась на Дашу со спокойной уверенностью хорошо
обученной служебной собаки, привыкшей кусать не раньше, чем это
по-настоящему необходимо.
- Доброе утро, Дарья Андреевна, - сказал Фрол со своей неповторимой
улыбочкой.
Даша открыла рот и обронила фразу, состоящую из одних смачных многоточий,
потом повторила ее, уже с расстановкой.
- Это понятно, - кивнул Фрол. - Это от удивления... Дарья Андреевна, я не
привидение.
- Это-то я уже поняла, - чуть сварливо сказала Даша. - Многому готова
поверить, когда речь заходит о привидениях, но чтобы их сопровождали
охранники с пушками... Чем обязана?
Теперь она поняла, что там за заноза ныла в подсознании. Сообразила, в
чем загвоздка. Единственный, чьего приказа мог бы послушаться Беклемишев, не
поднять скандала, а потом и поделиться добычей - как раз Фрол...
- Бек знает, что вы живы, - сказала она, скорее утверждая, а не задавая
вопрос. Фрол преспокойно кивнул:
- И еще несколько человек, как вы понимаете. Воскресшие покойники - по
крайней мере в моем случае - никак не могут обойтись без поддержки живых...
Кофейком не побалуете?
В некоторой растерянности Даша протянула:
- За мной, вообще-то, вышла машина...
- Вот с вашей машиной какие-то мелкие неприятности, - сказал "черный
губернатор" с обаятельной улыбкой. - Авария совсем несерьезная, но времени
потребует.
Даша с некоторых пор считала, что ничему уже не способна удивляться.
Однако шантарский авторитет номер один, мало того, что воскресший из
мертвых, но вдобавок потягивавший кофеек у нее на кухне - картина из области
самой необузданной фантазии...
В то же время другой половинкой сознания, работавшей по-прежнему четко,
она констатировала, что Фрол, как обычно, рассчитывал на полдюжины ходов
вперед. Самое последнее место, где его рассчитывают встретить те, кто
подозревает, что на Кагалыке лежит другой, - квартира некоей Д.А. Шевчук...
Девица осталась в коридорчике, молча заняла там позицию, и Даша физически
чувствовала лопатками ее хищно-спокойный взгляд. Фрол непринужденнейшим
образом сидел на деревянном табурете. Спросил небрежно:
- Вопросы будут? Из категории тех, на которые обязательно последует
ответ?
- Конечно, - сказала Даша. - Зачем - не спрашиваю. Точное повторение хода
Ивана Грозного, а? Ложился в постельку, охал и стенал, что помирает, бояре,
придурки, начинали вокруг вожделенного трона драться, а пока они друг дружку
за бороды таскали, из-под кровати вылезал Малюта, а к царю вдруг в ноженьки
сила возвращалась...
- Довольно близко к истине, - кивнул Фрол. - Хотя и не истина.
- Но ведь определили по зубным протезам... Или вы купили и Бахметьева?
- Ну что вы, - усмехнулся Фрол. - Уважаемый человек, ценный специалист,
профессор, как его покупать? Неловко просто к такому человеку лезть с
вульгарными купюрами... Видите ли, Дарья Андреевна, тут обстояло несколько
иначе. Бахметьев просто-напросто искренне полагал, что пациент, пришедший к
нему ставить мостик, и есть Фрол. Не знал он в лицо Фрола, вот и принял со
спокойной душой за настоящего...
- Ах, вот оно что... - Даша прикинула кое-что в уме. - Кто же на
Кагалыке? А ведь, пожалуй что, и Бессонов... Верно?
- Верно. - без улыбки сказал Фрол. - Хороший был человек, не поверите, но
мне его искренне жаль... Чувствую, вы из врожденной деликатности не
решаетесь задать логически вытекающий из всего услышанного вами вопрос - сам
я все это устроил или нет?
- Правильно чувствуете.
- Нет. Не сам. К чему мне такое мальчишество? Чтобы проверить лояльность
приближенных, есть другие методы... Вы что-нибудь слышали об автомобильном
определителе взрывчатки? Нет? Не огорчайтесь. Устройство новое, чуть ли не
на днях пошло в серию, я на него не пожалел бешеных денег и не прогадал, как
видите. Когда оно сработало, я просто-напросто вовремя вышел, отдал
необходимые приказы, а бедняга Бессонов поехал дальше. Вот и вся
головоломка.
- А ведь это риск... - сказала Даша. - Ох, какой риск... Любой из тех,
кто знает о вашем загробном существовании, может в два счета отправить вас
на небеса, на сей раз окончательно... Нет?
- Приходится рисковать, что поделаешь. Такая уж игра. Бога ради, простите
за шутку с идентичным пуховичком, но вы могли сгоряча и за пистолет
схватиться, а так, поверив, что дома отец, расслабились...
- Интеллигенты на лестнице тоже ваши, конечно?
- Ага. Безобиднейшие пупсики, а? - он хлебнул кофе, как пьют горькое
лекарство, отставил чашку. - Дарья Андреевна, не будем зря тратить время.
Так уж сложилось, что придется и вас включать в список доверенных лиц.
Хотите вы этого или нет. Так получилось. И вы достаточно умная женщина,
чтобы понимать: в этой игре за выход не то что не платят - нет выхода, уж не
посетуйте. Я к вам великолепно отношусь, но ежели вы хоть словом кому-то
заикнетесь... Вопрос тогда будет стоять во всей своей обнаженной
неприглядности: либо мне быть живым, либо вам. А при таком раскладе я
отчего-то выбираю себя...
- Понимаю, - сказала Даша глухо.
- Хотите излить душу? Матом...
- Нет, - сказала она. - Это бессмысленно. Будете предлагать что-нибудь?
Астрономические суммы?
- Возможно, вас это и огорчит, но нет у меня намерения вас покупать, -
сказал Фрол. - Помнится, мы об этом как-то говорили... Во-первых, вы мне
гораздо полезнее некупленная, во-вторых... Вы мне можете назвать
единственную точку соприкосновения, в которой и майор Шевчук, и господин
Гордеев имеют общие интересы? Вы знаете такую точку... ведь знаете?
Она чуть заметно кивнула.
- Вот именно, - сказал Фрол. - Оставив в стороне извечную дилемму
"сыщик-вор", мы легко найдем эту точку... И вашим шефам, и мне гораздо,
полезнее сохранение статус-кво, нежели обширный "черный передел" со всеми
его непредсказуемостями, сложностями, пальбой, мгновенным обрушением сотен
устоявшихся связей... Какой-нибудь ушибленный перестройкой интеллигент стал
бы кидаться страшными словесами, но мы-то с вами серьезные люди, понимающие
грустный цинизм ситуации... Привычное зло, как ни крути, предпочтительнее.
На этом, с вашего разрешения, и закончим преамбулу? Не возражаете?
- Нет, - сказала Даша.
- Прекрасно. Тогда начнем работать? У вас, часом, не было каких-либо
соображений по поводу череды недавних умертвий?
- Были, - сказала Даша. - Колдуна, Тяпу и Ямщика кончили совершенно
нешантарскими методами...
- Давайте внесем в этот скорбный список еще Фрола вкупе со Скорпионом.
Фрола ведь тоже... некоторым образом убрали, вам не кажется? И тоже -
нешантарским методом. Насколько я понял, Скорпиона у вас в число
насильственно умерщвленных не включили... Зря. Мы люди недоверчивые, мы
осторожненько выкопали тело, уже после моей кончины, проверили догадку - и
оказались правы. Соединения таллия. Как раз они и дают полную картину
пиелонефрита, бронхопневмонии... К тому же у бедняги Скорпиона почки и так
были больные, не стоит винить шантарских эскулапов - в наших широтах таллием
как-то прежде не баловались. Даже ваш верный Илья Лазаревич ошибся,
нарисовав картину без вскрытия... Словом, война объявлена. На нас тупым
бульдозером прет столица.
- Группа "Корона", как это именуется в просторечии?
- Я вами восхищаюсь, Дарья Андреевна... - без улыбки сказал Фрол. - Так и
подмывает, когда настанут спокойные времена, предложить вам настоящую
цену... Простите, увлекся. Вы совершенно правы, на нас идет "Корона". Будем
ее так именовать для краткости. Увы, я это знаю совершенно точно. Они
все-таки не беспредельщики с куском трубы под полой. Нам, ну, вы понимаете
кому, словом, вначале нам были сделаны по всей форме коммерческие
предложения. Сначала нас хотели купить. И не мелочились. Я не буду
перечислять предприятия и отрасли, которые они хотели взять под контроль, -
поразмышляв минут десять, сами составите полный список. Фактически это
означало, что во все мало-мальски серьезные кресла усядутся варяги. А мы
будем греть старые косточки на далеких пляжах, щупая толстые бумажники. Было
созвано самое представительное совещание, предложения обсудили и порешили
отклонить. Не в деньгах счастье, и даже не в больших деньгах. Не все так
просто.
- Власть? - усмехнулась Даша.
- Согласен. Власть. Не будем кривить душой. Наступает момент, когда
деньги как таковые перестают привлекать совершенно. Остается только власть.
Это самое сладкое в мире, власть никто и никогда не отдавал добровольно,
какие бы дивиденды это ни сулило. Как видите, я предельно откровенен. И не
стараюсь казаться лучше или романтичнее, чем я есть. Впрочем, вы должны меня
понять. Вы всегда будете в глубине души меня ненавидеть - не смущайтесь, что
уж там... - но поймете прекрасно. Вы ведь тоже не бросите свое дело ни за
какие деньги... Знаете, были дуралеи. Меняли трон на мешок золота. Я
встречал потом кое-кого. Это были ходячие трупы... Короче, мы отказались.
Ожидали, конечно, неприятностей - но не массированной танковой атаки по
всему фронту. Правда, задним числом обозревая события, начинаешь понимать,
что и они прижаты к стене - кончились лихие времена веселого хаоса, все
поделено... Итак, "Корона". Вы уж простите старого циника, но мои ребята
держат микрофончики в "Золотой пади" - не во всех апартаментах,
успокойтесь... Именно благодаря этому я могу разговаривать с вами сейчас со
всей откровенностью - вас они к себе не перетянули...
- Микрофончики? - переспросила Даша. - Плохо верится, уж простите.
Представляю, как они там все периодически чистят. Скорее - люди. В
комбинации, не исключаю, с переносной аппаратурой...
- Давайте не будем обсуждать столь скучные детали, хорошо? - в его глазах
на миг мелькнуло темное, страшное. - Это чисто мои проблемы, вам они
скучны... Ваш Фирсов как раз и руководит здесь боевыми действиями.
- Почему же он до сих пор жив? - усмехнулась Даша.
- Потому что нет смысла его убирать, - серьезно сказал Фрол. - Пришлют
другого, всего и делов... Бессмысленно гоняться за пешками. Нужен сам план.
Нужно понять, что они затевают.
- А они затевают?
- Несомненно. Мне известно даже название - операция "Гроза". Впрочем,
если быть предельно честным, ничего, кроме названия, и неизвестно... Но в
том, что эта их "Гроза" являет собою некую крупную, масштабную акцию,
сомневаться не приходится. Мое слово. Вашего шефа потому и убрали, что
подошел слишком близко. И ухитрились, твари, запутать сюда дочку Бека - не
могу не признать, изящно...
- Вот сейчас, по-моему, самое время спросить, что вы от меня хотите...
- Чтобы вы эту операцию сорвали, только и всего, - будничным тоном
сообщил Фрол. - Я этого сделать не могу - поскольку не понимаю до сих пор,
что именно предстоит сорвать. Идет совершенно другая игра. Не имеющая
отношения к прежним. Я столкнулся с чем-то, чему не умею противостоять. А
потому не могу найти концов, не могу проникнуть в суть. И вся моя система не
работает. Я знаю, что Ритка Монро, дуреха, пыталась чем-то шантажировать
Фирсова - но не представляю себе, чем. Знаю, почему убили вашего Воловикова
- но не знаю, что он накопал. Понимаете меня?
- Примерно... - задумчиво сказала Даша. - А кто в игре, кроме Фирсова?
Логунов?
- Дешевка.
- Камышан?
- По большому счету - пешка.
- А Волхович?
- Вот это - фигура, - медленно сказал Фрол. - Это, знаете ли, фигура...
- Он, точно, особист?
- Дарья Андреевна... Это начальник особого отдела округа. Первосортнейшая
сволочь, но какие мозги...
- Что ж вы его паяльничком не пригреете?
- Дарья Андреевна, у нас с вами серьезный разговор... Эту службу и я бы
поостерегся обижать. Сами кого хочешь обидят, хотя и оплеваны за годы реформ
выше фуражек.
- Но эта ваша "Гроза" - не государственная акция?
- Нет. Исключительно "Короны", так что вам не придется противостоять
ведомствам.
"Кто тебя знает, - подумала Даша. - Человек ты темный, страшненький, как
выразился бы классик, и моралью не обременен. Возможно, все так и обстоит,
как ты поешь. А быть может, и подставишь под удар нехилого ведомства, как
подставил вернейшего Бессонова, положил вместо себя под помпезный
монумент..."
- Подведем итоги? - спросила она. - Что же мы имеем... В наших палестинах
"Корона" готовит некую операцию "Гроза". К ней причастны господа Фирсов и
Волхович...
- Приплюсуйте губернатора.
- Да? - подняла брови Даша. - Ну ладно, приплюсуем... Операция сия, как я
понимаю, преследует хамскую цель - провести нечто вроде коллективизации,
переписав наши жирные угодья на столичных жуков. Что готовится, неизвестно,
но оно грянет, и вскорости... И все? Не густо... Что же мне прикажете делать
со столь скудной информашкой?
- Двигаться вперед, - сказал он. - Ищите. Ритка должна была иметь некий
компромат. Компромат, надо полагать, страшный, раз ее убрали практически
мгновенно, даже не попытавшись узнать, где она все запрятала. У кого-то не
выдержали нервы...
- Это странно, вам не кажется? - спросила Даша. - Убирать Риту, рискуя,
что компромат где-то на хранении и может всплыть...
- Несколько странновато, - согласился Фрол. - Но это можно истолковать и
по-другому - они данный компромат захватили. Но ведь это дает нам шансы?
Если есть компромат, есть люди, в тайны посвященные? Можно пройти тем же
путем...
- Вы никогда не слышали про соболя? - спросила она. - Про деньги под
названием "соболя". Нет, не деньги вообще-то...
Выслушав краткое описание загадочной бумажки, Фрол почти сразу же
решительно мотнул головой:
- В толк не возьму, что это такое... Из того же круга просочилась
информация?
- Вот то-то и оно... - сказала Даша. - А когда должна грянуть ваша
загадочная "Гроза"?
- Очень скоро. Уже в этом месяце. Времени совсем нет, Дарья Андреевна. Я
не могу затягивать свое существование в облике бесплотной души - во-первых,
система помимо моего желания пойдет вразнос, ребятки кинутся делить
портфели. Во-вторых, Беклемишев психует. Из-за дочки. Мне с трудом удается
его удерживать от активных действий... Представляете, что может натворить
разъяренный Бек? Замучаетесь подбирать трупы - да и "коронованные" не станут
сидеть сложа руки. Вы, кстати, хоть немного продвинулись в истории с Женей?
- Вы о Камышане?
- Да нет, - досадливо отмахнулся Фрол. - Об идиотах с лампасами и
бело-зелеными значками.
- Первый раз слышу касаемо таких связей... - сказала Даша.
- А вы не увиливаете?
- Нет, - сказала она твердо. Фрол уколол ее колючим взглядом:
- Дарья Андреевна, я с вами полностью откровенен, зря вы так... Ваш Слава
Коротаев - весьма способный кадр, и у меня есть точная информация, что он
отрабатывал бело-зеленые Женечкины связи... - Он слегка поднял брови. -
Странно, у вас такое лицо, будто вы и в самом деле не знали...
- А вы-то знаете, что его убили? - чуть ли не крикнула Даша.
Повисла тяжелая тишина.
- Ах, вот оно как... - сказал наконец Фрол с улыбочкой, которой вполне
можно было отпугивать волков от загона с поросенком. - Не знал, поверьте. Не
сочли нужным доложить, кто-то не придал значения - ну, взыскание не замедлит
быть... Значит, вы совершенно не в курсе... Он пересекся с ребятами Бека и
даже успел их опередить - колонул одного человечка, тут же смывшегося
подальше от сложностей жизни... Нет, не грешите на Бека. Не стал бы Бек...
Значит, Коротаев не успел до вас дойти с добычей... Правильно сделал, что
захватил, - он полез во внутренний карман пиджака и положил перед Дашей
тоненький конверт. - Вот вам пища для ума...
Все три фотографии являли один и тот же сюжет - на фоне знаменитой
шантарской часовни, ставшей недавно украшением десятитысячных купюр,
позировала небольшая, но определенно дружная компания. Пятеро в полной форме
шумковских придурков - погоны, лихо сдвинутые фуражки, выставленные напоказ
эфесы шашек, бело-зеленые повязки на рукавах, нашивки в виде мертвой головы.
Третьей справа везде красовалась Женечка Беклемишева - в тесноватой
гимнастерке, выгодно подчеркивавшей недюжинный бюст, при золотых погонах
прапорщика, тогдашнего прапорщика, не нынешнего - просвет и сиротливая
звездочка. Фуражка едва держится на богатых кудрях - а рядом с ней, гордо
подбоченясь, красуется субъект, как две капли воды похожий на фоторобот
неизвестного напарника Волховича, наведавшегося вместе с ним в милицейскую
школу...
- А это кто? - спросила Даша, ткнув в него пальцем.
- Этот? Пока не установили. Вроде бы мелькал в окружении Волховича.
- Кто им платит, этим идиотам? Ваша "Корона"?
- Не удивлюсь, если так и окажется, - сказал Фрол. - Во всяком случае,
никто из шантарских серьезных людей и не думал никогда давать им деньги. Нас
как-то устраивает и нынешнее положение дел, свободная Сибирь - штука
заманчивая, да больно уж нереально в исполнении...
- Бек это видел? - кивнула Даша на снимки.
- Пока нет. Я же говорю, нужно его попридержать, еще начнет их
прессовать, хлопот не оберешься... Знаете, что самое интересное? Я
задействовал кое-какие старые связи из-под вывески со змеей и чашей. Мне
ручаются, что Женечка Беклемишева всего-навсего квалифицированно валяет
дурака. А на деле она не дурнее нас.
- Но ее же лечат...
- А... - махнул рукой Фрол. - Нормальному человеку эти укольчики особого
вреда не принесут - будет ходить заторможенной, спать как сурок, вот и все
последствия... Настоящим дураком из-за этого лечения не станешь.
- Но ведь получается, что она в таком случае сознательно участвует в
каких-то играх?
- Именно, - сказал Фрол. - Потому-то и положение у меня несколько
щекотливое. Расскажешь это Беку - наломает дров...
- А взять ее в оборот он мне, безусловно, не позволит, - в тон ему
продолжила Даша.
- Уж это определенно.
- Есть тут один выход... - .сказала Даша. - Я кое-что просчитала.
Согласно медицинским правилам, в такой ситуации человека следует отправить
на экспертизу в Томск, у них там спецпсихушка, с участием МВД, а наша -
обыкновенная. Если она, как вы уверяете, нормальная, не захочется ей в тот
гадюшник, может и открыть ротик... Сможете сделать так, чтобы Бек не узнал
до поры до времени? Попробую поиграть на этом поле...
- Сделаем, - угрюмо пообещал Фрол. - Если вам понадобится какая-то
помощь...
- А почему бы и нет? - сказала Даша. - Я, уж извините, - существо
прагматичное. Есть идеи...
...Глядя в окно, как отъезжает неприметный мятый "Москвич", а следом
трогаются столь же непрезентабельные "Жигули", куда успели погрузиться все
три "интеллигента", Даша подумала, что в результате нежданной шахматной
партии получила больше, чем отдала сама. Собственно говоря, ничего она и не
отдавала - всего лишь капельку поступилась принципами, и то с точки зрения
иных романтиков. Фрол просчитал все правильно - милиции точно так же не
нужна волна очередных разборок, как ни цинично это звучит, но привычное зло
предпочтительнее. Остается делать свое дело - и не более того. А свеженькая
информация, нежданно подкинутая Фролом, чертовски важна. Загадка даже
получила точное название - операция "Гроза". И это должно быть нечто
принципиально новое, не встречавшееся прежде, иначе люди Фрола не оказались
бы бессильны. Что-то другое, полностью выламывающееся из прежнего опыта.
Шерлок Холмс, перенесенный в наши дни, оказался бы неспособен расследовать
дело о мошенничествах с кредитными карточками - не по недостатку интеллекта,
а оттого, что в его опыте начисто отсутствовало само понятие компьютеров и
кредитных карточек...
А самое главное - дискета покоится в сумочке, и компьютеры у Граника
найдутся...
Ее водитель объявился примерно через полчаса. И смущенно живописал, в
какую передрягу угодил. На перекрестке Мира и Левенбаума какой-то придурок
на навороченной "девятке", нахально рванувший по крутизне своей на красный
свет, в гармошку смял ему крыло. Но, узнав, кого протаранил, моментально
стряхнул гонор и развернул бешеную деятельность - со всеми надлежащими
извинениями как миленький отогнал "Волгу" в хорошую мастерскую, где во
мгновение ока подобрали подходящее крыло и установили с поразительной
быстротой...
Даша лишь пожала плечами - чего-то в этом роде и следовало ожидать.
...Еще через сорок минут она была приведена жизнью в состояние
устойчивого, тихого бешенства. Подполковник Граник твердо отказался быть
кудесником. Его многомудрые ребятки, повозившись со своими загадочными
ящиками (для Даши компьютер до сих пор оставался загадкой природы, к
сожалению), пожимали плечами и растерянно хмурились: дискета оказалась
запертой на ключ или как там это именуется. Оказывается, ситуация, сто раз
виденная Дашей в заграничных боевиках, была взята из взаправдашней жизни. Не
зная пароля, содержимое дискеты невозможно было вывести на экран. Даша
сгоряча заикнулась было, что видела в кино, как эти самые пароли колют,
словно спелые орехи, но ей с горестными вздохами сообщили, что колоть-то и в
самом деле колют, однако во глубине сибирских руд высокое милицейское
начальство не настолько еще прониклось духом прогресса, чтобы выкладывать
шальные деньги на этакую аппаратуру - и в чем-то право, если разобраться, до
сих пор в подобной аппаратуре пока что не было нужды. Они, правда, обещали
повозиться и поднапрячься, но хмурые физиономии говорили сами за себя.
Впору было матюгаться в голос. Дискета лежала перед ней плотская,
осязаемая, ее можно было потрогать, шваркнуть об стену - но содержимое
оставалось тайной за семью печатями. Сундучок с кладом, а ключ - внутри...
Словом, она сидела в своем кабинете и наливалась злостью, как алкаш -
дрянным портвейном. В непосредственной близости от кабинета уныло
расположился Паша Горбенко - часа через три истекали все сроки, пора было
что-то решать с Камышаном либо в соответствии с писаными законами передавать
его прокуратуре. А Костя Гукасов исчез с концами.
Он появился лишь в половине второго, когда Даша (которую к тому же
постоянно дергали в связи с текущими делами, главным образом грядущим
совещанием из-за близившегося Дня города) уже ощущала, что у нее прорезаются
клыки и шерсть на хребте. Правда, его лицо внушало надежды...
- Ну? - нетерпеливо рявкнула Даша, едва он притворил дверь.
- Точно, - сказал Костя. - Отыскался в окружении Маргариты
спец-программист. И не просто программист - зав. вычислительным центром
"Шантарнефти". Некто Шитоев Владимир Степанович, вот тут у меня кратенькая
справочка... Отдельные злые языки даже уверяют, что программировал ее в
постельке...
Даша воспрянула духом, но - самую малость. Лицо у Кости отнюдь не
выражало законного охотничьего азарта...
- Ну, и дальше? - спросила она нетерпеливо, боясь, что знает ответ.
- А дальше - тупик, согласно законам природы. Его дня за два до смерти
Маргариты стоптала дурная иномарка на Паровозной. Качественно стоптала,
насмерть. Дело было вечером, в сумерки, тачка улетучилась, получился
стандартный "висяк"... Дело в районном, конечно. Связаться или как?
- Или как, - сквозь зубы сказала Даша, сдергивая с вешалки пальто. -
Спасибо, свободен... Я исчезаю, нет меня, умерла или пришельцы уволокли.
Поднимись к Гранику, у них там моя дискета, так ты сиди и глаз с нее не
спускай, понял? Стой над душой, а когда кончат - в сейф, на три замка...
Глава четырнадцатая
ДЕНЬ СЮРПРИЗОВ
Приехав в подчиненный Таласбаеву райотдел, Даша застала тамошних
розыскников в состоянии веселой приподнятости, так что всем было чуточку не
до нее. Ребята наконец-то отловили "шантарского марсианина".
История была самая современная, с легоньким уклоном в трагикомедию. За
последние четыре месяца произошло шесть вечерне-ночных изнасилований,
построенных по одинаковой схеме: перед женщиной, на свою беду оказавшейся в
глухом закоулке, внезапно возникала фигура самого инопланетного облика:
некий странный комбинезон с неземным отливом, странный шлем, полностью
скрывающий лицо, странные, словно бы и нечеловеческие движения. Раздавался
"странный" голос, возвещавший, что жертве выпала честь столкнуться с
обитателем созвездия Альдебаран. Вслед за чем она получала струю газа в
лицо, моментально теряла сознание, а через час-полтора приходила в себя
километров за пару от места происшествия и быстро понимала, что, как писали
в старинных романах, ее беспомощным состоянием воспользовались...
Вполне возможно, в милицию пришли далеко не все жертвы контакта. По
городу уже начали расползаться панические слухи, шантарские уфологи тряслись
в очередном приступе профессиональной шизофрении, кое-кто уже ухитрился
получить через многострадальный астрал детали и подробности - однако
насквозь прагматичный капитан Лавин, не веривший ни в каких пришельцев,
поставил своих ребят на ноги, принялся сопоставлять и анализировать,
предположив, что имеет дело с обладателем автомобиля... Дальше все катилось
по накатанной - "пришельца" ловили по методике, давно отработанной для
поимки землян. И отловили наконец, взяв при попытке представиться
альдебаранцем очередной припозднившейся шантарской красавице.
В другое время Даша обязательно поприсутствовала бы при допросе, но
сейчас было не до того, они с Пашей лишь мельком окинули взглядом
окруженного операми человечка в блескучем, старательно сшитом комбинезоне,
сидевшего посреди комнаты с уныло-затравленным лицом. Серебристый шлем с
забралом из тонированного стекла лежал на столе. Попахивало еще одним
непризнанным изобретателем, подвинувшимся умом - эксперт как раз объяснял
окружающим, что зрит перед собою газовый баллончик кустарного изготовления,
наполненный, судя по всему, весьма нестандартной химией, не имевшей ничего
общего с обычными "антидогами" и "си-эс".
Дальше они слушать не стали. Перекинувшись парой слов с Таласбаевым,
расположились в том же кабинете.
Осталось впечатление, что Камышан здорово изменился - в глазах прямо-таки
светилась отрешенность, физиономия осунулась. "Вот так-то, - не без
злорадства подумала Даша. - Это тебе не губернатору баб возить..." Но вслух
произнесла вполне доброжелательно:
- Ну как, не обижали вас тут, Сергей Вячеславович?
- Не жалуюсь, - ответил он заторможенно, потянулся за сигаретой. -
Доставайте протокол...
- Ну, это-то мы запросто, - сказала Даша благожелательно, быстренько
заполняя соответствующие графы. - Что, желаете исключительно под протокол
беседовать? Похвально... Слушаю.
Камышан затянулся в последний раз, старательно придавил чинарик в дешевой
райотдельской пепельнице, тут же вытянул вторую сигарету. Шумно сглотнул
горькую никотиновую слюну и сказал, прямо-таки продекламировал:
- Просьба считать это добровольным признанием. Сознаюсь, что мною
совершено убийство гражданки Лямкиной Маргариты Степановны, более известной
как Маргарита Монро...
Паша в своем углу громко двинул стул. Даша искренне надеялась, что
физиономия у нее непроницаемая.
- Повторите, - сказала она тихо.
- Я убил Маргариту Монро, - сказал Камышан отрешенно. - Ударил ладонью,
вот сюда, в это место... - он показал на своей шее. - От такого приема
шейные позвонки моментально ломаются...
Даша выругалась про себя, спросила спокойно:
- А поподробнее?
- Я ее отвозил из "Золотой пади". Когда поднялись в квартиру, случился
очередной скандал. Она уже лезла в ванну, тут я не выдержал, вмазал...
- Зачем? - тихо спросила Даша. Камышан рывком поднял голову. В голосе
прозвучала прежняя наглость:
- Нескромный вопрос можно? С мужиками трахаетесь?
- Бывает, - терпеливо сказала Даша.
- А бывало, что вас трахали плохо?
- И такое случалось.
- То есть у вас все нормально в этом плане? Представление имеете?
- Да пожалуй, - сказала она без улыбки. - А в чем ваша-то была проблема?
Камышан быстро оглянулся через плечо:
- Уберите этого волка... Стыдно.
Поколебавшись, Даша посмотрела на верного сподвижника, виновато развела
руками. Он сговорчиво вышел, поиграв в воздухе кулаком и явно мысленно
примеряя его к камышановой нижней челюсти.
Даша слегка напряглась - на всякий случай следовало быть настороже.
Однако Камышан и не собирался дергаться - он еще больше ссутулился на
ободранном стуле, словно кукла, из которой выдернули важную ниточку. Помял
ладонями лицо, поднял глаза:
- У меня с телками всегда все было нормально - и до нее, и после.
Специально старался, проверял...
- Стоп, стоп, - с легоньким нажимом сказала Даша. - Значит, с Маргаритой
вы все же, мягко говоря, имели дело?
- Вот то-то. Вы только не скальтесь...
- Да господь с вами, и не думаю, - бархатным голосом сказала Даша. -
Зачем же скалиться-то?
- Ну вот, а с ней в последнее время ни черта не выходило... И напивался,
и... По-всякому. Не получается, хоть ты вой. Повисает, как я не знаю что...
- Он поднял засветившиеся бешенством глаза. - И все бы ничего, но в башке у
меня что-то наглухо замкнулось. Чем хреновее дела, тем больше хочется.
Западаю. Блядь, шлюха, тварь - а я западаю... Хочется так, что скулы сводит.
Свету божьего не видишь.
- А она?
- Она? - Камышан покривил лицо в непонятной гримасе. - Вам, бабам, эту
проблемку не понять, у вас по-другому, не встает и не падает... Добро бы она
отказывала - так нет, начала, сука, не просто позорить, а позорить при
людях. С подробностями и комментариями. Только и узнаешь - одному по пьянке
сказала, другому сказала, пошли подначки... А я ее хочу, все так же хочу!
Уколы делал, всякую херню глотал - и не получается... До-олго это тянулось,
долго... - Он чиркнул Дашиной зажигалкой, с трудом попав кончиком сигареты в
пламя. - Вот... Чувствую, начинаю тихо ехать крышей. А тогда, ночью...
Приехали домой, я пропустил стаканчик, решив попробовать удачу...
- Не получилось? - задушевно спросила Даша.
- Если бы. Ну, я подал недвусмысленный намек... стою перед ней и
потихонечку закипаю от всего пережитого. А она раздевается передо мной, как
перед зеркалом, ноль эмоций. Посмотрела на меня и спокойненько -
спокойненько, главное, тварь! - говорит: "Я же не извращенка какая, чтобы в
свою многоопытную щель тряпочки запихивать. Мне там желательно иметь нечто
потверже... И вообще, сядь на телефон, закажи блядешку, она тебе за бабки и
тряпочку пососет..." Цитирую дословно. Поворачивается, идет в ванную как
мимо пустого места. У меня потемнело перед глазами, рванулся туда и
вмазал... Когда начала падать, подхватил ее, положил в ванну...
- А потом?
- А потом полистал дневник, - сказал Камышан словно бы даже с некоторым
вызовом. - Там тоже было... понаписано... "Камышан-то Камышан, вот только
хрен похож не на камыш, а на плакучую иву..." В таком ключе. Много всякого.
Ей, сучке, это было ужасно смешно... Пробовала даже стишок сочинить
насчет... В общем, забрал дневник и уехал. Дома прочитал от корки до корки,
вырвал все страницы про меня, сжег на кухне в раковине...
- А зачем приехали еще раз?
- Было идиотское ощущение, что - не добил... И ведь добил бы, окажись она
живая... Точно, добил бы... Вот вам и вся печальная история.
- Почему дневник не уничтожили?
Помолчав, он сказ ал глухо:
- Понадеялся, что пронесет... Не думал, что сунетесь. Где там
расписаться?
- Подождите, - сказала Даша, отложив ручку. - Вы понимаете, что
сознаетесь в убийстве? По вашей обрисовке оно получается неумышленным, но
все равно...
- Прекрасно понимаю. Ну, а вам-то что? Вот у вас и убивец с полным
признанием, на блюдечке... - он коротко трескуче рассмеялся. - То у вас
морды бьют, чтобы сознался, то не нравится вам, когда сознаешься...
- А про винтовку с лазерным прицелом не забыли? - спросила Даша. - Такое
впечатление, что забыли и про нее, и про наши прежние разговоры...
- Ай, да бросьте вы эту лирику! - отмахнулся Камышан. - Может, это в вас
целили. Что-то я, как ни ломал голову, не придумал, кто мог со мной
выкидывать такие штучки... Кладите бумажку в папочку и ждите медальку...
Только давайте я подмахну сначала.
Полное впечатление, что перед ней сидел другой человек, двойник
вчерашнего Камышана по внешности. Но не уговаривать же его? Даша с каменным
лицом дала ему подписать протокол, вызвала сержанта-конвойного, потом
впустила Пашу. Сунула ему листки, отвернулась к окну и закурила.
- Вот это ни хрена себе... - громко выдохнул Паша.
Она обернулась:
- Тонко ты подметил...
- Даша, ну не может этого быть...
- Чего? - горько усмехнулась она.
- Брешет.
- Но ведь могло и так случиться?
- Могло. Но не верю. Чутье. Если бы не сидел в этом деле по уши, мог и
поверить, а так... Мешает что-то.
- Аналогично, - сказала она. - С учетом всех предшествующих обстоятельств
и всего, что вокруг убийства наворочено, - херня это на постном масле, а не
сознанка. Будь это в обычном СИЗО, ты что первым делом подумал бы?
- Что ему кинули "маляву". И велели вешать на себя.
- От то-то, - сказала Даша. - А в данных условиях... что же можно
подумать в данных условиях? Что Тодыш к нему кого-то пустил...
- Вот не надо. Не гони на Тодыша.
- Или - ты потом вернулся, - "безжалостно продолжала Даша. - И провел с
ним политбеседу...
- Слушай, Рыжая, - сказал Паша тихо. - Не надо, а? Ты, конечно, нынче
начальство и все такое, только все равно не надо меня сукой делать... Я-то
думал, мы с тобой и впрямь друзья...
- Извини, - сказала Даша тоскливо. - Ну, извини курву... Не подумавши
ляпнула. Паша, но ведь это ненормально. Это так неправильно, что у меня слов
нет...
- Почему? Он нормально соскочил. Все! - Паша скрестил руки перед лицом. -
Дело закрыто. Эту бумажонку мы с тобой никак не сожжем - потащим прокурору,
как миленькие... На нем, правда, висит еще подозрение насчет Жени
Беклемишевой... Только у меня ощущение, что двадцать шестая статья УПК может
и не сработать, не получится соединения дел. Основания больно уж шаткие. Вот
и выходит, что вся история распадается на несколько дел, причем главное - об
убийстве Маргариты Монро - мы с тобой только что самым блистательным образом
закрыли. Без всяких нарушений. Чистосердечное.
- Ага, - сказала она зло. - А поскольку это все-таки не пьющий слесарь из
рабочего квартала, в суде толковый и дорогой адвокат эту чистосердечную
сознанку смешает с говном. В особенности если сам Камышан будет орать, что
ему тут яйца в дверь пихали. Как ни крути, а все улики у нас - косвенные. И
вернут дело на доследование, только мы к тому времени будем в жуткой
заднице... Я кристально излагаю?
- Кристально, - хмуро согласился он. - Есть еще один вариант - ничего он
в суде не будет опровергать. Подтвердит все, подведут под состояние аффекта,
а то и сунут в спецпсихушку, откуда иногда через годик преспокойно выходят
вовсе даже не психами. Первый раз, что ли?
- В бога, в душу, в мать... - произнесла она с расстановкой. - В любом
случае дело придется закрывать. Не могу отделаться от впечатления, что он
дрогнул и согласился было всех утопить, а потом передумал. Дожимать надо
было, а я, дура, отложила на потом... Ладно, снявши голову, по волосам не
плачут.
- Зря ты насчет меня. И про Тодыша тоже зря.
- Ладно, проехали, - сказала Даша. - Бывает... - Прищурилась и тихо
продолжала: - Хочешь, докажу, что я тебе доверяю? Ну-ка, кого напоминает эта
сытая физиономия рядом с Женечкой Беклемишевой? Напряги извилины...
Он долго всматривался, зачем-то шевеля губами. И вскинулся:
- Это же второй фигурант! По Евдокимовой!
- Оченно, знаешь ли, похоже, - сказала Даша. - Знаешь, где у нас штаб
Шантарского военного круга? Молодец. Возьмешь своих лучших ребят и парочку
машин. Все, что нужно. Формальностями пренебречь, я за все отвечаю, с
санкции верхов. Короче, есть подозрение, что этот тип именно там имеет честь
служить. И задача у тебя немудрящая: засечь его при удаче, тихонечко вести,
установить личность. Только, я тебя умоляю, работай ювелирно. Он не
интендант и не коновал, настрой ребят в этом ключе... Чтобы работа была по
высшему классу.
- Это во что же мы вляпались?
- В уголовщину, как всегда, - хмыкнула Даша. - Ну, ты уяснил всю
деликатность задачи? Все шишки - на меня, ни о чем таком не беспокойся. И
повторяю, Паша, - работай ювелирнейше, не нарвись там...
...Легко представить, в сколь приятном расположении духа она сидела на
совещании. Рычать хотелось. Меж тем совещание йа Черского было делом
серьезным, и там требовалось не отсиживать, а работать: через шесть дней
граду Шантарску исполнялось триста семьдесят лет, и это событие в верхах,
как водится, решено было отметить по-старорежимному грандиозным праздником с
ряжеными казаками, красочными шествиями, концертами на открытом воздухе и
прочей белибердой. В общем, если древние римляне как-то ухитрялись сопрягать
раздачу хлеба с культурно-массовыми мероприятиями вроде гладиаторских боев,
нынешние власти надеялись выехать на одних зрелищах. Гладиаторских боев,
правда, не предвиделось, спасибо и на том.
Любое подобное мероприятие для милиции означает головную боль, начинающую
к тому же мучить загодя. В готовность приходят все службы, в том числе и
уголовный розыск, поскольку по стариннейшей традиции, неведомо из какого
столетия идущей, карманники обожают работать в праздничной толпе, да и
другие криминальные элементы находят, чем заняться с пользой для себя.
Для Даши дополнительным испытанием оказалось еще и то, что ее впервые
явили миру в качестве и.о. начальника городского угро. Пришлось, конечно,
влезть в мундир - и ощутить некоторую неловкость под пытливыми взглядами
полусотни пар глаз. Кое-кто о новом назначении прослышал заранее, либо по
должности, либо благодаря сарафанному радио, но для большинства получился
сюрприз. Можно представить, сколько будет сплетен - в пересудах чиновники
любого ведомства дадут сто очков вперед бабкам с дворовых лавочек, ибо
пересуды эти - неотъемлемая часть чиновничьего бытия. Неважно, полагаются
чиновникам погоны или униформой остается штатский костюмчик...
Но справилась, в общем - успела подготовиться, да и знала предмет трудами
покойного Воловикова. Методика была разработана, конечно же, до нее,
оставалось браво отрапортовать о полной готовности и сидеть с умным видом,
делая соответствующие заметки в блокноте, - все равно потом получишь уйму
документов, где те же ценные указания будут разжеваны на сто кругов...
Самое паршивое, что приходится сидеть до конца. И она сидела, равнодушно
слушая сетования майора из батальона ГАИ. На него, как гром с ясного неба,
свалились лишние хлопоты - в кои-то веки Шантарский военный округ решил
провести маневры на дивизионном уровне, часть техники должна была
проследовать своим ходом впритык к северной окраине города, и на отдельный
батальон свалились лишние хлопоты.
"Впрочем, это, как в анекдоте, - подумала она, слушая вполуха жалобы
майора на нехватку бензина и запчастей для разболтанных легковушек. - Мне бы
ваши заботы, Марья Петровна..."
С Галаховым так и не удалось поговорить - его, едва совещание кончилось,
перехватил генерал Трофимов. Даша так и не решила, хорошо это или плохо, что
не перекинулись словом. Может, и к лучшему - неизвестно еще, как он примет
ее светлую идею установить наблюдение за штабом округа...
Вернувшись к себе, она шагала по коридору в глубокой задумчивости - и
оттого проглядела опасность, от которой при другом раскладе могла и спастись
бегством. На фанерном стульчике возле ее кабинета восседал Петр Матвеич
Кухарук, и на коленях у него лежала не обычная тощая папочка - картонное
вместилище толщиной с кирпич. Из-под расстегнутой шубейки павлиньим
разноцветьем светила орденская колодка солиднейших размеров. Ветерану
органов недавно стукнуло восемьдесят, но он был хоть и тощ, как вяленый лещ,
однако боек и верток, подобно престарелому генералиссимусу Суворову. Знающие
люди как-то говорили Даше, что по старинной примете такое случается от
пролитой крови: дольше всех живут фабриканты оружия, фельдмаршалы и просто
маршалы - любимцы смерти, поставщики костлявой...
Кухарук вышел в отставку майором, но клиентов костлявой успел переправить
несказанное количество - сначала резал финских егерей в жесточайшей лесной
войне без правил на Карельском перешейке, потом перехватывал немецких
парашютистов в первые месяцы войны, партизанил в Белоруссии, чистил тылы
двух фронтов, гонял бендеровцев по Карпатам, тренировал польскую
погранохрану в те веселые времена, когда земли к востоку от Эльбы кишели
вовсе уж неизвестно чьими бандами, успел даже пошерудить в Маньчжурии, о чем
рассказывал вовсе уж скупо. Профессионал был крутейший - именно он не так
давно показал Даше, как следует качественно калечить человека обычной
авторучкой, а также за десять минут растолковал, почему знаменитые "А зори
здесь тихие" Васильева являют собою, с точки зрения специалиста, чушь
собачью, не имеющую и тени реальной основы. Если бы он при этом еще и не
писал стихов...
На три буквы не пошлешь - живая легенда... Пришлось со всем почтением
пригласить в кабинет и соорудить чайку. Все шло, как обычно - хрупкий
старичок долго сетовал на рыночные отношения, безжалостно зарубившие на
корню его первую и единственную книжечку, презентовал Даше последний шедевр:
балладу "Мог стать генералом" в машинописном исполнении. Она рассеянно
выхватила взглядом эпохальное четверостишие:
- Рванул капитан дверь притона рукою и крикнул: "Ни с места! Стреляю!" Но
тут грянул выстрел... и вниз головою он пал, прошептав: "Умираю..."
И пропела про себя без тени почтения услышанное где-то:
- Ах, где мой табор, маманя с батей, пришли мильтоны, да на закате... И
грянул выстрел, второй и третий, и сиротою рассвет я встретил...
Удивительно ложилось на тот же мотив... Подняв глаза от листочка, она с
ужасом обнаружила, что Кухарук водрузил папку на стол, распутывает желтые
тесемочки... Лицо у него стало важное, прямо-таки озаренное.
- Не беспокойтесь, Дарья Андреевна, - объявил старикан чуть сварливо. -
Это уже не поэзия, тут гораздо серьезнее...Гораздо. Аналитическая записка
для руководства. Поскольку никого из руководства мне дождаться не удалось,
приходится передать вам согласно субординации. Вместе со справочным
аппаратом.
И он непринужденно вывалил Даше на стол груду газетных вырезок, аккуратно
подклеенных на листы плотной бумаги. Труд, надо полагать, был проделан
титанический. Сизифов. Там и сям отдельные абзацы подчеркнуты разноцветными
фломастерами, а на бумаге сделаны пометки - мелким, но удобочитаемым
почерком.
Поверх всего этого легли два листочка машинописи - через один интервал,
тоскливо подметила Даша. Заголовок выделен прописными буквами.
АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЗАПИСКА ОБ ИМЕЮЩИХ МЕСТО СЕПАРАТИСТСКИХ ВЫПАДАХ ОБЛАСТНОЙ
ПЕЧАТИ.
Даша даже потерялась на секунду. Тихо спросила:
- Это что, всерьез?
- Я же говорю, Дарья Андреевна, это гораздо серьезнее, чем поэзия. Поэзия
моя хотя и исполнена гражданского звучания, но в данном случае речь идет о
крайне опасных тенденциях, представляющих прямое нарушение Уголовного
кодекса... - Кухарук значительно воздел палец. - И я вас просто-таки умоляю
отнестись со всей ответственностью. Знаю вас как перспективного, растущего
кадра, отмеченного правительственной наградой, что имело отражение в
средствах массовой информации... - и он без малейшей передышки выпустил еще
пару длиннейших фраз касаемо надежд на достойную молодую смену. - Потому и
смело передаю в ваши руки. Должен отметить, данная записка составлена не без
помощи одного молодого человека, с самого начала проникшегося
ответственностью, потому я и не разделяю порочных взглядов об аполитичности
нынешней молодежи... Коля Андрианов из "Ведомостей" помогал, проделал массу
работы...
Краем уха Даша слышала, что какой-то шустрый журналист давно уже
обхаживает старичка, надеясь подвигнуть все же на писание сенсационных
мемуаров. Однако, похоже, пока все обстояло как раз наоборот - не потерявший
остроты ума Кухарук сумел сам использовать шакала пера для своих целей...
- Солидно вы с ним перелопатили... - сказала Даша из вежливости, чтобы
хоть как-то отреагировать.
- Будьте уверены, ни один материал за последние три месяца не остался
неохваченным, - гордо заверил Кухарук. - Собственно, это уже не выпады -
целенаправленная пропаганда, которая должна быть непременно пресечена...
Тут, на Дашино счастье, зазвонил телефон. Звонили от Граника, сообщали,
что умывают руки касательно дискеты. Даша сухо поблагодарила и повесила
трубку - и тут же развела руками:
- Петр Матвеич, дорогой, срочное дело...
- Понимаю, товарищ майор! - браво вскочил Кухарук. - Не смею далее
отнимать время, но записку прошу передать нынче же...
Когда за ним захлопнулась дверь, Даша облегченно вздохнула, потянулась и
вытряхнула из пачки сигарету. Взяла "записку", лениво пробежала глазами.
Длиннющими казенными фразами, изобиловавшими вышедшими из употребления
штампами, а также повторами и суперканцелярскими оборотами, Кухарук доводил
до сведения начальства, что за последние три месяца шантарские газеты
опубликовали устрашающее количество материалов, проникнутых неприкрытыми
сепаратистскими тенденциями, что, как известно, противоречит Конституции и
Уголовному кодексу, а потому должно решительно пресекаться. К сему
прилагался даже "график интенсивности" и "диаграмма количества строчек".
Тихо рехнуться можно. Хотела бы она взглянуть на физиономию молодого идиота
из "Ведомостей", которому пришлось во всем этом поневоле участвовать...
И сама не могла бы определить момент, когда вчиталась. Оставалось
диковатое ощущение, что кое в чем Кухарук был прав. Что в последние месяцы
нет более модной темы, нежели гипотетическая незалежность Сибири или, уж в
крайнем случае, для начала, Шантарской губернии. Самые разные газеты (чьи
сотруднички в обычное время готовы были глотку перегрызть друг другу и
назвать белое черным исключительно в пику оппоненту) словно пели с одного
голоса. На читателя обрушилась лавина - смешались в кучу и полузабытые
"сибирские областники" середины прошлого века, и довольно убедительные
статистические выкладки века нынешнего, и эмоциональные выступления
творческого народа, и мнение неведомо где отысканных пролетариев от сохи...
Примерно так обстояло в прошлом году, когда свирепствовали очередные
выборы и кандидатов навязывали, как картошку, мастера платной рекламы. Не
бывает таких случайностей. За всем этим должны стоять деньги, и немаленькие.
Иначе шквал мечтаний о вольной Сибири не объяснить. Она брала вырезку за
вырезкой, пробегала отчеркнутое, все больше хмурилась.
Зря смеялась над старичком в душе. Рубите голову, но это самая
натуральная кампания. При определенном опыте не так уж трудно отследить
заказную кампанию - хватало прецедентов. Кто-то должен был выложить не
просто немалые деньги - жуткие. Ни одну статью из бегло просмотренных ею
невозможно подвести, пардон за каламбур, под статью, но все это, вместе
взятое, и в самом деле не назовешь иначе, как целенаправленной пропагандой,
тут старичок прав на сто кругов.
Возникает даже идиотская мысль...
Она прогнала эту мысль, и в самом деле идиотскую. Потушив сигарету,
подумала, что старик, увы, трудился зря. Какие бы эмоции ни вызывал
"справочный аппарат аналитической записки", никто здесь не будет заниматься
этим всерьез. Во-первых, и без того дел по горло, во-вторых, не их
компетенция. Сделать, что ли, подлянку, перебросить опус в прокуратуру?
Пусть у них головушка немного поболит... Нет, чересчур по-детски.
Аккуратно собрав в папку все до единой бумажки, Даша, не колеблясь,
упрятала ее в нижний ящик стола. где пока что хватало пустого места.
Выбросить рука не поднималась - жаль старика. Как-нибудь можно и отдать,
Вообще-то, такая кампания могла бы иметь своим двигателем как раз Шумкова,
не к ночи будь помянут. Одна беда - нет у него таких денег, не по зубам ему
подобное. На маскарадные наряды едва хватает... но ведь дает же кто-то?
Пусть скупо?
Костя Гукасов принес разнесчастную дискету. Смотреть на нее не хотелось.
Как ни крути, а придется все же идти с повинной к Галахову, рассказать о
визите в "Золотую падь" - быть может, полковник попытается поискать
специалистов? Есть же Академгородок, есть столичные лаборатории МВД, должны
найтись умельцы...
Потом позвонил Федя. Похоже, ей сегодня чуточку везло...
Глава пятнадцатая
САМОСТИЙНИКИ
Федя вошел в кабинет, улыбаясь во весь рот, и, насколько Даша соображала,
это было вызвано отнюдь не общими для двоих романтическими воспоминаниями.
- Садитесь, курсант, докладывайте, - сказала она бодро. - Неужели
раскопал, чья квартирка?
- Вот то-то, - сказал он с законной гордостью. - Сыскари и не могли
ничего раскопать, потому что эта дама, ну, которая сидит на бумагах, две
недели грипповала, а ключей от сейфа, как у нас водится, запасных и не было.
А сегодня она вышла. Тут я и появился...
- Во всем великолепии, - нетерпеливо закончила Даша. - Что ты ей навешал
на уши? Квартиру купить хочешь?
- Ага. Я, мол, хоть и молодой, но весь из себя законченный новый русский,
и квартира мамочке понравилась, спасу нет... - Он вытащил из внутреннего
кармана кожанки бережно сложенный листок бумаги. Старательно развернул. -
Короче, сорок шестая квартира на Короленко, тридцать один, принадлежит
гражданину Шумкову Константину Михайловичу. Сам он там не прописан, где
прописан, они, понятно, не знают, но квартира ему принадлежит на правах
частной собственности. Все законно, - Он протянул бумажку Даше. - Теперь
надо через паспортный стол искать...
- Не надо, - сказала Даша.
На лице у него изобразилось несказанное огорчение:
- Что, опередили?
- Да нет, - сказала Даша. - Просто я прекрасно знаю, где имеет быть
прописан Шумков Константин Михайлович... Когда квартира куплена?
- Месяц назад. Месяц с какими-то днями. Через агентство "Альтаир", там в
бумагах было...
- Прекрасно, - сказала Даша задумчиво. - А еще жалуются, что трудящаяся
интеллигенция отброшена за черту нищеты. Вот тебе живой пример - доцент,
которому два месяца хлипкую зарплату не платили, приобретает себе
квартирку... так, прикинем... выложить пришлось не менее ста лимонов.
Спрашивается, откуда дровишки?
- А через налоговую? - предложил Федя, горя желанием оказаться полезным.
- Идея верная, Теодор, - вздохнула Даша. - Но требует времени. У нас еще
и март не кончился, до подачи декларации сто лет пройдет. Нет у него ни
богатенькой бабушки, ни акций золотых приисков. А прямо спросить, увы, не
можем. Возьмет и скажет, что в карты выиграл. Что ты лыбишься? Был у соседей
случай, когда им один чиновничек в ответ на резонный вопрос, откуда у него
вдруг нарисовался трехэтажный кирпичный коттеджик в таежной зоне, предъявил
этакий протокол, четырьмя свидетелями подписанный. Дескать, садятся они
играть партию, и партнер ставит этот самый коттеджик, а наш чиновничек -
городскую квартиру. Выигрывает чиновничек. Налог заплатил, никак не
подкопаешься, все вс„ понимают, а сделать ничего нельзя... Но все равно ты у
меня молодец, хорошо поработал. Пригодится. - Она фыркнула: - Читаю по
твоему честному и открытому лицу, что всякий труд требует вознаграждения...
Придумаем что-нибудь.
Федя смотрел на нее преданно, так, что она чуть не прыснула. Откровенно
говоря, она до сих пор не испытывала ни малейших угрызений совести за все,
что началось и продолжалось время от времени: парень ее вполне устраивал, не
предъявлял прав и претензий, не надоедал и особенно не лез с излияниями.
Одна беда: как она ни старалась, не могла отыскать в душе ни тени чего-то,
отдаленно напоминающего чувства. Молодая здоровая баба, природа властно
требует свое, мужиков не было давненько, вот и не удержалась, уступила. А
что сквернее, не так уж и редко возвращалась мыслями к происшедшему в
"Золотой пади" - там все было совсем иначе, схлестнулись две сильных
личности в примитивной, но сладкой вспышке чувств, до полного помрачения
сознания...
Сердито отогнала совершенно ненужные воспоминания - не хватало еще в
рабочее время предаваться сексуальным озабоченностям...
- Слушай, - сказал Федя с решительным видом, словно бросался в холодную
воду. - А ты бы за меня замуж не пошла?
Сначала она легонько оторопела, но быстро справилась с собой и попыталась
свести все к шутке:
- Теодор, это ж нарушение субординации - предлагать такое майору в
служебное время...
Но парень смотрел на нее упрямо и решительно - для него-то тут не было
никаких шуток... Даша почувствовала себя чуточку неловко, кашлянула:
- Что это тебе в голову взбрело?
- А что тут такого удивительного?
- Я ж тебя старше на восемь лет, чадушко, - сказала Даша. - Ну на кой
черт тебе гончая собака, вся в шрамах и с потрепанными нервишками?
- А мне плевать, - сказал он упрямо. - Тоже мне, аргументы... У нас,
по-моему, получается?
- В койке у нас получается, - сказала она нарочито грубо. - Что ни о чем
еще не говорит. Не гожусь я для семейной жизни, друг Теодор, решительно не
могу себя представить в роли супружницы.
- Давай попытаемся.
- Давай мы это дело отложим? - предложила Даша, ощущая некоторую
неловкость. - Подумаем хорошенечко, и вообще... Хочешь гениальные стихи
послушать? - попыталась она резко сменить тему. - Дедушка Кухарук приволок.
Слушай, читаю с выражением...
- Жена, провожая супруга на службу,
обняв его, тихо сказала:
"Люблю я тебя и ценю твою дружбу,
хочу, чтоб ты стал генералом".
А муж, что недавно лишь стал капитаном,
лишив жизни банды отпетой,
ей в шутку ответил,
что он, как ни странно,
ни разу не думал об этом.
Проводив, умолкла, в ноги к детям села
и при свете желтом на их сон смотрела.
И снова нет отдыха стражу порядка,
как многим, с кем трудится вместе:
ночные проверки,
засады и схватки со всеми,
не знает кто чести,
кто грабит, насилует и убивает детей,
стариков, мирных граждан,
кто нам атмосферу во всем отравляет
на улице, дома - неважно... "
- А потом убьют орла-капитана, - сказала она, отложив листок и стараясь
не встречаться взглядом с верным любовником, возмечтавшим вдруг стать верным
мужем. - Падет он вниз головою, прошептав: "Умираю..."
- Смешно, - без улыбки согласился Федя. - Может, обсудим все как следует?
Получается, конечно, с бухты-барахты, но мы друг к другу уже вроде бы
немного присмотрелись...
Не поставишь же его по стоике ."смирно" и не отправишь из кабинета
строевым шагом... Даша гадала, как преодолеть мучительную неловкость
ситуации - и стук в дверь приняла, как сигнал к спасению.
- Входите! - воззвала она в полный голос. Ввалился Паша Горбенко, глаза
так и сверкали в знакомом охотничьем азарте. Нетерпеливо покосился на Федю.
- Обождите в коридоре, курсант, - сказала она официальным тоном, увидев
Пашино нетерпеливое движение бровей в сторону свидетеля.
Федя вскочил и сговорчиво выкатился, успев, правда, одарить ее
тоскливо-влюбленным взглядом.
- Где-то я эту фигуру видел... - сказал Паша задумчиво.
- Стажер, - нетерпеливо сказала Она. - Привлеченный для практики... Что у
тебя?
- Сорок минут назад засекли голубчика выходящим из штаба округа. Майор,
эмблемы общевойсковые. Сел в белую "семерку", похоже, личная, вели до
Ленина, до того дома, что рядом с ЦУМом. Коричневый, сталинский. Квартира
сорок один. Минут через десять вышел при полной шумковской форме, сел в
машину и двинул во дворец культуры комбайностроителей. У Шумкова там сегодня
какое-то сборище. Ребята его ведут, вошли следом в зал - там пускают без
всяких билетов и пропусков...
- Сколько их?
- Двое.
Даша встала, осклабясь в радостном предвкушении, сорвала с вешалки
пуховик:
- Организуй группу захвата. И едем. Возьмем его на выходе, аккуратненько.
А я заодно посмотрю и послушаю, что там за слет юных колчаковцев...
- Они ж тебя моментально срисуют с фаса.
- Ну и что? Убить не убьют, побить не побьют. Хотя, вообще-то, получится
скандальчик, а мне хочется посидеть и послушать... Ничего, Паша, так уж
заведено, что женщинам маскироваться легко. - Она нетерпеливо рванула дверцу
старенького шкафа. - Сейчас, где-то тут валялся... Слушай, пока я
закамуфлируюсь, позвони в "полицейскую академию". Или нет, пошли машину. Там
есть такая Ксения Белякова, пусть едет в темпе и дожидается нас. Девочка
толковая, она нам его моментально опознает, гада...
...На входе в зал и в самом деле не требовали никаких пригласительных.
Возможно, из-за катастрофического недобора кворума: в зале, рассчитанном
мест на пятьсот, занята была едва четверть кресел.
Даша была уверена, что опознать ее решительно невозможно: во-первых,
светлый парик, во-вторых, густо наложенная косметика, превратившая в этакую
лауреатку конкурса "Мисс путана-97". Ни одного подозрительного взгляда,
пробираясь поближе к сцене, она не перехватила - исключительно
заинтересованные.
Костю Гукасова и его напарника она засекла сразу, присела с краешку в
седьмом ряду. Стараясь не вертеть головой очень уж откровенно, попыталась
высмотреть майора, приблизительно прикинула, где он должен сидеть - с учетом
занятой сыскарями позиции.
Погоны, бороды, гимнастерки... Ага!
Вот он, как две капли воды похожий на свою фотографию, полученную от
Фрола. Гимнастерка дореволюционного образца, синие галифе с желтыми
лампасами, сидит, покачивая начищенным сапогом, и в самом деле смахивает на
орла-ротмистра, чьи погоны нацепил, - спина прямая, как палка, гордая
посадка, слуга царю, отец солдатам... Коллега Волховича или нет? Что за игры
тут крутят военные, и на кой им черт эта ряженая казачня? Чисто
профессиональный интерес? Или какие-то хитрые подвязки?
Ясно было, что застрять здесь придется надолго: действо только началось,
а краткостью шумковские шоу никогда и не отличались. От нечего делать она
лениво разглядывала сцену.
Сцена была декорирована пихтовыми ветвями, аж тремя огромными
бело-зелеными штандартами, а также портретом адмирала Колчака - поясным, но
выше человеческого роста. Не подлежало сомнению, что неизвестный художник
священнодействовал изо всех своих творческих сил, но муза в тот момент
определенно порхала где-то в трагическом отдалении, и потому физиономия
таежного адмирала вышла вовсе уж щучьей, а застывший взор (чего вряд ли
хотели шумковцы) поневоле выдавал страшную тайну насчет патологического
пристрастия к кокаину. Лучше всего получились погоны с черными адмиральскими
орлами и два креста на шее и груди - впрочем, орленые пуговицы тоже были
неплохи.
В серединке почетного президиума восседал, конечно же, сам доцент Шумков,
сияя золотом погон и младенчески незамутненным взором. Ошую и одесную
располагались осанистые сподвижники, числом семеро, среди коих каким-то
образом затесалась совсем юная красоточка в гимнастерке. "А это уже что-то
новое, - подумала Даша, - раньше он своих лялек в президиум не сажал -
значит, полным и законченным вождем себя нынче чувствует..."
Очередной оратор - с физиономией лектора обкома КПСС - красочно
живописал, как в царские времена сибиряки делали масла столько, что
смазывали им тележные оси. Правда, судя по общим и туманным фразам, сам
процесс приготовления масла он представлял себе крайне смутно, но упор делал
не на этом, а на злокозненности масона Ломоносова, еще в екатерининские
времена разработавшего программу сионистской колонизации Сибири. Насчет
Михаилы Васильевича в связи с мировым сионизмом - это было что-то новенькое.
Правда, самая идея совращения германскими масонами бесхитростного русского
студента выглядела в изложении оратора чрезвычайно красочно и зловеще,
изложенная с уверенностью очевидца. Хлопали ему завзято.
Потом на трибуну, путаясь ногами в длиннющей шашке, вылез невысокий
колобок с роскошной бородищей, напомнивший Даше профессора Челленджера с
виденной в детстве цветной иллюстрации. Представленный как доцент Буромецкий
и "наш верный сторонник", колобок заговорил яро и темпераментнейше, глотая
слова и помогая себе размашистыми жестами. Даша добросовестно попыталась
вникнуть. Доцент вдохновенно излагал тезисы новой науки антропоэкософии,
совершенно загадочной и непонятной, перемешивая это с апокалипсическими
пророчествами об открывшейся над Шантарском космической дыре, из которой
хлыщет некая "моновиталистская энергия". Понемногу Даша даже начала
понимать, в чем тут дело. Если отвлечься от мудреных терминов, очень похоже,
изобретенных самим колобком, все сводилось к простой истине: ежели сибирское
человечество будет и далее топить себя в лености и пороке, то вскоре же
вымрет, а если возьмется за ум и засучит рукава то, вполне возможно, еще и
побарахтается. И даже быть может, заткнет космическую дыру.
Антропоэкософской пробкой.
Хлопали колобку вяло - видимо, не смогли проникнуться и осознать,
устрашенные обилием заковыристых словечек. На сцену вылезла истеричная
дамочка, вещавшая, что Тунгусский метеорит был на самом деле закодированным
в виде лучистой энергии инопланетным посланием сибирякам,
запрограммировавшим их на роль спасителей мировой цивилизации. На смену ей
появилась другая дама, столь же истеричного облика, но эта принялась
декламировать стихи, где "Сибирь" рифмовалось со "вширь" и даже "поверь".
Все это на нормального человека производило впечатление дурно
поставленного концерта самодеятельности в тихом отделении шантарской
психушки - и Даша вновь ощутила некий мучительный диссонанс. Концы не
сходились. С одной стороны, шумковская компания напоминала скопище
деревенских дурачков, с другой же... Кто-то давал им немалые денежки. Кто-то
купил Шумкову квартиру в неплохом районе. Кто-то оставил в той квартире
совершенно исправный автомат. И кто-то, проявив незаурядное мастерство в
разработке сложных операций, убил там прекрасного сыскаря Воловикова, ни за
что не давшего бы поймать себя в примитивную ловушку... Категорически не
сходились концы.
Она украдкой бросила взгляд на майора-ротмистра. Как и следовало ожидать,
на лице его просматривалась плохо скрытая скука, чуть ли не брезгливость.
Это была еще одна загадка, непонятная ниточка.
Очередная стихотворная ода (продекламированная на сей раз старичком с
повадками трибуна) посвящалась героическому адмиралу Колчаку, а заодно
клеймила позором окаянные красные орды, в кровопролитнейших сражениях
истребившие цвет сибирского рыцарства.
Со знанием истории у седенького трибуна обстояло не особенно хорошо. Дело
даже не в том, что хваленый адмирал Колчак, в точности подражая большевикам,
разогнал остатки Учредительного собрания, приютившегося было в его
прихожей...
Советская власть в Сибири и в самом деле некогда рухнула, словно пьяный
слесарь - мордой в лужу. Даже вполне благонамеренные партийные историки
позднейшего периода употребляли термин "пала", удивительно точно отражавший
положение вещей.
Другое дело, что в точном соответствии с народной мудростью хрен в
золотых погонах оказался не слаще редьки в кожанке. Поначалу сибиряки,
малость хлебнув красного террора, валили под бело-зеленые знамена рядами и
колоннами - и фронт покатился к Москве чуть ли не со скоростью курьерского
поезда, обрастая по пути уральскими рабочими, башкирами, черемисами и
пленными поляками из бывших австро-венгерских частей. Насчет военного гения,
двадцатидевятилетнего генерала Пепеляева, чьи солдаты штыками добыли Пермь,
- чистейшая правда. Все именно так и обстояло - без зимнего обмундирования,
боеприпасов и обуви, на отвагу и русское "ура"...
Но в том, что началось после, виноват в первую очередь сам
кокаинист-адмирал. Когда он принялся восстанавливать в Поволжье помещичьи
права на землю, бело-зеленая армия получила пердый шоковый удар - и лишилась
тысяч штыков, чьи владельцы столь старорежимных реформ ни за что не желали
принять. Потом начались реквизиции, мобилизации, рейды карательных отрядов
по селам...
Сибирь круто повернула на сто восемьдесят градусов - даже не за красных,
против адмирала. Партизанские армии в десятки тысяч человек, разъедавшие
колчаковские тылы, о большевизме даже не имели никакого представления, а
живого большевика не видели отроду. Потом, в начале двадцатых, легендарных
партизанских вождей пришлось срочно убирать, не особенно заботясь об
убедительных легендах, а те, кого не убрали, ушли в тайгу вновь, на сей раз
колошматя красных, но времена были не те, и уничтожить новые ватаги удалось
сравнительно быстро.
Впрочем, это было потом. А в девятнадцатом колчаковский фронт был не
побежден большевиками, а попросту рухнул, подточенный изнутри. На офицерских
отрядах и казачьих сотнях выехать не удалось - и жалкие остатки армии
покатились на восток. Войска Тухачевского, в большинстве своем состоявшие из
военнопленного сброда (куда по живости характера затесался и Ярослав Гашек),
не побеждали - всего-навсего шли вслед за отступавшими, принимая от партизан
города, словно нищий - монетку на паперти.
Больше всего, как это обычно бывает, выиграли сторонние - сиречь чешские
легионеры, которые вкупе с французами преспокойно выдали адмирала
партизанам, за что смогли выехать из России со всем награбленным добром, а
также и долей колчаковского золота. Именно благодаря ему, положенному в
подвалы, пражского "Легия-банка", кукольное государство Чехословакия и
смогло относительно безбедно протянуть лет двадцать, пока не прикатили танки
вермахта... А Тухачевскому по злой иронии судьбы сибирские "победы"
аукнулись всего через год. Когда бездарно руководимые им части попытались
взять-таки Варшаву, Пилсудский бросил навстречу в качестве последнего козыря
две дивизии, целиком состоявшие из возвратившихся от сибирских руд поляков,
многие из коих уже однажды общались с Тухачевским. Именно эти дивизии
остановили красный авангард, распотрошили его в пух и прах, а остатки
загнали на территорию Германии, где конники красного героя Гая слопали своих
лошадушек в лагерях для интернированных... Ну, а немного погодя проникшийся
сибирским духом Сталин распорядился прищемить красному Бонапартику яйца
дверью, что и было выполнено на совесть.
Обо всем этом Даше довелось читать в свое время - бывшего любовника,
писавшего книгу о Колчаке, она стремилась бесповоротно выкинуть из памяти за
все хорошее, но его труд осел в голове. И сейчас она могла бы сказать, что
винить в прошлых поражениях следовало в первую очередь обладателя щучьей
морды, но кто из присутствующих в зале стал бы ее слушать?
Оставалось лишь тихо стервенеть от скуки, слушая ораторов и
самодеятельных поэтов, сменявших друг друга с методичностью часового
механизма. Сидевший рядом Паша Горбенко ухитрялся даже подремывать
временами, елико возможно уютнее расположившись в жестком кресле.
Наконец-то на трибуну вылез сам Шумков, утвердился орлом - и понес с
воодушевлением ту же ахинею насчет героического адмирала и коварных
москалей, не признавая ни логики, ни суровых исторических фактов. Поскольку
было известно, что вождь, подобно столичным эстрадным звездам, обожает своею
персоной закрывать концерт, Даша воспрянула. Легонько подтолкнула соседа
локтем, тот мгновенно проснулся и приготовился к действию.
А вот это, пожалуй, что-то новенькое...
- И в этот достопамятный день мы просто обязаны восславить павших! -
гремел Шумков, потрясая прицепленной к поясу шашкой. - Я хотел бы отдать
должное светлой памяти Маргариты Монро, талантливой сибирской певицы и
горячей сторонницы идеалов нового возрождения Сибири, убитой прикормленными
Москвой опричниками! Тяжела наша дорога, наш путь далек, жертвы на этом пути
неизбежны, но смерть нашей молодой сподвижницы, я верю, будет отомщена!
Он картинно махнул рукой, отходя от трибуны, - и динамики грянули во всю
ивановскую уже знакомое Даше:
- А по чащобам - лешаки,
а по дорогам - казаки,
и их дорога тяжела и далека...
Невзирая на торжественность момента, кое-кто из присутствующих стал
откровенно пробираться к выходу, не дожидаясь, когда отгремит шлягер. Встал
и майор-ротмистр, а за ним неспешно двинулись оба оперативника.
Даша быстро огляделась. Еще трое торчали у выхода, притворясь, будто
увлечены дискуссией, все было готово, оставалось начать пляски...
- Ладно, - сказала она напарнику громко, благо музыка орала да поблизости
никого не осталось. - Даем отмашку волкам войны... Иди к ребятам, на улице
берем. В темпе и без нежностей.
На улице было еще светло. Место не особенно удобное - не подъехать на
машине вплотную к парадному крыльцу, но что тут поделаешь...
Она покинула зал последней из представителей славного сыскарского
племени. В коридоре остановилась рядом с Пашей - он подпирал стену, ожидая,
когда майор-ротмистр кончит беседовать с каким-то благообразным дедушкой в
чересчур просторной гимнастерке, болтавшейся, как на пугале. Спросила
шепотом:
- Он здесь на своей машине?
- Ага.
- Отгоните в контору, вдруг найдем что интересное... И пальчики с него
снять моментально. - Оглянулась, подтолкнула Пашу ладонью в поясницу: -
Пошел!
На улице вокруг поправлявшего фуражку майора, в некотором отдалении, уже
выстроилась классическая "коробочка". Даша оглянулась - ага, вон и серый
"Москвичек", и синяя "шестерка", далековато, конечно, но ничего не попишешь,
сам помчится со скоростью гепарда, когда рученьки за спиной вывернут старым,
но надежным "самолетом"...
Чуть ли не в следующий миг все замелькало.
Нюх есть нюх, и она вдруг шестым чувством поняла, что майор-ротмистр,
якобы непринужденно оправлявший на себе скоморошью амуницию, на самом деле
напряженно готовится к схватке, заметил происходящее, пытается лихорадочно
прокачать ситуацию, а значит - волк...
Она рванулась вперед, отчаянно вскрикнула:
- Коля, бери!
Никто на нее не оглянулся - молодцы! - сомкнули "коробочку",
навалились...
Первый скрючился и, кренясь набок, отвалился в сторону - это майор,
схватив шашку за эфес, повернул ее удивительно хватко, видимо сразу угодив
по одной из болевых точек. Тут же получил и второй - Даша даже не успела
увидеть, куда. Хриплые выдохи, замысловатая возня... За спиной, у парадного
входа, раздался отчаянный женский визг, чей-то топот. Даша успела отметить,
что все пошло к черту, не удалось чисто подмести, - и рванулась вперед,
выхватывая пистолет.
- Милиция!
- Что вы смотрите?!
- Есаул, вперед!
И еще что-то орали за спиной. Стучали сапоги. Она не успела добежать, в
ней уже не было нужды - Костя Гукасов, оскалясь, аккуратно срубил майора
ударом сплетенных ладоней сзади. Он и Володя подхватили "клиента", на бегу
заламывая руки "самолетом", помчали к "шестерке", мгновенно взревевшей
мотором. Тот, что получил шашкой, все еще не мог распрямиться, возле него
присел на корточки один из Дашиных кадров, - а сапоги уже бухали, догоняя,
взвизгнула выхваченная из ножен шашка, взвилась.
Даша перехватила нехиленькое запястье своей левой, успела поймать на
классический "катет, катет", попала носком кроссовки по лодыжке,
отстранилась, пропуская мимо лица тяжелый клинок, вихлявшийся в вывернутой
руке. Бедолага взвыл, словно его кастрировали, но, получив ускорение ударом
колена, полетел на грязный бетон, немилосердно обдирая физиономию.
Набегали еще трое, так и не сообразившие отчего-то обнажить свои
"селедки", а следом, пока что не разъяренно, подчиняясь стадному инстинкту,
валили остальные. Трое кинулись влево, рассчитывая обогнуть Дашу и вырвать
пленника у тех, кто головой вперед запихивал его в "шестерку".
Паша Горбенко встал у них на пути, как утес. Подхватив оказавшийся кстати
обломок толстой доски, замахнулся от всей русской души и рявкнул:
- Поубиваю, мать вашу!
В сочетании с его физиономией это произвело эффект куда более
ошеломляющий, нежели демонстрация грозных удостоверений. Трое мгновенно
сбились с темпа. Даша осторожно отступала спиной вперед, стараясь не
споткнуться, прикрывая своего увечного кадра, которого тащил к "Москвичу"
напарник.
Где-то на правом фланге мелькнул Шумков, размахивая обнаженной шашкой и
вопя что-то призывное. И на той стороне улицы, и на этой, в безопасном
отдалении, начинали скапливаться зеваки. Кадриль раскрутилась.
Опамятовавшиеся бело-зеленые начали осторожненько подступать. В авангарде
Даша с неудовольствием отметила нескольких ражих молодчиков, одну рожу вроде
бы даже смутно помнила по тем временам, когда брала этих клоунов в
разработку. Предостерегающе крикнула:
- Стоять! Милиция!
Ни хрена реакции! Перли, как бульдозеры. Краем глаза она подметила, как
один расстегивает кобуру, откуда торчит ничуть не бутафорская желтая рукоять
газовика, подняла свой ПСМ дулом кверху и дважды нажала на спуск.
Вот теперь мирные шантарцы, издали наслаждавшиеся странным зрелищем,
брызнули врассыпную - впрочем, далеко не все. За последние годы народ
приобвык к подобным развлечениям до того, что инстинкт самосохранения
несколько усох. "Сейчас начнется веселье", - мельком подумала Даша, отступив
еще на несколько шагов. В двух шагах, отсюда видно, железнодорожный вокзал и
штаб-квартира Восточносибирского транспортного УВД, уж там-то распознают
выстрелы "пешки", и пойдет веселье... Правда, она стреляла холостыми, но это
еще нужно растолковать...
Главное, ряженые унялись. Стояли полукругом, зло пялились. В полном
соответствии с известной песней, им недоставало вождя - нырнувший за спины
соратников Шумков не проявлял особого желания вести свое воинство в бой.
Она прицелилась в субъекта с газовиком:
- Ну ты, ваше благомордие! Ствол - под ноги, кому говорю! Аккуратненько
положил, не отрывая от меня глаз... Вот так!
"Москвич" оперативников, натужно завывая мотором на первой передаче,
перевалился через бетонный бордюрчик и покатил прямо к ним по голым весенним
газонам, приподнятым над асфальтом.
Даша отступила еще на два шага, посмотрела поверх голов: так и есть,
сквозь редкую тополевую рощицу можно рассмотреть, что от зданьица УВД
отваливают сразу два желто-синих "лунохода".
Как и полагается отцу-командиру, она подождала, пока в машину запрыгнет
Паша и посадят ушибленного. Рванула дверцу, плюхнулась рядом с водителем:
- Володя, останешься. Растолкуешь все транспортникам, а то еще сгоряча
"Невод" объявят... Поехали, орлы!
Оглянулась на плотно зажатого меж двумя сыскарями пленника - без фуражки,
зло взбудораженного, в наручниках. Хмыкнула:
- Ну, здравствуй, золото мое...
- Извольте объяснить, что происходит, - сказал он, морщась от боли в шее.
- Клиент с гонором, - констатировала Даша. - Ребята, будете писать
протокол о задержании, не забудьте упомянуть, что данный субъект оказал
активное сопротивление, а потому весь в синяках...
- Уже запугали, - проворчал пленник. - Уже писаюсь...
Даша перегнулась к нему через невысокую спинку переднего сиденья и
задушевно сказала:
- Я тебя еще не пугала как следует, сучий ты потрох, я пока разминаюсь...
Глава шестнадцатая
БЕСЕДЫ СВЕТСКИЕ
Едва майор-ротмистр, крепко удерживаемый под белы рученьки, переступил
порог управления, его потащили "играть на рояле" - в разбухшем многотомном
деле накопилась куча неидентифицированных отпечатков пальцев, и Даша решила
сыграть на авось. Настрого наказала, чтобы все проявили чудеса прыти. Она
металась, как самая натуральная дикая кошка, то ли лицо у нее было такое, То
ли яростный азарт заражал всех на десять метров вокруг, но ее распоряжения
исполнялись чуть ли не бегом, эксперт был явлен и посажен в полной боевой
готовности в пустом кабинете даже раньше, чем майора привели обратно.
Словом, скальпели наголо, остается черкнуть по брюху... Одно портило
картину - опер, отправившийся за Ксаночкой Беляковой, вернулся ни с чем. Не
оказалось Ксаночки в общаге.
Даша усиленно внушала себе, что это простое совпадение, и девчонка по
молодому делу где-то шляется. В общагу помчались сразу четверо, со
строжайшим приказом в темпе выявить все места, где Ксаночка может оказаться,
- друзья и подруги, возможная шантарская родня.
Следовало играть по крупной, не мелочиться и не бояться излишнего рвения,
- и Даша, спустившись в дежурную часть, без особого труда договорилась с
капитаном Житковцом. В случае, если отправленные в "академию" вернутся ни с
чем, все патрульные машины, курсирующие по Шантарску, получали по радио
приказ высматривать блондинку в форме курсанта. Лучше пересолить, чем
недосолить, предъявлять майору пока что нечего...
Вернулась к себе и сидела, как на иголках, перебирая извлеченные из
карманов майора трофеи. "Макаров", оказавшийся у него в кобуре, был боевым,
заряжен на восемь патронов. Ствол, правда, пуст.
- Это с отъявленной шпаной ты, Анискин, связался... - сказала она под нос
тихонько.
Притащили майора с перемазанными в краске подушечками пальцев. Сразу
видно было, что незамысловатая, в общем, процедура сольного концерта на
ментовском рояле не обошлась без ярого сопротивления, - он был вовсе уж
растрепанным, верхняя пуговица гимнастерки исчезла, а один погон болтался на
честном слове. Теперь он и впрямь походил на бравого колчаковца, угодившего
в губчека, - но таращился несломленным зверем.
- Мы тут ни при чем, - развел руками Паша Горбенко с видом величайшего
сожаления. - Буйствовал его благородие, что твой Мамай.
И поместился за спиной пленного, что в данных обстоятельствах было не
игрой, а нелишней предосторожностью.
- Вы за это ответите, - заявил майор-ротмистр.
- Бог ты мой... - вздохнула Даша. - От каждого второго слышу, не говоря
уж про каждого первого, хоть бы что новенькое выдумали...
- Блядь рыжая.
- Стоп! - Даша жестом удержала Горбенко, явно собравшегося списать на
задержание и все будущие инциденты в виде синяков. - Не надо, Паша, не
поддавайся, это он нас заводит, чтобы все свести к примитивному
скандальчику... Интересно, как сие, герр майор, совмещается с офицерской
честью? При царе-батюшке вам бы за такое обращение с дамой холку
начистили...
- При царе-батюшке такую полицейскую сволочь ставили во фрунт и по
физиономии хлестали...
- Вряд ли, - сказала Даша. - Это вы бездарных романов начитались. -
Раскрыла офицерское удостоверение личности. - Значит, майор Киреев Викентий
Иванович... разрешение на ношение оружия, номер оружия соответствует... А
вот место службы туманно указано - штаб Шантарского военного округа...
деталями не разодолжите?
- Это не ваше дело. Будет тут каждый мент...
- Вы только не берите себе в голову, что я на "мента" обижаюсь, - сказала
Даша. - Между прочим, "ментами" еще при царе именовали полицейских, так что
я тут усматриваю скорее традиции и преемственность поколений, нежели
оскорбление... Толковые вопросы будут?
- Объясните, почему меня арестовали.
- Никто вас не арестовывал, - сказала Даша. - Вас задержали. Арестовывают
по ордеру с прокурорским автографом, если вы не знали. Интересно, а вы
знаете, что задержанного можно совершенно законно посадить на семьдесят два
часа...
- И в чем вы меня обвиняете?
- Сто двадцать шестая статья, - сказала Даша. - Похищение человека.
Серьезная статья, между прочим...
- И кого это я похитил?
- А вы не знаете?
- Запамятовал что-то.
Даша не чуяла в нем и тени страха. Это немножечко злило.
- Позвольте вам кое-что напомнить? - сказал он вдруг. - Органы дознания
вправе задерживать только при следующих основаниях: первое - когда лицо
застигнуто в момент совершения преступления или непосредственно перед
совершением, второе - когда очевидцы либо потерпевшие прямо укажут на данное
лицо, как на преступника, третье - когда на подозреваемом, либо на его
одежде, либо в жилище обнаружены следы преступления. Что-то я не усматриваю
в моем случае ничего из перечисленного.
- Есть еще оговорочка под названием "иные данные", - сказала Даша.
- При наличии иных данных подозреваемое лицо может быть задержано только
в том случае, если оно покушалось на побег, либо не имеет постоянного места
жительства, либо его личность не установлена. Мое удостоверение у вас на
столе.
- Паша, слышишь? - спросила она. - Бог ты мой, какой юридически
подкованный клиент пошел, чеканит, как из пулемета... Милейший гражданин
Киреев, в той самой книжечке, которую вы цитируете, черным по белому
написано, что мотивом задержания могут быть и. опасения. Опасаюсь я, что вы,
оставшись на свободе, будете продолжать преступные действия, либо скроетесь
от органов дознания, либо станете препятствовать установлению истины... Ну
опасаюсь я, что вы еще кого-то похитите! Ничего с собой не могу поделать...
А ведь это просто прекрасно, что вы тут мне демонстрируете отличное знание
кодекса. Сразу начинаешь подозревать, что не учетом портянок вы у себя
занимаетесь и не бухгалтерские бумажки ворошите...
- Так ведь вам от этого не легче, - сказал майор. - Наоборот.
- Думаете? - прищурилась Даша.
- Уверен.
Увы, ей ничего не оставалось, кроме как идти по его стопам - затягивать
беседу. О Ксаночке до сих пор ни слуху ни духу...
- Хорошо, я похититель, - усмехнулся он. - А где, простите,
доказательства и свидетели? И кого я похитил, наконец?
- Узнаете, - пообещала она. - Все вам будет - и свидетели, и ионный
душик, и раз-два по морде... Это цитата из классика, так что не торопитесь
сочинять на меня в уме телегу за применение недозволенных методов... Вам
известен такой полковник Волхович?
- Как вы сказали? Впервые слышу.
- Фотографию предъявить?
- Сделайте одолжение. - Он с невозмутимым лицом повертел снимок, бросил
на стол. - Впервые вижу.
"На того, кто дежурил тогда на вахте, надежды мало, - лихорадочно
соображала Даша. - Он их не запомнил. Даже тогда, по горячим следам, когда
составили фоторобот, опознать не брался. Нужна Ксана, как воздух. Почему он
так спокоен? Нет, не может же быть..."
Вошел Костя Гукасов, с победным видом положил ей на стол пару листочков.
Она бегло глянула - и воспарила на седьмое небо. Паше чертовски хотелось
тоже глянуть, но Даша остановила его жестом, выпрямилась и спросила:
- Гражданин Киреев, вы себя к эрудированным людям относите?
- А что, это тоже преступление?
- Ответьте, пожалуйста.
- Хорошо, имею наглость относить.
- Это прекрасно, - сказала Даша. - Просто великолепно. В таком случае, вы
наверняка должны знать, что отпечатки пальцев - вещь уникальная? И
совпадении не бывает?
- Слышал что-то.
- Это прекрасно, - повторила Даша. - В таком случае могу вам с
прискорбием сообщить, что мы имеем здесь идентичные отпечатки пальцев. Одни
только что оставлены вами на казенной бумажке под названием "дактокарта", а
другие обнаружены некоторое время назад на автомате, найденном в квартире по
улице писателя Короленко. Между прочим, в той самой квартире, где недавно
убили начальника городского уголовного розыска. По-моему, это мгновенно
переводит нашу беседу в иное русло, о похищении людей сейчас и говорить
как-то не ко времени, можно отложить на потом... Полюбоваться хотите? Только
не нужно жевать казенные бумажки - во-первых, не успеете разжевать,
во-вторых, это не единственный экземпляр...
Она хищно следила за лицом майора. И вновь, к превеликому своему
раздражению, не увидела и следа замешательства или страха.
- А ошибки быть не может? - спросил он спокойно.
- Фи... - поморщилась Даша.
- Вы же сами кричите в газетах, что денег вам дают мало, аппаратура
устаревшая...
- Тут не нужны ни деньги, ни аппаратура, - сказала Даша. - За последние
сто лет ничего особенно и не изменилось, все новинки особой роли не
играют...
- Глупость какая-то.
- Эрудированные люди обычно употребляют выражение "роковое
недоразумение", - терпеливо сказала Даша. - А им на это, как правило,
отвечают, что никаких недоразумений быть не может...
- Я в жизни держал в руках, наверное, пару сотен автоматов.
- Как же он туда попал?
- Представления не имею.
- И адрес такой вам неизвестен?
- Улицу, конечно, знаю. Но не припомню, чтобы бывал в этом доме.
- И в милицейской школе никогда не бывали? - решилась Даша сделать первый
ход.
- А что мне там делать? Отроду не заглядывал.
- Ну вот что, - сказала Даша. - Вы мне никак не кажетесь глупым
человеком. Неужели не понимаете, что влипли если и не прочно, то в любом
случае качественно? Вам любоваться на небо в клеточку как минимум трое
суток. За это время пойдут очные ставки, будут свидетели, начнутся
экспертизы, следственные эксперименты и прочая рутина... Рано или поздно вас
обязательно на чем-то засветят. Потому что вы имели неосторожность вляпаться
в серьезнейшее дело...
- Начинайте, - сказал он, выпрямившись на стуле. - Любопытно будет
посмотреть...
Даша глянула поверх его плеча и опустила ресницы. Паша Горбенко принес
стул из угла, сел вплотную к майору, приобнял его за шею и ласково сообщил:
- Я тебя, козел, бить не буду. Пусть сержанты кулаками махают, молодые
они еще, не наигрались... Я тебя на эти трое суток в камере забуду. И без
того дел по горло, где уж тут о тебе, паскуда, помнить. А если прапорщик из
охраны шепнет сдуру в камере, что ты вчера трахнул первоклассницу на острове
Кумышева, я тут ни при чем - мог он, болван, с похмелья напутать? Да очень
даже запросто. И будет тебя вся камера трое суток в очко пялить - за
первоклассницу. И не думай, что отмахаешься - я тебе нарочно подыщу
комнатку, где сидят человек тридцать, а от такой кодлы и Шварценеггер не
отмахается. Через трое суток тебя на свободу вынесут, кишки из жопы висеть
будут, за год не оклемаешься. И самое большее, чего ты потом добьешься, -
будешь ползать с заявлением в зубах... Ты меня качественно понял, офуярок?
Мамой клянусь, я тебе это удовольствие заделаю. Я за своего покойного шефа
десяток таких, как ты, к параше опущу... В глаза мне смотри, козел! Не играю
я с тобой! Как бог свят, порвут жопу...
Он и в самом деле не играл, он был страшен. Даша взирала на происходящее
без капли жалости или угрызений совести. Видела, что майора, наконец-то,
легонько проняло, но не сломало, ломать придется долго...
- Хочешь встречный прогноз? - сквозь зубы процедил майор. - Через три
дня, говоришь? А через неделю ты у меня получишь пулю в затылок, ментовня
сраная. Или твоя баба получит хер во все дырки, - вызывающе уставился он на
Пашино обручальное кольцо. - А может, сам огребешь хороший срок, только я
тебе гарантирую, что на ментовскую зону ты не попадешь, на обычной
приземлишься, где тебя самого раком приладят...
- Стоять! - рявкнула Даша, когда ее напарник, рывком отстранившись, занес
было кулак. - Отставить... - приказала она потише. - Паша, держи себя в
руках, мы не мелкоту взяли, а доброго волка, с ним надо технически... Ну
наконец-то, майор, взыграло ретивое... Зубки и выскочили... Мой напарник
нисколечко не шутит, он и в самом деле может вам все это обеспечить... но и
вы тоже не шутите, а?
- Я вам гарантирую, - сказал майор. - Вы оба получите столько, что и не
унесете. Может, это и банально, может, от каждого второго это слышите, но я
вам обещаю...
- А что я говорила? - сказала Даша. - Ни интендант, ни бухгалтер так себя
не ведет. Чтобы такие вещи обещать всерьез, нужно иметь за спиной жутковатую
контору... Типа особого отдела, а? А вы мне тут лепите, будто не знаете
никакого Волховича... Мне сердце вещует, что вы с ним по одной ведомости
жалованье получаете...
- А вам сердце случайно не вещует, что впутались в крупную неприятность?
- Не вижу никаких неприятностей, - сказала Даша. - Пока что.
- Увидите.
- Все это довольно беспредметно, нет? - Она обаятельно улыбнулась. - А
вам не приходило в голову, грозный вы наш, что принадлежность к конторе,
каковой вы наверняка служите, для вас в данной ситуации - не благо, а вовсе
наоборот? Серьезно, не приходило? Ну хоть "Семнадцать мгновений весны" вы,
по крайней мере, смотрели хоть однажды? Тогда должны помнить коллизию с
шофером Бормана. Самое опасное в нашем мире - оказаться крайним, когда две
серьезных конторы смахнулись. Я не садистка, но мне позарез нужно выбить из
вас показания. Приказ у меня такой. Санкции такие. Мы ведь тоже каста, не
забывайте. И когда убивают нашего, причем не простого сержанта, начинается
нешуточная карусель... Не сомневаюсь, нам могут устроить все, что вы так
живописно перечислили. Только это еще под вопросом. Потому что о нас
приходится говорить в будущем проблематичном времени, а вы уже влипли. Вы
уже за решеточкой, вы никто, и звать вас - никто... Пока-то еще до нас
доберутся... И потом, вы так уж уверены, что за вас будут мстить? А вдруг
окажется, что вы нам выложили столько интересного и полезного, что в прежней
команде вам уже в жизни не играть? И спишут вас в неизбежные потери, в два
счета... Что, спокойно поговорим?
- Ну уж если говорить, тогда давайте сугубо под протокол... - покривил он
губы.
- Да ради бога, - сказала Даша на полтона ниже. - Итак, майор Киреев...
Что вы делали на том сборище?
- Слушал.
- Членом числитесь?
- Числюсь. В этом нет никакого криминала. Во-первых, это не партия, а
скорее кружок по интересам, а во-вторых, такие вопросы вроде бы не в вашей
компетенции...
- А вам известно, что ношение холодного оружия Уголовным кодексом
запрещено? - кивнула она на обнаженную шашку, стоявшую рядом с ножнами в
дальнем уголке.
- Там лезвие совершенно затуплено.
- Все равно. Всегда можно привести в состояние, годное для употребления в
качестве оружия...
- Тогда запретите кухонные ножи. Ими уже столько народу положили, а вот
про шашки я что-то не слышал...
- С Шумковым знакомы?
- Естественно.
- Дома у него бывали?
- Случалось.
- Где конкретно?
- Улица Маргелите Кривенайте, четыре - восемнадцать.
- А на Короленко?
- Я уже говорил - по указанному вами адресу в жизни не бывал.
- Но вы знали, что у Шумкова там квартира?
- А разве это его квартира? Представления не имел. Он живет на
Кривенайте, с женой, с детьми...
Даша тоскливо вздохнула про себя, прилежно занося в протокол всю эту
совершенно ненужную белиберду. Пока не привезут Ксану, ни за что не
продвинешься дальше - в квартире его отпечатков не зафиксировано, только на
автомате, опять начнется сказка про белого бычка... Может, и в самом деле
сунуть его в соответственно подготовленную камеру, а потом вовремя вытащить?
Ну, а если он там кому-нибудь шею приемчиком сломает? Скандал выйдет до
небес... А главное, пакостные предчувствия так и висят в воздухе, словно
неуловимая тяжесть на душе, иногда подступающая перед грозой...
- Интересно, что вас с Шумковым связывает?
- Интерес к истории, - пожал он плечами.
- А вам не кажется, что Шумков этот интерес доводит до абсурда? Деликатно
выражаясь?
- Это его проблемы, разве нет?
- Если взглянуть с точки...
Она обернулась на стук бесцеремонно распахнутой двери - со вспыхнувшей
мгновенно надеждой. Костя Гукасов, однако, не походил на вестника победы,
скорее, наоборот. После разрешающего кивка Даши он подошел и сунул ей листок
из блокнота, старательно загородив его спиной от майора. Даша мгновенно
схватила взглядом две строчки, нацарапанные торопливо, размашисто:
"В психушке умерла Беклемишева, уже закоченела, когда они там
почесались..."
- Там Вермуш, - сказал Костя. - Лазаревича на всякий случай привлечь?
- Валяй, - мертвым голосом сказала Даша. - Иди... Итак, умерла Женечка -
которую так и не смогли допросить по всем правилам. А посему идиотские мысли
майора Шевчук так и остаются идиотскими мыслями... Это что же сейчас
начнется, когда узнает Бек...
Она так и не успела переключиться на майора, смотревшего по-прежнему с
вызовом. Зазвонил телефон. "Не может же случиться так, чтобы два раза
подряд...", - подумала она, снимая трубку.
- Дарья Андреевна? Это Галахов. Зайдите ко мне, пожалуйста, немедленно. И
позаботьтесь, чтобы ваш... задержанный, пока вы у меня будете находиться,
сидел в моей приемной. Вам все понятно?
- Так точно, - сказала она сухо.
Глава семнадцатая
БЕСЕДЫ, НЕ ВПОЛНЕ СВЕТСКИЕ
Ей ни с того, ни с сего вспомнилась шуточка, слышанная в Минске
позапрошлой осенью: "Компания была не велика, але бардзо пожондна8 - пан
аптекарь, пан" директор, золотарь, две курвы и я..."
Вот бы повторить вслух - но, увы, сие решительно невозможно, останемся
взрослыми людьми...
Присутствовали: один майор (Даша), Чегодаев, согласно табели о рангах
носивший звание, приравненное к подполковнику юстиции, а также целых четыре
полковника: Галахов, Кобликов с Черского, военный прокурор с какой-то
длинной фамилией, и, наконец, былой Дашин собутыльник Волхович. На сей раз
он был сама собранность и трезвомыслие, тот, кто не видел его в приватной
обстановке, мог бы голову прозакладывать, что этот импозантный полкан в рот
не берет ничего крепче минералки. Держался он так, словно видел Дашу впервые
в жизни. Она, разумеется, тоже ничем не показала, что имела уже случай с ним
встречаться, причем накоротке.
- У меня уже лежит рапорт, - сообщил Кобликов, которого Даша вряд ли
могла отнести к своим доброжелателям. - Ваши люди, Дарья Андреевна, устроили
в центре города катавасию со стрельбой...
- Стреляла исключительно я, - сказала она без выражения. - И стреляла
холостыми. Когда на вас прет осатанелая толпа придурков с шашками наголо - в
буквальном смысле слова... Одной шашкой меня, кстати, попытались приласкать
по голове.
- И что вы там соблаговолили делать?
- Задерживали подозреваемого.
- И задержали? - сладчайшим тоном поинтересовался Кобликов.
- Задержали, - сказала она.
- В чем подозреваемого, если не секрет?
Упоминать про "ношение холодного оружия" было бы, как ни крути, форменной
глупостью, и она сказала кратко:
- Сто двадцать шестая, похищение человека.
- Товарищ полковник, это дело Евдокимовой, - поторопился вмешаться
Галахов. - Задержание было произведено с моей санкции и по моему
непосредственному указанию. Вам должны были поступить соответствующие
материалы... "Благородно, ничего не скажешь, - подумала Даша. - Похоже, не
выдаст на растерзание, но сердце вещует, что Киреева эти стены больше не
увидят..."
- Я помню, что там за дело Евдокимовой, - сварливо сказал Кобликов. -
Читал сводку. Вот только в толк не возьму, зачем вам понадобилось
задерживать майора Киреева. Объясните.
Если он рассчитывал, что она начнет беспомощно бормотать, пролетел крупно
- Даша раскрыла папку, достала несколько бумажек и молча протянула ему. Он
бегло вчитался, бумажки описали по комнате почти полный круг, попав к обоим
прокурорам и напоследок к Волховичу.
Только теперь Даша его в полной мере оценила, поняла, что столкнулась с
еще одним волком. Каким бы он ни был на пьянках в узком кругу, при
исполнении обязанностей стал неузнаваем. С каменным лицом прочитал
документы, просмотрел оба фоторобота, в том числе и свой собственный, с
недрогнувшим лицом сказал:
- В самом деле, несколько напоминает майора Киреева. Более того, вторая
физиономия напоминает мою. Интересно. Весьма. Это и есть все аргументы, на
основании которых вы задержали моего заместителя?
- Вы отвечайте, Дарья Андреевна, - поторопил Кобликов.
"Вот сука, - подумала она. - Ну не любишь ты меня - но должно и
ментовскую солидарность блюсти, к чему подсирать так откровенно?"
- Да, - сказала она. - Единственное, что у меня есть - показания курсанта
Беляковой.
- А нельзя ли нам побеседовать с курсантом Беляковой? - как ни в чем не
бывало спросил Волхович. - Насколько я понимаю, дежурный в предъявленных ему
фотороботах не опознал загадочных визитеров...
- Белякова исчезла, - сказала Даша хмуро.
- Да что вы говорите... - само отсутствие-издевки в голосе Волховича
делало реплику изощренной издевкой. - Кстати-то как... И куда же она
исчезла?
Даша молчала - что она могла ответить?
- Ваши мальчики, дорогой Николай Константинович, выбрали для шуток
неподходящий денек, - сказал Волхович Кобликову. - Я понимаю, недостаток
информации... Вот и не состыковалось. Четырнадцатого марта, когда похитили
эту вашу Евдокимову, мы с моим заместителем, слава богу, пребывали на охоте
неподалеку от Ордынского. С двенадцатого по пятнадцатое. И то, что мы
пребывали там безвылазно, может подтвердить с десяток свидетелей. К примеру,
генерал Богданов, начальник Шантарского военного округа, И губернатор. И
Быстров, имеющий честь возглавлять департамент общественной безопасности, И
полковник Виноградов, из ваших, - отдельная бригада внутренних войск...
Остальные, каюсь, рангом помельче, но, быть может, вам и вышеназванных
четверых достаточно? Надеюсь, вы понимаете, что я не намерен шутить с такими
фамилиями? Вам непременно нужно их письменное свидетельство или достаточно
телефонного разговора? Нет, я настаиваю, чтобы вы позвонили, товарищ
полковник. В конце концов, история грязненькая, я не хочу на вас давить чьим
бы то ни было авторитетом - всего лишь хочу реабилитироваться раз и
навсегда, чтобы наши имена никто более не связывал с этой гнусью... С кого
начнем?
- Давайте с Виноградова, - сказал Кобликов, нехорошим взглядом уткнувшись
в Дашу. - Как-никак наше ведомство, знакомы... - Он снял трубку, с
начальственной бесцеремонностью нагнувшись над столом Галахова. - Пал
Федорович, это Кобликов. Тут у нас возникла одна проблемка... Ты под
Ордынским на охоте был? Когда? Да нет, ни при чем тут охотинспекция.
внутреннее расследование... Кто там еще был?Ага, ага... А Волхович с
Киреевым? Нет, тут, на них бочку катят, нашлись шустрики... Они все время
там сидели, не выезжали? Совсем? Ну, порядок... Нет, потом... Чепуха... -
звучно опустил трубку на аппарат и уставился на Дашу вовсе уж зло. - Вот
так-то, товарищ майор. Все полностью подтверждается. Не было физической
возможности данным товарищам оказаться в Шантарске, до самого утра
пятнадцатого... Или вам необходимы письменные показания?
- Помилуйте, я не настаиваю, - сказала Даша.
- А вы настаиваете? - повернулся он к Чегодаеву. Тот выразительной
мимикой дал понять, что не настаивает. Пожалуй, впервые в жизни Даша видела,
чтобы Чегодай смотрел на нее с сочувственной симпатией. Правда, легче от
этого не стало.
- У меня такое впечатление, Дарья Андреевна, что с вашим новым
назначением мы несколько поторопились... - зловеще сообщил Кобликов.
- Подождите, подождите, - поднял ладонь Волхович. - Я ни в коем случае не
стремлюсь, чтобы из-за этой грязной истории как-то пострадала Дарья
Андреевна. Мне говорили, она великолепный работник. В конце концов, должна
же она была реагировать на это вот заявление, на фотороботы... - брезгливо
поднял он за уголок сколотые листочки, показания Ксаночки. - Я на ее месте
действовал бы, наверное, точно так же... А вот к этой самой Беляковой у меня
вполне закономерно возникает масса вопросов, как и у вас, я думаю. Как-то
очень кстати она пропала... Но, повторяю, я вас убедительно прошу Дарью
Андреевну не наказывать. Это не первая провокация против нашего ведомства,
учены... На многое смотрим философски. Нельзя исключать к тому же, что
заодно пытались скомпрометировать и Дарью Андреевну... Я бы и такой вариант
учел для полноты картины.
Он дружелюбно улыбался, глядя на Дашу с искренним расположением.
Благодетель, самаритянин шантарский... Убила бы.
- Ну, если не будет жалоб от майора Киреева...
- Не будет, - заверил Волхович. - Майор Киреев - профессионал,
насмотрелся всякого, что такое ошибка в работе, понимает прекрасно. Надеюсь,
Дарья Андреевна, у него все пальцы на руках и ногах целы?
- Извините, товарищ полковник... - машинально набычился Кобликов. -
Странная реплика...
- Да это же шутка, - с лучезарной улыбкой сказал Волхович. - Если у него
все пальцы целы, какие могут быть претензии?
- А как насчет автомата? - спросила Даша.
- Простите?
Она молча протянула ему дактокарты и бумагу от эксперта.
- То-то у вас вид человека, до сих пор не согласного... - мягко, словно
ребенка журил, заметил Волхович. - Это, я так понимаю, и есть та квартира,
где... Скажите, кроме автомата, хоть на одном предмете в квартире пальчики
Киреева есть? Мебель, стены, посуда... что там еще, дверные ручки?
- Нет, - сказала Даша. - Только на автомате.
- Логично... Игорь Васильевич, а не один ли это из тех автоматов? -
спросил он военного прокурора. - Модификация совпадает. Видите ли, месяц с
лишним назад у нас случилось хищение оружия, бывает, как ни прискорбно,
знаете, что нынче за времена... Прокуратура, - легкий кивок в сторону
военного, - уже снимала стружку со всех, кого следовало подвергнуть такой
операции. От нас поступала бумага в криминальную милицию, на другой же
день...
Что-то такое Даша смутно помнила, хотя сама этим вплотную не занималась.
Ну конечно, не стал бы он преподносить ложь, которую легко проверить...
- И насколько я помню, ни один ствол не отыскался? - сказал Галахов.
- Увы, - развел руками Волхович. - Мы предполагали, что стволы, не оседая
в Шантарске, ушли куда-то в горячую точку, но один, как минимум, всплыл в
наших палестинах. Все документы можно подвезти в кратчайшие сроки. Дарья
Андреевна, я понимаю, что ваш выразительный взгляд содержит порицание по
нашему адресу, но, увы, застраховаться от подобных случаев невозможно. У
соседей, в прилегающей губернии, сперли двадцатимиллиметровую пушку с
истребителя...
- Знаю, - сухо сказала Даша. - Наши ребята ее как раз и отыскали в
Ольховке.
- Вот видите. Чему же тут удивляться? - Он бросил беглый взгляд на часы.
- Однако надо что-то решать, я думаю? - Он глянул в сторону Чегодаева. - Как
вы считаете, сколько времени нам понадобится, чтобы получить от вашего
ведомства постановление прокурора в порядке общего надзора? С учетом вновь
открывшихся обстоятельств?
- Максимум час, - хмуро сообщил Чегодаев, глядя главным образом на Дашу.
- Вот видите, Дарья Андреевна... У нас есть два пути - либо старательно
соблюсти казенные формальности, либо, не углубляясь в дебри бюрократии,
явочным порядком признать незаконность задержания. Конечно, я заберу отсюда
своего заместителя не раньше, чем доставят бумаги по хищению оружия, а то и
доставим сюда вашего дежурного, чтобы еще раз провести опознание...
- Я на повторном опознании не настаиваю, - сказала Даша. Она уже
понимала, что проиграла вчистую, и следовало отступить с достоинством, не
выставляя себя на посмешище.
- Прекрасно, - сказал Волхович. - Я вас ни в чем не упрекаю, Дарья
Андреевна, сам был молодым и ретивым служакой, однажды, вы не поверите,
всерьез задержал подозрительного, коего полагал шпионом, а это оказался
проверяющий из штаба округа... Но за документами насчет хищения я непременно
пошлю, пока их сюда не доставят, Киреев и с места не сдвинется - во всем
нужен порядок.
Давненько ее так не унижали - со светскими улыбочками и безукоризненной
вежливостью. Пришлось высидеть в кабинете еще с полчаса, пока не привезли
документы, оформленные без малейшего изъяна. За то время, что прошло с
момента задержания, изготовить столь безупречные бумаги ни за что не удалось
бы, Даша это прекрасно понимала. Значит, подстраховка. Кто-то был там с
Киреевым, на сборище шумковцев - и весьма оперативно поднял тревогу...
Под занавес Киреев благородно заявил, что не имеет ни малейших претензий
к оперативникам, ибо понимает сложности их многотрудной работы и вполне
проникается сложностью проблем. И кабинет Галахов стал понемногу пустеть:
первыми выкатились особисты, за ними оба прокурора, военный и статский,
вышел Кобликов, легонько погрозив Даше и туманно заявив: "Вы, Дарья
Андреевна, учтите и поглядывайте!" Оставшись наедине с Галаховым, она была
готова и к разносу - подобные хохмочки начальство, как правило, не прощает.
Однако Галахов, глядя на нее чуть ли не с жалостью, сказал:
- Ничего нельзя было поделать, Дарья Андреевна... У них были все козыри.
- Я понимаю, - сказала она тускло.
- Как вы думаете, Белякова объявится?
- Сомневаюсь.
- А вы не допускаете мысли, что она и в самом деле могла...
- Возвести поклеп? - горько усмехнулась Даша. - Концы не сходятся,
понимаете ли. Даже если принять мысль, на которую они нас тут усиленно
наталкивали, будто Ксанка агент Антанты, которому поручено скомпрометировать
героев-особистов, не могу я поверить в столь дьявольскую проницательность
Антанты. Никто ведь не мог знать заранее, что я привезу Евдокимову в
общежитие, что поселю ее именно в той комнате, где жила Белякова...
- Но ведь никто не мог и знать заранее, что на Короленко мы найдем
автомат...
- Тоже верно, - сказала Даша. - Интересно, мне теперь попадет по темечку?
- Не думаю, - сказал Галахов. - Смотря что считать ударом по темечку.
Между прочим, не далее как вчера тот же Кобликов имел со мной крайне
любопытную беседу. В Москве, при центральном аппарате министерства,
организуется новое подразделение, нечто вроде Интерпола, только на порядок
пониже. Что-то вроде координационного центра по взаимодействию с
полицейскими службами стран, входящих в Совет Европы. Часть кандидатур
выдвигает центр, часть предстоит определить на местах. Знаете, кого на
Черского выбрали? Правильно, вас. Перспективный молодой кадр, блестящий
послужной список, награды, опыт поездки в Париж...
- И когда они рассчитывают меня выпихнуть наверх?
- Насколько я понимаю, вас собираются вызвать завтра, в крайнем случае
послезавтра. И отчего-то мне не верится, что после сегодняшнего инцидента
Кобликов даст задний ход. Прием довольно избитый... Представляю, что будет с
делом, если вас отсюда уберут. Не мне вас учить, как при необходимости
рассыпаются дела...
- Ну да, это проще, чем наезжать на меня асфальтовым катком... - сказала
Даша. - Но я ведь могу и отказаться?
- Думаете? Не знаете, как это делается? Вас поставят в ситуацию, когда
отказаться будет невозможно... Я постараюсь оттянуть это мероприятие деньков
на несколько, но долго тянуть не удастся. У вас есть хоть какие-то подвижки?
- У меня есть идиотская версия, - сказала Даша.
- Это что-то новое, - усмехнулся Галахов. - Версии обычно бывают только
правильными либо неправильными...
- А у меня, боюсь, именно идиотская... Простите за нескромный вопрос, вы
уверены, что ваш кабинет не прослушивается?
- Уверен. Проверили.
- Как вы отнесетесь к тому, что я скажу, будто в Шантарске готовится
военный переворот? Классический сепаратистский мятеж? С провозглашением
независимости, танками на улицах и прочими красивостями? Я имею в виду не
шумковских идиотов, а людей на сто порядков посерьезнее...
Он слушал с непроницаемым лицом, катая в пальцах незажженную сигарету.
Всего два раза прервал наводящими вопросами. Потом, когда понял, что Даше
больше нечего сказать, прищурился:
- Вариантов тут три. Либо вы сошли с ума, либо сваляли грандиозного
дурака, подогнав события под версию, либо правы. Первый вариант, пожалуй,
отметем. Остаются два. Горите от желания узнать, как я ко всему этому
отношусь? - Его глаза были цепкими и холодными. - А никак. Категории веры
тут бессмысленны. Вот когда вы принесете неопровержимые доказательства, к
этому можно будет относиться. И не раньше... Если это вас хоть немного
утешит, могу сказать, что не вижу в подобной версии ничего невероятного. В
наше время невероятного попросту не бывает, возможно все. Вы мне
доказательства принесите... Полученные по возможности законным путем.
Впрочем, я готов и на незаконные методы согласиться, если не будет трупов,
не останется хвостов, а вот доказательства будут железные... Не очень-то
педагогично с моей стороны такое заявлять, но жизнь в бюрократические
формулы не всегда укладывается...
- Я постараюсь, - сказала Даша.
- Вы хоть понимаете, что вас постараются убрать, если версия и в самом
деле не идиотская?
- Если захотят, никакая охрана не спасет. Такой вот фатализм. Я не
бравирую, просто взвесила все...
Он усмехнулся:
- Если взвесили, я к вам чуть погодя пришлю Граника. Пусть его орлы
переснимут все материалы. Иногда полезно иметь копии...
Даша с ним была полностью согласна. Совсем недавно по сводкам прошел
симптоматичный примерчик: в столице соседней губернии глава администрации
одного из районов нанял уголовничков, которые старательно подпалили районную
прокуратуру, где хранилась неплохая подборочка компромата на этого самого
главу. Исполнителей и заказчика уже повязали, но компромат превратился в
пепел...
...На человека Беклемишева, приставленного для бережения дочки босса,
жалко было смотреть - не человек, а замешанное на ужасе желе. Его
напарник-милиционер выглядел малость попригляднее, но тоже был угнетен. Оба
твердили одно, что ничуть не удивительно: им приходилось еще и надзирать
друг за другом, так что практически не разлучались, словно верные
влюбленные. Показания были бесхитростны: часов около десяти утра, когда врач
стал делать обход, Женю никак не удалось разбудить, потом, когда врач
присмотрелся, начался вселенский тарарам...
- Не переживайте, господа, - сказала Даша хмуро, понизив голос - в углу
коридора толпились невеликим табунком любопытные медсестры. - Вы когда
заступили?
- В восемь утра, сегодня, - сказал сержант.
- А меня часом позже сменили... - поведал преторианец Бека, белый как
мел.
- Ну вот, - сказала она отрешенно. - А врач уверяет, что она умерла
вчера, около семнадцати ноль-ноль, когда вас тут и не было, так и пролежала
вечер воскресенья и всю ночь... Выше голову.
Ничто так не окрыляет человека, как приятное осознание того, что все твои
неприятности вдруг переложили на плечи ближнего. Беклемишевский кадр расцвел
в секунду, обнаглел даже до того, что спросил:
- А вы мне это на официальном бланке не напишете?
- Ваш босс и так со всеми документами должен будет ознакомиться, -
безжалостно отмахнулась Даша.
Отвернувшись, прошла по сырому коридору и без приглашения вошла в уже
знакомый крохотный кабинетик. Сергей Степанович, душка-психиатр, восседал за
столом, как и в прошлый ее визит, вот только глаза у него сейчас были не
профессионально отзывчивые, а прямо-таки мутные от ужаса. "Расклеился,
дерьмо", - с легонвким презрением констатировала Даша. Впрочем, ничего
странного - человек с живым воображением без труда представит
рассвирепевшего Беклемишева, в особенности если сталкивался с ним уже и
понимает, что против разъяренного купчины выглядит не более чем пылинкой...
- Хорошенькие дела... - сказала Даша, вытаскивая сигареты.
- Вы что-то уже знаете?
- Кое-что, - сказала она холодно. - Беклемишев поднял на ноги всех
профессоров, до каких мог дотянуться, вскрытие провели в таком темпе и с
таким тщанием, каких мне в жизни не добиться бы: наша судмед-экспертиза,
признаюсь вам по секрету, являет зрелище унылое, да и бастует второй день,
остервенев без зарплаты... Острая сердечная недостаточность, представьте
себе, - усмехнулась она одними губами. - Сергей Степанович, я бы на вашем
месте не ликовала. Наоборот. Сердце у девчонки было, как у хорошего скакуна
- пламенный мотор... Они там сейчас возятся с анализами, это затянется, но в
любом случае жребий ваш горек.
- Но меня не было в выходные...
- А вы думаете, папа будет вдаваться в такие тонкости? Не говоря уж о
том, что и я испытываю вполне определенные подозрения.
- Но не может же быть, чтобы насчет меня...
- А почему бы и нет? - безмятежно спросила она. - Какой-то роман так и
называется: "Подозреваются все"... Ладно, не буду вас мучить. Все пойдет
своим чередом, всех поголовно допросят, конечно, но вы со мной сейчас
поговорите откровенно, как на исповеди. Иначе я могу рассвирепеть и еще до
явления Беклемишева народу Карфагеном пройду по вашему заведению...
- Поверьте, я...
- Поговорим, а там будет видно, верю я или нет. Я немного разбираюсь в
ваших делах, но нужно вникнуть глубже...
- Пожалуйста, я...
- Это нормально, что в выходные здесь не было ни единого врача? То есть -
соответствует устоявшейся практике?
- Увы. Выходные, признаться, - мертвый сезон... Представляете, наверное,
какая у нас нехватка-людей? И как те, кто работает, живут впроголодь?
- Представляю, - сказала Даша. - Как везде, что же тут неясного. А уколы
кто делает? Вам приходится?
- Нет. Врач никогда не делает уколов сам, даже в случаях, подобных...
нынешнему. Есть медсестры, имеющие должную квалификацию и допуск...
- Так, - сказала Даша. - А эта ваша Фаина, симпатичная женщина в
наколочках, подобный допуск имеет? Ну?
- Вообще-то нет...
- Да? - подняла брови Даша. - А мне наш человек докладывал, что именно
она несколько раз ставила Беклемишевой уколы. Как вы сей феномен объясняете?
Только давайте договоримся: отвечать без затяжек и раздумий. Я вас не пугаю,
но сугубо от меня зависит, кто из вас тут останется на свободе, а кто будет
задержан по подозрению...
Доктор страдальчески поморщился:
- Сплошь и рядом случается, что уколы ставят обычные санитарки. В конце
концов, для этого нужен минимальный навык.
- То есть и это у вас - обычная практика?
- Обычнейшая, - признался он с вымученной усмешкой. - И не только у
нас... Повсюду.
- Благо клиент все равно протестовать не может? Чтобы лишний раз по морде
не получить?
- Дарья Андреевна, не я эти порядки вводил, и зарплату не я задерживаю, и
не я ее устанавливал в виде сущих крох... Кто сюда пойдет на такие гроши?
Держимся за каждого, кто пока не сбежал. Я согласен, внутривенные уколы
требуют более серьезного подхода, но поставить внутримышечный или подкожный,
в принципе, может любой после минимального натаскивания. Дело врача -
подробно расписать, кому и что колоть, все остальное лежит на медсестрах. .
- А медсестра может по дружбе попросить санитарку: "Зин, ты там за меня
колони..."?
- Бывает. Выходные вообще - тяжелые дни.
- Ага, - понимающе сказала Даша. - И спят блаженненько, и водку иногда
попивают, а то и трахаются на рабочем месте, коли до понедельника начальства
не будет. Да и само начальство тоже люди. Словом, мы подходим к банальной
истине: в том. что больная умерла вечером в воскресенье и пролежала до утра
понедельника, нет ничего из ряда вон выходящего?
- Я бы не сказал, что это обычная вещь, но подобное то и дело случается.
Без всякого злого умысла и заговоров.
- Пойдем дальше, - сказала Даша. - Давайте-ка все же проработаем вариант
заговора - или, говоря не так пышно, того, что у нас в конторе именуется
"преступным умыслом". Да не дергайтесь вы, вас лично я пока ни в чем таком
не обвиняю... Предположим, я работаю у вас. Врачом, санитаркой,
медсестрой... И мне позарез нужно вколоть Беклемишевой какую-то гадость,
которую ей вовсе не прописывали, поскольку от этой гадости любой тут же
загнется. Трудно мне будет подменить ампулу?
- Не особенно, - сказал он, отводя глаза.
- Все равно, медсестра я с допуском, санитарка или врач?
- Без разницы. Вот только, осмелюсь заметить, у санитарки и медсестры, не
в пример больше возможностей, чем у врача... Я же говорил - врач с
медикаментами, предназначенными для конкретного больного, практически не
соприкасается. В отделениях для тех, кто поспокойнее, больные сами ходят в
процедурный кабинет, а у нас колют в палатах, вот и вся разница...
"Оба караульных для порядка каждый раз смотрели, какие ампулы принесли
Беклемишевой, - вспомнила Даша. - Но фармацевты из них никудышные, к тому же
иные лекарства сплошь и рядом находятся в немаркированных ампулах, да и не
проверишь предварительно на себе, это же не пища за королевским столом,
которую в былые времена пробовала куча народа. Мать твою, как легко
совершить в психушке заказное убийство, не нужно бегать с автоматами..."
У собеседника был вид человека, которому предстоит принять
незамедлительно серьезное решение. И он решился:
- Я полагаю, не было нужды в такой изощренности... То есть в подмене
ампул.
- Так-так... - поощряюще сказала Даша, мгновенно насторожив уши. - Без
всякого яда? Это как?
- Можно было сделать все совершенно иначе. Достаточно всего-навсего не
сделать нужного укола. Понимаете, многие наши медикаменты вводятся в
комплексе. Потому что у многих есть побочные эффекты. Скажем, для поддержки
сердца колется строфантин, но параллельно с ним вводится так называемый
корректор. Строфантин без корректора как раз и может вызвать остановку
сердца. Улавливаете?
- Улавливаю, - медленно сказала Даша. - Значит, я вкалываю этот ваш
строфантин, но корректор оставляю у себя в кармане - и преспокойно ухожу...
А человек умирает.
- Да.
- А может какой-нибудь анализ определить, что именно в тот день человеку
не кололи корректор?
- Очень сомневаюсь. Вряд ли.
"Великолепно, - подумала она. - Не больничка, а полигон для идеального
убийства. Никаких концов не сыщешь..."
- Беклемишевой назначали строфантин?
- Да. Ежедневно. Дарья Андреевна, нужно как-то постараться объяснить все
отцу...
- Успокойтесь, - хмыкнула она. - Начальство велело здесь поставить наряд
омоновцев, скоро подъедут. Мы ведь не звери, понимаем ваши... проблемы.
Точнее, щекотливость вашего положения, - добавила она без намека на
сочувствие. - Не попрет Беклемишев на автоматчиков, не настолько он глуп...
И еще один вопрос, быть может, неделикатный... Как по-вашему, она и в самом
деле была больна или симулировала?
- Симулировала? Я о таком аспекте как-то не думал. Никто не требовал от
меня подобных умозаключений...
- А работы у вас выше крыши, - закончила за него Даша. - Теперь поставим
вопрос иначе - предположим, она с самого начала была здоровее нас с вами. Но
старательно симулировала. Это трудно?
- Если не ставят задачу определить симуляцию - не особенно. Отец особо
подчеркивал, чтобы ее не трогали, не беспокоили...
- А лечение как-то влияет?
- Простите?
- Очень трудно было бы продолжать симулировать, получая ваши уколы во
всем объеме? Подумайте хорошенько.
Думал он минуты три. Пожал плечами:
- Может, и не особенно трудно. Лекарства затормаживают, расслабляют, и не
более того, если по большому счету... Если заранее была разработана некая
картина, легенда, ей даже в таком состоянии можно было старательно
следовать...
"Предположим, симулировала, - подумала Даша. - Но почему гнала именно эту
симуляцию? Насчет танков и брюмера? Вот только слова "инсургенты" не
употребляла, в отличие от красотки на даче. Сверхзадача-то в чем? Логичнее
было бы изображать безвинную жертву, прикидываться какой-нибудь Жозефиной,
супругою Бонапарта, Клавой Шифер или там Хакамадой... Почему симуляция
совпадает с услышанным на даче? А если все-таки не симуляция?"
Брюмер, брюмер...
- Хорошо, - сказала она. - Вам всем все-таки придется поехать в
управление и дать показания по всей форме, под протокол.
Не похоже, чтобы это его удручило - наоборот, рад был, похоже, оказаться
подальше от Беклемишева пера...
- Теперь давайте составим списочек - кто дежурил вчера, кто вчера ушел, а
кто остался, если остался, кто пришел сегодня...
- Знаете, Фаина куда-то провалилась. Она заступила вчера в три часа дня,
на сутки, ей полагается до сих пор здесь быть...
- Что же вы раньше-то молчали? - в сердцах сказала Даша. - Я ведь ее
нигде не видела... Адрес у вас где-нибудь записан? И прочие данные?
- Конечно, в кадрах. Или можно поспрашивать, кто-то должен помнить,
по-моему, с Николаевной они приятельствовали...
Даша отправила машину по названному-таки дебелой Николаевной адресу.
Вышла на крыльцо, жадно закурила. Поодаль уже стоял "уазик" с омоновцами, из
всех четырех окон с полуприспущенными стеклами выбивался дымок. Беклемишев
пока что на горизонте не появился.
На Фаину она не возлагала ни малейших надежд: либо не окажется дома,
растворится в воздухе - в последнее время не один человек ухитрился
раствориться в воздухе, - либо станет все отрицать. И уличить ее нет ни
малейшей возможности - эскулап подробно обрисовал картину идеального
убийства, о котором классики детективного жанра и не подозревали, напрочь
его отрицая. В Шантарске бы им пожить вместо благополучной Англии или
уютного Чикаго, по сравнению с нашими городишками являющего рай земной...
От бессилия сводило скулы.
Глава восемнадцатая
БРАЧНЫЕ ТАНЦЫ ВОЛКОВ
Солнце вот-вот должно было нырнуть за верхушки стылых елей, так что
поперек дороги уже протянулись черные тени. Даша перешла на ту сторону,
строго придерживаясь одной из теней, словно пешеходного перехода, - сама не
знала, почему. Не останавливаясь, миновала Гукасова, говорившего с пожилым
водителем светло-серого новенького "Москвича". Гукасов был невозмутим, у
седого руки тряслись не на шутку. Видимо, это он и звонил. А значит, ничего
интересного не расскажет - ехал на дачу, увидел...
Почему-то вспомнился Кухарук. Ах да, конечно. Нехитрая логическая
цепочка: Кухарук - партизаны - засада...
Должно быть, примерно так и выглядела немецкая автоколонна, угодившая под
огонь партизанской засады. Длинная синяя "Вольво" стояла наискосок, задними
колесами удержавшись на дороге, а смятым в гармошку передком уткнувшись в
могучий ствол ели - кора прямо-таки срублена ударом, белеет глубокая рана,
капот усыпан щепой: Ни одного целого стекла не осталось, расхлестаны в
крошево, торчат треугольные осколки, в проеме виднеется черноволосый
затылок.
На другой стороне дороги, чуть подальше, - новенькая "Тойота" дурацкого
сиреневого цвета. Она шла второй, а потому второй и попала под огонь, и ее
пассажиры успели что-то предпринять, когда шофер затормозил, - распахнули
дверцы, один даже успел выскочить на дорогу.
Где и лежал, разбросав руки, подтянув колени. Он выглядел чуточку нелепо,
неестественно, как всегда выглядит труп. У конвульсивно сведенных пальцев
валялся черный "Макаров" и неподалеку, Даша рассмотрела, две стреляных
гильзы. Надо полагать, это-было единственное, чем успели ответить
подвергшиеся нападению, - два пистолетных выстрела...
Методично вспыхивали блицы. Шла спокойная муравьиная суета - меж двумя
линиями оцепления, блокировавшими отрезок дороги с двух сторон, деловито
перемещались так называемые представители силовых структур. Большей частью в
цивильном. Даша многих узнала. Все шло, как обычно: слетелись орлы из РУОП,
орлы из прокуратуры, орлы из ФСБ. Орлиное воинство, усиленное
разнообразнейшими экспертами и приехавшими по обычаю чинами, демонстрировало
деловитой суетой, что неотвратимость возмездия, возможно, и является пока
что светлой мечтой, зато неотвратимость скрупулезнейшего расследования,
будьте уверены, обеспечена...
Самой ей делать здесь было совершенно нечего - не стоять же над душой у
занятых конкретным делом людей. Она отошла к обочине, вытащила сигарету,
прикрыла ладонями трепещущий язычок пламени. Поодаль повизгивала овчарка,
кружась у крайних деревьев: цепочка ямок-следов в рыхловатом весеннем снегу,
Даша видела отсюда, обрывалась у дороги. Проводник безнадежно махнул рукой
наблюдавшим за ним сыскарям.
Рядом оказался Чегодаев, во всегдашнем черном пальто, с непонятным
выражением на хмурой физиономии.
- Беклемишев там? - спросила Даша.
- Ага, в "Вольво". Это не "стрелка" - им примитивно устроили засаду и
посекли из автоматов все живое. Вполне вероятно, встречная машина вдруг
резко встала поперек дороги - там вроде бы есть симптоматичный след
покрышек... - он заперхал тяжелым кашлем курильщика. - Вот только как-то не
выглядят покойники безвинными жертвами нападения - в машинах целый арсенал,
там у них четыре автомата, а пистолетов и вовсе несчитано. Бек мчал на
разборку, ручаться можно, но его, похоже, ухитрились опередить. С двух
сторон в лесу стояли автоматчики - вон там и там россыпи гильз. Знали, что
он едет, и знали куда... И еще, такое у меня впечатление, знали, что ничего
хорошего от встречи ждать не придется, - поливали, как из лейки...
"Ну конечно, - подумала Даша. - Не удержал его Фрол, где тут было
удержать, когда он узнал, что Женя умерла. Выходит, он должен был точно
знать, кто все это устроил? Дорога эта ведет к поселку роскошных новорусеких
дач - но и к "Золотой пади" тоже, совсем недалеко поворот на "Падь"... врагу
своему не пожелаешь столкнуться в подобной ситуации с разъяренным Беком..."
Вообще-то, на месте тех, кто начал массированную атаку на шантарских
"черных баронов", она организовала бы подобную мясорубку, даже не дожидаясь,
когда Бек кинется в бой. Согласно неписаной табели о рангах, Бек был самой
крупной фигурой после Фрола. Поторопился Бек. Прдставился. В городе, в
окружении охраны, могли и не достать. Вот и гадай теперь: то ли Женю убрали
оттого, что много знала, то ли исключительно для того, чтобы привести его в
состояние амока и подловить? А может, все сразу?
- Ну что, Дарья Андреевна? - сказал Чегодаев. - Начинается веселая жизнь,
а? Пошли переделы... Можно вам задать нескромный вопрос?
- Попробуйте, - равнодушно сказала она.
- Ваши ребятки прессовали Камышана?
- Ни капельки, - сказала Даша. - Можете верить или не верить, мне,
откровенно говоря, наплевать. Я вам одно скажу: мне это его скоропостижное
признание было совершенно не нужно. Даже наоборот: только-только кончиками
ногтей ухватила ниточку, как этот сукин кот преподнес сюрприз...
- Значит, его признанию вы не верите?
- Нисколечко. Чистейшей воды самооговор. Кто-то был в квартире Монро,
запрограммировал видак, а возможно, и шкатулочку перевернул, чтобы мы, не
дай бог, не приняли происшедшее за несчастный случай... Можно, теперь я
задам вам нескромный вопрос? На вас не пытались давить из Большого дома?
После того, как все материалы на Камышана вкупе с признанием перешли к вам?
- Не пытались, - сказал Чегодаев. - Это-то и есть самое удивительное, вам
не кажется? Господин губернатор и пальцем не шевельнул, чтобы выручить
верного помощника, - а ведь он к Камышану относился весьма даже неплохо.
- Есть ведь еще одно признание... - сказала Даша. - Того же Камышана...
Насчет крайне любопытных взаимоотношений меж покойной певицей и
губернатором...
- Вы мне факты найдите, - сказал Чегодаев зло. - Не о том, что они
трахались, а о том, что возможно иное решение загадки... Есть у вас факты?
То-то... Вам бы и сосредоточиться на этом, а вы вместо того задираетесь с
военными...
- Помилуйте, как мне с ними не задираться, если они у меня украли сначала
свидетеля, а потом и курсанта. Ксану Белякову мы до сих пор не нашли, словно
в воздухе растаяла девка...
- Опять-таки, где факты? Вон какое роскошное алиби они вам
предоставили...
- У вас есть установка на то, чтобы меня сожрать? - спросила Даша.
- Вот за что я вас люблю, Дарья Андреевна, так это за ваш язычок... Нет у
меня установки. Пока что. Однако могу вас обрадовать - поступила на вас
любопытная бумажка. О том, что вы в Шантарске организовали этакий "эскадрон
смерти" по образу и подобию латиноамериканских, что этот ваш эскадрон ментов
летучих имеет прямое отношение и к кончине Тяпы, и к кончине Фрола... Да вы,
никак, улыбаетесь?
- От радости, - сказала Даша. - Очень долго я ждала, когда на меня начнут
катать телеги в связи с известными нам обоим обстоятельствами, вот и
сподобилась наконец, как же тут не улыбаться...
- Вы к этому посерьезнее отнеситесь. Бумага пока что состоит из общих
словес, но есть недвусмысленные намеки на то, что последует
документированное продолжение...
- Кто? - спросила Даша в лоб.
Чегодаев, глядя на нее без улыбки, поднял руку, двумя растопыренными
пальцами провел по плечу, то сводя пальцы, то разводя. Среди криминалитета
этот жест означает "погон" - предупреждение о том, что в поле видимости
объявился мент...
- Волхович старается?
- Дарья Андреевна, я вам не враг, потому и предупреждаю... Постарайтесь
опередить их до. того, как сделают попытку сожрать вас.
- Хорошенький совет, - сказала Даша. - Думаете, мне не хочется? А вот
поможете вы мне вытащить на легонький допросик его превосходительство
губернатора?
- Боюсь, что нет.
- Вот то-то, - сказала Даша. - А между прочим, под ногтями у Маргариты
Монро были микрочастицы того самого ковра, что лежит на одной из дач в
"Золотой пади", где его превосходительство иногда изволит отдыхать душой и
телом...
- Почему это не отражено в деле?
- Потому что волоконца для сравнительного анализа мне птичка на хвосте
принесла, а в серьезную бумагу такое не впишешь, вот и нет бумаги...
- Опять ваши нетрадиционные методы?
- Да что вы, - сказала Даша. - Совпадение такое вышло, долго объяснять.
- В конце концов, что это доказывает? Что она была на той даче, и не
более того. Мы с вами это и так знаем. Вы мне факты дайте. - Он покосился в
сторону изрешеченных пулями машин. - Пока вас не... опередили...
- Я бы рада, - уныло сказала Даша. - Так где ж их взять-то...
...Майор Шевчук - тот, что мужского рода - обожал, возникнув после
долгого исчезновения, гордо выложить некий нестандартный гостинец. Каковому
обыкновению не изменил и на сей раз, плюхнув на стол домашним образом
закопченную сохатину и сопроводив комментарием:
- Чтобы пожрала как следует, а то осунулась тут без меня... В майорах
нелегко, меня самого из майоров выперли, так что учен жизнью.
- Не переживай, - сказала она рассеянно. - Меня, может, тоже скоро
выпрут, вот и будем квиты. Только не надо трагических гримас, я тебя умоляю,
пошутила просто... Не ожидается пока громов с молниями.
- А почему тогда тебя пасут? - серьезно спросил отец.
- Ты что городишь, майор?
- Да ничего. Двое многообещающих мальчиков торчали в подъезде, и пока я
поднимался, один пошел следом, с понтом звонить в квартиру повыше - только я
в прихожей послушал, как он потом на цыпочках назад возвращается...
"Волхович? - подумала Даша. - А может, и Фрол - в целях бережения".
Правда, будь это Фрол, выдумал бы что-нибудь нестандартное, вроде выездного
заседания клуба филателистов аккурат возле ее площадки...
- Мальчики на криминальных не похожи, - уточнил майор.
- Глупости, - сказала она. - Показалось.
- Ни хрена подобного.
- Ну ладно, поделюсь служебными секретами, - лихо солгала она. - Охрана
это, родитель. Ничего страшного, не переживай, просто пару деньков следует
поберечься...
Подумала: не вызвать ли Пашу Горбенко с соответствующим сопровождением?
Не мог майор ошибиться, по пустякам панику, не поднимает. Нет, не пойдет.
Возьмешь их, а потом окажется, что это благонамереннейшие - по документам -
обыватели... Не будут мочить - никакого чувства опасности нет, так что пусть
себе топчут подъезд...
- Ага, - сказал майор. - То-то у тебя карман халата пушечкой оттянут...
Слушай, может, мне свистнуть своих частников и устроить панихиду с танцами?
- Остынь, - сказала она решительно. - Нет, серьезно, будь это опасно
по-настоящему, не стала бы я дома торчать. Так, игры конца двадцатого
века... У молодежи кровь играет. - Подумав, она добавила: - С бело-зелеными
малость поцапалась. Сам подумай, какой от них вред? Пустячки... Шарахнуть
разок в потолок, им и хватит.
И выдержала его взгляд с самым невинным видом. Поверил, кажется.
- Ну да, говорил мне кто-то, что ты их намедни потрепала... Лопай мясо.
- Где это тебе перепало?
- В "пятнашке", - поведал майор. - Они там сейчас веселенькие ходят,
деньги поступили. Наша фирмочка туда перевозила кое-что, то есть, конечно,
перевозил заказчик, а мы охраняли. В обстановке жуткой тайны.
- Тоже мне, тайны, - сказала Даша. - Лепят они там зенитные комплексы для
эллинов, а перевозили вы, скорее всего, электронику из "Шантартриггера".
Заказик и в самом деле хлебный... только об этом каждая собака знает, так
что не строй ты из себя Джеймса Бонда...
- Точно, знают?
- Вся губерния вкупе со всей Россией, - сказала Даша. - Газеты читать
надо, а не одну только "Секс-миссию"...
Когда раздался звонок в дверь, она даже не вздрогнула - с чего бы вдруг?
- спокойно поднялась.
- Сиди, - сказал майор, ловким движением извлекая на свет божий тяжелый
газовик. - Сам пойду, и если что, влеплю резинкой промеж глаз, так что мало
не покажется...
Она все же двинулась следом, опустила руку в карман халата и сдвинула
предохранитель. Паниковать раньше времени не стоило, но и сегодняшний налет
на машины Бека беспечности не прибавлял.
Взвела кругленький курок плоского ПСМ и стояла так, чтобы при нужде
моментально шарахнуть поверх отцовского плеча. Майор оглянулся, оценил
обстановку и, подавшись вправо, чуть приоткрыл дверь, держа газовик за
спиной.
Даша досадливо вздохнула про себя: на площадке стоял Роман - с
невозмутимой американской улыбкой, с большой коробкой, перевязанной розовой
лентой, с ярким пакетом и упакованным в целлофан букетиком.
Майор вопросительно кашлянул. Устраивать при нем выяснение отношений
никак не хотелось, и Даша, вынув руку из кармана, спросила:
- Какими судьбами?
- Ты же приглашала, - сияя белозубой улыбкой, как ни в чем не бывало
заявил Роман. - Вот и осмелился... Впустишь?
- Заходи, - сказала она, чертыхнувшись мысленно.
Роман вошел, преподнес ей цветы, поздоровался с майором, едва успевшим
сунуть газовик за пояс под свитер, совершенно непринужденно подал ему пакет,
пояснив: "Тут, по русскому обычаю..." - и протянул Даше коробку:
- Должок от нашего общего знакомого, полковника...
- Вот от полковника я и спички горелой не приму, - сухо сказала она.
- Вру, - сказал Роман с видом крайнего раскаяния. - На самом деле -
подарок от меня. Я-то, кажется, ничем не прогневил? - Он повернулся к
майору: - Рассудите, как беспристрастный арбитр: может мужик сделать подарок
близкой женщине от чистого сердца?
- А запросто, - сказал майор. - Смотря что, конечно...
- Да пустяк, платьишко из "Шарма".
- Ну, это вполне в традициях, - с непроницаемым видом одобрил майор. -
Ежели близкой - тогда конечно...
Даша не сомневалась, что в глубине души любящий родитель если и не
надрывается от хохота, то все равно считает происходящее бесплатным
развлечением. В его взгляде определенно читалось: "Самостоятельная,
говоришь, и в личной жизни терпеть не можешь подсказок? Вот и
выкарабкивайся... Не маленькая, чай". Примерно так он иногда и выражался
вслух.
Она сердито приняла дурацкую коробку, тут же положила на ящик для обуви,
сунула сверху букет.
- Я тут коньячок прихватил, - сообщил Роман, вешая дубленку. - Тот, что
тебе на даче понравился. Если ты не в настроении, выставляй без церемоний, я
ж на тебя сердиться совершенно не в состоянии, проклятье ты мое...
Майор невозмутимо принялся натягивать пуховик:
- Ну, я побежал, а то еще машину раскурочат, я ее на сигнализацию не
ставил. Даш, а этих, в подъезде, мимоходом воспитаю, не беспокойся...
- Я вас умоляю, не надо, - сказал Роман. - Это мои, изволите ли видеть,
охраннички, дергаются следом, положено им. Времена нынче беспокойные, вот и
опасаются, только что в туалет не таскаются.
- Вот оно что, - успокоился майор. - Тогда, конечно, не буду. Ну, я
исчез, а ты, егоза, гостя не обижай, гость, знаешь ли, от бога...
- Хорошо, папочка, - сказала она тоном воспитанной девочки (но прямо-таки
источавшим змеиный яд). - Постараюсь.
Когда за майором звучно захлопнулась дверь, она спокойно скрестила руки
на груди и уставилась на незваного гостя:
- Ты случайно не помнишь, кто там хуже татарина?
- Два татарина, наверно, - пожал плечами Роман. - Или - три. Даша, я
безумно рад тебя видеть. Хочешь, на колени встану?
- Хочу, - сказала она с вызовом. Он, не чинясь, опустился на колени и,
задрав голову, поинтересовался:
- Долго стоять? Чтобы не выгнала?
- Вставай, клоун, - фыркнула она со вздохом. - От тебя, я смотрю, не
отделаешься...
- А ты хочешь отделаться? Ну, честно?
- Ты себя в самом деле полагаешь роковым соблазнителем?
- Ни капельки, - сказал он. - Вот ты себя полагаешь роковой красоткой?
Нет? И правильно. Я тоже кто угодно, только не роковой соблазнитель. Мужик,
которого чертовски тянет к конкретной женщине, у которой прикосновение его
руки, смею надеяться, омерзения не вызывает... Я тебе говорил, и еще раз
повторю - не буду вкручивать про внезапно вспыхнувшую любовь и прочие
красивости. Не те мы с тобой субъекты. Но вот в то, что мы двое - два
осколочка гармонии, я твердо верю. Ведь не зря искра проскакивает,
электрическая...
Даша не отстранилась, когда он притянул ее к себе. Немного погодя
высвободилась, запахнула халат и, не глядя на него, сказала:
- Подожди, рюмки достану...
Расставляя на столике в своей комнате нехитрую утварь для легкой пьянки,
она попыталась прислушаться к собственным ощущениям - и вынуждена была
признать, что в душе царит полный сумбур. В чем его обвинять, она пока
решительно не представляла - не было полной уверенности, что он причастен к
происходящему, то, что поведал Фрол, касается лишь самого Фрола и его
компании, пусть специфически сводят специфические счеты. То, что иные
"дачники" Романа побаиваются и уважают, ни о чем еще не свидетельствует. В
конце концов, то, что произошло с Беком, - следствие жизни, которую выбрал
сам Бек. Вот если бы оказалось, что Роман хоть каким-то боком имеет
отношение к двум другим смертям, что он наследил на Короленко - разговор
будет иной, собственно, и. не разговор вовсе...
- Знаешь, за что ты на меня ощериваешься? - спросил Роман негромко. - Не
за то, что я будто бы подавляю твою волю, - да боже упаси, подавишь твою
волю, как же... Сама кого хочешь подавишь... У меня создалось впечатление,
что ты чертовски боишься быть обыкновенной. Взять да и простецки взвыть от
удовольствия. Суперменшей тебе надо быть двадцать четыре часа в сутки... Вот
и щетинишься.
- Ладно, психолог, - сказала она, усмехнувшись. - Разлей коньяк. Что там
Волхович, он-то как щетинится?
- Плевать мне, как он щетинится, - отмахнулся Роман. - Ежели по большому
счету, ваши с ним дела меня не касаются. Ну зачем мне это надо? Конечно,
если он вздумает тебе делать пакости, скажи. Найду способ утихомирить.
- Бог ты мой, какие мы влиятельные...
- Не в том дело. Кого-кого, а уж свою женщину я защитить обязан. Ты
только не начинай опять, прекрасно понимаю, что ты в этом городе самая
крутая... Но должно же быть что-то чисто человеческое?
- Ну, я, вообще-то, не уверена, будто я - твоя женщина, - сказала Даша. -
А защищаться сама привыкла.
- Из-за чего Волхович у тебя на крючке?
Даша молча смотрела на него и улыбалась.
- Вопрос снимается, как политически незрелый, - сказал Роман весело. - А
я у тебя не на крючке?
- Гоняла бы я с тобой в таком случае коньяки...
Пистолет неприятно оттягивал карман халата. Даша сердито вынула его и
сунула в секретер.
- Я-то думал, вроде бы под подушку полагается, ежели классически...
Она промолчала. Подумала, что сама себе противоречит: то считает его
главной пружиной неведомого механизма, то пытается зациклиться на презумпции
невиновности. Неужели только оттого, что готова стонать в его объятиях от
неприкрытого звериного удовольствия? "Я не потеряла голову, - повторяла она,
как заклинание, - я не потеряла голову, просто испытываю нечто, чего прежде
не было, вот и весь сказ... Вот именно, не было. Я играю, да и он
лицедействует, умом мы, скорее всего, понимаем все про другого, но
присутствует еще что-то, и это загадочное нечто нельзя списать на изощренную
игру: противоестественная тяга жертвы и охотника, ежесекундно меняющихся
ролями, стремление выиграть... и тут же жажда наслаждения, не имеющая ничего
общего со сложнейшей шахматной партией... может, мы оба такие уроды, что
даже лицедействовать стремимся насквозь естественно. Неразрывно сплести
охоту и удовольствие друг от друга? Что ж, в мире, где столько уродов,
никого это не удивит ни капельки..."
Она машинально доложила ногу на ногу, перехватила его взгляд и уселась,
как школьница в классе.
- Интересно, ты краснеть умеешь? - спросил он тихо.
- Разучилась, - отрезала Даша. - Музыку поставим?
- Подожди, я сам. - Он вынул из кармана кассету. - Запись где-то
уникальная - домашний концерт Риточки Монро, который в серию не пошел по
причине несоответствия примитивным вкусам толпы... Вмажем?
Она налила себе доверху немаленькую рюмку, спасаясь от тягостных
раздумий, ахнула, как воду. И тут же наполнила вновь, откинулась на спинку
потертого кресла, слушая ленивый, богатый, хрипловато-сонный голос:
- Афиши старого спектакля
мы в речку выбросим, смеясь.
Вина не пролили ни капли,
но жизнь до капли пролилась.
Творим легенды невозбранно,
и непохожи оттого
герои вашего романа
на героиню моего...
Она прикрыла глаза - казалось, засасывает некая бездна. Она раздвоилась -
на рыжую стерву, умевшую бить так, что хрустели кости, и беспомощную,
испуганную девочку. И поразилась лицу Романа, слушавшего песню с небывалой
сосредоточенностью, - у него был вид человека, тщетно пытавшегося вспомнить
растаявший сон.
- Но в парадоксы мы одеты,
но сроду нет на нас креста,
и не хотим держать в секрете,
что жизнь запутанно проста.
И только небо, только звезды под ногами,
и все вопросы чуть жестоко решены,
и ей одной, лишь ей одной, Прекрасной Даме
все наши мудрые грехи посвящены...
- Как ты думаешь, кто ее убил? - спросила она.
- Кого? - Роман и в самом деле очнулся, как разбуженный. - А... Жизнь. У
жизни есть свойство убивать... Дашенька, до того я устал от этой жизни...
Что самое скверное, другой не хочется... "Ибо иго мое благо и бремя мое
легко". Евангелие от Матфея. А вот интересно, могла бы ты войти в мою
жизнь?
- Дорогой шлюхой? - усмехнулась она.
- Волком в стаю, Дашка.
- Настоящие волки из стаи в стаю не переходят. Так-то вот.
Они сидели, касаясь друг друга коленями, и Даша поразилась странной смеси
жестокости и беспомощности, на миг исказившей его лицо. Впервые ей
встретился человек, которого невозможно было понять до конца...
Через миг она оказалась в его объятиях. Первое время боролась - совсем не
так, как следовало бы бороться обученной боевой собаке, чисто по-женски
трепыхаясь. Что-то за всем за этим стояло, и объятия были не просто объятия,
и в воздухе неощутимым электричеством витало что-то непонятное... мотом
сломалась, позволила опустить себя на диван, закинула руки за голову,
подчиняясь его движениям, не шевельнулась, когда он длинным и прочным поясом
от старого халата привязывал ее запястья к обшарпанному поручню дивана.
Увидела совсем рядом его лицо, легонько попыталась освободиться. Запястья
были привязаны бережно, так что боли не было, но освободиться не удалось бы.
- Настоящий столичный стиль кавалера из метрополии... - усмехнулась она,
чувствуя, как голос временами пресекается.
- А не боишься, что я тебя убью? - спросил он вдруг.
- Нет...
- Потому что отец меня видел?
- Да нет, я про вообще... - Она улыбнулась и помотала головой, разметав
волосы по плечам, она и в самом деле нисколечко не боялась, потому что
обрела способность угадывать ходы наперед, по крайней мере, в этой игре. -
Не от твоей руки, милый, мне пасть суждено...
Роман вышел и тут же вернулся со своим узким шелковым шарфом.
Наклонившись над ней, неторопливо завязал ей глаза, крепко поцеловал в губы.
- Свет погаси, - попросила Даша шепотом.
- А вот уж нет. Погашу, когда покраснеешь.
- Дождешься...
Почувствовав губами касание стекла, она приоткрыла рот, проглотила
коньяк, не поперхнувшись. Полы халатика разлетелись, она ощущала
прикосновения ладоней и губ, как никогда прежде остро, ожогами, постанывая и
зажмурившись под повязкой - волки любили друг друга. Это волчьи зубы
осторожно покусывали ее живот, опускаясь все ниже, волчьи лапы сжимали ее
бедра под беспощадным электрическим светом. Кажется, она жарко покраснела,
сообразив наконец, что с ней сейчас проделают, - но волчицы столь же
бесстыдны, как и волки, и Даша, открыв настойчивой пасти самое сокровенное
местечко, слепо закинула голову, ища губами напрягшуюся плоть. Волк и
волчица содрогались от дикого наслаждения властью над самым интимным,
победителей и побежденных не было, звери правили брачный танец...
Они измотали друг друга - когда магнитофон давно умолк, а глупые
причиндалы первых любовных игр улетели в угол, - то ли любили, то ли
насиловали, впиваясь зубами, переплетаясь наобум, но с удивительной
гармонией, сливщись в одно нерассуждающее, налитое наслаждением тело с
единой, растворившейся в затмении душой, и эта душа была - волчья, и не было
ничего удивительного в том, что за окном стояла почти полная луна, так оно и
полагалось...
Одновременно почувствовали, что не в силах больше шевельнуться, замерли
на смятых простынях. Свет давно уже погасили, как-то ненароком, и
серебристое лунное сияние прочертило поперек комнаты призрачную полосу. По
всем канонам жанра именно сейчас должны были последовать роковые признания,
разнеженная выдача тайн, но жизнь не имеет ничего общего с детективными
штампами, и они просто-напросто валялись обессиленно, временами легонько
касаясь друг друга, что снова вызывало ощущение электрического ожога.
Первые струйки сигаретного дыма заклубились в лунном сиянии. На улице
припозднившийся пьяный с преогромным воодушевлением исполнял народную песню
"Ой мороз, мороз!"
- Странное дело, но мне тебя почему-то хочется убить, - сказал Роман.
Даша хмыкнула, легонько сжав притомившуюся плоть:
- Легче сказать... Я вот за всю жизнь никого еще не убила...
- Серьезно?
- Ага. Так что могу тебе сказать авторитетно: предприятие это непростое.
Правда, ежели сжать как следует и давануть...
- Дашка, больно!
- То-то. Убивец выискался. А вот если я сейчас не ослаблю хватки, а вовсе
даже наоборот? Сумеешь высвободиться?
- Ну нет, конечно.
- Вот видишь. И начну допрашивать с пристрастием. Скажем, что вас,
гражданин, связывает с неким полковником Волховичем?
- Вино и бабы.
- Неубедительный ответ.
- Чем богаты. Почему это - неубедительный? И вообще оставь ты этих
солдафонов в покое. Я понимаю, они тебя чем-то там обидели, но ничего ведь
не добьешься.
- Это в порядке запугивания?
- Брось, Даша... В порядке доброго совета. Все равно твое же начальство с
превеликим удовольствием на тебя и свалит все шишки. Только ты не напрягай
проницательность, никто меня ни о чем не просил, да и не согласился бы я по
просьбе какого-то полковничка пугать женщину, с которой мне так хорошо...
Пусть сами стараются, коли охота, - но вот как раз этого мне категорически и
не хочется.
- Что, защитить тянет?
- Вполне естественное мужское желание.
- Не привыкла я, чтобы меня защищали.
- Не в том дело, - сказал Роман задумчиво. - Не в твоей половой
принадлежности. Тут получается так, что не женщину защищаешь, а индивида.
Которого угораздило во что-то вляпаться.
- Интересно, во что?
- А я знаю? - сказал Роман. - Дураку ясно, что они прокручивают какую-то
гнусь. С ними это время от времени случается, с золотопогонниками.
- А эта гнусь случайно не именуется операцией "Гроза"?
Чуда не произошло - опять-таки вопреки канонам жанра Роман нисколечко не
вздрогнул, не вскинулся порывисто, преспокойно лежал, обняв ее, легонько
водя ладонями по влажной коже. И голос звучал совершенно бесстрастно:
- В жизни не слышал. Мое дело - финансы и бизнес. Тут уж я, как рыбка в
воде. А лезть в их операции - головы не сносишь.
Бог ты мой, как правдиво и убедительно это прозвучало... Не встреться
Даша с воскресшим из мертвых Фролом - вообще не связала бы лежащего рядом
мужика с двойной игрой, вторым дном и подтекстами. Даже на даче могла бы не
обратить внимания на то, как он умело дирижировал неким процессом...
- А убить-то меня почему хочется? - фыркнула она.
- Потому что не могу тебя не то что укротить - привязать к себе. А
хочется, честно тебе скажу...
Его жаркое дыхание приблизилось, и вновь - бешеное слияние тел...
...Вранье, будто истина открывается после методичных раздумий за столом и
решение соскальзывает с кончика пера, словно результат долгих, старательных,
несуетливых вычислений. Обычно озарение приходит вспышкой. Не само по себе,
конечно, - после того, как мозг долго и мучительно перебирает все мыслимые
варианты, не в силах поймать ускользающую истину, после того, как человек
ощущает лбом холодный камень тупика, совершенно внезапно подсознание
выбрасывает отгадку, словно игральный автомат - звенящую груду монет.
Примеров в истории хватало - а уж в сыскном деле тем более... "Случай, все
случай!" - любил восклицать один из лучших сыщиков России Иван Путилин,
Именно так с ней произошло - и тоже не впервые. Потому что пребывала в
некоем измененном сознании - после бешеной любви, коньяка, ощущения
противоестественной игры с партнером, который, в свою очередь, старательно
ведет свою игру...
Уже ближе к утру, лежа в объятиях заснувшего Романа и ощущая вокруг
зыбкий полусон-полуявь, она вдруг поняла, почему ее до сих пор не убили.
Почему ее и не собираются убивать. А самое главное - нашла крота.
Ошибиться она не могла по одной-единственной, чертовски веской причине:
стоило сделать оба пришедших ей в голову допущения, как абсолютно все
происходящее нашло свое место в мозаике. Не осталось никаких противоречий,
все до единого факты получили объяснение, все странности перестали быть
таковыми, ни одной загадки не осталось.
Правда, она не чувствовала ни малейшей радости - одно тупое отвращение от
того, что в наш богатый на гнусности век, как оказалось, все-таки возможно
выдумать вовсе уж запредельную пакость...
Даже в жар бросило, она испугалась умереть в следующую секунду - и унести
все это с собой. Как ни удивительно, теперь стало еще труднее: она
совершенно не представляла, как следует играть в изменившихся
обстоятельствах. Плюнуть на этику и неписаный кодекс, разыскать Фрола и
выложить все? Самой можно и не справиться...
Нет, не пойдет. Самой придется расхлебьпзать. И мстить - тоже самой...
Глава девятнадцатая
ИГРА С БОЛВАНОМ
Шумков вошел соколом, не глядя по сторонам, приблизился к столу и,
придерживая генеральскую шашку, отвесил короткий поклон по всем правилам
русской императорской армии.
- Садитесь, - как ни в чем не бывало сказала Даша. - Шапочку снимите, а
то у нас жарко, голова взопреет...
Орел-атаман одарил ее неприязненным взглядом, но папаху снял и положил на
колено. С шашкой у него проблем было больше - то стукала по полу, то
скребла, стоило ему пошевелиться.
- Может, в уголок поставите? - невинно спросила Даша. - Мешает ведь... в
старые времена, я слышала, господа офицеры садились за стол токмо сняв
сабли...
- Объясните, по какому праву меня арестовали.
- Помилуйте, кто это вас арестовывал? - спросила Даша,
- То есть как это?
- Заявились ваши сержанты, дали расписаться в повестке, привезли...
Он покосился через плечо - Паша Горбенко, согласно старой диспозиции,
расхаживал у него за спиной, задумчиво постукивая кулаком по ладони. И, как
всегда, производил впечатление.
- Вас не только не арестовывали, но и не задерживали, - сказала Даша без
малейшего ехидства. - Вас всего-навсего доставили. Если выражаться
бюрократически, для выяснения некоторых обстоятельств.
- Вопрос можно? - ощетинился Шумков. - Вам объяснили уже, что не следует
по-бандитски хватать на улицах членов нашего движения?
- Объяснили, а как же... - рассеянно кивнула Даша. - Подробно. Только
тема нашего разговора будет совершенно другая. Для начала я вас должна
официально предупредить об ответственности за дачу ложных показании... Вам,
помнится, эта процедура по нашей первой встрече знакома? Распишитесь,
пожалуйста. И - за дело. Постараюсь поберечь ваше драгоценное время, да и
свое, с вашего позволения, тоже... Кроме приватизированной вами квартиры,
где вы прописаны, вам принадлежит, как оказалось, еще одна - Короленко, дом
тридцать один, квартира сорок шесть...
- Это что, против законов?
- Ничуть, - сказала Даша. - А вот убивать сотрудников милиции - это как
раз против законов...
И, не теряя времени, выложила перед ним стопочку бумаг с подколотыми
фотоснимками - мертвый Воловиков, в нескольких ракурсах, интерьер квартиры,
автомат крупным планом...
На человека стороннего, мирного обывателя такие снимки действуют, словно
в поговорке насчет простейшего сельскохозяйственного орудия и деталей
мужского организма.
Шумков не стал исключением - и, глядя на его ошарашенное лицо,
переместившуюся в район пупка челюсть, Даша окончательно уверилась, что этот
остолоп представления не имел, в какие забавы его втянули. А гениальным
актером он оказаться никак не может, не тот типаж.
Тем временем Паша, пользуясь шоковым состоянием клиента, словно бы
невзначай прикоснулся к воротнику его шинели из хорошего драпа - и крохотная
иголочка прочно угнездилась в воротнике.
- Водички не хотите? - спросила Даша. Шумков уставился на нее белыми от
ужаса глазами:
- Это что, всерьез...
- Нет, я это ради собственного удовольствия состряпала, - сказала Даша
без улыбки. - Делать мне решительно нечего...
- Начальник городского уголовного розыска...
- Представляете теперь, во что влипли? - продолжала она без всякой
жалости.
- Но я же... меня же... я там недели три не был! Тут даже написано,
когда... - Он лихорадочно стал листать бумаги. - Я дома был, жена, дети...
все скажут... Спросите...
- А как вы думали, обязательно спросим, - пробасил Паша. - Тут еще
столько вопросов предстоит... Искали хозяина квартиры, с ног сбились, а он
вон он кто оказался...
Шумков даже не заметил, что каракулевая папаха упала на пол. Он потел, но
распахнуть шинель не догадывался. "Спекся", - холодно констатировала Даша.
Вверни сейчас про злобных уголовничков в камере, которые моментально ребра
поломают, вещички проиграют, а самого в задницу оприходуют, вызови с понтом
"конвой" - и слушай признания пополам со слезами и соплями. Одна беда:
признаваться ему решительно не в чем, а его крохотные секретики сейчас
нисколечко не интересуют, не в том хитрость...
- Вы хоть понимаете, что вас отсюда могут отправить прямиком в камеру? -
спросила Даша.
- Но нельзя же так сразу...
- Это почему это? - зловеще прищурилась она.
- Ну есть же разница... общественный деятель... алиби...
- Ваше алиби еще проверять предстоит, - сказала Даша. - Я, конечно,
понимаю, что вы не запойный слесарь, а доцент и общественный деятель, но
ведь депутатской неприкосновенности у вас нет? Ну, видите...Так что мне
писать? Что в ночь убийства вы находились...
- Дома! И жена, и дети подтвердят...
Даша старательно занесла это в протокол. Сказала:
- Неувязочка получается. Зарплата у вас, прямо скажем, не впечатляющая.
Наследства от бабушки с Барбадоса не получали. И супруга ваша капиталами
похвалиться не может. Откуда же деньги на квартиру взяли?
- Спонсоры...
- Кто?
- Ну, всякие... Это ведь не для меня квартира, там мы планировали
устроить штаб-квартиру... движения... Но это же невероятная дикость! -
вскрикнул он, потея. - Зачем мне убивать вашего...
- А кто мог его убить?
- Ну откуда я знаю?! - стоном вырвалось у него.
- У кого еще были ключи?
- Я и не упомню сейчас, у многих...
У Даши создалось впечатление, что он немного опамятовался. Самую чуточку.
Словно этот вопрос был кем-то предусмотрен, и Шумкову на сей счет даны
инструкции, причем строжайшие. Он должен быть чертовски внушаем, как все
невротики...
- У многих, - повторил он. - Понимаете, у людей есть проблемы - -кому-то
нужно встретиться с... со знакомой, выпить спокойно подальше от жены... да
просто посидеть, отдохнуть. Я сам там не был недели три...
- Да, я помню, вы говорили, - сказала Даша. - Сколько человек имели
ключи? Десять? Двадцать?
- Ну, я бы сказал, десять... Я заказывал дюжину на рынке, там есть такой
станочек...
- И автомата этого вы не видели?
- В жизни не видел! Мебель там оставалась от старого хозяина, так что все
возможно...
- И Евгению Беклемишеву не знаете? - вкрадчиво спросила Даша.
- Никакой Евгении... то есть, Женю я, конечно, знаю, она член движения,
но уже давно не появляется...
- У нее были ключи от той квартиры?
- Н-нет... кажется...
- Нет или кажется?
- Не было.
- Насчет ложных показаний не забыли?
- Не было у нее ключей! Послушайте, я ведь могу требовать адвоката...
Он даже не заметил, что Паша, повинуясь Дашиному знаку, тихонько
выскользнул за дверь.
- Адвокат - это потом, - сказала Даша. - А пока что нам с вами предстоит
множество скучных, но неизбежных мероприятий - очные ставки с соседями на
Королева... и кое с кем еще... жену вашу нужно будет пригласить, все это на
пару деньков затянется, и если я вас при этих условиях оставлю на свободе, с
меня прокурор шкуру спустит. Оставила одного такого, а он в бега ударился...
Паша заглянул в дверь и с видом глубочайшей озабоченности пробасил:
- Дарья Андреевна, машина подошла, ни минутки свободной...
Шумков обмер. Вне всякого сомнения, он был уверен, что на запястьях сию
минуту лязгнут кандалы.
- Вы, Константин Михайлович, в бога верите? - задумчиво спросила она,
собирая в стол бумаги.
- Верю...
- Везет вам, как утопленнику. Мне сегодня работать до глубокой ночи, и с
вами заняться просто нет физической возможности... Если я вас до завтрашнего
утра отпущу под подписку о невыезде, из города не сбежите?
- Да куда же я сбегу?! - горячо воскликнул Шумков.
- А и в самом деле, куда... - протянула она, пододвигая бланк. - Вот
здесь распишитесь, давайте я вам повестку отмечу, но чтобы завтра к девяти,
как штык. Договорились? Ну, идите, да шапочку не забудьте...
Он вылетел бомбой, стукнув ножнами по притолоке. Даша, мгновенно
исполнившись деловой собранности, схватила с вешалки куртку, кивнула Паше.
Оба неторопливо спустились по лестнице, огляделись на крыльце. Пробежали
десяток метров до светофора, дождавшись зеленого, перешли на другую сторону.
Шумков летел, то и дело натыкаясь на прохожих, задевая их шашкой.
Временами он оглядывался, совершенно бестолково пытаясь обнаружить слежку, -
но Даша с напарником спокойно шли по противоположной стороне улицы, а туда
он глянуть не догадывался...
Дашина машина неспешно катила в крайнем правом ряду, шофер готов был в
любой момент подъехать по сигналу. Все шло в полном соответствии с Дашиной
задумкой - Шумков подлетел к киоску, ко второму, где и обрел искомое, стал
лихорадочно озираться в поисках телефона. Спешил поделиться горестями с
кем-то, кто наверняка обещал покровительство и защиту.
- Бег зайца по полям... - хмыкнул Паша.
- Помолчи, - одернула она. - Лучше проверься, нет ли за нами хвоста...
Что вылупился? Проверься, говорю...
- Никого.
- И то хлеб...
Видимо, номер был занят - Шумков бросил трубку, выколупал жетон и стал
нервно расхаживать рядом, следя, чтобы никто не занял очередь впереди него.
Провинциалы, толкавшиеся возле ЦУМа, оторопело таращились на его папаху,
шашку и сияющие погоны - вполне возможно, кто-то из селян и полагал в
простоте душевной, что узрел взаправдашнего генерала, запросто гуляющего по
улицам град-столицы.
С третьего звонка атаману повезло. Прижимая трубку к уху, что ни миг
оглядываясь, он возбужденно затараторил что-то. Ни она, ни Паша не смогли с
такого расстояния разглядеть, какой номер он набирал - но такой задачи Даша
перед собой и не ставила. И приемник доставать не стала - в толчее и гомоне
возле телефонов голос Шумкова все равно не удалось бы расслышать.
- Ты смотри, - сказала она. - Просиял, сукин кот, утешили деточку, чтоб
мне с места не сойти... Стоять!
Повисла у Паши на шее, подобно нынешним раскованным малолеткам, нежно
прильнула, спрятала лицо у него на плече и зашептала:
- Чуть-чуть вправо повернись... ага... он на нашу сторону переходит...
теперь меня влево поверни... больше страсти, непринужденно...
Прохожие равнодушно обтекали их, причем никто даже не пытался залезть в
карман - коли уж везет, так везет, возле ЦУМа исстари работали щипачи, не
пропускавшие подобной оказии. Возможно, их просто узнавали в лицо шантарские
"соловьи".
- Ну что там, хахаль? - спросила Даша.
- Ловит... опа, есть!
- Все, поамурничали. - Она вывернулась из его рук и махнула своему
шоферу. - Паша, когда будем ехать, проверяйся...
Нет ничего проще, чем следить за случайной машиной, водитель которой и не
подозревает, что стал объектом слежки. Шумков же ни разу не оглянулся -
видимо, уверовал, что все невзгоды позади. Вскоре белый "жигуленок" свернул
на Энгельса, проехал мимо гостиницы, мимо стадиона, теперь он двигался назад
к УВД - оба центральных проспекта Шантарска были параллельными улицами с
односторонним движением, и передвижение в центре требовало хитрых маневров.
Через пару минут "жигуленок" замигал правым поворотом, прижался к
тротуару и высадил пассажира.
- Пешком дойти не мог? - фыркнул Паша. - Тут два шага...
- Это он след сбивал, - сказала Даша. - В меру интеллекта... - Обернулась
к шоферу: - Направо, во-он туда!
- Сам знаю, - проворчал тот по привычке всех водителей. - Сейчас у
магазина встану, маневр обеспечен...
Машина остановилась у небольшого квадратного скверика, некогда разбитого
в честь классика советской литературы Шишкова. Чтобы народ не сомневался,
что почтили именно Шишкова, скверик тогда же украсили небольшим бюстом
писателя (которого из-за бороды некоторые принимали то за художника
Сурикова, то ли за сказочника Бажова). Местечко было тихое и уютное. Ходили,
правда, среди краеведов слухи, что именно в этом скверике, когда Шишков был
еще не советским классиком, а благополучным господином инженером
императорского геодезического ведомства, ольховские мазурики по ночному
времени сняли шубу с припозднившегося франта. И обиженный Шишков в одной из
своих самых знаменитых повестей изобразил под видом города Разбойска именно
Шантарск...
Шумков расхаживал неподалеку от бородатого бюстика, то и дело глядя на
часы. Двое бичей, примостившиеся было под сенью классика раздавить
бутылочку, покосились на "генерала" и на всякий случай убрались восвояси.
Даша опустила стекло и закурила, старательно оглядываясь.
Прошло минут пять. На противоположной стороне скверика остановилась
темная иномарка, кажется, "Ауди". Даша ее, конечно, зафиксировала, но
особенного внимания не обращала. Зато Шумков, когда машина призывно
прогудела, уставился в ее сторону, потом прямо-таки помчался к машине, не
стал даже удлинять путь, следуя по дорожке, - перемахнул через невысокий, по
колено, гранитный барьерчик.
Дашин шофер торопливо включил мотор. Она жестом велела не суетиться -
иномарка не спешила отъехать, - поднесла к уху приемник.
Слышимость была прекрасная. Пришлось даже приглушить звук - Шумков во
весь голос, захлебываясь и частя, рассказывал жуткую историю своих недавних
хождений по мукам - причем безбожно привирал, приписывая Даше самое хамское
обхождение, угрозы и чуть ли не рукоприкладство.
- Поближе немножко, - сказала Даша. - Во-он туда, чтобы можно было номер
рассмотреть...
Шофер проехал метров пятнадцать. Теперь можно было разглядеть капот
иномарки. Шумков тараторил. чуть ли не стеная...
"Ага, - сказала себе Даша. - Дело-то даже облегчается..."
Это была машина Стольника. Сам он к тому времени уже стал задавать
вопросы, определенно стараясь унять разыгравшуюся фантазию собеседника и
выкачать максимум толковой информации, что было делом нелегким:
разнервничавшийся орел-атаман, воочию узревший призрак мрачного каземата,
был перепуган не на шутку. Кажется, до него только сейчас стало помаленьку
доходить, что между суровой жизнью и игрой в солдатики - дистанция огромного
размера.
- Глупости все это, Константин Михайлович, - сказал в конце концов
Стольник, когда смог вставить словечко.
- Да что вы говорите?! - саркастически возопил Шумков. - Посмотрел бы я
на вас, окажись вы на моем месте...
Даша осклабилась - не зная того, атаман угодил в десятку.
Во время исторической вербовки Стольник держался, правда, не столь
медузообразно, однако размазан был Дашей по стенке не менее качественно, уж
у него-то были реальные шансы уйти из ее кабинета под конвоем...
Однако сейчас его голос звучал с ленивым превосходством:
- Вы уж простите, Константин Михайлович, но сыскари вас поймали на
примитивный ментовский трюк. Напугали с ходу, вы и поддались сгоряча. Нечего
было пугаться... - Хорошо вам говорить! А подписка о невыезде?
- Эту подписку ваша рыжая может использовать вместо "тампакса". Подписка
о невыезде - дело серьезное, требует согласования и одобрения в верхах...
- Правда?
- Будьте уверены. И потом, с ответственностью за дачу ложных показаний
они вас опять-таки примитивно подловили. Алиби у вас имеется твердое -
значит, вы не более чем свидетель. Отсюда проистекают два немаловажных
обстоятельства: во-первых, вы имели право вообще не давать никаких показаний
- никто не обязан свидетельствовать против себя самого, есть такая статья в
новой Конституции. Во-вторых, на предварительном дознании с вас и не имели
права брать подобных подписок.
"Нахватался, обормот", - мысленно прокомментировала Даша. И виртуозно
смешивает сейчас правду с утешительной ложью, успокаивая дурачка...
Последовала долгая пауза, и наконец Шумков растерянно, зло протянул:
- Так это что же, она меня взяла на пушку?
Смешок Стольника:
- Константин Михайлович, вы талантливый ученый и блестящий политик, но в
общении с мусорами, простите, дитя малое. Да еще вдобавок детективов не
читаете. Это же примитивнейший прием - напугать человека с ходу и попытаться
выудить максимум информации, пока он ошарашен, растерян...
Шумков после очередной паузы дал Даше развернутую характеристику - с
использованием всех богатейших возможностей великого и могучего русского
языка, почти не повторяясь. Даша и не подозревала у него такого таланта.
- Не переживайте вы так, - примирительно сказал Стольник. - Дашенька
Шевчук - очаровательная женщина, вот только должность у нее собачья. Это она
от бессилия. Не знает, к чему и прицепиться - следствие буксует, начальство
давит...
- Но не врала же она насчет их подполковника...
- Не врала. Увы. История вышла банальнейшая, Константин Михайлович.
Означенный подполковник, будучи мужиком нормальной ориентации, старательно
трахал Женечку Беклемишеву, где только удавалось. Где-то они там пересеклись
и познакомились... Эта дура притащила его на Короленко, и там... Она же была
полной и законченной наркоманкой, вы не догадывались? Наглоталась своей дури
вовсе уж под завязку, взяла пистолет... Бог знает, что ей там
примерещилось... Менты эту историю замалчивают, как могут - ну, неудобно
же... Однако сделать вас козлом отпущения - кишка тонка. Никто вас не
отдаст. Константин Михайлович, не берите в голову. А на рыжую смотрите
философски. Многого она добилась в прошлый раз? То-то. Вы телефонлик
адвоката не потеряли?
- В блокноте лежит...
- Сейчас же позвоните, назначьте встречу и обговорите все. Если вызовет
снова - идите с адвокатом. Имеете право. Игорь вам составит такую телегу,
что рыжая долго будет охать по ночам... Они вам ни-че-го-шеньки пришить не в
состоянии. Алиби у вас железобетонное. Давать другим ключи от своей-квартиры
- не преступление.
- А если они станут выяснять, кто дал деньги на квартиру?
- Обязательно спросят, я думаю. Хоть за что-то постараются зацепиться.
- Что же, мне рассказать о Фирсове?
- Нет, о Фирсове рассказывать не надо... - задумчиво протянул Стольник. -
Ага, вот что! Скажите им, что квартиру оплатила фирма Марины. Ничего
криминального в этом нет. Вот когда в следующем году вы не заплатите налог с
дареного, сие будет противозаконно, а пока что все чисто. Меценатствовать не
возбраняется.
- А Марина Сергеевна...
- Сейчас, - сказал Стольник. - Какие-то время стояла тишина, раздавались
лишь тихие звуки, свидетельствовавшие, что он снял телефонную трубку и
набирает номер. - Марина? Виктор, если ты не узнала.. Слушай, я тут только
что узнал о твоем ужасно благородном поступке... То есть как это о каком? О
той квартире, которую твоя фирмочка преподнесла в дар господину Шумкову для
штаб-квартиры его движения... Да что ты, какие слухи? Не надо стесняться
благородных поступков, звезда моя, у меня самые точные сведения, и напрасно
ты скромничаешь. Роман мне по секрету рассказал. Твоя фирма, и не спорь...
Умница ты моя! Я же говорю, что сведения у меня совершенно точные... Ну да.
Ну конечно. Только, Мариночка. ты это по бумагам проведи в самые кратчайшие
сроки, а то тут объявились любители считать деньги к чужом кармане... Нет,
несерьезно. Ерунда. Вот и лапочка, целую... - тихий стук вложенной в гнездо
трубки. - Ну вот все и уладилось, Константин Михайлович. Это непробиваемо.
Уже через четверть часа будет готова надлежащая бумага... А параллельно, я
вам гарантирую, предпримем кое-какие шаги, чтобы подобрать очаровательной
Дашеньке намордник по размеру. Честью клянусь. Ну, успокоились? Не паникуйте
по пустякам, берегите нервы - вы необходимы Сибири...
- Спасибо...
- Пустяки. А то вы не знали, что в моем лице имеете верного сторонника...
Но к адвокату обязательно идите. Она уже получила выволочку за Киреева,
нужно развивать успех...
Похоже, собрались расставаться. Даша взяла тощую папочку и приоткрыла
дверцу:
- Я пошла работать, ждите. Только передвиньтесь во-он туда, чтобы был
полный маневр...
- А Шумков? - спросил Паша.
- А черт с ним, - сказала она. - Он свою функцию выполнил, пусть катится
на все четыре...
Быстро пересекла скверик по диагонали, подождала, когда Шумков вылезет и
направится в сторону проспекта, а машина, медленно развернувшись, двинется к
светофору. Ускорила шаг, сошла на проезжую часть и энергично замахала. Почти
сразу же "Ауди" сбросила скорость и притерлась к тротуару - Стольник ее
моментально узнал...
Глава двадцатая
ИГРА С БОЛВАНОМ НОМЕР ДВА
Стольник распахнул дверцу. Судя по его лицу, он все еще верил в
невероятное совпадение, ему чертовски хотелось верить... Даша преспокойно
влезла в машину, села, вольготно вытянув ноги - после "Волги" было не в
пример просторнее, - закурила, принялась созерцать преуспевающего чиновника.
- Какими судьбами? - спросил он напряженно.
- А вы не рады? - обольстительно улыбнулась она. - Помнится, с чьей-то
стороны однажды последовали самые заманчивые предложения и самые
недвусмысленные признания...
Он сухо бросил:
- Насколько я понимаю, у вас другой объект появился...
- Боже мой, - сказала Даша. - Меня так давно не ревновали по-настоящему,
с кипением страстей...
- Ну, не преувеличивайте...
- Стоит ли придавать значение случайным эпизодикам, - сказала она. - Я
женщина, а это ветер вольности, рассеянный в печали и любви... Вы слышали,
что красавицы бывают ужасно ветрены? Особенно если они совершенно
независимы?
- Как вы здесь оказались? - сказал он сухо.
- Гуляла, - ответила она безмятежно. - И увидела вдруг, как из хорошей
машины вылезает его высокопревосходительство Шумков, а там и узнала
машину...
- Зачем вы цепляетесь к Шумкову?
- Ну, это мои дела... Вы, часом, никуда не торопитесь, Виктор? Неотложных
дел нет?
- Да нет...
- Вот и прекрасно. Можем сидеть и щебетать, на улице ветер препоганый, а
у вас тепло и уютно...
- Зачем вы цепляетесь к Шумкову? - повторил он. - Вы же умная. В толк не
возьму, к чему вам понадобилось действовать столь примитивно...
- Не возьму никак я в толк, отчего взбесился волк... - нараспев
продекламировала Даша. - Отчего он убежал? А лиса отвечает медведю: "Ты
слегка его прижал..." Читали в детстве такую милую сказочку?
- Это же глупо...
- Он нажаловался? - спросила Даша.
- Можно и так сказать...
- Отсюда плавно вытекает вопрос, - сказала она. - Почему он помчался
жаловаться вам, Виктор? Вы ему что, закадычный друг? Начальник? Насколько я
помню, вас всегда интересовали главным образом бумажки с водяными знаками,
длинноногие ляльки и прочие приятные мелочи, вытекающие из обладания
бумажками с ликами королев и президентов... Никогда вы не были замечены в
симпатиях к ряженым дурачкам...
- Следили?
- Ага, - безмятежно сказала она. - А что, нельзя?
- Зачем?
- Господи, да просто мне было интересно, что предпримет наш орел-атаман,
если его вдруг напугать качественно, до дрожи. Теперь вот знаю: помчался к
господину Логунову... Вы не можете рассказать хотя бы в общих чертах, как
его успокоили? Он вылез, прямо-таки сияя...
- А я обязан отчитываться?
- По-моему, у вас передо мной есть довольно серьезные обязательства...
- Пугаете?
- Освежаю память, только и всего. Так в чем причина вашей непонятной
симпатии к господину Шумкову?
- Я могу полагаться на вашу деликатность?
- Можете, - сказала Даша.
- Шерше ля фам, - сказал он, отведя глаза в довольно натурально
изображенном смущении. - Вы его старшую видели? Нет? Очаровательная фея...
- Ага, - с пониманием кивнула Даша. - А вы с ней, пардон, уже...
- Вот то-то и оно. Согласитесь, должен же я приглядывать за папашей? Оля
очень просила, он же, как все интеллигенты, будет забавляться идиотскими
идейками, пока не влетит в нешуточные неприятности...
- Право, я вас начинаю уважать., - сказала Даша. - Вы, Виктор, -
форменный рыцарь, и не спорьте. Редкостное благородство души выказываете.
- А почему вы решили, что я на такие поступки неспособен? В конце концов,
мне это ничего и не стоит, а девчонка будет спокойна...
- Ловелас, - сказала Даша. - Выходит, вы в свободное от моего обольщения
время с Олечкой Шумковой крутите?
- А вы чем занимаетесь в свободное от общения со мной время? - огрызнулся
он. - С Романом спите?
- Один-один, - сказала Даша. - По нулям. Может, и квартирку на Короленко
для него вы купили?
- Ничего подобного.
- А кто?
- Понятия не имею.
- Поверим на слово, - сказала она. Полезла в папочку, вытянула лист
плотной белой бумаги и резким движением повернула его к собеседнику. - А
такие картинки вы когда-нибудь видели?
Он владел собой не в пример лучше, чем Шумков, но столь неожиданное
зрелище все же было громом с ясного неба. Несколько секунд таращился на
эскизы покойного художника, не в силах отвести взгляд.
- Что скажете? - спросила Даша.
Он поерзал на удобном сиденье, глаза бегали:
- Представления не имею, что это за художества...
- Ну как же, - сказала Даша. - По-моему, вот этот рисунок и лег в основу
герба на деньгах вольной Сибири... Кстати, можно спросить из чистого
любопытства: вы "соболя" собираетесь делать конвертируемыми? А если да, то
каким же это образом?
Он быстро оглянулся по сторонам.
- Глупости, - сказала Даша. - Нет ни машин, ни бравых мордоворотов, я -
одна-одинешенька. Разумеется, это не значит, что меня можно безнаказанно
придушить. Во-первых, у вас не получится, тут нужно иметь некоторый навык,
во-вторых, я умею защищаться... а в-третьих, не пошла же я вести такие
разговоры, не озаботившись предварительно подстраховкой... Как думаете?
- Что за бред, не собираюсь я вас душить...
- А вдруг? Мало ли что в голову взбредет? В кино злодеи, оказавшись в
подобной ситуации, обязательно кидаются душить разоблачителя...
- Даша, что вы такое мелете? - воскликнул он с чувством. - Деньги вольной
Сибири, гербы какие-то, удушения... .
- И вдобавок ма-аленькая заварушка под кодовым названием "операция
Гроза"...
Какой-то миг казалось, что он и впрямь попытается придушить Дашу или
примитивно двинуть по башке. Она напряглась, прикинув варианты отпора.
- Интересно, вы эти карбованцы не в Канаде печатали? - спросила Даша
спокойно. - То-то вы в Канаду зачастили, что с губернатором, что без него.
Стольник молчал, смотрел с холодным прищуром. Потом не без вызова
улыбнулся:
- Говорил я Роману, что с вами надо держать ухо востро, да проигнорировал
он, очень уж вы ему пришлись по вкусу...
- А вас корежит?
- Дашенька, вы хоть понимаете, во что влипли?
- Примерно представляю, - сказала она. - Я буду излагать, а вы меня
поправляйте, если сверну с пути истины... Итак, операция "Гроза". Насколько
я успела понять, дело не ограничивается одними только военными, здесь, к
стыду моему, замешался и Виноградов, а значит, и отдельная бригада
внутренних войск, если и не примкнет, то окажется полностью
парализованной... В один далеко не прекрасный день, довольно скоро, я думаю,
броня вдруг объявится на улицах Шантарска, и вы торжественно провозгласите
независимую республику... А я-то ломала голову, откуда вы собираетесь
раздобыть сотню тонн в зелени для покупки Дашеньки Шевчук... Интересно, кем
вы рассчитываете стать? Министром? Или каким-нибудь канцлером? У вас будут
канцлеры? А действительные статские советники? Его превосходительство
действительный статский советник Логунов... А что, звучит.
- Вот и мне так кажется, - сказал он, улыбаясь несколько напряженно, но с
уверенностью в себе, которой так не хватало Шумкову. - А ты умница,
Дашенька. Стоишь ты таких денег...
- А то.
- Теперь осталось разобраться, чего ты хочешь от жизни в данной
ситуации...
- Идиотский вопрос, - сказала она. - Чего я могу хотеть, будучи сыскарем?
- Господи, и ты всерьез?
- Значит, я все правильно угадала?
- Допустим, - сказал он медленно. - Допустим... Гордишься собой, а?
Интересно, а прибаутку про медведя помнишь? "Я медведя поймал!" - "Так веди
сюда!" - "Так не пускает!" Ты хоть понимаешь, что игра - не для донкихотов?
- А нешто я донкихот? Я профессионал, только и делов...
- Брось, Даша. Профессионал как раз и должен понимать, когда следует с
почетом проигрывать. Даже если у тебя в плавках спрятан магнитофончик,
никаких козырей не получишь, поэтому давай начистоту... Предприятие
вернейшее. Чуть ли не сто процентов личного состава всех войск - местные
уроженцы. На Москву им чихать, по большому счету - столица только и умеет,
что выгребать из кармана последнее. Да вдобавок посылать за тридевять
земель, чтобы загибались по уши в дерьме. Не будет никакого сопротивления.
Мать твою, да народишко выйдет на улицы рядами и колоннами и будет орать
"Ура!", едва заслышит, что освободили его, наконец, от столичных
кровососов...
- А столичные кровососы будут сидеть сложа руки?
- Ты примерно представляешь, сколько потребуется сил, чтобы подавить
группировку вроде Шантарского военного округа? - спросил он спокойно. -
Чечня уже показала... Посуху к нам не пройдут - Транссибирскую магистраль
можно в полчаса блокировать силами парочки спецгрупп - взорвать рельсы в
нескольких местах, потом нетрудно будет починить... Если отключить
электронику в аэропортах, самолеты с десантом приземлиться не смогут.
Бомбардировок не будет - не пойдет Москва на такое, особенно если кое-кто
поторопится признать республику, а владельцы заводов-фабрик уже заранее
предприняли кое-какие шаги, чтобы избежать урона своему добру. Наконец,
определенную поддержку можно будет получить за пределами губернии. Ты, об
заклад биться можно, узрела только верхушку айсберга, а под водой еще
столько... Масса факторов, Даша. Все просчитано на сто кругов, все нужные
шаги предприняты, все случайности предусмотрены. Все в круговой поруке. Я
тебя нисколечко не пытаюсь запугивать, но осталось только нажать кнопку. А
потом посмотрим, захотят ли иркутские или читинские парнишки воевать с
такими же сибирскими ребятами неведомо ради чего или кого...
- Мыслишь, как стратег, - сказала она. - А ведь в армии не служил... Не
Волхович, часом, поднатаскал?
- Многому, знаешь ли, пришлось обучаться, - сказал он с ноткой затаенной
гордости. - Так вот, могу тебя заверить: игра вышла на такой виток, что
любые твои усилия уйдут, как вода в песок. И блокируют тебя мгновенно.
Понимаешь, в конце концов не я решаю, у кого-то может появиться соблазн...
Мне бы не хотелось узнать, что ты получила пулю в затылок или утонула в
собственной ванне. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь...
Он держался, как победитель, - в меру благодушный, в меру
снисходительный, в меру горделивый триумфатор.
- И вообще, тебе самой-то не надоело жить в богатейшем краю, из которого
всю жизнь пьют кровь? Ты что, не видишь со своего ментовского кресла, до
чего людей довели? В конце-то концов, Матушка-Русь - не более чем
этнографический курьез, они там вымерли, а кто не вымер, тот спился, подохла
Россия, выполнив историческую задачу: породить нас...
- Лопну от гордости...
- А ты не лопайся, - сказал он. - Для тебя-то лично что изменится? Будешь
точно так же разгуливать в мундирчике и ловить шпану. Только звезд будет
побольше, я тебе гарантирую.
- Есть у меня один знакомый в киргизском МВД, - сказала она. - Был здесь
недавно по делам, ну, выпили... Грустит человек, понимаешь ли. В старые
времена, говорит, был я старшим лейтенантом великой империи, а теперь
подполковник ма-ахонького Кыргызстана, и нету от этого никакой радости...
- Нашла аргумент. Было бы с чем сравнивать. Подожди, пройдет
годик-другой, развернемся, будет граница от Урала до Тихого океана...
- Свежо предание...
- Даша, - сказал он елико возможно убедительнее. - Дашенька... Ну нет у
тебя ни малейшего шанса, все схвачено, поверь... Размах такой, что
проигрывать нисколечко не стыдно. Да и потом, вовсе ты не проигрываешь.
Поедем к Волховичу, потолкуем?
- Не пойдет.
- Да пойми ты, дура! - прямо-таки взревел он. - Ведь уберут! Ты красивая
баба, у тебя отличные мозги, какого же хрена! Что тебе эта Москва? Ты и не
представляешь, как будем жить... Куда? - он, оскалясь, схватил Дашу за
кисть.
- Руку убери, - сказала она, напрягшись. - Сломаю ведь. Не тебе со мной
справиться...
- Да мать твою!
Даша, глядя ему в глаза, сделала молниеносное движение кистью и мгновенно
освободила руку. Он зашипел, баюкая вывернутую конечность.
- Ничего, - сказала она холодно. - Даже вывиха нет, сейчас все пройдет...
А насчет ситуации ты, очень может быть, кругом и не прав. Самое последнее
дело - полагать, будто ты самый умный, а противник - дурак набитый. Вы все
прекрасно просчитали, только вот упустили парочку существенных мелочей.
Весьма существенных. Таких, что вместо триумфального брюмера можете получить
полный набор всех и всяческих неприятностей. Дурак ты, господин статский
советник, вместе с Волховичем, я бы на твоем месте села бы сейчас, накатала
чистосердечное признание да принесла майору Шевчук по известному адресу -
тогда, смотришь, и к стеночке вместе с остальными не встанешь... Подумай,
золото мое. А я пошла.
Вылезла из машины, хлопнула дверцей и, полуотвернувшись, принялась
закуривать на стылом ветру, краешком глаза наблюдая за машиной. Неожиданно
взревел мотор, "Ауди" прыгнула вперед, демонстрируя отличные качества
автоматической коробки передач, резко свернула на проспект, проскочив под
носом у поневоле притормозившего с пронзительным визгом потрепанного
"Москвича".
Даша отчаянно замахала своим. "Волга" рванула к ней. Даша запрыгнула в
заботливо приотворенную Горбенко дверцу едва ли не на ходу, упала на сиденье
и выдохнула:
- Вперед! Садимся на хвост!
Он никуда не успел бы деться на улице с односторонним движением - да и не
стремился рубить возможные хвосты. "Ауди" катила в крайнем правом ряду. "Ну
конечно, - подумала Даша, - из машины звонить побоится, предполагая
очередное мое изощренное коварство, а жетончиков у него нет, зачем ему,
барину, жетоны?"
- За нами хвост, - сказал вдруг Паша. Она присмотрелась:
- Черный "Лексус"?
- Точно.
- Сохраняем спокойствие, - распорядилась Даша. - Не видим мы его, падлу.
Только вот что... Ребята, держите-ка пушки под рукой. Нас, может, сейчас
возьмутся убивать.
И, подавая пример, извлекла свой ПСМ, положила на колени.
- Ты серьезно? - спросил Паша, но ствол, впрочем, извлек.
- Абсолютно, - сказала она. - Я не говорю, что нас непременно будут
убивать, но вариант такой возможен...
- Вызываем контору? - спросил водитель, примостив свой "Макар" в коробке
рядом с рычагом передач.
- Нет, - кратко ответила Даша.
Если верно первое предположение - не поможет никакая контора, тут
Стольник прав на сто кругов. Если же верно второе... тогда, знаете ли,
побарахтаемся.
"Ауди" остановилась у магазина "Таежные дары". Выскочил Стольник, в
хорошем темпе припустил к киоскам.
- Тормози, - распорядилась Даша.
"Лексус" остановился метрах в двадцати позади, так, чтобы меж ним и
"Волгой" оказалась парочка припаркованных у бордюра машин. "Побарахтаемся
пока", - подумала Даша. Распорядилась:
- Поглядывайте в оба...
Ожидание затянулось. Раздобывший жетончики Стольник не смог связаться с
неведомым подельником ни с первой, ни со второй попытки. Успел даже нервно
выкурить сигарету, расхаживая вдоль глухой стены магазинной подсобки. Потом
вынужден был ждать, когда наговорится компания девочек-подростков.
Наконец-то обрел желаемое. Заговорил, временами зыркая по сторонам, но
держась совсем не так нервно, как давеча Шумков. Пожалуй, он,вообще не
нервничал - всего лишь спешил донести, дисциплинированно и моментально...
"Сучонок, - без особой злости подумала Даша. - Ведь понимает, что
подставляет под пулю, и все равно старается. В министры, понимаете ли,
захотелось человеку, запустить лапы в закрома вознамерился..."
- Слушай, что, в конце концов, происходит? - тихонько спросил Паша.
Даша ему верила, Даша на него полагалась, но такова уж была игра...
- Оперативные мероприятия происходят, всего и делов... - ответила она.
Если подумать, это было не особенно честно - подставлять вместе с собой
еще двух человек, но иначе просто нельзя. Одна она сейчас могла не
справиться. Если бы Паша знал, в чем тут дело и каковы ставки, не возразил
бы ни словом, не говоря уж о том, чтобы выходить из боя. Тяжела доля
командира, однако жизнь сурова...
Стольник повесил трубку и направился к машине. Даша кивнула водителю.
"Волга" двинулась на приличном отдалении за тачкой Стольника. Из-за красных
"Жигулей" моментально вывернулось могучее рыло черного "Лексуса".
На предпоследнем перекрестке Стольник свернул налево. Он не суетился, не
метался из ряда в ряд, не сделал ни малейшей попытки провериться, хотя бы
дилетантской (впрочем, других от него и ожидать не стоило), - катил,
соблюдая правила. Снова налево. Свернет к управе? Нет, проехал поворот, так
и не перестроившись...
"Лексус" не пытался приблизиться, маячил сзади, соблюдая дистанцию, хотя
давно мог бы обставить. Странный караван приближался к мосту. Владевшие
Дашей чувства не походили ни на что прежнее - и тревога какая-то новая, и
щекочущее ощущение опасности ничуть не напоминает все пережитое... Слева
показалась родимая контора - и осталась позади. Мыслей, в общем, особенных
не было. Либо так произойдет, либо этак, выбор небогат.
Миновали мост, свернули налево, притормозили перед толпой, спешившей к
остановившемуся трамваю. Тронулись.
- Поглядывайте, орлы, - сказала она сквозь зубы. - Поглядывайте...
Шли минуты, но ничего особенного не происходило - машина катила по самой
длинной в Шантарске улице, протянувшейся на двенадцать с лишним километров,
- с одной стороны, вроде бы и достопримечательность, с другой - ровным
счетом ничего интересного нет, если не считать того полузабытого факта, что
пролегала улица как раз на месте знаменитого Владимирского тракта, по
которому гоняли каторжан во глубину сибирских руд.
- Внимание! - бросил Паша.
"Лексус" без малейших усилий увеличил скорость, надвинулся, заняв собою
все зеркальце заднего вида - и просвистел мимо, обошел, как стоячих. В
несколько секунд исчез вдали. Даша расслабилась, перевела дух.
- Пронесло? - спросил Паша.
- Меня тоже, - фыркнула она. - Будем надеяться, что пронесло, но все
равно поглядывайте...
Впереди вспыхнули кроваво-красные тормозные огни, по верхней кромке
заднего стекла "Ауди" заплясали алые огоньки - пижонский дополнительный
сигнал. Стольник сбавлял скорость, мигнул поворотом, свернул к
куполообразному зданию цирка. Висевшие тут же огромные афиши прельщали
шантарцев встречей с труппой дрессированных тюленей.
- Вон туда, к скамейкам, - сказала Даша. - И нас не видно будет, и мы его
не упустим...
- И дальше?
- Спокойно сидим, спокойно курим...
Со своего места они видели лишь уголок багажника "Ауди", но ничего не
поделаешь - в какую сторону ни передвинься, раскроешь себя, вокруг цирка
огромный асфальтированный сквер с хилыми деревцами, просматривается
насквозь. Правда, и Стольник никуда не денется, в цирк не юркнет, нет дверей
с той стороны, а пешком не уйдет...
На сей раз ожидание затянулось, прошло не меньше четверти часа, но ничего
не менялось, не появлялось новых действующих лиц, а старые не покидали
позиций.
Даша уже сидела, как на иголках. Начинала думать, что это уже произошло.
В конце концов, кто-то мог подойти пешком с другой стороны, оставшись для
наблюдателей невидимым. И вновь принуждала себя к терпению...
Так. С проспекта имени самой скучной в Шантарске газеты свернула белая
новенькая "Тойота". Бесшумно проплыла в сторону "Ауди", исчезла из виду.
Даша опустила стекло до упора, но ничего не услышала, конечно - далековато.
Надо было попросить у человека Фрола еще и направленный микрофон, да
бедняцкая гордость заела...
Зачем-то засекла время - минута, полторы... минута сорок пять... Из-за
цирка показалась "Тойота", неспешно прокатила мимо остановки, свернула на
проспект. Укатила.
Даша ждала. Когда секундная стрелка описала полный круг, а багажник
"Ауди" так и не сдвинулся с места, она решительно распахнула дверцу, бросила
Паше:
- Пошли.
Силуэт за передним тонированным стеклом не шелохнулся. Она уже знала, что
правильным оказался второй вариант. Не колеблясь, распахнула блиставшую
лаком дверцу.
Стольник сидел в удобнейшем сиденье, способном принимать массу положений,
- в позе задремавшего. Вот только глаза были широко раскрыты, начинали уже
стекленеть.
За спиной Паша прошипел что-то сквозь зубы. Она механически отметила
дырочку с подпаленными краями, красовавшуюся на роскошной бледно-кофейной
дубленке как раз против сердца. Не испытывая и тени брезгливости, вообще
никаких эмоций, разве что постаравшись не коснуться мертвеца, просунулась
меж его грудью и рулем. След контрольного выстрела обнаружился примерно там,
где он обычно и бывает в доброй половине случаев - за правым ухом. Ну да,
вот и пистолет с глушителем предусмотрительно положен на сиденье рядом с
водителем - серьезному человеку он больше не нужен, а здесь побывал кто-то
серьезный...
- Что делать будем? - спросил Даша.
- Что полагается, - пожала она плечами. - Сообщаем в контору и ждем,
когда понаедут все, кому надлежит...
- Я имею в виду, что мне в рапорте писать?
- Все, как было. С одним ма-аленьким исключением - там, возле сквера, я в
этой тачке не сидела. Вообще. Шумков вышел, и мы сразу поехали следом с
целью наблюдения за неизвестным в "Ауди" и возможного установления, его
личности... Усек?
- Ага.
- Молодец, я тебя тоже люблю...
- Ты только шею не сломай, Дарья...
- Постараюсь, - сказала она. - Мне шея моя еще понадобится, лебединая...
Да, Паша. Когда разделаемся с этим жмуриком, займись "Ведомостями". Точнее,
одним тамошним кадром - есть такой Коля Андрианов. Собери о нем все, не мне
тебя учить, постарайся побыстрее управиться. И выясни, где он нынче
пребывает.
Паша молча кивнул. Она захлопнула дверцу осиротевшей тачки, закурила,
отвернувшись от машины. Прекрасно понимала, что это именно она убила
Стольника, сев к нему в машину и завязав именно такой разговор, - но ни
малейших угрызений совести как-то не возникало. Было два варианта - если
верна одна ее догадка, Стольник останется жив, а с ней самой непременно
что-то случится, пусть не сразу, погодя. А если верны обе догадки, Стольника
хлопнут немедленно. И никаких иных поворотов сюжета.
Оказалось, она попала в яблочко дважды. Какая ты умная, Дашенька, эт-то
что-то... Значит, за свою шкуру можно отныне не бояться вообще. Мелочь, а
приятно...
Глава двадцать первая
КАК ГИБНУТ СТАРИЧКИ В ШАНТАРСКЕ
Спустившись утром к своей машине, она обнаружила на заднем сиденье
"Волги" двух здоровенных молодцов в цивильном, незнакомых, с откровенно
выглядывавшими из-под курток ремнями кобур. В голове молнией вспыхнула
увлекательная картина: ее водитель, понятное дело, перевербован, сейчас
машина тронется, и никто больше не увидит Дашу Шевчук...
Спору нет, такой вариант мог иметь место - но при совершенно другом
раскладе.
- Здорово, ангелы-хранители, - сказала она, усаживаясь. - Галахов
распорядился?
- Ага, - сказал один. - Назначены охранять. Кстати, Дарья Андреевна, вон
та девица странновато себя ведет, уже пару минут за ней наблюдаем...
Даша посмотрела в ту сторону. Довольно высокая девушка в черно-бурой
шапке и вишневом пуховике в самом деле совершала несколько странные маневры
- бродила взад-вперед, то откровенно дергаясь в сторону машины, то отходя, и
не походила ни на пьяную, ни на уколотую.
- Она уже здесь была, когда вы подъехали? - спросила Даша.
- Ага. Давала круги около подъезда. Таращилась-таращилась, потом подошла
и спросила, не это ли машина майора Шевчук. Мы ей вежливо сказали, что ни о
каких майорах не слыхивали. Отошла и опять стала кружить...
- Это интересно, - сказала Даша. - Пойду пообщаюсь. Э нет, вы сидите,
орлы, еще не хватало меня от такой соплюшки прикрывать.
Вышла и решительно направилась к незнакомке. Та в первый миг отшатнулась
так, словно собиралась припустить наутек, но, явно пересилив себя, осталась
на месте. Довольно смазливое создание лет двадцати с лишком, только очень уж
перепуганное.
- Привет, - сказала Даша. - Ходят слухи, ты тут меня дожидаешься?
- Вы - майор Шевчук?
- Ага, - сказала Даша. - Тебе удостоверение показать?
- Покажите, - девчонка оглядывалась с регулярностью часового механизма.
Даша предъявила ей корочки в развернутом виде, пряча их в ладонях.
Спросила:
- Убедилась? Может, в машину пойдем?
- Нет, не надо... Давайте в подъезд?
- Как скажешь, - пожала плечами Даша. - Пошли в мой.
В подъезде незнакомка немного успокоилась, взяла протянутую сигарету.
Даша терпеливо ждала.
- Понимаете, ваш дом я знаю, а квартиру забыла... Из головы вьшетело,
когда все началось...
- Бывает, - сказала Даша ободряюще. - - А кто тебе дал адрес?
- Подполковник Воловиков. На всякий случай. Понимаете, мы с ним...
вернее, я для него кое-что делала...
- Понятно, - сказала Даша. - Ты с ним иногда делилась кое-какой
информацией, я правильно понимаю?
- Вот именно...
- А представиться, можешь или это великая тайна?
- Можно, я не буду? Он же говорил, что это не обязательно...
- Ладно, - сказала Даша. - Оставайся загадочной незнакомкой. Твое дело,
твое право...
- В общем...
Она надолго замолчала - пока сверху спускалась Дашина соседка из квартиры
напротив. И долго еще косилась на захлопнувшуюся дверь подъезда,
- Это ничего, - сказала Даша. - Это соседка. Баба стервозная, конечно,
опять ни здрасте, ни до свиданья, но вот ручаюсь, ни в чьих агентах она не
состоит... Слушай, а чем ты занимаешься, это тоже секрет?
- Давайте не будем, ладно? Я пришла, отдала - и навсегда разбежались.
- Ну, как хочешь, - сказала Даша. - Ни к чему я тебя не принуждаю. А что
отдать-то должна?
Девушка расстегнула пуховик, полезла куда-то под мышку. Протянула Даше
листок бумаги в клеточку, явно вырванный из блокнота. Число из семи цифр и
непонятное слово "ГОЛЬМИЙ".
- Это ключ, - пояснила она. - К дискете. Понимаете, его нужно было
передать Воловикову, но он не пришел и на другой день не появился, я
буквально извелась, сколько ни звонила, не могла его застать, а потом
узнала, что его...
- К какой дискете? - спросила Даша.
- Ну, к той самой. Она у него в сейфе. Я думала, вы в курсе...
- Конечно, в курсе, - сказала Даша. - Просто их несколько, этих самых
дискет, знаешь ли...
- А они все заперты одним ключом, - сказала девчонка. - Все четыре.
Может, их и больше, но я знаю только про четыре...
Пару дней назад Даша прыгала бы от радости - но теперь все было совсем
иначе.
- По-моему, он что-то такое предчувствовал, - продолжала немного
успокоившаяся незнакомка. - Сказал мне ваш адрес, растолковал все... На вас,
он говорил, можно полагаться... Знаете что? Не надо мне никаких денег. Черт
с ними. Володьку убили, Воловикова убили, я уж молчу про Маргариту... Тут не
до денег. Я никаких показаний давать не буду, честно предупреждаю. От всего
отопрусь. Ничего не знаю, никого не знаю, ничего не видела... Вы же знаете,
что творится. У вас вон машина с мордоворотами, вам легче... Я побежала,
ладно? Вы меня в жизни не видели...
Она как-то жалко улыбнулась, хотела что-то еще сказать, но ничего, должно
быть, не придумала, рванулась к двери - и пулей выскочила на улицу.
Даша осталась стоять. Аккуратненько свернула бумажку вдвое, потом
вчетверо, спрятала в карман. Никакой дискеты в сейфе Воловикова не было -
следовательно, логично предположить, что в тот вечер она лежала у него в
папке. А папка после убийства исчезла. Все сходится...
...С Пашей Горбенко она столкнулась у двери своего кабинета, каковую еще
не успела, отпереть. Доставая ключ, опросила:
- Ты не ко мне ли?
- Ну. Я, вообще-то, начал копать по тому журналисту...
- А почему вид поэтически задумчивый? "Неужели опять угадала? - подумала
она. - Или ничего в этом нет удивительного? Начиная с какого-то времени,
просто обречена угадывать? Точнее, предсказывать ходы..."
- Ну? - нетерпеливо спросила она, возясь с замком - как бывало,
изношенный ключик опять проворачивался.
- Пропал он. Дня три назад.
- Заходи, - сказала она, наконец-то справившись с замком. - Нет, надо
слесаря раздобыть, а то когда-нибудь вышибать дверь придется... Пропал? А
может, по молодому делу загулял где-то?
- Может, и загулял. Только все в один голос твердят, что за ним раньше
такого не замечалось. Мать в панике, невеста в панике, в редакцию три дня
носу не кажет, мать уже собирается заявление подавать... - Он присел на
разболтанный стул. - В общем, мои деликатные расспросы только поприбавили
паники. Даша, я, честно, так и не понял, что мне делать нужно было. А потому
ничего и не предпринял, когда узнал, что он исчез. Будем искать или как?
- Давай подумаем, - протянула она. - Если так и если этак, но если все не
так, то, соответственно, получается - этак... Вот что, Паша... Искать его мы
не будем. А поедешь ты сейчас, к дедушке Кухаруку, возьмешь его за шкирку,
невзирая на любые протесты, сунешь в машину и отвезешь... Погоди, давай
сначала подумаем, куда его определить, чтобы было совершенно безопасное
место. В "академию" не рискну... Где же у меня адрес-то... - Она вывалила на
стол ворох бумаг из категории несерьезных и в темпе принялась их перебирать.
- Помню, что улица у него Чапаева...
Телефон затрезвонил. Как всегда, некстати. Лишь бы не сорвали куда-нибудь
по неотложному делу...
- Дарья Андреевна? - послышался дребезжащий, но бодрый тенорок Кухарука.
- Удачно, что застал...я Тут у меня некоторые хлопоты...
- Вы где? - воскликнула она.
- На Энгельса, не особенно и далеко. Звоню из автомата.
- Вы мне как раз и нужны, я уже машину посылать хотела...
- Дарья Андреевна, слушайте и не перебивайте, - со властностью былых
времен перебил Кухарук. - Времени нет. Я тут добрался до Коли Андрианова,
вернее, до его матери, пропал он с концами...
- Я знаю, - сказала Даша. - Так что...
- Подождите. Не перебивайте. Дарья Андреевна, они за мной следят со
вчерашнего дня. Уже когда ехал к Андрианову, заметил хвост. Вечером возле
дома торчала машина... Вы не подумайте, я заявляю со всей уверенностью, уж
такие-то вещи определить еще могу... Сегодня с утра опять прицепились.
Слежку за трамваем вела уже другая машина. От остановки за мной шли двое,
потом передали другой паре. Я проверился два раза, никакой ошибки быть не
может. Понимаете, с чем это связано?
- Понимаю, - ответила она.
- А если учесть, что у меня есть с собой кое-какие бумаги, раздобытые
Колей, получается совсем интересно. Я быстренько доберусь до вас, не
уходите, пожалуйста. На сей раз документы не в пример интереснее...
- Где вы? - крикнула она. - Где точно?
- Возле магазина "Кренделек".
- Милиционеров поблизости не видно?
- Нет, не видно нигде... Дарья Андреевна, в конце концов, не рискнут они
средь бела дня... Да вдобавок у меня тут припасен неприятный сюрпризик. Рука
хоть и не та, но если что, не промахнусь...
- Минутку! - она зажала трубку ладонью и повернулась к Паше. - Пулей в
дежурную часть! Расшибитесь, а патрульную машину на Энгельса, к "Крендельку"
- немедленно! И давай с ними! Там Кухарук, его могут грохнуть! Пулей!
Он вылетел за дверь. "Господи ты боже мой, - подумала Даша, - старикана
сейчас убьют. И наплевать им на белый день, не первый раз..."
- Алло! - сказала она в трубку. - Все в порядке, машина за вами сейчас
выйдет. Зайдите в "Кренделек", не оставайтесь на улице! Понятно?
- Дарья Андреевна, вы-меня не учите. Сам знаю, как с такими обращаться.
Тут поблизости скверик и тупичок, прощупаем, чем дышат... Я им покажу, как
ветераны органов работают...
- Не сметь! - крикнула Даша. - Идите в магазин, замешайтесь в толпу!
Зайдите за прилавок, в подсобку, ссылайтесь на милицию, они сейчас подъедут!
В трубке пищали короткие гудки. Даша швырнула ее на рычаг, выругалась
вслух. Не было никакой возможности остановить старого дурака, вряд ли
понимавшего толком, с кем связался, забывшего, сколько ему стукнуло
годочков...
...Реконструировать происшедшее удалось довольно быстро, и, ручаться
можно, с максимальным приближением к реальности.
Кухарук, бросив трубку, все-таки поперся через сквер в упомянутый им
тупик, который и Даша прекрасно знала - пройдя меж двумя глухими
торцами-брандмауэрами довоенных пятиэтажек, попадаешь на небольшой
квадратный дворик, образованный двумя бетонными заборами и задами склада
бывшего ОРСа речников. Там оно все и произошло.
Кухарук, с большой дозой вероятности, вынул свой ствол первым - почти
забытый пистолетик ТК, Тульский Коровина калибра 6,35, довольно опасная
игрушка при стрельбе в упор. Видимо, собирался героически задержать обоих
преследователей и к приезду машины отконвоировать, сдать из рук в руки
тепленькими. Топтуны, естественно, среагировали не так, как он ожидал. Что в
точности произошло, неизвестно, но это, в принципе, и неважно. Происшедшее
прекрасно укладывалось в классическую формулу "скоротечный огневой контакт".
Старикан выстрелил трижды. Две пули достались человеку, занесенному в
соответствующие документы как "неустановленное лицо". Третья так и не
отыскалась - то ли ушла в "молоко", то ли легко зацепила второго. Каковой и
ответил двумя пулями калибра девять миллиметров, после чего, убедившись,
должно быть, что Кухарук и его собственный напарник лежат бездыханными,
прихватил папку старика и растаял в неизвестности за пару минут до появления
милиции. Ни единого свидетеля, способного рассказать хоть что-то путнее, не
отыскалось.
Как ни крути, а бывший волкодав НКВД-МТБ, разменяв девятый десяток,
ухитрился помереть благородной мужской смертью - в перестрелке, с оружием в
руке, в боевом азарте... "Дай бог каждому, - с грустным цинизмом подумала
Даша. - По крайней мере, не успеваешь понять, что проиграл, - словно,
молния..."
Наконец-то имелось вещественное доказательство в виде трупа неизвестного
- но толку от него было чуть.
Лет тридцати - тридцати пяти, славянского типа, одет не бедно и не
богато, стандартные не новенькие вещи, в которых ходит половина Шантарска,
никаких документов нет, отпечатки пальцев аналогов в картотеке не имеют,
"Макаров" с глушителем никогда прежде не светился. Тупик.
- По крайней мере, мы теперь знаем, что за эту вот папочку можно и
схлопотать пулю, - сказала Даша.
Галахов, перед коим были разложены сопровождавшие "аналитическую записку"
вырезки, аккуратно сложил их стопочкой:
- И только? Для того, чтобы подкрепить вашу версию, как-то маловато.
Можно, конечно, сказать, что в виде трупа мы получили весомый аргумент
существования некой группы, озабоченной сохранением неких тайн вплоть до
наглого применения крайних мер, - но это именно аргумент, а не
доказательство.
Даша, вообще-то, уважала коллег и начальников, способных без малейшей
запинки построить длинную и сложную фразу, звучавшую как по-писаному, но
сейчас было не до восторгов. Пожала плечами:
- Все укладывается в систему...
- Укладывается, - сказал Галахов. - Великолепно укладывается. Но скажите
вы мне честно: можем мы с этой системой" идти в прокуратуру или ФСБ?
- Я бы поостереглась, - сказала Даша честно.
- Я тоже поостерегусь. Не из боязни выставить себя на посмешище, а
оттого, что они, располагая нашими "уликами", не продвинутся ни на шаг. А
вот утечка вполне может произойти. Если признать вашу догадку верной, то
против нас - даже не почти всесильные "авторитеты". Гораздо хуже. Я могу
примерно набросать списочек этих наших декабристов, который наверняка
совпадет с тем, что у вас в голове... Это должна быть силища... Коли уж
решились на такое предприятие. Слушайте, а почему у вас вид... прямо-таки
торжествующий?
- Потому что за всей беготней я так и не успела доложить... - сказала
Даша. - Сегодня утром меня остановила некая девица, скорее всего, информатор
Воловикова, - и принесла, по ее утверждению, ключик к дискетке... Вот.
- Ох, хочется мне сказать простыми русскими словами... Почему молчали?
- Только сейчас руки дошли... - виновато ответила она.
- Пойдемте проверим.
- К нашим компьютерщикам? - спросила Даша.
Полковник окинул ее непонятным взглядом:
- Начинаете шарахаться от каждого куста?
- Предпочитаю не рисковать, - твердо сказала Даша.
- Что предлагаете? Может, у вас есть компьютер?
- Увы... - развела она руками. - Так и не освоила эту премудрость.
Времени не урвать. Но идея у меня есть. В милицейской школе - компьютерный
класс. А у меня там найдется курсант, который уже прилично наловчился
обращаться с компьютером. И, что немаловажно, я в нем полностью уверена. Я с
ним работала, - добавила она, не вдаваясь, понятное дело, в ненужные
начальству подробности.
- Он меня знает в лицо?
- По-моему, да.
- Жалко. Есть в этом предприятии запашок бульварного детектива - тащиться
через полгорода, конспиративно... К курсанту...
- Вы же сами сказали, - пожала плечами Даша. - Это должна быть силища.
Лучше не рисковать...
Глава двадцать вторая
ДОБРЫЙ ДЕНЬ, ПЕЧАЛЬ...
"Сибиряки! Земляки и друзья! Принимать это решение было мучительно
больно. Как патриоты России, мы долго, слишком долго надеялись, что страна
найдет в себе силы выйти из кризиса. Однако надежды постепенно таяли.
Дело даже не в том, что в столице сидят дураки и воры. Как говорится,
дело житейское, на место дурака всегда может прийти умный, а вора можно
поймать за руку. Гораздо печальнее другое - не осталось никаких сомнений,
что новая России собирается и дальше по примеру старой "прирастать Сибирью".
Прирастать, необходимо заметить, в самом хамском, наглом и беззастенчивом
стиле колониального грабежа. Нас примитивно грабят, не давая взамен даже
бус, ситца и ножниц. Я не буду перечислять призеры - они известны всем. В
Россию уходит все - от леса и алюминия до золота и алмазов. А в ответ -
невыплаченная за полгода зарплата, умирающие от нужды старики, бессильные
что-либо предпринять взрослые мужики, слезы, полнейшая неуверенность,
закрытые школы, бастующие медики, вставшие заводы. Завтра наших солдат
пошлют умирать в очередную, неизвестную даже по карте, пылающую клоаку - за
интересы столичных колонизаторов.
Это надоело всем, и пришла пора действовать. Сегодня, десятого апреля,
Временный Совет взял в свои руки всю полноту власти на территории Шантарской
области, провозгласив суверенное и независимое государство - Сибирскую
республику. Все воинские подразделения, каким бы ведомствам они ни
принадлежали, находятся на стороне Временного Совета. Территория республики
полностью под контролем наших вооруженных сил. Правоохранительные органы
сопротивления не оказали.
Начиная с этого часа, на территории республикй временно
приостанавливается действие Конституции Российской Федерации и вводится
особый порядок управления. Любые попытки дестабилизировать обстановку будут
пресекаться со всей решительностью. Любые хулиганские проявления,
преступления против личности и имущества будут караться расстрелом на месте.
Напоминаем: всякая попытка призвать к организованному сопротивлению властям
Сибирской республики либо к соблюдению законов и Конституции России, к
которой мы больше не имеем отношения, будет расцениваться как
антипатриотические действия, требующие самого жесткого ответа.
Шантарцы! Пусть вас не пугает суровость временных мер. Они направлены не
против вас, честных тружеников и патриотов своей родины. Мы всего лишь хотим
подавить в зародыше любые попытки московских колонизаторов вновь надеть нам
на шею ярмо.
Мы богаты. В нашей земле - практически вся таблица Менделеева. Наши
ученые ни в чем не уступают коллегам из любой страны. У нас достаточно сил,
интеллекта, желания и возможностей сделать новое государство процветающим и
благополучным. Мы хотим, чтобы вы сами распоряжались своими богатствами
утекавшими до сих пор в загребущие закрома Москвы. Мы хотим, чтобы вновь
заработали заводы, чтобы всякий честный труженик не ожидал месяцами законно
причитающихся ему денег, чтобы не нищенствовали врачи и учителя, чтобы
пенсионеры не делили на неделю единственную буханку хлеба. Шантарцы! На
улицах города стоят с автоматами ваши друзья, братья дети и внуки, солдаты
свободной Сибири. Не забывайте об этом. Они не угнетатели, а освободители.
Не будем забегать вперед, но я не исключаю, что в будущем к юной Сибирской
республике присоединятся другие края и области Сибири. Именно потому
республика и названа не Шантарской, а Сибирской. Возможно, нашему примеру
соседи последуют быстрее, чем сейчас представляется.
Шантарцы! Ваша судьба отныне - в ваших собственных руках. Без
захребетников, без столичных грабителей, без кабинетных теоретиков, сроду не
бывавших в Сибири, мы способны построить великолепное будущее для нас и
наших потомков. Да здравствует независимость!
Шантарцы! Сообщайте патрулям, блок-постам, военным и сотрудникам
правоохранительных органов о тобой попытке наймитов Москвы дестабилизировать
эбстановку или устроить акции протеста. Могу еще добавить, что Временный
Совет принял меры к немедленной депортации за пределы республики всех
некоренных пришельцев из так называемого близкого зарубежья - всю эту
сволочь, которая торгует наркотиками, пристает на улицах к нашим женам и
дочерям, цинично нарушает законы, ждет одно: чемодан-вокзал-Россия!
Земляки! Мы верим в вас и ждем от вас поддержки!"
- Тормози, - сказала Даша. Федя, сидевший с бледным и растерянным лицом,
нажал какую-то клавишу, и текст на экране застыл.
- Интеллигент писал, - сказала Даша. - "Клоака", "Сволочь", призывы
стучать... Насчет "чемодана-вокзала" - просто прелесть, найдет отклик в
сердцах...
- Я смотрю, вам весело? - жестко усмехнулся Галахов.
- Это я от растерянности, - сказала Даша. - И от некоторой, честно
признаюсь, беспомощности. Значит, вот так выступление губернатора и будет
выглядеть... Федор, не таращи глаза - губернатора... Не маленький, должен ко
всему привыкнуть. Столько орали об отделении Сибири, что пора спокойно
воспринимать, голкнувшись в натуре...
- Давайте дальше,- - распорядился Галахов. Карта Шантарека - довольно
схематичная, но очертания города изображены с соблюдением должных пропорций.
Не то, что в старые времена, когда от составителей идущих в свободную
продажу планов городов впрямую требовали эти пропорции искажать - должно
быть, рассчитывали, что иностранный шпи„н угробит лишний час, дабы добраться
от ресторана до кинотеатра. Как будто на свете не существовало
разведывательных спутников, способных фотографировать даже автомобильные
номера... По городу изображенному белесоватыми линиями и разными
многоугольниками поползли ярко-синие точки. Одни надвигались густым потоком
с северо-запада, другие брали начало в самом городе. Они распадались на
группы и ручейки, сосредоточивались там и сям, застывали кольцами,
полукружьями - у мостов, в центре и на окраинах, сопровождаемые цифрами,
напоминающими часы и минуты. Продолжалось это долго, потом на месте города
появились один за другим районы - здесь уже было гораздо лучше угадывать.
- Химзавод, - показал Галахов обратной стороной шариковой ручки. -
Хранилище хлора для водоочистки - логично... А это узнаете? Ну, это же наша
с вами родимая контора, а заодно и феликсовцы... Работайте дальше,
курсант...
Продолжалось это долго. Даша в жизни не устраивала путчей и не
противоборствовала им, но тут и дураку понятно было, что диспозиция
разработана скрупулезно и на совесть, учтено все - от скорости грузовиков до
пропускной способности городских улиц. Потом пошли длинные списки - никакого
объяснения, для чего они составлены, не было, но после череды незнакомых
имен поплыли слишком хорошо знакомые: департамент общественной
безопасности... прокуратура... областное УВД... вот и адрес некоего
полковника Галахова высветился... генерал Глаголев (с пометкой в скобках -
"медсанчасть ј 11, палата ј 18, охрана - один человек с кобурным оружием)...
Воловиков... Бортко... вновь пошли незнакомые фамилии...
- Вы обратили внимание, что меня в списках на арест нет? - натянуто
улыбаясь, спросила Даща. - Хамство какое...
- Практически ни одного заместителя нет, - протянул Галахов. - Только
начальники - служб, подразделений, управлений... Видимо, подразумевается,
что для любого заместителя изоляция шефа - столь светлое событие, что можно
радостно примкнуть к новой власти... Кончилось, да?
- Ага, - сказал Федя. - Ничего там больше нет.
- Посидите пока, - непререкаемым тоном приказал Галахов. - Дарья
Андреевна...
Они отошли к окну, на которым простирался пустой плац "академии" -
старательно подметенный, без крошки серого весеннего снега.
Даша приоткрыла форточку, подставила лицо струе свежего ветерка.
- Десятое апреля... - протянул Галахов. - Через неделю. Дайте сигаретку,
а то у меня кончились... Соображения есть?
- Доказательства вроде бы есть, - тихо сказала она. - А вот что до
соображений... В Чека придется идти, как ни крути мозгами...
- С чем? С дискеткой?
- А вас она не убеждает?
- Меня убеждает, Дарья Андреевна. А вот Чека или Москву может не убедить.
Даже в комплекте со всем, что вы успели к этому дню накопать. Теперь-то
совершенно ясно, за что убили Маргариту Монро - за кражу такой вот вещички
десять певиц и актрисулек зарежут мгновенно. И Воловиков... К нему как-то
попала другая, но они отреагировали... Нет, но что же делать?
- Брать, - сказала Даша. - Поднимать наш спецназ и брать. Предварительно
потолковав с прокуратурой - по-моему, Чегодаев что-то такое понимает уже,
ихний Адаскин крутился со всем рвением, мужик он въедливый...
- А мотивировка? Подготовка переворота? Вы же видели всю дискету, от
корки до корки, или как там это называется... Обратили внимание, что там нет
главного? Нет ни единой фамилии, способной дать конкретную привязку к
путчистам. Ну, скажем - "здание ФСБ занимает полковник Пупкин, задержание
Галахова возлагается на лейтенанта Козолупова"... Ничего подобного нет.
Умные все-таки люди... Знаете, как можно объяснить эту дискету - с железной,
непробиваемой логикой? Это - всего лишь упражнения какого-то чрезвычайно
дотошного и старательного литератора, решившего написать триллер о военном
перевороте в Сибири. Что-нибудь вроде. Нет закона, запрещающего человеку так
вот фантазировать с применением ЭВМ. Хотел, чтобы роман получился с
максимальным приближением к реальности. Сможете что-нибудь противопоставить
такому объяснению? Даже располагая пухлыми томами, что хранятся у вас в
кабинете? Подумайте хорошенько, с максимальной серьезностью...
Она думала, пуская дым в форточку, поглядывая то на застывшую напряженно
спину друга Федора, сидевшего перед мерцающим экраном, то на пустой плац. В
конце концов вынуждена была признаться честно:
- Нет, не могу... Получится звонкая, красивая, но совершенно бесполезная
операция. Или нам попросту не дадут никого арестовать, или при первых же
арестах поднимут такую волну, что мы сами окажемся в наручниках.
- Или столица намылит холку в два счета. Там у них наверняка есть
заручка... Обратите внимание: десятого и областное и городское УВД остаются
без руководства. Трофимов и Дронов должны вернуться из столицы только
двенадцатого, Бортко - еще позже, везде сидят и.о., один и.о. как раз перед
вами, да вы и сами - теми же буковками мечены... У других - аналогично.
Фээсбэшный Лямин - аж в Италии, по моим данным. Генерал Глаголев - лежит в
больнице со сломанной ногой, на его месте, конечно же, очередной и.о., и
гадай, что он будет делать... Черт, я бы плюнул на гордость и обратился к
авторитетам - но они все выбиты...
- Так что же, будем поднимать лапки кверху? - поинтересовалась Даша.
- А вот уж нет. Мы все-таки менты, Дарья Андреевна, и тут еще пока не
Сибирская республика, а Россия... Побарахтаемся. Покусаемся. Как-никак, у
нас целая неделя впереди. Теперь понимаете, почему я велел скопировать все
документы?
- Потому что тогда уже что-то такое предчувствовали, - сказала Даша. -
Точно?
- Угадали. Мало ли что... Так вот. Время у нас есть. Завтра утречком
сядем и поговорим конкретно. Понимаете, должно быть что у меня есть и своя
агентура, и кое-какие сети, о которых я распространяться не буду?
- Это азбука, - сказала Даша.
- В общем, я весь сегодняшний день буду работать плотно. В детали,
пардон, не посвящаю. Не обижаетесь?
- Ни капельки.
- Вот и прекрасно. А завтра поговорим более предметно. И поскольку до
завтра уже вряд ли увидимся, следует кое-что нынче же прояснить... Вы этому
молодцу верите?
- Верю, - сказала Даша.
- Значит, о дискете знаем мы трое... Как лично мне дожить до завтра, я
примерно представляю. Но с вами нужно что-то делать... Может, на ночь вас
отправить на базу СОБР?
Даша грустно усмехнулась:
- А вы уверены, что как раз там меня не придушат?
- Не уверен, - ответил он быстро, серьезно. - Тогда?
- Предоставьте это мне, - сказала Даша. - Слава богу, я еще могу в этом
городе растаять так, что ни одна собака не найдет...
- Только если полностью уверены.
- Уверена. И знаете что? Уберите этих обормотов от меня. Ни от чего они
не спасут. Если на первом же перекрестке машину зажмет пара тачек и начнут
поливать из автоматов, они и пушки достать не успеют...
- Не бравируйте.
- Не бравирую, - сказала Даша. - Такая уж игра. Если вас или меня решат
убрать, помешать нет никакой возможности - разве только и вам, и мне перейти
на нелегальное... Но если мы сейчас же перейдем на нелегальное, ни черта не
сможем сделать... Жизнь требует фатализма. Уберите этих мордоворотов, я
поеду и буду до вечера заниматься Кухаруком, как проклятая, пусть все видят,
что я на месте и знают, чем занята...
- Возможно, вы и правы, - сказал он задумчиво. - Без некоторого фатализма
тут не обойтись. Вот только куда курсанта девать? Не хочется мне что-то,
чтобы он гулял на свободе, я вам верю, но так и тянет подстраховаться... -
Он цепко глянул на Дашу. - Мы с вами люди взрослые, и деликатничать
некогда... Что у вас с этим бравым молодцем? Спите вы с ним или он попросту
по вас вздыхает беззаветно и безответно? Понимаете, он на вас украдкой
таращился так, что поневоле делаешь выводы...
- Каюсь, сплю, - сказала Даша. - Иногда. А поскольку тут нет никакой
служебной зависимости, это - мое личное дело...
- Да бог с вами. Не хватало еще разбирательство устраивать насчет
морального облика, именно сейчас... - усмехнулся он. - Ну, так даже лучше.
Сейчас я вам и устрою служебную подчиненность... Курсант, подойдите!
Федя охотно приблизился. Лицо у него столь явно отражало невероятную
работу мысли и смену всевозможных чувств, что Даша не удержалась от грустной
ухмылки - хорошенькая ситуация парню выпала, чтобы повзрослеть
окончательно...
- Машину хорошо водите? - спросил Галахов.
- Хорошо, - ответила за Федю Даша. - Шофером был в конторе.
- Совсем идеально... Курсант, слушайте внимательно. Я вас на пару дней
отсюда забираю. Со школой сейчас же уладим. Задача на вас возлагается
простая - неотлучно находиться при майоре Шевчук. День и ночь. Не смущаться,
начальство на то и поставлено, чтобы все о всех знать, иначе какое оно, к
черту, начальство... Как относитесь к товарищу Дарье?
- Я ее люблю, - героически бухнул Федя. Даша едва не покраснела - потому
что моментально, пришла на ум нехитрая истина: "Стерва ты, Дашка,
все-таки..." Со всеми своими затменьями чувств и банальным метанием меж
двумя мужиками - хорошим-правильным-удобным и плохим, от которого дух
спирает в самом что ни на есть примитивном плане...
- Тем лучше, - невозмутимо сказал Галахов. - Значит, будете беречь, как
верный рыцарь. Короче, замените ее шофера. Нынче же, благовидный предлог
организуем. Оружие получите в конторе. Сопровождайте всюду, кроме разве что
туалета. И особенно старайтесь уберечь от неосмотрительных поступков. Это
прямой приказ, как бы ни сверкала глазами Дарья Андреевна... - Он, косясь на
Дашу, ухмыльнулся уголком рта. - Дарья Андреевна - отличный мент, но тяга к
легким авантюрам у нее, увы, неистребимая... Сможете не размякнуть и
старательно бдить? Как бы Дарья Андреевна вам ни твердила, что она лучше
знает, а рисковать привыкла с пеленок?
- Смогу, - пообещал Федя непреклонно.
- Отлично. В этом заведении чистые дискеты найдутся? Совсем хорошо.
Сделайте две копии, немедленно, а если получится четыре, будет и вовсе
прекрасно. Каждый получает свой экземпляр, а остальные мы спрячем недалеко,
но надежно... приступайте. - И, когда окрыленный Федя отошел, повернулся к
Даше. - Ну вот, неплохо получилось. Он присматривает за вами, вы
присматриваете за ним, а я уж как-нибудь сам за собой присмотрю... И никаких
возражений. Я могу на вас полагаться, как на абсолютно взрослого человека?
- Можете, - сказала Даша. - Никаких авантюр не будет.
- Винтовочка мне не дает покоя, - тихо сказал он. - Та, из эпизода с
Камышаном...
- Фатализм остается, - пожала плечами Даша.
- Как думаете, Камышан в курсе?
- Очень может быть, - сказала она. - То-то он и спешил так в СИЗО. А та
винтовочка... Я очень даже допускаю, что по нему промахнулись умышленно.
Чтобы мы вцепились в него еще пуще, сконцентрировались на нем, а остальные
следочки и проморгали... Ведь все моментально начали бегать в жутком
воодушевлении: ах, Камышан! Ах, убийство, любовницы губернатора! Ах, ниточки
тянутся к самому губернатору! Ах, Камышана пришить хотели средь бела дня! А
тем временем нам тут Сибирскую республику оформляют...
- Не исключено, - кивнул Галахов. - Кстати, один вопрос так и остался
непроясненным... Где вы дискету раздобыли?
Даша усмехнулась:
- Вот в это лучше не вникать. Поскольку получатся насквозь незаконные
методы, а нам сейчас следует быть законниками до мозга костей... Кстати,
магнитофонная запись доказательством является? Для данного случая?
- Пожалуй, если в комплекте...
- Вот и я так подумала, - сказала Даша. - Нет, никаких авантюр, не
беспокойтесь...
Глава двадцать третья
ХОД КОНЕМ ПО ГОЛОВЕ
Федя к своим новым обязанностям относился с невероятной рьяностью - -не
отступал ни на шаг, даже когда она беседовала в своем кабинете с Пашей
Горбенно, зыркал из угла столь хмуро и многозначительно, что определенно был
готов при малейшей угрозе всадить обойму в спину оперу.
- Ты мне это брось, - сказала Даша, когда они остались одни. - Поручили
стеречь - вот и стереги, а не устраивай тут цирк с супербдительностью. Пашка
сейчас наверняка голову ломает...
- У меня приказ, - угрюмо сообщил-сподвижник.
- Зато нет у тебя приказа вести себя, как дурак...
- А я сейчас никому не верю.
- Сопля, - сказала Даша. - Недоверие ко всем плавно перетекает в
шараханье от каждого куста, заметить не успеваешь... Нужно вычислять. За
нами на обратном пути не следили. Так? Значит, про дискетку еще не знают.
Какой же смысл меня хлопать? Из патологии, что ли? Нет там никаких
патологий, там сугубые профессионалы...
- А если они доберутся до той девки?
- Доберутся - узнаем, - сказала Даша. - Могу спорить, довольно быстро. -
Встала из-за стола и подошла к нему. - Покажи-ка пушку, я "семьдесят первых"
еще и не видела... Давай-давай, нет у тебя приказа от меня личное оружие
беречь...
Федя нехотя вытащил из-под мышки пистолет, протянул ей.
- Тебе сколько обойм дали? - поинтересовалась она.
- В пистолете, и запасная.
- Покажи запасную.
- Зачем?
- Проверю кое-что.
Ворча под нос, он все же извлек и запасную обойму. Даша, переместившись к
окну, повернувшись спиной, нажала кнопку, держа пистолет одной рукой - и обе
обоймы оказались у нее в левой. Одну сунула в карман, из второй выщелкнула
все патроны - и тоже спрятала. Дернула затвор, поймала на лету выскочивший
коричневый патрон, отправила туда же. Звонко вставила пустую обойму.
Теперь только Федя заподозрил что-то неладное, вскинулся:
- Ты что?!
- Лови, - сказала Даша, бросая ему пистолет. - Молодец, реакция
хорошая... Вот так и будешь ходить.
- Дашка...
- Я тебе в постели Дашка. А здесь - товарищ майор. И не надо. дергаться,
я тебя душевно умоляю. Не тебе со мной в рукопашку играть...
- Да твою мать... - Федя попер на нее, как разъяренный бульдозер,
остановился вплотную. - Отдай патроны. Сейчас к полковнику пойду.
- Слушай, деревенский детектив... - сказала Даша насколько могла
убедительнее. Взяла его за воротник свитера и приблизила лицо. - Не строй из
себя... Я знаю, что делаю. Я знаю, что делаю, понятно? Делать надо именно
то, что я делаю. Помирать мне неохота, и никаких авантюр не задумала. Так
надо. Ясно? И либо ты будешь меня слушаться, либо я тебя сейчас срублю с
хвоста - во всех смыслах... Понял? Не учи меня, как работать.
- Даша...
- Ты меня любишь, ты за меня боишься... Солнышко ты мое, - Даша бегло
чмокнула его в щеку в приливе легкого стыда за свою стервозность. - А еще ты
меня недооцениваешь, голубок. Это со многими бывает, но вот от своего
любовника я таких штампов терпеть не намерена. Изволь поверить в одну очень
простую истину: все непонятное, что я делаю, творю не по глупости или
легкомыслию, а потому, что так задумано. Диспозиция такая. Ясно тебе?
- Ясно... - проворчал он нехотя.
- Тогда собирайся. Поедем в одно место. Это не туалет, но ты все равно за
мной туда не пойдешь...
...Возможно, от верного рыцаря и не удалось бы отделаться легко, окажись
место встречи зловещего вида хибарой в Ольховке или подозрительной фирмой.
Однако Даша вместе со своим Санчо Панса приехала в самый обычный книжный
магазин - что Санчо моментально успокоило.
- Зайди в отдел, повороши книжки, - распорядилась она. - Здорово повышает
культуру...
Федя подозрительно огляделся, но не обнаружил в той части зала, куда она
направлялась, ни единой двери в подсобку, откуда можно было бы совершить
классический "соскок". Направился к полкам, бдительно косясь время от
времени.
Даша прошла до самого конца - мимо застекленных стеллажей с кактусами и
прочей флорой, мимо прилавка с обувью и столика со всевозможными
лекарствами. При советской власти книжному магазину, по обыкновению не
скупясь, отвели весь нижний этаж огромадной девятиэтажки, а с приходом
рыночных времен, увы, храму культуры пришлось выживания ради потесниться, не
выбирая квартирантов...
В самом конце длиннющего зала примостился за круглым черным столом крайне
благообразного облика старичок, восседавший под самодельной, аляповатой
вывеской: "АСТРОЛОГ МЕЖДУНАРОДНОЙ АТТЕСТАЦИИ". Рядом были развешаны
отпечатанные на машинке тексты самого жуткого содержания - они сулили
открыть цифровую магию имени, выбрать наиболее-благоприятное расположение
звезд для презентации фирмы, совершить астрологический подбор кассиров, с
помощью "тибетско-кармической инволюции" уберечь от налоговой полиции.
Обещали еще почище - но Даша лишь мельком проглядела заманчивую рекламу -
ждала, пока астролога покинет дебелая тетка в коже и золоте, явно
стремившаяся напустить на налоговую инспекцию тибетскую мощь.
Вошла в узенький проходик меж обтянутыми кожзаменителем банкетками.
Отметила краешком глаза, что неведомо откуда взявшийся крепкий парень якобы
невзначай заблокировал проходик, так что посторонних свидетелей поблизости
не оказалось.
Благообразный старичок потеребил вандейковскую седую бородку, жестом
пригласил Дашу сесть напротив и заявил:
- Кармическое расположение планет вам благоприятствует... простите, не
вполне перестроился. Хотя это выражение как нельзя лучше отражает ситуации.
Вы оказались совершенно правы. Именно известный вам деятель ездил на встречу
с известным вам субъектом. желаете полюбопытствовать?
- Конечно, - сказала Даша.
Астролог подал ей толстый черный конверт, украшенный золотыми загадочными
символами, и, благостно глядя поверх ее плеча добрыми глазами звездочета из
детского мультфильма, сообщил:
- Можете спокойно полюбопытствовать, у вас за спиной никого нет...
Она принялась перебирать цветные фотографии - быстро, но не суетливо,
тренированным взглядом схватывая главное. Отличная была работа - полное
впечатление, обоих беседующих снимали с разных ракурсов практически в упор.
Хотя, дураку ясно, они не позволили бы к себе приблизиться и на километр,
аппаратура, должно быть, задействована фантастическая, о которой нищие опера
могут только мечтать...
- А запись? - спросила она, тщательно собрав фотографии в конверт. -
Удалось сделать?
- Обижаете, Дарья Андреевна...
Благообразный старичок положил перед ней самый обычный плеер, любезно
воткнул штекер в крохотное гнездышко, расправил тонкое полудужье наушников.
Она откинула волосы назад, прижала к ушам маленькие черные подушечки.
Не прошло и минуты, как она поняла, что в который уж раз оказалась права.
Угадала все точно - вернее, вычислила. Угадать - это, скорее, от случая,
слепой фортуны, здесь все наоборот, скорее уж математика...
Еще через пару минут решительно сняли наушники, вернула старичку плеер.
Он с видом полнейшей невозмутимости прибрал все в небольшой "дипломат",
поднял глаза:
- Вы уверены, что этого достаточно?
- Абсолютно, - кивнула она. - Последний штрих, тут нет нужды разводить
долгие церемонии...
- И что теперь? - глаза у него были умные и колючие.
- А ничего, - сказала она. - Есть полная картина. Мелкие детали уже не
играют...
- Мне так и сообщить?
- Конечно, - сказала Даша..
- Но ведь понадобится что-то предпринять?
- Конечно, - повторила она. - Вы предпримете очень немудрящую штуку. Мне
нужно нечто совсем несложное...
Выслушав, он склонил голову, словно вышколенный дворецкий, но изумления
все же скрыть не смог:
- Простите, и это - все?
- Не совсем. Мне нужен микромагнитофон. К сегодняшнему вечеру. Часам,
скажем, к восьми. Только по-настоящему миниатюрный, габаритов таблетки
аспирина.
- Никаких проблем. Куда доставить?
- Положите в конверт и бросьте ко мне в почтовый ящик.
- Будет сделано. Еще?
- Все, - сказала она устало.
- Позвольте, вы хотите сказать, что к десятому числу сможете уладить...
- Вы вот что еще передайте, - сказала она. - Это все липа - насчет
пресловутого десятого числа. Голимая липа. И никак иначе. Я за свои слова
отвечаю - вот и все, что господину Гордееву следует знать. Лишь бы вы
выполнили все в точности...Народу не нужны нездоровые сенсации, народу,
нужны здоровые сенсации. Именно такую я и гарантирую. Знаете, что такое
здоровая сенсация? То, что разыгрывается в узком кругу, не будоража
постороннюю публику... Всего наилучшего.
Встала, подхватила тощенькую папку, с которой пришла. Широкоплечий страж
ловко посторонился, глядя словно бы сквозь нее. Из-за прилавка в
букинистическом отделе беспокойно поглядывал Санчо Панса.
- Ну вот, а ты боялся, - сказала Даша, взяв его под руку и направляясь к
выходу. - Какие тут, к черту, патроны?
- Куда теперь?
- Домой. Ко мне, естественно.
- Ты не думаешь, что там могут...
- Не думаю, - сказала Даша. - Не могут. Ты что, еще не убедился, что я
все просчитываю наперед? Вот и помалкивай.
- Значит, все дела переделала?
- Ага. Все на сегодня.
Он помялся и, глядя в сторону, предложил:
- Может, пройдемся немного? Погода отличная. Машина никуда не денется...
Мальчик еще не вышел из того возраста, когда душа требует романтики,
поняла Даша. Хочется погулять, держась за ручки, косясь на прохожих якобы
невзначай: "Видали? Моя, собственная!" может, и в подъезде поцеловать. И нет
сил над ним смеяться - скорее уж завидовать надо. Стерва ты, Дашка, вот что,
взрослая, опытная стерва...
- Ладно, - сказала она. - Дисциплинированному солдату всегда полагается
поощрение. Можешь нежно обнять за талию, и пойдем погуляем...
..."Волгу" она поставила на платную стоянку неподалеку от своего дома.
Папку взяла с собой, держа двумя пальцами" небрежно помахивая.
- Патроны отдай, - сказал Федя, когда они вышли со стоянки и двинулись к
дому.
- Да зачем они тебе? Дома-то?
Он огляделся в подступавших сумерках:
- До дома еще идти...
- Да ладно тебе, - сказала она увещевающе. - Идти-то триста метров. А
пушка у меня у самой есть. И стреляю я, пардон, получше. И вообще, если
во-он на том чердаке сидит снайпер, какой от твоей пушки будет толк?
Он встрепенулся, зашагал быстрее, таща за собой Дашу.
- Фу ты, шуток не понимаешь? - фыркнула она.
- Слушай, ну нельзя же так наплевательски относиться... Ты что, про
Воловикова забыла? И про Славку...
Даша мгновенно помрачнела:
- Вот про них-то я помню...
Ситуация, конечно, дурацкая - откровенничать с ним нельзя, и дело не в
недоверии, просто это ее игра, маленькая персональная вендетта, и не стоит
выплескивать на парня лавину дерьма, успеет еще нахлебаться его вдосыт, тут
следует приучать юнцов постепенно, малыми дозами, брать пример с
анатомички...
- Не хвост?
- Глупости, - сказала Даша. - Человек бежит с пузырем до хаты,
догоняться...
Гипотетический хвост обогнал их, зажав в кулаке горлышко литровой бутылки
водки, скрылся в сумерках.
- Ну вот, а ты боялся, - хмыкнула Даша.
И отметила мимоходом, что ни один душевно относящийся к спиртному человек
не станет нести бутылку так безразлично, словно бы даже с отвращением, как
будто он сам по себе, а сосуд сам по себе. Можно рассмотреть, что он
остановился, извел целых три спички, чтобы раскурить сигарету - а ведь ни
ветерочка, и движения совершенно трезвые.
Когда она увидела, что весь ее подъезд сверху донизу словно бы пересечен
черной полосой - ни одна лампочка на площадке не горит, - уверилась
окончательно. Конечно, неприятное чувство осталось - могла к конце концов и
просчитаться, нельзя ведь считать себя умнее всех, - но приходилось
рисковать...
Они вошли в совершеннейшую темень. Нащупывая ногой ступеньки, Федя
беспокойно сказал:
- Во, капкан... Дай зажигалку.
- В машине забыла, - соврала она. - Осторожненько ступай...
Первый этаж, площадка, второй этаж...
Именно этого она и ожидала, но все равно получилось, внезапно - темнота
вокруг вдруг оформилась в рванувшиеся к ним фигуры, яркий свет фонарика
мгновенно ослепил, Даша получила удар под горло и задохнулась, в глотке
словно встала пробка.
Из ослабевших пальцев рванули папку. Еще удар, не столь уж сильный, но
угодивший как раз по точкам за ушами - моментальный рауш-наркоз...
Все вокруг сразу поплыло, ноги подогнулись, она сползла вниз по стене,
гаснущее сознание еще заставило тело кое-как, вяло сгруппироваться, чтобы
защититься от ударов ногами. Рядом еще шла возня - хрип, оханье, мелькнул в
луче фонарика золотой погон, двойной ряд ярких пуговиц на шинели...
Больше ее не били. Словно сквозь толстенный слой ваты Даша слышала стук
сапог, утихавший внизу. Долго сидела, вытянув ноги, сквозь сложенные
трубочкой губы втягивая крохотные порции воздуха, борясь с удушьем,
перекрывшим горло словно бы печной заслонкой. Рядом охал и ворочался Федя.
Понемногу удалось продышаться, а там и выпрямиться на подгибавшихся
ногах. Растирая левой ладонью горло, она хрипло позвала:
- Живые есть?
Глаза уже чуть-чуть привыкли к темноте, и она видела, как Федя старается
встать, цепляясь за перила, мотает головой., оскальзывается. Присела рядом с
ним на ступеньку, пропыхтела:
- Не дергайся. Я в порядке.
Он с усилием выплюнул матерную тираду, негодующе возопил:
- Говорил тебе, нарвемся... Нет, умнее всех...
- Больно?
- Иди ты! Нарвались, как...
- Мужички такой печали отродяся не видали... - продекламировала она,
героически превозмогая затухающие уколы боли и удушья. - Ничего, Теодор. Что
это за мент, если его ни разу по чавке не охаживали? Ничего, злее будешь...
- Ведь голову могли оторвать...
- Так не оторвали же? - Она с преувеличенной заботой спросила: - Сам
встанешь или, может, помочь?
Конечно же, он вскочил, все еще постанывая, - с ним явно обошлись
погрубее. Впрочем, когда они дотащились до Дашиной квартиры и быстренько
провели процедуру, описанную классиком как "...тогда считать мы стали раны",
выяснилось, что особых повреждений и нет. Даша со знанием дела заключила:
- Это тебе двинули под солнечное, а потом ребром ладони пару раз
добавили...
- А то я не знаю... - поморщился он, потирая ушибленные места. - Даш,
надо звонить дежурному, я разглядел, это натуральные шумковцы, один даже в
портупее...
- А лица разглядел? - спросила Даша ехидно.
- Нет...
- То-то.
- Все равно нужно звонить...
Она вздохнула, закатив глаза под лоб:
- Ну, сокровище мне досталось... Опиши ситуацию, Федор. С их точки
зрения.
Он старательно, сосредоточенно задумался. И вскоре сообщил:
- Они узнали, что дискета у тебя. Или добрались до той девицы, или...
- Да чего уж там, - сказала Даша. - Утечка произошла из конторы.
- Ну... А про то, что вы с полковником ездили смотреть и копировать
файлы, не знал никто. Решили, что дискеткой ты еще вплотную не занялась или
не стала докладывать, срочно изъяли, вот тебе и весь сказ...
- Молодчина, - одобрила Даша. - А теперь подумай сам: какого черта
звонить дежурному и поднимать шум, если противник свято верит, что оказался
в выигрыше? Нам этого только и надо...
Удалось убедить. Поверил - в конце концов, он знал только то, что лежало
на поверхности.
- Ну, а теперь отдай патроны, - заявил он решительно. - Все.
- Господи, если бы нас хотели пристукнуть, лучшего случая не подберешь...
- Все равно. Почему я тебе подчиняться должен, а ты полковнику - нет?
- Логично, - согласилась Даша. - Держи уж.
...Когда зазвонил телефон, она заранее могла сказать, кто там, на другом
конце провода. И не ошиблась. Отвечала кратко, так, чтобы настороживший уши
напарник ничего не заподозрил.
- Кто это? - бдительно поинтересовался он, когда Даша положила трубку.
- Горбенко докладывает, - солгала она с самым невозмутимым видом. -
Ничего особенного, рутина... Тебе рюмку налить? Заслужил.
- Давай.
Выйдя на кухню, она притворила дверь, набухала полный фужер "Кедрового
ореха на коньяке" и, вздохнув мысленно: "Господи, прости!", полезла в
шкафчик. Осторожно, чтобы не переборщить, стряхнула в фужер из пипетки две
капли коричневатой жидкости. Выше крыши...
Работая долго в уголовном розыске, нахватаешься самых неожиданных знаний
и навыков. Она примостилась с рюмкой на старом диване и терпеливо ждала,
поддерживая ленивую беседу. Противно на душе чуточку, но ничего не
поделаешь, верный оруженосец вряд ли выпустил бы ее из квартиры...
Снадобье из арсенала проституток и вагонных кидальщиков подействовало
вскорости и качественно. Она первый раз видела своими глазами, как это
происходит. Федя вдруг потерял нить разговора, растерянно моргнул, стал
крениться набок - и, с затухающим в глазах недоумением, повалился на диван.
Даша выхватила у него из руки фужер, пока не скатился на пол, заботливо
устроила поудобнее. Здоров, как бык, доза оптимальная, проспит до утра, как
сурок, завтра, правда, голова болеть будет, но тут уж ничего не поделаешь...
"Стерва ты, Дашка", - упрекнула она себя, как-то уже привычно, словно
устоявшейся присказкой. И отправилась наводить красоту.
Глава двадцать четвертая
ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ
Вообще-то, ее пальтишко, хотя и приличное в других кругах, здесь
выглядело убого - но комплексовать она не собиралась. В конце концов, рядом
шагает упакованный джентльмен, с него и спрос. Впрочем, в гардеробе
отечественное издельице приняли с непроницаемым лицом. Учены были, всякое
могло случиться - бомонд, пережив первое головокружение от успехов,
по-немногу научился обращаться на западный манер, а то и замысловато
развлекаться, устраивая маскарады на одну персону. Правая рука покойного
Беклемишева, долларовый миллионщик Спицын, обожал заваливаться в самые
дорогие магазины, имея на себе кирзовые сапоги вкупе с потрепанным ватником,
карманы которого были набиты зелеными сотенными, - и вынимал из ситуации
максимум удовольствия. А его приятель Кадесников развлекался чуть иначе -
щеголял в дешевейшем костюмчике шантарского шитья и соответствующих туфлях,
но вот часы, перстень, галстучная булавка и зажигалка были умопомрачительно
дорогими даже по меркам Уолл-стрит и Сити, а пуговицы на пиджачке были
отлиты из золота трехдевяточной пробы...
Правда, сняв пальтишко, она уже не выглядела инородным телом и не без
женского удовлетворения окинула взором свое отражение в зеркале во всю стену
- рыжеволосая красоточка в обнажавшем плечи голубом заграничном платье,
пальцы унизаны изделиями из благородного металла, шея и уши им же отягощены.
Роман все это подсунул в коробку с платьем, а она до поры, до времени
приняла спокойно...
Ресторан был из лучших, а потому атмосфера царила самая что ни на есть
чинная-благородная - музыка негромкая, беседы тихие, контингент насквозь
светский. Настолько, что вломиться сюда с обыском было для опера несбыточной
мечтой.
Дизайнера, ходили слухи, привозили из Рима, а танцовщиц обучали в
столице. Даша этому вполне поверила, увидев, как искусно выгибается, кружась
вокруг металлического шеста, стриптизерка в зеленом газе - судя по всему,
номер только что начался. В гнилом зарубежье, не понимавшем истинного шика,
этот шест, судя по фильмам, был в крайнем случае никелированным, но в
Шантарске его позолотили - знай наших. "Если она так каждый вечер будет по
шесту задом елозить, позолоту частенько подновлять придется", - мимоходом
подумала Даша.
- К бару, - сказала она, предупреждая вопрос Романа. - Коктейль хочу пить
у стойки бара, как в классических детективах... Пора испытать, наконец.
Что ни говори, это было приятно - сидеть нога на ногу на высоком
табурете, обтянутом натуральной кожей, фиксировать недвусмысленные взгляды -
платье начиналось далеко от шеи, а кончалось далеко от пола, - радужно
посверкивая бриллиантиками в кольцах, посасывать коктейль с видом
великосветской небрежности. Не все детективные романы выдуманы от начала и
до конца - порой и обычному сибирскому оперу доводится хлебать дорогостоящее
пойло посреди самой пошлой роскоши.
Вот только - в первый и последний раз. Это был не ее мир, а потому и не
стоило расслабляться до донышка. Чтобы не горевать потом в глубине души...
- Говорят, тут есть эти самые пресловутые кабинеты... - сказала она
шепотом, разделавшись со вторым коктейлем. - Слово-то какое
маняще-развратное... Насколько тебя знаю, озаботился заказать?
- А как же.
- Вот и пошли, - решительно сказала она, соскользнув с табурета и оправив
платье. - Что, в самом деле, лясы точить...
Ничего экстраординарного в кабинете не оказалось - роскошная комната с
необъятным диваном и богато сервированным столом, вот и все дела, разве что
ванной предусмотрительно снабжен. "Так вот и гибнет романтика", - подумала
Даша, поправив волосы и пристроив на столе сумочку.
...Она первая бросилась ему на шею, дрожа от возбуждения, Чувства и
ощущения выплясывали шалую чечетку, примитивное желание мешалось с
охотничьим азартом, а ненависть - с тоской оттого, что все происходило в
последний раз. Возможно, творившееся с ней не имело названия в человеческом
языке - а может, с незапамятных времен именовалось предельно точно, но она
была не интеллектуалкой, а гончей собакой и просто не знала таких мудреных
слов, обозначавших загадки лабиринтов души.
Она прощалась со сказкой, где с самого начала не было никаких иллюзий, а
он не знал, что все это в последний раз. Даша с естественным, как радуга,
бесстыдством старалась получить все и все испробовать. Яростное колыхание
обнаженных тел стало последним аккордом затянувшейся схватки - о чем знал
лишь один из участников, а второй, похоже, не подозревал...
Когда она вышла из ванной, уже одетая и подмазанная, а Роман удалился
туда, действительность неуловимо изменилась. Затмение чувств было
тренированно загнано куда-то в глубины. Она включила магнитофончик, удобно
устроилась в кресле и закурила, без особых усилии возвращая холодную
деловитость.
Наконец он появился, свеженький и благоухающий "Фаренгейтом", потянулся
обнять. Даша легонько отстранилась:
- Сядь. Поговорим...
- О чем?
Он великолепно держался - ни тени напряженности, взгляд невозмутим,
ласков. А ведь не может не понимать...
- Давай о чем-нибудь экзотическом, - сказала Даша. - Вроде вольной
Сибири, инкорпорейтед. Интересно, ты-то кем будешь? Премьером или министром
финансов? Или что-нибудь экзотическое выдумаешь - вроде великого визиря?
Он не шелохнулся, лишь глаза сузились. А улыбка осталась самой
непринужденной:
- Дашенька, ты просто молодец. Я восхищен, серьезно. Красивых женщин у
меня было немало, а вот такие умницы попадались вовсе уж нечасто... Говорил
я Волховичу, что жить надо скромнее, но поди докажи ему... Впрочем, дело,
конечно же, не в потрепушке Волховиче и болтушке Марине?
- Ну конечно, - сказала она. - Понимаешь, я гончая собака. Я очень
хорошая гончая, у меня получается...
Роман преспокойно встал, оторвал небольшую кисточку винограда и стал
отщипывать по ягодке. Улыбнулся:
- Значит, обойдемся без пошлостей? Ты не будешь загонять меня в угол
коварными репликами, а я не буду глупо таращить глаза и бормотать, что ты
сошла с ума?
- Ага, - сказала Даша. - Глупо ведь притворяться.
- Я тебя могу заверить в одном - как только мы оказывались в опасной
близости друг от друга, всякое притворство улетучивалось.
- Я знаю, - - серьезно сказала Даша. - Только это совсем другая опера,
нам сейчас не до нее...
- А по-моему, следует все же уточнить кое-какие детали, - покачал головой
Роман. - Поверь мне на слово - если бы не мои труды, тебя давно бы убрали.
Изящно и экологически чисто. Я вовсе не требую благодарности, просто
расставляю все точки...
"В нем погиб великий актер", - пришла ей на ум шаблонная, .днако
чертовски точно отражавшая реальность фраза.
- И то, что я от тебя был на седьмом небе, - тоже чистейшая правда, -
добавил он тише.
- Знаю, - сказала она. - Могу честно признаться - аналогично,...
- Тогда в чем проблема? Кто нам мешает и дальше...
- Жизнь.
- Ты знаешь, уважаю людей упертых, - сказал он. - Сам такой. Но вот скажи
ты мне честно... Неужели чувство долга нужно доводить до абсурда? В конце
концов, ты столкнулась не с бандитской шайкой и даже не с крестными отцами.
Это качественно иная ситуация. Здесь будет республика. Страна. Будем
надеяться, не повторяющая ошибок России. Все останется по-прежнему - банкиры
будут работать, сыщики ловить воров, автобусы ходить по расписанию, - вот
только жить люди станут немного получше. Без российского идиотства. Что до
тебя конкретно, то вам станет даже вольготнее - нужно будет и можно будет
взяться за криминал решительнее, деньги у вас будут другие, и техника, и
возможности. Богатой благополучной стране нужна сильная, сытая, отлично
оснащенная полиция...
- А я буду генералом?
- Если захочешь, почему бы и нет? Это ведь только начало, в будущем...
- Да прекрасно я помню ваш манифест, - отмахнулась она. - Читала
вдумчиво...
- В чем тогда загвоздка?
- В трупах, - сказала она тихо. - Многовато их накопилось...
- Меньше, чем кажется. Между прочим, Нинка Евдокимова и ваша
очаровательная курсанточка живехоньки. Девочки сидят, понятное дело, под
замком, но отнюдь не на соломе, и лопают вкусности, каких в жизни не видели.
После, десятого выпустит на все четыре стороны, а заодно и ту малолетнюю
Мату Хари, что ухитрилась раздобыть для тебя ключик. Никто не громоздил
трупы ради самого процесса. А те, что были... - его голос звучал мягко и
печально. - Даша, милая, если бы такие дела удавалось крутить без единой
капельки крови и пресловутой слезинки ребенка, жизнь была бы раем, но мы-то
не в раю... Ты умница, постарайся все просчитать - есть у тебя гарантия, что
Кремль не влипнет в очередную авантюру? Сколько гробов пришло в Шантарск из
Чечни, считала? Иногда без малой крови просто не обойтись. Тяжко, согласен.
Пакостно. Только нааови ты мне государство, которое добивалось бы
независимости, не пролив и капли крови? Есть грустная необходимость... Между
прочим, все поголовно отцы-основатели, что подписали в Штатах Декларацию
независимости, были тривиальными рабовладельцами. И остались таковыми. Это
кого-нибудь нынче волнует? Или осложняет жизнь? И вообще, ты даже не можешь
представить, сколько было бы трупов, не удерживай мы за полы головорезов
вроде Волховича... Он из кожи вон лез, стараясь убедить, что нужно
прикончить и тебя, и этого твоего пацана, и девчонок, и даже Галахова. Имидж
его, видите ли, заботит. Не хотел оставлять свидетелей. Логунова я ему сдал,
о чем не особенно сожалею, а вот насчет остальных - стоял, как
гвардеец-панфиловец.
- Благодетель ты мой, - усмехнулась Даша.
- Давай серьезно? Десятого начнется "Гроза". И не вам с Галаховым ее
останавливать. Не думай, никто тебя убивать не будет, даже теперь.
Во-первых, ты мне по-прежнему нужна. А во-вторых, к чему лишняя кровь, когда
можно проделать все цивилизованно? Ты же просмотрела дискету, должна
представлять, какие силы задействованы. Вас взяли в столь плотную
"коробочку", что трепыхаться бессмысленно. И в столице кое-какие меры
приняты - сама понимаешь, проворачивать, такое дело, не заведя
предварительно расположенных к тебе столичных чиновников, было бы глупо...
Попробуйте сунуться в ваше министерство - и увидите, чем кончится. Даже не
пшиком. Там на вас уже лежат железные компроматы, милая. На тебя, на
Галахова...
- А тебе не приходило в голову, что в такой игре невозможно предусмотреть
все?
- Фраза красивая, но для данного случая не годится, - слегка поморщился
Роман. - Вариантов - ограниченное количество. И все учтены. Кстати, я тебе
должен с прискорбием сообщить, что все материалы, которые ты с присущим тебе
талантом успела накопать, самым таинственным образом улетучились из вашей
конторы. До последнего листочка. А дискеты ты сегодня вечером лишилась.
Кстати, я рад, что у тебя все нормально - орлы имели самую строжайшую
инструкцию не причинять ни малейшего вреда, работать ювелирно. - Он
усмехнулся. - И уж ни в коем случае не лупить твоего мальчишечку ниже пояса.
Оценила?
- Оценила, - кивнула Даша с застывшим лицом. - Я тебе несказанно
благодарна...
Роман покосился на ее сумочку:
- Интересно, ты наш разговор не пишешь? С тебя станется засунуть куда
поукромнее диктофончик... Ладно. Остаемся до конца джентльменами. Не
перетряхивать же твои вещички... Даже если и пишешь, это тебе ничего не
даст.
- Глушилка работает?
Он поморщился, с досадой воскликнул:
- Да никакой глушилки! Настолько все схвачено, что никакие глушилки не
нужны... - похоже, он чуточку рисовался. - Что, тебя интересуют какие-нибудь
жуткие детали?
- Маргариту убили из-за дискеты?
- Да разумеется. Я бы на твоем месте о ней не особенно и сокрушался -
"пошлая девица", как обозвал однажды Иван Грозный аглицкую королеву
Елизавету. Интересовали ее вовсе не идеи вроде торжества законности, а
денежки, которые рассчитывала за украденную вещичку получить. Человеку
серьезному, возможно, и дали бы денег, оставив его в живых, но Ритка уже
была полностью непредсказуема, совершенно... Знаешь, чего она от Волховича
потребовала в довесок к деньгам? Чтобы губернатор в темпе разв„лся с
законной супругой и расписался с ней. Хотела быть первой леди, сибирской
Хиллари... Как ни противно мне было, пришлось при обсуждении ее участи
промолчать...
- А при обсуждении участи наших сыскарей?
- Вот к этому я отношения не имел, - сказал Роман тихо. - Тут уж была
целиком епархия Волховича. Его варнаки работали. Своих людей у меня
практически и нет, я ведь не офицер жуткой конторы и не боевик, Дашенька. Я
всего-навсего финансист, мне при любом раскладе официальные посты не то что
не полагаются - попросту не нужны. Слов нет, у меня есть право голоса, но я
не всесилен, мои предложения вовсе не принимаются автоматически... Так что
ваши сыскари - целиком на Волховиче. И на губернаторе.
- На президенте, то бишь? - усмехнулась Даша.
- А что? - серьезно сказал Роман. - Фотогеничен, язык подвешен,
противоестественными пороками не страдает, ученая степень имеется, в
заграницах обвыкся... Пусть себе президентствует. Жалко, что ли?
Вот теперь Даша могла ручаться, что тень брезгливого превосходства в его
голосе - не наигранная. Слишком глубоко это превосходство сидело в сознании,
оно-то было неподдельным...
- Ну да, - сказала она тихо. - Как же, наслышаны. Ежели целиться из
винтовочки не в человека, а в классовый факт, получается совсем легко...
- Даша...
- Понимаешь ли, я - российский мент, а не шантарский. Из этого и будем
исходить.
Он порывисто встал:
- Даша, давай серьезно...
- Хватит, - сказала она твердо. - Рыцарем без страха и упрека ты, увы, не
стал, любовь моя... Слышал такую песенку? Интересно, у тебя хватит
благородства приказать, чтобы мне в затылок пальнули? Жалко личико, говорят,
смазливое...
- Да брось ты, - сказал он досадливо, подойдя вплотную. - При любом
исходе жизни твоей ничего не грозит. Что до прочего... Не могу я тебя
уговаривать, как малого ребеночка, тем более, что ты не дура. Однако и я -
не Андрий Тарасович Бульба. Ты прелесть, но у мужика есть вещи посерьезнее -
обязательства перед командой, например...
- Прекрасно, - сказала она, выпрямившись. - Классический разрыв, а? Все
кончено, меж нами связи нет...
Прислушалась к себе, но не ощутила ничего, кроме смертной тоски,
относившейся даже не к конкретным людям, а к нашей жизни, неистощимой на
поганые сюрпризы и разочарования. А то, что она оказалась способна
предвидеть многое наперед, утешить никак не могло. Не тот случай. Никого
этим не вернешь.
Она сняла с пальцев все три кольца, медленно, не суетясь, вынула из ушей
сережки, расстегнув крохотный замочек, сняла с шеи цепочку. Собрав золото в
горсть, аккуратно высыпала его на столик.
- Дашенька, это уже ребячество, - сказал Роман без улыбки, дернув плечом.
- В конце-то концов, побрякушки куплены не из "мятежного фонда", а на мои
собственные...
- Принцип есть принцип, - ответила она, забирая сумочку со стула.
На губах у него заиграла подначивающая улыбка:
- Если доводить принцип до логического конца, надо и про платье
вспомнить...
- Ах да, я и забыла, - сказала она спокойно, стянула платье через голову,
причесалась и направилась к двери.
Он выдержал марку до конца - не кинулся вслед, промолчал; Столкнулись две
индивидуальности металлически лязгая и сыпя ворохами искр.
Вообще-то, и здесь через пару часиков после полуночи происходили самые
эпатирующие сцены. А потому никто особенно и не удивился в силу
воспитанности, завидев, как по коридору, с независимым видом постукивая
каблучками и сохраняя на лице полнейшую бесстрастность, шествует вполне
трезвая рыжая красотка, декорированная лишь чулками и двумя полосочками алых
кружев. Встречная, пара с ней разминулась, отчаянно пытаясь уберечь на лицах
столь же светскую невозмутимость. Отдельные индивидуумы, правда, машинально
проводили взглядами. Зато гардеробщик подал ей пальто и шапку с
отрешенностью английского дворецкого прошлого века.
На улице посвистывал ветерок, особенно противный после добровольного
ухода из Эдема. Она подняла воротник, торопливо прошла до перекрестка,
перебежала на другую сторону под носом у приземистой иномарки. Направилась к
огромному, на полквартала, помпезнейшему зданию управления железной дороги,
возведенному во времена архитектурных выкрутасов в стиле "поздний вампир
Великого Вождя".
Машина, конечно же, была на месте. Искать там бомбу в лучших традициях
жанра-не стоило.
На душе остервенело скребли кошки, но глаза были совершенно сухими.
Глава двадцать пятая
ДЕНЕК ПОД ЗНАКОМ ШЕКСПИРА
Самой простой проблемой из тех, что ей предстояло решить наутро, оказался
бойфренд Федя. Вернувшись ночью домой, Даша застала его почти в той же позе,
заботливо раздела, в два счета приготовила реквизит завтрашнего спектакля и
улеглась рядом, почти сразу же провалившись в сон без особых кошмаров. Ночь,
как и следовало ожидать, прошла спокойно - никто не швырял бомб в окна, не
стрелял и не звонил в дверь. Она проснулась минут за двадцать до трезвона
будильника, сварила кофе и принялась расталкивать любящего напарника.
Он проснулся с превеликим трудом, сел в постели, обеими руками
придерживая голову - явно гудевшую. Даша присела рядом и без особых
угрызений совести погладила по голове:
- Отличился, чадушко?
- Это что ж такое? - простонал он, собирая мысли. - Полный абзац
котенку...
- Ты что последнее помнишь? - поинтересовалась она вкрадчиво.
- Выпил - и отрубился.
- Вот то-то, - покачала она головой.
- Я ж одну-единственную рюмаху...
- Это, милый, твое последнее трезвое воспоминание... - изо всех сил
сохраняя на лице бесстрастие, сообщила она. - Остальные рюмахи прошли
соколом, ты развеселился, воодушевился, долго мне повествовал, что еще
найдешь их всех и по стенке размажешь, а то и в Шантаре перетопишь...
Он покосился по сторонам, стараясь не шевелить головой. Однако Даша
постаралась на совесть - рядом, на столике, красовались две пустых бутылки,
одна стояла, другая лежала, тут же на блюдечках - остатки скудной закуски,
кое-где живописно украшенные окурками. Картина была обычной для России и
весьма убедительной.
- Я ж не курил...
- Правильно, - сказала Даша. - Это я под конец была хороша... Красиво мы
поплыли с двух пузырей - не поели толком, да еще перенервничали... Как меня
прижимал под душем, помнишь? А как я на тебя кофе пролила?
- Что-то такое в памяти всплывает... Слушай, я не особенно вчера...
- Ладно, не переживай, - великодушно сказала Даша. - В общем, все было,
как в лучших домах. Главное, никто нас так и не угрохал, обидно даже,
вопреки всем канонам жанра...
Очень уж несчастный был у парня вид - и Даша, в глубине души все же
немного терзавшаяся угрызениями совести, поддалась извечной женской жалости.
Прилегла рядом, велела не шевелиться, чтобы не тревожить гудящую башку, и
ублажила нехитрым способом, приведя в разнеженный восторг. После кофе он
окончательно пришел в себя, но машину ему вести Даша все же не доверила.
Хвост обнаружился через пару кварталов от дома - серый "Паджеро" нахально
маячил сзади, соблюдая дистанцию и ничуть не стараясь притвориться мирным
странником.
Собственно говоря, это был не хвост, а нечто вроде вежливого утреннего
привета: убедившись, что Даша намерена остановиться у конторы,
преследователь прибавил газу и промчался мимо, исчезнув с глаз. Ей
просто-напросто напомнили о вчерашнем разговоре, чтобы служба медом не
казалась...
Галахов находился в своем кабинете - живехонький, не убитый, и даже не
впавший в крайний пессимизм, хотя, конечно, по его лицу трудно было
предположить, что он сейчас примется травить анекдоты, плясать "Калинку" или
на худой конец дирижировать оркестром, то есть совершать те действия, что
стали в последнее время считаться исконно русским проявлением прекрасного
настроения.
- Как дела?
- Дела прекрасные, - сказала Даша. - Вчера вечером в собственном подъезде
получила под вздох и лишилась дискеты. Отсюда непреложно вытекает, что наша
вчерашняя поездка и копирование так и не были засечены... Есть повод для
некоторого оптимизма?
- Пожалуй...
- А это правда, что все документы касаемо навороченного вокруг путча
исчезли из конторы?
У него взлетели брови:
- Вы-то откуда знаете поутру?!
- Узнала вот...
- А конкретно?
- Мне звонили вчера ночью. Состоялась интересная беседа, без особых
угроз, но с категорическими предупреждениями.
- Подробнее.
- Разговор продолжался минут пять, - сказала Даша. - Мне было любезно,
без единого матерного слова либо обещаний запихать паяльник в задницу
сообщено: руки у нас связаны, поскольку при любой попытке достучаться до
столицы в министерстве наткнемся на законспирированных сообщников. В таком
ключе.
- Что дальше?
- А это практически и все, - сказала она. - Сказали еще, что все
документы испарились... Действительно все?
- Увы, - покривил губы полковник. - Сработано чисто и грамотно. Люди со
стороны такого ни за что не провернули бы.
- Вы что-то предприняли?
- Нет, - сказал он хмуро. - Знаете, поднимать шум и назначать
расследование было бы этаким унылым мальчишеством, вам не кажется? Или не
согласны?
- Совершенно согласна, - сказала Даша. - В нашем положении не стоит
совершать нелепые телодвижения - нужно же сохранить лицо... Вы как в воду
смотрели, когда велели скопировать...
- Ну, предположим, не совсем в воду, - усмехнулся Галахов. - Вы ведь мне
далеко не все рассказываете, а? Кое-какие детали опускаете, иные каналы
информации утаиваете... Правда? Посему и на меня не надо обижаться,
позвольте уж держать кое-какие подробности и связи в тайне, таковы каноны
профессии...
- Я понимаю, - кивнула Даша. - И не претендую ничуть...
- Как вы расцениваете эти угрозы? Насчет "теплой" встречи в Москве?
- Блеф, - решительно ответила она. - Ну, предположим, отнюдь не
стопроцентный, кое-какими возможностями они, бесспорно, в град-столице
располагают, но в жизни я не поверю, что мы с вами блокированы в глухую...
- Знаете, именно такое мнение сложилось и у меня. За вами сегодня
следили?
- Робко, как первоклассник за предметом страсти. Довели даже не до самой
конторы - отвалились, не доезжая...
- А как вы думаете, почему до сих пор живы? - спросил он вдруг.
Она ответила без малейшего промедления:
- Да потому, сдается мне, что у них практически все готово. И при
малейшей реальной угрозе механизм мгновенно будет приведен в движение. Я на
их месте так себя и вела бы. Вывела танки задолго до десятого, едва прознав,
что героические сыскари собираются бурно реагировать...
- Думаете, они держат под контролем наши каналы связи?
- Я бы не удивилась, окажись все именно так. В конце концов, не
ограбление обменного пункта задумано и против нас - не ольховская блатата, а
профессионалы ведомств...
- Но ведь нам пора попробовать достучаться до центра?
- Самое время, - сказала Даша.
- Давайте подведем кое-какие итоги. Армия, конечно же, выступит.
Отдельная бригада внутренних войск - тоже. Не надо строить иллюзии, Дарья
Андреевна, вы же просматривали дискету... Один из потоков берет начало как
раз в той точке на карте, что отмечает расположение бригады... Встает
вопрос: что им можно будет противопоставить? Давайте проведем нечто вроде
штабной игры... Я играю за мятежников, вы - за федеральные силы.
- СОБР, ОМОН, - сказала Даша.
- Нет гарантии, что они не замешаны. А если даже и чисты,
противодействовать не смогут. Даже при том, что две трети личного состава
прошли Чечню. У них только легкое стрелковое оружие, на них пойдут танки,
легкие самоходки десанта, бронетранспортеры... Ребят просто намотают на
гусеницы.
- Личный состав управлений и райотделов? - предложила Даша.
- То же самое. Давайте будем реалистами. Мы с вами - сугубые
профессионалы... Как себя поведет двадцатилетний десантник, в массе своей со
шпанистым прошлым, если со стороны собственных командиров последует
недвусмысленный приказ: "Бей ментов и не бойся последствий!"?
- Будет бить... - вздохнула Даша. - С превеликим удовольствием... Люди
Бортко?
- Горсточка. Плюс - одно только легкое стрелковое...
- Спецназ Глаголева мы по условиям игры считаем играющим на вашей
стороне? - спросила Даша.
- Черт его знает... Даже если нет, он ничего не изменит.
- Остается МЧС, таможня, ФСБ, прокуратура...
- Отметаем, - сказал Галахов. - Законы, комментарии к ним и прочие
регламенты в такой ситуации перестают действовать. Остается даже не
средневековое - первобытное право Сильного. С этой точки зрения ФСБ,
прокуратура и подобные им конторы представляют собой лишь пару сотен
пистолетов - против боевых вертолетов и брони это не пляшет... Арестовать
губернатора, Богданова или Виноградова мы не можем, даже если удастся
убедить прокуратуру и ФСБ, что мы не сошли с ума. Причин три. Первая - могут
начать тут же. Вторая - исполнителей ареста перестреляет охрана... Третья -
нас самих после такой попытки тут же усадят любоваться небом в клеточку. Мы
до сих пор не знаем, кто именно с Черского подвязан с путчем. А такие
подвязки должны быть, рубите мне голову... И в прокуратуре, и где-то еще...
Обратите внимание: губернатор до сих пор не возмутился оттого, что мы
посадили его любимого помощника. Даже не позвонил никто из управы, не
пытался узнать детали... Нетипичнейшее поведение. Значит, они считают, что
нет нужды дергаться по пустякам. Камышан после десятого выйдет на свободу
под гром оркестра, национальным героем... Знаете, что мы упустили? Мы не
проработали существеннейший аспект: как поведет себя народ? Массы, демос?
Оно бы и не стоило так говорить, но у меня есть грустное убеждение, что
народ в массе своей примет все с радостным визгом...
- Уж это точно, - грустно усмехнулась Даша. - Как шесть лет назад в
бывших братских республиках. По тому же принципу. Всем тут же покажется, что
пришло элегантное и незамедлительное решение самых тягостных проблем, а
похмелье - где-то за горами, отсюда не видать... Губерния, увы, с визгом
поддержит. Особенно если в первый день кинут косточку, позволят разносить
ларьки и лупить инородцев. Я своих земляков люблю, но бардак стоит такой,
что этот их Временный Совет тут же получит всенародное "одобрямс!" - а вот
мы получим по голове, если кинемся митинговать и убеждать, что так вопросы
не решаются...
Галахов прищурился:
- Отсюда вытекает нелицеприятный вопрос: а стоит ли в таком случае идти
супротив воли народной? Может, взять да и примкнуть, пока не поздно?
- Нет, - сказала Даша. - Потому что кончится эта затея сплошным
безобразием...
- Я чисто теоретически, - сказал он, не отведя взгляда. - Надеюсь, вы не
считаете, что и я замешан?
- Конечно, нет, - сказала Даш.а. - Будь вы с ними, меня давно шлепнули
бы... или нет, не обязательно было бы доводить дело до крайностей. Вы могли
бы изящно и ювелирно угробить любое расследование, едва только заметив, что
оно повернулось в нежелательную сторону...
- Значит, вы и меня просчитывали?
- А вы меня - нет? - спросила она, глядя в глаза начальнику.
- И я вас просчитывал, что греха таить... Извиняться нечего - в таких
играх лучше пересолить. Зато теперь вы можете доверять мне со спокойной
душой, а я - вам... К чему же мы пришли? Теми силами, что у нас имеются
здесь, оказать сколько-нибудь серьезное противодействие операции "Гроза"
попросту невозможно. Каналы связи со столицей использовать нельзя - из-за
риска перехвата и преждевременного выступления наших друзей... Сами
догадаетесь, что остается?
- Какие тут догадки, - сказала Даша. - Остается поступать согласно
классику...
- Простите?
- "Зачем он шапкой дорожит? Затем, что в ней донос зашит. Донос на
гетмана-злодея царю Петру от Кочубея..." Пушкин.
- Память у вас...
- А я только эти строчки, стыдно признаться, и помню, - сказала Даша. -
Как имеющие некоторое отношение к секретной оперативной работе... Кого вы в
курьеры наметили?
- Вас. Возьметесь?
- Приказ есть приказ, - сказала Даша. - А вообще-то делать мне уже в
городе совершенно нечего - все, что нужно, у нас имеется, больше, хоть лоб
себе разбей, не накопаем...
- Прекрасно, - с некоторым облегчением вздохнул Галахов. - Откровенно
говоря, я с самого начала полагал, что вы не станете отнекиваться, а потому
диспозиция разрабатывалась в расчете на вас... Ознакомьтесь.
Он бросил перед Дашей паспорт в синей обложке с полу стершимся двуглавым
орлом. Она бегло пролистала странички, прочитала вслух:
- Лымарева Ирина Федоровна... Кто такая?
- Неделю назад взяли районщики. Одна из хат, где торговали "черняшкой",
ничего интересного - рутина... В розыск ее никто не объявлял до того, так
что никаких накладок не предвидится. Возраст близкий - тридцать два. В лице
есть немного схожести - а впрочем, предъявлять эту ксиву вам придется раза
два, не больше... Темный паричок найдем, проскочит. Уже куплен билет на
десять тридцать, через полтора часа сядете в поезд... В фирменный "Кедр", на
Аюкан...
- На юг?
- Ага, - сказал Галахов спокойно. - И поедете прямиком в Тохарскую
республику, каковая после отделения от нашей губернии есть совершенно
самостоятельный субъект Федерации. По-моему, это не такая уж авантюра.
Наоборот. Вряд ли они держат под плотным наблюдением все вокзалы, особенно
южного направления, - что-то непременно просочилось бы, такое шило в мешке
не утаишь... Я рассчитал, смею думать, неплохо. До Аюкана - двенадцать часов
езды. Даже если учесть всякие задержки, к полуночи будете в Аюкане. А в час
сорок ночи есть самолет на Москву. Четыре часа лету - а это означает, что в
столице вы будете как раз в те же самые час сорок, но уже по-ихнему...
Найдете Дронова с Трофимовым - и запускайте механизм. На всю катушку.
Микрофильмы много места не займут, кто вас будет досматривать? Даже
аэропортовский рентген тут не страшен - заядлая фотолюбительница, вот и все.
Оружие на всякий случай возьмите с собой, удостоверение тоже, но в Аюкане
сдадите пистолет вот этому человеку, - он показал фотографию. - Он вас
встретит на вокзале и обеспечит остальное. Если лететь в столицу со стволом,
придется предъявлять на контроле, проделать все формальности, показав
документы на вашу настоящую фамилию, останется след...
- Понимаю, - сказала Даша.
- Какие-нибудь замечания есть? Или - предложения?
- Нет, наверное, - сказала Даша. - Вашему человеку, ясно и ежу, вы
полностью доверяете... Задумка хорошая. От авантюры и в самом деле ничего
нет. Я одна еду?
- Да. Можно, конечно, направить с вами и вашего... курсанта, но я не
думаю, что имеет смысл. Если за вас возьмутся всерьез, он, по большому
счету, ничем не поможет. А с мелочами вы и сама справитесь. Возражений нет?
- Ни малейших, - сказала Даша, разглядывая физиономию Лымаревой Ирины
Федоровны. - Я сама думаю точно так же...
- Как вас доставят на вокзал, не спрашиваете?
- Не могли же вы этого не проработать? - пожала плечами Даша.
- Естественно, проработал. - Галахов потер глаза. - Мало я спал сегодня,
зато все проработано без сучка, без задоринки... На вокзал вас доставят,
убедившись предварительно, что все хвосты срублены. Давать вам сопровождение
до Аюкана не стоит - по тем же причинам, во-первых, не нужно расширять круг
посвященных, а во-вторых, если все же каким-то чудесным способом засекут и
примут решительные меры, никакое сопровождение не спасет...
- Логично, - кивнула она.
- Поезда сейчас ходят полупустые, это нам на руку - легче будет засечь
явную слежку.
- А если засеку?
- Постарайтесь выйти на первой же станции так, чтобы они этого не
заметили. Сможете?
- Смогу.
- И возвращайтесь назад с первым же поездом обратного направления. Будем
играть по запасному варианту. Есть такой, даже два... А сейчас возьмите
бумажку и запишите мне все ваши размеры.
- Зачем? - впервые удивилась Даша.
- Быстренько сгоняю одного верного человечка в ЦУМ. Может, вы надо мной в
глубине души и посмеетесь, но я хочу, чтобы перед поездкой переоделись во
все новое. Могли подсунуть такую крохотулечку, которая подает в эфир
сигналы, и тот, кому это крайне интересно, в два счета определит, где вы
находитесь...
- Зачем же смеяться? - серьезно сказала Даша. - Вполне разумная
предосторожность... Плавки, пардон, тоже менять?
Он столь же серьезно ответил:
- Можете не менять - если уверены, что ни у кого не нашлось возможности
прицепить туда датчик. Есть такие крохотульки на липучках, Граник мне
объяснял...
...Она критически обозрела свое отражение в зеркальной двери купе, где
оказалась единственной пассажиркой. Гражданка Лымарева Ирина Федоровна
смотрелась чертовски обыденно - синие джинсы, стандартный пакистанский
свитерок, дешевые кроссовки, темные волосы до плеч, помада той расцветки,
которую Даша раньше не применяла. Против крутого профессионала играть
бессмысленно, а вот любителя с толку собьет...
Расписание остановок висело в застекленной рамочке рядом с титаном, и
Даша успела все просчитать - прошло уже полчаса с тех пор, как поезд
тронулся (удивительное дело, стартовав практически по расписанию). Этого же
времени хватило, чтобы убедиться: никто не вел за ней слежки. Можно было
порядка ради заподозрить проводницу из аюканской бригады, но на такие
извращения не тянуло.
Через десять минут - Краснореченская. Лучше и выдумать нечего. Собираться
пора...
Она открыла об угол столика бутылку "Пепси", отхлебнула пару глотков,
поставила ее рядом со стаканом, положила тут же распечатанную пачку печенья,
помаду, немножко разворошила стопку постельного белья. Оставалось полное
впечатление, что хозяйка купе по-прежнему пребывает где-то поблизости.
Объемистая сумка стояла в ящике - и ничего в ней не было, кроме большой
коробки из плотного картона, распиравшей сумку так, что у любого наблюдателя
оставалось впечатление серьезного багажа.
Уставилась в окно на уныло серевший снег, покрывавший кое-где поля. Голые
березы, низкие сопки на горизонте - уныло... В голову почему-то лезли
строчки из последнего шедевра покойного Кухарука:
- В то утро бандитов гроза погибает,
оставив жене скорбь и детям.
Матерый бандит его жизнь обрывает
в расцвете всех сил на рассвете.
Угрозыск теряет орла-капитана,
кто мог стать вполне генералом.
Придет ли конец мафиозному клану,
а также всему криминалу?
Одно утешает, что улицу эту
назвали теперь в честь героя,
кто пал смертью храбрых нынешним летом
в борьбе против банд под горою...
Надо же, как впечаталось! Увы, Кухарук, несмотря на свою жутковатую
биографию - а может, как раз благодаря ей, - в пиитическом творчестве своем
был неисправимым романтиком. Жди, как же. Назовут в твою честь улицу... Даже
переулок Цементный и то вряд ли переименуют...
Она старательно вложила друг в друга два ярких полиэтиленовых пакета, а
уж туда спрятала сверток с кассетами - Галахов старался на совесть, кассет
было до известной матери... Поезд уже замедлял ход, справа и слева
потянулись пакгаузы с огромными красными надписями НЕ КУРИТЬ!, грузовые
составы, какие-то мистически синие фонари, ярко горевшие вровень с рельсами.
Уже слышно было, как хрипит станционный репродуктор, извещая
заинтересованных лиц насчет второго пути и трех минут стоянки.
Даша упихала туда же шапку, накинула куртку, не застегивая, прикрыла за
собой дверь купе и направилась к тамбуру. Миновала три вагона, остановилась
в тамбуре четвертого, рядом с двумя курившими верзилами и пожилой
супружеской четой, явно намеревавшейся здесь и сойти. Вот уж загадка века,
что они со своим чемоданом не сели на электричку, ради сорока минут езды
тратились на билет в фирменном...
Верзила в неплохом прикиде, конечно же, равнодушным не остался:
- Девушка, а вы тут сходите или как?
"Мне бы ваши заботы, Марь Иванна", - вспомнила она фразу из классического
анекдота, но улыбнулась обаятельно:
- Нет, дальше еду... А что?
- До Аюкана?
- Однозначно.
- Познакомиться бы... Двенадцать часов ползти - такая скука...
- Познакомимся, - пообещала Даша. - Я на вокзал за пивком сбегаю, а вы,
если мой муженек покажется, так и скажете, лады? Особые причеты: в малиновом
пиджаке, златая цепь, на поясе пейджер, а за спиной - два мордоворота...
Верзилы мгновенно увяли. Проводница уже распахнула дверь и покрикивала
теперь:
- Да погодите вы, еще не встали!
Даша сошла следом за пожилой четой, не спеша направилась в крохотное
здание вокзальчика, кремовое с белой каймой. Деревня Краснореченская была
довольно большой, и оттого вокзальчик имел все атрибуты цивилизации - желтые
скамейки, ларьки, лотки и даже игральный автомат (правда, цивилизация не
простерлась настолько далеко, чтобы он еще и работал).
Она была уверена, что слежки за ней не было. С видом полнейшего
равнодушия к фирменному поезду "Кедр" устроилась у высокого немытого окна.
Вскоре поезд дернулся - и пополз себе восвояси. Никто не побежал к вокзалу в
поисках отставшей, никто не вошел следом за ней. Все чисто. Даша испытала
упоительное чувство полнейшего одиночества. Отряд не заметил потери бойца...
...Через пять минут она вернулась в Шантарск на ближайшей электричке.
Взяла такси, махнула на правый берег, там немного попетляла по улицам и на
автобусе поехала назад, на левый берег могучей Шантары. Слежки не было.
"Переиграла, - не без законной гордости подумала Даша. - Ай да майор
Шевчук, ай да сукина дочь..."
Ощущение было странное, приятно щекотавшее нервы - она вдруг оказалась в
родном городе словно бы гостьей. Ни единая живая душа не знала, что она
вернулась. Чувства неописуемые - огромный миллионный город по-прежнему
работает, как исполинский механизм из людей и машин, а ты свободна от всего,
никому не обязана сейчас, можешь бесцельно бродить, не увлекаясь, впрочем:
мало ли что, еще найдется кто-то зоркий и опознает. То ли Штирлиц на улицах
Берна, то ли инопланетный пришелец. Она попыталась взглянуть на шумную улицу
так, словно видела ее впервые в жизни, старательно отрешаясь от прошлого, -
даже голова чуточку закружилась от своеобразного сладкого ужаса. А если
настроиться и представить, что тебя тут никто не знает, что никакой квартиры
у тебя здесь нет, и нет твоего имени в штатном расписании уголовного
розыска, и любовников нет, и друзей, и врагов... И если приехать в городское
УВД, недоуменно уставятся, не узнавая, а за дверью квартиры обнаружатся
совершенно незнакомые люди, станут уверять, что они тут обитали всю жизнь...
Она чуть смущенно одернула себя мысленно, встряхнула головой. На
пешеходном переходе у моста работяги в желтых жилетах поверх курток
прикрепляли огромный транспарант, где красно-золотыми по синему буквами
возвещалось: "ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЮБИЛЕЙ ГОРОДА!"
Как водится, торопились в последнюю минуту наверстать. Завтра как раз и
должно было стукнуть триста семьдесят лет граду Шантарску, каковое славное
событие будет отмечено с превеликой помпой, народными гуляньями,
кавалькадами ряженых казаков (в реальном прошлом дошедших сюда на своих
двоих без единой лошадиной силы), явлением на публике отца-губернатора,
прочими торжествами...
И операцией "Гроза" в том числе.
Минут через сорок она вылезла из автобуса возле торгового центра. На
обширной площади, как обычно, полно было народу. Даша зашла в здание, на
втором этаже купила не особенно дорогую сумку, пригодную для тасканья на
плече. Спустилась вниз и стала лениво бродить меж киосков и прилавков,
приглядываясь.
Местечко это она знала, как свои пять пальцев. Вон в том углу понимающий
человек без труда обзаведется спичечной коробкой с "пластилинчиком", а то и
чем-то посерьезнее; если подойти к торгующему книгами пузатому бородачу в
потертом кожаном плаще (кличка для посвященных - Слесарь) и сослаться на
кое-каких общих знакомых, максимум через десять минут клиент мужского пола
обретет фемину младшего сексуального возраста (если, конечно, предварительно
расплатится). Многое здесь можно было купить из-под полы - а лишиться
лежащих в карманах ценных вещичек еще проще. Даша минут через несколько
засекла в толпе старого знакомого Вову-Скрипача, способного без особых
трудов увести лопатник из внутреннего кармана пиджака (причем пальто у лоха
может быть застегнуто на все пуговицы). Скрипач даже увидел ее, но не узнал,
скользнул равнодушным взглядом, прошел мимо столь же скучающей походкой. И
вдруг растаял, как предвыборные обещания. Исчез за ларьком. Тут же Даша
поняла причину столь внезапной дематериализации - совсем недалеко с
расслабленно-скучающим видом прошли два опера из районного. Дашу не опознали
и они. Подумать только, что делает с честной женщиной парик и шлюшкин
макияж...
Искомого она до сих пор не усмотрела - но не особенно от этого
печалилась. Что-что, а терпеливо ждать она умела. И времени достаточно. А не
повезет здесь - есть еще как минимум три места, где можно попытать счастья.
Передвигаться можно и на тачке - выданные Галаховым денежки приятно
оттопыривали внутренний карман куртки, а вот отчета о командировке, где
следует скрупулезнейше указать каждую потраченную копеечку, писать наверняка
не придется...
И она продолжала хаотичные странствия, обходя "блошиный рынок" то
наискосок, то по периметру, для вящего правдоподобия то покупая пачку
китайского печенья, то перебирая видеокассеты. Ничего интересного не
происходило - однажды цыганка предложила погадать, однажды сытый лоб в коже
поинтересовался, не желает ли девочка потрудиться на непыльной работе с
моментальной выплатой вознаграждения наличными.
Еще примерно через полчаса в поле зрения оказалась дичь. Даша заняла
удобную для наблюдения позицию неподалеку. Делая вид, что разглядывает
россыпь разноцветных обложек дамских журналов в газетном киоске, наблюдала,
как нехороший человек по прозвищу Ухо договаривается с клиентом. Судя по
внешнему облику и несуетливому поведению, клиент был понимающий, и дело шло,
как по маслу.
Договорились окончательно. Денежки перешли из рук в руки. Точно, клиент
деловой - деньги отдал, не суетясь, спокойно выслушал инструкции и
направился к одной из близлежащих серых девятиэтажек, а нехороший человек по
прозвищу Ухо тут же использовал нехитрый прием под названием "замешаться в
толпу".
Даша двинулась за клиентом и, определив, что он пойдет во двор
девятиэтажки, от дальнейшего следования в кильватере тут же отказалась. Не
было нужды. Вскоре появится напарник Уха, и будет это либо Интеллигент, либо
Золотой Петушок, или одно из двух...
Ага! Откуда-то слева возник Золотой Петушок с пластиковым пакетом в руке,
направился вслед клиенту.
Даша, мгновенно собравшись, пустилась вдогонку.
Настигла за углом дома - где их не мог увидеть любой болтавшийся на
рынке. Наддала, настигла у самого подъезда, в прыжке схватила одной рукой за
ворот и притиснула к бетонной боковине входа, а другой схватила пакет и
крутанула несколько раз, обматывая вокруг запястья - как, собственно, и
поступала раньше, когда брала подобную публику с поличным, чтобы не успели
отбросить подальше и заорать, что они тут ни при чем.
Золотой Петушок был учен и ситуацию оценил мгновенно. Когда повернул
голову, на худой курносенькой физиономии читался несказанный ужас. Никак ему
не хотелось на нары. От позорной наколки, точки над бровью, он успел
избавиться - там виднелся лишь шрамик, но лагерная почта работает
безукоризненно, и молва, что в зону идет очередная Машка, Петушка наверняка
опередит...
Сквозь ужас проглянула надежда:
- Ты что, сучка? - прошипел Петушок, не узнавая.
- А с каких это пор ты старых знакомых в упор не видишь?
- Рыжая? - охнул он, сомлев от вернувшегося ужаса.
- Она самая, - сказала Даша. - Что в пакете? - И легонько встряхнула его.
- Что в пакете, сучонок?
- Кита„за глухой...
- С семечками?
Он кивнул, не в силах произнести словечка.
- Давай сюда, - деловито сказала Даша, покрутила пакет в обратном
направлении, снимая его с запястья, забрала и спрятала в сумку, старательно
застегнув "молнию".
Петушок молча боялся. Даша сказала ему тихонько и внятно:
- Слушай сюда, козел, и запоминай. Ты меня не видел. И я тебя не видела.
И не было меня здесь. Пакет у тебя рванула малолетняя шпана и смылась с
концами. С Ухом разбирайся, как хочешь, но чтобы все забыл немедленно...
Понял?
Он таращился, еще не веря в неожиданное избавление, шевелил губами. Даша
встряхнула его:
- Ну ты понял, блядь такая?
- П-понял...
- Где пакет?
- Шманок какой-то подлетел, рванул и - ноги делать... Второй ножку
подставил...
- А я где?
- А тебя я в натуре не видел...
- Молодец, - сказала Даша, разжимая пальцы. - И смотри у меня, если
трепанешь, не просто посажу - мочкану...
- Ты бы сразу сказала, что тебе надо... уж сделал бы...
- А вот думать над моими поступками тебе тем более в упор не полагается,
- сказала Даша. - Брысь! Да одежду припачкай немного, ты ж упал, когда тебе
ножку подставили...
Покосившись на нее дикими глазами, Петушок набрал в горсть кучку грязного
снега, старательно принялся тереть им свои брюки. Даша преспокойно
направилась в соседний подъезд, меж вторым и третьим этажами бегло обозрела
добычу. Четыре плотных, запаянных с помощью утюга полиэтиленовых пакета -
китайский ТТ, глушитель, две пустых обоймы и пригоршня патронов. Торгованы
были биты жизнью и приняли все меры, чтобы покупатель не смог в считанные
секунды привести ствол в рабочее состояние и с его помощью тут же вернуть
свои денежки - беспредельщиков нынче развелось, что грязи...
Все обойдется. Уху он, конечно же, преподнесет Дашину легенду. Тот
отвозит подручного по ушам, поставит на деньги, но ничего не заподозрит -
здесь, как и в других подобных местах, пасутся стайки малолетних волчат,
проходящих первые университеты, и ждать от них можно любого сюрприза...
...Уже смеркалось, когда она входила в вестибюль самой роскошной и
дорогой в городе гостиницы "Алмазная Шантара", некогда принадлежавшей обкому
партии. Положительно, ей сегодня везло во всем - двухсотдолларовый люкс
оказался свободен. Дашу (точнее, Лымареву И.Ф.) в него поселили без всяких
проволочек - одета она была скромненько, но и на бичиху не походила,
богатые, как известно, чудят по-всякому, и в наши рыночные времена у
дамочкц, если она пожелает выложить рублевый эквивалент пары сотен баксов за
ночь постоя, сей эквивалент возьмут без всякого сопротивления... Впрочем,
она позаботилась обронить несколько фраз, которые легко могли быть
истолкованы благообразной седой тетенькой за стойкой как желание скучающей
дамочки на одну ноченьку исчезнуть из дому, чтобы потрепать нервы супругу...
Отель был приличным, и милиция его частыми набегами не беспокоила - лишь
в исключительных случаях. Даже если седая по неведомому капризу души стукнет
в оперативку, приедут ни в какие роковые тайны не посвященные районщики, с
которыми будет предельно просто договориться, объявив свою подлинную
личность.
Даша распаковала сумку, вытащила купленный у вокзала толстый детектив в
пестрой обложке, на которой умопомрачительно красивая девица стояла в
выжидательной позе посреди красивого осеннего леса, сжимая в руке красивый
пистолетище; поставила бутылку дорогущего коньяка, выложила пакеты и свертки
с разными деликатесами. Денежки, выданные Галаховым на авиабилет, она
тратила щедро, без малейших угрызений совести. Остались сущие пустяки - ну и
наплевать, можно позволить себе хоть несколько часов роскошной жизни в
преддверии акции, пожалуй, самой нелегкой и тягостной в ее жизни... Уж
тут-то, в самом дорогом номере самой дорогой гостиницы, ее ни одна собака
искать не догадается.
В двустворчатую дверь тихонько, деликатно постучали. Даша встрепенулась,
сняла пистолет с предохранителя, сунула его за пояс под свитер и пошла
открывать.
Перед ней стоял кудрявый вьюноша в элегантном костюмчике, при галстуке,
заранее улыбаясь:
- Пуркуа? - спросила Даша, не расслабляясь.
- Извините, сударыня, мальчика пригласить не хотите для скоротания скуки?
- Это тебя?
- Не обязательно, но возможно. Разумеется, если требуется девочка...
- Милый мой, у меня витафобия, - сказала Даша. - Ты не пугайся, это не
извращение такое, это, если перевести с латыни, отвращение от жизни. Какие
тут мальчики и девочки... - Достала из кармана сизую полусотенную, едва ли
не последнее, что осталось от полковничьих денежек, сунула ему в руку. -
Сделай, лапочка, так, чтобы меня до утра ни одна собака не беспокоила...
Компрене? Мерси, оревуар...
Захлопнув дверь, прошлась по комнатам. Номер был впечатляющий - спальня,
кабинет, гостиная с диваном, столом человек на десять, самоваром и
телевизором. Первый и последний раз в жизни, эт-то точно, ее номер в Париже
был похуже...
Хлопнула в кабинете рюмочку коньяку - чтобы пожить хоть немного в каждой
комнате - тщательно задернула все шторы в гостиной, придвинула к дивану
столик с красиво разложенными вкусностями, включила телевизор, налила еще
рюмку "Хеннесси", критически обозрела картину и осталась довольна. Сбросила
джинсы, свитер, вытянулась на диване с рюмкой в руке. Медленно выцедила
коньяк, ничуточки не отдававший сивухой, закурила и наконец-то позволила
себе блаженно расслабиться.
Глава двадцать шестая
И ВНОВЬ - ТАНЦУЮТ ВСЕ!
Хороший отдых получился. Она долго валялась на диване, посасывая коньячок
и лениво перелистывая забойный детектив под соответствующим названием
"Взбесившаяся". Попытавшись угадать сначала, кто там главный злодей, но
никак не получалось, и Даша, устав следить за похождениями героини, попросту
заглянула в конец. А заодно позавидовала героине - если бы она сама так
работала, наверняка прочно угодила бы под прокурорское следствие или огребла
свинцовый привет...
Вопреки ожиданиям ночь выдалась самая спокойная - Даша не просыпалась в
холодном поту, видения и кошмары не терзали, вполне нормально выспалась. Вот
только никак не могла поутру сообразить - то ли проснулась за несколько
секунд до трезвона своего старенького микробудильника, то ли будильник ее и
разбудил, но замутненное пробуждением сознание уверило, будто все
наоборот...
Времени хватало с запасом. Она без всякой спешки налила воды в сверкающий
электросамовар и сварганила чай. За окном уже помаленьку светало, из
сизоватой рассветной полутьмы проступил огромный разноцветный плакат с
изображением невероятно могучего и живописного казака, висевший на
противоположной стороне улицы. Казак стоял на фоне заросших лесом сопок,
весь из себя опрятный - сыт, пьян и нос в табаке, - ничуть не похожий на
реальных первопроходцев, которые наверняка пришли сюда смертно уставшие,
ободранные и понурые. Он утвердил бердыш с таким видом, словно готов был с
чувством продекламировать: "Здесь будет город заложен! Отсель грозить мы
будем кита„зе!". Все это напоминало старую-добрую наглядную агитацию,
мускулистых гидростроителей с блаженными улыбками идиотов, нереальных
постовых милиционеров и монстров-комсомольцев - право слово, один в один,
наверняка малевал тот же самый живописец, что при коммунистах уродовал город
соцреалистической жутью...
Не было ни возбуждения, ни азарта - одна привычная усталость. Слишком
много было затрачено сил и нервов, слишком много утрат постигло, чтобы
теперь содрогаться в приступе охотничьей страсти. Нужно было выиграть по
собственной диспозиции, вот и все...
Она наливала себе чай, когда в дверь деликатно поскреблись. Подумав,
пошла открывать. У двери заученно улыбалась хорошенькая светловолосая девица
в кружевном фартучке горничной поверх синего платья и белейшей наколке в
волосах:
- Убрать позволите?
У ее ног посверкивал чернолаково красивый импортный пылесос.
- Ну, заходите, - сказала Даша. - Хотя тут вроде и нечего...
- Положено каждое утро, как в лучших отелях Лондона...
- Я, вообще-то, через четверть часика буду съезжать, - сказала Даша,
совершенно не представлявшая, как положено убираться из столь шикарных
хором. - Нужно сдавать, или...
- Конечно, нужно, - поддакнула девица, профессионально озираясь.
- А что, и в таких апартаментах подушки сигаретами прожигают?
- Ой, да конечно! - фыркнула светленькая. - Тут до вас жил один крутой
бизнесмен из Питера, так я с ним прямо наплакалась. - Она проворно принялась
наводить порядок на столике. - Самовар ухитрился распаять - включил в три
часа ночи и спать завалился, вода вся и выкипела. - Она хихикнула. - Привели
ему девочку, так он для надежности дверь изнутри запер и забыл, куда ключ
упрятал. Время вышло, девочка в дверь отсюда колотится, а с той стороны ее
менеджер бьется, как рыбка об лед, - а он бухой в сиську, не помнит ничего,
потом уж ключ в морозильнике отыскался, а презервативы я из люстры выгребла
- остроумец попался, решил, будет смешно... - И вдруг без всякого перехода,
абсолютно не меняя тона, сказала: - Стойте спокойно, пожалуйста, не
дергайтесь...
До Даши не сразу дошло, она непонимающе обернулась - и обнаружила, что
светленькая симпатичная девочка держит ее под прицелом какого-то незнакомого
пистолета, компактного, весьма убедительно выглядевшего. Очень
профессионально она держала свою пушечку, со знанием дела...
- Это что такое? - спросила Даша, поборов первую растерянность.
- Не двигайтесь, - как ни в чем не бывало сообщила белокурая. - С вами
хотят поговорить...
Оценив шансы; расстояние и степень скользкости паркета, Даша крутнулась в
заученном броске. Однако пятка не встретила запястья, а сопутствующий удар
пришелся в пустоту- - девчонка ушла в сторону с невероятным проворством,
встала у стены, не погасив безмятежной улыбки:
- Руки!
Дверь уже распахнулась, напористо вошел человек в штатском - худой,
высокий и жилистый, с редкими кошачьими усиками, держа стволом вверх точно
такую же пушку. В две секунды огляделся, неуловимым движением убрал пистолет
под пиджак, посторонился.
Вошел третий, аккуратно притворив за собой дверь и повернув ключ. Даша
мгновенно все поняла, но от сердца не отлегло, отнюдь - перед ней стоял
генерал Глаголев. Шеф здешнего "Аквариума", вот уж кого бы сто лет не
видеть... Генерал Глаголев, которому полагалось сейчас лежать в одноместной
палате со сломанной ногой на растяжке, - белокурый верзила с холодными
голубыми глазами викинга, помесь подколодной змеи и компьютера...
Он прошел в комнату с непринужденностью передвигавшегося на совершенно
здоровых ногах человека, улыбнулся:
- Утречко доброе, Дарья Андреевна. Вы очаровательны, как встарь...
Удивлены?
- Не особенно, - сказала Даша строптиво. - Я в последнее время наблюдала,
как по городу разгуливают живые мертвецы, которых вроде бы и
похоронили-отпели, мраморный монумент воздвигли... Что уж тут удивляться,
если человек со сломанной якобы ногой мотыльком порхает...
- Расшифруйте насчет мертвеца.
- Перебьетесь.
- Хамка вы очаровательная.
- Вы мне не командир, - сказала Даша. - Трепета, уж не посетуйте, не
испытываю.
Он прошелся по комнате, заложив руки за спину, поглядывая на своих
подручных, рассредоточившихся по углам. Рассеянно включил радио, покосился
на столик:
- Пьете с утра?
- Нет, - сказала Даша.
- Ну, побеседуем всухую... Или все же чайком разодолжите?
- Его много, - сказала Даша. - Хлебайте и даже можете домой взять. В меня
стрелять не будут, если я сяду?
- Не будут, - он прошел к самовару и непринужденно налил себе чашку. -
Кацуба, Света, присоединяйтесь, хозяйка не возражает... Только в сторонке
держитесь, а то у Дарьи Андреевны привычка людей конечностями доставать...
И невозмутимо развернул конфетку. Даша с непроницаемым лицом отхлебнула
чаю. Из репродуктора лился хрипловатый голос Маргариты Монро:
- Ехал рыжий Билли по Техасу,
пил он виски в каждом кабаке,
и его обслуживали сразу -
потому что кольт держал в руке.
Ах, ковбой, мой веселый бой!
Я скачу с тобой, и воздух голубой!
Глаголев съел еще конфету, указательным пальцем отодвинул коробочку с
импортным плавленым сыром, украшенным вдавленными в него половинками грецких
орехов (за то и был этот сыр прозван шантарскими острословами "Мозгами
Клинтона"):
- Похабень какая, словно из цикла "Будни гестапо"... Дарья Андреевна, мне
некогда с вами пикироваться. Времени у меня нет совершенно. Вы все же
женщина серьезная, так что давайте по-деловому... Вы отсюда можете и в
наручниках выйти, честно предупреждаю сразу.
- А имеете право?
- Дарья Андреевна... - поморщился он. - Давайте без ребячества. Конечно,
имею. Вы сами прекрасно понимаете, по обвинению в нарушении какой статьи УК
вас можно немедленно задержать...
- А если нет? - серьезно спросила Даша. - Если не представляю?
- Господи... Причастность к перевороту.
- Это что-то новенькое, - сказала Даша искренне, ничуть не притворяясь
дурочкой. - А с какой стати?
- А с такой, что вы сидите здесь и преспокойно лопаете коньяк,
почитываете Бушкова и гоняете чаи. В то время как должны по приказу
непосредственного начальника мчаться в Москву со всеми материалами,
недвусмысленно уличающими конкретных путчистов... Не делайте изумленных
глаз, вы, уверен, мгновенно все просчитали и поняли, как тщательно вас
вели... Ваше поведение, согласитесь, дает повод для серьезнейших
подозрений... Не собираетесь же вы в одиночку противостоять операции
"Гроза"? Интересно, вы уже раскопали, что она начнется не десятого, а через
пару часов?
- Раскопала, - сказала Даша.
- В таком случае ваше поведение напрямую свидетельствует о
причастности... Правда?
- Правда, - сказала Даша.
- Хотя, с другой стороны, я готов прозакладывать голову, что вы ни в коем
случае не замешаны... - Он отодвинул хрупкую чашку. - Вот и получаются у нас
две взаимоисключающих версии. Знаете, Дарья Андреевна, больше всего на свете
я не люблю непонятного. Сейчас вы мне непонятны. Категорически непонятны.
Эту загадку необходимо моментально расйутать. У меня нет времени играть с
вами по всем правилам. Либо вы изложите свои, непонятные мне мотивы, либо
придется вас прихватить особой... Не сверкайте глазами, я ведь не дите
обижаю... Итак?
- Можно встречный вопрос? - спросила она. - Вы уж тоже отнеситесь к нему
предельно серьезно, от этого многое зависит... Что вам нужно - героически
подавить путч во всем блеске, с превеликим шумом и штабелями поверженных
мятежников, или тихонечко, без всякого шума придавить сапогом головешку?
Он ухмыльнулся:
- Вы даже не поинтересовались, а не причастен ли я сам к операции
"Гроза"...
- Не причастны, - сказала Даша. - Всегда есть мотив и определенные
свойства характера... Я о вас наслышана, вы. же человек с невероятно
имперскими замашками, люди вашего склада могут быть замешаны в любой
пакости, кроме сепаратистского мятежа в глухой провинции...
- Ну, спасибо.
- Вы не ответили. Лавры победителя вам нужны или потухшая головешка?
- А если совру?
- А как насчет слова офицера, данного при двух подчиненных?
- Ах, Дарья Андреевна, влюбился бы я в вас безответно, не будь вы столь
круты... Хорошо. На сегодняшний момент меня больше устраивает притоптанная
сапогом головешка - все равно по ряду обстоятельств никак не удастся
предстать героем-триумфатором... Слово офицера. Удовлетворены?
- Пожалуй, - сказала Даша. - Теперь вот что еще... Хотите, я тут попробую
реконструировать, каким образом вы оказались причастны к тайнам "Грозы"? Мне
это крайне необходимо... Вернее всего, началось все с того, что вы, как
выражаются порой в романах, что-то пронюхали. Понемножку, по мере
погружения, перед вами вставала огромная и мрачная тайна, сначала никак не
удавалось связать разорванные концы, но понемногу одна за другой копились
улики и доказательства, возможно даже, вы потеряли кого-то из своих,
подошедшего слишком близко к разгадке... А там и узнали, что в Шантарске
готовится военный переворот с целью создания Сибирской республики. Те, кто
мог оказаться опасным, убирались безжалостно - болтуны, сообщники, в которых
не уверены, просто случайно проникшие в тайну... Было много трупов, однако
со временем вы оценили масштабность задуманного путчистами... Так было?
- Вы все обрисовали удивительно точно, - кивнул он. - Да, и потери были.
Однако у меня появилось странное ощущение - - будто вы обо всем этом
повествуете с некоторой фривольностью...
- А как же, - сказала Даша. - Значит, вы не сомневаетесь, что через пару
часов в город войдут бронетранспортеры и десантнички кинутся занимать все,
что в такой ситуации следует занять?
- Ну, предположим, сейчас можно сказать со всей уверенностью, что не
дадим мы им ничего занять...
- Но в серьезности переворота вы не сомневаетесь? - настойчиво повторила
Даша.
- А вы что, сомневаетесь? - Глаголев на краткий миг не смог скрыть
удивления. - Вы мне еще заявите, что сомневаетесь, - в то время, как у вас
где-то тут лежат кассеты с убойнейшим компроматом.
- Компромат, действительно, убойнейший, - сказала Даша, ухмыляясь во весь
рот. - Конфетка, а не компромат...
- Не тяните кота за хвост.
- У вас есть лишних четверть часика?
- Не больше, - сказал он нетерпеливо. - Никак не больше.
- Вот и прекрасно. Я вам расскажу одну невыдуманную историю. - Даша
налила себе чаю. - Сигаретку не подадите? Спасибо... Это мне рассказал один
знакомый мент. Дело было на Дальнем Востоке в девяносто первом году, когда
Союз еще не развалился, но от Бреста до Магадана шизофрения катилась девятым
валом... Есть там у них, в Приморье, какой-то экзотический народец вроде
кето или селькупов, и весь он примерно насчитывает человек с тысячу. Живут
себе, как положено, в каменном веке, рыбку ловят, охотятся, народец такой
крохотный, что у них даже автономного округа не имеется. А вот интеллигенция
трудами Советской власти была. С вузовскими дипломами, все честь по чести,
национальные кадры... Интеллигенции насчитывалось всего-то человек десять. И
вот эта самая национальная интеллигенция... черт, забыла, как звался
народец... ну, пусть будут - мармозеты. Словом, мармозетская интеллигенция,
поддавшись общей тенденции на полную, клиническую суверенность, на
серьезнейшем серь„зе решила провозгласить вольную Мармозетию. Помните, что
тогда творилось? Так что - ничего нет удивительного, в конце-то концов. Кто
сказал, что вильна Украина может существовать, а вильной Мармозетии быть не
может? Есть же Монако, Андорра, еще кто-то там микроскопический... Короче,
интеллигенция в полном составе стала разрабатывать проект отделения
Мармозетии от России. Поскольку среди интеллигентов всегда отыщутся
засланные казачки, эти заговорщики исключением не стали - затесался среди
них стукачок и поспешил в темпе просигнализировать областному КГБ. В
области, понятное дело, началась тихая паника, сгоряча решили, что у них под
боком будет с минуты на минуту второй Карабах...
- Что-то я такое смутно помню... - пожал плечами Глаголев. - Ладно,
продолжайте.
- Настал исторический день, когда эти интеллигенты собрались где-то в
избе на отшибе и стали делить портфели - кому быть президентом, кому
премьером, кому в Вашингтон послом ехать, кому в Париж. А участковым там был
старшина, этакий Анискин, только помоложе. Ну, в деревне никогда ничего ни
от кого не скроешь... Прослышал он про заседание моментально. И, в отличие
от областных чинов, нисколечко не занервничал, просто стало ему любопытно -
всякое повидал, но вот чтобы на его участке кто-то провозглашал суверенное
государство, такого отродясь тут не бывало... Надел фуражку и пошел
поглазеть, даже без табельного оружия - там же патриархальность, хоть и
девяносто первый год. Заметил его кто-то, издали, заорал диким голосом, что
пришел конец и пора уносить ноги, - и сыпанули президент с послами в окна,
да так, что рамы на себе вынесли. Чесанули'в тайгу, а список со страху
забыли на столе... Вот так суверенная Мармозетия и накрылась. Старшина,
мужик дисциплинированный, стал звонить в область - мол, приключилось такое
чудо-юдо... В области, еще не дослушав, орут: "Старшина, соблюдайте
предельную осторожность! Через час ждите подмогу. У нас уже спецназ в
вертолеты грузится, боезапас подвезли! Постарайтесь наладить наблюдение за
сепаратистами, но напрасно жизнью не рискуйте! Ждите десант!" Старшина им с
искренним недоумением отвечает: "Какой десант, какие вертолеты? Сепаратистов
у нас никаких нету, если вы про Ваньку с Васькой и дурака Петровича, так они
в тайгу отчего-то сбегли, едва меня завидели, а так в деревне все тихо,
только Гаврила опять нажрался и плетень повалил..." Больше насчет
мармозетского суверенитета и слуху, не было. Но, что характерно, чинам
десяти в области за героическое подавление путча успели выдать ордена - зато
старшине даже пятерки премии не выписали. Такая вот притча из реальной
жизни.
- Ну, и где тут мораль? - спросил Глаголев, сверля ее холодными синими
глазами.
- Морали нет, зато есть прямая параллель.
- И вы это говорите после того, как ознакомились со всеми материалами?
Которые сами же и копили? Ничего себе мармозеты - труп на трупе...
- Ну, возможно, я неудачно выразилась... - сказала Даша. - Не
"параллель", а как-то иначе... Давайте посмотрим, что у нас есть... Вернее,
кто у нас есть. Кто же это у нас собрался устраивать переворот с
привлечением воинских частей, дабы провозгласить свободную сибирскую
республику? Губернатор, который просрал все, что можно проорать, растерявший
остатки авторитета у мало-мальски серьезных людей. Генерал-лейтенант,
которого не выпихнули на пенсию за бездарность и казнокрадство только
потому, что у столицы не доходят руки до нашей глубинки. И шеренга никчемных
бездарей рангом помельче... А где, позвольте вас спросить, реальные
собственники и реальные хозяева заводов, газет, пароходов? Так вот, их
почему-то либо отстреливают, либо не берут в компанию... Вы когда-нибудь
сталкивались со случаем, когда роскошную квартиру в центре пытаются
приватизировать не реальные хозяева, не папа-бизнесмен, мама-чиновница и их
взрослая дочка-банкирша, а младший сынок, первоклассник из школы для даунов?
Дико и нереально, правда? Но в случае с операцией "Гроза" мы как раз и
столкнулись с чем-то подобным... Генерал, бомжи не проворачивают банковские
аферы, а трамвайные щипачи не пытаются установить контроль над алюминиевым
заводом... - Она сердито раздавила в пепельнице окурок. - Да, были трупы,
были планы, возможно, немало народу всерьез верили, что переворот и в самом
деле приведет к провозглашению суверенной республики... Но это дураки. А я
имею в виду тех, кто стоял за кулисами и при этом знал все. И знал с самого
начала, что переворот и не должен был увенчаться успехом, вся игра как раз и
затеяна ради того, чтобы переворот провалился... Провалился. С треском. Это
и есть главная тайна... А все остальное - декорации спектакля. И трупы - -
тоже...
Глава двадцать седьмая
БРЕМЯ МОЕ ЛЕГКО?
Перед тем, как дисциплинированно перейти широкий проспект на зеленый
сигнал светофора, она огляделась. Главная площадь града Шантарска, до сих
пор украшенная рвавшимся заре навстречу исполинским Ильичом, еще не успела
заполниться народом. И длинная, разукрашенная триколорами и вымпелами с
городским гербом трибуна, откуда губернатор с присными собирался
демократически махать ручкой демосу, пока что пустовала. Прохладный ветерок
выполнял свою обычную работу - трепал флаги, флажки, длинные транспаранты,
на все лады восхвалявшие юбилей.
Публика, впрочем, помаленьку собиралась. В стратегических точках,
согласно утвержденной диспозиции, маячили милицейские патрули (праздника
ради получившие особое указание иметь исключительно дружелюбное и
благожелательное выражение лиц), сиявшие белоснежными рубашками и парадными
погонами. Без ложки дегтя, понятно, не обошлось - возле областной библиотеки
появились было четверо-пятеро бородатых демократов и с ходу развернули
корявые плакатики, клеймившие позором колонизаторов, вторгшихся некогда на
исконные земли шантарских татар и убивших злодейски патриота родной земли
хана Кучума (как водится, господа интеллигенты историю знали плохо и понятия
не имели, что хан Кучум вовсе не коренной абориген, а пришелец из Золотой
Орды, прирезавший коренных князьков и захвативший власть). Но к ним подошел
внушительный старшина, что-то быстренько втолковал, и бородатые, свернув
плакаты, печальной вереницей потянулись прочь. История Великой Мармозетии
повторилась.
Из динамиков, укрепленных на высокой бетонной ограде, окружавшей вход в
строящееся метро, рвалась самая что ни на есть веселая и оптимистическая
музыка, высочайше утвержденная, конечно. Даша подняла голову, услышав
шелестящий рокот идущих на малой высоте вертолетов. Без особого труда
опознала тройку "Барракуд", машин огневой поддержки - хищво вытянутые
пятнистые тушки, пузыри кабин, можно даже различить под закругленными носами
пушки-трехстволки. Не снижая скорости и не меняя курса, они наискосок прошли
над площадью, крайний слева винтокрыл вдруг выплюнул несколько комков,
мгновенно взвихрившихся сотнями ярких хлопьев. Они, кружась, посыпались на
крыши, на тротуары, на головы, а вертолеты ушли к северо-западной окраине
города, где, как немногим было известно, двигалась сейчас колонна выведенных
на маневры бронемашин десанта.
Даша поймала листовку на лету. На сине-красном глянцевитом листке бодро
вздыбился гербовый шантарский лев, а пониже, естественно, красовались цифры
370 - и была еще какая-то рифмованная ерунда насчет юбилея, поздравлений и
пожеланий.
Пожав плечами, она скомкала листок, бросила под ноги и пошла дальше, к
зданию управления. Пышность пышностью, но вряд ли кто-то поднял бы в воздух
боевые вертолеты, час полета которых обходился в жуткую сумму, чтобы только
разбросать над городом праздничное конфетти, цветные никчемушки. У Глаголева
свои заморочки и многоходовые комбинации, он начал работать... С вялым
любопытством она вспомнила, что многое так и не сумела разгадать: скажем,
кто все-таки убил Маргариту Монро? Что там было на уме у Волховича - с
самого начала он работал на Глаголева? Искренне верил до какого-то момента,
что и впрямь получит генеральские звезды от Вольной Сибири? С самого начала
оставлял себе лазейку, работая на обе стороны?
Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Главное, она твердо
верила, что не могла ошибиться, что рассчитала все правильно, а все
остальное было - пустяки и лирика...
Она вошла в просторный, тихий вестибюль. Ребята в дежурной части
красовались в выходной форме - как и ее верный сподвижник, он же
незадачливый любовник, ее кадет Теодор. Федя, при начищенной достопамятной
медали, врученной за прошлогодние подвиги под чутким руководством Даши,
нервно маялся в углу, при виде своей рыжей мечты просиял самым откровенным
образом. Поневоле приятно, когда на тебя пялятся обожающе...
- Фуражку сдвинь правее, - сказала она, подойдя вплотную. - Как гласят
правила, центр кокарды должен находиться над переносицей, а у тебя он где? И
соберись, друг Теодор, начинаем работать...
Подошла к запертой изнутри двери, на ходу помахав рукой. На нее
недоумевающе воззрились, Лаевский торопливо кинулся открывать, отступил,
давая дорогу:
- Ты откуда? Говорили же, тебя на неделю в Курумай послали с группой...
- Болтают... - сказала она, не входя внутрь, тихо спросила: - Галахову
был какой-нибудь пакет?
- Только что, ясновидящая, - сказал Лаевский весело. - Целый пакетище.
Припер какой-то офицерик, сам и отнес... Ты что, тоже дежуришь?
- Как все, - сказала она, захлопнула дверь и махнула Феде.
Коридоры были пустыми, стояла тишина - всех, кого только можно было,
наладили охранять общественный порядок. Даше нестерпимо захотелось вдумчиво
исследовать свою одежду - она знала Глаголева, чертов викинг наверняка
распорядился налепить ей на куртку крохотные микрофончики, манера у человека
такая, привычки устоявшиеся... Только времени нет - ну и плевать,
обойдется...
В тупичке-предбаннике у кабинета Галахова стол секретарши был пусть -
полковник, надо полагать, дал выходной химической блондинке Елизавете
Сергеевне, с которой у Даши была давняя и взаимная неприязнь. Зато у двери
расположился незнакомый капитан в полевой форме военного образца с
милицейским шевроном, и на коленях у него красовался матово-черный
"Кипарис". Судя по столь мизерным мерам предосторожности, Галахов оказался
все же из категории придурков - в своем роде, господа, в своем роде...
Капитан вскочил, успел даже мяукнуть что-то запрещающее, но Даша четко
влепила ему "орлиный клюв" под горло, подсекла, ухватила за кисть и
отправила в дальний угол приемной, где он и приземлился. Перебросила Феде
автомат, достала наручники и в два счета приковала запястье капитана к его
же собственной лодыжке. Распорядилась:
- Стереги орелика. Если появятся военные - капитулируешь...
Решительно потянула на себя дверь кабинета, оказавшуюся незапертой - бог
ты мой, скольких уже погубило самомнение, а уроки все не впрок... - вошла,
звонко защелкнула за собой замок. Криминальный ТТ с глушителем, "кита„за
глухой", был уже в руке. Передвинулась влево, чтобы держать в поле зрения и
двух мужчин, и дверь, усмехнулась:
- Здорово, путчисты!
Галахов так и остался сидеть, зато сердечный друг Роман Фирсов
непроизвольно дернулся было, но тут же опустился на стул, когда солидно
выглядевший черный глушитель слегка дернулся в его сторону.
Обстановка самая рабочая - оба в штатском, без пиджаков, узлы галстуков
полураспущены, на столе два радиотелефона, какие-то бумаги, рядом с грудой
картонных полосок и огромным вскрытым пакетом лежат перехваченные синей
изолентой тротиловые шашки, пучок проводов, еще какие-то блестящие крохотные
штуки...
Она бросила быстрый взгляд на рации, убедилась, что обе отключены,
распорядилась, глядя в глаза Галахову:
- Послание бросьте сюда. Заверните в него зажигалку и пустите по столу в
мою сторону... Ну?
Сразу видно, что оружия при обоих нет. Галахов и не пытался орать,
изображать деланное возмущение. - просек все мгновенно, с кривой застывшей
улыбочкой завернул свою блестящую зажигалку в листок бумаги с машинописным
текстом, шумно толкнул по столу. Даша перехватила комок на лету, расправила.
Громко прочитала:
- "Доводим до вашего сведения, что аналогичные бомбы уже заложены...
образец в знак серьезности намерений..." Ну, дальше неинтересно. - И
спокойно швырнула листок на стол. - Значит, сценарий прикрытия немудрящий -
повсюду, оказалось, заложены бомбы, в целях недопущения паники и должного
пресечения происков в город входят десантники, выходит из казарм отдельная
бригада и под шумок подавляет всякое сопротивление, которого и оказать-то не
успеют... У вас, интересно, все генеральские кресла уже расписаны или для
меня что-нибудь отыщется?
- Я же тебе говорил, что отыщется, - преспокойно сказал Роман. - Как
полагаете, Валентин Сергеевич, можем выделить персонально для Даши? Дашенька
у нас девочка умная, не будет она играть в шерифа-одиночку...
- Дашенька, конечно, девка неглупая, - спокойно сказала она. - Настолько,
что в один прекрасный момент она подумала: милый Роман, а не является ли
твой военный переворот и Вольная Сибирь огромной туфтой? Провокацией по
высшему разряду? Сидеть! А то пулю всажу!
Глядя на их лица, она окончательно уверилась, что полковник Галахов знал
лишь полуправду - ошибиться невозможно, его рожа наглядно свидетельствует, в
самом деле верил, дурак, что станет министром внутренних дел Сибирской
республики или чем-то вроде. А впридачу, скорее всего, именно он и разевал
рот на шантарский общак, болван...
- Времени у нас немного есть, - сказала она, свободной рукой достав,
пачку и ловко вытянув сигарету губами. - Я за последнее время выслушала
столько брехни, что неодолимо тянет поговорить за чистую правду... Вас не
затруднит, орлы, пересесть от стола к стене? Мало ли что у вас там в
столе...
Они подчинились, двигаясь удивительно медленно, словно придавленные
толщей воды.
- Верите, суки, что буду стрелять... - хмыкнула она, заметив эту
плавность в перемещениях. - И правильно делаете... В общем, идея была
хорошая - во глубине сибирских руд обнаглевшие провинциалы готовят переворот
и провозглашение независимой республики. А молодой и перспективный кадр
Дашенька Шевчук постепенно открывает истину - для чего ей старательно,
искусно подбрасывают все новые и новые доказательства, в том числе и в виде
всамделишных трупов... Капают на мозги, пока, наконец, и распоследний дурак
оказывается способным сообразить, с чем имеет дело... Дашенька собрала кучу
убойного материала. Дело получилось - пальчики оближешь, столица кипятком
писать будет... - Она зло, коротко рассмеялась. - Полковник, что вам напел
этот московский соловей? Что по дороге в Аюкан Дашеньку обязательно
пристукнут, сбросят с поезда вместе с чужим паспортом, а все материалы,
конечно, заберут? Верно? Верно... Только он вас примитивно наколол. Я должна
была остаться живехонькой, в самом деле улететь в столицу со своими
бесценными пленками...
Галахов пробормотал что-то, бледнея на глазах. - Ну конечно, - сказала
Даша. - Вы-то, бедный наш, полагали, что переворот - это всерьез... И
согласно условиям игры создавали мне совершенно тепличные условия - Роман,
надо полагать, вас убедил, что лучший способ избежать провала как раз и
будет заключаться в том, чтобы нисколечко Рыжей не мешать, держать каждый
шаг под контролем, зато в последний момент замочить... Знаете, что меня со
временем стало настораживать? Да вот эти самые тепличные условия. В жизни ни
один опер не работал так вольготно, в жизни начальство не бывало столь
благожелательным и милым, а важные шишки из управы и других контор - столь
нейтральными... Что бы я ни вытворяла, меня прикрывали без тени
неудовольствия. Дурак вы, Валентин Сергеевич. Офуеннейший. Это не переворот,
это имитация переворота, сепаратистских игрищ. Несколько дурачков должны
были высунуться на свет божий, самую малость пострелять, вопя жуткие
лозунги. Ясно, их быстренько придавили бы, а потом из столицы налетела бы
грозная орава, комиссия с самыми серьезными полномочиями от разъяренного
президента. Президента понять можно, я на его месте тоже взъярилась бы,
узнав, что какой-то Шантарск объявил себя Соединенными Штатами Сибири...
Чрезвычайное положение, особый режим управления, крутое расследование, все
сидят по углам и стучат зубами от страха - а под шумок столичные финансисты,
пославшие сюда Романа, успели бы прихватизировать все, мало-мальски ценное.
Поди тут пискни поперек, когда тебя вот-вот посадят за содействие
сепаратистам. Наверняка есть и другой компромат, на наших местных баронов...
Я права, Рома? Конечно, права, вон как тебя перекосило... А на вас,
полковник, и вовсе смотреть печально - дошло наконец-то до жирафа... - Она
выплюнула окурок на пол. - Думать надо было, мон колонель. Ну какие в
Шантарске военные перевороты? Какие сепаратисты? Смех один... Это-то и
начало меня со временем мучить - этакое ощущение нестыковки. Получалось даже
не цветной голливудский фильм о путче в банановой республике - черно-белый
прибал
тийский, советских времен. Помните, как они там со своими чухонскими
рожами западноевропейцев изображали? Вот примерно похожее было и у вас. С
виду все гладко - заговорщики, череда загадочных смертей, наполеоновские
планы, купюры с соболями, героический сыщик докапывается до сути... Вот
только не накладывался этот антураж на скушные шантарские реалии. Киношно
получалось. Я в этом городе родилась и тридцать лет в нем живу, как ни
крути, выходил не серьезный переворот, а сибирская деревня голливудского
производства - пляшет негр в косоворотке с гармошкой на плече... Сценарий
писал кто-то столичный, вот и вышел мятеж, каким он представляется столичным
мозгам. А я - человек до убогости приземленный, да и перестроечное похмелье
давно прошло... Что это за переворот, в котором не замешан никто из местных
справных хозяев? С какой это стати столичные банкиры вдруг стали борцами за
вольную Сибирь?
Она замолчала. В горле пересохло, ко рту подступал какой-то омерзительный
клубок. Ее выворачивало от отвращения, которому не находилось подходящих
слов. Вереница трупов, которые хладнокровно уложили в живописных позах
исключительно затем, чтобы создать убедительные декорации, подкрасить
эстрадный задник всамделишной кровушкой... Никакие слова не смогли бы
передать охватившую ее злость и омерзение - и она молчала, стиснув рубчатую
рукоятку пистолета.
- Недооценил я тебя, - сказал Роман тихо. Он отчаянно пытался сохранить
лицо - и выход искал, конечно, можно представить, сколь лихорадочно работали
серые клеточки...
- Наоборот, - тусклым голосом отозвалась Даша. - Переоценил. Ты думал, я
романтичная. Романтичная баба и сглотнула бы всю вашу стряпню, не
поперхнувшись. А я насквозь приземленная, скучная, мне эти цветные
голливудские красивости встали поперек горла. Не было никакого
инопланетянина в неземном комбинезоне - был самый обычный шиз с сексуальным
вывертом. Так и здесь. Нет никакой романтичной "Грозы", а есть вульгарная,
попытка взять на гоп-стоп... И я вам, блядво, не прощу ни Воловикова, ни
Славку, и всех остальных не прощу, даже Колдуна со Скорпионом - хоть они и
были бандюки, которых я мечтала достать, их замочили не за это, а декорации
ради... - Она улыбнулась одними губами. - И вообще, ваших боевичков, что под
видом шумковцев должны были изобразить "налет сепаратистов на телестудию",
уже наверняка повязали. - Ей захотелось по-бабьи взвыть от пережитого, и она
с трудом овладела голосом. - Знаете ли вы моего хорошего друга капитана
Саца? Плохо вы знаете капитана Саца... Конечно, я тоже не ангел, мне
пришлось на каком-то этапе малость поступиться принципами, но иначе не
смогла бы вас приложить мордой в грязь...
...Засада была устроена по всем правилам и, что гораздо более важно, со
стороны ничем не отличалась от обычнейшей милицейской группы, по каким-то
своим соображениям вышедшей на охоту. Потому что это и была взаправдашняя
милиция - вернее, парни капитана Саца, натасканные не хуже иных ОМОНов (хотя
у многих до сих пор при слове "вневедомственная охрана" по инерции возникают
самые смешные и идиллические ассоциации вроде дремливой бабульки с вязаньем
в кобуре). "Вот этого они и не предвидели, - мельком подумала Даша,
вышвыривая в окно окурок, - не предусмотренной никакими уставами паутины
неформальных связей, пронизывающих любую структуру, основанных и на взаимной
выгоде, и на дружбе, и на кастовости, и на всем вместе... Не столь уж трудно
изучить порядки, царящие в конкурирующей системе - а вот чужую дружбу
просечь и выявить ой как нелегко..."
Две машины стояли по обочинам дороги - в полной милицейской раскраске, во
всем великолепии красно-сине-золотых шантарских гербов, эмблем, надписей и
номеров телефонов. Скучавшие автоматчики, не имевшие точных инструкций,
время от времени тормозили особенно нагло нарушавшую правила тачку, делали
краткое внушение и отпускали восвояси - как-никак засада должна была
притворяться активно действующим патрулем, вовсе и не нацеленным на перехват
одной-единственной конкретной машины. Хорошо, что прокуратура пока что не
последовала примеру ГАИ, не посылает по городу своих соглядатаев,
замаскированных под мирных обывателей... Так что все обойдется.
- А твой точно проедет? - спросил Сац.
- Точно, - сказала Даша.
Она представления не имела, на чем основана уверенность Благообразного,
ведет ли он слежку или полкана выманили в поездку по строго определенному
маршруту с помощью какой-то хитрой комбинации. И не стремилась это знать -
такие мелочи сейчас не интересовали нисколечко...
- Любопытно же, - сказал капитан Сац. - У человека шестое чувство - не
телепатия, а именно любопытство...
- Подожди денек-другой, - сказала Даша. - Все тебе будет, как на
блюдечке, челюсть отвиснет, я тебе гарантирую...
- Завидую я тебе. Рыжая. Чертовски интересная у тебя жизнь. Тут ловишь,
ловишь и ловишь, как ополоумевший капкан, а с тобой вечно приключения
происходят...
- Я бы с тобой поменялась, честное слово, - сказала Даша без улыбки. -
Если не полезешь потом на стенку от этаких приключений. И на луну выть не
начнешь. Приключения чертовски поганая штука, Вадим, - когда они с тобой
происходят... Ага! Подними-ка мальчиков!
Сац приспустил стекло и свистнул, махнув рукой в сторону приближавшегося
со стороны "Золотой пади" БМВ. Оба автоматчика нехотя, но мгновенно потеряли
интерес к юной блондинке за рулем белого "Паджеро", с которой любезничали,
вышли на середину дороги, непреклонными жестами давая команду БМВ прижаться
к обочине.
- Он? - спросил Сац.
- Ага, - сказала Даша. - Ну, я пошла... Она приблизилась к машине сзади,
распахнула переднюю дверцу и бесцеремонно уселась рядом с Волховичем.
Автоматчики тут же отошли. Полковник резко развернулся к ней.
- Немая сцена, - сказала она. - Те же и Рыжая. Не палите зря бензин,
заглушите мотор, разговор у нас не то чтобы долгий, но обстоятельный...
Работать с ним было одно удовольствие - ни суетливости, ни лишнего
словечка. Профессионал, хоть и сволочь. Ничуть не изменился в лице, ни одни
мускул не дрогнул - хотя, конечно же, на полную мощность заработал лучший в
мире компьютер, именуемый мозгом умного человека...
- Возмущаться будете? - спросила Даша. Он быстро огляделся - автоматчики
стояли вдалеке, у машины, - пожал плечами:
- Зачем? Слушаю вас.
- И не боитесь ни капельки? - спросила Даша.
- А чего, простите, бояться? Даже если и арестуете, максимум через пять
минут вынуждены будете отпустить.
- Галахов?
Он самую чуточку сузил глаза:
- Докопались? Поздравляю. Но смысл какой? Гордо осознать силу
собственного интеллекта - и не более того. Никакой практической пользы.
Надеюсь, вы не собираетесь меня убивать? Вовсе уж бессмыслица...
- Не собираюсь, конечно, - сказала Даша. - У меня мало времени, поэтому
обойдемся без тягучих интеллигентских дискуссий, ладно? Так вот, мне
плевать, какую игру прокручиваете вы лично. Мне это совершенно неинтересно.
Зато в одном я уверена: вы не настолько уж глупы, чтобы полагать, будто
грядущий путч - настоящий. Уж вы-то, если и не знали, то сообразили, что
имеете дело с крутой провокацией...
- Ага, - сказал он бесстрастно. - Потому вы и слиняли с поезда?
- Вот видите, как мы друг друга прекрасно понимаем... - сказала Даша. -
Ну конечно. Только этого мне и не хватало - бегать по министерству,
размахивая сенсационными документами о грядущем перевороте... Никакого
переворота не будет. Одна имитация.
- Зачем же в таком случае мы сейчас беседуем?
- А затем, что мне нужно знать, какова будет имитация. И вы мне сейчас
все расскажете - кратенько, но емко.
- Можете не верить, но я с самого начала предлагал не впутывать вас в
комедию... прав был, черт возьми.
- Верю, что именно это и предлагали... - сказала Даша. - Ладно,
рассказывайте.
- Интересно, чем же это вы рассчитываете меня принудить к откровенности?
- Золотой прииск "Чолпан", - сказала Даша без выражения. - Аэропорт
Пижмана. Фирма "Пассат", события августа прошлого года, люди по фамилиям
Ерлыкин, Гофман, Мелешкин и Кременецкая, счет в известном вам венском
банке...
Она с бесстрастным лицом, словно автомат, называла фамилии, даты, города,
сама не имея представления, о чем там идет речь, механически излагала
услышанное от Благообразного - знала, что компромат убойнейший, и этого ей
было достаточно.
- Довольно? - спросила она, бесцеремонно вынув сигарету из его пачки. -
Это кранты, полковник, полный и законченный звиздец - в том случае, если
будете трепыхаться. И ваша жена, и любимый братец находятся в России, за
кордон им не прорваться, а венская полиция преспокойно может наплевать на
тайну банковских вкладов - если получит кое-какие документы... Итак? Я
ничуть не собираюсь на вас давить - просто объяснила, что нет у вас выхода.
Перевороты, полковник, должны, по идее, устраивать чистые мальчики с горящим
взором и пустым карманом - их могут в лепешку раздавить танками, развесить
по фонарям, но ни за что не остановят на полдороге компроматом...
Волхович смотрел на нее, щурясь. Дураку ясно, что стряслось бы с ней,
будь его воля.
- Блестяще, - сказал он наконец. - Значит, и вас тоже, Дашенька, убирать
бессмысленно?
- Абсолютно бессмысленно, - пожала она плечами. - Вы все потеряете, кроме
самой жизни, - а этот-то вариант вас и не устраивает....
- Господи, кого он может устраивать? Можно один-единственный вопрос? Кто
вам все это дал? Не осталось здесь, в Шантарске, живых людей... И не могло
оказаться никаких конвертов в сейфе у адвоката, "на случай насильственной
смерти"...
- А я кручу блюдечко, вы не знали? - устало усмехнулась Даша. - Вызываю
духов, духи словоохотливы... Все равно им, о чем трепаться, Шантарск там,
или Вена... У меня мало времени, полковник, - добавила она буднично, без
тени издевки. - Начинайте уж.
- А гарантии?
- Нет никаких гарантий. Потому что выбора у вас нет. А в то, что вас
останавливает верность компаньонам по "путчу", я, уж простите, не верю -
наверняка у вас есть свой вариант, как вовремя соскочить с поезда... В
общем, гарантий нет, зато шанс имеется. Воспользуетесь? Только,
предупреждаю, без недомолвок.
- Кто из "авторитетов" жив?
- Вы опасно быстро соображаете, - усмехнулась Даша. - Не скажу. Это ведь
совершенно неважно, согласитесь...
Через несколько минут полковник умолк. Натянуто усмехнулся:
- Честное слово, все.
- Логично... - сказала Даша. - Простенько и совершенно логично. И
зрелищно... Ладно. Прощайте, полковник, и, умоляю вас, не поддавайтесь
дурацким соблазнам. Ничего уже не переиграешь.
- Можно один, чисто профессиональный вопрос? В чем была промашка, за
которую вы уцепились? Не только ведь в том, что кто-то остался жив, хотя по
всем раскладам должен был погибнуть?
- Это просто, - сказала Даша. - Такие предприятия устраивают личности.
Когда же видишь, что Вольную Сибирь собирается провозгласить мелкая бездарь,
проигравшая все и вся, поневоле станешь думать, что имеешь дело с дурно
поставленным водевилем. Всего хорошего, полковник. И чтобы нам больше
никогда не встретиться...
...Все это произошло вчера, ближе к вечеру.
- Роман... - негромко произнес полковник Галахов, вовсе уж потерянный.
Даша не удержалась, фыркнула - удивительно много оттенков и смысловых
слоев было вложено в одноединственное словечко. Лощеный красавец Галахов
наконец-то понял, как примитивно, но качественно его использовали, многое он
понял, кроме одного - что живым отсюда ни за что не выйдет...
Даша потянула спуск. Ударом пули полковника швырнуло к стене,
разворачивая к ней лицом, алые брызги шлепнули на чистенькую,
светло-коричневую деревянную панель, Галахов впечатался боком в стену, стал
падать - нелепо, нескладно, медленно... С ним было кончено, но Даша,
согласно сценарию, выстрелила вторично. Впервые в жизни убивала человека -
надо ж было, чтобы почином оказался свои, пусть и ссученный...
Некогда было злорадствовать, смаковать выражение лица отпрянувшего в угол
Романа, физически ощутившего, сколько тысяч километров отделяет его от
столицы. С минуты на минуту могли ворваться глаголевские мордовороты - и
Даша, рассчитанным движением швырнув пистолет рядом с бутафорской бомбой,
обежала стол, присела на корточки, рывком выдвинула ящик, притворяясь, что
страшно интересуется его содержимым.
Услышав шум рывка, выпрямилась. Сердечный друг Роман целился в нее из ТТ,
держа его не особенно умело, но все же с некоторой сноровкой, их разделяло
метра четыре. В глазах у него Даша увидела целую гамму чувств: непритворное
сожаление, и что-то похожее на тоску...
- Извини, - сказал он тихо. - Ты прелесть, но есть вещи серьезнее...
Даша навострила уши - в коридоре явственно слышался топот.
- Дурак, - сказала она устало, отрешенно, чувствуя, как что-то обрывается
внутри. - Я же говорила, что ничуть не романтична...
Боек ТТ сухо щелкнул - Роман нажал на спуск, но ударник не встретил на
своем пути капсюля, потому что в стволе неоткуда было взяться патрону, Даша
вложила в обойму всего два...
На дверь, грохоча, обрушились приклады. Роман, с исказившимся лицом,
попытался передернуть затвор, он, не распознав ловушки, полагал сгоряча, что
патрон примитивно перекосило, что еще можно успеть...
ПСМ, казалось, сам прыгнул в руку. С натужным треском, брызгая щепой,
вылетела дверь, но Даша уже нажала на спуск, ощутив, как пропадает некое
наваждение, связывавшее ее с этим человеком. И еще раз нажала. И еще.
В кабинет ломились верзилы в пятнистом, тыча во все стороны диковинными
стволами, напоминавшими пресловутые бластеры, казалось, верзил невероятно
много, топотали кованые ботинки, отсвечивали забрала, мелькнуло
яростно-застывшее лицо генерала Глаголева, белокурой бестии, из-за его плеча
вдруг вывернулся полковник Тимирев, "собственная безопасность", в
серо-пятнистом комбинезоне, с автоматом наизготовку - Илья Муромец, бля! - и
обозначилась еще какая-то рожа с Черского, и мелькнуло черное пальто
Чегодаева...
Даша стояла, опустив пистолет. Роман уже не шевелился, нелепой куклой
валялся рядом с перевернутым при падении стулом. В Дашу еще пару секунд по
инерции целились из этих их марсианских пушек, потом отвели стволы. Она
протянула руку, старательно положила пистолет на стол, подальше от края. В
кабинете стояла кисловато-удушливая вонь сгоревшего пороха.
Кто-то кинулся к трупам. Она подняла голову и встретила бешеный взгляд
Глаголева. Пожала плечами.
- Что у вас здесь произошло? - рявкнул Тими-рев.
- Убийство, - сказала она тусклым голосом. - На моих глазах данный
гражданин дважды выстрелил в полковника Галахова, так что пришлось применить
табельное оружие... разбираться, как он здесь оказался, и что вообще
произошло - не мое дело. Впрочем, если прикажут...
- Что вы мне! - не вытерпел Глаголев. - Там ваш курсант торчал с
автоматом...
- Естественно, - сказала Даша. - У меня были основания всерьез
подозревать гражданина Фирсова в совершении ряда преступлений, вот и
поторопилась. Но ведь посторонние вроде бы не пострадали? Знаете, я лучше
потом все напишу...
Она отвернулась, отошла к окну и села на первый попавшийся стул. В
кабинете разгоралась небольшая межведомственная склока: власть имущие
говорили все разом, еще плохо представляя, чего друг от друга добиваются, а
нижние чины, как им и положено, отодвинулись к стенам, держа дулами вверх
свои громоздкие бластеры. Полуразбитая дверь висела на одной петле, и Даша
видела, что в приемной под бдительным присмотром парочки глаголевских верзил
стоит у стены сподвижник Федя - понятно, разоруженный, но вроде бы не
потерявший присутствия духа.
Возможно, ему самому предстояло осознать вскоре некие нехитрые истины -
вроде той, что мент, подставивший под пулю ради своего шкурного интереса
других ментов, не имеет права жить. И не стоит особенно опасаться
последствий. Ладони она старательно побрызгала хитрым аэрозолем, тут же
застывающим прозрачной пленкой, так что ее отпечатков на ТТ ни за что не
отыщется. Галахов мог и отвертеться, так что. надлежало предусмотреть все
случайности. Да и вряд ли кто-то захочет копать глубоко - ни одна серьезная
контора не горит желанием выносить сор из избы. Ну, а коли кому-то захочется
подноготной правды и абсолютной истины - пусть копают, к их услугам масса
кандидатов в подозреваемые, оставшихся и на свободе, и в живых. Лично она
свое дело сделала...
Она встрепенулась, услышав писк рации в кармане. Вытащила черную
коробочку, щелкнула кнопкой - и руку тут же перехватил полковник Тимирев,
уставился бдительно. Даша, пожав плечами, разжала пальцы. Он поднес рацию ко
рту:
- Полковник Тимирев, слушаю?
- Говорит капитан Сац, - послышался чуть искаженный скверной
отечественной электроникой бодрый голос. - У меня, простите, майор Шевчук на
этом канале...
Тимирев, окинув Дашу взглядом, казавшимся ему, должно быть, ужасно
проницательным, все же протянул ей рацию. Перепалка как по волшебству
притихла, чины подвинулись поближе.
- Дарья Андреевна, - протянул Сац со своей всегдашней развальцой. -
Подтвердилась ваша информация. Тут к воротам в наглую подъехал красненький
такой автобусик, и попытались из него вылезть оглоеды с автоматами. Пришлось
воспрепятствовать. Покрошили стекла предупредительными, перекинулись
словечком, они сначала подергались, потом стали выкидывать трещотки в дверь.
На данный момент лежат мордами в землю, ведут себя пристойно, один, правда,
все кричит, что он полковник, аж из штаба округа... Жду распоряжений.
Даша подняла глаза на придвинувшихся чинов, вопросительно подняла брови.
Чегодаев, рывком подавшись вперед, прямо-таки заорал:
- Пусть доставляют!
- Капитан, - сказала Даша в сетчатое отверстие. - Вот тут мне прокуратура
подсказывает, что следует обеспечить доставку...
- Тогда высылайте автозаки, мне их по моим легковушкам ни за что не
распихать...
- Понятно,обеспечу. Конец связи, - сказала Даша. Выключила рацию и
сказала в пространство: - Наверное, займется-кто-нибудь? Я автозаками не
распоряжаюсь...
Положила рацию на свободный стул и, отключившись от гомона в кабинете,
смотрела в окно, как по проспекту, звонко цокая копытами, едут вроссыпь
живописные казаки в кафтанах буйного семнадцатого века и лихо заломленных
островерхих шапках.
Не было ни мыслей, ни чувств, ничего не хотелось.
Слава богу, на нее больше не обращали внимания, деловито суетясь, только
Глаголев, стоявший наособицу от остальных, то и дело зыркал холодными
глазами, в конце концов подошел, присел рядом и тихонько сказал:
- Перебор, Рыжая...
- Нет, - сказала она столь же тихо. - Не одним вам распевать про
офицерскую честь, мы тоже каста, и тот, кто грохнул своего, обязан словить
девять грамм...
Замолчала и отвернулась. Не до него было. Ее мучил вопрос, на который
невозможно было найти ответа. Даже два вопроса.
Как она поступит, если подобный переворот однажды произойдет
по-настоящему?
Что ж, на это еще можно когда-нибудь получить ответ, но никогда в жизни
не разгадаешь уже, сколько в отношении Романа к ней было притворства, а
сколько - искренности. А гадать, отчего-то она знала совершенно точно,
придется всю оставшуюся жизнь.
...И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка святый и
истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?
И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они
успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их, и братья их, которые
будут убиты, как и они, дополнят число.
Апокалипсис, 6, 10-11
1 Я не понимаю, я иностранец. Где здесь ближайшая парикмахерская, мадам?
(франц.).
2 СРС - служебно-розыскная собака. (Прим. авт.).
3 Гранд мокрый- разбой с убийством. (Прим. авт.).
4 Бригантина - автомашина (обычно угнанная), которая была использована
при совершении преступления. (Прим. авт.).
5 Кабан или гитаристка - татуировки активной лесбиянки (обычно на плече
или бедре). Бабочка - символ легкости и беззаботности в жизни. (Прим. авт.).
6 Сибирское выражение, означающее главным образом решительное отрицание.
(Прим. авт.)
7 Тестомес - активный педераст (в местах лишения свободы). (Прим. авт.).
8 Компания была небольшая, но очень респектабельная (польск.).
Wyszukiwarka
Podobne podstrony:
Bushkov Aleksandr Volch ja stajaBushkov Aleksandr StervjatnikBushkov Aleksandr Bul dozh ja khvatkaBushkov Aleksandr Na to i volki 1 2Bushkov Aleksandr Zvezda na volnakhBushkov Aleksandr Tajga i zonaBushkov Aleksandr Chetvertyj tostBushkov Aleksandr Nepristojnyj tanecGospodarstwa agro powiat aleksandrowskiwiД™cej podobnych podstron