Константин Владимирович Колонтаев

Крым: битва спецназов

Аннотация

Самая малоизученная тема в истории героической обороны Севастополя – это действия частей специального назначения ЧФ и прежде всего Отдельного разведывательного отряда Разведывательного отдела Штаба ЧФ.

Автор этой книги проделал титанический труд. Он выяснил подробности боевых действий частей и подразделений специального назначения Черноморского флота против немецких и румынских диверсантов во время Великой Отечественной войны. Разведка против разведки, спецназ против спецназа сошлись в грандиозной схватке за полуостров. И наши оказались сильнее, а как и почему – расскажет книга. Здесь все впервые: и действия нашей разведки на Черноморском театре военных действий, и действия немецкого спецназа.

Дополнительно в отдельных главах рассказывается об участии специалистов и диверсантов Отдельного разведывательного отряда Разведывательного отдела Штаба ЧФ в боях на других направлениях.

Константин Колонтаев

Крым: битва спецназов

Часть I. Морской спецназ черноморского флота в годы великой отечественной войны

Введение

До сих одной из самых малоизученных тем в истории второй героической обороны Севастополя 1941–1942 годов, в истории боевых действий береговых сил и разведки Черноморского флота в годы Великой Отечественной войны являются действия частей специального назначения ЧФ и прежде всего Отдельного разведывательного отряда разведывательного отдела Штаба ЧФ.

В связи с этим основная задача данной работы – путем комплексного и максимально тщательного изучения всех имеющихся источников по этой теме и их последующего анализа выяснить подробности боевых действий частей и подразделений специального назначения Черноморского флота против немецких, румынских и японских войск в период Великой Отечественной и Второй мировой войны на территории Крыма, Севастополя, Северного Кавказа, Восточной Европы, а также Северо-Восточного Китая (Маньчжурии) в 1941–1945 годах.

Рассматривая тему боевых действий морского спецназа Черноморского флота в годы Великой Отечественной войны, необходимо отметить, что сведения по данному вопросу к настоящему времени все еще крайне отрывочны и невелики по объему.

Наиболее крупной из числа опубликованных монографий по данному вопросу является книга мемуаров одного из офицеров Отдельного разведывательного отряда разведывательного отдела Штаба Черноморского флота (Ф. Ф. Волончук. По тылам врага. М.: Воениздат, 1961).

Очень интересными источниками по данной теме являются рукописи двух не изданных пока книг Александра Григорьевича Гороха (воевавшего в составе разведотряда ЧФ): «Разведчики-черноморцы в обороне Севастополя в 1941–1942 годах» и «Разведотряд продолжает сражаться в обороне Севастополя, Крыма, Кавказа, Новороссийска».

Большое количество сведений по созданию и боевой деятельности разведывательных подразделений Керченской военно-морской базы содержится в мемуарах В. А. Мартынова и С. Ф. Спахова «Пролив в огне» (Киев: Политиздат Украины, 1984). В этой книге один из ее авторов, капитан 1-го ранга Валериан Андреевич Мартынов, в 1941–1942 годы являвшийся военным комиссаром Керченской военно-морской базы (КВМБ), дал достаточно большой объем информации о начале формирования и боевых действиях разведывательных частей КВМБ, сначала на основе подразделений 8-го отдельного стрелкового (караульного) батальона, о последовавшем в мае 1942-го формировании отдельного разведывательного отряда Керченской военно-морской базы и его участии в боях за Керчь и Таманский полуостров летом – осенью 1942 года.

Кроме того, отдельные крайне небольшие по объему и отрывочные по содержанию сведения по данной теме содержатся в такой известной книге, как «Краснознаменный Черноморский флот» (3-е изд. М.: Воениздат, 1987), а также в двухтомной работе Г. И. Ванеева «Севастополь 1941–1942. Хроника героической обороны», изданной в 1995 году, и в ряде других, гораздо менее фундаментальных письменных источников.

В целом тема деятельности разведки Черноморского Флота и ее спецподразделений в годы Великой Отечественной войны в советское время по цензурным соображениям в открытой историографии не рассматривалась. По инерции подобное положение дел продолжало сохраняться и долгое время после исчезновения Советского Союза. Во второй половине 90-х годов XX века стали появляться статьи ветерана разведки ЧФ послевоенного периода Евгения Борисовича Мельничука, посвященные действиям разведывательного отряда «Сокол» разведывательного отдела Штаба ЧФ.

На основе этих материалов им затем была написана книга «Чужие среди своих (Боевые операции разведчиков Черноморского флота на территории оккупированного Крыма в 1943–1944 гг.)», которая последний раз была опубликована в альманахе «Севастополь» (2007, № 30. С. 121–205).

Однако до настоящего времени (2011 год) ни Мельничук, ни другие авторы не написали монографии ни по теме истории разведки Черноморского флота в годы Великой Отечественной войны, ни по теме боевых действий частей спецназа ЧФ за тот же период времени. Поэтому цель данной моей работы – по возможности заполнить это белое пятно флотской истории.

Глава 1. Формирование разведывательного отряда разведывательного отдела Штаба Черноморского флота

Спустя почти два месяца после начала Великой Отечественной войны, в связи с выходом румынских войск на подступы к Одессе, был создан Одесский оборонительный район (ООР) в составе Приморской армии, морской пехоты, береговых частей и отряда кораблей Черноморского флота. Таким образом, ЧФ начал участвовать в боевых действиях Великой Отечественной войны во всей их полноте.

Поскольку ЧФ начал активно участвовать в боевых действиях на суше, для ведения разведки и диверсионных действий против сухопутного противника командование флота по представлению разведывательного отдела штаба ЧФ решило создать два флотских разведывательных отряда для действия на суше. Один из них, а именно 1-й разведотряд, должен был них действовать в интересах Одесского оборонительного района, а другой – 2-й разведотряд, базировавшийся в Севастополе, предназначался для действий на территории Крымского полуострова.

К сожалению, до сих пор так ничего и не удалось выяснить о существовании 1-го разведотряда. Поэтому возникают сомнения, был ли он вообще фактически создан.

Что касается разведотряда, первоначально имевшего номер 2, то к 1 октября 1941-го в Севастополе на базе Учебного отряда Черноморского флота завершился длившийся около трех недель набор личного состава для создания 2-го разведывательного отряда Разведотдела Штаба ЧФ. 1 октября 1941 года данный разведотряд был официально сформирован.

Общее руководство формированием этого отряда осуществлял начальник разведывательного отдела штаба флота полковник Намгаладзе Дмитрий Багратович. Непосредственное руководство созданием этой части флотского спецназа осуществлял офицер разведотдела майор Ермаш Семен Львович, который до начала Великой Отечественной войны проходил службу в пограничных войсках НКВД. Он же в дальнейшем отвечал в разведотделе за действия этого разведотряда.

Набор личного состава отряда проводился около трех недель, на строго добровольных началах, среди матросов, старшин и мичманов, направленных до этого в Учебный отряд для формирования на его базе частей морской пехоты.

Среди прочих качеств будущих флотских спецназовцев-разведчиков, предпочтение отдавалось тем, кто перед этим по своей инициативе потребовал своего перевода с кораблей и береговых частей флота в морскую пехоту.

Отряд был сформирован в составе четырех взводов. Командиром 1-го взвода стал мичман Федор Волончук, 2-го – главный старшина Г. Шматко, 3-го – главный старшина А. Попенко, 4-го – старшина 2-й статьи П. Дембицкий. Старшиной отряда был назначен главный старшина Александр Горох. Командиром отряда был назначен капитан Василий Васильевич Топчиев. Комиссар отряда – батальонный комиссар Ульян Андреевич Латышев, который перед приходом в отряд успел принять участие в составе одной из частей морской пехоты в боевых действиях по обороне Одессы. Секретарем партийной организации отряда стал старшина 2-й статьи Николай Земцов.

После своего формирования отряд был размещен в Севастополе, на Корабельной стороне, в комплексе зданий, находившихся в Ушаковой балке. В дальнейшем отряд был переведен в центр города и находился в здании одной из школ на улице Советской. Командный пункт отряда находился неподалеку от этой школы в нижнем (подвальном) храме Владимирского собора. Также, по некоторым сведениям, часть отряда размещалась в окрестностях Севастополя, в зданиях населенного пункта Максимова Дача.

По поводу размещения разведотряда в одной из севастопольских школ можно отметить следующее: на момент начала войны в Севастополе на улице Советской находилось три средних школы. И скорее всего разведотряд был размещен в находившейся рядом с собором средней школе № 1 (она была построена до революции, в 1913–1914, годах как городское реальное училище, в настоящее время – школа-гимназия № 1), поскольку именно эта школа находится в непосредственной близости от Владимирского собора.

Командир и комиссар отряда в ходе боевой и тактической подготовки личного состава добивались, чтобы каждый из будущих спецназовцев умел управлять автомобилем и мотоциклом. Некоторых даже отправляли в одну из частей береговой обороны, и там они учились водить танки. Кроме этого учили рукопашному бою, приемам борьбы самбо. Среди личного состава отряда нашлись боксеры, борцы. Они тоже в свободное от плановых занятий время делились своим спортивным опытом с другими. Дневные походы скоро уступили место ночным, причем шли без компаса. Тщательно изучалась топография, и чуть ли не каждый день проводились специальные уроки немецкого и румынского языков. Большое внимание уделялось практике обращения с различными образцами стрелкового оружия и ручных гранат, как своих систем, так и противника.

Глава 2. Начало боевых действий отдельного разведывательного отдела Штаба Черноморского флота в октябре – ноябре 1941 года

Первой боевой операцией разведотряда стала высадка 25 октября 1941 года на остров Джарылгач, где находился один их постов Службы наблюдения и связи (СНиС) флота, с которым прервалась связь. В этой высадке приняли участие 60 спецназовцев. Операцией непосредственно руководили курировавший этот отряд в разведотделе флота майор С. Ермаш и комиссар отряда У. Латышев.

В ходе высадки на остров Джарылгач было обнаружено, что он занят немцами, которые несколькими днями ранее уничтожили на нем пост СНиС и оставили там свое подразделение. В ходе завязавшегося боя флотскими спецназовцами были уничтожены 16 немецких солдат и один офицер. После уничтожения немецкого гарнизона острова отряд взорвал находившийся на нем маяк и склад горючего, также были уничтожены находившиеся там немецкие плавсредства.

После прорыва войск 11-й немецкой армии в Крым и продвижения ее основных сил по направлению к Севастополю 31 октября 1941 года командиров взводов и их помощников вызвали к командиру разведотряда. На состоявшемся коротком совещании им сообщили приказ командования Севастопольского оборонительного района (СОР), согласно которому отряд, разбившись на отдельные разведгруппы, должен был вести постоянную разведку на подступах к Севастополю и производить захват вражеских «языков».

На следующий день, 1 ноября 1941 года, подразделения отряда начали вести разведку на бахчисарайском направлении. В ходе боевых столкновений с противником в этот день разведчиками были убиты трое немецкий солдат и взят в плен один румын. У разведчиков погиб старшина 2-й статьи Шестаковский.

К сожалению, пока не удалось обнаружить дополнительной информации о боевых действиях разведотряда в остальные дни первого штурма Севастополя немецкими и румынскими войсками в ноябре 1941 года.

Глава 3. Боевые действия разведотряда ЧФ в декабре 1941 года

Командование Севастопольского оборонительного района располагало некоторыми данными о подготовке немцев ко второму штурму Севастополя. Было известно в общих чертах, что противник стягивает к линии фронта вокруг города свежие части, технику. Для установления численности скапливавшихся вокруг Севастополя войск противника требовался захват «языков» и документов.

С этой целью с конца ноября 1941-го началось проведение систематических высадок подразделений разведотряда с моря в тыл противника. Так, в один из первых дней декабря 1941 года группа разведчиков была высажена в ближайшем тылу противника – на Балаклавском направлении, на побережье бухты Ласпи.

Вот как впоследствии вспоминал об этой операции тогдашний командир одного из взводов разведотряда мичман Волончук: «Незаметно высадившись ночью в бухте, мы захватили двух гитлеровцев. Да так, что они и пикнуть не успели. Но когда наша группа уже отходила к берегу, чтобы, вызвав поджидавшие нас на рейде катера, возвратиться в Севастополь, одному из захваченных гитлеровцев как-то удалось вытолкнуть изо рта кляп, и он заорал благим матом: „Рус!.. Партизан!..“ Мы заставили его замолчать… Однако тревога была поднята. Началась стрельба. Строча из автоматов, гитлеровцы все ближе и ближе прижимали нас к берегу. Во что бы то ни стало нужно было продержаться, пока со стоящего на рейде „охотника“ не подойдет шлюпка, чтобы забрать нас».

Под прикрытием непрерывной и меткой стрельбы из автомата краснофлотца Булычева (до начала войны – секретарь партийного комитета одного из севастопольских предприятий) остальные разведчики оторвались от противника и выбежали на берег. Спустя несколько минут к берегу подошла вызванная условным сигналом шлюпка с катера, на которую погрузились разведчики. Когда шлюпка начала отходить в море, на берег выскочил Булычев, который вплавь стремительно преодолел несколько десятков метров декабрьской морской воды, отделявшей его от борта шлюпки, куда его затем втащили товарищи.

Примерно в то же время, 3 декабря 1941 года, состоялась высадка одного из подразделений разведотряда на мыс Сарыч. На находившемся там маяке был уничтожен наблюдательный пост немцев и захвачены ценные документы.

Спустя два, дня 5 декабря 1941 года, командир 1-го дивизиона сторожевых катеров охраны водного района (ОВР) главной базы Черноморского флота капитан-лейтенант В. Т. Гайко-Белан получил приказание штаба ОВР выделить два сторожевых катера для выполнения десантной операции в Евпаторию. В этот же день командир ОВР контр-адмирал В. Фадеев вызвал командиров катеров СКА-041 лейтенанта И. И. Чулкова и СКА-0141 младшего лейтенанта С. Н. Баженова.

Перед катерниками была поставлена задача: в ночь с 5 на 6 декабря 1941 года высадить в порту Евпатории разведотряд флота в составе двух отдельных групп под командованием мичманов Михаила Аникина и Ф. Волончука; после выполнения группами задания принять их на борт и доставить в Севастополь.

Общее руководство операцией возлагалось на командира разведотряда капитана В. В. Топчиева и военного комиссара отряда – батальонного комиссара У. А. Латышева.

В ходе этой разведывательной операции группе мичмана Волончука (21 человек) была поставлена задача проникнуть в здания городского полицейского управления и немецкой полевой жандармерии, захватив при этом документы и пленных. Для этого несколько разведчиков этой группы были переодеты в немецкую униформу. Группе мичмана Аникина предстояло совершить налет на местный аэродром и уничтожить находящиеся там самолеты.

Проведение операции стало возможно после получения разведывательных данных о том, что боевых кораблей противника в Евпатории не было, а у причалов стояло только несколько рыболовных шхун.

Ночью 6 декабря 1941 года катера с погашенными ходовыми огнями подошли к берегам Евпаторийской бухты. На флагманском СКА-041 кроме группы Аникина находились также командир звена сторожевых катеров старший лейтенант Соляников и дивизионный штурман К. И. Воронин. На СКА-0141 – комиссар дивизиона сторожевых катеров П. Г. Моисеев и военный комиссар разведотряда – батальонный комиссар Латышев с группой разведчиков мичмана Волончука.

Миновав мыс Карантинный, катера разделились: СКА-0141 подошел к пассажирской пристани, расположенной на территории нынешнего городского парка имени Караева, а СКА-041 – к хлебной, находящейся несколько восточнее возле складов «Заготзерно».

При подходе к пассажирской пристани, на которой смутно вырисовывался силуэт часового, командир СКА-0141 решил швартоваться правым бортом и чуть не налетел в темноте на стоящую у причала шхуну. Мгновенно был отдан приказ в машинное отделение «Полный назад!», и катер был вынужден подходить к пристани с другой стороны. На носу охотника стоял мичман Волончук в форме немецкого офицера и рядом с ним двое «немецких солдат» – переодетые разведчики. Совместно с боцманом Яковлевым они захватили стоявшего на пристани немецкого часового и спустили его в кубрик. Допросив его, Латышев узнал пароль и систему связи с караульным помещением. Получив таким образом необходимые сведения, разведчики направились в город, по дороге сняв еще двоих немецких часовых; четвертый немецкий часовой был захвачен у входа в полицейское управление.

В ходе операции группой мичмана Волончука были захвачены документы полицейского управления и полевой жандармерии, большое количество стрелкового оружия и двенадцать пленных, а также освобождено из тюремных камер более ста местных жителей. Также моряки прихватили с собой печатную машинку из полицейского управления и мотоцикл. Кроме того, в нескольких боевых столкновениях с противником было уничтожено десять немцев, в том числе помощник начальника евпаторийского гарнизона, и захвачен в плен унтер-офицер полевой жандармерии.

Группа Аникина произвела рейд на аэродром. Но самолетов в эту ночь там не оказалось, и разведчики, захватив в плен одного солдата из аэродромной команды, по пути к своему катеру подожгли хлебные склады.

Обе группы разведчиков находились в городе около четырех часов, блестяще выполнив поставленные задачи и не потеряв при этом ни одного человека.

Вернувшись в порт без потерь, разведчики погрузили трофеи на охотники и приготовились к отходу. Снявшись со швартовов, моряки забросали бутылками с горючей смесью стоявшие у причалов три шхуны.

Только после этого гитлеровцы обнаружили отходящие катера, которые быстро скрылись в тумане. Когда рассвело, немцы подняли с Сакского аэродрома авиацию. С катеров слышали гул авиационных двигателей, но обнаружить наши корабли немцы не смогли – над морем плотной стеной стоял туман.

В результате этого разведывательного рейда в Евпаторию была получена обширная информация о системе обороны Евпатории, а захваченные документы позволили выявить сеть вражеской агентуры в городе. Было захвачено несколько десятков единиц стрелкового оружия и боеприпасы, один мотоцикл и две пишущие машинки. Также были взяты в плен и доставлено в Севастополь 12 пленных немецких солдат, полицейских и жандармов.

По итогам этого рейда спустя два дня 8 декабря 1941 года Военный совет Черноморского флота от имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество наградил орденом Красной звезды капитана Василия Васильевича Топчиева и батальонного комиссара Ульяна Андреевича Латышева. Медалью «За отвагу» были награждены; мичман Федор Волончук, главный старшина Александр Григорьевич Горох, старшина 2-й статьи Иван Яковлевич Товма, старший краснофлотец Василий Алексеевич Захаров.

Очередная операция одного из подразделений разведотряда началась 10 декабря 1941 года, когда от причала Стрелецкой бухты отошла небольшая шхуна. На ней находилась разведгруппа под командованием мичмана Волончука, которой предстояло действовать на Ялтинском шоссе; группа состояла из шести человек. Высадка планировалась в районе курортного поселка Мухолатка (он же Мелас, Мшатка, а в настоящее время – поселок городского типа Санаторное).

Перед группой Волончука была поставлена задача днем вести наблюдение за шоссе, подсчитывать и передавать в отряд данные о проходящих войсках, а по ночам уничтожать вражеские автомашины, обозы.

Эта операция проходила в течение шестнадцать дней. Всего за двенадцать ночей было уничтожено одиннадцать немецких и румынских автомашин, в том числе три легковые и автобус. Кроме того, был разгромлен немецкий конный обоз, а также путем перестановки дорожных знаков на шоссе вблизи Ялты было серьезно дезорганизовано движение автотранспорта. Несколько автоколонн удалось перенаправить в тупик, где они были уничтожены бомбардировочно-штурмовой авиацией флота.

Помимо этого спецназовцы каждую ночь нарушали линии связи. Было захвачено большое количество документов и пленен немецкий капитан медицинской службы, который был позднее убит при попытке бегства, когда группа напоролась на немецкий патруль.

Группа Волончука вернулась в Севастополь по суше, потеряв двух человек убитыми, спустя месяц после своего десантирования на Южный берег Крыма.

В целях разведывательного обеспечения подготовки Керченско-Феодосийской десантной операции в середине декабря 1941 года в Феодосию была заброшена разведгруппа, состоявшая из старшины 2-й статьи В. Серебрякова и краснофлотца Н. Степанова, который до призыва проживал в Феодосии. Ночью разведчики прибыли к родителям Степанова, где переоделись в гражданскую одежду, а днем приступили к выполнению поставленной задачи.

Перемещаясь по городу, разведчики собрали большое количество ценной информации, касающейся береговой охраны и обороны порта, его противовоздушной и противодесантной обороны, которую передали в штаб операции той же ночью.

За несколько дней до начала операции в Феодосию была высажена с моря еще одна разведгруппа, захватившая в плен немецкого военнослужащего, который затем в ходе допросов в разведотделе флота дал ценные сведения.

В ночь на 29 декабря 1942 года разведгруппа в составе 22 человек под командованием старшего лейтенанта П. Егорова высадились с катера на «Широкий мол» Феодосийского порта. Разведчики захватили в городе здание полевой жандармерии и вскрыли 6 металлических шкафов с документами, имевшими большое значение для разведки ЧФ и структур государственной безопасности. Среди них была захвачена «зеленая папка» крымского гауляйтера Фрауенфельда, являвшегося личным другом Гитлера. Эти документы сразу приобрели большое государственное значение и впоследствии использовались в ходе Нюрнбергского процесса.

Глава 4. Героическая гибель первого состава морского спецназа Черноморского флота в Евпаторийском десанте в начале января 1942 года

5 января 1942 года в 3 часа ночи разведывательный отряд ЧФ численностью 60 человек во главе с его командиром капитаном В. Топчиевым в составе десанта морской пехоты был высажен под огнем противника на причал Евпаторийского порта. Десантники вели бой в окружении более двух суток. Группа погибла. Тяжело раненный капитан Топчиев застрелился.

Командование ЧФ, с целью выяснения судьбы десанта и обстановки в городе, направило в окрестности Евпатории остатки разведотряда в виде группы разведчиков в количестве 13 человек под командованием военного комиссара отряда – батальонного комиссара У. А. Латышева. Ранним утром 8 января 1942 года подводная лодка М-33, которой командовал капитан-лейтенант Д. Суров, высадила разведчиков на окраине Евпатории. На следующий день, 9 января, Латышев доложил в Севастополь, что евпаторийский десант полностью уничтожен противником. По утверждению послевоенной официальной историографии, которое пока ничем документально не подтверждено, якобы из-за сильного шторма сторожевой катер и подводная лодка М-33 не смогли снять группу Латышева.

Крайняя сомнительность подобного довода заключается в том, что если бы по объективным причинам не имелось бы возможности эвакуировать группу Латышева, то командование должно было, по логике событий, отдать приказ этой группе либо добираться к своим самостоятельно, по суше, либо, если прорыв в Севастополь окажется невозможен, попытаться уйти в горы к партизанам.

В результате группа действовала на окраине Евпатории до 14 января 1942 года, когда она была обнаружена противником и приняла последний бой, длившийся 12 часов. Затем от Латышева поступила последняя радиограмма: «Мы подрываемся на своих гранатах. Прощайте!». В живых остался только один разведчик – краснофлотец Василюк, который бросился в зимнее море и проплыл от места боя несколько километров и затем, выбравшись на сушу, через несколько суток добрался до Севастополя.

Глава 5. Действия разведотряда ЧФ в январе – мае 1942 года

После гибели в полном составе разведотряда флота в Евпатории для возрождения в составе разведотдела ЧФ подразделения спецназа в апреле 1942-го из-под Ленинграда в Туапсе прибыл разведывательный взвод из состава разведотряда Балтийского флота, которым командовал лейтенант В. Калганов. На основе этого взвода, переброшенного затем в Севастополь, был создан новый флотский разведотряд.

Его командиром был назначен старший лейтенант Николай Федоров (ему на тот момент было 25 лет). До прихода в отряд старший лейтенант командовал подразделением разведчиков одной из частей Приморской армии. Военком отряда – батальонный комиссар (в дальнейшем майор) Коптелов Василий Степанович.

Краткая биография Коптелова Василия Степановича . Родился в 1912 году в одном из сел на территории Вышневолоцкого района Калининской (Тверской) области. К началу Великой Отечественной войны – политрук одной из боевых частей крейсера «Молотов». После начала Великой Отечественной войны, в период обороны Одессы командир 4-го добровольческого отряда морской пехоты, сформированного в Севастополе. Затем, в период обороны Одессы и в начальный период обороны Севастополя, проходил службу в составе одной из частей 25-й Чапаевской стрелковой дивизии Приморской армии. В апреле – мае 1942-го военный комиссар отдельного разведывательного отряда разведывательного отдела Штаба Черноморского флота. В мае – июле 1942-го командир отдельного разведывательного отряда Керченской военно-морской базы. В августе – декабре 1942-го командир отдельного разведотряда Черноморского флота. Умер от ран в феврале 1943 года в одном из флотских госпиталей города Поти (Грузинская ССР). Похоронен на одном из кладбищ этого города.

В начале 20-х чисел января 1942 года начальник разведки флота полковник Намгаладзе приказал офицеру разведотдела майору Ермашу совместно с командованием разведотряда срочно подготовить операцию по уничтожению немецкой дальнобойной батареи, находившейся в районе села Мамашай (ныне Орловка), которая регулярно обстреливала центральную часть Севастополя. Ее снаряды чуть ли не каждый день рвались в районе Приморского бульвара, проспекта Нахимова и Большой Морской улицы. Все предыдущие попытки уничтожить эту вражескую батарею огнем тяжелой артиллерии Севастопольского оборонительного района не увенчались успехом.

Группа для уничтожения батареи: командир мичман Федор Волончук, заместитель командира группы старшина 1-й статьи Павел Тополов; личный состав группы: старшина 1-й статьи Сергей Дмитриев, старшина 2-й статьи Колачев, краснофлотцы Михаил Марков, Филимонов, Коваль, Васильев. Также группе для проделывания проходов в минных полях и для непосредственного подрыва батареи было придано три сапера одной из частей Приморской армии. Предстояло пройти полосу минных полей более чем в километр шириной, разделяющей наши и вражеские окопы. Подрыв на мине кого-нибудь из разведчиков мог бы не только затруднить, но и вообще сорвать операцию. А наши саперы, несшие службу на передовой, не могли указать безопасного прохода.

Форсировав минное поле и уничтожив ножами двух немецких солдат, оказавшихся на их пути в траншеях передового охранения, спецназовцы углубились в тыл противника. Выйдя на позиции батареи, разведчики сначала ножами, а затем гранатами и автоматным огнем уничтожили ее расчеты и вместе с саперами подорвали ее орудия.

На обратном пути начались стычки с немцами, в ходе которых было уничтожено несколько мелких групп противника, после чего Волончук разделил свою группу на несколько частей, в среднем по три человека в каждой, и каждая из них начала самостоятельный прорыв на свою сторону. В ходе этого прорыва один из разведчиков был ранен, но дошел до своих; один из саперов погиб.

Глава 6. Боевые действия и гибель разведывательного отряда Черноморского флота во время третьего штурма Севастополя немецкими войсками в июне – начале июля 1942 года

В ходе последнего, третьего штурма Севастополя немецкими войсками в июне 1942 года флотский разведотряд второго формирования провел свою последнею разведывательно-диверсионную операцию.

В ночь на 18 июня 1942 года 22 разведчика под руководством командира отряда старшего лейтенанта Н. Федорова вышли из осажденного Севастополя на двух судах, тащивших на буксире шести-, четырех– и двухвесельные шлюпки. Группа должна была высадиться в районе Алупки и дезорганизовать движение фашистских транспортов с войсками и боеприпасами.

В ходе проведения операции подразделение в составе 4 человек во главе с мичманом О. Попенковым на двухвесельной шлюпке удачно высадилось и приступило к выполнению поставленной задачи. Две другие шлюпки были обнаружены и подверглись обстрелу. Катера высадки, чьи экипажи, услышав стрельбу, решили, что вся группа успешно высадилась, ушли в Севастополь. В результате разведчикам, находившимся на этих двух шлюпках, пришлось возвращаться на них в Севастополь самостоятельно.

На рассвете 18 июня 1942 года на траверзе Ялты возвращавшиеся самостоятельно в Севастополь шлюпки с разведчиками перехватили два легких итальянских торпедных катера с пулеметным вооружением. Завязался неравный морской бой, в ходе которого один итальянский катер был поврежден, а второй продолжал обстрел шлюпок еще полчаса, после чего взял на буксир поврежденный катер и ушел в Ялту.

Вскоре после этого шлюпки подверглись повторной атаке других двух итальянских катеров. В ходе боя один из катеров противника также получил повреждения и был отбуксирован в базу.

При подходе к Севастополю, на траверзе мыса Сарыч, шлюпки с разведчиками были обнаружены итальянской сверхмалой подводной лодкой. Разведчики открыли по всплывшей субмарине огонь из ручных пулеметов и автоматов, и лодка ушла под воду. После этого находившаяся в районе мыса Сарыч немецкая береговая батарея открыла огонь по шлюпкам, но высланный на подмогу катер увел шлюпки из-под огня в Севастополь. В результате этих морских боев на одной из шлюпок погиб краснофлотец Горбищенко.

По результатам этого неравного морского боя 18 черноморских спецназовцев с итальянскими катерами все разведчики были награждены орденами, в том числе краснофлотец Горбищенко – посмертно. Подгруппа мичмана Попенкова, успешно выполнив поставленную перед ней часть поставленной задачи, за несколько дней до падения Севастополя возвратилась по суше в отряд, перейдя ночью линию фронта.

В последние дни героической обороны Севастополя флотский разведывательный отряд вел ожесточенные бои в городе. В уличных боях, а также в районе Казачьей и Стрелецкой бухт большинство разведчиков погибло. Контуженых и раненых захватили в плен, в том числе и командира отряда старшего лейтенанта Федорова, который потом был расстрелян немцами в Симферополе.

Место расстрела старшего лейтенанта Федорова позволяет предполагать, что, желая его смерти, но не желая при этом потери своей репутации «честных солдат», представители командования 11-й немецкой армии, решавшие его судьбу, передали его для расстрела в Крымское управление Службы безопасности и полиции безопасности (СД) в Симферополе, которое и осуществило эту казнь в находившейся в этом городе своей тюрьме.

Аналогичная история в это же время произошла и с попавшим в немецкий плен бывшим командиром 30-й береговой батареи майором Александером, которого командование 11-й армии должно было, по существующим у него инструкциям, расстрелять вскоре после пленения как лицо еврейской национальности, но перевалило эту грязную с его точки зрения работу на плечи сотрудников Крымского управления СД, которые с энтузиазмом выполняли подобного рода армейские «заказы».

Глава 7. Создание и боевые действия разведотряда Керченской военно-морской базы в мае – августе 1942 года

В конце мая 1942 года из состава разведотряда флота, находившегося в Севастополе, была выделена значительная группа бойцов во главе с комиссаром отряда батальонным комиссаром Василием Степановичем Коптеловым, которая была отправлена из Севастополя на Северный Кавказ, в город Новороссийск.

В окрестностях Новороссийска, в поселке Кабардинка, разведчики прошли курс дополнительной подготовки и затем были направлены на Таманский полуостров, где из них был сформирован разведотряд Азовской флотилии (по другим данным – разведотряд Керченской военно-морской базы, находившейся там же).

Таким образом, в мае – июне 1942 года разведка ЧФ располагала двумя разведотрядами: разведотрядом разведотдела штаба ЧФ в Севастополе под командованием старшего лейтенанта Н. Федорова и разведотрядом Керченской военно-морской базы во главе с батальонным комиссаром В. С. Коптеловым.

Первая разведывательная операция отряда была проведена 31 мая 1942 года. Группа разведчиков из 16 человек была высажена на керченском побережье близ села Жуковка, напротив косы Чушка, чтобы установить связь с армейской группой, оказавшейся в окружении в Аджимушкайских каменоломнях, с задачей ее дальнейшей эвакуации.

Ночью разведчики высадились с торпедного катера и скрытно добрались до деревни Аджимушкай, но связь с окруженцами установить не удалось, как не удалось и выяснить у немногочисленного местного населения, сколько людей находятся в каменоломнях.

В июне 1942-го флотские и армейские разведчики неоднократно высаживались в различных местах на керченском берегу: в селе Варзовка у горы Опук, на Генуэзском молу в Керченском порту. Всего было проведено восемь разведывательных операций с задачей установления связи с Аджимушкаем и поимки «языков». Однако тайна Аджимушкая в то время не была раскрыта.

Тем не менее в ходе этих разведрейдов удалось выяснить состав немецких войск на Керченском полуострове. Стало известно, что там находится группа немецко-румынских войск под командованием генерала Матенклота (армейская группа «Крым») в составе до четырех пехотных дивизий, причем количество дивизий иногда уменьшалось до двух.

15 июня 1942 года одна из групп разведотряда в составе девяти человек под командованием младшего лейтенанта Цыганкова получила задание высадиться на полузатопленные в Керченском проливе еще осенью 1941-го пароходы «Горняк» и «Черноморец», которые находились недалеко, в полутора-двух километрах от входа в керченский порт. Глубины пролива в этом месте были небольшие, и борта обоих транспортов, не говоря уж о надстройках, на метр-полтора возвышались над водой.

Трудно сказать, кому первому пришла мысль использовать эти полузатопленные транспорты в качестве передовых наблюдательных пунктов, но командир разведотряда Керченской военно-морской базы батальонный комиссар Коптелов подхватил и горячо поддержал это предложение. По его мнению, не только с «Черноморца», но и с «Горняка» даже невооруженным глазом хорошо просматривается значительная часть побережья, сам порт, территория завода имени Войкова. Отсюда можно засекать огневые точки противника, вылеты самолетов с керченского аэродрома и многое другое. Если разместить на этих полузатопленных пароходах хороших разведчиков-наблюдателей с радистом, то наше командование получит такие данные, каких не всегда можно ожидать даже от нескольких групп, высаженных непосредственно на побережье.

Но при подготовке к реализации данной идеи возник вопрос: не находятся ли уже на этих транспортах солдаты противника? Поэтому одна из групп разведотряда под командованием младшего лейтенанта Цыганкова получила задание высадиться на эти пароходы, проверить, есть ли на них немцы, и в случае обнаружения уничтожить их, а если немцев нет, то «обжить» транспорты самим.

Поздно вечером 15 июня катер «малый охотник» под номером 0106 с девятью разведчиками вышел из Тамани в пролив и возвратился только перед рассветом. Командир вернувшегося катера рассказал, что они благополучно добрались до парохода «Горняк». Разведчики подошли на шлюпке к транспорту, высадились на него и убедились, что гитлеровцев там нет. По условному сигналу, переданному Цыганковым, катер ушел к нашему берегу. В течение следующего дня, 16 июня 1942 года, радисты отряда приняли от группы младшего лейтенанта Цыганкова, находившейся на «Горняке», несколько очень важных донесений.

В ночь с 16-го на 17 июня 1942 катер МО-0106 забрал группу младшего лейтенанта Цыганкова с борта «Горняка» и согласно новому заданию командования направился в район керченского порта, с тем чтобы произвести высадку разведчиков непосредственно в порт, где они должны были захватить «языка» и затем до рассвета вернуться на катер.

Однако около восьми часов утра 17 июня МО-0106 возвратился, но без младшего лейтенанта и его боевых товарищей. Командир катера доложил, что группа была благополучно снята с «Горняка» и катер пошел к берегу. Неподалеку от второго полузатопленного транспорта «Черноморец» младший лейтенант Цыганков со своими разведчиками пересел в шлюпку. Он решил осмотреть «Черноморец» и предупредил, что до порта они доберутся уже сами.

Катер отошел мористее и стал ждать. Часа через полтора в порту началась перестрелка. Гитлеровцы включили прожекторы, обшаривая все вокруг, и катер был вынужден был отойти еще дальше в море. Наступал рассвет, а шлюпка с разведчиками все не подходила. Наконец стало совсем светло, и катер возвратился на базу, так и не дождавшись разведчиков.

Уже поздно вечером 17 июня 1942 года командиру разведотряда поступило сообщение по телефону, что армейский дозор, несший службу неподалеку от мыса Фонарь, задержал девять вооруженных людей, высадившихся на берег. Никаких документов у них нет, но, судя по тельняшкам, это моряки. Один назвал себя младшим лейтенантом Цыганковым. Армейцы запрашивали: числится ли в разведотряде командир с такой фамилией? Командир отряда дал подтверждение и попросил, чтобы задержанных как можно скорее доставили в город Тамань, в расположение отряда.

Из объяснений прибывшей вскоре в отряд разведгруппы Цыганкова выяснились подробности событий данной операции. Высадившись на «Черноморец» и не обнаружив на нем противника, разведчики направились в порт. Понадеявшись, как видно, на светлую лунную ночь, немцы не включили прожекторов и даже ракеты пускали с большими интервалами.

Пробравшись через боны, загораживавшие вход в порт, шлюпка незамеченной подошла к одному из пирсов. Разведчики поднялись на него. За пирсом тянулись ряды колючей проволоки. И лишь только разведчики приблизились к первому ряду заграждений, как раздалось команда «Хальт!», и тотчас же застрочил автомат. Стрельба сразу же началась по всему порту. В небо взвились ракеты. Вспыхнули прожекторы. Отстреливаясь, разведгруппа отступила к своей шлюпке и пошла вдоль берега, где ее нельзя было обнаружить прожектором.

Выбравшись из порта и сев в шлюпку, разведчики решили, что пытаться добраться до катера им не стоит. С большой долей вероятности они бы были обнаружены противником и уничтожены его артиллерийским огнем. Да к тому же начинало светать. Поэтому на шлюпке направились к косе Тузла, расположенной в проливе километрах в девяти от Керченского полуострова. Добравшись до нее, шлюпку притопили, отметив место. У противоположного конца косы нашли старый рыбацкий баркас. Верхней одеждой заткнули пробоины и, хотя все равно в плавании без передышки приходилось вычерпывать воду, добрались на баркасе до своего берега, где были обнаружены армейским дозором.

После этой разведывательной операции на полузатопленном транспорте «Горняк» был размещен постоянный 322-й пост Службы наблюдения и связи ЧФ и периодически размещался корректировочный пост базы под управлением флагманского артиллериста базы старшего лейтенанта Л. Д. Чулкова.

Новая операция была проведена разведотрядом на побережье Керчи 18 июня 1942 года. Она проходила под непосредственным руководством командира отряда батальонного комиссара Коптелова.

Причиной проведения этой операции стало то, что незадолго до нее две группы армейской разведки, одна за другой, высадились на Керченском полуострове, примерно в трех километрах западнее поселка Юраков-Кут, и пропали. Прошло уже более трех суток после высадки второй группы армейской разведки, а от нее не поступило ни одного донесения. Поэтому новой группе флотских спецназовцев было поручено попытаться найти своих армейских коллег или выяснить их судьбу.

Поздно вечером 18 июня 1942 года разведотряд на трех катерах типа «малый охотник» вышел к керченскому побережью, в тот район, где до этого пропали армейские разведгруппы. С одного из катеров была спущена шлюпка с группой разведчиков во главе с мичманом Волончуком, которая направилась к берегу.

Вот как описывал дальнейший ход событий сам Волончук в своих мемуарах «По тылам врага» (М.: Воениздат, 1961), в главе «В Керченском проливе»: «Садимся в шлюпку, вставляем в уключины обернутые тряпками весла. Два-три дружных, но таких тихих, что в море с весел не падает даже капля, гребка – и катер уходит в непроглядную тьму… Сейчас мы высадимся, разведаем берег. И если никакой опасности нет, по нашему сигналу начнет высадку основная группа. Через пятнадцать-двадцать минут, когда мы уже ясно услышали спокойный шум прибоя, берег, который еще недавно казался безжизненным, вдруг засветился сотнями огненных трасс. Зататакали автоматы и пулеметы. А вот и гулкие выстрелы минометов. По морю нервно забегали золотистые мечи прожекторов. Засада!.. Гитлеровцы, видимо, слышали, как подошли наши катера, и притаились, чтобы ошеломить нас внезапностью, расстрелять в упор. Но у врагов не хватило выдержки довести свой коварный замысел до конца. Еще каких-нибудь десять минут, и мы, подойдя вплотную к берегу, начали бы высадку. Тогда нас уже ничто не спасло бы. А так мы были еще в шлюпке и сразу же начали грести назад, к катерам. Но все равно плохо пришлось бы нам, если бы не батальонный комиссар Коптелов. Мгновенно оценив обстановку, он принял единственно правильное решение, и катер, набирая скорость, пошел к берегу. Ведя огонь из пушек и пулеметов и рискуя сесть на мель, „морской охотник“, оставляя за кормой широкий шлейф дымовой завесы, прошел между нашей шлюпкой и берегом. После этого противник вынужден был вести огонь по площадям, но это было уже не так страшно. Скоро мы подошли к своему катеру, пересели на него, и все три „морских охотника“, маневрируя, отошли в море. Так вот, значит, какая судьба постигла наших армейских товарищей. Напоровшись на вражескую засаду, они погибли в неравном бою. Можно было считать чудом, но в нашей группе не было ни убитых, ни даже раненых».

Последняя высадка разведгруппы отряда на керченское побережье состоялась 1 августа 1942 года. Тогда вечером 1 августа 1942 года в 21 час из поселка Тамань группа в составе десяти разведчиков под руководством сержанта Александра Морозова на катере МО-066 отправилась к побережью у бочарного завода близ Керчи с целью выявления плавсредств противника, его оборонительных сооружений, огневых точек и, по возможности, захвата «языка».

По плану операции разведгруппа сержанта Морозова должна была сначала высадиться с катера на полузатонувший пароход «Черноморец». На нем она пересаживалась в шлюпку и уже на ней затем переправлялась на берег.

При подходе к побережью шлюпку с разведчиками осветил немецкий прожектор, и по ней был открыт пушечно-минометный огонь. Шлюпка затонула; при этом были убиты старшина 2-й статьи Пушкарев и сержант Лысенко. Благодаря спасательным жилетам восемь уцелевших разведчиков могли держаться на воде и стали возвращаться вплавь к «Черноморцу». К пароходу доплыли шесть человек во главе с Морозовым: старшина 1-й статьи Николаенко и старшина 2-й статьи Нестеренко сбились с пути и поплыли к косе Тузла, по пути раненый Николаенко умер, и только Нестеренко доплыл до Тузлы, где вскоре вышел в расположение своих войск.

Вскоре после прибытия на «Черноморец» сержант Морозов направился вплавь к косе Тузла, чтобы оттуда вызвать катер для эвакуации оставшихся в живых разведчиков с «Черноморца». Утром 2 августа ему удалось добраться до Тузлы, откуда его затем доставили в расположение отряда.

А тем временем на самом «Черноморце» после ухода с него Морозова обстановка резко обострилась. Вечером 2 августа 1942 года, когда стало уже немного темнеть, со стороны Керчи показались два немецких катера, направлявшихся прямо к «Черноморцу». Понимая, что, высадившись на транспорт, противник обнаружит их группу, тяжело раненные и не способные к дальнейшему передвижению вплавь Дженчулашвили и Несмиянов предложили, чтобы двое других разведчиков, оставив им свои автоматы и боеприпасы, попытались вплавь добраться до косы Тузла, а они примут бой и отвлекут от них врага. Корякин и Мешакин сначала не соглашались, но Дженчулашвили и Несмиянов настояли на своем. Вскоре после того, как Корякин и Мешакин отправились вплавь на Тузлу, на «Черноморце» началась ожесточенная перестрелка. Там их оставшиеся товарищи приняли свой последний бой.

В течение дня 2 августа командир разведотряда батальонный комиссар Коптелов сформировал группу, которая в ночь со 2-го на 3 августа должна была добраться до «Черноморца» и снять оттуда остававшихся там разведчиков. Группа должна была быть небольшой, чтобы, пересев с катера в маленькую шлюпку, выполнить поставленную перед ней задачу, не привлекая внимания настороженного противника. Поэтому группа состояла из троих человек во главе с краснофлотцем Клижовым. Среди них был также и старшина 2-й статьи Нестеренко. Около 22 часов 2 августа катер с тремя разведчиками во главе с краснофлотцем Клижовым вышел в море.

Катер возвратился около восьми часов утра 3 августа, и снова с нерадостной вестью. Когда группа Клижова, пересев в шлюпку, отошла от корабля и, по расчетам, должна была уже подходить к «Черноморцу», там послышалась яростная автоматная и пулеметная стрельба. Сразу же на берегу вспыхнули вражеские прожекторы. «Малый охотник» до рассвета ждал возвращения шлюпки с Клижовым и его товарищами, но напрасно.

Ситуация с группой Клижова в районе «Черноморца» была следующей: около 23 часов 2 августа их шлюпка подошла к транспорту, на котором совсем недавно в неравном бою погибли их товарищи. С его борта Клижов и его товарищи услышали оклик на ломаном русском языке: «Кто идет?». Одновременно с этим из-за транспорта вышел катер, который в данной обстановке мог быть только немецким. Убедившись, что боя не миновать, разведчики подпустили врагов почти вплотную и дружно ударили из автоматов. С катера послышались стоны, крики. В течение нескольких секунд его палуба была очищена: но по шлюпке с катера вдруг застрочил пулемет. Старшина 2-й статьи Нестеренко приказал прыгать в воду, а сам чуть-чуть задержался и был убит. Находясь в воде и положив автомат на борт шлюпки, Клижов выпустил меткую очередь по корме катера, где находился пулемет. Пулемет замолчал. После этого оставшиеся в живых гитлеровцы посчитали за лучшее убраться восвояси, и, прибавив ход, вражеский катер удалился в сторону берега. После этого Клижов и второй разведчик, выйдя победителями в этом неравном бою, снова забрались в тузик, подняли в него зацепившийся за уключину труп Нестеренко и, так как в шлюпку через пулевые пробоины быстро набиралась вода, пошли не к условленному месту встречи с «малым охотником», а в сторону другого полузатопленного парохода – «Горняк», где и переждали весь следующий световой день.

В ночь с 3-го на 4 августа 1942 года новая разведгруппа группа на катере, осматривая полузатопленные пароходы в поисках своих товарищей, сняла с «Горняка» матроса Клижова и с ним еще одного разведчика, а также труп старшины 2-й статьи Нестеренко.

В общей сложности за эти неполных два месяца базирования на Тамани с момента формирования своего отряда спецназовцы Керченской военно-морской базы провели четырнадцать различных операций, высаживаясь на занятое противником побережье Керченского полуострова и ведя наблюдение за побережьем с полузатопленных в Керченском проливе пароходов «Горняк» и «Черноморец».

Глава 8. Боевые действия морского спецназа Черноморского флота на Северном Кавказе с сентября 1942-го по май 1943 года

После падения Севастополя в июле 1942 и гибели в ходе последних боев за него отдельного разведывательного отряда флота в составе разведки ЧФ остался только эвакуированный из Керчи на Таманский полуостров разведотряд Керченской военно-морской базы, который и стал единственным на тот момент разведывательным отрядом флотской разведки. Разведывательный отряд Керченской ВМБ состоял из трех взводов, каждый из которых, в свою очередь, делился на три разведгруппы.

К концу августа 1942 года разведотряд Керченской ВМБ был преобразован в разведывательный отряд Черноморского флота нового формирования. Вскоре после оставления Таманского полуострова под натиском войск противника новый разведотряд флота, сформированный на основе разведывательного отряда Керченской ВМБ, был переброшен на помощь армейским соединениям, начавшим бои за удержание перевалов Главного Кавказского хребта.

Боевые действия разведотряда ЧФ на перевалах Главного Кавказского хребта начались 7 сентября 1942 года. В этот день группа флотских спецназовцев в составе четырнадцати человек под командованием сержанта Александра Морозова отправилась в тыл врага в районе перевала Белореченский, находящегося на высоте свыше полутора тысяч метров над уровнем моря. Эта группа находилась в горах более месяца. За это время разведчики дважды выходили в глубокий тыл гитлеровцев, прошли и проехали около двухсот километров и доставили нашему командованию важные сведения о противнике. В ходе последнего разведывательного рейда по тылам противника группой Морозова были также уничтожены продовольственный и вещевой склады противника.

На следующий день после группы сержанта Морозова, 8 сентября 1942 года, в горы направилась группа из 13 разведчиков под командованием мичмана Волончука. Цель поиска – разведка сил противника в районе перевала Умпирский (высота более двух с половиной тысяч метров над уровнем моря) и захват «языка». Одновременно в тыл противника были направлены еще две разведгруппы отряда: одна, под командованием мичмана Земцова, – на Клухорский перевал, а вторая, под командованием батальонного комиссара Коптелова, – на Санчарский перевал. Они вернулись в расположение разведотряда только 19 октября 1942 года.

На Умпирском перевале группа мичмана Волончука действовала в составе 174-го горнострелкового полка 20-й горнострелковой дивизии против соединений 49-го немецкого горного корпуса. В ходе разведывательных и боевых действий на этом участке фронта группа Волончука в ночь с 5-го на 6 октября 1942 года совместно со штурмовым отрядом 174-го горнострелкового полка, которым командовал лейтенант Аристов, внезапным ударом овладела важным опорным пунктом противника на высоте с отметкой 1017 метров над уровнем моря.

В период с 22 сентября по середину октября 1942 года разведгруппы мичмана Земцова и старшего батальонного комиссара Коптелова, действуя в тылу противника в долине реки Большая Лаба близ Санчарского перевала, провели 20 боевых операций, уничтожая автомобильные и вьючные караваны противника, а также его линии связи. В результате этих боев ими были уничтожены 2 танка, 10 автомашин, около сотни вьючных лошадей и мулов противника, а также порядка 300 немецких горных стрелков. Кроме этого, армейским частям было передано большое количество информации и пленных.

Когда фронт приблизился к Новороссийску, там был сформирован разведывательный отряд Новороссийской военно-морской базы из добровольцев, из числа морских пехотинцев и матросов, снятых с кораблей. Исполнял обязанности командира отряда капитан Собченюк.

Первая операция была проведена этим отрядом 11 сентября 1942 года, когда разведгруппа в составе 15 человек во главе с Довженко была высажена в тыл противника в районе прибрежной станицы Южная Озерейка с задачей вести разведку в районе Глебовка – Мысхако. Группа успешно выполнила задачу, установив состав и численность войск в районе Мысхако, а также расположение и количество огневых точек противника. Вскоре после этой операции старший лейтенант Довженко был назначен командиром разведотряда Геленджикской оперативной группы разведывательного отдела штаба ЧФ.

Намного более крупная операция морского спецназа ЧФ была проведена спустя неделю. 19 сентября 1942 года морские охотники МО-081 и МО-091 были подготовлены к выходу в море. Их задачей была высадка в ночь на 20 сентября разведывательного отряда в составе 116 человек под командованием командира отряда капитана Собченюка в районе Южная Озейка – Глебовка. Задачей отряда было нанесение удара по гарнизонам противника.

Для ее выполнения капитан Собченюк решил разделить отряд на две самостоятельные группы. Первая, которой командовал сам Собченюк, должна была нанести удар по гарнизону противника, расположенному в Глебовке. Вторая группа под командованием старшего политрука Либова должна была организовать и провести налет на гарнизон противника в Южной Озейке.

Отряд Либова, высадившись с МО-081, разделился на три разведгруппы и окружил станцию. Две первые разведгруппы должны были напасть на комендатуру, при этом каждая решала свою задачу. Одна разведгруппа должна была захватить документы коменданта, а вторая – уничтожить комендатуру. Объектом налета для третьей группы были огневые точки противника на побережье. В результате внезапного налета отряд решил поставленную задачу. В гарнизоне возникла паника. Отряд начал движение на соединение с отрядом Собченюка. Но первому отряду не повезло. Из-за того, что в Глебовке противник услышал звуки боя, который возник в Южной Озейке, он усилил посты. На этапе выдвижения к объекту налета отряд был обнаружен противником и обстрелян. Собченюк погиб.

После возвращения в базу отряд возглавил младший лейтенант В. Пшеченко, направленный на эту должность разведотделом штаба флота. Высадка разведгрупп на различные участки побережья Таманского полуострова стала проводиться регулярно. Разведгруппы действовали до Абинской и Крымской, проникали в Новороссийский порт. Они добывали ценные сведения о противнике, необходимые для планирования операций, указывали цели авиации и артиллерии. Однажды группа разведчиков дала точнейшие координаты вражеского опорного пункта вблизи Анапы и указала ориентиры для авиации, которая уничтожила цель ударом с воздуха.

В начале января 1943 года, вскоре после тяжелого ранения прежнего командира разведотряда батальонного комиссара В. С. Коптелова, новым командиром разведотряда стал капитан Дмитрий Семенович Калинин, до этого служивший в одной из частей морской пехоты ЧФ.

10 января 1943 года разведотряд влился в штурмовой батальон морской пехоты Черноморского флота (305-й отдельный батальон морской пехоты) Цезаря Куникова и стал его пятой ротой. В составе этого батальона разведотряд принял участие в десантной операции.

В конце апреля 1943 года флотские спецназовцы получили приказ провести очередную боевую операцию. Перед ними была поставлена задача имитировать высадку большого по численности десанта. Кроме того, разведотряду было приказано уничтожать линии связи в тылу противника и заминировать шоссейную дорогу Анапа – Новороссийск.

Для выполнения поставленной задачи в ночь на 1 мая 1943 года разведотряд в составе 35 человек под командованием капитана Калинина успешно высадился в районе станицы Варварка. Отряд был разбит на три группы, которыми командовали капитан Калинин, мичман Земцов и старший сержант Левинский.

Все группы отряда поставленные задачи успешно выполнили. Оставался последний этап операции: требовалось посеять панику в рядах противника. С этой целью группа Левинского завязала бой с намного превосходящим по численности противником, но задержалась в районе Супсеха и из-за этого вскоре была окружена. К ней на выручку пошла группа Калинина, но прорвать окружение и помочь товарищам не удалось. В ходе боя вся группа Левинского была уничтожена, за исключением нескольких раненых, которых противник взял в плен. Затем во время боя с подошедшим немецким пехотным полком оказалась на грани полного уничтожения и группа Калинина, состоявшая из одиннадцати человек. Оставшиеся разведчики по приказу Калинина стали пробиваться к берегу, а сам он стал прикрывать отход своих бойцов.

Немецкие солдаты получили приказ взять командира живым. Калинин, раненый в руку и ногу, один уничтожил до тридцати вражеских солдат, израсходовав остатки боезапаса. Прижав к груди раненой рукой последнюю гранату, он подпустил гитлеровцев почти вплотную, здоровой рукой рванул чеку гранаты и шагнул вперед, навстречу врагам. Отметив самопожертвенный подвиг русского офицера, командир немецкого полка, руководящий обороной в районе Анапа – Сукко, приказал похоронить капитана Дмитрия Семеновича Калинина на месте боя со всеми воинскими почестями.

Вскоре после этого за проявленное мужество и героизм капитану Калинину присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

Краткая биография капитана Д. С. Калинина до его прихода в разведотряд

Родился 15 сентября 1910 года в селе Новое ныне Дальнеконстантиновского района Нижегородской области, в семье крестьянина. Русский. Член ВКП(б) 1932 года. Рано остался сиротой, воспитывался у старшей сестры. Зимой ходил в начальную школу, а летом пас коров. В 1924 году ушел в Нижний Новгород, на заводе «Красное Сормово» обучился слесарному делу. Затем работал на судоремонтном заводе «Память Парижской коммуны» Борского района Нижегородской области, был секретарем комсомольской организации. В период коллективизации в 1929–1930 годах по призыву партии работал в деревне – оказывал помощь молодым колхозам в организации ремонтно-механических мастерских. В 1932 году был призван в военно-морской флот. Служил краснофлотцем в учебном отряде Черноморского флота, затем – учеником машиниста на крейсере «Профинтерн». В октябре 1934 года был направлен командованием в Ленинград на курсы подготовки командиров при Военно-морском инженерном училище имени Ф. Э. Дзержинского. В 1936–1938 годах продолжил учебу в Ленинградском военно-политическом училище имени Энгельса. После окончания политрук Калинин получил назначение инструктором по комсомолу политотдела 2-го Черноморского высшего военно-морского училища в Севастополе. В апреле 1940 года в звании старшего политрука направлен на Дунайскую военную флотилию. Начало Великой Отечественной войны встретил в должности военкома участка службы наблюдения и связи (СНИС) на той же флотилии. Боевой путь Калинина начался под Измаилом, где он в составе десантной группы участвовал в оборонительной операции на Дунае. Мужественный комиссар не раз попадал в сложные ситуации, но всегда с честью выходил из них. В критических боевых условиях никогда не терялся, был примером для моряков. В конце декабря 1941 года батальонный комиссар Калинин был назначен начальником политотдела Керченской военно-морской базы. Тогда же участвовал в Керченско-Феодосийской десантной операции. Отряд морских пехотинцев под командованием Калинина, действуя в составе 51-й армии, первым вступил в Керчь. После освобождения города Калинин был назначен комиссаром Керченского гарнизона. Приказом по войскам Крымского фронта он был награжден орденом Красной Звезды. Особенное бесстрашие проявил комиссар при тяжелом и трагическом отходе из Керчи в мае 1942 года. Калинин оставался в крепости Акбурун до последнего часа, организуя сопротивление врагу в прибрежной полосе крепости. В сентябре – декабре 1942 года – военный комиссар 143-го батальона морской пехоты Туапсинской военно-морской базы.

В октябре 1942 года разведывательный отряд углубился в тыл противника по дороге, идущей вдоль реки Большая Лаба. Батальонный комиссар Коптелов вызвал командира группы Земцова и поставил перед ним задачу: форсировать реку, на ее левом берегу перерезать связь, наведенную противником вдоль тропы, и в ожидании подхода немецкого обоза с боеприпасами устроить засаду. Задача была выполнена. Связь перерезана. Обоз из десятков вьючных лошадей, сопровождаемый альпийскими стрелками дивизии «Эдельвейс», был уничтожен. Старшина 1-й статьи Николай Земцов был награжден вторым орденом Красного Знамени.

В мае 1943 года группа разведчиков под командованием Николая Земцова была высажена в районе Анапы Краснодарского края. Действуя совместно с другими разведывательными группами, задержала продвижение противника на двое суток, добыла важные сведения о противнике на Таманском полуострове. В дальнейшем группа мичмана Земцова, пробыв в тылу противника восемнадцать суток, благополучно вернулась на базу, доставив ценные разведсведения. За успешное выполнение ответственного мичман Земцов был удостоен звания Героя Советского Союза.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 января 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм мичману Земцову Николаю Андреевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 3193).

Краткая биография Героя Советского Союза мичмана Н. А. Земцова

Земцов Николай Андреевич – командир группы разведывательного отряда штаба Черноморского флота, мичман. Родился 15 апреля 1917 года в селе Ерасовка ныне Большеуковского района Омской области, в семье рабочего. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1941 года. Окончил неполную среднюю школу, а затем с отличием – Дагестанский автодорожный техникум. Работал техником-строителем автодорог.

В военно-морском флоте с 1938 года. Был направлен на военно-морскую базу в город Очаков (ныне Одесской области Украины). Участник Великой Отечественной войны с сентября 1941 года. Принимал участие в непрерывных и ожесточенных оборонительных боях, познал горечь отступления в глубь родной земли. Участвовал в героической обороне Одессы, в уничтожении укрепления в районе Днепровско-Бугского лимана. Затем был направлен в Севастополь, где в сентябре 1941 года по решению Военного совета Черноморского флота формировался отдельный разведывательный отряд разведывательного отдела штаба флота. В него вошли добровольцы, побывавшие в боях, в том числе одним из первых и Николай Земцов. Он был избран секретарем партийной организации и назначен командиром оперативной разведывательной группы. В задачу группы входило проникновение в тыл противника для захвата «языков», выявление системы вражеской обороны, осуществление диверсионных акций.

Старшина 2-й статьи Николай 3емцов в декабре 1941 года участвовал в подготовке и проведении Керченско-Феодосийской десантной операции. На сторожевых катерах разведгруппа вышла в море, скрытно высадилась на Широком молу Феодосийского порта города Феодосии (Крым), бесшумно сняла часовых и стремительно прорвалась в город. В этом бою Николай Земцов получил тяжелое ранение. Второе ранение в ногу он получил уже при выносе его из боя. За успешное проведение десантной операции разведчики были награждены орденами и медалями, а их командир – орденом Красного Знамени.

В апреле 1942 года после излечения в госпитале Николай Земцов возвратился в разведывательный отряд разведывательного отдела Черноморского флота. Он продолжил возглавлять группу разведчиков, которая к тому времени уже действовала на перевалах Главного Кавказского хребта.

В новой обстановке от командира требовалось умение ориентироваться в горно-лесистой местности. Мало было захватить «языка» или детально разведать оборонительную систему противника, его тыла – надо было еще и доставить пленного, а также и полученные данные в отряд по тропам, обходя посты и засады врага. И такие боевые задания не раз доводилось выполнять группе разведчиков под командованием Николая Земцова. Данные, добытые ими, позволили нашим войскам перейти в наступление на клухорском направлении.

Затем отдельный разведывательный отряд под командованием отважного мичмана до мая 1944 года принимал участие в освобождении городов Очакова, Одессы, Севастополя. В сентябре 1944 года Николая Земцова направляют сначала в Военный институт иностранных языков, а спустя полгода переводят во вновь созданную Ленинградскую высшую военно-морскую школу контрразведки. Во время учебы в этой специальной школе он стал участником исторического Парада Победы 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади.

Через два года Земцов в звании младшего лейтенанта едет на шестимесячную стажировку в Крым, где располагалась 13-я бомбардировочная авиационная дивизия. В 1947 году он становится оперуполномоченным управления Министерства государственной безопасности (МГБ) по Одесской области, где в течение пяти лет работает старшим оперуполномоченным, заместителем начальника отдела кадров – начальником особой инспекции. В 1952 году старший лейтенант Земцов направляется на учебу в Высшую школу КГБ при Совете Министров СССР, которую с отличием оканчивает в 1955 году и получает очередное звание – капитана. Затем работал в 5-м «экономическом» управлении КГБ при СМ СССР, которое занималось «контрразведывательной работой на особо важных государственных объектах». С 1959 года майор Н. А. Земцов – в запасе.

Жил в городе-герое Москве. Работал начальником 1-го отдела Госплана СССР, а затем начальником 1-го управления Госснаба СССР. С 1981 года – на пенсии. Полковник в отставке Н. А. Земцов много времени отдавал общественной работе, часто выступал перед молодежью. Скончался 17 июля 2002 года. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве (участок 4).

Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа» и другими. Участник юбилейных парадов в городе-герое Москве на Красной площади, посвященных 50-летию (1995 год) и 55-летию (2000 год) Великой Победы.

После гибели Калинина на должность командира отряда 15 мая 1943 года был назначен старший лейтенант Довженко. Из-под Туапсе был переведен разведвзвод старшего лейтенанта Калганова. Началась подготовка к проведению Новороссийской десантной операции. Для обеспечения штаба необходимыми разведданными разведчики постоянно совершали вылазки в тыл противника. Задачи с каждым днем становились все сложнее. За выполнение разведывательных заданий в районе Новороссийска старший лейтенант Калганов впервые на Черноморском флоте был награжден орденом Александра Невского.

Глава 9. Создание и боевые действия отряда дальней разведки «Сокол» в Крыму и Севастополе в августе 1943-го – мае 1944 года

В ходе продолжавшихся боев по завершению разгрома немецко-румынских войск на Северном Кавказе в апреле 1943 года в окрестностях города Туапсе разведывательный отдел Штаба черноморского флота приступил к формированию еще одного своего разведывательного отряда под условным наименованием «Сокол», который в дальнейшем также получил и ряд неофициальных наименований, в том числе и таких наиболее распространенных, как «отряд дальней разведки „Сокол“», «береговой разведывательный отряд „Сокол“». Командиром отряда был назначен капитан-лейтенант А. А. Глухов.

В отличие от ранее создававшихся разведотделом штаба флота различных разведывательных отрядов, новый отряд с самого начала предназначался для ведения длительной и прежде всего агентурной разведки в дальнем тылу противника вблизи морского побережья. Боевые операции и диверсии должны были занимать в его деятельности сугубо вспомогательную роль.

После длившейся более трех месяцев боевой и специальной подготовки 20 августа 1943 года началась переброска несколькими эшелонами основного состава отряда «Сокол» в центральную часть горного Крыма в окрестности горы Чатыр-Даг. После чего с 25 августа 1943 года в разведотдел штаба ЧФ от отряда стали поступать по радио первые разведданные.

До этого для подготовки предстоящего базирования отряда в июне 1943-го в расположение Южного соединения партизан Крыма была переброшена разведывательная группа отряда в составе 12 человек во главе с лейтенантом Ф. Волончуком. Данное событие было описано самим Ф. Ф. Волончуком в его мемуарах «По тылам врага» (М.: Воениздат, 1961. С. 134–136).

Запланированную полномасштабную деятельность отряд начал с 1 сентября 1943 года. В период сентября – октября 1943-го «Сокол» дислоцировался с небольшими перемещениями по местности в центральной части крымских гор. Затем в ноябре 1943-го он переместился в окрестности горы Кемаль-Эгерек, ближе к южному берегу Крыма.

Из этого нового расположения разведчики отряда с помощью 10-го Ялтинского партизанского отряда, командир которого А. И. Казанцев с января по сентябрь 1943 года возглавлял ялтинское подполье, смогли установить устойчивую связь с ялтинской подпольной организацией. Спустя еще два месяца, в феврале 1944-го, была установлена связь с севастопольским подпольем во главе с В. Д. Ревякиным.

Однако, по весьма странному и не разъясненному до сих пор «совпадению», уже спустя месяц после установления связей с флотской разведкой, в марте 1944-го, севастопольское подполье было разгромлено немецкой службой безопасности (СД). Ревякин вместе с большинством других севастопольских подпольщиков был арестован, и 14 апреля 1944 года практически все они были расстреляны.

Столь скорый разгром севастопольского подполья – спустя месяц после установления с ним связи разведки ЧФ – позволяет подозревать наличие в разведотделе Штаба Черноморского флота немецкого агента. Тем более что аналогичным образом было разгромлено в ноябре – декабре 1943-го и ялтинское подполье, и тоже после того, как через «Сокол» оно установило связи с разведкой ЧФ.

Находясь в оккупированном немцами Крыму в период с 20 августа 1943-го по 15 апреля 1944 года, личный состав разведотряда «Сокол» вел сбор данных о береговой обороне противника в Крыму и на некоторых участках побережья Черного моря за его пределами, о строительстве на полуострове полевых укреплений, аэродромов, базировании войск, авиации и кораблей противника, наличии фарватеров и графиках движения кораблей и судов Германии и ряда ее союзников, как вдоль берегов Крыма, так и между Крымом и портами Румынии и Болгарии.

В качестве примера можно привести, то, что с помощью жителя деревни Мангуш (ныне село Прохладное) Бориса Павленко и его жены командованию отряда удалось наладить связь с их родственниками, проживавшими на тот момент близ Сакского аэродрома, и получать регулярную и ценную информацию о его деятельности.

Два полка бомбардировщиков находились на постоянном боевом дежурстве в ожидании получения разведывательных данных от отряда «Сокол» о выявленных целях в портах Крыма, и прежде всего Ялты и Алушты.

Взаимодействие с авиацией позволяло обеспечивать действующие группы отряда «Сокол» необходимым количеством боеприпасов, питанием к радиостанциям и продовольствием. Летчики 5-го гвардейского минно-торпедного полка доставляли и сбрасывали грузы на обозначенные разведчиками площадки вплоть до апреля 1944 года.

Противник, опасаясь постоянных ударов с воздуха советской бомбардировочной авиации, решил перебазироваться в Алушту, но и здесь дежурили на НП два матроса-разведчика, а добытые данные в штаб флота оперативно передавала радистка Валентина Морозова. Поэтому принятые противником меры оказались безрезультатными. Интенсивность и эффективность ударов авиации ЧФ, которая реализовывала данные разведки, не снижалась.

Помимо своей основной разведывательной деятельности, отряд также периодически совершал отдельные диверсии и вступал в вынужденные боевые столкновения с противником.

Сразу после того, как советские войска освободили Ялту, 13 апреля 1944 года разведчики отряда «Сокол» вышли из леса.

После завершения операции по освобождению Крыма войсками 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии отряд «Сокол», насчитывавший к тому моменту порядка 70 человек (как военнослужащих, так и гражданских лиц), 15 апреля 1944 года сосредоточился в Ялте, откуда спустя несколько дней был переброшен на подступы к Севастополю, где советские войска пытались взять город с ходу.

Но поскольку операция по освобождению Севастополя затягивалась, было решено использовать «Сокол» для ведения разведки в пользу сухопутных войск, готовившихся после 24 апреля к новому наступлению на город.

С этой целью «Сокол» был разделен на три отдельные группы по числу общевойсковых армий 4-го Украинского фронта, находившихся под Севастополем, и эти группы были временно подчинены разведотделам 2-й гвардейской, 51-й и Приморской армий.

Вместе с частями этих армий «Сокол» в виде этих своих трех групп в полдень 9 мая 1944 года вошел в только что освобожденный от немцев Севастополь. Одна из групп начала искать в городе подходящее здание для будущего размещения там разведывательного отдела штаба флота, другая приступила к выяснению судьбы городской подпольной организации, возглавлявшейся Ревякиным.

После завершения боев за освобождение Севастополя были подведены окончательные итоги восьмимесячной боевой разведывательной операции «Сокола» в оккупированном немцами Крыму. За период с 25 августа по 14 апреля 1944 года отряд передал в разведотдел Штаба Черноморского флота более 600 разведывательных донесений, провел 80 разведывательных, 12 боевых и 8 диверсионных операций, не понеся при этом потерь среди личного состава.

В 1991 году, в окрестностях Ялты, у Никитского перевала, где находился один из наблюдательных пунктов отряда «Сокол», ветеранами и офицерами тогдашнего разведывательного отдела Штаба Краснознаменного Черноморского флота был установлен памятный знак, посвященный этому отряду флотской разведки.

Глава 10. Создание в марте 1944 года подводного спецназа Черноморского флота (отряд боевых пловцов)

В марте 1944 года в составе разведки Черноморского флота была создана первая часть подводного спецназа (боевые пловцы) – Разведывательный отряд особого назначения (РООН).

Этот отряд состоял из десяти человек. Его командиром был бывший командир взвода РООН Балтийского флота старший лейтенант С. С. Осипов. Заместителем командира отряда являлся мичман Павлов.

В апреле – мае 1944 года, в период боев по освобождению Севастополя, этот отряд неоднократно высаживался в тыл противника в различные точки севастопольского побережья с задачей вести разведку кораблей, входящих и выходящих из бухт Севастополя. Находясь на побережье в тылу противника, отряд регулярно передавал командованию по радио добытую им разведывательную информацию.

После освобождения городской черты Севастополя 10 мая 1944 года отряд закончил выполнение боевой задачи и прибыл в расположение войск 4-го Украинского фронта.

По завершении полного освобождения территории Севастополя 12 мая 1944 года водолазы-разведчики РООН ЧФ проводили обследование потопленных немецких кораблей с целью обнаружения и последующего изъятия из них различные документов (шифровальных таблиц, книг кодов, карт минных постановок и прочее), а также различных приборов и механизмов, представлявших ценность для командования.

К сожалению, пока отсутствует информация о возможном участии РООН ЧФ в последующих боевых действиях Великой Отечественной войны после завершения операции по освобождению Севастополя.

После окончания Великой Отечественной войны тогдашний подводный спецназ Черноморского флота в лице РООН в конце 1945 года был расформирован.

Глава 11. Боевые действия разведывательного отряда разведывательного отдела Штаба ЧФ в странах Восточной Европы завершающий период Великой Отечественной войны в августе 1944-го – марте 1945 года

11.1. Начало боевых действий разведотряда ЧФ в составе Дунайской флотилии

В начале августа 1944 года, после создания Дунайской флотилии, разведотряд ЧФ под командованием Калганова был передан в ее распоряжение и стал разведотрядом разведывательного отдела штаба Дунайской флотилии.

24 августа 1944 года, поддерживая наступление 3-го Украинского фронта, корабли флотилии вошли в Дунай. Для обеспечения их действий требовались достоверные данные разведки. Их добывали недавние черноморцы-разведчики. Они выбирали наиболее безопасные пути прохода бронекатеров, опрашивая местных жителей, уточняли, не заминирован ли фарватер, выявляли позиции береговых батарей противника, а также подбирали места для высадки десанта. Помимо новых задач разведчики занимались и привычным захватом «языков».

У югославского селения Радуевац противник создал мощный оборонительный рубеж. Ночью с катера была высажена разведывательная группа под командованием старшины 1-й статьи Морозова, в состав группы также входили старшины 2-й статьи Чечило, Глоба и проводник югослав Радуле. Разведчики переоделись в гражданскую одежду, взятую у местных жителей, и вышли на поиск «языка» двумя парами. В результате были захвачены унтер-офицер германского флота и ефрейтор 1-й альпийской дивизии, которые дали ценную информацию об обороне немцев. Из Радуеваца немцы были выбиты совместным ударом войск 3-го Украинского фронта и кораблей флотилии, высадившей десант и поддержавшей действия войск огнем.

Не дожидаясь взятия Радуеваца, разведчики на двух полуглиссерах прорвались мимо вражеских позиций вверх по течению к прибрежному селению Прахово для проверки информации, полученной от «языка». Фарватер выше по течению был перегорожен затопленными судами, а подходы к преграде враг держал под огнем артиллерии. Вернувшись и доложив в штаб флотилии о результатах, разведчики тут же получили приказ убыть для разведки проходов в заграждениях. Времени на их обнаружение было мало – только одна ночь. Наземные войска не могли продвигаться дальше без поддержки флотилии. Им были необходимы огневая поддержка, обеспечение переправ и высадка десантов.

Вновь разведчики убыли вверх по течению Дуная. На подходе к заграждению перебрались в две шлюпки, которые буксировал катер. Темнота, холод и быстрое течение мешали выполнению задачи. Постоянно ныряя в холодную воду, разведчики искали проход для бронекатеров, но весь фарватер был завален затопленными судами. Близился рассвет, а проходы все еще не были обнаружены. Почти перед самым рассветом его удалось найти. Далее проверили проход во второй линии затопленных кораблей – есть! На отходе попали под обстрел и вынуждены были отпустить шлюпку, а сами добираться вплавь. Под огнем выбрались на берег, совсем окоченевшие от холода, и встретились с командой большой шлюпки. Та тоже обнаружила проходы в первой и второй линиях. Вечером следующего дня кильватерная колонна бронекатеров под огнем прошла заграждения. Впереди шел катер разведки.

11.2. Разведчики-черноморцы в боях за Михайловец и Железные ворота

В боях за дунайский город Михайловец пехота опередила флотилию. Ночью, ориентируясь по огню артиллерии, старший лейтенант Калганов пошел на полуглиссере вверх по течению. Встретив румынский катер и приняв капитуляцию от его командира, Калганов и старшина 1-й статьи Морозов остались на борту сдавшегося катера. Катер поднялся до дивизии, оборонявшей Михайловец, где с КП Калганов двое суток корректировал огонь бронекатеров. Следующий рубеж – речной каньон Железные ворота. Разведчикам была поставлена задача – обеспечить проход бронекатеров через них. Для решения задачи была выделена группа старшего лейтенанта Калганова. С ней был и сербский партизан Любиша Жоржевич.

Ранним утром 2 октября 1944 года на полуглиссере группа вышла на задание. Нужно было торопиться, позади на удалении 20–30 километров шли бронекатера. Под минометным обстрелом преодолели канал и обнаружили обслуживающий персонал канала (бакенщики, машинисты паровозов). Удалось договориться с ними о сотрудничестве и снабдить их оружием. На обратном пути вновь попали под обстрел. Полуглиссер затонул. Но разведчиков подобрал головной бронекатер.

11.3. Захват секретной лоции реки Дунай

Еще в декабре 1944 года, когда разведчики-черноморцы только начали действовать в блокированном нашими войсками Будапеште, им была поставлена задача добыть данные о состоянии судоходства на Дунае, выше Будапешта. В том числе выяснить, минирован ли фарватер, где затоплены противником суда, способные помешать проходу кораблей флотилии, и где проходит секретный фарватер, которым пользуется противник для движения своих кораблей и судов. Эта информация была нужна уже на весенний период, когда река освободится ото льда и флотилия вновь пойдет вперед.

Эта необходимая для флотилии навигационная информация должна была содержаться в документации Венгерского Дунайского пароходства, которое находилось в контролируемой противником части Будапешта. После долгих поисков в тылу противника разведчикам удалось захватить чиновника пароходства, который нарисовал им план здания управления.

В одну из ночей Калганов, Чхеидзе и Глоба проникли в охраняемое здание пароходства. Сначала подорвали железную дверь, ведущую в секретное отделение, а затем – дверь сейфа, где обнаружили сделанную в виде альбома лоцию Дуная. На обратном пути были обнаружены противником и заблокированы им в многоэтажном здании недалеко от линии фронта. Ракетой дали своим сигнал о помощи и при помощи стрелковой роты вырвались за линию фронта.

11.4. Разведчики-черноморцы в подготовке последнего штурма Будапешта

К Крепостной горе Будапешта были стянуты все силы противника, окруженного в столице Венгрии. Для нанесения по ним удара требовались сведения о позициях артиллерии, о силах противника на целом ряде участках обороны.

Все прежние попытки разведчиков для получения этой информации попасть за линию обороны противника оказались безрезультатны.

Тогда было решено проникнуть через канализацию. Нашли старого инженера по эксплуатации канализационных систем, который несколько часов рисовал схему. После чего поздним вечером 6 февраля 1945 года в один из люков канализации спустились две разведгруппы флотского разведотряда. Им предстояло пройти по канализационному коллектору несколько километров в противогазах, полусогнувшись.

Через три часа вышли к нужному разветвлению и поднялись на поверхность, где разделились на две группы. Первой группе удалось захватить немецкого офицера из оперативного отдела штаба. Вторая группа пленила майора. Обратный путь с пленными оказался тяжелее, но они были доставлены и дали ценные показания.

Глава 12. Разведчики-черноморцы в боях по разгрому японских войск в Северо-Восточном Китае (Маньчжурии) 8–15 августа 1945 года

12.1. Перебазирование разведывательного отряда ЧФ на Дальний Восток и формирование на его базе 71-го разведывательного отряда Амурской флотилии

После взятия столицы Австрии – города Вены – боевые действия разведотряда в Великой Отечественной войне завершились. Правда, командир отряда Калганов в последних боях на территории Австрии не принимал участия из-за ранения. По этой же причине его не было в рядах разведчиков отряда, которые были направлены после окончания боевых действий Великой Отечественной войны на Дальний Восток для участия в предстоящей войне с Японией.

На Дальнем Востоке черноморский разведотряд стал в середине июня 1945 года основой для последующего формирования 71-го разведотряда разведывательного отдела Штаба Амурской речной флотилии. Кроме черноморцев, этот разведотряд затем также пополнили имевшие большой боевой опыт 9 краснофлотцев-разведчиков из разведотряда Северного флота, которым командовал Герой Советского Союза В. Н. Леонов.

Отряд был подчинен начальнику разведывательного отдела штаба Краснознаменной Амурской флотилии капитану 2-го ранга Борису Бобкову. В недавнем прошлом комиссар-подводник, активный участник войны с белофиннами и Великой Отечественной войны, опытный, мудрый и храбрый разведчик, чрезвычайно требовательный, но справедливый начальник, он пользовался у офицеров отдела и у всех разведчиков отряда огромным уважением и непререкаемым авторитетом.

Бобков лично участвовал в подборе бойцов при формировании разведотряда, много занимался боевой и политической подготовкой разведчиков в период становления подразделения, приложил много сил, ума, творческого опыта при разработке боевых задач, которые пришлось выполнять разведчикам с началом войны. Разведчики называли его между собой Батей.

Командиром отряда был назначен капитан Степан Кузнецов, флагманский офицер штаба флотилии по физической подготовке. По характеру он был человеком очень спокойным, уравновешенным, волевым и, как показали боевые действия, смелым, решительным, а когда требовалось, то и осторожным.

Перед началом боевых действий заместителем командира разведотряда, а также по совместительству переводчиком был назначен старший оперативный офицер агентурного отделения Разведотдела Штаба Амурской флотилии лейтенант Юрий Тарский. Он имел значительный опыт разведывательной работы, хорошо владел китайским и английским языками, а также определенным минимумом японского.

Вооружение разведотряда состояло из 3 станковых и 4 ручных пулеметов, автоматов ППШ, а также ручных противопехотных и противотанковых гранат. Из нештатного вооружения имелись один финский и три немецких пистолета-пулемета, а также четыре немецких пистолета пистолета типа «Маузер».

12.2. Подготовка разведотряда к предстоящим боевым действиям

Весь личный состав отряда перед началом боевых действий был переодет в армейское обмундирование солдатского образца без знаков различия. Однако все без исключения моряки разными путями ухитрились оставить тельняшки, а некоторые и бескозырки. В бой все шли, надевая под гимнастерки тельники, и никакие приказы не могли помешать этому.

На начальном этапе боевая подготовка бойцов отряда мало чем отличалась от подготовки солдат армейских частей, но постепенно она усложнялась, в нее вводились все новые специфические элементы, связанные с выполнением разведывательно-поисковых и диверсионных задач, методами десантирования с кораблей, катеров, с воздуха, действиями отряда как штурмового подразделения.

Одиночной подготовке разведчиков отводилась весьма значительная роль, при этом особое внимание обращалось на владение средствами связи, умение стрелять из личного оружия, станковых и ручных пулеметов, пользоваться оружием противника. Четыре бойца были подготовлены к вождению автотранспортных средств, в том числе и японских.

При подготовке отряда практиковались длительные марши и марш-броски, практическое десантирование в условиях сильного противодействия противника. Для тактической подготовки командиров отделений и бойцов был оборудован стол-макет местности, на котором проигрывались различные варианты действий.

Исходя из предстоящего выполнения возможных боевых задач, разведчики тренировались в высадке с малых высадочных средств, ближнем бое, бесшумном снятии часовых противника, действиях в ограниченном пространстве (т. е. в зданиях), рукопашном бое, использовании средств связи, допросах военнопленных и тому подобном.

Для десантных тренировок была выбрана скрытая от визуального наблюдения противника дальняя протока, напоминающая по конфигурации место возможного выполнения первой боевой задачи.

Ориентировочно была известна и возможная главная задача, которая может быть поручена отряду с началом боевых действий. Считалось, что ему скорее всего предстоит действовать на острие главного удара совместно с 1-й бригадой речных кораблей (БРК), которая должна будет артогнем и высадкой десантов обеспечить войскам форсирование Амура, захват плацдарма на полуострове в устье реки Сунгари и далее осуществление прорыва в акваторию Сунгари с последующим овладением узлом сопротивления противника в городке Тунцзян.

Кроме того, 1-я бригада речных кораблей с началом военных действий против Японии должна была совместно с другими частями уничтожить вражеские плавсредства на Амуре и в устье Сунгари.

12.3. Начало военных действий

К вечеру 5 августа 1945 года разведотряд на приданном ему катере «Смелый» был срочно переброшен из главной базы флотилии в район маневренной базы Ленинское, которая находилась непосредственно на границе и располагалась напротив устья Сунгари и маньчжурского города Тунцзян.

Группа разведчиков выдвинулась на границу, осуществляя рекогносцировочное визуальное наблюдение за входом в устье реки Сунгари, прилегающими протоками, городом Тунцзяном и объектами, интересующими командование.

Бдительное наблюдение разведчиков за берегом противника позволило выявить приход в Тунцзян из Цзяцусы рейсового парохода. По предложению разведотдела была спланирована операция по захвату этого парохода с началом боевых действий. Забегая несколько вперед, следует сказать, что, несмотря на ожесточенное сопротивление японских солдат и офицеров из охраны судна, операция, которой руководил лично начальник разведотдела капитан 2-го ранга Борис Бобков, была проведена успешно. Изъятый с захваченного разведотрядом японского парохода атлас судоходных карт всего течения реки Сунгари за одну ночь был переведен на русский язык, размножен и уже утром поступил на все боевые корабли флотилии, которым предстоял путь с боями вверх по реке Сунгари.

8 августа 1945 года в 14 часов Бобков поставил командиру разведотряда капитану Кузнецову первую боевую задачу. Согласно ей 9 августа в 0 часов группе разведчиков во главе с командиром отряда предстояло скрытно высадиться в районе погранично-полицейского поста Могонхо (условное название «Гвоздь»), контролировавшего непосредственный вход в устье Сунгари, бесшумно захватив его.

Захвату этого объекта придавалось особо важное значение потому, что, по предположению, пост был оборудован средствами для управляемого подрыва минных заграждений, возможно, установленных в устье реки и ведущих к нему протоках.

Ровно в полночь катер «Смелый» начал движение к берегу противника. Высадка прошла незаметно. Сняв двух японских часовых на берегу и одного возле склада с боепитанием, разведчики подобрались к объекту и без единого выстрела ворвались во внутренние помещения, действуя против ошеломленных японцев только армейскими ножами и прикладами автоматов. Телефонные линии, связывающие объект с тылом, были найдены и перерезаны перед захватом поста, а рация обезврежена. Командир объекта, пытавшийся покончить с собой, был обезоружен и, как и несколько других пленных, доставлен на «Смелый».

Разведотряд выполнил первую боевую задачу. В черное дождливое небо взмыли три красные ракеты, сообщив кораблям что вход в Сунгари теперь безопасен. Ракеты еще не успели погаснуть, когда к вражескому берегу устремились десятки кораблей и судов с армейским десантом.

В результате город Тунцзян был занят нашими частями практически без боя. Японское командование спешно отводило свои разбитые войска в Фуцзиньский укрепленный район, где намеревалось оказать гораздо более серьезное сопротивление.

12.4. Новая боевая задача – разведка Фуцзиньского укрепрайона и высадка передовым отрядом в порту Фуцзиня

Отряду вскоре была поручена новая боевая задача – разведать Фуцзиньский укрепленный район, куда противник отвел свои части от границы. По первоначальной разработке штаба разведчики должны были высадиться со «Смелого» на юго-западной окраине Фуцзиня, где было меньше оборонительных сооружений противника, а следовательно, ожидалось и менее сильное его противодействие при обнаружении им отряда. Но Кузнецов предложил иной план – произвести высадку прямо на городской пристани, в центре Фуцзиня.

Свое предложение он обосновал такими доводами: во-первых, именно здесь противник не ожидает высадки, а следовательно, в нашу пользу сработает фактор внезапности; во-вторых, подход катера к пристани более безопасен в отношении минной угрозы, так как японцы вряд ли заминировали район порта, акваторией которого они активно пользуются; в-третьих, от пристани до объектов ведения разведки намного ближе, чем от юго-западной окраины города, и, наконец, в-четвертых, а это самое главное, – захватив такой важный плацдарм, как пристань в центре города, отряд сделает все, чтобы удержать его до подхода наших главных сил.

Начальник разведотдела капитан 2-го ранга Бобков поддержал этот план, а командующий флотилией, которому о нем доложили, также дал добро на его исполнение и приказал выделить группу бронекатеров для огневой поддержки разведотряда.

Время ведения разведки фуцзиньских укреплений было ограничено тремя часами, что связывалось с жесткими рамками общего плана боевых действий. Начало операции – 5 часов 11 августа.

12.5. Бои за Фуцзинь

Вот, наконец, и сигнал к началу операции. Берег и город открываются неожиданно, хотя разведчики глаза проглядели, высматривая их. Катер «Смелый» выныривает из полосы густого тумана. На борту «Смелого» замерли готовые к броску разведчики.

И тут бухает первый выстрел со стороны пристанских пакгаузов. Над рекой ослепительно вспыхивает ракета, затопляя на секунды все вокруг мертвенным серебристым светом, и в сторону катера устремляются трассеры крупнокалиберных пулеметов

До причала чуть больше метра. Первым прыгает командир отряда. Он оскальзывается на мокрых досках, но удерживает равновесие и, выставив перед собой плюющий огнем ППШ, бежит к пакгаузам. За командиром бросаются остальные разведчики. С бака «Смелого» их прикрывает пулеметным огнем боец Новиков. Затем он и его расчет перебираются на причал, втаскивают своего «максимку» на плоскую крышу трансформаторной будки и оттуда, сверху, строчат по японцам прицельно то короткими, то длинными очередями. Вступают в бой и «дегтяревы». В сплошной пулеметной и автоматной трескотне гулко ухают разрывы ручных гранат.

Вскоре порт очищен от противника. Разведчики рвутся вперед, стараясь выбить японцев из прибрежных кварталов, расширить плацдарм и проложить путь армейскому десанту, который пойдет с получением сигнала. После короткого допроса пленного унтера становится известно, что против разведотряда действует усиленная рота речной пехоты и группа камикадзе-смертников.

Японцы постепенно приходят в себя после заставшей их врасплох лихой атаки разведчиков и заметно наращивают сопротивление. Они сражаются с ожесточением обреченных, цепляясь за каждую улицу, перекресток. Несколько раз переходят в контратаки.

Разведчики-амурцы выиграли тот бой в Фуцзине. Оттеснив противника из припортовых кварталов, они разорвали его кольцо и пробились к окраине города. Им предстояло еще выполнить не менее важную и ответственную боевую задачу – разведать огневые позиции противника у подножия горы Вахулишань, являющейся ключевым пунктом его обороны.

Командир отряда принимает решение: разведчикам скрытно подобраться вплотную к переднему краю обороны японцев, используя для этого складки местности, заросли гаоляна, а если удастся, то и отрытые противником ходы сообщения. Действовать решает тремя группами: отвлекающей под командованием старшего сержанта Протодьяконова и двумя поисковыми, задача которых – ведение разведки на флангах.

Постановка боевой задачи командирам групп занимает две-три минуты. После этого бойцы Протодьяконова, действующие в центре, на которых сейчас сосредоточено все внимание противника, резко увеличивают темп стрельбы, кричат во все глотки «Ура!», будто вот-вот поднимутся в атаку, а тем временем капитан Кузнецов и бойцы ныряют в гущу зарослей гаоляна и то ползком, то стремительными перебежками направляются на правый фланг. Такой же маневр выполняют разведчики группы Валерия Коротких, только они спешат на левый фланг вражеской обороны.

Но и умелая маскировка не помогает разведчикам. Неприятельские наблюдатели засекли их. По полю начинают бить малокалиберные пушки и пулеметы. Столбы огня и вывороченной земли встают сплошной стеной перед залегшими бойцами. Капитан Кузнецов приказывает: «Вперед!» – и, подавая пример, первым устремляется навстречу разрывам.

Снаряды и мины рвутся уже за спинами разведчиков. Вот и край гаолянового поля. Командир отряда осторожно раздвигает гущу стеблей и замирает от неожиданности. Передний край противника прямо перед ним, буквально на дистанции броска ручной гранаты. Хорошо видны приземистые доты, покрытые сверху пятнистыми зелено-коричневыми камуфляжными сетями. Толщина бетона не менее ста пятидесяти сантиметров. Между дотами вьются извилистые и глубокие ходы сообщения. Японцев нигде не видно – они скрываются глубоко под землей, и может быть, поэтому все вокруг представляется разведчикам зловещим, нереально пустынным, мертвым.

Кто-то из разведчиков обращает внимание командира на бетонные пирамиды, покрытые соломенными циновками, которые высятся позади и чуть в стороне от дотов. Их назначение сначала непонятно. «Что же это может быть?» – ломает голову капитан. И вдруг его осеняет: «Да ведь это ложные доты». Он достает карту и торопливо наносит на нее расположение настоящих и фальшивых огневых точек.

Командир разведотряда то и дело посматривает на часы. До окончания времени, отведенного на разведку, остается чуть больше часа. Закончив работу над картой, он приказывает возвращаться. В это время до них доносится с левого фланга грохот быстро нарастающей перестрелки. Это, выполнив боевую задачу, отходит под огнем врага в точку встречи группа старшины 1 статьи Валерия Коротких.

Выполнив боевую задачу в установленный срок, отряд возвращался к берегу Сунгари. Навстречу ему двигались наши войска, высадившиеся на плацдарме с кораблей флотилии. В районе Вахулишаньских высот и оборонительного вала Лифынфан, который разведали бойцы отряда, разгоралось ожесточенное сражение. Над позициями противника стояла сплошная стена разрывов тяжелых корабельных снарядов. Гул ударов орудий отзывался в падях и распадках сопок неумолчным эхом.

К полудню 13 августа 1945 года в результате совместных активных боевых действий частей 15-й армии и кораблей Краснознаменной Амурской флотилии сопротивление японцев было повсеместно сломлено, и Фуцзиньский укрепленный район противника пал. Путь для дальнейшего продвижения наших войск вверх по Сунгари к важным промышленным и административным центрам – городам Саньсин, Цзямусы, Харбин – был открыт.

12.6. В боях за город Цзямусы

К 13 августа обстановка в районе боевых действий серьезно изменилась. Условия для продвижения войск 15-й армии вдоль побережья реки Сунгари ухудшились, так как в результате непрекращающихся проливных дождей вода в реке и в ее притоках заметно поднялась, затопляя и размывая прибрежные дороги.

В связи этим советским командованием было принято решение замедлить темп продвижения второго эшелона 15-й армии через Амур в районе маневренной базы Ленинское и на других участках. Кроме этого решено было направить больше высвободившихся кораблей в район боевых действий.

15 августа командующий 2-м Дальневосточным фронтом отдал приказ: не дожидаясь подхода частей 15-й армии, возложить боевую задачу по овладению городом Цзямусы на корабли флотилии.

Противник со своей стороны предпринимал все меры, чтобы сорвать выполнение этой задачи, удержать в своих руках важный военно-промышленный центр, с падением которого для наших войск открывалась бы возможность для дальнейшего продвижения к Харбину и столице Маньчжурии Чанчуню.

С этой целью японцы затопили на фарватере Сунгари несколько барж и судов, пускали по течению навстречу движения советских кораблей плоты и связки бревен, пытались провести минирование на отдельных участках реки.

На подступах к Цзямусы 1-й отряд бронекатеров после короткого, но жестокого боя захватил в плен вражескую канонерскую лодку «Цзян Пин», выполнявшую разведывательную задачу.

В надежде преградить нашим кораблям путь к городу в 22 часа 15 августа японцы подорвали железнодорожный мост через Сунгари, но и эта мера не достигла цели. Бронекатера, на которых находились разведчики 71-го отряда, нашли проходы между разрушенными фермами моста, провели нужные промеры глубин и обеспечили безопасный подход кораблей флотилии непосредственно к рейду Дзямусы.

Амурцы действовали быстро, решительно и отважно. Бронекатера и монитор «Ленин», несмотря на ожесточеннейший огонь с берега, подошли прямо к причалам цзямусского порта.

Первыми высадились с них и вступили в бой разведчики капитана Кузнецова. Им пришлось драться за каждое сооружение, за каждую канаву, которые с невероятным упорством обороняли рота речной пехоты, две группы смертников и подразделения армейских войск.

Разведчики действовали решительно. Овладев прибрежным участком, они закрепились на нем, а затем, очистив от противника ряд портовых сооружений, расширили плацдарм и обеспечили высадку на него первых армейских и флотских штурмовых групп.

Во время жестокого боя в порту разведчики и поддерживающая их группа моряков с монитора «Ленин» под командованием старшего лейтенанта Вейцмана захватили важные боевые оборонительные пункты противника – управление порта и элеватор. Разведчики водрузили военно-морской флаг на вышке управления порта, а моряки с «Ленина» подняли флаг на здании элеватора.

Бойцы 71-го разведотряда, действуя на самом острие наступления, продвигались под огнем противника к центру города, выбивая японцев буквально из каждого здания. Вслед за отрядом началась высадка подразделений 532-го стрелкового полка, который при поддержке корабельной артиллерии к исходу дня полностью овладел городом Цзямусы.

12.7. Наступление на Харбин

В тот же день после захвата Цзямусы группа разведчиков на бронекатерах была переброшена в район селения Мынгали, что в 7 км ниже Цзямусы, где участвовала в разоружении и пленении капитулировавшей 7-й смешанной японско-маньчжурской пехотной бригады, насчитывавшей более 3500 человек.

В переговорах о капитуляции участвовали начальник разведотдела штаба КАФл капитан 2-го ранга Бобков, лейтенант Юрий Тарский и 11 разведчиков. Обстановка была сложной, японцы начали колебаться при виде столь малочисленной группы советских воинов, однако спокойная решительность Бобкова, невозмутимая храбрость разведчиков, которые вели себя так, будто находятся у себя дома, сломили колебание противника и заставили его начать капитуляцию. Этому помогло также и то, что в район сосредоточения противника вскоре прибыл отряд бронекатеров с двумя ротами бойцов 632-го стрелкового полка.

В результате в плен было взято 4 генерала, два полковника и около 25 остальных офицеров 7-й смешанной бригады и прибившихся к ней частей японо-маньчжурских войск.

Корабли флотилии продолжали продвижение вверх по реке Сунгари, не давая противнику передышки, не позволяя ему сосредоточить или перегруппировать свои силы для оказания решительного сопротивления.

На пути движения к городу и порту Саньсин разведчики 71-го отряда приняли активное участие в овладении двумя сильно укрепленными пунктами противника, на которых он пытался задержать наше наступление. Это были опорные пункты Аоцин и Хуньхэдао. Как и во всех предыдущих операциях, разведотряд десантировался первым, завязывал бой за овладение местом высадки и, действуя как штурмовое подразделение, обеспечивал расширение плацдарма в целях обеспечения высадки главных сил.

В бою за опорный пункт Аоцин японский гарнизон потерял около 60 человек убитыми и ранеными, в плен сдалось более 350 вражеских солдат и офицеров, при этом в качестве трофеев было захвачено много оружия и снаряжения.

В бою за Хуньхэдао японцы потеряли свыше двух рот своих солдат убитыми и очень большое число ранеными. В обоих случаях разведчикам оказывали существенную помощь моряки боевых кораблей.

После этих боев разведчики умело и отважно действовали при взятии важного административного и военного центра – города Саньсина.

И наконец разведчики завершили свой боевой путь в Маньчжурии, высадившись первыми с катеров на набережной Харбина, прямо напротив штаба японской Сунгарийской флотилии, после чего, стремительно овладев зданием штаба, поставили у его входов свои караулы.

Таким образом, личный состав 71-го разведотряда Краснознаменной Амурской флотилии с честью выполнил все боевые задачи, которые в течение войны с Японией возлагались на него командованием. Оценкой деятельности разведчиков, их профессиональной подготовки, личной отваги и неустрашимости может служить то, что все они были отмечены высокими правительственными наградами, а командир отряда капитан Степан Матвеевич Кузнецов был удостоен звания Героя Советского Союза.

Часть II. Создание и боевые действия парашютного спецназа Черноморского флота в 1941–1944 годах

Глава 1. Первый парашютный десант Черноморского флота и рождение черноморского флотского спецназа в начале Великой Отечественной войны

Планируя высадку 22 сентября 1941 года с моря в тыл осаждающим Одессу румынским войскам, в район села Григорьевка, 3-го полка морской пехоты, командование Черноморского флота решило в ходе этой десантной операции предпринять также и выброску в тылы румынских войск, на тактическую глубину, в район деревни Шицли, небольшого парашютного десанта. Главной задачей этого десанта была дезорганизация управления войск противника, а также психологическое воздействие на румынские части с целью создания среди них панических настроений.

К созданию и подготовке первого в истории Черноморского флота парашютного спецназа приступили в большой спешке, примерно за две недели до начала высадки морского десанта. Личный состав морских парашютистов-спецназовцев набирался по добровольному принципу, из матросов и старшин, проходивших службу в наземном обслуживающем персонале авиационных частей флота, главным образом из 62-й авиационной истребительной бригады.

Всего в этот парашютный отряд, а точнее, по сути, в отдельный взвод флотского спецназа было отобрано 23 человека. Командиром отряда был назначен старшина Анатолий Кузнецов, его заместителем – сержант Мстислав Богданов. С учетом специфики предстоящих действий каждый парашютист-спецназовец был вооружен пистолетом-пулеметом с несколькими запасными магазинами, кинжалом и несколькими ручными гранатами. Предполагалось, что все зачисленные в отряд бойцы уже имеют необходимую парашютную подготовку, что на самом деле не соответствовало действительности. Главное внимание на занятиях уделялось основам общевойсковой тактики, приобретению навыков владения огнестрельным и холодным оружием, отработке приемов рукопашного боя. Личному составу не сообщались истинные цели усиленной подготовки отряда. Считалось, что он готовится для длительных партизанских действий в глубоком тылу врага. Тем не менее этот столь малочисленный воздушный десант в результате сыграл весомую роль в успехе высадки морского десанта и выполнения поставленной ему задачи.

За несколько часов до начала высадки десанта морской пехоты в Григорьевке, поздним вечером 21 сентября 1941 года, 23 флотских парашютиста-спецназовца погрузились на аэродроме в крымском городе Саки на тихоходный четырехмоторный бомбардировщик ТБ-3 из 18-го транспортного отряда ВВС ЧФ (командир экипажа старший лейтенант С. П. Гаврилов), который после взлета направился в сторону Одессы.

За 30 минут до начала высадки морского десанта, в 1 час 25 минут 22 сентября 1941 года, когда корабли открыли огонь по берегу в районе высадки у села Григорьевка, самолет с десантниками, находясь на траверзе Куяльницкого лимана под Одессой, развернулся в направлении Аджалыкского лимана и, находясь в воздухе в 4 километрах севернее села Шицли, приступил к выброске парашютистов в район высоты 57.3, примерно в 10 километрах от побережья.

Данное место выброски воздушного десанта было выбрано весьма удачно – оно находилось в центре пересечения линий связи и путей выдвижения ближайших к участку высадки морского десанта резервов противника. Это позволяло парашютистам после приземления сразу приступить к выполнению своей задачи без длительных передвижений к месту атаки.

Выброска парашютистов за 30 минут до начала высадки морской пехоты позволила отвлечь внимание противника от береговой черты, нарушило управление его войсками, а темная ночь и действия парашютистов в нескольких местах одновременно создали у командования 15-й румынской пехотной дивизии преувеличенное представление о силах и возможностях воздушного десанта.

Поскольку десантную группу собирали в спешном порядке из воинов, имевших опыт прыжков с парашютом, из различных частей, то на сколачивание подразделения и тренировки не осталось времени. Участники десанта почти не знали друг друга, среди добровольцев оказались даже и не имеющие опыта парашютных прыжков. Во время высадки десантированию мешал сильный ветер. Все это затянуло выброску парашютистов. Последнего, двадцать третьего парашютиста летчики не десантировали, так как самолет оказался уже над лиманом.

В результате всего этого произошло рассеивание парашютистов на большой площади. Несколько десантников угодили в лиман. Есть сведения о том, что вскоре после этого местные жители обнаружили и похоронили поднятых из лимана парашютистов. Один десантник оказался по другую сторону лимана в районе села Старые Беляры, где был взят румынами в плен.

Ночное время благоприятствовало скрытности выброски десанта и его боевым действиям во вражеском тылу, но затрудняло сбор и действия разбросанных по местности парашютистов в составе всей группы. В результате некоторым парашютистам пришлось вести боевые действия в одиночку, что привело к значительным потерям среди них: из 22 высадившихся погибли и пропали без вести порядка десяти.

Однако, поскольку при подготовке спецназовцев к десантированию с ними были отработаны различные варианты самостоятельных действий, как в одиночку, так и небольшими группами, то они, оказавшись разбросанными по местности, не растерялись, а, определившись на местности, приступили к выполнению боевого задания.

Флотские спецназовцы, оказавшись в тылу 15-й румынской пехотной дивизии, в течение нескольких часов перерезали 5 линий проводной связи, уничтожили командный пункт одного из румынских пехотных полков вместе с находившимися в нем офицерами, подорвали гранатами и зарядами взрывчатки несколько минометов и пулеметов, уничтожили несколько мелких групп румынских солдат и офицеров (в общей сложности около 30 человек), посеяли панику и неразбериху в тылу полков 15-й румынской пехотной дивизии, нарушив тем самым управление ими со стороны штаба дивизии.

В результате этих действий немногочисленных флотских десантников-спецназовцев румынское командование определило количество высадившихся советских парашютистов в несколько сот человек, с танкетками и мотоциклами. Эти румынские данные о советском воздушном десанте содержались в ряде трофейных оперативных документов, захваченных позже советскими войсками.

В результате действия парашютистов-спецназовцев привели к срыву выдвижения ряда резервов противника против морского десанта, высадка которого из-за неорганизованного противодействия с берега прошла почти без потерь, а действия его на берегу были успешными. Таким образом, наступлению морского десанта оказывали сопротивление лишь отдельные разрозненные части противника.

По показаниям пленных румын, в течение всей ночи и раннего утра 22 сентября 1941 года командование 15-й румынской дивизии не могло разобраться в обстановке, так как была нарушена связь между частями, а поступавшие сведения были самого противоречивого характера. Румынское командование не могло понять, откуда атакуют советские части: с моря, воздуха или со стороны Одессы, а главное – какими силами.

После нескольких часов боев и выполнения поставленных командованием задач командир парашютной группы старшина Анатолий Кузнецов, его заместитель – сержант Мстислав Богданов и еще 10 десантников: старшина 1-й статьи Василий Чумичев, младший сержант Михаил Баклан, краснофлотцы Федор Воронков, Григорий Елесеев, Алексей Котиков, Петр Королев, Михаил Негреба, Роман Перепелица, Павел Литовченко, – вынеся с поля боя тяжело раненного старшего краснофлотца Александра Леонтьева, утром 22 сентября соединились с частями 3-го полка морской пехоты, а 23 сентября, находясь в составе этого полка, вышли навстречу наступающим сухопутным частям восточного сектора Одесского оборонительного района.

По итогам этой операции краснофлотец Михаил Негреба за подрыв связкой гранат штаба румынского полка был награжден орденом Ленина, остальные выжившие участники десанта – орденами Красного Знамени.

Вскоре после этой первой в истории Черноморского флота высадки парашютного десанта и боевого применения спецназа известный к тому времени советский писатель-маринист Леонид Сергеевич Соболев написал и опубликовал документальный рассказ «Батальон четверых», посвященный этому событию.

Это произведение художественно и вместе с тем реалистично отразило атмосферу времени и принципы отбора бойцов в тот парашютный десант: «Две недели назад в Севастополе формировался отряд добровольцев-парашютистов. Ни Королев, ни Негреба не могли, понятно, упустить такого случая, и оба на вопрос, прыгали ли они раньше, гордо ответили: „Как же… в аэроклубе – семь прыжков“. Можно было бы для верности сказать – двадцать, но тогда их сделали бы инструкторами, что, несомненно, было бы неосторожностью; достаточно было и того, что при первой подгонке парашютов обоим пришлось долго ворочать эти странные мешки (как бы критикуя укладку на основании своего опыта) и косить глазом на других, пока оба не присмотрелись, как же надо надевать парашют и подгонять лямки».

Глава 2. Группа особого назначения Черноморского флота (Группа 017)

Высоко оценив действия во время Григорьевского морского десанта под Одессой созданной по его замыслу группы флотского парашютного спецназа, член Военного Совета Военно-воздушных сил Черноморского флота бригадный комиссар М. Г. Степаненко решил предпринять меры к созданию в составе авиации Черноморского флота более крупного постоянного подразделения подобного типа.

С этой целью по его инициативе командование флотской авиации, используя в качестве кадрового ядра оставшихся в живых участников воздушного десанта под Одессой, приступило в начале октября 1941 года в Севастополе к формированию «Отдельной парашютной роты ВВС ЧФ».

Сразу после формирования данной части флотского парашютного спецназа, в течение октября 1941-го, личный состав роты начал усиленно проходить все виды боевой, тактической и специальной подготовки. Однако после того, как в конце октября 1941 года немецкие войска прорвались в Крым и стали продвигаться по направлению к Севастополю, 1 ноября 1941 года эта рота была включена в состав батальона морской пехоты, сформированного ранее из наземного состава авиационных частей флота (так называемый «батальон ВВС»).

Находясь в составе этого батальона, 3 ноября 1941 года бывшая отдельная парашютная рота вступила в боевые действия в ходе отражения первого немецкого штурма Севастополя. В ходе этих боев личный состав парашютной роты понес большие потери, а немногие оставшиеся в строю оказались разбросаны по другим частям морской пехоты и дивизиям Приморской армии, оборонявшим Севастополь.

Однако необходимость иметь в составе флота подразделение воздушно-десантного спецназа осознавалась командованием флота и его военно-воздушных сил, и весной 1942 года в составе ВВС ЧФ был вновь сформирован парашютный спецназ под названием «Парашютная группа особого назначения».

Эта группа первоначально состояла из 25 парашютистов. Среди них были и почти все из числа оставшихся к этому времени в живых участников Григорьевского воздушного десанта. И в том числе краснофлотцы М. Негреба, П. Королев, В. Богданов, С. Елисеев, о которых, как уже говорилось ранее, написал известный документальный рассказ «Батальон четверых» писатель Леонид Соболев.

Первоначально группу готовили для десанта на захваченный немцами Сакский аэродром. Однако вскоре эту операцию отменили, а «Парашютную группу особого назначения» оставили в Севастополе в районе аэродрома на мысе Херсонес для его охраны от возможного немецкого воздушного или морского десанта.

После того как 29 июня 1942 года в ходе третьего штурма немецкие войска ворвались в пределы городской черты Севастополя в районе Корабельной стороны и командование Севастопольского оборонительного района решило эвакуироваться из Севастополя на Северный Кавказ, парашютистов-спецназовцев было решено использовать для непосредственного обеспечения данной эвакуации.

В этот же день, 29 июня 1942 года, по приказанию командования СОР один из транспортных самолетов типа ПС-84 (Ли-2) из числа прилетевших с боеприпасами после разгрузки был поставлен в отдельный капонир под строгую охрану парашютистов-спецназовцев. Экипаж этого транспортного самолета находился в постоянной готовности № 1 в самолете, как об этом свидетельствовал один из оставшихся в живых парашютистов старший сержант В. Е. Гурин.

30 июня 1942 года парашютная группа особого назначения ВВС ЧФ под командованием старшего лейтенанта В. К. Квариани передислоцировалась с территории аэродрома на мысе Херсонес на находившуюся поблизости 35-ю береговую батарею и здесь была переименована в «Группу особого назначения ЧФ» («Группа 017»). Ее численность была доведена до роты за счет личного состава 35-й батареи и нескольких охранных подразделений.

На «Группу особого назначения» были возложены охранные и комендантские обязанности внутри батареи и на Херсонесском аэродроме. А после того, как на последнем заседании Военного Совета флота и Приморской армии 30 июня 1942 года было принято решение об убытии командования на Северный Кавказ посредством самолетов и подводных лодок, перед группой была поставлена задача по охране и сопровождению командиров и ответственных лиц с посадочными талонами на рейдовый причал для посадки на подводные лодки, а также осуществлять охрану Херсонесского аэродрома во время прилетов транспортных самолетов и обеспечивать соблюдения порядка при посадке по посадочным талонам в условиях нахождения там неуправляемой многотысячной вооруженной массы военных и гражданских лиц.

После завершения эвакуации командования СОР в течение дня 1 июля 1942 года произошло разделение парашютистов-спецназовцев на примерно две равных части. Одна группа, достав вместительную шлюпку и погрузив туда провизию, воду, боеприпасы, ушла в открытое море, в направлении северокавказского побережья. Другая группа, оставшись на мысе Херсонес, приняла участие в проходивших там завершающих боях за Севастополь.

Среди оставшихся был и известный всей тогдашней стране благодаря рассказу Леонида Соболева «Батальон четверых» Михаил Негреба. Во время последних боев на мысе Херсонес он был своего рода адъютантом полкового комиссара Бориса Михайлова, который остался на Херсонесском аэродроме после отлета последнего Ли-2. Борис Михайлов до конца оставался истинным комиссаром, находился там, где было трудно; возглавляя борьбу оставшихся на Херсонесе, он служил примером бесстрашия и мужества. Один из бойцов «Группы 017» – ветеран еще одесского десанта – Негреба, ставший свидетелем его героической гибели в бою, в дальнейшем рассказал о последних минутах жизни комиссара севастопольской авиагруппы ВВС ЧФ.

Другой герой – парашютист из рассказа «Батальон четверых» – Алексей Федорович Котиков побывал во многих жарких схватках, получил за время войны 26 ранений, из них четыре тяжелых. Во время последних боев за Севастополь на мысе Херсонес товарищи видели его с гранатами в руках рядом с фашистским танком, который он подбил. Долгие годы его считали погибшим, но потом выяснилось, что этот герой, к счастью, все же остался жив.

В ходе последних боев за Севастополь на мысе Херсонес оставшимся там парашютистам-спецназовцам пришлось вступить в бой со своими немецкими «коллегами» из 6-й роты 2-го батальона полка спецназа «Бранденбург-800» и грузинской спецгруппы «Тамара».

По этому поводу один из бойцов-парашютистов из группы особого назначения ЧФ Н. Монастырский позднее отмечал, что 1-го и 2 июля 1942 года на Херсонесском аэродроме они вылавливали немецких диверсантов в форме матросов, которые подбивали одиночных бойцов стрелять по нашим самолетам, жечь боезапас, когда каждый патрон был на счету.

Другой боец этой группы, старший сержант В. Гурин, в своих воспоминаниях написал, что после подрыва батареи группы фашистов на шлюпках и катерах высадились на мысе с целью пленить командный состав. Фашисты были одеты в красноармейскую форму и сумели просочиться в район 35-й батареи, при этом внесли панику среди бойцов. Всю ночь шел бой и вылавливались десантники, а утром после рассвета они стали хорошо заметны по своим холеным, гладко выбритым и сытым лицам и наглым уверенным взглядам, в результате чего их быстро обнаруживали и вскоре полностью ликвидировали. Их шлюпки и катера захватили счастливчики из числа бойцов, находившихся поблизости на берегу, которые затем использовали их для попытки самостоятельной эвакуации морем.

Глава 3. Формирование на Северном Кавказе и подготовка к боевым действиям 2-й отдельной парашютно-десантной роты ВВС Черноморского флота

В мае 1942 года на Северном Кавказе была сформирована вторая по счету отдельная парашютно-десантная рота ВВС ЧФ общей численностью 160 человек. Ее командиром был назначен капитан М. А. Орлов. Заместителем Орлова стал один из старейших парашютистов СССР, являвшийся до этого начальником парашютно-десантной службы 40-го флотского авиационного полка – капитан А. П. Десятников, который к этому времени имел около 1 000 прыжков с парашютом и опыт службы в 3-й авиационной десантной бригаде особого назначения. Комиссаром роты был назначен старший политрук (старший лейтенант) Д. И. Дерябин, который до этого не имел отношения к парашютным частям, но вскоре неплохо освоил парашютное дело.

С первых дней создания второй по счету флотской парашютно-десантной роты командование военно-воздушных сил Черноморского флота уделяло большое внимание парашютной и боевой подготовке ее личного состава. Помимо капитана Десятникова парашютной подготовкой личного состава роты занимался другой ветеран парашютного спорта СССР – старший лейтенант А. А. Тарутин, имевший за плечами тысячу парашютных прыжков и полученное еще в 1936 году звание «Мастер парашютного спорта СССР» и до прихода в роту занимавший должность начальника парашютно-десантной службы 5-го гвардейского авиаполка. Прибыв в роту, он получил в ней аналогичную должность.

За строевую, огневую и тактическую подготовку личного состава роты отвечал помощник командира роты старший лейтенант Г. И. Марущак, бывший армейский офицер, зарекомендовавший себя не только как отличный строевик, но и как всесторонне подготовленный командир, отлично владевший всеми видами стрелкового оружия, доказавший свои способности управлять подчиненными в любых ситуациях общевойскового боя.

Несмотря на начавшееся летом 1942 года наступление немецких войск на всем протяжении южного крыла советско-германского фронта и их последующий прорыв на Северный Кавказ, подготовка личного состава роты шла основательно и без спешки. В период с июня по сентябрь 1942 года моряки-парашютисты сначала тщательно изучили материальную часть различных типов парашютов и произвели наземную отработку элементов парашютного прыжка. Затем последовали учебные вылеты, в ходе которых личный состав роты совершил по 10–12 парашютных прыжков в дневное и ночное время с полной боевой выкладкой.

Что касается этой самой боевой выкладки, то помимо парашютов на момент десантирования в тыл противника в снаряжение каждого моряка-парашютиста входили: пистолет-пулемет (типа ППШ или ППД), пистолет ТТ, десантный нож, две ручные гранаты, компас, карманный фонарик и сухой паек из расчета питания им в течение двух суток. Кроме того, имелись пулеметчики, вооруженные ручными пулеметами Дегтярева образца 1927 года (пулемет ДП), а десантники из диверсионных групп также имели в своем снаряжении универсальный топорик и различные типы взрывных и зажигательных устройств.

Поскольку основным транспортным самолетом советской авиации на тот момент был бывший бомбардировщик типа ТБ-3, то при парашютной подготовке десантников основное внимание уделялось специфике десантирования именно с него, как через бомболюки, так и путем выхода на крылья данного типа самолета.

В ходе боевой и тактической подготовки парашютисты отрабатывали мастерство сбора в подразделение сразу после приземления, когда воздушный десант наиболее уязвим, совершали марш-броски по незнакомой горно-лесной местности и в ходе их производили преодоление различных природных и искусственных преград. Кроме того, тщательно отрабатывались действия по уничтожению различных объектов в тылу противника.

Глава 4. Майкопская десантно-диверсионная операция морского парашютного спецназа ЧФ

Первой боевой операцией нового подразделения парашютного спецназа Черноморского флота стал воздушный десант 23 октября 1942 года на немецкий аэродром близ города Майкопа с задачей уничтожения на его территории находившихся там самолетов противника, складов горюче-смазочных материалов, авиационных боеприпасов и других объектов материально-технического обеспечения.

Основная цель операции – ослабление воздушной поддержки немецких войск, рвавшихся к перевалам Главного Кавказского хребта, поскольку господство немецкой авиации в воздухе было одним из главных преимуществ немецких войск в тогдашних боях на Северном Кавказе.

На Майкопском аэродроме, по данным разведки, находилось 28 истребителей типа Me-109, четыре бомбардировщика типа Ю-88, три транспортных самолета типа Ю-52 и четыре самолета связи, управляемые опытными экипажами. Неоднократные попытки советского командования организовать и осуществить по аэродрому удары с воздуха успеха не имели из-за его надежной защищенности средствами ПВО. Поэтому и было принято решение уничтожить находившуюся там группировку вражеской авиации силами отряда парашютистов-десантников, выброшенных ночью с транспортных самолетов.

В соответствии с планом данной десантной операции, разработанным штабом ВВС ЧФ и утвержденным Военным советом флота 13 октября 1942 года, из состава отдельной парашютной роты была сформирован специальный десантный отряд из 38 показавших себя наиболее опытными моряков-парашютистов.

Десантный отряд подразделялся на три группы: диверсионную – 20 человек, прикрытия – 15 человек и управления – 3 человека. Группа прикрытии и диверсионная в свою очередь состояли из пятерок, которые возглавили сержанты Михаил Типер, Василий Бережной, Павел Скибенко и Иван Грунский, младшие сержанты Яков Фрумин и Николай Безгубенко, старший краснофлотец Анатолий Терещук. Командовал отрядом участник боев за Севастополь старшина Павел Соловьев, а его заместителем был младший сержант Георгий Чмыга.

Парашютисты были одеты в комбинезоны и шлемы, имели при себе ранцы, компасы, карманные фонарики, по 12 плиток шоколада, по одной пачке печенья, фляги со спиртом, по 2 индивидуальных пакета с йодом, по 5 пачек папирос и по 2 коробка спичек. Каждый был вооружен пистолетом, автоматом с двумя дисками патронов, кинжалом, пятью ручными гранатами.

Сразу после формирования десантного отряда его личный состав почти десяти дней совершал ночные и дневные парашютные прыжки на местность, примерно аналогичную той, где ему предстояло действовать в боевой обстановке. В ходе этих прыжков, совершавшихся с транспортных самолетов ПС-84 (Ли-2) и ТБ-3, предназначенных для будущего боевого десантирования, моряки-парашютисты отрабатывали точность приземления с малых высот (500 метров), действия по максимально быстрому сбору после приземления и последующего ведения боя с силами аэродромной охраны и средств ПВО.

Операция началась 23 октября 1942 года, когда в 21 час 30 минут с аэродрома в окрестностях Сухуми в небо взлетели девять дальних бомбардировщиков ДБ-3 и два скоростных бомбардировщика СБ и взяли курс на Майкоп. Следом поднялись в небо два самолета с десантом на борту. Перед взлетом транспортный Ли-2 принял на борт 18 парашютистов. Тяжелый бомбардировщик ТБ-3, который частенько в годы войны использовали для выброски десанта, нес 22 парашютиста.

В 22 часа 50 минут 23 октября начался воздушный налет на Майкопский аэродром авиагруппы Черноморского флота в составе 11 бомбардировщиков ДБ-3 и СБ и двух легких бомбардировщиков на базе бывших устаревших истребителей типа И-15. Сначала пять ДБ-3поодиночке бомбили майкопский аэродром с целью подавить на нем средства противовоздушной и наземной обороны и при этом подожгли немецкий самолет. Затем в 23 часа 25 минут два самолета СБ сбросили бомбы на железнодорожную станцию Майкоп. Возникшие там пожары явились хорошим ориентиром для выхода на аэродром самолетов с десантом. С этого же времени до 0 часов 10 минут 24 октября 1942 года два легких бомбардировщика типа И-15 произвели восемнадцать атак по прожекторам на аэродроме Майкоп. Из восьми прожекторов им удалось уничтожить три и два погасить.

Однако эта предварительная бомбардировка аэродрома вместо помощи десанту резко осложнила процесс его высадки: авиудары по аэродрому хотя и нанесли некоторый ущерб системе его ПВО, однако не подавили ее, и в результате готовые к бою немецкие зенитчики встретили приближавшие к аэродрому транспортные самолеты с десантом ожесточенным и прицельным огнем.

В 23 часа 30 минут с высоты 500 метров при сильном зенитном огне противника начал высадку парашютистов самолет ПС-84, ведомый капитаном Малиновским. С самолета выбросилось 15 десантников из 18 находившихся на борту.

Если летевшему первым ПС-84, удалось в целом успешно произвести высадку десанта и затем вернуться на базу, то следовавший за ним с интервалом в две минуты огромный четырехмоторный тихоходный ТБ-3 был подожжен зенитным огнем. В результате чего уцелевшим после зенитного обстрела 16 десантникам, а также командиру самолета и находившемуся на его борту капитану А. П. Десятникову – начальнику парашютно-десантной службы 63-й авиабригады – пришлось прыгать из горящей машины под огненными струями бензина, хлеставшими из пробитых осколками баков горящего бомбардировщика.

В завязавшемся ночном бою на аэродромном поле группа прикрытия под командованием младшего сержанта Г. Ф. Чмыги сумела отвлечь на себя основные силы аэродромной охраны, огнем пулеметов и автоматов умело отсекая ее от стоянок самолетов, что позволило диверсионной группе, разделившись на ударные звенья по 5–7 человек в каждом, начать забрасывать немецкие самолеты гранатами, закладывать термитные заряды в самолеты через пробитые топориками отверстия в фюзеляже или крыльях.

Наиболее успешно действовала группа из семи человек, руководимая старшиной Соловьевым, которая уничтожила две пулеметные точки, около десятка гитлеровцев и подожгла два Me-109.

Вскоре аэродром покрылся очагами пожаров, а в небо стали взлетать горящие обломки самолетов. Поднявшуюся дымовую завесу не могли пробить даже уцелевшие прожекторы, которые постоянно освещали летное поле. Особенно смело и напористо действовали сержанты Владимир Гульник, Сергей Львов, Михаил Типер, младшие сержанты Дмитрий Голод, Иван Касьянов, Василий Муравьев, Яков Фрумин, старшие краснофлотцы Петр Павленко, Александр Прощаев.

Вся операция заняла около 40 минут, в результате было уничтожено 13 и серьезно повреждено 10 самолетов из 54 находившихся на аэродроме, также было убито порядка 40 солдат аэродромной охраны.

В 00 часов 10 минут 24 октября 1942 года в ночное небо взвились две зеленые ракеты. Это был условный сигнал командира десантного отряда старшины П. М. Соловьева на отход. После этого десантники отдельными мелкими группами и поодиночке стали прорываться в горы, в намеченный район встречи с партизанами. Последней покидала аэродром группа прикрытия.

Ситуация при этом осложнялась тем, что погибли два партизана-проводника, летевшие вместе с группой десантников на сбитом ТБ-3. К тому же к аэродрому прибыли немецкие мотоциклисты с собаками и несколько автомашин с пехотой. Тем не менее уцелевшие десантники успешно покинули территорию аэродрома и вскоре после этого, объединившись в две группы, начали движение к условленной точке встречи с одним из партизанских отрядов.

Двигались главным образом в ночное время, в направлении населенных пунктов Даховская, Хамышки. Несмотря на все меры предосторожности, в ходе этого 9-дневного перехода нередко приходилось вступать в бой с преследователями. В результате этих боев было уничтожено 23 немецких военнослужащих и 12 предателей из созданных немцами казачьих формирований; кроме того, на пути следования парашютистами были повреждены десять линий проводной связи противника. Большую помощь десантникам оказывали местные жители, которые снабжали их продуктами и указывали наиболее безопасное направление движения.

На девятые сутки скитаний по горам и лесам в район Хамышки, где размещался майкопский партизанский отряд «Народные мстители», прибыла первая группа парашютистов в количестве 12 человек во главе со старшиной П. М. Соловьевым. Через 22 дня, проявив исключительное мужество, выдержку и выносливость, в Хамышки добрались еще 9 парашютистов, которых привел капитан А. П. Десятников. Последним пробился в одиночку в партизанский лагерь младший сержант И. М. Касьянов.

При этом оказавшийся самым старшим по званию капитан Десятников – начальник парашютно-десантной службы 63-й авиабригады – оказался в составе десанта случайно: он был «выпускающим» на ТБ-3, отвечая за выброску личного состава, но после того как самолет был сбит, присоединился к десанту вместе командиром этой машины старшим лейтенантом Гавриловым.

Эвакуация десантников из расположения партизанского отряда была произведена в середине декабря 1942 года несколькими рейсами самолетов типа У-2. Всего из 37 десантников вернулись с задания 24 человека, а также не входившие в состав десанта уже упомянутые капитан Десятников и старший лейтенант Гаврилов. Погибли 13 десантников, два партизана-проводника и семь членов экипажа самолета ТБ-3.

Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский высоко оценил боевые действия десантников и в своем приказе № 0704 от 19 ноября 1942 года, подводя итоги парашютно-десантной операции, поставил смелость, отвагу и дерзость ее участников в пример всему личному составу флота. Согласно этому приказу 22 десантника были награждены орденом Красного Знамени, еще двое – орденом Отечественной войны I степени.

Глава 5. Последний воздушный десант парашютного спецназа Черноморского флота

Придя к выводу об успешности Майкопского воздушного десанта, командование Черноморского флота решило использовать Отдельную парашютно-десантную роту для воздушного десанта в тылу противника в ходе намеченной на 4 февраля 1943 года высадки морского десанта в районе прибрежной станицы Южная Озерейка, в ходе планируемой операции по освобождению города Новороссийска.

Согласно плану этой комбинированной десантной операции основной морской десант высаживался в районе Южной Озерейки, вспомогательный (отвлекающий) морской десант – в южном пригороде Новороссийска, поселке Станичка, воздушный десант планировалось высадить в районе станиц Васильевка и Глебовка, поскольку в Васильевке, по данным разведки, располагался штаб 10-й румынской пехотной дивизии, которая противостояла предполагаемому морскому десанту в Южной Озерейке.

Моряки-парашютисты должны были уничтожить штаб 10-й румынской пехотной дивизии в Васильевке, штабы ее полков, а также штабы полков находившейся поблизости 4-й румынской пехотной дивизии. Кроме того, в их задачу было входило уничтожение линий связи, разрушение мостов и блокирование иных коммуникаций противника в районе высадки южноозерейского морского десанта.

В соответствии с общим планом десанта в Южной Озерейке четырем группам моряков-парашютистов, общей численностью 80 человек, предстояло высадиться с трех самолетов типа ПС-84 (Ли-2) и одного типа ТБ-3 ночью 4 февраля 1943 года, за 45 минут до начала морского десанта в районе станиц Глебовка и Васильевка, который должен был начаться в 3 часа 45 минут этого же дня.

После окончательного утверждения плана данной десантной операции началась усиленная подготовка десантников-парашютистов. К этому времени личный состав роты пополнился новыми добровольцами, с которыми делились накопленным боевым опытом ветераны части.

Воздушно-десантная подготовка включала в себя отработку навыков быстрой посадки десантников в самолеты, экипажи которых, в свою очередь, тренировали умение максимально быстро подготовить свои машины к взлету, порядок взлета и сбор самолетов в воздухе после взлета. Также проводились регулярные тренировочные парашютные прыжки в дневное и ночное время в полной боевой экипировке.

Наземная тактическая подготовка включала в себя отработку сбора парашютистов в условленном месте после приземления, рукопашный бой, метание гранат и стрельбу из всех положений тела, получение навыков подрывного дела, ориентирование на незнакомой местности, связь и координацию подразделения в сложной боевой обстановке. На специальных занятиях оценивались все ранее проведенные ротой бои и подробно разбирались совершенные в их ходе ошибки и недочеты.

2 февраля 1943 года командир отдельной парашютно-десантной роты ВВС ЧФ майор М. А. Орлов доложил командованию операции о готовности моряков-парашютистов к выполнению поставленных им по плану предстоящей операции боевых задач.

Как и было запланировано, высадка воздушного десанта началась в 3 часа 35 минут 4 февраля 1943 года. Непосредственно перед выброской парашютистов в район их предстоящего приземления с двух бомбардировщиков типа СБ было сброшено около 300 малых зажигательных бомб и четыре 100-килограммовых зажигательных бомбы. Возникшие в результате этой бомбардировки на земле большие очаги огня стали хорошим световым ориентиром для самолетов десанта, появившихся над местом высадки спустя три минуты после завершения этой бомбардировки.

Отсутствие в этом районе сильной ПВО противника позволило провести выброску без потерь в технике и с минимальными потерями в людях. Однако было выброшено только три десантные группы, так как ТБ-3 отстал от основной группы самолетов и его экипаж не смог выйти на цель, чтобы высадить там четвертую группу. Таким образом, в запланированное место высадки было высажено 57 десантников вместо вылетевших 79 парашютистов.

Все три группы высадились в намеченном районе на склоны Жень-горы, которая находилась между станицами Глебовка и Васильевка. В этом районе находились различные части 4-й и 10-й румынских пехотных дивизий и несколько немецких горнострелковых частей.

Во время высадки противник заметил одну из групп десантников, когда те еще находились под куполами парашютов, и обстрелял их. В результате еще до приземления погибло трое бойцов, а командир отряда лейтенант П. М. Соловьев, который одновременно являлся и командиром первой группы, разбился при приземлении, не рассчитав времени задержки раскрытия парашюта. После гибели Соловьева этой группой стал командовать его заместитель старший сержант Г. Ф. Чмыга. Вторую группу возглавлял лейтенант И. А. Кузьмин, третью – старшина Н. А. Штабкин.

Сразу после высадки каждое десантное подразделение приступило к выполнению поставленных им по плану задач. Группа Чмыги должна была уничтожить штаб 10-й румынской пехотной дивизии в Васильевке, группа Кузьмина – уничтожить два моста и линию связи, группа Штабкина – вывести из строя несколько береговых батарей и вести боевые действия по непосредственному содействию начинающейся высадке морского десанта в Южной Озерейке.

После приземления и сбора группа старшего сержанта Чмыги, не замеченная противником, начала двигаться в сторону Васильевки для выполнения поставленной задачи по уничтожению штаба 10-й румынской пехотной дивизии. Однако выполнить эту задачу ей не удалось, сразу по двум причинам: как выяснилось позже, за несколько дней до высадки десанта штаб 10-й румынской дивизии был переведен из Васильевки в соседнею Глебовку, а в районе предстоящей высадки морского и парашютного десантов противник на возвышенностях установил огневые точки и сосредоточил более двух полков войск.

Тем временем посланный в разведку боец группы Штабкина, матрос В. Заяц, на подходе к Васильевке наткнулся на группу румынских солдат, был ими обнаружен и вступил с ними в бой. Огнем из своего автомата Заяц уничтожил нескольких румын, а когда закончились патроны, вступил с остальными в рукопашную схватку, которую ему удалось удачно завершить с помощью подоспевших товарищей.

Одновременно с этим к Васильевке выдвинулась группа лейтенанта Ивана Кузьмина, которая также вступила в бой с превосходящими силами противника. В ходе этого боя группа подавила несколько огневых точек противника, взорвала два моста и перерезала несколько линий связи.

В результате боя этих двух групп в районе Васильевки кроме тяжелой артиллерийской батареи было уничтожено около сотни румынских солдат и офицеров, а также нарушена связь гарнизона Васильевки с другими частями своей дивизии.

Тем временем группа старшины Штабкина выдвигалась к станице Глебовка, с целью отвлечь противника от места высадки морского десанта и препятствовать подходу туда его резервов. Подойдя к окраине станицы, моряки-парашютисты обнаружили огневую позицию тяжелой румынской батареи. В этот момент ее личный состав укрылся от непогоды в блиндажах и лишь на постах находились часовые. Действуя ножами, матросы Олег Максимов и Василий Муравьев бесшумно уничтожили охрану, а матрос Алексей Ермолаев тем временем перерезал кабель связи батареи с ее береговым наблюдательным пунктом. После этого группа в полном составе ворвалась на батарейную позицию, забросав гранатами блиндажи с румынскими артиллеристами, и подорвала орудия, тем самым полностью уничтожив батарею.

Взбудораженный взрывами на позициях находящейся поблизости батареи, румынский гарнизон Глебовки открыл по окрестностям беспорядочный огонь из стрелкового оружия и минометов. Но вскоре, разобравшись в обстановке, румынское командование бросило на уничтожение группы Штабкина батальон пехоты. Но свою главную задачу парашютисты уже выполнили: в этот момент с моря в районе Южной Озерейки беспрепятственно высаживались морские пехотинцы.

В завязавшемся бою группы Штабкина с румынской пехотой матрос Муравьев, оказавшись в тылу наступающего противника, быстро сориентировался и, подкравшись к одному из румынских пулеметных расчетов, уничтожил его и открыл из трофейного пулемета огонь противнику в спину, чем вызвал его замешательство. Это позволило группе Штабкина прорваться к высадившимся в Южной Озерейке морским пехотинцам.

Тем временем, пытаясь уничтожить окопавшуюся в районе Васильевки группу лейтенанта Кузьмина, румынское командование в течение дня 4 февраля неоднократно атаковало ее пехотой, поддержанной артиллерией и бронетехникой. После нескольких часов боя, израсходовав большую часть боеприпасов, командир группы принял решение прорываться в сторону высадки морского десанта.

Оторвавшись от противника, группа Кузьмина вдоль берега реки Озерейка двинулась к Глебовке. Выйдя к Глебовке и не обнаружив там ни своих товарищей из других групп, ни морских пехотинцев, Кузьмин повел группу дальше на восток, ориентируясь по звукам боя. К концу дня 5 февраля группа вышла в район станицы Федотовка, где соединилась с морскими пехотинцами из южноозерейского десанта, державшими оборону на горе Колдун. И затем с ними стала пробиваться дальше к основной линии фронта.

Тем временем остальные парашютисты выходили из тылов противника на соединение со своими главными силами небольшими группами и в одиночку. К 12 марта 1943 года из 57 бойцов-парашютистов, высадившихся 4 марта во вражеском тылу, к своим смогли вернуться 28, при этом из них трое были ранены, а двое имели обморожение ног.

В результате боев в тылу противника в период с 4-го по 12 марта 1943 года парашютистами было уничтожено 220 румынских и немецких солдат и офицеров, одна тяжелая артиллерийская батарея, три минометных батареи, захвачено и уничтожено 5 ручных и станковых пулеметов, сожжено 3 автомашины

Долгое время считалось, что все 29 парашютистов, не вышедших к своим, погибли, однако в 90-х годах XX века при участии сотрудников Новороссийского исторического музея-заповедника была проделана большая поисковая работа по установлению судеб десантников. Тогда выяснилось, что четверо парашютистов, о судьбе которых ничего не было известно, попали в плен, но остались в живых. Таким образом, погибли не 29 десантников, а 25.

Глава 6. Создание и боевая деятельность «Отдельного парашютно-десантного батальона Военно-воздушных сил Черноморского флота в мае 1943-го – январе 1944 года

Несмотря на неоднозначные оценки применения парашютного десанта в ходе высадки морской пехоты Черноморского флота в районе Южной Озерейки в феврале 1943 года, командование флота не только решило сохранить это подразделение парашютного спецназа, но и значительно усилить его, создав на базе прежней отдельной парашютно-десантной роты «Отдельный парашютно-десантный батальон» в составе четырех рот.

Командиром созданного в мае 1943 года «Отдельного парашютно-десантного батальона», был назначен майор Н. Д. Алексеенко, начальником штаба – капитан Г. И. Марущак.

Сразу же после создания батальона его личный состав начал усиленно готовиться к новым воздушным десантам, но больше десантироваться с воздуха батальону так и не пришлось. Свой последний бой он провел в качестве морской пехоты, в ходе высадки тактического морского десанта у мыса Тархан, под Керчью 10 февраля 1944 года.

Проведение данной десантной операции было связано с предшествующим оперативным Керченско-Эльтигенским десантом в ноябре – декабре 1944 года, который не привел к полному выполнению поставленных перед ним задач: освобождения на первом этапе Керченского полуострова, а затем совместной с 2-й гвардейской и 51-й армиями 4-го Украинского фронта наступательной операции по освобождению Крыма. В результате был только создан небольшой плацдарм к северо-востоку от Керчи и затем освобождено несколько кварталов в северных пригородах Керчи.

Для расширения Керченского плацдарма и полного освобождения города Керчь командующий Отдельной Приморской армией генерал И. Е. Петров поручил штабу своей армии подготовить новую тактическую десантную операцию.

Операция была подготовлена спустя месяц после неудачи высадки морского десанта в районе горы Митридат. Возможно, по этой причине события в районе мыса Тархан привлекли к себе особое внимание Ставки Верховного Главнокомандования, чей представитель маршал К. Е. Ворошилов непосредственно наблюдал за высадкой и последовавшей затем двухдневной эпопеей с наблюдательного пункта западнее местечка Юркино. Кроме него все это время на НП находились также командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л. А. Владимирский и сам командующий Отдельной Приморской армией генерал И. Е. Петров.

Для проведения десантной операции моряками Азовской флотилии были подготовлены все имевшиеся в их распоряжении исправные плавучие средства, в том числе порядка 40 тендеров и мотоботов, несколько сторожевиков и бронекатеров, баркасы и другие малые суда.

Согласно плану новой операции, предполагалась высадка основных сил десанта на мыс Тархан. Основной состав этого десанта численностью порядка 3 тысяч человек состоял из 166-го гвардейского стрелкового полка из состава 55-й гвардейской стрелковой дивизии, которым командовал Герой Советского Союза подполковник Г. К. Главацкий, а также 143-го отдельного батальона морской пехоты под командованием капитана Левченко.

В качестве дополнительных сил этой десантной группировке под общим командованием подполковника Главацкого были приданы: Отдельный парашютно-десантный батальон ВВС ЧФ под командованием майора Н. Д. Алексеенко и 613-й отдельный штрафной батальон Черноморского флота под командованием старшего лейтенанта Ф. А. Аверченко. Эта дополнительная группировка десанта насчитывала в общей сложности 700 человек.

Непосредственная подготовка к участию парашютно-десантного батальона в морском десанте на мыс Тархан началась во второй половине декабря 1943 года, когда его личный состав был переброшен в город Темрюк.

Особое внимание при подготовке к новой операции обращалось на обобщение опыта уже проведенных десантных операций в этом регионе, а также на морально-психологическую подготовку к наступательным действиям в условиях сильного огневого противодействия со стороны неприятеля.

С личным составом проводились занятия по тактике, тренировки по погрузке подразделений на различные плавучие средства и высадке их на берег. Работали напряженно: днем и ночью, в различных метеоусловиях. Штаб батальона скрупулезно составлял нужные расчеты, отрабатывал другие важные документы.

Помимо этого, офицеры штаба батальона большую часть своего служебного времени находились в подразделениях, претворяя в жизнь решение командира и разработанные планы. Особой заботой командира и штаба была подготовка передового отряда, от действий которого во многом зависел успех батальона. В его состав подбирались лучшие, наиболее смелые и инициативные краснофлотцы и командиры, которые, по всей видимости, должны были усилить боевую устойчивость соединения, имевшего в своем составе не так уж много ветеранов и бойцов, обладавших боевым опытом.

Первоначально назначенная на 31 декабря, высадка была перенесена на десять суток по причине неблагоприятных погодных условий погодных условий. На Азовском море шторм доходил до семи баллов.

Поэтому командование приняло решение перенести наступление. Десантная операция началась в ночь с 10-го на 11 января 1944 года. Однако прежде вроде бы успокоившееся море к рассвету 10 января снова заштормило. Волнение достигло четырех-пяти баллов. Для небольших судов, переполненных людьми, такая волна была опасной. Тем не менее командование решило больше начало десантной операции не откладывать.

Перед началом погрузки десанта на суда по приказу командующего Отдельной Приморской армией генерала Ивана Ефимовича Петрова был построен личный состав парашютно-десантного батальона. Перед строем десантников командующий сказал: «Моряки, Керчь надо освобождать. Вы идете первые в десант, ваша задача захватить плацдарм любыми средствами».

Ночью 10 января 1944 года к северному побережью Керченского полуострова в районе мыса Тархан направились десантные корабли, на борту которых находились бойцы Отдельного парашютно-десантного батальона и 613-й штрафной роты Черноморского флота.

Из-за штормовой погоды в Азовском море переход кораблей десанта затянулся до рассвета. Катера заливало водой, и перегруженные корабли становились на большой волне почти неуправляемыми. Не выдерживали и лопались буксирные тросы.

Из заливаемых волнами мотоботов непрерывно откачивали воду. Десантникам приходилось бороться за выживание, создавая из собственных тел своеобразный фальшборт, чтобы перекрыть путь разгулявшейся волне, и откачивая всем, чем только можно, залившуюся в трюмы воду.

Подойти вплотную к берегу удалось далеко не всем, и десантникам пришлось высаживаться прямо в воду, неся оружие и снаряжение на поднятых руках. Некоторых волна захлестывала с головой. Они с трудом выходили на берег и карабкались на высоту, где их товарищи уже сражались с врагом врукопашную.

Десантники подверглись интенсивному обстрелу из всех видов огневых средств и начали нести очень большие потери. Из 700 человек вспомогательного десанта удалось высадить только 374, а из 3000 основного – лишь 1765.

Тем не менее попытки прорвать немецкую оборону не прекращались, несмотря на то, что личный состав десанта вступил в бой сразу же после длительного перехода морем и не имел собственной артиллерии. Корабли охранения эффективной огневой поддержки оказать не смогли. Авиация 4-й воздушной армии прикрыть район высадки так и не смогла, в отличие от немецких ВВС, которые почти непрерывно бомбили атакующие советские части. Огонь батарей сухопутных сил с закрытых позиций был малоэффективен против множества небольших и хорошо замаскированных огневых точек противника.

Ситуация осложнялась еще и тем, что десантники стремились прорваться к высоте 71.3, на которой смогли ранее закрепиться части 2-й гвардейской стрелковой дивизии, наступавшие вдоль берега Азовского моря. Для этого им было необходимо захватить высоту 164.5, господствовавшую над районом высадки и основательно укрепленную противником. 2-я гвардейская стрелковая дивизия прорвала оборону противника, овладела вершиной высоты 71.3, но дальше продвинуться не смогла. Во второй половине дня в бой была введена 32-я гвардейская стрелковая дивизия. Две атаки, предпринятые гвардейцами, также успеха не имели.

Утром начали подходить суда с личным составом 166-го гвардейского стрелкового полка подполковника Г. К. Главацкого. Не дожидаясь прибытия всего десанта, командование решило начать атаку. Гвардейцы высадились в районе между мысом Тархан и высотой 115.5 и вместе с парашютистами ринулись на врага. Уже через несколько часов они овладели прибрежной высотой 164.5, захватив небольшой плацдарм, несколько зенитных батарей, много стрелкового оружия, пленили 60 вражеских солдат и офицеров.

Однако при этом десант понес значительные потери. Еще при подходе к мысу Тархан отряды потеряли 7 мотоботов, одно судно затонуло вместе с личным составом. Были уничтожены штабы батальонов и полка со средствами связи и корректировки артогня. Потери были и среди высшего комсостава десанта. Погибли командир высадки капитан 2-го ранга Н. К. Кириллов, начальник штаба парашютно-десантного батальона капитан Г. И. Марущак и штурман лейтенант Б. П. Бувин.

Парашютно-десантный батальон, пытаясь выйти к высоте 71.3 с запада навстречу 2-й гвардейской стрелковой дивизии и оказать ей поддержку, непрерывно атаковал довольно крутые склоны высоты, но из-за сильного огня противника отходил на исходные позиции. Личный состав после морского перехода, трудной высадки и прибрежного боя был утомлен, ослаблен, к тому же не имел собственной артиллерии.

Вдруг впереди атакующих заалело, развеваясь на ветру, красное знамя. Это Василий Перевозчиков поднял его в левой руке, а правой стреляя из автомата, быстро поднимаясь на высоту, повел за собой с криком «Полундра!» оставшихся в живых парашютистов-черноморцев. У самой вершины вражеская пуля раздробила кость руки отважного знаменосца. Тогда он, перекинув автомат за спину, подхватил знамя правой рукой и водрузил его на вершине высоты.

А десантники тем временем добивали фашистов, очищая высоту и закрепляясь на ее обратных скатах. Вместе с Перевозчиковым в том бою отличился и старшина 1-й статьи Дмитрий Вонлярский. В ходе боя Вонлярский заменил убитого офицера, повел взвод вперед и овладел важной высотой.

Вот как отмечен этот эпизод в боевой летописи Черноморского флота: «Среди моряков-парашютистов был Дмитрий Вонлярский. Пройдя через штормовое Азовское море на шлюпке, он высадился на берег и заменил выбывшего из строя командира десантной группы… Далее с другом Василием Перевозчиковым они первыми были на высоте 164.5, которая оказалась в центре борьбы и не раз переходила из рук в руки. Дело доходило до гранат и рукопашной. Василию Перевозчикову оторвало руку. За тот бой друзья были представлены к званию Героя Советского Союза».

После этой атаки майор Алексеенко доложил командованию, что вспомогательный десант задачу свою выполнил, нужная высота захвачена. В ходе боя был уничтожен один из батальонов 290-го пехотного полка 98-й немецкой пехотной дивизии, захвачены штабные документы. В руки парашютистов-десантников попала немецкая противотанковая пушка с боеприпасами.

Парашютисты успешно отражали контратаки превосходящих сил противника, а затем контратаковали сами, приковывая к себе значительные силы врага и тем самым облегчая боевые действия частей 2-й и 32-й гвардейских стрелковых дивизий.

Гитлеровцы, подтянув резервы, мощно и непрерывно контратаковали. В течение дня по боевым порядкам десанта авиация противника наносила бомбовые удары. Вражеские танки, стреляя на ходу, медленно поднимались вверх. За ними двигалась пехота, поливая свинцом южные скаты высоты. Враг упорно пытался рассечь плацдарм и уничтожить десантников по частям. Но в этот критический момент с вершины высоты прогремел пушечный выстрел. Это корабельные артиллеристы, пришедшие добровольцами в парашютно-десантный батальон, открыли огонь из захваченной немецкой пушки по фашистским танкам. Вскоре головная машина задымила, а вторая стала поворачивать обратно.

После этого парторг батальона Якунин повел в контратаку моряков-парашютистов. Контратака была внезапной и стремительной, около половины фашистских солдат было перебито в рукопашной схватке, а остальные спаслись бегством. В этом бою парторг батальона погиб.

Воспользовавшись наступлением ночи, немецкие автоматчики предприняли попытку пробиться в тыл десанту. Но замысел врага был сорван. С наступлением дня противник стремился любой ценой отрезать десант от моря, окружить и уничтожить его. Позиции десантников неоднократно подвергались ударам вражеской авиации. Одна за другой повторялись танковые атаки.

Учитывая создавшуюся обстановку, командующий Отдельной Приморской армией генерал И. Е. Петров приказал десантным отрядам прорвать оборону противника в районе высоты 115.5 и одновременными атаками вместе с частями 11-го гвардейского стрелкового корпуса, наступавшими с фронта, разгромить противника, а затем соединиться. Вскоре после артиллерийской подготовки последовала решительная атака. Противник не выдержал стремительного удара и стал отходить. Десантники соединились с частями 32-й гвардейской стрелковой дивизии, которая врезалась узким клином во вражескую оборону в районе высоты 164.5, выйдя на восточные склоны высот мыса Тархан.

Мужественно сражались с врагом бойцы и командиры парашютно-десантного батальона ВВС Черноморского флота. При прорыве вражеской обороны все десантники, способные идти, по сигналу бросились вперед. Противник растерялся и открыл беспорядочный огонь только тогда, когда наступающие парашютисты были уже рядом и стали забрасывать вражеские окопы гранатами. Завязались рукопашные схватки. Фашисты не выдержали и стали отходить.

В этом бою первым поднялся в атаку и ворвался во вражескую траншею краснофлотец Григорий Чуднов, прибывший в парашютно-десантный батальон с крейсера «Молотов». Автоматной очередью он сразил набросившегося на него вражеского солдата и смело действовал в ходе всего боя.

За проявленные в этих боях мужество личный состав взвода, которым командовал Николай Манченко, был представлен к различным боевым наградам, а сам командир был удостоен ордена Красного Знамени. Краснофлотец Чуднов был награжден орден Отечественной войны I степени.

Также за бои на мысе Тархан был награжден третьим орденом Боевого Красного Знамени Василий Михайлович Муравьев, участник воздушных десантов на Майкопский аэродром и в район Южной Озерейки

Хотя в результате этой десантной операции так и не удалось полностью освободить Керчь, однако на правом фланге Керченского плацдарма Отдельной Приморской армии положение заметно улучшилось, поскольку господствующие высоты мыса Тархан были взяты десантниками.

Глава 7. Завершение боевого пути Отдельного парашютно-десантного батальона ВВС Черноморского флота

После окончания морской десантной операции на мысе Тархан остатки парашютно-десантного батальона были отведены в тыл на пополнение и переформирование. И вскоре вновь приступили к боевой и парашютной подготовке, готовясь к новым воздушно-десантным операциям.

Однако вновь спуститься с неба в бой морякам-парашютистам уже больше не пришлось. Спустя чуть более месяца после освобождения Крыма и Севастополя – 19 июня 1944 года – командование Черноморского флота отдало приказ о расформировании Отдельного парашютно-десантного батальона Военно-воздушных сил Черноморского флота.

После расформирования личный состав батальона был направлен на пополнение разведывательных рот бригад морской пехоты и разведывательного отряда разведотдела штаба ЧФ.

Часть III. Морская пехота Черноморского флота в годы Великой Отечественной войны

Глава 1. Формирование новых частей советской морской пехоты после начала Великой Отечественной войны

К началу Великой Отечественной войны среди граждан СССР, подлежавших призыву в Вооруженные силы из запаса, было около 500 тысяч человек, которые в 20–30-е годы XX века проходили срочную службу в военном флоте.

Было очевидно, что такое количество запасников для флота в сложившихся условиях явно избыточно. Поэтому их решили использовать для боевых действий на суше путем формирования из них бригад и полков морской пехоты, а также морских стрелковых бригад.

Формальным отличием бригад морской пехоты от морских стрелковых бригад должно было стать то, что бригады морской пехоты должны были как вести боевые действия на суше, так и участвовать в десантах с моря, а морские стрелковые бригады должны были вести боевые действия только на суше. Но практических заметных отличий между ними не было. Поэтому к концу 1942 года все оставшиеся морские стрелковые бригады были переименованы в бригады морской пехоты с сохранением прежней нумерации.

В ноябре – декабре 1941 года на основании решения Государственного комитета Обороны СССР от 18 октября 1941 года было сформировано 25 морских стрелковых бригад с номерами с 61-й по 85-ю.

Морские стрелковые бригады, в отличие от бригад морской пехоты, формировались не на флотах и флотилиях, а в военных округах, по штатам и структуре армейских стрелковых бригад. Каждая из них первоначально состояла из трех стрелковых батальонов, отдельной роты автоматчиков, отдельной разведывательной роты, отдельного артдивизиона, вооруженного дивизионными или полковыми пушками калибра 76 мм, отдельного противотанкового дивизиона, отдельного батальона связи, медико-санитарной, саперной и автомобильной рот.

Общая штатная численность морской стрелковой бригады – 4500 человек. Матросов и флотских командиров среди их личного состава было от 20 % до 50 %. На укомплектование этих бригад в процессе их первоначального формирования Военно-морской флот выделил 39 052 человека. Всего в 1941–1942 годах было сформировано 21 бригада морской пехоты, 33 морских стрелковых бригад, значительное количество отдельных полков и батальонов морской пехоты.

Таким образом, в Уральском военном округе были сформированы 61, 62, 63, 64, 65-я морские стрелковые бригады. В Привожском военном округе – 66, 67, 84, 85-я. В Северо-Кавказском военном округе – 68, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83-я. В Сибирском военном округе – 69, 70, 71, 72, 73-я. В Среднеазиатском военном округе – 74-я, 75-я морские стрелковые бригады.

В 1941–1942 годах для действий на сухопутном фронте было направлено 335 тысяч матросов и командиров флота, прежде всего для частей морской пехоты и морских стрелковых бригад. Всего в 1941–1945 годах на сухопутный фронт было направлено 450 тысяч матросов и флотских командиров, как с флотов и флотилий, так и из запаса.

Черноморский флот за годы Великой Отечественной войны сформировал 6 бригад, 7 полков, 30 отдельных батальонов и рот морской пехоты и направлял личный состав для формирования в составе различных военных округов 10 морских стрелковых бригад.

По другим данным, в годы Великой Отечественной войны в составе ЧФ действовали шесть бригад, девять полков, несколько отрядов и 22 отдельных батальона морской пехоты

Бригады морской пехоты в процессе их первоначального формирования в первые месяцы Великой Отечественной войны имели следующий штатный состав: от 4 до 6 батальонов морской пехоты, отдельная рота автоматчиков, отдельная разведывательная рота, отдельный артиллерийский дивизион с пушками калибра 76 мм, отдельный противотанковый артдивизион с пушками калибра 45–57 мм, отдельный минометный дивизион с минометами калибра 120 мм, саперная рота, рота (батальон) связи, медсанрота, авторота. Средняя численность бригады морской пехоты в начальный период войны – от 4 до 6 тысяч человек.

Глава 2. Формирование частей морской пехоты на Черноморском флоте после начала Великой Отечественной войны и до начала второй обороны Севастополя (период с июля по октябрь 1941 года)

К началу Великой Отечественной войны морская пехота Черноморского флота была представлена ротой морской пехоты Дунайской флотилии. Кроме нее к частям морской пехоты в это время можно было отнести «Местный стрелковый (караульный) полк» Главной базы ЧФ в Севастополе (командир – подполковник Н. А. Баранов) и местные стрелковые (караульные) батальоны и роты военно-морских баз в Одессе, Очакове, Николаеве, Керчи, Батуми.

К началу Великой Отечественной войны находившийся в Севастополе 1-й Местный стрелковый полк входил в состав Береговой обороны ГБ ЧФ. На 22 июня 1941 года этот полк имел в своем составе три стрелковых батальона, пулеметный взвод и полковую школу младшего комсостава. На вооружении полка находились: 24 станковых и 54 ручных пулемета, семь пистолетов-пулеметов и 1574 винтовки.

Подготовка к формированию частей морской пехоты началась на Черноморском флоте во второй половине июля 1941-го, когда стало очевидным, что начавшаяся война с Германией будет затяжной и будет сопровождаться уже в самом ее начале значительными потерями в живой силе на сухопутном фронте.

Кроме того, в это время румынские войска совместно с 11-й немецкой армией овладели значительной частью Молдавской ССР и начали наступление на Одессу, где находилась одна из военно-морских баз ЧФ. Поэтому как Народному комиссариату военно-морского флота, так и командованию ЧФ стало ясно, что предстоит оборона военно-морских баз на Черном море с суши.

В связи с этим в Севастопольском училище береговой обороны началась усиленная подготовка курсантов к боевым действиям на суше в качестве командиров подразделений морской пехоты. Кроме того, училище готовило на ускоренных курсах командиров подразделений и частей морской пехоты из числа офицеров береговых частей ЧФ; на эти курсы направляли также краснофлотцев срочной службы и призванных из запаса, имеющих среднее и среднее специальное образование.

Подготовка младшего командного состава для будущих частей морской пехоты из числа призываемых из запаса краснофлотцев началась в июле 1941-го в Балаклавской школе младшего начальствующего состава сторожевых катеров Учебного отряда ЧФ (до начала войны – 1-я Морская пограничная школа младшего начальствующего состава НКВД СССР).

В первый же день после начала войны – 22 июня 1941 года – 1-я Морская пограничная школа младшего начсостава НКВД со всем личным составом, материальной частью и запасами имущества перешла в подчинение Черноморского флота и была включена в состав Учебного отряда ЧФ под наименованием Балаклавской школы младшего начсостава сторожевых катеров.

Часть курсантов, ранее проходивших обучение в этой школе, сразу произвели в младшие командиры и распределили на корабли и катера флота, другая часть курсантов была направлена на доукомплектование экипажей учебных судов этой же школы по штатам военного времени.

После перевода в состав Учебного отряда ЧФ на школу младшего начсостава сторожевых катеров была возложена задача готовить младших командиров и специалистов для береговой и противовоздушной обороны флота. Для организации учебы по этому профилю школа была доукомплектована офицерами и старшинами – специалистами ПВО, со складов выделена материальная часть и приборы управления стрельбой зенитной артиллерии, соответствующие средства связи и учебная литература по новой специальности.

В начале июля 1941-го в школу пришли на обучение около 2500 человек мобилизованных из запаса и молодых призывников. С этим набором курсантов в течение шести недель шли занятия по программе рядового бойца, затем личный состав, отобранный для дальнейшей подготовки в качестве специалистов ПВО, был сведен в пять учебных рот, а остальные направлены в сухопутные части береговой обороны.

В августе 1941-го школе была поставлена задача сформировать батальон морской пехоты, для чего было получено пополнение в количестве еще 250 человек, в числе которых были офицеры и младшие командиры, предназначенные на командные должности батальона, а также старослужащие красноармейцы и краснофлотцы для повышения боеспособности этой новой части морской пехоты. Командиром батальона был назначен начальник продовольственного обеспечения школы капитан Бондарь, военным комиссаром – старший политрук Кондрашов. В этом батальоне начали подготовку сержантов и старшин для частей морской пехоты.

Кроме боевой подготовки, личный состав учебного батальона вместе с курсантами школы участвовали в строительстве оборонительных линий в районе сел Новые и Старые Шули (Штурмовое, Терновка), Нижнего и Верхнего Чоргуня (ныне на их месте село Чернореченское).

Некомплект личного состава до полного штата был пополнен из числа курсантов учебных рот. Теперь школа вела подготовку по двум направлениям: курсантов – как специалистов ПВО и бойцов батальона – по программам морской пехоты. Одновременно школа и батальон занимались строительством оборонительного рубежа в районе населенных пунктов Новые и Старые Шули, Нижний и Верхний Чоргунь.

До начала обороны Севастополя, в период июля – сентября 1941-го, школа неоднократно выделяла команды, всего более 500 человек, в формируемые флотом части морской пехоты, направлявшиеся в Одессу, Ростов, под Москву. Обычно в такие команды включалось 30 % постоянного и переменного состава школы и 70 % прибывшего пополнения. Для формируемой в Симферополе дивизии погранвойск НКВД тоже было выделено пополнение, а также 400 винтовок, станковые и ручные пулеметы со складов школы.

К началу обороны Севастополя в школе и батальоне морской пехоты было около 2000 человек, вооруженных, кроме учебно-боевых зенитных орудий, также 6 станковыми и 12 ручными пулеметами, 400 винтовками.

Формирование первых боевых частей морской пехоты ЧФ началось 15 июля 1941 года, когда в городе Измаиле, являвшемся главной базой дунайской флотилии, для его обороны с суши из личного состава береговых частей флотилии был создан «Сводный полк морской пехоты» под командованием полковника Комарова.

К сожалению, боевой путь этой первой части морской пехоты, сформированной вскоре после начала Великой Отечественной войны, практически не известен. Единственным упоминанием о нем является весьма краткая информация о том, что осуществляя прикрытие переправ 9-й и 18-й армий Южного фронта через реку Южный Буг 8 августа 1941 года, монитор «Ударный» и отряд бронекатеров, имея на борту десант в составе 7-й роты этого полка, начали движение вверх по реке Южный Буг и 12 августа в 5 часов утра высадили эту роту у деревни Сливны для обороны находящегося там аэродрома. Выйдя к аэродрому, рота разгромила высадившийся там немецкий воздушный десант, но вскоре была атакована немецкой пехотой и танками и под их натиском отошла в район Варваровского моста, где вновь заняла оборону (Береговые войска черноморского флота. Саратов, 2001. С. 49.).

В Одессе, в последних числах июля 1941 года, командование Одесской военно-морской базы сформировало первую в ее составе часть морской пехоты – «Сводный сухопутный отряд моряков» под командованием майора И. А. Морозова. Спустя неделю, 5 августа 1941 года, в составе Одесской ВМБ на основе этого отряда начали формироваться два полка морской пехоты (1-й и 2-й). Источники формирования у обоих полков были те же, что и у первоначального отряда: береговые части, в том числе и базовая школа старшин (школа младших командиров), экипажи кораблей и вспомогательных судов, входивших в состав Одесской ВМБ, а также жителей города, служивших до войны во флоте и призванных из запаса. К середине августа 1941 года 1-й полк морской пехоты под командованием майора И. А. Морозова имел 1300 человек личного состава, 2-й полк морской пехоты насчитывал 700 человек.

В связи с обострением ситуации на фронте вокруг Одессы 1-й Черноморский полк морской пехоты, как наиболее многочисленный и имевший к тому времени более-менее полный комплект ручного стрелкового оружия, 8 августа 1941 года был направлен на передовую, где занял один из участков обороны. Там полк, не имевший до этого ни пушек, ни минометов, был усилен трехорудийной батареей 45-мм пушек, созданной в артиллерийских мастерских путем использования стволов учебных орудий калибра 45 мм из состава материальной части ряда береговых батарей Одесской ВМБ. Вскоре подобным же образом для этого полка была сформирована еще одна артиллерийская батарея с орудиями аналогичного калибра.

2-й полк морской пехоты, как очень малочисленный и имевший на вооружении только небольшое количество винтовок, был оставлен в Одессе для охраны порта и ряда других военных объектов.

В связи с рядом неудач и понесенными 1-м ПМП на фронте потерями 15 августа командованием Одесского оборонительного района было решено сменить командира полка и для пополнения влить в его состав 2-й полк морской пехоты. Новым командиром 1-го ПМП стал заместитель начальника тыла Одесской ВМБ интендант 1-го ранга (подполковник) Я. И. Осипов, который имел большой опыт боевых действий на сухопутном фронте в годы Гражданской войны, когда он командовал сначала рядом матросских отрядов, а затем 29-м Бирским стрелковым полком.

Сразу после этого назначения под командованием Я. И. Осипова 1-й Черноморский ПМП в ходе боев за село Шицли 16–18 августа 1941 года разгромил румынский пехотный батальон, полностью уничтожив две его роты и захватив в плен 200 оставшихся в живых румынских солдат и офицеров. Также было уничтожено два танка противника. В качестве трофеев были захвачены в этом бою 1 броневик, 3 танкетки и 18 противотанковых пушек. Вскоре после этого боев Я. И. Осипову было присвоено звание полковника.

В дальнейшем, в начале сентября 1941 года, 1-й Черноморский полк морской пехоты был включен в состав сформированной в Восточном секторе Одесского оборонительного района 421-й стрелковой дивизии как ее 1330-й стрелковый полк. Под этим наименованием он участвовал в обороне Одессы, Крыма и в начальном периоде обороны Севастополя. Затем стал 381-м стрелковым полком 109-й стрелковой дивизии, оборонявшей Севастополь.

Кроме 1-го и 2-го полков морской пехоты, сформированных в Одессе, в Севастополе из числа матросов кораблей и вспомогательных судов ЧФ был 15 августа 1941 года сформирован и направлен в Одессу «1-й Добровольческий отряд морской пехоты» под командованием майора А. С. Потапова численностью 600 человек. 4 сентября 1941 года этот отряд был направлен на пополнение 161-го стрелкового полка 95-й стрелковой дивизии.

В дальнейшем, будучи полковником, А. С. Потапов, командуя 79-й морской стрелковой бригадой, участвовал в обороне Севастополя. Затем, уже в звании генерал-майора, командуя 255-й бригадой морской пехоты, участвовал в обороне и освобождении Новороссийска и Таманского полуострова в 1942–1943 годах.

Следом за отрядом Потапова в Севастополе в период с 19-го по 26 августа 1941 года были сформированы и направлены затем в Одессу еще пять отрядов морской пехоты: 2-й отряд (700 человек) под командованием майора И. М. Денщикова (4 сентября 1941 года он был направлен на пополнение 25-й Чапаевской дивизии), 3-й (270 человек) – командир майор П. Е. Тимошенко (4 сентября был направлен на пополнение 1-го Черноморского полка морской пехоты), 4-й – командир капитан А. И. Жук (4 сентября направлен на пополнение 1-го Черноморского ПМП), 5-й – командир капитан В. В. Спильняк (4 сентября был направлен на пополнение 54-го стрелкового полка 25 СД) и 6-й (720 человек) – командир майор А. И. Щекин (4 сентября был направлен на пополнение 54 СП 25 СД).

Также при подходе немецких войск к Очакову для обороны этой военно-морской базы Черноморского флота к 13 августа 1941 года в дополнение к находившемуся там еще до войны 141-му Местному стрелковому (караульному) батальону из части личного состава находившейся там 2-й бригады торпедных катеров Черноморского флота был сформирован отдельный отряд морской пехоты. Всего к началу обороны Очакова в его гарнизоне помимо уже упомянутых частей морской пехоты имелись саперная рота и подразделение пограничников, сформированное из личного состава пограничных застав Очаковской пограничной комендатуры.

Моряков и пограничников поддерживали несколько береговых батарей: 5-я (четыре 45-мм пушки), 7-я (четыре 75-мм пушки), 15-я (четыре 203-мм орудия), 22-я (четыре 203-мм орудия). Кроме того, из пяти дореволюционных 75-мм морских пушек, обнаруженных в арсеналах бывшей Очаковской крепости, был сформированы перед началом обороны еще две береговые батареи – двухорудийная на лагерной косе и трехорудийная на окраине города.

После недели боев за Очаков его защитники отступили из города и были эвакуированы на острова Первомайский и Березань, а также на Кинбурнскую косу, и включены в состав Тендровского боевого участка под командованием генерал-майора береговой службы И. Н. Кузьмичева. Береговые батареи Очакова перед оставлением города были взорваны.

Тем временем одновременно с этими событиями на северном побережья Черного моря в Севастополе продолжалось усиление Местного стрелкового полка. Из числа лиц, ранее проходивших службу во флоте и призванных после войны из запаса, в нем был сформирован третий батальон и увеличена численность прежних двух. После этого численность полка достигла 2200 человек при 25 пулеметах.

В сентябре 1941-го в береговую оборону Севастополя прибыло пополнение резервистов в составе 4 тысяч человек, кроме того, из Керчи в Севастополь был переведен запасной артиллерийский полк (сформированный в Керчи вскоре после начала войны), общей численностью в 2 тысячи человек.

За счет этих резервов были сформированы несколько батальонов морской пехоты. Из школы специалистов запаса Береговой обороны был сформирован отдельный батальон (командир батальона – начальник школы полковник И. Ф. Касилов). Основу батальона составили запасники артиллерии береговой обороны в возрасте 25–35 лет.

Личный состав запасного артполка ЧФ был распределен по дотам и дзотам, а оставшийся личный состав был сведен в два батальона морской пехоты. Первым батальоном морской пехоты Запасного артполка командовал призванный из запаса военинженер 3-го ранга (майор) Ведмедь, вторым батальоном командовал майор В. Д. Людвинчук (также призванный из запаса).

Первой бригадой морской пехоты ЧФ стала 7-я бригада морской пехоты. Ее формирование началось 15 августа 1941 года в Севастополе на Корабельной стороне, в казармах Севастопольского училища зенитной артиллерии (СУЗА) (бывшие казармы дореволюционного Брестского пехотного полка). Бригада была сформирована в составе пяти батальонов. Командиром бригады 17 августа 1941 года был назначен полковник Е. И. Жидилов (в некоторых источниках в качестве его воинского звания указывается – «комбриг»), до этого являвшийся помощником начальника штаба ЧФ.

К 24 августа 1941 года было сформировано три батальона бригады, которые после своего формирования были выведены в полевые лагеря в окрестностях Севастополя для боевой подготовки и обучения тактике сухопутного боя. На освободившихся площадях в Брестских казармах начиналось формирование 4-го и 5-го батальонов, минометного дивизиона и других частей бригады.

К 24 сентября 1941 года бригада была сформирована. Она насчитывала 4860 человек личного состава, из них 3484 человека были призваны из запаса. Численность стрелковых батальонов бригады – 900–920 человек. Батальоны имели по три стрелковые роты каждый, пулеметную роту и четырехорудийную батарею 76-мм пушек. Наименование «7-я бригада морской пехоты» было присвоено ей 10 сентября 1941 года. Печатным органом 7-й бригады морской пехоты стала газета «В бой за Родину».

В связи с созданием 7-й БрМП и ее газеты можно вспомнить еще об одной практически неизвестной странице истории Черноморского флота и его морской пехоты в годы Великой Отечественной войны, а именно об участии в боях в ее рядах сына первого советского народного комиссара просвещения А. Луначарского – старшего лейтенанта Анатолия Анатольевича Луначарского.

Родился он 19 августа 1911 года в Париже, где в эмиграции находились его родители, позже его семья переехала в Швейцарию. В 1917 году после свержения монархии в России его отец вернулся на Родину, где включился в политическую борьбу, а Анатолий с матерью продолжали некоторое время жить в Швейцарии, а затем, в 1918 году, вернулись в уже охваченную гражданской войной Россию.

Получив превосходное домашнее образование и свободно владея французским и английским языками, он, после окончания в 1928 году одной из московских средних школ, долгое время не поступал ни в какое высшее учебное заведение, занимаясь журналистикой, литературой и переводческой деятельностью. Только в конце 30-х годов он для получения высшего образования поступил в Московский институт марксизма-ленинизма для научных работников – бывший Институт красной профессуры.

Спустя месяц после начала Великой Отечественной войны, 20 июля 1941 года, вместе с группой московских писателей и журналистов он прибывает в Севастополь в распоряжение политуправления Черноморского флота. Вскоре после этого его направляют корреспондентом в газету «Бдительная вахта» – печатный орган соединения охраны водного района ЧФ в Севастополе.

Через два с половиной месяца, 11 октября 1941 года, он добивается перевода в газету «В бой за Родину» – печатный орган 7-й бригады морской пехоты. В составе этой бригады начиная с 29 октября 1941 года лейтенант А. Луначарский принимал участие в боях на севере Крыма, 30–31 октября – в обороне Симферополя, в начале ноября 1941 года – в прорыве частей Приморской армии, в которую входила бригада, в Севастополь через горно-лесные районы юго-западного Крыма. Затем он участвовал в рядах морских пехотинцев в ноябре – декабре 1941 года в боях по отражению первого и второго штурмов Севастополя войсками 11-й немецкой армии.

В начале 1942 года он становится корреспондентом газеты «Красный черноморец» – печатного органа командования Черноморского флота. Здесь он продолжал освещать боевые действия морской пехоты ЧФ по обороне Севастополя, а затем по обороне и освобождению Северного Кавказа.

Во время боев на Северном Кавказе старший лейтенант А. Луначарский больше всего времени проводил в боевых порядках 83-й бригады морской пехоты, которая в сентябре – ноябре 1942 года вела ожесточенные бои в районе города Туапсе. Затем, в ходе боев по освобождению Северного Кавказа, он совместно с морскими пехотинцами 3–5 февраля 1943 года участвовал в десантах в окрестностях Новороссийска: сначала в Южной Озерейке, а затем в Станичке (плацдарм Малая земля).

Спустя семь месяцев, 12 сентября 1943 года, он погиб, участвуя в боях по освобождению Новороссийска, вскоре после высадки с одной из групп морской пехоты в Новороссийском порту. Первоначально он два месяца считался пропавшим без вести. Но специально проведенное расследование выявило очевидцев его гибели и помогло установить ее дату. Так завершилась яркая и насыщенная судьба этого журналиста-черноморца.

Спустя несколько дней после завершения процесса формирования бригады, 29 сентября 1941 года, из ее состава были выведены 1-й и 4-й батальоны, которые были отправлены на Перекопский перешеек для участия в боях с наступающим противником. Там они были переименованы в 1-й и 2-й Перекопские отряды морской пехоты. Взамен в 7-й бригаде морской пехоты были сформированы новые 1-й и 4-й батальоны.

1-й Перекопский отряд морской пехоты, под командованием капитана Г. Ф. Сонина, в количестве 936 человек, при 8 орудиях и 36 пулеметах был включен в состав 156-й стрелковой дивизии 51-й армии. 2-й Перекопский отряд в количестве 980 человек, под командованием майора Кулагина (по другим данным – капитана Е. А. Кирсанова), вначале был включен в состав 9-го стрелкового корпуса 51-й армии.

В Севастополе 3 сентября 1941 года был сформирован 3-й Черноморский полк морской пехоты. Он состоял из трех батальонов и имел численность 1935 человек личного состава (по другим данным – 1610 человек). Личный состав был вооружен винтовками, а также 8 трофейными немецкими пулеметами. Командиром полка был назначен майор Харичев Петр Васильевич.

Вскоре после своего создания, после нескольких учений по высадке десанта на морское побережье, которые проходили в Севастополе на мысе Херсонес и побережье Казачьей бухты, 3-й Черноморский полк, имея в своем составе 1920 человек, под командованием капитана Кузьмы Мефодьевича Корня, принял участие в первой десантной операции Черноморского флота.

Вечером 21 сентября 1941 года в Севастополе, в бухте Казачья, 3-й ПМП был погружен на корабли и рано утром 22 сентября высадился в тылу восточной группировки румынских войск, осаждавших Одессу, в районе приморской деревни Григорьевка.

С суши навстречу 3-му полку морской пехоты нанесли удар 157-я и 421-я стрелковые дивизии. Главный удар в полосе наступления 421-й СД наносил ее 1330-й стрелковый полк (бывший 1-й Черноморский полк морской пехоты) под командованием полковника Я. И. Осипова. В результате восточная группировка румынских войск, осаждавших Одессу, была полностью разгромлена.

В ходе этой десантной операции полк понес достаточно большие потери – 332 краснофлотца и командира убитыми и ранеными, потеряв также, главным образом от минометного огня противника, половину своих пулеметов.

В дальнейшем, в ходе эвакуации из Одессы Приморской армии 1–15 октября 1941 года, 3-й ПМП вновь прибыл в Севастополь. Здесь его новым командиром стал подполковник В. Н. Затылкин, которого 7 ноября 1941 года сменил полковник Сергей Родионович Гусаров.

На следующий день после сформирования 3-го ПМП, 4 сентября 1941 года, в Севастополе в составе Училища береговой обороны был создан «Курсантский полк морской пехоты» в составе трех курсантских батальонов. Командиром этого полка стал полковник В. А. Костышин. По одним данным, он был начальником этого училища, по другим – заместителем начальника училища по строевой части.

29 октября 1941 года Курсантский полк был переформирован в курсантский батальон морской пехоты в составе 5 стрелковых рот, усиленный дополнительно пулеметной ротой (12 пулеметов) и ротой минометов (2 миномета калибра 107 мм и 4 миномета калибра 82 мм), а также артиллерийской батареей из трех 76-мм пушек. Общая численность батальона – 1176 человек.

В состав курсантского батальона морской пехоты входили также взвод связи, саперный взвод, пункт боеприпасов, продовольственный пункт и медицинский пункт. Начальником штаба батальона был назначен майор В. И. Голубь, начальником связи – капитан-лейтенант Н. Ф. Потапов, командиром взвода связи – капитан В. И. Синютин.

30 октября 1941 курсантский батальон под командованием полковника В. А. Костышина был отправлен на передовой рубеж обороны Севастополя, находившийся на левом берегу реки Альма, несколько южнее железнодорожной станции Альма (ныне Почтовое).

Кроме Севастополя, в сентябре 1941 года началось формирование бригад морской пехоты в составе Новороссийской и Керченской военно-морских баз, соответственно 8-й и 9-й бригад морской пехоты.

Приказом командующего ЧФ № 0494 от 13 сентября 1941 года в районе городов Анапа, Новороссийск и поселков Кабардинка и Геленджик началось формирование 8-й бригады морской пехоты. Печатный орган бригады – газета «Во славу Родины». После формирования бригада была сосредоточена западнее Новороссийска в районе станиц Натухаевской, Раевской, Верхне-Баканской, где она занималась огневой и тактической подготовкой. Командиром бригады был назначен полковник Вильшанский Владимир Львович. Вскоре после своего формирования, 28–30 октября 1941 года, бригада (4 батальона, 3950 человек, четыре 76-мм орудия) была доставлена из Новороссийска в Севастополь.

По данным самого командира бригады полковника В. В. Вильшанского, опубликованным в его статье «Разведка боем» в «Военно-историческом журнале» (1962, № 6, с. 60), к началу своего участия в боях за Севастополь 1 ноября 1941 года 8-я бригада морской пехоты состояла из управления (штаб, политотдел), 5 стрелковых батальонов, ряда других подразделений и имела общую численность – 4344 человека. На вооружении бригады было 24 ручных и 5 станковых пулеметов, 42 миномета калибра 50 мм. Своя артиллерия у бригады отсутствовала. Ей были приданы для артиллерийской поддержки подвижная зенитная батарея в составе четырех 76-мм зенитных пушек и пушечная четырехорудийная батарея (калибр 152 мм) из 265 корпусного артиллерийского полка Приморской армии. Также во время первого штурма бригаду поддерживали огнем расположенные на Северной стороне Севастополя береговые батареи № 10 (четыре 203-мм орудия) и № 30 (четыре 305-мм орудия).

В городе Керчь с 10-го по 30 сентября 1941 года была сформирована 9-я бригада морской пехоты численностью 4500 человек. Печатный орган бригады – газета «Защитник Родины». После прорыва немцев в Крым 29 октября 1941 года бригада была переброшена на Ак-Монайский перешеек, отделявший Керченский полуостров от остального Крыма, и 9 ноября 1941 года вступила там в бой с немецкими войсками. По оценке командующего 51-й армии генерал-лейтенанта П. И. Батова, в боях за Керченский полуостров и Керчь бригада оказалось самой боеспособной частью армии.

Однако сам Батов крайне нерационально использовал возможности этой бригады. Он раздробил ее побатальонно и включил ее батальоны в состав 106, 156, 320-й стрелковых дивизий. В результате героизм личного состава бригады не только не привел к удержанию Керченского полуострова и Керчи, но и сама бригада в боях 9–16 ноября 1941 года понесла настолько тяжелые потери, что после оставления Керчи от нее остались только два батальона, которые 19 ноября 1941 года доставили в Севастополь, где 20 ноября они были включены в состав 7-й бригады морской пехоты.

Вторично 9-я бригада МП была сформирована в районе города Новороссийска с 17-го по 27 декабря 1941 года. Но в ходе высадки на Керченском полуострове в конце декабря 1941 года бригада понесла очень тяжелые потери и была расформирована.

Кроме высадки на Керченском полуострове, часть личного состава 9-й бригады морской пехоты в количестве трехсот человек была в это же время сведена в отдельный штурмовой отряд, который первым высадился в Феодосийском порту, расчистив дорогу для высадки главных сил феодосийского десанта.

В третий раз 9-я БрМП формировалась в Новороссийске, по одним данным, в январе – феврале, по другим – в апреле 1942-го, в составе трех батальонов, имея численность 3017 человек. На вооружении бригады было 1217 винтовок и автоматов, 27 станковых пулеметов, 16 минометов, 17 противотанковых пушек калибра 45 мм, восемь пушек калибра 76 мм и восемь гаубиц калибра 122 мм. На крейсере «Ворошилов», эсминцах «Сообразительный» и «Свободный» бригада была 27 мая 1942 года доставлена в Севастополь для участия в отражении предстоящего третьего штурма города немецкими войсками.

В ходе боев за Севастополь, в период третьего штурма, 9-я БрМП к 1 июля 1942 гоа прекратила свое существование и больше не восстанавливалась.

Также в обороне Керчи в ноябре 1941-го принимал участие и 8-й отдельный стрелковый (караульный) батальон Керченской военно-морской базы. При отступлении из Керчи один из взводов этого батальона попал в окружение и затем присоединился к партизанскому отряду, действовавшему в Староконстантиновских каменоломнях.

После освобождения Керчи в конце декабря 1942 года взвод вышел из каменоломен и присоединился к своим товарищам по батальону, которые участвовали в десанте по освобождению Керчи. В дальнейшем, в январе – первой половине мая 1942 года, 8-й батальон продолжал выполнять свои караульные функции в тылу Крымского фронта, находясь в Керчи, а в период 14–16 мая 1942 года, во время отхода войск фронта из Керчи на Таманский полуостров, вел бои на территории Керченской крепости (форт «Тотлебен») и затем, в ночь на 17 мая 1942 года, был вместе с другими частями эвакуирован из форта на Таманский полуостров.

В сентябре 1941-го в составе ЧФ во второй раз формируется 2-й полк морской пехоты. Командиром полка был назначен майор (по другим данным – капитан) Таран Николай Николаевич. Формирование этого полка произошло 16 сентября 1941 года на основе двух батальонов морской пехоты из состава Очаковской и Николаевской военно-морских баз, ранее участвовавших в обороне Очакова, Николаева и приморской крепости Кинбурн. При этом Очаковский батальон морской пехоты до начала войны именовался «141-й Местный стрелковый (караульный) батальон Очаковской военно-морской базы». К началу обороны Севастополя 2-й полк морской пехоты состоял из трех батальонов и насчитывал 1850 человек личного состава при 12 пулеметах. Кроме бригад и полков в сентябре – октябре 1941 года началось формирование отдельных батальонов морской пехоты из числа личного состава береговых частей ЧФ, находившихся в Севастополе. Это было связано с выходом немецких войск на Северные подступы к Крыму, к Перекопскому перешейку и началом там боев с 51-й армией.

Всего в Севастополе в сентябре – октябре 1941 года были сформированы следующие отдельные батальоны морской пехоты:

1) батальон тыла ЧФ;

2) батальон, сформированный из личного состава Балаклавского водолазного техникума и строительной роты флота (534 человека);

3) сводный батальон, сформированный из личного состава частей Охраны водного района, Службы наблюдения и связи Главной базы, 1-й и 2-й бригад подводных лодок, 1-й бригады торпедных катеров, 3-го отдела флота;

4) батальон морской пехоты АЗО (авиазенитной обороны), сформированный на основе роты аэростатных заграждений и личного состава ряда других частей ПВО Главной базы (572 человек и 12 пулеметов);

5) батальон, сформированный из личного состава ВВС ЧФ (900 человек, 2 станковых и 4 крупнокалиберных пулемета) – командир майор Литвиненко;

6) батальон школы специалистов запаса береговой обороны (550 человек, 5 пулеметов) – командир полковник И. Ф. Касилов (до формирования батальона – начальник этой школы);

7) батальон, сформированный из школы младших командиров Береговой обороны и ПВО и из личного состава химических частей флота в количестве 675 человек (командир – капитан П. С. Кудрявцев). В состав этого батальона входил автоброневзвод в составе двух химических (огнеметных) танков и двух броневиков;

8) батальон запасного артполка береговой обороны (командир майор Людвинчук);

9) батальон школы резерва береговой обороны (командир майор Ведмедь);

10) батальон Балаклавской школы младшего командного состава морских пограничных частей НКВД численностью 750 человек при 5 пулеметах, командир майор Писарихин (до формирования батальона – начальник этой школы);

11) батальон службы ВНОС (11-й батальон службы Воздушного наблюдения, оповещения и связи).

Также в этот период из личного состава школ Учебного отряда ЧФ были сформированы:

– батальон морской пехоты из школы оружия (755 человек при 9 пулеметах) – командир полковник П. Ф. Горпищенко, бывший начальник школы оружия;

– два батальона из электромеханической школы: 1-й батальон (991 человек, 5 пулеметов), командир капитан И. Ф. Жигачев, и 2-й батальон (732 человека, 5 пулеметов), командир капитан И. Ф. Когарлыцкий;

– батальон школы связи (600 человек, 3 пулемета), командир инженер-лейтенант П. А. Губичев – бывший начальник школы связи;

– батальон объединенной школы (550 человек, 5 пулеметов), командир майор П. Н. Галайчук.

27 октября 1941 года из личного состава Черноморского флотского экипажа были сформированы 1, 2, 3, 4-й заградительные отряды.

В начале ноября 1941 года в Севастополе был сформирован еще один батальон морской пехоты из состава частей ПВО Черноморского флота. Это был 11-й батальон службы ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение и связь), который был создан в Севастополе в 1939 году. В первых числах ноября 1941 года его материальная часть, в том числе одна из двух радиолокационных станций типа «Редут», была вывезена на Кавказ, а большая часть личного состава была использована для создания батальона морской пехоты ВНОС или, как его иногда называли, 11-го батальона морской пехоты. Вскоре после своего формирования этот батальон начал участвовать в боевых действиях на Северной стороне, понес потери, после чего был расформирован, а его личный состав был направлен на усиления батальона морской пехоты Морской пограничной школы, в составе которого эти бойцы флотской ПВО принимали участие в боях на Балаклавском направлении.

Кроме того, к началу боев второй обороны Севастополя в городе находился 178-й отдельный инженерный батальон Черноморского флота численностью 1178 человек.

Для формирования отдельных батальонов морской пехоты в Севастополе накануне начала второй обороны города также использовался и личный состав флотского рабочего батальона. (Рабочие батальоны (роты, команды) – штатные воинские формирования, предназначавшиеся для производства различного рода тыловых работ, как то: строительные, погрузочно-разгрузочные и прочие; комплектовались военнослужащими, не годными по состоянию здоровья или политическим соображениям к строевой службе.)

Кроме батальонов морской пехоты также известно о формировании в этот период и «Отдельной парашютной роты военно-воздушных сил Черноморского флота», которая непосредственно перед началом второй обороны Севастополя была включена в состав батальона морской пехоты ВВС ЧФ.

Помимо формирования частей морской пехоты в самом Севастополе, корабли ЧФ также доставляли их для предстоящей обороны города и из других районов побережья Черного моря. Так, например, 29 октября 1941 года крейсер «Красный Крым» под командованием капитана 2-го ранга А. И. Зубкова доставил в Севастополь 1-й батальон и управление 8-й бригады морской пехоты. На следующий день, 30 октября, в Севастополь на транспорте «Украина» прибыл второй эшелон бригады в составе 2, 3 и 4-го батальонов. В 14 часов 30 минут 30 октября 8-я БрМП в полном составе, за исключением тыловых частей (они были доставлены позднее), сосредоточилась на станции Мекензиевы Горы. Численность бригады 30 октября составляла 3744 человека. Еще чуть позже, когда в Севастополь прибыли тылы бригады, ее численность возросла до четырех тысяч человек.

Утром 30 октября 1941 года корабли доставили в город 2-й полк морской пехоты. (командир – майор Н. Таран). При оставлении прежнего участка обороны в состав полка включили и личный состав взорванных 5-й и 7-й береговых батарей. Вместе с 2-м полком удалось эвакуировать четыре 75-мм морских орудия бывшей 5-й береговой батареи.

Вечером 30 октября 1941 года кораблями ЧФ с острова Тендра был доставлен в Севастополь батальон морской пехоты Дунайской флотилии (командир капитан Петровский Антон Герасимович) в составе 950 человек, 5 пулеметов и одного 122-мм орудия, а также 17-я отдельная пулеметная рота этой же флотилии.

Одновременно с этим, вечером 30 октября, с острова Тендра в Севастополь были доставлены две тяжелых моторизованных батареи береговой обороны: 724-я (командир капитан М. В. Спиридонов) и 725-я (командир капитан Ясинский). Каждая из этих батарей имела на вооружении по четыре 152-мм гаубицы-пушки типа МЛ-20.

28-го и 29 октября 1941 года на кораблях в Севастополь из Каркинитского сектора береговой обороны были доставлены части морской пехоты, из которых затем 31 октября были сформированы три номерных батальона: 15-й (командир капитан Н. Стальберг), 16-й, численностью 750 человек (командир сначала капитан Ушаков, затем капитан Николай Георгиевич Львовский) и 17-й, численностью 811 человек (командир старший лейтенант Л. С. Унчур). Эти батальоны были эвакуированы из Евпатории, города Ак-Мечети (ныне Черноморское) и с Бакальской косы.

В период 1–2 ноября 1941 года в Севастополь кораблями с Южного берега Крыма были доставлены еще два батальона морской пехоты: 18-й, численностью 1120 человек (по другим данным – 980 человек), 7 пулеметов (командир – капитан А. Ф. Егоров), 19-й, численностью 557 человек, 5 пулеметов (командир – капитан М. С. Черноусов).

По другим данным, 19-й батальон морской пехоты был сформирован в Учебном отряде флота в течение 1 ноября 1941 года. Вечером 1 ноября он был направлен в Дуванкой (Верхнесадовое) в качестве резерва. На рассвете 2 ноября 19-й батальон поднялся на высоту 103.4 и там вскоре вступил в бой с противником.

Глава 3. Григорьевский десант – первая десантная операция морской пехоты Черноморского флота после начала Великой Отечественной войны

Первой крупной наступательной десантной акцией советского флота после начала Великой Отечественной войны стала высадка Черноморским флотом 22 сентября 1941 года крупного тактического десанта в районе села Григорьевка, в тылу румынских войск, осаждавших Одессу.

Причиной для высадки этого десанта было то, что в результате ожесточенных боев румынские войска в конце августа 1941 года потеснили части Одесского оборонительного района (ООР) в его восточном секторе. В результате город, порт и подходившие к нему корабли оказались в зоне огня вражеской артиллерии. Борьба с батареями противника при помощи авиации и огня корабельной и полевой артиллерии оказалась малоэффективной.

Поэтому с целью улучшения оборонительных позиций войск Одесского оборонительного района на этом участке и ликвидации румынских дальнобойных артиллерийских батарей, держащих под обстрелом вход в одесский порт, было решено провести комбинированную операцию, включавшую в себя контрудар сухопутных войск ООР и комбинированный морской и воздушный десант в ближайший тыл румынских войск, осаждавших Одессу.

В соответствии с планом этой десантной операции на сухопутном фронте наносили удар части восточного сектора Одесского оборонительного района в лице 157-й и 421-й стрелковых дивизий, которые переходили в наступление с целью отбросить противника на правом фланге ООР. Главный удар в полосе наступления 421-й стрелковой дивизии наносил ее 1330-й стрелковый полк (бывший 1-й Черноморский полк морской пехоты) под командованием полковника Я. И. Осипова.

С моря, в район прибрежного села Григорьевка, в тыл 13-й и 15-й румынским пехотным дивизиям, противостоящим восточному сектору Одесского оборонительного района, должен был высадиться сформированный в Севастополе 3-й Черноморский полк морской пехоты, командиром которого был назначен капитан Кузьма Мефодьевич Корень. Полк включал в себя 3 батальона морской пехоты общей численностью 1920 человек (по другим данным – 1815 человек) – главным образом краснофлотцев-запасников и добровольцев из состава экипажей кораблей и частей главной базы – и минометную батарею (девять 82-мм минометов образца 1938 года), а также ручные и станковые пулеметы.

Для проведения морской десантной операции командование Черноморского флота из-за полного на тот момент отсутствия специализированных десантных кораблей или подходящих транспортных судов было вынуждено привлечь боевые единицы, мало для этого приспособленные, в частности крейсеры «Красный Крым», «Красный Кавказ», эскадренные миноносцы «Бойкий», «Безупречный» и «Фрунзе», которые базировались в Севастополе.

В качестве высадочных средств планировалось использовать канонерскую лодку «Красная Грузия» (один из бывших десантных кораблей времен Первой мировой войны, типа «Эльпидифор»), 24 катера типа «малый охотник» и КМ и 10 самоходных баркасов. Все они из состава Одесской военно-морской базы.

Воздушную поддержку и прикрытие действий десанта планировалось обеспечить бомбоштурмовыми ударами специально выделенной авиагруппы из состава 63-й бомбардировочной авиабригады и 69-го истребительного авиаполка.

Перед началом десантной операции была проведена тщательная авиационная и наземная разведка районов, входивших в зону будущих действий десанта.

При этом из-за отсутствия специализированных десантных кораблей доставка 3-го ПМП в район высадки осуществлялась из Севастополя крейсерами «Красный Крым» и «Красный Кавказ», а также эсминцами «Бойкий» и «Беспощадный». Непосредственная же высадка на берег должна была проводиться имевшими небольшую осадку катерами – малыми охотниками, малыми катерами типа «КМ» и канонерской лодкой «Красная Грузия», составлявшими отдельный отряд высадочных средств.

Морской десант высаживался с задачей действовать в северо-западном направлении с целью содействовать успешному наступлению частей Одесского оборонительного района.

Перед высадкой морского и воздушного десантов по районам их высадки предварительно наносился удар авиации и корабельной артиллерии, а также днем 21-го и в ночь на 22 сентября 1941 года советские самолеты нанесли бомбовые удары по скоплениям войск противника в восточном секторе обороны.

Артиллерийскую поддержку высадки десанта должны были обеспечивать крейсера «Красный Крым» и «Красный Кавказ», эсминцы «Бойкий» и «Беспощадный», а также канонерская лодка «Красная Грузия», которая после ухода от побережья в Севастополь крейсеров и эсминцев и завершения высадки морских пехотинцев на берег совместно с малыми охотниками должна была продолжать осуществлять артиллерийскую поддержку десанта.

Кроме высадки морского десанта Черноморский флот посредством своих военно-воздушных сил должен был высадить в тылу противника, в глубине побережья, в районе деревни Щицли, также и небольшой воздушный десант в виде отряда диверсантов-разведчиков (спецназ Черноморского флота) в количестве 23 человек, сформированного незадолго перед этим из числа наземного персонала авиационных частей ВВС ЧФ, прошедшего курс специальной подготовки. Этому воздушному десанту была поставлена задача нарушить связь и управление румынских войск, создать панику в тылу врага и, оттянув с побережья часть его сил и средств, облегчить выполнение задачи морскому десанту.

Утром 21 сентября 1941 года была произведена посадка личного состава 3-го полка морской пехоты на крейсеры «Красный Крым» (721 морской пехотинец) и «Красный Кавказ» (996 человек), эсминцы «Безупречный» и «Бойкий» (по одной роте на каждом, по 105 и 107 человек соответственно). В 13 часов 30 минут 21 сентября крейсеры с десантом на борту снялись с якорей и под прикрытием двух пар истребителей И-16 и самолетов МБР-2 начали выходить за внешнюю кромку минного заграждения. Построившись затем в кильватерную колонну (головным кораблем шел «Бойкий», за ним «Красный Кавказ» под флагом капитана 1-го ранга Горшкова, затем «Красный Крым» и концевым – «Безупречный»), они взяли курс на Одессу.

Только после выхода отряда кораблей в открытое море командирам подразделений десанта была объявлена боевая задача. До этого никто из них не знал ни места, ни срока высадки, ни направления удара. В 1 час 14 минут 22 сентября 1941 года крейсеры «Красный Крым» и «Красный Кавказ» с морскими пехотинцами на борту в сопровождении двух эсминцев вышли к побережью, на траверз села Григорьевка, к точке встречи с отрядами высадочных средств и огневой поддержки десанта, и встали на якорь в 15–20 кабельтовых от берега, однако к ним никто больше там не присоединился. Они ожидали прибытия из Одессы транспортных средств, с помощью которых десант должен был высадиться на берег, однако те так и не прибыли.

Дело оказалось в том, что командующий операцией контр-адмирал Л. А. Владимирский, вышедший из Севастополя на эсминце «Фрунзе» несколько раньше, чтобы засветло встретиться с командованием Одесского оборонительного района и согласовать с ним действия десанта, оказался не в состоянии этого сделать, поскольку на подходе к Одессе, в районе Тендровской косы, его эсминец был атакован немецкими пикирующими бомбардировщиками и получил сильные повреждения.

На эсминце вместе с некоторыми членами его экипажа погиб заместитель начальника штаба Одесского оборонительного района капитан 1-го ранга С. И. Иванов. Оставшийся в живых личный состав эсминца «Фрунзе» был вынужден покинуть тонущий корабль, а раненый контр-адмирал Владимирский был переведен на торпедный катер и прибыл в Одессу с опозданием, в 22 часа 21 сентября.

В результате вместо него руководителем десантной операцией был командующим флотом назначен командир отряда крейсеров и эсминцев – капитан 1-го ранга С. Г. Горшков (в будущем знаменитый главком ВМФ СССР, получивший за эту операцию звание контр-адмирала), который и провел операцию в полном соответствии с утвержденным планом.

Получив приказ возглавить операцию, контр-адмирал С. Г. Горшков принял решение начать высадку по плану, не дожидаясь подхода остальных корабельных отрядов, и использовать для высадки первого броска корабельные баркасы и шлюпки. После этого с крейсеров спустили на воду баркасы и шлюпки, и в 1 час 21 минут 22 сентября на корабли десантного отряда был передан сигнал о начале артиллерийской подготовки. В 1 час 25 минут крейсеры открыли огонь из более чем сорока орудий калибра 76, 100, 130 и 180 мм по районам населенных пунктов Чабанка (ныне Гвардейское), Григорьевка, Биляры, Старая и Новая Дофиновка. Интенсивная артиллерийская подготовка продолжалась более трех часов. За это время было израсходовано 3220 снарядов, причем около 20 % из них – в течение первых 10 минут. Стрельба велась главным образом по площадям с использованием осветительных снарядов, для облегчения пристрелки по целям.

Спустя несколько минут после начала артподготовки в 1 час 30 минут началась высадка первой волны десанта – роты морских пехотинцев под командованием младшего лейтенанта Чарупы из 3-го батальона 3-го ПМП.

Достигнув через 20–30 минут берега, передовые группы десантников зажгли сигнальные огни, ориентируясь на которые, высаживались остальные две роты 3-го батальона (командир – старший лейтенант И. Ф. Матвиенко, комиссар – политрук Прохоров).

Тем временем корабли вели огонь по заранее выявленным объектам противника. Затем они поставили огневую завесу на флангах и по фронту участка высадки, не подпуская силы врага к берегу, куда направлялись плавсредства с первым броском десанта. Несмотря на это, огонь противника по баркасам и шлюпкам, подходившим к берегу, был достаточно сильным – вдоль берега были расположены в достаточно большом количестве огневые точки противника: дзоты, окопы, прикрытые проволочными заграждениями, приспособленные к обороне каменные строения. Пулеметы, установленные в носовой части баркасов, открыли ответный огонь по огневым точкам противника.

На тех участках высадки, где баркасы из-за мелководья не могли подойти к береговой черте, матросы спрыгивали в воду и буксировали их вручную. Во многих местах морские пехотинцы, находясь в 100–115 метрах от берега, прыгали в море и с поднятым над головой оружием, по грудь в холодной осенней воде, шли к берегу; в вещмешках десантников вместо положенного трехдневного запаса продовольствия были двойные нормы патронов и гранат.

Большинство плавсредств подошло к берегу вплотную или на такое расстояние, которое позволяло десантникам безопасно высаживаться. С первыми десантниками на берег вышли корректировочные посты с крейсеров и эсминца «Бойкий». Заняв позиции на плацдарме и установив связь с кораблями по радио, они начали корректировку их огня. Преодолев проволочные заграждения, морские пехотинцы опрокинули румын и ворвались в Григорьевку. В окрестностях села они стремительной атакой захватили находившуюся там румынскую батарею и вскоре открыли из ее орудий огонь по противнику.

Доставив на берег десантников первого броска, корабельные плавсредства вернулись к крейсерам и приняли с них новую волну десанта. К моменту подхода отрядов кораблей высадочных средств и огневой поддержки из Одессы к району высадки баркасы и шлюпки с крейсеров перевезли на берег несколько сотен десантников, которые, захватив плацдарм, начали наступление в сторону линии фронта Одесского оборонительного района, то есть в общем направлении на запад и юго-запад.

Практически одновременно с началом высадки морского десанта, в 1 час 30 минут 22 сентября, с самолета типа ТБ-3, в глубине побережья тылу противника, в районе деревни Шицли была высажен воздушный десант в составе 23 парашютистов из флотского отряда специального назначения, который после нескольких часов боя соединился с морским десантом.

К 2 часам 22 сентября первая волна морского десанта (в которой находились и артиллерийские корректировочные посты с крейсеров) высадилась на берег, после чего корабли перенесли огонь вглубь территории.

В 2 часа 40 минут к месту высадки, к крейсерам, подошла из Одессы канонерская лодка «Красная Грузия» и, приняв на свой борт оставшихся десантников, доставила их на берег.

В 4 часа 4 минуты, высадив всех имевшихся на их борту десантников, крейсеры ушли в Севастополь, чтобы до наступления рассвета покинуть зону действия авиации противника. В это время к двум эсминцам, продолжавшим обстрел берега, присоединился еще один.

В 5 часов утра 22 сентября, оставив один батальон для охраны захваченного на побережье плацдарма, 3-й полк морской пехоты силами остальных двух батальонов начал продвижение вглубь территории противника. Вскоре десантники захватили позиции тяжелых артиллерийских батарей, которые до этого вели огонь по порту и городу. Румынские орудия были частично захвачены (четыре французских дальнобойных орудия калибра 155 мм), частично уничтожены.

После этого 3-й полк морской пехоты продолжил наступление навстречу частям 421-й и 157-й дивизий, наступавшим на соединение с десантом со стороны Одессы.

В 6 часов 15 минут в районе действий десанта появились самолеты 69-го истребительного авиаполка, которые атаковали вражеские аэродромы в районе поселка Визирка, уничтожив около 20 немецких самолетов. Спустя 45 минут, в 7 часов, бомбардировочная авиация флота нанесла повторный удар по группировкам противника в районах сел Александровка, совхоза «Ильичевка» и бывшей немецкой колонии Гильдендорф.

В 8 часов 22 сентября, после артиллерийской и авиационной подготовки, из восточного сектора обороны Одессы (район Фонтанки, Ильичевки и Куяльницкого лимана) перешли в наступление общим направлением на поселок Свердлово 157-я и 421-я стрелковые дивизии Приморской армии. Один из стрелковых полков наступавшей 421-й дивизии, а именно 1330-й, которым командовал полковник Яков Осипов, был до недавнего времени 1-м Черноморским полком морской пехоты.

В ходе боев 22 сентября морскими пехотинцами кроме уничтоженных и захваченных вражеских батарей также было уничтожено до двухсот румынских солдат и офицеров.

В течение всего дня боев 22 сентября десантников продолжали с помощью подвижных корректировочных постов поддерживать артиллерийским огнем эскадренные миноносцы, канонерская лодка и катера. Корабельная артиллерия уничтожала огневые точки, опорные пункты и различную технику врага в полосе наступления десанта, а также подходившие по дорогам резервы противника.

В 13 часов 22 сентября поддерживавшие десант огнем своих 130-мм орудий главного калибра эскадренные миноносцы атаковали 9 немецких пикирующих бомбардировщиков типа Ю-87. Только на эсминец «Безупречный» ими было сброшено порядка 30 бомб. Умелым маневрированием ему удалось избежать прямых попаданий, однако взрывная волна и осколки нанесли кораблю столь серьезные повреждения, что лишили его на некоторое время хода. Гораздо более тяжелые повреждения получил в результате этой бомбежки эсминец «Беспощадный»: на нем одна из бомб разрушила полубак, а поступавшая через пробоины в корпусе вода затопила центральный пост и три кубрика. Корабль самостоятельно дошел до Одессы, откуда затем на буксире был уведен в Севастополь. Один только эсминец «Бойкий» после налета немецких пикировщиков оказался способным находиться в районе действий десанта до конца его боя.

Тем временем 3-й Черноморский полк морской пехоты продолжал наступать, действуя в двухэшелонном боевом порядке. В первом эшелоне вели боевые действия: 1-й батальон под командованием старшего лейтенанта Б. П. Михайлова (наступал в направлении Григорьевка – Чабанка – Новая Дофиновка) и 3-й батальон под командованием старшего лейтенанта И. Ф. Матвиенко (наступал в направлении Григорьевка – высота 48.2 – Старая Дофиновка); 2-й батальон двигался в качестве полкового резерва вслед за боевыми порядками 3-го батальона.

Румынские войска, не выдержав комбинированного удара с моря и с суши, начали беспорядочно отступать в северном направлении.

В ночь с 22-го на 23 сентября 1941 года морские пехотинцы соединились с 1330-м СП (бывшим 1-м Черноморским полком МП), а затем, в 6 часов 23 сентября 1941 года – с остальными частями 421-й стрелковой дивизии. К 18 часам 23 сентября, преодолев упорное сопротивление противника, 3-й ПМП выполнил поставленную ему перед высадкой боевую задачу, выйдя на рубеж: село Чабанка – высота 57.3 – села Старая и Новая Дофиновка.

В ходе боев 22–23 сентября 1941 года действия десантных сил поддерживалась активными действиями авиации Черноморского флота, наносившей массированные удары по аэродромам и сухопутным частям противника.

В результате этой комбинированной десантной операции были полностью разгромлены 13-я и 15-я румынские пехотные дивизии. Противник потерял свыше 2 тысяч человек только убитыми и пленными.

Морскими пехотинцами и стрелковыми дивизиями Одесского оборонительного района в ходе боев было захвачено в качестве трофеев 6 танков и танкеток, 39 орудий (в том числе четыре дальнобойные, крупнокалиберные 155-мм), 15 (по другим данным – 30) минометов калибра 60 и 81 мм; 13 500 мин и ручных гранат, 127 ручных и станковых пулеметов, более 1100 (по другим данным – 1250) винтовок и автоматов, а также много другого военного имущества, включая автомобили и мотоциклы.

Потери наступавших советских войск были минимальны. Так, например, находившийся на острие удара 3-й Черноморский полк морской пехоты потерял убитыми 29 человек.

В результате Григорьевского десанта румынские войска, осаждавшие Одессу, были отброшены в восточном секторе ее обороны на 5–8 километров на северо-восток, потеряв при этом как дальнобойную артиллерию, так и возможность вести артиллерийский огонь по городу и порту. Это последнее обстоятельство вскоре очень пригодилось защитникам города, когда спустя несколько дней после завершения этого наступления они получили внезапный для них приказ из Москвы оставить Одессу и начать эвакуацию в порты Крыма, и прежде всего в Севастополь.

Григорьевская десантная операция Черноморского флота стала первым крупным морским десантом в начальный период Великой Отечественной войны. Ее успех был обеспечен тщательной разведкой и внезапностью операции, хорошей подготовкой личного состава десанта, достижением господства в воздухе в районе высадки, своевременной поддержкой огнем корабельной артиллерии и одновременной выброской парашютного десанта в тыл противника. Опыт ее проведения был затем широко использован при планировании последующих морских десантов в ходе Великой Отечественной войны.

Глава 4. Отражение частями морской пехоты Черноморского флота первого штурма Севастополя немецкими войсками в период 31 октября – 24 ноября 1941 года. Процессы формирования и переформирования частей морской пехоты в Севастопольском оборонительном районе в этот период

Прорвав Ишуньские позиции и вырвавшись на степные просторы Крыма 29 октября 1941 года, немецкие и румынский корпуса 11-й немецкой армии продолжили наступление в расходящихся направлениях: 54-й АК (50-я, 132-я ПД) был направлен на Севастополь; 30-й АК (22-я, 72-я ПД) был направлен на захват Симферополя и дальнейшее преследование и уничтожение Приморской армии в горно-лесистой местности Юго-Западного Крыма; 42-й АК (46, 73, 170-я ПД) преследовал отходившую от Джанкоя на Керчь 51-ю армию. В резерве командующего 11-й армией находился румынский горнострелковый корпус (1-я горнострелковая и 8-я кавалерийские бригады), но и он вскоре был направлен для преследования и уничтожения Приморской армии1.

В авангарде 54-го АК к Севастополю устремилась сводная немецко-румынская механизированная группа под общим командованием начальника штаба 11-й армии полковника Циглера (по другим данным – начальника штаба 42-го армейского корпуса 11-й армии), численностью примерно до 15 тысяч человек, сформированная из моторизованных полков бригад румынского горнострелкового корпуса, моторизованных разведывательных, артиллерийских и саперных подразделений дивизий 54-го и 30-го армейских корпусов2.

Приказ о формировании данной сводной механизированной группы был отдан командованием 11-й немецкой армии еще до прорыва Ишуньских позиций – вечером 27 октября 1941 года.

Эта сводная механизированная группировка была усилена несколькими самоходными штурмовыми орудиями и противотанковыми артдивизионами 54-го и 30-го АК, имевшими автомобильную тягу, а также несколькими зенитными артдивизионами немецких пехотных дивизий, имевших на вооружении 20-мм зенитные автоматические пушки, либо самоходные, либо на автомобильной тяге.

Стоит также отметить, что согласно тогдашней структуре в состав разведывательных батальонов ряда немецких пехотных дивизий входили по взводу бронетранспортеров Sd.Kfz. 221, 222 и 223. В 11-й армии штатно такими взводами (по две бронемашины) обладали разведывательные батальоны 22, 24, 50, 46 и 73-й пехотных дивизий.

Для артиллерийской поддержки данной механизированной группы в ее состав был включен изрядно потрепанный в предшествующих боях армейский 190-й дивизион самоходных штурмовых орудий (четыре самоходных пушки) под командованием майора Фогта.

Целый ряд источников указывает, на то, что механизированная группа Циглера состояла из двух отдельных механизированных колонн: немецкой, под командованием подполковника Оскара фон Боддина (командира 22-го разведывательного батальона 22-й пехотной дивизии), и румынской, под командованием полковника Раду Корнэ.

Румынская механизированная колонна, находившаяся под командованием бывшего кавалерийского полковника Раду Корне – основателя в 1938–1941 годах румынских бронетанковых и механизированных сил, до этого командовавшего 3-м моторизованным полком, состояла как из румынских, так и из немецких моторизованных и механизированных частей.

В состав этой колонны Корне входили 6-й механизированный полк из 5-й румынской кавалерийской бригады, 10-й механизированный полк из 10-й румынской кавалерийской бригады. Кроме них в составе колонны Корне находились также подразделения 5-го механизированного эскадрона 8-й кавалерийской бригады, два тяжелых моторизованных артиллерийских дивизиона (52-й и 54-й). В составе румынской колонны также находилось порядка 15 французских танков типа R-1.

Немецкие части колонны Корне были представлены двумя тяжелыми моторизованными гаубичными дивизионами с орудиями калибра 105 и 150 мм, 22-м противотанковым артиллерийским моторизованным дивизионом, пехотным батальоном из 16-го полка 22-й пехотной дивизии, посаженным на грузовики, мотоциклетной ротой и 622-м моторизованным противотанковым дивизионом. Этот артиллерийский дивизион интересен тем, что некоторые его 37-мм противотанковые орудия были установлены сверху на броню французских гусеничных тягачей Renault UE на манер самоходных орудий. В первые дни обороны Севастополя в советских частях их часто принимали за танки.

Общая численность румынской колонны Корне составляла порядка 7500 человек, 200 мотоциклов, более 300 грузовиков, 95 орудий, более сотни тягачей и транспортеров.

В настоящее время существует информация о наличии в составе румынской колонны французских танков типа R-2, немецких штурмовых орудий Stug III и большого количества трофейных советских танков. К сожалению, документальных источников по этому вопросу пока не найдено. Но есть множество воспоминаний, причем не только с советской стороны. Упоминают о танках в составе бригады и румынские ветераны, и немецкие. Бывшими бойцами курсантского батальона училища ВМУБО в «немецких» танках уверенно были опознаны Т-26 и БТ-7.

Немецкая колонна механизированной группы Циглера под командованием подполковника Оскара фон Боддина, общей численностью порядка 7500 человек, состояла из различных механизированных частей 11-й немецкой армии.

Колонна Боддина имела в своем составе следующие части: разведывательный батальон 22-й пехотной дивизии, 22-й моторизованный зенитный дивизион из этой же дивизии, 72-й противотанковый моторизованный дивизион и 72-й саперный батальон из 72-й пехотной дивизии, 46-й разведывательный и 46-й саперный батальоны из 46-й пехотной дивизии. Кроме того, в эту колонну входили отдельные моторизованные артиллерийские батареи (три 150-мм и две 105-мм гаубичных батареи).

Общее количество боевой техники колонны Боддина составляло около сотни боевых мотоциклов с пулеметами, около двухсот грузовиков и бронеавтомобилей (Sd.Kfz. 221, 222 и 223), французские гусеничные тягачи Renault UE, бронетранспортеры типа Sd.Kfz. 10 и 251.

По первоначальным планам командующего 11-й армии, именно силами механизированной группы Циглера предполагался захват Севастополя с ходу.

В день прорыва немецких войск в Крым, 28 октября 1941 года, командующий ЧФ вице-адмирал Октябрьский на эсминце «Бойкий» отбыл из Севастополя в Новороссийск для подготовки эвакуации флота и основных объектов его главной базы из Севастополя в порты Кавказа. Обязанности командующего флотом остался исполнять начальник штаба ЧФ контр-адмирал И. Д. Елисеев. Именно на него и легла организация обороны Севастополя в первые решающие дни, 31 октября – 3 ноября 1941 года.

Непосредственное руководство обороной на сухопутном фронте 31 октября – 3 ноября осуществлял контр-адмирал Г. В. Жуков. Еще 15 октября 1941 года он был назначен на специально созданную должность – заместитель командующего флотом по обороне Главной базы. Это назначение было связано с тем, что он, будучи начальником Одесской военно-морской базы, с началом обороны Одессы стал командующим Одесским оборонительным районом.

В Севастополе контр-адмиралу Жукову были подчинены все находившиеся там части морской пехоты, береговой артиллерии, ПВО и ВВС флота3.

Приказом контр-адмирала Г. В. Жукова 29 октября 1941 года в Севастополе было введено осадное положение, и части морской пехоты, подвижные береговые и зенитные батареи начали готовиться к выдвижению на подготовленные оборонительные рубежи. Были образованы Балаклавский участок обороны и три сектора по числу соответствующих укрепленных районов: Чоргунского (1-й), Черкез-Керменского (2-й) и Арангийского (3-й) на реке Кача4.

Подготовка Севастополя к обороне серьезно осложнялась тем, что по приказу командующего «Войсками Крыма» вице-адмирала Г. И. Левченко 28 октября 1941 года из Севастополя на север полуострова была отправлена 7-я бригада морской пехоты.

29 октября 1941 года 7-я бригада морской пехоты под командованием полковника Жидилова вела бои на территории нынешнего Красногвардейского района, а затем 30–31 октября обороняла северные и северо-западные подступы к Симферополю на шоссе Джанкой – Симферополь и Саки – Симферополь, ведя бои с 72-й ПД немцев. Во второй половине дня 31 октября бригада отступила на южные окраины Симферополя, готовясь отойти к Севастополю. От станции Альма (Почтовое), где в этот момент занимали оборону два батальона морской пехоты, ее отделяло всего 20 километров. Однако вместо отхода к Севастополю по прямой, то есть по шоссе Симферополь – Севастополь, бригада по приказу командующего Приморской армией двинулась через горы к Ялте. В результате бригада прибыла в Севастополь только 7–8 ноября, потеряв по пути два батальона из четырех, часть орудий и минометов5.

Это была одна из многих ошибок командующего Приморской армии в ходе второй обороны Севастополя. Имевшихся на тот момент сил самой армии и присоединенной к ней 7-й бригады морской пехоты было вполне достаточно, чтобы разгромить и даже полностью уничтожить бригаду Циглера, преградившую им прямой путь к Севастополю, что затем фактически и произошло спустя четыре дня, 4 ноября 1941 года, в горной части долины реки Бельбек.

30 октября 54-я береговая батарея (4 морских орудия калибра 102 мм) под командованием лейтенанта И. И. Заики, находившаяся километрах в сорока севернее Севастополя, у села Николаевка, открыла огонь по колонне бронетехники и автомашин с пехотой – передовым частям румынской мехколонны, двигавшимся на Севастополь вдоль побережья. Оставив несколько румынских подразделений для дальнейшего штурма позиций этой береговой батареи, Корне повел свою колонну дальше. Вскоре колонна свернула с прибрежного шоссе Евпатория – Севастополь и повернула на запад с целью выйти южнее Симферополя на шоссе, ведущее к Севастополю. Выйдя в указанный район, полковник Корне основными силами продолжил движение на юг к станции Альма (ныне Почтовое).

31 октября авангард колонны Корне достиг высот севернее реки Альма. В ночь с 31 октября на 1 ноября 1941 года частью сил румынская колонна захватила деревню Мангуш (ныне Прохладное), в восьми километрах восточнее Бахчисарая. Одновременно были перерезаны шоссейная и железная дороги Симферополь – Бахчисарай в районе станции Альма.

31 октября 1941 года начался первый бой второй обороны Севастополя, когда оборонявшиеся на реке Альме начиная от ее устья и далее вверх по течению Местный стрелковый полк, 1-й батальон электромеханической школы Учебного отряда ЧФ (командир – капитан Жигачев), 2-й батальон электромеханической школы (командир – капитан Когарлыцкий), батальон объединенной школы Учебного отряда ЧФ (командир – капитан Галайчук), батальон школы специалистов запаса береговой обороны (командир – полковник И. Ф. Касилов) вступили в бой с передовыми частями 132-й немецкой пехотной дивизии.

В районе станции Альма (Почтовое) сводный полк морской пехоты в составе батальона курсантов Севастопольского училища береговой обороны (СУБО) и 16-го батальона морской пехоты под общим командованием полковника Костышина (командир батальона МП СУБО), имевший общую численность порядка 2 тысяч человек при двух артиллерийских батареях калибра 76 мм, а также бронепоезд № 1 («Войковец»), вступили в бой с основными силами сводной бригады Циглера – механизированной румынско-немецкой колонны общей численностью около 7,5 тысяч личного состава, имевшей абсолютное превосходство над морскими пехотинцами в артиллерии и бронетехнике.

Начальник ПВО ЧФ полковник И. С. Жилин, получив от штаба Береговой обороны флота данные о районах, где особенно требовалась поддержка зенитных батарей, 30 октября – 1 ноября 1941 года вывел их на сухопутные огневые позиции. Так, в район боевых порядков наших частей были выдвинуты следующие подвижные зенитные батареи: 217-я (командир – старший лейтенант И. И. Коваленко) в район Дуванкоя, 227-я (командир – старший лейтенант И. Г. Григоров) в район плато Каратау, 229-я (командир – старший лейтенант Николай Иванович Старцев) в район Сахарной Головки, 75-я в район Новые Шули (ныне Штурмовое), в районе Кача – Бельбек действовали 214, 215, 218-я (командир – старший лейтенант И. А. Попирайко), 219-я (командир – старший лейтенант А. М. Лимонов) зенитные батареи.

Другие севастопольские артиллерийские части ПВО ЧФ: 122-й полк и 114-й дивизион – были размещены в районе Бельбек – Мекензиевы Горы – Камышлы.

В ночь с 29-го на 30 октября три батальона морской пехоты были выдвинуты на линию так называемого «Дальнего рубежа обороны», проходившего по реке Альма. Однако рубеж этот существовал по большей части на бумаге, и укреплений на нем почти не было.

Выполняя приказ, эти три батальона учебного отряда ЧФ (два батальона Электромеханической школы и батальон Объединенной школы Учебного отряда ЧФ) заняли позиции, начиная от устья Альмы, вдоль реки по левому ее берегу.

Все три батальона были неплохо вооружены стрелковым оружием (пистолеты-пулеметы ППД, самозарядные винтовки СВТ), но практически не имели пулеметов и совсем не имели артиллерии. Планировалось вывести все вновь формируемые батальоны морской пехоты на Дальний оборонительный рубеж и занять оборону по самому дальнему из намеченных рубежей. В качестве резерва этой оборонительной линии планировалось использовать курсантский батальон, который был выдвинут на Альминские позиции в ночь с 29-го на 30 октября 1941 года.

По плану Г. В. Жукова на реке Альма правее батальонов Учебного отряда должны были занимать позиции номерные батальоны морской пехоты (15, 16, 17, 18 и 19-й), левее – Местный стрелковый полк. Но МСП развернулся гораздо южнее, на рубеже нижнего течения реки Кача. Лишь один батальон Местного стрелкового выдвинулся к Альме, но это было боевое охранение, которое не имело никакой локтевой связи с батальонами учебного отряда. Поддерживали местный стрелковый полк береговые подвижные батареи: 724-я и 725-я (8 пушек-гаубиц типа МЛ-20 калибром 152 мм).

Курсантский батальон, прибывший на Альминский рубеж обороны утром 31 октября 1941 года, приступил к самоокапыванию и строительству дзотов. Передовое охранение батальона находилось на холме Эгиз-Оба и двух соседних высотах, контролирующих шоссе и железную дорогу. На скатах этих высот было начато строительство четырех дзотов.

Командир батальона полковник В. А. Костышин выслал в район, находившийся в нескольких километрах севернее станции Альма (Почтовое), разведку во главе с капитаном Н. Н. Ершиным и его помощником лейтенантом Ашихминым с целью определить силы и намерения противника.

Вскоре разведчики обнаружили румынскую механизированную колонну. Разведчики, двигавшиеся на мотоциклах, были замечены противником. Прикрывая отход группы, передовой мотоцикл с коляской, на котором двигался лейтенант Ашихмин и два курсанта, остановился, прикрывая огнем ручного пулемета отход основной группы. В бою оба курсанта и лейтенант погибли, но основной состав разведки вернулся в расположение батальона.

Выйдя к железной дороге в районе станции Альма (Почтовое), румынские механизированные части установили две тяжелые батареи из 52-го артдивизиона и перехватили железную дорогу и шоссе.

Немецкие источники также утверждают, что кроме румын к этому времени в район станции Альма вышли и немецкие части из механизированной колонны Боддина: взвод 22-го разведывательного батальона из 22-й ПД, саперный взвод, одно штурмовое орудие из 1-й батареи 190-го дивизиона штурмовых орудий и 3-й взвод 150-го противотанкового артдивизиона.

Вскоре после выхода к станции Альма противник попал под огонь орудий маневрировавшего в этом районе армейского бронепоезда № 1 («Войковец»), отошедшего от станции Сарабуз (Остряково). Командовал бронепоездом бывший командир 5-го танкового полка 172-й стрелковой дивизии майор Баранов – герой боев на Перекопе и Ишуне в сентябре – октябре 1941-го.

Днем ранее 30 октября 1941 года бронепоезд «Войковец» подобрал на станции Сарабуз (ныне Остряково) вышедший в этот район экипаж ранее сошедшего с рельсов в ночь с 27-го на 28 октября 1941 года в районе станции Курман (ныне станция Урожайная в поселке Красногвардейское) флотского бронепоезда «Орджоникидзевец» (командир – капитан С. Ф. Булагин, до бронепоезда командовал 35-й береговой батареей в Севастополе), после чего начал прорыв к Севастополю.

В ночь с 29-го на 30 октября 1941года бронепоезд вышел в район станции Альма (ныне Почтовое), при этом его разведка обнаружила, что в направлении на Бахчисарай железнодорожное полотно разрушено авиацией противника. Оставив часть экипажа восстанавливать полотно, командир бронепоезда вернулся к станции Альма, где вступил в бой с подходившими к станции Альма частями румынской сводной моторизованной колонны Корне, остановив в этот день ее дальнейшее продвижение по направлению к Севастополю. Когда вечером 30 октября мимо станции Альма прошли части 25-й стрелковой дивизии, бронепоезд стал прикрывать их отход к Севастополю, медленно с боями отходя по направлению к Бахчисараю.

На следующий день недалеко от Бахчисарая, у станции Шакул (ныне Самохвалово), в ходе боев с румынскими частями «Войковец» подвергся ударам с воздуха вызванной румынами на помощь немецкой авиации. В результате у бронепоезда был выведен из строя паровоз. После этого бронепоезд некоторое время вел бой, находясь в стационарном положении. После того как закончились боеприпасы, экипаж «Войковца» снял пулеметы и, взорвав броневагоны с находящимися в них орудиями, отошел в Севастополь, где вскоре был зачислен в состав флотского бронепоезда «Железняков».

В ходе боев 30-го и 31 октября 1941 года, по советским данным, бронепоезд «Войковец» уничтожил живой силы противника до двух пехотных рот, а также 8 орудий и 12 минометов. Румынские источники дают по этому поводу более скромные цифры, но и они отмечают большие потери в первом батальоне 10-го моторизованного полка и в 52-м тяжелом артиллерийском дивизионе, которые вели бои в этом районе.

В ходе боя 31 октября 1941 года командир бронепоезда «Войковец» майор Баранов был тяжело ранен. Бойцы экипажа на руках вынесли своего командира из боя. В дальнейшем в Севастополе у тяжело раненного майора С. П. Баранова хирурги в ходе операции вынули из тела около двадцати осколков.

Подготовка Севастополя к обороне серьезно осложнялась тем, что по приказу командующего войсками Крыма вице-адмирала Г. И. Левченко 28 октября 1941 года из Севастополя на север полуострова была отправлена 7-я бригада морской пехоты.

29 октября 1941 года 7-я БрМП вела бои на территории нынешнего Красногвардейского района, а затем 30–31 октября обороняла северные и северо-западные подступы к Симферополю на шоссе Джанкой – Симферополь и Саки – Симферополь, ведя бои с 72-й пехотной дивизией немцев.

Во второй половине дня 31 октября 1941 года бригада отступила на южные окраины Симферополя, готовясь отойти к Севастополю. От станции Альма (Почтовое), где в этот момент занимали оборону два батальона морской пехоты, ее отделяло всего 20 километров.

Однако вместо отхода к Севастополю по прямой, через станцию Альма, бригада по приказу командующего Приморской армией генерал-майора И. Е. Петрова 31 октября двинулась через горы к Ялте. В результате бригада прибыла в Севастополь только 7–8 ноября 1941, потеряв по пути в горах два своих батальона из пяти, а также часть орудий и минометов.

Прорыв 7-й бригады морской пехоты в Севастополь происходил следующим образом. Приморская армия в течение всего дня 31 октября 1941 года продолжала движение по дороге к Симферополю. 80-й отдельный разведывательный батальон 25-й Чапаевской стрелковой дивизии предпринял разведку в направлении Бахчисарая. В ходе разведки выяснилось, что дорога на Севастополь закрыта. Несмотря на то, что второстепенные обходные пути к Севастополю еще сутки оставались открытыми, а заслон на основной дороге не был слишком плотным, командармом Приморской было принято решение отходить влево, к Крымским горам.

Соответствующий приказ об изменении маршрута получила и 7-я бригада морской пехоты. Точнее, не вся бригада, а только ее 3-й и 4-й батальоны, которые двигались вместе со штабом бригады. Остальные – 1, 2 и 5-й батальоны бригады двигались самостоятельно, под руководством своих командиров. Это и сыграло вскоре трагическую роль в их дальнейшей судьбе.

Из воспоминаний Е. И. Жидилова: «Трагически сложилась судьба второго батальона и двух примкнувших к нему рот первого батальона. Подполковник Илларионов, встретив их у Атмана, по неизвестной причине повел колонну не на Симферополь, как следовала бригада, а на Булганак-Бодрак. У селения Азек (Плодовое) на нее напали крупные силы противника. В бою с вражескими танками и пехотой Илларионов и командир батальона Черноусов погибли. 138 бойцов под командованием младшего лейтенанта Василия Тимофеева с большими трудностями вышли из окружения и добрались до Севастополя. Мало осталось людей и от пятого батальона». Так написано в мемуарах Е. И. Жидилова, но причина известна – потеря управления. Батальон не успели предупредить о том, что дорога впереди уже занята противником. Похожим образом сложилась судьба пятого батальона бригады.

Если наложить маршрут движения батальонов советской 7-й бригады и немецкой 132-й пехотной дивизии, то эти маршруты несколько раз пересекутся. Одно из таких «пересечений» оказалось роковым для 5-го батальона. В бою с 437-м пехотным полком немецкой 132-й дивизии 5-й батальон (командир – капитан Дьячков) был разгромлен.

Этот бой 5-го батальона произошел примерно в 10 километрах южнее Симферополя, у деревни Приятное Свидание. Морские пехотинцы прямо с марша были вынуждены вступить в бой. Вскоре Дьячкова и его начальника штаба старшего лейтенанта Михаила Надтоку тяжело ранило. Раненых погрузили на машину, но ее захватили немцы. В командование батальоном вступил комиссар батальона – старший политрук Турулин. Моряки под его руководством сражались отважно и стойко. Они отбили все атаки противника, но к концу боя в батальоне осталось всего полсотни человек. Вырвавшись из окружения, они во главе со своим комиссаром пришли в Севастополь. До Севастополя дошли всего 38 бойцов 5-го батальона.

Таким образом, 7-я бригада вышла из Симферополя в составе 4500 человек, а прорвалось в Севастополь вместе с Приморской армией всего 2 тысячи морских пехотинцев. Правда, это совсем не означало, что остальные 2500 немцы перестреляли или взяли в плен, поскольку вплоть до 5–6 ноября 1941 года в Севастополь мелкими группами пробивались бойцы 1-го и 2-го батальонов этой бригады, которых переправляли на сборный пункт в казармы Севастопольского училища зенитной артиллерии и после короткого отдыха направляли на пополнение различных частей морской пехоты, оборонявших город. Также некоторое, достаточно большое количество морских пехотинцев из 7-й бригады в ходе своих скитаний по горам присоединились к крымским партизанам.

Вечером 31 октября 1941 года оборонявшиеся на реке Альма, западнее курсантского батальона, части морской пехоты из-за отсутствия заранее подготовленных рубежей обороны под ударами частей 132-й немецкой пехотной дивизии были вынуждены начать отступление по шоссе Симферополь – Севастополь, на юг к реке Кача, где имелся уже готовый оборонительный рубеж, усиленный различными бетонными огневыми точками.

1 ноября 1941 года румынская моторизованная колонна под командованием Р. Корне, воспользовавшись уничтожением бронепоезда «Войковец», двинулась вдоль Симферопольского шоссе к Бахчисараю.

Силами этой колонны двухбатальонный сводный полк морской пехоты с примкнувшими к нему остатками экипажей уничтоженных ранее бронепоездов «Орджоникидзевец» и «Войковец» был оттеснен на юг к станции Бахчисарай.

В этот день 1 ноября 1941 года оперативным приказом по 11-й армии перед механизированной группой Циглера была поставлена задача – после выхода 2 ноября на рубеж Дуванкой – Биюк-Сюрень нанести удар в направлении Камары (ныне Оборонное) и, перерезав там Ялтинское шоссе, приступить к захвату Севастополя, наступая с востока и юго-востока. Но затем следующими приказами, отданными командованием 11-й армии в период с 2-го по 5 ноября 1941 года, задача захвата Севастополя с ходу мехгруппе Циглера уже не ставилась. Все наличные силы немцев и румын были брошены на предотвращение прорыва в Севастополь Приморской армии.

После отступления к реке Кача 1 ноября 1941 года расположение частей морской пехоты, занимавших оборону на дальних подступах к Севастополю, к началу первого штурма было следующим: от устья реки Кача и далее вверх по ее течению до деревни Аранчи (Айвовое) занимал оборону Местный стрелковый полк и приданный ему батальон морской пехоты Школы резерва береговой обороны (всего около 3 тысяч человек личного состава), далее шла полоса обороны 8-й БрМП (3744 человек), затем полоса обороны 3-го ПМП (2692 человек), впереди которого занимал позиции на станции Альма (Почтовое) Сводный полк в составе курсантского (1009 человек личного состава) и 16-го батальонов МП. Полоса обороны 3-го ПМП заканчивалась в районе села Старые Шули (Терновка). От него и до села Нижний Чоргун (Чернореченское) близ шоссе Ялта – Симферополь шли позиции 2-го ПМП (2494 человек личного состава)6.

Согласно приказу командовавшего на тот момент Севастопольским оборонительным районом контр-адмирала Жукова № 002 от 1 ноября 1941 года, для 8-й БрМП, как самой большой и боеспособной части морской пехоты, усиленной к тому же тяжелой пушечной 724-й батареей, был установлен следующий рубеж обороны: северный берег долины реки Бельбек у западной окраины Дуванкой – высота Азис-Оба – деревня Эфендикой – высота 36.5, северо-западнее деревни Аранчи включительно, имея на правом фланге 3 ПМП.

В резерве в тылу 8-й БрМП в районе высоты Азис-Оба находился 17-й батальон (811 человек, командир старший лейтенант Л. С. Унчур) с батареей 76-мм пушек, один батальон из Учебного отряда и батальон Дунайской флотилии был на Сапун-Горе, 18-й батальон (729 человек) на станции Мекензиевы Горы, один из батальонов Электромеханической школы Учебного отряда в районе хутор Мекензия – Камышловский овраг, батальон запасного артполка береговой обороны в районе Сапун-Гора – Французское кладбище7.

К этому времени командиром 18-го батальона был капитан Ховрич, военным комиссаром – старший политрук Мельников. 19-м батальоном командовал капитан Черноусов, военком – батальонный комиссар Горюнин.

Один из батальонов Электромеханической школы Учебного отряда был включен в состав 8-й БрМП в качестве ее 5-го батальона8.

Полевая оборона Севастополя, занятая частями морской пехоты, опиралась на значительное количество железобетонных огневых точек закрытого типа (дот). По данным начальника береговой обороны ЧФ П. А. Моргунова к 30 октября 1941 года на различных оборонительных рубежах Севастополя в построенных дотах было установлено 74 орудия.

Известный советский военный историк А. В. Басов, уточнив эти данные, утверждал, что к началу обороны Севастополя в артиллерийских и пулеметных дотах находилось 82 орудия калибров 45, 76 и 100 мм и около 100 пулеметов.

Правда, необходимо отметить, что к началу обороны Севастополя большинство дотов было построено не на передовом рубеже обороны, проходившем по реке Кача, а южнее, вдоль реки Бельбек, и далее ближе к городу.

Кроме артиллерийских и минометных батарей в отдельных батальонах, артиллерийских и минометных дивизионов в бригадах и полках, морскую пехоту к началу обороны поддерживала практически вся береговая артиллерия ЧФ (за исключением на тот момент 18-й и 35-й батарей), имевшаяся на тот момент в Севастополе9.

К началу обороны в Севастополе было одиннадцать стационарных и две подвижные береговые батареи – 724-я и 725-я (калибр 152 мм), доставленные в город в начале октября 1941-го из Дунайской флотилии. На вооружении береговых батарей были восемь орудий калибра 305 мм, четыре орудия калибра 203 мм, двадцать орудий калибра 152 мм, четыре орудия калибра 100 мм и четыре орудия калибра 45 мм. Из них имели возможность поддерживать сухопутный фронт своим огнем орудия калибром от 100 до 305 мм10.

Кроме этого, к началу обороны в Севастополе оставалось значительное количество полевой и зенитной артиллерии, как Приморской армии, так и некоторых ее дивизий. Эти артиллерийские части остались в Севастополе из-за отсутствия лошадей и средств механической тяги, которые не успели вывезти во время эвакуации из Одессы. Это были 57-й артполк 95-й стрелковой дивизии, артдивизионы 161-го и 241-го стрелковых полков этой же дивизии, 164-й противотанковый и 333-й зенитный артдивизионы 25-й стрелковой дивизии и ее 99-й гаубичный артполк11.

Часть оставшейся в Севастополе артиллерии Приморской армии была использована для формирования артиллерийских батарей для отдельных батальонов морской пехоты, а другие орудия участвовали в обороне Севастополя в составе своих частей.

Для поддержки морской пехоты в качестве полевой артиллерии перед началом первого штурма была использована большая часть зенитных батарей, находившихся в Севастополе.

К 1 ноября 1941 года в ПВО Севастополя было сорок батарей калибра 76 и 85 мм (160 орудий), семь батарей калибра 37 и 45 мм (30 орудий), а также значительное количество зенитных пулеметов. По приказу командования ЧФ две трети зенитных орудий (около 130) были выдвинуты в боевые порядки морской пехоты12.

От устья реки Кача, по ее левому берегу вверх против течения располагались 214, 215, 216, 217, 218 и 219-я зенитные батареи. Они находились в полосе обороны Местного стрелкового полка и 8-й БрМП. Таким образом, одна зенитная батарея приходилась в среднем на один батальон этих частей.

В результате по количеству орудий, используемых для ведения огня по наземным целям, защитники Севастополя во время первого штурма имели примерное равенство или даже небольшое превосходство над штурмовавшими город четырьмя дивизиями 11-й немецкой армии и двумя бригадами румынского горнострелкового корпуса.

Согласно одному из последних справочников по германской артиллерии периода Второй мировой войны, до 1943 года основой германской полевой артиллерии были артиллерийские части и подразделения пехотных дивизий. В составе армейских корпусов и армий штатных артиллерийских частей не было. Дополнительные артиллерийские части в виде артдивизионов резерва с орудиями калибра 150 и 211 мм и дивизионы самоходных штурмовых орудий придавались армиям или армейским корпусам по решению командований групп армий или верховного командования вермахта.

Артиллерия пехотных дивизий вермахта в 1941–1942 годах выглядела следующим образом: основная артиллерийская часть – артполк, командир которого был одновременно начальником артиллерии дивизии. Артполк состоял из трех дивизионов по двенадцать 105-мм гаубиц в каждом и одного дивизиона из двенадцати 150-мм гаубиц. В реальности дивизион 150-мм гаубиц часто отсутствовал. В состав артиллерии пехотной дивизии также входили противотанковый артдивизион (шестнадцать орудий калибра 37, реже 50 мм) и зенитный артдивизион с двенадцатью зенитными 20-мм автоматическими артустановками). В составе каждого пехотного полка дивизии имелись шесть короткоствольных 75-мм и два 150-мм так называемых «пехотных орудий»13.

Исходя из этого источника, по штатному расписанию в немецкой пехотной дивизии имелось до 100 орудий полковой и дивизионной артиллерии. Но в действительности из-за постоянных потерь в артиллерийской части в ходе боевых действий их было меньше.

Что касается артиллерии дивизий 11-й немецкой армии, то они подошли к Севастополю, понеся значительные потери в материальной части в ходе боев на Перекопе и севере Крыма с 12 сентября по 30 октября 1941 года, и эти потери не восполнялись, поскольку, по воспоминаниям командующего 11-й армией Э. Манштейна, она пополнялась живой силой и техникой по «остаточному» принципу.

Таким образом, исходя из этих данных, можно утверждать, что в составе каждой из четырех немецких пехотных дивизий во время первого штурма имелось в среднем примерно по 80 орудий всех типов, а также неполный дивизион штурмовых орудий из числа приданных армии и небольшое количество артиллерии румынского горнострелкового корпуса. Всего около 300 орудий.

А вся выше перечисленная артиллерия СОР к началу первого штурма насчитывала около 300 орудий. Если не принимать в расчет орудия ДОТов, находившихся на тыловых рубежах и не имевших возможность вести огонь по противнику во время первого штурма, то к его началу по противнику вели огонь около 250 орудий.

Относительно равное соотношение сил было к началу первого штурма и по авиации. На аэродромах Севастополя к 31 октября 1941 года базировались 82 самолета ВВС ЧФ14.

С немецкой стороны действовало примерно такое же или немного большее количество самолетов. Дело было в том, что все основные силы немецкой авиации, действовавшей на южном крыле советско-германского фронта, поддерживали 1-ю танковую, 6-ю и 17-ю полевые армии, наступавшие на харьковском и особенно ростовском направлении, так как взятие Ростова рассматривалось Германией как решающий шаг к овладению кавказской нефтью. В самом Крыму командование 11-й армии до 18 ноября 1941 года было вынуждено направлять значительную часть приданной авиации для действий под Керчью.

Такое же примерно равенство между СОР и 11-й армией было и в живой силе. К 10 ноября 1941 года, когда под Севастополем были сосредоточены два корпуса 11-й армии и значительная часть румынского горнострелкового корпуса, общая численность немецко-румынских войск под Севастополем составляла 35–37 тысяч человек.

Дело в том, что хотя по штату численность немецкой пехотной дивизии в 1941–1942 годах составляла 15 тысяч человек, реально она была намного меньше. Так, по данным П. А. Моргунова, к началу второго штурма Севастополя, к 16 декабря 1941 года, численность получивших пополнение дивизий 11-й армии составляла 9,5–10 тысяч человек15.

Эту численность немецкие дивизии ко времени второго штурма имели, получив значительное пополнение, поскольку взятие Севастополя было в декабре 1941-го объявлено главной задачей группы армий «Юг». Поэтому, скорее всего, к началу первого штурма численность немецких дивизий под Севастополем не превышала 8 тысяч человек в каждой.

Общая численность войск СОР к 10 ноября 1941 года составляла 32–33 тысячи человек. Имелся значительный резерв живой силы в береговых частях. Это позволило уже в ходе начавшихся боев первого штурма 1 ноября 1941 года сформировать 17-й и 18-й (1120 человек, 7 пулеметов), а 2 ноября – 19-й батальон (557 человек, 5 пулеметов) морской пехоты. Командирами этих подразделений стали: 17-й батальон – капитан М. С. Черноусов, затем старший лейтенант Леонид Степанович Унчур; 18-й – капитан А. Ф. Егоров, затем капитан М. С. Черноусов, и затем – старший лейтенант В. Г. Трушляков; 19-й – капитан М. С. Черноусов16.

Первый штурм Севастополя продолжился более активно с утра 1 ноября 1941 года. В этот день главные силы румынской колонны механизированной группы Циглера продолжили атаки на позиции 16-го и курсантского батальонов в районе станции Бахчисарай. Против них действовали два батальона мотопехоты противника, усиленные 15 единицами бронетехники и тяжелой артиллерийской батареей с орудиями калибра 150–155 мм. В ходе этого боя эти батальоны морской пехоты впервые получили поддержку береговой артиллерии из Севастополя. В 12 часов 40 минут 1 ноября 1941 года 30-я береговая батарея произвела огневой налет на находившиеся на станции Альма резервы и тылы румынской колонны, нанеся им серьезные потери17.

Активную помощь морским пехотинцам на Качинском рубеже обороны оказывали зенитчики. Так, в боях 1 ноября 1941 года 217-я батарея под командованием старшего лейтенанта И. И. Коваленко, находясь вблизи шоссе Симферополь – Севастополь, уничтожила около десятка единиц бронетехники противника, после чего подверглась массированной бомбежке вражеской авиацией и, потеряв три орудия, тем не менее продолжала бой одним уцелевшим орудием. Соседняя 218-я батарея под командованием старшего лейтенанта И. А. Попирайко в этих же боях уничтожила до сотни солдат и офицеров противника и сбила два самолета.

Понеся в боях за Бахчисарай 1 ноября 1941 года значительные потери, полковник Циглер понял, что взять Севастополь с ходу силами его механизированной группы невозможно. Об этом он доложил Манштейну. Командующий 11-й армией принял решение повернуть механизированную группу Циглера от Бахчисарая в горы для усиления группировки войск, преследовавших Приморскую армию. Дальнейшая операция по взятию Севастополя возлагалась на 132-ю ПД 54-го АК, усиленную 5-м румынским кавалерийским полком.

В этот же день, 1 ноября 1941 года, разведывательный батальон и передовые отряды полков 132-й ПД и 5-го румынского кавалерийского полка начали выходить к реке Кача на фронте от ее устья до Бахчисарая. Там их встречали огнем орудия и минометы местного стрелкового полка и 8-й БрМП, а также активно поддерживавшие эти части морской пехоты подвижные зенитные батареи.

В полосе обороны местного стрелкового полка в этот день вела огонь 219-я зенитная батарея старшего лейтенанта Денисова, 553-я зенитная батарея старшего лейтенанта Георгия Воловика, сбившая в ходе боев этого дня немецкий самолет-разведчик типа ФВ-189 («рама») и уничтожившая значительное количество живой силы и техники противника. Сам Воловик был в ходе этого боя ранен в голову, но продолжал командовать до тех пор, пока бой не закончился и его батарея не начала перемещаться на новые позиции. Из района севернее аэродрома Бельбек вела огонь по врагу 218-я зенитная батарея старшего лейтенанта И. С. Попирайко. С позиций 8-й БрМП из района села Дуванкой (Верхнесадовое) вела огонь 227-я зенитная батарея старшего лейтенанта И. Г. Григорьева.

Также 8-ю БрМП поддерживала 724-я подвижная батарея береговой обороны (четыре 152-мм орудия) капитана М. В. Спиридонова18.

Общее наступление 132-й ПД на Севастополь началось утром 2 ноября 1941 года по всей линии обороны. В этот день Местный стрелковый полк начала поддерживать огнем четырех своих орудий калибра 203 мм 10-я береговая батарея. 30-я береговая батарея наносила удары по резервным частям 132-й ПД на станции Бахчисарай и селении Альма-Тархан. На фронте 8-й БрМП 227-я зенитная батарея 2 ноября сдерживала атаки 5-го румынского кавалерийского полка19.

Для отражения атак 132-й ПД командование ЧФ 2 ноября уплотнило оборону на реке Кача путем размещения на стыке 8-й БрМП и 3-го ПМП, а также 16-го и курсантского батальонов, отошедших от Бахчисарая. Вечером этого дня в резерв 8-й БрМП перебрасывается 19-й батальон, в резерв 3-го ПМП – батальон ВВС20.

Утром 2 ноября с Кавказа в Севастополь возвратился командующий ЧФ вице-адмирал Октябрьский. В Севастополе он заслушал доклады контр-адмирала Жукова и генерал-майора Моргунова о состоянии обороны и ходе боевых действий, одобрив принятые меры. Одновременно командующий Приморской армией генерал-майор Петров вместе со штабом выехал из Алушты в Севастополь21.

Все атаки противника 2 ноября были успешно отбиты. Он не смог продвинуться ни на одном из участков линии фронта.

Тем временем в ночь со 2-го на 3 ноября 1941 года в Севастополь прибыл штаб Приморской армии. Затем днем 3 ноября в Севастополь прибыл командующий войсками Крыма вице-адмирал Левченко.

Поняв, что силами одной дивизии Севастополь не взять, Манштейн с утра 3 ноября ввел в бой со стороны Бахчисарая 50-ю пехотную дивизию. Таким образом, в этот день на Севастополь наступал весь 54-й АК.

Благодаря сужению фронта наступления 132-я ПД сумела 3 ноября вклиниться в оборону 8-й БрМП и овладеть деревней Эфендикой (Айвовое). На участке Местного стрелкового полка части 132-й ПД 3 ноября успеха не имели.

В связи с вклинением противника из резерва 8-й БрМП к линии фронта был выдвинут 17-й батальон с батареей 76-мм пушек. На фронте 3-го ПМП части 50-й ПД вклинились в его оборону и овладели деревней Заланкой (Холмовка). Их дальнейшее продвижение было остановлено вводом в бой 19-го батальона и батальона ВВС22.

Некоторые успехи наступления противника 3 ноября 1941 года были связаны не только с вводом им в бой свежей дивизии, но и с тем, что в этот день несколько ослабло управление войсками, оборонявшими Севастополь. Причиной тому было прибытие в этот день в Севастополь командующего войсками Крыма вице-адмирала Левченко и командующего Приморской армией генерал-майора Петрова со своим штабом.

В результате 4 ноября 1941 года старшим воинским начальником в Севастополе оказался вице-адмирал Левченко. В этот день своим приказом он создал Севастопольский оборонительный район (СОР) и назначил его командующим генерал-майора Петрова. Руководство обороной Севастополя было возложено на Петрова, чтобы освободить Октябрьского для организации и последующего проведения эвакуации главной базы флота из Севастополя на Кавказ. И без того охваченному эвакуационными настроениями командующему ЧФ вице-адмиралу Октябрьскому Левченко дал указание держать оборону Севастополя еще 7–10 дней, чтобы успеть вывезти все ценное военное и другое имущество на Кавказ23.

После этого от имени Военного Совета ЧФ Октябрьский отправил И. В. Сталину и Наркому ВМФ Кузнецову первую телеграмму, оправдывающую подготавливаемую сдачу Севастополя. В телеграмме утверждалось, что успешная оборона без сухопутных войск невозможна, а Приморская армия отрезана от Севастополя, и неизвестно, сможет ли она в него прорваться. Далее утверждалось, что Севастополь обороняют ограниченные силы морской пехоты, плохо оснащенные автоматическим стрелковым оружием и совершенно не имеющие полевой артиллерии для отражения танков противника. Немецкая авиация непрерывно бомбит оборонительные рубежи, находящиеся в Севастополе корабли и другие объекты ЧФ. Усилились бомбежки судов, идущих в Севастополь и обратно. В связи с этим Октябрьский предлагал следующее: 1) вывести на Кавказ основные силы флота, оставив в Севастополе лишь два старых крейсера, 4 старых эсминца; 2) вывести из Севастополя на Кавказ все ремонтируемые и достраиваемые корабли, морской завод и мастерские флота; 3) отправить на Кавказ всю авиацию флота; 4) возложить руководство обороной Севастополя и Керчи на командующего войсками Крыма Левченко24.

Эту же телеграмму Октябрьский повторил 4 ноября 1941 года, а затем, в этот же день, снимая с флота ответственность за дальнейшую оборону Севастополя, он освободил контр-адмирала Жукова от руководства боями на сухопутном фронте. Адмирал Жуков был назначен командующим Севастопольской военно-морской базой с подчинением ему сил береговой обороны, охраны водного района, ПВО, остающихся в Севастополе кораблей и авиации25.

Утром 4 ноября 1941 года командующий Приморской армией генерал-майор И. Е. Петров и командующий береговой обороной Главной базы ЧФ в Севастополе генерал-майор П. А. Моргунов объехали секторы обороны, где ознакомились с оборонявшимися там частями и соединениями, с организацией их взаимодействия с береговой и корабельной артиллерией, авиацией, а также с местностью и инженерным оборудованием рубежей. Противник в этот день, также с утра, предпринял несколько атак на участках Аранчи – Мамашай, Дуванкой – Заланкой и в районе высоты 157.8.

В течение 4 ноября противник атаковал по всей линии фронта Севастопольского оборонительного района (СОР). На фронте 8-й БрМП все атаки 132-й ПД были отбиты. 3-й полк морской пехоты, усиленный 19-м батальоном и батальоном ВВС, вел бои с 50-й немецкой пехотной дивизией к югу от Бахчисарая, на реке Кача.

В ходе отражения немецких атак 4 ноября 1941 года 30-я береговая батарея, применив 305-мм шрапнельные снаряды, двумя залпами практически полностью уничтожила два немецких пехотных батальона и их вооружение: 2 орудия, минометную батарею, 15 пулеметов и 2 автомашины.

Несмотря на эту мощную огневую поддержку, 4–5 ноября части 50-й немецкой ПД оттеснили 3-й ПМП с его прежних позиций на реке Кача к югу, на рубеж реки Бельбек в районе Орта-Киссек (Свидерское) и Биюк-Отаркой (Фронтовое), а на участке 19-го батальона и батальона ВВС полки 50-й немецкой ПД овладели высотами 134.3, 142,8, 103.4 и урочищем Кизил-Баир. После этого рубеж обороны полка растянулся на 10 километров от Дуванкоя до Черкез-Кермена26.

На четвертый день своего прорыва к Севастополю, 4 ноября 1941 года, Приморская армия, двигаясь своими основными силами по дороге Бахчисарай – Ялта, к перевалу Ай-Петри, разгромила в горной части долины реки Бельбек главные силы сводной механизированной группы Циглера.

Разгром механизированной группы произошел в ходе двух крупномасштабных боев 4 ноября 1941 года, когда в деревне Улу-Сала части 25-й Чапаевской стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Коломийца уничтожили моторизованный батальон и 72-й немецкий противотанковый артиллерийский дивизион, захватив 18 орудий, 25 пулеметов и значительное количество автомашин (Центральный архив Министерства обороны СССР, фонд 288, опись 9900, дело 17, лист 3), 7-я бригада морской пехоты между деревнями Ени-Сала и Фоти-Сала (ныне Голубинка) разгромила основные силы бригады Циглера, уничтожив 1 бронемашину, 28 автомашин, три мотоцикла, 19 полевых и противотанковых орудий, 3 зенитных мелкокалиберных автоматических пушки калибра 20 миллиметров, и захватив в качестве трофеев: 20 автомашин, 10 мотоциклов и 3 орудия (ЦАМО СССР ф. 288, оп. 9905, д. 12, л. 62.).

Таким образом, 4 ноября 1941 года сводная механизированная немецко-румынская группа полковника Циглера, потеряв в течение этого дня в боях с 25-й Чапаевской стрелковой дивизией Приморской армии и 7-й бригадой морской пехоты Черноморского флота всю свою артиллерию, большую часть автотранспорта, а также значительное количество живой силы убитыми и ранеными, фактически прекратила свое существование как организованная воинская сила.

Вскоре после этого разгрома, 6 ноября 1941 года, механизированная группа Циглера была расформирована, а входившие в ее состав немецкие и румынские воинские подразделения, понесшие значительные потери в живой силе и технике, были направлены в свои прежние воинские части, со следующей дислокацией некоторых из них: румынский моторизованный полк занял позиции напротив Аранчи, разведывательный батальон 22-й немецкой ПД был направлен по дороге Сюрень – Ай-Петри – Ялта наперерез Приморской армии, разведывательный батальон 50-й немецкой ПД направлен по дороге к хутору Мекензия, 190-й дивизион самоходных орудий 6 ноября был направлен на усиление 42-го армейского корпуса, наступавшего на Керчь.

Странно только, что этот весьма знаменательный факт оказался совершенно не замечен советской историографией второй обороны Севастополя 1941–1942 годов за весь период ее существования.

Утром 5 ноября немцы возобновили наступление в районе деревни Дуванкой. 1-й и 3-й батальоны 3-го полка морской пехоты, понеся большие потери, вынуждены были отойти на рубеж южнее деревень Дуванкой, Гаджикой и Биюк-Отаркой. Гарнизоны находившихся там морских орудий, расстреляв весь боезапас, взорвали орудия и отошли, кроме расчета 130-мм орудия, расположенного левее железной дороги и окруженного противником. Его расчет продолжали упорно сражаться в окружении, нанося врагу большие потери.

5 ноября 121-й пехотный полк 50-й немецкой пехотной дивизии овладел горой Яйла-Баш севернее Черкез-Кермен, а 122-й пехотный полк этой же дивизии – деревней Юхары-Каралез.

В ответ на потерю ряда своих оборонительных рубежей в этот же день, 5 ноября, на фронте 3-го ПМП был нанесен контрудар силами 17-го (600 чел.), 18-го батальонов морской пехоты и 80-го отдельного разведывательного батальона (450 чел.) 25-й Чапаевской дивизии под командованием капитана М. С. Антипина, имевшего на вооружении пушечные бронемашины, танкетки и два огнеметных танка. Этим контрударом была возвращена большая часть утраченных днем раньше позиций27.

В ответ немцы контратаковали при поддержке бронетехники и к вечеру 5 ноября ворвались в Дуванкой, где начались уличные бои. 132-я немецкая пехотная дивизия сумела овладеть Дуванкоем, но из-за понесенных в ходе боев 5 ноября больших потерь и увеличения протяженности фронта своего наступления до 20 километров была вынуждена дальнейшее наступление прекратить.

Итоги боев 5 ноября подвел начальник оперативного отдела штаба Приморской армии полковник Ковтун-Станкевич в донесении, отправленном им с передового КП штаба армии в районе 1-го кордона вечером 5 ноября: «Противник овладел Дуванкой силой до пехотного батальона, до двух батальонов овладело северными окрестностями Черкез-Кермен. Наш 18-й батальон оседлал дорогу и долину Дуванкой – западнее Дуванкой. Батальон майора Людвинчука сосредоточен в районе Кордон № 1. 80-й ОРБ в бою за Дуванкой потерял много личного состава. 4 зенитных пулеметных установки разбиты снарядами, разбита рация. Остатки батальона отошли на высоту 158.1. На участке Черкез-Кермен и севернее обороняются 12 самостоятельно действующих отрядов, связь и управление ими почти потеряно. Моряки вовсе не имеют шанцевого инструмента и поэтому не окапываются».

Тем временем действовавшая слева от 132-й немецкой ПД 50-я немецкая пехотная дивизия продолжала в этот день, 5 ноября, наступать, углубляясь по долинам восточной части Мекензиевых гор в направлении Шули (ныне Терновка). В связи с этим вечером 5 ноября в 17 часов 35 минут генералом Петровым было отдано следующее боевое распоряжение: «1) Противник группирует силы в районе г. Кая-Баш – Заланкой, подготавливая удар на Черкез-Кермен. 2) Приказываю: командиру 3-го полка морской пехоты подполковнику Затылкину с получением сего немедленно 19-м бмп занять и оборонять рубеж к северу от Черкез-Кермен (от левого фланга 2-го батальона 3-го морского полка) до г. Яйла-Баш (высота 131.55) и далее до высоты 83.6 – не допустить выхода частей противника в район Черкез-Кермен. 3) О выступлении батальона и занятии рубежа обороны донести. 4) Долину Дуванкой оборонять 18-му бмп, подчинив его командиру Дацишину»28.

Одновременно с этим на позиции Черкез-Керменского укрепленного района были переброшены курсантский и 19-й батальоны, 2-й Перекопский отряд морской пехоты в связи с приближением туда противника.

В этот же день, 5 ноября 1941 года, Октябрьский в третий раз отправляет в Москву телеграмму с обоснованием необходимости сдать Севастополь, добавив к ней угрожающую информацию о положении на линии фронта, которая совершенно не соответствовала реальной обстановке вокруг Севастополя: «Положение Севастополя под угрозой захвата. Противник захватил Дуванкой. Наша передовая линия обороны прорвана. Резервов больше нет. Одна надежда, что через день-два подойдут армейские части. Исходя из данной обстановки мною было принято решение и отправлено два донесения о нем. Но я не получил до сих пор никаких руководящих указаний. Докладываю третий раз. Прошу подтвердить правильность проводимых мной мероприятий. Если вновь не будет ответа – считаю свои действия правильными»29.

И все это при том, что Севастополь весь этот день, 5 ноября 1941 года, атаковали только две из семи пехотных дивизий 11-й армии и один румынский кавалерийский полк.

Утром 6 ноября 1941 года в районе Севастополя ситуация была следующей. Румынские части и полки 132-й немецкой дивизии, находившиеся против 8-й бригады и Местного стрелкового полка, активных действий не предпринимали.

Отдельные части 50-й немецкой пехотной дивизии, поддержанные бронетехникой моторизованной группы 22-й дивизии, узким клином возобновили наступление в Бельбекской долине в районе села Дуванкой (Верхнесадовое).

Основные же силы 50-й дивизии на тот момент были отведены в резерв, в район деревни Сююрташ, для переброски далее, в Каралезскую долину.

Кроме того, ряд частей 50-й дивизии на тот момент в составе данной дивизии отсутствовал. Так, 50-й разведывательный батальон в этот момент находился в составе механизированной группы фон Боддина. В составе этой же мехгруппы находился и противотанковый дивизион 50-й дивизии.

Утром 6 ноября, чтобы не допустить прорыва врага в район железнодорожной станции Бельбек (ныне железнодорожная станция Верхнесадовая), туда был срочно переброшен из резерва 18-й батальон морской пехоты, который прикрыл Бельбекскую долину, железную дорогу и шоссе на Мекензиевы Горы и Севастополь. Он был подчинен командиру правого подсектора III сектора полковнику Дацишину.

В результате боев 6 ноября 1941 года деревня Дуванкой несколько раз переходила из рук в руки, но к концу этого дня была окончательно захвачена немцами.

18-й батальон морской пехоты закрепился на окраине села Дуванкой (ныне Верхнесадовое), обращенной к городу, далее вдоль глубокого арыка, идущего поперек долины, и на станции Бельбек (станция Верхнесадовое).

80-й отдельный разведбатальон 25-й СД был отведен в тыл, к батальону ВМУБО в район высоты Читаретир (Кара-Коба), на Главный рубеж обороны. 16-й и 17-й батальоны перешли в подчинение командиру 3-го ПМП, немного уплотнив боевые порядки полка.

В районе станции Сюрень был сосредоточен 121-й ПП немецкой 50-й дивизии и отдельные части 16-го пехотного полка 22-й дивизии. В районе деревни Биюк-Сюрень (Танковое) против позиций 3-го ПМП сосредотачивался 122-й пехотный полк 50-й немецкой пехотной дивизии и отдельные части 438-го пехотного полка.

Одновременно с этим, из района Биюк-Сюрень атаку начали части 132-й дивизии (438-й полк), переброшенные туда накануне. Второй батальон 3-го ПМП (командир старший лейтенант Я. И. Игнатьев) не сдержал натиска немецких войск и побежал. В результате к 12 часам 6 ноября противник захватил деревню Черекез-Кермен (рядом с древним городом Эски-Кермен) и высоту 363.5 (Ташлык) юго-западнее деревни. Остановил противника только огонь дота № 63, прикрывавшего дорогу на хутор Мекензия, да и то ненадолго.

По немецким данным, части 121-го немецкого пехотного полка «захватили высоту 473.2 (Эли-Брун), высоту 412.2, и были остановлены огнем орудийного дота с орудием 7,5 см».

Отметка 412.2 – это высота на окраине Терновки, у скатов которой находится дот № 65. То есть 121-й пехотный полк таким образом вышел на край обрыва горы Элибурун и спустился по грунтовой дороге мимо древнего монастыря Шулдан, выходя к Шулям (Терновка).

Во второй половине дня 6 ноября командир 3-го полка морской пехоты Затылкин все же смог организовать приданные ему части и контратаковал вдоль ската Мекензиевского плато. В результате атаки удалось вернуть высоту Ташлык. Атаку поддерживала батарея 76-мм полковых орудий, приданных 2-му Перекопскому батальону, 100-мм орудие из дота № 63 и остатки 69-го артполка Примармии (шесть 76-мм дивизионных пушек).

Но немецкие войска атаковали не только на этих двух направлениях. Воспользовавшись прорывом в Каралезскую долину, левофланговый батальон 122-го полка 50-й дивизии атаковал передовое охранение 2-го полка морской пехоты в районе Юхары-Каралез (Залесное).

7-я рота 2-го полка МП (командир старший лейтенант А. И. Пухленко), охранявшая дорогу Биюк-Каралез (Красный Мак) – Шули (Терновка) в районе Ходжа-Сала (подножье горы Мангуп-Кале), не выдержала атаки и отошла. Деревня Ходжа-Сала (у подножья горы Мангуп-Кале) была захвачена велосипедной ротой 150-го немецкого разведбата.

Только 6 ноября артиллерия Приморской армии начала выдвигаться на огневые позиции. 265-й корпусной артиллерийский полк (командир – майор Н. В. Богданов), немного изменил огневые позиции, занятые накануне. Один его дивизион расположился в районе хутора Дергачи, в районе старой горной выработки на скатах Сапунгорских высот, простреливая долину Кара-Коба. Два дивизиона заняли позиции в районе высот у Камышловского моста (высота 192.0, она же гора Трапеция), с расчетом возможности поддержки частей на плато Каратау и в долине Бельбека.

К сожалению, удалось пополнить боезапасом с флотских складов только 152-мм орудия полка. 107-мм снарядов на складах флота не было. Т. е. могли действовать только две батареи этого полка. 134-й гаубичный полк в составе трех батарей 122-мм орудий (командир майор И. И. Шаров), ранее сосредоточенный в казармах у пос. Благодать, выдвинулся по дороге Балаклава – Черекез-Кермен (по долине Кара-Коба) в район Мекензиевского плато для поддержки 3-го ПМП. Правда, толку от такой поддержки было минимум, поскольку орудия полка имели всего по 5 снарядов на ствол, а 122-мм боезапаса в городе не было. Это было третье артиллерийское подразделение Приморской армии, принявшее хоть какое-то участие в обороне города. Вторым был уже упомянутый малочисленный 69-й АП, введенный в бой на участке 3-го ПМП.

Казармы в селе Благодать под Балаклавой занял вновь сформированный батальон авиазенитной обороны (АЗО, в других источниках – батальон аэростатов заграждения) с задачей контролировать Ялтинскую дорогу.

К вечеру 6 ноября противник по долине реки Бельбек продвинулся к станции Бельбек, где был остановлен 18-м батальоном. Одновременно с этим 6 ноября бои шли и в районе Черкез-Кермена на одном из участков обороны 3-го ПМП. Здесь одна из частей 50-й ПД овладела деревней Черкез-Кермен (Крепкое) и высотой 363.5. Контратакой высота была отбита, но деревня осталась у противника.

Весь день 6 ноября 1941 года корабли Черноморского флота, выполняя приказ военного совета ЧФ, продолжали вывоз морем флотского имущества и вооружения на Кавказ. Последним в этот день, в ночь на 7 ноября транспорт «Грузия», ранее получивший повреждения во время эвакуации Одессы и отремонтированный на заводе № 201 (Севморзавод), с оборудованием Морского завода и рабочими с семьями (более 2 тысяч человек) на борту вышел из главной базы и взял курс на Туапсе. На этом транспорте покинули Севастополь 211, 212, 213-я зенитные батареи, которые ранее принимали участие в боях по обороне города на сухопутном фронте. Кроме этого, «Грузия» вела на буксире тральщики Т-451 и Т-452. Перед уходом из Севастополя с этих тральщиков были сняты их 100-мм орудия, которые были затем установлены в дотах на различных рубежах обороны города.

К утру 7 ноября 18-й батальон морской пехоты занимал позиции от высот над станцией Бельбек (Верхнесадовая) до скатов плато Каратау, не имея локтевой связи ни с 3-м ПМП, ни с 8-й бригадой. 7 ноября 8-я БрМП контрударом выравнивает фронт и становится на одной линии с 18-м батальоном.

В 2 часа ночи 7 ноября в Севастополь из Москвы пришла телеграмма, подписанная Сталиным и Кузнецовым, являвшаяся ответом на предыдущие послания Октябрьского. В ней к командующему ЧФ содержались следующие категорические требования: 1) главная задача ЧФ – активная оборона Севастополя и Крымского полуострова всеми силами; 2) Севастополь не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами; 3) командующий ЧФ лично руководит обороной Севастополя, находясь в нем, а начальник штаба руководит основными силами флота, переведенными на Кавказ, находясь со штабом в городе Туапсе30.

Подстегнутый этим категорическим приказом, Октябрьский в этот же день, 7 ноября, перешел к активной обороне Севастополя, организовав контрудар силами 8-й БрМП. Для наступления были выделены усиленные роты от каждого батальона бригады. После короткой артиллерийской подготовки с участием двух 203-мм орудий береговой батареи № 10 они ворвались в окопы противника и овладели высотами 132.3, 158.7, 165.4.

В результате наступления 7 ноября 8-й БрМП части 132-й немецкой пехотной дивизии и приданного ей 5-го румынского кавалерийского полка потеряли 250 человек убитыми. Морскими пехотинцами также было уничтожено 2 противотанковых орудия противника калибра 37-мм и 6 минометов. Взято в качестве трофеев: три противотанковых орудия калибра 37 мм, шесть 81-мм и четыре 50-мм миномета, 20 пулеметов, 150 винтовок, 15 ящиков с боеприпасами, 4 полевых телефонных аппарата31.

В ходе боев за Севастополь 7 ноября наступление противника сдвинулось юго-восточнее ранее атакованных участков обороны, и в 14 часов из района Черкез-Кермен он начал наступать в направлении хутора Мекензи и верховьев долины Кара-Кобы на стыке 3-го и 2-го ПМП. В ходе наступления противник овладел хутором Мекензи и здесь был остановлен. В верховьях долины Кара-Коба подразделения 2-го ПМП отбили все немецкие атаки.

В этот же день 7 ноября кораблями ЧФ из Ялты в Севастополь были переброшены остатки 7-й БрМП: штаб, 3-й и 4-й батальоны, минометный дивизион, рота связи. Вечером этого же дня 7-я БрМП была переброшена к линии фронта в район хутора Мекензия32.

Утром 8 ноября после контрудара противника 8-я БрМП оставила занятые днем ранее высоты и отступила на прежние позиции. В этот же день в районе хутора Мекензия силами 7-й БрМП, 3-го ПМП, 16-го и курсантского батальонов был нанесен контрудар. В боевом распоряжении генерал-майора Петрова командиру 7-й БрМП полковнику Жидилову о начале наступления отданному в 9 часов 30 минут 8 ноября говорится следующее: «7 Мор. бригаде: сосредоточившись к 10 часам 8 ноября 1941 года в районе 3 километра северо-западнее хутора Мекензия, ударом в направлении Черкез-Кермен отбросить противника из района хутора Мекензия и овладеть рубежом отметка 149.8 – гора Ташлых включительно. С выходом в район сосредоточения в ваше подчинение входят 2-й Перекопский батальон и батальон майора Людвинчука». Наступление 7-й бригады морской пехоты в направлении Черкез-Кермена поддерживали огнем своих двадцати четырех 130-мм орудий крейсеры «Червона Украина» и «Красный Крым», а также 8 орудий калибра 305 мм 30-й и 35-й береговых батарей, четыре орудия калибра 152 мм 2-й береговой батареи. В результате противник был отброшен к хутору Мекензия, но овладеть самим хутором не удалось33.

Атаки морской пехоты на хутор Мекензия продолжались весь следующий день, 9 ноября, но безрезультатно. В свою очередь, в этот же день противник здесь также непрерывно контратаковал наши наступающие части.

В ночь с 8-го на 9 ноября 1941 года разведка 8 БрМП в 1 километре северо-западнее села Дуванкой захватила в плен солдата 2-й роты 1-го батальона 47-го пехотного полка 22-й немецкой пехотной дивизии. Допрос пленного позволил получить информацию о некоторых планах противника по предстоящим боям 9 ноября. Поэтому начавшееся утром 9 ноября наступление немецких и румынских войск не стало для подразделений бригады неожиданным. Тем не менее в ходе боев 9 ноября двум румынским ротам, при поддержке трех танков атаковавшим высоту 165.4, удалось сбросить с нее боевое охранение 2-го батальона 8 БрМП. Контратаками дальнейшее продвижение противника было остановлено. В этом бою был убит командир одного из взводов 2-го батальона лейтенант И. М. Плюйко.

8–9 ноября 2-й ПМП при поддержке нескольких зенитных батарей, 19-й и 35-й береговых батарей и артиллерии бронепоезда «Железняков» успешно отбивал атаки противника в долине Кара-Коба.

Утром 9 ноября 1941 года в районе Дуванкоя немецкая пехота, получившая усиление бронетехникой, попыталась совершить прорыв по Симферопольскому шоссе. Это наступление было сначала остановлено дотом № 4 и 217-й подвижной зенитной батареей под командованием старшего лейтенанта Н. И. Коваленко, приданной 18-му батальону морской пехоты, а чуть позже, около 12 часов этого дня, немецкая группировка была разбита батальоном морской пехоты запасного артполка, которым командовал майор Людвинчук. В ходе этого боя данный батальон понес очень тяжелые потери, но свою задачу выполнил. Сам майор Людвинчук был тяжело ранен, и его дальнейшая судьба до сих пор неизвестна. 217-я зенитная батарея в этом бою потеряла все четыре своих орудия и большую часть личного состава убитыми и ранеными. Уцелели к исходу дня только 12 зенитчиков. Остатки батальона запасного артполка в количестве 197 человек 13 ноября 1941 года были направлены в качестве пополнения в 7-ю бригаду морской пехоты.

В связи с этим немецким наступлением, вскоре после его начала, утром 9 ноября 1941 года, по приказу, тогдашнего командующего СОР генерал-майора Петрова был частично подорван Камышловский железнодорожный мост.

Наступление 8-й БрМП севернее села Дуванкой (Верхнесадовое) и 7-й БрМП в районе хутора Мекензия 7–9 ноября 1941 года заставили командующего 11-й немецкой армией начать 9 ноября переброску из района Ялты под Севастополь 22-й пехотной дивизии из состава 30-го АК и тем самым значительно ослабить начавшееся 11 ноября наступление на Севастополь по Ялтинскому шоссе в районе Байдарской и Варнутской долин.

В связи с подходом со стороны Ялты на подступы к Севастополю 72-й ПД в Балаклаве 9 ноября был сформирован Балаклавский сводный полк морской пехоты (БСПМП) общей численностью около 2188 человек. Он состоял из батальонов морской пограничной школы, водолазного техникума (ныне школа водолазов ЧФ), а также Балаклавского истребительного батальона. Как только этот полк был сформирован, он сразу же был направлен в Варнутскую долину.

По поводу начала боевых действий морской пехоты пограничной школы на Балаклавском направлении существуют две версии.

Согласно первой, в ночь на 9 ноября 1941 года был поручен приказ из штаба Севастопольского оборонительного района, предписывающий Балаклавской школе сторожевых катеров в полном составе вместе со сформированным в ее составе батальоном морской пехоты немедленно форсированным маршем выйти на высоты в районе дома лесника и занять оборону фронтом от деревни Кучук-Мускомия до деревни Варнутка, перекрыв Ялтинское шоссе для отражения наступления прорвавшихся немецких частей, которые, воспользовавшись помощью местных предателей-татар, смогли обойти по горным дорогам и тропам наши опорные пункты на Ялтинском шоссе и наступали в общем направлении через Балаклавские высоты на Балаклаву и ее предместье деревню Кадыковку.

По другой версии, морская пограничная школа вместе со своим батальоном морской пехоты приказом командующего Приморской армии № 001 от 6 ноября 1941 года была выведена в резерв I сектора Севастопольского оборонительного района, и рубеж по высотам восточнее Балаклавы был занят ими только 11 ноября 1941 года.

9 ноября 1941 года завершился прорыв в Севастополь главных сил Приморской армии в составе 25, 95, 172, 421-й стрелковых и 40-й, 42-й кавалерийских дивизий. Несмотря на целый ряд авторитетных опровержений, сделанных еще в начале 60-х годов прошлого века, до сих еще наиболее распространенным литературным данным считается, что в этих дивизиях Приморской армии в общей сложности было 8 тысяч человек. По архивным же данным силы Приморской армии, прибывшие в Севастополь, на 10 ноября 1941 года насчитывали 31 453 человек (в том числе около 25 тысяч в боевых частях и несколько более 6 тысяч в тыловых частях), 116 пушек, 36 гаубиц, 233 миномета и 10 танков. Также с Приморской армией в Севастополь прибыли 971 автомашина и 4066 лошадей34.

По данным П. А. Моргунова, Приморская армия доставила в Севастополь 107 орудий полевой артиллерии калибра 76, 107, 122, 152 и 155 мм, а также значительное количество 45-мм противотанковых пушек. Всего около 200 орудий. По данным А. В. Басова, Приморская армия доставила в Севастополь также около 200 минометов и 10 единиц бронетехники. По другим данным, Приморская армия доставила в Севастополь 28 гаубиц калибра 122 мм, 8 гаубиц калибра 152 мм, 116 пушек различных калибров, более 200 минометов, 10 танков типа Т-26, 10 пушечных бронемашин, 526 автомашин.

Помощь Приморской армии СОР полевой и противотанковой артиллерией была особенно ценна тем, что она компенсировала вывод из Севастополя на Кавказ значительной части зенитной артиллерии для организации там ПВО флота. К середине ноября 1941-го в Севастополе из 40 зенитных батарей среднего калибра (160 орудий) осталось 16 батарей (64 орудия). Из 7 батарей малого калибра (36 орудий) осталось 5 батарей (25 орудий). С приходом Приморской армии на 10 ноября 1941 года численность личного состава Севастопольского оборонительного района составила порядка 52 тысяч человек35.

После завершения прорыва Приморской армии в Севастополь 10 ноября 1941 года новым командующим Севастопольским оборонительным районом по приказу Сталина был назначен командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский, а занимавший эту должность с 4-го по 9 ноября 1941 года генерал-майор Петров стал его заместителем по сухопутной обороне.

Для того чтобы дивизии Приморской армии могли принять участие в боевых действиях под Севастополем, их необходимо было пополнить личным составом. О малочисленности этих дивизий свидетельствует тот факт, что 421-я СД сразу после своего прихода в Севастополь была расформирована. Весь ее личный состав был влит в ее же 1330-й СП (бывший 1-й Черноморский полк МП), численность которого после этого составила 1200 человек. 134-й гаубичный полк этой дивизии был передан в 172-ю СД36.

Пополнение дивизий Приморской армии производилось личным составом морской пехоты и началось практически сразу после их прибытия в Севастополь 9 ноября 1941 года. В этот день в состав 90-го СП 95-й СД в качестве его 1-го стрелкового батальона вошел один из батальонов электромеханической школы Учебного отряда ЧФ, а в качестве 2-го стрелкового батальона – батальон Школы запаса береговой обороны37.

На пополнение 90-го СП 95-й СД был также обращен личный состав 14, 15 и 67-й отдельных фугасно-огнеметных рот береговой обороны ЧФ38.

В качестве 3-го стрелкового батальона в 161-й стрелковый полк 95-й СД вошел 18-й батальон морской пехоты. Одновременно батальон запасного артполка Береговой обороны, 16-й и 15-й батальоны морской пехоты стали 1, 2 и 3-м стрелковыми батальонами 287-го стрелкового полка 25-й СД39.

Батальон морской пехоты ПВО (АЗО) ЧФ был использован для пополнения личного состава 31-го стрелкового полка 25 СД.

По данным А. В. Басова, в ноябре 1941-го Приморская армия получила от ЧФ 7250 морских пехотинцев и 2 тыс. человек маршевого пополнения из Северо-Кавказского Военного Округа (СКВО)40.

Однако историк советской морской пехоты Х. Х. Камалов утверждал, что пополнение Приморской армии морской пехотой было гораздо больше. По приводимым им данным, с 9-го по 15 ноября 1941 года численность Приморской армии за счет пополнения морской пехотой выросла с восьми тысяч до почти двадцати тысяч человек. При этом в частях морской пехоты и береговой обороны ЧФ, не вошедших в состав Приморской армии, оставалось еще 14 366 человек.

Кроме того, за счет расформирования одних частей морской пехоты происходило пополнение других. Так, 9 ноября были расформированы 17-й, 19-й батальоны, батальон ВВС, 2-й батальон Электротехнической школы, и их личный состав направлен на пополнение 3-го ПМП41.

Аналогично 9 ноября был сформирован 1-й Севастопольский полк МП. Его 1-м батальоном стал 1-й Перекопский отряд МП; 2-м батальоном – батальон Дунайской флотилии; 3-м батальном – батальон Школы оружия и батальон Объединенной школы Учебного отряда. Штаб полка был сформирован из штаба расформированной 42-й кавалерийской дивизии. Командиром полка был назначен бывший начальник Школы оружия, затем командир батальона этой школы полковник Горпищенко42.

Находившийся в 3-м секторе СОР 2-й Перекопский отряд МП был переформирован во 2-й Перекопский полк МП. Его командиром стал прежний командир отряда – майор Кулагин.

После окончания боев первого штурма, в конце ноября 1941-го, части морской пехоты стали основой для формирования 109-й стрелковой дивизии. Ее 381-м стрелковым полком стал 1330-й стрелковый полк (бывший 1-й Черноморский ПМП), расформированной ранее 421-й СД. Другой ее полк, 383-й стрелковый, был полностью сформирован из морской пехоты. Его 1-м стрелковым батальоном стал батальон морской пехоты морской пограничной школы, 2-м стрелковым батальоном – батальон морской пехоты запасного артполка береговой обороны, 3-м стрелковым батальоном – батальон морской пехоты, сформированный ранее из личного состава Школы младшего командного состава береговой обороны и роты МПВО ЧФ43.

Также весьма многочисленным источником пополнения как частей морской пехоты, так и частей прорвавшейся в Севастополь Приморской армии стали различные подразделения народного ополчения, сформированные в Севастополе в августе – октябре 1941 года.

Процесс формирования народного ополчения в Севастополе и в Крыму начался в августе 1941-го, когда были созданы 33 истребительных противодесантных батальона. Вскоре большинство из них вошли в крымские дивизии народного ополчения 51-й армии, за исключением частей этого типа, сформированных в Севастополе, в лице 7, 8 и 9-го истребительных батальонов (иногда их еще называли – отряды), а также 1-го и 2-го коммунистических батальонов.

На конец октября 1941-го в Севастополе имелись следующие части народного ополчения: 1, 13, 14, 19, 31-я бригады (всего 12 001 человек, в том числе 2582 женщины), Севастопольский коммунистический полк (991 человек), городской истребительный батальон (200 человек), 27 групп содействия истребительному батальону (500 человек). Правда, на их вооружении было всего лишь 300 винтовок (переделанных из учебных), а также некоторое количество конфискованного у населения с началом войны гладкоствольного охотничьего оружия.

В период с 5-го по 10 ноября 1941 года все эти части народного ополчения вошли в состав боевых частей и соединений Севастопольского оборонительного района. В том числе: 1-й коммунистический батальон вошел в 514-й стрелковый полк, 7-й истребительный батальон вошел в состав 3-й ПМП.

17–18 ноября 1941 года из Севастополя начинается эвакуация ряда частей морской пехоты, состоявших из необходимых флоту специалистов. Был вывезен на Кавказ преподавательский и командный состав Морской пограничной школы, личный состав Балаклавского водолазного техникума, преподавательский и командный состав Севастопольского училища береговой обороны, а затем и роты курсантов старших курсов этого училища. Последние три роты курсантов младших курсов были вывезены из Севастополя к 14 января 1942 года, до этого они находились в составе 105-го отдельного саперного батальона 25-й СД44.

На следующий день после прихода основных сил Приморской армии в Севастополь, а именно 10 ноября 1941 года, со стороны Ялты в Байдарскую долину вошли части 72-й ПД немцев. Там с ней вступили в бой остатки 40-й и 42-й кавалерийских дивизий Приморской армии. Спустя сутки, 11 ноября, бои переместились на подступы к Балаклаве, в Варнутскую долину. С 105-м пехотным полком 72-й ПД вступил в бой Балаклавский сводный полк МП под командованием майора Писарихина – начальника Морской пограничной школы.

Полк имел на вооружении только стрелковое оружие при полном отсутствии орудий и минометов. Артиллерийскую поддержку ему должны были оказывать 19-я береговая батарея и 926-я зенитная батарея старшего лейтенанта А. С. Белых из района деревни Камары (Оборонное)45.

Столь малое количество живой силы и техники, выделенное командованием СОР для отражения наступления противника с нового направления, объяснялось тем, что оно, с одной стороны, считало, что в труднопроходимой горно-лесной местности подобного количества сил будет достаточно, а с другой стороны, в период 10–14 ноября его внимание было обращено к хутору Мекензия, где вели наступление 7-я БрМП и 3-й ПМП.

В результате в боях с 105-й ПП 72-й ПД Балаклавский сводный полк морской пехоты оставил села Варнутка (Гончарное) и Кучук-Мускомья (Резервное) и отступил на Балаклавские высоты. В первый день боя получил ранение командир полка майор Писарихин. Его сменил капитан Бондарь – до этого командир батальона морской пехоты Морской пограничной школы. С другими полками 72-й ПД вели бои на высотах в районе деревни Алсу и Сухой речки остатки 40-й и 42-й кавалерийских дивизий, отошедшие из Байдарской долины.

В ходе продолжающихся боев 12–13 ноября на фронте между долиной Кара-Коба и Байдарской долиной развернулись и вступили в бой части 22-й пехотной дивизии немцев, которая заняла промежуток между 50-й и 72-й ПД. После этого преследование в горах пробивавшихся к Севастополю отставших частей Приморской армии, 184-й стрелковой дивизии из «Войск Крыма» и бои с партизанами вел румынский горнострелковый корпус, который с боями постепенно продвигался к Севастополю.

Поэтому командование СОР приказало начать новое наступление, Чтобы отвлечь часть сил противника с направления его главного удара, переместившегося на Балаклавское направление, командование СОР решило нанести контрудар силами 8-й БрМП. Согласно приказу командования СОР 8-я БрМП 13–14 ноября вновь атаковала позиции 132-й ПД и вновь овладела деревней Эфендикой46.

Одновременно, 13 ноября, перешел в атаку 2-й ПМП в районе села Нижний Чоргунь (Чернореченское), овладев высотами 555.3, 479.4, 58.7. Рядом, в долине Кара-Коба, 31-й СП 25-й СД отбросил противника и вышел в район высоты 269.0.

13 ноября 1941 года в 7-ю бригаду прибыло пополнение численностью 190 человек. Это было все, что осталось от некогда многочисленного батальона морской пехоты запасного артполка майора Людвинчука, который к началу боев, на 7 ноября 1941 года, насчитывал более тысячи двухсот бойцов и командиров.

Но в этот же день на Балаклавском направлении 105-й пехотный полк 72-й ПД отбросил Балаклавский сводный полк морской пехоты с высот 440.8 и 386.6. На следующий день, 14 ноября, в ходе ожесточенных боев эти высоты несколько раз переходили из рук в руки. Противнику удалось удержать высоту 386.6 с находившимся на ее вершине «Южным Балаклавским фортом». Спустя сутки, 15 ноября, противник вновь начал наступать и к 18 ноября вновь овладел высотой 440.8 и деревней Камары у ее подножья, а также высотой 212.1 над Балаклавой с находившимся там «Северным Балаклавским фортом». Однако в ходе боев 19–20 ноября переброшенные в Балаклаву 2-й ПМП и Местный стрелковый полк выбили немцев и вернули часть ранее утраченных высот.

Вечером 21 ноября противник, в течение дня овладевший вновь деревней Камары и высотой 440.8, был выбит оттуда Местным стрелковым полком, который затем занял скаты и гребень высоты, обращенные к деревне. Уже на следующий день, 22 ноября, противник вновь захватил эту деревню и высоту 440.8, но вновь был отброшен на исходные позиции.

В ходе боев за Балаклаву для дальнейшего отвлечения сил противника 17 ноября на Северной стороне вновь перешла в наступление 8-я БрМП. Ее батальоны на некоторых участках вклинились в оборону противника47.

В этот же день, 17 ноября, понесшая в атаках на хутор Мекензия большие потери 7-я БрМП была выведена в тыл в резерв командующего Приморской армией.

22 ноября в районе хутора Мекензия 2-й Перекопский ПМП, вклинившись в немецкую оборону, перерезал дорогу Черкез-Кермен – хутор Мекензия, но затем был остановлен контратаками противника. В этот же день противник после сильной артподготовки пытался отбросить Перекопский 2-й ПМП с захваченной им дороги. Но все атаки немцев были отбиты.

На следующий день, 23 ноября, были отбиты и атаки противника на высоту 440.8 и деревню Камары у ее подножья.

23 ноября 1941 года батальон морской пехоты из морской пограничной школы, теперь числившийся как 1-й батальон 383-го стрелкового полка, снова занял позиции у Балаклавы и держал оборону до 22 декабря 1941 года.

Последним крупным боем в ходе первого штурма Севастополя стали атаки 8-й БрМП 27 ноября 1941 года на позиции 132-й немецкой пехотной дивизии. В результате боев по отражению первого штурма Севастополя немецкими войсками потери личного состава 8-й БрМП с 1 ноября по 1 декабря 1941 года составили: 160 убитых, 696 раненых и 861 пропавший без вести.

В общей сложности в боях по отражению первого штурма Севастополя войсками 11-й немецкой армии участвовало 32 батальона морской пехоты, как входивших в состав бригад и полков, так и отдельных.

Глава 5. Морская пехота Черноморского флота в отражении второго штурма Севастополя 17–31 декабря 1941 года

17 декабря 1941 года после трехнедельной передышки 11-я армия немцев начала второй штурм Севастополя. Этот штурм имел две основные причины: 1) военно-стратегическую, 2) военно-политическую.

Стратегическое значение заключалось в том, чтобы в условиях наступательных операций Красной армии практически по всему советско-германскому фронту высвободить большую часть дивизий 11-й армии и отправить их из Крыма на другие участки.

Политическое значение заключалось в том, чтобы взятием Севастополя сгладить неблагоприятное впечатление, сложившееся в мире после поражения вермахта под Москвой.

Поэтому, несмотря на тяжелые потери в живой силе на всем советско-германском фронте, главное командование вермахта направила в 11-ю армию значительное пополнение. Это позволило немцам довести численность личного состава каждой из дивизий до 9,5–10 тысяч человек48.

Кроме этого, командование 11-й армии сконцентрировало свои силы под Севастополем, оставив в Керчи только 46-ю пехотную дивизию, остальные дивизии 42-го АК (73-ю и 170-ю ПД) перебросило под Севастополь.

Но самое главное заключалось в том, что командование вермахта перебросило под Севастополь в распоряжение 11-й армии значительное количество тяжелой и сверхтяжелой артиллерии, как германской, так и трофейной, захваченной в Европе, калибра от 150 до 420 мм, которой не было во время первого штурма.

Главный удар командование 11-й армии решило нанести в полосе обороны 8-й БрМП на Северной стороне.

В ходе подготовки командованием 11-й немецкой армии второго штурма Севастополя для достижения эффекта внезапности было решено обойтись без предварительной артиллерийской подготовки и пустить впереди основных сил переброшенную под Севастополь 6-ю роту 2-го батальона полка «Бранденбург-800» и диверсионное подразделение из состава разведывательно-диверсионной группы «Тамара», которое было сформировано перед началом нападения Германии на СССР из числа проживавших во Франции грузинских эмигрантов. Владевшие русским языком и переодетые в красноармейскую форму диверсанты должны были выдавать себя за возвращавшуюся к своим разведывательную группу.

Перед ними была поставлена задача бесшумно уничтожить передовое охранение 8-й бригады морской пехоты. После этого вторым эшелоном в советские траншеи должен был ворваться 22-й разведывательный батальон 22-й немецкой пехотной дивизии, а следом за ним основные силы этой дивизии в лице 47-го пехотного полка, в полосе наступления которого и проводилась данная спецоперация, должны были овладеть первой траншеей и затем вклиниться в глубину обороны 8-й БрМП. Общее руководство данной операцией немецкого спецназа было возложено на командира 22-го разведывательного батальона 22-й пехотной дивизии полковника Оскара фон Боддина.

Этот замысел немецкого командования был успешно осуществлен на рассвете 17 декабря 1941 года, позволив противнику в первые сутки наступления глубоко вклиниться в оборону СОР на Северной стороне, на стыке 8-й БрМП и 241-го стрелкового полка 95-й СД, а затем и окружить этот полк.

Кроме главного удара на Северной стороне, противник нанес отвлекающий удар на фронте гора Гасфорта – деревня Нижний Чоргунь (ныне Чернореченское). В ходе боев 18–19 декабря 1941 года немцы овладели горой Гасфорта и деревней Нижний Чоргунь, но 20 декабря 7-я БрМП и 2-й ПМП отбросили их на прежние позиции.

Основные события второго штурма разворачивались на Северной стороне. Там противник к 20 декабря захватил станцию Мекензиевы горы и окружил находившуюся южнее 365-ю зенитную батарею. Отсюда отдельные группы немецких солдат просачивались в район Братского кладбища. В ходе этих боев погиб капитан Черноусов – командир 3-го стрелкового батальона (бывший 18-й батальон морской пехоты) 161-го стрелкового полка 95-й стрелковой дивизии.

В это же время в тылу противника, в Камышловском овраге и примыкавшем к нему участке долины реки Бельбек вела бой пулеметная рота под командованием лейтенанта М. Н. Садовникова. Эта рота ранее входила в состав одного из двух батальонов морской пехоты Электромеханической школы. После их расформирования в конце первого штурма рота заняла оборону в пулеметных ДОТах № 11, 12, 13, 14, 15, 16 на линии фронта между селом Дуванкой (Верхнесадовое) и деревней Камышлы, перекрывая участок долины реки Бельбек и Камышловский овраг.

Обстоятельства окружения роты были связаны с беспорядочным отступлением со своих позиций частей 388-й стрелковой дивизии, 287-го стрелкового полка 95-й стрелковой дивизии и отчасти 8-й бригады морской пехоты. Вошедший в историю обороны подвиг гарнизона 11-го дзота – это просто один из ярких эпизодов. На самом деле подвиг морских пехотинцев – «дзотовцев» был массовым.

Об ожесточенности боев и стойкости морских пехотинцев – «дзотовцев» свидетельствует тот факт, что из личного состава пулеметной роты лейтенанта Садовникова, насчитывавшей к началу второго штурма 132 человека, к концу этого штурма в живых осталось 17 человек.

Ход боевых действий пулеметной роты, в ходе которых противник понес огромные потери, был следующим: 12-й дот немцы разбили быстро, 13-й дзот (под Камышловским железнодорожным мостом) держался долго, поскольку его прикрывал артиллерийский дот № 39. Долго держали оборону также 14-й и 15-й дзоты и сборные железобетонные огневые точки (СЖБОТы) № 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26. Например, 25-й СЖБОТ смог удержаться до контратаки 79-й МСБр, но в нем к этому моменту осталось в живых три человека из семи. Другим дотам и дзотам повезло меньше. Например, полностью погибли расчеты артиллерийских дотов № 4 и 39.

Ставший знаменитым дот № 11 продержался долго, в частности, потому, что он оказался чуть в стороне от полосы главного удара немцев на этом участке обороны. Этот дот прикрывал вход в Камышловскую долину, но не перекрывал дороги. Поэтому немцы его обошли, затем блокировали и несколько дней осаждали.

В связи с глубоким прорывом немецких войск на Северной стороне командование ЧФ решило перебросить из Новороссийска в Севастополь 79-ю морскую стрелковую бригаду, которой командовал участник обороны Одессы полковник А. С. Потапов.

Эта бригада была сформирована в ноябре – декабре 1941 года в Северо-Кавказском военном округе (СКВО) и готовилась к участию в Керченско-Феодосийской десантной операции. Но в связи с ее переброской в Севастополь начало операции было перенесено на неделю.

А пока 20 декабря 1941 года из Новороссийска в Севастополь под флагом командующего ЧФ вышел отряд кораблей в составе крейсеров «Красный Кавказ», «Красный Крым», лидера «Харьков», эсминцев «Бодрый» и «Незаможник». На этих кораблях 79-я МСБр прибыла в Севастополь и в полдень 21 декабря, выгрузившись на причалы арсенала в Сухарной балке, тут же отправилась к линии фронта, находившейся в нескольких километрах. 22 декабря бригада нанесла контрудар и 23 декабря уже деблокировала окруженный ранее противником 287-й стрелковый полк 25-й СД.

В связи с ожесточенными боями на Северной стороне туда с других участков СОР перебрасывались отдельные части морской пехоты. Так, 23 декабря 1941 года батальон морской пехоты из бывшей морской пограничной школы, являвшийся на тот момент 1-м стрелковым батальоном 383-го стрелкового полка 109-й стрелковой дивизии, был переброшен из-под Балаклавы к Братскому кладбищу на Северной стороне с задачей выбить оттуда прорвавшихся немцев и помочь выйти из окружения 56-й зенитной батарее.

После выполнения этой задачи и в связи с большими потерями этот батальон морской пехоты 27 декабря 1941 года был отведен в тыл на Северной стороне и там, получив пополнение, был переформирован в роту. В начале января 1942-го эта рота возвратилась в расположение 383-го полка на мысе Фиолент и там снова была переформирована в батальон этого же полка.

В эти же дни, к концу декабря 1941-го, 8-я БрМП закрепилась на рубеже в 1–2 километрах севернее 30-й береговой батареи, удерживая эти позиции до начала июня 1942-го.

Окончательно попытки противника захватить Севастополь сорвала высадка советских войск в Керчи и Феодосии в конце декабря 1941-го.

В последний день боев, 31 декабря, 7-я БрМП нанесла контрудар на своем участке обороны, продвинувшись вглубь немецкой обороны на 400–500 метров49.

Во время второго штурма из частей морской пехоты наибольшие потери понесла 8-я БрМП. С 31 октября 1941-го по 2 января 1942 года она потеряла 592 человека убитыми и 2049 – ранеными50.

Основная масса потерь (1700 человек убитых и раненых) 8-я БрМП понесла в первые два дня второго штурма, 17–18 декабря 1941 года. К концу декабря 1941-го из ее прежних пяти батальонов осталось только два.

В боях по отражению второго штурма также принял участие доставленный в Севастополь с Кавказа отдельный батальон морской пехоты Туапсинской военно-морской базы, который после отражения этого штурма, в январе 1942-го, был направлен на пополнение 8-й БрМП.

Глава 6. Формирование и переформирование, а также боевые действия частей морской пехоты в Севастополе в период между вторым и третьим штурмами в январе – мае 1942 года

Вскоре после окончания второго штурма, в январе 1942-го, в начальный период относительного затишья вновь начинаются процессы переформирования и формирования частей морской пехоты СОР. Приказом командующего ЧФ № 003 от 14 января 1942 года была расформирована находившаяся на отдыхе в поселке Бартеневка (Северная сторона Севастополя) 8-я БрМП. Ее личный состав был отправлен на пополнение 7-й БрМП и 79-й МСБр. Командир бригады полковник В. Л. Вильшанский был отозван на Кавказ и назначен командиром Батумского укрепрайона (УР)51.

В этот же день, 14 января 1942 года, был расформирован 2-й Черноморский ПМП, и его личный состав был направлен в 7-ю БрМП52.

Тем временем морская пехота Севастопольского оборонительного района продолжала участвовать в боевых действиях. 3–4 января 1942 года в Севастополе был подготовлен десант для высадки в районе Евпатории в составе одного батальона в качестве первого эшелона и одного батальона в качестве второго эшелона. Высадку предполагалось произвести, как только позволит погода. В состав десанта вошли 2-й батальон 1-го Севастопольского полка МП (бывший Дунайский батальон морской пехоты), отдельный разведывательный отряд разведывательного отдела штаба ЧФ (60 человек), специальный отряд из личного состава отдельной роты Особого отдела Черноморского флота (46 человек), а также ряд других более мелких подразделений и групп вооруженных лиц. Общая численность десанта на момент его высадки в Евпатории составляла 740 человек.

Рано утром 5 января 1942 года этот батальон под командованием капитан-лейтенанта К. В. Бузинова и отряд спецназа разведки Черноморского флота, составлявшие основное боевое ядро десантной группы, предназначавшейся для первоначального захвата Евпатории, высадились в евпаторийском порту.

Вскоре десантная группа разгромила преимущественно румынский гарнизон Евпатории и овладела большей частью города. При взятии Евпатории в евпаторийском лагере для советских военнопленных была освобождена большая группа пленных красноармейцев, по разным данным от 200 до 300 человек, которых десантники вооружили трофейным румынским стрелковым оружием и, сформировав из них сводный отряд под названием «Вперед на Гитлера», также направили в бой.

Однако как минимум преступная халатность командования Черноморского флота, которое по непонятным до сих пор причинам сорвало отправку в Евпаторию ранее запланированных подкреплений из Севастополя под предлогом шторма, которого на самом деле в эти дни не было, привела к тому, что командование 11-й немецкой армии быстро оправилось от первоначальной растерянности, связанной с внезапностью для него евпаторийского десанта, и начало спешно перебрасывать в Евпаторию различные отдельные части, сохранившие к этому времени боеспособность.

Из-под Севастополя в Евпаторию прибыли немецкие 22-й разведывательный и 70-й саперный батальоны, несколько артиллерийских батарей. А следовавший на Феодосию 105-й пехотный полк 72-й пехотной дивизии от Симферополя также повернул на Евпаторию и вступил там в бой.

Также среди переброшенных в Евпаторию частей немецких войск оказались и находившиеся в Крыму части специального назначения в лице находившейся под командованием обер-лейтенанта Зигфрида Граберта 6-й роты 2-го батальона полка специального назначения «Бранденбург-800» и диверсионного подразделения, входившего в состав разведывательно-диверсионной группы «Тамара», созданной Абвером перед началом Великой Отечественной войны из числа завербованных во Франции антисоветски настроенных грузин-эмигрантов.

В ходе боев в Евпатории зафиксирован факт гибели как минимум одного из грузинских эмигрантов-диверсантов, бывшего гражданина Франции, доктора Георгия Чачиашвили.

Переброшенные командованием 11-й немецкой армии в Евпаторию дополнительные силы немецких и румынских войск многократно превосходили десантников в силах, в результате чего к исходу 5 января 1942 года сводная группа немецких войск вновь овладела Евпаторией.

Остатки евпаторийского десанта небольшими группами начали пробиваться из города. 6 января 1942 года одна из таких групп в составе 17 морских пехотинцев во главе с командиром 2-го (бывшего Дунайского) батальона капитан-лейтенантом К. В. Бузиновым была обнаружена немцами в 6 километрах северо-западнее Евпатории, в районе деревни Ораз (ныне Колоски). Заняв после обнаружения противником оборону на вершине одного из древних курганов близ этой деревни, морские пехотинцы героически погибли в неравном бою.

В общей сложности из первоначальной численности десанта – 740 человек – уцелело порядка сорока. В том числе и группа из четырех десантников во главе с лейтенантом И. Ф. Литовчуком, которым удалось прорваться из Евпатории в осажденный Севастополь.

7 января 1942 года, на следующий день после завершения группировкой немецких войск операции по уничтожению десанта Черноморского флота в Евпатории, командование 11-й армии обвинило жителей Евпатории в активной поддержке десанта и приказало взять в заложники и затем расстрелять 1500 человек из числа мужского населения города в возрасте от 12 до 60 лет.

Командир 70-го саперного батальона подполковник Риттер фон Хайгель, которому было поручено проведение данной карательной акции, отказался расстреливать пленных десантников (около 100 человек) и заложников из числа гражданского населения. Тогда по приказу командующего 11-й армией Манштейна в Евпаторию прибыл начальник Айнзатцгруппы «D» (Оперативная группа SD по Южной Украине и Крыму) штандартенфюрер Отто Олендорф со своим заместителем штурмбанфюрером доктором Вернером Брауном, и они, получив роту солдат из дивизии ПВО в количестве 90 человек, произвели этот расстрел.

В ходе процесса переформирования частей морской пехоты Севастопольского оборонительного района 29 января 1942 года приказом командующего ЧФ № 079 в составе СОР на основе 1-го Севастопольского полка морской пехоты была вновь сформирована 8-я бригада морской пехоты. Ее новым командиром стал командир этого же полка полковник Горпищенко Павел Филиппович53.

После завершения процесса переформирования частей морской пехоты СОР, к началу февраля 1942, в его составе находились следующие части морской пехоты: 7 и 8-я бригады морской пехоты, 79-я морская стрелковая бригада, 2-й Перекопский и 3-й Черноморский полки морской пехоты54.

Помимо Евпаторийского десанта, части морской пехоты Севастопольского оборонительного района в так называемый период относительного затишья между вторым и третьим штурмом Севастополя немецкими войсками приняли участие в попытке отвлекающего контрнаступления войск СОР 28 февраля – 1 марта 1942 года, которое из-за его неудачи и больших потерь, связанных с низким полководческим профессионализмом тогдашнего командующего Приморской армии генерал-майора Петрова, предпочитала замалчивать советская историография.

В этом неудачном наступлении зафиксировано участие 2-го Перекопского полка морской пехоты, который понес в нем значительные потери: только в одном из его батальонов за двое суток боев этого наступления около 130 человек отмечены как пропавшие без вести.

Глава 7. Морская пехота СОР в боях во время третьего штурма Севастополя в июне – начале июля 1942

Незадолго перед началом третьего штурма, 27 мая, из Новороссийска в Севастополь отрядом кораблей в составе: крейсер «Ворошилов», эсминцы «Свободный», «Сообразительный» была доставлена 9-я БрМП (3-го формирования). В своих трех батальонах она имела 3017 человек и значительное число тяжелого вооружения: восемь 122-мм гаубиц, восемь 76-мм пушек, пятнадцать 45-мм противотанковых орудий, 16 минометов, 27 станковых пулеметов55.

В ходе начавшегося 7 июня 1942 года последнего, третьего штурма Севастополя противник наносил главный удар в полосе обороны 79-й МСБр и 172-й СД от деревни Камышлы до деревни Бельбек (Фруктовое).

На третьи сутки после начала штурма, 9 июня 1942 года, в полосе нанесения своего главного удара немецкие войска вышли к ключевому оборонительному пункту Северной стороны – станции Мекензиевы горы.

В ходе ожесточенных боев 9–11 июня станция Мекензиевы горы несколько раз переходила из рук в руки. Каждый раз немцев со станции выбивала 79-я МСБр при поддержке части сил 25-й СД.

Во время третьего штурма Севастополя в июне 1942 года на Северной стороне, точнее, на восточной оконечности плато Мекензиевых гор, вела бои 8-я бригада морской пехоты. К началу третьего штурма Севастополя она занимала позиции по скатам высоты Читаретир (долина Кара-Коба) – отметка 256.2 (современная отметка 280.5) и далее до высоты Сахарная головка. Бригада имела три хорошо оборудованных линии обороны. В районе Сахарной головки также находилась и 229-я зенитная батарея под командованием старшего лейтенанта Старцева, которая вела огонь как по воздушным целям, так и по пехоте противника.

Во время третьего штурма 8-я БрМП вела бой с 18-й румынской ПД, затем (частично) с 1-й королевской ГСД румын. 28 июня 1942 года в связи с отходом 3-го ПМП и 25-й СД 8-я бригада оставила позиции в указанном районе, отойдя к Сапун-горе, где с 28-го по 30 июня ее позиции были от Каменоломенного оврага до современного поселка 3-й гидроузел. Соседи слева – остатки 138-й стрелковой бригады, справа – 386-я СД.

Встретив ожесточенное сопротивление на Северной стороне, немецкие войска 12 июня нанесли вспомогательный удар на Балаклавском направлении, вдоль Ялтинского шоссе, на стыке позиций 7-й БрМП и 109-й СД. Атаки противника здесь успешно отбивались, несмотря на то, что командование 11-й армии бросило сюда значительные силы авиации, чтобы добиться продвижения. 13 июня 1942 года только на позиции 7-й БрМП было сброшено 2 тысячи авиационных бомб56.

В связи с началом наступления противника на Балаклавском направлении из резерва Приморской армии сюда была переброшена часть сил 9-й БрМП (1-й и 3-й батальоны и артдивизион; оставшиеся 2-й и 4-й батальоны некоторое время продолжали находиться в качестве армейского резерва в Юхариной балке)57.

9-я БрМП заняла позиции на Семякиных высотах на стыке 7-й БрМП и 109-й СД. Здесь она держалась до 29 июня. Но наиболее ожесточенные бои продолжались на Северной стороне, где в полосе своего главного удара противник продолжал вводить в бой все новые силы.

На 16-й день штурма – 22 июня – 79-я морская стрелковая бригада за сутки отразила восемь атак противника и удержала занимаемый рубеж обороны в южной части Северной стороны. Но вечером 23 июня она по приказу командования СОР вместе с 138-й и 142-й стрелковыми бригадами отступила с позиций на Северной стороне и отошла на Корабельную сторону, заняв позиции вдоль южного берега Главной бухты, где находился теперь 4-й сектор обороны. Здесь бригада была усилена сводным батальоном Черноморского флотского экипажа и бронепоездом «Железняков»58.

В результате отвода по приказу командования СОР с плацдарма на Северной стороне 79-й МСБр, 138-й и 142-й стрелковых бригад противник полностью овладел Северной стороной и получил возможность, не опасаясь удара во фланг, начать беспрепятственную подготовку к форсированию Главной (Северной) бухты и высадке на Корабельной стороне. Отвод этих бригад стал еще одной из многих ошибок командования СОР, которые привели к падению Севастополя во время его третьего штурма войсками 11-й немецкой армии.

Последние бои на Северной стороне 21–22 июня 1942 года из числа крупных частей морской пехоты вели Местный стрелковый полк и 178-й морской инженерный батальон.

Местный стрелковый полк в количестве порядка 900 человек занял позицию в опорном пункте в районе Инженерной пристани, которая была создана с использованием бетонных казематов и укрепленных казарм дореволюционной 4-й береговой батареи. Перед началом боев на этой территории командир полка успел послать неполную стрелковую роту (60 человек) в качестве подкрепления защитникам Северного укрепления.

Опираясь на бетонные сооружения 4-й береговой батареи, при поддержке одной 122-мм гаубицы (по другим источникам – 122-мм гаубицы и 152-мм орудия), остатки Местного стрелкового полка нанесли противнику значительные потери в живой силе и уничтожили два его танка. Затем оставшиеся в живых бойцы полка были переправлены через бухту на Корабельную сторону, где принимали участие в боях 29–30 июня 1942 года.

Ожесточенные бои на территории так называемого «Саперного городка» (Северное укрепление или Северный форт) вел 20–22 июня 178-й морской инженерный батальон вместе с примкнувшими к нему остатками подразделений нескольких стрелковых частей и личным составом бывшей 365-й и при огневой поддержке 366-й зенитной батарей под командованием лейтенанта Самойлова.

Защитники Северного укрепления все до одного погибли в этих боях, выведя из строя убитыми и ранеными практически весь личный состав штурмовых инженерных батальонов 11-й немецкой армии.

В период 23–28 июня 8-я БрМП вела бои в районе высоты Сахарная головка – деревни Новые Шули (Штурмовое)59.

В связи с отходом 28 июня 1942 года 3-го ПМП и 25-й СД 8-я бригада морской пехоты была вынуждена оставить свои прежние позиции и отойти на гребень Сапун-горы. Там в период 28–30 июня 1942 года ее линия обороны проходила от Каменоломенного оврага до нынешнего поселка «3-й гидроузел». Слева от нее оборонялась 138-я стрелковая бригада, справа – 386-я стрелковая дивизия.

В ходе боев 29 июня 1942 года основные силы 8-й бригады морской пехоты были окружены в районе Суздальских высот, но в ночь с 29-го на 30 июня прорвали кольцо окружения и отошли на мыс Херсонес.

Захватив Северную сторону, войска 11-й армии после пятидневной передышки рано утром 29 июня начали форсирование Главной бухты на участке Корабельной стороны. Одновременно они начали штурм Сапун-горы на всем ее протяжении. Ожесточенные бои на Сапун-горе шли на линии обороны 79-й МСБр, части сил 8-й БрМП, 2-го Перекопского ПМП, 386-й СД, 388-й СД, 7-й БрМП.

29–30 июня 8-я БрМП вела бои на Киленбалочном плато Сапун-Горы и горы Суздальской. Вечером 30 июня последний батальон 8-й БрМП, оборонявшийся на Суздальской горе, прорвав кольцо окружения, ушел в центральную часть города, а затем на мыс Херсонес.

7-я БрМП, после того как соседние с ней части 386-й и 388-й СД отступили с гребня Сапун-горы, обнажив ее левый фланг, отошла к Английскому кладбищу на плато Сапун-горы, где весь день 30 июня вела ожесточенные бои.

В последний день организованной обороны Севастополя, 30 июня 1942 года, слева от Малахова кургана упорно сражались остатки 79-й морской стрелковой бригады, а также 2-го и 3-го полков морской пехоты. Перед Малаховым курганом на Камчатском люнете геройски дрался батальон морской пехоты, сформированный незадолго перед этим из состава Черноморского флотского экипажа, и остатки личного состава 54-й зенитной батареи.

На самом Малаховом кургане стояли насмерть артиллеристы 701-й батареи 177-го Отдельного артдивизиона ЧФ под руководством командира этого дивизиона майора В. М. Моздалевского и командира 701-й береговой батареи капитан-лейтенанта А. П. Матюхина. Они задержали противника на сутки и затем прорвали кольцо его окружения, выйдя на соединение со своими силами в район железнодорожного вокзала.

9-я БрМП 28 июня отошла с Семякиных высот на высоты Горная и Безымянная. Утром 29 июня 1942 года 170-я немецкая пехотная дивизия начала штурм Караньских высот. Выйдя на седловину между высотами Горная и Карагач, дивизия попала под перекрестный огонь 705-й и 19-й береговых батарей, 76-мм орудий 388-й стрелковой дивизии и 9-й бригады морской пехоты. Понеся потери, немецкая дивизия откатилась на исходные позиции. К концу дня 30 июня 9-я БрМП вместе со 109-й СД отошла на «Французский вал», где вела бои 1 июля.

Вот как описывает боевые действия 9-й бригады морской пехоты за этот день, 30 июня 1942 года, ее командир полковник Н. В. Благовещенский в своем отчете от 4 июля 1942 года, который был составлен им в Новороссийске: «На рассвете 30 июня 1942 года противник силами до пехотного полка с танками повел наступление вдоль северных скатов Карагачских высот, одновременно обходя левый фланг 4-го батальона в районе Хомутовой балки. Прорвавшись на фронте хутора Максимова – высота 101.6, противник повел наступление на рубеже высот 114.4 и 113.7 с северного направления, зайдя в тыл 2-го батальона, расположенного вдоль Балаклавского шоссе. 2-й батальон, вырываясь из окружения, с боем начал отход на юго-запад к 109-й стрелковой дивизии. С 8 часов связь со всеми батальонами, проводная и по радио, была потеряна. Оба батальона понесли огромные потери и начали отход в направлении Юхариной балки. К 11 часам противник передовыми частями стал подходить к рубежу хутора Кальфа. Поддерживающий бригаду 953-й артполк расстрелял пехоту и танки противника и в связи с отсутствием боеприпасов подрывал материальную часть. В 13 часов мой КП, находившийся в штольне Юхариной балки, был обойден противником с двух сторон. Не имея прикрытия, отошел к Молочной ферме. Связь между батальонами не была восстановлена, и только в 22 часа в районе 35-й береговой батареи мною была обнаружена группа командира батальона товарища Никульшина».

Одновременно с этими боями в тылу формировались новые части морской пехоты. Во второй половине дня 29 июня 1942 года в районе Казачьей бухты из личного состава 20-й морской авиабазы был сформирован батальон морской пехоты ВВС ЧФ под командованием лейтенанта И. П. Михайлика. В этот же день в Камышовой бухте был сформирован из состава химических и спецчастей флота второй батальон морской пехоты в качестве резерва. На Корабельной стороне Севастополя был сформирован третий батальон морской пехоты из личного состава Черноморского флотского экипажа.

Одновременно с этим в Приморской армии были сформированы три батальона резерва на базе курсов младших лейтенантов, 191-го запасного полка и из зенитных частей на базе зенитно-пулеметного батальона. Это был последний резерв командующего Приморской армией; он занял оборону в районе Турецкого вала и на подходе к Камышовой бухте.

На следующий день, во второй половине дня 30 июня, также в районе Камышовой бухты, из остатков личного состава некоторых частей морской пехоты был сформирован «полк береговой обороны» численностью до 1500 человек.

Последним днем организованной обороны Севастополя стало 30 июня 1942 года. В этот день командир 109-й СД генерал-майор Новиков был назначен приказом командующего Приморской армией генерал-майора И. Е. Петрова на период 30 июня – 1 июля 1942 года начальником группировки войск прикрытия эвакуации. С собой командование Приморской армии и ЧФ забрали все командование стрелковых дивизий и бригад морской пехоты, в результате чего они к утру 1 июля 1942 года прекратили свое организованное существование.

В период 1–2 июля 1942 года, после фактического распада прежних частей из-за эвакуации их высшего командного состава на Кавказ 30 июня 1942 года, морская пехота Черноморского флота на последних рубежах обороны в районе мыса Херсонес была представлена следующими частями: Местный стрелковый полк во главе со своим командиром полковником Барановым, Сводный батальон ЧФ, Сводный батальон ВВС ЧФ, зенитно-пулеметный батальон, который был создан на базе зенитно-пулеметной роты 35-й береговой батареи.

Кроме того, в заключительных боях второй обороны Севастополя принимали непосредственное участие в качестве морской пехоты инженерные части ЧФ в лице 178-го отдельного инженерного батальона, 95-го отдельного строительного батальона, 5-й и 9-й отдельных аэродромных строительных рот.

После эвакуации в ночь с 1-го на 2 июля 1942 годда генерал-майора Новикова с частью командования 109-й СД на Кавказ организованное сопротивление войск бывшей Приморской армии на мысе Херсонес прекратилось. Боевые действия до 10 июля 1942 года вели отдельные группы военнослужащих, возглавляемые сержантами, старшинами и офицерами в звании до полковника.

Отдельным вопросом истории боев третьего штурма Севастополя немецкими войсками в июне – начале июля 1942 года является широкое использование против защитников Севастополя в последние дни его обороны, примерно с 29 июня 1942 года, частей специального назначения в лице уже упоминавшейся в описании боев второго штурма и евпаторийского десанта 6-й роты 2-го батальона полка «Бранденбург-800», которой в период третьего штурма Севастополя командовал обер-лейтенант Ганс-Герхард Банзен.

Практически во всех воспоминаниях защитников Севастополя, посвященных боям второго штурма, сообщения о действиях вражеского спецназа, или, как их тогда называли, – диверсантов, отмечается в последнею неделю боев за город, а точнее, с момента переправы главных сил немецких войск через Северную бухту и их высадки на плацдармах Корабельной стороны.

Об этом факте в своих мемуарах «Севастопольский бронепоезд» писал бывший старшина группы пулеметчиков бронепоезда «Железняков» Николай Александров. Описывая бои экипажа бронепоезда в районе Троицкого тоннеля на Корабельной стороне 29–30 июня 1942 года, он упоминает об уничтожении там в эти дни нескольких групп немецких солдат, переодетых в красноармейскую форму.

Но особенно часто о подобных эпизодах сообщается в мемуарах защитников города, посвященных последним дням его обороны на мысе Херсонес в первой декаде июля 1942 года. Как свидетельствуют участники последних боев, переодеваясь в красноармейскую или краснофлотскую форму, немецкие диверсанты и предатели старались посеять панику в ночное время в районе 35-й береговой батареи и побережья Херсонесского полуострова при приходе катеров для эвакуации стрельбой, пользуясь тем, что там были во множестве неорганизованные воины.

Командир 161-го стрелкового полка Л. А. Гапеев в своих воспоминаниях по этому поводу отмечал следующее: «Полк занимал оборону от Молочной фермы до Черного моря. В тылу 1-го батальона у Горбатого моста проникшая в ночь на 1 июля 1942 года диверсионная группа фашистов расстреляла поодиночке спавших в кабинах шоферов стоявшей у моста колонны автомашин. Находившийся в концевой автомашине командир застрелил одного диверсанта, остальные двое скрылись».

Один из бойцов Группы особого назначения Черноморского флота Н. Монастырский отмечал в своих воспоминаниях, что 1-го и 2 июля 1942 года на территории Херсонесского аэродрома вылавливали немецких диверсантов в форме матросов, которые подбивали одиночных бойцов стрелять по нашим самолетам, жечь боезапас, когда каждый патрон был на счету.

Боец этой же группы старший сержант В. Гурин в своих воспоминаниях написал, что после подрыва батареи группы фашистов на шлюпках и катерах высадились на мысе с целью пленить командный состав. Фашисты были одеты в красноармейскую форму и сумели просочиться в район 35-й батареи, при этом внесли панику среди бойцов. Всю ночь шел бой и вылавливание вражеских десантников, а утром, после рассвета, когда они стали явно заметны по своим сытым и холеным лицам, они были полностью ликвидированы. Их шлюпки и катера захватили счастливчики из бойцов на берегу.

Об активных действиях немецкого спецназа в боях за Севастополь в последние дни его обороны свидетельствует и тот факт, что 9 июля 1942 года обер-лейтенант Ганс-Герхард Банзен, командир 6-й роты 2-го батальона полка особого назначения «Бранденбург-800», кавалер Рыцарских Крестов I и II классов, был награжден Золотым Германским Крестом и стал одним из семи солдат и офицеров этого полка, удостоенных этой высшей военной награды нацистской Германии за весь период Второй мировой войны.

Глава 8. Морская пехота Черноморского флота в освобождении Севастополя в апреле – мае 1944 года

В боях за освобождение Севастополя 14 апреля – 12 мая 1944 года морская пехота Черноморского флота была представлена 83-й и 255-й БрМП, которые участвовали в боях в составе 16-го стрелкового корпуса Приморской армии, а также 472-й и 613-й отдельными штрафными ротами Черноморского флота.

В составе 613-й штрафной роты в боях за освобождение Севастополя принимал участие также и 558-й отдельный офицерский штрафной взвод Черноморского флота. Отдельный офицерский штрафной взвод ЧФ участвовал в боях под Новороссийском, на Таманском полуострове и в Эльтигенском десанте под Керчь.

613-я отдельная штрафная рота и 558-й отдельный офицерский штрафной взвод ЧФ были сформированы в начале сентября 1942 года. Действуя совместно, эти две штрафные части, во время боевых действий выполнявшие функции морской пехоты, принимали участие в боях по обороне и освобождению Северного Кавказа.

Их участие в освобождении Крыма началось в ноябре 1943 года с Эльтигенской десантной операции. Высадившись на правом, северном фланге эльтигенского десанта, 613-я штрафная рота, имея в своем составе 588-й штрафной офицерский взвод, совместно с 386-м отдельным батальоном морской пехоты была штурмовым авангардом 1339-го стрелкового полка. Задачей роты был захват Камыш-Бурунской косы с последующим наступлением на порт Камыш-Бурун. Как известно, взять этот порт так и не удалось, но с косы немцев удалось выбить

Другой частью морской пехоты, принимавшей участие в освобождении Севастополя, можно считать отряд дальней разведки «Сокол» разведотдела штаба ЧФ. Отряд «Сокол», до освобождения Крыма действовал в тылу немцев в крымских горах, взаимодействуя с партизанами, а после освобождения Крыма временно вошел в состав 4-го Украинского фронта, готовившего операцию по освобождению Севастополя. В связи с этим отряд был разделен на три группы по числу армий, входивших в состав фронта, которые начали взаимодействовать с армейскими разведотделами.

Во время боев по освобождению Севастополя 83-й БрМП первоначально (до 26 апреля 1944 года) командовал подполковник П. А. Мурашов, а с 27 апреля – подполковник (затем полковник) Леонид Константинович Смирнов. 255-й БрМП командовал полковник Андрей Александрович Власов.

Кроме участвовавших непосредственно в боях по освобождению Севастополя бригад, в тылу войск, освобождавших Севастополь, находились еще несколько отдельных батальонов морской пехоты (ОБМП), которые входили в состав Севастопольской тыловой военно-морской базы, и 393-й ОБМП, находившийся в Новороссийске. Также были еще 143-й и 369-й отдельные батальоны морской пехоты Черноморского флота, которые в это время находились в других местах60.

К началу освобождения Севастополя обе бригады морской пехоты, особенно 83-я, имели славную боевую историю и прошли длительный боевой путь.

Первой была сформирована 83-я БрМП. Ее создание началось 7 ноября 1941 года как 83-й морской стрелковой бригады в районах станиц Успенской и Конаково Краснодарского края. Первым командиром бригады был полковник Леонтьев, ранее служивший преподавателем в Ленинградском военно-морском училище ПВО, а затем в Севастопольском военно-морском училище береговой обороны.

К началу декабря 1941 года бригада была сформирована в составе трех батальонов, отдельной роты автоматчиков, артиллерийского и противотанкового дивизионов, минометной роты, разведывательной роты, роты противотанковых ружей, танковой роты (без техники), роты связи, автороты, медсанроты, взвода ПВО. Всего 4334 человек, 20 орудий, 24 миномета, 48 противотанковых ружей, 48 станковых и 149 ручных пулеметов, 612 автоматов, более 3000 винтовок и карабинов, 178 автомашин, 818 лошадей.

В декабре 1941 года бригада была переброшена в город Темрюк, в состав 51-й армии. 3 января 1942 года она из морской стрелковой бригады была переформирована в бригаду морской пехоты с сохранением прежнего номера. Вместе с 51-й армией бригада оказалась на Керченском полуострове в составе Крымского фронта. В марте 1942 года в бригаду в качестве 4-го батальона был включен отряд морской пехоты (700 человек), высаживавшийся ранее в Феодосии. Во время боев на Керченском полуострове в мае 1942-го бригада, прикрывая отход частей Крымского фронта, была разгромлена. Часть ее личного состава ушла в Аджимушкайские каменоломни, где погибла к сентябрю 1942-го. Небольшие группы бойцов и командиров смогли переправиться на Таманский полуостров. Там 27 мая 1942 года начинается второе формирование 83-й БрМП, завершившееся к началу июля. Вторично сформированная бригада в составе трех батальонов, численностью 4392 человек, в августе – сентябре 1942-го в боях под Новороссийском понесла тяжелые потери и практически прекратила свое существование61.

Третье формирование 83-й БрМП связано с короткой историей существования 2-й бригады морской пехоты ЧФ (27 августа – 30 сентября 1942 года).

В августе 1942-го в Туапсе и Поти были вторично сформированы 15, 16 и 17-й отдельные батальоны морской пехоты. Вскоре они были переброшены в Новороссийск, где из них был сформирован 200-й полк морской пехоты численностью 3500 человек, практически сразу вступивший в бой62.

Затем, после включения в состав 200-го ПМП 144-го и 305-го отдельных батальонов морской пехоты, полк был переименован во 2-ю бригаду морской пехоты, командиром которой стал подполковник М. Л. Кравченко.

1 октября 1942 года во 2-ю БрМП были влиты остатки 83-й БрМП, и таким образом была сформирована 83-я БрМП третьего формирования, имевшая под Севастополем в своем составе 15, 16, 144 и 305-й батальоны63.

Формирование 255-й бригады морской пехоты началось 27 августа 1942 года после создания в Новороссийске из личного состава ЧФ, Азовской и Каспийской флотилий 1-й бригады морской пехоты под командованием полковника Д. В. Гордеева. Она состояла из 14, 142 и 322-го батальонов и 727-й береговой артиллерийской батареи. Спустя три недели, 18 сентября, она была переименована в 255-ю бригаду морской пехоты64.

В октябре – ноябре 1942 года 83-я и 255-я БрМП вели напряженные бои на подступах к городу Туапсе, разгромив там несколько румынских горнострелковых полков и стабилизировав там линию фронта. В марте 1943 года в 83-ю БрМП была включена 472-я отдельная штрафная рота ЧФ, принимавшая в составе бригады участие в освобождении Севастополя. В 1943 году обе бригады вели действия по освобождению Северного Кавказа, города Новороссийска, Таманского полуострова и косы Тузла.

К началу освобождения Севастополя бригадам морской пехоты были поставлены следующие задачи: 83-й БрМП – наступать восточнее села Карань (Флотское), имея фронт наступления 800 метров, 255-й БрМп – наступать вдоль берега моря на фронте 500 метров и овладеть горой Кая-Баш, затем Георгиевским монастырем и мысом Фиолент. Перед началом наступления обе бригады имели трехэшелонное построение и были усилены приданными им артиллерийскими группами. 83-я БрМП была дополнительно усилена 180-й отдельной огнеметной ротой из состава Приморской армии65.

8 мая 1944 года обе бригады, выполнив поставленные задачи первого этапа наступления, к 9 мая вышли к последней линии немецких позиций на «Французском валу», где вели бои до 11 мая. На следующий день, 12 мая 1944 года, немецкая линия обороны была прорвана на всем протяжении, и 255-я БрМП завершила бои на мыс Херсонес, а 83-я БрМП совместно с 242-й горнострелковой дивизией вышла к Камышовой бухте. За участие в боях по освобождению Севастополя обе бригады были награждены орденами Красного Знамени.

Группы отряда «Сокол», действовавшие в составе 2-й гвардейской, 51-й и Приморской армий, вместе с их передовыми частями 9 мая 1944 вошли в Севастополь. Одна из групп начала искать в городе подходящее здание для разведки флота, другая приступила к выяснению судьбы городской подпольной организации, возглавлявшейся Ревякиным, которая в начале 1944 года установила через отряд «Сокол» связь с разведкой ЧФ, но вскоре после этого, в марте 1944-го, была уничтожена немцами.

Глава 9. Роль морской пехоты Черноморского флота в боях по обороне и освобождению Севастополя

Подводя итоги участию частей морской пехоты в боях по обороне и освобождению Севастополя в 1941–1942 и в 1944 годах, необходимо отметить решающую роль морской пехоты в отражении первого штурма 31 октября – 27 ноября 1941 года.

Изучение роли морской пехоты во второй обороне Севастополя позволяет по-иному смотреть на хронологические рамки первого штурма. Он фактически начался не 30 октября 1941 года залпами 54-й береговой батареи лейтенанта Заики, как это утверждалось ранее, а 31 октября 1941 года боем в районе железнодорожной станции Альма (Почтовое) немецко-румынской мотобригады Циглера со сводным полком морской пехоты в составе 16-го и Курсантского батальонов, а закончился 27 ноября 1941 года, после последнего крупного боя на линии обороны Севастополя между 8-й БМП и немецкой 132-й ПД.

Приход в Севастополь 9 ноября 1941 года Приморской армии не стал переломным этапом в отражении штурма, поскольку ее дивизии пришлось пополнять за счет включения в их состав частей морской пехоты. По этой причине, хотя в отражении второго штурма 17–31 декабря формально основную роль уже играли дивизии Приморской армии, при этом необходимо помнить, что большинство из них на 30–60 % состояли из бывших морских пехотинцев.

Что касается участия морской пехоты в освобождении Севастополя, то, несмотря на то, что по количественному составу (две бригады) оно было небольшим, тем не менее, находясь в составе 16-го стрелкового корпуса Приморской армии, они стали его главной ударной силой, расчищая дорогу в ходе наступления 7–8 мая 1944 года стрелковым дивизиям этого корпуса.

Глава 10. Перечень частей морской пехоты Черноморского флота в 1941–1945 годах

Отдельные взводы: 588-й отдельный офицерский штрафной взвод Черноморского флота.

Отдельные роты: рота морской пехоты Дунайской флотилии, Местные стрелковые (караульные) роты в Одессе, Керчи и Батуми, 17-я отдельная пулеметная рота Дунайской флотилии, Морская рота рота Керченской военно-морской базы, 14, 15 и 67-я отдельные фугасно-огнеметные роты береговой обороны Главной базы Черноморского флота в Севастополе, 354-я отдельная инженерная рота керченской военно-морской базы, 472-я и 613-я отдельные штрафные роты Черноморского флота, Отдельная парашютно-десантная рота Черноморского флота.

Отдельные группы: Парашютная группа особого назначения ВВС Черноморского флота (она же в последние дни обороны Севастополя «Группа особого назначения ЧФ» («Группа 017»)), отдельная рота Особого отдела ЧФ.

Отряды морской пехоты: отдельный отряд морской пехоты Очаковской военно-морской базы (из части личного состава 2-й бригады торпедных катеров), отдельный парашютный отряд военно-воздушных сил Черноморского флота, 1-й Добровольческий отряд майора А. С. Потапова, 2-й (майор И. М. Денщиков), 3-й (майор П. Тимошенко), 4-й (капитан А. Жук), 5-й (капитан В. Спильняк) и 6-й (майор А. И. Щекин) отряды, отдельный отряд майора Ц. Л. Куникова, 1, 2, 3 и 4-й заградительные отряды Черноморского флота, 1-й и 2-й Перекопские отряды, 1-й и 2-й флотские штурмовые отряды, Береговой отряд сопровождения Керченской военно-морской базы (создан на базе объединения 1-го и 2-го флотского штурмовых отрядов), Подвижной особый отряд Керченской военно-морской базы, отряд разведывательного отдела штаба ЧФ, разведывательный отряд Керченской военно-морской базы, отряд дальней разведки «Сокол» разведотдела штаба ЧФ, Специальный отряд Особого отдела ЧФ.

Отдельные батальоны морской пехоты: Дунайский батальон (батальон морской пехоты Дунайской флотилии), курсантский батальон Севастопольского училища береговой обороны, батальон Балаклавского водолазного техникума, батальон Балаклавской морской пограничной школы младшего командного состава НКВД СССР, батальон из личного состава частей тыла флота, батальон из личного состава береговых частей и экипажей кораблей Охраны водного района Главной базы ЧФ, батальон из личного состава Службы наблюдения и связи Главной базы ЧФ, три батальона из личного состава Черноморского флотского экипажа, батальон из личного состава бригад подводных лодок, бригады торпедных катеров и 3-го отдела флота, батальон из личного состава ПВО Главной базы ЧФ (он же батальон Авиазенитной обороны или Батальон МП АЗО ГБ ЧФ), батальон из личного состава ВВС ЧФ, батальон из личного состава школы специалистов запаса Береговой обороны ЧФ, батальон из личного состава школы младших командиров БО и частей химзащиты ЧФ, батальон из личного состава запасного артиллерийского полка БО ЧФ, батальон из личного состава школы резерва БО ЧФ, два батальона из личного состава школы оружия Учебного отряда ЧФ, батальон из электромеханической школы УО ЧФ, батальон из школы связи УО ЧФ, батальон из объединенной школы УО ЧФ, батальон службы Воздушного наблюдения, оповещения и связи (11-й батальон ВНОС ПВО Черноморского флота), Особый батальон морской пехоты Керченской военно-морской базы, Отдельный батальон морской пехоты Туапсинской военно-морской базы, номерные отдельные батальоны морской пехоты: 8-й отдельный стрелковый (караульный) батальон Керченской военно-морской базы, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 142, 143, 144, 305, 322, 323, 324, 325, 327, 328, 369, 384, 386, 393, 394, 397-й отдельные батальоны морской пехоты, 141-й стрелковый (караульный) батальон Очаковской военно-морской базы, 178-й морской инженерный батальон Черноморского флота, отдельный парашютно-десантный батальон ВВС Черноморского флота.

Полки: Местный стрелковый (караульный) полк Главной Базы ЧФ в Севастополе, Сводный полк морской пехоты Дунайской флотилии, Курсантский полк морской пехоты Севастопольского училища береговой обороны, Полк береговой обороны, 1, 2, 3-й Черноморские полки морской пехоты, 1-й Севастопольский полк морской пехоты, 2-й Перекопский полк морской пехоты, 137, 145, 200-й полки морской пехоты.

Бригады: Резервная бригада морской пехоты ГБ ЧФ, 7, 8, 9, 79, 83, 255-я бригады морской пехоты.

Список источников части III

1. Х. Х. Камалов. Морская пехота в боях за Родину. – М.: Воениздат, 1966. – С. 14.

2. Там же.

3. Х. Х. Камалов. Участие морской пехоты в защите завоеваний Октябрьской революции и социализма. – Л.: издательство ЛГУ, 1975. – С. 33.

4. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: Музей героической обороны и освобождения Севастополя (МГООС), 1971. – С. 15.

5. И. Г. Писарихин. Боевые действия 1-й морской пограничной школы младшего начсостава НКВД СССР (историческая справка). – Севастополь: Музей героической обороны и освобождения Севастополя, 1972. – С. 9.

6. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971. – С. 15.

7. И. Г. Писарихин Боевые действия 1-й морской пограничной школы младшего начсостава НКВД СССР. – С. 9.

8. Боевая летопись Военно-морского флота 1941–1942 гг. – М.: Воениздат, 1983. – С. 219.

9. Боевой путь Советского Военно-морского флота. – М.: Воениздат, 1988. – С. 318; В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971. – С. 23.

10. Краснознаменный Черноморский флот. – М.: Воениздат, 1979. – С.149–150.

12. История 7-й бригады морской пехоты от начала формирования 15 августа 1941 до 4 февраля 1942. – Севастополь, 1942 г. – С. 1–3 (фонды МГООС КП 23786 А11562).

13. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971. – С. 13.

14. Моргунов П. А. Героический Севастополь. С. 31.

15. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971. – С. 14.

16. Краснознаменный Черноморский флот. – С. 149–150.

17. Камалов Х. Х. Участие морской пехоты в защите завоеваний Октябрьской революции и социализма. – Л., 1975 г. – С. 58.

18. Севастополь. Энциклопедический справочник. – Севастополь, 2000 г. – С. 123.

19. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971. – С. 13.

20. Вильшанский В. Л. Краткая справка боевого пути 8-й Бригады морской пехоты (фонды МГООС НВ863). – С. 1–2.

21. Басов А. В. Крым в Великой Отечественной войне. – С. 75, 77.

22. Камалов Х. Х. Участие морской пехоты в защите завоеваний Октябрьской революции и социализма. – Л., 1975 г. – С. 69–70; Работы научных сотрудников МГООС. – Т. 1. – С. 152.

23. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971 г. – С. 13.

24. Работы научных сотрудников МГООС. – Т. 1. – С. 156; В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971 г. – С. 69.

25. Камалов Х. Х. Участие морской пехоты в защите завоеваний Октябрьской революции и социализма. – Л., 1975 г. – С. 69–70; Работы научных сотрудников МГООС. – Т. 1. – С. 53; В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971 г. – С. 14; Работы научных сотрудников МГООС. – Т.1. – С. 152.

26. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971 г. – С. 14, 16; Моргунов П. А. Героический Севастополь. – С. 39.

27. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971 г. – С. 12; «Военно-исторический журнал». – 1962, № 6. – С. 60–66.

28. Картотека сектора «Оборона Севастополя» МГООС.

29. Там же.

30. Там же.

31. В. Вильшанский. Разведка боем // «Военно-исторический журнал». – 1962, № 6. – с.60–66; Работы научных сотрудников МГООС. – Т. 1. – с.153.

32. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971 г. – С. 15.

33. Камалов Х. Х. Морская пехота в боях за Родину. – М.: Воениздат,1983. – С. 70.

34. ЦАМО СССР, ф. 288, оп. 9900, д. 33, л. 135–144, 172; «Военно-исторический журнал». – 1962, № 9. – С. 94.

35. ЦАМО СССР, ф. 288, оп. 9900, д. 33, л. 135–144, 172; «Военно-исторический журнал». – 1962, № 9. – С. 94; Писарихин И. Г. Боевые действия 1-й морской пограничной школы младшего начсостава НКВД СССР (историческая справка). – Севастополь: МГООС, 1972. – С. 10.

36. Стогний Д. Ю. Боевые действия на севере Крыма осенью 1941 года (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1999 г. – С. 220–222.

37. Моргунов П.А. Героический Севастополь. – С. 58.

38. Краснознаменный Черноморский флот. – М., 1979 г. – С. 145.

39. Моргунов П.А. Героический Севастополь. – С. 33.

40. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971 г. – С. 28–29; Басов А. В. Крым в Великой Отечественной войне. – С. 67; История 7-й бригады морской пехоты. – Севастополь. 1942 г. (фонды МГООС КП 23786 А 11652).

41. Моргунов П. А. Героический Севастополь. – С. 38; В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя 1941–1942 гг. (научная справка). – Севастополь: МГООС, 1971 г. – С. 33.

42. Моргунов П. А. Героический Севастополь. – С. 43.

43. Там же.

44. Басов А. В. Крым в Великой Отечественной войне. – С. 90; Моргунов П. А. Героический Севастополь. – С. 39, 99.

45. Там же, с. 45.

46. Стогний Д. Ю. Боевые действия на севере Крыма осенью 1941 г. – С. 148, 154.

47 Стогний Д. Ю. ПВО Главной базы Черноморского Флота в боях за Севастополь (лекция). – МГОС, 1996 г. – С. 7; Басов А. В. Крым в Великой Отечественной войне. – С. 89.

48. Артиллерия Германии во второй мировой войне. – СПб., 2003 г. – С. 3–5.

49. Басов А. В. Крым в Великой Отечественной войне, С. 90.

50. Моргунов П. А. Героический Севастополь. – С. 160.

51. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя, С. 12.

52. Моргунов П. А. Героический Севастополь. – С. 52–53.

53. Там же, с. 53.

54. Стогний Д. Ю. ПВО Главной базы ЧФ в боях за Севастополь. – С. 7–10; Басов А. В. Крым в Великой Отечественной войне. – С. 90; Краснознаменный Черноморский флот. – С. 164.

55. Стогний Д. Ю. ПВО Главной базы ЧФ в боях за Севастополь. – С. 10

56. Моргунов П. А. Героический Севастополь. – С. 55.

57. Там же, с. 57.

58. В. Смиян. Морская пехота в обороне Севастополя. – С. 39–41.

59. Моргунов П. А. Героический Севастополь. – С. 56.

60. Там же, с. 57.

61. Там же, с. 59–60.

62. Там же, с. 63–65.

63. Там же, с. 60–63.

64. Басов А. В. Крым в Великой Отечественной войне. – С. 97; Моргунов П. А. Героический Севастополь. – С. 60–63.

65. Басов А. В. Крым в Великой Отечественной войне. – С. 97.

Дополнение. Севастополь и Крым в паутине мистической археологии спецслужб сталинского СССР и нацистской Германии

5 мая 1921 года при Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ВЧК) был создан «Специальный криптографический отдел» (СПЕКО), позже переименованный в 8-й (специальный) отдел ОГПУ, а затем НКВД.

Данный отдел, находясь формально в составе ВЧК, а затем ОГПУ и НКВД, подчинялся непосредственно Политбюро правящей в СССР коммунистической партии и долгое время представлял собой, по сути, отдельную спецслужбу.

В задачи этого отдела входили функции радиотехнической разведки и контрразведки, создание своих шифров и раскрытие шифров других государств, обеспечение режима секретности и сохранения государственной и военной тайны в деятельности всех остальных государственных структур СССР.

Но кроме этого в самом Спецотделе смысл слова «крипто», то есть «тайна», понимали очень широко, и поэтому кроме шифров, различных видов технической разведки и наблюдения за соблюдением секретности Спецотдел занимался также разработками в различных сферах нетрадиционных научных исследований. Таких, например, как чтение мыслей и их передача на расстояние, поиски различных альтернативных, в том числе и магических источников энергии и связанных с этим древнейших цивилизаций. Среди других, скажем так, мелочей были, например, поиски «снежного человека».

Первым начальником спецотдела стал известный к тому времени чекист Глеб Бокий, еще до революции ставший членом оккультного масонского Ордена Мартинистов. Вскоре после создания спецотдела он сделал своим ведущим научным консультантом профессора медицины Александра Барченко, который с 1911 года в возрасте 30 лет начал изучать проблемы паранормальных способностей человеческого организма (О. Шишкин. Битва за Гималаи. М., 1999. С. 374; А. И. Первушин. Оккультные войны НКВД и СС. Спецслужбы и Армагеддон. М.: Эксмо, 2002. С. 345–350).

В 1921–1922 годах Барченко организовал ряд экспедиций в Карелию и на Кольский полуостров с целью поиска следов древнейших магических цивилизаций и их главнейшего артефакта, дарующего магическое могущество, который он называл «Камень Ориона» и который в Европе был известен как «Чаша Грааля» или «Святой Грааль».

Эти его экспедиции привлекли внимание чекистов, а через них и Специального отдела. Познакомившись и пообщавшись с Барченко, глава Спецотдела Бокий включил его в штат, а затем сделал и главным научным консультантом.

В 1925 году Барченко создает в Спецотделе масонскую ложу «Единый трудовой союз», в которую сначала вошел Бокий, а затем через него начальник одного из подразделений Спецотдела Е. Е. Гоппиус, заместитель народного комиссара иностранных дел Б. С. Стомоненков и член ЦК ВКП(б) И. М. Москвин (А. И. Первушин. Оккультные войны НКВД и СС. Спецслужбы и Армагеддон. С. 415–429).

Одновременно с работой в Спецотделе Барченко становится ведущим научным сотрудником другой очень засекреченной организации – «Всесоюзного института экспериментальной медицины» (ВИЭМ). В нем он работал в лаборатории нейроэнергетики (О. Шишкин. Битва за Гималаи. С. 375).

Основные идеи Барченко, подтверждение которым он искал в своих многочисленных экспедициях, заключались в том, что, по его мнению, сотни тысяч лет назад на Земле существовали могучие магико-технологические цивилизации, которые обладали способностью воздействовать на различные стороны психики людей и возможностью устанавливать контакты с высшим космическим разумом.

С целью поиска главнейшего артефакта одной из таких цивилизаций – уже упоминавшегося «Камня Ориона» («Чаши Грааля») – Барченко, помимо экспедиций 1921–1922 годов в Карелию и на Кольский полуостров, после своего прихода в Спецотдел в 1926–1927 году организовал археологическую экспедицию по пещерным городам Крыма и окрестностей Севастополя. Штаб этой экспедиции находился в одном из домов на улице Азис в Бахчисарае.

Одновременно с экспедицией Барченко в Крыму в Гималаи на поиски Шамбалы как главного хранилища артефактов древнейших магических цивилизаций Спецотдел отправил экспедицию известного еще с дореволюционных времен известного российского мистика Рериха. Там же, в Британской Индии, занимался этим же делом спецагент ОГПУ Яков Блюмкин.

Неизвестно, нашел ли в ходе крымских экспедиций Барченко «Камень Ориона», но по крайней мере ему удалось на основании полученных находок в ходе раскопок в пещерных городах и поблизости от них сделать эпохальное открытие в области археологии и древней истории. Оно заключалось в том, что он пришел к выводу, что пещерные города в Крыму и в окрестностях Севастополя гораздо древнее, чем считала и до сих пор считает официальная историческая наука. По мнению Барченко, эти пещерные города были созданы не бежавшими в Крым от репрессий императоров-иконоборцев византийских монахов, как до сих пор утверждает официальная археология, а племенами, пришедшими из Северной Африки в эпоху конца мезолита – начала неолита. Это открытие Барченко было подтверждено спустя 30 лет известным крымским археологом Аскольдом Щепинским, открывшим при раскопках кургана Кеми-Оба неолитическую цивилизацию, занимавшую в период 6–4 тысячелетий до нашей эры весь Крым и значительные территории к северу от него, которую Щепинский назвал «Кеми-Обинской культурой».

Масонские тайны и дела Барченко привели его к тому, что в мае 1937-го он был арестован, а 25 апреля 1938-го в возрасте 57 лет расстрелян. Та же судьба постигла и его начальника Бокия.

По нынешним, сугубо официальным данным, все разработки и материалы его экспедиций были уничтожены в ноябре 1941 года, во время эвакуации Центрального архива НКВД из Москвы в связи с угрозой ее захвата в то время немецкими войсками.

Наличие в 20–30 годы в тогдашних органах государственной безопасности СССР большого количества масонов и просто высокопоставленных агентов различных западных разведок привело к тому, что на Западе, и в том числе в Германии, были достаточно хорошо осведомлены об этих экспедициях. Так что когда в 1933 году в Германии пришли к власти нацисты они, решили по примеру Спецотдела ОГПУ-НКВД создать в составе своих спецслужб аналогичную структуру.

В 1935 году по распоряжению рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера в составе СС был создано «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков», которое больше стало известно под сокращенным названием «Наследие предков» («Аненербе»).

Первым руководителем этой организации стал немецко-голландский филолог Герман Вирт, который еще в 1928 году частным образом создал предшественника «Аненербе» под названием «Общество Германа Вирта» (Герман Вирт. Хроника Ура Линда. Древнейшая история Европы. М.: Вече, 2007. С. 52).

В 1932 году Вирт при помощи нацистской партии на базе своего общества создал «Исследовательский институт духовных исследований древности». Затем совместно с профессором Вальтером Даре в 1935 году создал «Собрание народных традиций и древней религии».

Эти две структуры и стали основой для последующего создания Гиммлером в том же 1935 году «Аненербе».

В 1936 году Гиммлер назначил директором «Аненербе» одного из своих ближайших соратников штандартенфюрера Вольфрама фон Зиверса. Тот, в свою очередь, в качестве главного научного консультанта взял декана философского факультета Мюнхенского университета Вальтера Вюста. После этого в состав «Аненербе» начался приток представителей различных сфер академической науки.

К началу Второй мировой войны в составе «Аненербе» действовало порядка пятидесяти отделов и других подразделений, которые занимались нетрадиционными исследованиями в различных видах естественных, общественных и технических наук.

Ведущее место в исследовательской деятельности «Аненербе» занимали биологические и медицинские исследования. Проводились массовые медицинские опыты как над заключенными концлагерей и советскими военнопленными, так над и немецкими военнослужащими-добровольцами, чтобы, в частности, узнать различные пределы выносливости и приспосабливаемости человеческого организма в различных условиях, а также для получения новых лекарств и методов лечения. Наиболее одиозную известность в связи с этим приобрел доктор Менгеле из Освенцима. Деятельность «Аненербе» в различных видах медицинских и биологических исследований, сопровождавшихся большим количеством насильственных опытов над людьми, была признана Нюрнбергским международным трибуналом одним из преступлений нацистского режима Германии против человечества.

Также в «Аненербе» было немало различных экзотических отделов, занимавшихся, к примеру, парапсихологией, оккультизмом. Но кроме них различные нетрадиционные методы познания окружающего мира изучали и представители различных академических наук. Так, например, в отделе геологии и минералогии проверялись различные методы и рецепты средневековых алхимиков.

Археологические исследования также были в числе приоритетных в деятельности «Аненербе». Ими занимались отдел раскопок и отдел древней и ранней истории. Этими отделами были организованы археологические экспедиции во французскую провинцию Лангедок, в Грецию, Болгарию, Польшу, Австрию, Хорватию, Румынию, на острова в проливе Ла-Манш. В Лангедоке внимание археологов «Аненербе» привлекла крепость сторонников ереси катаров на горе Монсегюр, а также пещеры и гроты соседних гор. Здесь они искали «Чашу Грааля».

Крупномасштабные археологические раскопки проводились специалистами «Аненербе» и на территории Германии, в частности на мегалитическом комплексе на скалах Эксерштайна, на месте средневекового города Хайтхабу на границе с Данией.

Также по примеру советской экспедиции Рериха была предпринята экспедиция в Тибет для поисков мифической страны «Агарти», или «Шамбалы».

После нападения Германии на Советский Союз началось перенесение деятельности «Аненербе» на оккупированные немецкими войсками советские территории. Одним из инструментов подобного проникновения стала айнзатцгруппа (оперативная группа) «Д» службы безопасности (СД), возглавляемая штандартенфюрером (в 1945 году – группенфюрером СС и генерал-лейтенантом полиции) Отто Олендорфом.

Этот высокопоставленный офицер СС и СД родился в 1907 году. В возрасте 18 лет, 28 мая 1925 года, будучи студентом Кильского университета, вступил в нацистскую партию и в СА. Был руководителем партийной ячейки, казначеем и организатором митингов. В 1926 году был зачислен в СС.

В 1931 году по обмену учился в Италии, где хорошо познакомился с фашизмом в теории и на практике. В 1933-м стал ассистентом профессора Йессена в Институте мировой экономики, где основал отдел национал-социализма и фашизма.

В 1935 году Отто Олендорф возглавил отдел планирования в Имперском министерстве экономики, а в 1936 году был зачислен в службу безопасности нацистской партии (СД).

Во время учебы в университете увлекся теорией эзотерики Рудольфа Штайнера – создателя религии антропософии. Познакомившись с ней, официально оформил свой выход из христианства, вступил в одну из антропософских общин и объявил себя рыцарем «Святого Грааля». Окончив Кильский университет, преподавал в нем экономику и право. Вскоре после прихода Гитлера к власти стал сотрудником службы безопасности нацистской партии (СД) и довольно быстро был назначен там начальником экономического отдела. В 1939 году после создания Главного управления имперской безопасности (РСХА) и включения СД в его состав Олендорф возглавил там III управление (контрразведка и политическая полиция СД).

После нападения Германии на СССР Олендорф в июне 1941 года, оставаясь во главе III управления РСХА, был назначен командиром айнзатцгруппы «Д» и одновременно уполномоченным начальника полиции безопасности и СД при командовании 11-й армии. Айнзатцгруппа «Д» предназначалась для операций по массовому уничтожению на территории Украины и Крыма тех категорий населения, которые были определены как враждебные нацистской Германии. За год с июля 1941-го по июль 1942-го этой группой были уничтожены примерно 91 000 человек (Допрос свидетеля Отто Олендорфа // Нюрнбергский процесс. Сборник материалов на русском языке. М.: Госполитиздат, 1954. Т. 1. С. 672, 674).

Известен конкретный случай массового расстрела советских граждан в Крыму под непосредственным руководством Олендорфа в январе 1942 года. Это произошло 7 января 1942 года, на следующий день после завершения группировкой войск 11-й немецкой армии операции по уничтожению десанта Черноморского флота в Евпатории.

Командование 11-й армии обвинило жителей Евпатории в активной поддержке десанта и приказало взять в заложники и затем расстрелять 1500 человек из числа мужского населения города в возрасте от 12 до 60 лет. Командир 70-го саперного батальона подполковник Риттер фон Хайгель, которому было поручено проведение данной карательной акции, отказался расстреливать пленных десантников (около 100 человек) и заложников из числа гражданского населения. Тогда по приказу командующего 11-й армией Манштейна в Евпаторию прибыл Олендорф со своим заместителем штурмбанфюрером доктором Вернером Брауном, и они, получив роту солдат из дивизии ПВО в количестве 90 человек, произвели этот расстрел (Д. В. Дудчик. Евпаторийский десант // Журнал «Милитари Крым». 2006, № 3. С. 59).

Вернувшись из Крыма в Берлин, Отто Олендорф в 1942–1945 годах продолжал руководить III Управлением РСХА, причем одновременно имел ранг министериальдиректора и младшего статс-секретаря в Управлении планирования Имперского министерства экономики. В мае 1945 года группенфюрер СС Отто Олендорф был арестован союзниками и предстал перед Нюрнбергским трибуналом, где был признан виновным в уничтожении 91 000 человек и 10 апреля 1948 года был приговорен к смертной казни. 8 июня 1951 года Отто Олендорф и Вернер Браун были казнены как военные преступники в тюрьме германского города Ландсберг.

По мнению многих современных исследователей, кроме карательных операций перед Олендорфом на Украине и в Крыму были поставлены задачи и по линии «Аненербе» (Peter Levenda. Unholy Alliance. London: Continium International Publishing Group, 2003. P. 114, 115, 215).

Об этом свидетельствует то, что после оккупации немецкими войсками к концу ноября 1941 года почти всего Крыма сотрудники группы «Д» во главе с Олендорфом тщательно обследовали все караимские кенасы, средневековую мечеть Кебир-Джамаль в Симферополе, мавзолей дочери хана Тохтамыша на территории пещерного города Чуфут-Кале близ Бахчисарая, руины крепости Керменчик. Так начался немецкий поход по следам экспедиции Барченко.

Непосредственно «Аненербе» начало заниматься Крымом в январе 1942-го, когда в Киев прибыла ее археологическая экспедиция во главе с доктором Гербертом Янкуном. Хорошо зная Олендорфа еще по Кильскому университету, где Янкун тогда преподавал историю и археологию, он быстро установил с ним деловые контакты. К этому времени возможности Олендорфа значительно выросли, поскольку с конца ноября 1941 года он к своей прежней должности получил пост начальника СД и полиции безопасности генерального округа «Таврия». Для помощи экспедиции «Аненербе» в Крыму Олендорф выделил 2-ю айнзатцкоманду Айнзатцгруппы «Д» во главе с штурмбанфюрером доктором Вернером Брауном (Н. Г. Кашеварова. Деятельность зондерштаба «Наука» Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга по конфискации ценностей научных учреждений Украины (1941–1943 годы) // Сборник статей библиотеки Национальной Академии наук Украины. Киев, 2005. Выпуск 3).

Непосредственная работа экспедиции «Аненербе» в Крыму началась под руководством Альфреда Фрауенфельда вскоре после взятия Севастополя войсками 11-й немецкой армии в июле 1942 года. Были тщательно обследованы с проведением археологических раскопок пещерные города на территории Севастополя и Бахчисарайского района Крыма. Во время раскопок на Мангупе их посетили 14 июля 1942 года бригаденфюрер (генерал-майор) войск СС и полиции генерального округа «Таврия» (территория бывшей Крымской АССР) Людольф фон Альвенслебен и два армейских офицера: полковник медицинской службы Кальк и известный в 20–40-е годы XX века в Германии писатель капитан люфтваффе Вернер Боймельбург.

Немецкая исследовательская группа двинулась по следам экспедиции научного эксперта специального отдела ОГПУ СССР профессора Барченко, изучавшего пещерные города Севастополя и Бахчисарая в 1925 году.

Наибольшее внимание эсэсовская экспедиция уделила древнему городу Мангуп, находящемуся между Севастополем и Бахчисараем. Также нацистские исследователи внимательно изучили в окрестностях Севастополя пещерные комплексы в Инкермане, пещерные монастыри Челтер и Шулдан. Большое внимание уделялось пещерным городам и храмам в окрестностях Бахчисарая.

Экспедиция проходила под прикрытием легенды о якобы поиске следов пребывания древнегерманского племени готов на территории Крыма и Севастополя, чтобы исторически обосновать их последующее присоединение к Германии.

Но на самом деле задачей этой германской экспедиции, так же как и экспедиции Барченко, был поиск в Крыму следов и артефактов неолитической цивилизации, основанной выходцами из Северной Африки, которую мы сейчас знаем как Кеми-Обинскую археологическую культуру, и попытки обнаружить те способы и магические инструменты («Чаша Грааля»), с помощью которых ее шаманы и маги, а затем жрецы, могли соединять свою психофизическую и биофизическую энергию с энергией различных земных и космических полей, добиваясь тем самым осуществления своих различных планов.

О том, какое значение придавалось работе данной экспедиции «Аненербе» в Крыму, свидетельствует прибытие в Крым осенью 1942 года рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, который посетил основные места работы эсэсовских археологов.

С аналогичными целями в 1943 году «Аненербе» послало тайную миссию в Тибет, по следам экспедиции Рериха, которая была организована Спецотделом ОГПУ в 1927 году.

Данная работа была написана 19 июля 2004 г.

В первоначальном виде была опубликована в июне 2007 г. в альманахе «Севастополь – неизвестные страницы» (2007, № 4. С. 116). Затем в севастопольской газете «Колесо» (2007, № 26. С. 6).

Существенно переработана и расширена в 2009 году. В этом виде публикуется впервые.

Приложение

«Аненербе» и его структура:

Президент: Генрих Гиммлер.

Попечительский совет. Руководитель Вальтер Вюст.

Административное управление. Руководитель Вольфрам Зиверс.

Финансовое управление. Руководитель Фитцнер.

Фонд «Наследие предков». Председатель Бруно Гальке. Основан 15 августа 1937 г.

Издательство Фонда «Наследие предков». Основано в апреле 1938 г. С лета 1939 г. его руководитель Фридхельм Кайзер. Находилось в Берлине.

Научные отделы. Куратор Вальтер Вюст.

Исследовательский отдел астрономии. С марта 1938 г. обсерватория в Грюнвальде (Мюнхен) была присоединена к этому отделу. Ее сотрудником был Филипп Фаут, который с января 1939 г. был официально назначен руководителем этого отдела.

Исследовательский отдел биологии. Основан в январе 1939 г. Руководитель Вальтер Грайте. Сотрудник Роланд Герман Вебер. Записи и оборудование отдела хранились в Кведлинбурге.

Исследовательский отдел ботаники. С лета 1938 г. руководитель Фрайхерр Филипп фон Лютцельбург. Исследовательский питомник находился рядом с Институтом энтомологии в Дахау (Верхняя Бавария).

Исследовательский отдел геологии и минералогии. Основан в апреле 1938 г. С мая 1938 г., после выхода из отдела «Раскопки», короткое время руководителем был Рольф Хене.

Исследовательский отдел германского искусства. Был создан в Вене Эмерихом Шаффраном, но не был признан «Наследием предков» и просуществовал с 15 мая 1938 г. до конца года, когда был закрыт.

Исследовательский отдел геральдики и родовых эмблем. Основан осенью 1937 г. Руководитель Карл Конрад А. Руппель. Отдел не действовал. Части архивов находились в Вайшенфельде. 30 ноября 1939 г. Руппель был выведен из «Наследия предков».

Исследовательский отдел германской архитектуры. Основан в феврале 1939 г. Руководитель Мартин Рудольф.

Исследовательский отдел германской филологии и местного фольклора. С марта 1938 г. руководитель Бруно Швейцер. Отдел располагался в Диссене (Аммерзее).

Исследовательский отдел естествознания доисторического периода. Руководитель Рудольф Шютрумпф.

Исследовательский отдел зоогеографии и зооистории. Был запланирован. Упомянут в меморандуме 1938 г. Другие сведения отсутствуют.

Исследовательский отдел индогерманских и финских культурных связей. Руководитель Ирье фон Гренхаген. Назначен в феврале 1937 г., освобожден осенью 1939 г. С тех пор отдел был без руководителя. Отдел был закрыт в 1939 году.

Исследовательский отдел истории первобытного общества. Был запланирован. Упомянут в меморандуме 1938 г. Другие сведения отсутствуют.

Исследовательский отдел карстов и пещер. Основан в октябре 1938 г. под руководством доктора Штайнхойзера в Зальцбурге (Австрия). Затем руководителем стал Ханс Бранд. 1 апреля 1939 г. отдел переехал из Зальцбурга (Австрия) в Мюнхен (Германия). Весной 1942 г. Гиммлер санкционировал создание батальона СС по обороне карстов под командованием Бранда. В феврале 1944 г. этот батальон был задействован в районе карстов в Герцере.

Исследовательский отдел метеорологии (геофизики). Руководитель Ханс Роберт Скултетус. Назначен 1 февраля 1937 г. Основные работы отдела сосредотачивались на долгосрочном прогнозировании погоды.

Исследовательский отдел народной медицины. Основан в 1938 г. Руководитель Александр Берг. Проводились исследования целебных трав. Отдел прекратил работы в 1939 году.

Исследовательский отдел насыпных обитаемых холмов. Руководитель Вильгельм Хаарнагель.

Исследовательский отдел общего естествознания. Назван в меморандуме 1938 г. Существовал только теоретически.

Исследовательский отдел остеологии. Назван в меморандуме 1938 г. Другие сведения отсутствуют.

Исследовательский отдел препарирования растений. Существовал с февраля 1942 г. Руководителем был назначен Эрнст Пфоль. Отдел стал Институтом препарирования растений, который был связан с Исследовательским отделом ботаники.

Исследовательский отдел прикладной геологии. Руководитель Йозеф Виммер. Специалист по лозоходству. Проводился анализ на содержание минералов, солей, воды.

Исследовательский отдел прикладной социологии языка. Осенью 1942 г. будущим руководителем этого отдела был назначен Георг Шмидт-Рор.

Исследовательский отдел средних веков и новейшей истории. Создан в феврале 1939 г. Руководитель Герман Леффлер.

Учебно-исследовательский отдел биологии наследственности. Открыт летом 1944 г. вместе со «Службой расового и наследственного здоровья» (в подразделении «Германский научный потенциал в действии» в Голландии).

Учебно-исследовательский отдел Ближнего Востока. Создан весной 1939 г. в Вене. Руководитель Виктор Христиан. Отдел занимался в основном языками и памятниками. Архивы отдела хранились в Поттенштейне.

Учебно-исследовательский отдел генетики растений. Создан 1 ноября 1943 г. Руководитель Хейнц Брюхер. Отдел располагался в Ланнахе вблизи Граца (Австрия). Позднее отдел стал Институтом генетики растений.

Учебно-исследовательский отдел германистики. Открыт 5 октября 1936 г. Руководителем стал Вильгельм Тейдт. Отдел располагался в Детмольде. Весной 1938 г. Тейдт вышел из «Наследия предков». С весны 1938 г. отделом руководил Бруно Швейцер. Позднее – Йозеф Отто Плассманн.

Учебно-исследовательский отдел германской культуры и местного фольклора. Руководитель Йозеф Отто Плассманн.

Учебно-исследовательский отдел германской традиции и фольклористики. Основан в апреле 1939 г. во Франкфурте на Майне. Руководитель Генрих Хармйянц. Этот отдел был связан с Главным управлением по вопросам немцев, находящихся заграницей или в приграничных районах, руководителем которой был доктор Луиг.

Учебно-исследовательский отдел германской немецкой фольклористики (исследования народа и фольклористики). Руководитель Рихард Вольфрам.

Учебно-исследовательский отдел древней истории. Руководитель Франц Альтхейм.

Учебно-исследовательский отдел изобразительного и прикладного естествознания. В январе 1939 г. «Наследие предков» приняло Зальцбургский «Дом природы» и преобразовало его в этот отдел. Руководитель Эдуард Пауль Тратц.

Учебно-исследовательский отдел индогерманской арийской культуры и языков. Руководитель Вальтер Вюст. Отдел располагался в Мюнхене. Изучались персидский, санскрит и ведический языки.

Учебно-исследовательский отдел индогерманской германской культуры и языков. С весны 1943 г. руководителем стал Рихард фон Кинле. В отделе изучались персидский, санскрит и ведический языки.

Учебно-исследовательский отдел индогерманской немецкой (нордической) музыки. Руководитель Квеллекуц. С зимы 1943–1944 гг. руководителем стал Антон (Альфред?) Квелльмальц. Отдел вместе с архивами находился в Вайшенфельде.

Учебно-исследовательский отдел истории индогерманского немецкого права. С 1942 г. руководителем стал Вольфганг Эбель.

Учебно-исследовательский отдел истории индогерманской религии. Ответственный Отто Хут.

Учебно-исследовательский отдел истории первобытного общества. Руководитель Бенерс. Его ассистент – профессор Ветцель из Тюбингенского университета.

Учебно-исследовательский отдел кельтских народов. С лета 1942 г. руководитель Людвиг Мюльхаузен.

Учебно-исследовательский отдел классической филологии и Древнего мира. Открыт в феврале 1938 г. под руководством Рудольфа Тилля. В мае 1939 г. был переименован в Отдел науки классического Древнего мира. В нем образовались два отделения. Латинским отделением руководил Рудольф Тилль. Греческим отделением руководил Франц Дирлмайер.

Учебно-исследовательский отдел коневодства. Руководитель Эрнст Шефер. Входил в Институт Свена Гедина.

Учебно-исследовательский отдел культуры Северной Африки. Руководитель Отто Ресслер. Отдел бездействовал с 1939 года.

Учебно-исследовательский отдел народных легенд, сказок и саг. 1 февраля 1937 г. руководителем назначен Йозеф Отто Плассманн. Летом 1938 г. отдел принимает Центральный архив немецких народных рассказов от Немецкого исследовательского общества. Отдел был вскоре распущен. Весной 1941 г. отдел был окончательно закрыт. Архивы находились в последнее время в районе Байрейта в Вайшенфельде. Плассманн стал руководить Учебно-исследовательским отделом германской культуры и местного фольклора.

Учебно-исследовательский отдел оккультных наук. Проводились исследования по астрологии, хиромантии, оккультизму и другим наукам, запрещенным в Германии. Отдел действовал короткое время. Документы отдела хранились в Берлин-Далеме, Пюкленштрассе 16.

Учебно-исследовательский отдел первобытной истории. Руководитель Аззиен Бомерс.

Учебно-исследовательский отдел по письменам и символам (рунологии). Первый научный отдел в «Наследии предков». Открыт в июле 1935 г. С июля 1935 г. по декабрь 1938 г. руководитель Герман Вирт. В марте 1937 г. к этому отделу было присоединен сектор исследования символов под руководством Карла Теодора Вайгеля. Весной 1943 г., после перевода фон Хорна в Геттинген, отдел, уполномоченным руководителем которого после отставки Вирта был Карл Теодор Вайгель, был объединен с Отделом рунологии, которым руководил Краузе, и был переименован в Отдел рунологии и символистики.

Учебно-исследовательский отдел раскопок. Создан в феврале 1938 г. под руководством Рольфа Хене. С 1 апреля 1938 г. в нем работал Эрнст Шютрумпф. До весны 1940 г. руководителем был Ханс Шляйф, затем его сменил Герберт Янкун.

Учебно-исследовательский отдел рунологии. Руководитель Вольфганг Краузе. Весной 1943 г. этот отдел был объединен с Отделом по письменам и символам, уполномоченным руководителем которого был Карл Теодор Вайгель, и переименован в Отдел рунологии и символистики.

Учебно-исследовательский отдел средневекового латинского языка. С весны 1942 г. руководитель Пауль Леманн.

Учебно-исследовательский отдел топографии и ландшафтного символизма. Руководитель Вернер Мюллер.

Учебно-исследовательский отдел философии. В феврале 1939 г. было запланировано создание этого отдела под руководством Курта Шиллинга.

Учебно-исследовательский отдел Центральной Азии и экспедиций. Руководитель Эрнст Шефер. Входил в Институт Свена Гедина.

Учебно-исследовательский отдел энтомологии и борьбы с паразитами. Руководитель Эдуард Май. Позднее Май руководил Институтом энтомологии в составе Института научных исследований целевого военного значения. Институт энтомологии был создан 2 января 1942 г. по приказу Гиммлера. 10 марта 1943 г. к этому отделу был прикомандирован Эрнст Шютрумпф. В феврале 1944 г. Институт энтомологии был формально присоединен к Институту научных исследований целевого военного значения.

Учебно-исследовательский отдел языкознания (индогерманского арийского языкознания и культурологии). Руководитель Вальтер Вюст. Назначен в октябре 1936 г. С 8 марта 1938 г. отдел языкознания переименован в отдел индогерманского арийского языкознания и культурологии. Изучались персидский, санскрит и ведический языки.

Библиотека «Наследия предков». Библиотекарь Аннегрет Шмидт. Библиотека находилась в замке в Оберайхльберге вблизи Ульма.

Институт научных исследований целевого военного значения (ИНИЦВЗ). 4 апреля 1942 г. состоялся тайный разговор Гиммлера с Зиверсом относительно создания этого института. 26 июня 1942 г. Зиверс делает тайную пометку об основании этого института. 7 июля 1942 г. Гиммлер приказывает создать Институт научных исследований целевого военного значения (ИНИЦВЗ). Его директором стал Зиверс. В феврале 1944 г. к ИНИЦВЗ был формально присоединен Институт энтомологии, а позднее и Институт генетики растений. Директора института не было, это была скорее организованная группа. Области исследований не относились к «Наследию предков», но его оборудование использовалось.

Отдел «М» (математика). Руководитель Карлхейнц Бозек. Создан по приказу Гиммлера от 25 мая 1944 г. В декабре 1944 г. начал работать в КЛ Заксенхаузен.

Отдел «H». Руководитель Август Хирт. Проводил эксперименты по исследованиям рака.

Отдел «P» (пектин). Руководитель Курт Плетнер.

Отдел «R». С 1942 г. руководителем стал Зигмунд Рашер.

Отдел «Германский научный потенциал в действии». Руководитель Ханс Шнайдер. Осенью 1942 г. стал руководить центральным аппаратом в Берлине.

Подотделы:

– «Дания». Руководитель Карл Керстен.

– «Нидерланды». Руководитель Май. Осенью 1942 г. приступил к работе в Гааге.

– «Норвегия». Руководитель Ханс Швальм. Осенью 1942 г. приступил к работе в Осло.

– «Фландрия». Руководитель Аларих Августин. К этому подотделу относился сектор «Валлония». Осенью 1942 г. Такенберг приступил к работе в Брюсселе.

– «Швейцария». Руководитель Руофф.

– «Швеция». Руководитель граф Эрик Оксенштирна.

Об авторе

Колонтаев Константин Владимирович родился 6 февраля 1964 года в г. Туле. С августа 1968 г. проживает в Севастополе.

В 1971–1981 гг. учился в средних школах № 45 и № 2 г. Севастополя. В 1981–1983 гг. – старший пионервожатый в средней школе № 29 г. Севастополя.

В 1983–1988 гг. – студент исторического факультета Симферопольского госуниверситета. В 1988–1989 гг. – учитель истории в школе № 18 г. Севастополя.

В 1989–1991 гг. – инструктор идеологического отдела Севастопольского горкома комсомола. Работая в горкоме комсомола, в декабре 1989 года организовал поисковый отряд, в дальнейшем поисковое объединение «Долг», существующее до настоящего времени.

В 1991 г. участвовал в создании Севастопольского военно-исторического клуба и в 1994–1996 гг. являлся его председателем.

В 1986–1990 гг. – член Симферопольской, а затем Севастопольской городской организаций Социологической Ассоциации Украины, делегат ее I съезда (г. Киев, март 1990). В 1991–1993 гг. работал в турфирме, преподавал в лицее, работал младшим научным сотрудником – социологом в Южном научно-исследовательском институте экономики.

Весной 1993 г. совместно с бывшим командующим Черноморского флота адмиралом Калининым А. М. создал в Севастополе общественно-политическую организацию «Союз городов – героев СССР», который в своем первоначальном виде просуществовал до лета 1995 г., когда адмирал Калинин покинул Севастополь, после чего «Союз» быстро превратился в аполитичную ветеранскую организацию.

В 1993–1996 гг. занимался журналистикой, работал в частном информационном агентстве «Леус-информ», газете «Вечерний Севастополь».

В 1996–2001 гг. научный, затем старший научный сотрудник отдела истории Великой Отечественной войны Музея героической обороны и освобождения Севастополя. С 2001 г. сотрудник экскурсионного отдела этого музея. В 2005–2007 гг. корреспондент отдела боевой подготовки газеты Черноморского флота «Флаг Родины». С середины июля 2007 г. по настоящее время свободный историк, политолог и журналист. Журналистикой начал заниматься с марта 1985 г., когда в газете «Университетская жизнь» от 6 марта 1985 г. появилась его статья «Имя Фрунзе на знамени нашем» о научной конференции, посвященной 100-летию М. В. Фрунзе, имя которого тогда носил Симферопольский университет. За прошедшие 12 лет публиковался в газетах: «Университетская жизнь», «Советский Крым» (ныне «Крымская газета»), «Крымский комсомолец», «Слава Севастополя», «Флаг Родины» (газета Черноморского флота), «Вымпел» (газета учебного отряда Черноморского флота), «Красная звезда», «Почти секретно» (орган Управления внутренних дел Крымской АССР в 1990–1993 гг.), «Крымская правда», «Крымское время», «Крымские известия», «Литературная Россия», «Дуэль» (г. Москва), «Труженик моря» (Севастополь), «Ветеран» (Севастополь), «Колесо» (Севастополь) «Русский Севастополь», «Наш голос» (г. Симферополь), «Контраргументы и факты» (г. Новгород), «Молодой лес» (г. Севастополь), «Севастопольская правда», «Вечерний Севастополь», «Всеукраинские ведомости» (г. Киев.), «Фортуна» (г. Киев.), «Севастопольские ведомости», «Лимонка» (г. Москва), «Завтра» (г. Москва), «Большевик» (г. Одесса), «Буревестник» (г. Севастополь), «Зеркало недели» (г. Киев), «Народная армия» (орган Минобороны Украины, г. Киев), «Киевские ведомости», «Российская община Севастополя», «Севастопольская новая газета», «Единство» (г. Малоярославец, Калужская обл.), «Севастопольский меридиан», «Панорама Севастополя», «Литературная газета + Курьер культуры: Крым – Севастополь» (г. Севастополь); в журналах, бюллетенях и сборниках: «Информационный бюллетень Севастопольского горкома ЛКСМ Украины», «Информационный сборник Севастопольского республиканского центра военно-патриотического воспитания молодежи ЛКСМ Украины», журнал «Молодая Гвардия», канадский журнал «Нортстар компас» («Компас полярной звезды»), «Московский журнал», журнал «Свет» («Природа и человек»), журнал «Страницы морской истории» (г. Севастополь), крымский военно-исторический журнал «Милитари Крым», бюллетень «Pro et contra» («За и против», г. Москва), статьи в энциклопедическом словаре «Севастополь» Национального музея героической обороны и освобождения Севастополя (1-е и 2-е издания).

В ноябре 1990-го – феврале 1991 года – редактор «Информационного бюллетеня Севастопольского горкома комсомола». В декабре 1993-го – феврале 1994 года – первый редактор газеты «Севастопольская Правда». В июле 2003 г. в Севастополе была издана его брошюра «История уголовной полиции дореволюционной России». Затем в декабре 2003 года издана его книга «Социальная психология и социализация подрастающего поколения». Весной 2009 года в г. Севастополе вышла его книга «История русской полиции», а осенью того же года – две брошюры: «Россия и европейский финансовый капитал в контексте Крымской войны 1853–1856 гг.» и «Севастополь и Крым в паутине мистической археологии сталинского СССР и нацистской Германии». С момента начала журналистской деятельности в марте 1985-го и до конца 2008 г. К. В. Колонтаевым написано около 1000 статей, из которых 700 опубликованы. Большинство статей публиковались два и более раз на страницах различных изданий. Сфера научных интересов и публикаций: политическая история, военная история, геополитика, этнография, социология, философия, история философии, религиоведение, политология, общественная (социальная) психология.