Павел Николаевич Корнев

Лед. Чистильщик

Аннотация

Приграничье – вырванный в края вечной стужи кусок нашего мира. Угодить туда может любой, достаточно просто оказаться не в том месте и не в то время, а вот выбраться обратно не под силу ни простым людям, ни сильнейшим колдунам. Но что, если обычный мир и Приграничье свяжет стабильный переход? Как повлияет текущая с той стороны магия на нашу реальность? К каким последствиям приведет подобное воздействие, скольких чудовищ породит? И не придется ли в итоге привлекать к делу чистильщика? А если придется, то справится ли с проблемой Александр Леднев по прозвищу Лед?

Павел Корнев

Лед. Чистильщик

Не жди его смерти, она будет долгой,

Бескровная жизнь не знает срока…

«Агата Кристи»

Пролог

Лето. Солнце. Море.

Жара.

Тент. Стул. Пиво.

Счастье.

Ну – почти.

Такое уж человек вредное существо, что при наличии свободного времени способен обнаружить кучу недостатков даже в самой замечательной на первый взгляд ситуации. И я тому прямое подтверждение.

Казалось бы, живи и радуйся, но нет, будто соринка в глаз попала и никак от нее не избавиться. Вроде ерунда, но…

…но море – Черное, а пиво – светлое.

А так хотелось бы развалиться на белоснежном песочке затерянного в Индийском океане островка, попивая при этом черный, как ночь, стаут…

Тропический остров – ха!

Да лет пять назад мне и на Сочи рассчитывать не приходилось! И теплый угол в кабаке вкупе с соточкой водки за счастье прокатывал.

А сейчас совсем зажрался: Черное море не устраивает, Индийский океан подавай!

Тут некстати припомнились холод сугробов, пронзительный ветер и колючая поземка, и как-то сразу стало не по себе. Я поежился и влил в себя остававшееся в пластиковом стаканчике пиво. Светлое и успевшее заметно нагреться, но уж лучше это безвкусное пойло хлебать, чем в Приграничье задницу морозить.

Тяжело вздохнув, я постарался переключиться на нечто более позитивное и принялся разглядывать накатывавшие на галечный пляж волны.

И все же – хорошо.

Пляж ведомственный, немноголюдный, относительно чистый. Спокойный и даже отчасти скучный, да только какая может быть скука, когда в крови алкоголь играет?

– О чем задумался? – спросил усевшийся напротив невысокий парень с коротким ежиком выгоревших на солнце волос. Мой старинный приятель Алексей Шаров, прошу любить и жаловать.

– Да так. – Я неопределенно пожал плечами, взял один из выставленных на стол стаканчиков и не без удовольствия отпил холодного пива.

– Опять хандришь?

– Не-а, Лех, – фыркнул я, – пиво жду.

– Ну, так ты дождался.

– Так я и пью.

– Лицо попроще сделай, а то люди пугаются.

– На себя посмотри.

– С утра смотрел, нормально все было.

– Ну да, ну да… – усмехнулся я, провожая взглядом рассекавший волны прогулочный катер. Сделал еще один глоток и вздохнул: – Опять светлое…

– Хорошее пиво, кошерное, – возразил Алексей. – И вообще, чем тебя «Балтика» не устраивает? Две недели нормально пил, а тут – нате выкусите, не нравится ему!

– «Балтика»? – задумался я. – Не было здесь «Балтики» никогда. Я «Б7» брал.

– Ну блин! – Парень даже подавился. – «Б7»! Так это «Балтика» «семерка» и есть!

– Кто бы мог подумать! – хмыкнул я. – Эх, сейчас бы на Сейшелы куда-нибудь или там Мальдивы. И не с этой… этим, – отодвинул запотевший стаканчик в сторону, – а с нормальным темным пивом. Со стаутом каким-нибудь ирландским…

– Сань, сам подумай, откуда у папуасов темное пиво? Думаешь, они «Гиннесc» наливают? Это фантастика, сынок!

– И просто Сейшелы уже фантастика, – поморщился я.

С моим допуском секретности заграничный паспорт было не получить при всем желании. Ладно хоть на лето в Сочи отпускали – у центра повышения квалификации, где последние пять лет подвизался инструктором, с конца весны и до самой осени наступал мертвый сезон.

Ну в самом деле какая может быть практическая подготовка к переброске в Приграничье, когда в аудитории кондиционеры на полную мощность включены, а за окном жара под тридцать градусов в тени? В такой ситуации у самого внушаемого слушателя неминуемо когнитивный диссонанс возникнет. Ты ему об исчадиях Стужи, вечном холоде и боевых чарах толкуешь, а он по сторонам оглядывается – тепло, светло, бабочки порхают – и как-то сразу перестает во всю эту чертовщину верить.

То ли дело зимой! Попробуй не поверь, когда третий день в тайге без огня кукуешь…

– Ну вот! – сбил меня с мысли Алексей. – Говорю же: фантастика!

– А с другой стороны, – припомнил я суть спора, – слово «глобализация» тебе о чем-нибудь говорит? В следующий раз пустые банки из-под пива сразу не выкидывай, обрати внимание, за сколько тысяч километров его от места употребления изготовили. А в некоторые, прикинь, еще и капсулы с углекислым газом запихивают, чтоб, значит, пена как у разливного была. «Драфт» называется.

– Извращенцы.

– Не скажи. «Гиннесc» баночный, конечно, не ахти, но тот же «Мерфис» весьма и весьма. А кремовый стаут от «Сант Петерс» так и вовсе крут. Это как с «Хеннесси»: марка известная, а коньяк так себе. Но вот от разливного «Гиннесcа» я бы сейчас не отказался…

– Какие проблемы? – удивился Шаров. – Поехали в кабак!

– Ну ты сам подумай, – вздохнул я, – вот выбрались мы в Сочи…

– Мы сейчас между Сочи и Адлером, так-то.

– Не суть. Выбрались мы, значит, на море в кои-то веки и будем по барам зависать? В чем прикол?

Леха поднял стаканчик, глянул на меня через янтарного цвета напиток и резонно заметил:

– Это тебя здешнее пиво не устраивает, разве нет?

– Пиво не устраивает меня, а в кабак ты намылился. Странно, не находишь? И чего не хватает?

Парень сделал длинный глоток, тяжело вздохнул и сознался:

– Женского общества мне не хватает.

– Да ну? – усмехнулся я и демонстративно обвел пляж рукой. – В чем проблема-то? Иди и знакомься!

– Иди и знакомься? Вот так запросто, да? – возмутился парень. – Сань, ты забыл, где мы находимся?

– А чем тебя пляж санатория Министерства обороны как место знакомства не устраивает?

– Издеваешься? – округлил глаза Леха. – Хочешь, чтобы какой-нибудь майор мне сгоряча хозяйство открутил?

– Майоры, они такие… – хохотнул я, и не думая спорить.

Крыть действительно было нечем: юные красавицы здесь находились под неусыпным присмотром мам, симпатичные мамы – под приглядом пап, а в разряд одиноких отдыхающих попадали исключительно дамы предпенсионного возраста.

– Чё ты лыбишься? – возмутился парень. – Блин, с тобой и в кабаке ни с кем толком не познакомишься! Можно и не подходить, так и так отошьют! От тебя даже фанатки «Сумерек» шарахаются! Они-то, дуры, телевизора насмотревшись, о гламурных вампирчиках мечтают, а тут – оба-на! – натуральный упырь и разрыв шаблона! Лысый, да еще и бледный как смерть!

– Знаешь, Леха, вот чья бы корова мычала, – выразительно глянул я на приятеля и потер правое предплечье, на котором лишь благодаря свежему загару бесцветно-белыми линиями выделялись замысловатые символы: выгоревшие, блеклые, непонятные. То ли татуировки, то ли шрамы – так сразу и не разобрать. На самом деле всего понемногу.

– У меня наколки армейские. Здесь с такими, считай, половина, – поморщился парень, который лишь благодаря содействию моих нынешних работодателей из своего пятнадцатилетнего срока отмотал всего три года. – И хватит зубы заговаривать! Едем в кабак?

– Нет, сидим, морем любуемся.

– Блин, мы им уже вторую неделю любуемся! Оно у меня в печенках уже! – не выдержал Алексей. – А еще три месяца впереди! И что, каждый день на этот пляж таскаться будем?

– А почему бы и нет? Мне здесь нравится.

Море успокаивало. Позволяло забыть о стране вечной стужи, снега и ветра. Плеском волн подбадривало и тихонько нашептывало: «Ты выбрался!.. Ты выбрался!.. Ты выбрался!..»

И сразу отступала хандра. А если к шуму прибоя добавлялся алкоголь…

– Нравится ему! – завелся парень. – А наш пляж тебя чем не устраивает? Почему то же самое пиво мы на фээсбэшном пляже попить не можем? Я по горам вверх-вниз задолбался сюда таскаться уже! Тебе ж не судьба трамвайчика подождать!

– Во-первых, не трамвайчика, а фуникулера.

– Один хрен.

– Во-вторых, пешие прогулки тебе точно не помешают, хоть жирок растрясешь.

– Очень смешно!

– На то и расчет. – Я приложился к стаканчику и умиротворенно огляделся по сторонам. – А в-третьих, контора из меня круглый год кровь пьет, хоть в отпуске от них отдохну.

– Чего?! – Как раз хлебнувший пива Леха аж поперхнулся. – Кто из кого кровь пьет?! Да тебя там все ненавидят просто!

– Серьезно?

– А сам как думаешь? Вот кто тебя просил на обычном марш-броске свободную группу с пейнтбольными маркерами в засаду сажать?

– Что значит – кто просил? Всегда надо быть готовым к неожиданностям! У нас центр повышения квалификации типа, а не курорт. Не фиг расслабляться!

– А перед двухнедельной заброской в тайгу зачем все банки с тушенкой на кошачьи консервы поменял, этикетки переклеив? Кладовщика потом чуть не побили, хорошо хоть на тебя стрелки перевести успел.

– Надо внимательней смотреть, что со склада получаешь. И вообще – какие проблемы? Сожрали и не поморщились! Сплошная экономия вышла.

– Устроят темную, жаловаться не приходи.

– Это из-за червивого мяса бунты случаются, а не из-за замены одного питательного продукта на другой.

Риск огрести люлей, конечно, присутствовал, но менять что-либо в системе обучения я не собирался. А как иначе заставить воспринимать себя всерьез, если преподаешь чистую теорию и фамилия твоя не Макаренко?

Уязвимые места сугробников и ледяных ходоков, правила пользования колдовскими артефактами, отводящие пули амулеты и повадки всяческих тварей – для человека со стороны вся эта чертовщина проходила по разряду бреда сивой кобылы и потому в головах слушателей надолго не задерживалась. В одно ухо влетала, в другое вылетала.

А на мне ведь ответственность! Мне до людей достучаться надо! Махну рукой, не стану под шкуру лезть, и после переброски в Приграничье от группы ножки да рожки останутся, а выжившим придется учиться тому же самому, но в условиях, приближенных к боевым.

– Чего завис? – окликнул меня Леха.

– Да так. – Я допил пиво, отставил пустой стаканчик в сторону и кивнул ему за спину: – Глянь, вон почему наш пляж не люблю.

Алексей обернулся и, заметив шагавшего к шатру высокого, подтянутого господина в белых брюках и светлой рубашке с коротким рукавом, сразу поскучнел и принялся охлопывать себя по карманам. Выудив тощую пачку мятых банкнот, он лихорадочно пересчитал деньги и попросил:

– Займи рубль.

– Зачем? – удивился я.

– У меня отпуск, – без обиняков заявил Леха. – Я уматываю в кабак, а ты с ним сам разбирайся.

– Держи. – Я кинул на стол две пятисотки и усмехнулся: – Дезертир…

Невозмутимо напевая себе под нос:

– «Самый правильный и модный на курорте отдых водный. Пароходами гудит морской вокзал…», – мой приятель спрятал деньги в карман и начал пробираться на выход. – Звони, если что.

– Вали, – отмахнулся я, начиная жалеть, что не согласился прошвырнуться по кабакам. Досиделся на свою голову! Если уж господин Шептало самолично в Сочи заявился, точно, какой-то геморрой приключился. Как ни крути, в случае рабочей необходимости меня и простым телефонным звонком могли из отпуска выдернуть.

Но обеспокоенности я выказывать не стал и безмятежно улыбнулся:

– Владимир Николаевич! Какими судьбами?

Курировавший деятельность нашего учебного заведения Владимир Николаевич Шептало спрятался от палящих лучей солнца под тент, носовым платком вытер пот со лба и вполне ожидаемо заявил:

– Вас разыскиваю, Александр Сергеевич.

Я отметил покрасневшее от свежего загара лицо и немного расслабился. Владимир Николаевич на югах точно не первый день, а значит, и сам тут на отдыхе. К тому же компанию ему составила стройная симпатичная дамочка лет тридцати. Жена или любовница – не суть важно; главное, что в присутствии посторонних речь о серьезных делах точно не зайдет.

И это радовало. Пусть должность господина Шептало и была сформулирована на редкость расплывчато, но именно он, подобно одноименной детали ударно-спускового механизма, удерживал руководство центра во взведенном состоянии.

Куратор, блин…

– Присаживайтесь, Владимир Николаевич, в ногах правды нет, – вздохнул я, даже не пытаясь сделать вид, будто рад его визиту.

– Знакомься, – указал куратор на свою спутницу, – Алена Евгеньевна Зимина, начальник отдела энергоэффективности и перспективных источников энергии нашего НИИ.

– Очень приятно, – улыбнулся я на этот раз без малейшей фальши. Действительно – приятно.

Худощавая, загорелая, с привлекательным и неглупым на вид лицом. Светлые волосы до плеч, легонький сарафан, босоножки, безымянный палец обхватила золотая полоска обручального кольца. А взгляд серых глаз какой-то совершенно несерьезный и более того – слегка насмешливый.

Это еще с какой стати? Обычно люди на человека моей внешности несколько иначе реагируют.

– Вижу, твой товарищ поспешил нас покинуть? – с явственно прозвучавшей в голосе ехидцей поинтересовался Владимир Николаевич, придвигая к столу третий стул.

– У него срочные дела в городе возникли. Внезапно.

– Удачно получилось.

– Да? Вообще-то у меня тоже… дела, – поспешил предупредить я и вдруг понял, что все это время пялился на оттягивавшую легкую ткань сарафана грудь Алены Евгеньевны. Перевел взгляд на ее лицо и немедленно заслужил этим еще одну ироничную улыбку.

– Все твои дела, – Владимир Николаевич развернул свой стул к морю и закинул ногу на ногу, – это пить пиво и предаваться праздному безделью.

– А хоть бы и так. Отпуск для этого и создан. У меня ведь отпуск?

– Не совсем, – качнул головой куратор. – Возникла небольшая проблема, требующая твоего присутствия в Ямгороде…

– Небольшая? И ради этой небольшой проблемы вы самолично прилетели за мной в Сочи?

– Вообще-то у нас тоже отпуск, – вздохнула Алена Евгеньевна. – Был…

– Рад за вас, – буркнул я.

– А за себя?

– За себя не очень. Что там стряслось такого неотложного?

В отличие от запрятанного в тайгу центра повышения квалификации наша головная контора, носившая гордое наименование НИИ УПТ ПС ФСБ РФ, или же Научно-исследовательский институт уникальных природных территорий при Пограничной службе Федеральной службы безопасности, располагалась в Ямгороде. И перенести ее куда-либо из города с миллионным населением не было совершенно никакой возможности, поскольку институт изначально создавался для обеспечения нормальной работы портала в Приграничье. А тот, в свою очередь, был крепко-накрепко завязан на один очень непростой нож, воткнутый в землю в санитарной зоне металлургического комбината. Впрочем, не будем о грустном…

– В том, что стряслось… – поморщился Владимир Николаевич, явно не придя в восторг от такого определения, – тебе придется разобраться на месте.

– Ну уж нет, – твердо заявил я. Менять отпуск у моря на командировку в родной город желания не было ни малейшего. – Не имеете права.

– После отгуляешь.

– И не подумаю.

– Алена Евгеньевна…

Девушка достала из пляжной сумочки пластиковый файл и передвинула его через стол. Я с некоторой долей опаски вытащил из него пачку фотографий, глянул одну, вторую, третью… не удержался от брезгливой гримасы и уточнил:

– Где?

– Лесопарк неподалеку от первого корпуса госуниверситета.

– Когда?

– Вчера.

– Мать вашу, вашу ж мать… – тихонько протянул я себе под нос и обреченно спросил: – Каким рейсом вылетаем?

Глава 1

Самолет приземлился в Ямгороде в четыре сорок. Утра, разумеется. Во сколько вылетали из Адлера, и вспомнить тошно. Вся ночь коту под хвост. И там не поспал, и здесь уже светает.

А ведь, казалось бы, – ну какие проблемы? Сел в самолет, опустил спинку кресла и сопи в две дырочки.

Никаких проблем, но – не вышло. Слишком уж нервишки пошаливали. И пошаливали они вовсе не из-за боязни перелетов – обычно еще до набора высоты отрубаюсь, – нет, покоя не давали фотографии.

Слишком уж остро они напомнили о моем не слишком веселом житье-бытье в Приграничье, этом провалившемся в края вечной стужи куске нашего мира. Ни там – где бы это «там» ни находилось, – ни здесь. Между.

Магия, исчадия Стужи, бандиты, недалеко ушедшие от бандитов власти, и – холод. Постоянный выматывающий холод в душе, прогнать который не могли ни девки, ни водка…

От нелегких раздумий меня отвлек несильный толчок, с которым шасси соприкоснулись со взлетно-посадочной полосой, и последовавшие за ним жидкие аплодисменты пассажиров. Бортпроводница традиционно призвала всех не вставать с мест до полной остановки самолета, и тут же со всех сторон послышался металлический лязг пряжек.

– Подымайся, – заторопился Владимир Николаевич и выдернул наушник у сидевшей с другой стороны Алены Евгеньевны. – Шевелитесь!

– Команды не было, – зевнул я.

– Вставай, говорю!

Только хмыкнув, я откинул подлокотник, выбрался в проход и не успел еще достать свои вещи, как рядом оказалась бортпроводница. Но вместо ожидаемого нагоняя симпатичная девушка одарила меня милой улыбкой и указала в сторону кабины:

– Проходите, вас ожидают.

Я закинул на плечо лямку рюкзака и зашагал на выход. Спустился по трапу и озадаченно обернулся к тащившему пару объемных сумок Владимиру Николаевичу.

– Это за нами, – указал тот на подогнанный к самолету черный внедорожник с наглухо тонированными стеклами.

И действительно, водитель немедленно выбрался со своего места, распахнул заднюю дверцу и принялся загружать в салон поклажу Владимира Николаевича. Я утруждать парня не стал и забрался на заднее сиденье вместе с рюкзаком. Алена Евгеньевна уселась рядом, куратор занял место впереди, и мы отправились в путь.

Плавно набравший ход автомобиль беспрепятственно покинул территорию аэропорта, вывернул на пустую трассу и помчался к городу. После бессонной ночи меня моментально укачало, глаза начали закрываться сами собой, и, устав клевать носом, я попросил:

– Может, радио послушаем?

Водитель послушно включил приемник, но там, как на грех, передавали выпуск новостей, и от монотонного голоса диктора спать захотелось только сильней.

– В ближайшее время: джазовый фестиваль, штормовое предупреждение и дерзкое ограбление коммерческого банка. Начнем с криминальной хроники. Вчера вечером неизвестные в масках, угрожая оружием, похитили свыше пяти миллионов рублей из отделения коммерческого банка, расположенного на пересечении проспекта Революции и улицы Карла Маркса. Несмотря на оперативное прибытие наряда полиции, злоумышленникам удалось скрыться. За последнее время это уже…

Узнать, что еще стряслось в городе за последнее время не получилось, – Шептало выключил радио и обернулся к нам с Аленой Евгеньевной:

– Со всеми материалами ознакомились? Какие будут выводы?

– Прямо сейчас об этом говорить собираетесь? – удивился я.

– Не волнуйся, у Виталия, – указал куратор на водителя, – есть соответствующий допуск.

– Рад за Виталия, конечно, – фыркнул я, – но сейчас пять утра, если что. Может, днем соберемся? На свежую голову? Спешка, она только…

– Ты документы смотрел или нет? – резко перебил меня Шептало. – В этот раз нам по чистой случайности удалось взять ситуацию под контроль, в следующий раз так уже не повезет! Представляешь, чем это может быть чревато?

– Представляю, а как же!

– Тогда не трать время на пустые пререкания!

– Ничего я не трачу, – вздохнул я, не желая признавать, что лишь мельком пролистал выданную куратором толстенную стопку распечаток. – Ну и какие у вас есть предположения?

– А какие могут быть предположения? – помрачнел Владимир Николаевич. – Человеку сотворить такое не по силам, следовательно, в город проник кто-то из обитателей Приграничья.

– Каким образом это могло произойти?

– Портал работает нестабильно, – впервые нарушила молчание Алена Евгеньевна. – При относительно постоянном энергопотреблении его пропускная способность скачет в пределах тридцати процентов. Мы связывали это с неоднородностью встречного потока магической энергии, но, возможно, дело также в случайном захвате и переброске материи.

– Переброске двусторонней или односторонней? – уточнил я, нервно глянув в боковое окно. Хоть автомобиль уже и въехал в черту города, водитель продолжал гнать по пустынным улицам, не снижая скорости. Лихач, блин…

– Пока эта гипотеза не получила подтверждения, – предупредил Владимир Петрович.

– В самом деле? – Я потер кончик носа и повернулся к девушке. – А что наука по этому поводу думает? Гипотетически, разумеется?

– Нам не удалось прийти к однозначному мнению…

– Мне кажется или вы чего-то недоговариваете?

Шептало смерил меня раздраженным взглядом и неохотно произнес:

– С момента запуска портала ежегодное количество пропавших без вести увеличилось по Ямгороду на сорок четыре процента, в то время как цифры по региону в целом остались неизменны. При этом примерно каждый двадцатый пропавший впоследствии обнаруживается в Приграничье, чего раньше не фиксировалось.

– Хм… – задумался я, проводя в голове несложные расчеты. – Пропадать стало на сорок четыре процента больше, обнаруживается на той стороне только семь. Если дело исключительно в работе установки, куда деваются остальные?

– Науке это не известно, – мило улыбнулась Алена Евгеньевна. – Но раз жители города стали чаще попадать в Приграничье, то логично предположить, что граница стала проницаема в обе стороны…

– И чего вы тогда от меня хотите, если сами ничего не понимаете?

– Осмотришься на месте, – объявил куратор.

– А смысл?

– Приборы зафиксировали там некие энергетические аномалии, – произнесла Зимина, – и учитывая твой опыт…

Я задумчиво кивнул. За последние годы находить «окна» – спонтанные переходы в Приграничье, – мне доводилось неоднократно. Что называется, собаку на этом съел. Но приборы?

Что еще за приборы?

– Что за приборы? – не сдержал я любопытства.

– Мы используем экспериментальные устройства по беспроводной передаче энергии.

– Честно говоря, не шибко понятней стало.

Алена Евгеньевна тяжело вздохнула, печально глянула на куратора и попыталась объяснить на пальцах:

– Есть передатчик, есть ресивер, есть нормы потерь энергии на километр. В данном конкретном случае расход получается почти в два раза больше.

– И о чем это говорит? – спросил я и вновь посмотрел в окно. Внедорожник миновал плотину и, свернув с дороги на берег реки, затрясся на колдобинах.

– Вот ты нам об этом и скажешь. Для этого тебя и привлекли, – заявил Владимир Николаевич. – Кто у нас эксперт по всякой чертовщине, а?

– Эксперт, как же, – невесело усмехнулся я и ухватился за ручку над головой, приноравливаясь к тряске автомобиля. – Больше ничего не хотите рассказать?

– Тебе передали полный пакет документов. Если ты не удосужился с ними ознакомиться, это твои проблемы. А теперь, будь добр, перестань ныть.

Я задумался, как бы в цензурной форме выразить свое неодобрение столь неконструктивной позицией, но решил не нарываться на конфликт и вместо этого потребовал:

– Задачу поставьте конкретно.

– Для начала просто осмотрись на месте. Еще вопросы?

– У матросов нет вопросов, – пробурчал я и откинулся на сиденье.

Тут деревья отступили от дороги, и внедорожник выкатил к реке, которая дугой огибала песчаный мыс на том берегу. У нас спуск к воде был более крутым и каменистым, а немного дальше и вовсе начиналась заросшая камышом болотина с плававшими меж ряски пластиковыми бутылками, окурками и прочими приметами популярного места отдыха горожан.

Водитель заглушил двигатель; я распахнул дверцу и выбрался наружу. Место было знакомое – в свое время частенько ходил сюда с друзьями купаться. В жару песчаный пляж засеивали многочисленные отдыхающие, да и с этой стороны их обычно тоже хватало.

И чтоб никто ничего не заметил? Буквально ведь в двадцати метрах…

– Какая погода была вчера, нет, уже позавчера? – спросил я у Владимира Николаевича.

– Жарко, – односложно ответил тот.

– И никто ничего не видел?

– Нет.

– Серьезно?

– А сам как думаешь?

– Да уж… Кто нашел тело?

– Отдыхающие. Думали, утопленник, вызвали полицию. Нам информация уже из ГУВД поступила.

Я забрал у куратора пачку фотографий, глянул на лежавший лицом вниз труп в разорванной и окровавленной одежде и завертел головой по сторонам.

– Где именно его нашли?

– Вон в тех камышах, – указал Шептало через реку.

– Принесло течением?

– В камышах течения нет.

– Аргумент, – согласился я и убрал снимок вниз стопки.

Дальше не лучше, дальше – изувеченное ударом когтистой лапы лицо. Рваная рана спускалась со лба на скулу, левый глаз вытек, нос свернут. Рука оказалась перекушена, а в боку зияла дыра, словно кто-то пытался вырвать печень, но немного промахнулся и запутался в кишках.

И что интересно: сизые ленты тянулись от тела к берегу, но там, по словам куратора, не обнаружилось ни следов борьбы, ни брызг крови. Будто тело из ниоткуда выпало.

Что-то мне это напоминает, нет?

– Как думаешь, – задумчиво уставился вдаль вставший рядом Владимир Николаевич, – это мог быть кто-то с той стороны?

Я поморщился:

– Это не мог быть никто с этой стороны.

Удар по лицу – ерунда, в пьяном угаре люди и не на такое способны. Вцепиться в запястье теоретически могла какая-нибудь здоровенная псина, но вот дыра в боку… Сложно представить, чтобы такое сотворил голыми руками пьяный дебошир или агрессивный собаковладелец. Там ведь не ножом резали, нет – по живому рвали.

– Ну и?

– А скажите, товарищ Шептало, с чего контора вообще на этот случай внимание обратила? И не через неделю, не через месяц, а вот так оперативно?

– А есть разница?

– Возникает, знаете ли, подозрение, что вы не до конца со мной откровенны. А это нехорошо.

– Не говори ерунды, – нахмурился куратор. – У нас, возможно, какая-то потусторонняя тварь в реке завелась, а ты демагогию разводить начинаешь!

– Не давите на меня, Владимир Николаевич. Не стоит. Оно ничем хорошим ни для кого обычно не заканчивается.

– А не много на себя берете, Александр Сергеевич?

Я хотел было напомнить о судьбе его столь же самоуверенного тезки, но вовремя прикусил язык и только буркнул:

– В какое именно время пропал потерпевший?

– Позавчера утром его видели последний раз. И пропал он не один. С ним двое приятелей было. Остальные до сих пор не найдены.

– Час от часу не легче, – вздохнул я. – Это, конечно, кое-что объясняет, но концы с концами все же не сходятся.

– В смысле? – удивился куратор.

– У каждой твари есть свой «модус операнди», от которого она никогда не отходит. Это человек, сука, личность творческая, а хищникам лишь бы брюхо набить. На заболоченном участке можно было бы грешить на вурдалака или кикимору, но здесь-то самое течение. К тому же нападение, судя по всему, произошло на берегу, а следов волочения нет. Кишки только на пару метров тянутся и все.

– И о чем это, по-твоему, говорит?

– Большинство тварей старается задавить жертву по-тихому и сразу уволочь в логово, пока конкуренты не набежали. Ну или самые вкусные куски на месте сожрать. – Алена Евгеньевна при этих словах явственно побледнела. – А тут удар по голове, рука перекушена. С потрохами вообще не пойми что сотворили. Обычно некая узкая специализация сразу проглядывается, а здесь будто развлекался кто.

– Так есть какие-нибудь предположения, кто это мог быть, или нет?

– Предположения есть, – вздохнул я, – но все они вызывают больше вопросов, чем дают ответов. Потому как имеется один нюанс…

– Какой еще нюанс?

– Ни один обитатель Приграничья не может прожить без магической энергии сколь бы то ни было продолжительное время. Без нее даже обычные колдуны с катушек съезжают, что уж тогда об исчадиях Стужи говорить? Попади эти твари в обычный мир, их бы не поиск еды интересовал, а как ласты не склеить.

– Исключения возможны?

– Если только где-то поблизости «окно» открыто и оттуда подпитка идет, – произнес я, задумчиво разглядывая противоположный берег. – Ладно, осмотрюсь на месте, может, что и прояснится. Да! Вы с какой целью на эту сторону приехали? Туда ведь тоже дорога есть.

– Дело в том, – вступила в разговор Алена Евгеньевна, – что наши приборы улавливают непонятную энергетическую аномалию исключительно с этого берега. А там все работает в штатном режиме. Мне это показалось важным…

– Ох уж эти ваши приборы, – покачал я головой и направился к реке. По невысокой траве спустился к воде, присел на корточки, прислушался.

Тихо; тянет свежестью. Вода течет совершенно бесшумно, и даже обычного для раннего утра птичьего гомона не слышно. Странное ощущение, будто к самому краю какого-то другого мира подступил. Но нет ведь открытого «окна» поблизости! Точно – нет! У меня на такие вещи нюх почище, чем у ищейки на наркоту.

Я потрогал воду и поежился, когда холод обжег кисть куда сильней, чем того стоило ожидать от летнего утра. Ломота осторожно растеклась по запястью, после медленно, будто дожидаясь разрешения, толкнулась вверх, но сразу отступила – словно ничего и не было.

Да и было ли?

Не обнаружься позавчера метрах в тридцати отсюда изувеченный труп, на такой пустяк даже внимания бы не обратил, но, как говорят, история не знает сослагательного наклонения. Похоже, и в самом деле некая аномалия здесь присутствует.

Аномалия – да…

– А вот скажите, Алена Евгеньевна, – вытирая руки о штанину, отошел я от берега обратно к автомобилю, – вы до этого свои приборы через водные препятствия тестировали?

– Ну разумеется! – оскорбилась Зимина.

– И?

– Никакого отношения к обнаруженной здесь энергетической аномалии река не имеет!

– Ладно, возможно, на том берегу какая-то конкретика появится.

– Вперед, – улыбнулся Владимир Николаевич.

– Что значит – вперед? Поехали!

Алена Евгеньевна только улыбнулась.

– В целях сохранения чистоты эксперимента заходить следует с этой стороны, – огорошила она меня. – Мы решили, что, если источник аномалии расположен непосредственно над водой, по-другому обнаружить его не получится…

– Вы обалдели, что ли? – опешил я. – Вы мне в речку лезть предлагаете?!

– Тут неглубоко, – невозмутимо заметил Владимир Николаевич. – Тебе по грудь будет.

– Простужусь же на фиг!

– Вода сейчас уже теплая, а мы полотенце захватили и коньяк. Лодку надувную не стали брать из-за сильного течения. Снесет.

Я в ответ лишь беззвучно выругался и вернулся к реке.

Захотелось послать всех подальше, но что впустую сотрясать воздух? Приказ есть приказ, да и своя логика в подобном предположении имелась. Вдруг действительно «окно» аккурат посереди реки открылось, а из-за текущей воды его с берега почувствовать не удается? Шанс мизерный, конечно, но вдруг?

Разувшись, я подтянул штанины и осторожно ступил в воду.

Брр! Холодно!

Ежась, вышел на берег и без особой спешки начал расстегивать штормовку…

– Не тяни! – поторопил меня Владимир Николаевич, резонно опасаясь, что могу и передумать.

– А кто тянет? Не тянет никто… – ответил я и продолжил раздеваться столь же неторопливо, как и раньше.

На лице Шептало аж желваки заходили. Ничего, перебесится. Не собачка дрессированная, чтобы по щелчку пальцев в горящий обруч прыгать. Или это львы прыгают? Да без разницы в общем-то. Виталия вон своего пусть строит.

А тот как раз отошел от внедорожника с явным намерением выкинуть окурок в воду, но поймал раздраженный взгляд начальника и сделал вид, будто просто разминал ноги.

– И как кеды? – заинтересовался он моей обувкой, убрав докуренную сигарету в пачку. – Удобные?

– Это сникеры, – ответил я и как бы невзначай присмотрелся к парню.

Крепкий, спортивный, роста среднего, внешности славянской. Торчащие коротким ежиком волосы русые, нос прямой, особые приметы в глаза не бросаются.

Нет, не пересекались раньше.

– Хорошо хоть не сникерсы, – сострил Виталий и повторил вопрос: – Удобные?

– Нормальные.

– «Лайф фаст», – опустившись на корточки, прочитал водитель надпись на заднике и с усмешкой продолжил небезызвестное высказывание: – Дай янг?

– Это уж как получится.

– А что за «Аффликшн»?

– Виталий! – одернул водителя Владимир Николаевич. – Не отвлекай товарища!

Я кинул штаны поверх штормовки и, оставшись в одних лишь семейных трусах, неуверенно супил в холодную воду. Шагнул раз, другой, представил, каково придется, когда зайду по пояс, и зябко поежился.

А потом, как гром среди ясного неба, в голове полыхнула мысль: «Куда ты, на хрен, собрался, придурок?»

Совсем от спокойной жизни нюх потерял?! Ладно, если никакой аномалии нет, а вдруг – есть? Вот провалишься на ту сторону практически голым, весело будет?

Не провалишься? Точно?

Неужто забыл, как первый раз влип?

Тогда все началось с тишины, точнее – со смолкшего перестука колес. А в остальном ничего особо не изменилось. Негромкие разговоры, шлепки карт, толчея у туалета.

Вот именно – у туалета. Туда я, собственно, и направлялся. И вдруг остановка.

Нехорошо получилось. Мочевой пузырь поджимал, а всякому хоть раз путешествовавшему поездом человеку прекрасно известно: туалеты на время стоянок запирают, дабы пассажиры не гадили в пределах населенных пунктов.

Ух, как скрутило!

Я выудил из кармана кожаной куртки мятые десятки и, на ходу пересчитывая деньги, начал проталкиваться к выходу. Раз уж такая оказия вышла, облегчусь на станции, заодно и пива куплю.

Соскочив на перрон, я поежился из-за ни с того ни с сего накатившего озноба и запахнул расстегнутую куртку. Машинально вытащил из кармана вязаную шапочку и только тогда обратил внимание на захрустевший под ногами снег.

И это в сентябре?! Ну и дела!

Удивляясь отсутствию на перроне непременных бабулек со снедью, я направился к зданию станции, но тут же приметил темневшие пустыми провалами выбитые окна и остановился.

Это еще как понимать? Мы у заброшенной платформы остановились? С какого перепугу?

Решив убираться отсюда подобру-поздорову, я развернулся и на какое-то время просто впал в ступор: поезд как сквозь землю провалился. Ни вагонов, ни локомотива. Кругом лишь заснеженные поля, да серая стена уже облетевших на зиму деревьев.

Какого хрена?! Сердце у меня так и екнуло.

Подскочив к краю перрона, глянул вниз и обалдел окончательно: рельсы тоже исчезли! Более того – испачканные масляными пятнами шпалы, из которых кто-то хозяйственный повыдергивал все железные костыли, местами припорошил нетронутый снежок.

Что за бред?!

Где я? Куда, мать вашу, я попал?!

Что за чертовщина?!

В груди противно закололо; я несколько раз глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. Должно же быть какое-то рациональное объяснение случившемуся, должно!

Ведь если начинает казаться, будто мир сошел с ума, это еще не говорит о том, что мир действительно сошел с ума. В первую очередь стоит припомнить, сколько ты выпил. Ну или выкурил.

Курить я ничего не курил, употреблял только пиво. И употребил его явно недостаточно, чтобы грешить на хмельной напиток. Только вот своих собутыльников видел первый раз в жизни, а когда пьешь с кем попало, надо быть готовым к любым неожиданностям.

Могли мне что-нибудь в пиво подсыпать? Да запросто! И не со зла даже, а просто шутки ради. Повеселиться за чужой счет любителей хватает, а человеку с моим весом – трех таблеток того же тарена за глаза хватит.

Но поскольку на наркотическую галлюцинацию происходящее нисколько не походило, то логично предположить, что под воздействием некоего препарата я сошел с поезда и заблудился. Теперь вот отпускать начало…

Убеждая себя, что ничего страшного не произошло, я отошел к ближайшим кустам, облегчился и вернулся на перрон. Немеющими от холода пальцами застегнулся, задумчиво огляделся и тяжело вздохнул.

Ну и куда двинуть? Направо? Налево?

– Ау! – Женский крик заставил вздрогнуть. – Эй! Есть здесь кто-нибудь?

– Есть! – хрипло откликнулся я.

– Привет! – Из-за билетных касс выбежала девчонка лет двадцати в коротенькой курточке с меховым воротником, джинсах и кожаных сапожках. – Уф, хоть кого-то нашла! А то думала, совсем одна тут! Чуть не чокнулась! Меня Катей зовут!

– Александр, – пробормотал я, понимая, что с появлением девушки версия о подсыпанном в пиво наркотике накрылась медным тазом. – Слушай, ты как сюда попала?

– Я с поезда сошла, а здесь все заброшено…

– «Уфа – Нижневартовск»?

– Да, в Сургут к родителям из Екатеринбурга еду. Училась там.

– Я тоже в Сургут. Ехал. Вагон третий был?

– Нет, седьмой. А что? – удивилась Катя. – Ты вопросы какие-то странные задаешь.

– На рельсы глянь, – посоветовал я.

Девушка подошла к краю перрона, посмотрела вниз и неожиданно крепко выматерилась.

– Извини, – тут же обернулась она. – Проживание в общаге сказывается…

– Забей, – махнул я рукой.

Катя достала из кармана пачку сигарет, взяла себе, протянула мне. Я отказываться не стал, но стоило затянуться, как легкие начал рвать резкий кашель.

– Не куришь? – догадалась девушка.

– По такому поводу можно и закурить. – Я сделал еще одну затяжку и, будто оправдываясь, пояснил: – У меня хронический бронхит, но такая фигня сейчас уже как-то даже не волнует…

– Вот это мы с тобой влипли! – кивнула Катя.

– Ты ничего не употребляла в поезде?

– Ничего крепче чая, – сразу поняла мой намек девушка. – С семейными ехала…

– Беда, – ежась от кусачего морозца, пробормотал я и выкинул недокуренную сигарету в снег. – Слушай, надо как-то выбираться отсюда…

– Темнеет уже. – Катя затянулась и алой точкой окурка ткнула в хмурое небо. – Нам бы ночь где-то переждать…

Где-то? Выбор на самом деле невелик.

Я глянул на билетные кассы и решил, что должен взять инициативу на себя. В конце концов, мужик я или нет?

– Идем! – потянул девушку за собой.

Дернул ручку – заперто, пнул дверь – не шелохнулась даже. Окна разбиты, но на них решетки. А остальные строения чистые развалюхи; ветер сильней дунет, и обрушатся.

– Подожди, – попросил я Катю и отправился на задворки.

Порыскав там какое-то время, я вернулся с найденным в куче хлама тяжеленным ржавым гвоздодером. Холодное железо обжигало ладони, и пришлось перехватить инструмент, обвернув его рукавом куртки. Неудобно, зато пальцы не обморожу.

Вогнав изогнутый конец гвоздодера меж дверным полотном и косяком, я приналег, и трухлявое дерево не выдержало: хрясь – и пусть свободен.

– Ой, Александр, ты такой молодец! – обрадовалась Катя.

– Да просто Саша, – смутился я, настороженно заглядывая в темное помещение билетных касс.

Пусто, пыльно, холодно. Но зато здесь от ветра укрыться можно и костер развести не проблема. Только мебель на растопку не сгодится – сплошные пластик и ДСП.

– Саш, может, огонь разожжем? – будто прочитала мои мысли переступившая через порог девушка.

– Конечно, – кивнул я. – И окна чем-нибудь закрыть надо…

– Как думаешь, подойдет? – ткнула Катя носком сапожка стоявшую у входа здоровенную картонную коробку, заполненную всяким хламом.

– Вполне, – кивнул я и отправился на поиски дров.

Пока выламывал гвоздодером деревянные брусья стоявших на улице скамеек и таскал обломки в комнатушку, девушка прикрыла оконные решетки картонными листами распотрошенной коробки, и в итоге мне осталось лишь выбрать с пола бумажку посуше, придавить ее щепками и запалить одолженной у девушки зажигалкой.

– Хоть какая-то польза от курения, – невесело рассмеялась Катя.

– И не говори. А то бы трением до утра огонь добывали, – улыбнулся я. Дождался, пока языки пламени перекинутся на щепки потолще и подложил в костер обломок бруса. Сам отошел к двери и задумчиво оглядел вывороченный косяк. На душе было тревожно, и мысль о том, что придется ночевать в незапертом помещении, мягко говоря, не радовала.

И ведь открывается наружу – не подпереть!

В итоге я просунул один из заготовленных на дрова брусьев в намертво привинченную к полотну ручку и тот гигантским засовом заблокировал дверь. Толкнул – не открывается. Порядок.

Вернувшись к девушке, я устроил изогнутый конец гвоздодера меж полыхавших поленьев – хоть руки не так морозить будет! – и вытянул к огню озябшие и покрасневшие от холода ладони. Сразу стало теплее, но по ногам так и тянуло ледяным сквозняком.

– Слушай, Кать, как думаешь – где мы? – спросил я, не желая сидеть в тишине. Треск поленьев, шум дыхания – это не то. Важны слова, голоса. Лишь они могли отпугнуть притаившуюся за окнами ночь.

– Не знаю, – быстро ответила та. – Не знаю, и думать об этом не хочу. До утра бы дожить…

– Доживем! – со всей возможной в этой ситуации уверенностью заявил я.

Постепенно воздух в комнатушке начал прогреваться; девушка откинула с головы капюшон, и я залюбовался тонкими чертами ее лица. Отсветы огня играли на рыжеватых волосах, превращая их то в расплавленное золото, то в красную медь, а в зеленых глазах мелькали изумрудные огоньки.

– Так ты к родителям ехала?

– Да как-то с работой не заладилось.

– У меня тоже, – вздохнул я, хотя на деле после получения диплома озаботиться поисками нормального места просто не удосужился. – Друзья на Север позвали. Говорят, чё ты как лох, хоть на машину заработаешь. А у меня даже прав нет – зачем мне эта машина? Но согласился вот, на свою голову…

– За компанию? – догадалась Катя.

– Ага. Только друзья раньше уехали, а я…

– Слушай! – насторожилась вдруг девушка.

– Что?

– Ничего не слышал?

– Нет.

– Будто шуршало что-то.

– Может, мыши?

– Боюсь мышей, – поежилась Катя.

– Не бойся, покараулю пока. – И хоть огонь и не думал затухать, я подкинул в костер сразу несколько обломков расщепленного бруса.

Просто беспокойство девушки передалось и мне. Невесть с чего почудилось, будто под покровом темноты к билетным кассам подобралось неведомое чудовище, и по спине побежали колючие мурашки.

Вот – нечто темное заглядывает в окно, вот – оно ходит кругами, выискивая путь внутрь. Гладит призрачными когтями хлипкую дверь, вздыхает…

Ветер, это всего лишь ветер.

Натянув на голову капюшон куртки, девушка напряженно уставилась в костер; я поежился и постарался выкинуть из головы ожившие с наступлением темноты страхи.

Без толку – воображение и не думало униматься, а ночь подкидывала все новые и новые поводы для беспокойства.

Тут скрипнут оконные решетки, там зашебаршит осыпающаяся со стены побелка. В дальнем углу – недовольное шипение, на крыше – непонятный шорох. А еще время от времени легонько потрескивало дверное полотно, будто снаружи на него навалилась неведомая сила, жаждущая добраться до двух перепуганных людей.

Я скороговоркой прочитал все три молитвы, которые знал, и, как ни странно, страх тотчас отступил.

Страх – отступил, скрывавшаяся в ночи тварь – нет. Теперь уже совершенно явственно хрустнула дверь, и сразу зашуршала посыпавшаяся с косяка цементная крошка.

– Что это? – испуганно прошептала Катя.

И словно истеричные нотки в ее голосе заставили ночного охотника позабыть об осторожности, – резко переломился просунутый в ручку брус. Дверь с грохотом распахнулась, а стоило ворвавшемуся в нее ветру сбить неровное пламя костра, как следом с улицы проскользнула непроглядная тьма.

Тьма и нечто, скрывавшееся в ней.

Страх немедленно лишил сил, заткнул рот, сбивчиво зашептал на ухо успокаивающе-гаденькое: «Сиди спокойно, не дергайся, и, возможно, оно выберет не тебя»…

Не меня? Я ощутил тепло прижавшейся девушки и вдруг понял, что не хочу ее терять. Не хочу – и точка. А еще не хочу бояться.

Так какого черта?!

И схватив гвоздодер, я со всего маху саданул железякой по тьме, выделявшейся на фоне багряных углей своей непроглядной чернотой. Раскаленный докрасна крюк вошел в неведомую сущность, будто горячий нож в масло, и сразу взвыло так, что пыль с потолка посыпалась.

Миг спустя импровизированное оружие вырвало у меня из руки; тьма метнулась за порог; я – следом. Но не вдогонку, нет. Вылетев на улицу, я сунул в снег обожженную ладонь и в сердцах покрыл матом и саму ночь, и всех ее обитателей, вместе взятых.

Боль и выброшенный в кровь адреналин притупили страх, и обратно в билетные кассы я вернулся пусть и не гордой походкой победителя, но и не забыв прихватить валявшийся на крыльце гвоздодер с перекрученным неведомой силой крюком…

Захлопнул дверь, подкинул во вновь начавший разгораться костер едва ли не половину заготовленных на ночь дров и уселся рядом с мелко-мелко дрожавшей девушкой.

– Что это было? – тут же прижалась ко мне Катя.

– Не важно, – обнял я ее. – Не важно. Я тебя в обиду не дам. Все будет хорошо.

И все должно было быть хорошо. Только вот не было…

Вспомнилось мне это – и сразу как мороз по коже. Нет, вновь угодить в такую переделку совсем не хотелось. Дураков нет…

И, решительно развернувшись, я выбрался на берег.

– Ты чего? – удивился Владимир Николаевич.

– Сами лезьте.

– В смысле? – нахмурился куратор.

– Да я тут подумал – не стоит горячку пороть. Надо все обдумать, подготовиться нормально…

– Да нет у нас времени на подготовку! – рявкнул Шептало. – Сегодня воскресенье, тут с самого утра от народу не протолкнуться будет!

– Без оружия не полезу.

– Виталий! – обернулся Владимир Николаевич к водителю. – Неси. – А когда парень притащил обшарпанный дипломат, куратор щелкнул замками и подозвал меня: – Получи и распишись.

– Вот вы продуманные, – только и вздохнул я. Кобура, потертый ПМ, два набитых магазина. – А серебряные пули?

– Обойдешься, – ожидаемо отказал куратор. – Нет причин полагать, что они тебе понадобятся. Теперь все?

Я расписался и загнал магазин в рукоять пистолета.

– Уговорили. Иду.

– Давно бы так, – с явственным облегчением перевел дух Шептало, но тут же всполошился вновь: – Ты куда?!

– Сюда, – усмехнулся я, вытаскивая из внедорожника свой рюкзак.

– Зачем еще?

– Злые вы, уйду я от вас.

Никуда уходить я, разумеется, не собирался. Просто в рюкзаке, несмотря на его невеликие размеры, хранилась масса полезных вещей.

Пара ножей – карманная «крыса» и едва-едва умещавшееся в большом отделении мачете, медицинская струнная пила, зажигалка, магниевое огниво, фонарик, лыжная шапочка, перчатки, несколько фальшфайеров, солнечные очки, марганцовка, леска и крючки, набор антибиотиков, презервативы, увеличительное стекло, компас, перевязочный материал и тому подобные мелочи, которые в чрезвычайной ситуации могут значительно облегчить, а зачастую и спасти вашу жизнь.

Я запасливый, да. А еще немного параноик. И даже не спрашивайте, как все это хозяйство удалось пронести в самолет, хе-хе…

Положив кобуру с ПМ и одежду поверх рюкзака, я подхватил свободной рукой обувь и в нерешительности остановился на берегу. Остановился, поскольку неожиданно возник вопрос морально-практического характера.

А именно: снимать трусы или нет.

С одной стороны, у нас тут дама; с другой – и хрен бы с ней: мне в мокрых трусах потом шарахаться вовсе не улыбается. Еще не хватало хозяйство застудить.

Колебался недолго. Разделся и, сверкая голым задом, решительно шагнул в речку. Под ногами заскользили голыши, но я и не подумал замедлить шаг – остановлюсь, и точно назад поверну. Холодно!

Вскоре дно пошло под уклон, и ледяная вода как-то неожиданно быстро добралась до пояса.

Ух! – у меня аж дыхание перехватило. Чтоб вас всех! Чтоб вас…

Стиснув зубы, зашагал дальше – главное не останавливаться! – и осклизлые камни под ногами сменились мягким песком, а поднявшаяся до середины груди вода пошла на убыль. У противоположного берега течение потянуло вбок, и постепенно я начал все больше и больше смещаться к камышам, где и было обнаружено тело.

Пробрался к нужному месту, прислушался к собственным ощущениям и…

…и не почувствовал ничего особенного! Ровным счетом ничего!

Вот ведь! Неужто зря мерз?

Черт, как же холодно!

Внимательно разглядывая обломанные спасателями, полицейскими и зеваками камыши, я выбрался на берег, и там на меня совершено неожиданно накатило ощущение некоей неправильности. Будто мир распался на части, а я завис аккурат посередине точки разлома и могу выбирать…

Выбирать? Что выбирать-то?

Сбросив непонятное оцепенение, я пробрался через кусты и вдруг ощутил присутствие разлитой в воздухе магической энергии. Немедленно заломило давным-давно сломанные ребра, скрутило правое предплечье, холодом серебра обожгли голую кожу звенья цепочки…

Я рванул прочь от опасного места, и неприятные ощущения почти сразу сошли на нет. Лишь на правой руке от запястья и до локтя налились чернотой выжженные на коже магические символы, еще минуту назад бывшие бесцветными росчерками едва заметных шрамов и татуировок.

Выскочив на небольшую полянку, я сразу кинул рюкзак с одеждой на траву, выхватил из кобуры пистолет, дослал патрон…

И лишь ощутив в руке привычную тяжесть оружия, начал понемногу успокаиваться.

Чего всполошился-то? Ну почувствовал остаточные следы магической энергии – и что с того? Обычное дело на месте недавно схлопнувшегося «окна», обычное дело…

И вместе с тем некое ощущение неправильности заставляло раз за разом прокачивать в голове ситуацию.

Что не так? Что?!

Патрон в патроннике, пистолет в руке, указательный палец у спускового крючка.

Порядок! Или нет?

Не выпуская рукоять «макарова», я кое-как просунул ноги в штанины, затянул ремень и обулся. Повертел головой по сторонам, но через густые заросли не смог разглядеть ни внедорожник, ни оставшихся на том берегу коллег. Выходит, и они меня из виду потеряли.

И это просто здорово; иначе Шептало непременно попытался бы в воду загнать. А лезть в речку по понятным причинам категорически не хотелось; более того – при одной только мысли об этом свело мошонку.

Ну, уж нет, не дождетесь.

Переборов непонятное беспокойство, я убрал пистолет в кобуру, натянул на себя футболку и достал мобильник.

Ай-ай-ай, как нехорошо – после авиаперелета телефон так и не включил!

И, послушно пиликнув, смартфон забылся мертвым сном. Все, теперь не вызвонят.

Закинув рюкзак за спину, я выбрался из кустов – нигде ни брызг крови, ни даже обычного мусора и проплешин кострищ – и сразу приметил петлявшую в траве тропинку. Поднялся по ней на невысокий пригорок и оказался на краю широкого поля, на дальнем краю которого зеленели высоченные тополя. Справа тянулся заросший березами овраг, слева пятнами темной листвы выделялись посадки облепихи.

Если не ошибаюсь, напрямик до первого корпуса госуниверситета здесь минут десять идти. Вот оттуда и позвоню.

Задумчиво потерев исчертившие правое предплечье черные ниточки ожогов, я зашагал по тропинке. Иду, а кругом – чистое благолепие. Разогретые солнцем луговые травы пахнут, кузнечики стрекочут, бабочки порхают, на прояснившемся небе не видно ни облачка.

Хорошо. Замечательно просто.

Но тут взгляд зацепился за лежавшие в траве стволы поваленных деревьев, и я в некоторой оторопи замедлил шаг. Четыре высоченных сосны уложили крестом с направленными в разные стороны света макушками, и вот так с ходу сообразить, с какой целью это художество сотворили, не получилось. Понимаю – еще под Новый год елочку домой уволочь или сухостой на дрова пустить, но такое…

Не лень ведь сюда тащить их было!

И вновь невесть с чего стало не по себе. Словно призрачной ладонью по загривку провели. Будь волосы на голове, точно бы дыбом встали.

Заткнув край футболки за кобуру, я потрогал освобожденную от одежды рукоять пистолета и отправился дальше, уже куда внимательней прислушиваясь к собственным ощущениям. Но нет – все спокойно. Лишь легкая, едва уловимая ломота, растекшаяся по правому предплечью, намекала на то, что расслабляться сейчас никак не стоит.

А еще – в голове так и зудело: «Что-то здесь неправильно, что-то здесь не так…»

Воздух чище, дышится легче, только не в этом суть. Магический фон повышен, но это совершенно нормально, если «окно» вчера-позавчера закрылось. Правда, закрылось ли оно? Вдруг нет никакой аномалии, а есть лишь распахнутая дверь в Приграничье?

Впрочем, это и само по себе аномалия…

Решив все же не торопиться с выводами, я проверил, легко ли выходит из кобуры «макаров», и настороженно вошел в тень тополиной рощицы. Обогнул секции, оставшиеся от невесть когда и кем установленной здесь железной ограды, и подобно известному витязю оказался на распутье.

Точнее – на перекрестке, рядом с которым на небольшой прогалинке чернело свежее кострище.

Оно-то мое внимание и привлекло. Обычно люди огонь в более укромных местах разводят, а не у всех на виду…

Отломав с росшего неподалеку куста сухую ветку, я разворошил его не до конца прогоревшие угли и выкатил на примятую траву обугленный череп.

Череп, что характерно, человеческий.

Ух ты, елки-палки!

Мне с трудом удалось удержать совершенно неуместный сейчас рвотный позыв, но, когда откопал затылочную кость и нижнюю челюсть, вновь сделалось нехорошо.

Черепушку, такое впечатление, прежде чем запечь, не только от остатков скальпа, но и от мозгов очистили. Хотя, может, это студенты с анатомическим экспонатом шутки шутили?

Шутки? В гробу я такие шутки видал…

Обошел полянку, но ни засохшей крови, ни обрывков скальпа не обнаружил.

Что хочешь, то и думай. Капец, блин…

Закатив череп в высокую траву – не тащить же с собой эту гадость! – я вернулся на тропинку и вдруг самым краешком глаза уловил резкое движение в зарослях боярышника. Резко пригнувшись, уставился на посадки, но – никого.

Померещилось? Или голову напекло?

Чертовщина какая-то…

Я медленно распрямился и неожиданно обнаружил, что пальцы отведенной в сторону руки скрючены, будто стискивают рукоять невидимого ножа. На какую-то долю мгновения даже удалось ощутить тяжесть холодного камня, а потом наваждение рассеялось, и ладонь сжалась в кулак.

Вот это номер!

«Тихо шифером шурша, едет крыша не спеша»…

Похоже, магический фон здесь куда выше, чем поначалу показалось.

Валить, валить отсюда надо!

Я попятился, и тут над зарослями боярышника с хриплым карканьем взметнулась в воздух стая ворон.

Вот ведь напугали, заразы!

Но зато теперь ясно, где тело – или тела? – лежит. Вороны известные падальщики.

Пойти, проверить?

Нет, ну его к лешему. От ненужного героизма Приграничье в первую очередь отучает. Там если кто геройствовать и начинает, то либо по-пьяному делу, либо когда совсем уж в угол загонят. Не живут там герои. Точнее – не выживают.

Да и не царское это дело; пусть специалисты в поле работают, а я им ценные указания по телефону раздавать буду. У меня в контракте поиск приключений на свою пятую точку не прописан…

И я тихонько рассмеялся себе под нос.

Неужто поумнел? Патрульным в какие только переделки не попадал за еду практически, а тут осторожничать начал – просто караул!

А с другой стороны, как не осторожничать?

Когда тебя товарищи страхуют, а под рукой двустволка и патроны с серебряной начинкой в загашнике, – это один расклад, а когда ты один и на руках только ПМ – все в несколько ином свете видится.

Сильно мне пистолет при встрече с тем же вурдалаком поможет? Если застрелиться только, чтоб не мучиться. Да и оборотню стандартная шестиграммовая пуля как слону дробина.

Так что на фиг, на фиг…

Не забывая оборачиваться и посматривать по сторонам, я дошел до кустов, в которые нырнула тропинка, и полез в них, раздвигая ветки руками. А когда заросли остались позади, меня как-то вдруг со всех сторон окружил город.

Через дорогу серые громады девятиэтажек и нарядная бежевая высотка, сбоку выстроенное из красного кирпича здание госуниверситета.

Студенты, машины, фонарные столбы, троллейбусные провода, отъезжающий от остановки автобус. Духота, пыль, выхлопные газы. Дышать просто невозможно.

Стою на асфальте в кеды обутый, короче говоря…

Это что получается, я прямиком на улицу Пилотов вышел? А парковка университетская куда запропала? Да и Набережную отстраивать взялись; какими такими секретными тропами мне их миновать получилось?

Ничего не понимаю.

Не понимаю? А ведь все предельно ясно…

В голове забрезжила догадка, и я вернул уже вытащенный мобильник в карман. Сначала все как следует обмозговать надо, потом куратору звонить.

Перебежав через дорогу, я по железной лестнице поднялся в расположенный на первом этаже жилого дома магазинчик с завлекательной вывеской «ПИВО» и с сомнением прошелся вдоль многочисленных кранов.

И в самом деле – пиво, пиво, пиво…

А мне только пива сейчас для полного счастья не хватало!

– Литр кваса, – попросил я, заметив написанный от руки ценник, и кинул на прилавок мятую сторублевку. Дождался, пока продавщица наполнит пузатую пластиковую бутыль, забрал сдачу и вышел на улицу.

Там, не спеша попивая холодный квас, я прокрутил в голове сегодняшние события, не нашел в своей теории особых изъянов и набрал куратора.

– Что значит, где меня черти носят? – возмутился в ответ на необоснованную претензию. – Я работал вообще-то! Давайте, подъезжайте за мной на Пилотов. Магазин «ПИВО» через дорогу от главного корпуса университета. Все, жду.

И ничего больше не слушая, отключился. Скинул рюкзак на газон, сам улегся рядом и, заложив руки за голову, уставился в небо.

Хоть немного дух перевести. А то чего-то вымотался, сил никаких нет…

Виталий прикатил минут через десять. Заехав прямо на тротуар, он опустил боковое стекло и усмехнулся:

– Тут одно гостеприимное заведение во дворах расположено. Не знаю, как сейчас, а раньше оно медвытрезвителем именовалось…

– Мне столько квасу не выпить. – Я поднялся с газона и подошел к автомобилю. – А остальные где потерялись?

– Дела у них, – неопределенно хмыкнул водитель и протянул руку к пузатой бутылке: – Можно?

Я разрешил; Виталий протер ладонью горлышко, хлебнул и указал на магазин:

– Здесь брал?

– Ага.

– Посмотри за машиной, – попросил он и, на ходу доставая бумажник, взбежал по гулкой лестнице.

– Не проблема.

С рюкзаком в руках я забрался на заднее сиденье, кинул полупустую бутылку под ноги и вновь набрал куратора.

– Ну и где тебя черти носили? – с ходу зарычал в трубку Владимир Николаевич.

– В смысле?

– Ты издеваешься? Четыре часа до тебя дозвониться не могли!

– Четыре часа?! По моей оценке прошло существенно меньше времени…

– Да что ты говоришь?! Ну-ка проверь!

– Сейчас. – Я посмотрел на наручные часы, перевел взгляд на экран телефона, который получал данные напрямую от мобильного оператора, и обнаружил, что «командирские» отстают на три с четвертью часа. – Блин, есть такое дело…

– Ладно, докладывай, – потребовал отчета Шептало. – У меня как раз несколько свободных минут образовалось.

Подводя стрелки часов, я вкратце рассказал о случившемся, но выводами делиться пока не стал, как не стал и отговаривать куратора, вознамерившегося отправить по моему маршруту пару человек.

Пусть пройдутся, дополнительная проверка моей гипотезы лишней точно не будет.

Тут вернулся Виталий, я принял у него пару пузатых бутылей с квасом, устроил их рядом и спросил:

– Куда сейчас?

– В институт велели, – усаживаясь за руль, ответил водитель. – Нет возражений?

– Нормально.

И мы поехали. Быстро так поехали, но нельзя сказать, чтобы очень уж весело. Виталий включил «Радио Шансон», а поскольку от большинства резидентов этой станции меня откровенно подташнивало, я вскоре не выдержал и поинтересовался:

– Слушай, у тебя Наговицына нет случаем?

– Почему нет? – И водитель вставил в магнитолу компакт-диск со сделанной черным маркером надписью «Дори-Дори».

Распластались у двери глухари,

Поохотились не зря егеря.

Одинокая свеча догорит,

Да потом ее заменит заря.

Пули бронзовой блеск,

Укороченный ствол…

Ну вот, другое дело! Насколько наших так называемых шансонье на дух не переношу, настолько Наговицын цепляет. Присутствуют у него в голосе интонации какие-то…

И, развалившись поудобней на широченном сиденье, я как-то совершенно незаметно для себя самого задремал. Все же ничто так не восстанавливает душевное равновесие, как осознание того, что с твоими проблемами придется разбираться кому-то другому…

– Приехали! – вырвал меня из полудремы голос Виталия.

Я продрал глаза и увидел, что внедорожник въехал в просторный двор, а за нами, отсекая глухую улочку, медленно закрываются автоматические ворота.

Надо сказать, само по себе здание НИИ впечатления не производило. Обычная трехэтажная коробка, втиснутая меж разделенным на офисы проектным учреждением и глухим торцом жилого дома. Внимание привлекали разве что глухой забор с пущенными поверху витками колючей проволоки да лес антенн на крыше. Ну и машины на территории вовсе не дешевые стояли.

Виталий загнал внедорожник на свободное место, я выбрался из салона и уточнил:

– Куда теперь?

– Оружие сдавай.

– Держи.

Вытащил из кобуры ПМ, вынул магазин, выщелкнул досланный патрон. Вернул пистолет Виталию и взамен получил пластиковую карточку с фотографией, фамилией-именем-отчеством и институтской должностью.

– Это местный пропуск. – Водитель захлопнул дверцу, поставил машину на сигнализацию и зашагал к ближнему крыльцу. – Идем, нам сюда.

Мы поднялись по выщербленным бетонным ступенькам, и парень, проведя собственным электронным пропуском у датчика, отпер замок. Дальше оказался небольшой тамбур, где бдительный охранник внимательнейшим образом изучил наши документы и только после этого разблокировал ведущую во внутренние помещения дверь.

– Все серьезно у вас, погляжу, – не удержался я от усмешки, поднимаясь на второй этаж.

– Выездная проверка Счетной палаты идет, вот и соблюдают инструкции от и до, – пояснил Виталий.

– Проверяют, сколько наворовали?

– Так точно.

По пустому коридору мы дошли до приемной с табличкой «Григорий Петрович Грачев, заместитель директора по транспорту», и там водитель спросил у сидевшей за столом тетеньки средних лет:

– Можно?

– Вас ожидают, – кивнула та.

Виталий приоткрыл обитую искусственной кожей дверь и заглянул внутрь:

– Не помешаем?

– Входите, – отозвались из кабинета.

Водитель пропустил меня вперед и поинтересовался:

– Владимир Николаевич, я схожу пока оружие сдать?

– Разумеется, – отпустил его Шептало и обратился к хозяину кабинета: – Григорий Петрович, это заместитель начальника нашего центра повышения квалификации. Леднев его фамилия. Он же Лед, он же Скользкий, ну да вы в курсе.

– Наслышан, наслышан. – Замдиректора по транспорту, на длинной птичьей шее которого выделялось крупное адамово яблоко, привстал из-за стола и протянул руку. – Александр Сергеевич, если не ошибаюсь?

– Все верно, – ответил я на рукопожатие.

Григорию Петровичу оказалось лет под сорок, и внешность его полностью соответствовала занимаемой должности. Этакий якобы простоватый мужичок, неотесанный, угловатый, в немного косо сидящем пиджаке и рубашке с расстегнутой верхней пуговицей. Снятый галстук обнаружился на подоконнике, и, вероятно, надевался он исключительно на время общения с ревизорами.

Да и в своем кабинете, похоже, господин Грачев много времени не проводил. Слишком уж необжито здесь было. На составленных буквой «Т» столах только пара телефонных аппаратов, выключенный компьютер с пыльным монитором и одинокая папка с приклеенной скотчем этикеткой «На подпись». На стене – российский герб в золоченой раме и фотография действующего президента.

– Григорий Петрович руководит деятельностью транспортного цеха, – многозначительно заметил Шептало.

Я кивнул, принимая эту информацию к сведению, и уточнил:

– Кто еще в институте посвящен во все… аспекты нашей деятельности?

– Весь персонал транспортного цеха и Зимина из энергетического отдела.

– А главный?

– А к чему эти расспросы, собственно? – насторожился Грачев.

– Да просто чтоб не трепануть при посторонних лишнего, – пояснил я.

– Директор осуществляет руководство текущей деятельностью и в подробности не вдается. Ему так при назначении настоятельно рекомендовали, – усмехнулся Григорий Петрович. – Думаю, он, как и все остальные, полагает, что мы просто бюджетное финансирование пилим.

– А служба безопасности?

– Охрана внештатная, замдиректора по режиму в основную деятельность не посвящен. Должность у него чисто номинальная, сплошное бумагомарание и немалая ответственность при минимуме полномочий. Он ментовской полковник-пенсионер, просто номер отбывает.

– Готов за прибавку к пенсии на некоторые непонятности глаза закрыть?

– Да нет, несколько кляуз по поводу нашего, цитирую, «махрового казнокрадства» он в министерство уже накатал, – хмыкнул Грачев. – Правда, скорее, чтобы соучастие не пришили. Перестраховывается, бумажками обкладывается.

– Тот еще пенсионер, да?

– Работа у человека такая, – пожал плечами Григорий Петрович.

– Давай уже к делу приступим, если не возражаешь, – отвернулся от окна Владимир Николаевич. – Ты ведь не возражаешь?

– Нет.

– Тогда поведай нам, чем таким галлюциногенным ты в самолете закинуться успел?

– В смысле?

– В том смысле, что выездная группа твой рассказ не подтвердила. Никакого черепа в костре, никакого костра. И в принципе возникает вопрос, а где ты эти четыре часа пропадал?

– К этому вопросу мы еще вернемся, – пообещал я и, тщательно подбирая слова, продолжил: – Поправьте, если ошибаюсь, но меня выдернули из отпуска, поскольку в качестве рабочей гипотезы вы рассматривали вероятность того, что из Приграничья в Ямгород проникло некое существо, которое требовалось идентифицировать и нейтрализовать.

Я дождался утвердительных кивков и расплылся в довольной улыбке:

– Ответственно заявляю, что никто никуда не проникал! Поэтому будьте добры, закажите мне авиабилет в Сочи. Можно через Москву, только чтоб улететь сегодня.

– И что, по-твоему, произошло? – поджал губы куратор, ожидаемо пропустив мимо ушей мое пожелание относительно скорейшего возвращения на курорт.

– В документах упоминалось, что одним из побочных эффектов работы портала является приток магической энергии из Приграничья…

– И что с того? – прищурился Григорий Петрович.

– Думаю, все дело в чрезмерно интенсивной эксплуатации установки. Идущая с той стороны магия просто не успевает полностью рассеяться и соответственно начинает оказывать воздействие на нашу реальность. Например, если у вас зальет пол водой, то она скопится под паркетом, и какое-то время спустя дерево разбухнет и вздуется. Так и у нас. Магическая энергия искривляет пространство и заполняет собой образующиеся полости. Или свертки? Да, наверное, все же свертки.

– Если граница между мирами невредима и с той стороны через нее никто не проникал… – Шептало навис над столом и, чеканя слова, произнес: – Кто убил парня?!

– Без понятия, но это точно было не исчадие Стужи.

– А кто тогда? – уставился на меня куратор. – Хватит ходить вокруг да около! Выкладывай уже!

– Ну… – замялся я, – честно говоря, похоже на работу оборотня.

– А оборотни – это исконные обитатели нашего мира, да? – с нескрываемым сарказмом поинтересовался Владимир Николаевич. – Откуда здесь мог взяться оборотень, если не из Приграничья?

– Оборотень – это в первую очередь человек. Что становится толчком к превращению в зверя, никому доподлинно не известно. Поэтому если три товарища случайно провалились в наш так называемый сверток и кого-то там из-за слабой сопротивляемости организма магии начало корежить, это вполне могло привести к столь печальным последствиям.

– И где нам теперь искать убийцу?

– Думаю, оборотень до сих пор в свертке.

– Сможешь его ликвидировать?

– А смысл? – вздохнул я, вовсе не горя желанием растрачивать свой отпуск на всякую ерунду. – В свертке оборотень никому опасности не представляет по той простой причине, что там никого нет. А если он вдруг выберется в нормальный мир, то обернуться зверем уже не сможет из-за нехватки магической энергии. Вы и сами его прекрасно повяжете; я вам для этого совершенно не нужен. Лучше участкового оповестите, чтобы ситуацию контролировал.

– Действительно – не нужен, – согласился с моими доводами Шептало, задумчиво постучал пальцами по спинке стула, за которым стоял, и попросил: – Григорий Петрович, пригласите Алену Евгеньевну.

Грачев поднял телефонную трубку и коротко бросил:

– Зимину ко мне. Срочно.

– Так что насчет обратного билета? – напомнил я.

– Будет тебе билет, – как-то очень уж неопределенно пообещал Владимир Николаевич. – Вот подтвердится твоя гипотеза, и катись отсюда, куда хочешь.

Я только поморщился. Катиться отсюда хотелось прямо сейчас, а не после какого-то там подтверждения. Это адреналиновым наркоманам такие приключения хороши, а меня и спокойное времяпрепровождение на берегу Черного моря более чем устраивало.

– И долго проверять будут? – уточнил на всякий случай.

– А вот сейчас Алена Евгеньевна нам все и расскажет, – пояснил Григорий Петрович.

– Она ведь одна из отдела в курсе происходящего? – задумался я. – Надеюсь, до конца лета тут куковать не придется?

– Не волнуйся, черновыми расчетами займутся рядовые сотрудники, а Зимина только окончательные данные сведет и проанализирует, – успокоил меня Владимир Николаевич. – А пока, будь добр, окажи нам небольшую услугу…

– Чего еще? – насторожился я, заподозрив подвох.

– Вывези главного ревизора пообедать. А мы пока его подчиненных спаивать потихоньку начнем. Воскресенье – а они шуршат бумагами и шуршат. Нехорошо.

Я глянул на часы и хмыкнул:

– Еще двенадцати нет.

– Самое время для ланча. Бери Виталия, он вас отвезет, куда скажешь. Главное в институт подольше не возвращайтесь.

– Дурное дело нехитрое, – усмехнулся я. – Только вот на какие шиши прикажете пьянствовать?

– Григорий Петрович?

– Сейчас бухгалтерия все оформит.

Замдиректора вновь взялся за телефон; я подхватил рюкзак со штормовкой и вслед за Шептало вышел из кабинета. Уже в приемной мы столкнулись с начальницей энергетического отдела, и та не сдержала удивления:

– Владимир Николаевич, вы уходите?

– Сейчас вернусь, – отмахнулся куратор и по залитым мертвым светом люминесцентных ламп коридорам повел меня в бухгалтерию. А когда я расписался за получение пятнадцати тысяч рублей, то как бы невзначай заметил:

– Если сегодня не вернетесь, и вовсе просто замечательно будет.

– Да уж понятно, – хмыкнул я, пряча деньги в карман.

– Насильно не пои.

– А если на озеро вывезти и там забыть?

– Только попробуй!

– Шучу.

Хотя почему – шучу? Можно и забыть, лето как-никак на дворе. Вот как-то раз мои друзья в ночь с первого на второе января в соседний поселок поехали за пивом и одного товарища у магазина потеряли. А у того ни шапки, ни шарфа и сам он не местный, куда идти, совершенно непонятно. Хорошо хоть те гаврики на полпути сообразили, что на заднем сиденье как-то очень уж тихо, и пропажу вовремя обнаружили.

– Идем, шутник, – зашагал куратор к лестнице. – С объектом познакомлю.

Мы поднялись на третий этаж, и Владимир Николаевич остановился у распахнутой настежь двери кабинета, сплошь заставленного картонными коробками и стопками перевязанных шпагатом папок.

– Да понимаете, у нас штат не укомплектован, без привлечения вневедомственной охраны никак не обойтись было! Вот ведь все согласования… – Одутловатый дядька лет пятидесяти что-то горячо доказывал сидевшему за погребенным под кучей бумаг столом ревизору, который лишь рассеянно кивал и в дискуссию вступать явно не собирался.

– Родион Леонидович, можно вас отвлечь на секундочку? – выгадав момент, вклинился Шептало в экспрессивный монолог толстяка.

– Конечно, конечно. Слушаю вас, – явственно обрадовался нашему приходу аудитор Счетной палаты. – Борис Федорович, вы позволите?

– Хорошо. Минут через пятнадцать подойду, тогда и продолжим, – потер мясистую переносицу одутловатый и, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, вышел в коридор.

– Какой же он все-таки трудный! – вздохнул ревизор и поднялся из-за стола закрыть окно. Сквозняк перестал шелестеть подшитыми в раскрытые папки листами, и сразу сделалось невыносимо душно.

– Работа у человека такая, – не стал принимать чьей-либо стороны Шептало и указал на меня: – Это заместитель начальника нашего центра повышения квалификации. Он местный уроженец и любезно согласился показать вам достопримечательности города.

– Скорее – достопримечательности общепита, у меня со вчерашнего вечера из-за перелета маковой росинки во рту не было, – улыбнулся я и, прежде чем ревизор успел отказаться от столь неприкрыто навязываемого похода на обед, протянул руку: – Александр Сергеевич.

– Родион Леонидович, – не без колебания ответил на рукопожатие аудитор, умное тонкое лицо которого выдавало потомственного интеллигента. – Тут неплохое кафе совсем рядом…

– Мы на машине, – пояснил я, – по времени точно так же выйдет.

– Соглашайтесь, – проникновенно надавил на ревизора Владимир Николаевич, – а я пока Прокофьеву внушение сделаю.

– Ну если только так… – Родион Леонидович с сомнением оглядел многочисленные папки с документами и неохотно закрыл ноутбук. – Мне собраться надо…

– Во двор выходите, – попросил я и покинул кабинет, оставив ревизора и куратора наедине. А когда спустился с крыльца, меня тут же окликнул куривший у внедорожника Виталий:

– Товарищ!

Подошел к нему, и парень уточнил:

– Тебя как лучше звать, Льдом или Александром?

– Зови Льдом.

– Понял. Говорят, обедать едем?

– Да, только ревизора дождемся. – Я убрал рюкзак на заднее сиденье и, сняв штормовку, остался в одной футболке.

– Ничего по погоде не нашлось? – улыбнулся водитель и выкинул окурок в урну.

– Это обычная джинсовка, только пропитанная чем-то. – Я расправил штормовку, на спине которой серыми нитками было вышито «REMETEE», и, аккуратно сложив ее, убрал на заднее сиденье. – Да ты и сам…

– Ну так-то да, – согласился со мной Виталий, с усмешкой одергивая свой пиджак. Проглядывавшая из-под него белая футболка и вываренные до серости джинсы в сочетании с черными кожаными туфлями придавали вид парню несколько расхристанный, но водитель – не офисный работник, может себе некоторые вольности позволить.

– А вот и господин Раскольников пожаловал, – кивнул Виталий на появившегося на крыльце ревизора.

– Серьезно? – удивился я и помахал Родиону Леонидовичу: – Мы здесь!

– Шучу, Варац он по паспорту, – тихонько рассмеялся парень, забираясь на водительское место. – Куда едем?

– На площадь Ленина. Кинешь там машину где-нибудь на стоянке.

– Возвращаться не будем?

– Было такое пожелание, – подтвердил я и уточнил: – Да, Прокофьев – это кто?

– Борис Федорович-то? Зам по режиму. А что?

– Ничего, просто интересно, – ответил я и предложил подошедшему ко внедорожнику ревизору: – Садитесь вперед, пожалуй.

Родион Леонидович уселся рядом с водителем и устроил на коленях сумку с ноутбуком; я в одиночестве вольготно расположился на заднем сиденье. Виталий направил автомобиль в медленно раскрывшиеся ворота, а когда дворы остались позади, внаглую срезал через две сплошные, перестроился в крайний правый ряд и повернул на проспект Революции.

Ревизор тотчас прилип к окну, да я и сам поглядывал по сторонам не без интереса – в последнее время появлялся в Ямгороде нечасто, и было любопытно оценить, чего тут теперь и как.

Особо, впрочем, изменения в глаза не бросались. Разве что кое-где выросли новые высотки, да еще дороги стали заметно шире, а вот деревьев, наоборот, поубавилось. И автомобили… Автомобилей оказалось столько, что жалкие три остановки мы тащились никак не меньше пятнадцати минут. По московским меркам, может, и ерунда, а вот в Ямгороде раньше такого безобразия не наблюдалось. Особенно по воскресеньям.

Ладно хоть мы сейчас никуда не торопились…

Проехав площадь Ленина, водитель свернул на боковую улочку и загнал внедорожник на платную стоянку позади высоченного офисного здания.

– Ну все, – обернулся он к нам, – дальше своим ходом.

Мы выбрались из охлажденного кондиционером салона в уличный зной, дождались сходившего к будке охранника Виталия, и уже все вместе отправились к мощенной тротуарной плиткой пешеходной зоне.

Облицованные стеклом высотки там соседствовали с отреставрированными купеческими особняками и сталинскими многоэтажками, а праздношатающуюся публику развлекали не только доносившиеся из громкоговорителей веселенькие ритмы, но и несколько команд уличных музыкантов. Ну и так, по мелочи: киоски, тиры, статуи, скамейки.

– В паб? – догадался вскоре Виталий.

– В паб, – подтвердил я.

– Подождите, какой паб? – всполошился Родион Леонидович. – Мы же просто пообедать собирались! Я вообще пиво не пью!

– В пабе отлично кормят. Закажем бизнес-ланч, – успокоил аудитора водитель, совершенно не смущаясь тем фактом, что сегодня воскресенье. – Да вы не волнуйтесь, туда даже иностранцы ходят.

– Ну тогда ладно, – успокоился ревизор и остановился перед бронзовым нищим, сидевшим на тротуаре перед отделением «Альфа-банка» с выставленной для сбора пожертвований кепкой. – Оригинально, – несколько озадаченно произнес он некоторое время спустя.

– Бывший управляющий не захотел на укладку тротуарной плитки скидываться, вот и поставили в отместку, – то ли в шутку, то ли на полном серьезе просветил нас водитель и указал на зеленый навес: – А вон и паб.

Мы поднялись на летнюю веранду питейного заведения, расположенного на первом этаже жилого дома, и улыбчивая девушка провела нас к свободному столу.

– «Очень мил бывает Кролик иногда, – опускаясь на деревянную скамью, пробормотал я давным-давно услышанный по аналогичному поводу от Напалма стишок. – С ним приятно сесть за столик. Да – да – да!»

Родион Леонидович сделал вид, будто ничего не услышал, и отправился мыть руки. Виталий с усмешкой глянул ему вслед и, снимая пиджак, тихонько пропел:

Официант закажет столик, мы присядем вместе с Толей,

Мы ему заплатим стольник – пусть идет.

– Ну или так, – кивнул я и уставился на футболку водителя: – Слушай, Виталий, ты из протестного электората или это шутка юмора такая?

На футболке черным по белому было напечатано: «Жулик и Вор».

– А, – махнул рукой парень, усаживаясь напротив, – друзья подарили.

– Родион Леонидович такого не одобрит.

– Мне-то что? Мое дело маленькое: рули себе да рули.

– Ну-ну, – хмыкнул я и отвернулся к окну.

Там – деревья, лавочки, статуя городового. Дребезжащие штангами троллейбусы, разномастные маршрутки. Симпатичные девушки и просто прохожие.

Несмотря на зависшее в безоблачном небе солнце, под тентом было прохладно; здесь гулял легкий ветерок, и хотелось не просто пообедать, а посидеть более основательно. Холодное пиво, тихая музыка, неспешная беседа. Для второй половины выходного дня – лучше не придумаешь. Да и в программу буднего вечера такие посиделки вписались бы просто замечательно.

Вот только вернувшийся из туалетной комнаты Родион Леонидович поддерживать светскую беседу не собирался и, сделав заказ, немедленно уткнулся в свой ноутбук.

Я показал Виталию меню и отчертил ногтем строку с «Гиннессом», но парень лишь отрицательно покачал головой. У меня с досады даже возникло желание перебраться за барную стойку. Не попроси об одолжении Владимир Николаевич, точно бы на этих язвенников-трезвенников плюнул.

К счастью, заказа долго ждать не пришлось; правда, ели мы тоже в полной тишине. Виталий поглядывал то на меня, то на ревизора, но никаких попыток завязать разговор не предпринимал, я тоже помалкивал. И лишь когда и с первым и со вторым было покончено, водитель подозвал официантку.

– Девушка, – улыбнулся он, – у вас ведь ирландский паб?

– Ирландский, – подтвердила та.

– А что посоветуете из национальных дижестивов?

– Виски…

– Давайте три по пятьдесят «Джеймсона», – заглянул я в меню. – Только двенадцатилетнего…

– Я не буду! – попытался возразить Родион Леонидович, но Виталий его и слушать не стал.

– Для пищеварения, – уверенно заявил он.

– Мне пора возвращаться, – продолжил настаивать на своем ревизор. – Обед заканчивается!

– Сегодня воскресенье, – напомнил я.

– Неважно! Мою работу за меня никто не сделает!

– Хорошо, как скажете. – Виталий взял с подноса подошедшей официантки рюмку, влил в себя виски, крякнул и достал телефон. – Алло, пришлите кого-нибудь на площадь Ленина…

– Стойте! – возмутился Родион Леонидович. – Мы же сюда на вашей машине приехали!

– Я выпил, как теперь за руль садиться? – резонно заметил Виталий. – Да вы, Родион Леонидович, не волнуйтесь, пока нас заберут, все выветрится уже. А на общественном транспорте добираться еще дольше будете.

Ревизор нехотя поднял рюмку, отпил и поморщился, ища, чем бы закусить. Я развернулся и окликнул официантку:

– Девушка, нам бы еще рыбное ассорти и три «Гиннесса»!

– Я не пью пиво! – всполошился ревизор.

– Как в ирландском пабе не выпить «Гиннесса»? – округлил я глаза. – Вы меня удивляете, Родион Леонидович!

– Не надо!

– Не хотите «Гиннесc», возьмите «Леффе». Бельгийское монастырское – будете в восторге.

– Мне нельзя пиво!

– А кому можно? Мы же по чуть-чуть, чисто символически!

– Я вам русским языком говорю, – начал выходить из себя ревизор, – мне нельзя пить пиво! Врач запретил! Из-за сосудов.

– Девушка, тогда два «Гиннесса» и сидр. Сидр ведь можно?

– Можно, – сдался Родион Леонидович, – но больше мне ничего не заказывайте!

– А мы и сами больше ничего не будем, – успокоил его Виталий. – Мы же чисто для улучшения пищеварения…

Я опрокинул в себя виски, после сделал пару глотков черного горьковатого стаута и зажмурился от удовольствия. Хорошо!

Температура воздуха градусов под тридцать, организма и того более, а тут – раз и холодное пиво. Разница вроде ерундовая, всего-то градусов в двадцать – двадцать пять, но зато каков эффект! Жить сразу стало лучше и веселей…

Еще раз приложившись к бокалу, я подцепил на вилку ломтик семги, прожевал и кивнул:

– В такую жару с виски точно развезет, увлекаться не стоит.

– Виски надо пить без спешки, с хорошей сигарой, – вздохнул вдруг Родион Леонидович, баюкая в руках рюмку, – а у меня работы непочатый край. У вас такой бардак с отчетностью…

– Не, не, не, – поспешил я пресечь возможные расспросы. – Я по учебной части, с финансами дел не имею.

– А я вообще баранку кручу, – рассмеялся Виталий и взболтал остававшуюся в бокале густую и плотную пивную пену. – Счетную палату ведь списание бензина не интересует?

– Не интересует, – подтвердил ревизор. Он хлебнул виски и задумчиво посмотрел на запотевший стакан с сидром.

Ну, какой нормальный человек в такую жару промочить горло откажется? Работа, как известно, не волк и в лес не убежит. Всегда остается завтра и послезавтра. А сегодня можно и отдохнуть. Тем более сидр – это так, несерьезно. Хоть оборотов в нем, если уж на то пошло, побольше, чем в «Гиннессе»…

Посидели в итоге очень душевно и, пока за нами ехала – о-о-очень медленно ехала – дежурная машина, успели изрядно наклюкаться. По крайней мере, я с Виталием; ревизор из врожденной вредности пил мало.

Да и мы, не могу сказать, что особо этим делом увлекались, просто мешать виски с пивом на такой жаре идея не из удачных. Это в Ирландии климат к подобному злоупотреблению располагает, а вот нас на солнышке мигом развезло…

– Может, на озеро махнем? – выходя на улицу, предложил Виталий, памятуя о том, что ревизору сегодня в НИИ лучше не возвращаться. – У нас такие озера!

– Работать! – не раздумывая, отказался Родион Леонидович. – Работать!

– Воскресенье же!

– У меня задание, мне без разницы воскресенье или понедельник. Мне работу сделать надо!

– Логично. – Я спрятал в карман чек – вот ничего себе мы погуляли! – и, покачнувшись, спустился на тротуар. – Работать так работать.

И, погрузившись в прибывший за нами дежурный автомобиль, мы покатили в институт. Там ревизор сразу убежал по делам; я зевнул и отправился на поиски куратора, Виталий поплелся следом.

Розыски начали с кабинета замдиректора по транспорту, но Шептало там не оказалось. Григорий же Петрович только глянул на нас и сразу попросил секретаршу принести две чашки крепкого кофе.

– Лишним не будет, – не стал отказываться я.

– Пожалуй, – уселся Виталий с другой стороны стоявшего буквой «Т» стола.

Впрочем, спокойно попить кофе не удалось – пару минут спустя в кабинет влетел пребывавший отнюдь не в самом лучшем расположении духа Владимир Николаевич.

– Что за дела?! – с ходу заблажил он. – Вы должны были ревизора напоить, а не сами за казенный счет накачиваться!

– Мы в норме, – и глазом не моргнул Виталий. – Так, Александр?

– Абсолютно, – подтвердил я. – А Родион Леонидович после виски с сидром такого наработает, что потом за два дня не исправит.

– Твоими бы устами…

– Да точно вам говорю! И кстати, Владимир Николаевич, что насчет билета в Сочи? А то, чувствую, стеснять вас начинаю…

– Забудь, – буркнул куратор.

– Чего еще?

– Хьюстон, у нас проблема! – догадался Виталий и тут же уткнулся в чашку, поймав недобрый взгляд начальника.

– У нас действительно… проблема, – вздохнул Шептало.

– Проблемы – это плохо, – рассудительно заметил я. – С другой стороны, проблема у вас…

– Не у вас, а у нас. У всех нас. И у тебя в том числе.

– Да ну фиг! Только не говорите, что ваши теоретики с моими выводами не согласились.

– Наоборот! Согласились и уже их подтвердили. В этом– то все и дело, – прошелся по кабинету Владимир Николаевич. – Мы подняли результаты замеров, Алена Евгеньевна свела их в единую энергетическую карту и…

– Что – и? – в предчувствии неладного насторожился я.

– …и оказалось, что аномалии отмечены почти во всех районах города…

– Какими последствиями это может быть чревато? – уточнил Грачев, для которого подобное известие стало полной неожиданностью.

– Пока непонятно.

Куратор разложил на столе цветную карту города формата А3; Грачев немедленно впился в нее взглядом, я встал сбоку и попытался разобраться в редких пятнах зеленого, синего и желтого цветов. Потом обратил внимание на протянувшийся от реки до здания госуниверситета красный овал и начал кое-что понимать.

– Здесь замеры не производились? – постучал Григорий Петрович по нераскрашенному пространству.

– Где-то проводились, где-то нет.

– А что за расцветка? – уточнил я.

– Зеленое, синее и желтое – места предположительных аномалий в зависимости от интенсивности помех, – пояснил Владимир Николаевич. – Красным отмечен обнаруженный утром сверток.

– Этого еще не хватало, – тяжело вздохнул Грачев. – Как же не вовремя!

– И не говорите, Григорий Петрович, и не говорите, – кивнул Шептало и потянул карту к себе.

Я немедленно прижал лист ладонью и попытался уловить в расположении пятен хоть какую-нибудь закономерность, но нет, никакой системы не было – будто остатки кофе из кружки выплеснули.

– Вы бы заглушили пока портал, – на всякий случай предложил я, – а то так и в Приграничье провалиться недолго.

Большие начальники обменялись кислыми взглядами.

– Сейчас нет никакой возможности перевести установку в спящий режим, – покачал головой замдиректора института.

– Пока у нас не будет полной картины происходящего, от резких движений лучше воздержаться, – поддержал его куратор.

– И откуда эта полная картина возьмется? – хмыкнул я и допил кофе.

– А вот ты нам с этим и поможешь. – Шептало выдернул у меня карту и убрал ее в папку. – Пройдешься по городу, промеришь эти свои свертки на предмет остаточного уровня магического излучения.

– Хрена! – отказался я. – Глушите установку, я в смертники не вербовался! Если в сверток энергия хлынет, пока там находиться буду, точно передозировку схвачу.

– Установку мы глушить не будем! – безапелляционно заявил Григорий Петрович.

– А с чего это такой аврал? – удивился я и гаденько улыбнулся: – А! Так вы руку в закрома Родины запустили! Ай-ай-ай, как нехорошо! И что, сильно вас Счетная палата прижала? Не получится откупиться?

– По-твоему, нам средства на развитие Приграничья отдельной строкой в бюджете выделялись? Так, по-твоему? – вспылил Владимир Николаевич. – Да, формально мы использовали финансирование не по целевому назначению, но ведь не в оффшоры же деньги вывели!

– Ну, – откинулся Грачев на спинку стула, – формально деньги ушли как раз в оффшоры… и теоретически это можно отследить. А вот их возврат отследить не получится даже теоретически.

– И много вы так прокрутили?

– Достаточно, чтобы кое у кого не выдержали нервы, – поморщился Шептало. – А у нас сроки горят! Не успеем отгрузиться, считай, все усилия псу под хвост. И за это уже точно по головке не погладят. Сам понимать должен, не маленький.

– Неужели прямо круглосуточно работаете? – задумался я, ища выход из патовой ситуации.

– Нет, конечно! – опроверг это предположение Григорий Петрович. – Самое большее часа три-четыре в сутки установку задействовать получается. В основном ночью.

– Мне нужен график на ближайшие дни. Заикнетесь о секретности, сами по сверткам лазьте.

– Это можно устроить, – решил Грачев. – Так, Владимир Николаевич?

– Думаю, не проблема.

– И карту дайте.

– Сначала определим районы, которыми займешься в первую очередь.

– Темните вы что-то… – вздохнул я и не удержался от того, чтобы не залезть начальству под шкуру: – А как дальше жить собираетесь? Даже если сейчас выкрутитесь, рано или поздно выведут вас на чистую воду. Ох, выведут…

– Мы прорабатываем вопрос финансирования из внебюджетных источников, – с важным видом произнес Грачев.

– Это как?

– Не о том думаешь, – одернул меня Шептало. – Что тебе понадобится для работы?

– Жилье, оружие, транспорт. Алексея Шарова из Сочи выдерните, нечего ему там пузо греть.

– Еще только уголовника твоего здесь не хватало! – возмутился куратор. – Нечего ему в городе делать. Опять сцепится с кем-нибудь в самый неподходящий момент.

– А как тогда…

– Виталия в подмогу бери. Он на колесах, с транспортом проблем не будет.

Я глянул на тихонько сидевшего в уголочке водителя и кивнул.

– Хорошо. А с остальным что?

– Заселишься на служебную квартиру. Оружие и оборудование будешь получать непосредственно перед выходом. Устроит?

– Не-а. Табельный пистолет для постоянного ношения меня больше устроит.

– Зачем? – поморщился Владимир Николаевич. – Зачем тебе пистолет?

– Чтобы был, – прямо заявил я. – В чем проблема-то? У меня ведь есть…

– Это у тебя по месту постоянной дислокации есть, – вздохнул Шептало. – А здесь либо перед выходом на задание получаешь, либо официально через замдиректора по режиму. Но сразу предупреждаю – это та еще тягомотина.

– Ничего страшного.

– Слушай, Лед, сейчас такая запарка с ревизией, даже поручить заниматься этим некому. Ты здесь дня на три, смысл вообще возиться?

– Ладно, уговорили, – без особо энтузиазма согласился я с такими доводами.

И все же совсем без оружия оставаться не хотелось. Ножи, конечно, выбор мастеров, да только дробовик в сейфе вкупе с железной дверью как ничто другое спокойному сну способствует. И потому после недолгих раздумий я уточнил:

– Вы за моей одеждой и обувью, надеюсь, отправите кого-нибудь?

– Следующий рейс завтра утром будет. Только список составь заранее. Лучше прямо сейчас.

– Пусть тогда и оружие с патронами из сейфа прихватят. Ключ у коменданта. Разрешение на охотничье оружие ведь на всей территории нашей необъятной Родины действует?

Куратор с сомнением поглядел на меня, тяжело вздохнул и решил пойти навстречу:

– Хорошо, распоряжусь.

– Вот и замечательно, – улыбнулся я и, собрав в кучу непослушные мысли, быстренько накидал перечень. После поднялся на ноги и уточнил: – Надеюсь, сейчас свободен? Или еще чем-нибудь неотложным озадачить собираетесь?

– Да нет, иди, – разрешил Владимир Николаевич. – Мы завтра с утра маршрут подготовим, во второй половине дня к работе приступишь. Чем быстрей справишься, тем быстрей в Сочи улетишь.

– А куда идти-то? Что с квартирой?

– Виталий все организует.

Я вслед за водителем – водителем? ага, как же! – вышел из кабинета, а в коридоре парень неожиданно спросил:

– Какие планы на сегодня?

– Вообще-то заселиться неплохо было бы, – ответил я, добавив в голос сарказма.

– Собираешься в пустой квартире куковать?

– Есть предложения получше?

– Еще спрашиваешь! – подмигнул Виталий и потащил меня за собой. – Идем!

– А квартира?

– Никуда от тебя квартира не денется! Предлагаю для начала приятное с небесполезным совместить.

– Это как?

Мы спустились на первый этаж, и, отперев неприметную дверь, водитель пропустил меня в какую-то каморку.

– Держи, – порывшись в верхнем ящике, выложил он на стол связку ключей. – Пионеров-героев, дом шесть, квартира семь. Это во дворах на пересечении с проспектом Девятого Мая. Найдешь?

– Найду, – кивнул я, пытаясь соотнести адрес с цветовой разметкой на карте Шептало. По всему выходило, что поселили меня аккурат посреди зеленого пятна. Простое совпадение? Очень сомневаюсь. Нашли, блин, подопытную крысу… – Так ты чего хотел-то?

– Сегодня энергетический отдел ведет ревизоров в ресторан. Предлагаю упасть к ним на хвост.

– Реабилитироваться перед руководством думаешь?

– Развлечься за казенный счет скорее. Ты как?

– Да можно в принципе. А что за публика будет?

– Хорошая публика, тебе понравится. – Виталий вытащил из ящика бутылку армянского коньяка и коробку шоколадных конфет. – Чего ты лыбишься? Это эн зэ.

– Да понятно, чего там, – ухмыльнулся я. – Всем бы такой эн зэ…

– Так ты идешь?

Я задумался, взвешивая в уме за и против. Скучать в пустой квартире или весело провести время? Приступить завтра к работе с больной головой или нормально выспаться? Вопрос.

С другой стороны – у меня вроде как отпуск сейчас. Да и пить необязательно. Просто развеяться…

– Идем, с девчонками познакомлю…

И это решило дело. Это да еще выпитые за обедом сто грамм виски и три кружки пива. Короче, бес попутал…

– Ладно, гуляем. Только давай телефонами обменяемся, раз уж ты меня возить будешь.

– Давай.

Обновив телефонную книгу, я вышел в коридор; Виталий запер дверь и нагнал меня, непонятно зачем прикрывая бутылку полой пиджака.

– Ты чего шифруешься? – удивился я.

– Прокофьев с выпивкой застукает, все мозги вынесет.

– Этот колобок?

– Он же мент бывший, только дай погундеть. Еще и докладную накатает, отписывайся потом.

– Смотрю, у вас все серьезно.

– И не говори, – усмехнулся Виталий, остановившись у двери с табличкой «Начальник отдела энергоэффективности и перспективных источников энергии», из-за которой слышался веселый гомон голосов.

Парень замялся, и только тут я начал соображать, что к чему.

– Могут послать, думаешь?

– Не без этого.

– Нужен ход конем, – задумался я. – А вот и конь… – и указал на шествовавшего в уборную Родиона Леонидовича:

Виталий резко сорвался с места и перегородил дорогу уже собиравшемуся скрыться в туалете ревизору:

– Родион Леонидович, выручайте!

– Что опять у вас? – обреченно вздохнул проверяющий и, заметив бутылку коньяка, сразу предупредил: – Третьим не буду.

– И не надо, – обаятельно улыбнулся водитель. – Мы хотим вас в качестве троянского коня использовать.

– Это как? – захлопал глазами ревизор.

– Наши для ваших небольшой сабантуй устраивают, нет желания присоединиться?

– Категорически – нет!

– А на пять минут всего? Чтоб мы незваными гостями не заявлялись. Вы ж в курсе, как про незваных гостей говорят. Выручайте! Можете даже не пить…

– Ладно, – сдался Родион Леонидович, которого явно подвела врожденная интеллигентность. – А теперь позвольте…

Виталий отступил в сторону, и аудитор скрылся в туалете.

– Полдела сделано, – понизил он голос и тут же выругался: – Вот ведь! Принесла нелегкая…

Я обернулся и увидел грузно шагавшего по коридору замдиректора по режиму.

– Так, так, так, – радушно улыбаясь, подошел к нам Прокофьев и вытер платочком покрытую бисеринками пота толстую шею. – И чем объясняется столь вопиющее нарушение режима?

– Да мы так, Борис Федорович, – неопределенно помахал рукой Виталий и перестал прятать бутылку. – Ничего, в общем-то…

– Ничего? А между тем появление на рабочем месте в состоянии алкогольного опьянения в соответствии со статьей восемьдесят один Трудового кодекса Российской Федерации является основанием для немедленного увольнения…

– Так то на рабочем месте! – поспешил я взять инициативу в свои руки. – Но сегодня воскресенье, нерабочий день. Плюс я в отпуске и очень сомневаюсь, что на Виталия оформлен приказ о выводе его на работу в выходные.

– Не оформлен, – подтвердил водитель.

– Вот видите! Кроме того, если уж на то пошло, распитие спиртных напитков связано с прямым распоряжением руководства наладить отношения с сотрудниками Счетной палаты…

– Вы Леднев, да? – мрачно уставился на меня толстяк. – У нас объект режимный, вам необходимо пройти вступительный инструктаж и ознакомиться с правилами техники безопасности…

– Так я уже. У себя…

– Вы сейчас не у себя, – отрезал заместитель директора по режиму. – Жду вас завтра с десяти до одиннадцати.

– Договорились, – решил я не обострять ситуацию.

– И если, как в прошлый раз, сломаете дверь в туалет, – нахмурился Борис Федорович, – из зарплаты вычту!

– Это не мы! – начал было отпираться Виталий, но тут смолкло жужжание сушилки для рук, и к нам присоединился Родион Леонидович, которого при виде Прокофьева откровенно перекосило.

– Вы не передумали? – сразу заторопился ревизор. – У меня мало времени!

– Разумеется, Родион Леонидович, разумеется! – зачастил водитель. – Огромное спасибо, что вошли в положение…

Распрощавшись с Прокофьевым, мы отправились в кабинет Зиминой, но там нашему появлению никто почему-то не обрадовался. Наоборот, будто невидимый рубильник выключили, – смех и разговоры в один миг смолкли, а кто-то из ревизоров и вовсе попытался вскочить на ноги.

– Сидите, сидите, – поспешил успокоить коллег Родион Леонидович. – Решил вот на минутку к вам заглянуть, от работы отвлечься.

– Располагайтесь! – заулыбалась Алена Евгеньевна. – Ребята, несите кружки и стаканы!

– Да я на минутку, – попытался отказаться ревизор, но Виталий сноровисто откупорил бутылку и принялся разливать коньяк.

– За знакомство, по пять капель! – объявил водитель.

Родион Леонидович с укоризной глянул на него, придвинул к себе тарелку и поднял стакан. Прочистил горло и натянуто улыбнулся:

– За знакомство!

Все выпили; я тоже. Долькой дыни перебил вкус не шибко качественного коньяка и огляделся. В довольно-таки небольшой кабинет набилось, не считая нас, девять человек – на пятерых научных сотрудников приходилось четверо проверяющих Счетной палаты.

Виталий сразу разлил по новой, мы вновь выпили, и в голове приятно зашумело. Замечательно, просто замечательно. Теперь самое сложное и не напиться, и в нужной кондиции себя до конца застолья поддерживать.

Я взял из блюда с фруктами персик, мельком глянул на единственную подчиненную Алены Евгеньевны и решил при первой же возможности серьезно поговорить с Виталием.

С девушками он меня познакомить собирался, гад! Мне ж столько не выпить!

Хотя такими темпами, как этот нехороший человек наливает…

На этот раз я лишь слегка пригубил и отставил рюмку в сторону.

Надо повременить. А то так недолго и под столом оказаться: все же пшеничные и виноградные спирты друг с другом плохо сочетаются.

Понемногу я перезнакомился с соседями и так увлекся разговором, что и не заметил, как Родион Леонидович дезертировал из кабинета. Виталию тоже было не до него: он подливал коньяк Зиминой; и видимо, хорошо подливал, поскольку Алена Евгеньевна вскоре встала и объявила:

– А теперь в ресторан!

Я опрокинул в себя рюмку, закинул в рот пару виноградин и без особого энтузиазма поднялся на ноги. Ну какой может быть ресторан? Домой пора, завтра работать.

– Виталий обеспечивает нас транспортом!

Лучше б он меня транспортом обеспечил. Придется такси вызывать.

Все загалдели и начали выбираться из-за стола.

– Собираемся во дворе! – громогласно оповестил всех Виталий. – Пять минут на сборы!

– Александр! – окликнула меня Зимина. – Вы с нами?

– Нет, не думаю, – отказался я. – Пора и честь знать.

– Бросьте, еще и семи нет!

Я только покачал головой. Терпеть не могу с похмелья работать. Да и меру надо знать. Знать надо меру, меру надо знать…

– Алена Евгеньевна! – Дверь вдруг распахнулась, и в кабинет влетела симпатичная девчонка лет двадцати. – Я отчет завизировала и в приемную директора на подпись отнесла!

– О, Кристиночка! – обрадовался Виталий. – А вот мы тебе штрафную!

– Ой, да мне еще доклад готовить…

– Доклад до завтра подождет, – и не подумал отстать парень. – Сегодня воскресенье или нет?

– Подождет, подождет, – подтвердила Алена Евгеньевна и вновь спросила: – Может, Александр, все же с нами поедете?

– А вы куда? – уточнил я, рассматривая Кристину.

Темные волосы, аккуратный вздернутый носик, зеленые глаза. Приятное лицо и более того – лицо, вне всякого сомнения, знакомое. Но откуда?

Точно! – меня будто шилом в спину ткнули. Эта Кристина как две капли воды походила на девчонку, сидевшую в выпускном классе на соседней парте! Только у моей одноклассницы не было столь выдающихся размеров бюста. Да и сейчас, подозреваю, нет. Такие вообще нечасто встречаются…

– В «Хошимин», – перехватив мой взгляд на подчиненную, ответила Зимина, – это вьетнамский ресторан…

– Вьетнамский? Ни разу не заглядывал. Все как-то повода не было…

– А теперь есть! – обрадовалась Алена Евгеньевна. – Ну едем?

– Едем, – согласился я.

Кристина тоже перестала ломаться и приняла от Виталия наполненную коньяком рюмку; я оценил ее обтянутую джинсовым сарафаном фигурку и вдруг подумал, что отзыв из отпуска не такая уж неприятная вещь. Во всем надо уметь видеть светлые стороны…

Вьетнамский ресторан оказался очень даже неплох. Особенно беседки на улице. Все лучше на свежем воздухе гулять, чем в залах с кондиционерами простывать. А тут и площадка для танцев и фонтанчик. Да и нежарко совсем.

И надо сказать, заведение не пустовало: несмотря на вечер воскресенья, большинство столиков были заняты, кого-то с чем-то поздравляли, слышался заливистый девичий смех. Весело было, короче…

Пока остальные разбирались в экзотических наименованиях еще более экзотических блюд, я решил не выделываться и заказал себе тушеную говядину, благодаря чему и получил возможность перекусить до того, как остальным только-только начали подносить салаты.

Тушеную говядину с гарниром из жареной картошки выставили на горяченной чугунной тарелке – или все же сковородке? – и на вкус мясо ничуть не отличалось от обычного гуляша, заказанного в любом другом ресторане с традиционной кухней. Вкусно – да, но в целом еда как еда.

Я мысленно поздравил себя с правильным выбором, и тут Виталий налил мне водки.

– Э-э-э, нет, – отказался я. – Мешать не буду.

– Ой, да перестаньте! – рассмеялась Кристина. – Для настроения!

– Для настроения, – подтвердила Алена Евгеньевна, остановившая свой выбор на пиве.

Со всех сторон послышались призывы немедленно накатить, и стало ясно, что отвертеться от выпивки не получится при всем желании. Все бы ничего, да только, учитывая количество уже принятого на грудь алкоголя, ничем хорошим продолжение банкета закончиться не могло. Надерусь, как пить дать, надерусь…

– А что вы это такое заказали, Алена Евгеньевна? – поинтересовался я, прекрасно понимая, что кушать водку никак нельзя.

– Пиво. Нефильтрованное.

– Вот и я пива выпью.

– На коньяк? – удивился Виталий. – Может, лучше не понижать градус?

– Ничего, ничего, – отмахнулся я, рассчитывая просидеть весь вечер с одним бокалом. Пиво не водка, до дна никто пить не заставит.

– А я тогда тоже пиво буду! – решила присоединиться к нашей компании Кристина.

– Ну вы даете, – только и вздохнул Виталий.

Пока несли пиво, я успел спокойно доесть тушеную говядину, обсудить шансы нашей сборной по футболу и отбить несколько попыток всучить мне рюмку с беленькой. К счастью, до «ты меня уважаешь?» дело пока не дошло, но, когда на стол выставили высокий запотевший бокал, я даже обрадовался. А то достали – сил нет.

Отсалютовав изрядно поднабравшейся компании пивом, я сделал пару глотков и удовлетворенно кивнул. Пусть и светлое, но очень даже ничего. Честно говоря, нефильтрованное пшеничное мне как раз больше светлое нравится. Так что в масть.

Откинувшись на спинку стула, я глянул поверх бокала на Кристину и вздохнул. Хороша, зараза.

– Пойдемте, покурим! – предложил вдруг один из научных сотрудников.

– Курите здесь, – попыталась остановить его Алена Евгеньевна. – Здесь же можно!

– Мы лучше на свежем воздухе. – И парни потянулись на выход.

Зимина глянула им вслед и хмыкнула:

– Ну все ясно.

– Чего там? – обернулся Виталий.

– Бухгалтерия гуляет.

И в самом деле – под веселую мелодию на танцполе прыгали исключительно девушки и тетеньки, а поскольку их возраст колебался от двадцати до сорока, то объединить столь разношерстную компанию могла лишь совместная работа. Например, в той самой бухгалтерии какого-нибудь крупного предприятия или госучреждения.

– А ну и пусть их! – махнул рукой водитель.

Я на пустом краю стола оставаться не стал и пересел к ним поближе. Бокал с пивом сам собой опустел, но Виталий немедленно раздобыл где-то еще один. Какое-то время мы трепались о всякой ерунде, потом я не выдержал и потащил Кристину танцевать, если притирку друг к другу под медленную мелодию можно было так назвать…

Пиво, танцы, разговоры. Пиво, танцы… хорошо.

Но хорошо ли?

Сознание прояснилось как-то вдруг. Вероятно, слишком увлекся обществом Кристины и позабыл про пиво, вот и отпустило немного. Бывает.

Я умылся в фонтанчике, уселся на его каменное ограждение и попытался собраться с мыслями.

Что ты тут делаешь? Что?! Оно тебе надо? Иди спать! Тебе работать завтра!

Пошатываясь и не всегда вписываясь в дверные проемы, я добрел до туалета, сунул лысину под струю холодной воды и постоял, дожидаясь, пока хоть немного отпустит алкогольный дурман. После вернулся в беседку и толкнул Виталия, сидевшего там в компании Алены Евгеньевны.

– По-о… шли.

– Ты чего? – удивился парень.

– Я все.

– Давай такси вызову?

– Какое та-а… кси? Ты чего? Нам работать за-а… завтра! Спа-а… ть!

– Давай на посошок, и пойдем, – предложил Виталий. – Да ты пей, пей, хоть икать перестанешь!

Покачнувшись, я оглядел пустую беседку и спросил:

– А Кристина где?

– Пошла носик припудрить, – натянуто улыбнулась Зимина.

– По последнему тогда, – решил я, тяжело плюхнулся на стул и, чокнувшись с Виталием, приложился к бокалу с пивом, да так что оно холодной струйкой потекло по шее.

Зря. Однозначно – зря…

Щелк, и дальше – сплошной калейдоскоп.

Медленный танец уже с Аленой Евгеньевной, борьба на руках с Виталием, водка на брудершафт не пойми с кем. Мерзкий вкус табака во рту – нет, ну курить-то зачем было?! – зажатая в угол Кристина и поцелуи взасос. Сводящая с ума близость девичьего тела и снова – водка…

А потом и эти проблески окончательно погасли, и включился автопилот. Должен был включиться. Надеюсь…

Глава 2

Казалось бы – нет ничего хуже, чем проснуться после пьянки, ничего не помня наутро. Мало того, что всего с похмелья колотит, так еще и в памяти сплошная черная дыра. Но на деле, когда просыпаешься в таком состоянии дома, вроде как все и в порядке. Тревожит, конечно, что приятели или коллеги о вчерашнем поведают, зато есть возможность отлежаться, принять душ, выпить чашечку кофе…

А вот когда разлепляешь веки и не понимаешь, где находишься, – это напрягает. Серьезно так напрягает, хуже только в трезвяке очнуться. Ну или вообще не очнуться; не раз и не два такое наблюдал.

Так что в какой-то степени мне даже повезло. Пусть и не помню ни черта, но лежу на кровати и даже простынкой укрыт.

Вопрос лишь в том: где именно я лежу, укрытый простынкой, и каким образом здесь очутился.

И вроде достаточно просто развернуться от стенки и оглядеться, но шевелиться как раз и не хотелось. Оторву затылок от подушки, и тлеющие в голове угли немедленно полыхнут пламенем, имя которому боль. А если вдобавок рядом окажется не та, за которой вчера весь вечер ухлестывал, так и вовсе караул.

Впрочем, и так – караул! Башка трещит, живот крутит, глотка пересохла, ломает всего опять же не по-детски.

Ощущения, надо сказать, хоть и привычные, но в целом изрядно подзабытые. Сразу даже не припомню, когда последний раз с похмелья маялся. И продукт качественный старался употреблять, и меру знал. Да и покрепче стал; это в Приграничье скелет скелетом был, а на казенном довольствии килограммов десять – пятнадцать точно прибавил. И не жирком заплыл, а мышцой оброс. Поллитру под хорошую закуску уговорить – как нечего делать. А тут намешал, блин…

Но медлить дальше особого резона не было, поэтому, собравшись с духом, я откинул простынку – трусы на мне, что уже радует, – и осторожно уселся на узенькой кровати, втиснутой на чуть менее узкий балкон. Через открытую дверь заглянул в комнату – а там, стоя у зеркальной дверцы шкафа, накладывала макияж Алена Евгеньевна.

Зимина?! Очень интересно…

– Доброе утро, – несколько пришибленно пробормотал я.

– Проснулся? – Девушка убрала тушь в косметичку и обернулась: – Собирайся, на работу опаздываем.

Я медленно поднялся на ноги, и в темечко словно раскаленный штырь вбили, накатила тошнота, в глазах посерело. Пришлось пережидать головокружение, сглатывать слюну и только тогда уже спрашивать:

– Можно нескромный вопрос? Почему я здесь?

– Ну ты сам на балконе спать решил. Воздуха тебе не хватало.

– О! – только и выдавил я из себя в ответ на столь двусмысленную фразу. Диван-то в комнате был один. – А вообще как у тебя оказался?

– Не помнишь ничего? – догадалась Зимина.

– Не-а, – сознался я, не без интереса поглядывая на ее едва прикрытые коротеньким халатиком ноги.

Ноги стройные и загорелые…

Стоп! Куда-то меня не туда понесло.

– Пришлось тебя к себе забрать, – улыбнулась Алена Евгеньевна. – Не бросать же на произвол судьбы было.

– А чего домой на такси не отправила?

– А ты адрес помнил?

– Это вряд ли. – Я шагнул в комнату и вновь поморщился от головной боли. – А Виталий?

– Он и сам лыка не вязал. Алкоголики.

– Зато ревизоров споили.

– Только это вас и оправдывает.

Я сдернул со спинки стула свои джинсы, неосмотрительно нагнулся за свалившейся на пол футболкой и сразу почувствовал, что со столь интенсивной физической деятельностью несколько поторопился.

– В туалет, – пояснил и выскочил в коридор.

Распахнул одну дверь – ванна и умывальник, другую – унитаз; ну здравствуй, дружок…

Когда немного очухался, то перебрался в ванную, прополоскал рот и принялся одеваться.

– Кофе будешь? – заглянула ко мне хозяйка квартиры, успевшая за это время сменить халат на юбку и блузку.

– Алена Евгеньевна, а вы цитрамоном не богаты?

– Алена Евгеньевна? – фыркнула Зимина. – Значит, и как на брудершафт пили, не помнишь?

– Алена, – простонал я, усевшись на табурет и стиснув голову ладонями, – цитрамон! Пожалуйста!

– Сейчас принесу.

Девушка ушла в комнату и вскоре вернулась с блистером цитрамона и бутылочкой минералки.

– Держи, страдалец.

Я выщелкнул таблетку, положил ее в чайную ложку и раздавил другой. Закинул в рот горькое крошево и смыл неприятный вкус парой глотков воды.

– Что на брудершафт пил – помню. С кем – нет.

– Ты в курсе, что провалы в памяти это очень тревожный звоночек?

– Признак алкоголизма? – вздохнул я. – Так я и без всяких звоночков знаю, что мне пить нельзя.

– Вот и не пил бы.

– Я и не собирался. И даже пару раз уйти хотел, если помнишь.

– Плохо собирался.

– Возможно, – не стал спорить я. – Кстати, по поводу провалов: почему именно ты меня к себе забрала? Там же куча народа была.

– А если подумать?

– Думать больно.

– Обувайся, выходить пора, – глянув на часы, заторопилась хозяйка квартиры. – Реально вариантов было два: или тебя забираю я, или ты ночуешь у Кристины, чего мне, по понятным причинам, очень не хотелось.

– Это по каким еще таким причинам? – спросил я, отправившись на поиски носков.

– Она очень хорошая девочка, и у нее есть очень хороший мальчик.

– А я, получается, сильно плохо себя вел?

– Нормально ты себя вел. Но Кристине служебный роман точно не нужен.

Проверив содержимое карманов, я уселся на пуфик и, часто-часто задышал, собираясь с силами, прежде чем нагнуться и обуться. Потом спросил:

– Насчет мальчика информация точная?

– Ее жених раньше работал у меня в отделе. Сейчас он пишет докторскую диссертацию. Так что оставь их в покое.

– Оставлю, какие проблемы, – вздохнул я и признался: – Просто Кристина на одноклассницу мою бывшую как две капли воды похожа, вот и все.

– Первая любовь? – удивилась Алена, собирая сумку. – Кто бы мог подумать, что ты такой романтик!

– Да прям, романтик! – поморщился я, поднимаясь на ноги.

– Выходи, сигнализацию включу.

– Хорошо.

Я шагнул за порог и обессиленно прислонился к стене – самочувствие оставляло желать лучшего. Пусть головная боль и поутихла, но любое резкое движение отзывалось ломотой в затылке и за глазами. А стоило только начать массировать виски, как распахнулась дверь напротив, и на лестничную клетку вышел крепкий мужик в футболке и шортах. Оценивающе глянув в мою сторону, он достал из барсетки пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и вызвал лифт. Все бы ничего, но тут в подъезд вышла Зимина.

– А можно здесь не курить? – раздраженно попросила она.

– Нет, – коротко бросил в ответ мужик.

Я подумал было отлипнуть от стены и сделать невеже внушение, но прикинул возможное развитие беседы и остался на месте. Словами такого жлоба не переубедить, а когда решаешь вопрос кулаками, обычно проблемы только множатся. Да и неохота резкие телодвижения совершать.

– А почему я вашим дымом дышать должна?! – возмутилась девушка.

– Пешком иди. – Мужик шагнул в кабину и створки сразу начали закрываться.

– Урод! – выругалась Зимина. – На улице покурить не может!

Я поймал ее раздосадованный взгляд – мол, а ты чего стоял? – подошел к лифту и, уперев пальцы, с натугой раздвинул створки. Гул мотора тотчас стих, а вставленная в щель пятирублевая монета заблокировала двери окончательно.

– Как так? – удивилась Зимина.

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – усмехнулся я. В детстве так частенько развлекались. Повезло, что автоматику лифта до сих пор на современную не заменили. – Ну идем?

– А с ним что будет?

– Ничего с ним не будет. Посидит полчасика в тишине, о своем поведении подумает.

– Не надо.

Я выдернул монету – лифт вновь загудел, – и потянул девушку к лестнице:

– Пошли, меня от табачного дыма вывернет. – А когда спустились на первый этаж, уточнил: – Ты на машине?

– Зачем? Здесь идти пять минут от силы.

– Понятно. – Я придержал подъездную дверь и выпустил Алену во двор. – А вот скажи, ты о Кристине заботишься, а у самой проблем не будет?

– У меня? – удивилась Зимина и покрутила охватывавшее загорелый палец обручальное кольцо. – Нет, не будет.

– Точно?

– Мы не живем вместе. Просто не разводимся, потому что так удобней.

– Как скажешь. – Лезть в чужую жизнь не хотелось.

– Ты идешь? – поторопила меня Алена.

– Нет, пожалуй, – покачал я головой. – Мне с утра в институте делать нечего. Пусть Виталий на квартиру заедет, как с маршрутом определитесь.

– Хорошо, передам Владимиру Николаевичу. – Зимина чмокнула меня в щеку и зашагала к проспекту Революции. – Увидимся!

– Увидимся!

Полюбовавшись стройной девичьей фигуркой, я зашел в пристроенный к дому магазин сети «Бульвар», и не успели еще стеклянные двери бесшумно закрыться за спиной, как по спине и ногам потянуло ледяной свежестью. Будто где-то поблизости окно в Приграничье распахнулось…

Что? Прямо здесь?!

Я стремительно крутнулся на месте и только тогда сообразил, что всполошился из-за банального кондиционера. Сильно дует, зараза…

Посмеиваясь над собой, я побродил меж рядов с минералкой и соками, неожиданно понял, что ничего этого не хочу, и отправился на поиски холодильника с молочными продуктами. Там взял пару бутылочек «Актуали», расплатился за них на кассе и без какой-либо спешки зашагал вдоль улицы. На ходу свернул пробку, хлебнул смеси сока и молочной сыворотки, и по телу немедленно заструилась живительная прохлада.

То, что доктор прописал!

Опустевшая бутылочка отправилась в урну; вторая порция закрепила результат, и мир вновь начал расцветать яркими красками.

Ненавижу похмелье. Просто ненавижу.

Я глянул на часы – половина девятого, – вспомнил про требование Прокофьева зайти к нему с утра и только рукой махнул. Перебьется. С безопасниками, конечно, лучше не ссориться, но – перебьется. Не до него сейчас.

Вчера так замечательно в бубен дал, что могу и до обеда не оклематься. Мне бы полежать сейчас, а не бумажной волокитой заниматься.

Впереди показался остановочный комплекс, но при одной лишь мысли о поездке в переполненном общественном транспорте к горлу вновь подкатила тошнота. Все толкаются, воняют, дышать нечем – не хочу.

Пройдусь пару остановок для начала, а там видно будет.

И я пошел. На следующем перекрестке вспомнил о мобильнике и полез проверить пропущенные вызовы, но таковых, к моему облегчению, не оказалось. А потом как-то враз накатило ощущение смутно знакомой неправильности.

Что-то было не так. Не здесь, не на дороге, но где-то совсем рядом.

Очередной сверток? Похоже на то.

Уйдя с проезжей части на тротуар, я внимательно огляделся, но не почувствовал ничего необычного. Лишь тянуло по ногам неестественной стылостью, словно неподалеку была распахнута дверь в ад. Не в наш – огненный, с чертями и кипящей смолой, а в ледяную преисподнюю Нифльхейма.

Но не дверь конечно же, нет. И даже не «окно». Просто сочилась откуда-то магическая энергия, а вот откуда – так сразу и не разобрать.

Я перешел через Карла Маркса, побродил там и вскоре остановился перед аркой, от которой по запущенному парку шла к Центральному стадиону заасфальтированная аллея. Вроде все как всегда, но, несмотря на ясную погоду, среди деревьев колебалось легкое туманное марево, и казалось, вот-вот пойдет дождь.

Сверток? Сверток.

И что делать?

Любопытство подталкивало вперед, усиленный похмельной маетой инстинкт самосохранения советовал на рожон не лезть. В итоге решил не торопить события и для начала набрать куратора.

– Здрасте, Владимир Николаевич! Я сейчас на перекрестке…

– Я прекрасно знаю, где ты! – раздраженно буркнул Шептало. – И меня очень интересует, почему ты там, а не здесь?

– Вы ничего не попу… – Я вовремя прикусил язык и напомнил: – Сами же сказали после обеда подходить!

– Ладно, чего тогда звонишь? – сменил Шептало гнев на милость, припомнив вчерашний разговор.

– Мне нужен график. Прямо сейчас. Киньте на телефон.

– Хорошо. Что-то еще?

– Говорите, знаете, где я? Это как? Наружку приставили, что ли?

– Модуль джи-пи-эс в телефоне отслеживаем.

– А! Ну тогда ладно.

Я отключился и отвернулся от поднявшегося над крышами домов солнца. Небо было чистое-чистое, голубое-голубое, только ближе к центру над городом серой дымкой расплывался смог. Днем, похоже, совсем дышать нечем будет.

Экология, блин. Спасибо тебе, комбинат, за сернистый ангидрид! Как бы мы без него жили, в самом-то деле…

Тут телефон пискнул, оповещая о новом сообщении, я внимательно изучил график работы портала и сверился с наручными часами. Предыдущий сеанс завершился десять минут назад – не иначе, его отголосок я и почувствовал, – и теперь на установке до полудня будут идти профилактические работы.

Времени полно, но только вот стоит ли лезть в сверток без оружия?

Без оружия! – я аж фыркнул от возмущения.

«Макаров» – это так, больше для самоуспокоения. Если на оборотня нарвусь, одна надежда, что удрать успею.

Да и нарвусь ли? Как по мне, так шансы встретить в свертках живое существо просто мизерные. Неоткуда ему там взяться. Главное – в город выбраться, прежде чем установку запустят.

Я сунул мобильник в задний карман джинсов и вплотную подступил к арке. Почувствовал непонятное сопротивление, немного поколебался и все же шагнул в клубившуюся под ногами туманную пелену.

Шагнул в туманную пелену – а ступил прямиком в лужу. Матерчатый верх кед моментально промок, и я как ошпаренный выскочил на сухое место.

Откуда лужа взялась? Засуха же!

Еще и желтые листья на поверхности воды плавают…

Да здесь осень!

Точно осень: пасмурно; с затянутого серыми облаками неба сыплется мелкий дождик, пронзительный ветерок раскачивает ветви не успевших толком облететь деревьев.

Я с сожалением вспомнил об оставленной в институтском внедорожнике штормовке, но возвращаться в душный город не стал. Пусть здесь и прохладно, зато дышится на удивление легко. Измученный абстинентным синдромом организм жадно впитывал заполонившую пространство магическую энергию, и я вновь почувствовал себя бодрым и полным сил.

Ох, как мне всего этого не хватало! Это просто праздник какой-то!

Впрочем, эйфория долго не продлилась. Ветер, гнавший по лужам рябь, усилился, и в одной лишь промокшей от дождя футболке стало как-то совсем уж неуютно. Нет, самочувствие не беспокоило, просто того и гляди простыну и насморк подхвачу.

Двигаясь по аллее, я обогнул безлюдный стадион и стал забирать правее, рассчитывая вскоре выйти к границе свертка, но порожденное магией пространство все тянулось и тянулось, не желая выпускать из своих промозглых объятий.

Иду, иду, иду, а кругом лес, лес и лес.

Да что за напасть?

Но тут деревья наконец расступились, и меж кустов замаячила дорога, по неровному асфальту которой шуршал мелкий противный дождик.

Все еще сверток!

Начиная испытывать нешуточное беспокойство, я перебежал через проезжую часть и по узенькой, заросшей травой тропинке углубился в густые заросли. Углубился – и вскоре начало казаться, будто во всем мире остались лишь тихий шелест дождя по листве, мое неровное дыхание да шлепанье подошв, и настроение испортилось окончательно.

Иду, иду – а ничего. Ничегошеньки…

Выругавшись, я перешел на бег и какое-то время спустя выскочил из кустов на берег реки. Огляделся – кругом деревья и туман, – и поспешил к пешеходному мостику, натянутому над водой чуть выше по течению небольшого заросшего деревьями островка.

По раскачивавшимся из стороны в сторону доскам я перескочил реку и, ежась от холодного ветра, затрусил по пустырю. Сбившееся дыхание понемногу пришло в норму, а когда впереди показался глубокий котлован с темными лужами на дне, отступило и беспокойство.

Теперь понятно, где я. Или точнее сказать – когда?

Очень интересно.

Я огляделся и скорее угадал, нежели увидел в густой стене тумана силуэты многоэтажных домов. Направился туда в обход котлована и вскоре понял, что никакой это не туман, а муть сливавшегося с реальностью магического пространства.

С ходу вломился в нее – и граница свертка выгнулась, а потом прорвалась и выплюнула меня из осени прямиком в лето. Я врезался в железное ограждение сквера, разбитого на месте того самого пустыря, затряс отбитой рукой и с облегчением выругался.

Выбрался, мать вашу! Выбрался!

Сразу накатила расслабленность, и сил хватило лишь на то, чтобы доплестись до ближайшей лавочки и повалиться на нее. Захваченные из свертка крупицы магической энергии под напором тепла стремительно истаивали, но сейчас это нисколько не волновало.

Было хорошо. Солнышко светит, футболка подсыхает. Голову, правда, опять ломить начало, но тут уж ничего не попишешь. Нет в жизни совершенства.

Переведя дух и согревшись, я нехотя поднялся на ноги и зашагал по пешеходной дорожке мимо элитной высотки, нарядной заплаткой выбивавшейся из общей серости панельных многоэтажек.

Зависшее над головой солнце вскоре обсушило и согрело, но зато и слепило глаза так, что просто караул. С темными же очками приключилась история наподобие сказки про Кощея Бессмертного: сами они в футляре, футляр в рюкзаке, рюкзак во внедорожнике, а внедорожник непонятно где, потому как Виталий мог уже забрать его со стоянки, а мог еще дотуда по причине бодуна и не добраться.

Ладно, переживу как-нибудь…

Минут через пять я свернул на упиравшуюся в речку улицу Гвардейцев, а после перекрестка с Пилотов вновь решил приобщиться к благам цивилизации в виде общественного транспорта. Вот только внутри все будто зудело, и стоять в ожидании троллейбуса или маршрутки было просто невмоготу, поэтому после недолгих колебаний я на это дело плюнул и отправился в горку пешком. А когда прошел общаги и миновал пару воткнутых у дороги торговых центров, футболка вновь промокла, только теперь уже от пота.

Духота, дышать нечем, кругом раскаленный асфальт. Как здесь добрым словом не вспомнить расположенный в сибирской тайге учебный центр?

Да – медвежий угол, да – у черта на куличках, но какой там воздух! Чистый санаторий!

Тут сзади к остановке подъехал старенький троллейбус, я оживился и поспешил к с лязгом распахнувшимся дверям. Но только добежал до газетного киоска, как со спины вдруг повеяло слишком уж прохладным по летнему времени ветерком.

Что, опять?!

Я вернулся к сетчатой ограде педагогического колледжа и уставился – нет, вовсе не на молоденьких будущих учительниц, – а на проглядывавший из-за деревьев силуэт многоэтажного жилого дома. Странный такой полупрозрачный силуэт.

Здравый смысл советовал убираться отсюда к чертям собачьим, но любопытство вкупе с похмельной маетой подтолкнули прямиком в гостеприимно распахнутые ворота. Обогнув здание колледжа, я послонялся на его задворках, после раздвинул ветви колючих кустов и подобрался к забору. Там – калитка. Но стоило ухватился за нее, и пальцы обжег неестественно холодный металл.

Отступив на шаг назад, я пинком освободил себе дорогу, решительно вышел за ограду, и кожу сразу закололи стылые иглы магической энергии. Ага, снова сверток…

Жилые дома сгинули, лишь вдалеке маячил смазанный силуэт роддома, да темнели коробки непонятных цехов с другой стороны. А еще здесь был карьер.

Когда-то из него брали глину для производства кирпича, а теперь водоем оккупировала жившая по соседству детвора.

Стоп! Когда-то?! Теперь?!

Бред!

Нет этого ничего! Давно уже нет!

На месте кирпичного завода устроили рынок, карьер засыпали, пустырь застроили. Люди ходят, машины ездят. А тут – ерунда какая-то.

Странное место. Даже по меркам уже обнаруженных аномалий – странное.

И энергетический фон заметно выше, чем где-либо раньше, и перспектива словно вогнутая. А еще очень четко просматривалась грань между свертком и обычным миром. Такое впечатление – внутрь надутого шарика угодил.

Впрочем, наверное, так даже лучше – по крайней мере, не заблужусь.

Решив немного здесь осмотреться, я подошел к карьеру, спустился по крутому склону к воде и разулся. Подтянув штаны, зашел в воду – теплая. И как-то сама собой возникла мысль освежиться.

Раздевшись, я голышом заскочил в карьер, нырнул с головой, отфыркался и выбрался на мелководье. Какое-то время побарахтался там в свое удовольствие и вылез на берег обсыхать.

Да уж, сверток свертку рознь. Это тебе не под осенним дождем мокнуть.

Натянув джинсы и обувшись, я накинул сложенную футболку на шею, взобрался на откос и оказался неприятно удивлен тем, сколь сильно за прошедшее время наверху похолодало. И ладно бы просто похолодало, так нет – из калитки вовсю хлестало магической энергией. Призрачные гарпуны немедленно вонзились в тело и потянули назад. Из носа закапала кровь, в глазах посерело, и пришлось присесть, чтобы не скатиться обратно к воде.

– Мать вашу! – Я выхватил из кармана фонарик и защищавшей стекло ударной кромкой прочертил вокруг себя охранный круг. Давление магии пошло на убыль, а когда добавил несколько охранных символов, гул ветра в ушах окончательно стих и понемногу начала затухать тугими толчками бившаяся в голове боль.

Но энергетический шквал и не думал униматься. В свертке стремительно холодало, небо на глазах затягивали седые облака, кусты и траву посеребрил иней, а вода в карьере подернулась коркой льда. И что хуже всего – татуировки на правом предплечье запылали черным пламенем, прожигая руку до самой кости.

Чтоб вас! Чтоб вас всех!

А потом в довершение всех напастей в траве зашевелились тени. Обвив защитный круг, потусторонние твари попытались пробраться внутрь, и заметенная снегом охранная черта начала мало-помалу поддаваться. Я кинулся ее обновлять и сам не заметил, как подставился под удар. Просто – раз! – и бок тысячами швейных игл пронзили призрачные клыки.

Вскрикнув от боли, я попытался отодрать от себя лишенное материальной оболочки щупальце, но пальцы впустую прошли через тень. А та – невесомая и одновременно неподъемная – навалилась сверху и окутала своим холодом, пытаясь заморозить кровь в жилах.

В глазах потемнело, дыхание с хрипом вырвалось из груди и осыпалось тончайшими кристалликами изморози. Ничего толком не соображая, я со всего маху полоснул тварь темно-синим клинком и лишь после того как руку пронзила острая боль, осознал, что ладонь пуста.

Какой нож?! Откуда?!

Я взвыл и ударил вновь – на этот раз предплечьем, окутанным черным пламенем вгрызшихся в посеревшую кожу татуировок и шрамов.

Ударил раз… второй… третий…

И тогда нематериальная вроде бы тень взвыла столь пронзительно, что зазвенело в ушах. Противоестественное пламя в один миг перекинулось на нее; тварь резко отстранилась и серой змеей скользнула в обледенелую траву. Я кое-как заполз обратно в защитный круг и скорчился на запорошенной снегом земле. Осторожно прикоснулся к пятну почерневшей кожи на боку и не почувствовал абсолютно ничего, будто новокаином кольнули. Лишь на пальцах остались алые отметины.

Гадство!

Схватив оброненную футболку, я прижал ее к начавшей кровоточить ране, поднялся на ноги и заковылял к выходу из свертка. Магический шторм стих, но особо легче от этого не стало: тело словно налилось свинцом, а колени подгибались. В голове – звон.

И все же дошел. Не обратив внимания на холод обледеневшего железа, я рванул калитку и, не удержавшись, повалился в расплывшееся за ней серое ничто. Со всего маху врезался в колючие кусты и распластался на траве.

Выбрался!

Кругом ни карата магической энергии – это же просто праздник какой-то!

Вот только рана никуда не делась, и прижатая к боку футболка продолжала пропитываться кровью.

Закусив от боли губу, я достал мобильник и позвонил Виталию. Длинные гудки.

Возьми трубку, засранец!

Выругавшись, поднялся с земли, и меня немедленно повело в сторону. Пришлось ухватиться за ограду и обессиленно повиснуть на ней.

Что ж такое-то?

Отцепился, сделал шаг, другой… и бездумно шаркая подошвами по асфальту, вышел на улицу. Со всех сторон – удивленные взгляды. Кто-то неравнодушный раздраженно отвернулся, кто-то добрый прошипел: «Уже нажрался, скотина».

Ну и хрен с ними; шагаю дальше.

Идти под горку оказалось легко, меня просто несло вперед, и требовалось лишь вовремя переставлять ноги. А в телефоне вновь длинные гудки. Виталий, зараза…

Цепляясь за поручни, мне кое-как удалось подняться на крыльцо торгового комплекса. А только ввалился внутрь – и по обнаженной коже прошлась струя морозного воздуха из кондиционера.

Ух, будто обратно в свертке очутился! Так и передернуло всего. Но зато хоть немного мозги прочистились, и я догадался позвонить куратору.

Владимир Николаевич отозвался сразу.

– Чего опять? – удивился он.

– Заберите меня, – прохрипел я в трубку. – Быстро!

– Откуда?

– Торговый комплекс «Фестиваль».

– Это на Гвардейцев?

– Да.

– Пять минут.

– Быстрее! – Я обернулся к по пятам следовавшему за мной контролеру и оскалился: – Чего пялишься?

Парень в черной униформе молча отошел к другому краю стеллажа, но уходить не стал.

Да и неважно. Я взял пару бутылок газировки с сине-красными, еще советских времен этикетками пепси-колы, схватил две плитки шоколада и поспешил на кассу. Дожидаться сдачи было невмоготу, поэтому просто кинул перепуганной продавщице пару мятых сторублевок и отправился на улицу.

Сдачу всучил не поленившийся нагнать контролер. Странные они тут…

Едва не теряя сознание от пульсировавшей в боку боли, я прошел заасфальтированную парковку и осторожно уселся на бордюр газона. Локтем прижимая к ране пропитанную кровью футболку, отломил от шоколадной плитки три дольки, сунул их в рот и, тщательно пережевав, запил газировкой.

Сразу стало как-то легче. Обморок отступил, сквозь звон в ушах начал доноситься гул проносящихся мимо автомобилей.

А там и Виталий прикатил. Я только-только смолотил вторую шоколадку, когда он припарковал рядышком институтский внедорожник, открыл водительскую дверцу и с непонятным сарказмом поинтересовался:

– Опять нажрался, что ли? Вчера не хватило?

– Рот закрой, – не шибко вежливо попросил я и протянул руку. – Чего вылупился? Встать помоги…

Виталий только тут обратил внимание на окровавленную футболку и выскочил из машины. Поднатужившись, он доволок меня до внедорожника, усадил на заднее сиденье и метнулся за руль. Начал резко сдавать назад и обеспокоенно спросил:

– В «Скорую помощь» везти?

– В институт. И можешь не гнать, просто дозу излучения хватанул.

– И не собирался, – хмыкнул Виталий, под визг покрышек разворачиваясь через две сплошные.

– Трубку брать ты тоже не собирался? – дал я выход своему раздражению.

– Занят был.

– В следующий раз лучше бы тебе свободным оказаться.

– Посмотрим, – буркнул парень и достал мобильник. – Готовьте медкабинет, у нас пациент с передозировкой магического излучения, – предупредил он кого-то и кинул телефон в подстаканник.

А я прикрыл глаза и стиснул зубы; выяснять отношения не было ни сил, ни желания. Внедорожник шел плавно-плавно, но внутренности словно превратились в студень, и малейшие толчки сотрясали все тело от пяток и до макушки. Еще и укачивало.

И все же когда из автомобиля меня начали выгружать на носилки, я возмутился:

– Сам дойду!

Не тут-то было!

– Тащите его, – не стал ничего слушать Шептало, и дюжие охранники едва ли не бегом поволокли носилки к боковому входу НИИ.

В медкабинете меня ловко переложили на койку и первым делом поставили капельницу с абсорбентом «МПЭ-44». Препарат этот создали специально для нейтрализации и выведения из организма всякой магической дряни, и, стоило ему разойтись по кровеносной системе, боль в боку сразу пошла на убыль, а татуировки и шрамы на правом предплечье посерели и перестали жечь кожу раскаленными нитями вживленного в тело электронагревателя.

Ух, полегчало! Всего аж п́отом прошибло…

Я попытался поднять голову, но обрабатывавшая рану медсестра раздраженно шикнула, чтобы лежал спокойно и не шевелился. Провозившись минут десять, строгая тетенька поменяла опустевшую банку с физраствором на новую, отрегулировала колесико капельницы и вышла из палаты. А вот сменивший ее бородатый дядька, напротив, оказался весел и словоохотлив, и, беря кровь на анализ, ни на мгновение не закрывал рта. Балагур хренов…

К счастью, экспресс-анализ показал, что остаточный уровень магии в норме, и врач перестал изводить меня еще более бородатыми, чем он сам, анекдотами. Но стоило только расслабиться и вытереть со лба липкий холодный пот, как в палату заявились Шептало и Зимина.

– Все в порядке? – встревоженно спросила Алена.

– Жить буду, – через силу улыбнулся я и пошутил: – Наверное.

Владимир Николаевич заверил меня:

– Будешь. – И потребовал: – Рассказывай.

Ну, я и рассказал, ничего особо не утаивая. Да чего там «не утаивая» – все как на духу рассказал. Скрывать нечего было.

Алена несколько раз останавливала меня, делая на карте города какие-то пометки, и после каждой такой заминки мрачнела все больше и больше.

– Вот эти два свертка понятны, – произнесла она некоторое время спустя, передавая карту куратору, – а последний, как его назвал Александр Сергеевич, «пузырь» – аномалия даже в ряду уже известных нам аномалий…

– После, – отмахнулся Шептало, хрустнул костяшками пальцев и мрачно уставился на меня: – Лед, ты какого ляда туда без прикрытия сунулся?!

– И чем бы мне ваше прикрытие помогло?

– Не пришлось бы на газончике на виду у прохожих кровью истекать!

– Это да, – вздохнул я, мысленно матеря растрепавшего об этом Виталия.

– Александр Сергеевич, а что это было за существо? – поинтересовалась Алена. – То, которое на вас напало?

– Согласно официальной точке зрения, – ухмыльнулся я, – это была псевдоразумная энергетическая аномалия. А вот откуда она там взялась… Черт!

– Что такое? – сразу насторожился Владимир Николаевич.

– Какого хрена?! – До меня вдруг дошло, что именно спровоцировало магическую бурю. – Вы запустили установку не по графику!

– С чего ты взял? – удивился куратор.

– Магическая энергия может столь интенсивно расходиться по сверткам, лишь когда открыт переход в Приграничье!

– Ну и?

– Я перед этим клятым «пузырем» специально время посмотрел! У меня в запасе сорок минут было!

– Установка сегодня работала в штатном режиме строго по утвержденному графику! – отрезал Владимир Николаевич. – А вот ты вчера…

– Блин… – пробормотал я, достал «командирские» часы и, сверившись с мобильным телефоном, вздохнул: – Отстают на два дня…

– Что? – удивилась Алена.

– Ничего, – отмахнулся я, подводя стрелки. – Похоже, сорок минут в первом свертке потерялись.

– Впредь сверяйся с телефоном, – потребовал Шептало.

– Обязательно.

Ну елки-палки!

Это ж надо так подставиться было?! А все похмелье виновато. Синдром рассеянного внимания и тому подобное. Пора завязывать с алкоголем.

Пить надо меньше, меньше надо пить.

– С врачами разбирайся сам, если отпустят – катись домой, – поднялся на ноги Владимир Николаевич. – Никакой пользы от тебя, одни убытки.

– На самом деле полученные данные позволяют выявить зоны локальной концентрации… – начала было Алена Евгеньевна, но куратор моментально ее оборвал.

– Проверь на два раза, чтоб ошибок не было, – раздраженно потребовал Шептало. – Завтра до селектора мне нужна полная выкладка со всеми расчетами.

– Без внутренних замеров – это нереально.

– Подготовь, что сможешь.

Девушка молча собрала свои бумаги и вышла из палаты.

Я откинул простыню, приподнял край повязки и обнаружил, что от почерневшей, сочившейся кровью раны не осталось и следа. Так, пятно посеревшей кожи – и все. Однако! В Приграничье так легко бы не отделался. А здесь мало того, что магической энергии нет, так еще и абсорбент ее остатки из организма со страшной силой выводит.

– Вот тебе карта. – Владимир Николаевич вынул из папки сложенный вчетверо лист формата А3 и кинул его на тумбочку. – С утра получишь энергетический сканер и пойдешь по маршруту. В первую очередь нас интересуют районы два и три. Их ты, кровь из носу, должен проверить завтра. После займешься первым и четвертым участками. Остальное не срочно, но не затягивай. – Шептало подошел к двери и напомнил: – В бухгалтерии твоего отчета о подотчетных деньгах ждут.

– Хорошо, – вздохнул я и, наблюдая, как стремительно опускается по прозрачной трубочке уровень жидкости, уточнил: – Виталий отвезет, если врачи разрешат?

– Отвезет.

– Зовите тогда эскулапов уже…

Но вырваться из цепких лап медперсонала оказалось вовсе не просто – отпускать меня отказались категорически. Пришлось дожидаться, пока обработают все царапины, измерят давление и вколют штук десять разных инъекций. После мне пришлось выпить полпригоршни разнокалиберных таблеток и повторно сдать на анализ кровь.

Вообще, под конец сложилось впечатление, что никто толком не понимал, зачем требуется та или иная процедура, но приказ есть приказ, и потому меня пользовали по полной программе. А вот когда все необходимые формальности оказались соблюдены, ненужного более пациента просто вытолкали за дверь.

– Вам передали. – Охранник на выходе из спецблока протянул пакет и предупредил: – Машина сейчас подъедет. И это, Прокофьев просил зайти.

– Зайду, – не моргнув глазом, соврал я и прямо на голое тело натянул обнаруженную в пакете штормовку.

Оглядел с крыльца заставленный машинами двор, не обнаружил среди них разъездного внедорожника и вышел за проходную. Виталия не оказалось и там, лишь переминался с ноги на ногу какой-то вихрастый молодой человек в деловом костюме. На меня парень посмотрел как-то очень уж пристально, но одним взглядом дело и ограничилось; подходить он не стал.

Ко мне – не стал. А к подъехавшему минут через пять институтскому внедорожнику подбежал чуть ли не вприпрыжку. И вот уже потом, перекинувшись парой слов с Виталием…

Я вытащил руки из карманов, готовясь к возможным неприятностям, но остановившийся в паре шагов паренек предпочел ограничиться словами.

– Слышь, лысый, – с ходу заявил он, – держись от Кристины подальше! Понял? Еще раз к ней полезешь, тебя уроют. Просто уроют! Понял?

– Понял, – озадаченно кивнул я, – не тупой вроде.

– Я тебя предупредил. Не оставишь ее в покое, пожалеешь. – Парень сплюнул под ноги, забрался в припаркованный на обочине «RAV4» и укатил.

А я озадаченно почесал затылок. Как только на меня не наезжали, но чтоб так…

Ничего не понимаю. Обычно когда пытаешься кого-то от своей девушки отвадить, то волей-неволей вынужден свое «я» выпячивать.

«Я тебя урою». Правильно – «я тебя урою». А как заявил этот клоун, так не говорят даже воспитанные молодые люди с научной степенью. Только не тогда, когда дело касается любимой девушки.

И вместе с тем нечто в поведении мажора не позволяло отнестись к его словам как к пустому трепу. Чувствовалась в нем непонятная уверенность.

Брат боксер или папа милицейский начальник?

– Это кто был? – подошел я к курившему у внедорожника Виталию.

– Роман Дьячков. Работал у нас раньше.

– Парень Кристины?

– Именно.

– И ты ему вот так запросто меня сдал?

– Думаешь, тебя с кем-то перепутать можно?

– Ну да, ну да, – покивал я и забрался в машину. – Поехали давай.

Виталий выкинул окурок, завел двигатель и погнал автомобиль по пустым дворам. Дальше он по своему обыкновению развернулся через две сплошные и пристроился аккурат в хвост длиннющей вереницы машин.

– Это что еще такое? – удивился я. – Рабочий день давно закончился, откуда пробка?

– Не знаю, – буркнул парень и включил радио.

За время зеленого сигнала светофора через перекресток успевало проехать лишь два или три автомобиля, да и дальше лучше не стало. Какое-то время мы тащились со скоростью беременной черепахи, а потом впереди замелькали отблески мигалок.

Скорая, полиция, автоинспекция, непонятные машины с проблесковыми маячками, но без каких-либо опознавательных знаков.

– Авария, что ли? – спросил я.

Виталий промолчал. Непонятно.

Полицейские полностью блокировали все полосы встречного движения переносными ограждениями, и регулировщики не шибко понятными большинству водителей жестами направляли оттуда транспорт на нашу сторону дороги. А попробуй разъехаться, когда восемь рядов в четыре сливаются!

Просто караул!

Но тут мы наконец миновали узкое место, Виталий втопил педаль газа в пол, и внедорожник понесся по улице, обгоняя редких попутчиков.

Все, прорвались.

Служебная квартира оказалась полуторкой на втором этаже самого обычного панельного жилого дома. Комната, коридор, туалет, ванная, кухня. Все окна выходили на одну сторону, и вынырнувшее из-за девятиэтажки напротив солнце вовсю прожаривало мое новое обиталище.

Жарко, душно и не слишком уютно.

За окнами – соседний двор. Гаражи, детская площадка, бетонная проплешина хоккейной коробки. Дальше виднелись столь же невзрачные многоэтажки с редкими наростами кондиционеров и спутниковых тарелок.

Ну да мне не жить тут, а перекантоваться какое-то время – сойдет.

– Оружие привезли? – разуваясь, спросил я у Виталия и поставил на пол забранный из внедорожника рюкзак.

– Держи. – Водитель протянул ключи от сейфа и забытую в машине бутылку пепси-колы. – Все, до завтра.

– Ты погоди уходить-то!

– Чего еще?

– Сначала сейф проверю.

– А без меня проверить не можешь?

– Нет.

Я кинул штормовку к остальной сваленной на диван одежде и распахнул окно. Поначалу стало даже жарче, а потом меня вдруг коснулось легкое дуновение прохладного ветерка. На миг почудилось, будто на улице зима, каток залит и по льду скрипят коньки, но наваждение тотчас схлынуло, оставив после себя лишь легкий озноб.

– Лед, ты уснул? – крикнул из коридора Виталий.

– Нет. – Я озадаченно мотнул головой – похоже, не всю магию из организма вывели – и ушел на кухню.

– Проверяй оружие! У меня рабочий день закончился давно!

– Он у тебя ненормированный.

Я распахнул дверцу холодильника, изучил его пустое нутро и заглянул в морозильник. Там обнаружился полный лоток льда, а еще невесть кем и для кого порезанный на дольки лимон. Найденная в буфете початая бутылка коньяка тоже оказалась как нельзя более кстати – я на палец плеснул в стакан с толстым дном янтарного цвета жидкости и засыпал ее ледяными кубиками. Кинул сверху дольку замороженного лимона, влил газировки и спросил Виталия:

– Коктейль будешь?

– Завтра на работу с утра!

– Вчера тебя это не остановило.

– Вчера было вчера.

– Как знаешь.

Лед в коктейле начал подтаивать, я сделал длинный глоток и поставил стакан на сейф. Отпер замки, вытащил Benelli M3 и, повертев дробовик в руках, хотел уже убрать его обратно, но ружьем неожиданно заинтересовался Виталий.

– Фонарик понятно, – хмыкнул он, – но зачем тебе на дробовике коллиматорный прицел и лазерный целеуказатель?

– Ствол короткий, пулевой. На нем прицельные приспособления винтовочные и по тарелочкам стрелять неудобно, – пояснил я, слегка покривив душой.

Стал бы только из-за тарелочек так мучиться? Да нет, конечно. А с установкой прицела и в самом деле повозился: рельсами пикатинни и прочими изысками эта модель оказалась обделена, в итоге пришлось воткнуть между прикладом и ствольной коробкой крепление, разработанное для Benelli M1.

– А ЛЦУ?

– Чтоб стрелять не целясь.

– Понты, короче, – фыркнул парень.

– Скорее, игрушки.

– А чего тогда Бенелли M4 не взял? Еще круче, так-то.

– Ты меня ни с кем не путаешь? Я госслужащий вообще-то, а M4 в полтора раза дороже.

– Мало ли…

– Не мало, а лишних сорок тысяч вынь, да положь. «Сайгу-МК» вон на разницу купил, и еще деньги остались. – Я убрал дробовик к охотничьему карабину в забитый коробками с патронами сейф и спросил: – Точно выпить не хочешь?

– Нет, – отказался Виталий. – Все, давай.

– Давай. – Выпустив водителя, я запер за ним дверь и в несколько глотков влил в себя остатки коктейля.

Не из желания захмелеть, просто жарко, да и пить хотелось.

Вновь плеснул в стакан коньяку, долил газировки и, задумчиво бренча ледяными кубиками, уселся на диван. Включил телевизор и начал бездумно жать кнопки, прыгая с канала на канал.

Ерунда. Ерунда. Ерунда. Снова ерунда. И опять ерунда.

Столько программ, а смотреть совершенно нечего! Хоть ноутбук из рюкзака доставай.

О, местные новости!

«…ется гроза, шквалистый ветер, град. В ближайшие два дня повышается вероятность возникновения аварий на объектах жизнеобеспечения и повреждения слабоукрепленных конструкций и деревьев».

Только этого не хватало! Мне ж целый день по городу мотаться! Хотя с другой стороны, погода в свертках от окружающей среды никак не зависит. Не страшно, короче.

– «Вооруженное ограбление совершено сегодня в самом центре Ямгорода. В районе дома сорок три по улице Карла Маркса четверо неизвестных, переодетых в полицейскую форму, обстреляли из автоматического оружия инкассаторов коммерческого банка «Зимний» и, похитив сумки с деньгами, скрылись во дворе соседнего дома. Несмотря на оперативное прибытие наряда полиции и объявленный план «Перехват», задержать злоумышленников по горячим следам не удалось. Раненые перевозчики денег помещены в реанимацию, и врачи борются за их жизнь. Стоимость похищенного не разглашается».

Ага, теперь понятно, почему мы одну остановку сорок минут ехали! Ну что грабители за уроды – не могли где-нибудь в другом месте банк ломануть?

– «На минувшей неделе в Ямгороде вновь фиксировались сейсмические толчки неизвестного происхождения. Мэрия и областные власти обвинили в происходящем Министерство обороны, реализующее программу уничтожения устаревших боеприпасов. В ответ военные заявили о том, что ни воздушная, ни подземная взрывная волна никак не могла дойти с полигона до города…»

Допив коктейль, я выключил телевизор, развернул выданную куратором карту и поморщился, увидев, что ограбление произошло в районе, помеченном цифрой «1». Не везет так не везет, теперь там точно не протолкнуться от полицейских будет.

Порывшись в ящиках стоявшего в углу стола, я нашел огрызок карандаша и отметил обнаруженные вчера и сегодня свертки. Потом по памяти заштриховал области с энергетическими аномалиями и уставился на карту, не в силах обнаружить какой-либо закономерности.

Почему же тогда руководство института именно этими районами интересуется, а не другими? Вопрос.

Бросив ломать голову над неразрешимой из-за нехватки информации загадкой, я задернул шторы и отправился на кухню. Какое-то время медитировал, созерцая пустой холодильник, затем вернулся в комнату и принялся развешивать по шкафам одежду. После немного помаялся, не зная, чем себя занять, так ничего и не придумал и завалился спать.

День непростой выдался, отдохнуть лишним не будет.

Только вот толком выспаться не получилось. Ближе к полуночи резко очнулся и сразу понял, что больше не усну. Почему – непонятно, просто не усну, и все.

Очень уж на душе маетно. Стоит лишь зажмуриться – и комнату немедленно заполняет тьма, а по углам начинают клубиться непроглядно-черные тени, не имеющие ничего общего с ночным мраком.

Бесформенные пятна темноты и злобы медленно стягиваются в кольцо и…

…и тут я всякий раз открывал глаза.

Страшно. Караул просто как страшно.

Я поднялся с дивана, проверил входную дверь, ушел на кухню. Задумчиво поглядел на бутылку с коньяком, но пить не стал и вместо этого отпер сейф. Близость оружия немного успокоила, но лишь – немного.

Глупо рассчитывать, что картечь остановит сотканных из сновидений и ночных кошмаров чудовищ.

Из сновидений? А из сновидений ли?

Когда начинаются подобные непонятности, попробуй разберись с ходу, пустой страх на тебя накатывает или это лишь отголосок реальной угрозы.

И значит, дробовик из сейфа лучше достать. Потому как будь ты хоть обычный человек, хоть исчадие Стужи – снаряженный серебром патрон двенадцатого калибра спуску не даст. А у меня таких пятьдесят штук припасено: половина по гнездам тактического подсумка распихано, остальные в коробке своего часа дожидаются.

Дорого, конечно, но мне их не в тире жечь; лежат и лежат, есть-пить не просят. Инвестиции в будущее практически.

Переложив ружье на диван, я подошел к окну, прислушался к гомону веселившейся во дворе соседнего дома молодежи и немного успокоился.

Какая магия, какие тени? Это всего лишь нервы. Просто нервы да постпохмельная маета.

И, прогнав пустые страхи, я уселся на диван, потер зудевшее предплечье…

Предплечье?!

Вскочив на ноги, я включил верхний свет и увидел, что татуировки и шрамы вновь почернели. Вот ведь! Схватил мобильник, открыл сообщение с графиком работы портала и понял, что корежило меня неспроста: минут пять назад открылся портал в Приграничье.

Но откуда такая чувствительность? Почему до меня вообще колебания магических полей докатились? Или…

…или где-то поблизости расположен очередной сверток?

И тут спать расхотелось окончательно!

Я вскочил с дивана и заходил из угла в угол.

Что делать? Что мне теперь делать?

Плюнуть на все и лечь спать? Так не усну. Да и чревато оно. Если те самые псевдоразумные энергетические аномалии меня учуют, запросто могут попробовать из свертка дотянуться.

Получается, надо собирать вещички и съезжать от греха подальше?

Как вариант – вполне. Только ночь на дворе, да и какой смысл убегать, если завтра так и так в сверток лезть? Не проще ли… слегка прибраться здесь, что ли, и спокойно жить дальше? Заодно и местную аномалию на карту нанесу.

Прикидывая, как ловчей всего с помощью подручных средств организовать зачистку прилегающей территории, я подошел к входной двери и посмотрел в глазок. Никого и ничего. Осторожно ступил на лестничную клетку – аналогично. А между тем ощущение некоей неправильности так в спину и подталкивало.

Иди и проверь! Иди…

Противиться инстинктам я не стал. Запер дверь и, как был в трусах и тапочках, сбежал на первый этаж. Замер у почтовых ящиков, прислушиваясь к собственным ощущениям, но не уловил ровным счетом ничего подозрительного. А между тем беспричинная – а беспричинная ли? – тревога продолжала нарастать.

Я настороженно спустился к входной двери, и сразу по голым ногам потянуло неприятной стылостью. И потянуло не с улицы, потянуло из подвала.

Очень интересно, просто очень…

Я попятился назад, а потом развернулся и в один миг взлетел на второй этаж. Заскочил в квартиру, задвинул засов и, скинув тапки, начал торопливо одеваться. Штаны из плотной джинсовой ткани, футболка, штормовка. Вместо кед вытащил из обувной коробки прочные экковские ботинки на толстой подошве. Зашнуровал, прошелся по комнате – порядок.

Тактический «раскладывающийся» подсумок прицепил на ремень, ремень сумки c запасным боекомплектом перекинул через плечо. Складной нож сунул в один карман, запасной литиевый аккумулятор для подствольного фонаря в другой.

После взял дробовик, работая цевьем, опустошил его подствольный магазин и вместо обычной картечи принялся вставлять патроны с серебром.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь.

Сунув восьмой патрон в ствол, я сдвинул цевье вперед и перевел ружье в полуавтоматический режим. Подумал-подумал и рассовал по карманам штормовки пару пластиковых бутылочек со святой водой.

Обработать подвал в превентивных целях вовсе не лишним будет. Не каждую же ночь в нем зачистки устраивать.

Настроив громкость активных наушников так, чтобы не отвлекал звук собственных шагов, я завернул дробовик в скатерть и вышел на лестничную клетку. Никого не повстречав в подъезде, спустился на первый этаж и толкнул дверь в подвал.

Вот так просто – взял и толкнул. И как ни странно, она легко распахнулась, будто и не было ржавого навесного замка, лишь руку потусторонним холодом заморозило.

Размотав ружье, я снял его с предохранителя и включил ЛЦУ. Осторожно ступил на уходившую вниз лестницу и утопил прорезиненную кнопку подствольного фонаря.

Пронзительный луч яркостью в шестьсот люменов вмиг разорвал непроницаемый вроде бы мрак и высветил пыльные пучки проводов, ржавые трубы и влажные неоштукатуренные стены.

Ничего необычного, ничего странного. Подвал как подвал.

Вот только откуда-то издалека доносился тоненький плач, железное звяканье и шарканье тяжелых шагов. Пахло сыростью и застарелой болью.

Спустившись вниз, я медленно двинулся по коридору и неожиданно понял, что подвал давно уже живет своей жизнью и он вовсе не рад незваным гостям.

Не знаю откуда, просто понял – и все.

И потому, когда луч фонаря на миг завяз в сгустившемся мраке, я не колебался ни мгновения и сразу потянул спусковой крючок. Приклад толкнулся в плечо; дульная вспышка лизнула непослушную тень и разорвала ее в клочья.

И сразу со всех сторон – крики, стоны, смех…

Шаг в сторону, оборот и зеленая точка целеуказателя увязла в отлипшем от стены черном силуэте.

Выстрел! – призрак корчится объятой огнем фотопленкой и стремительно сгорает серебристым пламенем. Спиной в бойлерную – и заряд картечи сшибает с потолка непонятную тварь, затаившуюся среди труб. Гильза, подскакивая, еще катится по бетонному полу, а сзади уже доносится чей-то плач и холодит затылок мертвое дыхание.

Крутнулся на месте, пальнул в упор. Смазанная детская фигура исчезла в сполохе искр; я прижался спиной к ржавым прутьям одной из расставленных вдоль стен железных клеток и, пользуясь кратким мигом передышки, дозарядил дробовик.

Серебро и огонь. Огонь и серебро.

Бойтесь, суки!

Но тени не боялись. Гул все нарастал и нарастал, шарканье бесчисленных подошв сливалось в монотонный шорох, а трубы изгибались, силясь вырвать из стен проржавевшие крепления. Призраки слились в единую угольно-черную сущность, и та заполонила собой весь подвал.

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

Дробовик три раза харкнул огнем, но тьма лишь слегка задрожала, принимая в себя серебряную картечь. А в следующий миг затрещал бетон, будто обратно из преисподней в мир живых рвались захороненные под полом мертвецы.

Этого еще не хватало! Ну что за мода такая – старые кладбища застраивать?!

Я судорожно выхватил из кармана пластиковую бутыль, скрутил крышку и выплеснул святую воду прямиком в подступавшую тьму.

Ух как взвыло! Будто не водичкой, а напалмом брызнул!

Сотканная из теней тварь в один миг рассыпалась на отдельные лоскуты; проклятые души тотчас метнулись прочь, и я вновь открыл огонь. Шагал по коридору, дозаряжал ружье, ловил веселым зеленым огонечком лазера плоские, словно вырезанные из самого пространства силуэты и жал спусковой крючок.

Бах! Бах! Бах! – как на тренировке мишени дырявил.

Бах!

А потом тени бесследно развеялись, и вместе с тенями сгинула эйфория.

Мать, мать, вашу ж мать!

Вернувшись в бойлерную, я поднял с пола полупустую бутылочку и опрыскал помещение остатками святой воды. Не скупясь, обработал стены, трубы, ржавые прутья клеток и перепачканные бурыми разводами засохшей крови кандалы в них. И там, куда падали брызги, бетон и железо словно утрачивали часть своей материальности. Все начинало казаться ненастоящим, простым мороком, и не более того.

Пройдясь со второй бутылкой по остальному подвалу, я повел ружьем, и яркий луч подствольного фонаря вырвал из мрака витавшие в воздухе клубы пороховой гари. Оставленные картечинами дыры показались в его свете несоразмерно крупными, как если бы серебро попадало не в бетон, а в куда более податливую живую плоть; сам же коридор словно оплывал и изгибался, уподобляясь неровной кроличьей норе. Возвращаться по нему к выходу категорически не хотелось, и я взбежал по осклизлым ступеням второй лестницы, обнаружившейся неподалеку.

Толкнул незапертую дверь и замер на пороге, обнаружив, что на улице царит самая настоящая зима. Кругом белели сугробы и раскачивались на ветру ветви деревьев; над залитым катком помаргивали фонари и откуда-то из другого мира доносились веселые крики и щелчки посылаемых в борта шайб.

Ага, вон и знакомые гаражи…

Радуясь тому, что кедам предпочел нормальные ботинки, я спрыгнул на расчищенную от снега дорожку, обернулся и увидел лишь глухую стену дома. Никакой двери, никакого подъезда.

Однако…

Зимний морозец как-то совсем уж неласково куснул щеки и уши, и я поспешил к катку. Хотел было с разбегу перекатиться по льду на другую сторону, но вовремя остановился. Вместо этого щелкнул кнопкой предохранителя и в обход хоккейной коробки побежал к знакомым гаражам – тем самым, крыши которых созерцал из окна служебной квартиры.

Чутье не подвело: сверток и в самом деле соприкасался там с реальным миром. Пространство меж двух расписанных матерными словами стен истончалось, дрожало и размывалось, а стоило протиснуться в эту узкую щель, как острой болью загорелось правое предплечье, чутко реагировавшее на колебания магических полей.

Ерунда! Шаг, другой, и вот уже я вывалился в глухой закуток, образованный двумя рядами гаражей, и зима осталась где-то позади, уступив место прохладе летней ночи.

На мое счастье поблизости никого не оказалось, и никем не замеченный я вернулся в квартиру. Запер за собой дверь, кинул дробовик на диван и доверху, буквально с горкой, наполнил бокал коньяком. В несколько долгих глотков влил в себя обжегший мягким пламенем алкоголя напиток, и сразу – отпустило.

Руки перестали трястись, сердце – пропускать удары, а на спине выступила испарина. Отпустило – да…

Стянув штормовку, я протопал в комнату и без сил повалился на диван. Закрыл глаза и моментально забылся безмятежным сном праведника.

Только и успел подумать: «блин, так и спиться недолго»…

Глава 3

Стужа. Снег. Страх.

Рубаха на голое тело нисколько не спасает от холода, и лишь благодаря выпитому натощак мерзавчику водки после часового нахождения в сугробе еще удается шевелить руками и ногами.

Водка – это хорошо.

Именно вызванная алкоголем апатия позволяет отрешиться от происходящего и наблюдать за собой будто со стороны. Снег – ерунда. Стужа – неважно. И даже выматывающий страх пасует перед опьянением.

Но все же секундная стрелка ползет по циферблату слишком медленно.

Ну же, чуть быстрее!

Ослепительный луч прожектора вспарывает ночной сумрак совсем рядом, на миг замирает у соседнего сугроба, а потом ярко-белым пятном уносится прочь.

Но уносится лишь для того, чтобы тут же вернуться…

Нет!

Я подорвался с дивана, вспомнил, где нахожусь, и с облегчением вытер покрывшееся испариной лицо.

Это всего лишь сон. Просто дурной сон, и ничего более.

Сходив умыться, я вернулся в комнату и задумался, чем заняться, пока не прикатил Виталий.

Вроде не вопрос – нормальный человек с утра обычно принимает душ, чистит зубы и завтракает. Наверное, еще и сигаретку-другую выкуривает, если табаком злоупотребляет.

Хорошо быть нормальным человеком.

И, тяжело вздохнув, я достал убранный под диван дробовик. Притащил ветошь, масленку и набор для чистки, опустошил магазин и сноровисто снял ствол. Оно, конечно, необязательно этим прямо сейчас заниматься, да только не дело ружье нечищеным оставлять. Да и руки дрожать перестанут – задрал уже утренний тремор…

Приведя оружие в порядок, я выкинул в мусорное ведро грязную ветошь и закрепил ствол. Установил обратно фонарь и ЛЦУ, убрал дробовик в сейф и занялся патронами.

А потом решил наперекор всему доказать собственную нормальность и отправился в ванную. Постоял под контрастным душем, почистил зубы, сходил за электробритвой, а когда избавился от колючей щетины, сообразил, что оставил одеколон в Сочи.

Ну да не беда: лучшая рыба – это колбаса, лучший одеколон – это коньяк. Плеснув на ладонь немного из остававшегося в бутылке «Арарата», я растер его по щекам и по привычке заглянул в холодильник, но еды там за ночь не прибавилось.

От мыслей о завтраке отвлек звонок в дверь. Натянув джинсы, я запустил в квартиру хмурого Виталия и ушел в комнату собираться.

– Чего у тебя телефон выключен? – с нескрываемым раздражением поинтересовался парень.

– Аккумулятор сел. – Я отыскал мобильник и вместе с зарядным устройством убрал его в рюкзак. После оглядел развешанную в шкафу одежду и остановил свой выбор на старой черной футболке и вытертых джинсах. Уделаю, хоть не так обидно выкинуть будет. – Как там, на улице? – спросил, подходя к окну.

– Нормально.

– Логично.

Я с сомнением глянул на небо, по которому лениво плыли кудлатые облачка, и решил на всякий случай прихватить с собой штормовку. Синоптикам, конечно, веры никакой, но просто так штормовое предупреждение передавать не станут. Да и в свертках погодные условия не столь тепличные. И ботинки, непременно ботинки…

– Не спаришься? – ухмыльнулся Виталий, в легких штанах и туфлях-плетенках походивший сейчас не на сотрудника серьезного учреждения, а на товарища отдыхающего. Красная футболка с надписью «Made in USSR» сзади и советским знаком качества впереди такое впечатление усиливала.

– А штормовое предупреждение? – напомнил я и сунул в карман Olight M20. Если опять в какой-нибудь подвал лезть придется, без фонаря не обойтись, да и в качестве кастета его использовать одно удовольствие – защищавшая стекло ударная кромка хоть и не превращала корпус из авиационного алюминия в орудие смертоубийства, но при некоторых навыках обращения ею легко можно было рассечь кожу, сломать переносицу или перебить костяшки пальцев.

– Слушай больше прогнозы, – снисходительно улыбнулся Виталий.

– Поживем – увидим.

Я запер дверь и вслед за водителем спустился во двор. На солнце начало припекать, но стоило расстегнуть штормовку, и немедленно налетел прохладный ветерок.

Ну что за погода такая?!

– Сейчас на Пионеров-Героев вывернешь, остановись рядом с «Морем», – попросил я водителя, забираясь в автомобиль.

– Зачем еще?

– Производственная необходимость.

Парень пожал плечами и вскоре припарковал внедорожник аккурат напротив магазина. Купив пару йогуртов, бутылку минералки и набор одноразовой посуды, я вернулся к автомобилю, и Виталий сразу забеспокоился:

– Ты чего это?

– Завтракать буду.

– Салон уделаешь!

– Не уделаю. Йогурт хочешь?

– Нет.

– Он с шоколадными шариками.

– Не хочу, сказал! – прорычал водитель, и внедорожник сорвался с места.

Я даже йогуртом чуть сиденье не заляпал.

Ан нет – заляпал-таки. А вот не надо было так резко трогаться!

Кое-как затерев жирное пятно, я прикрыл его пакетом и приступил к трапезе. Кальций для растущего организма – вещь незаменимая. А этот еще недоволен чем-то…

Загнав внедорожник во двор НИИ, Виталий выбрался из-за руля и предупредил:

– Сейчас оружие и сканер получу и поедем.

– Стой! – Я выкинул мусор в урну и, закинув на плечо лямку рюкзака, побежал следом: – Мне еще кое-какое оборудование понадобится!

– Разговаривай с Грачевым, спецблок в его ведении.

– Подожди тогда.

Взбежав на второй этаж, я зашел в приемную Григория Петровича, но оторвавшаяся от компьютера секретарша сразу предупредила:

– Идет совещание!

– Господин Шептало тоже там?

– Да.

– Вот и замечательно. – И прежде чем тетенька успела хоть слово сказать, я распахнул дверь и проскользнул внутрь. – Не помешаю?

Григорий Петрович поморщился и досадливо глянул на Владимира Николаевича. Владимир Николаевич ответил ему не менее раздраженным взглядом, но выгонять меня все же не стал.

– Излагай, только быстро, – разрешил он.

– Я по снаряжению.

– Тогда жди. – И Шептало указал на свободный стул, не захотев обсуждать такие вопросы при посторонних. – Слушаем вас, Григорий Петрович.

Замдиректора прокашлялся, обвел строгим взглядом сидевших вокруг стола подчиненных и начал самым натуральным образом их распекать. Солидные дядьки в возрасте безропотно кивали, и у меня даже сложилось впечатление, что ничего из ряда вон не происходит. Обычные рабочие будни. Бери больше, кидай дальше, и все такое.

Когда совещание наконец подошло к концу и мы остались наедине, Грачев включил селектор и распорядился:

– Вызовите Зимину.

– Ну? – поторопил меня Владимир Николаевич. – Что опять случилось?

– Да я уже забыл, зачем пришел! А! Насчет портала! Можете его как-нибудь не столь интенсивно сегодня эксплуатировать?

– С какой стати? – раздраженно постучал Грачев карандашом по столу.

– Да, с какой? – поддержал его Шептало.

– У меня два района по плану, а из-за вашей установки…

– Нет, – с ходу отрезал куратор. – Даже не заикайся.

– Ну елки! И как теперь работать?

– Придумай что-нибудь, прояви креативность мышления. Что-то еще?

Я тяжело вздохнул и неуверенно начал:

– Да вы знаете…

– Не знаем, – немедленно буркнул Владимир Николаевич.

– Просто подумал…

– Это полезно, только не перенапрягись, – вновь не смог промолчать куратор.

– Короче! Мне без напарника не обойтись!

– А Виталий тебя чем не устраивает? – удивился Грачев.

– Виталий – водитель, а нужен кто-то, кто мог бы подстраховать в свертках.

– Нереально, – безапелляционно заявил Шептало.

– Чего еще? – удивился я.

– Ты у нас один такой уникальный, – развел руками куратор. – Остальные постоянных перепадов магического излучения просто не выдержат. Нужен тебе одноразовый напарник? Думаю, нет.

– А если из Приграничья кого-нибудь выдернуть? – без особой надежды предложил я.

Вызвать можно; вопрос – кого? Колдунам здесь сразу из-за отсутствия магии поплохеет, а от обычных людей, как Шептало и сказал, толку немного. Оставались кондукторы – уникумы, способные самостоятельно выбираться из Приграничья в нормальный мир и уходить обратно через «окна», – но ими точно никто рисковать не станет.

– Кондуктора сюда вытащить хочешь? – будто прочитал мои мысли Шептало. – Ты ведь понимаешь, что это нереально, да?

– Все я понимаю, – обреченно вздохнул я, не желая строить из себя одинокого рейнджера. В команде работать куда приятней. – Ладно, тогда хоть нормальным снаряжением обеспечьте.

– Каким именно? – спросил Грачев и отвлекся на затрезвонивший телефон. – Да, – поднял он трубку, страдальчески поморщился и разрешил: – Пусть заходят.

Дверь распахнулась, и к нам присоединились два парня в рабочих комбинезонах.

– Григорий Петрович, мы с проверкой, – объявил один из них и выложил на край стола прибор, напоминавший обычную автомобильную магнитолу с небольшим жидкокристаллическим экраном.

– А нельзя ее перенести? – возмутился Владимир Николаевич.

– Можно, – пожал плечами техник со сканером, – но любое отклонение от протокола должно быть задокументировано официально.

– Время проверки определяет генератор случайных чисел, – пояснил замдиректора и разрешил: – Приступайте.

Техники быстренько исследовали кабинет, собрали оборудование и, подписав у Грачева акт проверки, вышли в приемную.

– И часто у вас жучки находят? – фыркнул Шептало.

– Бог миловал, – улыбнулся Геннадий Петрович. – Ладно, Лед, что именно тебе требуется?

– Из амулетов-то? – задумался я. – Что-нибудь наступательное, помощнее. Ну и защитные обереги не помешают. И дозу «Небесного исцеления» на всякий случай, плюс обезболивающее и противошоковое.

– С препаратами проблем не будет. Талисманы пассивной защиты тоже получишь. А вот с боевыми артефактами не все так просто.

– Они есть на складе или их нет? – поставил я вопрос ребром. – Ведь есть же?

– На складе есть, – подтвердил Грачев.

– И в чем тогда проблема?

– Проблема в том, что у нас нет возможности держать эти… устройства заряженными. И даже если прямо сейчас из бласт-бомбы залить в них энергию, у тех же чарометов аккумуляторы сядут меньше, чем за минуту. К тому же никто тебе заранее не скажет, как на них скачки интенсивности магических полей при переходе в сверток скажутся.

– А что-нибудь алхимическое?

– Вот этого добра хватает, – повеселел Грачев.

– Григорий Петрович! – с укоризной произнес Шептало. – Вот давайте не будем на моих людях эксперименты ставить!

– Давайте не будем, – с неприкрытым сожалением вздохнул Григорий Петрович.

– Вы о чем это? – удивился я.

– Алхимические реакции вытягивают энергию через пространственные микропроколы, – пояснил куратор. – В Приграничье это работает, у нас эксперименты успехом не увенчались. Возможно, в свертках все пройдет как надо, но мне почему-то не хочется проверять это экспериментальным путем. Даже на тебе.

– Аналогично, – поежился я, живо представив последствия неконтролируемой алхимической реакции. – Ладно, тогда защитными амулетами ограничимся.

Пассивные устройства и к перепадам магического излучения менее чувствительны, и энергию напрямую из окружающего пространства получают. Для свертков – наилучший вариант. Да и микстуры ведьм там действовать должны.

– Виталий тебя в хранилище проведет, подбери сам, что посчитаешь нужным, – решил поскорее избавиться от меня Шептало.

– А в арсенал меня кто проведет?

– Тебе пистолета мало? – удивился куратор.

– Мало, – подтвердил я. – Защитные обереги и лекарства – это, конечно, здорово, но если какая-нибудь тварь накинется, без тяжелой артиллерии не обойтись.

– С автоматом по улицам ходить собрался? – уставился на меня Грачев.

– С обрезом. Таким, чтобы в рюкзак поместился.

Пистолет – это так, от людей в городских условиях отстреливаться; ну и для подстраховки на самый крайний случай. Автомат тоже не годится: и таскать с собой неудобно, и калибр против магических тварей маловат. А вот обрез – самое то.

Замдиректора надолго задумался, потом предложил:

– Курковая двустволка подойдет?

– А есть? – не удалось удержаться мне от удивленного возгласа.

– Да изъяли тут недавно по случаю, – пояснил Григорий Петрович. – Никак руки не доходят ни оприходовать, ни на уничтожение сдать.

– На тебе, боже, что нам негоже? – догадался я. – Ладно, сгодится. Только патроны с серебряной картечью выдайте. И к «макарову» с серебряными пулями.

– Обеспечим, – после недолгих колебаний решил Шептало. – Так ведь, Григорий Петрович?

– Выдадим под отчет, – подтвердил Грачев. – Надеюсь, это все?

– Все, пожалуй. Куда теперь?

– Найди Виталия, он в хранилище проводит.

– Один момент, – остановил меня Владимир Николаевич. – Энергетический сканер получишь, не забывай им свертки промерять. Нам точные данные о состоянии магических полей нужны.

– Ну… ладно. Не проблема.

Прихватив рюкзак, я вышел из кабинета, увидел, что в приемной уже дожидается аудиенции Алена Евгеньевна, и решил здесь немного задержаться. Благо повод для этого долго искать не пришлось.

– Будьте добры, поставьте заряжаться. – Я передал секретарше телефон и зарядное устройство и с невинным видом уселся на диван рядом с Зиминой. – Привет, тебя не вызвали еще?

– Нет, – улыбнулась девушка и поправила юбку, боковой разрез которой доходил до середины загорелого бедра. – Надеюсь, ты начальство не раздраконил?

– Ой, перестань! Откуда такие мысли?

– У тебя исключительная способность выводить из себя людей.

– А вот это было обидно.

– В самом деле? – улыбнулась Алена и подмигнула: – Ну и как с Романом Дьячковым вчера пообщался?

– Пообщался – это громко сказано, – поморщился я и встревожился: – Погоди, весь НИИ уже, что ли, в курсе?

– Ну весь не весь… – загадочно рассмеялась девушка.

– Тьфу на вас, Алена Евгеньевна! Давай лучше тему сменим.

– Давай, – легко согласилась девушка, – ты царапины чем-нибудь обрабатывал?

– Обрабатывал. Коньяком.

– Внутрь?

– Снаружи в медкабинете чем-то намазали.

Я осторожно прикоснулся к исцарапанному при вчерашнем падении лицу, и тут в распахнувшуюся дверь заглянул Виталий.

– И сколько тебя ждать можно? – раздраженно поинтересовался он.

Нестерпимо захотелось в него чем-нибудь запустить, но вместо этого я забрал у секретарши телефон и продемонстрировал водителю зарядное устройство:

– Я мобильник заряжаю, если что.

– Идем!

– На склад?

– А куда еще?

Я вслед за водителем спустился на первый этаж и уже во дворе, когда шагали к соседнему крыльцу, спросил:

– Слушай, Виталий, ты чего такой дерганый?

– Да ничего, – буркнул водитель, поднимаясь по стершимся ступеням. – Уже десять, а еще не выехали!

– Солдат спит, служба идет. Нет?

– У меня вообще-то, и кроме как с тобой возиться, работы хватает! – огрызнулся Виталий и распахнул дверь проходной спецблока. Сидевший в бронированном аквариуме охранник внимательно изучил наши прижатые к стеклу «корочки» и нажал кнопку переговорного устройства:

– На Леднева пропуск не оформлен, – сообщил он.

– Посмотри во временных, – подсказал водитель.

– А, точно! Одноразовый выписали, – нашел нужную запись караульный и разблокировал дверь. – Проходите.

– Бюрократы, – пробурчал я, проходя внутрь.

– Не туда. – И Виталий потянул меня налево. – Там медкабинет, не помнишь, что ли?

– У меня с пространственной ориентацией проблемы.

– Оно и видно.

Водитель приложил к считывающему устройству свой пропуск, и замок без промедления мигнул зеленым огонечком. Дальше оказался небольшой тамбур, там парень начал набирать код – «пять», «шесть», – но сразу оглянулся, перехватил мой заинтересованный взгляд и загородил цифровую клавиатуру плечом.

Пип. Пип. Клац.

Загудели приводы запоров, и Виталий посторонился, позволяя мне пройти в хранилище.

– Отбирай что нужно, – разрешил он. – Только быстрее, мне еще в оружейную идти.

– Хорошо.

Оглядев заставленные всякой всячиной полки, металлические ящики и пару холодильников, я остановился у стеклянного шкафа с кодовым замком, на полках которого лежали чемоданчик бласт-бомбы, штук пять чарометов, аккумуляторы к ним, несколько невзрачных на вид коробок с патронами и парочка длинных ножей с посеребренными клинками. Но не успел я еще ничего спросить, а Виталий уже заявил:

– Здесь все только с прямой санкции Грачева.

– Да мне пока без надобности, – пожал я плечами и прошелся вдоль стеллажей.

Нет, ну в самом деле – куда мне бласт-бомба? В нашем мире магия будто вода в песок уходит, у нас она просто физически сработать не сможет, а рвани эта адская машинка в свертке, еще и меня зацепит. Слишком уж мощная штука, при детонации само пространство пережигается. Чуть зазевался – и привет!

– Что отберешь, сюда складывай. – Виталий сунул пустую коробку и пояснил: – Надо будет в реестр внести.

– Договорились.

Первым делом я отыскал в холодильнике дозу «Небесного исцеления» – а точнее шприц и две бутылочки с компонентами оного. Там же обнаружил одноразовые инъекции обезболивающего и противошокового действия и пару блистеров с экомагом. Тоже пригодится – хоть у меня организм и привычный, но на случай слишком сильных перепадов интенсивности магических полей стоит подстраховаться.

Еще отложил упаковку алхимических сигнальных огней – вдруг случится теней отпугивать? – и амулет от морока. Раньше такие штуки мне без надобности были, а теперь даже не знаю; пусть лучше будет.

Напоследок взял пару запаянных пробирок с черным порошком на основе серебра, в разы усиливавшим эффективность защитных кругов, и вновь подошел к стеклянному шкафу.

– Говорю же, – тяжело вздохнул Виталий, – здесь все только с личной санкции Грачева.

– Патроны с серебряными пулями, – потребовал я. – Минимум две обоймы. Грачев согласовал.

– Там пули не серебряные, а из сплава какого-то, – возразил парень. – С серебряными в оружейке возьмем.

– Спецпули, что ли? – догадался я.

На подобные боеприпасы не действовали отводящие пули амулеты и заклинания, поэтому никакой необходимости в этих весьма недешевых патронах сейчас не было.

– Не знаю, идем уже. – Виталий вывел меня из хранилища, забрал коробку и захлопнул дверь. – Жди во дворе.

– А сканер?

– Сейчас принесу, – пообещал водитель и скрылся в оружейной комнате.

Оставшись в одиночестве, я покидать помещение не стал и вместо этого достал свой пропуск. Приложил его к считывателю: красный огонечек, мерзкий писк.

Досадно.

Пришлось идти во двор. Погода за это время нисколько не изменилась, и по небу продолжали ползти кудлатые облачка, то и дело закрывавшие весело скалившееся сверху солнышко, а резкие порывы ветра раскачивали ветви росших за забором НИИ деревьев.

Прождав Виталия минут десять, я задумчиво глянул на синий огонечек сигнализации внедорожника, прикидывая, не двинуть ли ботинком по колесу, но не успел.

– Господин Леднев! – окликнул меня появившийся на крыльце Прокофьев. – Вы так вчера ко мне и не зашли!

– Форс-мажор, – указал я на свое исцарапанное лицо. – В маршрутке ехал и в аварию попал.

– А сейчас что же? – уточнил замдиректора по режиму.

– А сейчас у меня выезд.

– И никак нельзя его отложить?

– Никак, Борис Федорович, – пришел мне на выручку Виталий, с плеча которого свисала спортивная сумка, – но как только вернемся, сам его к вам отведу. Можете на меня положиться.

– Жду вас до конца дня.

– Договорились.

Я взял у Виталия сумку и забрался в машину. Водитель уселся за руль, повернул ключ в замке зажигания и поправил зеркало заднего вида.

– Шептало просил передать, что за деньги отчитаться надо, – напомнил он.

– Отчитаюсь, – поморщился я и достал карту. Сверился с ней и попросил: – Давай сейчас к областной больнице. Высади меня и езжай на Маршака, куда-нибудь в район парка Лермонтова. Как доберусь, позвоню.

– Хорошо.

Машин на дорогах хватало, и до места мы в итоге добирались минут пятнадцать, а потом почти столько же Виталий искал, где бы припарковаться. За это время я успел рассовать по карманам отобранные в хранилище вещицы и набил магазины ПМ, предварительно убедившись, что кустарные серебряные оболочки пуль лишены дефектов. С обрезом тоже оказалось без неожиданностей – обычная курковая двустволка двенадцатого калибра, в целях компактности укороченная и лишенная приклада. В рюкзак вошла, будто под него и делалась. Подсумок с патронами отправил туда же.

Когда Виталий наконец загнал внедорожник меж двух «газелей», я на всякий случай заранее дослал патрон и, сняв пистолет с боевого взвода, сунул его в кобуру.

– Ладно, пойду.

– Буду на связи, – предупредил Виталий. – Если что, звони.

– Обязательно.

Захлопнув дверцу, я перебежал через проезжую часть и первым делом купил в киоске банку черного «Козела». Демонстративно вскрыл ее и сделал длинный глоток.

Неплохо, неплохо. За что его уважаю – не люблю, а именно уважаю, – так это за относительно приличный для локализованного пива вкус и малую крепость. В компании посидеть – милое дело.

Виталий немедленно схватился за мобильник; я отсалютовал ему и зашел за торговый павильон. Там поставил банку под ноги и попытался уловить присутствие магической энергии, но только-только отрешился от дорожного шума, как в кармане зажужжал поставленный на бесшумный режим телефон.

Ага, это уже Виталий куратору про пиво настучать успел…

Усмехнувшись, я сбросил звонок и повернулся к обтрепанному мужичку с черным пластиковым пакетом в руке:

– Тебе чего?

– Допивать будешь?

– А? Нет, бери.

Бродяга сцапал банку и заковылял к автовокзалу; я без лишней спешки двинулся в противоположном направлении. Дошел до перекрестка, перебежал через дорогу и столь же неторопливо отправился дальше.

А чего торопиться? Иду – гуляю.

Хотя место для прогулки, конечно, не самое удачное. Автомобили ползут, автобусы чадят. Дым, гарь, дышать невозможно. И, что самое печальное, – никакого намека на присутствие тех самых зон локальной концентрации магической энергии, ради которых это все и затевалось. Хоть садись на троллейбус и катись по маршруту со всеми удобствами.

Но филонить было не дело, и я продолжил свое не слишком увлекательное путешествие по родному городу пешком. Так и дошел до самого парка Лермонтова, не уловив ни малейших признаков аномалий.

Послонявшись какое-то время напротив главного входа, я решил, что обедать пока еще слишком рано, и отправился проверять окрестности. По узенькой боковой улочке дошел до Вольной и повернул к центру, но ничего интересного не обнаружил и там.

Девчонки симпатичные на каждом шагу попадаются, кабаков приличных тоже хватает, а свертки словно попрятались. Как отрезало.

Ерунда какая-то!

Я в сердцах плюнул и уселся на первую попавшуюся лавочку.

Ну что за напасть такая? Вчера влегкую три свертка нашел, а сегодня уже полгорода протопал и результат нулевой!

В кармане задергался телефон, я глянул на экран и в раздражении сбросил вызов Виталия. Вот только не надо меня подгонять! Мало того, что отпуска лишили, так еще хотят на шею сесть и ножки свесить. Я, блин, вольный художник, а не цепной пес, которого на поводке выгуливают!

И тут до меня дошло! Вчера шел куда хотел, а сегодня, как существо подневольное, тупо маршрут прочесываю. Добросовестно, но и только. Никакой творческой импровизации, никакого свободного поиска.

Быть может, в этом-то все и дело?

Что, если прямо сейчас попытаться понять, куда меня тянет? Не принимая в расчет аэропорт, разумеется.

Куда, а?

Я поднялся на ноги и заозирался по сторонам. К проспекту Революции пойти или, наоборот, – к вокзалу? Пожалуй, к вокзалу. Только вот это уже следующий сектор, его завтра проверять буду.

И неожиданно для самого себя я решил вернуться к парку Лермонтова. Свернул на узенькую улочку, на которой еще не успели вырубить деревья, дабы устроить на их месте парковки, а когда в ряду выстроившихся вдоль дороги домов обнаружилась прореха небольшого уютного дворика, недолго поколебался и шагнул с тротуара к пыльной чаше заброшенного фонтана.

Шагнул – и тут же в воздух взметнулись серебристые струи воды!

Есть! Сверток!

Летний зной придавил к земле, обжигающие лучи солнца нагрели черную штормовку, и спина враз взмокла от пота. Зачерпнув из чаши кристально чистой и обжигающе-холодной воды, я умылся, прикрыл лысину банданой и надел темные очки. Потом включил полученный от Виталия сканер, но на экране – сплошные блики.

Пришлось прятаться от солнечных лучей в густую тень деревьев и изучать энергетическую карту свертка уже там. Обнаружив, что зона с наиболее интенсивным излучением притаилась с другой стороны дома, я зашагал через двор, и навстречу сразу явственно потянуло магической энергией.

Очень необычное впечатление – будто сквозняк по голой спине или стылость из открытого погреба по ногам, только много-много неприятней. В «осеннем» свертке тоже нечто подобное ощущалось.

Не забывая время от времени сверяться со сканером, я обогнул детскую площадку, и постепенно изнуряющий летний зной сменился резкой прохладцей поздней осени. Асфальт подернула изморозь, ноги заскользили и лишь рельефные подошвы позволили не чувствовать себя коровой на льду.

Нормально иду, не падаю.

Только подумал, и будто сглазил – сканер пискнул в самый неподходящий момент, я отвлекся на него, машинально шагнул дальше… и словно ступеньку пропустил. Зубы клацнули, позвоночник неприятно толкнулся в основание черепа, и не успел я даже глазом моргнуть, как очутился в высоченном сугробе.

А кругом – белым-бело…

Откуда-то издалека доносилось хрипение уличных динамиков – на миг даже почудилось: «Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним», – с ясного неба сыпались редкие снежинки, и было холодно. Очень холодно.

Пытаясь понять, куда угораздило провалиться, я продрался через облетевшие на зиму кусты и в удивлении стянул с себя солнцезащитные очки, когда впереди замаячили вылепленные из снега фигуры.

Богатырский конь, жар-птица, большая черепаха. Еще – Дед Мороз с непременной Снегурочкой, и кто-то совсем уж неразличимый в заполонивших парк вечерних сумерках…

Скоро Новый год? Ох, не похоже что-то…

Очень уж непраздничной показалась атмосфера. Ощущалась скорее некая печаль. И не могу сказать, что печаль светлая.

Жутковатенько здесь, жутковатенько.

Поймав себя на этой мысли, я вздрогнул и несколько раз хлопнул по крышке засбоившего сканера.

Надо валить отсюда и шустрее, а то одной ледяной фигурой скоро станет больше. Магией веет все сильнее, того и гляди, фигуры оживут и наваляют по первое число.

Следуя показаниям вновь заработавшего прибора, я сошел с расчищенной от снега тропинки и пробрался через сугробы к металлической ограде парка. Скрипнув зубами из-за обжегшего ладони холода промороженного железа, перевалился на другую сторону… и бухнулся на грязный асфальт!

А кругом – лето! Жара, пыль, пожухлая зелень деревьев и несущиеся по дороге автомобили.

Выбрался!

Я вскочил на ноги и не успел еще толком отряхнуть штаны, как в кармане начал надрываться в беззвучном жужжании телефон. Звонил Виталий.

– Ты где?

– Тебе в рифму ответить или по существу?

– Где ты, спрашиваю?

– С другой стороны парка.

– Нашел что-нибудь?

– Да.

– Подбросить?

– Нет, пока есть время, до площади дойду.

– Хорошо, но учти – через сорок минут установку запустят.

– Помню.

Я сунул мобильник в карман и, разминая озябшие пальцы, зашагал по улице. Свернул во двор, но сразу уперся в глухие ворота и вернулся обратно. Там с сомнением глянул на вывеску бистро «Цитрус» и поплелся дальше.

Работать, негры! Солнце высоко!

Но за остававшееся до запуска портала время ничего интересного обнаружить больше так и не удалось. Только зря время потратил да из-за выхлопных газов головную боль заработал. И горло пересохло, а поблизости, как назло, ни магазина, ни кафе.

Центр, называется…

Решив перекусить, я достал телефон, и тут мобильник сам собой задергался в руке, а на экране высветилось: «Леха Шаров».

– Да, Лех. Слушаю тебя, – ответил я на вызов. – Нормально дела, нормально. Нет, пока не получается вернуться. А что? Говори громче! – Шум проносившихся мимо автомобилей сбивал с толку и мешал разобрать слова. – Подожди, я от дороги отойду. Да, говори! С девчонкой познакомился? И че? В номере у нас живете? Ну ты наглый! Ладно, вернусь, познакомишь. Что?! Такая корова нужна самому? Реально, да? Ладно, так и понял, что ты поиздеваться позвонил. Все, увидимся.

Я оторвался от телефона и вдруг понял, что непонятно каким образом забрел в сверток. Глухой закуток в проходном дворе, высоченные тополя, на первом этаже магазинчик, рядом тент «Балтики», пластиковые стулья, пыльные столы, пустой холодильник.

И – никого.

В руке вновь задергалась трубка, я машинально сбросил входящий вызов и только тогда сообразил, что мобильной связи в свертках нет и быть не может. Да и разлитой в пространстве магической энергии здесь не ощущалось. А значит – это реальность. Ну да реальность нереальности иной раз сто очков вперед по части сюрреализма даст.

Проверив список пропущенных звонков, я направился к уличной кафешке и на ходу набрал Виталия. Подошел к пыльному тенту, и длинные гудки в трубке сменились короткими. Позвонил второй раз – «абонент временно недоступен».

Ну что за человек такой? На связи и то побыть не может!

В животе заурчало, и стало ясно, что пора перекусить. Как ни крути, последний раз нормально ел двое суток назад. И если вчера с похмелья кусок в горло не лез, то сегодня желудок о себе напоминать не стеснялся.

Я заглянул в магазинчик и невольно усмехнулся, решив, что подобное заведение вполне могло располагаться на одной из улочек Форта. Пыльные витрины, стройные ряды бутылок с алкоголем и газировкой, подозрительного вида бутерброды и сэндвичи. Приклеенный скотчем листок меню.

Я даже в окно на всякий случай выглянул, но нет – никакого снега. Это не Форт, это заведение «для своих». Дешево и сердито.

– Что-то будете заказывать? – спросила продавщица.

– Пару сосисок в тесте и стакан чая, – попросил я. – И разогрейте.

Расплатился, дождался перезвона микроволновой печи и отправился на улицу обедать. Если скромный перекус заслуживал подобного определения.

Расположившись за столом, я с сомнением посмотрел на сосиски, осторожно надкусил одну и как-то неожиданно для самого себя моментально их смолотил. Та еще гадость, конечно, но по сравнению с тем, что подают в кабаках Форта, просто-таки эталон вкусной и здоровой пищи.

Да и сервис опять же. Не о штаны жирные пальцы вытираешь, а о салфетку…

Запив остатками чая таблетку экомага, я поднялся на ноги и почувствовал, как потихоньку отступают ломота в костях и головная боль.

Ну вот, другое дело! Можно дальше работать.

Я попытался дозвониться до водителя, но вновь прослушал сообщение автоинформатора, только теперь уже на английском. Плюнул и отправился в институт пешком. Благо кварталы, оставленные на вторую половину дня, располагались как раз по дороге.

И это было весьма кстати: на солнце все чаще набегали подозрительного вида облачка, и в совокупности со штормовым предупреждением погода начинала вызывать нешуточные опасения. Не факт, что после обеда вообще поработать получится

И точно – уже на подходе к проспекту Революции стал накрапывать мелкий дождик. Я поднял воротник штормовки и начал высматривать какое-нибудь заведение общепита или магазин, но тут в один миг с неба обрушился настоящий ливень. Порывистый ветер принялся кидать холодные струи прямиком в лицо, джинсы моментально промокли, и пришлось юркнуть в первую попавшуюся арку тянувшегося вдоль проспекта жилого дома.

Ну надо же! В кои-то веки синоптики непогоду предсказать умудрились! Только еще града для полного счастья не хватает.

Отряхнув штормовку, я достал телефон, вызвонить Виталия, но, как назло, оказалась недоступна сеть. Оно и неудивительно: ветер шквалистый с порывами до много-много метров в секунду, еще и небо будто прохудилось. Опять что-нибудь где-нибудь перемкнуло или повалило…

Какое-то время я наблюдал за лужами, на которых вспухали и тут же лопались крупные пузыри, а потом будто дурное предчувствие в спину кольнуло. И не иголкой какой-нибудь, а самым натуральным шилом.

Задирая джинсовку, я резко крутнулся на месте и с облегчением отпустил рукоять пистолета. Никакой опасности позади не было. Как, впрочем, не было на том конце арки и двора с мокрым асфальтом дороги и раскисшими газонами.

Вместо них в сияющую дымку уходила аллея. Клумбы, цветы, посыпанная песком тропинка. А над всем этим великолепием – или безобразием? – раскинулось безоблачное небо с раскаленным кругляшом солнца.

По сравнению с разгулявшейся в городе непогодой в этом чудесном садике царила настоящая благодать, но выходить под палящие солнечные лучи как-то не хотелось. Разогретый воздух свертка казался слишком густым и горячим, вызывая ассоциации с расплавленным гудроном, а пространство там буквально сочилось магической энергией.

Это даже не сверток, это очередной «пузырь».

Чистая, ничем не замутненная магия.

Но чистая ли? И, сорвав первый попавшийся цветок, до которого смог дотянуться, я убрал его в карман штормовки. Интересно будет посмотреть, что с ним в реальном мире станется.

Подключив сканер, я положил его на разогретый солнцем асфальт, а сам уселся на поставленный на попа полимерный ящик в ожидании, когда прибор промерит энергетическую насыщенность «пузыря».

Странное впечатление – будто кино смотрю. Мимо бегут люди, но никто меня не замечает, и даже брызги дождя остаются с той стороны экрана. Вот высуну сейчас наружу руку – и что будет? Увидит ее кто-нибудь или сразу в город вывалюсь?

Еще один вопрос, ответ на который можно получить лишь экспериментальным путем. Ну его…

Минут через пятнадцать, когда дождь пошел на убыль, в арке начало все сильнее сквозить магией и граффити на стенах понемногу обрели объем. Некоторые символы смазались и зависли в воздухе, другие, наоборот, стали четче и словно бы прожигали собой саму реальность.

Правое предплечье привычно заломило; я схватил сканер и выпрыгнул в город. А там – будто влажным полотенцем по лицу получил. Сыро, прохладно, еще и голова разболелась.

Натянув бандану, я убедился, что сканеру удалось промерить весь «пузырь», и заглянул в арку, за ней – самый обычный дворик. Серый, мокрый, неприветливый, как и весь остальной вымоченный дождем город. Разве что немного смазанный из-за искривлявшей пространство магии….

Кстати, о магии! Я сунул руку в карман и без особого удивления обнаружил, что от сорванного в свертке цветка не осталось даже трухи.

Ничего реального. Абсолютно ничего.

Чистая обманка.

Усмехнувшись, я зашагал вдоль дома, но стоило лишь повернуть на Маркса, как по спине пробежался противный холодок. Ребра заломило, зачесались татуировки правого предплечья. Неужто очередной сверток? Странно, не раз и не два неподалеку проезжал, и даже подозрений никаких не возникало.

Возможно расходившаяся по городу магическая энергия свою роль сыграла? Такое впечатление, при открытом портале в Приграничье наш мир уподобляется опущенной в проявитель фотобумаге, и немедленно становятся видны все аномалии. Жаль, закрепителя нет. Надо будет этот момент на заметку взять.

Сверившись с мобильным телефоном, я подвел стрелки наручных часов – отставали на пять минут – и решил сначала проверить нежданно-негаданно обнаруженную аномалию, а потом уже со спокойной совестью двигаться в институт.

Вот сдам сканер и буду свободен как ветер. Пусть только попробуют меня по такой непогоде куда-нибудь погнать.

В кармане задергался телефон, я не стал вытаскивать его под сыпавшуюся с неба морось и, свернув во двор, зашагал к видневшемуся из-за деревьев зданию детского сада.

Обычный двор, ничего особенного. Народу, правда, никого – ну так ведь дождь. И магией все слабее веет, а откуда веет, и вовсе не разобрать. Если только…

Я по мокрой траве подошел к сетчатой ограде, подпрыгнул, перевалился на ту сторону – и сразу стих дождь. Дождь стих, небо расчистилось, а мир будто расширился, увеличивая территорию детского сада в разы.

Очень, очень странное место.

Странное и вместе с тем на удивление приятное. Магическое поле здесь не жалило холодом, не текло, пытаясь увлечь за собой, не ломало и не крутило. Оно просто было. И даже немного согревало.

Тихая заводь, лягушатник с теплой водой – такое вдруг сложилось впечатление. В Форте в самые погожие деньки почти так же хорошо бывало. Городские стены отсекали излишки текшей с севера энергии, и когда отступали холода…

И неожиданно с немалой долей ностальгии я отметил, что счастье – это не только поваляться на берегу моря с банкой холодного пива, но и вот так постоять, наслаждаясь ласковыми прикосновениями растворенной в воздухе магии.

Мне этого не хватало.

Как же мне этого не хватало…

Стряхнуть оцепенение оказалось непросто, но я переборол себя и достал сканер. А когда промерил сверток, то не особо удивился, обнаружив вместо двух переходов в город целых четыре места соприкосновения аномалии с реальностью. Еще и «пузырь» поблизости. Не иначе, именно туда излишки энергии и уходят.

Убрав сканер в чехол, я осторожно двинулся в глубь участка, и вскоре меж кленов, черноплодных рябин и высоченных лиственниц замаячило здание детского сада. Заброшенное, с выбитыми окнами и разрисованными граффити стенами. Да и сама территория изменилась до неузнаваемости: разросшиеся кусты расползлись на детские площадки, и веранды на них смотрелись последними оплотами цивилизации, навроде оккупированных джунглями руин древних храмов. И лишь проникавший из города шум, визг автомобильных покрышек, лязганье контактной сети и музыка напоминали о том, что это не мир после глобальной катастрофы, а сотворенный магией выверт пространства.

Выбравшись из зарослей на асфальтированную дорожку, я пнул попавшуюся под ноги банку энергетического коктейля и зашагал вокруг обветшалого здания детского сада.

Зачем? Не знаю. Просто уходить не хотелось. Никогда Форт своим домом не считал, а вот оно как – ностальгирую. Хотя, казалось бы…

Тут я повернул за угол и обнаружил, что, в отличие от проникавшего через границу уличного шума, источник музыки находился внутри свертка. Негромко бубнившая рэпом магнитола стояла на скамейке рядом с мангалом и кастрюлей с уже нанизанными на шампуры шашлыками, а какой-то парень, орудуя пластиковой бутылочкой, увлеченно поливал водой угли.

Не знаю, кто удивился больше – он или я. Наверное, все же я.

Расслабился, воспоминаниям предался. Да и не ожидал просто никого в свертке встретить. А ведь о порванном на куски покойнике и черепе в костре забывать не стоило…

Так или иначе, первым среагировал шашлычник, запустив в меня пол-литровой бутылочкой с водой. Вроде ерунда, но чутье заставило пригнуться и рвануть прочь. Только это и спасло: за спиной тут же громыхнуло, и ударная волна толкнула в гостеприимные объятия кустов, а ничуть не хуже шрапнели проредившие листву обломки бетона прошли стороной.

Магическое поле вновь дрогнуло; я резко свернул, и наполненная убийственными чарами банка пива угодила в лиственницу. К небу взметнулся гигантский факел, на голову посыпались сгоревшие иголки, и окажись шашлычник хоть самую малость удачливей, сегодня на ужин у него была бы жареная человечина, как это ни прискорбно признавать, в моем изрядно подгоревшем лице.

Бежать, бежать, бежать!

И пригибаясь, я заросшими тропинками понесся по направлению к ближайшей точке перехода.

– Все сюда! – заголосил отставший парень и, пронзительно свистнув, крикнул: – У нас гости!

Он не один здесь? Вот засада!

Я выдернул из кобуры пистолет и замедлил шаг. Нечего сломя голову нестись – налетишь вот так впопыхах на шаровую молнию, и полетят клочки по закоулочкам. Точнее, не клочки даже, а нормальные такие куски, средней прожаренности.

Миновав игровую площадку, со всех сторон окруженную высоченными кустами, я начал забирать обратно к зданию детского сада, на ходу стянул из-за спины рюкзак, но не успел еще вжикнуть молнией замка, как неподалеку раздался чей-то крик:

– Где он?!

– У нас чисто! – донеслось в ответ от противоположного забора.

– У нас тоже!

– А был ли мальчик? – поинтересовался ехидный женский голос. – Вась, ты, случаем, пивасика не перебрал?

– Да зуб даю, был! – возмутился Вася. – Шустрый! Как ломанется в кусты!

– Как та черепаха!

– Идите в задницу! Говорю: был.

– А не гонишь?

– Вот еще!

Решив, пока есть такая возможность, убраться отсюда подобру-поздорову, я вернул рюкзак за спину и ускорил шаг. А миг спустя едва ли не нос к носу столкнулся с вывалившимся из кустов парнем.

– Ой, ёпт… – ошарашенно выдохнул тот, уставившись на смотревший ему в лицо пистолет.

Я ничего не сказал – просто спустил курок. И, хоть стрелял почти в упор, пуля каким-то совершенно невероятным образом разминулась с головой раззявы, и счастливчик рванул наутек, во всю глотку вопя:

– У него ствол!

Ага, а мужики-то не знали…

Метнувшись в противоположную сторону, я перепрыгнул через покатившееся по траве колдовское пламя, а когда кусты затянул густой едкий дым, прикрыл лицо полой штормовки и побежал дальше буквально вслепую. Выломился на заасфальтированную дорогу, а там – странная парочка: девица с фиолетовыми волосами и молодой человек готической наружности, на черных круглых очках которого плясали отблески пламени.

И тут уж я медлить не стал и без промедления открыл стрельбу.

Раз! Два! Три! – все это на ходу; все ни на миг не замирая на месте. Ровно как на тренировках, где гарантированно укладывал в центр мишени две пули из трех.

Там укладывал, а здесь – хренушки! Только зря серебро перевел. Три выстрела, три пули в молоко. А до лестницы в подвал еще ох как неблизко…

Спас случай.

Колдун в черных очках подернулся маревом раскаленного воздуха, но запаниковавшая девчонка вдруг рванула приятеля за угол, и заполыхавшее у того в руках атакующее заклинание развеялось без следа.

Боже, благослови дур!

В несколько стремительных шагов я очутился рядом с уходящей вниз лестницей, скатился по ней и заскочил в выломанную дверь. Сзади – сполох молнии. Мимо!

Меняя магазин, я метнулся в глубь подвала, впотьмах врезался в завал какой-то рухляди, чудом устоял на ногах и побежал дальше. Задыхаясь от выворачивавшей наизнанку вони, проскочил здание насквозь, взлетел по замусоренным ступенькам наверх и со всех ног бросился в кусты.

Сразу видно – дилетанты! Не обучены на людей охотиться!

Но вот пули отводить – обучены. Наверняка ведь стрелял и все равно промахнулся. Случайность? Только не на такой дистанции, только не четыре раза подряд.

А раз так, у нас серьезные проблемы…

Но все это мигом вылетело у меня из головы, стоило только перевалиться через ограду и выпасть из свертка в нормальный мир. Даже не пытаясь привести в порядок изгаженную одежду, я рванул со двора, а завернув за угол, сразу достал мобильник.

Позвонил куратору – не берет. Набрал Виталия, и на этот раз парень оказался на связи.

– Да? – моментально отозвался он.

– Заберешь меня с перекрестка Маркса и Линейной?

– Сейчас буду.

– Только быстро.

Я настороженно оглянулся и зашагал к месту встречи, пытаясь собрать мысли в кучу. В голове сплошные «как», «кто» и «почему».

Как эти выродки умудрились попасть в сверток, почему напали и самое главное – кто их обучал? Кто и зачем?

Ведь кто-то же обучал! Очень сомневаюсь, что эти раздолбаи своим умом до отводящих пули заклинаний дошли. В гения-самоучку мне не верилось совершенно…

В этот момент на обочине остановился служебный внедорожник, и я поспешил к нему напрямик через газон. Переднее боковое стекло ушло вниз, и на меня озадаченно уставился перегнувшийся через пассажирское сиденье Виталий.

– Бляха-муха! – в сердцах воскликнул он. – Ты в мусорных контейнерах копался, что ли?

– Смешно, ага, – даже не улыбнулся я, распахивая заднюю дверцу.

– Стой! – всполошился водитель. – Ты мне весь салон загадишь!

– В задницу салон! У нас чэпэ!

– Чего?!

– Шевели копытами! – Я забрался на широкое сиденье и поторопил парня: – Рули, давай! Погнали!

Не включая поворотников, Виталий перестроился сразу в третий ряд и спросил:

– Ты убил кого?

– Меня чуть не убили, – поморщился я. – Шептало где?

– На совещании.

– В институте?

– Да.

Я вновь попытался дозвониться до куратора, а когда в трубке послышался женский голос, раздраженно поинтересовался:

– Это кто?

– Приемная Грачева, – отозвалась секретарша.

– Владимира Николаевича пригласите.

– Он на совещании.

– Это срочно!

– Просили не беспокоить.

– Да что ж такое?! – отключившись, зарычал я. – Еще и телефоны в приемной оставили!

– Да мы приехали уже…

Внедорожник остановился у крыльца НИИ, и я немедленно вывалился наружу. Заскочил на проходную, махнул охраннику удостоверением и помчался на второй этаж. Там, прежде чем шокированная моим внешним видом секретарша успела вымолвить хоть слово, пересек приемную и заглянул в кабинет Грачева.

– Владимир Николаевич! Срочное сообщение!

– Я на минуту. – Шептало натянуто улыбнулся рассевшимся вокруг стола ревизорам и, вытолкнув меня за дверь, прошипел: – Чего тебе? Что опять стряслось?!

– У нас чепэ, – столь же тихо ответил я.

– Это подождать не может?

– Мы здесь это обсуждать будем?

– У меня совещание!

– А у меня куча колдунов в свертке по соседству.

Вот тут куратора и проняло. Его вмиг осунувшееся лицо приняло столь угрожающее выражение, что прошедший вслед за мной в приемную Виталий поспешно уселся на диван и закрылся первым попавшимся журналом.

– Ты ничего не путаешь? – уточнил Владимир Николаевич.

– Нет.

– Виталий, проводи его в переговорную, – распорядился Шептало. – Буду через пять минут.

– Да нельзя время терять! – возмутился я. – Вы не понимаете, что ли?!

– Пять минут, сказал! – И Шептало скрылся в кабинете.

Виталий поднялся с дивана и подошел к входной двери:

– Идем.

– Идем, – обреченно вздохнул я и зашагал следом.

Переговорная оказалась небольшой комнатушкой с голыми стенами без окон, квадратами люминесцентных ламп под потолком и широким столом в центре.

– Вы здесь допросы с пристрастиями устраиваете? – пройдясь из угла в угол, пошутил я.

– По-всякому бывает, – буркнул Виталий и, усевшись на офисный стул, откатился в дальний угол. – Переодеться не хочешь?

Я оглядел изгаженную при падении в подвале одежду и поморщился:

– Позже.

А тут и Владимир Николаевич пожаловал. Выслушав мой доклад, он задумчиво постучал пальцами по полированной столешнице и уточнил:

– Ты уверен, что это были именно люди, а не те самые псевдоразумные энергетические аномалии?

– На все сто.

– Откуда вообще в свертке могли люди взяться? – не скрывая недоверия, спросил Виталий.

– От верблюда! – резко ответил я. – Сколько лет сверткам? Год, два, три? Если они сразу после запуска установки появляться стали, то было время, чтобы на них люди с латентными способностями к колдовству наткнулись!

– Ну как вариант, – кивнул куратор. – И чего ты хочешь?

– Чего я хочу?! Эти суки чуть меня не поджарили! Чего я, по-вашему, хотеть должен? Гасить их надо!

– Это стоит обдумать.

– Обдумать? – опешил я. – Вы из-за одного-единственного трупа меня сюда выдернули, а теперь – обдумать?

– Видишь ли, Лед, – вздохнул Шептало, – тебя отзывали из отпуска в связи с угрозой проникновения в город обитателей Приграничья. Но поскольку ты эти самые опасения развеял, на первое место вышли иные приоритеты. К тому же если разобраться, колдуны для нас никакой опасности не представляют. В реальном мире они ноль без палочки.

– Это они для вас опасности не представляют! – оскалился я. – А мне с ними в свертке пересечься радости мало! Какая, на хрен, работа, когда того и гляди шаровая молния в спину прилетит?!

– Ты преувеличиваешь степень опасности, – возразил Владимир Николаевич.

– Преувеличиваю? – не веря собственным ушам, переспросил я. – А это, случаем, не ваши выкормыши меня поджарить пытались? Нет? Точно? А то вы как-то не совсем адекватно реагируете…

– Точно не наши, – выдержал мой взгляд Шептало. – А спокоен, поскольку никак на ситуацию повлиять не могу. И непосредственной угрозы для института в ней пока не вижу.

– Не видите? Вот сами тогда в сверток и лезьте!

– Опять двадцать пять! – всплеснул руками Владимир Николаевич. – Пойми, нет у меня свободных людей, просто нет! Или ты войска в город ввести предлагаешь? Арктическая бригада тебя устроит?

– А кто у нас там? А! Да, устроит.

– Я пошутил.

– А я так вполне серьезен. – Позиция куратора мне откровенно не нравилась. Странно, раньше нормальным мужиком казался. Жизнь прижала или сущность свою грамотно скрывал? – И вообще, что у вас за шарага такая? Почему людей нет? А если…

– Людей нет, потому что они больше нужны в Приграничье. А привлекать дополнительный контингент у меня нет полномочий. И на вышестоящее руководство я выходить не буду по причине четкого и ясного указания не привлекать к институту на период проведения ревизии излишнего внимания.

– Лучше на проблему глаза закрыть? Так, получается?

– Отстань, а? – взмолился Владимир Николаевич. – Ну чего ты из меня душу вынимаешь? Не могу я ничем помочь! Просто не могу!

– Чего-то вы какой-то атрофированный сегодня. – Я уселся напротив куратора и спросил: – Хотите, взбодрю?

– Не хочу.

– А и неважно, я по доброте душевной. От чистого сердца, так сказать…

– Выкладывай, – обреченно разрешил Шептало. – Не тяни, меня на совещании ждут!

– Не хотел сразу расстраивать, но те гады отвели мои пули. Как думаете, способны на такое самоучки? А?

– Хм… – засомневался куратор.

– Вот и мне кажется, что нет.

Шаровую молнию любому новичку сотворить по силам, для человека это вообще естественно – собрать побольше энергии и долбануть ею по ближнему. А вот для составления отводящих пули заклинаний серьезная теоретическая база требуется. Очень уж там все непросто. Начать хотя бы с того, что расход энергии на отведение метательного снаряда зависит не от импульса, что было бы логично, а исключительно от массы. Причем зависимость эта не линейная, а квадратичная. Не настроишь отсечение по весу – первая же стрела или даже просто камень весь заряд сожжет.

– Ты промахнуться не мог? – спросил Виталий.

– В упор-то? Блин, парню чуть ресницы не опалило!

Владимир Николаевич заколебался, но тут же махнул рукой и решительно встал из-за стола.

– Обсудим это, когда будет время.

– А если кто-то с той стороны прямо под вашим носом готовит диверсионную группу? – спросил я, прекрасно осознавая всю абсурдность такового предположения.

Это подпольная ячейка колдунов-террористов? Не смешите мои тапочки! Скорее уж вылазка мальчиков-мажоров на природу. Стильные прикиды, шашлыки, девочки, пивко. Только реакция на случайного прохожего в общую картину категорически не укладывалась.

– И что они в городе смогут сделать? – легко раскусил мою игру Шептало. – Ни-че-го! Абсолютно ничего.

– Ну ничего так ничего. Убедили. – Я поднялся на ноги и сразу приложил руку к левому боку. – Ой-ой-ой… сердечко прихватило. Ой, как не вовремя! Работы непочатый край, а придется на больничный уходить…

– Хватит юродствовать!

– Какой? Плохо мне! Ой, прямо тут сейчас кончусь…

– На обследование положу, – пригрозил куратор.

– Давно пора. У меня болячек столько, что хоть сразу в реанимацию!

– Чего ты хочешь? – с тяжелым вздохом сдался Владимир Николаевич.

– Людей. Нельзя из Форта никого выдернуть, вызовите инструкторов из центра.

– Не терпится охоту устроить?

– Ну да, – закивал я, не скрывая довольной улыбки. – Око за око, зуб за зуб.

– А зачем тебе брать колдунов в свертке? Они живут там, что ли? – легко срезал меня Шептало. – Погеройствовать захотелось? Адреналина не хватает?

– Варианты?

– Не проще захватить их в городе?

– Попробуй их в городе найди … – пробурчал я, обдумывая предложение.

В городе задержание провести и проще и безопасней. Это в свертке колдуны на коне, а без своих заклинаний они после пары ударов по почкам лапки кверху поднимут.

– Место обжитое было? – уточнил Владимир Николаевич.

– Обжитое.

– Тебя они не испугались, поэтому в срочном порядке менять дислокацию не станут. Плюс, говоришь, там магический фон шибко комфортный, а колдунам постоянная подпитка нужна…

– Вы мне их на выходе караулить предлагаете?!

– В свободное от работы время – почему нет? – злорадно улыбнулся Шептало.

– Можно камеры поставить, – выдал дельную мысль Виталий. – Достаточно кого-нибудь одного вычислить, на остальных через него выйдем.

– Вот и замечательно! – с радостью ухватился куратор за эту идею. – Я технической службе поручение дам, объясни им, куда оборудование ставить.

– Вы же говорили, нет людей свободных?

– Технари не в счет, – отмахнулся Шептало и предупредил: – Но записи с камер сам просматривать будешь.

– В свободное от работы время? – с кислой миной поинтересовался я.

– Именно, – кивнул Владимир Николаевич и уточнил: – Ты лысину свою не засветил, кстати?

– Нет, в бандане был.

Я опустился на стул и вытер выступившую на лице испарину. Напряжение отпустило, и немедленно накатила слабость. Пальцы задрожали, но вовсе не из-за похмельного тремора. Нервы, это просто нервы. Да и перепады магического излучения свою роль сыграли. Укатали сивку крутые горки…

– Вызывайте технарей, отведу их, пока не поздно. – Я достал блистер экомага, выщелкнул одну таблетку и закинул ее в рот. Морщась, разжевал и посмотрел на переглянувшихся промеж собой Виталия и Владимира Николаевича. – Вы чего?

– Техников ты никуда не поведешь, – заявил Владимир Николаевич. – Ложись-ка ты на обследование лучше, дружочек.

– Зачем еще?

– Сам говорил, что и лапы у тебя ломит, и хвост отваливается. Вдруг что-то серьезное? Да и нам лишние проблемы ни к чему.

– Санитаров вызвать? – поднимаясь на ноги, спросил Виталий.

– Ну? – уточнил у меня куратор. – Идешь или охрану вызвать?

– Ну вы вообще!

– Ничего, ничего, – распахнул Шептало дверь. – Отдохнешь под капельницей, остынешь. Нам ведь не надо, чтобы ты сгоряча глупостей натворил, так?

– Так…

В медкабинете мне обрадовались буквально как родному. Не слушая возражений, велели скидывать грязную одежду, уложили на койку, взяли на анализ кровь. И только потом запустили Виталия, который разложил на тумбочке карту района и склонился над ней с карандашом:

– Говори, где камеры ставить.

Я включил сканер и, сверяясь с ним, объяснил расположение входов в сверток. Потом быстренько набросал точные координаты обнаруженных за сегодняшний день аномалий и спросил:

– Одежду мою куда уволокли?

– В прачечную сдадим. Попахивает от нее, знаешь ли.

– И как я домой поеду? Мне ночевать теперь здесь, что ли?

– Сейчас привезут что-нибудь на замену, – успокоил меня Виталий и убрал сканер к себе сумку. – Сам в энергетический отнесу.

– Хорошо. – И я вернулся на койку.

– Что значит – хорошо? – возмутился парень. – Снаряжение сдавай!

Я вытащил убранный под кровать рюкзак и достал из него увесистый подсумок с патронами, упаковку алхимических сигнальных огней и запаянные склянки с черным порошком.

– «Небесное исцеление» и обезболивающее в карманах штормовки было.

– Знаю, – кивнул Виталий. – Уже в холодильник убрали.

– Амулет от сглаза оставлю?

– Не положено. – Водитель забрал у меня изукрашенный колдовскими символами медный кругляш, раскрыл патронташ и возмутился: – Эй, здесь двух штук не хватает!

– Ну правильно – они в обрезе…

– А обрез где?

– Обрез? – переспросил я.

– Да, обрез. Где дробовик?

– Потерял, – неожиданно даже для себя самого на чистом инстинкте соврал я. – Когда от колдунов убегал, в подвале выронил. Только достал его и сразу в какую-то кучу мусора врезался. Да ты сам видел…

Понимаю – неправильно поступаю, но где правильно и где обрез? И вообще, правильно было бы зачистку в свертке устроить, а не с камерами наружного наблюдения время терять. Так что моя совесть чиста. Да и обрез – вещь, с какой стороны ни посмотри, в хозяйстве полезная. Спокойней с ним как-то, слишком уж непривычно без оружия по городу ходить…

– Ты серьезно? – захлопал глазами водитель. – Серьезно – потерял?

– Нет, шутки шучу. – И я продемонстрировал парню пустой рюкзак.

Тот глянул внутрь и предупредил:

– Объяснительную писать придется.

– Напишу. – Объяснительную по поводу утери неучтенного оружия? Да легко!

Виталий с хмурым видом покинул палату; я закрыл среднее отделение и расстегнул молнию крайнего, а там – сюрприз! сюрприз! – притаился безвозвратно утерянный обрез. Ловкость рук и никакого мошенничества практически.

Но толком порадоваться собственной оборотистости не получилось – дверь приоткрылась, и медсестра осторожно вкатила в палату штатив капельницы с пузатой бутылью физраствора.

– Чего это? – насторожился я.

– Анализы показали повышенные остаточные следы магии в крови.

– После двух таблеток экомага? Ерунда какая-то…

– Отказываетесь от лечения?

– Нет, ставьте.

Медсестра перетянула эластичным жгутом мое плечо, подождала, пока я поработаю кулаком, и воткнула в вену иглу. Отрегулировала колесико и предупредила:

– Как закончится, зови.

Я устроился поудобней, закрыл глаза и провалился в беспокойный сон. Долго дремал или нет, не знаю, а разбудило деликатное покашливание.

– Вам передали, – указал на пакет с чистой одеждой господин Прокофьев и грузно уселся на стул для посетителей, – и я воспользовался возможностью побеседовать, раз уж у вас ко мне зайти никак не получается.

– Собирался, честно, – улыбнулся я, мысленно проклиная Виталия, – но вот со здоровьем проблемы обнаружились…

– Понимаю, понимаю, – покивал головой заместитель директора по режиму. – Что-то серьезное?

– Говорят, давление из-за акклиматизации скачет. Из Сочи выдернули, вот и мучаюсь теперь. Шел, шел – раз и в луже. Ужас.

– Давление – это серьезно, – вздохнул толстяк. – Вам бы отдохнуть, сил набраться.

– И не говорите, – согласился я, желая поскорее отвязаться от толстяка. – Надо работать, а здоровье-то уже не то…

– Кстати, о работе, – перешел Прокофьев к делу, – надо бы формы заполнить…

– Оставляйте, заполню. Вот в глазах рябить перестанет, и сразу заполню.

– Так, может, ко мне зайдете, если себя лучше чувствуете?

– Непременно. Только полежу немного…

Прокофьев задумчиво кивнул, пожелал мне скорейшего выздоровления и отправился восвояси. Я беззвучно выдохнул ему вслед нехорошее слово, на всякий случай выждал пару минут и позвал медсестру. А когда та выдернула иглу, зажал в сгибе локтя смоченную спиртом ватку и уселся на кровати.

За окном – хмарь. С неба каплет мелкий дождик. Вечереет.

Вот и очередной рабочий день к концу подошел. Можно до дома валить. Можно, но как-то совсем неохота…

Я взял стоявшую на тумбочке бутылочку, хлебнул минералки и начал разбирать принесенную одежду. В пакете оказались черная футболка без рукавов, толстовка с крылатым черепом на спине и штаны невзрачной зеленовато-серой расцветки – карго или просто рабочие, – просторные, со множеством карманов. Похоже, что под руку попалось, то и притащили.

Ну, хоть так.

Обувшись, я выгреб из верхнего стола тумбочки ключи и документы, без спешки рассовал по карманам всю мелочовку и с рюкзаком в руке отправился на выход.

– Уже все? – не сдержала удивления сидевшая в своем закутке медсестра.

– Так рабочий день кончился, чего болеть-то? – усмехнулся я и вышел на пост охраны. Там постучал костяшками пальцев по бронированному стеклу и спросил у караульного: – Мне постоянный пропуск не выписали, случаем? Леднев фамилия.

– Никак нет.

– Ожидаемо, – вздохнул я и выглянул во двор.

На улице моросил мелкий противный дождик, небо обложило серыми тучами, и надеяться на скорое улучшение погоды не приходилось. Курил бы – достал сигарету, постоял, подымил под козырьком. Но не курю, и сразу в полный рост встал вопрос: как дальше жить?

Вызвонить Виталия, чтобы отвез на квартиру, или найти Шептало и вынести ему мозг на предмет ликвидации колдунов?

Выбор – просто закачаешься!

Наблюдать постную физиономию Виталия или выслушивать сентенции куратора о том, что «сейчас не время»? Да и не будет никаких сентенций, просто пошлет куда подальше, и все дела.

Камеры ставят? Ставят.

Доступ к записям обеспечат? Обеспечат.

А то, что я на колдунов в каком-нибудь другом свертке наткнуться могу, так чьи это проблемы? Ясно и понятно – негра, а вовсе даже не шерифа. У шерифа сейчас иные приоритеты. Ревизия, мать ее…

Виталию тоже звонить не буду. Лучше сам доберусь, хоть развеюсь немного.

Накинув на голову капюшон толстовки, я направился к проходной, и по закону подлости немедленно ливануло, как из ведра. Пришлось юркнуть под навес за воротами, благо ветер дул с другой стороны и брызги сюда не заносило.

Брызги не заносило, а вот бедолаг вроде меня – запросто.

И, наткнувшись там на не по погоде легко одетую Кристину, я на какой-то миг почувствовал самую настоящую неловкость. Не из-за того, что приставал к ней в ресторане – это как раз пустяки, дело житейское, – а из-за того, что на следующий день даже поздороваться не зашел. Вот это уже косяк.

– Привет! – первым нарушил я затянувшееся молчание.

– Привет! – улыбнулась в ответ девушка.

– И как тебе погодка?

– Ничто не предвещало ненастья, – вздохнула Кристина.

– Да нет, вчера штормовое предупреждение передавали, – возразил я, пытаясь смотреть куда угодно, только не на туго обтянутую куцым платьицем грудь. – Слушай, ты ж замерзла совсем, бери мою толстовку.

– Да она не налезет…

– Если не застегивать, налезет.

– Ну ты вообще! – рассмеялась девушка, но толстовку все же взяла. – Спасибо, Александр.

– Не за что, – поежился я, возвращая рюкзак за спину. В одной футболке оказалось как-то очень уж зябко. – Вон уже просвет в облаках.

– Знаешь, я извиниться за Рому хочу, – произнесла вдруг Кристина.

– И тебе рассказали! Нет, ну что за люди?!

– А ты чего хотел? Такое событие! – хихикнула девушка. – Не обижайся на Рому, ладно? Он в последнее время сам не свой. Видно, кто-то из наших случайно трепанул ему про корпоратив, вот он и взбеленился. Это не я, честно-честно.

– Ерунда, – отмахнулся я. – Имел право.

– Имел право?! Вот еще новости! С кем хочу, с тем и танцую! Я не его собственность, между прочим!

– Да просто думал, у вас серьезно все.

– Сложно у нас все, – вздохнула Кристина и высунула из-под навеса открытую ладошку. – Дождь кончился. Идем?

– Идем. Тебе куда?

– Я здесь недалеко квартиру снимаю. Можешь проводить, заодно и толстовку отдам.

– Легко.

Мы дворами зашагали к Карла Маркса, и тут как-то совершенно неожиданно вспомнилось предупреждение Романа:

«Тебя уроют, лысый!»

Нет, разумеется, каждый имеет полное право на подобное предупреждение начхать – как-никак в свободной стране живем, – вот только не исключено, что в итоге кое-кому придется вспомнить о своем праве на бесплатное медицинское обслуживание. А мне, хоть я весь из себя и крутой, схлестнуться с толпой человек в пять-шесть здоровья точно не хватит. Это ведь только конченые романтики один на один разборки устраивают, реальные пацаны всем скопом метелить начинают. Оно мне надо?

Не трус, просто в чем прикол на рожон лезть? Зачем самому себе что-либо доказывать? И так себя как облупленного знаю. А палить из обреза по ухажеру девушки, которую второй раз в жизни видишь, – это явный перебор. Это за гранью добра и зла уже. Да его еще вытащи, попробуй, когда пинают…

И тут, как на грех, у соседнего дома мелькнул огонек раскуриваемой папиросы. Я замедлил шаг – «Тебя уроют, сволочь!» – и зябко поежился.

Сразу вспомнились две на собственной шкуре прочувствованные истины:

а) наивно полагать, будто ты нравишься абсолютно всем;

б) не стоит недооценивать целеустремленность тех, кому ты не нравишься.

Да и вообще слишком самоуверенным быть не стоит. Плавали, знаем…

На втором месяце обучения в Гимназии накатила эйфория. Мысли стали складываться в заклинания, заклинания наполняться силой, а ощущать разлитую в воздухе магию стало столь же естественным, как и дышать во сне. Возникло ощущение, будто раньше жил вполсилы, а теперь одним движением пальца могу своротить горы.

В то время я частенько возвращался на съемную квартиру уже затемно, но ничуть по этому поводу не беспокоился. А чего такого? Район спокойный, народа на улице хватает. Да и кому я нужен? Сразу видно – голодранец и в карманах пустота. С таким связываться никакой выгоды, одни убытки. Да и было чем грабителей при случае приложить; имелось в загашнике небезынтересное заклинание, которое так и чесались руки в деле проверить.

Именно поэтому, когда однажды вечером меня окликнули из переулка, я спокойно остановился, ожидая продолжения. Раньше бы только шаг ускорил, а сейчас – ну чего мне бояться?

– Слышь, ты! Иди сюда, – неожиданно писклявым голосом потребовал незнакомый долговязый парень, переминавшийся с ноги на ногу, будто на шарнирах.

– Чё надо?

– Да не бойся ты! Иди, иди, – махнул тот рукой, – тема есть…

Можно было развернуться и отправиться дальше, но какое-то извращенное представление о собственном достоинстве заставило шагнуть в проулок.

– Чё хотел? – Я сунул руки в карманы и согнул пальцы в немудреную фигуру, пробуждая заранее подготовленные чары. – Ну?

Ответ прозвучал откуда-то сбоку. Матерный и крайне обидный. А прежде чем удалось раскрутить маховик атакующего заклинания, хлесткий удар в висок отбросил к стене.

Что за?..

Дальше все смутно. Падение. Холод снега. Непонятное тормошение. И наконец – боль. Ага, это уже очухался…

То ли меня просто пожалели, то ли череп оказался толще, чем посчитали грабители, но, когда вывалился из переулка, убраться восвояси они еще не успели. Сплюнув заполнившую рот кровь, я зажал шарфом разбитый нос и поплелся за терявшимися в сумерках фигурами.

В полубреду пробежал пару кварталов и лишь тогда осознал, что на мне один только свитер, а кожаной куртки и след простыл.

Сволочи!

Ну да ничего, нападение на гимназиста никому с рук не сойдет! Вот прослежу, сбегаю за подмогой, и слезами суки умоются! Главное только не отстать, не отстать, не отстать…

Ну я и не отставал.

Бежал, шел, крался, а потом свернул за угол и едва не наткнулся на выродков, куривших перед входом в какую-то забегаловку. И вдруг долговязый ножом мою куртку – раз, два, три! Набивка так и полезла!

Что за на фиг? Зачем?!

У меня аж слезы на глазах выступили! Единственная куртка, в чем теперь ходить буду?

А те ржут, суки.

Тут дверь кабака распахнулась, и на улицу вышел молодой парень; я аж от радости чуть не подпрыгнул, когда его лицо разглядел.

Это ведь Олежа Кузнецов, гимназист! Ну сейчас мы им…

Мы?.. Им?..

Олежа преспокойно поручкался с грабителями, по-хозяйски оглядел распоротую куртку и, хохотнув, выкинул ее в сугроб. Одобрительно похлопал долговязого по спине и вернулся в кабак.

Какого черта?!

Откуда Олежа их знает? Почему смеялся? Зачем…

И вдруг до меня дошло.

Так это он их подговорил! – озарением промелькнуло в голове.

Я представил, как прибежал бы за помощью, а на следующий день Кузнецов с шутками и прибаутками перемывал бы мне косточки.

Да все бы просто со смеху попадали! Еще бы – такой лошара…

Но зачем?! Зачем состоявшемуся колдуну травить безызвестного новичка? Кузнецов ведь с самим Мишей Стрельцовым дружбу водит, а тот в фаворе у директора Гимназии. Чем я этой компании не угодил?

Вопрос…

Долговязый с приятелями наконец убрался восвояси, я залез в сугроб и натянул на себя распоротую куртку. Харкнул кровью и зашагал куда глаза глядят, просто не представляя, что делать дальше.

На гимназистов плевать, но как я в таком виде Кате на глаза покажусь? Не правду же ей рассказывать! Не желаю посмешищем становиться. Не желаю…

А значит, перед возвращением домой надо кое-куда заглянуть, чтоб лишних вопросов не было. О, вот и рюмочная…

Это был хороший урок. Болезненный, но полезный. И наступать дважды на одни и те же грабли было просто глупо. Подловить можно любого…

– Александр! – Девушка дернула меня за руку, и только тут я понял, что не просто замедлил шаг, а окончательно остановился.

– Слушай, Кристин, а мы не погорячились с прогулкой? Того и гляди опять ливанет. Давай лучше машину поймаем.

– Да ну! Тут через дворы срезать можно…

– Холодно. Да и ручьи вон текут, а ты в босоножках.

– Ну давай, поймаем, – без особого энтузиазма согласилась девушка.

Подойдя к обочине, я вытянул руку, и почти сразу рядом остановилась серая «десятка». Выслушав адрес, водитель запросил сто рублей, и мы без колебаний погрузились в теплый и, что самое важное, сухой салон. Но стоило только автомобилю отъехать от тротуара, и в кармане задергался мобильный телефон.

Номер, с которого пришло текстовое сообщение, оказался незнакомым, зато текст никаких сомнений в личности отправителя не вызывал.

«Поужинаем?» – и подпись «Алена».

Очень интересно. Ну и как поступить? Провожать девушку, как две капли воды похожую на школьную любовь, или принять приглашение женщины, которая нравится сама по себе? Здесь в довесок идет ревнивый жених, там – возможность в неформальной обстановке обсудить кое-какие рабочие вопросы.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Кристина.

– Срочно на работу вызывают. Опять эти ревизоры, чтоб их разорвало, – не моргнув глазом, выдал я и сунул водителю мятый стольник. – Тормозни на перекрестке.

Кристина, конечно, девушка во всех отношениях выдающаяся, но… но…

Блин! Да просто мне Алена больше нравится!

Это для пьяного размер груди первоочередное значение приобретает, а я сейчас трезв, как стеклышко. С Аленой Евгеньевной мне однозначно интересней будет.

– Подожди, – попросила Кристина и стянула с себя мою мастерку. – Держи.

– А давай завтра пообедаем? – выбравшись из машины прямиком в лужу, предложил я. – Ты как?

– Давай, – вздохнула девушка. – В институте будешь или встретимся где-нибудь?

– Сам к вам забегу. – Я захлопнув дверцу, перебежал на сухое место и, проводив взглядом укатившую в вечерние сумерки «десятку», отправил Алене свое согласие.

А через минуту получил в ответ: «Маркса, 69, кв. 53».

Это правильно: дом не перепутаю, подъезд там один, а вот номер квартиры запамятовал.

Оказавшись на месте, я набрал на панели домофона «пятерку» и «тройку»; динамик немедленно пискнул, и электромагнитный замок отключился, разблокировав дверь.

Я вызвал лифт и в сердцах выругался, когда из кабины повеяло табачным духом. Нет, ну что за люди такие? На улице покурить нельзя? Провоняю ведь, пока доеду…

Когда по лестнице поднялся на нужный этаж, Алена уже дожидалась меня за слегка приоткрытой дверью.

– Заходи, – отступила она в глубь квартиры. – Сейчас ужинать будем.

– Ужинать – это хорошо, – обрадовался я. Как ни крути, молодой растущий организм две сосиски в тесте давным-давно переварил. – Только объясни сначала, с чего это ты моим питанием озаботиться решила?

– Тебе честно?

– А как же!

– Ты разувайся, разувайся, – рассмеялась девушка и, поплотнее запахнув халат, перетянула его поясом. – Просто как раз мимо проезжала, когда ты Кристину в машину усаживал, вот и решила спасать ее, пока не поздно.

– Просто проводить до дома собирался, – буркнул я, развязывая шнурки. Вот ведь! Не город, а деревня; ничего не утаишь.

– В любом случае я очень рада, что ты согласился составить мне компанию, – заявила Алена и ушла на кухню. – Ничего, что я по-домашнему одета? – уже оттуда спросила она. – И на развал не обращай внимания, с этой ревизией никак руки до уборки не доходят.

– Это бардак? – оставив рюкзак в прихожей, заглянул я в комнату. – Да у тебя идеальный порядок просто!

– Ты мне льстишь.

– Ну ты же меня кормишь. Не кусай руку дающего, или как там в оригинале. – Я прошел на кухню и спросил: – А чем, кстати, потчевать гостя дорогого собираешься? Вчера тебе не до готовки было, сегодня тоже целый день на работе пропадала…

– Тоже мне вопрос! – фыркнула девушка, помешивая ложкой в кастрюле, и включила вытяжку. – Пельменями, конечно! Не против?

– Только за.

– Тогда хлеб режь.

Я нарезал свежий батон, отложил нож и уселся за стол. Алена тем временем выловила из кипящей воды пельмени, распределила их по двум тарелкам и заглянула холодильник:

– Тебе сметану или кетчуп?

– Мне пельмени.

– Если не хватит, скажи. Еще сварю.

– Постараюсь тебя особо не объедать, – усмехнулся я. – Но вот от чая не откажусь.

Девушка включила электрический чайник, поставила передо мной тарелку и устало опустилась на стул.

– Вымоталась, сил никаких нет.

– А тут я еще.

– Да ладно…

Пельмени кончились неожиданно быстро, но памятуя о том, что при правильном питании сытость наступает несколько позже окончания трапезы, добавки я просить не стал и принялся намазывать сливочным маслом кусок хлеба.

– Тебе чаю налить? – спросил хозяйку.

– Давай, – согласилась та и потянулась за начавшим трезвонить телефоном. – Да? Нет, сейчас не могу. Занята. А какая разница? Нет, не одна. Все, давай…

– Отвлекаю?

– Да просто бывший названивает.

– Он уже совсем бывший?

– Чистые формальности остались…

Собрав со стола грязные тарелки, я поднялся переставить их в раковину и вдруг заметил стоявшую за холодильником пузатую пластиковую бутыль. Бутыль нестандартную и потому приметную.

Мне точно в такую квас наливали, а еще в тот магазинчик Виталий заходил.

– А мы с ним не знакомы, случаем?

– Рассказали или сам догадался? – прищурилась Алена.

– Виталий?

– Ты, Лед, догадливый.

Собственное прозвище прозвучало в устах девушки неожиданно мягко, но я не поддался на эту уловку и поморщился:

– А я-то, дурак, второй день ничего понять не могу! Так бы и ломал голову, то ли по пьяному делу ему что-то обидное сказал, то ли просто настроение у человека поганое.

– Ну вот теперь понял.

– Слушай, подруга, а ведь ты меня использовала! И позавчера, да и сегодня, наверное, тоже…

– Не без этого, – без капли смущения созналась Алена. – Можешь тоже меня использовать, будем квиты

– Опрометчивое разрешение, – машинально выдал я, раздумывая, как с наименьшими потерями выпутаться из сложившейся ситуации.

Сделать вид, будто ничего не происходит, в надежде на благоразумие Виталия? Так не верю я в человеческое благоразумие! Когда тебе по любимой мозоли топчутся, так и подмывает обидчику в зубы двинуть.

А он меня страхует! И пусть я от него не очень-то и завишу, ситуация в целом поганенькая.

Выставить куратору ультиматум с требованием сменить напарника? Так ответ заранее известен: «людей нет; хочешь – на общественном транспорте по городу передвигайся». А я не хочу на общественном, да и прикрытие с учетом вновь открывшихся обстоятельств совершенно не лишним будет…

– О чем задумался? – поднялась Алена из-за стола.

– Как именно использовать тебя буду, – буркнул я.

– Но-но! Я дама замужняя!

– Ну вот так всегда…

– Не расстраивайся, я тебе еще пригожусь. – Алена открыла холодильник и достала бутылку шампанского. – Давай выпьем, что ли…

– Не, золотая рыбка, игристое не пью. Из-за пузырьков потом голова болит.

– Это не шампанское, это сидр, – поправила меня девушка. – Натуральный продукт, его из яблок делают.

– Два градуса всего? – присмотрелся я к этикетке. – Ладно, тогда попробую.

– Это сладкий. Сухой крепче, – пояснила хозяйка квартиры, выставила на стол пару высоких бокалов и спросила: – Надеюсь, ты любишь сладкое?

– Безумно. Вчера вот две шоколадки зараз слопал.

Пробка оказалась деревянной. Ослабил проволоку, слегка покрутил и сразу раздался громкий хлопок, а железная крышечка с силой ткнулась в ладонь. Я разлил сильно пенившийся напиток по бокалам, и подхватившая их Алена отправилась в комнату.

– Идем! – позвала она меня за собой.

Мы расположились на диване, я пригубил сидр и неожиданно понял, что мне нравится. Действительно нравится, без дураков. Холодный, в меру сладкий, с едва ощутимой кислинкой. Вкусный. И алкоголь совершенно не ощущается. Скорее всего, даже после бутылки голова ясной останется.

– А теперь о чем думаешь? – Алена забралась с ногами на диван, перехватила мой взгляд и прикрыла колени полой халата.

– Да все о том же, – вздохнул я. – Вроде серьезная организация, а какая-то «Санта-Барбара» сплошная…

– Ты о неформальных отношениях между сотрудниками? – догадалась девушка. – Так назови мне хоть одну структуру, где их нет.

– Армия? А черт, там же связистки…

– Вот видишь! – рассмеялась Алена. – А мы с Виталием дружили еще до того как… До вербовки, в общем. Только супруг мой в адъютанты переквалифицировался, а я по научной части работать продолжила.

– Бардак, сплошной бардак, – откинулся я на спинку дивана. – Государственная контора пилит бюджетные деньги для реализации секретного проекта, а потом другие государственные служащие еще и без соответствующих допусков вскрывают эти якобы хищения и шьют дело подставным фигурам. Бардак в чистом виде!

– Ну подозреваю, на финансирование проекта пошло далеко не все, – пожала плечами Алена. – Вот и трясутся теперь…

– Не все? Разворовали, что ли?

– Ты, Лед, забыл, в какой стране живешь? – Произносить мое прозвище девушке определенно нравилось. – Чтобы получить финансирование из бюджета, надо мотивировать ответственных чиновников. А поскольку суммы фигурируют колоссальные, расплачивались явно целевыми средствами…

– Мотивировать? А за ушко и на солнышко? В смысле – к стенке?

– Так проект же секретный! Насквозь секретный, на все сто двадцать процентов! И знаешь, – Алена протянула мне пустой бокал, – вовсе не уверена, что о нем осведомлены на самом верху.

– Тогда все ясно. Если что, просто ликвидируют лавочку, и концов не найдешь. Одно НИИ закрыли, другое открыли, – улыбнулся я, наливая девушке сидра. – А знаешь, прикрытие просто идеальное. Говорите, у нас в институте воруют? Так везде воруют, не обращайте внимания…

– По всей стране так. Чего, думаешь, народ на улицы вышел?

– Да уж не из-за этого.

– Все как один агенты госдепа? – хихикнула Алена. – Не любишь борцов с системой?

– Много кого не люблю.

– Ты мизантроп?

– Вот только не надо умных слов, – поморщился я, – мне мизантропа с меценатом перепутать – раз плюнуть.

– Не наговаривай на себя. Ты умный, сразу видно.

– В самом деле? А все почему-то за дурака держат.

– Кто тебе такое сказал? – удивилась Алена.

Я допил сидр и отставил бокал на подлокотник.

– Вот, например, вы меня используете, а сами информацию придерживаете.

– Уверен, что это вопрос ко мне, а не к Владимиру Николаевичу?

– А разве это был вопрос?

Девушка отстранилась, холодно глянула и спросила:

– Тебе не приходило в голову, что такое положение вещей обусловлено какими-то объективными обстоятельствами?

– Приходило. Просто мне не нравится ощущать себя ломовой лошадью, которой надели шоры и гонят, куда вздумается.

Портить отношения с Аленой не хотелось, но инстинкт самосохранения и опыт работы в конторе требовали разобраться с правилами игры, прежде чем они разберутся со мной.

– Хорошо, – вздохнула вдруг девушка. – Что именно тебя беспокоит?

– Два момента, – старательно не выказывая возбуждения, произнес я. – Во-первых, почему мне поручили проверить именно эти районы, а не другие.

– А во-вторых?

– В смысле? А с этим что?

– С этим к Шептало, – отшила меня Алена. – Нам требовалась репрезентативная выборка, но почему он выбрал одну улицу, а не другую, я не знаю и знать не могу.

– Понятно, – несколько озадаченно протянул я. – А для чего вообще понадобилась эта самая выборка? И что за зоны локальной концентрации, о которых ты говорила в медицинском кабинете?

Зимина встала с дивана, ушла на кухню и вернулась с новой бутылкой сидра.

– На работе мозги закипают, еще ты дома… – вздохнула она.

– Я больше не буду. Честно.

– Ладно, – решилась девушка. – Доступ у тебя не ниже моего, поэтому если что – не расстреляют…

– Впечатляющее начало.

– Открывай! – Алена протянула бутылку и поставила свой бокал к моему. – Во время работы портала к нам поступает магическая энергия, и еще на стадии проектных работ было высказано предположение, что при ее концентрации до определенного уровня возникнет вероятность провала города в Приграничье.

– Поэтому вы делали замеры? – догадался я, разливая сидр. – Контролировали обстановку?

– Да, и у нас никогда не возникало сомнений в том, что с рассеиванием энергии полный порядок. – И Зимина одним глотком отпила треть бокала. – Но ты выявил аномалии, которые раньше просто не принимались в расчет, и теперь приходится в экстренном порядке разрабатывать методику оценки среднего уровня магического излучения с учетом локальной концентрации энергии в свертках.

– И как? Не провалимся? – чувствуя неприятный холодок меж лопаток, спросил я.

– Не должны. Еще надо обработать данные с твоего сканера, но не думаю, что возникнут какие-то неожиданности.

– Ясно.

– Хорошо тебе, – ехидно улыбнулась девушка. – А вот у меня голова кругом идет.

– Голова у меня завтра кругом идти будет. – Я допил сидр и, посмотрев на часы, поднялся на ноги. – Первый час ночи, пора и честь знать.

Не то чтобы мне наскучило общество девушки, просто хотелось все как следует обдумать. Возможность вот так за здорово живешь провалиться в Приграничье, мягко говоря, не радовала. С другой стороны, сомневаться в компетенции Алены не приходилось, а она ситуацию опасной не считала…

– Куда собрался? – удивилась Зимина. – Оставайся! Все равно на работу с утра.

– На балконе холодно, – закинул я удочку. – Простыну, на фиг.

– Не переживай, не простынешь, – лукаво улыбнулась разгадавшая мою невеликую хитрость Алена. – Я тебе на полу постелю.

– На полу? Ну тогда уговорила – остаюсь.

Ехать в пустую квартиру и в самом деле не хотелось. Да и смысл? Только время на дорогу потеряю. Лучше высплюсь нормально.

Высплюсь – да…

Глава 4

Всем давно известно, куда благими намерениями дорога вымощена.

Я – не исключение. Но нет же, раз за разом наступаю на одни и те же грабли.

Ну, чего стоило домой уехать? Так нет, не захотел время на дорогу терять, выспаться решил!

Три раза «ха».

В итоге утром еле веки разлепил.

И ведь ничем таким вчера не занимались; просто под задушевную беседу приговорили еще одну бутылочку сидра и отправились на боковую. А стоило закрыть глаза – и вот уже будильник беснуется.

Спросонья я все же нашел в себе силы полюбоваться Аленой, соскочившей с дивана в одной лишь коротенькой ночной сорочке, а когда та быстренько похватала из стенного шкафа одежду и убежала в ванную одеваться, с головой укрылся одеялом.

Не хочу!

Но сон уже ушел, и, поднявшись с расстеленного на полу матраца, я взял снятые на ночь часы.

Елки-палки, шесть утра!

И зачем только на такую рань будильник заводить?

Тихонько пробурчав себе под нос матерное ругательство, я оделся и поплелся на кухню.

– Как спалось? – И Алена поспешила сунуть мне кружку кофе.

– Спалось хорошо, – поежился я. – А вот вставать в такую рань как-то не очень кошерно. Тьфу ты, блин, привязалось!

– Ну извини, у нас аврал, – пожала плечами девушка, с сочувствием глянула на мою помятую физиономию и предложила: – Хочешь, поспи полчасика еще…

– Да ладно, Ален, чего там, – махнул я рукой и осторожно отхлебнул горячего кофе. – Сейчас проснусь уже. Что с погодой?

Хозяйка квартиры отдернула штору и выглянула в окно.

– Облачно, но дождя нет.

– Вот и замечательно. Ты как – готова?

– Да, идем.

Мы обулись, вышли в подъезд, и уже там, пока дожидались лифта, Алена вдруг несколько даже неуверенно произнесла:

– Давно хотела спросить, а как там, в свертках?

– Да обычно как. От реального мира и не отличишь, только магическое излучение повышенное.

Лифт медленно опустил нас на первый этаж; вышли во двор, и в лицо сразу ударил холодный пронзительный ветер.

– Это же мечта! – вздохнула Алена.

– В смысле? – не понял я.

– Да жить в свертке! – пояснила девушка. – Представляешь, у тебя прямо посреди города дом – и никаких соседей кругом!

– Ага, только дом самому строить придется.

– А что мешает строителей туда провести?

– Ну так-то ничего не мешает. Но один фиг жить там не получится – перепады магического излучения слишком высокие. Да и нечисть всякая на раз заведется.

– Слушай, Лед, – у девушки аж глаза загорелись, – а возьми как-нибудь меня с собой, а? На экскурсию!

– Окстись, подруга! Ты чего придумала еще? Какая экскурсия?

– А что такое? – раздосадованно поджала губы Алена. – Мне даже чисто с научной точки зрения побывать там полезно будет. Хочешь, я с Шептало на эту тему поговорю?

– Еще чего не хватало! Да стой ты, не обижайся! Свожу обязательно как-нибудь, только сначала с делами разберемся.

Мы свернули к институту, и разговор как-то сам собой сошел на нет. Миновали один пропускной пункт, предъявили документы на втором – и я остановился в коридоре, не зная, куда двинуть дальше.

– Пошли ко мне, – предложила Алена. – Кофе напою.

– Нет, спасибо, – отказался я. – Лучше пораньше на обход выйду.

– Как знаешь.

Зимина отправилась в отдел, я отошел к окну, и тут по коридору зацокала каблучками запыхавшаяся Кристина.

– Привет, Александр. – Она подставила щеку для поцелуя и спросила: – Надеюсь, на сегодня все в силе?

– Разумеется!

– Тогда увидимся! Все, я побежала. Опоздаю, Зимина опять жизни учить будет.

– Погодь!

– Да?

– Телефон дай свой.

Девушка продиктовала десять цифр и убежала. Я набрал номер, услышал знакомый голос и со словами «проверка связи» отключился. Глянул на часы и решил, что пора звонить Виталию.

– Да? – отозвался тот уже через пару гудков.

– Меня сегодня забирать не надо. В институте уже.

Парень бросил трубку, и я тихонько выпустил воздух из легких. Похоже, Виталий конкретно не в духе. Ну да ничего, перебесится. Главное, чтобы с ухажером Кристины не столковался, побьют еще на пару-то…

А у меня и без того проблем хватает. Как-то неуютно жить, зная, что в любой момент город-миллионник может провалиться в Приграничье. И что самое печальное – провалится туда он вместе с тобой. Пусть Алена особой опасности и не видит, да только неизвестно, что она скажет, когда мои вчерашние замеры обработает. Раньше они чисто среднюю температуру по больнице мерили, с учетом пациентов все кардинально измениться может.

Невесело хохотнув, я собрался усесться на подоконник, но заметил появившегося в дверях куратора и поспешил ему навстречу.

– Здравствуйте, Владимир Николаевич!

– Сейчас некогда, – сразу отмахнулся тот. – И тебе и мне. Меня ревизоры ждут, тебя Виталий.

– Так об этом и речь! – загородил я ему дорогу. – Надо работать, а вы инструментом необходимым не обеспечиваете.

– Что еще опять?

– Там у вас спецпули без дела лежат…

– Лед, ты совсем обнаглел? – выпучился на меня куратор. – Ты хоть представляешь, сколько они стоят?

Я представлял. В свое время подобные боеприпасы произвели в Форте настоящий фурор и серьезно изменили расстановку сил среди тамошних группировок. Безотказно работавшие до того заклинания гимназистов и амулеты чародеев Братства вдруг дали сбой, что резко повысило акции Дружины и Сестер Холода.

– Жизнь человеческая бесценна, нет? – тем не менее хмыкнул я в ответ. – А не понадобится – сдам обратно в целости и сохранности.

– Хорошо, я распоряжусь, – досадливо поморщился Шептало, взвесив все «за» и «против».

– И насчет чего-нибудь автоматического заодно распорядитесь, – решил я ковать железо, пока горячо. Обрез, руководством неучтенный, – это, конечно, замечательно, да только он несколько для другого предназначен. Теней отогнать сгодится, а вот колдунов лучше с расстояния отстреливать. Опять же зачем упускать возможность что-либо на халяву заполучить?

– Иди! – отмахнулся от меня Владимир Николаевич, но вдруг встрепенулся: – Нет, стой!

– Стою, – насторожился я.

– Ты по деньгам вчера отчитался?

– Сегодня отчитаюсь.

– Сколько можно тянуть?

– А сколько меня ваш Трофимов терроризировать будет? – пошел я в контратаку. – Достал уже!

– Ты ему формуляры заполнил?

– Нет.

– Так заполни! Какие проблемы?

– Будет время, заполню.

Я развернулся и отправился на выход. Но не успел распахнуть дверь, как меня нагнал окрик:

– И чтоб до вечера у меня объяснительная по поводу утери инвентаря была!

– Будет, – отмахнулся я, вышел на крыльцо и окликнул курившего у автомобиля Виталия: – Ну?

– Сейчас.

Хмурый парень выкинул окурок, растер его подошвой и зашагал к спецблоку. Там все как обычно – караульный, электронный считыватель, кодовый замок. Со снаряжением все прошло как по маслу, а под конец я остановился у стеклянного шкафа и спросил водителя:

– Шептало предупредил, что мне ствол посерьезней понадобится?

– Да.

– И чем одарите?

– «Каштаном».

– Это что?

– Пистолет-пулемет для экипажей бронетехники и самолетов.

– Не пользовался таким. Он в рюкзак влезет?

– Со сложенным прикладом и без глушителя – запросто.

– У него и глушитель есть? А калибр какой?

– Обычный, «макаровский».

– Удобно. Спецпатронов сколько выделите?

– Сорок штук, как раз на два магазина. Обычных сколько хочешь бери.

Я опустился на корточки и присмотрелся к лежавшим на нижней полке шкафа картонным пачкам.

– Виталий, давай включим логику.

– Попробуй, если у тебя получится, – без особого энтузиазма отозвался парень.

– В пачке шестнадцать патронов, так?

– Допустим.

– Три раза по шестнадцать – это сорок восемь. Заметь, сорок восемь, а не сорок.

– Поштучно отпустим.

– Сорок восемь – это сорок плюс восемь, – терпеливо продолжил я. – То есть ровно два магазина для «Каштана» и один для «макарова». А у меня как раз «макаров», если помнишь.

– Хрен с тобой, – сдался Виталий и, привычно загородившись плечом, разблокировал кодовый замок. Достал три коробки и как бы невзначай произнес:

– Владимир Николаевич просил передать, что каждый сожженный патрон из зарплаты вычтет.

– И почем штука?

– В пересчете на наши – три тысячи.

– Блин! – Я аж шкаф в сердцах захлопнул.

– Аккуратней! – придержал Виталий зазвеневшую дверцу. – Рассадишь!

– Это не бронестекло, что ли?

– Нет, обычное.

– Извиняюсь, погорячился.

Но три тысячи за штуку! Это уму не растяжимо со своих собственных сотрудников такие деньги драть! Понятно, что спецпули только в Приграничье делают, но если придется отстреливаться, где мне потом сто пятьдесят рублей брать? Кредит оформлять?

– Слушай, Виталий, а насчет трех тысяч ты не пошутил, часом?

– Нет, – уверил меня водитель. – Принесешь пулю, деньги платить не будешь. А то если ты обрез заиграть умудрился, то за патронами и вовсе не уследим.

– То есть сначала стреляю, потом иду трупы кромсать?

– Именно.

– Логично, чё. – Я только головой покачал. – Ладно, что с оружием?

– Давай на выход, – распорядился Виталий.

– В коридоре ждать, что ли?

– Ну не здесь же!

Я заставил себя досчитать до десяти и только потом произнес:

– Только быстрее, а то не выспался сегодня, засну еще.

Парень глянул на меня волком, но ничего говорить не стал и, заперев хранилище, скрылся в оружейной комнате.

Я выждал пару минут и достал из кармана толстовки пластиковую бутылочку, втихаря уворованную из холодильника с медицинскими препаратами. Отвинтив крышку, вытряхнул на ладонь желатиновый шарик с просвечивавшей через полупрозрачную оболочку красной точкой в середине и заколебался.

Стоит – нет?

В реальном мире препарат, усиливающий способности к колдовству более чем бесполезен, но мне весь день по сверткам мотаться, а на экомаг надежды никакой. При таких перепадах магического излучения он как мертвому припарки.

С другой стороны, хуже быть не должно – и не такую гадость принимал в свое время.

Я закинул пилюлю «Магистра» в рот, покатал на языке и не без опаски проглотил. Прислушался к собственным ощущениям, но никаких изменений не почувствовал. Как хотелось упасть где-нибудь в тихом местечке и продрыхнуть часок-другой, так и хочется.

– Лед, заходи, – позвал вдруг меня Виталий. – Набивай магазины, я пока бумаги на вынос оружия оформлю.

– Лады. – Я прошел в оружейную комнату, а точнее ее предбанник, и огляделся. Всей мебели – стол и пулеуловитель. Да еще двери бронированные.

– Не теряй время, выезжать пора! – заявил Виталий и куда-то убежал.

Первым делом я взвесил в руке пистолет-пулемет и удовлетворенно кивнул.

Ничего так, компактный и довольно легкий. Еще и коллиматорный прицел установлен, плюс глушитель в комплекте идет. А на рукояти и вовсе серебристые закорючки колдовских письмен блестят. Защитное заклинание наложили? Похоже на то.

Короче, просто праздник какой-то.

Задвинув приклад, я отложил «Каштан» на край стола и начал снаряжать магазины к «макарову». Набил серебром один, второй, потом раскрыл потертую картонную коробку и выудил оттуда патрон с золотистой пулей, по оболочке которого шла почти неразличимая невооруженным глазом вязь непонятных символов.

Ну, все, колдуны, – теперь вешайтесь, подонки. Мой черед охотиться настал!

Эх, если бы!

И, печально вздохнув, я распределил по магазинам все сорок восемь спецпатронов и занялся обычными боеприпасами. Вряд ли всерьез воевать с кем-нибудь придется, но если дают – зачем отказываться? Запас карман не тянет. Правда, только в том случае, если получается его правильно распределить…

Кобуру с ПМ я нацепил на ремень справа, пару запасных магазинов рассовал по вместительным карманам штанов. Присел, подпрыгнул – вроде не мешают. Но двадцатизарядные придется в рюкзак убирать.

– Чего тормозишь? – спросил вернувшийся в оружейку Виталий.

– Да думаю, как бы все это богатство получше разместить.

– Держи. – Парень порылся в верхнем ящике стола и передал мне пластиковый пенал для вертикального ношения двух магазинов с креплением на пояс.

– Вот это дело! – обрадовался я, прицепил пенал на ремень слева и застегнул толстовку. Нормально, со стороны незаметно. – А изолента есть?

Виталий кивнул:

– В нижнем ящике посмотри.

Отметив кольцами синей изоляционной ленты магазины с обычными патронами, я защелкнул один в свободное гнездо пенала на поясе, второй сунул в рюкзак. Туда же убрал пистолет-пулемет и глушитель. Взвесил в руке – солидно. Впрочем, с учетом заначенного обреза могло было быть и хуже.

– Номера на выходе сверять будут?

– Нет, все оформлено уже.

– Ладно, тогда оружие пристреляем и можно выдвигаться.

– Пристреляем? – удивился парень. – Раньше как-то обходился.

– Раньше не планировал по людям стрелять. Есть тир у вас, нет?

– Давай за мной.

Прихватив с собой пару коробок патронов, мы покинули оружейную комнату и по крутой лестнице с узенькими ступеньками спустились в подвал. Тир не разочаровал – двадцать пять метров в длину, дальнюю стену подсвечивает мощная лампа, отдельные кабинки для стрелков. Мишени с автоматическим приближением, как в лучших домах Лондона. На полу – деревянные решетки, под которыми поблескивает россыпь стреляных гильз. Видно, что здесь стреляют, и стреляют много.

– Наушники есть? – спросил я, закрепляя глушитель на стволе пистолета-пулемета.

– Зачем тебе?

– Еще «макаров» проверить хочу.

Воткнув в рукоять магазин, я дослал патрон и поставил переводчик огня на одиночные выстрелы. Навел красную точку прицела на черный круг и аккуратно потянул спуск. Негромкий хлопок, второй, третий.

Отложив «Каштан», я приблизил мишень и задумчиво изучил легшие немного ниже и левее центра пулевые пробоины. Залепил их полосками белой изоленты, вернул мишень на место и отстрелял следующие три патрона. Но нет – опять та же ерунда.

– Нужна отвертка, прицел подрегулировать. В комплекте должна была идти.

– Сейчас принесу.

Пока Виталий бегал за отверткой, я нацепил наушники, перешел к другой мишени и отстрелял ПМ. Здесь – никаких неожиданностей. Тут все исключительно от прямоты рук зависит. Сойдет, короче.

– Держи, – протянул отвертку вернувшийся в тир водитель.

Я упер рукоять пистолета-пулемета в стойку и, глядя через коллиматор, слегка сместил прицельную марку. Сначала по вертикали, потом по горизонтали.

Скорее всего, прицел без глушителя пристреливали, вот и бьет немного ниже. А может, во мне дело.

Завершив калибровку, я сделал три очередных выстрела, приблизил мишень и удовлетворенно кивнул: вот теперь порядок.

– Долго ты еще? – поторопил меня переминавшийся с ноги на ногу Виталий.

– Сейчас.

Я упер приклад в плечо и одной длинной очередью разрядил в мишень остатки патронов. Оценивающе изучил пулевые отметины – пойдет – и снял с «Каштана» глушитель. Убрал оружие в рюкзак и, набивая опустошенный магазин, спросил:

– Куда едем?

– Третий маршрут, – ответил парень и, заметив мое недоумение, пояснил: – От Петроградского моста к вокзалу.

– Вот ничего себе прогулочка! – присвистнул я, вслед за водителем поднимаясь из подвала. – Это ж полгорода пешкодралом пройти придется!

– Тебя кто-то ограничивает по времени? – Виталий вышел во двор и, распахнув дверцу, уселся за руль внедорожника. – Не парься, на сегодня это все.

– Да! – вспомнил я об установленных вчера камерах, забираясь в салон. – Записи смотрел кто-нибудь?

– Без понятия. – Виталий осторожно, в объезд луж направил внедорожник со двора и припомнил: – Шептало вроде говорил, ты сам их смотреть будешь.

– Говорил, ага, – вздохнул я и прикрыл глаза, но от сонливости не осталось и следа.

Будто крепкого-крепкого кофе выпил, да такого ядреного, что сердечко бедное в ударах так и заходится. Неужто «Магистр» подействовал? Вот уж не думал, что он так бодрит! Куда там кофеину!

Невыносимая тяжесть вдавила в сиденье, и никак не удавалось понять, то ли мне сильно плохо, то ли сильно хорошо. Впрочем, когда мы проползли запруженный транспортом Петроградский мост и Виталий, включив «аварийку», остановил внедорожник у тротуара, самочувствие более-менее пришло в норму.

– Вылезай, – обернулся водитель. – У тебя полтора часа, потом установку на двадцать минут запустят.

– Сейчас. – Я шмыгнул носом, вытер его тыльной стороной ладони и не особо удивился, заметив оставшийся на коже красный мазок.

«Магистр», блин! Надо бы с ним поаккуратней…

Передернув затвор ПМ, я сунул пистолет в кобуру и выбрался из автомобиля. Нацепил на нос солнцезащитные очки, закинул за спину рюкзак и зашагал вдоль ограды непонятного парка. А поскольку тротуар тянулся впритык к проезжей части, где сплошным потоком шел транспорт, то при первой же возможности свернул в гостеприимно распахнутую калитку и по замощенной стершейся плиткой дорожке дошел до ночного клуба «Кайман».

Это ДК металлургов, если не ошибаюсь.

Несмотря на недосып, идти было легко и приятно; будто в спину подталкивал кто. Неестественная бодрость расходилась по телу, ноги сами собой несли вперед, и нисколько не напрягало даже то, что не удавалось уловить ни малейшего намека на какие-либо аномалии и странности.

Ну их, эти свертки, просто гуляю.

Обогнув трехэтажное здание ДК со стороны реки, я остановился на краю крутого, почти отвесного обрыва и под доносившийся из распахнутых окон размеренный грохот ударной установки присмотрелся к выжженному солнцем стадиону.

Чисто. Ничего в душе не ворохнулось. Абсолютно ничего.

Пройдясь вдоль футбольного поля, я спустился вниз и по петлявшей в густых зарослях подъездной дороге вышел к задворкам бассейна. И вот там уже волей-неволей пришлось возвращаться к проезжей части, веселому дребезжанию трамваев и хлестким порывам холодного встречного ветра.

Втянув голову в плечи, я поплелся по тротуару и вдруг понял, что меня потянуло обратно к реке.

С чего бы это?

Закрыл глаза и сразу почувствовал смутно-уловимое касание магии. Потусторонней стылостью веяло едва-едва – будто обычным весенним холодком с воды, – но доза «Магистра» повысила чувствительность ко всякого рода энергетическим выкрутасам, и вскоре легкое касание потустороннего превратилось в назойливое поглаживание наждачной бумагой.

Мне – к реке.

Обогнув бетонный забор давным-давно заброшенной стройки, я протиснулся меж изгородей двух одноэтажных домишек, только начал продираться через кусты – и сразу пошла кругом голова. Магическое излучение раскаленным воздухом окутало со всех сторон, словно дверцу раскочегаренной духовки распахнул, стало сложно дышать. Сердечко так и забилось, грудную клетку заломило, тугими толчками начал отдаваться в макушку пульс.

Странно, обычно морозило в свертках, а тут в пот кинуло. Ух, до чего же «Магистр» штука забористая…

Постепенно неприятные ощущения стихли, я положил ладонь на рукоять пистолета и настороженно двинулся дальше. Кусты сменились сосновым бором, а потом с небольшого пригорка мне открылся чудесный вид на излучину узенькой речушки, почти ручья, со склоненными к спокойной воде ветвями деревьев, желтую полосу песчаного пляжа и густой лес на противоположном берегу.

Зависшее в зените солнце окончательно прогнало притаившуюся в костях ломоту, и я с наслаждением набрал полную грудь не по-городскому свежего воздуха.

Хорошо! Вот тут – хорошо. Тихо, спокойно…

Здесь и в самом деле можно выстроить домик. Правда, все это благолепие лишь до поры до времени: вот откроется портал в Приграничье, и из темных уголков выползут потусторонние тени, да и магии заметно прибавится. А от таких перепадов кого угодно скрутит.

Кстати, о перепадах!

Я включил сканер, промерил сверток и, последний раз глянув на полоску кристально чистой воды, отправился в обратный путь. Пересекая грань с реальным миром, вновь почувствовал легкое головокружение, а когда вывалился в город, от бодрости и приподнятого настроения не осталось и следа.

Нет, чувствовал себя нормально, просто не бодрило больше. Не штырило, так сказать. Сейчас бы точно мимо свертка прошел и ничего не почувствовал. Нехорошо.

Вытряхнув на ладонь пару горошин «Магистра», я заколебался и все же вернул одну из них обратно в бутылочку. Не стоит дозу повышать; у меня организм хоть и привычный ко всякой алхимической гадости, но такими препаратами злоупотреблять себе дороже.

Оглянувшись на медленно кативший по крайнему ряду служебный внедорожник, я проглотил желатиновый шарик и отправился дальше, но никакого особого эффекта на этот раз «Магистр» не произвел. Да и свертки больше не попадались. Как отрезало. Обычные дома, ничем не примечательные дворы, пыльные дороги, замусоренные тротуары.

Ни жарко ни холодно. Ветер.

Город, просто город.

Все изменилось, стоило пересечь проспект Революции. Мир понемногу начал расслаиваться, и почудилось, будто сквозь застившую глаза пелену смотрю сразу на две почти не отличимые друг от друга реальности. А мотну головой – и порядок. Снова кругом самые обычные дома, ничем не примечательные дворы, пыльные дороги, замусоренные переулки.

Да уж, похоже, последняя пилюля «Магистра» была лишней…

Стоп! А в ней ли дело? Только-только ведь портал в Приграничье открылся!

Решив проверить эту догадку, я включил сканер, но цифры на жидкокристаллическом экране беспрестанно скакали и выдавали полную ерунду. Посматривая на его показания, свернул на одном перекрестке, на другом – не помогло.

В городе слишком много помех или дело в чем-то другом? Вопрос.

Я обернулся, ища глазами служебный внедорожник, но тут в голове словно наполненный ледяной водой пузырь лопнул. Сознание прояснилось, с глаз спала пелена, и мир вновь стал четким-четким. Столь болезненно-четким, что даже слезы потекли.

Мир? Да нет – миры.

Реальность раздвоилась, и достаточно было одного-единственного шага в сторону, чтобы оказаться в полном одиночестве посреди улицы, на которой еще пару мгновений назад было полным-полно народа.

Пустой тротуар, пустые дороги, пустые окна домов. Изнутри сверток уже мало походил на обычный город и скорее напоминал порождение предутреннего сна. Пока не задумываешься ни о чем, все нормально, а попробуешь сосредоточиться на какой-то конкретной детали – и вокруг расползается серый морок. А за ним – призрачные силуэты спешащих по своим делам прохожих, громады неуклюжих пассажирских автобусов, контуры юрких легковых автомобилей…

Я вновь включил сканер – сбоит, зараза, – и зашагал вдоль самого стыка аномалии с реальным городом. Миновал здание института, у которого позавчера не почувствовал ровным счетом ничего необычного – а почему, кстати? – а уже минут через пять впереди замаячили купола железнодорожного вокзала.

Вот это дела! Мне же еще несколько остановок топать оставалось, а тут – хоп! – и на месте. Все страньше и чудесатее, как сказал бы Селин.

Не спеша выходить на открытое пространство, я ладонью прикрыл глаза от лучей зависшего в зените солнца и начал внимательно разглядывать привокзальную площадь.

Эх, надо было бинокль с собой прихватить! Жаль, не догадался.

Но в принципе и так все прекрасно видно. Точнее – не видно. Не видно ни прохожих, ни машин, ни даже киосков и павильонов. Да и синяя пирамида торгового комплекса «Рифеи» в этой версии Ямгорода присутствовала исключительно призраком возвышавшегося в реальном мире строения. А на площади лишь каменная громада памятника, да охватившая его петля трамвайных путей с двумя неподвижно замершими красно-белыми вагонами восьмого маршрута.

И тишина. Даже ветер на площади пыльные смерчи совершенно беззвучно крутит. Будто в немое кино угодил.

И вместе с тем, несмотря на все бросающиеся в глаза странности и нестыковки, этот сверток казался куда реальней странной улицы, оставшейся позади. Будто к проспекту Революции отсюда протянулся лишь некий, только-только начинающий врастать в тело нашего мира метастаз.

Заметив валявшийся на асфальте окурок, я задумался, очередной ли это выверт магии или здесь побывал кто-то из колдунов, и, решив на всякий случай подстраховаться, достал из рюкзака пистолет-пулемет.

Это по дороге сюда все зыбко было – того и гляди обратно в город вывалишься, – а здесь зачем лишний раз рисковать?

Закрепить глушитель много времени не заняло, как не заняло много времени дослать патрон, переключить переводчик стрельбы в положение автоматического огня и перекинуть ремень через плечо. Зато теперь супостатов во всеоружии встречу. Лучше, конечно, не надо, но жизнь штука непредсказуемая, и ничего с этим не поделать.

Выдвинул приклад, сверился с показаниями вновь заработавшего сканера и отлип от стены. Выходить на всеобщее обозрение по понятным причинам не хотелось, но прибору никак не удавалось просчитать энергетические параметры аномалии, и приходилось шаг за шагом удаляться от границы реальности.

Ладно, деваться некуда – выдвигаюсь на разведку.

Точнее – крадусь. Крадусь в обход площади, стараясь ничего не упустить из виду, а ладонь согревают нанесенные на рукоять пистолета-пулемета руны. Готов к любым неожиданностям. Прямо само благоразумие и предусмотрительность, вчера бы так…

Подобравшись к зданию вокзала, я присел у стены и заколебался, стоит ли проходить внутрь или лучше пройтись со стороны железнодорожных путей. Сканер подсказать маршрут не мог, и в итоге все решило простое любопытство.

Интересно, как там, – да. А почему бы и нет, собственно?

Поправив ремни рюкзака, я с «Каштаном» на изготовку поднялся по гранитным ступеням центрального входа. Осторожно приоткрыл первую дверь и через мутное стекло второй изучил просторный холл. Вроде никого.

Просочился внутрь и сразу присел за кадку с пальмой. Обычной пальмой, не искусственной. И вместе с тем – ничуть не высохшей, будто ее поливали каждый день.

Перехватив удобней пистолет-пулемет, я осторожно выглянул из-за бочки, и поначалу даже глаза разбежались. Огромное помещение без внутренних перегородок, высоченные купола с окнами под самым потолком, влажные камни фонтанов, лестницы, стародавние информационные аппараты, пустые билетные кассы, ячейки автоматической камеры хранения, какие-то полутемные закутки. И – никого.

Присмотревшись к открытым галереям второго этажа и не заметив ничего подозрительного, я немного расслабился, но – лишь немного. Одна мелочь, сущая безделица не позволила позабыть о своих опасениях и уподобиться забредшему в музей туристу; вроде ерунда, но внутри пахло табачным дымом.

Едва-едва, и все же пахло.

И пусть это не могло служить стопроцентным доказательством присутствия людей, первым порывом было выскочить за дверь и уносить отсюда ноги. Сдержался только из-за сканера – мощности аппарата по-прежнему недоставало для обнаружения дальней границы аномалии.

А значит, придется работать.

Напряженно вслушиваясь в тишину, я медленно выбрался из-за кадки с пальмой и быстрым шагом двинулся к центральной лестнице, прямо над которой чернело неработающее табло прибытия-отправления поездов. Поднялся на пролет, пригнулся и осторожно подобрался ко второму этажу. Обвел глушителем ряды пустых скамей в зале ожидания, обернулся – с другой стороны тоже никого.

Тут сканер едва слышно пискнул, сигнализируя о том, что промерил один из краев аномалии, и стало ясно, что идти к ресторану – а там ведь ресторан был? – теперь уже нет никакой необходимости. Остаются пути.

Миновав пустой газетный киоск, я вышел к протянувшемуся над платформами переходу-конкорсу – просторному, крытому, с окнами во всю высоту стен, – и замедлил шаг, разглядывая открывавшийся отсюда вид. А посмотреть было на что.

С этой стороны город заволокла непроницаемо-желтая пелена. Пустые коробки мертвых домов тонули в ней, и лишь порывы ветра – или магической энергии? – редко-редко вырывали их из небытия. А замершие на путях в полной неподвижности грузовые составы и пассажирские поезда были как демаркационная линия меж миром живых и миром мертвых.

Жуткое зрелище.

Душераздирающее практически.

Сверившись со сканером, я двинулся по переходу, но сразу отшатнулся в сторону и, вскидывая пистолет-пулемет, обернулся.

Там – никого. Впереди – тоже.

Так что тогда насторожило? Переход прекрасно просматривается, ведущие к лестницам двери закрыты, тишина.

А на сердце неспокойно. Странно.

Рукавом вытерев выступивший на лице пот, я дошел до крайнего ряда сидений для ожидающих и присел, укрывшись за их высокими спинками. Поднял один из валявшихся на полу окурков, принюхался – пахло табаком.

Получается – свежий?

Вот непонятно тогда: скуренная до фильтра сигарета – это порожденная свертком иллюзия или какой-то завзятый курильщик и в самом деле провел здесь несколько часов? Какой-то? Да нет, какой – понятно. Вопрос в том, что здесь могло понадобиться колдуну.

Неужели жутковатым видом любовался? Сомнительно это как-то, хотя мало ли – романтика, все дела…

Сунув бычок в карман, я заглянул в стоявшую неподалеку кадку с непонятным представителем семейства цитрусовых и обнаружил в ней еще три свежих окурка. Но пахло там не табаком, пахло там мочой.

Эстеты, блин…

Ну, и как в таких обстоятельствах работать? Мне замеры проводить надо, а оружие из рук выпустить страшно!

Еще сканер, зараза, ничего конкретного не выдает.

Это ж насколько мертвый город протянулся?! Блин, да туда даже в противогазе ни за какие коврижки не полезу! Даже в ОЗК!¹

Но вот по переходу пройтись можно; он крытый, все не так страшно.

Я миновал огороженный капитальной стеной закуток с лестницей на первую платформу, и неожиданно защипало сжимавшую рукоять «Каштана» ладонь. А в следующий миг и по лицу наждачной шкуркой прошлось неласковое касание разлитой в пространстве магической энергии.

Разлитой? Да нет – текущей. Прямо-таки физически ощущалось, как она через меня просачивалась.

Что за беда?! Следующее открытие портала в Приграничье только вечером!

Решив не рисковать, я попятился, но не тут-то было – нечто незримое мягко подтолкнуло в спину и потащило дальше.

Извернувшись, я вцепился в спинку скамьи и лишь благодаря этому сумел замереть на месте. А потом – раз! – меня вздернуло в воздух, словно забравшегося в аэродинамическую трубу экстремала.

Вылетевший из кармана амулет от морока, позвякивая, заскользил по полу, а я рывком перевалился через спинку и скорчился на деревянном сиденье, но тут заскрипели крепившие скамью болты.

Да что ж это такое?!

Выудив из кармана заполненную черным порошком пробирку, я раздавил ее в руке и подкинул к потолку. Серая взвесь заколебалась в воздухе полупрозрачной пеленой, и давление текшей по переходу магической энергии резко ослабло. Воспользовавшись моментом, я соскочил со скамьи и рванул прочь.

Тут же за спиной негромко хлопнуло, и меня рвануло назад, но набранная скорость позволила выгадать еще несколько метров и юркнуть за капитальную стенку закутка ведущей на платформу лестницы.

Вырвался!

Только вот откуда вырвался? Что это было, Бэрримор?!

Стараясь особо не высовываться, я внимательно осмотрел протянувшийся над железнодорожными путями переход и вдруг обратил внимание на несколько искаженную перспективу. Пол, потолок, стены и окна выгибались, словно пространство пыталось компенсировать вырванный из него кусок.

Черт! Да это же очередной «пузырь»!

Калитка в заборе педучилища, арка жилого дома, теперь вот переход к платформам.

Но раньше еще куда ни шло, а здесь не аномалия, а самая настоящая «черная дыра». Затащит – уже не выбраться.

Жуть…

Одно хорошо – сканер наконец сверток промерил; можно убираться отсюда.

Я попятился и уже на выходе из перехода вдруг заметил, что опасная зона отмечена полосой красной краски. На стенах тоже алели непонятные надписи, но искаженное магией пространство слегка подрагивало, и мне не удалось прочитать ни слова.

Да и не важно. Ну что такого важного там могли намалевать?

«Эй, гражданина, ты туда не ходи, а то в снег башка попадет – совсем мертвый будешь»?

Я вышел в зал ожидания и в изнеможении плюхнулся на жесткую скамью. Руки и ноги противно дрожали. Захотелось проверить закрома ресторана, но справиться с искушением оказалось на редкость легко. Только вспомнил о том, что с вынесенным из свертка цветком приключилось, и желание выпить как рукой сняло.

Здесь ты водку кушаешь, а в городе она прямо у тебя в животе во что-нибудь неудобоваримое трансформируется. А то и просто ядовито-магическое.

На фиг, на фиг.

Немного оклемавшись, я спустился на первый этаж, настороженно вертя головой по сторонам, пересек холл и остановился в тамбуре. Внимательно изучив через пыльное стекло входной двери привокзальную площадь, выскочил наружу и припустил к ближайшему выходу из свертка.

Почему бежал? Да сам не знаю. Никто не кричал, не стрелял, не швырял в спину шаровых молний. Просто вдруг накатила паника, и захотелось убраться отсюда как можно быстрее.

Я не трус, но я боюсь; все верно. Грань между страхом и инстинктом самосохранения очень тонка, знаете ли.

Уже перед самой границей пришлось замедлить шаг, снять с «Каштана» глушитель и сунуть пистолет-пулемет в рюкзак. Но выпускать его из руки не стал, молнию застегивать – тоже, так со спрятанным оружием в руке из свертка и вывалился.

Рукоять в ладони, указательный палец на раме у спускового крючка; одно движение – и прямо через брезентовое днище рюкзака стеганет смертоносная очередь.

Обошлось. Вывалился, а кругом самые обыкновенные люди, все спешат по своим самым обыкновенным делам, и никому до меня никакого дела.

Что, прямо скажем, не может не радовать.

Нервы, однако. Совсем озверел, в одиночестве по этим клятым аномалиям шастая. Может, в следующий раз Виталия с собой взять? Нет, пожалуй, не стоит…

Кстати, о Виталии! Я достал телефон и набрал водителя.

– Ты где? – почти сразу отозвался парень, решив на этот раз не испытывать моего терпения.

Я огляделся в поисках ориентиров и сразу заметил не так давно отреставрированное здание бывшего кинотеатра «Имени Двадцатого съезда КПСС».

– Подхожу к «Аль Капоне», – сообщил водителю.

– Это на Маршака? – уточнил Виталий и пообещал: – Сейчас буду.

Послонявшись пару минут у дороги, я вспомнил об окурке, сунул руку в карман и без какого-либо удивления обнаружил, что тот никуда не делся. Выходит, и в самом деле колдуны за каким-то лядом в сверток заходили. Повезло, что не встретились.

В этот момент Виталий остановил внедорожник напротив бывшего кинотеатра, я выкинул окурок, забрался на заднее сиденье и попросил:

– Ты постой пока. – Сам направил ствол «Каштана» в дверцу, разрядил пистолет-пулемет и скомандовал: – Все, езжай.

Автомобиль плавно набирал ход, я глянул на часы – без четверти двенадцать, сверился с телефоном – половина второго, и подвел стрелки. Время-то куда пропадает? Когда через границы прохожу, теряется? Непонятно.

Когда прикатили в НИИ, Виталий вчерашнюю ошибку повторять не стал и, вцепившись в меня мертвой хваткой, сразу потащил в оружейную комнату сдавать оружие.

– Точно выездов сегодня больше не будет? – уточнил я.

– Точно, – подтвердил парень, предъявляя на входе свой пропуск. – Сначала данные обработают, потом решат, понадобятся еще замеры или нет. С тебя отчет и объяснительная по обрезу.

– Хорошо, только давай с формальностями как-нибудь побыстрее разберемся, – попросил я, заметив пропущенный звонок Кристины.

– Под капельницу торопишься?

– Нет, на бизнес-ланч успеть рассчитываю.

Самочувствие сегодня и в самом деле нисколько не беспокоило. Похоже, сразу надо было «Магистр» принимать. Но кто ж знал?

Виталий недоверчиво хмыкнул и, разумеется, особо торопиться не стал. Вместо этого он начал демонстративно сверять номер на сданном мной «Каштане». Я покачал головой, вынул из ПМ магазин и, наставив ствол на пулеулавливатель, передернул затвор. Подобрал вылетевший патрон, выставил его на стол и беззвучно выругался, увидев, что водитель на полном серьезе собрался пересчитывать сданный мной боекомплект.

– А без этого никак не обойтись?

– И потом за тебя недостачу покрывать? – язвительно поинтересовался парень.

– Амулет от морока в безвозвратные потери запиши, – предупредил я.

– Ну что ты за человек такой? – с ненаигранной досадой спросил Виталий. – Вчера обрез, сегодня амулет…

– Ты считай, считай, а я пошел. У меня обед. Сканер в энергетический отдел сам отнесешь или мне закинуть?

– Сам, – недобро глянул на меня водитель.

– Провожать не надо, выход найду.

Я подхватил рюкзак и спокойно вышел в коридор. Прошествовал через пропускной пункт и, остановившись на крыльце, достал мобильник.

– Алло, Кристина! Только с выезда вернулся, там связи не было Ты как? Готова? Все, давай…

Девушка долго ждать себя не заставила, и вскоре мы вышли со двора института и зашагали… А собственно – куда мы зашагали?

– Где обедать будем? – спросил я девушку.

– В «Забаве», думаю, – не очень понятно ответила та.

– Это что и это где?

– Кафе на перекрестке Оптимистов и Линейной. Здесь недалеко.

– И как кормят?

– Там русская кухня, – пояснила Кристина и хитро прищурилась: – Или ты любитель экзотики?

– Вовсе нет, – не удержался я от улыбки.

– А то смотри, можно в «Склянку» зайти. Там суши и итальянская паста.

– Я приверженец традиционных ценностей. Пельмени, водка, балалайка…

Впрочем, ни водку, ни пельмени мы заказывать не стали. Заняв столик у окна, быстренько пролистали меню и остановили свой выбор на солянке, свиной поджарке и рисе с овощами. Кристине дополнительно попросили принести салат и чай, мне – кружку пива.

– Ну и как на работе? – спросил я, когда наряженная в псевдонародное платье официантка оставила нас наедине.

– Дурдом! – всплеснула руками девушка. – Все бегают, никто толком ничего не объясняет. Только торопят! Скоро уже ночевать в институте будем. Сектор расчетчиков вчера в первом часу ночи отпустили!

– Бывает.

– Но не за такие же деньги! Это издевательство какое-то!

– Ну меня вообще из отпуска выдернули.

– И чем занимаешься?

– Какие-то замеры делаю, а зачем, почему – понятия не имею, – выкрутился я, умудрившись не ответить ничего по существу, и обрадованно потер ладони: – А вот и первое несут.

Солянка оказалась недурна, но благостное настроение моментально испарилось, когда, приступив ко второму, я взглянул в окно.

– Кристин, а вы куда обычно обедать ходите?

– Да сюда в основном. А что?

– Вот и посидели, – пробормотал я и с невозмутимым видом помахал Зиминой, пришедшей перекусить в компании подчиненных и парочки ревизоров. – Алена Евгеньевна, присоединяйтесь!

– Ой, я не подумала даже, – тихонько вздохнула Кристина.

– Не будем вам мешать, – отказалась Алена.

– Не беспокойтесь, не помешаете…

Смутно знакомые – пить-то пили вместе, а имена в голове не задержались, – научные работники быстренько придвинули к нашему столу соседний, создав тем самым видимость некоего торжества. Но – лишь видимость. Атмосфера была какой угодно, только не праздничной.

Аж выпить захотелось. Ну я и выпил.

– Смотрю, Александр Сергеевич, вы в разгар рабочего дня алкоголь употребляете, – выразительно посмотрела на меня Алена.

– В этом весь смысл! – непринужденно улыбнулся я в ответ. – Только когда пьешь пиво днем, получается полностью прочувствовать вкус жизни. Сразу понимаешь, что ты не работник подневольный, а свободный человек!

– Ну вы-то, Александр Сергеевич, точно человек свободный, тут даже сомнений никаких быть не может, – многозначительно произнесла Зимина.

– На отчет намекаете, Алена Евгеньевна? – Я в несколько глотков допил пиво, поднялся из-за стола и сунул под бокал несколько банкнот. – Всем спасибо, побежал работать! – И подхватив рюкзак, выскочил на улицу.

Да уж, нехорошо получилось. Пообедал, называется…

И, как назло, после выпитого совершенно расхотелось заниматься бумажной волокитой. Организм настоятельно требовал продолжения банкета, в то время как на повестке дня стояли разметка на карте города границ обнаруженных свертков и написание объяснительной по поводу утери оружия.

С тяжелым вздохом я зашагал в институт, там поднялся на второй этаж и тихонько просочился в приемную Грачева.

– Григорий Петрович у себя? – спросил у секретарши.

Только спросил – и будто услышав меня, из кабинета вышел господин Грачев собственной персоной.

– Чего тебе? – удивился он.

– Мне б сесть где-нибудь, отчет составить. А то обычно этим в медицинском кабинете занимался…

– Располагайся у меня, – разрешил Грачев и предупредил секретаршу: – Виолетта Марковна, если Александру Сергеевичу что-нибудь понадобится, будьте добры, обеспечьте.

– Разумеется, Григорий Петрович, – кивнула тетенька и сразу предложила: – Чаю?

– Спасибо, попозже. А можно копию снять?

Получив откопированную карту со всеми моими отметками, я прошел в кабинет, кинул рюкзак на одно из пустых кресел и уселся за стол замдиректора. Изучил контуры старых свертков и принялся размечать сегодняшние. Провозился так минут сорок и с облегчением откинулся на спинку кресла.

Все, отмучился!

А, блин, еще ж объяснительная!

Ну, это уже проще.

«В связи с возникновением внештатной ситуации в ходе выполнения служебного задания мной был утерян рабочий инструмент (серийный номер – отсутствует, инвентарный номер – отсутствует, модель – прочерк). Учитывая факт наличия непосредственной угрозы жизни и здоровью и соответствующие положения о технике безопасности труда, самостоятельных мер к розыску и возврату вышеуказанного инструмента не предпринималось. При этом непосредственное руководство было незамедлительно поставлено в известность о случившемся, но никаких распоряжений касательно возврата имущества не последовало. На основании изложенного считаю неправомерным применение ко мне любых санкций дисциплинарного характера, в том числе и требование компенсировать стоимость утерянного оборудования. Дата, подпись».

Ерунда, конечно, полная, но если Шептало полезет в бутылку, таких писулек на каждый чих могу насочинять. Со всеми ссылками на нормативно-правовые акты, внутренние положения и инструкции. Ну да куратор и не станет, надеюсь, такой ерундой заниматься.

И с легким сердцем я взялся за телефон. Набрал внутренний номер Зиминой, а когда та подняла трубку, откинулся на спинку кресла.

– Алена Евгеньевна!

– Да? – не особо радушно отозвалась начальница энергетического отдела.

– Я отчет составил.

– Скопируй и занеси.

– А забрать? Просто у Грачева сейчас…

– Хорошо, пришлю кого-нибудь.

– Ален!

– Да?

– Может, сходим куда-нибудь вечером?

– Не сейчас. – И девушка повесила трубку.

Я печально вздохнул – это ж надо было так впросак попасть! – и глянул на часы, но до конца рабочего дня оставалось еще два с половиной часа. Да и какая радость в пустой квартире куковать?

Что мне там делать – тупо в телевизор пялиться или спать ложиться?

Вот ведь дожил, уже и вечер скоротать не с кем!

И от нечего делать я начал в очередной раз рассматривать карту. Неожиданно отметил одну интересную закономерность, и когда в кабинет заглянул присланный Зиминой работник энергетического отдела, отдавать ему отчет не стал.

– Алена Евгеньевна пусть зайдет, – вместо этого потребовал я и по мобильному телефону набрал куратора. – Владимир Николаевич, вы в институте? Нет, ничего не случилось. Разговор есть. Да, срочный. В кабинет Грачева подходите. – И поднял взгляд на замешкавшегося научного сотрудника: – Давай, зови начальницу. Скажи, совещание будет.

Парень исчез за дверью, а я принялся соединять исследованные за последние дни свертки. В итоге получилась дуга; вне ее – ни одной аномалии, внутри – лишь редкие отметины. А это неправильно. Сам пока до конца эту неправильность сформулировать не могу, но так быть не должно и точка.

К тому же все «пузыри» без исключения расположены на этой самой изогнутой линии, будто кто-то циркулем часть окружности прочертил.

Впрочем, часть ли? Ведь это лишь проверенные мной районы города.

И если это полноценный круг, то центром у нас будет…

Точно! Транспортный цех!

Подразделение института, выступавшее прикрытием для портала в Приграничье, располагалось обособленно в санитарной зоне металлургического комбината.

– Что опять у тебя стряслось? – сбил меня с мысли распахнувший дверь куратор. Вслед за ним в кабинет прошла Зимина.

– Это не у меня, это у вас кое-что стряслось.

– Да ну?

– А вот посмотрите сюда. – Я провел пальцем по отмеченным на карте сверткам и, продолжая дугу, очертил круг. – Мне кажется или, если продолжить обследование, обнаружится, что центром этой окружности будет портал в Приграничье?

– И что с того? – невозмутимо пожал плечами Владимир Николаевич. – Сам ведь предположил, что возникновение аномалий связано с магической энергией.

– Все так, но в этом случае наибольшее количество аномалий должно располагаться в окрестностях портала! А у нас все с точностью до наоборот! – хлопнул я ладонью по карте. – Аномалии сосредоточены исключительно на границе некоего круга. Внутри они присутствуют лишь точечно, а за кругом – их нет вовсе!

– Выражайся яснее, – с кислой миной попросил куратор. – А то мне не совсем ясно, к чему ты ведешь.

– Да не проблема. – Я вскочил со стула и заходил вокруг стола. – Вчера шел по Вольной, и там все было в порядке. Никаких аномалий. А сегодня по ней от вокзала до проспекта Революции протянулся сверток. Еще не до конца сформировавшийся, но тем не менее – сверток! И повторяю, рос он не от портала, а с противоположной стороны!

– Ты уверен? – помрачнела Алена.

– Разумеется! И в связи с этим возникает вопрос, что именно препятствует рассеиванию энергии? Почему она вдруг оказалась заперта внутри некоего круга? Есть предположения?

– Мы не располагали никакой информацией о блокировании магической энергии в пределах города! – прямо ответил Владимир Николаевич.

– А теперь такая информация есть, поэтому заморозьте установку, пока не поздно!

– Это невозможно! – резко бросил Шептало.

– Невозможно? – уставился я на него. – А если Ямгород провалится в Приграничье? Что тогда?

– Не провалится, – уверенно заявил куратор. – Мы полностью контролируем ситуацию, мониторинг идет в режиме реального времени.

– Правда? А свертки вы тоже мониторите?

– Даже с учетом твоих вчерашних замеров до критического уровня еще очень и очень далеко.

– Критического уровня?! Откуда он вообще взялся?

– Научный центр провел соответствующие расчеты, и они полностью совпали с выкладками гимназистов.

– Да что они в Гимназии там понимают! – махнул я рукой.

– Один ты все понимаешь? – язвительно ухмыльнулся Владимир Николаевич.

– Я – понимаю. И могу сказать, что риск неоправданно высок.

– Этот вопрос лежит вне твоей компетенции, – нахмурился Шептало. – И сейчас мы обсуждаем его исключительно из-за моего хорошего к тебе отношения. Все ясно?

– Вы понимаете, какие могут быть последствия? – Меня аж затрясло от злости. – Понимаете, что на кону стоит?!

– Прекрати истерику! – рявкнул куратор, шея которого начала багроветь, а по лицу расползлись алые пятна. – Нам нужна неделя! Одна неделя! Это ты понять можешь?

– А если будет достигнут критический уровень? Что тогда?

Шептало выставил вверх указательный палец и надолго замолчал, подбирая нужные слова.

– Катастрофы мы не допустим, – пообещал он наконец. – Если замеры покажут, что мы приближаемся к критическому уровню, работа портала будет приостановлена. Но не раньше. У меня просто нет на это полномочий.

– Да что такое происходит? – подался я вперед. – Что вы тащите на ту сторону?!

– Неважно. Важно, что реализация проекта обеспечит нас полной независимостью и от бюджетного финансирования, и от частных инвестиций.

– Все поставили на одну карту? А если что-то пойдет не так?

– Тогда нас съедят. Всех. И меня, и тебя, и многих других хороших людей тоже. Думаешь, почему институтом Счетная палата заинтересовалась? Это лишь один из инструментов оказания давления.

– Так сделайте что-нибудь! Выйдите на главу Счетной палаты, кто он там…

– А вот это не твоего и даже не моего ума дело.

– Одна шайка во власти бодается с другой? – поморщился я.

– Если упрощенно, то – да.

– Гадство!

– Политика.

– А это не одно и то же?

– Вопрос закрыт.

– Можно тогда уже в Сочи свалить? – ни на что особо не рассчитывая, спросил я.

– Друг мой нетерпеливый, – похлопал Владимир Николаевич меня по плечу, – если город провалится в Приграничье, то тебе в этот момент лучше находиться именно здесь. Шансов выжить будет больше.

– Смешно, ага. Обхохочешься.

– А если серьезно, работа для тебя найдется, не переживай.

– Я пойду? – напомнила тут о своем присутствии Алена, забирая со стола карту. – У меня тоже работа.

– Иди, – разрешил куратор.

– Владимир Николаевич, одну минуту. – Я выскочил вслед за девушкой и, нагнав в коридоре, предложил: – Может, поужинаем? Надо бы расслабиться, а то от таких новостей у меня сердце не на месте.

– Если сердце не на месте, его надо срочно вернуть, пока поздно не стало, – ехидно посоветовала девушка. – Вторую часть «Адреналина» смотрел?

– Да хватит тебе! Сходим куда-нибудь?

– Не могу, Лед, просто не могу, – с легкой ноткой сожаления отказалась Алена. – Весь отдел вчера до полуночи сидел, сегодня моя очередь. Будем твои замеры обрабатывать.

– Слушай, до этого вашего критического уровня и в самом деле далеко?

– Как до луны, – подтвердила Зимина.

– Свертки же не все промерены…

– Это неважно. Мы экстраполировали данные об энергетической насыщенности проверенных тобой аномалий на остальной город и получили общую картинку.

– Так можно? – удивился я.

– Разумеется! – не удержалась Алена от улыбки. – Но теперь придется твою теорию проверять. А это до утра…

– Ладно, если освободишься – звони. Я здесь еще ненадолго.

И ломая голову, чем бы заняться, раз уж все равно «здесь еще надолго», я вернулся в кабинет.

– Успокоился? – усмехнулся развалившийся в кресле Грачева куратор.

– С вами, пожалуй, успокоишься, – пробурчал я.

– Ты тоже не сахар, – резонно отметил Шептало. – Что с объяснительной?

– Держите, – отправил я куратору по столу свою отписку. – А что с записями камер наблюдения?

– Дались тебе эти колдуны, – досадливо поморщился Владимир Николаевич и убрал объяснительную в папку, даже не поинтересовавшись ее содержимым.

– Дались! И вообще – может, это все из-за них началось? В свертке на вокзале кто-то из колдунов точно был. А еще тамошний «пузырь» какими-то символами отмечен.

– Рассмотрел? – без особого энтузиазма спросил Шептало.

– Нет, не получилось подойти. Кстати! Вчера в арке тоже свежее граффити было.

– Концы с концами не сходятся, – мотнул головой куратор. – Что было раньше, курица или яйцо? Человек с латентными способностями мог стать полноценным колдуном, лишь предварительно побывав в свертке. Но свертки по твоей теории начали образовываться лишь после того, как нечто стало препятствовать нормальному рассеиванию энергии.

– Косяк, – согласился я. – И все же этими выродками надо заняться.

– А кто тебе мешает? Доступ к прямой трансляции и архивным записям уже оформили. Заходи в сеть под своим именем и смотри.

– Вы позволите тогда? – Я указал рабочее место Грачева, и куратор с тихим смешком поднялся из-за стола.

– Приятного просмотра, – пожелал он на прощание и покинул кабинет.

Выставив средний палец в сторону захлопнувшейся двери, я включил компьютер, дождался загрузки операционной системы и вошел в сеть. С ходу попытался отыскать нужные видеозаписи в бессчетных директориях многочисленных сетевых дисков, ничуть в этом не преуспел и набрал Виталия.

– Ты в институте? Зайди к Грачеву.

Правильно сформулированная просьба сработала на все сто: сказал бы, что мне его помощь нужна, неизвестно когда заявился бы, а тут – как штык. И ведь ни одного слова неправды не сказал…

– Ну? – буркнул Виталий, обнаружив в кабинете лишь меня одного.

– Чё – ну? – возмутился я. – Покажи, как записи с камер наблюдения посмотреть. В сеть зашел, доступ оформлен.

Парень в пару кликов мышки открыл каталог и объяснил:

– Файлы – это часовые записи, для просмотра прямой трансляции надо специальную программу запустить.

– Ты запускай, запускай.

Виталий тяжело вздохнул, но все же мою просьбу выполнил.

– А как между камерами переключаться? – уточнил я.

– Вот эта кнопка каналы меняет.

– Ты куда? А если мне еще что-нибудь понадобится?

– Я вообще-то еще даже чай попить не успел, – буркнул парень.

– А ты Виолетту Марковну попроси, она прямо сюда принесет. Грачев распорядился ни в чем не отказывать.

– Серьезно? – ухмыльнулся Виталий. – Ну тогда другое дело…

– Только без коньяка, тебе меня еще домой везти.

Парень пожал плечами и вышел в приемную; я закрыл прямую трансляцию и принялся запускать вчерашние записи. Разместил четыре окошка по углам монитора, и компьютер начал с некоторым запозданием реагировать на команды, но изображение не дергалось и просмотру это нисколько не мешало.

Вот только очень скоро мне надоело любоваться однообразными видами детского сада и соседних дворов, а собственной компьютерной грамотности для увеличения скорости просмотра не хватило. Это не в интернете шарить, тут все как-то совсем не просто…

– Ускориться можно как-нибудь? – спросил я у вернувшегося с чашкой чая и блюдцем печенья Виталия.

– Стрелками попробуй, – подсказал парень, садясь за стол. – Или через меню.

– Ага, процесс пошел.

Можно даже сказать – побежал. Побежали прохожие, заскакали по колдобинам разбитых дорог автомобили. Струи дождя серыми стрелами устремились к земле, ветви деревьев закачались, будто на город вчера обрушился самый настоящий ураган.

– А приближать изображение можно?

– Да, там…

– Ладно, если что, сам сделаешь, – махнул я рукой и задумчиво поглядел на блюдце с печеньем, но гонять парня за чаем для себя не стал. Если отвлекусь, точно что-нибудь важное пропущу…

Если оно будет – это важное.

Пока же ничего интересного на записях не происходило. Никто не появлялся из воздуха, никто не пропадал в никуда. Все чинно, мирно, благородно. Обычная жизнь обычного города.

Непогода, постепенно накатывающие на город сумерки, редкие собаководы и паломничество родителей, забиравших после работы из садика детей. Заезжающие во двор машины, выезжающие со двора машины, просто припаркованные машины. Небольшие компании и отдельные прохожие; и все как один спешат укрыться от непогоды.

И так – час за часом до самого наступления темноты. И только когда уже начало казаться, что время убито впустую, в свете автомобильных фар возникла темная фигура. Фигура и фигура, хрен бы с ней, но две камеры имели один общий сектор, и если на первой силуэт человека присутствовал, то на второй за мгновение до этого никакого прохожего на дороге не наблюдалось.

– Виталий, – позвал я, ставя воспроизведение на паузу. – Глянь.

Парень с недовольным видом оторвался от чаепития, молча отсмотрел настороживший меня отрывок и, не сумев придумать правдоподобного объяснения увиденному, пожал плечами:

– Поздравляю! Мы получили неопровержимое доказательство существования свертка. И что с того? Слишком темно, лица точно разглядеть не получится… – Водитель растянул окошко со стоп-кадром, насколько смог, увеличил, осветлил. – Можно, конечно, специалистов озадачить, но вряд ли у них что-нибудь путевое выйдет.

На экране темнело серое пятно лица с кляксами черных очков.

– Этот там был, – ткнул я пальцем в монитор. – Так, говоришь, спецы сумеют обработать изображение?

– Всё будет упираться в разрешающую способность камер, – пожал плечами Виталий.

– А если перевести эту тарабарщину на нормальный язык?

– Вряд ли.

– Ну и фиг с ним. – Я закрыл все окна и запустил записи двух камер заново.

– Думаешь, пропустил что-нибудь? – зевнул Виталий, но, несмотря на показное безразличие, от компьютера отходить не стал.

– Теперь хоть понятно, куда смотреть, а раньше мог просто внимания не обратить. Блин, надо было по две камеры на выход ставить…

– Ну-ну, – хмыкнул парень и, заскучав, вернулся к чаю и печенью.

Я же до рези в глазах пялился в монитор, и, как ни удивительно, вскоре мое терпение оказалось вознаграждено. Когда двор только-только затянули сумерки, из свертка сначала выпали две девицы, а вслед за ними – долговязый паренек. Только вот радоваться особо было нечему: девчонки моментально раскрыли зонт, а молодой человек натянул на голову капюшон куртки.

– Не везет так не везет, – хохотнул ничуть не расстроенный неудачей Виталий. – Не проще во дворе встать и на месте их караулить?

– Думаешь, они каждый день туда ходят? – поморщился я.

– А разве нет?

– Без магии колдуны, конечно, долго не продержатся, но у них запросто еще несколько мест встречи может быть. Да и попробуй на месте разбери, кто куда идет. Если уж с камерами ни черта не понятно…

– Ну как знаешь…

– Ничего, судя по времени, сейчас дождь стихнет.

И в самом деле в начале следующей записи распогодилось, и прохожие перестали прятаться под зонтами, но теперь стали мешать сгустившиеся сумерки, и следующего колдуна я чуть было не прокараулил. Не ожидай чьего-либо появления именно в этом месте, точно бы внимания не обратил, да и так не сразу сообразил, что шагавший через детскую площадку парень непонятным образом остался невидимым для зоркого ока второй камеры, частично захватывавшей эту часть двора.

Повезло. Вот отвернулся бы на миг чая хлебнуть и упустил момент.

На всякий случай я перемотал обе записи на пару минут назад, сверил синхронизацию и запустил воспроизведение в замедленном режиме. Но толку-то? Лицо нормально разглядеть никак не получалось, и пусть специалисты сделают кадр четче и светлее, ничего это по большому счету не даст…

А тем временем колдун подошел к стоявшему на газоне у детского сада «паркетнику», отключил сигнализацию, распахнул дверцу…

И я машинально остановил воспроизведение. Нарушитель правил парковки показался вдруг смутно знакомым. Своеобразная походка, наклон головы, силуэт в целом…

– Виталий, – оторвался я от экрана. – Увеличь.

Парень допил чай, немного помудрил с настройками изображения, и мы пристально уставились на силуэт, четко вырисовывавшийся на фоне автомобиля.

– Он? – спросил я.

– Не может быть! – пробормотал Виталий.

– Но похож же?

– Знаешь, сколько в городе похожих людей? Блин, да тут и не разглядеть ничего толком!

– Ну так номера проверь!

– Не видно, боком стоит. – Парень промотал запись до того момента, когда автомобиль начал выезжать с газона, минут десять безрезультатно пытался увеличить регистрационные знаки и покачал головой: – Кусты мешают, – сообщил он и тут же встрепенулся: – Подожди, одна из камер ведь на выезде со двора стоит?

– Третья, – подсказал я.

Виталий тут же запустил видеозапись нужного часа, и вскоре на экране появилось изображение выворачивавшего из-за ограды детского сада RAV4. А вот и бортовые знаки в кадр попали…

– Ты его номера помнишь? – спросил я.

– Откуда? – удивился Виталий. – Он уже после увольнения машину купил. Надо в личном деле посмотреть, там информация периодически обновляется.

Я переписал на бумажку цифры и буквы и поднялся из-за стола.

– Куда идти?

– Да никуда не надо идти. – Виталий уселся на освободившееся место и придвинул к себе клавиатуру. – У нас электронный документооборот.

– А у меня допуск к личным делам есть?

– А вот сейчас и проверим. – Парень зашел в какую-то базу данных и кивнул. – Порядок, запустили.

– Ну давай! Давай уже! – заерзал я от нетерпения. – Открывай!

– Роман Дмитриевич Дьячков, – пробормотал Виталий, – восемьдесят пятого года рождения, принят на работу, уволен… Ага! В марте одиннадцатого года приобретен автомобиль Toyota RAV4, государственный регистрационный знак…

– Совпадает, – облизнул я пересохшие губы. – Что и требовалось доказать!

– Вот ведь сукин сын! Надо Шептало сообщить…

– Обожди! Сообщить всегда успеем…

Я вытолкал Виталия из-за компьютера и принялся просматривать собранную в личном деле информацию.

Холост, образование высшее, кандидат технических наук, под судом и следствием не состоял. Постоянная регистрация, автомобиль, квартира. Сомнительные знакомства и связи с криминалом не установлены. Преподает в государственной технической академии, пишет докторскую диссертацию, занимается научной работой. Поддерживает отношения с Гончар К. С.

Ну, теперь ясно, с какой стати он так уверенно мне нехороший конец предрекал, если от Кристины подальше держаться не буду. Колдун-самоучка, блин. Но в целом – ничего из ряда вон ничего интересного. Зацепиться абсолютно не за что.

– Ты закончил? – поторопил меня Виталий.

– Да.

– И?

– Так и не понял, с какой стати этот юный гений уволился.

– Вопрос к руководству.

– А к кому еще? – хмыкнул я. – Ладно, надо Шептало звать. Ты ведь по-любому ему стуканешь.

– Не стукану, а поставлю в известность.

– Хрен редьки не слаще. Кто звонить будет?

– Звони сам.

Ну, я и позвонил. И надо сказать, куратор, выслушав меня, просто… просто… Удивился он, в общем, если выражаться цензурно, и продолжил удивляться, когда ворвался в кабинет.

Владимир Николаевич на несколько раз пересмотрел видеозаписи, сверился с досье и обессиленно откинулся на спинку кресла.

– Ну и чего ты от меня хочешь? – устало спросил он и потер набухшие под глазами темные мешки.

– Я чего хочу? Можно подумать, это находившийся в моем подчинении сотрудник оказался участником…

– Хватит! – хлопнул Шептало ладонью по столу. – Твои предложения? Но сразу предупреждаю: оснований для официального преследования у нас нет, да и огласка сейчас меньше всего нужна.

– Предлагаю временно изолировать господина Дьячкова от общества, – ухмыльнулся я. – Неофициально, разумеется. И допросить… тоже неофициально.

– Это два независимых друг от друга действия. – И без того осунувшееся лицо куратора от дурных известий еще больше заострилось. – Поступим так: вы Романа изолируете, а допрошу я его сам.

– Чего это?

– А не ты ли сказал, что это мой бывший сотрудник, а не твой?

– Но…

– Никаких «но», – немедленно заткнул мне рот Шептало и повернулся к Виталию. – Поставь в известность Грачева, пусть выделит фургон и людей. – И Владимир Николаевич тяжело вздохнул: – Об одном прошу – не засветитесь.

– Постараемся, – буркнул я, вышел в коридор и уже там спросил у Виталия. – Знаешь, где Романа искать?

– По телефону отследим. Только тебя он к себе точно не подпустит.

– Значит, на шухере постою. Так вырубишь или химией?

– Химией, пожалуй. Потом загрузим в фургон и дело в шляпе.

– Ну дай-то бог…

Выйти на след ренегата оказалось до удивительного просто: всеобщее распространение смартфонов с модулем джи-пи-эс и доступ к кое-какому интересному оборудованию позволили нам установить местонахождение Романа в кратчайшие сроки и при этом совершенно неофициально.

– Это где? – изучая загруженную на планшетный компьютер карту, спросил я.

– Конец проспекта Революции, – пояснил Виталий. – Вот памятник «Мирный атом», дальше легкоатлетический стадион и парк.

– И чего Рома там забыл?

– Здоровый образ жизни, вероятно.

– Или со стритрейсерами тусуется, – предположил один из приданных нам в усиление работников транспортного цеха. – Мы едем, нет?

– Для стритрейсеров еще слишком рано, – засомневался Виталий, забираясь в фургон через боковую дверь.

– Да и машина для гонок не слишком подходящая. – Я передал ему планшет и уселся рядом. – Так и не движется?

– Нет.

Уже минут через пять фургон прибыл на место, но стоило нам выбраться из него и оглядеться, сразу стало ясно, что отыскать Романа будет вовсе не просто. Площадь у памятника оказалась сплошь заставлена машинами, а со стороны легкоатлетического стадиона собралось полсотни автолюбителей с белыми знаменами наперевес.

– Что за сходка? – удивился я.

– Неважно, – буркнул Виталий. – Рома не там. Он где– то ближе к памятнику.

– Менты, – предупредил я, указав на припаркованный у дороги уазик патрульно-постовой службы. Немного дальше стояли две машины ДПС. – Не вовремя они…

Виталий захлопнул дверцу и махнул рукой водителю:

– Езжайте!

Фургон медленно тронулся с места, миновал полицейские автомобили и свернул на парковку перед офисным зданием по соседству.

– Как действовать будем? – тут же захрипела рация.

– Ждите, – отозвался Виталий, напряженно вертя головой по сторонам. – Ну где же он…

– Вон! – Я первым заметил Дьячкова, стоявшего рядом с темно-синей «тойотой». Вот только стоял он там не сам по себе. Время от времени вытирая вспотевшее лицо и прикладываясь к пластиковой бутылке с водой, Роман трепался с каким-то рыжим хлыщом.

– Подождем, – решил Виталий.

– Подождем, – согласился я.

Место в целом неплохое – вокруг никого, одни машины. Правда, придется как-то мимо полицейских клиента транспортировать, но и это решаемо…

– Черт! – выругался вдруг Виталий. – Они собираются уезжать!

И в самом деле: рыжий распахнул заднюю дверцу и кинул свою сумку на сиденье.

Этого еще не хватало!

– Дай сюда! – Я выхватил у Виталия баллончик с усыпляющим газом и накинул на голову капюшон толстовки, скрывая лысину.

– Ты куда? – всполошился парень.

Я отмахнулся от него и зашагал по проходу между автомобилями. За несколько машин свернул с центрального ряда к «тойоте» и уверенно направился дальше. Не обративший на меня никакого внимания Роман забрался на водительское место, а его спутник поставил опустевшую бутылку на землю и уже начал выпрямляться, когда я положил ладонь на коротко стриженный затылок и резко толкнул вперед.

Хрясь! Не ожидавший подвоха хлыщ клюнул носом стойку задней двери и в беспамятстве осел на асфальт.

Запаниковавший Роман попытался запереться в автомобиле, но прежде чем успел захлопнуть дверь, в лицо ему угодила струя бесцветного газа. Парень враз обмяк и навалился грудью на руль, я спихнул его на пассажирское сиденье и на всякий случай обработал из баллончика рыжего.

– Ну ты вообще! – подбежал ко мне Виталий. – Ну ты даешь!

– Грузим в салон! – скомандовал я, и мы уложили хлыща на заднее сиденье, а потом перетащили к нему и Романа.

– Только правила не нарушай, гаишники на выезде стоят, – попросил я усевшегося за руль Виталия. – А то начнешь опять через две сплошные разворачиваться…

– Да уж понятно! – огрызнулся водитель. – Ну ты, блин, на всю голову отмороженный!

– В смысле?

– Рыжего куда теперь девать?

– Тоже мне проблема! Выкинем в кусты, и все дела, – фыркнул я. – Он мое лицо не видел.

– А если в полицию заявит?

– Да и пусть. Роман не бомж какой-нибудь, его так и так скоро хватятся.

Виталий тихонько выдохнул матерное слово, вывернул с парковки на дорогу и, медленно проехав мимо полицейских автомобилей, начал понемногу увеличивать скорость.

– Не гони, – попросил я.

– Отстань, – огрызнулся парень, в зеркальце заднего вида заметил пристроившийся к нам в хвост служебный фургон и нервно поинтересовался: – Выгружать балласт где будем?

– Да хоть здесь.

Автомобиль съехал на обочину; я выпихнул рыжего из салона и вместе с сумкой оттащил его в кусты. Зашвырнул подальше мобильный телефон и спокойно вернулся в машину.

– Трогай.

Метров через сто Виталий загнал RAV4 в глухой переулок, и мы перетащили Романа в перекрывший проезд фургон.

– Его точно сейчас в чувство привести не получится? – протерев ручки и рулевое колесо «тойоты», уточнил я.

– Через пару часов только очухается, не раньше. – Виталий задвинул боковую дверцу, усадил Дьячкова в специальное кресло, зафиксировал его ремнями и скомандовал по переговорному устройству водителю: – В институт.

Минут через десять фургон остановился у ворот НИИ, и почти сразу к нам присоединился куратор. Он кинул плащ и шляпу на свободное сиденье и потребовал:

– Рассказывайте.

Ну Виталий и рассказал, все как было, ничего не утаивая. Сдал меня с потрохами. Впрочем, я на другое и не рассчитывал.

Владимир Николаевич глубоко вздохнул, медленно выпустил воздух из легких и спросил:

– Камер наблюдения точно не было?

– Не было, – успокоил его Виталий.

– А видеорегистраторов?

– Мы в любом случае фургон там не светили!

– Это плюс, – поморщился Шептало и недобро глянул на меня. – Мастерка, Лед, у тебя сильно приметная. Не находишь?

Я стянул толстовку, на спине которой красовался крылатый череп, и кинул ее на сиденье.

– Так лучше?

– Хоть что-то, – кивнул Шептало и вдруг скомандовал: – Выметайтесь.

Подобный поворот событий оказался полной неожиданностью и для меня и для Виталия.

– В смысле – выметайтесь? – на всякий случай уточнил я.

– В прямом. – И куратор указал на дверцу. – Свободны!

– А допрос?

– Это не ваши заботы.

– Ну так мы подождем…

– Лед, – устало поморщился Владимир Николаевич. – Ты просто не представляешь, как я за эти дни от тебя устал. С Романом поговорю сам – и точка. Результаты будут утром. А теперь прекрати тратить мое время!

Прихватив рюкзак, я выпрыгнул на потрескавшийся асфальт, Виталий вылез следом, и фургон немедленно укатил прочь.

– Тебя домой везти? – спросил парень.

– Сейчас узнаю. – Ежась от прохладного ветерка, я отошел в сторону и позвонил Алене: – Ты как?

– Работаю, – отозвалась Зимина.

– Не получится вырваться?

– Никак.

Особого сожаления по этому поводу в голосе девушки не ощущалось, и я решил закругляться.

– Ладно, тогда не буду отвлекать. – Но тут же всполошился: – Стой! Как расчеты? Обработали новые данные?

– Обрабатываем, – после едва уловимой заминки ответила Алена.

– И как, средний уровень по городу сильно растет?

– Пока ничего не скажу, но в любом случае критический уровень много выше. – И Зимина поспешила закончить разговор: – Слушай, не могу сейчас разговаривать. Давай до завтра…

– До завтра, – пробормотал я.

– Ну? – с нетерпением уточнил Виталий.

– Домой.

– Сейчас машину выгоню.

– Давай быстрей. Холодно. – В одной футболке на свежем ветерке было и в самом деле зябко.

Парень скрылся на проходной, и вскоре на улицу вырулил служебный внедорожник. Я забрался на заднее сиденье и попросил:

– Поставь Наговицына, что ли.

– Хочу новости послушать, – отказался водитель выполнить мою просьбу и включил радиоприемник.

– …продолжается розыск преступников, совершивших вооруженное нападение на инкассаторов банка «Зимний»…

– Очень, очень интересные новости, – съязвил я и откинулся на сиденье.

Виталий демонстративно выключил магнитолу, и дальше мы ехали в тишине. Перед самым перекрестком Пилотов и Гвардейцев, я хлопнул парня по плечу и указал на двухэтажное здание красного кирпича.

– Припаркуйся у киоска с цветами.

– Зачем?

– Надо.

Водитель резко вывернул руль и через две сплошные проехал к противоположной обочине.

– У тебя права никогда не забирали?

– Давай быстрее, – не скрывая раздражения, потребовал Виталий.

Я выбрался из внедорожника, миновал цветочный киоск и вошел в алкомаркет, занимавший помещение на первом этаже бывшего комбината бытового обслуживания.

Раньше здесь аптека была, но все течет, все меняется.

Оглядев заставленные разнообразными бутылками полки, я понял, что могу зависнуть тут надолго, и улыбнулся девушке-консультанту:

– Не подскажете, у вас сидр есть?

– Да, конечно. – И меня подвели к холодильнику. – Вот, выбирайте…

Я озадаченно взял одну из стоявших наособицу алюминиевых баночек «Rekorderlig», прочитал состав напитка и поставил обратно.

– А натурального нет? В обычных бутылках, как шампанское?

– К сожалению, нет.

– Жаль.

Девушка поняла, что клиент потерян, и без особой надежды предложила:

– Вот, кальвадос посмотрите. Его тоже из яблок делают.

– Это что такое? – заинтересовался я.

– Коньяк, только не из виноградного сока, а яблочного.

Я первым делом глянул на ценник и досадливо поморщился. Потом вспомнил о так и жегших карман подотчетных деньгах, взял с полки подарочную коробку «Pere Magloire» с двумя бокалами и отнес ее на кассу.

– Наша карта у вас есть?

– Нет, – ответил я, отсчитывая деньги. – И пакет, пожалуйста.

Спрятав коробку в фирменный пакет с синим мамонтом, я вышел на улицу и зашагал к курившему у автомобиля Виталию.

– Чего взял? – поинтересовался тот.

– Литр водки и пару пива заполировать, – усмехнулся я в ответ и забрался на сиденье. – Едем, что ли?

Задумчиво глянувший на меня Виталий выкинул окурок в урну и уселся за руль. Второй раз через две сплошные он разворачиваться не стал и доехал до ближайшего светофора. Там крутанул руль, подрезал отъезжавшее от остановки маршрутное такси и утопил педаль газа в пол, заставляя резко ускориться неповоротливый внедорожник.

– Камикадзе, блин, – только и пробурчал я.

Парень ничего не ответил, уже не особо лихача, довез меня до дома, но стоило выбраться из автомобиля, он опустил стекло и спросил.

– Слушай, а ты знаешь, что слово «affliction» значит?

– Не-а, – опустил я взгляд на свою футболку. – На распродаже взял.

– Да я просто посмотрел в словаре. «Affliction» – это бедствие или несчастье. Очень тебе подходит, не находишь?

Я на миг замер, обдумывая ответ, затем вернулся к внедорожнику и, просунув руку в окно, откинул с груди Виталия лацкан незастегнутого пиджака.

– То есть, если ты надел футболку со знаком качества, это не просто футболка, а как бы намек?

И, довольно хохотнув, зашагал к подъезду. Будут меня еще подкалывать всякие…

Поднявшись в квартиру, я первым делом убрал обрез в сейф, затем немного послонялся по пустым комнатам и, решив не обманывать самого себя, распаковал бутылку кальвадоса. Налил в не по-коньячному узкий и высокий бокал золотистой жидкости по риску «2 cl», пригубил, наслаждаясь необычайно мягким вкусом с интересной кислинкой, и одним махом влил в себя все двадцать грамм.

Хорошо.

Хорошо, если под настроение. А вот настроения как раз и не было.

Пить не хотелось, хотелось выпотрошить Романа, сходить поужинать куда-нибудь с Аленой… да много чего хотелось. Пить – нет.

Помянув недобрым словом упертое руководство и обидчивых женщин, я сунул бутылку в подарочную коробку и отправился спать. Надо отдохнуть; завтра, к гадалке не ходи, день не из легких будет.

По крайней мере, очень на это надеюсь…

Глава 5

На следующее утро я проснулся сам, минут за пять до того, как задребезжал поставленный на семь часов мобильник. Сходил в туалет, умылся и какое-то время задумчиво разглядывал стоявшую на столе красочную коробку кальвадоса. Потряс головой – на фиг, на фиг! – и налил себе минералки. После сполоснул стакан, убрал и его и бутылку в буфет и выглянул в окно.

Распогодилось вроде.

Тут из комнаты донеслось приглушенное жужжание телефона, и я отправился одеваться. Достал убранные в шкаф штаны, натянул оранжевую футболку с длинным рукавом «Xtreme Couture» и в задумчивости остановился у входной двери.

Кеды или ботинки? Ботинки или кеды?

Вот в чем вопрос на самом деле.

В кармане вновь задергался телефон, я сбросил вызов и, остановив свой выбор на прочных ботинках, вышел в подъезд. Спустился во двор, распахнул дверцу внедорожника и молча забрался в салон.

– Какой ты оранжевый сегодня! Экстремально-оранжевый, я бы даже сказал, – пошутил Виталий, явно ожидая, что его с ходу засыплют вопросами о результатах вчерашнего допроса.

Наверняка предвкушает, как срежет меня, посоветовав обращаться к Шептало. А вот хренушки!

– Поехали, что ли, – попросил я и откинулся на сиденье.

– Поехали.

Озадаченный подобным безразличием водитель с недоуменным видом оглянулся и повернул ключ в замке зажигания. Внедорожник плавно тронулся с места, вывернул со двора и… и тут я совершенно незаметно для себя самого прикорнул. Да так крепко, что когда автомобиль остановился во дворе института, Виталию пришлось меня будить.

– Лед! Просыпайся! – повысил он голос. – Ты чем ночью занимался?

– Бухал, вестимо, – пробурчал я и выбрался из салона. – Шептало где?

– У Грачева.

– Понятно.

Предъявив охраннику пропуск, я поднялся на второй этаж, поздоровался с Виолеттой Марковной и прошел в кабинет. Там меня уже ждали. Григорий Петрович с интересом листал какие-то записи; куратор пил чай и наслаждался тишиной и спокойствием.

– А, Лед, присаживайся, – против обыкновения обрадовался Владимир Николаевич моему визиту. – Как раз по твоему профилю работа появилась.

– Да ну? – насторожился я. – А последние дни я чем занимался?

– Честно скажу – не совсем своим делом, – улыбнулся Шептало, выглядевший так, словно за всю ночь не сомкнул глаз. – Но всем известен твой истинный потенциал! Твое умение создавать проблемы – просто удивительно по своей разрушающей силе. Вот и пришло время применить его на благо общества. В кои-то веки создашь проблемы… не нам.

– Григорий Петрович, ему сколько коньяку в чай влили? – спросил я замдиректора.

– Расход продукта сорок грамм на стакан, – не отрываясь от бумаг, ответил Грачев. – Пятый стакан пьет, если тебя это интересует.

– Да уж видно, что не первый.

– Ладно, пошутили и будет, – подался вперед Владимир Николаевич. – Мы выяснили, кто распотрошил того паренька.

– Неужто колдуны?

– Нет, оборотни.

– А я разве не это с самого начала говорил?

– Не передергивай! – пригрозил мне пальцем куратор. – Ты говорил, что под воздействием магии у какого-то бедолаги съехала крыша, и он не представляет никакой угрозы для общества, поскольку заперт в свертке.

– А на деле? – уселся я напротив Шептало.

– А на деле мы имеем устойчивое преступное сообщество, причастное к исчезновению многих жителей Ямгорода.

– Серьезно? – Признавать собственную оплошность не хотелось. А с другой стороны – ну ошибся, бывает. Пустяки, дело житейское.

– Куда уж серьезней. – Куратор выдернул из лежавшей перед Григорием Петровичем стопки верхний лист и передвинул его ко мне. – Расположение их логова. Действуй.

– Ага, разбежался, – буркнул я, пытаясь разобраться с мудреными обозначениями на карте. – Это Свердловский район, что ли?

– Да, – подтвердил Шептало. – Оборотней двое, парень и девушка. Оба отморозки похлеще тебя…

– Давайте обойдемся без оскорблений.

– И в самом деле, чего это я совершенно незнакомых людей оскорбляю? – Владимир Николаевич с довольным видом отхлебнул чая и продолжил: – Обычно они караулят прохожих у границ свертков, затаскивают их туда, ну и развлекаются. Места охоты меняют постоянно, но это их логово.

– Они там живут, что ли? – удивился я.

– В точку. На удивление асоциальные типы. На дело выходят обычно вечерами, поэтому у тебя есть прекрасная возможность прямо сейчас сделать наш мир немножечко чище.

– Хотите чистоты, наймите уборщиц.

– Предпочту в роли чистильщика тебя. Справишься?

– Не проблема, так-то, – вздохнул я. Убрать устраивающих сафари на людей выродков дело, с какой стороны ни посмотри, благое. – Но есть один момент…

– Излагай, – вздохнул заранее поскучневший куратор.

– Что. Конкретно. Вам. Рассказал. Роман. Дьячков? – четко печатая каждое слово, потребовал я ввести меня в курс дела.

– Не имеет значения.

– Еще как имеет! Мне вовсе не улыбается из-за его наводки угодить в переполненный магией «пузырь».

– Поверь, он был полностью со мной откровенен.

Я сделал вид, что готовлюсь подняться на ноги, и спросил:

– Мне уйти?

– Да расскажи ты ему, – оторвался от бумаг Грачев. – Тоже мне тайна за семью печатями…

Владимир Николаевич какое-то время колебался, потом сдался и махнул рукой.

– Ладно, черт с тобой. Если начистоту, привлекать Дьячкова к работе в институте было ошибкой. Это стало понятно еще на этапе согласования, но нам позарез требовался специалист его профиля. Нет, зарекомендовал он себя отлично, просто всегда и во всем хотел разобраться от начала и до конца. Очень, очень целеустремленный и способный молодой человек с нестандартным мышлением. А посвятить его во все аспекты деятельности института, к сожалению, было никак нельзя – на тот момент уже действовал мораторий на вербовку новых кадров…

– К делу, – попросил я.

– Как оказалось, после увольнения Роман решил в частном порядке прояснить некоторые интересовавшие его моменты и через интернет познакомился с группой единомышленников. На одной из встреч его провели в сверток, ну а остальное ты знаешь.

– Это была его инициатива или на него вышли целенаправленно?

– Если это была вербовка, то он ничего такого не заметил.

– Хорошо. С чего все началось? Как эти самые единомышленники отыскали сверток?

– Как ты и предполагал, создатель оккультного кружка первоначально наткнулся на него совершенно случайно. Что-то еще?

– Имена, явки, пароли.

– А вот с этим проблема. Ранг у Романа был не самый высокий, да он и сам особо не старался ни с кем сблизиться. В первую очередь его волновали не столько новые способности, сколько их научное объяснение.

– Это вы так говорите.

– Я ознакомился с его работами. Очень, очень интересный взгляд на происходящее.

– На меня эти мирные исследователи почему напали?

– Какое-то время назад в группе произошел раскол. Юноша и девушка открыли в себе способности к оборотничеству и ушли. Точнее – их попросили уйти из-за проблем с самоконтролем. Расставание прошло не совсем мирно, а тебя просто спутали.

– Возможно, – задумчиво кивнул я. – И никаких следов с той стороны?

– Роману об этом ничего не известно, – уверенно заявил Шептало и добавил уже не столь уверенно: – Впрочем, он в группе новичок…

– Так давайте потрясем тех, кто не новичок!

– У нас нет никаких зацепок.

– В самом деле?

– Не стоит считать всех кругом дилетантами! – разозлился куратор. – Мы проверили телефон Дьячкова, его компьютер и все его контакты в социальных сетях, но не нашли никаких зацепок. Обычный круг общения вузовского преподавателя. Коллеги, студенты, однокашники. Никого нового, никого подозрительного. Да и соврать, так скажем, ему было бы затруднительно.

– Но он мог не сказать всей правды, – резонно заметил я. – К тому же слишком многое зависит от правильных формулировок…

– Слушай, тебя зачем из Сочи вызвали? Чтобы ты мне кишки мотал? – нахмурился куратор. – Колдуны нам проблем пока не создавали, а вот спятившие оборотни – еще как! Фотографий не видел? Забыл, что они с тем парнем сотворили?

– Не забыл.

– Вот и разберись!

– А потом?

– Суп с котом. Проваливай!

Я мысленно досчитал до десяти и очень спокойно начал выставлять условия:

– Для выполнения сего ответственного задания мне понадобится фургон.

– На кой? – удивился оторвавшийся от бумаг Григорий Петрович.

– Хочу расспросить оборотней. Сверить показания, так сказать.

– Сумеешь взять живыми?

– Необходимым инвентарем обеспечите – смогу. Одного, не обоих.

– А это не опасно?

– Немногим опасней, чтобы просто к ним в логово вломиться.

– Не возражаю, – разрешил Шептало. – Что понадобится?

– По правилам, у вас должны быть пневматические метатели с инъекционными дротиками для отлова бродячих животных…

– В самом деле? Первый раз слышу. – Владимир Николаевич глянул на замдиректора. – Правда, что ли?

– Есть такое дело, – подтвердил Григорий Петрович. – По программе сотрудничества с СЭС закупили. В наличии имеются винтовки…

– Не пойдет, – сразу отказался я.

– И шестизарядный пневматический револьвер. На каждом дротике что-то около ноль двух грамма активного вещества.

– Найдется в закромах что-нибудь, чтоб слона с ног валило?

– Такими дозировками? – Замдиректора задумался, потом кивнул. – Обеспечим.

– Вот и замечательно, – обрадовался Владимир Николаевич. – Еще что-нибудь понадобится?

– Рубаха из кевлара, бронежилет легкий, наколенники, защита бедер и паха.

Шептало хрюкнул и с усмешкой поинтересовался:

– Ты с ними врукопашную схлестнуться собираешься?

– На всякий случай, – поморщился я. – Не подействует снотворное, хоть какой-то шанс останется. И нож с посеребренным клинком понадобится. На складе такие есть, сам видел.

– Хорошо, – дал добро Грачев и уточнил: – Перчатки?

– Обойдусь, наверное. Хотя нет, давайте. В хозяйстве сгодятся. Еще дробовик нужен недлинный, чтоб под куртку спрятать. К человеку с ружьем даже оборотень не сунется, еще не хватало бегать за ними.

– Дробовик? – прищурился куратор. – Читал твою объяснительную записку вчера…

– Давайте не сейчас, – попросил Григорий Петрович. – Могу предложить КС-23М четвертого калибра. Но если потеряешь, лучше даже не возвращайся.

– А что-нибудь менее брутальное?

– Еще есть полицейская «открывашка» на базе пятисотого «Моссберга». Она сантиметров сорок в длину. Магазин на два патрона, третий в стволе.

– В самый раз. – Я прикинул, что предназначенный для вышибания дверных замков дробовик как нельзя лучше сгодится для расстрела потерявшего осторожность оборотня, а три патрона – это, как ни крути, в полтора раза лучше, чем два. – С вас тогда патроны с серебряной начинкой и две пары наручников.

– Хорошо, – кивнул Григорий Петрович.

– Ну тогда распорядитесь, и пойду уже.

– Распоряжусь. Иди, – отпустил меня куратор.

Я вышел в приемную, но сразу заглянул обратно:

– Прибор для серебрения воды есть на складе?

– Нужен? – удивился Грачев.

– Не помешает.

– Проверю.

– Спасибо.

Спустившись на первый этаж, я не обнаружил во дворе Виталия и заглянул в спецблок. И точно, парень дожидался меня на проходной.

– Проходите, – разблокировал внутреннюю дверь караульный, изучив наши удостоверения.

Виталий запустил меня в оружейку и выставил на стол картонную коробку.

– Смотри пока, – сказал он и отправился за остальным снаряжением.

Проверив, все ли из отобранных вчера препаратов на месте, я снял футболку и принялся натягивать кевларовую рубаху с длинными рукавами и высоким воротом, прикрывавшим шею. От пули или колющего удара такая не убережет, но против клыков и когтей, думаю, вполне сгодится.

Наверное. Ну да еще бронежилет прикроет.

Подтянув ремни, я взял камуфляжную куртку и поморщился:

– Виталий, скажи, ты бы стал охотиться на мужика в камуфляже?

– Да у нас половина грибников так ходит!

– Я похож на грибника?

– Ты хоть голый иди, все равно на нормального человека не похож! Давно к зеркалу подходил?

– Логично, – хмыкнул я и натянул поверх защиты бедер и наколенников широкие штаны. – Но куртку все же замени на что-нибудь менее броское. И давай быстрей, я упрел уже.

– Как скажешь! – раздраженно отозвался парень и притащил длинную куртку выгоревшей, коричнево-серой расцветки. – Пойдет?

– Вполне. – Я разложил свою «крысу», острием проткнул искусственную кожу и потянул, делая длинный прорез заодно и в подкладке. – Ремень есть какой-нибудь для обреза?

– Держи.

Вдвоем мы кое-как закрепили на мне сбрую, после я попробовал выхватить из-под куртки оружие и вновь взялся за нож. Расширил разрез, повторил попытку и, оставшись доволен, покрутился на месте.

– Ну как?

– Со стороны ничего не видно, – успокоил меня Виталий и выложил на стол пневматический револьвер, упаковку дротиков и двенадцатиграммовый баллончик с углекислым газом.

– С таким меня точно не испугаются, – ухмыльнулся я.

– Я тебе про зеркало уже говорил, – напомнил водитель. – Не забыл?

– Не завидуй, – отшутился я, цепляя на пояс кобуру с ПМ и чехол с посеребренным клинком, и окликнул отправившегося за дробовиком парня: – Виталий, а посмотри патроны «Aguila», такая длинная узкая коробка с надписью «MiniShells». У нас такие есть, у вас тоже должны быть. Только обрати внимание, чтоб с серебром были.

– Они? – показал мне водитель пачку с отметкой «12GA» в левом верхнем углу.

– Они.

– Двадцати хватит?

– Вполне.

– Все, тогда выходим. – Виталий, прихватив обрез, подошел к входной двери. – Куда ехать, знаешь?

– Куда-то в Свердловский, на Эстонскую, – сказал я и взял перчатки. Те оказались с кевларовыми вставками, а костяшки прикрывала формованная пластиковая накладка. Затянул липучки, сжал кулаки, разжал – пойдет. Даже стрелять можно.

– На Эстонскую? – озадаченно переспросил парень. – Не знаю такой. Ладно, у парней в фургоне навигатор. А, да! Прибор для серебрения воды с собой брать?

– Бери.

Подхватив свои пожитки, я отправился на выход; оставшийся запереть дверь Виталий нагнал меня во дворе и указал на уже знакомый фургон.

– Карета подана.

– Ну так погнали.

Сверившись с полученной от куратора картой, я сообщил водителю адрес, и автомобиль выехал за ворота. С интересом рассматривавший коробку патронов Виталий не выдержал и спросил:

– И чем они такие особенные? Не видел раньше, чтобы их кто-нибудь брал.

Я раскрыл картонку и показал ему коротенький, едва ли не в половину обычного патрон:

– В магазин влезет больше – это раз, отдача меньше – это два.

– А по убойным качествам?

– Да за глаза. – Я принялся набивать магазин обреза и вместо двух патронов загнал туда три. – Здесь «быстрый» пистолетный порох, плюс сверху посеребренная дробь идет, а внизу четыре картечины. Через густые кусты или камыш стрелять – одно удовольствие.

– Почему тогда наши не пользуются?

– Двойные подачи бывают, но пятисотый «Моссберг» их жрет.

Я отложил обрез и начал по второму кругу проверять снаряжение. Не то чтобы нервничал, просто неспокойно на душе было. Как ни крути, оборотни не самая удобная дичь.

Но опять же перевертыш перевертышу рознь. Мало сверхспособности обрести, надо ими еще и пользоваться научиться. Научились они? Очень сомневаюсь. Это не в зверином обличье совокупляться, это над собой работать надо. Справлюсь.

И все же меня так и потряхивало. Азарт и адреналин, ничего не поделаешь. Азарт и адреналин. И серебро. А серебро – рулит.

Минут через сорок нас по внутренней связи оповестили о прибытии на место, и я уже совершенно спокойным и собранным выпрыгнул из фургона. Оглядел застроенную одноэтажными домами улицу и повернулся к Виталию:

– Это частный сектор, что ли?

– Как видишь, – кивнул тот.

– А где?..

– Вон Эстонская! – указал на перекресток опустивший боковое стекло водитель. – Судя по адресу, тебе налево.

– Понял.

– Рацию дать? – нагнал меня Виталий.

– Смысл? Все равно в свертке связи нет.

Я дошел до перекрестка, повернул и задумчиво почесал заросший жесткой щетиной подбородок. Заборы, ворота, дома. Немного дальше – двухэтажный барак фабричного типа.

Какое, на хрен, логово оборотней?!

Свертка здесь точно нет. По крайней мере, вот так с ходу никаких признаков близкого присутствия аномалии не ощущается.

Возникло желание позвонить и высказать куратору все, что думаю о его способностях дознавателя, но вместо этого я достал бутылочку с «Магистром», свинтил крышку и сунул в рот желатиновый шарик. Поморщившись, сглотнул и замер в ожидании, когда разойдется по крови алхимический препарат.

Вскоре в голове и вправду зашумело, а вдоль позвоночника побежали стальные коготки колючих мурашек, но – ничего. Дома, заборы, ворота. Хотел уже развернуться и неожиданно уловил некую странность.

В голове вдруг промелькнула мысль, что коттеджам здесь не место. Просто не место – и все. Стихийная свалка, камыши, затянутая ряской вода, ивы вдоль берега; вот это было бы правильно, но этого как раз и не было.

Что за ерунда?!

Сверток чувствую, а его границы и вход – нет.

Как такое может быть, если точку слияния реального и нереального обнаружить проще всего? Там ведь наибольшая утечка магии…

Решив пройтись по соседним улицам, я вернулся на перекресток и заинтересовался канализационным коллектором у противоположной обочины.

Канализационный коллектор в поселке? Очень интересно.

Подошел, заглянул и сразу ощутил присутствие магической энергии. Посветил фонариком – внизу одна лишь мутная вода.

– Виталий! – махнул я рукой. – Иди сюда!

– Чего?

– У вас сапог резиновых с собой нет случайно?

– Откуда?

– Блин! – Я печально посмотрел сначала на ботинки, потом на темный зев коллектора. – Хреново.

– Съездить?

– Обойдусь.

– Может, с тобой пойти? – предложил вдруг Виталий.

– С одиночкой оборотни наверняка поиграть решат, а двоих всерьез валить станут. Оборотень в засаде – это просто машина убийства, если не в курсе.

– Как скажешь.

– Здесь жди, никуда не уходи.

Присев, я ухватился за край бетонного кольца – зря перчатки в машине оставил, – и свесился вниз. Моментально черпанул ботинками воду, а когда разжал в руки и бухнулся в грязь, то промочил и штаны.

Черт!

– Ты как? – окликнул меня Виталий, чей силуэт четко выделялся на фоне светлого неба.

– Нормально. Веревку приготовь и жди. Веревка-то у вас найдется?

– Найдется.

– Вот и замечательно. – Передернув затвор ПМ, я вернул пистолет в кобуру и осветил фонариком дальние углы.

На первый взгляд – ничего необычного. Труба в одной стене, труба в другой. Но стоило ступить через грань, разделявшую реальный мир и порожденное магией пространство, как потолок выгнулся бетонным сводом, а сам я оказался посреди неглубокого ручья.

Опасаясь зацепить макушкой низкий потолок, я пригнулся и, освещая себе путь фонариком, осторожно двинулся вперед. Ботинки начали вязнуть в затянувшем дно иле, а вот вода очистилась, и постепенно ее уровень поднялся до середины бедра; пришлось даже приподнимать полы куртки.

Ух, холодная, зараза…

Холодная? Да нет, это меня из-за текшей навстречу магической энергии морозит.

Когда впереди замаячило светлое пятно дневного света, я выключил свой Olight, прошел еще метров десять и, перебравшись через поваленную в воду ржавую решетку, очутился в узкой протоке, с обеих сторон к которой клонились ветви плакучих ив.

Продравшись через густые заросли, я поднялся на крутой берег и без особого удивления обнаружил, что вышел к заросшей камышом свалке, а приведшая меня сюда протока вытекает из окруженной деревьями заводи.

На вид тишина и спокойствие, но, как известно, в тихом омуте черти водятся. Вот и проверю…

И, вылив хлюпавшую в ботинках воду, я по тянувшейся через заболоченный луг тропинке решительно зашагал к росшим на берегу заводи ивам. Впрочем, решительности хватило ненадолго. Заметил развешенные на деревьях черепа, и как-то сразу сделалось не по себе.

Черепа на вид были самые натуральные – человеческие. Плохо очищенные, с обрывками скальпов, клочьями кожи и кусками разлагавшейся плоти. Они и сами собой представляли жуткое зрелище, а уж как пахли…

Нет, у оборотней точно крыша поехала. Еще понимаю, когда злые мальчишки лягушек из рогаток бьют и потом их развешивают, но не людей же!

И тут над болотом пронесся протяжный, заставивший вздрогнуть вой. Вой, в котором сливались воедино лютая радость и предвкушение славной охоты.

Беги, человек! Беги! А мы на тебя поохотимся!

До выхода из свертка недалеко, но пытаться обогнать оборотня? Ну если только у кого-то последним желанием бег по пересеченной местности значится…

Развернувшись к камышам, я стиснул рукоять пневматического револьвера и завертел головой по сторонам.

Луг шириной метров тридцать – сорок, одним прыжком такой не преодолеть. Получается, небольшое преимущество на моей стороне. Только бы все скопом не накинулись, только бы…

Но нет, выбравшаяся из камышей на открытое пространство черная – чернее самого мрака – зверюга, выглядевшая противоестественной помесью гориллы и волка, разинула пасть и вновь взвыла.

Вот это я вляпался!

Захотелось достать дробовик и отстрелить страшилищу голову, и лишь некая скованность медленно приближавшейся твари удержала от столь опрометчивого поступка. Пусть оборотень и походил на матерого хищника, но двигался он, будто тщательно обдумывал каждое движение, словно находиться в этом теле было для него внове. А раз так, не стоило пороть горячку.

Перехватив револьвер двумя руками, я прицелился и открыл стрельбу, когда нас разделяло не больше десяти метров.

Чпок! Чпок! Чпок!

Три дротика вонзились в мускулистую грудь и плечи, и только тогда чудище сообразило, что происходит нечто неправильное. Стремительным, но неловким прыжком оборотень взвился в воздух, тяжело приземлился, и тут же его черную шкуру пронзили еще два дротика.

Чпок! Чпок!

Взревев от ярости, тварь метнулась в атаку, и я с расстояния вытянутой руки всадил в короткую шею последний заряд. А потом качнулся в сторону и со всего маху наподдал ботинком под крестец промахнувшейся твари.

Оборотень как-то очень уж пронзительно взвизгнул, резко развернулся на месте – аж вырванная с дерном трава из-под когтей полетела, – и прыгнул вновь, но вновь неудачно. Теперь его подвели подкосившиеся лапы. Он неуклюже уткнулся мордой в землю и завалился на бок, открыв для удара голое брюхо и гипертрофированное мужское достоинство.

Пнуть бы, да уже не до него: через луг неслась серая тень – грациозная, смертоносная, стремительная. Выдирая через разрез в куртке обрез, я развернулся и пальнул навскидку. Сыпанули искры, ствол несильно подкинуло, а смазанный силуэт тотчас обернулся кубарем покатившимся по траве зверем. Но серебряная картечина лишь слегка зацепила бедро, и зверюга грациозным движением поднялась на три здоровых лапы.

Не теряя времени, я дернул на себя разложенную рукоять дробовика, обратным движением загнал в патронник новый патрон и потянул спуск, целясь в приплюснутую голову. Не вышло: за миг до выстрела оборотень плавным движением отпрыгнул, и заряд впустую вспахал землю.

Чтоб тебя!

Подавив панику, я перезарядил обрез и вновь спустил курок. Уже изготовившаяся для прыжка тварь резко приникла к земле, и дробь лишь располосовала макушку и спину. Полетели темные брызги крови и клочья серой шкуры, а вот следующая порция серебряной картечи подчистую снесла вытянутую морду.

Раз – и будто черной краской траву окатило. Правка не требуется, уже и обратная трансформация началась.

Да уж, как ни крути, девочка половчей мальчика оказалась. Заставила понервничать.

Расстегнув куртку, я достал из кармана патрон двенадцатого калибра, повернулся к ворочавшемуся в наркотическом забытье «мальчику»… и тут позади еле слышно плеснулась вода!

Мать!

Выставляя перед собой разряженное оружие, я крутнулся к протоке, но тотчас сильнейший удар сбил с ног и отбросил на траву. Бок обожгла острая боль, и только бронежилет помешал выскочившему из болота перевертышу запустить когти в мои потроха.

Отшвырнув в сторону «с мясом» вырванную титановую пластину, оборотень – третий! Рома, сука, убью! – бросился в атаку; я ухватил рукоять пистолета и судорожно рванул его из кобуры.

Успел первым. Выстрел заставил чудовище отпрянуть, я уселся и пальнул по нему еще два раза кряду. Все мимо. Тварь пошла кругом, подарив мне возможность подняться на одно колено, но зацепить неуловимое создание следующими тремя выстрелами так и не получилось.

Быстрый, быстрый, быстрый. Не помесь волка и гориллы, а нечто гармоничное, прямоходящее, с бугрящейся мускулатурой и уверенными движениями опытного хищника. Морда гротескно-чудовищная, но в прячущихся под надбровными дугами глазах светился злой разум. И ярость. Дикая ярость.

Рывком поднявшись на ноги, я вновь выстрелил и выщелкнул опустевший магазин. Выродок рванул вперед, и пистолет выплюнул ему в морду последнюю, восьмую пулю.

Просчитался, гаденыш!

Но и я отчасти тоже…

Оборотня спасла невероятная реакция. Подобно капли ртути перевертыш стремительно перетек в сторону, и вместо раззявленной пасти пуля в серебряной оболочке угодила в правое плечо.

Подранок инстинктивно отшатнулся; я воткнул в рукоять запасной магазин, снял пистолет с затворной задержки и принялся уже без всякой спешки выгадывать момент для выстрела наверняка.

Вроде не проблема – оборотня корежило, он на моих глазах оборачивался человеком, но даже так удержать его на мушке достаточно долго никак не получалось.

Я пальнул раз, другой, промахнулся, отступил, и тут лодыжку будто железный обруч стиснул. Лишь на миг опустил взгляд – да это одурманенный снотворным «мальчик» отличился! – и тут же рядом оказался мощного сложения голый мужик. Регбистским наскоком он сшиб меня с ног, удар спиной о землю вмиг выбил из легких весь воздух, а вылетевший из руки пистолет стальной рыбиной плюхнулся в воду.

Ребра обожгла острая боль, навалившийся сверху выродок замахнулся, но кулак угодил в лоб, не причинив особого вреда. В ответ я вцепился в его раненое плечо, и подранок скрипнул зубами от боли.

Вцепившись в запястье, он высвободил мой большой палец из обильно кровоточащего пулевого отверстия и заставил переваливаться набок, уходя от борцовского захвата. Не вышло: перевертыш сумел провести удушающий прием и стиснул мою шею в сгибе локтя. Несколько судорожных ударов локтем в область печени ни к чему не привели; нажим всё усиливался и усиливался, и вскоре от нехватки кислорода потемнело в глазах.

Не пытаясь больше высвободиться, я нашарил прицепленный на ремень чехол, выдернул из него нож с посеребренным клинком и… и едва не разжал пальцы, когда на миг почудилось, будто в руке зажата не обрезиненная рукоять, а нестерпимо-холодный камень.

Уже ничего толком не соображая, ударил за себя, метя оборотню в шею, и резкий замах исчерпал остаток сил. Застившая глаза тьма сменилась невыносимо-яркой вспышкой, а потом сознание просто провалилось в бездонную пропасть забытья.

Очнулся из-за холода. Заледенела шея, затылок, макушка. Машинально провел ладонью – кровь. Холодная, темная, густая… чужая.

Скинув с себя уже остывшую руку оборотня, я кое-как выбрался из-под его туши и охнул, когда неловкое движение серыми точками рассыпалось в глазах.

Всего корежит, шея едва ворочается. Нехорошо, совсем нехорошо.

Подтянув валявшийся в траве обрез, я зарядил его и поспешил вколоть себе лошадиную дозу обезболивающего.

Дождался, когда хоть немного прояснится в голове, перевалил голого мужика на спину и озадаченно присвистнул. Горло мертвеца рассекал глубокий прорез, по краям окруженный мертвенно-белой кожей. Удар оказался столь силен, что клинок рассек гортань и достал до позвоночника, поэтому смерть наступила практически мгновенно.

Как мне удалось его так приложить, решительно не понимаю. Очень уж лихо горло вскрыто. Раз – и мертвешенек.

Вспомнился навеянный удушьем бред о темно-синем с зелеными узорами клинке, но я сразу выбросил его из головы. Не было ничего такого, потому как ничего такого быть не могло.

Последний раз глянув на мертвеца – ну ты здоров, мужик! – я поднял отлетевший в траву нож, убедился, что на посеребренном клинке не осталось ни капли крови, и сунул его в чехол. После перебрался к усыпленному оборотню и не без труда защелкнул на его толстенных запястьях наручники. С лодыжками же и вовсе ничего не вышло.

Если раньше срока очухается, устроит мне веселую жизнь.

И что делать?

Оттянув веко страшенной зверюги, я посветил фонариком сначала в один глаз, затем в другой, но закатившиеся зрачки на яркий луч никак не отреагировали.

Замечательно, конечно, но чем раньше его в город вытащу, тем лучше. Только для начала пистолет отыскать надо. Если и его потеряю, точно все мозги со своей отчетностью вынесут. Да и не дело это, оружием разбрасываться.

Я отошел к протоке, смыл с себя чужую кровь и прошелся вдоль заросшего высокой травой берега, высматривая ПМ. К счастью, вскоре луч фонаря высветил торчавшую из ила рукоять и, дождавшись, когда из пистолета вытечет вся вода, я снял его с боевого взвода и убрал в кобуру. Вернулся к сопевшему в две дырочки оборотню и задумчиво уставился на его здоровенную тушу.

Надорвусь ведь в одиночку.

И за Виталием не сходить – а вдруг этот очнется и ноги сделает? К дереву пристегивать бесполезно: перегрызет ствол влегкую: вон зубищи какие! Аж во рту не помещаются.

Ладно, глаза боятся, руки делают. Эй, дубинушка, ухнем…

Как тащил эту зверюгу до тоннеля, лучше даже не вспоминать; чуть не надсадился. Дальше дело пошло проще. Пусть и приходилось удерживать морду оборотня над водой, зато сам он скользил по илу, да и закон Архимеда на помощь пришел. К тому же мало-помалу началась обратная трансформация – мускулы пленника сдувались, хрящи хрустели, возвращаясь на свои исконные места, а вес ощутимо снизился.

Ближе к границе судороги окончательно стихли, и перевертыш превратился в худощавого паренька лет восемнадцати – двадцати. Кому расскажи, что он пару минут назад под полтора центнера весил, – не поверят. Ну да мне доказательства собирать и не придется. И судьей и прокурором в одном лице выступлю. И даже адвокатом недолго побуду.

Вывалившись в коллектор, я вместе с пленником плюхнулся в грязную воду и крикнул:

– Виталий, не спи!

Ухватил свалившийся сверху моток, обвязал парнишку под мышками и с облегчением перевел дух.

– Вира помалу!

Веревка натянулась, вздернув оборотня на ноги, и вскоре он уже раскачивался под люком. Там его ухватили и в четыре руки выдернули наружу.

– Веревку! – вновь потребовал я, обвязался на этот раз сам и скомандовал: – Тяните!

Как только смог дотянуться, ухватился за край, вывалился наружу и без сил распластался на грязном бетоне.

– Не знал, Лед, что ты из этих, – заулыбался Виталий, рассматривая голого парня в наручниках, потом перевел взгляд на меня и махнул рукой: – Не бери в голову, это шутка была.

– Грузите его, – хрипло выдохнул я, вслед за пленником забрался в фургон и тяжело повалился на ближайшее сиденье.

– Заляпаешь все, – поморщился Виталий и задвинул за собой дверь.

– Плевать. Вода есть?

– Сильно зацепили?

– Нет, помяли только.

– Держи.

Я в один присест выдул пол-литра минералки, самолично проверил, хорошо ли оборотень зафиксирован в кресле, и спросил:

– Скоро он очнется?

– Часа через три, – прикинул Виталий, сверившись с документаций на дротики, и засомневался: – А это точно оборотень? Как-то он выглядит непрезентабельно.

– Не сомневайся даже.

– И этот задохлик тебя так загонял?

– Задохлик весил килограмм под двести вообще-то. Но с ним нормально все прошло. Приятели его подгадили, – поморщился я и скинул на пол грязную куртку. – Ладно, поехали в институт. Переоденусь, пока время есть.

– И душ прими обязательно. Болотиной, знаешь ли, конкретно попахиваешь. – Виталий помог мне избавиться от бронежилета и нервно хохотнул, разглядывая рваную дыру. – Вот ничего себе! Не кисло.

– А ты думал. – Я глубоко вдохнул, почувствовав при этом неприятную ломоту в ребрах, и вновь повалился на сиденье. – Голову закрепи этому уроду, а то цапнет еще.

– Да, кстати, – встрепенулся парень, – тебя-то самого не поцарапали?

– Расслабься, у меня предрасположенности нет. А вот ты поаккуратней.

– Уж постараюсь, – и Виталий опасливо покосился на оборотня, – не сомневайся даже.

И словно почувствовав его взгляд, пленник вдруг зашевелился, что-то неразборчиво пробурчал и разлепил веки. В глазах – сплошной туман. Ничего не соображает.

– Ты ж говорил, часа три? – хмыкнул я.

– Силен бродяга, – восхитился Виталий, пересчитал воспаленные отметины дротиков на впалой груди паренька и покачал головой: – Вот теперь – да. Теперь верю, что с ним и в самом деле что-то не в порядке.

– С ним все не в порядке, ты даже не сомневайся. – Я достал из рюкзака прибор для серебрения воды и спросил: – Как его здесь подключить?

– Посмотри под креслом.

– Эй, – прохрипел тут оборотень. – Чё за фигня?..

– А сам как думаешь? – Стоило воткнуть штепсель в розетку, и на приборе сразу замигал красный огонек, а в заполнявшей резервуар воде начала расходиться будто бы маслянистая пелена. Работает.

– Отвалите, – заплетающимся языком послал нас паренек. – Развяжите, суки позорные…

– Ты нас с кем-то перепутал. – От усталости мне даже пробить в ответ не захотелось. – Давай сразу проясним ситуацию: нам известно, кто ты и кем были твои приятели.

– Да пошли вы! – Сознание гаденыша прояснилось на удивление быстро. – Чё за беспредел?! В чем меня обвиняют?!

– Мы похожи на прокуроров? – Я взял у Виталия пару фотографий и поднес их к лицу нагло скалившегося парня. – Узнаешь?

– Первый раз вижу, – мельком глянув на изувеченное тело, заявил пленник. – И не надо мне чужих дел шить!

– Не узнаешь, значит? Странно. Его ведь ты убил, ты и твои дружки-оборотни.

– Да ты гонишь, дядя!

– Вы превращались в зверей и нападали на случайных прохожих…

– Эй, ты чего стоишь? – покосился пленник на Виталия. – Вызывай санитаров, по твоему корешу психушка плачет! Он их пациент, не тупи!

– Пациент? – задумался я. – Да, слово подходящее. Пациент, вам известно значение слова «аргирия»?

– Чего? – От удивления оборотень даже хамить перестал.

– Поднимите им веки, пусть видят они… Как бывает, когда слишком много в крови… – негромко напел я и, подавшись к пленнику, во всю глотку проорал последнее слово куплета прямо ему в лицо: – Серебра!!!

– Псих! – испуганно взвизгнув, вжался в кресло паренек.

– Вовсе нет, – ухмыльнулся я и набрал в одноразовый шприц пару кубиков воды из резервуара для серебрения. – Аргирия, да будет тебе известно, это такая своеобразная болезнь, связанная с переизбытком в организме серебра. Для обычного человека – ерунда по большому счету, ничего страшного. А оборотень, думается мне, с такой хворью долго не протянет.

– Херня…

– Считаешь, что раз обратно перекинулся, то и опасаться нечего? Э, нет! Магии в тебе до сих пор предостаточно.

– Гонево это все!

– Вот сейчас и проверим. – Я пересел поближе к пленнику и скомандовал: – Ассистент, наложите на плечо пациента жгут.

– Вы чего?.. Чего вы делаете?! – заголосил оборотень и попытался высвободиться, но ремни удержали его на месте. – Стойте!

– Звукоизоляция тут нормальная?

– Разумеется, – подтвердил Виталий. – Мы, кстати, уже приехали. Можешь сходить душ принять.

– Душ подождет. – Воткнув иглу в вену, я надавил на поршень, и обогащенная серебром вода устремилась в кровь. – Как ощущения?

– Ничего я не чувствую! – оскалился пленник и зло уставился на меня. – Ничего, понял?! – И он вновь рванулся из кресла, но, как и раньше, – безуспешно. – Освободите меня, суки!

– Пациент, успокойтесь. – Я наполнил второй шприц до упора, отложил его в сторону и указал на жгут. – Лучше спросите, зачем понадобилось перетягивать руку.

– И зачем?

– Видите ли, пациент, почки, печень, простата и некоторые другие внутренние органы оборотней не только не вызывают отторжения при трансплантации, но и, ко всему прочему, наделяют реципиента иммунитетом к раковым заболеваниям и оказывают серьезное омолаживающее действие на его организм. По очень скромным прикидкам, в распотрошенном состоянии ты потянешь миллионов на десять зеленью. Ну и к чему нам совершенно ненужные осложнения?

– Вы психи! – взвыл парень и задергал левой рукой. – Жжется! Жжется, блин!

– А ты как думал? Серебро начинает выводиться через кожу, доза была смешная, поэтому отделаешься волдырями.

– Гады! – рявкнул оборотень и заголосил так, что заложило уши. – Гады! Гады! Гады!

– И заметь, мы еще даже не приступили к пыткам, – дождавшись, когда он окончательно осипнет, произнес я. – Просто продемонстрировали серьезность наших намерений. Поэтому, если не хочешь закончить жизнь на хирургическом столе, начинай быстренько отвечать на вопросы.

– Да отвечу, отвечу я! Только с рукой что-нибудь сделайте! Жжется!!!

– Само пройдет. Тебе не о руке волноваться стоит, следующий укол в мошонку будет.

– А простата? – включился в игру Виталий.

– Слишком сложно покупателя найти, нам и остального за глаза хватит. Глаза лучше продадим, – усмехнулся я. – Ну, пациент, вы готовы к серьезному разговору?

– А что потом? Что вы потом со мной сделаете?

Я только головой покачал, не понимая, почему люди всегда хотят узнать то, от чего им будет одно сплошное расстройство. Впрочем, кривить душой не стал и ответил совершенно искренне:

– Да плевать мне на тебя. Если еще не понял, меня интересует рыба покрупнее. Расскажи о колдунах.

– Каких еще колдунах? – скрипнул зубами оборотень, предплечье которого к этому времени сплошь покрылось гнойниками и язвочками, а кожа пальцев на костяшках полопалась и сочилась кровью и гноем. – Не знаю ничего ни о каких колдунах.

– А вот они о вас знали и этой информацией с нами поделились, – веско произнес я и подсказал: – Детский сад на перекрестке Маркса и Революции. Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Я там не был.

– Плохо. Очень плохо.

– Подождите! – взвыл паренек, увидев, что моя рука потянулась за шприцем. – Туда Борис ходил! Он их знает! И Инна тоже!

– Кто такой Борис? – оживился Виталий.

– Наш старший.

– И где нам его искать? – погрозив напарнику пальцем, спросил я.

– Он со мной на болоте был.

– Как он выглядит? – спросил я, а выслушав сбивчивое описание внешности «старшего», пришел к логичному выводу, что именно Борис налетел на меня третьим. – Сколько вас всего в стае было?

– Я, Инна и Борис.

– Выходит, ты нам ничем помочь не можешь. Или не хочешь?

– Я с ним только полгода тусуюсь! Честно! – зачастил парень. – А Борис с Инной давно уже с остальными разругались и сами по себе были! Я не знаю ничего об остальных! Правда!

– Это не та правда, которая нас устроит, – поморщился я. – Ладно, что-то же тебе о колдунах должны были рассказывать?

– Инка говорила, что они в какой-то оккультный кружок ходили. Я с ней в одном классе учился, а Бориса не знал совсем. Просто им вдвоем скучно стало, а Инна меня со школы знала, она и настояла проверить. Ей Бориса не хватало, а он с ней спорить не стал. Да он и сам стаю увеличить хотел, только девчонок подходящих не попадалось…

– Заткнись! – оборвал я это словоизвержение. – Что про оккультный кружок знаешь? Кто его организовал? Кто там за главного?

– У них вроде сначала какой-то гуру был. Он вокруг себя всех и собрал. Инна говорила, постоянно о внутренней силе и потустороннем мире заливал. Но он не просто трепался, еще и учил. Только магия лишь в особых местах действует…

– Что за гуру? – Неужели выходец из Приграничья отметился?

– Не знаю. Он потом всех утомил, и Борис от него избавился. Как только оборотнем стал, так и избавился.

– Избавился – это как?

– Выследил в городе и зарезал. Под ограбление сработал. Хотел главным стать.

Я отмахнулся от затормошившего меня за плечо Виталия и спросил:

– Дальше что?

– Борис обломался. В кружке один парень был, то ли сайентолог, то ли из свидетелей Иеговы, он всех под себя подмял. Нашим оттуда свалить пришлось.

– Почему?

– Не захотели с психами связываться.

– С психами? – не выдержал Виталий. – Это они психи? А вы нормальные? Сколько вы людей на куски порвали?

– Они тоже! – заорал оборотень. – Они там все кровью повязанные. Их главный такие порядки завел. Ничем они нас не лучше! Мы просто на одном месте не охотились, а они постоянно в садике вертелись!

– И людей убивали? – задумался я.

– Так Инна говорила.

– Что еще о них знаешь?

– Вспоминала, что по два раза в день собираться приходилось. Утром и вечером, а не придешь – влетит. У них что-то вроде групповых исповедей было…

– Ясно, – кивнул я и спросил: – Во сколько именно встречались, не говорила?

– Вроде в семь. И утром и вечером. Инна еще говорила, что очень неудобно добираться было, но пропускать нельзя: и старший накажет, и ломать начинало, если слишком долго не приходили. – Парень перевел дух и облизнул пересохшие губы. – Колдунам два раза по полчаса хватало на сутки, а нам уже через пару часов в городе плохо становилось.

– Понятно.

– А что с ней, кстати? – встрепенулся оборотень. – С Инной?

– Понятия не имею, – отмахнулся я и в свою очередь спросил: – Много вы людей убили?

– Не знаю, – отвел взгляд оборотень. – Я с ними недолго…

– Примерно?

– Да не знаю! В нормальном же состоянии никогда не охотились, а так ничего толком не соображаешь, вставляет лучше героина! – И в глазах паренька промелькнул отблеск легкого сожаления. Не об убитых, нет. Скорее уж об упущенных возможностях. – Да и что нам оставалось? Отсюда толком не выбраться, работы нет, жрать нечего. Или грабь, или с голоду подыхай.

– Просто убивали или развлекались сначала?

– По-разному. – Голос оборотня прозвучал неожиданно глухо, на шее набухла и лихорадочно забилась жилка. – По-разному было. Но просто убивать, конечно, не так весело. Вот загнать, распластать, сломать – это кайф, это такой кайф!

Взор возбужденного воспоминаниями парня подернулся поволокой, а мышцы неожиданно окрепли и ремни, притягивавшие руки к подлокотникам, стали медленно, но неотвратимо растягиваться. Виталий отскочил к двери, я резко подался вперед и саданул оборотня кулаком по носу.

– Ай, блин! – взвизгнул парень, по лицу которого заструилась кровь. – Да чего вы?!

– Очухался?

– Нормально со мной все! И не надо как на маньяка смотреть! Я же ничего с собой поделать не мог! От меня ничего не зависело!

– Это понятно. – Я вспомнил о развешанных на деревьях черепах и попросил напарника: – Позвони куратору, спроси, куда пациента доставить. – А когда Виталий вытащил телефон, то указал ему на пленника: – Не здесь.

Водитель выбрался наружу и захлопнул за собой дверь; я тут же ухватил шприц, уверенным движением воткнул иглу в пульсировавшую на шее оборотня вену и до упора утопил поршень.

Ничего от тебя не зависело, говоришь? Ну-ну. Хапани тогда кайфа напоследок!

Глаза паренька едва не вылезли из орбит, он распахнул рот для крика, но голосовые связки уже парализовало, и следующие пару минут пленник бился в безмолвных судорогах, удерживаемый на месте скрипевшими от напряжения ремнями. Под конец чуть не вырвался, но это уже так, конвульсии.

Сопли, моча, кровь – не завидую тем, кому здесь убираться придется.

Эх, жаль, я все же не садист – разобрал бы этого выродка на органы живьем и без анестезии, еще б и подзаработал. Легко отделался, гаденыш…

Выложив на сиденье кобуру с пистолетом, я забрал перчатки – хорошие перчатки, в хозяйстве сгодятся, – выбрался из фургона и задвинул за собой дверцу. Подошел к Виталию и хлопнул его по плечу:

– Отбой.

– Чего? – обернулся ко мне парень и прикрыл телефон ладонью. – Что случилось?

– Похоже, я с дозировкой перемудрил. Преставился болезный.

– Вот ведь! – Виталий заглянул внутрь и едва сдержал рвотный порыв, накативший из-за ударившей в нос вони рвоты, экскрементов и гниющего тела. – Твою мать!

– Я пистолет в воде искупал, почистить надо. И перчатки пока оставлю, сдавать не буду. Хорошо?

– Хорошо. А ты куда?

– В душ. Он у вас где?

– В спортзале был?

– Нет.

– В общем, спускаешься в подвал, там сразу на входе раздевалка.

– Пусть одежду туда принесут, лады?

Азарт – да, у меня тоже азарт! – отпустил, и сразу стали беспокоить позабытые на время мелочи жизни. Сырая одежда липла к телу, мокрые ботинки мерзко хлюпали, спину и шею ломило. Еще и морозить начало. Хреново, короче…

Ежась, я беспрепятственно прошел через пропускной пункт и заперся в душевой. Морщась от боли во всем теле, разулся и с трудом стянул мокрую от пота кевларовую рубаху. Камуфляжные штаны и тельняшку кинул под дверь, туда же сложил остальную амуницию и, отрегулировав краны, шагнул под тугие струи воды.

Уф, хорошо. Замечательно просто…

Пережитое отступило, руки перестали дрожать, и сразу неподъемной тяжестью навалилась усталость. Я подставил лысину под падавшую сверху теплую воду и какое-то время ни о чем не думал, а просто наслаждался покоем.

Все испортил стук в дверь. Обмотавшись полотенцем, я забрал одежду и возвращаться в душ уже не стал. Умиротворенность схлынула, остались лишь слабость и непонятное раздражение.

Потянувшись протереть запотевшее стекло, я обратил внимание на исчертившую правое предплечье черную вязь замысловатых татуировок, росчерков ожогов и ниточек шрамов.

Черные! Они до сих пор черные!

А ведь магической энергии вокруг ни на карат! Неужели побочное действие «Магистра»?

Надо бы с ним поаккуратней…

Насухо вытершись, я оделся – блин, ботинки с носками сырые! – и вышел в заставленный тренажерами зал. Поднялся на первый этаж и отправился на поиски куратора, но сразу был отловлен заместителем директора по режиму и поставлен перед нехитрым выбором: или оформить необходимые документы прямо сейчас, или через пять минут оказаться с заблокированным пропуском на руках.

– Нашим легче, – поморщился я. – Работать не придется, а зарплату мне на карточку перечисляют.

– Откуда столь негативное отношение к работе? – нахмурился Борис Федорович.

– Слова «раб» и «работа» созвучны, что как бы намекает. Нет?

– Идемте, – потянул толстяк меня за собой. – В противном случае я поставлю этот вопрос перед руководством! У нас проверка, а по зданию человек без допуска расхаживает!

– Да перестаньте! Просто не время сейчас. Все утро по болоту лазил, вон – даже ботинки еще не просохли…

– Я вас предупредил!

– Хорошо, хорошо…

Я обреченно вздохнул и поплелся вслед за Прокофьевым. Начальство сейчас совсем пришибленное, понимания моя позиция точно не найдет. Проще один раз отмучиться и забыть, как страшный сон.

Но проще ли? Техника безопасности, правила поведения при пожаре, пути эвакуации в случае чрезвычайных ситуаций, пропуск в помещения с каким-то там классом секретности, доступ к информационным носителям НИИ, очередная подписка о неразглашении…

Заполняя все эти бесчисленные бумажонки, я потихоньку зверел и, когда Прокофьев с невозмутимой улыбкой попросил ответить еще на парочку вопросов, уже не без труда подавил желание послать толстяка куда подальше. Но подавил и махнул рукой:

– Спрашивайте.

– Мне непонятны два момента. – Борис Федорович задумчиво постучал ластиком на конце карандаша о стол и перешел к расспросам: – В первую очередь ваш функционал в качестве заместителя директора центра повышения квалификации. И, во-вторых, пробел в трудовой деятельности с две тысячи второго по две тысячи седьмой годы.

Я поднялся из-за стола, подошел к двери и уже на пороге обернулся:

– В моей трудовой биографии нет никаких пробелов. Скорее уж пробелы имеются в вашем допуске к ней.

– Стойте!

Не став ничего даже слушать, я с грохотом захлопнул за собой дверь и отправился в приемную Грачева. Там плюхнулся на диван и, расшнуровывая ботинки, попросил ошарашенно наблюдавшую за мной секретаршу:

– Виолетта Марковна, будьте любезны, пригласите Владимира Николаевича.

– Что, простите? – переспросила та, решив, что ослышалась.

– Там у вас на селекторе кнопочка такая специальная, – я стянул сырые носки и улегся на диван с ногами, – вы ее нажмите и скажите…

Секретарь выполнила мою просьбу, даже не дослушав. Дверь кабинета тотчас распахнулась, и в приемную вышли и куратор и замдиректора.

– Головой ударился? – нахмурился Шептало.

– И головой тоже, – подтвердил я. – Просто в кабинете одни стулья, а мне бы полежать немного…

Старею, наверное. В том же Патруле и не в такие передряги попадать случалось, но ничего – после руки в ноги и километров десять по морозу да еще с вещмешком за спиной. Хотя, с другой стороны, там особого выбора и не было. Не можешь идти? Ну так ложись и умирай. А здесь цивилизация, здесь я лег и отдыхаю. Не на снегу или бетоне стылом, а на мягком диване. В тепле и уюте. Компания, правда, подкачала…

– Виолетта Марковна, сто грамм коньяку молодому человеку, – распорядился Григорий Петрович.

Я забрал у секретарши бокал, более чем наполовину наполненный янтарного цвета напитком, и улыбнулся:

– Знаете, я бы и от чая еще не отказался. А то все коньяк да коньяк…

Грачев мое самоуправство пресекать не стал, дождался, когда секретарша приготовит чай, и только потом попросил:

– Виолетта Марковна, вы сходите пока на обед, мы тут небольшое совещание устроим.

– Как скажете, Григорий Петрович. – Тетенька с невозмутимым видом взяла свою сумочку и вышла в коридор.

Шептало развалился на стуле для посетителей и покачал головой:

– Опять ты, Лед, облажался…

– Чего это? – удивился я. – С какой стати я облажался? Тем более – опять?

– А то, что пленник во время допроса умер, – это нормально? Нам, между прочим, теперь придется его тело утилизировать.

– Да и хрен бы с ним, выкиньте на свалку и все дела. – Я хлебнул коньяка, запил его обжигающе-горячим чаем и шумно выдохнул. – К тому же умер он не во время… – хотел уже сказать «по результатам допроса», но вовремя поправился, – а после допроса. И до своей безвременной кончины много интересного успел рассказать.

– Например? – заинтересовался прислонившийся к столу секретарши Грачев.

– Например, первоначально колдунов натаскивал какой-то гуру. И не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять, откуда он взялся.

– Город или Северореченск? – предположил Григорий Петрович.

В отличие от самого крупного населенного пункта Приграничья – Форта, в котором соблюдалось хрупкое равновесие между несколькими группировками, и в Городе и в Северореченске царил махровый тоталитаризм. В окрестностях бывшей военной базы, провалившейся откуда-то с Дальнего Востока, всем заправляли бывшие армейские чины, провинциальный городок к югу подмял под себя Хозяин. И тем и другим окончание смуты не сулило ничего хорошего, но это еще не значило, что саботировать работу портала взялся кто-то из них. Слишком много было недовольных деятельностью конторы даже в самом Форте.

Город или Северореченск? Не знаю, не знаю…

– Не знаю, – так я и сказал.

– Возможно, просто кондуктор-одиночка, – пожал плечами Владимир Николаевич. – Есть идеи, как его найти?

– Могу лишь предположить, что для его розыска лучше всего сгодится медиум. Или кто там спиритические сеансы проводит?

– А вот с этого места поподробней! – подался вперед Владимир Николаевич.

– Грохнули его. Начал давить авторитетом, вот и грохнули. – Я отставил пустой бокал прямо на пол, глотнул чая и решил слегка сгустить краски. – Теперь вместо оккультного кружка что-то вроде секты. С человеческими жертвоприношениями, между прочими.

– Чушь!

– Уверены?

– Дьячков ни о чем таком не говорил…

– А вы его спрашивали?

– Нет.

– Вот поэтому и надо его повторно допросить! Мне он сразу все расскажет…

– Готов ради этого отправиться в Форт?

– Чего?! – подорвался я с дивана. – Вы его в Приграничье переправили? На кой ляд?!

– Переправили, – спокойно подтвердил Шептало. – Голова у него светлая, образование отличное. Пообтешется в Гимназии среди колдунов, будем к работе привлекать.

– Офигеть… – Других слов у меня не нашлось. – Вот так запросто – без всяких проверок?

– Все проверки еще впереди. И сам посуди: ну куда он денется с подводной лодки?

Логично. Из Приграничья ему обратной дороги нет. Это радует. Не радует только, что и мне до него теперь не дотянуться. Ужо бы побеседовал с глазу на глаз.

Но не получится – и ладно. Куда больше напрягало другое.

– А что с остальными? – напрямую спросил я.

– Что с остальными? – удивился Владимир Николаевич.

– Что с остальными колдунами делать будем?

– А зачем с ними что-то делать? – хмыкнул Григорий Петрович. – Они нам пока не мешают. Разберемся с ревизией и прижмем их к ногтю.

– Вам не мешают, а мне мешают, – раздраженно заметил я. – Плюс они замешаны в убийствах.

– Не факт. Всех доказательств – слова оборотня, к тому же мертвого. Мало ли что он тебе насочинять мог?

– Да они меня чуть не поджарили!

– Осторожней надо быть, Лед, осторожней, – усмехнулся Шептало. – Ну сам посуди: какова вероятность того, что ты снова на них нарвешься? Теперь мы будем использовать тебя более точечно, а значит, нет никаких оснований прибегать к чрезвычайным мерам. Да и возможности применить эти самые меры у нас тоже особо нет.

– Ладно, допустим, для меня риск минимален. Согласен, – решил я зайти с другой стороны. – Но разве не следует выяснить личность основателя оккультного кружка?

– Не сейчас, – поморщился Владимир Николаевич. – Не время, понимаешь? Других забот хватает.

– Сам справлюсь.

– Справишься? Да ты и с оборотнями-то еле справился!

– Вообще-то, кое-кто предоставил мне недостоверные данные о поголовье стаи!

– А у тебя есть достоверные сведения о поголовье колдунов? – Шептало поднялся со стула и подошел к дивану. – Сейчас им о нас ничего не известно, так? А что будет, если не ты их, а они тебя выпотрошат? Что тогда?

– Но надо же разобраться…

– В первую очередь нам надо разобраться с ревизией!

– Это неправильно!

– Забудь про правильно и неправильно! Хоть раз в жизни о целесообразности подумай! Не суйся туда, ясно? Колдуны, в отличие от оборотней, проблем никому не создают, пусть пока все так и остается. Ключевое слово «пока». Понял?

– Понял. – Чувствуя себя оплеванным, я повалился обратно на диван и спросил: – Есть задания на сегодня?

– Отдыхай, – распорядился куратор. – Мы сейчас радиус круга просчитываем, скорее всего, завтра с утра начнешь ключевые точки проверять.

– Хорошо.

– Да не переживай ты так. – Григорий Петрович плеснул в бокал еще немного коньяку и передал его мне. – Не стоит оно того…

– И не говорите, – вздохнул я. – Ничего, если я здесь полежу?

– Может, в медкабинет пойдешь? – предложил замдиректора.

– Нет, нормально себя чувствую. Просто устал.

– Оставайся тогда, – разрешил Грачев.

– Чего еще?! – возмутился Шептало.

– Мне в транспортный цех съездить надо, – пояснил Григорий Петрович. – Пусть отдыхает.

Я хлебнул коньяку и отрешенно уставился в потолок. Апатия подкралась незаметно, прикрылась мягкостью напитка, пудовыми гирями повисла на руках и ногах. Вроде радоваться должен, что все столь удачно обернулось, а ничего не хочется. Даже пить…

Как заснул, и сам не заметил, а растолкал меня уже совершавший вечерний обход охранник. Этаж ставили на сигнализацию, поэтому он вежливо, но твердо попросил удалиться с подотчетной территории. И правильно – на часах восемь вечера. Весь день, считай, продрых!

– В энергетическом отделе есть кто? – спросил я, натягивая так толком и не просохшие ботинки.

– Ушли уже.

– Ясно.

Я вышел в коридор и, потирая слегка нывшие ребра, добрым словом вспомнил бронежилет. Без него все много печальней закончилось бы. Три оборотня – это вам не шутки.

Потихоньку стряхивая сонливость, я вышел за проходную института, достал телефон – о, снова Кристина названивала, – и набрал Алену.

– Да? – как-то совсем уж неприветливо отозвалась девушка.

– Как ты смотришь на то, чтобы сходить куда-нибудь поужинать?

– Слушай, Лед, наверное, сегодня ничего не получится. Только с работы пришла, такой бардак дома, надо хоть немного прибраться. Да и настроения, честно говоря, нет. Давай как-нибудь в другой раз, хорошо?

– Экскурсия в сверток тебя тоже не заинтересует? – Лучше бы туда, конечно, не соваться, но другого варианта вытащить Алену из дома просто не вижу. Блин, надо было обрез с собой брать…

А в трубке – молчание.

– Предложение действует только сегодня, – поторопил я девушку.

– Что, Кристина занята? – неожиданно послышалось в ответ.

– При чем здесь Кристина? Это ведь ты сверток посмотреть хотела, не она. Тебя и зову.

– Ладно, – сдалась Алена. – Заходи. Номер помнишь?

– Дом шестьдесят девять, квартира пятьдесят три.

– Все верно.

– Вызови такси, через пять минут буду, – предупредил я и, пока девушка не передумала, поспешил отключиться. Сунул телефон в карман и по ставшему уже привычным маршруту зашагал к проспекту Революции.

В итоге уложился в четыре минуты. Набрал на панели домофона номер квартиры, поднялся к лифту, а там навстречу мне из кабины шагнул преспокойно дымивший сигаретой сосед Алены.

Тут меня и переклинило. Бывает иногда такое – на какую-то долю секунды мозги отключаются, а потом стою с разбитыми костяшками и думаю: ну и что это было?

Прямой в челюсть откинул курильщика обратно в лифт; он врезался спиной в стенку и сполз по ней на пол. Упираясь руками, попытался подняться, но не сумел и вновь уселся на пятую точку.

Н-да, чистый нокаут…

Я шагнул в задымленную кабину, вдавил кнопку нужного этажа и склонился к так и не пришедшему толком в себя мужику.

– Курение – смерть, – произнес и, подняв с пола оброненную сигарету, затушил ее о разрисованную черными маркерами стенку, – а курение в лифте – это чистое самоубийство. Не делай так больше!

Лифт остановился, я вышел на лестничную площадку и отправил мужика обратно на первый этаж. После потряс кистью и, как ни в чем не бывало, позвонил в дверь.

– Открыто, заходи! – послышалось из квартиры.

Заглянул к собравшей вещи Алене, и та сразу предупредила:

– Не разувайся, я готова уже.

– А такси?

– На моей поедем.

– Еще лучше, – обрадовался я и предложил: – Давай по лестнице спустимся, а то в лифте опять накурено.

– Как же меня это бесит! – не выдержала Зимина. – Ну что за свинство?

– Может, мне с участковым переговорить?

– Думаешь, поможет?

– Конечно, поможет. А не поможет, ты скажи – буду выносить им мозги до тех пор, пока разъяснительную работу не проведут.

– Спасибо огромное!

– Да не за что, – вздохнул я и задумчиво потер слегка саднившие костяшки. Разъяснительную работу, ага. Как бы со мной самим ее не провели.

К счастью, сосед Алены оказался крепким малым и, когда мы спустились на первый этаж, уже успел куда-то умотать. Ну вот еще один повод ходить да оглядываться…

– Тебе не холодно в одной футболке? – спросила девушка, снимая с сигнализации стоявшую у подъезда белую «камри».

– Лето ведь вроде, – пошутил я и, усевшись на переднее сиденье, пристегнулся ремнем безопасности. Не из сомнения в водительских талантах приятельницы, просто дорога полна неожиданностей и все такое. Подушки безопасности опять же сработают если что.

– Куда ехать? – уточнила Алена и завела двигатель.

– Пионеров-Героев, дом шесть.

– Ты к себе в гости звал или в сверток? – как-то странно глянула на меня девушка.

– Ты езжай, езжай, – только и усмехнулся я.

– А! – догадалась Зимина. – В подвал пойдем?

– Увидишь. – В подвал? Чур, меня, чур!

– Умеешь ты заинтриговать!

– Ну так! – Я проверил график и, убедившись, что следующий раз портал в Приграничье откроется только в три часа ночи, спросил: – Вы сегодняшние данные обработали уже?

– Большей частью.

– И как?

– Слушай, Лед, – замялась девушка, – не уверена, что могу с тобой об этом говорить.

– Все настолько плохо?

– Ну почему сразу плохо?

– Давай договоримся так, – решил я зайти с другой стороны. – Сколько от нас до границы с Казахстаном ехать – часа четыре? Ну вот за четыре, а лучше за пять часов до того, как город в Приграничье ухнет, просто намекни об этом, договорились?

– Да перестань ты! – рассмеялась Алена. – Никто никуда не провалится.

– Конечно-конечно. Но ты все же намекни.

– Да нет, до критического уровня еще далеко!

– Но уже не как до луны?

– Ну ты и скользкий тип! – покачала головой Зимина. – Пользуешься тем, что мне за дорогой следить приходится, и выпытываешь…

– Ничего я не выпытываю. Мы с тобой просто ведем светскую беседу. Хочешь, поговорим о погоде. Погода была ужасная, принцесса была прекрасная…

– Ладно, слушай, – сдалась девушка, – но я тебе ничего не говорила.

– Само собой!

– Наши старые замеры никуда не годились, с учетом свертков реальное насыщение магией оказалось выше раз в пятнадцать. В твоих «пузырях», особенно привокзальном, сосредоточена целая прорва энергии.

– Они не мои.

– Не придирайся к словам! – шикнула Зимина. – В общем, проблема прямых аппаратных замеров уже решена, осталось откалибровать приборы и установить точную площадь распространения магии.

– Стоп-стоп-стоп! Подруга, ты не на совещании, я из этой тарабарщины и полслова не понял!

– Короче, – сворачивая во дворы, горестно вздохнула Алена, – мы подняли данные о том, сколько энергии прошло через портал, сравнили с текущим уровнем и пришли к выводу, что в текущем режиме установка может эксплуатироваться, по крайней мере, еще несколько лет.

– А вы точно все промерили?

– Уточненные расчеты будут готовы послезавтра.

Девушка остановила машину возле моего подъезда и заглушила двигатель; я выбрался на улицу и спросил:

– В гости зайдешь?

– Лед?! – повысила голос Зимина. – Ты издеваешься?

– Точно нет? Ладно, жди. Мне кое-что из квартиры забрать надо.

И, тихонько посмеиваясь, я зашагал к подъезду. Очень уж забавное выражение лицо Алены приняло. Забавное – ага. Меня и куда менее обозленные люди убить пытались.

Поднявшись в квартиру, я отпер сейф и достал из него «Сайгу-МК». Закрепил на боковой планке быстросъемный кронштейн с трехкратным оптическим прицелом и, сложив рамочный приклад, спрятал карабин в обычную спортивную сумку. Туда же переложил три снаряженных магазина на тридцать патронов каждый. Оно вроде как и не совсем законно, но наличие серьезных «корочек» в таких делах позволяет смотреть в будущее с оптимизмом.

Да – без оружия соваться пусть даже и в спокойный сверток я не собирался. Случись что, и сам сгину, и Алену под монастырь подведу. Честно говоря, еще б и обрез с собой прихватил, но лучше его не светить. Никто не любит, когда из него дурака делают, и Шептало не исключение.

К тому же, как говорится, не обрезом единым. И к трем магазинам присоединился четвертый, в отличие от остальных отмеченный кольцом зеленой изоленты. Внешне пули в нем ничем не отличались от обычных, но в свое время я не поленился повыдергивать их все до одной, высверлить со внутренней стороны и поместить в каждую по кристаллу, которые чародеи используют при изготовлении «свинцовых ос». Пусть пробить отводящие пули амулеты и заклинания такие боеприпасы не могли, зато при попадании в защитные чары кристаллы переполнялись магической энергией и взрывались. Не особо сильно и примерно в двух-трех случаях из пяти, но это лучше, чем ничего. Да и теням должно понравиться. Они же чистая магия, так-то.

Заперев квартиру, я спустился во двор, забрался к Алене и ухмыльнулся:

– Думала, воспользовался твоей доверчивостью для доступа к инсайдерской информации?

– Ты так дошутишься когда-нибудь. – Девушка повернула ключ в замке зажигания и спросила: – Куда теперь?

– Сейчас давай по проспекту Девятого Мая до Советской, там направо и припаркуйся где-нибудь после бассейна. Понятно объяснил?

– Понятно.

Мы выехали со двора, повернули на светофоре и покатили по не слишком загруженным из-за позднего времени улицам.

– Давно за рулем? – оценив уверенную манеру езды девушки, поинтересовался я.

– Лет шесть, – ответила Алена. – Но последнее время только по выходным езжу. А у тебя права есть?

– Права есть, – кивнул я, – машины нет. И желания тоже не особо.

– Да вам, наверное, и ездить некуда.

– Мотоцикл вот думаю взять.

– Опасно. Их столько бьется…

– По проселочным дорогам – самое то, – усмехнулся я и указал на обочину: – Припаркуйся после бассейна.

Пропустив шагавших по пешеходному переходу людей, Алена проехала немного дальше и остановила машину аккурат перед заброшенной стройкой.

– Нормально?

– На, выпей. – Я выщелкнул таблетку из заныканного по случаю блистера и протянул ее девушке. – Это экомаг, чтобы побочных эффектов не было.

– Мне за руль потом можно будет?

– Не бойся, просто организм немного быстрее шлаки и прочую дрянь выводить начнет.

Алена проглотила таблетку, поставила машину на сигнализацию и огляделась по сторонам.

– Ничего не чувствую.

– Так и должно быть! Сверток здесь, не сомневайся даже.

– А какой он? – накинулась на меня с расспросами девушка. – А какие будут ощущения? Плохо не станет?

– Не станет. – Я присел у кустов, вытащил из сумки карабин, разложил рамочный приклад и воткнул магазин с модифицированными патронами.

– Это обязательно? – забеспокоилась девушка.

– На всякий пожарный. – Дослав патрон, я крепко-накрепко стиснул запястье Алены и потянул ее через грань, отделявшую сверток от города.

Легкий толчок – и мы очутились в созданном магией карманном пространстве. Девушка покачнулась и тяжело оперлась на мою руку, но почти сразу пришла в себя и, пока выбирались из леса, охала и ахала, поражаясь реалистичности окружения. А когда с пригорка открылся вид на изгиб реки, пляж и подступавшие к самой воде сосны на противоположном берегу, она и вовсе пришла в полный восторг.

– Здесь день! – восхитилась Алена и расстегнула кофту, надетую поверх обтягивавшего грудь топа. – И жарко! А воздух! Какой тут воздух!

– Мечта идиота – всегда день, всегда лето, всегда отличная погода.

– И не говори! – Зимина начала спускаться к пляжу, но сразу обернулась и уточнила: – Можно?

– Можно, – отпустил я девушку и, оставаясь среди деревьев, принялся внимательно изучать в оптический прицел округу.

Но никаких признаков присутствия здесь людей или потусторонних тварей не заметил и со спокойной душой зашагал вслед за Аленой. А когда сдернул с плеча ремень карабина, то вдруг обнаружил, что магазин весьма ощутимо нагрелся. И дело оказалось вовсе не в солнечных лучах – пуля выщелкнутого патрона буквально светилась изнутри. Похоже, при переходе через границу кристаллики энергией подзарядились.

Блин, обратно слишком опасно тащить. Придется здесь оставить. Печаль.

– Хочу здесь дом! – заявила Алена.

– Светлое время суток круглосуточно тебя не смущает?

– А шторы на что? – Девушка остановилась у желтой полоски пляжа, скинула босоножки и сделала пару шагов по горячему песку. – Шик!

– Неплохо, да.

– Слушай, Лед! А почему ты не сказал купальник взять? Ты посмотри, какая вода!

– Да не подумал как-то … – растерялся я.

– А ничего! – махнула рукой девушка и одним плавным движением стянула топик через голову. После столь же решительно избавилась от джинсов, бюстгальтера и трусиков и побежала к воде.

Я шумно сглотнул, не в силах оторвать взгляд от пятна незагорелой кожи чуть ниже поясницы, и тут бредущая по мелководью Алена обернулась и махнула рукой:

– Лед! Идем скорее!

Вид белых треугольников спереди впечатлил еще больше, и стало ясно, что меня угораздило оказаться в совершенно дурацком положении. Идти купаться в трусах или наглядно продемонстрировать девушке, сколь рад ее обществу? Первое глупо, второе…

А-а-а! Почему бы и нет?

Избавившись от одежды, я положил сверху карабин и нагишом заскочил в речку, но тотчас вылетел из обжигающе-холодной воды и повалился на раскаленный песок.

– Слабак! – рассмеялась Алена и, выбравшись на берег, осторожно улеглась по соседству.

– Да ну его, – поежился я, – после Черного моря просто кошмар какой-то…

– А мне понравилось. Люблю контрасты.

– Контрасты контрастам рознь… – возразил я, стараясь лишний раз в сторону девушки не смотреть.

– Ты чего зажатый такой? – удивилась Алена, перекатилась на живот и заглянула в мне глаза. – Случилось что-то?

– Нет, нормально все. Просто денек тот еще выдался, вот и скребут кошки на душе…

– Расскажешь?

Я задумался, стоит ли откровенничать, но желание выговориться оказалось сильнее страха показаться смешным:

– Просто не могу понять, то ли у меня крыша едет, то ли это мир сошел с ума.

– Знаешь, понятней не стало.

– Был у меня нож, больше даже колдовской инструмент, чем просто нож… – начал я и замолчал, не зная, стоит ли говорить, что это один из тех клинков, которые использовались при создании Приграничья, а материалом для его изготовления послужил не металл, а квинтэссенция самой Стужи. – В общем, в свое время очень удачно, как мне казалось, от него избавился…

– Но?

– Но, судя по всему, не до конца.

– Он тебя заставляет прохожих по ночам резать? – улыбнулась девушка.

– Да нет. Просто мерещится всякое.

– Ну так и не накручивай себя лишний раз! – Алиса уселась на песке и толкнула меня в плечо. – Пойдем, окунемся!

– Нет, пора закругляться. Не стоит слишком долго в свертке находиться.

– И это долго? – удивилась Зимина. – Разве экомаг не устранит побочные эффекты?

– Устранит, – вздохнул я и поднялся на ноги. – Но не забывай о том, что мужскому организму чрезвычайно вредно продолжительное время находиться в перевозбужденном состоянии.

Аленка глянула на меня и прыснула со смеху, прикрыв рот ладошкой.

– Идем, – протянул я ей руку.

– Лед, подожди, – попросила девушка. – Думаю, с этой проблемой мы справимся. – И она лукаво улыбнулась. – Надо же как-то отблагодарить тебя за чудесный вечер. Только, чур, сначала купаться!

И вот тут уже отвертеться от водных процедур не получилось. Да и мысли такой не возникло, честно говоря…

Глава 6

Пожалуй, главный минус ночевки в гостях – это необходимость подстраиваться под чужой ритм жизни. Дома дрыхни хоть до полудня, если дел неотложных нет, а тут твои предпочтения никого особо не волнуют. Все встают, и ты вставай.

И ведь приходится…

Когда Алена растолкала меня в какую-то совсем уж несусветную рань, я попытался затащить ее обратно на диван, но девушка надавала по рукам, поправила сбившийся халатик и ушла на кухню.

– Иди кофе пить! – уже оттуда крикнула она.

Я глянул на часы – шесть утра! – нехотя выбрался из-под одеяла и натянул трусы. Прошлепал на кухню и горестно вздохнул:

– Может, сегодня, как все нормальные люди, к восьми придем?

– Если приду к восьми, точно ничего сделать не успею, – возразила Алена. – И тогда о планах на вечер можешь забыть.

– Ладно. – Я опустился на табуретку, взял кружку и зевнул. Неловко пошевелился, и тут же шею пронзила острая боль. Вертеть головой, особенно влево, сразу расхотелось. Проще всем корпусом повернуться.

Ух ты-ы! Вот это меня помяли вчера!

Но не жалею, ничуть не жалею. Иная информация на вес золота и даже дороже.

– Хочешь – оставайся, – предложила вдруг девушка.

– Не, сейчас кофе выпью и проснусь.

– Тогда пей, а я одеваться побежала.

Сделав несколько глотков горячего крепкого кофе, я шумно выдохнул и поплелся в комнату. Остановившись в дверях, полюбовался стройной фигурой Алены, увлеченно копавшейся в ящике с нижним бельем, и та, спиной почувствовав мой взгляд, вдруг произнесла:

– Насчет Кристины. Ты уж сразу определись, что тебе интересней: большие титьки или мозги.

– Одними мозгами сыт не будешь, – пошутил я, и прежде чем девушка успела застегнуть бюстгальтер, обхватил ее сзади. – Но, знаешь, меня твой размерчик вполне устраивает. Смотри, даже в ладонях не умещаются…

– Перестань! – Девушка высвободилась, справилась с застежкой и взяла с вешалки блузку. – Одевайся, чего стоишь?

– На тебя смотрю, – сознался я и взял свисавшие со спинки стула штаны.

– Успеешь насмотреться. Еще надоем.

– Скажешь тоже!

Натянув футболку и рассовав по карманам мелочовку, я вышел в прихожую, уселся на пуфик и рассеянно повертел в руках перчатки и фонарик. Присоединившаяся ко мне Алена потянула воздух носом и спросила:

– Чем пахнет? – И сама тут же сообразила: – Ах ты! Опять пакет с мусором вынести забыла!

Я убрал перчатки в сумку к карабину, прицепил фонарик на ремень и как только взялся за ботинок, сразу понял, что завязанный на узел пластиковый мешок к тошнотворному запашку не имеет никакого отношения. Воняла моя обувь. Болотиной, плесенью и еще чем-то даже более отвратительным. Вчера запаха почти не ощущалось, а теперь, как просохли…

Быстренько обувшись, я схватил сумку, выскочил из квартиры и с некоторой даже опаской вызвал лифт. Но нет – не накурено. Заперев дверь, Алена присоединилась ко мне; мы спустились на первый этаж, вышли со двора, и уже на перекрестке девушка с непонятной хитринкой улыбнулась:

– Так, говоришь, не надоем?

– Не-а.

– Ну-ну. Смотри, мне командировка в ваш центр светит. Наверное, даже длительная.

– Так это здорово! – совершенно искренне обрадовался я. – Номер не бронируй, у меня двухкомнатная квартира со всеми удобствами.

– Приютишь, значит?

– Еще спрашиваешь!

– Хорошо, буду иметь в виду.

– Я тебя тоже буду иметь… – не удалось мне удержаться от смешка, – в виду…

– Дурак! – фыркнула Алена.

Под лязг троллейбусных штанг, мы перешли через проспект, там я придержал девушку и поцеловал ее в щеку.

– По делам сбегаю пока, в институте через полчасика появлюсь.

– Уже в кусты? – удивилась моя спутница.

– Слушай, ну чего у тебя над душой сидеть буду? А так хоть пораньше освобожусь. Или проводить?

– Да нет, нормально сама дойду.

– И на обед ничего не планируй.

Я легким хлопком чуть пониже спины попытался придать Алене ускорение, ожидаемо получил по руке и какое-то время стоял, глядя вслед шагавшей по тротуару девушке. А стоило ей скрыться из виду, свернул во дворы и направился к детскому саду.

Точнее – к свертку. Сейчас пятнадцать минут седьмого, вряд ли туда кто-нибудь в такую рань притащиться удосужился. Пусть даже насчет утренних собраний оборотень ничего и не напутал, как минимум полчаса чистого времени в запасе точно имеется. А мне столько и не надо. Думаю, знаю, где искать…

Закинув в рот дозу «Магистра», я раскусил упругий шарик, сморщился от мерзкого вкуса и, натянув перчатки, решительно перебрался через забор. А в свертке – все как в реальности: сетчатая ограда, деревья, здание детского сада. Все как в реальности, но неуловимо другое. Забор ржавый, кусты разрослись в настоящую чащобу, заброшенное строение зияет выбитыми окнами. И кругом магическая энергия. Мягкая, согревающая, заставляющая позабыть о проблемах и просто наслаждаться жизнью.

Я б и наслаждался, но время поджимало и приходилось поторапливаться. Для начала достал из сумки карабин и, жалея об оставленных вчера в свертке патронах, вставил магазин. Будет толк или нет – не знаю, но «Сайга» калибра 7,62, да еще в сочетании с УСовскими боеприпасами – это далеко не ПМ. Как ни крути, пуля в два раза тяжелее, а масса снаряда для всех защитных заклинаний параметр наиболее критический.

С карабином в руках я осторожно пробрался через заросли к основному зданию и постоял там, прислушиваясь к тишине. Но нет – сегодня никакой музыки, никаких криков.

Перебежав через заасфальтированную дорожку к спуску в подвал, я повесил «Сайгу-МК» на плечо и осторожно спустился по замусоренным ступенькам. Осветил фонариком темные углы и завал рухляди, на который налетел в прошлый раз, принюхался и решительно свернул налево.

Коридор, кладовки, коридор…

Ничего подозрительного на глаза не попадалось, но неприятный запах постепенно усиливался, и вскоре даже пришлось достать из кармана бандану и прикрыть ею нижнюю часть лица. Не брезгливый – жизнь отучила, – но как-то слишком уж настойчиво комок тошноты к горлу подкатывал. Это на подсознательном уровне, полагаю…

Впрочем, когда коридор уперся в очередную каморку, сознание тоже взбрыкнуло и едва не заставило избавиться от выпитого с утра кофе. Хорошо хоть не позавтракал, еду бы точно в себе не удержал.

Слишком уж жутко там было. Жутко, противно и мерзко. Не как на картинах Босха, а приземленно-обыденно и от того еще страшнее.

Просто обугленные скрюченные конечности, просто обгорелые лица, просто вповалку набросанные друг на друга тела.

Стащили сюда и запалили. Вот суки…

Стараясь дышать как можно реже, я какое-то время заставлял себя разглядывать выхваченную из темноты ярким лучом ручного фонарика картину, потом заметил совершенно неуместное здесь ярко-синее пятно и попятился прочь. Развернулся и поспешил на выход.

Твари! Какие же они твари!

Пусть теперь куратор только попробует добро на зачистку не дать…

Пулей вылетев из подвала, я прицепил фонарик на ремень и вдруг спиной почувствовал чужое присутствие. Развернулся – а на крыльце, запрокинув голову, приложился к банке с пивом давешний шашлычник.

Вот, блин!

Парень заметил меня с секундным опозданием, но не растерялся и резко взмахнул рукой. Я инстинктивно вскинул «Сайгу», и угодившая в ствольную коробку банка с тихим хлопком отлетела в сторону, а враз покрывшийся изморозью карабин просто вышибло из рук. В следующий миг закачанные в покатившуюся по асфальту посудину чары лютым холодом дохнули в спину, да так лихо, что расползшаяся по земле наледь прихватила подошвы.

Ну-ка!

Первый же рывок выломал оба ботинка, и перепуганный колдун растерянно попятился назад. Выгадывая время, он неумело выставил перед собой разделочный нож; я перехватил его руку и саданул кулаком по лицу.

Пластиковая накладка ударила едва ли мягче кастета, и колдун враз уселся на верхнюю ступеньку крыльца. Я немедленно сдернул с пояса фонарик, врезал им, и стальная кромка с явственным хрустом врубилась в переносицу.

Парня опрокинуло, он грохнулся затылком о бетонный пол, но и после этого попытался отпихнуть меня в сторону. И тогда я ударил – раз, другой, третий и еще, и снова, пока он не затих. Затем стиснул гортань, свободной рукой нашарил выроненный в драке нож и, ткнув им под левую ключицу, всем своим весом загнал широкий клинок в тело по самую рукоять.

Загнал, навалился и удерживал бившегося в конвульсиях парня, пока рассечение артерии не сделало свое черное дело.

Тихо, тихо, тихо…

Вскоре колдун окончательно затих и остекленелыми глазами уставился в небо. Я отпустил его шею и обессиленно уселся на ступеньку, не зная, как быть дальше.

Убираться отсюда, пока над телом не застукали, или попытаться следы преступления замести?

Вопрос.

Сбросив оцепенение, я поднял валявшийся на асфальте карабин и утащил мертвеца в подвал. Там наскоро обшарил его карманы и в результате разжился парой тысяч рублей и новеньким коммуникатором.

Оставлять на теле ни то ни другое не стал. Деньги покойнику точно ни к чему, а мобильник и вовсе штука архиважная. В их памяти порой чего только не сыщется.

Завалив тело всякой всячиной, я выбрался на улицу, затер запятнавшие ступени редкие брызги крови и выкинул в пустое окно выбитый в драке зуб. Убедился, что ничего не упустил, и рванул к оставленной в кустах сумке. Спрятал в нее карабин, выбрался из свертка в город и сразу в кармане зазвонил трофейный телефон.

Глянул на сработавшее напоминание: «Собрание. Готовность 40 мин.» и, отключив в меню запрос пароля при включении коммуникатора, от греха подальше вынул из него аккумулятор.

Вот это вляпался! Вот вляпался!

Когда колдуны хватятся пропавшего товарища, найти спрятанный в подвале труп для них труда не составит. И, поскольку без магической подпитки им уже никак, вся эта кодла разбежится по другим сверткам. А мне и просто упускать их не хочется, а такой расклад вообще как в сердце острый нож. Какая может быть работа, если того и гляди ледяной иглой из кустов шарахнут?

А все куратор!

Ревизия у него! Осложнения ему не нужны!

Когда прошел в ворота НИИ, был уже совершенно спокоен. Будто не я, а кто-то другой телом управляет. В голове один лишь холодный расчет, ни эмоций, ни переживаний. Как говорится, делай что должен, и будь что будет.

Увидев курившего на крыльце Виталия, я нашел взглядом камеру наружного наблюдения и решительно зашагал через двор.

– Привет, – поздоровался, поднимаясь по ступеням, и спросил: – Как оно?

– Нормально, – безразлично кивнул в ответ водитель. – Сам сегодня добрался?

– Сам, – подтвердил я и аккуратно поставил под ноги сумку с карабином. – Слушай, Виталий, у меня к тебе разговор есть.

– Ну?

– Насчет Алены.

– А что такое? – уставился на меня парень.

– Правильно понимаю, что вы с ней пока в браке состоите?

– Тебе какое дело?

– Я не лезу в ваши отношения, – не обратил я внимания на откровенно грубый тон, – просто хочу прояснить для себя один момент. Вы больше не живете вместе?

– Тебе чего надо? – начал медленно закипать Виталий.

– Мне надо, чтобы между нами не осталось недопонимания. Алена мне нравится, но формально она твоя супруга…

– Формально?!

– Формально – это значит, что вы не живете вместе, а поскольку нам с тобой еще работать, просто хочу заранее выяснить, как ты отнесешься к тому, что мы с Аленой…

– Шел бы ты отсюда! – И не сдержавшись, обозленный парень несильно пихнул меня в грудь. – Понял или доходчивей объяснить?

– А ты ничего не попутал? – Я оттолкнул Виталия обратно к двери. – Тебя как нормального человека спра…

И тут окончательно взбесившийся водитель просто скинул меня с крыльца. Мне, правда, удалось ухватить его за лацкан пиджака и стащить по ступеням вслед за собой.

– Отпусти! – Парень дернулся, не смог высвободиться и стиснул мое запястье. – Отпусти, сказал!

– Чё ты быкуешь?

– Охренел? Руки убрал, говорю!

Сцепившись, будто боксеры в клинче, мы закружили друг против друга, и тут на крыльцо вылетел запыхавшийся Шептало. Запыхавшийся, злой, как черт, и более того – прихвативший с собой пару охранников.

– Перестаньте! – заорал он. – Прекратите немедленно!

Стоило бы его послушать, но кто в таких ситуациях слушает умные советы? Уж точно не я. Виталий? Не смешите мои тапочки…

Не особо усердствуя, я приложил разъяренного водителя коленом в пах, а в следующий миг сам уселся на землю. Короткий, хлесткий удар оказался хорош – голова мотнулась, в глазах посерело, из разбитого носа моментально хлынула кровь.

Охранники повисли на плечах раскрасневшегося Виталия и не без труда оттащили его к крыльцу, а куратор матерно выругался и скомандовал:

– Живо ко мне в кабинет! Оба!

– Он мне нос сломал! – поднимаясь с земли, пожаловался я и от осознания того, что за устроенным мной представлением сейчас наблюдает пол-института, тоже покраснел. Не от злости, от стыда.

– Быстро в кабинет, кому сказано! – рявкнул Владимир Николаевич.

– Да у меня нос сломан, говорю! – заорал я в ответ, стряхивая кровь. – Мне к врачу надо!

– Идем! – Шептало ухватил меня за плечо и поволок к проходной спецблока. В полутемном тамбуре он скомандовал охраннику: – Пропустите этого! – Не ослабляя хватки, прорычал: – Кровь остановят, сразу ко мне! – И, не дав оправдаться, толчком в спину запихнул в открывшуюся дверь.

Я страдальчески сморщился, но, стоило остаться в одиночестве, моментально позабыл про разбитый нос и вытащил из длинного рукава футболки электронный пропуск Виталия, который незаметно сдернул с пиджака водителя за время бестолкового топтания в клинче. Поднес бейдж к считывателю замка спецхранилища – и сразу мигнул зеленым светодиод.

На цифровой панели следующей двери я набрал подсмотренные во время первого сюда визита шестерку и девятку, затем глубоко вздохнул и нажал клавиши «пять» и «три».

Загудели приводы запоров, дверь слегка приоткрылась. В яблочко!

Дом шестьдесят девять, квартира пятьдесят три! Очень, очень неосмотрительно со стороны Виталия цифровую часть адреса жены в качестве пароля использовать.

Заскочив в хранилище, я ударной кромкой фонарика долбанул по дверце стеклянного шкафа, смел осколки и с чемоданчиком бласт-бомбы рванул на выход. Прикрыв ладонью нос, проскочил через проходную, с видом решительным и непринужденным пересек двор, а только вышел за ворота и сразу припустил прочь. На бегу выкинул в кусты телефон и, высморкавшись кровавыми сгустками, поспешил к перекрестку.

Ищи теперь ветра в поле…

Когда дворами примчался к детскому саду, на часах было тридцать пять минут седьмого. Всего двадцать минут прошло – а сколько проблем сам себе создал, и не сосчитать!

Нырнув в сверток, я на миг замер на месте, но обостренное «Магистром» чутье не уловило ничего необычного. Подобравшись к веранде, рядом с которой жарил позавчера шашлыки ныне уже покойный паренек, осторожно выглянул из кустов – тоже никого.

Фу, как гора с плеч…

Спрятавшись обратно, я открыл чемоданчик и уставился на приборную панель бласт-бомбы в попытке припомнить, что тут к чему. Два ползунка, переключатель с тремя положениями и кнопка активации. Никакой хитрой электроники, вообще ничего электронного. Чистый винтаж.

Так, с ползунками все просто: у одного шкала от ноля до шестидесяти – это минуты, у второго от ноля до ста – это проценты. Таймер и интенсивность выброса.

Время на середину, мощность на максимум и после щелчка еще немного дальше. Жахнет через полчаса так, что мало никому не покажется.

С переключателем тоже не запутаешься: посредине нейтральное положение, сдвинешь влево – адская машинка заработает сразу и проработает выставленное на таймере время, сдвинешь вправо – включится отложенный запуск.

Он-то мне и нужен.

Сверившись с командирскими часами, я вдавил кнопку активации и выбрался на игровую площадку. Обежал кострище, вокруг которого было расставлено полтора десятка пластиковых стульев, сунул бласт-бомбу под дощатый настил веранды и опрометью бросился прочь.

Задыхаясь от быстрого бега, выскочил в город, но рядом с детским садом маячить не стал и отошел к соседнему дому. Там бухнулся на скамейку, стоявшую под бетонным козырьком крайнего подъезда, и постарался хоть немного успокоиться.

Сердце колотилось, легкие горели огнем, по лицу катились соленые капли пота. Еще и нос распух, зараза…

Но все же я был доволен. Ну по крайней мере, ни о чем не жалел. Без некоторых людей мир станет немного чище, и, хоть обычно избегал брать на себя функции высшего судии, сейчас пройти мимо просто не мог.

Скоро, совсем скоро эти сволочи отправятся в ад. С какой стороны ни посмотри – заслужили…

Когда таймер бласт-бомбы сработает, ее энергия ринется наружу. В нормальном мире это лишь немного повысит магический фон, но на свертки законы нормального мира не распространяются. Сработает как надо.

Бух! – и нет колдунов. И никакие чары не помогут. Бласт-бомбы выжигали само пространство, от них не существовало защиты. Ни магической, ни обычной.

Карусель, карусель, кто успел, тот присел…

Я посмотрел на часы и отдернул прилипшую к телу футболку, всю перепачканную в крови. Хорошо хоть расцветка подходящая; на оранжевом и черном эти пятна в глаза нисколько не бросались.

Приметив направлявшегося к детскому саду парня в круглых черных очках, я откинулся на бетонную стенку за спиной и злорадно улыбнулся. Первый пошел. А может, и не первый уже – входов четыре как-никак. Надеюсь, и остальные скоро подтянутся. Только бы не опоздал никто…

Только бы не проспал, не встал в пробке, не заболел. Пусть с ними со всеми все будет в порядке, и пусть все они сегодня сдохнут…

По мере того как минутная стрелка подбиралась к заменявшей цифру двенадцать красной звездочке, меня начинала все сильнее и сильнее колотить нервная дрожь. Сработает или нет? А если колдуны чемоданчик найдут? А если собираются не все? А если…

Блин, ну на хрена я вообще это все затеял?! Зачем полез? Говорили же…

В две минуты восьмого я не утерпел, вскочил со скамейки и подошел к ограде детского сада. Сейчас, сейчас, сейчас…

Остановившись на самой границе аномалии, я попытался заглянуть внутрь свертка и вскоре различил призрачный отпечаток нормального города. Кусты, веранды и здание приобрели полупрозрачных двойников, а стоило лишь слегка податься вперед, и вот уже реальное и нереальное поменялось местами. Силуэты соседних домов смазались, сверток обрел глубину, и тут по нему покатилось невидимое цунами.

Деревья выгнуло самым невероятным образом, крыши веранд растянуло словно резиновые, здание детского сада потекло, меняя свою форму на нечто невообразимое. Я ощутил легкий толчок, а в следующий миг из свертка вышвырнуло человека. Беззвучно разевая рот, он пронесся у меня над головой, со всего маху влетел в припаркованную поблизости легковушку и, подобно жертве дорожно-транспортного происшествия, безжизненно замер на помятом капоте.

А вот докатившаяся миг спустя волна изменений границу преодолеть не смогла. Потустороннее цунами на какое-то мгновение застыло в хрупком равновесии, а потом медленно отхлынуло назад, сминая и утаскивая за собой порожденное магией пространство.

И если б только его! Неожиданно и меня самого потянуло к разверзшейся на месте свертка прорехе в мироздании. Я судорожно ухватился за ограду детского сада и, до боли стиснув железные прутья, завис в воздухе.

Со спины повеяло лютой стужей, реальность ощутимо вздрогнула, и от соседних домов донесся звон бьющихся окон и перекрывающий его вой автомобильных сигнализаций, но, к счастью, этим дело и ограничилось. Ошарашенно мотая головой, я поднялся с газона, попытался заглянуть в сверток и – ничего. Лишь слабое, постепенно затухающее присутствие магии.

Слабое?

Крохи выплеснувшейся из уничтоженного свертка магической энергии вдруг упорядочились, а миг спустя за спиной зашуршало крошево автомобильного стекла и раздался глухой удар упавшего на асфальт тела.

Развернулся – скатившийся с помятого капота колдун пытался подняться на четвереньки, а остатки магии… остатки магии текли прямиком к нему!

На ходу раскладывая «крысу», я стремительно приблизился, перехватил вытянутую ко мне руку и тычком снизу вверх загнал клинок под челюсть. Парень судорожно дернулся и обмяк. Готов.

Стряхнув с ножа кровь, я выпрямился и без особого удивления увидел медленно кативший по двору служебный внедорожник. Автомобиль остановился, боковое стекло ушло вниз, и Шептало скомандовал:

– Живо в машину!

Я забрался на заднее сиденье, и еще прежде чем внедорожник тронулся с места, куратор обернулся и, едва сдерживая ярость, спросил:

– Ты что творишь, придурок?

– А что такое? Мною была произведена ликвидация организованного преступного сообщества, причастного к многочисленным убийствам и представлявшего серьезную опасность…

– Заткнись! – сорвался на крик Владимир Николаевич, взял себя в руки и задал в общем-то риторический вопрос: – Лед, ты совсем дурак?

– Не замечал за собой ничего такого, – невозмутимо возразил я.

– Мы их в разработку взяли! У нас на них виды были! Кто тебя просил лезть? Ну кто, скажи мне, а?

– И сколько бы они еще за это время людей убить успели? Рому своего ненаглядного разрабатывайте.

– Знаешь, только сейчас понял, почему всех твоих начальников при одном только упоминании твоем трясти начинает! Головой надо думать, а не только в нее есть! – Шептало постучал костяшками пальцев себя по лбу. – Моралист хренов! Интеллигент недоделанный!

– Жестко.

– Это еще цветочки! Думаешь, тебе все с рук сойдет? Не надейся!

Я вспомнил о своей жуткой находке в подвале и безразлично пожал плечами. Не сойдет так не сойдет. Дальше Сибири не сошлют.

– Виталий, давай в институт, – распорядился куратор и предупредил меня: – Приедем, в карцер посажу.

– Да и садите, – усмехнулся я. – На голый оклад меня при приеме на работу посадили, теперь в карцере за те же самые деньги посижу.

Шептало аж задохнулся от возмущения. Но дать выход своему гневу не успел из-за начавшего трезвонить мобильника.

– Да? – ответил он на вызов, молча выслушал сообщение и коротко бросил: – Сейчас буду. – А потом уже без всякого надрыва, очень буднично и совершенно спокойно произнес: – Все, Лед, допрыгался.

– В смысле? – У меня от такого тона мурашки по спине побежали. Это ведь даже не угроза, а безысходная обреченность в чистом виде.

– В смысле? – переспросил Владимир Николаевич. – В смысле после твоих экзерсисов измерительные приборы зафиксировали резкое усиление энергетического поля!

– Еханый бабай, – только и выдохнул я. – Данные точные?

– Повторную проверку запустили. – Шептало обессиленно откинулся на сиденье и закрыл глаза. – Ох и натворил ты делов…

Я предпочел промолчать. А когда поднялись в кабинет Грачева, скромненько сел в дальний угол и о своем присутствии постарался не напоминать. Да и попробуй напомни – Алена глянула так, что мороз по коже. Замдиректора тоже, мягко говоря, был не в духе.

– Ну? – спросил у них Шептало.

– Повторные замеры подтвердили первоначальные результаты, – отчиталась Зимина. – Кроме того, отмечен стабильный прирост интенсивности регистрируемого излучения…

– Какова вероятность достижения критического уровня? – сразу перешел к главному куратор.

– Понадобятся новые расчеты, – ответила уткнувшаяся в записи Алена.

– Так чего вы ждете? – вспылил Владимир Николаевич. – Рассчитайте и доложите!

Девушка как ошпаренная выскочила из кабинета, и только тогда Грачев мрачно кивнул в мою сторону:

– В подвал запрем или сразу расстреляем?

– Да удавил бы собственными руками! – прошелся вдоль стола Шептало, на ходу ослабляя узел галстука. – В самый неподходящий момент подгадил!

– Когда о чепэ наверх сообщим?

– Повременим пока.

– По уму надо к эвакуации готовиться, – покачал головой Григорий Петрович.

– Что ты предлагаешь?

– Запустим информацию об утечке чего-нибудь токсичного. Вроде хлора, как в том году, только не имеющего ярко выраженного цвета и запаха. Опасность радиационного заражения тоже подойдет.

– Сначала расчетов дождемся, – нервно передернул плечами куратор, глянул на меня и скрипнул зубами. – Убил бы!

– Перестаньте уже! – возмутился я. – Хватит виноватых искать! Надо проблему решать…

– У нас есть только одна проблема, и это ты, – прямо заявил Владимир Николаевич. – А тебя не решать, тебя порешить надо!

– Да сколько можно уже?

– Столько, сколько нужно!

На мое счастье в этот момент вернулась Зимина, куратор отвлекся и раздраженно поинтересовался:

– Почему так долго?

– Информация по новым замерам пришла. – Алена плюхнула на стол толстенную папку, раскрыла ее и принялась листать, отыскивая нужное место. – Пришлось заново расчеты проводить.

– И что? – поторопил ее Владимир Николаевич.

– С семи часов область энергетических аномалий сократилась на четыре процента и продолжает уменьшаться примерно на один процент в час.

– Это же хорошо? – оживился Григорий Петрович. – То, что область аномалий сокращается?

Алена только вздохнула:

– Поскольку одновременно фиксируется рост интенсивности магического излучения, ничего хорошего в этом нет. Энергия по-прежнему концентрируется в пределах нашего условного круга.

– Расчетное время достижения критического уровня? – уточнил Шептало.

– С учетом постепенного затухания наблюдаемого процесса и при условии полной остановки портала критический уровень будет достигнут примерно через пятьдесят часов. Площадь аномалии к тому времени сократится на сорок процентов.

Меня от такого известия будто кипятком обдало. Пятьдесят часов. Пятьдесят часов – и все?!

Сердце замерло, будто решая «а стоит ли?», через пару мгновений вновь заколотилось, но по левой стороне грудины расползлась неприятная ломота. Во рту – привкус желчи.

Вот это я дал маху, вот это дал…

– А если установка продолжит работать в штатном режиме? – нервно забарабанил Грачев пальцами по краю стола.

– От тридцати пяти до сорока пяти часов, – даже не заглядывая в расчеты, уверенно заявила Зимина.

Всего?! Мне поплохело окончательно.

Двое суток – и немалый кусок Ямгорода провалится в Приграничье?! Вот гадство…

– Ясно. – Куратор надолго задумался, потом отошел к окну и спросил: – Есть предположения, что именно происходит?

– Не могу сказать. – Алена зло глянула в мою сторону и захлопнула папку. – Как не поддается объяснению и то, что рост интенсивности магического излучения идет по сравнению с сокращением площади аномалии опережающими темпами.

– Лед? – вздохнул Шептало, подтягивая папку к себе.

А что – Лед? Лед – академик, что ли?

– Могу лишь предположить, – я со столь же тяжелым вздохом поднялся со стула и прошелся по кабинету, – что в результате взрыва бласт-бомбы произошло не только схлопывание свертка, но и разрушение соседнего «пузыря». И зафиксированный приборами скачок излучения вызван именно хлынувшей из него энергией…

– Да, был первоначальный скачок, но опережающий рост интенсивности излучения продолжается до сих пор! – резонно возразила Алена.

– Учитывая расположение «пузырей» строго по внешней границе нашего круга, логично предположить, что именно они каким-то образом и создают непроницаемый для магической энергии барьер…

– Ты хочешь сказать, – сообразила Зимина, – что площадь аномалий сокращается, поскольку уничтожение одной точки фиксации барьера вызвало увеличение давления на остальные? Но почему тогда площадь круга сокращается, а не увеличивается?

– Понятия не имею!

– А откуда берутся излишки энергии? – спросил проглядевший расчеты Владимир Николаевич. – Одно лишь сокращение площади не могло вызвать такой эффект!

– С точки зрения дилетанта, – уселся я за стол, – «пузыри» все это время аккумулировали в себе магию, а теперь давление на каждый из них увеличилось, и они начали «сдуваться»…

– Возможно, – задумчиво кивнул Владимир Николаевич. – «Пузырь» оказался поврежден, и его энергия выплеснулась в пространство, а если бы он оказался полностью уничтожен? Что тогда?

– Сокращение площади аномалии неминуемо ускорится! – забеспокоилась Алена.

– Но одновременно сократится и выброс энергии!

– Это неоправданный риск!

– Это возможность хоть что-то предпринять, а что касается риска, то здесь я решаю, оправдан риск или нет, – отрезал куратор и спросил: – Григорий Петрович, если не ошибаюсь, у нас в хранилище должна быть еще одна бласт-бомба?

– Да.

– Замечательно.

– Стойте! – всполошился Грачев и ткнул в меня пальцем. – Вы что, собираетесь доверить ему бласт-бомбу? Ни за что! Только через мой труп!

– Его Виталий сопровождать будет, – напомнил Владимир Николаевич.

– Виталию доверия не больше, – отрезал замдиректора. – Я настаиваю, чтобы с ними поехали мои люди! И нужен официальный приказ о проведении операции.

– Не проблема, – легко согласился куратор и повернулся к Зиминой. – Алена Евгеньевна, готовьте аппаратуру.

– Хорошо. – Девушка поднялась из-за стола и покинула кабинет.

Я вознамерился выскочить вслед за ней, но куратор вцепился в плечо, вывел в приемную и понизил голос:

– Если не решим проблему самостоятельно, меня отправят куда-нибудь за Полярный круг белых медведей караулить, и это еще будет не самым плохим вариантом. А для тебя, как только сообщим о случившемся наверх, все закончится. Вне зависимости от исхода. После такой подставы прошлые заслуги никто в расчет принимать не станет, учти.

– Это как раз ясно, – выдернул я руку. – Сообщите, когда планируете?

– За двадцать четыре часа до расчетного времени катаклизма.

– Блин! Я ведь не думал даже…

– А стоило бы. Думать не так вредно, как об этом бытует мнение…

– Да не хотел я!

– Неважно, чего ты хотел, важно, чего ты добился, – поморщился Шептало. – Все, дуй к Виталию, уничтожите «пузырь» на Гвардейцев. Он ведь самый ближний?

– Да, – подтвердил я. – Вы сумку мою прибрали, кстати?

– Карабин в оружейную комнату сдали, – ответил Владимир Николаевич и сунул мне мобильник. – Держи, в кустах нашли.

– Спасибо. Мне бы еще дробовик не помешал..

– Виталий выдаст, – пообещал куратор, а когда я уже вышел в коридор, окликнул: – Лед…

– Да?

– Очень тебя прошу – не создавай новых проблем.

Я ничего не ответил и зашагал к лестнице. Спустился на первый этаж, вышел во двор, там – двое крепких парней. Стоят, пялятся, будто конвоиры на арестанта.

Или так оно и есть?

Появившийся на крыльце спецблока Виталий на меня даже не взглянул. Молча сунул спортивную сумку одному из охранников и уселся в машину. Подчиненные Грачева подошли и предупредили:

– Мы с вами.

– В курсе, – кивнул я и залез на заднее сиденье.

Парень с сумкой устроился рядом, его напарник занял место впереди, и я попросил:

– Виталий, давай к педучилищу на Гвардейцев.

Водитель повернул ключ в замке зажигания, и сразу включилось радио.

– «…ород опять трясет! – заявил диктор. – Сегодняшним утром жители центральных районов города вновь ощутили подземные толчки, однако военные продолжают настаивать, что утилизация боеприпасов не имеет к этому никакого отношения. Природу случившегося, установят эксперты, но происшествие уже привело к человеческим жертвам. В настоящее время полиция расследует сообщение о том, что во время землетрясения с крыши одного из домов в центре города сорвался молодой человек, который упал на припаркованный под окнами автомобиль и от полученных ранений скончался на месте…»

Виталий зло матернулся, переключил приемник на другую волну, и автомобиль тронулся в путь под шлягеры восьмидесятых.

Как ни странно, веселенькие мелодии сейчас нисколько не раздражали, но и улучшить настроение не могли. Внутри у меня все так и дрожало, в груди словно смерзся ледяной комок, а когда внедорожник заехал на парковку торгового комплекса «Фестиваль», нервы звенели почище перетянутой гитарной струны.

Виталий заглушил двигатель, мы выбрались из машины, и я сразу попытался избавиться от сопровождающих:

– Дальше сам справлюсь.

– У нас приказ, – отрезал парень с сумкой.

– Ну идемте тогда, раз приказ… – вздохнул я, закинул в рот второй уже за сегодня шарик «Магистра» и отправился к педучилищу; Виталий с охранниками потащились следом.

Ну, чисто расстрельная процессия…

Когда обогнули здание, я убедился, что калитка в кустах никуда не делась, и предупредил остальных:

– Ближе не подходите.

После забрал спортивную сумку и, опустившись на корточки, вжикнул молнией замка. Обрез, картонная коробка, чемоданчик бласт-бомбы – все на месте. Зарядив дробовик серебряной картечью, я рассовал остальные патроны по карманам, натянул перчатки и глубоко вздохнул, будто готовясь к прыжку в ледяную воду.

Но толку-то? Перед смертью не надышишься.

И, рывком распахнув обледеневшую калитку, я шагнул на ту сторону. А там – словно в бурлящем море очутился. Хлесткий порыв ветра мотнул в одну сторону, бросил в другую, завертел вокруг хоровод снежинок. Колючие белые крупинки запорошили глаза, набились под футболку, моментально вытянули из-под одежды все тепло.

Не понял: здесь же раньше лето было?!

Но раньше – не теперь. Теперь очертания предметов расплывались и колебались, водная гладь карьера странно изгибалась, деревья двоились, и вокруг них подобно стае рассерженных ворон метались обрывки непроглядно-черных теней.

О, эти по мою душу…

Почуявшие чужое присутствие твари взвились ввысь и скрылись в снежной пелене, а миг спустя разъяренными гарпиями стремительно рухнули с неба.

Хрена! Я вскинул дробовик и, быстро передергивая цевье, выстрелил три раза подряд. Серебряная картечь ослепительными росчерками пронзила вьюгу, попавшие под удар тени развеялись, остальные заложили крутой вираж и разлетелись в разные стороны.

Не суйтесь!

Перезарядив обрез, я раздавил колбочку и черным порошком прочертил по снегу вокруг себя защитный круг, но особо легче после этого не стало. Зубы по-прежнему выбивали дробь, а татуировки на правом предплечье прожигали плоть своим черным пламенем до самых костей.

Надо убираться отсюда, пока не загнулся!

Надо – да, но сначала дело.

Дрожащими пальцами я выставил таймер бласт-бомбы на десять минут и зашвырнул чемоданчик как можно дальше. Собравшись с духом, шагнул к едва различимому в снежной пелене забору и неожиданно понял, что в отличие от прошлого раза магическая буря хоть и швыряет из стороны в сторону, но скорее подталкивает в спину, нежели пытается задержать.

Вот уже калитка, вот она…

Судорожно дернувшись, я вывалился в реальный мир и поспешно откатился в сторону. Пока откашливался и отряхивался от снега, один из охранников спрятал обрез в сумку и потребовал вернуть патроны.

– Валим отсюда, – отмахнулся я и поспешил прочь. Пусть ломота и начала постепенно отпускать, а татуировки больше не жгли каленым железом, но находиться рядом с призрачной дырой, из которой сочилась магическая энергия, было просто невмоготу.

– Все сделал? – нагнал меня парень с сумкой.

– Да. Через десять минут рванет.

Мы вышли за ограду, я избавился от патронов и остановился рядом с Виталием, который вытащил из кармана пачку сигарет и закурил.

– Слушай, ничего личного, просто так получилось…

Водитель затянулся, сплюнул под ноги и вполне ожидаемо заявил:

– Сука ты, Лед, вот ты кто…

– А сам? – спросил я, легонько прикоснувшись к распухшему носу. – Я-то тебя вполсилы приложил…

– Да ну? – Виталий выкинул недокуренную сигарету в урну и достал мобильник. – А на моем месте если бы оказался?

– Человеку со столь тонкой душевной организацией от таких экспериментов лучше воздержаться.

– Вот я и говорю… – Парень не закончил фразу и поднес телефон к уху. – Готовность пять минут.

Я только пожал плечами и прислонился к забору педучилища. Нервы вновь начали пошаливать, и ожидание тянуло жилы ничуть не хуже средневекового палача. А стоило вспомнить о том, что изрядная часть города уже послезавтра может провалиться в Приграничье, окончательно стало не по себе.

Да и послезавтра ли?

А если бласт-бомба на «пузырь» как-то не так подействует?

Но тут ограда легонько дрогнула, донесся мимолетный всплеск магической энергии, следом качнулась земля и зашелестели ветви деревьев. А миг спустя на голову посыпались желтые листья. Это в июне-то…

– Уже? – спросил Виталий.

– Да, – уверенно подтвердил я.

Водитель взялся за телефон; я с охранниками дошел до задней калитки и не уловил там ровным счетом ничего необычного. Словно аномалии здесь никогда и не было. Чистая работа.

Когда вернулись к Виталию, тот еще продолжал трепаться с кем-то по телефону. Я немного подождал, разглядывая футболку, на темно-оранжевой с черным рисунком ткани которой пятна крови смотрелись совершенно органично, потом не выдержал и тихонько тронул парня за плечо.

– Ты с кем?

– С Шептало, – ответил водитель, отгородив микрофон ладонью.

– Дай.

– Владимир Николаевич, с вами Лед хочет поговорить. Да, передаю.

Я забрал мобильник и спросил:

– Алло, Владимир Николаевич, как все прошло? Нормально? А куда дальше двигать? Куда? Ну спасибо…

Злорадно ухмыльнувшийся Виталий забрал у меня трубку и зашагал к оставленному на парковке внедорожнику.

– Погоди! Что он о результатах сказал? – поспешил я следом. Подчиненные Грачева потащились за нами как приклеенные.

– Сказал: в институт ехать.

– Замечательно, блин!

В раздражении я пнул колесо служебного автомобиля, и тут в кармане задергался телефон. Достал мобильник – звонил Шептало.

– Да? – с некоторой даже опаской ответил я на вызов.

– Еще не отъехали? – первым делом уточнил куратор.

– Нет, а что?

– Тебя кто-нибудь слышит?

Я оглянулся на охранников и, сделав знак им подождать, отошел от внедорожника к крыльцу торгового комплекса.

– Уже нет.

– Оторваться от людей Грачева сможешь? – ошарашил меня Владимир Николаевич.

– Виталий, – отодвинул я трубку от лица. – У тебя вода есть?

– Нет, – ожидаемо ответил злой, как бес, водитель.

– Подождите минуту, – попросил я и забежал в магазин. Прежде чем охранники сообразили двинуться следом, проскочил торговые галереи и выбежал на улицу через второй вход. Сразу свернул на задворки соседнего здания и зашагал прочь. – Оторвался, что дальше?

– В институте не появляйся, на квартиру тоже не ходи, там тебя будут ждать. И телефон отключи. Меня наберешь через час. Все понял?

– Услышал – да, – ответил я. – Понял – нет.

– Делай, как сказано!

– Да объясните толком, что происходит!

– Грачев по неофициальным каналам слил информацию о нештатной ситуации в Москву. Думаю, часа через четыре прилетит борт со спецкомиссией и всех нас отымеют по первое число. По тебе вопрос пока решается, но в любой момент может прийти приказ на задержание. Это тебе ясно?

– Ясно, не тупой. А почему до прилета комиссии нельзя остальными «пузырями» заняться?

– А еще говоришь, не тупой, – донесся до меня тяжелый вздох куратора. – По-твоему, бласт-бомбы на деревьях растут? Одну завтра к утру из учебного центра перешлют, еще одну в Форте до ума доводят.

– И это все? – охнул я. – Подождите, а сколько времени мы отыграли?

– Сутки. – И короткие гудки.

Сутки? Сутки – это ни о чем. Еще и Грачев, стукач, подгадил…

Я выключил телефон, и сразу сдавила сердце непонятная тяжесть. Опять, блин, на нелегальном положении.

Ну, что за жизнь такая?

Решив хоть как-то отвлечься, я зашел в магазин во дворе общаг и надолго завис там, разглядывая рядком выстроенные бутылки с пивом. Точнее с некоей жидкостью, за пиво выдаваемой. Все ж на концентратах, поди.

Потом взгляд зацепился за этикетку с советским знаком качества, и я выложил на прилавок тридцать рублей.

– «Бархатное», пожалуйста, – попросил продавщицу, принял бутылку и щелкнул по пробке. – Открывашка есть?

– Скручивается.

– Что это за пивная пробка, если она скручивается? Профанация какая-то, а не пробка, – проворчал я и вышел на улицу. Попробовал свернуть, не крутится. Стрелочки нарисованы, но сидит как влитая. Накрыл футболкой, крутанул – хрена.

В итоге пришлось приладить краешек крышки на железную оградку детской площадки и надавить сверху. Чпок – и та отлетела. Откручивается она, как же…

От души хлебнув из бутылки, я зашагал со двора. Пиво – это хорошо. Очень хорошо. Особенно на фоне остального дерьма.

Впрочем, пиво оказалось неплохим даже без скидок на ситуацию. Очень легко пилось. Посмотрел на этикетку – плотность двенадцать процентов. Как говорят в Чехии, где я не буду никогда, – двенадцатка. Неплохо, неплохо.

Алкоголь позволил немного расслабиться, и я даже задумался на миг, не позвонить ли Алене, но от одной лишь мысли об этом в животе образовался ледяной комок. Плюнул, перебежал через Пилотов и зашагал по направлению к реке.

Почему туда? А куда еще? К знакомым? Каким? За десять лет все куда-то запропали; телефонов нет, да нет и желания особого к кому-то на ночлег напрашиваться. Ничего, погода теплая, можно и на природе переночевать в крайнем случае. По сравнению с иными вылазками условия просто курортные.

На противоположной обочине рабочие валили деревья и ровняли пустырь, готовя место под очередную транспортную развязку; я сплюнул под ноги и с сомнением глянул на полупустую бутылку. Маловато будет.

Заскочив в универсам, взял еще парочку «Бархатного», перешел через дорогу и поднялся на плотину, давным-давно превращенную в обыкновенный пешеходный мост. Глянул сверху на водную гладь с проплешинами камышей, присмотрелся к маячившим вдали верхушкам жилых домов и тяжело вздохнул.

Раньше такого не было. Раньше до горизонта возвышалась лишь сплошная стена сосен на том берегу и непролазные заросли на этом. Смотрел – и казалось, будто на самом краю вселенной стоишь. А сейчас мир стал меньше. Уютней, удобней – но меньше.

И после бутылки пива это нисколько не радовало.

Да и на трезвую голову не радовало бы тоже. Потому как сорвешься в бега – а земной шарик, он ма-а-ахонький. Ни убежать, ни скрыться.

Впрочем, не побегу. Когда все случится, я буду здесь. Если к тому времени еще буду живым…

Спустившись по бетонной заливке к основанию моста, я уселся на здоровенную плоскую каменюгу и попытался расслабиться. Получилось не очень. Да – вода, камыши, деревья. Пиво опять же. Но не отпускали заботы и проблемы, хоть плачь. Мало выпил.

И я взялся за вторую бутылку. Один черт теперь уже ничего не исправить. Сегодня, по крайней мере, не исправить. А завтра… Да кто ж его знает, будет ли у меня вообще это самое завтра?

Нет, ну почему постоянно все не как у людей?

Почему ломаю жизнь не из-за собственной лени, трусости или пристрастия к алкоголю, а пытаясь сделать доброе дело? Будто кто-то там, на самом верху, назначил меня живой иллюстрацией поговорки о вымощенной благими намерениями дороге в ад.

Не первый ведь раз такое. В Форте с Катей все один в один закончилось…

Тогда я шел по самому что ни на есть шикарнейшему Южному бульвару, шел злой, как собака. Бешеная. Разве что пена изо рта не капала. Только тронь – укушу. И хорошо, если просто за руку тяпну, а не в горло вцеплюсь.

Хотя на первый взгляд нервничать было особо не из-за чего. Подумаешь, Катя после занятий в ресторан с кем-то из новых знакомых решила сходить. Ерунда, не повод для ревности. Тем более – для бешенства.

Только вот если два месяца обучения в Гимназии меня чему-то и научили, так это тому, что дьявол кроется в мелочах. И не обращать на них внимания крайне недальновидно. Только зевни – и немного погодя слезами умоешься. Ну или кровью – это как повезет.

Слишком уж часто Катя в последнее время задерживаться стала. Да и в ресторане ужинает третий раз на неделе. И, что самое поганое, – встречалась она там не с кем-нибудь, а с Мишенькой Стрельцовым, который еще не так давно вызывал у нее откровенную неприязнь.

Но неприязнь неприязнью, а пошлешь протеже директора куда подальше и мигом из Гимназии вылетишь. Было бы куда приткнуться – не вопрос. Но вот приткнуться как раз было и некуда.

И пусть Катя делала вид, что все нормально и ничего особенного не происходит, да только я не слепой, все вижу. И за сытость и крышу над головой любимым человеком расплачиваться не собираюсь.

Ну и как тут в бешенство не впасть? Но ладно – пришел уже…

Облицованное синими стеклоблоками здание «Сан-Тропеза» – самого престижного и дорогого ресторана Форта, – пряталось от всеобщего бардака за высокой кованой оградой. Впрочем, пряталось ли? Нет, скорее, забор лишь подчеркивал его недоступность для безденежного быдла вроде меня.

И поэтому когда я беспрепятственно миновал заснеженную будку охраны со шлагбаумом, то несколько этому даже удивился. Рано радовался. Стоявший на крыльце ресторана мордоворот в теплой тужурке с надписью «SECURITY» на спине презрительно оглядел многочисленные швы на моей изрядно поношенной кожаной куртке и выставил вперед руку:

– Куда прешь?

– Ты чё в шары долбишься? – накручивая себя, резко бросил я и продемонстрировал ученический жетон. – Гимназия!

– И чё?

Ответ нашелся сам собой:

– В очо!

Охранник опешил и, прежде чем он успел как-то среагировать на детскую подначку, я уверенно соврал:

– У меня до Стрельцова послание.

– Сейчас швейцар подойдет, он передаст, – скрестил на груди руки вышибала, резонно не желая пропускать внутрь столь сомнительную личность.

– Слышь, ты тупой или глухой? Передаст не нужен, Стрельцов нужен.

– Прикуси язык!

– А то чё? – рассмеялся я. – Не пустишь?

– Не пущу, – угрюмо кивнул охранник, который хоть и горел желанием проучить наглеца, но ссориться с Гимназией побаивался. – Жди, сейчас Стрельцова приглашу.

– Да делай, что хочешь! Хоть сюда его приглашай, хоть на белый танец. Только резче! – И я демонстративно отвернулся от крыльца. – Яйца морозить не подписывался!

Вышибала немного помялся, в красках представляя, куда именно пошлет его в ответ на просьбу выйти на крыльцо важный завсегдатай, и махнул рукой:

– Проходи. Только рванину свою в гардероб сдай.

– Чё б ты в моде понимал! – Я уверенно поднялся по ступеням и, не без труда распахнув высоченную дубовую дверь, прошел внутрь. Там передал куртку и бровью не поведшему гардеробщику и заглянул в обеденный зал.

Заглянул и от такого размаха немного даже потерялся.

Окна украшала мозаика, бархатные портьеры блестели золочеными шнурами. И не свечи зал освещали, а настоящие электрические лампы, укрытые темно-красными абажурами. Потолок и вовсе, словно в музее или церкви, оказался расписан цветастыми пасторалями, а над баром висела огромная картина.

Наши поговаривали, будто это копия какого-то там Поля Синьяка, чтоб я знал, кто он такой.

И это только первый этаж! А ведь здесь еще и отдельные кабинеты имелись! И если Стрельцов забронировал один из них…

Но нет – Мишеньку подвело тщеславие. Ему мало было затащить в ресторан очередную красотку, ему хотелось, чтобы все остальные лицезрели его нереальную крутость.

Вот я какой, подивитесь на меня!

Ну-ну…

Понимая, что охранник вот-вот отправится на розыски припозднившегося курьера, я проскользнул в зал и вдоль стенки начал обходить стол, за которым друг напротив друга расположились Мишенька и Катя.

Нет, устроить скандал я нисколько не боялся. Проблема заключалась в том, что Стрельцов мог скрутить в бараний рог и десяток колдунов моего уровня, и два. Потребую объяснений, только всеобщим посмешищем стану, и не более того.

Действовать надо тоньше…

Но тут Катя попыталась встать из-за стола, Миша ухватил ее за руку и силой усадил обратно, а меня… меня просто переклинило.

Ах ты ж, сука!

Ухватив тяжеленный канделябр, я в один миг оказался рядом, размахнулся и под издевательски вовремя заигравшую композицию «Road to Hell» со всего маху приложил Стрельцова по боку.

Получай, гаденыш!

Мишенька сбитой кеглей рухнул на пол, я замахнулся второй раз, но кто-то из посетителей успел вцепиться в канделябр и предотвратить смертоубийство.

Я в бешенстве развернулся, и тут же со спины накинулся охранник. Обхватив меня сзади, он прижал руки к туловищу, но схлопотал затылком по носу и ослабил хватку. В следующий миг тяжелый ботинок коротко, совсем без замаха воткнулся ему в колено; перебитая нога с хрустом подогнулась, и парень повалился на соседний стол, а у меня в руке заплясал шар искрящегося света.

– А ну назад! – рявкнул я окружившим нас посетителям, официантам и вышибалам. – Назад, сказал! – повторил приказ и заставил взмыть под потолок свое безобидное в общем-то осветительное заклинание, а вовсе не шаровую молнию, как это виделось со стороны…

Все неохотно расступились.

– Сейчас мы отсюда уйдем. Спокойно и никому больше не причиняя вреда. Всем все ясно? – И, ухватив Катю за руку, я потащил ее к гардеробу.

– Мы уходим! – крикнул напоследок хмуро глядевшим вслед людям.

Я ошибался. «Мы» никуда не уходили. Уходил я, уходила Катя. Уходили порознь. Не было больше никакого «мы». С того самого дня и не было.

А ведь хотел как лучше…

Тут бутылка подошла к концу, я выкинул из головы невеселые воспоминания и достал телефон. Включил его, набрал куратора и, когда тот ответил на вызов, первым делом спросил:

– Владимир Николаевич, удобно разговаривать?

– С каких это пор тебя такие мелочи волнуют? – фыркнул в ответ Шептало. – Ладно, чего звонишь?

– Вы ж сказали – через час набрать?

– А! Точно! – припомнил куратор. – В общем, пока отбой тревоги. Дуй домой, завтра с утра созвонимся.

– Меня ж там ждут? – удивился я.

– Во дворе институтская машина стоит, ты на нее внимания не обращай. Это так, для перестраховки – если вдруг срочно понадобишься.

– А комиссия?

– Завтра к обеду ждем. И не пропадай, понял? Бласт-бомбу с самого утра привезут.

– Понял, – вздохнул я и осторожно прикоснулся к разбитому носу. Больно. – Еще ценные указания будут?

– Нет, до завтра.

Связь оборвалась, я какое-то время задумчиво разглядывал телефон, потом откупорил последнюю бутылку, глотнул успевшего нагреться пива и наконец набрался смелости позвонить Алене.

– Слушаю вас, Александр, – по-деловому отозвалась девушка.

– Э-э-э, привет, – чувствуя себя полным идиотом, промычал я. Зачем ты пил? Зачем? Ты ведь сейчас и двух слов связать не сможешь! – Удобно разговаривать?

– Не особо.

– Да просто хотел узнать, как у вас там…

– Плохо.

– В смысле?

– По всем расчетам выходит, что двух имеющихся зарядов для полной санации территории не хватит, – терпеливо объяснила Алена. – Пока пытаемся просчитать ключевые точки, поэтому сегодня буду ночевать на работе.

– Слушай, – оживился я, – обрати внимание на район вокзала. Там «пузырь» был в разы мощней этих двух. Меня чуть внутрь не затянуло.

– Он как раз у нас на заметке стоит.

Я немного приободрился, собрался с духом и спросил:

– Ален, сильно на меня злишься?

– Не хочу сейчас об этом говорить, – отрезала девушка.

– Ладно, не буду отвлекать. Пока.

– Пока, – отстраненно попрощалась Алена и отключилась.

Вот блин! Вот блин! Вот блин!

Только что-то налаживаться началось – и как серпом по известному месту. Допрыгался! Ну да сам виноват, винить больше некого.

Тут телефон завибрировал, я глянул на экран и поморщился – звонила Кристина. Как там Алена сказала: «большие титьки или мозги»? В их случае такая постановка вопроса будет, возможно, не лишена смысла.

Титьки или мозги? Да без вариантов.

– Да, Кристина! – ответил я на вызов. – Слушаю тебя.

– Привет, Александр! Ой, хорошо, наконец-то дозвонилась! Мне тебя срочно увидеть надо. Это важно! – зачастила девушка. – Ты где сейчас?

– А что такое? – насторожился я, вовсе не горя желанием встречаться с подружкой Романа.

– Мне с тобой поговорить нужно! Срочно! Сможем сегодня встретиться?

– Не знаю. Сейчас на выезде, – соврал я, – получится, вернусь в город или нет – пока не говорят.

– Но…

– Как приеду, наберу. Извини, бежать пора…

И я отключил телефон. Посидел, посмотрел на речку. Потом глянул на непочатую бутылку пива – не хочу, после разговора с Аленой как отрезало – и, оставив ее на радость местным алкашам, поднялся на плотину.

Перейдя через дорогу, я минут на сорок завис в универсаме и, накупив там продуктов на вечер, зашагал к ближайшей остановке общественного транспорта. Но не успел еще дойти даже до соседнего дома, а ручка тяжеленного пакета уже до боли врезалась в ладонь, и начали неметь пальцы. Пришлось натянуть перчатку, но стоило отправиться дальше, как послышался окрик:

– Молодой человек, остановитесь!

Оглянулся – сзади нагоняли два мента. Один в годах, капитан. Второй молодой, спортивный и пока еще старший сержант. На патрульно-постовую службу не похожи. Не знаю, как сейчас, а во времена моей молодости район исключительно ОМОНом патрулировался. Но те на колесах обычно по дворам разъезжали. А машины как раз и не видно…

– Вы мне? – уточнил я на всякий случай.

– Вам, вам, – подтвердил слегка запыхавшийся капитан.

И тут я немного напрягся. Нет, с конторскими документами мне еще и честь отдавать должны, но так уж в нашей стране традиционно сложилось, что любое внимание правоохранительных органов расценивается как угроза. Отморозков и в канувшей в Лету милиции хватало, и в нынешней полиции более чем достаточно, а отморозок с полномочиями – это уже не просто отморозок, это стихийное бедствие практически.

Неужели кто-то на разбитый нос и заляпанную кровью футболку внимание обратил?

– Документы предъявите, – потребовал сержант и, будто спохватившись, добавил: – Пожалуйста…

– В связи с чем такой интерес возник? – Я левой рукой достал из заднего кармана штанов институтское удостоверение и раскрыл его.

– Простая проверка, – пропыхтел капитан, как ни странно, не проявляя никакого интереса к моим корочкам.

А вот молодой потянулся выдернуть их… но кто ж ему даст?

– Вам придется пройти с нами. – Сержант стоять с протянутой рукой не стал и демонстративно положил ладонь на кобуру с загодя расстегнутым ремешком. – Для установления личности.

– Вы читать умеете? Фамилия-имя-отчество, должность и наименование учреждения черным по белому прописаны, – заявил я, как бы невзначай оглядываясь по сторонам. Но нет, патрульной машины не видно. Да и вообще на улице одни бабушки детей на площадке выгуливают.

– Документы могут быть фальшивыми!

– С чего бы это? – Я переложил тяжеленный пакет в правую руку и возмутился: – Что за намеки вы себе позволяете?

– Никто вас ни в чем не обвиняет, – поспешил сгладить ситуацию капитан. – Простая формальность, и не более того. Это не займет много времени.

Ну что за жизнь? Не прет так не прет. В обычной ситуации с ментами прокатился бы даже чисто для того, чтобы потом над ними поглумиться. А сейчас – никак, сейчас звонок из полиции запросто последней каплей стать может. Запрет меня Шептало в карцер на ночь, как пить дать запрет. Оно мне надо?

Проще будет завтра очередную объяснительную написать. Да и вообще – не фиг. Никто не обязан выполнять незаконные требования стражей порядка. Документы есть? Есть! И не какие-нибудь, а документы серьезные. Какое может быть еще установление личности?

Но спорить не стоит. Начну спорить – подъедет патрульная машина, и упакуют за милую душу. Еще и по почкам настучат.

– Мне придется поставить в известность об этом свое руководство, – выложил я последний козырь.

– Вы имеете на это полное право, – не стал возражать пожилой.

Я полез за телефоном, не сумел вытащить его левой рукой и передал пакет сержанту.

– Подержите, пожалуйста.

Тот машинально принял мои покупки и пропустил хлесткий удар в скулу. Голова его на миг запрокинулась, и тогда уже я ударил всерьез. Жесткие пластиковые накладки перчатки во всего маху угодили в подбородок, и парень как подрубленный повалился на асфальт.

Капитан попытался выхватить оружие, но я немедленно оказался рядом и без замаха ткнул ему кулаком по печени. Потом рванул за китель и буквально насадил животом на взметнувшееся навстречу колено. Готов.

Не обращая внимания на крики перепуганных старушек, я парой крепких ударов вырубил пытавшегося подняться с земли сержанта, быстренько собрал рассыпавшиеся из пакета покупки и бросился наутек. С ходу проскочил школьный двор и на подходе к зданию КБО стянул с себя футболку и вывернул ее наизнанку. Была оранжевая, стала темно-синяя, еще и рисунок поменялся. Очень в иных случаях удобно.

Натянул бандану, чтобы лысиной не сверкать, – и вперед.

Перебежав через дорогу, я заскочил в первый подъехавший троллейбус, через три остановки вышел и дальше отправился уже пешком. Прошелся, немного успокоился, пришел к выводу, что ничего страшного не произошло. Ну вломил полицейским – делов-то? Хуже уже точно не будет, хуже некуда просто.

Во дворе, как и говорил куратор, стоял черный внедорожник, как две капли воды походивший на нашу разъездную машину, я спокойно прошел мимо и зашагал к подъезду.

На меня – ноль внимания. Вот и замечательно.

Поднявшись в квартиру, я на всякий случай отпер сейф и отнес продукты на кухню. Распихал их по шкафчикам и холодильникам, кинул изгаженную кровью футболку замачиваться в холодную воду и заколебался, сообщать ли Шептало об инциденте с сотрудниками полиции или нет. В итоге решил, что лучше перестраховаться, и достал телефон.

– Владимир Николаевич, – произнес, когда тот ответил на вызов, – мне тут двух полиционеров уронить пришлось. Вы б взяли на контроль, а то если ориентировки разошлют, замучаюсь с пэпээсниками объясняться.

– Сильно уронил? – судя по тону, явно не без труда удержался от ругательства куратор.

– Да нет. Но по сотрясению они точно заработали.

– Что случилось?

– Да их чего-то мои документы не устроили, хотели для выяснения личности в участок забрать. А ехать с ними как-то не с руки было…

– Место работы видели?

– Видели.

– Район какой, Кировский?

– Да.

– Хорошо, свяжусь с ними.

Шептало отключился, я начал разбирать содержимое карманов штанов и наткнулся на трофейный коммуникатор. Задумался, как с ним поступить, но тут зажужжал мой собственный телефон.

– Да, Владимир Николаевич? – ответил я на вызов.

– В Кировском УВД сообщили, что подобных инцидентов не зарегистрировано. В ГУВД тоже тишина. Фамилий полицейских не помнишь?

– Нет. Капитан был лет за сорок. Сержант молодой…

– У тебя документы начали проверять, почему представиться не потребовал?

– Да ладно, какая разница? Ход делу не дали, и хорошо.

Я отложил свой телефон и вновь взялся за трофейный.

Сразу выкинуть или предварительно с содержимым ознакомиться? Электроника ведь в свертках работала, просто связи не было. Мало ли что там в памяти обнаружится?

Это и решило дело.

Вставив аккумулятор, я включил телефон, дождался загрузки операционной системы и только тогда сообразил, что не вытащил сим-карту. А значит – свечусь сейчас в сети, будто рождественская елка в темноте.

Мать вашу!

Я утопил клавишу выключения, но уже один за другим – дзинь! дзинь! дзинь! – повалились текстовые сообщения. Выдернул аккумулятор, и экран наконец почернел. Вновь включил смартфон в автономном режиме и начал проглядывать свежие сообщения.

«Миша Числов. Этот абонент звонил вам 12 раз»

«Вы где?»

«Задержусь. ДТП»

Твою мать! Одного упустил!

Я вскочил с дивана, собираясь швырнуть коммуникатор в стену, но вовремя одумался и сел обратно. Просмотрел соответствующую запись в телефонной книге и обнаружил там не только имя и фамилию, но и дату рождения, адрес электронной почты и фотографию.

Думаете, этого недостаточно, чтобы без использования закрытых баз данных отыскать человека в городе с миллионным населением? Вовсе нет! Современная продвинутая молодежь давно уже вросла в социальные сети, и, порывшись там, можно собрать полноценное досье всего за нескольких часов.

Хотя это, конечно, как повезет.

Подключив к ноутбуку мобильный модем, я вышел в сеть и запустил поиск по имени-фамилии и электронной почте. Обращая внимание в первую очередь на социальные сети, просмотрел полученную выборку и очень быстро отыскал страницу некоего Михаила Числова в «ВКонтакте». Глянул фотографию – мой клиент.

Мой – да. Только вот никаких личных данных в общий доступ этот нехороший человек не выложил.

Ладно, глянем твиттер, благо ссылка приводится.

А в твиттере крайние сообщения просто крик души: «Люди, вы где?!!! Не могу зайти!!!!» и «Ломает! Ушел на запасной…» Перед ними тоже красноречивое: «Какой-то урод въехал в бок. Ждем ментов. Опоздаю».

И опоздал, блин, на свое счастье! Ищи его теперь!

Я вернулся на предыдущую страницу, начал разглядывать фотографии и неожиданно зацепился взглядом за снимок «мазды» третьей модели со смятым передним крылом и выбитым боковым стеклом. Фотография точно не с места аварии – автомобиль отогнали на газон к панельной многоэтажке. А на стене… на стене синенькая табличка с адресом!

«ул. Папина, 17»

Попался!

Попался – да. Но как-то стремно убивать человека на основании нескольких телефонных звонков и трех сообщений. Вдруг парень не при делах? Вот сгинь он в свертке вместе с остальными, не вопрос – сам виноват. А так…

Я надолго задумался, а потом вновь взялся за трофейный коммуникатор. Просмотрел пару видеороликов, начал листать галерею и, не сдержавшись, швырнул-таки мобильник в стену.

Су-у-уки… Ненавижу! Хоть и убил уже, а все равно ненавижу!

Ну, Числов, жди…

Отыскав в интернете план движения маршрутных такси, я вытащил из сейфа столь удачно утерянный обрез и зарядил его парой патронов двенадцатого калибра – кондовых, снаряженных обрубками гвоздей.

А чего? О стволах беспокоиться не приходилось, а криминалистам и судмедэкспертам в радость будет со столь оригинальным клиентом повозиться.

Переодевшись в черные футболку и джинсы, я спрятал обрез в рюкзак, прикрыл лысину банданой и вышел в коридор. Помня о приставленных наблюдателях, распахнул дверь подвала, шагнул в темноту, и в лицо немедленно дыхнуло лютой стужей. Ступени оказались покрыты снегом, трубы укутывал толстенный слой инея, и только там, куда угодили капли святой воды, в свете фонаря темнели пятна изъеденного ржавчиной металла.

Коридор и вовсе выглядел странно искривленным и перекрученным, словно пространство текло, выгибая стены и потолок в некое подобие кротовьей норы.

Хорошо хоть тени не объявились…

Я бегом пробежал напугавший своей нереальностью подвал, взлетел по скользким ступенькам второй лестницы и выскочил наружу. Увязая в глубоких сугробах, обогнул хоккейную коробку, лед которой поскрипывал под лезвиями коньков невидимых хоккеистов, и по проходу между гаражей выбрался в нормальный мир.

Дальше – бросок до остановки, а там уселся в нужную маршрутку и спокойно покатил через весь город на улицу Папина. Лицо неместной национальности гнало, будто на пожар, и, пока ехали, мне даже толком задремать не удалось.

Дом семнадцать стоял сразу у дороги. Дом тот самый, вот – табличка с номером, вот – газон. Не хватало только битой «мазды».

Неужто в сервис отогнали?

Досадно.

Выругавшись, я зашагал в обход дома, но даже прежде чем успел зайти во двор, почувствовал едва уловимую стылость текшей в сторону озера магической энергии. А еще – легкое дрожание грани, отделявшей реальный мир от свертка.

Теперь понятно, почему колдун свой выбор именно на этом доме остановил. Предусмотрительный.

Хмыкнув, я прошелся по двору и возле углового подъезда наткнулся на битую «мазду» с мигавшим за треснувшим лобовым стеклом огонечком. Оглядевшись по сторонам – никого, – стянул со спины рюкзак и со всего маху приложился ботинком по колесу.

Сигнализация заголосила на редкость пронзительно, и, не став дожидаться встревоженного хозяина рядом с автомобилем, я поднялся на крыльцо и встал за бетонной стенкой, отгораживавшей входную дверь от помещения мусоропровода. Заранее расстегнул рюкзак, нашарил обрез, взвел курки.

Сейчас прибежит, никуда не денется. Не станет машину без присмотра оставлять.

Так и вышло: вскоре хлопнула железная дверь, пиликнул брелок и сразу смолк вой сирены.

Прикрывая обрез рюкзаком, я вышел из-за стенки и спросил:

– Михаил Числов?

Парень обернулся и с удивлением посмотрел на меня.

– Вы кто? – поинтересовался он.

И хоть фотография на телефоне совпадала с оригиналом на все сто, я предпочел исключить малейшую вероятность ошибки и потому соврал:

– По поводу ДТП. Вы Числов?

– Да, а что…

Рюкзак упал на ступени и, перехватив стволы обреза левой рукой, я спустил курок.

Ба-ах!

Числова швырнуло на капот автомобиля, в горле у него заклокотало, а иссеченная обрезками гвоздей футболка в один миг пропиталась кровью.

Я спокойно спустился к колдуну, который судорожно стискивал ладонями месиво изуродованной плоти, и больше для себя самого произнес:

– За все приходится платить. – А потом выстрелил Числову в лицо. Второй заряд гвоздей снес большую часть головы; лобовое стекло разлетелось стеклянным крошевом, и салон забрызгало кровью, обломками костей и мозга.

И вот тут уж я медлить не стал. Подхватил рюкзак, вернулся к мусоропроводу и, распахнув призрачную дверь, шагнул в темное, провонявшее испорченными продуктами пространство свертка. Промчался через вилявший из стороны в сторону узенький коридорчик и уже без сослужившего свою службу обреза вывалился в нормальный мир. Тоже – из мусоропровода.

Сообразив, что очутился в соседнем дворе, я спокойно отряхнулся и поспешил к ближайшей остановке. Дождался нужной маршрутки и с чистой совестью поехал домой. Вновь через сверток прокрался в подъезд, запер дверь и отправился в ванную комнату. Привел там себя в порядок и, пока разогревалась сковорода, закинул ботинки в стиральную машину. Потом поджарил глазунью из трех яиц и вдруг понял, что совершенно не голоден. Не хочу есть, и все.

Это ж надо было так накосячить!

Зачем ты лез? Зачем ты опять все испортил?

А-а-а, к черту!

В голос выругавшись, я завалился на диван и закрыл глаза. Есть такая примета – наутро все вчерашние неприятности не столь серьезными кажутся. Поэтому надо переключиться на что-нибудь позитивное и постараться уснуть.

На что-нибудь позитивное? Или на кого-нибудь?

На Алену?

Блин! Да что ж такое?! За одно утро все похерить умудрился, решительно все! Уж лучше бы совесть заодно с активной гражданской позицией себе в одно место засунул. Не ворочался бы сейчас с боку на бок, а чем-нибудь куда более интересным занимался…

Стоп, не надо об этом. И вообще думать не надо. Спать!

Хотя… а закрыл ли на задвижку дверь?

Должен был – это без вариантов, – но если не проверю, точно не усну.

Сходил, убедился, завернул на кухню выпить воды. Вновь повалился на кровать и закрыл глаза.

Нервы, чтоб их. Нервы и нечистая совесть.

Но все – теперь спать.

Глава 7

Выспался в итоге плохо. Можно даже сказать – отвратительно.

Постоянно просыпался, бегал в туалет, непонятно зачем по пути проверяя, заперта ли дверь. Еще и снилась всякая муть. И нос разбитый болел.

Впрочем, утром лучше не стало. Скорее, даже наоборот.

Неуютно. Страшно. И совесть никак успокоиться не может.

Грызет, грызет, грызет…

Казалось бы, дело сделано и обратно ничего не вернуть – так какой смысл переживать? И ведь надо бы о собственном будущем задуматься, но нет – судьбы мира волнуют. Не совсем мира, конечно…

Откинув одеяло, я решительно поднялся с дивана и поплелся в ванную. Пока умывался и чистил зубы, немного пришел в себя и успокоился. Позавтракал парой бутербродов, вернулся в комнату и задумчиво повертел в руках мобильник.

А почему бы, собственно, и нет?

Решив лишний раз не изводить себя ожиданием, я позвонил куратору, и тот ответил моментально, словно держал телефон в руках.

– Ты на квартире? – вместо приветствия спросил Шептало.

– А где мне еще быть?

– Сейчас Виталий меня в институт забросит и к тебе подъедет.

– Подождите! – крикнул я, прежде чем куратор успел отключиться. – Как там обстановка?

– Лучше. Все, приедешь – поговорим.

Приедешь – поговорим?

Как-то это двусмысленно прозвучало. Впрочем, деваться в любом случае некуда. На подводной лодке хоть через торпедный аппарат в свободное плавание отправиться можно – а тут и вовсе никак.

Я подошел закрыть оставленное на ночь раскрытое окно, и тут вдруг звякнул дверной звонок. Неуверенно так звякнул, будто по ошибке. Но сразу набрался смелости и затрезвонил вновь.

Кого еще нелегкая принесла?

Я настороженно глянул в глазок и увидел… титьки. Именно так – титьки.

Джинсовый сарафанчик был Кристине вроде бы и впору, но выдающийся – во всех значениях этого слова, – бюст скорее подчеркивал, нежели скрывал.

Не понял. Она-то что здесь забыла? Без четверти восемь; еще даже рабочий день не начался!

Инстинктивно возникло желание затаиться, сделав вид, будто никого нет дома, и все бы ничего, да только минут через десять подъедет Виталий, и если они встретятся…

На фиг, на фиг.

А звонок продолжал трезвонить, уже не переставая, и я обреченно выдохнул:

– Кто там?

– Александр, это я, Кристина! – защебетала девушка. – Надо поговорить, очень-очень надо!

Очень надо? Блин, Алена узнает, точно убьет!

Мысленно проклиная все на свете, я отпер замки и распахнул дверь, но вместо встревоженной Кристины нос к носу столкнулся с господином Прокофьевым. Точнее даже не с ним, а с уткнувшимся в живот предметом, подозрительно напоминавшим самодельный глушитель.

– Не дергайся, – прошипел заместитель директора по режиму и демонстративно взвел курок нагана, чей ствол и в самом деле венчал самопальный ПБС. – Руки, чтоб я видел!

Я спокойно выставил перед собой раскрытые ладони.

Но спокойствие было лишь внешним, а в голове, будто рухнувшее вниз лезвие гильотины, – мысль: «Допрыгался, вот за тобой и пришли».

И сразу: щелк! Глушитель?

Щелк! Наган?

Щелк! Прокофьев?

Щелк! Щелк! Щелк! Что за фигня?!

– Заходим! – Прокофьев подался ко мне, оттесняя в глубь коридора, и тотчас на лестнице послышались быстрые шаги.

Я послушно шагнул назад, но тут же замер на месте и накрыл ладонью револьвер подступившего почти вплотную Бориса Федоровича. Тот машинально спустил курок, но вместо капсюля боек вонзился мне меж большим и указательным пальцами. Стиснув барабан, я со всех сил боднул Прокофьева лбом в лицо; толстяк отшатнулся, запнулся за порог и навзничь повалился на пол. А наган так и остался в моей руке.

На этом успехи и закончились. С ходу захлопнуть дверь помешали ноги Бориса Федоровича, а на лестничную площадку взбежал крепкий дядька в форме капитана полиции. Он вскинул ПМ, и я шарахнулся за простенок.

Черт, это же вчерашний мент!

– Живым! – заголосил неожиданно ловко откатившийся в сторону Прокофьев.

Живым?! А вот хрен вам!

Заскочив в комнату, я с разгона впрыгнул на подоконник и сиганул с него на улицу. Внизу мелькнуло отмеченное синяками лицо сержанта, а в следующий миг и он, и его уже вскинутый АКСУ скрылись из виду, и в свои гостеприимные объятия меня принял высоченный сугроб.

Бух! – будто в детстве с гаража в снег спрыгнул.

Но не босиком же! Не в шортах и футболке!

Блин!

А с другой стороны – лучше уж так, чем автоматную очередь словить. Сержант, сука, настроен был серьезно.

Выбравшись из сугроба на расчищенную от снега дорожку, я медленно взвел курок нагана, высвободив таким образом боек из раны.

– Блин, блин, блин!

Больно! Больно и холодно.

И самое главное – непонятно, что делать дальше.

С какой вообще стати толстяк по мою душу заявился? Он ведь неофициально действовал, никто его не посылал. По крайней мере, контора столь топорно не работает. Кристина опять же…

Неужели при похищении Ромы засветился? Но какое Прокофьеву до этого дело? Решил до правды докопаться или…

…или он как-то связан с колдунами?

И от этого предположения окончательно стало не по себе. Если в сверток проберутся вооруженные автоматами менты, мне конец.

Надо выбираться отсюда. Иначе хана.

Прыгая с ноги на ногу – холодно! – я отвел в сторону дверцу нагана и прокрутил барабан, дабы в самый ответственный момент не остаться с разряженным оружием. Но нет, все семь патронов оказались с небитыми капсюлями. Это радует, семь выстрелов – это немало.

Облизнув продолжавшую кровоточить ранку, я в обход хоккейной площадки поспешил к скраденным сумерками силуэтам гаражей, прошел мимо темневшего мертвыми окнами дома, осторожно заглянул в узкий проход…

…чисто.

Пока чисто. С этой стороны…

Несколько раз глубоко вздохнув, я ступил меж изрисованных маркерами стен и сразу почувствовал сопротивление уплотнившегося пространства. Граница оказалась растянута, и приходилось отвоевывать каждый шаг. Будто пуля сквозь баллистический желатин…

Зазор меж свертком и нормальным миром все тянулся и тянулся, а потом впереди вдруг показалась смазанная фигура застывшего в полной неподвижности человека. За ним, словно через аквариум с мутной водой, маячили силуэты людей в полицейской форме. Знакомый сержант, незнакомый сержант, капитан…

Собрались стервятники!

Я осторожно приблизился к угодившему в магическую ловушку колдуну и понял, что где-то уже видел его раньше. Рыжий, невысокий, с распухшим носом и черными синяками под глазами…

Да ведь это приятель Романа! Тот самый, которого головой о кузов приложил!

В голове немедленно закрутились колесики, но увязать в единое целое Романа, Кристину, Прокофьева и продажных ментов не получилось, и я бросил это гадание на кофейной гуще.

Вместо этого подступил к парню, с бессильным ужасом в глазах наблюдавшему за моим приближением, размахнулся и крепко приложился рукоятью нагана по не успевшему толком зажить носу. Рыжий вмиг обмяк и как-то очень уж неторопливо, будто находился в невесомости, опустился на землю, а брызги крови и вовсе зависли в воздухе и, быстро выцветая, развеялись серой трухой.

Эк его зацепило, явно к такому уровню излучения готов не был.

Поставив парнишке ногу на грудь, я перехватил револьвер двумя руками и навел ствол на прокараулившего меня под окном сержанта. Когда срез глушителя замер в полуметре от границы с реальностью, выстрелил, но пуля серебристой каплей зависла в искривленном магией пространстве. Прежде чем она вырвалась за пределы аномалии, мне даже удалось вновь взвести курок, прицелиться в другого автоматчика и выстрелить второй раз.

В итоге обе пули вылетели из свертка практически одновременно. Давешний сержант враз согнулся в три погибели и повалился на колени; его подельник зажал ладонями простреленную шею и по забрызганной кровью стене сполз на пыльный асфальт.

А вот капитан удивил. Он стремительно развернулся и бросился наутек.

Перескочив через валявшегося без чувств колдуна, я высунул глушитель из аномалии и поторопился пальнуть самовзводом, но из-за тугого спуска ствол ушел в сторону, и невредимый полицейский продолжил свой бег. Пришлось взвести курок, задержать дыхание и… и следующая пуля угодила капитану промеж лопаток, прежде чем он успел выскочить из прохода меж двумя рядами гаражей. Готов.

Добив парой выстрелов сержантов – на войне как на войне, – я вернулся к колдуну и подтащил его к границе аномалии. Выпрямился перевести дух, и тут парень открыл глаза. В них – пламя.

Спасли инстинкты. Как стоял, так спиной из свертка и выпрыгнул. Растянулся на земле и не успел еще даже подняться на ноги, а рыжий уже рванул вдогонку. Стискивая в кулаке сгусток колдовского огня, он вылетел в город и ошарашенно уставился на пустую ладонь: лишенное подпитки заклинание развеялось в мгновение ока.

У него – ничего, у меня – наган.

– Замри! – Опершись левым локтем на асфальт, я прицелился, но парень решил сыграть ва-банк. Он попятился и, постепенно теряя материальность, начал выпадать из нашей реальности.

Я выжал спуск, револьвер дернулся, негромко хлопнуло, и рыжий обзавелся аккуратным отверстием под нижней челюстью. То, что доктор прописал, пилюля напрямую в мозг зашла.

Парень ничком рухнул на землю; я первым делом вооружился автоматом одного из сержантов, потом вложил вытертый собственной футболкой наган в руку мнимого самоубийцы – больше даже не инсценировка самоубийства, а шутка черного юмора, – и принялся обшаривать карманы мертвеца.

Найдя телефон, по памяти набрал номер куратора и попросил:

– Бригаду уборщиков пришлите, пожалуйста, ко мне на квартиру.

– Лед? – удивился Владимир Николаевич звонку с незнакомого номера. – Напился, что ли?

Меня передернул короткий нервный смешок, и, удерживая на прицеле проход меж гаражей, я повторил просьбу:

– Уборщиков, и быстрее. У меня тут небольшой форс-мажор со смертельным исходом приключился.

– Ты где?

– Гаражи за домом, в который заселили. Только живее, а то, не ровен час, автовладельцы ментов вызовут…

Шептало ругнулся и отключился, и мне пришлось дозваниваться куратору второй раз.

– Чего еще?! – прорычал он в трубку.

– Прокофьева в розыск объявите. И Кристину, не помню, как фамилия. С титьками которая.

– Твою мать… – И вновь короткие гудки.

Я вернул телефон мертвецу, уселся на грязный асфальт и обессиленно прислонился спиной к гаражу. Положил на колени автомат и негромко рассмеялся:

– Ну конечно, это моя мама во всем виновата…

Группа быстрого реагирования прикатила минут через десять. Неразговорчивые парни быстро погрузили тела в фургон и, проводив меня на квартиру, с рук на руки сдали подчиненным Грачева. Те с ходу взяли в оборот, выпытывая малейшие детали произошедшего, но рассказать им особо было нечего. Сам ничего толком не понимал.

Когда меня наконец оставили в покое, я оделся и вспомнил о забытых на ночь в барабане стиральной машины ботинках; пришлось выставлять их сушиться и обувать кеды. Хорошо хоть на улице распогодилось…

Прихватив на всякий случай штормовку, я запер квартиру и в сопровождении дежуривших на этаже охранников спустился к припаркованным у подъезда внедорожникам. Забрался в тот, рядом с которым курил Виталий, и буркнул:

– Поехали, что ли?

Парень выкинул окурок на грязный асфальт и молча уселся за руль. Так за всю дорогу и не проронил ни слова. Лишь когда автомобиль остановился во дворе института, не оборачиваясь, сказал:

– Иди к Грачеву.

Беспрепятственно миновав пропускной пункт, я интереса ради прошел мимо кабинета Прокофьева, а там вовсю шел обыск. В коридор выставили журнальный столик, стулья и кресла, таскавшие же куда-то вниз набитые документами коробки парни напоминали вереницу муравьев. Вернувшись к лестнице, я поднялся в приемную заместителя директора по транспорту и впервые на своей памяти не застал там секретаршу. Без стука распахнул следующую дверь и с удивлением уставился на занявшего место хозяина кабинета Шептало.

– А где Григорий Петрович?

– В связи с вопиющим случаем нарушения субординации и деловой этики Григорий Петрович перешел…

– В мир иной? – пошутил я, присаживаясь за стол.

– На другую работу, – покачал головой Шептало, неестественную бледность которого не мог скрыть даже свежий черноморский загар. Волосы растрепались, сорочка вчерашняя, галстук сбился, двухдневная щетина. Но самое главное – глаза. Не как у побитой собаки, разумеется, но жесткости и уверенности в завтрашнем дне в них явно поубавилось.

– Повезло Григорию Петровичу, – буркнул я в ответ.

– Удачно соскочил, да. В мир иной в случае фиаско мы с тобой отправимся.

– Ну до фиаско еще дожить надо.

– Не без этого, – кивнул Владимир Николаевич и как-то очень уж буднично поинтересовался: – Что по поводу Прокофьева думаешь?

– Ничего не думаю. Но менты с ним те самые были, что меня вчера в оборот взять пытались.

– Мне доложили.

– А с рыжим что?

– Личность установлена, прорабатываем знакомых. Вообще, работать было бы гораздо проще, если б ты кого-нибудь живым оставил.

– Ну уж как получилось! – возмутился я. – Вы Прокофьева и Кристину в розыск объявили?

– Объявили. Пока тишина.

– Тогда остается только Романа по новой допросить.

Шептало страдальчески поморщился, но сдержался и лишь кивнул:

– При первой же возможности допросим.

Я поднялся из-за стола и отошел к окну. Глянул во двор и обернулся к Владимиру Николаевичу:

– Думаете, Прокофьев как-то с колдунами связан?

– Понятия не имею, – сознался тот. – Проверим кабинет и компьютер, может, что-нибудь и всплывет.

– А с полицейскими что?

– К областному ГУВД они никакого отношения не имеют, сейчас пробиваем их по федеральным базам.

– Выдали бы табельное, как просил… – пробурчал я.

– Ружья привезли, и что, сильно они тебе помогли?

– С ружьем наперевес дверь открывать – это уже перебор, нет?

– Закрыли тему, – решительно заявил куратор. – У нас и других неотложных дел хватает. Не о том голова сейчас болеть должна. Времени не так много остается, не забыл?

– Судя по переводу на другую работу Грачева, наши победили? – уточнил я.

– Аппаратные игры, – вздохнул Владимир Николаевич. – Иной раз и не разберешь, выиграл ты или проиграл. Пока мы выторговали отсрочку, и не более того.

– Большую?

– Комиссия прилетает в полдень, поэтому лучше бы к этому моменту иметь на руках хоть какой-то конкретный результат. Иначе может сложиться мнение, что мы ни черта не делаем, не справляемся с ситуацией и вообще некомпетентны. Что чревато.

– А мы справляемся и компетентны?

– А вот это, Лед, зависит исключительно от тебя.

Я вздохнул и без особого энтузиазма спросил:

– Что надо делать?

– Да все то же самое. – Шептало передвинул ко мне карту города с нарисованным вокруг вокзала пятном причудливой формы. То ли инфузория туфелька, то ли еще какой микроб. Один длинный отросток уходил к центру города, два других, постепенно загибаясь туда же, вырастали по бокам.

– Свертки? – догадался я.

– Именно. Приборы регистрируют в районе вокзала наиболее мощный энергетический фон. По предварительным оценкам уничтожение этого «пузыря» либо полностью остановит процесс, либо существенно его замедлит.

– Насколько существенно?

– Как минимум на несколько месяцев.

– Ясно.

– Но учти, уничтожить требуется именно «пузырь». Бласт-бомба должна взорваться или прямо в нем, или в непосредственной от него близости. Сверток не важен, он всего лишь следствие, а не причина.

– Как близко надо подойти?

– Размести не дальше двадцати метров и не ошибешься.

– Не проблема.

– Вот и замечательно. Какое снаряжение понадобится?

– В спецблок больше не пустите?

– Не пущу, – подтвердил Владимир Николаевич, отпил кофе и поставил чашку обратно на блюдечко. – Кстати, мы провели ревизию и обнаружили недостачу упаковки «Магистра» и пары блистеров экомага.

– Да что вы говорите? – хмыкнул я и, вытряхнув из пузырька желатиновый шарик, демонстративно закинул его в рот. – Ужас какой…

– Тебе плохо не будет?

– Нет.

– Ну и замечательно, – успокоился куратор. – Ты нам живым и здоровым нужен. Пока.

– Злой вы.

– Злой бы тебя сразу к стенке поставил.

– И кто бы тогда в сверток пошел?

– Да уж нашли бы кого-нибудь, – мрачно глянул на меня Шептало. – И если думаешь, что избежал ночевки в карцере из-за моего к тебе хорошего отношения, то заблуждаешься. Просто уже не имеет значения, ты «пузырь» уничтожишь или придется кого-то из Приграничья выдергивать. Одной проблемой больше, одной меньше, не критично.

– Все равно спасибо.

– Да не за что. – И куратор передвинул мне лист бумаги и ручку. – Составь список того, что понадобится.

– Дробовик дадите? – сразу уточнил я и осторожно прикоснулся к разбитому носу. Болит, зараза…

– Нужен он тебе?

– Нужен. Сейчас в свертках, как бы это помягче сказать… неуютно.

– Дадим.

– И пистолет. – Хотел было попросить еще и «Каштан», но вспомнил о том, что колдунов теперь можно не опасаться, и решил лишнюю тяжесть с собой не тащить.

– Хорошо.

– Вот и чудненько.

Я за пару минут накидал перечень необходимого снаряжения и вернул листок куратору. Тот внимательно изучил мои закорючки и удивился:

– И даже бронежилет не попросишь?

– Воевать ни с кем не собираюсь, – не удалось удержаться мне от усмешки. – Не с кем уже просто…

– Как скажешь, – не разделил моего веселья Владимир Николаевич, позвонил кому-то по телефону, и в кабинет немедленно заглянул один из сопровождавших меня вчера охранников. Шептало отдал ему список и махнул рукой: – Проваливай.

Я поднялся из-за стола и уже распахнул входную дверь, когда Владимир Николаевич звякнул кофейной чашкой о блюдечко и произнес:

– Взорвешь сверток, а не «пузырь», даже пожалеть об этом не успеешь. Проникся?

– Проникся.

Я вышел в приемную и поднял трубку стоявшего на столе секретарши телефонного аппарата, но прежде чем успел позвонить, следом из кабинета появился Шептало.

– Лед, – устало вздохнул он, остановившись у кофе-машины. – Не надо все усложнять.

– В смысле?

– Держись подальше от энергетического отдела. Хорошо?

– Хорошо. – Я кинул трубку на рычажки и раздраженно поинтересовался: – Откуда мне еще держаться подальше надо?

– Ты, я вижу, серьезностью ситуации никак не проникнешься.

– Вовсе нет…

– Именно – так. Не переоценивай свою ценность для конторы, вчерашняя выходка тебе с рук не сойдет. На своем уровне мы еще могли замять ситуацию, но теперь информация ушла наверх, и как с тобой решат поступить, зависит исключительно от того, возьмем мы ситуацию под контроль или нет. В любом случае по головке никто не погладит. – По приемной разошелся аромат свежесваренного кофе; куратор взял наполненную чашку и на всякий случай уточнил: – Уяснил?

– Уяснил, – вздохнул я. И, не испытывая больше терпение куратора, быстренько убрался из приемной и спустился во двор. Только облокотился на внедорожник, и появился тащивший объемную спортивную сумку Виталий.

Я забрался в автомобиль, и к нам сразу присоединилась давешняя парочка охранников. На меня они глядели без всякой приязни, и немудрено: наверняка от Грачева вчера досталось.

А чего дуться? Сами виноваты, раззявы.

Умею заводить друзей, этого у меня не отнять…

Внедорожник выехал за ворота, я переложил сумку себе на колени и принялся проверять снаряжение. Убедившись, что все на месте, набил два магазина, прицепил кобуру с «макаровым» на пояс и рассовал по карманам мелочовку. А когда убрал в рюкзак чемоданчик бласт-бомбы, обрез и подсумок с начиненными серебром патронами двенадцатого калибра, то оказалось, что мы уже прибыли на место.

Виталий припарковал автомобиль за квартал до вокзала; я выбрался на улицу, закинул рюкзак за спину и хмуро глянул на присоединившихся ко мне охранников:

– Дальше сам.

Те только головами покачали. Плюнул на них и зашагал к пешеходному переходу, парни немного поотстали и двинулись следом. Виталий сделал нам ручкой и остался курить рядом с внедорожником.

Чувствуя, как буравят спину напряженные взгляды конвоиров, я остановился на светофоре и вдруг поймал себя на мысли, что категорически не хочу лезть в привокзальный сверток.

С чего бы это? Ведь был там три дня назад – и ничего. Нормально все прошло. В «пузырь», правда, чуть не засосало, так умней буду. Нет повода для беспокойства. Вроде как.

И, взяв себя в руки, я решительно зашагал по пешеходному переходу. Привычным движением толкнулся через границу свертка и… залип, будто угодивший в смолу муравей. Пространство сминалось и тянулось подобно полиэтиленовой пленке, и проникнуть в аномалию никак не получалось, хоть и рвался туда изо всех сил.

Я дернулся вперед – раз, другой, третий, – поднатужился и только тогда вывалился в сверток. Хорошо так вывалился, с высоты метра в полтора.

Но падение – ерунда. Да и рыхлый снег удар смягчил.

Снег? Хм… и здесь зима.

Поднявшись на ноги, я огляделся по сторонам и обнаружил, что в отличие от прошлого раза провалился в сверток аккурат посередине привокзальной площади, неподалеку от каменного монумента. Точка перехода сместилась метров на сто, поэтому и прорваться сюда в этот раз оказалось столь непросто.

Но прорвался – и ладно.

Застегнув штормовку, я скинул рюкзак в липкий, мокрый снег и достал из него обрез. Прицепил на пояс подсумок и, дернув липучку, на всякий случай открыл доступ к верхним рядам патронов. Затем вернул адскую машинку обратно за спину и зашагал к вокзалу.

Ходу, ходу, ходу.

А то простыну. Погодка здесь сегодня еще та. Даже не верится, что в прошлый раз летнее солнышко светило. Самая натуральная зима, блин, даже на плечах и голове памятника настоящие сугробы выросли.

И не только на памятнике…

Я досадливо глянул на облепленные снегом кеды, матерчатый верх которых моментально промок, и больше для самоуспокоения потряс сначала одной ногой, потом другой. Без толку.

Уже по щиколотку намело, а снегопад и не думает прекращаться, наоборот, все сильней влажные хлопья с затянутого тяжелыми тучами неба сыплются. Свинцовые облака растеклись от горизонта до горизонта, а над центральным куполом вокзала они медленно закручивались в гигантскую воронку, один вид которой вызывал нервную дрожь.

Да уж, легкой прогулки точно не получится.

Стряхнув оцепенение, я вновь потряс ногой, и вдруг за спиной раздался странный клацающий звук. Крутнулся, вскидывая обрез, – никого и ничего.

И только тут от вокзала донесся раскатистый хлопок.

Стреляли?! По мне?!

Твою мать!

Все эти мысли пронеслись в голове со скоростью молнии, а уже в следующий миг я рванул наутек, прямиком к недалекой громаде памятника.

Бах! – что-то шибануло в спину, бок обожгло огнем, и меня швырнуло в снег. Успев сгруппироваться, я кувыркнулся через голову, вскочил на ноги и вильнул в сторону.

Клац! – впереди взметнулся фонтанчик снега, а через долю мгновения докатился приглушенный снегом звук выстрела.

Мимо!

До постамента – десять метров. Проскальзывая на раскисшем газоне, я взбежал на небольшой пригорок, пригнулся… и резкий толчок промеж лопаток сдернул меня с полуметрового бордюра. Скорчившись на снегу, я скрипнул зубами от раздиравшей правый бок боли, завел руку за спину, и пальцы сразу наткнулись на теплую липкую жидкость. Посмотрел – кровь.

Подстрелили, суки. Но кто?

Впрочем, неважно. Важно другое – если останусь лежать за бордюром, обойдут и прикончат с безопасного расстояния.

Сам бы так поступил. И, значит, надо уносить отсюда ноги.

Вытащив из аптечки шприц с обезболивающим, я воткнул иглу неподалеку от раны и до упора утопил поршень. А потом какое-то время просто глотал падавшие на разгоряченное лицо снежинки, дожидаясь, пока утихнет пульсирующая в боку боль.

И боль утихла. А вот кровь горячей струйкой так и продолжила бежать по коже, пропитывая футболку и джинсы, и пришлось запихнуть под одежду индивидуальный пакет.

Чтоб вас всех!

Выругавшись, я приподнял голову, огляделся и понял, что ситуация даже хуже, чем представлялось поначалу.

Побегу к выходу из свертка – словлю пулю. Останусь лежать, исход будет ровно тем же самым. Либо подстрелят, либо от кровопотери загнусь.

И что остается? Хоть что-то да остается ведь?

Остается – ага…

Спасший меня бордюр особых возможностей для маневра не оставлял. С одной стороны памятника он резко обрывался уже метрах в десяти; в противоположном направлении хоть и тянулся дальше, но там его высота постепенно шла на убыль, и под конец пришлось бы пробираться ползком.

Ладно, снегопад усиливается – может, и получится незамеченным из зоны обстрела выбраться.

Осторожно перевалившись на живот, я не без труда поднялся на четвереньки, подтянул к себе дробовик и немедленно уткнулся лбом в снег, когда с новой силой вгрызлась в потроха колючая боль. Судорожно всхлипнул, через силу переставил одну руку, затем другую и понемногу, потихоньку начал под прикрытием бордюра перебираться к видневшимся неподалеку трамвайным вагонам.

Оставляя за собой кровавый след, я кое-как преодолел метров тридцать, дальше пришлось лечь на мокрый снег и ползти. И сразу стало темно. Темно, темно, темно – лишь ослепительные лучи прожекторов вспыхивали синхронно с рвавшей бок болью.

Темень – холод – забытье. Свет – боль – забытье.

И так по кругу, постепенно сливаясь в мельтешение стробоскопа.

Спас набившийся под штормовку снег. Его стылая сырость прочистила сознание и прогнала обморок. Стиснув зубы, я прополз еще метров пятнадцать, потом поднялся на ноги и побрел к трамваю.

Тут недалеко, совсем немного осталось…

Черт, двери с другой стороны!

Бежать, бежать…

Не удержавшись, я со всего маху грохнулся на ступени, задохнулся из-за вновь воткнувшегося в бок раскаленного штыря и сполз на землю. Охнул, собрался с силами и забрался в вагон, кляня себя последними словами за то, что сглупил и отказался от предложенного бронежилета.

Но кто ж знал?!

Скорчившись в проходе меж сидений, я стянул со спины простреленный в двух местах рюкзачок, но, к счастью, верхнее отделение не пострадало, и два пузырька с компонентами «Небесного исцеления» оказались невредимыми. Зубами надорвав упаковку одноразового шприца и воткнув иглу в резиновую крышку первой бутылочки, мне удалось легко вытянуть из нее бесцветный препарат, а вот содержимое второго бутылька было куда более вязким, и оттягивать поршень пришлось зубами.

В итоге шприц стал двухцветным: с одного конца прозрачно-ледяным, с другого – иссиня-черным. Я потряс рукой, и постепенно его содержимое смешалось, приобретя небесно-синий оттенок, а пластик под пальцами покрылся изморозью.

Вот оно – мое спасение. Но спасение ли?

Не забыв закусить сложенный на два раза ремень рюкзака, я прямо через футболку воткнул иглу в бок, вдавил поршень и…

… холод, холод, холод…

Холод погасил боль, остудил кровь, прочистил сознание. А еще вдруг воскресил полузабытое воспоминание о том, как однажды в свою бытность патрульным я уже сидел на заметенном снегом полу, подсчитывал, сколько осталось патронов, и надеялся на чудо. Точнее, на заместителя командира нашего отряда по прозвищу Крест. И Крест не подвел: выбрался из осажденного дома и меньше чем за час добыл восемь скальпов, в одиночку перебив всю банду. Ну чем не чудо?

Стоп! К чему это я?

Он – здесь?! Ну уж нет! Пусть Крест и переметнулся к горожанам, но стрелял точно не он по той простой причине, что в этом случае я бы уже остывал на площади…

Остывал – да…

И тут с новой силой навалился холод. Меня скрутила жестокая судорога, бок запульсировал, и сочившаяся из раны кровь неожиданно забила упругими ритмичными толчками. И чем дальше, тем хуже…

Подставленная к ране упаковка индивидуального пакета успела наполниться почти наполовину, когда вытолкнутая из раны деформированная пуля с тихим всплеском исчезла в темно-красной жидкости. И сразу стихли судороги.

Рана начала стремительно затягиваться, и вскоре от уродливой дыры осталось лишь пятно бледно-розовой, гладкой-гладкой на ощупь кожи. Накатила слабость; я откинулся на ближайшее сиденье и выплюнул изжеванный ремень рюкзака. Стараясь не расплескать набранную в пакетик кровь, перевалился на колени, выглянул в окно и в некоторой оторопи оглядел ставший двухцветным мир.

Везде лишь синее и белое. А еще – белое, переходящее в синее, и наоборот. Но и только.

На миг в пелене валившего с неба снега мелькнул темный силуэт стрелка, а потом глаза наполнились слезами, и белое вновь смешалось с синим.

Черт! Близко, слишком близко.

Хотя идет по следам, а значит, – шансы есть.

Я лихорадочно огляделся, сразу понял, что устраивать засаду в вагоне чистое самоубийство, а снегопад не способен укрыть на дистанции уверенного выстрела из дробовика, и начал лихорадочно собирать вещи.

Простреленный рюкзак, обрез, пакет с темно-синей кровью…

Бок заморозило, боль стихла, но голова до сих пор шла кругом и, поскользнувшись на обледенелых ступенях, я едва не полетел на асфальт. С трудом устоял на ногах и побежал к вокзалу, надеясь, что трамвай укроет меня от преследователя.

И, как ни сложно было заставлять себя сделать каждый следующий шаг, про наполненную кровью упаковку индивидуального пакета я не забывал, и за мной тянулась явственно различимая цепочка капель.

Синее на белом, кровь на снегу.

Заподозрит неладное стрелок? А с чего бы?

Вот бежит подранок, бежит – шкуру спасает. Ну как тут азарту не поддаться?

А мне только того и надо.

И, оставляя за собой неровные следы и яркие точки кровавых отметин, я продолжил выматывающий забег. Легкие разрывались от нехватки кислорода, по лицу градом катил пот, колени подгибались. Но бежал. А какие варианты? Или переставлять ноги, или сдохнуть.

Когда поднялся на крыльцо вокзала, краски потускнели, синий цвет сменился серостью, и хотелось лишь одного – повалиться прямо на пол и отдышаться.

Хорошо бы, конечно, но нельзя. Преследователь на пятки наступает; каждая секунда на счету.

Сунув обрез под мышку, я из последних сил рванул через холл к центральной лестнице, точнее, в коридор за ней. На бегу достав мобильник, прижал его щекой к плечу и тяжело задышал в трубку. Налипший на кеды мокрый снег и стекавшие по пальцам капли крови пятнали чистый пол, а в голове лишь – быстрей, быстрей, быстрей…

Не успев вовремя затормозить, я врезался в стену, оставил на ней алый отпечаток ладони и в изнеможении заковылял дальше. Проплелся мимо распахнутой двери женского туалета и, бросив на пол рюкзак, ввалился в мужскую уборную.

Там действовать пришлось быстро – выкинул окровавленную упаковку индивидуального пакета в раковину, стянул мокрые кеды и поставил на непрерывное воспроизведение диктофон. После в одних носках выскочил в коридор, перебежал в дамскую комнату и прижался спиной к простенку рядом с дверью.

Все, теперь только ждать. Только ждать…

Стараясь дышать широко распахнутым ртом как можно тише, я перехватил дробовик и начал вслушиваться в тишину вокзала. Но – ничего. Лишь шумит кровь в ушах, да колотится сердце.

А еще – из коридора доносился хрип загнанного человека. Мой собственный хрип.

Диктофонная запись, капли крови на полу, грязные следы, рюкзак.

Все было готово, но стрелок не спешил. Опасаясь загнанного в угол подранка, преследователь крался столь осторожно, что его приближение выдал не шорох подошв, а отблеск мощного фонаря.

Интересно, чем он вооружен? По-прежнему винтовкой или чем-нибудь более подходящим для зачистки помещений?

Ну да неважно. Если действовать наверняка, то неважно. А если облажаюсь, то и подавно.

Яркий луч нырнул в дверной проем, осветил пол, на миг задержался на дальней стене и ушел дальше, оставив меня в темноте. Таково уж устройство туалетных комнат – чтобы осмотреть помещение, нужно как минимум заглянуть внутрь.

А заглянуть внутрь – это значит, на миг утратить контроль над ситуацией, и кто знает, что именно в этот момент выкинет беглец?

К тому же – следы, капли крови, прерывистое дыхание раненого человека…

Так стоит ли медлить?

Но тишина все тянулась и тянулась, и футболка на спине окончательно промокла от пота. Сохранять неподвижность становилось трудней с каждым мигом, легким не хватало воздуха, а стук сердца, казалось, разносился по пустым помещениям ничуть не слабей колокольного звона.

И вдруг легкий скрип кожи, едва уловимый шорох одежды, мягкий стук подошвы. Один, другой, третий…

Купился или меня провоцирует?

Как понять? Как?!

Шаг, еще один и снова, а потом вновь тишина. Дошел до рюкзака?

Бесшумно отлипнув от стены, я вывернул из дверного проема, повел стволом зажатого в руках обреза, а дальше – все обрывками…

Яркий круг электрического света, замершая у рюкзака темная фигура, спина, затылок… Выстрел!

Громыхнуло так, что заложило уши. Преследователь повалился как подкошенный и на выщербленной картечью стене расплескались черные брызги.

Передернув помпу, я взял на прицел неподвижно замершее тело, приблизился и с облегчением перевел дух. Заряд угодил в затылок, и лицо стрелка просто снесло. А брызги на стене не черные. Брызги – красные. Готов.

Не теряя времени, я ухватился за ноги и затащил тело в мужской туалет. Обулся и сбегал за рюкзаком, заодно подобрав оброненные мертвецом АПС и обрезиненный электрический фонарь. Потом, заранее готовясь к самому худшему, вытащил бласт-бомбу…

Твою ж мать!

Ожидания оправдались на все сто: нижний угол чемоданчика оказался полностью сколот и оттуда во все стороны расходились уродливые трещины, а точно посередине задней стенки темнела аккуратная дырочка. Одна – выходного отверстия не оказалось.

Повезло? Повезло.

Но так уж карты легли. Легкий снегопад, не самая удобная дистанция, бегущая жертва – сделать точный выстрел в таких условиях вовсе не просто. Вот стрелок и выцеливал черное пятно рюкзака. А там… да…

Дрожащими руками открыв чемоданчик, я осторожно стряхнул пластиковое крошево и обреченно выругался, глядя на выгнутую изнутри металлическую оболочку бласт– бомбы. Потряс – и точно: внутри задребезжали изуродованные пулей потроха.

Все, приплыл. Теперь куратор сожрет и не поморщится. И про форс-мажор ничего даже слушать не станет. Проще прямо тут себе пулю в голову пустить, чтоб уже не мучиться.

Но мы ведь не ищем легких путей, да?

С тяжелым вздохом я убрал остатки бласт-бомбы обратно в рюкзак; немного подумал и туда же сунул АПС со сбитыми номерами. После перебрался к покойнику и принялся обшаривать карманы его камуфляжной куртки.

Пусто, ключи, водительское удостоверение, бумажник, снова пусто. Нож, патроны, зажигалка. Все.

Мобильника нет. Странно.

В бумажнике – картонка доверенности на автомобиль, квитанция об уплате штрафа, несколько тысячных банкнот, мелочь.

Ну и что делать? Забирать трофеи нельзя – стрелок точно не сам по себе действовал.

Заберу документы, и тот, кто привел его сюда, перепугается и заляжет на дно. Потому как сразу на компетентные органы или причастных к ним людей подумает; другим выяснять личность мертвеца без надобности.

Решив схитрить, я сфотографировал доверенность, водительское удостоверение и серийные номера семисотого «Ремингтона» на свой телефон, после выгреб из бумажника деньги, остальное выкинул на пол. Затем тщательно вытер стеклянную колбочку с черным порошком и одну за другой прокатал по ней подушечки пальцев мертвеца. Осторожно, чтобы не смазать отпечатки, убрал пробирку в пластиковый пакет и спрятал его в рюкзак.

Убираться, убираться отсюда, пока мне голову не оторвали. Ходу!

Я поднялся на ноги и тяжело навалился на умывальник, с трудом устояв на ногах. В ушах зашумело, во рту появился неприятный привкус, а перед глазами заскакали серые точки.

«Небесное исцеление» – препарат, без спору, мощнейший, только вот компенсировать кровопотерю не под силу даже ему. Ладно, переживу. Повезло еще, что он в свертке подействовал.

Повезло – да. Так остывал бы сейчас на площади, снежком присыпанный…

Оттолкнувшись от умывальника, я подошел к двери и осторожно выглянул в коридор.

Тишина. Пустота. Темнота. Ну – не совсем темнота. Без фонарика вполне можно обойтись.

Дозарядив обрез, я в обход центрального холла прокрался к выходу на перрон, выскочил на улицу, и кожу немедленно обжег холод разлитой в воздухе магической энергии.

Надо убираться отсюда, пока передозировку не схватил.

Выйдя из-под перехода-конкорса, я глянул в небо, и вид скручивавшихся в гигантскую воронку тяжелых снеговых облаков буквально вдавил меня в асфальт. Стряхнув оцепенение, подобрался к краю перрона, осторожно сполз к рельсам и зашагал к замершему на путях грузовому составу.

Изогнутое зеркало границы свертка колебалось метрах в двухстах от вокзала, и чем ближе к нему приближался, тем сильней накатывала слабость. Ноги подгибались, приходилось опираться на вагоны и переводить сбившееся дыхание. Сердце давило, бок дергало, в голове шумело. Но медлить нельзя. Промедлю – здесь и останусь. Снежком присыпанный, ага.

Идти, идти, идти…

А потом мир вдруг кончился, и в воздухе задрожало мое собственное отражение. Бледное, с бескровными губами, припухшим носом и запавшими глазами. В одной руке опущенный стволом вниз дробовик, в другой нож с синевато-зеленым обоюдоострым клинком…

Нож?! Откуда?!

И вообще, что здесь…

Не успев вовремя остановиться, я врезался в призрачное зеркало; оно немедленно разлетелось на бессчетные осколки, и водоворот их обжигающе-холодных граней затянул меня во тьму.

Затянул во тьму, а вышвырнул на гравий невысокой железнодорожной насыпи. Я скатился с нее в густую траву и отрешенно уставился в самое обыкновенное, слегка подернутое серой дымкой смога небо.

Шевелиться не было сил. Да и не хотелось. Хотелось просто лежать, всем телом впитывая тепло летнего дня.

Лето – это хорошо. Куда лучше, чем промозглый холод царившей в свертке зимы.

Лежал бы так и лежал. Но нельзя.

Достав из нагрудного кармана штормовки телефон, я ткнул в иконку быстрого набора и поднес мобильник к уху.

– Ну? – ответил Шептало на вызов через три или четыре гудка. – Сделал?

– Шеф, усе пропало, – даже не пытаясь подражать интонациям Папанова, прохрипел я.

Шеф отозвался нецензурно. Сразу осекся, будто был не один, и уточнил:

– Что случилось?

Я рассказал. Владимир Николаевич помолчал, потом спросил:

– Ты где?

– К северу от вокзала, на путях.

– Сейчас заберут, – пообещал куратор и отключился.

Оно и к лучшему: разговаривать больше не оставалось сил. Кровопотеря, мать ее…

Земля подо мной раскачивалась все сильнее и сильнее, я прикрыл глаза ладонью и как-то совершенно незаметно для себя провалился в забытье.

Просто – раз! – и отключился. Даже обрез в рюкзак не спрятал…

Очнулся, когда начали грузить в автомобиль. Причем грузить крайне неосторожно. Не за руки, за ноги, но близко к тому.

– Вы совсем охренели, что ли? – возмутился я, разлепив веки. – Отпустите!

Парни кочевряжиться не стали и усадили меня на землю. Я оперся о порожек внедорожника и заполз на уже застеленное полиэтиленовой пленкой сиденье

Вот Виталий нехороший человек! У него товарищ весь в крови и беспамятстве валяется, а он о чистоте в салоне заботится!

Впрочем, какой я ему товарищ…

Охранники забрались в автомобиль, Виталий выкрутил руль и помчал нас в институт. По дороге я вновь провалился в забытье, но, когда приехали, сознание прояснилось, и мне удалось самостоятельно выбраться из внедорожника и улечься на дожидавшиеся меня во дворе НИИ носилки.

– Передай Шептало телефон и рюкзак. – Я протянул свой мобильник Виталию и скомандовал парням: – А теперь понесли!

И понесли, никуда не делись. Чуть ли не бегом оттащили в медкабинет, и там меня моментально взяли в оборот. С ходу сделали с десяток подкожных инъекций, напичкали таблетками и воткнули в вену капельницу для переливания плазмы крови.

Я от такого напора как-то растерялся даже. А там уже и куратор пожаловал. Бодрый, гладковыбритый, в новом костюме и свежей сорочке, пахший не табаком, а туалетной водой.

– Разговаривать можешь? – уточнил он, усаживаясь напротив моей койки.

– Да вроде.

– Ну и замечательно, – с нескрываемым сарказмом произнес Владимир Николаевич. – Ты башкой-то лишний раз не верти, болезный.

– Да нормально уже, отпустило, – прохрипел я, с трудом разлепляя пересохшие губы, сделал несколько глотков минералки и спросил: – Рюкзак передали?

– Да

– А снимки на телефоне?

– Скачали, – кивнул куратор и выложил мой мобильник на прикроватную тумбочку. – И отпечатки пальцев уже проверяем. Водительские права оказались фальшивыми, – пояснил он, – а семисотый «Ремингтон» с таким серийным номером в Россию не поставлялся. По «стечкину» эксперты пока ничего сказать не могут. Есть какие-нибудь предположения по личности стрелка?

– Никаких. Но его точно туда кто-то провел.

– Понятно.

– Комиссия прилетела?

– Прилетела, – скривился Владимир Николаевич. – И мне сообщать им о безвозвратной потере бласт-бомбы.

– Восстановлению не подлежит?

– Нет.

– Плохо. Меня когда выпишут?

– После обеда обещают.

– Это радует. – Сделав несколько глубоких вдохов, я зажмурился, но мир немедленно начал раскачиваться и пришлось открыть глаза. – Когда новую бомбу доставят?

– Завтра к вечеру.

– Время-то останется, чтоб эвакуацию успеть объявить? Если что…

– Если что, у нас в запасе останется чуть меньше суток. Поэтому лучше обойтись без всяких «если что». – Шептало подошел к зеркалу и вытащенной из внутреннего кармана пиджака расческой пригладил волосы. – Второго шанса никто не даст.

– Постараюсь, – пообещал я, обнадеженный тем, что меня не стали списывать со счетов. Понимаю – просто заменить некем, и все же, все же…

– Ладно, отдыхай. Мне на совещание пора. И да, – обернулся он на пороге, – пока есть время, подумай о том, что именно ты расскажешь нашим московским коллегам.

Владимир Николаевич вышел из палаты, а я какое-то время размышлял о совете куратора, но вскоре не выдержал и задремал. Когда проснулся, капельницу уже выдернули, а руку перевязали.

Усевшись на кровати, я поправил сбившуюся простыню и погладил оставшееся от раны пятно гладкой кожицы, нежной настолько, что подушечка указательного пальца прошлась по ней словно наждачная бумага.

Но – зажило и ладно. А подстрелили бы в реальном мире, и кто знает, чем бы все закончилось?

Тут приоткрылась дверь, и в палату проскользнула Алена.

– Лед, я так рада, что с тобой все в порядке, – произнесла она, усаживаясь рядом.

– А уж я-то как рад, – вздохнул я и, обратив внимание на покрасневшие глаза, усмехнулся: – Ты плакала, что ли?

– Немного. – Зимина деловито достала из сумочки косметичку и принялась пудриться. – Я же переживала!

– Пустяки.

– Пулевое ранение – это пустяки?

– Бывало и хуже.

– Я видела, да. – Алена бесцеремонно откинула укрывавшую меня простыню и провела пальцем по плохо заросшим шрамам на ребрах. – На тебе живого места нет! Может, хватит уже?

– Что – хватит?

– Займись чем-нибудь другим. Получи образование…

– Диплом у меня есть, – вздохнул я. – И последние пять лет никто не пытался меня убить. Это просто форс-мажор. Чрезвычайная ситуация. Не в счет.

– Еще как в счет! Прошла бы пуля чуть выше – и все. Тебя бы не стало! Просто не стало, а мы бы даже не узнали, что именно стряслось!

– Ален, хватит. Не маленький, сам все понимаю. Просто выхода другого нет. Заварил кашу, теперь расхлебывать придется.

– Тридцать лет, а ведешь себя как пацан.

– Это плохо?

– Пора повзрослеть, не находишь? Так ведь и шею сломать недолго.

– С этим не поспоришь, – невесело улыбнулся я и с некоторой опаской спросил: – Ты не сердишься? Ну за тот случай с Виталием.

– Да я тебя убить хотела! – подпрыгнула Алена. – Стыдобища такая! Готова была под землю провалиться! Когда выяснилось, что именно ты задумал, даже легче стало.

– Пока я все не испортил.

– Зачем ты это сделал? – Девушка взяла меня за руку и повторила вопрос: – Зачем?

– Они убивали людей. Просто хватали первых встречных и убивали. Посвящение у них было такое.

– Это неправильно, – покачала головой Зимина. – Их надо было судить. Или расстрелять без суда, но ты не должен был брать это на себя…

Я вспомнил темный подвал, скользящий по грязному полу луч фонаря, тошнотворный запах и передернул плечами.

– Они убивали людей, оттаскивали тела в подвал и там сжигали. Наверное, чтобы меньше воняло. И когда я заглянул в ту комнату, из кучи, откуда-то с самого низа торчала детская ножка. Маленькая, тоненькая, в обгорелой сандалии, синенькой такой. И я просто сорвался.

– Ужас какой!

– Не без этого. – Про видеозаписи с трофейного телефона и вовсе вспоминать не хотелось. – До сих пор выворачивает…

– Но зачем они убивали? Ладно, оборотни ничего в нечеловеческом обличье не соображали, а они? Неужели это так магия на людей влияет?

– Магия, – подтвердил я. – И ощущение собственной исключительности. Отклонение от нормы, оно всегда опасно.

– А в Приграничье как же?

– Уродов везде хватает, но там колдуны часть системы, а система подобное поведение не одобряет. Таких быстро осаживают. Вот и я попытался, да только конкретно маху дал.

– Не стоило рубить с плеча.

– Не стоило. Но кто ж знал? Зная все наперед, конечно, не стал бы события торопить.

– Торопить события? – хмыкнула вдруг девушка. – Это ты в точку!

– Что такое? – удивился я.

– Помнишь, я тебе говорила, что должны прийти результаты новых расчетов?

– Да.

– С учетом точной площади аномалии и реального насыщения свертков и «пузырей» магической энергии, критический уровень оказался бы достигнут в течение полугода. Эксплуатация портала в любом случае привела бы к катастрофе, только без тебя мы узнали бы об этом слишком поздно.

– Серьезно?

– Думаешь, утешаю тебя?

– Ну мало ли. Слушай, порадуй меня еще – скажи, что вместо привокзального «пузыря» можно какой-нибудь другой уничтожить.

– К сожалению, нет.

– И чем же он так от остальных отличается? – поморщился я.

– Помимо наибольшей интенсивности энергетических выбросов в том районе?

– Помимо, – кивнул я, – и помимо свертков-отростков.

– Во всех остальных местах приборы зафиксировали смещение аномалий, и теперь портал находится уже не в центре расчетного круга.

– А привокзальный сверток неподвижен?

– Да, и мы полагаем, что расположенный там «пузырь» выступает своеобразным якорем для всего барьера.

– Это только предположение?

– Мы проверяем эту гипотезу. И кстати, мне пора бежать, а то потеряют…

– Погоди! – остановил я девушку. – А поцелуй на прощание?

Алена рассмеялась и чмокнула меня в макушку.

– Нет, так не пойдет!

– В самом деле?

– Точно тебе говорю! – Я положил руку на стройное бедро, но Алена моментально поднялась с кровати.

– Сейчас не время и не место! – строго заявила она.

– Так-то ты обращаешься с тяжелобольным! – возмутился я. – Мне, между прочим, как никогда сейчас положительные эмоции нужны!

– Все что тебе нужно – это прийти сегодня ко мне в гости. – Зимина отошла к двери и погрозила пальцем. – И не строй из себя умирающего лебедя, я у Владимира Николаевича насчет твоего здоровья справлялась. Подождешь до вечера, ничего с тобой не случится.

– Договорились. – Приглашение в гости подействовало даже лучше поцелуя. – До вечера, красавица.

Я мечтательно вздохнул и откинулся на подушку, но только начал проваливаться в сон, как заявился незнакомый охранник и объявил, что меня ждут в кабинете Грачева. И не просто объявил, но еще и проводил, будто опасался, что могу дать деру.

Поправив выданный взамен перепачканной кровью одежды камуфляж, я вошел в приемную, и сидевший на месте секретарши молодой мужчина лет двадцати пяти моментально оторвался от компьютера.

– Леднев Александр Сергеевич? – уточнил он.

– Кто? – решив из чистого хулиганства потянуть время, удивился я.

– Вы.

– Возможно.

– Давайте обойдемся без «возможно». – И странный тип продемонстрировал мое собственное удостоверение. – Присаживайтесь.

И когда только изъять успели?

Я не стал стоять столбом и, опустившись на стул для посетителей, пригляделся к собеседнику. Крепкий, спортивный, на вид – неглупый. В хорошем костюме. Встретил бы на улице, даже не подумал, что человек из конторы. Юрист какой-нибудь или чиновник. Глаза разве что…

А мужчина тем временем выложил перед собой диктофон и утопил кнопку записи.

– Расскажите, при каких обстоятельствах был поврежден выданный вам аккумулятор высокой емкости, именуемый также «бласт-бомба».

Приехали! Меня в отсутствие Шептало допрашивать собираются, что ли? Ну-ну.

– А вы, собственно, кто? – улыбнулся я.

– Это не относится к делу, – отрезал мой собеседник. – Отвечайте на вопрос.

– Хорошо, – кивнул я и замолчал.

– Ну?

– Что – ну?

– Отвечайте, при каких обстоятельствах…

– А вы кто?

– Александр Сергеевич, вы издеваетесь?

– Мы знакомы?

Но повеселиться не получилось; следователь не стал терять время на пустые препирательства и поднял трубку телефонного аппарата. Набрал внутренний номер и, глядя мне в глаза, произнес:

– Владимир Николаевич, ваш сотрудник отказывается отвечать на вопросы…

Произнес и сразу положил трубку на рычажки.

– Вот и поговорили, – улыбнулся я.

Но тут распахнулась дверь кабинета, и в приемную весь в клубах табачного дыма вышел невысокий крепыш лет сорока пяти c бритой налысо головой, морщинистыми щеками и практически бесцветными глазами, прятавшимися под густыми седыми бровями. Большой московский начальник Максим Альбертович Баринов постучал папиросой о край прихваченной с собой пепельницы и спросил:

– Опять за старое взялся, Александр Сергеевич?

– Никак нет, – быстро ответил я, моментально прекратив юродствовать. За внешностью меланхоличного шарпея скрывался норов натурального волкодава, и лишний раз нарываться на неприятности не стоило.

– Подозреваемый отказался отвечать на вопросы! – тут же наябедничал следователь.

– Гнусный поклеп, Максим Альбертович. Гнусный поклеп! – поднялся я со стула. – Если вы прослушаете диктофонную запись, то убедитесь, что ни один вопрос вашего сотрудника не остался без ответа.

– Все шутишь? Смотри, Александр Сергеевич, дошутишься когда-нибудь, – покачал головой крепыш.

– И почему это я подозреваемый? В чем подозреваемый?

– Вы подозреваетесь в умышленном уничтожении бласт-бомбы, – объявил следователь.

Я едва успел задавить в себе вздох облегчения и спросил:

– А пулю сам в себя всадил? Триста восьмого калибра? В спину?

– У нас нет оснований рассматривать всерьез ранение, после которого не осталось никаких следов!

– Максим Альбертович, я действительно должен это выслушивать? – решил апеллировать я к Баринову.

– Ответь на вопросы, – распорядился крепыш. – Отпустят, заходи.

Он скрылся в кабинете, я обреченно вздохнул, а следователь самодовольно улыбнулся и начал очень грамотно выворачивать меня наизнанку. Так вот и не скажешь, что дело шьет, но одно к одному подбирается. Умение правильно формулировать вопросы – великая вещь.

В итоге в кабинет Грачева я отправился, пребывая в несколько пришибленном состоянии, а только переступил через порог и сразу закашлялся из-за витавших в воздухе клубов табачного дыма.

Ух, дышать невозможно!

За столами расположилось десяток серьезного вида товарищей, и все они, не отрываясь от экранов ноутбуков, тихонько переговаривались меж собой, пили кофе и курили.

– А можно окно открыть? – вытирая выступившие на глазах слезы, попросил я.

– Нельзя, – буркнул Максим Альбертович и, чиркнув спичкой, закурил новую папиросу. – По соображениям информационной безопасности.

– Используете служебное положение для сведения личных счетов?

– Как ты мог такое подумать? – Максим Альбертович затянулся и не удержался от того, чтобы не припомнить былое: – Да и какие к тебе могут быть счеты? Ну стравил ты перед двухдневным походом у нашей группы газ из зажигалок, убить тебя за это, что ли?

– Как у вас с такой памятью и органы зрения в полном комплекте до сих пор? – усмехнулся я.

Пару лет назад, приехав в учебный центр с проверкой, Баринов изъявил желание понаблюдать за ходом тренировочного процесса изнутри, ну и понаблюдал на свою голову, в полной мере испытав на собственной шкуре мои педагогические задумки. Даже не представляю, как они в зимней тайге огонь добывали…

– Да ладно, не переживай, – усмехнулся крепыш и потряс зажатым в руке коробком, – зато теперь я без спичек никуда.

– Приезжайте, огниво подарю, – улыбнулся я и перевел взгляд на рассевшуюся вокруг стола компанию.

На заседание чрезвычайной комиссии это сборище нисколько не походило. Никто ни на кого не орал, не требовал отчитаться по результатам проделанной работы, не выискивал виноватых и не призывал наказать всех подряд и каждого по отдельности. Все уткнулись в экраны, дымят сигаретами и хлещут кофе. Даже кофе-машину в кабинет из приемной перетащили. И всю стену экраном проектора завесили.

Антикризисный штаб, да и только.

– Чего-то ты долго, – подошел ко мне Владимир Николаевич.

– Дело быстро не сошьешь, – пожал я плечами. – В умышленном уничтожении бласт-бомбы обвиняли.

– Максим Альбертович! – обернулся Шептало к крепышу. – Как это понимать?

– Обычная проверка, – невозмутимо ответил Баринов.

– Это возмутительно! Договоренность шла лишь об уточнении деталей…

– Успокойтесь, Владимир Николаевич, – потребовал Максим Альбертович. – К Александру Сергеевичу у нас нет ровным счетом никаких претензий. Да и с чего бы? Мы должны быть ему благодарны за то, что он проявил инициативу и ликвидировал сразу несколько устойчивых преступных групп, пусть это и не входило в его функционал. К тому же только благодаря ему мы узнали об опасностях, сопутствующих реализации вашего проекта…

Шептало скривился, но прежде чем успел что-либо ответить, Баринов достал из кармана серого пиджака мобильный телефон и поднес его к уху:

– Слушаю. Приземлились уже? Все, начинайте аппаратуру разворачивать. – Крепыш обхватил трубку левой ладонью и уточнил: – Владимир Николаевич, что по срокам?

– Завтра в семнадцать ноль-ноль, – ответил куратор.

– Что в семнадцать ноль-ноль? – насторожился я.

Куратор только головой покачал.

– Времени полно, не торопитесь! – повысил голос Максим Альбертович, перекрывая голоса собравшихся в кабинете людей. – Как развернетесь, езжайте в институт, мы вас разместим. – И он убрал мобильник.

– Научный центр прилетел? – уточнил Владимир Николаевич.

Крепыш потушил папиросу и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Что-то уже известно о личности стрелка?

– Новая информация пока не поступала.

– Хорошо. – И Баринов вдруг потянул меня на выход. – Александр Сергеевич, позвольте вас на минутку…

Вот, блин…

Мы прошли через приемную, и Максим Альбертович направился к небольшому холлу в конце коридора, где стояли несколько кресел и журнальный столик.

– Ну и что ты можешь мне поведать о господине Шептало? – Баринов достал мятую пачку папирос, закурил и выложил к пепельнице мобильный телефон.

– Все, что я могу о нем поведать, вам и без того прекрасно известно, – ответил я и с невозмутимым видом уселся напротив.

– Интересно было бы послушать.

– Сомневаюсь, что смогу рассказать что-либо новое.

– А ты попробуй, – усмехнулся Максим Альбертович, – но для начала я обрисую ситуацию, как она видится мне. – Крепыш затянулся, отложил папиросу на пепельницу и хрустнул костяшками пальцев. – Ты обнаружил преступную группировку, одним из участников которой являлся бывший сотрудник НИИ Роман Дьячков, но его в срочном порядке переправили в Форт, не дав допросить. Так?

– Так. – Отрицать факты было глупо.

– Дальнейшее расследование стопорилось и оттягивалось под предлогом нежелания привлекать внимание ревизоров и руководства?

Я только плечами пожал.

– А когда ситуация вышла из-под контроля, – подался ко мне Баринов, – господин Шептало не только не принял меры к изоляции виновника в твоем лице, но более того – приказал скрыться.

– Это он вам сказал? – недоверчиво хмыкнул я.

– Это ты мне скажешь, – ухмыльнулся Максим Альбертович. – Но лично мне достаточно и того, что в процессе побега ты разговаривал с ним по телефону.

– Ну мало ли…

– Я не собираюсь на тебя давить, – неожиданно заявил крепыш. – Просто подумай, как все это выглядит со стороны. Тебе приказывают скрыться, и сразу подкатывают липовые полицейские. Возвращаешься домой – следует новое покушение, и на сей раз среди нападавших оказывается заместитель директора НИИ. Получаешь задание уничтожить сверток, там – засада. Не многовато ли совпадений, как думаешь? Быть может, стоит задуматься о роли Владимира Николаевича в происходящем?

– И почему тогда вы задаете эти вопросы мне, а не ему?

Баринов затянулся, забычковал папиросу и пожал плечами:

– А нет у меня доказательств, вот почему. Ведь что скажет господин Шептало? Господин Шептало скажет, что пытался защитить проект. К тому же сейчас просто не время искать виноватых.

– А чем мы тогда, по-вашему, занимаемся? – скептически улыбнулся я.

– Мы просто беседуем. И я на правах старшего товарища советую тебе заранее подумать, что именно ты будешь говорить, когда ситуация разрешится. Потому как потом думать будет некогда. А виноватых искать станут, можешь даже не сомневаться. И значит, чрезвычайно важно заранее выбрать правильную линию поведения.

– Хотите сожрать Шептало? – напрямую спросил я.

– Меня интересует лишь повышение эффективности системы и устранение узких мест, – без обиняков ответил Максим Альбертович. – И, на мой взгляд, зацикленность Владимира Николаевича на проекте идет скорее во вред, чем во благо.

– Правда? И в чем же это выражается?

– Нормальный человек не стал бы привлекать к этому делу тебя, – прямо заявил Баринов. – Любой, ознакомившись с твоим личным делом, сразу скажет, что это была плохая идея. Шептало стоило поставить в известность руководство и вызвать профессионалов. Возможно, он не захотел передавать наверх информацию, которая могла привести к заморозке проекта. Возможно, у него были другие причины для этого, но в любом случае тебе здесь делать было нечего.

– Допустим.

– В результате никто в причинах произошедшего разбираться не будет. Вот он виновник, передо мной сидит. Украл бласт-бомбу, убил кучу людей, поставил под угрозу уничтожения целый город. И знаешь, что самое интересное…

– Знаю, – отвернулся я, – все так и было.

– В точку! – кивнул крепыш. – Но имеет право на существование и другая точка зрения на произошедшее. Надо лишь немного сместить акценты.

– Например?

– Например, это именно ты обнаружил побочные эффекты реализации проекта и преступную группировку, связанную с НИИ. Да, в результате твоей выходки случился нынешний кризис, но если смотреть глубже…

– Рано или поздно город провалился бы в Приграничье в любом случае, а так у нас есть шанс все исправить

– Вот видишь! – обрадовался Максим Альбертович. – Ты же все понимаешь! Но для того, чтобы не оказаться крайним, тебе придется очень и очень потрудиться. И в первую очередь стоит подумать о своих будущих показаниях.

– Я подумаю.

– Заодно подумай о том, каким образом Шептало связан с колдунами.

– А он связан?

– Он не дал ход официальному расследованию, спровоцировал тебя на уничтожение свертка и попытался избавиться, когда ты стал ему больше не нужен. Разве нет?

– А не слишком круто? – поморщился я, и Баринова такой ответ не устроил.

– Он тебя использовал. Просто использовал, а ты его покрываешь, – заявил крепыш. – Надоело сидеть в тайге? Захотелось реальным делом заняться, свою значимость почувствовать?

– О чем это вы?

– Я о том, что твой первый выпуск находится в Приграничье дольше, чем был там ты сам, и сейчас всерьез рассматривается вопрос переноса учебного центра в Приграничье. Если я отстраню тебя от операции, так и произойдет. На тебе просто поставят крест. Ясно?

– Сказал, что все обдумаю! – вспылил я. – Мне кровью расписаться, что ли? Не буду никого покрывать, не понятно разве?!

– Вот теперь верю, – улыбнулся Максим Альбертович и забычковал папиросу.

Тут задергался лежавший на стеклянной столешнице мобильный телефон, Баринов ответил на звонок и поднялся на ноги.

– Идем, – зашагал он по коридору, – новая информация появилась.

В кабинете Шептало выразительно глянул на меня, я в ответ лишь пожал плечами и отвернулся к экрану проектора, на котором появилась нечеткая черно-белая фотография.

– Наш стрелок некто Сидоров Иван Захарович, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, – начал рассказ один из подчиненных Баринова. – Судимый. Находится в федеральном розыске с мая две тысячи третьего года. Последний раз его видели в Комсомольске-на-Амуре.

– И только тут всплыл? – удивился я.

– Тише! – одернул меня Владимир Николаевич.

– Проследить происхождение фальшивых документов не удалось. Обнаруженная на теле доверенность на автомобиль ВАЗ-2110 выдана неким Сергеем Юрьевичем Грищуком. Фотография из ГИБДД. – Хмурая физиономия стрелка сменилась слегка размытым изображением автовладельца. – В ходе проверки было установлено, что настоящий С. Ю. Грищук умер на Украине двенадцать лет назад.

– И здесь тупик, – пробурчал я.

– Не совсем, – расслышал меня докладчик, щелкнул компьютерной мышкой, и к фотографии из ГИБДД добавилась еще одна. На ней мнимый Грищук стоял на заснеженной улице какого-то провинциального городка, и снимок явно был сделан без его ведома. – Мы проверили нашу базу и обнаружили совпадение с неким Михаилом Ульяновичем Краснюком, который разрабатывался нашими коллегами в Приграничье…

– С какой целью его разрабатывали? – заинтересовался Максим Альбертович.

– Он кондуктор, – неожиданно произнес Шептало. – Его пытались завербовать, но попытка оказалась неудачной, и он выпал из поля зрения наших резидентов в Северореченске.

– Кондуктор? – Я закашлялся из-за витавших в воздухе клубов дыма и прохрипел: – Это все Хозяин?

– Не торопись с выводами, – покачал головой Владимир Николаевич и попросил докладчика: – Продолжайте, пожалуйста.

– Согласно досье, пять лет назад Краснюк перебрался в Город, там его след был потерян. – Подчиненный Баринова вновь отвлекся на компьютер и вывел на экран карандашный набросок: – Как можете убедиться, фотография Грищука полностью совпадает со словесным описанием основателя эзотерического кружка, полученным во время допроса Романа Дьячкова.

– А кондуктор не мог вернуться в Северореченск? – засомневался я. – Не думаю, что среди горожан нашлись специалисты, способные заблокировать распространение магической энергии. А вот Хозяин вполне мог подгадить.

Существу, принимавшему участие в создании Приграничья, доступно многое…

– Хозяин по-прежнему рассчитывает использовать Форт как буферную зону в случае вторжения с Севера, – не согласился со мной Шептало. – Реализация нашего проекта за последние пять лет привела к значительному усилению позиций Форта в Приграничье, но зависимость от поставок продовольствия из Северореченска никуда не делась. Город – другое дело, Городу мы как кость в горле.

Я недоверчиво хмыкнул. Подогнать к Форту танки – это горожане могли. Блокировать рассеивание магической энергии в пределах Ямгорода? Очень сомневаюсь. Да, тамошние алхимики впереди планеты всей, но в нашем мире их умения не стоят и ломаного гроша. Или нет?

– Пришла информация по Грищуку! – оторвался вдруг от ноутбука один из парней. – По последнему месту регистрации он не появлялся более двух лет.

– Неудивительно, – пробурчал Владимир Николаевич.

– Принадлежащий ему автомобиль уже после выдачи доверенности несколько раз эвакуировали на штрафную стоянку с Кировского проспекта.

– Есть информация, откуда именно?

– Ближайший дом за номером 53-а. Это подстанция скорой медицинской помощи.

– Что-то еще?

– Согласно данным ЕГРЮЛ, в августе две тысячи восьмого года Грищук учредил общество с ограниченной ответственностью «А+Б+В». Юридический адрес предприятия совпадает с его пропиской.

– Поднимите данные по фирме, – распорядился Максим Альбертович.

– Уже, – немедленно отозвался его подчиненный. – В собственности ООО «А+Б+В» находится нежилое здание по адресу Кировский проспект, пятьдесят семь.

– Как раз оттуда эвакуировали «десятку» стрелка, – сообразил Баринов и потребовал: – Выведите на экран карту района.

Проектор мигнул и высветил линии дорог и контуры домов.

– Вот оно, – первым указал Шептало на один из прямоугольников. – Здание стоит на отшибе, с одной стороны подстанция «Скорой помощи», со второй подсобные строения Дворца молодежи.

– В самом центре города. – Максим Альбертович задумчиво потер подбородок и спросил: – У них есть собственная стоянка, зачем же тогда было парковать машину на обочине?

– Не хотел, чтобы ее там увидели? – предположил я.

– Скорее, дело в дорожных работах, – возразил кто-то из аналитиков. – Все три раза машину забирали на штрафную стоянку в течение одной недели.

– Проверьте, какие еще транспортные средства были эвакуированы оттуда за этот период, – распорядился Максим Альбертович. – Что известно о нынешнем руководстве общества?

– Директором числится некий Силантьев Кирилл Иванович, тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения.

– Фотографии есть?

– Есть.

Экран мигнул, а потом его заполнило по-волчьи худощавое лицо…

– Мать вашу! – вскочил я на ноги. – Это же… это же… Вот блин!

– Лед, возьми себя в руки! – потребовал Шептало.

– Взять себя в руки?! Да вы хоть представляете, как мне сегодня повезло?

– Ты вообще везучий, – усмехнулся Баринов.

– И что делать? – Я отошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу. – Что?

– А сам как думаешь? Облаву устроим.

– Без меня. У меня что-то температура поднялась. Знобит, сердце колет, и голова кружится…

– Вот уж не думал, что ты такой впечатлительный, – осуждающе покачал головой Максим Альбертович.

– Сам в шоке. – И я попятился к входной двери.

– Куда собрался? – насторожился куратор.

– В медицинский кабинет. Под капельницей полежу пока…

– Сядь! – потребовал нахмуривший седые брови крепыш. – На тебе работа в свертке, оперативно-розыскными мероприятиями и задержанием горожан группа силовой поддержки займется.

– Максим Альбертович, – произнес тут Шептало, – полагаю, будет нелишним установить наблюдение за особняком.

– Действуйте, но исключительно с использованием технических средств.

– Разумеется. Заодно и на наличие аномалий проверим.

– Погодите, – окликнул я их. – Думаете, горожане станут вас там дожидаться? После убийства одного из них в свертке?

– А с чего бы им неладное заподозрить? – удивился Баринов. – Ты документы стрелка не брал? Не брал. Автограф свой на трупе оставлял? Не оставлял. О тебе горожанам ничего не известно, на их месте логичней заподозрить в убийстве слетевших с катушек колдунов.

– Так-то оно так, – поморщился я. – Но вы забываете о Прокофьеве. Если он связан с горожанами…

– Сомневаюсь. – И Максим Альбертович выразительно посмотрел на Шептало. – Более вероятной мне представляется его связь через Романа Дьячкова с колдунами…

– Возможно, – осторожно кивнул куратор. – Эту версию стоит проработать.

– Может, пойду уже? – вздохнул я и вновь закашлялся. – Дышать невозможно.

– Только территорию института не покидай, – предупредил Баринов.

– Хорошо. – Я вышел в приемную и, прочистив легкие от табачного дыма, отправился в энергетический отдел. Приоткрыв дверь, заглянул в кабинет Алены и беззвучно выдохнул матерное ругательство. И здесь аншлаг. Хлещут кофе, спорят, стучат клавишами ноутбуков. Не поговорить.

Не зная, чем заняться дальше, я уселся на подоконник и выглянул во двор.

Машин-то, машин!

И народ все больше незнакомый на улице курит. Серьезный такой народ; сразу видно, что не кабинетные аналитики. Не иначе, группа силовой поддержки время коротает.

Я вернулся в приемную и, не обращая внимания на подчиненного Баринова, развалился на диване.

Кто б знал, как меня все это задрало! А ведь как неплохо отпуск начинался!

Лето, море, пиво…

А теперь как незабвенный барон Мюнхаузен между львом и крокодилом мечусь. И тут сожрут, и там одни рожки да ножки останутся. Зато выбор есть. Выбор, ага…

Когда в кармане зажужжал телефон, я глянул на экран и, не ответив на вызов, заглянул в кабинет.

– Владимир Николаевич?

– А, ты здесь? – оживился Шептало. – Дуй во двор, тебя в транспортный цех закинут.

– Зачем?

– Со старыми знакомыми встретишься.

– Это с кем еще?

– Бегом! – скомандовал Владимир Николаевич. – Минут через сорок приеду, все объясню.

Ну, я и пошел. Спустился на крыльцо, постоял, ломая голову над тем, что имел в виду куратор, говоря о встрече со старыми друзьями, и тут коротко просигналил служебный внедорожник.

Сбежав по ступенькам, распахнул заднюю дверцу – а там занято. Двое незнакомых крепкого сложения парней заняли все сиденье, и пришлось садиться рядом с Виталием.

Интересно, это охрана или конвой?

Да без разницы на самом деле, главное, чтобы в портал не запихнули. Будет тогда встреча со «старыми друзьями»…

Выехав со дворов, внедорожник влился в транспортный поток и с черепашьей скоростью потащился через перегруженный автомобилями центр города. А когда, вырвавшись из бесконечной пробки, Виталий прибавил газу, пришло время сворачивать к заброшенным жилым домам санитарной зоны металлургического комбината. Точнее – когда-то заброшенным. Теперь там располагались непонятные конторы и цеха, а большинство окон закрывали тяжелые шторы, фанерные листы, а то и вовсе разрезанные картонные коробки.

Вскоре автомобиль проехал за высокую ограду с протянувшимися поверху витками колючей проволоки, и, отсекая нас от пустынной улицы, без промедления начали закрываться металлические створки ворот. Мы обогнули обветшалое здание цеха и остановились посреди глухого дворика. И вот здесь уже никакой разрухи – все чуть ли не сверкает, еще и охрана с автоматами.

– Проезжай! – скомандовал начальник караула.

Виталий загнал машину в недавно покрашенный ангар и заглушил двигатель; я выбрался из салона и сразу откуда-то из внутренних помещений появился неприметный мужичок в заляпанном машинным маслом комбинезоне.

– Пройдемте в комнату ожидания, – позвал он нас.

Покинувшие внедорожник крепкие парни посмотрели на меня в ожидании решения, я пожал плечами:

– Ведите. – И не удержался от усмешки: – У вас и зал ожидания уже есть?

– Комната, – уточнил гид и повел нас по коридору, освещенному лишь тусклыми лампочками аварийного освещения. – Газеты, журналы, чай, кофе. Алкоголь не держим, и не просите.

– А что – просят?

– Постоянно, – кивнул он и распахнул дверь просторного помещения, чем-то и в самом деле напоминавшего зал ожидания небольшого аэропорта. Разве что вместо металлических сидений вдоль стен оказались расставлены мягкие диванчики, а под потолком не было непременных табло прилета – отлета.

Охранники отправились за кофе, Виталий включил телевизор, а я уселся на диван и спросил:

– Когда гости прибудут?

– По графику ожидаются, – ответил наш гид и задрал рукав спецовки, – через двадцать пять минут.

– Спасибо.

Я немного поерзал, потом перекинул ноги через подлокотник и повалился на спину. Сидеть лучше, чем стоять; лежать лучше, чем сидеть. Как-то так.

Но расслабиться не получалось. Любопытство так и грызло. До мурашек интересно было, кто из разряда «старых друзей» с той стороны пожалует.

Ясно одно – не Напалм. Он в прошлый раз как вывалился в нормальный мир, так без сознания и провалялся, пока обратно не переправили. Уникам здесь лихо приходится. Да и колдунам тоже.

А значит, помощи гимназистов ожидать не приходится. Если только кого-нибудь особо мозговитого пришлют, но и то вряд ли. Был бы такой спец на примете, сразу бы привлекли, не тянули до последнего.

Решив не ломать над этим голову – так и так скоро узнаю, – я уселся на диван и огляделся. Виталий, тупо уставившись в телевизор, смотрел футбол; парни спокойно попивали кофе из автомата и листали автомобильные журналы.

Все спокойны, все при делах. Один я себе места не нахожу.

Тут мигнул свет, телевизор погас, однако сразу включился, но вместо футболистов по экрану побежала черно-белая рябь. Я почувствовал, как хлынула от портала магическая энергия, а секунд через десять жжение стихло, оставив после себя лишь неприятный зуд и головокружение. И сразу, как-то очень-очень резко проявилась близость воткнутого мной в землю при бегстве из Приграничья пять лет назад ножа. Не моего старого ножа, так и мерещившегося до сих пор, но его брата-близнеца, который теперь использовался конторой в качестве якоря для портала.

Аж ладонь зачесалась. Сразу вспомнилась легкая дымка испаряющейся с холодного темно-синего клинка крови…

Черррт!

Нервно поежившись, я поднялся с дивана, и тут в комнату ввалился, принеся с собой морозный воздух, крепкого сложения парень.

– Лед, братуха! – Денис Селин кинул на пол баул и, обхватив меня, оторвал от пола. – Жив, курилка!

– Раздавишь, блин! – Я высвободился из медвежьей хватки и отступил на шаг назад, разглядывая старого приятеля, который всегда отличался плотным сложением, а сейчас, ко всему прочему, еще и обзавелся явственно выпиравшим из-под свитера животиком.

А там и Гамлет пожаловал. Смуглый горбоносый красавчик при виде меня так и всплеснул руками:

– Оба-на! Какие люди и без охраны!

– Обижаешь! – кивнул я в сторону парней.

– То не охрана, то конвой! – сразу нашелся Гамлет, по вполне понятным причинам отзывавшийся на прозвища Датчанин и Принц.

Мы обнялись, и, похлопав его по спине, я уже куда спокойней поздоровался с Филиппом Городовским и Борисом Яровым.

– Чего вы холодные такие?

– Да в этом году никак лето толком не начнется, – пояснил Датчанин и оглядел меня с ног до головы. – Смотрю, Лед, ты как всегда самый модный. Тельняшка, камуфляж, кеды…

– А, перестань! – отмахнулся я. – Это спецодежда. Свою, как надену, сразу выкидывать приходится.

– И чем занимаешься? – поинтересовался Селин.

– Да всякой фигней, Денис, занимаюсь.

– А со шнобелем чего? – присмотрелся ко мне Датчанин.

– Ударился.

– Хорошо ударился, профессионально.

– Ерунда. – Я прикоснулся к припухшей переносице и легонько пнул брошенную на пол сумку. – Вы чего приволокли?

– Ты не в курсе, что ли? – В вечно сонных черных глазах Городовского промелькнуло удивление. – Нам сказали, ты заказчик.

– Вранье.

– Опять поимели, – выругался Борис Яровой. – Ну что за люди такие? Ни одному слову верить нельзя!

– Вы погодите, – забеспокоился я. – Может, я просто пока не в курсе, что заказчик.

– Ты точно не в курсе. – Гамлет подошел к автомату с кофе, мельком глянул на сидевших на диване парней, перевел взгляд на Виталия и спросил: – А они?

– Сомневаюсь. – Лишний раз общаться с водителем не хотелось, но пришлось пересилить себя и спросить: – Виталий, Шептало скоро появится?

– Уже здесь должен быть.

– Вот видите, – обернулся я к старым знакомым. – Сейчас все будет. Располагайтесь пока.

Вот уж действительно – не ожидал так не ожидал. С Денисом и Гамлетом мы знали друг друга черт-те сколько лет и выручали друг друга не раз и не два. Парни они были жуликоватые, но надежные, как швейцарский банк. Или даже чуточку надежней.

Филипп Городовский тоже вопросов не вызывал. Он всегда просчитывал обстановку на пару ходов вперед, и работать с ним было одно удовольствие. А вот с Яровым отношения не сложились. Не вызывал этот коротышка у меня доверия и поворачиваться к нему спиной не хотелось. Что, как ни крути, показатель…

Филипп и Борис, передвинув свои сумки по полу, уселись на диван; я похлопал Дениса по пузу и усмехнулся:

– Ничего ты мозоль натер.

– Это пресс, – отшутился Селин и в свою очередь ткнул меня пальцем. – Сам вон какую ряху на казенных харчах отъел! А у нас все фуинький был!

– Ерунда!

– Точно-точно, – принял сторону приятеля Гамлет. – Заматерел!

– Как там у вас?

– Нормально, – отмахнулся Денис. – Ты лучше расскажи, сам как. Чем занимаешься-то?

– Готовлю людей для заброски в Приграничье. Сейчас вот только суета нездоровая началась.

– И что за суета? – заинтересовался Датчанин. – Есть предположения, зачем нас выдернули?

– Слушай, Принц, вообще без понятия. Есть определенные проблемы, но вроде своих бойцов в избытке. – И я кивнул на сопровождавших меня парней.

– Опять полная неопределенность! – рассмеялся Селин. – А сказали, это ты нам какую-то подработку сосватал. Ну мы и не отказались чуток лавэ приподнять, раз так и так сюда собирались…

– На фига? – удивился я.

– Ну… – замялся здоровяк.

– Мы вроде как экспедиторские услуги оказываем, – пришел ему на помощь Гамлет. – Туда-сюда, ну ты понимаешь…

– Ладно, проехали.

Датчанин пошел выкидывать стаканчик из-под кофе, а я воспользовался возможностью и продолжил пытать Дениса:

– Ну чё, рассказывай, как живете, что нового.

– Да у нас все по-старому. Ты-то не женился пока?

– Один аки перст.

– Как сказал бы Напалм: ни котенка, ни ребенка, – рассмеялся здоровяк. – У меня двое уже. Полный комплект: мальчик и девочка.

– Ну ты герой! – порадовался я за приятеля и кивнул на Датчанина. – А Принц все гуляет?

– Его только могила исправит, – усмехнулся Денис. – Хотя, знаешь, появился у него кто-то, но нам не показывает. Раз мельком видел – так не поверишь: у девчонки грудь и сразу ноги. Вот нисколько не преувеличиваю.

– Да ладно тебе. Чтоб горячий кавказский парень и без головы обошелся?

– Ладно – губы, грудь и сразу ноги.

– Вот это больше на правду похоже.

– Вы о чем? – спросил вернувшийся к нам Гамлет.

– Так, ни о чем, – подмигнул мне Селин. – Интересуюсь, как у Льда по деньгам выходит.

– Да не жалуюсь, – пожал я плечами.

– Слушай, а может, меня лектором пригласите?

Датчанин с сомнением глянул на приятеля и, приобняв его за плечи, проникновенно произнес:

– Денис, вот сам подумай, какие темы для семинаров ты предложить можешь? «Особенности рэкета в условиях вечной мерзлоты»? «Силовое сопровождение рейдерских захватов»? Нет, знаю: «Коррупционная составляющая в розничной торговле крепким алкоголем»!

– Да отстань ты! – сбросил его руку Селин. – На себя посмотри, голова два уха!

– Так я в лекторы и не лезу, – спокойно улыбнулся Гамлет.

– Вот и не лезь! Не видишь, мы общаемся?

– Ты не общаешься, ты грузишь.

– Все, брейк! – поспешил прервать я дружескую перепалку. – Вы еще подеритесь!

– И подеремся!

– Лед! – окликнул вдруг меня Городовский. – Если ты ничего толком не знаешь, зачем тебя нас встречать прислали?

– Думаю, – хмыкнул я, – чтоб вы бухать не начали. Вам ведь только завтра обратно?

– Завтра, – кивнул Яровой. – И мы могли бы уже накатить.

– Вот! А вместо этого вы со мной заболтались.

– Хитро придумано.

В этот момент распахнулась боковая дверь, и в зал ожидания вошел Шептало.

– Господа, следуйте за мной! – позвал он нас.

– Это что еще за хрен с горы? – понизил голос Селин. – Твой начальник, что ли?

– Типа того.

– Это как? – удивился здоровяк, поднимая с пола увесистую сумку.

– Начальников у меня как блох на бродячей собаке, но они начальники только на бумаге. А этот наоборот. Официально никто, зато с полномочиями полный порядок.

– Серый кардинал? – предположил Гамлет.

– Епископ, – усмехнулся я. – Серый епископ. До кардинала не дорос пока. Куратор он мой, короче.

– Ясно.

Я пропустил парней вперед и подошел к стоявшему в дверях Шептало.

– Владимир Николаевич, вы чего задумали?

– Инструктаж проводить буду, – ответил тот, отрешенно постукивая уголком кожаной папки по колену. – Принято решение тебя и твоих приятелей к захвату горожан привлечь.

– С какой стати?

К захвату? Нас? Совсем ошалели, что ли?!

– Приборы зафиксировали наличие энергетической аномалии в районе здания на Кировском. Придется ударную группу страховать, чтоб никто через сверток не ушел.

– А! – с облегчением перевел я дух. Страховать ударную группу – это запросто. Это не самому под пули лезть.

– Вот тебе и «а». – Куратор с усмешкой глянул на меня и зашагал по коридору.

– Владимир Николаевич! – тут же окликнул я его, а когда Шептало начал оборачиваться, поднырнул с другого бока и выдернул папку. Закрываясь корпусом, расстегнул молнию и, отыскав в бумагах фотографию директора компании с непритязательным наименованием ООО «А+Б+В», спрятал фотографию в нагрудный карман.

– Ты чего? – опешил Владимир Николаевич.

– Не надо вот этого. Хорошо?

– Собираешься использовать своих приятелей втемную?

– Поверьте, так будет лучше для всех.

– Смотри, сам потом объясняться будешь.

– Объяснюсь, не переживайте. Главное, врать не мешайте.

– Не заврись только, – предупредил куратор, прошел в просторный зал совещаний и остановился рядом с овальным столом. – Присаживайтесь, господа!

– Гамлет, ты чего?! – всполошился Селин и выдернул у Датчанина стул. – Сказали же господам присаживаться. Сам подумай: ну какой из тебя господин?

– Иди ты! – выругался Принц и, ногой передвигая по полу увесистую сумку, перебрался подальше от заржавшего здоровяка.

– Попрошу внимания! – Шептало встал за кафедру и прочистил горло. – Полагаю, вам не терпится узнать, зачем мы здесь собрались…

– Извините, что перебиваю, – поднялся с места Городовский, – но прежде чем продолжить общение, хотелось бы получить подтверждение ваших полномочий…

Владимир Николаевич мило улыбнулся, с телефоном в руке подошел к Филиппу и протянул ему трубку. Тот молча выслушал кого-то и кивнул:

– Продолжайте, пожалуйста. Вопрос закрыт.

Куратор забрал телефон, вернулся за кафедру и внимательно оглядел присутствующих:

– Чтоб вы знали, – начал он, – у нас случился небольшой кризис. Вдаваться в детали не буду, скажу одно: за всем этим стоят агенты Города. Сейчас мы блокируем здание, в котором они находятся…

– Все? – уточнил я.

– Все, кого удалось вычислить. – Шептало глотнул воды и положил что-то на стоявший радом с кафедрой проектор. Экран мигнул, и на нем появилось изображение трехэтажного особняка, с уродливыми наростами наружных блоков кондиционеров. – С наступлением темноты мы начнем штурм.

– Что требуется от нас? – вновь нарушил молчание Городовский.

– К сожалению, приборы зафиксировали в районе особняка высокий уровень энергетических помех, что однозначно указывает на близкое расположение свертка.

– Чего?! – не сдержался Селин. – Что еще за сверток?

– Созданное магией карманное пространство, – пояснил я. – Колдуны могут находить точки, где свертки соприкасаются с реальностью, проходить туда и проводить с собой других.

– Ты можешь? – напрямую спросил Денис.

– Да.

– Стойте, стойте! – забеспокоился Гамлет. – Какие еще свертки? Какая магия? Откуда это здесь?!

– Побочные последствия работы портала.

– Давайте пока не будем углубляться в детали, – предложил Городовский. – Просто скажите, что от нас требуется. Возможно, это вообще беспредметный разговор…

Шептало глянул на Филиппа с плохо скрываемым раздражением, но делать замечание не стал и заменил изображение особняка его поэтажными планами.

– Есть вероятность, что находящийся в здании колдун может уйти в сверток.

– А почему не установить пикеты в точках переходов? – деловито поинтересовался Гамлет.

– В этом случае спецоперация перекинется на многолюдные улицы. Этого необходимо избежать.

– Хотите устроить засаду непосредственно в этом, как его… в свертке? – догадался Селин.

– Именно! – подтвердил куратор. – Сколько это займет времени, неизвестно, поэтому мы решили привлечь к операции людей, привычных к магическому излучению.

– Какова численность горожан? – нахмурился Филипп.

– По предварительной информации преступная группировка состоит из десяти – пятнадцати человек, но сбежать в полном составе они не успеют. – И Шептало вновь указал на экран. – Бросок штурмовой группы до здания займет считаные секунды, а дальше, сами посмотрите, от входа до лестницы рукой подать. Они даже предпринять ничего не успеют.

– Просто подождать в засаде? – задумчиво пробормотал Гамлет и повернулся к Городовскому: – Что скажешь?

– Нормально.

– Небольшое уточнение! – поднял я руку. – Взять с собой в сверток смогу только троих. А то надорвусь.

– Сходишь два раза, – предложил Владимир Николаевич.

– Да нет, – покачал головой Филипп. – Будет лучше, если кто-то из нас с этой стороны останется. Во избежание дружеского огня и прочей ерунды…

– И еще один важный момент! – повысил голос Шептало. – Вероятно, там находится один чрезвычайно талантливый выпускник Гимназии…

– Только не говорите, что придется брать его живым, – пробурчал я.

– Нет, – несколько даже удивил меня таким ответом куратор. – При первой же возможности его следует ликвидировать. В Гимназии он специализировался на теории межпространственных переходов, и создание барьеров для распространения магической энергии точно его рук дело. Увидите – убейте, пытаться захватить живым слишком опасно. Да и доверять ему мы в любом случае не сможем. – Владимир Николаевич выложил на проектор листок, и на экране появилась размытая и нечеткая фотография молодого парня лет двадцати пяти. – Вероятно, сейчас он выглядит именно так.

– Вероятно? – удивился Гамлет.

– Для побега из Форта он сделал пластическую операцию. И это все, что нам удалось извлечь из памяти хирурга – когда разобрались в случившемся, тот был уже несколько дней как мертв.

– Погодите! – прищелкнул вдруг пальцами Городовский. – Колдуна оперировал Прокопенко из «Аполлона и Афродиты»? Февраль или март две тысячи седьмого?

– Он, – подтвердил Шептало.

– А что такое? – заинтересовался я.

– Мы как раз тогда заведение выкупили! – пояснил Денис. – Теперь там спа-салон.

– Не отвлекайтесь! – попросил куратор и выложил на проектор новую фотографию. – Второй интересующий нас персонаж – некто Жуков, кондуктор. Сможете захватить живым, хорошо. Нет – убейте. Только не дайте уйти.

– Ясно, – кивнул Селин и откинулся на спинку кресла. – Еще какие пожелания будут?

– У меня все, – объявил Шептало и сошел с кафедры. – Лед?

– В общем, предупреждаю сразу: эти ребята – профессионалы. Скорее всего, из егерей. Зевнем, они нам наваляют.

– Да мы тоже вроде не колода карт, – фыркнул Денис. – Или, Скользкий, ты уже не такой скользкий как раньше? Заплыл жирком?

– Просто предупредил.

– Мы тебя услышали, – веско произнес Городовский.

– Что с оружием? – обернулся я тогда к Шептало.

– Мы со своим. – Гамлет ткнул ботинком лязгнувшую металлом сумку. – На тебя тоже взяли.

– Остальное снаряжение? – уточнил я.

– Получишь на месте, – пообещал куратор.

– Когда выступаем?

– Операция начнется в одиннадцать. Чем раньше перекроете сверток, тем лучше.

– Тогда выдвигаемся?

– Да.

Из транспортного цеха мы выехали на двух фургонах. Забравшись внутрь, парни сразу принялись избавляться от своих теплых курток и шапок, пришлось их остановить.

– Вы особо не разнагишайтесь. В свертке, скорее всего, снег лежать будет, – предупредил я.

– А можно это как-то заранее узнать? – проворчал Селин.

– Нет.

– Вот зашибись!

– Не ворчи, – попросил его Гамлет. – Помечтай пока лучше, как заначку потратишь. Жене ведь о подработке не скажешь?

– Чтоб она мне все мозги вынесла? – фыркнул Денис. – Ей же не объяснишь, что от некоторых предложений не отказываются, и вовсе не в деньгах дело!

– Так оставайся сверток караулить, – предложил я.

– Нет, останется Борис, – возразил Датчанин. – У нас каждый своим делом занимается.

Тут автомобиль замедлил ход и остановился; я немного сдвинул дверь вбок, выглянул наружу и спросил у куратора:

– Не проще было со стороны подстанции «Скорой помощи» подъехать? Здесь топать и топать.

– Зона энергетических аномалий занимает весь сквер, – объявил Владимир Николаевич. – Где именно расположена точка перехода, неизвестно.

– Наверняка она где-то на периметре, – предположил я. – Ладно, сейчас пройдусь, и видно будет.

– Давай в темпе, – поторопил меня Шептало. – И рацию возьми. Машина поблизости будет.

– Хорошо. – Я сунул динамик в левое ухо, основной блок убрал в нагрудный карман камуфляжной куртки и натянул на голову форменное кепи. Выпрыгнул наружу, начал закрывать фургон, но сразу почувствовал непонятное сопротивление.

– Погоди, – попросил Гамлет, – дай хоть одним глазком посмотреть. Интересно же…

– Город как город, – фыркнул Селин. – Было бы на что смотреть!

– Не подеритесь только, – усмехнулся я и перешел через проспект.

Остановился на краю зажатого улицами сквера и вскоре ощутил, как струится от сгустившихся под деревьями теней холодок магической энергии. Сверток – там, но как в него проникнуть, непонятно. Как и в случае с логовом оборотней, с ходу почувствовать точки соприкосновения аномалии с реальностью не получилось.

Передернув плечами, я зашагал по пешеходной дорожке, оглянулся на кативший в крайнем правом ряду фургон и решил опробовать рацию.

– Проверка связи, – произнес и отпустил клавишу.

– Слышу тебя, – после секундной заминки отозвался куратор.

Я поспешил дальше, прошел мимо выстроенного на месте общественного туалета ночного клуба и кирпично-красного храма Александра Невского и уже на подходе к баскетбольным площадкам уловил некую неправильность. А когда, ломая над этой странностью голову, добрался до громады Дворца Молодежи, вдруг сообразил, что магическое поле здесь искривлено и натянуто.

С чего бы это?

Ехавший за мной фургон вдруг мигнул аварийкой и ускорился, я в недоумении огляделся и только тогда приметил спрятавшийся за деревьями особняк, занятый горожанами. А как увидел его, сразу понял, что центр искажений находится именно там. Такое впечатление – кто-то взял да и перетянул к дому располагавшийся где-то поблизости вход в сверток.

Ну ничего себе! Лихо.

Сразу после подстанции «Скорой помощи» присутствие свертка ослабло; огибая сквер, я свернул на одну улочку, потом на другую, но хоть граница и была всегда где-то рядом, вторую точку перехода почувствовать так и не удалось.

До проспекта идти всего ничего, вот-вот круг замкну, а результат нулевой.

«Дурацкое положение», – подумал я и, как ни удивительно, вскоре оказался в положении еще более дурацком.

Забор сквера вдруг вильнул в сторону проезжей части, и пешеходная дорожка уперлась в каменные блоки. Похоже, когда за счет газонов еще одну полосу движения прирезали, на такую мелочь никто просто внимания не обратил.

Ограда высоченная, по дороге автомобили так и снуют. Засада!

Выгадав момент, когда перед светофором выстроится длинная вереница машин, я прямо по проезжей части перебежал на замощенную тротуарной плиткой площадку перед памятником Пионерам-Героям и задумчиво огляделся по сторонам.

Что за ерунда? Где второй выход из свертка?! Это ведь не «пузырь»! Точно не «пузырь»!

– Как сходил? – раздался в наушнике голос куратора.

– Не очень, – ответил я.

– Время в обрез остается!

– Вижу.

Я только беззвучно выругался. Можно подумать, сам не вижу, что время в обрез остается!

Клонившееся к горизонту солнце уже спряталось за огрызком высотки, длинная тень дотянулась до сквера…

До сквера!

И точно – стоило только по петлявшей меж деревьев тропинке отойти от проспекта, как в лицо повеяло столь знакомой стылостью. Магическая энергия призрачной ладонью толкнулась в грудь и попыталась отвернуть в сторону, но нет – иду вперед. Вперед, вперед, вперед… и – оп-па! – меня уже в спину подталкивают.

Не понял! Что за ерунда?!

Я озадаченно двинулся обратно, но и в этот раз не заметил, как точка перехода оказалась где-то позади. Чертовщина какая-то…

Развернулся, и тут где-то неподалеку затренькала расстроенная гитара. А потом приятный, слегка хрипловатый девичий голос затянул песню, автор которой весьма вольно обходился с ударениями, дабы хоть как-то срифмовать рвущийся из черепной коробки бред.

Захотелось обложить подвыпившую компашку матом и разогнать всех к чертям собачьим, но я сдержался. Не стоит на других срываться. К тому же девушка неплохо поет. Ей бы только курить поменьше.

Вывернув из-за кустов, я хмуро глянул на молодежь, вольготно расположившуюся на каменном мостике, соединившем вершины двух невысоких холмиков. Зачем он тут, для чего – совершенно непонятно. То ли остатки старины какой, то ли уже в наши дни построили.

Если так, то задумка небезынтересная. Захотел – поверху прогулялся, захотел – снизу по тропинке прошелся…

Снизу!

Меня аж подбросило. Тени под мостом сгустились, и показалось, будто смотрю в бездонный колодец или тоннель.

Вот оно! Нашел!

Но как запрятали, подлецы!

Запросто ведь мог до самого утра впустую круги по скверу нарезать!

Отвернувшись, я прикрыл рукой микрофон, утопил клавишу связи и произнес:

– Нашел. Встречаемся у памятника.

– Понял, – отозвался куратор мгновение спустя.

Я последний раз глянул в бездонный провал под мостом, пятясь, отошел за кусты и поднялся по гранитным ступенькам как раз вовремя, чтобы перехватить направлявшегося к памятнику Шептало.

– Ну? – потребовал тот отчета.

– Тут рядышком мост каменный…

– Мост?

– Мост! Переход под ним. Но там молодежь под гитару песни распевает.

– Не проблема, – успокоил меня Владимир Николаевич. – Иди, собирайся.

Я вернулся к фургону и постучал в глухую дверь. Та сразу сдвинулась в сторону, и сидевший у входа Селин спросил:

– Чё, как?

– Нашел, – односложно ответил я и плюхнулся на сиденье. – Для меня передавали что-нибудь?

– Разбирай, – указал на одну из сумок Городовский.

– А Борис где?

– В фургон группы поддержки перебрался, – пояснил Гамлет. – Собирайся, время поджимает.

Я вжикнул молнией замка, заглянул в сумку и уточнил:

– Оружие где?

– Не суетись, – усмехнулся Денис. – Все будет.

– Никто и не суетится. – Я включил рацию и вызвал куратора: – Владимир Николаевич, еще дробовик понадобится и патроны с серебром.

– Обеспечим, – отозвался Шептало.

– Все так серьезно? – наморщил лоб Гамлет.

– Мало ли кто в свертке завестись мог? – пожал я плечами, закрепляя наколенники. – Серебряная картечь лишней не будет.

– У нас тоже кой-чего есть на крайний случай, – предупредил Городовский.

– Вот и замечательно. – Я натянул поверх бронежилета теплую камуфляжную куртку и начал разбираться с тактическим жилетом. Только-только подогнал его под себя, и в салон забрался Шептало с обрезом и тактическим подсумком.

– Ну и как там? – Я зарядил дробовик, отложил его на соседнее сиденье и на всякий случай вставил пять патронов двенадцатого калибра в гнезда жилета, пришитые над нагрудным карманом; остальной боекомплект оставил в подсумке и прицепил его на ремень.

– Нормально. – Владимир Николаевич оглядел нас и спросил: – Готовы?

– Да, – за всех ответил Городовский.

– Секундочку! – встрепенулся я. – А оружие?

– Держи. – Селин протянул мне пистолет-пулемет со сложенным набок прикладом, штурмовой рукоятью, коллиматорным прицелом и фонарем на цевье. Только протянул и сразу отдернул обратно: – Лед, нам-то по фигу, а ты точно пальчики на стволе оставлять собираешься? Мало ли где он потом всплывет?

– Логично, – вздохнул я и достал перчатки с кевларовыми вставками и пластиковыми накладками.

– «Хеклер-Кох», универсальный пистолет-пулемет, – пояснил Денис, передавая оружие. – Что сокращенно по-буржуински – UMP. Знаком с таким?

– Разберусь.

Парень порылся в сумке и достал пластиковый пакет с глушителем и непривычными на вид прямыми и узкими магазинами.

– Калибр сорок пятый.

– Пойдет.

– И вот еще. – Селин выложил кобуру с пистолетом. – «Зиг-Зауэр» двести двадцатый. Тоже сорок пятый.

– Любимый размерчик? – усмехнулся я.

– Самый для наших условий подходящий, – подтвердил Гамлет, закрепляя глушитель своего пистолета-пулемета. – Убойный, нешумный и с тяжелой пулей.

Я рассовал магазины по кармашкам жилета и спросил:

– Владимир Николаевич, спецпатроны выделите?

– «Макаров» устроит?

– Лед, слушай, не надо спецпатронов, – остановил меня Датчанин. – Колдуны сейчас ушлые пошли, чуют их за сотню метров, взрывают за пятьдесят. Оно тебе надо?

– Не надо, – поколебавшись, вздохнул я. – Но колдун…

– Если решим дело первыми выстрелами, никаких спецпуль не понадобится, – уверенно заявил Городовский.

– А если не решим?

– Тогда – гранатами. Держи. – И Филипп сунул мне два подсумка.

– Что за ерунда такая?

Городовский глянул в ответ не без удивления:

– Ты РГД-5 никогда не видел? Запалы сам вкрутишь.

– РГД-5 видел. – И я продемонстрировал ему кустарного вида алюминиевую трубку, запаянную с обоих концов. – А это что?

– А! С красной крышкой зажигательная, с белой – на основе серебра. Обычные гранаты во втором подсумке.

– А эти насколько мощные?

– Наступательного типа, – подсказал Гамлет. – По зоне поражения ориентируйся на РГД-5.

Распределив гранаты по свободным кармашкам жилета, я встал, подтянул еще пару ремней и прицепил на пояс чехол с ножом. После попросил Селина закрепить за спиной обрез и прошелся по салону.

– Шлем надеть не забудь, – напомнил куратор и по внутренней связи скомандовал водителю: – Выдвигаемся.

Фургон качнуло; я плюхнулся на сиденье и натянул на голову превращенную в подшлемник бандану. Парни враз собрались и замолчали, а вот мне молчать было невмоготу. Нервы, чтоб их…

– С молодежью как поступили? – спросил я Шептало.

– Забрали за распитие алкогольных напитков и нарушение общественного порядка. Ну и для выяснения личности. Утром отпустим.

– Думаете, они могли там не просто песенки распевать?

– Проверяем.

Автомобиль с ходу заскочил на бордюр; нас вновь качнуло, а потом кто-то несколько раз похлопал по боковой двери.

– На выход, – распорядился Владимир Николаевич, но никто не шелохнулся.

Все просто сидели и смотрели друг на друга.

У Дениса посреди лба залегла глубокая морщина, Гамлет нервно раздувал крылья крючковатого носа, а Филипп в кои-то веки больше не казался сонным. Для всех них предстоящее мероприятие было обыкновенной работой, но парни даже не пытались скрывать нервозность.

Не пытался скрывать очевидного и я. Смахнул потекшие по лицу капли пота, поежился, судорожно вцепился в лежавший на коленях пистолет-пулемет.

И думал. Как обычно, думал нечто вроде: «Куда ты, придурок, лезешь?»

Почему бы не забить на все и не жить, как живут нормальные люди? Ну почему, а?

Хорошо бы, но кто-то там наверху решил, что спокойной жизни пришел конец. Досадно…

– Ладно, выдвигаемся. – И Городовский первым поднялся на ноги.

Шептало отодвинул боковую дверь, мы один за другим выпрыгнули наружу и удивленно заозирались по сторонам. Холмики оказались со всех сторон ограждены высоченными пластиковыми щитами, и несколько мощных прожекторов разгоняли притаившуюся под каменным мостом тьму. Здесь же возвышалась настоящая баррикада из мешков с песком и бетонных блоков огневых позиций. Кругом – похожие друг на друга, словно однояйцовые близнецы, автоматчики.

– Все нормально? – спросил Городовский у подошедшего к нам Бориса Ярового.

– Как видишь.

Придраться и в самом деле не к чему. Даже если горожане сумеют вырваться из свертка, то без магической поддержки их сразу покрошат перекрестным огнем.

– Штурм начнется через сорок минут, – оповестил нас Шептало.

Я перебрался через баррикаду и позвал за собой остальных:

– Идемте!

– Каску! – напомнил куратор.

Надев шлем, я вплотную подошел к мосту и заглянул в темный провал под низким сводом. На той стороне – ничего. Только тьма. И магией все сильней веет.

Парни сгрудились сзади и какое-то время стояли молча, потом Селин не выдержал и толкнул меня в спину:

– Лед, заснул?

– Ничего необычного не чувствуете?

– Нет.

– А с той стороны моста что видите?

– Мешки с песком, – озадаченно ответил Гамлет. – Разве нет?

– Не совсем.

– Слушай, Скользкий, – вздохнул Городовский, – мы понимаем, что ты личность уникальная и все такое, но, может, уже к делу приступим?

– Держитесь за меня, – потребовал я. – И главное – не отпускайтесь, пока не разрешу.

– Лед, ты меня пугаешь, – нервно хохотнул Денис и в руку вцепился изо всех сил.

Гамлет ухватился за другой рукав, Городовский взялся за страховочную петлю жилета.

– Готовы?

– Всегда готовы! – девизом пионеров ответил Селин, и я осторожно потянул парней за собой.

Прямиком во тьму…

Глава 8

Шаг, другой – идем по тоннелю с грубой кладкой каменных стен. Впереди лишь тьма, позади… позади даже не знаю что. Не обернуться; и без того магическая энергия всего пронизывает. Проход неширокий, будто бурный поток навстречу несется. Еще парни на плечах повисли…

Вскоре каменная кладка сменилась плохо отесанным монолитом, и дальше мы пробирались по самой настоящей пещере, едва не цепляя касками неровности потолка. Постепенно подошвы заскользили по наледи, у стен забелели наметенные ветром сугробы, и к стылости текшей навстречу магии добавился пронзительный холодок сквозняка.

А потом мы совершенно неожиданно оказались посреди ночного леса. Высоченные сосны, снег на развесистых еловых лапах, черное небо с бессчетными искорками крупных зеленых звезд.

– Занять позиции, – скомандовал Городовский, прячась за поваленное дерево.

Гамлет немедленно залег в кустах; я спрыгнул в яму, оставшуюся от вывороченного корневища, и потеснился, освобождая место Селину. Денис привстал, повел глушителем пистолета-пулемета, вглядываясь в темноту, и тихонько произнес:

– Чисто!

– Чисто! – подтвердил Гамлет, выдохнув настоящее облако пара.

– Лед, за нами кто-нибудь пройти может? – спросил Городовский.

– Из тех, кому будем рады, – нет. А что?

– Ждите! – распорядился Филипп и начал обходить деревья, возле которых мы вывалились в сверток.

Пользуясь передышкой, я снял шлем и опустил мультибандану на шею, а взамен нее натянул на макушку черную вязаную шапочку. Непонятно, сколько еще тут проторчать придется, а так хоть не продует.

Городовский тем временем закончил возиться с деревьями и, закинув рюкзак за спину, вернулся к нам.

– Ты чего сделал-то? – удивился я.

– Пару мин с инфракрасными датчиками оставил. На всякий случай.

– В задницу такой случай, – поежился Селин. – Их потом демонтировать можно будет?

– Разумеется, – ухмыльнулся Городовский. – Дальше как? Ждем здесь или местность разведаем?

Я оттянул рукав и просмотрел на часы.

– У нас в запасе полчаса, весь сверток можно пройти минут за десять. Успеем вернуться, если что.

– Наследим, – глянул на заснеженную землю Филипп.

– Не без этого.

– Лучше бы засаду на входе организовать, – перебрался к нам Гамлет. – Чтобы они очухаться не успели.

– Так-то да. – Городовский задумался и вставил в ухо наушник рации. – Первый канал выбирайте. – Потом перелез через поваленное дерево и обернулся: – Ну чего вы?

– Сейчас.

Я достал из кармана пластиковую бутылочку, свинтил пробку и вытряхнул на перчатку одну из последних горошин «Магистра».

– Совсем сбрендил?! – перехватил меня Датчанин, не дав проглотить желатиновый шарик.

– Не понял?

– Это «Магистр»?

– Ну и?

– А тебе крышу не снесет с него?

– Да как-то пока не сносило, – хмыкнул я и попросил: – Руку отпусти.

– Смотри, Скользкий, подсядешь на эту дрянь, потом намучаешься, – предупредил Гамлет.

– На эту уже не подсяду, – поморщился я, припоминая обжигающе-холодный укол в позвоночник. Прогнал не самые приятные воспоминания, раскусил пилюлю и, проглотив ее, сплюнул под ноги омерзительно горькую слюну. – Чё встали? Пошли!

И мы пошли. Впереди Гамлет, замыкающим Денис; мы с Филиппом страховали их и друг друга. А кругом – ночной зимний лес. На разлапистых соснах повисли настоящие сугробы, из неглубокого снега под ногами проглядывает заиндевелая трава. Видимость – метров тридцать, дальше все сливается в сплошное марево зависшей в воздухе белесой дымки.

Блин, как же в кедах пальцы мерзнут…

Неожиданно Датчанин замер на месте, неуверенно повел глушителем по редкому подлеску и попятился назад.

Городовский моментально толкнул меня за толстенный, в два обхвата сосновый ствол, сам укрылся за соседним деревом и спросил:

– Принц, что такое?

– Не знаю, – озадаченно отозвался Гамлет. – Лед, глянь.

Я осторожно выдвинулся вперед и вскоре почувствовал, как искривляется и растекается в разные стороны пространство, а посередине, ближе к эпицентру этой странности остается лишь чистое и ничем не замутненное ничто. Вот еще торчат заснеженные сосны, а пара шагов – и начинается даже не серость, а самая настоящая пустота, разъедавшая сверток изнутри

Пара шагов – это, разумеется, чисто теоретически. Соваться туда себе дороже.

– Пришли? – заволновался Селин.

– Нет, в реальном мире на этом месте церковь стоит, поэтому сверток и не сформировался, – пояснил я. – Можно обойти.

– Разделяться будем? – уточнил Гамлет.

– Придется, – кивнул Филипп. – Мы справа идем, Денис со Льдом слева.

– Не подстрелите нас только, – буркнул Селин.

– Аналогичное пожелание к тебе будет, – наставил на него указательный палец Датчанин.

– Принц, идем, – позвал Городовский.

Парни начали пробираться меж деревьев и почти сразу растворились в ночном лесу. Денис оторвал несколько сосновых иголок, растер их и принюхался.

– Это все настоящее?

– Чистая магия.

– Вообще, колдуна необязательно убивать, – задумчиво глянул на меня Селин. – По крайней мере – сразу…

– Идем уже! – не захотел я даже ничего слушать и зашагал, забирая влево от растекшейся меж деревьев пустоты.

– Сам подумай, – догнал меня Денис. – Человек, который умеет создавать карманные пространства – это же натуральная золотая жила! Это будет…

– Это будет полный пипец, если он ноги сделает! Хочешь, чтобы город с миллионным населением в Приграничье провалился?

– Провалится – и провалится. Места больше станет.

– А люди?

– Людей эвакуируют.

– Кого успеют, – буркнул я, огибая две росшие впритирку сосны и начиная забирать вправо, когда пустота осталась за спиной. – Вон парни идут. – И по рации сообщил: – Мы вас видим.

– Мы вас тоже.

– Да эвакуация фигня вопрос! – Селин оставлять меня в покое точно не собирался. – Только подумай, какие перспективы!

Я беззвучно выругался и обернулся к здоровяку:

– Лучше сам подумай, как хренова туча квадратных километров в Форт втиснется. Мало, думаю, никому не покажется.

– Ну так-то – да… – поскучнел Денис.

– Вот и хватит за советскую власть агитировать!

– Тише, – дернул меня Селин, приседая за дерево.

Я немедленно приник к земле и прошептал:

– Что такое?

Денис не успел ответить, а в ухе негромко прошуршал динамик:

– Идут. Четверо.

– Без команды не стреляйте, – прошептал я в микрофон и отполз в сторону. Устроил глушитель на тонком стволе поваленной ветром сосенки и напряженно уставился в полумрак ночного леса.

Есть движение на одиннадцать часов! Двое, трое, четверо…

Осторожно нацелив туда пистолет-пулемет, я напряг глаза, но понял лишь, что одеты горожане по-летнему и оружия никто из них на виду не держит. Лиц – не разглядеть.

Но кому нужны лица, когда по энергетическому полю бегут колебания набиравшего силу заклинания?

Там либо колдун, либо кондуктор, а значит…

– Валим наглухо! – шепнул я в микрофон, и тут же шагавший впереди остальных горожанин настороженно замер на месте.

Силуэт его подернулся рябью, но я уже поймал красной точкой коллиматора голову, немного сместил прицельную марку вниз и утопил спусковой крючок.

Залязгал затвор, пистолет-пулемет несильно задергался в руках, и человека качнуло в сторону. Он наткнулся на дерево и не успел еще повалиться в снег, как открыли стрельбу парни.

Негромкие хлопки прокатились по лесу, быстро угасая среди ветвей, и все оказалось кончено в считаные мгновения. Никто из горожан даже оружия достать не успел. Если оно у них было – оружие…

Да нет, было: когда, поменяв магазин на новый, я приблизился к замершим на окровавленном снегу телам, то первым делом отодвинул в сторону выпавший из чьей-то руки пистолет. После присел рядом с навалившимся на сосну телом и посветил в лицо.

– Не тот? – уточнил Гамлет, расслышав мой разочарованный вздох.

– Это кондуктор, – переходя к следующему телу, ответил я, – не колдун.

– Плохо, – перезаряжая оружие, пробормотал Городовский. – Выдвигаемся дальше?

– Сейчас.

Не особо надеясь на удачный исход, я проверил другие тела, и ожидаемо не обнаружил ни одного знакомого лица. Оно, может, и к лучшему даже…

– Кого ищешь? – заинтересовался Селин.

– Колдуна, кого ж еще? – поморщился я. – Идемте…

Пару минут мы пробирались по сугробам, дальше сосны понемногу остались позади, подлесок поредел, и впереди замаячил высокий холм, поросший кустарником, почему-то до сих пор так и не облетевшим на зиму. Только начали взбираться вверх по склону, и вдруг будто что-то в спину подтолкнуло.

Я аж на полушаге замер. Вскинул руку, постоял так, затем обернулся к насторожившимся парням и спросил:

– Ничего необычного не чувствуете?

– Нет, – шумно глотнул морозного воздуха запыхавшийся Денис.

– Говорил же – не пей всякую гадость, – не сдержался Гамлет. – Нам точно на эту верхотуру забираться надо?

– Второй вход где-то там, – указал я на лысую вершину покатого холма. – Так вы точно ничего необычного не чувствуете?

– У меня волосы дыбом встали, – произнес вдруг Филипп. – И зубы ломит.

– Та же фигня, – подумав, кивнул Денис.

Все уставились на Гамлета, но он только фыркнул:

– Да не чувствую я ничего!

– Ладно, ходу, – позвал я парней и зашагал в гору.

Точнее, только развернулся – и меня подкинуло в воздух, закрутило и потащило вниз по склону холма. Налетевшая снежным шквалом ударная волна миг спустя умчалась дальше, а я с треском вломился в густые кусты и ошалело замотал головой. Слегка очухавшись, перевалился на живот и обомлел: на вершине холма теперь возвышался прекрасно знакомый по фотографиям особняк!

Вывалившийся из реального мира или созданный магией прямо в свертке?

Кто б мне сказал…

– Лед! – послышался сзади приглушенный шепот. – Лед, падай!

Растянувшись на снегу, я поспешил заползти под кусты, и тут же битым стеклом осыпалось окно на втором этаже. Секундная заминка – и грохот выстрелов.

На голову посыпались срезанные пулями ветки; я немного съехал по склону и, укрывшись за первой попавшейся кочкой, с облегчением перевел дух. Залегшие поодаль Гамлет и Городовский короткими очередями обстреливали прижимавшего нас к земле автоматчика; Денис бежал к зданию со стороны лишенного окон торца.

Прокравшись у самой стены, он подобрался под окно, в проеме которого полыхали дульные вспышки, достал из кармашка разгрузки гранату и резко взмахнул рукой. А миг спустя громыхнуло так, что в соседних комнатах повылетали стекла! Длинный язык огня взметнулся до самой крыши, но пламя быстро опало и лишь рваными отблесками пожара продолжило танцевать внутри.

Ничего себе у них зажигалки!

Гамлет с Филиппом бросились вверх по склону холма. Я поднялся на одно колено и взял на прицел фасад особняка, а когда в темном проеме открытой двери почудилось движение, сразу всадил туда длинную очередь. Подстреленный горожанин вывалился на крыльцо; Датчанин добил его парой выстрелов, Филипп зашвырнул в коридор гранату, и оба они перебежали к стене.

Я тоже не стал изображать из себя мишень и перекатился на новое место. Тут в доме приглушенно громыхнул взрыв, а высунувшийся из-за угла Селин крикнул:

– Прикрываю!

Добежав до крыльца, я вслед за Гамлетом и Филиппом взлетел по залитым кровью ступенькам. Там перепрыгнул через мертвеца и, прижавшись спиной к выщербленной осколками стене, сменил опустевший магазин.

– Ну и чего? – спросил я Гамлета, который опустился на одно колено и осторожно выглядывал в темный коридор.

– Это у тебя спросить надо – чего, – огрызнулся Датчанин. – Откуда здесь эта халупа взялась? Мы так не договаривались!

– А я знаю?

– Зачищаем? – хрипло выдохнул Городовский.

– Без вариантов. – Лезть под пули не хотелось, но на подкрепление нам точно рассчитывать не приходилось. – Денис где?

– Он черный ход держит. Как думаешь, где колдун?

Я на миг задумался, но сразу уловил расходящиеся по магическому полю колебания и указал под ноги.

– В подвале.

– Пока дом не проверим, туда соваться нельзя, – решил Датчанин. – Вы план особняка помните?

– Блокируем лестницу, дальше по обстоятельствам, – приказал Городовский и, оттеснив Гамлета, катнул в темноту РГД-5. Только грохнул взрыв, и он метнулся за угол; мы с Датчанином рванули следом.

Филипп заскочил в одну комнату, Гамлет юркнул в дверь напротив, я остался контролировать коридор.

– Чисто. Чисто. – Почти одновременно прошелестело в наушнике.

Я осветил подствольным фонарем лестницу, высунулся из-за простенка и сразу спрятался обратно. Со второго этажа прогрохотала запоздалая очередь, и ко мне незамедлительно присоединился Гамлет.

– Куда лезешь?! – возмутился он.

– Не спешим, – поддержал его Городовский. – Держи лестницу, мы проверим первый этаж.

– Один?

– Ну позови кого-нибудь на помощь, – пошутил Датчанин.

– Это вы здорово придумали! – Я достал РГД-5, но передумал и выдернул из кармашка трубку зажигательного заряда. – Пожар не начнется? – уточнил на всякий случай.

– Кидай в подвал, – разрешил Филипп и уже в рацию произнес: – Денис, мы выдвигаемся.

Датчанин и Городовский, освещая темные закутки, ушли по коридору; я беззвучно выругался и, подняв лицевой щиток, вытер лицо. После вернул бронестекло на место и прислушался. Тихо.

Только вот это ненадолго.

Для тех, кто засел на втором этаже, другого пути в подвал нет; однозначно будут прорываться.

И как накаркал: по ступеням звонко залязгало железо. Граната?

Но только спрятался – и вместо взрыва на лестнице загрохотали тяжелые ботинки, а потом темень разорвали всполохи дульных вспышек. Не высовываясь из-за стены, я дернул рычажок запала, швырнул трубку зажигательного заряда вдогонку сбегавшим вниз горожанам, и сразу ухнуло. А еще закричало, завопило, зашкварчало. Повеяло жаром, языки пламени взметнулись ко второму этажу, и там тоже кто-то испуганно заголосил.

А чужая граната так и не взорвалась!

Да и граната ли это была? Может, на испуг взять хотели?

Я перехватил оружие, осторожно выглянул на лестничную клетку, и сразу захрипела рация:

– Лед! Что там у тебя?

– Порядок!

– Мы подходим, не стреляй.

Парни вынырнули из темноты, осветили закопченные ступени, и Городовский спросил:

– Что здесь стряслось?

– Попытка прорыва, – объяснил я.

– Жди.

Филипп и Гамлет начали осторожно подниматься на второй этаж, Денис отправился их прикрывать. Вскоре до меня донеслась короткая автоматная очередь, потом грохнула граната, и все смолкло. Минут пять тишины – и Городовский по рации предупредил:

– Это мы. Идем на третий этаж.

– Хорошо, – отозвался я, продолжая контролировать лестницу.

Парни убежали наверх, но вскоре вернулись, так никого и не отыскав.

– Как-то не тянут они на егерей, – объявил спускавшийся первым Гамлет.

– Не говори гоп, – оборвал его Филипп. – Подвал еще…

– А есть ли там кто-нибудь? – засомневался Принц.

– Колдун точно там, – уверенно заявил я и окликнул Селина, который никак не мог вставить магазин: – Ты как?

– Нормально, – буркнул тот. – Сам как?

– Сердце давит.

– Отвык?

– Не то слово.

– Лед, – настороженно глянул вниз Городовский, – колдун мог ловушку установить?

– Запросто, – ответил я и пнул металлическую пепельницу, которую горожане использовали в качестве муляжа гранаты.

– Сможешь почувствовать?

– Попробую.

– Давай первым тогда.

– Лады.

Перехватив пистолет-пулемет, я начал осторожно спускаться по закопченным ступенькам, и тут Денис вдруг резонно поинтересовался:

– Зачем они вообще в подвал попрятались?

И в самом деле – зачем?

Держа на прицеле неплотно прикрытую дверь, я переступил через обугленное тело – к горлу подкатил комок тошноты, но и только, – провел ладонью вдоль косяка, и пальцы сразу заломило от противоестественного холода. Отступив на пару шагов, я обернулся и спросил:

– Веревка есть?

– Держи, – скинул вниз моток Городовский.

Не касаясь заиндевелой дверной ручки, я затянул узел и попятился к дожидавшимся меня парням. Поднялся на лестничный пролет и спросил:

– Дернем?

– Давайте подальше, – решил перестраховаться Гамлет.

Насколько хватило длины веревки, мы отошли в коридор; потом я осторожно потянул свой конец, почувствовал сопротивление и дернул его изо всех сил.

И сразу – хлоп! – будто пакет с водой из окна на асфальт кинули.

Вырвавшаяся из подвала стужа в один миг коркой наледи расползлась по ступеням, затянула инеем стены и выморозила воздух, да так что дышать стало невмоготу. Здание заскрипело, послышался звон лопнувших стекол, и останься мы внизу, сейчас украшали бы интерьер четырьмя ледяными статуями.

– Мать вашу! У меня слезы замерзли! – пожаловался Селин и принялся счищать изморозь с лицевого щитка.

– Плакса! – не упустил возможность поддеть его Гамлет, предусмотрительно отошедший дальше других.

– Рот закрой, – огрызнулся Денис, не расположенный сейчас выслушивать в свой адрес шпильки.

– Соберитесь! – одернул их Городовский. – Теряем время!

И мы отправились в подвал. С каждой ступенькой температура становилась все ниже и ниже; стужа проникала под одежду, ледяными касаниями морозила кожу, заставляла трястись в ознобе и клацать зубами. Короче, холодно было, очень холодно…

Споткнувшись об отозвавшегося ледяным звоном мертвеца, я ухватился за приоткрытую дверь и заглянул внутрь. Никого и ничего. И лишь откуда-то из глубины подвала докатывались рвавшие гладь магического поля колебания. Как будто, как будто…

– Он пытается удрать! – сообразил я и одним рывком распахнул заевшую дверь.

– Как так? – удивился Городовский.

– Создает новый выход из свертка!

Я заскочил в подвал, и кеды немедленно заскользили на покрывавшей пол наледи. Пришлось замедлить шаг, но и так удерживать на прицеле дальний дверной проем толком не получалось.

– Прикрывайте! – попросил я парней, и словно нарушившее тишину слово стало тому причиной, по комнате начал расходиться нестерпимо студеный туман, а рассыпанное тут и там ледяное крошево потекло, собираясь в человекоподобные фигуры.

Одна из полупрозрачных рук вдруг стремительно дернулась, ухватила меня за штанину и рванула на себя; я рухнул на спину, сразу попытался отползти к выходу, но ледяные пальцы заострились и острыми когтями пропороли прочную ткань, удерживая на месте. Тут же залязгали затворы пистолетов-пулеметов, тяжелые пули сорок пятого калибра принялись выбивать из големов осколки льда; тем – хоть бы что.

Спас Городовский. Ухватив страховочную петлю жилета, он поднатужился и одним рывком оттащил меня к входной двери, потом выдернул обрез и спустил курок. Голова вцепившегося в ногу голема разлетелась на куски, и я наконец сумел выползти к уже убравшимся на лестничную клетку парням. Сразу выхватил из кармашка вторую самопальную гранату и зашвырнул ее в комнату.

– Мать! – охнул Городовский и пинком захлопнул дверь; Денис и Датчанин ухватили меня под руки и молча рванули вверх по лестнице. Я попытался высвободиться, но тут раздался негромкий вроде бы хлопок, и особняк содрогнулся от фундамента и до самой крыши.

Сорванное взрывом дверное полотно разлетелось в щепы, парней сбило с ног, а меня со всего маху впечатало в стену, и от серьезных увечий уберег лишь шлем. В голове так и зазвенело.

– Ну на хрена? – сплевывая кровь, простонал Селин.

– Эргэдэшки за глаза хватило бы, – согласился с ним Гамлет.

Мне было не до них. В ушах звенело, в затылке пульсировала непонятная боль, а перед глазами кружились серые точки не до конца прогоревших заклинаний. Реальность двоилась, и никак не удавалось определиться, где именно сейчас нахожусь: здесь, в темном коридоре, или же где-то посреди ослепительно-белой пустоши…

Черт бы побрал этот «Магистр»!

– Кто сказал, что эта по мощности такая же? – вяло возмутился я, когда померкло нестерпимое сияние отката.

– Не в закрытом же помещении! – закашлялся Датчанин. – Вот ты, блин, вообще…

– Хватит! – прикрикнул Городовский и скомандовал: – Лед, вперед!

Подхватив пистолет-пулемет, я первым спустился по скользким ступеням, настороженно заглянул в подвал и обнаружил, что как таковой комнаты больше не существует. Начиненная серебром граната выжгла всю магию, и подвал понемногу распадался, превращаясь в серое ничто. Мебель на глазах рассыпалась в труху, стены оплывали, потолок прогибался, покрывался трещинами и мог обвалиться в любой момент. Одно радовало – ледяных тварей развеяло в пыль.

– Быстрее! Они уходят!

Проскочив изуродованное взрывом помещение, я заглянул в следующую комнату и замер как вкопанный, не в силах поверить собственным глазам.

Вместо дверного проема – дыра в мирозданье. За ним, где-то много-много ниже, под черным небом с лазурной кляксой солнца раскинулась заснеженная равнина с торчащими из сугробов ледяными пиками. И все они направлены прямо на меня…

– Стой!.. – Я попятился назад, но кто-то из парней уже врезался в спину и сбросил вниз. Вот ведь, мать вашу…

Падение оказалось недолгим. Миг свободного полета – и вот уже шипы. Но ледяные пики развеялись, будто их и не было, а я со всего маху врезался в заметенный снегом шифер и заскользил вниз по скату. Затормозил, вцепившись в антенну, и тут в полуметре над крышей прямо из воздуха возник Селин. Денис приземлился аккурат на конек, приглушенно ойкнул и скатился на другую сторону, Гамлета же пришлось хватать за страховочную петлю и останавливать, прежде чем он доехал до края и едва не сорвался вниз.

– Ты чего орал? – спросил Датчанин, когда дотянулся до одной из распорок антенны и по скользкому шиферу перебрался поближе ко мне.

– Да так, показалось, – шумно выдохнул я. – Просто показалось.

– Завязывай с «Магистром», – посоветовал Гамлет, ловко вскарабкался вверх и уже оттуда спросил: – Остальные где?

– Я только Дениса видел. Он на ту сторону скатился.

– Чердак! – раздался в наушнике голос Филиппа. – Быстро!

Где-то в доме прогрохотала автоматная очередь, взорвалась граната, защелкали пистолетные выстрелы.

Мы перебрались через конек крыши, и Гамлет вслед за Селиным залез в чердачное окошко, я заглянул внутрь и спросил:

– Спуститься получится?

– Они там крепко засели, – ответил Городовский, удерживая на прицеле темный проем люка. – Если только гранатами закидать…

– А хоть и гранатами, – раздраженно облизнул разбитую губу Датчанин. – Какие еще варианты есть?

Терять время на осаду и штурм было нельзя, поэтому я передал парням гранаты и предложил:

– Обойду их по пожарной лестнице.

– Гамлет, прикрой, – распорядился Филипп.

– Идет.

Проскальзывая на заснеженном шифере, я поспешил к дальнему концу крыши, а вот Датчанин не удержался на ногах и под трехэтажный мат съехал по крутому скату.

– Тебе помочь? – обернулся я.

– Сам справлюсь! – отмахнулся тот, упираясь ботинками в дождевой слив.

Я подбежал к ржавым поручням пожарной лестницы, осторожно глянул вниз – никого, – и начал спускаться. Повис на последней перекладине, разжал пальцы и метров с трех рухнул в высокий сугроб. Едва не оставив в снегу кеды – идиот, почему только ботинки не попросил?! – перебрался к углу дома и сразу заметил трех убегавших со двора парней.

Задержав дыхание, я поймал взглядом красную марку прицела и, утопив спуск, открыл огонь по беглецам.

Двух тут же сбило с ног, и они распластались на забрызганном кровью снегу, а третий резво обернулся и швырнул в меня шар искрящегося огня. Я качнулся за угол, и шаровая молния угодила в стену, да так, что та взорвалась разлетевшимися во все стороны обломками кирпича.

В голове будто колокол ударил, очнулся уже в сугробе. Машинально попытался выдернуть пустой магазин, но тот заклинило. Пришлось избавиться от покореженного оружия и доставать пистолет.

По кирпичной осыпи я осторожно подобрался к углу дома, и тут на голову посыпалась снежная крошка.

– Ты где пропадал? – спросил я спрыгнувшего с пожарной лестницы Гамлета.

– Достал колдуна? – связав воедино закопченную стену и валявшиеся во дворе тела, спросил Датчанин.

– Ушел.

В этот момент на верхних этажах вновь послышалась стрельба; я стянул с головы поцарапанный шлем и поспешил через двор.

– Прикрой наших!

– Уверен? – засомневался Гамлет.

– Да!

Добежав до трансформаторной будки, я осторожно выглянул на улицу, там – никого. Вывалился из-за угла и сразу боковым зрением выхватил из темноты белый овал лица с черными провалами глаз. Тут-то вбитые инструкторами рефлексы и пригодились: продолжая движение, я в развороте вскинул пистолет и утопил спусковой крючок.

Раз-два! – и сразу заледенелыми обломками рассыпалась простреленная голова смертельно раненного снеговика.

Черт! Это ж надо!

А колдуна след простыл, ищи теперь ветра в поле!

Ветра в поле? Ну уж нет…

Постаравшись расслабиться, я уловил легкое давление текшей меж домов магической энергии и выбежал на дорогу. Свернул к темневшей пустыми окнами пятиэтажке, срезал через арку и, оказавшись на параллельной улице, сразу заметил фигуру улепетывавшего со всех ног беглеца.

Пришлось, позабыв про усталость и сбившееся дыхание, броситься в погоню.

Главное, не дать оторваться, в городе ему никакие заклинания не помогут.

И вот тут колдун меня едва не подловил. Прекрасно осознавая, что в реальном мире дело решит пара метких выстрелов, он вдруг развернулся и швырнул в меня новое боевое заклинание.

Шаровая молния ослепительной кометой помчалась над дорогой, все увеличивая и увеличивая скорость; я раздавил в кулаке пробирку с черным порошком, отшвырнул ее от себя и резко отпрыгнул в сторону. Сгусток энергии вильнул следом, но влетел в серую завесу и, будто пошедший юзом автомобиль, промчался мимо. По широкой дуге он начал разворачиваться, зацепил металлический гараж и с грохотом взорвался, сорвав крышу и оставив в стене оплавленную дыру.

Все бы ничего, но опережавший меня на полсотни метров колдун в этот самый момент вывалился в реальный мир. Я поднажал, на пределе своих возможностей добежал до границы, с ходу вломился в нее, на миг завяз, но тут же прорвался дальше; оглядел темный дворик – никого, и укрыться негде.

Твою ж мать! Судя по всему, успел удрать на улицу.

Выскочив к оживленной дороге, по которой сновали яркие пятна автомобильных фар, я заметил несшуюся к остановке фигуру и со всех сил припустил следом.

На бегу вскинул пистолет, но беглец уже поравнялся со стоявшими у киоска людьми. Юркнув под навес, он выскочил на проезжую часть и заколотил ладонью по борту тронувшегося с места маршрутного такси. Я перескочил через дорожное ограждение и рванул вдогонку напрямик через газон.

Водитель ярко-желтой «газели» притормозил, колдун дернул на себя ручку боковой двери, и тут уж я медлить не стал и выстрелил беглецу в затылок.

Бам! – по маршрутке будто красным мазнули. Перепуганный водитель утопил педаль газа, и «газель» резко помчалась прочь. Подскочив к телу, я всадил вторую пулю колдуну промеж лопаток, миг поколебался и разрядил в мертвеца остаток магазина.

Чтоб уж наверняка…

А потом развернулся и в обход остановки помчался к свертку. Тяжело дыша, заскочил во двор и под быстро приближающийся вой сирены – центр города, блин! – вломился в границу свертка, будто ледокол в торосы.

Прорвавшись внутрь, я без сил растянулся на заснеженной дороге и несколько минут просто жадно хватал ртом морозный воздух. Немного очухавшись, перезарядил «Зиг-Зауэр» и поплелся на встречу с парнями, настороженно оглядывая темные подворотни. Не хватало еще на подельников колдуна нарваться…

Пока шел, оттаявшая в городе одежда заиндевела, и меня начало знобить, но все же торопиться я не стал и осторожно подкрался к трансформаторной будке. Выглянул из-за нее во двор и успокоился, увидев сидевшего на крыльце Селина, который размеренно и без какой-либо спешки бинтовал себе левую руку.

И сразу – легкий скрип снега позади.

– Не дергайся, – усмехнулись за спиной. – Свои…

Я медленно обернулся к Гамлету и спросил:

– Вы в порядке?

– Да. Что с колдуном?

– Готов.

– Ништяк. А то уже волноваться начали, что здесь надолго застряли.

Датчанин зашагал через детскую площадку, я поспешил следом и поинтересовался:

– Что с Денисом?

– Ерунда, – фыркнул Гамлет. – Царапина.

– Царапина? – возмутился расслышавший его реплику Селин. – Ты не охренел ли, часом? Навылет прошла!

– Хорош орать! – оборвал их выглянувший из подъезда Городовский и подошел ко мне: – Уходим?

– Да, собирайтесь. – И я тяжело опустился на ступеньку рядом с Денисом. – Ты как?

– Ерунда, царапина, – отмахнулся тот. – Но продезинфицировать на всякий случай стоит.

– Изнутри? – уточнил Датчанин.

– Само собой. И в сауне отогреться не помешает, а то замерз как цуцик. – Селин поднялся на ноги и протянул мне руку. – Лед, ты в сауне транспортного цеха был?

– Нет. – Помощь мне и в самом деле понадобилась. Еле встал.

– Многое потерял. Ну ничего, сегодня наверстаешь.

– Не, сегодня не могу.

– Слушай, Скользкий, – подступил ко мне Гамлет с другого боку. – Мы часто видимся? Что значит – не могу?

– Все, все, был неправ, – пошел я на попятную. – Давайте только выберемся отсюда для начала.

– Идемте! – поторопил нас Филипп и уже персонально мне: – Лед, куда собрался?

– Я там ствол оставил…

– Забрали уже. Ходу!

Ходу? Ходу – это хорошо. Только вот ближайшую точку перехода использовать нельзя. Там сейчас от ментов не протолкнуться.

– Ну? – поторопил меня Филипп.

– Идемте, – тяжело вздохнул я и зашагал со двора.

– Стой! – насторожился Гамлет. – Ты ж с другой стороны возвращался?

– Я там немного… нашумел. Лучше небольшой круг сделать.

Датчанин только головой покачал.

– Веди, Сусанин-герой.

Двигаясь навстречу медленно текшей меж домов магической энергии, я подвел парней к занесенным снегом гаражам и потребовал:

– Хватайтесь.

Дождался утвердительных возгласов и только двинулся вперед, как со всех сторон нахлынул теплый воздух, ароматы летнего вечера и прогорклая гарь автомобильных выхлопов.

– Ох! – блаженно выдохнул Селин. – Хорошо!

– Вызывай своих! – потребовал Филипп, настороженно оглядывая глухой переулок, в котором мы очутились. По счастью, рядом – никого.

Я достал мобильник и набрал куратора.

– Да? – моментально отозвался тот.

– Заберите нас… – С одной стороны глухая стена жилого дома, с другой – бетонный забор. Ни названия улицы, ни номера дома. – Отсюда. Понятия не имею, где мы. Найдете?

– Телефон не выключай.

– Да, еще, минут десять назад в центре перестрелка была. Убитый – наш колдун.

– Перестрелка? – хмыкнул Владимир Николаевич. – Ну-ну. – И он сбросил вызов.

– Что дальше? – поинтересовался Городовский.

– Сейчас заберут.

И в самом деле минут через пять переулок осветили автомобильные фары и в наушниках послышался голос Ярового:

– Давайте в темпе!

Мы быстренько погрузились в фургон и начали избавляться от заиндевевшей амуниции и холодной одежды.

– Ну вы вообще! – только и присвистнул Борис. – Снег-то где найти умудрились?

– Свинья везде грязь найдет, – стуча зубами от холода, выразительно глянул на меня Гамлет и поторопил коротышку: – Ну чего сидишь? Доставай!

Яровой вытащил из сумки початую бутылку и протянул ее Датчанину. Тот выдернул пробку, приложился к горлышку и передал мне. Я от коньяка отказываться не стал, глотнул, и по телу немедленно разошлось благодатное тепло; глотнул снова – и пустил литровую бутыль дальше по кругу.

Ух, хорошо зашел!

Вслед за теплом накатила расслабленность, я кинул бронежилет под ноги, стянул заледеневшие кеды и блаженно развалился на сиденье.

– Борис, как у вас все прошло?

– Чистый цирк, – ответил коротышка. – Штурмовая группа только выдвинулась, а особняк взял и пропал непонятно куда. – Яровой забрал у меня бутылку, одним глотком влил в себя остатки коньяка и, вытерев губы, усмехнулся: – Хорошо хоть никто внутрь прорваться не успел.

– Хорошо – да, – кивнул Филипп. – А то бы еще с нами схлестнулись.

– Так он к вам?.. – вытаращился на приятеля Борис.

– Ну да.

– Обалдеть!

Тут фургон остановился, боковая дверца ушла в сторону, и к нам заглянул Шептало.

– Ну ты, Лед, даешь… – с выражением произнес он.

– В смысле?

– Обязательно колдуна на всеобщем обозрении расстреливать было?

– Он не оставил мне выбора, – натягивая холодные и влажные кеды, хмыкнул я. – Со стволом что делать?

– В Форте утилизируют.

– Понятно. – Я выпрыгнул к куратору и спросил: – Отчет нужен будет?

– Завтра. Краснюка не встретил?

– Кондуктора-то?

– Его самого.

– Встретил.

– И?

– Готов.

– Вот и замечательно! – обрадовался Шептало и понизил голос: – А твой старый знакомый не объявлялся?

– Нет.

– Плохо.

– А вот это с какой стороны посмотреть, – нервно поежился я.

– Плохо, Лед. С какой стороны ни посмотри – плохо, – вздохнул Владимир Николаевич. – Завтра привезут бласт-бомбу, и тебе придется лезть в сверток. А значит…

– …значит, он будет там.

– С вероятностью, близкой к ста процентам.

– А может, другой «пузырь» подвзорвем? – без особой надежды предложил я.

– Не выйдет, – покачал головой Шептало.

– Точно?

– Точнее не бывает, – заявил Владимир Николаевич. – Ты здесь остаешься или в институте ночевать будешь?

– Почему это в институте? У меня на сегодня другие планы были!

– Считай, тебя на казарменное положение перевели. Решай быстрее: остаешься или едешь.

– Сейчас узнаю. – Я позвонил Алене, выслушал в ответ, что «абонент временно недоступен», и вздохнул: – Ладно, пока здесь побуду. Если планы изменятся, к кому обращаться?

– Максим Альбертович к тебе своих людей приставил, скажешь, они отвезут в институт.

– Понятно, – поморщился я.

– Все, до завтра.

Я кивнул и с мрачным видом отошел к дожидавшемуся меня Денису.

– Только не говори, что сквозняк сделать собираешься! – заранее начал возмущаться Селин. – Гамлета позову, он тебя сразу зарэжэт!

– Да остаюсь я, остаюсь. Но пить не буду. Мне работать завтра.

– Базара нет, нам больше достанется. Пошли давай!

– Пошли…

Парни к этому времени успели куда-то убежать, но Денису провожатый и не требовался. Он уверенно повел меня через пустой полутемный цех, нырнул в подсобку и распахнул неприметную дверь. За ней – обшитая вагонкой сауна. Филипп и Борис в простынях уже сидели за столом, Гамлет только переодевался.

– О, не сбежал? – обрадовался Датчанин.

– Силой волок! – рассмеялся Денис.

– Давайте накатим! – заторопился Яровой.

– Я соку накачу, – предупредил я, избавляясь от мокрой и холодной одежды.

– По пятьдесят грамм – это святое, – подтолкнул Гамлет меня к столу. – Ты глянь только на себя! Бледный как смерть!

– Тьфу-тьфу-тьфу, – сплюнул я и взял стакан. – А чего водку? Не могли коньяк заказать?

– Да привыкли мы к ней, к родимой! – глянул на запотевшую рюмку Селин. – Будем!

Выпили, закусили. Городовский тут же налил по новой и пояснил:

– Коньяк хорошо в медицинских целях пить, а вот если вдумчиво с хорошей закуской посидеть, то лучше водки ничего не придумали. Ну между первой и второй…

– Без меня. Пойду греться.

Я одним махом влил в себя стакан апельсинового сока – витамин C сейчас в самый раз будет, – и отправился искать парилку. Прошел помывочную, обогнул бассейн и с трудом распахнул разбухшую деревянную дверь.

Ух! Чуть уши в трубочку не свернулись!

Осторожно забравшись на верхнюю полку, я какое-то время полежал там, но пот все не прошибал и не прошибал. В итоге слез, поддал на камни травяного настоя и едва успел присесть из-за навалившейся сверху жары. Переждал, залез обратно и постарался расслабиться.

Хорошо. Мне хорошо. Пусть и не на пляже под солнцем вялюсь, но тем не менее – хорошо…

Правда, от водки зря отказался. Хоть бы стресс снял. А то чего-то никак не отпускает. Сердце давит, предчувствия нехорошие опять же…

Из-за завтрашнего? Так до завтра далеко, чего ж меня сейчас-то ломает?

Чего ломает? А знаю чего…

Выбежав из парилки, я заскочил под душ и до упора выкрутил ручку холодной воды. Постоял под ледяными струями воды, закутался в простыню и отправился обратно за стол.

– Уже вернулся? – удивился Гамлет. – Как-то ты быстро.

– Накатим? – предложил Селин.

– Сейчас. – Я набрал Алену, но ее телефон по-прежнему не отвечал.

– Ты кому все названиваешь? – полюбопытствовал Денис.

– Знакомой, – не стал скрытничать я и потер нывшие ребра.

– Слинять хочешь?

– Хотел бы, но не получится.

– Тогда давай выпьем.

– Вздрогнем! – Я опрокинул в себя рюмку, закусил балыком и поморщился: – Нет, определенно лучше б коньяку взяли…

– Понты это, – отмахнулся Филипп. – На публике «Хеннесси» хоть из горла хлещи, а среди своих – ну какой коньяк может быть? Русские ж люди… – Он глянул на Гамлета и добавил: – В основном.

– Да пятьдесят на пятьдесят, так-то, – заржал Селин. – Я да Боря. Ты ж у нас из семитов?

– А в глаз? – взвесил в руке пустую бутылку Городовский.

– Ладно, ладно, – поднял рюмку Денис. – За интернационализм!

Выпили, перекусили жаренной с салом картошкой, пирогом с красной рыбой и ухой, снова сходили в парилку. После остыли в бассейне, вернулись за стол и открыли новую бутылку. Но тут уж я отказался наотрез:

– Не, мне хватит.

– Да чего ты? Расслабься! – пристал как банный лист Селин.

– Мне еще работать завтра, – напомнил я и, в очередной раз не сумев дозвониться до Алены, отправился в туалет.

Умылся и тяжело оперся на раковину, собираясь с мыслями. Потом выпрямился и вздрогнул, когда отражение ответило взглядом пронзительно-синих глаз.

Что за нафиг?

Протер запотевшее зеркало – порядок. Обычные глаза, ничего такого. А в голове на мотив слышанной где-то песни уже завертелось: «У меня синие глаза, пьяные глаза синего огня…»

Так и вышел из туалета, тихонько бормоча этот бред.

Не стоило все же «Магистр» с водкой мешать. Да и вообще с ним аккуратней надо.

– Слушайте, попросите чаю заварить, что ли, – предложил я усаживаясь на диван.

– Сделаем, – кивнул Филипп. – А ты бы все же выпил…

– Не, свою дозу знаю.

– Ты?! – подавился пирогом Денис.

– Знать – знаю. Соблюдаю редко. Хотя не сказать, что пью много…

Тут уж заржали все:

– Хватит заливать!

– Да ну вас! – отмахнулся я и отправился в парилку.

Только улегся, и сразу вновь распахнулась дверь. Присоединившийся ко мне Селин уселся на нижнюю полку и шумно выдохнул:

– Зашибись…

– Неплохо, да. – Я перевернулся на живот и спросил: – Как у вас там вообще дела обстоят?

– Нормально дела обстоят. Развиваемся потихоньку. Новый клуб с кинозалом открыли в прошлом году.

– А фильмы где берете?

– Ты Апостола помнишь?

– Кличка, что ли?

– Нет, фамилия.

– Наверное, не застал уже.

– Он от вашей конторы на том конце портала сидит; с кем-то договорился, ему флэшки с фильмами передают. Нам остается только деньги за просмотр собирать да следить, чтобы спиртное не кончалось.

– Это вы хорошо устроились.

– Не жалуемся.

Мы выскочили из парилки и плюхнулись в холодную воду бассейна. Вылезли, замотались в простыни и отправились за стол. А там Гамлет указал на чайник:

– Как заказывал.

– Замечательно.

– И у тебя телефон жужжал.

– Да ты чё?! – Я вытащил из кармана мобильник, увидел пропущенный вызов и перезвонил Алене. – Привет! Ты как?

– Еле живая, – вздохнула девушка, – но все в силе.

– Ты понимаешь, я тут людей встретил, которых сто лет не видел; мне б посидеть с ними. Да и выпить, честно говоря, уже успел. Может, завтра?

– Конечно, конечно! – обрадовалась Алена. – Ты не переживай даже, оставайся! Мне самой бы лучше сегодня поработать – комиссия все расчеты перепроверяет, хоть проконтролирую их.

– Тогда до завтра?

– До завтра.

Я отключил телефон, кинул его на полку и уселся за стол.

– Слышь, Денис, мы с тобой люди, оказывается, – толкнул Гамлет Селина. – Скоро он вот так делать будет. – Датчанин прищелкнул и с развязной интонацией произнес: – Эй, человек!

– Зазнался Лед, – кивнул здоровяк. – В Форте не зазнавался, а здесь зазнался.

– А ведь мы его уважали, – скорбно кивнул Гамлет. – Помнишь, когда он до стены дополз? Мы его на последние сбережения в кабаках неделю отпаивали, а он нам теперь фигвамы рисует.

– Идите в задницу! – не выдержал я.

– Да ладно, – усмехнулся Селин. – Мы шутим, чего завелся?

– Не напоминайте лучше.

Была в свое время в Форте народная забава – начинающих правонарушителей вместо виселицы или штрафного отряда отправляли без оружия и верхней одежды за городскую стену. Кто сумеет обратно вернуться, жизнь с чистого листа начнет; кто не сумеет… Ну на нет и суда нет. Караульным за проявленную бдительность премию выпишут, тело закопают. А если на мине подорвется или в сугробе околеет, так вообще сплошная экономия – не придется ни служивым платить, ни с мерзлой землей возиться.

– Это когда было! – фыркнул Датчанин.

– Не так давно, как хотелось бы.

– Ты ж справился, – хлопнул Денис меня по спине. – Ты крут!

– Как же, как же, – передернул я плечами и налил себе чаю. – Знаете, сколько Ян Карлович тогда денег на ставках поднял?

– Много? – заинтересовался Гамлет.

– Не то слово. А знаете, почему он на меня поставил?

– У Яна Карловича глаз – алмаз.

– Хрена, – поморщился я. – Он через Смирнова денег караульным заслал, мне всего-то надо было к нужной башне выйти и дождаться, пока они в наряд заступят.

И все равно – жутко. Снег, ночь, прожектора. Заметят с соседних постов – хана. Да и мины…

– А я-то гадал, чего эту лавочку прикрыли! – шлепнул себя по ноге Датчанин. – А это Ян Карлович с комендантом не поделился!

– Ну ты, Лед, партизан, – покачал головой Денис. – Никому ведь ни слова…

– Проехали. – Я подул на чай, отпил и шумно выдохнул. – Давайте, рассказывайте лучше, как там и чего нового!

– Чего рассказывать-то? – обреченно вздохнул Гамлет и потер крючковатый нос. – Ничего нового, все по-старому.

– Рассказывайте, рассказывайте, мне все интересно.

– Денис, он нас так точно изнасилует за ночь. – Датчанин поднялся с лавки и отправился в парилку. – Держи оборону, я за подмогой!

– Беги, трус, беги! – Селин кинул в спину приятеля полотенцем и сграбастал чайник и чистую кружку. – А я тоже чайку выпью.

– Денис, ты Шурика Ермолова знаешь?

– Кто ж его не знает! – фыркнул парень. – Большим человеком стал твой Шурик.

– Серьезно?

– Вся разведка теперь под ним. Последний раз к нам заходил новоселье справлять. Он особняк на «Поляне» выстроил. Небольшой такой, метров на четыреста всего.

– Силен! – порадовался я за приятеля. – Не женился?

– Женился. Сыну года два уже, наверное.

– А Напалм как?

– Напалм совсем плохой стал, – вздохнул Селин, отпив чаю. – Он и раньше не злоупотреблял, а теперь к нам и вовсе только с женой заходит. Подкаблучник, каких свет не видывал.

– И курить бросил?

– Не, это у него святое. Держится пока.

– А… – Я запнулся, решая, про кого еще спросить, и вдруг понял, что давно уже не испытывал подобного интереса к судьбам знакомых по реальному миру.

– Подавился?

– Да нет. Помнишь, как там у Гарика Сукачева? – Я уставился в потолок и тихонько пропел:

Только в этих портах и на станциях тех

У меня никого почему-то,

Может быть, потому, что все мои в тех далеких местах.

– Тянет обратно? Так давай с нами, – предложил Селин.

– Типун тебе на язык! – выругался я. – Не, меня и здесь неплохо кормят.

Тут из парилки подтянулись парни, и Яровой начал разливать водку, а Городовский потянулся за чайником.

– Не тронь, – легонько хлопнул его по руке Денис. – Это наш чай, и мы его пьем.

– Ну ты, Селин, ваще!

– Пусть еще принесут, – усмехнулся я.

– Нет, ну что ты за человек такой, Лед? – только и вздохнул Гамлет. – Сидели нормально, обычная пьянка была. А теперь не пойми что и сбоку бантик!

– А что такое?

– Сейчас мы чай пить будем! В сауне!

– Да не, нормально, – шумно выдохнул Филипп, осушив отвоеванную у Дениса чашку. – Мы ж не пьянствуем, просто нервы успокаиваем.

– Ладно, – махнул рукой Датчанин. – Пусть чай несут. Я тоже буду.

Борис Яровой демонстративно опрокинул в себя рюмку водки и запил ее апельсиновым соком.

– А чего вы на меня уставились? – оглядел он нас, дожевывая балык. – Как принесут, тоже чай буду. А пока – зачем продукту пропадать?

– Давайте по последней, – предложил Гамлет.

Я с кружкой в руке перебрался на диван и покачал головой:

– Без меня.

Так дальше и сидели – пили чай, ходили париться, остывали в бассейне. Трепались обо всем сразу и ни о чем одновременно. А потом я только на минутку прикрыл глаза, и тут же меня потряс за плечо невесть когда успевший одеться Селин.

– Нам пора, – объявил он.

– Сколько сейчас? – помотал я головой, усаживаясь на диване.

– Полшестого.

– Рано вы.

– Нормально, – зевнул Денис и вдруг спросил: – Ты мне ничего рассказать не хочешь?

– По поводу? – насторожился я.

– А сам как думаешь? Что за фотографию ты у своего куратора подрезал? Кого мы грохнуть должны были? Или грохнули?

– Не грохнули, к сожалению. – Я распахнул дверцу шкафа, достал из нагрудного кармана куртки фотокарточку и протянул ее здоровяку. – Только не ругайся, и так голова болит.

Селин поначалу недоуменно уставился на снимок, потом прищурился и перевел взгляд на меня:

– Это тот, кто я думаю?

– Ага.

– … – Денис выдохнул одно-единственное нехорошее слово, и таков уж великий и могучий русский язык, что пять букв в полной мере сумели выразить всю гамму обуревавших его эмоций. – Ну ты вообще! Предупредить не мог?!

– А вы бы подписались? – прямо спросил я.

Селин задумался и отрицательно помотал головой.

– Не-а.

– Вот видишь.

– Скользкий, какой же ты, сука, скользкий! Вломить бы тебе разок…

– Обошлось ведь?

– А если б нет?

– Тогда бы мне с ним сегодня вечером встречаться не пришлось.

– Оно тебе надо?

– А куда деваться?

– Давай лучше с нами, а? – на полном серьезе предложил Денис. – Там шансы выжить повыше будут.

– Спасибо, не вариант.

– Была бы честь предложена. И это, на будущее: давай без таких подстав обойдемся.

– Договорились.

– Вот и ладушки.

Селин отправился в зал ожидания, я в простыне и в шлепанцах потащился следом.

Парни были уже в сборе, ждали только Дениса.

– О Лед! – немедленно сграбастал меня Гамлет. – Не пропадай тут без нас!

– Да уж постараюсь! – Я с трудом вырвался из его объятий, пожал руку Филиппу, кивнул Борису.

– Может, все же с нами уйдешь? – понизив голос, предложил Денис.

– Все нормально будет. Да и не пропустят.

– Это решаемо.

– Не стоит.

– Ну как знаешь, – пожал плечами Селин и громогласно поинтересовался: – Все трусы свинцовые надели? – Выслушал, куда ему стоит засунуть свои шуточки, и невозмутимо хмыкнул: – А я надел.

– Серьезно? – с недоверием уставился я на него. – Вы туда радиоактивные материалы тащите?

– За холодным синтезом, брат, будущее, – то ли пошутил, то ли на полном серьезе объявил парень, и тут Борис Яровой указал на часы:

– Денис, Гамлет, вас ждем! – заторопился он. – Нам еще груз проверять!

– Да идем мы, идем! – крикнул Селин и ткнул Гамлету пальцем в живот. – Помнишь, как я с ним познакомился? Тощий, морда разбитая, куртка порезана, синтепон торчит, а сейчас…

– Да иди ты! – отмахнулся я. – Не так все было.

– Именно так, просто не помнишь уже, – заулыбался Датчанин и неожиданно спросил: – Ты, кстати, тех отморозков потом нашел?

Я только усмехнулся:

– Они сами меня нашли. – И добавил: – Зря.

Гамлет отстраненно хмыкнул и покачал головой:

– Слушай, Скользкий, напомни мне при следующей встрече, чтоб судьбой твоих врагов не интересовался. Ага?

– Валите уже! А то Боря инфаркт заработает.

– Не пропадай!

– Счастливо! – Я помахал парням и отправился одеваться.

В институт валить надо. Может, еще поспать получится.

Не получилось. Нет, доставили меня в НИИ в лучшем виде, просто сон как рукой сняло. Только в машине подремать и получилось.

Из-за дремоты, кстати, все и началось. Из-за дремоты да разбередившего прошлое вопроса. Еще водитель закурил, и запах табака усилил частенько снившийся последние годы сон. Кошмар, где я ни черта не помню и просто отбываю свой номер от и до. От первого слова, до последнего выстрела.

Ничего не помню – но только не сегодня.

Питейное заведение затянуло серое марево, стены терялись в густом дыму, а силуэты завсегдатаев расплывались, и до меня доносился лишь монотонный гул голосов.

Ничего удивительного: выкушал пива я в тот раз изрядно.

По какому поводу, уже и не помню, если честно. А скорее всего, и вовсе без повода – просто не было причин оставаться трезвым, вот и все.

На третий месяц пребывания в Форте я опустился едва ли не на самое дно. Ни работы, ни денег, ни друзей, ни перспектив. Случайные заработки, случайные собутыльники. И водка. Водка, которой заливал оставшуюся после ухода Кати пустоту.

Но, как ни странно, в разрыве бывшую подругу я нисколько не винил – после того, как нас вышибли из Гимназии, ей пришлось устраивать свою жизнь, а от меня толку было немного. Точнее, не было вовсе.

Обычный человек мог устроиться хотя бы чистить снег. Идиота, избившего восходящую звезду Гимназии, не брали даже дворником. Да что там чистить снег! Даже самые мутные личности не хотели связываться со столь неуравновешенным персонажем.

И правильно – как можно рассчитывать на того, кого со дня на день найдут утром в сугробе? Все знали, что рано или поздно Миша Стрельцов отквитается за свои сломанные ребра. И скорее рано, чем поздно. Это дело принципа. Престижа, если угодно. Репутации.

А раз так – почему не выпить?

Человек слаб, человеку надо хоть как-то расслабляться…

Тот вечер я коротал в «Цапле». Днем удалось неплохо подкалымить, поэтому в кои-то веки не пришлось накачиваться дешевым самогоном в одной из безымянных рюмашечных, где надо было быстро глотать отраву и освобождать место следующему страждущему.

Здесь можно было посидеть в тепле, отдохнуть. Почувствовать себя не отбросом, а нормальным человеком. Правда, лишь до тех пор, пока на кармане звенела монета. А у меня с этим был напряг.

Именно поэтому я уставился в кружку, на дне которой оседала пивная пена, и старательно делал вид, будто меня здесь нет.

Не вышло.

– Эй, ты! Это наше место!

Я поднял взгляд – у стола стояли трое бандитского вида ребят. Один вплотную, двое на подхвате. Долговязый заводила весь из себя будто на шарнирах; его приятели просто безликие расплывчатые фигуры в табачном дыму.

Долговязый, на шарнирах, писклявый.

О черт!

Да это же тот самый гад, который по наводке Олежи Кузнецова с меня куртку снял! А Кузнецов, на минутку, лучший кореш Стрельцова…

– Уже ухожу, – просипел я.

– Уходишь, базара нет. Только за место заплати сначала, – оскалился заводила и обернулся проверить реакцию завсегдатаев.

Ожидаемо – всем плевать.

– Слушайте, нет денег. – Во сне обычно до этого не доходило, но из песни слова не выкинешь. – На пиво последнее потратил…

– Вот и подумай, как расплачиваться будешь. И броню не включай, хуже будет… – заявил вертлявый, вынуждая меня ударить первым. Дабы потом на законных основаниях сбить с ног и топтать, топтать, топтать, пока буду еще хоть что-то соображать. А в оконцове выкинуть в сугроб и оставить там замерзать.

И никому никакого дела. Сам нарвался.

Только вот долговязый просчитался. Он забыл, что даже загнанная в угол крыса может загрызть излишне самоуверенного удава.

И в одурманенной алкоголем голове как-то само собой возникло понимание того, что либо я, либо меня. А мне очень, очень сильно хотелось жить…

– Ага, сейчас. – Я поднялся со стула и резким движением приставил ко лбу заводилы дуло выдернутого из кармана нагана. У меня с собой было – да…

Долговязый лишь скривился в презрительной ухмылке и попытался отодвинуть ствол в сторону.

– Убери пушку, щено… – начал было он, да только для меня все уже было решено, и палец сам потянул тугой спусковой крючок.

Раз! – И вертлявый с опаленной дырой во лбу завалился на спину.

– Сука! – заголосил второй и выхватил нож, сразу поймал грудью пару пуль, завалился на стол и медленно сполз по нему на пол.

У последнего не выдержали нервы, он метнулся к выходу, но в глазах у меня неожиданно прояснилось, я навел мушку на его бритый затылок, спустил курок…

…и проснулся.

Только отдышался, и автомобиль въехал во двор НИИ. Там меня быстренько определили в апартаменты на третьем этаже и оставили в одиночестве. Но спать уже не хотелось. Нервы, блин…

Проглотив найденную в аптечке таблетку цитрамона, я забрался в ванну и перекрыл слив. Струи душа тихонько шуршали, теплая вода согревала и помогала снять напряжение. Так и провалялся часа полтора, а когда кожа на пальцах набухла и скукожилась, выбрался на кафельный пол и сдернул с вешалки полотенце. Начал вытираться и вдруг обратил внимание на дверную ручку. Хромированную ручку, сплошь затянутую изморозью.

Глянул под ноги, а там клубится туман.

Что за чертовщина?!

Мотнул головой – и сразу все пропало, как и не бывало.

Осторожно прикоснулся к ручке – прохладный металл, и только. Приоткрыл дверь, выглянул в коридор – тоже ничего.

Гамлет, блин, накаркал! Поедет крыша, поедет! Сам будто не знал…

Нервно поежившись, я ушел в комнату и включил телевизор. Развалился на кровати и переключал каналы до тех пор, пока не нашел местные новости.

– «Криминальная хроника». Сегодня в программе: стрельба в центре города, взрыв бытового газа и антитеррористические учения на железной дороге. – На экране замелькали мигалки припаркованных у обочины полицейских автомобилей. – Дерзкое убийство было совершено вчера вечером на одной из центральных улиц Ямгорода. Жертвой преступления стал садившийся в маршрутное такси молодой человек. По свидетельству очевидцев нагнавший свою жертву убийца произвел не менее десяти выстрелов в упор, после чего скрылся. От полученных ранений пострадавший скончался на месте, его личность до сих пор не установлена. Если вам что-либо известно об этом происшествии, позвоните в дежурную часть по телефонам, которые вы видите внизу экрана».

Звонить я никуда не собирался и потянулся за пультом, но выключить телевизор не успел.

– «Продолжается расследование причин взрыва, полностью разрушившего трехэтажное офисное здание по Кировскому проспекту, в результате которого лишь чудом обошлось без человеческих жертв. На текущий момент на месте продолжают работу взрывотехники ФСБ. По предварительной информации речь идет о взрыве бытового газа, но наш источник в правоохранительных органах сообщил, что владельцы здания объявлены в розыск».

Взрыв бытового газа? Ну хоть какая-то версия. Навезли, поди, строительного мусора за ночь, вот вам и полностью разрушенное здание.

– «Продолжается розыск преступников, совершивших огра…» – А вот розыск каких-то там преступников меня нисколько не интересовал. Щелк – и тишина.

Дерзкое убийство – ну надо же! А если б я на бегу шмалять стал, как бы они такое назвали? Нет же – догнал, с первого выстрела уложил, никого из посторонних не зацепил…

И тут затрезвонил стоявший на прикроватной тумбочке телефон. Я поднял трубку и настороженно произнес:

– Слушаю вас…

– Минут через пятнадцать подходи в кабинет Грачева, – распорядился Шептало и отключился, прежде чем удалось спросить, чем обязан столь раннему вызову.

Быстренько одевшись, я захлопнул за собой дверь и отправился в энергетический отдел. Заглянул к Алене – в кои-то веки никаких посетителей! – и уточнил:

– Не помешаю?

– О, Лед! Заходи, – обрадовалась моему визиту Зимина, – кофе пить будем.

– Лучше чаю, – попросил я, поцеловал подставленную щеку и уселся за стол. – Еще подремать днем планирую.

– Вечер удался? – прищурилась Алена.

– Неплохо пообщались, да. Полночи чай пили.

– Чай?

– Ага, – с усмешкой подтвердил я, опуская в стакан с кипятком заварочный пакетик. – Водка не лезла, честно говоря.

– Надеюсь, сегодня никаких встреч со старыми знакомыми? – уточнила девушка.

– А уж я-то как на это надеюсь… – нервно поежился я.

– У меня просто вечер свободный…

– Свободный вечер – это святое. Сходим куда-нибудь?

– Никуда идти не хочу. Поужинаем и баиньки. Ты как?

– Только за!

– Вот и замечательно.

Я вынул пакетик, положил его на край блюдечка и хлебнул чаю. Задумчиво поглядел на девушку и, отбросив несвоевременное желание пригласить ее в номера, спросил:

– Слушай, Ален, ничего нового не слышно?

– В смысле? – удивилась Зимина.

– Ну вообще. Меня просто к руководству на ковер вызвали, интересно, чего ждать.

– Ну тебе лучше знать, что ты опять натворил.

– В том-то и дело, что ничего. Может, какие-нибудь подвижки по срокам появились?

– Да нет. Около полутора суток в запасе остается. Мы уже на чемоданах сидим.

– Понятно, – вздохнул я: – А обязательно именно привокзальный «пузырь» уничтожать или какой-нибудь другой сгодится?

– Уничтожение других свертков такого эффекта не даст, – покачала головой Зимина. – Повторные расчеты подтвердили, что именно тот «пузырь» удерживает на месте все остальные. С вероятностью девяносто девять процентов его уничтожение вызовет полное разрушение барьера…

– Хорошо бы. – Я поднялся на ноги и, вдохнув легкий аромат духов, наклонился поцеловать девушку. – Спасибо за чай.

– Подожди! – Алена вышла из-за стола и обняла меня. – Возвращайся. Обязательно возвращайся. Слышишь?

– А куда я денусь? – только и рассмеялся я. – Обязательно вернусь! – Сказал и прикрыл за собой дверь.

И вот уже в коридоре беззаботная улыбка сама собой сползла с лица, сменившись недовольной гримасой. Не везет так не везет. Придется лезть в волчье логово.

Дошел до приемной – там давешний следователь.

– Мне к вам или туда? – указал я на дверь кабинета.

– Подождите, вас вызовут, – не отрываясь от монитора, объявил молодой человек.

Я тяжело вздохнул и плюхнулся на ставший уже родным диванчик. Но только-только начал подремывать, как меня растормошил Шептало:

– Ты как себя чувствуешь?

– Нормально себя чувствую. – Как ни странно, самочувствие и в самом деле нисколько не беспокоило. Нельзя сказать, что полон сил, но, вопреки опасениям, вареным овощем себя вовсе не ощущал. – За этим разбудили?

– Идем, новости появились.

Вслед за куратором я проследовал в кабинет и, ни на что особо не надеясь, уточнил:

– Новости хорошие или так себе?

– Это с какой стороны посмотреть, – усмехнулся развалившийся в кресле Максим Альбертович.

– Полагаю, смотреть нужно с нашей стороны. Нет?

– Господин Прокофьев…

– Нашли его?

– Нет. Так вот, бывший милицейский полковник Прокофьев…

– Вы Романа допросили? – вновь перебил я крепыша.

– Ты издеваешься? – ожидаемо возмутился тот.

– Разве?

– Успокойся! – потребовал Владимир Николаевич. – Да, мы допросили Романа…

– А бласт-бомбу привезли?

– Лед!

– Все, молчу, молчу, – пообещал я и уселся на стоявший у окна стул. – Так что там с господином Прокофьевым?

– Завязывай со своими хохмачками, – хлопнул по столу Максим Альбертович. – А то нарвешься. У всех нервы на пределе. – Он грозно глянул на меня и уже совершенно спокойно продолжил: – Поскольку ваш юный талант Роман Дьячков поддерживал отношения с сотрудницей НИИ, господин Прокофьев его из поля зрения после увольнения не выпускал и, когда тот связался с оккультным кружком, решил на этом подзаработать. Так сказать, срубить деньжат на пенсию. Привлек старого приятеля, пару не прошедших аттестацию сослуживцев помоложе и начал обносить банки и грабить инкассаторов. А Рома Дьячков и его рыжий приятель уводили шайку через свертки.

– Вот как? – задумался я. – А ко мне они чего тогда прицепились?

– Неужели непонятно? – с неприкрытым сарказмом поинтересовался Владимир Николаевич. – Рыжий наверняка сразу доложил о похищении Романа, а Прокофьев за описание твоей толстовки не зацепиться просто не мог. Потом проверил, кто за последнее время открывал личное дело Дьячкова, ну и запаниковал, наверное.

– Скорее всего, так и было, – согласился с этой версией Максим Альбертович. – Только не учел, что ты такой резкий…

Я глянул на Шептало и с упреком произнес:

– А вот что мешало сразу Романа по полной программе выпотрошить?

– И я о том же, – кивнул крепыш и гаденько заулыбался. – Непрофессионально, Владимир Николаевич, крайне непрофессионально. Колдуны под носом, устойчивая преступная группа с заместителем директора по режиму во главе…

– Проверкой Прокофьева при назначении на должность занимался не я!

– И что это меняет? – удивился Максим Альбертович, и его морщинистые щеки на миг разгладились. – Пусть на момент утверждения в должности Борис Федорович и не был чист как стеклышко, но в требуемые рамки вполне вписывался.

– Прокофьев точно с горожанами не связан? – рискнул я привлечь к себе внимание руководства.

– Точно, – подтвердил куратор.

– Да, кстати, патрульные неподалеку от Стылого моря на колдунов наткнулись, – произнес вдруг развалившийся в кресле Баринов.

– На живых?

– Какой там! Мертвее не бывает. Один, правда, говорят, перенос пережил и уже от холода загнулся.

– А больше ничего там не вывалилось? – уточнил я. – Обгорелые останки, например, или…

– Закрыли тему, – нахмурился Владимир Николаевич. – Неважно, какие у тебя были резоны так поступить, ответить все равно придется.

– Ответить за что именно?

– За порчу особо ценного имущества как минимум, – пояснил Максим Альбертович. – Ты хоть представляешь, сколько бласт-бомба стоит?

– К слову о бласт-бомбах, – поспешил я перевести разговор на другую тему. – Так доставили уже, нет?

– Доставили.

– Так чего мы тогда сидим?

– Что, не хочешь узнать, какой тебе счет выставят? – поднялся из кресла Баринов.

– Нет, не особо, – поморщился я.

– Сюрприз будет, – усмехнулся Шептало и сунул в сумку рабочий ноутбук. – Ладно, давайте собираться.

– Ты сколько людей с собой провести можешь? – уже в приемной уточнил Максим Альбертович. – Четверых?

– Троих максимум.

– А если два раза сходить?

– Можно. – Лишние люди точно не помешают. Не в одиночку же геройствовать.

– Вот и замечательно.

Мы через двор перешли в спецблок, куратор распахнул дверь оружейной комнаты и указал на заваленный снаряжением стол.

– Проверь, все ли на месте.

– Проверю, – пробурчал я и, начав переодеваться, спросил: – Кто еще пойдет?

– Первой ходкой проведешь в сверток Виталия и пару человек Максима Альбертовича, – огорошил меня Шептало.

– На фига? – горестно вздохнул я, затягивая ремни бронежилета. – Виталий-то нам на кой сдался?

– Это не обсуждается, – твердо заявил Владимир Николаевич.

– В самом деле? – мягко поинтересовался Максим Альбертович.

– Виталий ориентируется на местности и обладает соответствующей квалификацией.

– Как скажете, – лишь ухмыльнулся крепыш.

– Хрен с вами, пусть идет, – капитулировал я. – Остальные-то хоть бывалые?

– Если после твоего обучения они пережили командировку в Приграничье, это о чем-то да говорит, – язвительно заметил Максим Альбертович.

Я только хмыкнул и спросил:

– А остальное где? Бласт-бомба, оружие, патроны?

– На месте выдадим.

– Понятно. Тогда вопрос: с кем по техническому устройству бласт-бомбы пообщаться можно?

– Что конкретно тебя интересует? – спросил Шептало.

– Грачев как-то обмолвился, что энергию бласт-бомбы можно использовать для заправки амулетов. Насколько сложно это сделать в полевых условиях? Нам бы отводящие пули обереги совсем не помешали.

– Надо уточнить. – Максим Альбертович достал мобильный телефон и указал им на дверь: – Вы идите пока. Сейчас догоню.

Забрав со стола шлем, я вслед за Шептало вышел из оружейной комнаты и остановился на крыльце.

– Дробовик взяли? – спросил уже там.

– Взяли, – подтвердил куратор.

– Патроны с серебром?

– И патроны. Все взяли, – невесело улыбнулся Владимир Николаевич. – Сам только все не запори. – Он помолчал и добавил: – Как обычно.

– Чего это – как обычно?

– Просто не запори, и все.

– Уж постараюсь.

Вновь в полный рост навалилась неуверенность, острыми коготками пробежался по спине страх, противно заныло в груди.

Не запори!

Легко сказать – не запори!

Вот встретят нас пулеметом на входе – и абзац котенку. Пусть колдуна и кондуктора мы и ликвидировали, наверняка кого-то оставляли «пузырь» караулить. Кого-то – да…

В этот момент во двор въехал служебный фургон. Он остановился рядом с крыльцом, и сразу ушла в сторону боковая дверь.

– Залезай, – подтолкнул меня в спину Владимир Николаевич.

Я забрался в салон, кивнул двум смутно знакомым парням (мои бывшие слушатели? Не помню таких!), и бухнулся на свободное сиденье. Шептало устроился рядом; Виталий пропустил вперед Максима Альбертовича и задвинул дверцу.

Ну – с богом!

Я мысленно перекрестился и вновь поинтересовался:

– Так что там с амулетами?

– Всему свое время, – отмахнулся от меня Максим Альбертович и положил на колени небольшой алюминиевый на вид дипломат.

– А если…

– Возвращаться не придется, – уверил меня крепыш.

Я выдохнул беззвучное ругательство и откинулся на спинку.

Ну что за люди такие? Все из них клещами тянуть приходится!

Когда минут через десять фургон остановился, Шептало подключил свой ноутбук к внутренней сети, и на закрепленном под потолком экране высветилась сделанная со спутника фотография прилегающей к железнодорожному вокзалу территории.

– Излагай, Лед, – попросил он.

– А вторая группа?

– Они нас слышат, два раза повторять не придется.

– Работать придется на вокзале, – откашлявшись, сообщил я. – Сразу предупреждаю, в свертке многое не так, как сейчас на снимке. На площади никаких павильонов, только памятник и трамвайное кольцо. Если мы пойдем в сверток со стороны Советской или Маршака, то вывалимся аккурат посреди открытого пространства.

– Там, где тебя подстрелили в прошлый раз? – уточнил Владимир Николаевич.

– Именно. На мой взгляд, не самый лучший вариант.

– Где-то можно укрыться? – уточнил один из приданных в усиление парней.

– У памятника насыпной газон, но, прежде чем добежим туда, пара стрелков легко понаделает в нас дырок. Немного дальше стоят трамвайные вагоны. – Я развернул к себе ноутбук и курсором мыши указал нужное место – Там тоже можно укрыться…

– На месте горожан я бы разместил по бойцу на газоне и в трамвае, – произнес Максим Альбертович. – Возьмут в клещи и расстреляют.

– А сколько у них людей? – спросил Виталий.

– Без понятия. Как минимум – один точно будет.

– Ну это не страшно…

– Да как сказать, – поморщился я. – Позицию этот товарищ однозначно займет самую выгодную. Подставимся, он нам этого не простит.

– Какие еще есть варианты? – задумчиво потер морщинистые щеки Максим Альбертович.

– Второй вход в сверток расположен у железнодорожных путей. В этом случае мы вывалимся прямо на рельсы. – Я припомнил свою обратную дорогу и уточнил: – Справа от нас будет грузовой состав, слева пригородная электричка.

– Там найти укрытие проще, разве нет? – задумался Владимир Николаевич.

– Проще, но возможностей для маневра будет меньше.

– А еще я бы заминировал там все, – пробурчал Максим Альбертович, достал мобильный телефон и распорядился: – Нужны четыре защитных комплекта.

– Думаете? – засомневался Шептало.

– Лучше подстраховаться, – заявил крепыш. – Дальше куда?

– Выведите на экран поэтажный план вокзала. Если есть, то старый, начала восьмидесятых. – Прилегающая территория сменилась планировкой внутренних помещений, и я указал на задний вход. – Поскольку пойдем со стороны путей, зайти лучше либо через крытый переход, либо через выход к перрону. В любом случае придется подниматься на второй этаж. Обратите внимание на красный круг: бласт-бомбу следует заложить в пределах данной окружности.

– Теперь что касается амулетов… – произнес Максим Альбертович.

– Ну? – оживился я.

– Для заливки энергии нужно просто снять заднюю панель. Там есть специальный разъем. Как мне сказали – ничего сложного.

– Замечательно!

– А это не повлияет на свойства бласт-бомбы? – забеспокоился Владимир Николаевич.

– В наших объемах нет.

– А по времени это сколько займет? – задумался я.

– По две минуты на каждый амулет. Только заряжать придется уже в свертке. Иначе энергия сразу рассеется.

– Итого придется продержаться семь-восемь минут…

– Справитесь?

– А куда деваться? – пожал я плечами. – Амулеты где?

Максим Альбертович щелкнул замками дипломата, вытащил из него увесистый пакет, но передавать его мне не стал, а вместо этого протянул потрепанный журнал и шариковую ручку.

– Распишись за получение.

«Чешуя дракона», количество и галочка.

Я поставил в соответствующей графе свою закорючку, распотрошил пакет и за стальную цепочку вытащил из него отводящий пули амулет. Обычный шлифованный аметист, зажатый двумя медными пластинками; магической энергии – ноль.

И вот это могло стать реальной проблемой. По две минуты на штуку – это вовсе не мало. Но зато и преимущества очевидны. С полным зарядом «Чешуя дракона» способна отвести до шестидесяти выстрелов из пистолета Макарова или же без малого четверть сотни стандартных пуль триста восьмого калибра.

Замучаются стрелять. Если только гранатами закидают…

– Бласт-бомба где?

– Виталий, доставай, – распорядился Шептало.

Парень расстегнул убранный в ноги рюкзак и передал мне оказавшийся неожиданно увесистым чемоданчик.

Я удивленно присвистнул и спросил:

– Вы чего в него напихали?

– Во избежание разного рода неприятностей, – нахмурил брови Максим Альбертович, – корпус бронирован. И очень тебя прошу, не испытывай его на прочность.

– Договорились. – Раскрыв чемоданчик, я убедился, что панель управления не претерпела никаких изменений, и задумался: – А как задняя стенка крепится?

Виталий достал отвертку, немного повозившись, справился с подпружиненными защелками и снял титановую пластину. Ага, вот и разъем.

– С заправкой аккуратней, – предупредил Максим Альбертович. – Спецы просили передать, что, если передержишь, камень сгорит.

– Две минуты?

– Плюс-минус десять секунд. Не больше.

– Ясно. – Я поставил панель на место, убрал чемоданчик бласт-бомбы в рюкзак и глянул на часы: – Что с оружием?

– Можем выдать АК-9 или «Каштан», – предложил Владимир Николаевич.

Я задумался, что предпочесть, и уточнил:

– «Каштан», который у меня был?

– Виталий? – повернулся Шептало к водителю.

– Тот самый, – кивнул парень. – Уже пристрелянный.

– Тогда «Каштан». И ПМ не помешает. И рации.

– Само собой.

Виталий передал пистолет-пулемет; я на всякий случай сверил серийный номер и закрепил глушитель. Рассовал по кармашкам тактического жилета магазины, закрепил кобуру с «макаровым» и спросил:

– Гранаты?

– РГД-5. Двух хватит?

– Хватит, наверное.

Убрав гранаты, я подумал-подумал да и всучил патроны двенадцатого калибра и обрез Виталию. После присмотрелся к парням, но лезть с советами не стал. Вроде дело знают.

Да и что тут посоветовать можно? Снаряжение всем выдали однотипное: «городской» камуфляж, бронежилет, разгрузка, шлем. И даже рюкзаки одинаковые, чтоб потенциального противника с толку сбить. Только вооружились остальные не «Каштанами», а автоматами Калашникова под специальный патрон девять на тридцать девять.

В этот момент боковая дверь ушла в сторону, и нам передали защитное обмундирование – весьма и весьма увесистое, – в которое меня тут же начали облачать. К счастью, навьючили не полный саперный комплект, а лишь спускавшуюся спереди до колен бронированную накидку, секции защиты рук и ног да прикрывший шею ворот. Еще высоченный щит вручили.

– Ну вот, теперь готов к любым неожиданностям, – усмехнулся Владимир Николаевич.

– Может, щит кто-нибудь другой понесет? – поморщился я.

– Ты первый поедешь, тебе и нести, – отрезал Максим Альбертович. – Под ноги внимательней смотри, если что и будет, то наверняка растяжки.

– Не знаю, не знаю…

– Все, выдвигайтесь, – хлопнул Шептало меня по спине. – Транспортники насчет антитеррористических учений предупреждены, проблем не будет.

Я закинул в рот последнюю пилюлю «Магистра» и, сглотнув нестерпимо-горькую слюну, осторожно выбрался из подогнанного к железнодорожным путям фургона. Второй фургон остановился метрах в пятидесяти, там же дежурили две кареты «скорой помощи» и пожарная машина. Дальше приткнулись три внедорожника и несколько автомобилей со спецсигналами, у которых топтались люди в форме.

– Вас как зовут-то? – неуклюже поднявшись на насыпь, обернулся я к сопровождавшим меня парням. – Лица вроде знакомые, а имен не помню.

– Сергей, – представился один.

– Вадим, – ответил другой.

– Серега и Вадик? – усмехнулся я. – Ладно, хватаетесь за меня и, пока не разрешу, не отпускайте. Тебя… Виталик, это тоже касается. Вставай сзади.

Парни выполнили мое распоряжение, и неуклюжей черепахой мы заковыляли по шпалам к далекому зданию вокзала.

– Двадцать метров! – крикнул на прощанье Шептало. – К «пузырю» надо подобраться на двадцать метров!

– Помню!

– Ни пуха ни пера! – напутствовал нас Максим Альбертович.

– К черту! – буркнул я себе под нос, размеренно переставляя ноги и стараясь не цеплять гравий нижним краем тяжеленного щита.

Шаг, другой – мы идем по шпалам.

Шаг, другой – все по тем же шпалам…

Ан нет, уже не по тем же: раз – и под ногами промасленное дерево, тронутое серебристым наростом изморози. И снег…

Как провалились в сверток, сам не заметил. Просто мир вокруг неуловимо изменился, с обеих сторон невесть откуда выросли вагоны поездов, а в грудь вонзились иглы разлитой в пространстве магии. Энергетическое поле захлестнуло с головой, в глазах посерело, и защитное обмундирование враз стало неподъемно-тяжелым. Парни помогли устоять на ногах, но только шагнул вперед, и сразу крик:

– Мина! – Меня тут же сбили с ног, навалились сверху, придавили к шпалам…

А потом – БАМ!

Над головой оглушительно громыхнуло, а в следующий миг меня уже вздернули с земли, подтащили к товарному вагону и через пробитую взрывом дыру в дощатом борту зашвырнули внутрь. Не иначе здесь мина и была закреплена…

– Ты в порядке? – заскочил следом Вадим.

Вадим? Да, точно – он.

– Нормально, – прохрипел я, стягивая шлем.

– Серега, тебе помочь? – оставив меня в покое, Вадим сунулся к напарнику, тяжело навалившемуся на борт.

Тот отмахнулся, отлип от вагона и шагнул к контуженному взрывной волной Виталию. Но контузия – это ерунда. Могло все куда хуже выйти…

И тут – чпок! – брызнула кровь, нога Виталия подкосилась, и он тяжело рухнул на рельсы, а миг спустя до нас донесся раскатистый хлопок.

Сергей, как стоял спиной, так в вагон и запрыгнул. Я даже глазом моргнуть не успел, а он перехватил автомат и осторожно выглянул наружу. Стукнуло, полетели щепки, и лишь потом над путями загулял грохот выстрела.

– Снайпер в переходе над платформой. Отсюда его не достать.

– Мать вашу, – выругался я, вслед за парнями лихорадочно скидывая с себя защитное снаряжение.

Виталий корчился на шпалах метрах в трех от спасительного состава, из простреленной ноги вовсю хлестала кровь, а снайпер почему-то медлил и не спешил его добивать.

Ждет, пока кто-нибудь на помощь кинется? Вот сука…

– Ползи к электричке! – крикнул Сергей водителю и попробовал высунуть наружу ствол автомата, но сразу отпрянул от полетевшей во все стороны щепы.

Я лихорадочно расстегнул рюкзак, выдернул из него тяжеленный чемоданчик бласт-бомбы и, сковырнув заднюю панель, воткнул амулет в идеально подошедший ему по размерам разъем. После задрал рукав и начал пристально следить за слишком уж неторопливым бегом секундной стрелки наручных часов.

– Здесь оставаться нельзя, – перебрался ко мне Вадим. – Сейчас с площади подтянутся и расстреляют прямо через борт.

– Минуту! – рявкнул я. Хотя бы минуту. Хотя бы половину заряда…

Виталий тем временем переборол боль и, оставляя за собой кровавый след, пополз к соседней электричке, но тут же его рука подогнулась, на снег брызнули алые капли, а меж составов загуляло эхо второго выстрела.

– Вот сволочь! – в бессильной ярости скрипнул зубами Сергей. – По конечностям бьет! Задушу, суку…

– Уходить будем на ту сторону, там не достанет. – Вадим перебежал к дверям товарняка и начал закреплять на ней заряды. – Вынесем и уйдем…

Чувствуя, как начинают обжигать пальцы медные пластины, я накинул цепочку «Чешуи дракона» себе на шею и выскочил из вагона.

– Стой! – заорал Сергей, но мне было уже не до него.

– Заряжайте амулеты! – крикнул я и метнулся к вывшему от боли Виталию. Под ногами глухо стукнуло, и от шпалы во все стороны полетели острые щепки; миг снайперу на перезарядку – и следующая пуля сыпанула искрами, впустую срикошетив от рельса.

Понимая, что каждый отведенный выстрел расходует драгоценную энергию, я ухватил Виталия под мышки и без особых сантиментов рванул на себя. Проволок по заснеженной земле, уперся ногами в шпалу, собираясь перетащить через рельс и…

…и тут голова парня мотнулась, а из дыры в простреленном шлеме начала выбиваться тоненькая струйка крови.

Сволочь!

Развернувшись, я метнулся в укрытие – выстрел, второй! – забрался в вагон и отшвырнул «Чешую дракона» в угол.

– Ты чего? – удивился заряжавший амулет Сергей.

– Забей! – отмахнулся я. – Неизвестно, сколько в нем энергии осталось, второй раз заправлять слишком опасно.

– У меня все, – отодвинулся парень от чемоданчика с бласт-бомбой.

– Нужно еще четыре минуты! – предупредил я и воткнул в разъем новый амулет. – Вадим, ты ту сторону контролируешь?

– Да, – оторвался приникший к щели парень. – Они точно будут здесь раньше. Если пойдут вдоль состава, нам хана.

– Хотя бы три минуты!

Вадим на миг обернулся и предупредил:

– Окажется у них пулемет или гранатомет, расстреляют за милую душу…

– Откуда? – спросил я и, натянув перчатки, чтобы не обжигать пальцы, продолжил заряжать амулет. – Откуда у них возьмутся пулеметы и гранатометы?

– Оттуда же, откуда мины и снайперская винтовка, – буркнул Сергей. – Явно крупнокалиберная.

– Держи! – И я кинул Вадиму амулет.

– Оставь себе!

– Держи, сказал! – рявкнул я и воткнул в разъем последнюю «Чешую дракона».

– Идут! – прошептал парень через минуту и пятнадцать секунд. – Трое. Похоже, не знают, в каком мы вагоне.

– Еще немного!

– Расходятся! Упустим момент.

Выругавшись, я застегнул на себе цепочку с заряженным лишь на две трети амулетом и дал отмашку:

– Начинай! – Сам передвинул ползунок таймера бласт-бомбы на четверть, глянул на часы – восемь ноль пять ровно, – и щелкнул переключателем. Иначе никак, иначе на это просто может не остаться времени.

Вадим отбежал к нам и зажал уши ладонями.

– Взрываю! – предупредил он, сразу громыхнуло, и сорванную створку просто вынесло наружу.

Вскинув автоматы, парни синхронно подскочили к выходу и в два ствола расстреляли застигнутых врасплох горожан. Ближних сразу сбило с ног, и они попадали в снег; третий изловчился схорониться за невысоким бетонным бортиком. Я недолго думая зашвырнул туда гранату и, выпрыгнув из вагона, присел в ожидании взрыва.

Присел – и сразу боковым зрением уловил движение на крыше. Крутнулся, заваливаясь набок, и тотчас земля взорвалась фонтанчиками щебня. «Чешуя дракона» обожгла грудь; я поймал красной точкой прицела бежавшего по крыше вагона стрелка и потянул спусковой крючок.

Пистолет-пулемет несильно толкнулся прикладом в плечо, автоматчик дернулся, качнулся и полетел вниз. И сразу – хлопок моей гранаты.

– Пошли! Пошли! Пошли! – заорал Сергей и рванул к бортику, за которым укрывался последний горожанин. Вадим на всякий случай всадил короткую очередь в подстреленного мной парня и замер в дверях вагона, готовясь при необходимости поддержать нас огнем.

Успев первым, я перескочил через бетонное ограждение и сразу увидел полулежавшего на забрызганном кровью снегу подранка. Нашпигованный осколками мужик упрямо тянулся к винтовке, и пришлось добить его, всадив пару пуль в голову. Он завалился набок и затих.

– Уходим отсюда! – подбежал к нам Вадим с моим рюкзаком в руке. – Быстрее!

Когда домчались до здания вокзала, парни сразу заменили рожки; я присел около стены и тоже воткнул в пистолет-пулемет новый магазин. После закинул за спину рюкзак и стянул лямки ремнями на груди и животе.

– Значит, так, – прохрипел я, немного отдышавшись, – если со мной что-то случится, главное – доставьте на место бласт-бомбу. Просто притащите ее туда и убедитесь, что никто не унесет.

– Что еще может случиться? – пробурчал Вадим. – Все под контролем. Только вперед не лезь.

– Случиться может что угодно. – Сердце колотилось как безумное, и каждое его биение толчками острой боли отзывалось в голове. Это все нервы, просто нервы. – Без меня вам из свертка не выбраться, но есть небольшой шанс пережить перенос в Приграничье после взрыва…

– Не стоит об этом, – оборвал меня Сергей.

– Зайдем через центральный вход? – перешел к делу Вадим.

Через центральный? Через центральный мы попадем в простреливаемый со всех сторон, в том числе и с галерей второго этажа, холл. Но от пуль нас защитят амулеты; гораздо важнее, что там не должно быть мин. Оттуда нас точно никто не ждал, а вот со стороны перрона возможны любые сюрпризы.

– А если зайти через один из служебных входов? – спросил заметивший мои сомнения Сергей.

– Толку-то? Так и так ждать нас будут у перехода к платформам. Только время потеряем.

– Тогда, может быть, разделимся?

– Идем вместе.

Разделиться – идея не из лучших. Пока есть огневое превосходство, кого угодно раскатаем. А поодиночке вырежут, и никакие отводящие пули амулеты не помогут. Да и время поджимает.

И самую малость поколебавшись, я решил:

– Идем через центральный.

На самом деле идти на вокзал не хотелось ни через центральный вход, ни через какой-либо из служебных. Просто не хотелось, и все. До слабости в коленях, до скрежета зубовного.

Как подумаю об этом, так сразу рядком выложенные на снегу тела вспоминаются.

«Они лежали ровно в ряд, их было восемь…»

А, к черту!

– Пошли! – И я первым начал пробираться вдоль стены. – На мне сектор с десяти до двух, на Сергее с шести до десяти. И не забывайте про второй этаж. Вроде гранат ни у кого из горожан не было, но мало ли…

– Ну у нас-то они точно есть, – усмехнулся Вадим и похлопал по подствольному гранатомету. – Справимся…

Я осторожно поднялся по облицованным мраморной плиткой ступеням и замер, не в силах с ходу преодолеть свой страх.

Было жутко, других слов и не подберешь. По лицу, заливая глаза, ручьем тек пот, и на какой-то миг я вновь ощутил себя зеленым новичком, только-только поступившим в Патруль. И, как ни странно, именно премерзкое ощущение собственного бессилия помогло собраться и преодолеть неуверенность.

Раззадоренный злостью на все и вся, я распахнул тугие двери и выскользнул в пустынный холл. Выскользнул легко, будто и не ожидал выстрелов. Плавно, бесшумно, перестав наконец ощущать себя жертвой.

Прошмыгнувшие следом парни моментально развернулись и взяли на прицел свои сектора, не забывая и про второй этаж. И дальше они уже так и передвигались – пятясь за мной мелкими шажками и не испытывая при этом ни малейших неудобств. Слаженно, словно не раз и не два отрабатывали подобный маневр.

Я б так не смог, но мне проще. Проще – да…

Пять, десять, пятнадцать шагов от двери.

Тишина жуткая. Слышен лишь шум крови в ушах да глухие удары сердца. Ну и немного – шорох подошв.

Двадцать, двадцать пять, тридцать…

Руки слегка дрожат, не из-за усталости, а из-за нервного перенапряжения. Глушитель качается из стороны в сторону, глаза выискивают малейшие признаки опасности. Ничего.

Тридцать пять, сорок, сорок пять – мы почти у лестницы.

Черное табло над ней как издевка. Как некое предупреждение: мол, теперь все поезда идут строго по одному маршруту – прямиком в ад. Время отправления: прямо сейчас.

– Второй этаж, кадка!

И сразу – хлопок гранатомета, стук затворов и лязг прыгающих по полу гильз. Миг спустя – взрыв.

Я крутнулся на месте, но посеченный осколками горожанин уже выронил непонятный контейнер и рухнул на пол.

– Ходу! – подтолкнул меня к лестнице Сергей.

Разворачиваясь обратно, я вдруг заметил движение за фонтаном и сразу выпустил в ту сторону длинную очередь.

– Девять часов! Фонтан!..

Срикошетившие от камней пули заставили горожанина нырнуть в укрытие, Сергей немедленно зашвырнул туда РГД-5, а миг спустя жахнуло на втором этаже. На голову посыпалась какая-то труха, пальмовые листья, земля, обломки бочки, и от неожиданности я упустил выскочившего из-за фонтана горожанина. К счастью, тот просто пытался укрыться от заброшенной к нему гранаты. И, к счастью, – не успел.

Я еще только повел стволом, ловя на прицел темную фигуру, как раздался взрыв, парень споткнулся и его короткой очередью добил прикрывший меня Сергей.

– Уходим! – Я сорвался к лестнице, и вдруг кровавыми ошметками разлетелся камуфляж на спине Вадима. Парень, будто пьяный, рухнул на пол; Сергей в развороте выпустил остаток рожка по второму этажу, но выпустил наугад – не видя врага. А миг спустя он выронил автомат и зажал ладонями простреленную шею.

Что за черт?!

Пригнувшись, я сорвался с места, тут же что-то садануло в правый бок, и бег перешел в падение. Чудом не выронив оружия, мне удалось кувыркнуться через плечо и вскочить, но только шагнул, и сразу подломилась вспыхнувшая болью нога. Потом удары в спину – один, второй.

Спас бронежилет. Прежде чем во мне понаделали новых дырок, я змеей заполз за лестницу и на какое-то время оказался вне зоны обстрела.

Бежать, бежать, бежать…

Простреленная штанина быстро пропитывалась кровью, но пуля прошла навылет, не задев кость, и, стиснув зубы, я заковылял на выход. Проскочил мимо коридора с туалетами, вывалился на перрон и, плюхнувшись на холодный асфальт, отполз от настежь распахнутой двери.

Черррт! Сейчас ведь даже «Небесное исцеление» не вколоть! Элементарно времени не хватит!

Кое-как наложив на рану повязку, я прямо через штанину загнал в бедро лошадиную дозу обезболивающего и заменил магазин «Каштана» на новый. В голове звенело, во рту стоял отвратительный металлический привкус, и никак не получалось отдышаться.

Да что ж это такое?!

Кое-как справившись с дурнотой, я заглянул в дверной проем, никого не заметил и перевел взгляд на часы. Восемь десять.

Но почему не сработали амулеты?!

Разложив нож, я нашарил пробоину в бронежилете и подцепил острием сильно деформированную пулю. На асфальте звякнуло; пригляделся к смятому кусочку желтого металла – уцелевший участок оболочки чернел тончайшими черточками колдовских письмен.

Спецпуля? Откуда?!

Подумал – и сразу все понял. Аж желчь к горлу подкатила.

Вот же сволочь предусмотрительная! Как детей сделал! Тварь!

Но кто мог знать? Кто?!

Ладно, неважно. Надо валить отсюда, пока кровью не истек или чего похуже не случилось. Но с этим тоже не все так просто. Нет, валить надо – не вопрос, вопрос: куда валить?

От снегопада перрон прикрыла протянувшаяся над головой кишка крытого перехода-конкорса, следов здесь не останется. И, если б не нога, можно было бы побарахтаться, но так уж карты легли…

Вновь глянув в дверь, я заметил в темноте смутное движение и перечертил коридор длинной очередью. Не попал, зато спугнул.

Перезарядив «Каштан», катнул в дверной проем последнюю гранату и запрыгал на одной ноге к основанию перехода-конкорса. Голова кружилась, простреленное бедро сводило судорогой, но медлить было никак нельзя – только проскочил половину дистанции, а в здании вокзала уже гулко громыхнул взрыв. Собрав в кулак всю свою волю, я заставил себя перейти на бег, рывком распахнул дверь, за пыльным стеклом которой темнела лестница на второй этаж, и… с грохотом ее захлопнул!

Мне туда не надо, мне и тут хорошо.

Я сполз с перрона к рельсам и уселся, прижимаясь спиной к его метровой высоты основанию.

Теперь хрен найдете.

Вытащив из рюкзака не пострадавший в перестрелке бронированный чемоданчик бласт-бомбы, я запрокинул голову и сразу почувствовал, как прямо надо мной изливаются из горловины «пузыря» излишки магической энергии. Холодной, колючей, не просто чуждой этому миру, но сводящей этой чуждостью с ума…

Правое предплечье обожгло огнем, я скрипнул зубами и мотнул головой, пытаясь прийти в себя.

Нельзя расклеиваться! Только не сейчас!

Надо убираться отсюда, пока меня на вокзале ищут, а чемоданчик в снегу оставлю. Вот он сугроб, рукой подать. И «пузырь» почти точно надо мной, нет тут двадцати метров, никак нет…

Умывшись снегом, я отряхнул перчатки и только начал потихоньку отползать от нависавшего над головой перехода, как вдруг послышался легкий скрип. И сразу – осторожные шаги.

Кто-то пробежал от перрона к вокзалу, постоял там и вдруг направился обратно.

Черрт!

Между ним и мной – почти ничего. Метровой высоты основание перрона – это разве укрытие? Неосторожно пошевелюсь, зашумлю – сразу заметит. И ведь медлить нельзя! До выхода с раненой ногой еще ковылять и ковылять!

Черт, черт, черт!

Ориентируясь на звук шагов, я выгадал момент и одним судорожным рывком вынырнул из-под перрона. Горожанин в развороте начал вскидывать автомат, но короткая очередь, угодив чуть ниже легкого бронежилета, сбила его с ног, потом прицельный выстрел в голову и – готов.

И тут же, на пределе бокового зрения – движение! Я крутнулся, заранее утапливая спусковой крючок, но густая темень под переходом-конкорсом первой взорвалась пламенем дульных вспышек. Что-то садануло по груди, боку, руке, отшвырнуло на рельсы и обжигающей тяжестью придавило к земле, не давая наполнить легкие воздухом.

Я попробовал дотянуться до «Каштана» и не смог. Правая рука отнялась, вместо крика кашель с кровью. И бронежилет не спас: одна из пуль угодила точно под мышку.

Ну, не сама, конечно угодила. Уложили ее туда; куда хотели, туда и уложили.

Могли и в голову, так-то…

Заметив выросшую на краю перрона фигуру, я кое-как откашлялся, сплюнул кровь и прохрипел:

– Сука ты, Крест. Ренегат хренов.

Худощавый мужчина средних лет с изуродованной шрамами левой щекой безразлично пожал плечами и опустил короткий ствол компактного автомата к земле.

Крест, он же Силантьев, он же Савельев, он же Крестовский и, подозреваю, много кто еще, был заместителем командира моего отряда в Патруле, а по совместительству, как позже выяснилось, агентом горожан. Вот уж с кем не хотел встречаться, так это с ним. И не зря, как видно…

– Я Форту не присягал, – усмехнулся Крест после недолгой паузы. – Я на Форт работал. И пока работал, работал хорошо.

– Лучше б ты сдох, – скривился я. – Столько людей загубил…

– На себя посмотри, – спокойно отреагировал на оскорбление собеседник. – Я защищаю свой дом, а ты за деньги продался. Тебя, Скользкий, хоть и считали одиночкой, асоциальным элементом, но ты всегда был частью системы. Плоть от плоти ее. Обычный винтик.

– Да и хрен с ним. Зато своих не предавал.

– Ты повторяешься.

– Зачем? – выплюнул я вместе с кровью самый главный вопрос. Вколотое обезболивающее позволяло худо-бедно сохранять ясность мысли, но каждое слово давалось через силу, выходило из меня с надрывным кашлем, уносило с собой остатки жизни. – На хрена вы сюда полезли?

– А зачем твои хозяева полезли в Приграничье? Зачем открыли портал? – вопросом на вопрос ответил Крест. – Окончательно проворовались, мало показалось? Решили все изгадить, до чего дотянуться смогут? – Изуродованную щеку скривила гримаса отвращения. – За последние четыре года я здесь такого насмотрелся, хоть в петлю лезь. На страну всем плевать, одни лишь деньги на уме. Деньги, деньги, деньги! Развалили, распродали, а теперь скелет обсасывают. Взятки, вымогательства, откаты – у нас за такое сразу к стенке, тут – в порядке вещей. Должности продаются, будто в Средневековье. Пресловутая вертикаль власти сгнила на корню. Население вымирает почище, чем в Приграничье, а всем плевать, только успевают мигрантов завозить. Пустить такое к себе? Ну уж нет. Мы себя грабить не позволим!

– Герой, блин, – просипел я и закашлялся. Черт, как же хреново, когда собственной кровью захлебываешься. – Ради идей тот самый народ на убой готов…

– Не мы это начали, мы просто собирались уничтожить портал, – невозмутимо заявил Крест; в лицо мне уставилось дуло автомата, и стало ясно – все, абзац.

Но – не хочу. Вот так – не хочу!

– Подожди! – прохрипел я и поднес к лицу левую руку. Не закрыться от пули, нет – на часы глянуть. Восемь часов, девятнадцать минут, и секундная стрелка, будто ленивая черепаха, только-только подбирается к тройке. – Без меня тебе отсюда не выбраться! Колдуна грохнули, кондуктора грохнули. Хочешь сдохнуть здесь?

– Выберусь.

Я сплюнул кровь, собрался с силами и скривился в невеселой ухмылке:

– Правда? А тебе не пришло в голову, что винтик вроде меня мог заранее выставить таймер бласт-бомбы?

Опущенный было к земле ствол автомата стремительно приподнялся, полыхнула дульная вспышка, и по правой ноге будто палкой шибанули. Хорошее, годное обезболивающее вколол…

– Где она? – спрыгнул с перрона простреливший мне колено Крест. – Где ты ее оставил?!

– Пошел ты! – плюнул я в него кровью, не боясь больше ни черта, ни Бога.

Крест оскалился, но второй раз выстрелить уже не успел – секундная стрелка миновала красную звезду на циферблате командирских часов.

Восемь двадцать. Прости, Алена, на ужин сегодня не приду…

Нестерпимо яркая вспышка в один миг пожрала сотворенный магией мир, и он просто перестал существовать.

А вместе с ним перестал существовать и я.

Щелк – и выключили свет.

Я здесь привык, я здесь не так одинок,

Хоть иногда, но здесь я вижу своих.

Когда начнет звенеть последний звонок,

Я буду здесь, если буду живым.

«Черный обелиск»

Эпилог

Снег.

Стужа.

Серость.

Куда ни кинь взгляд, вечная зима стерла все краски, оставив одну лишь беспросветную хмарь. Тусклый снег на земле, тяжелые свинцовые тучи на небе. И ничего кроме.

Здесь всегда так. Это Приграничье.

Снег. Стужа. Серость.

По равнине гуляет ветер, сечет поземкой, наметает сугробы. И не понять уже, то ли просто кочка посреди чистого поля торчит, то ли под бугром неровного наста мертвец скрывается.

Здесь такое в порядке вещей. Ничего особенного. И только ветер решает, кого укутать белым саваном, а кого выставить напоказ.

Ветер – большой шутник. Жестокий, лживый и непостоянный.

Вот и сейчас он никак не мог решить, что делать с очередным телом: то ли поскорее его замести, то ли умчаться прочь, оставив торчать из невысокого сугроба мертвенно-бледную кисть.

Сыпанет поземкой – сдует, добавит снега – и тут же сметет его в сторону.

Ветер развлекался; покойнику было все равно. Он просто лежал укрытый холодной периной, и наружу высовывались лишь белые пальцы, мертвой хваткой стиснувшие рукоять темно-синего ножа с зелеными разводами сложных узоров. Белые пальцы с ногтями в тон темно-синему клинку.

Ветер кидал на них колючие белые крупинки и сразу уносил прочь, словно художник, который никак не мог решиться сделать последний, завершающий мазок.

И от игры снега, ветра и теней постепенно складывалось впечатление, будто пальцы мертвеца все сильнее и сильнее впиваются в холодный камень рукояти.

Складывалось впечатление – или так оно и было на самом деле?

1 ОЗК – общевойсковой защитный комплект.