Олег Синицын

Магма

Аннотация

Он не владеет приемами рукопашного боя. Он плохо стреляет из оружия. Он – ученый-сейсмолог, кандидат физико-математических наук Евгений Кузнецов.

Он – один, ему никто не верит. Близкие люди гибнут, прикоснувшись к тайне, ключ к которой он должен подобрать. Потому что кто-то всегда рядом, тот, кто пытается помешать ученому...

Через непонимание и противодействие, через головокружительные взлеты и падения никому не известный сотрудник Института физики Земли идет к тому, чтобы совершить переворот всознании человечества...

Олег Синицын.

Магма

Автор выражает благодарность Евгении Кутузовой за французскую речь героев, Дмитрию Могилевцеву, Дмитрию Воронину, Ольге Синицыной за качественные рецензии, а также огромную благодарность Алексею Лебедеву, без которого этот роман не состоялся бы.

Автор приносит извинения профессору Анджею Нивинскому за возможные неточности в описании его работ, посвященных раскопкам гробницы Херихора.

Пролог

12.17 a.m. no времени горных областей США, 27 июня городок Милд Рок, штат Орегон, приблизительно 80 миль юго-восточнее Портленда.

Джейк не понимал, чем его заинтересовал этот мальчик, который стоял в стороне и с легким оттенком грусти на лице наблюдал за их с Крисом и толстым Виктором игрой в некое подобие бейсбола. Сам Джейк, стоя рядом с горой свежесорванных, еще не раскрывшихся сосновых шишек, с замашками профессионального подающего, метал их по одной в полуторафутовый картонный щит. Над щитом, который когда-то был коробкой из-под апельсинов, с поднятой корягой, означающей бейсбольную биту, маячил Крис. В обязанности Джейка входило бросить шишку так, чтобы она попала в картонный щит. Если это у него получалось, толстый Виктор в специальный блокнот записывал ему одно очко. Отбив шишку, Крис зарабатывал два очка. Если Джейк не попадал в щит, ему писалось минус целых три очка. Игра шла напряженно. 117 очков Джейка против 116 очков Криса. Джейк после серии точных бросков вырывался вперед, но затем Крис догонял его парой-тройкой удачных отбиваний. Делая записи в блокнот, Виктор успевал комментировать матч. Был летний полдень, стояла жара. Ребята играли на окраине соснового леса через дорогу от авторемонтной мастерской Билла Шонненхейма, или Билла Пустое Ведро, как все его называли.

По дороге проносились машины, проезжали дети на велосипедах, на играющих никто не обращал внимания, кроме этого мальчика, появившегося ниоткуда. Мальчику на вид было лет двенадцать, столько же, сколько и Джейку. У него были светлые волосы, очень светлая кожа и темные глаза. Самое удивительное состояло в том, что Джейк его не знал. Джейк знал всех в округе, по крайней мере своих сверст­ников. Но этого мальчика он видел впервые в жизни. Возможно, их семья недавно переехала в Милд Рок, а может, он просто гостит у своей тети или бабушки. Джейк бросил и не попал в щит.

– Но что же это? Он промахивается! Вы только посмотрите! Ну и матч! – комментировал толстый Виктор, записывая ему минус три очка. – Такое случается всего раз за матч, чтобы Джейк промахнулся, и мы это видели!

Крис улыбался. Ему впервые удалось выйти вперед. Джейк сосредоточился. При большом отрыве будет очень трудно догнать Криса. Он прицелился, размахнулся, всячески маскируя бросок, и кинул. Шишка летела в правый верхний угол щита, это была «мертвая зона» Криса, раньше броски в эту область он не отбивал. Крис взмахнул корягой, шишка отскочила от нее и улетела далеко в сторону.

– Браво! – закричал Виктор. – Вот это удар! Сто четырнадцать очков у Джейка и сто восемнадцать у Криса! Это похоже на прорыв!

Джейк начал злиться, а когда он начинал злиться, то все у него валилось из рук. Он снова прицелился. На этот раз не готовился долго, а бросил шишку сразу. Не ожидавший броска Крис поспешно взмахнул своей корягой и не попал по шишке. Шишка пролетела мимо щита, коряга выскользнула из рук Криса и улетела в сторону дороги.

– Пиши ему штраф, Виктор! – закричал Джейк. – Потеря биты наказывается пятью очками штрафа!

– Что?! – воскликнул Крис. – Ты в щит не попал! Это тебе штраф!

– Потеря биты в правилах не оговаривается, – важно заявил Виктор. – А вот минус три очка я тебе запишу.

– Тогда я так не играю! – заявил Джейк и пнул гору из шишек. Шишки рассыпались по лесной поляне.

– А чего с тобой играть – ты проиграл! – усмехнулся Крис, мелькнув дыркой вместо переднего зуба.

– Сто одиннадцать против ста восемнадцати! – объявил Виктор. – Победил Крис Литовски!

Джейк плюнул себе под ноги и обиженно зашагал прочь от места своего поражения. Надо же! Вести всю игру и проиграть в самом конце! Разрыв в семь очков ему ни за что не наверстать. Кстати, он предлагал закончить на сотне, когда вел в счете, но Крис попросил сыграть до ста пятидесяти...

Он неожиданно остановился рядом с мальчиком, на которого обратил внимание во время игры. Тот неотрывно следил за Джейком, его темно-карие глаза, казалось, изучали игрока.

– Привет! – сказал Джейк. Мальчик смотрел на него с удивлением и даже некоторой растерянностью.

– Привет, – ответил он. Что-то странное было в его произношении.

– Как тебя зовут? – спросил Джейк.

– Как меня зовут? – переспросил мальчик. – Как тебя зовут?

– Меня зовут Джейк.

Мальчик смотрел на Джейка некоторое время и затем ответил:

– Меня тоже зовут Джейком.

– Надо же! Значит, мы тезки!

– Значит, – ответил мальчик, но Джейк был готов поклясться, что, мальчик не знает слова «тезки»,

– Я никогда не видел тебя в городе, – сказал Джейк. – Ты недавно приехал сюда?

– Да, – ответил мальчик.

– А ты не хотел бы сыграть с нами? – Этот вопрос он задал зря. Виктор и Крис уходили с поляны. – Ну, может, в следующий раз сыграть с нами?

– Я бы хотел, – сказал тезка Джейк. – Только я не умею.

– Это очень просто. – Джейк начал объяснять, указывая на поле, на котором только что происходила игра. – Ты подаешь и должен попасть в щит. Я, допустим, отбиваю. За каждое попадание в щит тебе одно очко. За каждый отбив мне – два очка. Если не попадешь в щит – тебе минус три. Если бита вылетит у меня из рук – мне минус три... – Он повернулся к мальчику, но тот исчез. Он словно испарился. Джейк обшарил глазами окрестности и близлежащие дома. Нет, пока Джейк говорил, до домов мальчик не успел бы добежать. Джейк посмотрел на дорогу. Автомобили иногда проезжали мимо, может, он запрыгнул в один из них?

Странный мальчик. Даже не попрощался, Джейк решил не забивать себе голову вопросом «куда делся мальчик». Присвистнув, он переступил через крышку канализационного люка и, посмотрев по сторонам, перешел дорогу.

* * *

Несколькими месяцами ранее, Долина Царей, скалы Дэйр-эл-Бахри, Египет

Профессор Анджей Новинский выбрался из пробной траншеи, воспользовавшись поданной ему рукой.

– Спасибо, Вацлав, – поблагодарил он по-польски.

Нескончаемой вереницей тянулись дни с тех пор, как начались раскопки гробницы знаменитого Херихора, верховного жреца Амона при Рамзесе XI. Открытие этой гробницы могло стать еще одним потрясением в археологии после того, как в 1922 году сэр Говард Картер обнаружил гробницу Тутанхамона. Херихор был известен тем, что приблизительно 1100 лет до нашей эры стал визирем, практически возглавив царство и подмяв под себя Рамзеса XI. Некоторые признаки придавали Новинскому уверенность в том, что гробница Херихора не тронута грабителями и находится в целости. Ее раскопки могли предоставить ученым для исследования новые предметы из эпохи Рамзеса XI, новые рисунки, новые тексты. Именно поэтому Новинский не замедлил сообщить об открытии общественности. Позже он об этом пожалел.

Тучи налетевших корреспондентов, фоторепортеров, псевдоэкспертов по египтологии и просто зевак заполонили м есто раскопок, мешая работе. Они требовали от профессора пустить их в усыпальницу и показать золото, найденное в гробнице, не понимая того, что Новинский сообщил лишь о существовании гробницы и о ее вероятном местонахождении. Чтобы добраться до нее, требовалось несколько ceзонов тяжелой кропотливой работы. Для начала необходимо было пробными траншеями исследовать район и, обнаружив вход, уже думать об очистке входной шахты от камня и щебенки. Но Новинского не понимали.

И профессор, только чтобы отвязаться от незваных посетителей, позволил сфотографировать несколько случайных находок, не относящихся к Херихору. Глиняные сосуды для бальзамирования, инструменты каменотесов, маленькие ожерелья и амулеты. Репортеры исчезли, туристы вскоре были вытеснены полицией, а в газетах появилось множество преждевременных статей о Херихоре, которые украшали фотографии посторонних предметов, предоставленных про­фессором.

Новинский отряхнул пыль с рук и посмотрел на небо. Похоже, до конца этого сезона обнаружить гробницу не удастся. Зима подходит к концу, а летом в Египте из-за сильной жары раскопки производить невозможно.

– Тут каменные сваи, – сообщил помощник.

– Да, я знаю, – кивнул Новинский. – Это части домов строителей, рывших усыпальницу в скалах. Но гробница, видимо, не здесь. Попробуем завтра взять правее.

– Будет тяжело. Там щебенка за века слежалась и по крепости стала похожа на скалу.

– Привлечем еще рабочих.

С этими словами профессор перелез через кучу извлеченной из траншеи щебенки и направился к палатке. Недалеко от нее он остановился и посмотрел вниз, на грунтовую дорогу, подходящую к скалам. Там он заметил незнакомый потрепанный внедорожник «лендровер» зеленого цвета, которого вчера на этом месте не было. Пожав плечами, Новинский откинул полог палатки. Знойный ветер вместе с песком ворвался внутрь, запорошив профессору глаза.

– Проклятие! – выругался он, прочищая глаза. Когда зрение восстановилось, профессор обнаружил у себя в палатке незнакомого молодого человека лет тридцати в слегка помятом темно-сером костюме.

– Вы профессор Новинский? – спросил молодой чело­век по-английски. Языки не являлись сильной стороной профессора Новинского, хотя английский он знал сносно, в рамках, необходимых для общения с профессорами из университетов других стран и написания статей.

– Да, я.

Человек улыбнулся, как показалось профессору, несколько натянуто.

– Меня зовут Джон Смит, я сотрудник Британского музея. – Молодой человек протянул профессору руку. Тот рассеянно пожал ее. Фраза прозвучала привычно, Новинский тысячу раз слышал подобное, но все же что-то было не так. Он не мог понять – что.

– Мне очень приятно, – ответил профессор. – И чем я могу служить?

Человек сунул руку в нагрудный карман и извлек вырезку из газетной статьи, сложенную вчетверо. Он развернул ее и показал профессору. Это была фотография одной из находок Новинского.

Что-то показалось профессору странным, он успел заметить на обратной стороне газетной фотографии совсем не английский текст. Фотография находки опубликована не в англоязычной газете? Может быть, сотрудник Британского музея находился в этот момент за пределами Англии?

– Да, мы нашли его, расчищая штольню севернее. Сначала мы полагали, что это амулет скарабей, но потом обнаружили на его оборотной стороне письмена, которые не соответствуют древнеегипетской письменности того периода, поэтому расшифровать их мы пока не смогли. Возможно, эта вещица прольет свет на существование в Древнем мире еще одной цивилизации. Но меня заботит гробница Херихора.

– А вы не могли бы показать мне эту вещь? – попросил молодой человек. И снова Новинский почувствовал что-то неправильное – необычный акцент? – в речи сотрудника музея.

– Я могу вам ее показать, – ответил профессор. Он подошел к стеллажу, на который в огромном количестве были свалены и бесценные, и никому не нужные предметы. – Вообще-то все находки мы храним в специальном бронированном вагончике, но...

Профессор протянул молодому человеку маленький матовый предмет размером чуть меньше спичечного коробка. Предмет был округлым, словно морская галька, с двумя перекрещивающимися полосами на поверхности.

– Можно? – спросил молодой человек, осторожно беря находку двумя пальцами.

– Да, конечно. Письмена с другой стороны. Они настолько крохотные, что их можно разглядеть только при помощи лупы. Египтяне пользовались иероглифами, здесь – нечто другое.

– Из чего он сделан, вы не смогли определить? – спросил незнакомец.

– Очевидно, это какой-то камень. Я не слишком разбираюсь в геологии.

– Понятно. Наш музей хотел бы купить эту находку. Скажем, я мог бы дать вам двести долларов.

– Что? – удивился профессор. Он был ошарашен пред­ложением. – Все наши находки принадлежат Арабской Республике Египет. Но даже если бы Египетский музей Каира захотел продать эту вещь, я думаю, он оценил бы ее намного дороже! К тому же вещь совсем не изучена!

– Я мог бы дать вам пятьсот долларов, профессор... Новинский взял предмет из рук нежданного посетителя.

– Я прошу вас убраться отсюда! – решительно сказал он.

– Мне нужна эта вещь, профессор.

– Я сказал – вон отсюда, мистер... Смит! – воскликнул профессор, указывая пальцем на выход.

– Тысяча долларов!

Профессор вытолкнул незнакомца на улицу.

– Вы, очевидно, из тех купцов, которые торгуют древностями, а я – ученый. Я исследую Древний мир по крупицам, дошедшим до нас. Каждый предмет для меня бесценен! – Профессор резко захлопнул полог падатки перед носом наглого посетителя. Он медленно выдохнул воздух, успокаивая себяи свое больное сердце, и положил предмет обратно на полку. Теперь вдруг до него дошло, что же так резало ухо в речи незнакомца! Представитель Британского музея говорил со славянским акцентом!

Вечером следующего дня, возвращаясь с раскопок, Ан-джей Новинский обнаружил разрыв в молнии на пологе палатки. С нехорошим предчувствием он вошел внутрь сквозь щель. На первый взгляд внутри палатки все осталось по-старому. Но профессор уже догадывался, что могло исчезнуть. К несчастью, его опасения подтвердились. Новинский не обнаружил у себя на полке того самого маленького камешка с письменами, похожего на амулет скарабей.

– Джон Смит, – констатировал профессор. Он вызвал местную полицию, со следователем которой был немного знаком.

– Я предупреждал вас, профессор, – нравоучительно говорил темнокожий следователь, – что все найденные вещи следует хранить в сейфе или отправлять их в Луксор.

– Но кому нужны камни?! Мы же золото пока не обнаружили! И до сих пор прецедентов не было.

– Впредь следуйте моему совету. И тогда ничего не про­падет.

Профессор рассеянно кивал, соглашаясь со следовате­лем. На вопрос, кто мог бы это сделать, профессор предложил поискать зеленый «лендровер», крутившийся в этих местах день назад, и проверить Джона Смита из Британского музея. Через восемнадцать часов пришло сообщение о «лендровере». Он был взят напрокат в Луксоре и возвращен сутки назад. Имя нанимателя – Джон Смит. А через двое суток пришло сообщение из Британского музея, что человек по имени Джон Смит у них работает, но за последний год никуда не отлучался из столицы Объединенного королевства. Понятно. То, что посетивший его человек представился чужим именем, Новинский мог предсказать с самого начала.

Спустя пять месяцев в жизни профессора произошло странное событие. Новинский находился в Варшаве, обрабатывая результаты зимних исследований в Египте. Мировые новости сейчас мало интересовали его, но однажды, бросив взгляд на телеэкран, профессор с удивлением увидел того самого Джона Смита. То, кем оказался этот человек, потрясло профессора до глубины души. Поиски гробницы Херихора представились ему жалкими и бессмысленными. Весь оставшийся вечер Новинский просидел в глубокой задумчивости, уставившись в выключенный телеэкран.

* * *

12.15 по времени Сиднея, 27 июня, Утбак, Новый Южный Уэльс, Австралия

Справа промелькнул столб с надписью «Редфилд», едва различимый за сплошной стеной дождя. Уставшие от работы очистители ветрового стекла жалобно скрипели, угрожая отказать в любой момент. Красная бесконечная равнина простиралась по обе стороны от дороги. Впереди виднелось несколько одноэтажных строений. Видимо, это и был «Редфилд». Через две минуты он оказался возле домов.

У обочины стоял человек без зонта. Увидев приближающийся автомобиль, человек усиленно замахал рукой. Он остановил машину и, потянувшись, опустил стекло со стороны пассажира.

– Мистер Куснецоф? – спросил абориген. На нем была насквозь промокшая полосатая рубашка. Человек за рулем молча кивнул и открыл дверцу. Пассажир запрыгнул в салон, капли дождя забрызгали велюровую обивку сидений, но человек за рулем не обратил на это внимания. Машина принадлежала прокатной конторе в Сиднее.

– Где это? – спросил он.

Абориген кивнул, подразумевая, что понял вопрос.

– Я... показать! Туда! – сказал он, указывая на дорогу.

– По дороге? – спросил человек за рулем.

– Да, да!

Задние колеса дали пробуксовку по грязи, но машина тронулась с места. Они проехали несколько домов, казавшихся пустыми.

– Туда! – воскликнул абориген, показывая, что за домами следует повернуть налево. Человек за рулем послушно свернул с дороги. Теперь он увидел. Метрах в двухстах, в глубине равнины, стояли два автомобиля. Возле них находились люди, укрывающиеся под зонтами. Человек за рулем прибавил газу, и автомобиль запрыгал по кочкам.

– Может, следовало оставить автомобиль у дороги? – спросил он. Абориген посмотрел непонимающим взглядом. Видимо, его знания английского были сильно ограниченны. Человек за рулем предпочел вопроса не повторять.

Он остановил машину рядом с двумя «тойотами-лендкраузер». Кто-то открыл ему дверцу, он выбрался из машины, и тут же заботливые руки подали зонт. Косой дождь мигом промочил его брюки.

Проклятие!

Это единственный костюм. Теперь придется ходить в сырых брюках. Может, купить новые? Нет, денег хватало только на авиабилет до дома. К черту!

– Доктор Кузнецов, рад вас видеть, – произнес худощавый японец в очках, прячущийся под огромным зонтом.

– Рад вас видеть, профессор Накамура. – Он действительно был рад видеть давнего знакомого, одного из ведущих специалистов по сейсмологии из университета Хоккайдо. – Вы можете показать мне?

– Пойдемте.

Они прошли несколько метров по красной грязи и очутились на краю обрыва. Участок равнины размером приблизительно в сто квадратных метров опустился вниз. Глубина смещения на глаз составляла метров пятнадцать. Они стояли на самом краю, прикрываясь от дождя зонтами, и смотрели вниз.

– Сколько? – спросил он.

– Магнитуда оценена в семь целых и шесть десятых, очаг землетрясения находился близко к поверхности.

Он обернулся и еще раз внимательно посмотрел на дома у дороги.

– Вы правы, Женя. Эти сооружения ни капли не пострадали.

– Но ведь при такой магнитуде сила землетрясения должна составить восемь-девять баллов по шкале Рихтера! Должны наблюдаться повреждения зданий, причем очень сильные повреждения.

– И тем не менее наши австралийские коллеги утверждают, что магнитуда составила семь и шесть десятых, а очаг находился близко к поверхности. Район не сейсмоактивен, располагается вдали от границы континентальной плиты, не могу его отнести и к зонам внутриплитовых напряжений... И все же огромный пласт земли совершает вертикальное движение. В конце концов, я мог бы отнести это явление к обыкновенному провалу земли в естественные или искусственные пустоты, если бы, опять же, не эти семь и шесть десятых. Быть может, мы имеем дело с новым разломом в австралийской тектонической плите. Или этот разлом существовал ранее, но нам о нем ничего не было известно. А вы как думаете?

– Сейчас нельзя ничего утверждать, – задумчиво произнес он. - Вы не могли бы помочь мне спуститься вниз?

– Трещин нет. Прилегание слоев плотное.

– Я хотел бы сам посмотреть.

– Хорошо.

Один из помощников профессора накинул ему на пояс веревку. Другие встали у края, и его, упирающегося ногами в стену обрыва, опустили вниз. Зонт сейчас мог только мешать, поэтому он оставил его наверху. Дождь насквозь промочил костюм, его ноги по щиколотку утопали в грязи.

Несмотря на эти неприятности, он тщательно обследовал провал по периметру.

"Ничего, – подумал он, внимательно осмотрев каждую трещину. – Никаких следов".

Дождь заканчивался, когда его подняли наверх. Профессор Накамура рассеянно взглянул на выходящее из-за туч солнце и свернул зонт. Он смахнул тыльной стороной запястья капли воды с кончика носа. Помощник Накамуры подал полотенце, и он вытер волосы. Брюки до колен были выпачканы в грязи. О ботинках и говорить нечего. Он стянул с себя галстук и задумчиво сунул его в карман, где в кошельке покоились последние семьсот долларов, на которые он рассчитывал добраться до Москвы.

– Я никогда не сталкивался с подобными явлениями, – произнес Накамура.

– Интересная вещь, – подтвердил он. - Магнитуда землетрясения большая, разрушений никаких. Здания остались целы. Такое ощущение, что вся энергия выплеснулась на этом участке в сто квадратных метров, заставив его опуститься вниз.

– Как вы себя чувствуете, Женя? – спросил профессор.

– Я в порядке, – промолвил он.

– Я остановился в отеле «Савой» в Брокен Хилле. Вы можете переночевать у меня.

– Спасибо, но сегодня я хочу вылететь в Москву.

– Тогда до свидания. Надеюсь, вы сможете предсказать следующее землетрясение, – попрощался профессор. Он и его люди уселись в джипы, и мощные машины заскользили по грязи к дороге, оставив его в одиночестве.

Он проводил взглядом удаляющиеся автомобили, пока они не скрылись из поля зрения и, грустно вздохнув, залез в салон. Тронувшись с места, «опель» вновь начал буксовать, но все-таки двинулся вперед. Через пять минут он уже оказался возле дороги. Справа по ней следовал мини-грузовик, и он решил пропустить машину. Он притормозил, показав поворот, и подумал о том, что никак ему не удается нащупать ту ниточку, которая все-таки существует. Несомненно, что нынешнее землетрясение было странным, но может ли оно стать еще одним звеном?

Сильный удар в правый бок сотряс автомобиль. Его голова откинулась и ударилась о стекло, на мгновение разум помутился. Не осознавая своих действий, он открыл дверцу и вывалился из салона. В голове гудело, мир вокруг шатался. Он услышал, как хлопнула дверца. Через несколько секунд его подняли с земли и опрокинули лицом вниз на капот, заведя руки за спину. Затем раздался щелчок, и руки оказались закованы в наручники.

Он поднял голову. Правый бок «опеля» был изуродован от столкновения с мини-грузовиком. Он даже не заметил, как тот съехал со своей полосы движения и врезался в него. Теперь стало понятно, что его поджидали. А возможно, следили от самого Сиднея.

Его подняли. Незнакомец, оказавшийся перед ним, был высокого роста. Фигура человека совершенно не выглядела атлетической, только выдавались широкие плечи. Лицо не было выразительным, лишь распухший покрасневший нос да опущенные уголки глаз, придававшие лицу какое-то грустное выражение, которое, несомненно, было обманчивым.

– Идите вперед, – сказал человек по-английски, и по акценту он понял, что перед ним француз.

– Вы не за того меня принимаете! – воскликнул он. - Я представитель России! Я ученый!

Выстрел оглушил его. Француз помахивал непонятно откуда взявшимся пистолетом прямо перед его носом.

Комок застрял у него в горле. Пистолет выглядел очень большим. Бывает ли у пистолета калибр больше двенадцати миллиметров? Он не знал. Пуля, просвистевшая рядом с его ухом, ясно давала понять, что пистолет не игрушечный и что шутить им не собираются.

– Идите вперед, по направлению к этому дому, – произнес француз, указывая на ближайший к ним одноэтажный дом, и, придавая убедительности своим словам, подтолкнул его дулом пистолета. Крепко сжав зубы, он двинулся вперед.

Дверь дома оказалась не заперта. Француз, несомненно, знал это. Более того, он подготовился заранее. Все дома в поселке выглядели пустыми. Они и были пустыми, сейсмологи выселили всех людей из домов близ очага землетрясения, опасаясь дальнейших толчков.

Открыв ногой дверь, он вошел в дом. Француз проследовал за ним и аккуратно прикрыл дверь.

Внутри царил беспорядок. Ему живо представилось, как люди в спешке покидают дома, забирая с собой самые ценные и нужные вещи, оставляя раскрытыми ящики и дверцы шкафов.

– Я все-таки не понимаю, – осторожно начал он, - почему вы схватили меня? Мне необходимо попасть в Сидней. Через пятнадцать часов у меня самолет в Москву. Если я пропущу его, у меня не будет денег на следующий...

Его речь была оборвана на слове «рейс» новым тычком пистолета в спину. Они миновали хаос прихожей и очутились на кухне. Француз неожиданно захлюпал носом.

– Стой, – произнес он.

Француз достал из нагрудного кармана носовой платок и высморкался. Из его ноздрей раздался протяжный писк – насморк был основательным. Теперь стало понятно, почему нос француза выглядел припухшим и покрасневшим.

Прочищая нос, француз на мгновение опустил глаза, потеряв его из виду. Легким движением он крутанул ручку конфорки газовой плиты, оказавшейся за спиной. Могло ли это ему помочь? Вряд ли. Особенно если перекрыта задвижка на трубе.

– Садись на стул, – произнес француз и зашелся в кашле. Не оставалось сомнений в том, что он простужен. Он присел на стул возле окна.

– Я ученый, вы не за того меня принимаете, – вновь начал он.

Француз вытер платком нос, аккуратно сложил его вчетверо и убрал во внутренний карман.

– Вы – Джон Смит! – произнес он утвердительно.

– Это ошибка, моя фамилия Кузнецов, я российский ученый, занимаюсь проблемами прогнозирования землетрясений.

Француз сделал останавливающий жест, он прекратил говорить.

– Вспомните Марсель.

– Я никогда не был в Марселе, более того, я никогда не был во Франции!

Француз вновь остановил его.

– Вспомните Рене Жино.

– Я не знаю человека с таким именем! Отпустите меня! Если вы из полиции, то предъявите ордер!

Он знал, что француз не полицейский. С такими глазами он мог быть только наемным убийцей.

– Я не из полиции, – коротко ответил владелец пистолета Конечно, полицейские не стреляют без предупреждения, не носят огромные пистолеты, не одеваются в такие приличные костюмы и с самого начала предупреждают тебя о том, что ты имеешь дело с полицией. – Меня прислал Рене Жино, господин из Марселя, которого вы знаете. Полгода назад этот господин передал вам Иттлу.

– Я не понимаю, о чем идет речь!

– Иттла – это древнеиндийская статуэтка, изображающая человека. Вещь выполнена из чистого золота. Мсье Жино был заинтересован в продаже этой вещицы по цене большей, чем ее вес в золотом эквиваленте, потому что мсье Жино любит и уважает искусство и не хотел бы, чтобы вещь была переплавлена.

– И все-таки я не...

– Вы представились как Джон Смит, сотрудник Британского музея, ценитель древних вещей и человек, способный найти покупателя. Вы обманули мсье Жино и охрану, которая сопровождала вас, скрывшись вместе с Иттлой. Вы совершили очень глупый поступок. Вы полагали, что мсье Жино не сможет вас найти, но у мсье Жино очень большие связи во многих странах мира. Но теперь это не важно...

Француз неожиданно чихнул, второпях достал платок и вытер им нос. Он с недоумением и страхом следил за действиями француза.

– Да, теперь не важно, как я смог вас выследить. Мсье Жино желает получить свои деньги от продажи Иттлы плюс проценты за просроченный возврат денег. Подводя черту, с вас – миллион франков или двести тысяч долларов.

Он предполагал, что все сведется к деньгам, но чтобы к такой сумме! Он решил начать все заново:

– Послушайте, я не Джон Смит, меня зовут Евгений Кузнецов! Вы можете посмотреть паспорт у меня в нагрудном кармане. Я работаю в Объединенном институте физики Земли Российской академии наук. Я занимаюсь созданием общей сейсмической модели, я никогда не был во Франции и не знаю мсье Рене Жино.

Неожиданно француз размахнулся и ударил его в солнечное сплетение. Он согнулся, не в силах произнести ни слова, полностью поглощенный болью. Слезы брызнули из глаз. Француз сделал паузу и ударил ногой по склоненной голове Удар разогнул его, откинув на спинку стула. Удар пришелся по носу, кровь брызнула на белую рубашку.

– Я не спрашиваю вас, были ли вы во Франции или знакомы ли с Рене Жино. Я знаю, что это были вы! Мне не нужно от вас ничего, кроме двухсот тысяч долларов.

Боль в носу казалась отделенной от тела. Рот наполнился кровью, текущей из носа. Он сделал медленный вдох. Кажется, появился запах, или ему показалось?

– У меня нет таких денег, – с трудом произнес он. Теперь нос горел.

– Тогда верните Иттлу и пятьдесят тысяч долларов.

– У меня нет этой статуэтки!

– Тогда вы останетесь в этих красных песках навсегда.

Он вновь втянул носом воздух. Запах уже ощущался. А вот француз его не чувствовал. У него был заложен нос,

Он попытался изобразить растерянность, хотя особого труда это не составило, – он действительно был растерян. Мысли носились в голове лихим галопом. Он не мог сосредоточиться и придумать что-то, кроме одного

– Я хочу курить, – произнес он.

В действительности он ненавидел курение и не выносил дыма. Но это единственное, что пришло ему в голову. Далее события могли развиваться по сотне возможных вариантов, но фраза о том что он хочет курить, была, несомненно, основополагающей.

Сердце слегка замерло от предчувствия, что француз окажется таким же ненавистником курения, как и он, и что сигарет у него не будет. Но этого не случилось. Француз напряженно втянул носом воздух (это далось ему с трудом), достал серебряный портсигар и выудил оттуда тонкую сигару.

– Джон Смит не курил, – произнес он.

– Джон Смит бросил курить десять лет назад, когда от рака легких умер его отец. Желание закурить возвращается, когда волнуюсь. – Ложь прозвучала правдиво.

Француз едва улыбнулся, довольный тем, что наконец его пленник раскрыл себя. Он вставил сигару ему в рот. Он подумал о том, что нужно будет очень быстро выпрыгнуть в окно, но со скованными за спиной руками это вряд ли получится.

– Расстегните наручники, я никуда не убегу, ведь у вас есть пистолет.

Француз снова непринужденно улыбнулся, словно услышал легкую шутку.

– Ну уж нет! – ответил он. – Клод рассказывал, как вы ушли от охраны. Я не хочу совершать ошибок.

Капля пота скатилась со лба и попала в глаз. Глаз защипало. Он чувствовал, как другая капля катится по левой щеке. Шея напряглась. Он осторожно втянул носом воздух. Запах ощущался сильнее.

Француз опустил руку в карман пиджака. Он с ужасом наблюдал, как тот достает из кармана одноразовую зажигалку. В таком шикарном костюме и дешевая пластмассовая зажигалка! Зажигалка медленно приближалась к сигаре, зажатой у него во рту. Руки, скованные за спиной наручниками, задрожали, зубы непроизвольно сжались и откусили кончик сигары. Сигара упала в складки рубашки, испачканные кровью.

Француз опустил руку с зажигалкой.

– Двести тысяч долларов – большая сумма, – пытаясь отвлечь убийцу, произнес он. - Если вы думаете, что они легко зарабатываются... Вы не могли бы снова вставить мне сигару в рот?

– Конечно, – ответил француз, двумя пальцами поднял сигару и вставил ее в рот пленника. Он ощутил сладковатый привкус крови во рту, смешанный со вкусом табака. Француз вновь поднял руку с зажигалкой. Его ноги напряглись. Он был готов в любой момент выпрыгнуть в окно, лишь бы не было рано (но и не поздно, добавил он). Француз поднял большой палец, чтобы крутануть колесико. Вот! Он был готов выпрыгнуть прямо сейчас!

– А чем ценна эта статуэтка? – неожиданно произнес француз.

Он, все внимание которого было сосредоточено на маленькой зажигалке, даже не понял вопроса.

– Что? – промычал пленник.

Француз отнял руку с зажигалкой и задумчиво продолжил:

– Цена золота в этой статуэтке – тридцать тысяч дол­ларов. Почему цена статуэтки выше этой суммы?

Он не сводил глаз с зажигалки. Та свободно лежала в руке француза, вдали от кончика его сигары. Ему было трудно что-то сказать в ответ, он с трудом представлял ценность Иттлы в художественном или историческом плане, и все его внимание сейчас концентрировалось на другом.

– Она очень древняя. Очень-очень, – только и смог вымолвить он.

– Ладно. – Француз, казалось, довольствовался ответом, выставил руку вперед и чиркнул зажигалкой. Сноп искр вылетел из-под колесика. Это действие явилось настолько неожиданным, что он ничего не успел сделать. Ни вскочить, ни выпрыгнуть в окно. Только сердце замерло от испуга.

Ничего не произошло. Он явственно ощущал запах газа, но искры не воспламенили его. Сердце бешено забилось, пот тек ручьями.

– Черт! Проклятая зажигалка! – сердито воскликнул француз и хлопнул по ней ладонью другой руки. Затем снова неожиданно чиркнул перед его носом, введя его в полуобморочное состояние от испуга. Вновь вылетевшие искры не воспламенили природный газ. «Лучше так больше не шутить», – подумал он. - Выпрыгнуть я уже не успею. Лучше попробовать сбежать от него в другом месте".

– Спасибо, но мне расхотелось курить, – слабо произнес пленник, выплюнув сигару на пол. Он был готов на все, только чтобы француз больше не чиркал своей треклятой зажигалкой.

– Как хочешь, – произнес француз, достал сигару и сунул ее в рот, быстро поднеся зажигалку. Два раза чиркнул ею. От каждого раза сердце пленника заходилось.

– Нет! – воскликнул он.

– Что – нет? – недоуменно спросил француз. Его сигара все еще оставалась незажженной.

– Может, выйдем отсюда. Мне не нравится здесь, я терпеть не могу замкнутых пространств. У меня эта... клаустрофобия.

– Ну уж нет, мсье. Мы все сделаем здесь. Вы говорите мне номер счета, откуда можно снять деньги, мои друзья по спутниковому телефону организуют это. Только тогда я вас отпущу.

Мимо его ушей не ускользнула маленькая пауза перед словом «отпущу». Его совсем не собирались отпускать, он был в этом уверен,

Француз шмыгнул носом и вновь чиркнул зажигалкой. Наконец-то появилось пламя. Он поднес его к сигаре и раскурил ее. Кончик сигары ярко вспыхивал при каждой затяжке француза, он напряженно следил за кончиком сигары.

– Итак, – произнес француз, вытащив сигару изо рта.

– Строительный банк России, город Китежи. – «Интересно, есть ли такой город?» – подумал он и поймал себя на том, что не сводит глаз с горящего кончика сигары.

– Россия? – поморщился француз. – Как можно снять оттуда деньги?

– Только я могу снять эти деньги с предъявлением паспорта и договора.

Француз затянулся, размышляя. Кончик сигары постепенно превращался в пепел. Запах газа делался все более ощутимым.

– Займите деньги, – коротко бросил он.

– Мне никто не даст такой суммы. Француз ударил его в живот, не вынимая сигары изо рта. Кишки скрутило, он согнулся от боли.

– А вы подумайте, мсье Смит.

«Боже, почему газ не взрывается?» – отчаянно подумал он. Сейчас он был готов быть разорванным на куски вместе с этим бандитом, только бы не терпеть эту боль.

– Я уже подумал, – быстро сказал он, - Есть еще один счет. Швейцария, Первый Цюрихский банк. Счет на предъявителя. Пятнадцать, шесть нулей, двести восемь, триста двадцать пять, кодовое слово «весна».

Француз вытащил из внутреннего кармана телефон и долго набирал чей-то номер. Соединившись, он заговорил по-французски. Сигара его догорела, и он бросил ее на пол, затушив последние искры каблуком. Огромный камень свалился с его души.

Внезапно он ощутил порыв. Ему показалось, что если он сейчас выпрыгнет в окно, то сможет убежать от преследования. Этот момент являлся наиболее удачным, француз сейчас был настолько поглощен объяснениями по телефону, что совсем потерял его из виду.

Недолго думая, он оттолкнулся ногами от пола, распрямляясь. Это резкое движение обратило на себя внимание француза, который, отбросив в сторону телефон, метнулся к лежащему на столе пистолету. Но он уже разбил головой стекло и неуклюже вывалился из окна на улицу. Вслед ему прозвучал выстрел.

Он упал на землю, и одновременно с этим прогремел взрыв. Мелкие щепки и осколки стекла полетели во все стороны, жаркая лапа взрывной волны охватила его. Вслед за этим из окна вылетело тело француза, стены дома не выдержали, и он развалился.

Одна стена упала на него оконным проемом. Звук взрыва удалялся, а он лежал, свернувшись калачиком в оконном проеме упавшей стены, и не мог поверить, что выбрался живым из этой переделки. Рядом покоилась груда дымящихся развалин – все, что осталось от сельского дома.

Только теперь он понял, что произошло. В тот момент, когда прозвучал выстрел, концентрация газа в комнате достигла взрывоопасного значения. Взрыв произошел тогда, когда он менее всего ожидал этого.

Он поднялся, выбравшись из-под осколков стекла и мусора. Левую часть лба саднило – ее рассек осколок стекла. Руки по-прежнему были скованы за спиной. Тело француза находилось в пяти метрах от него. Он подошел к французу. Правую часть лица пересекал кровоточащий порез. Других видимых повреждений видно не было. Он изловчился и попытался нащупать пульс на сонной артерии: Пульс был, но очень слабый. По иронии судьбы, французу повезло даже больше, чем ему.

Скованными руками он порылся в карманах француза и нашел ключ от наручников. Когда его руки оказались свободны, он уже тщательнее прошелся по карманам наемного убийцы, которого, судя по паспорту, звали Жан-Люк Перье. Он взял документы на автомобиль, ключи от него с брелком, изображающим Эйфелеву башню, и три тысячи долларов. На память взял ключ от наручников. Немного подумав, стянул с француза штаны, рубашку и пиджак. На подкладке пиджака красовалась надпись «Гуччи». Он поморщился, переваривая незнакомое название, скинул свою одежду и облачился в эту. Теперь можно было более-менее спокойно проходить таможню в аэропорту.

Евгений Кузнецов, кандидат физико-математических наук, сотрудник Объединенного института физики Земли Российской академии наук, посмотрел на разбитый бок «опеля» и без колебаний сел в мини-грузовик француза. Этим вечером Кузнецов вылетел в Москву.

Часть первая

ПРОЯВЛЕНИЯ

8.30 по московскому времени, 28 июня, Объединенный институт физики Земли им. О. Ю. Шмидта РАН, Москва

– Наша планета, под названием Земля, имеет форму, близкую к шару. То, что находится внутри планеты, напрямую увидеть нельзя. Даже самые глубокие скважины, которые способны пробурить люди, – не более чем легкие булавочные уколы. Поэтому большая часть знаний о том, как устроена внутренность Земли, определена косвенными методами. Преимущественно на основе данных, полученных при исследовании землетрясений.

В центре планеты расположено ядро, состоящее из двух частей: твердой внутренней и жидкой внешней. Ближе к поверхности находится твердая мантия. Ну а место, где мы живем, называется литосферой – это твердая оболочка Земли. Представьте, что Земля – это яблоко. Кожура этого яблока и будет литосферой.

В 1910 году немецкий ученый Альфред Вагнер предложил гипотезу, в соответствии с которой вся поверхность Земли разбивалась на так называемые литосферные плиты. Движение и взаимодействие этих литосферных плит – основа многих геологических процессов на поверхности Земли, в том числе землетрясений и извержений вулканов. Считается, что существует семь крупных литосферных плит – евразийская, тихоокеанская, североамериканская, южноамериканская, австралийская, африканская и антарктическая. Существуют также более мелкие плиты...

Женя заглянул в актовый зал, наполовину заполненный школьниками средних классов, в котором Наталья Белозерцева читала ознакомительную лекцию по физике Земли. Она увидела Кузнецова в дверях и, не прерывая лекции, улыбнулась ему. В ответ Женя помахал ей рукой. Наталья – ученый, беззаветно преданный своему делу, и талантливый педагог. Она способна увлечь школьников, пробудить интерес к науке – пусть на дворе стоят и не лучшие времена: наука теперь в загоне.

Он прибыл в Москву накануне поздно ночью, когда жена и дочь спали. Тихо отпер дверь квартиры и провел остаток ночи на диване в большой комнате. Будильник наручных часов разбудил его в половине седьмого. Он наспех позавтракал и двинулся в институт, так и не повидавшись с женой.

Женя быстрым шагом шел по коридору, приветствуя попадающихся навстречу знакомых. Первым делом следует отчитаться по командировке перед заместителем директора Института сейсмологии – отделения Объединенного института физики Земли, членом-корреспондентом Российской академии наук Михаилом Николаевичем Воздвиженским.

– Женя, привет! – воскликнула Дарья Семенова, появившись откуда-то сбоку.

– Здравствуй, – сказал Женя, останавливаясь.

– Как прошел семинар?

– Да в общем-то...

– Тебе звонил твой друг из Санкт-Петербурга, – проговорила она, не дослушав ответ на собственный вопрос. – Он сказал, что у него получилось.

– А что получилось, он не сказал?

– Он сказал, – ответила она с расстановкой, – что ты должен знать, о чем идет речь.

Считая разговор оконченным, она исчезла. Он пожал плечами и продолжил свой путь. Дойдя до развилки, он остановился. Один коридор заканчивался кабинетом заместителя директора института по научным вопросам и являлся конечной целью путешествия Евгения по институту. Второй вел на лестницу. Рядом с лестницей было отведено место для курения, в простонародье называемое курилкой. – Поразмыслив, Женя решил, что перед кабинетом замдиректора следует сделать остановку в курилке. Сам он не курил и не выносил дыма, но ему всегда нравились курильщики. Они казались ему заговорщиками или, точнее, членами клана посвященных в таинство курения. В этой тесной курилке на лестничной площадке царила неповторимая атмосфера отстранения от домашних и рабочих проблем с разговорами об автомобилях, политике и всяком начальстве.

– Женя, елы-палы! – радостно ухмыльнулся здоровяк-геофизик Федор Иванов, которого все звали Иван Федоров. Оскалив зубы, он улыбался, скосив один уголок рта. В другом углу была папироска «Беломора». Женя прекрасно помнил его убеждающую речь о том, чем папиросы «Беломор» отличаются от сигарет. «Вот вы все, – говорил он, обращаясь к своим собеседникам-курильщикам, – курите заграничную химию. Возьми любую импортную сигарету и зажги ее, не куря. Она не потухнет и догорит до самого фильтра. А все почему? Потому что бумага, из которой сделаны сигареты, селитрованная. И вы думаете, что вся эта химия задерживается фильтром? Вспомните, в Великую Отечественную, да и после нее люди курили махорку, делали самокрутки из газет и жили до девяноста лет. Они курили чистый табак! А что теперь? Рак настигает людей и в шестьдесят лет, и раньше. Я пытался курить сигареты, так наутро встаешь и не можешь откашляться. От „Беломора“ такого у меня нет. От дыма хорошего табака все микробы в организме дохнут». Женя ему тогда сказал: "Загнешься от своего «Беломора», на что Федор Иванов, или Иван Федоров ответил: «Загибаются некурящие вроде тебя».

– Приветствую тебя, Евгений, – монотонно прогнусавил маленький завхоз Сергеич, причмокивая сигареткой «BS». Ему было уже шестьдесят, и все никак не могли дождаться, когда же он наконец соизволит уйти на пенсию. – Как прошел семинар?

– Да-а... – Женя развел руками.

– Наш-то, идиот, что удумал! – прогремел своим зычным голосом Федор Иванов. – Сделал в отделении проходную! Ты опаздываешь на пять минут, у тебя на проходной отбирают пропуск. Пишешь объяснительную, только тогда пропуск от­дают. Три объяснительных – и ты без премии! Каково?

– Мрак! – авторитетно подтвердил Сергеич, качая седой головой. – Вот в восьмидесятых у нас хотели ввести такую же систему. Опоздал человек на работу, пишет объяснительную. В отделе кадров читают объяснительную – а человек-то опоздал по уважительной причине. Вроде и не виноват. Сколько бумаги перепортили, пока поняли, что это ерунда.

Дверь на лестничную площадку распахнулась, и к курильщикам влетел третий их постоянный компаньон – Вова Титов.

– Женя! – вяло воскликнул он и махнул худощавой рукой. Сигарета была уже зажата у него в зубах, и он наклонился к Сергеичу, чтобы прикурить. Раскурив сигарету, он устало выпустил дым изо рта и спросил: – Как прошел семинар?

Женя даже не счел нужным отвечать на этот вопрос. Уж кого-кого, а Титова точно не интересовал его ответ. Титов был заядлым болельщиком.

– Вчера до половины второго ночи смотрел матч Колорадо с Торонто. – Женя обратил внимание на его красные воспаленные глаза, – Всю игру шли вровень, а за тридцать секунд до конца матча Мат Сандин в полете забивает гол.

Титов обожал Национальную хоккейную лигу, а в особенности команду «Колорадо Эвеланж», а самым его любимым игроком был швед Питер Форсберг.

– Тренер выводит Джо Сакика вместо вратаря. И за восемь десятых секунды до конца игры Форсберг забивает гол с подачи Каменского! Вы представляете! За восемь десятых секунды! Вот это да! – Титов нервно затянулся.

Женя подумал, что настало время вступить в разговор:

– Когда был матч-то?

– Вчера он шел в записи, а играли они накануне.

– Так я был на этом матче!

Сигарета чуть не выпала из тонких губ Вовы Титова.

– В семинаре выдался перерыв, и коллеги пригласили меня слетать в Денвер на матч, – продолжил Женя. – Зрелище, конечно, впечатляет.

Титов не мог произнести ни слова. Попасть на матч НХЛ было его самой заветной мечтой.

– Ты Форсберга вблизи видел?

– Конечно! Более того, мне удалось протянуть ему блокнот, и он оставил автограф. – Женя похлопал себя по карманам пиджака и брюк. – Нет, блокнот остался дома.

Краем глаза он заметил, как Федор Иванов, давясь папироской, покатывается со смеху.

– Женя, ты же не болельщик! Зачем тебе этот автограф? Подари его мне!

– Ну, не знаю. – Женя почесал висок, изображая раздумье, – Вообще-то матч мне понравился. Я думаю, что еще смогу стать болельщиком.

– Давай, Женя, я возьму у тебя этот автограф и сделаю тебе ксерокопию, а автограф останется у меня. Ты же знаешь, я обожаю Питера Форсберга!

Женя выдержал необходимую паузу, в течение которой он наблюдал за забавным нетерпением Титова, ожидавшего ответа.

– Ладно, ты меня уговорил.

– Принеси, Женя, завтра, ладно?

– Ладно, принесу завтра, если опять не улечу в Америку. Коллеги звали на матч Детройта с Вашингтоном. Ну, мне пора.

Покидая курилку, он едва удерживался от смеха, видя полуобморочное состояние Титова.

Кузнецов прошел до конца коридора, выдохнул, набираясь смелости, и постучал в дверь кабинета заместителя директора по науке, одновременно являющегося начальником Лаборатории прогноза сейсмических явлений.

– Можно, Михаил Николаевич? – спросил он, приоткрыв дверь.

– Кузнецов? – спросил Воздвиженский, оторвавшись от бумаг и взглянув поверх очков. – Заходи, Кузнецов.

Женя вошел, плотно закрыв за собой дверь, и уселся на стул перед столом заместителя директора, закинув ногу на ногу.

– Как прошел семинар, Женя? – спросил Воздвиженский.

– Замечательно! – ответил Женя, считая, что больше вопросов о семинаре ему не зададут.

– Я бы хотел поподробнее. Кто выступал? Какие темы тебе понравились?

– Если честно, Михал Николаевич, ни одна из тем мне не понравилась.

– Так.Воздвиженский встал и обошел свой стол, приблизившись к Кузнецову. Женя поднял на Него глаза. – Самсоненко из МГУ тоже был на семинаре в Нью-Йорке, однако тебя там не видел. Кроме этого я сделал официальный запрос, и оказалось, что ты, Женя, даже не прошел регистрацию на семинаре! Где же ты был?

– Дался же вам этот семинар, Михал Николаевич! – Лучшая тактика обороны – наступление. – Ну не был я на семинаре в Нью-Йорке!

– Так! – умиротворенно произнес замдиректора. – Женя, я не скрываю, что считаю тебя одним из самых перспективных сотрудников нашего института. Это было бы глупо. Институт геофизики Лос-Анджелеса приглашал тебя работать у них, но ты отказался. Нам приятно знать, что не все яркие дарования нашей страны стремятся уехать за рубеж. Тем не менее институт решил заказать тебе выполнение общей сейсмической модели для прогнозирования землетрясений. Американцам выгодно это сотрудничество, поскольку они потом продадут модель заинтересованным странам. Тебе это выгодно: ты занимаешься исследованиями, которые интересны и за которые ты получаешь неплохую зарплату. Нам это выгодно, поскольку деньги на исследования достаются и нашему институту. Государству это выгодно, потому что это не грант, а коммерческий проект, и американцы должны платить с него налоги. Посылая тебя на семинар, мы посылали одного из лучших представителей нашего института. А вместо этого... Где ты был, Женя?

– Этот семинар – бестолковая болтовня, Михал Николаевич! Я был на паре подобных семинаров и представляю, о чем там могла идти речь. Мне было необходимо посетить в Калифорнии одного профессора. Он смог предоставить большой объем информации по разломам в Северной Америке.

– И как же имя этого профессора?

– Питер Форсберг, – не задумываясь, выпалил Кузнецов.

– Он что, еврей? – настороженно спросил Воздвиженский.

– Вовсе нет. Это швед, работающий в Америке.

– Странно, я никогда не слышал этого имени. Конечно, он не слышал этого имени, – подумал Женя, – потому что не интересуется хоккеем.

– Титов очень хорошо знаком с его работами, – произнес Женя.

– Наш Володя Титов? – переспросил Воздвиженский.

– Да.

– Ладно. – Замдиректора отвернулся и говорил теперь, не глядя на собеседника, – Мне хотелось бы, Женя, чтобы ты пользовался предоставленными тебе командировочными по назначению. Потому что организация, финансирующая тебя, постоянно интересуется, куда уходят ее деньги. Ей не хватает твоих отчетов, они постоянно присылают дополнительные запросы. Деньги-то уходят, а результаты? – Он вновь повернулся.Где результаты, Женя? Полтора года бесконечных командировок на деньги американцев, и всего четыре предсказания, два из которых опоздали, а два до сих пор не сбылись! Хорошо, что это знаем только ты и я. Хорошо, что ты умеешь писать красивые отчеты. Но рано или поздно это закончится. Где твоя хваленая математическая модель движения тектонических плит? Твой программист весь свой кабинет завалил разгаданными кроссвордами и распечатками эротических картинок, скачанных из Интернета. Он мучается от безделья!

– Прежние данные были неточны, и мне приходится собирать новые. Для программиста пока работы нет.

– Я не хочу тебя пугать, Женя. Но в один прекрасный день ты обнаружишь, что банк «Юнион Трейд» более не оплачивает твои командировки, потому что у американцев кончилось терпение.

Женя поднялся со стула.

– Это все? – спросил он.

– Да.

Женя вышел из кабинета, сам не заметив, как хлопнул дверью. Из курилки, важно выставив грудь вперед, сопровождаемый клубами дыма, выходил Федор Иванов.

– Ну, как старик? – спросил он, ожидая от Женя очередной репризы. Женя махнул рукой. Сейчас было совершенно не до смеха. В сущности, Воздвиженский прав, он всего лишь произнес вслух то, о чем последнее время думал Женя. В один прекрасный день американцы могут обрезать финансирование, посчитав занятия Кузнецова бесперспективными. Вся его работа по созданию обшей сейсмической модели для предсказания землетрясений осталась на том же уровне, что и полтора года назад. Его командировки создавали видимость работы, но сама работа стояла. Если хотите, Женя находился в творческом застое.

Он доплелся до двери под номером 306 с названием на табличке: «Лаборатория методики прогноза сейсмических явлений». Женя не состоял в штате лаборатории, а только занимал в ней помещение. В его тесной комнатке находился стол Ильмыра Шакирова с компьютером «Крэй» и стол самого Евгения Кузнецова, заваленный бумагами, папками, кальками, ксерокопиями.

Войдя без стука. Женя застал Шакирова за чтением книги под названием «Триста анекдотов в постели». Не ожидая появления начальника, Шакиров перепугался и стал прятать книгу между бумагами на своем столе. Однако книга не пролезала, и Шакиров так и оставил ее наполовину торча щей из бумаг.

– Здравствуй, Женя! – вымученно улыбаясь, произнес он. Книга с анекдотами вывалилась из бумаг и хлопнулась на пол, заставив Шакирова вздрогнуть. – Как прошел семинар?

Женя грозно посмотрел на него, ничего не ответив, и опустился в кресло.

– Как твоя модель филиппинской плиты? – спросил Кузнецов.

– Филиппинской? – переспросил Шакиров, словно не расслышал.

– Да, ее самой!

– Никак, Женя. Ты же мне сам сказал, что прежние источники неточны, и уехал, не оставив новых.

Женя зажмурился и потер глаза рукой! Боже, он, кажется, собирался сорвать злость на безобидном Шакирове, который не сделал работу только потому, что Женя сам не дал ему работы.

– Прости, – тихо сказал Кузнецов. – Я совсем запутался. Командировка выдалась тяжелой, а тут еще Воздвиженский достал.

– Я понимаю, – покачал головой Ильмыр и отвернулся к экрану монитора, выведя на него какие-то строки программы. «Понимаешь ли?» – подумал Женя.

Он кое-как протянул время до обеда, пытаясь увлечься работой. Рассматривал геологические карты с нанесенными на них точками эпицентров прошедших землетрясений, делал отметки и давал указания Шакирову. Но азарт, который присутствовал в нем еще полтора года назад, не приходил. Измученный собственными попытками, он с радостью отпустил Шакирова, отпросившегося после обеда домой. Минут пятнадцать Женя отдыхал, развалившись в кресле и закрыв глаза.

Так продолжалось на протяжении последних восьми месяцев, с того момента, когда Воздвиженский впервые поймал его на том, что Женя вместо командировки на Камчатку укатил в Израиль. Теперь каждый раз, возвращаясь из командировки и получив очередную порцию упреков со стороны профессора, Женя бросался за работу. Но надолго его не хватало.

Кузнецов быстро поднялся с кресла и подошел к телефону. Он взял трубку, набрал код Санкт-Петербурга и номер.

– Мне Мигранова, пожалуйста, – попросил он женщину, поднявшую трубку. Через десять-пятнадцать секунд трубку поднял Миша Мигранов.

– Женя! Рад слышать тебя. Где ты был?

– Очень интересное землетрясение в Австралии... Мне передали, что у тебя есть новости.

– Есть, – утвердительно ответил Мигранов. – Я перевел текст.

– Судя по твоим интонациям – это что-то стоящее?

– И даже более!

– Ты не мог бы мне пересказать это по телефону?

– Нет, ты должен увидеть фигурку своими глазами.,

– Миша, я видел ее. Именно я тебе ее и привез!

– Ты должен взглянуть на нее с новой точки зрения. – Миша был явно взволнован. – Я думаю, это из тех вещей, которые ты ищешь.

– Нет, – убежденно произнес Женя.

– Приезжай.

– Я подумаю.

– Тут нельзя думать. У тебя мало времени. Это был новый поворот в разговоре.

– При чем тут время? Я ничего не понимаю.

– Поэтому я и тороплю тебя. Сегодня же садись на самолет в Питер, но имей в виду, что сразу после меня ты направишься в Бельгию. Я жду тебя, в крайнем случае, завтра. До свидания. – В трубке раздались гудки. Женя так ничего и не понял. При чем тут время? Неужели кто-то охотится за фигуркой?

Он опустил трубку. Что за неуместный вопрос! Конечно, за фигуркой охотятся, как и за головой кандидата физико-математических наук Евгения Кузнецова. Но Миша мог сказать по телефону об опасности, и, кроме того, в его голосе не чувствовалось тревоги. В голосе историка Миши Мигранова чувствовалось волнение от предвкушения открытия.

– Все это очень странно, – произнес Женя в пустоту комнаты.

Женя вставил в замочную скважину ключ, попытался понернуть его и обнаружил, что дверь в квартиру не заперта. В прихожей горел свет. В квартире стоял запах жарящейся рыбы, слышалось потрескивание кипящего масла.

– Эй! Наталья! Сколько раз я должен повторять, что входную дверь нужно запирать!

Со стороны кухни раздались шаркающие шаги, и в прихожей появилась Наталья. Она была одета в потрепанный халат, грудь плотно упакована в лифчик, часть которого выглядывала из-за отворота халата. Лицо сохранило следы макияжа, который она еще не стерла после возвращения с работы, а крашенные в платиновый цвет волосы находились в беспорядке. Она остановилась, сложив руки на груди.

– Появился наконец-то!

Он снял ботинки и прошел мимо нее в гостиную.

– Что это за барахло на тебе надето? – спросила она.

– Это костюм. Я купил его.

– Он же велик тебе! Господи, ты никогда не умел сам покупать вещи. Чье производство?

Вот так она всегда. Ее интересовали только вещи и еще раз вещи.

– Это «Гуччи»!

– Я так и знала! Ты купил костюм китайского производства! Куда ты дел старый костюм?

– Брюки порвались, и я выбросил его.

– Ты выбросил тот отличный костюм из-за порванных брюк! – взвилась Наталья. – Тот костюм ты мог проносить еще десять лет.

– Я и так ходил в нем не меньше!

– Ты совсем дурак!

– Лучше заткнись.

– Папочка! – Пятилетняя дочка бросилась к нему. Он нежно обнял ее.

– Как ты тут? – спросил он.

– Тебя только хватает на то, чтобы спросить, как дочь растет без отца, и укатить обратно куда-нибудь за границу, – бросила жена и, повернувшись, удалилась обратно на кухню.

– Я теперь умею считать до ста.

– Неужели?! – Он картинно нахмурил брови, – А до пятидесяти ты умеешь считать?

– Нет, – вздохнула дочка, – только до ста.

Он засмеялся. Она засмеялась вместе с ним. Он еще крепче обнял ее.

– Ты мне привез что-нибудь? – спросила она, устав от объятий и начиная тихонько высвобождаться.

– Конечно! – Он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда маленький брелок.

– Ой, как красиво! – воскликнула девочка, принимая подарок, – Это какая-то башня?

– Это Эйфелева башня. Она находится во Франции.

– Далеко?

– Кто?

– Эта Франция – далеко?

– Очень далеко.

– А ты был во Франции, – папа?

– Да, дочка. И я видел эту башню во всей ее красе. Я поднимался на самую высь этой башни, откуда видна вся Франция, а тихий ветерок нашептал мне сказочку.

– Она страшная? – поежилась дочка.

– Вовсе нет. Рассказать?

– Конечно!

– Ну, хорошо, – Он присел на краешек дивана, а дочь забралась на него с ногами, приготовившись не упустить ни единого слова из рассказа отца, – Давным-давно в далекой-далекой стране жили гномики. Это сейчас мы знаем гномиков как рудокопов, живущих и работающих под землей. Но в то время они жили на поверхности земли. Они были очень трудолюбивы, и поэтому все у них спорилось. Пшеница росла выше, чем у всех, и веселились они на зависть соседям.

Но вот однажды в окрестностях, где жили гномики, появилась злая волшебница. И стало ей завидно, что гномики славно работают и весело отдыхают. И тогда она стала говорить всем их соседям, что под землями, на которых живут гномики, лежат горы золота и бриллиантов.

– А зачем она это говорила? – спросила дочка.

– Все это она говорила затем, чтобы соседи стали копаться на землях гномиков и разорили их сады и поля. Так и произошло. Сначала жадные соседи приходили по одному и по двое, потихоньку раскапывая землю в поисках сокро­вищ. Потом они стали приходить толпами. Конечно, гномикам не понравилось то, что соседи вытаптывали их пшеницу и разгоняли их скот. И веселиться они стали реже.

Попросили тогда они соседей уйти подобру-поздорову, потому что никакого золота и никаких драгоценностей в их землях не зарыто. Соседи было поверили этому, но тут...

– Тут? – переспросила дочка, подняв брови и изображая вопрос, как это делают взрослые.

– Злая волшебница заявила, что гномики сами нашли сокровища и что сокровища лежат в их домах. Жадные соседи ночью бросились к домам гномиков. Они выгнали гномиков из домов и стали рыться там в поисках спрятанных сокровищ. Конечно, они ничего не нашли, и все бы закончилось, если бы опять не злая волшебница.

Дочь, раскрыв рот, слушала рассказ отца.

– Волшебница стала говорить, что гномики прячут сокровища. Соседи стали преследовать гномиков, допытываться, где лежат сокровища, и угрожать оружием. Гномикам надоело это, и они стали защищать себя. Началась война между соседями и гномиками. Но соседей было гораздо больше, и гномики поняли, что им эту войну не выиграть. Уходить им было некуда, и они решили вырыть глубокую пещеру, чтобы ни один из соседей не мог пробраться в нее. Так и сделали. А злая волшебница, узнав об этом, завалила выход из пещеры камнями и построила на этом месте свой замок. С тех пор гномики стали жить под землей. Они там так же хорошо трудились, как и на поверхности, поэтому получились у них под землей великолепные дворцы. Кстати, те сокровища, о которых говорила злая волшебница, они нашли. Конец сказке.

– Значит, поэтому гномики живут под землей?

– Именно! – ответил Женя.

– Наша воспитательница, наверное, не знает об этом.

– Вот ты ей об этом и расскажи.

Этот вечер Женя провел с дочерью, наслаждаясь редким моментом. На следующее утро он вылетел в Санкт-Петербург.

* * *

12.30 по московскому времени, 29 июня, Санкт -Петербург

Самолет приземлился в аэропорту Пулково. Было половина первого дня. На метро Женя добрался до Васильевского острова, где располагался Санкт-Петербургский государственный университет.

Кузнецов вошел в здание, в котором кроме исторического факультета размещались факультет философии, военная кафедра и поликлиника № 1. На кафедре истории Древней Греции и Рима его знали – Кузнецов не один раз обращался сюда за консультациями. Кивая головой знакомым, но не здороваясь ни с кем за руку, Женя прошел в комнату с табличкой на двери «Историческая экспертиза». В этой комнате и обитал его друг – незаметный, но талантливый историк Миша Мигранов.

Кабинет Мигранова был увешан полками, на которых грудились книги по истории и археологии, проспекты музеев мира вперемешку с античной посудой, глиняными и железными статуэтками, предметами старины разных перио­дов. Мигранов обожал неразгаданные тайны истории. Он мог заниматься любой эпохой от античного мира до Второй мировой войны, лишь бы в ней была какая-нибудь загадка. Он дал свое толкование надписям на Фестском диске, разработал проект поднятия и консервации царской ладьи у южной стены пирамиды Хеопса, развил свою теорию о пользе инквизиции для Средних веков и был убежден, что знает, где искать остатки Ноева ковчега.

Они обнялись.

– Как долетел? – спросил Миша, двигая ему кресло на колесиках.

– Если честно, то я устал от этих полетов, Миша, – ответил Кузнецов, присаживаясь в кресло. – Можно я позвоню от тебя?

– Надеюсь, не международный звонок?

– Всего лишь междугородний. Мне надо позвонить в Москву.

– Ты прилетел из Москвы! Ты не мог оттуда позвонить? – со смехом спросил Мигранов.

– Так получилось, – неопределенно ответил Кузнецов, набирая код города. Миша деликатно отошел в сторону, не желая ему мешать. После пятого сигнала на другом конце провода подняли трубку:

– Замдиректора Института сейсмологии Воздвиженский.

– Михал Николаевич, это Кузнецов вас беспокоит, – произнес Женя. Мигранов посмотрел на него искоса и усмехнулся. Он знал, что разговор у Жени с замдиректора никогда не получался.

– Кузнецов? Ты откуда звонишь, Кузнецов?

– Я в Санкт-Петербурге, Михал Николаевич.

– Женя, вчера еще ты был в институте, а сейчас уже в

Питере?

– Мне пришлось срочно вылететь. Меня пригласил академик Мигранов.

– Спасибо, – сказал Миша, слушая разговор. – Не начальство, так хоть ты меня в должности повышаешь.

Женя кивком головы показал, чтобы Мигранов подошел к трубке. Миша поднял руки вверх и отрицательно замотал головой.

– Мигранов хочет сейчас с вами поговорить, Михал Николаевич, – сказал Женя и, поймав Мигранова за рукав, подтащил его к телефону и сунул в руки трубку.

– Алло, Михаил Николаевич Воздвиженский? – неожиданно басом произнес Миша. – Это Мигранов. Мы с вами встречались в...

– Казахстане, – подсказал Женя шепотом.

– ...в Казахстане. Помните?

Профессор на другом конце провода молчал. Воспользовавшись паузой, Женя прошептал:

– Он точно не помнит. В 1985 году они в большой компании сейсмологов так набрались, что он до сих пор не может без слез смотреть, как пьют другие.

– В 1985 году, – все так же басом произнес Мигранов.

– Да-да, конечно, – ответил наконец Воздвиженский. – Вас, кажется, зовут...

– Михаил, – опередил его Мигранов.

– Точно, Михаил!

– Дорогой мой, – сказал Мигранов, – мне хотелось бы побеседовать с Кузнецовым по тектонике Тихого океана. Я уверен, что мы оба найдем в этих беседах много полезного для себя.

– Да, конечно. На какой период времени вы хотите его задержать? г

Мигранов быстро прикинул в уме:

– Дней на пятнадцать.

– Это слишком много, у него стоит работа...

– Тогда хотя бы на десять.

– Хорошо. Можно я снова поговорю с Кузнецовым?

– Пожалуйста, – ответил Мигранов, протягивая трубку Жене. Кузнецов вскинул подбородок, изображая вопрос – какого еще хрена нужно этому Воздвиженскому? Мигранов недоуменно пожал плечами. Женя взял трубку и, прикрыв ладонью микрофон, спросил:

– Почему ты просил так много времени?

– Ты что, забыл? Тебя ждет Бельгия.

– Михаил Николаевич? – Женя приложил трубку к уху. Некоторое время он слушал то, что говорил заместитель директора, а затем вернул трубку на рычаг.

– Ну как? – спросил Мигранов.

– Я получил последнее предупреждение.

– Я что, не попал? – забеспокоился Мигранов. – Нет такого термина «тектоника Тихого океана»? Я, конечно, не блестящий актер, в отличие от тебя...

– Да нет, все нормально. Ты сыграл прекрасно. Ну, давай.

Миша внимательно изучил его лицо, после этого подошел к входной двери и запер ее. Затем он проследовал к дальней стене, на которой находились полки с книгами, и потянул за одну из них. Часть полок отъехала в сторону, словно дверца. За полками от посторонних глаз был спрятан сейф, в котором Миша хранил наиболее ценные вещи, переданные ему для изучения, и крохи собственных сбережений в долларах. Миша, покопавшись в кармане брюк, выудил маленький желтый ключик и отпер сейф. Он вытащил из сейфа коробку из-под ксероксной бумаги «Кимлаке» и поставил ее на небольшой столик перед Кузнецо­вым. Женя задумчиво смотрел на коробку, вертя на пальце брелок. Мигранов открыл коробку и достал из нее золотую статуэтку.

– Как видишь, я держу Иттлу в таком месте, где никто ее не найдет, – произнес Мигранов. – Можешь не волноваться за нее. Кроме меня, о статуэтке никто не знает.

Женя внимательно разглядывал фигурку, вполуха слушая Мигранова. Статуэтка изображала человека в длинных одеждах, ноги которого упирались в подставку. Человек вытянул руки вперед, словно держа что-то, но ладони его были пусты. Фигурка не была особенно искусной, черты лица выполнены в упрощенной манере, складки одежды не казались естественными. На эту статуэтку указал один

древнеегипетский текст, и Женя заинтересовался ею. Когда Кузнецов заполучил ее, он усомнился в том, что Иттла – одна из тех вещей, которые он разыскивает. Однако, не доверяя своему чутью, Женя решил перепроверить это. Он тайно перевез Иттлу из Франции в Россию и попросил Мигранова, который уже много лет помогал ему, перевести текст, выгравированный на нижней стороне подставки.

– Эту статуэтку я датирую 2065 годом до нашей эры, – произнес Миша.

– Откуда такая точность? – удивился Кузнецов.

– На подставке изображен гороскоп. То есть расположение планет, видимое из определенного района земного шара. Он означает дату, когда создавалась статуэтка. А как ты знаешь, одно и то же расположение планет по созвездиям Зодиака повторяется очень редко, только через сотни и тысячи лет. Я консультировался с астрономами, и оказалось, что такое расположение действительно уникально. Его можно было наблюдать с полуострова Индостан в 2065 году до нашей эры. Я даже знаю конкретный день.

– Поразительно, – с сомнением произнес Кузнецов.

– Статуэтка – произведение древнеиндийдкой цивилизации, называемой Хараппской, которая, как считается, была уничтожена в 1500 году до нашей эры арийцами. Хотя у меня на этот счет есть другие соображения, но они к делу не относятся. Хараппская письменность до сих пор оставалась для нас загадкой, а надписи на подставке выполнены именно на этом языке.

Женя оторвался от статуэтки, вслушиваясь в слова Мигранова. Тот обошел вокруг стола и продолжил:

– Язык оставался загадкой до тех пор, пока я не нашел сходные знаки на Иттле и каменных табличках из города Мохенджо-Даро. Пользуясь этими знаками как базовыми, я вначале перевел текст с каменных табличек. Он получился очень приблизительным, но я считаю перевод правильным.

– При чем тут таблички? – спросил Женя.

– После перевода табличек я получил новые знаки, которые мог использовать при переводе текста с Иттлы. Когда я прочитал этот текст, то понял, что перевод правилен, потому что иного толкования быть не может. Текст предельно конкретизирован.

Миша достал из коробки, в которой лежала Иттла, лист бумаги и стал читать:

«Да велик будет пророк Иттла, самый великий из пророков на земле! Только посвященные хранят статую эту. Познай истину через данный срок. Путь к истине укажет луч солнца, пещера на южном склоне горы в Дравахне словно рот. Посвященный, войди в пещеру и найди путь к истине. Слон поможет тебе, но не до конца. Поторопись найти путь до срока и спаси жизнь человеческую».

Миша поднял глаза:

– Ну как? Кузнецов потер лоб:

– Не знаю. Если честно, я ничего не понял.

– В тексте говорится об истине, которую должен познать, очевидно, член какого-то клана посвященных. Если предыдущий текст, который дал указание на Иттлу, верен, то истиной является то, что ты ищешь, Женя.

– Допустим. Что за место – Дравахна?

– Я полагаю, так древние индийцы называли Гималайский хребет. Заметь, что в пещере в Гималаях лежит не сама истина, а путь к ней. Я полагаю – это предсказания, сделанные Иттлой, так как Иттла, заметь, пророк. Необходимо отыскать предсказания, чтобы найти...

– Я понял. И где нам искать эту пещеру?

– На одной из гор в Гималаях.

– Гималаи тянутся на две с половиной тысячи километров, являясь частью Индии, Китая и Непала. Если исследовать все горные пещеры в Гималаях, пусть даже только на южных склонах, нам не хватит и двухсот лет!

– "Путь к истине укажет луч солнца", – процитировал Мигранов.

– Эта фраза не несет никакой информации.

– На наш взгляд – да. Я тоже не понял этого. Но затем попытался поставить себя на место человека, который писан текст. Ведь посмотри: он объясняет, где находится пещера. Он указал район – это Гималаи. Он указал, что пещера находится на южном склоне и что она напоминает рот. Спрашивается, почему он не указал гору. Он хотел это скрыть? Нет, ведь он давал полное описание, по которому нужно найти пешеру. Человек, который будет читать данное послание, перед глазами имеет только эту статуэтку. Поэтому фразу «путь к истине укажет луч солнца» необходимо рассматривать в совокупности со статуэткой. Женя еще раз посмотрел на фигурку.

– А теперь внимательнее присмотрись к подставке, на которой стоит Иттла. Видишь, он стоит на неровной поверхности? Я полагаю, что это план горных хребтов Гималаев.

Женя пригляделся, и действительно, после пояснений стало понятно, что выпуклости на подставке изображают горы. Их было около двадцати, но ни на одной не было пометки, где находится пещера.

– Путь к истине укажет луч солнца, – задумчиво повторил Кузнецов.

– Не кажется ли тебе странной поза этой фигурки? – заметил Мигранов. – Иттла стоит, вытянув руки вперед ладонями вверх. Я полагаю, что пророк должен держать в руках изображение салнца. Один из лучей солнца должен указывать на искомую гору.

– Где же это солнце?

– Ты представляешь, я нашел его! Я полазил по каталогам и нашел его в Королевском музее истории и искусств Брюсселя.

– Ты молодец! – похвалил его Женя.

– Спасибо, – скромно улыбнулся Мигранов, потянувшись к полке за каталогом. Каталог составляли черно-белые фотографии античных предметов Королевского музея. Жене каталог показался слегка устаревшим.

– У него какой год издания? – спросил он Мигранова. Миша заложил пальцем страницу, на которой остановился в поисках «солнца», и перевернул каталог.

– 1955-й год.

– Я так и понял.

Мигранов возобновил поиск. Некоторое время он листал страницы, затем резко остановился.

– Вот оно. – Он подвинул раскрытый каталог Кузнецову. На фотографии была запечатлена металлическая бляха, во все стороны от которой расходились лучи разной длины. Под фотографией стояла подпись: «Диск Солнца. Золото. Найден графом де ля Бергом в 1902 году в Западном Пенджабе на полуострове Индостан».

– Мы не сможем по фотографии прикинуть – куда упадет луч? – спросил Женя.

– Вряд ли. Мы не знаем, где у «солнца» верх, где низ, как ляжет оно в руках Иттлы. Видишь, у «солнца» множество лучей. Поворот диска в руках фигурки на неправильный угол – и неправильный луч может дать ложные исходные данные в поисках горы. Я полагаю, с обратной стороны «солнца» есть ключ, по которому оно вставляется в руки Иттлы. Видишь, на руках Иттлы выступы и пазы? Это точно ключ.

– Может быть, в более поздних каталогах фотографии «солнца» представлены с двух сторон?

– У меня это единственный каталог музея.

– Понятно.

– Тебе необходимо лететь в Брюссель.

– Ты мне сделаешь ксерокопию фотографии?

– Конечно.

Женя поморщил лоб.

– Кстати, почему мы ограничены во времени? – спросил он.

– От года создания Иттлы, то есть 2065 года до нашей эры, древние индийцы отсчитали срок, до истечения которого нужно «узнать истину». Они указали количество саросов – циклов лунных и солнечных затмений, величина одного цикла составляет 18 лет 11 дней и 8 часов, – а также количество полных и частичных лунных фаз.

– Ты хочешь сказать, что предсказание дано с точностью до часа?

– Почти! С точностью до дня! Я сложил саросы и лунные фазы, не забыв учесть високосные года. Получилось, что срок истекает 22 июля этого года.

Кузнецов присвистнул:

– Почему необходимо спасти жизнь человеческую до указанного срока?

– Трудно сказать. Возможно, это дата какого-нибудь древнеиндийского Армагеддона.

– Ты полагаешь, стоит к ней прислушаться?

– Понимаешь, Женя, это очень странно. Лицо Мигранова сделалось задумчивым, казалось, он смотрел не на Евгения, а в глубь веков. – Большинство предсказаний, допустим Апокалипсиса, дают расплывчатый срок наступления события. Но срок, указанный на Иттле, заметь, очень точен. До дня. Я с некоторым суеверием отношусь к таким вещам. Представляешь, они дают срок в четыре с лишним тысячи лет. И до истечения его осталось всего 3 недели. За это время необходимо найти путь к истине – предсказание.

Женя задумчиво потер подбородок:

– Все-таки это не то, что я ищу.

– Посмотрим, – произнес Мигранов.

В 15.20 этого же дня на самолете авиакомпании «Скандинавские авиалинии» Кузнецов вылетел в Стокгольм. В 14.45 по местному времени он приземлился в аэропорту Арланда и сделал пересадку на самолет авиакомпании «Файнэйр», который в 16.05 вылетел в Брюссель. После двух с лишним часов полета Кузнецов вышел из самолета в аэропорту «Брюсселе Национал».

В этой европейской стране Женя оказался впервые, поэтому тут же в аэропорте купил карту города. Он всегда так поступал в незнакомом месте. Обменяв пятьсот долларов на бельгийские франки, Кузнецов купил универсальный проездной на все виды транспорта и на метро добрался до Рю-де-Миди, улицы, на которой, как сообщал путеводитель, имелось множество дешевых отелей. Пока метро доставляло его до Рю-де-Миди, Женя обстоятельно изучил карту и путеводитель по Брюсселю. Оказалось, что столица Бельгии насчитывает всего около миллиона жителей, а по плотности населения Бельгия уступает лишь Нидерландам. Пропустив другую ненужную для себя статистическую информацию, Кузнецов нашел на карте Королевский музей истории и искусств, располагающийся в квартале Гранд Саблон.

На Рю-де-Миди Жене показалось, что он очутился в средневековом европейском городе. С обеих сторон над узкими улочками нависали невысокие двух-, трехэтажные дома с остроконечными крышами. Он прошелся по улице, посидел за столиком уличного кафе, проглотив пять гамбургеров, выпив кофе и на десерт насладившись куском бисквитного торта.

Недалеко от пересечения Рю-де-Миди с Рю-де-Ченс Женя снял номер в небольшом семейном отеле. Комната была узкой, с высоким стрельчатым окном и низкой дверью, кровать застелена белоснежной простыней. Жене очень понравился строгий порядок в комнате, он даже смирился с тем, что его ноги не помещались на кровати.

Измотанный перелетами и сменой часовых поясов, Куз­нецов быстро заснул. Ночь пролетела незаметно.

Он проснулся от солнечных лучей, бьющих через занавески на окнах. Наручные часы показывали десять утра. По местному времени. Вчера он перевел стрелки на два часа назад – Брюссель находился от Гринвича в следующем часовом поясе. Минут пятнадцать он лежал, закинув руки за голову, что-то обдумывая. Затем встал, почистил зубы и, не завтракая, вышел из номера. Путь его лежал к бульвару Императора, откуда начинался квартал Гранд Саблон.

Он купил билет в Королевский музей истории и искусств и некоторое время погулял по залам античного мира, рассматривая экспонаты. После этого он нашел отдел Древнего Египта, совмещенный с отделом Древней Индии, и очень внимательно осмотрел представленные древности. «Солнце» он не нашел. Женя еще раз тщательно осмотрел экспонаты, чувствуя, как его прошибает холодный пот. «Солнца» не было. Придя к выводу, что дальнейшие поиски – бессмысленная трата времени, Кузнецов подошел к смотрителю музея.

– Здравствуйте, мадам, – поздоровался он.

– Доброе утро, мсье, – ответила смотритель на приличном английском.

– Я представитель Британского музея. Я ищу вот этот экспонат, – сказал он, доставая из кармана ксерокопию «солнца» из каталога Мигранова.

Вежливо улыбаясь, смотритель нацепила на нос очки и внимательно посмотрела на ксерокопию.

– Боюсь, я не могу вам помочь, мсье. У нас нет такого экспоната.

– Это фотография из каталога вашего музея 1955 года. У вас ведь не пропадали экспонаты?

– Нет, мсье.

– И вы не передаете экспонаты другим музеям?

– Ну, как вам сказать. Бывает и такое. А знаете что! Поговорите с доктором Элеонорой Граббс. Она занимается исследованием экспонатов, у нее большие знания по истории музея.

Женя поблагодарил экскурсовода и, попросив проводить его к доктору Граббс, получил доступ в служебное помещение. В отличие от высоких и просторных залов Королевского музея служебные коридоры были тесными и узкими. Кузнецов и смотритель спустились на этаж ниже, женщина указала Кузнецову нужную дверь и оставила его. Женя толкнул дверь и вошел в комнату.

Комната оказалась небольшой, возле стен высились два книжных шкафа. Судя по переплетам, некоторые фолианты были весьма древними. Посередине комнаты стоял широкий стол, на котором молодая женщина лет двадцати семи – двадцати восьми (очевидно, доктор Граббс) изучала огромную каменную таблицу. Волосы доктора были собраны на затылке в пучок, на носу сидели большие очки в роговой оправе. Она одета была в длинный свитер, доходящий почти до колен, джинсы и кроссовки.

Женя закрыл за собой дверь. От щелчка замка доктор Граббс вздрогнула и обернулась.

– Прошу прощения, – произнес Кузнецов. – Надеюсь, мадам говорит по-английски?

Ее светло-серые глаза в растерянности забегали, а аккуратно очерченные губы приоткрылись. Похоже, он ее на­пугал. Чтобы смягчить обстановку, Женя улыбнулся.

– Да, я говорю по-английски, – ответила она. – Что вам угодно?

Женя достал из кармана ксерокопию и, подойдя ближе, показал ей.

– Это «солнце», найденное в 1902 году в Западном Пенджабе на полуострове Индостан графом де ля Бергом, значится в каталоге вашего музея за 1955 год. Однако, обойдя экспонаты, я не смог обнаружить «солнце». Более того, смотритель музея заявила, что никогда не видела данной вещи.

Доктор Граббс поморщилась и еще раз посмотрела на ксерокопию. Женя внимательно следил за ней.

– Я тоже что-то не припомню этого экспоната. Можно поинтересоваться, зачем он вам нужен?

– Видите ли, мадам... – Женя сделал паузу, стараясь сконцентрироваться и не допустить ошибок. – Мое имя – Жорж де ля Берг. Я потомок того де ля Берга, который нашел это «солнце».

Удивление в глазах доктора Граббс было настолько искренним, что Кузнецов понял – документов для удостоверения личности графа де ля Берга предъявлять не придется.

– Моя семья последние пятьдесят лет прожила в Англии, поэтому я почти не говорю по-французски. Мой бедный отец скончался от рака два месяца назад. Перед тем как отправиться в мир иной, он оставил письмо, доставшееся ему от моего прадеда. После смерти отца я вскрыл письмо и обнаружил там завещание. В нем было сказано, что если в двадцатом столетии семью де ля Бергов будут преследовать финансовые трудности, он разрешает отсудить у Королевского музея истории золотое «солнце», найденное им в Индии и отданное музею в долг. Мой отец вложил все деньги семьи в акции угольных компаний. К сожалению, многие шахты закрылись, компании лопнули. Отец умер, а я остался без денег. Чтобы хоть как-то поддержать семью, я бы хотел вернуть эту реликвию. Ведь в письме ясно сказано, что вещь отдана музею в долг.

Элеонора Граббс посмотрела на него из-под своих роговых очков.

– И что же вы хотите?

– Прежде чем представлять дело в суд, я хотел бы найти «солнце».

– Я попытаюсь помочь вам, – с долей участия в голосе ответила она.

– Я был бы вам очень признателен!

– Можно еще раз взглянуть на ксерокопию?

– Пожалуйста.

Она положила ксерокопию на стол поверх каменной таблицы под мощный свет матовой лампы. Затем откуда-то из-под стола доктор Граббс достала большое увеличительное стекло. При его помощи она тщательно исследовала ксерокопию.

– Тут есть инвентарный номер. Зная его, найти предмет будет намного проще.

Она переписала номер на листок бумаги и подняла трубку телефона. После этого некоторое время разговаривала с архивом. Положив трубку, она улыбнулась ему.

– Да, действительно, эта вещь хранилась в нашем музее до 1967 года. В 1967 году граф Бисбрук предложил музею поменять эту вещь на две статуэтки египетской цивилизации эпохи XVIII династии фараонов.

– Граф Бисбрук, – повторил Женя.

– Этот человек знаменит как ценитель древностей и антиквариата. Я слышала о нем. Его особняк расположен, кажется, в Герардсбергене. Конечно, музей не имел права передавать другому лицу вещь, которая отдана ему в долг...

– Конечно-конечно, – Женя заторопился. – Спасибо. Вы мне очень помогли.

– Ну что вы! Если потребуется дополнительная помощь, звоните. – Она протянула ему свою визитную карточку. Женя взял ее, положил в один карман, сложил ксерокопию и положил в другой карман.

На площади Сен-Жан в информационном бюро Женя узнал адрес графа Бисбрука. Кузнецов хотел отправиться в Герардсберген сегодня, но понял, что вернуться до наступления темноты не успеет. Поэтому он принял решение завтра с утра на электричке отправиться к графу Бисбруку, а сегодня погулять по Брюсселю, посмотреть город и заодно обдумать, что скажет завтра графу. Его речь должна быть убедительной и совсем не такой, какую он произнес сегодня перед доктором Элеонорой Граббс. Во-первых, ему необходимо сначала попасть к графу, пройдя возможную охрану, а во-вторых, Бисбрук может знать об истории «солнца» больше, чем доктор Граббс, поэтому что попало ему не соврешь.

На Брюссель опускался теплый летний вечер, по одному зажигались окна двухэтажных домов. Около часа он бродил по улицам, рассматривая витрины магазинов на Рю-Намюр, вечерние фасады зданий, подсвеченные фонарями, и людей – спешащих, гуляющих, радующихся жизни и не обращающих внимания на русского ученого, пытающегося в одиночку совершить открытие, способное перевернуть сознание целого мира.

Он не имел представления, где находится, потому что давно не сверялся с картой. Улица была пустынна, лишь где-то впереди четверо молодых ребят слушали отрывистый рэп, доносившийся из магнитофона. Он споткнулся, едва не упав. Женя посмотрел под ноги и увидел развязавшийся шнурок на левом ботинке. Он присел возле стены и стал завязывать шнурок. Кто-то толкнул его в спину. Женя поднял глаза, и в этот момент последовал удар в висок. Кузнецову показалось, что в голове разбилась лампочка, а осколки ее посыпались на булыжную мостовую. После этого он потерял сознание.

... Из тумана проступила ярко-красная брошь. Перед глазами все плыло, но образ броши выполненной из множества мелких камней в форме овала и оправленных в позолоту, четко стоял перед его взором. А затем к Жене вернулся слух, и в его голову ворвался поток французской речи. Он не понимал ни единого слова, кроме постоянно повторяющегося имени Жорж. Женский голос твердил «Жорж-Жорж», Кузнецову это так надоело, что он готов был дать этому Жоржу пятьдесят долларов, лишь бы тот подошел к зовущей его женщине.

– Жорж, вы слышите меня? Жорж, очнитесь!

Женя чувствовал, что голова его покоится на коленях этой женщины. Несколько голосов рядом говорили по-французски, но эта женщина окликала Жоржа по-английски. Видимо, кто-то еще ранен, если она призывает Жоржа очнуться, подумал Кузнецов.

– Жорж, вы слышите меня? – Она звала Жоржа, а трясла его, Женю Кузнецова. Бестолковая женщина. Или она ЕГО называет Жоржем? Но почему?

Постепенно сознание Кузнецова начало проясняться. Конечно, Жорж – это он и есть, потому что держала его доктор Элеонора Граббс. Для нее он Жорж де ля Берг. Как она оказалась здесь?

– Что произошло? – еле слышно пробормотал Кузнецов.

– Похоже, вас ограбили. Как вы себя чувствуете?

Женя поднял голову с ее колен и сел. Он по-прежнему находился на пустынной улице Брюсселя, названия которой не знал. Он сидел на булыжном тротуаре, рядом с ним – Элеонора Граббс. Их окружали те четверо подростков с магнитофоном.

– Как вы себя чувствуете?

– Как будто столкнулся с локомотивом. – Женя дотронулся до виска и вскрикнул от боли. Лицо с правой стороны раздулось и пульсировало, при каждом толчке причиняя острую боль.

– Ребята говорят, будто видели, как двое, шедшие сзади, внезапно ударили вас, когда вы присели. Они быстро выпотрошили ваши карманы и убежали в проход между этими двумя домами.

Женя поднял глаза на доктора Граббс и отметил красную брошь из мелких камней на белоснежной блузке. Темные волосы доктора были распущены, очки в роговой оправе отсутствовали, и теперь Женя видел, что перед ним симпатичная женщина. Прямой тонкий нос и ровные губы придавали лицу какую-то строгую красоту. Женя заметил это только сейчас.

– Что вы тут делаете, доктор? – спросил он.

– Я живу в соседнем доме... Вам повезло, что все в порядке. Удар в висок – очень опасный удар. Вы можете подняться?

– Кажется, да. – Он поднялся на ноги, поддерживаемый Элеонорой. Его слегка шатало. Он прислонился спиной к стене дома.

– Проверьте, что у вас украли, – настоятельно попросила она.

Женя сунул руку в карман, где у него находился бумаж­ник. Бумажника, естественно, не было. В нем остались бельгийские франки на сумму чуть меньше пятисот долларов, несколько визитных карточек, записная книжка с телефонами. Женя сунул руку в другой карман и вздохнул с об­легчением. Заграничный паспорт был на месте. Исчезли ключи с брелком в виде глобуса, который он купил в Америке. Две тысячи долларов лежали в маленьком кармашке на ремне чуть ниже правого колена. Женя потрогал колено. Деньги были на месте. Да, еще исчезла ксерокопия «солнца». Она лежала в одном кармане с бумажником.

– Исчез мой бумажник и ключи, – сказал он.

– Вам нужно обратиться в полицию, – произнесла Элеонора. – Будет лучше, если вы сделаете это прямо сейчас, пока здесь ребята – свидетели.

– Нет, это бесполезно.

– Почему? У нас высокий процент раскрываемое преступлений.

– Я не могу связываться с полицией, это отнимет у меня много времени, а времени почти нет.

– Ну, это ваше право... Хотя я считаю, что этим вы поощряете преступников совершать новые преступления.

Женя попробовал оторваться от стены, сделал шаг вперед, его качнуло, и он упал обратно на стену.

– Где вы сняли гостиницу? – спросила Элеонора.

– На Рю-де-Миди.

– Это почти на другом конце города. Пойдемте ко мне. Переночуете у меня. Места у нас немного, я живу с мамой, но диван для вас найдется.

– Спасибо, – поблагодарил Женя. Элеонора помогла ему пересечь улицу. Затем, пройдя один дом, они вошли в подъезд и поднялись на третий этаж. Квартирка у доктора Граббс была действительно небольшая, зато мать Элеоноры оказалась чрезвычайно чуткой женщиной. Она помогла дочери сделать грелку со льдом для распухшего виска Кузнецова, а затем накормила Евгения ужином.

– Спать будете здесь, в гостиной, – сказала Элеонора, когда ее мать отправилась в спальню. – Диванчик небольшой, но другого нет.

– Спасибо, Элен... Ничего, что я вас так назвал?

– Так меня называют все.

Женя разглядывал полки с книгами в гостиной, прижимая к виску грелку со льдом.

– Вы любите фантастику? – спросил он.

– Я люблю научную фантастику. Правда, археологию обожаю не меньше.

Женя присел на диван. Она хотела уйти, но задержалась в дверях.

– Вы собираетесь завтра к Бисбруку? – спросила она.

– Да, я хотел бы удостовериться, что «солнце» находится у него.

– Я могла бы съездить с вами к графу.

Поначалу Женя подумал о том, что это могло быть полезно, но потом понял: Элен сильно ограничит его в средствах общения с графом. И наконец, в ее глазах он сам потомок графа, а представляться перед Бисбруком в этом образе Кузнецову не хотелось. Настоящий граф быстро его раскусит.

– Нет, спасибо, мне не хотелось бы отрывать вас от работы.

– Тогда после поездки к Бисбруку я могла бы показать вам пригороды Брюсселя. Там очень красивые места – аббатство Ла-Шамбр, государственный ботанический сад.

– Ну, может быть, после того, как я посещу графа, вы покажете мне Брюссель? Она улыбнулась:

– Договорились.

За сорок минут электричка домчала Кузнецова до Герардсбергена, города, – расположенного на юго-востоке провинции Ост-Вландерен, где в величественной зелени деревьев утопали старинные замки Оденберг и Виан, аббатство Святого Аяриана, а также дом графа Бисбрука.

Дом Женя нашел быстро. Первый же прохожий указал на расположенный возле реки Дендер двухэтажный особняк со скульптурами вдоль каменного забора, фонтанами и подстриженными деревьями. Чем ближе Евгений Кузнецов подходил к особняку, тем больше убеждался, что дом и пристройки выполнены в древнегреческом стиле. Вход в дом начинался с широкой лестницы из белого мрамора, входные двери скрывались за четырьмя высокими колоннами, заканчивающимися атлантами, держащими навес. Перед дворцом был разбит французский сад с подстриженными в форме шара тисами, с невероятно четкой геометрией посадок кустов самшита, квадраты и прямоугольники которых образовывали дорожки. Евгения поразило обилие скульптур не только вдоль забора, но и у фонтанов, возле прогулочных дорожек и на самом здании. Было видно, что хозяин богат и обожает тратить деньги.

У металлических ворот с выписанной на них буквой "М" (Женя не понял, почему "М", ведь фамилия хозяина начиналась на "Б"), его остановили двое охранников в пид­жаках. Один из них что-то сказал Жене по-французски.

– Мне необходимо встретиться с вашим хозяином. Это очень важно.

Охранник подозрительно посмотрел на образовавшийся за ночь под левым глазом Кузнецова синяк и вновь заговорил на французском. Жене пришлось на ломаном французском произнести: «Я должен поговорить с вашим хозяином», после чего охранники умолкли. Секунд через пять все тот же охранник что-то спросил.

– Моя фамилия Смит, – произнес Кузнецов, хотя вопроса не понял.

– Смит? – переспросил охранник. Женя кивнул. Ох­ранник запросил кого-то по рации. Пока они переговаривались, внимание Жени привлек забор. Снаружи он действительно был каменным, но за аккуратными кустами, посаженными позади забора, располагалось еще одно заграждение – из проволочной сетки. Желтый знак с изображением черепа и молнии недвусмысленно указывал на то, что через забор пропущен электрический ток.

– Смит! – крикнул охранник так, что Женя вздрогнул. Он подозвал Кузнецова к себе, обыскал его. Обнаружив кошелек на колене, охранник убедился в том, что кошелек не представляет опасности, и открыл ворота. Пройдя через них, Кузнецов оказался в зеленом раю.

Какая невероятная работа людей, подстригающих кусты и деревья в саду! Фонтаны со скульптурами создавали атмосферу величественности. Хозяин этой усадьбы должен ощущать себя настоящим королем. Женя чувствовал себя здесь неуютно, он попытался скорее преодолеть путь до дома. Поднявшись по мраморным ступеням, он оказался в тени под сенью крыши. Чернокожая служанка в белом фартуке и еще один охранник, стоявший поодаль, встречали его. Служанка произнесла по-английски:

– У вас есть две минуты, мсье, чтобы изложить цель вашего визита графу Бисбруку.

Женя кивнул, показывая, что понял. Его пропустили в дом. Приемная была огромна. Купол потолка уходил высоко вверх. Вдоль белоснежных стен стояли бронзовые скульптуры. Полупрозрачный пол под ногами заставлял ступающего на него человека лишний раз проверить чистоту обуви. В пол была впечатана огромная буква "М". В проеме высоких дверей, ведущих, по мнению Евгения, в не менее потрясающую гостиную, стоял хозяин. Женя не мог ошибиться, именно этот человек являлся хозяином роскошной усадьбы. Он был в темно-синем, расшитом золотом халате, в брюках, галстуке и белой рубашке. Седые волосы гладко зачесаны назад, аристократические черты лица: прямой нос, смеющиеся глаза с множеством морщинок в уголках, брови вразлет, сложенные в ироничной улыбке губы.

– Я – граф Бисбрук, – произнес он, не сходя с места. – Что вам нужно, молодой человек?

– Моя фамилия Смит, я представитель Британского музея. Меня интересует древнеиндийский золотой диск, изображающий Солнце. Я знаю, что в 1967 году Королевский музей истории и искусств предоставил вам «солнце» в обмен на две древнеегипетские статуэтки.

– Что ж, я этого не отрицаю, но зачем оно вам?

– Дело в том, что наш музей располагает, как мы думаем, древнеиндийской статуэткой, частью которой «солнце» как раз и является. При сложении эти вещи указывают местонахождение древнего Хараппского погребального города. Это будет великим открытием в археологии.

– Интересно. Но, к сожалению, у меня нет «солнца». Я продал его, посчитав подделкой.

– Кому вы его продали?

Граф наморщил лоб, пытаясь припомнить.

– Кажется, его звали Велор.

– Велор? – переспросил Женя.

– Да, он был ростовщиком на углу Рю-д'Аренбург и Рю-де-Броус в столице. Ему было много лет в то время. Я полагаю, он умер сейчас.

– Но лавка, очевидно, осталась?

– Да, лавка осталась.

В Брюссель Женя возвращался со смешанным чувством. Что-то уж очень много неясностей с этим «солнцем». Куз­нецов пообедал в маленьком кафе возле королевского дворца и отправился искать угол Рю-д'Аренбург и Рю-де-Броус. Это место он нашел быстро. На углу улиц находилась лавка Велора. Далее для Евгения все происходило в замедленном темпе. Словно во сне он открыл дверь в лавку, лениво звякнул колокольчик. Женя очутился в полутемном помещении, наполненном старыми платьями, костюмами, пальто, шубами, а также пузатой антикварной мебелью – трюмо, комодами, шкафами. Антикварные часы занимали всю правую стену – в основном это были маятниковые часы, а одни напольные особенно поразили Женю своими размерами.

Длинный проход вел к прилавку. Древняя старуха за прилавком сквозь большую лупу разглядывала японскую нэцке в виде свиньи. Женя приблизился к прилавку и обнаружил под стеклом неимоверное множество ценных вещей – часы, кольца, браслеты, запонки, броши, серьги, небольшие позолоченные подсвечники, серебряные столовые приборы, небольшие статуэтки. Все вещи были спрятаны под толстым (очевидно, пуленепробиваемым) стеклом и находились в жутком беспорядке.

– Добрый день, мадам, – обратился Женя к старухе и понял, что это старик.

– Если ты не можешь отличить мужчину от женщины, дубина, иди вон отсюда! – не замедлил последовать ответ.

– Я прошу прощения, мсье, – стараясь вложить в свои слова как можно больше лести, произнес Кузнецов.

– Меня зовут Велор! Это мое имя там, на вывеске!

– Да-да, конечно!

– Ты еще один чертов турист?

– Нет... то есть да.

– У меня ничего нет для туристов, у меня ломбард. Иди прочь!

– Подождите! – Женя перевел дух. – Я ищу вещь, которую продал вам граф Бисбрук много лет назад. Быть может, вы подскажете мне, кто купил ее. Это такой позолоченный диск с отходящими от него лучами. Он изображает солнце. Вы помните его?

– Помню ли я его? – прошепелявил старик. – Конечно, я помню эту штуковину, потому что ее так никто и не купил.

Ноги Евгения будто вросли в пол, а пальцы нервно сжали угол прилавка так, что побелели костяшки.

– И где же оно?

– Здесь, конечно! – Откуда-то из кармана своей кофты Велор достал ключ и отпер стекло прилавка. Он приподнял его и стал шарить рукой среди золотых колец, сережек и подсвечников, разгребая завалы. – Вот оно.

И старик вытащил на свет божий... (Женя не мог поверить своим глазам!)... древнеиндийское «солнце», часть статуэтки Иттлы. Оно было размером с ладонь и полностью соответствовало (насколько Женя помнил) фотографии из каталога 1955 года Королевского музея истории с одним отличием: фотография была черно-белой, а «солнце» тускло светилось в свете лампы желтым цветом.

– Оно валяется тут с восьмидесятого года. Я раз пятнадцать собирался сдать его в переплавку, да все руки не доходили... – Старик замолчал. Женя понял, что он ждет вопроса.

– Сколько? – спросил Кузнецов. Велор заулыбался, и Женя увидел, что во рту у старика остался всего один зуб.

– Пятьсот сорок тысяч франков, но так как его долго никто не покупал, я могу уступить вам за четыреста тридцать, или двенадцать тысяч американских долларов.

– По какому курсу вы считали? – спросил Женя.

– Все точно, молодой человек. Итак, что скажете? У Жени имелось только две тысячи. Но был вариант.

– Через час я принесу деньги.

– Отлично! Я буду ждать.

С неохотой вернув «солнце» перекупщику, Женя вышел на улицу из душного помещения и вдохнул свежий воздух. Существовал вариант достать деньги. Он пошел по Рю-д'Аренбург. Каждые три месяца институт Лос-Анджелеса через банк «Юнион Трейд» перечислял десять тысяч дол­ларов на исследования Кузнецову. Женя тратил эти деньги на зарплату себе и Шакирову, на оборудование, на командировки и суточные. Часть денег уходила Институту физики Земли. Приличную долю поглощала налоговая служба Российской Федерации. На счету сейчас находилось двенадцать тысяч долларов. Только что начался новый квартал, «Юнион Трейд» исправно перечислил деньги. Если Женя возьмет эти деньги, ему придется отчитаться за них. Но он не сможет предъявить ни корешков авиабилетов, ни чеков из ресторанов, ни счетов из гостиниц. Кроме этого придется разбираться с институтом и налоговой службой. По прибытии в Москву ему придется несладко. Женя продолжал идти и думать еще некоторое время, а затем произнес решающую фразу:

– Будь что будет!

С этими словами он вошел в отделение Национального Бельгийского банка и снял по карточке «Виза» двенадцать тысяч долларов. Деньги – пачка стодолларовых банкнот в конверте – легли во внутренний карман костюма бандита Жан-Люка Перье, в котором теперь ходил Кузнецов. Уже твердой и решительной походкой Женя направился обратно в лавку Велора.

Велор ждал его. Как и час назад, посетители отсутствовали. Женя подошел к прилавку:

– Где «солнце»?

– Оно здесь, – с медом в голосе произнес старик, выкладывая диск на стекло прилавка. Женя достал из внутреннего кармана конверт с деньгами и положил его рядом с «солнцем». Велор взял конверт, Женя взял в руки «солнце». Велор начал проверять деньги, Женя – осматривать купленный предмет.

– Ну, спасибо за покупку, – произнес Велор, пряча деньги куда-то под прилавок.

– А чек вы пробивать не будете?

– Ну, – расплылся в своей противной улыбке Велор, – зачем же чек? Если вы надеетесь, что я обменяю вам эту вещь, то вы ошибаетесь. Мне она больше не нужна.

Женя только махнул рукой на старика, желая наконец убраться из этой душной лавки. Он вышел на улицу. Радость переполняла его. Он не думал, что все выйдет так просто. Он управился за два дня! Ему захотелось поделиться своей радостью с кем-либо, и он решил позвонить Мише Мигранову с ближайшего телефона.

– Мигранов слушает!

– Миша, это Женя!

– Не может быть! Ты где?

– Я звоню из Брюсселя, Миша! Оно у меня, слышишь?

– Я не верю! Как ты умудрился спереть его из музея? За тобой сейчас, наверно, гоняется половина Бельгии? Женя засмеялся:

– Все оказалось гораздо проще. Я сегодня вылетаю к тебе! Женя посмотрел на часы. – Нет, очевидно, я вылетаю завтра.

– Великолепно! Завтра весь день я буду на работе!

– Пока, Миша!

– Женя, ты молодец! – С этими словами Мигранов повесил трубку. С улыбкой на устах Женя вышел из кабинки. Его внимание привлек мужчина, звонивший по соседству. Человек что-то говорил по телефону, но их взгляды случайно встретились, и человек поспешил отвести глаза. Женя тоже отвел взгляд и быстро зашагал по улице. Он прошел здание телефонной компании, остановившись на углу у палатки с брелками, и стал рассматривать их, искоса поглядывая в сторону входных дверей телефонной компании. Человек, который встретился с ним взглядом, вышел на улицу. Он был не один. Его сопровождал другой мужчина, повыше ростом и более крупного телосложения. Они остановились у входа и стали о чем-то беседовать. Женя отвернулся от них, взял в руки с прилавка маленькое зеркало и стал наблюдать, что творится за спиной. Мужчины уже не говорили. Человек небольшого роста ушел, а высокий стал приближаться. Женя положил зеркальце. Сомнения отпали. За ним велась слежка!

Женя быстрой походкой пошел по улице. Кто это мог быть? Кому понадобилось следить за ним? Если это люди рене Жино из Марселя? Женя мало в это верил. После Австралии слежка за ним должна была оборваться. К тому же он сомневался, что люди Жино стали бы следить за ним. Они просто пристрелили бы его при первом удобном случае. Тогда кто это? Грабители, пытающиеся украсть у

него золотой диск «солнца»?

– Черт возьми! – пробормотал он. От преследователя надо было отрываться.

Он оказался на пересечении улиц. Светофор на переходе сменил свой цвет с красного на зеленый, предоставляя автомобилям право движения. Автомобили тронулись, для Евгения зажегся красный свет, но он рванулся через дорогу, обегая автомашины. Несколько гудков раздалось в его адрес, но Кузнецов уже оказался на другой стороне улицы. Он мельком оглянулся: его преследователь тоже пытался пересечь дорогу на красный свет. Да, Женя не ошибся. Слежка именно за ним. Женя побежал.

Он бежал, иногда сталкиваясь с людьми. Люди что-то кричали ему вслед. Он оглядывался. Высокий мужчина не отставал от него. Женя повернул голову и налетел на толпу туристов в пестрой одежде. От неожиданности он споткнулся и повалился на какую-то пожилую мадам. Они вместе упали на тротуар, причем Женя оказался сверху.

– Es ist Rauber!1 – повторяли туристы.

– Я очень извиняюсь, – пробормотал Женя, вскочил и побежал дальше. Никто из туристов не сделал попытки его остановить.

Напротив магазина одежды стояло такси с открытой дверцей. Очевидно, водитель ожидал какого-то покупателя из магазина. Женя прыгнул в автомобиль.

– Пятьдесят долларов! – крикнул он, прервав этим попытки водителя возразить. – Трогайтесь и поворачивайте направо за угол.

– Окей! – ответил водитель, подумав, что имеет дело с сумасшедшим янки.

1 Это грабитель! (нем.)

Автомобиль тронулся. Женя оглянулся Человек, преследовавший его, выбежал на дорогу и остановил следующее такси.

– За углом высадите меня! – попросил Женя. – Затем прошу вас проехать квартала три, поплутав по улицам. Вот деньги.

– Окей! Любовница? – спросил водитель на ломаном английском.

– Хуже – жена.

Он выскочил из автомобиля, как только они повернули за угол. Водитель покатил дальше, а Женя вбежал в первый попавшийся магазин и сквозь щелочку приоткрытой двери стал следить за улицей. Секунд через пятнадцать мимо проехало такси с высоким человеком на заднем сиденье. Женя захлопнул дверь. Кажется, он оторвался.

– Вам что-то угодно? – раздался у него за спиной голос молодой девушки.

– Да, я хотел бы посмотреть... – отчеканил Женя, поворачиваясь, и обмер. Магазин заполняли розовые искусственные фаллосы, кожаные клепаные куртки, трусики, лифчики и резиновые куклы в человеческий рост с разинутыми ртами. Он оказался в секс-шопе! – Нет, извините, я ошибся.

– Тут нечего стесняться, – произнесла девушка за при­лавком. – Может, вас интересуют отличные наборы для однополой любви?

Женя выскочил из магазина как ошпаренный. Такси с высоким человеком уже видно не было. Женя постоял несколько секунд перед витринами секс-шопа и двинулся в сторону остановки трамвая.

Женя позвонил Элеоноре Граббс домой и договорился с ней встретиться утром перед входом в музей. Так они и поступили. Музей был еще закрыт. Они вошли в здание со служебного входа, охраннику Элен представила Кузнецова коллегой.

– Значит, вы нашли, что искали? – спросила она.

– Да, но у меня есть сомнения. Вернувшись из Герардсбергена, я обнаружил, что за мной кто-то следит.

– То есть как – следит? – не поняла доктор Граббс.

– Двое мужчин следовали за мной по пятам.

– Это странно, – произнесла доктор.

Женя внимательно посмотрел на нее. Элеонора вновь спрятала свою привлекательность за очками и простотой костюма. Кузнецов никак не мог забыть, какое она произвела на него впечатление, когда он пришел в себя после ограбления.

Они поднялись на второй этаж по старой широкой лестнице с железными перилами. Прутья перил переплетались и образовывали...

Женя даже остановился. Узор из железных прутьев перил был похож на узор на воротах графа Бисбрука. Узор представлял собой обрамленную листьями и стрелами букву "М".

– Что означает эта буква? – спросил Женя, показывая на перила.

– Не знаю, – пожала плечами Элен. – Музей был построен в девятнадцатом веке. Возможно, это первая буква фамилии архитектора.

– А разве принято среди архитекторов вписывать заглавные буквы своей фамилии в элементы зданий? Я полагал, что обычно это первая буква фамилии хозяина.

– Возможно, вы правы. Тогда я не могу сказать, что она означает.

– На воротах графа Бисбрука такая же буква.

– Интересно. Я попробую в этом разобраться. Они подошли к двери кабинета Элен.

– Как ваш висок? – спросила она.

– Спасибо, лучше. Вчера весь день у меня болела голова. Некоторое время Элеонора провозилась, пытаясь открыть замок.

– Раньше он великолепно открывался, – произнесла она. Еще после трех минут усердных попыток замок поддался. Они вошли внутрь.

– Надо попросить, чтобы вам сменили замок, – посоветовал Кузнецов.

– Это все из-за того, что остальные ключи потеряны. Этот ключ единственный настоящий. Еще один есть у директора музея, но изготовлен позже и плохо подходит к замку. Помню, как-то он вошел, воспользовавшись своим ключом. Я потом долго не могла отпереть дверь, почти как сейчас... – Она замолчала, оглядывая комнату.

– Что-то не так? – спросил Женя, проследив за ее взглядом. Особых изменений в комнате по сравнению с позавчерашним днем он не обнаружил.

– Нет, – засмеялась она, – все так!

Они прошли в комнату.

– Хотите кофе? – спросила она.

– С удовольствием, – откликнулся он.

Элен быстро приготовила кофе в кофеварке. Не дожидаясь приглашения, Женя присел в кресло и достал из нагрудного кармана «солнце», завернутое в платок. Он снял платок и передал «солнце» доктору Граббс. Она бережно приняла вещицу, в обмен передав Кузнецову кружку дымящегося кофе.

– Осторожно, он очень горячий, – предупредила она.

– Что скажете? – спросил Женя.

– А что я должна сказать? – удивилась Элеонора.

– С одной стороны диска должны находиться пазы, при помощи которых «солнце» вставляется в руки фигурки Иттлы.

– Кого?

– Не важно. На этом диске нет углублений.

– И что вы, собственно, от меня хотите, доктор Куз­нецов?

Женя поперхнулся. Кофе обжег ему горло, горячая жидкость изо рта невольно выплеснулась на стол и документы. Элен схватила бумажные салфетки и принялась вытирать ими стол. Женя закашлялся. Горло саднило, Жене казалось, что он с успехом может извергать огонь.

– Откуда вы узнали? – наконец произнес он.

– Зачем же вы солгали мне? – ответила она вопросом на вопрос. – У графа де ля Берга не было детей, и все свои находки он завещал музею. Я не вызвала охрану только потому, что мне стало интересно.

– Откуда вы узнали мою настоящую фамилию?

– Я посмотрела ваш паспорт, пока вы спали. А посмотрев на ваш пропуск, в Интернете я нашла очень интересную страничку о московском Институте физики Земли. Там есть ваша фотография. Зачем вы солгали мне? Неужели я не помогла бы вам, доктору наук?

– У вас талант сыщика, – усмехнулся он.

– Археология чем-то напоминает сыск.

– Мне было необходимо найти «солнце». – Женя отставил в сторону чашку с кофе. Он чувствовал себя ужасно неловко.

– Вам, очевидно, снова нужна моя помощь, иначе вы не пришли бы ко мне?

– Да, – коротко ответил Евгений.

– Я помогу вам, если вы расскажете мне правду. Зачем все это вам, сейсмологу?

Женя оглянулся на входную дверь. Она была закрыта.

– Этот рассказ должен остаться между нами. Не потому, что рассказ тайна. Просто моя жизнь находится в опасности, и, если вы расскажете про Иттлу еще кому-нибудь, ваша жизнь тоже окажется под угрозой. Поймите меня правильно, я не запугиваю вас. Таково положение вещей... Так вот, год назад в Индии была найдена фигурка пророка Иттлы. Как объяснил мне друг-историк, она – произведение Хараппской цивилизации, выполненное из чистого золота. Информация о нахождении фигурки поступила ко мне совершенно случайно. Можно даже сказать, что только несколько человек знали об этом, среди них оказался я. Фигурку нашел, а точнее – украл из храма, один господин из Марселя по фамилии Жино. Он не знал о ее истинной ценности и поэтому пытался продать как древнюю реликвию. Не буду рассказывать, как я встретился с ним, но он обратился ко мне с пред­ложением найти покупателя для Иттлы.

– Вы что, являетесь торговцем?

– Нет... – Женя замялся. – Я ищу по миру вещи, которые объединяет одно обстоятельство... Я не хотел бы сейчас говорить об этом, потому что вы можете посчитать меня сумасшедшим.

– Ну почему же?

– Может быть, в следующий раз. Так вот, когда он показал мне фигурку, я понял, что это та вещь, о которой было упомянуто в одном древнем пергаменте. Иттла содержит в себе информацию о пещере, в которой хранится древнее предсказание. Я полагаю, это предсказание об ужасном землетрясении, которое потрясет один из континентов.

– Предсказание землетрясения на четыре тысячи лет вперед?

– Да.

– Вы серьезно?

– Я очень серьезен.

– Значит, предсказания о грядущих землетрясениях вы ищете в вещах по всему миру? Теперь я знаю, как сейсмологи делают свои прогнозы.

Женя сделал долгую паузу:

– Нет. Больше я ничего не могу рассказать. Элен усмехнулась.

– Вы еще больше окутали мраком свою историю. Я не верю в это. И я не верю, что древнеиндийский пророк мог предсказать землетрясение на четыре тысячи лет вперед. Вы можете объяснить – как это возможно?

– Это возможно, если знать физику и характер движения тектонических плит, градиенты напряжений литосферы, конвекцию магмы.

– Кто был этот Иттла? Вы же говорили о пророке, а не о выдающемся сейсмологе древности!

– Помогите мне, – умоляюще попросил ее Евгений. Она замерла, глядя ему в глаза, – Мне требуется ваша помощь. Мой друг историк сейчас далеко, а вы единственный специалист, которого я знаю.

– Хорошо, чего вы хотите?

Евгений быстро отхлебнул слегка остывший кофе, чтобы смочить пересохший язык.

– Мне нужен каталог 1955 года, где есть фотография «солнца».

– Но вот же оно! «Солнце» у вас в руках!

– Я не знаю, я не уверен... Элен надела очки.

– Хорошо, – произнесла она. – У меня есть этот каталог.

Она повернулась к полкам и с самой верхней достала толстый каталог, в точности такой же, как и у Мигранова. По оглавлению она нашла нужную страницу и быстро перелистала каталог.

– Вот «солнце», – сказала она, протягивая каталог Евгению. Женя взял каталог и положил его на стол. Рядом с фотографией на соседний лист он положил диск «солнца», некоторое время покрутив его, чтобы расположить так же, как на картинке. Солнечный диск полностью соответствовал фотографии.

– Ваш диск соответствует фотографии. Что вы хотели найти? – спросила она.

– Пазы на диске. Солнце как ключ должно вставляться в протянутые руки статуэтки, иначе один из самых длинных лучей, видите, которых здесь несколько, может показать не на ту гору под ногами фигурки.

– Я ничего не поняла, – произнесла Элен.

– Вам нужно увидеть фигурку.

– Может, пазов и не должно быть.

– Выходит так, – сказал Кузнецов, проводя рукой по листу с фотографией «солнца». – Вы можете заказать радиоуглеродный анализ?

– Вы все-таки не верите?

– Я хочу быть уверен полностью.

Женя замер. Пальцы его продолжали гладить страницы каталога. На лице доктора Граббс отразилось легкое недоумение.

– Что с вами? – спросила она. Женя словно очнулся, быстро посмотрел на нее и низко наклонился к каталогу.

– Можно больше света? – попросил он. Элен включила мощную галогеновую лампу над столом.

– Увеличительное стекло у вас есть? – снова спросил он. Она достала из стола увеличительное стекло и протянула ему. Женя, не поднимая головы, взял стекло и принялся изучать страницу. После некоторой паузы Кузнецов произнес:

– Эта страница вклеена в каталог отдельно. Она отличается от соседней по шероховатости. Кроме того, здесь видны следы вырванной старой страницы и капли клея, при помощи которого вклеивали эту. Посмотрите. – Женя протянул увеличительное стекло Элен. Она надела очки и, воспользовавшись увеличительным стеклом, начала тщательно изучать страницу. Сравнила обе страницы, прошлась вдоль переплета и, наконец, подняла голову.

– Странно, – произнесла она. – Кто-то вклеил эту страницу в каталог.

– Кому принадлежал каталог до вас?

– Луису Торжену. Он археолог. Я могу позвонить ему.

– Узнайте – он ли вклеил страницу. Вы можете сказать номер вашего факса в музее?

– Зачем?

– Я сейчас позвоню своему другу археологу, и он вышлет по факсу фотографию «солнца» из его каталога.

– Да, вот номер, – сказала она, написав номер факса на листе бумаги.

Евгений Кузнецов вышел из здания музея и пошел вдоль улицы, разыскивая телефон-автомат. Сомнения терзали его. Он не мог понять – что такое связано с «солнцем», раз по пятам следуют неизвестные люди, страницы в каталоге оказываются переклеенными, а...

Женя остановился, пораженный внезапной догадкой. Кажется, он все понял!

Несомненно, в первую очередь необходимо получить фото «солнца» из каталога Мигранова. Женя подошел к полицейскому и по-английски спросил его – как найти телефон-автомат для международных переговоров. Полицейский, подозрительно посмотрев на синяк под глазом Кузнецова и вздутый висок, показал на кабинку автомата прямо напротив. Женя поблагодарил полицейского и направился к автомату.

Он совершенно забыл проверить, нет ли за ним слежки. Женя обернулся. По тротуару прохаживались горожане и туристы. Каждый направлялся по своим делам, и всем вместе им не было дела до Евгения Кузнецова. Однако Женя не сомневался, что среди этих людей находились глаза, которые внимательно следили за каждым его движением.

Кузнецов вошел в кабинку, снял трубку, вставил телефонную карточку и набрал код России. Дождавшись гудка, он набрал код Санкт-Петербурга и телефон Мигранова. Трубку поднял незнакомый человек.

– Позовите Мигранова, – попросил Женя.

– А кто это? – невинно поинтересовался незнакомец.

– Это Женя, где Мигранов?

– Женя? Вы по междугородному звоните?

– Да, позовите срочно Мигранова! – Незнакомец начинал раздражать.

– А как ваша фамилия, Женя?

Кузнецов повесил трубку. Настойчивость незнакомца была подозрительна, тем более что он упорно не хотел и даже не собирался звать Мигранова к аппарату. Это было странно, так как телефон находился в кабинете Миши и незнакомцам там делать было нечего. С тех пор как Женя привез ему Иттлу, Мигранов вообще никого не оставлял в кабинете, пусть даже сейф с Иттлой был спрятан.

– Странно, – пробормотал Женя себе под нос и вышел из автомата.

Летнее солнце сияло над крышами Брюсселя, в некоторых местах над домами высились остроконечные шпили соборов. Странности следовали одна за другой. Женя не спеша побрел по булыжному тротуару, пытаясь свести все воедино. Он совершенно не заметил, как вновь очутился у служебного входа в Королевский музей. Здесь возникла заминка, так как сменился охранник, который пропустил его утром. Новый охранник совершенно не понимал по-английски и не хотел пропускать Кузнецова в служебные помещения.

– Позвонить! Дайте мне позвонить! – очень артистично объяснял Женя охраннику свое желание. Но тот отрицательно мотал головой и не позволял воспользоваться служебным телефоном. Придя к выводу, что дальнейшие препирательства бесполезны, Женя еышел на улицу и воспользовался телефоном-автоматом. Номер Элен долгое время был занят. Женя купил себе шоколадный батончик и, жуя его, продолжал упорно набирать номер, ожидая, когда освободится линия. Наконец в трубке раздались длинные гудки. Женя ждал бесконечно долго, Элен трубку не поднимала.

Кузнецов начал волноваться.

Он насчитал двадцать гудков и повесил трубку. Что-то происходило прямо в его присутствии. Он нервно вытер губы. Вместо Мигранова к телефону подошел незнакомый человек, Элен исчезла буквально на глазах! Только что она разговаривала по телефону, а сейчас не отвечает! Женя вышел из будки. Голова кружилась, солнечный день совершенно не радовал.

Он присел на скамейку рядом с древним старичком, наслаждающимся солнечным утром. Женя заставил себя неспешно доесть шоколадный батончик, чтобы успокоить нервы. Он знал: у него есть склонность к обжорству. Успокоение нервов набиванием желудка ничем другим назвать нельзя. К тому же у Кузнецова была генетическая предрасположенность. У его отца к шестидесяти годам было такое брюхо, что в некоторые двери он проходил с трудом. Женя же постоянно находился в поездках и набрать вес просто не успевал. Но если только он займется сидячей работой, ожирения ему не избежать.

Глаза Кузнецова внимательно следили за окружающими. Была ли сейчас за ним слежка? Он не мог сказать. Сразу несколько человек, находившихся на улице, могли являться потенциальными наблюдателями, и в то же время они могли быть обычными людьми, ожидающими чего-то.

Вот молодой человек, прислонившись спиной к фонарному столбу, читает газету. Он иногда поднимает глаза, оглядывая окружающих, и вновь возвращается к прессе. Вот мужчина средних лет в коричневом джемпере разглядывает витрину кондитерского магазина. Вот двое мужчин разговаривают, бросая косые взгляды по сторонам. Каждый задержавшийся человек казался Кузнецову подозрительным.

Его сосед по лавке поднялся кряхтя и, опираясь на палку, заковылял прочь. Женя посмотрел на часы и обнаружил, что просидел на лавке уже тридцать минут. Он решил еще раз позвонить. Трубку подняла Элен.

– Слава богу! – выдохнул он в трубку, – Я весь изволновался! Где вы были?

– Я ходила в архив. Я узнала очень интересные вещи. Где вы?

– Я на улице. Меня не пускают в музей.

– Подходите к входу. Я сейчас спущусь. Через четыре минуты Элен спустилась к охраннику, и Женю пропустили.

– Ваш друг послал факс? – спросила она.

– Его нет на месте. Вместо него в кабинете другой че­ловек. Это странно.

– Это не странно, – произнесла она, открывая дверь в кабинет. – Сейчас я расскажу, что такое странно. Женя опустился в кресло. Она не стала садиться.

– Посмотрите, что я нашла в перечне инструкций для смотрителей залов и работников музея. – Она протянула ему листок бумаги на французском языке с красивой печатью на подписи под текстом.

– Я не понимаю по-французски, – сказал Кузнецов.

– Это секретный циркуляр для работников музея. Содержание требуется знать наизусть. В нем сказано, что, если к сотрудникам музея обратится кто-либо с просьбой предоставить информацию о предмете «солнце», найденном графом де ля Бергом, необходимо сообщить об этом по определенному телефону и задержать посетителя под любым предлогом в течение пятнадцати минут. Циркуляр датируется 1968 годом. Интересно, не правда ли?

– Очень даже... – произнес ошеломленный Кузнецов.

– Далее, я звонила Луису Торжену, он не помнит ничего, связанного с каталогом 1955 года. Практику вклеивания страниц он полностью исключает. Тогда я обратилась в архив и нашла там каталог 1955 года. Как вы думаете, что я обнаружила в нем?

Женя взял со стола кружку кофе, которую не допил полчаса назад.

– Там тоже заменена страница, – ответил он.

– Страница с «солнцем» в этом каталоге вообще отсут­ствует. Она вырезана лезвием. Люди, совершившие это, аккуратно заменили страницу в моем каталоге и небрежно вырезали страницу из каталога архива! Подождите! – Она перестала говорить, оглядывая свой кабинет. – Это было сделано сегодня. Теперь я уверена, что здесь кто-то был. Все вещи вроде бы стоят правильно, но не так. Кто-то копался в моих вещах...

– Особенно в книгах, – добавил Кузнецов.

– Да, – продолжила она, – и замок не сразу открылся. Я думаю, кто-то воспользовался отмычкой.

– Или ключом, который у директора. Элен посмотрела на Евгения.

– Я сейчас позвоню ему, – быстро сказала она, уже поднимая трубку телефона.

– А вдруг он тоже в этом замешан? – произнес Женя, перехватывая ее руку.

Элен замерла. Она положила трубку и упала в кресло. На лице застыло такое выражение, словно ее ударила молния. Женя отхлебнул холодного кофе из чашки.

– Хороший кофе, – сказал он, чтобы вывести ее из прострации.

– Что же это такое?! – произнесла Элен. – Зачем кто-то подменил страницу в каталоге?

– Чтобы мы не узнали, как выглядит настоящее «солнце». Видимо, диск, который я приобрел, – это подделка.

Она непонимающе посмотрела на него.

– Теперь ясно, что мое ограбление не было случайным. Оно являлось лишь прикрытием для того, чтобы изъять у меня снимок настоящего «солнца». Смотрительница зала, к которой я обратился, согласно требованию циркуляра немедленно сообщила об этом. Не знаю только кому. За мной следили с того момента, как я покинул музей. Когда им представился удобный случай, они ударили меня в висок и изъяли ксерокопию. Далее, Бисбрук сказал, что «солнце» он продал торговцу Велору. Но только сейчас я понял, что не стал бы граф менять две древнеегипетские статуэтки на находку, в ценности которой сомневался до такой степени, что продал ее. Он отослал меня к Велору. Велор продал мне подделку. И я думаю, что у подделки солнечные лучи расположены не так, как у настоящего «солнца».

– И как же они расположены?

– Я подозреваю, что, если как-то исхитриться и вставить в руки Иттлы эту подделку, солнечный луч покажет на другую гору, а не на ту, в которой находится пещера. Они хотели запутать меня, но, чтобы окончательно быть уверенными, что я не смогу распознать подделку, они переклеили страницу в вашем каталоге, а страницу из каталога в архиве просто вырезали. Они полагали, что в архив мы обратимся в самую последнюю очередь, да и то тогда, когда заподозрим неладное. Поэтому в архиве они не очень старались.

– Может, ваш друг вышлет факсом ксерокопию из его каталога?

– Нам сейчас это не нужно. Важно найти настоящее «солнце». Я считаю, оно находится у Бисбрука. Он купил «солнце» у музея – этот факт неоспорим. Утверждение, что он продал «солнце» Велору, под большим сомнением. Кроме этого я думаю, что именно он участвовал в создании циркуляра для работников музея, предписывающего задерживать людей, разыскивающих «солнце».

– Почему вы так решили?

– Мне не дает покоя эта буква "М" на воротах Бисбрука и на лестнице музея. Мне кажется, что музей и Бисбрук чем-то связаны.

Женя отхлебнул кофе и поставил чашку на стол.

– Спасибо, Элен. Вы помогли мне.

– Вы хотите покинуть меня? Что вы будете делать дальше?

– Пока не знаю. Но мне нужно проникнуть в дом Бисбрука.

– Когда вы собираетесь туда?

– А вы что, хотите поехать со мной?

– Завтра у меня выходной, а я давно не была в Герардебергене.

Кузнецов усмехнулся и почесал затылок.

– Если я вам откажу...

– Значит, вы неблагодарный тип, который заинтриговал меня интересными исследованиями и бросил.

– Многие ругают меня, – признался Кузнецов, – но из ваших уст это прозвучало обидно.

Они добрались до Герардсбергена вечерним поездом, а до этого им пришлось оторваться от вероятного преследования. Через чердак дома, в котором жила Элен, они перебрались на крышу соседнего. Выйдя из другого подъезда, возле которого их никто не ждал, они взяли такси и отправились на железнодорожный вокзал.

Когда они достигли Герардсбергена, на город опустился вечер. Освещаемые уличными фонарями ветви деревьев проступали из тьмы. Женя и Элен по асфальтовой дорожке шли по направлению к реке Дендер, возле которой находилась усадьба Бисбрука. Мощные прожектора с земли подсвечивали фасад здания. Шикарные автомобили проезжали на территорию усадьбы один за другим, из дома доносились звуки Шопена.

– У него прием, – прокомментировал Кузнецов, остановившись недалеко от забора в неосвещенном месте. – Это хорошо. Можно будет незаметно пробраться внутрь.

– Вы хотите нелегально проникнуть в частные владения? – удивилась Элен.

– Меня никто не пустит туда легально.

– Так нельзя. Нужно подойти к охранникам и сказать, что нам необходимо поговорить с графом.

– И что дальше?

– Дальше мы скажем графу, что он подсунул вам подделку и что мы требуем показать настоящее «солнце».

Женя схватился за голову. Зачем он только взял ее с собой!

– Нет, если охрана и пропустит нас, то Бисбрук точно не признается, что «солнце» у него. А мне даже не это нужно. Я должен заполучить само «солнце»!

– Вы собираетесь выкрасть его?! – с ужасом произнесла Элен.

– У меня нет другого выхода.

– Вы станете преступником! Если вас поймают, то могут посадить в тюрьму!

Женя сделал долгий успокаивающий выдох, чтобы не наговорить грубостей.

– Все, я пошел! – произнес он. – Оставайтесь здесь.

– А что мне здесь делать? Сколько мне ждать вас?

Но Кузнецов ничего не ответил и растворился в темноте.

Женя быстро двигался под сенью деревьев вдоль забора, не выходя на свет. Насколько он помнил, за бетонным забором были протянуты провода с пропущенным по ним электрическим током. Информация о наличии напряжения на разных участках забора должна сводиться к какому-нибудь центральному пульту, расположенному то ли в доме, то ли в караульной будке. В любом случае, если он перережет провода, включится сигнализация, и место разрыва быстро найдут. Быстро найдут и его, Евгения.

Внимание привлек двигающийся по направлению к воротам огромный «форд-эксплорер». Женя понял, что это его шанс. Джип остановился около ворот, один из охранников подошел к открывшемуся окошку водителя и спросил, кажется, имя. Женя, не медля, прикрытый корпусом машины от второго охранника, подбежал к джипу и нырнул под него. Он прополз под задним мостом и схватился за рамную трубу обеими руками. Послышался звук привода, открывающего ворота. Автомобиль медленно тронулся, Куз­нецов заскользил по асфальту, сдирая ткань на брюках. Ноги едва не снесло под заднее колесо, Женя вовремя отвел их. А вот его ботинки скреблись по асфальту, ссаживая задники.

В этот момент Женя меньше всего думал о том, что его могут обнаружить. Он думал, где ему вечером можно достать новые ботинки и брюки, чтобы добраться до Брюсселя. Брюки не было жалко, они остались от костюма бандита Жан-Люка Перье, да и пиджак был его же. Жалко было ботинки. Ботинки, купленные на весенней распродаже в Айдахо, он носил всего года два.

Автомобиль повернул и остановился. Хлопнула дверца со стороны водителя, хлопнула дверца со стороны пассажира, звонко чмокнула сигнализация. Женя оторвал руки от трубы и опустил голову на асфальт. Он видел только, как от машины удалялись две пары ног – мужские в черных брюках и великолепных лакированных ботинках и женские в прозрачных чулках и белых туфлях на высоком каблуке. Кузнецов огляделся. Впереди, под передним бампером машины, было темно. Он пополз в том направлении.

Кузнецов выполз из-под «эксплорера» и уселся на корточки. Перед ним выстроился ряд лимузинов, роллетройсов и роскошных спортивных моделей. К Бисбруку на прием приглашены явно не бедные люди. Женя, пригнувшись, стал пробираться вдоль ряда автомобилей. Освещенный изнутри вход в особняк находился метрах в десяти и был отделен от Евгения рядом коротких подстриженных кустов. Две супружеские пары и пожилой человек в смокинге, разговаривая и смеясь, проходили внутрь. Охранников поблизости видно не было. Евгений дождался, пока шумная компания прошла, оглянулся: не следует ли кто-либо за ними? – перепрыгнул через кусты и вошел в особняк.

Огромная приемная, в которой он побывал день назад, пустовала. Впереди в зале звучал Шопен, прислуга на подносах подавала напитки и бутерброды с икрой, люди в смокингах, костюмах, дорогих вечерних платьях разговаривали, смеялись, пили шампанское. Но здесь, в приемной, никого не было. Справа от Кузнецова, рядом со скульптурой Венеры, лицо которой выражало полное отсутствие стыдливости за собственную наготу, находилась небольшая дверь. Женя подскочил к ней и легонько толкнул. Дверь оказалась открыта. Кузнецов проскользнул внутрь и захлопнул дверь за собой. Он очутился в начале длинной галереи, с одной стороны которой располагались огромные окна, открывающие вид на парк усадьбы, с другой – ряд дверей. С арочного потолка свешивались светильники, испускающие много света и призванные создать у хозяина настроение солнечного летнего дня. Женя робко ступил на ковровую дорожку. Если его обнаружат здесь, то спрятаться будет негде. Он сделал несколько шагов и миновал первую дверь. Сквозь окна за чередой кустарника были видны ворота и охранники, пропускающие новый лимузин. Женя сделал еще несколько шагов. Теперь он находился в середине коридора. Честно говоря, он не знал, что ему делать.

Из-за последней по коридору двери раздались цокающие шаги. Женя обмер.

Дверь стала открываться.

Женя не мог тронуться с места.

Дверь отворилась, и ему навстречу вышел человек. Цокот лакированных ботинок утонул в мягком ворсе коридорной дорожки. Заметив Кузнецова, человек нахмурился и с выражением озабоченности на лице решительно направился к нему. Женя представил, как он выглядит со стороны – мешковатый костюм, сбившийся набок галстук, разорванные сзади брюки. Его смело можно брать за шкирку и сдавать в полицию как грабителя.

Человек остановился в двух шагах от Евгения и резко что-то спросил по-французски. Женя почувствовал, как по спине пробежал холодок, а колени задрожали. Он испуганно смотрел в ответ на незнакомца, все французские слова вылетели из его головы. Правда, осталось только одно. Его он и произнес:

– Ви.

Незнакомец секунду изучал его лицо, а потом вдруг расхохотался.

– Et voila le blaguer!' – угомонившись, произнес он и захохотал снова.

– Que ce que se passe?2 – раздался звонкий женский голос из двери, откуда вышел мужчина. Из-за спины человека появилась прелестная мадам в переливающемся блестками вечернем платье и положила свою ручку на согнутый локоть мужчины. Мама родная! Почему он принял этого человека за охранника? Это одна из пар, которых там за стеной целый зал.

– Quel homme sympathique!3 – игриво произнесла она. Ее кавалер перестал смеяться и, дернув мадам за собой, решительно зашагал по галерее к выходу. По пути мадам все время оглядывалась, Жене пришлось обернуться к ней лицом, чтобы она не увидела его разорванные сзади штаны. Они покинули галерею, дверь за ними захлопнулась. Женя устало выдохнул и пощупал сердце. Оно бешено колотилось.

Он заглянул в дверь, из которой вышла пара. Там находилась комната с двумя диванами, журнальным столиком и множеством скульптурных бюстов, расставленных вдоль стен. То ли комната для отдыха, то ли для курения. Женя двинулся дальше.

1 Вот шутник1(фр)

2 Что там происходит7(фр.)

3 Какой симпатичный мужчина (фр)

«Что ты хочешь сделать?» – спрашивал он себя. И не знал, что ответить.

Комната, располагавшаяся прямо за этой, оказалась заперта. Галерея закончилась, Женя повернул ручку последней двери. Дверь открылась. Женя оказался в огромной библиотеке.

Кроме того что площадь помещения была велика, книжные стеллажи достигали шести-семи метров в высоту. Женя не увидел ни одной свободной полки, книги занимали все стеллажи, а стеллажи закрывали все стены. Посередине библиотеки находился громоздкий черный стол с настольным светильником зеленого цвета. Пол был выложен мозаикой. Библиотека была пуста. Женя прошел в дверь и закрыл ее за собой.

Он приблизился к стеллажам и стал рассматривать корешки книг. Раньше он знал латынь, отец-археолог заставлял его учить древний язык, но со временем Женя частично забыл ее. Правда, имена авторов он прочитать смог. Аристотель, Плутарх. Корешки были ветхими, и казалось, что они рассыплются от прикосновения. Женя перешел к другому стеллажу. Та же латынь. Сочинение архиепископа Мадридского Перстия о завоеваниях государственных, 1586 год. Трактат Иосифа Миланского о землях восточных, 1617 год. Сборник указов Папы Льва Десятого. Книги были разбиты по временным периодам. Античный мир, Средние века. Последние разбиты на Европу и Азию. Бисбрук серьезно увлекался книгами, или его предки на протяжении многих лет собирали эти фолианты. Если он так же серьезно относится к древним вещам, то не мог не отличить настоящее «солнце» от поддельного. Женя был почти уверен: если обнаружит музей Бисбрука, то найдет и «солнце».

Что-то зашуршало, Кузнецов оглянулся на дверь. Она по-прежнему оставалась закрытой. К тому же шуршание раздавалось совсем с другой стороны, где не было ничего, кроме книжных полок. Хотя нет, кое-что он обнаружил. Мозаичный пол рядом со стеллажами опускался, образуя ступени. Он вновь оглянулся на дверь и понял, что добежать до нее не успеет. Недолго думая, Кузнецов нырнул под черный стол.

Шуршание прекратилось, и Женя услышал шаги. Казалось, что шаги доносились из-под земли Похоже, два человека поднимались по лестнице Шаги затихли – двое завершили подъем, и затем раздался голос Бисбрука, говорившего по-английски своему собеседнику:

– Где-то на западе Соединенных Штатов. Мы не знаем точно где, но они пытаются войти в контакт.

– Это необходимо пресечь. – Голос второго оказался низким и хриплым. Жене подумалось, что говорит не че­ловек – настолько неестественным был его голос

– Именно этим я и занимаюсь. Существовала потенциальная опасность из России, но теперь там все улажено.

– Где находится сообщение?

– У нас есть ключ, но мы не знаем, куда его вставить. Человек, который знал, умер под пытками, но не раскрыл тайну.

– Значит, сообщение все-таки могут найти? – В голосе собеседника Бисбрука не было угрозы, но по спине Евгения пробежал холодок.

– Без ключа – нет.

Они остановились возле стола. Женя видел их ноги. Отогнав страх, Кузнецов немного вылез из своего убежища, чтобы посмотреть – с кем разговаривает Бисбрук. Этот че­ловек стоял к Евгению спиной, и Кузнецов мог разглядеть лишь его фигуру. Человек был огромным. Не менее двух метров ростом и ста двадцати килограммов весом. На человеке был темно-синий костюм, сверкающий новизной.

Бисбрук и этот огромный человек находились возле стеллажа с литературой девятнадцатого века. Бисбрук протянул руку к стеллажу и дотронулся до какой-то книги. Вслед за этим раздалось шуршание лестницы в полу. Со своего места Кузнецову лестницы видно не было, но он не сомневался, что она убирается. Конец этой операции был озвучен легким металлическим лязгом. Бисбрук неожиданно повернулся. Женя юркнул под стол, вжавшись в угол. Видел ли его Бисбрук?

– Странно, – произнес Бисбрук и замолчал. В библиотеке повисла напряженная тишина. По Жениному лбу катились капли пота, заливая глаза.

– Что? – нарушил тишину собеседник графа.

– Мне казалось, что я запирал дверь в библиотеку.

«Вранье! – мысленно закричал Женя. – Дверь была открыта!»

– Вы уверены?

– Кажется, да.

– Выходит, кто-то проник сюда?

Сердце Кузнецова заколотилось в два раза быстрее. Ладони вспотели. «Я сейчас вылезу из-под стола и скажу, что вошел сюда в поисках туалета, – представлял Кузнецов. – А под столом я очутился потому, что сюда закатилась запонка». Он пощупал манжеты рубашки. Запонок на ней не было и в помине.

– Он мог проникнуть в подвал? – спросил незнакомец.

– Нет, лестница была закрыта.

– Или он покинул библиотеку, или он где-то здесь.

Они замолчали. Женя представил, как они смотрят на единственный предмет, находящийся в библиотеке, способный предоставить укрытие. На стол, под которым как раз и находился Кузнецов. Женя сжался в комок. Он тут же вспомнил, как они разговаривали о человеке, который умер под пытками. Слева он услышал скрип подошв. Бисбрук и его собеседник приближались к столу. Господи, кто они такие?! Почему они делают это?!

Внезапно Женя услышал щелчок открывшейся двери.

– Мсье Бисбрук! Вы здесь!

– Жан-Клод?

– Я искал вас, мсье. Я заглядывал в библиотеку, но здесь никого не было.

– Значит, это ты открыл дверь?

– Да, мсье.

Женя заткнул рукой рот, чтобы не закричать. Чертов слуга! Надо запирать за собой двери!

– Что случилось, Жан-Клод?

– Охрана кого-то задержала у ворот. Они говорят, это что-то важное.

– Вы пойдете со мной? – спросил Бисбрук у незнакомца.

– Конечно, – с безразличием в голосе и все с той же басистой хрипотой ответил собеседник. Раздались удаляющиеся шаги, дверь в библиотеку закрылась. Два раза щелкнул замок. Женя вылез из-под стола. Он подбежал к двери и осторожно подергал за ручку. Дверь была заперта.

– Проклятие! – тихо воскликнул он. Окон в библиотеке не было. Как же выбраться отсюда? Неужели ему ждать, пока Бисбрук в следующий раз появится в библиотеке. А если он уедет на месяц куда-нибудь отдыхать? К примеру, на Гавайи! Женя же умрет здесь от голода. Конечно, Женя может без конца читать, пока глаза его не закроются навсегда. Его тело найдут вот в этом кресле. А в руках у него будет томик Данте. Интересно, сколько будет ждать его Элен? Стоп!

Женя повернулся на сто восемьдесят градусов. Подвал! Быть может, он выберется из дома через подвал? Он обошел стол и присел на колени, рассматривая мозаичный пол. Он провел по полу рукой. Сине-зеленая мозаика скрывала щели, которые существовали у опускающейся лестницы. Женя встал и подошел к стеллажу девятнадцатого века. Дарвин, Бисмарк, Маркс, Менделеев. Сплошные книги, но именно отсюда Бисбрук закрывал лестницу. Где-то в этих книгах должна быть тайная, которая открывает лестницу, если, скажем, за нее потянуть. Но которая?

Он просмотрел корешки книг, не прикасаясь к ним. Нет, это не книга по философии или истории, это не книга по исследованиям античности, хотя Бисбрук, по словам Элен, считался специалистом по античности. Он поймал себя на мысли, что называет доктора Граббс по имени. Почему бы и нет, в конце концов, если он впутал ее в эту историю и они оба оказались в Герардсбергене. Она знает часть правды. Пожалуй, никто, кроме Мигранова, не знает так много. Так почему Женя не может называть ее Элен!

Одна из книг привлекла внимание. Он еще раз перечитал название. Это была книга в черном кожаном переплете. «Вот она! – подумал Женя. – Именно она».

«Недра» Франко Руно.

Он не мог объяснить, почему именно эта книга привлекла его внимание. Но то, что это она, он чувствовал интуитивно.

Кузнецов прошелся пальцами по серебристой тисненой надписи на корешке книги и положил руку поверх тома. Что-то щелкнуло под его пальцами, и Женя услышал сзади себя тихий скрежет. Он оглянулся. Мозаичный сине-зеленый пол, раскладываясь, опускался, образуя ступени. Крадучись, Женя подошел к ступеням и посмотрел вниз. Мутный свет слабо освещал каменные стены подземного коридора. На полу, у самого основания опустившейся лестницы, темными камнями была выложена буква "М". Куз­нецов сделал глубокий вдох и стал спускаться по ступеням в туманный полумрак.

Женя осторожно спускался вниз, эхо от цокота его каблуков по лестнице отскакивало от каменных стен подземелья, словно мячик пинг-понга, и, уносясь вглубь, затихало. Он сошел с последней ступеньки. Справа на стене выделялась громоздкая каменная рукоятка. Это не могло быть не чем иным, как устройством, убирающим лестницу. Женя потянул рукоятку на себя. Рукоятка была тугой, но все-таки поддалась. Лестница стала складываться вверх. Нижняя ступенька поднималась до уровня верхней, затем обе они поднимались до следующей и так далее – лестница убиралась. Когда исчезла последняя ступенька и они все вместе, дружно лязгнув, образовали ровный потолок над головой Кузнецова, в подземелье загорелся свет. Женя ахнул.

Вдоль стен были расставлены древности. Их было множество. Наверно, так же много, как и книг в библиотеке наверху. Вдоль стен в изобилии располагались кувшины, чашки, сосуды различной формы, расписанные неимоверными цветами, некоторые украшенные серебром, золотом и драгоценными камнями. Женя прошел вдоль коридора и попал в следующий – отдел оружия, лат и доспехов. Чего здесь только не было! И самурайские панцири, и древнеримские доспехи, и латы крестоносцев. Кольчуги всех цветов, покроев и конструкций. Множество самых разных боевых мечей и щитов. Один щит, похожий на татаро-монгольский, был инкрустирован золотом по всей поверхности. По краям его сверкали изумруды. В центре горел огромный ярко-красный рубин. Женя долго не мог отвести от него глаз.

Следующий коридор был полон статуэток, бюстов, скульптур, изображающих богов, цезарей и простых людей. Они были выполнены из камня, мрамора разных цветов, известняка, бронзы, стали и золота. Скульптуры, которыми был украшен дом Бисбрука там, наверху, потерялись бы в этом обилии и великолепии.

Глаза Кузнецова улавливали теперь только общую картину, а мозг перестал воспринимать каждую древность в отдельности. Он уже не рассматривал вещи, они проносились мимо него сплошным потоком.

Картины. Море картин.

Снова книги. Но на этот раз в кожаных и позолоченных переплетах, с бриллиантами на корешках.

Украшения. Броши, серьги, бусы, кольца, перстни.

Женя быстро двигался по коридору, нигде не задерживаясь. Он все больше убеждался, что это богатство собрано усилиями не одного человека. Кузнецов не сомневался, что коллекция собиралась в течение нескольких сотен лет. И в этом как-то участвовала буква "М".

Коридор закончился небольшой комнатой. На ее стенах, на прозрачных подставках красовались крупные бриллианты. Их было так много, что между камнями нельзя было заметить просвета. Свет от скрытых ламп на потолке многократно отражался на гранях драгоценных камней, и бриллианты сверкали. Но все-таки не это являлось главным в комнате. У дальней стены на постаменте, инкрустированном черными опалами, находился золотой диск «солнца». Лучи «солнца» сияли огнем, а на диске отражался свет от сотен бриллиантов. Именно «солнце» являлось главным предметом не только в комнате, но и во всем подземелье.

Женя подошел к «солнцу» и снял его с подставки. Он потер диск пальцами и перевернул. На задней стороне было четыре углубления.

– Вот это действительно настоящее «солнце», – произнес Женя. Углубления предназначались для пальцев статуэтки Иттлы.

Кузнецов сунул руку во внутренний карман пиджака и достал из него «солнце», которое он купил у Велора. Теперь оба золотых диска находились перед ним. У настоящего «солнца», которое он обнаружил здесь, было восемнадцать лучей. У того, которое он купил, – тоже, но их длина и угол расположения оказались другими. Теперь Женя убедился, что второе «солнце» поддельное. Бисбрук пытался запутать Кузнецова, подсунув ему поддельный диск. Так Женя никогда бы не нашел пещеру в Гималайских горах. Но зачем Бисбруку это нужно? Возможно, свет на этот вопрос проливал отрывок из разговора между Бисбруком и незнакомцем, который Жене довелось услышать. Но он совершенно ничего не понял, кроме слов об опасности из России, под которой, очевидно, граф подразумевал его, Кузнецова.

Некоторое время, подержав в руках оба «солнца», Женя положил настоящее в карман, а поддельное водрузил на подставку. Разницы заметно не было.

Кузнецов возвращался по коридорам назад. Настоящее «солнце» лежало у него в кармане, цель была достигнута. Однако предстояло выбраться из подземелья и беспрепятственно покинуть поместье графа. Женя миновал все коридоры-музеи, в которых Бисбрук прятал от посторонних глаз свою бесценную коллекцию, и вновь очутился в начале коридора, где находилась поднимающаяся лестница в библиотеку. Кузнецов остановился.

Тупик? Он так и не нашел выход. В библиотеке была заперта дверь, а из подземелья выхода не существовало. Хотя нет. При ближайшем рассмотрении Женя заметил дверь в стене. Он открыл ее и вошел в еще один коридор.

Коридор казался очень древним. Стены сложены из больших валунов, потолок затянут толстым слоем паутины. Впереди коридор был темен, и Кузнецову пришлось воспользоваться зажигалкой, чтобы осветить себе дорогу.

Пламя от зажигалки тускло мерцало в темноте. Женя двигался медленно, стараясь не пропустить выход из подземелья. Однако вместо выхода он увидел нечто другое. Впереди, слева по коридору, находилась дверь. Сквозь щель между дверью и полом пробивалась полоска света. Но это не было похоже на свет от лампочки. Свет походил на какой-то густой ярко-красный отблеск.

Отблеск пульсировал. Женя остановился, не зная – следовать ли ему дальше или поостеречься. За дверью вполне мог оказаться какой-нибудь охранник, хотя Кузнецов не думал, что Бисбрук доверит тайну подземелья охраннику. Ведь даже слуга, заглядывавший в библиотеку, не знал о существовании тайной лестницы. Скорее всего, о подземелье не знает никто, кроме графа и этого огромного незнакомца, с которым видел Бисбрука Кузнецов.

Женя стал медленно двигаться к двери. Подойдя к ней ближе, Кузнецов почувствовал, что ему трудно дышать. Воздух сделался жарким, словно в хорошей сауне, рубашка стала влажной от пота. Кузнецов приблизился к двери и взялся за ручку. Она оказалась обжигающе горячей, Женя быстро отдернул ладонь. Он натянул на запястье рукав пиджака и, взявшись за ручку, потянул ее на себя. Дверь оказалась тяжелой, и, чтобы ее открыть, Кузнецову пришлось приложить немалое усилие.

Он уперся каблуками в пол. Пот лил ручьем, Женя, сжав зубы, напрягся изо всех сил. Наконец дверь распахнулась, волна нестерпимого жара накатилась на него. Женя отпря­нул. Что находилось в комнате, он мог различить смутно. Яркий огненный свет исходил из огромной, во всю стену, печи, очень похожей на мартеновскую. Женя отбежал на несколько метров в сторону. Лоб и щеки просто пылали. Женя отдышался. Зачем Бисбруку печь в подвале? Зачем этот жар? Быть может, он занимается незаконной выплавкой цветных металлов? Бред какой-то.

Любопытство взыграло в Кузнецове, и он во что бы то ни стало решил увидеть, что же находится в комнате. Он снял пиджак и обмотал им голову, чтобы не получить тепловой удар. Вновь оказавшись у двери, он чувствовал, как жар щиплет кожу сквозь тонкую рубашку. Женя сделал шаг вперед и переступил порог. Подошвы ботинок мгновенно нагрелись, обжигая ступни. Он по-прежнему плохо различал, что за сооружение находится перед ним. Но если он и дальше будет двигаться так медленно, то рискует сгореть. Нужно сделать быстрый рывок в середину комнаты, увидеть это и вернуться обратно.

Кузнецов рванулся вперед и закричал. Лицо было готово взорваться от боли, нагревшаяся рубашка жгла кожу, и Женя чувствовал, что ткань рубашки вот-вот вспыхнет. Он вылетел из комнаты, на ходу скидывая тлеющий пиджак. Увиденное им было, по меньшей мере, непонятно. Что это? Зачем это?

Он посмотрел на брошенный пиджак и, хлопнув себя по лбу, кинулся доставать из него «солнце». Оно нагрелось, но осталось целым. Если бы лучи «солнца» оплавились, он бы не смог определить, какой из них указывает на гору.

Покряхтев, Женя оторвал от пиджака рукав и завернул в него «солнце». Даже сквозь ткань жар от золота обжигал ладони. Кузнецов подождал, пока сверток немного остынет, и засунул его за пазуху под рубашку. Некоторое время он стоял, пытаясь осмыслить, что же он увидел. Посредине комнаты, опутанный громоздкими трубами с заклепками, находился котел метров двух в диаметре. В котле, шипя и булькая, полыхала огненная масса. Печь, стоящая вдоль стены, предназначалась для нагревания котла, но что было в котле и зачем все это спрятано в подвале графа Бисбрука? Женя отругал себя за излишнее любопытство. В конце концов, какое ему дело, что хранится в подземельях графа! Сейчас его должно заботить, как выбраться отсюда. Самое главное – у него есть «солнце», а этот котел с кипящей лавой...

Женя замер.

Котел наполнен чем-то, похожим на лаву.

Плевать!

Оставив дверь в комнату с котлом открытой, Женя устремился в недра темного коридора.

Около пятнадцати минут он плутал по подземельям, натыкаясь на запертые двери и оказываясь в тупиках. Но подземелье не было лабиринтом, и по истечении этого времени Женя наткнулся на ступеньки каменной лестницы, ведущей наверх. На четвереньках он поднимался по ступенькам до тех пор, пока не уперся головой в свод. Зажигалка потухла в самый ответственный момент, и Евгению пришлось на ощупь определять, где находится рычаг, открывающий люк. Рычаг оказался сбоку, Кузнецов потянул его на себя, и люк над его головой с тихим скрежетом отъехал в нишу в стене.

Над ним простиралось звездное небо, аромат листвы перебивал затхлость подземелья. Подземный ход вывел его наружу. Со всех сторон потайной выход был окружен кустами. Женя посмотрел поверх них. Рядом находился металлический забор с пропущенным по нему электрическим током. Женя обернулся. Позади него, лучась светом и весельем, возвышался особняк. Женя по-прежнему находился на территории усадьбы. Теперь нужно сориентироваться, где он. Это оказалось несложно. Впереди, метрах в тридцати, находилась стоянка для автомобилей.

– Угу – произнес Кузнецов.

Люк закрылся сам. Женя даже не дотрагивался до него. Очевидно, он работал по таймеру. Теперь ничто не указывало на находящийся здесь выход из подземелья. Густая трава скрывала все. Женя проверил, на месте ли «солнце», и двинулся по направлению к автостоянке.

Черный «линкольн» оказался не заперт. Минут десять, обливаясь потом от волнения, Женя потратил на то, чтобы найти и соединить два нужных провода и запустить двигатель. Когда же ему это удалось, он вздохнул с облегчением, стер ладонью капли пота со лба, и выехал из ряда автомобилей.

Подъезжая к воротам, Женя обнаружил, что в них остался только один охранник. Интересно, куда подевался второй? Впрочем, не важно. Кузнецов остановил машину перед воротами и коротко нажал на клаксон. Вместо того чтобы открыть ворота, охранник направился к автомобилю. Женя похолодел. Охранник, коснувшись рукой капота, наклонил голову к окошку, водителя.

– Pouvez-vous conduire la voiture?1 – спросил он как-то участливо.

«Вероятно, он имеет в виду, не нужна ли мне помощь? – подумал Женя. – Он думает, не пьян ли я?»

Собрав те крохи французского, которые знал, Женя выдал фразу:

– Grand merci, je me sens tres bien!2

Для пущей убедительности он икнул, подразумевая, что немного пьян, но это не мешает ему управлять автомобилем. Охранник отошел от «линкольна» и стал открывать ворота. Женя напряженно ждал. Наконец ворота оказались открыты, и, надавив на акселератор, Кузнецов выехал с территории усадьбы, махнув охраннику рукой на прощание.

Он остановился в том месте, где, как ему казалось, должна была находиться Элен. Он свернул с дороги в темноту деревьев. Где же она? Ему казалось, что он просил ее оставаться в этом месте. Ну да! Именно здесь! И особняк находится к нему той стороной, и кусты возле забора здесь разрослись сильнее, чем в других местах.

– Элен! – полушепотом позвал он. Никакого ответа. Он еще раз позвал ее, но вновь безрезультатно. Тихо шелестела листва. Из особняка вместо Шопена теперь доносился Мо­царт. Женя зажал рукой рот и посмотрел в направлении дома. В голове его отчетливо всплыла фраза, произнесенная – Женя был почти уверен – слугой графа Бисбрука: «Охрана кого-то задержала у ворот. Они говорят, это что-то важное».

1 Вы в состоянии вести машину? (фр )

2 Большое спасибо, со мной все в порядке! (фр.)

– Проклятие, они схватили Элен!.. Но как у них это получилось?

Женя смотрел на особняк и усиленно думал. Когда он покидал владения Бисбрука на «линкольне», на воротах стоял всего лишь один охранник. Второй, очевидно, сопровождает Элен. Куда они ее повели? В подвал библиотеки? Вряд ли, там хранится слишком много сокровищ. Бисбрук, скорее всего, захочет оставить в тайне существование музея даже для охранников. В таком случае – куда? Он совершенно не представлял план дома. Элен не могли увести на первый этаж, так как гости там слоняются везде, Женя убедился в этом сам. Быть может, на втором этаже? Он пригляделся. Из четырех окон на втором этаже горело только одно. Окно было зашторено. Кузнецов не был уверен, что Элен находится там, но стоило попробовать.

Возвращаться в особняк ему не хотелось. К тому же возникала задача – как преодолеть забор, по которому пропущен электрический ток?

При помощи отвертки, которую Женя нашел в бардачке, он вскрыл багажник автомобиля. Запасное колесо, набор инструментов, домкрат – ничто из этих вещей не могло помочь ему. Женя уже опечалился, когда на глаза попались... толстые резиновые перчатки.

– О да! – произнес он.

Кузнецов успешно преодолел невысокий каменный забор, за которым в кустах скрывалось проволочное заграждение с пропущенным по нему электрическим током. Какой здесь ток? Выдержит ли изоляция перчаток? Женя натянул перчатки на руки и осторожно прикоснулся к проводу. Он ощущал, как провод вибрирует под его пальцами. Женя крепко взялся руками за верхние провода и поставил на забор ногу. Сквозь подошву ботинок электричество не чувствовалось. Он забрался наверх, стараясь никакой другой частью тела не задеть провода, а затем спрыгнул, оказавшись на противоположной стороне.

По стене особняка добраться до окна, где горел свет, было невозможно. Зато неподалеку росло высокое ветвистое дерево, в темноте Женя не мог различить какое. По ветвям можно было перебраться на карниз второго этажа, а уже по карнизу добраться до окна.

Кряхтя, Женя вскарабкался по стволу дерева на уровень второго этажа. Он перебрался на ветку, которая подходила к карнизу. Надежность ветки не вселяла уверенности, она была не самой толстой, и все-таки Женя решил попробовать пролезть по ней. Он прополз полтора метра и почувствовал, как ветка начинает под ним гнуться. До карниза оставалось еще метра два. Женя продолжал двигаться вперед. Он хватался за ветку и тянул ее на себя, подтаскивая тело. С каждым дециметром продвижения вперед ветка прогибалась все больше и больше. Когда же Кузнецов поднял голову, чтобы посмотреть, как далеко он продвинулся, то обнаружил, что до стены дома оставалось только протянуть руку, но ветка прогнулась настолько, что карниз оказался у него над головой.

Чтобы достать до карниза, нужно вытянуть руки вверх и попытаться оттолкнуться от ветки. Это Кузнецов и сделал. Ветка громко хрустнула и обломилась. Тело Кузнецова провалилось в пустоту, но руки успели зацепиться за край карниза. Его стукнуло о стену дома, и Женя повис на карнизе слегка оглушенный.

Некоторое время он висел, затаив дыхание и ожидая, что кто-нибудь выбежит на шум. Но было тихо. Моцарт за стенами не прерывался, звуков открываемых окон и озабоченных голосов людей слышно не было. Женя подтянулся и закинул одну ногу на карниз. Ширина карниза не позволяла ему наклониться вперед и снять часть нагрузки с рук. Помогая себе ногой, он перевел локти вверх, отжался и лег на карниз грудью. Все, теперь он на втором этаже особняка. Женя аккуратно поднялся и, держась руками за стену, стал двигаться по узкому уступу. Он миновал одно темное окно, затем другое, около светящегося окна остановился.

Сквозь щель в занавесках Женя отчетливо видел всю комнату. Элен сидела посреди на стуле, спиной к окну. Прямо перед ней в расслабленной позе стоял граф Бисбрук и что-то говорил по-французски. Сбоку от Элен находился охранник, тот самый, с ворот. Пиджак охранника был снят и висел на спинке другого стула, рукава рубашки засучены. В глубине комнаты, скрытый тенью, стоял еще один чело­век. По очертаниям фигуры Кузнецов узнал в нем собеседника графа. Он не вступал в разговор, и вообще из окна его почти не было видно. Возле стен стояло несколько скульптур, впрочем, Женя уже привык к обилию статуэток в особняке.

Бисбрук что-то спросил Элен, она ответила отрицательно. В ту же секунду охранник ударил ее по лицу ладонью. Голова Элен откинулась набок. Женя напрягся. Элен попыталась крикнуть, но охранник достал откуда-то заранее приготовленный кусок пластыря и проворно заклеил ей рот. Элен пыталась что-то произнести сквозь пластырь, но последовал еще один удар, и она замолчала.

Качая головой, Бисбрук сказал что-то охраннику. Тот кивнул. Бисбрук повернулся к своему собеседнику, и они вместе вышли из комнаты. Охранник остался один, наедине с Элен. Как только захлопнулась дверь за Бисбруком, ох­ранник что-то произнес. Элен изумленно подняла на него глаза. Охранник наклонился к пиджаку, что-то ища в кармане. Кузнецов понял, что медлить нельзя. Закрыв лицо руками и выставив локти вперед, Женя прыгнул в окно. Звон стекла нарушил покой особняка Бисбрука. Женя ввалился в комнату, порезав о стекла плечи. Перевернувшись в воздухе, он оказался на полу. Наклонившийся к висевшему на спинке стула пиджаку охранник, напрягшись от внезапного появления Кузнецова, уставился на него. Глаза его были совсем не похожи на глаза Жан-Люка Перье, убийцы из Марселя. Глаза Перье были обманчиво-наивными, под этой наивностью скрывалась безжалостность профессионала, глаза охранника были бесчувственными, стеклянными. Он мог убить не задумываясь, что часто и делал. Это была его работа, это читалось по глазам.

Охранник вытащил то, что искал в кармане пиджака. В руках его была удавка. Женя лежал на полу и проклинал себя за безрассудство. Он лежал на спине, в уязвимом положении относительно опытного мускулистого противника. Охранник бросился на него. Женя зацепил ногой подставку, на которой стоял один из бюстов. Мраморная подставка, выполненная в виде колонны, просвистев перед самым носом охранника, упала ему под ноги. Охранник споткнулся о нее и распластался на полу, усыпанном осколками стекла. В это время Женя уже поднимался. Но трюк с подставкой только задержал охранника. Он был невредим и поднимал голову Женя схватил с расположенной рядом подставки другую скульптуру – бюст, кажется, лорда Байрона – и нанес ею сокрушительный удар по затылку громилы. Охранник ткнулся лицом в пол, бюст вывалился из рук Кузнецова и загремел по полу, перевернувшись пару раз.

Элен обернулась, глаза ее были влажны от слез и излучали изумление и радость. Связанные руки лежали на ко­ленях. Женя подошел к ней, подцепил ногтем край пластыря и аккуратно снял. Она охнула, когда пластырь с треском оторвался от щеки.

– С тобой все в порядке? – спросил он, глядя ей в глаза.

Она смотрела на него снизу вверх, не отвечая, и Женя понял, что вопрос он задал по-русски. Он повторил вопрос по-английски, она закивала головой. На мгновение он залюбовался сбившимися на ее лбу волосами и прелестным изгибом бровей. Она смотрела на него, словно не видела тысячу лет, словно на единственного знакомого ей человека на всем белом свете. Взгляд, полный тоски и благодарности. Она смотрела на него, словно на рыцаря на белом коне, спасшего ее из неволи.

Женя понимал ее взгляд, он читал ее чувства. Он подал Элен руку и помог подняться. В этот момент дверь в комнату распахнулась. На пороге стоял граф Бисбрук с другим ох­ранником. Взгляд Бисбрука был обращен на Евгения, а точнее...

А точнее на «солнце», наполовину выглядывающее из-за брючного ремня Кузнецова. Глаза Бисбрука округлились, он точно определил, что это не подделка, а настоящее «солнце».

– Быстрее, в окно! – крикнул Кузнецов Элен.

– Взять его!!! – закричал граф Бисбрук. Его аристократическое лицо исказилось гневом.

Элен бросилась к окну, Женя перегородил собой подход к нему. Но охраннику Элен была не нужна. Он кинулся на Кузнецова. Женя получил мощный удар в челюсть и отлетел назад, к подоконнику. Но не потерял сознания, хотя в голове на миг помутилось. Охранник уже набегал, собираясь носком ботинка врезать в солнечное сплетение. Женя вовремя увернулся, и охранник свой футбольный удар нанес по стене. От боли он взвыл. Элен находилась уже на карнизе. Женя стал вылезать в окно вслед за ней.

– Что ты ноешь, хватай его! – закричал Бисбрук своему подчиненному.

– Я сломал пальцы на ноге, – плачуще откликнулся ох­ранник.

– Если он уйдет, я тебе ногу сломаю!

Угроза возымела действие. Охранник подскочил к уже пролезшему в оконный проем Кузнецову и ухватился за его рубашку. Рубашка вылезла из брюк, правый рукав лопнул по шву. Диск «солнца» еще на треть выехал из-за брючного пояса. Охранник мертвой хваткой вцепился в рубашку, не давая Кузнецову уйти. Взгляд Евгения упал вниз. К дому подбегали охранники вперемежку с любопытной знатью. Мужчины в смокингах и женщины в блестящих платьях с бокалами шампанского в руках с нескрываемым любопытством наблюдали за событиями, разворачивающимися на карнизе второго этажа, как на специально подготовленное к этому приему шоу.

Охранник резко дернул Кузнецова за рубашку так, что отлетело несколько пуговиц. «Солнце» еще больше вылезло из-за пояса. За ремень оно держалось только кончиком одного луча. Женя размахнулся и обеими руками попытался сбить захват охранника. Но тот вцепился в рубашку намертво.

– Женя! – воскликнула Элен. – Как же мы будем спускаться?

Она стояла на карнизе в нескольких шагах от него, держась связанными руками за раму окна.

– Дерево! – закричал Женя, еще раз пытаясь сбить за­хват. – Возле тебя дерево!

Крикнув это, он понял, что дерево им не поможет. Сук, по которому Женя перебрался на карниз, обломился, и теперь до ближайших ветвей было не менее трех метров. К тому же чем могло бы помочь дерево? Даже если они и попадут на него, то, спустившись на землю, угодят в лапы не менее десятка охранников, которые поджидают внизу.

Охранник медленно подтаскивал Кузнецова к себе. «Солнце» почти вывалилось из-за пояса. И тогда Кузнецов схватился за отвороты рубашки и рывком расстегнул ее так, что пуговицы полетели в лицо охраннику. «Солнце» вывалилось из-за пояса, намереваясь упасть с высоты второго этажа. В следующий момент охранник обнаружил, что держит одну лишь рубашку. Кузнецов выскользнул из нее, подхватив «солнце» и зажав его в кулаке, и, теперь уже никем не задерживаемый, стал быстро передвигаться по карнизу к Элен.

Гости и охранники снизу что-то кричали, Женя продолжал двигаться по карнизу. Он остановился возле темного окна рядом с Элен. Да, до дерева точно не достать, не допрыгнуть. Он пытался что-то придумать. Чуть дальше за деревом находился столб, от которого к особняку шло несколько проводов. Очевидно, электричество или связь. Быть может, попытаться перелезть по проводам на столб? Нет, маловероятно, что им удастся выбраться из усадьбы по этим проводам. Пока они перебираются, их можно спокойно поджидать внизу или подстрелить из винтовки. Они были в западне на этом карнизе! А ведь настоящее «солнце» у него в руках!

Рядом с Евгением вдребезги разлетелось окно. Пока Куз­нецов соображал что к чему, на карниз вылез еще один охранник с топором в руках. Топор был, очевидно, снят с пожарного поста, потому что был полностью выкрашен в красный цвет. Лицо охранника и руки, держащие топор, освещались снизу прожектором, создающим подсветку фасада здания. Глаза охранника и нос словно провалились, так причудливо ложилась на лицо тень. Охранник замахнулся топором. Женя попятился назад. Охранник ударил, не попав по Кузнецову, зато выбив приличный кусок из стены здания.

– Идиот! – раздался из-за охранника голос Бисбрука. Он, видимо, высунулся в разбитое окно. – Ты испортишь весь фасад!

Женя подумал, что для удара охраннику потребуется снова поднять топор, поэтому немного расслабился, полагая, что у него будет время для отскока назад. Но охранник неожиданно ударил ногой. Удар носком пришелся по руке, державшей «солнце». Женя с ужасом наблюдал, как рука против его воли разжалась, «солнце» выскочило из ладони и по широкой дуге совершило полет вниз. Диск ударился о ствол дерева на метр выше ветви, по которой Кузнецов забирался на карниз, отскочил, проехался по суку, словно по ледяной горке, и выскочил на нижнюю ветвь. Кузнецов с замиранием сердца следил за каждым движением реликвии. «Солнце» перевернулось и застыло на переплетении листьев и сучьев. Достать его не было никакой возможности.

– Осторожно! – раздался сзади окрик Элен. Охранник уже успел поднять топор над Кузнецовым, пока тот следил, как кувыркается по ветвям «солнце». Увернуться или отскочить назад не оставалось времени. Топор завис над его головой и был готов опуститься в любой момент. Женя понял, что настал его последний час. Он так и не успел совершить то, ради чего жил все эти годы. Ради чего искал, ждал, надеялся.

Охранник ударил. Женя весь сжался. Откуда-то сверху, над Кузнецовым, раздался звон разбитой керамики, что-то загудело, и лицо охранника исказила короткая судорога. Вместе с этим на секунду пропал и вновь появился свет от подсвечивающих фасад прожекторов. На Кузнецова посыпались искры, Женя поднял голову и увидел, что железный топор его преследователя застрял в изоляторах, к которым подходили провода с того самого столба возле дерева. Ох­ранник дернул топором, вновь сноп искр посыпался вниз. Тело его затряслось, и, выпустив из рук топор, охранник рухнул вниз с карниза. В этот момент везде погас свет.

Первое время Женя не видел ничего, кроме луны. Затем он начал различать контуры здания, Элен, стоящую рядом, бормочущую что-то от страха, и рукоять топора, торчащую перед ним. Женя медленно достал из-за пазухи резиновые перчатки и надел их.

– Что нам делать? Что нам делать? – повторяла Элен. Женя взялся за топорище, которое было железным. Даже если автоматические выключатели на подстанции и не разомкнули эту линию при коротком замыкании, устроенном охранником и его топором, на руках Евгения были резиновые перчатки и участь охранника его постичь не могла.

Снизу вновь появился свет, однако прожекторы светили не так ярко. Теперь они питались от мощного аккумулятора или от другого кабельного ввода электричества. Женя выдернул топорище из изоляторов. Элен испуганно смотрела на него, держась связанными руками за подоконник. Ее правая нога в туфле на высоком каблуке все время соскальзывала с узкого карниза, да Женя и сам едва мог устоять, держа обеими руками топор. Он размахнулся и ударил по изоляторам, основание которых было замуровано в стену.

Изолятор погнулся, но из стены не вылетел. Кузнецов, стараясь не обрубить провод, присоединенный к изолятору, ударил еще раз. На этот раз изолятор вылетел из стены, кабель, идущий от столба, потянул изолятор вниз, но Женя поймал его рукой.

– Сдавайся! – закричали по-английски слева. Женя повернул голову в направлении кричащего и увидел еще одного охранника, высунувшегося из окна и держащего в руках автоматическую винтовку. – Тебе некуда деться!

– Я не хочу снова оказаться у них в руках, – произнесла Элен.

Женя подергал кабель, идущий к столбу. Он был прочно закреплен на конце. Женя отпустил топор, и тот со свистом рухнул вниз, вонзившись лезвием в асфальтовую дорожку. Кузнецов свил из кабеля с изолятором крепкую петлю и просунул в нее руку так, что петля оказалась под мышкой.

– Обними меня, – произнес он. Элен сначала не поняла его фразы, но затем, кивнув, набросила связанные руки ему на плечи и прижалась к нему. Женя почувствовал прикосновение ее груди к своему телу.

– Держись крепче, как только можешь, – тихо сказал он и оттолкнулся от карниза. Кабель выдержал напряжение и понес их по дуге, словно гирю маятника. Их тела сверкнули в свете прожекторов, и по толпе гостей графа Бисбрука прокатился вздох изумления.

Они быстро пролетели три метра, отделяющие карниз от дерева. Женя освободил одну руку, которой придерживал Элен за талию, вытянул ее и схватил диск «солнца», застрявший в ветвях. В следующий момент оказавшиеся на их пути ветви стали больно хлестать по лицу и обнаженному телу Кузнецова. Элен крепко держалась за него, неотрывно глядя в глаза.

Они опустились в самой нижней точке дуги маятника над кустами недалеко от забора. Сила инерции двигала их дальше, поднимая в воздух. И вот они пролетели над забором, едва не задев пятками провода под током, и оказались над дорогой. Взлет стал замедляться, "метрах в трех под ними находилась земля. Женя, помогая себе правой рукой, вытащил плечо из петли, и они вместе с Элен упали вниз.

Они жестко приземлились на траву рядом с дорогой, не долетев до нее несколько метров. Связанные руки Элен по-прежнему оставались на шее Кузнецова. Ее лицо выражало какую-то романтичную задумчивость. Конечно, лежать на траве обнаженным по пояс с прижавшейся к нему великолепной девушкой Женя был готов хоть всю ночь, если бы в руке у него не был зажат предмет, за которым гнались человек пятнадцать охраны графа Бисбрука.

– Чуть дальше через дорогу у меня спрятана машина, – сказал он, снимая ее руки со своих плеч и поднимаясь. Элен, опустив голову, расправила связанными руками свои длинные темные волосы. Женя понял, что влюбился.

«Линкольн» дожидался их в том же месте, где его оставил Кузнецов, – под сенью деревьев. Они добежали до него, и Женя толкнул Элен в распахнутую дверцу водительского места. Она перебралась на место пассажира через рычаг переключения передач, и Женя прыгнул в автомобиль вслед за ней. Он захлопнул дверцу; получив короткий удар тока, соединил провода и завел двигатель. Элен в это время рылась в бардачке, пытаясь отыскать нож. Женя, включив задний ход, выехал на дорогу. В зеркальце он увидел, как охранник с пистолетом в руке подбежал к багажнику «линкольна». Еще двое спешили к нему на помощь. Охранник, ударяя рукояткой пистолета по капоту, достиг окна водителя.

Что он хотел сделать, как остановить их – Кузнецов так и не узнал, вдавив педаль акселератора в пол. Мощный двигатель глухо взревел, автомобиль сорвался с места, и охранник исчез за окном.

Женю и Элен вдавило в сиденья. Вслед раздались два выстрела, ударившие по багажнику. «Линкольн» очень быстро набрал семьдесят миль, и охранники резко уменьшились в зеркальце заднего вида, вскоре исчезнув совсем. Только тогда Женя смог перевести дух.

«Линкольн» летел по освещенной дороге, за окнами по обе стороны темной стеной проносился лес. Женя не представлял, куда их может вывести дорога.

– Как они схватили тебя? – спросил Кузнецов.

– Я сама пошла к воротам и потребовала, чтобы вызвали Бисбрука.

Женя опешил.

– Я же просил тебя никуда не уходить! – произнес он, раздражаясь. – А вместо этого ты сама пошла к ним! Зачем тебе понадобился Бисбрук?

– Я собиралась потребовать у него, чтобы он рассказал о судьбе настоящего «солнца».

– Вместо этого они едва не убили тебя!

В ответ на эти слова Элен всхлипнула. Женя, выругавшись про себя, продолжал следить за дорогой. Освещенный участок кончился, и Кузнецову пришлось включить дальний свет.

– Я не думала, что он такой человек, – неожиданно сказала она. – Он всегда помогал нашему музею, мы считали его благотворителем. Я думала, что он истинно болеет за коллекцию древностей музея.

– Видела бы ты его собственную коллекцию... Вещи, украшенные золотом, бриллиантами. Я полагаю, его коллекция обширнее, чем коллекция вашего Королевского музея.

– Именно там ты и нашел «солнце»? – спросила она.

– Да, – ответил Кузнецов. – До сих пор не могу понять, какую роль играет Бисбрук в нашей истории. Это «солнце» являлось самой ценной вещью в подземельях графа, несмотря на то, что там я видел вещи большего веса, выполненные из золота.

– Ты не захватил с собой ни одной драгоценной вещи?

– Я же не вор. Мне нужно было только «солнце»!

– Но ты же залез в дом Бисбрука грабительски.

– Ну и что! – воскликнул Кузнецов, – Мои исследования могут перевернуть сознание всего человечества.

– Методы проведения твоих «исследований» незаконны!

– Думаешь, было бы лучше прямиком направиться к Бибсруку, как ты, и заявить: подавай-ка сюда «солнце», оно и так задержалось у тебя! Сейчас бы я уже не разговаривал с тобой. А поступив по-своему, я не только разговариваю с тобой, но и имею настоящее «солнце». – Женя замолчал, Элен в ответ не проронила ни слова. Они ехали молча несколько минут. Лес неожиданно кончился, и с обеих сторон появились холмистые поля. В небе стояла полная луна, сквозь стекло автомобиля были видны скопления звезд на небе.

– О чем говорил с тобой Бисбрук? – спросил наконец Кузнецов.

Чувствовалось, что Элен не хотелось вспоминать этот эпизод Она некоторое время молчала, гляди в окно, а затем начала рассказывать:

– Я не хотела бы больше попадать к ним в руки Это страшно.

– Надеюсь, этого больше не произойдет. Что он хотел узнать? Он ведь задавал вопросы?

– Да. – Она провела рукой по щеке. – Он не спрашивал, откуда мне известно, что «солнце» поддельное. Я сразу поняла, что настоящее «солнце» находится у него. Он спрашивал меня, где находится фигурка. Я ответила ему, что не скажу, пока он будет вести допрос под принуждением. Однако после того, как охранник ударил меня, я призналась, что о фигурке услышала от тебя. Где она находится, я не знаю. Единственное, что я знаю, – фигурка находится у тебя. Это так?

– Как ты добросовестно все им выложила! – иронично заметил Кузнецов.

– Я не умею лгать. Когда я лгу, у меня краснеет лицо и начинают бегать глаза... Потом он спросил, зачем тебе статуэтка. Я ответила, что ты хочешь найти предсказание о грядущем землетрясении в пещере Гималаев. Ведь это так?

– Нет, – ответил Кузнецов.

– Ты обманул меня? – удивилась Элен.

– Не совсем. К тому, что я ищу, землетрясение имеет лишь косвенное отношение.

– И что же это?

– Я расскажу тебе, а ты все расскажешь Бисбруку, как только он вновь схватит тебя.

– Возможно, ты прав. – Она печально склонила голову.

Кузнецову стало ее жалко. Он обидел ее, хотя, видит бог, его слова были правдой! Стоит ли рассказывать женщине, которую он знает всего три дня, о сделанных им открытиях, которые запали в его душу на протяжении последних нескольких лет.

– Он очень странно отреагировал на мои слова о том, что ты собираешься найти предсказание, – вдруг произнесла она. – Бисбрук будто знает о предсказании. Он кивнул, подтвердив правильность моих слов.

Женя удивленно посмотрел на Элен. Значит, Бисбруку тоже нужна пещера. Эх, выяснить бы, что ему известно!

Хорошо, что Иттла сейчас находится в надежном месте и далеко отсюда.

Они проехали несколько домов, свет фар выхватил только какое-то название по-французски.

– Где мы? – спросил он.

– Я не успела прочитать название, – ответила она. – Остановись.

– Ни в коем случае. За нами погоня, я в этом не сомневаюсь.

Она обернулась.

– Сзади не видно ни одной фары.

– Это ничего не означает. – За окнами темной стеной снова начался лес. – Кроме охранника с Бисбруком в комнате находился еще человек, огромный такой. Ты разглядела его?

– Да, он действительно был огромным, – подтвердила Элен. – Он все время стоял в стороне и внимательно слушал. Он ни разу не обратился ко мне или к Бисбруку, а Бисбрук будто не замечал его. Его лицо словно сделано из камня. Выступающий вперед подбородок, прямой нос, широкие скулы. На вид – лет сорок с небольшим.

Женя молча выслушал описание спутника графа, вспоминая его хриплый басистый голос, показавшийся Евгению нечеловеческим. Кто он такой? Все вопросы следует оставить на будущее. Сейчас нужно думать, что им делать дальше.

– Я собираюсь покинуть Бельгию, – произнес он, не отрываясь от дороги. – Куда тебе нужно?

– Даже не знаю, – пожала плечами Элен. – Наверное, мне нужно домой. Правда, безумно интересно, найдешь ли ты пещеру.

– Меня это тоже интересует, – ответил он.

– Как ты собираешься переправить «солнце» через границу? – спросила она.

– Пока не знаю. Что-нибудь придумаю. – Он помол­чал. – Элен, мне неудобно просить тебя, ты и так очень помогла... Без тебя я вряд ли нашел бы «солнце». Но мне сейчас нужна какая-нибудь одежда. У меня нет денег. Они остались в пиджаке. Ты не могла бы купить мне одежду и обувь? Я вышлю тебе деньги, обещаю.

– Я не смогу тебе помочь, – произнесла Элен, выдержав долгую паузу. Женя насторожился. – Пока ты не развяжешь мне руки, – продолжила она.

Он усмехнулся, облегченно вздохнув. Впереди показались огни небольшого селения. Женя увеличил скорость.

– Блики, – прочитала название Элен.

– Тебе знаком этот городишко? Здесь могут быть круглосуточно работающие магазины?

– Блики довольно большое поселение. Я думаю, их надо поискать.

Минут десять они колесили v no пустым улицам, пока наконец не обнаружили небольшой магазин «24 часа». Двери были открыты, в магазине горел свет, на неоновой вывеске «24 часа» помаргивала первая цифра.

– Ты полагаешь, здесь можно найти одежду? – спросила Элен.

– Другого магазина поблизости нет.

– Хорошо. Развяжи мне руки наконец.

Женя вышел из машины и, покопавшись в багажнике, нашел лишь бокорезы. Минуты три он перерезал веревки и наконец освободил руки Элен. На ее запястьях остались заметные красные следы. Она скрутила свои распущенные волосы, закрепив их на затылке.

– Как я выгляжу? – спросила она.

– У тебя синяк под глазом, а на запястьях следы от веревки. В остальном ты выглядишь нормально, не похожа на беглянку из тюрьмы.

– Можешь зайти в магазин сам. Будешь выглядеть, как засушенный вариант Рэмбо. О! – Она сунула руку в бардачок и достала оттуда черные очки. Элен надела очки, и синяк под глазом перестал быть заметным.

– Ну как?

– Только не объясняй хозяину магазина, что луна слишком ярко светит. Я отъеду воон за тот дом, чтобы меня не было видно.

Элен проводила взглядом «линкольн», скрывшийся за зданием, похожим на муниципалитет, и, набравшись храбрости, толкнула двери магазина.

Магазин был залит светом. Несколько длинных полок с продуктами упирались в кассу, за которой находился полноватый человек – очевидно, хозяин заведения. Хозяин, подпирая лысую голову круглым кулаком, уставился в телевизор, висевший под потолком. Диктор передавал последние новости. Элен громко кашлянула., чтобы обратить на себя внимание. Хозяин вздрогнул, оторвался от телевизора и поднялся со стула, приветствуя позднюю посетительницу. Больше в магазине, кроме Элен, никого не было.

– Добрый день, – произнесла Элен и поняла, что волнение выдало ее. Добрым день быть не мог, так как на дворе стояла ночь. К счастью, хозяин не обратил на ее слова внимания и поздоровался с ней в ответ. Элен постепенно приближалась к прилавку.

– "Катастрофа «Боинга-727» в республике Чад унесла жизни нескольких десятков человек. Представители «Боинга» заявляют, что неполадки, приведшие к катастрофе, являются следствием нарушения условий эксплуатации..."

– Я решила прогуляться, – сказала Элен и тут же подумала, что городок не такой большой и, очевидно, хозяин знает всех жителей в лицо. Это был ее второй прокол. Она была готова провалиться сквозь землю. Лучше бы в магазин пошел полуголый доктор Кузнецов. Он хотя бы умеет лгать не краснея!

– Что вы сказали? – произнес хозяин. Кажется, он не расслышал фразы Элен. Она облегченно вздохнула.

– Я решила зайти к вам, проезжая мимо на машине, – перестроила фразу Элен. Это не было ложью, и ей не за что было краснеть. – Мой муж... он... что у вас есть, кроме продуктов?

– "Колумбийская наркомафия устроила взрыв в центре Боготы. В результате террористического акта никто не по­страдал. Полиция Боготы полагает, что целью мог являться..."

– У меня есть тут очки, галстуки, плакаты аббатства Ла-Кросс, шорты...

– Брюки у вас есть?

– Нет, мадам, только шорты. Предсказывают жаркий сезон, поэтому я затоварился шортами.

– Тогда мне шорты. Одни.

– Голубые, бежевые, желтые с надписью «Зверь сидит здесь»?..

– Дайте любые, без надписи.

– "В штаб-квартире альянса НАТО в Брюсселе прошло заседание по вопросу вступления в альянс новых представителей..."

– Какой размер вам, мадам?

Элен словно парализовало. Она не могла представить, какой размер необходим Кузнецову. Она не была замужем и никогда не покупала мужчине шорты.

– Дайте XL.

– Вот, пожалуйста. – Он достал из-под прилавка шорты и протянул их Элен, затем стукнул пальцами по клавишам кассы, выбивая чек.

– Еще, пожалуйста, майки у вас есть?

– Майки? Майки есть. Мадемуазель интересует молодежная мода? Сюжет из кинофильмов или рок-группа?

– Без кинофильмов и рок-групп, – попросила она. Хозяин кинул на прилавок сложенную вчетверо черную майку. – Что-нибудь еще?

– Шлепанцы... Сандалии. У вас есть сандалии?

– Есть, посмотрите на прилавке сзади вас.

Элен обернулась. Перед ней на прилавке выстроились сандалии разных размеров и фасонов. Она задержалась возле прилавка, опять пытаясь определить, какой размер необходим Кузнецову. Взяв в руки сандалии, похожие на греческие, она стала рассматривать их.

– "За совершение тройного убийства на даче Страммов в Герардсбергене полицией разыскивается Евгени Кузнесофф, рецидивист, представитель русской мафии в Бельгии, и его сообщница Элеонора Граббс, дважды судимая за проституцию..."

Ноги Элен вросли в пол, сердце провалилось в пятки. Тройное убийство? Дважды судимая за проституцию? Она заставила себя повернуться и посмотреть на экран телевизора. Хозяин магазина тоже уставился в экран.

– "Приметы преступников. Кузнесофф – лет тридцати трех, рост сто восемьдесят сантиметров, светлые волосы. Женщина – двадцати семи лет, рост около ста семидесяти сантиметров, одета в белую блузку и темную юбку до колен. Есть подозрение, что женщина будет пытаться купить одежду. Просьба всем, кому что-либо известно..."

Хозяин магазина обернулся. Его лицо выражало удивление. Он смотрел на Элен, и чувствовалось, что он оценивает ситуацию. Руки его потянулись под прилавок. Элен, недолго думая, схватила с прилавка майку, шорты и, развернувшись, бросилась было бежать, но путь ей преградила проволочная стойка с журналами. Элен сшибла стойку и, запутавшись ногой в проволочном каркасе, упала на пол. Журналы рассыпались по кафельному полу.

Хозяин магазина судорожно достал из-под прилавка дробовик, ствол которого был завернут в чехол. Элен дернула ногой, пытаясь освободиться от стойки, но это ей не удалось. Хозяин дрожащими руками пытался развязать веревку на чехле, но это ему тоже не удавалось.

Элен попыталась сосредоточиться и определить, как же ей все-таки вытащить ногу. Она повернула стопу, и казалось, что нога уже освободилась, но каблук зацепился за проволоку, и ей пришлось возобновить усилия. Между тем хозяин все-таки развязал веревку и скинул чехол. Элен поняла, что, если она и дальше будет оставаться на полу, жить ей осталось недолго.

Она выдернула ногу из туфли, оставив ее в хитросплетении проволочного каркаса стойки, и вскочила на ноги. Хозяин вскинул дробовик и нажал на курок. Элен вся сжалась. Она живо представила, как ее голову выстрелом разносит в клочья или в животе у нее картечью пробивается огромное отверстие, в точности такое же, какое она видела у героини Голди Хоун в фильме «Смерть ей к лицу».

Раздался щелчок, дробовик оказался не заряжен. Хозяин тихо выругался. Элен, не веря, что живот ее остался цел, скинула вторую туфлю и, крепко сжав в руках одежду и сандалии, вылетела из магазина.

Женя, заметив появившуюся Элен, включил фары и выехал из-за здания, подрулив к магазину. Элен прыгнула в кабину.

– Ну как? – спросил он.

– Дважды судимая за проституцию, – отрешенно повторила она.

– Кто? – недоуменно спросил Кузнецов, вскинув брови.

– Быстро! Поехали!

Женя дал газу. Через минуту они находились за пределами городка. Женя вел автомобиль, иногда поглядывая на Элен, которая сидела в прострации, зажав в руках одежду.

Она ничего не говорила, и, чтобы вывести ее из этого состояния, Кузнецов произнес;

– Хорошие шорты.

Элен ожила. Она заговорила, волнуясь и кусая губы:

– По телевизору передали сообщение, что полиция разыскивает нас за тройное убийство.

– Вот тебе и раз! – сказал Кузнецов по-русски.

– Ты являешься рецидивистом, членом русской мафии, а я – дважды судима за проституцию. Боже! – Она закрыла лицо руками, – Что скажет мама!

Женя удивленно присвистнул.

– Быстро они сориентировались. Вот почему за нами нет погони. Бисбруку это не нужно. Полиция перекроет все дороги и возьмет нас.

– Что же делать?

– Надо бросать машину. – Женя тут же свернул с дороги в лес. Он проехал сколько смог, пока позволяло расстояние между деревьями, и остановился. Он вышел из «линкольна», предварительно потушив фары, оставив светлишь в салоне.

– Но ведь я же никогда не подвергалась суду, – пыталась убедить его Элен. – Я даже никогда не пробовала курить. Я окончила университет в Париже, я доктор наук! А меня объявляют... Надо пойти в полицию и все им объяснить. Они ошиблись Пусть посмотрят в своих архивах! Меня никогда не задерживали и уж тем более не судили.

– Мы бросим машину здесь, – не слушая ее, сказал Куз­нецов, – Самим придется идти по лесу ночью, чтобы оказаться как можно дальше от машины и наутро попасть на поезд до Брюсселя.

– Зачем это? Нужно сдаться полиции и объяснить, что это какая-то ошибка.

Наконец Кузнецов обратил внимание на ее слова. Он залез в салон и, глядя ей в глаза, произнес:

– Я не думаю, что объявление нас преступниками – это случайная ошибка. Возможно, что при задержании нас застрелят, ошибка выяснится потом. Но у Бисбрука будет «солнце», и он избавится от двух свидетелей.

– Свидетелей чего? Что мы сделали запретного? Женя, помедлив, ответил:

– Сокровища в подземелье особняка графа могут являться причиной, но я видел еще кое-что. Увиденное я не могу объяснить Это был огромный котел с раскаленной жидкостью

Элен недоверчиво скосила глаза.

– Я понимаю, – продолжил Кузнецов, – что это звучит еще более абсурдно, чем сокровища графа в подвале особняка, но я видел это! Ты можешь посмотреть, как опалились волосы у меня на голове... То, что нас объявили преступниками, – ошибка, но не случайная. Бисбрук имеет влияние на полицию. В таких обстоятельствах мне будет очень сложно покинуть Бельгию.

– А что же делать мне? Как я появлюсь в музее?

– Появляться в музее не следует до тех пор, пока я не покину Бельгию. Как только я пересеку границу, уверен, страсти улягутся.

– Но ведь меня убьют! Да-да! Охранник сказал, что убьет меня! Неужели ты думаешь, они оставят меня в живых, когда один раз пообещали убить! Я – нежеланный свидетель жестокости Бисбрука, который в обществе слывет милейшим человеком!

– Ты права, – подумав, произнес Кузнецов, – Оставаться в стране тебе опасно. Ты тоже должна покинуть Бельгию.

В ее глазах застыло удивление. Кажется, только сейчас она до конца осознала, в какую ситуацию попала и какие могут быть последствия. Элен нервно сглотнула.

– Ты хочешь сказать – я уже не житель этой страны? Я родилась здесь! Здесь живет моя мама! Куда я поеду? Кузнецов не воспринял всерьез ее панические слова:

– Покажи, что ты мне принесла.

Она вспомнила о вещах, которые по-прежнему сжимала в руках, и протянула вещи Кузнецову.

– Я не заплатила за них, – виновато произнесла она.

– Экономия нам сейчас не помешает. – Женя развернул майку. На черной майке был изображен грязный умывальник с тараканом, расположившимся около крана. Внизу стояла надпись «Продиджи». Женя непонимающе оглядел рисунок и перевел взгляд на Элен. – Это что?

– "Продиджи"? Это группа.

– Зачем ты взяла такую майку?

– Я просила без рисунка. Продавец такую подсунул!

– Теперь во всех сообщениях о нашем розыске будут добавлять, что мужчина одет в майку с надписью «Продиджи» и рисунком грязного умывальника.

Взглянув на шорты, Женя лишь хмыкнул и выбросил их в окно, решив остаться в своих брюках. Слава богу, они были не настолько протерты, как пиджак. Он надел сандалии, а ботинки с протертыми задниками последовали за шортами.

– Пошли, – сказал он. Элен вылезла из машины в темноту и ойкнула.

– Я оставила свои туфли в магазине, – сообщила она. После этого они около двадцати минут искали в темноте выброшенные Кузнецовым ботинки. Найдя, Женя вновь их надел, пожертвовав сандалии Элен. Кое-как она закрепила сандалии на своих миниатюрных ножках, и они двинулись в путь

Лес был редким, луна освещала дорогу. Через пятнадцать минут пути они вышли на холмистую лужайку. Вдалеке виднелись фермерские хозяйства. Женя и Элен решили держаться подальше от поселений и двигались по равнине в неизвестном направлении. Несколько раз они пересекли шоссейные дороги. Через час пути, измученные зевотой, они остановились возле заброшенного дома с проломленной крышей. Женя сел под дерево на землю, Элен устроилась на груде сухих листьев. Засыпал Кузнецов, вспоминая взгляд Элен, когда они летели на проводе. Рука его крепко сжимала золотой диск «солнца».

* * *

3 июля

Кузнецов проснулся оттого, что кто-то лизал его влажным языком. Женя сморщился и открыл глаза. Раннее солнце, поднимаясь из-за горизонта, оранжевыми лучами слепило глаза. Кузнецов сощурился. Рядом с ним стояла корова и лизала его в лицо. Бока коровы покрывали рыжие пятна.

– Фу! – воскликнул Кузнецов, отпугивая корову, и вскочил на ноги.

От шума проснулась Элен. Глаза ее были оловянными, она не могла понять, где находится.

– Пошла вон! – вновь закричал Кузнецов, Корова перестала его лизать и жалобно замычала.

– Elie ne veut, qu'on la caresse!1 – раздался старческий хохот.

Из-за коровы вышел невысокий старичок с седыми волосами и беззубым ртом. Старику было весело. Женя насторожился. Откуда старик взялся здесь? Наверное, пасет корову. Смотрел ли он новости? Если и смотрел, то преступников не узнал. Над убийцей-рецидивистом, как представили Кузнецова в новостях, он так бы не смеялся. Коли на то пошло, то, может, он накормит их? В подтверждение этих мыслей в животе заурчало. Он подумал, что нужно ответить старику. Но Кузнецов совершенно не знал французского. На помощь пришла Элен. Она поднялась, стряхнув листья с волос, и что-то произнесла извиняющимся тоном. Тот ответил, кажется, объясняя. Элен усмехнулась и ответила старику. Тот вновь захохотал. Женя взглядом просил Элен перевести разговор. Старик вдруг повернулся к Кузнецову и что-то спросил. Элен прервала его, отрицательно покачав головой, и стала что-то объяснять. Старик понимающе кивнул.

– Что? – не выдержал Евгений.

– Он спросил меня, почему мы ночевали возле его дома? Почему не постучались и не попросили пустить на ночлег. Я ответила – мы подумали, что дом заброшен. Оказывается, он по ночам экономит электричество, поэтому возле дома не горел ни один фонарь. Вот мы и подумали, что дом заброшен.

– Жюль! – протягивая руку, представился старик. Женя вопросительно посмотрел на Элен.

– Я сказала ему, что ты не говоришь по-французски, – ответила она. Женя расслабился. Если старик экономит по ночам электричество, вечерние новости он точно не видел. Женя улыбнулся своей неотразимой улыбкой, которой прельщал секретарш и работниц авиакасс.

– Джонатан! – представился Кузнецов, пожав руку старику. Рукопожатие того было крепким. Очевидно, старик до сих пор трудился в сельском хозяйстве.

1 Она только хочет, чтобы ее приласкали1(фр)

Услышав ложь, произнесенную Кузнецовым, улыбка Элен поблекла. Женя постучал себя большим пальцем в грудь. – Америкам.

Старик Жюль понятливо кивнул. Женя смотрел на одноэтажное жилище старика и теперь ясно видел, что оно не было покинутым. Остроконечная черепичная крыша в утренних лучах солнца стала красной. Стены выкрашены в бледно-желтый цвет, деревянная дверь аккуратная, сколоченная из толстых дубовых досок, покрытых темным ла­ком. С одной стороны к дому примыкал полуразрушенный сарай, увидев его ночью, Женя и подумал, что ферма заброшена. Но с другой стороны дома был виден совершенно новый сарай. Проследив за взглядом Кузнецова, Жюль что-то прокомментировал, а Элен перевела:

– Он недавно построил новый сарай, окна которого выходят на север. Говорит, удой от этого поднимается, да и животные растут быстрее. А старый сарай не успел сломать. Крышу, говорит, собирается новую делать. Эта обветшала уже.

– У вас очень хороший дом, – постарался польстить старику Кузнецов.

– Он благодарит тебя, – перевела Элен, – и приглашает войти.

Старик Жюль жестом призвал их следовать за ним в дом и направился к двери по выложенной естественным булыжником дорожке. Элен и Женя проследовали за ним.

Хозяин дома жил один. Дорогих вещей он не держал, никакой электроники в доме Кузнецов не обнаружил. В комнатах стояли старинные комоды, темные полированные шкафы, стол на гнутых ножках; но ни телефона, ни магнитофона, ни кондиционера Женя не увидел.

– И телевизора у вас нет? – спросил Кузнецов. Старик опять засмеялся и, отрицательно помотав головой, что-то сказал.

– Он говорит, что не любит современные вещи. Он любит все старое, то, что осталось от отца, – перевела Элен.

Старик любезно потчевал их сыром собственного приготовления, который был свежим и необычайно нежным. Пока старик и Элен беседовали на французском, Женя с жадностью выпил целый кувшин молока и проглотил несколько приличных кусков ветчины.

Почувствовав тяжесть в желудке, Кузнецов откинулся на спинку стула. Им невероятно повезло, что они переночевали возле этого дома! У старика не оказалось телевизора, и он не знал, что молодых людей разыскивают. Можно было остаться здесь на целый день, сориентироваться, а вечером, ближе к ночи, направиться в Брюссель. Или в аэропорт? Может, попытаться улететь? Вряд ли. Аэропорт – это первое место, где их будут поджидать. У таможенника, проверяющего паспорт, на столе будут лежать их фотографии. Пересекать границу по дорогам так же бесперспективно, там наверняка выставлены посты. Перейти через границу пешком? Можно попытаться. Куда? В Голландию? Во Францию? В Германию? Или уйти морем, через Антверпен?

Лицо Элен краснело по мере того, как она отвечала старику, а речь ее сбивалась. Очевидно, она придумывала какую-то историю, рассказывая о них. Она действительно не умеет врать, подумал Кузнецов. Стоит ли тащить ее с собой через границу? Да вообще, кто она ему? Осмыслив последний вопрос, Женя понял, что вопрос шел из головы, а не от сердца. Вопрос шел из его мозга – холодного, расчетливого, не брезгавшего любыми методами, настроенного на выживание. Но когда он смотрел на Элен, в груди его разливался непонятный жар. Такого чувства он не испытывал даже к жене, даже в те времена, когда только ухаживал за ней.

Взгляд Кузнецова остановился на полке у стены. Полка служила подставкой для фигурок, и там была фигурка слона, выполненная из гипса, и маленькое зеркальце в бронзовом обрамлении на подставке, а еще на полке лежали очки без одной дужки, связка больших ключей и даже кожаный ремень для брюк. На полке царил беспорядок, но Женя увидел эту вещь. Словно под гипнозом, не сводя глаз с полки, он поднялся, подошел к ней и взял в руки маленький, размером с половину указательного пальца камешек в форме когтя. Старик и Элен прекратили разговор и посмотрели на Кузнецова. Женя как завороженный гладил пальцем полированную поверхность камня, на которой был выгравирован тонкий филигранный паз, в точности повторяющий форму камня. Два паза с одной и с другой стороны сходились в точке острия «когтя».

«Вот оно! – подумал он. – Вот еще одно!»

– Откуда у вас это? – спросил Кузнецов старика, забыв, что тот не понимает по-английски.

Старик вопросительно посмотрел на Элен. Она перевела. В ответ он начал что-то говорить, Элен переводила:

– Эту вещь нашел его отец, когда ходил на торговом судне к Новой Зеландии. Несколько дней они стояли у островов Соландер. Команда корабля развлекалась тем, что ныряла за кораллами. Они ныряли без акваланга. Отец мог находиться под водой без воздуха больше трех минут. Этого времени хватало, чтобы доплыть до дна, выбрать коралл и вернуться на поверхность. Его отец нашел этот «коготь» на дне, сплошь усыпанном каменными глыбами. Неизвестно чем, но «коготь» привлек его внимание. Он подумал, что это такой красивый камень. Однако позже, уже на судне, он обнаружил симметричные пазы по обеим сторонам камня. Эта вещь сделана руками человека, даже, возможно, древнего человека. Отец подарил ему это как сувенир из Новой Зеландии.

– Вы не отдавали камень специалистам? – спросил Куз­нецов.

Элен перевела. Старик выслушал ее и ответил, пожав плечами.

– Он не видел в этом необходимости. Почему ты спрашиваешь? – задала от себя вопрос Элен.

– Я уверен, современные ученые не смогут определить материал, из которого сделан камень.

– Ты хочешь сказать, что это продукт внеземной цивилизации?

– Нет, я не хочу этого сказать.

– Но почему ты решил, что это необычный камень?

– Я сталкивался с такими. И потом, посмотри! – Он протянул камень Элен. Она взяла его в руку и вздрогнула.

Коготь был теплым. Рука Кузнецова, держащего камень до этого, не могла нагреть его так сильно. Температура камня была градусов сорок пять или больше. Следовательно, камень был нагрет еще до того, как его взял в руки Кузнецов.

– Он всегда такой... горячий? – спросила она старика Жюля.

Тот кивнул и ответил. Элен перевела:

– Он был таким всю его жизнь. Этот камень был теплым всегда.

Элен вопросительно посмотрела на Кузнецова и отдала ему «коготь». Принимая его, Женя произнес:

– Острова Новой Зеландии пересекает тектонический разлом. Много тысяч лет назад магма вырывалась в том месте из-под земли. Камни, увиденные его отцом под водой, являются продуктом подъема магмы на поверхность. – Женя остановился, а затем быстро сказал: – Спроси, сможет ли он продать мне камень?

Тень изумления скользнула по лицу Элен.

– Я не думаю, что стоит задавать этот вопрос, Евгений. Я полагаю, эта вещь дорога ему как память об отце.

– Спроси его, – настойчиво твердил Кузнецов.

– Я не буду этого делать! – со злостью в голосе ответила Элен. – Спроси его без моей помощи!

Женя вытянул вперед руку с камнем в направлении старика, другой рукой он достал из кармана пятидесятидолларовую бумажку и протянул в том же направлении. Двинув подбородком вверх, Женя изобразил немой вопрос. Веселье исчезло с лица старика. Он протянул свои сморщенные пальцы к руке Кузнецова, но не к той, в которой были зажаты деньги, а к той, в которой находился «коготь». Он выхватил его и положил на прежнее место, на полку.

– Скажи ему, что я дам тысячу долларов, – в пылу произнес Кузнецов.

– Я не буду ничего ему говорить, – ответила Элен. – Ты оскорбляешь чувства. Память об отце он не продаст.

Старик вдруг что-то резко сказал, нехотя усмехаясь, как будто ему за эти слова было неудобно. Элен перевела:

– Он сказал, что не продаст камень, даже если за долги выставят на аукцион его ферму. Это подарок отца, а подарок нельзя отдавать никому!

Рука Евгения с зажатой в ней пятидесятидолларовой бумажкой упала. Женя опустил голову.

– Скажи, что я прошу прощения, – произнес он и вышел из комнаты. Он успел услышать, как Элен переводила его слова старику.

Женя вышел из дома. Солнце уже встало над холмистой равниной, заливая ее радужным искрящимся светом. Несколько коров, гуляющих вдалеке и не обращающих на солнце никакого внимания, поедали траву. Лицо обдувалось свежим ветерком с легким запахом силоса. Женя опустился на скамейку возле дома. Элен вышла вслед за ним и присела рядом.

– Ты обижаешься на меня? – спросила она.

– Нет, – ответил Кузнецов. – Но когда на меня нападает жар исследования, я становлюсь сам не свой.

– Что это за камень?

– Ты сочтешь меня сумасшедшим, услышав ответ.

– Я знаю тебя лишь три дня и уже уверена, что ты ненормальный.

Женя улыбнулся, прислонился спиной к стене дома и вытянул ноги.

– Вот так бы и сидел на этой скамейке, никуда бы не спешил, – произнес он. – У тебя есть загранпаспорт?

– Да. Только он остался дома.

– Надо связаться с твоей матерью, чтобы она выслала паспорт. Ты выяснила, где мы находимся?

– Мы на юге Бельгии, недалеко от французской границы.

– Насколько недалеко?

– Пять-семь километров.

Женя задумчиво посмотрел на небо, словно ища там ответ. Он некоторое время разглядывал редкие прозрачные облака, почесал небритый подбородок и произнес:

– Меньше всего я хотел идти во Францию. Некоторые французы до сих пор меня недолюбливают. Ну, ладно! Во Франции мы не задержимся. Какой ближайший город во Франции?

– Кажется, Лилль.

– Значит, сегодня пешком перейдем границу, а до Лилля доберемся на попутном автомобиле. Вечером будем в Лилле. Оттуда свяжешься с матерью. Попросишь, чтобы она переслала тебе паспорт. Только бы на границе не поставили кордоны.

– Моя мама волнуется. Мне нужно позвонить сейчас.

– Ни в коем случае! – возразил Кузнецов. – Только когда мы окажемся во Франции.

– Что мы там будем делать? – спросила она.

– Главное – покинуть Европу. Здесь для нас стало опасно. Не моту понять, что нужно графу Бисбруку, но он будет искать нас.

Элен грустно вздохнула. Она думала о том, что неизвестно, сколько времени ей предстоит жить вне родной страны. Она думала о своей работе и, конечно, о матери. Женя понимал ее, и, хотя у него-то работа по-прежнему оставалась и даже позволяла совершать командировки, он практически не занимался своей непосредственной профессией.

Жене очень хотелось обнять Элен за плечи и успокоить, но он не сделал этого.

Они вышли с фермы старика, когда солнце уже довольно высоко висело над горизонтом. На прощание старик дал им в дорогу четверть головки сыра и литровую бутыль свежего молока. За час пути они миновали четыре фермы и один населенный пункт, который обошли стороной. На исходе второго часа пути Женя сказал Элен, что, по всей видимости, они уже находятся на территории Франции. Еще через час они вышли на оживленную автомагистраль.

– Не могу поверить, что мы уже во Франции, – говорила Элен, когда Кузнецов стоял на обочине дороги, пытаясь поймать машину.

– Если старик правильно указал направление, то мы во Франции, – пробормотал Кузнецов. Минуту спустя около него затормозил светло-серый «пежо». Водитель ехал в Лилль и любезно согласился подвести их. Через полчаса они были на окраине города и вышли около заправочной станции. Было два часа дня. На бензоколонке было пусто. Женя и Элен зашли в небольшое кафе, расположенное рядом с заправкой.

– Я себя очень неуютно чувствую в этой майке, – поделился Женя, жуя бутерброды с беконом и запивая крепким кофе. – Мне необходима нормальная одежда.

– У меня осталось совсем немного денег, – призналась Элен. – Мне нужно позвонить матери.

– Прямой звонок делать нельзя, телефон твоей матери непременно прослушивается.

– Что же делать?

– Тебе нужно позвонить соседке или знакомой матери, в общем, человеку, которого она хорошо знает. Ты попросишь этого человека передать матери сообщение от тебя. Скажешь, чтобы она не волновалась и не верила сообщениям по телевизору. Что с тобой все в порядке, только позвонить не можешь. Попросишь мать, чтобы она передала с близким тебе человеком паспорт и деньги. Скажешь, что мы будем ждать этого человека до завтрашнего обеда здесь, на бензоколонке на окраине Лилля. В чем дело? – спросил Кузнецов, заметив недовольство на лице Элен.

– Ты чересчур нагло заявляешь о том, чтобы моя мать передала свои деньги.

– Эти деньги понадобятся тебе, – произнес Кузнецов, делая ударение на последнем слове. – Я говорю об этом, чтобы ты про них не забыла сказать по телефону.

– Именно это мне и не нравится. Мне не нравится, что ты распоряжаешься моими деньгами. Женя поморщился:

– Ну хорошо, я не говорил этого, но все-таки не забудь! Итак, кому бы ты могла позвонить?

– Соседке, живущей этажом выше, мадам Лявур. Ей семьдесят лет, но память у нее крепкая. А вот кто мог бы доехать до Франции... – Элен задумалась. – Не могу представить такого человека. Моих знакомых мама не знает, ее знакомые уже стары, чтобы им можно было доверить такое задание.

– Хорошо, тогда пусть она попросит того, кого сочтет нужным. Только мы должны узнать этого человека. Пусть, подъехав к бензоколонке, этот человек включит сигнал аварийной остановки, чтобы мы узнали его. Ты все запомнила? Вон там находится телефон.

Налив себе еще чашку кофе и мелкими глотками отпивая его, Женя наблюдал, как Элен подошла к автомату и, вставив магнитную карту, долго набирала номер. Кофе был откровенно плохим. Женя разбирался в кофе и при других обстоятельствах пить такой не стал бы. Но сейчас ему нужно было взбодриться. Он устал за эти дни, проведенные в Бельгии, и усталость, аккумулировавшись, сейчас дала о себе знать. Его нервы находились на пределе, и он готов был сорваться в любую минуту.

Кажется, Элен дозвонилась. Она заговорила по-французски с почтительной интонацией. Мадам Лявур, мадам Лявур – только и мог понять Кузнецов. Так ли хороша память у этой старухи, как описывала Элен?

Закончив разговор, Элен вернулась к столику. Женя доедал кусок вишневого пирога, купленный на деньги Элен.

– Ну, как? – спросил он с набитым ртом.

– Мадам Лявур сразу заявила, что не верит сообщениям по телевизору. Она знает меня с детства и верит мне. Я все пересказала, как ты просил. Мадам Лявур обещала передать мои слова матери.

С обеда до вечера Женя смотрел телевизор, висевший над стойкой бара. Программы были сплошь на французском языке, поэтому к концу дня голова у Кузнецова шла кругом. Правда, он остался удовлетворен. Сообщения об их розыске во Франции не передавались. Может быть, Бельгия не просила Францию о помощи, хотя обе страны являются членами Европейского сообщества. А возможно, пока Женя и Элен скитались вдали от городов Бельгии, их уже перестали искать и махнули на них рукой. Как бы он хотел надеяться на это!

Элен сняла номер в маленькой гостинице и сейчас отдыхала. Женя раз в полчаса выходил на улицу, обходя заправку вокруг и высматривая, не стоит ли где автомобиль с мигающими сигналами поворота. В 22.30, когда Женя собирался сделать последний круг и идти в номер, он увидел его. Автомобиль находился недалеко от заправки и был наполовину укрыт кустами акации. Судя по радиаторной решетке, это был «фольксваген». Из-за кустов были видны лишь передние поворотники, которые мигали не чаще чем раз в секунду. Женя оглянулся и подошел ближе.

На улице было сумрачно, свет в салоне автомобиля не горел, поэтому увидеть человека, находящегося в салоне, не представлялось возможным. Не раздумывая, Женя дернул за ручку и запрыгнул в салон. Он не просчитывал вариантов, он не думал о том, что человек в автомобиле может не говорить по-английски, что закономерно – ведь он, вероятно, уроженец Бельгии.

– Добрый вечер, – произнес Кузнецов, обращаясь к темной фигуре человека за рулем. – Элен находится недалеко. Вы привезли паспорт?

Он видел профиль лица незнакомца какие-то секунды. Человек повернул к нему голову, и Женя мог разглядеть лишь короткую стрижку и едва оттопыренные уши.

– Да, – ответил незнакомец приятным баритоном. Акцент выдал в нем американца.

– Вы отдадите его мне или нужно позвать Элен?

– У меня нет его с собой.

– Тогда где же он? – слегка озабоченно спросил Женя.

– Поедемте со мной.

– Это далеко?

– Минут пятнадцать.

Проехавшая навстречу машина на какое-то мгновение осветила фарами салон «фольксвагена», и Женя увидел лицо человека, сидящего рядом с ним. Женя не знал его. На вид человеку было лет сорок, высокий морщинистый лоб, широкие скулы, суровая складка губ. На подбородке Женя успел отметить косой шрам. Глаза человека были проницательны.

Встречный автомобиль проехал, и салон вновь погрузился во тьму.

– Я пойду приведу Элен, – произнес Кузнецов. – Мы соберем вещи, так что подождите здесь, пожалуйста, еще минут десять.

– Хорошо, – ответил человек.

Женя вылез из машины и припустил к отелю. Элен спала, и ему пришлось долго стучаться к ней в номер. Она открыла дверь, зевая так, что рисковала вывихнуть челюсть.

– Кто-то приехал? – спросила она, подавив зевок.

– Вот именно, «кто-то»! – бросил Кузнецов, проходя в номер. – Быстро собирайся! Я полагаю, он не тот, за кого себя выдает.

Они бежали к тисовому лесу. Станция, гостиница и автомобиль с мигающими поворотниками остались сзади.

– С чего ты взял, что он не тот? – на ходу спросила Элен.

Женя остановился.

– Лет сорок, короткая стрижка, шрам на подбородке, американский акцент, наверное, ближе к нью-йоркскому, когда говорят как будто в нос?

– Нет, я не знаю такого человека.

– Вот и я засомневался, что в знакомые твоей матери мог затесаться человек из Северной Америки. К тому же и твоего паспорта у него не было.

– Полагаешь, это человек Бисбрука?

– Не знаю. Одно только для меня ясно: не надо сегодня ночевать в гостинице.

Так они и заночевали в лесу недалеко от автозаправочной станции. Слава богу погода была теплой. Проснувшись наутро под тисовыми деревьями, Женя почувствовал страшный голод. Солнце просвечивало сквозь листву. Он взглянул на часы, они показывали семь часов. Элен мирно спала недалеко от него. Стараясь не разбудить ее. Кузнецов выглянул из-за кустов, желая посмотреть, работает ли кафе. Кафе работало. Похоже, оно работало всю ночь. Пока спит Элен, можно сходить и купить что-нибудь поесть. Ну а уж после он решит, что делать дальше. Человек в машине не привез паспорт Элен и скорее всего не был посланником матери Элен. Женя не раз сталкивался с уловками типа «у меня нет сейчас денег, но я могу показать, где они лежат». Он сам раза два применял ее. Обычно человек, говорящий эти слова, пытается запутать собеседника, выиграть время. Женя был уверен, что у этого человека не было паспорта Элен. Из всего этого следовал естественный вопрос: откуда он узнал о встрече на автозаправочной станции города Лилля? Откуда он узнан о кодовом сигнале – мигающих поворотниках? Или соседка мадам Граббс проговорилась полиции, а та в свою очередь проинформировала Бисбрука? Или все телефоны в доме Элен прослушивались? Был ли это человек Бисбрука? С вероятностью в девяносто процентов Кузнецов мог сказать, что да.

Размышляя о хитросплетении текущих событий, он вошел в кафе, подошел к официантке, поздоровался с ней и... не смог сказать по-французски, что ему нужно. Она предлагала меню, но там он тоже ничего не мог понять. Наконец они сошлись на слове «гамбургер» и четырех отогнутых пальцах, показывающих их количество, а также двух стаканчиках кофе. Расплатившись за все, Кузнецов направился к Элен. Однако, выйдя из дверей кафе, он наткнулся на Элен и чуть не пролил на нее кофе. Волосы Элен были взлохмачены.

– Я думала, ты бросил меня, – произнесла она с обидой. – Ведь у тебя есть паспорт, а у меня нет.

– Но я же здесь, – возразил он, протягивая ей кофе с гамбургерами.

Они шли к автобусной остановке, жуя на ходу. Проходя мимо бензоколонок, Женя заметил светло-серый «пежо» с поднятым капотом. Хозяин ковырялся в двигателе и был скрыт от глаз. Поворотники «пежо» мигали, показывая аварийную остановку. Женя остановился. Элен заметила «пежо» и охнула.

– Это он? – спросила она.

– Тот был на «фольксвагене».

– Кажется, я знаю, кто это! – вдруг радостно воскликнула она. – Это машина дяди Виктора!

Опрокинув стаканчик с кофе, Элен бросилась к машине. Женя побежал вслед, наспех допивая из своего стакана. Элен быстрее него оказалась возле водителя, и Женя видел, как изменилось ее лицо. Он подошел к машине и встал рядом с Элен. Человек среднего роста с седыми волосами находился к ним спиной. Он что-то ковырял в двигателе и не видел подошедших.

– Дядя? – осторожно спросила Элен.

Человек повернулся, и сердце Кузнецова ушло в пятки. Это было то же самое лицо, которое он увидел на мгновение в свете фар встречной машины. Та же суровая складка губ, те же скулы. Шрам на подбородке... Женя невольно попятился и уперся спиной в колонну, держащую навес над бензоколонкой. Убежать они не успели бы, к тому же он не сомневался, что бензоколонка оцеплена людьми Бисбрука. Поэтому язык Кузнецова оказался самой подвижной частью его тела:

– Теперь у вас есть паспорт Элен?

– Почему теперь? – спросил незнакомец. Этот голос Кузнецов слышал вчера вечером в кабине «фольксвагена». И акцент в точности такой же.

– Потому что вчера вечером у вас не было паспорта.

– Извините, – человек виновато улыбнулся, – я пересек границу Франции полчаса назад. Вы меня с кем-то перепутали.

По каким-то причинам человек не хотел показывать, что он был здесь вчера. Но Кузнецов его очень хорошо запомнил. Пока Женя оглядывался, пытаясь заметить прячущихся в засаде людей, Элен задала простой вопрос:

– Кто вы?

– Простите. – Человек вновь улыбнулся. – Меня послала ваша мать. Она не смогла найти кого-нибудь, а я сын ее двоюродной сестры, которая сейчас проживает в Нью-Йорке. Чтобы вы-меня признали, она дала машину вашего дядюшки Виктора. Ваша мать очень волнуется за вас, Элен, она просила передать, чтобы вы возвращались. Она уверена, что все это какое-то недоразумение.

– Я вас видел здесь вчера, я не шизофреник, – вновь -.. упрямо промолвил Кузнецов.

– Вы можете позвонить своей матери и спросить ее обо мне. Вчера вечером я ночевал дома у Элен. Вот, кстати, паспорт, а вот деньги.

Он протянул Элен паспорт, в который были вложены денежные купюры.

– Там записка от матери.

Элен кивнула и, раскрыв паспорт, достала записку. Пробежав глазами по строкам, Элен всхлипнула.

– Ну вот, – смахнув слезу, сказала она, – мама, как всегда, переживает.

– Я бы тоже на ее месте переживал, окажись моя дочь в такой ситуации, – произнес незнакомец.

– Поехали отсюда, – сказал Кузнецов, которому убедительно продемонстрировали, что его подозрения беспочвенны.

Человек захлопнул крышку капота и сел в машину. Женя уселся на переднее сиденье, а Элен – на заднее. Машина тронулась, и через несколько секунд автозаправочная станция исчезла из виду.

– Меня зовут Шон Уолкер, – запоздало представился человек.

– Джон Смит, – произнес в ответ Кузнецов.

– Не надо меня обманывать, вы – Евгений Кузнецов.

Сомнения вновь вернулись к Евгению. От всех загадок уже пухла голова. Кто он такой? Он представился родственником Элен, но в лицо она его не знает. Однако он сообщил некоторые подробности, которые убедили Элен, что он ее родственник. Тогда с кем разговаривал Кузнецов вчера вечером? Или это ему приснилось? Быть может, он заснул в баре?

– Откуда вы меня знаете? – устало спросил Женя.

– Мама Элен мне рассказывала о вас. Она не знала вашего имени, но по телевизору его сообщили. То, что передавали про Элен, было ложью. Отсюда следует, что вы тоже не являетесь членом русской мафии.

– Он сейсмолог, – вставила с заднего сиденья Элен.

Кузнецов выразительно посмотрел на нее. Было совсем ни к чему выдавать себя первому встречному.

– Вы сейсмолог? Серьезно?

Кузнецов отвернулся и стал смотреть в окно.

– Может быть, – ответил он.

– Я знаю кое-кого среди сейсмологов и вулканологов. Вы знали доктора Фишера?

Женя обернулся. Конечно, он знал Фишера! Исследования Фишера были близки ему. Исследуя состав выбросов магмы в различных точках планеты, Фишер делал поразительные выводы. Он полагал, что кремний при высоких температурах может образовывать макромолекулы, наподобие углеродных белков. Имя ученого не было широко известно, потому что его измышления считались фантастическими.

– Почему вы спросили о Фишере в прошедшем времени?

– Он скончался две недели назад от сильных ожогов, полученных в лаборатории.

Это было шоком для Кузнецова. Несмотря на различие взглядов, Женя считал Фишера своим другом. К тому же еще месяц назад он гостил у Фишера в Блюмингтоне.

– Что произошло? – охрипшим голосом спросил Куз­нецов.

– Я точно не знаю. Кажется, он проводил опыты с разогреванием частей магмы. Огнеупорное стекло лопнуло, и магма, раскаленная до 2500 градусов, выплеснулась на доктора. Говорят, то же самое произошло и с Зигмундом Баркером полгода назад.

Женя промолчал. Баркер был выдающимся вулканоло­гом. Он упал в вулкан на Камчатке. Это был несчастный случай. Баркера Женя тоже знал. Вот только откуда всех их знал этот Уолкер?

– Я сумел поставить вам американскую визу, – произнес тем временем Уолкер, обращаясь к Элен. – Это все, что я мог сделать.

– Спасибо, – поблагодарила Элен.

– Мы поедем в Россию, – сказал Кузнецов. Этот человек явно хотел направить их по какому-то пути. Мог ли он быть человеком Бисбрука? Опять попытка увести их с истинного пути? Женя полагал, что Бисбрук, начав с подмены страниц в каталогах и подмены «солнца», перешел к силовым методам. Возвращаться опять к хитрым подставкам было бессмысленно. «Солнце» находилось у Кузнецова, и было достаточно схватить Евгения, чтобы отобрать диск. Если этот человек действует не так, значит, он не человек Бисбрука. Он посторонний человек, который преследует собственные интересы. Кем бы он ни был, родственником Элен он не являлся.

– Куда мы направляемся? – поинтересовался Кузнецов.

– В Париж, если вам нужно получить российскую визу. Из международного аэропорта Шарля де Голля можете отправиться куда угодно.

Они выехали на скоростную автостраду А1. При повороте распахнулся пиджак Уолкера, и под мышкой у него Женя увидел матовое свечение рукоятки пистолета. Вот и подтверждение его догадкам! Родственничек с пистолетом. Куз­нецов уставился на дорогу, соображая.

Легкая дымка солнечного утра предвещала жаркий день. Листья акаций вдоль дороги серебрились. На широкой пятиполосной автостраде автомобилей было мало. За все время пути только одна легковушка обогнала их, а навстречу попалось не более двух-трех. Они проехали небольшой населенный пункт под названием Сомбле, состоящий всего из нескольких улиц. Как только «пежо» миновал Сомбле, Женя попросил остановить машину.

– У вас не работает один цилиндр, – заявил он.

– По-моему, машина едет нормально, – недоуменно возразил Уолкер.

– Возможно, виновата свеча. Откройте капот, – не слушая его, произнес Кузнецов, выходя из автомобиля. Уолкер, пожав плечами, выполнил его просьбу и тоже вышел на дорогу. Элен осталась на заднем сиденье.

– Мы сможем доехать до ближайшей автомастерской, – сказал Уолкер. – Правда, я не почувствовал потери мощности.

– До автомастерской можно и не доехать, – произнес Кузнецов, поднимая крышку капота. Вот смотрите, я так и думал.

Он тыкал пальцем в двигатель. Уолкер, наморщив лоб, наклонился вперед. Женя схватился за крышку капота и обрушил ее на голову Уолкера. Элен в машине испуганно вскрикнула, когда голова Уолкера ударилась о пластмассовый кожух двигателя. Тело его наполовину оказалось скрыто под капотом, который сверху придавил Кузнецов. Задрав полу пиджака, Женя расстегнул предохранительную лямку на кобуре и вытащил пистолет.

Уолкер под капотом стонал. Кузнецов отпустил крышку. Уолкер безвольно вывалился из-под него, словно мешок с яблоками. Он был без сознания. Возле виска кровоточила небольшая ссадина.

– Зачем ты сделал это? – воскликнула Элен, выбегая из машины и собиралась что-то еще воскликнуть, но, увидев в руках у Кузнецова оружие, замолчала.

– Все твои родственники ходят с пистолетами? – спросил Кузнецов.

– У него было письмо от матери! В нем она мельком упоминает, что это сын ее кузины, которая живет в Америке.

– Но ведь твоя мать и ты никогда не видели сына кузины? Я правильно понимаю? Значит, выдать себя за твоего родственника мог кто угодно.

Женя засунул руку во внутренний карман Уолкера (или, может быть, мнимого Уолкера). Вытащив портмоне, он раскрыл его. Первое, что попалось на глаза, – это визитная карточка. «Корпорация спутниковых сетей „Интраст-спектр“. Шон Уолкер. Вице-президент». Вице-президент с пистолетом на подержанном «пежо». Но то, что следовало за визитными карточками, было невозможно предположить. Кузнецов опустил дуло пистолета.

– Что там? – спросила Элен.

Женя показал ей раскрытое портмоне.

– ФБР? – переспросила она, не поверив своим глазам.

– Да. Я только что оглушил специального агента Федерального бюро расследований Соединенных Штатов.

Элен побрызгала в лицо Уолкера водой из найденной в машине бутылки. Женя, опустив пистолет, смотрел, как агент ФБР открывает глаза и непонимающе оглядывает стоящих перед ним.

– С вами все в порядке? – участливо спросила Элен.

– Было до тех пор, пока ваш приятель не прихлопнул меня крышкой капота.

– Вы не родственник Элен, нечего было себя выдавать за него! – огрызнулся Кузнецов.

Отстранив Элен, Уолкер встал. Поморщившись, он потрогал затылок и оперся руками на автомобиль

– У вас мой табельный пистолет, – невинно произнес Уолкер. – Отдайте его.

– Может быть, вы – человек графа Бисбрука?

– Да никакого не Бисбрука! – Он протянул руку, прося вернуть оружие. Женя отдал пистолет. Уолкер сунул его в кобуру и застегнул лямку. – Теперь поехали.

Они сели в «пежо» и тронулись. Некоторое время никто не начинал разговор. Первой молчание нарушила Элен.

– Значит, вы не мой родственник?

– Нет, – ответил Уолкер.

– Как вы нашли нас?

– У меня были связи в полицейском управлении Брюсселя. Я узнал, что полиция прослушивала телефоны в доме вашей матери. Они проследили ваш звонок мадам Лявур. Из управления ФБР мне предоставили информацию о ваших родственниках в США, с которыми вы не поддерживаете отношения. Я понимал, что вы оказались в очень сложной ситуации, и попытался помочь. Ваша мама, Элен, находилась в растерянности, потому что волновалась за вас и не знала, кому поручить поехать в Лилль. Я представился сыном ее кузины и оказался как нельзя кстати. Она дала мне ваш паспорт и деньги. Я немедленно выехал во Францию.

– Значит, вы говорите, что полиция Брюсселя знала о нашем местонахождении? Почемуже они не послали никого сюда? – спросила Элен.

– Кого-то они послали, – ответил Кузнецов. – Кого-то очень похожего на вас, специальный агент Уолкер! Но я заподозрил его и сбежал.

– У меня нет двойников, – сказал Уолкер. – Вы ошибаетесь.

– Быть может, – задумчиво произнес Кузнецов. – В чем нас обвиняют в Бельгии?

– Какие-то убийства в поместье графа Бисбрука. Люди, с которыми я общался, не вели расследования ваших так называемых преступлений. Позже оказалось, что никакого расследования нет. Вас просто искали. Да! Я слышал, что вы украли какую-то золотую вещь.

– Все это ложь! – проронил Кузнецов.

– Не та ли это вещь, которая выпирает у вас из-под майки?

Женя сложил руки на груди, пряча проступающее из-под майки «солнце».

– Все складывалось таким образом, – продолжал Уолкер что кто-то создавал иллюзию ваших преступлений. Кто-то запутывал полицию и общественность. К тому же ложь, передаваемая по телевидению, для меня, прочитавшего ваши биографии, была слишком очевидной.

– Что вам нужно от нас? – спросил Женя.

– От вас, доктор Кузнецов! – произнес Уолкер. – Откройте еще раз мое портмоне.

Женя обнаружил, что до сих пор держит в руках бумажник Уолкера.

– Там есть фотография. Посмотрите на нее внимательно.

Женя пропустил записную книжку, фотографию женщины и светловолосого мальчика лет девяти. Прямо за ними следовала черно-белая фотография человека лет сорока пяти с безжизненными глазами. Это лицо Кузнецов видел впервые.

– Я не знаю его, – сказал Кузнецов, захлопнул бумажник и отдал его Уолкеру. Тот, не отрываясь от дороги и одной рукой ведя машину, взял бумажник и сунул его в карман.

– ФБР полагает, что смерти вулканологов Фишера и Баркера не случайны, – произнес Уолкер.

– Баркер упал в вулкан на Камчатке.

– Это так, но к тому времени, когда он оказался в лаве, Баркер был уже мертв. Его тело доставили в лабораторию в Кливленде, где установили на теле два типа ожогов – наружные и проникающие. Последние, по заключению экспертов, были нанесены ранее и явились причиной смерти. Лава проникающего воздействия оказать не могла, ее термическому воздействию могли подвергнуться только верхние покровы тела. К тому же, по утверждению доцента МГУ Климова, лава в этом вулкане имела низкую температуру, очень близкую к температуре застывания.

– Вы консультировались с Климовым? – удивленно спросил Кузнецов.

– Нам сказали, что Климов лучше всех знаком с Камчатской грядой.

– Это правда.

– Так вот, участники экспедиции Баркера рассказывали, что за день до смерти их руководителя в лагере появлялся человек, которого вы видели на фотографии. Он говори, с Баркером, после чего тот весь день ходил словно оглушенный. Говорят, что, когда Баркер находился на вулкане, рядом с ним среди испарений была замечена еще одна фигура. Участники экспедиции находились далеко от того места, где стоял Баркер, поэтому они не видели, откуда появился человек. Но то, что он был не из экспедиции Баркера, установлено точно.

– Откуда у вас фотография этого человека?

– Фотография сделана с видеокамеры университета штата Индиана. Как раз в тот день, когда в своей лаборатории погиб Фишер. По этой фотографии человека опознали люди из экспедиции Баркера.

– Зачем вам нужен я? – спросил Кузнецов.

– Исследования Фишера и Баркера были очень специфическими. Смерть работающих в одной области ученых от руки одного человека навеивает мысли о том, что кто-то хочет затормозить их работу.

– И что же это за область исследований? – с издевкой спросил Кузнецов.

– Вы ее, несомненно, знаете, доктор Кузнецов. Потому-то третьим в списке стоите вы! Мне объяснили суть этих странных исследований, заметив, что они скорее относятся к лженауке.

– Я сейсмолог, а не вулканолог, поэтому не знаю, о каких исследованиях вы ведете речь.

– Вас хорошо знают и ценят в научных кругах как широкопрофильного специалиста. Фишер даже приглашал вас к себе в лабораторию. Поверьте, если эти ученые погибли за то, что продвинулись далеко в своих исследованиях, тогда следующий, кому грозит опасность, – это вы! Поэтому я помогаю вам уйти от преследования в Европе. Но помогите и мне поймать убийцу.

– Вы хотите сделать меня подсадной уткой?

– Я хочу поймать этого преступника и спасти вашу жизнь. Вы нужны мне в Соединенных Штатах. Только там я смогу гарантировать вам безопасность.

– Это вряд ли. Мне нужно в Россию. – Он посмотрел на Элен. – Нам нужно в Россию.

– Дело ваше Я довезу вас до Парижа, там вы сможете поставить визу в Российском посольстве. Оно находится на бульваре Ланнес.

– Я был в Париже, можете мне не подсказывать.

– Хорошо, – произнес Уолкер и сощурился от боли, причиняемой раной на щеке. – Вы можете найти меня по мобильному телефону. Вот визитная карточка.

Он протянул Кузнецову уже знакомую визитку.

– Позвоните мне, если этот человек вступит с вами в контакт. Показать еще раз фотографию?

– Не надо. – Кузнецов подумал, что нечего ему еще раз смотреть на фотографию. Он был уверен, что никогда не встретит этого человека. Женя находился в постоянных разъездах, а не сидел в лаборатории, как Фишер, поэтому его будет трудно найти. К тому же он не верил Уолкеру и не верил в человека, который убивает ученых, имитируя несчастные случаи.

Они въехали в девятнадцатый округ Парижа через ворота Виллет. Проехав по авеню Фландр метров четыреста, Уолкер остановил автомобиль.

– Здесь я вас оставлю, – произнес он, не глядя на Кузнецова.

– Спасибо вам, – сказала Элен.

Кузнецов, поджав губы, промолчал. Как только Женя покинул салон, Уолкер надавил на акселератор. «Пежо», взвизгнув покрышками, стронулся с места и, обдав Кузнецова клубами выхлопных газов, скрылся в потоке автомобилей.

* * *

4 июля

Париж всегда оставлял двойственное чувство у Кузнецова. По представлению людей, живущих вне Франции, это романтический город, улочки которого овеяны духом истории. Однако Кузнецову, в отличие от большинства людей, Париж казался воплощением человеческих пороков – скупости, тщеславия и стремления к обогащению. Кто-то любовался прекрасными каналами Сены, утопающей в зелени каштанов архитектурой, прелестными парижанками, но Кузнецов видел лишь занятых собой и вечно спешащих жителей столицы, торговцев, старающихся обобрать иностранцев до последней монеты, женщин с обворожительной улыбкой, пытающихся определить по вашим глазам размер вашего кошелька.

Именно это он и сказал Элен.

– Ты не прав, Женя. Париж – город, в котором нельзя считать деньги.

– Именно поэтому многие пользуются твоими словами. Одна прелестная мадам на блошином рынке Клиньянкур сказала, что у нее есть Гроздь Ацианы – каирский амулет. Только он находится у нее дома. Я как последний идиот пошел за ней, и в переулке ее дружки раздели меня догола, наградив вдобавок ударом дубинки по голове. Я был очень сильно расстроен.

Элен засмеялась. Женя также улыбнулся.

В одном из небольших магазинчиков возле Северного вокзала на бульваре Ла-Шапель за восемьдесят долларов они купили Евгению костюм. Ненавистную майку с надписью «Продиджи» Женя оставил в примерочной кабинке. Теперь он чувствовал себя уверенно, все-таки имеет степень кандидата физико-математических наук.

– Нам нужно в Российское посольство, – сказал Куз­нецов, закончив разглядывать себя в зеркале витрины. – Нужна виза в твой'паспорт.

– Как ты думаешь, – спросила Элен, – в Российском консульстве знают, что меня разыскивают в Бельгии?

– Не могу сказать, – пожал плечами Кузнецов. – Может быть, и нет.

– Но ведь бельгийская полиция знает, что мы находимся во Франции.

– Я думаю, стоит попытаться поставить визу.

Он все-таки уговорил ее. Женя оформил визовое приглашение для Элен, и они сдали документы в Российское посольство, где им сообщили, что виза будет выдана через четыре дня. Честно говоря, Женя не думал, что во Франции они задержатся так долго, поэтому попытался уговорить девушку, принимающую документы, на более короткий срок подготовки визы. Это оказалось делом бесполезным. Девушка была строга и ни на уговоры, ни на обаяние Кузнецова не поддалась.

– Не расстраивайся, – сказала Элен, когда они выходили из консульства. – Четыре дня в Париже – великолепный отдых.

Женя промолчал о том, что у них практически нет времени Для поиска пещеры в Гималаях и что во Франции его помнят и жаждут рассчитаться не меньше, чем в Бельгии. Банда Рене Жино имела очень разветвленную сеть инфор­маторов. До сих пор Женя не знал, как его обнаружил Жан-Люк Перье, который мельком упомянул, что следовал за Кузнецовым через несколько стран. Имея связи в полиции Бельгии, можно было получить информацию, что Кузнецов и Элен находятся во Франции.

Однако деваться некуда, и Жене пришлось остаться на четыре дня в Париже. Они пообедали в кафе «Ла Палетт», сняли два одноместных номера в отеле близ парка имени Жоржа Брассенса. Из отеля Женя позвонил в университет Мигранову, но трубку на сей раз никто не поднял. Жене очень хотелось поделиться с Мишей своим успехом. Но, так или иначе, услышит он Мигранова или нет, через четверо суток Женя был готов вставить «солнце» в руки статуэтки Иттлы, чтобы узнать, где находится пещера в Ги­малаях.

В семь часов. Элен постучала к нему в номер. Женя поднялся с кровати, на которой лежал в одних брюках, и открыл дверь.

– Я знаю одно маленькое кафе на берегу Сены, – немного смущаясь, проговорила она, – мы могли бы там посидеть, провести вечер.

– Даже не знаю, – с наигранной серьезностью произнес Кузнецов. – Я собирался весь вечер посвятить изучению французского языка.

– Для изучения языка необходимо живое общение. Нечего валяться на кровати. Пойдем!

«Надо пользоваться моментом», – подумал Кузнецов. Как только они прилетят в Россию, придется бросить все силы на подготовку экспедиции в Гималаи. Кроме того, Мигранов говорил о каких-то загадках, связанных с пещерой.

– Хорошо, – сказал Кузнецов, – но платить за ужин будешь ты.

– Я и так плачу за все. Тебе не откупиться.

– Вот погостишь у моих родственников в деревне, полюбуешься первозданной уральской природой и поймешь, что деньги – это просто бумага, и не будешь на них зацикливаться

– Без этой бумаги ты рискуешь остаться голодным сегодня вечером. Или ты хочешь вместо телятины в тесте насытиться видами вечернего Парижа?

Кузнецов поднял руки вверх:

– Лучше телятина в тесте.

– Вот то-то!

Кафе понравилось Кузнецову. Выставленные на улицу десяток столиков под навесом были заполнены наполовину. От Сены их отделяли лишь ряд кустов и пешеходная дорожка. На противоположной стороне реки в престарелой величественности стояли два дома, как пояснила Элен, девятнадцатого века. Их фасад, рассеченный вытянутыми окнами, металлическими решетками балконов и пожарных лестниц, отражался в ровной глади воды. Пожилой лысый француз играл на аккордеоне, фоном ему служил шум проносящихся за домами автомобилей.

Ужин заказывала Элен. Через некоторое время на столе появился салат из розовых креветок с молодыми шампиньонами, жареная гусиная печень под яблочным соусом, «кар-пачо» из лосося с сыром пармезан и спаржей, рулет из осетрины для Элен и сочная телятина, запеченная в тесте, «Бриош» с шампиньонами, сыром, под грибным соусом и с лисичками – для Кузнецова. В завершение официант поставил на стол бутылку красного бордо.

– Ну как? – спросила Элен, глядя, как Кузнецов уплетает гусиную печень, запивая ее красным вином. Не в состоянии произнести ни слова в ответ, Кузнецов лишь кивал головой, одобрительно мыча.

Он съел все, выпил почти целую бутылку вина и откинулся на спинку стула. Брючный ремень казался туго за­тянутым. Нет, определенно у него была склонность к обжорству.

Элен смотрела на него, улыбаясь.

– Я думала, – произнесла она, – что ты не сможешь насытить себя.

– А я полагал, что женщины едят больше, чем воробушки. – Женя подавил возникшую отрыжку. Вино подействовало на него, и Кузнецов немного захмелел.

Элен спросила:

– Сегодня в машине Уолкера я вдруг подумала, что ничего о тебе не знаю. Ты доктор наук, сейсмолог, археолог-любитель. Охотник за неведомым. Но кто вы в жизни, доктор Кузнецов?

– О тебе я тоже ничего не знаю, – попытался отойти от темы Евгений.

– Это неправда. Обо мне ты знаешь практически все. Я окончила Парижский университет, работаю экспертом в Королевском музее истории, обожаю фантастические романы, живу с мамой и увлекаюсь Средневековьем.

Женя вдруг засмеялся. Улыбка пропала с лица Элен.

– Что я сказала смешного? – обиделась она. Сдерживая смех, Кузнецов ответил:

– Ты знаешь, когда меня двинули по голове, тогда, в Брюсселе, и когда я открыл глаза и увидел тебя, мне подумалось, что ты причастна к преступлению. Представляешь, я знакомлюсь с тобой в музее, а в десяти кварталах от него меня бьют по голове, и первый человек, у кого я оказываюсь на руках, – это очаровательная доктор Элеонора Граббс.

Недоумение исчезло с лица Элен, и она, поддержав Кузнецова, засмеялась.

– Действительно чудно, – подтвердила она. – Как будто я навела на тебя этих бандитов!

– Да. – Женя чувствовал себя великолепно. Он развалился на стуле и наслаждался ароматом воздуха с запахами зеленой и влажной листвы. Мимо них проплыл крохотный теплоход. Его палуба и крыша были увенчаны горящими разноцветными фонариками, хотя до темного времени суток оставалось как минимум два часа.

– Я заметила у тебя на безымянном пальце след от обручального кольца. Ты женат? – неожиданно спросила Элен. Женя даже поежился.

– Да, я женат, – произнес он. – Мне бы не хотелось это рассказывать. Грустная история.

– Я полагала, может быть, я ошибаюсь, но если это правда...

– Да, это правда, – серьезно произнес Кузнецов. Он замолчал на некоторое время, собираясь с мыслями и упершись лбом о кулак. А затем заговорил:

– Лет восемь назад мы были счастливейшей парой. Я был молодым, подающим надежды ученым, она – победительницей конкурса Красоты «Московские красавицы». Она была великолепной девушкой, образованной, увлекающейся бальными танцами. На дружеской вечеринке она подошла ко мне и спросила, что я читаю. Все вокруг пили, танцевали, веселились, а я штудировал работу Шенберга по распространению сейсмических волн в разных частях земной коры, готовился к завтрашнему опросу. Я ответил ей, что читаю фантастический роман, от которого невозможно оторваться. Она ответила, что оторваться можно, и пригласила меня на медленный танец. Как сейчас помню, это был Элтон Джон. Она сказала, что у меня очень красивые глаза, я ей не поверил. Знаешь, она была так красива, что красота ее казалась опасной. Я предложил ей выпить, она ответила отказом. Она сказала, что за всю жизнь не пила даже шампанского, потому что занятия бальными танцами не совместимы с потреблением спиртного. Я ответил ей, что немного выпить можно, хотя бы за мои глаза. Я уговорил ее, и она выпила бокал вина. Боже, я не предполагал, что будет такой эффект! С бокала вина она потеряла сознание! Позже я почти забыл об этом эпизоде. Наша свадьба проходила весело, по-русски, если ты представляешь себе, что это такое. По традиции невеста должна была пить шампанское. Наталья упорно сопротивлялась этому и не выпила ни капли. Однако вскоре невеста пропала. Я обнаружил ее в туалете. Ее там стошнило. Оказалось, что одна из подруг уговорила-таки ее выпить бокал. Она пришла в себя, и свадьба продолжалась. Только я обратил внимание, что Наталья выпила еще один бокал шампанского. Я спросил, не будет ли ей плохо после этого. Она ответила, что никогда еще ей не было так хорошо. Она плясала, веселилась и пила шампанское. Когда нас отвозили домой, она заснула в машине. С тех пор ее организм стал воспринимать алкоголь без сопротивления. На дружеских вечеринках она была веселее всех. Незаметно она перешла на более крепкие напитки. Каждый раз после посещения друзей мне приходилось буквально тащить ее до дома. Она пила до тех пор, пока не падала. Она не знала меры. Тогда я решил прекратить общение с друзьями, чтобы сохранить семью. Около полугода мы не ходили ни на дни рождения, ни на свадьбы и юбилеи. Однако, возвращаясь с работы по вечерам, я стал обращать внимание на странный блеск в ее глазах и приподнятое настроение. Позже начал находить пустые бутылки из-под водки. Она пила, причем делала это скрытно. Я понимаю, когда человек пьет вечером. Он пытается снять усталость, накопившуюся за день. Но когда он делает это утром, это уже алкоголизм. Я несколько раз обращался к врачам, она кодировалась, но все безрезультатно. Наталья снова напивалась в стельку. Последний раз, возвратившись из Австралии, я обнаружил, что дверь в квартиру не заперта... – Тут Евгений остановился, чтобы промочить горло. Элен завороженно смотрела на него. Было странно, но сейчас он не мог определить по ее лицу, что она чувствует.

– Так вот, дверь в квартиру была не заперта, – еще раз напомнил Женя. – Я осторожно вошел внутрь, полагая, что, возможно, у нас в доме побывали воры... Она лежала посредине гостиной, в руке ее была зажата пустая бутылка. Она была грязна, волосы в беспорядке. Ее юбка была сырой оттого, что Наталья обмочилась... С того момента я подумал: все! Так жить нельзя!

Элен засмеялась. Она смеялась живо и так заразительно, что из глаз катилась слезы.

– Ну ты и выдумщик! – сквозь смех произнесла она. – Надо же ТАКОЕ придумать! Он улыбнулся в ответ:

– Да, это действительно шутка. Я просто разведен. Не ужились мы вместе.

Она перестала смеяться и посмотрела на него.

– А у тебя действительно красивые глаза, – сказала она тихо. Женя демонстративно щелкнул пальцами и громко крикнул:

– Официант! Подайте зеркало! Я хочу видеть свои глаза!

Она рассмеялась еще сильнее. Женя откинулся на спинку стула и вытер пальцы о салфетку. Аккордеонист заиграл медленную композицию Элтона Джона «Я верю в любовь». Похоже, что он подслушал рассказ Жени. Кузнецов подумал, что такую аранжировку этой песни он слышит впервые. Он поднялся.

– Ты танцуешь9 – спросил он, глядя исподлобья. Элен немного стушевалась, но согласилась:

– Предупреждаю, я бальными танцами не занималась!

Он взял ее за руку, выводя из-за стола, и они вышли в центр маленького кафе. Другой рукой Женя обнял ее за талию (он неожиданно вспомнил момент, когда они летели на проводе, он держал ее, а она нежным романтическим взглядом изучала его лицо).

Она положила одну руку ему на плечо, вторая лежала в его ладони. Они двигались в такт музыке, но Женя не замечал игры аккордеониста, он чувствовал только ритм и талию Элен под тонкой тканью платья. Элен так же, как и тогда, на проводе, не отрываясь смотрела ему в глаза. Люди за столиками с удивлением взирали на них. Кажется, здесь еще никто не танцевал. Старый аккордеонист, видя, что его старания смогли побудить к танцу двух молодых людей, заиграл с еще большей страстью, иногда перебарщивая и фальшивя.

Женя был слегка пьян от вина, а также от красоты Элен. Ее чудесные каштановые волосы искрились в свете фонарей, а тонкие губы были сложены в изящную улыбку.

– Ты лучшая партнерша по танцам, которую я встречал, – прошептал он ей на ухо. Она вновь улыбнулась, и он обнаружил у нее на щеках ямочки. Желание поднялось в нем, страсть прокатывалась по телу волнами.

– Вы были не правы, ругая Париж, доктор Кузнецов, – сказала она.

– Я был не прав! – поддакнул очарованный Кузнецов, не имея сил возразить.

– И вы не правы, когда преступными методами пытаетесь добиться целей, которые считаете возвышенными.

Желание вдруг исчезло, слова Элен задели его, словно неожиданный толчок в спину. Женя остановился и оторвал руки от Элен. Аккордеонист с недоуменным лицом оборвал мелодию на мажорной ноте.

– Что такое преступные методы? – агрессивно спросил он. Шаткий контакт, установившийся между ними в этот вечер, тут же улетучился.

– Преступные методы? – переспросила Элен, задетая поведением Кузнецова. – Это когда представляешься чужим именем, чтобы получить нужную информацию. Когда залезаешь в чужую усадьбу, не спросив хозяина...

– Ты спросила хозяина, когда входила в чужую усадьбу! Если бы не я, лежать бы тебе под землей в саду у Бисбрука где-нибудь рядом с посадками нарциссов под двумя метрами земли!

– ... Когда пытаешься заставить старика продать память об отце! Совести у тебя нет! – продолжала она, не заметив тирады Кузнецова.

– Ты даже запуталась в собственных словах! Преступные методы! Совесть! Не тебе меня судить! – выкрикнул он и замер, оглянувшись. Все до единого сидевшие за столиками наблюдали за ними, затаив дыхание. Женя был готов провалиться сквозь землю – настолько ему было стыдно. Он бьш зол на Элен за то, что она выставила его в таком свете. Нет ничего хуже, чем ссориться на людях.

Женя повернулся и быстрым шагом зашагал из кафе прочь, оставив Элен в одиночестве.

В тот день Кузнецов возвратился в гостиницу поздно вечером. На следующий день он вновь разговаривал с Элен. Они не обсуждали происшедшее накануне, их отношения остались такими же, какими были до этого. Оба понимали, что возникший конфликт был вызван накопившейся усталостью и нервозностью.

Они гуляли по Парижу, посетили выставку импрессионистов и Эйфелеву башню. Деньги они тратили только на питание. Два раза Кузнецов пытался позвонить в Санкт-Петербург, но в обоих случаях Мигранова на месте не оказывалось. Женя не мог понять, куда тот подевался. Последний раз трубку в его кабинете поднимал настырный незна­комец.

На четвертый день Элен получила паспорт, в котором красовалась виза с двуглавым орлом и надписью «Российская Федерация». Ее опасения не оправдались, препятствий при выдаче визы не возникло. Они могли смело покупать билеты на самолет до Санкт-Петербурга, вот только Кузнецова беспокоил вопрос: куда же запропастился Мигранов? Иттла у него в кабинете, если Мигранова нет, то и в кабинет Женя не попадет.

Тревожимый этими мыслями, Женя сделал третий зво­нок. После седьмого гудка трубку наконец подняли. Но это был не Мигранов и не человек, говоривший с Кузнецовым пять дней назад. Это был женский голос.

– Слава богу, наконец-то дозвонился до вас, – выдохнул Женя в трубку. – Здравствуйте!

– Здравствуйте! – растерянно произнесла девушка. – Вы кто?

– Я друг Мигранова. Мишу можно позвать к телефону?

– Мишу? Мигранова? – еще более растерянно произнесла девушка.

– Да, Мишу Мигранова!

– А вы разве не знаете?

– Что?

– Неделю назад Мишу убили в его кабинете.

У Кузнецова подкосились ноги. Мир перед глазами по­плыл.

Боже! Мишу убили! Находчивого, умного, своеобразного и безобидного Мишу! Человека, которого он знал столько лет, который никому не причинил вреда.

– Кто его убил? – Женя слышал свой голос словно издалека.

– Неизвестно. Милиция разбирается. Они полагают, что его убили из-за нескольких статуэток, которые хранились в кабинете. Тут был такой беспорядок! Ящики перерыты, шкафы на полу, книги рассыпаны! Милиция несколько дней ничего не позволяла трогать. Я только сегодня начала прибираться.

– А... – начал Женя и замолчал. Он хотел спросить о сейфе, но потом подумал, что если убийцы Мигранова нашли сейф, то Иттлы в нем уже нет. Если же он напомнит о сейфе, то эта девушка может рассказать о нем милиции, и тогда ему статуэтку точно не видать.

– Как его убили? – спросил Женя. Язык пересох и еле ворочался.

– Кажется, его застрелили. – Женя почему-то думал, что услышит сейчас о прожженных внутренностях, как в рассказе Уолкера о гибели Фишера и Баркера. Кому могла понадобиться смерть Миши? – Правда, говорят, перед убийством его пытали.

Женя похолодел.

– Алло? – послышался в трубке голос девушки. – Вы где? А вы откуда звоните?

Женя повесил трубку. Девушке не стоило знать, что он звонит из Парижа. Кузнецов вышел из кабинки. Увидев его бледное лицо, Элен спросила, все ли в порядке.

– Элен, мне плохо, – с трудом произнес Кузнецов. Ему действительно было плохо. Голова кружилась, а ноги не слушались. На такси она довезла его до отеля.

– Что случилось, Женя? – спросила она, укладывая его на кровать.

– Мой друг археолог погиб, – произнес Кузнецов. Ему хотелось плакать. Он мог расслабиться, и слезы потекли бы сами, но он не хотел, чтобы Элен видела его плачущим. Она гладила его по руке, успокаивая.

– Я не могу понять, кому он мог помешать?! Кто это сделал? Миша никому не мог причинить зла. Его пытали, прежде чем убить!

Слезы потекли сами собой. Женя не заметил, как Элен прижала его к своей груди и гладила по голове. А Кузнецов думал о том, что он остался один. Совсем один...

Ему пришлось притвориться, что он заснул. Только тогда Элен ушла. Ни о каком полете в Россию сегодня речь идти не могла. А Кузнецову нужно было подумать, очень хорошо подумать.

Он вышел на небольшой балкончик, поставил табурет и, положив подбородок на перила, смотрел на вечерний Париж. Город переливался в темноте розовыми, голубыми и зелеными огнями. Он не видел Эйфелеву башню, но она была недалеко, где-то справа, закрытая соседними домами.

Женя остался один со своей идеей. Чтобы найти пещеру, ему необходим историк, причем не просто историк, а человек, целиком и полностью разделявший его взгляды. Элен могла бы помочь ему, к тому же она стала изгоем в своей стране. Но кто убил Мигранова и зачем? Он вспомнил тот день, когда последний раз звонил Мише. Он заполучил поддельное «солнце» и был готов поделиться с ним этой радостью. Кажется, в голосе Миши не чувствовалось тревоги. Он тоже радовался успеху Кузнецова. Его убили неожиданно для него самого.

Женя вдруг вспомнил, что, когда он звонил Мише, в соседней кабинке находился следивший за ним человек.

Потом человек исчез, а за Кузнецовым увязался другой. Это могли быть только люди Бисбрука, Женя теперь в этом не сомневался. Мог ли человек в соседней кабинке подслушать его разговор с Миграновым или даже проследить, куда он звонил? Помня об огромной власти Бисбрука, Женя в этом не сомневался. Значит, так они выследили Мишу. Выходит, Кузнецов сам был виноват в смерти Мигранова!

Чувства мешали рассуждать здраво. Но Кузнецов все-таки попытался.

Бисбрук подозревал или знал, что Иттла находится у Кузнецова. Это было очевидно, ведь Женя искал «солнце», часть статуэтки. Без статуэтки «солнце» вряд ли представляло ценность, кроме, естественно, денежной. Значит, Бисбрук пришел к выводу, что статуэтка у Кузнецова. Несомненно, они обыскали его номер в Брюсселе. Не найдя ничего, они стали прощупывать контакты ученого. Звонок Кузнецова Мише был прямой наводкой для Бисбрука. Их недвусмысленный разговор прямо указывал на то, что Мигранову известно о статуэтке.

Когда Кузнецов звонил Мигранову на следующий день. трубку поднял незнакомец. Вряд ли убийцы стали бы поднимать трубку, да еще интересоваться, кто это звонит. Скорее всего, Женя наткнулся на милиционера, обследовавшего место преступления.

Скорбь по Мигранову отступила, и теперь Кузнецов подумал о том, где может находиться статуэтка. Ведь Мишу пытали и он мог выдать ее местонахождение.

Он неожиданно вспомнил еще один разговор. Разговор в особняке Бисбрука между хозяином и огромным человеком, лица которого Женя не смог разглядеть. Он отчетливо помнил слова, произнесенные Бисбруком: «У нас есть ключ, но мы не знаем, куда его вставить. Человек, который знал, умер под пытками, но не раскрыл тайну». Только теперь до Кузнецова дошел смысл сказанных слов. Речь шла о «солнце», Иттле и Мигранове. Миша знал, куда нужно вставить «солнце» – ключ, но не сказал об этом убийцам даже под пытками. Миша! Он не предал друга и погиб за него. Женя зажмурился, пытаясь прогнать горечь.

Миша не сказал убийцам, где находится Иттла. Из слов Бисбрука следовало, что и после смерти Мигранова убийцы не нашли статуэтку, хотя перевернули кабинет историка вверх дном. Нашла ли статуэтку милиция, расследовавшая убийство Мигранова? Он этого не знал. Необходимо срочно лететь в Санкт-Петербург. Срочно!

На такси они доехали до аэропорта Шарль де Голль Руаси. За все время поездки Элен не проронила ни слова. Женя тоже молчал. Аэропорт кишел людьми. В футуристических переходах и залах стоял гул, перекрываемый объявлениями по громкоговорителю.

– Как ты провезешь «солнце»? – шепотом спросила Элен.

– Ты провезешь «солнце», – ответил Женя. – В своем ридикюле. Положишь горизонтально на самое дно. В рентгеновских лучах его не будет видно.

– Я не смогу этого сделать.

– Только не начинай, Элен. Будет лучше, если с ридикюлем пойду я?

– Я выдам себя. У меня или лицо покраснеет, либо слезы польются.

– Не беспокойся. Тебе нужно только положить ридикюль на транспортер и пройти через металлодетектор. Можешь и краснеть, и плакать, главное, чтобы ноги тебя слушались. Дальше ридикюль я сам возьму.

Они купили два билета на 19.05 до Санкт-Петербурга. Женя посмотрел на огромное овальное табло.

– Посадка еще не началась, – прокомментировал он. – Осталось час и двадцать минут.

Они посидели в кафе, выпили кофе. Продавщица напоминала зомби – ее глаза остекленели, а в действиях было что-то от гидравлического робота на конвейере. По всей видимости, нынешней ночью сон ей не дался. К кофе Женя взял пару круассанов. Их столик находился у прозрачной стены, которая отделяла залы терминала 2В от посадочных площадок аэропорта. Через стекло можно было наблюдать, как гигантские лайнеры взлетают и садятся, медленно подруливают к терминалу.

– Мне действительно жаль, что это произошло с твоим Другом, – искренне сказала Элен.

– Я благодарен тебе за соболезнования, но мне было бы легче, если бы ты ничего не говорила по этому поводу.

– Хорошо. – Она понимала. Великолепная девушка. Чувственная и искренняя, вот только гражданская ответственность и правдивость у нее слишком велика, – Мы направляемся в Санкт-Петербург? Я всегда мечтала посетить дворец великого Петра.

– Ты имеешь в виду Петродворец? Однако, скорее всего, на Петродворец у нас не будет времени. И вообще времени очень мало.

– Женя, посмотри на меня, – вдруг попросила она. Женя удивленно поднял на нее глаза. – Что ты ищешь? За чем гонишься?

Кузнецов отвел взгляд. Рассказать ей? Она посчитает его сумасшедшим, а может, и нет. Она ведь любит фантастику.

Женя вдруг сделался серьезным. Элен редко видела его таким серьезным, почти никогда.

– Ты представляешь структуру планеты? – спросил он.

– Земля – это шар с твердым ядром в центре, расплавленной мантией, состоящей из базальта, вокруг него. Сверху мантия покрыта земной корой.

– Правильно. В мантии высокая температура и огромное давление. Основу ее составляет перидотит, порода, содержащая в большей степени оливин и пироксен. Эти вещества являются силикатами магния и железа. Что общего в этих породах? Содержание кремния. Кремний – основа мантийного вещества планеты. Теперь слушай дальше. Ядро состоит из двух частей: жидкой внешней и твердой внутренней. До 80-х годов считалось, что ядро – это круглый правильный шар. Однако с помощью методов сейсмической томографии было определено, что поверхность ядра обладает определенным рельефом. Температура на нем достигает 5000 градусов по Кельвину, а расчетное давление 1,3 миллиона атмосфер... – Говоря это, Женя уже не смотрел на Элен, а смотрел куда-то в зал. Наконец он остановился. Взгляд его был устремлен на движущихся людей.

– Что такое? – спросила Элен.

– Мне кажется, что я увидел там кое-кого.

– Где?

– Нет, очевидно, показалось. – В этот момент диктор объявила посадку на рейс.

– Нам пора, – произнес Кузнецов, поднимаясь.

Элен спешно допила кофе и тоже встала. Они вышли из кафе, пошли мимо спящих в креслах людей, ожидающих более поздние рейсы. Мимо них пронеслись десятка два девочек-японок в одинаковых бело-синих костюмах. За ними едва поспевала руководитель. Группа явно опаздывала на какой-то рейс (а может, уже опоздала). Зарегистрировав билеты, Женя и Элен подошли к металлодетектору, у которого скопилась небольшая очередь из шести человек, оказавшаяся целой семьей: толстобрюхий папа, дородная мама, двое детей-подростков и двое малышей приблизительно семи и четырех лет. Дети стояли по росту, самый высокий – сзади.

– Дети! По-шли! – скомандовал папа по-русски, и семья с шумом и гамом стала проходить сквозь металлодетектор. По мере того как они освобождали место, Женя увидел еще одного человека. И этого человека он не мог не узнать. На человеке был великолепный костюм, белоснежная рубашка. Правую сторону его лица пересекал глубокий, еще не зарубцевавшийся шрам. Жан-Люк Перье неспешно оглядывал зал. Он знал, кого ждет. Он ждал Кузнецова, знал, что тот летит в Санкт-Петербург, и караулил его у металлодетектора.

– Бизнесс-класс – тоже неплохо! – Элен говорила громко и шла прямо к пункту проверки. Женя дернул ее за руку и затащил за колонну. Видел ли их Перье?

– Ты что?! – воскликнула Элен.

Женя зажал ей рукой рот и осторожно выглянул из-за колонны. Жан-Люк Перье покинул свое место и направился в их сторону. Элен что-то мычала сквозь пальцы Кузнецова.

– Беги за мной! – сказал Кузнецов и отпустил руку. Они понеслись по залу. На эскалаторе поднялись на второй этаж, и уже оттуда Кузнецов оглядывал зал.

– Можно сказать спокойно, а не затыкать мне рот! – обиженно говорила Элен.

Женя ее не слушал и разглядывал зал. Вот появился Жан-Люк Перье. Он шарил глазами по залу, но вверх не смотрел. Еще один человек подошел к нему. Перье что-то сказал человеку, тот кивнул и отошел. Кузнецов посмотрел в другую сторону. Вот еще человек, высматривающий кого-то в толпе. Вон еще трое у входа...

Один из этих троих был сам Рене Жино. Глава марсельской мафии. Он появился здесь в полной уверенности, что схватит Кузнецова. Женя боялся Парижа из-за того, что здесь его мог достать Жино. Так оно и вышло. Аэропорт был набит головорезами Рене Жино. Нужно срочно убираться отсюда. Но куда? Нет сомнений, что все выходы перекрыты.

– Мы сейчас спускаемся вниз и выходим из терминала 2В, – сказал Женя. – Идем спокойно, неторопливо, в то же время скрываясь среди людей.

– Ты кого-то узнал?

– Похоже, меня узнали.

– Насколько это опасно?

– Смертельно опасно. Видишь человека со шрамом на щеке? Это я ему на память поставил. Он жаждет не только выполнить работу для своего хозяина, но и расквитаться со мной. Не думаю, что при встрече с ним отделаюсь таким же шрамом.

– Ты, наверное, заканчивал курсы общения с людьми. Они тебя так любят!

К кассам они спустились по лестнице. Женя постоянно пригибал голову – то делая вид, что у него болит зуб, то изображая ковыряние в носу. Элен все время оглядывалась.

– Да не оглядывайся ты! – шепнул ей Кузнецов. – Иди нормально.

– Мне интересно, как выглядят бандиты.

– Они совсем не такие интересные, как тебе кажется. У касс никого не было. Женя атаковал приятную девушку в кассе:

– В котором часу ближайший самолет в Россию?

– Ближайший? – Она сверилась по компьютеру. – Завтра в 10.10.

Женя закусил губу. Только через четырнадцать часов! За это время люди Жино сделают из него мелкопорубленный бифштекс.

– А ближайший не в Россию?

– Рейс Эй-Эф-008 до Нью-Йорка в 18.55.

Это был единственный вариант. Женя взял два билета, и они направились к терминалу 2С, где проходила регистрация и посадка на рейс в Нью-Йорк. Здесь наблюдателей не было. Женя и Элен проскочили таможенный пункт так быстро, что даже забыли о спрятанном в ридикюле «солнце». Вспомнили они об этом уже в самолете.

– Хорошо, что я забыла о нем, – сказала Элен. – Иначе переволновалась бы.

Женя смотрел в иллюминатор. Огромный «Боинг-777» тронулся с места и плавно покатился на площадку для разбега. К самолету по аэродрому бежали пятеро человек. Но они уже не могли остановить самолет и, понимая это, замерли налетном поле. Полноватая фигура Жино выделялась среди этих пяти. Они все-таки определили, на какой самолет сел Кузнецов, хотя и опоздали к отлету. Данный этап преследования Женя выиграл, но что будет, когда самолет приземлится в Нью-Йорке? Несомненно, там его будут встречать. Рейс прямой, без пересадок. Женя и Элен оказались в западне.

* * *

19.07 по времени Парижа, 7 июля, рейс AF008 «Париж – Нью-Йорк»

Самолет плавно набирал высоту, на этот раз Кузнецов даже не почувствовал, как закладывает уши. Элен вопросительно смотрела на Женю.

– Куда мы летим? – наконец спросила она.

– На данный момент мы просто отсрочили свой приговор, – ответил Кузнецов. – Нас могли схватить еще в аэропорту, но мы успели сесть на самолет в Нью-Йорк. Они знают, куда мы летим, я знаю возможности мсье Жино. В аэропорту Нью-Йорка нас будут ждать.

– Ты же говорил, что у нас так мало времени, что некогда даже посмотреть Петродворец. И вместо того чтобы лететь в Санкт-Петербург, мы летим совершенно в другую сторону!

– Погоди, Элен. Дай подумать! Полет без пересадки, промежуточных аэропортов не будет. Может быть, попытаться изобразить террористов и повернуть самолет в другую сторону, как раз в Санкт-Петербург!

Элен уставилась на него округлившимися глазами:

– Ты с ума сошел! Я уже смирилась с твоими привычками забираться в чужую усадьбу без спроса или обманывать простых людей. Но быть террористами... Нет, я не смогу! Да и тебе не дам.

– Сам не хочу, – покачал головой Кузнецов. – Не принимай близко к сердцу. Я просто размышляю.

– У тебя очень опасное мышление.

– Не опасное, а остро развитое и глубинно-логическое!

Элен засмеялась:

– Если бы у тебя было остро развитое и глубинно-логическое мышление, нам бы не требовалось лететь вместо России в противоположном направлении.

Кузнецов замер, что-то вспомнив. Затем, подняв вверх указательный палец, быстро сунул руку в карман и вытащил оттуда визитную карточку. «Корпорация спутниковых сетей „Интрастспектр“. Шон Уолкер. Вице-президент». Далее следовали реквизиты фирмы (скорее всего вымышленные), номер факса, адрес электронной почты и номер телефона.

Вот!

У Кузнецова не было сомнений, что телефон мобильный. Этот телефон специальный агент ФБР должен всегда носить при себе.

– Нужно попробовать дозвониться Уолкеру, – сказал Женя, – Он наверняка сможет обеспечить нам защиту.

– Как же ты позвонишь?

– В салоне первого класса иногда летают люди со спутниковыми телефонами. – Он поднялся с кресла и вышел в проход, – Как я выгляжу?

– Нормально.

– Это не ответ. Я похож на биржевого маклера, адвоката или банкира?

– Я полагаю, – ответила Элен, – что костюмы у банкиров чуть дороже, чем у тебя, и ботинки они, наверно, чистят каждый день. И синяков у них на лице гораздо меньше.

– Понятно, – обиженно произнес Кузнецов и направился в сторону салона первого класса. Обворожительно улыбнувшись стюардессе, Женя миновал разделяющую салоны перегородку и вразвалку пошел по ковровой дорожке между кресел.

– Извините, мистер, – окликнула его стюардесса. Женя обернулся. Его окликнула стюардесса с эффектными платиновыми волосами и стрижкой каре. Сейчас Кузнецова пинком выкинут из салона первого класса.

– Извините, мистер, – стюардесса догнала его, – вы не могли бы сесть в свое кресло? Сейчас начнется зона турбулентности.

– Конечно! – произнес Женя.

Некоторые люди уже спали, прикрывшись пледами и подложив под голову голубые подушечки. Две пожилые дамы играли в покер. Судя по ставкам, это были весьма обеспеченные дамы.

Женя двигался по проходу, высматривая человека, у которого мог оказаться телефон. Садиться в кресло он пока не собирался. Он проследовал мимо двух рядов кресел, в которых устроились итальянцы с бычьими шеями и в черных костюмах. Их волосы были гладко зачесаны назад, а лица с тонкими усиками походили одно на другое. Ноги пронесли Кузнецова мимо этих кресел быстрее, чем мимо других. Четыре пары черных глаз не отрывались от него, пока Женя не миновал эту зону. Не хватало еще связываться с мафиози, хотя если у них есть спутниковый телефон...

В конце салона, у окна, Женя увидел спящего Брэда Питта. Или человека, похожего на Брэда Питта. Очень похожего.

Навстречу, держа на подносе несколько бокалов с шампанским (вот они, преимущества салона первого класса!), двигалась стюардесса. Когда Кузнецов поравнялся с ней, самолет неожиданно вздрогнул, попав в слой турбулентности, о котором предупреждала стюардесса с платиновыми волосами. Женю качнуло, и он упал на девушку, несущую бокалы. Стюардесса изящно повела рукой, и поднос с бокалами не опрокинулся. Искусству удерживать поднос, – да еще и не разлить шампанское, когда на тебя падает нехилый мужчина, очевидно, обучают в школе стюардесс. Особенно так изящно и грациозно поводить кистью, держащей поднос.

Однако это искусство не помогло стюардессе, да и не могло помочь, потому что Кузнецов, безуспешно пытавшийся сохранить равновесие, взмахнул рукой и выбил под­нос. Бокалы дружно, словно залп артиллерийских орудий, взлетели, выплеснули шампанское на итальянцев и разбились об пол. Стюардесса упала на колени, а Кузнецов упал в ближнее пустое кресло.

Стюардесса сидела на полу с растерянным видом, искоса поглядывая на Кузнецова, итальянцы громко шумели. Куз­нецов делал вид, что он тут ни при чем.

– Это безобразие! – кричали итальянцы. – Мы не позволим такого обращения! Мы известные модельеры!

– Сейчас я все уберу! – пообещала стюардесса.

– Наша одежда! Это модельный ряд! – причитали итальянцы.

«Неужели они и в самом деле модельеры?» – подумал Женя.

– Да ладно, ребята, не часто можно позволить себе искупаться в шампанском! – шепотом сделал реплику Куз­нецов, отворачиваясь от них. Увидев соседа, он на мгновение замер. Его сосед, солидный бизнесмен в дорогом костюме, с «роллексом» на запястье и золотой заколкой на галстуке, разговаривал по ТЕЛЕФОНУ! У него в руках был телефон, сосед говорил что-то в трубку! Телефон работал!

Как ему повезло! Во рту у Жени пересохло. Вот телефон, он рядом, но вся находчивость куда-то улетучилась, Женя не знал, что сказать. Бизнесмен закончил разговор и положил трубку на подлокотник кресла, вопросительно глядя на Кузнецова. Кто он такой, этот наглый молодой человек, оказавшийся в соседнем кресле?

Руки Кузнецова сами тянулись к телефону, нужно только попросить его. Неужели этот бизнесмен откажет ему в одном звонке? Он не должен отказать, нужно только попросить. Женя раскрыл рот и произнес:

– Надо же! У вас свежий номер «Файнэншл тайме»! Бизнесмен нахмурил брови, повел плечами и ответил:

– Это не свежий номер, а вчерашний. – В речи его сквозило недовольство. По произношению Женя четко определил коренного британца.

– "Файнэншл тайме" – отличная газета! – льстиво сказал Кузнецов. – Даже почерпнув из нее вчерашнюю информацию, можно сделать большие деньги.

Биснесмен посмотрел на Кузнецова, как на дурака. Куз­нецов продолжил:

– Я взял десять процентов акций горнодобывающей компании в Чили.

– Я рад за вас. – Бизнесмен натянул на себя плед и прикрыл глаза.

Женя не дал ему заснуть и дернул за рукав.

– Как-то в недельной давности газете было написано, что скоро эти компании получат правительственные заказы. Я прочитал заметку и купил акций на десять миллионов. Я подумал – что-то дешево получилось. Оказалось, что день назад «Файнэншл тайме» напечатала об отказе правительства делать заказ в этих компаниях. Думаете, я прогорел? Я тоже так думал и даже собирался сбрасывать акции по дешевке. Через день правительство все-таки сделало заказ!

Через два месяца я продал акции, получив доход в двести пятьдесят процентов! Неплохо?

– Я не занимаюсь горной добычей, – сказал бизнес­мен.

– Очень зря! Кстати, как вы думаете, почему я лечу из Франции? – Женя наклонился к бизнесмену и шепотом произнес: – Только никому не говорите. Под Базелем обнаружена нефть! Крупнейшее месторождение!

Женя отстранился от бизнесмена. Тот недоверчиво смотрел на Кузнецова.

– Или рынок сотовых телефонов. Не пробовали? «Нокиа» хочет расширяться и ищет финансы.

– По «Нокиа» сейчас идет сокращение штатов! – возразил бизнесмен. – Сокращается два завода на Филиппинах! Ни о каком расширении не может идти речь.

Женя об этом не знал.

– Я полагаю, что еще и рынок программных продуктов не до конца изучен.

– Чего вы от меня хотите? – взмолился бизнесмен.

– Я? – изобразив искреннее удивление, произнес Куз­нецов. – Я хочу помочь вам заработать лишнюю пару фунтов стерлингов.

– Я этого не хочу! – ответил бизнесмен. – У меня есть деньги, мне хватает на еду, на виллу и на полет первым классом.

– Тогда мне нужен ваш телефон. У моего сели батарейки, а мне надо позвонить управляющему, чтобы продавал акции «Нокиа». Пока еще заводы на Филиппинах не сократили.

Телефон был предоставлен Кузнецову. Женя поблагодарил доброго бизнесмена, пообещав быть кратким, и набрал номер Уолкера. Агент ФБР не отвечал. Женя подождал шесть, семь, восемь гудков. Бесполезно!

– Не могу дозвониться, – пожаловался Женя.

– Берите его и звоните. Потом вернете. Где вы сидите?

– Вон там, впереди, – ответил Кузнецов. – Рядом с Брэдом Питтом.

Бизнесмен что-то проворчал и отвернулся, накрывшись пледом с головой. Женя еще раз набрал номер.

– Ну же, ну! – подгонял он. И вдруг из трубки раздалось:

– Уолкер слушает.

– Уолкер! – воскликнул Женя так громко, что бизнес­мен на соседнем кресле подскочил. – Я не мог дозвониться до вас!

– Кто это?

– Это Евгений Кузнецов, – Произнеся это, Женя почувствовал на себе пристальный взгляд бизнесмена.

– Кузнецов? Вы передумали?

– Я сейчас лечу в Нью-Йорк. Рейс Эй-Эф-008. За мной гонится банда Рене Жино.

– Я не знаю такого.

– Зато он меня очень хорошо знает. Я им должен большие деньги, двести тысяч долларов. Отдам я деньги или нет, в любом случае мне грозит смерть.

– Встретимся с вами завтра в Нью-Йорке.

– Нет, вы не понимаете!

– Тогда объясните.

– Они знают, каким рейсом я лечу. Они будут встречать меня в аэропорту Джона Кеннеди. После встречи с ними живым вы меня не увидите.

– Вы хотите попросить защиты ФБР?

– Да, конечно! Я не хочу умирать.

– Сейчас я вам ничем не помогу. Сейчас я нахожусь на борту самолета и лечу в Майами.

Женя мысленно выругался. Неужели даже Уолкер ему не поможет!

– У вас есть телефон, – срывающимся голосом сказал Кузнецов. – Вы можете позвонить в свою службу, чтобы они меня встретили.

– Не знаю. Я не обладаю такой компетенцией.

Женя вдруг понял, что Уолкер шантажирует его. Это было очевидно. Уолкеру необходимо сотрудничество Кузнецова, чтобы поймать человека, подозреваемого в убийствах американских ученых. Неужели, удивился Женя, я и сам поверил, что Баркера и Фишера убили!

– Я могу помочь вам, – робко произнес Кузнецов. – Я могу на день задержаться в Нью-Йорке.

– Да? Я вам благодарен, но день – это мало. Как насчет недели?

– Мы и так слишком задержались в Париже. Два дня.

– За два дня наш убийца может не успеть прибыть в Нью-Йорк. Пять дней!

– Четыре! Больше не могу, честное слово! У меня погиб

друг в России.

– Хорошо, какой, говорите, рейс самолета?

– Эй-Эф-008. Париж – Нью-Йорк.

– В котором часу он прибывает в аэропорт Джона Кеннеди?

– В 8.55 вечера.

– Хорошо, я попытаюсь что-нибудь сделать.

– Не «что-нибудь», Уолкер, а защитите меня!

В ответ Уолкер повесил трубку. Женя нажал кнопку отбоя и протянул телефон бизнесмену. Тот, укутавшись пледом до подбородка, испуганно смотрел на Женю и не замечал протянутого ему телефона.

– Спасибо, мой брокер обещал продать акции, – сказал Кузнецов и, оставив телефон на подлокотнике кресла, вернулся в экономический класс. Элен почти спала в своем кресле. Женя опустился радом.

– Ну как, успешно? – спросила она охрипшим голо­сом. – Похоже, действительно заснула.

– Да, я дозвонился до Уолкера. Он обещал организовать охрану в аэропорту, так что, я надеюсь, Жино до меня и на этот раз не доберется. Правда, в Нью-Йорке нам придется задержаться на четыре дня. Поживем под защитой ФБР, посмотрим, как они работают, и отправимся в Россию. Элен, ты еще не спишь?

– Нет, – пробормотала Элен. Она лежала в кресле, прикрыв глаза рукой.

– Мне нужно закончить рассказ, который я начал в аэропорту. Я говорил о том, что ядро Земли имеет рельеф и что основу магмы составляет перидотит. Его компонентами являются оксиды кремния с железом и никелем. Так вот, при определенных давлениях и при определенных тем­пературах... Это, кстати, было определено Фишером... Элен?

Элен спала. Ее дыхание было размеренным, с легким присвистом. Женя вздохнул и опустил спинку кресла, тоже намереваясь заснуть. Так ему и не удалось все рассказать Элен. Быть может, потом не представится удобный случай.

Женя закрыл глаза, думая об Уолкере. Выполнит ли он свое слово? Ведь если он опоздает хотя бы на десять минут, от Жени останутся лишь рожки да ножки. Однако, когда он засыпал, мысли его были о Мигранове.

Часть вторая

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

12.35 a.m. no времени горных областей США, 8 июля, городок Милд Рок, штат Орегон

Середина лета в Милд Роке – дело скучное. Прилив вдохновения и надежд, вызванный началом летних каникул, проходит, занятия и игры приедаются. Наступает какое-то оцепенение. Вышедшие этим летом фильмы смотрены-пересмотрены. Телевизор осточертел. Именно в этот момент Джейк понял, что его разум требует познавательного.

География увлекала его не только как наука. В ней было что-то загадочное и романтическое. Путешествия, открытия, поиски, приключения – все это отсутствовало в учебнике, но их дух витал меж страниц. Джейк сидел на лужайке перед домом и листал учебник географии, заново пересматривая снимки с Галапагосских островов, каньонов Колорадо и зарослей джунглей Экваториальной Африки.

Его мать была на работе, она инспектировала немногие магазины города Милд Рок. Отец на несколько дней уехал в Юту по делам фирмы. Их фирма разводила и продавала бактерии, которые использовались для приготовления сыра. Отец поехал демонстрировать новые бактерии, которые должны производить сыр в полтора раза быстрее.

Джейк сидел, вытянувшись в кресле и подставив босые ступни под струи воды, разбрызгиваемые поливочным устройством газона. Было нежарко, но и нехолодно. Крис и толстый Виктор с утра звали его купаться, но Джейк отказался. Он знал, что вода в озере просто ледяная. Это было странно, ведь лето выдалось достаточно жарким. Отец объяснял это подводными течениями в озере, которые поднимали к поверхности воду холодных родников.

Джейк оторвал глаза от учебника и увидел своего тезку. Он помнил этого мальчика. В тот день, когда он появился, они играли на краю леса. Мальчик неожиданно появился и неожиданно исчез. Это произошло больше месяца назад.

– Привет! – крикнул Джейк, поднимаясь с шезлонга.

– Привет, – отозвался мальчик, и Джейк вновь почувствовал в его речи незнакомый акцент. Джейк подошел к мальчику и протянул ему руку для приветствия. Тот с удивлением посмотрел на протянутую руку.

– Привет! – еще раз повторил Джейк. – Пожми мне руку. Когда пытаешься поздороваться, а тебе не протягивают в ответ руку, чувствуешь себя дураком.

Мальчик опустил темно-карие глаза и протянул руку Джейку. Рука мальчика была крепкой. Такое же рукопожатие было у деда Джейка, который провел всю жизнь на далекой ферме. Рукопожатие труженика. Но ладонь мальчика не была мозолистой. Она была... Она была горячей.

– Ты не болен? – озабоченно спросил Джейк.

– Болен? – переспросил мальчик.

– Ты себя плохо чувствуешь? – уточнил Джейк.

– Нет, не плохо.

– У тебя температура высокая!

– Температура? – переспросил мальчик.

Он был удивлен вопросом, но что может быть удивительного в вопросе о здоровье человека, если у него высокая температура? Джейк начинал догадываться, что тезка Джейк немного отстает в развитии. У них в школе был такой ма­льчик. Его коэффициент умственного интеллекта не превышал семидесяти пяти единиц. Он не все понимал, но тем не менее отвечал взаимностью людям, которые обращались с ним хорошо. Да и на плохих людей тоже не обижался.

– Тебе нужно измерить температуру. Пойдем, у меня дома есть градусник.

– Нет, я останусь здесь.

Джейк замер в удивлении. Нет, не оттого, что мальчик не хотел пойти в дом. Джейк даже сам не понял, чему удивился.

– Сейчас я принесу градусник, не уходи никуда. – И Джейк бегом направился в дом. Градусник лежал там, где ему и положено, – в аптечке. Джейк взял его и тут понял, что же так удивило в последней фразе мальчика. Он впервые

ответил Джейку своими словами. До этого мальчик все время повторял слова, произнесенные Джейком.

– Что ж, может, он не так и безнадежен в своем развитии, – произнес Джейк и вылетел из дома с зажатым в руке градусником. Тезки уже не было. Он опять исчез. Джейк остановился, опустив руки. В доме напротив мистер Дулик готовился к подстриганию газона; собака четы Лоренс выла, несмотря на божий день и полное отсутствие луны; мимо проехал грузовичок дядюшки Джонса. Из кузова грузовичка высовывались доски и, прогнувшись, почти касались земли.

– Смотри! – вдруг раздалось слева. Джейк повернул голову и обнаружил своего тезку. Тот поднялся с колен (вот почему его не видел Джейк, тезка стоял на коленях и был скрыт кустами). Двумя пальцами за заднюю лапку он держал кузнечика. Тезка Джейк улыбался, – Он прыгает!

Джейк подошел к нему.

– Это кузнечик, – объяснил он. – Ты что, никогда не видел кузнечика?

– Нет, – ответил мальчик и положил кузнечика на ладонь другой руки. Почувствовав себя свободным, кузнечик высоко прыгнул с ладони и исчез среди травы. Тезка Джейк засмеялся. Воспользовавшись моментом, Джейк сунул ему в рот градусник.

– Что это? – промычал мальчик, сводя глаза к переносице и пытаясь рассмотреть градусник.

– Термометр, – ответил Джейк. Он уже перестал удивляться странностям тезки.

– Он тоже прыгает? – Мальчик вновь улыбнулся. С градусником во рту у него это получилось неуклюже.

– Нет, он измеряет температуру.

– Это которая высокая?

– Высокая или нет, минут через пять узнаем.

Мальчик продолжал смотреть на Джейка непонимающе. Тогда Джейк решил объяснить.

– Понимаешь, у нормального человека температура 97,9 градуса1 . У больного температура поднимается. Мне папа объяснял, организм борется с болезнетворными микробами и поднимает температуру тела, чтобы эти микробы гибли.

1 По Фаренгейту.

– Зачем?

– Что зачем? – не понял Джейк.

– Все должны жить. Почему микробы не должны жить?

– Потому что они болезнетворные.

– Микробы тоже должны жить. Все должны жить.

Джейк задумался. А действительно, почему человек убивает микробов? Ведь животных человек защищает, а микробов убивает.

– Я понял! – радостно воскликнул он. – Человек и микробы борются. Кто победил, тот и остался жив! Если микробы победят – человек умрет. Если человек победит – микробы погибнут. Борьба за выживание!

– А разве нельзя, чтобы человек и микробы не боролись? Джейк опять был загнан в угол. Хорошо, что закончилось время. Он вытащил градусник изо рта мальчика.

– Сто четыре! – Брови Джейка взметнулись вверх. – Ты себя хорошо чувствуешь?

– Хорошо, – ответил мальчик. Взгляд его был устремлен на учебник географии. – Мне здесь хорошо.

Он подошел к шезлонгу, взял в руки книгу, перевернув ее вверх тормашками, и начал рассматривать.

– Это география, – пояснил Джейк. – Ты разве не изучал в школе географию?

– Изучал, – ответил мальчик и перелистнул страницу, до-прежнему неправильно держа книгу. Джейк подошел к нему и повернул книгу правильно.

– Вот это наша Земля, – сказал Джейк, показывая на картинку с земным шаром.

– А что вне Земли? – спросил мальчик.

– Вне Земли – космос, – ответил Джейк. – Планеты, звезды, галактики! Миллионы! Земля – это одна из планет.

– Земля самая большая?

– Нет. Земля как... как... – Он остановился, подыскивая нужное сравнение, – Видишь песок у соседнего дома? Наша Земля одна из песчинок. Такая же мелкая, как и все остальные планеты.

Глаза мальчика широко раскрылись. Некоторое время он смотрел на кучу песка возле строящегося дома, а затем опустил взгляд на картинку из книги.

– И на всех планетах живут люди? – спросил он.

– Мы не знаем, – с видом профессора астрономии ответил Джейк. – Пока Земля для нас единственное место, где существует жизнь.

– Но ведь много планет, много места для людей. Для всех людей!

– До этих планет очень долго лететь. Целые столетия!

– Лететь?

– Я как-нибудь тебе потом объясню. Мальчик перелистнул страницу, и они уперлись в географическую карту мира.

– Это карта Земли, – сказал Джейк.

– Карта?

– Да, карта! Синее – это океаны. Желтое – это континенты.

– Что такое континенты?

– Ну, это суша. То, на чем мы стоим. Вот это Австралия. Вот это Африка.

– А мы где находимся?

– Мы? – Джейк указал в середину Североамериканского континента. – Мы где-то вот здесь. Между 40-й и 50-й параллелями. Видишь, тут город Портленд. Наш Милд Рок рядом.

– А как определить, на какой мы параллели?

– Нужна более подробная карта, такая, где есть наш город. Нужна линейка. Если измерить расстояние между 40-й и 50-й параллелями и измерить расстояние от 40-й до нашего города, можно точно посчитать параллель.

– Но ведь по параллели не определишь, где находится город. Она же длинная, – сказал мальчик. Джейк с удивлением посмотрел на него. А он не так уж и отстает в развитии.

– Правильно, – кивнул он. – Для того чтобы определить точное местонахождение города, необходима вертикальная линия. Меридиан. Он пересекается с параллелью. В точке их пересечения и будет город.

– Ты можешь мне это показать? – спросил мальчик.

– Нужна более крупная карта. – Джейк задумался. – Я вспомнил! Возле мэрии висит рекламный плакат! Там написано: «Добро пожаловать в Милд Рок! Посетите жемчужину штата Орегон». А внизу карта штата с параллелями и меридианами. На ней есть наш город. Только плакат очень большой. У меня нет большой линейки, чтобы измерить на нем расстояние. Может, в следующий раз?

– Может, – ответил мальчик.

Он перевернул страницу. Рисунок на странице изображал Землю в разрезе. В центре ядро, в середине огненная магма и земная кора. Взгляд мальчика остановился на этой картинке.

– Жарко, – пожаловался Джейк. – Тебе не жарко?

– Нет, – ответил мальчик. – Мне холодно. Становится холодно.

– Я сбегаю в дом, принесу бутылку минеральной, – сказал Джейк.

Он во второй раз побежал в дом. В холодильнике минералки не было. Джейку пришлось пить воду из-под крана. Опустошив кружку, он наполнил ее вновь и выбежал на улицу.

Тезка Джейк исчез. На шезлонге лежал раскрытый учебник географии на странице с изображением строения Земли.

– Эй! – крикнул Джейк, выходя за забор, – Где ты? Он споткнулся о приоткрытую крышку канализационного люка.

– Черт, можно же провалиться! – воскликнул Джейк и увидел рядом с крышкой небольшой камешек. Джейк нагнулся и взял его в ладонь. На камне были очень ровно начерчены пять поперечных полос.

А еще он был теплым.

* * *

8.53p.m. no стандартному времени востока США, 7 июля, Международный аэропорт им. Джона Кеннеди, Нью-Йорк.

Волнение не отпускало Кузнецова, когда колеса «боинга» наконец остановились, а к открывшемуся люку подъехало телескопическое жерло трапа. Выходя из салона, Женя увидел, как впереди на конце трапа, внимательно осматривая каждого из прибывших пассажиров, стояли два человека в темных костюмах. Определить, люди ли это Рене Жино или же представители ФБР, по их лицам было невозможно. Кузнецов не на шутку растерялся.

– Я не буду выходить из самолета, – заявил он Элен, остановившись у начала трапа и перегородив путь остальным пассажирам.

– Тебя же просто выгонят из самолета! – ответила она.

– Там у конца трапа стоят два человека. Это запросто могут быть люди Рене Жино.

– Они что, застрелят тебя прямо здесь? Тут же полно народу! Иди вперед.

Женя двинулся вперед, прошел несколько шагов и остановился.

– Пожалуйста, проходите, мистер, – вежливо попросила его стюардесса, контролировавшая выход пассажиров.

Женя на непослушных ногах продолжил движение. Заметив его, люди в темных костюмах дружно опустили руки во внутренние карманы пиджаков и застыли в напряженной позе. Незримые тиски сдавили горло Кузнецова, не давая вздохнуть. Люди из ФБР не могли знать его в лицо. Просто потому, что Уолкер не мог передать своим коллегам его фотографию, так как летел на самолете и общался с Бюро только по телефону. К тому же Кузнецов сомневался: была ли вообще у Уолкера его фотография?

Сделав судорожный вздох, он снова двинулся навстречу незнакомцам. Женя намеревался пройти мимо, но они перегородили ему путь. Их глаза были скрыты за темными стеклами очков. Женя усиленно делал вид, что не замечает этих людей.

– Мистер Кузнецов? – спросил один из них.

– Нет, меня зовут Смит! Джон Смит! – возмущенно закричал Женя. Люди стали обращать на них внимание, этого он и добивался.

– Пройдемте с нами. Мы обеспечим вам защиту. Мы из ФБР.

– Покажите значки, – потребовал Кузнецов. Значки ему были продемонстрированы. У Жени отлегло от сердца.

– Они могут быть в аэропорту, – предупредил Кузнецов.

– У нас машина, – ответил один.

Не входя в залы аэропорта, они покинули здание через служебный вход и оказались на площадке аэродрома возле терминала номер пять. Здесь их поджидал темно-синий «форд» с затемненными стеклами. Еще один агент находился в кресле водителя.

– Откуда у вас моя фотография? – спросил Женя, когда они сели в салон и машина тронулась.

– Она есть в базе данных ФБР, – ответил агент, который расположился на переднем сиденье.

– Как я попал в эту базу данных?

– Как потенциальная жертва. Более подробно у Уолкера.

– А где он?

– Он ждет вас в гостинице.

Они миновали Федеральную окружную дорогу и въехали на Нассау-экспрессвэй. Они ехали так быстро, что Женя даже не успел рассмотреть Бруклин. Прошло всего несколько минут, когда Кузнецов увидел впереди знаменитые зубцы небоскребов острова Манхэттен в лучах красного заходящего солнца.

Сколько бы раз Женя ни бывал в Нью-Йорке, он никак не мог привыкнуть к этому нагромождению огромных зданий, возносящихся к небу. Он не мог понять, зачем строить такое количество небоскребов на одном острове, когда на территории Соединенных Штатов столько места, что хватит поселить на ней всех китайцев. Он, конечно, знал о высокой стоимости квадратного метра земли на острове Манхэттен, вследствие чего владельцы этих квадратных метров пытались разместить на малюсеньком клочке земли как можно больше площадей, располагая их ввысь. Но он не понимал, зачем все они лезли на этот Манхэттен.

Пока автомобиль проезжал Бруклинский мост, Кузнецов с легкой грустью рассматривал небоскребы, расположившиеся вдоль набережной Истривер. Поколесив по изрядно забитым автомобилями улицам Нью-Йорка, «форд» остановился в районе Гринвич-Виллидж перед восьмиэтажным зданием гостиницы «Роллтон-Плаза».

Женя открыл дверь в номер. Номер оказался небольшим, но с широкоэкранным телевизором, ванной комнатой и неплохой мебелью. В одном из кресел, обивка которого изображала осеннюю листву, сидел Уолкер.

– Добрый вечер, – произнес Уолкер. Агент закрыл за ними дверь. В номере остались только Женя, Элен и Уолкер.

– Вы же говорили, что не успеете прилететь, – произнес Кузнецов язвительно.

– Самолеты сейчас летают гораздо быстрее, чем я думал, – ответил Уолкер не без издевки, – Вас кто-то преследовал?

– И будут преследовать, пока они знают, что я нахожусь в Нью-Йорке. Вы должны арестовать их. Это банда из Марселя.

– К сожалению, если на территории Соединенных Штатов они не нарушили федеральный закон или международная полиция не объявила их в розыск, арестовать мы их не вправе. Но не беспокойтесь. Здесь вы в безопасности.

– Да? – спросил Кузнецов, оглядывая помещение. – Что-то не видно вашей безопасности.

– Вы ее и не должны видеть. Мы ждем человека, который явится за вами. Вам придется всего лишь жить в этом номере. Нам придется ждать этого человека.

– Мы договорились о четырех днях! – напомнил Куз­нецов.

– Четырех дней нам хватит.

– Откуда этот человек знает, где я нахожусь?

– В одной из нью-йоркских газет мы дали заметку о вашем приезде на семинар по сейсмологии. Для этого нам пришлось оповестить о семинаре еще несколько ученых, чтобы создать видимость.

– Делаете из меня звезду?

– Мы уверены, что в течение четырех дней человек, убивший Фишера и Баркера, явится сюда, чтобы поговорить с вами. Тут мы его и схватим.

– Куда делся мой добрый родственник! – произнесла Элен.

– Значит, на меня, как на живца, вы попытаетесь поймать этого убийцу? – спросил Женя. Уолкер поднялся с кресла:

– Помните, Женя. Я помогаю вам, вы помогаете мне. Я избавил вас от неприятной встречи в аэропорту. Теперь ваша очередь оказать мне услугу.

– Вы не избавили меня от встречи, вы только отсрочили ее. Люди Жино тоже читают газеты и найдут меня здесь.

– Не беспокойтесь, все охраняется. – С этими словами Уолкер покинул номер. Женя упал в кресло, на котором только что сидел агент ФБР.

– А что, нельзя было дать заметку в газете, что ты остановился в «Роллтон-Плаза», а самому вообще не появляться здесь, – заметила Элен. – Пусть ФБР ловит преступника.

– Не знаю, Элен. Но я Уолкеру действительно должен.

Следующий день они просидели каждый в своем номере. Кузнецов беспрерывно смотрел телевизор, Элен читала книгу о Византийской империи. Вечером в номер к Кузнецову постучался агент, которого звали Спигги (Женя так и не понял, имя это или фамилия). Первое, на что обратил внимание Кузнецов, это на галстук агента. Галстук совершенно не подходил к костюму. Спигги сообщил, что им необходимо спуститься в ресторан и поужинать.

– Зачем это? – осторожно спросил Кузнецов. – Я отлично поужинаю и в номере.

– Если вы не будете никуда выходить, это вызовет подозрения. Вы должны поужинать в ресторане. Все входы и выходы под наблюдением. Убийца не пройдет незамечен­ным. Хотя, скорее всего, за вами просто будут следить.

Женя чертыхнулся, но делать было нечего.

– Мне нужен новый костюм, пятьсот долларов и новое платье для Элен.

Агент несколько смутился, но потом заверил, что все предоставит. Костюм принесли в номер. Женя принял душ, пригладил бриолином волосы и надел костюм. Костюм был хорош, а вот галстук совершенно к нему не подходил. Женя усмехнулся. Выбором галстука определенно занимался агент Спигги.

Кузнецов постучал в дверь Элен и, не дожидаясь, когда она откликнется, толкнул дверь.

Элен была в белом платье от Картье. Выглядела она изумительно.

– Агент Спигги так не старался, когда выбирал мне гал­стук.

– Мне правда идет это платье? – застенчиво спросила она.

– Ты выглядишь словно принцесса.

Они вышли из номера. Женя жестом предложил ей взять его под руку. Она опустила глаза и улыбнулась, но руку подала. В ресторан, располагавшийся на первом этаже, они спустились на лифте.

С ужином разделались быстро. Когда Кузнецов доедал десерт, к Элен подошел молодой человек и попросил разрешения Кузнецова потанцевать с ней. Женя был против, но Элен вдруг зарделась и согласилась. Женя обиделся. Чтобы не сидеть одному за столиком и не выглядеть жалким, он направился к бару, где заказал двойную порцию водки. Выпив водку в два приема, он почувствовал себя лучше и, продолжая сидеть спиной к танцующим, задумчиво смотрел на никелированный агрегат для приготовления кофе. Состояние его стало умиротворенным.

– Как всякий русский, предпочитаете водку? – раздался голос справа. Голос был ужасно знаком. Женя повернулся к говорившему.

Рядом с ним за стойкой бара сидел граф Бисбрук собственной персоной. Женя похолодел.

– Что вы здесь делаете? – дрогнувшим голосом спросил Кузнецов, одновременно оглядываясь в поисках охраняющих его агентов ФБР.

– Я часто замечал, – продолжал Бисбрук, будто не слышал вопроса Кузнецова, – что люди определенной национальности предпочитают за границей всем напиткам тот, который любим на родине. Казалось, вне дома нужно пробовать другие напиткн. Однако такого не бывает. Люди предпочитают не пробовать, они предпочитают сразу крепко выпить, при этом ощущая знакомый вкус... Что вы оглядываетесь?

Женя повернулся к нему. Если в зале и были агенты ФБР, он их не видел. Элен беспечно танцевала медленный танец и не замечала, какой страшный гость посетил Кузнецова.

– Вы хотите привлечь внимание находящихся здесь агентов ФБР? – спросил Бисбрук. – Нет причин меня арестовать, так что незачем пытаться обратить их внимание. Вы слышите?

Последняя фраза была произнесена повышенным тоном. Кузнецов понимал, что Бисбрук прав.

– Вы убили Мигранова, – сквозь зубы процедил Женя.

– Я никогда никого не убивал, – ответил Бисбрук.

– Но это дело рук ваших наемников.

– Убийство не самоцель, так что нечего мне приписывать это как злодеяние. Убийство – прямой результат упрямства вашего друга историка.

– Вы также отдали приказ убить Элен!

– Это тоже необходимость. Вы раскрыли ей информацию, о которой знает ограниченный круг лиц. Этот круг не должен расширяться.

– Почему?

Бисбрук усмехнулся. Женя понял, что на этот вопрос он не ответит.

– Мне нужен Иттла, – заявил Бисбрук. – Вы знаете, где он находится. И мне нужно «солнце», которое вы украли из моего особняка.

– Ха-ха! – произнес Кузнецов ему в лицо.

– Я бы на вашем месте не стал упрямиться, доктор Куз­нецов, если вам дорога ваша жизнь и жизнь Элеоноры Граббс!

– Зачем вам статуэтка? – спросил Кузнецов.

– Она нужна не мне. Но, скажем так, я связан определенными обязательствами. Я как бы наемник и вынужден выполнять эту работу по нахождению статуэтки. За это мне гарантировано вознаграждение.

– Кто же тогда ваш наниматель? Бисбрук погрозил пальцем:

– Этого я вам не скажу!

– Что находится в пещере? – спросил Женя.

– Вы и сами знаете, стоит ли мне отвечать? Там пророчество о землетрясении, которое грядет.

– Разве какой-то древний пророк Хараппской цивилизации мог предсказывать землетрясения?

– Что вы! Конечно нет! Вы знаете, о чем идет речь, я не мог ошибиться, доктор Кузнецов.

– Тогда скажите, о чем же идет речь?

Бисбрук слегка повернул голову, глаза его сверкнули.

– Если вы знаете, мне нет нужды вам отвечать, если вы не знаете – я не хочу посвящать вас. – Бисбрук хитро прищурился. – Но вы знаете! Иначе не колесили бы по всему миру в поисках доказательств... Мне нужна статуэтка!

– Вот вам! – Женя показал Бисбруку вытянутый средний палец. Бисбрук быстрым движением схватил его за палец и стал выворачивать. Женя скривился от боли.

– Даю вам сутки на размышление. Я очень советую вам согласиться, потому что иначе мне придется сказать о вас Мдрагу. Если вы думаете, что ФБР сможет защитить вас от него, то это большая ошибка. Как бы хорошо вас ни охраняли, Мдраг доберется до вас, и вы сами покажете, где находится статуэтка. А потом вас не станет.

Бисбрук отпустил Женин палец.

– Я вас не боюсь! – с вызовом бросил Кузнецов.

– Бойтесь Мдрага. – С этими словами Бисбрук отошел от стойки бара и исчез в служебном помещении. Женя остался сидеть на месте, теребя в руках пустую стопку. Потрясение от встречи с Бисбруком не проходило. Те крупицы информации, которые предоставил ему граф, нужно как следует обдумать.

Он знал! Бисбрук знал то, на что натолкнулся Кузнецов и что с таким старанием пытался подтвердить экспериментальным и археологическим материалом. Но если Женя только догадывался, строил гипотезы, предполагал, то Бисбрук просто знал об этом.

И кто такой Мдраг?

К бару подошла Элен. Лицо ее сияло.

– Такой приятный молодой человек, – сказала она. – Он из Кливленда, приехал получить наследство умершего дядюшки.

– Пока ты развлекалась, я успел пообщаться с Бисбру­ком., – произнес Кузнецов. Веселье Элен как рукой сняло,

– Он что – здесь? – испуганно спросила она.

– Здесь, в Нью-Йорке.

– Что ему нужно?

– Ему нужны статуэтка и «солнце». Он тоже ищет пещеру... Тебе ничего не говорит имя Мдраг?

– Это какое-то румынское имя?

– Не знаю.

В эту ночь Женя спал плохо. Ему снились какие-то лодки, под покровом тумана подходящие к берегу неведомого моря. Женя стоял на берегу и людей в этих лодках разглядеть не мог – различался лишь расплывчатый силуэт. Люди хотели поговорить с ним, но молчали. Он также не мог произнести ни слова, рот как будто залили смолой. Женя просыпался в поту, за окном было темно. Он вновь ложился

спать и вновь видел тот же сон. В пять утра забрезжил рассвет, «солнце» поднималось, освещая косыми розовыми лучами пики небоскребов. С этого момента Женя не сомкнул глаз.

В девять утра появился Уолкер. Женя отложил в сторону «Нью-Йорк тайме» и поднялся навстречу гостю.

– В городе жарко уже с утра, – сказал Уолкер, вытирая платком бритый затылок и усаживаясь в кресло.

– Меня вчера посетил граф Бисбрук. Он угрожал мне.

– Вы украли у него золотую вещь, – заметил Уолкер. – Очевидно, он требовал ее. Конечно, ФБР защитит вас в эти дни, что вы проводите в Нью-Йорке, но в дальнейшем... Я бы на вашем месте отдал эту вещь.

– Он сказал, что охрана ФБР для него не препятствие.

– Не смешите меня. В общей сложности на охране здания задействовано пятнадцать человек. Шестеро, сменяясь, дежурят в вестибюле, двое следят за вашим номером. Любой, кто попытается проникнуть в ваш номер, будет немедленно схвачен.

– Ваш оптимизм мне недоступен. Бисбрук упомянул имя Мдраг.

– Мдраг?

– Да, Мдраг. Он сказал, что Мдраг достанет меня, какая бы мощная охрана ни была у ФБР.

– На вас было оказано психологическое давление, – сказал Уолкер. – Поэтому естественно, что вы напутаны.

– За мной охотятся и Рене Жино, и граф Бисбрук, и этот ваш убийца ученых. Вам не кажется, что многовато?

– Я уже объяснял вам, мистер Кузнецов, что вы сами создаете себе проблемы. Тем не менее за вашу безопасность я ручаюсь. И оставим эту тему. Профессор Лилленкамп приглашает всех участников семинара по сейсмологии на прием к себе домой. Вы в числе приглашенных.

– Вы это устроили?

– Это необходимо. Ну, представьте себе: вы приехали на семинар в Нью-Йорк и не встретились ни с одним из своих коллег. Это невозможно! Прием состоится в четыре часа вечера.

– Я иду один или с Элен?

– Элеонора Граббс останется в своем номере. За вами будет вестись наблюдение. В случае опасности нажмите на это.

Уолкер протянул Кузнецову маленький брелок с улыбающимся Роджером Рэббитом.

– Мы даем этот брелок детям, которые могут подвергнуться киднепингу.

– А что за ключи висят на брелке? – спросил Кузнецов.

– Это ключи от «форда», на котором вы поедете на встречу.

Женя не раз бывал на подобных приемах. Эти вечеринки были ни в коей мере не похожи на приемы, которые, скажем, устраивал граф Бисбрук – с большим количеством приглашенных, обилием шампанского, смокингов и камерной музыки. Это были дружеские вечеринки, на которых присутствовало человек десять-двенадцать, в основном ученых. Шампанское там не употребляли, пили крепкие напитки. При всем этом успевали обсуждать серьезные проблемы.

К особняку профессора в пригороде Нью-Джерси Женя подъехал в половине пятого вечера. Всю дорогу за ним следовал голубоватого цвета «бьюик» с двумя охранниками. Женя не мог сказать, являлись ли они агентами ФБР или представителями другой службы. Это было ему даже не интересно. На подъездной дорожке у дома профессора Лилленкампа уже стояло несколько автомобилей. Женя припарковался, запер автомобиль и вошел в дом.

Многие участники семинара уже находились здесь. Сейсмологи и вулканологи смеялись и пили. Они обсуждали насущные проблемы и совершенно отвлеченные темы.

– Добрый вечер, Женя!

– Рад вас видеть, профессор Лилленкамп. – После общения с преступниками и представителями Федерального бюро Женя был счастлив очутиться в своей родной, слегка безумной среде ученых. Возможно, в этот вечер ему удастся отдохнуть.

1 Киднепинг – похищение с целью получения выкупа.

– Я слышал, что произошло с Фишером, – сказал Женя. Профессор грустно покачал головой. В свои пятьдесят восемь лет он имел приличное брюшко, крупные габариты и окладистую бороду, однако по-прежнему оставался большим ребенком. Женя видел Лилленкампа в моменты открытий. Это было неподражаемо. Глаза профессора становились безумными, он начинал бешено хихикать и несмешно шутить. В остальное время он вел себя несколько лучше, но все равно обожал мороженое, коллекционировал игрушечных солдатиков и ненавидел поездки в автомобилях.

– Как ваши исследования землетрясений во Флориде?

– Все лучше и лучше! – с таинственным видом произнес профессор и исчез за дверью. Его место заняла мадам с растрепанными черными волосами, из-под челки как угольки по-волчьи сверкали глаза.

– Может ли отсутствие сознания быть стремлением к фактору покоя?

– Не знаю, – растерянно ответил Кузнецов.

Скривив рот, мадам отошла в сторону, освободив Кузнецову путь. Женя прошел в холл. Многих он знал и, несомненно, рад был видеть. Он пожимал руки и обнимался. Многие спрашивали, слышал ли он, что произошло с Фи­шером. Смерть Фишера потрясла ученых.

– Жалко Фишера, – сказал финский исследователь Ян Люмме, протягивая Кузнецову стакан, наполовину наполненный виски. – Я понимаю – погибнуть в вулкане, но чтобы у себя в лаборатории!

Женя кивал, делая первый глоток. К нему на диван подсел Фредерик Паррель, молодой канадский ученый и сумасшедший изобретатель. Его никто не воспринимал всерьез, скорее из-за изобретений, чем из-за исследований.

– Я придумал, как попасть в вулканический очаг, в магму! – заговорил он, обращаясь к Кузнецову. Женя недоверчиво скосил на него глаза. – Я изобрел аппарат, на котором можно опуститься в магму на глубину до пятидесяти километров!

Это не было первым изобретением Парреля. Лет семь назад он придумал и построил установку для бурения сверхглубоких скважин, с помощью которой рассчитывал добраться до мантии Земли. Он сумел договориться с военными и использовал в установке сверхмощный лазер, оставшийся после программы «Звездные войны». Однако при испытаниях аппарат сломался на двухкилометровой глубине. Четыре года назад Паррель предложил предотвратить возможное, по его мнению, землетрясение в Гватемале, сбросив на определенный участок земли тридцать килотонных бомб. Но по стечению обстоятельств именно в этом месте располагалась загородная дача одного из членов правительства

– До пятидесяти километров? – с издевкой переспросил Кузнецов.

– Да, больше не могу! Давления слишком большие.

– И кто же будет спускаться в этом аппарате? Человек?

– Зачем человек? Я буду опускать робота. Аппарат-то я построил, вот только на робота денег не могу найти...

Но Женя уже не слушал сумасшедшего изобретателя.

Он увидел того, кого хотел увидеть, с кем было о чем по­ говорить.

– Профессор Накамура! – произнес Кузнецов, поднимаясь.

Японец вежливо улыбался. Как и при последней их встрече в Австралии, Накамура был одет с иголочки, словно преуспевающий адвокат. Они пожали друг другу руки.

– Как ваши дела, Женя? Успели обработать результаты землетрясения в Утбаке?

– Времени не было.

– А вот у меня для вас кое-что есть.

В этот момент Лилленкамп предложил почтить память погибшего Фишера. Ученые затихли, скорбно опустив головы.

– Пусть земля тебе будет пухом, – тихо произнес Куз­нецов и опустошил свой стакан.

Прошла скорбная минута, и профессор Накамура взял Кузнецова под руку.

– Пойдемте в столовую, там сейчас никого нет, – сказал японец.

Женя кивнул. Они проследовали в столовую, сплошь уставленную полными и уже пустыми бутылками, а также подносами с закуской. Женя взял сандвич с тунцом и откусил приличный кусок. Затем, не найдя початой бутылки виски, открыл новую и налил себе приличную порцию. Накамура закрыл дверь в гостиную.

– То, что вы собираетесь рассказать, – страшная тайна? – спросил Женя с набитым ртом.

– Нет, я закрыл дверь, чтобы шум наших коллег не мешал разговору. Хотя есть и другая причина. Видите ли, доктор Кузнецов, есть фундаментальные истины, которым учат еще со школы. Люди, усвоившие их, просто не представляют, что могут существовать другие взгляды Я отношу себя к таким фундаменталистам, доктор Кузнецов.

Жене нравилось, как Накамура произносил его фамилию. Он не искажал ее истинного звучания, фамилия звучала чисто по-русски. При этом Накамура совершенно не владел русским языком. Женя подумал, что географическая близость Японии к России обуславливает какую-то подсознательную близость в произношении.

– Однако открывающиеся новые факты, – продолжал профессор, – опровергают истины, прописанные в учебни­ках. Немногие верят в них. В числе этих людей вы, доктор Кузнецов. Эти факты начинают переворачивать мое понимание, хотя в своей среде я хочу казаться таким же консерватором, что и был. Поэтому я не хочу, чтобы наши коллеги слышали этот разговор. Вы меня понимаете?

Женя кивнул, хотя понимал профессора с трудом. Для улучшения понимания он отхлебнул из стакана.

– На севере Аппалачей произошла ситуация, похожая на зафиксированную нами австралийскую аномалию.

Вот это да! Женя, до этого момента слушавший профессора не очень внимательно, весь превратился в слух.

– Расположенные неподалеку селения не подверглись разрушениям, как и в Утбаке. Сила землетрясения составляла порядка семи баллов.

– Район Аппалачей является сейсмоопасным, – напомнил Кузнецов. – Тот район в Австралии был совсем нео­пасным. В этом отличие этих событий.

– Да, но Аппалачи – район очень слабой сейсмичности, – возразил Накамура. – Горы давно перестали расти, движение литосферы в этом месте прекратилось. От прежних потрясений остались одни разломы.

– Аномалия выразилась в том, что в не сейсмоопасном, с вашей точки зрения, районе произошло землетрясение большой силы, от которого не пострадали строения?

– Не только. Наблюдалось также движение коры.

– Тоже опускание?

– Нет. На одном из горных плато вырос огромный столб квадратного сечения. Высота его составила пятьдесят восемь метров!

– Очень интересно, – задумчиво произнес Женя. – Застывшая лава?

– Похоже.

– Столб лавы, застывший в жерле древнего вулкана и выпирающий из него, явление не столь уж необычное.

– Да, но вы не видели, какой правильный квадрат представляет собой сечение столба! Но и это еще не все. Я пытался найти вас, мне сказали, что вы в Санкт-Петербурге...

– Да.

– Но и в Санкт-Петербурге я вас не нашел. Поэтому я, представляя себя на вашем месте и движимый вашим любопытством, друг мой, забрался на вершину этой колонны. Было нелегко, пришлось нанимать вертолет, но тем не менее я там оказался. Выяснилось, что структура столба не была однородной. Снаружи столб состоял из обычной магматической породы, но внутри он был из другого материала. Понимаете, этот материал был теплым на ощупь, как будто столб поднялся из недр Земли совсем недавно. Я взял об­разец. Это тоже оказалась магматическая порода, только с увеличенным содержанием ильменита и перовскита. Но и это еще не все! Один из моих ассистентов заметил, что часть колонны у вершины отличается по цвету от остальной колонны. Я долго думал, может ли это что-нибудь значить, пока опять не вспомнил вас. Тогда, воспользовавшись лестницей пожарной машины и отбойным молотком, мы раздробили вершину. И нашли вот это.

Профессор протянул руку Кузнецову. У него на ладони лежал черный шар размером с теннисный мяч. Шар был неправильной формы, и поверхность его не была гладкой. С виду он казался куском лавы, похожим на шар, если бы не две ровные канавки, опоясывающие его как параллели и меридианы опоясывают Землю. Женя взял шар в руку. Он оказался необычайно тяжелым. А еще – теплым.

– Вы проводили какие-нибудь исследования? – спросил Женя. – Что это за материал?

– Да, я немедленно связался с институтом НАСА во Флориде и отправился туда. Вы обратили внимание, доктор, какой у него вес?

– Шар тяжелый, – подтвердил Кузнецов.

– Вот именно! Плотность шара чрезвычайно высока. Около 18 граммов на сантиметр в кубе.

– Материал вы смогли определить?

– По всей видимости, это какой-то сплав железа, только вот распилить его нам не удалось. Лазер не смог даже нагреть поверхность шара, а циркулярная пила мгновенно затупилась.

– Высокая плотность и высокая прочность, – задумчиво произнес Кузнецов.

В этот момент в кухню ворвался Лилленкамп, схватил несколько полных бутылок, поднос с закусками и, озорно подмигнув, исчез. Накамура продолжил:

– Дальнейшие исследования еще больше озадачили меня. Оказалось, что в одном из мест, где пересекаются полосы, шар вибрирует. Вибрация то появлялась, то исчезала, то усиливалась, то ослабевала. Выявили закономерность: если шар лежит на твердой поверхности, то его вибрация усиливается. Подвешенный на нити в воздухе, он не вибрирует вообще. Однако однажды мой помощник, имеющий привычку расхаживать по лаборатории в раздумьях, обнаружил, что показания виброметра увеличивались, когда он бродил взад-вперед. Вибрация приближалась к нулю, когда он останавливался.

– Он реагирует на движение?

– Мы тоже так поначалу подумали. Однако это не все. Кто-то предложил залить шар бетоном, то есть поместить его в твердую среду, как та, в которой его нашли. Мы сделали это. Шар был помещен в один конец бетонного столба, длина которого составляла десять метров. Так вот, вибрация шара вызывала в столбе продольные сейсмические волны, которые четко регистрировались на другом конце столба. Мы ходили около шара, длина волн и их частота изменялись. Кроме этого, шар реагировал на поток воздуха, изменение температуры, характера окружающей среды и даже на цвет! На все эти возмущения шар четко реагировал изменением характера распространяемых волн.

– И что же это, по-вашему, профессор?

– Я думаю, это неведомый природный феномен, рожденный в недрах Земли. Именно там он мог зародиться, обладая высокой прочностью, способной противостоять чудовищному давлению и температуре в тысячи градусов. К тому же его плотность сопоставима с теоретической плотностью земного ядра. Я думаю, это часть ядра Земли, обладающая удивительными свойствами. Дальнейшее его исследование позволит больше узнать о свойствах ядра.

Женя с удивлением обнаружил, что его стакан пуст. Он вновь наполнил его.

– Я встречался с такой... – Женя на секунду остановился, а затем произнес: – Фальсификацией.

– Что? – От удивления брови профессора поднялись над оправой очков. – Как фальсификацией?

– Ну, понимаете. – Женя говорил быстро, не давая профессору опомниться. – Некоторые люди заинтересованы в том, чтобы современная наука не получила точных данных о строении Земли и, как следствие, не использовала эти данные для прогнозирования землетрясений. Поэтому подбрасываются вот такие артефакты, которые могут дать ложные представления о структуре в данном случае земного ядра.

– Зачем? – Профессор явно был растерян. Кажется, Женя своего добился. Ему было стыдно обманывать профессора, но Накамура никогда бы не понял истинного назначения шара. Ведь он сам признался вначале, что относит себя к ортодоксальным ученым.

– Для того чтобы дать ложные представления о распространении сейсмических волн в земной коре, – ответил Куз­нецов.

– Зачем?

– А затем, что в некоторых странах существует сейсмическое оружие.

– Вы серьезно?

– Тихо! – Кузнецов приложил палец к губам и оглянулся, показывая, что их могут подслушивать. Он подошел к микроволновой печи и включил ее. Печь зашумела. Женя наклонился к уху профессора: – Эта технология существует у правительства Соединенных Штатов, а также у некоторых арабских стран. Четверть землетрясений в мире – это продукт испытания сейсмических торпед. Но я вам этого не говорил. Потому что ФБР преследует меня.

Женя приоткрыл занавеску на окне и показал профессору машину с дежурившими под окном сотрудниками ФБР. Сотрудники Федерального бюро, заметив, что за ними наблюдают, сразу как-то неловко зашевелились, отводя взгляды от окон. Не заметить этого было невозможно.

– Видите этих людей? Они следили за мной от самого штата Арканзас. И до сих пор «пасут» меня. Вы смотрите «Икс файле»?

– Да, – ответил профессор.

– Их методы мало отличаются от тех, что показаны в фильме.

Женя задернул занавеску. Профессор взял шар из рук Кузнецова и задумчиво уставился на него.

– Отдайте этот шар мне, – неожиданно предложил Куз­нецов. – Я знаю, что с ним делать.

– Извините, но нет. – Профессор открыл дипломат и убрал в него шар. – Те исследования, которые мы провели, и те результаты, которые мы получили, не позволяют мне верить вашим словам. Простите.

Эта фраза была последней. Профессор покинул кухню, оставив Кузнецова наедине с его стаканом. Женя разозлился на себя. Опять он позволил жадности обуять его. Конечно, еще одно интересное доказательство, которое требует всестороннего тщательного исследования. Конечно, окажись шар в руках Кузнецова, он лег бы на полку, как и все остальные предметы, добытые им. А теперь он испортил отношения с Накамурой, рассказывая ему выдуманные истории.

Кузнецов отхлебнул из стакана, этот глоток оказался пороговым. Женя почувствовал, как алкоголь ударил в голову. Он сделал шаг и пошатнулся, ему даже пришлось схватиться за стол, чтобы не потерять равновесие.

– А ведь выпил всего два стакана, – произнес он.

Кузнецов прошел в гостиную, к остальным ученым. Он разговаривал со многими и с каждым выпивал. В результате набрался до такой степени, что оказался ведомым под руку не менее пьяным, но державшимся на ногах финном Яном Люмме.

– Женя, – обратился финн к Кузнецову и икнул. – Поехали в русский ресторан!

– К цыганам! – уточнил Кузнецов. – Ненавижу виски. Хочу водки!

Они попрощались со спящим на диване Лилленкампом и, идя все так же под ручку, раскачиваясь в такт, остановились у входной двери.

– Я совсем забыл, – произнес Кузнецов заплетающимся языком. – Там за дверью меня ждет ФБР.

– ФБР? – переспросил Люмме. – А что ты натворил? Ты публично признался, что ненавидишь виски? Это преступление в Америке карается федеральным законом.

Эта фраза вызвала у Кузнецова приступ гомерического хохота. Люмме его поддержал. Немного успокоившись, Куз­нецов произнес, скорчив сосредоточенное лицо:

– Слушай, меня ведь и вправду караулит ФБР.

– А мы вылезем через окно!

– Точно! – обрадовался Женя.

Через окно, выходящее на задний дворик, они скорее не вылезли, а вывалились. Кузнецов ко всему разорвал штанину, зацепившись за оконный шпингалет. Люмме помог ему подняться с земли.

– Поедем на моей машине, – заявил Кузнецов Мысль о том, что его машина стоит на виду у сотрудников ФБР, у него не возникла. К счастью, Люмме здраво рассудил, что для вождения автомобиля «они немножко пьяны». Поэтому они вышли на дорогу и, бредя по ней, как два измученных жаждой странника, прошли около километра. Пару раз мимо них проносились автомобили, но ни один не остановился на просьбу подвести и объезжал их по широкой дуге. Так они и шли, поддерживая друг друга. Потом у Кузнецова откуда-то взялись силы, и он пытался убежать от Люмме. Тот его долго догонял, затем они оба свалились под фонарным столбом.

Женя пытался запеть, но песен по-русски его спутник не знал, по-английски они могли спеть только «С днем рождения тебя!». Исполнив эту партию единожды, они были прогнаны из-под фонаря лаем злобного пса, прибежавшего на их пение. Затем вновь брели по дороге, Люмме пел что-то по-фински, Кузнецов подпевал ему словами, которые, как он считал, были похожи на финские и подходили к мелодии.

Женя не помнил, как они расстались. Он помнил только, что сидел на заднем сиденье такси, а водитель пытался выяснить, куда его доставить. Женя ответил, и водитель замер с непонимающим лицом. Оказалось, что Кузнецов назвал ему адрес своего дома в Москве. С трудом он вспомнил название отеля и, произнеся его, уснул.

Такси остановилось около отеля, водитель высадил Кузнецова, забрав у него половину всех денег, находящихся в кошельке, и уехал. Женя некоторое время постоял у входа, спрашивая у каждого встречного прохожего сигаретку. Наконец сигаретку ему дали, Кузнецов попытался закурить, закашлялся и с остервенением раздавил сигарету. Постояв еще немного, он направился в двери, но не отеля, а близлежащего бара. В баре он заказал две рюмки водки, выпил первую и поперхнулся на второй. Того, что было в баре, он не помнил, но очнулся Кузнецов на асфальте рядом с мусорными контейнерами где-то на задворках домов. Как только сознание вернулось к нему, Кузнецова вытошнило. В глазах плыло. Мусорные контейнеры шевелились, словно живые, стены домов сдвигались, пытаясь задавить. Женя помотал головой и закрыл глаза. Голова прямо не держалась и все время падала на грудь. Женя поднялся на колени и открыл глаза.

Голова кружилась неимоверно, взгляд Кузнецова упал на решетку стока дождевой воды метрах в двадцати от него. Она светилась изнутри красным огнем. Женя упал на бок. Веки наливались тяжестью. Из решетки стока красное пламя поднималось, принимая монолитную непонятную форму.

– Мама родная, как я нажрался, – произнес – Кузнецов.

Женя закрыл глаза. Он почувствовал легкую дрожь асфальта. Дрожь, вызываемую шагами человека. Больше Куз­нецов ничего не помнил.

* * *

10 июля

Очнулся Кузнецов в своем номере. Как он попал сюда? Последнее, что он помнил после вчерашнего, – это задворки, мусорные контейнеры и галлюцинации.

Он поднялся и сел на постели. Голова кружилась, как на карусели, тошнота подступала к горлу.

– О-о-о! – протянул он страдальчески. Мир был сердит на него.

Раздался стук в дверь, от которого Кузнецов вздрогнул. Он встал на ноги, шатаясь, подошел к двери и открыл ее.

На пороге стояла Элен, излучая неотразимую привлекательность. Элен улыбалась.

– Можно? – как-то необычно спросила она и, не дожидаясь ответа, прошла в номер, оттеснив Кузнецова и захлопнув за собой дверь. Такой Элен Женя еще не видел. Элен загадочно улыбалась, взгляд ее источал сладострастие. На ней была короткая юбка, открывающая взору обворожительный изгиб бедра (такой юбки она ни разу не надевала), и обтягивающая полупрозрачная майка, сквозь которую проступали темные соски. Женя не был готов к такому повороту событий и к тому же обнаружил, что стоит в одних трусах.

– Элен, как я здесь оказался? – спросил Женя и ощутил позыв тошноты.

– Я понятия не имею, – шипяще произнесла она, надвигаясь на Кузнецова.

Женя пятился до тех пор, пока на пути отступления не встала кровать. Край кровати ударил под колени, и Кузнецов невольно сел на нее. Элен коснулась его щеки, Женя ощутил жар пальцев. Да, ее пальцы были горячи. Слишком горячи.

– Не могу забыть тот вечер, что мы провели с тобой в Лионе, – прошептала она.

Страдающая от похмелья голова Кузнецова не смогла сразу понять смысл сказанной фразы. Тошнота не отпускала. Кузнецов промолвил:

– Какой вечер ты имеешь в виду? Мы с тобой не были в Лионе. Мы были в Лилле, да и то на его окраине. Элен уже садилась на него, придавив руками к стене.

– Я всегда хотела тебя.

– Элен, мне сейчас очень плохо.

– И мне без тебя плохо, – произнесла она и наклонилась к уху, – Скажи мне, где находится статуэтка?

– Иттла! Ты же знаешь, Мигранова убили, а статуэтка была у него.

– Да, но ее же не нашли! Где он ее прятал? А вот и появились приступы головной боли. С добрым утром, доктор Кузнецов!

– Что ты спросила? – поморщился он.

– Я спрашиваю, где Мигранов прятал статуэтку?

– А... – Женя понял вопрос. Зачем Элен понадобилось это с утра?

– Зачем тебе это? – спросил он, морщась.

– Мне просто интересно, – быстро ответила Элен.

– Фигурка лежала... – Но договорить Кузнецов не успел. В его дверь опять постучали. Элен как-то непонятно выругалась и вскочила.

– Ты куда? – воскликнул Кузнецов, но Элен не ответила и скрылась в ванной комнате. Женя пожал плечами и отправился открывать входную дверь. За дверью стояли агент Уолкер и...

Женя не мог поверить своим глазам. Он проморгался и потряс головой.

На пороге стояла Элен, одетая в длинное синее платье!

И Элен и Уолкер были рассержены.

– Какого черта! – кричал Уолкер, проходя в номер. – Вы ведете себя словно безумец!

– Неужели тебе не дорога твоя жизнь? – вопрошала Элен. – Как можно так напиваться!

– Вы плачетесь мне о том, что ФБР не может обеспечить вашу безопасность, а сами сбегаете от охраны и пропадаете неизвестно где! – возмущался Уолкер.

Ничего не отвечая, Кузнецов направился к двери в ванную комнату и открыл ее. Ванная была пуста.

– Что вы делаете? – с неприязнью спросил Уолкер.

– Элен только что сидела на моих коленях, а потом скрылась в ванной, – ответил Кузнецов.

Глаза Элен внезапно наполнились слезами, она хотела что-то произнести, но не смогла промолвить и слова. Закрыв лицо, она выбежала из номера. Из коридора донеслись ее всхлипывания.

– Что вы несете? – сказал Уолкер. – И зачем вы обидели доктора Граббс?

– Да, но только что...

– Алкоголь в больших количествах еще никому не приносил пользы.

– Вы говорите прямо как моя мама. Боже, мне дурно!

– Швейцар гостиницы случайно обнаружил вас на задворках, валяющегося в грязи около мусорных баков.

– Этого я не помню.

– Верю, – усмехнулся Уолкер и снова посерьезнел. – То, что вы вчера натворили, было верхом неосторожности. Хорошо, ничего не случилось.

– Я больше не буду, – простонал Кузнецов. Голова раскалывалась. Он не мог слушать слова Уолкера, он не мог думать – мышление причиняло ему боль.

– К вашим друзьям-ученым я вас больше не отпущу.

– Я буду вам очень признателен.

Уолкер посмотрел в окно, задумчиво теребя подбородок.

– Имеется новая информация, – произнес он, – Вы в состоянии ее переварить?

– Нет! – дрогнувшим голосом воскликнул Кузнецов.

– Сколько времени вам потребуется, чтобы восстановиться?

– Не знаю. Все зависит от того, чем восстанавливаться.

– Спиртное я вам не дам. Мы вынули все бутылки из бара в вашем номере, так что не ищите. Мои люди что-нибудь принесут. Встретимся вечером.

Уолкер вышел. Женя без сил упал на кровать, придавив голову подушкой.. Через пятнадцать минут люди Уолкера принесли две таблетки, которые затем растворили в стакане воды. Кузнецов выпил эту воду и уснул.

Проснулся он в три часа дня. Состояние его было удовлетворительным, голова не болела, тошнота не ощущалась. События вчерашнего дня и сегодняшнего утра казались частью сна, но Женя знал, что это был не сон.

Ему было очень стыдно за себя перед Уолкером, перед своими коллегами-учеными, с которыми он пил, и в особенности перед Элен. Это чувство вины тяготило, он стыдился каждого своего действия, каждой мелочи, которую совершил вчера. Стоп!

Он вскочил с кровати.

Утром Элен зашла в его номер в короткой юбке и села к нему на колени, затем исчезла в ванной комнате. Происходило ли это, или это ему приснилось? Он не мог ответить. Через несколько секунд после того, как за Элен захлопнулась дверь в ванную, Элен появилась на пороге вместе с Уолкером! Как из ванной комнаты она успела перебраться за пределы номера? Или существовало две Элен – одна в короткой юбке, а другая в синем длинном платье? Или одна Элен, которая сумела быстро переодеться и переместиться из ванной комнаты за дверь номера, или у него начинается белая горячка? Но он же почти не пьет!

Поднявшись с кровати, Кузнецов подошел к двери в ванную комнату и открыл ее. Ванная была пуста, при свете лампы ярко блестел хромированный кран, сияли белизной ванна и умывальник, с ними мягко контрастировала голубая настенная плитка. Женя сел на край ванны, открыл воду и помочил горячий лоб. Это похоже на умопомрачение.

Было или не было? Скорее всего, это ему почудилось.

Женя намочил щеки и поднял голову вверх. На месте вентиляционной решетки зияла черная дыра.

Что это? Упущение гостиничной службы? Была ли решетка, допустим, вчера? Он не мог ответить по той простой причине, что не обращал на такую мелочь внимания.

Женя встал на краешек ванны, чтобы поближе разглядеть отверстие. Увиденное им оказалось еще более непонятным. Осталась на месте вмонтированная в стену коробка от решетки, которая почему-то почернела до неузнаваемости и даже кое-где сплавилась. А вот сетка у решетки отсутствовала. Женя принюхался и различил еле заметный запах гари. Он провел пальцем по краю, на пальце остался черный след. Теперь при более внимательном рассмотрении стало видно, что вокруг коробки присутствовал ореол из сажи, а решетка была, видимо, расплавлена.

Кузнецов спустился на пол. Ему вдруг захотелось проверить, на месте ли «солнце». Женя подошел к окну и открыл его. В комнату ворвался шум городских улиц. Он высунул в окно руку и пощупал стену возле окна, частично скрытую ажурной колонной. «Солнце» находилось там, приклеенное к стене лейкопластырем. Его не было видно с улицы, так как колонна загораживала эту часть стены, и если кто-то и стал бы искать «солнце» в номере, то не догадался бы искать за окном.

Через четыре часа в его номере зазвонил телефон. Это был Уолкер.

– Как ваше самочувствие? – поинтересовался он.

– Удовлетворительное, – ответил Женя.

– Отлично! Выйдите из номера и попросите одного из охранников проводить ко мне.

– Хорошо.

Женя положил трубку. Уолкер что-то накопал, он говорил об этом утром. Что же это? Женя не сомневался, что вскоре узнает. Он надел новую рубашку, пиджак и завязал галстук Когда он заканчивал застегивать запонки, телефон зазвонил вновь.

– Опять Уолкер со своими инструкциями, – проворчал Кузнецов. – Никак забыл что-то сказать. Он поднял трубку.

– Мсье Кузнецов?

Женя похолодел. Это был совсем не Уолкер. Он узнал этот голос.

– Граф Бисбрук?

– Двое суток, данные мною, прошли. Вы отдадите мне Иттлу и «солнце»?

– Мой ответ я показал вам еще в баре.

– Что ж, пеняйте на себя! – В трубке раздались короткие гудки.

Женя не помнил, как спустился в номер Уолкера в сопровождении агента. Уолкер стоял к нему спиной и завязывал галстук. Перед ним на кровати лежало еще штук двадцать.

– Мне звонил Бисбрук, – рассказал Женя. – Он вновь угрожал мне.

– Не волнуйтесь.

– Как мне не волноваться! – взорвался Кузнецов. – Речь идет о моей жизни!

– Я в тридцатый раз пытаюсь объяснить, что здесь вы в безопасности. – Уолкеру не понравился галстук, и, развязав, он отложил его в сторону. Затем выбрал другой. Женя видел отражение Уолкера в зеркале. По мнению Кузнецова, этот галстук еще меньше подходил к костюму, чем предыдущий

– Кто-то сжег вентиляционную решетку у меня в ванной, – произнес Кузнецов.

– Что? – Уолкер повернулся к нему. Да, галстук не подходил к костюму. – Что вы сказали?

– Кто-то сжег вентиляционную решетку у меня в ванной, – повторил Кузнецов, тщательно расставляя слова, словно объясняя ребенку.

– Когда это случилось?

– Не могу сказать. Я обнаружил сегодня днем. Но почему это так вас удивило?

Уолкер с сожалением посмотрел на свое отражение в зеркале и развязал галстук.

– При обследовании лаборатории Фишера в Блюмин-гтоне короб вытяжной вентиляции был сильно поврежден воздействием высокой температуры. Мы тогда не могли понять, что явилось причиной. Но если и вы нашли у себя похожее... -Уолкер запнулся, пытаясь поточнее выразить мысль.

– Если и в моем номере произошел похожий случай, – продолжил за него Женя, – значит, эти два события связаны и мне угрожает опасность?

– Нужно усилить наблюдение, – произнес Уолкер. – Совпадения быть не может. Что бы это ни было, убийца поблизости.

– Он что, пробрался в мой номер, пока я спал, и сжег вентиляционную решетку? – испуганно произнес Кузне­цов.

Уолкер снова повернулся к нему.

– Мы определим, кто это сделал. В коридорах гостиницы мы расставили видеокамеры. На пленке будет видно, кто заходил в ваш номер.

– Но куда же смотрела охрана? – задал справедливый вопрос Кузнецов.

– Тут надо тщательно разобраться. Вероятно, этот случай даст ответ на вопрос – как же преступник собирается совершить преступление.

Уолкер достал из кармана мобильный телефон и отдал распоряжение провести обследование номера Кузнецова. Закончив говорить, он спрятал телефон и обратился к Жене:

– Вы снова пойдете в ресторан с Элен. Тем временем ваш номер осмотрят.

– В ресторане мне будет угрожать опасность.

– Я сказал, что вы пойдете в ресторан! – отрезал Уолкер так, что у Кузнецова пропала всякая охота спорить. – У меня есть сведения относительно имени Мдраг, графа Бисбрука и его поместья.

Женя опустился в кресло. Информация была не просто новой, она была очень даже интересной.

– Как вам это удалось?

– В библиотеке Конгресса Соединенных Штатов обширная информация. – Он говорил, завязывая новый гал­стук. – Имени Мдраг не существует в картотеках и базах данных. Поэтому я стал исследовать все связи графа Бисбрука, пытаясь отыскать Мдрага в числе потенциальных знакомых. Это также оказалось безрезультатно Зато я узнал всю историю семьи Бисбруков. Это оказалось очень даже забавным. Бисбруки вышли из Германии, это были простые торговцы текстилем.

– Простые торговцы? Без титула? – удивился Кузнецов.

– Вот именно, без титула! Титул графа в 1899 году купил дед Ганса Бисбрука. Незадолго до Первой мировой войны они перебрались в Бельгию, где купили поместье в Герардс-бергене. То самое, где сейчас живет Ганс Бисбрук.

Кузнецов впервые слышал имя графа – Ганс. Бисбрук, казавшийся ему каким-то властным аристократическим монстром, сразу превратился в приземленного человека, имеющего простое немецкое имя и короткую графскую родословную.

– Так вот, поместье они купили у некоего Гильяма Лиама вместе с богатой коллекцией книг, картин и скульптур.

– Это невозможно! – вырвалось у Кузнецова.

– Что невозможно? – спросил Уолкер.

– Нет, ничего, – ответил Женя. Уолкер помолчал, затянул узел галстука и сказал:

– Вы находились в усадьбе и видели эту коллекцию. Она слишком богата, чтобы ее можно было продать! Ведь вы подумали об этом?

Уолкер был проницателен. Недаром он работал в ФБР.

Именно об этом и подумал Кузнецов.

– Вы даже не представляете, насколько она богата! – произнес Женя, – В книгах там собрана история всего мира, а картины и статуи настолько уникальны, что каждая может оказаться новой Моной Лизой или Венерой Милосской. Поверьте мне, мой отец был историком!

Правая бровь Уолкера поднялась вверх. Так он показывал удивление.

– Газеты в то время писали, что коллекция Гильяма Лиама богата. В свете богатства этой коллекции интересны хозяева усадьбы. Кто они? Усадьба была построена в 1765 году герцогом Мариком Лиамом. После его смерти в 1780 году она перешла к его сыну Даниелу Лиаму. Далее владельцами являлись потомки соответственно: Роальф, Адольф и последний – Гильям . Сведений об этой семье практически не сохранилось, имеются лишь слухи об огромной коллекции ценностей, собранных неизвестно где и как. Марик Лиам имел титул герцога и появлялся при дворе наместника Бельгии, но чем занимались его потомки – неизвестно. Продав имение, Гильям Лиам растворился во времени. Больше упоминаний о нем не имеется.

– Да, интересно. Я полагал, что Бисбруки – древний род. Однако мне не давала покоя буква "М" повсюду в особняке. Доктор Граббс предположила, что это первая буква фамилии архитектора, но теперь понятно, что это первая буква имени первого хозяина усадьбы – Марика. Такая же буква, кстати, имеется и в оформлении Королевского музея истории в Брюсселе. Вероятно, Марик являлся основателем музея.

– Что во всем этом связано с именем Мдраг, на ваш взгляд? – словно учитель спросил Уолкер.

– Первые буквы имен владельцев усадьбы в Герардс-бергене – Марика, Даниела, Роальфа, Адольфа и Гильяма – образуют имя. Имя это – Мдраг, – без размышлений ответил Кузнецов.

– Поздравляю! У вас отличное аналитическое мышление!

– Еше бы! При анализе землетрясений и не такому научишься... Это интересно и совершенно непонятно. Почему Бисбрук меня пугает аббревиатурой имен прежних владельцев его усадьбы?

– Наверное, потому, что существует человек с таким именем, – ответил Уолкер.

– Тогда напрашивается вопрос – зачем какой-то человек взял себе такое имя?

Уолкер последний раз критически посмотрел на свое отражение в зеркале, скривил рот и развязал галстук. По мнению Кузнецова, на этот раз галстук подходил к костюму. Но мнение – вещь субъективная. Кузнецов считал, что гал­стук подходит к костюму, Уолкер – нет.

– Вы спрашиваете – зачем? – произнес Уолкер. – Я не могу ответить. Возможно, это потомок рода Лиамов. Он посмотрел на часы и произнес:

– Вам пора, Женя, идти в ресторан.

Женя зашел в номер к Элен. Она уже надела вечернее платье, вид у нее был мрачным. Женя пытался объясниться, но она решительно остановила его, заявив, что не хочет ни о чем слушать. В ресторан они спустились, не произнеся ни слова. Когда Кузнецов делал заказ, у него возникло очень большое желание заказать бутылку виски, но он ограничился тефтелями из телятины в персиковом соусе и финиковым тортом с кокосовой глазурью. Элен заказала салаты.

Ели они молча. Женя постоянно поглядывал на часы, желая, чтобы скорее истек тот час, который просил Уолкер на обследование номера. Ужин выдался тягостным, Женя чувствовал себя виноватым, но не мог объясниться. Элен словно его не замечала.

– Я так больше не могу! – наконец не выдержал он. – Ты можешь поговорить со мной?

– Нам не о чем говорить, – заявила Элен.

– Я виноват, и я извиняюсь!

– Твои извинения не принимаются!

– Но ты можешь хотя бы сказать – почему?

– Нет! Пожалуйста, оставь меня!

– Оставить? Хорошо, ты этого хотела.

Кузнецов вскочил. Бар был в десяти шагах от него. К черту! Все к черту! Он напьется сегодня снова, Уолкер ему не указчик. Пусть он и опустошил бар в его номере, но в ресторане-то бар был полон! Две двойных порции виски, а потом еще столько же. Он был готов напиться до беспамятства.

Он двинулся в направлении стойка бара, но ботинок зацепился за ножку стула, и Кузнецов, теряя равновесие, полетел вперед. Путь ему преградил человек, проходивший мимо. Женя схватился за его могучие плечи и только за счет этого устоял на ногах.

– Спасибо, – произнес он и поднял глаза.

На него смотрело лицо с фотографии Уолкера, лицо убийцы ученых – Баркера и Фишера. Каменное лицо, граненые скулы и выразительные бесцветные глаза. Это был он! Точно он!

Его руки на плечах убийцы задрожали, и Женя нервно отпустил их. Перед ним стоял огромный человек. Страх накатился на Кузнецова.

– Извините... Простите... – бормотал он, пятясь обратно к столику. Находясь в Нью-Йорке, он постоянно думал о Бисбруке и его угрозах, он думал о Рене Жино и наемном убийце Жан-Люке Перье. Кузнецов боялся их. На он не предполагал, что ему придется столкнуться с убийцей ученых, преследующим свои непонятные цели, следующей жертвой которого, по предположению ФБР мог стать он, Кузнецов!

– Вы пьяны, – хрипло произнес человек.

– Да-да. – Кузнецов продолжал пятиться. Что сделает этот убийца? Выхватит пистолет и на глазах у Элен и десятков посетителей изрешетит тело Кузнецова? Но зачем ему это? Ведь Женя лично ему ничего плохого не сделал!

Однако человек не спешил убивать Кузнецова. Оглядев того с ног до головы своими бесцветными глазами, человек поправил отворот пиджака, который отогнул Кузнецов, и, не произнеся больше ни слова, проследовал дальше в направлении туалетной комнаты. Когда человек скрылся за дверью, Женя растерянно опустился в кресло. Рука его в кармане методично нажимала кнопку на брелке, изображающем Роджера Рэббита, посылая сигнал охранникам, которые, впрочем, он видел, уже бежали в туалетную комнату, держа правую руку под пиджаком. Как они прошляпили убийцу?! Ведь именно за этим человеком они охотились! Именно его караулили в ресторане. Фэбээровцы должны были схватить его в тот момент, когда Кузнецов натолкнулся на него и даже до этого момента! Как только он вошел в ресторан!

Женя ошарашенно повернулся к Элен. На ее лице застыл испуг. Кузнецова удивила такая реакция девушки. Элен не видела фотографии, которую Кузнецову в машине по дороге в Париж показывал Уолкер. Она не должна была бояться этого человека просто потому, что не знала – кто это! Но Элен была напугана. И взгляд ее остановился на двери туалетной комнаты, в которую вбежали фэбээровцы. Женя облизал пересохшие губы и, преодолев себя, все-таки спросил:

– Элен, что с тобой?

– Этот человек... – Ей было трудно говорить. – Этот человек...

– Тебе показывали его фотографию? Это убийца Баркера и Фишера.

– Нет, – ответила она, – Это тот человек, который был вместе с Бисбруком, когда меня схватили в усадьбе.

Мир закружился, многое встало на свои места, причем встало так, что от этой постановки содрогнулось сознание Кузнецова. Он прекрасно помнил того человека в усадьбе, он видел его фигуру, слышал его голос, но не видел лица. Теперь он знает лицо.

– Мдраг! – произнес Кузнецов. – Это Мдраг!

Минуты шли, Кузнецов постепенно отходил от испуга. Так или иначе, все обошлось. Два агента ФБР сейчас находятся в туалетной комнате, и они, очевидно, уже арестовали убийцу.

Мдрага.

Женя про себя еще раз повторил это имя. Мдраг. Аббревиатура из первых букв имен давно умерших людей. Кто он, этот Мдраг? Что связывает его с Бисбруком, и зачем он убил Баркера и Фишера?

Время шло, а из туалетной комнаты никто не появлялся В ресторане музыканты негромко наигрывали какую-то блюзовую композицию. Люди за столиками не выглядели озабоченными: они пили марочное вино и поглощали изысканные блюда Похоже, они ничего не заметили. Да и что было замечать: как один посетитель столкнулся с другим и извинился? Затем этот другой посетитель скрылся в туалете, а за ним последовали двое слишком одинаково одетых людей.

Только сейчас Кузнецов обнаружил, что руки у него больше не дрожат. «Они находятся так долго в туалетной комнате, потому что у ФБР нет оснований для ареста Мдрага, – промелькнула у него мысль. – Сейчас все трое выйдут оттуда как ни в чем не бывало, а Уолкер потом будет оправдываться, что для задержания недостаточно доказательств. Глупости! Фотокамера института в Блюмингтоне зафиксировала этого человека, а значит, основания хотя бы для задержания имеются».

Но что они там делают, черт возьми!

– Я пойду туда, – сказал Кузнецов, обращаясь к Элен.

– Не вздумай! – умоляюще воскликнула она так, что люди за соседними столиками обернулись. Она схватила его за руку, но Женя вырвался и нетвердой походкой направился в туалетную комнату. Колени дрожали до сих пор. Он шел так, словно только что поднялся с постели, к которой был прикован долгие месяцы тяжелой болезнью. Он миновал музыкантов. Из них лишь ударник проводил Кузнецова удивленным взглядом, не прекращая бить по барабанам и тарелкам.

Женя коснулся дверной ручки туалетной комнаты, и дрожь прошла по его телу. Вдохнув, он повернул ручку и открыл дверь.

В туалетную комнату Кузнецов вошел под звуки блюза, звучавшего здесь просто оглушительно. Оркестр располагался рядом с туалетами. «Было ли музыкантам приятно находиться рядом с заведением, из которого так дурно несет?» – подумал он. И в следующее мгновение понял, что этот запах не похож на туалетный, к тому же он сомневался, что в такой дорогой гостинице, как «Роллтон-Плаза», не следили за чистотой туалетной комнаты ресторана. Это был немного сладковатый запах гари.

Женя застыл в маленьком коридорчике, ведущем в ту­алет. Кабинки, умывальники и биде находились за углом. Яркий свет от потолочных ламп заливал помещение, в звуках музыки Кузнецов не различал посторонних шумов, которые могли бы создавать фэбээровцы и задержанный. Женя стоял в этом коридорчике, не решаясь двинуться вперед. Теперь он ощущал запах более явственно. Запах не простой гари, а паленой тряпки и еще чего-то. Чего именно, он объяснить не мог.

Женя сделал шаг вперед и оказался за углом.

Под звуки блюза на залитом светом полу скорчились трупы фэбээровцев. Тело одного из них лежало на боку, и Женя отчетливо видел, что у человека в груди прожжено отверстие, сквозь которое можно разглядеть противоположную стену. Отверстие было огромным, размером с блюдце. Плоть по краям и внутри отверстия обуглилась, а ткань пиджака тлела. Тонкая полоска дыма тянулась к потолку.

Тело второго агента оказалось нетронутым, но голова обгорела настолько, что кожа съежилась, оголив кости черепа.

– Боже, – сумел пробормотать Кузнецов, очумевшими глазами глядя на тела. Тошнотворный комок подкатывался к горлу. – Боже!

Он зажал нос, потому что запах горелой плоти был невыносим. Невозможно представить себе, какое оружие могло сотворить подобное. Прожечь насквозь в теле человека такую огромную дыру! Огнемет или лазер? Но самое главное...

Кузнецов прижался к стене.

Где Мдраг? Он был здесь и никуда не выходил. Другого пути из туалетной комнаты быть не должно. Значит, он мог сейчас прятаться в одной из кабинок, поджидая его, Кузнецова!

Прижавшись спиной к стене, Женя медленно стал пятиться назад. Мдраг, как видно, легко расправился с двумя агентами ФБР, значит, расправиться с Кузнецовым ему будет намного проще. Не зря Бисбрук пугал Кузнецова этим человеком. Теперь Женя видел, насколько он опасен. К тому же Кузнецов не понимал его намерений, и это делало поведение Мдрага совершенно непредсказуемым.

Последний раз взглянув на трупы агентов, на страшные ожоги на их телах, Женя бросился бегом из туалетной комнаты, напоследок отметив выжженную решетку вентиляции под самым потолком.

Туалет остался позади. Кузнецов остановился возле оркестра, продолжавшего наигрывать уже надоевший блюз. Барабанщик вновь с интересом и некоторой тревогой наблюдал за Женей, но тому было наплевать. Он оглядывал зал. Ни одного агента, который спешил бы к нему спросить – что там произошло в туалетной комнате. Люди в ресторане ужинали, словно ничего не случилось! Как будто за его спиной не было двух трупов!

Женя достал из кармана брелок. Мордочка кролика Роджера улыбалась ему. Ключи от автомобиля на цепочке раскачивались в такт музыке, и было похоже, что именно этому улыбается кролик Роджер. Подушечкой большого пальца Женя надавил на сплющенный нос кролика несколько раз. Какой-нибудь сотрудник Федерального бюро должен услышать этот сигнал, должен сообщить кому следует, что охраняемому объекту угрожает опасность. Они должны уже быть здесь.

Внезапно Кузнецов увидел, как Элен встает из-за столика и следует в направлении выхода, глядя на кого-то. Человек, знакомый ей, позвал Элен, и она покидала зал. Женя не мог разглядеть этого человека, так как он скрывался в проеме дверей. Подсознательно Кузнецов почувствовал опасность.

– Элен! – закричал он, но музыка заглушила его крик. Элен, не услышав Кузнецова, уже выходила в двери. Женя бросился за ней через весь зал.

Он обежал столик с миллионером из Техаса в ковбойской шляпе, угощавшим даму шампанским, и наткнулся на выставленный стул. Кузнецов перевернулся в воздухе и шлепнулся на спину. Удар об пол отбил легкие. Женя тут же поднялся на колени, но не мог и вздохнуть. Люди за столиками удивленно восклицали, показывали на него пальцами, и лишь подбежавший официант помог ему подняться. Кузнецов начал дышать, но давалось это с трудом. Официант что-то говорил, но Женя от этого падения забыл английский язык. Отстранив официанта, он, едва передвигая ноги и превозмогая боль, вызываемую каждым вдохом, устремился к выходу. Когда он достиг дверей в ресторан, Элен и след простыл.

Где же ФБР? Они уже давно должны находиться здесь. Женя побежал к лифту. Сейчас его номер должны обследовать. Возможно, и Уолкер там. Черт! Этот Мдраг сейчас находится в туалете, и агентам нужно его схватить немедленно! Иначе он убьет Кузнецова!

У номера дежурил охранник.

– В туалете ресторана убиты два агента! – на ходу прокричал Кузнецов. На лице охранника отразилось недоумение. Женя понял, что ему не поверили.

– Я не шучу! Где Уолкер?

Охранник показал на дверь номера Кузнецова. Не тратя больше времени на пустое общение с охранником, Кузнецов вошел в номер. Уолкер стоял возле бельевого шкафа и рассматривал что-то в выдвинутом ящике.

– Убийца ученых и есть Мдраг, – произнес Кузнецов. Уолкер резко повернул к нему голову и захлопнул ящик шкафа. – Двое ваших людей убиты в туалете ресторана. Я сигналил! Где остальные ваши люди?

– Все в порядке, – произнес Уолкер. – Не беспокойтесь.

– Я столкнулся с убийцей лицом к лицу!

– Все в порядке, – повторил Уолкер. – Мы взяли его. Эти слова громом поразили Кузнецова. Неужели им это удалось?

– Когда вы сделали это? Ведь я только что оттуда. Двое ваших агентов лежачи на полу туалетной комнаты, я сигналил, а никто не пришел...

– Мы взяли его, – невозмутимо повторил Уолкер.

Женя облегченно вздохнул. Огромный камень свалился с души. Да, теперь действительно ФБР продемонстрировало качество своей работы. Он столько слышал об этом по телевизору, но теперь убедился воочию. Только что в ресторане никого не было, а теперь преступник пойман.

– Слава богу! Чем он убил ваших людей?

– При нем был найден странный пистолет. Мы никогда не видели подобного. Впрочем, так мне доложили.

– Вы закончили осмотр ванной? – спросил Женя. Уол­кер как-то странно на него посмотрел, как будто не понял суть вопроса. Но затем он нахмурился, потер лоб и ответил;

– Да, конечно.

– И вентиляционное отверстие вы исследовали?

– Да.

– Оно соответствует тому, что найдено в университете Блюмингтона?

– Я пока не могу ответить.

– А что вы искали у меня в шкафу? На этот раз Уолкер сделал долгую паузу:

– Я искал «солнце». Где оно у вас?

– Зачем оно вам понадобилось?

– Мы хотим использовать его для допроса Мдрага. Уверяю вас, мы отдадим «солнце» сразу, как только вы попросите его назад.

На этот раз пришел черед задуматься Кузнецову. Непристойно человеку, представляющему американскую законность, копаться в чужих вещах. Но это частность. Уол­кер, несомненно, хотел ускорить процесс допроса Мдрага.

– Если преступник пойман, – сказал Кузнецов, – то я вам здесь больше не нужен. Я могу лететь в Санкт-Петер­бург. А вылететь я могу в любой момент, и «солнце» должно находиться при мне.

– Пожалуйста, дайте мне «солнце». Это займет лишь какой-то час.

Женя молчал. Он не мог решиться. С одной стороны, конечно, опасности никакой не было. Он помог Уолкеру задержать убийцу, Уолкер со своей стороны постарается сохранить «солнце» в неприкосновенности Однако с другой стороны, Кузнецов еще никогда не доверял артефакты чужим людям. Подсознательно он боялся предательства или каких-то корыстных помыслов в людях. Исключение составлял Мигранов.

– Ну как? – спросил Уолкер.

Женя посмотрел на агента и увидел, что галстук ij a нем совсем не тот, что был выбран час назад.

– Да, конечно, я помогу вам. Только это должно занять минимум времени!

– Вы можете не беспокоиться.

Женя открыл окно и, протянув руку на улицу, нащупал «солнце» и оторвал его от стены. Он сорвал лейкопластырь – и бережно вытер поверхность «солнца» ладонью. Диск светился не так ярко, как в подземелье графа Бисбрука. Уолкер протянул руку. Женя положил «солнце» ему в руку. Рука Уолкера показалась Жене слишком горячей.

– У вас жар, мистер Уолкер, – заметил Женя.

– Он бывает всегда, когда я нападаю на след, – ответил тот. Он положил «солнце» во внутренний карман пиджака и повернулся к выходу.

– Кстати, – бросил он через плечо, – госпожа Граббс хочет вас видеть. Она ждет в переулке за отелем.

– Она ушла из ресторана... Это не вы ее вызвали? Что она там делает?

– Спуститесь и узнаете.

Уолкер покинул номер. Женя потер виски, пытаясь проанализировать информацию, накатившуюся на него за последние пятнадцать минут. Однако, когда он пытался что-то анализировать, перед глазами вставали два обгоревших трупа в туалетной комнате. Информация так и осталась в голове большим неразобранным комком.

Женя подошел к входной двери, намереваясь покинуть номер. Хотя, собственно, в чем разбираться! Убийца пойман, угрозы Бисбрука больше не страшны. Женя вышел из номера.

Он оказался на улице. На Нью-Йорк опустился вечер, но улицы освещались светом фонарей и неоновых реклам. Поток машин на дороге был таким же плотным, как и Днем. Женя повернул направо, в переулок рядом с гостиницей. А вот здесь было темновато. Стена гостиницы не имела ни единого окна на этой стороне, лишь служебный вход и пожарная лестница с крыши. Кирпичная кладка здания, составляющего противоположную стену этого переулка, показалась Кузнецову родней началу века. Выход из переулка был перегорожен забором из проволочной сетки. Как Элен может ожидать его в таком мрачном месте. И где она?!

Элен тихо подошла к нему сзади и дотронулась до плеча. Женя вздрогнул и обернулся.

– Почему ты здесь, Элен?! Почему ты ушла из ресторана?

Она прикоснулась пальцем к своим губам, показывая, что не надо поднимать шум. И действительно, Женя заметил, что здесь каждое сказанное слово звучно отражается от стен, словно в концертном зале.

– Уолкер просил у тебя «солнце»? – поинтересовалась она.

– Это он вызвал тебя из ресторана?

– Да. Так просил?

– Я отдал ему «солнце». А что, не следовало?

– Нет, ты поступил правильно. А насчет Итглы он тебя не спрашивал?

– Об этом абсолютно ничего. Зачем ему Иттла?

– Он хочет обвинить Мдрага в убийстве Мигранова. Для этого ему необходима информация об Иттле.

– Он совершенно ничего не говорил мне об этом.

– Уолкер мог забыть. Ведь это не является его приори­тетом. Но чтобы отомстить за убийство Мигранова, ты должен рассказать Уолкеру о статуэтке и он должен обвинить в убийстве Мдрага. – Элен очень интересно произнесла имя Мдраг. Быстро и гортанно.

– Я не понимаю, почему это беспокоит тебя, Элен? – спросил Кузнецов. – Мдраг пойман, его привлекут к ответственности за убийства Фишера и Баркера. Мне очень тяжело без Миши, но ведь Мдрагу уже обеспечена смертная казнь.

– Если его вину докажут. Но могут и не доказать.

– Ты хочешь сказать, если ФБР не может собрать улики об убийстве, совершенном на территории Соединенных Штатов, то им это удастся на территории России? Очень сомневаюсь. И вообще, я не понимаю, как информация о том, где спрятана Иттла, может помочь в раскрытии преступления?

– Уолкер объяснил мне, что при определенных способах допроса это возможно. Воздействие на подсознание подозреваемого деталями совершенных преступлений.

– Почему ты уверена, что Мдраг совершил убийство Мигранова? Когда я слышал разговор Бисбрука с Мдрагом, именно Бисбрук сообщил Мдрагу о том, что под пытками умер человек, владеющий информацией об Иттле. Теперь я знаю, что он имел в виду Мишу. Значит, Мдраг не был в Санкт-Петербурге. К тому же детали убийства Мигранова не соответствуют деталям остальных убийств.

– Мдраг уже почти признался.

– Откуда ты это знаешь? – удивился Кузнецов.

– Я была на допросе.

– Когда ты успела?

– Только что.

– Но я сам только что разговаривал с Уолкером. Отдал ему «солнце». Когда он успел провести допрос?

– Допрос вел другой сотрудник ФБР. Где Иттла, Женя? Эта информация необходима, чтобы дожать преступника.

– Я точно не знаю, – ответил Кузнецов. – Я могу лишь предполагать, но последний раз она находилась...

В этот момент в переулок вошли три человека. Женя сразу же перестал говорить, заподозрив неладное. Элен обернулась. Лица людей были неразличимы в полумраке. Они неспешно приближались, перегородив все пространство между зданиями. Женя понял, кто это. Как он мог потерять осторожность и оказаться на улице!

– Вот мы и встретились снова, мсье Смит, – произнес голос с французским акцентом. Женя недовольно усмехнулся и потер лоб. Как он мог быть таким неосторожным! Ведь они только того и ждали.

Ближний к Кузнецову человек, не тот, который говорил, достал из кармана пистолет с накрученной на дуло насадкой. Теперь лицо этого человека стало видно.

– Жан-Люк Перье, – выдохнул Кузнецов.

– Наконец-то вы оказались без своих друзей из ФБР, – произнес Перье. Его глаза, как и тогда в Австралии, были невыразительны. Глубокий шрам пересекал левую щеку. Женя был уверен, что за этим невыразительным лицом скрывается буря эмоций, которая готова смести Евгения. Наконец стало видно и второго человека, впрочем, Женя узнал его по голосу. Рене Жино, глава преступного синдиката из Марселя. Третьего Женя не знал, возможно, это был телохранитель Жино.

– Кто они? – спросила Элен,

– Мы знакомые этого молодого человека, – ответил за Кузнецова Рене Жино. Французский акцент сильно портил его произношение. – Очень давние знакомые.

Жан-Люк Перье держал пистолет, направив его на Кузнецова.

– Очень тихое место вы выбрали для разговоров, мсье Кузнецов, – продолжил Жино. – Мы такого подарка и не ожидали.

– Послушайте, – попытался Кузнецов что-то предпринять, – я как раз собирался вернуть вам статуэтку и деньги. Я понял, что...

– Вы собирались вернуть нам статуэтку и деньги? – переспросил Жино, изображая искреннее удивление. – Бог мой! Неужели?

– Я понял, когда увидел этого мсье в аэропорту Шарль де Голль. – Кузнецов показал на Жан-Люка Перье. – И я решил, что, как только закончу все дела в Нью-Йорке, привезу вам статуэтку в Марсель.

Жино слушал его, слегка приподняв брови.

– Оставьте нас, – неожиданно твердо произнесла Элен, обращаясь к бандитам. Женя с удивлением посмотрел на нее. Не без интереса посмотрел на нее и Рене Жино.

– Вы должны понять нас, мадам, – произнес Жино. – Я готов поверить в слова Джона Смита или, по-другому, мистера Кузнецова. Я бы с радостью поехал в Марсель и принялся ждать, когда же этот любезный господин привезет мне статуэтку.

Спутник Рене Жино и Жан-Люка Перье засмеялся.

– Видите, это вызывает смех у моего телохранителя, – сказал Рене Жино. – И я объясню вам почему. Ведь я уже однажды поверил обещаниям мистера Кузнецова и ждал, когда он мне принесет статуэтку или деньги – так раньше стоял вопрос. Заметьте, мою статуэтку. Мы договорились с ним встретиться вечером в декабре прошлого года, а ждать мне пришлось целых шесть месяцев, и вы знаете... я подумал, что мсье Кузнецов так и не появится. Мне было грустно, ведь мсье Кузнецов был таким искренним, когда обещал вернуться с деньгами! В конце концов я поделился моей грустью с этим господином, пистолет которого так ненавязчиво смотрит на вас, и он встретился с мсье Кузнецовым, чтобы попросить его вернуть статуэтку. Но мсье Кузнецов так рассердился, что оставил на лице господина этот ужасный шрам! Так что теперь, когда мы нашли вас, и у него и у меня есть к мсье Кузнецову претензии.

Речь Жино была наполнена ядом, как цикута. Но смотрел Кузнецов не на Жино, а на Элен, лицо которой постепенно искажалось от гнева.

– Я готов вернуть вам все, – откровенно произнес Куз­нецов.

– Идите прочь! – сказала Элен и рванулась навстречу Жино.

Жан-Люк Перье перевел дуло пистолета с Кузнецова на Элен и два раза выстрелил. Звуки выстрелов были похожи на два чмокающих поцелуя, Элен упала на асфальт...

– НЕ-Е-ЕТ! – закричал Кузнецов и ринулся навстречу бандитам. Удар телохранителя Рене Жино откинул его к стене. Жан-Люк Перье вновь навел на него оружие. С лица Рене Жино исчезла напускная шутливость.

– Ты с самого начала ошибся, когда надул меня, мерзкий гаденыш! – воскликнул он. – От меня еще никто не уходил!

Женя смотрел на едва различимое в темноте тело Элен, бездыханно лежащее на асфальте. Жино перехватил его взгляд:

– Она ведь ни в чем не провинилась перед нами. Ты сам ее подставил.

– Вы за это поплатитесь! – сквозь зубы процедил Куз­нецов.

– Не надейся! – ответил Жино и повернулся к своему телохранителю. – Сольвент, убедись, что она мертва.

Темная фигура Сольвента опустилась на одно колено и протянула руку к телу Элен.

– Пульса нет, – констатировал Сольвент, – только она горячая какая-то.

– А ты думал, покойники мгновенно остывают?

– Сволочи! – выкрикнул Кузнецов.

– А теперь вернемся к тебе, – сказал Жино. – Я не могу больше ждать, когда ты в очередной раз обманешь меня Жан-Люк, пора кончать с ним.

Жан-Люк поднял пистолет ко лбу Кузнецова, холодное дуло уперлось в точку между бровями.

– Я давно ждал этого момента, – прошептал Перье. Его лицо было плохо различимо в темноте. Единственное, что в отблесках фонарей смог увидеть Кузнецов, это глубокую тень от шрама и сухие складки от улыбки на щеках.

– Постойте, – с паникой в голосе произнес Кузнецов. – Если вы убьете меня, вам не видать статуэтки.

– Совершенно верно, – согласился Жино. – Я отказался от возможности ее получить.

– Но я отдам вам ее! Я не лгу!

– Стреляй, Жан-Люк, – скомандовал Жино. Женя сжался в ожидании выстрела. Кажется, теперь он допрыгался.

– Не смей стрелять! – раздался женский голос.

Кузнецов удивленно посмотрел в направлении, откуда исходил голос. Жан-Люк Перье нахмурил брови и повернул голову, не опуская пистолет. Рене Жино шарахнулся в сторону. Телохранитель по имени Сольвент не двигался, остол­бенев.

Женя не мог поверить, что это происходило! Слова были произнесены голосом Элен и раздавались от тела, лежащего на асфальте. В темноте Женя плохо различал контуры, но он видел, как тело шевельнулось.

– Ты как щупал пульс? – воскликнул Рене Жино, обращаясь к Сольвенту.

– Я знаю, где находится пульс! Его не было!

– Разве труп может разговаривать?

Между тем Элен поднялась на колени. Несколько секунд ее тело находилось в этой позе, а затем она встала на ноги. Жан-Люк Перье уже забыл о пистолете, прислоненном ко лбу Кузнецова. В косом свете с улицы Женя увидел на лице Жино суеверный страх.

– Я вижу три разговаривающих трупа, – произнесла Элен.

Женя мог поклясться, что этот голос отдаленно напоминал голос Элен. Он был холоден и непоколебим. А в следующее мгновение все увидели, как правая рука Элен начала светиться в темноте. Она как будто была сделана из парафина, в который запихнули красную лампочку. Свет

от руки становился все ярче, освещая людей в переулке. Элен открыла глаза, и Кузнецов увидел, что они горят таким же красным светом. А еще он почувствовал, что ему очень жарко. Однако разобраться, откуда исходит жар, он не успел. рука Элен взметнулась вперед и пронзила толстое тело Рене Жино.

Вся сцена произошла на глазах Кузнецова. Рука Элен вошла в тело бандита в районе солнечного сплетения и вышла сзади между лопаток. Казалось, что тело Жино было проткнуто огненной пикой.

Только сейчас до Кузнецова дошел крик бандита. Вместе с криком Женя услышал страшный звук жарящегося на сковородке бифштекса. Из тела Рене Жино повалил дым, видимый только потому, что он застилал огни уличных фонарей. Глава марсельской мафии задергался в конвуль­сиях. Рука Элен, по-прежнему находящаяся в теле Жино, раскалилась настолько, что смотреть на нее было нельзя без риска повредить сетчатку.

Наконец Элен вытащила руку из тела, которое с глухим стуком безвольно повалилось на асфальт. Словно мешок с яблоками уронили на землю. Еще минуту назад Женя с надеждой пытался обнаружить признаки жизни в теле Элен, упавшем на тротуар, а теперь почти на этом же месте застыло темной грудой тело Рене Жино.

Пока Кузнецов был поглощен созерцанием сцены смерти Рене Жино, Жан-Люк Перье направил пистолет на Элен. Две короткие вспышки разрезали темноту с уже знакомыми чмокающими звуками. Пули не причинили Элен никакого вреда. Кузнецов застыл, глядя на нее широко открытыми глазами. Он видел, как дернулась голова Элен от прямого попадания, он увидел даже легкую вмятину на лбу, но Элен по-прежнему осталась на ногах и более того – двигалась к Перье.

Выражение, которое можно было прочесть на лице Перье в отблесках огней с улицы, – это легкое замешательство. Если Сольвент замер с раскрытым ртом, то Перье не терял хладнокровия и уже менял точку выстрела. Он перевел дуло пистолета с головы Элен на грудь и несколько раз надавил на курок. В темноте короткие вспышки следовали одна за Другой, и Женя ожидал, что Элен сейчас упадет. Но после того, как четвертый выстрел не смог остановить Элен, а Перье обнаружил, что их разделяет какой-то метр, правая рука девушки стремительно метнулась к шее убийцы.

Перье закричал бы, но он не мог. Кузнецов чувствовал, что при всем желании Перье не может издать никаких звуков, кроме протяжного хрипа. Элен, казалось, не прилагала никаких усилий для удушения Перье. Она просто стояла рядом, положив ему руку на горло, будто изображая врача, пытающегося прощупать гланды у пациента. Вот только рука врача раскалилась, как кочерга, а больной закатил глаза и дергался, пытаясь освободиться. А еще из-под руки врача повалил дым.

Элен отпустила Перье. Его тело упало на асфальт и осталось лежать темной неподвижной грудой. Вот и все. Опаснейшие враги Кузнецова были мертвы. Элен повернула голову в направлении Сольвента. Телохранителя Рене Жино и след простыл. Кузнецов понял, что настал его черед.

– Элен? – спросил он.

– Да, Женя, – ответила она невинно. Теперь это была самая обычная девушка, и голос у нее был самый обычный. О раскалившейся правой руке он мог лишь вспоминать.

– Это ты, Элен?

– Разве ты не видишь? – Она подошла к нему почти вплотную, и Кузнецов ощутил, как от нее исходит жар.

– Они же застрелили тебя! Почему ты жива?

– Они промахнулись.

– И как ты убила их, Элен?

– Разве это существенно?

– Что же существенно? – спросил Женя.

– Иттла... Где Иттла? – Глаза Элен блеснули красным огнем, Кузнецов попятился. – Так где же Иттла?

Элен неотвратимо наступала на него, Кузнецову становилось жарко, он пятился назад, пока не уперся в стену.

– Где Иттла? – вдруг жестко спросила Элен и взяла его за запястье. Кузнецов невольно вскрикнул – рука Элен оказалась обжигающе горячей. – Мне придется заставить тебя сказать это!

Кисть начала пульсировать болью, ладонь Элен жгла ее и не отпускала. Как будто его рука попала в мощные слесарные тиски, которые были раскалены. Кузнецов закричал:

– Мне больно, Элен!

– Где Иттла? – следовал упрямый вопрос.

Кузнецов думал, что сейчас он умрет – настолько сильной была боль. Неожиданно за спиной Элен возникла человеческая фигура. Это был Сольвент с металлическим ломиком в руках, занесенным для удара. Почувствовав движение позади себя, Элен отпустила руку Кузнецова и повернула голову. Ломик просвистел в воздухе и опустился на левый висок Элен. Удар Сольвента был размашистым и сильным. Женя ожидал, что от удара Элен отбросит назад. Но он не мог представить, что произойдет в дальнейшем. Ломик провалился в голову Элен целиком, вместе с кистью Сольвента, словно голова была из густой кашицы. Другой конец ломика показался из правой щеки девушки, и Кузнецов обнаружил, что этот конец раскалился добела. Сольвент закричал, от запястья по одежде побежал огонек пламени, остановился у самого плеча и охватил всю руку. Сольвент истерично кричал, пытаясь выдернуть кисть из головы Элен. Лицо девушки оставалось невозмутимым, притом что ее голова была пронзена металлическим ломом. Женя понял, что Сольвент спас его и что ему необходимо бежать. Он стал медленно пятиться от Элен и Сольвента. Француз пытался выдернуть руку, и это ему удалось. Куз­нецов с ужасом увидел, что кисть на руке отсутствует, вместо нее остался обугленный кусок. Сольвент поднял руку на уровень глаз и, не переставая кричать, с ужасом рассматривал ее. Рука по-прежнему горела, пламя охватило плечи. – Боже, спаси меня! – произнес Кузнецов. Фигура Элен вдруг начала увеличиваться. Ее бедра стали шире, талия исчезла, плечи раздались. Женя не мог поверить своим глазам, но пламя на одежде Сольвента хорошо освещало фигуру Элен. Ее платье стало терять свой блеск, а материал начал менять цвет и форму. Хрупкая шея Элен наливалась жилами, превращаясь в бычью. Голова также увеличивалась. Ноги росли. Элен стояла спиной к потерявшему разум Кузнецову. Сольвент забыл про свою отсутствующую кисть, про пламя, распространявшееся по одежде, про боль и не мог оторвать взгляд от этих превращений.

Это не Элен. Существом оказался высокий крепкий человек с огромными руками и словно вырубленной из камня головой. На человеке был надет дорогой костюм. Он повернул голову, и Кузнецов узнал в нем Мдрага.

Мир перевернулся! Значит, Мдраг не был задержан ФБР! Уолкер обманывал его. Как Женя мог так купиться? Ведь времени, чтобы задержать Мдрага, у ФБР практически не было. Мдраг расправился с двумя сотрудниками ФБР так же, как... как Элен расправилась с двумя бандитами из Марселя. Но это была не Элен, это был Мдраг. Каким-то непонятным образом он превратился в доктора Граббс. Но если так, тогда...

Кузнецов продолжал смотреть на Мдрага, а тот, мельком взглянув на Евгения и не обращая никакого внимания на орущего от страха Сольвента, что-то пощупал во внутреннем кармане пиджака. Убедившись, что вещь на месте, Мдраг повернулся к французу. Времени для рассуждений не оставалось. Женя оглянулся. Сзади переулок перегораживал проволочный забор. Впереди путь перекрывал Мдраг, сейчас стоящий к нему спиной. Кузнецов не сомневался, что, как только Мдраг расправится с Сольвентом, его целью будет кандидат наук Евгений Кузнецов.

В три прыжка Кузнецов очутился под пожарной лестницей. Он подпрыгнул, ухватившись руками за нижнюю ступеньку, и подтянулся. Следующую ступеньку он достал рукой и так продолжал подтягиваться, поднимаясь, пока его ноги не коснулись нижней ступеньки. Женя быстро полез по лестнице вверх. У второго этажа он остановился и посмотрел вниз. Огромная фигура Мдрага нависла над телом Сольвента, продолжая расправу. Сольвент был еще жив и кричал. Кузнецов подавил в горле комок и полез дальше вверх. Когда он миновал второй этаж, голос Сольвента стих.

– Люди кричат уже около четверти часа, а ни один полицейский не заглянул в переулок! – пробормотал Женя раздраженно, хотя было ясно, что полиция здесь беспомощна. Кузнецов не мог представить, с чем столкнулся, но этому существу, именующему себя Мдраг, не страшны ни пули, ни холодное оружие. Женя смог в этом убедиться.

Металлическая лестница, по которой сейчас карабкался Кузнецов, содрогнулась. Женя посмотрел вниз. Мдраг запрыгнул на лестницу и карабкался вслед за Кузнецовым. Внутри у Жени все похолодело, и он стал перебирать руками и ногами быстрее. Гостиница была восьмиэтажной. Он преодолел всего лишь треть стены, а уже почувствовал усталость в мышцах. Если так будет продолжаться, то где-нибудь этаже на шестом мышцы застопорятся. Об этом даже не хотелось и думать. Он старался карабкаться быстро, но от волнения и страха ноги соскальзывали со ступенек. Кузнецов вновь оглянулся. Мдраг двигался быстро, металлическая лестница дрожала от его шагов.

Женя был на середине стены. Крыша казалась недосягаемой, когда он почувствовал, как металлические ступеньки лестницы стали нагреваться. Сначала он не придал этому значения, посчитав, что от постоянного движения нагрелись его ладони. Кузнецов преодолел еще десять ступенек и понял, что лестница стала обжигающе горячей. Ему пришлось остановиться. Сквозь тонкие подошвы ботинок ступни также чувствовали жар. Женя посмотрел вниз.

Мдраг поднимался вверх как паровоз, его руки светились. Такое же свечение рук он наблюдал у Элен, когда она проткнула Рене Жино. Но Мдраг это и была Элен. И сейчас его руки светились, Женя даже сказал бы, что они раскалились, как сталь в горне кузнеца. Эти раскаленные руки касались ступеней, а те, в свою очередь перенимая жар рук, раскалялись тоже. Мдраг поднимался вверх, а за ним на ступенях оставался светящийся шлейф. Мдраг поднял голову. Лицо его было красным и слегка светилось в темноте.

Если продолжать подниматься по раскаленной лестнице, можно спалить ладони. Женя натянул на ладони рукава пиджака, и когда огненные руки Мдрага схватились за ступеньку в метре от его ног, Кузнецов вновь рванулся вверх. Он чувствовал нестерпимый жар, исходящий от Мдрага.

Лестница обжигала даже сквозь ткань. Кузнецов уже не думал ни о чем, кроме того чтобы быстрее оказаться на крыше. Что будет дальше – решит по обстоятельствам. Мет­ров десять Кузнецов поднимался по лестнице, чувствуя под собой движение и жар Мдрага.

Внезапно лестница кончилась, и он оказался на крыше. Мдраг преодолевал последние метры лестницы, над краем крыши уже показалось его пылающее лицо. Кузнецов по­бежал.

Небоскребы со всех сторон окружали здание гостиницы, освещая крышу огнем из окон. Шелестели расставленные на крыше вентиляционные устройства. Спрятаться было негде. Впереди только две двери, служащие выходом на крышу. Кузнецов добежал до одной, но, как он и ожидал, дверь оказалась запертой изнутри. Женя поспешно оглядывался, пытаясь что-нибудь придумать. Тем временем Мдраг оказался на крыше. Руки его больше не светились и были самыми обычными. Женя находился от него в нескольких десятках метров. Он стоял у края крыши, с которого открывался вид на улицу. Поток машин был по-прежнему плотным, неоновая реклама надрывалась изо всех сил, призывая обратить внимание на продукты компании «Нестле», аппаратуру «Мазарач» и телекоммуникационные системы. Прямо напротив висели оранжевые гигантские буквы, образующие слово «Сони». Мдраг что-то прокричал ему, Женя не расслышал – шум с проспекта заглушил слова. Но этот голос Женя вспомнил – низкий, хрипящий, не похожий на человеческий. Именно этот голос слышал Куз­нецов, когда прятался под столом в библиотеке графа Бисбрука.

– Кто вы?! – закричал Кузнецов.

Мдраг приближался, расстояние между ними сокращалось. Жене очень не хотелось, чтобы Мдраг оказался рядом. Он стал отступать вдоль края крыши. Тем временем Мдраг заговорил:

– Интересно получилось, ты близко подобрался сразу по двум направлениям.

– Я не понимаю, о чем вы! – закричал Женя. Край крыши кончался, образуя угол с другим краем. За ним начиналось здание жилого дома.

– Где Иттла?

– Она в надежном месте! Вам до нее не добраться!

– Значит, ты не хочешь сказать?

– Зачем она вам?

– Мне нужно знать, где произойдет землетрясение, чтобы не допустить туда людей вроде тебя.

– Что значит «вроде меня»?

– Вроде тебя, вроде Фишера, вроде Баркера!

– Зачем ты убил их?

– Я ответил на твой вопрос.

Кузнецов не понимал, о чем говорит Мдраг, но он пытался запомнить сам разговор, чтобы потом по крупицам восстановить истину.

– Ты дьявол?

Мдраг расхохотался. Его хриплый хохот на миг заглушил шум улицы. Кузнецов поежился и посмотрел на свою обожженную кисть. Она покраснела и покрылась пузырями. Боли Кузнецов не чувствовал – наверное, от страха.

– Ты жил под именами Марика, Даниела, Роальфа, Адольфа, Гильяма, и усадьба Бисбрука принадлежала тебе! Всю ту коллекцию, что находится в подвале у Бисбрука, собрал ты. Только зачем ты продал ему усадьбу?

– Он мой слуга. Он никто.

– Что будет, когда произойдет землетрясение? Оно уничтожит крупный город?

– Целый город ничто для меня, – надменно произнес Мдраг.

– Так что же произойдет там?

– Не слишком ли много информации для человека, которому осталось жить считанные минуты?

Кузнецову вновь пришлось подавить комок в горле. Но внезапно он заметил этот предмет. Расправленный пожарный шланг, распластавшийся по крыше, словно кожа питона. Один конец шланга был закреплен на водопроводной трубе. Небольшая задвижка перекрывала воду. Женя тут же вспомнил о тренировке, которую буквально час назад проводили пожарники здесь, на крыше. Мдраг приближался. Его руки вновь налились краснотой, светящейся в темноте. Женя бросился к брандспойту и поднял его, направив на Мдрага. Тот остановился, словно оценивая опасность. Женя воспользовался этой задержкой и крутанул рукой маховик задвижки. Шланг напрягся в его руках, наполняясь водой, Кузнецову потребовалось приложить усилие, чтобы удержать его. Вода еще не полилась, Женя видел, как накалилось лицо Мдрага. Оно было раскаленно-красным, и в этом мареве черты лица начинали пропадать. В какое-то мгновение Кузнецов понял, что восстанавливает лицо Мдрага только по памяти. Самого лица не было. Нос исчез, рот склеился, глаза закрылись. Подбородок Мдрага стал округляться. Женя бы сказал, что лицо Мдрага стало... жидким?

Мощная струя воды ударила Мдрагу в живот и оттолкнула его на шаг назад. В то же время Женя почувствовал, как струя упирается в тело Мдрага и отталкивает Кузнецова. Ступни Евгения вросли в поверхность крыши. Брызги воды попадали на лицо, руки Мдрага и с громким шипением превращались в пар. Женя поднял струю выше, направив Мдрагу в лицо. Получился сильный удар, порция воды превратилась в облако пара с таким звуком, словно прозвучал взрыв тротиловой шашки. И Женя услышал крик Мдрага, Это был не человеческий и не звериный крик. Это был скрежет гигантской несмазанной машины, визжащего двигателя на предельных оборотах. Звук, не переносимый человеческим ухом. Кузнецов закричал сам и не услышал себя.

Облако пара окружило Мдрага и Кузнецова, Женя уже не видел, куда попадает струя (он даже с трудом различал конец брандспойта), но по сопротивлению струи и по пронзительному крику Мдрага он чувствовал, что попадает в цель.

Внезапно сопротивление струи ослабло. Вода продолжала хлестать из шланга под напором, но Женя чувствовал, что она льется свободно. Одновременно с этим крик Мдрага растворился в шипении испаряющейся воды. Кузнецов стал водить концом шланга из стороны в сторону, пытаясь нащупать струей тело Мдрага. Однако во всех направлениях выпушенная из брандспойта струя не встречала никакого сопротивления. Шипение воды пошло на убыль и прекратилось совсем. Женя протянул в тумане руку и закрыл задвижку. Шланг в его руке обессиленно упал. Кузнецов бросил его и отбежал назад, за пределы облака пара. Стоя у края крыши, он наблюдал, как пар растекался в разные стороны и уносился вверх, разгоняемый воздухом от вентиляционных устройств. Руки Кузнецова дрожали от пережитого волнения, а обожженная кисть начала пульсировать болью. Облако растворилось полностью. Мдрага на крыше не было.

Из упавшего на крышу конца шланга вытекали остатки воды. Большая часть ее, которой Кузнецов окатил Мдрага, сходила в крохотное отверстие водостока.

Мдраг.

А собственно, был ли он? Происшедшие за последний час события казались настолько невероятными, что Женя сейчас уже с трудом верил в них. Может ли происходить такое наяву, когда знакомая ему женщина превращается в скалоподобного громилу за какие-то минуты? Может ли рука человека раскалиться настолько, что станет способна пронзить тело!

Теперь стало понятно, как погибли Фишер и Баркер. Хоть Мдраг и говорил, что объяснил причину их гибели, для Кузнецова причина по-прежнему оставалась загадкой, но в способе убийства он теперь не сомневался. Внутренности обоих были выжжены, и Женя своими глазами видел, как это делает Мдраг. Так были убиты Рене Жино и Жан-Люк Перье. Страшные раны Фишера и Баркера Мдраг попытался скрыть, представив смерть ученых как несчастные случаи при работе с высокотемпературной средой. Фишер был убит во время проведения опытов с разогреванием магматического вещества, а Баркер сброшен в действующий вулкан. Да, Мдраг хитер! Но Уолкер еще во Франции сказал о том, что ранения ученых носят весьма странный характер. Теперь Кузнецов знал, как они были убиты.

Внизу проспект казался живым, движущимся и издающим звуки. Неиссякающий поток машин (в это позднее время!) и поток людей. Шум, издаваемый и теми, и другими, накладывался друг на друга, создавая своеобразную атмосферу нью-йоркских улиц. Вот уж действительно каменные джунгли!

Когда Женя минут пятнадцать назад встретил в переулке Элен, это была не она. Это был Мдраг, неизвестным образом воплотившийся в доктора Граббс. Теперь ему стало понятно, почему она так настойчиво требовала сказать, где спрятан Иттла.

Нет, поправил себя Кузнецов! Надо мыслить правильно.

Не Элен требовала сказать, где находится Иттла, а Мдраг в образе Элен. Это по-прежнему не укладывалось в голове, но Женя видел превращение, и нужно принимать его как факт. Мдраг, превратившись в Элен, требовал сказать, где находится Иттла. Он утверждал, что его самого, Мдрага, задержало ФБР, что являлось ложью. Но стоп!

Кузнецов похолодел. Боже! Что он наделал!

В номере гостиницы Уолкер убедил Кузнецова, что Мдраг задержан и для его допроса необходимо «солнце». Кузнецов лично ему в руки отдал диск. Но если Элен лгала, что Мдраг задержан, так как она и являлась Мдрагом, то, следовательно, лгал и Уолкер! Если Мдраг смог превратиться в Элен, то он мог превратиться и в Уолкера. Тогда в номере Женя разговаривал с Мдрагом в обличье Уолкера и именно Мдрагу отдал «солнце». Необходимый предмет, который с таким трудом добыт в Бельгии, Кузнецов собственными руками отдал Мдрагу!

Да, тогда в номере в образе Уолкера перед ним предстал Мдраг, и это превращение Мдрага в Уолкера не было един­ственным. Еще на бензоколонке под Лиллем, когда Женя и Элен ожидали вестей от ее матери, Мдраг пытался выдать себя за Уолкера. Тогда Кузнецов заподозрил неладное и удрал. Сейчас Мдраг выполнил все безошибочно.

Кузнецов вновь посмотрел на маленькое отверстие водостока на крыше. Он подошел ближе и откинул носком ботинка пустой шланг. Отверстие было диаметром сантиметров десять. Края отверстия почернели и даже обуглились. Куда на этот раз подевался Мдраг? Испарился под струей воды, как Снегурочка? Женя сильно в этом сомневался. Когда Мдраг в образе Элен исчез из пустой ванной комнаты. Женя нашел там обгоревшее вентиляционное отверстие. В институте штата Индиана, в лаборатории, где убили Фишера, найдено точно такое же обгоревшее вентиляционное отверстие. Здесь, на крыше, Кузнецов нашел обгоревший водосток. Означает ли это, что Мдраг может просачиваться сквозь отверстия?

Горя желанием покинуть крышу, Кузнецов еще раз подергал ручку двери, ведущей вниз. Бесполезно. Дверь по-прежнему была закрыта.

Значит, Мдраг может не только превращаться в кого угодно, но и проникать в закрытые помещения. Так он покинул лабораторию в Блюминттоне, ванную в номере Кузнецова, туалетную комнату в ресторане и крышу.

– Что ты за тварь? – спросил Кузнецов пустое пространство.

Нужно выбираться отсюда. Покинуть крышу можно было только по пожарной лестнице, по которой Кузнецов поднялся сюда. Женя пересек крышу, приблизившись к лестнице, и заглянул вниз. В переулке, откуда он только что сбежал, стояла непроглядная тьма. Женя прикоснулся к лестнице и с криком отдернул руку. Металлические ступени по-прежнему были горячими.

Это вернуло его к реальности. В сознании Кузнецова Мдраг вновь обрел свои необычные и страшные черты, раскаленная лестница подтвердила его существование. С момента исчезновения Мдрага в облаке пара и до момента прикосновения к лестнице Женя пребывал в прострации и воспринимай Мдрага как нереальное существо

Женя раскатал рукав пожарного гидранта. Рукав оказался коротким, и струя воды в любом случае не доставала до лестницы. Охладить лестницу не удастся. Кузнецов бросил шланг и, подойдя к краю крыши, открывающему вид на проспект, закричал. Его крик утонул в шуме автомобилей и треске неоновой рекламы.

– ПОМОГИТЕ!!! – повторил Кузнецов. Но люди внизу его не слышали. Кузнецов стал обходить крышу по периметру и наткнулся на кирпичную арку, перекинувшуюся на крышу соседнего дома. Арка была шириной в два кирпича, по ней, конечно, можно было перебраться на соседнюю крышу, как по тропинке. Можно, если бы Кузнецова преследовали два десятка разъяренных бандитов и у него не было другого пути. Преодолевать по этой арке метров двадцать на восьмиэтажной высоте Кузнецову не хотелось. Можно было дождаться, пока остынет лестница.

Женя вновь вспомнил, что «солнце» находится не у него, и тяжело вздохнул. Все эти странствия не прибавляли лет к отпущенному ему жизненному сроку. В любой стране мира каждая находка давалась тяжело, будь то маленький амулет или вещь размером с сундук. Но он никогда не унывал, потому что вела его мысль о том, что совершенное им открытие сделает прорыв в человеческом существовании. Люди по-новому взглянут на мир и на себя. Его роль в данном случае была не важна. Главное – открытие.

Однако никто не понимал Кузнецова, даже такие люди, как Фишер или Баркер. Женя снова вспомнил о том, что он последний из трех живущих на Земле ученых, которые занимались этой проблемой.

– И всех их убил Мдраг, – произнес он. – И он сказал почему. Только я не понял.

Кузнецов вновь подошел к краю крыши, ведущему на проспект, и без особой надежды закричал:

– Помогите!

Однако на этот раз крик его был услышан. Из глубины отеля кто-то откликнулся. Мужской голос крикнул нечто вроде «Хей!».

– Хей! – обрадованно вторил Кузнецов.

– Помогите! – вдруг закричал женский голос. В этом возгласе Кузнецову послышались вопросительные интонации. Его изволили передразнивать? Или переспросили?

– Да-да, помогите! – подтвердил он. Секунд пять не было отклика, а затем из глубин последнего этажа отеля раздались испуганные мужские и женские возгласы. Крики становились все громче и разрозненней, превращаясь в гам.

– Пожар! – закричал кто-то, и в следующее мгновение Кузнецов был вынужден отскочить от края крыши, так как внезапно взметнувшееся пламя из окон восьмого этажа поднялось над ним. Кузнецов оглянулся. Над задним краем крыши также поднималось пламя. Дверь, ведущая на крышу, которую Женя два раза пытался открыть, вылетела под огненным напором. Языки пламени высовывались из дверного проема, словно из пасти. Только две стороны крыши оставались неохваченными огнем. Та, на которой находилась раскалившаяся металлическая лестница, и та, с которой на соседний дом вела кирпичная арка.

– Все-таки придется лезть по этой арке! – выдохнул Кузнецов. Он подбежал к этому краю и поглядел вниз. Что и говорить, восьмой этаж! Женя поднял ногу и был готов вступить на кирпичную тропинку, как поднявшееся снизу пламя заставило его отпрыгнуть назад. Путь к тропинке был прегражден. Крыша полыхала с трех сторон. Только сейчас гул улицы перекрыл рев сирены пожарных машин. Успеют ли они спасти его?

«Это Мдраг устроил пожар», – вдруг подумал Евгений. Он устроил пожар на восьмом этаже, чтобы выкурить Кузнецова с крыши.

– О боже!

Ему оставалось только дожидаться пожарных. Языки пламени со всех сторон увеличивались. Казалось, что основания небоскребов, окружавших отель, горят в пламени, как будто город Нью-Йорк за все свои грехи попал на адскую кухню.

Четыре пожарные машины и две машины с длинными лестницами перекрыли движение по проспекту. Пожарные в черных форменных куртках с желтой полосой высыпали на тротуар, оценивающе глядя на пламя. Лестницы уже поднимались, пожарные шланги разворачивались Женя наблюдал за ними с незанятого огнем края крыши, того, где находилась раскалившаяся лестница.

– Эй! Я здесь! – изо всех сил закричал Кузнецов, но в суете его никто не слышал. Пожарные разворачивались по фасаду здания, где находились окна, из которых вырывалось пламя. Кузнецов же кричал со стороны переулка. Из-за пламени его было не видно, к тому же в темноте он сливался с крышей. Подвинься он ближе к фасаду – и пламя могло бы его осветить, но опалить тоже могло. Кузнецов в растерянности оглядывал крышу, и взгляд его вновь остановился на пожарном шланге. До лестницы его не хватило, но до этого края крыши длины будет достаточно.

Женя бросился расправлять шланг. Руки его не слушались, к тому же обожженная кисть сильно болела. Он расправил шланг и перекинул конец брандспойта через незанятый огнем край крыши, ближе к фасаду. Он подошел к пожарному трубопроводу и, открыв задвижку, бегом вернулся на край. Схватив брандспойт, Кузнецов направил струю воды на пожарных, стоящих внизу. Струя была мошной, и двое пожарных, попавших под нее, были опрокинуты на асфальт. Этот жест заставил их поднять головы. Кузнецов отбросил шланг в сторону и замахал руками. Кажется, его заметили. Пожарные смещались с проспекта в переулок и показывали на него пальцами.

– Снимите меня! – кричал Кузнецов. Один из пожарных показал на раскаленную лестницу, предлагая спуститься по ней.

– Они думают, что я тупой. Попробуй сам по ней заберись! – комментировал Кузнецов, глядя на до сих пор светящиеся от высокой температуры металлические ступени.

– Эй! – закричал пожарный, привлекая внимание Кузнецова.

Женя демонстративно вытянулся, показывая, что готов выслушать его. Пожарный, увидев, что привлек внимание, беспечно похлопал рукой по лестнице и неожиданно для себя с криком отдернул руку.

– Вот так! – поучительно произнес Кузнецов.

Пожарные внизу указывали на лестницу, словно на чудо света. Пламя над крышей дома поднялось еще выше. Теперь небоскребы были почти не видны.

Пожарные тащили шланг. Похоже, они собирались поливать лестницу водой.

– Ну, половину лестницы вы, допустим, остудите. Но до верха вам все равно не достать. Сколько пройдет времени, чтобы они это поняли! – возмущался Кузнецов.

Бесполезность своего предприятия пожарные поняли еще до того, как открыли воду. После минутных размышлений они наконец подогнали машину с раздвижной лестницей.

По теням на асфальте было видно, что у фасада здания идут активные действия по тушению пламени и спасению людей. Кузнецов видел только тени. Рев сирен извещал о приближении новых машин. Между тем лестница поднялась и остановилась в метре от крыши.

– Ну что же вы! Приблизьте ее к краю, и я спущусь! – закричал Кузнецов. Но его крика не слышали. Более того, по лестнице навстречу ему зачем-то лез пожарный. Он уже преодолел половину пути и мог услышать голос Кузнецова в вое сирен и треске пламени.

– Не надо лезть за мной! – закричал Женя. – Я не боюсь высоты и сам спущусь.

Пожарный не реагировал на его крики и поднимался вверх. Метрах в пяти от Кузнецова он поднял голову, лестница наконец коснулась края крыши.

– Я сам могу спуститься! – повторил Женя.

– Нет, мистер, – возразил пожарный, – Я помогу вам.

– Я не годовалый ребенок и не домохозяйка! Меня не надо спасать.

– У вас шок. Я помогу вам. – Он был уже в метре от Кузнецова.

– Как же мы вдвоем будем спускаться? – недоумевал Кузнецов.

– Очень просто, мистер. Не волнуйтесь, я помогу вам.

Лицо пожарного вдруг стало меняться. Фигура его тоже менялась, черный бушлат терял форму, желтая полоса поблекла и растворилась. Вместо нее на груди проступило белое пятно, рассеченное посередине. Чуть позже Кузнецов понял, что это галстук и рубашка. Когда превращения закончились, Женя обратил внимание, что рубашка была белоснежной.

Мдраг вступил на крышу. Оцепенение спало с Кузнецова, и он бросился бежать. Дыхание куда-то пропало, Женя стал задыхаться. Его ступни чувствовали, как крыша нагрелась от пожара на последнем этаже, а еще они чувствовали слоноподобные шаги Мдрага, преследующего его.

– Тебе некуда бежать! – раздался хриплый голос позади Кузнецова.

Но эти слова остановить Женю не могли. Пламя бушевало по краю крыши. Женя ориентировочно помнил направление. Он прикрыл лицо руками и, криком пытаясь превозмочь боль, прыгнул сквозь пламя. На короткий миг он почувствовал себя ягненком на вертеле. Но в следующий момент огонь кончился.

Он пролетел сквозь пламя и упал на кирпичную тропинку, простирающуюся над улицей к соседней крыше. От удара его тела кирпичная тропинка вздрогнула. Пара кирпичей вывалилась у основания горящей крыши. Женя не удержался и свалился с тропинки, успев схватиться за нее руками. До соседней крыши оставалось метров двадцать. Женя висел над пропастью многоэтажек, вырывающееся из окон восьмого этажа пламя жарило.

Дыхание сбилось. Чтобы взобраться на тропу, Кузнецову нужно было как минимум восстановить его, но сделать этого не удавалось. Отчасти из-за шока, отчасти из-за того, что его ноги болтались на высоте восьмого этажа. С трудом он смог забросить на тропу ногу и, помогая себе руками, сумел залезть на тропу и лечь на ней. Хриплое и отрывистое дыхание постепенно становилось более спокойным. Однако вдыхаемый воздух был слишком горяч! Кузнецов начал медленно ползти в сторону крыши соседнего дома.

Там находился вертолет. Его лопасти вращались, огни на концах шасси мигали. Вертолет готовился к взлету. «Эх, успеть бы на него», – подумалось Жене. В этот миг тропа содрогнулась. Женя оглянулся. Из пламени появилась фигура Мдрага. Он стоял в огне на краю крыши, но его одежда не загоралась, лицо не краснело и не покрывалось пузырями ожога второй и третьей степени. Огонь облизывал его, и казалось, что Мдраг наслаждается этим. Женя сжал зубы и, быстро перебирая руками и ногами, пополз по тропинке.

Удар по тропинке заставил Кузнецова замереть. Из арки, на которой находился Кузнецов, вниз посыпались кирпичи.

Женя застыл недалеко от середины и видел, как она, толщиной всего в два кирпича, обрушилась вниз. Впереди на тропинке образовался провал шириной около метра. Кроме того, с той половины арки, на которой находился он сам, вниз обрушились несколько кирпичей, и Женя всем своим телом ощущал, что она уже не так монолитна.

Тем временем к вертолету на соседней крыше бежали два человека с сумками. Они сейчас погрузятся, и вертолет взлетит. Кузнецов оглянулся. Мдраг стоял у основания тропинки. Удар его ноги пришелся по ней, это и привело к обрушению. Кузнецов знал, что шаги Мдрага тяжелы, он понимал, что еще одного удара эта часть арки не выдержит.

Кузнецов пришел к выводу, что придется прыгнуть. Он может оттолкнуться от той части арки, на которой находится, и от этого толчка она рухнет вниз. Слишком ненадежной она сейчас была. Вместе с этим Кузнецов потеряет импульс. Он может не допрыгнуть. Или не попасть на тропинку, либо не зацепиться за нее руками. Мдраг может вновь ударить по арке и разрушить ее окончательно, тогда Кузнецов полетит вниз. Тело его напряглось, готовясь к прыжку, когда сзади раздался голос Мдрага:

– Неужели ты думаешь, что я хочу твоей смерти? Ты забыл? Мне нужна лишь информация об Иттле.

Было трудно отказаться от прыжка, и в то же время тело было готово, но разум – уже нет. Хотя даже и тело теперь охватило оцепенение. Нет, если он и прыгнет, то точно свалится вниз.

– Кто ты? – закричал Кузнецов сквозь треск и рев пламени.

– Я тот, кого ты искал всю свою жизнь!

– Этого не может быть!

– Разве я не доказал тебе?

– Ты не тот, кого я ищу!

– Значит, тебе нужны презренные питаки!

Оба человека на соседней крыше уже забрались в вертолет, и его лопасти ускорили вращение. Вертолет готовился взлететь. Кузнецов неожиданно для себя принял решение, оттолкнулся от каменной арки и прыгнул вперед, через пропасть. От толчка ногами часть отвалилась от крыши и полетела вниз. Кузнецов попал на оставшуюся часть арки, которая соединялась с соседней крышей. Он попал на самый край, на тропинке лежала лишь половина корпуса. Однако руки скользили по кирпичной поверхности, безуспешно пытаясь найти, за что зацепиться, и тело съезжало вниз. В конце концов он, обняв руками край обломленной арки, вновь оказался висящим над городской многоэтажной бездной. В этот момент другая часть арки упала на припаркованный к зданию гостиницы «шевроле». Грохот сотряс улицу, осколки стекла автомобиля разлетелись, осыпав по­жарных. Это и заставило их поднять головы.

Вертолет уже поднялся над крышей. Все! Теперь Кузнецову на него не успеть. Ему не только не успеть на вертолет, но и не выбраться из положения, в котором он оказался. Зацепиться ногами за каменную арку было невозможно, отпусти он одну руку – и его ждет недолгий полет и жесткая встреча с асфальтом.

От отчаяния Кузнецов готов был заплакать. Столько раз ему приходилось бывать в трудных ситуациях, и каждый раз он умел найти выход из них. Сейчас положение было безвыходным. Он не мог выбраться из-под этой арки. Он мог только свалиться вниз. А ведь Мдраг утверждал, что ему не нужна смерть Кузнецова. Ему нужна информация об Иттле. Всего лишь! И ради какой-то статуэтки Женя вынужден страдать? Только Мдраг может выручить его и вытащить отсюда, если Женя скажет, где Иттла, конечно.

Как он может выручить Кузнецова, если их разделяют добрые десять метров пропасти? Мдраг сейчас находился на соседнем здании.

– Неужели я отдам ему то, что искал долгие годы?

Но неужели ЭТО стоит жизни Кузнецова! В другой момент Женя сказал бы, что ДА! Но сейчас он думал, что его смерть остановит все поиски! Он единственный на Земле, кто догадывался, получая косвенные доказательства. Если он умрет сейчас, свалившись с крыши многоэтажного здания, его исследования оборвутся и затеряются. Он не оставил после себя ни опубликованных работ, ни дневников. Тот, кто может продолжить его работу, должен будет заново по крупицам собирать информацию об исследованиях Фишера и Баркера, заново искать предметы!

Но будет поздно! Осталось двенадцать дней до того момента, когда произойдет землетрясение. Необходимо узнать, где оно произойдет. Если Женя отдаст Иттлу, это еще не поражение. Он останется жив и сможет продолжить исследования. А может быть, удастся вернуть Иттлу.

Мышцы рук начали болеть. Захват ослабевал. И Женя охрипшим голосом крикнул:

– Мдраг! Спаси меня!

– Где находится Иттла? – откликнулся Мдраг.

– Что? – Кузнецов не расслышал вопроса. Он не лу­кавил. Шум пламени заглушал слова Мдрага.

Женя повернул голову, чтобы посмотреть на Мдрага, и увидел, как тот оттолкнулся от края крыши и, непостижимым образом взлетев в воздух, преодолел двадцатиметровое расстояние между домами. От приземления Мдрага, казалось, содрогнулось все здание. Женя едва не отпустил руки. Сердце в его груди на миг замерло.

Сколько же весил Мдраг? На глаз – килограммов сто двадцать. Судя по шагам – гораздо больше. Какой же силой ног нужно обладать, чтобы перепрыгнуть двадцатиметровое пространство между крышами с таким весом!

Мдраг подошел к краю арки, на котором висел Кузнецов, и присел на корточки. Каждый его шаг сопровождался содроганием этого куска арки, и Женя думал, что вот-вот полетит вниз. Но арка выдержала.

– Ты готов сказать мне? – спросил Мдраг. Его безжизненные глаза сверлили Кузнецова.

– Да, – ответил Женя. – Кто бы ты ни был, помоги мне выбраться.

– Мой вопрос ты прекрасно знаешь. Стоит ли его повторять? – Он не протягивал руки. Он ждал ответа.

– Нет, не стоит... «Солнце» у тебя?

В ответ Мдраг вытащил из внутреннего кармана пиджака «солнце» и показал его Кузнецову. Отблески пламени отражались на диске. Мдраг держал его на виду всего секунду. Затем снова убрал в карман.

– "Солнце" у тебя, Иттла тоже будет у тебя. – Каждое слово Кузнецову давалось с трудом. – Значит, ты найдешь пещеру.

– Нечего тянуть время, Кузнецов. Я и так на тебя потратил его слишком много.

– Иттла находится в кабинете Мигранова.

– Ты меня обманываешь! Кабинет был осмотрен полностью!

– Нет, вы не нашли. Иттла находится... – В этот момент кирпич, за который держался Кузнецов, лопнул, раскрошившись в пальцах Евгения.

Мдраг быстро протянул руку, но схватил лишь воздух.

Женя почувствовал, что с аркой его уже ничто не свя­зывает. Сердце провалилось куда-то, в душе была пустота.

«Вот она – смерть!» – в последний раз подумал Кузне­цов, падая вниз.

* * *

Несколько ранее, гостиница «Роллтон-Плаза»

Уолкер стоял над изувеченными телами своих сотрудников, чувствуя страшные боли в затылке. Боли преследовали его последние два года, с непонятной периодичностью они то появлялись, то исчезали. Томография головы ничего не давала. У него не было опухоли где-нибудь в районе теменной области головного мозга. И все-таки врачи до сих пор не могли понять причину его головных болей.

Однако теперь Уолкер мог сказать, что у него появилась еще одна головная боль. И это подтверждали два трупа его сотрудников, в скрюченных позах застывшие на кафельном полу туалетной комнаты ресторана.

– Менеджер отеля позвал наших агентов, дежуривших в холле, – пояснял агент Спигги.

– Людей опросили?

– Да, музыканты в ресторане утверждают, что первыми в туалет вбежали наши люди. Вслед за ними вошел доктор Кузнецов. Он вернулся буквально через минуту, перевернул стол и покинул ресторан.

– Так что же получается... – Фотограф попросил отойти Уолкера в сторону. -... Доктор Кузнецов убил наших людей?

– Я не знаю.

– Тут что-то не так. Получается, что сразу оба агента вошли в туалет? При наблюдении за объектом это не допускается инструкцией.

Спигги кто-то позвал, и он вышел, так и не ответив. Уолкер понимал, что ясного ответа на этот вопрос не было. Раны точно такого же характера, как и раны на теле Фишера. Именно такие же. Уолкер тысячу раз рассматривал фотографин в деле и читал описание патологоанатомов. Убийца ученых все-таки появился. И появился неожиданно. Агенты в холле его не заметили. Очевидно, заметили агенты в ресторане. И может быть, доктор Кузнецов.

Уолкер поднял голову. Дыра вентиляционного отверстия была обожжена, и решетка на ней отсутствовала. Почти то же они обнаружили в номере Кузнецова и в лаборатории Фишера. Что это значило – Уолкер не представлял. Одно он мог сказать точно. Каждая обожженная дыра означала появление убийцы. Если так, то убийца был в номере доктора Кузнецова еще сегодня утром.

Да, Кузнецов видел причину, по которой в туалет пошли сразу оба агента, а они, не иначе, последовали за убийцей. Необходимо срочно найти Кузнецова. Но его нигде не было. Кроме того, не могли найти и доктора Граббс.

Вернулся Спигги.

– Мы перекрыли главный вход и три служебных.

– О докторе Кузнецове что-нибудь стало известно?

– Кое-что есть, сэр. Агент, дежуривший возле номера Кузнецова, доложил, что десять минут назад доктор вошел и вышел из номера. Причем вышел вместе с человеком.

– С каким человеком? – насторожился Уолкер.

– Даже не знаю, как сказать, сэр! – растерянно произнес Спигги. – Он доложил, что доктор Кузнецов вышел вместе с вами.

– Это что, шутка?

– Никак нет, сэр!

– Я не был в номере Кузнецова десять минут назад.

– Я в этом не сомневаюсь, сэр.

Уолкер задумался. Что-то во всем этом было знакомое. Кузнецов говорил о том, что видел Уолкера до того, как они первый раз встретились. Чертовщина какая-то!

Уолкер сморщился от очередного приступа и приложил ладонь к затылку. Он очень боялся, что они опоздали и доктор Кузнецов уже мертв. Но если бы преступник добрался до Кузнецова, скорее всего труп бы уже нашли.

– Тогда где же Кузнецов?

Они вышли в зал ресторана. Люди приблизительно знали, что произошло в туалете, и мало кто ужинал. Уолкер и Спигги вышли в холл.

– Я не видел ни предполагаемого преступника, ни доктора Кузнецова, – докладывал агент, дежуривший в холле. – Правда, я отлучился тогда, когда менеджер отеля сообщил об убийстве.

– Вы могли вызвать помощь по рации и не покидать пост.

– Да, но речь шла о моих друзьях. Это они сейчас лежат там, в туалете!

– Из-за вашей халатности жертв может быть намного больше.

В агенте закипала злость, грозящая перехлестнуть через край, но он сдерживался. Зазвонил мобильный телефон в кармане Уолкера, отвлекая его от неприятного разговора.

– Алло? – произнес Уолкер в трубку. В этот момент зазвонил телефон у администратора за стойкой. Администратор поднял трубку.

– Будьте любезны позвать к телефону мистера Уолкера, – раздался в трубке старческий голос.

– Уолкер слушает.

– Мне сообщили, что вы интересуетесь историей Ма-рика Лиама. Меня зовут Джон Гаррет, я профессор Колумбийского университета Нью-Йорка.

– Я очень признателен вам, профессор, за ваш звонок, но не могли бы вы позвонить позже. Я занят. – Не дожидаясь ответа, Уолкер повесил трубку. Ни о каком Марике Лиаме он не хотел сейчас слышать. Сейчас было необходимо задержать убийцу и найти доктора Кузнецова.

Взгляд его остановился на лице администратора, принимавшего звонок по телефону. Лицо администратора становилось настороженным. Он повесил трубку и обратился к менеджеру отеля, который стоял рядом с Уолкером:

– Извините, мистер Дермонт, но, кажется, у нас пожар на восьмом этаже. Посетители утверждают, что какой-то человек поджигал там занавески и ковры прямо ладонями.

– Что за ерунда! – удивился менеджер.

Эта информация была не для менеджера отеля. Уолкер чувствовал, что эта информация для него.

Пока менеджер собирался с мыслями и отдавал приказ эвакуировать людей из здания, Уолкер уже бежал к лифту. Лифт не работал. Кто-то уже успел отключить его. Меры безопасности при пожаре. Пришлось подниматься по лестнице. Этажа до четвертого людей было немного, навстречу ему попалась лишь ничего не подозревающая супружеская пара, возмущающаяся по поводу неработающих лифтов. Зато выше по лестнице живо спускались напуганные пожаром посетители отеля. В какой-то момент Уолкера едва не опрокинули, но он все-таки устоял и стал протискиваться между людьми.

Когда запыхавшийся Уолкер вступил на лестницу восьмого этажа, ступени были пусты. Здесь сильно пахло дымом и гарью. Стоило ли подниматься дальше? Он сделал пару шагов вперед и остановился. Навстречу ему спускался, видимо, последний постоялец восьмого этажа. Уолкер видел только его ноги, тело было скрыто дымной пеленой. Человек продолжал спускаться, и вот открылись плечи и лицо. Уол­кер смог разглядеть его целиком.

– Доктор Кузнецов! – удивленно произнес он. – Наконец я нашел вас!

– Не знал, что меня ищут, – ответил Кузнецов, продолжая спускаться. Уолкер встал у него на пути, взявшись одной рукой за перила лестницы.

– Вы видели, кто поджег этаж? Говорят, какой-то человек воспламенял занавески ладонями!

– Вы верите в сказки? – усмехнулся Кузнецов. – Скорее всего, пожар возник от неисправной электропроводки. Пятьдесят процентов пожаров возникают из-за этого!

– Что произошло в туалете ресторана? Погибли двое наших сотрудников!

– Убийца опередил их. Они думали, что возьмут его без лишних затруднений. Они ошибались. Может, мы уйдем отсюда, мистер Уолкер. Здесь становится слишком опасно.

– Да-да, конечно, – согласился Уолкер, наклонив голову. В следующий миг он стремительно выхватил наручники, нацепив один браслет на запястье Кузнецова. Не успело в глазах у доктора промелькнуть удивление, как Уолкер пристегнул второй браслет к перилам. После этого Уолкер отскочил на две ступеньки назад, выхватив пистолет и направив его на ученого.

– Что выделаете? – удивленно усмехнувшись, произнес Кузнецов.

– Вы не тот, за кого себя выдаете! Не двигайтесь, иначе я всажу вам пулю между глаз!

Кузнецов уже не усмехался. Он удивленно смотрел на Уолкера.

– Неужели вы не узнали меня? Я – доктор Кузнецов.

– Вы похожи на доктора Кузнецова. Но вы не он!

– Почему вы так думаете? – спросил доктор. До этого момента Уолкер еще сомневался в правильности своего поступка, но теперь... В вопросе этого человека уже не было того удивления, вызванного неожиданными действиями Уолкера. В нем был холодный оценивающий интерес. Что-то вроде: «Как ты узнал, что я пойду с короля пик?»

Уолкер сглотнул застрявший в горле комок. Этот человек действительно был очень похож на доктора Кузнецова. Но им не являлся. Кто он?

Неожиданно Уолкер увидел, как доктор Кузнецов приближается к нему. Это невозможно, ведь Уолкер стоял далеко, а левая рука Кузнецова должна быть прикована наручником к перилам!

Уолкер вроде бы выстрелил и вроде бы попал в самый центр лба. Но Кузнецов, размахнувшись, ударил Уолкера, и тот, слетев с лестницы, стукнулся об пол и потерял сознание. Последнее, о чем успел подумать Уолкер, это о силе удара. Она была неимоверной.

Уолкер очнулся, все было словно в тумане. Над ним склонились три темные фигуры. Где он? Что случилось?

– Вы потеряли сознание, мистер, – сказал один из по­жарных. – Мы поможем вам выбраться. Здесь полно дыма.

От невыносимого смога Уолкер закашлялся. На лестнице было уже достаточно жарко. Сверху, с восьмого этажа раздавался шум и треск пламени. Сколько он здесь провалялся?

– Тут был человек... – промолвил Уолкер, пытаясь подняться.

– Вы здесь один. Мы поможем вам, – повторял пожарный.

– Осторожно, у него пистолет! – предупредил своего друга второй пожарный.

– Не волнуйтесь, я агент ФБР, – предупредил Уолкер, показывая удостоверение, – Я могу сам спуститься вниз?

– Если чувствуете в себе силы, мистер. Вы не знаете, есть ли на этаже еще живые люди?

– По моему мнению – нет, – ответил Уолкер. Глаза его смотрели на кольца наручников, висевших на перилах лестницы. Наручников, которыми Уолкер приковал к перилам человека, выдающего себя за доктора Кузнецова. Браслет, который был застегнут на руке подозреваемого, потерял свою форму. Как будто расплавился. Кроме этого, браслет был разорван. Края разрыва походили на изделие из пластилина. Стального пластилина.

Уолкер не стал отцеплять наручники. В таком виде они все равно были бесполезны. Не теряя времени, он побежал по лестнице вниз. Первый этаж будто вымер. Здесь не было ни одного человека. Всех людей Уолкер обнаружил на улице. Толпу людей. Постояльцы, одетые во что попало. После объявления пожарной тревоги люди выскочили на улицу в халатах, из-под которых выглядывало нижнее белье, выскочили в наспех накинутой одежде, обувь некоторых не была зашнурована, пуговицы на куртках и рубашках застегнуты неправильно, свитера надеты наизнанку.

От здания людей оттесняли пожарные. Уолкера тут же подхватили под руки, уводя подальше от отеля.

– Я из ФБР! – закричал он, но пожарные его не слушали. Уолкер краем глаза наблюдал удивительную картину. Кто-то с крыши горящего здания поливал пожарных из шланга. Двое пожарных даже повалились на землю. «Господи, неужели они так забавляются?» – подумал Уолкер.

Тем временем, бегло осведомившись о его самочувствии, пожарные втолкнули его в толпу к остальным спасенным.

– Беда-то какая! – промолвила интеллигентная старушка в длинном вязаном свитере. – В этом районе я не видела пожаров с 1935 года.

Пожар охватил весь последний этаж здания. Мощное пламя вырывалось из окон восьмого этажа и поднималось над крышей, обволакивая ее. В окнах седьмого этажа был виден стелющийся по потолку серый дым.

Пожарные при помощи небольшого эвакуатора оттаскивали автомобили, припаркованные у обочины, освобождая место для универсальных пожарных машин «эрроу» и огромных восьмиосных тягачей «сигрэйв», несущих складные лестницы длиной тридцать семь метров. Не теряя времени, раскатывались пожарные шланги, автомобили с пенообразователем жадно фырчали.

– Мистер, Уолкер! – раздался окрик сзади. Уолкер обернулся. Это был агент Спигги. – Хорошо, что вы живы. Мы волновались за вас.

– Где наши люди?

– Я не могу никого собрать. Тут такой хаос!

– Вы не видели доктора Кузнецова?

– Нет, сэр!

– Он должен был покинуть здание через парадный вход.

– Я не видел его. Может быть, кто-то из агентов видел?

Три лестницы уже поднимались к горящим окнам, по ним спешно забирались пожарные. Лестницы были выставлены так, чтобы можно было тушить огонь по всему фасаду здания на восьмом этаже. Пожарные с двух лестниц уже начали поливать пламя, сосредоточившись на тех местах, где оно было особенно сильным. Третий очаг, менее слабый и не требующий особой точности наведения струи, орошался из автоматической водяной пушки.

Вскоре усилия пожарных были вознаграждены. Им удалось утихомирить пламя по центру фасада, прямо над парадным входом. Из нескольких выгоревших окон валил белый дым. Теперь огонь на этаже был разделен на две части, и пожарные, натянув кислородные маски, пробирались на этаж, чтобы продолжить наступление на огонь по большему фронту.

– Полиция! – раздался голос из темного переулка слева от здания.

– Что случилось? – спросил кто-то.

– Вызовите полицию! – настаивал один из пожарных. Теперь Уолкер увидел, откуда он кричит.

– Нам туда, – сказал он агенту Спигги.

Они продрались сквозь толпу. Уже находясь в нескольких метрах от переулка, Уолкер и Спигги услышали страшный грохот и последовавший за ним лязг железа и звон стекла. Кто-то из толпы крикнул, что рушится здание. Другой человек возразил, что обрушилась арка, соединяющая здание гостиницы с соседним. Третий сказал, что это пожарные специально обрушили арку, чтобы огонь не перекинулся на соседнее здание. Но Уолкер лишь слышал отголоски этих речей. Они со Спигги уже находились в переулке.

Здесь стояла пожарная машина с автоматической лестницей, конец которой поднимался на крышу. Еще здесь столпились несколько пожарных. Они скучились возле кирпичной стены соседнего здания. Уолкер не сразу понял, что они рассматривают там, в темноте. Агент Спигги своевременно включил фонарь. Один из пожарных, прикрывшись рукой от света, спросил:

– Вы из полиции?

– Мы из ФБР, – ответил Уолкер.

– Пойдет. Поглядите-ка.

Уолкер и Спигги приблизились. На асфальте распластались три человеческих тела. Уолкер взял фонарь из рук Спигги и осветил лицо каждого.

Доктора Кузнецова среди них не было. Раны все те же. Страшные черные отверстия в теле. В руке одного из людей был зажат пистолет с глушителем. Уолкер устало выдохнул.

– Мы полностью потеряли контроль над ситуацией, – устало произнес он. – Теперь нам остается только собирать трупы.

– Тут такие же жженые раны! – удивленно воскликнул Спигги.Уолкер кивнул:

– Вызывай службы.

Спигги достал из кармана телефон и, взглянув на него, чертыхнулся.

– У меня села батарея, сэр, – извиняющимся тоном произнес он.

Уолкер протянул ему свой телефон.

– Здесь не возьмет, – посоветовал он. – Выйди на улицу. Там должна быть нормальная связь.

– Хорошо, – Спигги покинул переулок. Пожарные разбежались, продолжая заниматься тушением пожара. Уолкер остался стоять над телами.

Полет казался бесконечным. Полное отсутствие мыслей и пустота в душе, как будто все смело неведомым ветром. Слух исчез. Это было великолепно – отрешиться от мира. Он не думал об ударе. Падая спиной, он смотрел, как быстро удалялась крыша, и еще он видел над языками бушующего пламени ясное ночное небо с искорками звезд. Великолепный мир, с которым он прощался. Но он сам прожил жизнь в другом мире – суеты и забот.

Громкий хлопок привел его в чувство, а потом Женя упал спиной на асфальт. Он не понял, что произошло, но возвращение в мир состоялось, и Кузнецов был огорчен этим. Исчезла та идиллия, которую он чувствовал в первоначальный момент падения. А она ему понравилась, там его чувства были умиротворены.

Между тем его окружили пожарные. Их лица были черны от сажи настолько, что афроамериканцев и белых различить было невозможно. И на них Женя видел застывшее удивление.

– Что-то вы не похожи на ангелов, ребята, – произнес Кузнецов.

– Ну, повезло тебе, приятель! – наперебой заговорили они.

– Думали, что не поймаем.

– Мы тебя увидели, когда арка рухнула.

– Еще не такое сделаешь, когда спасаешься от пожара!

Оглянувшись, Женя обнаружил, что лежит в центре огромного спасательного тента. Это невероятно! Когда вниз упала часть арки, пожарные заметили его, и успели развернуть спасательный тент. И они поймали Кузнецова! Несколько секунд назад Женя считал себя мертвецом, а теперь лежал на спасательном тенте и не верил в случившееся. Вернуться из смерти в жизнь было тяжелее, чем умереть.

Женя попытался подняться, но тело не слушалось его.

– Не двигайтесь! – произнес пожарный с черными руками и светлыми ладонями. Этот был точно чернокожим. – Сейчас подойдут медики из «скорой помощи».

– Мы не удержали тент, – извиняющимся тоном пояснил другой. – Слишком большая высота. Поэтому вы упали на асфальт. Но тент смягчил падение.

– Со мной все в порядке, – с трудом произнес Кузнецов, поднимаясь. Кто-то помог ему, поддерживая под локти. Мир перед ним кружился, небоскребы Нью-Йорка неестественно наклонились, словно в кривом зеркале. Женя поднял голову.

– Неужели я упал оттуда? – спросил он тихо.

Никто ему не ответил. Пожарные разбежались, продолжая выполнять свои обязанности по тушению пожара. Куз­нецов смотрел на здание. Было невозможно поверить, что он упал с крыши. Вон та часть арки, на которой он висел.

Вон основание части арки, которая упала вниз. На этом месте из стены торчали кирпичи, которые могли вывалиться в любой момент

Где-то там сейчас на крыше находится Мдраг.

Женя стал медленно отходить от места падения. Он не анализировал ситуацию, он просто хотел покинуть это место. К нему подбежали медики из «скорой помощи» и попытались забрать его, но Кузнецов соврал, что с крыши упал другой человек, а не он. Медики отстали. Женя приближался к толпе.

Между тем пожарным удалось потушить пламя в шести средних окнах из двенадцати. Пожар продолжал бушевать в основном по левой стороне здания, и пожарные автоматической водяной пушке добавили еще одну лестницу, по которой наверх подали раствор пенообразователя. Мягкие белые хлопья, похожие на снег, хлеща из раструба, стали быстро давать эффект, укорачивая языки пламени и позволяя пожарным, находящимся в здании, подобраться ближе к очагу.

Женя почти достиг линии, за которой скопились люди, постояльцы отеля и просто любопытствующие, когда сзади него раздался грохот, словно на асфальт упала еще одна арка. Женя обернулся

Из воронки с поднявшимися краями раздробленных асфальтовых плит выбирался Мдраг. Его костюм был идеален, а рубашка по-прежнему оставалась такой белой, как будто только что из прачечной. Мдраг прыгнул с крыши вслед за Кузнецовым. И остался невредим! Даже костюм не ис­пачкал. Впрочем, это Кузнецова уже не удивляло. Мдраг преследовал Евгения – вот что было важно.

Женя, расталкивая людей в толпе, бросился бежать Мдраг миновал остолбеневших пожарных и тяжелой поступью побежал вслед. Люди с удивлением смотрели на огромного человека, упавшего с крыши, который, поднявшись, словно ничего не случилось, набрал скорость Карла Льюиса. Кузнецов продрался сквозь толпу и вылетел на дорогу, которая сейчас пустовала Пожарные перегородили трассу с обеих сторон. Несколько машин одиноко прижались к обочинам. Женя перебежал дорогу и оказался на другой стороне улицы. Он не представлял, где можно скрыться от Мдрага. И он вбежал в здание, располагавшееся напротив «Роллтон-Плаза».

Это был какой-то спортивный центр. Кузнецов очутился в огромном холле возле пустующего места охранника с мониторами, показывающими разные части улицы. Видимо, охранник и остальные служащие наблюдают сейчас за пожаром, подумалось Кузнецову. Чуть дальше располагалась пустующая раздевалка с одинокой спортивной курткой, висящей на вешалке, и маленький магазинчик спортивных товаров. Широкая лестница вела на второй этаж. Женя по­бежал к ней.

Лестница оказалась неудобной. Ступая на каждую ступеньку, приходилось слишком быстро семенить ногами, а перепрыгивать через одну было слишком широко. Женя застрял где-то на середине лестницы, когда в холл, сопровождаемый звоном разбиваемых стеклянных дверей, ворвался Мдраг. Он нисколько не запыхался, чему Кузнецов не удивился. Мдрагу не нужен был кислород для дыхания, потому что Мдраг не был человеком.

Отдав последние силы, Женя оказался на вершине лестницы. Оглянувшись назад, он с ужасом увидел, что Мдраг уже находится на середине ее. Кузнецов кинулся к одной двери, к другой – обе были заперты. Третья дверь, на счастье, открылась. За ней оказалась еще одна лестница – только на этот раз витая и узкая. Еле передвигая ноги, Женя стал по ней взбираться. Он поднимался и поднимался, а сзади уже слышались шаги Мдрага.

Лестница не кончалась. Куда она выведет его? Мдраг уже настигал Кузнецова. Женя даже чувствовал жар за своей спиной Его икроножные мышцы окаменели и плохо слушались. Вытянутая вперед рука Мдрага почти доставала до щиколотки Кузнецова. Женя представлял, как сейчас он упадет на лестницу и Мдраг охватит его своим огненным жаром.

Думая об этом, Кузнецов не заметил, как лестница закончилась, и он вылетел на пятнадцати футовый трамплин для прыжков в воду. Огромный бассейн был наполнен голубоватой водой. Мдраг вылетел на площадку вслед за Ев­гением. Трамплин был слишком короток, чтобы и Кузнецов и Мдраг успели остановиться. Женя даже упустил тот момент, когда под ним кончилась твердая поверхность. Под

ногами оказался только воздух, и он полетел вниз. «В который раз за сегодняшний день», – подумал он. Но этот полет был не так страшен

Кузнецов упал в воду. Вслед за ним свалился Мдраг, подняв в воздух целый сноп брызг. Волной Кузнецова отбросило к краю, на поплавки. Вода выплеснулась из бассейна, словно морская волна, и разбилась о стены. Все это сопровождалось оглушающим шипением и свистом, а также огромным количеством пара, взметнувшегося к сводам бассейна.

Женя почувствовал, что вода стала горячей. Не теряя времени, Кузнецов вылез и прижался к стене. Тем временем пар заполнил все пространство. Женя еще видел Мдрага, который корчился под водой на дне бассейна. Тело его раскалилось, вода вокруг бурлила. Женя успел отметить, что уровень воды в бассейне понизился. Затем пар полностью окутал его своими мягкими лапами.

Около минуты Кузнецов не мог сдвинуться с места, боясь в непроглядной паровой мгле ступить не туда и нарваться на Мдрага. За это время шипение утихло, а бурление воды прекратилось. Стало тяжело дышать – ведь помещение бассейна представляло теперь огромную парилку. Женя все-таки решился и двинулся вдоль стены. Он сделал несколько шагов и, наткнувшись на стул, едва не свалился в воду. Упав туда, он мог запросто свариться. Мдраг своим телом нагрел ее до кипятка.

Женя обогнул стул и продолжил медленное движение вдоль стены. Пар начал потихоньку рассеиваться, стало видно край бассейна. Женю беспокоил лишь один вопрос. Где сейчас находится Мдраг?

Пар продолжал рассеиваться, и Женя с удивлением обнаружил, что уровень воды в бассейне сильно понизился. Надо было скорее уходить отсюда, подумалось Кузнецову. В десяти метрах Женя увидел дверь в раздевалку. Пар конденсировался и ручьями стекал по стенам на кафельный пол. Женя продолжал аккуратно приближаться к двери, стараясь не поскользнуться. До двери оставалось восемь мет­ров... пять... Пар поднялся, теперь можно было разглядеть и весь бассейн, но Женя боялся оглянуться. До двери оставался один метр. Женя уже протянул ладонь к дверной ручке, как вдруг что-то схватило его за лодыжку.

Кузнецов закричал и глянул вниз Из бассейна высовывалась черная рука, которую покрывали белые отслаивающиеся хлопья. Женя дернул ногой, и неожиданно его лодыжка оказалась свободной. Женя отбежал к двери и обернулся.

Мдраг застыл на краю бассейна, наполовину погруженный в воду, рука его вытянулась на кафельном полу. Это был Мдраг, но Кузнецов его едва узнал. Костюм превратился в лохмотья и стал похож на сгоревшую бумагу. В некоторых местах он обуглился, но кое-где превратился в пепел, который размыла вода.

Лицо Мдрага выглядело ужасно. Оно было белым, бескровным, на правой щеке кожа отслаивалась белыми хлопьями. Под этой раной виднелась непонятная серая жижа. Губы Мдрага глубоко потрескались и посинели, словно он провел дней десять в Сахаре без воды. Трещины с губ переходили на подбородок. От носа также отслаивалась кожа. Радужная оболочка глаз исчезла, и на ее месте остались две черные дыры, словно выжженные в белках. От тела Мдрага по поверхности воды кругами расходились мелкие частички пепла и сажи. Кузнецов припал к двери не в состоянии пошевелиться. Мдраг вселял в него неимоверный ужас.

И тут Кузнецов увидел, как из-под руки Мдрага что-то блеснуло. Женя набрал в рот воздух, пытаясь прийти в себя. Там, где должен был находиться нагрудный карман пиджака, отражая свет галогеновых ламп, блестело «солнце». Женя не знал, будет ли у него другая возможность, поэтому он решил превозмочь свой страх и воспользоваться этим шансом.

Стремительно, насколько позволяло его физическое состояние, Женя метнулся к скорчившемуся телу Мдрага и, протянув руку, схватил и вырвал «солнце» из его тела. Именно из тела, как показал ось Кузнецову. Женя поднес «солнце» к глазам и закричал от боли. Диск был обжигающим. Пальцы разжались, и «солнце», звякнув, упало на кафель бассейна, попав в лужицу. Вода вокруг диска мгновенно зашипела, вскипела и испарилась.

Мдраг своим телом нагрел «солнце» до неимоверной температуры! Кузнецов посмотрел на свою руку. Она покрылась ожогами. Ладонь покраснела от соприкосновения с горячим золотом диска, чуть ниже на запястье кожа также

была сильно обожжена – Мдраг сжал его руку в переулке возле «Роллтон-Плаза».

Платком Кузнецов поднял «солнце», и вздох разочарования вырвался из его уст. От высокой температуры диск расплавился. Некоторые лучики изогнулись, два из них отломились.

– Проклятие!

Если отвалились те лучи, которые указывают на гору в ногах Иттлы, он так никогда и не узнает, где находится гора. Впрочем, и Бисбрук никогда не узнает, но какое ему дело до Бисбрука!

– Ихралам тварлахи... – прохрипело существо, именуемое Мдрагом. Женя настороженно следил за ним. Тот, раскрыв рот, в котором не было видно ни одного зуба, стал выбираться из бассейна. Его руки беспомощно скребли по кафелю, пытаясь за него зацепиться. Похоже, Мдраг потерял способность соображать, потому что рядом с ним находилась лесенка для выхода из бассейна.

Однако в своем желании выбраться из воды Мдраг проявлял неимоверное упорство. Он хрипел, скреб руками пол, и Кузнецов увидел, что плитки кафеля начинают двигаться. Одна из плиток сломалась под натиском пальцев Мдрага, и он тут же зацепился за обломленный край. Руки его напряглись, и Мдраг начал выползать из воды, подтягивая тело.

Кузнецов понял, что оставаться в зале бассейна больше нельзя. Открыв дверь, Женя выскочил в душевую, из нее – в раздевалку и оттуда в коридор.

Кузнецов бежал что есть духу. Стены коридора были увешаны разными таблицами со статистическими данными пловцов и их рекордов. Навстречу Кузнецову неожиданно попался старик, выходящий из сауны и мизинцем ковыряющий в левом ухе.

– Не ходите туда! – предупредил Кузнецов.

– Что? – не расслышал старик, продолжая свое занятие.

Женя махнул на него рукой и понесся дальше. Возле стеклянных дверей он остановился и прислушался. Шагов сзади не раздавалось. Женя открыл стеклянные двери и оказался в холле бассейна. Из холла вело сразу несколько таких же стеклянных дверей. «Администратор», «тренерская», «касса» и тому подобные. Прямо перед Кузнецовым через окно во всю стену открывался вид на улицу, которую он не знал. Очевидно, он оказался на другой стороне здания. Через улицу, в сотне метров, располагалась автозаправочная станция и авторемонтные мастерские «Амоко». Автозаправка пустовала.

Кузнецов повернулся и столкнулся нос к носу с очаровательной блондинкой в топике. Невольно глаза Кузнецова уперлись в большую грудь девушки, хотя именно сейчас ему было не до инстинктов. Девушка стояла за стойкой для проверки билетов и абонементов. Она была слегка напугана внезапным появлением Кузнецова и его растрепанным видом. Она поймала его взгляд, но, очевидно, топик надевался специально – к таким взглядам она привыкла и они доставляли ей удовольствие.

– Девушка, помогите мне! – взмолился Кузнецов. – Не могу никого найти.

– Вы что, прямо в костюме купались? – удивленно спросила она. – А где ваш абонемент?

– У вас там котел взорвался! – взволнованно сообщил Кузнецов, сам не зная, есть ли котлы в современных бас­сейнах. Впрочем, девушка тоже не особенно разбиралась в технических деталях устройства бассейна, поэтому только еще раз выразила свое удивление, вскинув выщипанные брови. Женя видел, как за ее спиной, на улице, к автозаправочной станции подъехал «додж» и начал заправляться. Обожженная ладонь и запястье теперь дали о себе знать дикой болью.

– У вас есть аптечка? – спросил он, оглянувшись на стеклянные двери коридора, из которого появился. Коридор был пуст, Мдрага в нем не было видно.

– К-кажется, есть, – заикаясь, ответила девушка. Она наклонилась за аптечкой куда-то вниз, а глаза Кузнецова уставились туда, где заканчивалась короткая юбка. «Черт возьми, какая же все-таки природа настырная!» – подумал он.

– У вас ожог? – спросила девушка, открывая аптечку.

– Кажется, да. Там есть противоожоговая мазь?

– Я не знаю... не разбираюсь. Посмотрите сами.

Здоровой рукой Женя переворошил в коробке упаковки бинтов и ваты, баночки с аспирином. Противоожоговой мази он не нашел. Пришлось смазать руку вазелином и слабо перебинтовать.

Женя поблагодарил девушку за помощь, в третий раз косясь на ее выступающую грудь, и попросил разрешения позвонить по телефону. Он прижал трубку к уху плечом и левой рукой достал из кармана визитную карточку Уолкера Карточка намокла и опала в его пальцах, словно ткань, но телефон был различим. Женя набрал номер. После нескольких гудков в трубке раздалось:

– Агент Спигги слушает!

– Агент Спигги? – удивился Кузнецов. – Я думал, что звоню Уолкеру.

– Доктор Кузнецов, это вы? Где вы находитесь? Мы ищем вас и беспокоимся!

– Я в здании спортивного центра. За мной гнался Мдраг.

– Кто?

Кузнецов поморщился. Не хватало еще по телефону объяснять каждому празднослоняющемуся агенту ФБР содержание всех событий за последние две недели.

– Где Уолкер? Ведь это его телефон?

– Да, это его телефрн... Только Уолкера сейчас поблизости нет.

И тут в окне возле бензоколонки Женя увидел Мдрага. «Додж» уже отъехал, и бензоколонка пустовала вновь. Мдраг выглядел все так же ужасно и походил на зомби. Он шел к бензоколонке, не видя перед собой ничего. Ноги его волочились по тротуару, руки безвольно болтались. Лицо было белым, а костюм казался растленным временем.

«Очевидно, он вылез из здания где-то в другом месте», – подумал Женя и напрягся от нехорошего предчувствия. Мдраг находился на последнем издыхании, это было видно. Один раз он наткнулся на ограждающий столбик, ощупал его и обогнул. Он напрявлялся то ли к кассе, то ли к заправочной колонке. Женя не мог понять. И не знал, что делать.

– Мистер Кузнецов! – настойчиво раздавалось в трубке, и только теперь Женя вспомнил, что не закончил разговор со Спигги. – Вы слушаете, мистер Кузнецов?

– Да-да. Спигги, мне срочно нужен Уолкер!

– Я попытаюсь его сейчас найти. Он должен быть там, в переулке. Там нашли три трупа...

– Я знаю, Спигги. Я чуть не стал четвертым...

В этот момент мощный взрыв разорвал бензоколонку в клочья и ослепил Кузнецова. Окно холла взорвалось, и брызги осколков полетели в стоящих возле стойки для проверки билетов и абонементов Кузнецова и девушку. Женя упал на пол.

За зданием спортивного центра уже целый час не стихал шум. Водитель «доджа» сказал, что там горит верхний этаж гостиницы «Роллтон-Плаза». Семнадцатую Вест-стрит перекрыли пожарные, и там он проехать не смог, поэтому повернул на Седьмую авеню и решил здесь заправиться.

Том Саурский и без водителя знал, что на Семнадцатой разыгрался сильный пожар. Это было видно по отблескам пламени из-за здания спортивного центра. Несколько по­жарных машин «эрроу», цистерн «супериор» и даже пара тягачей с длиннющими лестницами «сигрэйв» проехали мимо бензозаправочной станции и повернули на Семнадцатую. Том был готов отдать пятнадцать долларов, лишь бы покинуть свое рабочее место на бензоколонке «Амоко» и посмотреть, что же там делается за углом. А там, судя по всему, события развивались очень интересно.

Том учился в Нью-Йоркском технологическом университете, по вечерам подрабатывая на бензозаправке «Амоко», и денег ему не хватало. Большую часть расходов составляли неудачные ставки на «Нью-йоркских янки», остальное – обильные попойки с соседом по комнате Питером Джозе­фом. Тем не менее он успевал прочитывать кучу криминальной хроники, полицейских историй, расследований зверских убийств и описаний трагических катастроф. Это ему нравилось, и с фантазией у него было все в порядке. Именно поэтому Саурскому сейчас не сиделось на рабочем месте. Фантазия буйными красками рисовала пожар в гостинице. Он представлял людей, не нашедших путей спасения и выпрыгивающих из окон, пожарных с тонкими струйками воды из шлангов, безуспешно пытающихся справиться с гигантскими языками пламени и сгорающих в нем как спички.

Мимо автозаправки пробегали люди только для того, чтобы поглазеть на пожар. И Тому тоже безумно хотелось ринуться туда. Посмотреть на жертв, на кровь, на трупы...

Однако вместо зрелища Тому приходилось заниматься работой. После того как он заправил «додж» и тот покинул бензозаправочную станцию, Стелла, накрашенная мулатка, сидящая за кассой, сообщила ему, что, судя по показаниям прибора, бензина в подземной емкости не осталось. Том возразил, что бензовоз приезжал сегодня утром и количество заправок за день не могло опустошить емкость. Стелла ему не поверила.

– Видимо, прибор не работает! – сделал вывод Том.

– Не может быть! – категорично заявила Стелла.

«Нет, с таким упрямством нужно быть бараном, а не женщиной», – подумал Том и открыл люк подземного резервуара. Он опустил в емкость мерный шток, уткнулся им в дно и поднял. Намоченная часть мерного штока соответствовала примерно половине заполнения емкости.

– Дура упрямая, – проворчал он, поднялся на ноги и уже почти дошел до кассы, когда заметил странного человека, бредущего к бензоколонке. Человек был огромным, на белом лице в некоторых местах виднелись непонятные пятна. Костюм весь выпачкан в золе. Он брел, словно слепой, спотыкаясь, двигаясь навстречу тем людям, которые спешили на Семнадцатую Вест-стрит. Он шел от пожара. И тут до Тома дошло, что человек стал жертвой пожара!

Ну точно! Так и было. Боже, как он обгорел! Даже на самых откровенных фотографиях бульварных газет не публиковали таких лиц. Глаза его как будто отсутствовали – две черные дыры на лице. На правой щеке кожа, похожая на асбест, отвалилась и обнажила серые мышцы скул и кости черепа. Том никогда не видел обнажившихся мышц скул и костей черепа, но теперь он знал, как это выглядит.

Но самыми страшными были губы человека. Они ужасно потрескались и совершенно не походили на человеческие. Том застыл, раскрыв рот и глядя на этого человека. Между тем человек приближался.

Том не мог произнести ни слова, настолько ужасен был вид жертвы пожара. Все, что он смог из себя выдавить:

– Вы с пожара, да?

Обожженные потрескавшиеся губы что-то прошептали.

– Что? – не понял Том, вытянув шею к человеку.

– Гони отсюда его! – крикнула Стелла, высунувшись из окошка кассы с дымящейся сигаретой в руке. – Гони его!

– Мне холодно, – неожиданно отчетливо прохрипел не­знакомец.

– Там большой пожар? – спросил Том. – Много людей погибло?

Незнакомец поднял на Тома глаза, и тот отшатнулся. Зрачки у человека отсутствовали.

– Мне холодно, – громко и отчетливо произнес человек хриплым голосом.

Стелла от испуга выронила из пальцев сигарету. Горящие искорки вывалились из зажженного кончика и при ударе об асфальт образовали светящуюся дорожку. От сигареты вверх тянулась длинная струйка дыма.

– Вам нужна медицинская помощь, – сказал Том. – Вы сильно обгорели.

Человек не обратил на слова Саурского никакого внимания. Он повернулся к бензозаправочной колонке, медленно протянул к ней свою руку и снял с зацепа заправочный пистолет.

– Эй! – крикнула ему Стелла. – За бензин надо платить.

Незнакомец по-прежнему не обращал на них никакого внимания. Том вроде бы понимал, что должен что-то предпринять, но не знал – что именно. Человек нажал кнопку бензина марки «Супер». Насос в глубине бензозаправочной солонки заурчал, шланг напрягся. Человек поднял заправочный пистолет на уровень своего виска, как будто собирался застрелиться. Он надавил на курок, и струя бензина под напором обдала его.

– Святая Мария! – взвизгнула Стелла и скрылась в окошке. Через секунду она уже выскочила из двери и кинулась по направлению к зданию спортивного центра.

Том не мог сдвинуться с места. Тем временем человек прекратил поливать себя бензином и отбросил заправочный пистолет в сторону. Курок отщелкнулся, перекрыв хлещущее горючее. Медленно человек двинулся к кассе. Том отскочил в сторону, пропуская его.

Тот сделал пять шагов до окошка – всего пять шагов. Каждый шаг отдавался стуком в голове Тома Саурского. Том смотрел на огромную спину, на лысую голову, похожую на голову Фредди Крюгера, когда тот разгуливал по улице Вязов без шляпы. Смотрел и считал шаги. Движения были выверены. И человек это понимал, и Том.

Последний шаг, как Том и предполагал, окончился возле окошка. Ступня человека медленно опустилась на дымящийся окурок. Незнакомец вспыхнул мгновенно.

Этого момента Том не забыл бы на всю оставшуюся жизнь. Одно дело читать криминальную хронику, другое дело – видеть, как у тебя на глазах заживо сгорает человек. Огонь быстро поднялся по его правой брючине на уровень пояса, перекинулся на грудь и охватил голову. В один миг человек превратился в горящий факел.

Том не обращал внимания на то обстоятельство, что человек загорелся на бензоколонке, – ведь мог произойти взрыв бензиновых паров. Том хотел видеть, как человек горит, как корчится, как не может дышать, потому что огонь сжигает весь кислород в его легких. «Он сумасшедший! – пронеслось в голове у Саурского. – Именно сумасшедший, и это все объясняет!»

Но что-то странное было во всем этом. Что-то, чего Том пока не мог уловить. Человек не кричал от боли. Именно! И Тому стало интересно – почему? Уж если он увидел это, нужно исследовать тему до конца.

– Разве тебе не больно? – спросил Том. Он думал, что не услышит ответ. Но он ошибся. Сквозь пламя проступило лицо. Лицо, не тронутое огнем, будто смотревшее на пламя сквозь толщу огнеупорного стекла. Том сначала не понял, чье это лицо Округлый подбородок и пухлый вздернутый нос. Это было его собственное лицо! Лицо, полное страдания и адских мук Лицо раскрыло рот и сквозь шум пламени произнесло:

– Мне холодно.

Огненный факел на двух ногах оказался так близко от него, что у Тома опалились волосы и брови, а лицо покрылось несходящим румянцем. Но Том этого не замечал. Саурский смотрел в свое лицо, пытаясь доказать себе, что это не он.

А потом человек отошел от него. В глазах стояли блики, словно он долго смотрел на солнце. Лицо щипало, словно он умылся кислотой. Том был ошарашен и подавлен. Что это было? К нему явился Бог?

Он повернулся и посмотрел на факел, который удалялся от него. Блики мешали разглядеть, куда идет горящий, человек. Ему было это интересно, потому что горящим человеком был он сам.

– Том! Беги!

Словно издалека он услышал этот крик Стеллы Блики начали отступать, и Том Саурский явственно увидел, как горящий человек подошел к открытому люку подземной емкости, переступил через мерный шток и прыгнул в люк. Взрыв разорвал действительность. Все смешалось – небо и земля.

Взрывной волной Тома отбросило на заправочную колонку, которая под действием этой волны развалилась. Фонтан бензина оросил Саурского, и идущая вслед за воздушной волной волна огненная подожгла бензин на Томе. Пламя раздирало кожу на груди и спине. Боль страшная и нестерпимая. Он кричал и сам не слышал своего крика, потому что пламя сожгло кислород в легких и опалило альвеолы. Жар спалил ноздри, пламя выжгло глаза. Огонь содрал кожу с лица. Он надеялся, что нервные центры не выдержат, заткнутся и перестанут передавать боль. Но он надеялся на это напрасно. Боль была ужасной.

Кузнецов поднялся с пола, сплошь усыпанного осколками стекла. Бензозаправочная станция полыхала, отсюда, из холла, казалось, что огонь поднялся выше небоскребов. Там, в огне, Женя различил мечущуюся фигурку. Но это был не Мдраг.

Женя выбежал на улицу через разбитое окно спортивного центра. Какая-то мулатка стояла рядом с ним и охала, повторяя: «Бедный Том!» Люди на улице застыли, глядя на пожар. Кто-то стонал и ругался – этим досталось от взрыва. Один мужчина громко кричал: требовал «скорую помощь». Фигурка в огне перестала метаться и упала на горящий асфальт. Да, это был не Мдраг.

Это был не Мдраг, потому что его Женя увидел с противоположной стороны. Мдраг появился из гущи пламени. Это был, несомненно, он. Кузнецов узнал его по фигуре. Мдраг стоял в огне, подняв голову вверх. Его фигура темнела среди огня, отдельные черты различить было невозможно. Вздох изумления пронесся по толпе, когда люди увидели человека, стоящего в пламени. Возможно, люди подумали, что это человек огромной силы воли и он все равно сгорит, только через какой-то промежуток времени. Но Кузнецов знал, что это не так

Он вернулся через разбитое окно в холл спортивного центра. Девушка поднималась с пола.

– Боже, какой пожар! – ужаснулась она. Кузнецов не прореагировал на ее слова и взял повисшую на телефонном шнуре трубку.

– Алло, Спигги? Вы еще здесь?

– Что там произошло, доктор Кузнецов?

– Взрыв. Послушайте, мне срочно нужен Уолкер.

– Я попытаюсь его найти, но не могу обещать этого. Вы подождите...

– Нет! – прервал его Кузнецов, подняв глаза на пожар. Мдраг по-прежнему стоял в огне все в той же позе. – У меня нет времени. Выслушайте! Это очень важно. Мне нужен катер на пристани.

– Зачем вам это? – откликнулся Спигги. – Лучше бы вы сообщили свое местонахождение, чтобы мы могли обеспечить вашу безопасность.

"Уолкер мне уже обещал безопасность, – подумал Куз­нецов. – Меня едва не застрелили, чуть не сожгли, я упал с крыши многоэтажки. Все это время я находился «в безопасности».

– Я могу помочь ФБР задержать «убийцу ученых», – произнес Кузнецов в трубку. – Я нахожусь сейчас в таком положении, что сделать это реально. Если вы не поможете мне или попытаетесь задержать его самостоятельно, он уйдет. Вы должны помочь мне!

Спигги помолчал, обдумывая сказанное.

– Если вы уверены в себе, доктор Кузнецов, – наконец отозвался он, – Что вам нужно?

– Мне нужен моторный катер или моторная яхта на пристани, номер которой вы мне сейчас назовете.

– Почему?

– Я не живу в Нью-Йорке и не знаю его пристани. Итак...

– Погодите одну секунду. Я думаю... так... Катер будет ждать вас на девятом пирсе Гудзона возле автострады Вест-Сайд.

– Как туда попасть?

– Вам нужно выбраться на Шестую авеню и проехать три квартала. Проедете Вашингтон-сквер и по Вест-Бродвею попадете на Канал-стрит. Она выведет вас прямо на набережную. Там повернете направо.

– Ясно. На катере необходимо установить заряд взрывчатки с таймером.

– Погодите! – остановил его Спигги. – Вы хотите взорвать убийцу?

– Правильно.

– Но моторный катер стоит порядка ста тысяч долларов!

– Тогда какую-нибудь списанную посудину. Только чтобы она могла двигаться, и двигаться быстро. Ну?

– Хорошо, я постараюсь.

– Так вот – заряд взрывчатки с таймером. Включение таймера должно осуществляться легко, чтобы я мог разобраться. Я не очень хорошо обращаюсь с техникой. Мне нужно что-то вроде большой красной кнопки. Таймер поставьте на 10 – 15 секунд.

– Куда установить взрывчатку? Ведь вы же должны будете найти ее?

– Не знаю. Возле двигателя, пожалуй. Да, возле двигателя. Скройте ее, чтобы только я нашел.

– Какой силы нужен взрыв?

– Достаточной, чтобы потопить катер.

– Через сколько времени вам потребуется катер?

– Минут через двадцать.

– Это очень жесткие рамки.

– Я не говорил, что будет просто. – Женя остановился не в силах продолжать. Он увидел, как Мдраг вышел из огня. Непросто материалистическому сознанию с физико-математическим уклоном воспринимать такие вещи. На улице толпа людей, наблюдающих за пожаром, дружно ахнула.

Костюм его блистал новизной, как будто Мдраг вышел из бутика Джанни Версаче, а не из ревущего пламени горящей бензоколонки. Рубашка была новенькой, только что накрахмаленной и выглаженной. Галстук безупречен. Лакированные ботинки сияли. Лицо Мдрага вновь стало лицом человека. Исчезли провалы на щеках, и кожа приобрела розовый оттенок. Прическа Мдрага на огромной камнеподобной голове была уложена, и ни один волосок не обгорел. Это казалось удивительным. Это можно было назвать чудом.

Он вышел из пожара, в котором простоял минут десять, совершенно не тронутый пламенем.

Глаза Мдрага рыскали по толпе. Люди в ужасе отворачивались от этого взгляда. Кузнецова, застывшего с телефонной трубкой в руке в разбитом окне спортивного центра, он заметил практически сразу.

Женя смотрел на Мдрага, Мдраг смотрел на Кузнецова.

– Время пошло! – произнес Евгений в трубку и, бросив ее, рванулся на улицу. Мдраг побежал ему наперерез.

Погоня была сумасшедшей. Кузнецов с трудом мог вспомнить, как он добрался до набережной реки Гудзон. Он угнал чужую машину, выбив боковое стекло. Потом он мчался по тротуару, так как дорога была забита автомобилями, и непрерывно сигналил, распугивая пешеходов. Мдраг добыл где-то мотоцикл «сузуки» и мчался за Кузнецовым на расстоянии пятидесяти – семидесяти метров.

После пересечения с Шестнадцатой стрит дорога наконец очистилась от автомобилей, и Кузнецов выехал на нее, сбив парковочный автомат. Двадцатипятицентовики усеяли тротуар. По этому ковру из монет следом пронесся Мдраг.

Оказавшись на дороге, Женя увеличил скорость. Он не останавливался на светофорах, опасно пролетая перекрестки и слыша вслед раздраженные гудки. Мдраг настигал его, лавировать между машинами на мотоцикле было гораздо легче.

Третий светофор на Вест-Бродвее Женя проскочил чудом, микроавтобус «мицубиси» притормозил перед самым носом у Кузнецова. Когда же Женя пролетел перекресток, микроавтобус тронулся, и в этот момент в него врезался на мотоцикле Мдраг. В зеркальце заднего вида Женя увидел, как в воздух взлетел мотоцикл и, перевернувшись несколько раз, упал на роскошный «ягуар». Микроавтобус от столкновения опрокинулся набок. Мдрага в этой кутерьме Женя не различил.

Мдрага можно остановить, только уничтожив его. Теперь Женя в этом не сомневался. Уничтожить Мдрага можно, сбросив его в океан. Он мгновенно утонет, потому что плотность его тела намного превышает плотность воды. Мдраг пойдет ко дну, словно камень. Одновременно он потеряет тепло своего тела. Вода будет непрерывно остужать Мдрага, а это грозит ему потерей подвижности или смертью (Куз­нецов надеялся на последнее). Какое действие вода оказывает на Мдрага, он мог наблюдать в бассейне. В небольших количествах вода не причиняла Мдрагу вреда. Поливая его из пожарного шланга, Евгений смог лишь отогнать от себя Мдрага. Совсем по-другому получилось при соприкосновении с большим количеством воды. Да, теплоемкость тела Мдрага огромна. Своим жаром он смог выпарить половину бассейна. Однако это усилие истощило его. И Мдрагу пришлось вновь заряжаться от огня. Поэтому он взорвал бензоколонку.

План Кузнецова был прост. Нужно заманить Мдрага на катер, который подготовят сотрудники ФБР, вывести катер на середину Верхнего залива и потопить взрывом. Мдраг погрузится на глубину пятидесяти метров и останется там навсегда. Если Женя этого не сделает, то погибнет очень много людей. Людей невинных, случайно попавшихся на пути Мдрага. Да и самому Кузнецову угрожает немалая опасность. Мдраг хотел его убить только потому, что... Впрочем, не важно. Мдраг – огромная сила, которая может превращаться в кого угодно, которую невозможно остановить обычным оружием. Только Кузнецов знает, как это можно сделать. Поэтому Кузнецов притормозил.

На дороге мгновенно образовалась пробка. Автомобили вокруг не переставая сигналили. Люди что-то кричали, но Женя уже устал от криков людей в этот вечер. Его внимание было приковано к зеркальцу заднего вида. А в нем он видел, как через перевернувшийся микроавтобус перебирался Мдраг. Женя тронулся. Он дал разглядеть себя Мдрагу, и этого было достаточно. Мдраг заметил автомобиль Кузнецова и устремился к нему. Женя надавил на акселератор.

Вот и Гудзон. На другой стороне реки многочисленными огнями светились здания Нью-Джерси. Кузнецов проехал под автострадой Вест-Сайд и очутился на набережной.

– Сейчас направо, – вспомнил он и повернул руль. Через двести метров фары автомобиля осветили указатель с надписью «Пирс № 9». Кузнецов свернул налево и остановился в полуметре от входной двери домика смотрителя пирса. Свет в домике не горел. Вдоль причала по обе стороны тихо ночевали катера и яхты. Шум раздавался лишь с автострады Вест-Сайд.

Неужели он ошибся! Нет, это точно 9-й пирс. Тогда почему в домике смотрителя не горит свет? Неужели Спигги не связался с ним? Или здесь нет телефона? Или смотрителя нет на месте! Женя бросил взгляд на катера. А может быть, смотритель находится возле катера?

Визг покрышек автомобиля заставил его оглянуться. Из-под автострады вылетел внедорожник «чероки». Это Мдраг! Он преследует Кузнецова и не потерял его! То, чего и добивался Женя. Вот только где же смотритель?

Времени на размышления не оставалось. Нужно осуществлять задуманное и надеяться, что Спигги выполнил свою функцию. Женя подскочил к двери и громко постучал в нее кулаком. «Чероки» уже пролетел указатель с номером пирса. Через несколько секунд он будет здесь. Женя снова забарабанил по двери, и неожиданно она открылась.

Дверь открылась не от ударов кулаками по ней, кто-то отпер ее изнутри. Человек распахнул дверь, включил в домике свет, и Женя увидел, что на пороге стоит агент Спигги. В руке он держал сотовый телефон. Второй сотовый телефон Спигги прижимал к уху плечом.

– Значит, она у нас? – спросил Спигги в трубку.

– Спигги! – закричал Кузнецов. – Слава богу! Где катер?

– Зачем вы кричите? – спокойно спросил Спигги, коротким тычком пальца выключив телефон.

– Убийца настигает меня! Скорее!

– Не надо торопиться, – произнес Спигги. Женя не понял его слов, в его голове уже прокручивался дальнейший план действий.

– Что?.. – переспросил Кузнецов.

Кулак Спигги стремительно врезался в его подбородок. Сознание Евгения помутилось, от полученного удара он свалился на колени, не падая только потому, что уцепился за дверную ручку. Голова моталась из стороны в сторону. Он чувствовал, что не может управлять мышцами шеи. Сквозь шум в ушах он расслышал вновь произнесенную фразу Спигги:

– Не надо торопиться, доктор Кузнецов. Рядом заскрежетали тормоза «чероки». Сознание Кузнецова начало проясняться. Хлопнула дверца автомобиля,

и землю сотрясли тяжелые шаги. Женя вновь обрел способность соображать после нокдауна.

Что же это?

За спиной звуки тяжелых шагов затихли. Волна жара накатилась на него, и Женя покрылся липким потом.

– Убить его сейчас? – спросил Спигги.

– Нет, сейчас не до этого, – прохрипел Мдраг из-за спины. – Мне холодно. Я еле держусь на ногах. Мне нужен котел.

– Здесь есть. Я специально завел Кузнецова на 9-й пирс, потому что здесь находится наш подвал. Так что, не стоит его убивать?

– Возьми у него «солнце».

Спигги похлопал Кузнецова по карманам и вытащил диск.

– Оно сплавилось, – заметил Спигги.

– Держи его у себя, – приказал Мдраг. – Надень Кузнецову наручники и возьми с собой.

– Он и так никуда не денется, – ответил Спигги. – Он теперь зависит от нас.

Женя поднялся с колен и посмотрел Спигги в глаза.

– Как же так, агент Спигги? – Теперь глаза Спигги не казались ему недоуменными. Они были хитрыми. Очень хитрыми. Как Он раньше этого не замечал? – Ты предал свою страну!

– А ты что, мой президент? – язвительно спросил Спигги и толкнул его в спину. – Иди вперед. И не вздумай бежать. Это бессмысленно.

– Почему? – Кузнецов так и не понял, почему он зависит от Мдрага и Спигги. От этих людей, которые оказались заодно.

– Где котел? – устало поинтересовался Мдраг, не следя за диалогом Кузнецова со Спигги. В его интонации Женя уловил страдание.

– Здесь в подвале.

– Прямо в домике смотрителя? Это не опасно?

Вместо ответа Спигги жестом предложил Мдрагу войти. Кузнецова он толкнул в комнату, да так сильно, что Женя отлетел к противоположной стене. Кузнецов опустил взгляд и обнаружил под ногами тело пожилого человека. Женя в испуге отскочил в сторону.

Человек был мертв. Об этом наглядно свидетельствовал вспоротый длинным разрезом живот и огромная лужа темной крови под телом. К горлу подкатился приступ тошноты, но прежде чем отвернуться, Женя определил, что даже очень большим ножом такую рану нанести невозможно. Смотрителя убил Спигги, в этом не оставалось сомнений. Видимо, смотритель не являлся членом организации.

Спигги закрыл дверь и подошел к столу, находящемуся посредине комнаты. Он отодвинул стол в сторону толчком ноги и откинул синтетический ковер.

Домик смотрителя был крохотным. Стол, пара кресел, книжный шкаф с папками – вот все, что помещалось в нем. Стены были увешаны фотографиями яхт и яхтсменов. Отдельно в рамочке висела грамота «Сиднею Шефилду. Лучшему кормчему на регате в Сиднее 1968 года». Кузнецов, прижавшись к стене, молча наблюдал за действиями Спигги, иногда бросая короткие взгляды на Мдрага. Присутствие Мдрага пугало Кузнецова. Его фигура действовала подавляюще, словно это был сам демон зла. «Ему действительно плохо», – подумал Евгений, обратив внимание на бледное лицо Мдрага.

Спигги по-прежнему держал два телефона. Оба ему явно мешали. Один он сунул в карман, другой отбросил в сторону. Телефон глухо ударился об пол и исчез под креслом.

Избавившись от лишнего телефона, Спигги стал внимательно осматривать пол из крепких досок, плотно пригнанных друг к другу.

– Возьми бензопилу там, в углу, – неожиданно приказал он Кузнецову.

– Зачем это? – попытался начать словесную перепалку Кузнецов, чтобы потянуть время, но это у него не получилось. Неизвестно откуда в руке Спигги появился длинный самурайский меч, острый кончик которого уперся в шею Евгения.

Теперь стало понятно, как погиб смотритель: Спигги зарубил его самурайским мечом. Стальное лезвие сверкало чистотой и поражало идеальной формой. Длинная украшенная резной костью рукоять лежала в пальцах Спигги изящно и легко. Меч был острым. Очевидно, такие рассекают падающую на лезвие ткань. Меч был очень острым, потому что Женя чувствовал, как при легком прикосновении кончик разрезал его кожу словно бритва.

– Тебе недолго осталось жить, – произнес Спигги. – Продли свои часы молчанием.

– Молчание – смерть, – изрек Кузнецов и вскрикнул, потому что лезвие кольнуло его, рана увеличилась, и на рубашку потекла струйка крови.

– Если ты проронишь хоть слово, я воткну этот меч тебе в живот и несколько раз поверну, накрутив на него твои кишки. Ты будешь долго и мучительно умирать в течение полутора часов, крича от боли и теряя кровь. Так у тебя есть желание говорить?

Женя отрицательно помотал головой. Что и говорить, умирать не хотелось. Он подошел к месту, указанному Спигги. В углу, между тумбочкой, на которой стоял зеленый светильник, и сваленным на полу швартовочным канатом, стояла огромная бензопила «Бош».

Пила не принадлежала смотрителю. Смотрителю она совершенно не нужна. Бензопилу привез Спигги. Женя взял ее в руки и тут же вспомнил анекдот о лесорубах, которые валили деревья неработающими бензопилами. Лесорубы не знали, что в пилу нужно заливать бензин. Женя знал о бензопилах не больше тех лесорубов. Он вопросительно посмотрел на Спигги.

– Открой краник на бензопроводе и подкачай бензин. Потом дергай за трос, – объяснил Спигги. Он стоял посередине комнаты, опустив меч. В другой руке Спигги держал черные ножны, инкрустированные серебром. Его лик напоминал образ бессмертного «горца» Коннора Маклауда из одноименного фильма. Только Спигги был обыкновенным человеком.

Женя дернул за тросик. Бензопила завелась с первого раза, цепь с зубьями начала бешено вращаться, громко ревел двигатель. Пилу повело вправо, и Кузнецов едва не рассек тумбочку с настольной лампой. Он вовремя поднял пилу. Оказалось, он не заметил, как давит на кнопку, приводящую цепь в движение. Он отпустил кнопку, и пила прекратила реветь. Цепь остановилась, но двигатель продолжал работать. Кузнецов посмотрел на лезвие пилы. Бензопила была громоздкой, но вполне могла послужить оружием против...

– Только не вздумай попытаться напасть на меня, – проследив за его взглядом, произнес Спигги. – Я десять лет обучался искусству кендо и намного проворнее тебя. К тому же мой клинок рубит сталь.

В общем-то Кузнецов и не рассчитывал, что окажется с тяжелой бензопилой проворнее агента ФБР Спигги, тренировавшегося, по его словам, десять лет. Поэтому Женя опустил бензопилу и приблизился к Спигги. Тот отошел в сторону, указывая мечом на пол.

– Начнешь пилить здесь и будешь двигаться по этому контуру. – Взмахнув мечом, Спигги очертил на полу воображаемый квадрат размером метра полтора на полтора. Женя надавил на кнопку и вонзил лезвие в пол. Бензопила ревела, разрезая доски, мелкие опилки заполнили воздух.

Резать было нелегко, особенно человеку, далекому от профессии плотника. Женя весь взмок, ему пришлось скинуть пиджак. Руки устали. Когда он заканчивал последний разрез, пила уже валилась из рук. Спигги отстранил Кузнецова. Конец меча он просунул в щель и поддел доски. Кузнецов отложил в сторону пилу, вместе они подняли вырезанную часть и откинули в сторону. Женя вытер пот со лба. Спигги спрятал меч в ножны. Тяжелой поступью к ним подошел Мдраг. На Кузнецова дохнуло жаром.

Под полом находилась деревянная дверь, укрепленная кованым железом. Лет ей было не меньше, чем двадцатому веку.

– Открывай, – приказал Спигги Кузнецову. Женя послушно потянул за кольцо. Вековая пыль взметнулась в воздух. Женя распахнул дверь. Вниз вели каменные ступени.

Пожар был потушен. Из черных обгоревших окон последнего этажа гостиницы валил белый дым. Пожарные, шлепая по лужам, сворачивали шланги и убирали их в специальные отсеки своих автомобилей. Тягачи с подъемными лестницами уже уехали. Обитатели отеля на нескольких автобусах были развезены по другим гостиницам. Любопытствующие разошлись, Семнадцатая Вест-стрит опустела. Уолкер перешагнул через лужу и приблизился к агенту, протянувшему ему сотовый телефон.

– Это заместитель директора, – предупредил агент. Уол­кер кивнул и взял трубку:

– Уолкер слушает.

– Уолкер. – Голос замдиректора ФБР никогда не повышался. Все темы он обсуждал ровно и спокойно. – Во-первых, почему я не могу до вас дозвониться? Где ваш телефон?

– Я отдал его агенту Спигги, чтобы он вызвал группу экспертов.

– И где же агент Спигги?

– Я... я не могу этого сказать. Я не знаю.

– В чем дело, Уолкер? Что у вас там происходит?

– Убийца ученых все-таки появился, – ответил Уол­кер. – Но нам не удалось его задержать. Погибли два наших агента. В гостинице возник пожар. Убийца воспользовался этим и исчез. Кроме того, возле гостиницы найдены еще три трупа, личности которых сейчас устанавливаются. Почерк все того же убийцы. Доктор Кузнецов исчез, мы не знаем, где он.

В трубке повисла пауза. Уолкер давно знал замдиректора. Тот был рассержен, но голос его не выдавал гнева.

– И все это – пять убийств и исчезновение охраняемого вами человека – произошло в переполненной агентами гостинице?

– Если вы полагаете, что мы тут ничего не делали...

– Что вы намерены предпринять?

– Поступают сообщения, что разыскиваемый убийца появлялся в районе Вашингтон-сквер. Дорожной полиции даны четкие указания, кого следует искать. Кроме этого мы собираемся устроить проверку всех машин, покидающих остров Манхэттен.

– В восемь утра я жду вашего доклада. Это очень серьезный провал, Уолкер. Если через сутки ваши меры не дадут результата, я буду ходатайствовать о снятии вас с должности начальника отдела.

– Меня не волнует моя должность, мистер Саммерс. Я и без ваших угроз прилагаю все усилия для поимки преступника. Так что можете снять меня хоть сейчас!

– Только через сутки, когда не будет результата, – ровным голосом произнес замдиректора и отключился. Уолкер отдал трубку агенту:

– Куда подевался Спигги?

– Я не видел его, – ответил агент.

– Проклятие!

К Уолкеру подошел чернокожий пожарный, комбинезон которого был выпачкан еажей. Зажав под мышкой каску, пожарный смущенно улыбался.

– Вы ко мне? – спросил Уолкер.

– Да, мистер, если только вы захотите выслушать меня.

– Одну секунду. – Уолкер увидел, как к нему приближается еще один агент. – Что скажешь, Уильям?

– Один из убитых, который был с пистолетом, – Жан-Люк Перье. Французская жандармерия подозревает его как минимум в пяти громких убийствах. Последнее время работал на главу марсельского преступного синдиката Рене Жино. Это второй убитый.

– Полный мужчина в дорогом костюме?

– Да.

– Кузнецов говорил о том, что его преследует Рене Жино. Что же случилось? И где доктор Кузнецов? Агент пожал плечами.

– Вот что, Билл. Найди кого-нибудь из администрации отеля Узнай, есть ли в гостинице камеры слежения. Если есть, просмотри все последние записи с 15.00. Ищи доктора Кузнецова, ищи человека с фотографии института в Лос-Анджелесе. Все, иди!

Он повернулся к чернокожему пожарному. Тот по-прежнему смущенно улыбался.

– Вы что-то хотели мне рассказать, – напомнил Уолкер.

– Конечно, мистер. Только это очень странно.

– Я слушаю вас.

– В самый разгар пожара с крыши упал человек.

– Вы можете показать, где его тело?

– Нет-нет, мистер! – возразил пожарный. – Человек упал с крыши, проломил асфальт, но потом вскочил и побежал. – Уолкер замер.

– С какой крыши он упал? – Задавая вопрос, он непроизвольно поднял голову, оглядывая крыши зданий. Самым низким было восьмиэтажное здание «Роллтон-Плазы» и расположенный рядом жилой дом.

– С крыши гостиницы, – ответил пожарный

– С восьмого этажа? – не поверид Уолкер

– Пойдемте со мной, я покажу вам место, где проломлен асфальт.

Уолкер кивнул головой. Они проследовали за угол здания в переулок, где стоял автомобиль, крыша которого была раздавлена куском кирпичной арки. Асфальт здесь также был залит водой и осевшей пеной.

Пролом Уолкер увидел сразу же. Он подошел ближе. Куски асфальта поднялись вверх, под ними виднелся гравий. Контур пролома можно было назвать следом от тела человека с натяжкой. Но если это был человек, какой же он должен обладать массой, чтобы проломить асфальт? Не говоря уже о том, чтобы выжить!

Уолкер снова задрал голову вверх

– Он упал не с гостиницы, а с соседнего дома, – поправил он.

– Быть может, – ответил пожарный. – Я точно не видел.

– Все равно верится с трудом. Как он выглядел?

– Здоровый такой! – Пожарный развел ладони, показывая, насколько незнакомец был широк. – Белый. Высокий. Лицо будто обрубленное.

Уолкер достал из кармана фотографию убийцы ученых.

– Да, это он, – подтвердил пожарный.

Уолкер почувствовал, как по спине прошел легкий озноб.

– Куда он побежал?

– Он побежал за другим человеком, которого мы поймали спасательным тентом.

– Он тоже упал с крыши?

– Да, он висел на обломке вон той арки. Большая удача, что мы его поймали. Никогда еще не ловили людей с такой высоты.

Уолкер показал пожарному фотографию Кузнецова.

– Да, кажется, он.

Значит, Кузнецов и убийца были на крыше! Так, секунду. Тут прослеживается некоторая связь. Из переулка на другой стороне здания гостиницы, где нашли три трупа, на крышу ведет лестница. И Кузнецов и убийца были в том переулке. Потом они забрались на крышу. С крыши гостиницы перебрались на другое здание. Потом Кузнецов упал с крыши. Его поймали пожарные. Вслед за ним прыгнул убийца. Остается надежда, что Кузнецов еще жив.

– Куда они побежали?

– Не могу вам сказать. Куда-то на другую сторону улицы.

Уолкер и пожарный одновременно повернули головы в направлении улицы. На другой стороне дороги возвышалось здание спортивного центра. Огромные стеклянные двери центра были разбиты.

– Лоуренс, за мной! – окликнул Уолкер своего агента и пустился бегом к зданию. На середине дороги Уолкер вспомнил, что забыл поблагодарить пожарного.

Они пересекли улицу и вошли в здание сквозь разбитые двери. В холле они остановились. Лоуренс нагнулся и поднял один осколок.

– Толщина стекла примерно в полдюйма, – заметил он. – Сюда грузовик, что ли, въехал?

– Нет, не грузовик, – ответил Уолкер.

Откуда-то из темноты им навстречу вышел высокий широкоплечий охранник. Он щурился от света фонарей с улицы, Уолкеру показалось, что охранник только проснулся.

– Вы кто такие? – громко спросил он, и Уолкер понял, что охранник пьян. Даже с расстояния шести футов от охранника несло спиртным.

– ФБР! – ответил Уолкер. – Вы не видели здесь...

– Вы разбили двери! – неожиданно взревел охранник, не слушая Уолкера.

– Оставьте! – недовольно отозвался тот. – Мы из ФБР. Вы не видели, кто разбил двери?

– Какое на... ФБР?! – Нецензурное выражение охранника вызвало еще большее раздражение Уолкера.

– Заткнись и послушай...

– Ты кому сказал заткнуться? Я тебя вдвое сложу!

– Вы пьяны! – возразил Уолкер. – Пьяны на рабочем месте! Будьте уверены, ваше начальство узнает об этом.

Эти слова взорвали пьяного охранника. Он передернул широкими плечами, взревел и бросился на Уолкера. Тяжелый кулак мелькнул в свете уличных фонарей. В удар охранник вложил вес своего могучего тела. Ярость взыграла в Уолкере. Он отклонился от удара и жестко подставил ладонь под локоть нападающего. Вес тела, который охранник собирался вложить в удар, оказался приложенным к собственному локтевому суставу.

Раздался хруст. Охранник взвыл. Не давая ему опомни-ться, Уолкер нанес два сильных удара в живот и толчком ноги опрокинул на пол. Охранник кричал и плакал, держась за руку. Уолкер подскочил к нему, собираясь нанести еще несколько ударов. Агент Лоуренс оттащил его в сторону.

– Мистер Уолкер! – произнес он, не говоря больше ничего и в то же время успокаивая. Уолкер остывал.

– Спасибо, все нормально! – ответил он.

Агент отпустил его. Чувство вины нахлынуло на специального агента ФБР Шона Уолкера. Как бы ни вел себя охранник, Шон не имел права ввязываться в драку. Тем более избивать его.

Он попросил Лоуренса вызвать «скорую помощь», а сам побежал наверх по мраморной лестнице. На втором этаже в глаза сразу бросилась распахнутая дверь. Уолкер вошел в нее, поднялся по узкой лестнице и очутился на площадке для прыжков в воду. Здесь он замер.

Поверхность площадки была залита водой. Чуть позже Уолкер увидел, что и в нишах громадных арочных окон застыла вода. Вода была везде, кроме самого бассейна. Шон обнаружил причину отсутствия воды. Прямо под трамплином для прыжков в воду на дне бассейна виднелась большая трещина.

– Я думала, что он бездомный – так страшно выглядел, – рассказывала Стелла. Вид у нее был ужасный. Она курила сигарету за сигаретой, косметика была размазана по лицу.

Уолкер бегло взглянул на дымящиеся развалины автозаправочной станции. События связывались воедино. Для постороннего человека они казались невероятными, но Уол­кер, ведущий расследование с самого начала, стал понимать суть происходящего.

– Он был мокрым? – спросил он.

– Почему? – удивилась Стелла. Уолкер не стал уточнять. – Нет, он не был мокрым. Да я толком его не разглядела. Он подошел к Саурскому, сказал, что замерз, и облил себя бензином. Потом загорелся. А потом прыгнул в подземную емкость, и она взорвалась.

– Вы утверждаете, что позже он вышел из пламени?

– Да, и сел в какой-то внедорожник.

– Номер?

– Не помню. Не до этого было. – Она нервно затянулась – Да! Он погнался за кем-то! За парнем – тот едва не сшиб меня...

Она остановилась, что-то вспоминая. Уолкер не подгонял ее.

– Вот он был в мокром костюме! – наконец выдала Стелла. Уолкер даже не стал показывать фотографию Кузнецова

Стелла неожиданно разрыдалась, женщина-полицейский начала ее успокаивать. Уолкер отошел от них.

– Вот еще один свидетель, – произнес Лоуренс, представляя Уолкеру блондинку в коротком топике. – Уитни Тойл, служащая спорткомплекса. Она видела Кузнецова.

– Где вы его видели? – спросил Уолкер.

– У проходной в бассейн. Он сказал мне, что в бассейне взорвался котел, и попросил аптечку. У него была обожжена рука.

– Куда он делся?

– После взрыва выскочил на улицу. Даже трубку не повесил.

– Какую трубку? – не понял Уолкер.

– Телефона. Он по телефону звонил.

– А кому он звонил?

– Он оставил визитку. – Она протянула Уолкеру его собственную визитную карточку. Уолкер похолодел.

– Он называл имя Спигги? – спросил он.

– Да, он говорил с ним по телефону.

– И о чем он говорил?

– Говорил, что может задержать какого-то убийцу. Говорил, что ему нужен катер и что ему нужна взрывчатка. Они договорились встретиться.

– Где? – Уолкер вскрикнул так громко, что пожарные, стоящие поодаль, оглянулись.

– На какой-то пристани.

– На какой?

– Говорил тот, кто в телефоне. Этот только слушал. События с неимоверной скоростью прокручивались в голове Уолкера.

– Лоуренс, дай телефон!

Он набрал номер своей телефонной трубки. Никакого результата. Трубку никто не брал.

– Сколько у нас пристаней? – спросил Уолкер.

Женя сидел, прижавшись спиной к холодной стене Руки его были скованы наручниками Кузнецов испытывал смесь страха и неопределенности. Этот подвал очень походил на подвал в доме графа Бисбрука, только пыли здесь было больше, а драгоценности отсутствовали.

Они очень долго спускались по лестнице. Женя подозревал, что подземелье находится ниже дна Гудзона. Спигги шел впереди, освещая путь мощным фонарем, предназначенным для подводного плавания. Следом за ним спускался Кузнецов со скованными за спиной руками. Замыкал шествие тяжело дышащий Мдраг.

Спуск закончился небольшой комнатой, стены которой были сплошь выложены огромными булыжниками, скрепленными раствором. Кроме лестницы наверх, в комнате была дверь. Кузнецова Спигги приковал к мощной чугунной петле, основание которой было вмуровано в стену. Только после этого он прислонил к противоположной стене свой меч.

– Смотри не трогай мой меч! – пошутил он, обращаясь к Кузнецову.

– Обязательно потрогаю! Вот только достану ключ и отстегну наручники. Спигги засмеялся.

– Довольно! – рявкнул Мдраг.

Вместе со Спигги они покинули комнату через единственную дверь, оставив Кузнецова в одиночестве. Какое-то время было тихо. Затем снаружи донесся звук гудящего пламени. Мощная чугунная дверь заглушала звуки, но рев пламени Женя определил точно. Словно работала паровозная топка. Женя ни разу в жизни не видел настоящей паровозной топки, только в фильмах.

Прошло около часа. Кузнецову было холодно, он устал сидеть с заломленными за спину руками. Приступы страха то усиливались, заставляя Кузнецова часто дышать, то слегка ослабевали. Шум за дверью сделался громче. Послышался металлический лязг каких-то засовов. Металлический скрип, от которого мурашки побежали по коже. Потом раздался громкий удар. Женя вздрогнул от неожиданности. Словно упала на асфальт крышка канализационного люка. Потом снова лязг. И все утихло.

Женя сидел ни жив ни мертв. Пот тек с него ручьями. Стало жарко. А ведь поначалу он мерз!

Его взгляд упал на меч, прислоненный к противоположной стене. Меч был в ножнах. Полоска света выбивалась из-под двери и освещала его красным светом. Меч казался загадочным и волшебным. Взять бы его.

«Обязательно потрогаю. Вот только достану ключ и отстегну наручники».

Женя замер. А ведь у него действительно есть ключ от наручников! Как же он сразу про него не вспомнил! Это был ключ, который остался на память от Жан-Люка Перье Только где он? Ключ Кузнецов повесил на связку с остальными ключами. Носил связку в пиджаке Жан-Люка Перье. Затем пиджак сгорел в подвале Бисбрука. Ключи он переложил в брюки. Надев новый костюм, Женя отстегнул ключ от связки и положил его во внутренний карман. Это там же, где лежало «солнце».

Но там ли он? Женя падал с восьмого этажа, горел в огне, купался в бассейне. Во время всех этих событий ключ мог вывалиться.

Дотянуться до внутреннего кармана и проверить Женя не мог. Руки были скованы за спиной, а цепь наручников продета сквозь чугунное кольцо в стене.

Носом Кузнецов приподнял отворот пиджака и попытался заглянуть в карман. Ничего. Чернота. В подземелье не хватало света, чтобы разглядеть внутренности собственного кармана. Кузнецов начал двигать плечами, чтобы стянуть пиджак. Ничего не получилось. Пиджак был застегнут на все три пуговицы, и те ни за что не хотели отрываться.

Женя остановился и отдышался. Так! Необходимо оторвать пуговицы.

Он вывернул руки, прикованные к петле, и развернулся грудью к стене. Упершись в булыжники, Женя начал тереться о них пуговицами. Пуговицы скрипели. Женя остановился, передохнул и вновь начал отдирать их. Первой не выдержали нитки верхней. За ней, лопнув пополам, отлетела следующая. Оставшаяся пуговица расстегнулась сама, когда Кузнецов, ухватившись сзади, потянул руками за пиджак.

За дверью что-то хлопнуло. Кузнецов замер. Капли пота заливали глаза. Не хватало еще, чтобы Спигги появился, когда Кузнецов будет снимать наручники. Надо быть осторожнее.

Минут пятнадцать Женя не решался продолжить. Из-за двери по-прежнему доносился только гул пламени.

Кузнецов скинул пиджак с плеч. Тот упал на скованные руки. Женя лихорадочно начал ощупывать карманы. В этот момент открылась дверь и в подземелье вернулся Спигги.

Кузнецов едва не умер от испуга, сердце готово было разорваться. Он представил себя – испуганного, пристегнутого к стене, с пиджаком, повисшим на скованных за­пястьях.

– Ты уже разделся! – воскликнул Спигги.

– Жарко стало, – промямлил Кузнецов. Господи, он попался!

– Так я тебе помогу!

Спигги наклонился и поднял свой самурайский меч. Скинул ножны. Лезвие блеснуло красным огнем в отблесках из-под двери. Кузнецов сжался. Мама родная, как ему хотелось, чтобы все это оказалось сном! Хорошо бы проснуться! Почему он ввязался во все это?

Спигги медленно приближался. Глаза его издевательски светились. Кузнецов не отрывал взгляд от лезвия меча.

– Вообще-то я по натуре человек жалостливый, – произнес агент. Он переложил меч в левую руку, а правую опустил в карман. Он недолго шарил в кармане, а затем быстро вытащил руку. От резкого движения Кузнецов вздрогнул.

Спигги поднял руку с зажатым в ней ключом от наруч­ников. Он прислонил меч к стене и разомкнул один браслет на запястье Евгения. Кузнецов с недоумением взирал на Спигги.

– Ну, – произнес Спигги. – Стаскивай пиджак!

Женя послушно освободил один рукав. Спигги замкнул наручник на запястье и освободил второе, чтобы Кузнецов мог снять другой рукав. Однако вместо того чтобы стаскивать пиджак, Кузнецов проделал нечто другое.

В детстве он играл в футбольной команде «Вымпел». Он не обладал блестящей техникой или скоростью, но было у него одно качество, из-за которого тренеры держали его в команде. Кузнецов великолепно выполнял угловые и штрафные удары. Более того, его штрафные удары обладали недюжинной силой. Такие мячи вратари обычно не могли удержать руками. Иногда Кузнецов замечал, как игроки,

стоящие в стенке, стараются увернуться от мяча, когда он выполняет штрафной удар.

Женя увидел, что, отстегивая второй наручник, Спигги потерял бдительность и его пах оказался незащищен.

Футбольным ударом Кузнецов врезал Спигги ногой в пах. Он представил, что бьет по мячу, и вложил в удар всю свою силу и злость. Подъем ноги лег точно туда, куда метил Евгений.

Спигги подбросило ударом. При этом он не проронил ни звука. Только после того, как агент свалился на пыльный пол, из уст его вырвался непроизвольный стон.

Женя свободной рукой вынул ключ из браслета наруч­ников и освободил другую руку. Спигги не двигался. Женя быстро надел пиджак и взял в руки самурайский меч, направив острие на Спигги. Но тот по-прежнему лежал без движения. Спигги потерял сознание от сильнейшего болевого шока. Женя этого не знал и около минуты ожидал, когда агент начнет шевелиться. Но этого так и не произошло.

Поняв бессмысленность своих ожиданий, Кузнецов осторожно приблизился к телу Спигги, взял его за руку и подтащил к стене. Он приковал руки Спигги наручниками к петле, а ключ бросил в темный угол подземелья. Из кармана агента Женя вытащил «солнце».

Только теперь он позволил себе вздохнуть свободно. Женя сунул руку во внутренний карман и удивленно воскликнул:

– А ведь моего ключа в кармане нет!

Видимо, ключ выпал из кармана. Ну и ладно! Он положил туда золотой диск «солнца».

Что теперь? Можно покинуть подземелье и обо всем доложить Уолкеру. Но Кузнецову было любопытно: что же находится за дверью?

Он приблизился к ней. Литая ручка оказалась горячей, но все-таки не такой, что до нее невозможно было дотронуться. Женя распахнул дверь.

Комната, в которой он очутился, являлась копией комнаты в подземелье графа Бисбрука. Той, в которой находился котел. Здесь тоже была установлена доменная печь с трубами и топками, но жар стоял гораздо меньший. Посредине стоял котел с откинутой крышкой. Из котла по комнате разливался огненный свет. Содержимого котла Кузнецов не видел. Мдрага в комнате не было.

Осторожно ступая по горячим камням пола, Женя приблизился к котлу. Тело покрылось потом, но Женя подходил ближе. И содержимое котла открылось ему. Красная светящаяся масса плавно покачивалась в котле. Масса была похожа на лаву. Женя не раз наблюдал извержения вулканов, поэтому он мог сравнить светящуюся массу с лавой

Небольшая рябь прошла по поверхности. Женя завороженно следил за массой. Неожиданно из нее начала образовываться огненная сфера размером с голову человека. Сфера поднялась над поверхностью, своим основанием касаясь светящейся массы. Два ослепительных блика, похожих на глаза, сверкнули из нее. Кузнецов отпрянул.

Под тем местом, где возникли блики, образовался про­вал. Провал шевельнулся, и Кузнецов услышал слова:

– Где Спигги?

Женя, не раздумывая, с грохотом закрыл котел. Огненная говорящая сфера исчезла под громоздкой чугунной крышкой. Чтобы закончить с этим, Кузнецов опустил на крышку засов.

Едва он успел сделать это, как из глубин котла последовал удар. Крышка вздрогнула, но выдержала. Засов жалобно заскрипел. Кузнецов, чувствуя, что страх не позволяет ему больше оставаться рядом с котлом, бросился вон.

Он выскочил в подземелье и попытался запереть за собой дверь, но на ней отсутствовал засов. Женя оставил бесплодные попытки и бросился к лестнице. Пробегая мимо прикованного к стене Спигги, он притормозил.

Агент ФБР приходил в сознание и жалобно стонал. Он пытался опустить руки, чтобы дотронуться до ушибленного места, но еще не понимал, что руки прикованы к стене. Спигги мотнул головой, глаза его раскрылись и уставились на Кузнецова. Женя крепко сжал рукоятку самурайского меча и побежал вверх по лестнице.

Когда он преодолел два десятка ступеней, из подземелья донесся глухой взрыв. После этого еще некоторое время слышался звонкий стук падающих железок. Женя на мгновение остановился, чтобы сделать вывод:

– Взорвался котел.

Находящееся в котле существо теперь было на свободе!

Женя собрался продолжить подъем по лестнице, но споткнулся и упал. Он быстро поднялся. Нельзя терять ни минуты! Ноги сами несли его вверх по лестнице. Вековая пыль со ступеней поднялась в воздух. Женя несколько раз чихнул, словно кошка. Он сам не заметил, как вылетел из подземелья в домик смотрителя. В окнах забрезжил рассвет. Кузнецов провел в подземелье всю ночь!

Женя огляделся вокруг в поисках телефона, чтобы позвонить Уолкеру. Но телефона в домике смотрителя не оказалось. К тому же мобильный Уолкера находился у Спигги.

Неожиданно Женя вспомнил о телефоне, который Спигги закинул под кресло. Совершенно верно! Когда Кузнецов столкнулся с ним в домике смотрителя, Спигги держал два телефона. Один потом он выкинул под кресло. Очевидно, это тот телефон, по которому он разговаривал с Кузнецовым. Женя тогда звонил Уолкеру, но трубка оказалась у Спигги. Значит, под креслом находится телефон Уолкера!

Женя лег на пол и стал шарить рукой под креслом. Он нащупал трубку среди комков пыли и вытащил ее на свет. На обратной стороне трубки было выдавлено единственное слово: «Уолкер».

– Значит, Уолкеру я позвонить не могу, – сказал он сам себе.

Из подвала донеслись какие-то звуки. То ли шорох, то ли топот. Позвонить он не успеет. Кузнецов распахнул дверь и выскочил на причал. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осмотреться.

По обе стороны от пирса мирно покачивались яхты. Это были и маленькие суденышки вроде рыболовного катера длиной не более четырех метров, и большие, такие, как прогулочная яхта «София», – 22 метра длиной с пятью каютами в стиле ультрамодерн, спутниковой телевизионной тарелкой, встроенной гидравлической платформой для подъема на яхту и мраморными полами, общей стоимостью восемьсот пятьдесят тысяч долларов.

Женя пробежал по пирсу и остановился посредине. Эта яхта была не маленькой, но в то же время и не слишком большой. Это была белая прогулочная яхта пятнадцати мет­ров длиной с тремя каютами и дизельным двигателем в триста лошадиных сил. На корме! высился мощный спиннинг для ловли акул. На борту золотыми выпуклыми буквами было написано: «Жемчужина». Недолго думая, Куз­нецов прыгнул на нос яхты.

Рубка управления располагалась над кают-компанией. Но чтобы отчалить от пирса, было необходимо отсоединить швартовочную цепь.

– Вот теперь и посмотрим, как ты разрубаешь железо, – сказал Кузнецов, обращаясь к самурайскому мечу. Он сжал его обеими руками, поднял над головой и резко опустил. Меч рассек звенья стальной цепи так легко, словно они были сделаны из пластмассы, лезвие на пару сантиметров ушло в сверкающий белый борт яхты, выполненный из стеклопластика. Разрубленная цепь выскользнула из петель на причале и носу яхты и, увлекаемая тяжелым замком, нырнула в воду. Тонкий фонтан воды поднялся перед Куз­нецовым. Женя удивленно присвистнул.

Легкое течение на несколько сантиметров отнесло яхту от пирса. «Так, теперь надо завести двигатели», – подумал Кузнецов. Он поднялся в рубку, едва не споткнувшись об оставленное на палубе ведро с водой. Оказавшись в рубке, он растерялся. На пирсе он полагал, что управлять яхтой не сложнее, чем «жигулями».

Перед глазами Кузнецова предстало несколько круглых табло, похожих на спидометры. Да, одно из них действительно показывало скорость. В принципе, большего не требуется. Вот штурвал. Вот рукоять переключения скоростей. Вот ключи, как в замке зажигания. Все как в салоне автомобиля!

Женя повернул ключ. Из недр яхты донеслось глухое урчание. Вода за бортом забурлила. Так, дизель заработал.

– Все просто! – воскликнул Кузнецов. Под рукоятью скоростей он прочитал надпись «BACK». Нужно перевести на нее рычаг, и яхта отойдет от причала. Кузнецов положил ладонь на рукоять.

– Евгений, стойте! – раздался крик с пирса. Женя повернул голову. По пирсу бежал запыхавшийся Уолкер.

– Стойте, доктор Кузнецов!

Женя перевел рукоять скоростей в положение «BACK» Яхта двинулась назад, набирая скорость. Не раздумывая, Уолкер с разбегу прыгнул на нос «Жемчужины». Женя поднял самурайский меч и подошел к лесенке, ведущей на корму судна. Он спустился вниз, съехав по перилам. Стрела спиннинга для ловли акул уходила в розовеющее утреннее небо. Кузнецов вытащил из предохранительной пробки крючок. Он был великолепно отполирован и блестел, словно никелированный бампер лимузина Мадонны. Леска спиннинга была диаметром три-четыре миллиметра и имела зеленоватый оттенок. Женя прицепил крючок к брючному ремню, отмотал пять метров лески и поставил катушку на фиксатор.

– Наконец-то я вас нашел, доктор Кузнецов! – произнес Уолкер.

Женя обернулся. Уолкер перешел с носа судна на корму и теперь стоял метрах в двух и улыбался. Женя сжал рукоятку самурайского меча.

– Быстро вы меня нашли, Уолкер, – произнес Кузнецов холодно.

– Нам повезло, – ответил агент. – Где убийца?

– Там, – неопределенно ответил Кузнецов. Яхта удалилась от причала уже метров на тридцать.

– А где «солнце»?

– "Солнце" у меня. – Кузнецов похлопал себя по внутреннему карману. – Оно сплавилось и теперь не представляет той ценности.

– Понятно... Вы видели человека, который убил наших агентов в ресторане? Куда вы потом подевались?

– Да, я видел человека, который убил агентов. Я думаю, что вы знаете, кто это.

Уолкер недоуменно повел бровями, показывая, что не понимает, о чем идет речь. Он хотел что-то произнести, но Кузнецов перевел взгляд ему за спину и неожиданно вскрикнул:

– Вон там, на причале, смотрите!

Агент повернулся в указанном направлении. Женя отпустил рукоятку меча, тот упал на палубу, лезвие звякнуло, словно колокольчик. Кузнецов поднял ведро воды с палубы и выплеснул его содержимое на Уолкера, окатив того с ног до головы.

– Что вы делаете?! – закричал Уолкер.

Женя отскочил назад, подняв меч, и не сводил взгляда с Уолкера. Тот отфыркивался, его костюм намок, короткие волосы прилипли ко лбу.

– Проклятье! – снова произнес Уолкер. Он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда пистолет.

Женя напрягся и с сожалением посмотрел на самурайский меч. Дуэль явно была не равной. Однако Уолкер, вместо того чтобы направить пистолет на Кузнецова, вытащил обойму, осмотрел ее, проверил затвор. Убедившись, что пистолет исправен, Уолкер положил его обратно в карман.

– Зачем вы сделали это? – произнес Уолкер. Женя смотрел на агента и не мог поверить.

– Так вы действительно Уолкер! – раздосадованно произнес он.

– А вы как думали! – Уолкер уперся руками в бока и тяжело вздохнул, – Ну и ночка выдалась!

– Мама родная! – произнес Женя по-русски. Он выронил меч – Я думал – вы Мдраг.

– Мдраг? – удивился Уолкер. – Мдраг неведомая личность, имя которого – аббревиатура из имен давно умерших людей?

Женя облегченно засмеялся и сел на палубу.

– Это действительно вы, Уолкер!

– Ну конечно! Почему Мдраг?

– Мдраг – это и есть убийца ученых.

Теперь настала очередь Уолкера опуститься на палубу.

– Вот это да! – произнес он. – Откуда вы узнали?

– Элен опознала убийцу ученых как Мдрага, человека из усадьбы Бисбрука. Его лицо соответствует лицу человека с вашей фотографии.

– Выходит, граф Бисбрук связан с этими убийствами?

– Не просто. Это целая организация. Мне непонятны их цели, но я убежден, кроме моей смерти, Мдрагу нужно «солнце».

– Зачем?

– Он не сказал мне. Он не человек. Уолкер с изумлением посмотрел на Кузнецова. Затем вытер со лба воду, стекающую с волос:

– Я в это не верю.

– Это правда! Он не человек. Но кто бы он ни был. -необходимо обезвредить его. Он боится воды, потому что для жизнедеятельности ему нужно поддерживать высокую температуру тела.

– Поэтому вы окатили меня водой?

– Да. Я думал, что вы – это он. Нужно схватить Мдрага. Он еще там, на девятом пирсе! Он подзаряжался в котле с кипящей лавой. Спигги с ними заодно.

– Он тоже подзаряжается в котле с кипящей лавой? – спросил Уолкер.

– Ну хорошо, вы мне не верите! – согласился Кузне­цов. – Но арестовать его вы можете попытаться?

– Конечно, – ответил Уолкер и достал из внутреннего кармана трубку мобильного телефона.

Женя очумевшими глазами уставился на эту трубку. Розовый восход в глазах Кузнецова приобрел невиданные доселе красные отблески. Холодок пробежал по спине от догадки.

– Боже! – еле слышно прошептал он. На трубке белыми буквами было выдавлено имя «Уолкер».

Женя попятился от агента. Кузнецова бросило в жар, потом в холод, потом снова в жар. Все эти перепады, видимо, отразились на его лице, потому что Уолкер удивленно застыл с трубкой в руке, а Кузнецов не отрывал взгляд от этой трубки.

Точно такая же трубка с выдавленным именем «Уолкер» лежала у Кузнецова в кармане пиджака. Та самая трубка, которую Спигги закинул под кресло и которую потом вытащил Кузнецов. Та самая, через которую Спигги общался с Кузнецовым. Именная трубка Уолкера.

– В прошлый раз, когда мы находились на крыше, вода на вас подействовала, – сказал Евгений, отстраняясь.

Трубка в руке Уолкера внезапно раскалилась до красноты и слилась с пальцами. Контур ее исчез, пропала и сама кисть в одном светящемся шаре. Уолкер вдруг стал увеличиваться в плечах, одежда его начала меняться. Лицо укрупнилось. Женя отступил еще на шаг и уперся в край борта. Он поднял глаза. Перед ним стоял Мдраг.

– Тогда я был на грани истощения, – ответил он. – Сейчас я подзарядился.

– Как вам удается так точно имитировать вещи, предметы, даже движение складок одежды?

– Если бы ты прожил миллион лет, ты бы тоже научился.

– Я не понимаю вашей цели.

– Моя цель – «солнце». Отдай мне его!

– У вас нет Иттлы.

– Ты сказал, где она находится!

– Я лгал.

Мдраг усмехнулся. Вместо усмешки у него получился низкий грудной рык.

– Человек, висящий на волоске от смерти, не лжет. Отдай «солнце». Осталось очень мало времени.

– Около десяти дней.

– Ты знаешь? Это ничего не меняет. Отдай «солнце». Или ты умрешь.

– Вы и так убьете меня, ведь вы убиваете ученых. Мдраг кинулся на него неожиданно. Но Женя прыгнул через леера! и провалился в темную воду.

– Проклятье! – воскликнул Мдраг и кинулся к борту. Катер по-прежнему двигался задом по направлению к Нью-Джерси. Над статуей Свободы поднималось красное солнце, освещая небоскребы двух соседствующих городов. Но не это солнце интересовало Мдрага.

Кузнецов так и не появился на поверхности. – Мдраг подождал около минуты, но, видя, что катер кормой скоро протаранит пристань Нью-Джерси, поднялся по лесенке в рубку. Он выключил задний ход и перевел ход катера в направлении к девятому пирсу. Он еще раз выругался, только слова его в утреннем воздухе прозвучали отрывисто и никак не походили на человеческую речь.

Мощная леска, выдерживающая вес тигровой акулы, остановила движение Кузнецова вдоль борта «Жемчужины». Его затащило под воду (он едва успел вдохнуть) и пронесло под килем. Вынырнул Кузнецов с другого борта яхты, противоположного тому, на котором находился Мдраг. Некоторое время его переворачивало на волнах, потом он сумел ухватиться за стальную скобу чуть выше ватерлинии. В этот момент катер остановился. Волны перестали кидать Кузнецова, это позволило ему подняться на борт. Женя пригнулся, спрятавшись за обтекаемым споулером, распределяющим воздушный поток при быстром движении яхты. На корме Мдрага не было. Кузнецов не видел рубку, но ведь кто-то остановил катер. Никого, кроме Мдрага, на судне не находилось. Следовательно, Мдраг сейчас в рубке наверху.

Яхта тихо тронулась с места. Это подтвердило догадку Кузнецова. Женя покинул споулер и вышел на ют1 . На палубе лежал оброненный Кузнецовым самурайский меч Женя подобрал его. Что теперь?

Спигги оказался членом организации Мдрага и Бисбрука. Поэтому он и не собирался закладывать бомбу на катере, сорвав планы Кузнецова по уничтожению Мдрага Тем не менее Кузнецов и Мдраг оказались посредине Верхнего залива, и у Евгения был шанс утопить чудовище. Первым делом необходимо предотвратить попытку Мдрага вернуться на берег – там он практически непобедим и в одиночку сможет справиться с армией полицейских. Но на воде Мдраг бессилен. Вода обладает гигантской теплоотводящей способностью. Нужно остановить яхту посредине залива. Нужно вывести из строя двигатель.

Где на яхте может находиться двигатель? Женя повернулся и посмотрел назад. На транце2 кормы виднелась неприметная белая крышка, внизу под ней бурлила вода Двигатель должен находиться под этой крышкой. Женя откинул ее.

Вместо пыхтящего закопченного дизеля Кузнецов обнаружил там толстый канат и два спасательных круга с золотистой надписью названия яхты.

– Вот тебе раз! – неосторожно произнес Евгений и оглянулся, опасаясь, что Мдраг услышал его голос. Но тот был поглощен управлением судном. Женя пообещал себе, что впредь будет осторожнее.

Если двигателя нет здесь, под крышкой, рассуждал Женя, значит, он где-то ниже, под палубой. Лесенка, ведущая вниз, располагалась рядом с лесенкой в рубку. Крадучись, Куз­нецов подошел к люку, ведущему в трюм. Здесь Мдраг его заметить не мог. Женя отбросил осторожность и побежал по ступенькам. На середине лестницы кто-то внезапно схватил его за пиджак. Кузнецова рвануло назад, и он, выставив вперед рукит упал лицом вниз. Локти ударились о металлическую окантовку ступенек, Женя взвыл. Меч, скатываясь вниз, зазвенел. Душа ушла в пятки, единственной мыслью было, что теперь так легко от Мдрага ему не уйти.

1 Ют – кормовая часть палубы

2 Транец – задний обрез корпуса судна

Прошло несколько секунд, прежде чем Кузнецов понял, что держит его не Мдраг, а акулий крючок и леска, привязанная к спиннингу. Крючок он забыл отцепить, поднявшись на палубу.

Он некоторое время лежал не двигаясь. Слышал ли Мдраг этот грохот или нет? Там, наверху, наверно, не слышно, что творится в трюме. Рокот двигателя, шум волн, звуки движущихся автомобилей, доносящиеся с берега, – все это должно заглушить грохот, устроенный Кузнецовым.

Евгений дотянулся до меча и перерезал леску. После этого аккуратно вытащил крючок из брючного ремня. Он поднялся и огляделся. Помещение являлось средним отсеком подпалубного пространства, которое представляло собой уютную спальню. Слева располагалась гигантская двуспальная кровать, справа шкафы, кресла, видеотехника. Из узких иллюминаторов сверху падал рассеянный свет. Женя прошел мимо шкафов и попал в узкий коридорчик, который оканчивался дверью, и открыл ее.

Вот это был моторный отсек. На стенах располагались аккуратные полочки с закрепленным инструментом, посредине – дизельный двигатель. Он работал так тихо, что Женя слышал свои шаги.

Недолго думая, Кузнецов перерубил пучок шлангов и проводов, идущих к двигателю. Взвизгнув, двигатель замолк. Кузнецов почувствовал, как ослабло движение судна. Женя довольно улыбнулся. Яхта остановилась, как теперь ее затопить вместе с Мдрагом?

Он думал недолго. Из перерубленного шланга на пол тонкой струйкой вытекало дизельное топливо. Евгений попытался проследить путь шланга и определил, что тот уходит за стену узкого коридора, который разделял моторный и спальный отсеки. Значит, за стенами этого коридора находятся топливные баки. Каковы размеры баков? Женя не представлял. Двести? Четыреста литров? Если он подожжет дизельное топливо здесь, на полу, то пламя в моторном отсеке нагреет емкость с дизельным топливом. Само по себе дизельное топливо не взрывается, но нагретое до семидесяти градусов и выше может хлопнуть Взрыв разорвет корпус судна, и он пойдет ко дну.

– Вместе с Мдрагом, – вслух закончил свою мысль Куз­нецов.

На полках он обнаружил спички. Великолепные охотничьи спички «Трош», не гаснущие даже под проливным дождем. Хозяева яхты как будто специально оставили их для Кузнецова. Женя вышел из моторного отсека, остановившись на пороге и оставив в двери лишь узкую щелочку Он чиркнул спичкой по коробку, она вспыхнула, мощно извергая пламя. Женя бросил зажженную спичку в щель и быстро захлопнул дверь. Послышался нарастающий гул пламени. Все! Теперь быстрее в воду! До берега он как-нибудь доплывет.

Он выбежал из коридорчика в спальный отсек и наткнулся на сильный удар Мдрага.

Кузнецов отлетел к шкафам, ломая полки, увлекая за собой видеомагнитофон, и рухнул на пол. Он тут же поднялся, и его настиг следующий удар. На этот раз его отбросило на двуспальную кровать. Женя перекувырнулся через нее и вновь очутился на полу.

Шаги Мдрага заставили яхту содрогнуться. Женя поднял голову над кроватью. Мдраг приближался. Женя схватил с кровати подушку и запустил ею в существо. Подушка ударилась о вытянутую руку Мдрага и мгновенно превратилась в пепел. Раскаленная рука опустилась. В этом существе содержалась неимоверная сила. Женя сомневался, что ему удастся победить в схватке.

Кузнецов перепрыгнул через кровать и оказался у лестницы на палубу. Он проскочил несколько ступенек, но подняться по ней не успел. Мдраг схватил его за щиколотку и стащил вниз. Кузнецов вновь оказался на полу, под ногами Мдрага.

Тяжелая ступня могла раздавить грудь Кузнецова в любой момент, но Мдраг почему-то остановился. Он настороженно поднял голову и повернул ее в направлении моторного отсека. Можно было даже не гадать – Мдраг почувствовал огонь, как акула чувствует разлившуюся в воде кровь Куз­нецов понял это и, схватив меч, вскочил, все-таки взобрался по лесенке, пока Мдраг оценивал, останавливать ли ему Кузнецова или посмотреть – что там за дверью моторного отсека Он выбрал первое. И бросился за Кузнецовым. Но Женя был уже наверху.

Какая-то секунда разделяла их. Женя рванул крышку входного люка и захлопнул отверстие, ведущее в подпа-лубное пространство. Два витка запорного маховика – и люк задраен. Хорошее средство для защиты от попадания воды в трюм, когда за бортом неистовствует шторм. Посредственная вещь, чтобы сдержать Мдрага.

Едва Кузнецов отскочил от входного люка на бак1 , как ударом кулака Мдрага крышку вырвало из стальных петель и вместе с креплением подбросило вверх. Женя оглянулся. Крышка люка взлетела метров на двадцать. Кузнецов не стал дожидаться ее падения. Отбросив теперь уже бесполезный меч, он оттолкнулся от палубы и прыгнул в воду.

Но полет был прерван. Выставив руку, Мдраг цепко поймал его за щиколотки. Кузнецов ударился о борт яхты и в воду не попал.

Оглушенного Евгения Мдраг втащил на палубу. Сознание путалось: единственное, что крутилось в голове, – ему никак не выбраться с судна, а вот-вот произойдет взрыв.

С громким всплеском в воду упала крышка люка. Фонтан брызг обдал Мдрага и Кузнецова. Женя слизнул с губ соленую воду и услышал в воздухе стрекот лопастей вертолета. Они задрали головы одновременно. В раннем утреннем воздухе к судну со стороны Манхэттена приближался черный вертолет с серебристой надписью «Полиция» вдоль борта. С вертолета из громкоговорителя до Кузнецова донесся знакомый голос Уолкера:

– Внимание! Это ФБР! Прекратить сопротивление! Сдавайтесь! Залив окружен! Вам некуда уйти!

Мдраг, глядя на вертолет, что-то прорычал в ответ. Женя с усмешкой вставил:

– Действительно, сдавайся! Двигатели судна стоят, кругом вода. Деться тебе некуда...

Женя не мог сказать, сдался бы Мдраг правосудию или нет. Он, конечно, силен, но выхода у него не было. Яхта обездвижена, кругом вода, полиция оцепила залив, если верить Уолкеру. Только все эти рассуждения не соответствовали моменту. Потому что тут же произошел взрыв.

1 Бак – носовая часть палубы.

Когда Кузнецов определял объем топливных баков на судне, он полагал, что емкость их составляет от силы четыреста литров, поэтому решил, что при взрыве борт судна может быть только поврежден. На самом деле баки «Жемчужины» были емкостью в 375 галлонов, или 1687 литров, позволяя судну совершать длительные морские переходы.

Кузнецову повезло, что емкости не были заполнены даже наполовину. Кузнецову повезло, что в момент взрыва он находился на баке, а не на юте. Взрывом судно разорвало пополам, причем задняя часть была размолота буквально в порошок. Кузнецова отшвырнуло от Мдрага к иллюминаторам рубки, Мдраг отлетел к леерным стойкам. Он сломал стойки и провалился за борт, постепенно соскальзывая в воду. Носовая часть – все, что осталось от «Жемчужины», – начала крениться. Разорванный трюм быстро заполнялся водой.

Все кружилось перед глазами, Женя начал съезжать по палубе. Нос судна поднялся под углом в тридцать градусов, когда Мдраг неожиданно протянул руку и схватил Кузнецова за отвороты пиджака, который когда-то был великолепным, а сейчас, после всех приключений, превратился в тряпку. Мдраг съезжал вниз, его все больше затягивало в воду. Женя ярко представил, как Мдраг идет ко дну и увлекает за собой Евгения, беспомощного и задыхающегося.

Мдраг уже наполовину оказался в воде, нос «Жемчужины» накренился на сорок пять градусов. Женя уперся ногой в обломок леерной стойки, не давая себе съехать вниз, но масса Мдрага, тянущего его в воду, была слишком велика. Женя попытался освободиться от пиджака, отвороты которого каменной хваткой сжимал Мдраг, но это было невозможно.

Сверху оглушительно стрекотал вертолет, потоки воздуха, разгоняемые лопастями, покрыли рябью поверхность воды вокруг тонущего судна. Уолкер что-то кричал в рупор, но Кузнецов не понимал его слов.

От частей тела Мдрага, оказавшихся в воде, пошел пар. Мдраг закричал сильно, низко, на неведомом языке. Слова его отрывисто вылетали в воздух и растворялись в треске лопастей вертолета. Над поверхностью воды остались лишь голова Мдрага да рука, держащая Кузнецова. Клубы пара окутали их. Нога Кузнецова соскользнула с обломка леерной стойки и коснулась воды. Женя вскрикнул от боли. Вода превратилась в кипяток. Значит, до того как утонуть, Женя сварится в кипятке.

Он начал съезжать в воду вслед за Мдрагом. Вода вокруг чудовища бурлила. Женя в отчаянии повернул голову, ища какой-нибудь путь спасения, и глаза его увидели ЭТО. Это не скатилось по палубе и не упало в воду. ЭТО застряло в переплетении канатов яхты. Женя протянул руку и взял ЭТО, рукоять меча было холодной и сырой. Кузнецов поднял меч...

(Господи, придай силы этому мечу!)

...и секущим движением отрубил кисть Мдрага, вцепившуюся в его пиджак.

Меч легко рассек неведомую плоть так же, как ранее легко рассек палубу «Жемчужины» и швартовочную цепь. На какой-то миг Кузнецов увидел в обрубке руки огненные внутренности Мдрага. А в следующее мгновение, сопровождаемый ревом испаряющейся воды и клубами пара, Мдраг ушел в морскую пучину.

Нос тонущей яхты задирался все выше. Женя отбросил в сторону меч, сослуживший великую службу, а теперь мешавший ему. Меч скатился по палубе и навсегда исчез в волнах. Кузнецов искал глазами спасательный круг и не находил его.

– Ну хоть один! – взмолился он.

Нос яхты поднялся вертикально и стал уходить в воду. Женя висел на леерных стойках, когда возле него с вертолета опустилась веревочная лестница.

– Хватайтесь, доктор Кузнецов! – закричал в мегафон Уолкер.

Судно быстро уходило под воду. Кузнецов из последних сил оттолкнулся от яхты, вцепился в веревочную лестницу, и в следующее мгновение судно, издав протяжный хрип выходящего воздуха, скрылось под водой. Евгений висел на веревочной лестнице ни жив ни мертв.

Он с трудом поднялся на борт вертолета, где сразу попал в объятия Уолкера.

– Как вы нашли меня? – обессиленно пролепетал Куз­нецов.

– Девушка из бассейна. Женя кивнул.

– Там, на яхте, был Мдраг, – произнес он.

– Я догадался, – ответил Уолкер. – Убийца ученых и Мдраг – одно лицо?

– Да, – Женя опустил взгляд на отрубленную кисть, впившуюся в его пиджак. Поверхность кисти потеряла цвет и фактуру человеческой кожи. Она огрубела и потемнела. Он дотронулся до нее. Она была твердой как камень. Кисть, словно кусок свинца, тянула обессиленного Кузнецова к полу вертолета. Уолкер достал откуда-то тонкий нож и отрезал полы пиджака. Каменная кисть оказалась у них в руках.

Кисть уже не жглась, на срезе было видно, как раскаленная середина сужается. Женя вспомнил, что поначалу весь срез был таким же пылающим. Тепло из руки выходило, кисть остывала.

– Это его рука? – удивленно спросил Уолкер. – Я видел, как он превратился в вас, доктор. Очевидцы рассказывают, что он упал с восьмого этажа, вскочил и побежал как ни в чем не бывало. Кто же он?

– Вы знаете теорию Фишера, – ответил Кузнецов. Уолкер застыл с широко раскрытыми глазами.

– Убийца ученых больше не потревожит вас, – продолжил Кузнецов. – Мдраг словно кубометр кирпичей покоится на морском дне Верхнего залива. Нужно схватить оста­льных. Спигги, графа Бисбрука.

– Причастность графа Бисбрука к убийствам доказать будет невозможно. К тому же мы не знаем, где он находится

– Можно схватить Спигги. Он сейчас прикован к стене в подвале домика смотрителя. Он убил человека.

– Да, мы нашли труп смотрителя. Но в подвале Спигги не было. Наручники на стене оплавлены и раскрыты. Женя устало опустил голову:

– Значит, прежде чем кинуться за мной, Мдраг освободил Спигги.

– Странное место этот подвал, – заметил Уолкер. Внизу проносившаяся под вертолетом вода сменилась городскими постройками Манхэттена: домами и автострадами.

– Моя миссия здесь закончена, – произнес Кузнецов. – Эту кисть я возьму с собой для исследований.

– Я свое слово держу, – ответил Уолкер. – Вы свободны. Кстати, где доктор Граббс?

– Я полагал, что она находится у вас, – ответил Кузне­цов.

Вертолет опустился на крышу какого-то здания в районе Нижнего Истсайда. Пригибаясь, Женя и Уолкер вышли из вертолета. Два агента в темных костюмах и солнцезащитных очках встречали их. Один из них в протянутой руке держал трубку сотового телефона.

– Это меня? – спросил Уолкер. Агент отрицательно покачал головой и поморщился, глядя на вертолет, создающий излишний шум.

– Это доктора Кузнецова, – ответил тот. Женя удивленно протянул руку к трубке.

– Алло? – напряженно произнес он.

Шум лопастей вертолета заглушал всякие звуки. Евгений и агенты покинули посадочную площадку, оказавшись на верхнем этаже.

– Это граф Бисбрук вас беспокоит, – раздалось в трубке. Женя замер. От таких звонков он не ждал ничего хорошего.. – Очень хорошо, что вы позвонили! – сказал Кузне­цов. – Ваша тварь – Мдраг – покоится на морском дне. Теперь он никому не причинит вреда.

В трубке долго молчали.

– Мне нужно «солнце» и Иттла! – наконец сказал Бис­брук.

– Идите к черту! – взорвался Кузнецов. – Подсылайте еще десяток Мдрагов! Ничего вы не получите!

– Не надо кричать! – сердито отозвался Бисбрук. – У нас находится Элен.

– Как Элен?! – Кузнецов сразу обмяк.

– В общем, мне нужны «солнце» и Иттла, доктор Куз­нецов... Иначе доктор Граббс будет умирать мучительно долго.

– Вы не уйдете из Нью-Йорка! ФБР перекроет все дороги.

– Неужели вы наивно полагаете, что я еще в Нью-Йорке, доктор Кузнецов, – произнес Бисбрук усмехаясь. – Я уже в Европе. Я с вами еще свяжусь.

В трубке раздались короткие гудки. Женя отдал трубку агенту. Руки его тряслись.

– Элен у Бисбрука, – сообщил он. – А Бисбрук в Европе.

– Я понял, – грустно ответил Уолкер – Я бессилен помочь вам в Европе. Меня ждет работа здесь.

Кузнецов кивнул. Неужели Элен тебе так важна, спросил он себя. По сути она тебе никто! Женя не стал терзать себя такими мыслями. Он валился с ног от усталости, к тому же сильно болела обожженная кисть.

– Я хочу спать, – сказал он. – Устроите меня на ночь в гостиницу?

– Хорошо, – ответил Уолкер.

– Еще мне нужен билет на самолет до Санкт-Петербурга. И если поможете достать новый костюм, то я был бы очень вам признателен.

Ночь опустилась на город, но ночь для Нью-Йорка это только понятие времени суток, никак не ощущений. Город пылает огнями уличных фонарей, неоновых вывесок, светящихся окон небоскребов. Отражение этого фейерверка огней ложится на покрытую легкой рябью морского бриза поверхность воды Верхнего залива неподалеку от статуи Свободы. Этот свет держится только на поверхности, в глубине вода темна и свет от этих разноцветных огней туда не проникает. В глубине стоит настоящая ночь.

Часть третья

ПРОНИКНОВЕНИЕ

12.45 а. т. по времени горных областей США, 12 июля, Милд Рок, штат Орегон

Брызги воды, искрясь в лучах солнца, словно бриллианты, поднялись фонтаном и разлетелись в разные стороны. Падая в воду бомбочкой, толстый Виктор поднял сильные волны, расходящиеся кругами от воронки в центре падения. Лапы воды тяжело сомкнулись над его макушкой, но через мгновение Виктор вынырнул.

– Класс! – воскликнул он.

Целое утро Джейк с друзьями занимались строительством площадки для прыжков в воду на берегу озера. От взоров с автострады местечко было скрыто зарослями плакучей ивы. Над гладью озера в своей непоколебимой величественности возвышался потухший вулкан Мелисса.

Площадку для прыжков они сооружали из дерна (который срезали тут же, возле берега), наложенного друг на дружку горкой и скрепленного глиной. Получилась высокая тропка, одним концом уходящая в воду. Сбоку на глине камнями они выложили свои инициалы

– Сколько простоит, как ты думаешь? – спросил Джейк.

– До конца лета, а может, и до следующего лета, – ответил Крис.

– Если прыгать с него будем только мы, – заметил толстый Виктор, вылезая из воды. – А народ набежит – ничего не останется от нашей площадочки.

– Этот пляж секретный, – возразил Джейк. – Немногие знают о его существовании. Сюда только на машине и можно добраться.

– Думаешь, ты один такой умный? – усмехнулся Крис. – Если мы сюда на велосипедах доехали, то и другие доберутся на велосипедах.

Бывшая все лето ледяной вода в озере неожиданно начала теплеть. Отец Джейка удивлялся. Сколько он себя помнил, вода в озере еще никогда не была такой теплой Ребят это не смущало. Лето и предназначено для того, чтобы купаться и получать удовольствие. А когда в воде зубы от холода сводит – какое же тут удовольствие? Нет, Джейку определенно нравилось, что вода в озере потеплела.

– Кстати, – напомнил Крис, – сегодня вечером будут показывать «Крестного отца». Смотри не пропусти!

– Как же тут пропустишь, когда всю неделю шла реклама, – ответил Джейк и, скривившись, изобразил голос диктора. – Не пропустите! Мировой шедевр! Только двенадцатого июля в субботу!

Крис захохотал, Джейк разбежался и, оттолкнувшись от площадки, «ласточкой» прыгнул в воду. Трамплин был хо­рош. Высотой шесть футов, он позволял насладиться по­летом. Перед вхождением в воду Джейк сложил руки над головой лодочкой. В воду он вошел, словно именитый олим­пиец. Почти без брызг.

Он пролетел в глубину футов на семь. Обычно вода на поверхности стоит теплее, чем на глубине. Лучи солнца нагревают верхние слои, а до нижних не достают. Джейк это знал. Сейчас же было все наоборот. Верхний, пройденный им слой, был теплым, но вода на глубине стояла еще теплее. Джейк повернулся, сделал два лягушачьих гребка ногами и вынырнул на поверхность. Рядом в воду обрушился Крис, едва не свалившись на голову Джейка.

– Полегче! – крикнул Джейк, но Крис уже ушел под воду и не слышал его.

Джейк вылез на берег и опустился на широкий камень, подставив себя под лучи палящего солнца. Рядом с диким криком в воду прыгнул толстый Виктор.

– Джейк, – раздался со стороны тихий голос. Джейк быстро поднял голову. Глубоко в тени плакучей ивы стоял тезка Джейк.

– Привет, – произнес Джейк, поднимаясь.

– Привет, – ответил мальчик. – Ты можешь подойти под... под...

– Под дерево? – спросил Джейк.

– Да, под дерево.

Джейк зашел в тень. Тут было прохладно и темно. Лишь белки глаз тезки Джейка сверкали в темноте.

– Почему ты ушел тогда, ничего не сказав? – спросил Джейк.

– Тогда?

– Несколько дней назад.

– Я не мог... Нужно было... домой. Я не всегда могу выйти. Проход не всегда открыт.

– Угу. – Джейк кивнул, будто понял, и посмотрел на плещущихся в воде Виктора и Криса. Они не замечали Джейка и мальчика. От взоров с берега собеседников скрывали пышные ветви ивы, тень дерева делала их незаметными.

– Не хочешь искупаться? – поинтересовался Джейк, – Мы построили классную площадку для прыжков в воду!

Мальчик неожиданно испугался. Джейк почувствовал это. Мальчик отстранился от него, в голосе послышалась неуверенность.

– Я боюсь воды. Мне и так холодно.

– Ты плавать не умеешь? Так я тебя научу! – воскликнул Джейк.

– Нет. – Мальчик взял Джейка за руку, останавливая вспыхнувший порыв. Джейк почувствовал, что рука мальчика горяча, как и несколько дней назад. Может, повышенная температура – нормальное состояние его тела? Джейк слышал о таком. Например, у дяди Фабриуса нормальная температура была 97,2' градуса. Папа говорил, что температура тела может быть меньше нормальной 97,9. Но чтоб она была больше – о таком Джейк не слышал.

– Джейк, – прошептал мальчик. – Ты показывал книгу, помнишь?

Джейк задумался.

– Учебник по географии?

– Да. Та, где карта.

– Конечно, помню!

– Покажи мне большую карту, где нарисован этот город. Ты говорил – возле... мэрии?

– Да-да, рекламный щит, – согласился Джейк. – Но до мэрии мили две. Я приехал сюда на велосипеде, а ты на чем?

– Я тоже на велосипеде. А что это? Джейк усмехнулся:

– Как же ты приехал на велосипеде, если не знаешь, что это такое?

– Покажи мне, – попросил мальчик.

1 Приблизительно 36,2 градуса по Цельсию

– Подожди, одежду возьму. Джейк вышел на пляж.

– Я поехал, – сказал он друзьям.

– Что так быстро? – спросил толстый Виктор

– Вспомнил, что мама просила вернуться к обеду.

– Ну вот, – огорчился Крис, – значит, конкурс «Достань до дна» отменяется?

– Я все равно выиграю! – заявил Джейк, надевая шорты и сандалии.

– Не забудь про «Крестного отца»! – напомнил Крис Джейк кивнул и вернулся к плакучей иве. Тезка Джейк стоял за ней и разглядывал велосипеды. Самым интересным было то, что велосипедов оказалось не три, как было до этого, а четыре. Видимо, мальчик не обманул, он тоже приехал на велосипеде. Только почему-то его велосипед являлся копией велосипеда Криса. С такими же кисточками на руле, таким же количеством светоотражателей на спицах, с отороченным мехом седлом.

– Только ездить я на нем не умею, – смущенно сказал мальчик.

– Как же ты добрался сюда? – удивился Джейк, но ответа на свой вопрос так и не услышал.

Мальчик ездить не умел совершенно. Пару раз он падал, не понимая, как управлять тормозами. Один раз едва не улетел с обрыва. Джейк покрылся потом, обучая тезку вождению. Однако на исходе второй мили тезка Джейк освоил вождение, и катание стало приносить ему удовольствие. Он радостно хохотал, обгоняя Джейка, резко тормозил, едва не вылетая из седла. Ветер обдувал им лицо. Джейк радовался за мальчика. Когда они остановились возле мэрии, тезка Джейк уже великолепно владел велосипедом.

– Как хорошо! – воскликнул мальчик.

– Это еще что! – сказал Джейк. – Вот на машине скорость в несколько раз выше! Знаешь, сколько удовольствия

– Я говорю, что у вас ТУТ хорошо!

Джейк начал лучше понимать мальчика. Только он не знал – сказалось непродолжительное общение между ними или сам мальчик стал лучше выражаться.

– Вот он, – сказал Джейк.

На огромном плакате, висевшем рядом с одноэтажным зданием мэрии, был изображен неровный прямоугольник штата Орегон, который пересекали параллели и меридианы. Ближе к северному краю штата белел кружок городка Милд Рок. Сверху размашистыми буквами, заходящими на контур штата, зазывала надпись: «Посетите Милд Рок! Жемчужину штата Орегон!»

Мальчик с удивлением разглядывал плакат. Некоторое время он стоял с раскрытым ртом, не отрывая глаз от рекламной картинки. Его остолбенение было прервано пронесшимся мимо грузовиком, который выплюнул на них целое облако выхлопных газов. Они окутали мальчиков так, что Джейк на время потерял своего тезку из виду. Когда же облако растаяло в воздухе, мальчик смотрел уже на Джейка.

– Вот эти линии – параллели и меридианы? – спросил он.

– Да, как в учебнике. Только здесь линии не полностью показаны. Не как на глобусе. Здесь кусок земли, а значит, и линий кусок.

– Какие параллели и меридианы на город ложатся?

– Ты хочешь узнать координаты города? – осведомился Джейк.

– Координаты?

– Ты не знаешь, что такое координаты? Это... – Джейк подумал, как объяснить назначение слова «координаты» отсталому мальчику. – Это цифры, при помощи которых можно найти наш город на карте.

– Той, что в учебнике?

– Такой или похожей, – согласился Джейк.

– А что такое цифры?

На сей раз от заданного вопроса Джейк покрылся потом.

– Неужели ты никогда не слышал о цифрах? – не особо удивляясь, спросил Джейк.

– Нет, – просто ответил мальчик. Джейк почесал сморщенный лоб, а затем начал объяснять, помогая себе жестами.

– Ты вот – это один. – Джейк продемонстрировал мальчику вытянутый указательный палец. – Я – тоже один. А вместе мы – двое.

– Велосипед и велосипед тоже двое?

– Точно! – обрадовался Джейк.

– Если двое велосипедов и еще столько

– Четыре.

Мальчик показал Джейку четыре отогнутых пальца. Джейк кивнул.

– А если четыре по четыре?

– Шестнадцать...

Джейк остановился. Неправильно они изучают арифметику. Нужно начинать со сложения, а они начали с умножения.

– А если шестнадцать по шестнадцать, – продолжал мальчик.

– Ой... я не знаю!

– Не знаешь? – удивился мальчик.

– Знаю, но мне не сосчитать. Нужен калькулятор.

– Калькулятор? – переспросил мальчик. «Учитель из меня никакой», – подумал Джейк.

– Зачем тебе координаты нашего города?

Мальчик некоторое время молчал, обдумывая вопрос:

– Чтобы знать, куда прийти.

– Но мы и так здесь. Никуда идти не нужно.

– Чтобы знать, куда прийти моим... друзьям. Нашим друзьям.

– Пожалуй, проще сказать им название города, в котором мы живем.

– Название?

Джейк указал на надпись под кружком на плакате.

– И они найдут по этим... значкам?

С мальчиком явно было не все в порядке.

– Ну, город они, может, и не найдут, но если указать штат, название штата, как на плакате...

– Так? – спросил мальчик, показывая Джейку ладонь. Джейк очумевшим взглядом уставился на руку мальчика.

– Как это у тебя получилось?

Ладонь мальчика покраснела. На покрасневшей коже контрастно проступали слегка расплывающиеся белые линии.

«Это невозможно!» – подумал Джейк.

Белые линии на покрасневшей ладони мальчика образовывали копию плаката возле мэрии. «Посетите Милд Рок! Жемчужину штата Орегон!» – было выдавлено на ладони миниатюрными белыми буквами. Белая ломаная линия повторяла контур штата, белые прямые линии пересекались, образуя параллели и меридианы. Около линий координатной сетки мелко проступали цифры.

– Как это ты сделал? – снова оторопело повторил Джейк. Мальчик словно не расслышал вопроса.

– А так найдут? – спросил он.

– Да, – ответил потрясенный Джейк.

Он повернул голову, чтобы сравнить рисунок на ладони мальчика с изображением на плакате. Совпадение было идеальным, изображение на ладошке являлось уменьшенной во много раз копией плаката.

– Почему... – Джейк повернулся и осекся.

Мальчика уже не было. Он словно испарился вместе со своим велосипедом, похожим на велосипед Криса.

С каждым разом таинственный мальчик возбуждал все больше вопросов. А когда приходила пора отвечать на них, он загадочно исчезал. Впрочем, ладно. Пусть этот мальчик останется наедине со своими странностями. Джейк сегодня вдоволь накупался, а вечером будут показывать долгожданного «Крестного отца»

Джейк двинулся в сторону дома и споткнулся обо что-то. Он опустил глаза. Возле ног на асфальте располагалась едва приподнятая решетка канализационного люка. Первое, что пришло ему в голову, – мысль о том, что мальчик мог исчезнуть в канализации. Однако, оценив толстые чугунные прутья и вес решетки, Джейк пришел к выводу, что мальчик проскочить в канализацию не мог, тем более с велосипедом. Джейк присел и потрогал решетку. Прутья были горячими.

* * *

9.30 а.т. по стандартному времени востока США, 12июля, отель «Клэрион», Нью-Йорк

Ему опять снились какие-то лодки. Люди в этих лодках под покровом тумана пытались причалить к берегу. Он не мог разглядеть лица людей, а видел лишь их расплывчатые очертания. Женя по щиколотки вошел в едва колышущуюся воду. Вода была на удивление теплой, несмотря на ненастную погоду. Было странно, что люди в лодках не могут причалить к берегу, потому что прибоя практически не было.

Легкие волны слабо накатывались на берег и впитывались в крупный прибрежный песок, перемешанный с осколками ракушек.

Женя пытался окликнуть людей и не мог. Рот был словно залит смолой. Он интуитивно чувствовал, как люди пытаются что-то ему передать, но тоже не могут.

Люди (он по-прежнему различал лишь только контуры их тел) вставали в лодках, пытаясь что-то показать ему знаками. Евгений не понимал. Поднятые вверх руки. ПЯТЬ поднятых рук. ПЯТЬ. Почему не шесть или четыре? Почему они не могут подойти к берегу? Или они застряли в прибрежных камнях?

«Нужно превозмочь себя, – подумал он, – нужно пойти им навстречу».

Он сделал шаг вперед. Ноги по колено погрузились в воду. Его ступни ощущали под собой обжигающе-горячий ил. Да, он сделал шаг навстречу, и лодки тоже двинулись к нему. Счастье теплом разлилось по телу. Лица людей начали проступать сквозь туман. Он вглядывался в эти лица, он почти начал их различать...

К Евгению, стоящему по колено в воде, подошел человек Он был настолько велик, что закрывал собой половину неба. От него исходили невидимые волны, заставляющие в страхе прятаться. Но Женя превозмог себя и попытался взглянуть на его лицо. Человеком оказался Мдраг.

От испуга Кузнецов не мог пошевелиться. А тем временем Мдраг зловеще ухмыльнулся и, зайдя в воду по грудь, приблизился к лодкам. Люди в лодках пытались сказать что-то и ему, но Мдраг хватал лодки за нос и отталкивал их от берега.

Горечь накатилась на Евгения. Он почти увидел лица людей, почти увидел...

Кузнецов вскочил с постели. Сон не забылся, но сделался непоправимо далеким. Первым ощущением после сна был страх.

Женя огляделся, не понимая, где находится. Постепенно воспоминания возвратились. Это отель «Клэрион» на Манхэттене, в который устроил его Уолкер.

Утренняя голубизна в окне резала глаз. Небоскребы на ее фоне казались детскими игрушками. Никакое произведение рук человеческих не может сравниться с красотой природы, подумалось Кузнецову.

В кресле напротив кровати сидел Уолкер. В голове Кузнецова появилась нерешительная мысль: «Это ненастоящий Уолкер! Это Мдраг притворяется Уолкером. Хотя, нет. Мдраг покоится на дне Верхнего залива» Кузнецов устало сел на кровати.

– Давно вы тут сидите? – спросил он у специального агента.

– Минут двадцать.

Возникло желание установить точное время. Кузнецов поднял к глазам руку, правую, на которой всегда носил часы. Рука была перебинтована. Он вспомнил. Именно правую руку обжег Мдраг. Боли не было, но Женя ощущал неприятное покалывание.

– Чешется, – пожаловался он.

– Значит, все в порядке. Вырастает новая кожа! – ответил Уолкер. – Вставайте, уже девять тридцать утра.

– Какого утра? Я что, проспал двадцать четыре часа? – ужаснулся Кузнецов.

– Если быть точным, то двадцать пять...

– Есть какие-нибудь вести об Элен? Уолкер отвел взгляд.

– Ничего, – ответил он.

Кузнецов встал с кровати. Рядом на спинку стула был накинут обернутый в целлофан новый костюм. На ковре лежали две упакованные мужские сорочки, лакированные ботинки с неприлично квадратными носами, несколько пакетов с носками. Женя потянулся здоровой рукой к ярлыку и скорчился от боли, пронзившей правый бок. Приключения позапрошлой ночи оставили на его теле свой след. Ноги и руки ломило. Женя все-таки прочитал надпись на ярлыке.

– "Джузеппе Дино"? – спросил он.

– Это хороший костюм, – обнадеживающе заверил его Уолкер.

– Спасибо.

– В одном из штиблет кошелек с тысячей долларов и билет на 11.10 до Санкт-Петербурга.

– Спасибо два раза говорят? – осведомился Кузнецов. Уолкер не отреагировал:

– Имеется информация о Мдраге. Хотите услышать? Кузнецов устало опустился на кровать. Усталость такая, словно он пробежал кросс в десять километров. Информация о Мдраге. Ему не хотелось слышать об этом существе

после стычки с ним. К тому же Мдраг мертв. Но всякая информация о нем может помочь в поисках Элен. Время до самолета еще есть.

– Я был бы вам очень признателен, – ответил Кузнецов

– Тогда слушайте. Приблизительно в то время, когда вы, доктор Кузнецов, прыгали с восьмиэтажного здания гостиницы...

– Я свалился с соседнего здания, – поправил Кузнецов.

– Не важно. Так вот, приблизительно в это время мне позвонил некий Джон Гаррет, профессор Колумбийского университета из Нью-Йорка.

– Профессор какой науки?

– Истории. В общем, он собирался мне рассказать про Марика Лиама, но я в тот момент и слышать ничего не хотел. Я попросил его перезвонить. Он позвонил вчера. Мы с ним встретились. Он специализируется на истории Бельгии и Голландии. Утверждает, что смог частично восстановить биографию рода Лиамов. Он сказал, что это было чрезвычайно трудно, поскольку прямых документов об этой семье либо не сохранилось по прошествии лет, либо они были уничтожены.

– Вот даже как!

– Он искал косвенные документы, находя в них места, касающиеся Лиамов, и натыкался на еще более интересную информацию.

Уолкер достал блокнот, перелистнул в нем несколько страниц и принялся рассказывать, иногда сверяясь с записями:

– Первым в списке, как вы знаете, доктор Кузнецов, стоит Марик Лиам. Корни не известны. Первые упоминания о нем относятся ко второй половине восемнадцатого века. В это время Бельгией правят австрийские Габсбурги. Марик, имеющий титул герцога, появляется на приемах наместника Бельгии. В 1765 году Марик строит усадьбу в Герардсбергене. Гости, приглашенные на прием, поражаются великолепной коллекции древностей и предметов искусства.

– Значит, эта коллекция существовала уже в то время, – подытожил Кузнецов. – Однако некоторые книги, которые я видел, относятся к более позднему периоду. Девятнадцатый, двадцатый век.

– Их собирали продолжатели рода Лиамов. Доподлинно неизвестно, на ком был женат Марик Лиам и откуда у него появился сын... Приблизительно в 1768 году имеются упоминания об отношениях Марика с императорским домом Габсбургов. Джон Гаррет также находит другие письма, датированные этим периодом времени. Их едва не полсотни, и все разным людям. Джон Гаррет предполагает, что Марик создал тайную организацию. Название ее неизвестно. Кто в нее входит – тоже непонятно. Марик переписывается со многими знатными людьми. Кто-то из них состоит в организации, кто-то просто оказывает услуги. Кроме влиятельных лиц и политиков причастными к организации Гаррет считает некоторых ученых-исследователей, нескольких геологов и двух высокопоставленных военных австрийской армии.

– Какие цели преследовала организация?

– Цели также неизвестны, а вот проявления ее деятельности Гаррет обнаружил. Причем не в Бельгии. В 1772 году люди, с которыми переписывался Марик, закрывают две перспективные шахты в Рудных горах Саксонских Альп. Шахты не просто закрыты, они взорваны и завалены породой. Некоторые геологи того времени были удивлены. Шахты считались не просто перспективными – они могли принести огромный доход.

– Интересно, – сказал Кузнецов.

– В 1780 году Марик Лиам умирает, и во владения вступает Даниел Лиам. Интересно, что он сразу подхватывает всю переписку, которую вел его отец. Ему двадцать пять лет, но создается впечатление, будто люди, с которыми он общается, ему хорошо известны. Гаррет предполагает, что Даниел занял место своего отца в этой организации. С 1780 по 1792 год проявлений организации Лиамов, будем ее так называть, не обнаружено. По сути, ее деятельность свелась к закрытию двух шахт в Рудных горах, да и то во времена Марика.

20 января 1792 года беженцы из Бельгии в Париже формируют Комитет объединенных бельгийцев, куда вошел Даниел Лиам. В апреле Комитет принимает новую бельгийскую конституцию. В 1794 году Франция оккупирует Бельгию, бельгийские граждане получают права и свободы. Даниел снова уходит в тень, но его связь с правящими верхами, теперь уже Франции и Бельгии, подтверждается некоторыми документами.

Организация Лиамов вместе со своим руководителем никак не проявляет себя, но то, что она не прекращает своего существования, бесспорно. Даниел Лиам по-прежнему ведет активную переписку. Что интересно, Гаррет сначала путал письма Марека и Даниела. Оба не подписывались, и почерк у них был похож.

В 1830 году в Бельгии происходит революция. Король Уильям I пытался привить на территории Бельгии голландский язык. Одним из руководителей восставших является Роальф, сын Даниела. В восстании участвуют несколько военных из организации.

– Вот где понадобились военные! – произнес Кузнецов.

– 21 июля 1831 года Бельгия приобретает независимость и провозглашается монархией. Трон занимает король Леопольд I. Роальф находится при дворе короля. Он имеет все. Власть, влияние, огромное состояние, коллекцию древностей, которая постоянно пополняется. В тридцатые-сороковые годы организация Лиамов проявляет себя очень широко. Гаррет специально не занимался шахтами, все-таки он историк. Но в письмах разных людей к Роальфу Лиаму он наткнулся на информацию о закрытии шахт в Скандинавии, Испании, а также в Южной Америке. Дальше в письмах встречается информация о серии странных убийств естествоиспытателей того времени в Италии, на Сицилии. Один молодой геолог был убит неизвестными на острове Санторин в Эгейском море.

– В Италии находится вулкан Везувий, – задумчиво произнес Кузнецов, – на Сицилии – Этна. На острове Санторин в Эгейском море также находится вулкан. Дорогой Уолкер, это же убийства вулканологов!

– Действительно, – согласился Уолкер.

– Убийства ученых-вулканологов случались и в прошлом веке!

Уолкер молчал, обдумывая этот вывод.

– Вы правы! Что же это? – спросил он потрясенно.

– В девятнадцатом веке, как и в конце двадцатого, некая ОРГАНИЗАЦИЯ, обладающая высокой степенью влияния на политические силы Европы, пытается остановить исследования в конкретной области науки. Вулканология и сейсмология. Науки о Земле. Что-то еще есть про Лиамов?

– Да. – Уолкер еще некоторое время пустым взглядом пытался что-то выудить из своих записей в блокноте. Мысли его явно прокручивали полученную информацию. – Роальф участвует в строительстве Королевского музея истории в Брюсселе.

– Однако на перилах музея изображена та же буква, что и в усадьбе, построенной Мариком. Буква "М". Роальф строил музей, но почему на перилах вместо его вензеля стоит другой, в точности такой же, как у него в усадьбе?

– Вы можете дать ответ? – спросил Уолкер.

– Я бы предпочел дождаться окончания вашего рассказа.

– Хорошо. Сын Роальфа – Адольф – в свете появляется редко, упоминаний о нем в период правления Леопольда II немного. Потомок Адольфа – Гильям известен тем, что практически за бесценок продает свой наследный особняк торговцам из Германии Бисбрукам. Продает особняк вместе с коллекцией древностей. Бисбруки из бедных торговцев превращаются в богачей, сразу покупая себе графский титул. После продажи особняка Гильям исчезает. Исчезает и организация Лиамов.

– Теперь мы знаем, что она не исчезла, – сказал Куз­нецов. – Она скрылась. Затаилась на время. Законсервировалась, если хотите. И ее проявлений я увидел достаточно. Подлоги в каталогах Королевского музея Бельгии, преследование по вымышленным преступлениям, убийства...

– Убийства ученых вы приписываете этой организации?

– Имя Мдраг составлено из первых букв имен представителей рода Лиамов. Марик, Даниел, Роалъф, Адольф и Гильям. Как я понял, нет никаких упоминаний о представителях рода по материнской линии.

– Точно.

– Почему Роальф строит Королевский музей, но увековечивает на перилах первую букву не своего имени и не своей фамилии? Почему он впечатывает первую букву имени деда? Ответ – его настоящее имя начинается на "М". Почему почерки Марика и Даниела схожи настолько, что их путают? Лиамы – это один и тот же человек. Мдраг.

– Ерунда.

– Мдраг стремился получить влияние в обществе Европы Он пытался представить себя как род. Вы же видели его превращения.

– Ни один человек не может жить так долго!

– Он может жить! Вернее жил. Он создал организацию, пользующуюся огромным влиянием. Он стоял во главе ее под разными именами. Он убивал ученых сто пятьдесят лет назад, он убивал их и в двадцатом веке. Он закрывал шахты, пытаясь перекрыть глубинные разработки.

– Чепуха какая-то, – промолвил Уолкер.

– В начале двадцатого века организация ушла в тень. Она в самом деле была законсервирована. Вы видели подвал на девятом пирсе! Ему не меньше ста лет. Мдраг тоже ушел, передав правление Бисбруку. В награду тот получил сказочные богатства. Только не он хозяин этих богатств, не он хозяин усадьбы. Мдраг – вот кто был истинный владелец.

Уолкер не отрывал взгляд от простенького лепного карниза на стене комнаты.

– У меня в голове полный хаос, – наконец произнес он. – Мне рассказывали, что ваши выводы дерзки, но чтобы настолько!

– Поверьте! – Кузнецов близко придвинулся к Уолке-ру, – Это все связано!

Уолкер задумчиво смотрел на Кузнецова.

– Лично для меня доказательств недостаточно, – ответил он. – Эта история рассказана одним человеком. Он мог ошибаться... Вы можете ошибаться!

– Вы поможете мне, Уолкер? – спросил Кузнецов с надеждой.

– В чем?

– В поисках.

– Чего?

– Это открытие перевернет мир!

– Поверьте, я не хочу катаклизмов. Я сторонник того, чтобы все оставалось по-старому.

Женя помолчал. Уолкер слишком прагматичен, чтобы разделить убеждения Кузнецова. Он мог бы серьезно помочь в будущем. Но, видно, не судьба.

– Вы поможете отправить «солнце» и руку Мдрага экспресс-почтой в Санкт-Петербург? Уолкер поморщился:

– Может быть. Надо подумать, как это сделать.

– Попробуйте!

– Ладно... Вам теперь угрожает опасность? – заботливо спросил Уолкер.

– Даже представить не могу. Рене Жино и его люди мертвы, Мдраг покоится на дне Верхнего залива. Осталась таинственная организация Лиамов, во главе которой стоит Бисбрук. Будет ли он преследовать меня? Трудно сказать. Наниматель его умер. Ему досталось огромное наследство. Может быть, он мечтал избавиться от Мдрага? Пока же он продолжает требовать «солнце» и статуэтку. Посмотрим.

* * *

9.55 по московскому времени, 13 июля, Санкт-Петербургский государственный университет

Женя толкнул дверь кабинета Мигранова.

– Здравствуйте, – произнес он, оглядывая комнату. Ничего не изменилось: все те же полки, шкаф с предметами старины. Как будто Миша Мигранов вышел ненадолго, а на его месте, чтобы позвонить, устроилась молоденькая девушка лет двадцати.

– Здравствуйте, – ответила она тоненьким голоском. Симпатичная, с курносым носиком. Только веснушки беспощадно усеяли ее личико и худые плечи. Кажется, именно с этой девушкой Женя разговаривал по телефону из Парижа. Именно она сообщила о смерти Мигранова.

– Меня зовут Женя. Я друг Михаила.

– Я знаю вас, – ответила девушка. – Миша рассказывал, что вы такой неугомонный. Кузнецов грустно улыбнулся.

– Пропал весь гомон, – сказал он и направил на нее указательный палец. – А вас зовут Света!

– Нет, Юля! – Она улыбнулась.

– Юля, – повторил Кузнецов. – Мишу где похоронили?

– На Серафимовском кладбище, – ответила она, посе­рьезнев.

– А как туда проехать?

– На метро до станции «Старая деревня».

– Ясно. – Женя сделал паузу. – Вы теперь здесь работаете?

– Пока да, – ответила девушке. – Потом переведут меня к доктору Цанкову.

– Вы студентка?

– Да, я на летней практике, но говорят, что после получения диплома возьмут сюда на работу.

– Это Мишины книги? – спросил Кузнецов, указывая на полку.

– Да, никто к ним не прикасался. Правда, все остальное переворотили.

– Юля... У вас есть дистиллированная вода? Мне нужно промыть контактные линзы.

– Нет, – растерялась девушка. – Но я могу спросить у соседей.

– Поинтересуйтесь, пожалуйста, – попросил Кузнецов, опускаясь в кресло.

– Сейчас, – ответила Юля и выскочила за дверь.

Как только раздался щелчок замка, Кузнецов немедленно встал. Он быстро подошел к полке с книгами и отодвинул ее. Сейф находился на месте и не был взломан. Преступники его не нашли. Миша был прав, утверждая, что Иттла в безопасности. Женя провел рукой по замочной скважине. Сейф был заперт. Женя вернул на место книжные полки и опустился в кресло. Где же ключ?

Вернулась девушка.

– Нигде нет дистиллированной воды, – извиняющимся тоном сказала она.

– Спасибо за помощь, – ответил Кузнецов, вставая, – Промою в другом месте. До свидания.

Он вышел из кабинета и, идя по коридору, не переставая думал, где может находиться ключ от сейфа. Миша держал ключ в кармане брюк. Куда его могли положить после смерти Мигранова?

Не останавливаясь, Кузнецов завернул к профессору Люцинову, бывшему начальнику Мигранова, с которым был немного знаком.

– Кандидат физико-математических наук Евгений Куз­нецов! – опознал его Люцинов. Он был лыс, словно бильярдный шар, и лысина его не просто блестела. Она была словно отполирована. – К Мише приехал?

– Да, мне все рассказали, – произнес Кузнецов, пожимая руку профессору.

– Совершенно вызывающее преступление, – сказал профессор. – Просто не понимаю, кому могло понадобиться убивать Мишу?!

– Ничего не украли?

– Кабинет Мигранова был перевернут вверх дном, как будто что-то искали. Но мы проверили вещи по инвентарному списку. Все на месте.

– У Миши находился ключ от камеры хранения, в которой я оставил чемодан с вещами, – произнес Евгений. – У вас есть его ключи?

– Ключи? – переспросил профессор, словно не расслышал вопроса. – Да, у него в кармане нашли связку ключей.

Профессор выдвинул ящик стола, порылся в бумажном хламе и выложил на стол несколько ключей.

– Связка побывала в милиции, но нам ее вернули. На ней были ключи от кабинета, от некоторых хранилищ. Ключи от дома, ключи от квартиры бывшей жены. Эти ключи мы отдали матери Миши, Марии Константиновне. Вот остались три ключа.

Женя уже рассматривал их. Большой реечный ключ, наверно, от какого-то гаража. Четырехзубчатый широкий ключ. Длинный круглый от навесного замка. Ни один из них не походил на маленький желтый ключик, которым Мигранов отпирал дверцу сейфа.

– Мне бы телефончик Марии Константиновны, – попросил Кузнецов.

Метро было переполнено. Его прижали к стеклу, на котором скотчем был приклеен рекламный листок. Листок призывал посетить аттракционы в Центральном парке культуры и отдыха на Елагином острове. За те пятнадцать минут, которые Женя провел в вагоне, он успел раз пятнадцать перечитать перечень аттракционов: «Сумасшедшие гонки», «Центрифуга», «Королевство кривых зеркал».

– "Королевство кривых зеркал", – повторил Кузнецов.

Вышел он на станции «Старая деревня». Кладбище располагалось через дорогу от входа метро. Могила Мигранова находилась на окраине. Холмик насыпанной земли, без сомнений, был выше во время похорон, просто земля всегда оседает. Безжалостные лучи солнца выжгли землю, ветер сдувал земляную пыль. Цветы на могиле слегка увяли. Скорее всего, их принесли вчера. У изголовья высился железный крест, в центре которого проволокой была прикреплена простенькая табличка с надписью. «Мигранов Михаил Анатольевич». Дата рождения, дата смерти. Еще ниже. «Люблю, скорблю». И подпись: «Мама».

«Не успели изготовить настоящий памятник, – подумал Кузнецов. – Поставили временный крест. И фотографии нет. А ведь он не верил в Бога. Интересно получается: живешь, в Бога не веришь, а на могиле все равно ставят железный крест».

Он опустился на колени, коснулся пальцами земли и не смог сдержать слез.

– Миша, – прошептал он. – Прости меня. Прости! Во что я тебя втянул!

Земля безмолвствовала.

– Мария Константиновна? Меня зовут Евгений Кузне­цов, я вам звонил.

Она отошла в сторону, пропуская Женю в узкую прихожую. Старая женщина с невидящим взглядом. Миша был ее единственным сыном.

– Я друг Михаила... – произнес Кузнецов. Мария Константиновна кивнула, соглашаясь. – Я... соболезную... – Речь не клеилась. Он спотыкался и не знал, что сказать. Такое бывало с ним редко. Обычно он говорил много. Когда врал, то говорил очень много. Когда же пытался выразить свои истинные чувства, как сейчас, – слова сбивались.

– Он никогда не думал о смерти, – вдруг заговорила Мария Константиновна. – Он был полон энергии, он был увлечен только своей работой. Поэтому Людмила его и бросила.

– Если вам будут нужны деньги, я могу помочь.

– Спасибо, – ответила она совершенно без эмоций, – На что мне теперь деньги, когда Миши нет?!

Она неожиданно закрылась рукой и заплакала. Евгений был готов провалиться на месте. Он не мог решиться подойти и утешить Мишину мать, он не смел вымолвить слова. Кузнецов стоял на месте словно истукан и проклинал себя. Встреча с матерью Михаила была самой тяжелой из его встреч в Санкт-Петербурге.

Мария Константиновна отняла руку от лица. Слез Куз­нецов не увидел. Быть может, слез больше не осталось.

– Я не могу перестать думать о нем, – произнесла она. – Я знаю, что ничего не изменишь, что надо продолжать жить. Я знаю... нельзя думать только о своей печали. Я дала себе слово, что больше не буду говорить о Мише... но это вырвалось. Вы пришли только затем, чтобы выразить свои соболезнования?

– Я бы хотел кое-что спросить. У Миши остался мой ключ. Такой маленький, желтенький.

– Сейчас, – ответила она и скрылась в гостиной.

Женя поднял глаза на старые выцветшие обои в прихожей и потрескавшийся потолок, требующий ремонта. Миша получал крохи, как и многие отечественные ученые. На ремонт денег никогда не оставалось.

Она вернулась, неся в сжатом сморщенном кулаке несколько ключей.

– Это от двух замков моей квартиры, – сказала она, зачем-то протягивая Кузнецову ключи. Женя нерешительно взял их. – Это от квартиры, где Людмила живет. – Мария Константиновна протянула Кузнецову еще два ключа. Женя взял их.

– До свидания, – сказала она.

– Подождите, это все?

– Больше у меня нет ключей. – Ее взгляд был устремлен сквозь Кузнецова.

Женя потер висок. Где же ключ? Неужели остался в милиции? Этот вариант устраивал Кузнецова меньше всего.

– Спасибо вам, – произнес он, положив ключи в руку старой женщины. Рука была безвольна. Женя сделал шаг назад, ключи вывалились из руки Марии Константиновны и с глухим стуком ударились о потертый ковер прихожей.

Женя выскочил из квартиры, не помня себя. Господи! Невозможно снова пережить подобную встречу!

Спускаясь по лестнице, Женя остановился около почтовых ящиков. Номер квартиры Миграновых – 11. Вот и ящик. Число «11» было неаккуратно намалевано на ящике желтой краской. Кузнецов достал из кармана кошелек и, отсчитав пять стодолларовых купюр, бросил их в ящик. Теперь угрызения совести немного ослабли.

Он вышел из подъезда, миновал два квартала и около метро «Купчино» вспомнил, как из руки Марии Константиновны вываливались ключи Он остановился и понял, что, открыв почтовый ящик, она может не увидеть, как из него посыплются стодолларовые бумажки.

Несколько секунд Женя стоял перед входом в метро Затем решительным шагом вошел в него.

Женя вошел в гостиничный номер, который снял только что, и бросил тяжелую посылку на кровать. Он скинул одежду и около пятнадцати минут стоял под тугими струями душа, пытаясь расслабиться. Обожженную руку он пытался под воду не подставлять. Выходя из душа, Кузнецов обнаружил застывшего на дверном косяке таракана. Ударом резинового шлепанца таракан был размазан по косяку.

Очаровав дежурную по этажу средних лет, Кузнецов взял у нее взаймы ножницы и выяснил, как можно позвонить в город из номера. После этого он вскрыл посылку.

С превеликой осторожностью Женя достал завернутое в бумагу «солнце». Он скинул упаковочный целлофан и оберточную бумагу. Диск «солнца» выглядел ужасно. Золото покрылось налетом сажи, несколько его лучиков оплавились, изменившись в длине. Если установить «солнце» в руки статуэтки, будет сложно определить, на какую гору падает нужный луч, если он вообще остался цел Женя перевернул диск. Хорошо, что не сплавились впадины и выступы на задней стороне. Иначе Кузнецов не знал бы, к вставлять диск в руки Иттлы Впрочем, и сама фигурка находится неизвестно где. Нужно будет узнать у профессора Люцинова, какое отделение милиции занималось гибелью Мигранова. Но, черт возьми, времени осталось слишком мало! Сегодня 13 июля, а 22-го уже произойдет землетрясение! Если только Мигранов правильно подсчитал эти саросы на Иттле.

Женя схватился за голову. Неужели эта задача ему по силам?! Мигранов долго мучился с переводом текста, говорил о какой-то загадке, которая охраняет пещеру в горе 22 июля случится землетрясение! А где оно случится – указано в предсказании. Это предсказание нужно достать из пещеры в Гималаях, перевести, и на все у него осталось уже девять дней.

Очень помогла бы Элен. Но где она сейчас? Бисбрук обещал связаться с Кузнецовым, но откуда он знает, где находится Женя?

Еще одна проблема – деньги. Женя потратил на покупку ложного «солнца» весь квартальный бюджет исследований по созданию общей сейсмической модели. На что он будет проводить дальнейшие исследования, как будет получать зарплату, как будет отчитываться перед Лос-Анджелесским институтом геофизики – это его сейчас не волновало. Ему нужны еще деньги для экспедиции в Гималаи.

Однако как быть с сплавившимися лучиками?

Лучики можно будет восстановить по фотографии «солнца» из каталога Мигранова. Каталог он возьмет завтра у Юли, девушки, которая сейчас занимает кабинет Миши. А вот восстановить лучики... тут нужен какой-то рестав­ратор. Найти такого человека можно – Женя знал кое-кого из Эрмитажа. Этому знакомому Кузнецов сдавал старинные предметы, которые для него были неинтересны.

Ему повезло, знакомый оказался дома, а не где-нибудь на даче за городом. Назвать фамилию реставратора он не смог и перенаправил Кузнецова на телефон другого сотрудника. Вот того человека дома не оказалось.

Ладно, он займется этим завтра. Может быть, придется съездить в Эрмитаж. Кузнецов положил трубку на рычаг, и почти тут же раздался телефонный звонок. Поднимая трубку, Женя подумал, что это гостиничные девушки пытаются найти работу на ночь. Но он ошибся. Звонил Бисбрук.

– Вы следите, что ли, за мной? – спросил Кузнецов.

– Я вам не раскрою свои секреты. Вы готовы обменять Иттлу и «солнце» на доктора Граббс?

– "Солнце" – да, – ответил Кузнецов. – А вот Иттлу я не могу найти.

– Даю вам срок до завтрашнего вечера. Позвоню в это же время. А иначе...

– Что – иначе?

– Вспомните вашего друга Мигранова.

– Сволочь!!! – закричал Кузнецов в трубку, из которой уже доносились короткие гудки.

– Сволочь, – повторил Кузнецов, вешая трубку на ры­чаг. До завтрашнего вечера нужно найти ключ от сейфа.

Он достал из посылки еще один сверток. Даже сквозь оберточную бумагу Женя чувствовал тепло, исходящее от отрубленной руки Мдрага. Он снял бумагу. Рука полностью почернела и теперь ничем не отличалась от камня. Женя задумался.

* * *

8.05 по московскому времени, 14 июля, Санкт-Петербургский государственный университет

– Девушка, вы опаздываете на работу!

– Ой! – испугалась Юля. – Это вы?

– Кандидат физико-математических наук Кузнецов, – выпалил Евгений. Юля засмеялась.

– Вы ко мне? – спросила она.

– Да. Может, откроете дверь?

– Конечно. – Она два раза повернула в замке ключ, и они вошли в бывший миграновский кабинет. Пока Юля включала свет, Женя успел занять единственное в комнате кресло на колесиках. Девушка пристроилась на стул, не сводя с Кузнецова глаз.

– Мне нужен каталог 1955 года Королевского музея истории города Брюсселя, – начал с ходу Кузнецов.

– Кажется, я его где-то видела, – немного подумав, ответила девушка. Она повернулась к двум огромным стопкам книг, стоявшим в углу. – Наверное, здесь. Все полки были сломаны, поэтому я собрала книги в стопки... Чаю хотите?

– Я предпочел бы кофе.

– На кофе у меня денег не хватает, – извиняясь, ответила Юля.

– Ну раз нет... – развел руками Кузнецов. – Тогда давайте чай.

Из пластиковой бутылки Юля наполнила водой электрический чайник и включила его. После этого из маленького кармашка на груди она достала...

(Глаза Кузнецова округлились, ему не хватало воздуха)... МАЛЕНЬКИЙ ЖЕЛТЫЙ КЛЮЧИК. Она отодвинула книжную полку, за которой был спрятан сейф с Иттлой, и вставила ключик в замочную скважину.

– Стойте, – прохрипел Кузнецов. Девушка удивленно повернулась к нему. Женя поднялся с кресла и на негнущихся ногах подошел к ней. – Откуда у вас этот ключ?

– От Михаила остался, – быстро ответила она. – Все знают, что это ключ от его сейфа. Вот мне милиционеры его и отдали.

«Вот так в безопасности! – подумал Кузнецов. – Оказывается, о сейфе все в университете знают. И я хорош. Вместо того чтобы спросить напрямую, где ключ, начинаю что-то выдумывать и врать. В результате пропал целый день».

Женя усмехнулся, словно ненормальный, отстранил девушку от сейфа и, повернув ключ в скважине, открыл дверцу. Первое, что он увидел, – три чашки с лежащими в них ложками, раскрытую пачку чая «Дилмах». Больше ничего. Он пошарил рукой на обеих полках. Ничего! Неожиданно вспыхнувшую радость как рукой сняло. Иттлы в сейфе не было.

– А где вещи Мигранова?

– Ничего не было, – ответила Юля. Женя повернулся к девушке.

– Вы уверены?! – с угрозой в голосе спросил он.

– Да, – испуганно ответила она.

– То есть, когда появилась милиция, сейф был пуст?

– Ну да!

Это было потрясением. Женя не помнил, как забрал ксерокопию «солнца» и, даже не попробовав чая «Дилмах», покинул бывший кабинет Мигранова. Теперь найти след Иттлы представлялось невозможным.

– Женя, – окликнули его. Он обернулся. Позади Кузнецова в нерешительной позе стояла седоволосая полноватая женщина с наивным детским взглядом. Это лицо он знал, но вот как звали женщину – вспомнить не мог.

– Не зайдете ко мне? – спросила она.

– Нет, спасибо. Я спешу.

– У меня есть кофе. Хороший кофе. Она сделала ударение на слове «хороший».

– Ладно, – ответил Кузнецов и нырнул в полутемную крохотную комнатку.

Заваленный бумагами стол, заваленный пыльными папками стул на гнутых ножках. Старая лампа с облупившимся плафоном отбрасывала неровный свет.

– У меня тут бардак, – заметила она, начиная убирать папки со стула. – Садитесь, кофе почти готов. Мой племянник говорит, что я очень неряшливая, но это не так. Когда человек неряшлив, он не может разобраться в своих бумагах, но я то могу! А меня все время загружают работой! Только разберешься в одних документах, как тут же сваливают другие. А я ведь уже не молода, мне не двадцать лет...

– Светлана... – подбирая имя, начал Кузнецов.

– Ирина, – поправила женщина.

– Петровна, – без надежды угадать, произнес Кузнецов.

– Георгиевна.

– Ирина Георгиевна! Давайте без кофе. Что вы от меня хотите? Я очень спешу.

Действительно, нужно было связаться с человеком из Эрмитажа, телефон которого дал знакомый Кузнецова. После этого необходимо найти реставратора. Отдать ему фотографию «солнца» и оплавленный диск. Сколько он провозится, восстанавливая диск, неизвестно. Да еще нужно где-то искать Иттлу.

– Да я, собственно, ничего не хочу. Это Миша просил вам передать. Вот.

Коробку, которую женщина выставила на стол, Кузнецов узнал сразу. Коробка из-под ксероксной бумаги «Кимлакс»

– На словах он ничего не просил передать?

– Нет. Просто просил отдать вам коробку, если с ним что-то случится.

– Спасибо вам огромное! – Кузнецов неожиданно обнял женщину и поцеловал ее в щеку, словно сын. Лицо женщины зарделось.

– Мой племянник говорит... – начала она, но Кузнецов уже не слушал. Он подхватил коробку и радостный выскочил в коридор. Вес коробки не оставлял сомнений – в ней находилась Иттла.

Реставратор Аполлинарий Сергеев взял за работу пятнадцать долларов. Женя спросил – долго ли ждать. Тот хмыкнул и, указав на стул, произнес:

– Отдохни пока.

Кузнецов опустился на стул и принялся рассматривать гипсовые фигуры, заполнявшие небольшую квартиру. После оценки некоторых из них Кузнецова стали терзать сомнения – сможет ли Сергеев справиться с заданием. Часть скульптур напоминала о кубизме, часть вообще непонятно о чем. Какие-то углы, неожиданные закругления, острые выступающие части – на скульптуры они походили мало. И даже определение «авангардизм» для них было слишком консервативным.

– А что вы реставрируете? – спросил Кузнецов.

– А все! – ответил Сергеев, зажав в зубах папироску. – Вы на эти фигуры не смотрите. Это мои произведения.

– Угу, – пробормотал Кузнецов.

– Реставрируемые фигуры все в мастерской. Он раскурил потухшую папиросу. – Масштаб фотографии один к одному?

– Не знаю, – ответил Кузнецов, поднявшись со стула и подойдя ближе. – Наверно.

– Нет, не «наверно»! – Штангенциркулем Сергеев замерил кратчайшее расстояние между основаниями двух длинных лучей на фотографии и то же самое сделал на диске. Данные измерений он записал на бумажку, потом что-то посчитал на калькуляторе.

– Масштаб – 1:1,254, – заявил Сергеев и записал резу­льтат. – Значит, чтобы получить длину луча в реальности, нужно длину луча на фотографии умножить на 1,254.

Он аккуратно замерил длину каждого луча, выписав данные на листок из школьной тетрадки. Потом он, спросив разрешения Кузнецова, пронумеровал все лучи на фотографии. Их оказалось восемнадцать.

– Теперь давайте найдем какой-нибудь луч на оригинале.

Он замерил несколько не сплавившихся лучей на диске. Затем сверился с записями на тетрадном листе.

– Вот он. Тринадцатый.

– Хорошее число, – вставил Кузнецов.

Сергеев ничего не ответил. Он взял маркер и на золотой глади напротив луча вывел цифру «13». Сверяясь с фотографией на золотом диске, он расставил еще несколько цифр.

– А я смогу потом стереть цифры? – спросил Кузнецов.

– Спиртиком потрешь – сойдут как миленькие! Только я бы на это дело спирт не переводил. Спирт – он для гортани потребен.

– Понятно, – промолвил Кузнецов.

На глиняном слепке Сергеев сделал отпечаток «солнца», причем с той стороны, где были расположены выступы и пазы. От этого отпечатка он начал старательно по линейке прочерчивать каждый лучик, который должен был присутствовать, но который сплавился от жара Мдрага. Нумерацию лучей он брал с диска, длину их – из тетрадного листа. Некоторые лучики, получившиеся длиннее, он залеплял глиной и прочерчивал заново.

– Надеюсь, вы не станете меня спрашивать – зачем это нужно, – предупредил Кузнецов.

– Не мое дело, – важно изрек Сергеев.

– Точно!

После этого из кухни он принес разогретое в кастрюльке олово и аккуратно вылил его в форму. Потом выплюнул окурок, зажег новую папироску. Кузнецова мутило от запаха дешевых папирос, но он молчал. Когда вторая папироска была выкурена, Сергеев взял глиняную форму в руки, разломал ее и отдал оловянное «солнце» Кузнецову.

– Здорово! – восхитился Евгений, расплачиваясь.

– Угу! – промычал Сергеев, пряча деньги во внутренний карман пиджака. – Ох, «Примы» накуплю!

Женя тщательно запер дверь в гостиничном номере. Это был не тот номер на проспекте Обуховской обороны, в котором он ночевал вчера. Эта гостиница находилась на другом конце города. Прежде чем попасть в нее, Женя часа полтора колесил на метро, в последней момент запрыгивая в закрывающиеся двери. Теперь он надеялся, что люди Бисбрука не смогли выследить его.

Из сумки Кузнецов достал фломастеры, карандаш и линейку. После этого он раскрыл коробку с Иттлой, извлек из нее лист с переводом текста, который был выгравирован на подставке статуэтки. Чтобы освежить память, Кузнецов перечитал текст, иногда спотыкаясь на Мишиных каракулях.

– "Да велик будет пророк Иттла, самый великий из пророков на земле! Только посвященные хранят статую эту. Познай истину через данный срок. Путь к истине укажет луч «солнца», пещера на южном склоне горы в Дравахне словно рот. Посвященный, войди в пещеру и найди путь к истине Слон поможет тебе, но не до конца. Поторопись найти путь до срока и спаси жизнь человеческую"

Женя внимательно посмотрел на фигурку. Глаза на грубо выполненном лице статуэтки смотрели на Кузнецова, и было невозможно прочитать в этом взгляде радость или грусть, надежду или тревогу. Ноги Иттлы упирались в горные хребты. Два десятка небольших холмиков на подставке между ногами казались просто неровностями, но Миша разглядел в них модель горного массива.

Из сумки Кузнецов извлек подробный справочник топографических карт Гималаев. На общей карте горных пиков было показано во много раз больше, чем на подставке. Нужно найти участок, где стоит Иттла. Вот только как?

Он стал внимательно изучать подставку под ногами пророка. Горы, объединенные в хребты, несколько таких хреб­тов. Между ними – пара изломов. Скорее всего, реки. Несколько долин между хребтами. Женя начал листать карты в справочнике, пытаясь искать и сравнивать похожие участки. На это он потратил минут сорок и в результате совсем запутался. Найти похожий участок он не мог по многим вероятным причинам: масштаб плана на статуэтке не соответствовал масштабу топографических карт; древние индийцы не сильно старались, изображая хребты; да к тому же Кузнецов не знал, где на статуэтке находится север, а где – юг. А это, пожалуй, являлось определяющим фактором.

Он отставил в сторону карту, вскипятил воду, но потом, озаренный внезапной догадкой, даже не заварил кофе. Он бросился к фигурке и жадно стал всматриваться в нее.

«А если принять, что Иттла держит в руках восходящее солнце? – подумал он. – Вполне логично. Иттла держит в руках солнце, следовательно, он встречает его на рассвете. Ну не может быть наоборот! Солнце восходит. Значит, в направлении вытянутых рук находится восток».

Кузнецов повернул статуэтку на девяносто градусов и вновь стал листать картографический справочник. Глаза устали и начали слезиться, он нетерпеливо смахнул влагу к переносице. Кажется, вот!

Похожая форма хребтов. Кузнецов стал читать названия. Пики – Снежный, Пирамида, Кулу Элгер. Похожие разветвления рек, которые на карте назывались Парбати, Салнджи. Масштаб карты отличался, но это была именно та местность! Женя поднял глаза к названию карты.

– Долина Куллу, – прочитал он.

Долина Куллу известна тем, что там провел свои последние годы жизни русский ученый и художник Николай Рерих. Кузнецову было известно лишь это.

Азарт открытия захватил его. Кузнецов вырвал карту из справочника и стал фломастером обводить на ней каждую гору, которая была показана на подставке, чтобы выделить район. После этого он достал оловянное «солнце».

Руки Иттлы были выполнены искуснее, чем все остальные части тела. Пальцы растопырены неестественным образом, обыкновенный человек не сумел бы так сделать. Так и есть. Это был ключ! Ключ, чтобы правильно вставить «солнце», луч которого должен точно указать на нужную гору. Женя приблизил диск оловянного «солнца» к ладоням статуэтки и вставил его в пальцы. Пальцы со щелчком вошли в пазы на диске, словно тот был настоящим. Женя мысленно поблагодарил скульптора Сергеева, выполнившего великолепную копию «солнца».

Луч «солнца», один из длинных, упал к основанию фигурки. Он был единственным, указывающим на подставку, ни с каким другим его спутать было нельзя. Луч указывал на маленькую неприметную гору, недалеко от левой ступни статуэтки. Женя взял карту и начал считать:

– Раз гора от Кулу Элгер, два гора налево... ТРИ! Он поставил крест на маленьком треугольнике, который изображал гору.

– Пик Каргаран, высота 2560 метров, – произнес Куз­нецов и улыбнулся. – Я знаю гору!

Он уничтожил все. Отломал лучи у оловянного «солнца», разорвал на мелкие кусочки и сжег в пепельнице топографическую карту долины Куллу и несколько других карт из справочника. Проверил, не указывает ли настоящее сплавившееся «солнце» на истинную гору. После этого водкой стер цифры на диске. Немного подумав, бокорезами откусил два пальца на руках у Иттлы. Статуэтку вместе с «солнцем» положил обратно в коробку. Листок с миграновским переводом текста спрятал в подкладке пиджака. Было 18.25.

Пора возвращаться в гостиничный номер на проспекте Обуховской обороны.

За полчаса Женя добрался до гостиницы, по пути выбросив обломки оловянного диска в Неву, заперся в номере, поставил перед собой телефон и, подперев кулаками подбородок, принялся ждать. Ровно в 19 часов раздался звонок. Кузнецов поднял трубку.

– Иттла у вас? – Голос Бисбрука был невероятно спо­коен.

– У меня, – ответил Кузнецов. Было трудно перестроиться с русской речи на английскую.

– Вы готовы поменять Иттлу и «солнце» на доктора Граббс?

– Готов.

– Встретимся за городом в районе...

– Нет, погодите! – воскликнул Кузнецов. – За городом вам будет легче всего убить меня.

– Мне нужны лишь Иттла и «солнце». На данном этапе вы меня не интересуете.

– Тем более. Тогда встретимся в Центральном парке на Елагином острове в 19.30. Аттракцион «Королевство кривых зеркал». Перед входом.

– ... Ладно.

– И будьте один, Бисбрук! Я тоже приду один.

– Но я не могу быть один. Я буду с доктором Граббс, – насмешливо произнес из телефонной трубки Бисбрук и отключился.

Через двадцать минут Кузнецов уже находился в Центральном парке культуры и отдыха. Он попросил водителя такси подождать его на стоянке полчаса, предварительно заплатив. Тот согласился.

Как Женя и предполагал, аттракцион представлял собой лабиринт из кривых зеркал, расставленных в небольшом домике. Посетители покупали билет в кассе, контролер, седой ветеран с буденновскими усами, сдвинув брови, тщательно проверял билет и разрывал его. Посетители входили с одной стороны домика, проходили сквозь аттракцион и выходили с другой стороны.

– Мне два билета, – сказал Кузнецов кассирше, протянул купюру и получил взамен пару билетов с изображением почему-то разбитых зеркал. Опустив билеты в карман, Женя крепче сжал картонную коробку с Иттлой и встал неподалеку от старичка-контролера.

Поток желающих посетить аттракцион временно прекратился, старичок, сдвинув брови и поведя буденновскими усами, спросил:

– Чего не заходишь-то?

– Девушку свою жду. Старик снова повел усами.

– Может, закурить найдется? – поинтересовался он.

– Я не курю и не терплю, когда другие курят, – ответил Кузнецов раздраженно.

– Да ладно-ладно! – отпрянул старик.

Напряжение давало о себе знать. В другой раз он ни за что бы не нагрубил старику. Но ведь курение он действительно не переносил! Особенно мусолящих свою ненаглядную папироску мужиков на остановках городского транспорта, которые до последнего тянут с посадкой, только чтобы высосать все из папироски и, войдя, выпустить этот дым в салон. Кузнецову они напоминали детей, отпустивших усы, но все так же забавляющихся с любимой игрушкой, которая убивала их легкие.

Бисбрук появился неожиданно. Женя сразу увидел его. Загорелое аристократическое лицо графа выделялось в толпе. К тому же на нем был дорогой костюм, а в галстуке торчала заколка с бриллиантом. Это при том, что на большинстве людей в парке были майки и шорты. Бисбрук двигался не спеша, под руку его держала Элен. Кузнецов не видел ее с тех пор, как они расстались в ресторане отеля «Роллтон-Плаза». Внезапно Женю пронзило чувство невероятной тоски по этой девушке.

На ней было простое красное платье в горошек, волосы на затылке стянуты в пучок. Несколько локонов выбились из пучка и падали на тонкую шею. Она выглядела изящно и прелестно, но, посмотрев на ее лицо, Женя почувствовал, что у него зашлось сердце. Глаза Элен были полны страдания. Они молили о помощи, но люди этого не замечали Они проходили мимо, считая ее девушкой богатого иностранца.

Элен увидела Кузнецова. Ее глаза, шарившие по толпе, остановились на нем. Женя виновато посмотрел в ответ и перевел взгляд на Бисбрука. Тот уже заметил Кузнецова и улыбался. Бисбрук и Элен подошли ближе и остановились в метре от Евгения. Словно трое знакомых случайно встретились в парке. Элен по-прежнему не сводила с Кузнецова глаз. Теперь в ее взгляде читались мольба и надежда

– Доктор Кузнецов! – сказал Бисбрук, улыбаясь. – В этой коробке и находится Иттла?

– Иттла и «солнце». Только «солнце» сплавилось. По нему невозможно определить местонахождение послания.

– Покажите.

– Отпустите Элен, – Женя протянул ей свободную руку, но она отрицательно покачала головой и показала глазами на Бисбрука.

– Сначала Иттла и «солнце», – произнес Бисбрук, едва двигая губами, сложенными в фальшивую улыбку.

Женя протянул коробку графу, а Элен неожиданно положила свою руку в его ладонь. Получилась странная картина. Правой рукой Элен держалась за согнутый локоть Бисбрука, а левую протянула Евгению. Женя сжал ее ладонь и почувствовал, что она дрожит. Он поднял глаза на Бибрука. Тот открыл коробку, и улыбка на его лице превратилась в ухмылку.

– Да, оно!

– Зачем вам Иттла, Бисбрук? – вдруг спросил Кузне­цов. – Ведь я убил вашего нанимателя. Теперь вы стали обладателем его огромного состояния. Неужели вам нужно что-то еще, кроме денег? Неужели вы снова будете пытаться затормозить работы в области исследования Земли?

– Я сейчас не намерен отвечать на ваши вопросы... – Бисбрук, казалось, был слегка растерян. – Иттла в порядке, – констатировал он.

– Почему бы вам не прекратить деятельность организации?

– Я не буду отвечать на ваши вопросы! – неожиданно рявкнул Бисбрук.

Женя понял, что его усилия бесплодны. В данный момент ему не понять мотивов Бисбрука и не убедить графа.

– Тогда отпустите Элен, – произнес Женя. Бисбрук приподнял локоть, и тут Кузнецов увидел, что рука Элен прикована наручником к кисти графа.

– Подержите коробку, – буднично попросил Бисбрук.

Женя принял коробку. Бисбрук достал из кармана ключ от наручников и расстегнул браслет на руке Элен. Оказавшись свободной, Элен тут же отпрыгнула от графа. Пока Женя наблюдал за ней, Бисбрук отобрал у него коробку со статуэткой. Обмен был завершен. Женя попятился назад к старичку-билетеру, увлекая за собой Элен. Бисбрук с коробкой в руках отступил назад. Его место занял другой человек, тоже в костюме и тоже отличающийся от посетителей парка. Он внимательно разглядывал Кузнецова, пряча руку за отворотом пиджака.

Женя сделал еще шаг назад и наткнулся на старичка.

– Появилась подруга-то? – осведомился билетер.

– Вы безбилетников пускаете? – строго спросил Куз­нецов, – Я проверяющий из управления по паркам культуры и отдыха.

– Как можно?! – возмутился старичок.

– И за взятки не пускаете?

– Да кто ж их даст! Легче билет купить.

– Вот наши билеты. – Он протянул два билета. – И никого без билета не пускайте!

– Как можно?! – воскликнул старик. Женя, все так же пятясь, вощел в двери аттракциона, уводя Элен за собой. Они нырнули в королевство раздутых лиц и кривых ног. Последнее, что увидел Кузнецов, – как мимо старичка-контролера пытался пройти человек в костюме. Женя с удовлетворением отметил, что сразу преодолеть заслон человеку в костюме не удалось.

Они спрятались за зеркалом возле входа. Сквозь небольшую щель между зеркалами Кузнецов видел входную дверь.

– С тобой все в порядке? – спросил Женя, не отрываясь от щели. В ответ Элен прижалась к нему.

– Мне было очень страшно, Женя, – Это были первые слова, которые Кузнецов услышал от Элен. Сквозь щель он увидел, как в аттракцион наконец вошел человек Бисбрука. Даже не вошел – влетел. Человек знал, что здесь есть другой выход, поэтому пытался догнать Кузнецова. Но Женя не собирался проходить аттракцион. Как только человек исчез в лабиринте зеркал, Кузнецов, потянув Элен за собой, вышел из аттракциона через вход.

Старичок-контролер удивленно и испуганно уставился на него. Наверное, он хотел оправдаться, почему пропустил человека в костюме без билета. Но Кузнецову не нужны были оправдания. Он перескочил через низенький заборчик аттракциона, приподняв, перенес через ограждение Элен, и они скрылись под сенью тополей.

Такси находилось там, где было условлено. Женя и Элен запрыгнули на заднее сиденье.

– Вперед! – скомандовал водителю Кузнецов. – На вокзал Санкт-Петербург Главный.

– Куда мы сейчас? – спросила Элен по-английски. Водитель удивленно повернулся, желая лучше разглядеть иностранку.

– В 20.20 отходит поезд на Москву. Утром мы будем в столице.

Поняв, что усвоить что-то из англоязычного разговора не удастся, водитель потерял к ним интерес.

– Кого ты убил, Женя?

– Я убил Мдрага.

– Кто он?

– Долго рассказывать. Как ты попала к Бисбруку?

– В ресторане ты побежал за этим огромным человеком. Я ждала тебя несколько минут, а потом меня позвал Уолкер.

– Уолкер? – не понял Кузнецов. – Это, наверно, был Мдраг. Он мог превращаться в кого угодно.

– Что значит превращаться?

– Не важно.

– Может, для тебя не важно, но для меня важно. Уолкер передал меня Бисбруку. После этого часа два меня держали в каком-то фургоне. Потом мы пересели на частный самолет и вылетели в Европу. Не знаю, где мы приземлились. Я так испугалась! Я не знала, что со мной будет!

Она расплакалась. Женя обнял ее, утешая:

– Все в порядке, Элен. Теперь все в порядке.

– Знаешь, как я переживала! – сквозь слезы произнесла она, – Ты втянул меня в эту историю.

– Да, – ответил Кузнецов, не желая спорить, – Он угрожал тебе?

– Я его почти не видела! Мне ничего не объясняли. Сегодня я даже не знала, куда мы идем. Перед встречей с тобой Бисбрук лишь сообщил, что я могу вернуться в Бельгию. Меня там больше не разыскивают... А ты правда отдал ему «солнце»?

– Да.

– Настоящее?

– Да. Но оно сплавилось. К тому же я знаю, где искать предсказание. Элен, ты мне нужна. Моего друга убили, а больше знакомых историков у меня нет.

Она медлила с ответом и изучала его лицо.

– Я не знаю, – неуверенно произнесла Элен. – Получится ли у меня.

– Произойдет землетрясение, Элен. Оно будет гигантским и ужасным. Иначе его не было смысла предсказывать за четыре тысячи лет. И случится оно уже через неделю.

– Ты сам веришь в то, что говоришь?

– Я бы не тратил столько сил и средств на поиски, если бы не верил в это! Нужно организовать экспедицию в Гималаи. Найти послание. Вероятно, расшифровать его. После этого предупредить людей.

– Ты полагаешь – тебе поверят? Это звучит, как фантастическая история.

– Я объясню, что предсказал землетрясение при помощи разработанной мной программы.

– Значит, ты хочешь войти в историю как спаситель?

– Нет, Элен. Землетрясение – только начало.

– Начало чего?

– Приехали! – прогнусавил водитель. – С вас тридцать долларов, как и договаривались.

* * *

21.30 по московскому времени, 14 июля, скорый поезд 029а "Санкт-Петербург

– Москва"

Женя купил билеты в двухместное купе СВ. Нет, ему не нужен был комфорт, просто Женя сегодня не хотел общаться с возможными попутчиками.

За окном проносились леса, луга. Иногда попадались деревни с покосившимися домами. Один раз на холме они увидели полуразвалившуюся церковь. Элен жадно вглядывалась в незнакомые пейзажи. Прошел час, она оторвалась от окна:

– Я побывала в Санкт-Петербурге, но так и не посетила Петродворец!

– Мне бы такие проблемы, – промолвил Кузнецов.

Женя, прикрыв глаза, пытался задремать под мерный стук вагонных колес. Он вспоминал фигурку Иттлы, он вспоминал лицо пророка. Из неясных и размытых черт внезапно начало проступать прорисованное и живое лицо. Женя, кажется, мог определить весь образ человека. Он уже видел лицо и был готов прочитать то, что оно хочет выразить. В этот момент раздался голос Элен.

– Я хочу есть, – заявила она. – Бисбрук меня сегодня только обедом кормил.

Женя открыл глаза. Он все-таки уснул. Но Элен разбудила его не зря. Чувство голода давало о себе знать. Женя открыл кошелек. У него оставалось около двухсот долларов из тысячи, которую дал Уолкер. Пятьсот долларов он положил в почтовый ящик Мишиной матери. Еще триста обменял на рубли и потратил на гостиницы, билеты на поезд и питание. Однако эти обмененные деньги закончились, и у Кузнецова опять остались только доллары.

– Не знаю, возьмут ли в вагоне-ресторане доллары, – с сомнением произнес он, но в вагон-ресторан они все-таки отправились. Они сели за свободный столик, Элен снова уставилась в окно.

– Ты что будешь есть? – спросил Кузнецов.

– Салаты из капусты или моркови. Если можно – какого-нибудь вина. Я ужасно себя чувствую. Мне нужно расслабиться.

– Хорошо. – Кузнецов сделал заказ, предварительно договорившись с официантом, что тот возьмет доллары. Минут через пять официант принес салаты и вино. Через тридцать минут – «Отбивные по-карпатски», заказанные Куз­нецовым. Покончив с салатами, Элен взялась за фаршированного лосося. Женя даже не заметил, как она выпила половину бутылки «Хванчкары».

– Ты не будешь ничего пить? – спросила она. Женя отрицательно покачал головой.

– Завтра нужно появиться в Институте физики Земли, придется просить деньги для новой командировки. Кроме того, где-то нужно собирать снаряжение для экспедиции. Я не хочу, чтобы от меня пахло спиртным. Иначе не воспримут всерьез.

Элен кивнула и отпила из своего стакана.

– Ты слышала что-нибудь о долине Куллу в Индии? Это район Гималаев.

– Кажется, там жил русский художник Рерих.

– Я тоже знаю не больше. Что туда брать с собой? Шорты и пробковый шлем или меховую куртку с ушанкой? Нужно все продумать. – Женя отрезал ножом кусочек отбивной и положил в рот. Элен перестала смотреть в окно и теперь глядела на него.

– А ты не такой безрассудный, каким казался вначале, – произнесла она.

– Да, а какой я?

– Ты умный, расчетливый. Расчетливый в хорошем смысле этого слова. Внешне ты не похож на ученого, но ты – настоящий ученый.

– Вот спасибо! – улыбнулся Кузнецов, – У меня такое впечатление, как будто я с тобой и не расставался, Элен.

Они замолчали, почувствовав непонятную неловкость. Элен допивала «Хванчкару» из своего бокала, Кузнецов покончил с отбивными.

– Я чувствую – тебя что-то гложет, – произнесла она.;

Женя поднял на нее взгляд.

– Знаешь, тяжело заниматься поисками в одиночку. Особенно если тебя никто не понимает и никто не верит в твои поиски. Я пытаюсь достать ракушки из мутной воды. Я ощупываю дно, трогаю пальцами песок, но ракушек не нахожу. Жизнь пролетает, а результатов нет. Иногда я думаю – а может, и нет их вообще, этих ракушек на дне?

– А если нет этих ракушек? – спросила Элен. Женя серьезно посмотрел на нее.

– Тогда лучше прямо сейчас повеситься.

– Я не допущу суицида! – сдвинув брови, произнесла она.

– Тогда не буду, – ответил Кузнецов, – Так! Что бы еще такое съесть?

Он подозвал официанта и заказал еще отбивные.

– Женя, – позвала его Элен. Он повернулся к ней. – Я люблю тебя.

Кузнецов застыл с непрожеванным куском мяса во рту. Элен не отводила взгляда. «Лучше бы она опустила глаза», – взмолился Евгений, но Элен этого не делала.

Произнесенной фразой она словно парализовала его.

– Нет, я не жду от тебя ответа, – продолжила она. – Может, это глупо, но я просто хочу произнести эти слова. Я люблю тебя, и я не могу без тебя.

Элен немного пьяна, подумал Кузнецов, но это не портит ее. Женя вдруг подумал о том, что впервые слышит признание в любви от женщины. Таких слов не говорила даже его жена.

Элен неожиданно встала и пошла к выходу из ресторана. Ее немного покачивало. Женя с тоской поглядел вслед. Как бы хотелось ответить ей!

6.05 по московскому времени, 15 июля, вокзал Москва-Октябрьская (бывший Ленинградский вокзал)

– Рома, привет, это Кузнецов. – Женя сквозь стекло телефонного автомата наблюдал, как Элен с интересом рассматривает Комсомольскую площадь и расположившиеся на ней три вокзала – Казанский, Ярославский и бывший Ленинградский. – Какой-какой! Женя это! Узнал наконец-то. Слушай, сделай одолжение. Дай мне ключи от твоей квартиры на пару дней. Тут один профессор из Германии в гости приехал, так ему жить негде... У меня нельзя. У меня жена больная... А ты поживи у Славика. Водки попьете!.. Я был бы тебе очень признателен... Нет, гостиницу он не может снять. Сейчас же конгресс пчеловодов, не знаешь, что ли? Все гостиницы забиты... Да, ключи оставь под ков­риком... Спасибо!

Женя повесил трубку. Элен повернулась к нему.

– Кому ты звонил? – спросила она.

– Там друг у меня в квартире живет, пока я в отъезде, – ответил Кузнецов. – Спросил – как дела. Он как раз сам собирался в командировку. Возможно, мы его не застанем.

– Хорошо. – Она замолчала, но затем потянула его за рукав. – Женя? Я ничего не помню, что произошло вчера в ресторане. Я... – Она споткнулась. – Я говорила что-нибудь не то?

«Неужели она была пьяна настолько, что ничего не помнит?» – подумал Кузнецов. Впрочем, возможно, ее неожиданное признание вызвано именно большой дозой алкоголя".

– Нет, – ответил Евгений. – Все было в порядке.

На метро они доехали до станции «Текстильщики». Рома жил на седьмом этаже десятиэтажного много подъездного дома. Ключи оказались под ковриком.

– Неужели у вас такая низкая преступность, что даже ключи вы оставляете под ковриком?

– Преступность у нас действительно невысокая, – с серьезным выражением лица ответил Кузнецов. – Раз в неделю застрелят какого-нибудь банкира и снова на неделю тишина.

Женя распахнул дверь. Чем его привлекала квартира Ромы Брызгалова – это отсутствием семейных фотографий на стенах и в рамочках. Рома по натуре был вечным туристом, поэтому не любил лишних вещей. Летом он путешествовал по Кавказу, Крыму и другим местам, куда мог добраться, зимой штопал палатки и клеил байдарки, иногда при этом работая программистом.

– Вот мы и дома! – произнес Кузнецов.

– Где у тебя душ? – спросила Элен

– Там, – ответил Кузнецов, показывая налево, но затем подумал и показал направо: – Там.

Элен отправилась в ванную, а Женя остановился в кухне. Что делать дальше? Нужно отправляться в институт. Но сначала – домой, к жене, дочери.

Если при слове «дочь» у Кузнецова в груди разливалось тепло, то при слове «жена» по спине пробегал озноб, а губы начинали нервно сжиматься. Женя не мог назвать свою совместную жизнь семейной. Скорее вынужденное сосуществование двух человек. Он не помнил, когда последний раз у них была интимная связь. Кажется, в прошлом году. Он не мог говорить с ней спокойно, она не могла перестать причитать. Это выводило Кузнецова из себя, в результате ссоры частенько заканчивались матерной бранью и битьем посуды. Поэтому Кузнецов предпочитал реже появляться дома. Но сейчас надо было...

Проходя мимо ванной комнаты, Кузнецов задержался. Сквозь шум воды из ванной доносилось пение Элен. Пела она по-французски и довольно неплохо. Он простоял перед дверью около минуты. Затем вернулся в кухню, отделенную от ванной комнаты гипсолитовой перегородкой, подставил к стене табурет и встал на него. Стеклянное окно, выходящее из ванной в кухню, наполовину запотело. Но сквозь клубы пара он увидел ее.

Элен стояла, подставив спину под струи душа, подняв руки и придерживая ими волосы, однако некоторые влажные локоны падали на плечи. Из окна можно было разглядеть только часть ее обнаженной груди, усыпанную прозрачными капельками воды.

Кузнецов почувствовал себя школьником, подсматривающим в женской бане. Он хотел оторваться от окна и не мог этого сделать. Глаза его обводили контуры тела Элен, а эрекция грозила разорвать ткань брюк.

Он все-таки слез с табурета.

– Элен! – крикнул он, – Я в институт. Тут в холодильнике колбаса и помидоры. Поешь, если я задержусь!

– A bientоt1 ! – ответила она нараспев. Женя покидал квартиру Ромы Брызгалова с легким сердцем.

* * *

12.30, 15 июля, квартира Кузнецова на проспекте Мира

Дверь опять была не заперта. Женя с неудовольствием толкнул ее и вошел в квартиру. Из ванной комнаты доносились звуки льющейся воды и мерное урчание автоматической стиральной машины. Запах порошка стоял по всей квартире.

– Наталья! – крикнул он с порога. – У тебя опять дверь открыта! Ты когда-нибудь доиграешься!

Наталья вышла из ванной. Если она и была удивлена появлением Кузнецова, то не показывала этого.

– Появился наконец-то! – всплеснула она руками. – Ой, радость-то какая! Кто жизни научит, кроме тебя!

– Ладно, хоть сегодня-то помолчи.

– Я всю жизнь молчу!

– Ну конечно!

Кузнецов снял ботинки и прошел в большую комнату.

– Ты почему не на работе? Сегодня вроде бы рабочий день? – спросил он.

– Ох! Про работу вспомнил! Я в отпуске вторую неделю.

1 До скорой встречи1 (фр)

– А где дочка? Я по ней соскучился.

– Что за пиджак на тебе? Опять на китайской барахолке купил?

– Это лучший американский пиджак, – возразил Куз­нецов.

– Дочка! Вспомнил о дочери! Соскучился по ней! За все время отсутствия даже не позвонил ни разу!

– Ладно тебе! – раздраженно прервал ее Кузнецов.

– Она у моей матери, на даче! Хорошо, что не видит папочку, который шляется где-то, приезжает на один день и опять в командировку на год.

– Я на этих командировках деньги зарабатываю.

– Да уж! Сильно много заработал! Купаюсь я в деньгах! Вон в машине стиральной уже год что-то грохочет. А посмотреть некому! Холодильник новый нужен.

Кузнецов подошел к серванту, открыл бар и достал оттуда шкатулку, в которой семейство Кузнецовых хранило сбережения в долларах.

– Куда полез?! – воскликнула Наталья.

– Не твое дело, – огрызнулся Евгений. Он раскрыл шкатулку. Она была пуста.

– Где деньги? – спросил Кузнецов.

– Кончились денежки, Женя! – издевательски ответила Наталья. – Давно кончились. На что, как ты думаешь, я живу?

– Да ты что?! – взревел Кузнецов. – Тысячу двести долларов истратила?

– Еще до прошлого твоего приезда! – криком ответила жена. – Хоть бы поинтересовался, на что мы живем! Не живем, а существуем!

– На тысячу двести долларов можно существовать припеваючи!

– Ты мне год денег не давал!

Кузнецову нечего было на это ответить. Последнее слово осталось за женой. Чувствуя, что она выиграла словесный поединок, Наталья гордо подняла голову и вернулась к стирке. Кузнецов остался в комнате один.

Так дальше жить нельзя, подумалось ему.

Он перешел в свой кабинет и, включив зеленую лампу, устроился на массивном обитом кожей стуле, который достался ему от отца. Он посмотрел на шкаф с множеством полок, на которых покоились его находки. Маленькие теплые камешки с геометрически правильными полосами, кругами, бороздками. Куски застывшей лавы, которые приняли причудливую форму. Образцы редких горных пород. А также фигурки древних богов, статуэтки и многое другое. Полки рядом стоящего шкафа были сплошь уставлены книгами по истории, геологии, физике Земли, географии, а также выдающимися произведениями художественной литературы на русском и английском языках.

На стене, пришпиленные кнопками, в беспорядке висели его фотографии. Женя в возрасте пяти лет с учебником географии шестого класса. Почему он сфотографировался тогда с этим учебником? Ведь в таком возрасте он и читать-то толком не умел. Быть может, предугадав его судьбу, этот учебник подсунули в руки родители? Вот фотография футбольной команды «Вымпел». Женя тут стоит на заднем плане. Непримечательной внешности высокий^худощавый паренек, блестяще выполнявший штрафные и угловые удары. Институтские фотографии. Фотографии из экспедиций на Курильскую гряду, Кавказ, Уральские горы. Женя с друзьями перед костром, Женя с гитарой. «А где у меня гитара?» – начал вспоминать Кузнецов. Кажется, валялась где-то в кладовке. У нее были оборваны две струны, он так и не собрался купить новые. Женя не пел под гитару уже Лет десять.

Вот фотография Кузнецоваи Баркера на фоне огненного фонтана вулкана Стромболи на юге Италии. Как они сумели тогда подобраться близко к ревущему гиганту? Женя не помнил, было ли ему страшно. Наверно, да.

Ему вдруг вспомнился ответ Баркера на замечание Кузнецова о тяжелом характере вулканолога. Женя тогда сказал, что в Баркере бушует вулкан.

– Лучше пусть во мне будет бушевать вулкан, чем я буду бушевать в вулкане.

Мдраг убил Баркера своей огненной рукой, а потом сбросил его в расплавленную лаву. Погиб Баркер от бушующего вулкана и был сброшен в бушующий вулкан. Его слова оказались пророческими. Вот и не верь после этого в фатальный исход.

Он вздохнул, взял с канцелярского прибора автоматический карандаш и начал выдавливать из него тонкий стержень. Когда стержень вылезал полностью, Женя заталкивал его назад. Иногда стержень ломался, и Кузнецов брал из пластмассовой коробочки новый. Минут двадцать Кузнецов убил за этим занятием. Когда стержни в коробочке кончились, Женя решил, что он достаточно успокоился для разговора с женой.

Стиральная машина верещала, выжимая белье. Наталья в это время что-то замачивала в пластмассовом тазу. Женя неслышно подошел сзади.

– Наталья, – окликнул он. Она обернулась.

– Что, снова в командировку? – иронично спросила жена.

– Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

– Надо же! Денег не проси! Убрала я деньги – не найдешь. Шляешься-шляешься по командировкам, потом приезжаешь, как сегодня, и все денежки тратишь. А на что я дочь воспитывать буду? Не проси, денег не дам, сволочь!

– Я хотел поговорить не по поводу денег, – ответил Куз­нецов. – Пока нет дочери, этот разговор должен состояться. Она недоуменно уставилась на него.

– Понимаешь, – продолжил Кузнецов, – по делам я был в Бельгии. И познакомился там с доктором Граббс. Это девушка...

– Блядь... – выпалила Наталья.

– Погоди, не ругайся. Это очень хорошая девушка, она бельгийка. Я, кажется, люблю ее, понимаешь? Наталья исподлобья смотрела на него.

– Наша с тобой совместная жизнь больше не может продолжаться. Это тяжело переносить и мне и тебе. Дочка пока еще маленькая, но скоро и она начнет понимать наши склоки. Она уже сейчас понимает. Я не хочу, чтобы она выросла на этих скандалах, потому что в дальнейшем это может отразиться на ее характере. Поэтому, я полагаю... нам с тобой нужно развестись. Дочка останется с тобой. Не потому, что я не люблю ее. Просто моя работа не оставляет времени заниматься дочерью. Но я буду постоянно ее навещать. Квартиру я тоже оставлю тебе. Сам как-нибудь перебьюсь. Все равно я постоянно в разъездах. Ну, что скажешь?

Он посмотрел на Наталью.

Он мог ожидать от нее какой угодно реакции, но только не этого.

По лицу Натальи текли слезы.

Она внезапно схватила его за плечи и прильнула к нему.

– Женечка! Миленький! – зарыдала она. – На кого же ты нас покинешь!

Кузнецова прошиб озноб. Такого поворота он не ожидал! Негнущимися пальцами Женя дотронулся до ее крашеных волос.

– Я ведь тоже люблю тебя, Женечка! – продолжала она. – Как ты меня оставишь? Я не перенесу этого! Не нужны мне твои деньги. Я отдам их тебе. И квартира твоя не нужна. На что мне квартира без тебя, миленький! Если ты действительно ее любишь, поживи с ней. Может, пройдет любовь твоя и ты вернешься к нам! Только не бросай...

Она зарыдала. Кузнецов растерянно гладил ее по голове. Все его замыслы рухнули под этим внезапным проявлением чувств Натальи. В какой-то момент Кузнецов подумал, что она притворяется. Но Наталья была искренней в своих чув­ствах. Она рыдала у него на груди, а он не мог ее утешить, гладил волосы.

– Не-уходи-не-уходи-не-уходи... – словно заклинание повторяла она.

– Не уйду, – пришлось пообещать Кузнецову.

Вот как бывает. За всю жизнь ни одна женщина не признавалась ему в любви, а тут за два дня сразу две женщины, от одной из которых признания вообще не ждал. Что теперь делать? Кузнецов был в растерянности.

* * *

13.45, 15 июля, Объединенный институт физики Земли им. О. Ю, Шмидта РАН

Застегнув пиджак на все пуговицы и поправив галстук, Кузнецов остановился у массивного желтого здания института. Оглядев Большую Грузинскую улицу словно в последний раз, Женя выдохнул и решительным шагом вошел в двери Института физики Земли. Первым делом зашел в лабораторию номер 207 «Физико-химические исследования» на втором этаже здания.

– Привет, Костя! – крикнул он с порога сотруднику лаборатории Константину Левникову. Костя оторвался от микроскопа, подняв на него полуслепые глаза.

– Кузнецов! Не ожидал тебя так скоро. Только вчера приняли твою посылку

– Успели исследовать?

– Где ты нашел ЭТО?

Женя подошел к лабораторному столу, на котором молоток для разбивания горных пород лежал между двумя чашками остывающего чая. Кузнецов взял из стоящей на столе упаковки одно печенье. Он откусил печенье и отпил из чашки.

– Может быть, позже расскажу, – ответил он. – Что успели сделать?

– Как ты просил в сопроводительном письме, мы проводим тесты. Сделали срез.

– Тяжело было?

– Не то слово. Словно тупым ножом резали. Структура камня в разрезе похожа на рулет. По внешнему виду и другим признакам камень похож на продукт вулканической деятельности. Высокое содержание железа и титана. Вот только соединения кремния! Я таких соединений в жизни не видел.

– Где оно?

– Вот.

Черная рука Мдрага находилась на выключенных электронных весах. Выглядела она зловеще, словно обугленная рука демона. Впрочем, если посмотреть на нее свежим взглядом, рука походила на камень причудливой формы. Именно так воспринимал ее Левников.

– Вес – четыре с половиной килограмма! – прокомментировал Левников. – При таких маленьких размерах – невероятная плотность материала!

– В термокамеру помещали, как я просил?

– Да. Там вообще происходит фантастика. В обычной термической камере при нагреве до 1300 градусов температура камня увеличивается всего на полтора градуса. Выдерживали два часа. Так полтора градуса и осталось. Не хочет нагреваться.

– Сколько градусов составляет его обычная температура?

– Сорок два. Ты слушай дальше! Фантастика не в этом. Мы поместили ее в термическую камеру цилиндр-поршень и вначале при 120 градусах увеличивали давление до десяти атмосфер. Никакого эффекта. Зато когда мы подняли тем-

пературу до двух с половиной тысяч градусов, а давление до пятидесяти атмосфер – начались чудеса. Первое – камень нагрелся до двухсот градусов. Второе – кремний начал активно образовывать соединения с другими элементами. Эти соединения вырастали в такие молекулы, что диву даешься! Третье – если этот камень похож на руку, то я бы сказал, что рука начала двигаться.

– То есть как «двигаться»? – не понял Кузнецов.

– Шевелиться. Двигать пальцами. Я не знаю, может, материал, ослабленный высокой температурой, от давления деформировался. В общем, явление жутковатое. Я выполнял исследование после работы, вечером. Меня едва кондратий не хватил, когда я по монитору увидел движение.

Женя взял еще одно печенье из пачки. Вкусное печенье. А может быть, он просто проголодался?

– Что происходит при остывании? – спросил он.

– При остывании кремниевые соединения распадались. У меня есть гипотеза, почему этот камень всегда теплый. Я полагаю, что сорок два градуса поддерживаются в результате медленного распада остатков кремниевых соединений. Это как полураспад радиоактивных элементов – очень долгий процесс. Я пока не выяснил причину. Слушай, но только с другими образцами лавы я таких эффектов не достигал. Где ты взял этот камень?

– У тебя есть желание продолжать заниматься дальше этим камнем? – не ответив, спросил Кузнецов.

– Конечно!

– Тогда занимайся.

* * *

14.08, 15 июля

Выйдя из лаборатории Левникова, Женя направился на третий этаж в стены своего родного Института сейсмологии, попутно думая о том, где взять деньги на экспедицию в Гималаи. Он попытался определить бюджет поездки. Билеты на самолет до Дели. Затем переезд до штата Хаймачал Прадеш на поезде или автомобиле. Обычно Кузнецов предпочитал автомобиль, но кто знает, как далеко автомобиль может забраться в Гималаи? Возможно, придется бросить его далеко от пика Каргаран. В этом случае экономнее. Добраться на поезде или автобусе до долины Куллу, а дальше идти пешком. Снаряжение для обследования пещеры можно купить в Индии, чтобы не тащить его через две границы. Сколько оно будет стоить? Тысяч пять долларов? Билеты на, двоих до Индии и обратно – около тысячи. Транспортные расходы внутри страны – еще тысяча. Питание, гостиницы и другое допустим, еще тысяча. Итого восемь тысяч! Кузнецов присвистнул.

– Женя, не свисти денег не будет, – раздалось из-за плеча Кузнецова предупреждение Дарьи Семеновой. Куз­нецов обернулся. Семенова успевала везде.

– Слушай, а мне как раз деньги нужны! – ответил Женя Семенова редко улыбалась. Не улыбнулась она и на этот раз,

– Ты к Воздвиженскому? – Нездоровое любопытство. Впрочем, Семенову уже не исправишь.

– Угу, – промычал Кузнецов.

– Он тебя искал. И еще какие-то люди тебя искали. «Неужели Бисбрук! – ужаснулся Кузнецов. – Но зачем?»

– Иностранцы?

– Нет, русские.

«Непонятно», – подумал Кузнецов и на всякий случай решил уточнить:

– Один такой высокий, в дорогом костюме с бриллиантом на булавке галстука? Он привлекательный, загорелый...

– Двое из них, может быть, и в дорогих костюмах, вот только все они полные, низкие и лысоватые. Ни одного привлекательного.

Кузнецов пожал плечами.

– Кто такие! – удивился он. – Говоришь, меня спрашивали?

– Не просто спрашивали. У всех допытывались, где ты сейчас можешь находиться. Титов сказал им, что ты в Колорадо. Так они все телефоны оборвали, обзванивая университеты и исследовательские центры. Воздвиженский каждую минуту телефонного разговора подсчитывал. Звонки-то международные. Знаешь, сколько институтских денежек они потратили?! Воздвиженский только скрежетал зубами, но молчал.

– Пожалуй, пойду загляну к старику. Спасу институт от разорения на телефонных переговорах. Заодно Воздвиженского задвину.

На этот раз Семенова позволила себе улыбнуться.

* * *

14.16, 15 июля

Но сразу Кузнецов к Воздвиженскому не пошел. Kaк всегда, он сперва решил узнать последние новости из «информационного курительного центра».

Он вышел на лестничную площадку – место, отведенное для курения. Все были на месте. Завхоз Сергеич, геофизик Федор Иванов и рьяный болельщик хоккейной команды «Колорадо Эвеланж» Вова Титов. Дым в воздухе, напоминая комки грязной ваты, полностью скрыл потолок. Обстановка была такая же, как и три недели назад. Как будто Кузнецов сходил к Воздвиженскому и вернулся назад в курилку.

Мужики всплеснули руками:

– Женя!

Кузнецов пожал каждому руку.

– Ты автограф Форсберга принес? – настойчиво спросил Титов. – Ты же обещал на следующий день, а пропал на три недели.

– Вова, извини, забыл.

– Поехали сейчас к тебе домой.

– А работа? – удивился Кузнецов.

– Да хрен с ней, с работой! – ответил Титов. – Ты опять на три недели пропадешь. Я уже измучился ждать.

– Я только вошел в институт, Вова! А ты меня обратно домой зовешь. Дай хоть поработать! Завтра принесу. Железно.

Вова всосал в себя дым из сигареты и долго не выпускал его. Возможно, тем самым он пытался заглушить желание немедленно получить автограф.

– Где был-то, Женя? – пробасил Иванов.

– Ладно, – запоздало ответил Титов. – Принесешь завтра. Железно.

– Где был? – повторил Кузнецов. – Легче рассказать, где не был.

– Везунчик, – промолвил Иванов. – А у нас командировки только на Камчатку.

– Кесарю – кесарево, – ответил Кузнецов, – Какие новости? Говорят, неизвестные мужики ходят по институту, разыскивают меня, тратят кучу институтских денег на телефонные переговоры?

– Видели. Никто не знает, кто они такие! – ответил Иванов. – Эти толстые и лысые в костюмах все время названивали за рубеж. Вместо того чтобы деньги на секс по телефону тратить, лучше бы купили нам новые самописцы А то у нас такое старье стоит, что глазам стыдно смотреть

– Захотел – новые! – тонким голосом произнес Сергеич, стряхивая пепел. – Твои еще срок службы не выработали.

– Да как не выработали, Сергеич?! – возмущенно загремел Иванов, – Раз по пять уже выработали. Ты посмотри, какие в Финляндии самописцы стоят! Электронные. На них и бумаги не надо. Вся информация сразу на компьютер.

– 1983 года выпуска, – монотонно напомнил Сергеич. – Срок службы еще не выработан.

– Год то выпуска 83-й, а разработка – 53-й... Женя покинул спорящих. Больше от них ничего узнать не удастся.

* * *

14.28, 15 июля

Женя влетел в кабинет Воздвиженского.

– Можно, Михаил Ник?.. – Кузнецов осекся. Дурная привычка, сначала входить в кабинет, а потом спрашивать разрешения, подвела его на этот раз. Женя замер на пороге. Кабинет был наполнен людьми. Теми людьми, которых описывала Дарья Семенова. Дорогие костюмы (но все же не такие дорогие, как у Бисбрука), деловой взгляд. Воздвиженский в своем поношенном пиджаке выглядел среди них белой вороной. А еще в кабинете Воздвиженского стояла такая же дымовая завеса, как и на лестнице в курилке Женя знал, что замдиректора, так же как и Кузнецов, не переносит запах дыма. Желающие выкурить в кабинете сигарету-другую выдворялись вон. Сейчас Воздвиженский сидел тихо, словно это был чужой кабинет. Кто эти люди?

Кузнецов закашлялся. Ему сразу сделалось неудобно. Запах дыма сводил его с ума.

– Кандидат физико-математических наук Евгений Куз­нецов? – басом спросил низкий лысоватый человек в черном костюме и с вызывающим золотым перстнем на пальце. Женя едва заметно для окружающих втянул голову.

– Да, это он! – подтвердил Воздвиженский.

– Вас-то мы и искали! – произнес человек с перстнем. – Входите.

Их было четверо, не считая Воздвиженского. Одного из этих людей Женя знал, и они сидели возле длинного стола замдиректора. Кузнецов осторожно подошел к столу и сел на крайний стул. Что им от него нужно?

Он посмотрел на Воздвиженского и сразу отвел глаза. Лицо заместителя директора Института сейсмологии было хмурым и не предвещало ничего хорошего.

– Господин Кузнецов, – объявил Воздвиженский, и Кузнецов испугался. Еще ни разу его начальник не проявлял такой официозности. Вообще, он больше предпочитал слово «товарищи». – Это представитель Российского отделения банка «Юнион Трейд», – представил лысого с перстнем Воздвиженский и продолжил представлять остальных – Это инспектор по надзору за финансированием коммерческих исследовательских проектов. Это инспектор по налогам на коммерческие исследовательские проекты. Это представитель Лос-Анджелесского института геофизики – заказчика проекта.

Джеймса Вудрофа, последнего из представленных Женя знал. Именно он пытался переманить Кузнецова в Лос-Ан-желесский институт для создания обшей сейсмической модели. Когда Женя отказался, именно у Вудрофа возникла идея заказать разработку программы прямо в Объединенном институте физики Земли и финансировать ее.

Воздвиженский выдержал паузу, чтобы Кузнецов уяснил важность представленных людей, и продолжил:

– Где вы были, господин Кузнецов? Женя растерянно стал переводить взгляд с одного лица на другое. Лица присутствующих не выражали ничего.

– Я был в Санкт-Петербурге, – ответил Кузнецов.

– Господин Кузнецов, – обратился к нему человек с перстнем, представитель банка «Юнион Трейд». – У вас имеется обоснование, подтверждающее необходимость пребывания в Санкт-Петербурге?

– Да, – не раздумывая, ответил Кузнецов. – Мне было необходимо обсудить с одним человеком серьезный вопрос.

– Этот человек входит в систему Российской академии наук?

– Да, – ответил Кузнецов после секундной паузы. Теперь он чувствовал, что опрометчивые ответы могут загнать его в угол.

– У вас есть документ, подтверждающий, что вы находились в Санкт-Петербурге в заведении системы РАН?

– Нет.

– Почему? – строго спросил человек.

– Потому что... – Кузнецову ничего не приходило на ум. -... Я забыл. Я забыл получить эту справку.

– Вы, вероятно, осведомлены, что, согласно договору о финансировании вашего проекта, вы должны обосновывать необходимость каждой такой поездки и согласовывать эту необходимость с руководством института. По окончании поездки вы должны представить отчет о полезности командировки и предъявить корешки проездных билетов. У вас сохранились билеты?

– Д-да, то есть – нет.

– Значит, вы не можете подтвердить, что находились именно в Санкт-Петербурге?

– Почему же... Меня там видели многие... Человек с перстнем затянулся сигарой и выпустил струю сизого дыма. Кузнецов ощутил, что ему трудно дышать.

– Мистер Кузнецов, – обратился к нему Вудроф. Он прекрасно говорил по-русски. – В последнем полугодовом отчете, отосланном в наш институт, вы утверждаете, что подпрограмма по прогнозированию землетрясений на африканской плите выполнена. Это правда?

– Правда.

– Почему вы не используете ее для предсказания землетрясений?

На самом деле данной программы не было полгода назад Как не было ее и сейчас.

– Эта подпрограмма не работает отдельно, – ответил Кузнецов.

– Любую подпрограмму можно запустить автономно, – возразил Вудроф.

– Но в таком случае она не будет учитывать взаимодействие с другими континентальными плитами!

– Да, но вы же писали, что программа дает прекрасные результаты без учета движения континентальных плит. Вы писали, что «прекрасные результаты» получены за счет обработки данных, переданных через Интернет с локальных сейсмостанций! Я понимаю, что «прекрасные результаты» – это сбывшиеся предсказания землетрясений. Иначе как вы можете говорить, что программа дает «прекрасные результаты»? Мистер Воздвиженский, вами был подписан этот отчет. Вы видели подпрограмму?

– Нет, – удрученно ответил Воздвиженский.

– Почему вы подписали отчет? Вы хотя бы читали его?

– Да, читал. Кузнецов утверждал, что подпрограмма африканской плиты почти готова и просил подписать отчет.

– Получается, вы подписали ложный отчет!

– Выходит, так, – тяжело вздохнул Воздвиженский. Вудроф отошел. К Кузнецову вновь приблизился человек с перстнем.

– Приблизительно тринадцать месяцев назад вы составили отчет о командировке в Чили, к которому приложили корешки авиабилетов. Вы были в Чили?

– Был, – ответил Кузнецов, произнеся очередную ложь. В Чили он тогда не попал. Получилась длинная цепочка странствий по Аргентине, Колумбии и Перу.

– В записке, обосновывающей командировку, вы написали, что пробудете в Чили три дня. Сумма запрошенных командировочных составляла семьсот пятьдесят долларов. Однако в Чили вы пробыли семнадцать дней. Кроме этого, со счета на непредвиденные расходы вами было, снято три с половиной тысячи долларов. Вам известно, что, согласно договору, вы не можете тратить за одну командировку на непредвиденные расходы более двадцати процентов от суммы квартального финансирования? Что вы можете сказать по этому поводу?

– Мне... – У Кузнецова запершило в горле. На эти деньги в Перу он купил доселе невиданный камень. – Мне нужны были деньги. Срочно.

– И вы все семнадцать дней находились в Чили?

– Точно так.

– Наши специалисты установили, что корешки ваших авиабилетов фальшивые. Как и справки из отелей.

– Это ошибка! – не очень-то уверенно возразил Куз­нецов.

– Да? Хорошо. Две недели назад в Бельгии по карточке «Виза» вы сняли со счета десять тысяч долларов – весь бюджет третьего квартала. Вы нарушили пункты контракта об ограничении расходов и не предоставили никаких документов на эти деньги. И плюс к этому – сняли деньги в Бельгии, в то время как утверждаете, что находились в Санкт-Петербурге!

– Я не был в Бельгии. Деньги снял переводом...

– Что вы несете! Каким переводом! Тут возможно два варианта. Либо вы сами по кредитной карточке сняли деньги, либо отдали карточку кому-то другому. Оба варианта – нарушение договора о финансировании коммерческого проекта.

– Скажите, Кузнецов, – произнес представитель «Юнион Трейд». – Семь дней назад в газетах Нью-Йорка появилось сообщение, что вы прибыли на конференцию по сейсмологии. И вы опять будете утверждать, что находились в Санкт-Петербурге?

Женя закрыл лицо руками.

– Это не все, господин Кузнецов! – воскликнул человек с перстнем. – От одной из нью-йоркских страховых компаний в институт пришло письмо, где вас обвиняют в уничтожении частной яхты стоимостью триста тысяч долларов! Компания намерена взыскать с вас эти деньги.

– В общем так, мистер Кузнецов, – подытоживая, произнес Вудроф, – Лос-Анджелский институт геофизики прекращает финансирование вашего проекта. Ваш счет заморожен, результаты исследований изъяты. Мы намерены подать на вас в суд за нарушение условий договора и нецелевое использование денежных средств.

Женя поднял взгляд на Воздвиженского. Заместитель директора института прятал глаза.

– Вы не можете прекратить финансирование, – тихо произнес Кузнецов.

– Что вы сказали? – изображая глухого, спросил Вуд­роф. – Мы уже сделали это.

– Вы не можете прекратить финансирование, – повторил Кузнецов, сдерживая прорывающийся стон.

– Почему? – спросил Вудроф.

– Мое открытие очень важно для человечества.

– Мы тоже считали, что ваша общая сейсмическая модель важна для человечества. Но вы своим поведением загубили хорошее мнение о себе. Мы не можем выделять деньги, которые вы присваиваете.

– Я не присваивал деньги! Я их тратил на исследования.

– Раскройте глаза, доктор Кузнецов! Ваше исследование стояло последние полтора года!

– Я тратил деньги на поиски того, о чем вы даже представить себе не можете! – Кузнецов встал. Дым раздражал его, но эти ничего не понимающие люди служили большим раздражителем, – Это открытие перевернет мир!

– Открытие чего?

– Подземной цивилизации!

Кузнецов окинул взглядом людей вокруг него. Вудроф застыл с раскрытым ртом. Воздвиженский словно проснулся и с интересом посмотрел на Кузнецова. Не изменился в лице лишь банкир с золотым перстнем на пальме. Вот у кого не было фантазии!

– Подземная цивилизация? – спросил он. – Люди, переселившиеся под землю?

– Нет. – Каждое слово давалось с трудом. Он чувствовал себя альпинистом, преодолевающим крутой склон. Рывок вверх, отдых, еще рывок. – Это не люди. Это метакремниевая цивилизация, возникшая в магме на ядре Земли.

– Джон Фишер, американский ученый из университета штата Индианы, на протяжении восьми лет проводил опыты с магматическим веществом, добытым из разных точек планеты. Нагревая это вещество в камере цилиндр-поршень, он сделал вывод о том, что кремний при высоких температурах и огромном давлении способен образовывать гигантские молекулы, наподобии молекул белка.

Углерод, основа жизни на Земле, вместе с кислородом и водородом образует органические цепочки. Из этих цепочек состоит все живое на Земле, состоим мы с вами. Джон Фишер теоретически предсказал, что кремний внутри планеты способен образовывать связи наподобие органи­ческих. Он назвал эти связи метакремниевыми. Таким образом, он теоретически предсказал возможность существования жизни в мантии Земли. После смерти Фишера никто не занимался этими исследованиями. Можно сказать, что теоретические исследования в этой области остановились.

В 1925 году исследователь Ян Тулборг в застывшем лавовом потоке вулкана Хекла в Исландии находит округлый камешек с бороздками на поверхности. Исследователь заключает, что камень имеет естественное происхождение, так как поднялся из недр в лавовом потоке. Однако сразу возникают два противоречия. Первое – бороздки на камне имеют идеально ровную форму. Такие бороздки могут появиться только искусственным путем – проточкой или фрезеровкой. Второе – после года хранения в шкафу исследователя камень оставался теплым.

Похожий камень был извлечен из гробницы египетского царя Антифа Второго. Он был большего размера и кроме бороздок имел надписи на неизвестном языке. Египтологи посчитали, что письмена принадлежат неизвестной цивилизации, существовавшей, возможно, ранее древнеегипетской. Мое мнение – этот камень добыт из лавового потока древними людьми. Просто египтяне по каким-то причинам посчитали его священным и включили в похоронный обряд

Я могу привести еще около двадцати историй таких камней. Все они либо были найдены в продуктах извержения вулканов и разломов, либо дошли до нас из древних веков Камни имеют отличительную особенность: они теплые на ощупь. Эти предметы доказывают, что возможность существования метакремниевой жизни – реальна. Это разумная жизнь, а найденные предметы являются продуктами жизнедеятельности подземной цивилизации. Их находили как в нашем веке, так и много лет назад. Вы скажете, что эти камни не являются доказательством существования жизни. Однако есть еще одно доказательство.

Три недели назад профессором Накамурой из университета Хоккайдо в Аппалачах обнаружен странный шар с бороздками на всей поверхности. Шар был найден замурованным в каменный столб. Сердцевина столба состояла из магматического вещества с высоким содержанием ильменита и перовскита. При исследовании было обнаружено что шар начинает вибрировать от изменения положения окружающих его предметов, а также от изменения звука и даже цвета. При помещении шара в бетонный столб оказалось, что колебания передаются на другой конец столба словно волны от винта корабля по поверхности воды. Накамура говорил, что частота этих колебаний зависела от характера изменений окружающей среды. Профессор посчитал этот камень частичкой земного ядра.

Я полагаю, что этот шар – спутник, передающий информацию с поверхности Земли в глубину. Проводником служит твердый канал в центре столба, сигналом – колебания, распространяющиеся в твердой среде этого канала. Этот пример свеж. Он доказывает, что люди под землей хотят узнать нас! Они хотят вступить с нами в контакт!

Человек из банка «Юнион Трейд» с перстнем на пальце затянулся сигарой.

– Какие-то зеленые человечки? – спросил он. – Наподобие пришельцев из космоса?

– Вы не понимаете! – воскликнул Кузнецов, – Если раньше существовал лозунг «Мы не одни во Вселенной!», то сейчас более актуален «Мы не одни на Земле»! Это высокоразвитая и древняя цивилизация. Я думаю, что они зародились вместе с нашей планетой из раскаленного вещества Вселенной. Они уже имели контакт с цивилизацией древних индийцев. Но давным-давно этот контакт оборвался. Я не знаю почему. Возможно, произошел какой-то ка­таклизм. Я полагаю, что сейчас наступило время главного контакта.

– Что же им мешает? – вопрошая, развел руками человек с перстнем. – Пусть выходят и контактируют!

– Мне кажется, они не могут пересечь границу Мохо-ровичича1 , – ответил Кузнецов. – Или могут, но только в строго определенные моменты. Понимаете, они оставили нам послание в тексте древних индийцев. В этом послании они предупреждают о гигантском землетрясении, которое произойдет двадцать второго июля этого года.

Люди, собравшиеся в кабинете заместителя директора, зашевелились.

– Да-да! Это произойдет через семь дней! – продолжил Кузнецов. – Видимо, они воочию наблюдают процессы преобразования Земли, которые скрыты от нас. Четыре тысячи лет назад они видели преобразование, которое может привести к катаклизму, и предупредили нас в своем послании.

– Где же произойдет землетрясение? – спросил Вудроф.

– Место указано в послании. Послание спрятано в пещере одной из гор в Гималаях. Именно потому мне нужны деньги! Чтобы достать послание и предотвратить гибель людей!

1 Граница Мохоровичича – раздел между земной корой и мантией, на которой обнаружен скачок в скорости распространения сейсмических волн.

Человек с перстнем посмотрел на Вудрофа, словно ища ответа у него. Вудроф повернулся к Воздвиженскому. Воздвиженский смотрел прямо на Кузнецова.

– Мне нужно десять тысяч долларов, – с расстановкой произнес Кузнецов. – Деньги нужны срочно. Прямо сейчас.

Вудроф достал из пачки сигарету «L&M». Рассеянно сунул ее в рот и закурил. Облако дыма наплыло на Кузнецова. Женя закашлялся.

– Пятьдесят лет живу на свете... – произнес Вудроф, уставившись пустым взглядом на спинку противоположного стула.

Женя перестал кашлять. Горло першило, едкий сигаретный дым резал глаза.

– Пятьдесят лет живу на свете, – снова повторил Вуд­роф, – а такой великий бред слышу впервые!

Дым резал глаза, слезы текли по щекам. Першение в горле снова превратилось в кашель. Женя страдальчески поднял глаза на Воздвиженского.

Неожиданно засмеялся представитель банка «Юнион Трейд».

– Вот это бред! – захохотал он. Низкий грудной смех, словно рокот мотоцикла «Харлей Дэвидсон», вырывался – вместе с клочками дыма через зубы с зажатой в них сигарой. Руки человека тряслись, пальцы сжались от судороги, вызванной смехом. Отраженный от перстня солнечный луч попал Кузнецову в глаз.

Кузнецов не знал, что на него нашло в этот момент. Удушье, вызванное табачным дымом, или нервный приступ. А может быть, этот крошечный лучик «солнца», отразившийся от перстня банкира.

Женя сорвался с места, сломав стул, на котором сидел, и словно коршун накинулся на человека из банка. Он ударил человека в лицо и обеими руками вцепился ему в горло Сигара вывалилась из губ представителя «Юнион Трейд», стул под ним опрокинулся, и они вместе с Кузнецовым повалились на пол. Кузнецов, кашляя и задыхаясь, душил владельца перстня изо всех сил. Лицо того уже начало синеть, когда присутствовавшие в кабинете оторвали руки Кузнецова и общими усилиями повалили Евгения на стол

Воздвиженского. Мельком Женя увидел испуганный взгляд заместителя директора.

– Вы не понимаете! – хрипя кричал Кузнецов, не оставляя попыток вырваться из схвативших его рук. – Контакт даст нам... информацию о землетрясениях и извержениях вулканов! Мы забудем, что такое природная катастрофа!

Кто-то надавил локтем на грудную клетку, выкручивая ему руку – Доступ кислорода в легкие уменьшился. Кузнецов потерял сознание.

Женя открыл глаза. Вокруг него простиралась ослепительная белизна. В ней не было ни единого изъяна, в ней не было других оттенков. Белизна со всех сторон. Словно он в гробу, обшитом изнутри белым атласом.

Женя моргнул, и белизна потеряла свою свежесть. Сквозь нее стали проступать контуры углов комнаты. Он повел глазами. А вот появился потолок! Белизна пропадала. Вместо нее появилась желтизна потолка, покрытого известкой. Почему потолок желтый? Видимо, давно не делали ремонт, вот он и пожелтел.

Теперь стали заметны изъяны. Там в углу, под самым потолком, облупилась краска на стене. Левее почти невидимая трещина, уходящая под рыжий плинтус. Изъяны все-таки есть.

Почему-то кружилась голова, а глаза не могли долго смотреть в одну точку. Нужно подняться. Хватит лежать. Ему нужно в Гималаи. Но сначала требуется достать деньги.

Женя попытался встать и не смог. Его тело было крепко сковано смирительной рубашкой. Кузнецов диким взглядом рассматривал узлы затянутых рукавов и ремни на своей груди. Что произошло?

Воспоминания болью вернулись к нему. Кабинет Воздвиженского. Облако табачного дыма. Кузнецов пытается рассказать этим людям, лишенным фантазии, о своем открытии.

Ему трудно дышать.

Дым. Кругом дым.

Кажется, Кузнецов пытался задушить банкира. Тот не верил в исповедь Евгения. Болван, сидящий на деньгах. Женя в шаге от контакта с иной цивилизацией, а этот болван не верит ему.

Открылась дверь. Как Женя не заметил ее. Дверь сливалась со стеной, поэтому была незаметна. А может, оттого, что у Кузнецова по-прежнему кружилась голова.

Вошедший доктор в белом халате и белой шапочке держал в зубах мундштук без сигареты. Ему было лет пятьдесят. Взгляд доктора лучился дружелюбием.

– Голубчик мой, как чувствуете себя? Женя напряженно смотрел на доктора:

– Где я, доктор? Я по-прежнему в институте?

– В институте, голубчик мой, в институте! В хорошем институте.

– В институте имени Шмидта? – уточнил Кузнецов.

– В институте имени Гагарина и Наполеона, – с улыбкой ответил доктор.

Женя устало закрыл глаза. Его поместили в психушку! Невероятно! У него всего неделя, чтобы предотвратить землетрясение, а его поместили в психушку! Кто вызвал санитаров? Воздвиженский? Или представитель «Юнион Трейд»? Какая теперь разница!

– Доктор, у меня все кружится перед глазами, – пожаловался Кузнецов.

Доктор присел рядом на стул.

– Это мы вам, голубчик мой, укол седуксенчика сделали. На всякий случай, чтобы вы себя спокойнее чувствовали

– Я очень спокоен! – воскликнул Кузнецов.

– Я вижу! – ответил доктор. Он достал из кармана блокнот, языком передвинул мундштук в другой уголок рта. – Вы, голубчик мой, интересные вещи рассказывали в бреду

– Да? – совсем не удивился Кузнецов.

– Я зачитаю, с вашего позволения. – Доктор достал из кармана очки, нб надевая их, приблизил к строчкам в блокноте, словно увеличительное стекло, и начал читать.

– "Цивилизация кремнийорганических людей, живущих в магме на ядре Земли" Еще цитата: «Нужно спасти людей, иначе – землетрясение». «Десять тысяч долларов, чтобы вступить в контакт». «Через семь дней в Гималаях делать будет нечего».

– Это я говорил?

– Когда бредили. Я задам несколько вопросов, вы не возражаете? Мне интересно. Кузнецов устало кивнул.

– В общих словах мне передали ваш рассказ в институте. Значит, вы утверждаете, что в мантии Земли живут люди?

– Разумная метакремниевая жизнь.

– Понятно-понятно. А почему их нужно спасти, а иначе произойдет землетрясение?

– Спасти нужно не их. Эти люди предсказали землетрясение на поверхности Земли. Может подвергнуться разрушению огромная территория, заселенная людьми, то есть нами.

– Предсказали?

– Четыре тысячи лет назад.

– А как можно предсказать землетрясение за четыре тысячи лет?

– Они живут под землей, в мантии. Они видят движение континентов. Они знают, как воздействуют на континенты магмовые потоки.

– Логично. То есть живут под землей и оттуда им все видно. Так?

– Так, – недовольно ответил Кузнецов.

– А с кем нужно вступить в контакт, чтобы получить десять тысяч долларов?

– Деньги нужны на экспедицию в Гималаи. После этой экспедиции появится возможность вступить в контакт с подземными людьми. Доктор, я не сумасшедший. Мне нужно как можно быстрее выбраться отсюда, чтобы снарядить экспедицию в Гималаи. Я достану предсказание и узнаю место, где произойдет землетрясение! Осталось всего семь дней. Поймите!

– Хорошо. – Доктор посмотрел свои записи, мундштук в его губах заходил вверх-вниз. – А может, будет лучше, голубчик мой, если подземные люди сами вступят в контакт и расскажут, где произойдет землетрясение? Тогда не нужно будет отправлять экспедицию в Гималаи. И десять тысяч долларов не понадобятся. Логично?

Женя задумался:

– Такой вариант возможен. Но они почему-то не вступают в контакт сейчас.

– А почему они ждали четыре тысячи лет? Почему за этот период времени они не вступали в контакт?

– Я не знаю... Быть может, Мдраг препятствовал.

– Мдраг?

– Подземный человек, живущий на поверхности.

– А почему он не вступил с вами в контакт?

– Он, видимо, против тех, которые под землей.

– По-вашему, голубчик, выходит, что они живут и под землей, и на земле. То есть – среди нас? А как они выглядят?

– Мдраг может превратиться в любого человека! Его невозможно отличить от нормальных людей.

– Значит, они ходят среди нас в облике нормальных людей, – произнес доктор.

– Я знаю о существовании только одного – Мдрага. Но я убил его.

– Вот даже как! – сдержанно удивился доктор. – Вы бы и вступили с ним в контакт. Узнали бы, где произойдет землетрясение. Вместо этого вы убили его! Это вы, голубчик мой, погорячились!

– Мдраг тоже искал пещеру в Гималаях... Доктор! – взмолился Кузнецов. – Выпустите меня.

Доктор заканчивал делать записи в блокнот:

– Вот что, голубчик мой! Мы вас обследуем недельку-другую. Подлечим. И тогда в контакт вам вступать не придется, и землетрясение не произойдет.

Женя начал ерзать, пытаясь вырваться из смирительной рубашки.

– Не волнуйтесь, рубашку мы снимем... Позже.

– Доктор, мне нужно позвонить! Мне полагается один телефонный звонок.

– Это вы, голубчик, американских сериалов насмотрелись?

– Мне нужно позвонить, попросить помощи.

– Куда вы хотите позвонить?

– Мне нужно позвонить в Америку.

– Извините, голубчик. Сегодня у нас канал связи с Америкой закрыт. На Марс вот можно позвонить, а в Америку – никак...

Смирительную рубашку сняли утром следующего дня. Сначала медсестра с неброской внешностью сделала Кузнецову укол. Когда он уснул, пришли два санитара и аккуратно «раздели» спящего Кузнецова. Проснулся Евгений свободным. Правда, сам он таковым себя не считал. С него всего лишь сняли смирительную рубашку. Возможности покинуть «институт Гагарина и Наполеона» он все равно был лишен.

Практически все время Кузнецов лежал в постели, а по нужде ходил в утку. От уколов не было желания ни двигаться, ни вставать, ни ходить по комнате, ни даже думать. Он лениво валялся в постели, а приносившая обед медсестра кормила его с ложечки. Правда, однажды он поинтересовался у сестры, какое сегодня число. – Семнадцатое июля, голубчик.

Женя бессильно откинул голову на подушку. Значит, около суток он провалялся без сознания. Это был единственный вывод, сделанный им за весь день.

Уколы делали исправно, три раза в день. Так же исправно кормили. В основном жидкими блюдами на молочной основе. Женя проглатывал пищу, не ощущая вкуса. Он не разбирал, что ему давали. Он просто не понимал этого.

Еще раз появлялся доктор. Он сделал физическое обследование. Измерил температуру, давление. Пощупал пульс. Задал несколько вопросов о самочувствии. Женя отвечал охотно, но заторможенно. Он хотел бы ответить быстрее и подробнее, но не мог. Он хотел бы сказать пару игривых фраз медсестре, но ничего не получалось. Кажется, врачам удалось подавить его волю.

Однако вечером он поднялся с постели. Ступая босыми ногами по холодному полу, Кузнецов подошел к двери. Голова кружилась, каждый шаг он совершал словно во сне. Достигнув стены, Женя обессиленно уперся в нее руками. Дыхание со свистом вырывалось из груди, словно у больного астмой.

Перебирая руками по стене, он приблизился к двери. На ее белой поверхности не было ни ручек, ни отверстий для замка. Никакой возможности убежать. Женя так и упал под дверью, не в силах вернуться на кровать. Ему снились лодки возле берега темного моря. Женя опять стоял на берегу и не мог помочь людям в лодках подойти к берегу.. А между тем люди в лодках что-то показывали Кузнецову. Пять поднятых вверх рук. Почему? Что это значит? Утром восемнадцатого числа под дверью его нашла медсестра.

Кажется, на следующий день колоть стали меньшие дозы, потому что Кузнецова начали посещать мысли. Первой из них стала мысль о том, что Евгений никакой не первооткрыватель. Лежа здесь, в лечебнице, он потерял всякую надежду войти в контакт с подземными людьми. Он единственный, кто увидел знаки, подаваемые жителями магмы. Другого такого человека, увидевшего знаки и исследовавшего их, на Земле не существует. Возможность контакта между двумя цивилизациями будет упущена. Кто знает, вероятно, еще четыре тысячи лет подземные люди не смогут вступить в контакт.

Может быть, однажды Кузнецова за хорошее поведение выпустят к остальным больным, и он сможет вместе с ними посмотреть телевизор. Женя четко представлял себе эту картину. Черно-белый телевизор под потолком, ряд стульев, на которых в ожидании очередного «Поля чудес» устроились непроизвольно вращающие головами, дергающие руками и мычащие пациенты. Женя среди них. Тоже дергает руками, делает нескоординированные движения. Это для того, чтобы не отличаться от остальных. Зачем? Ему больше нечего делать на воле. Он не сможет жить с мыслью, что имелась возможность совершить контакт с иной цивилизацией, но он упустил этот шанс. Теперь его дом здесь, на воле рассуждения о подземной цивилизации почтут сумасшествием.

Он будет вместе со всеми смотреть телевизор, ожидая «Поле чудес». На дворе – двадцать второе июля. Картинка с усатым ведущим внезапно прервется сообщением информационного агентства. Внешне приятная комментатор с неподдельной тревогой в глазах сообщит о том, что в Нью-Йорке произошло невиданное доселе землетрясение. Небоскребы падали, словно спичечные коробки, тысячи людей гибли в завалах. А может, это будет Лондон? Париж? Или Москва?

Если предсказание укажет на какой-нибудь густонаселенный район – будет невозможно выселить оттуда всех людей. Эвакуировать миллион человек за короткий срок практически нереально. Женя не сомневался, что, укажи он в качестве района землетрясения на какой-нибудь крупный город, ему не поверят. Более того, даже если локальные сейсмостанции и предвестники землетрясений почувствуют предварительные толчки в крупном городе – даже в этом случае не поверят. Переселить крупный город – это значит сломать ритм его жизни. В компаниях останавливается работа, компании теряют деньги. Десятки тысяч людей бегут по улицам, круша все на своем пути. Уничтожаются магазины, автомобили на улицах. Хаос царит в городе. Безумствуют мародеры и бандиты. Город превращается в кашу только от сообщения о предстоящем землетрясении. Предвидя такой финал, ни один мэр не согласится публично оповестить людей в городе о предвестниках землетрясения. Люди, управляющие городом, предпочтут тянуть до последнего. Плюс компании, которые, боясь потерять деньги, будут давить на мэра, чтобы тот не разглашал предупреждение сейсмологов.

После обеда Женя спал. Медсестра сказала, что тихий час у них в больнице обязателен. Кузнецов не возражал. Когда он проснулся, то подумал, что наступило утро девятнадцатого числа так хорошо он выспался. Но медсестра сказала, что сейчас еще только шесть часов вечера восемнадцатого числа. Тоже неплохо, подумал Кузнецов. Значит, он не проспал ужин.

После сна мысли его были какими-то ленивыми. Женя думал о возможности существования подземной цивилизации, и в голове его рождались неожиданные повороты. А что, если подземная цивилизация преследует цель захватить Землю? Быть может, они всегда мечтали вырваться на поверхность и растерзать род человеческий. Только Мдраг сдерживал их... А теперь Кузнецов убил Мдрага. Да-а. Интересный вариант. Если бы они мечтали растерзать людей, они не стали бы предсказывать землетрясение. Оставляя предсказание, они тем самым показывают высокий уровень развития в этическом и технологическом плане. Нет, они не звери.

Женя двигал челюстями, изображая, что пережевывает мясо, а не жидкую манную кашу, и думал о том, что, может, и нет ее, подземной цивилизации. Может, он сам придумал ее! Округлые теплые камушки всего лишь загадочный продукт недр Земли, пока не изученный наукой. А Женя принял их за продукты жизнедеятельности подземной цивилизации! Вот она, насмешка судьбы. Он ищет то, чего нет!

Может, и нет этих ракушек на дне?

Тогда лучше сразу повеситься.

Нет, вешаться не надо. Так жить, как он живет сейчас, тоже нормально. Достаточно для существования белкового тела. Манная каша и чай с мятой – пища для тела, развлекательные программы и мыльные оперы – пища для мозгов. Больше человеку ничего не надо для существования.

Вечером появился доктор.

– Как наши дела, голубчик? – спросил он.

– Вы разве не идете сегодня домой? – в ответ спросил Кузнецов.

– Я на дежурстве, – ответил доктор, присаживаясь. Мундштука у него во рту на этот раз не было. – Ну, с вами еще не вступали в контакт?

– Их нет, доктор! – удрученно ответил Кузнецов.

– Простите, кого? – Доктор достал из кармана мундштук и сунул его в рот. Теперь все было в порядке, Кузнецов успокоился.

– Подземных людей – нет.

– Замечательно! – произнес доктор. – Не думал, что ваше выздоровление идет такими темпами. Выходит, вы придумали подземных людей?

– Придумал.

– Но ведь, кажется, они доставляли вам послания?

– Я ошибочно принимал обычные камни за послания.

– Великолепно! – всплеснул руками доктор. – А ваш этот... Мдраг. Вы же убили его!

– Убил.

Улыбка доктора померкла.

– Значит, все-таки убили... Хм. Но ведь он был подземным человеком! Женя задумался.

– Он был подземным человеком, – подтвердил Кузнецов.

– Чем вы можете это доказать? Может быть, вы убили обычного человека?

– Он мог превращаться в других людей. Ему был безразличен огонь. Он купался в огне, словно мы купаемся в воде.

– Значит, это все было?

– Было, – ответил Кузнецов. – В городе Нью-Йорке.

– Никогда не был в Нью-Йорке, – попутно заметил док­тор. – Но как вы можете утверждать, что Мдраг подземный человек, если чуть раньше вы говорили, что подземных людей нет?

– Значит, они существуют? – Кузнецов с надеждой посмотрел на доктора, будто он мог ответить на данный вопрос.

– Я того не ведаю, – ответил доктор разочарованно, оставив Кузнецова в одиночестве. Женя лежал на кровати, глядя в потолок, и повторял:

– Если Мдраг не подземный человек – кого же я тогда убил?

Когда наступало время сна, в палате выключали свет. Женя подозревал, что это делали в девять часов вечера. У него не было часов, чтобы проверить, но внутренний хронометр подсказывал время. Женя засыпал практически сразу, не мучая себя мыслями.

Что-то странное произошло в палате, отчего Женя проснулся. Он не мог назвать причину и не знал точное время. Мутный сон еще не отошел. Женя ощущал себя в палате и в то же время – вне ее.

Едва слышно скрипнула дверь. Полоска света пробилась в неосвещенную палату.

– Пять рук, – произнес Кузнецов громко. – Не четыре и не шесть! Пять.

– Доктор Кузнецов! – Человек, вошедший в комнату, говорил по-английски. Женя окончательно проснулся.

– Кто здесь? – насторожено спросил он.

– Это Уолкер.

Голова Евгения закружилась. Господи, неужели браться за все снова?!

– Уолкер? Что вы здесь делаете?

– Элен мне позвонила, и я прилетел за вами, Евгений. Я пришел, чтобы вытащить вас отсюда.

– Зачем?

– Чтобы найти тех, кто живет в магме! – Уолкер прикрыл за собой дверь и направился к кровати Евгения. Женя съежился. В темной пустой палате звук шагов Уолкера казался зловещим звуком.

Женя хихикнул.

– Вы меня пугаете, доктор Кузнецов, – произнес Уолкер. Как же Кузнецов был рад его видеть! Точнее, не видеть-ощущать присутствие. Но что толку!

– Пойдемте, доктор Кузнецов! – произнес Уолкер.

– Их нет, подземных людей.

– Кто вам это сказал?

– Мой доктор.

Рука в темноте коснулась груди Кузнецова и сдернула с него одеяло.

– Пошли! – настойчиво повторил агент. – Никто, кроме вас, не сможет вступить с ними в контакт!

– Времени почти не осталось. Вы знаете, какого числа произойдет землетрясение?

– Элен мне сказала. Двадцать второго июля.

– У нас всего четыре дня!

– Этого предостаточно. У меня на руках билеты на са­молет. Через сорок минут мы вылетаем в Дели.

– Ваши усилия бесполезны. Этому предсказанию не поверит ни один нормальный человек.

Уолкер обхватил Кузнецова и поставил на пол.

– Женя, у нас есть четыре дня! У меня есть билеты на самолет, у меня есть деньги! Достаточно денег, чтобы отыскать предсказание землетрясения до указанного срока. Кроме нас, это некому сделать. Мы должны попытаться!

Кузнецов всматривался во тьму, пытаясь разглядеть глаза Уолкера. Бесполезно.

– Откуда вы знаете про подземную цивилизацию? Я же не говорил вам.

– Догадался. Исследования Фишера и Баркера подталкивали к этому. Я разговаривал с некоторыми учеными. Наконец, я видел Мдрага. Я видел, как он превратился в вас. Я слышал показания свидетелей, рассказывающих, как он шел в огне. Он создание, поднявшееся из магмы.

Женя переступил с ноги на ногу. Пол был холодным, а тапки в темноте найти не так просто.

– Как же ваша работа в ФБР? – спросил Кузнецов.

– Моя работа? – Женя услышал непонятное хмыканье Уолкера. – После гибели двух сотрудников меня понизили в должности и отправили в отпуск.

– Зачем вам все это?

– Я полагаю, что открытие подземной цивилизации произведет переворот в сознании людей. Мысль о том, что мы не одни на планете, будоражит меня. Контакт с ними может предотвратить войны и катастрофы.

«Я мыслю точно так же», – подумал Евгений. В голове все кружилось: землетрясение, Дели, четыре дня. Он только-только отошел от всех этих мыслей, он едва успокоился. Он был готов смотреть репортаж о землетрясении по телевизору, но от поисков места его Кузнецов отказался. И вот все снова1

– Как я рад вас видеть, Уолкер! – произнес Кузнецов, сдерживая проступающие чувства.

– Значит, вы идете со мной?

– Да.

Яркий свет в коридоре ослепил Евгения, когда они вышли из палаты. Оказалось, что палата Кузнецова была одной из двух десятков, расположившихся по этой стене коридора.

– В какую сторону идти? – спросил Женя.

– Налево, – ответил Уолкер, закрывая за ними дверь. Кузнецов сделал шаг и замер как вкопанный. В конце коридора на стуле сидел санитар в белом халате и смотрел на них.

– Не бойтесь, – прошептал Уолкер. – Он спит.

– С открытыми глазами?

– Я сделал ему укол снотворного. Не думал, что он выключится сразу.

Крадучись, они миновали спящего и перешли на лестничную площадку, где было распахнуто окно. Женя вдохнул. Пахло каштанами и выхлопными газами с шоссе.

– Перелезайте, – подсказал Уолкер. – По веревке спуститесь вниз. Там невысоко – второй этаж Фонари не горят, так что до дыры в заборе пройдем незамеченными. На другой стороне дороги я оставил машину.

– А где Элен?

– Она ждет нас в аэропорту. Перелезайте.

Женя спустился по веревке вниз. Руки плохо держали его, поэтому с высоты около двух метров он попросту упал. Женя поднялся с мягкой земли цветников, отряхивая больничную пижаму. Следом по веревке спускался Уолкер, делая это на зависть ловко.

– Можете не отряхиваться. Неужели вы думали, что я не приготовил вам одежду для прохождения таможни? Женя остановился.

– Таможня... У меня же нет индийской визы! – вспомнил он.

– Я обо всем позаботился. Элен нашла ваш паспорт, а я сделал визу.

– Элен была у меня дома! – ужаснулся Кузнецов

– Да, и познакомилась с вашей женой.

– Как же?! Что она сказала?

– Может, отложите разговор о женщинах? Нам еще нужно выбраться с территории психбольницы.

В заборе из стальных квадратных прутьев была выпилена дыра. Интересно, сам Уолкер пилил или попросил кого? Впрочем, кого может попросить в Москве перепилить забор психиатрической лечебницы американец, не говорящий по-русски? Конечно, он пилил сам!

Уолкер проскользнул в дыру, Женя – за ним. Через дорогу, как и обещал Уолкер, стоял «москвич». Уолкер сел за руль, Кузнецов – на заднее сиденье. Машина тронулась

– А где костюм? – спросил Кузнецов.

– Вы сидите на нем, – ответил агент. Женя чертыхнулся, аккуратно вытащил из-под себя костюм и принялся стаскивать пижаму.

– Я все еще не верю, что снова занимаюсь поисками подземных людей, – сказал он.

– Как вы думаете, доктор Кузнецов, чем проявят себя люди из магмы при землетрясении?

– Для меня это остается загадкой. Очевидно, они не могут предотвратить землетрясение, поэтому предсказали его. Но что это нам дает для контакта с подземными людьми? Полагаю, на месте землетрясения будет какой-то знак, который даст отправную точку для поисков. Они все время общаются с нами знаками, просто люди Земли их не понимают!

– Что это за знаки?

– Странные землетрясения в Австралии и в Аппалачах Я тоже не могу понять их назначение. Слои земли двигаются, а разрушений поселений нет.

– Если на месте землетрясения будет такой же знак, а мы не сможем его понять?

– Это меня и пугает. Но об этом после... Сейчас важно предотвратить землетрясение. Давайте, Уолкер, отставим в сторону все разговоры о людях из магмы и сосредоточимся только на поисках пещеры. Вы говорите, у вас есть деньги? Это ваши собственные?

– Частично. На мои сбережения организовать экспедицию в Индию было бы невозможно. Я обратился в международную организации уфологов.

– Невероятно.

– Не очень! Они заинтересовались сообщением о существовании подземной цивилизации. Они выделили пятнадцать тысяч долларов на экспедицию в Индию и будут давать деньги в дальнейшем, когда мы сможем получить какие-либо доказательства существования подземной жизни. Человек, распоряжающийся деньгами, будет ждать нас в Дели. Он отправится с нами в Гималаи, чтобы задокументировать увиденное.

– Значит, нас будет четверо в гималайской экспедиции?

– Вы, я, Элен и Раш. Он со студенческих лет занимается поисками доказательств существования внеземных цивилизаций. Кто бы знал, что эти доказательства придется искать у него под ногами.

Женя натянул брюки.

– Меня беспокоит Бисбрук, – произнес он. – После смерти Мдрага он не отказался от поисков пещеры.

– Это, конечно, странно, – заметил Уолкер, не отрываясь от дороги. – Элен мне рассказала, что вы отдали ему фигурку. Выходит, и он знает – где искать предсказание.

– Он не найдет его, – убежденно произнес Кузнецов, затягивая узел галстука. Уолкер посмотрел на него в зеркальце заднего вида. – Сам не найдет, – пояснил Кузнецов.

Уолкер кивнул, но Женя и на смертном одре не поклялся бы, что это был утвердительный кивок.

* * *

0.05, 19 июля, аэропорт Шереметьево-2

Элен ждала возле огромного табло с расписанием авиа­рейсов. Заметив их приближение, она отвела взгляд. Женя покраснел до кончиков ушей.

– Элен, я...

– Я не хочу ничего слышать! – отрезала она. – Ты самый настоящий лгун.

– Мальчики и девочки, – обратился к ним Уолкер. – Некогда спорить. Через пятнадцать минут самолет Эрбас Индастри A310 улетает в Дели. Кто не хочет найти пещеру – просьба остаться в Москве.

Женя повел плечами. Пиджак был немного тесноват. На этот раз Уолкер промахнулся с размером.

Молча они прошли таможню. Женя не сводил глаз с Эден, которая, гордо подняв голову, шла впереди них по телескопическому трапу к самолету рейса SU557. Она была в шортах и обтягивающей майке, и Кузнецов вновь не смог не отметить стройность ее фигуры.

– Вы говорите, что Элен позвонила вам в Нью-Йорк?

– Да, она рассказала, что вы на два часа оставили ее в квартире, которую назвали своей, но не появились до позднего вечера. Проведя бессонную ночь, она наутро отправилась в ваш институт. Ваши коллеги рассказали ей об инциденте, который произошел в кабинете заместителя директора. Говорят, вы сошли с ума и пытались придушить какого-то финансиста, который отказался дать вам деньги на дальнейшие исследования.

– Я все рассказал этим идиотам, а они мне не поверили! – зло произнес Кузнецов.

– Я бы тоже не поверил, – ответил Уолкер. – Если б не был замешан в этом с самого начала.

Они вошли в салон лайнера. Элен отправилась за перегородку в бизнес-класс, Уолкер с Кузнецовым остались в экономическом. Женя вопросительно посмотрел на Уолкера.

– Не надо на меня так смотреть, – ответил на взгляд Уолкер, опускаясь в кресло, – в бизнес-класс был только один билет. Садитесь.

Женя плюхнулся в кресло.

– В институте ей сообщили название лечебницы, куда вас поместили, – продолжил Уолкер. – Она вернулась в квартиру и там столкнулась с ее настоящим хозяином. Он и рассказал Элен, что у вас есть жена и дочь.

– Я его убью! – процедил сквозь зубы Кузнецов. Уолкер оставил реплику без внимания.

– Нужно отдать должное Элен. Она не стала мучить себя раздумьями о вашей семейной жизни, а сразу позвонила мне. К тому моменту я уже находился в отпуске. Полдня мне понадобилось, чтобы найти общий язык с организацией уфологов. Раш сразу вылетел в Индию, чтобы все подготовить, а я вылетел в Москву. Вызволить вас из психбольницы оставалось делом техники.

– Дамы и господа! – произнесла стюардесса медовым голосом. – Командир корабля и экипаж приветствуют вас. Наш самолет для авиалиний большой протяженности Эрбас Индастри A310 отправляется в Дели. Время полета составляет шесть часов двадцать пять минут. Желаем вам всего хорошего...

– Уолкер, – дернул агента за рукав Кузнецов, – зачем вы доложили в страховую компанию, что это я взорвал катер?

– Информация о том, что вы взорвали катер, в ФБР была общедоступна. На тот момент, когда к нам обратилась страховая компания, я уже не работал.

– Ясно. – Женя вытянулся в кресле. Уолкер рядом с ним готовился ко сну. Кузнецову заснуть не мог и ворочался.

– У вас есть что почитать, Уолкер?

– "Нью-Йорк тайме" трехдневной давности, – ответил агент и достал из дипломата газету. Женя пробежал глазами статьи. «Премьера на Бродвее», «Индекс Доу-Джонса стабилизироваася», «Продолжаются работы по реконструкции здания на Пятой авеню», «Водолазы подняли со дна Верхнего залива затонувший катер»...

Кузнецов прочитал половину заметки об индексе Доу-Джонса и зевнул. Чтение его быстро сморило. И уколы давали о себе знать. Женя отложил газету в сторону и, закинув голову, прикрыл глаза. Огромный двухсотвосьмидесятиместный самолет набирал высоту, держа курс на юго-восток.

* * *

08.20 по времени Дели, 19 июля, международный аэропорт имени Индиры Ганди, Дели, Индия

– Это и есть мистер Раш, – указал на человека с длинными волосами Уолкер, когда они миновали металлодетектор. Человек походил на хиппи. Его длинные черные волосы были убраны со лба при помощи кожаного ремешка. За правое ухо была закинута тонкая косичка, в которую вплеталась синяя ленточка. Издали Кузнецов принял его за студента, но, подойдя ближе, понял, что ошибся. Возраст человека приближался к сорока годам. У него было открытое лицо и прямой взгляд.

– Брюс, – протянул он руку. Женя пожал ее. Рука Щяла в мозолях и шрамах.

– Женя, – представился Кузнецов.

– Доктор Граббс, – произнесла Элен. Раш с интересом посмотрел на нее. В Кузнецове взыграла ревность.

– Давно нас ждете? – спросил Уолкер.

– Двое суток, – ответил уфолог.

– Прошу прошения, быстрее прибыть не могли.

– Снаряжение для горных путешествий я достал. До долины Куллу два часа полета, чтобы не терять время – нужно отправляться прямо сейчас. Есть шанс, что до полудня мы найдем гору. Только я не знаю ее названия.

И Раш вопросительно посмотрел на Кузнецова. Женя промолчал в ответ. После общения с Бисбруком он был готов подозревать всех.

– Гору я назову, когда мы прибудем в Куллу... А на чем мы полетим?

– На вертолете «Белл-407», – ответил Раш. Уолкер присвистнул.

– Дорогое удовольствие – спросил Кузнецов, смахивая пот. В аэропорту было жарко.

– Около тысячи долларов в час, – ответил Раш.

– Неизвестно, сколько мы пробудем в пещере, – заметил Уолкер.

– Постоянно держать при себе вертолет очень дорого, – ответил Раш. – Тысяча долларов платится за каждый час аренды вертолета, вне зависимости от того – будет он в это время находиться в воздухе или на земле. Бюджет нашей организации не безграничен. Поэтому вертолет доставит нас к горе и улетит. Когда будет нужно возвращаться, мы вызовем вертолет по рации. После этого придется ждать еще два часа, пока он вернется из Дели.

– Это быстрее, чем на поезде, – заметил Кузнецов. – Чем вы намерены заниматься в этой экспедиции, мистер Раш?

Уфолог растерянно перевел взгляд на Уолкера, будто спрашивая того, почему доктор Кузнецов ничего не знает

– У меня имеется огромный опыт в подобных экспедициях, – ответил Раш. – Я двадцать лет занимаюсь исследованием аномальных явлений, исколесил весь мир. Мне не дает покоя мысль о возможности существования подземной цивилизации. Я бы хотел получить доказательства ее существования. Мы найдем доказательства в пещере?

– Не знаю, – честно признался Кузнецов Они вышли из аэропорта на стоянку для автомобилей, нестерпимая жара надавила на них. Кузнецов почувствовал, что задыхается, и скинул пиджак. Уолкер последовал его примеру.

– Тропическая одежда на аэродроме возле вертолета.

– Здесь всегда так жарко? – спросила Элен.

– Это тропики, мисс. К тому же сейчас утро, так что еще прохладно.

Стоянка была полна такси. Водители в чалмах назойливо предлагали свои услуги, но Раш отмахивался от них, говоря что-то на хинди и проталкиваясь к отдельно стоящей машине непонятной марки.

Раш сел за руль, расположенный справа, Уолкер – на переднее сиденье, Элен и Кузнецов оказались сзади. Женя немедленно открыл окно.

– Долго ехать? – спросил он.

– Минут двадцать, – ответил Раш, и машина тронулась.

В Дели Кузнецов еще не был, поэтому с интересом рассматривал город, высунув голову в окно. Дороги в Индии оказались с левосторонним движением. «Все правильно, подумал Кузнецов. Раньше Индия была британской колонией, а в Британии транспортное движение левостороннее».

Они продирались сквозь узкую улицу с нависающими над ней трех-четырехэтажными домами, фасады которых были плотно увешаны дешевыми рекламными вывесками.

– А вот это настоящий рикша, – произнес Раш, указывая в окно. Их автомобиль, медленно объезжавший торговые лотки, которые беспорядочно расположились вдоль улицы, обогнал подросток. Индус бежал очень бодро и тащил за собой тележку, в которой сидела пара иностранцев в цветастых рубашках и с фотоаппаратами.

– Это неправильно, – сказала Элен. – Эти туристы не должны так жестоко использовать человека!

Женя улыбнулся. Нрав Элен нисколько не изменился.

– А вы попробуйте высадить туристов, – ответил Раш. – Этот мальчик первым остановит вас. Ведь он зарабатывает Деньги. Пусть он тратит все силы, пусть он гробит свое здоровье – но он не даст отнять у себя жалкие крохи, которые зарабатывает. Кстати, любуйтесь этой картиной. Пешие рикши – явление исчезающее. Теперь они пересели на велосипеды и мотоциклы.

– Не на что любоваться, когда люди с большими деньгами используют нужду других, – тихо процедила Элен.

Пеший рикша скрылся впереди, увозя за собой, повозку Дома раздвинулись, автомобиль Раша выехал с узкой улицы на широкую дорогу.

Впереди в лучах палящего солнца сверкала река. Где-то далеко за жилыми домами возвышалась чудной красоты крепость, стены которой преимущественно были розовыми.

– А что там? – спросил Кузнецов, указывая на крепость.

– Это сердце Старого Дели – Красный форт, укрепленная резиденция царей династии Великих Моголов. Стены выложены из красного песчаника, поэтому они такого красивого цвета. А недалеко от форта – видите, мечеть? Это соборная мечеть Джама Масджид. В дни религиозных праздников там собирается до двадцати пяти тысяч верующих.

Они остановились перед светофором. Рядом с ними затормозили десятка два велосипедистов. Женя с интересом разглядывал индусов, а они, в свою очередь, разглядывали машину с белыми людьми.

– В Индии нет транспорта лучше велосипеда, – комментировал Раш.

По мосту они пересекли реку, минут восемь двигались по полупустым районам Дели, пока не оказались у небольшого аэродрома. Возле стального ангара с надписью на английском «Сафари на вертолете» расположились два геликоптера и маленький двухмоторный самолет.

Раш первым вылез из машины и отправился в ангар. Кузнецов и Уолкер, истекая потом, Также покинули салон автомобиля, и лишь Элен, предусмотрительно одевшись в шорты и майку, осталась в машине, предпочитая не подставлять себя солнечным лучам.

Уфолог вернулся вместе с индийцем, одетым в форменный комбинезон. Глаза индуса были скрыты под длинным козырьком бейсболки с надписью «Лос-Анджелес лейкерс».

– Это наш пилот, – представил индийца Раш. – Он немного говорит по-английски. Ему нужно показать, куда мы полетим.

Жмурясь от солнца, Кузнецов подошел ближе:

– У вас есть карта штата Хаймачал Прадеш?

Пилот кивнул и жестом предложил подойти к вертолету. Пока он доставал из кабины карту, Кузнецов наслаждался тенью корпуса вертолета. На открытом солнце стоять было совершенно невозможно.

Пилот раскрыл карту – Все четверо склонились над ней. Женя около минуты тщетно пытался найти схожие места с теми, которые он отыскал на карте Гималаев в номере гостиницы Санкт-Петербурга.

– Это в районе Куллу? – спросил Раш.

– Где-то там, – ответил Кузнецов.

– Скажите название горы. Возможно, пилот его знает.

– Это Каргаран, – произнес Кузнецов, обращаясь к пилоту. – Высота 2560 метров, возле Кулу Элгер...

Пилот кивнул и указал пальцем на коричневое пятно на карте.

– Это Картар! – кивая, произнес пилот. – Я знать Кар-тар!

– Не Картар, а Каргаран! – поправил Кузнецов. Пилот отрицательно покачал головой, настаивая на своем:

– Картар! Кулу Элгер – рядом. – Он ткнул пальцем в соседнее пятно на карте.

– Разница в произношении названия горы? – спросил Уолкер. Женя пожал плечами.

– Может быть. Даже черт не разберется в этих картах! У основания горы должна находиться пещера, похожая на рот.

Пилот непонимающе смотрел на Кузнецова и перевел взгляд на Раша. Кажется, он не понял вопроса. 'Раш на хинди повторил вопрос. Глаза пилота округлились. Он испуганно что-то заговорил.

– Он знает пещеру, – переводил Раш. – Она находится у основания горы и похожа на раскрытый рот. С воздуха пещера скрыта деревьями, но он знает пещеру, потому что лет восемь назад отвозил туда туристов, занимавшихся исследованием пещер.

Раш сделал паузу в переводе, выслушивая сбивчивые слова пилота.

– Договоренность с туристами была похожа на нашу. Он высадил их в километре от пещеры и вернулся в Дели. Прилететь обратно он обещал через два дня. Так он и сделал. Туристов на условленном месте не оказалось. Он прождал их целый день, ночь... и следующий день. На третий день он сообщил в полицию. Спасатели-спелеологи опустились в пещеру на километр...

– На сколько? – брови Кузнецова взлетели вверх.

– На один километр, – подтвердил Раш. – Глубоко, однако.

– А пещера глубже одного километра? – спросил Куз­нецов. Раш перевел.

Пилот снова заговорил.

– Он не знает. Спелеологи сказали, что до дна они не добрались. Один из их товарищей потерял ногу.

– Как? – удивился Уолкер.

– Они сказали, что ему отсекло чем-то ногу. Им пришлось отказаться от поисков и вытаскивать своего товарища. Больше в пещеру они возвращаться не хотели. Их лица, когда они выходили из пещеры, были бледными-бледными. После этой истории в Манали один старик рассказал ему, что в пещере горы Картар живут злые духи.

Кузнецов выдохнул и посмотрел на Уолкера:

– Что скажете? Мы не профессионалы-спелеологи. Уолкер почесал бритый затылок.

– Вы сами, Евгений, пойдете в эту пещеру?

– Не для того вы меня вытаскивали из психиатрической лечебницы, чтобы я остановился в двух шагах от этой пещеры. Я полезу в нее, даже если лишусь обеих ног.

– У меня имеется спелеологический опыт, – сказал Раш. – На острове Кохи-Нои мы исследовали пещеры, которые, по преданиям туземцев, прорыли люди с неба.

– Может, Элен не брать с собой? – произнес Уолкер.

– Ни в коем случае! – воскликнула Элен, тихо подойдя сзади. – Вы хотите отстранить меня от самого интересного!

– Мисс, – обратился к ней Раш, – исследование пещер занятие очень опасное. Кроме специальных знаний и техники, оно требует выносливости и терпения.

– И где я, по-вашему, останусь? – иронично ответила Элен. – Буду сидеть у входа и ждать вас? А если вы не вернетесь?! Нет, лучше я с вами попаду в беду, чем буду потом всю жизнь, как этот пилот, теряться в догадках.

Все посмотрели на Кузнецова. Все-таки именно он был инициатором и сердцем этой экспедиции.

– Я занималась аэробикой, – вдруг сказала Элен. – Я смогу.

– Ладно, – кивнул Кузнецов. – Долго лететь до горы?

– Чуть больше двух часов, – выслушав перевод, ответил Раш.

– Тогда приступаем.

Из ангара они перегрузили в вертолет рюкзаки со спелеологическим снаряжением, продуктами, питьевой водой. Затем оставили свои костюмы в ангаре, переодевшись в тропическую одежду, которую предусмотрительно приготовил Раш. Когда они уже садились в вертолет, Женя заметил, что Уолкер смотрит на него.

– Вы уверены, что Бисбрук не найдет пещеру? – спросил агент.

Женя пожал плечами, собираясь ответить, что он сделал все от него зависящее, но мотор вертолета заработал, лопасти начали вращаться, своим звуком перекрывая любые слова. Уолкер забрался в кабину. Кузнецов последовал за ним, так и не ответив.

Вертолет поднялся в воздух и взял курс на север. Сиденья в «Белл-407» были довольно удобными. Женя откинул голову и закрыл глаза. Нужно поспать. День будет длинным.

Легкий толчок разбудил Кузнецова. Женя открыл глаза и не смог сдержать изумленный вздох. Немного накренившись вперед, вертолет несся над бурлящей горной рекой на высоте двухсот метров. Слева и справа, закрывая небо, высились горные хребты, склоны которых были густо покрыты зелеными деревьями. Мощь и красота природы гор кружили голову и заставляли грудь вздыматься от волнения.

– Впечатляюще, правда? – произнес Раш. Ему пришлось кричать сквозь шум лопастей. Он разглядывал горы через окно на другом борту вертолета. Уолкер дремал, уронив седую голову на грудь, Элен тоже спала, спрятав лицо под широкополой шляпой. Кузнецов повернул затекшую шею, раздался хруст позвонков.

– Сколько нам еще лететь? – громко спросил Женя.

– Минут десять. Достигнем пика Кулу Элгер и обогнем его. Там будет Каргаран.

Вертолет поднялся выше, перелетая хребет. Из кабины стало видно небо, а впереди, над покрытыми зеленью горами, высился белоснежный пик.

– Это Кулу Элгер, – произнес Раш. – Высота 5646 мет­ров. Тут много шеститысячников.

Вертолет вновь оказался над рекой, только на этот раз более широкой и полноводной. Они обогнули пик Кулу Элгер, не поднимаясь выше пятисот метров, и оказались в тупике из горных хребтов.

Пилот что-то сказал Рашу на хинди. Раш повернулся к Кузнецову.

– Вот она! – произнес он, указывая на выделяющуюся из кряжа гору. – Картар.

Гора, как и остальные, была покрыта растительностью. Кое-где растительность отсутствовала, образуя проплешины – в этих местах, как правило, склоны были очень крутыми. Подножие горы было скрыто лесом.

– На склоне приземлиться негде! – сказал Раш, снова выслушав пилота. – Он оставит нас в двух километрах от пещеры, там есть ровное место. Придется пройти лесом, по веревочному мосту перебраться на другую сторону ущелья, подняться по склону, и мы окажемся у входа в пещеру.

Вертолет начал снижаться. От усилившейся вибрации проснулись Уолкер и Элен.

– Что, уже на месте? – спросил Уолкер.

Элен припала к окну.

Вертолет опустился на небольшой свободный от деревьев участок леса. Пилот не стал останавливать лопасти. Первыми вылезли Раш с Уолкером, пригибаясь, они помогли выбраться Элен и приняли от Кузнецова рюкзаки со сна­ряжением. Женя выпрыгнул из вертолета, захлопнув за собой дверь, Раш сделал знак пилоту. Пилот кивнул и поднял машину в воздух. Через двадцать секунд вертолет скрылся.

Рюкзаков было четыре – по количеству членов экспедиции. Кузнецов надел рюкзак. Не очень тяжело. Уолкер и Раш сделали то же. Его взгляд упал на Элен, которая запуталась в лямках. Кузнецов подошел к ней.

– Я возьму твой рюкзак, – сказал он решительно. В ответ на свои слова Кузнецов получил взгляд, полный ненависти. Его решительность сразу улетучилась.

– Я сама справлюсь, – ответила она, расправив наконец лямки.

Кузнецов отошел. Элен присев, просунула руки в лямки и встала. Лицо ее скривилось от неудобно наброшенного на плечи рюкзака. Она кинула на Кузнецова короткий взгляд и подошла к Рашу с Уолкером.

Лес был диким. Невысокие кедровые и еловые деревья своими густыми ветвями закрывали солнце. Остатки сгнивших стволов на земле были скрыты густыми папоротниками, поэтому путешественники часто запинались об них, а Куз­нецов однажды упал, едва не расквасив нос. Несколько раз путь преграждали заросли орешника, Рашу пришлось доставать тесак и прорубаться сквозь кустарник.

– Как же сюда ходили туристы, которых возил наш пилот? – удивлялся Кузнецов.

– Если и была тропинка, то за восемь лет она могла зарасти, – ответил Раш.

– Мы не собьемся с пути?

– Нет. Я иду по компасу.

Через двадцать минут спуска по лесистому склону путешественники вышли к мосту.

– Ух! – промолвил Кузнецов.

Склон, по которому они спускались, и гору Каргаран разделяла глубокая пропасть. Стены пропасти были отвесными, с одной стороны на другую был перекинут веревочный мост, о котором говорил пилот. Длина его была около шестидесяти метров. Мост представлял собой натянутые через пропасть канаты, на которых крепились доски, составляющие настил,

Мост выглядел удручающе. Уолкер дотронулся до веревок.

– Веревки гнилые, – сразу сказал он.

– Мосту лет двести, не меньше, – подтвердил Раш.

– Доски, наверно, тоже прогнили, – вновь произнес Уолкер. – Если попробовать спуститься и преодолеть пропасть по дну?

– Стены пропасти слишком отвесные, – ответил Раш. – И потом, если спелеологией я занимался, то альпинизмом – нет. Спуск на дно пропасти и последующий подъем – занятие более опасное, нежели переход по мосту. К тому же мы знаем, что туристы, ходившие в пещеру, мост перешли. И спасатели-спелеологи тоже.

Слушая разговор мужчин, Элен встала на мост.

– Смотрите! – воскликнула она. – Мост нормальный. И доски вроде бы крепкие!

– Веревки гнилые, – повторил Уолкер. – Они могут лопнуть.

– Будем переправляться по одному, – принял решение Кузнецов.

Он отстранил Элен и вступил на мост. Держась руками за веревочные перила, он осторожно переставлял ноги с доски на доску. Те под его весом жалобно скрипели, мост раскачивался. Где-то посередине Кузнецов остановился и посмотрел вниз. От вида глубины у него закружилась голова. Больше вниз он старался не смотреть.

Если не считать этого момента, Кузнецов пересек мост без происшествий. Следующим за ним прошел Уолкер. Потом Элен. Элен дольше других переходила мост. Крепко вцепившись в перила, она делала мелкие шажки. Но в конце концов и она одолела дряхлое сооружение. Раш прошел последним.

Теперь им пришлось подниматься вверх по склону. Лес здесь рос реже. Преобладали все так же хвойные деревья, но иногда попадались березы. Подъем давался нелегко. Воздух был насыщен влагой, солнце палило нещадно – утро в самом разгаре.

Все-таки подъем был слишком крутым. Кузнецов двигался за Уолкером и тяжело дышал. Пот лил с него ручьями, а москиты, казалось, накинулись только на него одного. В тишине горного леса на фоне тихих трелей птиц раздавались шлепки Кузнецова по лицу. Спас его Уолкер.

– Да вы что, Евгений! В боковом кармане рюкзака спрей от москитов!

Как будто он знал! Но достать спрей Кузнецов не успел. Впереди деревья поредели, и Раш с Кузнецовым ускорили шаг, обогнав притормозившего Уолкера. Кедры с кривыми стволами раздвинулись в стороны, и перед путешественниками предстало черное отверстие пещеры.

– Она не похожа на рот, – промолвил Кузнецов, не отрывая взгляда от входа в пещеру и скидывая рюкзак. – Она сделана в форме рта.

Вход в пещеру был высотой в полтора человеческих роста, ширина его составляла метров пять, и по форме вход действительно напоминал приоткрытый рот. Более того, к пешере вел ряд ступеней, которые отсюда, с края леса, казались нижней губой рта. На изъеденных каменных ступенях высыпали пятна зеленого мха.

Кузнецов, губы которого невольно образовали букву "О", рассматривал это чудо. Рядом блеснул вспышкой фотоаппарата Брюс Раш.

– Думаете, это сделали подземные люди? – спросил Раш.

– Вряд ли, – произнес Кузнецов, трогая пальцами выщербленные временем ступени. – Скорее всего, древние индийцы. Они построили тайник, чтобы сохранить предсказание для последующих поколений.

Раш сфотографировал ступени. Женя никак не мог оторваться от них.

– Пойдемте, мистер Кузнецов, – произнес Раш. – Нужно одеваться.

– Я не могу поверить, что наконец-то нашел это! Уолкер с пониманием посмотрел на Кузнецова.

– Ведь знаете, – продолжил Евгений, – я искал это, но так до конца и не верил! Это было для меня вечным поиском. Вещи, которые я находил, не могли дать всей полноты ощущения. Только сейчас я чувствую, насколько мы близки к контакту с иным разумом.

Уолкер застыл, глядя на него: Элен смотрела на Кузнецова с непонятной грустью. Раш щелкнул фотоаппаратом, ослепив Евгения.

– Что вы делаете?! – воскликнул он.

– "Доктор Кузнецов на пороге своего открытия!" – произнес Раш и улыбнулся. – Хороший заголовок для газетной статьи.

Кузнецов поднялся. Темнота пещеры звала его и манила. Теперь он как никогда был уверен в себе.

– Нужно идти! – произнес он глухо.

– Сначала необходимо одеться.

– У вас в рюкзаках находится темно-синий комбине­зон, – произнес Раш, доставая из своего рюкзака комбине­зон и показывая его остальным.

Кузнецов вытащил из рюкзака сшитый из тонкого капрона комбинезон. Чувствовалось, что он имеет небольшой слой утепляющего синтепона.

– Этот комбинезон называется изотермиком, – объяснил Раш. – Он надевается на голое тело.

– Но он же теплый! – удивилась Элен. – Сейчас и так жарко.

– Температура в пещерах обычно составляет четыре градуса по Цельсию. Может быть и ниже. Пусть сейчас вам будет жарко, зато потом вы скажете мне спасибо.

– Трусы тоже снимать? – спросил Кузнецов.

– Трусы можете оставить, – с усмешкой произнес Раш. Женя натянул на себя комбинезон. Немного великоват. Совсем чуть-чуть.

– А это что такое? – Удивленный вопрос Элен был искренним. Она указывала пальцем на большую молнию, квадратом охватывающую ягодицы костюма.

– Это называется «бомболюк», – терпеливо объяснил Раш. – Если вам захочется по большой нужде, в холодной пещере снимать весь комбинезон не придется. Достаточно расстегнуть молнию сзади.

Лицо Элен покрылось краской. Чтобы не показывать своего смущения, а заодно и переодеться, она зашла за скалу.

– Я готов! – отчеканил Уолкер.

– Теперь на изотермик нужно надеть другой комбине­зон. Он оранжевого цвета.

Кузнецов вытащил оранжевый комбинезон, сшитый из какой-то синтетической ткани. На локтях и коленях были пришиты темные заплаты. Женя потрогал одну. Жесткая. Кажется, туда была вставлена резина.

– В пещере все время за что-то задеваешь разными частями тела, – объяснил Раш, проследив за действиями Кузнецова. – Обычно эти части тела – колени и локти. А еще наколенники и налокотники помогают в узких пещерах, когда приходится ползти.

Женя влез в комбинезон, который, как и первый, сидел на нем свободно.

– Застегните молнию, затяните ремень, – наставлял Раш.

Теперь они выглядели членами одной команды – в оранжевых комбинезонах с выглядывающими из-под них темно-синими изотермиками.

– Носки надеваются сначала шерстяные, затем простые и самыми последними – капроновые. Это необходимо для того, чтобы ноги оставались сухими. Пот проходит сквозь шерстяной носок и осаждается на внешнем носке. Когда верхний капроновый носок полностью пропитается, его можно заменить.

На три пары носков Кузнецов надел специальные ботинки.

– Прежде чем надеть каску с фонарем, найдите в сумке вязаную шапочку. Да, наденьте ее. Теперь надевайте защитную каску. Фонарь на каске питается от блока литиевых батарей «Дюраселл». Блока хватает на восемнадцать – двадцать часов. В рюкзаке имеется запасной блок батарей, а также в запаянном полиэтиленовом пакете комплект стеариновых свечей и спички.

Раш надел каску с фонарем. На шее при помощи специальных ремней он закрепил дополнительный фонарь.

– Теперь наденьте ремни страховочной системы. Я сейчас покажу, как это делается... Ремни затягиваются беседочным карабином. У вас имеются также другие карабины – для страховки, спуска, подъема...

Около тридцати минут Раш проверял и подгонял снаряжение на каждом из членов экспедиции.

– Кажется, все! – произнес он. За это время все успели вспотеть. Ожидаемый холод пещеры притягивал. Уолкер уже встал на ступени и ждал остальных.

– А свисток зачем? – спросил Кузнецов.

– Если будем находиться на отвесе – это лучший способ общаться между собой. Пещера искажает слова до неузнаваемости. Доктор Граббс?

– Я готова, – ответила Элен, натягивая перчатки.

– Тогда – вперед!

Но сразу окунуться в холод не удалось. В пещере стояла удушливая жара. Спертый воздух граничил со зловонием. Пройдя несколько метров вглубь, Раш включил свой фонарь. В следующее мгновение Кузнецову показалось, что на них обрушился свод. Стая летучих мышей, напуганная светом, сорвалась со свода и устремилась к выходу.

– Мама! – раздался крик Элен. Пронзительный писк летучих мышей перекрыл этот возглас.

Кузнецову в руки попалось одно из этих мерзких созданий. Мышь пронзительно пищала, Кузнецов брезгливо отдернул руки. Она упала на дне– пещеры, ее крылья распахнулись – их размах оказался не меньше восьмидесяти сан­тиметров.

Когда переполох, вызванный появлением обезумевших летучих мышей, кончился, путешественники двинулись впе­ред. Луч белого света от фонаря на каске Раша освещал путь метров на двадцать вперед. Уфолог двигался первым, приказав не включать остальные фонари.

– Так будет лучше, – сказал он, – пока дно пещеры ровное и не наблюдается провалов, лучше экономить батареи

Дно пещеры уходило вниз. Оно действительно было ров­ным. Похоже, пещера являлась искусственным сооружением, созданным древними индийцами. Хотя тоннель был прорыт в известняке, поражали аккуратность и объем проделанной работы. Насколько Женя представлял, известняк являлся мягким природным материалом, но ведь нужно же было не только прорубить геометрически правильный тоннель, но и вывезти из него тонны известняка.

По одной из стен тянулась древняя надпись Она была выгравирована прямо на камне и, начинаясь у входа, сопровождала путников, нигде не прерываясь. Элен переписала с нее себе в блокнот некоторые знаки. Там уже были другие знаки с Иттлы, а также перевод текста, выполненный Миграновым. Передавая лист с текстом, Кузнецов пытался вновь заговорить с Элен, но его инициатива была остановлена холодным блеском серых глаз. Так ему и не удалось что-то объяснить.

– Мы опустились на сто пятьдесят метров ниже отметки входа в пещеру, – произнес Раш после тридцати минут пути, сверяясь по прибору. – По шагомеру – миновали около пятисот метров.

– Если на пути не попадется никаких препятствий, то километр преодолеем за час, сделал вывод Уолкер. Сказанные слова прокатились по пещере, отскакивая от стен и теряя гласные.

Путешественники продолжали двигаться. В пещере стало холоднее. Кузнецов мысленно поблагодарил предусмотрительного Раша за то, что уфолог напялил на них теплую одежду. Кузнецову не было ни жарко, ни холодно – в самый раз. Подземная галерея не сужалась и не расширялась. Она была ровной на протяжении всего пути, что внушало надежду достигнуть конца пещеры без препятствий.

– Вы говорили о какой-то подсказке в пещере, – спросил Уолкер Кузнецова.

– В тексте с Иттлы присутствует странная фраза. «Слон поможет тебе, но не до конца».

– Поможет в чем?

– Пройти пещеру. Я полагаю, это указание, как преодолеть ловушку.

– Ловушку? – оживился Раш. – Почему же вы сразу не сказали о ней?

– Вот я и говорю, – развел руками Кузнецов.

– Что она из себя представляет?

– Я не знаю. Один из спелеологов, отправившихся спасать туристов, потерял ногу. Возможно, ловушку следует искать под ногами.

– Она может быть не только под ногами, – задумчиво произнес Раш. – Нужно снизить темп движения и тщательно осматривать каждый камень. Но прежде надо немного отдохнуть. Усталым глазом ловушку не заметишь.

На химической горелке они вскипятили воду и пили чай с шоколадом. Остановка была короткой – перекусить они успели на поверхности. Вскоре новоявленные спелеологи вновь отправились вниз.

Теперь они двигались очень медленно. Фонари включили все четыре, а Раш длинной палкой ощупывал дно перед собой.

Метров через триста дно пещеры обрывалось пропастью.

Раш направил вниз луч фонаря.

– Дна пропасти не видно, – прокомментировал он. – Видимо, галерея провалилась. Надпись продолжает тянуться вдоль стены.

– За четыре тысячи лет и не такое могло случиться, – откликнулся Кузнецов. Думаете, это ловушка?

– Вряд ли. Обычный обвал. Нужно перейти пропасть.

Раш осветил пространство впереди. Провал составлял не больше десяти метров. Но так или иначе, эти метры предстояло преодолеть.

– Возле стены остались камни, – заметил Уолкер. – Можно пройти по ним, как по карнизу.

– А как провал перешли спелеологи? – спросил Куз­нецов. – Тоже по этим камням?

– Вот крюк, – ответил на вопрос Раш, исследуя стену возле провала. – Ну да! Они вбили крюк здесь, один переправился на другую сторону. Натянул веревку, и по ней переправились остальные. Я пройду первым, натяну страховочную веревку, потом переберетесь вы.

Он достал из рюкзака похожий стальной клюк и альпинистским молотком загнал его в щель на стене пещеры. Один конец веревки сложным узлом привязал к этому крюку, другой – к карабину на поясе. Выполнив приготовления, он встал на первый камень.

– Да, совсем забыл, – произнес он, обернувшись. – Если упаду вниз – вытащите меня, не забудьте.

Раш переправлялся по образованному камнями карнизу, руками он упирался в стену, чуть ниже непрерывающейся надписи. Уолкер и Кузнецов напряженно следили за каждым движением уфолога. Элен не смогла выдержать этого зрелища и отвернулась

Раш сделал еще один шаг. Камень под его ступней развалился, куски его полетели вниз. Уфолог охнул, и его ноги провалились в пропасть. Руками Раш вцепился в камни карниза. Некоторое время ему удавалось оставаться неподвижным, но затем пальцы начали скользить по камням, тело стало съезжать вниз.

– Нужно что-то делать, Евгений! – нервно произнес Уолкер.

– Все в порядке! – выдавил из себя Раш. – Я уперся ногами в какой-то уступ. Я стою!

Действительно, он перестал съезжать. Более того, Раш отпустил руки, и медленно стал пробираться по скрытому от глаз выступу под карнизом. Через несколько секунд Раш забрался на карниз, а через минуту находился на другой стороне пропасти. Отдышавшись, он вбил в стену второй крюк, после этого натянул веревку.

По натянутой веревке перебираться на другой край было легко и даже приятно. Кажется, Кузнецов начинал понимать, чем людей притягивает это занятие – лазать по пещерам в холоде и сырости. Оно дает те же ощущения, что и альпинизм, прыжки с парашютом или спуск на лыжах с крутого склона.

Кузнецов насадил на веревку каталку со стоппером, как показывал Раш. После он пристегнул себя карабином к каталке, оттолкнулся ногами и покатился по веревке. Пропасть промелькнула под ним, распахнув свою пасть и захлопнув ее. Женя находился уже на другом краю. Нужно было затормозить стоппером, но от избытка впечатлений Кузнецов забыл это сделать. Рашу пришлось ловить его, чтобы Евгений не впечатался в стену.

Элен радостно визжала, съезжая по веревке, а вот Уолкер переправлялся молча. Он единственный из них вспомнил про стоппер и удачно затормозил.

– Веревку оставим, – сказал Раш, собирая карабины, – На обратном пути снова придется перебираться.

Они продолжили продвижение вперед. Раш шел первым, тщательно изучая дно пещеры и постукивая по нему палкой. Элен свой луч фонаря направила в блокнот, который держала в руках. Она двигалась последней и что-то нашептывала.

– Получилось! – внезапно воскликнула она.

– Что получилось? – спросил Кузнецов.

– Я перевела эту надпись на стене, – ответила она, от радости забыв про обиду. – Кажется, я сумела открыть еще несколько знаков. А надпись гласит: «Свет – войди, не свет – умри». Эта фраза повторяется бесконечно.

– Ничего себе, – повел плечами Уолкер. – А мы к чему относимся? Лучше я буду светом. Все-таки у меня фонарь на каске.

– Непонятно, – задумчиво произнес Кузнецов. – Что такое «свет»? Что означает это слово? Элен пожала плечами.

– Это точный перевод? – спросил Раш, не отрываясь от обследования дна пещеры.

– Все эти знаки есть у Мигранова в тексте, – ответила Элен.

– Где? – удивился Кузнецов и, получив от Элен бумажку, опустил на нее луч фонаря. Некоторое время он разбирался в каракулях. – У Мигранова не просто есть знаки. У него есть точный перевод слова! Не «свет», а «посвященный»!

– Может быть, – произнесла Элен и отобрала у него блокнот.

«Посвященный – войди, непосвященный – умри» – вывел Уолкер, – Как все-таки думать – мы посвященные или нет?

– Так, посвященные, – тихо произнес Раш, – у нас здесь труп.

Элен завизжала. Раш отошел в сторону. На полу галереи лицом вниз лежало высохшее тело. Пальцы были скрючены, руки вытянуты вперед, ноги раскинуты в стороны. Одежда на трупе истлела. Кузнецов невольно отстранился, а Уолкер. наоборот, приблизился к трупу. Луч от его каски перекрестился с двумя лучами Раша. Уолкер присел.

– У него отсутствует левая ступня, – сказал он.

– Это тот спелеолог? – спросила Элен откуда-то из-за спин.

– Нет, спелеолога вытащили, – произнес Раш и вздох­нул. – Это кто-то другой.

– Он потерял ступню где-то дальше и полз назад, к выходу из пещеры, – определил Уолкер. – Он умер, видимо, от потери крови.

Тягостное молчание повисло под сводами пещеры. Уол­кер поднялся.

– Что вы говорили о слоне, Евгений? – спросил он.

– В тексте сказано, что слон поможет нам. Больше ничего.

– Очень надеюсь, что он нам поможет, и еще на то, что мы все-таки окажемся посвященными.

Теперь продвижение замедлилось еще больше. Раш с Уолкером внимательно осматривали участок пещеры перед собой и только после этого позволяли остальным продвинуться на этот отрезок.

– Так мы никогда не доберемся до конца пещеры, – нервничал Кузнецов.

– Я не хочу остаток жизни ходить на протезе, – ответил Уолкер. – А вот и ловушка!

Кузнецов подошел к Рашу и Уолкеру. Прямые лучи от фонарей с их касок падали на пол галереи, который был разбит на квадраты, словно кафельная плитка в кухне. Квадраты покрывали весь пол от стены до стены. Пройти мимо них было можно, если только ты умеешь летать.

– Полагаете, что это ловушка? – спросил Кузнецов. Вместо ответа Раш указал вниз. Пол усеивали кости. Много костей. Грудные клетки, берцовые кости, кисти рук. Кое-где лежали черепа с безучастными провалами глазниц

Раш, не говоря ни слова, опустил конец палки на ближайшую плиту Ничего не произошло. Раш вопросительно посмотрел на Кузнецова.

– Дайте мне, – произнес Уолкер, протягивая руку. – Думаете, противопехотная мина взорвется, если на нее наступит заяц?

Он надавил палкой на квадрат, приложив усилие всем весом своего тела. Неожиданно квадрат сдвинулся вниз. В следующее мгновение что-то щелкнуло под полом, лязгнул неведомый механизм. Раздался хруст. Уолкер поднял палку на уровень глаз. Она стала на двадцать сантиметров короче. Провалившийся каменный квадрат вернулся на свое место.

– Там какие-то ножи, – произнес Уолкер, разглядывая обрубленную палку. – Очень острые ножи.

Женя наклонился над квадратами. Они были ровными, без единого изъяна. Время не оказало на них никакого разрушительного воздействия.

– Можно положить доску и ползти по ней, пока квадраты не кончатся, – предложил Уолкер.

– У нас нет доски, – возразил ему Раш. – Да и почему вы полагаете, что не провалитесь в эти ножи вместе с доской? Тут нужно вбивать в стену костыли и переходить по ним. Но у меня не хватит костылей...

– Погодите! – остановил их Кузнецов. Луч фонаря на его каске переместился с пола на потолок галереи

– Вы собираетесь пролезть по потолку, доктор Кузне­цов? – спросил Уолкер.

– Там следы, – ответил Женя.

– Где?

– На потолке.

Раш с Уолкером задрали головы.

– Действительно, следы, – подтвердил Раш. – Что это значит?

– Вот след человека, – Женя показал пальцем. – Этот, с четырьмя подушечками, наверное, кошачий.

– Вот это след медведя, – продолжил Раш, словно включившись вслед за Кузнецовым в какую-то странную детскую игру. – Вот птичий след. Это – лапа ящерицы. Или ящера...

– Вон там след обезьяны, – сказала Элен.

– Следов столько же, сколько квадратов на полу, – определил Кузнецов – Каждый след напротив своего квадрата.

– Слон поможет нам? – спросил Раш.

– Нужно искать след слона! Ступая на квадраты, отмеченные его следом, можно будет пройти ловушку! Здорово!

– Вот! – указал на потолок Раш. – След слона. Он находится напротив... пятого квадрата слева в третьем ряду.

– Уолкер, надавите на этот квадрат палкой. Проверим его, – произнес Евгений.

– Мне не достать. Моя палка стала короче после первой проверки!

Женя выпрямился. Лицо его сделалось серьезным.

– Придется попробовать так.

Он встал возле линии, за которой начинались плиты. Нужный квадрат находился в метре от него. Он поднял руку к груди. Сердце билось учащенно. Если ошибся, путешествие по пещере для него закончится. Он вдруг вспомнил найденное ими тело человека, который полз по дну без ступни и умер от потери крови.

– Посвященный – войди, – повторил он и шагнул на квадрат. В момент, когда Кузнецов находился между твердым полом пещеры и «квадратом слона», сердце провалилось куда-то. Ступня оперлась на каменный квадрат, подняв в воздух тысячелетнюю пыль, и теперь отдернуть ее было нельзя. Кузнецов перенес вес тела на эту ногу. Он снял руку с груди. Квадрат держал его надежно.

Сзади раздались ободряющие возгласы Уолкера и аплодисменты.

– Теперь ты посвященный! – крикнул Уолкер.

– Погодите, еще не все! – Женя смотрел на потолок. Вот следующий след слона через три ряда. Он отсчитал нужный квадрат и вновь прыгнул на него. Квадрат не ушел из-под ног, встретив его жестко.

Метров двадцать Женя прыгал с квадрата на квадрат. Один раз нога едва не соскользнула – он вовремя убрал ее. Встреча с твердым дном пещеры была словно встреча с любимой женщиной. Женя приземлился на пол. Радость заполнила его.

– Я прошел! – крикнул он.

Уолкеру, проходящему ловушку следующим, уже было не нужно рассматривать потолок в поисках отпечатка слоновьей ноги. На пыльных квадратах остались следы Кузнецова. Остальные члены группы преодолели препятствие без осложнений.

Галерея продолжала уводить в глубь земли. Кузнецов полагал, что конец пещеры близок, и действительно, после прохождения ловушки на стенах стали появляться рельефные рисунки. Раш попросил остановиться, чтобы снять эти рисунки на фотопленку.

На рисунках был изображен человек в длинных одеждах. В руках он держал «солнце».

– Это пророк Иттла, – узнал Кузнецов.

На первом барельефе Иттла что-то объяснял людям. Видимо, делал предсказания. Затем Иттла и еще один человек в длинных одеждах были изображены стоящими возле какого-то озера. Хотя по размеру это не походило на озеро. Небольшая выемка в земле, заполненная водой. От нее исходили какие-то лучи.

«Это не вода, – поправил себя Кузнецов. – Это расплавленная магма. А исходящие лучи – это свет и жар».

При взгляде на следующий рисунок сердце Кузнецова забилось сильнее. Возле водоема с расплавленной магмой появился контур третьего человека. Точнее, существа, похожего на человека. На рисунке не были прорисованы ни лицо, ни складки одежды, ни пальцы на руках. Существо было изображено только контуром. Иттла находился рядом.

– Вот он, первый контакт, – прошептал Кузнецов.

– Если контакт состоялся, тогда почему подземные люди не остались на поверхности? – тихо спросил Раш.

– Кто-то нарушил контакт.

Дальше человек без лица передал что-то Иттле. Предмет выглядел как шар и по размерам походил на тенисный мяч.

– Подземные люди передали пророку предсказание о грядущем землетрясении, – произнес Евгений. – Древние индийцы спрятали предсказание в этой пещере и оставили послание на золотой статуэтке.

Однако дальнейшее развитие сюжета на рельефных рисунках получилось неожиданным. Изображения показались Кузнецову до боли знакомыми. Стоящий рядом с Иттлой человек схватил безликое существо. Но если на первой картинке человек был одного размера с пророком, то на следующей, где он держит существо без лица, человек вырос.

Вот Иттлы уже нет, а человек стоит на высокой скале, внизу плещется море. Человек толкает существо в море. И только когда существо оказывается среди волн, на безликом лице появляется рот. Существо кричит. Женя перевел взгляд на следующий рисунок. Та же скала, плещущее у подножия море. Вот только на скале стоит уже не человек – такое же существо без лица.

– Что это значит? – удивился Раш. – Существо из магмы вновь выбралось из волн на скалу?

Женя бросил взгляд на Уолкера, тот мрачно посмотрел в ответ.

– Нет, – ответил Кузнецов, – существо, появившееся из магмы, было сброшено в воду таким же существом, которое может обращаться в человека.

– Мдраг, – произнес Уолкер.

– Видимо, в глубокой древности один подземный человек сумел установить контакт. Он успел передать предсказание о землетрясении и был уничтожен Мдрагом.

– Зачем?

– Ответ на вопрос я не знаю, – Женя хлопнул в ладоши, заставив всех очнуться от забытья, навеянного легендой. – Ну, давайте двигаться дальше! Я чувствую, что конец пещеры близок. А нам необходимо как можно быстрее достать предсказание, чтобы предупредить людей!

Женя уже готов был ринуться вперед, но его внимание приковал последний рисунок. Он был совершенно непонятен и изображал Иттлу, находящегося в каком-то круге. Или шаре. Вокруг – то ли волны, то ли песок. Итлла прислонил ладони к внутренней поверхности круга и смотрел куда-то за пределы рисунка. На лице его можно было прочитать невообразимое удивление.

– Нам нужно идти, Женя, – напомнил Раш.

– Да-да, – спохватился Кузнецов. Он бросил последний взгляд на странный рисунок. Что он означает?

Они прошли метров двадцать. Пол галереи теперь был выложен булыжником, стены – потускневшим от времени и пыли мрамором. Становилось жарко. Еще через десять метров им пришлось снять оранжевые комбинезоны и шерстяные носки – жара становилась невыносимой.

Впереди, в конце галереи, появились двустворчатые ворота, перегораживающие путь. Ноги Кузнецова перешли на бег. Ворота приближались. Все чувства объединились в единый порыв. Он хотел как можно быстрее открыть ворота.

– Женя, стой! – неожиданно закричала Элен. – Там нарисован слон на стене!

Женя начал притормаживать и повернул голову. Справа на стене прямо напротив него был нарисован слон. В следующее мгновение пол под Кузнецовым провалился.

Пол раскрылся под ногами у Кузнецова, и теперь стало ясно, откуда в пещере на такой глубине появился жар. Внизу в пропасти текла лавовая река. Огненный бурлящий поток кое-где был покрыт темной коркой. В двух местах лава закручивалась в воронках по широкой спирали. Раскаленные брызги из этой реки стреляли высоко вверх. Из открывшегося отверстия дохнуло жаром и запахами серы.

Всего зрелища огненной реки Кузнецов рассмотреть не успел. Его ноги провалились в пропасть. Рюкзак, накинутый на одно плечо, свалился и полетел вниз. И когда Кузнецов полагал, что жизнь закончена, его запястье схватила сильная рука Уолкера.

Кузнецов закусил губу, изо всех сил вцепившись во влажную от пота руку специального агента ФБР. Рюкзак плюхнулся в лаву.

– Уолкер! – взмолился Кузнецов. – Не отпускай меня, я в шаге от цели!

Тело Уолкера начало съезжать по пыльному полу к отверстию. В глазах агента промелькнула растерянность. Еще несколько мгновений – и они оба полетели бы вниз. Тогда на помощь пришел Брюс Раш. Он схватил вторую руку Кузнецова. Нагрузка на Уолкера уменьшилась, и он перестал съезжать. Третьей на помощь пришла Элен. Она схватила Евгения за воротник. Общими усилиями Кузнецов был вытащен на твердый пол.

Кузнецов тяжело дышал, обливаясь потом. Уолкер встал, покачивая головой.

– Спасибо, – сказал ему Кузнецов. Уолкер потер бритый затылок.

– Не знаю, как успел подхватить тебя, Евгений, – ответил он. – Думал, что с тобой кончено. Твоя рука была готова вот-вот выскользнуть.

Они посмотрели на прямоугольное отверстие в полу Разрыв составлял около двух метров. Тихо заскрежетал неведомый механизм. Две каменные створки, раскрывшиеся под ногами у Кузнецова, сомкнулись. Теперь ловушки видно не было. Кузнецов посмотрел на рисунок слона.

– Слон предупреждал, – произнес Раш, заправляя прядь выбившихся волос за ухо

Едва различимые щели в полу, обозначающие начало и конец ловушки, они перепрыгнули с разбега. Элен очень боялась, и у Кузнецова мелькнула мысль оставить ее здесь, но все-таки она сумела перепрыгнуть. Правда, ее рюкзак остался на другой стороне.

Они прошли еще небольшое расстояние, галерея повернула направо, и путь им преградили массивные стальные ворота.

– Вот это да! – произнесла пораженная Элен.

Поверхность ворот была покрыта выпуклым рисунком. Огромный выпуклый круг располагался посередине. Щель между створками ворот разбивала этот круг пополам. В центре круга находился выпуклый шар, поверхность которого была испещрена бороздами. Несколько менее прорисованных сфер окружали шар. Сферы пересекались переплетающимися волнистыми линиями. На поверхности большого круга был нарисован мелкий-мелкий лес. Над шаром одновременно светили солнце, луна и звезды. По краям ворота обрамляла вычурная вязь. Сталь, из которой были выполнены двери, блестела, словно ее выплавили только вчера. Будто не было промежутка в четыре тысячи лет.

– Это строение земного шара, – сказал Кузнецов, близко подойдя к воротам и проводя рукой по их поверхности. – Боже, неужели так и выглядит ядро?! Невероятно!

– А это что? – спросил Раш, показывая на переплетающиеся волнистые линии.

– Конвекция магмы внутри земного шара. Мантийные течения и потоки. Я думаю, этот рисунок более точен, чем все представления о конвекции наших ученых.

– Я думаю, надо войти, – произнес Уолкер.

Женя оторвался от разглядывания ворот, словно вырвался из грез. Раш легонько толкнул ворота. Они не поддались. Раш надавил весом тела.

– Кажется, они заперты, – пришел он к выводу.

– Нужно найти слона, – подсказала Элен.

Раш кивнул и принялся тщательно обследовать рисунок.

– На воротах слона нет, – предупреждающе произнес Кузнецов, отходя в сторону. – И рядом тоже нет.

Он наморщил лоб. Осторожный Раш продолжал рассматривать поверхность дверей. Уолкер с сомнением наблюдал за его занятием.

– Ты полагаешь, что здесь нет помощи слоном? – спросил он.

– Нет смысла рисовать на воротах слона, – объяснял свою мысль Кузнецов, одновременно рассуждая. – Помните: «Слон поможет тебе, но не до конца»? Они дали явный знак слоном на предыдущей ловушке. Тот, кто не знал о слоне и прошел вторую ловушку, наверное, заметил его изображение на стене. Следовательно, непосвященный сможет легко открыть ворота, если отгадка будет в слоне. В этом случае следовало либо вовсе не запирать ворота, либо придумать другую отгадку...

Кузнецов остановился.

– Что же может быть другое? – задумчиво спросил Раш. – Может, это не изображение? Может быть, стоит потопать по полу ногами, как это делает слон?

– Смотрите, – заметила Элен. – А по краю ядра имеется щель! И солнце обрамляет щель, и луну, и звезды!

– И на деревьях щели, – подтвердил Раш.

– Рисунок – это набор кнопок! – сообразила Элен. – Но какую нужно нажать?

– Нужно попробовать все подряд, – предположил Раш, протягивая руку.

– Нет! – остановил его Уолкер. Раш удивленно оглянулся. – Это ловушка. Посмотрите вверх.

Все дружно подняли головы. Вместо потолка над дверью располагалась широкая плита с остроконечными шипами, Длина плиты составляла около десяти метров.

– Если мы нажмем неверную кнопку, плита упадет и расплющит нас, – сказал Уолкер. – Никаким предметом не дотянешься до кнопки с безопасного расстояния. Ворота можно открыть, нажав правильно. Если мы ошибемся, плита обрушится и перегородит проход, одновременно перекрыв ворота... У нас есть только одна попытка.

– Но это ведь несложная загадка, – произнес Раш. – За этими дверями лежит тайна подземных людей. Нужно нажимать на ядро.

Кузнецов закрыл глаза, не слушая никого. Он совсем не думал, он прислушивался к своим чувствам. Полностью расслабленный, он стоял, покачиваясь. Со стороны его могли принять за зомби или за верующего, находящегося в состоянии транса.

Он открыл глаза и сделал шаг вперед. Блестящая сталь дверей оказалась в нескольких сантиметрах от его лица.

– Это звезды, – произнес он и надавил на кнопку с изображением звезд. Никто даже не успел пошевелиться. Кажется, от неожиданности вскрикнул Раш. Кнопка со звездами с характерным металлическим скрежетом утонула в поверхности ворот.

Уолкер поднял глаза к потолку, ожидая падения плиты. Раш испуганно прижался к стене, готовясь к наихудшему. И лишь Кузнецов оставался невозмутим. Он сделал то, что должен был сделать. Внутренний голос подсказывал ему, что выбор правильный...

Что-то лязгнуло наверху. Раш с Уолкером вместе посмотрели на потолок. Но многотонная плита с шипами оставалась на своем месте. Лязг превратился в скрежет. Створки металлические ворот начали раздвигаться.

– Слава богу! – произнес Раш. – Не при дамах будет сказано, но я чуть не обделался.

– Почему – звезды? – спросила Элен, обращаясь к Кузнецову. Женя не ответил. Его влекло в эти ворота.

Словно по волшебству, на стенах помещения, куда они вошли, вспыхнули факелы, и стало видно, что Кузнецов и его спутники оказались в гигантском зале, стены и пол которого были выложены красным кирпичом. Потолок уходил ввысь и терялся где-то там, в темноте. Зал был круглым, в центре возвышалась огромная золотая статуя Иттлы.

– Вот он, пророк Иттла, – сказал Евгений. – Первый человек, вступивший в контакт с подземной цивилизацией.

Статуя была раза в два больше Кузнецова и полностью соответствовала своей маленькой копии, благодаря которой Женя и нашел этот зал. Единственное отличие состояло в том, что Иттла вместо «солнца» в руках держал золотую коробочку. От пола к этой коробочке поднимались каменные ступени.

Раш не переставал фотографировать зал. У него закончилась пленка, он перезарядил свой длиннофокусный «Никон» и продолжил съемку. Женя стал подниматься по ступеням к вытянутым рукам пророка. За ним взбирались Элен и Уолкер. Раш застыл у ворот, продолжая фотографировать.

Женя поднимался по ступеням, на середине лестницы ему открылось лицо Иттлы. Упрощенные, слегка туповатые черты. Какой он был человек, этот пророк? Уже не узнать.

Кузнецов поднялся на самую верхнюю ступеньку. Элен и Уолкер замерли позади него. Коробочка, лежавшая на руках статуи, была чуть больше человеческой ладони. Поверхность ее отливала тусклым светом нержавеющей стали. На крышке коробочки был изображен слон. Кузнецов улыбнулся и протянул к ней руки. Туповатые глаза пророка упорно смотрели на него.

Пальцы Кузнецова коснулись коробочки. Некоторое время они гладили металлическую поверхность, чувствуя выгравированный рисунок слона, а потом крепко ухватились за бока. Женя поднял коробочку. Маленький шарик выскользнул из-под нее. Кузнецов, прижав одной рукой коробочку к себе, попытался схватить шарик, но тот, проскользнув между пальцами, улетел вниз. Женя взглядом проследил путь шарика.

«Слон поможет тебе, но не до конца, – промелькнуло у него в голове. – НЕ ДО КОНЦА!»

Маленький неприметный шарик исчез в круглом отверстии между кирпичами пола.

– Что это? – спросила Элен. Кузнецов пожал плечами. Что-то щелкнуло, этот звук многократно усилился в подземном зале. Через секунду потухли факелы на стенах.

– Включите фонари на касках! – скомандовал Раш, убирая фотоаппарат.

Четыре длинных луча разрезали темноту. Луч фонаря Кузнецова попал налицо Иттлы. Золото блеснуло, Кузнецов отшатнулся. На какой-то миг ему показалось, что лицо пророка искажено гневом.

В зале повисла гробовая тишина. Было слышно, как хрустят камни под башмаком у Уолкера. Он, Кузнецов и Элен по-прежнему стояли на высоких ступенях возле рук Иттлы, не решаясь спускаться по ним в темноте.

Тихое рычание раздалось в темном зале. Звук был похож на рык тигра или пантеры. «Откуда на такой глубине могли взяться тигр или пантера?» – подумал Кузнецов. Рычание усилилось.

– Что это за тварь? – испуганно спросила Элен.

– Она не здесь, не в зале, – прислушиваясь, ответил Куз­нецов. – Кажется, звук раздается из-за стен.

На поясе у Уолкера зазвенели карабины. Кузнецов и Элен удивленно повернулись к нему. Уолкер сам не мог ничего понять и охватил их ладонью. В следующий момент карабины зазвенели у Кузнецова и Элен. Рев неведомого зверя стал похож на рокот. Ступени у них под ногами задрожали. Затем задрожали стены и пол.

Внезапно между кирпичами на стене проступил ярко-красный свет. Свет пробивался сквозь щели, где должен находиться раствор, скрепляющий кирпичи. Сначала слабый, свет постепенно усиливался. Зал вновь начал освещаться, только уже не от света факелов, а от стены, в которой сами кирпичи начали раскаляться.

Зал вздрогнул. Путешественники едва удержались на каменных ступенях. Грохот камней, перемешанный с ревом неведомого зверя, наполнил зал, а в следующий момент провалился каменный пол. Мощная кирпичная кладка разрушилась и полетела в пропасть, в открывшуюся под полом огненную реку. Незыблемыми остались ступени, на которых стояли путешественники и которые вели к выходу. Кузнецов посмотрел вниз, и у него закружилась голова. Ступени, на которых они находились, опирались на три гранитных столба, корнями своими уходившие в лавовую реку. Огненные волны бились о столбы, заставляя дрожать ступени. Высота столбов составляла не меньше ста метров.

Рядом обрушилась статуя Иттлы. Массивная фигура, летящая вслед за камнями пола, перевернулась в воздухе и нырнула головой в раскаленный поток. Фонтан огненных брызг окропил стены, огненные капли с шипением затвердевали на холодных скалах. Сзади закричал Уолкер. Женя обернулся. Уолкер скинул с себя рюкзак, и Женя увидел у него дыру в костюме изотермика. Выхватив нож, Уолкер проворно вставил кончик лезвия в дымящееся отверстие и извлек из своего тела уже затвердевающую, но еще горячую каплю.

– Быстрее! – закричал Раш. – Нужно убираться отсюда!

Кирпичная стена разлетелась, и перед зрителями предстал огромный рычащий зверь – гигантский поток магмы. Мощный поток из стены Ниагарским водопадом устремился вниз. Волны жара и огненные брызги устремились в направлении путешественников. Ступени вздрогнули, столбы, на которые они опирались, раздвинулись. Некоторые ступени провалились и полетели вниз. Правая нога Элен проскользнула в образовавшееся отверстие. Женя схватил девушку, не давая упасть вниз. Уолкер уже пробирался к выходу, к воротам.

Кузнецов помог Элен вытянуть ногу из отверстия. Убедившись, что она двигается самостоятельно, крепко сжал стальную коробочку и стал пробираться за ней.

Магмовый поток лился с двух сторон. Уровень в огненной реке стал подниматься. Утопающие в лаве основания колонн теперь находились метрах в пятидесяти. Стало невыносимо жарко, усилилось зловоние.

Когда Уолкер достиг ворот, оказавшись на небольшом каменном пятачке вместе с Рашем, за спиной Кузнецова обвалился первый столб. Женя, обернувшись, только проследил взглядом за его падением. Веером в лаву посыпались каменные ступени. Кузнецов и Элен уже находились на второй колонне. Женя едва успел прыгнуть на нее с последней падающей ступеньки.

Раш сделал шаг вперед через ворота, дабы освободить место на пятачке для Кузнецова и Элен, когда сверху обрушилась плита с шипами. В последний момент Раш успел отпрыгнуть. Плита вонзилась в пол, заставив вздрогнуть гранитные столбы под ногами у Кузнецова. Еще несколько ступеней упали вниз, но Кузнецов с Элен были уже на первой опоре.

Вслед за упавшей плитой посыпались камни. Поток камней падал на обрушившуюся плиту, выскакивал сквозь ворота на пятачок, с обеих сторон от которого прижались к стенам Раш с Уолкером, и растворялся в поднимающейся магме.

Уровень магмы рос очень быстро. Судя по темпам, уже через минуту он мог достичь входных ворот. Камни перестали сыпаться. Кузнецов с Элен прыгнули на пятачок перед воротами. Женя увидел, что на одной ноге у Раша только носок. Глазами Раш показал на пришпиленный к полу одним из шипов плиты ботинок.

– Если бы не вытащил ногу, раздавило бы камнями, – произнес он, стирая рукавом изотермика обильный пот на лице. Уолкер кривился от боли. Сквозь дыру в костюме был виден сильный ожог на коже.

На самом верху груды камней, заваливших выход из зала, осталась щель. Раш сразу указал на нее.

– Я полезу первым. Пока не ходите за мной. Если там тупик, я воспользуюсь взрывчаткой.

Он скинул рюкзак. В руках у него оказалась тротиловая шашка.

– Уровень магмы поднимается очень быстро, – предупредил Кузнецов.

– Я постараюсь исследовать проход еще быстрее, – бросил Раш, забираясь на камни. Через несколько секунд в отверстии исчезли его пятки.

От площадки, на которой находились Кузнецов и остальные, до магмы оставалось не больше двух метров. Женя закрыл лицо руками. Жар стоял нестерпимый.

– Нужно идти вслед за Рашем, – сказал он. – Иначе мы поджаримся в этом адовом пекле.

– Если между камнями нет прохода, – по-прежнему морщась, произнес Уолкер, – мы набьемся в эту щель, словно шпроты.

Элен достала из его рюкзака противоожоговую мазь и наложила агенту повязку.

Кузнецов нетерпеливо переминался на месте. Он не мог ждать! Он должен был что-то делать! Надо пытаться выбраться отсюда.

Уровень магмы был лишь на два-три сантиметра ниже уровня площадки. Путешественникам пришлось забраться на камни завала. Вот магмовая масса сровнялась с площадкой и лениво перевалилась через край, медленно заполняя пятачок, на котором некоторое время назад находились Куз-нецов и его товарищи.

– Можете залезать! – раздался из отверстия крик Раша.

Сколько времени он находился там? Кузнецов ответить не мог. Он совсем потерял счет минутам. Первой он пропустил Элен. За ней отправил Уолкера.

Когда ноги Уолкера исчезли в отверстии, Женя еще некоторое время раздумывал, куда ему положить добытую коробочку. В этот момент правую ступню что-то схватило жаркими щипцами. Кузнецов вскрикнул и отдернул ногу. Магма поднялась до самых пят. Не медля, Евгений протиснулся в дыру. Проход был узким. В некоторых местах камни находились настолько близко друг к другу, что Женя подумал, что не сможет пролезть между ними.

Внизу, в просветах между камнями, Женя видел распространяющийся под ним матовый поток. Раскаленные недра Земли находили щели в камнях и проступали вперед. Кто будет первым на выходе? И не заполнит ли магма все пространство пещеры до того, как Кузнецов выберется из этого лаза?

Кажется, показался выход. Уже исчезли ноги Уолкера, постоянно мелькавшие перед глазами. Уровень магмы между камнями приближался. Женя вытащил свое тело из лаза и поднял голову.

– Женя, быстрее! – кричала Элен.

Да, медлить было нельзя. Кузнецов находился под самым потолком галереи на завале из камней. Снизу из-под завала вытекала густая магма, которая уже образовала приличную лужу. Раш, Уолкер и Элен находились на другой стороне. Кузнецов наконец выбрался из лаза. Затылок его упирался в потолок. Лужа магмы у основания завала увеличивалась на глазах. Нужно прыгать не медля.

Кузнецов спустился на шаг и прыгнул. В этот самый момент магма толчком выплеснулась из-под камней, увеличив лужу до той отметки, где рассчитывал приземлиться Кузнецов. Уже в полете Женя видел, что приземляется в магму.

Ноги обожгло, словно серной кислотой. Грудью Кузне­цов упал на мраморные плиты. Его тут же подхватили под руки и вытащили еще дальше. Кузнецов без сил уронил голову на холодный пол. Ноги горели. Буйное воображение рисовало обугленные головки берцовых костей.

– Повезло тебе, – сказал Раш, осматривая ноги Кузнецова. – Сгорели только подошвы ботинок.

Кузнецов перевернулся и глянул на свои ступни. Если смотреть на них сверху, то ботинки находились в порядке и даже были зашнурованы. Но вот подошв у них не было. Вместо подошв снизу торчали голые пятки. Женя приземлился на тонкий слой магмы, съевший только нижнюю часть ботинок.

Кузнецов поднялся. Магмовая лужа продолжала расширяться, но не слишком быстро. Не теряя времени, они покинули это место.

Рана на боку причиняла Уолкеру страшную боль. Это было заметно по его лицу. У Раша остался один ботинок. У Кузнецова на ногах были ботинки, но только без подошв Зал с пророчеством, растворившийся в пламени Земли, остался позади. Измученные путники двигались вперед, Кузнецов сжимал в руках стальную коробочку.

– Почему все обернулось таким образом?! – недоумевал он.

– Помните, – произнесла Элен, – в предсказании говорится – «Слон поможет тебе, но не до конца». Ведь на коробочке изображен слон? Вот он и предал тебя в конце.

– Я полагал, что концом были ворота. Именно там мне слон ничем не помог.

– Стойте! – воскликнул Раш и показал на расположенную впереди вторую ловушку, где рядом на стене был нарисован слон. Сомкнутые створки плит, скрывающих ловушку, раскалились.

– Огненная река снизу пытается вырваться! – воскликнул Кузнецов. – Нужно быстрее преодолеть ловушку, иначе мы окажемся в западне!

– Я не перепрыгну ее в этот раз, – устало произнесла Элен.

– Этого не потребуется! – сказал Раш. – Вы, доктор Граббс, сможете перебежать ловушку по этим плитам. Если раньше они открывались под весом тела человека, то теперь снизу их подпирает давление магмы. Два шага по ним вы сможете сделать.

Элен кивнула. Ее грудь от волнения часто вздымалась. Раш разбежался и перепрыгнул ловушку. Элен оттолкнулась от края и сделала всего один шаг по плитам, оказавшись на другой стороне. На этот раз створки не раскрылись, как и обещал Раш. Женя прыгал третьим, всей душой жалея об отсутствующих подошвах. Необработанные камни пола больно вонзились в пятки.

Уолкеру прыгать, было тяжело. Он сделал шаг по плите, и тут поток магмы, до этого рвавшийся наружу, но сдерживаемый плитами, выплеснулся фонтаном. Уолкера вместе с плитой отбросило в направлении уже перебравшихся через ловушку людей. Он перевернулся в воздухе и свалился на пол. Рядом в нескольких сантиметрах припечаталась к полу плита.

Поток магмы начал быстро заполнять пещеру. Уолкер не двигался.

– Живее! – воскликнул Раш, подхватывая Уолкера под правую руку. Кузнецов поддел Уолкера под левую, вместе они подняли агента на ноги. Поток магмы двигался прямо на них. Кузнецов и Раш, держа бесчувственного Уолкера, бросились бежать. Элен бежала впереди.

Поток магмы не отставал. Мелкие брызги долетали до них, заставляя Кузнецова или Раша периодически вскрикивать от боли. Женя увидел, что изотермик Раша тлеет. Сказать ему об этом или затушить он не мог. Остановись они хотя бы на пару секунд – и поток магмы поглотит их.

Из-за поворота появился рассеченный на квадраты пол. Первая ловушка! Ступив на неправильный квадрат, человек лишается ноги. Элен уже прыгала по плитам, ступая на нужные квадраты.

– Втроем мы не переберемся через эту ловушку! – крикнул Раш.

– Уолкер, очнитесь! – окликнул агента Кузнецов. Безрезультатно. Голова Уолкера перекатывалась из стороны в сторону, глаза оставались закрыты.

Они затормозили перед квадратами. Сзади ревел, приближаясь, поток магмы.

– Я возьму его на руки, – быстро сказал Кузнецов. – Нет времени спорить. Прыгайте вперед.

Раш хотел что-то произнести, но посмотрел на поток, заполняющий пещеру, и запрыгал по квадратам. Кузнецов поднял Уолкера на руки, как поднимают невесту. Агент был небольшого роста, но коренаст. Женя жалобно простонал от натуги и ступил на первый квадрат. Устоять на нем вместе с телом Уолкера стоило больших усилий. При первом шаге едва не свело икру на правой ноге.

Магма сзади ревела так, что от этого звука дрожали стены. Женя попытался прыгнуть на следующий квадрат. Вместо прыжка получился шаг, и Женя застрял, правой ногой упираясь в следующий квадрат, а левой оставаясь на старом. Тело Уолкера вдруг показалось ему неимоверно тяжелым. Руки предательски задрожали. Кузнецов перенес вес тела и оказался на следующем квадрате.

Снова прыжок.

При этом прыжке свело обе ноги. Кузнецов взвыл и, когда приземлился, потерял баланс и стал падать на квадраты, отрубающие ступни. Женя видел, как Раш и Элен напряженно ждут его за пограничной чертой. А он падал прямо на смертельные квадраты. Из последних сил Женя поднял сведенную судорогой ступню и воспользовался своим падением, сделав перескок на следующий квадрат.

Еще один прыжок.

Кузнецов упал, выронив тело Уолкера на твердую землю. Его ноги остались на последнем жестком квадрате, а руки уперлись в твердый пол. Под ним находились два ряда, упав на которые, он был бы исполосован в клочья. Раш проворно схватил его под мышки и дернул на себя. Кузнецов перекувырнулся и вместе с Рашем оказался на твердом полу.

Ноги казались деревянными, бицепсы пронзала острая боль, но времени отлеживаться не было. Поток уже преодолевал ловушку из квадратов. Под тяжестью магмы смертоносные квадраты опускались, заставляя щелкать невидимые лезвия. Ловушка затормозила поток, приняв в свои скрытые полости часть магмы.

Раш в одиночку тащил Уолкера дальше. Кузнецов поднялся и на негнущихся ногах поковылял за Рашем. Через двадцать метров путь им преградил провал. Веревка, по которой они перебрались на эту сторону, находилась на месте. Вот только оснащение для переправы через провал осталось внизу, под толщей бурлящей магмы.

– У меня остался кусок веревки, – сказал Раш. – Его я использую для Уолкера. Вам, Женя и Элен, придется перебираться по карнизу, держась за натянутую веревку. Я пойду последним.

Элен послушно кивнула и, взявшись за веревку, ступила на карниз. Из глубины галереи доносился шум. Магма приближалась. Раш спешно привязывал веревку к поясу Уолкера. Он заметил, что Кузнецов наблюдает за его действиями, и замахал руками.

– Быстрее переправляйся! – закричал Раш. – Думаешь, кто будет перетягивать Уолкера на другую сторону?

Он был прав. Медля, Кузнецов задерживал Раша и бесчувственного Уолкера. Женя схватился за веревку и встал на карниз. Элен почти перебралась на другую сторону. Куз­нецов сделал несколько осторожных шагов и оказался перед частью карниза, где провалился Раш. Он вытянулся, крепко взялся за веревку и оттолкнулся от карниза ногами, перенесясь, как маятник, на другую сторону. При продвижении далее в одном месте его нога соскочила с карниза. Камень, на который он ступил, раскрошился и сломался пополам. Женя повис на веревке, натянувшейся словно струна. Кряхтя, Кузнецов выбрался из этого положения, быстро преодолел остаток карниза и повернулся лицом к провалу. Раш на другой стороне мигнул светом фонаря, показывая, что можно переправлять Уолкера. Женя принялся тянуть на себя веревку, которую притащил с другой стороны провала.

Через десятиметровую пропасть он перетянул тело Уолкера секунд за двадцать. Снимая веревку с его пояса, Женя видел, как на карниз, во многих местах уже обвалившийся и ненадежный, ступил Раш. Позади него в глубине галереи появился огненный поток. Раш торопливо перебирал руками по веревке. Камни под его ногами крошились, многие обрушивались вниз – Раш едва успевал перепрыгивать с них. Его длинные волосы развевались, фонарь на каске освещал скалу.

До конца провала оставалось метра два. Раш перепрыгнул отсутствующую часть карниза, ступил на следующие камни. Неожиданно камни под его ногами провалились. Раш повис на веревке. Всего два метра до конца провала! Женя всей душой желал помочь Рашу, но не мог ничего сделать. Рядом очнулся Уолкер.

– Что произошло? – спросил он, поднимаясь.

Раш пытался перебирать руками по веревке, чтобы добраться до карниза. Магмовый поток находился уже очень близко к краю провала.

«Раскаленная магма расплавит крюк, к которому привязана веревка, и Раш рухнет вниз!» – пронеслось в голове у Кузнецова, и в этот момент из стены вылетел совсем другой крюк. Тот, который находился на этой стороне, в каком-то десятке сантиметров от Кузнецова.

Крюк просвистел мимо лица Кузнецова.

Раш коротко охнул.

Хлопнула веревка.

Раш разжал руки.

Женя ринулся к обрыву, и в этот момент поток лавы обрушился в пропасть, накрыв Раша. Волна жара накатилась на Евгения, он невольно отпрянул от провала, в который изливалась магма.

– Нет! – закричал Евгений. От отчаяния он готов был заплакать.

– Все кончено, – произнес Уолкер. – Ему уже не помочь. Нужно быстрее уходить, пока лава не заполнила пустоту этой пропасти.

Элен грустно опустила голову. Женя смотрел на изливающийся вниз поток магмы, пока в глазах не заплясали белые мухи. «До чего же обидно, – подумал Кузнецов. – Погибнуть в шаге от спасения».

Небо искрилось звездами, когда Кузнецов, Элен и Уолкер вышли из пещеры. В Гималайских горах стояла тихая ночь. Путешественники не стали выключать фонари на касках.

Едва они спустились по ступеням входа, как Уолкер повалился на землю. Элен, подсвечивая себе фонарем, сняла повязку у него с раны.

– Я ничего не понимаю в медицине, – развела руками она, обращаясь к Евгению. – Но, на мой взгляд, рана ужасная. Женя наклонился к Уолкеру.

– Как чувствуете себя?

– Плохо, Женя. – Голос Уолкера был едва слышен. – Боль в боку стала меньше беспокоить. Усталость только навалилась.

– Нужно вызвать вертолет, – сказал Кузнецов. – Пока он два часа добирается до нас, вы поспите, и усталость спадет. А в Дели нужно будет срочно показать вас доктору. Только я ничего не понимаю в радиостанциях. Раш погиб. Вы сможете, Уолкер, вызвать вертолет?

– Возможно, – ответил тот, прикрыв глаза. Женя достал из-за скалы радиостанцию, которую они спрятали вместе с другими вещами, чтобы не тащить лишний груз в пещеру. Он выдвинул антенну и поднес радиостанцию к Уолкеру. Под рукоятку настройки была воткнута бумажка с записями частот вызова. Настроив частоту, Уол­кер попросил Кузнецова вызвать базу. Женя несколько раз повторил фразу: "Каргаран вызывает «Сафари на вертолетах», когда услышал в наушниках ответ пилота. Стараясь не перегружать речь излишними оборотами, Женя объяснил пилоту по-английски, что их следует забрать. Кажется, пилот понял.

– Окей, окей! – кричал он. – Два часа!

– Да-да, – повторил Кузнецов, – Через два часа. Мыждем.

Он посмотрел на Уолкера. Тот снова потерял сознание, а может, просто уснул. Элен куталась в изотермик и клонила голову. Веки наливались тяжестью, Жене тоже хотелось спать. Но ведь нужно еще дойти до поляны, где приземлится вер­толет.

– Вряд ли, – ответил он себе. Сейчас дойти до поляны никто не сможет. Они поспят немного. Женя проснется через полтора часа. Тридцати минут им хватит, чтобы добраться до поляны, даже учитывая рану Уолкера.

Успокоив себя этим, Кузнецов закрыл глаза и провалился в глубокий сон.

Женя внезапно проснулся. Что-то неуловимое потревожило его. Вокруг стояла темнота, и лишь звезды освещали Гималайские горы. Сколько сейчас времени? Кузнецов поднял руку с часами, намереваясь включить подсветку.

Яркий луч ударил в глаза, и Кузнецов поначалу удивленно подумал, что не может лампочка наручных часов давать такой сильный свет, словно фонарь. А потом все прояснилось. Над Женей стоял человек, светя фонарем в лицо. Его фигура не была видна из-за света.

– Доброе утро, доктор Кузнецов, – раздался голос. Женя попытался встать, и тут же несколько рук придавили его обратно к земле. Рядом охнула Элен. Человек опустил фонарь.

– Спигги, сукин сын, – пробормотал лежащий поблизости Уолкер. Кузнецов, не сводя взгляда с темной фигуры Спигги, начал шарить руками вокруг себя в поисках стальной коробочки. Где она? Когда он засыпал, коробочка находилась неподалеку.

– Не это ли вы ищете, доктор Кузнецов? – издевательски произнес Спигги. На его раскрытой ладони лежала та самая коробочка, которую Кузнецов, Элен и Уолкер с великим трудом подняли со дна пещеры, заплатив за это жизнью Раша. Вот что разбудило Кузнецова. Прикосновение Спигги, вынувшего коробочку из Жениной руки.

– Выходит, это вы искали, доктор Кузнецов? – спросил Спигги, разглядывая коробочку в свете фонаря.

– И вы тоже! Но коробочка вам не нужна, потому что Мдраг мертв. А в ней заключено предсказание о сильнейшем землетрясении. Отдайте коробочку, и вы спасете много человеческих жизней.

– Я отдам, – кивнул Спигги. В темноте его кивок выглядел смазанным. – Я непременно отдам вам. Ведь я в долгу перед вами, доктор Кузнецов.

– Да? – не понял Евгений, и в следующий момент Спигги носком ботинка ударил лежащего Евгения в низ живота.

– Вот мой долг, – произнес бывший специальный агент.

Руки невидимых людей отпустили Кузнецова, Женя катался по земле, извиваясь от охватившей его предательской боли в паху. Боль была такой пронзительной, словно мошонка Кузнецова оказалась в кипятке. Он кричал и плакал от боли.

– Сукин сын, – бессильно пробормотал Уолкер.

– Вот этого крепче держите, – произнес Спигги, переведя луч фонаря на Уолкера. – Он очень опасен.

– Он ранен, – сказал кто-то из людей Спигги.

– Жив он или мертв – находясь рядом с ним, нельзя расслабляться! Уж я – то его хорошо знаю.

Боль из острой превратилась в свербящую. Кузнецов замер, оказавшись лицом вниз. Все-таки удар Спигги был не таким мощным, как удар Кузнецова.

– Как вы обнаружили нас? – раздался холодный вопрос Элен.

– Ваш друг в радиоэфире не соблюдал тайну, вызывая пилота с базы «Сафари на вертолетах». Он сделал все, чтобы затруднить нам поиск горы. Он подсунул Бисбруку оплавленное «солнце», на руках Иттлы срезал пальцы. Но вот в радиоэфире он почему-то совершенно забыл о конспирации. Он назвал гору, вот мы и прилетели.

– Сколько сейчас времени? – пробормотал Кузнецов, превозмогая боль.

– Какая вам разница! Мы вас расстреляем и сбросим в пропасть. Через неделю, а может, через год, вас найдут. Только будет слишком поздно.

– Слишком поздно для чего?

– Для контакта, разумеется, доктор Кузнецов. Для контакта с подземной цивилизацией.

– Если вы не хотите контакта, тогда зачем вам нужно было искать предсказание?

– Чтобы узнать, где произойдет контакт, и предотвратить любое случайное появление людей в этом месте. Вы давно занимаетесь поисками подземной цивилизации, но кто-то из случайных людей, оказавшихся рядом, тоже может вступить в контакт. Вот этого как раз и нельзя допустить.

– Почему? Вам-то какая разница? Это Мдраг ненавидит подземных людей! Но он ведь мертв.

– Я уже и так рассказал вам много. Для покойника вы слишком информированы.

– Вы не сможете скрыть место контакта от людей. Это глобальное событие. Кто-то из людей обязательно будет наблюдать контакт.

– Вы, очевидно, забываете наши возможности. В нашу организацию входят известные политики...

– ...и военные, – добавил Кузнецов.

– Правильно. А теперь вспомните фильм «Тесные контакты третьего рода». Зона контакта объявляется зоной случайного бактериологического или химического заражения. Люди сами побегут оттуда! Но на всякий случай еще и войска оцепят местность.

– Даже если это произойдет где-нибудь в Заире? Не могут же состоять в вашей организации члены правительств всех стран!

– Ну, в Заире, допустим, может произойти этническое столкновение. ООН примет решение ввести туда «голубые каски». Наши политики пролоббируют решение о введении в страну «голубых касок», которыми командуют наши военные. Так вот! К каждой проблеме нужно подходить гибко. Впрочем, довольно отступлений.

Спигги повернулся к человеку, стоящему за ним.

– Спустите их вниз к пропасти и расстреляйте.

– Не делайте этого, – взмолился Кузнецов.

– Почему? – удивился Спигги.

– Мы больше не будем.

Спигги захохотал. Кузнецов закусил губу. В нескольких метрах от него раздавался тихий диалог Уолкера с охран­ником. Женя не видел обоих и не понимал слов. Он улавливал лишь интонации. Охранник покрикивал на Уолкера, тот неохотно отвечал.

– Сделайте, что я приказал, – велел Спигги, перестав смеяться. – Сделайте это быстро.

Повисла пауза. На свет фонаря вышел индус. Его длинная борода с седыми прядями опускалась почти до пояса. В руках индус держал винтовку М-16.

– Мистер Спигги, – произнес он на плохом англий­ском. – Мои люди хотят плату за эту работу.

– Деньги не проблема, – быстро ответил Спигги.

– Мы хотим не деньги. Мои люди считают неразумным сразу убивать белую женщину. Она могла бы послужить нам... некоторое время. Мои люди давно в горах... Они считают неразумным сразу убивать белую женщину.

Элен рядом поежилась. Кузнецов попытался подняться и получил удар в лоб прикладом. Его отбросило на камни. Несколько рук вновь прижали его к земле.

– Мои приказы не должны обсуждаться, – произнес Спигги холодно. – Я плачу достаточно, чтобы вы не обсуждали мои слова.

– Мы никогда не пробовали белых женщин, мистер Спигги...

Выстрел прогремел оглушительно. Он прокатился по тиши Гималайских гор и потух. Где-то встрепенулась ночная птица и громко захлопала крыльями. Индус упал как подкошенный. Спигги опустил пистолет, из дула которого тонкой струйкой вился дым.

– У кого еще есть возражения? – спросил он. Наемники вокруг нервно зашевелились. Убеждения Спигги оказались действенны.

– Поднимите их, – приказал он.

Кузнецова, встряхнув, поставили на ноги. Элен шлепками отбросила руки, протянувшиеся к ней, и поднялась сама. «Вот и пришел конец», – подумал Кузнецов. Он всегда выпутывался из ситуаций, но теперь... Когда их будут расстреливать, можно попытаться спастись, прыгнув в пропасть. Но отвесные утесы и стремительно уходящие вниз скалы, по которым Раш не решился спускаться даже со снаряжением, оставляли призрачные шансы на успех. Кажется, эта ночь будет для него последней. Добегался.

Он посмотрел на Элен. Она стояла, гордо подняв голову, и он невольно залюбовался ей. Вот кто оказался здесь случайно и примет смерть несправедливо. Если бы она могла простить его обман...

– А где третий? – вдруг раздался недоуменный вопрос Спигги. Несколько индусов стали окликать друг друга на хинди. Женя удивленно повернулся в сторону Уолкера. Несколько лучей метнулись в том же направлении.

На земле распластался труп охранника.

– Я же говорил, что Уолкер очень опасен! – взвизгнул Спигги.

Уолкера нигде не было.

Он не чувствовал головной боли только потому, что боль в обожженном боку была сильнее. Толчки в висках и в затылке не прекращались в последние дни, мучая Уолкера и изматывая его. Чашка кофе минут на двадцать уменьшала боль, поэтому Уолкер пил кофе не переставая. В пещере не было кофе, и боль терзала его на протяжении всего пути. Только когда кусочек расплавленной магмы обжег ему бок, головная боль куда-то ушла.

Разбуженный криком, Уолкер открыл глаза. Темноту ночи разрезало несколько фонарей. Он попытался встать, и тут же дуло армейской винтовки М-16 уперлось ему в ключицы. Вернулась боль в боку. Уолкер скорчился, хватая ртом воздух.

– Доброе утро, доктор Кузнецов, – раздался из темноты знакомый голос. Элен неподалеку вскрикнула от неожиданности. Она узнала этого человека.

– Спигги, сукин сын! – пробормотал Уолкер сквозь боль. Он всегда считал, что на войне и в мирной жизни нет ничего страшнее предательства. И Спигги, долгое время бок о бок работавший с Уолкером, теперь был очевидным примером этого зла.

– Хватит стонать, – произнес обладатель М-16. – Уол­кер поднял на него глаза. В отблесках фонарей Шон смог разглядеть внешность говорившего. Человек походил на индийца, но черты лица скорее относились к европейским. Возможно, он был полукровкой. Тени, падающие на его растрескавшиеся губы, делали их похожими на источенные язвой. Сощуренные глаза смотрели недобро. Человек плюнул в сторону и ткнул стволом Уолкера. – Хватит стонать, американская собака!

– Спигги тоже американец, – произнес Уолкер. – Значит, и он – собака?

Вместо ответа, которого, впрочем, Уолкер и не ожидал, полуиндиец-полуевропеец со злостью пихнул Уолкера стволом в горло. Уолкер хрипло выдохнул воздух и ткнулся затылком в землю.

– Я отдам, – произнес Спигги, продолжая диалог с доктором Кузнецовым. Их речь доносилась словно издалека. Сейчас Уолкер был сосредоточен только на себе. Правило равновесия нарушилось. И голова, и бок разрывались от боли.

– Я непременно отдам вам. Ведь я в долгу перед вами, доктор Кузнецов.

– Да? – не понимая угрозы, спросил Евгений. Уолкер хотел предупредить его, но не успел.

– Вот мой долг!

Вслед за этой фразой до Уолкера донесся звук удара. Доктор Кузнецов вскрикнул и захлебнулся этим вскриком. Уолкер не видел Евгения, но чувствовал его боль.

– Сукин сын, – пробормотал Уолкер.

– Вот этого крепче держите, – сказал Спигги. Луч от его фонаря ударил в глаза. Уолкер закрылся от света ладонью. – Он очень опасен.

– Он ранен, – насмешливо произнес охранник.

– Жив он или мертв – находясь рядом с ним, нельзя расслабляться! Уж я – то его хорошо знаю.

«Уж он-то меня знает!» – зло подумал Уолкер.

– Ты действительно так опасен? – недоверчиво спросил охранник. – По-моему, ты сейчас напоминаешь перепуганную курицу, которую поджарили живьем.

– Попробуй сказать то же самое, только без своей винтовки! – ответил Уолкер. – Ты храбр только тогда, когда в руках оружие. На самом деле – ты женщина.

Охранник размахнулся, намереваясь ударить Уолкера прикладом в печень. В последний момент Шон успел подставить под удар бедро. Все равно ощущение не из приятных. Однако лучше, чем считать сломанные ребра.

– Еще раз произнеси, что я женщина! – тихо воскликнул охранник. В его интонации Уолкер услышал обиду. Это хорошо. Может быть, удастся вывести его из себя. – Ну что, я похож на женщину? – настаивал охранник.

– Пожалуй, нет, – ответил Уолкер. Боже, как раскалывается голова! И бок разрывается от боли. Скорее бы покончить с этим. – Ты не похож на женщину. Ты похож на шлюху. Продажную шлюху.

На этот раз удар был точен. Уолкер даже не успел среагировать. Стволом винтовки охранник заехал Уолкеру в челюсть, разорвав при этом кожу на щеке. Не сильный удар и не нокдаун. Но кровь хлестала из разорванной щеки. Уолкер протянул пальцы к ране. Кажется, разрыв до кости.

– Следующий твой ответ закончится печально! – Дуло автомата уперлось прямо в лоб. Уолкер прижат ладонь к щеке, чтобы остановить кровотечение. Какая ерунда эта разорванная щека. Ничто по сравнению с болью в голове. Маленьким шариком, испускающим жгучие волны.

Уолкер приподнялся. Дуло винтовки оставалось прижатым ко лбу.

– Что еще скажешь, американская собака?

– Я убью тебя.

Наемник нервно усмехнулся. Винтовка дрожала в его руках. Некоторое время слова Уолкера прокручивались у него в голове, и охранник вновь засмеялся, осознав нелепость ответа.

– ... Мои люди считают неразумным сразу убивать белую женщину. Она могла бы послужить нам... некоторое время, – на плохом английском говорил какой-то индус, обращаясь к Спигги. Краем уха Шон услышал эти слова, зато его охранник забыл обо всем.

– Сейчас твои мозги разлетятся по камням, а ты говоришь, что убьешь меня? – со смехом произнес он. Сквозь смех Уолкер чувствовал испуг наемника.

– Ага, – ответил он.

– Ты же гол. На тебе есть одежда, но нет никакого оружия! Я ощупал тебя.

– У меня нет оружия, но я убью тебя, полукровка!

Это оскорбление оказалось сильнее, чем «шлюха». Глаза охранника вспыхнули. Ствол внезапно перестал дрожать в напрягшихся руках. Оглушительно прогремел выстрел, но не из винтовки М-16. Выстрелом пронзило тело говорившего индуса. Уолкер ни на секунду не потерял над собой контроль. Глаза удивленного охранника опустились на ку­рок. Ведь он был уверен, что не нажимал на него. Этого было достаточно.

Левой ладонью Уолкер снял со своего лба ствол винтовки. Оружие противника не должно угрожать тебе, потому что оно может выстрелить в любой момент.

Одновременно Уолкер развернул плечи, насколько это было возможно. Напряженная ладонь взметнулась вперед, большой палец согнут для крепости. Основанием ладони Уолкер ударил охранника в нижнюю часть носа. Хрустнув, носовая перегородка вошла в мозг. Охранник даже ничего не успел понять – настолько быстро Уолкер выполнил удар.

Шон подхватил винтовку. Тела охранника и застреленного Спигги индуса упали одновременно. От резкого движения бок взорвался такой болью, что у Шона потемнело в глазах. В голове стучало. Уолкер упал на землю и откатился к камням. Здесь в темноте он смог отдышаться. Провел рукой по щеке – кровь продолжала идти. Нужно остановить ее, но, если он будет оставаться на этом месте и дальше, его быстро найдут. Нужно что-то придумать. Что-то придумать.

– Искать его? – спросил один из людей Спигги.

Спигги был сильно огорчен бегством Уолкера. И обиду сорвать не на ком. Одного индуса застрелил он, а охранника убил сам Уолкер. По сути, охранник был уже наказан за свою глупость.

– Бесполезно, – отозвался Спигги. – Слишком темно сейчас. Возьми пять человек, спуститесь к обрыву и расстреляйте пленников.

– Зачем так много людей?

– Потому что Уолкер ходит где-то по лесу! – раздраженно ответил Спигги.

– Не легче ли было расстрелять их прямо сейчас?

– А если трупы потом найдут возле пещеры? Ты хочешь, чтобы правительство Индии обратило внимание на странную пещеру! Выполняйте указание без разговоров. Бери людей, и идите к пропасти. Не вздумайте позволить себе вольности с женщиной. И ради бога, будьте осторожны, остерегайтесь Уолкера!

Кажется, все! Спигги помассировал глазные яблоки. Он сильно устал за сегодняшние день и ночь. Послание подземных людей у него в руках, теперь нужно обезопасить его. Спигги включил радиостанцию:

– Шульц, ты где находишься?

– Я в пяти километрах. Нашел удобную площадку.

– Нужно забрать меня. Это на двести метров северо-восточнее места высадки.

– Там же одни деревья и склон! Вертолет не сможет приземлиться.

– Опустишь трос. Взять нужно только меня. Все остальные останутся здесь.

– Я понял, – отозвался пилот.

– Найдешь по свету фонарей. Через сколько прибудешь?

– Минут через десять!

– Жду.

Кузнецов находился не так далеко от Спигги и слышал весь разговор. Его и Элен поведут к пропасти, чтобы там расстрелять. Уолкеру удалось бежать. Возможно, он сможет помочь. Вот только как остановить Спигги, у которого находится стальная коробочка и который собрался улететь на вертолете? Сколько сейчас времени? Их вертолет тоже должен прилететь и дожидаться в двух километрах за пропастью.

Шестеро вооруженных людей окружили их.

– Идите вперед, – произнес один из них, старший.

– Я не понимаю по-английски, – попытался тянуть время Кузнецов. Ответом послужил более чем убедительный тычок стволом в живот.

Они двигались вниз по склону по темным джунглям. Лучи фонарей наемников выхватывали стволы деревьев и листья папоротника. Головорезы окружили пленников со всех сторон. Двое спереди, по человеку с боков и двое сзади. Возможности для бегства не было никакой.

– Элен, – произнес Кузнецов. Она повернулась к нему. – Я хотел попросить прощения. Она кивнула.

– Я знаю, что тебя не исправить, – ответила она. Но сейчас я не хочу думать о каких-то обидах. Мне сейчас не до этого. Можешь считать это прощением.

Деревья впереди расступились, и они оказались на краю пропасти, в глубине которой царил мрак. Слева пропасть пересекал древний веревочный мост, уходящий в темноту. Звезды мерцали над темными пиками Гималайских гор.

– Встать на край, – приказал старший из наемников, который лично получал указания от Спигги.

Женя и Элен подошли к краю пропасти. Кузнецов мимоходом посмотрел вниз. Под ними, метра на полтора ниже края, находился уступ. Можно на нем укрыться, только какой смысл? Охранники подбегут к краю обрыва и расстреляют их на этом выступе.

Шестеро вооруженных людей отошли от края пропасти на несколько метров. Они подняли винтовки. Старший встал с краю. Кузнецов усмехнулся – расстрельная команда.

Сверху раздался стрекот лопастей вертолета. Людям Спигги пришлось оторваться от своих целей и поднять головы. Женя тоже поднял голову. Да, это был геликоптер, только не «Сафари на вертолетах». Какой-то другой, более широкий и мощный. Спигги прилетел проконтролировать расстрел.

Женя перевел взгляд на склон горы. Где-то среди листвы мигнул огонек света.

Старший из наемников поднес к губам рацию и начал переговоры с вертолетом. Ни он, ни его товарищи не видели огонька, светящего из леса у них за спиной.

Кузнецов не отрывал взгляд от светового круга. Тот на мгновение исчез, затем вновь появился, превратившись в длинный луч. Луч опустился на землю.

Женя, уже не опасаясь никого, изобразил поклон. Вслед за этим он обхватил Элен за талию и вместе с ней прыгнул на уступ у края скалы. Уолкер, конечно, имел в виду, чтобы они упали на землю. Но быть скрытыми от пуль на уступе еще лучше.

Резкая очередь из М-16 перекрыла стрекот лопастей вертолета. Пули визжали, впиваясь и отскакивая от края пропасти. Кузнецов и Элен, прижавшись к скале, застыли над обрывом.

* * *

Манхэттен, Нью-Йорк

Стивен Доулз отпер дверь своей квартиры, находящейся на тридцатом этаже фешенебельного небоскреба в Манхэт-тене. Сегодняшний день выдался самым неудачным за всю неделю. Сегодняшний день показал, что рейтинг передачи «Доулз анализирует...» упал до рекордно низкой отметки. Что-то потерялось. Ни в коем случае это нельзя было сказать о профессионализме Доулза. Скорее всего, зритель устал от его анализа политических, экономических, социальных событий. Возможно, Доулз не может найти свежую тему, а возможно, зритель устал от него самого.

Он включил свет и, прислонив дипломат к стене, принялся снимать ботинки, продолжая думать. Вероятно, придется менять формат передачи. Он не делал этого уже пять лет, да и не хотел, в силу возраста. Только молодой журналист сможет быстро перестроиться, превратить аналитическую программу в ток-шоу. Для Доулза этот процесс будет проходить трудно и болезненно, да и ток-шоу вести для него тяжело.

– Извините, мистер Доулз, – внезапно раздался в комнате голос, – но если вы и дальше будете так упорно меня не замечать, мне придется уйти.

Доулз поднял глаза. В его любимом кресле у окна сидел человек, которого он не знал.

– Берите что хотите и идите прочь, – ответил Доулз. – Мне не хватало сегодня только ограбления.

– Я не грабитель, – ответил человек.

«Грабителем он, конечно, являться не мог, – подумал До­улз. – Дорогой костюм, галстук с бриллиантовой булавкой, аристократическое лицо. Вот только как он проник в запертую квартиру?»

– Мне нужно было с вами встретиться, мистер Доулз, – произнес незнакомец, словно читая мысли. – Но вы все время на людях. Мне необходимо было встретиться с глазу на глаз, поэтому пришлось прибегнуть к хитростям. Я рад нашей встрече. Меня зовут Ганс Бисбрук.

– Что вам угодно, мистер Бисбрук? – спросил Доулз. – Не угодно ли, чтобы я позвонил в полицию?

– Это ваше право, – ответил Бисбрук. – Как является вашим правом выбирать тему своей передачи. А в последнее время вам это не слишком удается, не так ли?

– У вас есть тема? – Доулз опустился в кресло. Он достал из коробки сигару. – Не желаете?

– Не курю. Доулз закурил.

– Что вам нужно? – выпустив дым, спросил он.

– Не хочу, чтобы у вас сложилось мнение, что это нужно только мне. Вы как партнер должны принять участие, потому что я предлагаю ТЕМУ. Вам интересна тема, мне интересен ее анализ в вашей телепрограмме.

– Это связано с выборами?

– Нет.

– Финансовый вопрос?

Бисбрук отрицательно покачал головой.

– Давайте лучше я начну... – Бисбрук прокашлялся. – Что вы думаете о контакте с внеземной цивилизацией?

Доулз на некоторое время забыл, что у него находится во рту сигара. Она едва не выпала, он вовремя успел подхватить ее.

– Это несерьезно, – ответил он наконец. – Это тема конца семидесятых и начала восьмидесятых годов. Это будет курам на смех, если программа выйдет под названием «Доулз анализирует возможность контакта с внеземной цивилизацией»!

– Мне очень нравится ваш ответ, – улыбаясь, произнес Бисбрук. – Именно на такой я и рассчитывал. Доулз ничего не понимал.

– Меня интересует, – продолжил Бисбрук, – сможете ли вы сделать отрицательный анализ данной темы?

– Я не понимаю...

– Можно рассчитывать на конфиденциальность нашего разговора?

– Это лишний вопрос.

– Я обладаю некой информацией, мистер Доулз. Информация такова, что через несколько дней, а может даже завтра, в прессе и на телевидении могут появиться сообщения о неком грядущем землетрясении.

– Ложные сообщения?

– Нет.

– Крупное землетрясение?

– Это не должно вас волновать. После этих сообщений землетрясение действительно может произойти.

– Я полагаю, это не какой-нибудь толчок в Турции на три балла?

– Это не должно вас волновать! – вдруг жестко произнес Бисбрук.

– Я делаю подробный анализ, и волновать меня должно все!

Глаза Доулза округлились. Сигара выпала изо рта и прожгла дыру в персидском ковре. Стивен Доулз этого не за­метил. Его внимание было приковано к предмету, который показывал ему Бисбрук.

Двумя пальцами Бисбрук держал поразительной красоты чистый бриллиант величиной не меньше двадцатипятицентовика. Свет от лампы падал на его грани, отчего камень сверкал и искрился.

– Это ваш камень, мистер Доулз, – произнес Бисбрук, не опуская руку. – Если вы хотите получать каждый день по такому камню, слушайте меня очень внимательно и не задавайте вопросов. Я ясно выражаюсь?

– Да.

– Так вот, начиная с завтрашнего дня могут появиться сообщения о землетрясении. Вместе с ними появится информация о возможности контакта с цивилизацией людей, живущих в мантии Земли. Сообщения могут иметь один источник – некий русский ученый Евгений Кузнецов. Вы должны сделать серию аналитических передач о нелепости идеи существования подземной цивилизации. О том, что это полный бред! О том, что не может быть никакого контакта. О том, что этот русский ученый является псевдоученым, а его обоснования – псевдонаучными. За каждый день, пока общественное мнение не будет воспринимать этого русского, я буду давать вам по такому камню. Как только общественное мнение в большинстве своем начнет верить этому человеку – вы лишитесь выплат. Вы все поняли?

– Да. – Доулз не отводил взгляд с лица Бисбрука.

– У вас есть вопросы? Доулз закивал головой.

– Можете их задать.

– Это правда, что под Землей существует жизнь?

– Вам не требуется это знать.

– Мне нужно знать, что я окутываю пеленой – правду или ложь. Бисбрук повернул бриллиант в пальцах:

– Если я отвечу, то бриллиант вы не получите.

– Но где гарантии, что вы скажете мне правду?

– Я не даю никаких гарантий.

– Я согласен пожертвовать камнем за ответ. Бриллиант исчез в пальцах Бисбрука, словно шарик для пинг-понга в руках фокусника.

– В магме существует разумная метакремниевая жизнь.

* * *

Гималаи, Индия

Грохот автоматных очередей многократно усиливался звуком эха. Сверкали трассеры. Пули с визгом проносились на небольшом участке склона горы Каргаран. Встающие на пути камни либо поглощали пули, либо придавали им совершенно невообразимые траектории.

Сверху трещали лопасти вертолета. Освещая фонарями лес, четверо головорезов беспорядочно поливали деревья очередями. Двое их товарищей были убиты первыми выстрелами Уолкера. В числе убитых оказался и главный.

Уолкер понимал, что, убивая первым командира, ты сеешь панику в рядах солдат. Поэтому в тот момент, когда Кузнецов и Элеонора Граббс прыгнули со скалы, Уолкер дал очередь по главному из бандитов, тому, который переговаривался по рации с вертолетом. Главный был убит прямым попаданием в голову, краем очереди Уолкер задел еще одного, находящегося рядом.

Оставшиеся повели себя не очень умно. Вместо того чтобы выключить фонари, они освещали ими лес перед собой, надеясь обнаружить стрелка. Большего Уолкеру не было нужно. Он дал очередь, целясь чуть выше фонарей. Попал. Еще одна темная фигура повалилась на землю. Трое оставшихся наемников усилили ответный огонь. Три вспыхивающих пламени из стволов автоматических ружей разрезали ночную мглу. Пули свистели рядом с лицом Уолкера, вонзаясь в деревья и вышибая из них щепки

Вертолет стал подниматься, развернувшись к Уолкеру хвостом. Кажется, в нем должен находиться Спигги. Нельзя дать ему улететь и увезти с собой коробочку с предсказанием. Уолкер поднял ствол автоматической винтовки и дал очередь по вертолету. Пули пару раз звякнули, угодив в фюзеляж, но ничего не случилось. Отсюда из леса сбить вер­толет было невозможно. Уолкер только зря опустошил бы магазин.

Наемники залегли. Умная мысль, подумал Уолкер, но фонари они выключить забыли. Шон выстрелил вновь. Снова попадание. Один из головорезов вздернул вверх руку с автоматом, его палец в судороге давил на гашетку.

Такого эффекта от своего выстрела Уолкер не ожидал.

Очередь из винтовки М-16 конвульсирующего головореза прошила днище вертолета. Пуля пробила ногу пилота. Тот закричал и опустил голову, чтобы посмотреть на рану. В этот момент следующая пуля, разорвав пластик шлемофона, вонзилась пилоту в лоб. Смерть наступила мгновенно.

Перестрелка внезапно стихла. Кузнецов отнял руки от скалы и поднял голову. Чуть правее, почти над ними, висела махина вертолета. Лопасти вращались, только, как показалось Евгению, без былой уверенности.

Кузнецов сглотнул.

Звук вращающихся лопастей приблизился. Вертолет снижался.

Женя внезапно отчетливо увидел дыры от пуль, пробивших кабину пилота, а сквозь нижнее стекло – окровавленное лицо, прижавшееся к рукояти управления.

До Кузнецова вдруг дошло, что вертолет не снижается... Он ПАДАЕТ!

Лопасти вертолета действительно вращались медленнее. Его вдруг стало заносить набок. Уолкер увидел, как Куз­нецов и Граббс показались из-за края пропасти. Вместе с перепуганными головорезами они бросились в сторону от падающего вертолета.

Вращающиеся лопасти коснулись земли. Послышался удар, туча пыли вперемешку с камнями поднялась в воздух. Вертолет перевернуло на другой бок и бросило на веревочный мост, протянутый над ущельем. Хвост вертолета остался на краю пропасти. Хвостовой винт, все еще пытаясь вращаться, сделал два рывка, смял лопасти о камни и остановился.

Огромная масса вертолета, перевернутого вверх тормашками, застыла на скрипящих от натуги канатах веревочного моста, который Уолкер назвал ненадежным. Прожектор на днище светил вертикально вверх, разрывая ночную мглу.

Женя, обняв Элен, с замиранием сердца следил за падением вертолета. Он разнял руки и обнаружил, что вместо Элен обнимает грязного головореза, дрожащего от страха. Обнаружив себя в объятиях друг друга, они отскочили в разные стороны.

– Не двигаться, – раздался сзади усталый голос Уолкера.

Индус что-то пробормотал на своем языке и кинулся прочь, вслед за товарищем. Через секунду они скрылись в темноте.

Уолкер отбросил в сторону винтовку с пустым магазином и опустился на землю.

– Не знаю, что меня беспокоит больше – бок или голова.

– Как я рад вас видеть, Уолкер! – произнес Кузнецов. – Вы спасли нас.

– Нужно быть осторожными, – ответил Уолкер, подбирая автомат убитого. – Скоро здесь могут появиться другие.

– А я полагал – вы всех положили.

– У меня нет настроения шутить, доктор Кузнецов, – серьезно произнес Уолкер. – Что вы предлагаете делать дальше?

Кузнецов посмотрел на висящую над пропастью громадину вертолета. Канаты моста натянулись, словно струны. Скрипели каменные столбы, к которым они были привязаны. Хвостовой винт вертолета, опирающийся на край пропасти, вновь дернулся и застыл.

– Там в вертолете Спигги, – произнес Кузнецов. – У него находится предсказание. Я должен достать его.

– В любую минуту веревки лопнут, и вертолет обрушится в пропасть! ~ воскликнула Элен.

– Возможно, но из пропасти коробочку не достать. Да и где гарантии, что предсказание сохранится в целости при падении с двухсотметровой высоты?

Женя вздохнул.

– Ужасно не хочется лезть! – промолвил он. Уолкер протянул ему пистолет, который отобрал у одного из убитых.

– Спигги может быть жив, – произнес он. – Веди себя осторожнее.

Кузнецов взял пистолет в ладонь. Тяжелый и большой. Евгений не держал в руках боевого оружия уже более десяти лет. С тех пор, как был демобилизован из пограничных войск.

– Я не очень умею им пользоваться, – ответил Кузнецов, протягивая пистолет обратно. – Да и мешать будет при передвижении. В общем, так! Я достану предсказание, переберусь на другую сторону, а вы спрячетесь, чтобы люди Спигги вас не нашли. Сейчас уже... четыре часа утра. Наш вертолет ждет в условленном месте. Я найду вертолет и прилечу за вами. Вертолет здесь приземлиться не сможет, поэтому поднимем вас на тросе.

– Хорошо, мы будем находиться левее, на краю ущелья, – произнес Уолкер.

– Мы будем лететь и каждые десять секунд мигать про­жектором. Ответите нам тремя короткими и одним длинным сигналом фонаря. Если увидите или услышите немигающий вертолет – значит, это не мы.

Женя приблизился к хвосту вертолета, на котором ротор с поврежденными лопастями все еще пытался провернуться. Он обогнул лопасти и приблизился к хвостовой балке, соединяющей фюзеляж вертолета с хвостом.

Основной винт вертолета, искореженный ударом о землю, запутался в веревках моста. По сути, на нем и держалась вся конструкция. Кузнецов осторожно залез на хвостовую балку. Было слышно, как жалобно заскрипели канаты. Ря­дом с лицом Евгения слой наружных нитей, из которых был сплетен канат, лопнул. Нитки раскрылись веером.

– Господи, я никогда не верил в тебя, – пробормотал Кузнецов. – Помоги мне сейчас.

Нужно попытаться, иначе вертолет упадет вниз. Он сделал несколько движений по направлению к фюзеляжу. Внизу под ним открылась пропасть. Вертолет легонько раскачивался вместе с мостом от порывов бокового ветра. Женя вцепился в металл хвостовой балки. «Лучше не смотреть вниз», – повторял он про себя.

До воздухозаборника в корпусе вертолета оставалось метра два. Кузнецов замер, оценивая, как лучше перебраться от воздухозаборника на шасси вертолета, выполненные из труб. "Они называются «лыжные шасси», – поправил он себя. Он где-то читал про это название и, хотя тысячу раз видел вертолеты на лыжных шасси, слыша этот термин, все время представлял себе вертолет на лыжах. Обычных деревянных лыжах, на которых сам катался в детстве.

С лыжных шасси нужно было дотянуться рукой до замка и распахнуть дверцу салона. Эту операцию придется выполнить вниз головой.

Что-то заскрипело и треснуло. Вертолет вздрогнул и сместился. Кузнецов упад на хвостовую балку, обняв ее руками.

– Падать вниз не надо, – сказал он самому себе. – Падение не предусмотрено в моем контракте.

Ползком он добрался до воздухозаборника. В его отверстии легонько крутились лопасти турбины, совершенно не всасывая воздух. Женя перелез через воздухозаборник и оказался на лыжных шасси.

Что-то вновь заскрипело. Вертолет качнулся. Это был не скрип веревки. Скрип камней.

Плохо! Ужасно плохо!

Скрипеть могут только каменные сваи, на которых закреплены канаты моста. Кто знает, на какую нагрузку рассчитывали строители? Уж точно не на вес винтокрылой машины.

Женя приблизился к трубе правого шасси. Центр тяжести вертолета сместился, и он стал переворачиваться. Развернутый вверх дном корпус машины возвращался в свое естественное положение. Луч прожектора мелькнул, опускаясь вниз.

Кузнецов ухватился за трубу шасси. Что-то загудело. Послышался треск ломающихся на мосту досок. Женя закри­чал. Его перевернуло в воздухе и наверняка сбросило бы в пропасть, если бы он намертво не вцепился в трубу.

Вертолет перевернулся. Хвост его остался на краю пропасти, длинные лопасти основного винта запутались в канатах моста. Прожектор выдавал мощный луч света вниз, освещая дно ущелья. Под днищем вертолета, вися на руках, болтался Кузнецов.

Женя подтянулся и перевалил тело через трубу. А в следующее мгновение лопнул один из канатов. Вертолет вздрог­нул. Кузнецов опять свалился с трубы.

– Я словно гимнаст гребаный, – пробормотал Кузнецов, опять подтягиваясь. Мышцы уже устали, пальцы были готовы разжаться. Он вновь оказался на трубе лыжных шасси и посмотрел вверх.

Корпус вертолета по-прежнему слегка покачивался. Канаты скрипели, и этот звук выводил Кузнецова из себя. Рядом с его щекой начиналась дверь салона.

Женя очень осторожно, стараясь не нарушить хлипкий баланс висящего на канатном мосту вертолета, встал на трубу и взялся за ручку двери. Сквозь стекло он заглянул внутрь. В салоне было темно и ничего не видно. Только в кабине пилота горел свет. Женя осторожно повернул ручку.

Словно выстрел лопнул второй канат. Лопасти основного винта освободились из веревочных пут. Корпус машины полетел вниз. Хвостовой ротор вновь крутанулся, впился в канаты веревочного моста и запутался в них. Женя прижался к дверце. Округлившимися глазами он смотрел на приближающуюся стену ущелья.

Удар о стену наконец-то погасил прожектор вертолета. Со звоном посыпались вниз осколки иллюминаторов и прожектора. Силой удара Кузнецова оторвало от дверцы и перебросило на лопасть основного винта. Съезжая по лопасти вниз, Женя схватился руками за головки крепежных болтов. Только так ему удалось удержаться и не свалиться в пропасть.

– Женя, с вами все в порядке? – раздался окрик Уолера.

– Нет, – прохрипел Кузнецов.

Он пытался зацепиться ногой за какой-нибудь выступ на фюзеляже машины, чтобы снять нагрузку с пальцев, но нога все время соскальзывала. Кузнецов дал себе время отдышаться и прыгнул на нижнюю трубу шасси. При контакте ног Кузнецова с трубой вертолет снова вздрогнул и сместился ниже. Лопнул еще один канат, и теперь на другую сторону ущелья тянулась лишь одна веревка. Хвост вертолета окончательно запутался в обрывках тросов, кабина пилота располагалась в самой нижней точке. Чуть выше нее, на трубе лыжных шасси, снова у двери в салон застыл Куз­нецов.

– Уолкер, – закричал он наверх. – Найдите какую-нибудь веревку! Лиану из джунглей.

– Тут нет джунглей, Евгений! Тут только березовые и хвойные деревья.

– Я не знаю. Быть может, обрывок от канатного моста. Мне не выбраться отсюда без помощи!

– Хорошо. – Уолкер исчез с края пропасти. Вместо него появилось лицо Элен.

– Женя, тебе страшно?

– Элен, у меня сейчас нет времени на глупые вопросы. Я пытаюсь сохранить равновесие, чтобы вертолет не сорвался вниз! Вдобавок мне нужно открыть эту чертову дверь!

– Может, я могу чем-нибудь помочь?

– Лучше не надо.

Над обрывом появилось лицо Уолкера.

– Я нашел веревку в заплечной сумке одного из убитых. Я сейчас привяжу ее к опорам моста...

– Ни в коем случае! Если вертолет свалится вниз, то только из-за того, что не выдержали опоры. Попытайся привязать к какому-нибудь дереву.

Уолкер исчез. Вертолет вновь дернулся, съехав вниз еще на десяток сантиметров.

– Уолкер, быстрее! – отчаянно закричал Кузнецов.

Снова появился Уолкер. Быстрым движением он кинул веревку вниз. Женя поймал ее и, обмотав вокруг пояса, завязал на животе узлом.

– Сейчас я быстро открываю дверь и забираю предсказание, – сказал он, подбадривая самого себя.

Очень осторожно Кузнецов открыл дверь пассажирской кабины. Как он и ожидал, в кабине было сумрачно. Женя залез в салон. Сквозь боковые стекла луна и звезды немного подсвечивали. Женя оглядывался, привыкая к темноте. Но уже становилось все ясно. Этого Кузнецов не ждал.

Спигги в кабине не было. Ни мертвого, ни живого.

В кабине было совершенно пусто, не считая нескольких мешков то ли с провизией, то ли с оборудованием.

Женя вылез наружу и замер на трубе шасси. Что же получилось? Спигги вызвал вертолет. Пилот обещал прилететь через десять минут, Женя слышал это. Приблизительно столько же времени занял спуск расстрельной процессии от пещеры до пропасти. Допустим, вертолет прилетел и забрал Спигги у пещеры. Бывший федеральный агент решил проверить выполнение своего приказа и прилетел к пропасти. Так должно было случиться, только Спигги сейчас не было в вертолете.

Быть может, он вывалился из кабины?

Женя рассеянно посмотрел вниз. Прожектор вертолета был разбит. В темноте дна пропасти было не видно.

Нет, он не мог вывалиться. Кузнецов присутствовал при катастрофе вертолета. Да и дверца в кабину была захлопнута.

Стоп! А собственно, как вертолет должен был забрать Спигги? Ведь в темноте с воздуха ни черта не видно. Пилот должен был ориентироваться на свет фонарей. Точно! Свет от фонарей расстрельной команды пилот принял за свет фонаря Спигги. Именно поэтому возникла заминка у командира группы. Он объяснял пилоту, что Спигги находится выше по склону.

Значит, Спигги еще нужно найти!

– Поднимайте! – закричал Кузнецов наверх.

– Удачно? – спросила Элен.

– Нет, – ответил Кузнецов, кряхтя. Уолкер подтягивал его выше. Женя перебирал рукам и ногами по скале.

– Почему?

Еще два метра до края. Уолкер продолжал подтягивать его. Рана в боку горела, но он упрямо тянул Кузнецова наверх. Женя схватился руками за край обрыва.

– Почему? – вновь спросила Элен. Уолкер протянул Кузнецову руку.

– Потому что... – начал было Кузнецов и внезапно увидел, как расширились глаза Уолкера. Рука, протянутая Евгению, затряслась. Женя непонимающе смотрел на агента.

Из груди Уолкера показалось лезвие. Его кончик сверкнул в свете луны. Элен отскочила в сторону. Из приоткрытых губ Уолкера побежала тонкая струйка крови и скатилась на подбородок.

Кузнецов замер, поначалу не понимая, что происходит. Но затем осознание ситуации заставило его сжаться.

Уолкер был еще жив Его глаза уставились на Кузнецова, он пытался что-то произнести, но лишь выплескивал кровь себе на грудь Его ладонь тряслась, но он упорно тянул ее к Евгению. Женя понял, что Уолкер предлагает взять его за руку. Кузнецов так и поступил.

Как только Женя схватился за руку Уолкера, тот сильно рванул его вверх, вытащив из пропасти. Женя оказался на земле.

– Давно не испытывал такого наслаждения, – произнес Спигги, вытаскивая клинок из тела федерального агента. – С Уолкером у меня давние счеты.

Лезвие, которое рассекло грудь, причиняло жуткую боль. Но, несмотря на это, Уолкер радовался ей. Он радовался боли, потому что она принесла несказанное облегчение. Маленький огненный комок, поселившийся в его голове, уходил. В последние секунды своей жизни Уолкер впервые за долгое время почувствовал голову свободной и легкой. Предательский удар в спину принес покой и тишину Испуская последнее дыхание, Уолкер был счастлив навсегда расстаться с болью в голове. Приятная расслабленность окутала его. Сознание затуманилось. Даже не зная имени своего убийцы, Уолкер был ему благодарен.

– Наверно, доктор Кузнецов, вы искали это? – спросил Спигги, достав из сумки на поясе стальную коробочку с предсказанием.

– Давайте откроем ее, – предложил Кузнецов. – И вы, и я желаем узнать, что находится там внутри.

– Кто вам сказал, что мне интересно ее содержимое?

Коробочка отправилась обратно в сумку. Спигти вытянул руку с ножом. На Евгения была направлена рукоятка, а само лезвие пряталось за предплечьем.

Женя двинулся вперед. Спигги парой быстрых взмахов едва не распорол Кузнецову живот, Женя едва успел отскочить. Со Спигги шутки были плохи. По его словам, он тренировался целых десять лет. Кузнецов же не помнил, когда в последний раз посещал спортзал.

Спигги сделал выпад. Кузнецов запнулся о камень и упал на землю рядом с обломком лопасти вертолета. Бывший агент вскинул руку с ножом. Женя, стараясь действовать на опережение, выбил стальным обломком нож из руки нападающего. Спигги вскрикнул. Удар по кисти оказался болезненным. Лезвие исчезло в темноте, где-то звякнув о камень.

Женя быстро поднялся, сжимая в руках обломок. Теперь он взял инициативу в свои руки. Он сделал взмах. Спигги отскочил. На обратном замахе Женя попал в плечо противнику, заставив его споткнуться.

Шаг за шагом Кузнецов наступал, размахивая обломком лопасти. Спигги попытался нанести удар ногой. Эта попытка была пресечена стальным обломком. Блокирование удара получилось основательным. Спигги взвыл от боли.

– Вот тебе, подонок! – воскликнул Кузнецов. Вдруг что-то дернуло его сзади, и он упал.

Он по-прежнему оставался привязан веревкой к дереву. Это сделал Уолкер, вытаскивая Евгения из пропасти. Запас веревки размотался, и она, натянувшись, остановила Кузнецова. Стальной обломок выпал из рук. Женя отплевывался от набившейся в рот пыли Где-то подобное уже происходило с ним

Спигги кинулся на него. Он уже приготовился прыгнуть на распластавшегося на земле Кузнецова, как мощный луч фонаря ударил ему в лицо.

Элен остановила бывшего агента, предотвратив его прыжок на Евгения. Пока Спигги пытался спрятать лицо от яркого света, Кузнецов успел подняться. Он попробовал сорвать веревку с пояса, но во время подъема из пропасти узел затянулся намертво.

Спигги ногой внезапно выбил фонарь из рук Элен. Тот взлетел вверх, переворачиваясь в воздухе и мелькая лучом, словно в зале дискотеки. Вскрикнув, Элен отшатнулась в сторону. Спигги начал надвигаться на Кузнецова. Женя отступал.

Он не мог достойно противостоять Спигги в рукопашном бою. Перед ним находился очень серьезный и натренированный противник, имевший опыт ведения схватки, а все, что помнил Кузнецов из разучиваемых в армии приемов, это удар прикладом автомата и тычок штыком.

Но злость брала Кузнецова, когда он вспоминал о предательском ударе в спину Уолкера. Он хотел бы разорвать Спигги, но не умел. Разве что злость и отличный удар правой ногой.

Спигги сделал выпад. Кузнецов отскочил назад, и земля ушла у него из-под ног. Холодный пот пробил его. Женя понял, что отскочил в пропасть. Рядом раздался крик Элен. Кузнецов проваливался вниз, готовясь к рывку, с которым веревка, привязанная к поясу, остановит падение.

Веревка больно врезалась в бока, Кузнецов даже взвыл.

Он снова висел возле вертолета. Над обрывом появилось лицо Спигги.

– Сегодня вы получите, доктор Кузнецов, совершенно бесплатные ощущения от свободного полета, – произнес он, и добавил: – Дамы и господа, летайте самолетами нашей авиакомпании!

Он наклонился и стал перерезать ножом веревку, на которой висел Женя. Материал, из которого изготавливалась профессиональная альпинистская веревка, был прочен, но Спигги все-таки удалось срезать верхний слой.

Еще несколько надрезов.

Кузнецов ощутил, как под ножом Спигги веревка вздра­гивает. Он протянул руку к трубам шасси вертолета.

Спигги почувствовал слабину веревки, потому что резать ее стало труднее. Он глянул вниз. Темная фигура Кузнецова перебралась на фюзеляж вертолета. Сукин сын чертовски живуч!

Хвост вертолета запутался в канатах моста. Но не это удерживало вертолет от падения, а последний канат, протянувшийся через пропасть. Спигги понял, что, если перережет оставшийся канат, вертолет рухнет вниз вместе с настырным Кузнецовым.

Он обогнул изуродованный хвост вертолета и, вновь оказавшись на краю, стал резать канат. Несколько волокон лопнули, сердцевина натянулась, словно стальной трос моста Золотые Ворота в Сан-Франциско.

Пилить канат было неудобно, и Спигги сместился еще ближе к краю. Внезапно земля под его ногами растрескалась. Спигги только успел опустить глаза, как край скалы, на котором он стоял, обрушился. Спигги попытался зацепиться за переплетение канатов, но пальцы соскользнули, и бывший федеральный агент полетел вниз.

Он упал на хвостовую балку, съехал по ней вниз до воздухозаборника, больно ударившись копчиком о край.

От толчка вертолет вздрогнул. Еще несколько слоев нитей разошлись на толстом канате, уходящем на другой край пропасти. Хвостовые лопасти вертолета вновь крутанулись, узел из канатов сместился вниз, опуская машину.

– Как ты себя чувствуешь, подонок, вися на волоске? – раздался голос Кузнецова. Спигги повернул голову и по­лучил удар в лицо.

– Так дерутся только дети, – потерев щеку, улыбнулся Спигги. Его замах был незаметен, а удар запястьем – раз­рушителен. Кузнецова сбросило с шасси, и он снова повис на веревке.

Женя помотал головой. Словно копытом от лошади по­лучил. В голове все плясало.

Веревка, на которой он висел, вздрогнула. В месте надреза волокна продолжали рваться. Кузнецов оттолкнулся от скалы, его поднесло обратно к шасси. Женя схватился руками за трубу и, взобравшись на нее, посмотрел вверх. Спигги спускался.

Вертолет в который раз тряхнуло. Волокна каната продолжали лопаться. Спигги оказался в метре от Кузнецова. Он вновь попытался ударить, но Евгений сумел увернуться и, подскочив к Спигги, вцепился в его сумку на поясе. Пальцы нащупали и сжали окутанную материей сумки коробочку с предсказанием.

Бывший агент ФБР зверски ухмыльнулся и ударил Кузнецова в висок. Женя сжался, втянув голову в плечи. Удар пришелся выше, но от этого было не легче. Кузнецов не отпускал сумку, пытаясь расстегнуть клапан. Спигги ударил еще раз.

В тот момент, когда Кузнецов подумал, что третьего удара не вынесет, звонко лопнул последний канат веревочного моста. Спигги и Женя замерли. Хвост вертолета, уже не сдерживаемый веревками, поехал вниз. Лопасти хвостового винта вновь сдвинулись и зацепились за камни. Вер­толет повис над обрывом, это шаткое равновесие могло нарушить любое дуновение ветра.

Кузнецов и Спигги застыли, опасаясь даже вздохнуть.

– Ты покойник, Спигги, – прошептал Кузнецов и толкнул шасси обоими ногами.

Вертолет дернулся, хвост соскочил с края пропасти. Куз­нецов сжал руку – коробочка осталась в ней.

Огромная масса вертолета падала в пропасть. Искореженный винт скребся о стену скалы, фюзеляж било об уступы. Над всей этой катастрофой стоял безумный крик бывшего агента ФБР. Кузнецов некоторое время мог наблюдать его тело, прилипшее к шасси.

Темнота поглотила вертолет, крик оборвался, а через секунду стены ущелья сотряс взрыв. Огненное облако вспыхнуло внизу, разорвав темную пелену. Металлические обломки вертолета разлетелись в разные стороны и упали, с глухим звуком ударяясь о камни.

Кузнецов висел на веревке, закрыв глаза. Скала холодила прижатую к ней щеку. Рука сжимала коробочку с предска­занием.

Женя поднял свободную руку, чтобы дотронуться до небольшого каменного выступа. В этот момент лопнула веревка.

Он не успел понять, что произошло, а лишь увидел, как над краем возникло лицо Элен. Ее тонкие руки схватили ускользающий трос.

– Элен, держи веревку! – закричал он отчаянно. – Я сейчас попытаюсь зацепиться.

Как назло, скала в этом месте была абсолютно гладкой. В первый раз, когда его поднимал Уолкер, Кузнецову не пришлось ни за что цепляться. Да и веревка была цела. Сейчас короткий конец веревки находился в слабых руках Элен.

– Я не могу! – плача, закричала она. – Веревка выскальзывает из рук.

– Элен! – попросил он. – Постарайся.

– Она выскальзывает...

– Я держу, – вдруг раздался голос.

Элен ахнула.

Рядом с ней в веревку вцепился Брюс Раш.

– Не беспокойтесь, – произнес Раш. – Я крепко держу.

Когда Кузнецов был поднят на плато, он увидел перед собой совершенно черного человека.

– Уж не в аду ли мы оказались? – спросил он, пожимая руку Рашу.

– Скорее я поднялся из ада.

Евгений опустился на колени перед телом Уолкера и пощупал пульс. Уолкер был мертв. Элен всхлипнула.

– Он был хороший человек, – произнес Раш. – Я надеюсь, ему будет хорошо на небесах.

– Нам следует похоронить его здесь, – произнес Кузне­цов. – Мы не можем везти тело в Дели. В этом случае придется иметь дело с полицией, а у нас и так мало времени.

– Я согласен с вами. Когда закончится вся эта история, мы сообщим в консульство.

– До сих пор не могу поверить! – произнесла Элен, глядя на Раша. – Мы видели, как вы упали в пропасть и на вас обрушились тонны лавы!

– К счастью, я упал на уступ, – рассказал Раш. – Потоки лавы обрушились вниз, не задев меня. Около десяти минут я сходил с ума от нестерпимого жара и сернистого запаха. Я думал, что умру либо от удушья, либо поджарюсь. К счастью, через несколько минут поток лавы прекратился. Я потерял сознание. Сколько времени прошло с того момента, сказать не могу. Я очнулся в полной темноте и едва не упал вниз.

– Выходит, мы вас бросили, – удрученно произнесла Элен.

– Не стоит терзать себя угрызениями совести. Я и сам, когда провалился вниз, не думал, что выкарабкаюсь. Хорошо – со мной были альпинистские костыли и молоток. Так я выбрался из пропасти. Остался жив. Кстати, никто не видел мой фотоаппарат?

Элен покачала головой. Кузнецов поднялся:

– Нам нужно спешить. Предсказание в наших руках, а времени осталось очень мало.

Часть четвертая

КОНТАКТ

12.10 a.m. no времени горных областей США, 19 июля, городок Милд Рок, штат Орегон

Утро выдалось тревожным. Всю неделю вулканологи брали пробы на горе Мелисса. Утром и вечером по информационному городскому каналу жителям города сообщалось о результатах проведенных исследований. В эти часы Джейк вместе с матерью не отрывался от телевизора.

Все началось с внезапного потепления озера Хот. Ребята не помнили, чтобы оно прогревалось до такой высокой температуры. И это вызвало смущение не только у них. Появившийся вслед за этим в некоторых частях города запах сернистого газа укрепил мэра в необходимости привлечения специалистов. И те не замедлили появиться.

Всю неделю они брали пробы, делали анализы. О результатах исследований каждое утро и вечер по телевизору рассказывал шестидесятидвухлетний Сэм Нейли, единственный местный журналист. По его словам, ученые находились в замешательстве.

С одной стороны, все признаки указывали на пробуждение вулкана Мелисса, который с незапамятных времен считался потухшим. Однако анализ признаков не приводил к подтверждению гипотезы. В общем, все говорило об извержении, вот только вулкан оставался спокойным. Никаких движений пород, никакого дыма из застывшего кратера – ничего, что указывало бы на надвигающуюся катастрофу

Город находился в замешательстве, и мэр уже начал сожалеть о том, что проинформировал жителей о результатах исследований вулкана. Хотя скрыть работу ученых представлялось маловероятным. В Милд Роке существовали очень тесные родственные связи, и в управлении мэрией работали люди, у которых в городке жили бабушки, дяди, сестры. Люди из мэрии опасались за своих родственников и предупредили бы их, те в свою очередь предупредили бы остальных родственников. Скрыть какую-то тайну в маленьком городке очень сложно.

Сегодня, по настоянию мэра, всех детей собрали в школе, чтобы рассказать им, как вести себя в ситуации, когда будет объявлен сигнал тревоги. И вот Джейк очутился за своей партой в середине лета. До начала учебного года оставалось еще чуть больше месяца, а он снова сидел за партой. Миссис Тэйлор, учительница английской литературы, худая женщина со строгими складками у рта, рассказывала, что подобные проявления вулканической деятельности встречаются во многих местах, где находятся вулканы.

Потом она стала рассказывать, что вулканические проявления в этих местах, которые позже назвали Милд Роком, замечали еще в восемнадцатом веке. И недаром, сказала она, их город называется «Теплая скала», а озеро – «Горячее».

Смысл сказанного сводился к тому, что нет поводов для беспокойства, так это понял для себя Джейк. Люди тысячи лет живут бок о бок с вулканами, а настоящие катастрофы случаются только тогда, когда люди не обращают внимания на предвестники извержений. В нашем случае и мэр, и ученые занимаются проявлениями вулканической деятельности, но не находят в них ничего серьезного.

Где-то на двадцатой минуте речи учительницы Джейк перестал улавливать смысл сказанного. Для продолжительного прослушивания нужна тренировка, нужно ходить в школу каждый день и слушать лекции. Только тогда будешь продолжать воспринимать смысл после двадцатой минуты. Но сейчас разгар лета...

Джейк с грустью посмотрел в окно и увидел с высоты третьего этажа своего загадочного знакомого – тезку Джейка. Он стоял на школьном газоне под здоровым вязом по прозвищу Чингисхан и, задрав голову, смотрел на Джейка.

«Почему он сейчас не в школе?» – подумал Джейк и тут же одернул себя. Тезка из другого города, никто не пригласил его в класс.

Мальчик махнул рукой, приглашая Джейка спуститься к нему. Джейк в ответ покачал головой и, втянув голову, развел в стороны руки, показывая, что сейчас не может.

– Джейк! – окликнула его учительница.

– Да, мэм? – Джейк испуганно отвернулся от окна.

– Быть может, подсчет ворон за окном намного интереснее моего рассказа?

– Нет, мэм. – Джейк опустил голову.

– Я рассказываю очень важные вещи, – строго сказала она. – Вы должны это знать. Поэтому вы не должны отвлекаться. Ты понял меня, Джейк?

– Да, мэм.

Миссис Тэйлор продолжила. Джейк опять повернулся к окну. Загадочный мальчик протянул к нему руки. Лицо его сделалось жалостливым. Руки указывали на Джейка. После этого мальчик приблизил ладони к груди и похлопал себя по ней.

– Да, я понял, что ты зовешь меня! – тихо прошептал Джейк. – Только не могу я спуститься.

Он вновь покачал головой. Мальчик опустил руки, горестно поглядев на Джейка.

– Джейк! – на этот раз резко окликнула миссис Тэй­лор. – Ты продолжаешь не слушать меня!

Ее голос был слегка с хрипотцой, сорванный вот такими резкими выкриками. «Зачем так кричать?» – подумал Джейк. Его отец говорил, что кричащий человек не слышит других.

– Я здесь, – упрямо промямлил Джейк.

– Твои родители, возможно, не знают о твоем дурном поведении!

– Но сейчас же лето! Учебный год еще не начался!

– Быть гражданином – это обязанность, которую необходимо выполнять круглый год! Ты должен усвоить мой рассказ, это твоя обязанность. Я не потерплю, если ты заставишь меня прерваться еще раз.

Джейк замолчал, поджав губы. Он не смел повернуть голову, но осторожно скашивал глаза в сторону окна. Тезка Джейк замер в умоляющей позе. Он заметил, что Джейк смотрит на него, показал на свою грудь, а потом сделал красноречивый жест, указывая на левое запястье.

– У тебя мало времени? Куда же ты опять торопишься? – прошептал Джейк.

Мальчик вновь и вновь звал Джейка, всем своим видом показывая, что ему необходима помощь. Он протягивал к Джейку руки, и тот наконец решился.

Он встал из-за парты. Удивленная такой наглостью ученика, миссис Тэйлор оборвала рассказ на полуслове.

– Извините меня, миссис Тэйлор, – произнес Джейк. – Мне необходимо выйти.

Учительница уже оправилась от удивления. Он нервно поправила очки:

– Тебе нужно в туалет?

– Нет, – ответил Джейк.

– У тебя головные боли или пучит живот?

– Мне нужно выйти из класса. Там внизу меня ждет мальчик, которому необходима помощь.

– Все мальчики сейчас находятся в классах, Джейк. Твоя ложь начинает выводить меня из себя! Осталось десять ми­нут. Ты должен досидеть этот урок до конца.

Крик учительницы только нервировал Джейка.

– У вас очень скучный урок и скучный рассказ! – выпалил он. – Мне от него хочется спать. Настоящий рассказ должен быть интересным настолько, чтобы, слушая его, можно было не заметить перерыв!

Миссис Тэйлор яростно глотала воздух. Еще никто не упрекал ее в некомпетентности.

– Ты хочешь сказать – мой урок не интересен? Может, кто-то еще считает, что рассказ не интересен или не важен! Кто? Встаньте, не бойтесь!

Встать смельчаков не нашлось. Впрочем, Джейк и не сомневался, что окажется в оппозиции один. Никто не хотел портить отношения с преподавателем одного из важнейших предметов перед началом нового учебного года.

– Нет таковых! – воскликнула она. – Ты единственный считаешь, что мой урок скучен. Сядь на место!

Указательный палец с облупившимся лаком на ногте вытянулся в направлении кончика носа Джейка. Палец не коснулся носа, но именно под его давлением Джейк опустился на стул. Еще некоторое время миссис Тэйлор гневным взглядом осматривала Джейка с ног до головы. Затем она вздохнула, кашлянула и продолжила свой рассказ. Джейк грустно взглянул в окно.

Мальчик внизу уже не надеялся на приход Джейка, поэтому принялся что-то объяснять знаками. Он развел руки в стороны и показал вниз. Затем сложил ладони вместе, показывая, что держит какой-то предмет.

Джейк ничего не понял из этих объяснений. Тот вновь руками пытался объять невидимый шар. Затем показал на землю. Затем сложил руки вместе...

– Вот и все, – как ни в чем не бывало произнесла миссис Тэйлор. – Вы свободны до сентября. Ты тоже, Джейк, можешь идти, куда тебе вздумается.

Джейк сорвался со своего места. Он проскочил сквозь дверь, оттолкнув толстого Виктора, и вылетел в коридор.

– Крыша поехала, что ли? – крикнул вдогонку Виктор.

– У него не крыша съехала, у него, точно, дно пробило, – подсказал Крис. Виктор засмеялся.

Джейк не слышал их. Он бежал по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. На первом этаже возле индивидуальных шкафчиков он столкнулся с учителем географии, который, осторожно держа в руках высокую стопку листов бумаги, собирался подняться по лестнице. Листы бумаги взлетели в воздух, Джейк упал на учителя.

– Это листовки, Джейк! – воскликнул он, брызгая слюной в лицо мальчику. – Ты раскидал все листовки!

– А разве их не нужно было разбрасывать? – поднимаясь, попутно спросил Джейк. Он перепрыгнул через голову учителя и выскочил на улицу.

– Ты раскидал все листовки! – кричал вслед учитель географии. – Вернись немедленно и собери их! Слышишь?

Стоя на ступеньках школы Джейк разглядывал газон под окнами их класса. Загадочного мальчика на газоне уже не было.

* * *

10.07 по времени Дели, 20 июля, Дели, Индия

До самолета оставалось три часа, и на это время они сняли номер в гостинице.

Уолкера похоронили возле пещеры горы Каргаран. Выкопали неглубокую яму, присыпали тело землей и закрыли это место камнями, чтобы звери не смогли разгрести землю. После этого по радиостанции они вызвали вертолет. Пилот уже более двух часов поджидал их в условленном месте, и прилетел сразу, как только они связались с ним. На тросе их подняли на борт вертолета. По пути в Дели никто не проронил ни слова.

Раш запер входную дверь и плотно задернул шторы. Куз­нецов включил настольную лампу. В центр стола он поставил коробочку с предсказанием. Теперь они могли разглядеть ее внимательно.

Размером коробочка была чуть больше ладони. Она не была тяжелой. Броски и падения не испортили стальные стенки, расписанные непонятными узорами, переплетающимися между собой, с предательским рисунком слона сверху.

Раш щелкнул вспышкой нового фотоаппарата, который он приобрел в Дели. В ответ на вопросительные взгляды Жени и Элен он только пожал плечами.

– Это ведь историческое событие! – оправдываясь, произнес он. – Оно должно быть запечатлено на десятки ви­деокамер. А я обхожусь всего лишь одним «Олимпусом».

Кузнецов ничего не ответил и прикоснулся к металлу крышки.

– Крышка утоплена, – сказал он. – Я вижу щель, но не могу подцепить за край. Мне нужно что-то тонкое и прочное. Элен протянула ему пилку для ногтей.

– Спасибо, – поблагодарил Кузнецов. Он просунул пилку в щель и надавил. Крышка щелкнула и приподнялась. Кузнецов нетерпеливо снял ее. В другое время он полюбовался бы узором, но сейчас его интересовало только содержимое коробочки.

– Что это? – недоуменно произнесла Элен.

Женя перевернул коробочку. На поверхность стола высыпались какие-то обломки, напоминающие яичную скорлупу. Раш вновь щелкнул фотоаппаратом.

– Да погоди ты! – раздраженно отмахнулся Кузнецов, разглядывая скорлупу.

– Оно разбилось, – удрученно произнесла Элен. – Во время всех этих прыжков и падений предсказание разбилось!

Женя аккуратно взял двумя пальцами маленький осколок. Он был теплым, шероховатым на ощупь и казался сделанным из песка. Странного, как будто спекшегося песка.

– Это соединение кремния, – произнес Кузнецов.

– Но что же это было? – продолжала недоумевать Элен. – Какой оно было формы?

Другой рукой Кузнецов поднял следующий осколок. Теперь он рассматривал их вместе.

– А что, если у подземных людей совершенно другая логика мышления? – предположил Раш.

– Что это значит? – откликнулась Элен, повернувшись к нему.

– Существуют гипотезы, что внеземной разум может обладать совершенно иной логикой мышления, непонятной человеку. Их поведение и объяснение сути вещей окажется непредсказуемым для человека. Это может затруднить контакт между цивилизациями, а то и вовсе привести к вражде.

– До сих пор подземные люди вели себя понятно, – возразила Элен.

– Понятно для кого? Что они показали такого, чтобы однозначно указывало на предмет?

– С их знаками сталкивался только доктор Кузнецов. Только он может определить – логично ли, с точки зрения людей, ведет себя подземный разум.

– Логично, – внезапно произнес Кузнецов. Раш и Элен одновременно повернулись к нему.

– Я держу в руках не осколки, – продолжил он. – Вот смотрите, – Он поднял один осколок. – Что он напоминает?

– Не знаю, – откровенно призналась Элен.

– Напоминает сваренное вкрутую яйцо, у которого начинаешь отламывать скорлупу... Может, вы и не видите, но это мой хлеб, – произнес Кузнецов. – Я держу в руках австралийскую тектоническую плиту! Вернее, ее крошечную модель. Тектоническая плита мало напоминает те контуры Австралии, которые мы привыкли видеть на карте. Но, поверьте мне, это она! А теперь смотрите дальше.

Женя взял другой осколок.

– Это индокитайская плита. Она стыкуется с австралийской в этом месте.

Он поднес два осколка друг к другу. С легким щелчком, словно два магнита, осколки притянулись друг к другу, образовав часть сферы.

– Вы видите! Из этих осколков можно собрать тектоническую модель Земли! – захлебываясь говорил Кузне­цов. – Те осколки, изображающие плиты, которые являются соседними, притягиваются друг к другу. Кстати, их так же легко можно разорвать и собрать снова. Вот!

Он перевел дух и взял еще один осколок.

– Это североамериканская плита.

– Но ведь североамериканская плита не находится ря­дом.

– Верно! Этот осколок и не притягивается! Кузнецов продемонстрировал.

– Нужно собрать весь шар, – сказал Элен.

– Сейчас, – ответил Женя. Он искал следующие части. Найдя их – ставил на место.

– Вот эту плиту я вижу впервые! Я не знал о ней. Она находится между антарктической и австралийской. А контур плиты! Мы не знали, что здесь существует разлом! Мама родная! И эти знания пролежали четыре тысячи лет под землей!

– Они ждали вас, доктор Кузнецов! – сказал Раш.

Женя вновь окунулся в процесс сборки осколков. Он был похож на ребенка, осваивающего новую головоломку. Элен с нежностью посмотрела на него.

– Готово! – провозгласил Кузнецов. У него в руках находился испещренный разломами шар. – Это модель нашей планеты.

– И что же дальше? – спросил Раш. – В чем заключается предсказание?

– Я не знаю, – растерялся Кузнецов. Он заглянул в стальную коробочку, надеясь, что там остались предметы, которые помогут получить предсказание. Коробочка была пуста.

Маленькая модель Земли в руках Кузнецова шевельнулась. Легкое волнение пробежало по поверхности. Женя отнял руки и положил шар на стол. Некоторое время они ожидали продолжения, но его не последовало.

– Непонятно, – произнес Раш.

Женя вновь взял шар в руки и снова почувствовал шевеление. По его поверхности, напоминающей спекшийся песок, побежали маленькие волны.

– Он оживает, когда ты берешь его в руки, – сказала Элен.

– Мои руки теплые... Его нужно нагреть, чтобы привести в движение! – озаренный догадкой, воскликнул Евгений. – Ему не хватает тепла.

Он поднес шар близко под свет лампы. Волнения на поверхности шара усилились. Волны ходили по шару кругами, под пальцами Женя ощутил легкое покалывание. Волны сходились и разбегались, но больше ничего. Женя никаких изменений не наблюдал.

– Элен, посмотри – есть ли фен в ванной комнате.

– Ты полагаешь, что тепла недостаточно? – спросил Раш.

– Уверен в этом.

Элен принесла фен. Кузнецов перевел режим работы фена на максимальный нагрев. Под сильной струей воздуха шар ожил. Волны исчезли с его поверхности, но Кузнецов был уверен, что шар «заработал». Места стыков тектонических плит едва заметно двигались. В некоторых местах раскрылись трещины.

– Модель заработала, – произнес Евгений.

Элен удивленно следила за превращениями шара. Посредине одной из обширных тектонических плит возникла крошечная точка. Кузнецов внимательно следил за проис­ходящим. Точка увеличилась, образовав трещину. Трещина побежала по поверхности плиты. Внезапно середина трещины раскрылась, ее края опустились вниз. Все это казалось крохотным на маленьком шаре. Элен подумала, что на поверхности Земли эта трещина окажется очень большой. Просто гигантской.

Дыра на поверхности получилась в форме вытянутого треугольника. На некоторое время шар замер, и Элен поначалу подумала, что потребуется снова нагреть его. Но движения возобновились. Теперь стало понятно. Шар акцентировал внимание зрителей на этом вытянутом треугольнике.

После этого шар замер насовсем.

– Что это за материк? – спросила она.

– Это тихоокеанская плита, – ответил Кузнецов.

– Слава богу! – вздохнула Элен. – Там нет стран и го­родов. Никто из людей не пострадает.

Она перевела взгляд на Кузнецова и увидела в его глазах тревогу. Евгений застыл, глядя на шар. Рядом Раш схватился за спинку кресла, пытаясь устоять на ногах.

– Вы не правы, Элен, – с трудом произнес Раш. – В этом месте живет много людей.

9. 05 по московскому времени, 20 июля (11.35 по времени Дели), Общий институт физики Земли им. О. Ю, Шмидта РАН, Москва

Высокий стройный человек с плащом, перекинутым через руку, щурясь, изучал доску объявлений.

– Вам кого нужно? – окликнула незнакомца Дарья Семенова.

От неожиданности человек даже подпрыгнул. Семенова

в душе была рада, что сумела напугать незнакомца. Он повернулся к ней лицом.

– Меня зовут Брайн Лидс, – ответил незнакомец на ломаном русском. – Я из Лос-Анджелесского института геофизики. Мне нужен доктор Кузнецов.

– Он в психушке, – ответила Семенова без тени смущения.

– Простите, я плохо понял.

– В пси-хи-ат-ри-че-ской ле-че-бни-це! – по слогам пояснила Семенова.

– Боже, что случилось?

– Его исследования закрыли. Оказалось, что место прогнозирования землетрясений он занимался поисками зеленых человечков; только в магме Земли. Один банкир сказал, что больше не даст ему ни копейки. В ответ Кузнецов пытался задушить банкира.

– Я не верю в это, – растерянно произнес иностранец. – Кузнецов отличный ученый. Он мой друг.

– Верим мы или нет, события происходят независимо от нас, – неожиданно философски ответила Семенова. – А Кузнецов слишком много читал фантастики и сдвинулся на этой почве.

– Где находится больница? – спросил иностранец.

– Спросите у Воздвиженского.

– А кто это?

– Заместитель директора института по научным вопросам.

– Спасибо.

Человек прошел по коридору, куда показала Семенова, остановился перед дверью и корректно постучал в нее.

– Здравствуйте. Разрешите? – произнес он с акцентом.

– Чем могу быть полезен? – спросил Воздвиженский.

– Меня зовут Брайн Лидс, – представился человек. – Я из Лос-Анжелесского института геофизики.

– Очень приятно, – произнес Воздвиженский, протягивая руку. – Я знаком с Джеймсом Вудрофом.

Брайн Лидс не подал руки Воздвиженскому. Замдиректора смущенно убрал руку за спину.

– Я слышал, что мой друг Евгений Кузнецов попал в больницу? – спросил Лидс.

– Евгений фальсифицировал результаты своих исследований и незаконно тратил средства, предназначенные для исследований, – ответил Воздвиженский, усаживаясь в кресло. – Когда его уличили в этом, он начал рассказывать безумные истории о кремниевой жизни внутри Земли.

– Разве это повод, чтобы поместить человека в психиатрическую больницу?

– Он пытался задушить представителя банка «Юнион Трейд». Вы не видели его в тот момент. Он действительно сошел с ума. Кричал, что ему нужны деньги, иначе произойдет страшное землетрясение. Потом он потерял сознание, и мы вызвали «скорую помощь». У нас и в мыслях не было поместить его в лечебницу, но доктора решили, что так будет лучше.

– Я могу узнать адрес лечебницы?

– Это не сложно, только зачем вам это нужно?

– Странный вопрос, – произнес Лидс, разведя руками, на одной из которых висел плащ, – Я прилетел из Америки. Я хочу увидеть своего друга, в безумии которого сомневаюсь.

– Увы, это невозможно. Кузнецов сбежал из лечебницы.

– Я не могу поверить!

– Это так. На данный момент мы не знаем, где находится Кузнецов.

– Его адрес есть у вас?

– Секунду.

Воздвиженский раскрыл блокнот. Некоторое время он рассматривал страницы блокнота сквозь очки в роговой оправе. Незнакомец ждал, мельком оглядев кабинет.

– Что-то нет его адреса, – сказал наконец Воздвиженский. – Сейчас.

Он поднял трубку телефона и набрал номер:

– Федя? Это Воздвиженский. Ты адрес Кузнецова знаешь? Зайди, пожалуйста, тут его спрашивают.

Через пять минут в кабинете Воздвиженского появился Федор Иванов.

– Здорово, мужик – произнес он, протягивая крепкую руку Брайну Лидсу.

– Это не мужик, а наш коллега из Соединенных Штатов, – поправил его Воздвиженский. Бородатое лицо Иванова застыло.

– Ну, так он не мужик, что ли? – Иванов настойчиво протягивал иностранцу руку. – Меня зовут Федя.

Иностранец холодно смотрел на протянутую руку. Было очевидно, что он не хочет подавать руку, спрятанную под плащом. Воздвиженский понял это и не настаивал на рукопожатии. Но мужицкая натура Иванова этого не понимала.

– Тебе чего, в лом пожать мне руку? – спросил Иванов с угрозой.

На столе заместителя директора требовательно зазвонил телефон. Иностранец посмотрел на Воздвиженского, потом перевел взгляд на лицо Иванова. Затем левой рукой снял с предплечья плащ.

Федор Иванов сразу потерял свою уверенность, а протянутая рука сама отдернулась назад.

Воздвиженский, раскрыв рот, на какое-то мгновение забыл о звонящем телефоне.

У Брайна Лидса отсутствовала кисть правой руки.

Гавайские острова. Столица – Гонолулу. Территория – 16,7 тыс. км2 . Население – 1,5 млн. человек. Является фешенебельным курортом для отдыхающих со всего света. Острова Гавайи, Мауи, Кауаи, Оаху и другие. Являются 50-м штатом США.

Женя захлопнул справочник.

– Кошмар, – произнес он.

– Когда произойдет катастрофа? – спросил Раш.

– Сейчас уже утро двадцатого. По какому времени судить? Если по местному времени, то послезавтра.

– Значит, у нас очень мало времени.

– Его не мало, – поправил Кузнецов. – Времени практически нет!

– Нам нужно убедить правительство Соединенных Штатов в серьезности проблемы, после этого им придется эвакуировать все население Гавайских островов.

– Эвакуировать за один день полтора миллиона чело­век? – спросила Элен. – Это реально?

– Знаешь, сколько человек умещал «Титаник»? – ответил Кузнецов. – Около трех тысяч. Посчитай сама, сколько потребуется «Титаников», чтобы эвакуировать все население Гавайских островов!

– Быть может, какие-то территории не подвергнутся землетрясению, – сказал Раш.

– Брюс, вы, кажется, не поняли. В тихоокеанской тектонической плите образуется разлом, о котором мы не имели представления. Землетрясение – это попутный процесс. Фактически произойдет разлом в земной коре и опускание Гавайских островов в океан. Они будут полностью затоплены, а образовавшиеся в результате землетрясения гигантские волны достигнут берегов Америки и Японии. Необходима эвакуация населения прибрежных районов. Мы на пороге глобального контакта с иной цивилизацией, но и на пороге одной из самых разрушительных катастроф.

– Что же нам делать? – рассеянно произнесла Элен.

– Нужно действовать быстро. Наша главная задача – заставить американское правительство поверить нам. Я могу действовать через Российский институт физики Земли. Институт может предоставить прогноз Федеральному центру прогноза землетрясений, а тот, в свою очередь, предоставит эту информацию заинтересованным структурам в США.

– Женя, – сказал Раш. – Я не хотел бы вас расстраивать, но прогноз слишком невероятен, чтобы ему можно было поверить. У меня имеются сильные сомнения, что правительство США воспримет прогноз с должной серьезностью. Для разговора с ними потребуются веские доказательства, а что у нас есть, кроме маленькой модели земного шара?

– Кого нужно убедить в администрации, чтобы они приняли решение об эвакуации?

– Я полагаю, самого президента.

– Как можно донести информацию до президента?

– Нужно повлиять на директора Федерального управления по чрезвычайным ситуациям. Он примет решение о необходимости информирования президента.

– Да-а, – протянул Кузнецов.

– Я попытаюсь задействовать свои каналы. Возможно, что-то удастся сделать.

– Мы с Элен летим в Москву, в институт, – сказал Куз­нецов.

– Я отправляюсь в Соединенные Штаты. Возьмите мой спутниковый телефон.

– Спасибо.

Раш повернулся, собираясь покинуть номер.

– Погодите, – остановил его Кузнецов.

– Что? – Раш повернулся. Его лицо было красным от ожогов, да и выглядел он усталым. Совсем не таким, каким они увидели его в первый раз.

– Брюс, я боюсь.

– Чего? – удивился Раш.

– Того, что произойдет. Я боюсь наступающих событий. Как землетрясения, так и контакта.

– Это естественные чувства. Нужно сделать все, что от нас зависит, и даже немного больше.

Воздвиженский очень долго не брал трубку. Женя был уверен, что застанет замдиректора на месте. В девять часов утра (по московскому времени) Воздвиженский всегда на месте. «Неужели я не поймаю его!» – с ужасом подумал

Кузнецов.

После двадцатого гудка на другом конце подняли трубку.

– Михаил Николаевич! – облегченно воскликнул Куз­нецов.

– Кто это? – прохрипел в трубке телефона Воздвиженский. Кажется, ему сейчас не помешал бы стакан воды, подумал Женя.

– Это Женя Кузнецов, Михаил Николаевич.

– Кузнецов? Какой Кузнецов? – Воздвиженский, видимо, был чем-то сильно озадачен. – Кузнецов! – Теперь до него дошло. – Где ты, Женя?

– Я в Дели.

– В Дели? Это Индия? – Хрипы в голосе Воздвиженского исчезли, – Как ты себя чувствуешь, Женя?

«Это плохо, – подумал Кузнецов. – Очень плохо. Меня по-прежнему принимают за сумасшедшего».

– Я нахожусь в Индии, Михаил Николаевич, – твердо произнес Кузнецов. Элен, стоящая рядом, вопросительно посмотрела на него. Она не понимала русский язык, но интонация насторожила ее.

– Михаил Николаевич, это Индия, и я звоню по очень серьезному вопросу!

Проблема, беспокоившая Воздвиженского, отошла на задний план.

– А зачем ты сбежал из больницы?

– Михаил Николаевич! У меня очень серьезный вопрос. Вы не верили мне и даже поместили в психиатрическую лечебницу. Но я нашел предсказание. Произойдет гигантский катаклизм.

– Это подземные люди тебе предсказали?

– Не мне! Всем жителям Земли!

– И что же случится?

– В тихоокеанской плите имеется разлом. Гавайские острова опустятся под воду.

– Имеются какие-нибудь предвестники, официально зарегистрированные сейсмологической службой США? Краткосрочные или долгосрочные?

– Я не располагаю такой информацией.

– Может, твои подземные люди ошиблись?

– Если бы у меня было немного больше времени, я бы исследовал возможность существования дополнительного разлома в тихоокеанской плите. Но землетрясение произойдет уже завтра! На Гавайских островах может находиться полутора миллиона человек! Это будет самая разрушительная катастрофа за всю историю человечества.

– Хорошо, а что ты хочешь от меня? Кузнецов набрал в рот воздуха:

– Мне нужно, чтобы Институт физики Земли выдал официальный прогноз. И как можно скорее.

– Но ведь нужно будет предъявить диаграммы с сейсмостанций, а что у нас есть в том районе? Ближайшая телесейсмическая станция в Петропавловске-Камчатском. за несколько тысяч километров! А у американцев там развитая сеть. Университет геологии и геофизики штата Гавайи. Получится, что в России за тридевять земель есть данные, а у них под боком – нет.

– Я не знаю, как быть, – растерялся Кузнецов. – Можно что-нибудь придумать...

– Знаешь, Женя, – произнес Воздвиженский по-отечески. – Ты уж извини меня, старика. Но позволь не поверить в твою историю. И ничего я фальсифицировать больше не буду – Как только я упомяну твою фамилию, меня тут же поднимут на смех.

– Подумайте о людях там, на Гавайских островах! – с болью произнес Кузнецов.

– А ты подумай о себе, – ответил Воздвиженский, и в трубке раздались короткие гудки. Женя со вздохом повесил трубку.

– Он не поверил? – спросила Элен.

– Нет. Правда действительно выглядит безумно...

– Нам необходимо лететь. Самолет уже через час.

– Лететь, но куда? В Москве меня никто не будет слушать. Кроме уфолога Раша, ни один человек не поверил в подземную цивилизацию безоговорочно. Им подавай данные и факты. «Зарегистрированные краткосрочные и долгосрочные предвестники»! Слушай, а полетели на Гавайи! Отдохнем, покупаемся... в Тихом океане. Ха-ха!

Элен серьезно посмотрела на него.

– Женя, мне только не хватало, чтобы ты сейчас потерял рассудок.

Собрав вещи, Элен потащила его из номера. Она поймала такси и попросила водителя отвезти их в аэропорт. В течение всего этого времени Кузнецов выглядел словно зомби. В машине он вновь заговорил.

– Но с другой стороны, прогноз можно сделать не только на основании данных с сейсмостанций. Можно предсказать катастрофу с помощью математических методов. Именно этим я и занимался, именно для предсказания землетрясений создавал математическую модель Земли.

Женя продолжал рассуждать, когда они проходили таможню.

– Я могу объяснить, что предсказал катастрофу при помощи физико-математической модели. Можно снова позвонить Воздвиженскому... Впрочем, он не поверит. Я уже пытался рассказать ему правду. Тем более он знает, что последние полтора года я не занимался моделью.

Они вошли в самолет и сели на свои места. Кузнецов: продолжал излагать мысль:

– Можно попытаться позвонить Джеймсу Вудрофу в Институт геофизики Лос-Анджедеса. Он, конечно, приложил руку к тому, чтобы прекратить мои исследования, но попытаться поговорить с ним все-таки стоит.

Он не помнил телефонный номер Вудрофа, и чтобы узнать его, побеспокоил еще одного человека из Института физики Земли. Человек очень сильно ругался, Кузнецов тоже отвечал на повышенных тонах. Номер Женя все-таки получил и теперь набирал его на трубке спутникового телефона.

– Алло, это Вудроф, – раздалось в трубке. Голос Вудрофа звучал бодро, несмотря на наступившую в Соединенных Штатах ночь.

– Мистер Вудроф. Это Евгений Кузнецов.

– Что вам нужно? – насторожился Вудроф.

– Я хотел бы принести извинения за свое поведение, мистер Вудроф, – осторожно начал Женя.

– Вам будет недостаточно одних извинений, мистер Куз­нецов. К тому же, я полагаю, суды не рассматривают извинения в качестве объяснений за нецелевое использование средств, выделенных на исследования.

– Деньги были потрачены на исследования, мистер Вуд­роф. И мои исследования дали результаты. Завтра случится катастрофа. Гавайские острова подвергнутся невиданном землетрясению и уйдут под воду.

Вудроф молчал.

– Вы слышите меня? – спросил Кузнецов.

– Да, Я обдумываю сказанное

– Гавайские острова уйдут под воду вместе с полуторамиллионным населением.

– Наши сейсмостанции не зарегистрировали никаких предварительных толчков.

– Они могут появиться только перед самой катастрофой.

– Откуда вы об этом знаете?

– Основываясь на данных физико-математической модели, я сделал прогноз, – произнес главную ложь Евгений

– Ваши прогнозы никогда не сбывались, мистер Куз­нецов!

– Этот сбудется!

– Когда вы успели просчитать модель и на чем? Мы ведь изъяли все материалы

– У меня нет сейчас времени на объяснения. Главное – спасти жизнь людей. Ведь Гавайи – американский штат. Что скажет ваше начальство, когда узнает, что вы не приняли прогноз?

– Это что, угроза? Я не потерплю угрозы!

– Подумайте о людях.

– Мистер Кузнецов, что вы мне тут рассказываете! Поставьте себя на мое место! Мне звонит человек, который совсем недавно находился в сумасшедшем доме, и сообщает, что завтра гигантское землетрясение уничтожит Гавайские острова. Причем ни один сейсмолог, ни один геофизик не сделали прогноз на это землетрясение. Необходимо прервать деловую жизнь островов, сорвать с места полтора миллиона жителей и тысячи туристов! А что у меня есть? Только ваш безумный звонок!

– Но моя модель... – с обидой в голосе произнес Куз­нецов.

– Ваша модель – ничто! Ее не существует. Это блеф! Женя молчал, не зная, что сказать.

– Вы закончили, мистер Кузнецов?

«Он все время повторяет „мистер“, – подумал Женя, глядя на застывшее в ожидании лицо Элен. – Раньше он называл меня доктором. Значит, все мои заслуги канули в Лету».

– Я кладу трубку! – с угрозой произнес Вудроф.

– Подождите! – воскликнул Евгений. – Это действительно правда! Там новый разлом, о котором мы раньше не догадывались!

– Разлом?

– Он проходит рядом с островами.

– Вы же понимаете, что я сейчас не смогу проверить эти данные!

– Я пытаюсь убедить вас, что мой прогноз – это правда. Почему я сообщаю об этом столь внезапно? Но ведь многие открытия случаются внезапно, словно озарение. У меня было озарение. Я шел к этому прогнозу всю свою жизнь. До него у меня не было ничего и после уже не будет. Поверьте!

Вудроф молчал. В трубке слышалось лишь его тяжелое дыхание.

– Подумайте, если кто-нибудь предсказал бы катастрофу «Титаника», его посчитали бы сумасшедшим. Сейчас речь идет о гораздо большем количестве возможных жертв. Гибель Гавайских островов сравнима с гибелью мифической Атлантиды. Мы должны предотвратить эту трагедию.

Чувствовалось, что следующая фраза далась Вудрофу с трудом.

– Что вы предлагаете?

Женя облегченно вздохнул. Занавес непонимания был пробит.

– Ваш институт должен дать прогноз о землетрясении

– Подпись под документом все равно кто-то должен ставить. По-вашему, это буду я?

– Никто другой не сможет меня понять.

– Если ваш прогноз неправилен – это означает конец моей карьеры.

– Вы не должны сейчас сомневаться, Джеймс. Вы ни в коем случае не должны сейчас думать об этом... – Женя помолчал, а затем добавил: – Цивилизации будут вам благодарны.

Мерное дыхание Вудрофа в трубке оборвалось.

– Цивилизации? – внезапно повторил он. Женя закрыт глаза. Господи! Зачем он это ляпнул!

– Вы сказали цивилизации? Не о подземной ли цивилизации идет речь?

– Нет, – попытался воспротивиться Кузнецов.

– Я вспомнил! – воскликнул Вудроф, не слушая Кузнецова. – Я вспомнил ваши слова в кабинете Воздвиженского! О том, что подземная цивилизация предскажет гигантское землетрясение!

– Я сделал прогноз на основе моей модели, – без былой уверенности повторил Кузнецов.

– Нет! Вы продолжаете оставаться в плену ваших фантазий! Бог мой! Я едва не попался!

– Это все – правда!

– Я не хочу больше слышать даже ваше имя! – Вудроф бросил трубку. Кузнецов едва не заплакал. Он снова набрал номер, но тот был занят. Кузнецов уже поднял руку, чтобы разбить спутниковый телефон о подлокотник кресла.

– Не надо, Женя, – мягко произнесла Элен, перехватив его руку

– Эти идиоты не верят! Они ничему не верят! Что я должен сделать, чтобы они мне поверили?

Элен смотрела на него, в ее светло-серых глазах светился какой-то загадочный огонек. Этот взгляд завораживал, Куз­нецов еще никогда не видел ее такой красивой. В ее лице было что-то недоброе, даже чуточку дьявольское.

– Позвони на Си-эн-эн.

* * *

9.15 по времени Рима, 20 июля, Милан, Италия

– Дино Монтелла слушает.

– Вы не могли бы говорить по-английски?

– Да, конечно.

– Здравствуйте. Мне дал ваш телефон знакомый. Вы журналист Си-эн-эн?

– Вы совершенно правы. – Монтелла крутанул руль влево, обгоняя медленно движущийся седан.

– Меня зовут Евгений Кузнецов. Я работаю в московском Институте физики Земли. Монтелла присвистнул:

– А ближе вы никого не нашли из Си-эн-эн?

– У меня не было на это времени.

– Погодите секундочку. – Монтелла прикрыл трубку ладонью и обратился к своему спутнику, сидящему на переднем сиденье: – Марко, посмотри в базе данных: Евгений Кузнецов, Институт физики Земли в Москве.

Марко кивнул и раскрыл ноутбук.

– Я слушаю вас, – продолжил Монтелла.

– У меня есть новость, которая может стать сенсационной.

– Если она заслуживает внимания, я готов выслушать вас.

– Не знаю, сможете ли вы передать новость в головное агентство Си-эн-эн. Она не относится к Италии.

– Это не важно.

– Хорошо. Я хочу сказать вам, что 22 июля произойдет гигантское землетрясение, которое уничтожит Гавайские острова. Я пытался представить этот прогноз по официальным каналам, но меня никто не хочет слушать...

Марко легонько потянул его за рукав Монтелла оторвался от дороги и посмотрел на указываемые ему строки на экране ноутбука. «Кандидат физико-математических наук Евгений Кузнецов. Россия. Объединенный институт физики Земли. Занимается проблемами прогнозирования землетрясений».

– Вы занимаетесь проблемами прогнозирования землетрясений?

– Да.

– Почему же вам никто не верит?

– Это очень долгая история. Дело в том, что я получил предсказание от цивилизации подземных людей, живущих в мантии планеты.

– Вы серьезно?

– Вполне.

– Си-эн-эн – это не желтая пресса. Мы не распространяем слухи.

– Речь идет не о слухах. Полтора миллиона человек могут погибнуть, но никто в это не верит!

– Но ваш источник предсказания... как бы это сказать – он невероятен.

– Мои исследования подтверждают данный прогноз. Монтелла молчал, обдумывая сказанное.

– Что вы хотите от нас?

– Мне нужно, чтобы правительство США услышало меня. Услышало как можно быстрее. Ведь эвакуировать с островов полтора миллиона человек очень сложно... Почему вы молчите?

– Я думаю. – Трудновато было собраться с мыслями, получив такую информацию, – В принципе, возможно сделать репортаж. Назовите ваш телефон, и с вами свяжутся

Женя продиктовал номер телефона, Монтелла записал его

– Только поторопитесь, – доносился из трубки голос Кузнецова. – Действовать нужно стремительно...

Монтелла слушал Кузнецова и одновременно читал следующие строки на экране ноутбука, показываемые ему Марко

«... Евгений Кузнецов 15 июля этого года был помещен в клинику для душевнобольных...»

Сразу все встало на свои места.

– Мистер Кузнецов, – произнес Монтелла.

– Я вас слушаю.

– К сожалению, мы не сможем помочь вам. Извините.

– Вы не можете так вот взять и бросить важный репортаж!

– Я извиняюсь! Больше не звоните! Монтелла положил трубку.

– Бесполезно, – промолвил Кузнецов, отложив в сторону аппарат. – Никто мне не верит.

Самолет пролетал над Гималайскими горами. Через несколько часов он будет в Москве.

– Что дальше? – спросил Кузнецов.

– Я не знаю, что делать дальше, Женя, – ответила Элен.

– Впору застрелиться. Можно представить, что чувствовал Ван Гог, когда люди плевали на его картины.

– Ты не Ван Гог.

– Быть может, мне совершить акт самосожжения на Гавайских островах, чтобы хоть как-то обратить внимание общественности?1

– Тебя посчитают одним из тех фанатиков новой религии, которые губят свою жизнь ради встречи с внеземным разумом.

– Ты права.

Телефон коротко пискнул.

– Это звонок? – спросил Кузнецов.

– Я не знаю. Никогда не имела дела со спутниковыми телефонами.

Женя взял трубку. Внизу мигала красная лампочка, сигнализирующая о низком напряжении батарей.

– Аккумулятор сел, – разочарованно произнес Кузне­цов. Он ожидал, что это окажется звонок опомнившихся журналистов Си-эн-эн. Но это была всего лишь севшая батарея телефона. – Раш не оставил зарядного устройства?

– Я его не видела, – ответила Элен.

Женя опустил голову. Через тридцать четыре часа произойдет гигантское землетрясение, которое уничтожит полтора миллиона человек, а его не хочет слушать ни Воздвиженский, ни Вудроф, ни журналисты из Си-эн-эн. Вдобавок ко всему Раш дал ему телефон с разряженной батареей.

Женя устало закрыл глаза. Последние часы дались ему тяжело. Немного удалось поспать в вертолете, но этого было мало. Сутки выдались изматывающими.

Сон наваливался неотвратимо. Женя понимал, что должен еще кому-то сообщить в катастрофе. Только бы его послушали. Но он уже не знал – кому

Нужно было открыть глаза, но он не мог Он думал о журналистах в Милане. Он пытался представить их себе, а они вырастали до размеров небоскреба Кузнецов пытался докричаться до них, но было бесполезно.

Элен наклонилась к Евгению. Сквозь приоткрытые губы до нее доносилось мерное дыхание. Кузнецов заснул.

– Дамы и господа... мы совершаем посадку в столице России городе Москве.

Женя вздрогнул и открыл глаза. Объявление стюардессы разбудило его. Он поглядел на часы. Боже! Уже 16.31 по Москве! Он проспал пять часов!

Элен тихо дремала на кресле рядом.

Женя сел. Разговоры по телефону шесть часов назад остались словно в другом дне. Да, эти люди ему не поверили. Но кроме них существует очень много ученых и политиков, которые могут повлиять на ситуацию. Некоторых из этих людей Кузнецов знал. Сон пошел на пользу и придал уверенности.

Рядом жалобно пискнул телефон. Проклятие! Его батарея была разряжена. Возможно, на один звонок батареи хватит, но только Кузнецов знал, что с одного звонка ничего решить не удастся. Через час он будет в Москве, еще через десять минут он доберется до ближайшего телефона-автомата. Это хорошо, вот только он потеряет целый час.

Женя взял телефон в руку, и тот неожиданно зазвонил Кузнецов недоверчиво рассматривал аппарат, лампочка на котором мигала. Он сначала подумал, что телефон по-прежнему сигнализирует о подсевшем аккумуляторе.

Телефон запиликал снова. Кто-то звонил на аппарат. Женя рассеянно нажал кнопку и поднес трубку к уху.

– Евгений Кузнецов? – спросила женщина по-английски.

– Да. Кто вы? – спросил Женя.

– С вами сейчас будет говорить президент Соединенных Штатов.

– Кто-кто? – Здравствуй, сынок.

Кузнецов растерянно шарил глазами по салону самолета, руки его превратились в бесполезные поленья, а самого его будто пришпилило к креслу.

– Господин президент? – прошептал Кузнецов в трубку.

– Мой советник по национальной безопасности сказал, что ужасное землетрясение уничтожит Гавайи. Кузнецов не мог ответить. Язык прилип к небу,

– Он также рассказал, что информация о землетрясении передана цивилизацией подземных людей.

– Откуда он знает об этом? – едва смог выговорить Кузнецов.

– Кто-то из уфологов обратился к заместителю руководителя администрации Белого дома. Потом эта информация попала к советнику по национальной безопасности. Это безумная информация, ты согласен со мной, сынок?

– Да, – ответил Евгений, сглотнув слюну.

– Я хотел бы поговорить с тобой, – Произнес президент, и тут телефон пронзительно пискнул в ухо. Аккумулятор неумолимо разряжался.

– Перезвоните мне! – закричал Женя в трубку. – У меня садится аккумулятор. Телефон я сейчас скажу... Он соскочил с кресла.

– У вас есть телефон? – закричал он солидному бизнесмену, чем изрядно напугал его.

– Наин, – отрицательно ответил немец.

– Дайте мне скорее телефон! – крикнул Кузнецов на весь салон.

– У меня есть телефон, – сказал развязного вида молодой человек с золотой цепью на шее. Он держал в руке трубку, показывая ее Кузнецову. – Но я вам его не дам.

– Дайте мне телефон, – взмолился Кузнецов.

– Это мой телефон. Хочу – даю, хочу – нет.

– Алло, вы слышите меня? – раздался в трубке голос президента США.

– Одну секунду! – ответил Кузнецов и обратился к молодому человеку: – Как русский человек русскому, вы можете одолжить мне трубку на три минуты?

– Как русский русскому, я продам вам эти три минуты за сто долларов.

– Идет! Женя схватил у него из рук трубку и прочитал номер телефонного аппарата. Вместо президента в трубке вновь возникла женщина. Он записала номер и разъединилась Буквально тут же зазвонил телефон молодого человека

– Кузнецов! – воскликнул Женя в трубку.

– Я продолжу, – сказал президент. – Только не обижайся, сынок, но поставь себя на мое место. Кто-то звонит и говорит моим подчиненным, что пятидесятый штат будет сметен с лица Земли. Я спрашиваю, откуда поступила такая информация? Мне отвечают – от какого-то русского ученого-сейсмолога. Если честно, ты бы поверил в это?

Женя закрыл глаза. Он мог сказать что угодно. Он мог соврать. Но он произнес то, что чувствовал.

– Я бы не поверил, – ответил Кузнецов.

– Очень много людей сейчас находятся на Гавайских островах, ты знаешь об этом?

– Конечно.

– Для эвакуации такого количества людей понадобится огромное усилие, Мы остановим бизнес на островах, а предприниматели потеряют миллионы долларов, не говоря уже о налогах государству. Эвакуация потребует гигантских средств. Корабли, самолеты, топливо, запчасти, теплые одеяла, сотни тонн продуктов... Ты слушаешь меня?

– Очень внимательно.

Шок от разговора с самим президентом Соединенных Штатов не проходил. И все-таки Евгения не покидало чувство какого-то домашнего тепла. Словно он разговаривал с отцом, к тому же президент то и дело называл его «сынок».

– Сынок, это выльется в несколько миллиардов долла­ров. А все из-за того, что какой-то ученый из России что-то там раскопал. Ты понимаешь меня?

– Да.

– Так вот, я поверил в эту информацию. Жене показалось, что он ослышался. Нет, он определенно ослышался!

– Но дабы полностью убедиться, – продолжил президент, – что эта информация правдива, я позвонил тебе.

Кузнецов почувствовал, что сейчас потеряет сознание, настолько оглушительно свалилось на него облегчение.

– Вы знаете, что я находился два дня в психиатрической больнице? – спросил он.

– Я думаю – тебя не поняли.

– Вы верите в существование подземной жизни?

– Прежде всего, я президент своей страны, извини за излишний пафос высказывания. Я президент. Я обязан заботиться о своих гражданах, а уже потом выражать свое мнение по поводу каких-то там существ под землей.

– Но что, если я обычный сумасшедший?

– Какой-то голос в моей голове нашептывает, что ты прав. Этот разговор лишь укрепил меня в моей уверенности.

– Я надеюсь – вы спасете людей, господин президент, – произнес Кузнецов.

– Мы постараемся... Сынок, ты сможешь сегодня прилететь в Вашингтон?

– Да, только у меня почти нет денег.

– Позвони в американское посольство. Они помогут тебе.

– Спасибо.

– Спасибо тебе. – Президент сделал паузу. – Ты можешь точно сказать – сколько у нас осталосы времени?

– В предсказании указана дата 22 июля. Не знаю, насколько точно определена дата. Но эвакуацию следует начинать активными темпами.

– Прилетай в Вашингтон, сынок, – повторил президент и отсоединился.

Кузнецов не видя ничего, отдал трубку молодому человеку.

– А деньги? – спросил тот. Кузнецов сунул ему смятую бумажку.

– Кто это был? – спросила Элен.

– Президент США.

– Ты сошел с ума?

– А ты не знала об этом? Элен схватилась за голову.

– Это кажется продолжением сна. Как он узнал?

– Раш протолкнул информацию по своим каналам. И самое главное – ей поверили.

– Нет, Женя, – серьезно сказала Элен. – Самое главное предстоит впереди.

* * *

8.45a.m. no стандартному времени востока США, 20шаля, Кабинет принятия стратегических решений, Белый дом, Вашингтон

Президент положил трубку.

– Должен ли я напоминать, что мы не можем руководствоваться в своей работе разными слухами, – произнес глава администрации.

– Речь идет о полутора миллионах человек, – сказал пре­зидент.

– Но слух пустил всего лишь один!

– Вы читали его досье, – возразил президент. – Блестящий русский ученый, занимающийся проблемами прогнозирования землятресений...

– ... Но последнее время расходовавший деньги США не на исследования, а налево, и к тому же несколько дней находившийся в психиатрической клинике.

– Он тратил деньги на то, что может предотвратить гибель граждан США! Фактически он расходовал деньги на нашу безопасность! И хватит об этом! Нам нужно спасти полтора миллиона человек с Гавайских островов.

– Такого кризиса у нас еще не случалось, – несколько растерянно заметил советник по национальной безопасности.

– В первую очередь необходимо прекратить все авиарейсы на Гавайские острова. Вы должны отдать распоряжения, господин президент, – произнес директор Федерального управления по чрезвычайным ситуациям.

– Да, это необходимо сделать, – согласился президент.

– Губернатор Гавайев уже получил информацию и сейчас организует сбор людей. Делают это без суеты и лишней огласки. Договорено, что происходит учебная эвакуация при ситуации с извержением вулкана.

– Не всегда к учебной эвакуации относятся как к настоящей.

– Я согласен, господин президент, но всеобщая паника вызовет хаос и дезорганизует эвакуацию. Нужно также отменить внутренние рейсы из Лос-Анджелеса, Сан-Хосе, Феникса и других городов. Освободившиеся транспорты надо направить на острова. Аэропорты в Гонолулу, Кахулуи и Коуне примут столько самолетов, сколько это возможно. Мы используем еще двенадцать мелких аэропортов. Но авиарейсы – это капля в море.

– То есть? – не понял президент.

– Даже при использовании всех посадочных площадок и максимального числа авиареисов, при интенсивной работе авиадиспетчеров, мы сможем эвакуировать воздухом не более двух-трех сотен тысяч человек.

– Это плохо! – промолвил президент. – Морской транспорт?

– Все свободные суда, находящиеся поблизости, направлены в порты Гавайских островов. Мы также собираемся направить несколько танкеров с топливом, чтобы организовать заправку судов по месту. Ведь у многих запас топлива на исходе, так как корабли уже направлялись к берегам США.

– Нам нужна международная помощь?

– Крайне нужна, господин президент! Япония и Россия помогли бы нам своими гражданскими и военно-транспортными самолетами. Нам нужны еще все суда иностранных государств, которые находятся вблизи Гавайских островов

– Этих кораблей недостаточно, – уверенно заявил советник по национальной безопасности. – Кроме того, места в портах для всех не хватит. Нам нужна быстрая смена кораблей в портах, чтобы эвакуировать как можно больше людей. А ведь кораблю нужно прибыть в пункт назначения, заправиться, принять на борт людей...

– Рассмотрите варианты доставки людей на суда на моторных катерах, а также все возможные места для причаливания кораблей. Сколько транспорта мы сможем отправить на помощь с материка?

– Дело в том, господин президент, что от Калифорнии суда будут идти от пяти до десяти дней. Такого запаса времени у нас нет.

Повисло молчание. Президент тяжелым взглядом окинул членов совета.

– Выходит, – произнес президент, – люди на Гавайских островах обречены? Что же делать?

– У нас есть палочка-выручалочка, – произнес директор по чрезвычайным ситуациям. – На Гавайях находится военно-морская база Пирл-Харбор. Мы можем использовать. Для перевозки людей военные корабли. База имеет стратегические запасы горючего, которые следует использовать.

Они также располагают транспортными кораблями для перевозки морской пехоты, да и другие военные суда помогли бы. Мы должны использовать все, включая подводные лодки

– Хороший выход, – произнес президент, – Военным транспортом Пирл-Харбора можно воспользоваться сразу, а не ждать, когда придут корабли из открытого моря. Как у нас с погодой?

– Пока погода нас не подводит. На Гавайях семьдесят восемь градусов по Фаренгейту1 , ветер умеренный.

– Но ведь сильное землетрясение на Гавайских островах может поднять гигантские цунами. Нужно предупредить население побережья Калифорнии, Мексики, а также правительства Японии, Австралии, Индонезии и что у нас там еще поблизости?

– Вблизи Гавайских островов находятся еще несколько населенных атоллов и рифов, господин президент, – подсказал заместитель главы администрации.

– Необходимо предупредить правительства этих стран. Министерству иностранных дел срочно разослать информацию.

– Конечно.

– Господин президент, гигантские волны могут уничтожить морской транспорт, который будет двигаться к берегам США с эвакуируемыми людьми.

– Мы не знаем, какой силы будут волны. Все в руках божьих. Мы должны попытаться.

* * *

17.45 по московскому времени, 20 июля, аэропорт Шереметьево-2, Москва

Кузнецов остановился у телевизора, висевшего под потолком и передававшего новости НТВ. Мелькали кадры Си-эн-эн, за кадром корреспондент мгновенно переводил текст с английского:

... До сих пор неясна ситуация с отменой всех авиа­рейсов из аэропортов Лос-Анджелеса, Сан-Хосе и Феникса Министерство транспорта США пока никак не прокомментировало ситуацию с отменой авиарейсов. Сотни тысяч человек оказались не в состоянии добраться до мест назначения Погода стоит благоприятная, однако практически всем пассажирам обменяли билеты. По сообщениям из неофициальных источников, полеты будут отменены в течение двух дней. Непонятно, вызвано ли это технической неисправностью самолетов, либо низким качеством авиационного топлива. Ясно только одно, что на данный момент это крупнейшая техногенная авария, приведшая к огромным убыткам.

– Тем временем продолжается переброска вооруженных сил в район Пирл-Харбора, – продолжил другой коррес­пондент. – Пентагон заявляет, что происходят всего лишь плановые учения. Однако количество перебрасываемых на Гавайи сил превышает все допустимые нормы.

– Что это, Женя? – спросила Элен.

– Меня все-таки поняли, – ответил Кузнецов. – Они действуют быстро и скрытно.

* * *

10.30 a.m. no стандартному времени востока США, 20 июля, Пресс-холл Белого дома, Вашингтон

–... Было обнаружено слишком высокое содержание антистатической присадки в авиационном топливе, поставленном в аэропорты Калифорнии, Сан-Хосе и Феникса. До сих пор непонятно – почему, пройдя несколько ступеней контроля, данный брак авиационного топлива был так поздно обнаружен. Сейчас проводится активная проверка топлива во всех аэропортах страны, но превышение содержания присадки выявлено только в вышеперечисленных. Это один регион. Мы пока не располагаем данными – явилось ли это результатом диверсии, либо чьей-то халатностью. ФБР проводит активное расследование. Администрация Белого дома надеется, что кризис с авиационным топливом разрешится в считанные часы.

– Мэри Стринбурген, «Чикаго трибьюн». Ходят слухи, что самолеты все-таки взлетают с аэродромов в Калифорнии.

– Взлетают самолеты, заправленные топливом из стратегических запасов, – ответил пресс-секретарь Белого дома. – Увы, их очень немного.

– Рональд Нике, Си-эн-эн. Что происходит на Гавайских островах? С кем мы собираемся воевать в Гихом океане?

– Мы ни с кем не собираемся воевать в Гихом океане, – улыбнувшись, ответил пресс-секретарь. – На Гавайских островах происходят крупномасштабные учения по эвакуации людей.

– С чем связаны эти учения?

– Гавайские острова – регион повышенной опасности. Это плановые учения. Они были предусмотрены в бюджете позапрошлого года, но те деньги пришлось потратить на компенсации от роста цен на нефть. В этом году учения решено провести в полном объеме.

– Сейчас вице-президент находится на отдыхе на Гавайских островах.

– Он также примет участие в учениях.

– Люк Камара, «Франс пресс». Не связана ли ситуация с авиационным топливом напрямую с учениями на Гавайях.

– Никоим образом.

Кузнецов и Элен летели в Вашингтон. Ему быстро оформили визы, вручили билеты и посадили на самолет «Аэрофлота», следующий до аэропорта Шипхол в Амстердаме. Там они пересели на «Боинг-777» авиакомпании «Юнайтед Эйрлайнс», следующий по маршруту Амстердам – Вашинг­тон.

– Президент не сказал тебе, зачем пригласил в Вашингтон? – спросила Элен.

– Нет. Они уже приняли решение об эвакуации людей, значит, по этому вопросу я им не нужен. Вероятно, он верит в возможность контакта с подземной цивилизацией. Я бы заглянул в шпаргалку будущего, только у меня ее нет.

Элен удивленно посмотрела на него:

– Ты пользовался шпаргалками, когда учился в школе? – Это было не удивление, а скорее даже шок.

– Не только в школе, но и в университете, – откровенно ответил Кузнецов.

– Но это же неправильно!

– Элен, только не заводись, мне сейчас не до этого. Я прекрасно знаю твои принципы, но шпаргалки – вещь незаменимая.

– Дело не только в нарушении элементарных норм обучения. Если человек не знает предмет наизусть и пользуется на экзаменах шпаргалками – ему грош цена как специалисту! Он ничему не научится, он ничего не будет знать!

– Ты не права. Чтобы знать свой предмет, не обязательно наизусть помнить остальные. Эту информацию можно использовать как справочную, к ней всегда можно обратиться, открыв толстый том или заглянув в Интернет. Ведь посмотри – я прекрасный ученый, но при этом, получая высшее образование, я пользовался шпаргалками.

– У тебя слишком высокое самомнение! – надулась Элен.

– Да, но ты же сама говорила, что я прекрасный ученый, – откликнулся Кузнецов.

– Когда? – наморщила лоб Элен.

– Тогда... – Кузнецов замолчал. Он хотел сказать: «Тогда в поезде». В поезде из Санкт-Петербурга, в котором Элен призналась ему в любви. – Тогда, когда... тогда...

Кузнецов замял окончание предложения. Самолет набрал высоту десять тысяч метров, держа курс на запад.

* * *

4.02 a.m. no стандартному времени востока США, 21 июля, 10.02 утра по времени Рима, 21 июля, Милан, Италия

Дино Монтелла с трудом открыл глаза. Ночь выдалась тяжелой. Объезжая все ночные клубы, они пытались найти Винченцо Роду, автора новой криминальной идеи по сделкам с недвижимостью. Роды ни в одном клубе не оказалось, и в результате материал для репортажа оказался более чем скуден.

Монтелла потянулся, протер глаза и обнаружил, что спал в ботинках. С дивана в гостиной раздавался храп его оператора Марко. Монтелла посмотрел на часы. Они проспали весь день. Потеряно много времени.

Он потянулся за пультом и включил телевизор. Новости телекомпании Си-эн-эн обрушились на него с экрана.

– Продолжаются крупномасштабные учения на Гавайских островах. Вы видите, как к пристани в Гонолулу причаливают корабли Третьего военно-морского флота США.

План был дан сверху. Очевидно, с вертолета. Десятки кораблей заполонили прибрежную зону Гонолулу. Некоторые двигались в порт, другие уже выходили из него.

– Учения действительно носят глобальный характер. В них задействованы десятки тысяч людей и огромное количество кораблей. Люди погружаются на Корабли, корабли отчаливают. На их место приплывают новые. Насколько далеко в море отходят корабли – неизвестно. Пока ни командование ВМФ США, ни администрация Белого дома не раскрывают – сколько времени продлятся учения. Но уже очевидно, что они не закончатся сегодня. Сейчас на Оаху находится наш корреспондент Питер Джеймс. Мы не можем показать картинку, но он свяжется с нами по спутниковому телефону. Питер?

– Здравствуйте. На Гавайях творится что-то невероятное. Улицы Гонолулу переполнены эвакуируемыми людьми. Эвакуируются не только целые семьи, включая женщин и детей, но даже дома престарелых и больницы. Иногда в некоторых местах возникают очаги хаоса, но военные очень грамотно контролируют ситуацию и не позволяют возникнуть сумятице. Часто я наблюдаю в небе пассажирские самолеты. Каждые две-три минуты можно заметить взлетающий из аэропорта самолет...

Монтелла схватил трубку телефонного аппарата и набрал номер. Он долго ждал, пока человек на другом конце провода возьмет трубку. В это время телевизионная картинка показывала толпы людей в морских портах.

– Алло?

– Мистер Томасси? Это Дино Монтелла. У меня есть информация по поводу ситуации на Гавайях.

– Как вы сумели добыть ее, находясь в Милане?

– Это не важно. На Гавайских островах происходит не учебная эвакуация, а самая настоящая. Завтра сильное землетрясение уничтожит острова. Вчера мне позвонил чело­век... – Дино напрягся, вспоминая фамилию. – Евгений Кузнецов, русский ученый-сейсмолог. Он сказал, что завтра Гавайские острова будут поглощены морем в результате огромного катаклизма. Его никто не слушал, и он решился позвонить нам.

Человек на другом конце провода молчал.

– Вы меня слышите? – спросил Монтелла.

– Да, – ответил человек. – Почему вы не продолжили контакт с ним?

– Мы ему не доверили. Это походило на бред, к тому же мы выяснили, что два дня он находился в психиатрической клинике.

– Однако правительство США поверило ему, – произнес мистер Томасси. – Значит, Гавайские острова исчезнут в море?

– Да.

– И этот ученый сделал предсказание, но его никто не слушал?

– Точно. Но он утверждает, что предсказание помогли сделать подземные люди.

– Бред какой-то! Какие подземные люди?

– Я сам толком не знаю.

– Где его можно найти?

– У меня есть телефон. – Монтелла продиктовал номер.

– Хорошо, – произнес Томасси и повесил трубку. – Если Гавайи уйдут под воду, это будет сенсация!

* * *

Выпуск Си-эн-эн

– Мы только что получили срочное сообщение. Сегодня, еще до начала учебной эвакуации жителей Гавайских островов, некий русский ученый-сейсмолог Евгений Кузнецов позвонил корреспонденту Си-эн-эн в Милане и сообщил ему, что завтра на Гавайских островах произойдет гигантское землетрясение, и острова будут поглощены океаном. В свете этой информации становится очевидным, что эвакуация людей с Гавайских островов, начатая правительством США, не является учебной. Пресс-секретарь Белого дома пока не опроверг эту информацию. Если все сказанное выше – правда, то это самая глобальная эвакуация людей за всю историю Земли. Приблизительная численность жителей Гавайских островов составляет один миллион пятьсот тысяч человек, из которых около двухсот тысяч составляют туристы и отдыхающие...

– ... Да-да, если на самом деле произойдет эта катастрофа, то огромное цунами может достичь побережья Калифорнии и Мексики. Кроме того, те суда с эвакуируемыми людьми, которые находятся сейчас в океане, могут быть опрокинуты. Правительство делает неверные шаги, пытаясь спасти людей, и не думает о последствиях...

– Правительство беспомощно в своих попытках удержать ситуацию под контролем! Им нужны миллионы жизней, чтобы остаться у власти! Вместо того чтобы спасать людей, вывозя их с островов на самолетах, они сажают людей на корабли, не думая о последствиях...

– Землетрясение, способное уничтожить Гавайские острова, произойти не может! В этом отношении непонятна позиция правительства США, которое поверило не нашему всемирно известному институту, а какому-то русскому. Да, вблизи островов имеется разлом Молокаи. В южной части находится целая сеть вулканов. Американский геофизический союз имеет в этом районе великолепную сеть сейсмических станций, однако никаких толчков, предшествующих завтрашнему землетрясению, мы не наблюдаем. Поэтому, с точки зрения науки...

– Первые беженцы с Гавайский островов прибыли в Сан-Хосе. Это женщины и дети, доставленные на самолетах в аэропорты города. Они были размещены в летнем лагере...

– Здесь мы сталкиваемся с проблемой достоверности информации. Иногда одиночки могут совершать открытия, которые недоступны целым институтам. Можно ли отнести это к ситуации с гавайским землетрясением? Не знаю. Правительство поверило одиночке, могло и не поверить. Насколько серьезно его предсказание...

– Целые вереницы кораблей видны сейчас с борта нашего вертолета. Это выглядит как кадры из фильма-катастрофы... и сколько осталось людей на островах, пока не может ответить никто. Источники, близкие к мэрии, говорят всего лишь о тридцати процентах эвакуированных людей. В этом случае успеть до назначенного срока невозможно...

– ... Русский ученый Евгений Кузнецов.

Доулз напрягся, услышав эту фамилию. Все получилось так, как предсказывал Бисбрук. Сначала появились сообщения об учебной эвакуации людей с Гавайских островов, сейчас говорят, что там произойдет землетрясение, которое уничтожит острова. Теперь всплыла фамилия русского ученого.

Доулз снял очки и помассировал глазные яблоки

Фамилия появилась, но не в том контексте, в котором предполагал Бисбрук Ни слова о подземной цивилизации. В этом случае стоит ли Доулзу сейчас поднимать этот вопрос?

Около получаса Доулз размышлял, не отрывая взгляда от маленького рисунка Пикассо, висящего на стене. Словно отслеживая каждый ход мысли, его глаза плавно сопровождали каждую линию на рисунке. Наконец он принял решение.

Теперь Доулз знал, что говорить и как себя вести. Почти все события, о которых рассказывал Бисбрук, произошли. Которые не случились – произойдут. Настала его очередь появиться на сцене.

* * *

9.45 a.m. no стандартному времени востока США, 21 июля,

телеканал Эн-би~си, экстренный выпуск программы

«Доулз анализирует гавайское землетрясение»

– Сегодня внеочередной выпуск нашей программы посвящен теме, которая занимает умы всех, – произойдет ли завтра землетрясение, которое уничтожит Гавайские острова? Гостем нашей студии является директор отдела землетрясений Лос-Анджелесского института геофизики док­тор Ратуш Савинский. Здравствуйте!

– Добрый вечер!

– Все мы, конечно, знаем, насколько высока цена точному предсказанию землетрясения. Скажите, какова цена данному предсказанию?

– В данном случае произошла совершенно непонятная история. Наш институт занимается в том числе и проблемами прогнозирования землетрясений. Для этого мы имеем развитую сеть сейсмических станций, множество уже зарекомендовавших себя разработок. Так вот, в данной ситуации вместо того, чтобы работать с нашим институтом, правительство США доверилось какому-то одиночке, который живет за тысячи километров от Гавайских островов! Сколько сейсмических станций у русских находится на Гавайских островах?

– Я не знаю, – ответил Доулз.

– Ни одной! Как они могут предсказать землетрясение

– А что показывают ваши приборы?

– Показания наших сейсмометров абсолютно спокойны. Нет даже намека на легкое потряхивание, не говоря уже о каких-то там катаклизмах. Поэтому, отвечая на ваш вопрос о цене данного предсказания, я скажу – она гроша ломаного не стоит! На эту эвакуацию зря потрачены миллиарды долларов налогоплательщиков!

– Почему, по вашему мнению, правительство США приняло решение об эвакуации?

– Насколько мне известно, решение принимал сам пре­зидент. Мне трудно судить о его мотивах. Единственное, о чем можно здесь сказать, – это о слабости президентских советников. Даже самый мало-мальски грамотный советник должен отличать ученых от профанов! Больше мне добавить нечего.

– Хорошо, а вы знаете, что доктор Кузнецов последние три года работал над созданием общей физико-математической модели прогнозирования землетрясений? – произнес Доулз.

– Честно говоря, мне это не известно, – растерянно ответил Савинский.

– Финансирование его работы производилось вашим институтом.

На экране было заметно легкое смущение Савинского.

– Не кажется ли вам, что руководство института не надеялось получить какие-либо результаты от вашего отдела и поэтому наняло русского ученого?

– Это ложь – воскликнул Савинский. – Мы выдаем прогнозы, которые сбываются.

– Тем не менее прогнозирование при помощи физико-математических моделей в российских институтах развито лучше, чем у вас.

– Неправда, – попытался ответить Савинский, но Доулз заткнул его следующей фразой.

– Видимо, предсказание русского ученого – это правда, – произнес он, обращаясь к зрителям. – Нам нужно приготовиться к этому психологическому удару, но, скорее всего, завтра Гавайские острова уйдут под воду. Могут погибнуть сотни тысяч человек. Евгений Кузнецов – талантливый ученый, который создал великолепную физико-математическую модель для прогнозирования землетрясений Я понимаю правительство Соединенных Штатов, которое обратилось к нему за помощью. Возможно, совместно им что-то удастся сделать.

* * *

9.55 a.m. no стандартному времени востока США, 21 июля (20.25 по времени Дели, 21 июля), отель «Амбассадор», Вашингтон

– Кто он такой, этот Доулз? – спросил Кузнецов, оторвав взгляд от телевизора в номере гостиницы. Самолет, на котором они прилетели в Вашингтон, приземлился в аэропорту Даллес Интернационал в 0.40 по местному времени. Там их встретил серьезный молодой человек, назвавший себя сопровождающим, и на лимузине отвез в гостиницу. Он оставил Кузнецова и Элен на ночь, пообещав приехать за ними утром. Когда этот молодой человек появился в номере, Кузнецов уже заканчивал смотреть новости.

– Это журналист, известный своими аналитическими передачами, – ответил сопровождающий.

– Он мне не нравится, – сказал Кузнецов.

– Он же защищает тебя, – произнесла Элен.

– Это мне и не нравится. Все вокруг меня ругают, а этот вдруг взялся защищать.

На улице их поджидал тот же лимузин «линкольн-континенталь»

– Куда вы собираетесь нас везти?

– Стратегический бункер между Грин Бэй и Тиман, 50 миль южнее Вашингтона, – ответил сопровождающий. – Там срочно образован Центр по контакту с подземной цивилизацией.

Кузнецов оторопело уставился на человека.

– Это постановление президента, – подтвердил серьезный молодой человек, заметив недоумение на лице Кузнецова.

– А кто возглавляет Центр по контакту? – спросила Элен.

– Доктор Кузнецов, конечно! Женя откинулся на спинку сиденья.

– И сколько людей сейчас задействовано в этом Центре? – спросил он

– Пока около десятка.

– Слава богу! – облегченно вздохнул Кузнецов. – Я никогда не руководил больше чем одним человеком.

– Штат может быть расширен до ста человек, – произнес сопровождающий.

Кузнецов замолчал. «Линкольн» тронулся.

Поездка заняла около сорока минут. Лимузин остановился перед утопающими в зелени металлическими воротами. Двое солдат с автоматами стояли на страже. Третий, приложив руку к каске, попросил пропуск. Сопровождающий показал что-то солдату, и тот отошел в сторону.

– Возьмите, – повернувшись к ним, произнес молодой человек. В руках он держал два пропуска. На имя доктора Граббс и на имя руководителя проекта – доктора Кузнецова. – Прикрепите их на грудь, чтобы охрана не спрашивала.

Ворота открылись, лимузин проехал внутрь

– Где мы? – спросил Кузнецов.

– Это один из стратегических бункеров командования Пентагона. Мы не многое успели сделать, но связь с сетью сейсмических станций уже организовали. Кроме того, орбиты четырех спутников были откорректированы, чтобы все время наблюдать Гавайские острова.

«Линкольн» остановился Двери распахнулись. Кузнецов и Элен вышли и очутились перед открытой стальной дверью толщиной не менее пятнадцати сантиметров. На пороге их встречал человек.

– Раш! – воскликнул Кузнецов

– Не прошло и суток, как мы с вами распрощались, доктор Кузнецов, – улыбаясь, ответил Раш.

– До сих пор не могу понять, как тебе поверили?! Сколько я потратил времени на убеждения, но все впустую!

– Иногда, – задумчиво произнес Раш, – людям, не имеющим отношения к науке, быстрее верят, чем тем, кто имеет ученые степени.

– Вот только не надо лишних слов! – произнес Кузне­цов. – Просто у тебя кто-то был в Белом доме!

– Скажу по секрету, – наклонившись к уху, произнес Раш. – Президент – бывший член нашей организации.

– И ты молчал!

– Я не был уверен, что он придерживается старых взгля­дов. Мы поступили верно! Ты пытался предсказать землетрясение, руководствуясь научной точкой зрения, я предсказывал с ненаучной! Мы поступили верно!

Они спускались на лифте. Когда двери его раскрылись, Кузнецов очутился в небольшом зале с телевизионными мониторами, компьютерами, пультами, в котором стоял гул от комментариев людей, заполнявших комнату.

– Господа, я прошу минуту внимания! – громко объявил Раш. – Позвольте вам представить – доктор Кузнецов!

На миг шум прекратился, и Жене даже показалось, что принтеры перестали гудеть. Затем зал взорвался аплодисментами. Люди кричали «Браво!» и аплодировали. Хлопала даже стоявшая рядом Элен.

– Не надо, право, – пытался остановить их Кузнецов, но люди не могли унять свои эмоции. – Спасибо! Спасибо!

* * *

8.00 a.m. no стандартному времени Аляски и Гавайев, 21 июля (23.30 по времени Дели, 21 июля), Гавайские острова

Серые тучи затянули небо. Мелкий изнуряющий дождь шел не переставая.

Людская масса в порту колыхалась, словно океанские волны, хотя самих волн было не разглядеть. Пристань отделялась от океана корпусами кораблей. Бесконечные вереницы людей поднимались по трапам на борта судов.

Двое солдат и сержант держали ограждение, направляя массу в нужном направлении и пытаясь предотвратить падение людей с пирса в случае паники.

– Говорят, что тряхнет ровно в полночь, – произнес молодой солдат. Он уже забыл про промокшую насквозь униформу. – Что же с нами-то будет?

– Молчи, дуралей! Ты сможешь покинуть остров, только когда последний гражданский окажется на борту корабля.

Улицы Гонолулу, поливаемые дождем, опустели. Здесь продолжали гореть фонари и неоновая реклама, только все это было впустую. Некому любоваться их блеском. Люди покинули город.

Недалеко от Кануку жители Хауула отказались эвакуироваться, заявив, что не покинут родную землю и хозяйство. К тому же, сказали они, землетрясение может оказаться не таким страшным, каким его описывают.

В аэропортах работа кипела. Самолеты садились и взлетали, женщины, дети и старики непрерывным потоком растворялись в ночной мгле.

Над островами беспрерывно кружили вертолеты, выдавая из громкоговорителей предупреждения:

– Убедительная просьба не покидать остров на подручных плавсредствах, деревянных лодках и плотах. Пользуйтесь только путями эвакуации, которые организованы специально для вас!

* * *

1.20 p.m. по стандартному времени востока США, 21 июля

(23.50 по времени Дели, 21 июля), Си-эн-эн

– Осталось около десяти минут до намеченного срока землетрясения. С Гавайских островов эвакуировано всего лишь около тридцати процентов населения и туристов. Правительство задействовало все силы и средства для спасения людей, но, к сожалению, эвакуация не может идти более быстрыми темпами, так как не хватает мест для кораблей в портах и посадочных площадок для самолетов.

– Началось размещение людей, эвакуированных с Гавайских островов и западного побережья США. Имеются определенные проблемы с продуктами питания и медикаментами...

* * *

1.22p.m. no стандартному времени востока США, 21 июля (23.52 по времени Дели, 21 июля), Центр по контакту

– Сейсмическая обстановка в норме. Имеются возмущения в южной части островов, но это возмущения, которые всегда присутствуют, – произнес оператор.

На огромном экране постоянно транслировалась картинка Гавайских островов со спутника. Мелкие песчинки кораблей усеяли море вокруг островов.

– Успели эвакуировать только тридцать процентов населения, – повторил Кузнецов фразу из выпуска теленовостей, транслируемых на экране рядом. – Если бы мы могли вытащить предсказание на день раньше!

– Мы сделали все от нас зависящее, – произнес Раш. Кузнецов отхлебнул кофе из чашки.

– Как ты думаешь, во сколько произойдет землетрясение? – спросил Раш.

– Хараппская цивилизация, когда создавала Иттлу, нарисовала на подставке гороскоп – определенное расположение созвездий, видимое с полуострова Индостан. Наверное, наступление двадцать второго июля следует принимать в часовом поясе Дели.

– Но, быть может, подземные люди ориентировались по времени Гавайских островов, а там 22 июля наступит позднее, чем в Индии, на пятнадцать с половиной часов?

– Почему на пятнадцать с половиной? – не понял Куз­нецов.

– Гавайи находятся в десяти часовых поясах от Гринвича.

– Конечно. Извини, я просто сильно устал. Перелет, смена этих самых часовых поясов. Но я думаю, что подземные люди не знают слово «Гринвич».

– Согласен.

– Трудно сказать, по какому времени ориентировались подземные жители... – Он остановился, глядя на один из мониторов. – Сделайте громче выпуск Си-эн-эн!

– ...в нескольких пунктах эвакуации вспыхнула паника. Люди знают, что срок землетрясения наступит через несколько минут, и чувствуют, что их не успеют эвакуировать. В морском порту Гонолулу несколько человек, вытолкнутые с пирса толпой, упали в море. В аэропорту Кохулуи несколько десятков человек получили ранения в результате давки.

Кузнецов посмотрел на часы, показывающие время в Дели. 23.56.

Кто-то включил еще несколько мониторов. Трансляцию с Гавайских островов передавали все основные телеканалы. Острова показывались в разных ракурсах с разных точек.

Кто-то из корреспондентов снимал с борта корабля, кто-то с вертолета. Третьи, зафрахтовав небольшие самолеты, курсировали над островом.

* * *

23.58.

– ... Эвакуация продолжается, несмотря на неблагоприятные условия. – Только у монитора, транслировавшего новости Си-эн-эн, был включен звук. – Необычная для Гавайских островов погода – мелкий дождь и волнение моря затрудняют эвакуацию, но директор Федерального управления по чрезвычайным ситуациям заявил, что эвакуация не остановится ни на одну минуту.

На экранах многих телекомпаний на картинку наложились циферблаты, отсчитывающие секунды.

– Наше телевидение склонно сводить все к шоу! – прокомментировал Раш.

Стрелки на часах отсчитывали последнюю минуту.

– Началось возмущение вулкана Мауна-Лоа на острове Гавайи, – произнес оператор. Зал оживился.

– Мауна-Лоа довольно активный вулкан, – заметил эксперт из Гавайской вулканической обсерватории.

– Выведите на большой экран показания с сейсмостанций, – попросил Кузнецов. Почти тут же на большом мониторе появились несколько линий, характеризующих сейсмическую активность в разных точках Гавайских островов.

– Осталось тридцать секунд, – произнес оператор.

– Сейсмические кривые без сильных возмущений, – констатировал Кузнецов. – Но, по-видимому, сейчас начнется.

– Активность вулкана увеличивается, – продолжал опе­ратор. – Отмечены колебания в жерле вулкана.

– Осталось пятнадцать секунд, – произнес оператор.

– По-прежнему нет сейсмических возмущений, – нервно кусая губы, сказал Женя.

– Осталось пятнадцать секунд... – надрывался коррес­пондент Си-эн-эн.

– Выключите его! – раздраженно воскликнул Кузнецов

– Выключите звук! – повторил Раш.

– Пять секунд! – монотонно произнес оператор. Камеры телекомпаний замерли, транслируя изображение Гавайских островов.

– Ноль часов по времени Дели, – произнес оператор. Кузнецов мельком посмотрел на часы и вернул взгляд к монитору сейсмоактивности Гавайских островов. В зале повисла тишина.

– Плюс десять секунд, – произнес оператор.

– В каком состоянии вулкан? – спросил Кузнецов.

– Активность не изменилась, находится на прежнем уровне.

– Замечено легкое колебание в районе Каоики, – произнес другой оператор

– Вижу! – ответил Кузнецов, глядя на всплеск одной из линий.

– Плюс тридцать секунд, – произнес оператор.

– Последний раз землетрясение с магнитудой выше шести произошло в Коиаки в ноябре 1983 года, – информировал гавайский эксперт. – Очаг располагался на глубине 7 миль.

– Активность вулкана уменьшается.

– Проверьте еще раз данные, – попросил Кузнецов.

– Данные верны. Погрешность в пределах нормы. Активность Мауна-Лоа уменьшается.

Пик на красной линии активности острова Гавайи постепенно оттеснялся к краю экрана.

– Минута, – отчеканил оператор.

– Активность Мауна-Лоа полностью исчезла.

Пик на линии, обозначающий легкий толчок на острове Гавайи, исчез с экрана. Кузнецов нервно переводил взгляд с циферблата часов на монитор. Линии сейсмической активности слегка подергивались, но эти подергивания находились в пределах нормы. На картинке со спутника острова остались такими же. Раш провел ладонью по волосам.

– Землетрясения нет, – с легким оттенком разочарования произнес Кузнецов.

– Но ведь никто не обещал, что оно произойдет ровно с наступлением дня в часовом поясе Дели.

– Возможно, я слишком щепетильно отнесся к моменту наступления 22 июля.

– День только наступил. Если землетрясение произойдет к концу дня, это даст возможность эвакуировать как можно больше людей.

– Прекратите отсчет, – бросил Кузнецов.

* * *

2.30р.т. по стандартному времени востока США, 21 июля.

(1.00 ночи по времени Дели, 22 июля), Си-эн-эн.

– Прошел уже час после наступления 22 июля в часовом поясе Индии. Пока неизвестно, почему предсказание сделано по времени Дели. В Нью-Йорке 22 июля наступит через девять с половиной часов, на Гавайских островах – через четырнадцать с половиной. Тем не менее продолжается эвакуация гражданского населения с Оаху, Кауаи, Мауи, Гавайи и других островов. Точное число эвакуируемых людей не может назвать никто. Два часа назад министр по чрезвычайным ситуациям сообщил, что число эвакуируемых составило тридцать процентов от всего населения. Несколько минут назад Белый дом заявил, что вне островов находится всего лишь двадцать процентов населения...

– Никто не может сказать определенно – когда произойдет землетрясение. Дата расплывчата, и прежде всего это связано с путаницей в часовых поясах Гавайских островов и Нью-Йорка, к которым почему-то прибавляют Дели. В данном случае у правительства еще есть несколько часов, чтобы попытаться эвакуировать как можно больше людей...

6.30 p.m. no стандартному времени востока США, 21 июля .

(5.00 по времени Дели, 22 июля), Си-би-эс

– Мы все искренне удивлены происходящим. Позвольте задать вопрос: на основании чего сделано предсказание? Говорят о какой-то физико-математической модели, разработанной русским ученым. Но дело в том, что никто еще не видел этого ученого. Насколько он грамотен, не является ли он профаном, сумевшим затуманить головы членам кабинета Белого дома. Кроме того – покажите нам эту физико-математическую модель! Все о ней говорят, но никто ее не видел, так же как и русского. Что она из себя представляет? Насколько она реальна? Какова погрешность модели? И потом, как ученому, мне было бы интересно взглянуть – что же все-таки предсказано? Выражение «Гавайские острова подвергнутся землетрясению и опустятся в Тихий океан» отдает дилетантизмом. Просто так землетрясения не происходят. Должно быть движение литосферы, напряжение континентальных плит. Что же произойдет на Гавайях?

10.05 p.m. no стандартному времени востока США, 21 июля.

(8.35 по времени Дели, 22 июля), Эн-би-си

– Мистер Доулз, позвольте вас спросить, почему вы настолько уверены в предсказанном землетрясении?

– Дело в том, что русские всегда опережали нас в создании физико-математических моделей. Евгений Кузне­цов – выдающийся ученый. Созданная им модель – настоящее научное открытие. Я полагаю, за это он должен быть удостоен Нобелевской премии. Предсказание землетрясений – вещь чрезвычайно важная.

– Но откуда вы знаете об этой модели? Ведь совсем недавно ученые из Моффедфильда заявляли, что в наше время создание такой модели невозможно. Кроме того, никто не видел саму модель.

– Поверьте мне, – проникающим в души голосом произнес Доулз. – Модель существует. Вы убедитесь в этом, когда произойдет землетрясение.

– Что он делает? – недоуменно спросил Бисбрук. – Он должен уронить рейтинг Кузнецова. А вместо этого он подтверждает предсказание. После землетрясения Кузнецова будут на руках носить. Я не буду платить этому Доулзу.

– Он все делает правильно, – произнес человек, сидящий в кресле. – Нам нужен не рейтинг Кузнецова, а доверие к нему общества.

– Доверие отражает рейтинг, – настаивал Бисбрук. – Он Должен опускать рейтинг, а он его поднимает!

– Вы тупы, граф. Доулз мне нравится больше вас.

* * *

0.05 a.m. no стандартному времени Востока, 22 июля.

(10.35 утра по времени Дели, 22 июля), Центр по контакту

– Колебания на острове Гавайи в пределах нормы. Вулканическая деятельность понижена...

У Кузнецова слипались глаза, и от боли раскалывалась голова. Наступление 22 июля в каждом из часовых поясов он встречал с напряженной настороженностью. Теперь 22 июля наступило в Нью-Йорке. Женя бегло прошелся по экранам. Ему надо спать и спать, чтобы акклиматизироваться после перелета из Москвы в Вашингтон, а вместо этого он литрами поглощал кофе и не отрывался от экранов.

Иногда он включал звук у мониторов, передающих теленовости. Тон выражений комментаторов сменился. Теперь телеведущие начали критиковать предсказание. Началось с мимолетных замечаний, а теперь его критиковали во весь голос, с привлечением ученых и политиков. Правда, один человек по-прежнему поддерживал его. Стивен Доулз. Он настаивал, что землетрясение произойдет, и убеждал всех верить Кузнецову. Весьма странно. Кто этот человек? Прозорливый комментатор?

Кузнецова самого терзали сомнения. Быть может, он в чем-то ошибся, что-то не учел или пропустил. Возможно, Мигранов ошибся в датировке события. Ведь сколько хронологических ошибок в истории! А потом, существуют погрешности в определении длительности земных суток, незаметные для года, но существенные для тысячелетий. Быть может, дата предсказана неточно, ошиблись где-то на пару веков? В этом случае и контакт отодвигается на двести лет, Этот срок Кузнецову не прожить. Не увидит он контакт собственными глазами.

Незаметно для себя Кузнецов уснул, продолжая что-то бормотать под нос.

* * *

9.25 a.m. no стандартному времени востока США, 22 июля

(19.55 по времени Дели, 22 июля)

– Продолжается эвакуация гражданского населения с Гавайских островов. Прошла ночь нервов, и наступило утро.

Дождь кончился, погода стоит ясная, волнения на море, нет. По-прежнему в крупнейших аэропортах и морских портах наблюдается столпотворение людей. Эвакуация проходит достаточно организованно, нужно отдать должное губернатору Гавайских островов.

Кое-кто из эвакуирующихся людей возвращается назад, в свои родные дома. Люди устали от ожидания. Они говорят, что смогут пережить землетрясение в родном доме. Уходят также многие из тех, у кого совсем никого нет на континенте...

– ... Совершенно непонятно. Дата землетрясения наступила, а Гавайские острова по-прежнему находятся там, где им положено быть. Возникает естественный вопрос: а произойдет ли вообще землетрясение? Возможно, эта эвакуация – бессмысленная трата денег. Если землетрясение не произойдет, то я бы на месте президента даже не пытался выставить свою кандидатуру на следующих президентских выборах. Эта ситуация ударит не только по президенту, пострадает престиж всей демократической партии...

* * *

12.15 a.m. no стандартному времени Востока, 22 июля

(22.45 по времени Дели, 22 июля)

– Видимо, эвакуацию следует прекратить. Это сотни миллионов долларов, которые вылетают в трубу каждый час. На эвакуацию уже израсходовано два и три десятых миллиарда долларов. Сколько еще мы можем позволить себе потратить! Каждый день нахождения жителей Гавайских островов вне своего дома будет оплачиваться налогоплательщиками. Я не считаю убытки от простоя промышленного и туристического бизнеса на Гавайских островах!..

– В данном случае глава администрации Белого дома выразил свое личное мнение. Пока президент не отдавал приказа об отмене эвакуации.

– Да, но что, если землетрясения не произойдет по истечении 22 июля во всех часовых поясах?

– Вы спросите меня об этом завтра...

* * *

3.08 p.m. no стандартному времени Востока, 22 июля (1.38 по времени Дели, 23 июля), Центр по контакту

– Кто здесь этот самый Кузнецов? – раздался окрик из-за спины. Женя повернулся в своем кресле. Он был настолько поглощен расшифровкой сейсмограмм Гавайских островов годичной давности, что не заметил, как кто-то вошел в зал.

– Я не «этот самый», – ответил Евгений, глядя на лощеного пожилого человека. Лицо было ему знакомо, вот только откуда? – У меня имеются различные ученые степени, если у вас имеется время, я могу вам перечислить...

– Я плевал на ваши степени, – оборвал его знакомый незнакомец.

У него был низкий лоб, редкие волосы и маленькие, глубоко посаженные глаза. Неприятный тип.

– Мои степени не так легко давались, – произнес Куз­нецов. – Но раз вы так пренебрежительно к ним относитесь, позвольте плевать на ваши степени.

– Я глава администрации Белого дома. Все правильно. Значит, Кузнецов видел его по телевизору.

– Я должен трепетать при этих словах? – язвительно спросил Кузнецов.

– Женя, не надо, – прошептал Раш.

– Вовсе не обязательно, – произнес глава администрации. – Мы распускаем ваш Центр по контакту.

– Вы не имеете права! – воскликнул Раш. – Создание этого Центра – указ президента.

– У меня нет времени с вами спорить, – произнес глава администрации. – Президент издал указ, он же его и отме­нил. Мы больше не занимаемся этой ерундой.

Глава администрации повернулся, чтобы уйти. Кузнецов продолжал стоять, глядя ему в затылок.

– Ваш рейтинг упадет, если вы эвакуируете людей, а землетрясения не произойдет, – произнес Кузнецов. – Но он также упадет, если вы вернете людей на острова, а их поглотит морская пучина вперемешку с раскаленными маг-мовыми потоками, извергающимися из земли.

Глава администрации резко повернулся и подскочил к Кузнецову почти вплотную.

– Наш рейтинг не ваше дело, – прошипел он. – А здесь не ваше место! Ваше место в клинике для душевнобольных!

– На вашей совести будет полтора миллиона загубленных жизней. Поэтому слово «импичмент» окажется для вас слишком мягким. Я бы употребил слово «тюрьма».

Глава администрации отстранился от Кузнецова. В его глазах не было понимания. Отчуждение и непонятная ненависть.

– Вы должны в течение часа освободить помещение! – громко объявил второй человек. Глава администрации выразительно посмотрел на Кузнецова. После этого они стремительно покинули зал.

– Я попытаюсь позвонить президенту, – пообещал Раш. – Они не могут так просто закрыть нас.

Кузнецов содрал со своей рубашки прицепленный пропуск и, кинув его на пол, ударил по пропуску каблуком.

– Женя, не срывайся, – попросила Элен.

– Я больше не хочу заниматься этим! – отчаянно воскликнул Кузнецов. – Какой в этом смысл, если меня никто не слышит! Может, их нет, этих камешков на дне!

– Я попытаюсь все устроить, – сказал Раш..

– Мне плевать на все!

* * *

5.40p.m. no стандартному времени востока США, 22 июля

(4.10 по времени Дели, 23 июля)

Раш привез его в какую-то гостиницу под названием «Сан-Мигель». Женя с трудом представлял, как далеко они находились от Вашингтона и который сейчас час. Пока Раш пытался установить связь с президентом, Кузнецов забрался прямо в ботинках на кровать и, уминая поп-корн, тупо уставился в телевизор.

Эвакуация продолжалась, несмотря на критику аналитиков и экспертов, которая сыпалась на Кузнецова со всех сторон. На Гавайских островах стояла отличная погода. Камеры показывали пустые пляжи под дивными пальмами, осиротевшие без людей улицы городов. Брошенные машины, бездомные собаки, тащившие колбасные изделия из разбитых витрин. Магазины с принадлежностями для серфинга и подводного плавания, на дверях которых неровными буквами было выведено «22 июля магазин работать не будет»

Зазвонил телефон.

– Доктор Кузнецов?

– Я слушаю.

– Корреспондент Эй-би-си. Это правда, что для предсказания землетрясения на Гавайских островах вы украли разработку японских ученых?

Женя повесил трубку. Такие глупые звонки его донимали всю ночь и весь день. Он отключил телефон.

– По сведениям из неофициальных источников, в аппарате Белого дома уже рассматриваются варианты прекращения эвакуации и возвращения людей с континента...

– Идиоты! – прошипел сквозь зубы Кузнецов.

– Пока эвакуация продолжается. Целые вереницы кораблей протянулись от Гавайских островов до Калифорнии...

Картинка показывала караван кораблей. Судна были перегружены людьми. Большие и маленькие, сухогрузы, военные корабли и даже танкеры. С борта самолета, откуда велась съемка, караван походил на некоего железного морского змея.

Открылась дверь, и в номер заглянул Раш.

– Как ты? – спросил он.

– Он идиот, твой президент, – произнес Кузнецов, сунув в рот целую горсть поп-корна.

– Я поеду в Вашингтон. Попытаюсь попасть к нему.

– Угу, – безразлично ответил Кузнецов с набитым ртом Раш ушел. Женя выключил телевизор и повернулся на бок, подложив под голову ладони. Он слишком устал за эти дни. На эмоции у него совсем не осталось чувств.

* * *

11.35 p.m. no стандартному времени востока США, 22 июля

(10.05 по времени Дели, 23 июля), программа «Вечер с Мэтью»

– Лечу я как-то в самолете. Лечу, наслаждаюсь приступами тошноты. (Смех в зале) Вдруг впереди с кресла вскакивает араб, весь увешанный динамитом. «Сарафан-марафон! – кричит он, как они это делают обычно. – Аллах-Барлах! Всех взорву, если не повернете самолет, куда я скажу!» Стюардесса к нему подходит, миленькая такая. Ноги прямо от подмышек растут, (смех в зале). Юбка такая, что, сидя в кресле, можно увидеть, скошена ли трава на ее посадочной площадке. "Мы летим над Тихим океаном, – говорит она. – Куда вы хотите повернуть самолет – «Во имя Аллаха, – отвечает он, – во имя моих братьев палестинцев и старшего брата Иосифа, у меня есть только два пути. Либо в Палестину, к моим братьям, которые пытают и мучают заложников. Либо к америкосам на Гавайские острова». Тут я не выдержал и вскакиваю: «Ну уж нет, ты нас не обманешь! Скажите пилоту, чтобы поворачивал в Палестину». (Продолжительный смех.)

Вот еще! Знаете, чем отличается пестриковая жаба от доктора Кузнецова? Когда она квакает, ее никто не слушает!

* * *

01 20 а.т. по стандартному времени Востока, 23 июля

(08.20 p.m. no времени Аляски и Гавайских островов, 22 июля)

От тихого скрипа дверных петель Кузнецов проснулся.

– Кто здесь? – нервно спросил он.

– Это я, – ответила Элен.

Кузнецов дотянулся до ночника и включил его.

– Я хотела поинтересоваться твоим самочувствием, – застенчиво произнесла она, подходя к кровати. Ее волосы, обычно стянутые на затылке, сейчас были распущены.

– Доктор Граббс?

– Я слушаю вас, доктор Кузнецов.

– Вы знаете, чем отличается доктор Кузнецов от пестриковой жабы – Женя перевел ленивый взгляд на пустой экран телевизора. – Когда он квакает, его никто не слушает.

– Ты сделал все, что смог, – произнесла Элен в ответ. Она присела на край кровати и дотронулась до него. От ее прикосновения Женю словно пронзило током

– Я напугал всю Америку, – с усмешкой произнес он, ощущая тепло ее руки, – Им впору возвращать людей на Гавайские острова. Я уже не верю в подземную цивилизацию.

Элен подвинулась ближе. Ее рука словно невзначай скользнула вверх по его бедру. Ее глаза не отрывались от лица Евгения.

– Кто же будет верить в них, как не ты? – тихо прошептала она.

– Не знаю. – Кузнецов не отрываясь следил за тонкой рукой Элен, которая гладила его плечо.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, – совсем тихо произнесла она.

– Да? – попытался изобразить удивление Кузнецов.

– Да. Ведь я объяснилась тебе в поезде из Санкт-Петербурга в Москву.

– Тогда ты выпила слишком много вина. Я полагал, что ты ничего не помнишь.

Ее рука коснулась груди Кузнецова и скользнула под рубашку.

– Но я не отказываюсь от своих слов. Рука Кузнецова сама протянулась к груди Элен. От прикосновения Элен закрыла глаза.

– У меня есть жена и дочь, – слабо возразил Кузнецов. Его рука уже ласкала грудь Элен, а ее рука гладила его плечи.

– Но у вас сложные отношения с женой, – прошептала Элен. Женя обнаружил, что ее губы находятся возле его уха.

– Это правда, – ответил он.

Рука Элен скользнула по его животу и опустилась ниже.

– Ты ведь подглядывал за мной, когда я принимала душ на квартире у твоего друга в Москве.

– Ты и это знаешь?

– Я знаю очень много, – Она прикоснулась губами к его виску. Женя почувствовал, как нарастает возбуждение.

– Я несдержанный и неуемный лгун.

– Этим ты мне и нравишься.

Ее губы коснулись его щеки. Мелкими поцелуями она приближалась к его губам.

– А мне нравятся твои губы, – произнес он.

– Вот они, – сказала Элен. От долгого поцелуя у Евгения закружилась голова. Боже, как она нравилась ему! Своей застенчивостью, своей несовременной правдивостью. Своей улыбкой и укоризненным взором из-под очков. Ему нравились ее волосы, скрученные в пучок на затылке или распущенные по плечам. Ему нравилась ее походка. Самая лучшая девушка на свете! Он любил ее больше, чем кого бы то ни было, возможно даже боясь себе в этом признаться. И сейчас он передавал свою любовь через этот поцелуй.

Требовательный стук в дверь заставил их вздрогнуть. Элен оборвала поцелуй и мигом отстранилась от Евгения, застегивая блузку и поправляя волосы. Женя все еще находился в отрешенном состоянии.

В гостиничный номер ураганом ворвался Раш.

– Что случилось? – с вялым недовольством спросил Кузнецов.

– Случилось! – ответил запыхавшийся Раш. – ЭТО случилось.

– Что ЭТО? – не понял Кузнецов.

– Землетрясение на Гавайских островах. Женя свалился с кровати. Он пытался встать с нее, но потерял равновесие и рухнул на пол. Элен охнула. Раш вдохнул воздух и произнес:

– Быстрее включайте телевизор!

* * *

Си-эн-эн

– Сегодня, 23 июля по и-эс-ти около двадцати минут назад произошло несколько сильнейших подземных толчков близ Гавайских островов Мауи и Оаху. Вслед за этим острова покрылись сетью трещин и разломов, сквозь которые на поверхность поднялась магма. Спустя десять минут острова в прямом смысле развалились на части. Поднятые землетрясением цунами поглотили острова. Сейчас у нас имеется возможность показать последние кадры, передаваемые нашими телекамерами.

Камеры, установленные возле пристани в центре Гонолулу, показывали, как от сильнейших толчков небоскребы песочного цвета с балконами и верандами вздрагивали, рассыпались, словно карточные домики, и оседали, поднимая к небу облака пыли. Фонтанами разлетались оконные стекла, черные морские волны крушили пустую пристань. На одной из улиц асфальт прорезала длинная трещина. Она бежала по автостраде, подбрасывая вверх автомобили, которые сделались похожими на игрушечные. Начало трещины расширялось все больше. Затем из этого огромного отверстия в небо хлынул фонтан расплавленной магмы, заливший улицу и окружающие дома. Еще несколько мгновений камера передавала картинку, на которой океанские волны накатывались на медленно движущийся пласт раскаленной магмы, вздымая вверх месиво из обожженных крошек, пыли и пара, а затем связь прервалась.

Следующая камера показывала великолепный песчаный пляж, окруженный серпом покрытых зеленью холмов. Холмы вздрагивали, в некоторых местах осыпаясь и обнажая каменные проплешины. На иссеченный трещинами пляж накатывались огромные волны, в которых вихрем закручивалась морская зелень. Все это сопровождалось толчками и невероятным ревом.

На съемке со спутника, показывающей острова крупным планом, были видны ярко-красные отблески лавы, заливающей геометрически правильные строения и пространство между зелеными горами, а также гигантские столбы пара, которые образовывались, когда морской прибой попадал на расплавленные внутренности Земли. Даже с той высоты, откуда производилась съемка, было видно, как сильно искорежены контуры городов и поселений, портов и пляжей.

– В катастрофе погибло около двух с половиной тысяч жителей Гавайских островов, по каким-либо причинам не пожелавших эвакуироваться, – продолжала диктор Си-эн-эн, – Гигантские цунами через четыре-пять часов достигнут побережья Северной Америки, через семь-восемь – Японии и других островов в Тихом океане. Но, судя по всему, катастрофа закончилась. Сейчас можно сказать, что Гавайские острова стерты с лица Земли... Эта самая масштабная природная катастрофа на планете была предсказана русским ученым, кандидатом физико-математических наук Евгением Кузнецовым. Именно благодаря его настойчивости правительство США начало экстренную эвакуацию с Гавайских островов, что позволило спасти полтора миллиона человеческих жизней...

– ... Нужно признать, что доктор Кузнецов оказался прав в своем прогнозе. Я готов снять перед ним шляпу. Это выдающийся ученый, которого можно поставить в один ряд с Эйнштейном и Ньютоном. Я полагаю, награждение его Нобелевской премией в области физики слишком малая благодарность жителей Земли, получивших модель для предсказания землетрясений..

– ...доктор Кузнецов выделялся в череде своих коллег. Именно поэтому наш институт заказал ему общую модель прогнозирования землетрясений. И то, что он сделал, нельзя назвать иначе как чудом!

– Нас ждут в Центре по контакту! – произнес Раш. Евгений стоял не двигаясь, с какой-то отрешенностью глядя на экран телевизора.

– Они восстановили Центр? – спросила Элен.

– Как оказалось, глава администрации закрыл Центр собственным распоряжением. Президент об этом ничего не знал.

– Они делают из меня героя, – вдруг подал голос Куз­нецов. – Но ведь герой не я. Я не выдающийся ученый, у меня нет модели для прогнозирования землетрясений. Люди должны понять, что катастрофу предсказала подземная цивилизация. Вот кому мы должны сказать спасибо!

Элен приблизилась к нему.

– Ты не прав, Женя, – произнесла она. Только благодаря тебе, твоей настойчивости, твоей неукротимости было спасено семь миллионов человек. Почему ты полагаешь, что не заслуживаешь награды? Разве кто-то другой рыскал по странам в поисках странных теплых камешков? Разве кто-то другой нарушал закон и, рискуя собственной жизнью, восстанавливал звенья цепи, которая и привела к этому предсказанию? Нет, Женя. Ты – герой!

Раш кивнул, соглашаясь с Элен.

– Значит, я герой? – спросил Кузнецов. – Мне это нравится. Я – герой! И мне дадут Нобелевскую премию?

– В этом теперь мало кто сомневается.

– Значит, я смогу рассчитаться за потопленный катер в бухте Нью-Йорка.

Элен толкнула его, засмеявшись:

– Ты неисправим!

– Я не герой, Элен. Я всего лишь проводник знаний. В данном случае – знания о катастрофе. Люди Земли должны узнать правду о подземной цивилизации! Контакт совсем близок.

* * *

2.45 a.m. no стандартному Востока, 23 июля, Центр по контакту

– Произошло несколько сильнейших толчков вдоль Гавайского подводного хребта, – рассказывал Виктор Сава, сейсмолог из Американского геофизического союза. – Сами знаете, земная кора в этом месте тонка, всего десять ки­лометров. Эпицентров сразу несколько, в том числе Мауи и Оаху, на глубине пять-восемь километров. Все произошло очень быстро. Сначала на несколько минут остановилась вся сейсмическая и вулканическая активность. Затем произошли эти ужасные толчки, и острова покрылась трещинами. Сквозь трещины на поверхность просочилась магма. Весь катаклизм длился пятнадцать-двадцать минут После этого острова перестали существовать.

– Можете предположить причину? – спросил Кузнецов.

– Возможно, это покажется кому-то неправдоподобным, но я полагаю, что в районе Гавайских островов образовалась новая трещина в тихоокеанской плите. В результате гигантских напряжений литосферы либо в результате чего-то еще, возможно, перераспределения магмовых потоков под островами, трещина расширилась буквально за считанные минуты. Вы полагаете, это фантастика, доктор

Кузнецов

– Вовсе нет! Вы правы Мы имеем дело с образованием двух новых континентальных плит вместо одной тихоокеанской. Скорее всего, им присвоят названия – северная и южная тихоокеанские плиты. Но образование трещины произошло не мгновенно. Она начала формироваться несколько тысяч, а может, и сотен тысяч лет назад. Просто на поверхности Земли она никак не проявляла себя.

Кузнецов посмотрел на экран, показывающий Гавайские острова с высоты птичьего полета. От самих островов ничего не осталось. На месте их лишь бурлил океан и поднимались гигантские столбы пара.

– Где же произойдет контакт? – спросил подошедший Раш – Они поднимутся из магмы?

– Сильно сомневаюсь. Острова сейчас затоплены. Вода является естественным врагом подземных людей. Она обладает огромной теплоотводящей способностью, а для подземных людей непременное условие для жизни – это поддержание тепла в своем теле.

Женя задумался, водя пальцем по небольшому глобусу, отчего тот слегка вращался.

– Нужно искать аномалию! – произнес он. – Любое явление, не вписывающееся в рамки обычного, которое можно обнаружить в данном районе. Раш, нам необходимо полететь туда.

* * *

09.54 а т. по стандартному времени востока США, 23 июля, Тихий океан

Гидроплан, словно стрела, рассекал холодный утренний воздух. Наступал рассвет, розовая заря поднималась над горизонтом, освещая темно-синее небо. Цунами прошли, и теперь океан был спокойный, просыпающийся после ночи и начинающий радовать бликами.

Они приближались к островам. Теперь уже бывшим ост­ровам. Гидроплан опустился почти к самой воде Редкие волны бились о лыжи гидроплана. Кузнецов открыл дверь и встал на толстую торпеду водных лыж. Ветер бил в лицо и трепал волосы Евгения.

Вода стремительно проносилась под его ногами. Но взгляд Кузнецова был устремлен вперед, на гигантские клубы пара, поднимающиеся с поверхности океана. Магма продолжала вырываться из полузатопленных островов. Она стекала в морскую воду и застывала, а рыхлые столбы пара устремлялись вверх. Собираясь вместе, они походили на огромного снеговика, в лучах утреннего солнца сделавшегося розовым.

– Как близко мы сможем подлететь? – спросил Кузне­цов пилота в микрофон.

– Попробую приблизиться к этим клубам.

Гидроплан стал подниматься Кузнецову пришлось забраться обратно в кабину. Они достигли высоты около пятисот метров. Казавшаяся неподвижной стена из водяного пара теперь занимала все иллюминаторы.

– Проникнуть внутрь даже не буду пытаться, – предупредил пилот.

– Тогда летим вдоль, – приказал Раш.

Солнце поднялось над океаном, а они продолжали огибать паровой массив. Иногда самолет попадал в маленькое облачко, моментально теряя ориентацию в пространстве Кругом стоял пар, и казалось, что нет ему конца.

Наконец впереди появилось нечто. Кузнецов припал к иллюминатору, рискуя расплющить нос, а Раш протер глаза Клубы пара раскрылись, и взору представилась высокая колонна, поднимающаяся из воды и уходящая высоко в небо. Волны разбивались о ее основание, легкие облачка пара скрывали отдельные части колонны.

– Вот это да! – промолвил Кузнецов.

– Она что, поднялась из глубин Земли? – спросил Раш

– Да! – Женя еще раз восхищенно покачал головой. – Профессор Накамура из университета Хоккайдо уже сталкивался с подобным в Аппалачах. Но тот столб был высотой около пятидесяти метров.

– Этот не меньше пятисот. Как он не падает?

– Столб образован твердым магматическим веществом. Внутри находится стержень из материала огромной прочности. – Кузнецов обратился к пилоту: – Мы сможем опуститься к основанию?

Пилот кивнул. Самолет сделал виток вокруг столба, опускаясь к поверхности воды.

– В сечении оно не больше половины квадратного метра! – восхищенно заметил Раш. – И представляет собой идеальный квадрат!

Кузнецов кивнул, соглашаясь. Лыжи гидроплана коснулись воды, пилот ловко подрулил к основанию колонны. Кузнецов и Раш выскочили из салона на торпеду водных лыж. До столба оставалось порядка двух метров.

– Сможете приблизиться вплотную? – крикнул Кузне­цов пилоту.

– Если не угроблю лопасти пропеллеров, то смогу! – в ответ прокричал пилот.

Гидроплан слегка сдал назад. Ладони Кузнецова и Раша коснулись гладкой поверхности колонны.

– Она теплая! – удивленно воскликнул Раш. Кузнецов радостно улыбался.

– Все-таки я не ошибся! – воскликнул он, пытаясь перекричать звук работающих пропеллеров гидроплана. – Они подали нам знак

– Но что он означает? – спросил Раш, не отрывая рук от поверхности колонны

– Я не знаю – с радостной беззаботностью крикнул Кузнецов

Они еще некоторое время продолжали рассматривать колонну снизу.

– Тогда, в Аппалачах, – произнес Евгений, – Накамура разбил вершину столба и обнаружил там странный шар, который, как я полагаю, являлся исследовательским зондом, запущенным подземными людьми на поверхность Земли

– Ты считаешь, что следует разбить вершину и этого столба?

– Да Контакт с подземной цивилизацией посреди океана невозможен. Он может произойти только на суше. Поэтому на столбе должно быть какое-то указание

Раш вновь посмотрел вверх, на уходящую под облака стрелу колонны

– Тут понадобятся альпинисты, пара вертолетов и судно, – деловито произнес он

* * *

2.20 р.т по стандартному времени Востока, 23 июля, борт исследовательского судна «Баудич»

– Вы хотите разбить вершину этого столба – удивился бригадир альпинистов.

– Там может находиться некое устройство, – ответил Кузнецов Бригадир, закусив губу, посмотрел на уходящую в небо колонну.

– Нужно начинать прямо сейчас, чтобы успеть до темноты, – сказал он

– Да, – согласился Кузнецов.

– Поверхность похожа на поверхность утюга. Порода слишком твердая и гладкая. Тут ни один крюк не вобьешь!

– Вас поднимут на вертолете и на тросах опустят к вершине. Уже почти изготовлено устройство, чтобы закрепить вас там Оно надевается на столб и обжимает его со всех сторон. К петлям на этой конструкции вы привяжете веревки

Конструкцию для страховки альпинистов устанавливали в течение получаса. Затем с вертолетов на вершину колонны опустили двух альпинистов. Позже к ним все так же на тросах, доставили отбойные молотки. Кузнецов наблюдал за действиями верхолазов с борта одного из вертолетов Альпинисты сумели закрепиться на вершине и взялись за дело. В течение двадцати минут они пытались разбить вершину. Все их попытки окончились неудачей.

– Это довольно странно, – говорил Кузнецов. – Накамура расколол вершину без особых усилий.

Он связался по телефону с профессором, выслушал искренние поздравления по поводу предсказания и еще раз удостоверился, что столб в Аппалачах был разрушен без особых проблем.

– Сейчас доставят фрезу с алмазными головками, – выслушав сообщение из наушников, промолвил Раш.

– Думаешь, поможет?

– Есть еще вариант. Один из военных институтов предлагает опробовать их последнюю разработку – лазерный резак повышенной мощности.

– Они смогут доставить его до темноты?

– Резак будет здесь через два с половиной часа. Кузнецов посмотрел на ручной хронометр:

– Хорошо.

Резак привезли, когда уже начало смеркаться. Третья бригада альпинистов опустилась на вершину. Фреза с алмазными головками, которую пробовали до этого, быстро вышла из строя.

Резак, корпус которого был похож на приличного диаметра снаряд, опустили к вершине на тросе и поддерживали при помощи вертолета. От резака на борт тянулся силовой кабель, идущий к генератору. Специалист из института инструктировал по радиостанции альпинистов, как следует обращаться с резаком.

– ...дождитесь набора мощности. Это оранжевый инди­катор. Переведите блокировочный рычаг в положение «отключено». После этого можете нажимать кнопку.

Из корпуса резака вырвался тонкий луч лазера и уперся в поверхность колонны. На шлеме альпиниста была закреплена крошечная видеокамера, которая транслировала изображение на монитор, установленный в вертолете. Колонна не поддавалась. Место контакта с лазерным лучом лишь слегка почернело.

– Ветер усиливается! – предупредил пилот. – Я не могу удерживать машину ровно!

– Не берет! – доложил альпинист по радиостанции.

– Мы что-то неправильно делаем? – спросил Раш. Кузнецов разочарованно покачал головой.

* * *

02.16 a.m. no стандартному восточному времени США, 24 июля,

гостиница «Сап-Мигель» в городке Грин Бэй

Тихая трель телефона разбудила Кузнецова. Женя с трудом оторвал голову от подушки. Виски разрывались от уколов тысячи иголок, к горлу подступала тошнота. Частая смена часовых поясов, перелеты Вашингтон – Гавайские острова – Вашингтон привели к полному истощению организма. Вернувшись поздно вечером с места событий в Тихом океане, Кузнецов упал на кровать как убитый. У него не было сил анализировать ситуацию, чтобы понять, в чем он ошибся или что не понял.

Женя протянул руку к пиликающей трубке.

– Доктор Кузнецов? – раздался из трубки голос неизвестного человека.

– Кто бы вы ни были, у вас нет оправдания, чтобы поднимать меня среди ночи.

– Я извиняюсь за столь поздний звонок, но иначе вас невозможно найти. Меня зовут Стивен Доулз, я ведущий программы «Доулз анализирует».

Кузнецов почувствовал, как сон покинул его.

– Я знаю вас, мистер Доулз, – настороженно ответил Женя.

– Мне это очень приятно, – произнес Доулз, предпочитая не замечать очевидного недовольства собеседника. – Вы не могли бы выступить в нашей программе, чтобы ответить на несколько вопросов?

– Нет, – ответил Кузнецов. Доулз ему не нравился с того самого момента, когда он, вопреки всем комментариям, начал поддерживать Евгения. Не нравилась его заискивающая речь и сейчас.

– Уверяю вас, это займет очень мало вашего драгоценного времени. Вы могли бы прийти на передачу сегодня в семь часов вечера?

– Я буду занят.

– Мы могли бы обсудить ваш великолепный прогноз...

– Кажется, на телевидении в этом сейчас нет недостатка

– Да, но эта тема интересна зрителям, а вы неожиданно стали знамениты.

– Я не шоумен и не кинозвезда.

– Кинозвезды не страдают от недостатка внимания.

– Я тоже.

– Мы могли бы обсудить многие вопросы. Вы могли бы высказать свою точку зрения многомиллионной аудитории наших телезрителей.

Женя задумался. Доулз уловил в разговоре момент нерешительности собеседника.

– Мы могли бы обсудить предстоящий контакт, – вкрадчиво произнес Доулз.

– Откуда вы знаете о контакте? – Кузнецов вскочил с кровати.

– У нас имеется надежный источник в правительстве. Я знаю: эта тема очень волнует вас. Вы могли бы высказать свои мысли с телеэкрана. Люди послушают вас.

Кузнецову очень не хотелось выступать в программе именно этого телеведущего. Но с другой стороны, Доулз уже кое-что знал и с ним будет легче разговаривать. Доулз получит в свою передачу человека, у которого еще никто не смог взять интервью, а Кузнецов наконец-то сумеет высказать свои мысли.

– Я согласен, – ответил он.

– Тогда жду вас в семь вечера.

* * *

09.05 a.m. no стандартному восточному времени США, 24 июля, Центр по контакту

Кузнецов отложил в сторону огромный фотоснимок колонны и взял следующий. Он не находил ничего, что могло бы помочь. Никаких рисунков или узоров на ее поверхности. Совершенно никакой информации.

– Они не могли проткнуть литосферу этой колонной просто так, – произнес он. – Я знаю – это начало контакта!

– Поступили образцы породы, – доложил геолог.

– Отправьте их на анализ. – Кузнецов повернулся к Рашу. – Нужно осмотреть всю зону Гавайских островов. Возможно, эта колонна только элемент знака, подаваемого подземными людьми.

– Потоки пара очень сильны. Пока мы не можем проникнуть внутрь.

– Это плохо. Очень плохо. Возможно, они ждут контакта, а мы не идем. Нужно обследовать дно по периметру.

– Это можно сделать, только времени уйдет слишком много.

– Надо что-то предпринимать. Время упускать нельзя.

* * *

07.00 p.m. no стандартному восточному времени США, 24 июля, телепрограмма «Доулз встречается с доктором Кузнецовым», прямой эфир

– Здравствуйте, доктор Кузнецов, добро пожаловать в нашу студию.

– Спасибо. Здравствуйте.

– Во-первых, сразу хочу выразить свое восхищение вашей работой. Сколько лет вы занимаетесь проблемами прогнозирования землетрясений?

– Около одиннадцати лет.

– Понятно. Расскажите немного о себе. Телезрители жалуются, что почти ничего о вас не знают.

– А что рассказывать? Я родился и вырос в Москве. Там же окончил школу и университет. Потом меня взяли в Институт физики Земли. Он тоже, кстати, находится в Москве.

– Когда на вас обратил внимание институт геофизики Лос-Анджелеса?

– Лет пять назад. На одной из конференций я предложил модель физико-математического прогнозирования землетрясений.

– Сколько землетрясений до этого вам удалось предсказать?

– Ни одного.

– Что вы удивляетесь! Вы хоть знаете, что в истории настоящие прогнозы можно пересчитать по пальцам? Самый удачный – в 1975 году в Китае. Было спасено около миллиона человек.

– Да, но, насколько я помню, тот прогноз был всесторонне обоснован с точки зрения современной науки.

– Да, и администрация города отработала оперативно, поверив ученым.

– В вашем случае правительство США также сработало оперативно. Как вам удалось убедить президента?

– До сих пор понять не могу. Еще я не понимаю, как после всех телевизионных атак они не прекратили эвакуацию.

– При помощи чего вам удалось получить прогноз землетрясения на Гавайских островах?

Кузнецов споткнулся. Его взгляд дернулся на камеру, а затем вернулся к лицу Доулза.

– Я бы хотел сейчас кое-что сказать по этому поводу.

– Слушаю вас очень внимательно. Вы знаете, что вас ставят в один ряд с Эйнштейном и Ньютоном. Поэтому ваше слово – история.

– Не стоит иронизировать, – слегка разозлился Кузне­цов. От волнения у него перехватывало горло.

– Я не иронизирую. Я искренен. Кузнецов нерешительно кашлянул:

– Я хотел сказать о том, что мир очень разнообразен. Даже более, чем мы себе можем представить. Науки о Земле находятся на начальном этапе развития, и мы еще многого не знаем. Я занимаюсь нашей планетой всю свою жизнь, поэтому поверьте, пожалуйста, в то, что скажу сейчас. Землетрясение предсказал не я. В магме Земли существует высокоразвитая цивилизация.

– Доктор, вы говорите серьезно? – спросил Доулз.

– Я серьезно. – Кузнецов с подозрением посмотрел на теле ведущего. – Силами земной науки или гениального ученого-одиночки предсказать образование новых континентальных плит, вызвавших катаклизм на Гавайских островах, невозможно. Это сделала подземная цивилизация. Они передали послание людям Земли, я сумел найти и расшифровать его. Исключительно в этом моя заслуга. У вас следующая фраза может вызвать шок, но проявления подземной цивилизации существовали с древнейших времен. Я изучаю подземных людей так же давно, как занимаюсь землетрясениями.

– Чушь какая-то! – сказал Стивен Доулз в камеру.

– Я вас не понимаю! – воскликнул Кузнецов. – Вы утверждали, что позволите мне высказаться по этому поводу!

– Говорите-говорите! – произнес Доулз.

– Сейчас имеется возможность установить контакт с подземной цивилизацией, – продолжил Кузнецов. В аппаратной слышался шум, операторы телекамер крутили головами, ища режиссеров трансляции. Доулз вообще отвернулся в другую сторону. – Правительством США создан Центр по контакту с подземной цивилизацией. Гавайское землетрясение является отправной точкой контакта. На месте гибели Гавайских островов возникла колонна, уходящая в небо на пятьсот пятьдесят метров.

– А сколько это будет в футах? – спросил Доулз.

– Посчитайте сами, – нервно бросил Кузнецов. – Колонна является знаком, что контакт близок. Вот фотографии колонны...

– Доктор, сколько дней вы находились в клинике для душевнобольных?

Вопрос обрезал речь Кузнецова. В студии быстро наступила тишина. Женя оторопело повернул голову к Доулзу. Глаза того были спрятаны за толстыми линзами очков.

Что это? Что он хочет выразить этим вопросом? Куда хочет завести Кузнецова?

– Я не находился в психиатрической клинике.

– С пятнадцатого по восемнадцатое июля вы находились в психиатрической клинике под Москвой. Как вы оказались там?

У Кузнецова пересохло в горле. Он взял со столика стакан с минеральной водой и отхлебнул из него.

– За что вас поместили в психиатрическую клинику?

– За крамольные мысли о существовании подземной цивилизации, – неохотно ответил Кузнецов.

– Которая подсказывает вам, как делать прогнозы? – продолжил Доулз.

– Они не мне подсказывают! Всем жителям Земли!

– Не горячитесь так. Я же не лезу на вас с кулаками. Мы просто беседуем.

– Мне не нравится эта беседа

– Это правда, что вас поместили в психиатрическую клинику, потому что вы потеряли рассудок и набросились на представителя московского банка?

– Вы пригласили меня обсуждать сплетни или науку?

– Так было или не было? – настойчиво долбил Доулз.

– Он идиот, этот банкир. Он ничего не понимает в науке. Подземная цивилизация действительно существует. Наш долг – установить с ними контакт. Это навсегда поможет избавить нас от таких бед, как землетрясения или извержения вулканов...

Пока Женя произносил эти слова, Доулз сделал какой-то знак режиссеру. Камеры повернулись к Доулзу, оставив Кузнецова в одиночестве.

– К сожалению, мы знаем, что доктор Кузнецов не совсем нормален. Мы слышали об этом, но сейчас вы сами, наши уважаемые телезрители, смогли в этом убедиться. Вспоминая великих ученых, начинаешь понимать, что гениальность и душевное здоровье – вещи трудно уживающиеся. К сожалению, доктор Кузнецов не понимает важности своего открытия, приписывая это некой подземной цивилизации, существующей в мантии Земли... Тем не менее его физико-математическая модель будет еще долго исследоваться учеными. А сам доктор, как мы надеемся, еще сможет сделать не один удачный прогноз.

– Вы что, делаете из меня психа?! – воскликнул Куз­нецов, вскочив с кресла. Кулаки его нервно сжались. Один из охранников подбежал к нему сзади и попытался схватить.

– Не трогайте меня! – взорвался Кузнецов. – Ты, вшивый комментатор! Подземная цивилизация...

– Вы слышите, доктор плохо чувствует себя. Вот чем объясняется его отсутствие на телеэкранах.

– Ты мне рот не затыкай! – закричал Кузнецов на Доулза, продолжая отпихивать охранника. На помощь первому уже несся второй.

– Гаси эфир! – закричал режиссер.

Женю железной хваткой держали охранники. Он вырывался, но все было бессмысленно. Это походило на сцену, случившуюся в кабинете у Воздвиженского. Женя прекратил попытки вырваться. Он не имел права вновь оказаться в психиатрической клинике. Пусть люди не будут знать о контакте. Пусть его считают сумасшедшим. Только бы не закрыли Центр!

* * *

8.15 a.m. no стандартному восточному времени США, 25 июля, Центр по контакту

«Душевное здоровье доктора Кузнецова подверглось серьезному испытанию, когда на своей модели он увидел, что Гавайские острова будут полностью разрушены. Утверждения ученого о существовании некой разумной цивилизации в мантии Земли есть не что иное, как попытка подсознательно скрыть от себя самого значимость события, уйти от этой моральной катастрофы, быть непричастным к ней...»

Раш закрыл газету, на первой полосе которой надрывался от крика заголовок: «Доктор Кузнецов – сумасшедший!»

– Что скажешь? – спросил Кузнецов.

– Я смотрел вчерашнюю программу. Доулз умело подставил тебя. Теперь понадобится не одна бочка шампуня, чтобы отмыться.

– Плевал яна все! Лишь бы Центр не закрыли!

– Я говорил сегодня с помощником президента. Пре­зидент уверен в тебе и не закроет Центр.

– Этот Доулз причастен к организации Мдрага. Я в этом убежден! Очень похоже на их методы.

– Кто такой Мдраг?

– Уолкер знал, – тихо произнес Кузнецов.

– Это долгая история, – сказала Элен. – Как-нибудь в другой раз.

Раш кивнул. Женя повернулся к большому экрану, на котором спутник показывал увеличенную колонну.

– Толчок в районе Тихого океана! – произнес диспет­чер. – Время 10 часов 56 минут! Приблизительные координаты – 23 градуса северной широты и 147 градусов западной долготы.

Подобные объявления слышались постоянно. Толчки происходили то там, то тут.

– Что, прямо в море толчок9 – спросил Кузнецов.

– Где-то на дне. Магнитуда? – 8 баллов. Точнее оценить не удается Слишком далеко находятся от этого места сейсмические датчики.

– Спутник у нас есть в этом районе? Мы сможем увидеть место? – спросил Евгений.

– В этой части сейчас стоит ночь. Рассвет наступит только через час. В это время там будет находиться спутник «Лот байрд».

– Ждем картинку.

Час прошел в томительном ожидании. За это время толчки различной силы то тут, то там сотрясали земную кору. Однако снимки со спутника именно этой части Тихого океана Кузнецов ждал особенно.

Наконец на экране появился вид бесконечного океанского полотна.

– Слишком крупный масштаб, – произнес Кузнецов

– Картинка охватывает всю зону предполагаемого землетрясения, – доложил оператор.

– Мы можем попытаться найти что-нибудь на поверхности моря?

– Конечно, – ответил оператор. – Начать сканирование.

На фотоснимок легла светящаяся прозрачная сетка. Мелкие цифры побежали в углу экрана. По сетке забегали мелкие точки.

– Обнаружено судно! – доложил оператор. – Сухогруз «Санта-Моника», следует из Нагасаки в Сан-Диего.

– Нет, это не должно быть судном.

– Пропустить, – отдал приказ оператор. Мелкие точки продолжали усеивать экран.

– Неопознанный объект, – произнес оператор. Светящиеся точки замерли в одном месте.

– Пожалуйста, дайте увеличение, – попросил Кузнецов.

– Увеличение произведено.

Сетка слетела с экрана. Участок океана приблизился. На поверхности воды возник какой-то штрих.

– Еще раз, – произнес Евгений.

Картинка снова увеличилась. Предмет посреди океана стал виден более отчетливо, хотя и не до конца. Заноза посреди глади моря.

– Дайте двойное увеличение!

– Двукратное увеличение произведено.

Все люди из Центра по контакту уставились на экран

– Я так и полагал, – произнес Кузнецов. Посреди океана возвышалась колонна, копия той, которая появилась близ Гавайских островов.

– Еще одна? – недоуменно спросил Раш. – Что это значит?

Кузнецов покачал головой.

– Отправьте туда гидроплан, – попросил Кузнецов. – Раш, слетаешь туда?

– А ты?

– Убедись, что колонна в точности такая же. А я останусь здесь. Буду наблюдать картину в целом. Скорее всего, это не последняя колонна.

– По приблизительным подсчетам, высота – четыреста – четыреста пятьдесят метров, – докладывал Раш по телефону. – Сечение такого же диаметра

– Какова глубина океана в этом районе?

– Порядка четырех тысяч метров.

– Значит, над литосферой колонна возвышается где-то на четыре с половиной километра, – сделал вывод Кузне­цов.

– Плюс восемь-десять под землей, – добавил Раш. – Что будем делать? Снова попытаемся вскрыть верхушку?

– Не стоит, – ответил Кузнецов – Там есть острова или атоллы поблизости?

– Близко – нет. Севернее под водой находится разлом Молокаи, но он в нескольких милях от столба. У тебя уже есть версии?

– Ни одной. Я думаю, вам следует возвращаться.

Кузнецов нажал кнопку отбоя. Он задумчиво перевернул трубку телефона и беспорядочно стал нажимать на кнопки. Если колонны образуют какую-то фигуру? В таком случае эта колонна не последняя. Следует ожидать появления дру­гих.

Он посмотрел на часы. С момента гибели Гавайских островов и появления первой колонны прошло пятьдесят семь часов. Когда же ожидать появление следующей?

Трубка зазвонила. Женя нажал на кнопку соединения.

– Это Воздвиженский, Женя.

– Профессор1 Рад вас слышать! Хотите принести свои – извинения за то, что не прислушались ко мне?

– Я понимаю твою язвительность, Евгений, – грустно произнес профессор. – Теперь ты фигура мировой величины и можешь себе это позволить.

– Я безумный ученый, профессор! Надеюсь, вы читали американские газеты?

– Нет, не читал. Я хотел бы сказать, что восхищен твоим талантом, но сейчас звоню не по этому поводу... – Он сделал паузу. – Женя, твою жену убили...

Кузнецова словно ошпарили. Он замер с трубкой в руке, не в силах произнести ни слова.

– Ты слышишь меня, Женя?

– Да, – едва смог выдавить из себя Кузнецов.

– Это очень странное убийство, Женя...

– Где моя дочь?

– Ее не нашли.

Телефонная трубка едва держалась у него на ладони, она все время норовила выскользнуть из непослушных пальцев

– Кто это мог сделать?

– К нам в институт приходил один человек. Брайн Лидс. Он представился твоим другом. Спрашивал домашний адрес

– Я не знаю такого человека.

– У него не было руки.

Изображение на экране, показывающее вторую колонну, поплыло перед глазами. Женя ощутил, как мир закружился вокруг него.

– У него отсутствовала рука? – повторил Кузнецов.

– Кисть, – уточнил профессор. – Кажется, правая...

– Этого не может быть, – прошептал Женя.

– Раны на теле твоей жены имели очень странный ха­рактер. Словно ожоги какие-то...

09.05p.m. пo стандартному восточному, времени США, 25 июля, гостиница «Сан-Мигель»

Элен тихо вошла в его номер. Кузнецов, прижавшись лицом к стене, пытался уснуть, но сон не давался. – Я могу тебе чем-то помочь? – спросила она.

– Элен, либо уйди, либо оставайся, но только не говори ничего.

– Я останусь и буду молчать – Она присела на край кровати и положила руку ему на голову.

– Она все время забывала запереть входную дверь, – с горечью произнес Кузнецов – Сколько раз я напоминал ей об этом!

Элен опустила голову. Она, как и обещала, ничего не говорила в ответ.

– Она сказала, что любит меня, – продолжил Кузне­цов. – Я этого не знал. Я ничего не знал. В последние годы я даже не дотрагивался до нее. Все шло к разводу. А она любила меня!

Элен кивнула.

– Как я мог быть таким небрежным по отношению к ней! Я мотался по разным странам, а она растила дочь и продолжала любить меня, хотя при каждой встрече бранила на чем свет стоит. Только сейчас я начинаю понимать, как она любила меня.

– Ты не виноват, – коротко вставила Элен. Он повернулся к ней.

– Нет, именно я виноват. Виноваты мои исследования. Ведь Мдраг убил Наталью!

В глазах Элен промелькнул испуг.

– Мдраг? – спросила она. – Женя, ты же утопил Мдрага в Верхнем заливе Нью-Йорка!

– Человек без правой кисти явился в институт и искал меня, спрашивал домашний адрес. После этого мою жену нашли мертвой. Это был он! Я отсек Мдрагу правую кисть. Он забрал мою дочь...

– Но чего он хочет?

– Чего и всегда. Не допустить контакта с подземной цивилизацией.

– Он говорил с тобой?

– Нет еще. Но, я уверен, скоро со мной свяжется его пешка – граф Бисбрук.

На этот раз сновидения к нему не приходили. Сон Кузнецова был прерывистым и нервным. Женя часто просыпался, не понимая, где находится. Снова засыпал и трясся во сне, словно от лихорадки.

Он проснулся в один из таких моментов. В комнате было темно. От спертого воздуха перехватывало дыхание Нужно открыть окно, иначе он просто задохнется здесь!

Женя откинул одеяло и обнаружил, что покрылся липким потом. Он встал. Ноги плохо слушались, правая ступня слегка одеревенела. В комнате стояла невыносимая духота. «Может ли быть такой душной ночь?» – спросил он себя и обнаружил на стене горящий огонек светодиода. Кондиционер работал, нагнетая холодный воздух. Женя нащупал в темноте пульт и попытался увеличить поток холодного воздуха, но с удивлением обнаружил, что установлен мак­симум. Женя рассеянно откинул пульт в сторону. Лицо саднило от жара, пот лил градом.

Кузнецов сделал два шага к окну и остановился. Проход перегораживало кресло, в котором кто-то сидел.

Все элементы мозаики сложились в общую картину. Куз­нецов, пятясь, вернулся к кровати. Рука пыталась нащупать выключатель настольной лампы, но как назло тот куда-то подевался.

– Только не хватайтесь за огнетушитель, – раздался из темноты хрипящий голос Мдрага. Мурашки побежали у Евгения по коже.

– Вы пришли меня убить? – спросил он.

– Зачем? Ведь у меня находится твоя дочь. Это намного эффективнее.

Злость взыграла в Кузнецове. Кулаки его сжались, но что он мог сделать, не зная, где находится маленькая Оля.

– Ты бесчеловечен!

– Я не утверждаю, что являюсь человеком. Я могу принимать любые облики, но я не человек.

В темноте Кузнецов ощущал прилив злости, но чувствовал себя беспомощно. Он наконец нащупал выключатель и щелкнул им. Лампочка в плафоне коротко вспыхнула. Раздался хлопок, и вольфрамовая спиралька внутри лопнула. Комната вновь погрузилась в темноту.

– Зачем вы убили мою жену?

Кузнецов с трудом различал очертания Мдрага. Вопрос, произнесенный в темноту, казался обращенным к пустоте. Жене даже подумалось, что Мдраг ушел из номера так же тихо, как и появился. А может быть, он приснился Кузнецову?

– Это месть вам вот за это, – раздался хрипящий ответ из темноты. Вслед за ответом последовало движение, и Куз­нецов понял, что Мдраг поднял руку. – Я прожил на Земле целую вечность, но еще ни один человек не смог изуродовать меня.

Кузнецов сжал зубы. Ненависть, перемешанная со страхом, – странное сочетание. Но нужно держать себя в руках. У Мдрага находится дочь, Оля. Слепая ненависть только помешает вызволить ее.

– Как вам удалось подняться со дна залива в Нью-Йорке? – спросил Евгений.

– Если для вас это важно, я отвечу. Бисбрук отыскал место затопления яхты, водолазы подняли мое тело. Около трех земных суток меня разогревали в котле.

– Разве вода не отняла у вас все тепло?

– Отняла. Но ведь тепло можно вернуть в ткани. Для этого необходимо погрузиться в среду, где я родился.

– В мантию Земли?

– Не обязательно в мантию Земли. Достаточно разогреть продукты вулканического извержения.

– Зачем вы явились сюда, если не хотите меня убить?

Женя начал различать в темноте глаза Мдрага. Они тускло светились красным светом. Жар, исходящий от существа, затруднял дыхание, но что Кузнецов мог поделать!

– Вы неправильно понимаете концепцию контакта с питаками, доктор Кузнецов, – медленно произнес Мдраг.

– Что это значит?

Мдраг молчал. Женя был готов поклясться, что эта каменная машина собирается с мыслями.

– Почему я неправильно понимаю контакт? – вновь спросил Кузнецов.

– Думаете, зачем я пытаюсь затормозить исследования наук о Земле? – ответил Мдраг, – Зачем пытаюсь перекрыть глубинные разработки, оклеветать устами других новые теории?

– Чтобы предотвратить контакт между человечеством и подземной цивилизацией, – ответил Кузнецов.

– Да, – как-то устало согласился Мдраг. – Но зачем мне это?

– Вы ненавидите подземных людей!

– И только?

– Ненависть – достаточный повод. – Мдраг усмехнулся:

– Если бы все было так просто... доктор Кузнецов. Женя снова почувствовал, как по телу побежали мурашки.

– Я не понимаю, – растерянно произнес он.

– Мы разделились с питаками еще в то время, когда поверхность Земли не отличалась от ее внутренностей... Но этот так, к слову. Вы не знаете, кто находится там, у вас под ногами.

– Это развитая метакремниевая цивилизация, которая жаждет контакта с разумными существами. Это нормальное желание. Люди тоже хотят установления контакта с себе подобными.

– Но они не подобны вам... – Фраза повисла в темноте Кузнецов попытался ее осмыслить. Пот тек с него ручьями.

Глаза Мдрага внезапно усилили свечение. Кузнецов зачарованно уставился на них.

– Под землей обитают страшные твари, Евгений, которые только и ждут возможности, чтобы вырваться на поверхность.

– Это неправда, – растерянно произнес Кузнецов, осознавая сказанное.

– Они огромны и ужасны. Они пытались завоевать и нас, но нашему народу удалось изолировать их внутри земного шара.

– Чушь какая-то.

– Вы, Евгений, придумали для себя человеколюбивых тварей вроде Инопланетянина из фильма Спилберга. На самом деле вы не представляете их. В древних легендах эти твари стали тварями ада.

– Это невозможно!

– Увы, мне нечего приукрашивать. Они мечтают вырваться из-под земли, чтобы захватить ее. Вы, со своим желанием контакта, со своей старательностью им в этом помогаете.

– Я не верю! Только разумная и высокоразвитая цивилизация могла предупредить о землетрясении на Гавайских островах.

– Чтобы снискать доверие к себе! Люди не понимают, с чем имеют дело. Одни, такие как Фишер, наивно полагают, что исследуют земную материю. Другие, вроде вас, доктор Кузнецов, считают, что установят контакт с технологически совершенной цивилизацией. Вы все глубоко заблуждаетесь, но вы настолько упрямы, что переубедить вас невозможно. Вас можно только убить, чтобы искоренить эти идеи.

– Поэтому вы убиваете ученых, закрываете прогрессивные исследования о Земле?

– Я не закрываю исследования. Я направляю их по ложному пути. Если это невозможно – я затормаживаю их. Летите в космос, исследуйте другие планеты, но пусть Земля как можно дольше остается для людей темной коробочкой.

В голове царила сумятица. Голос Мдрага из темноты терзал разум Кузнецова, его горящие глаза проникали в самую душу.

– Но зачем вам все это? – спросил Евгений.

– Я слишком долго прожил на Земле. Я люблю людей и не хочу допустить гибель вашей цивилизации от тварей, которые вырвутся на поверхность.

– Ваша забота слишком нежна. Вы пользуетесь такими методами...

– Это жестокая необходимость. Я убираю единицы, но в живых останется целая цивилизация.

– Значит, миллиарды лет назад питаки были изолированы внутри Земли? Неужели за это время они не нашли способ выбраться оттуда?

– Почему люди не могут долететь до звезд? – спросил в ответ Мдраг. – Питаки развивались все эти годы, но развитость их далеко не безгранична. Сквозь барьер, которым они отделены, питаки могут влиять на некоторые процессы формирования земной поверхности, но сами они не могут преодолеть его.

– Методами сейсмического томографирования мы не обнаружили никакого барьера внутри Земли.

– То, что вы считаете границей Мохо1 , и есть барьер.

– Однако они преодолели барьер. Четыре тысячи лет назад.

– Где-то на поверхности барьера образовался проход, Врата, которые открываются по определенной схеме. Я не знаю цикличности их открытия,

1 Граница Мохо – сокращенное название границы Мохоровичича

– Значит, активизация сигналов, подаваемых подземными людьми, связана со скорым открытием Врат?

– Врата откроются, и они поднимутся на поверхность. Но на поверхности им понадобится помощь. Именно поэтому питаки указывают на место контакта.

– Мы пока ничего не поняли в их знаках.

– Они покажут достаточно понятно.

– Что означают эти колонны?

– Послушайте, доктор Кузнецов. Я ничего вам не скажу. Сворачивайте работы. Иначе ваша дочь погибнет.

– Где она?! – воскликнул Кузнецов, вскочив с кровати.

– Она в надежном месте. Вам туда не добраться.

– Отпустите ее. Даю слово, что больше не буду продолжать исследования, – сказал Женя.

– Я не доверяю словам. Дочь будет находиться там. где она находится сейчас. Это для меня гарантия того, что вы не продолжите исследования и не попытаетесь снова утопить меня в воде.

– Я все равно уничтожу тебя, Мдраг, – процедил сквозь зубы Кузнецов.

Послышался шум. Мдраг вскочил с кресла. Из темноты над Кузнецовым нависла огромная фигура. Волны раскаленного воздуха захлестнули Евгения. Он натянул на себя простыню, чтобы хоть как-то спастись от ненавистного жара.

– Твоя дочь находится в очень надежном месте, – прогремел Мдраг. – Я поместил ее в магматический очаг одного из вулканов на стыке североамериканской и тихоокеанской плит.

– Это невозможно, – закрываясь от жара, прокричал Кузнецов.

– Твоя дочь находится в магме Земли И если ты захочешь хоть как-то воспротивиться моим условиям – я просто не подниму ее оттуда. Воздух в капсуле, в которой она находится, закончится через семь дней. Капсула схлопнется под огромным давлением внутренних сил Земли. Магма поглотит ее нежное тело, перемелет и расплавит. Я хочу, чтобы ты понимал это и всегда об этом помнил!

Он исчез так же незаметно, как и появился. Какое-то время сильный жар давил на Кузнецова, закутавшегося в простыню. Потом жар исчез Женя, отбросив простыню, вскочил с кровати и на негнущихся ногах добрался до окна. Он торопливо поднял жалюзи и застыл на подоконнике, вдыхая холодный ночной воздух.

Перед окном располагалось освещаемое фонарями шоссе, которое в этот поздний час пустовало. Чуть правее находилась стоянка для автомобилей. Машин на ней было всего две – «форд» Кузнецова и «лендровер» Раша. На этих автомобилях они добирались до гостиницы из Центра по контакту. Над дорогой, фонарными столбами и автостоянкой окутанный темными тучами тускло светил остроконечный месяц.

– Этого не может быть, – задумчиво произнес Кузнецов в пустоту.

Он уставился на свои ладони, словно в них находился ответ. Некоторое время он пытался разглядеть линии на них в свете фонарей автострады. Этого сделать не удалось – на ладони падали тени, – и Кузнецов стал пальцами ощупывать складки на них. Неужели это его судьба? Искать всю жизнь разум, а к финалу найти совсем иное. Он не хотел такой судьбы. Но судьба слепа...

Кузнецов отошел от окна. Боже, как тяжко! Если ты и мог придумать пытку, то это недавнее откровение Мдрага. Слишком малая надежда, что он лгал. Мдрагу нет резона обманывать.

Он поднял телефонную трубку, но передумал и положил ее назад. Раш сейчас не поможет.

Из-за своего упрямства Кузнецов потерял двоих друзей, жену. Он мог стать великим ученым, самое главное – он мог добиться результатов в предсказании землетрясений. А вместо этого возомнил себя главным специалистом Земли по контакту с иным разумом.

– Звучит издевательски, – произнес он.

Он включил свет и достал из пиджака бумажник. Открыл его в том месте, где находилась фотография: он, Наталья и маленькая Оля в Парке имени Горького За их спинами – огромное чертово колесо. Все улыбаются, а губы маленькой Оли перепачканы мороженым.

– Простите меня, – произнес он. – Простите за все...

* * *

09.00 a.m. no стандартному восточному времени, 26 июля, гостиница «Сан-Мигель»

Мария Кончита Алонсо тихо постучала в дверь номера Никто не ответил. Она подождала минуту и постучала еще раз. Мария Кончита знала, что в номере "9" уже нет постояльца. Доктор Кузнецов, а также мужчина из номера "6" и женщина из номера «11» каждое утро уезжали очень рано. Для того чтобы произвести уборку в номере, у Марии Кончиты имелись дубликаты ключей. Но она предварительно стучала в дверь, чтобы случайно не натолкнуться на проспавшего постояльца, который находился в одних трусах.

Она оправила фартук на полной талии и достала из кармана связку. Найдя ключ с биркой "9", вставила его в замочную скважину. Повернув ключ два раза, Мария Кончита распахнула дверь и задом вошла в комнату, катя за собой тележку со щетками, порошками, кистями для смахивания пыли, чистыми простынями и пылесосом. Одно из колес зацепилось за косяк. Тележка развернулась и застряла в дверном проеме.

Мария Кончита тихо охнула и попыталась вытащить тележку из проема силой. Она потянула за ручку, тележка неожиданно выскочила из плена дверного проема, и Марию Кончиту отбросило в глубь комнаты.

Она упала на разобранную постель. Мария Кончита удивленно посмотрела на изголовье кровати. На подушках из осиного пуха аккуратно покоилась люстра. Обычная люстра четырьмя светильниками, голубоватыми стеклами напоминающими лепестки цветка. Такие висели во всех номерах отеля «Сан-Мигель».

Мария Кончита удивленно повернулась и подняла глаза, пытаясь понять, зачем постояльцу потребовалось снимать люстру. Через несколько секунд она закричала от ужаса.

В петле веревки от жалюзи, прицепленной к крючку люстры, висел постоялец комнаты номер "9".

– Да, это он, – произнесла Элен и заплакала. Темнокожий следователь закрыл покрывало. Раш с бледным лицом стоял рядом и накручивал на палец прядь своих длинных волос.

– Я не могу здесь находиться, – сквозь слезы тихо сказала Элен.

– Не смею вас задерживать, – ответил следователь. Элен покинула комнату.

– У него наблюдалась депрессия в последнее время? – спросил следователь Раша. Тот покачал головой. Со стороны это выглядело, словно Раш пытается вытрясти из головы все, что помнил до этого.

– До сих пор не верю, – произнес Раш. – Нет, он в последнее время нормально себя чувствовал.

– А после того выступления в программе Доулза на эн-би-си?

– Я не знаю. Он огорчился, что его не поняли.

– Что означает «не поняли»? Не поняли того, что существует подземная жизнь?

– Да.

– Вы сами верите в слова, которые говорил Кузнецов по телевизору?

– Я верю. Потому что видел достаточно.

– Угу, – произнес следователь, что-то отметив у себя в блокноте. – Значит, у него не было депрессии, и после программы Доулза он чувствовал себя нормально. Но ведь в самой программе говорилось, что доктор Кузнецов несколько дней находился в психиатрической клинике?

– Я ничего не могу прокомментировать.

– Понятно.

– Можете ли вы прокомментировать последние работ Кузнецова?

Вспышки фотоаппаратов затмили солнечный свет. Тихая гостиница «Сан-Мигель» разом наполнилась репортерами и журналистами.

– Нет, – ответил Раш, одной рукой обнимая заплаканную Элен, другой – отстраняя репортеров и пытаясь пройти к автомобилю.

– В чем проявлялось безумие доктора Кузнецова?

– Он не был безумен.

– Вы тоже считаете, что гавайский катаклизм предсказали подземные люди?

– Да.

– Доктор Граббс? Что явилось причиной смерти доктора Кузнецова?

– Оставьте нас! – воскликнул Раш.

– Где находится модель прогнозирования землетрясений? Это правда, что она попала к спецслужбам?

– Кто поедет в Стокгольм вместо доктора Кузнецова для получения Нобелевской премии?

– Это правда, что со смертью доктора Кузнецова погибла надежда людей Земли на точное предсказание будущих землетрясений?

* * *

«Нью-Йорк таймс»

"Со смертью доктора Кузнецова умерла надежда людей Земли на точное предсказание грядущих землетрясений. Великий ученый покончил жизнь самоубийством сегодня ночью. Нельзя сказать, что безумие Кузнецова было преобладающим в его жизни. На первом месте находилась наука, именно науке он посвятил свою жизнь.

К сожалению, до сих пор остается загадкой, как доктору Кузнецову удалось предсказать катаклизм на Гавайских островах. Одни считают, что он сопоставил все данные и от грандиозности катастрофы сошел с ума. Другие полагают, что он создал физико-математическую модель прогнозирования землетрясений и при помощи ее определил место катастрофы. Третьи, их совсем мало, все-таки верят, что доктор Кузнецов установил контакт с подземными жителями и те указали ему на место будущего землетрясения. Мы уже никогда не узнаем, как он совершил свое открытие. Доктор Кузнецов повесился в своем номере гостиницы «Сан-Мигель» маленького городка Грин Бэй.

Так нелепо угасла коротко вспыхнувшая звезда доктора Кузнецова. Он прошел через непонимание, затем через славу, затем через отчуждение. Он совершил единственное открытие, но это открытие прославило его на весь мир, оставив в памяти людей на долгие века. Еще много времени будет потрачено на споры, кем являлся доктор Кузнецов – гением или безумцем? В его работе эти два характера сочетались и переплелись. Возможно, он совершил бы еще много открытий. Но судьбе было угодно, чтобы доктор Кузнецов совершил одно и оборвал нить своей жизни. Он останется в нашей памяти как яркий пример человеческого альтруизма и безумной гениальности. Светлая ему память".

* * *

Центр по контакту

Невидящим взглядом Элен смотрела на экран одного из мониторов. Ее глаза скрывали темные солнцезащитные очки. Было довольно странно наблюдать в помещении человека в черных очках. Элен знала, что это выглядит странно, но она не хотела, чтобы кто-то мог видеть ее покрасневшие глаза.

Рядом Раш разговаривал с сотрудниками Центра. Кажется, появилась третья колонна, но это сейчас мало волновало Элен.

Она смотрела на монитор, не видя его изображения, и вспоминала тот первый день, когда встретилась с Кузне­цовым. Это случилось совсем недавно, какой-то месяц назад, и в то же время столько событий уместилось в коротком промежутке времени, что знакомство с Кузнецовым казалось вечным.

Сейчас, когда они лишились Евгения, предстоящий контакт казался фантастическим. Женя был сердцем этого события и его мозгом. Он анализировал ситуацию и решал ее порой, основываясь только на интуиции. Он был мотором, заводящим всех вокруг себя бесконечным энтузиазмом. Без его помощи контакт сейчас казался невероятным.

– Мисс Граббс! – обратился к ней тихо подошедший охранник. Элен с удивлением посмотрела на него. Пожалуй, самым бесполезным человеком в Центре являлась доктор истории Элеонора Граббс.

Раш отвлекся от разговора и посмотрел на Элен.

– Да? – ответила она.

– К вам пришел какой-то человек. Мы не хотели пускать его, но он сказал, что вы его знаете.

– Я почти никого не знаю в Америке.

– Он похож на европейца.

Охранник протянул ей визитную карточку. Элен взглянула на карточку, и руки у нее затряслись. Элен вдруг часто задышала, как будто ей не хватало воздуха.

– Что случилось? – спросил Раш.

– Граф Бисбрук, – прошептала она,

– Кто ЭТО?

– Пособник Мдрага. Наш злейший враг.

– Вам здесь нечего бояться, мисс, – произнес охранник. – Мы не пустим его.

– Да, – сказала она. – Спасибо! Охранник собрался уходить.

– Хотя постойте! – воскликнула она. – Говорите, вы сможете обеспечить мою безопасность?

– Конечно.

– У вас найдется отдельная комната?

– Да.

– Двое человек с оружием должны постоянно находиться около него.

– Хорошо.

– Тогда пойдемте. Пусть его приведут.

Элен поднялась с кресла. Раш посмотрел на нее:

– Вы уверены, доктор Граббс, что хотите с ним встретиться?

– Да, – ответила она. – Когда он хочет кого-то убить, он делает это чужими руками. Когда хочет о чем-то предупредить – приходит сам. Словами он меня не убьет.

Элен вместе с охранником покинула центральный зал

– Характерный толчок в районе Тихого океана, – докладывал оператор. – Случился в шесть часов восемь минут утра по и-эс-ти.

– Какие координаты?

– Оценить достаточно трудно. Сейсмические датчики находятся довольно далеко от места. Район между 26 – 28 градусами северной широты и 136 – 138 градусами западной долготы.

– Возможно, это третья колонна, – сказал Раш. – Попытайтесь через спутник найти ее.

– Это займет много времени.

– Ищите. – Раш поднялся со стула. – Я скоро приду.

Он поднялся на лифте на поверхность, вышел из здания и сел в «лендровер». Минут через десять он уже находился на берегу Литлривер.

Раш вышел из машины. Был хороший солнечный день. Он достал мобильный телефон и набрал номер.

В небольшой комнатке стоял стол и два стула На одном из них, закинув ногу на ногу, в небрежной позе застыл граф Бисбрук. На нем был дорогой костюм, лакированные ботинки. Вот только узел галстука слегка ослаблен, а в нагрудном кармане отсутствовал обязательно выглядывающий уголок платка. Двое охранников в штатском находились по обе стороны от него. Элен решительной походкой вошла в комнату.

– Я не хочу иметь с вами никаких дел! – заявила она, не успев опуститься на стул.

– Мне очень приятно вас видеть, мадемуазель, – с ехидством произнес граф Бисбрук. – Быть может, вы присядете?

Элен медленно опустилась на стул. Слегка дрожащие пальцы выдавали ее волнение. Она спрятала руки под сто­лом.

– Не хотите отпустить охрану7 – предложил Бисбрук. – Я не собираюсь убивать вас. У меня есть серьезный разговор.

– Он чист, – произнес один из охранников. Элен посмотрела на него. Ей ужасно не хотелось оставаться одной с этим человеком. Но вероятней всего предстоящий разговор не для посторонних.

– Подождите за дверью, – попросила она. Охранники послушно покинули комнату. Элен дождалась, пока захлопнется дверь.

– Вы отдали приказ убить меня! – наконец дав волю чувствам, воскликнула она. – Я не могу вычеркнуть это из памяти и спокойно разговаривать с вами.

– Я приношу свои извинения, – с несвойственной ему серьезностью произнес Бисбрук. Элен с интересом посмотрела на него. – Вы ведь знаете, кто управлял мной? Откажись я – богатство и положение в обществе покинули бы меня. А дальнейшая судьба – короткое упоминание в новостях: «Граф Бисбрук найден мертвым в номере отеля „Плаза“. Причиной смерти стали непонятные ожоги».

– Зачем вы здесь? – задала вопрос Элен. Бисбрук бросил на нее быстрый взгляд.

– Меня послал Мдраг. Я сразу хочу сказать, что не собираюсь выполнять данное мне поручение, потому что намереваюсь скрыться от него. Но появиться здесь я был обязан.

– Какое поручение дал вам Мдраг? – холодно спросила Элен.

Бисбрук усмехнулся и отвел глаза.

– Мелочь. Он приказал выяснить кое-что о докторе Кузнецове.

– Вы не читаете газет? Он умер!

– Мдраг тоже так полагает. Но ведь доктор Кузнецов жив, не правда ли?

– Это я, – произнес Раш в трубку.

– Появилась третья колонна?

– Да, Евгений.

Кузнецов на другом конце линии облегченно вздохнул.

– Они пытаются что-то показать, – сказал Кузнецов, – Какую-то фигуру.

– Это так, – ответил Раш. – Что произойдет дальше?

– Их будет пять.

– Пять? Откуда ты знаешь?

– Не спрашивай. Я это знаю, но не могу объяснить. Колонн будет пять. Видимо, последняя на что-то укажет... Где появилась колонна?

– Где-то между 26 – 28 градусами северной широты и 136 – 138 градусами западной долготы. Шесть ноль восемь по и-эс-ти.

– Между первой и второй колоннами было около тысячи километров. Прошло пятьдесят семь с половиной часов. Между появлениями второй и третьей прошло всего девятнадцать часов. Какое расстояние между второй и третьей?

– Мы еще не нашли колонну.

– Ищи. Как найдешь, тут же мне позвонишь. Раш помедлил.

– Может быть, тебе лучше появиться в Центре?

– Я не имею права. Никто, кроме тебя, Элен и тех людей из спецслужбы президента, которые организовали мою смерть, не должен знать, что я жив. Если Мдраг узнает, что я жив и продолжаю исследования, он убьет мою дочь.

– Ты полагаешь, он не лгал?

– Он на самом деле поместил маленькую Олю в мантию Земли. Не знаю, как он это сделал, но я должен скорее установить контакт с подземными людьми, чтобы найти мою дочь. Только они смогут помочь.

– Ты не поверил в его рассказ об адских тварях, живущих в магме?

– Нет. Они являются адскими только для него. Между подземными людьми и Мдрагом существует вражда, как у католиков и протестантов, как у израильтян и арабов. Они считают друг друга чудовищами. И потом, ты видел рисунки в пещере горы Каргаран. Подземные люди стремились установить цивилизованный контакт с людьми Земли, но Мдраг разорвал этот контакт... Он сказал, что Оля будет жить неделю. После этого капсула, в которой она находится, схлопнется. Я надеюсь, что пятая колонна появится до истечения этого срока.

– У тебя есть предположения, где она появится?

– Колонны появляются все ближе к Североамериканскому материку. Скорее всего, последняя появится где-то на нем. Это я и предполагал. Подземные люди не хотят, чтобы на месте контакта оказалась вода.

– Тогда зачем они выставляют пять колонн? Выставили бы одну у Гавайских островов, а вторую на материке. Неужели мы бы не нашли вторую?

– Я пока не могу ответить на твой вопрос. Возвращайся в Центр. Определи точное местоположение колонны.

– Доктор Кузнецов мертв, – с расстановкой произнесла Элен.

– Пусть будет по-вашему, – согласился Бисбрук. – Я пришел сюда не за этим. Я устал, Элен. Я не могу больше заниматься тем, чем занимался до этого. Я чувствую, что Мдраг вот-вот откажется от моих услуг. Это равносильно смертному приговору. Я собираюсь уехать так далеко, где Мдраг не сможет меня достать.

Растерянность на лице графа подтверждала его слова. Он не требовал от нее ничего, он только говорил. Элен начинала ему верить.

– Почему Мдраг препятствует контакту? – спросила она.

– Он ненавидит подземных людей. Давным-давно у них произошел конфликт. Извините, но большего я не знаю. Я явился сюда, чтобы предупредить вас, Элен. Вас и других людей, которые ищут контакт. Мдраг имеет нечто, способное разорвать контакт раз и навсегда.

– Что это.

– Я не знаю, – развел руками Бисбрук. – Он сказал только эти слова – ни больше ни меньше.

– Он может явиться в Центр в облике кого-то из сотрудников?

– Нет. У него отсутствует правая кисть. Она не вырастет, если он превратится в кого-либо. Вы легко обнаружите этого человека. У него не будет правой кисти.

– Вы знаете, где находится дочь Кузнецова?

– В магме. Точно не знаю где. Никто, кроме Мдрага, не может опуститься туда.

Бисбрук поднялся, поправляя галстук. Было видно, что он в смятении.

– Я хочу спокойно дожить свой век, – продолжил он. – Возможно, вы когда-нибудь простите меня.

– Возможно, если ваша информация принесет пользу. – Элен не хотела этого говорить, но все-таки она решилась. Она должна была задать этот вопрос. – Вы уверены, что Мдраг не сомневается в смерти Кузнецова?

Бисбрук поднял на нее усталые глаза.

– Мое исчезновение затянет время. Я полагаю, вам удастся установить контакт быстрее, чем Мдраг почувствует, что доктор Кузнецов жив.

* * *

Недалеко от канадской границы

Женя сидел за виниловым столом на газоне перед особ­няком. Небольшая одноэтажная вилла была со всех сторон окружена высокими лесистыми горами. Воздух отдыхал от выхлопов автомобилей и дыма промышленных предприятий.

На столе была разложена физическая карта Тихого океана и западного побережья Соединенных Штатов. На месте бывшего острова Гавайи, на северном склоне бывшего вулкана Мауна-Кеа, там, где появилась первая колонна, стоял маленький красный крест, над которым Кузнецов вывел цифру один. Дальше под разломом Молокаи стоял красный крест с цифрой два. Зона появления третьей колонны была обведена графитовым карандашом. Женя нетерпеливо постукивал тупым концом карандаша по этой зоне. Левая рука лежала на телефонной трубке.

Раздался звонок, и Кузнецов одним движением поднял трубку и нажал кнопку соединения

– Ну как – спросил он.

– 27 градусов 30 минут северной широты и 136 градусов 15 минут западной долготы

Кузнецов прижал трубку плечом к уху и, схватив линейку, принялся отсчитывать градусы. Он совместил названные широту и долготу, поставил в этом месте маленькую точку, затем взял красный маркер и уже им вывел крест.

– Они лежат на прямой линии, – произнес Кузнецов, удивленный догадкой. Он приложил к крестам линейку, чтобы проверить глазомер. – Все три колонны располагаются на прямой линии!

– И расстояния между ними одинаковы, – сказал Раш.

– Время между появлением первой, второй и второй, третьей колонн – разное, – произнес Кузнецов, прочерчивая по линейке прямую линию, образованную тремя крестами, и продолжая ее дальше. – Четвертая колонна появится где-то у побережья США. А вот где будет пятая?

Женя прикинул расстояние.

– Это Долина Смерти, – произнес он.

– Знойная пустыня со скалами и каньонами, – добавил Раш. – Почему они выбрали это место?

– Я не знаю. Нам остается ждать появления пятой колонны. – Женя потер подбородок. – Колонна идентична первым двум?

– Абсолютно. Структура и размер сечения одинаковы. Единственное отличие – это высота над уровнем моря.

– Этот параметр не нужно брать во внимание. Толщина земной коры под океаном величина не постоянная. Высота колонны не является определяющей характеристикой

– Женя, извини меня, мне нужно возвращаться в Центр.

– Как там Элен?

– Она здесь и хочет поговорить с тобой.

– Женя, я здесь, – раздался в трубке тихий голос.

– Как ты? – спросил он.

– Скучаю по тебе... Женя, ко мне приходил Бисбрук. Кузнецов напрягся:

– Чего он хотел?

– Он сказал, что устал и хочет скрыться от Мдрага.

– Ты поверила ему?

– Да. Он выглядел растерянным и забитым. Мне стало его жалко.

– Тебе стало жалко этого ублюдка?

– Женя, суть не в этом. Он подтвердил, что твоя дочь находится в мантии Земли.

Кузнецов грустно кивнул.

– Он сказал кое-что еще. Очень важное. У Мдрага имеется нечто, способное разорвать контакт с подземными людьми навсегда.

– Ты не узнала – что это?

– Бисбрук не знает сам. Мдраг пока верит, что ты мертв, но послал Бисбрука убедиться в этом. Граф сказал, что у нас есть время, чтобы установить контакт, пока об этом не узнал Мдраг.

Кузнецов устало закрыл глаза.

– Женя, – сказала Элен, – я хочу, чтобы это скорее закончилось. До свидания.

– Я сам хочу, чтобы это быстрее закончилось, – произнес Кузнецов в трубку, из которой раздавались короткие гудки.

На вид особняк не выглядел роскошным. Деревянные стены и простенькая крыша не вызывали у постороннего наблюдателя какой-то заинтересованности. Особняк скорее походил на жилище кинозвезды средней руки, которая для своей загородной резиденции может позволить себе только это. Но внешний вид был обманчив.

Особняк являлся местом, куда на день-два приезжал поохотиться президент. В связи с этим были предприняты чрезвычайные меры безопасности, благодаря которым именно сюда и поместили Кузнецова. Если над поверхностью земли находился всего один этаж, то ниже нулевой отметки этажей было целых пять.

Кузнецова не пускали на нижний, пятый. Женя подозревал, что пятый подземный этаж является бункером, да он Кузнецову и не был нужен. Четырех этажей, на которых находились кинозал, сауна, спортивный зал и бассейн, было вполне достаточно.

Вполне достаточно, но не Кузнецову. Пребывание в охотничьем домике президента ему было в тягость. Он с удовольствием поменял бы все это на свое кресло в Центре по контакту.

Женя бродил по бурристой лужайке возле окраины леса и думал обо всем, что случилось с ним за последние полгода. Кузнецов спрашивал себя – какую цель он преследует? В университете он мечтал получить Нобелевскую премию за предсказание землетрясения. Сейчас он фактически добился этого, но мысли о премии не радовали. Он мечтал установить контакт с подземными людьми – и вот контакт возможен! Женя был близок к победе. Но потом он вспоминал, чего это стоило. Смерть Мигранова, лучшего друга, который у него когда-либо был. Смерть Уолкера, мужественного человека, который поверил Кузнецову и отдал жизнь за идею. Смерть жены, которая была совершенно ни при чем. Дочь сейчас находится в невообразимом месте и тоже близка к смерти. Контакт Кузнецову дается слишком дорогой ценой. Особенно если представить, что слова Мдрага все-таки являются правдой.

Нет, Женя не мог себе этого представить. Уж кто является чудовищем, так это Мдраг. Идеология умертвления отдельных людей во имя существования человечества свойственна фашизму. Он мог сделать это по-другому. Но почему-то не захотел.

Иногда мысли Кузнецова возвращались к цифре «пять», которая является определяющей в жизни подземных людей. Они как-то сумели добраться до Жениных снов. Люди в лодках, у которых подняты руки. Пять поднятых рук, не четыре, не шесть... именно пять. Женя не мог сказать Рашу, что колонн будет пять только потому, что ему это приснилось. Нет, Раш не стал бы смеяться и даже поверил бы... Просто Кузнецову казалось это не научным доводом, а Женя привык во всем руководствоваться вещественными фактами или результатами логических умозаключений.

Говорят, Менделееву форма периодической таблицы элементов пришла во сне. Но ведь до этого он постоянно думал, как упорядочить элементы, просчитывал варианты. Тут же совсем другое. Жене приснилась подсказка.

Но зачем ему знать, сколько будет колонн? Они бы нашли пятую колонну, нашли бы место контакта. Зачем эта цифра?

Мысли Кузнецова были прерваны телефонным звонком. Никто, кроме Раша, не знал этот телефон Женя нажал кнопку соединения.

– Четвертая колонна, – раздался в трубке голос Раша. – Как ты и предполагал – у берегов Соединенных Штатов.

– Какое расстояние от третьей колонны?

– Неполные шестьсот двадцать миль. Почти тысяча ки­лометров. Она появилась в пятнадцать часов сорок четыре минуты по и-эс-ти.

– Непонятно. Эти колонны не несут никакой информации.

– Вероятно, мы просто не уловили суть.

– Может быть, – задумчиво проговорил Кузнецов. Он достал из кармана блокнот и записал время, координаты и расстояние.

– Мы просчитали район появления пятой колонны в Долине Смерти. Это пустынная местность севернее города Барслоу, расположенного на пути из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас. К сожалению, мы не можем сказать точное место. Колонны появляются с разбросом в несколько километров.

– Я вылетаю на аэродром и жду твоего сообщения о пятой колонне. Как только произойдет толчок, срочно вылетаем на место.

– Я понял.

* * *

1.20 a.m. no стандартному времени востока США, 30 июля, военный аэродром в нескольких километрах от Центра по контакту

Женя уже ничем не мог заниматься. Ожидая звонка от Раша, он нетерпеливо бродил по салону, иногда выходя на аэродром и наблюдая, как взлетают и садятся военные самолеты. Минуло более двух суток с момента появления четвертой колонны, а звонка от Раша не было.

Он спал урывками, не более чем по два часа. День с ночью слились в одно единое. Кузнецову уже казалось, что ничего не случится, что пятой колонны не будет, и что контакт не произойдет. Звонок настиг его, когда Женя поднимался по трапу самолета.

– Алло! – закричал Женя в трубку. Порыв ветра ударил в лицо. Женя отвернулся.

– Есть пятый Толчок – радостно кричал Раш в ответ.

– Отлично.

– Это Долина Смерти, место севернее Барслоу, вблизи гор Калико.

– Готовьтесь к взлету! – крикнул Кузнецов пилоту. Тот кивнул. Женя вновь вернулся к трубке, – Где ты, Раш?

– Я уже мчусь на аэродром.

– Со спутника видно что-нибудь?

– Нет, сейчас темно.

– Жми на газ. Мне не терпится прибыть на место.

– Еду сто миль в час. Минуты через четыре буду у тебя.

И на этот раз, когда появилось сообщение о пятом толчке, Раш и Кузнецов не взяли ее с собой. Раш отговорил ее ехать вместе с ними в жаркую Долину Смерти, объяснив этот тем, что поездка будет «слишком некомфортной». После этого он умчался на аэродром, словно сумасшедший.

– Возможно, они и правы, не беря меня с собой, – говорила сама себе Элен. – Но в Центре делать мне тоже нечего.

Она попросила начальника охраны, чтобы ее отвезли в гостиницу «Сан-Мигель». На служебном автомобиле один из охранников доставил ее до гостиницы, пожелал спокойной ночи и уехал, побещав прибыть за ней рано утром. На всякий случай Элен взяла мобильный телефон, по которому она могла быстро получить информацию из Центра по контакту.

Не раздеваясь, она легла на кровать и включила теле­визор. Новости ведущих телекомпаний ни словом не упоминали о происходящих грандиозных событиях, связанных с контактом. Никто об этом не знал. Быть может, и к лучшему?

Элен набрала номер матери в Брюсселе. Минут двадцать она выслушивала длинные рассказы о том, как соседские мальчишки изрисовали всю мостовую перед домом и в каком платье была тетя Маргарита на чьем-то юбилее. Элен ничего не говорила в ответ, а только слушала мать. Ей было приятно слышать ее голос, он успокаивал, уводя от тревог. Она звонила маме каждый вечер и каждый вечер наслаждалась ее голосом, навеивающим ностальгические воспоминания.

Картинка на экране телевизора заставила ее оторваться от трубки.

– Мама, я тебе перезвоню! – воскликнула она в телефон и, бросив трубку, увеличила громкость телевизора.

– Бельгийский подданный граф Ганс Бисбрук был найден мертвым в номере люкс гостиницы «Плаза» в Нью-Йорке. Причина смерти – непонятные ожоги.

Тело показывали лишь секунду. Промелькнуло искривленное предсмертными судорогами лицо. Элен зажмурилась.

– Господи! – пробормотала она.

Мдраг добрался до Бисбрука быстрее, чем они могли предполагать. Это означает, что у них мало времени. Хорошо, что появилась последняя колонна.

Из коридора раздалось жалобное мяуканье. «Кто-то забыл покормить кошку», – подумала она. Корреспонденты уже переключились на другое происшествие, а смерть Бисбрука не давала ей покоя.

Бедный Бисбрук! Он захотел уйти от всего этого. Кто же знал, что уйти придется в мир иной. Ей стало его жалко.

Кошка в коридоре продолжала мяукать. Элен поднялась, сунула ноги в шлепанцы и открыла дверь. В небольшом гостиничном коридоре стоял полумрак.

– Эй, чья это кошка? – Голос Элен громко прозвучал в пустом пространстве коридора. Никто не откликнулся.

– Где же ты, киса? – спросила Элен. Из-за угла донеслось жалобное мяуканье.

Самолет приземлился на военном аэродроме близ Барслоу. Здесь же Кузнецов и Раш взяли заранее заказанный джип «форд» и, несмотря на темноту, на огромной скорости по Ирвинроуд двинулись вглубь песков и гор Долины Смерти. Кузнецов сидел за рулем, а Раш постоянно проверял координаты по электронному компасу, который получал данные со спутника.

– Еще миль пять на север, – сказал Раш.

– Я не умею считать в милях, – произнес Кузнецов. – Скажи лучше, сколько это будет в километрах?

– А я не умею переводить в километры, откликнулся Раш.

Женя усмехнулся:

– Каково расстояние от четвертой колонны? Раш заглянул в потрепанный блокнот.

– Появление в час двадцать ночи по восточному времени. Это через пятьдесят семь с половиной часов после четвертой... Так, расстояние – 997 километров.

– А говоришь – не умеешь.

– Считал не я.

Кузнецов внезапно затормозил. Раш едва не ткнулся в приборную панель.

– Ты сказал, пятый толчок случился через пятьдесят семь с половиной часов? – произнес Кузнецов. – Это в точности соответствует времени между появлением первой и второй колонн.

Машина снова тронулась и набрала скорость.

– Что это означает? – спросил Раш.

– Я не знаю, – покачал головой Женя.

Они повернули на Фоссил-Бед-Роуд и, проехав по ней около мили, свернули с дороги. Минут десять «форд» пробирался по барханам и дюнам. Перед ними встал небольшой холм, и Кузнецов без раздумий направил джип на него. Перед машины задрался в небо, колеса слегка буксовали в песке, но джип продолжал взбираться на холм. В какой-то момент Кузнецову показалось, что на самой низкой передаче двигатель заглохнет, как под колеса попало что-то твердое и машина рывком вылетела на вершину холма.

Женя надавил на тормоз. Джип, подняв в воздух тучу песка, замер.

– А где колонна? – спросил Раш, уставившись сквозь лобовое стекло.

Кузнецов вылез из автомобиля. Ноги съехали по песку, Женя упал, но быстро поднялся.

– Черт возьми! – воскликнул из кабины Раш.

– Я наблюдал подобное в Австралии, – произнес Куз­нецов. – Некоторые вертикальные слои литосферы поднялись, некоторые опустились.

На месте толчка пятая колонна отсутствовала. Вместо нее перед глазами Кузнецова и Раша предстали поднявшиеся из песка каменные столбы и уступы, метров на пятнадцать – двадцать уходящие вверх. Их было так много и они переплетались между собой настолько тесно, что полностью перекрывали горизонт.

– Что это? – спросил Раш.

– Представления не имею, – ответил Кузнецов. Они сбежали с холма к началу каменных сооружений. Кузнецов дотронулся до одного из столбов.

– Он теплый, – произнес Женя.

Раш нерешительно шагнул к камням и замер.

– Может быть, попытаться пройти вглубь? – спросил он.

Женя огляделся.

– Похоже на лабиринт, – ответил он, – Много входов и совершенно непонятно – что находится в середине.

– Может, нам стоит поехать дальше и поискать колонну? Наши картографы могли напутать с координатами...

– Нет, это и есть пятый знак. – Кузнецов почесал затылок, – Вот только что он означает? Раш уставился на один из столбов:

– Смотри, здесь какой-то камень!

– Тут все из камня.

– Нет, посмотри.

Женя подошел к месту, на которое указывал Раш. В ровной поверхности камня была небольшая ложбинка. В этой ложбинке находился темный камешек с пятью поперечными полосами. Женя дотронулся до него. От прикосновения руки Кузнецова камень выскочил со своего места и упал в ладонь.

Кузнецов погладил камень.

– И это все? – спросил Раш.

Женя перевернул камень. Другая сторона была гладкой и теплой.

– Он ни на что не указывает.

Женя поглядел переплетение каменных глыб, поднявшихся из песка, и тут внезапная догадка озарила его. Он стал пятиться, не сводя взгляда с колонн. Оказавшись у основания холма, он стал так же задом подниматься на холм. Раш с непонимающим видом следил за ним, оставшись внизу. Женя очутился на холме. Он смотрел и смотрел на переплетение каменных глыб.

– О боже! – прошептал он.

Элен нерешительно шагнула к повороту коридора. Непонятные шорохи доносились из-за угла.

– Кис-кис-кис! – тихо позвала она. В ответ – ни звука. Элен остановилась. Из-за угла снова раздалось протяжное «мяу»

Она сделала несколько шагов и замерла у поворота.

– Кис-кис! – вновь позвала она.

– Мяу, – раздалось в ответ.

Элен повернула за угол. Здесь стояла непроглядная тьма. На Элен уставились две маленькие красные точки, светящиеся в темноте.

– Ты же еще совсем котенок! – удивленно произнесла она. – Иди ко мне!

Элен сделала несколько шагов вперед...

Солнце взошло над горизонтом. Кузнецов и Раш на легком вертолете поднялись высоко над Долиной Смерти. Сдвинувшиеся слои земли в месте пятого знака простирались по пустыне на несколько километров и охватывались взглядом полностью. Кузнецов усмехнулся и посмотрел на Раша.

– Каково? – спросил он.

– Черт возьми! Откуда они это знают?!

Переплетения поднявшихся каменных пластов земли образовывали сетку и неровный контур геометрической фигуры, похожей на прямоугольник. У северо-западной части фигуры стояла точка. А сверху размашистыми буквами пласты земли образовывали надпись: «Посетите Милд Рок! Жемчужину штата Орегон!»

* * *

8.15 по тихоокеанскому стандартному времени США, 30 июля

– Милд Рок, штат Орегон! – говорил Раш в телефонную трубку. – Нужно доставить туда аппаратуру. Видеокамеры, сейсмометры, передвижную химическую лабораторию, хроматографы, спутниковый транслятор... Да-да. Подумайте, что еще может понадобиться. Мы с доктором Кузнецовым вылетаем в Милд Рок прямо сейчас. Что? Подождите, я спрошу.

Раш повернулся к Кузнецову:

– Доктор Граббс хочет присоединиться к нам. Женя кивнул, не отрываясь от камушка.

– Хорошо, – ответил Раш в трубку. – Пусть из Белого дома позвонят мэру города, чтобы он оказал нам всевозможную помощь.

Раш положил трубку. Самолет начал разгон.

– Ты уже знаешь, что находится в этом городке? – спросил уфолог.

– В самом Милд Роке, конечно, нет. А под городом находится проход в границе Мохоровичича. Врата, которые открываются только иногда и сквозь которые подземные люди могут подниматься на поверхность.

– Они не могут преодолеть эту границу? По всем признакам их цивилизация насчитывает миллиарды лет! За это время они могли придумать, как разрушить ее.

– Мдраг говорил о том, что его цивилизация изолировала питаков под этой границей. Я могу только предполагать, что все технологии остались наверху и питакам пришлось начинать развитие с нуля.

– Почему же они не могут воспользоваться извержениями вулканов?

– Их изолирует барьер. Магмовые течения внутри Земли проходят сквозь барьер, а вот подземные люди преодолеть его не могут. Мдраг поместил мою дочь через жерло какого-то вулкана в его магматический очаг. Но границу он преодолеть тоже не в состоянии.

– Подземные люди не могут подняться на поверхность через эту границу, а Мдраг не может сквозь нее опуститься вглубь?

– Приблизительно так. Надеюсь, подземные люди помогут найти мою дочь, где бы она ни находилась.

Самолет набрал высоту, держа курс на север Соединенных Штатов.

Около десяти часов утра самолет с Кузнецовым и Рангем приземлился в аэропорту Портленда. Груз из Центра по контакту уже находился здесь. Ребята из Центра перегружали аппаратуру из самолета в мини-грузовики. Элен ждала Кузнецова и Раша.

– Бисбрука нашли убитым вчера вечером, – сообщила она, как только увидела их. На ней был свитер с длинными рукавами и джинсы. Элен была готова вновь ринуться в гущу событий.

– Собаке – собачья смерть! – ответил Кузнецов. – Нас уже не остановишь.

– Почему Милд Рок? – спросила она.

– Здесь находится проход через пограничный барьер, – ответил Кузнецов, шагая по плитам аэродрома.

– Мы выяснили, что рядом с городом располагается потухший вулкан, – сказала Элен.

– Скорее всего, вулкан не является проходом. Они не могут выйти через вулкан.

– Где же они появятся? – удивленно спросил Раш. Кузнецов остановился:

– У меня есть версия. Я полагаю, контакт подземных людей с людьми Земли уже состоялся. И по крайней мере один человек в этом городе знает, где находится проход.

– Как мы его найдем? – спросил Раш.

– Кто этот человек? – воскликнула Элен. Женя показал им камень.

– У этого человека должен быть такой же.

Аппаратура уместилась в двух грузовиках. До Милд Рока они добрались за сорок минут. Красота этого маленького городка, со всех сторон окруженного горами, заставила путешественников припасть к окнам. По узкой дороге они пересекли перевал и, проехав по дуге вдоль чудесного озера, оказались в городе, население которого едва достигало двух с половиной тысяч жителей.

Когда автомобили остановились возле мэрии, Раш с Куз­нецовым, выбравшись из салона, замерли перед зданием. Рядом с одноэтажным строением из желтого кирпича и черепичной крышей, которое и являлось мэрией, был установлен огромный рекламный плакат. Над уже знакомым контуром штата, который пересекали параллели и меридианы, простиралась надпись «Посетите Милд Рок! Жемчужину штата Орегон!».

– Они были здесь, – произнес Кузнецов. – Прямо на этом месте! Они видели этот плакат!

Мэр, невысокий полный человек, оказался на редкость рассудительным. Он сразу узнал Кузнецова, но задавать вопросов не стал.

– Да, мне звонили из Белого дома, – подтвердил он.

– Что у вас делают ученые – спросил Кузнецов, разглядывая в окно офиса фургон с зеленой надписью «Геологическая служба США».

– Вулкан проявляет некоторую активность

– Были выбросы пепла?

– Нет, но вода в озере нагрелась. Кузнецов посмотрел на Раша и затем повернулся к мэру:

– Вы должны оказывать нам всяческое содействие. Ваш город является точкой контакта с подземной цивилизацией.

Взгляд мэра потерял свою выразительность. Легкое недоумение отразилось на его на лице. Некоторое время он молчал.

– Городу будет угрожать опасность?

– Скорее всего, нет. Но вероятность срочной эвакуации исключать нельзя.

– Я вообще-то не верю в ваши истории, доктор Кузне­цов.

– От вас этого не требуется. Из верующих достаточно нас. – Кузнецов взглядом указал на своих спутников.

– Хорошо, что от меня нужно?

– Нужно дать срочное объявление по местному радио и телевидению. Нужно, чтобы каждый житель города услышал его. Объявление следующего плана.

Женя достал из кармана камень, показывая его мэру. Свет от ламп мягко рассеялся на его матовой поверхности.

– Разыскивается вот такой камень. Камень имеет пять поперечных полос и теплый на ощупь. Человек, нашедший камень...

– ...человек, нашедший камень, должен срочно доставить его в мэрию. Гарантируется вознаграждение – пять тысяч долларов.

Джейк оторвался от компьютерной игры и повернул голову к телевизору. Во весь экран показывали черный камень с пятью поперечными полосами. В точности такой, какой остался от тезки Джейка.

– Пять тысяч долларов! – повторил он ошеломленно и, вскочив со стула, кинулся к своей полке. Он откинул в сторону База Лайтьера с его лучшим другом ковбоем Буди, сгреб на пол рассыпанные паззлы. На пути лежали кубики с буквами алфавита. Он отшвырнул их в сторону. Ему уже двенадцать лет, а детские-кубики с буквами мама не позволяет выбросить до сих пор!

– Ну где же, где? – повторял Джейк, шаря рукой по верхней полке.

Пальцы наткнулись на что-то теплое. Наконец-то! Джейк достал камень. Удивительно, но до сих пор камень хранил тепло. А ведь с того момента, когда он нашел его, минула не одна неделя.

– Мама, смотри, что у меня есть! – закричал Джейк, вбегая на кухню. Мама оторвалась от приготовления салата и удивленно повернулась к сыну.

– Я уже думала – ты достаточно взрослый, чтобы не приносить домой всякие камни.

– Ты только послушай! – Он включил телевизор на кухне. Миссис Уильяме непонимающе уставилась на экран.

Объявление крутили беспрерывно. Уже, наверно, в двадцатый или тридцатый раз диктор повторяла, что камень очень важен и что нашедшего ждет награда в пять тысяч долларов.

– Ух ты! – воскликнула мама. Она взяла камень в руки. – Какой он теплый!

– Мне он достался от одного мальчика.

– Слушай, а вдруг он радиоактивный! Не может простой камень быть теплым!

– Диктор в Телевизоре держит этот камень в руках.

– Быть может, только ее камень не радиоактивный. Ну, ладно. Я сейчас закончу салат и схожу к мэру.

– Мам, а ты купишь мне новый компьютер?

– Если они не обманут, то куплю.

– Миссис Уильямс! Чем могу служить? – раздался голос мэра. Женя оторвался от изучения карты местности.

– Я принесла камень... Кузнецов вскочил с кресла.

– Где вы его нашли, мэм? – спросил Женя.

– Вы дадите мне пять тысяч долларов? – осведомилась она.

– Конечно! – ответил Кузнецов. – Где вы его нашли? Или, может быть, вам кто-нибудь дал его?

– Постойте! – воскликнула миссис Уильямс – Вы же доктор Кузнецов! Как же я вас сразу не узнала. Хотя погодите! Вы же повесились. Об этом все газеты писали.

– Мэм, где вы обнаружили камень? – слегка раздраженно спросил Раш.

– Вы – доктор Кузнецов, это правда?

– Он похож на доктора Кузнецова, – произнес Раш. – Где вы нашли камень?

– Нашла его не я, а мой сын.

– Где Джейк нашел его, Клара? – успокаивающим голосом спросил мэр.

– Не знаю, ему дал какой-то мальчик.

– Где ваш сын? – спросил Кузнецов.

– Джейк? – позвала миссис Уильямс. Она вошла в комнату и обнаружила сына сидящим на полу и собирающим из паззлов картинку огромного замка. Джейк удивленно посмотрел на мать. Следом за ней в комнату вошли несколько человек, среди которых был мэр, двое мужчин и молодая женщина. Один из мужчин был смутно знаком Джейку. Мальчик не мог вспомнить, откуда знает его.

– Привет, Джейк, – произнес смутно знакомый мужчина со странным акцентом. Он поддернул брюки и присел. – Господин мэр и вы, миссис Уильямс, можете оставить нас вдвоем?

– Конечно, – произнесла мама Джейка. – Пойдемте, Кит, обсудим, где я смогу получить пять тысяч долларов. Мама и мэр покинули комнату.

– Здравствуйте, – ответил Джейк, не вставая с пола.

– Меня зовут Женя. – произнес человек.

– Это не американское имя, – заметил Джейк.

– Это русское имя... – Мужчина провел ладонью по небритой щеке. – Послушай, мама сказала, что этот камушек, который она принесла в мэрию, нашел ты. Это правда?

– Да, сэр.

– Она сказала, что он достался тебе от одного мальчика. Ты знаешь его?

– Да, то есть нет. Я знаю его немного. Я видел его в городе раза четыре.

– Где он живет?

– Он говорил, что у бабушки. Но кто она, я не знаю.

– Как его зовут?

– Джейк.

– Тоже Джейк

– Да... Я не знаю. Вы понимаете, он очень странный, этот мальчик.

У Кузнецова пересохло в горле. Он наклонился ближе к Джейку:

– И в чем же выражалась странность? Джейк сосредоточенно посмотрел на полусобранную картинку замка, пытаясь сформулировать ответ:

– Он все время повторял за мной слова. И даже назвал себя, я думаю, моим именем.

– Он повторял слова, словно заучивая их? – спросил мужчина.

– Может быть. Иногда он казался слишком отсталым. – Джейк задумался. – Да. Он казался мне больным. Но иногда говорил очень умные вещи.

– Почему он показался тебе отсталым?

– Он не знал назначения простых вещей. Термометр, велосипед, кузнечик... Арифметику вроде бы не знал, но, когда я объяснил, он понял.

– Ты сказал – термометр, – произнес мужчина. – Ты что, измерял его температуру?

– Да. У него всегда высокая температура.

– Как это? – спросил другой мужчина.

– Когда держишь его за руку, она кажется очень горячей, – объяснил Джейк. Ему показалось, на лице мужчины со странным именем Женя отразилось волнение.

– Когда ты видел его в последний раз?

– Мы сидели на учениях в классе. Знаете, у нас тут неспокойная вулканическая обстановка... Так вот, я сидел в классе, а он вдруг появился в окне и очень просил меня выйти к нему. Я попытался, но миссис Тэйлор отругала меня.

– Он что-то хотел передать?

– Да. Что-то очень важное. Когда занятия закончились, я выбежал, но его уже не было.

– Он рассказывал тебе что-нибудь до этого?

– Так, немного. Говорил, что все должны жить в мире. Даже наш организм и микробы в нем. Удивлялся звездам.

– Каким звездам? – спросила женщина.

– Тем, что на небе Мужчина по имени Женя достал из кармана камешек.

– Что он сказал тебе, когда отдавал этот камешек?

– Ничего. Мы разговаривали с ним, а потом он неожиданно исчез. А там, где он стоял, на крышке канализационного люка, я нашел этот камень.

Мужчина резко встал.

– Спасибо, Джейк! Ты нам очень помог.

– А кто он, этот мальчик?

– Я думаю, ты это узнаешь очень скоро.

Мэр раскинул на столе схему канализационных линий города.

– Видимо, при последней встрече наш незнакомый ма­льчик пытался передать подробности контакта, – говорил Кузнецов. – Но Джейку не удалось покинуть класс, и в результате нам придется искать место выхода самим.

Женя обратился к карте.

– А у вас небольшая канализационная система, – сказал он мэру,

– Небольшая, – ответил мэр. – Но разветвленная. Кузнецов склонился над картой.

– Не расскажете, Кит, что находится вот над этим переплетением канализации?

– Центр города. Женя кивнул.

– Скорее всего, в центре точки выхода нет, – произнес он. – Вот эти линии уходят далеко от основной паутины. Элен подошла ближе к столу, разглядывая схему.

– Эта линия пролегает по улице Зеленых Тополей. Она выдается за пределы города, – продолжал мэр.

– Так, а остальные?

– Эта подходит к горе. Там несколько домов. Эта ближе к озеру, там находится курортный центр. Эта линия – птицеферма.

Женя задумчиво постучал карандашом по линии, рас полагающейся под улицей Зеленых Тополей.

– Кто у вас работает из вулканологов?

– Филипович у них старший.

– Можно его пригласить? – попросил Кузнецов.

– Сейчас, подождите.

Мэр вышел из офиса и направился к фургону вулкано­логов. Через минуту из фургона вместе с мэром появился еще один человек

– Женя! – воскликнул вулканолог, входя в офис. – А говорили – ты повесился!

– Я тоже рад тебя видеть, Савва. Что у вас тут с вулканом?

– Не понятно ничего. Озеро греется, сернистые газы выходят на поверхность. А вулкан – словно спящая красавица. Не проснется, пока не поцелуешь. Кратер спокоен. Абсолютно.

– Где ощущается запах газа?

– По всему городу.

– Трещины вы не нашли?

– Нет. Так и не поняли – откуда он распространяется. – Филипович почесал свою окладистую бороду.

– Вы температуру почвы измеряли?

– Конечно. Возле вулкана самая низкая температура.

– А где еще измеряли?

– Везде. По всей территории долины.

– И где самая высокая?

– Возле этой... как ее... – Филипович ухватил, себя за бороду, пытаясь вспомнить. – Птицефермы этой, вот!

– И вы не обратили на это внимание?

– Она дальше всех от вулкана. Располагается на поле за городом. И потом мистер Вуд...

– Это хозяин фермы, – вставил мэр.

– Да, хозяин фермы, – продолжил вулканолог, – сказал, чтобы мы не верили приборам, так как в том месте, где мы проводили измерения, в земле проходят трубы с теплофикационной водой.

– Сколько вы намеряли?

– Около восьмидесяти градусов по Цельсию.

– Это температура почвы? – удивился Кузнецов.

– Да.

Женя обнял Филиповича.

– Дорогой мой Савва, – произнес он. – Знал бы ты, что даже прямая теплофикационная вода не имеет температуру больше девяноста градусов! А труба с теплофикационной водой даже без изоляции не сможет нагреть почву и до пятидесяти!

– Ты хочешь сказать, что точка предстоящего извержения находится там? – ужаснулся Фйлипович.

– Нет, Савва, не извержения.

Зеленый ковер горного луга лежал на расстоянии километра от озера и двух – от вулкана Мелисса. Городок Милд Рок располагался ниже метров на четыреста и был виден практически весь.

Рабочий откинул крышку канализационного люка.

– Почему на отдаленной ферме такая большая канализация? – спросил Кузнецов мэра.

– Здесь собирались строить птицефабрику.

– Почему же не построили?

– В то время люди стали покидать город, и прежние власти решили, что для птицефабрики не найдется необходимого числа рабочих.

– Вот самое горячее место, – крикнул Филипович, указывая на землю.

Женя сверился со схемой канализации:

– Все правильно. Это место располагается как раз над ниткой канализации. Метрах в пятидесяти от люка. – Он отдал карту мэру. – Мы будем спускаться. Раш, привезли термозащитные костюмы?

– Да, Женя.

Элен подошла сзади к Кузнецову.

– Женя, – произнесла она, дотронувшись до его плеча. – Мне нужно тебе что-то сказать.

– Да? – Он повернулся к ней. Солнце заливало зеленый луг своим светом, озеро блестело в его лучах. Женя закрылся рукой от яркого света. – Что ты хочешь?

– Я хочу сказать, – с расстановкой произнесла Элен, – что ты больше никогда не увидишь свою дочь.

– Что? – не понял Кузнецов. Солнце слепило его. Фи; гура Элен расплывалась в глазах Евгения.

– Я же предупреждал, чтобы ты прекратил заниматься контактом, – произнесла Элен.

– Что ты говоришь, Элен? – Женя схватил ее за руку и почувствовал, как она отделилась от тела. Правая кисть Элен осталась у него в руках. Рядом раздались пораженные возгласы людей.

Женя держал в руках великолепно выполненный протез.

Он поднял глаза. Лучи солнца вновь ослепили его, но сейчас в этих лучах существо, находившееся перед ним, уже не являлось Элен.

– Я предупреждал тебя, – сказал Мдраг, – чтобы ты перестал заниматься исследованиями. Но ты, глупый упрямец, пытаешься установить контакт... Завтра твоя дочь растворится в магме!

– Нет! – закричал Кузнецов.

– И питаки уже не смогут помочь тебе, потому что я теперь знаю, где находятся Врата, пропускающие в их мир. Ты слышал о неуправляемой цепной реакции в метакремниевых соединениях? Достаточно одного маленького камешка, который, взрываясь, взаимодействует с этими соединениями и вызывает их разрушение и превращение в кристаллы, которые продолжат реакцию. За считанные часы метакремниевая жизнь внутри Земли будет уничтожена.

– Мдраг, что ты хочешь сделать?

– Теперь я знаю, где находятся Врата. Я проникну сквозь них и запущу реакцию.

Мдраг поднял в воздух уцелевшую руку. В пальцах был зажат маленький камешек.

– Помнишь эту вещь? Я взял ее у тебя дома. Ты ведь не знал, что это такое, не так ли?

В пальцах Мдрага был зажат маленький округлый камешек с двумя поперечными полосами и крошечными письменами, похожий на египетский амулет скарабей, который пять месяцев назад Кузнецов стащил из палатки профессора Анджея Новинского на раскопках в Дэйр-эль-Бахри. Этот камень, в отличие от остальных, не был теплым, и Женя сомневался в его подлинности и уж точно не представлял, что он является бомбой.

– Это продукт могущественной цивилизации древних мдрагов, единственное, что осталось от их великих технологий. Он создан уже после того, как питаки были отделены барьером. Это оружие привело к гибели моего народа. Лишь я один смог выжить.

– Вы прогнали питаков с поверхности Земли и уничтожили самих себя. Ты ненавидишь их за то, что они остались живы, в то время как мдраги по собственной глупости уничтожили друг друга!

Мдраг гневно проскрежетал зубами, глаза его блеснули. Кузнецов понял, что попал в точку.

– Ты погибнешь и сам! – воскликнул Женя

– Зато мой народ будет отомщен. Прощайте, упрямый доктор Кузнецов.

Мдраг прыгнул в открытый колодец.

– Нет!!! – закричал Кузнецов и кинулся следом.

– Женя, стой! – предостерегающе окликнул его Раш, но Кузнецов ничего не слышал. Он слетел по лестнице в жерло колодца. Мдраг бежал по тоннелю, свет от его раскалившегося тела освещал стены. Женя кинулся за ним.

Воздух в тоннеле раскалялся. Жене стало трудно дышать. Впереди показалось яркое пятно. Мдраг на мгновение замер перед ним. Женя дернулся вперед, но был остановлен нестерпимым жаром, дохнувшим на него от этого пятна.

Мдраг повернулся к Кузнецову. Фигура его полностью потеряла человеческий облик Его тело, руки, ноги и лицо раскалились добела. От человека остался только контур. Мдраг поднял руку, словно махнув Кузнецову на прощание, и нырнул в огненное пятно.

Крик Кузнецова заглушил шипящие звуки, издаваемые этим пятном. Женя попытался продвинуться дальше, но волна жара откинула его назад. Кузнецов закашлялся, задыхаясь.

– Олечка, бедная Олечка, – шептал он, когда Раш и Фи-липович, защищенные огнеупорными костюмами, вытаскивали его из колодца.

Кузнецов лежал на зеленой траве горного луга и плакал. Отчаяние нахлынуло на него. Он ощущал свою беспомощность, бессилие противостоять случившемуся, отсутствие воли, чтобы попытаться принять это поражение.

– Что это было? – спросил мэр.

– Кажется, это был Мдраг, – произнес Раш.

– Он хочет уничтожить подземных людей? – уточнил мэр. – Это кажется мне сном. Вначале здесь была женщина. А потом она превратилась в этого монстра!

– А что, на самом деле существует подземная цивилизация? – спросил Филипович.

Ответ Раша донесся до Кузнецова словно издалека:

– Если он сейчас начнет цепную реакцию, то через несколько минут можно будет сказать, что подземной цивилизации уже не существует.

– Эта реакция может повлиять на жизнь людей, которые находятся на поверхности? – задал вопрос мэр.

– Мы не знаем природу реакции, – произнес Филипович. – Эндотермическая она или экзотермическая...

– Стойте! – вдруг раздался голос Кузнецова. Все посмотрели на него.

Женя поднялся на ноги. Кожа на его лице и тыльной стороне кистей сильно покраснела. Раш опасался, что это может быть ожог второй степени. И еще он опасался за рассудок Кузнецова.

– Мдраг не сможет сейчас уничтожить метакремниевую жизнь, – произнес Евгений, глядя на ровную гладь озера.

– Почему? – осторожно спросил Раш.

– По крайней мере, в данный момент не сможет, – продолжил Евгений. Мэр с интересом посмотрел на ученого. – Проход ведь закрыт. И открывается по определенному циклу. На короткий период времени.

– Мы не знаем цикличности открытия прохода, – возразил Раш.

– Но есть человек, который знает, – ответил Кузнецов.

– Джейк, ты можешь вспомнить, в какие дни ты видел мальчика? – спросил Евгений.

Джейк посмотрел на покрасневшее лицо этого странного человека Он был весьма озабочен. И вопрос не был про­стым. Джейк почувствовал это. Не любопытство и не формальность. Вопрос жизни и смерти.

В глазах человека уместилось страдание целого мира.

Джейк отнесся к заданному вопросу со всей серьезностью.

– Это трудно, – ответил он. – Но я постараюсь. У вас найдется календарь?

– У нас есть календарь, Брюс? – спросил Кузнецов Раша.

– Господин мэр, не найдется у вас календарика? – в свою очередь спросил Раш. Мэр кивнул и вытащил из кармана рождественский календарик с Санта-Клаусом и оленями. Джейк взял календарик из рук мэра

– Последний раз я его видел на позапрошлой неделе в субботу, – произнес Джейк. Кузнецов достал из кармана блокнот и отметил в нем дату. Девятнадцатое июля, – Я точно помню, что был субботний полдень, поскольку нас собрали в школе, чтобы провести занятия по гражданской безопасности,

– Каким по счету было это появление мальчика? Джейк поднял глаза к потолку, подсчитывая события.

– Наверное, четвертым, – ответил он.

– Да, я видел его четыре раза.

Над датой на листе блокнота Кузнецов жирно вывел цифру четыре.

– В третий раз я встретил его около своего дома, – продолжил мальчик и споткнулся, – хотя нет. В третий раз я его встретил, когда мы построили площадку для прыжков в воду. Это было... это...

Кузнецов напряженно смотрел на мальчика, ожидая ответа.

– Я не помню точно, – жалобно произнес Джейк.

– Попытайся вспомнить, – попросил Кузнецов. – Это очень важно.

– Я знаю, – сказал мальчик, напрягая лоб. – Мы поехали с ним к офису мэра. Он просил меня рассказать про параллели и меридианы. А там висел плакат...

– "Посетите Милд Рок! Жемчужину штата Орегон!"? – спросил Кузнецов.

– Да.

Женя и Раш переглянулись.

– Он говорил, что должен помочь своим друзьям найти это место, – сказал Джейк.

– Да, мы его нашли, – прошептал Кузнецов.

– Это было... я не помню день недели. Помню, что опять был полдень. Да! Он всегда появлялся в полдень!

Кузнецов в блокноте сделал запись: «Двенадцать часов».

– Но какой это был день? – продолжал вспоминать ма­льчик. – По телевизору вечером показывали «Крестного отца»! Да! Всю неделю шла реклама – смотрите двенадцатого июля мировой шедевр «Крестный отец»!

Кузнецов отметил эту дату у себя в блокноте, обозначив ее цифрой три.

– Еще, Джейк, – попрбсил Евгений.

– Он появился возле моего дома, – задумался Джейк. – Я тогда не играл с ребятами, не ходил купаться... Стойте! За день до этого отец уехал в командировку продавать свои сырные бактерии. Мам!

– Я слушаю, сынок, – раздался из кухни голос миссис Уильямс.

– Когда папа уехал в командировку?

– Командировка папы началась седьмого июля, – четко ответила миссис Уильяме.

– Значит, ты видел его восьмого числа, – заключил Куз­нецов. – А теперь попытайся вспомнить самое первое его появление.

– Больше не помню. Это было так давно, что я не помню даже неделю! – взмолился мальчик.

– Сейчас, – прошептал Кузнецов и опустился на стул. Он сверился с прежними записями из своего блокнота. Что-то отсчитал. Снова записал.

– Джейк, у тебя найдется калькулятор? – тихо попросил он.

– Конечно, – ответил мальчик, после недолгих поисков, протянув Кузнецову многофункциональный калькулятор «Ситизен».

– У тебя есть идея? – осведомился Раш.

– Сейчас, – ответил Женя, не отрываясь от подсчетов. Еще минуту он продолжал считать. Последняя цифра, выданная калькулятором, заставила Кузнецова подскочить едва ли не до потолка.

– Джейк, – произнес Кузнецов, возвращая мальчику ка­лькулятор. – Ты нам очень помог. Я не знаю, что и делал бы без тебя!

Они вышли из дома Джейка и остановились на подъездной дорожке для автомобилей.

– Что ты нашел? – спросил Раш.

– Мальчик появлялся четыре раза. Джейк это отлично помнит. Мы ждем его пятого появления. Согласен?

– Допустим. Снова цифра пять?

– Она везде. Пять колонн. Пять появлений мальчика. Пять полос на камне. Помнишь, мы с тобой гадали – почему промежуток времени между появлением колонн разный?

– Мы так и не смогли ответить на этот вопрос.

– Верно. Интервал времени между третьим и четвертым появлением мальчика – ровно неделя, семь дней. Интервал времени между появлением третьей и четвертой колонн составляет тридцать три и шесть десятых часа или одну целую и четыре десятых дня.

– Ты хочешь сказать, что появление колонн соответствует появлению таинственного мальчика? – воскликнул Раш. – Это значит, что оно указывают время открытия прохода в барьере!

– Вот именно! Колонны появляются ровно в пять раз чаще! Вот где понадобилась эта ключевая цифра! Возьмем второй интервал. Между появлением мальчика прошло четыре дня. Между появлением колонн – ноль целых восемь десятых суток. Интервал времени между появлением колонн снова в пять раз меньше!

– Мы не знаем, когда мальчик появится в пятый раз, – продолжил Раш. – Но мы знаем время между появлением четвертой колонны и надписи в Долине Смерти, которую следует считать пятой!

– Да. Эта величина – два и четыре десятых дня. При умножении на пять получается двенадцать дней. Если последний раз мальчик появлялся девятнадцатого июля в полдень, то следующего открытия прохода следует ожидать в полдень тридцать первого числа. То есть завтра!

– Эта информация нам ничего не дает! – скептически произнес Раш. Первоначальный порыв от открытия в нем угас. – Если даже Мдраг завтра начнет цепную реакцию, мы не сможем ему воспрепятствовать. Мы же не можем проникнуть в магму.

Кузнецов как-то странно блеснул глазами:

– Есть у меня надежда еще на одного человека. Это канадский изобретатель Фредерик Паррель. Он построил аппарат, который может опуститься в магму.

– Твои слова похожи на слова безумца. Женя, я беспокоюсь о тебе. Ты кажешься сумасшедшим.

– Сейчас мою дочь можно спасти, только являясь сумасшедшим.

– Фредерик – это Кузнецов! – произнес Женя в трубку телефона.

– Доктор Кузнецов? – в задумчивом голосе Парреля проскользнуло удивление. – Как ваши дела? Я слышал, вы повесились.

– Это был не я... Как твои дела?

– Я изобрел аппарат для возбуждения сейсмических волн без взрывов. Такая замечательная вещь! Запускаешь волну на одном конце Земли и ловишь ее на другом. Прекрасный способ томографировать внутренности планеты, уничтожая тонны тротила.

– Фредерик, – прервал его Кузнецов, – как поживает твой аппарат, который может опуститься в магму?

– Пылится на складе у военных. «Ред Зоун» и «Ай-Эсоботикс» отказались сконструировать робота для моего аппарата. Поэтому испытать его некому.

– Человек сможет находиться в твоем аппарате?

– Я делал его для человека. Вот только желающих испытать пока не нашлось.

– Я смогу тебе помочь.

– Правда? – обрадовался Паррель. – Ты сможешь продвинуть проект в «Ред Зоун»?

– Нет, я могу сам пилотировать аппарат.

– Ура!!! – закричал Паррель в трубку. Кузнецов, скривившись, отстранил ее от уха. – Женя!

– Что?

– Только военные его не отдадут. Это ведь их деньги потрачены на производство.

– А зачем он нужен был военным? – удивился Кузнецов.

– Чтобы нырнуть под землю в одном месте, а вынырнуть вражеской территории. Кузнецов усмехнулся.

– Ладно, с военными я все улажу. – Женя посмотрел Раша. Тот кивнул, уже берясь за трубку телефона. – Фредерик, срочно бегом к ним. Собирай все, что потребуется. У нас очень мало времени. Максимум через час ты с аппаратом вылетишь в штат Орегон.

– Женя, ты не пожалеешь! – произнес Паррель.

* * *

9.42 по стандартному времени горных областей США, 31 июля

– Он совсем молод и кажется безумным, – произнес Раш, глядя на изобретателя, когда тот сходил с борта военно-транспортного самолета.

– Такой же безумный, как я? – спросил Кузнецов.

– Еще хуже.

– Это хорошо, – ответил Женя. – Привет, Фредерик. Это Брюс Раш, специалист по аномальным явлениям.

– Мне очень приятно, – ответил Паррель, держась за руку Раша и глядя ему в глаза.

Аппарат уже выгружали из транспортного люка самолета. Он был массивным и походил на повернутую набок каплю. Стенки аппарата блестели. Вдоль борта располагалось восемь длинных спиралей наподобие тех, что бывают в мясорубке.

– У меня мало времени, чтобы научиться управлять им, – произнес Кузнецов. – Каков принцип действия аппарата?

– Я должен получить за него Нобелевскую премию... После вас, конечно, доктор Кузнецов. Только военные не дают опубликовать ни строчки из моих разработок.

– Он выдерживает температуры выше тысячи градусов? – спросил Раш.

– И даже больше. До 1300 для верхних слоев астеносферы1 . Вот только давления выше 13 000 атмосфер могут раздавить его. Поэтому максимальная глубина погружения не более пятидесяти километров.

– Граница Мохо кончается чуть ниже, – заметил Куз­нецов.

– Что?

– Ничего. Продолжай.

– Аппарат имеет три оболочки – внешнюю, среднюю и внутреннюю Внешняя оболочка, непосредственно контактирующая с мантийной средой, выполнена из сплава тугоплавких металлов – титана, вольфрама и других. Она имеет достаточную прочность при температуре 1300 граду сов, обладает низким коэффициентом теплового расширения и высокой прочностью при граничных температурах. Внешняя и средняя оболочки образуют пространство, называемое «охлаждающей рубашкой». По нему протекает охлаждающая жидкость, формулу которой я вам не скажу. Она остужает до пятисот градусов тепловой поток, поступающий от магмы через верхнюю оболочку. То есть температура средней оболочки будет пятьсот градусов. Термодатчики, установленные на ее поверхности, регулируют поток охладителя и держат температуру оболочки не выше пятисот градусов.

1 Астеносфера (от гр. asthenes – «слабый» и сфера) – слой пониженной твердости, прочности и вязкости в верхней мантии Земли, подстилающий литосферу

– Что будет, если температура средней оболочки превысит пятьсот градусов? – спросил Кузнецов.

– Это плохой знак. Значит – либо охлаждающее вещество не справляется со своими функциями, то есть тепловой поток от внешней оболочки настолько силен, что хладоагент не может забрать излишнее тепло, либо охлаждающее вещество попросту закончилось, В обоих случаях сквозь вторую «охлаждающую рубашку», через внутреннюю стенку излишнее тепло будет поступать в кабину. Ты можешь изжариться.

– Ясно, – ответил Кузнецов, подавив комок в горле. – За счет чего двигается аппарат?

– Скорость этого аппарата приятно удивит тебя, – загадочно улыбнулся Паррель. – Батискаф имеет восемь спиральных винтов Архимеда, расположенных симметрично вдоль корпуса. Это лучшее средство движения в вязкой среде. Винты вращаются, впиваются в магму и тянут за собой батискаф, который имеет за счет своей каплеобразной формы низкий коэффициент динамического сопротивления. Для управления аппаратом используется джойстик. Если ты захочешь повернуть вправо – наклоняешь джойстик вправо, правые винты замедляют свое вращение, и батискаф поворачивает в эту сторону.

– Как гусеницы у танка? – спросил Кузнецов.

– Танк – это просто, как самокат. По сравнению с танком я построил реактивный лайнер!

Погрузка аппарата закончилась. Мощный кран «Като» отъезжал от самолета.

– Нам пора ехать, – напомнил Раш. Они погрузились в джип и тронулись.

– Как я смогу ориентироваться в магме? – продолжат расспросы Кузнецов.

– Это предусмотрено, – произнес Паррель. – Как только прибудем на место, я все покажу.

Они прибыли в Милд Рок через полтора часа. До полудня оставалось совсем немного.

Луг в том месте, где находился проход, раскопали экскаваторами. Тоннель канализации взломали. Теперь яркое свечение маленького пятна было видно издалека. Жители города столпились метрах в двухстах от кратера, не подпускаемые дальше полицией штата.

Аппарат, который Паррель просил называть «Бэмби». стоял на зеленой траве в десятке метров от ямы, где находилось огненное пятно. Это было странное пятно. Расплавившийся по краям гранит образовал колодец. Магма колыхалась в нем и не изливалась, как будто некое силовое поле сдерживало извержение.

Паррель забрался в аппарат вместе с Кузнецовым. На какое-то мгновение от обилия мониторов, пультов и кнопок Женя потерял над собой контроль.

– Как я в этом разберусь!

– Я предполагал, что на подготовку пилота понадобится около шести месяцев, – констатировал Паррель.

– Но у нас нет столько времени!

– Вот именно. Поэтому проходим экспресс-курс. Связи с поверхностью у тебя не будет.

– Спасибо, – скривился Кузнецов.

– Это попросту невозможно! – начал оправдываться изобретатель. – Нужна разработка новой концепции связи! На это уйдут годы... Поговорим об ориентации в магме. Несколько устройств на носу «Бэмби» испускают вперед легкие сейсмические волны. Ведь в магме могут распространяться только колебания,

– Я это знаю. Я сейсмолог или ты забыл?

– Да-да, – нетерпеливо произнес Паррель. – Виброустройства будут испускать сейсмические волны. Если на пути волны попадется что-то более плотное, чем раскаленная магма, часть волны отразится. В этом случае сенсоры поймают отраженный луч, датчики оценят плотность магмы, скорость распространения волны и время ее возврата. На основании этих данных компьютер рассчитает расстояние до объекта. Несколько волн, выпущенных в одном направлении, создадут некоторую форму предмета, графический редактор отразит эту форму на экране визуализации в виде картинки. Излучателей всего несколько, поэтому дискретность картинки будет низкой. Но шар от куба ты отличить сможешь. Да, и еще. К сожалению, дальше ста метров моя смотрелка не действует.

– Выходит, я буду двигаться практически вслепую.

– Это только первый вариант аппарата. В дальнейшем я планировал усовершенствования.

– Не важно.

– Следи за температурами наружной и, самое главное, средней оболочек. На этом мониторе... – Паррель включил следующий монитор,...показаны шестнадцать датчиков Температуры на наружной поверхности аппарата и двадцать а на средней оболочке. Если показания хотя бы одного датчика на средней оболочке начнут вылезать за предел пятисот градусов, значит, тебе следует срочно возвращаться. Тут же! Немедленно!.. Следи за давлением. Помни, рубеж составляет 13 тысяч атмосфер. Выше этой цифры лучше не экспериментируй. Давление здесь... На этом мониторе небольшая навигационная карта. Она показывает пройденное расстояние, траекторию движения. Можешь делать на ней свои пометки.

– У тебя есть на нем оружие?

– Оружие? – удивился Паррель. – На носу имеется ионный расщепитель. Он предназначен для разбития твердых кусков, которые невозможно преодолеть. Мощность приличная, а вот выстрелов только два.

– Два выстрела, – повторил Кузнецов.

Стоя на зеленой траве луга, достигающей ему до колен, Кузнецов натягивал на себя огнезащитный костюм. Над ним, вытянув в небо мощную стрелу, застыл пятнадцатитонный кран, к крюку которого техники из Центра по контакту и специалисты из военного конструкторского бюро привязывали трос. Другой конец троса через электронный замок, управляемый дистанционно, был прицеплен к петлям на «Бэмби».

Зубы Кузнецова выбивали мелкую дробь, руки слегка тряслись. Из Грин Бэй прибыла настоящая Элен. Женя обнял ее.

– Можешь себе представить! Он превратился в котенка на этот раз, – жалобно глядя на него, сказала она.

– Кто?

– Мдраг. Котенок на трех лапах с красными глазами!

– С тобой все в порядке? – поинтересовался он.

– Со мной – да. А вот с тобой... Ты уверен, что можешь это сделать?

– Нет, – ответил он, застегнув клапаны на шее и на этом закончив приготовления. – Но иного выхода я не вижу.

Он взял в руки шлемофон и поднял на нее глаза.

– Я не уверен, что смогу сделать это, – повторил он.

– Не дрейфь, старик, – похлопал его по плечу Раш. – Уж если выпала судьба быть героем – держись молодцом.

– Я – молодец, – без энтузиазма произнес Кузнецов. Несколько телекамер из Центра по контакту снимали его.

– Вы первый вступаете в эту стихию, доктор Кузнецов, – торжественно произнес Паррель. – Я счастлив находиться рядом с вами...

Женя жестом остановил его.

– Фредерик, я себя очень плохо чувствую. Обойдись без патетических речей.

– Хорошо, доктор Кузнецов, – Указательным пальцем Паррель поправил съехавшую дужку очков. – Как только ваша задача будет выполнена или как только вы почувствуете что-то неладное – немедленно поднимайтесь. Для этого вам следует только нажать кнопку возврата. По той же траектории, по которой производился спуск, компьютер выполнит подъем.

– Смогу ли я при подъеме попасть в это отверстие на поверхности земли?

– Компьютер довольно точно будет запоминать ваш путь. Как только одна из частей аппарата покажется из отверстия, мы вытянем вас.

– Господи, это самоубийство! – произнесла Элен. Женя холодно посмотрел на нее. Уверенность возвращалась к нему. Кажется, именно сейчас он чувствовал, что может опуститься в мантию Земли.

– Не будем терять время, – сказал он.

– Вы испытывали аппарат в магме? – осведомился Раш.

– Аппарат прошел всесторонние испытания в термической камере военной лаборатории и в камере повышенного давления.

– Значит, в магме не испытывали. – Раш закрыл рукой глаза.

– Поехали! – воскликнул Кузнецов.

Элен бросилась к нему и поцеловала в губы.

– Я хочу, чтобы ты вернулся, – произнесла она, не отпуская Евгения из объятий. – Слышишь? Ты должен вернуться!

– Я вернусь, – пообещал Кузнецов, думая о том, что сейчас, возможно, обманывает Элен в последний раз.

Женя принялся забираться по маленькой приставной лестнице в люк аппарата.

– Охлаждающей жидкости и воздуха хватит на час, – кричал вслед Паррель. – Следи за температурой средней оболочки. Не допускай нагрева выше пятисот градусов любой ее части!

Кузнецов кивнул. Он запрыгнул в кабину. Солнечные лучи падали на пульты и мониторы. Женя посмотрел на голубое небо. Возможно, он видит его в последний раз.

Затмив небо, в люке показалась голова Парреля.

– Закрываешь все три люка. На это даю тебе времени с запасом – пять минут. Через пять минут мы опустим тебя в кратер. Счастливо!

Женя последовательно задраил все три люка. После этого он опустился в кресло и крепко-накрепко пристегнулся. Слыша учащенное сердцебиение, Кузнецов начал включать мониторы. Монитор контроля температуры, монитор с показаниями давления в разных точках на поверхности аппарата и внутри его, монитор характеристик охладителя. Самый главный – широкий экран визуализации – он включил в последнюю очередь.

– Я готов, парни, – произнес он. Датчики, испускающие сейсмические волны, заработали, но на экране визуализации наблюдалась пустая картинка. Так и должно быть. Воз­дух не передает вибрацию. Следовательно, и отражения от предметов ждать не приходится.

Что-то загудело. Женя вскинул голову. Аппарат качнуло, и Кузнецов ощутил движение.

«Так, подняли в воздух», – догадался он.

Кран поднял стрелу, трос натянулся. «Бэмби» слегка качнулся и оторвался от земли. Паррель держал в руках пульт управления электронным замком на тросе. Рядом стояли Элен и Раш. Из глаз Элен лились слезы.

– Ничего, – произнес Паррель. – Все будет нормально. Во всяком случае, узнаем, работает ли мой аппарат.

Элен удивленно повернула свое заплаканное лицо к изобретателю.

Кран поднял «Бэмби» в воздух и перенес его к сияющей глади огненного пятна.

Кузнецов напрягся. Пять датчиков температуры, располагающиеся на днище аппарата, показали скачок на пятьдесят градусов. Тупым нарастающим гудением отозвались насосы, нагнетая охладитель под внешнюю оболочку. Хотя в кабине не было жарко, Кузнецов покрылся потом.

– Ну что ж, – произнес он, – Давайте!

Крановщик поднял руку в кабине, показывая, что аппарат находится прямо над пятном. Несмотря на лето и жаркое солнце, аппарат стал быстро покрываться инеем. Охладитель уже принялся за дело.

Пора!

Паррель нажал на кнопку пульта дистанционного управления замком. Замок щелкнул и разомкнул трос, на котором висел аппарат. «Бэмби» на мгновение повис в воздухе, уже ничем не удерживаемый, и рухнул в маленький кратер. Фонтан брызг поднялся в воздух, заглушая своим шипением вздох изумленной толпы. Элен беззвучно заплакала, уткнувшись в плечо Раша.

Магма в кратере всосала аппарат так быстро, как во рту фокусника исчезает яйцо.

Женю подбросило в кресле. Гул насосов охладителя усилился. Графики температуры подскочили процентов на восемьсот, давление за бортом выросло. Навигационный монитор информировал, что двигатели выключены, а «Бэмби» за счет падения продвинулся на несколько метров в магму и остановился.

Кузнецов почувствовал неуловимые изменения, произошедшие в кабине. Возможно, воздух слегка нагрелся. Возможно, изменились давление и влажность. Автоматика должна была эти изменения быстро отрегулировать, но Куз­нецов чувствовал, как у него слегка кружится голова и подступают приступы тошноты. Женя попытался подавить тошноту и перевел взгляд на экран визуализации.

Экран визуализации ожил.

Кузнецов с интересом наклонился к нему.

Небольшие строчки в углу информировали о том, что пятьдесят датчиков принимают отраженные сейсмические волны. Твердый предмет, находящийся в магме, располагался на расстоянии каких-то двух метров. Однако монитор ничего не показывал, кроме раздражающего красного поля. Женя ничего не мог понять, пока не прочитал внизу маленькую сноску: «Отраженный сигнал отображен на экране красной точкой на темном фоне». Выходит, «Бэмби» находился перед сплошной стеной? Или в окружении стен?

«Нужно включить двигатели и посмотреть, что находится позади меня», – сделал вывод Кузнецов. Он проверил запасы воздуха и охладителя. Девяносто восемь и девяносто |семь процентов соответственно. Вроде бы ушло немного, в то же время придется следить за каждым процентом. Кузнецов нажал кнопку «включение двигателей». Аппарат подался немного вперед и остановился. Движущие спиральные винты вращались в разные стороны, удерживая «Бэмби» на месте. Стенки кабины мелко завибрировали, я повернул рукоятку управления влево. Аппарат резко. Занесло.

– Эй-эй! – воскликнул Кузнецов. – Какая ты шустрая птичка!

Очень плавно Женя принялся поворачивать «Бэмби» вокруг вертикальной оси. На мониторе визуализации сплошная стена не исчезала.

– Я в колодце, – заключил Кузнецов.

Он немного освоился в кабине. Теперь не нужно терять время. У него только час. Необходимо приступать к спуску. Вот кнопка с соответствующей надписью. Женя, высунув язык, надавил на нее.

Он не ожидал такого эффекта. Словно пятитонная бомба, аппарат стал стремительно падать. Кузнецов почувствовал в теле необычайную легкость. Ему показалось, что волосы на голове слегка приподнялись. Цифры проходимых метров стремительно мелькали на навигационном мониторе. Он сразу вспомнил фразу Парреля о том, что скорость аппарата его приятно удивит.

– Стой! – закричал он. – Слишком быстро. Кнопка «стоп» находилась рядом. Он нажал на нее, и падение прекратилось. Перегрузки вдавили его в сиденье.

– Уф, – прошептал Кузнецов, вытирая пот со лба, и только сейчас увидел на панели регулировочный рычаг «скорость движения». Рычаг находился на максимуме.

– Ну, спасибо, Паррель, – пробормотал Кузнецов, переводя рычаг на пятьдесят процентов – Век не забуду «приятное удивление».

Он вновь надавил на кнопку «спуск». «Бэмби» начал медленно опускаться. Навигационный монитор информировал, что пройдено восемь километров. За бортом было восемьсот градусов по Цельсию. Температура средней оболочки достигла значения четырехсот градусов. Кузнецов многозначительно поднял брови. Находиться в магме, да еще на такой глубине, не удавалось никому. Парреля почему-то в ученой среде всегда считали безумным. Этого мнения, кстати, не разделяли военные, мгновенно воспользовавшись его талантом. Изобретатель действительно заслуживал почета и награды.

Через некоторое время Кузнецов понял, что спуск протекает слишком медленно, и поэтому аккуратно увеличил скорость движения аппарата. Навигационный компьютер показывал глубину девятнадцать километров. Вероятно, Женя находился на середине пути к границе Мохоровичича. Что ж, пока все протекает нормально.

Взгляд Кузнецова уперся в показания датчиков температуры на средней оболочке, о которых все время твердил Паррель. Все датчики показывали ровно пятьсот градусов. Регулятор точно держал температуру, не позволяя расходовать лишний хладоагент. Это хорошо.

Женя перевел взгляд на технический экран. Мощность работы насосов, нагнетающих охлаждающую жидкость, составляла восемьдесят процентов. Это тоже хорошо. У насосов еще имеется запас мощности. А вот охлаждающей жидкости израсходовано двадцать процентов.

По спине пробежал легкий озноб.

Женя быстро прикинул время, в течение которого продолжался спуск, и рассчитал количество расходуемого охладителя. Оставшейся массы хватит минут на тридцать.

Кузнецов нервно провел рукой по лбу.

А ведь он даже не подошел к границе Мохо, где температура магмы достигнет 1300 градусов и где насосы будут работать на полную мощность. Там охладитель будет вылетать, словно в черную дыру.

На какой-то миг ему показалось, что следует прекратить эту бессмысленную затею. Охладитель кончится, и Кузнецов погибнет здесь, растворится бесследно. Уже того, что он опустился в магму на такую глубину, достаточно для долгих лет исследований. И новых попыток.

Но он опустился в магму не для исследований. У него не было для этого времени. Он опустился сюда, чтобы спасти свою дочь. Все остальное останется за кадром.

Кузнецов перевел взгляд на переключатель скорости. Он взялся за хромированный рычаг, закрыл глаза и передвинул его на сто процентов.

Сейчас такого рывка, как в первый раз, он не ощутил.

| 3ато его тело сделалось легким. Рука парила в пространстве кабины и казалась совершенно чужой. Ноги слегка дрожали, чуть ниже пупка Женя почувствовал приятную тяжесть. Кажется, свободное падение в магме ему начало нравиться.

На навигационном мониторе замигала какая-то надпись.

«На расстоянии километра должна находиться граница Мохо!» – информировала она. Женя снизил скорость. Вес тела вернулся к нему. Приятное возбуждение исчезло.

Он не сразу заметил странность на экране визуализации. Экран был черен. Кузнецов припал к нему. Ни одна из выпушенных сейсмических волн не отразилась назад.

– Я вышел из колодца! – сообразил Кузнецов.

Снижение продолжалось. Женя не отрывался от экрана визуализации, иногда поглядывая на технические мониторы. Насосы качали охладитель с полной мощностью. Температура средней оболочки продолжала удерживаться на пятистах градусах. Это было хорошо, но запаса по мощности не оставалось.

Женя посмотрел на показатель количества охладителя и покрылся потом. Охладителя оставалось шестьдесят два процента.

– Вот так, – неопределенно промычал Кузнецов.

Однако он заметил, что потом покрылся не случайно. Температура в кабине поднялась на пять градусов. Следовало надеть шлемофон, хотя нет – еще рано. Не стоит расходовать драгоценный запас воздуха в скафандре, когда в кабине он еще имеется.

Впрочем, сравнив показания, Кузнецов заметил, что охлаждающая жидкость расходуется гораздо быстрее, чем воз­дух.

– Паррель, на будущее, делай баки с охладителем большей емкости!

Кузнецов продолжал движение. Пустота простиралась во все стороны. Экран визуализации оставался черным, словно глубины космоса. Кузнецова со всех сторон окружала расплавленная магма, и он не видел ни Барьера на границе Мохо с огромными Вратами, которые описывал Мдраг, ни самого Мдрага. Только сейчас Кузнецов начал понимать, каким безрассудным был его шаг – кинуться вслед за Мдрагом в расплавленную мантию Земли. Он путешествовал по магме на аппарате, который впервые очутился в данной среде, являясь, по сути дела, экспериментальным образцом. Его сенсоры могли «видеть» не дальше ста метров. Но что такое эти сто метров для огромных подземных глубин!

Судя по развитию событий, было вероятно, что Куз­нецов сможет достичь границы Мохо. Но что делать дальше? В каком направлении следует двигаться? Ведь граница – это условная сфера, площадь которой составляет около пятисот миллионов квадратных километров. Как на ней обнаружить Врата, которые на этой поверхности вряд ли являются заметными объектами?

Что-то появилось на экране. Кузнецов припал к нему.

Все его опасения оказались напрасными.

Глаза Кузнецова округлились от увиденного. Он развернул машину вертикально, чтобы ЭТО полностью охватывалось взором.

Прямо под ним простиралась уходящая за пределы «зрения» аппарата неведомая поверхность. Она была гладкой и, видимо, однородной. Лишь под «Бэмби» идеальность поверхности нарушал гигантский выпуклый овал. Врата располагались прямо под тем кратером, который находился на поверхности Земли. Они служили конечной точкой линии канала, проложенного в литосфере и астеносфере, по которому и спускался Кузнецов.

Он не мог сказать, были ли Врата творением разумных существ или естественным образованием. Но Кузнецов сделал то, что казалось совершенно невозможным. Он достиг магматического очага вулкана Мелисса и более того – достиг границы Махоровичича, обнаружив барьер и Врата... Раздражающий писк сигнализации оторвал Кузнецова от восторженных мыслей. Технический экран ревел преду­преждением. Температура на поверхности средней оболочки превысила предел пятьсот на два градуса. Насосы не справлялись с подачей охладителя.

«Интересно, каков запас прочности у средней оболочки?» – подумал Кузнецов, и в ту же секунду увидел на экране крохотную точку у изгиба Врат.

Женя приблизился к экрану, пытаясь разобрать на нем форму предмета. С расстояния это было невозможно сделать. Видимо, от тела отражалась всего одна волна. Именно поэтому тело не вырисовывалась точнее на экране. Точка дернулась. Да, Женя видел смещение.

Точка начала расти. Вот она стала напоминать размытое облако. Кажется, это тело приближалось.

Кузнецов сосредоточился. Он нашел глазами рукоять управления ионным расщепителем и положил на него ладонь.

То, что начало формироваться из облака, заставило Кузнецова содрогнуться и сжаться в кресле.

В пустом пространстве, которое он наблюдал на экране, над гигантским овалом Врат к «Бэмби» летела фигура человека. Странное, страшное ощущение наблюдать за бортом в расплавленной магме фигуру человека.

Фигура приблизилась, и Кузнецов четко различил отсутствие правой кисти.

Женя щелкнул тумблером «Заряд» и повернул аппарат так, чтобы фигура человека располагалась ровно посередине экрана. Он мельком глянул на параметры. 1400 градусов снаружи и 510 градусов на поверхности средней оболочки! Давление тоже на критическом рубеже – 13 050 бар!

Женя покачал головой и положил палец на гашетку.

– Прощайся с жизнью! – произнес Кузнецов и обомлел. На экране визуализации появились буквы. Это не были буквы с компьютера. Эти буквы вспыхивали поочередно на фигуре Мдрага.

– "В М-О-Е-Й С-Р-Е-Д-Е Т-Е-Б-Е Н-Е П-О-Б-Е-Д-И-Т-Ь", – прочитал Кузнецов.

Фигура Мдрага с одной кистью вдруг стала увеличиваться на экране. Женя сверился с компьютером. Нет, он не приближался. Он именно увеличивался.

Ну что ж.

Кузнецов надавил на гашетку.

Фигура Мдрага исчезла с экрана.

– Что произошло? – непонимающе произнес Кузне­цов.

Выстрела не последовало. Палец уперся в гашетку, заблокированную предохранителем. Женя откинул предохранитель. Теперь он был готов стрелять, вот только куда подавалась фигура Мдрага?

Он стал поворачивать аппарат. Левой рукой Женя двигал рычагом управления, правую не снимал с рукояти ионного расщепителя.

Никого.

Дрожь пробежала по телу Кузнецова.

– Где же ты, тварь? – прошептал он, остановил движение и быстро повернул аппарат в вертикальной плоскости.

Экран осветился. Кузнецов откинулся в кресле, зубы непроизвольно лязгнули.

С экрана на него смотрела гигантская рыба. Индикатор в углу экрана показывал, что до цели двадцать метров, но рыба уже занимала весь экран.

Существо, уставившееся на Кузнецова с экрана, походило на рыбу, но в то же время имело клешни и щупальца. Широкие челюсти не закрывались от обилия острых зубов. Если это была рыба, то, скорее всего, она походила на акулу. Клешни и щупальца достались ей от скорпиона и осьминога. Невообразимая смесь смертоносных существ.

– Это ты? – спросил Кузнецов, обращаясь к экрану, и увидел, что у рыбы отсутствует правый плавник. – Да, это ты.

Рыба разинула пасть и стремительно ринулась на «Бэмби».

Кузнецов усмехнулся уголком рта и надавил на гашетку.

Он смотрел на ее изогнутые зубы, ровно посаженные во рту, готовые разорвать в клочья любой материал, будь то сталь или плоть.

В раздражающий звон, сигнализирующий о превышении температуры средней оболочки, вклинилась посторонняя трель. Женя повернул голову и прочитал шокирующую надпись:

– "Не установлено программное обеспечение для расщепителя".

Осмыслить предоставленную информацию Кузнецов не успел. Тварь врезалась в «Бэмби». Голова Евгения дернулась в направлении экрана визуализации и непременно разбила бы его, если бы Женя предварительно не пристегнул себя ремнями безопасности.

Батискаф отбросило. Рыба раскрыла челюсти я мощно сомкнула их на батискафе. Женя вздрогнул и поднял глаза.

Пронзительный скрежет металла заложил уши. Тройные стенки аппарата прогнулись. На поверхности внутренней оболочки остались отпечатки зубов чудовищной рыбы.

Технические мониторы захлебывались от обилия аварийной информации. Кузнецов мотнул головой, словно пытаясь освободиться от неудобно сидящего на шее галстука, и перевел рычаг скорости на сто процентов.

«Бэмби» сорвался с места, таща за собой впившуюся акулу. Позади Кузнецова взорвался один из мониторов, дым начал наполнять кабину, запах горящей изоляции становился невыносим.

Женя повернул рукоять управления, чтобы смягчить удар, и закричал, подбадривая себя.

На полной скорости «Бэмби» врезался во Врата. От удара рыбу сбросило с батискафа и откинуло на несколько метров. Аппарат покатился по поверхности Врат, сминая внешнюю оболочку и разбивая датчики.

Кузнецов кувыркался вместе с аппаратом. Незакрепленные предметы сыпались на него, тяжесть тела переливалась из ног в голову и обратно. Один раз ему на руки упал огнетушитель, и Женя попутно затушил горящий монитор.

«Бэмби» перестал кувыркаться. Острая боль врезалась в виски. Кузнецов стиснул их скрюченными пальцами, словно пытаясь разодрать.

– Проклятие, давление упало! – воскликнул он, глядя на показания дисплея. Он протянул руку к редуктору давления, но монитор показывал, что автоматика пытается восстановить давление самостоятельно.

Женя перевел взгляд на экран визуализации. Часть изображения была размыта. Несколько датчиков было уничтожено при столкновении с поверхностью Врат.

Раскрыв жуткую пасть, акула снова приближалась.

Новый удар вырвал из гнезда один из ремней безопасности.

– Вот черт! – воскликнул Кузнецов, бесполезно давя на гашетку ионого расщепителя и каждый раз слыша трель сообщения: «Программное обеспечение не установлено».

Отпечатки зубов твари на стенках кабины появились в новом месте. Рыба сдавила челюсти, и отпечатки увеличились. Кузнецов побледнел и рванул аппарат вперед.

Акула не слетела.

– Черт побери!

Он включил двигатели, отлетел от поверхности Врат и снова ударился о них.

Акула намертво вцепилась в батискаф.

Следы от зубов увеличивались. Она не прокусила внешнюю оболочку, она только смяла все три слоя. Но когда это произойдет, когда верхний слой будет прокушен, «Бэмби» будет разорван и смят чудовищным давлением магмы.

Женя попытался еще раз скинуть рыбу, но все было тщетно. Вот-вот один из слоев даст трещину.

Кузнецов сжался, ощущая свою беспомощность, и представил, как магма хлынет сквозь маленькую дырочку, расширяя ее с каждой секундой, расплавляя в аппарате приборы и разъедая плоть Кузнецова вместе с костями.

Легкая вибрация внезапно прошила металл. Женя почувствовал, как рыба отцепилась от батискафа.

Кузнецов кинул взгляд на экран.

Врата открывались. Появился и продолжал увеличиваться зазор между стенками.

Мдраг превратился в человеческую фигуру и тоже наблюдал за открытием Врат, находясь у самого края.

Женя, приоткрыв рот, смотрел, как щель во Вратах расширилась. Если Мдраг проникнет в них, он запустит необратимую метакремниевую реакцию, и тогда подземная цивилизация погибнет! Погибнет и дочь Кузнецова, которой уже никто не сможет помочь.

Женя рванул аппарат вперед, целясь в фигуру Мдрага. Расстояние стремительно сокращалась. Это была авантюра, Женя не мог сказать, принесет ли она пользу, но у него просто не было другого выхода. Хотя бы на время Кузнецов мог оттолкнуть Мдрага от входа и задержать его этим.

Вот! Мдраг был совсем близко.

В кабине усилился жар, стало трудно дышать, но Куз­нецов не обращал на это внимания. Взгляд был прикован к фигуре на экране визуализации.

Совсем близко. Аппарат должен врезаться в Мдрага и откинуть его от отверстия.

В последний момент Мдраг легким движением увернулся от несущегося на него «Бэмби» и проскользнул во Врата...

Батискаф ударился о поверхность барьера, закувыркался по ней и медленно остановился. Нос батискафа был обращен к Вратам, и Женя видел их на экране. Мдрага возле них уже не было.

Женя перевел взгляд. Кабина представляла собой жалкое зрелище. Стены были исковерканы зубами чудовища, приборы разбиты и поломаны. Трещала сигнализация. Женя посмотрел на технический монитор.

– Давление в кабине в норме, воздух на семидесяти процентах, – прочитал он. – Слава богу! Я еще смогу подняться.

Он устало закрыл глаза, но потом, вспомнив что-то, быстро открыл их.

– Охладитель! – воскликнул он и прочитал. – Шесть десятых процента!

Он посмотрел на температуру средней оболочки. Несколько оставшихся в живых датчиков показывали неумолимую цифру 900 градусов.

И еще одно. Давление за бортом – 14 тысяч атмосфер.

– О нет! – произнес Кузнецов. В этот момент батискаф взорвался.

Его сознание перенеслось на какую-то другую ступень. Женя много раз слышал рассказы, как при клинической смерти душа покидает тело, но не мог сказать, являлось ли это тем же.

Мгновенные рывки тела, мгновенные рывки в голове. Он почувствовал, как окунулся в жар, затем в холод. Затем снова в жар.

Он ощутил неимоверную головную боль, а через секунду, которая могла оказаться вечностью, ощутил невообразимую легкость.

Он не чувствовал своего тела, и наоборот, руки и ноги тянули его в разные стороны, пытаясь разорвать.

Женя ничего не видел, кроме ослепительной белизны, и ничего не слышал. Но мозг страдал от этих изнуряющих рывков.

Боль.

Наслаждение.

Боль.

Наслаждение.

Эти крайние ощущения начали притупляться и укорачиваться во времени. Чувство экстаза проходило. С каждым разом. Скачки в одну и в другую сторону становились все меньше. Только ослепительный свет не исчезал.

В тот момент, когда Женя понял, что может мыслить, боль и наслаждение исчезли.

Кузнецов обнаружил себя стоящим на четвереньках. Яркий свет пропал. Его окружала волокнистая краснота.

Он помотал головой, пытаясь сбросить с себя наваждение. Втянул носом воздух и обнаружил, что может дышать.

– Ого! – произнес он и сморщился от громкого эха, ударившего по барабанным перепонкам. Словно он сказал это в микрофон, а мощные динамики выкрикнули слово на полной громкости.

– Ого! – повторил Женя. На этот раз его голос потух, словно раздавался издалека. Он был настолько тих, как будто Женя говорил сквозь толстый слой ваты.

– Ого, – в третий раз повторил он. Теперь Женя слышал себя нормально.

– Где я? – спросил он, внимательно разглядывая окружающее пространство. Он поднялся с четверенек и попытался сделать шаг. Нога уперлась в упругую невидимую преграду. Он ощупал руками пространство перед собой. От красноты его отделял этот невидимый слой.

«Я по-прежнему в магме!» – догадался Кузнецов. Он ощупал пространство над головой, под ногами и сделал вывод, что находится в невидимом шаре.

Легкие волны побежали по невидимой поверхности, волокнистая краснота заколыхалась. Внезапно яркая вспышка озарила поверхность, заставив Кузнецова зажмуриться. Когда он открыл глаза, обнаружил себя в полной темноте. Но темнота была недолгой. Вся внутренняя поверхность шара пошла круговыми волнами. Количество кругов увеличивалось. Их становилось все больше, центры волн приближались друг к другу до тех пор, пока...

Женя ахнул.

Бесконечная чуть темноватая краснота окружала его. Но это была не стена из красноты, которую он наблюдал в первый момент. Это было пространство! Бесконечное и невероятно красивое. Завораживающее глаз своей объемностью и неповторимым цветом.

Внизу под ним простиралось голубоватое полупрозрачное поле, в центре которого он мог видеть огромные открытые Врата. Женя находился там же, где погиб «Бэмби», только теперь он находился в шаре, который позволял разглядеть внутренние просторы Земли во всем их блеске.

«Шар тоже используют сейсмические волны для получения изображения! – внезапно догадался он. – Только излучающих точек в миллион раз больше, чем на батискафе, и из-за этого изображение такое четкое и объемное!»

Шар легко двинулся по направлению к отверстию Врат. Женя слегка напрягся от неожиданности, и шар остановился.

– Ты хочешь пройти в отверстие? – спросил Кузнецов. Словно в ответ, шар тихо, будто спрашивая разрешения, вновь двинулся вперед. Женя не возражал. Он посмотрел на часы и обомлел. С момента гибели «Бэмби» прошло лишь несколько секунд.

Время замедлилось. Или оно замедлилось в момент гибели батискафа? Неведомые силы затормозили время, чтобы не позволить магме изжарить и раздавить человека. Они адаптировали шар к телу и чувствам Кузнецова. Скачки чувств, скачки звука и изображения – это настройка шара.

– Нужно спешить, – произнес Кузнецов. – Мдраг собирается запустить бомбу!

Шар не ускорился. Он прислушивался к чувствам Кузнецова, но двигался самостоятельного какой-то своей программе.

Они перевалили через край Врат, и Женя увидел Мдрага. Кузнецов четко различал его фигуру, но не мог сказать – какое расстояние разделяет их.

Мдраг плыл впереди, вскинув целую руку вверх.

– Нужно остановить его! – воскликнул Евгений. – Шар, ты слышишь, нужно остановить его! Он уничтожит питаков!

Шар не реагировал, продолжая следовать за плывущим Мдрагом. И тут Кузнецов увидел, что за Мдрагом наблюдает не он один. Несколько огромных теней отделились от свода барьера и с разных сторон стали приближаться к плывущей фигуре.

Жене захотелось ближе увидеть происходящее, и изображение фигуры Мдрага перед ним увеличилось. Расстояния между телами в этом пространстве были неразличимы, словно их не существовало. Только что Женя находился, скажем, в километре, а сейчас – метрах в двадцати.

Он видел, как Мдраг вертит головой, оглядываясь. Маленький камень-бомба в его ладони был окутан легким защитным облачком. Он наблюдал, как стремительно к нему приближается множество теней, похожих на стаю рыб разной величины, и Женя ощутил исходящий от фигуры Мдрага невольный страх.

Между огромными рыбами, похожими на китов, плыли целые косяки рыбешек размером не больше трески. Они походили на рыб, только у этих существ Женя не видел ни глаз, ни ноздрей. А еще тело каждой особи было усеяно плавниками. Эта масса приблизилась к Мдрагу, окружив его со всех сторон. Рыбы стали плавать вокруг него с непринужденной легкостью. Предостерегающе Мдраг поднял вверх руку с камнем, но стаю это не остановило

Они кружили вокруг Мдрага, иногда проплывая так близко, что едва не касались его. Мдраг напряженно держал руку вверху, следя за тем, чтобы ни одна рыба не задела его.

Одна из рыб, не замеченная Мдрагом, подплыла сверху и, приоткрыв рот, зависла над камешком. Женя замер. Рыба разинула пасть еще шире и, быстро сомкнув беззубый рот на кисти Мдрага, всосала камень. Мдраг с ужасом взирал на свою пустую руку, но было уже поздно. То, что случилось дальше, произошло за считанные секунды.

Проглотившая камешек рыба едва ли не мгновенно была проглочена другой, более крупной. Следующая рыба, еще больше, мгновенно оказалась рядом, и предыдущая исчезла в ее пасти.

Женя с изумлением ребенка наблюдал за этой сценой.

Рыбы с невероятной быстротой исчезали в пасти друг друга. Это напомнило Кузнецову матрешки, которые складываются в одну. И действительно...

Через несколько секунд поглощение остановилось, потому что есть было уже некого. Перед взором Евгения застыл гигантский безглазый кит. Он имел длинное, словно торпеда, темное тело, простирающееся далеко в этом красном глубоком пространстве, и множество плавников – мелких и крупных.

– Шар, что это? – спросил Евгений, но шар безмолв­ствовал. Видимо, он не был уполномочен отвечать на вопросы либо не умел этого делать.

Огромная туша кита стала меняться. Тело утрачивало полноту и подводную грацию, усыхая. Плавники сворачивались, кожа съеживалась. Широкий рот вообще исчез.

– Он гибнет! – воскликнул Кузнецов

Но это было не так. Еще мгновение – и кит развалился на миллион песчинок.

Нет, это были не песчинки тела кита. Каждая песчинка была живым существом. Женя не мог разглядеть их отсюда, а шар в этот раз ему не помог.

Они были крошечными и по форме напоминали голо­вастиков. С необыкновенной быстротой они разлетелись в разные стороны. Несколько мгновений – и Мдраг вместе со сторонним наблюдателем Евгением Кузнецовым остались одни в растерянности.

Женя внимательно следил за Мдрагом. «Что-то должно сейчас произойти, – опять подсказывало неведомое чувство. – Бомба обезврежена, и теперь настала очередь Мдрага».

И очередь настала.

Под Мдрагом из глубины начала распускаться ослепительной красоты черная роза. Каждый новый расправляющийся лепесток приближался к замершей фигуре.

Но фигура не замерла. Она двигалась, пытаясь убежать от смертельных лепестков. Шар прятал от взгляда движение Мдрага, но Кузнецов чувствовал это движение.

Лепестки гигантской розы настигали его, Мдрагу невозможно было убежать. Новый лепесток распустился, достигнув едва ли не до самых пят. Мдраг сделал мощный рывок вверх и выскочил далеко за пределы цветка.

Однако новый лепесток вытянулся и накрыл Мдрага полностью. На миг черная ткань лепестка просветлела, и Женя увидел разъяренную фигуру, бьющуюся в невидимых путах.

Так же быстро, как и распускалась, роза начала складываться. Лепестки увядали, приклеивались к центру, образуя стебель, который быстро-быстро укорачивался, уносясь обратно на глубину.

Женя следил за уменьшающимся черным стеблем, пока он был виден. Наконец черная точка растворилась в мареве.

– А что там внизу? – спросил Кузнецов, не особо надеясь на ответ шара. Но ответ последовал.

Сорвавшись с места, словно пуля, шар ринулся в глубину. Кузнецов от неожиданности закричал, легкий холодок защекотал желудок. Рассекая пласты мантийного вещества, преодолевая тысячи градусов и десятки тысяч атмосфер, шар уносился на глубину.

Краснота магмы становилась все более глубокой. Ее бесконечность завораживала, делая внутренности Земли похожими на космос. Шар приспособился к зрению Кузнецова, и тот отчетливо видел все течения и потоки, разрезающие Земную мантию.

Что-то появилось внизу, отличаясь от окружающей магмы лишь оттенками красного. Шар, не снижая скорости, все так же заставляя замирать от свободного падения, приближался к огромной колонне, сквозь гибкую поверхность которой пробивались тысячи размытых огней. Издали они казались крохотными, но, когда шар приблизился и полетел вдоль колонны, Женя увидел, что каждый из огней размером больше его шара в несколько раз.

Колонна казалось бесконечной – так долго шар двигался вдоль нее. Женя не мог оторваться от ее неземной красоты. Хотя нет. Это была истинно земная красота, сооружение, возведенное задолго до того момента, как первобытный человек нарисовал на стене пещеры себя, охотящегося на мамонта.

Внизу показалось несколько других колонн – и вот Куз­нецов проваливался вниз среди целого леса подземных строений. Шар менял направление движения, и Женя потерялся в этих строениях. Он не мог понять, где находится верх, где низ.

Шар перескакивал через колонны, нырял под полукруглые арки, двигался вдоль бесконечных стен. Один раз Кузнецов сумел заметить небольшую стаю похожих на рыб существ, двигающихся четким строем, но разглядеть их не успел. Шар снова куда-то нырнул. Обзор перекрыла темная плоскость. Шар стал подниматься вверх. Кузнецов вытянулся и даже привстал на цыпочки, пытаясь разглядеть то, что начиналось за этой плоскостью.

Шар выскочил из-за плоскости и на мгновение замер, давая возможность Кузнецову оценить увиденное. Картина стоила того, чтобы отдать за нее жизнь.

– Оно действительно не круглое! – промолвил Кузне­цов, – Ядро имеет складчатую поверхность!

На фоне глубокого темно-красного цвета магмы перед Кузнецовым предстали черные горы. Миллиарды крошечных строений, похожих на раковины моллюсков, усеивали эти горы. Шар двинулся вниз. Кузнецов припал к силовой границе, отделяющей его от магмы.

Они падали в глубокую пропасть, шар двигался стремительно, а Женя не понимал, зачем такая спешка. Он пытался разглядеть существ, окружающих черные горы, свободно плавающих между ними, заплывающих в раковины и покидающих их; огромные стаи, словно косяки рыб, заполнивших все пространство над поверхностью земного ядра, великую цивилизацию, которая только теперь нашла возможность установить контакт с цивилизацией людей. Гигантский разум, который готов поделиться знаниями, который стремился преодолеть новые границы, исследовать новые пространства.

Женя видел тысячи разных строений, имеющих форму, не поддающуюся описанию. Огромные корабли, похожие на дирижабли, курсировали по мантии. Гибкие непонятные механизмы. Женя видел, как строятся новые колонны, уходящие ввысь. Он видел, как черные горы земного ядра преобразуют в строения.

Тело Кузнецова стало тяжелым, строения стремительно уходили вниз. Шар поднимался. Женя провожал взглядом подземный мир. У него не было других чувств, кроме восхищения. Не было, кроме...

– Моя дочь! – воскликнул он. Шар, как показалось ему, вздрогнул. – Она находится где-то над барьером, в магматическом очаге какого-то вулкана! Ее нужно найти и спасти!

Шар продолжал подниматься вверх. Вот сквозь красную пелену проступила голубая пленка границы с провалом Врат. Шар проскользнул в отверстие и стал подниматься выше. Женя увидел, что он уже находится в канале, сквозь который опускался на батискафе.

– Шар, стой! Моя дочь осталась там! – кричал Евгений. Но шар его не слушал, продолжая упорно двигаться вверх по узкому каналу.

Женя закрыл глаза.

– И это все? – спросил он. Звук его голоса утонул в толстой стенке шара.

Темнота внезапно окутала стены. Раздался оглушительный хлопок. Неведомая сила подбросила Кузнецова. Жене показалось, что вот-вот он потеряет равновесие и упадет. Но сила заботливо поддержала его за поясницу.

– Господи! – закричал кто-то.

Женя почувствовал, что сила, поддерживающая его, начинает исчезать. Он упал на спину во что-то мягкое и влажное. Перед глазами вспыхивали темные пятна, в ушах звенели колокола.

– Держите его! – кричал мужской голос. Кажется, это был Раш.

Вспышки в глазах стали появляться реже и наконец исчезли совсем. Женя поднял веки.

Солнце своими ослепительными лучами заливало землю. Женя лежал на мягкой влажной траве луга недалеко от Милд Рока. Кто-то поддерживал его голову. Рядом возвышалась фигура Раша, стоящего на коленях.

– Срочно реанимационный комплект! – кричал он куда-то в сторону.

Женя видел склоненное над ним заплаканное лицо Элен. Она повторяла его имя и гладила по щеке. Жене были очень приятны эти прикосновения, и он чувствовал, как усталость, вызванная перегрузками, покидает тело.

– Женя! Господи! Ты слышишь меня? – кричал Раш. Кузнецов разлепил спекшиеся губы и выдавил из себя:

– Не нужно реанимацию. Я в порядке.

– Прошло больше часа! – воскликнул Раш. – Мы думали, что ты погиб!

– Я первый человек, кто путешествовал в магме. Я видел подземный мир.

– Женя, – произнес тихо подошедший Паррель. – «Бэмби» не мог выдержать столько времени в мантии.

– Я поднялся не на «Бэмби», – ответил Кузнецов. Он приподнял головой. – Помогите мне встать.

Десятки видео– и кинокамер снимали происходящее, сотни людей застыли, глядя на чудом появившегося из раскаленной магмы человека.

Женя посмотрел на отверстие, в котором колыхалась огненная масса.

– Ты догнал Мдрага? – спросила Элен.

– Да, – ответил Евгений. – Только... моя дочь!

Пятно с магмой внезапно озарилось. Жар дохнул на людей, заставив их отпрянуть. Вспышка ослепила на миг.

Женя наклонил голову, уперся ногами в землю, не отступив ни на шаг.

Свечение вокруг кратера начало блекнуть, и Женя увидел, как оттуда один за другим появляются люди. У них не было лиц, тела их были раскалены докрасна. Но у них были руки, ноги, туловище и голова. И поэтому Женя мог назвать их людьми.

Безумная радость захлестнула его. Женя засмеялся словно полоумный, и этот смех перемешался со слезами счастья, льющимися из глаз. Неужели это случилось! Неужели это произошло! То, к чему он так стремился! Что являлось целью всей его жизни!

Женя не заметил, как у Раша, стоявшего рядом, подкосились ноги, и он опустился на траву.

Люди появлялись из свечения один за другим, выстраиваясь в ряд. Их было десять... или пятнадцать. Женя не мот сосчитать. Никто не мог сосчитать, потому что легкое безумие охватило Кузнецова и окружающих.

Люди без лиц... Без очертаний тела... Лишь фигуры...

Раскаленные огненные фигуры, их ноги утопали в зеленой колышущейся траве, а над головами простиралось чистое голубое небо.

– Папа! Папа! – раздался знакомый крик. Фигуры расступились, и между ними появилась маленькая Оля.

Сердце у Кузнецова бешено застучало. Слезы вновь хлынули из глаз – слезы радости и облегчения. Он мог вступить в контакт с подземными людьми, он увидел подземный мир, но, если бы за это было заплачено жизнью дочери, в своей жизни Кузнецов смысла бы уже не видел.

Дочь подбежала к отцу и прыгнула в его объятия.

– Оленька, – плача, говорил Женя, обнимая ее хрупкое тельце, – Если бы ты знала, как я за тебя волновался!

– Я знаю, папа! Со мной все в порядке. Я познакомилась с одним мальчиком!

– Где ты была?

– Не знаю. Сначала я спала, и мне снились странные сны. Будто я в стеклянном шаре, а вокруг красным-красно!

– Милая...

– А потом меня разбудил этот мальчик. Он взял меня за руку и повел за собой. Я видела подземный город, который они построили. Помнишь, ты рассказывал сказку?

– Какую?

– О том, как гномиков прогнали завистливые соседи, и они стали жить под землей. Это сказка про них! – произнесла Оля, показывая ручкой на раскаленные фигуры у нее за спиной. Одна из фигур приблизилась. На том месте, где должно было находиться лицо, прокатилась легкая рябь. Женя видел, как появляются нос, глаза, волосы. Что-то знакомое было в этих чертах...

– Его зовут Джейк! – сказала Олечка.

Женя поднялся навстречу подземному жителю. Его лицо было очень похоже на лицо Джейка Уильямса.

– Здравствуйте, – произнес мальчик, протягивая раскрытую ладонь. – Знаете, если с тобой не здороваются, то чувствуешь себя полным идиотом!

– Я знаю, – произнес Кузнецов и пожал теплую руку. Он смотрел в огромные глаза ребенка и не знал, что сказать. Чувства переполняли его, тысяча вопросов копошилась в голове...

– Все-таки вы смогли найти нас, – сказал мальчик.

– Да, – улыбнулся Кузнецов. – Ведь вы указали точный адрес «Посетите Милд Рок! Жемчужину штата Орегон!»

– Спасибо Джейку! – произнес мальчик.

– Как вас зовут на самом деле?

– Мы все питаки. Я – питак. Называйте меня так, я не обижусь.

– Тогда я – человек, – ответил Кузнецов. Мальчик улыбнулся в ответ.

– Что вы сделали с Мдрагом – спросил Евгений.

– Ничего. – На лице мальчика отразилось сострадание. – Он слишком долго жил один. Цивилизация мадрагов погибла. Он хотел отомстить. Но за эти годы мы нашли способ обезвредить это... – Мальчик замер, подыскивая нужное слово.

– Оружие?

– Да, – ответил мальчик и посмотрел куда-то за спину Кузнецову. Женя обернулся. Двое полицейских, стоящих в оцеплении, держали Джейка Уильямса, не давая тому приблизиться к месту контакта.

– Пропустите ребенка! – крикнул Кузнецов. Полицейские подчинились. Джейк подбежал к ним.

– Привет, тезка! – произнес он.

– Привет, – ответил подземный мальчик.

– Значит, ты оказался необычным мальчиком. Мальчиком, сделанным из магмы?

– Я рад, что познакомился с тобой, – ответил тезка Джейк. – Я рад, что познакомился с тобой первым. Ты доказал нам, что основа вашей цивилизации – доброта. Что мы не сделали ошибку, вступая в контакт.

– Я ждал этого момента всю свою жизнь, – произнес Кузнецов.

– Мы ждали его весь срок существования нашей цивилизации. Знаете, какая наша мечта?

– Вы хотите долететь до звезд, – сказал Кузнецов.

– Да, до звезд Их много. Там уже не будет перенаселения. Мы достигли всего, до чего можем дотянуться. Но развитие – это бесконечное познание нового. Бесконечные открытия. Звезды – бесконечные открытия. Теперь нам есть к чему стремиться! – Мальчик сделал паузу. – Но мы должны уходить. Наше время заканчивается. Цикл в открытии Врат подходит к концу. Прошло пять открытий, и это последнее.

– Что это значит? – спросил Кузнецов. – Ведь мы только установили контакт. Мы должны поддерживать эту связь! Это очень важно для наших цивилизаций.

– Контакт установлен – и это главное. Мы знаем о существовании друг друга. Мы должны искать новые пути для контакта. Это должны делать не только мы, но и вы! Да, вот еще что! – Он протянул руку к Евгению. В раскрытой ладони лежал какой-то предмет. – Это вам, – сказал он, обращаясь к Кузнецову Женя взял в руки предмет.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – произнесла Оля, глотая слезы.

Свечение за спиной мальчика начало меркнуть. Раскаленные фигуры одна за другой исчезали в нем. Черты лица подземного мальчика таяли. Он поднял вверх руку для прощания

– Я тоже не хочу уходить! – произнес рот мальчика – единственное, что пока осталось на лице. – Но я обещаю, что вернусь.

Он сделал несколько шагов назад, оказавшись у кратера. Свечение над ним почти потухло. Мальчик шагнул в кратер и исчез. Вместе с ним растворился необычный свет, который испускала маленькая щель в земле.

– Прощай, – произнес Кузнецов.

Подошла Элен, и он обнял ее. Затем наклонился, взял на руки дочь.

Солнце заливало своими лучами великолепный зеленый луг горной долины городка Мидд Рок. Высокая трава колыхалась под ногами. Женя опустил глаза на предмет, который протянул ему мальчик. Короткий смешок замер на его губах.

– Нет, неужели снова?! – произнес он, глядя на шар, изображающий Землю Шар, подобный тому, что был поднят из пещеры в Гималайских горах.