Константин Г. Калбазов

Фронтир. Пропавшие без вести

Аннотация

Этот овраг в тайге, будь он неладен, действительно оказался порталом! И скорее всего, так же верно то, что вновь он откроется только через сто лет… Бесполезно биться лбом о невидимую стену, придется адаптироваться к новым реалиям. Сами по себе они вряд ли суровее, чем привычные русскому человеку, однако нравы тут попроще. Ни дать ни взять Дикий Запад времен покорения Америки: жаждущие крови дикари-аборигены, переселенцы, готовые на все, чтобы отвоевать себе место под солнцем, а еще бандиты всех мастей… И двое пришельцев – одни против целого мира.

Константин Калбазов

Фронтир. Пропавшие без вести

Глава 1

Странное предложение

Хорошая все же штука, этот новомодный рюкзачок. Не прыгает, никуда не бьет, не болтается. Прилип к спине как влитой. Поначалу все больше старшим в рот заглядывал, что утверждали, будто эти вещички для горожан, ничегошеньки не понимающих в настоящей охоте. И потом, одно дело – когда-никогда выбраться в лес на выходные, а то и всего-то пару раз за сезон. Если же охота – основной промысел, то тут не до прикрас. Тут чем проще, тем надежнее. И как не послушать тех, кто охотой живет всю свою сознательную жизнь, как и его отец, собственно говоря. Опять же, вещмешок тот с армии привычен.

Но месяц назад, перед началом сезона, когда он закупался в охотничьем магазине, продавец убедил-таки его купить вот этот рюкзак. Правда, справедливости ради нужно заметить, что долго он парня не уговаривал. Так уж вышло, что деньги в кармане имелись.

Сергею как раз вышел срок, и он получил разрешение на приобретение нарезного оружия. На восемнадцатилетие отец подарил ему новенькую вертикалку двенадцатого калибра, с которой он успел сходить на охоту только раз. Потом армия то ли с войной, то ли черт его знает с чем. Хотя кровь там лилась реальная, даже когда служил он, а в его время на Кавказе и служба шла год за год. Пару раз пришлось под огнем оказаться, вот как раз те дни и посчитали боевыми, а остальное все как в мирное время. То, что ты постоянно на взводе и ждешь какой каверзы, никем не учитывалось.

После армии домой. А куда еще-то? Занялся промыслом с отцом. Ничего так получалось, но как бы не очень много. Отец охотился артельно, а там свои законы, что никак не устраивало Сергея. Ну удачлив был парень, собак хорошо вышколил, да и дичь бил с первого выстрела, так чего же все в общий котел-то скидывать. Начал ходить отдельно, и тут же в кармане появилась монета, и куда как более солидная, чем у отца.

Думал, обидится батя. А то. Из артели ушел. Куда более везучим и умелым охотником стал, не смотри, что молод. Словом, утер нос отцу. Но тот только с гордо поднятой головой ходил по поселку, мол, знай наших – это я, середнячок, с вами в артели обтираюсь, а сынок еще покажет всем, почем фунт изюму.

Так незаметно миновал срок, и он получил право на приобретение своего карабина. До того с отцовскими охотился, были у него и мелкашка и посерьезней, и не в одном экземпляре. Участковый на это смотрел сквозь пальцы. А чего задирать лишний раз народ. Вот если бы какая семья ненадежная да сам парень хотя бы к спиртному тягу имел. Но нормальный мужик получался, правильный, а если и выпьет, то только чтобы хворь какая не подкралась или по праздникам, да и то головы не теряя. Ну и чего на такого собак спускать. Пусть лучше с отцовским карабином по тайге шастает, чем горькую пьет. А участковый тут царь и бог. Если ничего серьезного не случается, то его руководство здесь годами не появляется, как, впрочем, и любое другое, уж больно глухие места.

Отцовский арсенал был старый, еще с махровых времен. Где-то и бой уж не тот, где-то и поразболталось, хотя и смотрят за оружием старатели внимательно, но всему приходит свой срок. Вот и решил Сергей, что раз уж так-то, то возьмет новое. Отец, хотя и прочил сыну по наследству передать свое хозяйство, не обиделся, понял.

Пределом его мечтаний был маузеровский карабин, но не тот, что в Туле переделывают, а настоящий. Там и точность боя, и немецкая основательность, и неприхотлив в обслуживании. Но продавец его отговорил. Баловство. Не для промысловика оружие. Все достоинства в точку, но ведь и сам карабин, и патроны дорогие, даже если бить без промаха, а закупочные цены на пушнину так себе, не разгуляешься, сколь бы удачливым ни был.

Самая лучшая альтернатива, по его мнению, все та же «мосинка», только карабин образца сорок четвертого года, с оптикой, что гораздо дешевле немца. Оружие куда неприхотливее, патрон дешевый, бой хороший. Словом, проверенная временем модель. Даром, что ли, большинство промысловиков именно трехлинейку предпочитают иным. Другое дело, что в основном это все же кавалерийский карабин, которому нужен верный глаз, так как оптику к нему не приладишь.

Когда же он пришел покупать оружие, продавец тут же предложил ему такой же, но бывший в употреблении. Мужик знакомый, так что дрянь какую подсовывать не стал бы, если сказал, что хозяин за оружием следил и практически не использовал по назначению, то так и есть. Карабин и впрямь выглядел как с иголочки, пара царапин на лаке приклада не в счет. А главное, уже опробован в стрельбе и ствол отличной выделки, на что особое внимание и обратил продавец.

Мелкашку взял без претензий, «тозика», что одобрил и владелец магазина. Карабин неприхотлив, бой точный, только патроны правильные покупай, немного дороже, но это ерунда, этот боеприпас как семечки – лузгай, пока не устанешь. А стрелял Сергей много, оттачивая свое мастерство на вот этих дешевых боеприпасах. Опять же на мелкого зверя идти с серьезным патроном – разворотишь все. Ну и кто потом такую шкурку купит? Так что мелкашка промысловику очень даже нужна.

По деньгам вышла экономия, что также не могло не радовать. Считай, что боезапас к обоим карабинам получил совершенно бесплатно, да еще и осталось. Вот и решил прикупить чего еще, хоть тот же вещмешок, старый-то поистрепался. Тут опять продавец. Подсунул этот рюкзак, мол, бери, не пожалеешь. Сергей справедливо рассудил, что мужик как бы своего-то не потерял, накрутку на карабин все одно сделал, но зато и покупателю подешевле обошлось. Решил уважить. Оказалось, что уважил себя.

Рюкзачок оказался вместительнее вещмешка и куда удобнее, благодаря этому увеличившийся вес практически не ощущался. И бежать с ним по горячему сподручнее. Раньше-то все больше ходил, незачем бегать было, а вот сейчас нужно.

Участковый на днях сообщил, что из колонии трое урок сбежали, убив часовых и захватив два автомата. Просил быть повнимательнее, а то и вообще от походов в лес воздержаться. Мало ли. Лучше обождать, пока беглецов не переловят. Оно, конечно, можно и послушать, но сезон охоты не бесконечный, тут день год кормит. А если опять кто сбежит, и что тогда? Опять сидеть дома на печи? И потом, пусть эти урки в городах кого пугают, промысловику за спину не зайдешь, он тайгу нутром чует. Так что в лесу этим умникам лучше вести себя тише воды ниже травы. Мало ли. Тайга большая. Решишь охотнику хвоста накрутить, так тебя же потом с собаками не сыщут. А народ тут решительный.

Незадолго до начала своего забега Сергей отчетливо услышал очередь из автомата. Пройти мимо не получалось никак, да и мысли такой не возникло. Это в городах люди могут с легким сердцем ничего не заметить, да еще и шагу прибавить, чтобы беда не дай бог их не коснулась. В их краях так не принято. Нельзя так. Людей здесь не так чтобы и много, потому стараются помогать друг другу. Нет, если там два оболтуса носы кровенят, то бог с ними, святое дело, на кулачках-то. А вот если кто за железо взялся или, того хуже, за огнестрел… В милицию, может, и не сдадут, скорее всего не сдадут, но накостыляют так, что небо с овчинку покажется.

К тому же слух опытного уже охотника безошибочно уловил направление, откуда доносилась стрельба. В той стороне находилась заимка дяди Вани Прохорова, которого Сергей прекрасно знал. Ну и как тут не среагировать? Одно дело, когда ружье или винтовка, а автоматов в их краях отродясь не водилось. Это только те самые урки и могут быть.

Вот и заимка меж деревьев просматривается, и люди в форме, с оружием наперевес вокруг рассредоточились. Если судить по тому, сколько их с этой стороны, то не меньше взвода получается. Серьезно. Сергея пока не заметили, все внимание к заимке. О! А вот и дядя Андрей, участковый их, мужик в годах, но по тайге ходок тот еще, всех этих спецназовцев с легкостью за пояс заткнет.

Что там, на прохоровской вотчине, не разберешь, она высоким забором огорожена, чтобы зверье не шастало как у себя дома. Сейчас это трудность для осаждающих представляет нешуточную. Из радиостанции того, что рядом с участковым, слышатся голоса. Это, скорее всего, чтобы дядя Андрей все слышал, ему-то тут все знакомо, глядишь, что полезное посоветует. Ага, так и есть, что-то втолковывает старшему, тот сразу команды начал раздавать.

Сергей скинул рюкзак, он теперь только помехой будет, и нарочито шумно направился к участковому и командиру спецназа. Услышали. Спецназовец тут же среагировал. Хорошо хоть не пальнул сдуру, дядя Андрей успел руку наложить на оружие и словом одернуть.

– Здравствуй, дядь Андрей.

– Привет, Серега. Ты как здесь?

– Так из автомата стреляли. А я тут недалеко, в Горькой балке был.

– На зимовье идешь, что ли?

– Ну да.

– Говорил же, пока урок не изловят, по тайге не шастать.

– Ага, не шастать. Сейчас одни деру дали, потом другие. Ну и как с промыслом быть?

– Ну ты бы хоть с артелью ходил.

– Я и сам справляюсь, даже лучше получается.

– Вот же упрямый.

– Андрей Викторович, это что за чудо-юдо? – с нескрываемым удивлением произнес командир спецназовцев.

– Сам ты чудо, капитан, – не выдержав, огрызнулся Сергей, у которого было стойкое предубеждение против офицеров еще с армии.

– Ты мне поговори, – с угрозой прищурился офицер.

– А ты своими орлами командуй. Мне ты не указ.

– Серега, а ну охолонь.

– А чего он…

– Язык придержи, – подпустив строгости, перебил участковый.

Дядя Андрей – это не капитан. Уважение к старшим в парня вбито с детства. Потому предпочел потупить взор и пробурчать неловкие извинения. Было дело по детству, тот ему уши крутил так, что те в два пунцовых лопуха превращались. В первый раз Сергей сдуру пожаловался отцу, мол, папаня, помогай. Помог. Так как уши уж красные и опухшие были, приложился ремнем по заднице. Это ж что такое, стервец, ты натворил, что участковый тебе уши драл? Знатно так приложился, мать потом примочки ставила. После этого Андрей Викторович еще пару раз учил его уму-разуму. Имея печальный опыт, Сергей предпочитал прятаться от отца, пока все не сойдет.

– Командир, Батон на позиции, – вдруг раздалось из радиостанции.

– Принял. Пока ждем. Никому огонь не открывать, помним про заложников, – отозвался капитан.

Заложники. В принципе, Прохоровы могли и деру дать, все же свое подворье, но, как видно, врасплох захватили. И как только сумели понять, что они здесь осели? Сомнительно, чтобы по следам. Ночью снегопад прошел, вроде и небольшой, но следы должно было засыпать однозначно, сейчас вообще снега пока немного. У дяди Вани есть радиостанция. Может, по ней как-то исхитрились его домашние…

– Дядь Андрей, а дядя Ваня тоже там?

– Так, парень, а ну вали отсюда. Здесь спецоперация проходит. А то я тебе устрою сладкую жизнь, суток на пятнадцать. Вот Андрей Викторович и определит.

– Иван тоже там, – все же ответил участковый и легонько толкнул парня в плечо, придавая направление предполагаемому движению.

– Да ладно, ухожу. Только, капитан, ты учти – у них есть карабин с оптикой. Если кто пользоваться умеет, вам мало не покажется.

Сергей уже отвернулся и направился было к брошенным пожиткам, как его перехватил участковый. Вид одновременно встревоженный и удивленный, как у человека, обнаружившего непорядок в своем хозяйстве.

– А ну стой. Откуда у Ваньки оптика? У него же «мосинка» кавалерийская, мелкан старый да гладкоствол – оптику к ним не приладишь. Или переделал?

– Не переделал. Купил у Вяткина на днях.

– Твою ж мать! – выругался капитан, едва до него дошла суть разговора. – Внимание всем. На заимке возможен снайпер. Поаккуратнее, парни. Андрей Викторович, это что у тебя за анархия? У тебя что, стволы продаются направо и налево, без получения разрешения?

– Ты не закипай, Саня. Мы тут по своим правилам живем, и покуда порядку побольше, чем там, где милиции в разы больше. Видать, Вяткину деньги срочно понадобились, вот и купил Иван подешевле знатный карабин. Ну не оставлять же купленную вещь в чужих руках, потому определил к себе. Беда невеликая, если разобраться, тут только бумажки в порядок привести.

– Невеликая, говоришь? А если они сейчас тем карабином кого из моих положат?

– Пустое не городи. Можно подумать, если бы там все оружие с разрешением, тебе легче было бы. То-то и оно. Ты о другом думай. У тебя только пара плевалок бесшумных, от которых на таких дистанциях толку чуть. А там полноценный винтарь. Если среди тех урок найдется кто-то, кто умеет толком стрелять, то…

– Дерьмо.

– Дерьмо, – согласился с капитаном участковый.

Заимка стоит на открытом месте, вокруг метров на полтораста деревья повыведены. Тут и огороды, и выпас для скотины. К северу расстояние и того больше, там сенокос. Прохоровы тут давно, так что успели крепко врасти.

– Но и выхода нет. Нужно штурмовать, – решительно рубанул капитан.

– Может, подмоги обождем? – неуверенно проговорил участковый.

– Чего ждать-то? Танк сюда не подгонят. Сдаваться они отказываются. Дальше только хуже будет. Опять же холодно, затекут бойцы, закоченеют. Нет у нас времени.

– Там же Иван с семьей.

– Риск есть. Но поверь моему опыту, так будет лучше.

– Рисковый ты, капитан. На Кавказе бывал? – не выдержав, полюбопытствовал Сергей.

– Где надо, там и бывал, не твоего ума дело. Давай лесом, по своим делам.

– Погоди, Саня. Серега у нас лучший стрелок на всю округу, и карабин у него знатный. Ты как, Серега, сможешь прикрыть служивых?

– Смогу, чего не смочь.

– И как потом будем отписываться, если парень дырок наковыряет?

– Этот наковыряет, не сомневайся, – ободряюще улыбнулся Андрей Викторович. – Но ведь мы всегда можем сказать, что это моя работа. Позаимствовал карабин и пострелял малость.

– Может, моему карабин передашь?

– Не-а, – тут же пошел в отказ Сергей, который и помыслить не мог, чтобы кому передавать свою гордость.

– А если тебя шмальнут?

– Не переживай, капитан, не шмальнут, – самоуверенно заявил парень, деловито осматриваясь и припоминая устройство заимки Прохоровых.

Помочь своему, когда тот в беде, – это святое. Поэтому Сергей ни минуты не сомневался в том, чтобы влезть в эту передрягу. Иное дело, что и с капитаном связываться не хотелось. Ну а раз уж добро от властей, считай, получено, да еще и дядя Андрей обещал прикрыть…

Совещались недолго. Штурмовать решили с парадного входа. Правда, туда выходило сразу два окна дома, а снайпер по сути был один. Участковый прав, от хлопушек спецназовцев толк невеликий. Чтобы уверенно простреливать двор и сам дом, расположенные за высоким забором, нужно забираться на дерево, и делать это вблизи заимки нежелательно. Сейчас на деревьях листьев нет, и стрелок будет виден, как птица на насесте. Иное дело, если подальше, а тут и оружие нужно посерьезнее.

Высокое дерево подобрал быстро, метрах в четырехстах от заимки. Без труда взобрался наверх, оставшись в одном только свитере. Теперь главное, чтобы спецназовцы долго не тянули. Холодно. Замерзнешь. Руки будут дрожать. Тут и так придется с неустойчивой позиции стрелять, ветерок-то слабый, едва ощутимый, но дерево легонько покачивает. Но это ничего, можно компенсировать. Не на стрельбище учился палить, и охотничья практика богатая, хотя ему только двадцать три года. Главное, не замерзнуть.

Так. Уселся поудобнее на толстой ветке, к стволу прикрепился ремнем, чтобы не отвлекаться на равновесие. Еще одна ветка весьма удачно расположена перед ним, можно будет стрелять с упора, что совсем не помешает.

Приладил карабин, взглянул в оптику. Панорама резко приблизилась, хотя оптика всего четырехкратная. Видимость отличная. Восточная сторона дома и практически весь двор с постройками как на ладони. Попробовал поводить стволом, примеряясь к обоим окнам. Нормально, совсем чуть довернуть нужно.

Стекла бликуют, и что там внутри – особо не рассмотришь. А нет. Вон вроде кто-то в окошко выглядывает, слишком приблизившись к стеклу, потому и рассмотреть получилось. Но кто выглядывает, не понять. Может, урки, а может, кто из Прохоровых. Это они недодумали. Но или действовать, или слезать, а вот тянуть с решением точно нечего. Ладно. Пока нет уверенности, кого именно видит, будет бить просто в проем и по рамам, так чтобы только отпугнуть. Спецназерам главное в дом ворваться, а там у них явное преимущество, уркам не светит. Остаются сами Прохоровы… Жалко будет, если кого… Не будем о плохом.

Так. А что там на чердаке? И как он про него позабыл-то. Слуховое окошко, оно махонькое, но для карабина и этого за глаза. Кстати, из него подступы вполне себе хорошо просматриваются. Только под забором мертвая зона получается. А вот и ствол торчит. Прикинул, куда навелся стрелок. Получается, на дядю Андрея и капитана. Ах ты ж мать твою!

Не успел Сергей ничего предпринять, как увидел отлетающие от маленькой рамы щепки. А вот выстрелов не слышно. Впрочем, чего ты хотел-то, дядя Андрей говорил же про пукалки. Вот и пукают – вроде и не воняет, а дышать трудно. Карабин с оптикой посунулся вперед, так и оставшись лежать прикладом на раме оконца, уткнувшись стволом в снег.

Видать, капитан все же не только носить погоны, гоношиться и водку жрать умеет, он еще и бойцов своих натаскивает да не боится рисковать. Слышал о таких Сергей, правда, как про сказку, но слышал. Их-то отцы-командиры все больше по беленькой, а там хоть трава не расти. Вот много думающий о себе Варакин Сергей Иванович про чердак даже не вспомнил, а капитан учел и, мало того, команду отдал, чтобы, случись, боец не хлопал варежкой, а бил в цель.

А потом ну откуда уркам еще-то следить за подступами, как не с чердака. Из дома забор очень даже мешает. Вот и получается, что на чердаке минимум один должен быть как наблюдатель.

Похоже, началось. Выстрелов-то эти ублюдки не услышали, тут к гадалке не ходи, но дом деревянный, звуки расходятся хорошо. Так что и стук пуль, и шум падающего тела они могли услышать запросто. Если же тот подранком оказался или просто успел вскрикнуть, то тогда вообще без сомнений.

Бойцы броском кинулись к забору. По ним никто не стрелял. Видно, на чердаке все же один человек был. Подбежав к ограде, спецназовцы тут же начали забрасывать во двор дымовые шашки и светозвуковые гранаты. Сверкнуло, грохнуло. Нет, ну шашки-то понятно, а гранаты на хрена? Насколько знает Сергей, они хороши в помещениях, где звук от стен отражается. Здесь-то зачем? Как дополнительная страховка?

Шашки дымят бодро. Еще чуть, и двор затянет. Тогда уркам ни черта не разглядеть. Спецназовцам лишняя страховка, им-то желательно в дом вломиться без стрельбы, чтобы гражданских не посечь. Нормально! Еще пара секунд, и сам Сергей уже ничего не увидит. Сейчас-то с трудом просматривает окна, а что потом будет?

Осознав, что вот сейчас из-за забора появятся бойцы, один из урок вышиб правое от крыльца окно и, присев за подоконником, полоснул короткой очередью. Может, и длинную хотел, да не успел. Внимательно наблюдающий за происходящим Сергей сумел рассмотреть стрелка, которому следовало бы держаться подальше от проема. Если бы сделал по уму, то хрен бы его кто рассмотрел с такого-то угла. А вот так… Только головой мотнул и откинулся в сторону. И сразу же окна заволокло дымом.

Бойцы дружно рванули через забор. А молодцы. Одеты по-зимнему плюс бронежилеты, но преграду перемахнули враз. Один спиной упирается в ограду и руками подбрасывает вверх второго. Потом еще одного, потом еще. За ограду уходят сразу по четверо, распределяются по двору и движутся в направлении дома. Дальше уже не рассмотреть.

Еще пару раз хлопнули шумовые гранаты. Короткая автоматная очередь, три пистолетных выстрела. Все. Только двор, затянутый дымом. Распахнули ворота. Капитан и дядя Андрей быстро, но не бегом направились к заимке. Получается, все. Будь иначе, то и они действовали бы по-другому. Значит, и ему пора. Здоровье-то у Сергея сибирское, но и ему предел есть, не хватало еще простудиться, тем более перед этим побегать пришлось.

– А вот и наш ненавистник офицерского состава, – улыбаясь в тридцать два зуба, встретил Сергея на крыльце капитан.

– Чего это ненавистник? – тихо пробурчал Варакин.

– Этот, что ли, командир? – спросил один из бойцов.

– Этот.

– Спасибо, парень. Промедли еще самую малость, и очередь аккурат до меня дотянулась бы. Он вслепую по забору сыпанул. Пули доску навылет прошили на уровне моей шеи, сантиметров десять не дотянулась очередь, следующая пуля моя должна была быть. И броник не помог бы.

– Да ладно, чего уж, – смутившись и разве что не шаркнув ножкой, ответил парень.

– Молоток, промысловик. Прямо в лоб закатал. Навылет, – вновь заговорил капитан. – Так что, Андрей Викторович, не нужно никому говорить о том, что парень в операции принимал участие. Пули нет, а какое там пулевое отверстие, разберемся, на глазок так калибр «вала» потянет.

– Да ладно тебе, – отмахнулся участковый, – я так думаю, там и разбираться особо не будут. На них же кровь часовых.

– И то верно.

– Дядь Андрей, а как там дядя Ваня и домашние? – поинтересовался о насущном Сергей.

– Нормально все. Их в подполе держали. Разве только Ивану по голове прилетело, но то мелочи, от иного в драке больше получал.

– Ага. Ну я тогда пойду.

– Куда пойдешь-то?

– Так не на прогулку вышел. И без того полдня, считай, потерял, а сезон уходит. Да и Серый с собачками в Горькой балке одни остались.

Ну да, одинокому промысловику без лошади никак не обойтись. Ну сколько можно на себе уволочь? Не так чтобы и много. И как быть, если добыл даже волка? Можно и одну только шкуру забрать, но зачем так-то, если и волчатину очень даже пристроить можно. Конечно, хлопотно с лошадкой, но и без нее никак – или так, или в артель. Ну и собачки, какой же промысловик без собак. Оттого у него и зимовье большое, на две комнаты, одна как раз для лошади и собак.

День выдался жаркий. Такой жаркий, что не продохнуть. Так и тянет в тень уйти. Она, зараза, манит и зовет. А еще хочется из ледника достать холодного квасу, да так и сидеть, слушая птиц и посматривая за околицу. Дом отцовский на краю села. С пару километров еще открытое пространство, а потом сплошная стена тайги, уходящая к горизонту волнистым темно-зеленым ковром. Красота-а.

Эх, мечты, мечты. Повитал в облаках, пора и за дело браться. Лопата с характерным звуком вошла в кучку навоза, потом, влажно чавкнув, оторвалась и, описав короткую дугу, с таким же чавканьем опустилась в железную тачку. Тачка хорошая, на мягком ходу и новая, хотя по виду и не скажешь, уж больно загваздана отходами жизнедеятельности худобы, как уже подсохшими, так и свежими. Ну да для этого и покупалась.

Наполнить своеобразный транспорт. Потом проделать недолгий путь до навозной кучи. Разгрузить. Все. С этим покончено. Иные, кто поленивей, те раз в два, а то и в три дня за скотиной прибирают, но Сергей предпочитал все делать вовремя. Подумаешь, пятнадцать минут этому делу уделить, время всегда выкроить можно, а как затянешь, так и скотина чумазая, и ты возишься целый час. А оно нужно?

А ведь вроде все. Ну тогда квасу, и в тенек, бате компанию составить. А вот и мать, она словно мысли его читает, в руках кувшинчик с узким горлышком и кружка. Вот только она не от ледника идет, а из дома вышла.

Женщина, стоящая на высоком крыльце рубленого дома, с нескрываемой лаской посмотрела на статного парня, как говорится, косая сажень в плечах. Доброго мужика они с отцом вырастили. Старшие две дочки уже замужем и внуков им подарили, а этот их опора и надежда. Вот только не хочет пока жениться, а ведь и хозяйственный, и промысловик из первых. Да и возраст уже. Двадцать четвертый как-никак.

– Сынок, выпей квасу холодного, – словно подслушав мысли сына, протянула она ему кувшин.

– Из холодильника?

– Оттуда.

– Не. Я бы с ледника выпил. Там он куда вкуснее.

– А ты женись, вот и будет тебе молодка носить из ледника. Удумал тоже.

Ну да. Ледник – это не погреб. Он куда глубже, да спускаться по крутой лестнице и узкому ходу, а потом еще и обратно. Оно бы отказаться от такого пережитка прошлого, но без него никак. Холодильник, конечно, полезная штука, но, во-первых, туда много не загрузишь, а во-вторых, с электричеством у них перебои слишком частые. Бывает, по несколько дней сидят под керосинками. Вот каждый год его в порядок и приводят. И у всех так.

– Да ладно, чего ты? Не хочешь – не надо. Сам схожу.

– Ага, ты много чего сам готов, лишь бы не жениться. А мы с отцом внуков хотим понянчить.

– Так есть же у Машки и Светки.

– И где они? А мы тут хотим, чтобы в нашем доме, чтобы стены тряслись от детского шума.

Та-ак. Началось. Тема это была больная, и с каждым годом мать наседала на него все сильнее. Хорошо хоть отец относится философски – придет время, женится. Нет, то, что нужно жениться, Сергей прекрасно понимал, но и абы завести семью как-то не хотелось. Время еще терпит, только двадцать четыре исполнится.

Предпочтя сам спуститься по узкому лазу, чем выслушивать материнскую нотацию, Сергей направился в сторону ледника. Шума они хотят. Ну так завели бы еще одного. А то настругали по-быстрому трех погодков да и остановились. Женились-то рано, так что и сами еще не старые. Мать так та и вовсе кровь с молоком. Вот так, не зная, взглянешь, обязательно на десяток лет промахнешься, а если она еще и косметикой озаботится, и вовсе попутаешь.

– Куда? – опять окликнула мать.

– В ледник, куда же еще-то. Или еще что нужно сделать? Так передохну в теньке и снова в бой.

– Стой уже, горе мое луковое, – подойдя и взвихрив светлые волосы своего сыночка, который на полторы головы против нее вымахал, проговорила мать. – Подстричь бы тебя, оболтуса. Кваском побалуешься, кликнешь. А то ходишь заросший, как бирюк.

– Ладно.

Холодный домашний квас в жаркий день – это понимать надо. Благодать, одним словом. Отец, еще раньше устроившийся под яблоней, тоже с удовольствием приложился. Правда, покосившись в сторону дома, куда ушла мать, со вздохом заявил, что с куда большим удовольствием выпил бы холодного пива. Потом припомнил и о том, что стоящего пива сегодня днем с огнем не найдешь. Вот в годы его молодости дело другое. Особенно когда получалось выехать в райцентр, где в пивной или у бочки можно было употребить разливного.

Но это так. Батя все больше под старика косит, ворча и вспоминая былое. На деле он уж лет десять как вообще не употребляет, хотя раньше грешил этим делом. Пока на промысле – ни-ни, только здоровья для, а как в село возвращался, словно с цепи срывался. Чуть семью не потерял, потому как у матери терпелка кончилась. Но только осознал, что очень даже может один остаться, тут же ушел в завязку. Испугался, и сильно. Жену он любил по-настоящему. Вот и Сергей хотел так же жениться. Так, чтобы по-настоящему.

– Здорово, Иван, – послышалось из-за забора.

– О-о, моя милиция меня бережет. Проходи, Викторович, – обрадовался отец, увидев участкового.

В иных местах к милиции отношение, откровенно говоря, не ахти, но только не в их трех селах, которые обслуживает Андрей Викторович. Мужик в годах, серьезный и жесткий. Вот только при всем при этом за всю свою жизнь за решетку он определил не так чтобы и много народу, и десятка не наберется. Иное дело на пятнадцать суток. Это пожалуйста и всегда за здрасте, хотя до райцентра почитай полсотни верст, да по грунтовой дороге. Но опять-таки только когда до мозгов достучаться не получается. Одним словом, толковый мужик – и спуску не даст, и жизнь губить не торопится.

– Я не один, Иван.

– Вижу, что не один. Давай вместе с товарищем. Пива не предлагаю, а вот квасу домашнего, только с ледника, если хотите.

– Квасу, это хорошо, – одобрил Андрей Викторович. – Ты как, Алексей Дмитриевич?

– Не откажусь.

Гость был среднего роста, среднего же сложения, с длинными темными волосами, забранными в хвост. Лицо – ничего особенного, вполне симпатичное и располагающее, без растительности. В общем, вполне себе среднестатистический мужчина лет тридцати. Вот только хвост его Сергею не понравился. Не любил он мужиков с длинными волосами, хоть тресни. Именно по этой причине у него сразу появилось к этому Алексею Дмитриевичу предубеждение. А тот эдак внимательно к нему присматривается, словно хочет поближе познакомиться. Такое впечатление, что он здесь именно по его душу.

С чего бы это? Самый обычный промысловик в самом обычном сибирском селе, откуда выбирался дальше райцентра, только когда в армии служил. Да и не встречались они. Уж патлатого бы Сергей запомнил. Но вот отвечает вежливо на вопросы отца, поддакивает дядьке Андрею, а сам на Сергея все время посматривает.

– Я вижу, что не нравлюсь вам, Сергей Иванович, – вдруг произнес гость.

– А вы не девка, чтобы нравиться или не нравиться, – отчего-то резко ответил Сергей, сам удивляясь, с чего так-то. Наверное, все же этот хвост его сильно раззадорил.

– Сергей, ты чего? – удивился подобной реакции отец.

Оно и понятно. Гостеприимство в их краях известное, и если тебе человек ничего не сделал, то нечего в его сторону даже косо смотреть, не говоря уж о грубости.

– Да не, ничего. Вы простите, что-то не в духе я, а через то и вам нагрубил. Батя, я пойду по хозяйству управлюсь?

– Серега, ты не спеши, – остановил его участковый, – хозяин-то тут Иван, но мы по сути к тебе.

– Ко мне?

– Ну да. Алексей Дмитриевич Болотин – ученый из Москвы. В наших местах по работе. Словом, проводник ему нужен. Платит по тысяче за день. Я тут подумал, ну если уж за прошлую осень тебе премия полагалась, да все тишком вышло, то вот хоть так. А что, сейчас не сезон, заработка никакого нет, так хоть подзаработаешь.

– А если я, скажем, не захочу?

– Ну не захочешь так не захочешь. Кто же силком заставлять станет.

– Простите, Сергей Иванович, а почему вы не желаете со мной в тайгу идти? Ведь дело для вас привычное. Я так понимаю, что вопрос вовсе не в том, что вам не нравится работа, а неприятен я лично. Но если вы объясните, в чем суть претензии, может, мы с вами и поладим. Признаться, с человеком близким по возрасту мне было бы проще сойтись, ведь дело предстоит долгое, предполагаю, до осени придется бродить по тайге. Только вы уж откровенно, что на душе.

– Вы простите, если что не так, но не годится мужику ходить с такой шевелюрой.

– Понятно. Вам неприятен мой хвост. Но это только волосы, уверяю вас, что к секс-меньшинствам я не имею никакого отношения.

– Все равно. Мне это не нравится, и точка. Но если вам по нраву, то бога ради. Ну это… Не мое, в общем, дело. Пойду я.

– Погодите, Сергей Иванович.

Алексей Дмитриевич извлек из кармана складной нож, откинул лезвие, попробовал его на остроту. Потом быстро завел руки за спину, одной перехватил свой хвост, а второй резко полоснул по волосам ножом. С первого раза не получилось, но с третьего управился. Положил волосы на лавку рядом с собой и спрятал нож.

– Так лучше? – Голос с хитринкой, глаза с прищуром смотрят на тут же ставшего пунцовым парня.

Сергею стало неловко, так неловко, что он был готов провалиться сквозь землю. Ведь видно же, что мужик тщательно ухаживает за своей внешностью, и эта прическа для него нечто вроде самовыражения. Да и шло ему так, положа руку на сердце.

– Кхм. Зачем же так-то, Алексей Дмитриевич? – неловко произнес парень.

– Серега, йок макарёк, – побагровел отец.

– Все нормально, – добродушно улыбнулся хозяину дома москвич, – я все равно собирался подстричься. Думаю, непрактично идти в тайгу с такой прической. Просто оттягивал на потом.

Сергей внимательно посмотрел на гостя и понял, что тот врет. Дорожил он своей прической. Это у него как своеобразный стиль. Ох, дубина ты стоеросовая. Ну и как ему отказать, ведь всячески хочет поладить с ним. Ладно, прогуляется в тайгу. Что с того, что надолго, тем более не бесплатно. Вернется, а там опять пора будет собираться на зимовье.

Мать будет недовольна. Все его женить хочет, а как это сделаешь, если сынок и летом в тайгу убегает. Ладно, пообещает, что в следующем году обязательно женится. Она там вроде кого-то приглядела, можно будет познакомиться, вдруг и впрямь все сладится. Вот вернется, и поедут знакомиться. Но если сладится и ему придется уехать, пусть мать на себя и пеняет. Девушка – дочь ее знакомой из райцентра, вряд ли она захочет ехать в такую-то глухомань. Ну а если не сойдутся, то… Он не станет возражать против дальнейших своднических поползновений матери. Может, хоть так жизнь свою обустроит, а то ведь и впрямь пора бы уж и жениться.

Ладно. То дела будущие, а теперь, раз уж так вышло и за ним как бы должок образовался, пора к делу. Мужик вроде не конфликтный, так что скорее всего долгое сидение в тайге ничем эдаким не обернется. Интересно, чего этому москвичу в их глухомани понадобилось? Вот сейчас все и разузнает.

– Чего надо делать-то? – вновь присаживаясь на лавку и стараясь держаться подальше от отрезанного хвоста, спросил Сергей.

– Понимаете, я человек сугубо городской, поэтому, боюсь, в тайге мне не продержаться и дня.

– Ну это вы лишку хватили. Чтобы в тайге за день пропасть, это уж совсем нужно быть не от мира сего, – тут же усомнился хозяин дома.

– Уверяю вас, более неприспособленного человека вы вряд ли встретите, – как-то виновато улыбнувшись, произнес ученый и продолжил: – Так вот. Мне нужно дойти до одного места, которое я укажу на карте, пробыть там пару недель и вернуться обратно.

– И что за место?

– Иван Сергеевич, если вы не возражаете, я бы не хотел распространяться на эту тему.

– Конечно, возражаю. Вы только не подумайте, что мы пытаемся что-то вызнать, но ведь тайга – это дело такое… Там и с бывалыми может случиться все что угодно. Да просто ногу сломал, и пиши пропало. Ладно если вы, а если Серега? Сами же говорите, к тайге не приспособлены, тогда вам обоим кранты. А так будем знать, куда вы направились, сможем и прикинуть время возвращения. Не вернетесь к сроку, начнем поиски, да будем знать, где искать. И вам спокойнее, не надо будет лишний раз дергаться, а просто сидеть и ждать, когда придет подмога.

– Батя дело говорит, Алексей Дмитриевич.

– Согласен. – Ученый достал из своего портфеля карту и, развернув, указал на интересующую его точку. – Нам надо вот сюда.

– О как. Глухомань несусветная. От нас километров четыреста будет, а от иных обитаемых мест и того дальше. Да что же там такого может быть-то? – все же спросил отец Сергея.

– На второй вопрос не договаривались, – задорно улыбнувшись и покачав из стороны в сторону выставленным указательным пальцем, произнес ученый.

– Уел, Алексей Дмитриевич. Еще кваску?

– Не откажусь.

– Алексей Дмитриевич…

– Сергей Иванович, а давайте на ты. А то собрались в тайгу и разводим политес. Смешно ведь.

– На Лешу, случись, не обидитесь?

– Не обидишься, – тут же поправил ученый, а потом добавил, подражая деревенским: – Да ни в жисть.

– Ну это ты хватил, Алексей, – ухмыльнулся Сергей, – у нас так и не говорят.

– Это я образно.

– Если образно, то годится. Так вот, скажи-ка мне, что у тебя со снаряжением?

– Ничего, – сознался гость. – Но есть деньги. До райцентра доберемся, там у вас наверняка хороший охотничий магазин, раз уж места промысловые. Просто покупать снаряжение, не имея подобного опыта, по-моему, глупо.

– Действительно, глупо.

– Только времени у нас мало. На месте мы должны быть к двадцатому числу.

– Лихо. Получается, крайний срок – послезавтра нам выходить нужно, а то и завтра, но не успеем. Еще же и снаряжение покупать нужно, а до райцентра часа два. Не, к закрытию не успеть.

– Я из опорного позвоню Василию, он на часок задержится, – вдруг вмешался Андрей Викторович.

– Ой ли, – усомнился Сергей.

– А чего ты хотел? К нему такая выручка едет, а он отказываться станет? Дождется, не сомневайся.

Уже через полчаса Сергей и Алексей катили на УАЗе старшего Варакина в райцентр. Дорога не ахти какая, но все же проблем больше было от пыли, чем от ухабов. Дождей не случалось уж больше двух недель, и все основательно просохло. Так что если и было неудобство, то от проникающей отовсюду пыли, поднявшейся с момента выезда за околицу и больше не оседающей.

– Тут у вас прямо ралли Париж – Дакар.

– В смысле трясет?

– Нет. В смысле пыль столбом.

– Есть такое дело. Леш, я что хотел спросить-то. Я понимаю, посторонним рассказывать про то, зачем мы идем, не с руки, но мне придется. Я знать должен. Понимаешь?

– Конечно, понимаю. Я тебе скажу, но только сначала ты ответь на парочку моих вопросов.

– Задавай.

– Ты как вообще относишься к паранормальным явлениям, аномальным зонам и тому подобному?

– Нормально отношусь, – ответил он и тут же засмеялся, завершив аккорд громким чихом. Ох уж эта пыль… – Ты не обращай внимания, Леш, просто как-то смешно получилось.

– Согласен, каламбур какой-то вышел. И все же?

– Скажем так, сам-то не сталкивался, но в подобное очень даже верю. Я об одном случае слышал, мужику рак четвертой стадии поставили, уж и место на кладбище начали присматривать. Жена от отчаяния куда только не бросалась, узнала про одну бабку и к ней. Та чего-то там наворожила, и мужик на поправку пошел. Взяли повторные анализы, а там рака как не бывало.

– Может, в анализах напутали?

– Не. Все верно там было. Мужик сох прямо на глазах, а тут уже через месяц округлел и килограмм десять против прежнего набрал.

– Что же, возможно. Но я больше о другом. Именно об аномальных зонах.

– Это где наука не может дать объяснение существующим явлениям?

– Именно.

– А отчего такого быть-то не может. Очень даже может. Человек, он только думает, что он венец всему, а на деле – «О, сколько нам открытий чудных…».

– Да ты философ.

– Я промысловик, а на зимнике вечерами, да еще когда один, только книжками и спасаешься.

– И в основном читаешь фантастику.

– Скажем так, приключения всякие.

– Вот потому-то я в тебя и вцепился, когда участковый про тебя рассказал. Тебе будет проще понять меня и не смотреть как на чудика.

– Я так понимаю, теперь рассказывать будешь ты?

– Правильно понимаешь. Начнем с того, что я не ученый.

– А чего же тогда…

– Ну назвался ученым – и отношение сразу другое. Вот и Андрей Викторович сейчас же взялся помочь. Понимаю, нечестно, но ведь этот обман не так страшен. – Алексей с надеждой посмотрел на Сергея.

– Понятно. Энтузиаст.

– Да, энтузиаст.

– Да не тушуйся, нормально все. Так даже лучше, проще общаться, а то как подумаю, что с ученым по тайге бродить, прямо не знаю, как себя вести. Деньги-то хоть настоящие или тоже надумано?

– Настоящие. Я могу даже предоплату оставить, – вскинулся Алексей.

– Предоплаты не надо, но деньги все же лучше будет у моих оставить, в тайге они без надобности.

– Ага. Так и сделаю.

– Давай, Алексей, трави дальше.

Сергею и впрямь стало гораздо проще, едва он узнал, что его спутник не имеет ученых степеней. Оттого и чувствовать себя он стал куда увереннее и раскованнее. Ну нравится мужику заниматься чем-то необычным, не жаль расстаться с немалыми деньгами, так что с того. Вот над Сергеем тоже посмеиваются – вроде нормальный мужик, обеими ногами на земле стоит и понимает, что к чему, а читает всякую чушь, на которую деньги изводит. Конечно, траты не в пример меньше, но у всех болит по-разному.

– Года три назад мне в руки попала одна старая рукопись, еще дореволюционная. Случайно попала, не важно как. Так вот. Там говорится о некой аномальной зоне, как раз там, куда мы и направляемся. Якобы в том месте находится проход в иной мир, открывающийся раз в сто лет. Автору этой рукописи об этом стало известно от какого-то шамана. От рукописи мало что осталось, только несколько листов, но зато есть координаты точки.

– А кто автор-то?

– Не знаю. Но судя по всему, это была картографическая экспедиция.

– И это все?

– Не совсем. Автор рукописи и его соратники наблюдали явление открытия прохода или портала, тут непонятно. Проход этот продержался четырнадцать дней, после чего истаял. Из-за этого они потеряли одного члена экспедиции, оставшегося за гранью. Я так понял, это был помощник или замначальника партии. Так как в начале оврага, в котором был проход, стоял какой-то каменный истукан, начальник и обратился к местному шаману, от которого и получил сведения о периодичности явления, а также узнал, что местные жители тот участок извека обходят стороной.

– И я так понимаю, двадцатого числа портал этот должен открыться снова.

– Судя по дате, именно так и есть.

– Понятно. А чего же ты один сюда поперся? Обратился бы к ученым. Насколько мне известно, они и куда более абсурдными идеями заинтересовываются и перепроверяют.

– Так, да не так. Если бы эта зона была где-нибудь в доступном месте, то вполне возможно, что я сумел бы до кого-нибудь достучаться, но ситуация такова, что шансов обратить на это внимание ученых никаких. Понимаешь, даже исследования в Подмосковье основываются не на каких-то там обрывочных данных, записанных на пожелтевших листках истрепанной до невозможности тетрадки, но и на сказаниях, легендах, поверьях, приметах, в конце концов. А у меня, кроме этой рукописи, нет ничего. Два года подряд я тратил отпуск на то, что ездил в эти края, разыскивал разных шаманов и шарлатанов, чтобы получить хотя бы какие-то сведения.

– И?..

– И ничего. Вообще ничего.

– Так, может, это сочинение какого-нибудь начинающего фантаста или вообще мальчишки. Я вот, помнится, тоже когда-то решил описать приключения охотника, там и золото было, и серебро, даже алмазы. А тетрадка та куда-то потерялась. Вот эдак лет через надцать кто-то найдет ее и кинется искать в наших местах богатства, а их тут отродясь не водилось.

– Именно поэтому мне никто и не верит. Подобные исследования проводятся либо побочно от основного направления, либо энтузиастами, и всегда при самом скудном финансировании. А организация экспедиции в дикой тайге, да еще и в таком отдалении от населенных пунктов… Словом, найти тех, кто поверил бы в эту затею, и уж тем более тех, кто согласился бы спонсировать это предприятие, я не смог.

– Но сам в это веришь?

– Верю. Именно поэтому последний год отказывал себе практически во всем и копил деньги. Время подходит, поэтому я хочу сделать то, что в моих силах.

– Ладно. Допустим, мы обнаружим этот проход, и он откроется. Целых четырнадцать дней мы будем наблюдать за ним, а потом он закроется еще на сто лет. И какой в этом смысл?

– У меня есть пара приборов, вполне компактных и чувствительных, хороший ноутбук, пара кинокамер и запас аккумуляторов увеличенной емкости. Этого уже достаточно, чтобы зафиксировать сам факт. Мы сможем взять образцы почвы, воздуха, каких-то насекомых или отловить птиц. Хоть что-то, но сможем. А вот тогда будет и финансирование, и более детальное изучение.

– Так проход же закроется.

– Как ты не понимаешь, ничто не может происходить само собой, обязательно должен быть след. Да там активность магнитных полей должна просто зашкаливать, и должны проходить настоящие силовые линии, а может, находиться и целый узел, на подобный портал нужно колоссальное количество энергии.

– Ну, может, ты и прав.

– Еще как прав. Если только все изложенное в рукописи правда, то там можно будет развернуть целое направление научных исследований. И представь себе лица всех этих титулованных ученых, что отмахнулись от меня.

– Хочется славы?

– Не люблю, когда от меня отмахиваются, и еще больше не люблю ошибаться.

– Понятно. А ну-ка погляди мне в глаза.

– Зачем? – все же выполняя просьбу Сергея, растерянно поинтересовался Алексей.

– Нормально.

– Что нормально?

– Просто хотел убедиться, что имею дело с нормальным человеком, а не с психом.

– А ты что, психиатр?

– Нет. Но ведь психа сразу видно.

– И как?

– Не псих, просто человек, верящий в свою правоту. Но это нормально.

Владелец магазина не подвел и действительно дождался многообещающих клиентов. Правда, как выяснилось, здесь больше сказался авторитет участкового, а не желание подзаработать. По сути, никуда они не денутся. Да, магазин хороший, и можно купить здесь практически все что нужно, но он один на весь район, занимающий огромную территорию. Походить и поторговаться не получится. Если что-то нужно, то придут и на следующий день, потому что больше просто некуда.

Домой вернулись уже часам к десяти вечера. Раз уж так все срослось, то Алексей уж думал, что наутро можно будет двигать в путь. Но Сергей его слегка охладил. Подобное путешествие не терпит суеты. Если бы не получилось смотаться в райцентр, то подготовкой занялись бы еще вчера. Но раз уж так все сложилось, то этому отводился день сегодняшний.

– Сергей, ты понимаешь, что карта и реальный путь – это совсем не одно и то же. Мне нужно попасть туда заблаговременно. Важно зафиксировать начало процесса.

– Ты это мне объясняешь? Я, в отличие от некоторых, в тайге, можно сказать, вырос и прекрасно понимаю, что задержка может случиться куда как серьезная. Но вот так ломиться без царя в голове, ты меня извини, глупость несусветная. Давай так. Дел у меня невпроворот, так что лучше не отвлекай.

А что еще оставалось Болотину? Пришлось смириться и ждать. Единственное, что он мог сделать, это при помощи родителей Сергея привести в порядок свое новенькое снаряжение. Мать подшила все, что было не по росту, отец помог подогнать рюкзак и все остальное. Показал, как правильно мотать портянки, отметя поползновения отправиться в подобный поход в носках.

Сергей же начал с того, что сходил к реке и глянул, как там их казанка. Обычно в длительные походы он отправлялся с Серым, конем, которого сам же воспитал и вышколил. Но в данном случае от него проку никакого, так как в этот раз нужно было отправляться в совсем незнакомые места. Это только кажется, что тайга – всего лишь огромный лес. Как бы не так. Горные кручи, скалы, болота, непролазные буреломы… Словом, прелестей столько, что предугадать ничего невозможно. Вот так взглянешь – перед тобой огромное пространство, на самом же деле путей для продвижения не так чтобы и много.

В данном случае самое благоразумное – это воспользоваться рекой. Недаром ведь человек на заре все больше тяготел к рекам, являвшимся основными путями. Разумеется, не мешало бы знать характер той реки, ведь он у каждой свой. Но даже если о ней ничего не известно, это куда надежнее, чем дуриком ломиться сквозь тайгу.

Потом посетил местный магазин, где закупил консервы, крупы, соль и кое-что по мелочам. По идее охотнику в тайге достаточно иметь при себе патроны, рыболовные снасти и соль, чтобы не протянуть ноги с голодухи. Кстати, последнее больше для вкуса, не жить же все время в таких условиях. Но к чему этот экстрим, когда задача совсем иная.

Потом было посещение медпункта, где фельдшер сделал им прививки. Репелленты и спецодежда – это хорошо, но все же следует принять меры предосторожности от всяких ползающих и летающих насекомых. Там же, в медпункте, исполняющем еще и роль сельской аптеки, Сергей пополнил свою аптечку и собрал для Алексея. Ничего сверхъестественного, но для оказания первой помощи вполне достаточно.

Осмотрел собак. Всего у него было четыре лайки, которые в охоте были просто незаменимы. В случае же необходимости использовал он их и как носильщиков, это когда запасы на зимовье пополнял. На реке от собачек пользы, конечно, никакой, но, опять же, если бы путь был по одной реке. Судя по карте, там предстоит пара волоков, нужно будет перетаскивать казанку из реки в реку, поэтому помощь собачек будет очень даже кстати. Лоси они здоровые, считай, шесть человек потащат легкую лодку. Так что время уделил и приведению в надлежащий вид упряжи, не за ошейники же цеплять.

– Леш, ты стрелять-то умеешь? – когда вечером они принялись собирать свои рюкзаки, спросил младший Варакин.

– В армии служил.

– Служить, оно по-разному можно.

– Ну, скажем так, раза четыре из автомата стрелял и еще несколько раз из охотничьего ружья, по банкам.

– Тогда с какой стороны браться за него знаешь, – протягивая ему свою вертикалку, удовлетворенно произнес Сергей.

– Ерундой не майся, – послышался голос входящего в комнату отца. – Вот, держи мою «мосинку», а вот к ней три сотни патронов.

Не поскупился отец. Карабин хотя и старенький, но все же поновее того, что ему еще от деда Сергея достался. Впрочем… Нет, не дал бы он память отцовскую в чужие руки. Он даже сыну его не давал, вручая свой, пока тот себе не купил, а сам с отцовским ходил.

– Батя, может, ему дробовик все же? Ну какой из него стрелок.

– Ничего, управится, а карабин, он надежнее будет. Его хоть на землю, хоть об камень, а если что серьезное, так аргумент посущественнее. Но ты поаккуратнее, ронять все же лишний раз поостерегись.

– Да зачем?.. – начал было возражать Алексей.

– Бери-бери. В тайге никогда не знаешь, что понадобится, а что нет. Вот выйдет на вас какой топтыгин, у которого счеты к людям, и что делать будешь? Сергей, а мелкана своего зачем тащишь? Сезон на пушнину давно прошел.

– Так дробовика не будет, что же мне, если птичку какую подбить, из карабина лупить? Да и не расстаюсь я с ним никогда, и под рюкзак приспособлен.

Свой «тозик» Сергей переделал сразу, как только купил, все в том же охотничьем магазине, при котором была и оружейная мастерская. Отпилил приклад, а вместо него приделал гнутую стальную проволоку, которая с легкостью складывалась вбок, как на автомате. Оно и компактно получилось, так что мелкашка свободно укладывалась в рюкзак, и сам карабин легче. Некоторые предпочитали просто обрезать приклад, получая нечто вроде обреза, но находились и те, кто переплачивал и устраивал вот такую конструкцию. Так стрельба куда как точнее получалась, а по деньгам в результате еще и экономия, потому как избегаешь перерасхода боеприпасов. Конечно, копейки, но копейка к копейке… Да и нечего привыкать спокойно относиться к промахам, эдак потом и дорогими патронами станешь разбрасываться.

– А зачем так много патронов? Не на войну же, – не унимался Алексей, явно осознавая, что его вполне себе могут сейчас нагрузить как мула. А ведь все это тащить на себе. Сергей вроде обещает, что пешком им пройти придется не так чтобы и много, километров пятьдесят или и того меньше, все от реки зависит, как близко она подведет. Но ведь и эти километры пройти нужно, а ему уж столько страстей про тайгу порассказали, что эта полусотня может и в сотню вылиться.

– На войну этого как бы мало, – возразил старший Варакин, – а так сгодится. Да ты не тушуйся, не станем мы тебя нагружать сверх меры. Опять же собачки с вами, а к ним можно и волокуши приспособить.

– Угу, – согласился Сергей. – В рюкзак пойдут только запас патронов, смена белья и портянок, рыболовные снасти, топорик, аптечка, немного соли, спички, кило крупы, сухари, пара банок консервов, котелок, ложка, кружка. Всего вместе с рюкзаком не больше пятнадцати кило. Ну еще карабин и нож. Не развалишься. Или совсем хлипкий?

– Да я вроде старался поддерживать форму, но ведь пробежка по ровной дорожке это не то же самое, что тайга.

– А собрался в тайгу! – Возмущению Сергея не было предела. – Алексей, запомни раз и навсегда: с рюкзаком и оружием не расставайся никогда, не приведи господи что случится, у тебя должно быть все, чтобы выжить. – Потом посмотрел на парня, соотнес его и свои габариты и смилостивился: – Ладно, оставим тебе сотню патронов. Ну чего ты, батя? Ты на него погляди.

– Ладно, оставляйте. Думаю, сотни патронов за глаза. А потом у тебя, если что, все равно запас. Или тоже облегчишься? Все же четыре с лишком кило, а у тебя еще и мелкан с патронами.

– Не, бать, я уж как-нибудь.

– Ну-ну, дело твое.

С рассветом околица села огласилась бодрым треском лодочного мотора, и легкая казанка, вполне себе серьезно загруженная двумя мужчинами и четырьмя собаками, отчалила от мостков. Путь им предстоял нелегкий, но все были полны решимости преодолеть его во что бы то ни стало. Вернее, подобной решимости по-настоящему был преисполнен Болотин – энтузиаст-любитель, который хотел серьезно заявить о себе в узких кругах охотников за аномальными зонами.

Чета Варакиных провожала их взглядом, пока те не скрылись за поворотом реки. Когда до него оставалось совсем немного, мать Сергея отчего-то ощутила укол тревоги и непроизвольно осенила все еще заметные фигуры крестом. Отец семейства сильно этому удивился, так как супруга никогда не отличалась особой набожностью. Нет, на Пасху там или Рождество… но чтобы вот так?..

– Нормально все будет, мать. Он на зимнике всю зиму один уж который год, и ничего, а тут лето. Путем все будет. Он тебе говорил, что после возвращения согласен ехать с тобой к твоей подруге в гости?

– Говорил, – вдруг всхлипнув, ответила она.

– Вот об этом и думай. За ум начал браться, глядишь, и в нашем доме опять детвора верещать будет.

– Хорошо бы.

– Будет, – убежденно заключил старший Варакин.

Глава 2

Ошибка

Четыре сотни километров по тайге – это совсем не одно и то же, что по открытой местности. Да и не вышло столько. На круг получилось как бы не все пятьсот с гаком. Что с того, что на лодке. Реки в тайге своенравные, полные неожиданностей и извилистые. При попутном течении старались сплавляться без мотора – еще и обратный путь предстоит, поэтому лучше экономить топливо, которого получилось взять не так чтобы и много.

Три раза приходилось устраивать волок, чтобы перебраться на другую реку. Попотеть пришлось изрядно. Работали и люди и собачки, за что им отдельный поклон. Хотя порой доходило и до ручной лебедки, львиная доля труда на волоке все же за собачками.

Поиск места перехода занимал больше времени, чем сам переход. В эти моменты Алексей начинал нервничать и сетовать на то, что не пошли пешком, а теперь вот повязаны лодкой. Но Сергей только отмахивался, опять указывая на то, что тайга, она большая, но путей в ней не так чтобы и много. Если Болотину их путешествие кажется затянутым и тяжелым, то путь напрямки по сложности он может смело умножать на десять и подумать, а нужно ли ему это.

Вообще-то Сергей даже не надеялся поспеть в срок. Места эти ему были незнакомы, так далеко никто из промысловиков не забирался, незачем просто, а тайга на сюрпризы богата. Поэтому шли, можно сказать, наобум, имея в загашнике только таежный опыт Варакина. Но с другой стороны, разбежка в две недели, во всяком случае, как утверждал Алексей, давала им солидную фору. Ну не поспеют к открытию этого самого портала, да и черт с ним.

В конце концов, Сергей не особо верил в возможность подобного. С уверенностью и пеной у рта, что такого быть не может, он, конечно, ничего доказывать не стал бы, мало ли что на свете бывает, но в возможности самому оказаться при свершении чего-то эдакого, откровенно сомневался. Ничего. Этой самой веры и убежденности у Алексея за двоих с избытком. А его, Варакина, дело маленькое, довести живым-здоровым до места и назад вернуться.

Наконец настал момент, когда с рекой пришлось расстаться. Просто не было никакой уверенности, что она выведет к нужному месту. В этих местах уж и реки не все были помечены, как вот эта, по которой они передвигались. Конечно, вполне вероятно, что есть и более подробные и более точные карты, но вот на их листе эта речка не отмечена, а потому, куда вильнет ее течение дальше, определенно непонятно.

Судя по координатам, до места им оставалось километров пятьдесят. Хм. Это если по прямой, а в возможность такого счастья отчего-то не верилось. Но тем не менее этот путь предстояло проделать пешочком. Хорошо хоть собачки с ними. Переоценить их помощь на волоке просто невозможно, а теперь вот вся поклажа легла на их плечи. Люди несут только свои рюкзаки и оружие, остальное в волокушах на собачках. Сбруя та же, что использовалась на волоке, там есть дополнительные пристежные ремешки, к которым крепятся жерди. Это Сергей сам изготовил. А что, очень даже способствует, каждая собачка килограммов по десять – двенадцать груза вполне способна унести.

Кстати, куда именно двигаться, определял Алексей, потому как Сергей понятия не имел, как это делается. Одно дело – ориентироваться в местах, где проходил хотя бы раз, или двигаться по определенному азимуту. Это пожалуйста. Но вот так, имея только голые координаты… Нет, эта задачка не для него. Ничего не глупый, просто никогда особо этим не интересовался за ненадобностью, вот и все. А по азимуту здесь особо не походишь, больно уж путь извилист.

Но Алексей подготовился основательно, прикупив какой-то приборчик и определяясь на местности, как видно, по спутнику. Сергей понятия не имел, что это за электроника, которую его наниматель периодически включал и безошибочно выдавал информацию о местоположении. Спросить бы. Но выглядеть глупо не хотелось. А вдруг это общеизвестно, да еще и стоит копейки.

Получив координаты, им оставалось только определиться по карте и внести соответствующую корректировку в маршрут. Иными словами, Сергею задавался азимут, которого он и старался придерживаться до следующей корректировки. Получался зигзаг. Да он, собственно, и без того получался, с обходом всевозможных препятствий. Но общее направление все же выдерживали.

В нужный квадрат они вышли еще в полдень, но сразу обнаружить объект поиска не удалось. Наконец примерно в пять часов вечера они все же увидели странного каменного истукана, высотой метра четыре, возвышавшегося в начале одного из оврагов. Хорошо хоть это был светлый сосняк, а не ельник, или лиственный, или смешанный участок. Тогда бы все было гораздо хуже. А сосняк потому и называют светлым, что видно в нем достаточно далеко, там, где скопление сосен, другим растениям попросту не дать всходов. Здесь даже травы нет, все покрыто толстым слоем опавших иголок.

– Оно, Алексей?

– А я откуда знаю. Там было только про каменного истукана. Говорю же, рукопись сильно пострадала. Но, думаю, в заданной точке не будет двух истуканов у оврага.

– Ну оврагов тут хватает, даже я умаялся, а с истуканом вроде как проблемы. Пошли?

– Нет, будем стоять. Пошли, конечно.

Ну да, он мог и не спрашивать, вон как Болотин приплясывает от нетерпения. Но головы не теряет. За долгие дни совместного путешествия он успел уяснить для себя одно непреложное правило – в тайге его номер пятнадцатый. Первым всегда идет Сергей, он намечает маршрут и прокладывает его, Алексей только задает общее направление. Тут вроде все как на ладони, и опасности не наблюдается, но привычка уже успела въесться в Болотина.

Первое впечатление Сергея об Алексее оказалось ошибочным. Как и второе, когда он узнал о цели путешествия и все же принял будущего напарника за чудика. Болотин был вполне адекватным и легко находящим общий язык мужиком. Никогда не старался оспаривать первенства Сергея и не докучал советами, если тот сам не спрашивал, прекрасно осознавая, что Варакин знает предмет куда лучше. И собеседником энтузиаст был хоть куда, так что вечерами у костра, когда от усталости сразу уснуть никак не получалось, с ним было приятно поболтать. В общем, они прекрасно ладили и понимали друг друга.

Истукан хотя и походил на корявую, скособоченную человеческую фигуру, явно не был рукотворным. Во всяком случае, путешественники были уверены, что это постаралась природа и люди тут вовсе ни при чем. Но по сути их интересовала не эта сюрреалистическая статуя, а то, что было за ее спиной.

Овраг как бы и не был оврагом. Казалось, кто-то могучим топором рубанул по каменистой возвышенности и оставил прямой, глубокий рубец. Склоны почти вертикальные, каменные, с небольшим наклоном. Очень похоже на стены старинных замков, если опустить тот момент, что уж больно массивные глыбы и все они неправильной формы. Можно было бы помянуть ацтеков, но у них вроде камни при строительстве все же обрабатывались, здесь же обработка отсутствовала напрочь.

Длина оврага не больше двухсот шагов, а дальше идет смешанный лес, вроде как видны березы. Хм. Неужели сосняк, стоящий неприступной стеной, так быстро и просто уступил свои позиции? Обычно это происходит постепенно, за стеной высоких сосен следует такая же высокая стена, но уже смешанного леса, и только потом на смену приходят лиственные деревья. А на другой стороне оврага никаких сосен не наблюдается и в помине. Но так не бывает.

– Слушай, Сергей, мне кажется, что когда смотришь на противоположную сторону оврага, то складывается впечатление, будто смотришь через не совсем чистое стекло?

– И вправду есть такое дело, – присмотревшись, согласился Сергей. – Твою ж налево, йок макарёк! – по-отцовски в сердцах вдруг воскликнул он.

– Что случилось? – завертел головой Алексей.

– Да не туда смотришь. Ты вверх посмотри.

Алексей послушал совета, вот только сказать ничего не смог, застыв с открытым ртом. Над оврагом, или, точнее, расщелиной, на высоте около ста метров висели стройные сосны. Именно, что висели в воздухе. Никаких корней не видно, просто из ниоткуда ввысь взмывают чуть покачивающиеся, как и все деревья вокруг, ровные стволы.

Столько всего необычного. Никаких сомнений – это именно то, что они и искали. Алексей вдруг почувствовал, как его плечи расправляются, а в легкие могучим потоком вливается воздух. Напряжение последних дней, когда его время от времени охватывала паника от захлестывающего ощущения напрасности предпринимаемых усилий, разом спало. Не в силах что-либо предпринять, он просто сел на пятую точку. Боясь даже моргнуть, он наблюдал открывшуюся картину, стараясь охватить ее всю. Он сделал это! Он нашел!

– Леш, ты как?

– Н-нормально. Серега, ты понимаешь, что это?

– Не хочу сглазить, но, кажется, именно то, о чем ты думаешь. Так, слушай сюда. Я сейчас осмотрюсь вокруг, а ты ничего не предпринимай и никуда не ходи. Понял?

– А… Это… Слушай, а аппаратуру… Аппаратуру-то распаковать…

– Распаковывай, только не суйся никуда. Я быстро. Договорились?

– А ты куда?

– Поднимусь на холм, погляжу, что там.

– Я с тобой, – тут же подхватился Алексей.

– Леш, тут круто, а ты уж сколько дней на пределе, осилишь?

– Я смогу, Сергей, не сомневайся. Ну пожалуйста. Я же сюда… Я… Ты не можешь, Сергей.

– Угу. Это я уже понял. Ладно, пошли.

– Погоди.

– Ну что еще-то?

– Я камеру… Сереж, камеру надо.

Сергей хотел было высказать, что он думает по поводу желаний Алексея, но осекся. Нельзя так. Неправильно. Мужик всю нелегкую дорогу, можно сказать, на одном характере пер, так как с физической формой у него не ахти. Всю дорогу командовал Сергей, но, как видно, пора передавать пальму первенства. Этот час принадлежит Алексею. Это его мечта. Это его звездный миг. Пусть он и останется известным только в узких кругах посвященных. Потому что никому из обычных граждан нет никакого дела до того, что раз в сотню лет открывается какой-то там проход и существует место с возмущением геомагнитного поля. Но растоптать этот миг своим рыком и призывом к подчинению… Неправильно это.

– Леш. Значит, так. Я тебя сюда привел. Теперь командуй ты. Что делаем в первую очередь, что во вторую, а что в третью – все ты. Только давай делать вместе, и если я скажу стоять, то, как и раньше, стоять.

– Договорились! – возбужденно выпалил Болотин и начал осматриваться по сторонам, как человек, не знающий, с чего начать.

– Алексей, спокойно. Ты же в мыслях это уже много раз проделывал. Ну, с чего начинать?

– Слушай. Вот хочется все и сразу. Да и не знаю я, с чего начинать надо. Одно дело рыть Интернет, просматривать ролики или быть на побегушках у тех, кто точно знает, что надо делать. А тут все сам…

– Я так думаю, что твои соратники и сами ни хрена не знают, с чего и как начинать. Давай по порядку.

– Ага. Надо распаковать аппаратуру. Вот здесь на штатив устанавливаем камеру. Наведем ее на овраг, чтобы снимала вдоль. Деревья наверху в кадр не войдут, – кусая губы и, похоже, опять начиная паниковать, в отчаянии произнес Алексей.

– А ты сначала сними их, потом медленно опусти камеру на расщелину. Можно сделать так пару раз и зафиксировать. А потом отойдем подальше и попробуем охватить всю картину, вместе с этим истуканом.

– А обзора хватит?

– Во всяком случае, попробуем.

– А как же наверх?

– Это уж ты сам решай. Или делаем приготовления здесь, или премся наверх.

– А ты как думаешь?

– Смотри. Сначала общая панорама. Потом временами включаешь камеру, обозначаем подъем. Дальше съемка сверху. По-моему, вполне логично получится.

– Точно! Так и сделаем. Да, нужно бы еще пояснения дать.

– Угу. А ты уверен, что сможешь говорить на камеру? Вон как возбудился, вот-вот оргазм испытаешь.

– Да ну тебя. Я серьезно.

– А если серьезно, то давай снимай как есть, и за кадром можешь болтать все что угодно, пока горячо, так сказать. Завтра-послезавтра, когда освоишься, снимешь все на холодную голову.

– Точно. Слушай, Сереж, а ведь портал открыт.

– Ну да, открыт.

– Но мы должны были успеть к открытию. Мне же нужно было провести измерения… – Не, ну что ты будешь делать! Похоже, гремучая смесь из возбуждения и отчаяния опять начала завладевать доморощенным ученым.

– Леша, сегодня какое число?

– Двадцатое.

– А к какому нам нужно было прийти?

– К двадцатому.

– Так чего ты тогда хочешь?

– Бли-и-ин, я неправильно рассчитал, мы еще вчера должны были выставить всю аппаратуру и вести наблюдение всю ночь.

– Скажи спасибо, что вообще успели. Заметил, какой переход вышел? Я тебе честно скажу, что даже и не надеялся успеть к назначенному тобой сроку. Повезло просто. Рассчитал он… Мы вообще сюда должны были прибыть с запасом в пару недель, ну, в крайнем случае, в одну.

– Не мог я.

– Что, на работе не получилось договориться?

– Да с работы я и сбежал бы, ничего особенного, даже если и уволят. А вот из милиции не сбежишь.

– Откуда?

– Ну меня на пятнадцать суток определили, как раз за день до выезда.

– Это ты чего такого натворил-то?

– Подрался в ночном клубе. Словом, получился зачинщиком.

– Ты-ы? – искренне удивился Сергей.

– Не похоже? Понимаю. Я, конечно, не такой здоровяк, как ты, но никому и никогда не позволял об себя ноги вытирать.

– Только тут нужно еще и убегать уметь.

– Не успел. Охрана клуба скрутила. Хозяин ночника попросил стражей порядка вкатать мне по полной. Так чтобы и без последствий для анкеты, все же нормальный мужик, но и чтобы запомнил, как вести себя в подобных заведениях.

– Запомнил?

– Теперь ввек не забуду. Такие планы псу под хвост, – горестно вздохнул Болотин.

– Ла-адно, давай приниматься за дело, что ли.

Быстро распрягли собак, распаковали немудреное оборудование Алексея, которого было, прямо сказать, совсем мало. Пара-тройка приборов, ноутбук, две видеокамеры, штатив – вот, пожалуй, и все богатство. Какая-то несолидная научно-исследовательская экспедиция. Но Сергей к этому отнесся философски – наплевать и забыть.

Нет, ну правда. Вот какая ему печаль с того, что здесь есть какой-то там проход, открывающийся раз в сотню лет? Сейчас, конечно, очень даже интересно, и кровушка бурлит, не так, как у Алексея, но все же, а вот закончится все, так можно и не вспоминать об этом событии. Иное дело, если бы период был куда короче. Хотя… Если бы было так, то его бы сюда и близко не подпустили, тут сразу появились бы государственные интересы, секретность и все такое прочее. И опять пользы никакой. Даже наоборот, хлопоты и лишняя головная боль.

После того как установили камеру на штатив, Алексей, вооружившись второй, отбежал в сторону, что-то возбужденно лопоча за кадром и снимая. Сергей предпочел ему не мешать. Единственное, когда они все же засобирались подняться на возвышенность, одернул своего спутника и заставил надеть рюкзак и взять карабин. Оно вроде и недалеко идти, но Варакин предпочитал всегда придерживаться правил, по которым жил.

Несмотря на отсутствие особых препятствий, наличие стволов сосен, за которые можно было ухватиться и помочь себе в подъеме, это короткое восхождение далось не так легко, как казалось вначале. Сам склон оказался достаточно крутым, чтобы заставить уставших за многодневную гонку путников изрядно потрудиться.

Но как бы то ни было, вскоре они все же были на вершине. Чем дальше, тем все страньше и страньше. Расщелина не проходила сквозь холм. С противоположной стороны был такой же склон, все с теми же соснами. Кстати, лиственных деревьев на обозримом пространстве не наблюдалось вообще.

Алексей, вооруженный камерой, старался все задокументировать самым тщательным образом, снимая с разных ракурсов. Наконец он вручил ее Сергею, чтобы тот снимал, как Болотин станет проводить измерения. Словом, началось то, что для самого Сергея не представляло ровным счетом никакого интереса. Он несколько минут снимал, как Алексей щелкает кнопками на приборе раза в два больше сотового телефона и делает записи в блокноте.

Примерно через полчаса они обошли расщелину с обратной стороны, засняли феномен с разных ракурсов и спустились к истукану. Затем прошли к самому проходу. По мере приближения стала различима некая грань, представляющая собой слегка мерцающую поверхность, которая, по ощущениям, была невероятно тонкой.

С той стороны – а в том, что это и есть «та сторона», они не сомневались, – тянуло легким ветерком. Алексей предположил было, что, возможно, это из-за разницы давления в том и этом мирах, но Сергей с легкостью развеял эту гипотезу. Если бы Болотин оказался прав, то тянуло бы постоянным потоком, да и сильнее он должен был быть, а тут мало что слабый, так еще и порывистый. Обычный ветерок, то усиливающийся, то ослабевающий.

Сергей опять не мешал товарищу, предоставив ему возможность заниматься своими измерениями и записями. Тот, присев возле валуна и используя его как стол, увлеченно производил какие-то манипуляции со своим прибором и лихорадочно что-то записывал в блокнот. Но когда Алексей вознамерился протянуть руку к практически незримой грани, резко одернул его:

– Ты чего собрался делать?

– Попробовать пройти туда.

– С головой не дружишь? А как же всякие там анализы и тому подобное?

– Ну и какой анализ я могу провести? Я могу только взять образцы, а для этого мне нужно попасть на ту сторону.

– Не, так не пойдет. Надо как-то подстраховаться.

Но придумать какую-либо страховку они не успели. Собаки, наконец избавленные от опостылевших волокуш, тут же приступили к обследованию территории. Время от времени издали раздавался их лай, но без азарта, а так, баловства ради. Порой по голосу Сергей определял, что собачки напоролись на куницу или соболя, слышал, как обнаружили лося. Но лайкам было прекрасно известно, что хозяин и друг сейчас не охотятся, а потому они не увлекались.

Набегавшись, они решили почтить своим присутствием людей. Обнаружив их в расщелине, все четверо, с закрученными рогаликом хвостами, подлетели к ним, а затем побежали дальше, вдруг обнаружив дополнительное пространство для изучения. При этом они махом проскочили чуть различимую грань, словно тут ничего не было, и унеслись по проходу между крутыми каменными склонами.

– Куда?! Стоять! Назад! Уран! Машка! Туба! Гора! Кому говорю, ко мне!

Несмотря на игривое настроение, собаки все же остановились и, пребывая в нерешительности, посматривали то на хозяина, то на противоположный выход из теснины. С одной стороны, нужно подчиниться. С другой – вон открывается какое пространство для изучения. Все же требование человека возобладало над озорством, и они вернулись к Сергею, радостно прыгая вокруг него и получая толику человеческой ласки.

– Сереж, похоже, все нормально. Вон как легко собачки бегают. Да и в рукописи написано, что участники экспедиции ходили туда-сюда между мирами. Ни о каких последствиях там не говорилось.

– Там много о чем не говорилось. Сам же сказал, что от рукописи, считай, ничего и не осталось.

– Тоже верно. Но думаю, что опасности нет никакой. Собачки, они ведь не человек, и если бы была какая опасность, то наверняка почувствовали бы.

– Ну, может, ты и прав, – нерешительно произнес Варакин.

– Ладно. Я пошел.

Алексей резко шагнул за грань и, радостно улыбаясь, обернулся к Сергею, бросив на него победный взгляд. Он сделал это! Вот он стоит в новом мире. У него все получилось. Ему не верили. От него отмахивались. На него смотрели свысока. А он твердо стоит на своих ногах в другом мире, и ему плевать на всех этих умников.

– Серега, я в зазеркалье! – послышался слегка приглушенный выкрик Алексея.

– Ну и дурак же ты, Леха.

– А и черт с тобой. Ругайся сколько хочешь. Пойду пройдусь.

Собаки, наблюдая раскол между людьми, поспешили воспользоваться ситуацией и с радостным лаем присоединились к Алексею. Попрыгав немного вокруг него, оглашая окрестности своими голосами, уже через минуту они унеслись прочь. Сергей хотел было остановить их, но передумал. Собачки вполне опытные охотники, просто так никого задирать не станут, а предпочтут убежать. Случись волк, и, если он вознамерится на них напасть, ему не позавидуешь. Сейчас стай нет, а одиночку они вчетвером порвут как тузик грелку. Если кто посерьезнее, так не задумываясь дадут деру к хозяину. Все четверо достигли противоположного края и скрылись за деревьями.

Алексей двигался куда медленнее, тщательно осматриваясь по сторонам и ведя видеосъемку. Наблюдая за ним, Сергей безошибочно определил, что тот сейчас находится под большим впечатлением. Казалось, окликни его, и он ничего не услышит, настолько погружен в созерцание окрестностей и занят одолевающими его мыслями.

А это что?.. Говорил же, с оружием не расставаться! Сейчас-то опасности никакой, и Сергей, если что, всегда прикроет. Но все равно непорядок. Эдак раз попустишь, второй, а потом в привычку войдет. А тут ведь уже было такое, что проход закрылся и человек остался за гранью. Мало ли что у них в запасе еще минимум десять дней. Это Алексей так говорит, основываясь на какой-то там рукописи. А вот закроется сейчас проход, и что тогда?

Один, в неизвестности и неспособный за себя постоять. Рюкзак-то на плечах, его он так и не снял, но сколько там продовольствия, чуть да маленько. Ну, допустим, есть рыболовная снасть, и голод ему вроде как не грозит. А как защищаться от хищников? Венец природы без оружия не может противостоять крупному зверю, имеющему основой своего рациона мясо, к тому же свежее, с кровью.

Конечно, могло показаться странным то, что Сергей настаивал на постоянном ношении оружия, хотя это еще бог с ним, но вот рюкзаки доставляли определенные неудобства. С местом лагеря определились, даже частично имущество распаковали. К обустройству еще не приступили, но это не проблема, времени до темноты еще много, а палатку поставить никаких проблем. Так чего таскать на себе эту тяжесть…

Но правда заключалась в том, что Сергей подспудно боялся этого прохода. Если это и впрямь иной мир, то и явиться оттуда может все что угодно. Может случиться и так, что им придется убегать. А тогда уж лучше иметь при себе хотя бы минимум необходимого для выживания в тайге.

Варакин посмотрел вокруг. Ну так и есть. На камне, что Алексей использовал в качестве стола, лежали приборы и блокнот с ручкой, а рядом прислонен карабин. А так не должно быть. Он должен сейчас находиться за спиной у этого ученого недоучки.

– Леша!

Ноль эмоций.

– Алексей, йок макарёк!

Словно и не его зовут, вообще ничего вокруг не замечает.

Сергею было, конечно, любопытно тоже шагнуть за грань и вдохнуть воздуха иного мира. Но это желание было слабым и никак не определяющим, как у его спутника. А еще был страх, который он всячески старался прятать даже от себя. Поэтому он решил, что и шага не сделает в том направлении. А воздух… Так он сейчас его вполне себе вдыхает. Ветерком-то с той стороны тянет.

Не откликается, а ведь едва ли в пятидесяти метрах находится. Остановился и во что-то там всматривается, вроде как нечто любопытное нашел. Вот же паразит! Ладно. Сейчас повесит ему на шею карабин и обратно вернется. И больше за эту грань ни ногой.

– Леха, итить твою налево! Я кого зову-то?!

– А? Что?

– Я тебе сколько раз говорил, чтобы без оружия не шастал.

Алексей наконец отреагировал на зов и обернулся к возмущенному охотнику. Было видно, как он постепенно начинает снова ощущать окружающее, сбрасывая оцепенение, вызванное нахлынувшими на него чувствами. И вдруг ни с того ни с сего на его лице нарисовался такой испуг, что готовая сорваться с уст Варакина очередная порция возмущения так и застряла в горле. Выпученные глаза, открывающийся и закрывающийся рот, дрожащий подбородок…

Это что, его так напугал вид Сергея? Неужели он так разозлился, что у Болотина душа в пятки ушла? Но что-то не так. Неправильно как-то. Вид-то испуганный дальше некуда, вот только смотрит Алексей не на своего спутника, исходящего праведным гневом, а за его спину.

Реакция бывалого охотника оказалась мгновенной. Разворот на сто восемьдесят градусов, с одновременным смещением вправо. Клацанье затвора. Приклад как влитой впечатался в плечо. Глаза ищут того, кто сейчас представляет угрозу. Руки водят стволом, поворачивая его в ту сторону, куда направлен взгляд. Охотника переполняет досада. Как же так-то? Как он мог проглядеть опасность, ведь не мальчик уже, сколько по тайге шастает. До сегодняшнего дня к нему никто не мог подкрасться.

Ствол ходит из стороны в сторону. Взгляд ощупывает пространство. Ничего. Вернее, никого. Только каменная стена, покрытая густой сетью щелей между валунами, где заметна проросшая в наносах трава. СТЕНА?! Какая, к ляду, стена?! Где… Тут же… Вот только что… Что за?.. Йок макарёк!

Сергей медленно опустил карабин. Сорвался с места, подбежал к отвесной каменной стене и стал ощупывать ее. Не удовлетворившись этим, попытался ее толкнуть. Действие, глупее которого измыслить трудно. Потом постучал прикладом. Ну хорошо хоть не со всей дури, потому как проход обратно он точно не открыл бы, а вот оружие испортить было куда реальнее.

Преисполненный недоумения, он медленно обернулся к Алексею, обуреваемый противоречивыми чувствами. Ему хотелось кричать, плакать и порвать кого-нибудь. Причем последнее желание явно преобладало. Трагедия случившегося до него дошла сразу, никаких «может» и «а если» не было и в помине. Он четко осознал, что они попросту приплыли. Доигрались. Допрыгались. Довыеживались. Нужное подчеркнуть. Но что бы вы ни выбрали, вывод один – это был полный и бесповоротный абзац. Ему тут же захотелось найти виновных, в крайнем случае можно назначить.

– Ах ты ж… йок макарёк!.. Доигрался сучонок.

Кто знает, что бы случилось, если бы Алексей начал оправдываться или вообще проявил хоть какую-то жизненную активность. Но тот безжизненной, сломанной куклой осел на пятую точку, привалился боком к шершавому камню и тупо смотрел на возникшую из ниоткуда каменную стену, явно естественного происхождения. Выходит, он так же ясно и четко осознал, что пришел тот самый окончательный и бесповоротный…

При виде состояния, в котором находился товарищ, Сергей как-то разом сдулся. Нет, сдуру-то можно и пристукнуть человека, и он скорее всего пристукнул бы, но вид крайней растерянного Алексея Варакина остудил. В конце концов, этот энтузиаст не звал его пересекать границу, это целиком была инициатива самого Сергея, и если кто и виноват, то он сам. А может, все дело в общем-то незлобивой натуре охотника, возможно, в воспитании или в том, что, проживая в малонаселенном регионе, люди куда терпимее.

Как бы то ни было, Сергей подошел к Алексею и легонько тряхнул за плечо. Реакции ноль. Болотин все так же растерянно и подавленно смотрел в одну точку, но только уже не на стену, а пребывая в прострации.

– Леша. Леш, ты в порядке. Алексей, ответь.

– Новый стиль, – вдруг произнес тот дрожащим голосом.

– Что, Леш? Что ты говоришь?

– Новый стиль.

– Что новый стиль, Алексей? – заботливо переспросил Сергей, все так же слегка потряхивая за плечи своего товарища по несчастью.

– Не понимаешь? НОВЫЙ СТИЛЬ!!!

И тут он разразился такой отборной бранью, какой Варакин никак не мог ожидать от вполне интеллигентного человека. Болотина охватила самая настоящая истерика, он бился головой о камень, да так усердно, что непременно раскроил бы себе череп, если бы не пытавшийся его удержать Сергей. И откуда только в нем взялось столько силы? Сергей, будучи почти на полголовы выше, раза в полтора массивнее и явно превосходя его по физическим данным, едва справлялся с обезумевшим москвичом. В конце концов он был вынужден повалить его на землю, скрутить и прижать голову к земле.

Противостояние длилось не меньше двух минут, пока обессиленный Алексей не замер, тяжело дыша и даже не замечая того, что вдыхает пыль. Сейчас он напоминал загнанную лошадь, находящуюся на последнем издыхании. Перепугавшийся за него и позабывший о собственных страхах Сергей поспешил отстегнуть от пояса фляжку, приподнял Болотина и от души плеснул ему в рот воды. Хорошо бы водки, да откуда ее возьмешь. Вода наполнила рот, побежала по подбородку, шее, груди. Наконец Болотин сделал первый судорожный глоток, потом второй, третий, поперхнулся и закашлялся.

Ну слава богу. Вроде обошлись без водки. Лицо покраснело, из взгляда ушла муть, хотя отчаяние и тоска никуда не делись. Но это нормально. Главное, что мозги, кажется, заработали. А тут еще и собаки появились. Появились тихо, если не считать скулежа. Вот так, поскуливая, они и подбежали к парням, сидящим на земле, начали кружить рядом, подставляясь под ласку, вылизывая руки и лица. Своим звериным чутьем они тоже почувствовали, что случилось нечто непоправимое, и искали поддержки у своих друзей.

– Леш, ты чего там про новый стиль-то говорил? – примерно через полчаса, когда Алексей все же успокоился, спросил Варакин.

– Я всегда считал, что рукопись дореволюционная и даты там указаны по старому стилю. Но, как видно, ее писали уже после восемнадцатого года, когда советская Россия перешла на новый стиль. Словом, тот, кто писал ее, уже использовал новый стиль, но для того периода типично указание двух дат, по старому и новому стилю. Ничего подобного не было, текст написан в дореволюционной орфографии, поэтому я был уверен, что имею дело с датами по старому стилю. Проход держался четырнадцать дней. Мы пришли не к первому дню открытия портала, а к последнему.

– Твою ж дивизию!..

– Дилетант. Я дилетант и тупица. Все из-за меня. Прости, Серега. А нет, так грохни меня, идиота.

– Ага, придумал тоже. А потом на следующие сто лет остаться одному. Ищи дурака. Я же со скуки подохну. А с тобой вон как весело. Гадом буду, не соскучишься.

– Ты-то как здесь оказался? Ты же не хотел идти.

– Так и не пошел бы, чего я тут не видел. Да ты карабин оставил, решил отдать и вернуться. Не судьба. Господи, так ведь там же мои с ума сойдут!

– Прости… – снова заладил Алексей.

– Да хватит извиняться. Сам виноват. Не хрен было умничать. Подумаешь, без оружия. По сути-то ты у меня перед глазами был и на виду. Не-ет, мы же самые умные, должно быть так, как сказал. Давай лучше мозговать, как дальше-то быть. Я так понимаю, открытия дверцы домой нам не дождаться.

– Судя по всему, именно так.

– То-то и оно, что так. Значит, нужно как-то устраиваться.

– Там есть пещера. Вход узкий, но дальше вроде как расширяется.

– Это ты на нее глядел, что ли?

– Ну да.

– Городской, что с тебя взять. А если бы там зверюга какая свое логово устроила?

– Я не подумал.

– Эх, Леха, много о чем ты не подумал. Ну эт ты брось. Давай сейчас начнешь винить себя во всех смертных грехах. Я тоже хорош. Скидывай рюкзак, доставай фонарь. Хорошо хоть с рюкзаками не расстались, уже проще.

Фонари у них были хорошие, а что самое главное – практически вечные. А как еще назвать фонарик, у которого диоды рассчитаны на пятьдесят тысяч часов и не требуются никакие аккумуляторы. Покрутил ручку в течение минуты – около часа будет работать как миленький. Мало? Ну так покрути подольше, дел-то, или периодически подзаряжай. В детстве у Сергея был динамо-фонарь, «жучок», но это не то. Во-первых, свет есть, пока ты качаешь рычаг. Во-вторых, шумный больно, потому и название такое. А вот новомодные, они куда практичнее. И шума меньше, и благодаря конденсатору не нужно постоянно крутить ручку.

Кроме этой пары в обрезиненных корпусах у него был еще один, большой, похожий на керосиновую «летучую мышь». Тот можно и от сети зарядить, в экономном режиме хватит на целых пятьдесят часов непрерывной работы. А можно так же, ручкой заряжать. Но тот остался дома, так как его Сергей брал только на зимник.

– Сереж, а оно нам надо? Теперь-то, – вдруг спросил Алексей.

– Ты про исследования, что ли? Этого нам теперь точно не надо. Нам теперь нужно думать, что делать, осмотреться. Да и дело к ночи. Здесь, похоже, время с нашим совпадает, а значит, в назначенный срок стемнеет. Палатка и все припасы остались там. Так что не науки ради, а выживания для, – переиначил на ходу бородатую присказку Сергей, деловито вращая ручку зарядки фонарика. – Карабин не бери, еще задницу мне прострелишь. Возьми, будешь держаться за спиной и светить. Только держись по возможности не вплотную, чтобы я, случись, отпрыгнуть мог.

– Хорошо.

– Выше нос, масмонавт, живы будем – не помрем.

– Кто?

– Ты что, анекдот про Леху-масмонавта не знаешь?

– Не слышал.

– Ладно, потом расскажу. Пошли.

Вход в пещеру оказался узким и прикрытым со стороны закрывшегося прохода каменным выступом. Собственно, по этой причине Сергей его сразу и не рассмотрел. Алексею войти не составило особых усилий, а вот Варакину пришлось протискиваться вполоборота, хорошо хоть в полный рост, потому как присесть проблематично, колени, считай, некуда девать. Со светом прямо беда. Фонаря-то с включенными тремя светодиодами вполне хватало, но светить приходилось из-за могучей фигуры Сергея, так что полноценный луч никак не мог проникнуть внутрь лаза.

При входе коридорчик метра два, потом стало легче, стены раздались в стороны. Еще метра два, и они оказались в кармане. Стены резко подались в стороны и вверх. Ничего так пещерка, в диаметре метров шесть, практически круглой формы. Никаких иных ответвлений не наблюдается. А главное – она была обжитой.

Ну с этим, пожалуй, не так однозначно, но в том, что она была когда-то капитально обжита, сомнений нет никаких. Влага сюда не попадала, кругом сухо, поэтому, несмотря на прошедшие десятилетия, все сохранилось в целостности.

Так как вход был смещен влево, то вся немудреная обстановка была справа. Небольшой стол, связанный из тонкого кругляка при помощи дикой лозы. На нем имеются армейская фляжка, котелок, кружка и ложка. А еще бутылка прямоугольного сечения, хотя и запыленная, но видно, что из зеленого стекла, да еще и запечатана.

Чурбачок, который, как видно, использовался вместо табуретки. Несколько плетеных корзин, все из той же дикой лозы. Наверное, для хозяйственных нужд. Ладивший их явно в этом деле ни ухом ни рылом, больно уж неказисты, у Сергея и то лучше получилось бы. В них что-то лежало, но копаться в трухе, выясняя, что именно, не было никакого желания.

К стене, на плоском камне, как на приступке, прислонены малая саперная лопатка, топор, «мосинка» – драгунский вариант и… Самое натуральное кремневое ружье. Это-то чудо здесь откуда?

Над ними на деревянных чопиках висит полевая сумка из растрескавшейся и потемневшей кожи. Еще одна сумка, и тоже из кожи, только крой какой-то незнакомый. Рожок под порох. А ведь кремневый агрегат явно был рабочий, раз уж есть такой дивайс. Висит и ремень с патронной сумкой для «мосинки».

Ближе к выходу – выложенный камнями очаг и след от старого кострища. Над ним две рогатины с поперечной перекладиной, все основательно обложено камнем, обмазано спекшейся глиной, есть она и на дереве, это чтобы не подгорало. На потолке следы копоти. Понятно. Дымохода тут и в помине нет, так что вытяжка была поверху.

Ну и наконец, справа от входа, у самой стены, нашелся и обитатель жилища. А точнее, его кости, прикрытые практически истлевшими остатками чего-то непонятного. Может, и шинели, сейчас не больно-то разберешь, труха какая-то. Короче, теперь это было уже не жилище, а склеп. Причем склеп никем не потревоженный. Зверья тут точно не было.

Странно. Очень удобная пещера. Может, животные стараются это место обходить стороной? Кстати, и снаружи поблизости никого не было видно. А как же тогда собаки? Ну, вполне возможно, что, проживая вместе с человеком, они слишком далеко отошли от своих далеких предков и чего-то там утратили. Взять человека – ведь ученые утверждают, что в древности у него было весьма обостренное обоняние, а теперь только на резкие запахи и реагирует. Кстати, здесь уже давно ничем не пахло, только пылью.

Закинув карабин на ремень и попросив Алексея светить, Сергей прошел к винтовке и деловито взял ее в руки. Ржавчина имелась, не без того, но, судя по всему, ничего фатального, так, только налет. Затвор, хотя и работал с трудом, вполне исправно отошел назад, отперев патронник, самих патронов в магазине не было. Вернул затвор на место и сухо щелкнул бойком. А что, немного посидеть с маслом и принадлежностями, все вполне в рабочем состоянии.

Такая же ситуация и с кремневкой. Налет ржавчины, но ничего фатального, а при спуске курка так еще и кремень вполне исправно высек искру. Разве только кресало поднялось с трудом и не полностью откинулось.

В патронной сумке к винтовке патронов не оказалось. Зато нашлось несколько круглых свинцовых пуль героического калибра, не иначе как к кремневке, и четыре патрона к нагану. Вернее, Варакин подумал, что к нагану, а к чему они еще могли быть, если не к этому оружию, принятому на вооружение царской армии. А вот самого нагана не видно.

Револьвер, вместе с кобурой, нашелся на втором чурбаке, возле кровати. Они сразу его просто не заметили. Кобура не та, что вешалась на поясной ремень, а имела свой ремешок и носилась через плечо. Но состояние аховое. Сам револьвер сохранился хорошо, как и винтовка. А вот в нагане полный барабан, на семь патронов. Интересно, они все еще годные к употреблению или уже отсырели? Но с этим потом.

– Сереж…

– Что, Алексей? – отвлекшись от изучения нежданных трофеев, поинтересовался Варакин.

– Нехорошо это. Мы, получается, у мертвого в склепе копаемся.

– Нехорошо – это православного непогребенным оставлять, потому как склепы – это не наше. Так что долг православный мы ему отдадим. Завтра выкопаем могилку, вон у нас и лопатка есть, и похороним с крестом, как положено. А это все ему уже без надобности, нам же очень даже может пригодиться. У него получилось сколько-то пожить, получится и у нас.

– Не думал, что ты такой религиозный.

– Да нет, ты все верно понял. Я хотя крест и ношу, и в Бога верю, но все больше на себя надеюсь. Как говорится – на Бога надейся, а сам не плошай. Но вот что касается его, уверен, он верил по-настоящему в отличие от нас, рожденных в атеистическую эпоху. Поэтому для него это важно. Но пусть уж еще ночку обождет, а завтра до обеда обязательно все организуем.

– Я здесь ночевать не останусь, – решительно заявил Алексей.

– И я не останусь, – согласился Сергей, – а потом, по-православному и нельзя. Или всю ночь молитвы читать, или оставить покойного до утра в отдельной комнате. Так и поступим.

– Молиться всю ночь будешь? – вдруг задорно улыбнулся Алексей. Ну слава богу, отпускает.

– Нет, оставим его в покое до утра. А вещички… Давай впрягайся, на улице все получше осмотрим. Ты мне не куксись. Научная часть экспедиции провалилась из-за форс-мажора, так что твои больше не пляшут. Следующий этап – выживание, а тут главный я. Возражения есть? Бери, кому говорю.

– Слушай, а тебе в армии остаться не предлагали?

– С чего бы это?

– Уж больно командовать любишь.

– Я порядок люблю. Хочешь – сам командуй.

– Что выносить? – отрицательно покачав головой, тут же пошел в отказ Алексей.

Долго разбираться с трофеями не пришлось. Там вещей-то – за один раз и управились. С ночлегом тоже решили не мудрствовать. Небо ясное, дождя не будет, ночь должна быть теплой, опять же, костер запалят. Нарубили мелких веток с листьями, для лежаков. Оно конечно, что-нибудь подстелить не мешало бы, но и так не смертельно.

Алексей все время, пока работали, с нетерпением посматривал на бутылку. Когда выносили, стерли слой пыли, и внутри стали заметны свернутые листки бумаги. Что там и как, непонятно, стекло не такое уж и прозрачное, но наверняка записи. Чего бы тогда ее запечатывать, да еще и смолой сосновой обмазывать обильно. Ясно, что сделано это для сохранности записей.

Наконец с обустройством порядок, и каждый занялся своей частью трофеев. Сергей деловито начал чистить и смазывать наган, благо к нему имелись хоть какие-то боеприпасы. С винтовкой можно и не торопиться, их карабины в отличном состоянии, ну ладно, отцовский просто в хорошем, а стрелков всего-то двое.

Алексей же с увлечением повертел в руках бутылку. Расковырял старую смолу. Потом стал колдовать над пробкой. Возился долго. Пробка крошилась, но поддаваться никак не хотела.

Наблюдавший за этим Сергей в конце концов не выдержал и, забрав бутылку, отошел в сторонку. Послышался звон битого стекла, и вернувшийся Варакин сунул в руки Алексея извлеченные листки.

– Зачем?

– А как ты собирался их оттуда достать? Они прошли через горлышко и там расправились. Стал бы сооружать пинцет из веток? Тогда точно порвал бы.

– Ну не знаю… Все же посуда.

– Стекло в походных условиях? Не смеши. Еще упадешь неудачно, разобьется, и порез заполучишь. Оно нам надо?

– Ну можно было бы оставить послание.

– Я гляжу, тебе хочется оставить след для потомков. Не дает покоя то, что так и остался непризнанным? Леш, прости. Ну не дуйся. Не злись, говорю. Мы же современные люди, у нас для этого кинокамера есть. Ну какой нам от нее прок, тем более скоро аккумулятор сядет. А так завтра доснимаешь, что еще можно будет, мы ее в несколько слоев в полиэтилен упакуем, запаяем и оставим в пещере.

– А ведь верно! – встрепенулся Алексей.

– Во-от. Варит у меня котелок?

– Варит, варит, проехали. Только и эти листки нужно будет туда упаковать.

– Это непременно. Давай читай, что там наш предшественник написал для нас. Может, что полезное есть.

И опять они вернулись каждый к своему занятию – Сергей вычищать наган, Алексей углубился в чтение доставшейся ему рукописи. Отвлекались только для того, чтобы покрутить динамо на фонариках.

Ко сну отошли по отдельности. Так как Сергей быстрее управился, он же первым завалился спать, наказав разбудить его в три часа ночи. У Алексея же дело не ладилось. Несмотря на то что записи были тщательнейшим образом упакованы, сохранились они плохо, многие места было не разобрать.

С утра занялись похоронами, для чего пришлось выйти за пределы расщелины, так как копать могилу в сплошном камне не представлялось возможным. Но и там не вышло выкопать особо глубокую яму, всего-то по колено, дальше шла сплошная плита. Снесли останки, поставили крест, вырезав на перекладине: «Подпоручик Зотов Семен Викторович. Российский корпус военных топографов. 1887–1911». Сергей решил отдать должное праху солдата по военному обычаю. Хотя, положа руку на сердце, ему больше хотелось убедиться, что наган и патроны в рабочем состоянии. Палить просто так желания не было, а тут вроде как и повод есть. Будет осечка – ничего страшного, так тоже салютовали. Но все сработало как надо, окрестности огласились резким и хлестким звуком выстрела.

Может, кто скажет, что это бесполезно, но они так не считали. Более того, Алексей сделал и короткую съемку. Этот крест явно не простоит сотню лет, может, хоть так могилка не потеряется. Место приметное, поскольку здесь имелась точная копия того самого истукана, который вроде как и не творение рук человеческих. Очень странное сходство, как и самой расщелины. Отсюда, по виду, она была один в один с той, оставшейся на другой стороне. Разве что пещера… Но, может, она есть и там, ведь они никуда толком и не смотрели, завороженные видом открывшегося портала.

В связи с неуверенностью, что записям удастся пережить очередную сотню лет после повторной консервации, Алесей решил зачитать то, что ему удалось разобрать, на камеру. Во-первых, лишняя страховка. Во-вторых, камеру брать с собой не было никакого смысла, а оставаться здесь они в свете открывшихся обстоятельств не собирались.

Если коротко, то это действительно была картографическая экспедиция, организованная в 1909 году. На этот феномен они нарвались на второе лето, после зимовки в одном из сел. Оставшись в одиночестве, подпоручик Зотов решил предпринять путешествие в поисках людей и нашел их. Сравнительно недалеко от этого места, буквально в паре верст. Вот только встреча эта оказалась враждебной. Обнаруженные дикари – он их отчего-то называл индейцами – напали на него, и ему насилу удалось отбиться. А вернее, сбежать. Они гнались за ним до определенного места, но потом сразу прекратили погоню. Он предположил, что это место для них являлось табу.

Не имея представления, как поступить, Зотов предпочел остаться в расщелине, где обнаружилась удобная пещера. К тому же он убедился в том, что это вовсе не Земля, на это указывали и луна несколько больших размеров, и абсолютно незнакомое расположение звезд. Ну и куда, собственно, идти? А здесь хоть относительная безопасность от дикарей.

Перезимовать удалось ценой расхода последних патронов, которых у него в патронной сумке и без того изначально было всего три десятка. Остальное было во вьюках, оставшихся за гранью вместе с остальными членами экспедиции.

К концу следующего лета Семен Викторович понял, что население этого мира состоит не только из дикарей. Он услышал далекий выстрел и поспешил туда. Однако успел только спасти от мародеров тело погибшего. В отличие от дикарей этот оказался белым, в одежде несколько необычного, но все же вполне знакомого кроя, соответствовавшего эдак веку семнадцатому или восемнадцатому, вооруженный кремневым ружьем. Отбить тело ему удалось, израсходовав десяток револьверных патронов. Но зато он получил вполне исправное кремневое ружье, запас пороха и пуль.

Подпоручик стал задумываться о том, чтобы попытаться прорваться к очагам цивилизации, так как иного выхода просто не видел. Но дело было уже к поздней осени, и Зотов решил дождаться весны. Из имущества погибшего ему досталась и плохонькая карта, а скорее все же нарисованная от руки схема, на которой тем не менее имелись некие обозначения – похоже, сторон света и какой-то точки с названием. Эту пометку он классифицировал как поселение или форт. Его компас и компас убитого, как видно пионера, которыми так славился Новый Свет на Земле, работали вполне идентично, несмотря на абсолютно непонятные обозначения на втором. Расстояние до поселения оставалось загадкой, но у Зотова было примерное направление, где располагались цивилизованные места. Это был шанс. Малый, но шанс.

Однако планам этим осуществиться было не дано. С первыми холодами Семен Викторович сильно простудился. Проживание в пещере никак не способствовало выздоровлению, и он умер. Судя по всему, случилось это вскоре после того, как он запечатал свое послание.

Карта не сохранилась, но, по записям, Зотов собирался двигаться в юго-восточном направлении. После недолгих раздумий товарищи по несчастью решили поступить так же, как хотел и покойный. Подпоручик понятия не имел, когда портал заработает снова, и, возможно, поэтому подспудно старался держаться этой расщелины. Им было известно точно, что их жизни на подобное ожидание не хватит. Так что или вперед, или пулю в лоб. Но последнее еще успеется. Если же не удастся прорваться через дикарей… Так и разницы никакой.

Глава 3

Семейство Кафка

Нищему собраться – только подпоясаться. Эта поговорка вполне соответствовала их ситуации. Правда, Алексей с опаской поглядывал на увеличившуюся ношу. Как ни мизерны были трофеи, доставшиеся им от покойного, свою лепту в тяжесть снаряжения они внесут. Несмотря на то обстоятельство, что порох в пороховнице все же отсырел и слипся, Варакин и не подумал отказываться даже от кремневого ружья. Все было за то, что оно в рабочем состоянии и не составит труда привести его в норму.

Скажете, старье? Что же, глупо спорить. Но у него есть одно неоспоримое преимущество – для него не нужны патроны, достаточно раздобыть порох и можно стрелять хоть камнями, если не будет свинца для пуль. Помнится, век кремневых ружей на Земле был долгим, эдак сотни три лет. Так что миновавшая сотня лет никак не могла быть гарантом того, что вот этот кремневый мушкет утратил свою актуальность.

На момент начала путешествия их арсенал в общем насчитывал только триста девяносто шесть патронов к карабинам Мосина, триста пятьдесят к мелкашке и десять к нагану. Все. Больше патронов не было, и пополнить их неоткуда. В подобной ситуации пренебрежительно отмахиваться от рабочего образца огнестрельного оружия? Можно, только умным это никак не назовешь. Зачем в такой ситуации тащить за собой еще и драгунку? А на всякий случай, тем более боеприпасы к ней есть.

Однако несомненная правота всего этого никак не могла привнести покой в душу Алексея, успевшего вкусить все прелести перехода по пересеченной местности и теперь четко представлявшего, что значат даже полкило лишнего веса при длительном марше. Но Сергей успокоил напарника, напомнив про собак, которые вполне могут нести часть поклажи.

В путь выдвинулись на следующее утро. Можно было и после обеда, но Сергей справедливо рассудил, что коли уж местность населена враждебно настроенными людьми, то лучше иметь в запасе целый день, чтобы суметь как можно дальше проскочить на юго-восток. Алексей предложил было предпринять ночной марш, как уменьшающий вероятность встречи с дикарями. Но Варакин отмахнулся от этой затеи как от несусветной глупости.

– Да ты не обижайся, Леш. Ну сам посуди. Мы этих мест не знаем, местные знают. Ночью легко можно нарваться или на охотничью снасть, или еще на какую гадость, а нам травмы ну никак не нужны. И наконец, ночью не видно следов, которые также могут сообщить нам об опасности.

– Выходит, я дурак несусветный.

– Снова-здорово. Ты дурью не майся, а давай спрашивай, интересуйся, вот такие предложения выдвигай. Все это на пользу. Я же не учитель, а обучать тебя нужно, но с чего начать и не знаю. Так что давай как батя меня учил. Ты будешь почемучкой, а я буду злиться, пыхтеть, рычать и объяснять.

– Гляди, у меня этих «почему» будет…

– Кто бы сомневался. Но раз уж так все сложилось, то мы должны друг друга поддерживать, а значит, пора тебя учить жизни.

– Ну давай учи, учитель.

– Вот масло, начинай драить кремневку.

– Может, кашу сварю? Время к обеду, а мы в последний раз ели вчера.

– Неплохо бы, но придется обождать. Наши продукты могут храниться долго и пусть уж будут НЗ. Пока ты мушкет чистить будешь, мы с собачками пройдемся вокруг, может, кого подстрелю. Это будет куда правильнее.

Как ни странно, но выстрел прозвучал уже через полчаса. Спустя еще столько же времени появился и сам Варакин, неся в руках объемный и тяжелый узелок из шкуры, но выглядя при этом явно недовольным. Это обстоятельство обескуражило Алексея. Что могло так расстроить Сергея? На вопрос тот только отмахнулся, все еще пребывая в расстройстве.

– Ну сам посуди, кто так делает? Подстрелил целого лося. Толком не разделал, взял только филейные части. Со шкурой и вовсе не пойми что сотворил, отрезал только, чтобы можно было донести мясо. Да за такое нужно голову откручивать.

– Но ведь иначе же нельзя. Нам столько-то ну никак не нужно.

– Вот где ты прав, там ты прав. Но ведь чувствовать себя неправым ты мне не запретишь. Ладно, давай жарить мясо. Этого дня на три хватит и нам и собакам, а там будет видно.

– А может, стоило бы взять всего лося? Сделали бы волокуши, собак-то у нас целых четыре.

– Не, Леш, не пойдет. Лето, жара. Жареное мясо, может, еще пару-тройку дней продержится, а потом все одно протухнет. Сидеть здесь и заниматься копчением и вялением тоже неумно. Нужно выбираться к людям, да потом еще и обустраиваться, а там и осень и зима. Судя по записям Зотова, она тут ничем нашей зимушке не уступит. Так что только время потеряем. Кстати, теперь понятно, как Зотов тут без особых проблем прожил больше года. Зверье тут непуганое, и много его. Наверное, все дело в том, что местные сюда никогда не суются.

– Я что-то ни одного зверя не видел.

– Это вокруг холма, а чуть дальше так разве не спотыкаешься.

С рассветом двинулись в дорогу, полную неизвестности. Тут ведь мало проскочить через дикие земли до форпоста цивилизации. Надо еще подумать, как в этой самой цивилизации выживать, что подчас куда сложнее, чем в лесу. Проще говоря, у них не было никаких средств. У Алексея имелись массивная золотая цепь и печатка. Но они остались у родителей Сергея, потому как таскать на себе в тайге металл, способный явиться причиной несчастий, глупее не придумаешь. Какую опасность? А представьте себе падение и зацепившееся за корягу кольцо… Хорошо если просто сломаешь палец, а то ведь можно и оторвать к черту. В Советской армии офицерам запрещали носить даже обручальные кольца. У военной техники всяких выступающих частей, за которые можно зацепиться, предостаточно.

Были у них часы. У Алексея «Ролекс», разумеется, китайская подделка, но вполне качественная, служившая своему хозяину уже два года. У Сергея «Командирские», тут уж без дураков, самые настоящие, которым было уж лет десять, но они даже «ой» не говорили. С часами в отношении безопасности куда проще. Браслеты на них слабые, так что случись зацепиться, раньше расцепятся звенья, чем будет причинен серьезный вред.

Казалось бы – вот оно. Даже если местные по развитию стоят на ступени девятнадцатого века, подобные изделия не смогут не вызвать у них интереса. Местные сутки вполне соответствовали суткам земным, как и число дней в году. Это были наблюдения Зотова и их собственные. Поэтому их часы были пригодны и для этого мира.

Но тут не все так просто. Местные вполне могли использовать совершенно другие единицы измерения времени. Например, делить сутки, скажем, на сорок восемь равных частей или вообще на двенадцать. Да мало ли как им захочется это сделать. Так что товарищи по несчастью вроде как и имели нечто ценное, но в то же время ценность этого была под большим вопросом.

Вот и выходило, что кроме того, чтобы удачно проскочить через дикарей, им еще нужно было думать и о том, где взять средства к существованию. Правда, не сказать, что все было столь уж безнадежно. В конце концов, Сергей был знающим охотником, местные флора и фауна вполне соответствовали земной, потому не пропадут. Главное, добраться до мест, где им не станет угрожать самый страшный хищник всех времен – человек. Как только такое место будет обретено, можно будет обустроиться с относительным комфортом.

Двигались колонной. Первым шел Сергей, за ним собаки, и замыкал шествие Алексей. Благодаря тому, что собак увязали в некую хитрую связку, колонна оказалась вполне компактной, а четвероногие друзья не носились по округе. Контролировать собак тоже стало не в пример проще, чем когда они имели свободу маневра. Лишний шум для путешественников ни к чему, а лайка это как раз та порода, что очень любит подавать голос. Эти вроде были подвластны воле Сергея и старались помалкивать, но кто знает, когда их прорвет. Это же не человек, и им не объяснишь все доподлинно, чтобы они прониклись серьезностью момента. Для них это все, по сути, игра. Вот сейчас шуметь нельзя, они и не шумят, время от времени играючи прихватывая друг друга за уши. Но это скучная игра, и когда она им надоест, только Богу известно.

К обеду Алексей понял, насколько был прав Сергей, когда настаивал на дневном путешествии. Дело в том, что они обнаружили следы человека. На звериной тропе была установлена петля, и на мягкой почве имелся свежий отпечаток ноги, обутой в какую-то мягкую обувь. Наверняка что-то наподобие мокасин или постол. Пройти не оставив следов на мягкой земле, да еще и с собаками, впряженными в волокуши… Нет, такое просто нереально. Остается только надеяться на то, что, судя по уходящим в сторону следам охотника, у них есть фора минимум в сутки. Ведь раньше проверять ловушку просто не имеет смысла. Разумеется, при условии что позже по пути им никто не повстречается.

Как ни странно, при всей похожести окрестностей по обе стороны прохода здесь характер местности отличался от земного. Во-первых, кругом был лиственный лес, но это скорее относится к своеобразию конкретного места, потому как для тайги в этом нет ничего необычного. Во-вторых, никаких резких скачков гористой местности – здесь была равнина, покрытая лесом. И наконец, им пока не попалось ни одного болота, а вот это явление на равнинных участках тайги было никак не исключением, а скорее уж правилом.

Уже ближе к сумеркам они вдруг вышли на опушку. Если этот лесной массив и был аналогом земной тайги, то они явно находились ближе к его границе. Простирающееся перед ними открытое пространство, поросшее зеленой и все еще сочной травой, было настолько огромным, уходя к горизонту, что не могло быть не чем иным, как степью. Ну, может быть, прерия, или пампасы, или как у них тут это называется.

Оставаться в лесу не стали, предпочтя выбраться на открытое пространство. Сергей конечно же верил в свои способности охотника, проведшего изрядный кусок жизни в тайге, но все же отдавал себе отчет в том, что скорее всего уступит тем, кто всю жизнь живет только охотой. Ну не земледельцы же местные дикари, в самом-то деле. Вот и получалось, что на открытом пространстве они могли чувствовать себя в большей безопасности.

Примерно через два часа, когда они оставили позади около семи километров, им удалось выйти на быстрый ручей с прозрачной и холодной водой. Место для ночевки оказалось просто идеальным. Ручей протекал по дну неглубокой балки и как раз в этом месте делал изгиб. На берегу можно было развести костер, не опасаясь, что его заметят. Вдоль ручья видимость ограничивалась изгибами балки, а с других сторон – ее склонами. Так чего еще нужно-то?

Ну да, за оставшееся до темноты время они, возможно, смогут намотать еще километра четыре, но смысла в этом не так чтобы и много. А вот такое удобное во всех отношениях место для ночевки они могут и не найти. Единственная трудность в отсутствии дров и соответственно костра, способного давать тепло в течение всей ночи. Но подобное неудобство можно преодолеть без особых усилий, а костер им по большому счету и не нужен, разве только разогреть мясо.

Спали по очереди, что у них уже начинало входить в привычку. Ну а как прикажете быть, когда ночное бдение нужно не столько для поддержания костра и, как следствие, тепла, сколько ради безопасности. Бог с ними, с хищниками, они и без костра поостерегутся приближаться к человеку, если только не являются озлобленными подранками, да и далеко не каждый из них начинает целеустремленно мстить человеку. Куда опаснее повстречаться с венцом природы. Вот уж кто может доставить поистине огромные неприятности.

Ночь прошла спокойно, и наутро они возобновили путешествие. Не имея никаких ориентиров, не зная местности, они решили придерживаться строго юго-восточного направления, благо сделать это было просто. Местность на всем протяжении оставалась легкопреодолимой. Были, конечно, и холмы, и глубокие балки, но все это не представляло трудностей. Ну какая трудность пройти по балке, у которой склоны растянулись на пару-тройку километров и не отличаются крутизной? Тут единственная сложность в том, что придется форсировать – ручей или речку.

Поэтому за следующий день они сумели преодолеть никак не меньше трех десятков километров. Могли и больше, но решили остаться на берегу очередной речки. В принципе, с водой в этой степи, больше похожей на огромный луг, проблем не было. Тут хватало и речек и ручьев, но вода в них была не такой уж и чистой, поэтому перед употреблением ее не мешало бы прокипятить. А вот здесь обнаружился ключ, вода которого, проделав короткий путь, вносила свой посильный вклад в полноводность не такого уж и большого потока.

Кто знает, может, уже через полсотни километров эта речка раздувается вширь и глубину, питаемая тысячами вот таких ручейков. А может, сама выступает в качестве притока какой-то большой реки. Уж Сергей с Алексеем точно не обладают подобной информацией. Им здесь вообще ничего не известно. Но вот это конкретное место вполне отвечало их скромным требованиям, а большего пока и не надо.

– Сереж, а мяса-то осталось только на завтрак, – поворачивая над огнем подогревающийся кусок, произнес Алексей.

– Знаю. Сегодня ничего на глаза не попалось, может, завтра повезет, – подбрасывая в костер очередную порцию сухого бурьяна и камыша, собранных вокруг стоянки, ответил Сергей.

Готовить на подобном огне сложно, уж больно жарко горит и быстро прогорает это горючее. А вот подогреть – вполне возможно, что, собственно говоря, путникам сейчас и было нужно. Разумеется, Болотин прав и с провизией нужно что-то делать, но только не трагедию.

Если завтра они что-то повстречают, то непременно поохотятся. Нет – тоже ничего страшного. У них есть запас продовольствия, которого им хватит как минимум дня на три. А собак можно будет просто отпустить на ночь, и они прекрасно позаботятся о себе сами. Это же не дворовые охранники, а охотники, так что не маленькие, разберутся.

Утро ничего не изменило ни в их положении, ни в распорядке. Скорый обряд утреннего туалета, а попросту умывание в холодной воде. Разогрев остатков мяса для людей и раздача холодного собакам. Навьючивание поклажи – и в добрый путь по заданному направлению.

И снова открытая степь, спуски, подъемы, палящее солнце. Все же удивительно, как здесь все еще не выгорела трава, оставаясь такой же зеленой, хотя вид у нее и не такой сочный, как весной. Вероятно, все дело в богатстве местности водой, которая не давала иссушить землю. Идеальные условия для земледелия. Эти бескрайние просторы так и просились под плуг, к тому же почва обладала примерно пятидесятисантиметровым слоем чернозема – это Алексею стало интересно, и он повозился с лопаткой на очередной стоянке.

Примерно к полудню стало ясно, что им опять ничего не улыбнется. Устроили привал у очередного ручья, отпустив собак искать себе пропитание. То, что Сергей не заметил дичи, не означало, что ее не было вовсе. Здесь хватало грызунов и иной живности.

Кстати, уже через полчаса Туба устроилась напротив хозяина и с наглым видом начала поедать пойманного кролика. Машка хотела было присоседиться, но с рычанием была прогнана прочь. Сергею только и оставалось, что осуждающе покачать головой, сетуя на невоспитанность питомицы. Им с Алексеем приходилось делить на двоих одну банку тушенки и по одному сухарю, а тут на твоих глазах потребляют свежатинку.

В путь сумели выдвинуться только через пару часов, когда Сергей окончательно убедился в том, что поохотиться удалось всем и истощение никому не грозит. Он по-настоящему дорожил собаками, которые к тому же могли сослужить хорошую службу и, наконец, были его друзьями. Подумаешь, за день они смогут покрыть не такое большое расстояние. Не беда. Конечно, лишний раз задерживаться им не резон, но и гнать на пределе сил тоже нет никакой необходимости.

Что это?! Да нет же, никакой ошибки. Это именно выстрел, и ничем иным быть просто не может. До источника достаточно далеко, звук долетел уже приглушенным, а может, все дело в том, что выстрел прозвучал за увалом, до которого еще метров двести. Опять выстрел. И снова. Там явно кто-то не на шутку развоевался. Показалось, или действительно порывом ветра донесло обрывки криков, полных лихости и задора? Вполне могло и донести, тем более ветер именно оттуда. Но, с другой стороны, если это так, то ветерок слабый и до места схватки должно быть не так уж и далеко.

Сергей с Алексеем быстро переглянулись. Клацнули затворы. Ноги сами собой бросились в бег, выдерживая направление на увал. Вообще-то глупость несусветная. Ну кто так поступает по здравом рассуждении? Могло быть так, что из набега возвращаются довольные собой и переполняемые эмоциями дикари? Очень даже могло. Могло случиться так, что всех белых уже перебили и сейчас палят в воздух из чувства торжества? Разумеется. А могло выйти так, что сошлись два отряда дикарей, а теми самыми цивилизованными белыми тут и не пахнет? Да легко. Так какого же тогда?..

А вот хороший вопрос. Но только ответ на него двум парням, безрассудно бросившимся вперед, был явно неизвестен. Мало того, никакие иные варианты, кроме того, что там сейчас отбиваются от дикарей именно те, к кому они стремились попасть, ими просто не рассматривались. Все было именно так и никак иначе. Хорошо хоть хватило благоразумия выбежать наверх не очертя голову, а предварительно остановиться и взять оружие наперевес.

Говорят, дуракам и пьяницам везет. Что же, возможно, и так. Хотя… Это смотря что считать везением. Если то, что там действительно были белые и они нуждались в помощи, можно было назвать таковым, то таки да, пришельцам из иного мира повезло. А вот насчет остального очень большие сомнения…

Примерно метрах в двухстах пятидесяти от гребня, на котором расположились друзья, протекала неширокая речка с покатыми берегами. Как видно, это место было удобным для преодоления вброд, потому что на берегу сейчас находился большой, крытый парусиновым тентом фургон, запряженный четверкой крепких лошадей. Ну один в один как те, что им доводилось видеть в вестернах.

К этому своеобразному кораблю степей сзади были привязаны три коровы, а с бортов еще две верховые лошади под седлами. Внутри повозки, имевшей достаточно высокие борта, находились несколько человек, которые непрерывно стреляли, усиленно переводя порох. Еще двое стреляли из-под повозки, благо та стояла на высоких колесах. Кстати, некоторые выстрелы сопровождались лишь легким дымком, тогда как основная масса – прямо-таки клубами дыма. Если бы не постоянно дующий ветер, то фургон уже давно заволокло бы густыми облаками молочного цвета.

Но все это отмечалось только краем сознания, а основное внимание было сосредоточено на нападающих. Индейцев – а по-другому Сергей называть их отказывался, уж больно похожи – было порядка трех десятков. Все верхами, все мужчины, и все вооружены. У некоторых были и ружья. Как раз один из всадников всадил в фургон два выстрела с коротким промежутком. Возможно, у него была двустволка. Что там с результатом – непонятно. А вот у индейцев до сих пор нет никаких потерь.

Все говорит о том, что драка началась именно на этом месте. Да будь иначе, парни уже давно услышали бы пальбу. Но нет ни валяющихся трупов, ни раненых, выбывших из строя и отъезжающих в сторону. Они холостыми палят, что ли? Расстояние от двух до десяти метров, устроили целую канонаду, и все мимо. Это что же за мастера такие?

Но раздумывать некогда, если вмешиваться, то тянуть нельзя. Если уходить, времени в общем-то тоже нет. Алексей с немым вопросом смотрит на Сергея, и тот понимает, что решать нужно ему. А что тут решать, тут действовать нужно, причем быстро.

– Леха, если индейцы с этими справятся, то могут найти и нас. Сейчас мы можем выступить с союзниками, а после будем одни. Так что вариантов нет.

– Ага, – нервно сглотнув, произнес Болотин.

– Ты стрелять-то сможешь?

– За результат не поручусь, но стрелять буду.

– Тогда так: стреляй, только если они поскачут на нас. Оно и меня прикроешь, пока перезаряжать буду, и упреждения никакого не надо брать, прицел постоянный. Готов?

– Как пионер, блин. Ой, мама, роди меня обратно.

– Не трухай, братуха, йок макарёк.

Приклад уперся в плечо. Оптика исправно приблизила панораму. Прицел выставлен на две сотни метров, то, что нужно. Ветер слабый, да еще и встречный можно не учитывать вовсе. Унять дыхание. Руки. Нормально, вроде дрожь прошла. Вот странно. Сколько он ни смотрел вестерны, неизменно мысленно был на стороне индейцев, так же и с книжками, что в детстве читал. Его всегда до глубины души возмущало наглое поведение белых, которые прогоняли бедных коренных жителей с родных территорий. А сейчас он вполне хладнокровно, да, теперь уже хладнокровно, словно на охоте, целится в этих самых бедных индейцев.

Выстрелы звучали по-разному. Иные были глухие, другие трескучие, словно ломался штакетник, третьи гулкие. Этот выделялся среди всей этой какофонии тем, что был резким и хлестким, как удар плетки. А еще… Он был первым, что собрал кровавую жатву в этом странном сражении.

Рассуждая как человек, имеющий большой опыт обращения со стрелковым оружием, Сергей решил в первую очередь бить по тем, у кого в руках заметны ружья. Первому не повезло именно тому, что разрядил по фургону свою двустволку. Похоже, он уже успел ее перезарядить и готовился снова стрелять. Однако вместо этого нелепо взмахнул руками, поймав грудью пулю, и, откинувшись на круп лошади, скатился на землю.

Передернуть затвор, все так же не отрываясь от панорамы и выискивая новую цель. Вот еще один с ружьем. Все настолько возбуждены, что пока не замечают опасности, исходящей вовсе не от повозки. Выстрел! И этот катится в пыльную траву. Снова сыто клацает затвор, досылая желтый патрон в патронник.

Их заметили, когда упал уже третий индеец. Причем заметили как индейцы, так и обороняющиеся. Сергей увидел в прицел, как женщина, помахав ему, с нескрываемой радостью обняла и прижала к себе ребенка. И чего радоваться? Ну да, он смог нанести первые потери в этом противостоянии, но ведь это ни о чем не говорит. Да их тут три десятка, расстояние две сотни метров, которое их кони проскачут очень быстро. Будет удивительно, если им удастся отбиться.

В голове возникает запоздалая мысль о том, что он идиот, каких мало. Нужно было освободить от поклажи собак. Их вполне можно было натравить на всадников, ведь лошадь по сути очень пугливое существо. Конечно, собаки не остановили бы всадников, но сумели бы внести сумятицу или задержать, подарив возможность сделать лишний выстрел. Правда, потом подумалось и о том, что толку от этого не было бы никакого, разве только еще один убитый или раненый. Слишком много нападающих, тут пулемет нужен, да и то без гарантий, а у них две трехлинейки. И о чем они думали, ввязываясь в это?

Вот в прицел попал индеец, который активно размахивает руками и указывает в сторону нежданной подмоги, явившейся, казалось, к обреченным переселенцам. Выстрел! Во-от та-ак, а то раскомандовался, йок макарёк. Индеец как-то бочком сполз на землю. Последний патрон в обойме. Индейцы явно намереваются атаковать. Сергей сажает перекрестье на следующую цель. Выстрел! Индеец резко откидывает назад голову, словно ему только что прилетело в лоб кувалдой, а потом кубарем летит в пыль. Что за хрень?! Варакин быстро целится в соседнего всадника и жмет на спуск. Всадник не стоит на месте, выстрел слишком поспешный, а потому пуля бьет дикаря в плечо.

Казалось, вот сейчас придет самый реальный абзац. Сергей лихорадочно загонял в магазин патроны. Алексей с каким-то задором клацнул затвором и, прицелившись, выпустил вторую пулю, но на этот раз мимо. Варакин успел вложить только второй патрон, когда всадники вдруг развернулись и помчались прочь. Что за?..

Не веря в происходящее, Сергей поспешно послал вперед затвор и вскинул карабин. Два выстрела, прозвучавшие вдогонку, один ссаженный всадник и один явно раненный, но способный держаться в седле. Впрочем, седел-то у них и нет. Все? Неужели все? Три десятка всадников, ну пусть немного меньше, убежали от двух стрелков? Что за бред сивой кобылы, йок макарёк! Как такое вообще возможно? Они что все тут, трусы?

Ох, бли-ин, сколько же у него вопросов. А ведь там никто ни бельмеса по-русски. Ладно, это не суть важно. Главное, что они предстали перед местными в образе героев, которым те как бы кое-чем обязаны. Неплохое начало. Впрочем, какие они, к ляду, местные. Переселенцы, ринувшиеся сюда в поисках лучшей доли, местных-то как раз они с Алексеем сейчас шуганули. Именно, что они вдвоем и отогнали, не эти же из повозки, в самом-то деле. Они только воздух сотрясали своей беспрестанной канонадой. Так что сие благое деяние парни с чистой совестью могли записать на свой счет.

– Леш, а ты на хрена стрелял? Я же сказал, только если на нас поскачут, йок макарёк.

– Да я просто подумал, что если поскачут, то я только раз и успею стрельнуть, да и то гарантированно промажу, а так шансов вроде как больше.

– Убедительно. А чего, как пижон, в голову бил?

– Так я это… В грудь целился.

– Да-а, тяжелый случай. Ладно, хорошо все то, что хорошо кончается. Во, делегация от спасенных. – К ним приближались два всадника, вот только отчего-то оружие держали на изготовку. – Патроны пополнил? – пристально глядя на всадников, поинтересовался Сергей.

– Да.

– Если что, вали наглухо.

– Да ты что? Мы же их сейчас…

– Леха, ты не возмущайся, а делай, что тебе говорят. Хрен их знает, что за тараканы в их головах. Они сколько палили, и все без толку, а тут появились два архаровца и враз положили пятерых. Полагаешь, люди думают о том, что у них руки кривые? Нет, они думают, что у других оружие лучше. Усек?

– Усек.

– Да чего ты нос-то повесил?! Я, может, еще и ошибаюсь, а нас сейчас начнут потчевать блинами.

В этот момент всадники подскакали к иномирянам и, резко осадив лошадей, начали ощупывать их внимательными взглядами. При этом оружие их было направлено на спасителей, благодарность, нечего сказать. Землянам ничего не оставалось, кроме как ответить любезностью на любезность. Вот так они и стояли, впившись друг в друга взглядами.

Местные взирали сурово, как люди, привыкшие стойко переносить тяготы жизни и не любящие всех тех, кто этому пытается мешать. Сергей смотрел так, как только может смотреть нормальный мужик на неблагодарных придурков, испытывая жгучее желание накостылять обоим. Во взгляде же Алексея было нескрываемое и даже какое-то демонстративное любопытство.

– Алеш, одебрат браковнич¹, – вдруг произнес старший, с седой шевелюрой и окладистой бородой.

Второй был помоложе и, хотя также бородат, явно являлся сыном первого, уж больно похожи, но только ни о какой седине тут говорить не приходилось. По сути, этот мужик был ровесником Сергея, возможно, и младше на пару годков. Почему мужик? Да потому, что оба были типичные крестьяне, другие ассоциации в голове даже не всплывали. Хотя одеты они были под стать персонажам фильмов о Диком Западе, но вот лезли из них трудяги, привыкшие к плугу, а не бойцы, и все тут.

Как видно подчиняясь приказу отца, парень переложил двуствольное ружье поперек седла, вроде как демонстрируя мирные намерения и в то же время показывая, что он готов ко всему. Ну-ну, с десятка шагов не смог попасть ни в одного индейца, а туда же. Но это не суть важно, потому как вроде намечается диалог.

Папаша тоже прибрал ружьишко, только он пошел дальше и уложил его в чехол, что был прикреплен к седлу. А вот это ружье, а вернее, карабин очень даже магазинный. Заметен затвор, хотя толком не рассмотреть, вроде болтовой, как и у их «мосинок», но в то же время что-то иное. Что самое интересное, в седельной кобуре, с противоположной стороны от карабина, находился по виду вполне себе кремневый пистолет. А на бедре у этого самого Алеша, ну это сын который, заметен самый натуральный револьвер, на манер ранних кольтов. Любопытное ассорти получается, тут ведь и двустволка сына явно заряжается со ствола, на это указывает своеобразный шомпол. В казенной части заметны капсюли, которые установлены снаружи, что лишний раз подтверждало версию о дульнозарядности оружия.

Тут еще припомнился и тот факт, что во время стрельбы было заметно использование как бездымного, так и дымного порохов. Одним словом, полный сюр. Ну и что все это значит? Собрали с бору по сосенке? Или у них сейчас в ходу самое различное оружие, от кремневок до унитарного патрона? Ладно, придется в этом разбираться хотя бы по той причине, что нужно как-то выживать.

– Джекуме вам за помок бодживат банди. Про кохо исми си модлит ке Зтворители?²

Опять заговорил старший. Впрочем, это не вызвало никакого удивления, вот если бы наоборот, тогда да, а так слово за главой семьи. Порядок, в общем. В этом-то порядок, и, судя по жесту, их благодарят за помощь, вот только ничего не понятно. Вроде промелькнула парочка слов, вызвавших какие-то ассоциации или, по крайней мере, звучавших более или мене знакомо, но ничего конкретного.

– Сереж, ты понимаешь, что он лопочет?

– Издеваешься? Откуда? Могу только догадываться. Благодарят, наверное.

– А тебе их язык ничего не напоминает?

– Если ты хочешь сказать, что он чем-то похож на славянский, то где-то как-то с большим допуском можно предположить. Но только с очень большим.

– А ты что, славянофил?

– Нет, но украинский, белорусский, польский и сербский отличу.

– Откуда такие познания?

– Три первых больше благодаря телевизору и «Песнярам», которых мамка любит слушать, а сербский… Служил со мной один серб. Чего смотришь? Самый натуральный серб. Их семья эмигрировала, когда НАТО влезло в сербский конфликт.

– Отси, розумис?³ – обратился сын к главе семейства.

– Занди, цун, невим чий джэзик⁴, – неопределенно пожав плечами, ответил отец.

Нет, Алексей в одном определенно прав – что-то такое на грани улавливается. Наверное, все же этот язык состоит в родстве со славянскими языками. Интересное кино получается. А как такое вообще возможно-то? Что, существует налаженный культурный обмен между мирами? Ха-ха три раза. Очень смешно. Но факт остается фактом. Сергей готов был прозакладывать… банку тушенки на то, что он понял, о чем говорил сын. Хотя даже приблизительно не уловил речи отца.

Весело, одним словом. Направляясь к поселениям людей, они даже не представляли, как будут общаться с ними. Алексей честно признался, что проявил в этом отношении простейшую самоуверенность. Дело в том, что он имел опыт поездок за границу и, как ни странно, умудрялся общаться и с обслугой в отеле, и с продавцами, а больше ему и общаться-то ни с кем не надо было. Но в этом серьезным подспорьем было использование английского языка. Не сказать, что он полиглот, как, впрочем, и те, с кем он беседовал, но процесс общения все же шел. А тут… Нет, он явно приуменьшил возникновение трудностей с незнанием языка.

Стало очевидным, что с подобным пробелом, да еще и непониманием местных реалий в город, даже захудалый, лучше не соваться. Им не известно ничего – ни какая здесь денежная единица, ни сколько стоит хлеб, про остальное лучше и не вспоминать. Они не знакомы с местными законами и обычаями, поэтому понятия не имеют, что может последовать, к примеру, за оплеуху – пуля в лоб, веревка или пожизненная каторга. Словом, нажить сдуру неприятностей можно было целый железнодорожный состав, причем на абсолютно ровном месте.

Самый оптимальный вариант – это прибиться вот к этой семье и, так сказать, окунувшись в среду, начать изучать язык. Разумеется, если это семейство позволит подобное, но вроде должны. Видно же, что на их главу произвело впечатление то, как незнакомцы расправились с нападавшими.

Полноценного разговора не получилось, чему не стоило удивляться. Но путем самой различной жестикуляции, многократного повторения одних и тех же слов до понимания их значения, пантомимы и использования различных предметов им все же удалось договориться. Семья Кафка – это, похоже, была их фамилия – договорилась с пинками – а вот так вроде называли местных индейцев – о том, что они поставят ферму на берегу какой-то реки у леса. Понятное дело, им не помешает помощь двух крепких парней, тем более если те согласны работать только за еду.

Было бы удивительно, если бы они отказались, это же, считай, даром. Вообще-то Сергею претило подобное, но Алексей его убедил. Поживут малость с местными, вдали от цивилизации, изучат язык, а потом уж можно будет думать о том, что делать дальше. В конце концов, времени у них более чем достаточно, ни много ни мало вся жизнь. Опять же смогут определиться с занятием, потому что здесь компьютерами, похоже, и не пахнет, а потому Алексей гарантированно остался безработным.

Впрочем, Сергей на попытки Болотина прикинуть, чем они могут зарабатывать на жизнь, только покачал головой. Выбор у них небольшой и лежит на поверхности. Сергей промысловик и умудрялся добывать зверя в достаточном количестве даже в их мире, где его уже хорошо подвыбили, сумеет разобраться и здесь. Пусть тут ни куниц, ни соболей, но что-то же есть, а зимы здесь холодные, значит, и в мехе будет нужда. Словом, для него, можно сказать, ничего не поменялось. Остается только договориться с местными пинками о соседстве.

Насколько понял Сергей, на этот небольшой караван напали представители соседнего племени пинков. Вроде как молодежь сбивается в ватаги и бродит по округе в поисках добычи. Такие могут напасть и на местных, вражда у них в крови, потому никто и никогда здесь не расслабляется.

Собственно, именно этим обстоятельством объясняется поведение пинков, напавших на семейство переселенцев. Это не отряд из представителей одного рода, воины которого будут горой стоять друг за друга до последнего и, уходя, постараются унести с собой тела павших, а сборная солянка. Воины из разных родов, объединившиеся ради добычи и имеющие только одну цель – грабеж. Ну и зачем им лишний раз рисковать? Пока было относительно безопасно, они и не думали отходить, желая добраться до вожделенной добычи, но, как только запахло жареным, предпочли убежать, а не идти в последний и решительный.

Наибольший интерес для нападения, разумеется, представляют собой именно белые, потому что с них можно взять наилучшую добычу. Самым ценным трофеем считается огнестрельное оружие, причем ценятся даже кремневые ружья и пистолеты. Впрочем, чему тут удивляться, если и многие белые до сих пор пользуются кремневками.

Но с белых и кроме оружия было что взять. Кухонная утварь, ножи, топоры, ткани… Словом, вот такая семья, разгромленная во время перехода, лакомый кусочек для местных. То же самое можно сказать и о фермах, но это уже крепкий орешек, который подчас невозможно разгрызть и такому сильному отряду.

Немаловажным трофеем считалась и плененная белая женщина. Такие рабыни служили пинкам в качестве общественных наложниц. Никто и никогда не слышал о том, чтобы местные женились на своих пленницах, хотя белые женщины явно нравились дикарям куда больше соплеменниц, поэтому их судьба была предопределена. Когда женщина теряла привлекательность и уже не могла помогать по хозяйству, ее убивали. Вот так просто и без затей.

Сергей удивился было тому, что Кафки решили поселиться в этих диких землях, лишенных защиты армии. Раз уж пинки так любят поживу, то можно ли чувствовать себя в безопасности на их территории? Но старый Кафка Бедрич заверил, что местным верить можно всегда. У него не было никаких сомнений в том, что если бы он сунулся сюда без позволения, то их ждала бы смерть. Причем попавшие в плен в прямом смысле завидовали бы мертвым. Пинки очень жестоки и над пленниками, приговоренными к смерти, куражатся от души. Относительно повезло бы только женщинам, которых ждала участь рабыни, а в конце – смерть без мучений.

Но если местные дали свое согласие на проживание посторонних, то можно не сомневаться – ни этот конкретный род, ни другие представители их племени не украдут даже овцу. От тебя требуется только одно – неукоснительно выполнять все пункты договора. Если ты честен, то будь уверен, тебе ответят тем же. Единственная опасность исходит от вот таких банд, но они несут угрозу и самим хозяевам земель. Так что тут все по-честному.

Кстати, судя по словам Бедрича Кафки, у пришельцев имелся неплохой аргумент для торга с местными. Эти парни не государственное земельное управление и не так жадны, потому с ними можно договориться относительно недорого. Тем более что у новых знакомцев имелось то, что несомненно заинтересует пинков, разумеется, если Сергей и Алексей не захотят оставить это у себя. Бедрич имел в виду их арсенал.

А добыча, по местным меркам, пришельцам досталась солидная. Кремневое ружье, два пистонных пистолета, двустволка с переломными стволами, пара десятков патронов к ней, порох, пули, пистоны, кремнии. Несколько ножей и боевых топориков на манер томагавков из детских фильмов про индейцев. Разумеется, лошади в количестве четырех голов, которых переловили младшие дети Бедрича, пока взрослые разговаривали. Было еще кое-какое имущество с убитых дикарей, но это уже особой ценности не представляло, хотя и могло служить предметом торга с местными.

Семейство Бедрича Кафки оказалось довольно большим. Родители, трое сыновей от двадцати с лишним до двенадцати лет. Две дочери лет шестнадцати – восемнадцати, глядя на них, и не поймешь, кто старшая, а кто младшая. Развитые девки, ничего не скажешь. Жена старшего сына и их трехгодовалый сын. Это были не все дети. Один сын погиб в прошлом году в столкновении с пинками, еще двое и одна дочь умерли в младенчестве. Алеш и Хана, это сын с невесткой, тоже успели потерять двух младенцев. По всему выходило, что жизнь здесь суровая. Впрочем, скорее медицина на низком уровне, ведь в основном умирали именно дети.

С другой стороны, нельзя было брать за образец именно эту семью. Вот у брата Бедрича десять детей, и ни одного не схоронили. Глава семейства утверждал, что все в руках Создателя и происходит по воле Его. Но все одно, смертность просто зашкаливала.

Пила со звонким вжиком елозила по пропилу, с каждым разом углубляясь в ствол по миллиметру, может, больше, может, меньше, но от того ее работа не была менее неумолимой. Наконец послышался легкий треск. Сергей посмотрел на Алексея, с которым на пару орудовал двуручной пилой. Потом они не сговариваясь посмотрели на Радоса, восемнадцатилетнего парнишку, упершегося в ствол длинной жердью, чтобы придать падающему дереву дополнительной уверенности.

Старший, Алеш, сейчас вместе с отцом занят поднятием целины на будущих полях. Сестры и невестка ошкуривают доставленные к строительной площадке сосновые хлысты. Младший из сыновей, Синек, осуществляет доставку, используя двух лошадей и своеобразный передок, на котором закрепляется один конец ствола. Тут недалеко, собственно поэтому этот участок и выбрал Бедрич. Ввиду этих причин лесорубы никак не поспевают за возчиком и женщинами, справляющимися со своей частью работы куда быстрее.

Вот так и получилось, что помощником у них оказался средненький Радос. Но парнишка, по своему обыкновению, витал где-то в облаках. Такое впечатление, что и не крестьянского рода, а из интеллигентов каких, все время о чем-то думает и мечтает, словно не от мира сего. Вот и сейчас он настолько устал ждать, когда же эти двое допилят подрубленное с противоположной стороны дерево, что опять улетел в облака.

– Радос, ты с нами? Радос!

– А?.. Что?..

– Ау, мы здесь. Дерево трещит.

– Ага.

Парнишка-то молодой и где-то там мечтатель, но не сказать, что худосочный. На что Сергей был высок и крепок, однако Радос ему ничуть не уступит. Вот он надавил. Вроде ничего не произошло, но тренированное ухо, а главное, руки пильщиков четко уловили легкое потрескивание. Пила заелозила быстрее и свободнее, треск из едва различимого превратился в нарастающий, и стало заметно, что дерево начало свое неуклонное движение. Все. Дальше оставаться рядом опасно. Они отбежали в сторону, прихватив с собой пилу. Треск стал оглушительным, слышно, как рвутся древесные волокна, наконец звук достиг противной зубодробительной ноты, и, проламываясь сквозь кроны соседних деревьев, ствол упал на землю.

Чем хорош участок, выбранный для вырубки Бедричем, так это тем, что лес здесь смешанный. С одной стороны, материала для строительства предостаточно. С другой, лиственные деревья растут более тесно, чем в сосняке, и срубленные стволы вынуждены проламываться сквозь кроны и ветви соседей, благодаря чему удается избежать удара ствола о землю и его раскола.

Теперь нужно обрубить все сучья, распилить ствол на равные части, которые можно использовать на строительстве. Здесь их, пожалуй, будет три, да еще одна часть вполне сгодится на хозяйственные постройки, туда лес идет поплоше.

– Ну, ты чего опять мечтаешь? – осуждающе покачав головой, в сердцах выпалил Сергей.

За десять дней совместной работы на лесоповале они худо-бедно научились общаться. Язык местных имел мало общего со славянскими, но многие слова были схожи как по звучанию, так и по значению, поэтому изучение шло полным ходом. Разумеется, разговаривали они через пень-колоду, с невероятным акцентом, да еще и время от времени приправляя речь русскими словами, но в сравнении с тем, что было две недели назад, когда они чувствовали себя инопланетянами, разница была просто колоссальной.

– Извините, я больше не буду, – в который раз потупился парень. Эдакий облом с видом нашкодившего мальчишки. Картина маслом, йок макарёк.

– Леш, это он уже в который раз извиняется?

– А я помню? Кажется, еще с первого дерева началось.

При этих словах парень покраснел еще гуще.

Пришельцы старались разговаривать на рустинском, так как им необходима была практика. Поначалу были опасения, что, возможно, этот язык не является государственным. Мало ли, вон в ту же Америку на Земле ехали со всего света, и всех там принимали, а здешняя ситуация была чем-то схожа. Но их заверили, что хотя Рустиния – небольшое королевство в Старом Свете, Новая Рустиния является его частью и государственный язык полностью соответствует.

– Это он все время про Гнеську вспоминает, – послышался задорный голос Синека, успевшего вернуться.

– О! А ты-то чего так мельтешишь, не поспеешь за тобой.

– Я что, дядько Сергей, там бабы и вовсе как с цепи сорвались. Все на меня покрикивают, чтобы возил быстрее. Я им – мол, валить лес не успевают, а они не верят, говорят, что я все придумываю.

– Ясно. Не терпится бабам в своем доме обосноваться, вот и торопят, – сделал вывод Сергей.

Вообще-то в подобной спешке хорошего мало. Во-первых, лес нужно рубить после первых морозов, чтобы движение соков прекратилось. Во-вторых, не мешало бы материал просушить. Но, как видно, здесь определяющим фактором было время, поэтому тем обстоятельством, что стены потом еще долгое время будут плакать смолой, решили пренебречь, как и тем, что по мере просыхания дерево неизбежно будет деформироваться и появятся щели. Впрочем, со всем можно бороться по-своему – стены обработать, щели дополнительно законопатить. А вот крыша над головой – это куда серьезнее.

Бедрич уже закидывает камешки насчет зимовья, мол, оставайтесь, будет вам и крыша над головой, и сыты будете. Вот только понимает, что бесполезно это. Не из голытьбы парни и не из лодырей. Правда, Алексей поначалу был уж очень неловок, но не бездельник, это точно. Не останутся. А ведь и зимой нужно будет валить лес. Сейчас-то они только временное пристанище собираются сделать, основной дом поставят лишь к следующей осени. Ясное дело, что изначально расчет был на собственные силы, но грех отказываться, раз счастье подвалило. Вон сразу две пары рук высвободилось, и лес непрерывно заготавливается, и пашня поднимается.

Остается только удивляться, чего эти двое вообще к ним приклеились и согласились работать задаром. У рустинцев вообще принято кормить работников, и это никогда не идет в зачет платы. Иное дело, что на разносолы не рассчитывай, так тут и удивляться нечему. Вот и выходит, что даром парни трудятся от зари до зари не покладая рук, а Алексей так тот и вовсе в кровь их успел стереть.

– Это кто такая Гнеська? – тут же подхватился Сергей, предполагая, что можно мимоходом отвлечься от тяжкого, прямо-таки каторжного труда.

– Да никто. Придумывает он все, – решил отнекиваться Радос.

– И ничего не придумываю! Думаешь, не видел, как вы друг на дружку смотрели?

– Синек!.. – Радос с явной угрозой шагнул к мальчишке, но тот с легкостью отскочил в сторону, дразня старшего брата.

– Ты чего на брата-то взъелся, Радос? – с задорной улыбкой остановил парня Сергей, хлопнув его по крутому плечу. – Нешто он тебе плохого желает?

– Так издевается же.

– Ну уж тебя и подразнить нельзя.

– Так не отдаст за меня Гнеську ее отец. Они уж три года как обустроились близ форта Опань, а мы только прибыли, да еще и на пинкскую территорию направились.

– Ну и что? Вам льготы положены, никаких налогов, только обживаться. Семья вы работящая, вон, твой отец говорит, земля эта сама молит о плуге, так что очень скоро подниметесь.

– Так опасно здесь.

– Ну если она тебя любит, то… А она тебя любит?

– Не знаю, – покраснев, куда там девке, произнес Радос.

– Здрасте приехали. Ну вы хоть встречались? – Удивлению Сергея не было предела.

– Встречались. Мы на гульбище вместе ходили.

– В смысле – вдвоем?

– Нет. Но она там тоже была. Мы даже один раз вместе танцевали кабру.

Ага. Кабра – это местный танец, что-то вроде кадрили. Рустинцы вообще во многом напоминали славян, и многие обычаи были похожи. С другой стороны, люди – они везде люди. Вот взять то же гостеприимство, которое в ходу у очень даже многих народов, не имеющих общих корней, а подчас и веры. Или кровная месть, которая была у всех народов без исключения, просто где-то этот обычай повыветрился, подзабылся, а где-то нет. А привилегированное положение мужчин по отношению к женщинам – это и вовсе повсеместно. Словом, схожести можно было удивляться, но не так чтобы проводить параллели. Рустинцы, они и есть рустинцы и к славянам отношения не имеют, хотя и есть сходства в обычаях, в быту и культуре. Вот кабра, например, веселый, разбитной танец, который нужно танцевать в паре, как и кадриль, которая задорная и непокорная.

– Радос, а ты ей хотя бы говорил, что она тебе нравится? – не унимался Сергей. По сердцу ему этот паренек, хотелось бы помочь, вот только еще знать бы как.

– Да чего ты пристал, дядько Сергей?

– Так помочь хочу, дуралей.

– А ты и без того помогаешь. Как будет у нас дом, как станем крепко на ноги, как увидят, что мы добрые хозяева, а не голытьба подзаборная, так моему отцу с ее батюшкой сговориться проще будет.

– Ага. Это я понял. Нет, это ты правильно сказал. Вот молодец. Слышишь, Алексей, какие правильные речи толкать может наш молодой обалдуй, куда Ленину на броневике.

– Ты о ком, дядько Сергей? – понимая, что тут есть какая-то подковырка, растерянно произнес Радос.

– Да так. Хочешь, чтобы все видели, какой ты весь из себя хозяйственный и работящий, для начала будь им.

– Как это?

– Работать начинай, а не в облаках витай. Чем крепче будешь работать, тем быстрее встанет дом. Чем больше души в него вложишь, тем он будет краше. А если будешь только мечтать и думать о том, как все будет замечательно и как ты всем все докажешь, то ни хрена у тебя не будет. Понял, йок макарёк?

– Понял.

– Вот и молодец. Взял топор и пошел рубить ветки. А ты чего смотришь, бери пилу, не видишь, наш возница уже вернулся, а бабы готовы порвать на фашистский флаг за медленную работу.

– Ты чего завелся, Сергей? – удивился Алексей.

– Да задолбался батрачить. Мы без труда можем срубить себе избушку и перезимовать в ней. Я здесь видел соболей, и много, кстати. Вон, чтобы не потерять собак, приходится их держать на привязи. С местными пинками договориться – без проблем. Подкинем вождю этот немудреный огнестрел, так он нам легко позволит жить здесь в свое удовольствие. Так что за осень и зиму сможем набить предостаточно пушнины.

– Сереж, ну ты же понимаешь, что промыслом нам много не заработать.

– А тут мы вовсе задаром горбатимся, а так бы на себя работали. – Разумеется, говорили они по-русски, незачем Кафкам знать, о чем именно думают их работники.

– Сергей, вот скажи, ты много зарабатывал охотой?

– На жизнь хватало.

– Понимаю. Но я не хочу всю жизнь прожить в тайге.

– Здесь это называется чаща.

– А мне без разницы. Я и сам этого не хочу, и тебе не позволю. А для начала нам нужно хотя бы понять, куда мы попали, изучить язык и письменность.

– Леш, я, конечно, понимаю, в книжках, что я читал, попавшие в нашу ситуацию сразу показывают всем кузькину мать и ставят все с ног на голову. Но ты спустись на грешную землю. Я охотник-промысловик, в потрясатели мира не гожусь, да и не хочу я этого.

– Глобус.

– Что глобус?

– Если спускаться, то на Глобус. Забыл? Именно так местные называют свою планету, а Земля осталась непонятно где.

У местных очень даже имелось такое обозначение суши, как земля, но вот свой шарик они именовали Глобусом, по названию макета планеты. Вообще-то звучало это несколько иначе, на каком-то древнем и уже мертвом языке, аналоге земной латыни – Аглаулибарти, язык сломаешь, так что лучше уж Глобус.

– Да что ты меня путаешь! Глобус, Земля… какая разница. Тут все одинаковое, и я так думаю, что это все та же планета, только параллельные миры, – отмахнулся Сергей.

– Может, и так, но, как у нас говорят, со своим кадилом в чужую церковь не ходят. И потом, тайгу ты вполне по-местному чащей называешь, так что изволь. А что касается дальнейшего жития, то попомни мои слова, ты на пушном промысле не так чтобы и много заработаешь. У тебя есть отличные собаки, что дает неоспоримое преимущество перед другими, у тебя есть великолепное оружие, какого нет ни у кого, тут об оптике и слыхом не слыхивали. Ты превосходный стрелок, каких еще поискать. Но скажи, а сколько будет стоить в местных условиях изготовить боеприпасы к нашим карабинам? Ведь с ними все не слава богу. Проблема как с пулями, так и с гильзами. Ну, может, по второму кругу можно будет использовать наши гильзы, но тогда капсюля нужны другие, местные слишком героических пропорций. Сколько будет стоить изготовление эксклюзивных капсюлей и пуль?

– Пули можно и свинцовые лить, а оружие потом пристрелять.

– Согласен, но вопрос с капсюлями или гильзами остается открытым. С мелкашкой тоже все не слава богу. Опять эксклюзивная гильза с кольцевым воспламенением, хотя и простенькая свинцовая пулька. Ну и сколько ты заработаешь, при такой эксклюзивности боеприпасов? Или ты согласен сменить арсенал на местный? Вижу, что желанием не горишь.

– А ты что предлагаешь?

– Не горячиться. Собирать информацию. В одном ты прав, скорее всего этой зимой придется заниматься пушным промыслом, а дальше видно будет. Сейчас нам не помешает хоть какая-то копейка, то есть крона⁵. А потом сориентируемся.

Вообще-то слушать, как рассуждает бывший системный администратор коммерческого банка, было несколько смешно, хотя Сергей и старался всячески сдерживаться. Вот так вот. Тут все тупые, а я сейчас как всем покажу и научу уму-разуму. С другой стороны, нужно обождать и посмотреть, а вдруг и вправду покажет и научит.

Ведь может же быть так, что они, представители куда более развитого в технологическом плане общества, сумеют раньше рассмотреть то, на что не обратят внимания местные. Тут все дело в случае и в нестандартном для местных взгляде на обычные в общем-то вещи.

Да взять хотя бы их оружие. Ведь на сегодняшний день равных этим образцам нет. Достаточно найти грамотного инженера, который сможет эти изделия тщательно измерить и перенести на чертежи, и можно поднять солидный куш. А вдогонку и прицелы запустить. По всему получается, что есть шанс хорошо навариться. А если тут тоже существуют патенты, то есть возможность снимать сливки и дальше.

Все это может быть, да только не больно-то верится. Те же чертежи – это, конечно, хорошо. Но какая используется марка стали? По какой технологии, с помощью каких станков изготавливаются те или иные детали? И еще бог весть сколько тонкостей, о которых они и понятия не имеют. Вон китайцы, «калашникова» скопировали, но их автомат с русским не идет ни в какое сравнение. Словом, просто только кошки родятся. Но прав Алексей в одном. Пушным промыслом всегда заняться можно, и для того, чтобы жить в чаще, ни много имущества, ни много ума не нужно. Да, Сергея такая жизнь устраивает, но вот Алексею она не по нраву, а он для Варакина единственное, что связывает с прошлым. Дорог он стал ему очень. Ладно, значит, сейчас пока живем и готовимся к тому, что пальму первенства опять подхватит Алексей.

Для целей, стоящих сейчас перед Сергеем и Алексеем, семья Кафка подходила практически идеально. Все дети были грамотными, в определенной степени, конечно, и девушки взялись обучать гостей начальному курсу. Кстати, старшенькая, Сарка, которой стукнуло уже шестнадцать, весьма рьяно принялась за Алексея, сбагрив Сергея на сестрицу.

Варакин сильно подозревал, что Сарке уж больно замуж невтерпеж, а с женихами в округе как бы не очень разгуляешься. Алексей же вполне подходил по всем статьям – не стар, отец к нему благосклонен, работящ и, главное, голытьба, кроме винтовки, ничего своего нет. Этот не только мужем будет, но еще и опорой для нового хутора, возникающего на пустом месте, где руки ох как нужны.

Эх, девочка, знала бы ты, как ошибаешься. Ничего, зато Алексей знал, как и то, что здесь ко всяким там игрищам отношение резко негативное. Поэтому он не то что не заплывал за буйки, а даже ног не мочил. Иными словами, не давал повода и, несмотря на всяческие ухищрения Сарки, старался все время быть на виду у других. Мало ли. Береженого и Бог бережет.

Младшей, Эмке, было только четырнадцать, и, как видно, бредни по поводу замужества ее не мучили. Поэтому и к обучению она относилась спустя рукава: позовет ученик – пойдет, нет – так и не надо. Но Сергей прекрасно понимал, что учиться нужно. Ведь, не имея знаний, можно и не вписаться в общество, а то, чего доброго, еще в неприятности влипнуть. Потому предпочитал не лениться.

Вечером Алексей отозвал его в сторонку:

– Слушай, достала Сарка. Ладно, она провоцирует, у меня как бы голова наперед головки думает, не беда. Но ведь эти могут бог весть что подумать. А если окажется, что она уже того?..

– Угу. Девка вся соком исходит, глядишь, уж и облагодетельствовал кто.

– И я о том же.

– Но Кафки нам сейчас нужны. Так что убегать глупо.

– Мало того, пригодится в будущем. Бедрич за нас перед вождем похлопочет. Помогут избушку поставить. Да и до заставы верст сто пути, вместе двигаться безопаснее. Короче, дружба нам совсем не помешает.

А что тут скажешь? Конечно, насчет того, что она успела где напроказить и сейчас свалит на Алексея, это из разряда глупостей, порядочная девчонка, сразу видно. Другое дело, что она всерьез нацелилась на Болотина и может пойти на любые ухищрения. Вы когда-нибудь пытались сказать «нет» женщине, вознамерившейся получить нечто, что ей до зарезу надо? Нет? А попробуйте. Что же касается Бедрича, то он поддержит любые начинания в этом направлении, ему никакие мужские руки лишними не будут. Он с легким сердцем даже свою младшую отдаст за Сергея, потому как это выгодно для семьи. Бог с ним, что за ними нет ничего, это ерунда, так даже лучше. Эдак он куда сильнее привяжет к себе молодых, а гуртом, как известно, и батьку бить легче.

– Бедрич…

– Да, Сергей?

– Ты бы старшенькую свою охолонил. Липнет она к Алексею, а нам того не надо.

– Так если сердечко замирает, ему же не прикажешь. По душе он ей пришелся, что в том плохого? – с неким хитроватым прищуром ответил хуторянин.

– Основательный ты мужик, Бедрич, но послушай меня. Если девке ума не вставишь, мы развернемся и поминай как звали. Мы тебе ничем не обязаны, тут уж скорее наоборот. И главное, нам на земле оседать не с руки, а потому не в той стороне ищешь зятьев. Ты глава семейства, вот и думай, как тут быть.

– Что же, спасибо за честность. Хотя… Не отказался бы я, чтобы вы оба остались.

– Ничего, еще подберешь себе зятьев и хутор поднимешь всем на загляденье.

Закончив этот разговор, Сергей отошел в сторону, непрерывно вращая ручку динамо-фонарика. Работы продолжались до самого заката. Пока приведешь себя в порядок, поужинаешь, переведешь дух, успевает стемнеть. А как заниматься без освещения? Использовать тусклую керосинку, когда есть отличный фонарь, просто глупо.

С фонариками вообще-то конфуз получился. Они с Алексеем полагали, что произведут фурор, но вышел пшик. Нет, все очень даже с интересом вертели в руках фонарики и дивились, как все ладно придумано. Но вот выглядело это как… Как будто им про подобные вещицы давно известно, просто эта куда как круче.

Здрасте приехали, это что же получается – тут настолько знакомы с электричеством, что используют его в быту? Оказалось, что да, так и есть. И фонарики были известны, только они работали от батареек, и лампочки часто перегорали, особенно если неудачно тряхнуть этим фонарем. Но игрушка весьма дорогая, а потому, несмотря на огонек в глазах сыновей, в том числе и старшего Алеша, Бедрич даже помыслить не мог расстаться с деньгами ради подобного баловства.

Еще пришельцам стало известно, что если только дела пойдут достаточно хорошо, то хозяин планировал обзавестись собственным генератором и ветряком или поставить на ручье дамбу, дабы электрифицировать хутор. Он не скрывал, что затея весьма дорогая, но это было своего рода показателем статуса. Собственно, именно поэтому его удивила только компактность динамо-фонаря, а не он сам как таковой, потому как принцип ему был уже знаком. Вот такие пироги с котятами.

Глава 4

Форт Опань

К началу осени они срубили-таки дом, куда семья Кафки и переехала, к радости женщин. Хотя чему там радоваться? Хоромы получились так себе, не особо и просторные. Ну да, не опостылевший фургон, и не палатка, но ведь и не полноценный дом, где места всем с избытком. Но вот рады, и все тут. Ничего. Бедрич – мужик основательный, вот сказал, что к следующей осени будет стоять просторный дом, как пить дать будет стоять.

По завершении строительства решили съездить в форт Опань. Бедричу нужно было пополнить припасы. Путь предстоял долгий, так как отправились на большой повозке. У этого транспортного средства при всей его неповоротливости, тяжеловесности и тихоходности есть неоспоримые достоинства. Повозка вместительна и способна выдержать значительный вес. Имеет высокую посадку, что позволяет с легкостью глотать неровности.

Ее борта выполнены из толстой доски, которую не пробьет ни одна пуля. Последние здесь сплошь из свинца, у которого с пробивной способностью так себе. Так что можно держать оборону в чистом поле, имея надежное прикрытие.

В путешествие отправились вшестером. Бедрич прихватил с собой Радоса, Сарку и Эмку. О душевных муках сына он прекрасно знал. Ишь ты какой заботливый! Но, с другой стороны, может, все же свою выгоду видел. А ну как отец отдаст Гнеську за парня? Если им удастся породниться с уже крепко обосновавшейся в этих краях семьей, это только на пользу.

Правда, шанс на успех весьма мал, но чем лукавый не шутит, вдруг все и получится. В этих краях с женщинами туго, что неудивительно. Обосновываться на новом месте в основном предпочитают либо авантюристы, либо те семьи, где преобладают мужчины, ведь на первых порах будет очень трудно. Потом, среди женщин имела место достаточно высокая смертность – тут и тяжелые роды, и женские болячки, в которых не все доктора сведущи. Словом, мужики порой были рады заполучить любую жену, хоть косую, хоть кривую, лишь бы могла родить.

Похоже, ситуацию с недостатком женского населения подробно растолковали нетерпеливой Сарке. Поползновения в сторону Алексея с ее стороны прекратились. Что же, это радует. Одной головной болью меньше, и вероятность ссоры с семейством хуторян резко снизилась. Дружба с Кафками им совсем не повредит.

Хитрован Бедрич, видно, имел намерение пристроить старшенькую дочку, а лучше заполучить зятя к себе. И вывести младшую в свет, чтобы имели в виду, что есть такой цветок на грядке Кафки. А может, Сергей сильно заблуждался насчет крестьянина, видя в нем слишком расчетливую и циничную натуру. Ведь могло быть и так, что он взял с собой молодежь потому, что в форте намечалась самая натуральная ярмарка.

Хм. А чего же тогда младшего не взял, ему тоже, чай, повеселиться хочется. Но с другой стороны, молодые там собираются на гульбища, и двенадцатилетнего пацана точно никто терпеть рядом не станет. Да нет, правильно все. Всему свое время. Синек еще слишком молод, а девки… Ну девки у Бедрича и Даски удались на славу, кровь с молоком, и не скажешь, что все лето целыми днями под палящими лучами вкалывали не разгибаясь. Светлые лица со здоровым румянцем, что у рустинцев почитается за эталон красоты.

Стоп! Так вот почему они все время кутались в платки. Это, получается, чтобы не загореть. Ну да. Загорит лицо, обветрится, и нет той красоты, которой рустинским девам щеголять потребно, потому как на смуглой коже его, считай, и не видно. Это тогда уж весны ждать придется, но то будет другая ярмарка, а упускать не хочется и эту. Получается, Эмке тоже ничто женское совсем даже не чуждо, просто времени у нее предостаточно, и помощники отца не в ее вкусе. А может, она мыслит куда более практично и не желает выходить за батрака. Да кто его знает, тут своих забот полон рот.

Варакину и Болотину еще предстояло ставить избушку для зимовья, не жить же с большой и дружной семьей Кафка, они там и без того на головах друг у друга. Но пришельцы не без оснований надеялись на помощь новых знакомых. И потом, временное жилье – не капитальный дом, так что тут проблем никаких, поставят за пару дней, и это без преувеличения. А вот поездка им нужна как бы не больше, чем Бедричу.

Им необходимо было сделать запасы продовольствия на зиму. Разумеется, они смогут в достаточной мере добыть мяса, места просто кишели дичью. Но питаться одним только мясом… Нужны были и другие продукты. Их ничуть не смущало то обстоятельство, что у них нет денег. Ведь был Бедрич. Ну кто сказал, что парни работали на него почти все лето только за стол. Хотя… И в самом деле за стол, потому как ничего, кроме продуктов, они с него получить практически не собирались.

Хуторянин поскрипел, не без того. Ведь если бы они и зимой помогали, то тут совсем иные расклады, а так ведь помощи не будет. Но как ни мал был его капитал, деньги за продукты он согласился выложить практически без раздумий. Вот и ладушки, а то Сергей уж совсем ощущал себя обманутым. А ведь если подумать, то семейство обязано им и своими жизнями.

Опань впечатления на землян не произвела. За громким названием «форт» скрывалось несколько деревянных построек, обнесенных бревенчатым частоколом. Три казармы, пара офицерских домов, каждый из которых был поделен на две части, для двух семей. На углах частокола, по диагонали две наблюдательные вышки, на которых постоянно находятся часовые. Все выглядит довольно убого и серо.

Вообще, рустинские форты имели две стадии. Первая – застава. Она выставляется на границе, и ее гарнизон обычно не превышает взвода. Такие заставы по сути практически не способны обеспечить порядок на обширной территории, разве только на прилегающей. Вот и жмутся к заставам поселения, дабы, случись беда, иметь возможность получить помощь.

По мере увеличения населения и соответственно обжитого пространства численность гарнизона увеличивается, как растет и статус заставы. Вот с того момента этот форпост и превращается в форт с определенным юридическим статусом. Кстати, подобное есть только у рустинцев. У остальных, будь там хоть один вояка, форт, и никаких гвоздей.

В форте квартировал гарнизон в сотню сабель. Впрочем, по местным реалиям нужно было считать скорее не количество клинков, а наличие карабинов. Если кавалеристам и приходилось тут с кем биться, то с бандитами, краснокожие они были или с белыми лицами, тут разницы никакой. И те и другие предпочитали тактику перестрелок лихой кавалерийской атаке.

Сил эскадрона было вполне достаточно для того, чтобы обеспечивать безопасность расположившимся в радиусе пятидесяти верст от них хуторянам. Конные патрули выезжали с завидным постоянством, и в казармах редко когда находилось больше одного взвода. Кстати, хутор Бедрича не подпадал под юрисдикцию форта и его комендант не нес никакой ответственности за безопасность семейства Кафка.

Тот ставил хутор на свой страх и риск, сам договариваясь с пинками, что всячески поощрялось властями. Такие хуторяне не платили никаких налогов. Даже когда они отходили под охрану фортов или оказывались в глубине территории Новой Рустинии, в течение десяти лет или пока был жив хозяин, владевший хутором до этого знаменательного события, налоги не взимались.

Эти крестьяне являлись эдакими агентами влияния, которые постепенно меняли мировоззрение пинков и выступали невольным инструментом, подталкивающим их к смене жизненного уклада. Так, например, около трети хуторов вокруг Опани принадлежали аборигенам, а не белым. Мало того, уже имели место смешанные браки. Рустинские мужчины, испытывая дефицит в женском населении, не гнушались брать в жены пинкянок.

Сергей было предположил, что подобные браки не одобряются местными и эти пары всячески третируются, но ошибся. Ничего подобного не происходило. Нет, на других территориях очень даже, но только не в Новой Рустинии. Здесь против обидчиков могла выступить государственная машина, с которой, как известно, лучше не связываться.

Глупость? Тем более что на соседних территориях, где расположены колонии или государства, выходцами из иных мест такое не практикуется. Там очень даже живет поговорка «хороший пинк – мертвый пинк», а осмелившиеся жениться на пинкянках не только третируются, но вполне даже могут пострадать физически. И никакой гарантии, что обидчиков удастся призвать к ответу по закону.

На общем фоне, может, и глупость, но с другой стороны… В то время когда в других местностях льются потоки крови, вызванные враждой с аборигенами, а прирост населения происходит только за счет все новых и новых переселенцев, Новая Рустиния в основном развивается за счет коренного населения, а также пинков, уравненных в правах с белыми и в большинстве своем занимающихся сельским хозяйством.

Нет, здесь тоже имели место безобразия, в особенности если белые без разрешения появлялись на пинкской территории. Но одно дело – единичные случаи, и совсем другое – статистика. Как говорится, почувствуйте разницу.

Неподалеку от форта расположен небольшой поселок. Здесь всего-то с пару десятков домов. В них проживают в основном солдатские семьи, которым не положено жить на территории гарнизона при наличии рядом населенного пункта.

Есть харчевня, откуда начиная с полудня непрерывно льются звуки порядком разболтанного пианино, скрипки или гитары. Рустинцы утверждают, что последний шестиструнный инструмент является их детищем и национальной гордостью, завоевавшей весь цивилизованный свет.

Как ни мал поселок и каким бы глухим уголком ни была Опань, но имелась тут и гостиница, расположившаяся напротив харчевни. Пусть весьма скромных размеров – наличествовали только шесть номеров, но она была. Друзья поначалу сильно удивились данному обстоятельству, но затем все встало на свои места. Оказывается, строилась она не из расчета на приезжих постояльцев, хотя принимала и их, а главное ее предназначение – это предоставление услуг в иной сфере.

Гостиница пользовалась популярностью как у солдат гарнизона, так и у различных охотников, сдававших свою добычу на факториях. Нередко посещали данное заведение и пинки, как уже говорилось, им очень нравились белые женщины. Ну да. В харчевне и гостинице обретались самые натуральные проститутки, хотя надо заметить, были они сами по себе, так как никого, кто взялся бы упорядочить эти услуги, в поселке пока не было. Правда, они жили вместе, в одном доме, но старшей как таковой не имели, скорее были просто товарками.

Владелец харчевни вполне благосклонно взирал на то, что эти леди едят и пьют в его заведении. Но он даже и помыслить не мог, чтобы взвалить на свои плечи торговлю плотью. Точно так же вел себя и владелец гостиницы, без раздумий предоставляя комнаты для грехопадения, но считающий ниже своего достоинства связываться с этим открыто.

Сергей предположил, что тут скорее всего все дело не в моральном облике двух дельцов, а в конкуренции. Друг другу они старались дорогу не переходить и в то же время всячески препятствовали появлению публичного дома. Сложившееся положение их вполне устраивало. Клиенты ели и пили в харчевне, затем уединялись в гостинице. Все в порядке.

А появится публичный дом, как в больших городах, к примеру, где господа могли и выпить, и закусить, и перекинуться в картишки, и утолить возникшую потребность… Поговаривали, что в некоторых заведениях есть даже вполне приличные библиотеки и стрелковые тиры. Правда, последние все больше в загородных, никто не потерпит подобное в черте города. Словом, этакий клуб по интересам. Но здесь, разумеется, не было ничего и близко похожего. Да и лишнее это.

На самом въезде в поселок, опять же друг против друга, расположились две фактории, они же магазины. Здесь местное население отоваривалось всем необходимым, а также имело возможность производить по установленным компаниями тарифам реализацию или обмен своего урожая, пушнины и многого другого. Именно по этой причине фактории располагались на довольно обширных подворьях с просторными лабазами.

Стоит ли говорить, что данные торговые предприятия принадлежали двум разным компаниям? Власти – а в подобных местах это всегда были коменданты гарнизонов – старались избежать монополии и всячески поощряли конкуренцию. Иное дело, что в глухих местечках управляющие всегда могли договориться между собой и не больно-то конкурировать, даже, наоборот, в чем-то друг другу помогать. Ведь они по сути наемные работники.

Настоящее соперничество начиналось, когда появлялась частная фактория. Но, чтобы открыть ее, нужно иметь слишком много средств, хотя и прибыль обещала быть изрядной. Ведь стоило только увеличить стоимость закупки товаров хотя бы на гнедок, и хуторяне понесут товар к тебе и отовариваться будут у тебя же, даже если цены будут такими же, как и у факторий компаний.

К слову, Бедрич хотел открыть факторию. Даже в банк обратился за кредитом, уж больно неподъемна ноша, как и многообещающа. Но в кредите ему отказали, сославшись на отсутствие достойных поручителей. Правда, тут же дали ссуду на обустройство нового хутора. Странно вообще-то. На факторию, обещающую большую прибыль, денег не нашлось, а на предприятие в землях пинков пожалуйста.

Кафка был уверен, что тут имеет место сговор банкиров и компаний. Ясное дело, одна шайка-лейка. Но Сергей все же полагал, что причина не в этом. Сумма для обустройства фактории действительно нужна была солидная, куда как больше, чем на хутор. Тут и впрямь без страховки никак. Земледелие же в этих местах всячески поддерживалось государством, и скорее всего именно оно выступало гарантом на случай форс-мажора. К примеру, если заемщик, обустроившийся на потенциально враждебной территории, погибал. Алексей поддержал предположение Сергея. Правда, не исключено, что они чего-то не понимают, но пока картина виделась именно так.

Пустырь со стороны факторий сейчас битком набит различными повозками. Бедрич вовсе не бездумно приехал, подгадав именно к этому дню. Здесь они пробудут четыре дня, пока будет идти ярмарка и веселиться народ. Оно и незачем тут так долго обретаться, ему нечего предложить на продажу, а нужно только закупить припасы, дел на час, не больше. Но он торопиться не станет.

Есть вполне законное основание пропустить чарку-другую крепкого вина или пару-тройку кружек пива. К ярмарке должны завезти всего с избытком. Это одна сторона. Другая – пусть все же детям будет праздник. Сергей и Алексей полностью одобряли такой его подход. Правда, каждый по своей причине.

Варакин радовался за молодежь. Он сам вырос в поселке, где развлечений никаких. Если только в соседний поселок, что побольше и имеет клуб, сходить на танцы, через тайгу, с ружьем наперевес. Поэтому он прекрасно понимал детей хуторянина.

Болотин был готов задержаться просто оттого, что, едва увидев скопление народа (а людей здесь собралось эдак под тысячу, не один Бедрич привез своих детей), понял, как ему было все это время одиноко, не хватало людского шума и суеты, к которым он привык в городе с самого детства.

На другой окраине поселка, ближе к форту, располагался интернат, работники которого составляли еще одну, и немалую, часть населения поселка. Дело в том, что правительство было озабочено вопросами просвещения и в особенности отчего-то именно вот на таких окраинах. Странное дело, в городах не хватало школ, учителей и больше половины населения оставалось безграмотным, а здесь, считай, на границе… находились средства для весьма приличной материальной базы. Учителя и воспитатели получали двойное жалованье и жилье в собственность за счет государства. Проживание учеников в интернатах полностью оплачивалось казной. Крестьяне были обязаны определять детей на учебу с началом осени и дать образование минимум четыре класса.

Но и это еще не все. В школах проходили обучение и жили совместно с белыми дети пинков. Причем не имело никакого значения, проживают эти пинки на территории Новой Рустинии или были из диких земель.

Кстати, с каждым годом все больше пинков привозят своих детей в школы белых. То, что их общество отстало в развитии, что они не имеют собственной письменности и еще много чего, вовсе не означает, что они дураки. Большинство цеплялись за старое, как утопающий за соломинку, но хватало и тех, кто понимал неизбежность перемен, а потому старался использовать шанс, предоставляемый этими странными белыми, которые вели себя совсем не так, как в других землях.

Программа, запущенная в Новой Рустинии, была затратной. Но на круг присоединение новых территорий должно было обойтись куда как дешевле. Нет, тут явно кто-то с умом подходит к расширению своей территории. Кстати, она сейчас раза в три уже превышает королевство в Старом Свете.

– Леш, ты что-нибудь понимаешь? – поинтересовался Сергей, когда они сидели за кружечкой пива в харчевне.

Много они себе позволить не могли, так как Бедрич скрепя сердце согласился выделить им только одну крону ассигнациями. По местным меркам не так чтобы и мало, поскольку кружка стоила один гнедок, и можно было просто упиться. Но это если позабыть обо всем остальном, а они забывать не собирались, как, впрочем, и пиво пили чисто в охотку и для аппетита.

– А чего тут понимать, – пожал плечами Болотин. – Растят поколения для того, чтобы они потом сделали правильные выводы. Думаешь, в США не было родов, которые были согласны принять законы более сильного соседа, и все с гордо поднятой головой предпочли жизнь в резервации смене жизненного уклада на своих землях? Ага, как бы не так. Им никто не дал права выбора. Тех, кто сопротивлялся, перебили, остальных, как скот, погнали в негодные земли. Здесь же подход иной. У меня даже такое стойкое убеждение, что тут кто-то из политтехнологов с Земли работает.

– Брось. При чем тут Земля? Что мы знаем о местных? Да ни хрена не знаем. Только за сегодняшний день столько откровений, что за два месяца не узнали, – отмахнулся от предположения Болотина Сергей.

– Это да, общение – великая сила. Вот покрутились среди людей, и сразу вал информации, за что семейству Кафка спасибо сердечное. Если бы не они, то не выучить нам язык.

– Угу, не выучить. Только насчет спасибо, да еще и с придыханием, не горячись. Сдается мне, мы у них все сполна отработали, и они даже где-то нам и должны остались. Мы ведь ни много ни мало все их семейство спасли.

– Хочешь предъявить им счет?

– Нет. Но и потакать тебе, когда ты стараешься выставить их нашими благодетелями, тоже не буду.

– Убедил. Так вот. Даже если мы здесь одни, все одно в уме рустинцам не откажешь. Вот смотри, к примеру, если соседи Новой Рустинии начнут давить тех же арачей, воины которых тогда напали на семейство Бедрича. Что сделают пинки этого племени?

– Откуда я знаю. Наверное, будут сражаться.

– А когда поймут, что им звиздец?

– Постараются договориться.

– Скорее всего именно так. И я так думаю, что договариваться они будут не с теми же валийцами, а с рустинцами и предпочтут пойти вместе с территорией под их руку. Все просто, валийцы – смерть, рустинцы – жизнь, хоть и изменившаяся, но такие уж времена.

– А валийцы так и дадут жировать рустинцам?

– Сереж, чего ты язвишь? Я откуда знаю, как оно все будет. Я просто предполагаю и делаю свои выводы по политике местных властей. Мудрой политике. А там, глядишь, может, и ввяжутся в войну, да еще и при поддержке тех же арачей, вооружив их до зубов. Это они пинков задабривают, а как у них с соседями, кто его знает.

– О, вот вы где! – Откуда ни возьмись, перед ними вырос Бедрич. – Ну как, к столу примете?

– Чего спрашиваешь-то, садись, – пожав плечами, ответил Сергей.

А что, выбор-то невелик. Все столы под завязку забиты, яблоку негде упасть. Просто они чужаки, да еще и разговаривают на непонятном языке, вот к ним никто и не подсаживается. А так бы уж давно присоседились. Тут дел-то – поставить по кружечке пива или по порции крепкого вина, так сказать, в качестве извинения за то, что пристроились к компании. А дальше можно опять каждый о своем, как будто и не сидят за одним столом.

А вот это правильно. С ним они приехали или нет, но Бедрич явно вторгся в разговор, мало того, он как бы собирается составить им компанию, так как подсел один. По всему получается, с него по кружке пива. Вот он и озаботился.

Беседа плавно потекла о том, что стало известно Кафке про цены на урожай и посевной материал. Насчет семян он уже сторговался с одним хуторянином, тот отдавал, не задирая цену. Сергей было удивился подобной щедрости по отношению к абсолютно незнакомому человеку. Но, как выяснилось, ничего удивительного.

Фактории закупали все зерно как фуражное, а хуторянин утверждал, что у него вышло отменное семенное, управляющий же уперся, мол, ничего не знаю, цены определены, и все тут. Кто бы сомневался, закупят все как фураж, потом пересортируют и завезут как семенное, уже отборное, у которого и цена иная. И его станут покупать те же хуторяне. А куда деваться? В землю должно лечь зерно получше, а не абы какое.

Вот и выходит, что встретились два одиночества, к обоюдной выгоде. Один купил семенной материал дешевле, чем можно было купить на фактории. Второй продал урожай дороже, чем у него купили бы все на той же фактории.

– Слушай, Бедрич, я все спросить хотел, – заговорил Сергей, когда хуторянин закончил свой рассказ, – а как ты будешь реализовывать урожай? Ну местные понятно. Те, что поближе, сделают несколько рейсов. Тем, кто подальше, помогут вывезти представители фактории, на то у них есть и повозки и люди. А как быть тебе? Сотня верст – это не баран чихнул, тут не наездишься. Да еще и пинкская территория, ладно, куроки не тронут, а если опять арачи?

– А кто сказал, что я буду кататься туда-сюда на такое большое расстояние? Я тут думаю рушилку купить, так что буду крупу делать. А еще по весне на реке поставлю мельницу, буду у пинков шкуры и пушнину на крупу и муку выменивать. Этот груз куда меньше и легче получится. А потом одним только фургоном, но с дорогим товаром сюда, на факторию. Налоги мне платить не надо, так что, как вести дела, буду решать сам.

– Дело, конечно, хорошее, но ведь нужно еще и разбираться в этом, – попытался возразить Сергей.

– Ничего, не прогадаю, – уверенно, как человек, знающий цену своим словам, сказал Бедрич.

Ладно, дело его.

– А жернова где возьмешь?

– А куплю. Есть такие на малую домашнюю мельницу, оно и недорого получается, и для того, чтоб переработать только мой урожай, вполне хватит.

Ну да, с производительностью у такой мельницы, должно быть, полный швах, но если думать только о своем урожае, то вполне хватит. А что, ухватистый мужик. Если какие пинки или бандиты с большой дороги не прихлопнут, то однозначно в гору пойдет. Вот не сидеть Сергею за этим столом с кружкой пива, если не пойдет…

Лучше бы не заикался. Ведь хорошо же было. Какая-никакая цивилизация. А эти шестеро появились как-то уж очень внезапно. Вот только что было тихо и мирно, народ все больше вполголоса общается, да оно в общем-то и понятно, все люди степенные, привычные к размеренному, неторопливому ритму жизни – крестьяне, словом, что тут еще скажешь.

И тут – стук копыт, свист, крики, гогот, нарочитый и наглый топот по дощатому настилу перед харчевней. Сергей отчего-то сразу представил себе этаких ковбоев в кожаных плащах, в шляпах с большими полями, остроносых ботинках со звенящими шпорами, на бедрах по две кобуры с револьверами, лица, заросшие недельной щетиной или бородой, рот обязательно щербатый, с гнилыми зубами, выставляемыми напоказ. Картина маслом, йок макарёк.

Ну, в общем, где-то похоже. Шляпы один в один, только плащей нет и в помине, свободные рубахи, которые как нельзя лучше подходят для жаркой погоды, а дни все еще погожие. В остальном нормальные крепкие ребята, примерно их ровесники, с легкой щетиной, не без того, но ей явно не больше суток. На ногах сапоги и никаких шпор. Вместо гнилых зубов – белоснежная полоса, выделяющаяся на запыленном, с потеками от пота лице. Ну и оружие – у кого один револьвер, у кого два. У некоторых патронташи на оружейных поясах забиты желтыми патронами. У других пустые, вместо этого имеются по две сумочки на манер тех, что используют для ношения наручников (здесь в них хранят пули и капсюля), ну и пороховницы, тоже в кожаном футляре.

Все такой же шумной компанией они остановились в дверях, с явным неудовольствием осматривая представшую картину. Ничего не скажешь, увиденное их не вдохновило. Как видно, они попросту не ожидали подобного наплыва посетителей, а это говорило только об одном – парни не местные и тут явно проездом.

Им бы осадить, почесать в загривке и подумать, как быть. Но вместо этого они решили, что неотесанные мужланы не способны за себя постоять, и стоит только сказать «пу», как они тут же навалят в штаны и поспешат убраться с дороги таких крутых парней. Ну где-то так должна была поворачиваться и брести мысль тех идиотов, которые, заметив, что за одним из столов, где с легкостью помещаются шестеро, сидят только трое, вознамерились их подвинуть. Причем против их воли.

Трое без позволения и как-то по-хозяйски устроились на скамье и самым наглым образом уставились на Сергея, Алексея и тут же налившегося кровью, как бык, Бедрича. О как! А старший-то Кафка, оказывается, бойцовский петух! Понятно, что о кружке пива для каждого из сидящих за столом, в качестве извинения, не может быть и речи. Похоже, эти вообще валийцы, а потому правила рустинцев им неведомы.

– Уважаемые, мы проделали слишком долгий путь, и нам хочется промочить горло. А вы, как я погляжу, уже закончили.

С правилами хорошего тона у парня были явные проблемы. Со знанием обычаев рустинцев тоже не все слава богу. Чего не скажешь о самом языке, которым он владел превосходно, а легкий акцент лишь делал его слова более певучими. Подобное знание языка просто невозможно без близкого знакомства с самими рустинцами. Вывод: кто-то нарывается на неприятности, будучи не у себя дома.

– Хозяин, уважаемый, пришли нам еще три пива. – Бедрич даже поднял руку с выставленными тремя пальцами в качестве подтверждения своих слов.

– Старик, ты не понял. Мои друзья устали, и им хочется присесть.

– Пшел вон, шавка подзаборная, – не оборачиваясь и поднеся к губам кружку, на дне которой еще плескалось немного пива, произнес Бедрич.

– Старик, у тебя две жизни?

– Слышь, убогий, отвали. – Это уже не выдержал Сергей.

Ну насчет убогого он, пожалуй, погорячился, по стати парень ему ничуть не уступал. Но кто придает значение таким мелким несоответствиям, когда назревает серьезный конфликт! Сергея аж затрясло от нетерпения, столько всего в нем накопилось за прошедшее время.

Народ начал понемногу обращать внимание на то, что происходит за их столом. Одно дело – появление наглой компании, и совсем другое – когда начинают задевать одного из них. А здесь вообще-то граница. Понимать надо.

– Я…

Что там он, никто так и не узнал, потому как Бедричу явно надоел этот гоношистый петушок. Даже не оборачиваясь, коротким замахом он разнес кружку о голову наглеца. Все разом вскочили на ноги, за исключением развалившегося на столе бесчувственного, усердно выпрашивавшего и таки выпросившего плюху парня.

Гости тут же оценили то простое обстоятельство, что, как по мановению волшебной палочки, разом поднялась вся харчевня. Поговорка «моя хата с краю, ничего не знаю» к местным явно не имела никакого отношения. На мгновение повисла гробовая тишина.

Попытайся оставшиеся пятеро и дальше качать права, их отсюда вынесли бы на руках. Рискни они взяться за оружие – их упрятали бы на два метра под землю. Сергей в этом не усомнился ни на мгновение хотя бы потому, что сам намеревался поступить именно так. Но не успел. Все закончилось, так толком и не начавшись.

Сначала прозвучал выстрел, а потом сквозь звон в ушах – все же громко получилось в помещении-то – послышался голос харчевника.

– Значит, так, петухи. Нечего мне тут устраивать бои. Марш на улицу. Все марш, – выразительно боднув взглядом Бедрича и его спутников, акцентировал внимание харчевник. – Там разбирайтесь, кто прав, а кто нет.

Что же, мужика понять можно. У него тут как бы коммерция, и ему совсем не блажит, если здесь начнется побоище. Он не законник и не комендант, чтобы начинать разбор и судилище. Его дело зарабатывать, и ярмарка тому большое подспорье. Если бузотеров просто прогнать, стол долго пустовать не будет, а если начнется драка…

– Прости, хозяин, – выкладывая на стойку деньги и не забывая про разбитую посуду, повинился Бедрич.

– Бывает. Ты тоже зла не держи. Завтра буду рад видеть в гостях, а сегодня не обессудь.

– Ясное дело.

Первый их вечер посреди местной цивилизации явно не задался и был наполнен сплошными разочарованиями. Все-то в нем было незавершенным. Разговор не закончили, пиво не допили, подраться и то не успели. Нет, ну что ты будешь делать! Сергей возвращался к их повозке, дрожа всем телом от переизбытка адреналина. Уже два месяца он весь как натянутая струна, как камень, готовый сорваться с кручи. Все это время его душила злоба, крепко замешенная на обиде из-за произошедшего с ними. Казалось бы, вот появился шанс для разрядки – и опять ничего. Он чувствовал, что еще чуть, и он просто взорвется.

– Ты как себя чувствуешь? – поинтересовался Бедрич, когда они уже вышли на окраину, где на пустыре раскинулся своеобразный табор.

– Если честно, то с удовольствием кому-нибудь накостылял бы.

– Угу. И я такой же. А ты как, Алексей?

– Да нормально. Драться – значит драться. Нет – так обождем.

– Тогда держи оружие. Пошли, Сергей, там сейчас стенка на стенку пойдут. – Хуторянин махнул рукой в сторону взволнованной толпы, урчащей в закатных сумерках.

– А какие правила?

– Драться голыми руками. Ногами, ниже пояса и по горлу не бить, со спины не нападать, обязательно окликать.

– А как отличить своих от чужих?

– А никак. Каждый бьется сам за себя.

– То, что надо. Ладно. Понеслась душа по кукурузе…

Утро добрым не бывает. Это точно. Особенно когда голова раскалывается на части. И ладно бы если с похмелья, в этом случае есть хотя бы слабое утешение – вчера-то было хорошо. А вот как быть, если и вчера было плохо? Сначала не дали нормально выпить. Потом не дали подраться. Хотя… Подраться у него все же получилось. От всей широты души… Только недолго. Двоих он отправил в нокаут, это он точно помнил, а потом его окликнул Бедрич и… Ох и тяжела рука у мужика. В себя Сергей пришел, уже когда его укладывали в повозку. Кстати, Бедрича тоже кто-то хорошо приложил, посадив на пол-лица такой синяк, что впору в травматологию обращаться.

Сергею тоже не помешало бы к врачу, рупь за сто, у него сотрясение головного мозга. Но это теперь где-то за гранью. В форте вроде есть фельдшер, но он если что и может, то только остановить кровотечение или живодерским манером вырезать пулю из мягких тканей. Так что в себя лучше приходить самостоятельно, шансов на выздоровление больше.

Нос изрядно разнесло, но это все же не помешало уловить щекочущий аромат готового завтрака. Осторожно неся голову, Сергей аккуратно вылез из повозки, вдохнув свежий воздух, наполненный различными ароматами – от запаха поздних полевых цветов до конского навоза и вот, готовой наваристой каши. Рот тут же наполнился слюной. Но сначала бы умыться.

Вон он, злыдень, машет рукой с зажатым в ней ковшиком, а второй ощупывает свое украшение. Остальные улыбаются, да так, что дураку последнему сразу понятно, как им сейчас хорошо. У молодых вид хотя и притомившийся, но радостно-возбужденный. Понятно, это он в отключке валялся, а они скорее всего до самой зорьки на гульбище были.

Это пятачок, где молодежь собирается и веселится по-своему. Там они и знакомятся, там же находят друзей и недругов. Многие супружеские пары рождаются на таких вот гуляньях, родители далеко не всегда лезут в дела молодых, разумеется, если те в их понимании не совершают глупость несусветную.

– Слушай, Бедрич, а какого ты мне в глаз засветил? – осторожно умываясь, все же поинтересовался Сергей. Нет, понятно, что, согласно правилам, каждый бьется сам за себя. Но все же.

– А кого там было бить? – с досадой ответил крестьянин. – Я раз махнул, того как не бывало, я вдругорядь – и этого нет. А душа-то просит. Гляжу, и ты, сердешный, маешься. Одного снес, нацелился на другого, тот вроде плюгавый, отмахнулся от него, третьего тоже с удара достал. Ну, думаю, видать, судьба. Вот и окликнул.

– И что, злыдень, отвел душу?

– А то. Ты же сразу не свалился, только с третьего удара осел, – не без уважения ответил старший Кафка.

– Ну а тебя-то кто?

– Так нашелся умелец. Ему тоже, видать, скучно было.

– То дядько Игнас, – подала голос Эмка.

– А ты откуда знаешь? – удивился Бедрич.

– Так это тятька Гнеськи, которую Радос, как приехали, сразу сыскал, а дядько Игнас их увидал и Гнеську уволок в сторону. Когда на кулачках начали сходиться, он увидел, что Гнеська опять рядом с Радосом, ну и полез в драку. Говорят, он ее любит, вот, видать, чтобы на нее не сорваться, пошел душу отвести.

– И вышел аккурат на меня, – подвел итог Бедрич.

– Не, тять. Он ни сном ни духом, кто ты есть. Ему тоже нужно было кровушку разогнать, да вокруг все не чета ему, а ты молодцом был. Под тобой все как снопы валились. Только дядько Сергей и устоял дольше всех.

О как! Удостоился он таки ее внимания, потому как в голосе Эмки явное и неподдельное восхищение. Впрочем, может, это она по поводу отца так радуется. Опять же девчонка еще совсем. Соплюха, словом.

– Ну а я как? Не подкачал? А то я и не помню.

– Не, тятя, ты сразу отлетел. Но зато потом сам в себя пришел и дядьку Сергея принес к повозке, – решила она все же подсластить пилюлю.

– Да-а, погуляли, йок макарёк, – подытожил Сергей.

А что тут скажешь, погуляли от души. Только сейчас он почувствовал, что ему и говорить больно, но вроде челюсть не сломана. Да тут впору удивляться, как после кувалдометров Бедрича он вообще не оказался весь переломанный.

После завтрака, оставив на хозяйстве молодежь, благо на гульбище до обеда точно никто не подтянется, старшие отправились в факторию. Всю сельхозпродукцию Бедрич закупил еще вчера у других хуторян. Что же до промтоваров, то тут путь был на одно из просторных подворий, расположившихся друг против друга. Пошли в левое, над воротами которого значилось «Торговая фактория Крайчек и Ко». Известная торговая компания по всему пограничью, как и извечный ее конкурент «Соботка и Ко».

Впрочем, о конкуренции уже говорилось. Наемные управляющие, не желая топить друг дружку, где-то и помогали, перенаправляя покупателей через дорогу. Обоим нужна была работа, а если начать бодаться по-серьезному, то одна из факторий прогорит. А так прибыль капает, и этот факт владельцев вполне устраивает.

Здание магазина, снаружи довольно большое, внутри оказалось довольно тесным. Но это и неудивительно, если учесть ломящиеся от различных товаров полки и прилавки. Чего тут только не было, от сахара и прочей бакалеи до ружей и револьверов. Сергей поспешил уделить особое внимание оружию, к которому имел слабость.

Оно было представлено довольно широко. С десяток револьверов и пистолей, пара кремневых ружей, четыре капсюльных, с длинными стволами, не иначе как армейские образцы, которые сейчас снимаются с вооружения армии. Три двустволки. Две капсюльные, на манер той, что была у старшего сына Бедрича, Алеша. Одна с переломными стволами. Калибр точно как у Сергеева трофея, хотя модель явно другая. Наконец, была тут и новинка, но оружие дорогое, потому и представлено в единственном экземпляре.

Это был точно такой же карабин, как и у Бедрича. Затвор, вначале показавшийся Сергею болтовым, на деле оказался с кривошипно-шатунным механизмом, как на биатлонных винтовках. Сергею говорили, что подобная конструкция подходит только под слабый малокалиберный патрон. Но вот местные пользовались этой новинкой, которая вроде как поступала на вооружение в кавалерийские части, и особых нареканий в отношении нее нет. Шестнадцать патронов помещаются в подствольный магазин, как у «винчестера» из тех самых вестернов.

По мере того как Бедрич покупал товары, друзья сносили их в повозку, запряженную мулом. Ее предоставляла фактория, чтобы на территорию лишний раз не заезжали большие повозки. Две такие бандуры тут еще как-то могли разъехаться, но три – это уже перебор.

Наконец, когда бытовые потребности были полностью удовлетворены, настала очередь боевых припасов. Впрочем, тут особо выбирать-то нечего. Были куплены свинец, порох, капсюля двух видов. Вот, пожалуй, и все, что нужно для основного арсенала. Пули каждый льет самостоятельно. А вот для карабина хозяина нужны были унитарные револьверные патроны.

Восемь гнедков?! То есть на целую крону, а это не так уж и мало, можно купить только двенадцать патронов. Круто. А что там с патронами для двустволки? Пять гнедков. Тоже неслабо, хотя и не так больно. Но ведь в обоих патронах бездымный порох, а в ружейном и свинца, и пороха, и латуни побольше, а вот поди ж ты. Револьверные патроны чуть не вдвое против ружейных обходятся.

Хороший карабин, ладный, по всему видать, но уж больно прожорлив. Именно поэтому Бедрич и взял второй тип капсюлей, они как раз подходили для унитарных патронов, которые он собирался крутить сам. На покупку заводских денег не напасешься, а так раза в два дешевле получается.

С тоской подумалось о патронах к их «мосинкам». Но все же этак отстраненно подумалось. В Опани не было в наличии даже завалящего слесаря, не говоря уж об оружейной мастерской. Кузнец на отшибе – верх промышленной пирамиды этого богом забытого местечка. Поэтому вопросом, во что может им обойтись снаряжение одного патрона, пока можно было не мучиться. Какой, собственно, смысл предаваться подобным размышлениям, если даже примерно не знаешь, что будет на выходе. Ясно только одно: будет очень дорого.

Можно, конечно, и отмахнуться от милитаристских наклонностей, но так в этих местах поступит только глупый человек. Взять хотя бы ту шестерку, с которой они зацепились в харчевне. Они вполне могут оказаться бандитами или просто отмороженными на всю голову, которые запросто отплатят сторицей за всего лишь косой взгляд. Чего уж говорить о разбитой об голову кружке. А могут пожаловать и пинки. Да, какой-нибудь фермер-валиец может вдруг решить поправить свои дела за счет хуторянина-рустинца. И ведь не по злобе сделает это, паразит, а из заботы о своих близких. Так что оружие в этих местах вовсе не блажь, а необходимость.

Но все одно, уж больно круто получается по ценам. Капсюльное оружие еще туда-сюда. Те армейские ружья можно купить за двадцать крон, примерно в этой же цене и двустволки. Кремневки за десять, как и капсюльные одноствольные пистолеты. А вот такой карабин стоит семьдесят крон, револьвер капсюльный – тридцать, под унитарный патрон – сорок пять. Это же бешеные деньги по местным меркам, и как только этот хуторянин осмелился расстаться с такой изрядной суммой. Вон ведь отсчитывал за две дюжины патронов, так чуть за сердце не хватался.

– Бедрич, а как так случилось, что ты с легкостью расстался с деньгами, на которые мог купить четыре вполне пристойные лошади? – когда они уже направлялись к повозке, поинтересовался Сергей.

– Ты о чем это?

– Я о твоем карабине. Да и револьвер у Алеша тоже на тридцатку тянет. Выходит, уже на пять лошадей.

– Ну где-то так и есть. Хотя если брать что попроще, то можно и десяток прикупить.

– Ну и как так получилось? Остальное оружие у вас простое и дешевое, а вот это…

– Можно сказать, трофей.

– Пришибли кого? – припомнив горячий нрав Бедрича, столь ярко проявившийся вчера, предположил Сергей.

– Делать нам нечего. По пути сюда сбились с дороги. Ну чего смотришь? Подсказали люди добрые, как можно сократить дорогу, вот и съехали с тракта. Недаром говорят, самый короткий путь тот, который знаешь. Вместо экономии еще два дня потеряли. А на того несчастного мы в поле и набрели, его уж зверье потратило изрядно. Похоронили честь по чести. А оружие это рядом было разбросано. Доброе оружие, особенно револьвер.

Кто бы сомневался. Разумеется, капсюльный револьвер, позволяющий делать шесть выстрелов и заряды к которому были дешевы, куда более предпочтительное оружие для крестьянина. Вот был бы такой же карабин, и счастью Бедрича не было бы предела. Впрочем, теперь у него гильз в достатке, патроны будет крутить сам, получается, кругом в выигрыше.

В Опани пробыли еще два дня. За это время пришельцы успели не только пополнить копилку своих знаний в отношении товарооборота и местных цен, но и выяснить еще кое-что. Например, в результате посещения школы им удалось посмотреть на карту полушарий Глобуса.

Ни Сергей, ни Алексей не были знатоками географии, но, объединив свои познания, смогли все же составить некое сравнение с оставленным ими миром. Материки в принципе находились на своих местах. Вот только отличий в конфигурации было предостаточно, хотя в чем-то имелась и похожесть.

Так, Евразия при всей своей похожести напрочь потеряла Чукотку. Там, где по идее должна находиться Монголия, раскинулось огромное то ли озеро, то ли море, но вроде как пресное. Курильские острова отсутствуют, Сахалин имеет иную форму, а Япония состоит из двух островов и вроде как по территории больше, чем в их мире. Разумеется, названия они давали по ассоциации со своим миром, не способные вот так сразу перестроиться.

Полуострова Индостан, Индокитай и Аравийский вроде и были на месте, но сильно изменились – первые два серьезно так раздулись, последний слегка усох.

Европа в чем-то сохранила свои очертания и узнаваема, но вообще-то тоже сильно изменилась. Итальянский «сапожок» пропал. На месте Черного и Каспийского морей одно большое море, не уступающее Средиземному. Кавказа вроде как нет и вовсе. Кстати, это море называется Срединное, и в горах на его побережье проживает множество народностей. Говорят, что такого обилия различных языков, как там, нигде в иных местах нет. Похоже, какой-то аналог Кавказа все же имелся, так как на Земле именно этот регион отличается многонациональностью.

Очертания потерял и Бискайский залив, отчего Франция и Испания значительно прибавили в территории. На месте Британских островов – один большой остров, превосходящий по размерам Мадагаскар. Балтийское море значительно увеличилось, напрочь съев страны Балтии и половину Финляндии. Кстати, королевство Рустиния по всему получалось где-то на территории Ленинградской области.

Африка потеряла около трети своей территории и по конфигурации никак не походила на ту, что была знакома по Земле. Вокруг этого материка имелось три больших острова. Один из них очень уж походил на Мадагаскар и находился примерно там же.

На месте Зондских и Филиппинских островов образовался новый материк, чем-то похожий на прилегшего зверька с пышным хвостом. Вместо Австралии три острова, которые по праву можно назвать самыми большими на планете. Тасмания и Новая Зеландия, похоже, на прежних местах и с прежними очертаниями.

Америка, то есть Новый Свет, разделена на Северную и Южную самым радикальным способом. Панама и другие страны к северу отсутствуют. Вместо Мексики два больших острова, впрочем, по общей площади они никак не уступят ей, а, пожалуй, даже превзойдут. Южная Америка ближе к полюсу значительно прибавила в площади. Вдоль Западного побережья группа довольно больших островов.

Северная Америка, наоборот, потеряла в площади. Мало потери Мексики, так еще и Аляска отделена весьма широким проливом или скорее морем. Что-то наподобие Гудзонского залива имеется, но острова на севере Канады, как и Гренландия, отсутствуют. Что-то там на их месте есть, но это так, несерьезно.

Антарктида на своем месте и, разумеется, также с изменившимися очертаниями. Словом, все вполне узнаваемо и вместе с тем с огромными отличиями, что только утвердило Сергея и Алексея в мысли об их нахождении в параллельном мире, но никак не на другой планете. Вот такая получалась география.

Оставалось удивительным то обстоятельство, что, судя по соотношению со временем на Земле, здесь колонизация Запада несколько припаздывала, лет эдак на двадцать. Но этому нашлось объяснение в виде эпидемии чумы. На этот раз, несмотря на предпринимаемые правительствами меры, мор прокатился по всему миру, резко уменьшив численность населения. Как ни странно, но данное обстоятельство, сильно отразившись на европейцах, практически никак не сказалось на пинках. Возможно, свою роль в этом сыграла обособленность коренного населения от колонистов.

Из школы возвращались уже под вечер, и тут выяснилась еще одна интересная деталь, на которую они поначалу не обратили внимания. Впрочем, Алексей-то в первый вечер все это наблюдал. Чего не скажешь о Сергее, отправленном в глубокий нокаут, переросший в спасительный сон.

Оказывается, те несколько ветряков, которые Варламов поначалу принял за насосы, наполняющие водонапорные бочки, не имели к ним никакого отношения. В смысле бочки-то наполнялись, но делалось это не силой ветра, а при помощи электричества, которое вырабатывали генераторы за счет именно этих ветряков.

В Опани минимум половина домов были электрифицированы. Имелся даже свой электромонтер, человек уважаемый, степенный, знающий себе цену. Он обслуживал не только поселок, но и форт, и школу, и хутора, где хозяева озаботились генераторами. Установка оных также не обходилась без него. Вполне прилично обеспеченный человек, глава почтенного семейства.

С наступлением темноты в поселении загоралось несколько фонарей. Разумеется, об уличном освещении никто и не думал, но, если есть возможность, отчего не осветить свой двор, от того частью и на улицу перепадает. Фактории и форт так те и вовсе с приличным освещением, от воров и неприятностей подальше.

На третий день Сергей и Алексей решили съездить на станцию, до которой было не так чтобы и далеко, всего-то тридцать верст. Для всадников, даже для таких, как они, половина дневного перехода. В принципе в этом особой потребности не было, просто любопытство и не более. Но с другой стороны – а почему бы и нет? Так, для полноты кругозора.

Железнодорожное полотно не было чем-то из ряда вон. Обычные рельсы и шпалы на песчано-гравийной насыпи, тянущиеся вдаль. Разве только ширина полотна показалась больно уж узкой.

Сам поезд также не произвел особого впечатления. Впрочем, это с какой стороны посмотреть, если с той, что перед тобой эдакая диковинка, так очень даже произвел. Вот смотришь на него и чувствуешь себя человеком, попавшим в вестерн, так и хочется оглядеться в поисках киношного оборудования. Конечно, ни Сергей, ни Алексей никогда раньше на съемочной площадке не были, но больно уж сильным было охватившее их чувство нереальности всего происходящего.

Вообще, железнодорожные станции являлись нерушимым оплотом цивилизации в еще недавно отдаленных уголках страны. Там, где появляются надежные пути сообщения, появляются и постоянно растущие поселения, туда приходит закон и порядок. Чего не скажешь об глухих, труднодоступных местах, где зачастую вьет себе гнездо как раз беззаконие, даже если его творят люди, обязанные стоять на страже этого самого закона.

Олбам был небольшой станцией, а скорее полустанком, призванным служить перевалочной базой для данной местности. Но все говорило о том, что вскоре вокруг него может возникнуть солидное поселение, которое перехватит бразды правления у Опани. Причина этого была проста – железная дорога, которая пропустила первый транзит только в прошлом году. Но уже сейчас здесь заметно бурное строительство. Одновременно возводилось с десяток строений, начиная от жилых домов и заканчивая обширными складами.

Чтобы удовлетворить свое любопытство, парни поймали за шиворот какого-то мальчишку и попытались задать ему вопросы. Но маленький паршивец и не подумал смириться с участью пленника, брыкался, ругался и грозил обидчикам различными карами. Только когда ему в руку вложили медный гнедок, он перестал вырываться и заявил, что готов уделить им пару минут своего времени. Можно и дольше, все зависит от количества денег, с которыми господа не пожалеют расстаться.

Одного гнедка и пары минут хватило, чтобы составить общее впечатление о ходе строительных работ и соответственно перспективах развития региона. Сорванец все же сбежал, как только посчитал, что уплаченное отработал сполна. Впрочем, то, чего не успел сообщить он, гости с Земли вполне додумали сами.

Получалось, что Опань вскоре однозначно утратит свое былое значение. Скорее всего там останется только гарнизон. Положение форта с точки зрения обеспечения безопасности определенной территории было весьма удачным.

Фактории в скором времени переберутся сюда, в Олбам. С этой целью неподалеку от станции уже строятся лабазы, причем с явным расчетом на погрузку и разгрузку вагонов. К будущим складам уже сейчас отводят небольшие ветки. Кстати, участки этих факторий куда как более солидные, чем в Опани.

Впрочем, это легко объяснимо. Как следовало из слов все того же мальчишки, хуторов вокруг станции уже сейчас вдвое больше, чем в прошлом году, и их количество постоянно растет. Если раньше хозяйства располагались в отдалении друг от друга, привольно и вольготно, то сейчас границы владений вошли в непосредственное соприкосновение, а те, кто долгие годы считались соседями, вдруг оказывались отделенными друг от друга тремя-четырьмя семьями, и это если брать по прямой.

Разумеется, по этому поводу хватало и недовольных. Дело в том, что земли выделялись со строгим определением и нанесением границ на карты. И вся территория уже давно поделена на участки. Просто, пока желающих было не так много, первые поселенцы имели возможность выбора наиболее приглянувшихся участков. А еще они имели возможность использовать свободные земли, за чем чиновники уследить, разумеется, не могли или по ряду причин не замечали этого в упор. Но какой же крестьянин позволит хозяйничать на своих землях другому, пусть тот до этого хоть десять лет творил тут что хотел. Потеря вот этой вольготности многим и не нравилась. Причем доставалось в первую очередь именно тем, кто жил близ станции, потому что эти участки были востребованы в первую очередь.

Четвертый день ничем знаменательным отмечен не был. Последний день ярмарки. Все дела сделаны. Излишки проданы, необходимое закуплено. Пиво выпито. Молодежь, да и взрослые от души подурачились. Многие оставались и на последний день, но нашлось достаточно и тех, кто уже потянулся на свои фермы.

Практически все предполагали, что это последняя ярмарка в Опани. В особенности это беспокоило тех, кто жил к северу от форта, так как к их пути прибавлялась еще изрядная доля до Олбама, куда однозначно будет перенесен центр. Но выступивший утром с речью комендант форта и по совместительству представитель властей в этом пограничном захолустье успокоил крестьян, сообщив, что для них ничего не поменялось.

Да, на станции Олбам сейчас строятся фактории обеих компаний, но и местные их представительства никуда не денутся. Мало того, уже рассматривается проект о прокладке железной дороги в Опань.

Вообще-то Сергею эта затея показалась, мягко говоря, глупой. Ну стоит ли заморачиваться насчет дороги, если экономически она себя попросту не оправдает? То количество хуторов, что имелось здесь, явно не заслуживало такого внимания, даже если учесть тот факт, что земли вокруг Опани очень быстро начнут занимать все новые хуторяне.

До Олбама дорогу никто специально не устраивал, она протянулась, связывая столицы двух губерний. Просто на пути протяженностью более тысячи верст устроили несколько станций и множество полустанков. Олбам – это скорее побочный эффект, а не сама цель. Нет, развитие сельскохозяйственных регионов – это правильно и дальновидно. Но при существующей промышленной базе, ценах и трудозатратах прокладка железной дороги в сельский район, да еще и тупиковой ветки… Да это элементарно невыгодно железнодорожным компаниям.

Хотя… Если строительство будет вестись за казенный счет… А власти вроде как проявляют интерес к заселению данной территории… Почему бы и нет. Ведь вкладывают деньги в образование аборигенов. И потом, это не сотни верст тянуть. Но с другой стороны, конечно, куда выгоднее устраивать подобные узлы на больших станциях. Под это дело в Олбаме придется разворачивать целое депо, небольшое, но все же. И это ляжет на плечи железнодорожной компании.

Нет, точно ничего тут не будет. Речь коменданта, она только ради того, чтобы успокоить крестьян. А вот оставить фактории на прежнем месте торговые компании очень даже могут обязать. Впрочем, тем особой разницы не будет, если прибыль останется хотя бы на прежнем уровне. А она, похоже, может и увеличиться. Только в этом году появилось десять новых хуторов. Правда, на пинкской территории поселилась одна семья Кафка, но и речь не о том.

Земли вокруг Опани считаются уже обжитыми. Хотя тут все еще хватает простора, главное не в этом, а в значительно сократившихся набегах пинков. Белые в этих местах уже вполне могли чувствовать себя хозяевами. Так что несмотря на отдаленность от станции, заселение этого района было довольно интенсивным, а на фоне прошлых лет так и вовсе наблюдался бум. Тут ведь стоит заметить и тот факт, что немало хуторов основывалось пинками, которые также могли получить в банке ссуду на обзаведение хозяйством. Правда, им никто не выделял деньги в чистом виде, а только необходимый инвентарь на заявленную сумму. Разумеется, они не были гражданами Рустинии, но с момента основания хутора тут же становились таковыми, с получением всех надлежащих бумаг.

– И чего ты опять чистишь его? – заложив руки за спину и покачиваясь с носка на пятку, спросил остановившийся перед ним Бедрич. – Ведь с того дня, как встретились, так и не стрелял. На охоту ходил с двустволкой.

– А чтобы не подвел, случись надобность.

– Ты же говорил, что он у тебя грязи не боится и даже если в луже изваляется, то все одно будет стрелять и ничего ему не сделается.

– Говорил и повторю. Но вот скажи, случись надобность, твои лошади смогут проделать путь до дома, скажем, за сутки?

– Это сотню верст-то?

– Ага.

– Нет, ну если очень припечет… так, что спасу нет…

– Вот и он, – Сергей тряхнул карабин, – может. Только надолго его тогда не хватит, и зачем над ним измываться?

– Но ты-то говорил…

– Я говорил, что он лучше твоего во всех отношениях, разве в скорострельности уступит, а еще, что, когда твой карабин не сможет стрелять, мой сумеет.

– Бедрич, этот, что ли, пятерых пинков ссадил?

А это еще что за пень? Тоже крестьянин, в типичном для местных одеянии и с типичной бородой. Эдакий кряжистый крепыш, какие здесь в большинстве. Не иначе как за кружечкой пивка познакомились. Сегодня последний день, когда Кафка может себе позволить расслабиться. Завтра предстоит путь домой, и потом до самого Богоявления – только труды.

– Этот, этот.

– А хошь об заклад побьемся, что мой сын лучше тебя в цель бьет?

– Проиграешь, старина. Так что купи лучше какой гостинец домашним.

– А я вот выиграю и куплю вдвое против того, что собирался, – не унимался мужичок.

– Уж больно ты жаден, дружище. А знаешь, как говорят – жадность порождает бедность.

– А ты мои гнедки не считай.

– Ладно. Сколько в заклад поставишь?

– А у тебя деньги-то есть? – с недоверием поинтересовался крестьянин, не без интереса взирая на карабин. Как видно, рассказ его впечатлил, и ему захотелось заполучить это оружие. Ясно же, что денег у этого парня нет и в заклад придется выставлять карабин.

– Не переживай, что поставить и перекрыть твою ставку с лихвой найдется. Если ты решил, что я батрак Бедрича, то я тебя расстрою – это не так.

Мужик с недоверием посмотрел на старшего Кафку, но тот только пожал плечами, мол, сам себе напридумывал, я ничего подобного тебе не говорил. Ну понятно, что не говорил, мужичок сам все решил. А кто они, если не голь перекатная? Ну да, со стороны все выглядит именно так.

– Я поставлю пятьдесят крон против твоего карабина.

– Мой карабин стоит куда дороже, – покачал головой Сергей.

– Так что с того? Не нравится ставка, так и ставить не буду.

– Это ты предложил спор, не я.

– Так. Но ведь я деньги живые ставлю, а ты товар, а цена у товара разная бывает. Ставь деньги, тогда на равных будем.

– У меня найдется что иное вместо карабина.

– А мне иное не интересно.

– Ну и катись тогда.

Нет, нормально?! Его же хотят развести, да еще и чуть не заставить действовать по их условиям. Хочется тебе карабин – так выставляй реальную цену. А какая она, кстати? Да уж ничуть не меньше, а то и больше, чем у карабина Бедрича.

– Сереж, да ну его к лешему, видно же, что на твой карабин глаз положил, – вмешался Алексей, прекрасно зная, насколько заводной характер у его друга.

– Да не, Леш, отчего же. Давай, дружище, только потом не плачь. – Это уже хитрому хуторянину.

Болотин только обреченно вздохнул. Желая уберечь Сергея от необдуманного шага, он, наоборот, подтолкнул его. Теперь все зависело от того, насколько умелый стрелок сын этого хуторянина. В принципе, потомственный охотник против крестьянина… Но кто знает, каким самородком может оказаться этот неизвестный парень.

– Только стрелять будешь без зрительной трубы, – уже испытывая сомнения, выдвинул условие мужик. Как видно, Бедрич успел ему порассказать об оптике.

– Ладно, – легко согласился Сергей.

– И вообще, будете стрелять из винтовки моего сына, – опять встрепенулся он, как видно заподозрив неладное в сговорчивости соперника.

– Ладно. Только сделаю три пробных выстрела, – опять согласился Сергей.

– Никаких пробных выстрелов. Никаких перестрелов. Стреляете один раз.

– Слышь, уважаемый, ты меняешь условия чаще, чем я дышу. А ничего, что это ты подошел ко мне с этим дурацким спором? Значит, так. Стреляю один раз, но из своего оружия, без зрительной трубы, так и быть. И вообще, ты бы пошел поинтересовался у сынка своего, он попадет в пятигнедовик с семидесяти шагов или нет. А то расхорохорился тут.

– Серега.

– А?

– А сдается мне, мы только что потеряли пятьдесят крон, – глядя вслед уходящему мужику, подытожил Алексей.

– С чего ты взял?

– Не попал бы он в монету, как пить дать не попал бы.

– Так и я не попал бы… В смысле, из его карамультука. Вдруг там какой кремневый динозавр.

– Угу. Такое может быть легко.

Вроде все. Один решил поймать мыша и съесть не спеша, но мышь в руки не дался. Разошлись, так сказать, полюбовно и каждый при своих. Видно же, что струхнул мужик, при такой-то заявке на точность стрельбы. Чтобы было понятно – медный пятигнедовик размером с пятирублевую российскую монету. С расстояния в семьдесят шагов, что около пятидесяти метров, эту самую монету далеко не всякий увидит, не то что попадет. И если этот батрак не заливает, то на ровном месте можно лишиться солидной суммы.

Но Алексей в случившемся увидел рациональное зерно. Вооружившись листком бумаги и карандашом, что взял у Сарки, он отправился в обход повозок, вознамерившись внести свежую струю в ярмарочные развлечения. Ну и заработать, чего уж там. Все просто. Вспомнив игру в тотализатор на своей прежней работе в банке, он решил провернуть то же самое здесь. Как человек наименее загруженный, он практически всегда вел запись и выплаты выигрышей, так что с механизмом был знаком. Оставалось только убедить остальных рискнуть некой суммой, от одной кроны и выше, для того чтобы участвовать в розыгрыше.

– Леха, я правильно тебя понял? Один выстрел, и никаких перестрелов?

– Ну да. Все соберутся, ты делаешь выстрел, и мы забираем выигрыш.

– А ничего, что я уже, считай, три месяца без тренировки?

– Ты же потомственный охотник, – ободряюще похлопал друга по спине Алексей.

– Тренировка, она и потомственным нужна.

– Да ладно. Мы же ничего ставить не будем, а с каждой поставленной кроны нам два гнедка, за услуги. Это по-божески, да, считай, и ничего.

– И?..

– Ну что «и»? Народ завелся, как с цепи сорвались. Короче, с одного выстрела, несмотря на результат, нам три кроны с гнедочками.

– За один выстрел?

– Угу.

– Нормально. А то Бедрич вроде и не отрицает, что должен, но больно уж прижимист. Опять же нужно купить припасы для кремневок, чтобы всучить вождю с полным комплектом. Тогда сможем спокойно охотиться в их лесах. Тут столько соболя… По нашим меркам так и с избытком. Отобьемся и заработаем за сезон.

– А ты заметил, почем закупают соболя?

– Заметил. Но мы тут сдавать не будем, отправимся дальше, все равно пока не собираемся обосновываться.

– Не, Сереж. Не получится. Если нас поймают с соболями, без меховой лицензии, беды не оберемся. Я узнавал. А лицензию дают только компаниям. Охотники могут добывать пушнину только при наличии договора с компаниями, куда, собственно, и сдают всю пушнину. По-другому – нарушение закона, со всеми вытекающими прелестями.

– А как же местные? У них что же, у всех договора?

– Здесь граница, так что многие законы просто не работают. Но во внутренних областях все строго. Нет, если ты решил стать контрабандистом, или браконьером, или как это называется, то милости прошу. Но мне бы желательно обойтись пока без этого.

– Ладно, не суетись под клиентом. Поохотимся. По моим прикидкам, за сезон мы сможем заработать эдак около сотни крон.

– Это же нужно добыть как минимум полторы сотни соболей!

Ну да, закупочные цены у местных были более чем скромными. В зависимости от качества меха стоимость варьировалась от пятидесяти гнедков до одной кроны и выше не поднималась. Вот и выходило, что нужно добыть чертову уйму зверя. Хотя сто крон по местным меркам весьма солидная сумма.

С другой стороны, при такой плотности зверя ничего нереального в столь значимой добыче Сергей не видел. В отличие от местных, которые предпочитали пассивный метод охоты на соболя, то есть капканы, он практиковал активный. Но для этого нужно иметь самую малость – тренированных собак. У местных он подобного богатства не наблюдал, а вот у него были четыре лайки, потомственные охотницы на белку и куньих, правда, могли при случае сработать и по другому зверю, но вот специализация у них именно по пушному.

– Говорю же, не суетись. Добудем еще и больше, сотню я по минимуму беру. А если окажется много чернобурки, так и вовсе больше получится.

– Хорошо бы.

– Ладно, то дела будущие. А ты-то как сам? Поставил?

– Нехорошо шельмовать. Тебе, кстати, тоже нельзя.

– А если я на попадание в цель, а не на промах? Какое же тут шельмование?

– Не, Сереж. Нечестно.

– Нечестно… Один тут нас развести хотел, другие заработать на нас, а мы нечестно. Эмка. Эмка!

– А, дядько Сергей?

– Ты в меня веришь?

– Верю, – серьезно кивнула девчушка.

– А если бы у тебя было три кроны, ты поставила бы на то, что я с семидесяти шагов пятигнедовик собью?

– Поставила бы.

– Вот, молодец. Если она поставит наши деньги, это честно будет?

– Это будет честно.

– Тогда вопрос закрыт. Я так понимаю, уже пора?

– Ну да. Народ на пустыре крутится.

– Пошли. О, глянь, Радос. Парень, ты чего нос-то повесил?

– А дядько Игнас Гнеську увез, вот он и ходит смурной, – тут же вывалила новости Эмка.

– Ничего, парень, не отчаивайся, твоя будет, – решил подбодрить паренька Сергей.

Но, как видно, тому было не до Варакина, он только недовольно фыркнул, ну прямо рассерженный котенок, и ушел за повозку.

– Дядько Игнас Гнеське уж жениха присмотрел, сына соседа, вроде как уж к сговору идет. Вот Радос и злится, – просветила его Эмка.

– А Радос к отцу-то подходил?

– Подходил, а что толку. Тятька бы и рад, да дядько Игнас и говорить не стал. Мол, ни кола ни двора, а туда же – свататься. Он потому и не стал ждать конца ярмарки, чтобы чего не вышло.

– Понятно. Ну, бог даст, все сладится.

– Дядько Сергей, а если выиграете, мне гостинец купите? Ну раз уж я поставила на вас.

– Не если, а выиграем. А насчет гостинца… Ох и проныра ты, Эмка. Леш, сколько там у нас лишка в гнедках?

– Двадцать два.

– Отдай Эмке. Это ее законная доля.

– Я-то отдам. А если ты промажешь?

– Поду-умаешь, беда какая…

Глава 5

Бандитский налет

Собаки лают без устали как заведенные, обступив дерево со всех сторон. Туба так скребет лапами по стволу, что поднимается над землей на высоту человеческого роста. Правда, дальше ей никак не осилить, а потому она спрыгивает. Но вот были бы у нее кошачьи когти, как пить дать забралась бы на самый верх. Молодец собачка, настоящая белочница.

Конечно, белки Сергея интересовали меньше всего, потому как тратить дорогие патроны на них не было никакого желания. Это там, на Земле, патроны к мелкашке ничего не стоили и были подобны семечкам, а здесь еще предстоит найти того, кто возьмется за подобный заказ, да еще и узнать, во что все это выльется. Может, ну ее к ляду, такую охоту? Вот расстреляет последние патроны и забросит «тозик» куда подальше.

Но это так, поворчать. Никто же не заставляет тратить патроны на белку. Можно взять собак в поводки, отвести на километр в сторону и пустить по новой. А вот если собака работает по белке, что по деревьям как блоха скачет, то она и куницу и соболя почует, а эти уже чего-то да стоят, особенно последний.

Сергею припомнилась его промысловая жизнь в родном мире. Вот если бы не знать точно, что вокруг все чужое, то один в один открытие охотничьего сезона. Хм. И заработки у промысловика тоже схожие. Тут, пожалуй, даже поскромнее будут. С другой стороны, вроде не собираются они жить соболиной охотой. Ладно, чего загадывать. Будет время – будет пища. Сейчас конец октября, едва выпал первый снежок, зверь оделся в зимнее одеяние, самое время для охоты. Кстати, сегодня первый день.

Варакин переживал насчет собак. Все же начало сезона, а ну как обленились, или переход какую каверзу с ними сыграл. До этого-то, пока лес валили или на охоту для пополнения припаса ходили, вроде все нормально было, но то другое. У собаки по пушному зверю немаловажным является упорство. Она должна держать зверя все время на дереве, облаивать его непрерывно, пока охотник не ссадит добычу. А если она найдет соболя, покружит пять минут и охладеет, то какой от нее прок?

И переход собачки пережили нормально, и с обонянием у них порядок, и хватку не растеряли, но беда все же подкралась. И как всегда откуда не ждали. Уран, собака. Нет, то, что он собака, это понятно, но ведь он СОБАКА. Кобель недоделанный. Ну некогда Сергею было следить за своими питомцами. Вот и упустил все на свете. Машка уже ощенилась. Гора на подходе, куда ее на охоту тянуть. Ну и Туба. Она пока в порядке. Но тоже ждать недолго. И остается один только Уран. А ведь он-то как раз слабее всех собачек Сергея.

За потомство можно не переживать, тут порядок. Все собачки из разных гнезд, можно сказать, по сусекам скреб, а потом сам натаскивал и воспитывал. Но это единственное, что радовало. А вот как быть с планами – непонятно. Может, еще все и получится, вон, время только к обеду, а они уж третьего соболька на дерево загнали. Не куница, случаем?

Сергей навел перекрестье мелкашки точно в голову зверька, до которого метров пятьдесят. Тот забрался на самую макушку высокой ели, так что едва видно. Нет, соболь, значит, прыгать не станет. Соболь вообще редко когда поверху уходит, вот белка и куница, эти да, те еще акробаты, а соболек, он больше по матушке-земле. Так, ветра, считай, и нет вовсе. Ладно, мазать никак нельзя. Есть!

– Леха, не спи!

– Туба, Уран, стоять! Стоять, говорю!

– Все-все, успокоились. Мо-о-ло-о-дцы. Мо-о-ло-о-дцы, – приступает к увещеванию собак подбежавший Сергей, чтобы и добычу не попортили, и не обиделись.

Обидятся, и все, считай, день насмарку. Придется возвращаться в избушку или ограничиться обходом ловушек. Но и волю особо давать нельзя. Это же понимать надо, какой у собачек азарт, так что чуть только зяву поймал, и готово. И без того на фактории закупают пушнину по прямо-таки смешным ценам, а тут еще и потрепанная собачками – вообще даром пойдет.

Помнится, на ярмарке после удачного выстрела в пятигнедовик, который Сергей все же сбил, на круг им обломилась неплохая сумма в двенадцать крон. Варакин решил было использовать ее с умом и приобрести капканы. Собачки – это хорошо, но про капканы тоже не следует забывать. Ага. Размечтался одноглазый. Нет, где такое видано, чтобы капкан стоил две кроны?! Это при местном-то курсе!

Но управляющий тут же предложил аренду. Мол, многие промысловики так делают. А по окончании сезона расплачиваются. И цену назвал – пятьдесят гнедков за капкан. Да он эдак все капканы уже десять раз окупил. Впрочем, желающих хватало. Плохо ли, хорошо, но что-то заработать все одно получалось. А вот Сергей плюнул на предложение управляющего. Не в прямом смысле, разумеется, а просто вежливо отказался. Тут нет никаких сомнений, что управляющий и так обсчитывает в свою пользу, а как поссоришься… С конкурентом сговорится, не вопрос. Ну и куда ты со своей добычей? Только нарушать закон, а это риск, которого хотелось бы избежать. И потом, рисковать Сергей был готов, все дело в цене – за такую желания не было.

Поэтому он ограничился покупкой кое-каких мелочей, а также припасов к кремневым ружьям. Бедрич не подвел, как и вождь. Получив щедрое подношение, он дал «добро» на охоту в их лесах. Чем, собственно говоря, они с Алексеем сейчас и занимались.

Отсутствие капканов Сергей решил компенсировать устройством ловушек с петлями. Кто-то скажет – не гуманный метод. А какой он, гуманный, позвольте спросить? Пуля в лоб? Это да. Так гуманно, если забыть о том, что охота ведется только из-за красивого меха. Так. Стоп. Еще немного, и до Гринписа договориться можно, а оно им никак не надо.

Избушка встретила их холодом. Полностью выстыть она не успела, но все же от того тепла, что было поутру, не осталось и следа. Не беда. Вон и вода в кружке не замерзла, да и им все же теплее, чем на улице. Сейчас они растопят печь, и совсем хорошо будет. Помещение небольшое, так что протопится быстро, а вот с теплом расставаться будет неохотно.

У Сергея была мысль устроить домик из двух помещений, как у него было раньше. Но, как только он озвучил мысль, Бедрич чуть не обиделся – что же, он не сможет присмотреть за двумя лошадьми? Сергей не обманывался, если бы это стоило хуторянину хотя бы одну крону, тот не был бы столь уж радушным, прижимистый мужичок. Но тут вопрос был только в уходе, а там, где полтора десятка голов, легко присоседятся и еще две.

Вообще-то поначалу у них в собственности было четыре лошадки, доставшиеся им после разгона арачей, но так уж вышло, что после поездки в Опань их стало две. А что тут поделаешь, они не пинки и без седел ездить не умеют, так что первое, что сделали, это обменяли двух лошадей баш на баш – голову на упряжь с седлом. Животные у них были средненькие, так что сделку вполне можно было считать удачной, хотя седла и были в употреблении, потертыми и где-то нуждавшимися в мелкой починке. Но зато они оказались настолько удобными, что даже такие горе-кавалеристы, как они, чувствовали себя верхом вполне комфортно, чего не скажешь об уверенности. Но это ничего, все приходит с практикой, а здесь ее у них, похоже, будет предостаточно.

Так вот, избушка у них была однокомнатной, и обе собачки проживали с ними. Правда, все было за то, что в скором времени Туба присоединится к своим товаркам на хуторе. У-у-у, Уран, злыдень! Все планы порушил, гад. Вон, даже с двумя собаками сумели за день добыть четырех зверей, одна куница, она дешевле соболя, считай, в треть, но зато три другие чернобурки как на подбор. Словом, около четырех крон они сегодня добыли. Весь бы сезон так, и тогда бы они приподнялись неслабо.

– Вот, Алексей, четыре патрона, четыре шкурки, и, что самое интересное, далеко не дешевые.

– Ты это на фактории объясни.

– Ты чего, Леш? Да не бери ты в голову, нужно же с чего-то начинать.

– Согласен. Но только ты вот посчитал расход патронов и никак не учел наш труд, а мы сегодня километров пятнадцать намотали. За этой куницей, чтоб ей, так и вовсе километров пять гнались, пока она не угнездилась на той вершине. А получим мы за нее гнедков восемьдесят, при лучшем раскладе.

– Ничего. Завтра осмотрим наши ловушки, они тоже, знаешь ли, пользу приносят. Я чуть не половину зверя на капканы беру.

– Так нет капканов.

– Но ловушки-то с петлями я смастерил. Так что не переживай, все будет хоккей, йок макарёк.

– Все одно, не дело это.

– А у тебя что же, есть предложение какое?

– Есть. Найти инженера, и пусть он составит чертежи наших карабинов, нагана и оптики. Я так думаю, мы на этом сможем хорошо приподняться. Помнишь, сколько стоит толковое оружие? Этот «дятлич» куда как капризнее нашего, а и то на вооружении в армии состоит.

Ну да, в оставленном ими мире символом Дикого Запада был «винчестер», тут, похоже, эта роль будет отведена «дятличу», детищу рустинского оружейника. Хотя… Может, и так, а может, и эдак, кто знает, вдруг найдется какой иной бренд.

– Да и их револьверы нагану уступят и в количестве зарядов, и в самовзводе. А каждая идея чего-то да стоит, – все не унимался Алексей. – Вот и оптика. Думаешь, не уцепятся за возможность многократного повышения точности стрельбы?

Оно бы можно и послать Болотина с его нытьем, но зачем? Стемнеть-то стемнело, и в чаще делать нечего, но по сути еще совсем рано, не ложиться же спать в самом-то деле. Ладно бы светало пораньше, так нет же. Раньше семи не выйдешь, и то это только из-за необходимости обхода ловушек. Ну и сколько тогда спать? Да это же сдуреть можно и пролежни заработать.

Кстати, насчет часов, к приятному своему удивлению, они оказались не правы. Эволюция развития часов тут была весьма вихлястой, но все же победило деление круга на двенадцать равных частей, а учитывая то, что сутки здесь и на Земле – или в их мире, кто его знает, как правильнее, – между собой равны, то их часики могли быть вполне востребованы. Правда, с календарем был облом, по дням он никак не совпадал, но это уже и не принципиально.

Но продавать их они все же решили не спешить. Агрегаты во вполне работоспособном состоянии, много за них не выручишь, максимум по сотне крон, так что пусть пока послужат, ну а если уж совсем припечет, то можно будет и загнать. Был, правда, вариант нарваться на какого коллекционера, вот тогда можно было бы поднять посолиднее, раз эдак в пять, а то и больше, все же эксклюзивная вещь.

– Леш, ну кто станет цепляться за это новаторство? – Раз уж заняться нечем, Сергей решил поддержать разговор, да и приспустить Алексея не мешало бы, пока он сам себя не накрутил сверх меры. – Сам посуди, тут с производством патронов полный швах, как и со станками. А для наших голубушек нужна отдельная линия, да еще и пули, не принятый тут свинец. Такие патроны хороши для людей состоятельных, но никак не для солдата. А касаемо точности… Ты представляешь, сколько будет стоить тут такая оптика? Я не стану говорить про линзы, хотя они тут куда дороже, но одна только работа… да тут нужно задействовать часовых дел мастеров с их ювелирной точностью. И такую дорогую весчь в заскорузлые солдатские лапы? Не смеши мои тапочки.

– Хорошо. Магазин, в конце концов, можно переделать и под имеющийся тут патрон, как и калибр заявить соответствующий. От этого ведь надежность самой системы не пострадает.

– Насчет надежности не скажу. А насчет оружия… Леш, как думаешь, отчего тут армейские образцы делаются однозарядными? Кстати, я узнавал, «дятличи» не состоят на вооружении у кавалерии и вообще армией не закупаются.

– Как так? Мы же сами видели драгун с этими карабинами.

– Видели. Но я тут разузнал. Машинка в общем вполне надежна, хотя и требует ухода, но производится только для гражданского рынка. Вот револьвер под этот патрон, тот да, на вооружение принят и сейчас активно поступает в войска, заменяя пистонный. А карабин мимо.

– А почему?

– Основных причины две. Первая – маломощный патрон. Прицельная дальность у «дятлича» всего-то триста шагов, то есть двести метров, что несколько маловато для вояк. И вторая – скорострельность и соответственно невероятная прожорливость оружия. Есть серьезные опасения, что это приведет к чрезмерному перерасходу боеприпасов. Поэтому, в частности, кавалерии не запрещается покупать эти карабины вместо уставных однозарядных, но строго на свои средства. К тому же в носимом боекомплекте должно быть не менее полутора сотен выстрелов против положенной полусотни к уставным карабинам. И все это за свой счет.

– Это же сколько получается?

– Неслабо получается. Правда, драгуны закупают непосредственно на армейских складах, патрон-то под армейский револьвер. Так что им он обходится не по восемь гнедков, а по пять, но все одно кусается.

– Если позабыть про тренировку, то семь с половиной крон только на патроны, да и сам карабин семьдесят крон… Они что, больные, так тратиться? Да тут на эти деньги можно вполне сносно прожить год.

– Если сносно, то и два, при наличии собственного жилья. Но тут такое дело, что парни смотрят вполне практично. Основные дистанции боя редко когда превышают двести метров, а на таком расстоянии карабин довольно точен. Прибавь скорострельность порядка сорока выстрелов в минуту. Емкость магазина в шестнадцать патронов и возможность использования любой передышки для подзарядки, когда оружие все так же готово к стрельбе. Ты заметил, что с «дятличами» бродят в основном битые дядьки? Станут такие покупать туфту? То-то и оно. Жизнь, она куда дороже сотни крон. Кстати, револьверы с самовзводом не производят по той же причине – чтобы избежать перерасхода боеприпасов. Так что наши игрушки пока не в тему.

– Блин, и что, получается, теперь мы охотники-промысловики, и иное нам не светит?

– Спокойно, Алексей. С чего-то же начинать нужно. Я вон тоже был недоволен тем простым обстоятельством, что нам приходится батрачить на Бедрича. Помнишь, как ты успокаивал меня?

– Тут все верно. Нам нужно было изучить как минимум язык и составить представление об этом мире.

– Ну а теперь пришла пора понять, что, несмотря на нашу принадлежность к цивилизации, обошедшей местную минимум на полтораста лет, ничем таким сверхъестественным мы их потрясти не сможем. Так что придется вписываться в местное общество, а не ставить его с ног на голову.

– Вот это называется вписываться? По-моему, у этого иное название – влачить жалкое существование.

– Леша, ты бы поаккуратнее на поворотах.

– Сереж, я не хочу тебя обидеть. Да, ты жил этой жизнью и там, но сам подумай, по справедливости ли это было? Ведь за прямо-таки каторжный труд, по сути, промысловики получают гроши.

– Ну да. У тебя место было потеплее и получалось куда лучше, чем у меня. – Сергей честно старался, чтобы Болотин не смог определить, насколько его это задело, но не преуспел.

– Сереж, ты зря решил, что я считаю себя выше тебя. Да, я получал хорошую зарплату, при этом упахиваясь куда меньше, чем ты, к тому же круглый год, а не морозя хозяйство в охотничий сезон. Но получать достойную зарплату за свою работу – это нормально. Так почему мы должны равняться на то, что НЕ нормально? И потом, разве я хотя бы раз сказал «я»? По-моему, наоборот, звучало только «мы».

– Все, Леш, все. Уел. Каюсь. Был несправедлив. Ну что, промысловик, спать, а завтра снова в бой?

– Пока да. Но на будущий год нужно будет придумать что-то другое.

– Ну думай. У тебя в этом плане мозги лучше закручены, я же все больше палить в разные стороны.

– Кстати, Сереж, я все спросить хотел. А отчего у тебя охотничьих патронов всего-то пара десятков, а остальные все вроде как боевые?

– Те пара десятков с прошлого сезона остались, а остальные я у одного прапора купил, вдвое против магазинных, и себя и батю обеспечил.

– А я слышал, что охотничьи вроде для этих целей лучше.

– Правильно слышал. Но и эти при малой доработке тоже будь здоров. Там всего-то кончик чуть подпилить напильником, да пару надрезов на пуле, и молотит хоть куда.

– А точность не падает?

– Падает. Да только ты же на охоте не станешь палить за пять сотен метров, а до трехсот вполне приемлемо, впрочем, как и охотничий патрон. Ладно, спать давай, умник. И смотри, головную мышцу напрягай всю ночь, как нам стать местными Рокфеллерами и на охоту ходить только ради удовольствия.

– А вот и придумаю.

– А я и не сомневаюсь. И вообще, я за любой кипеш, кроме голодовки.

У дровяного отопления есть один значимый недостаток – дрова прогорают куда быстрее, чем каменный уголь. Данное обстоятельство приводит к тому, что утром вставать довольно зябко. Это характерно в тех случаях, когда ты ложишься спать рано, а впереди у тебя долгая зимняя ночь, в течение которой никто в печь дровишки не подбрасывает, так как не лунатики. А что делать, если скука одолевает? Нет, поговорили, конечно, славно, да только все одно спать завалились в десять, а вставать не раньше семи.

Все же неплохо было бы иметь запас книжек. В бытность свою на Земле Сергей много читал, чтобы скоротать как раз вот такие вечера. Вопреки расхожему мнению покупал он не новые книжки, а уже бывшие в употреблении, так было дешевле. К букинисту какие только книжки не несли, были и те, которым нет еще и месяца со дня выхода из печати, и совсем уж древние, лохматого года. Но тут с книжками не развернешься. Цена слишком кусается, а у них с деньгами не густо. Впрочем, можно купить и бывшие в употреблении, правда, при школе и на факториях выбор скромный, как говорится, бери что есть и радуйся.

Но попробовав почитать местных писателей, Сергей пришел к выводу, что при всей своей любви к чтению их читать он не сможет. Изложение местных романов было наивным и пафосным одновременно. Словом, не тот стиль, к которому привык Варакин. Возможно, хватив скуки этой зимой, он и изменит свое мнение, но пока подобное не наблюдалось.

Затопить печь. Приготовить завтрак. Покормить собак, но не досыта, отъедаться вечером будут. Собрать рюкзак. Подхватить оружие. Вот, пожалуй, и все приготовления к следующему трудовому дню. Обед будет в лесу, для этого все необходимое имеется, поэтому причин возвращаться в избушку нет, да и не находишься сюда обедать.

Обход ловушек порадовал. Из десятка четыре сработали наилучшим образом. Правда, в двух были все еще живые собольки, но Сергей быстро устранил этот недостаток. Да плюс, пока обходили, подстрелили еще двоих. И все это до обеда. Лихо.

Настроение Алексея заметно улучшилось, но не сказать, что выправилось полностью. Было заметно, что вчерашний разговор для него не прошел бесследно, и он постоянно напрягает головную мышцу, чтобы придумать какой-нибудь оригинальный способ скорого обогащения. Менять мир и прогибать его под себя желания не было никакого, но в то же время и бродить до скончания своего века по лесам ему претило.

К концу дня они вернулись в избушку с восемью тушками, отчего Сергей откровенно пребывал в крайней растерянности. Он не мог поверить в то, что все происходящее не бред, а вполне себе реальность. Количество зверя было просто запредельным, о таком он не мог подумать даже в самых смелых своих мечтах.

В довершение ко всему Уран обнаружил еще и медвежью берлогу. Шкура медведя, она куда дороже будет, а мясо его, в отличие от соболей, которые шли только собакам, можно и самим употребить в пищу. Медвежатину Сергей уважал.

– Завтра с утра отправимся к Кафкам, – сдирая с соболя шкурку, произнес Сергей.

– Чего это? – позвякивая посудой в процессе приготовления ужина, поинтересовался Алексей.

– Как это чего? Про медвежью берлогу уже забыл?

– А на потом оставить нельзя? Он ведь в берлоге и никуда не денется.

– И не подумаю откладывать. Ты медвежатину когда-нибудь ел?

– Нет, как и волчатину.

– Много потерял. Ну да ничего, завтра поешь.

– А если у Кафок какие планы? Вот так вот они сидят и ждут, когда Сергей Иванович пригласит их поохотиться на мишку.

– А зачем нам Кафки? Я что, подрядился на них пахать? Хватит, им и без того по долгам ввек не расплатиться. Хотя и платить не собираются, все бы на халяву проскочить.

– Так ты что же, думаешь, мы вдвоем справимся?

– А чего там управляться?

– Ну я не знаю. Охота на медведя всегда была опасным занятием.

– Это смотря как охотиться. Если так, чтобы кровушку разогнать по жилам, тогда да, тогда может быть очень даже опасно. А если подходить к этому делу с промысловой точки зрения да умеючи, то ничего сложного.

– Вот так вот просто?

– Ну конечно. Чего сложного стрельнуть спящего мишку в берлоге.

– А если выскочит?

– Я уж на десяток медведей ходил, и из берлоги мишка только раз вырвался. Из них три раза один был, так вообще все тишком да ладком прошло.

– А зачем тогда к Кафкам идти?

– Странный ты. Мишка, он ведь не легонький, что же его на себе волочь, да и из берлоги выковыривать придется. Лошадь нужна, а то надорвемся. Опять же вход в берлогу он затыкает пробкой из сухого мха и листьев. Руками все разгребать? Вилы не помешают. А где все это находится?

– Слушай, а тут ведь вроде как получается наша Северная Америка.

– Куцая она какая-то получается, хотя и похожа, чего уж там, как и пинки эти, и все остальное. А ты это к чему?

– Так ведь гризли.

– Что гризли?

– Ну гризли, они вроде как побольше наших мишек будут.

– А какая, к ляду, разница, гризли он или среднестатистический бурый мишка? Медведь, он и здесь медведь. Так что обложим вход парой-тройкой бревнышек, чтобы, случись, не выскочил сразу, откопаем пробку да стрельнем его прямо в яме. Потом выволочим наружу, разделаем и к вечеру управимся. Даже лошадь на хутор вернуть успеем.

– Просто как-то все.

– А чего усложнять? Леш, я вот лясы точу, но шкурки деру, а ты ерундой маешься, а ведь есть-то хочется.

– Ага, извини, что-то я отвлекся, – возвращаясь к обязанностям кашевара, засуетился Алексей.

Как и предполагали, в путь выдвинулись еще до рассвета. До хутора пару часов идти, не меньше. Потом еще обратно, да до берлоги еще часа полтора. Вот и выходит, что только дорога съест минимум часов одиннадцать. А ведь еще и петли обойти нужно. Не дело, когда добыча бесхозной остается. Эдак и на охоту времени не останется. Это Сергей что-то расслабился, строя планы на сегодняшний день.

Нет, все же возвращать лошадь пока не к спеху. Нарубит лапника, устроит ей шалашик, чтобы ночь нормально перестояла, а с утра отведет. Подумаешь, день без охоты, медвежья шкура это с лихвой перекроет. Но петли они все же и завтра обойдут. Так будет правильно. Кстати о лошадке. Раз пошла такая пьянка, нужно будет не забыть ей корма прихватить.

Как раз рассвело, когда они были примерно метрах в трехстах от хутора Кафок. Самих построек пока не видно, но им эти места отлично знакомы, ведь именно здесь они валили деревья для домика, в котором сейчас ютилась вся большая семья. Так что расстояние они могли указать с точностью до десятка шагов.

Кстати, Кафки уже приступили к рубке леса. Ну да, чего тянуть-то. Леса заготовить нужно изрядно, а помощников у них теперь нет. Лучше бы, конечно, дождаться, когда слой снега станет потолще, тогда шансы расколоть ствол куда меньше, но, с другой стороны, справлялись же они летом, так что ничего страшного не случится.

Выстрел прозвучал неожиданно. За ним разноголосицей еще три. Потом еще один. Сергей с Алексеем остановились и переглянулись. Оружие стаскивать с плеча нет никакой необходимости, оно и так в руках. Несколько неудобно, но лучше уж так, чем потом выхватывать его с плеча и уж тем более из-за спины, чай, не лето, одежка особым удобством не обладает. А места тут тревожные, так что с оружием лучше не расставаться и быть готовым ко всему.

– Ты думаешь то же, что и я? – нервно сглотнув, спросил Алексей.

– Бедрич три шкуры со своих спустит за бесполезную пальбу. Да и на тренировке так стрелять не станешь. Вишь, как заполошно палили?

– Пинки?

– Скорее всего. Больше некому.

В этот момент опять донеслась разноголосая трескотня – стреляли из ружей, карабинов и револьверов. Криков, столь характерных для пинков, слышно не было. Да и вообще, если это действительно они, то можно только удивляться тому, насколько они хорошо вооружены.

– Ты как знаешь, Леха, а я пошел, – решительно произнес Сергей.

– Я с тобой.

Видно, что страшно мужику, но настроен решительно. Не отвернет и пойдет до конца. Это хорошо. Не дело оставлять в беде тех, с кем хлеб делил. Подумаешь, Бедрич обладает присущей крестьянам хитринкой и прижимистостью. Но это не значит, что он готов на гадости и не придет на помощь, случись в том необходимость. Вот и они готовы… Оба… Ну раз уж так, то…

– Забирай левее, зайдешь с юга.

У Алексея и без того вид был не из храбрых, а при постановке подобной задачи глазки так и забегали. Одно дело – быть вместе с Сергеем, и совсем другое – вдруг остаться одному. Они ведь не знают, сколько их там.

– Леш, если их слишком много, то выстрелы с разных сторон их испугают и они побегут, – успокаивая Болотина, заговорил Сергей. – Воевать на три стороны – удовольствие маленькое.

– Это если Кафки еще держатся.

– А чего палить, если дом уж взяли? Патроны-то не бесплатные. Да и не могли их врасплох застать, там же мои собачки, а они не волкодавы, тихо бросаться не умеют, такой лай поднимут, что мама не горюй.

– Ладно, – наконец решительно произнес Алексей, словно отважившись броситься в прорубь в сильный мороз.

– Леш, только не геройствуй. Сможешь в кого попасть – хорошо, а нет… Хоть в воздух пали, только шуму побольше.

– Да ладно тебе. Я уже был в бою. Забыл?

– Помню, помню, – тут же пошел на попятную Сергей. – И еще. Сзади они никого не ждут, но ты все равно по сторонам повнимательнее.

– Ну? Все? Или еще инструктаж на полчаса заведешь?

Хорохорится, а сам едва не в истерику впал. Но нет. Не сорвется. Такие на одном характере будут держаться. Сергей-то поначалу думал – гусь столичный, а на деле парень оказался со стержнем.

– Не трухай, Леха. Все будет пучком, – все же решил поддержать друга и вселить в него уверенность Варакин.

Он с чувством толкнул Алексея в плечо, придавая ему нужное направление, и, как только тот начал движение, шагнул в сторону и сам. Сергей собирался зайти справа, так как с той точки просматривался весь обширный двор хутора, пока лишенного глухой ограды.

Впрочем, если Бедрич не сглупит, то такая ограда и не появится. Самое разумное – это сделать легкий забор из тонкого штакетника, с просветами. Такая конструкция вполне удержит хищников, не сможет служить прикрытием в случае нападения двуногих и не перекроет обзора к подступам. Глухой забор оправдывает себя только при наличии достаточного числа защитников или в больших населенных пунктах, а так только помеха и на руку нападающим.

Здесь и жилые дома ставят немного на отшибе, со свободным пространством вокруг, чтобы легче было обороняться. Если есть наемные работники, то они живут в домиках на хозяйственном дворе, одновременно охраняя хозяйское добро. Если нет, то проще лишиться скотины, чем домашних. А ведь постройки очень даже можно использовать и как прикрытие.

Так. Бедрич решил не оригинальничать и поставить дом в сторонке, на возвышенности. Вот и бревна уж складирует. Метров двести до хоздвора, где сейчас все семейство проживает. Безопасность блюдет.

Сергею были прекрасно видны все подходы с северной стороны, с южной должен будет прикрыть Алексей. Но похоже, что там никого и нет. Нападающие используют как прикрытие конюшню, которая одновременно и за коровник. Один из них укрылся за штабелем бревен. Еще один в повозке. Парусины на ней сейчас нет, сняли, чтобы не портилась, так что видно его хорошо. А что, вполне нормальная позиция – и недалеко, и борта от пуль отлично спасают.

Что там имеется? Ага, лошадей вроде как шесть, и все под седлами. Значит, не меньше шести должно быть. Получается, в конюшне четверо. А, нет, вон сзади дом перекрывает еще один. Но сидит тихо. Скорее всего расчет на то, что нервы у обороняющихся не выдержат и они попытаются сбежать через эти окна.

Ну да. Взять забаррикадировавшуюся в доме семейку без каких-то спецсредств, измором или не устроив пожар весьма проблематично. Здесь вам не тут. Все серьезно и по-взрослому. Окна небольшие, только чтобы чуток свет пропускали, и те забраны массивными ставнями с прорезанными бойницами. Дверь тоже толстая и с бойницей. Словом, пинкская территория, чего еще ждать-то. Да и вообще, в этих местах предпочитали строить не столько дома, сколько блокгаузы. Безопаснее так, надежней.

Получается, до троих из шестерых Сергей вполне сможет дотянуться. Тот, что в повозке, конечно, лихо прячется за бортом, но эти плахи непробиваемы для свинцовой пули, а из его карабина достать даже сквозь нее вполне реально, да что там реально, без усилий.

Рассматривая в оптику двор, обнаружил и своих питомиц. Машка и Гора до конца исполнили свой долг перед людьми. Как видно, они подняли шум, оповестили людей об опасности и даже пытались воспрепятствовать незаконному проникновению на частную территорию, а затем пали от выстрелов. Ну да, они же охотницы, а их прятаться или уворачиваться от оружия никто не учил. Их дело обозначить добычу, облаивать и всячески препятствовать бегству, пока хозяин не поставит точку.

При виде пристреленных собак в Сергее вскипела такая злость, что он был готов голыми руками рвать ублюдков, посмевших сотворить подобное. Четыре года эти собачки жили с ним вместе, можно сказать, под одной крышей. Сколько трудов в них вложено, сколько любви и даже частичка самого себя. Ну, суки! Никого не выпущу, йок макарёк!

Новый всплеск стрельбы. Как видно, перед этим нападающие перезаряжались. Из дома им ответили парой выстрелов, не иначе лишь бы обозначить свою решимость драться до конца, чем в надежде попасть в укрывшихся. Кстати, непонятно, к чему такой тарарам. Тут ведь снайпером нужно быть, чтобы ранить стрелка за узкой бойницей.

Нет, при наличии возможности хорошо прицелиться, а главное будучи под нормальным углом, можно и без оптики. Но все одно стрелком нужно быть хорошим, а там таких не было. Отчего так? А просто все. Хорошие стрелки вот так жечь боеприпасы не станут. Варакин бы не стал.

Но тут ему стало очевидно, что не стоит себя считать самым умным, а остальных вышедшими погулять. Оказывается, нападающие прекрасно знали, что и, главное, для чего делали. Под прикрытием непрерывного треска выстрелов один из лихих – а кто же еще станет атаковать мирного хуторянина? – выскочил из конюшни и, добежав до дома, вжался в бревенчатую стену.

Его отлично видно в оптику. Никакой лихой ковбойской шляпы, одет по погоде, шапка на голове. Разве только куртка хотя и меховая, но явно коротковата для верховой езды. Но, может, под это дело у него все же имеется нечто длиннополое, способное защитить, а то, если иначе, легко можно заработать себе такой геморрой, что мама не горюй. Другое дело, что в бою такое одеяние будет неудобным. Так, ладно, что там еще? На бедрах две кобуры в оружейном поясе, на котором видны желтые патроны. Выходит, револьверы из новомодных и сейчас находятся именно там, где и должны. А вот в руках у него нет ничего.

Мужик лыбится во все тридцать два зуба и показывает тому, кто остался в конюшне: мол, порядок. А чего не порядок, порядок, конечно. Он, гад, сейчас в мертвой зоне, и, чтобы до него добраться, нужно в окно выглядывать. Ну и что с того?

Сунет револьвер в бойницу и станет стрелять? Можно, конечно, но эдак его скорее израсходуют. Он-то будет бить вслепую, потому как даже если сумеет туда заглянуть, то со света ничего не увидит. А вот из дома его рассмотрят враз.

Вдруг из ворот конюшни, описав дугу, к ногам мужика, прижавшегося к стене дома, упали переметные седельные сумки. Все интереснее и интереснее. А чего же он сразу без сумки бежал? Наверное, чтобы не мешала. Мужик достает оттуда что-то похожее на коротенькие такие и толстые палочки. А вот это уже весело. Это очень весело.

– Эй, старик, не глупи. Мой человек у твоего дома, у него взрывчатка. Одной шашки хватит, чтобы вынести дверь. Потом бросим вторую и войдем спокойно. Все, кто не помрет, будут оглушены, и вы ничего не сможете поделать.

– А почем мне знать, что ты не обманешь?

Голос Бедрича, на удивление, звучит так же громко, как и бандита. Не иначе как кричит прямо в бойницу. Неужели сейчас договорятся? В принципе, иного выхода у Бедрича нет. Устранить опасность, иначе как высунувшись из дома, он не сможет, а тогда его однозначно подстрелят. И потом, у него за спиной семья.

Вот если дать понять, что у него есть союзники… Нет, тогда весь эффект неожиданности псу под хвост, а это в нынешних условиях половина победы. Хм. И даже больше, потому как он сможет достать уже четверых.

– А зачем мне тебя обманывать? Ладно бы я предлагал тебе это, если бы только собирался подобраться к дому, но мой человек уже там, и осталось только поджечь шнур. Старик, я даже согласен, если вы останетесь при своем оружии. Нам нужно только тепло и возможность перевести дух. Два дня, это все, что нам нужно. Мало того, мы щедро заплатим.

– Ага, ты заплатишь. Нешто думаешь, я тебя не признал?

– Да не знал я, что тут именно ты живешь. Ну было в харчевне, так и быльем поросло, я, чай, тоже не прав был.

Ого. Вон кого принесло. Но это все лишнее, сейчас они точно договорятся, а вот это Сергею никак не нужно. Скажете, цена жизни собачек и человека несопоставимы? Может, и так. Но Сергей думал иначе. А еще… Он был просто уверен, что так просто ничего не закончится и бандиты непременно покажут свой звериный оскал. Может, им как раз не хочется ранить девок, с которыми есть желание поразвлечься.

Но это Варакину легко рассуждать, будучи на своем месте и понимая, что ничего еще не закончилось, а пока даже и не начиналось-то толком. А как быть Кафке, которому свет в окошке показали, и вроде все так логично, одно к одному укладывается?..

В свете изменившейся обстановки номер один – мужик со взрывчаткой, номер два – тот, что за бревнами, а то еще перебежит. Третий – тот, что за домом. В повозке на закуску, он точно никуда не денется, будучи уверен в том, что в надежном укрытии. Ладно, приоритеты определены, задачи поставлены.

Выстрел! Мужик с динамитом как-то бочком откинулся на бревенчатую стену и медленно сполз по ней. Но еще до того, как он коснулся земли, а остальные осознали произошедшее, прозвучал второй выстрел. Второго бандита бросило грудью на бревна, а потом он медленно начал скатываться набок.

Вжью! О как! Как же ты, зараза, сразу меня просек-то? Сергей едва успел навести перекрестье на стрелка, сидящего в ямке за домом, как он снова выстрелил. Бах! Тук-к! Удар пули в бревно тупой, словно кто молотком двинул. Ну, сука! Бах! Вжью! Это уже сбоку. Да чтоб вам!.. Стрелок еще успел перезарядиться, а вот вместо того, чтобы в очередной раз выстрелить, как-то уж очень лихо мотнул головой и опрокинулся на спину. Получи, гаденыш!

Бах! Вжью! Бах! Тук-к! Твою ж мать! Мало ему стрелка, укрывшегося за бортом повозки и чувствующего свою полную безнаказанность, так еще один, выбравшись из конюшни, занял позицию за углом. Грамотно так занял, ничего не скажешь. Но с тобой чуть погодя. Выстрел резкий, как удар плети, что сильно выделяет его среди остальных, громких и басовитых. Никаких сомнений. Умник в повозке уже не думает ни о чем, кроме как о своей ране, а может, у него нет и этих мыслей, потому как все его помыслы уже обращены к вечному. Но с этим потом.

Стрелок за углом бьет, что твой пулемет, раз за разом посылая пули в засевшего за бревнами Варакина. Свинец то проносится мимо с противным жужжанием, то глухо ударяет в дерево, то, взлохматив борозду, с завораживающим «птью-у» рикошетит и уносится в сторону. А вот Сергей не суетится. В поле зрения треть головы, не больше, остальное укрыто срубом и прислоненным к стене передком, с помощью которого перевозили бревна. Впрочем, стрелку это не помогло. Очередной хлесткий выстрел «мосинки», и он отвалился за стену.

Но это еще не все. Сергей лихорадочно вталкивает в приемник патрон и посылает вперед затвор, отозвавшийся сытым клацаньем. Где последний?

Ушлый, зараза. Еще немного, и он будет недосягаем, скрывшись за деревьями. Воспользовавшись ситуацией и звериным чутьем прочувствовав, что это конец, главарь – а таким прытким мог оказаться только он – вскочил на коня и, нахлестывая уставшее животное, устремился к лесу. Нет, не врал вожак, что им нужен отдых, по лошади видно, что заморенная и, несмотря на неглубокий снег, всего-то, считай, землю припорошило, передвигается с трудом. Может, и в остальном не врал? Хрена! Сколько волка в овечью шкуру ни ряди, все одно хищником останется. Не сегодня, так завтра такое мирное решение однозначно боком вылезло бы.

Последние сомнения прочь. Приклад упирается в плечо. Взгляд наводит панораму на цель. Что за?..

Все бы ничего. И Бедрич с его домашними вроде как и не чужие. Да даже если подумать, что семья Кафка должна им как земля колхозу, уж жизнями обязаны точно, а женщины так и не только. Каково бы было в рабстве у пинков племени арачи? Уж не сахар, это точно. Но с другой стороны – соседи. Это в городах просвещенного двадцать первого века живущие на одной лестничной площадке друг друга не знают, а тут соседи совсем по-другому воспринимаются. Да что там, вон Сергея взять и его земляков.

Словом, нет иного пути, как только за семейство Кафка вписываться. И по полной, по самые помидоры. Все так. Но как же страшно. Алексей никогда не считал себя трусом, да и не был им по сути. Даже явное превосходство противника не могло заставить Болотина спасовать. И когда на том холме они отбивали незнакомых хуторян, он не испытывал ничего подобного. Нет, страшно ему было всегда, но он находил в себе силы переступить через этот страх.

Но тут он вдруг осознал, что если допустит хотя бы один промах, то это будет все… Конец… Те, с кем он сейчас может столкнуться, будут его убивать, и плевать им на то, кто он есть на самом деле. Решил играть в игры, где выживает сильнейший, получай полной мерой.

Трясясь как осиновый лист, он занял позицию, указанную Сергеем. Конечно, о конкретном месте разговора не было, только о направлении, но вот это поваленное дерево в двухстах метрах от хутора вполне подойдет. Правда, просматривается не очень – сарай, в котором находится инвентарь, перекрывает половину двора и дома. Да и конюшня только с тыльной стороны видна. Хотел было переместиться на другую позицию, но понял, что не в состоянии пошевелиться.

Странно. Отчего же так страшно? Ведь тогда он тоже понимал, что пинки могут напасть на них и убить. Так отчего же он отчаянно боится именно сейчас? Наверное, все дело в том, что тогда рядом был вечно уверенный в себе или умеющий выглядеть именно так Варакин. Толика этой уверенности передавалась и Алексею. А сейчас его рядом не было. Если Сергей не наврал и действительно двинулся на выручку хуторянам, то он сейчас на противоположной стороне.

Стоп! Это что за мысли такие? А где Варакин еще может быть?! Ясное дело там, с другой стороны, и сейчас готовится драться. Тряпка. Соберись. Там ведь женщины, дети. А тут граница и полное беззаконие.

Он медленно и как-то картинно наполовину отвел затвор, а затем вернул его вперед и провернул. Все. Карабин к бою готов, патрон в патроннике. И вот еще – дрожь прошла. Он готов. Может, поменять позицию? Нет. Бессмысленно. Самая удобная с другой стороны, ее-то и выбрал Сергей, собираясь играть первую скрипку, а с этой, как ни встань, все одно какая-нибудь постройка прикроет часть двора. Так какой тогда смысл лишний раз дергаться? Пусть начнется, а там будет видно.

Сначала стрельба. Она предстала какой-то нереальной, картинной, а вернее, чем-то таким, к чему он, Болотин, не имеет никакого отношения. Палят стрелки по бревнам, только щепки летят да эхо носится. А еще двор сизым пороховым дымом заволокло.

Потом переговоры. Всех слов не понять, но из той трети, что он умудряется разобрать, следует, что бандиты вроде как зажали хуторян в угол и у тех выхода иного нет, кроме как идти на мировую. Может, все же пронесет. Вроде ни раненых, ни убитых с обеих сторон нет. Правда, Алексею видна одна лайка, кажется Машка, она в крови и не шевелится. Но ведь это же собака, не человек.

И вдруг началось. Хлесткий, как удар плети, выстрел. «Мосинка», больше просто нечему. Мужика у дома тут же свалило. Вдогонку звучат несколько выстрелов, более глухих, но карабин Сергея раз за разом оглашает окрестности, без труда выделяясь из общей массы. Насколько эффективно ведется стрельба, не понять, так как результат не виден, но вроде то один, то другой стволы противника замолкают.

Вот из-за конюшни показываются сразу двое. Один падает на колено за углом здания и стреляет куда-то в сторону бревен, где должен будет подняться дом Кафки. Алексей бросает взгляд туда же. Так и есть. За невысоким штабелем засел Сергей. Видно его не очень хорошо, но рассмотреть можно.

Алексей вскидывает карабин и целится в спину бандиту, ведущему огонь по Варакину. Палец оглаживает холодный металл спускового крючка, но найти в себе силы, чтобы нажать на спуск, не получается. Живой человек… Он должен стрелять в живого человека.

Но ведь уже стрелял и даже убил. Убил. А потом блевал дальше чем видел, спрятавшись от постороннего взгляда, и не спал двое суток. А еще… Там были краснокожие дикари, а здесь… Ну да, бандиты… Ну вроде как бандиты… А может, это они с Сергеем сейчас совершают преступление, стреляя в цивилизованных людей. Ведь есть же законы и суд.

Вот мужик отвалился в сторону и затих. Все, выстрелов больше не слышно. Только топот. Ага. Точно, топот. Всадник. Лошадь, без сомнения, устала, и ей не удается в достаточной мере разогнаться, но тем не менее мужик в короткой кожаной куртке на меху довольно быстро приближается к Алексею.

Опять карабин вскинут. Человек в прицеле. Нужно стрелять. Черт! Черт! Черт! Ну хотя бы шугануть, а там Серега разберется. А-а-а, падла!!! Не в состоянии выстрелить в человека, до которого всего-то уже метров тридцать, Алексей выскочил из укрытия, все так же продолжая удерживать бандита в прицеле. Или не бандита? Совсем запутался.

– Стоять!!! Стоять или стреляю!!!

Всадник резко вскидывает руку, и Болотин отчетливо видит черный провал револьверного ствола, уставившегося прямо на него. Казалось бы, расстояние все еще метров двадцать, ну никак не меньше, но он видит все в деталях. Полыхнуло. Выстрел вышел каким-то сдвоенным. Левую руку ожгло огнем, отчего он выронил карабин и зажал рану. Бандит, нелепо взмахнув руками, вывалился из седла, подняв небольшое облачко рыхлого снега. Лошадь же пробежала дальше.

Ах ты… Ну ты… Ах ты падла. И он еще сомневался?! Да гасить его нужно было сразу. Ах ты тварь! Карабин так и валяется в снегу. Алексей делает несколько шагов, подбирает выпавший у поверженного Сергеем противника револьвер, взводит курок. Получай! Калибр у револьвера солидный, миллиметров десять, никак не меньше. Половину черепа буквально сносит, выплескивая мозги, загваздывая все ошметками и образовывая на белом снегу эдакий своеобразный кровавый нимб.

Взгляд на того, что лежит в полутораста метрах. Вроде не шевелится. Ну и хрен с тобой, золотая рыбка. Вот сейчас подберет карабин, подойдет и добьет. Потому как не хрен. Потому как человеческого языка тут не понимают.

Он подобрал карабин. Лошадь. Уставшее животное, более не понукаемое никем, практически без движения стояло всего лишь в двадцати метрах. До то ли убитого, то ли раненого бандита около двухсот. Ну не бросать же кобылу в самом-то деле.

Когда он подошел к лошади, то первое, что бросилось ему в глаза, это пухлые переметные сумки. Он, может, и не обратил бы на это особого внимания, если бы из-под клапана одной из них не выглядывал уголок какой-то бумажной пачки уж больно веселенькой расцветочки. Заглянул. Охренел.

Нет, он не ошибся. Это была скрепленная полосатой бумажной лентой пачка десятикроновых купюр. Если в пачке их сто, то это была тысяча крон ассигнациями. Рядом с ней пачка пятикроновых ассигнаций, трехкроновых, однокроновых. Во второй картина схожая, а еще на дне заметны какие-то странные бумажные свертки в форме цилиндров. Золотые кроны?

Голова поплыла. Это сколько же здесь?! Если учесть курс местной валюты… Да они самые настоящие богачи! Стоп! Спокойно. Главное, без шума и пыли. Потом все расскажет Сергею. Сейчас не стоит. Главное, чтобы Кафки ничего не узнали. Только Богу известно, как поведет себя человек, всю жизнь знавший нужду и вдруг оказавшийся рядом с таким состоянием.

Так. Вот стародревнее дерево с дуплом. Никто его рубить пока не собирается. Сейчас все силы уходят только на полезное, а эту трухлятину можно и потом убрать, нечего на нее время тратить. Это правильное решение. Пусть и дальше стоит себе и никому не мешает. Застегнуть клапаны сумок. Забросить их в дупло. Так. Снаружи вроде не видно. Вот и ладушки. Теперь коняга. Пошли обратно.

– Леха, это что было, йок макарёк?! Ты какого хрена из себя майора Пронина строил?! Почему не стрелял?!

– Сереж, я это… Ну растерялся.

– Дебил ты, Леша. А если бы все по-другому обернулось?

– Прости, Сереж. Я больше не буду. Честное слово.

– Что с рукой?

– Что?

– С рукой что, спрашиваю. Леха… Леха, йок макарёк! Твою ж дивизию, сто тридцатый полк. Кафки, мать вашу! Да выйдите вы наконец на улицу! Бедрич, Алеш, Даска! Леша, да что с тобой, паразит ты эдакий?!

– Ну что с ним? – ввалившись в дом с ворохом вещей, спросил Сергей.

Встревожен не на шутку. Еще бы, у Алексея был такой вид, что краше в гроб кладут. Бледный и даже серый. Варакин всегда пребывал в уверенности, что ранение в руку не может быть смертельным. Однако уверенность – это одно, а знание – совсем другое. Вот сейчас было полное ощущение, что Болотин умирает, и именно от ранения в руку.

– Спит, – устало произнесла хозяйка дома, вытирая руки тряпицей.

– Как спит? Без сознания?

– Ну можно и так сказать, но скорее все же спит, – улыбнулась Даска, и Сергею тут же стало ясно, что все в порядке. – Он потерял много крови. Пуля-то кость не задела, но крови пустила много. Если заразы какой не случится, то через несколько дней встанет.

Ага. Даске верить можно. Через руки жены Бедрича столько раненых прошло, со счету собьешься. Она, конечно, не врач, но в последнюю войну в Старом Свете была сестрой милосердия в госпитале, так что насмотрелась на всякие ранения предостаточно.

– Спасибо тебе, Сергей. Уж второй раз спасаете вы с Алексеем наше семейство.

– Ничего, Бедрич, жизнь, она странная штука, то так повернется, то эдак вывернется. Так что еще сочтемся. Ладно. Давай глянем, чего там нам Бог послал. – Сергей сбросил добычу на большой обеденный стол, где уже лежала часть трофеев.

Нет, ну а чего теперь делать-то? С Алексеем вроде порядок. Эти все – жмуры. Да и поделом. Так что теперь пора бы разобраться и со столь внезапно доставшимся наследством. По всему получается, что этих парней они застали на горячем и порешили вполне законным образом. Мало ли что они договариваться начали. В хуторян стреляли? Стреляли. Смертельную угрозу представляли? Представляли. Двери взрывать собирались? Собирались. Тут законы в отношении бандитов просты. Нарвался – получил, так тебе и надо. Поэтому все их имущество сейчас принадлежит друзьям.

Бедрич облизывается, глядя на это богатство, но тут какое дело – глаз видит, да зуб неймет. Ни одного из нападавших хуторяне так и не смогли приласкать. Опять же тут не о доле в трофеях думать нужно, а о том, что второй раз благодаря знакомцам беды большой избежали. Впрочем, чего это? Они и так не забывают. Ну а взгляд такой – так это нормально. Тут ведь никаких сил не хватит на подобное богатство спокойно взирать.

А взяли друзья очень даже неслабо. Восемь револьверов, четыре из которых новые, под унитарный патрон, еще четыре капсюльные. Три карабина «дятлича», еще один похож на него, наверное, ранняя модификация. Окошка для заряжания нет ни сбоку, ни снизу, и вообще непонятно, как это делать. Ага, вот, значит, как, сверху. Для этого нужно снять заглушку с пружиной. Геморройно как-то. Еще один карабин, похоже, этот армейский, однозарядный. Вроде такие же видел у драгун. Последней была двустволка, один в один как и та, что они взяли с индейцев.

С боеприпасами у нападавших было все в порядке. Всего, вместе с тем, что было на поясах и в сумках, удалось взять около пяти сотен револьверных патронов, сотню к армейскому карабину и полсотни к двустволке. Порох, пули, капсюля как для револьверов, так и для переснаряжения патронов. Ну что же, вполне разумно. Если снаряжать патроны самостоятельно, то это дело обходилось в три гнедка. Вон, Бедрич, как только узнал о подобном, тут же закупил капсюля и форму для отливки пуль.

Еще имелся десяток динамитных шашек в бумажных цилиндрах, уже изготовленных к применению. Их вполне можно было использовать как гранаты, так как в каждую вставлен капсюль со шнуром длиной сантиметров пятнадцать. Имелась и катушка с этим шнуром, который достаточно было привязать к тому, что торчал из шашек, если время взрыва нужно отдалить.

Впрочем, насчет динамита уверенности не было никакой, просто именно это название всплыло у Сергея по аналогии с вестернами. Уж больно все тут было похоже, разве только одежда отличалась, да и то не сильно, все же похожие условия.

– Бедрич, а ты не слишком… Еще рванет, – вспомнив, что динамит несколько капризная взрывчатка, Сергей попытался урезонить хуторянина, небрежно бросившего сумку со взрывчаткой под окно.

– Это бур. В него хоть стреляй, ничего не случится, подожжешь – будет спокойно гореть, нагреешь – расплавится. Без капсюля ничего не будет. А вот если бы был пал, то дело другое, его лучше вообще в дом не вносить, да и работать с ним удовольствия мало. Опасно. От него сейчас уже отказываются.

– А ты откуда так много знаешь?

– Так в прошлую войну воевал, а там как только забавляться не приходилось.

– Ясно. Давай дальше глядеть.

Нашлись и наличные. Вообще, богатенькие буратины попались. В общей сложности в их карманах и сумках обнаружилось триста пятьдесят шесть крон. Примерно треть из них валийские, но Бедрич говорит, что они, считай, один к одному с рустинской кроной. Хм. Если учесть тот факт, что Сергей планировал за год заработать не больше полутора сотен крон… Да они прямо-таки богачи. Оружие в отличном состоянии, лошади далеко не последние в ряду, седла и сбруя хорошей работы – все это богатство навскидку тянуло как минимум на тысячу крон.

Но как там говорится – жадность порождает бедность? Вот и не надо жадничать. Мало ли кто и чем обязан. По сути, если бы не Кафки, что глаза мозолили бандитам, то не видать друзьям этих трофеев как своих ушей. Остается надеяться, что Алексей согласится с этим решением. С другой стороны, а чего ему возражать, когда собственных талантов хватило только на то, чтобы подставиться?

Сергей быстренько отделил все четыре капсюльных револьвера и двустволку со всеми припасами и снаряжением. Потом присовокупил пачку с полусотней револьверных патронов. Вроде нормально получается. Хм. Еще как нормально. Даже если хуторянин заболеет на голову и решит продать все это, то по самым скромным прикидкам он сможет выручить минимум сотню крон. Это если отдавать все скопом и не торговаться. Мало? Вот только Бедрич делать этого не станет. Нет, не теперь. Раньше, может, и решил бы, что оружия в доме в достатке, но только не сейчас.

– Забирай, Бедрич. То ваша доля с этих бандюков.

– Щедро.

– По мне, так и нормально.

– Слушай, Сергей, а стоило ли так-то? Они вроде как уговориться уж хотели. Или за собачек осерчал?

– Вот, значит, как?! – Сергей едва не задохнулся от возмущения. – Ты что же, и впрямь решил, что они разошлись бы с тобой миром? Может, ты думаешь, что они и за постой заплатили бы?

– Но ведь они и впрямь могли всех вот этим положить, и мы им не помешали бы. – Бедрич показал на взрывчатку.

– Насчет арачей ты что-то не сомневался.

– Так то дикари. А это белые.

– А ты не подумал, что женщины твои мертвые им не нужны были? С мертвецами не больно-то и позабавишься.

– Так они же…

– Бедрич, хватит лясы точить. Лошадям присмотр нужен, а ты с железками возишься, как юнец, – не выдержала камланий над трофеями Даска.

– Так там Алеш с братьями управляется, – пожав плечами, возразил было хозяин.

– А ты поди погляди, как там они управляются. Кони-то и впрямь запаленные, кабы не сгубили, – продолжала настаивать супруга.

– Ладно. Иду.

– Ты чего это, старый, удумал? – как только оказались на улице и Сергей не мог видеть происходящего, набросилась на мужа Даска.

– Да я что?.. Я…

– Замолчи, пока скалку на горбу не сломала. Думаешь, не поняла, что жадность тебе разум застит? Это он все больше с железками возится, а ты, паразит, от денег зенки не отводил.

– А ты видела, сколько там? Да нам за два года таких денег не заработать.

– Ох, Бедрич, Бедрич… Мы парням по гроб жизни обязаны, а ты… бог со мной. О дочках своих да невестке подумай, что было бы с Саркой, Эмкой и Ханой.

– А что было бы? Тот атаман сказывал, что никого трогать не будет, уж к уговору шло, а тут они влезли.

– Слушай, если так жадность обуяла, то продай все оружие. Я так думаю, возьмешь немало. Но на парней напраслину возводить не смей. Сергей и без того щедр с тобой дальше некуда. Второй раз твое семейство из беды вызволяет, а ты вместо благодарности камень за пазухой упрятал. Грех это.

Бедрич внимательно посмотрел на жену, а потом вдруг понурился. Права благоверная. Как есть права. Жадность, а скорее все же зависть его обуяла, да так, что о всем добром позабыл. Не по-божески это, заглядываться на чужой каравай, да не с радостью за соседа, а с думами черными.

Но с другой-то стороны… Он бьется как рыба об лед, уж сколько лет пытается вырваться из тисков нужды. Переплыл океан, в долги тому банку влез, чтобы ссуду взять, жилы рвет из последних сил. А тут пара бездельников, иначе и не скажешь, постреляли пару минут, да еще все по закону – и приходи, кума, любоваться. Да если бы ему эти деньжищи, то он враз отбил бы долги в банке и работал бы только на себя, уж и не думая ни о какой ссуде.

– Знаю, что грех. Но ведь вон куда нужда клятая загнала. Здесь никто и селиться-то не хочет. А тут…

– Бедрич, ладый. Забудь, – прижавшись к мужу, начала увещевать Даска. – Не наше это. А мы заработаем еще. А то давай продадим то оружие, куда как легче станет. Долг полностью закроем, если с умом расторгуемся.

– Ты это брось. Деньги бы на оружие тратить я поостерегся, но коли выпало, то избавляться от него не стану. Тут без этого железа никак нельзя. Ладно, пойду к лошадям. Ты бы это… Сергею хоть скажи, чтобы он прибрал свое богатство. А то, не ровен час, закатится куда гнедок, так потом краснеть придется.

– Обязательно скажу. Иди уж. – Даска с довольной улыбкой подтолкнула мужа к конюшне. Отпустило мужика, ну и хвала Создателю.

Тем временем Сергей с хмурым видом навис над столом, подобно Кощею, что над златом чахнет. Впрочем… Привалившему богатству он конечно же радовался, не без того. Но тут какое дело выходит. Не получится просто так прикопать тела в чаще. Не подпишутся на это хуторяне. Придется ехать в Опань, да еще и везти с собой мертвяков. Там нужно будет объяснить, что да как было. Комендант форта, как лицо, наделенное полномочиями гражданской власти, должен будет учинить расследование.

Оно вроде как земли и не новорустинские, но, с другой стороны, власти так не считают. Всякий раз, как срастается нужным образом, они стараются показать, что земли западнее нынешней границы также подпадают под их юрисдикцию. Таким образом они подспудно готовят почву к тому, что эта территория уж давно и по праву входит в Новую Рустинию и только по недосмотру пока не заселена. Обычная в общем-то практика в Новом Свете. Просто рустинцы не так нахально действуют, как другие державы, что обосновались на этом материке.

Только по окончании официального расследования дело можно будет считать закрытым. Впрочем, проблем тут не должно быть. Даже в землях восточнее границы, где закон куда как крепче вцепился в людей, с расследованием никто особо не заморачивается. Напал первым и получил в зубы, так тебе и надо. Достал первым оружие – виноват. В этих пограничных краях бывало и такое, что все расследование заключалось в записи коменданта в амбарной книге, где кратко указывались суть происшествия, его результат и решение, принятое по данному поводу. Слово коменданта – закон. Все. Никакой лишней бюрократии.

Нет, дела тоже очень даже заводили, это уже все больше там, где есть законники. Но какие дела! Докладная законника об обстоятельствах происшествия, пара опросных листов свидетелей. Ну и хватит, пожалуй. И это по делу об убийстве. Словом, при таком раскладе вроде и опасаться нечего, но, с другой-то стороны, такая вот простота – это же райские кущи для самых страшных злоупотреблений. Вот и думай, как тут быть.

Но, похоже, поездки в форт все же не миновать. Даска, конечно, быстренько надавила на горло жабе, обуявшей Бедрича, только полный глупец не понял бы, что тот от зависти весь гусиной кожей покрылся, но похоронить это происшествие она не даст. Хозяйка хутора уверена в правоте своих и в том, что закон сейчас на их стороне. А ну как они скроют происшествие и о том станет известно? Что тогда будет? Нет, она баба умная, а потому огребать неприятности для семьи на ровном месте не позволит.

– Сергей…

– А?.. Чего тебе, Эмка? – От неожиданности Варакин даже вздрогнул. Вот же… испугала.

– Спасибо, что от бандюков оборонил.

– А-а. Ну это завсегда пожалуйста. Мы же как… Видим, девахи в беде, так сразу всех к ногтю, а потом благодарность требуем.

– Ох и балабол же ты, Сергей.

– Ну-у я так…

А вот договорить не получилось. Девица ужиком юркнула к нему, обхватила за шею и единым махом дотянулась до его губ, запечатав поцелуем. И вот ведь бестия малолетняя – сама на голову ниже, на цыпочках еле тянется, да еще и на шею давит, чтобы пригнуть кавалера, но управилась. И резво так. Сергей даже и сообразить-то толком не успел. А пока приходил в себя, Эмка, смущенно прикрывшись уголком платка, уже шмыгнула за дверь, выбежав на мороз.

То, что мала годами, не вопрос. А вот насчет остального… Не такая уж она и маленькая. И кстати, они там на гульбищах своих не иначе как не только танцы танцуют. Нет, ничего такого про местную молодежь сказать нельзя, все же тут к целомудрию и правилам приличия отношение куда как строгое, но вот то, что они там целуются, это факт.

Брр. Тормози. Ребенок же совсем. Четырнадцать только, а тебе уж двадцать пять в этом году будет. А ей пятнадцать. А еще через год по местным меркам уже и замуж можно… А не пошел бы ты лесом?! Мать ему сколько ни сватала, так он только нос воротил, а тут… Так, а кто о женитьбе-то? Стоп. Тут тебе не там.

Ох, йок макарёк, так это, выходит, мало было одной головной боли, получи вторую. Хотя… После ярмарки Сарка как-то уж от Алексея отвяла. Появился у нее вроде какой ухажер. Ага. От одной отделались, получите вторую. Кстати, она уж его Сергеем именует, напрочь потеряв «дядько», звоночек, однако. Не. Ну его к ляду. Вот закончат с этим делом – и до самой весны в избушку. Все одно зимой отправляться в путь глупо, а там вместе с Кафками на весеннюю ярмарку, и дальше как бог положит.

А ведь девка хороша. Хороша, кто же спорит. Да только ты пока не определился, чем займешься. Оно можно бы и хутор поставить. А что, деньги – вот они. К сельской жизни привычен. Но как быть с Алексеем? Не усидит в деревне, зачахнет. Отпустишь одного, обязательно куда влипнет. А у Сергея сейчас роднее человека нет. Решено. Сначала попробуют устроиться получше, а там уж видно будет, и Эмка подрастет за это время.

Как говорится, выйти замуж не напасть, лишь бы замужем не пропасть. Или это девок касается? Да какая, собственно, разница. Главное, что точно сказано, а остальное неважно. Какие его годы, женится еще. Там, на Земле, не спешил, а тут-то куда? Ни кола ни двора, как у того латыша, у которого хрен да душа. Короче, ну их, эти мысли.

Глава 6

Убийцы

Вот ведь богатство и бедность языка – «скрип». Вот скрипит снег. А вот скрип упряжи. А вот это уже свою лепту вносит скрип дерева. Все скрипит, но все на свои лады, и у каждого своя природа, свой характер. А вон Бедрич, потянутся, тоже, видать, скрип своих косточек услышал, не иначе. Ну да оно и понятно. Вторые сутки уж на исходе как в пути.

Но вон он, форт Опань, на взгорочке приютился, рядом с ним небольшой поселок, который обещает приют и отдых. Над поселком стелется дым, это из-за низкого атмосферного давления. В такую погоду на рыбалку лучше не ходить, напрасно потерянное время. Если тебе достаточно просто посидеть и попялиться на поплавок или водную гладь, тогда оно конечно без разницы. Но если ты заточен на результат… Словом, повесь дома на стену барометр, тогда больше шансов, что не будешь кататься вхолостую.

Да, рыбалка это хорошо, но не ко времени. Сейчас бы добраться до гостиницы и принять на грудь для согрева, а потом завалиться в теплую и чистую постель. Можно бы и в баньку, но вряд ли они ее в это время будут топить. Если бы суббота или постояльцы баловали частыми наездами, то тогда скорее всего и банька была бы наготове. А так… Пока то да се. Пока сдадут тела, пока ответят на вопросы. Как придут в гостиницу, так останется только рухнуть на койку и спать. Нет, если закажут, то ее вполне истопят, а чего не истопить, если за это отдельную плату берут. Но тут как минимум пара часов нужна, чтобы банька хоть как-то протопилась. И кто столько будет ждать? Да они уже третий сон видеть будут. Хм. А ведь можно и иначе.

– Бедрич, правь через поселок.

– А оно надо, сани, полные мертвяков, через поселок гнать?

Зимы здесь были очень даже снежными, так что санями никого не удивишь. Опять же в ночь после происшествия навалило того снега изрядно. Не в повозке же везти трупы. Кстати, убитые под парусиной сейчас лежат в чем мать родила. Нет, это не Сергей постарался, и не Алексей – тот так и спал, когда Варакин и старший Кафка выезжали с хутора. Обобрали погибших до нитки хозяйственные хуторяне.

Сергей хотел было возмутиться, но потом отмахнулся. А кто он, собственно, такой, чтобы судить их? Ладно бы с достатком у тех было все в порядке, так ведь нет этого. Вот и решили, что нечего добрым вещам в землю ложиться, если еще могут сослужить службу. И потом, как оружие – так трофей, а как одежда – так и нос воротить? Нет уж. Сказал «А», говори и «Б».

Сергей не хотел так торопиться и направляться в Опань. Оно ведь и дорога не такая уж и безопасная. Но, с другой стороны, местные вроде говорили, что пинки откочевывают к зимним стоянкам и в набеги не ходят. Так что отсюда опасности будто бы никакой, разве только путешествие по заснеженной равнине то еще удовольствие.

Но тут свое слово сказала Даска. Мало ли кто и как прознает о случившемся. Если сообщить обо всем вовремя, то неприятности сторонкой обойдут. Здесь Сергей мог с ней согласиться. Мало что он сам был из забытого богом медвежьего угла, но и там с законом старались в трения не вступать. Есть вариант не наживать неприятности, лучше уж так, чем потом с досадой качать головой. Вот сдадут трупы, обскажут, что и как было. Комендант проведет дознание, и можно жить дальше спокойно, не оглядываясь.

Опять же Сергею и Алексею нужно подумать о легализации своего положения. Здесь, на границе, добрые отношения с комендантом будут немалым подспорьем в решении этого вопроса. Иными словами, он просто выпишет им справку, при помощи которой в ближайшем городе можно будет оформить паспорта.

Н-да. С мертвяками через поселок… Все же лишнее это. Стоп. А зачем соваться туда с санями? Пусть себе Бедрич правит к форту, а Сергей завернет к гостинице. Тут уж не открытая степь, жилье человеческое рядом, а потому опасности никакой, так что можно и одного его оставить.

– Бедрич, ты правь к форту, а я пока к гостинице метнусь.

Кафка был готов провести еще одну ночь в парусиновой палатке, но подобное никак не входило в планы Сергея, поэтому он заверил, что расходы по их проживанию берет на себя и возражений не потерпит.

– Чего ты в гостиницу собрался? Боишься, мест не будет?

– Очень смешно. Пока мы будем с комендантом бодаться, хозяин успеет баньку истопить. Как, не откажешься от баньки?

– Шутишь!

– Во! И я о том же.

– Сергей, – вдруг окликнул Бедрич уже собиравшегося пришпорить коня Варакина.

– Чего?

– Ты это… Повиниться я хотел…

Ну да. Кафка уж вторые сутки сам не свой, а вернее, третьи. Природа такого поведения Сергею прекрасно понятна, мается мужик, стыд его съедает, а это дело такое… Если человеку стыдно за поступки или мысли свои, даже если никто о них ни сном ни духом, это лежит тяжким грузом на душе. Тут, конечно, все зависит от того, что это за человек – если погань какая бессовестная, то тому как с гуся вода. А если человек нормальный… А вот повинишься, и сразу на душе легче, даже если тебя и не простят. Даже если до того и не знали вовсе ничего. Тут ведь главное не отношение других, хотя и это немаловажно, но главное – это ты сам.

– А стоит ли, Бедрич?

– Стоит, Сереж. Я ведь нехорошо про тебя и Алексея подумал. Вы… А я… Завидно мне стало. Бог с ним, с оружием, но деньги, лошади, упряжь… Простил бы ты меня.

– А не за что мне тебя прощать, Бедрич. Думу думал, да ничего не сделал и, мало того, сам же сейчас и винишься в том, от чего вреда мне никакого не было. Ерунда это все, Бедрич. А что до денег… Кронами я тебя не одарю, но помогу наукой.

– Как это?

– А так. Вот вернемся, отправишь с нами в лес Радоса. У парня с головой порядок, опять же, жениться надумал. Научу я его соболя бить. В таких местах подспорье большое будет. Кроме того, щенков от потомственных охотниц в достатке, так что преимущество перед другими получится.

– А чего именно Радоса? Молод еще. Лучше уж Алеша.

– Старший твой битюг, конечно, здоровый, да только стрелок худой, а при плохой стрельбе какой уж тут достаток, беда одна. Тем более стрелять нужно будет из «дятлича», у остальных уж больно калибр приличный, тушку разорвет. Ладно, давай правь прямиком на форт, а я чуть позже.

– Хорошо.

Заехать в гостиницу, сделать необходимый заказ, оплатить его вперед не составило большого труда и времени заняло совсем немного. Однако когда Сергей въехал на территорию форта, Бедрич уж был там, и мало того, к нему вышел комендант форта, капитан Блажек.

– Здравствуйте, господин капитан, – спрыгивая на землю, поздоровался Сергей.

– Ты с ним?

– Да, господин капитан.

Сергею этот «господин» поперек горла становится, но что тут поделаешь, не величать же его «товарищем». Эдак можно еще и поплатиться, общество здесь очень даже сословное. Офицеры и вовсе отдельной кастой стоят. К военным в Рустинии, как и в ее колонии, отношение трепетное.

– Ну и чего вы их на ночь глядя приперли? И вообще, чего спешить было? Случилась бы оказия, тогда и… – недовольно заметил капитан, усаживаясь за стол в своем кабинете. Понять человека можно, он, видать, уж собирался расслабиться, а пришлось возвращаться в штаб.

– А куда нам с ними? – отозвался Сергей, так как Бедрич откровенно робел. – Не в гостиницу же такой груз везти.

– Это если по факту смотреть. – А ничего так капитан, не гоношистый, как видно, уже успел пообтереться и понимал разницу между военными и гражданскими. – Но скажите, какая такая надобность была тащиться сюда за сто верст? Бедрич, у тебя дела в Опани?

– Не-эт.

– Ну и чего было рисковать, сюда едучи?

– Так а как же? Доложить-то нужно. Опять же по закону…

– По закону… По закону так по закону. Ладно. Рассказывайте, как все было.

Рассказали, а что делать. Причем все без утайки. Да дело-то ясное. Какая-то банда решила пересидеть на хуторе в тепле и довольстве. В принципе там можно было обосноваться и до весны, если их кто будет искать по горячему. Кто знает, что у них было на уме, уж не Сергей это точно, а у мертвых не спросишь.

В дверь постучали, и, когда капитан разрешил, в кабинет вошел дюжий сержант. Вот ведь. Когда Сергей служил, то у них сержантами делали кого угодно, лишь бы забить штатную единицу, а вот у местных дело иное. Здесь сержант обязательно уважаемого возраста, тертый и битый жизнью и обязательно приличных статей, так чтобы при случае и двоих сразу лбами стукнуть. Словом, настоящий помощник командира, способный как личный состав наставить на путь истинный, так и помочь добрым советом.

– Что скажешь, Полен?

– По всему выходит, господин капитан, что хуторяне банду Васко Агилара накрыли.

– Это тех валийцев, что недавно в Бертаме правительственный банк взяли и о которых все телеграфы оборвали?

– Получается, что так.

– Уверен?

– Так наколка на плече у этого Васко уж больно приметная. Его уж который год ловят, а он все куражится. Хм, куражился, – поправился сержант.

– Но ведь это же больше шестисот верст от Бертама, – подойдя к карте, задумчиво произнес капитан. – С другой стороны, куш они взяли большой… Но все равно им бы прямая дорога в Новую Валенсию, а не на пинкскую территорию.

– На том направлении точно армию на уши поставили, – несмотря на присутствие посторонних, все же вставил свои пять копеек сержант.

– Так и есть, Полен. Опять же тех тоже было шестеро. Вроде сходится.

– Вроде так, – согласился старый служака.

– Что же. Могу вас обрадовать, господа хуторяне. За поимку или уничтожение этой банды обещана большая награда. Считай, что удачу за хвост поймали. Да, а деньги-то при этих парнях были?

– Были, – ответил Сергей. Ну а как иначе, его трофеи, так что же теперь, Бедричу говорить, что ли?

– И где они?

– Ну частью на хуторе остались, а частью у меня с собой.

– А какая сумма, не считали?

– Отчего же. Триста пятьдесят шесть крон.

– Сколько-о?

– Триста пятьдесят шесть. Частью рустинской кроной, а частью валийской, – уточнил Сергей, начиная осознавать, что что-то тут не так.

– А больше ничего не было?

– Не-эт, – растерянно и в один голос произнесли Сергей и Бедрич.

Черт! Кажется, не так все просто. Это что же получается? Если банда взяла банк, да еще и государственный, значит, при них должна была быть большая сумма. Но денег среди захваченных вещей не было. Скорее всего, они их где-то припрятали. Хотя зачем? Глупо же. Может, Бедрич? Ерунда. Сергей лично осматривал все трофеи, хуторяне поначалу вообще не приближались, только Алексея забрали. А может, Болотин? Интересно, и когда бы он успел, если его ранили? Нет, точно они на хутор приехали без своей добычи. Но тогда…

– Господин капитан, а может, это и не та банда вовсе? – предположил Сергей.

– Может, и так, да только сомнительно. Так, дорогие мои, говорю один раз и повторять не буду. Банда взяла в Бертаме большой куш, сорок две тысячи крон, убиты два охранника банка, ранены двое полицейских. За поимку или уничтожение банды назначена награда в тысячу крон – пятьсот за главаря и по сотне за каждого члена банды. За возвращение денег премия в пять процентов от суммы. Плюс вы взяли богатые трофеи. Бедрич, это не тот случай, чтобы жадничать, – внимательно глядя в глаза Кафке, произнес капитан. Вообще-то главное слово в уничтожении банды сказал именно Сергей, и капитану про то известно, но кто такой Варакин, батрак, вот и говорит комендант с хуторянином. – Деньги казенные, а государство не жалует тех, кто бросает руку на казну.

Хм. А ведь капитан, похоже, их уговаривает или пытается достучаться до мозгов. Что же, очень даже может быть. Это Кафка пока еще не пообтерся, да с местными только начинает налаживать отношения, потому и слишком побаивается закона. Старожилы же, привыкнув в опасных краях полагаться все больше на свои силы, к законодательной власти относятся своеобразно – есть таковая, ну и пусть ее, лишь бы их не касалась.

Кафка вопросительно посмотрел на Сергея, но что тот мог ответить хуторянину, только пожать плечами. Ну не видел он денег среди трофеев. Может, перед тем как выйти на хутор, бандиты все же припрятали свою добычу. Вот же напасть, сразу по следам не прошли, а теперь и бесполезно, ведь ночью снегопад был, до весны вообще ничего не найдешь.

– Не было денег, – пожав плечами, вместо Бедрича ответил Сергей.

– Точно не было?

– Не было, господин капитан, – твердо заверил Сергей.

– Лучше бы вам найти эти деньги и сдать. Не понимаете? Ладно, тогда слушайте дальше. Это граница, здесь случается разное. Например, хуторяне могут решить, что ты, Кафка, должен поделиться с соседями, и заявятся к тебе вооруженные до зубов. Могут появиться какие лихие и устроить налет, с поджаренными пятками, вырванными ногтями и раздробленными пальцами. Это если не появится какой столичный дознаватель в сопровождении полицейских и с соответствующими полномочиями и не вынет из вас душу по-своему. И все это на вашу голову может обрушиться как по очереди, так и скопом.

– И за что нам такое счастье? – буркнул Бедрич, которому ситуация нравилась все меньше и меньше.

– А ни за что. Всем захочется получить денежки, которые вам достались от уничтоженной банды, – спокойно и даже с ленцой произнес капитан.

– Я не знаю, как вам доказать, что мы не врем. Не смотри на меня так, Бедрич. Я правду говорю.

– Пусть так, – кивнул капитан, – но тогда примите мой совет. Возвращайтесь обратно, обыщите всю округу, найдите деньги, вернитесь сюда и получите причитающуюся награду.

– А на четыре тысячи крон охотников конечно же не найдется? – решил съехидничать Сергей.

А и то, сумма все одно изрядная. Тут при ограблении банков не всегда находилось столько наличности, потому что банкиры просто не держали столько денег, от греха подальше. Так что куш оставался соблазнительным.

– Эти деньги вы не таясь сможете положить в банк. Между наличными и счетом в банке есть одна существенная разница, из банка деньги сможет забрать только владелец. Все, я устал объяснять вам простые истины. Если вы враги самим себе, то нет проблем, зарабатывайте себе прыщи на заднице, чтобы потом не присесть. Я сегодня же телеграфирую о случившемся. Вам придется обождать, пока не приедет кто-нибудь, кто сможет подтвердить личности убитых, после чего я выплачу вам премию, и можете быть свободны. В ваших интересах дождаться этих представителей, а то очень даже может случиться, что вас обведут вокруг пальца и этих денег вам не видать. Все. Свободны.

Это означало только одно – комендант прием закончил, и хуторян откровенно выставляют за ворота. Ну и не больно-то нужно. Чай, в поселке есть гостиница, и, кстати, там, наверное, уже прогрелась банька. А что касается остального… Об этом они еще подумают, время есть.

Они вышли во двор, где все так же стояли их лошади, две Бедрича, впряженные в сани, и верховая Сергея. Трупы уже выгрузили, поэтому хуторянин тут же взгромоздился на сиденье. Сергей повременил, внимательно осмотрев свое оружие, остававшееся в седельных чехлах. Он с собой взял как «мосинку», чтобы иметь возможность отбиваться на дальних дистанциях, так и «дятлич». Последний был хорош накоротке – скорострельный, с магазином в шестнадцать патронов. Почти идеальное оружие.

«Дятлич» при пробной стрельбе показал себя еще и как точное оружие, о чем раньше Сергей судить не мог, так как стрелять из него ему не приходилось. Кстати, стало понятным и отчего армия не спешит вооружать своих солдат подобным оружием. Подумаешь, слабый патрон. Этот недостаток легко устраняется, а вот сама система затвора оказалась довольно сложной и требующей постоянного ухода. Мало того, процесс разборки был муторным и без наличия специального инструмента – отвертки и выколотки – был просто невозможен. При чистке оружия нужно было соблюдать осторожность, не дай бог обронить какую махонькую пимпочку или загогулину.

Нет, все же в этом плане старая добрая трехлинейка была куда проще, а соответственно практичнее. Но, несмотря на эти недостатки, в умелых руках «дятлич» вполне приличный образец. А Сергей все же считал себя умелым стрелком. Другое дело, что нужно было приноровиться к новому оружию и сжечь хотя бы сотню патронов.

Кстати, неплохо бы также попрактиковаться из револьверов. Но ничего, теперь у них денег вроде побольше получается, так что можно будет прикупить патронов и пострелять вволю. А еще в свете открывшихся обстоятельств нужно будет треть суммы отдать Кафке, все же не дело так-то испытывать жабу крестьянина. Вот сегодня же и скажет, что треть его, чтобы мужик не накручивал себя.

Убедившись, что к оружию никто не прикасался и прочее имущество тоже в сохранности, путники направились со двора. Ну их, все эти заморочки. Сейчас их ждет жарко натопленная банька, а со всем остальным они разберутся позже.

Уже четыре дня как он пришел в себя, и столько же отсутствовали Бедрич и Сергей. До сегодняшнего вечера все выглядело вполне логичным, но вот настал назначенный срок, а отправившихся в форт все еще нет. Учитывая цель их поездки, складывающаяся ситуация Болотину нравилась все меньше и меньше.

Проводя аналогию между Землей и Глобусом, отталкиваясь от виденных вестернов и вообще предполагая, что и как могло быть, Алексей приходил только к одному выводу – сами того не желая, друзья прищучили хвост какой-то банде. Что они там ограбили, банк или какого толстосума, дело десятое, а вот то, что нечестным трудом заработали это богатство, факт неоспоримый.

Могла по этому поводу подняться шумиха? Еще как могла. Сумма там должна получиться нешуточная. Если исходить из известного ему, то потерпевшая сторона скорее всего уже назначила награду за поимку или уничтожение банды, а возвратившему деньги однозначно положена премия.

Итак. Допустим, на отсутствие пары тысяч они внимания не обратят. На фоне-то возвращенного… Да мало ли куда эти деньги могли задевать бандиты. Премия за возврат похищенного. Сумма от продажи трофеев. Вознаграждение за уничтожение бандитов. Тут есть даже такие личности, что зарабатывают охотой за головами, по сути такие же головорезы. В постановлениях судей так и значится, мол, награда за живого или мертвого, а там старайся как знаешь, можешь из-за угла завалить, а потом представить труп законнику для опознания и выплаты вознаграждения.

Кстати, когда были в Опани, один подвыпивший мужичок рассказывал о случае, когда награда за одну банду превысила возможный куш при ограблении банка. Тогда главарь просто отравил остальных и, пока они корчились в судорогах, быстренько добил из револьверов. Представил тела законнику, который за малую долю не стал задавать лишних вопросов и выплатил награду.

Вот и выходит, что по самым скромным прикидкам у них получится сумма в четыре тысячи крон. Разумеется, это не одно и то же, что и тот куш, сейчас покоящийся в дупле, но зато более предпочтительный. За огромной суммой наверняка начнется охота, а эта куда более скромная у них будет на законном основании. Лучше уж синица в руках, чем оказаться дичью для множества охотников.

В сказки про найденный бесхозный миллион долларов он как-то не верил. Оставлять деньги у себя – все равно что подманивать неприятности косяком. Лучше поскорее от них избавиться. Причем не выбросить, а сделать так, чтобы все в округе узнали: денег у них нет, как и у семейства Кафки. Не хотелось бы им подложить свинью.

И потом, очень даже могло случиться так, что Сергея и Бедрича сейчас арестовали и допрашивают на предмет денег, о которых они ни сном ни духом. Это ощущение еще более усилилось по истечении пятого дня. Больше тянуть никак нельзя. Случись, станут давить, он всегда может сказать, что отправился в путь как только смог. Не сумел никому рассказать о деньгах по причине пребывания в бессознательном состоянии. Словом, сейчас все за то, что они могут выйти чистенькими. Но стоит пройти еще паре-тройке дней…

Собираясь в дорогу, он предпочел вооружиться трофейным оружием, как сделал это и Варакин. Только в отличие от него Алексей не стал брать «мосинку». Какой смысл? Количество патронов строго ограничено, и восполнить их неоткуда. Лучше уж пусть боезапас останется для Сергея и его оптики, а Алексей будет использовать «дятлич».

Кстати, пробная стрельба выявила, что оружие вполне приемлемо. Скорее всего местный карабин уступит знаменитой трехлинейке, но в руках такого стрелка, каким был Алексей, разница не столь уж и большая. И потом, скорострельность куда как выше, и емкость магазина в три раза больше. Ну а про наган и говорить нечего. Машинка куда лучше местных револьверов, но опять-таки где на него взять патронов. Может быть, потом как-нибудь.

В путь выдвинулся ранним утром, ведя в поводу заводного коня и намереваясь добраться до Опани за один день. Задачка для не имеющего достаточной практики в верховой езде далеко не тривиальная. Но он чувствовал, что просто обязан торопиться. С каждым часом в нем крепла уверенность в том, что он напрасно теряет время в момент, когда решается их с Сергеем судьба.

– Капитан Блажек?

– А вы, я так понимаю, дознаватель Каберле? – смерив недовольным взглядом вошедшего в кабинет мужчину, поинтересовался в свою очередь комендант форта Опань.

– Марик Каберле собственной персоной. Вот мои полномочия.

Дознаватель, явно не обращая внимания на негатив со стороны офицера, протянул тому лист гербовой бумаги. С этим ничего не поделаешь, неприязнь между полицейскими и армейцами имеет давние корни и всячески культивируется властью предержащей. Кстати, если бы этот капитан прибыл в управление, то столкнулся бы с таким же пренебрежением. Как говорится – родные стены греют.

Правда, Каберле мог чувствовать себя куда более раскованно и даже требовать содействия со стороны коменданта, так как был здесь при исполнении и с соответствующими полномочиями. Генерал-губернатор был крайне недоволен фактом дерзкого ограбления, а потому требовал скорейшего расследования и наказания виновных. Так что пусть этот капитан фыркает сколько угодно, он будет исполнять все, что сочтет нужным дознаватель, разумеется, в пределах расследования. Рассчитывать на большее глупо.

– Итак, чем могу быть полезен? – возвращая самым тщательным образом изученную бумагу, с каменным выражением лица поинтересовался капитан.

– Для начала мне необходимо убедиться, что погибшие действительно являются теми, за кого их принимают.

– Разумеется, господин Каберле. Именно по этой причине я и просил прислать компетентное лицо. Все же вопрос о солидном вознаграждении.

– Вознаграждении? По-моему, вы торопитесь, господин капитан. О каком вознаграждении может идти речь, если украденные деньги не возвращены?

– Господин Каберле, я бы не советовал вам вести себя так же, как на востоке. Здесь, знаете ли, граница, а это своеобразный мир. Если вы этого не понимаете, то я удивлен, отчего прислали человека, столь далекого от местных реалий.

– Разве здесь не Новая Рустиния?

– Здесь пограничье, уважаемый. Местных даже не призывают в армию, так как они все время живут на военном положении. Так что расставьте приоритеты. Вам в первую очередь нужно найти преступников. И если это они лежат в сарае, то двоим местным положена за них награда.

– Но деньги…

– За их возвращение, насколько мне известно, назначено другое вознаграждение, и эти люди на него не рассчитывают.

– Вы можете обеспечить их явку на допрос? – вскинул подбородок дознаватель.

– Я могу обеспечить их явку на БЕСЕДУ, – покачав головой, поправил его комендант. – Не забывайте, здесь не Восток.

Уже через полчаса Каберле занял одну из небольших комнат в штабе и приступил к допросу подозреваемых. Сомнений никаких. Это была банда Агилара Валийца, и все ее члены сейчас лежат штабелем в сарае. Можно, конечно, отдать распоряжение о захоронении, тем более у капитана уж все готово, но… Пусть еще полежат и понервируют окружающих, а особо коменданта, форт которого превратился в морг.

Допрос некоего Варакина Сергея ничего определенного не дал, кроме как помог составить общую картину происшедшего. Он подтверждал, что все шестеро были убиты им. Также он упорствовал в том, что ни о каких деньгах, кроме тех, что были в карманах убитых, он понятия не имеет. Что же, очень даже может быть. Но это никак не устраивало Каберле. Он уже не первый год занимался своим делом, а потому в различные инсинуации попросту не верил. Некуда, а главное, незачем бандитам сбрасывать деньги.

Дознаватель мог с легкостью объяснить, как банда появилась там, где ей не место. Собственно, именно поэтому бандиты и выбрали кружной маршрут. Понятно и почему они напали на хуторян. Им просто было необходимо перевести дух после стольких дней в пути и на морозе. Но в это никак не вписывалось отсутствие денег.

– Итак, ты утверждаешь, что главарь начал с тобой договариваться, чтобы разойтись миром, когда Сергей начал стрелять? – вперив строгий взгляд в крестьянина, сменившего в кабинете Варакина, произнес Каберле.

– Да, господин дознаватель, – простодушно кивая, подтвердил Кафка. – Да только кто же ему поверил бы.

– То есть ты не стал бы с ним договариваться?

– Оно, может, и стал бы, ведь они собирались уже дверь взрывать.

– Значит, договорился бы?

– А какой был выход? Я же не знал, что Сергей и Алексей уж рядом. А так… Надежды-то никакой.

– Ага. Так и запишем. Реальной угрозы не было, так как путники, с которыми вышел конфликт, пошли на переговоры и хотели мирно разойтись.

– Так, господин дознаватель, какие ж то путники, когда они бандиты.

– Ты тогда точно знал, что они бандиты?

– Нет. Но ведь они же стрелять…

– Так они по собакам.

– Так и я в воздух, а они в меня.

– Ну так они решили, что ты в них палишь, вот сдуру и… А когда разобрались, то стали договариваться, а тут Сергей с Алексеем всех и перестреляли. Так?

– Нет. Стрелял только Сергей, а Алексей не успел.

– Ага. Это важно. Так и запишем, Алексей не стрелял, а был ранен после того, как начал стрелять Варакин. Правильно?

– Так я же этого не видел.

– Но Алексей же не стрелял?

– Нет.

– А бандиты опять начали стрелять, когда открыли огонь по ним. А случилось это после того, как начал стрелять Варакин. Так?

– Так-то оно вроде так, господин дознаватель.

– Ну а раз так, то я так и записываю. Ты меня не путай, уважаемый Бедрич Кафка.

– Ага… Не-э-э… Я не путаю, что вы, господин дознаватель. Я все как на духу.

– Вот. Это правильно. С законом шутить никак нельзя. А скажи, Алексей этот, он мог деньги припрятать?

– Да как же он мог бы, коли он раненый был, да еще и без памяти.

– Ладно. А Сергей?

– Так не было денег, господин дознаватель. Создателем клянусь, не было.

– Ты Создателя не трогай и думай наперед, что говоришь. Ты уверен, что не было денег, или ты не видел их?

– Не было… Не видел… Нет, ну а как я бы их не увидел-то? Стало быть, не было.

– Но ты мог не увидеть?

– Мог-то оно мог, конечно…

– Значит, мог. А Сергей мог припрятать деньги, пока вы помогали раненому Алексею.

– Так не было денег.

– Но если бы были, то мог бы?

– Если бы были, то да. Но ведь не было денег.

– Но ты же не знаешь точно?

– Не знаю. Да не было денег.

– Ты поклясться в том Создателем можешь?

– Мо…

Решимость Бедрича дала трещину. Ну как он может в том поклясться? Вот если бы его попросили поклясться в том, что Сергей денег не брал, то он даже не раздумывал бы. Но этот дознаватель знай талдычит один вопрос за другим и слышит как-то непонятно. Вот это слышит, а то уж как будто мимо ушей пролетело. Ну как можно поклясться в том, чего не знаешь? Раз такую ошибку уж совершил, но дознаватель вовремя поправил.

– Не могу, – вздохнув, все же ответил Бедрич.

– Ясно.

Каберле чувствовал себя как рыба в воде. Он считался знающим дознавателем и был на хорошем счету, но в этом была и проблема. Так уж случилось, что начальник управления сейчас был в отпуске, и оставшийся за него зам решил поквитаться с ненавистным выскочкой, который имел все шансы подсидеть его. Больно уж прыток, и, несмотря на молодость, голова светлая. Вот и скинул на него безнадежное дело. Нет, преступников рано или поздно все одно достали бы, практика награды за поимку и обоюдная договоренность с валийцами о выдаче этому вполне способствовала. Но это уже будет результат охотников за головами, а не того, кто вел дознание. Ну и деньги в этом случае будут потеряны окончательно, так как все спишут на грабителей, мол, успели потратить, гады.

По большому счету Каберле должен был быть благодарен судьбе и вот этим крестьянам. Они не только порешили всю банду, но еще и не сочли за труд доставить тела сюда для предъявления капитану. Кстати, они могли сделать это и гораздо позже, а не бросаться в путь очертя голову. А могли и вовсе ничего не предъявлять, так как случилось все на пинкской территории. Тут скорее всего сыграло свою роль то простое обстоятельство, что Кафка появился в этих местах недавно и не успел проникнуться местными реалиями.

Но Марик вдруг понял, что эта удача окажется всеобъемлющей, если он вернет еще и деньги. Тогда он сможет предстать в куда более выгодном свете и, возможно, поднимется на следующую ступень. Но не в Бертаме, а поближе к резиденции генерал-губернатора. Для молодого и переполненного амбициями дознавателя это был хороший шанс заявить о себе в полный голос. То, что начиналось как прямая подножка, могло обернуться для него отличной возможностью карьерного роста, сэкономив сразу несколько лет. Остается только убедить этих крестьян вернуть деньги или запугать.

Нет, Кафка, пожалуй, все же тут ни при чем, а вот этот Варакин, что опять сидит перед ним, скорее всего. Но видно – тертый калач, играет так… Будь здесь менее искушенный дознаватель, он точно решил бы, что этот и впрямь ничего не знает. Ну да, эти сказки пусть рассказывает кому другому. Все сходится именно на нем. Каберле уже видел следующую ступень, он уже на нее нацелился, и ничто его не остановит.

– Итак, ты не знаешь, где деньги? – изображая полное равнодушие и закуривая папиросу, начал новый виток допроса дознаватель.

– Послушайте, господин дознаватель, давайте рассуждать здраво. Допустим, я нашел бы у бандитов те деньги. Ну и зачем мне тащиться сюда и светиться? Куда разумнее было бы прикопать трупы в чаще и с добычей отправиться на восток. Я мог бы свободно пользоваться деньгами, не опасаясь ничего, ведь меня никто не искал бы.

Сергею не нравился этот тип, прибывший в сопровождении четверых полицейских и ведущий дознание. Отчего-то сложилось стойкое убеждение, что он уже что-то там для себя решил и упорно ведет все в нужную ему сторону. Но тем не менее Варакин старался себя сдерживать и быть предельно вежливым. Комендант конечно же нормальный мужик, и места здесь такие, что всяким любителям законности не разгуляться, но все же не полное беззаконие, и своя грань все одно имеется. Опять же дознаватель с Востока, облеченный полномочиями, – и человек без роду без племени, даже не хуторянин, а простой батрак. Так что лучше бы не зарываться.

– А если тебя обуяла жадность? Решил еще и награду получить за убитых бандитов.

– Так я же не знал, что они бандиты.

– То есть ты стрелял в простых людей?

– Нет, не в простых. Какие же они простые, если они стреляли в хуторян, да еще и дверь грозились взорвать.

– Но ты только что сказал, будто не знал о том, что они бандиты.

– Вы меня не путайте, господин дознаватель. Про награду я не знал, но ведь видел же, как они стреляли в хозяев хутора.

– А вот тут ты врешь.

– Ты за словами-то следи, дознаватель, – резко ответил Варакин.

Сергей вдруг понял – что бы он ни сказал, из него сейчас начнут лепить виноватого. Вот только ради чего? Деньги? А что, очень даже может быть, сумма и впрямь неслабая.

– Это ты думай, с кем говоришь, – припечатал дознаватель, вперив в Сергея строгий взгляд. – Не в пивной с собутыльниками. Итак. Как показал Кафка, в тот момент, когда ты начал стрелять, а попросту убивать тех людей, перестрелки уже не было. Мало того, обе стороны пришли к пониманию, что произошло досадное недоразумение, и стали договариваться о мирном разрешении конфликта.

– Ты это к чему? – скорее процедил сквозь зубы, чем сказал Сергей.

– Не «ты», а «вы». Это я к тому, что ты пошел на умышленное убийство и убил шестерых человек.

– Бандитов.

– На тот момент ты не знал, что убиваешь бандитов. Это могли оказаться простые хуторяне. Ну перевозбудились, постреляли малость, но ведь никто не пострадал. А ты пошел на хладнокровное убийство.

– Что за бред! – откинувшись на спинку стула, бросил Сергей.

– Это не бред, а будущее обвинение в убийстве, если ты не возьмешься за ум и не расскажешь, куда дел казенные деньги, – повысил голос дознаватель.

– Ты-ы…

– Не смей мне тыкать, батрацкое отродье!

И тут молодость дознавателя сыграла с ним злую шутку. Разозлившись и на мгновение потеряв над собой контроль, он перегнулся через стол и влепил Варакину звонкую затрещину. Удар так себе, скорее вальяжный и барский, но Сергею он сказал о многом. Вот сейчас и здесь из него лепят козла отпущения.

Он окончательно убедился в том, что никому и ничего не докажет. Знает он, где деньги, или нет, не имеет значения – им нужен виноватый. Именно к этому выводу он и пришел. Ну, комендант… Ну, козел… Значит, разберешься… Ну-ну. Наказание за убийство здесь только одно – виселица. А раз так, то и терять нечего, бараном на бойню он не пойдет. Прилетевшая оплеуха оказалась последней каплей, указавшей на правильность его суждения.

Стол словно сам собой вздыбился и приложился столешницей точно в лицо дознавателя. Как видно опасавшийся именно этого, Каберле вел допрос в присутствии двоих полицейских, прибывших с ним. А может, они нужны были для того, чтобы засвидетельствовать показания в нужной интерпретации. Как бы то ни было, но дотянуться до бесчувственного тела дознавателя сразу не получилось. Потому что пришлось встречать атаку сразу двоих дюжих молодцов.

Возможно, будь на их месте военные, Сергей уже был бы мертв, простреленный сразу несколькими пулями. Но, как видно, эти были с большим опытом работы в полиции, где важно задержать преступника, а потому за револьверы хвататься не стали. Тем более перед допросом подозреваемый оставил оружейный пояс в коридоре, у своего товарища, так что острой необходимости в применении оружия не было.

Зря вы это, ребятки. Ох зря. Хватать да махать кулаками вы конечно же умеете… Ну а как вам вот такой финт? Сергей вскинул ногу и встретил одного из полицейских прямым ударом в грудь. Нападающий был довольно массивным мужчиной, вот только и Сергей не обижен ни силушкой, ни статью. Мужика буквально отбросило на дверь, которую он благополучно распахнул и вылетел в коридор.

Тем временем второй приблизился вплотную и нанес удар кулаком в лицо. Но попасть в цель ему было не суждено. Сергей отбил удар предплечьем правой руки, с доворотом тела, а затем, продолжая разворот, с ходу впечатал ребро ладони в основание шеи полицейского. Удар оказался настолько точным и сильным, что мужчина как подрубленный рухнул сначала на колени, а потом завалился на пол всем телом. Плохо так упал, смачно приложившись головой о доски.

Прибить дознавателя? К черту! Ноги! Он успел только обернуться к двери, как в нее вломились сразу двое полицейских. Ну да. Точно. Их же четверо. Двое все время в коридоре были. Ладно, субчики, сейчас разберемся и с вами.

Блюстители порядка оказались тертыми калачами и, как видно, привыкли работать в паре. А может, все дело в большой практике, в этом случае бывалые бойцы понимают друг друга с полувзгляда. Как бы то ни было, но атаковали они разом с двух сторон. Сергей знал пару-тройку приемов, но никогда не был особым рукопашником, он всегда использовал свою природную ловкость и силу. Поэтому ему и в голову не пришло сместиться, вынуждая противников нападать на него по одному, хотя бы с незначительными интервалами.

Он прекрасно понимал только одно: чтобы выстоять, ему необходимо атаковать самому. К этому же побуждало то простое обстоятельство, что времени у него нет, и нужно как можно быстрее вырваться из форта – здесь ему точно конец. Поэтому он бросился на того нападавшего, что был слева, с легкостью поднырнул под его боковой и буквально впечатал свой кулак ему в душу. Удар в солнышко… Тот, кто не пропускал подобный, нипочем не поймет всю гамму ощущений. Острая и в то же время тянущая боль, невозможность вдохнуть, легкие твои уже пусты, голова идет кругом, тебя скрючивает в позу эмбриона, перед глазами разноцветные круги…

Этот уже не боец. Второй! Варакин начинает разворачиваться. Поздно! Бок взрывается тупой и заполняющей сознание болью. Следующий удар является отличным довеском первому и на этот раз прилетает в живот. Оно конечно, не так, как в солнышко, но тоже весьма чувствительно. Сергея переломило пополам, а в довершение он увидел идущее на сближение с его лицом колено. Взрыв! И темнота.

– Что здесь происходит?!

Капитана, ввалившегося в кабинет в сопровождении сержанта и пары бойцов, переполняла злость. Этот осел с востока, похоже, все же нарвался. А нет, поднимается. Вон тот полицейский лежит без движения. Второй мелко сучит ногами, согнувшись в рогалик на полу, редко и с всхлипом вдыхая живительный воздух. Еще один сидит в коридоре, привалившись спиной к стене и свесив голову набок. Четвертый стоит вполоборота над лежащим без движения Варакиным.

– Нападение на представителей власти при исполнении служебного долга, – безапелляционно заявил громила, разминая кулак и чувствуя свою правоту.

– Кой лукавый нападение? Что могло его заставить напасть на вас?

– Наверное, преступный умысел, – пожав плечами, пробасил полицейский.

– Сержант Полен!

– Я, господин капитан.

– Унесите Варакина… – Комендант запнулся на пару секунд, но затем все так же твердо продолжил: – В острог.

– Слушаюсь, господин капитан.

По знаку сержанта два драгуна подхватили бесчувственное тело и выволокли в коридор.

– Но…

– Здесь не полицейская управа и не контора законника – в форте командую я. Вам все понятно?

Капитан Блажек вперил строгий взгляд в пытавшегося возразить полицейского. Тот все понял правильно, потому как предпочел бросить руки по швам и гаркнуть: «Так точно!» Ну их, пусть уж начальство разбирается само, а его дело маленькое, скрутить кого или ввязаться в перестрелку с какой бандой. Оно риску вроде и побольше получается, но уж точно куда спокойнее.

– Полен, что с этим? – Блажек указал на лежащего без признаков жизни полицейского.

Сержант склонился над ним, пощупал пульс на шее, потом перевернул на спину, при этом голова безвольно мотнулась. Полен толкнул пальцем в висок, и голова без труда повернулась справа налево.

– Готов, господин капитан. Сломана шея.

– Весело.

Капитан обернулся и вперил гневный взгляд в приходящего в себя и трясущего головой дознавателя. Боже, что этот идиот тут наворотил?

– Все же наш капитан дурень, – отпив добрый глоток пива, произнес решивший расслабиться в увольнительной драгун из форта.

– С чего ты это взял? – довольно крякнув, вынося высокую оценку выпивке, спросил его напарник.

Если судить по обветренным лицам, задубевшей коже и еще ряду признаков, то безошибочно можно было сказать, что парни только сегодня вернулись из патрулирования. Конечно, удивительно, что из всего взвода здесь только двое, но, с другой стороны, эти скорее всего лишь первые ласточки. Капитан Блажек отличался строгостью и считался записным служакой, но парням всегда воздавал по заслугам и никогда не становился между ними и выпивкой, если та была заслуженной.

– А сам посуди. Вместо того чтобы взять все в свои руки, вызвал этого дознавателя.

– Ну и?..

– Вот я и говорю, что он дурень. Ну прикинь своим умом. Место перестрелки обследовать и опросить хуторян нужно. А если поприжать, то можно и выяснить, куда делись денежки. А тогда что?

– Что?

– Премия за банду этим не положена, ведь они сами ничем не лучше бандитов, потому как решили прикарманить награбленное. Но награда уже обещана, а банда перебита. Понимаешь, к чему я?

– Так это получается тогда… что же, и имущество бандюков, и две премии – все досталось бы капитану?

– И тем, кто с ним был бы. Вот я и говорю, что он дурень. Вот дознаватель, он наверняка своего не упустит, тут уж поверь мне на слово. А так бы, глядишь, и нам что перепало, – огорченно вздохнул солдат.

– Так, а чего же ты? Ну и посоветовал бы капитану.

– Ага, ему посоветуешь. Вон, у него есть Полен, пусть и советует.

– Так ты Полену присоветуй.

– А то он дурак и сам не соображает.

– Наверное, дурак, раз уж капитан дурень. Ну чего ты на меня смотришь?

– Да так, подумал. Слушай, а что, если нам провернуть все это дело?

Прислушивавшийся к их разговору харчевник только отмахнулся, прикинув что-то в уме, да еще и ухмыльнулся с эдакими хитринкой и превосходством. Нет, ну а отчего не посмеяться над глупостью. Как видно, второй драгун думал так же.

– Слушай, а ведь это не капитан дурень, а ты дурак.

– Чего это?

– А ничего. Считай сам. Нападение на хутор – раз, дезертирство – два…

– Погоди-погоди, какое это дезертирство?

– А ты как думал? Для того чтобы все это провернуть, минимум три дня нужно, а мы больше чем на сутки увольнительные не получаем. Так что дезертирство сразу прилепят. Скажи, а ты много знаешь дезертиров из Рустинской армии, которые спокойно топчут землю? Нет? Вот и я о том же.

– Ну ладно. Насчет нас это я погорячился. Но капитан-то может.

– Может. Но не станет, потому как ему отношения с местными портить не с руки, он тут за порядок в ответе. А эти двое… Сам посуди, стали бы они соваться сюда, коли у бандитов нашлись бы эти деньги? Да они бы прикопали трупы и вспоминать про них забыли. А что до капитана, так ему сейчас главное тишком-бочком отсидеть с полгодика, а там, глядишь, и вырвется из этих богом забытых мест, вроде к тому все идет. Так что ему сейчас лучше ни во что не вмешиваться. А деньги… Так у него жалованье, чай, не солдатское, а тут еще и выплаты особые. Ну и зачем ему это беспокойство?

– Пожалуй, ты прав. Ну что, еще по одной?

– Давай. Рехор, еще пива. И это… А девки-то где?

– Время только к обеду, какие девки? Они позже подойдут.

Перед двумя драгунами очутились еще две кружки с пенной шапкой, и те опять жадно присосались к напитку. Но до конца насладиться выпивкой им не дали. Дверь распахнулась, и в харчевню ввалились их товарищи по патрулю, что припозднились в форте. Вели они себя необыкновенно шумно даже для людей, проведших долгое время в открытой степи.

– Чего там стряслось, что вы как куры квохчете?

– Да уж стряслось, пока вы тут прохлаждаетесь.

– Один из хуторян, Варакин, полицейского пришиб.

– Насмерть?

– Угу.

– Это который Варакин, уж не тот ли, что на Кафку батрачил? – встрепенулся харчевник.

– Он самый.

– Что же теперь будет-то?

– Известно что. Петля. Тут ведь пограничье, закон военного времени.

– Без разницы. За полицейского или законника и на Востоке петля.

Вскоре разговор свернул в иную сторону. В общем-то никому из солдат не была интересна судьба убийцы. Вот если бы тут были хуторяне, то дело иное. В этой суматохе никто не обратил внимания на хмурого мужчину, сидящего в углу обеденного зала над мясным рагу и внимательно прислушивающегося к разговорам в харчевне. Вот только его еще меньше, чем их, интересовала судьба Варакина.

Банде Агилара Валийца улыбнулась небывалая удача. Им удалось подгадать удобный момент и захватить кассу в королевском банке в городе Бертам. Сумма просто заоблачная, сорок две тысячи крон, столько наличности в местных банках никогда не было. Опасно держать всю наличность в сейфе, когда вокруг то и дело шастали разные банды, а ограбление банков не было чем-то из ряда вон.

Бандитов регулярно прореживали и законники, и армейцы, и охотники за головами, и такие же бандиты. Нет, тут никакой ошибки. Есть такая категория, которым плевать, как именно добывать деньги. Сегодня грабежом, завтра пристрелил какого лихого и передал труп в руки законника, который, кстати, вполне может иметь ордер на твою голову. Словом, сплошное веселье.

Так вот. Если драгуны боялись обвинений, то мужчине, с аппетитом поглощающему рагу, на это было плевать, тем более куш обещал быть очень солидным. Не может не оказаться там денег. Некуда было Агилару их скинуть. Да и какой человек в здравом рассудке станет прятать такую сумму неизвестно где. С собой у них были деньги. Как пить дать с собой. А эти двое могли и не знать о выпавшей удаче.

Нужно ехать, и чем раньше, тем лучше. Если туда направится дознаватель, то все, считай, опоздал. Одному, конечно, опасно. Но, судя по всему, главный боец из этих хуторян сейчас под замком, а там остались только домочадцы. И потом, всегда можно представиться законником, зря, что ли, бляху бережет. Решено. Пора выдвигаться.

Полдня он ехал довольно споро и, если судить по тому, что он запомнил с осени, преодолел около половины расстояния. Вот эта речка – а такая широкая на пути в форт только одна, остальные скорее ручьи – как раз и располагается примерно посредине.

Разумеется, ни о какой дороге не могло быть и речи. Он просто старался выдерживать определенное направление и выискивал запомнившиеся ориентиры. Если бы не снегопады, то он смог бы просто придерживаться оставленного Сергеем и Бедричем следа. Но тот уж давно завалило и занесло ветром, которые тут скорее за обыкновение, чем за редкость.

За это время Алексей уже успел сделать смену лошадей, и, судя по всему, сейчас операцию необходимо повторить. Не стоит слишком уж давить на животных. Смену лучше делать почаще, опытные люди говорят, что путник на заморенном животном, да еще и в зимнюю пору, очень сильно рискует, а уж в этих местах, где опасность исходит далеко не только от природы, и подавно.

Ну как, скажите, станешь уходить от погони – а возможность этого вполне реальна, – если твой конь едва ноги волочит? Нет, если ты великолепный стрелок и всех разом положишь, то дело твое. Вот только такие стрелки редкость большая, и даже им подобные встречи вовсе ни к чему. Оно ведь как, против лома нет приема – окромя другого лома. На всякого лучшего найдется кто-то еще лучше. Так что полезней не зарываться.

На этот раз перекинуть седло вышло куда как быстрее. Что ни говори, но практика – это великая сила. Конечно, будь здесь дети Бедрича, то скорее всего подняли бы его на смех, потому как действовал он все же неловко. Но в свете последних событий Алексей предпочел отправиться в путь один.

Даска, разумеется, отговаривала от этого путешествия. Ну чего срываться и куда-то бежать, вернутся мужики, подумаешь, задержка вышла. Говорила о том, что поездка эта лишняя, но, когда Алексей уперся, стала предлагать взять с собой Алеша или Радоса. Правда, особо не настаивала. Да и понятно отчего. Места дикие, необжитые, случись беда, на помощь надеяться не приходится. Поэтому Алексею с легкостью удалось отговориться от сопровождающих.

Не сказать, что сейчас он считал свое решение правильным. Все же остаться одному посреди заснеженной дикой степи то еще удовольствие. Да еще и это беспокойство, нарастающее с каждой минутой… Но решение принято, и, как бы ни было страшно, теперь только вперед.

Лошадь ни с того ни с сего всхрапнула и дернулась. Хорошо, Болотин хотя бы успел застегнуть подпругу, случись это раньше, и седло оказалось бы на снегу. Что бы это могло означать, Алексей понятия не имел, но все, что могло обеспокоить животное, не могло доставить удовольствия и ему. Нет, случись это на хуторе или будь у него спутники, то такой реакции, пожалуй, и не было бы, но сейчас он был один и за это время успел изрядно себя накрутить.

Толкаемый страхом, он сделал пару стремительных шагов к отстранившейся лошади и быстро извлек из чехла «дятлич». Чем этот карабин выгодно отличается от «мосинки», так это курком, который можно поставить на предохранительный взвод, а затем с легкостью взвести, не дергая лишний раз затвор. Сухой щелчок, едва слышно прозвучавший на морозе. Внимательный взгляд по сторонам. Может, зря он так всполошился?

Нет, не зря. Из-за уреза показался всадник. В отличие от Алексея одет куда более соответственно погоде. Вот что значит жить в этих краях и знать, что к чему. А не свалиться из ниоткуда с минимумом багажа знаний. На всаднике было длиннополое пальто на меху, которое прикрывало ноги, а также частично служило защитой для лошади. Несмотря на кожаную основу, имелся и большой двухъярусный парусиновый воротник. Подобную защиту замучается преодолевать любой дождь.

Алексей мог, конечно, одеться так же. Кафки сняли одежду с убитых, и те были экипированы подобным же образом, поэтому Болотин знал, что под пальто находится короткая меховая куртка, в крайнем случае она приторочена к седлу. Длиннополое одеяние хорошо для верховой езды, и пользуют его с середины осени до середины весны, но для повседневного ношения одежка крайне неудобная и тяжелая. Поэтому, как только дальняя дорога оставалась позади, всадники предпочитали нечто более практичное.

Даска предлагала ему взять пальто, благо одежда не испачкана кровью. Да и ту, что была на бандитах, женщины уже отстирали, а дырки от пуль аккуратно заштопали. Однако едва Алексей представил, что надевает на себя одежду убитых, как тут же отказался от этой мысли. Он предпочел остаться в своей куртке и парусиновом длиннополом плаще, дающем хоть какую-то защиту от ветра. Кстати, об этой ошибке он уже успел пожалеть.

Полдня, проведенные на морозе и ветру, выбили из него брезгливость напрочь. Плащ вроде бы должен был защитить от ветра, но на деле это было далеко не так. Парусина облегала ноги, уже обтянутые брюками, и в результате становилось только холоднее. Он уже всерьез опасался за свое здоровье, тем более до места еще половина пути. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он уделил столько внимания одежде выехавшего на него всадника.

Мысли о несоответствии собственного гардероба погоде не помешали Алексею взять встречного на прицел. Как видно, у того лошадь была менее чуткой или более заморенной, потому что он остановился, явно озадаченный происходящим. Вот только что он был один, а теперь перед ним человек, мало того, целящийся в него из карабина, а значит, представляющий опасность.

Выхватить револьвер? Даже не смешно, оружие надежно упрятано под пальто. Куда проще вооружиться карабином. Но и тот в чехле. Последний вполне удобен, и оружие окажется готовым к бою в течение пары секунд, но кто же ему их даст. Самое разумное в сложившейся ситуации – это продемонстрировать свои мирные намерения, тем более повстречавшийся ему парень не торопится нажимать на спусковой крючок. Всадник слегка развел руки в стороны, демонстрируя отсутствие оружия.

– Ты кто? – Голос Алексея из-за охватившего его напряжения прозвучал как-то надтреснуто и нервно.

– Спокойно, парень, я законник.

– Какой такой законник?

– Ирман, законник из Олбама.

– В Олбаме нет законника, там и народу-то совсем немного.

– Немного, правильно. Но все же есть. А если есть люди, то должен быть и тот, кто присматривает за порядком. А это законник и судья.

– А как же комендант форта?

– Капитан Блажек теперь занимается только вопросами границы. Парень, опусти оружие, не вступай в конфликт с законом. Знаешь, что бывает за нападение на законника?

Алексей знал. Успел наслушаться рассказов на ярмарке, и потом они с Сергеем специально интересовались местным бытом. Сбор информации у них был на первом месте. Ничего хорошего подобное нападение не сулило. Ладно. Законник так законник. Стоп.

– А откуда я знаю, что ты не врешь? По осени в Олбаме и Опани не было никаких законников.

– Парень, ты только не нервничай. Я сейчас медленно достану из кармана бляху законника, и ты сможешь ее рассмотреть.

– Ладно. Только не делай резких движений.

– Само собой, парень. Само собой.

Ирман наконец перевел дух. Проклятье, этот трусливый ублюдок – а в том, что он струсил, нет никаких сомнений – имел все шансы отправить его на небеса. Конечно, он боится, но вообще-то трудно промазать из карабина, когда до цели едва ли тридцать шагов. Хотя… Стрелки, они всякие бывают, но не стоит рассчитывать на совсем уж бездарь в этом деле. А то ведь может случиться и так, что отыграть назад не получится. А так полный порядок.

Когда он ее только заполучил, приятели убеждали его, что таскать с собой бляху убитого законника глупая затея. Но он только отмахивался от этих слов. Подумаешь, носит с собой бляху. Свидетелей тому преступлению много, и опознали его сразу. Так что хоть с бляхой, хоть без, он и так дичь для охотников за головами. Правда, с бляхой более желанная, так как в этом случае награда уже в две тысячи крон, разумеется, если они смогут предоставить не только его труп, но и этот кусок меди. Но, с другой стороны, разница не особо и велика, за тысячу крон тоже будут рыть носом землю.

Вот уже полгода он избегает расплаты за содеянное. Им уже овладела уверенность, что эта бляха его амулет, который, и Ирман серьезно в это верил, оберегает нового владельца. А то как же. Тот законник был от него всего лишь в десятке шагов и дважды успел спустить курок, прежде чем Ирман сумел извлечь свой револьвер и выстрелить. Дважды, с десятка шагов, бывалый и тертый калач, рука которого не дрогнет ни при каком раскладе. Две осечки кряду в тот раз подвели законника и спасли жизнь Ирману.

Вот и теперь наличие бляхи снимет напряжение и даже позволит действовать более уверенно и нахально. Кстати, он уже использовал бляху подобным образом. Ну как тут не поверить в мистику или не признать кусок меди весьма полезной вещицей.

Он расстегнул верхние пуговицы сначала пальто, потом куртки и наконец извлек бляху из нагрудного кармана рубахи. Парень все это время внимательно следил за каждым его движением. Но вот бляха в руке, и он показывает ее человеку, держащему его на мушке. Тот сразу успокоился, опустил оружие и поставил курок на предохранительный взвод. Мало того, направился к своей лошади и уложил карабин в чехол.

Это что же, на него так подействовала бляха законника? Откуда этот идиот взялся и как он еще умудряется оставаться живым на границе? Хм. Вообще-то на пинкской территории. Тем более непонятно его поведение.

– Бляху не мешало бы держать на виду, законник, – недовольно заметил парень, – а то, не ровен час, у кого нервы послабее окажутся, так и пулю в лоб пустят.

Ну про крепкие нервы это он наврал. Только полный глупец не увидит, как он испугался этой неожиданной встречи. Вон, руки до сих пор трясутся. Но это ничего, это только на пользу. Чем больше напуган клиент, тем проще его запутать и выведать все необходимое. С другой стороны, кто сказал, что этот парень ему вообще нужен?

Хм. А почему бы и нет? Найдутся на том хуторе деньги или нет, кто знает, а вот у этого есть и оружие, и две очень даже приличные лошади, и отличное седло. Кстати, странно как-то получается. Ничто из перечисленного как-то не вязалось с прямо-таки бедным облачением встретившегося. Он не имел даже подобающей зимней одежды, и, судя по тому, как он притопывает, обувь тоже была далеко не зимней. Странные какие-то ботинки, на высокой шнуровке до икр, какие носят женщины. Для верховой езды они не больно-то и подходят из-за коротких голенищ.

Но все это не важно. Единственный вопрос, занимавший сейчас Ирмана, – убивать этого молодчика или нет. Только ли имущество парня представляет для него интерес, про карманы говорить даже не стоит, видно же, что у него не может быть больше пары крон.

С другой стороны, вешать на себя убийство из-за двух сотен, которые можно получить за его имущество… А почему бы и нет. Ему доводилось убивать и за куда меньшее. И потом, кто и что узнает? Степь. Здесь тела нетронутыми слишком долго не лежат, а там поди разбери, кто это был и от чего умер, а если убили, то кто его убил. Словом, можно сказать, вполне безнаказанное убийство. Но разузнать кое-что не мешало бы. Все же в этой стороне иных поселений, кроме хутора этого самого Кафки, вроде нет.

– Ты откуда будешь, парень? – подпустив строгости, как и следует стражу закона, поинтересовался Ирман, пристегивая бляху к пальто на груди.

– Из леса, – ухмыльнулся незнакомец.

– Ты толком говори, я тут не просто так катаюсь, а по службе.

– Так тут пинкская территория.

– И что с того? Закон должен быть везде.

– Да не заводись ты, законник. – Как видно, парень здорово расслабился, едва узнав о том, что встретившийся ему мужчина – представитель власти.

– Это мне решать, заводиться или нет. – Вот, опять растерянный и где-то даже испуганный вид. Так-то лучше. – Ты не с хутора Кафки едешь?

– Ну да, оттуда.

– Сын?

– Нет. Работал я у него, а потом…

– Но сейчас оттуда?

– Оттуда.

– Тогда рассказывай.

– А чего рассказывать-то?

– Как что? Расскажи мне о нападении. Все как есть расскажи.

– А разве вам неизвестно?

– Мне-то много чего известно, но на вопросы здесь отвечаю не я. Или ты в одночасье стал уездным законником и вправе задавать мне вопросы?

– Нет.

– Тогда рассказывай. Только коротко: что видел, что слышал, что знаешь.

Алексей без утайки рассказал все, что произошло на хуторе, не упомянув только об одном. О деньгах. С одной-то стороны, вроде и законник, но с другой – что-то уж больно вид у него бандитский. Ну да, бандитский, а кто по сути тут есть законники? В основе своей безбашенные оторвы, которым по силам сдержать вольную братию, готовую чуть что хвататься за оружие, уж в приграничных территориях точно. Это Кафки все еще более или менее мирные, а проживут тут еще с годик, непременно понаберутся плохих привычек, потому как без этого не выжить.

Так что бандитский вид законника, он скорее в норму, чем нечто подозрительное. Но вот не хотелось ему верить, и все. Что-то в нем не так. Но что? Вот и бляха, опять же, в наличии. А с этим в Новой Рустинии никто не шутит, для здоровья безопаснее.

Бляха законника – это вообще отдельная история. Если ее у тебя обнаружат, даже при самом добропорядочном поведении, тут же потащат на судебное разбирательство. Окажется фальшивкой – ради профилактики проведешь год в тюрьме. Если с помощью подделки совершил преступление, не карающееся смертной казнью, – год каторги (говорят, столько там еще можно выжить). Если же ты с помощью этой бляхи совершил что посерьезнее – петля, без разговоров, и точно такой же результат, если бляха окажется настоящей. Причем не имеет значения, жив ее прежний владелец или мертв.

Эти бляхи не были именными, а имели только номера и название городка. Поступая на службу, новый законник получал ее под роспись. При увольнении в обязательном порядке сдавал, или же она возвращалась судье при гибели владельца. Если бляха была утрачена, то объявлялся розыск, причем срока давности не существовало. За достоверную информацию о ее местонахождении выплачивалась солидная премия.

Словом, носить такую цацку себе дороже и все равно что размахивать красной тряпкой перед быком. Насколько знал Алексей, за того, кто пользовался фальшивкой, причиталась премия в сотню крон, а если настоящей – в тысячу. Сдадут на раз. Нет, точно нужно быть умалишенным, чтобы заниматься обманом с помощью бляхи законника.

Именно поэтому он и не усомнился в том, что законник, представший перед ним, самый настоящий. Но и довериться ему полностью он тоже не мог. Будь этот Ирман не один, а в компании других законников или драгун, то еще ладно. Но он был один, а от той суммы, что была у Алексея, башку снесет кому угодно. К тому же есть подозреваемый. Грохни, забери себе любую половину, а с другой представь тело к осмотру.

При таком раскладе даже бежать и прятаться не понадобится, потому как ты всего лишь честно выполнишь свой долг. А где находится вторая часть? Бог весть, спрятал, потратил, отдал напарнику, да мало ли. И это устроит всех, потому как, насколько понял Алексей, здесь во главу угла ставилось торжество закона, а не деньги. Ну прилипло к рукам законника, не это главное, а то, что тому, кто осмелился бросить руку на закон, воздали по заслугам.

Поэтому о деньгах лучше бы пока помолчать. Вот убедится, что Сергей и Бедрич в безопасности, тогда можно будет и выложить к осмотру. Но никак не раньше. И не этому странному типу. Вернее, можно и ему, Алексею-то без разницы, но не один на один, и обязательно бы расписку получить, во избежание, так сказать. А до той поры идите чащей, дорогой товарисч.

– Так, парень. Вроде все пока складно. А что сталось с деньгами?

– С какими деньгами?

– А что, при бандитах не было денег?

– Как же, были. Триста шестьдесят крон.

– Парень, ты что, сейчас со мной шутки шутить вздумал? Так это плохая затея. Твой дружок попытался, так теперь на перекладине раскачивается.

– Как?.. – Сказать, что Алексей удивился, это сильно наврать. Он был просто в ужасе от свалившейся новости.

– А ты как думал? – вкрадчиво произнес Ирман. – Вы, значит, будете прикарманивать казенные деньги, а вас за это будут по головке гладить?

– Но как же… А суд… – Из-за мгновенно перехватившего горло спазма Алексей едва мог говорить.

Прежняя решимость устроить торг испарилась без следа. Кой, к черту торг, когда тут такое. Но как же это? Сергей?..

– Какой суд, парень? Военно-полевой? Так он был, справедливый и скорый.

– Но они ни в чем не виноваты! Они бандитов!.. – Алексей едва не кричал.

– Если уж быть честным, дружок, то до конца. Сдать все по закону и получить причитающуюся премию, – возвысив голос, словно припечатал Ирман. – Но вам все мало, вам за каждую возвращенную крону нужно платить две, чтобы вы действовали по закону. Так, парень? А вот это ты видел?

Ага, а фиги-то тут крутят совершенно натурально, прямо как у них. Ну точно, подумать же больше не о чем. А чего думать-то? Валить этого законника нужно. Однозначно валить. Если он захочет прикарманить деньги, то Алексей труп. Подумает ограничиться премией, то просто вернет деньги в казну, и в этом случае Болотина повесят.

Стоп! Что значит вернуть деньги? Они, значит, Сергея повесили, а он овцой прикинется? Да пошло оно все! Вот хотел по-честному. Ну ладно, почти по-честному. Но теперь… А как быть с этим типом? Вон уж и пальто расстегнул, и практики у него куда как больше, чтобы быстро выхватить револьвер. И за нос его не поводишь. Деньги-то в переметной суме на лошади. Только загляни внутрь. Нужно тянуть время, а там, глядишь, как-нибудь вывернется.

Господи, ну ведь был же он на мушке, только нажми на спуск, и расстояние такое, что даже он не промажет. Нет, мы цивилизованные, нам законы подавай. Вот они, твои законы. Двое разобрались с бандитами, а их за это повесили. Хм. Вообще-то этот тип только про Сергея говорил.

– А что с Бедричем?

– С хуторянином-то?

– Именно.

– А что с ним станется. Жив и здоров, только пока под замком.

– Значит, и его?..

– Ты вас-то с ним не путай. Вы кто? Батраки, голь перекатная. А он хуторянин, да еще и с пинкской территории. Ему много чего может проститься, так что вправим слегка мозги и выпустим. А вот с тобой, парень, совсем другая история может получиться. Понимаешь?

– А если я скажу, где деньги?

– Тогда мы с тобой договоримся, парень. Ну чего ты так на меня смотришь? Мир жесток. Я ведь теперь знаю точно, что ты в курсе, где находятся деньги, и теперь нужно просто из тебя это выбить. Поверь, я это сумею сделать. Но куда выгоднее мне с тобой договориться. Эдак мы все останемся в выигрыше. Вот смотри. Все трофеи, что взяты с банды Агилара Валийца, твои, честь по чести. За самого Васко была обещана награда в пятьсот крон, да за каждого из его подельников по сотне. Я помогу тебе получить половину, лично выпишу в лучшем виде. Потом оформлю бумагу, по которой ты сдашь тридцать восемь тысяч крон с мелочью…

– Но там больше.

– Ты гляди, умеет считать. Все верно, больше, сорок две тысячи с мелочью. Но четыре мы не укажем, а поделим пополам. В итоге ты получаешь все трофеи, и каждый из нас по две с половиной тысячи крон. И никаких претензий со стороны закона, парень. Ах да, там ведь еще и пять процентов за возвращенные деньги, это еще по тысяче на брата.

Что же. Ничего такого, что бы не отвечало чаяниям самого Алексея. Но это было до того, как местная машина судебного производства убила Сергея. Теперь договариваться с властями, уж во всяком случае с местными, у Алексея не было никакого желания. А вот послать их по известному адресу и оставить с носом – очень даже. А еще… Ему очень захотелось пришибить вот этого самодовольного типа, который явно имел отношение к убийству Варакина.

И еще: Алексей не сомневался, что вот эта история на простачка. Никто с ним делиться не будет. Тип играет классно, в этом ему не откажешь, но не верил Алексей в то, что он поступит именно так. Да, это было бы разумно, но весь облик законника говорил о том, что он не способен ограничиваться полумерами. Значит, он и Алексея… Точно так же как и Сергея… Ну-ну. Поглядим.

Болотин, сам поражаясь себе, вдруг стал собранным и подтянутым. А чего, собственно, удивляться? Этот мир жесток, и сомневающимся тут не выжить. Вон, усомнился – и получил пулю в руку. А когда с пинками не сомневался, так и без царапины вывернулся.

– Я согласен, – решительно произнес Алексей.

– Итак? Где деньги?

– Ну не со мной же, в самом-то деле. Спрятаны на хуторе. Да нормально все, никто не найдет.

– А где именно?

– В дупле дерева.

– И много там деревьев?

– Хватает. Да ты не волнуйся, я помню то дерево.

– Еще бы, такие места не забывают, – хохотнул Ирман.

Алексей старался выглядеть как можно более простоватым и доверчивым. Поэтому на вопросы отвечал быстро и охотно. Вот только от выдаваемой информации этому Ирману легче никак не станет. Ты поди еще найди то дерево и то дупло. Поэтому проводник ему пока просто необходим. И разоружать его вроде как некрасиво, ведь договорились же обо всем, так к чему недоверие.

– Ты вот что, парень. Давай-ка оружие сюда.

– С какого перепуга? Ты меня арестовываешь? Так ведь я сам ехал в Опань, чтобы деньги отдать.

– Так они с тобой?

– Нет. Я неправильно выразился – отдать. Показать, где спрятал, разница-то невелика.

– Все одно, я при исполнении, так что подчиняйся.

– Как скажешь.

Понятно, что его внаглую разводят, но и не податься на развод не получается. В скорости выхватывания револьвера и уж тем более в умении им пользоваться Алексею с этим Ирманом не тягаться. Это он сейчас готов рассусоливать с Болотиным, а как только поймет, что могут возникнуть трудности, пустит пулю в плечо, а потом выведает все как на духу. Алексей не герой-подпольщик и долго запираться точно не станет. Да даже если он, как достойный партизан, на допросе промолчит, Ирман осмотрит его вещи, это без вариантов, и найдет деньги. А так есть шанс, и не такой уж призрачный. Нужно только все разыграть как по нотам.

Медленно, не делая резких движений, Алексей расстегнул дождевик и начал было расстегивать пояс, но задубевшая парусина мешала, да и пальцы не больно-то слушались. Ругнувшись, он сбросил дождевик на снег. Мгновение, и два темных провала стволов уставились на него – Ирману не понравилось это движение.

– Э-э, ты чего, законник? – Алексей выставил вперед руки с раскрытыми ладонями. – Не видишь, дождевик задубел, мешает пояс снять.

– А чего же ты нормальную одежду по погоде не купишь?

– Вот теперь куплю, если не обманешь.

– Не обману. Давай пояс. Только медленно.

Парень снял пояс, на этот раз не делая и намека на резкое движение, и протянул оружие Ирману. Оно можно бы потребовать, чтобы тот бросил пояс и отошел… Но зачем так все усложнять? Этот простак не сомневается, что перед ним законник, а так получится слишком много недоверия. Один револьвер в кобуру, сделать пару шагов и принять оружие. Вроде все в порядке. Подопечный ведет себя вполне предсказуемо.

Вот он поежился от холодного ветра. Ну да. В зиму дождевик не очень защищает, но зато от ветра вполне, правда, только там, где не прилегает плотно к телу, например, ногам, если сидишь в седле, защита плохая. О как пробрало, торопится надеть плащ. Только отдал пояс с револьверами, как тут же нагнулся, чтобы подобрать одежонку. Что за?..

Парень взмахнул дождевиком, словно летучая мышь крыльями. Настолько замерз, что торопится надеть? Но чего так размахивать-то? Вот же гад! Парусина падает на голову, лишая обзора. Ирман наводит револьвер туда, где только что был этот паразит. Бах! Выстрел, раздавшийся под парусиной, бьет по ушам как молотом.

Плащ сработал точно, как и задумывалось. Он вполне прилично расправился и накрыл законника с головой, Алексей тут же сместился влево. Этот прием им был отработан уже давно, а что поделать, если он не любил давать спуску нахалам, считавшим, что его можно безнаказанно подвинуть или пнуть. Это с оружием Болотин обращался так себе, а драться умел, хотя никогда и не занимался серьезно единоборствами. Так, самую малость, для общего развития.

Не обладая большими габаритами, он прибегал к различным уловкам, как то: массивный зонт, плащ или пальто. Если грамотно накрыть плащом или пальто, а потом потянуть на себя, то человека можно и согнуть. Но даже если не добиться этого, то ты получаешь преимущество благодаря тому, что дезориентируешь противника на пару секунд. Что можно успеть за пару секунд? Все зависит от ситуации. Вот в данный момент в самый раз придется удар в пах. От всей широты души, вкладывая всю свою злость за убитого друга.

– Уй-ю-у-у-хр-р-р-кха-эх-х!

Завалив законника, скрючившегося от нестерпимой боли, на спину, Алексей ногами прижал его руки к телу и мертвой хваткой вцепился в горло, наблюдая за тем, как у него закатываются глаза. Он смотрел прямо в лицо, перекошенное гримасой боли и ужаса, и, к своему удивлению, не чувствовал ни страха, ни жалости. Ничего, кроме удовлетворения. Мужчина под ним извивался как змея, пытался вырвать руки, ударить ногами, вывернуться из захвата. Но в Алексея словно бес вселился. Не обращая внимания на удары ногами по спине, с легкостью удерживая руки в захвате под своими коленями, он с нескрываемым удовольствием наблюдал за тем, как умирал тот, кого он считал повинным в смерти Сергея.

– Ну что, сука, страшно тебе? Хочешь дышать? Жить хочешь? Вот и Сергей хотел, а вы его в петлю. У, су-уки… – Руки сами собой надавили еще сильнее.

– …

Губы Ирмана шевелятся, словно силясь что-то сказать, глаза выпучены и вот-вот вывалятся из глазниц. Но его никто не собирается слушать. Военно-полевой суд, говоришь? Ладно. Вот и тебя этот самый полевой суд тоже приговорил. А что? Очень даже в тему, вон, вокруг один только открытый простор.

– Сдохни, падла!!!

А куда он денется? Еще малость подергался, а потом затих. Из Алексея словно стержень какой выдернули, и он тут же завалился на человека, которого только что сам же и убил. Но вот странное дело, он чувствовал усталость после небывалого напряжения, тяжело дышал, словно пробежал многокилометровый кросс, но ни тени сомнения или угрызений совести. Только мрачное удовлетворение и горечь тяжкой потери.

Все еще продолжая лежать на поверженном им противнике, Алексей вдруг зарыдал. Так он еще никогда не плакал. Казалось, душа разрывается на части. Он и сам не знал, отчего сейчас плачет. Ему было страшно от только что совершенного. Ему было горько сознавать гибель единственного дорогого ему человека во всем этом огромном и так похожем на их Землю мире. Болотин был растерян, не зная, как ему теперь следует поступить, оказавшись вне закона. Мало того, над ним повис смертный приговор за убийство законника.

Но всему приходит конец. Прошла и его далеко не минутная слабость. Можно до скончания века сожалеть о содеянном, оплакивать погибших близких, жалеть разнесчастного себя любимого, вот только практической пользы от этого мало. Как ни крути, но жизнь продолжается.

Голова работала с поразительной ясностью, мысли сами собой выстраивались в логическую цепочку, а телу оставалось только выполнять все то, что наворотило воспаленное воображение. Он собирался не просто избежать наказания за содеянное, но и сделать так, чтобы его никто не искал. Об Алексее уже известно, раз уж Бедрич в руках правосудия и может избежать наказания, то расскажет все. Получается, что однозначно станут искать друга Сергея, и у него есть только один выход – исчезнуть.

Для осуществления последнего все имелось под рукой, хотя бы в этом повезло. Убитый был темноволос, почти его комплекции, а потому вполне подходил для осуществления задумки, вдруг родившейся в голове Алексея. На пользу и то, что Болотину удалось с ним расправиться, не пролив крови. Конечно, на шее остались кое-какие следы, но всегда была надежда на то, что тело найдут далеко не сразу, а местные падальщики не станут упускать такое угощение.

Ежась на холодном ветру, Алексей разделся и облачился в одежду убитого. Надо же, от поднесенной Даской одежды с плеча убитых бандитов отказался, а эту сам с энтузиазмом напяливает на себя, даже нестиранными портами не побрезговал. Ерунда, доберется до какого городишки, там и одежду поменяет, и белье сменит. Мало ли, не стоит разгуливать в краденом.

На труп он надел все свое, не забыв ничего. Затем придал ему сидячую позу, вытащил револьвер и выстрелил. Хм. Ну если и можно что-либо тут опознать, то только очень приблизительно и относительно, потому как головы, считай, и не осталось. А чего ожидать от массивной пули из мягкого свинца.

Последний штрих. Алексей рывком сдернул с груди бляху законника и бросил ее рядом с трупом, все так же не всматриваясь в то, что на ней написано. А зачем, собственно? Для него это уже не имело никакого значения, так как осталось в прошлом. Но сослужить ему службу она еще сможет. Пусть ее найдут рядом с телом и посчитают, что он случайно зацепился и потерял бляху. Он – это Ирман Болан, законник Олбама, соблазнившийся на деньги, убивший Болотина и скрывшийся с похищенными деньгами. А кем станет Алексей, он еще решит, время терпит.

Хм. А местные знают толк в одежде. Так путешествовать верхом куда удобнее. Полы пальто облегают ноги так же, как и дождевик, но мех с внутренней стороны уже не холодит, а, наоборот, способствует сохранению тепла и от пронизывающего ветра защищает куда лучше. Зимние сапоги плюс теплые портянки – просто красота и ничуть не уступят по удобству берцам, которые к тому же не приспособлены к верховой езде. Хм, да в этой одежде как бы не жарко.

Итак, куда направиться? В принципе выбор не особо велик, направлений только два: либо на северо-восток, либо на юго-восток. Потому как на востоке находится Опань, а по другим направлениям – пинкская территория на сотни, а то и тысячи верст. Юго-восточное направление ему показалось более перспективным. Он все так же выходил на железную дорогу, откуда более коротким путем мог добраться до столицы генерал-губернаторства, чем по сути и являлась Новая Рустиния. Зачем ему туда? Так ведь там единственный рустинский порт в Новом Свете, это если он решит смазать пятки и рвануть в Старый Свет, где возможность его разоблачения будет гораздо ниже.

Рассматривались и иные варианты, такие, как уход в Новую Валенсию или Медиолан, но эти соседи генерал-губернаторства были менее предпочтительными. Алексей едва-едва научился говорить по-рустински и освоил письменность, и ему вовсе не улыбалось начинать все с самого начала.

В конце концов, тут не двадцать первый век с его технологиями, и максимум, что имеется в их распоряжении, это телеграф. Есть, конечно, фотография, но они с Сергеем снимков не делали. Так что даже если с подставой тела ничего не срастется, по телеграфу разошлют ориентировку на розыск некоего Алексея Болотина. А кто собирается называться собственным именем?

Остается только непередаваемый акцент. Но мало ли людей говорят с акцентом. Это вообще такая штука, что описать ее невозможно, если только нет каких-то характерных признаков, как, например, у прибалтов или кавказцев. Но хватает и тех, кто подпадает под это расплывчатое выражение – «непередаваемый акцент».

Остается вопрос с документами. Но и это можно как-то решить. И опять же, лучше это делать в Новой Рустинии по той простой причине, что других языков он не знает. Как именно решить? Для начала нужно выяснить все о документах и паспортной системе вообще. Словом, все за то, чтобы пока держаться рустинцев.

Ну и наконец, нравились они ему, народ очень близкий к славянам по своему духу и обычаям, и среди них он чувствовал себя более комфортно. Нравилась грамотная и продуманная колониальная политика, что говорило об адекватном правительстве. Касаемо же случившегося… А не бывает без перегибов. Нигде не бывает. Так что из-за пары сволочей, решивших выслужиться перед начальством или нагреть собственные руки, делать выводы о всем народе и правительстве в частности – глупо. Нужно просто жить. Найти то место, где тебе будет хорошо, найти занятие, желательно по душе, и просто жить.

Подумал было об имуществе и деньгах, оставленных на хуторе. Жаба возмущенно заурчала, толкая к дому Кафки, но, как говорится, жадность порождает бедность. Если бы он захватил то оружие с собой, дело другое. А так… умерла так умерла. Погиб он. Нет его. И имуществом его пусть владеют Кафки. Ну не привнесет он в этот мир образцы вооружения, и что с того. А может, все же Кафки и сумеют на этом обогатиться. Кто знает, кто знает… В любом случае, эта возможность для него уже утрачена.

Все, в путь, к новой жизни. Долгая она выдастся или короткая, неизвестно, но то, что новая, это точно.

– Что там, сержант? – пустив к небу густое облако дыма, поинтересовался дознаватель Каберле.

Несмотря на случившееся, мысленно он уже праздновал победу. Конечно, гибель одного из подчиненных не назовешь приятным событием, но тут уж ничего не поделаешь. Если уж выбрал такую жизнь, то должен понимать и степень риска. Для него же, Каберле, главное результат, а он будет.

Нет никаких сомнений в том, что похищенная сумма находится в руках батраков хуторянина Бедрича. Или они не батраки ему? Впрочем, какая разница. Главное, что деньги взяли именно они. Ну не было Васко Агилару никакого смысла прятать деньги, коли уж они избрали маршрут отхода через пинкскую территорию. Значит, они припрятаны где-то на хуторе или в лесу, в избушке этих батраков. В любом случае, сначала нужно предпринять меры, чтобы второй, как его… Алексей Болотин никуда не скрылся.

Интересно, откуда они взялись? Такого акцента Марику слышать еще не доводилось. Варакин говорил, что родом с берега Срединного моря, из русских. Что же, очень даже может быть. В тех горных долинах каких только народов нет. Рассказывают, что там чуть не в каждом селе свой язык, поэтому ничего удивительного, что есть какой-то гордый народ русских, которых на деле не больше пары сотен человек. Надо же, почти рустинцы. Ладно, это не столь уж и важно.

Сержант молча подъехал и, не спешиваясь, степенно вынул изо рта трубку. Скажи-ите пожа-алуйста, какие мы гордые. Этот сержант, наиболее приближенное лицо коменданта, всю дорогу всячески выказывал свое пренебрежительное отношение к дознавателю. Капитан Блажек был явно недоволен поведением Каберле, так как именно оно явилось причиной событий, предопределивших судьбу Варакина.

Комендант хотел в спешном порядке отправить молодого выскочку и полицейских в Бертам. Он опасался, что хуторяне могут посчитаться с ними за смерть одного из них. Может, все это и напрасно, но в свете наметившегося повышения по службе и окончания столь затянувшейся ссылки рисковать как-то не хотелось. За себя лично Блажеку переживать было нечего. С одной стороны, он появился в этих краях, когда здесь была только пара хуторов. Поэтому его авторитет достаточно высок. С другой – Варакин совершил убийство, а потому его судьба ни у кого не должна вызвать сомнений.

Однако дознаватель, что называется, уперся рогом, не смотри, что молод, а может, именно поэтому. Ему непременно нужно было попасть на хутор Кафки, дабы закончить расследование. На помощь коменданту пришел его правая рука, сержант Полен. Зачем нужно нагнетать ситуацию и потом ожидать неприятностей из столицы, тем более дело об ограблении контролирует сам генерал-губернатор? Хочет ехать – скатертью дорожка, а чтобы им не дай бог не угрожала никакая опасность, не помешает выделить сопровождение из десятка драгун, да под командованием бывалого сержанта. Уж кому-кому, а Полену этот полицейский точно карьеру не испортит.

Пожалуй, вот этот сержант – единственное, что изрядно портило настроение Каберле. Ссылаясь на опасность, таящуюся за каждым кустиком или взгорком, он не позволял свободно даже дышать.

– Как я и предполагал, на берегу лежит тело, господин дознаватель. Я так думаю, беднягу прибили вчера, вряд ли позже.

– Отчего ты думаешь, что его убили? Может, он сам отдал богу душу?

– Я уже двадцать лет на границе, господин дознаватель.

Сказано вроде бы нейтрально и даже где-то с уважительной интонацией. Но и последнему идиоту понятно, что сержант намекает на глупость высказанного дознавателем предположения и обращает на него внимание только ввиду занимаемого этим дураком высокого положения. Вот молодец, поганец.

На берегу этой речки, сейчас покрытой льдом, они остановились на обеденный привал. Но едва начали спешиваться, как один из драгун заметил в стороне что-то подозрительное. Сержант в сопровождении двоих отправился выяснить, что бы это могло быть. Данные действия не являлись результатом распоряжения дознавателя, он вообще был лишен какой-либо инициативы и не мог отдавать приказы, уж драгунам-то наверняка. Впрочем, это обстоятельство его не больно-то и расстроило. Каберле был нацелен на достижение определенной цели, а она была несколько дальше, на хуторе Кафки.

Доклад сержанта его раздосадовал. Этот труп мог их задержать. Как видно, сержант собирался провести обычную в этом случае процедуру и запротоколировать происшествие. Учитывая последние события и то, как вел себя Полен по выходе из форта, нет никаких сомнений, что он будет крайне внимателен и дотошен, результатом чего явится ночевка в степи. Безрадостная перспектива, ну да чего теперь-то. Хочется карьерного роста – будь готов чем-то поступиться. Вот и приходится терпеть неудобства и чуть ли не откровенное издевательство со стороны сержанта. И ведь не навредишь ему никак, он и без того служит на границе и, пожалуй, пробудет тут до конца своих дней.

Вид истерзанного трупа никак не способствовал благостному расположению духа. Стремясь добраться до мяса, падальщики изодрали одежду бедняги, а затем потрудились и над телом. Славно так потрудились, даже несмотря на то, что все промерзло насквозь. Вообще-то Каберле считал себя закаленным, но это зрелище пробрало его основательно, хорошо хоть позывы удалось сдержать. А вот некоторым драгунам все же поплохело. Но сержант молоток, лицо каменное, словно высечено из гранита.

– Что скажете, сержант?

– Выстрел в затылок, господин дознаватель.

– И это все? Мне казалось, что вы настоящий волк степей, – решил поддеть его Каберле.

– Если бы здесь не успела потоптаться целая стая диких собак, которые к тому же растянули труп по частям, то я мог бы сказать и кое-что более определенное, – спокойно пожав плечами, ответил сержант, но все же решил добавить: – Разве только народу тут было немного, и всего лишь три лошади. След тянется на юго-восток, там собаки его не затоптали, – поймав вопросительный взгляд дознавателя, начал пояснять Полен. – А значит, и людей было не больше трех. Особой борьбы между ними не было, выстрел, похоже, только один, в затылок.

– А с чего вы взяли, что особой борьбы не было?

– Тогда они вытоптали бы большую площадку, и собаки не были бы нам помехой. Но пятачок маленький.

– Сержант, мне кажется, или его одежда несколько необычна?

– Нет, не кажется. Похожая и у Варакина. Эй, Кафка, а ну поди сюда. Погляди, никого не признаешь?

– Святый Боже… – Крестьянин осенил себя знамением, моментально побелев. Но ничего, справился с собой.

– Так что скажешь, Бедрич? – проигнорировав его состояние, поинтересовался сержант.

– Так Алексей это.

– Ты как узнал-то? Уж не по лицу ли? – Это уж не утерпел дознаватель.

Хорошая шутка, если учесть, что у останков нет полголовы и лица в частности, да и на том немногом, что еще оставалось, имелись следы собачьих зубов.

– Так, волос темный, одежда его, да и обувка, я такой больше нигде и не видел. Да он это. Эвон и исподнее виднеется, у нас таких отродясь не водилось. Он, не сомневайтесь. Господи, как же так-то?..

– Сержант, посмотрите, что мы нашли.

Полен принял из рук драгуна медную бляху, но, перехватив взгляд дознавателя, все же протянул ее ему. Похоже, тут все же случилось нечто требующее мозгов опытного дознавателя. Опять же бляха законника.

– Интересно получается, – вертя в руках медяшку с погнутой булавкой, произнес Каберле. – Ихона. Вот так привет. Знаешь, что это? – обратился дознаватель к сержанту, но тот в ответ только отрицательно покачал головой, чем сам же был крайне недоволен, так как вынужден хоть в чем-то уступить этому полицейскому. – Полгода назад в Ихоне неким Ирманом Боланом был убит законник. Я гляжу, вознаграждения вокруг Опани прямо косяками ходят. Чего смотришь на меня, сержант? Еще не понял?

– Я боюсь ошибиться…

– А ты не бойся. Не ошибешься. Алексей с деньгами уходил с хутора куда глаза глядят, но, к своему несчастью, повстречался с Ирманом, а может, и еще с кем.

– Со стороны хутора пришло две лошади, так что скорее всего этот Алексей был один, с заводной лошадью, – внес уточнения сержант.

– Ага, ну так еще лучше получается. Так вот, Ирман убил Алексея, может представившись ему законником. Кто же рассматривает, что там на бляхе написано, законник и законник, а прочесть название города или уезда… Ладно, проехали. Но вот незадача, он обронил бляху, и теперь мы точно знаем, кого искать.

– А может, тут и впрямь был законник из Ихоны?

– Сержант, я отчего-то не сомневаюсь в том, что ты лучше знаешь, как нужно действовать в степи. Почему же ты думаешь, что я не столь же хорош в своей работе?

– Есть причины.

– Хм. Это издержки. Так вот, каждая такая бляха имеет номер, причем получаемый в полицейском управлении. Этот номер значится в розыске. Итак. Обнаружившему бляху положена премия в сто крон, если он, конечно, хочет ее вернуть.

– Гхм. А разве не в тысячу? – подал голос драгун, обнаруживший ценный трофей.

– Тысяча – это если к этой бляхе будет прилагаться тот, кто ее носил при себе.

– Так мы можем, вот же… – опять заговорил драгун и указал на истерзанный труп.

– Нет, не можем, – мстительно перебил солдата дознаватель. – Этот труп опознан, и он никогда при жизни не был Ирманом Боланом. Но все же нам улыбается удача. Если сейчас отправиться в погоню, то можно неслабо заработать. Считайте сами: две тысячи за бляху и убийцу законника, вознаграждение за возвращенные деньги. Можно очень солидно приподнять.

При словах дознавателя в глазах драгун появился алчный огонек. Вот прямо сейчас готовы сорваться в погоню. Некоторые в нетерпении уже проверяют подпруги. И только сержант абсолютно спокоен. Не торопясь, он вновь раскурил свою трубку и пыхнул ароматным табаком, какой сделает честь и вполне состоятельным людям.

– Ну чего раскудахтались, как куры на насесте. Ладно он, городской, но вы-то в степи не первый день. Какая, к ляду, погоня?

– Сержант, вы отказываетесь от преследования государственного преступника?

– Слушай, дознаватель, ты так будешь разговаривать у себя в городе, но не здесь. Или решил и меня под виселицу подвести? Ну чего ты на меня смотришь, гляделки сломаешь. Думаешь, как отыграться? Так ты не думай. Я уж несколько лет как на погосте должен быть, а карьера мне никогда и не светила. Все верно, я тебе не капитан, которому ты кровь можешь попортить. А в погоню мы не пойдем, потому как бесполезно. У него сутки, считай, были, да две заводные лошади. А у нас? Мало что по времени отстаем, так еще и по одной наполовину заморенной лошади. А тут еще и снегопад скоро начнется, погода портится, не видите? Бесполезно это. Могу дать совет.

– Ну советуй.

– На хуторе Кафки нам делать нечего, так как денег там уже точно нет, они у этого убийцы. Судя по всему, он двинул на юго-восток, чтобы обогнуть Опань и выйти к железной дороге. Нужно вернуться в форт и послать уведомление.

– Ориентировку.

– Пусть так, – легко согласился сержант с поправкой дознавателя. – Но большего мы сделать не сможем. А вы не журитесь, парни. Сто крон тоже немало, и выпить хватит, и за бабу уплатить. Бедрич?..

– Да, сержант.

– Я с тобой шестерых отправлю, так спокойнее будет и тебе, и мне за парней. А нас и без того изрядно.

– Алексея-то забрать можно?

– А стоит ли? Закладывать погост на новом месте в первый же год?.. Плохая примета.

– Оно вроде и чужой, но, с другой стороны, и не чужой вовсе. Дважды они мою семью из беды вызволяли. Еще бы Сергея забрать… Чтобы по-людски…

– Я обязательно поговорю с капитаном, не откажет.

К исходу второго дня поднялась метель и начался снегопад. Мало того что видимость упала до ста шагов, никак не больше, так еще и сильно похолодало. Новая одежка была куда более теплой и приспособленной к нынешним условиям, но и она пасовала перед напором непогоды.

Но хуже всего дело обстояло с животными. Несмотря на наличие целых трех лошадей, те изрядно вымотались и нуждались в отдыхе. Но главное, им нужна была еда. Быстро растущий слой снега в значительной мере усложнял добычу травы. Будь под ним степные лошадки, в которых присутствовало больше дикой крови, то они, пожалуй, с этим делом разобрались бы, но вот эти крепкие, высокие и статные красавцы к подобному были не приспособлены. Им больше по душе теплые стойла и сено в кормушках, а еще лучше овес в торбе.

Последний у него имелся, все же, собираясь в дорогу, не стоит забывать о лошадях, вот только столь длительное путешествие в его планы не входило, а потому и корм уже закончился. Взглянув на своих лошадей, Алексей вдруг вспомнил, как Сухов в фильме «Белое солнце пустыни» отказывался от предлагаемого ему коня, которому нужно уделять слишком много внимания. Хм, не так уж и неправ был известный киногерой.

Стоило подумать и о себе. Еды, взятой с собой и у убитого законника, было явно недостаточно. Добавить сюда затекшее тело, саднящую пятую точку – и все прелести, свалившиеся на него, будут указаны практически полностью. Все же путешествовать в этих местах оказалось не только опасно, но еще и невероятно трудно, а еще хлопотно.

К концу очередного дня, когда, казалось, надежды уж никакой, ему вновь улыбнулась удача. Двигаясь в юго-восточном направлении, он перешел границу и вышел к обитаемым местам. Точнее, места-то тут кругом обитаемые, иное дело, что с плотностью населения так себе. Но на рустинской территории разбросанные редкими горошинами хутора встречались почаще, чем стойбища пинков в дикой степи. Хотя хутора, они как-то более предпочтительны.

Судя по всему, здесь был сенокос, так как стояло сразу несколько копен заготовленного сена. Конечно, лошадкам совсем не помешает овес, ну да на безрыбье и рак рыба. Радовало и наличие поблизости ручья, как и то, что он не промерз насквозь. Пришлось помахать топором, прорубая прорубь, но это куда проще, чем топить снег – если учесть то, что на каждую лошадь нужно литров десять воды, то объемы впечатляли. А еще не хотелось бы ломать ограждение из жердей, сделанное от диких животных, и тем самым лишать хуторян кормов, заготовленных на зиму.

Часа через три, когда он, как мог, обиходил уже давно нуждавшихся в этом лошадей, Алексей наконец сумел подумать и о себе любимом. Радовало хотя бы то обстоятельство, что после всех этих трудов изрядно затекшее и задубевшее тело хорошо размялось, и ему даже где-то стало жарковато. Вот только устал он еще больше.

Глядя на свой транспорт, он даже подумал о том, чтобы просто оставить их здесь. А что, корм есть, воду худо-бедно из снега добудут, а там, глядишь, кто из хуторян подъедет, чтобы глянуть на состояние сена. Без внимания запасы оставлять никак нельзя, так что пара-тройка дней, и лошадок оприходуют. Но, подумав еще малость, от этой мысли предпочел все же отказаться. По натуре он всегда считал себя человеком не жадным, но в последнее время, к его собственному удивлению, все чаще проявлялись ранее не свойственные ему черты характера.

До железной дороги не так чтобы и далеко, скорее всего даже меньше дневного перехода, и выйти на нее проще простого, достаточно просто идти на восток. Потом повернуть вправо, раз уж решил огибать Опань с юга, и двигаться вдоль дороги. В любом случае, до какого городка или станции не больше двух дневных переходов. Ничего, увяжет пару тюков сена и повезет с собой. Хм. Жаль, что он сеном никак не обойдется, ну да ладно, уж пару дней без еды он всяко-разно выдержит. С этими мыслями Болотин зарылся в стог, где благополучно проспал до утра и даже выспался. Ложе оказалось на удивление сухим, теплым и мягким.

Как Алексей и предполагал, к железной дороге он вышел довольно быстро, а к вечеру следующего дня появился и полустанок. Так себе поселение, всего-то с десяток домиков и фактория. Но целям Алексея это вполне отвечало. Фактория, конечно, не гостиница, но все же куда лучше, чем ничего. И главное, здесь можно было купить необходимое имущество, продать лишнее, перекусить чем-нибудь немудреным и скоротать в тепле ночь.

Сомнительно, чтобы в таком мелком поселении нашлись харчевня, гостиница и магазин. В этих местах нишу подобных заведений все еще перекрывали вот такие универсальные во всех отношениях фактории. Разумеется, постепенно население будет расти, и, как только новые предприятия станут рентабельными, кто-нибудь озаботится их открытием. Обычно раньше всего остального появляется харчевня. А как же иначе, людям всегда хочется не только набраться какого пойла, но и хорошо поесть. На факториях из горячего можно получить разве яичницу с салом, остальное только холодные закуски, представленные в основном копченостями, поставляемыми либо пинками, либо охотниками.

Но прежде, чем направиться к хорошо угадываемому зданию, Алексей все же посетил станцию. Смотритель оказался на месте, да и могло ли быть иначе, ведь поезда ходят круглосуточно. Как выяснилось, здесь их всего двое, его напарник еще совмещает и должность телеграфиста, кстати, телеграф находился в этом же деревянном домике размерами три на три метра, этакая будка, иначе и не скажешь.

Ни о каком вокзале или зале ожидания и говорить не приходилось. Не было даже перрона, так, площадка, отсыпанная щебнем, чтобы не месить лишнюю грязь. Вот чуть в стороне отходит ветка к складам, которые как раз приспособлены к тому, чтобы с удобствами разгружать и загружать вагоны. Судя по расположению здания, оно принадлежало фактории. Ну да кто бы сомневался.

Как оказалось, ближайший поезд до Крумла, первого крупного города, должен был прибыть не раньше девяти утра следующего дня. До того пассажир мог проводить время в ожидании как ему заблагорассудится. Веселая перспектива. Опять все говорит в пользу фактории.

Ворота здесь были открыты нараспашку, приглашая любого желающего войти на территорию. Нет, на ночь их, разумеется, закроют, если хозяин не выжил из ума. Тут ведь дело даже не в опасности, исходящей от людей. С этими как раз у содержателей факторий проблем меньше всего, потому как всем нужно что-то есть и куда-то бросить свои кости, чтобы перевести дух. Но вот заполучить проблемы от тех же диких собак или волков, которые в это время начинают сбиваться в стаи, очень даже возможно.

К входной двери ведет высокое крыльцо, справа висит эдакий щит с прикрепленными бумажными листами, такой же был и на станционной будке. Вспомнились подобные, неизменно установленные у отделов внутренних дел в его родном мире. И кстати, у этих щитов та же роль, вот только выглядит все это куда весомее. Над портретами написано имя, под ним указана награда в денежном эквиваленте и приписка о том, что награда предусмотрена как за живого, так и за мертвого. Суммы вполне приличные, от ста крон и выше. Как ни странно, но информация о содеянном фигурантом не указывалась. То ли краски пожалели, то ли не стали заморачиваться, но факт остается фактом – самый минимум информации.

Внутри бревенчатого здания было тепло, но о комфорте или уюте говорить не приходилось. Скорее даже посещает неодолимое желание быстренько покинуть помещение. А как иначе, если в один невообразимый букет смешались запахи ружейной смазки, пороха, спиртного, кожи, табака, грязного белья, немытых тел и бог весть чего еще.

Желание-то, может, и мелькнуло, а вот благоразумие говорило как раз о том, что с этим придется повременить. Дело к ночи, так что лучше уж провести ее хотя бы в такой забегаловке, чем на свежем воздухе, с трескучим морозом.

– Здравствуй, хозяин.

– Здравствуй, – окинув его внимательным взглядом, ответил на приветствие крепкий мужик с окладистой бородой.

Эдакий нетипичный факторщик в теплой ярко-красной рубахе и в жилете, из кармана которого свисала цепочка от часов. Цвет вполне себе под благородный металл, но скорее всего это все же позолота. Часы сами по себе дорогое удовольствие, а уж золотые и подавно. Оружейный пояс с двумя револьверами нового образца.

А ничего так, крепкий мужичок и оружие носит очень даже уверенно. На такого глянешь, так сразу подумаешь о чем угодно, но только не о том, что это торговец. Впрочем, чему удивляться, тут граница, и типы встречаются самые разные.

В помещении три стола, за одним из них, в дальнем углу, сидят двое, дымят трубками как паровозы. И так дышать нечем, так еще и это. Но по виду вроде мужички мирные, судя по сваленным в угол вещичкам – охотники-промысловики. Ага, вот и Серега… Стоп. Не надо о грустном. Былого не вернешь, Сергея не воскресишь, а жизнь продолжается.

– Ты как, хозяин, еще ведешь торговлю или уж на покой собрался? – роняя переметные сумы под ноги и опираясь на прилавок, поинтересовался Алексей.

– Есть что продать? Или хочешь чего прикупить?

– Пожалуй, и то и другое.

– Тогда говори.

– Три лошади у коновязи стоят, хочу продать.

– Алеш.

– Да, хозяин, – тут же отозвался из-за двери за прилавком молодой парнишка.

– Лошадей посмотри.

– Хорошо.

Через минуту паренек вновь ввалился в помещение, окутанный облаками пара. Видать, температура очень быстро скатывается ниже нуля. Не, ну его на фиг, в такую погоду проводить ночь на морозе. С него хватило прежних. Хотя… Позавчера в сене удалось хорошо отдохнуть. Вот только после этого уже была еще одна ночь на морозе, да еще и в открытой степи, хорошо хоть удалось найти закуток между торчащими скалами, где не так куражился ветер.

– Ну что? – поинтересовался хозяин, вынимая трубку изо рта. Мало ведь накурено, вот и он решил внести свою лепту.

– Трех продаете?

– Трех, – подтвердил предположение парнишки Алексей.

– А седло?

– И седло тоже.

– Сто крон, хозяин.

В том, что цена не соответствует раза эдак в два, у Алексея сомнений не было никаких. Заострять на этом внимание как-то не хотелось, но и выглядеть полным дураком тоже. Ведь на этот раз он предлагал не тех лошадок, что в прошлый раз они отбили у пинков. Для тех обмен головы на потертое седло был вполне приемлем, но тут у него по той же цене хотели сторговать и лошадей, и новенькое седло (то, что принадлежало законнику, он предпочел выбросить от греха подальше, так как седла тут продавали крайне редко и они были вполне узнаваемы).

– Не слишком дешево, хозяин? – вздернув бровь, произнес Алексей, не считая нужным обращаться к работнику.

– Ну, если ты продаешь седло, значит, дальше поедешь на поезде, покидая наши края навсегда, а раз так, то времени у тебя не так много. Правда, есть выбор – можно проделать еще с полсотни верст и постараться пристроить своих красавцев там.

– Но в этом случае я просто потеряю время.

– Я бы сказал, много времени. Весь вопрос в том, сколько оно для тебя стоит и во сколько ты оцениваешь свои усилия.

– Ты умеешь убеждать. Но в довесок я хочу получить ночлег, и не в этом зале.

– Есть у меня чуланчик с топчаном, если тебя устроит, то…

– Не думаю, что могу претендовать на лучшее.

– Я еще могу предложить тебе за счет заведения яичницу с салом, кусок копченого окорока и кувшин неплохого пива.

– Договорились. Тогда торгуемся дальше.

С этими словами Алексей положил на стол револьверы, взятые с законника. Ничего особенного, за исключением того, что это были хорошие стволы, а так без особых примет, даже зарубок на деревянных щечках рукоятей нет. Столь же непримечательный пояс. Все в меру потертое.

– По пятнадцать крон, вместе с поясом, разумеется.

– Разумеется.

Тут вроде все нормально. Правда, Алексей видел подобные револьверы куда дороже, но то ведь новые, а эти трофей. К тому же по ценам ему уже все доступно разъяснили. «Дятлич» законника, также не имеющий особых примет, ушел за сорок пять крон. Грабеж! Развод! Да и хрен бы с вами.

– Остальное продавать не будешь? – Факторщик выразительно покосился на пояс Алексея и «дятлич», прислоненный к стойке.

– С некоторых пор без оружия я чувствую себя голым.

– Очень полезное для здоровья чувство, – понимающе улыбнулся торговец, – но если ты собрался на восток, то тебе следует знать, что там не любят тех, кто открыто носит оружие. От этого порой случаются неприятности.

– Там вообще запрещено иметь оружие?

– Нет, конечно. Но все должно быть чинно. Твой «дятлич», например, должен быть вот в таком футляре, а револьверы в багаже.

– Хм. Задачка. Ну да ладно, ничего не поделаешь, придется в чем-то менять свои привычки. Наверное, там очень тихо и мирно, если действуют подобные законы.

– О-о, я уверен в этом. Но мы, из приграничья, все же предпочитаем верить себе, а не тому, что закон нас защитит. Вот, посмотри. – Он достал из-под прилавка маленький и ладный револьверчик, черный, словно вороново крыло, и весьма мелкого калибра, едва ли больше, чем мелкашка Сергея, что осталась на хуторе Кафки. – Оружие так себе, калибр детский, стреляет не дальше ста шагов, а попасть можно едва ли на двадцать. Но это куда лучше, чем ничего. К тому же к нему идет вот такая кобура, ее вешают под мышку, под пальто или пиджак. Ты ведь не станешь разгуливать там в этой одежде, которая удобна только здесь?

– Разумеется нет, – вертя в руках небольшой револьвер с коротким, сантиметров пять стволом, подтвердил правоту слов хозяина Алексей.

Хм. А они с Сергеем предполагали, что патроны с боковым боем и малого калибра тут редкость несусветная. Как оказалось, имелись здесь подобные образцы, и не так уж и дороги. Конечно, отдельный заказ обошелся бы куда дороже, но не так запредельно, как предполагали они.

Оружие больше подходит под маленькую женскую ручку, чем под мужскую. На что Болотин не отличался особой статью или габаритами, но и для его руки он оказался несколько маловат. Барабан на пять патронов. В общем, довольно несерьезное оружие, но на крайний случай вполне сгодится.

– Патроны-то к нему есть или редкость?

– У меня есть только пара десятков, больше иметь и смысла нет. А вот в городах не такая уж и редкость, там подобное оружие вполне уважают.

– Ясно. И сколько?

– Двадцать.

– Нормальный револьвер ты берешь за пятнадцать, а этого недомерка продаешь за двадцать?

– Тебе за твои револьверы даже в городах не дадут нормальную цену, а вот эту пукалку, пожалуй, ты купишь там даже дороже.

– Ладно, убедил. Тогда давай еще и вон тот саквояж. Раз уж остался без лошадей, то переметные сумы – это уже лишнее.

– Если на обмен, то ты доплатишь пятьдесят гнедков.

– Ну а куда я денусь. Еще дай мне пару исподнего, теплые портянки и пару рубах. Так, с торговлей вроде покончено. Кто покажет мне место ночлега и организует ужин?

– Алеш, прибери в чуланчике и набей матрац свежим сеном, – окликнул парнишку факторщик. Тот только вернулся со двора, где наверняка устраивал приобретенных лошадей.

– Хорошо, хозяин.

– Ну а ты пока присядь, сейчас скажу жене, она организует тебе яичницу.

– Ага. Да, хозяин, а не подскажешь, где у вас тут ближайшая паспортная управа?

– А что такое?

– Да вот беда случилась, документы потерял. Восстановить бы.

– Ну ближайшая управа в Крумле, только тебе новый не выпишут, если не найдется пара человек, которые подтвердят твою личность, да еще и при условии, что ты местный.

– Настолько все плохо?

– Нет, конечно. Можно будет прождать какое-то время, пока оттуда будут запросы слать и ожидать ответы.

– А иных вариантов нет? – памятуя о коррумпированности чиновничьего племени, решил закинуть удочку Алексей.

– Все возможно в этом бренном мире, – неопределенно заявил факторщик, как видно не желая столь уж сильно вникать в проблемы, его не касающиеся.

Как ни удивительно это было для Алексея, но здесь существовала паспортная система, и довольно развитая. В принципе можно было обходиться без паспорта всю свою жизнь, но если тебе нужно было выехать даже за пределы уезда, будь добр, озаботься паспортом, иначе могут и в острог закатать. Мало того, при длительном пребывании на новом месте необходимо было отметиться в паспортной управе, а при переезде еще и сняться с учета по прежнему месту жительства. Алексей сильно удивился данному обстоятельству, больно уж похоже с той системой, что осталась там, в прежней жизни.

Паспорт представлял собой эдакую тоненькую книжицу из нескольких листков гербовой бумаги в картонной обложке. Информация краткая и емкая. Фамилия, имя, место рождения и запись в церковной книге, место проживания, и что самое удивительное – отметка о военном учете. Тут, оказывается, была общая воинская обязанность, а паспортные управы заодно еще выполняли и роль военных комиссариатов.

Словом, весело. Сергей и Алексей планировали получить паспорта в расчете на извечный бич любого общества – коррупцию. Она есть везде. В одних местах больше, в других меньше, но присутствует неизменно. И тут не могло быть иначе. Просто раньше озаботиться этим вопросом не получалось, так как банально не было денег. Теперь, похоже, придется заниматься этим в авральном режиме. Ну да ладно, выхода-то нет.

Впрочем, ему достался паспорт убитого законника. Конечно, опасно, не без того, но при случае его можно будет использовать, с определенными поправками. Например, можно размыть фамилию и имя, а затем обратиться в управу, чтобы обменять документ. Хотя… Если верить словам факторщика, а не верить оснований нет, то просто так паспортом тут не обзаведешься. Не зная броду, можно загреметь, и надолго, а в его случае так и вовсе однозначно прогуляться до виселицы. Впрочем, сначала нужно добраться до города, а там уж и решать.

Да-а, апартаменты, конечно, не люкс. Ширина едва ли полтора метра, в длину нет и двух. Правда, есть топчан, на котором хотя и не в полный рост, но с относительными удобствами вполне можно спать. Судя по стойкому запаху, это какая-то кладовка, и прежде, чем поселить сюда постояльца, из нее вынесли товар. Наверняка его не так много, будь иначе, то сомнительно, чтобы из-за него стали бы создавать неудобства для себя. Интересно, а для чего это помещение в здании фактории, ведь топчан явно для отдыха предназначен?

Стоп. А ведь это не топчан, а полка. Алексей приподнял матрац. Ну точно, полка. Вон доски, а вот тут на стенах, в торцах, еще планки, на которые ложатся еще два яруса стеллажей. Вот теперь все становится на свои места. Значит, пока он ужинал, работник быстренько освободил одну из кладовок. Впрочем, наличие крючка с внутренней стороны указывало на то, что комната все же использовалась для отдыха некоторых путников.

Оказавшись в одиночестве, решил переодеться. Хорошо бы еще и искупаться, но от этого пришлось отказаться. Нет, пожелай он, и хозяин расстарался бы, но оно того не стоило. С одной стороны, это обошлось бы минимум в одну крону, учитывая, что топить баню будут из-за него одного. Но главное все же было в том, что истопить баню раньше чем часа через три, никак не получится, потом пока помоешься, пока то да се… Ну ее.

Алексей установил фонарь, который вполне прилично осветил темный закуток, и решил привести в порядок свои вещи, тем более сумы нужно освободить, это имущество уже не его. Первым делом уложить в купленный саквояж деньги, сверху грязную смену белья и оружейный пояс с револьверами. «Дятлич» вполне комфортно разместился в футляре, там же нашлось отделение и под пару пачек патронов. А вот кобуру от приобретенного револьвера тут же подогнал под пальто, чтобы, случись, можно было бы быстренько воспользоваться. Вроде все. Теперь спать.

Пребывание на тихом полустанке, название которого даже не отложилось в голове Алексея, ознаменовалось еще двумя событиями. Первым было то, что хозяин фактории усердно пытался выкупить у него чудной фонарь и готов был за него по-настоящему щедро заплатить, вот только Болотин не был стеснен в средствах, а потому всерьез даже не рассматривал это предложение.

Вторым событием, заслуживающим внимания, явилось приобретение билета на поезд. Оказывается, не так все просто в королевстве Рустинском и его доминионе. Приобрести билет можно было только по предъявлении паспорта, и никак иначе. Вопрос с документами начинал выходить на первое место, и его нужно было решать в срочном порядке, потому что оставаться в этих краях было опасно, а передвигаться по стране невозможно.

Так как Алексей не имел паспорта, станционный смотритель хотел было предложить ему прогуляться до Крумла пешком. Однако потом смилостивился и решил ограничиться минимумом, сравнив личность Алексея с теми, что имелись на доске объявлений. Не заметив сходства с кем-либо из разыскиваемых, смотритель все же продал билет. Правда, сходство заметил сам Алексей. И как он вчера проглядел-то?

Это они тут оперативно работают. Получается, что господин Ирман Болан уже разыскивается, и награда за него объявлена в тысячу крон. Лихо! Впрочем, а какой должна быть награда за того, кто бросил руку на казенные деньги и совершил убийство, преступив закон, который сам же должен охранять? Так что все нормально. А самое главное, что Алексею оставалось только решить вопрос с документами и не опасаться никакого преследования. Похоже, его инсценировка сработала на все сто, и теперь все разыскивают беглого убийцу-законника. Только непонятно, отчего объявление успело пообтрепаться. Ну да и бог с ним. Это не его дело.

По прибытии в город он тут же поселился в гостинице. Не имея иной возможности пристроить деньги, но понимая, что держать все яйца в одной корзине глупо, он решил поделить свое богатство на несколько частей. Три части распихал по укромным уголкам небольшого номера, хотя сделать это было весьма проблематично. Остальные три части припрятал в глухих переулках и пустыре. Солидную сумму оставил при себе.

Глупо, конечно, но ничего более разумного просто не шло на ум. Оно можно было бы открыть счет в банке, благо их здесь было целых три, государственный и два частных. В крайнем случае арендовать там сейф. После чего спать спокойно. Но дело в том, что для этого нужна была сущая безделица – нескольких листков в картонной обложке. А вот паспорта-то у него и не было.

Он попытался было сунуться в паспортную управу, но результат его не порадовал. Там заверили, что решить вопрос с восстановлением паспорта, разумеется, можно, но, раз уж господин не прописан в их уезде, это займет много времени. Будут направлены запросы по месту прежней прописки и месту рождения, и, только когда придут положительные ответы, ему выпишут новый паспорт. Даже с учетом телеграфной связи этот процесс затянется не на один месяц, а может, и на год. Ну а если случится какая накладка, тогда уж и вовсе все придется начинать сначала.

Можно решить вопрос и проще. Для этого нужны два человека, которые смогут засвидетельствовать, что данный господин действительно является тем, за кого себя выдает. В этом случае чиновник мог выписать временный документ. Что позволило бы господину доехать домой и там уже озаботиться восстановлением паспорта.

Чтобы не вызвать подозрений, Алексей предположил, что второй путь будет куда более быстрым. Получив подтверждение, он заверил, что немедленно вызовет своих знакомых, которые смогут засвидетельствовать его личность. Все же терять время, находясь в этом городе, он считал неразумным. В ответ чиновник посоветовал еще раз хорошенько перетрясти вещи. Ему были известны разные случаи, и ситуация с завалившимися куда-то в неприметный угол документами не исключение.

Путешествовать без документов – привлекать к себе лишнее внимание, а соответственно рисковать. В этой паспортной управе он уже засветился. Если он захочет провернуть какой-либо финт, то ему необходимо добраться до другого уездного города. Но опять-таки что он может провернуть, не имея соответствующих связей. Подойти к чиновнику и ненавязчиво предложить взятку. Может, и возьмет, если без головы, но скорее всего тут же сигнализирует куда следует. Нет, не из-за законопослушности, а просто решит, что ему устроили проверку, или предпочтет потерять дурного клиента, но приобрести авторитет неподкупного. Здесь все решают знакомства, умный чиновник никогда не возьмет у незнакомого человека.

И тут его осенило. Вернее, он кое-что вспомнил. Не зря же он сохранил паспорт того законника. Никаких индивидуальных особенностей, как номер и серия, паспорт не имел. Достаточно было только заменить имя, и приходи, кума, любоваться. Оставалось вывести надписи. Но как это сделать? Он было вспомнил о горячем чищеном яйце, но потом припомнил, что так вроде как не выводили, а переводили печати и штампы с одного документа на другой.

Собственно, именно невозможность разрешить задачу с использованием старого паспорта и толкнула его в паспортную управу. Можно было бы размыть фамилию и имя, но проблему это не решало. Документ все одно оказывается недействительным, придется опять ждать ответа на запросы, и он вернется туда же, где и был. И вот именно в управе в конце разговора его прямо-таки осенило.

Не откладывая в долгий ящик, Алексей поспешил в гостиницу, завернув по дороге в лавку и прикупив немного меду. Найти в гостинице тараканов удалось без труда. Еще бы их не было там, где наблюдается постоянный поток народу, кто-нибудь обязательно занесет. Другое дело, что пришлось поизгаляться, пока он поймал нескольких усатых соседей человека.

Дальнейшее не составляло никакой сложности. Остро отточенной спичинкой он нанес тонкий слой меда на фамилию, точно обведя написанное чернилами. После на этот участок он поместил двух тараканов и накрыл стеклянным стаканом. К концу дня ему удалось избавиться не только от фамилии и имени, но и от других записей, благо их было немного. Ничего не поделаешь, они все были сделаны одной рукой и одинаковыми чернилами.

Конечно же Алексей не был особым знатоком языка, но письменность вполне освоил. При заполнении паспорта вовсе не требовались какие-то особые знания грамматики, достаточно было воспользоваться как образцом старыми записями. Спать Алексей ложился уже Дворжаком Шимоном, из мещан, отбывшим воинскую обязанность, холостым, бездетным, в настоящий момент не имеющим прописки, за что придется уплатить немалый штраф.

Словом, жизнь налаживалась, и завтра же нужно двигать в столицу, а там и за океан, в Старый Свет, подальше от места, где ему может угрожать опасность. Чем он займется, Алексей еще не решил, но если немного подумать, то на крайний случай можно будет начать писать. А что, он может стать настоящей звездой, рисуя фантастические миры, – ему достаточно просто описывать свою прошлую жизнь, с неким приключенческим антуражем, разумеется. Конечно, он тот еще грамотей, но ведь нанять писаря будет стоить сущие копейки.

На следующий день он отправился на вокзал, где купил билет, и его новый паспорт прошел на ура. Время до отправления поезда еще было, а потому он отправился решать проблему с наличными, что удалось ему с той же легкостью. В государственном банке он открыл счет, на который положил двенадцать тысяч крон. Пару тысяч он предпочел оставить при себе, а на остальные в частных банках купил ценные бумаги, имеющие хождение и в метрополии. Конечно, при обналичивании этих бумаг он что-то потеряет, но зато возить их с собой куда удобнее – и места занимают мало, и интереса для грабителей особого не представляют.

В банке он получил и очередное подтверждение о горькой судьбе Сергея. Только из беседы двух клерков Алексей понял, что его друга отправили на виселицу не из-за денег, как говорил Ирман, а за убийство одного из полицейских, ведших дело об ограблении. Но сути это не меняло. Нельзя верить всему, что услышал, нужно уметь вычленить то, что может быть правдой. Не имеет значения, каковы были обстоятельства, главное – Сергея все же приговорили к казни.

Сволочи! Да, он посчитался за друга, но стало ли ему от этого легче? Пожалуй, что и нет. Но с этим уже ничего не поделаешь. С этим теперь придется жить.

– Я вижу, кто-то из друзей уже откликнулся на ваш призыв о помощи.

Голос показался Алексею знакомым, а потому он предположил, что обращаются к нему. Но кто бы это мог быть, на вокзальном перроне, перед самым прибытием поезда? Но едва он обернулся, как все тут же встало на свои места. Это был чиновник из паспортной управы.

– Здравствуйте, господин… Я прошу прощения, но вчера был так расстроен… Мы, кажется, даже не представились друг другу.

– Вуйтек.

– Здравствуйте, господин Вуйтек. Разрешите все же представиться – Дворжак. И позвольте вас поблагодарить, вы оказали мне неоценимую услугу.

– Я?

– Ну да. Я вчера воспользовался вашим советом и вот уже сегодня могу продолжить путь. Не помните? Вы посоветовали перетрясти весь мой багаж. Вот, теперь ношу только при себе. – Алексей с гордым видом продемонстрировал слегка потертую, явно не новую книжку паспорта.

– Поверьте, искренне за вас рад, – заверил чиновник, – но примите еще один совет. Ни в коем случае не носите паспорт всегда с собой. Если в пути, то конечно, но, как только обоснуетесь, даже в гостинице, лучше оставлять его по месту жительства. Практика показывает, что в этом случае утраты случаются гораздо реже. Так вы уезжаете?

– Да. Я уже год нахожусь в этих столь богатых на впечатления местах, пора возвращаться. А вы?

– О-о, я никуда не собираюсь. Моя супруга должна приехать этим поездом. Она ездила навестить матушку. Ага, а вот и поезд подходит.

Шипя паром, небольшой паровоз подтянул к перрону состав. И он сам и вагоны выглядели какими-то игрушечными и нереальными, вызывающими ассоциации с теми, что катаются в парках развлечений. Но свои сравнения Алексей мог оставить при себе, так как здесь и сейчас это было верхом достижения человечества.

Вот состав остановился, громыхнув сцепками, и из вагонов начали выходить пассажиры. Чиновник, извинившись, поспешил к довольно молодой женщине, которая вышла из вагона в сопровождении двух девочек и мальчика. Ого, да это, похоже, не предел, молодая мать была явно на сносях. Что же, удачи.

Одних этот поезд привез к месту жительства, Алексея же он должен был увезти в неизвестность. Каким будет его будущее? Кто знает. Уж не Алексей, это точно. Но он готов к новым открытиям, жаль только, что остался один. Воспоминания о Сергее тут же вызвали спазм, и в горле встал твердый ком. Но… жизнь продолжается. Он встряхнулся и направился к своему вагону.

Глава 7

Черный шеврон

– Ладно ты обращаешься с иглой.

Сергею вовсе не нужно было поднимать голову и отрываться от своего занятия, чтобы понять, кто именно обращается к нему. Этот голос он хорошо запомнил. Сержант Полен по старой привычке решил проинспектировать, как молодняк справляется с оборудованием обмундирования.

С другой стороны, а почему бы и нет. Полен в форте был кем-то вроде старшины и личного порученца коменданта. Он заведовал всем имуществом и продовольствием, он выступал связующим звеном между капитаном и солдатами, помимо офицеров, он же был готов выполнить любое личное распоряжение капитана Блажека. Словом, и чтец, и жнец, и на дуде игрец, эдакий незаменимый кадр или во всех дырках затычка, это уж как кто понимает.

– Чего молчишь, парень? – нахмурился сержант, и новобранцы, и без того находившиеся в сторонке, тут же постарались дистанцироваться от вызвавшего неудовольствие начальства.

Игнорировать сержанта не рекомендовалось. Новобранцам это было известно доподлинно. За то время, что эти десять растерянных парней провели в армии, они уже успели понять, что их мнение о собственной значимости в среде своих знакомых здесь никого не интересовало. Дома они, может, еще собой что-то и представляли, но с того момента, как оказались на призывном пункте, они стали никем и даже меньше. Уважение к сержантскому составу и просто старослужащим вдалбливалось в них жестко, настолько, что порой казалось проще отдать концы, чем выдерживать все это.

А ведь по уставу солдата, не принявшего присягу, не может наказать даже военный министр. Ну да. Делать ему нечего, кроме как наказывать солдат, для этого в армии вполне хватает капралов и сержантов, а они, похоже, об этом положении ничего не знают. Или знают? Тогда страшно подумать, что начнется после присяги. Но тут уж ничего не поделаешь, уродился мужиком, терпи. Это в других государствах в армии все больше наемники, а в Рустинии каждый мужчина должен отслужить два года, потому как защита отечества – святой долг каждого рустинца. Были и здесь люди, пожелавшие службу в армии сделать своей жизнью, в частности все сержанты были именно из таких.

Вообще-то считалось, что попасть служить на границу куда предпочтительнее, чем во внутренние области. С одной стороны, опасно и можно вполне реально сложить голову, но с другой – здесь куда веселее и нет той муштры. Хм. Как видно, тот, кто это придумал, решил от души повеселиться, не иначе. Уже два дня как они в форте, вот только послаблений никаких не заметно.

День-деньской пропадают на плацу или отбивают задницы о седла. Четверо-то из крестьян, им хорошо, к лошадям они привычны, а как быть городским? Эх, повезло все же местным жителям. Тех, кто проживает в пределах пятидесяти верст от границы, в армию не призывают. Вот только тот, кто поглядывает на них с завистью, упускает одну маленькую деталь – государство никогда никому и ничего не дает просто так. Да, местные не отправляют своих сыновей в армию, да, они имеют послабления в налогах. Вот только случись набег дикарей, и они фактически останутся один на один с этой напастью. Форты неспособны перекрыть границу непроницаемой стеной. Так что у всего есть своя цена, и подчас она очень велика.

После целого дня, проведенного на морозе, не смотри, что уж весна началась, новобранцы не могут расслабиться даже в казарме. Свободное время у них вовсе не для того, чтобы бить баклуши, – нужно привести в порядок казарму, выполнить целый ряд хозяйственных поручений, оборудовать свою форму. Сейчас они все еще треплют собственную гражданскую одежду, потому что, пока все новобранцы не оборудуют надлежащим образом свои мундиры, никто не переоденется.

И все это на фоне откровенного безделья, наблюдаемого у старослужащих. Нет, те не совсем бездельничают, у них время от времени проходят занятия, и службу они несут. А еще регулярно выезжают в патрулирования, откуда возвращаются усталые, обветренные, промерзшие и злые. Буквально вчера вернулся очередной патруль. Но ведь это не идет ни в какое сравнение с муштрой. С другой стороны, всему свое время.

– А чего говорить-то? – откусив нитку, все же поднял глаза на сержанта Сергей.

– Ты задницу-то оторви, коли к тебе сержант обращается, – вперив строгий взгляд на своенравного бойца, велел Полен.

Варакин хотел было послать его по матери, как он это зачастую делал во время срочки, сдерживаясь только при наличии поблизости офицеров, но потом передумал. Как говорится – здесь это вам не там. В местной армии сержант имел реальную власть, а не предоставляемую уставами и практически ничем не подкрепленную на практике. Если сержант решит, что ты должен отработать, то ты будешь пахать как миленький, а если не преуспеешь, то очень даже можешь познакомиться с неуставными отношениями. Разбитое лицо и даже выбитый зуб – это только цветочки, ведь можно и на больничной койке оказаться, а то и вовсе Богу душу отдать. Здесь это запросто, и сержанту в девяноста девяти случаях ничего не будет.

Разумеется, это не означает, что старослужащие всячески измываются над молодыми в самой извращенной форме. Вовсе нет. Если кто себе подобное и позволяет, то только сержанты. Старичкам дозволено учить уму-разуму, но не переходить некую незримую грань, определяемую капралами и сержантами. Кстати, у каждого обладателя нашивок она проходит по его собственным представлениям, поэтому рядовые до той грани стараются не доходить приличное расстояние.

Варакин не испугался, еще чего, но и нарываться посчитал глупым. Все же ему представился шанс вывернуться из сложной ситуации и пройти мимо виселицы. Хм. Пришить шестерых бандитов, за которых была объявлена награда, причем за живых или за мертвых, и за это оказаться на виселице – чудны дела Твои, Господи. Впрочем, судили его не за них, они были первопричиной, о которой, кстати, отчего-то не упоминалось. К двум годам Вестемской каторги его приговорили за убийство по неосторожности полицейского. К слову заметить, столько там не выдерживал никто. Так что, как ни кинь, все одно смертный приговор, только с оттяжкой, долгой и мучительной.

– Иди за мной, – приказал сержант, когда Сергей все же поднялся, даже не попытавшись изобразить нечто похожее на стойку «смирно», чем вверг молодняк в благоговейный ужас.

Варакин только сегодня вышел из острога и узнал, что теперь является не кем иным, как черным шевроном. Это что-то вроде штрафбатовца местного. Было дело, иногда создавали такие отряды, куда записывали висельников и каторжан. Правда, он еще не понял, радоваться этому обстоятельству или нет, потому как этих парней использовали в откровенно безнадежных мероприятиях, где вероятность сложить голову была куда выше, чем вывернуться.

Как ни странно, но сержант вывел его не для того, чтобы устроить выволочку по отдельному плану. Да и не нужно ему этого, если рассудить. На миру-то и смерть красна, это факт, но если особо много о себе думающему отшибить рога перед сослуживцами, то тут для всех урок получится, наглядный и доходчивый. При имеющейся власти сержантского состава – ничего удивительного.

Можно, конечно, с апломбом утверждать, что сержант, ведущий себя подобным образом, рискует в самое ближайшее время оказаться трупом. Вот только такое мнение будет ошибочным. В трудную минуту, и в особенности в бою, все смотрят не на своего товарища и собутыльника, не на офицера, а на своего сержанта и верят, что именно он вытащит их задницы из очередной передряги.

Исключение, когда по ошибке офицеры выводят в сержанты откровенных садистов. Эти меры не знают ни в чем и не способны остановиться, дойдя до определенной черты. Вот таких как раз стреляют, нередко и сами оказываясь под судом.

Словом, несмотря на то что жизнь в армии расписана и регламентирована уставами, здесь есть масса обычаев, толкований и взаимоотношений, делающих армейскую жизнь уникальной и во многом саморегулирующейся. Уставы же рассматриваются не как догма, а скорее как руководство к действию. Впрочем, могут и вовсе не рассматриваться, это уже от подразделения зависит.

Так вот, Сергей был готов к выволочке и, случись, собирался показать этому дядьке, который, к слову, был лет на двадцать старше его, где раки зимуют. А что такого? Терять-то ему по большому счету нечего, а если еще вспомнить и тот факт, что он считал себя жертвой интриг дознавателя, нагло подставившего его под статью… Вот бы кого он с удовольствием пришиб. Жаль, как раз он-то и отделался мелочовкой – только шишкой на лбу.

Словом, Варакина сейчас лучше бы не трогать, а то сорвется, как камень под кручу, только держись. С другой стороны, этого вроде как и не хотелось бы, все же надежда выкарабкаться из передряги была.

А еще… Ему очень хотелось разыскать того самого бандита, что убил Алексея. Варакин даже не представлял, насколько может расстроиться из-за потери еще недавно незнакомого человека. А чему, собственно, удивляться, если ближе Болотина у него никого и не осталось.

Странно. Выйдя в прихожую, они прошли дальше, за дверь, где располагалась сержантская часть казармы и их комнаты. Помещение здесь явно уступало общей казарме эскадрона. Узкий коридор, по обеим сторонам которого находятся четыре двери, за каждой небольшие комнаты на четырех человек. В одной располагаются только двое, это сержант-медик и сам Полен. К слову сказать, он старший сержант, просто тут никто с этим не заморачивается.

Так, например, сержантами как таковыми тут являются взводные сержанты и медик. Командиры десятков, их по трое во взводе, уже младшие сержанты. И есть один старший сержант. Всех их называют сержантами, так проще, и язык не надо ломать. Есть еще и капралы, но это те же солдаты, и живут они в общей казарме, никак не выделенные среди остальных, хотя и являются самым младшим командным звеном.

Сержантское жилье не поражало воображение. Конечно, это не казарма, но все же добавь в эту комнату еще парочку коек, и станет уже куда как тесно. К примеру, чтобы устроить застолье, придется узкий столик ставить в проходе, а садиться уже на койки. Для проходящих службу по призыву неслабо, вот только призывник не может подняться выше капрала, весь сержантский состав представлен профессиональными военными.

Впрочем, половина сержантов были женатыми и имели свои дома в поселке, так что, возможно, насчет чрезмерной тесноты Сергей и ошибался. Да и бог с ним, с бытом сержантским. К чему этот старый лис притащил Варакина в свою комнату? Получается, не для того, чтобы поставить его на место.

– Присаживайся, Сергей. Пить будешь?

– Если пиво, то не откажусь, оно здесь хорошее, а если что покрепче, то ну его к лешему, несусветное пойло.

– Насчет пойла это ты в точку. Пива нет, оно, знаешь ли, не хранится слишком долго, а потому держать его про запас не стоит. Но есть отличная зобрятка. Пробовал?

– Нет.

– Вот и попробуешь. Ну и я с тобой опрокину стаканчик. Чего так смотришь? Никак в толк не возьмешь, что происходит?

– Не скрою, непонятно.

– Капитан просил с тобой поговорить, да и сам я… Ну, ты чего греешь? Будем. Как? Во-от, это тебе не то пойло, что на факториях да в харчевнях наливают, это настоящий напиток.

– Согласен. И крепок, и обратно не просится, даже где-то приятно. Как будто на травах настояно.

– Там много чего, я толком не знаю, но ведь и как сделать порох, я тоже не ведаю, хотя всю жизнь только и делаю, что стреляю.

– Ну да, порой знания бывают и ненужными. Так о чем ты хотел со мной поговорить, сержант? Может, нужно еще какое преступление на себя взгромоздить, раз уж так-то все срослось и у вас заимелся собственный висельник.

– Не висельник, а каторжанин, – оглаживая свои пышные усы (ну прямо Буденный, да и только), поправил Полен. – И не у нас, а вскорости будешь отправлен в Крумл. Давай так, ты меня сначала выслушай, а там будешь вопросы задавать.

– Добро.

– В том, что случилось, ничьей вины, кроме твоей собственной, нет. Погоди, не перебивай. Что там тебе наплел дознаватель? Начал обвинять в убийстве шестерых мирных бандитов, да еще и на пинкской территории? Ты вроде не глупый мужик, и как только мог на это купиться? Да пришей ты их при таких же делах даже на востоке, тебя никто не обвинил бы в убийстве, потому как ты вправе убить любого, кто без твоего ведома вторгся на твою землю с оружием в руках. Да даже без оружия – и то есть разные варианты. А ты вдруг решил, что тебя тащат на виселицу, и начал махать руками.

– Он первый. И потом, откуда же мне было знать? Если бы я знал закон, то и не дергался бы. Да и не хотел я его убивать.

– Не хотел. Но убил. А насчет знал и не знал… Вам с Бедричем капитан что сказал, когда вызвал в форт? – внимательно глядя на собеседника, спросил сержант и тут же сам и ответил: – Ничего не опасайтесь, я во всем разберусь. Так?

– Разберется он…

– Ты не ерепенься. Ты кто такой, чтобы в словах капитана сомневаться? Он за двадцать лет никого еще не подвел и слова своего не нарушил. Ты думаешь, он тут порядок только силой своего эскадрона держит? Люди ему верят, и ту веру он еще ни разу не обманул, хотя порой и бывает жестким до крайности. Будь он дурак… Народ тут горячий, давно уж порешили бы. Тот дознаватель решил вернуть деньги да по служебной лесенке подняться, вот и начал тебя стращать, чтобы ты не запирался. Правда, дурень молодой, еще и руками начал размахивать, совсем без ума. Но тебя это не оправдывает. Вообще же все с твоего дружка началось, не кинул бы руку на деньги или хотя бы сказал вам о том, так все по-другому было бы.

– Не мог он. Сознание потерял от раны.

– Ну так и вас никто не гнал в дорогу… Ладно, чего теперь о прошлом-то.

– Ну если я во всем кругом виноватый, то чего же ты со мной тут разговоры разговариваешь? Зачем капитан тебе велел со мной поговорить?

– Виноват-то ты, тут сомнений никаких. Но люди считают, что дознаватель вынудил тебя начать защищаться. Хорошо хоть, когда народ собрался да подтянулся, того и след простыл. А то беды не миновать.

– А разве не вынудил?

– Дурь твоя вынудила, за нее и расплачиваешься. Так вот, иного приговора, кроме как смертная казнь, комендант тебе присудить не мог. Но и казнить тоже не получалось. Вот и принял он решение серединка на половинку.

– Хороша серединка.

– Это да. Каторга у нас в Новой Рустинии одна – Вестемская. Там добывают руду и находятся заводы, вот на рудниках каторжане и трудятся. Говорят, что особо крепкие могут выдержать самое долгое полтора года, проживших больше вроде как нет. Считается, что лучше уж со старухой обвенчаться, чем попасть туда и медленно сдохнуть.

– Вот и я о том же.

– Да не о том ты думаешь, – отмахнулся сержант, как от назойливой мухи. – Если бы капитан тебе объявил смертный приговор, то ты уж давно в земле лежал бы, потому как приговоры военно-полевого суда приводятся в исполнение незамедлительно. А поскольку тебя приговорили к каторге, то с отправкой на рудники можно и не торопиться.

– Ну и чего тогда народ не поднял бузу, как приговор объявили? Ведь даже хуже виселицы получается.

– А того, что капитан, через нас, понятное дело, пустил слух, что, мол, вскорости должно прийти распоряжение о том, что будут набираться отряды черных шевронов. Вот тут народ и успокоился. Приезжий дознаватель тебя на смерть подвел, а комендант помог, насколько смог, понятное дело. Аккурат вчера мы и получили депешу, в которой говорится о наборе отрядов черных шевронов и куда всем комендантам надлежит направить подходящих лиц, если таковые имеются. Недостающие будут набраны на каторге и по тюрьмам. Я чего тебе сказать-то хотел, Сергей. Капитан человек строгий, но правильный. Ты пока сидел, содержали тебя по-человечески и кормили из общего котла. Вот и сейчас тебя все так же положено в остроге содержать, но капитан рассудил иначе, и ты в казарме.

– Так это же капитан все для своего спокойствия. Небось драгуны в харчевне подробно рассказывают, как тут со мной славно обращаются.

– Рассказывают. Да только ты из себя невинную жертву-то не строй. Хорошо, дознаватель хотел напраслину на тебя возвести и по морде съездил, но ведь ты не его убил. Ты ни в чем не повинного человека убил, отца семейства, который просто свой долг выполнял. Ты сглупил, едва бузу не поднял, а теперь еще и виноватых на стороне хочешь найти. Не-эт, парень, так не бывает. Каждый должен платить по своим счетам. И ты заплатишь. По справедливости заплатишь.

– Не хотел я его убивать, – понурившись, в который раз ответил Сергей.

– Не хотел и не хотел, но сделанного не воротишь. Вот только если у тебя в голове какая мысль насчет побега засела… Гнал бы ты ее. В черных шевронах не сахар, да в рустинской армии дезертирства нет. Дураки, которые порой решают попытать счастья, есть, а вот дезертиров нет. Не живут они долго. За голову дезертира, как за особо опасного бандита, назначается награда в тысячу крон. Это как подарок для охотников за головами, которые тут же начинают кружить стаями в погоне за наживой. Кстати, за убийцу своего друга можешь не переживать, я еще не слышал, чтобы тот, за кого пообещали награду в тысячу крон, сумел продержаться хотя бы два года, а по его следу охотники уж полгода ходят. Так что решишь податься в бега – дождись, пока тебя отправят к месту службы. Там тебе это сделать будет сподручнее, да и оружие тогда уж при тебе будет.

– А если побегу отсюда, то капитану твоему проблемы, так?

– Так. А он, видит бог, этого не заслужил.

– Куда отправлять-то будут, не знаешь?

– Знаю. Решено выставить заставы для охраны реки Мравы, по которой идет основная торговля с Новой Валенсией. Политики долго бодались, как быть. Наши хотели расширить территорию до слияния Мравы и Изеры, по которому пароходы потом идут в Новую Валенсию. Те тоже не дураки, хотели сами продвинуться. Но тут уж наши на дыбы. А пинки тем временем купцов щипали. Вот терпелка и лопнула. Решили поставить по четыре заставы, валийцы по Изере, мы по Мраве. Когда с тобой закрутилось, все как раз к этому и шло, потому капитан и тянул с трибуналом, а потом присудил каторгу. Так что не гадил бы ты ему. Хочешь посчитаться с убийцей или еще кем, сбегай, разыскивай да предъявляй счет, только не отсюда.

– Это обязательно. Но сначала я посчитаюсь с тем уродом, что Алексея… Вот доберусь до него, а тогда уж… В общем, видно будет.

– Вряд ли ты успеешь добраться до него раньше, чем охотники.

– А меня и это устроит, лишь бы только знать, что этот урод на тот свет отправился не по старости.

– Тогда лучше сосредоточься на том, как выжить. Вдруг случится чудо и Ирман будет бегать, пока ты не придешь за ним.

– Думаешь, будет так тяжко?

– А ты думаешь, отчего туда такую компанию подбирают? Арачи уж привыкли, что им время от времени перепадает богатая добыча, захватить же пароход с купцами – это большая удача. И вдруг появятся заставы с солдатами. Вовсю будут стараться, чтобы вас извести. Но тут какое дело. Если соберется толпа идиотов, то всех вырежут, а если взяться за дело с умом… Нет, потери конечно же будут, тут никуда, но выжить вполне реально. Это я тебе основываясь на собственном опыте говорю.

– Так ты…

– И капитан. Об этом вспоминать не принято, тем более что перед законом мы уж давно чисты, но было, чего уж там.

– А за что, если не секрет?

– Я тогда двоих порешил. Защищался, но судья посчитал иначе. Да и свидетели нашлись. Вот прямо из-под петли капитан, в то время еще лейтенант, меня и вытащил. Он тогда погорел на мухлеже в карты. Осужден судом чести и отправлен командиром штрафного взвода. Двадцать лет прошло. Нас тогда как раз закладывать Опань отправили. Потом началось строительство железной дороги, так на нас и ее повесили, да еще и хуторяне. Те же куроки, что сейчас с нами в мире живут, набеги устраивали. Так вот, мы выстояли. Все взводные сержанты из того, первого гарнизона. А еще четверо свои хутора поставили.

– Выходит, капитан о пенсии волнуется.

– Волнуется, но только не о пенсии. Ему только сорок, так что он еще может сделать карьеру. В генералы не выйдет, но до полковника вполне, а там и пенсия куда более достойная. Кстати, этой весной он должен получить майора и убыть в другую часть. И в личном плане наметились перемены, есть весьма достойная партия.

– Не прошло и двадцати лет, как жизнь снова налаживается?

– Что-то вроде того.

– Получается, если тут хоть намек на волнение, то плакала его карьера. Плевать ему на меня, о себе думает.

– Главное, что тебе с того польза. Будь иначе, ты уже раскачивался бы на веревке или по твоему следу рыскали охотники за головами.

– Или до сих пор гонялись бы за бандой Агилара.

– Но ведь ты же сам пришел сюда. Оставь уже пустые разговоры.

– Убедил. Ну а ты с ним, так?

– Нет, не так. Он-то меня зовет, да только привык я на границе, в тыловых частях закисну. Я и семьей-то не обзавелся, потому как точно знаю, смерть меня в степи найдет и растащат мои косточки падальщики. Так что дальше он без меня.

– Значит, платишь за то, что он тогда вынул тебя из петли?

– И за это, и за то, что еще мальчишкой сумел показать себя и заставить нас служить, а не пить безмерно и по-глупому подставляться под пинкские выстрелы.

– Понятно. Ты передай капитану – беды от меня он может не ждать. Но только не потому, что я ему гадить не хочу, а потому, что вину за собой чую за того полицейского. С этим ладно, а оружие-то мое мне вернут, или ему уж ноги приделали и выдадут какую-нибудь кремневку?

– Ты напраслину-то не возводи. Тоже мне удумал. Все честь по чести вернут, и все свои деньги получишь.

– Значит, оружие мое мне вернете?

– Сказал же.

– А там не отберут?

– Нет. Казну вполне устраивает, если солдат способен служить со своим оружием. Другое дело, что оно должно входить в перечень одобренного. Твои револьверы и «дятлич» под этот перечень подпадают, что касается другого карабина, то он как дополнительное оружие, а оно может быть хоть кремневым, только бы не было помехой. Правда, сослуживцы могут пожелать поменяться, по обоюдному согласию или без такового.

– Понятно. Тогда мне нужно посетить хутор Кафки. Ну чего ты на меня смотришь? Забрать мне кое-что нужно. Раз уж так случилось, что два года нужно продержаться на пинкской территории, то подготовиться не мешает.

– И что хочешь забрать?

– Там у него остался запас патронов, каких тут не купить.

– Это к твоему карабину со зрительной трубкой?

– К нему. Да и дела нужно в порядок привести, мало ли, вдруг что не так пойдет, что же добру пропадать, а у меня вроде как иных наследников-то и нет. Опять же деньги не помешают, а там кое-какая сумма есть, что-то продать можно будет.

– Тебе сейчас не о деньгах думать нужно, – покачав головой, возразил сержант.

– А кто о них думает? Деньги только средство, чтобы шкуру мою сберечь.

Казалось бы, плюнь на все, положи на всех с прибором и вали со службы. Но правда заключалась в том, что в этом случае его дни и впрямь были бы сочтены. Тысяча крон – завидная награда для любого, не только охотника за головами. Кстати, фото Сергея уже имеется, так что искать будут не только и не столько по имени, сколько по личности.

Не менее важно и то, что не было дня, когда бы он не корил себя за смерть того полицейского. Не хотел он этого, но прав Полен, это Варакин лишил семью кормильца, мужа, отца. Вот представься сейчас шанс сбежать без последствий, и то не уверен, что поступил бы таким образом. Самый страшный суд мы подчас выносим себе сами, разумеется, если выносим. А перед собой обелиться куда труднее, чем перед людьми.

Когда Сергей вернулся в казарму, застал окончание разбора полетов. Один из взводных сержантов, выстроив переодевшихся в форму новобранцев, в красках расписывал, какие они тупицы и идиоты, неспособные толком держать в руках даже иголку, а им еще и оружие собираются выдать. Итог – всем было велено срезать нашитые погоны, шевроны и петлицы и еще до отбоя все переделать, представив на строгий сержантский суд.

Ясное дело, Сергея это действо не коснулось никоим образом. Впрочем, теперь было понятно почему. Он был отрезанный ломоть, не имеющий никакого отношения к гарнизону форта, мало того, по существу он не имел никакого отношения даже к рустинской армии, будучи представителем ее отбросов. Ну и чего тогда на него терять время? Пусть им занимаются те, кому до этого есть дело.

Хм. Такие нашлись, и очень быстро. К нему подошел капрал Рехор и предложил сходить в харчевню, мол, у харчевника пиво удалось на славу. Хотел было отправиться в своей одежке – хотя и потасканная, но вполне приличная, содержали его все же не как скотину. Но капрал настоял, мол, имеешь отношение к форту, не имеешь, но коли уж в армии, будь добр – форму надень.

Сергей в ответ только ухмыльнулся и согласился. Ясное дело, что приглашение Рехора – это некое продолжение разговора со старшим сержантом. Вот появится он в форме с черными нашивками, и все посетители, сколько бы их ни было, смогут со всей ответственностью клятвенно заверить, мол, сами видели, не осунувшийся, вполне здоровый и в форме, все как и говорил комендант. Ладно, чего уж. Мужик он вроде и впрямь нормальный, а насчет бегства… Зря он волнуется по этому поводу. Не побежит Сергей. Впрочем, чужая душа – потемки. Так что капитана понять можно без труда.

– Разрешите, господин капитан?

– Входи, Полен. Что наш черный шеврон? – с ходу задал интересующий его вопрос комендант.

– Беды вроде ждать не след, но и особо доверять я ему не стал бы.

– Ясно. И откуда только свалился на мою голову этот идиот?!

Капитан был раздосадован последними событиями и не скрывал этого. Впрочем, было от чего. Он двадцать лет провел в этих диких местах, прибыв сюда по решению суда чести. Ошибка молодости, желание выиграть любой ценой, хотя сумма на кону была и не такой уж значимой, перечеркнули все его будущее.

Однако молодой офицер обладал поистине волевым характером и, оказавшись в голой степи, в окружении самых настоящих висельников, сумел не только выжить, но и навести порядок. Тогда здесь было только два хутора со злыми, клацающими зубами на всех и вся многодетными семьями хуторян. Ценой больших усилий, немалого риска для жизни и небывалого напряжения ему удалось завоевать не только их уважение, но и доверие остальных. Породить слухи об островке, где можно жить в относительной безопасности, и привлечь готовых рискнуть крестьян.

Именно благодаря ему удалось наладить первый контакт с куроками и прийти к мирному соглашению еще с отцом нынешнего вождя, Вольного Ветра. Пограничье всегда представляло адскую смесь, готовую полыхнуть от малой искры, и этот участок не был исключением. Его отличие состояло только в том, что он был единственным, имеющим коменданта с таким стажем службы на одном месте и пользующегося таким авторитетом.

Признаться, капитан Блажек и подумать не мог, что тот дознаватель позволит себе нечто подобное. Кто знает, может, он даже не догадывался, что на самом деле представляют собой местные жители. Возможно, решил, что Кафка и его батраки, недавно появившиеся в этих краях, не успели проникнуться местными настроениями. Но вести себя подобным образом здравомыслящий человек попросту не мог.

А потом нужно было уже просто разгребать все то дерьмо, что полезло из всех щелей. Если бы ему было проще прибить всех этих полицейских, то он именно так и поступил бы. Но максимум, что он мог себе позволить, это лишить их инициативы, вынудив действовать в плотном контакте и под присмотром его людей. Потом он сумел выпроводить это беспокойство за свою юрисдикцию и начал наводить порядок.

Его будущее, в котором наконец наметился просвет, несколько месяцев висело на волоске. Если бы его сведения оказались неверными и он зря столько тянул с приговором, да еще и реально обрек бы одного из этих крестьян, представляющих собой помесь с неведомым хищником, проблем не миновать.

Но все сошлось именно так, как он и предполагал. Это не могло не радовать, его ждали майорское звание, новая должность в губернском городе, невеста, хотя и не молоденькая девушка, а зрелая вдова, но с кругленьким состоянием. Сам он также не был бессребреником, на границе получали двойное жалованье, а вот тратить ему практически не приходилось, так что в банке успел скопиться изрядный капитал. Словом, появились кое-какие перспективы.

– Господин капитан, он хотел бы навестить хутор Кафки. Хочет привести свои дела в порядок, – между тем продолжил сержант.

– Ты думаешь, я могу его отпустить?

– Я бы не стал так рисковать. Даже если он не сбежит, есть вероятность нарваться на неприятности, а вам это может дорого стоить.

– Ты прав. Тогда пусть приводит дела в порядок отсюда. И без того вместо острога живет в казарме с честными солдатами, да еще и выпивает. Как там, Рехор повел его в трактир к своему тезке?

– Да, вместе со своим отделением. Не переживайте, парни проверенные, так что они за ним присмотрят.

– А я на этот счет и не переживаю.

– Господин капитан, я тут что подумал. Ведь он должен быть доставлен в Крумл через две недели…

– Хочешь сказать, что времени предостаточно и он может обернуться и на хутор, и до Крумла?

– Так точно.

– Уж не сам ли хочешь отконвоировать?

– Если разрешите. А в качестве конвоиров возьму Рехора и его отделение. Местные увидят еще одно проявление заботы к тому, кого подставил дознаватель, а если что случится, то ответ держать мне. Отклонился от маршрута.

– Полен, а оно тебе надо?

– Так скучно в форте. А потом, что мне сделают, отправят на одну из застав на Мраве?

– Ты прав, тебя этим не испугать. А может, все же заведешь хутор? Денег у тебя достанет, чтобы сразу большое хозяйство поставить.

– Поздно мне уже меняться, капитан.

– Ладно. Делай как знаешь.

Опять батюшка кличет. Вот же неймется ему. Она со всем своим уж управилась, так чего опять-то. На хуторе все давно утряслось, и каждый четко знает круг своих ежедневных обязанностей. Зимой их не так чтобы и много, поэтому и свободное время выпадает, можно отвлечься от повседневной жизни и посидеть за каким рукоделием или почитать.

Было у нее несколько книжек, спасибо Сергею. Она, когда на него с Алексеем заклад поставила, на подаренные ей деньги купила книжек, имелись таковые и на фактории, и в школе. Оно лучше бы купить новые, но у тех цена больно кусается, да и не было таких в наличии. И потом, в книге главное не внешний вид, а что и как в ней написано.

А написано там… Боже, как там все написано! А как этот писатель понимает все! Как сумел все описать! Возможно ли все это высказать словами? Ей казалось, что нет таких слов. Но, похоже, тот писатель был умудренным опытом человеком, потому как, когда она поцеловала Сергея после того, как он всех бандитов положил… Ну прямо как в книжках… Голова кругом, дышать нечем, ноги подкашиваются… Ой, а стыдно-то как было… Но как благостно…

И чего она так много думает о Сергее? Было дело, она над Саркой посмеивалась, мол, положила глаз на старого, и так ей от этого становилось весело. А вот когда она о Сергее стала думать не как о дядьке – и сама не поняла. Когда на ярмарку поехали, вокруг парни гоголями расхаживали, все в темный уголок старались уволочь, ну и поцеловаться, а как же без этого. Оно, правда, и рукам волю пытались давать, лапнуть за какие выпирающие места, но она не больно-то много позволяла.

На тех гульбищах Сарка, похоже, окончательно позабыла об Алексее, бегающем от нее как лукавый от ладана. У сестры вроде как все налаживалось с Анушем, он всего-то на год старше ее. А вот возлагавшая такие надежды на ярмарку Эмка была откровенно разочарована. Сама не ведая отчего, она всех парней начинала сравнивать с Сергеем, и те неизменно ему проигрывали. А когда она увидела, как он на кулачках аки богатырь былинный… Оно конечно, батюшка ту картину слегка смазал, но опять-таки стоял ее избранник как вековой дуб под могучими ударами батюшки… И вновь наполнилось гордостью сердечко девичье.

А потом она решилась на это… Когда целовалась с парнями, было приятно, отрицать глупо. Но те неумелые и страстные поцелуи не шли ни в какое сравнение с плотно сжатыми, неподатливыми и сухими губами Сергея. Одного прикосновения было достаточно, чтобы это затмило весь пыл ее сверстников, хотя он того и не желал. А еще… Захочет о чем приятном подумать, так Сергей тут как тут. Читает роман – обязательно в героине себя видит, а возлюбленный непременно на Сергея похож.

Вот и сейчас, только она разохотилась, только окунулась в книжный мир, только ощутила себя графиней, против которой козни строят и надежда у нее только на верного избранника… как раздался зов отца. Оно и раньше бывало, что батюшка не вовремя звал, отрывая от куда более приятных занятий, но тогда такого раздражения не было. Впрочем, ничего удивительного. Тогда она просто и беззаветно любила отца, а вот после Богоявления, по завершении суда над Сергеем…

Как он мог?! Ведь говорят, это из-за его слов дознаватель эдак все лихо закрутил, что Сергей подумал, будто ему уж конец пришел, и решил вырываться из плена. А там полицейские ему путь заступили, а он… Настоящий боец… Иным до него… Одним ударом того полицейского срубил. И во всем том батюшкина вина. Да будь она на месте отца, она показала бы этому дознавателю! Он бы у нее поплясал кабру вприсядку. Вот только не было ее там, а тятька все не то и не так рассказал. Ей, конечно, говорили хуторяне, что в том вины ее тятьки нет, что то дознаватель все закрутил, да только ничего она с собой поделать не может и винит отца в случившемся.

После того суда и мамка тоже косилась на батюшку. Эмка даже слышала, как она выговаривала ему, когда думала, что они одни: мол, оговорил ни в чем не повинного человека. Вот именно, что оговорил! Но что она может? Сказано в Писании: почитай родителей своих аки святых. Плохой, хороший – он ее батюшка, и слушаться его во всем ее дочерний долг. Единственное, что она может, – не разговаривать с ним, повинуясь во всем. А как иначе-то, ведь тятька, не чужой дядька.

Понимание отнюдь не способствовало налаживанию контакта с отцом. Ведь понимает же, что батюшка ничего плохого против Сергея и в мыслях не держал. Видит, как тот мается. Ему премию выплатили за бандюков, так как он единственный остался из тех, кто к тому касательство имеет, а он ее в банк положил и ни гнедка оттуда не взял. Все, что Варакина и Болотина, отложил отдельно и трогать не велит. За лошадками как за своими ходит, всю сбрую починил – куда своей. Собачек обихаживает. Ко всему этому никого иного не допускает, так ведь еще и по хозяйству больше всех делает.

Видит она это все, чай, не слепая. Да только ничегошеньки с обидой, занозой засевшей в сердечке, поделать не может. Вот только увидит батюшку или услышит голос, тут же в памяти голос коменданта, объявляющего приговор: «Два года Вестемской каторги». И сердцу тут же больно и тоскливо делается. Поначалу-то обрадовалась, каторга не виселица, вернется. А как сказали, что столько там еще никто не продержался, да смертушка там долгая, мучительная и лютая, так едва не обеспамятела.

– Эмка, не слышишь, тятька кличет. – Мать стоит в дверях, руки тряпицей вытирает и внимательно на дочку смотрит.

– Слышу, мама. Иду уж.

– Дочка, ты бы перестала себя изводить. И отца не вини, нет в том вины его. Тот дознаватель его словесами опутал, вот и получилось, будто он Сергея оговорил.

Ну да. Обманывать можно кого угодно, даже себя, но вот обмануть любящее материнское сердце – тут постараться нужно. Оно ведь все видит и все чувствует. Вот Эмка, лишь когда потянулась к губам Сергея, только и поняла, что дорог он ей, а Даска уж давненько к ним присматривается. Не в чем их попрекнуть, но и блуждающей искры нельзя не заметить. А после того, как бандюки напали, так девку и вовсе словно подменили.

– Тогда отчего же ты батюшке высказывала? Я слышала.

– Каждый мнит себя самым умным, глядючи со стороны, а как до дела доходит, то куда все и девается. Вот то, что я тятьку ругала, ты углядела, а того, что уж и повинилась и простила, не замечаешь. Пойми, глупая, не гнус и не тать твой тятька и никогда таким не был. Лучше смирись с тем, что случилось, и живи дальше.

– А как жить-то, мама?

– Ты мне это брось, девка. Книжек больно много начиталась, да дури через это у тебя в голове засело изрядно. Жизнь – это не книжка красивая, и здесь все проще. Ты молодая, жизни еще не видела. Любовь-то оно хорошо, но чаще все иначе случается. Вот нас с батюшкой твоим родители окрутили, а уж почитай жизнь душа в душу прожили. Не дело живым с мертвецами оставаться.

– Он жив!!!

Эмка сначала вскинулась, переполняемая возмущением, а потом вдруг зарыдала и, хотя злилась на слова, произнесенные матерью, уронила голову на ее же грудь. А как быть, если роднее и ближе нет никого? Кто пожалеет, поймет и приласкает? Вот и рыдает на груди материнской.

– Жив, дочка, жив, – оглаживая непокрытую голову Эмки, приговаривала мать. – Да только считай, что уж и мертв. Так что ты бы начинала жить наново.

– Мама, ну почему так-то?

– Эх, доченька, жизнь, она злодейка такая, что еще не раз обернется болью в сердечке, но ты у меня сильная, ты справишься.

– Эмка, я кого…

Ввалившийся в дом рассерженный отец вдруг осекся на полуслове, увидев жену и дочь, стоящих в обнимку посреди комнаты. Бросив на них взгляд, полный боли, сожаления, вины и нежности одновременно, он тяжко вздохнул и вышел на улицу, тихо прикрыв за собой дверь. Что он мог поделать?

Ведь он сам себя до сих пор винит в том, что из-за его слов дознаватель вцепился в Сергея и вынудил на драку. А как не было бы показаний Бедрича, глядишь, и ничего бы этого не сталось. Э-эх. Наворотил, что вилами не раскидаешь да быками не растащишь.

Вот поднимутся на этот увал и сразу увидят и чащу, которая до этого только небольшими лоскутами просматривалась на горизонте, и хутор Кафки, что на опушке примостился. Места эти Сергею уже хорошо знакомы, так что ориентируется он свободно. Странное дело, отчего-то в груди холодок засел, то вверх поднимется, то вниз опустится, словно в родные края возвращается, которые давно покинул.

Хм. Родные края. Далековато отсюда его родина, и расстояние это в километрах или верстах не измерить. Вообще непонятно, есть ли такие параметры, с помощью которых можно определить, сколько именно отделяет его от известной ему Земли, где остались родители. Господи, хорошо хоть не женился и сирот не оставил за собой, как чувствовал, все бегал от матери, как черт от ладана, пока она пыталась устроить его жизнь.

Но как видно, человек все же стал доминировать над другими не только своим разумом, а еще и тем, что куда легче иных существ приспосабливается к изменяющейся среде обитания. Вот и Сергей приспособился, успев даже привыкнуть к этим холмам и чаще, как-то внезапно начинающейся и уходящей сплошным ковром на север и восток, отделенной от бескрайней степи могучей рекой Изерой. Сергей ее еще не видел, но, судя по рассказам, она ничем не уступит Волге.

Вот они наверху. Ну так и есть. Не ошибся он, хотя все вокруг и белым-бело. Погода сегодня по-весеннему теплая, и снег под копытами стал рыхлым. Но он пока чист, земля все так же укрыта под его толстым слоем, и грязи взяться неоткуда.

Окинув представшую картину начинающейся чащи и хутора, примостившегося на берегу скованной льдом речки, путники вновь пустили своих лошадей шагом. Будь сухо или хотя бы просто сыро, остаток пути можно было бы проделать и на рысях, но талый снег по-своему опасен, а на склоне холма и подавно, животное вполне может оскользнуться. Губить лошадь из-за нетерпения? Вот уж глупость. Тем более времени у них с запасом.

Их заметили загодя. Впрочем, было бы странно, если бы этого не произошло, все же склон растянулся не меньше чем на версту. Все верно, появление посторонних в этих местах вовсе не означает прибытие долгожданных гостей. Скорее уж наоборот. Ладно бы в пределах рустинской территории, где хутора почаще встречаются, но здесь… Сюда и военные-то не забредают, делать им тут нечего, не их территория. Поэтому засуетившиеся на подворье люди, а потом появившееся у них в руках оружие никого не удивили.

Когда пятерка всадников в драгунской зеленой форме подъехала к хутору, во дворе уж никого не было, окна закрыты массивными ставнями, а из бойниц торчат стволы ружей. Хозяева приготовились к встрече дорогих гостей и были намерены показать им все свое радушие. И только собаки с радостным лаем кружили возле лошади Сергея. Тот в свою очередь, не удержавшись, спустился на землю и стал радостно теребить их за холку.

– А ничего так Кафки вооружились, твоими стараниями, – намекая на взятые с бандитов трофеи, произнес старший сержант Полен.

И впрямь, по выглядывающим стволам можно было составить представление об арсенале хуторян. Три «дятлича», причем два из них нового образца, кавалерийский карабин, двустволки. Далеко не всякий хутор может похвастать таким обилием стволов.

– Эй, Бедрич, ты смотри сдуру-то не пальни, – решил все же не испытывать судьбу и терпение хуторян Сергей.

Совсем недавно эта семья пережила нападение бандитов, так что не следует слишком уж рассчитывать на нерешительность с их стороны. Они теперь предпочтут сначала выстрелить, а потом уж поинтересоваться, кто там, собственно, припожаловал. Наличие формы рустинских драгун – это конечно же хорошо, вот только не стоит слишком уж на нее полагаться в этих местах. Личное знакомство, оно куда надежнее будет. Правда, удивительно, как это они по реакции собак до сих пор не сообразили, что тут что-то не так.

Сергей, вполне довольный собой и тем, какая реакция будет у семейства Кафки, а в том, что они обрадуются, он вовсе не сомневался, с улыбкой от уха до уха стоял перед дверью, ожидая появления главы семейства. И Кафки не заставили себя долго ждать.

Массивная дверь вдруг отозвалась звуками суетливо дергаемого засова, потом как-то уж очень лихо провернулась на петлях и с глухим стуком впечаталась в бревенчатую стену. Но не успело это действо завершиться, как из темного провала выскочила какая-то стремительная фигура, выронившая двустволку, тут же отозвавшуюся дуплетом. Картечь с визгом пролетела мимо и загрохотала по стене конюшни. Драгуны с быстротой, свойственной только ветеранам, побывавшим во множестве передряг, тут же укрылись за лошадьми.

Сергей на одних только рефлексах еще успел дернуть из кобуры револьвер. Но ни поднять его, ни уж тем более навести не сумел, так как тут же был атакован. Вот только что делать при подобном развитии ситуации, он и понятия не имел, а потому стоял как истукан, выронив револьвер и изо всех сил стараясь удержаться на ногах, пока повисшая на его шее Эмка осыпала его градом поцелуев. Неудержимой атаке горячих, влажных и мягких губ девушки, перемежаемой невнятным бормотанием, подверглось все его лицо, включая подбородок, щеки, нос, веки, лоб, и даже уши. Как ни странно, но при всем ее пыле губы остались без внимания.

– Живой!.. Милый!.. Жив!.. Я уж и не чаяла… Ладушка…

– Эмка, ты чего?.. – с трудом проталкивая внутрь вдруг выросший в горле комок, только и сумел выговорить Сергей.

Правда, очень скоро он сумел настолько прийти в себя, что, схватив девушку за плечи и превозмогая ее сопротивление, умудрился отодрать ее от себя, чтобы взглянуть в лицо. Ох, итить твою в пазахата душу мать нехай, это когда же он успел так вляпаться, йок макарёк. Чтобы не понять, что за огонек сейчас плещется в полных слез глазах девушки, нужно было быть не просто идиотом, а клиническим, причем в самой тяжелой стадии.

Нет, девушка хорошая, правильная. Мало того, он вроде как и сам очень даже уже начинал на нее заглядываться. И все бы ничего, если только позабыть о парочке немаловажных моментов. Она еще не доросла до возраста невесты и на десять лет младше Сергея. Но, как говорится, нет ничего невозможного, и разница в возрасте не так чтобы и страшная, и недостаток в годах невесты сам собой устранится, но вот как быть с тем, что Сергей вроде как ничего обещать-то и не может.

Два года на пинкской территории. Причем не на землях дружественных куроки, с которыми также время от времени случались недоразумения. А во владениях арачей, откровенно враждебно настроенных ко всем соседям. И ведь они будут стараться всячески извести гарнизоны фортов, тут к гадалке не ходи. Будь иначе, не направляли бы туда откровенных висельников. Ну и как тут давать какие-то обещания?

Но похоже, семейство, в полном составе вывалившее на крыльцо, и думать об этом не желало. На лице Бедрича откровенное облегчение, смешанное с чувством вины и раскаяния. Бабы с умилением утирают глаза уголками платков и смотрят… Нет, не на него, а на Эмку. Три брата Кафка светятся как новенькие пятигнедовики. Хм. А младшенький, Синек, за три месяца изрядно так подтянулся в росте.

– Ты чего? – утирая слезы и всхлипывая, произнесла Эмка, недоумевающе глядя то на руки Сергея, отстранившие ее, то ему в глаза.

– Я чего? Эмка, ты это…

– Ты не рад?.. Я тут… А он… Да как… А…

Если он вдруг надумает жениться на этой бестии, нужно будет учесть, что уродилась она в тятеньку. Нет, нормально?! Он что, пообещал звезду с неба, а сам в кусты? Ну мало ли что он там думал, но ведь не говорил же. А ему… Хм. Тяжела рука у девки, а как еще подрастет…

– Эмка!

Но девушка уже не слышала крика матери, возмущенной ее поведением. Влепив Сергею смачную затрещину, прозвучавшую что твой выстрел, она бросилась прочь, за конюшню и дальше к деревьям. Как ни странно, но правильнее всех среагировала ее старшая сестра. И когда только успела? Схватив в охапку два полушубка, она молча простучала каблучками по крыльцу и устремилась за сестрой. А вот еще – пробегая мимо Сергея, ожгла таким взглядом, что, казалось, испепелит похлеще печи в крематории. Ага. Ну вот и свиделись, значится.

– Кхм. Паря, ты когда успел-то так вляпаться? – с понятливой ухмылкой, пряча карабин в седельный чехол, поинтересовался сержант.

Вот что значит ветераны. Все трое уж вооружены и готовы к бою. Главный залог выживания – это умение быстро ориентироваться и принимать решение. Пусть ты не всегда прав, но об этом можно подумать позже, сейчас главное остаться в живых, а значит, действовать.

Вот так взглянешь на них и не вдруг поверишь, что они служат по призыву. Ну да, на границе иначе никак. Это на востоке солдаты зачастую плохо обучены и могут только печатать шаг на параде, имея бравый вид. Здесь, на границе, такого лоска нет, но зато ты или в кратчайшие сроки становишься бойцом, или ложишься с сырую землю.

– А я откуда знаю? – сконфуженно ответил сержанту Сергей.

На его счастье, Кафки наконец зашевелились и приступили к организации встречи гостей. Будь драгуны одни, то ничего такого, скорее всего, не было бы, но если уж так-то сложилось и они приехали с человеком небезразличным семейству, то без застолья не обойтись. По счастью, недавно удалось подстрелить лося и мяса было в достатке, а когда есть мясо, то организовать праздничный стол и проще и быстрее. Что с того, что гости заявили о недолгом пребывании на хуторе и скором отбытии? Оно и в дорогу сытно поесть не помешает.

– Это как такое случилось-то, что ты драгун? Не иначе как помиловали? – пока домашние организовывали застолье, поинтересовался Бедрич, и видно было, что мужику явственно полегчало.

– Можно и так сказать, – не удержавшись, ухмыльнулся Сергей. – Стараниями коменданта срок на каторге заменили службой в армии.

– А разве такое возможно? – искренне удивился старший Кафка.

– Возможно, если служба, как у меня. Ты в форме отличий не замечаешь?

– Так вроде похожа. Только на твоих нашивках нет желтых галунов да значков латунных.

– Угу. Про черные шевроны слышал?

– Это те, которых еще смертниками кличут? – Вот только что Бедрич сидел слегка сгорбившись, а тут словно кол проглотил, а вместо облегчения – опять неодолимое чувство вины.

– Именно, что смертниками. Так, Бедрич, ты в голову-то не бери. Нет в том твоей вины. Дознаватель – тот дело иное. Но тут уж ничего не поделаешь. Если тут кто и постарался от души, так это я сам.

– Думаешь?..

– А тут и думать нечего. Я да Лешка. Я – потому что без ума начал кулаками махать не к месту и не ко времени. А Лешка… Последним-то я как раз главаря и завалил, когда он убежать хотел. Стал бы он бездумно убегать, без денег? То-то и оно. Лошадь его поймал Алексей, это он уж потом сознания лишился. Так что все одно к одному.

– И как ты теперь?

– А как ты думаешь? Бежать остерегусь, тогда на меня все охотиться начнут. А выжить вполне даже возможно, если с умом. Ничего, повоюю пару лет, а там, бог даст, по всем долгам рассчитаюсь.

– Того, что Алексея… искать будешь?

– Его в первую очередь, да только не успею. Мало что за него большая награда обещана, так ведь при нем еще и куш солидный. Так что ищут его очень серьезно, боюсь, мне и не хватит. Я чего приехал-то. Оружие наше, не то, что из трофеев, а другое, в сохранности?

– Все как есть. Алексей-то с собой трофейное взял, а это оставил.

– Это хорошо. Если ты не против, я оставлю его здесь, сейчас мне от всего этого богатства проку мало, а после, может, и сгодится.

– Все сберегу в лучшем виде.

– Ты те три карабина отложи, а трофейное забирай себе, тут от них пользы будет побольше. Алексей деньги-то свои тогда все забрал?

– Нет. Сотню крон оставил.

– Ладно. Эти деньги да револьверные патроны я заберу, остальное ваше. Сбруя, кони – все что взято с бандитов. Мне это, пожалуй, уж и не понадобится. Денег на патроны с избытком, мне столько за всю жизнь не расстрелять, а если еще и сам снаряжать буду, то и подавно. Только одного коня и возьму.

– Так ведь тебя еще и твоя премия дожидается. Правда, без меня ты ее не получишь, я те деньги в банк положил, но я вместе с вами поеду в Олбам, и мы все оформим.

– Так те же деньги на тебя выписали, – искренне удивился Сергей.

Чтобы Бедрич, с его прижимистой натурой… Поди пойми человека. Ох, видать, и запала же в него вина за случившееся с Варакиным. А тут еще и дочка, и жена наверняка свое слово сказала, да и сам, если не сволочь… Да-а, мужику не позавидуешь. Ясное дело, что при таком раскладе он к деньгам не прикоснулся.

– Ты вот что, Бедрич. Ерундой не майся. Пользуй те деньги по своему усмотрению и в мою сторону даже не косись.

– Да как же так-то? То твои деньги, тут с какой стороны ни взгляни.

– Мне пока и моих достанет, а больше и не нужно. Ну а чтобы тебе нормально себя чувствовать, считай, что взял ты у меня в долг. Без роста, просто так, и срок отдачи – когда сможешь, хоть до скончания века.

– Так не бывает.

– Ну какие уж тут счеты между родней. Дочку-то отдашь?

– Ты… А…

– Спокойно, Бедрич. Дыши. Все нормально. Пошутил я.

– Шуточки тебе все. А вот отдам. Только мала она еще, но ничего, пока отслужишь, как раз в возраст взойдет.

– Э-э, ты чего? Я же это так, для примера, чтобы тебе совесть в голову сильно не била.

– Да? А о том, что мне жизни от баб моих нет, ты знаешь? Что Эмка слово через губу не выплюнет, ты знаешь? А то, что я спать ночами не могу, потому как вину за случившееся с тобой за собой чую, знаешь? Давай так, парень. Положа руку на сердце скажи: по нраву ли тебе дочка моя? Ты уж не юнец безусый, жизнь пожил и чего тебе надобно знаешь.

– Бедрич, ты чего? Да меня могут сто раз убить.

– Значит, Эмка тебе по нраву, и дело только за тем, чтобы вернуться. – И не вопрос ведь, а утверждение.

Сергей вдруг почувствовал, что вот сейчас его начнут лишать свободы. Нет, не так. Процесс уже запущен. Мало того, Бедрич с самого начала к ним с Алексеем присматривался. Да Сергей-то в принципе и не против, тем более двухгодичная отсрочка есть, а там уж и впрямь пора придет остепениться. Но ведь есть и вопросы. Для Эмки-то это будет не просто сговор ее родителей. Ведь видно, что девка исстрадалась, да и он как бы тоже уж не так на нее смотрит. А убьют его? Каково это для нее будет? А может быть такое, что сейчас у нее просто детская влюбленность? А почему бы и нет. Вон каков – и высок, и статен, и силен, и ловок, и уж десяток бандитов положил. Ну и кто, спрашивается, из ее сверстников сравнится с этаким кавалером?

– Бедрич, да ведь дочка твоя еще сущий ребенок. Ну а повстречает она какого парня, что лучше меня будет, что тогда? Держа свое обещание, станет отвергать ухаживания? А там, глядишь, и меня грохнут.

– Да что ты заладил, словно призываешь костлявую. Если знать будешь, что ждут тебя, то беречься станешь, думать о том, как заживете потом. А это уж немало, поверь. Вон, когда война была, моя меня ждала с детками на руках, и я о том знал и стерегся, сберегая себя для семьи. А мне куда труднее было уберечься, потому как нас строем на строй бросали, и бомбы вокруг рвались, и отвернуть не моги, потому как в трусости обвинят и суду предадут. А тут… Тут своя голова в первую очередь, а она у тебя соображает, так что управишься и те два года отслужишь. А насчет Эмки… Словом, тут тоже не сомневайся. Сарка, она боится в девках засидеться, от того так и торопится. Глупая, того не может понять, что мужиков тут куда больше, чем баб. Эмка, она другая. Эта если что решит, все… Быками не выкорчуешь. С младых лет такая. Да и ты мне как зять давно уж глянулся.

Ну и что тут делать? Вроде и вопрос глупее не придумаешь в его положении. Не о том сейчас беспокоиться нужно. А с другой стороны – с того самого поцелуя как подумает о девушке, так тепло по груди расплывается. А как представит, что она с другим, так вроде и свербеть что-то начинает. Нет, при встрече он очень даже удивился и повел себя достаточно глупо, но с другой-то стороны, на глазах посторонних и всей ее семьи…

Эмку он нашел за конюшней. Ну как нашел, Сарка, злая как мегера, пальцем ткнула, в какую сторону нужно идти. Стоит девчушка в накинутом на плечи полушубке, носом шмыгает, платочком слезы утирает. И откуда столько берется-то…

– Эмка.

– Чего пришел? Иди отсюда, – глухо буркнула она, отвернувшись к стене.

– Эмка, ну чего ты там себя накручиваешь? Ну сама подумай, ты еще молодая, найдешь пару по себе.

– А я уж нашла. Только он остолоп, – опять буркнула в стену девушка.

– Вот и приехали. Отчего остолоп-то?

– А оттого, что не видишь ничего. Потому что и в себя не заглядываешь, а я ведь вижу, что засматриваешься на меня, – вдруг обернувшись, с пылом заговорила она.

– Э-э-э…

А вот больше сказать он ничего не успел. Девушка, как это уже однажды было, ужиком юркнула к нему и повисла на шее, впившись в его губы. Только на этот раз она не поспешила сбежать. Хм. Да и он в общем-то… Руки как-то сами собой заключили мягкий, податливый и вместе с тем упругий стан в объятия и прижали к себе. Даже сквозь кавалерийскую шинель чувствовалось, какое у нее горячее тело. Тело?..

Он опять отстранил от себя девушку, и та вновь налилась было гневом, но в следующее мгновение прыснула в ладошку. Незадачливый кавалер быстро нагнулся и, схватив упавший на снег полушубок, начал пристраивать на ее плечах. Дело уж к вечеру, и начало быстро холодать, лучше бы поберечься.

– Ну чего веселишься? А заболеешь? Зачем мне больная баба?

– А что, как больная, так и не нужна буду?

– А ты не больно-то радуйся. Я, между прочим, еще не решил, нужна ли ты мне и здоровая.

– Опять?

– Господи, да угомонись ты.

– Чего угомонись? Я же вижу, что ты тоже…

– Ну тоже, и что с того? Я ведь не вольный человек. Меня на пинкскую территорию служить отправляют.

– Так и мы на пинкской.

– Вы тут по уговору, да еще и с куроками, с которыми мир. А там будет против воли, да еще и земли те арачей, а они со всеми враждуют. Словом, случиться может все что угодно.

– Надолго?

– На два года, те, что мне каторгой присудили.

– Я подожду. Два года не так чтобы и много. Как раз в возраст взойду. Все равно эдак только под уговором ходить сможем.

– Без меня меня женили. Ладно, только давай так. Ну раз уж у нас все не как у людей. Если ты за это время встретишь кого, кто тебе по сердцу будет… Спокойно!.. – Приобняв девушку, Сергей прикрыл ей губы ладонью, пресекая на корню готовое вырваться возмущение. – Я же не говорю, что непременно встретишь. Но если вдруг… то ты не станешь вспоминать об обещании, данном мне. Ты вообще вольна выбирать кого угодно.

– А ты? – Сколько же подозрительности, еще и прищурилась эдак многообещающе.

– А я нет, – заявил он, вкладывая в свои слова всю убежденность, на какую только был способен. – Ты молодая, вполне можешь ошибаться, а я уж точно знаю, чего мне от жизни надо.

– Значит, ты меня тоже любишь?

– Ну-у…

– Так любишь или нет?

– Эмка, ну что такое любовь? Ведь ответа на этот вопрос никто из мудрецов так и не нашел.

– Не нашел. Вот только когда находишь свою любовь, то точно знаешь, что это она. А ты, получается, точно не знаешь?

– А может быть такое, что люди должны сначала побыть вместе, чтобы понять это?

– Конечно, может, – с видом знатока и все так же подозрительно глядя на своего избранника, явно проявляющего растерянность, подтвердила она. – Но тогда получается, что ты согласен на сговор, только чтобы не обидеть меня?

– Нет, – поспешно ответил Сергей, сам толком не зная, а так ли это на самом деле, или девушка права.

– Тогда любишь?

– Эмка, ну чего ты заладила, любишь не любишь. Вот так взяла и огорошила, сама в возраст еще не взошла, но ответа уж требуешь. Гляди, напугаешь напором своим, вообще сбегу.

– А ты и так сбегаешь.

– То по приговору.

– А возьми меня с собой!

– Молода еще, меня потом и за это по суду привлекут.

– Трус!

– Бешеная!

Хрясь! Он, конечно, мог и увернуться, и перехватить руку, но отчего-то не стал этого делать. Зря. Нет, этому нужно положить конец. Все же рука у девки тяжелая, а если еще и скалкой вооружится… Хотя… такой скалка ни к чему, и так управится.

Потом навестил могилку Алексея. В том, что под холмиком лежит его друг, у него не было никаких сомнений. Эмка, вцепившись в его руку, прильнула к плечу. Постояли. Помолчали. Глядя на последнее пристанище Болотина, Сергей поклялся себе, что обязательно выживет и разыщет его убийцу, если его кто раньше не прибьет, чему было множество предпосылок.

Ужин удался на славу. Предусмотрительный Полен озаботился парочкой бутылок зобрятки, по качеству она, конечно, была так себе, не сравнить с той, которой он угощал Сергея у себя, но и не такой уж и отвратной. Впрочем, едва пригубив, Варакин предпочел обойтись пивом, которое варил сам Кафка, и, кстати, очень недурственно.

Не сказать, что его отказ от крепкого горячительного пришелся по вкусу Эмке. Вот уж странное дело. Девушка взирала на своего избранника с явным разочарованием. Это что же – если не пьешь напитки крепче пива, так и не мужик получаешься? Ну-у, дорогая, вот так вот тебе не повезло. Варакин даже полушутливо отсалютовал ей кружкой с пивом, на что она ответила, сжав губы в тонкую линию, применив свой излюбленный прием… Резко обернувшись, выскочила за дверь, предоставив остальным женщинам заниматься обслуживанием сидящих за столом мужчин.

Впрочем, тех было не так чтобы очень много, а женских рук вполне хватало. Но все же такое неподобающее поведение не осталось незамеченным Даской, бросившей вслед дочери осуждающий взгляд. Нет никаких сомнений, что той достанется. Даска любила своих детей и готова была их поддержать, но и спуску никогда не давала. Еще чего. Эдак вырастет потом не пойми что, и будешь удивляться, за что это тебя Господь наказал.

После ужина Сергей все же добрался до своих вещей. Оружие он обильно смазал и обернул бумагой. Под это дело нашелся отдельный ящик, и Кафка клятвенно заверил, что все будет храниться в лучшем виде. Из боеприпасов он забрал только патроны к «мосинке». Он не мог не использовать этот аргумент, равного которому, похоже, здесь еще не было. Возможность поражать цель на расстоянии до шестисот метров дорогого стоила.

Чтобы потом не жалеть о бесцельно прожитых годах, Варакин все же оставил пару десятков патронов для образца. Мало ли как все обернется, вдруг все срастется как надо и удастся втюхать местным новую винтовку. Если будет государственный заказ, то на этом можно будет неслабо заработать. Впрочем, кто будет с ним иметь дело… Но тогда всегда можно будет выйти на частного оружейника. В любом случае, доход с этого можно получить приличный. Ну не видел он среди местных образцов, даже армейских, достойной альтернативы.

– Собачек с собой заберешь? – поинтересовался Бедрич.

– Нет. Пусть с вами остаются. Они, конечно, умные, и я их люблю, но боюсь, что там они будут помехой.

– Как так-то?

– Разве не видишь, какие они шумные? А там нужно будет тишком да бочком. Хотя… Пожалуй, возьму с собой пару щенков. Попробую воспитать молчунов, правда, и трудно это будет, кровь-то в другую сторону тянуть станет.

– Остальных, стало быть, тут оставишь?

– Оставлю. Только вы уж не портите мне породу, на охоту с ними ходите. Здесь пушного зверя прорва, так что подспорье будет. Можете даже подзаработать, здесь таких нет, так что охотники купят. С деньгами-то что будешь делать, решил?

– Раз такое дело, с Вольным Ветром поговорю, чтобы еще один хутор поставить. Оно было у нас в мыслях, как здесь обустроимся и если все ладком будет, то верстах в трех к югу поставить хутор для Алеша.

– Разумно ли? Так-то вместе, случись, и оборонитесь.

– Ничего. Народ понемногу сюда тянется, так что работников найму. Хорошо бы с семьями, но это как получится.

– Да ты тут целое поселение задумал.

– Ну поселение не поселение, а нужно поднимать землицу. А потом, как только Радоса оженю, тоже выделять буду. Сдается мне, что в скором времени Рустиния на запад двинет, а к тому моменту лучше уж, чтобы у них свои хутора стояли, тогда послабления в налогах будут. Но ты не думай. Как вернешься, мы с тобой честь по чести рассчитаемся, все до последнего гнедка.

– А я и не думаю.

– Ага. А там, глядишь, тоже неподалеку хутор поставишь. Тут ведь пока землемеров нет, так что выбирать можно любой участок, только с куроками договаривайся.

– Думаешь, позволят стольким хуторам устояться?

– А чего не позволить? Мы в стороне от кочевья стад буйволов, так что помехой не будем. И потом, сдается мне, что куроки эти не так просты. Ты знаешь, что в школе пинкские дети только из куроков, хотя и арачей тоже привечают, но те не больно-то стремятся приобщаться к ученью.

– Хочешь сказать, задумали что-то?

– Если и задумали, то что именно – непонятно. Вольный Ветер, когда мы еще сговаривались, спрашивал, не хочу ли я обосноваться за Изерой, на открытом просторе. Мол, там много плодородной земли, и хутор можно поставить знатный. Я конечно же отказался, отсюда до Рустинской земли недалеко, а льготы обещаются те же. Но что-то это да значит.

– Может, сами хотят на земле осесть, да науку получить не от кого? А тебя вроде как за наставника приглашали?

– А что, я им тут науку не преподам? Пусть обращаются. Да только не слышал я, чтобы пинки на земле оседали или ремесла имели. Они даже скот не разводят, хотя пастбищ у них просто прорва. Лошади не в счет, да и появились они тут не так чтобы и давно. Опять же они все больше для кочевий.

– Ну а как с теми, что свои хутора имеют в новорустинских землях? Вроде вполне справные хозяева.

– Тем более, зачем им науку от меня получать, коли свои соплеменники есть? Они вроде как все куроки.

– Действительно странно.

– Вот и я о том же. Кстати, я тут с Поленом переговорил, он сказал, что если у тебя имущества будет побольше, чем в переметных сумах, то тебе разрешат одну вьючную лошадь пристроить в обоз. Вроде практика такая есть. Так что одну из пинкских лошадок ты бы лучше взял. В них дикой крови в достатке, они повыносливее будут.

– Бедрич, я же не колонист, чтобы имуществом обрастать.

– Сам сказал, что деньги тебе нужны для того, чтобы купить то, что может понадобиться. И на чем все это повезешь? В крайнем случае, продашь ее и накупишь леденцов.

– Чего-о?

– А что, там сладостей взять неоткуда будет. Опять же бросишь каким петушком в арачей, вот чем хошь поклянусь, они между собой передерутся.

– Бедрич, побойся Бога! – утирая слезы и все еще сотрясаясь от спазмов смеха, как и остальные домашние, взмолился Сергей. – Эдак я помру, еще не успев доехать до арачей.

– Опять! Ты когда перестанешь костлявую звать?!

– Эмка, а ну цыть! Ты пока никто и звать тебя никак, чтобы мужику холку мылить, – одернул дочь Бедрич, вгоняя ее в краску.

Ну слава богу. С приездом Сергея в семействе хуторян вроде опять установились мир и порядок. От этого у Варакина прямо на сердце потеплело. Мало ему было чувства вины из-за убитого, так еще и новость о разладе в семье Кафки лишним довеском на плечи легла. Но, судя по всему, хоть тут налаживается.

А это что? Сергей как раз заканчивал перетряхивать содержимое своего рюкзака, когда обнаружил, что в чистую пару портянок что-то завернуто. И каково же было его удивление, когда оттуда вывалились две пачки десятикроновых купюр.

– Что это? – вытаращил глаза Бедрич.

– Вы не проверяли содержимое рюкзака?

– Нет. То твое имущество. Я собирался его просто положить в сухое место. По весне Даска все проветрила бы, привела в порядок, и опять уложили бы.

– Похоже, это последний привет от Алексея. Не удержался все же, решил припрятать пару тысяч, а остальные вернуть. Если бы сразу знать… Черт!

– Успокойся, Сергей. Знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил. Он ведь как лучше хотел. Вон, с остальными поехал в форт, не иначе как вернуть хотел и закрыть вопрос.

– Может, и так. Ладно, чего уж теперь-то. Ты это… Не дело эти деньги у себя оставлять.

– Хочешь вернуть?

– Кому? Казне? Чтобы из этих денег потом жалованье платили таким вот дознавателям?

– С тех денег и такие, как капитан, получают, и солдатики. Но правда твоя, возвращать в казну глупо. Вот отслужишь, вернешься, будет с чем начать.

– Нет, Бедрич. Одно дело – плата за тех гадов и их имущество. Другое – вот так. Мне эти деньги поперек глотки встанут. Да и тебе тоже добра не принесут.

– Так что же, выбросить их?

– Надо бы извернуться и в Бертам съездить, найти семью того полицейского, которого я… Деньги его не заменят, но там они точно будут к месту.

– Изрядный дар получится.

– А какой от меня получился урон?

– Кхм. Я все понял. Ты не переживай, как-нибудь с Божьей помощью все сделаю.

Ночевать гостей определили на сеновале, чему никто не удивился и не проявил и толики недовольства. А где, собственно, их еще-то размещать, если в доме семья хозяина едва умещается. Но ничего. Судя по заготовленному материалу, Кафка собирается ставить по-настоящему большой и просторный дом.

С другой стороны, и гостям кивать не на что. Сеновал – это совсем даже не парусиновая палатка или спальный мешок. Кто в зимнюю пору ночевал в подобных условиях, сумеет по достоинству оценить сухое и пряное сено, заключающее тело в мягкие и теплые объятия, да еще и дарящее аромат лета. Красота!

Глава 8

Два пути

В принципе заезжать в Опань им было без надобности, но и объезжать никакого смысла, так как форт был по пути на станцию Олбам. Сержант собирался там сесть на поезд, отправив в форт одного бойца с лошадьми. Через несколько дней он их просто встретит. Все же путешествовать по железной дороге и удобнее и быстрее. Вот с имуществом Сергея так не получится. Его двух лошадей придется определять в специальный вагон, разумеется, за отдельную плату, но это все равно куда как дешевле, чем покупать новую.

Служба в армии не подразумевала покупку всей экипировки за свои средства. Просто имелись некоторые нюансы. Казна предоставляла лошадей, и далеко не худших, но то для обычных частей. Оружие там выдавалось новое или как минимум в хорошем состоянии. Если хочешь что получше, то имеешь на это позволение, разумеется, согласно положению об альтернативе казенному имуществу. Можешь сам приобрести лошадь и служить с ней, но она должна быть ничуть не хуже строевых. Можешь сшить форму или сапоги, если прежние пришли в негодность раньше положенного срока. Но служащему выдавалось все казенное и надлежащего качества, остальное уже его решение.

С черными шевронами все не так. Туда и оружие идет изрядно попользованное, которое от списания отделяет весьма тонкая грань, и лошади самые откровенные клячи, иное имущество зачастую не первой свежести, с чужого плеча или из какой казармы. Тут интенданты куражились как им вздумается. Все это имущество, как и сами бойцы, уже было списано на боевые потери. Ну и какой рачительный интендант даст в таком деле сгинуть имуществу первой категории?

Но и черным шевронам не возбранялось иметь амуницию, вооружение и иное имущество в рамках, определенных уставами, за свой счет. Мало того, в боевом походе разрешалось иметь и дополнительное имущество. Тут, правда, существовали ограничения. Данное имущество должно умещаться на одну вьючную лошадь. В пехотных частях это была одна повозка на роту, лошади все же поближе к драгунам. Кстати, такому транспорту от казны не полагалось ни горсти овса, ни пучка сена. В случае надобности их бросали в первую очередь, казенных лошадок командиры старались сберечь куда рачительнее. Но такое случалось довольно редко и только в случае, когда от скорости передвижения зависела жизнь. Словом, та самая ситуация, когда и сам владелец избавится от нежелательного груза.

Поначалу Сергей и не думал обрастать имуществом столь уж сильно, но по здравом рассуждении решил, что это будет совсем не лишним. Вряд ли у штрафников нормально с продовольствием, так что кое-какой запас совсем даже не помешает. Как не помешает и кое-что из вещей. Выданное имущество, конечно, хорошо, но и лишний комплект формы, и одеяло потеплее, и лишняя пара портянок, сапоги – все это весьма кстати. Ну и как все тащить? На своем горбу? Не смешно. Отказаться от всего этого? Хм. Вообще-то человек такая скотина, что выбрось его голым в неизвестность – и далеко не факт, что он непременно сгинет. Но зачем прибегать к крайностям, если можно подготовиться с умом.

Это было тем более возможным, что в его карманах имелось порядка трехсот крон. Варакин хотел было завернуть на факторию, но Полен удержал его. Незачем покупать втридорога то, что можно купить по нормальной цене в Крумле. К тому же сержант заверил, что у него есть старый знакомец на интендантских складах, так что кое-что можно будет приобрести и вовсе задешево.

В принципе в сбережении денег Сергей смысла не видел, но и разбрасываться не собирался. Переоценить тот же лишний десяток патронов или килограмм крупы сложно, все зависит от обстоятельств. А вот что действительно вряд ли ему понадобится в степи, так это деньги. Были у него и еще кое-какие задумки, которые он хотел бы осуществить, если получится, будет неплохим подспорьем в деле будущего выживания. Так что лишняя копейка вполне может оказаться далеко и не лишней.

К форту они подъехали уже к вечеру, поэтому продолжать путь до станции просто не имело смысла, тем более поезд должен был пройти только во второй половине дня. Так что ночевать черному шеврону и его конвоирам предстояло в казарме.

Один из драгун предложил было завалиться в харчевню и гостиницу, где можно было бы славно оттянуться с девками. Но данное предложение не прошло общего голосования. К чему тратиться лишний раз и на приевшихся уже шлюх, когда в Крумле им все одно не избежать ночевки, а может, и не одной. Если уж есть такая возможность, то лучше бы разнообразить.

А вот в харчевню все же завалились, где с превеликим удовольствием опрокинули по паре-тройке кружек пива. Чего покрепче не разрешил уже Полен, применив свою власть. Завтра им предстоял путь до станции, тридцать верст по степи. Так что лучше обойтись без головной боли и сохранить трезвость ума.

Здесь же им стало известно о том, что за время их отсутствия в этом глухом уголке кое-что случилось. Данному обстоятельству все сильно удивились, так как они отсутствовали всего-то пять суток. Но много ли нужно времени, чтобы случиться беде? Для этого достаточно и пары минут, а то и того меньше.

Сын хуторянина Бартова при очередном посещении форта, перебрав с горячительным, в пьяной драке насмерть зашиб своего сверстника. Парень молодой, горячий, как и его оппонент. И надо же такому случиться, что вертится все неподалеку от Сергея. Нет, на этот раз он был ни при чем, а вот семейство Кафки – очень даже. Ануш был тем самым парнем, с которым у старшенькой Бедрича, Сарки, что-то вроде как наладилось. Хуторянин уж подумывал о том, что к следующей осени можно будет свадебку устроить.

А еще с появлением денег, столь щедро переданных в его пользование Варакиным, у него появилась и возможность слегка расширить свое хозяйство. Ануш был младшим сыном, а потому в наследстве его доля была самой малой, если не сказать меньшей, пятый сын все же. Так вот, была возможность утянуть паренька поближе к себе. Хутор у его отца не особо богатый, хотя мужских рук и в избытке, поэтому шансы были хорошие.

Но как выяснилось, не все столь уж и просто. Сынок другого хуторянина, побогаче, решил, что девушка будет его женой. Он подбивал клинья еще на ярмарке, да Сарка выбор свой остановила на Ануше Бартова. И вот совершенно случайно два обалдуя сошлись в харчевне, набрались и завязали спор. В общем-то нормальное явление. С женщинами тут был явный некомплект, и на каждых десяток парней в лучшем случае приходилось эдак семь невест. Поэтому соперничеством женихов и выяснением отношений никого не удивишь. Справедливости ради нужно заметить, что первым ударил не Ануш. Но, когда завертелось, более щуплый Бартова, справедливо полагая, что ему не выстоять, схватился за нож.

Все это случилось вечером того же дня, когда они выехали к хутору Кафки. А буквально вчера уже состоялся и суд, на котором присутствовали проживающие поблизости хуторяне, успевшие получить весть. Как выяснилось позже, комендант торопился с принятием решения, ему вовсе не улыбалось отправлять на виселицу молодого парня, как и снаряжать в дорогу лишних людей.

Предполагая, что сержант может пройти мимо форта, но никак не минует харчевню, капитан оставил для Полена послание с требованием завернуть в форт. Старый вояка, даже не дослушав харчевника, предположил, что приговором для молодого человека была виселица, которую тут же заменили определением в отряд черных шевронов. Получалось, что конвоируемых у него становилось вдвое против прежнего.

– Полен, это что же получается, молодому дурню за глупость сразу веревка? Не тюрьма, а смертный приговор? Не слишком ли? Он ведь не хотел убивать, а схватился за нож по пьяному делу.

– Другим наперед наука будет: не хватайся за оружие. А что сразу веревка, так ведь мы не на востоке. Уже в пятидесяти верстах отсюда за такое можно было бы получить тюремный срок, заметь, не каторгу, но только не у нас.

– А нужно ли так жестко? Ладно я, все же полицейского при исполнении убил, но этот?..

– Тебя даже на востоке приговорили бы к смертной казни. Что же до Ануша, то тут иначе никак нельзя. Говорю же, граница. Здесь просто так ничего не забудется. Может, близкие убитого и рады бы не начинать вражду, но если не последует справедливый приговор, а он тут простой – око за око, то они вынуждены будут объявить кровную месть. И тогда комендант получит два враждующих семейства, к которым вполне могут присоединиться их друзья или те, чьи родственники случайно окажутся не в том месте и не в то время. Словом, из-за одного обалдуя может рвануть так, что кровь будет литься рекой.

– А если родственникам приговор покажется мягким? Парень-то может и выжить.

– Наверняка перед принятием и оглашением решения капитан Блажек имел беседу с главами обеих семейств и пришел с ними к соглашению. Иначе он не дал бы виновному шанса. Ого, а вот и Матей Бартова. Это отец того парня.

Ничего удивительного в том, что сержант, проведший в этих местах двадцать лет и стоявший у истоков заселения данной территории, знает всех хуторян, как и практически все их семейства. А вот то, что к их столу направлялся тот самый мужичок, который по осени пытался развести Сергея на карабин, действительно удивило Варакина. Все же что ни говори, но мир тесен, а уж эти малозаселенные просторы и подавно.

– Вечер добрый, сержант.

– Привет, Матей. Присаживайся. Пива выпьешь?

– Угощаешь?

– Отчего бы не угостить хорошего человека. Рехор, пива пришли.

– Ты уже в курсе, какая беда у нас приключилась? – разом ополовинив кружку, поинтересовался крестьянин.

Сергей отметил это «у нас». Сразу видно, что хуторянин говорит не именно о своей семье, а подразумевая оба рода. По факту так оно и было, две семьи понесли потери. Правда, одна еще могла получить сына обратно, хотя шансы и малы.

– В курсе. На каких условиях Бойли пошли на мировую?

– Ануш отправляется служить в отряд черных шевронов, и пока не окончится его срок, он для нашей семьи все одно что умер. Ни словом, ни гнедком мы не должны его поддерживать. Коли вернется – на то воля Создателя. Коли сгинет… Все мы под Богом ходим и Его волей живем. – Хуторянин вторым заходом допил пиво и сделал знак, чтобы принесли на всех еще по кружечке, дав понять, что теперь угощает он.

– Оно конечно, поздно, но дочку-то Кафки или самого Бедрича кто спросил? Может, они обоим от ворот поворот дали бы, – поинтересовался сержант.

– В том-то и дело, что у нас с Кафкой уж к сговору шло, и девка согласна. Просто обустроиться им нужно было, неудобно ему, как голытьбе-то… А по осени и свадебку хотели справить.

– Коли так, то понять твоего Ануша я могу, правда, не одобрить. Но хорошо хоть Бойли не стали настаивать на крайней мере. И без того потеря случилась по глупости детской. Даст Господь, для дурня урок выйдет, и появится еще хуторянин Ануш Бартова. Крепись, Матей.

– А чего мне крепиться? Я, знаешь, какой крепкий. Слышь, Сергей, ты тогда побороться с моим сынком так и не смог, а ну давай со мной. Я, правда, стрелок аховый, но зато рука у меня крепкая. Сто крон в заклад.

Говоря это, Матей с деловым видом и с азартным блеском в глазах скинул полушубок, пристроив его на спинке стула, и начал закатывать рукав рубахи. Сергей понимал, что тут что-то нечисто, вот только что именно, до него никак не доходило. При всем том что он не считал себя слабаком, он понимал, что вот у этого кряжистого мужичка борьбу на руках ему не выиграть. Если бы на кулачках – побил бы, но вот так…

Да, Варакин выше его на полголовы и выглядит куда более солидно и весомо. Но ведь и хуторянин непрост. Эдакий дубовый пень, который устанешь корчевать. Руки в узлах, по которым можно определить каждую мышцу, и получен такой эффект вовсе не в спортивном зале, а в результате каждодневного тяжкого труда. Такого на соревнования по реслингу – порвет всех как тузик грелку, без всяких уверток, уловок и тактики, на одной только грубой силе.

Однако беглого взгляда на сержанта Полена было достаточно, чтобы понять – отказываться нельзя. Хм. Какого черта тут происходит? Нет, если бы там на крону, еще туда сюда, хотя и это тоже немало, учитывая отсутствие сомнений в проигрыше. Но на сотню… Да и о том ли думать крестьянину? Спортивный азарт? Тогда уж вон сержант, тот по комплекции как раз в соперники в этом виде единоборства подходит куда лучше. Захотел отыграться за то, что тогда ушел несолоно хлебавши? Опять не о том ему думать нужно.

Сергей подчинился взгляду сержанта, который словно говорил – так надо. Он быстро скинул с себя шинель, затем китель и, закатав рукав исподней рубахи, уселся напротив крестьянина. Ладони с негромким хлопком сошлись. Они пошевелили пальцами, делая более удобным хват. К столу подтянулись немногочисленные посетители харчевни, чтобы понаблюдать за развлечением. Сержант положил свою ладонь на сцепившиеся руки поединщиков.

– Готовы?

Два кивка соперников, подтверждающих готовность.

– Боретесь один раз, без повторов. Ставка сто крон. Заклад можно отдать как деньгами, так и имуществом. Я все верно излагаю?

Опять два согласных кивка.

– Начнете на счет три. Раз. Два. Три!

Сергей сразу же надавил, чтобы не дать сопернику преимущества. И у него получилось. Мало того, крестьянин слегка прозевал и начал сопротивляться с опозданием, когда Варакин уже почти прижал его руку к столешнице. Казалось бы, еще немного, еще малость… Жилы на шее Матея вздулись, рука напряглась так, что пошла буграми и не сдвинулась больше ни на миллиметр. Сергей вдруг поймал себя на мысли, что пытается перебороть каменного истукана.

Наконец рука хуторянина начала медленно подниматься, вот она достигла пика и все так же медленно двинулась дальше, давя руку Варакина. На этот раз никаких сравнений с каменным изваянием. Это больше походило сначала на гидравлический домкрат, потом – полная ассоциация с прессом.

Крестьянин кривился так, словно борется из последних сил, Варакин наверное, тоже выглядел не лучше. Но правда заключалась в том, что, несмотря на то что Сергей сопротивлялся, как мог, он чувствовал, что Бартове незачем так напрягаться. Это показное. Другим, может, и не понять, но он-то чувствовал.

Сергей отчетливо понял, что сопротивляться бесполезно и его только что развели на сотню крон. Он уже было решил сдаться… Все это время они смотрели друг другу в глаза. Как видно, хуторянин почувствовал настроение соперника, и Сергей вдруг у видел в глазах крестьянина разочарование, смешанное с отчаянием и просьбой.

Да объяснит ему хоть кто-нибудь, что тут происходит?! Из того, что понял он, следовало только одно – бороться нужно до конца. Да кой хрен до конца! Вон как давит. Вот руку Сергея от столешницы отделяет сантиметров пять, и хуторянин останавливает свой неумолимый прессинг. На лице проявляется невероятное напряжение, а в глазах мелькает едва заметный блеск.

Сергей правильно истолковал взгляд крестьянина и, плюнув на все, давит из последних сил. Если атака не удастся, то все, он больше ничего не сможет поделать, в это последнее усилие было вложено все его отчаяние. Но рука Бартова подалась. Этого не должно было случиться, Варакин чувствовал это. Нет, он знал, что его сил просто недостаточно, чтобы надавить на хуторянина. Но рука двинулась вверх, перебарывая Матея, под все нарастающий гомон зрителей.

Бред! Бартова явно поддавался. Что с того, что понять это мог только Сергей, факт остается фактом. Да, крестьянин все еще продолжал сопротивляться, и не думая дарить простую победу. Но как только Сергей понимал, что ослабевает и дальше давить не сможет, хуторянин отступал, и Сергей снова давил.

– Йохо-о-о!!!

– Молодец, парень!

– Матея завалил!

– Сдаешь, Бартова!

– Так… А как… Да быть того не может, – растерянно бубнил крестьянин, ошарашенно озираясь по сторонам. – Рехор, ты чего в пиво намешал?! – возмущенно закричал он харчевнику.

– Мое пиво, может, королевского стола и недостойно, но смело встанет в ряд со старейшими сортами Старого Света, так что ты его не трогай.

– Да как же я мог проиграть-то? И кому! Давай еще.

– Боролись один раз, Матей. Ты условия принял, – спокойно заявил сержант, вступаясь за своего подопечного. Затем поставил кружку на стол и посмотрел на хуторянина. – Деньгами или имуществом?

– Нет у меня таких денег.

– Тогда что ты можешь предложить?

– Лошадь с седлом, карабин да револьвер.

– Сергей?

– Надо смотреть, что он там предлагает, может, и потянет на сотню крон. Не на фактории ведь покупаю, не так ли, уважаемый Бартова? – понимая, что нужно подыгрывать, но не улавливая смысл происходящего, ответил Варакин.

– Решил отыграться за тот случай?

– А что, имею право.

– Имеешь, чего уж. Утром все доставлю, – вздохнул крестьянин.

– Только учти, мы рано выедем, потому тебе лучше бы поторопиться, – уже поднимаясь из-за стола, закончил сержант, подразумевая, что победитель как бы не волен в своих поступках.

– Полен, а что это было? – когда они уже направлялись в форт, поинтересовался Сергей.

– А ты так ничего и не понял?

– Не такой уж и тупой. Подразумевается, что свой выигрыш я от щедрот душевных или по слабоумию должен буду подарить мальчишке Анушу, сынку его. Именно поэтому он дал мне понять, что способен выиграть, а потом проиграл. И ты по той же причине намекнул, что от борьбы отказываться нельзя. Мне только одно непонятно – с чего вы взяли, что я именно так и поступлю?

– А нет в том никакой уверенности. Ты поступишь так, как посчитаешь нужным. А касаемо Матея, нет у него иной возможности сыну помочь, чтобы вражда не началась.

– Народ сильно удивился проигрышу Бартовы, значит, и остальные усомнятся и решат, что он поддался.

– Ну и что с того? Проиграл-то он тебе, и только ты сможешь решить, как поступить с проигрышем. Вот скажи, если тебя спросят, помогал ли чем своему сыну Матей, что ты ответишь?

– Хм. Не знаю. Нет, я вроде как знаю, но с другой стороны… Не помогал, получается, ведь он и полусловом не обмолвился. Выходит, это я помогу.

– Если захочешь.

– Блин, прямо тайны Мадридского двора, а не пограничье в диких землях.

– Какого двора?

– Да это так, в детстве читал.

– Понятно.

Вот полное ощущение нереальности происходящего. Он, конечно, и раньше ездил на поездах, а как иначе-то, но там все было по-другому, а тут… Маленькие вагончики длиной около шести метров, больше походящие на коробочки. Столь же несолидных размеров паровозик, тянущий состав из полутора десятков вагонов. Количество не постоянное, время от времени на полустанках или станциях прицепляют одни вагоны и отцепляют другие. Когда число вагонов доходит до двадцати, буквально физически ощущается, как напрягается паровоз.

Сергей никогда не видел аттракцион «железная дорога», разве только по телевизору, но вот схожесть с ними уловил сразу. Да и могло ли быть иначе, если в его понимании железнодорожный транспорт – это нечто более внушительное, эдак раза в три, а то и в четыре. То, что видел он, тянуло на игрушечную железную дорогу даже внешне, а уж когда он оказался внутри вагона, это ощущение только усилилось.

Вначале еще разговаривали, и вызвано это было скорее сменой обстановки, чем необходимостью в общении. Ведь за несколько дней, проведенных бок о бок, поговорить успели о многом. Даже Ануша уже обо всем успели расспросить, пока добирались до станции и ждали поезда. Так что сейчас разговор затих сам собой. Разве только Рехор расположился рядом с каким-то чиновником, путешествующим со своим семейством, и завязал с ним беседу. Как видно, им удалось нащупать общую тему, и скорее всего у капрала на весь многочасовой путь нашелся собеседник. Что же, ему можно только позавидовать.

Впрочем, остальные также не больно-то тяготились путешествием. Драгуны во главе с сержантом спали без зазрения совести, устроившись с максимальным удобством, какое только возможно, сидя на деревянных скамьях с высокими спинками. Сергей было удивился этому обстоятельству. Он допускал, что они могли проникнуться доверием к нему, все же несколько дней провели рядом, и все это время оружие было при нем. Но ведь с ними теперь парнишка, Ануш Бартова, и чего ждать от него – непонятно.

Но потом он сообразил, что удивляться не стоит. Фактически за них отвечал сержант, а ему было глубоко наплевать, сбегут его подопечные или нет, и сделать ему фактически ничего не могли. Вернее, могли, но ничего такого, что столь уж сильно его расстроило бы. Вообще, глядя на Полена, Сергей замечал – осуди его сейчас на службу в черных шевронах, так он даже грудь расправит. Самому вроде как лезть не с руки, но если случится… Есть такая категория людей, которые не могут без бушующего в крови адреналина, и каждый получает свою дозу по-своему, а вот этому нужна кровь и грязь войны.

С другой стороны, бежать глупо. В степи есть вариант выжить, а вот у дезертира шансов нет. Тысяча крон – солидная сумма, выступающая гарантом добросовестной службы в армии. Кстати, это премия за обычного дезертира, а за представителей черных шевронов, вполне возможно, и больше. Этим вопросом он не интересовался, так как бежать в общем-то не собирался. Но нет. Вряд ли. И без того сумма изрядная.

Варакин не стал разочаровывать хуторянина, и весь выигрыш передал во временное пользование Анушу. Ну это он так выразился, на деле же у него даже в мыслях не было оставить что-либо у себя. Кстати, все было новым, ничем не уступало оружию Сергея, и в довесок имелись полторы сотни патронов, приспособления для снаряжения патронов и переметная сума с мелочовкой.

Матей даже посокрушался, что имуществом, мол, покрыть весь долг не получается, и вручил победителю десять крон, которые Варакин принял с олимпийским спокойствием. Подумаешь, что все переданное уже давно перевалило сумму выигрыша. Ему что же, за собственный счет оплачивать переезд лошадки для Ануша по железной дороге? А билет для лошади обойдется где-то в пять крон.

Нужно заметить, что при всем при этом отец даже не взглянул на сына, сидящего верхом на казенной лошади, которая должна была вернуться в форт. Парнишка лет восемнадцати, не особо выдающейся стати, но крепыш, сильно походящий на отца, только еще не до конца оформившийся, принял это с пониманием. Чтобы лишний раз не травмировать родителя и не провоцировать на необдуманные поступки, Ануш отъехал в сторону и старался не смотреть на Матея.

По пути на станцию успели пообщаться, и Варакин составил для себя представление о младшем Бартова. Паренек оказался правильным и Сергею понравился. Хороший муж мог получиться для Сарки. Теперь-то вряд ли, о сговоре и речи быть не может, а при том дефиците мужчин и стремлении девушки выскочить замуж ни о каком ожидании не могло быть и речи. Касаемо же того, что он совершил… Ну а чем сам Сергей лучше-то? Подумаешь, обстоятельства разные, результат один – оно вроде и не хотел, а человека убил.

Вспомнил он и о словах Матея в харчевне. По всему получалось, тогда на ярмарке он хвастал способностями Ануша. Решил проверить, благо время позволяло… Зря тогда отец усомнился в способностях сына. «Дятлич» вполне приличное оружие и в твердой руке позволяет стрелять достаточно точно. Так что парень мог если не выиграть, то уж точно выступить на равных.

Не обошли вниманием и карабин Сергея. Ему даже пришлось пожертвовать пятью патронами. Все и до этого косились на его «мосинку», да только не решались трогать без позволения хозяина. Сержант вообще-то мог воспользоваться своим положением, но посчитал это для себя зазорным. Когда же дошло до проверки способностей Ануша, то Варакин буквально почувствовал, как драгуны во главе со своим командиром стерли глаза о карабин.

В принципе ничего особенного во внешнем виде нет, если позабыть об оптике. Но их привлекал не столько внешний вид, сколько то, что рассказывал Сергей. Наконец вожделенная игрушка оказалась у них в руках, и ее тут же начали тискать, крутить и клацать затвором. В скорострельности карабин проигрывал «дятличу», тут без вариантов, но вместе с тем выигрывал в точности, дальности и простоте устройства и обслуживания. Для того чтобы разобрать и почистить оружие, не нужно иметь никакого дополнительного инструмента, количество деталей было сведено к минимуму.

Полен, повертев в руках «мосинку», произведя под присмотром Сергея разборку и сборку, сделав те самые пять выстрелов, пришел к однозначному выводу – лучшего оружия он просто не встречал. Не ускользнуло от него и то простое обстоятельство, что это не штучная работа, а вполне серийный образец. Вот только где могло производиться подобное оружие, он определить не брался. Сергей поспешил признаться, что данный образец достался ему случайно. Они с Алексеем обнаружили в чаще разложившийся труп какого-то мужчины, который, судя по всему, сломал ногу и не смог выбраться, а при нем и карабин с патронами…

Сейчас оба арестанта были без оружия. Оно находилось под замком, в специальном ящике, который сами же арестанты и таскали. Не след шокировать граждан, и без того косящихся на черные шевроны.

Когда они проделали уже половину пути, в вагон ввалился какой-то мужичок. Как видно, ему было глубоко наплевать на черные шевроны арестантов, потому как он спокойно взгромоздился напротив Сергея и даже, подмигнув, предложил ему жевательного табаку. Варакин не понимал, что может быть хорошего в том, чтобы жевать эту гадость, как и в том, чтобы пихать себе в нос другую, а потом чихать дальше, чем видишь. Но людям нравится, так и пусть их.

Мужичок оказался факторщиком, что вполне объясняло его терпимость к таким личностям, которые удостаиваются чести служить в столь избранных воинских частях. Все верно, какой только народ не ходит через факторию и не пользуется услугами торговца. Словом, выгодно всем, даже правительству… Хм. Особенно правительству, как ни странно это звучит.

Когда до Крумла оставалось не больше десятка верст, факторщик извлек часы и, глянув на циферблат, отправил их обратно в кармашек, но случилось сразу две неприятности. Ушко, за которое цеплялась цепочка, обломилось, и мужчина промазал мимо кармана. Дорогая вещица упала на пол, и рассмотреть ее там впотьмах оказалось невозможным. Сергей поспешил прийти на помощь, воспользовавшись своим фонарем, покрутил несколько раз ручкой, и этого оказалось достаточно. Пропажа, закатившаяся за ножку скамьи, была быстро обнаружена и водворена на место. Факторщик же ошарашил Сергея вопросом:

– Парень, а не продашь мне свой фонарь?

– Нет. Прости, но он мне еще пригодится.

– Да брось. Ты ведь не в обычную часть едешь служить, тебе больше подойдет какое нормальное оружие, чтобы твоя шкура не стала добычей пинков.

– А ты откуда знаешь?

– А у нас просто так отряды черных шевронов не собирают. Я тебе хорошую цену дам, ты сможешь купить даже «дятлич». Соглашайся, очень хорошее предложение.

– Спасибо, но у меня с оружием проблем нет, так что продавать пока подожду, самому пригодится.

– Нет, ну что ты будешь делать! У одного с деньгами порядок, у другого с оружием. Хотя бы скажи, где такие делают?

При этих словах Сергей тут же сделал стойку, как собака, почуявшая след зверя. Дело в том, что «такие» фонарики здесь не делают и их в этом мире может быть только два. Сергей, словно вещественное доказательство, выставил перед взором факторщика фонарь, даже покрутил им:

– Ты уверен, что видел именно такой фонарик?

– Можно подумать, его спутаешь с каким другим! – возмутился мужик.

– А когда ты такой видел?

– Да месяца три назад.

– Где? Мне что, клещами из тебя все тянуть?! – Сергей уже начал заводиться и даже приподнялся со скамьи, нависая над собеседником.

– Остынь, парень. – Рука Полена легла на его плечо и вернула в сидячее положение.

На что Сергей был больших габаритов, но сержант управился без труда. Конечно, Варакин и не сопротивлялся, но не почувствовать силу, укрывающуюся в руках старого вояки, не мог. Он было дернулся, но тут же передумал. Да, он разволновался, почуяв след того, кто причастен к гибели Алексея, но причины терять над собой контроль нет. И уж тем более прессовать кого-то, выпытывая сведения. Впрочем, он и не собирался ничего подобного делать, но со стороны все выглядело именно так.

– Простите, – беря себя в руки, выдавил Сергей.

– Дружище, ты не обижайся на этого блаженного, – примирительно заговорил Полен. – Просто вещь, похоже, редкая, и второй такой же фонарь был у его друга. Друга убили. Дальше должен понимать сам.

– Ясно, – кивнул в знак согласия факторщик. – Ты не обессудь, парень, но помочь тебе я не смогу. Парень тот весь какой-то средненький, так что и описать нормально его я не смогу. Единственное, что помню, так это то, что он вроде как потерял паспорт и собирался в паспортную управу в Крумле. Но как оно доподлинно, бог весть.

– А как его звали?

– А зачем мне его имя, дружище? Человеку моего рода деятельности лишние вопросы лучше не задавать. Не захотел назваться – его дело.

– Погоди, а как он в Крумл поехал? – вновь вмешался Полен. – Поездом или своим ходом?

– Лошадей он мне продал, так что поездом.

– А как же без документов?

– Ну, может, договорился, а может, смотритель продал до первого уездного города, где ему могут выправить новый паспорт.

– А это, случаем, не Ирман Болан был? – вновь подал голос сержант.

– Сержант…

– Ну я же не спрашиваю, где он прячется.

– Нет. Это был не Ирман. Его физиономия уж давно висит на щите объявлений, я бы узнал, хотя и не полез бы.

– Боязно? – сквозь зубы бросил Сергей.

– Не боязно, молодой человек, а неразумно. Я торговец, а не охотник за головами, и потому мое дело сторона. Только торговля. – Вот собирался упомянуть об акценте, как и у этого странного парня с черным шевроном, но раз так… Иди ты чащей со своими вопросами.

Сергей хотел было сказать пару ласковых этому торговцу, но его опять одернул Полен. Незачем нарываться на скандал. Сергей отреагировал сразу, откинувшись на деревянную спинку и вперив взор в сумрак, царящий за окном. Вот ведь. Ничего удивительного для него владелец фактории не сказал. Варакин и раньше знал о позиции торговцев, тем более в этих диких местах. Но ему было плевать, пока это не коснулось его лично…

Крумл встретил их темнотой и холодом. На вокзале имелось кое-какое освещение, но его было явно недостаточно. Тем не менее лошадей выгрузить из вагона удалось без особого труда, как и найти гостиницу, при которой имелась конюшня. Человеку куда проще, есть куда уронить кости, и ладно, а вот животное требует заботы и ухода, только тогда можно рассчитывать на помощь с его стороны.

Драгуны кроме тепла в гостинице неподалеку нашли еще и развлечение. В общем-то они могли развлечься еще в Опани, но предпочли приберечь денежки до Крумла. Тамошние шлюхи уже успели приесться, а вот эти выглядели куда более желанными, несмотря на свой потасканный вид. И пиво было вкуснее, и что покрепче куда забористей. Словом, появилась у мужиков возможность вкусить вроде и того же, но из другой бадьи, вот и разнообразие получилось.

Драгуны уволокли с собой в харчевню напротив и Ануша. Мол, не дело молодому человеку пускаться в столь опасное предприятие, ни разу не вкусив греха. Этому никто не препятствовал, только сержант прижал к стенке капрала Рехора и предупредил, что форт Опань норму по комплектации отряда черных шевронов выполнил и не стоит в этом плане проявлять излишнее усердие. Словом, ненавязчиво дал понять, чтобы парни не нарывались. Сергей же предпочел держаться от гульбища в стороне.

Хм. Странное дело, сержант тоже отправился вместе с ним прямиком в номер. Предполагая, что ночь может выдаться не рядовой, сержант определил этих четверых в один номер, а сам расположился вместе с Сергеем в другом. Причем их апартаменты отделялись друг от друга еще одной комнатой. Эдакий буфер.

Утро выдалось вполне солнечным, самочувствие у Сергея было прекрасное, чего не скажешь об остальных членах их маленького отряда. Время уже было к девяти часам, но никто из них и не думал продирать глаза. Знатно, видать, вчера погуляли.

– Полен, ты когда нас собираешься сдать в казармы?

– Да особых причин для задержки я не вижу. Разве только свести тебя со знакомым интендантом, но это в форте, так что все одно в ту сторону.

– Можешь дать мне сутки?

– Хочешь попытаться найти следы того, о ком говорил факторщик?

– Хочу.

– Но ведь ты говорил, что тебя устроит, если убийцу твоего друга пришибет кто иной? По всему выходит, что Ирмана прибил какой-то охотник за головами, но, получив солидный куш, решил не жадничать и скромно умолчать о сем благом деянии, дабы не потерять остальное.

– Может, и так. Но мне хотелось бы в этом убедиться.

– Я думал, до тебя дошло, что лучше бы тебе отслужить, а не вешать на спину охотников и полицию.

– Так и есть. Но даже сейчас след успел изрядно остыть, а что будет через два года?

– Понимаю. А теперь пойми и ты. Одна ночь, проведенная арестантами в гостинице, с трудом, но вписывается в понимание, две – это уж перебор.

– Полен, но мне очень нужно.

– Давай так. Мы вместе сходим в паспортную управу и поинтересуемся там, он же вроде говорил, что потерял паспорт. На это нам пары часов за глаза, это с учетом чаепития со свежей выпечкой, я даже отсюда запах слышу. Повезет – хорошо, а нет… По сути и вариантов больше нет. На Ирмана хотя бы портрет был, а тут ничего, даже шрама приметного не имеется.

– Спасибо, Полен.

– Да не за что. А ну погоди-ка.

Сержант скользнул в комнату, занимаемую драгунами, из которой доносилась вонь перегара, это они славно погуляли, и могучий храп сразу из четырех глоток. А ничего так старый вояка, предусмотрительный. Если бы они остановились в соседнем номере, то у них была бы та еще ночка.

– Надевай. – Сержант протянул Сергею шинель капрала.

Оно вроде и не по уставу, но, с другой стороны, не отсвечивать же на всю округу знаками различия штрафника. Эдак его очень быстро могут определить под замок и препроводить к месту дальнейшей службы уже под конвоем полиции, да и сержанту устроят разбор.

Как ни странно, но запах выпечки доносился из гнезда греха и порока. Ну да, из харчевни. Оказывается, днем там было вполне прилично, и даже запаха алкоголя не наблюдалось. Впрочем, ничего удивительного, свежеиспеченные булки и ваниль способны заглушить любые запахи. Если и удивляться, так это тому, когда работники успевали перестраиваться и закладывать выпечку.

После короткого завтрака, от которого Сергей испытал настоящее наслаждение, так как обожал печеное, направились в паспортную управу. Та оказалась не так чтобы и близко. Все же город довольно большой не только для этих мест. Тут скорее дело в том, что он строился весьма просторно и занимал большую площадь.

Пришлось с полчаса топать по раскисшим тротуарам, разбрызгивая талый снег. Все же хорошо, что власти предусмотрели пешеходные дорожки из деревянных настилов. Не будь их… Одного только взгляда на грязевую жижу проезжей части было достаточно, чтобы на душе тут же стало тоскливо. Дорога в родном поселке Сергея в распутицу в сравнении с этим зрелищем выглядела куда более презентабельно. Правда, прикинув количество транспорта, месящего грязь там и здесь, Сергей был вынужден признать, что отличия в выгодную сторону обусловлены именно слабым движением, а ничем иным.

Когда они поинтересовались у первого из чиновников управы, кто занимается восстановлением утраченных паспортов, тот смерил их взглядом и предложил пройти за ним.

– Итак, чем могу быть полезным господам драгунам? Насколько мне известно, для увольнения в запас очередного призыва еще месяца два, а потому командир не мог выдать вам ваши паспорта. Воинскими книжками мы не занимаемся, это прерогатива военных. Так чем могу быть полезен?

– Простите, господин…

– Вуйтек.

– Ага. Господин Вуйтек, моя фамилия Полен. – Памятуя о том, как нервно вел себя Сергей при беседе с факторщиком, сержант решил взять разговор в свои руки. Если уж торговец набычился на Сергея, то о чиновнике и говорить нечего, его задеть куда как проще. – Я хотел бы поинтересоваться – как часто обращаются к вам с просьбой восстановить паспорт?

– А зачем вам это?

– Дело в том, что я разыскиваю одного мужчину. Возможно, ему известны обстоятельства гибели близкого мне человека.

– Он преступник?

– Нет. Он просто может кое-что знать. Но единственное, что мне известно, это то, что примерно три месяца назад он отправился в ваш город и собирался здесь восстановить паспорт.

– Хм. За прошедшее время с подобной просьбой ко мне обращались несколько лиц.

– Возможно, поможет то, что он не местный.

– Не местный. Хм. Такой был только один. Но он так и не стал заниматься этим вопросом.

– Как так?

– Все просто. Он нашел свой паспорт, который затерялся в его вещах, и буквально на следующий день уехал.

– Вы в этом уверены?

– Разумеется. Я как раз встречал свою жену, а он уезжал этим же поездом.

– А куда?

– Этого я не знаю.

– И так как вы не оформляли на него документы, то, разумеется, ни имени, ни фамилии не помните.

– Отчего же. У меня отличная память на такие детали, по роду деятельности, знаете ли.

Чиновник многозначительно посмотрел на Полена, и Сергей сообразил, что вся его предшествовавшая откровенность служила только затравкой для того, чтобы дать понять посетителям, что он в теме. Если им интересна более подробная информация… В конце концов, он не обязан отвечать на их вопросы.

Не зная, какие тут существуют расценки, Сергей молча выложил перед чиновником однокроновую купюру. Тот перевел многозначительный взгляд на хранившего молчание Варакина. На стол легла еще одна купюра…

– Его зовут Дворжак Шимон, – пряча пять крон в карман, сообщил господин Вуйтек.

Затем он попросил освободить помещение, так как ему больше некогда удовлетворять их любопытство и нужно заниматься службой. Если бы Сергей заговорил, то чиновник непременно указал бы и на необычный акцент господина Дворжака, с каким ему еще не доводилось сталкиваться и который присутствует у драгуна. Но Варакин все время молчал, а об особых приметах Вуйтека никто не спрашивал. Единственное, он еще назвал точную дату отбытия господина Дворжака, так как точно помнил, когда именно вернулась из поездки его супруга.

– Полен, ведь время у нас все еще есть? Ну раз уж так-то везет, давай заглянем на станцию. Если билеты продаются по представлении документов, то должны вестись и записи.

– Давай. Тем более нам по пути.

Посещение вокзала, а в частности смотрителя станции, тоже прошло весьма продуктивно. Благодаря точной дате, названной чиновником Вуйтеком, и тому, что амбарную книгу еще не успели исписать до конца, обнаружить следы господина Дворжака удалось без труда. Тот приобрел билет в спальный вагон до Либера, столицы генерал-губернаторства Новая Рустиния, являвшегося одновременно и единственным портом заокеанских владений королевства. Правда, получение этой информации вылилось еще в три кроны.

Все же затратное это дело, розыск интересующего тебя лица. Если же учесть то обстоятельство, что разыскиваемый может и не иметь никакого отношения к убийству, то траты и вовсе становились неоправданными. Об этом Сергею со всей откровенностью заявил старый вояка, предложив, если уж так неймется, потратить деньги с большим умом. И Сергей поспешил воспользоваться советом немедленно.

– Полен, а Крумл – большая станция?

– Большая, к тому же здесь отходит ветка на Бертам.

– Значит, и депо есть, и механические мастерские?

– Наверное. Я не особо в курсе.

– А как узнать?

– Да проще простого.

Уже через каких-то пятнадцать минут Сергей беседовал с нужным ему человеком, токарем из механических мастерских. Ну а как без них, там, где много механизмов и металла, что-то изнашивается и требует замены, что-то еще может послужить и нуждается в ремонте. Иное дело, каков уровень данных мастерских. Но Сергей не без оснований полагал, что с уровнем тут все в порядке, в конце концов, ничего сверхсложного он заказывать не хотел. Не сомневался он и в том, что токарь согласится на подработку, как и в том, что таковая возможность у него найдется.

Мужичок в замызганной и промасленной одежде, с чумазым лицом, всклокоченными бороденкой и шевелюрой, с вниманием выслушал, чего от него хотят, и столь же внимательно посмотрел на рисунок, начерченный прямо на грязном снегу. В общем-то конструкция немудреная, но это только на первый взгляд. На самом деле все не так чтобы и просто, потому что нужна была точность в исполнении. Мало того, чтобы все сделать с надлежащим качеством, ему необходим был сам карабин, на который эта конструкция будет навинчиваться.

Словом, он брался изготовить заказ, вот только за день такое не смастеришь. Тем более заниматься данной работой он сможет только в личное время. А вот касаемо оплаты… она поразила своей дороговизной. Десять крон! За такие деньги можно было купить хотя и подержанный, но вполне работоспособный револьвер или ружье. Но тут пришлось сдаться. Ситуация такова, что по рынку не походишь и не поторгуешься, опять же, мастерская не частная, а железнодорожного депо, значит, нужно подмаслить еще и мастера.

Некоторые сложности вызвало то обстоятельство, что заказ нужно было доставить в казармы, занимаемые сейчас формирующимся особым отрядом черных шевронов. А также то, что изделие нужно сладить в кратчайшие сроки, так как, когда отряд выдвинется в путь, не знал никто. Хм. Эти два обстоятельства увеличили стоимость работы еще на пять крон. Йок макарёк, этот глушитель становился буквально золотым! Но если получится… Если все срастется, то у Сергея появится лишний аргумент в пользу благополучного окончания службы в штрафниках, а значит, и шанс сохранить свою шкуру. Стоит ли эта цель финансовых вливаний? Глупый вопрос.

Так что Варакин без лишних разговоров тут же выложил пять крон, заверив, что остальное уплатит при получении заказа и удовлетворительном качестве. Была опаска, что мужик положит деньги в карман, да еще и карабин присвоит, но тут уж ничего не поделаешь, придется рисковать.

– Слушай, а зачем тебе нужна эта трубка и шайбы? Да еще и резьбу нарезать на стволе «дятлича»?

– Хочу сделать глушитель.

– Что?

– Прибор, который будет глушить выстрелы, и они будут не громче легкого хлопка в ладоши.

– А такое разве возможно?

– А ты не пробовал стрелять через подушку?

– Хм. Было дело.

– Это будет то же самое, только куда удобнее.

– Что-то не верится.

– Признаться, я и сам не уверен, что получится, но попробовать стоит. Как думаешь, не обманет?

– А зачем ему это? У него хорошая работа, он уважаемый человек. Видел, каков? Чумазый, словно лукавый, а как держался. И все это потерять за неполную сотню крон? От приработка не откажется, а чтобы терять все из-за такой мелочи, не дурак же он. А ты, наверное, подумал, что он решил тебя обобрать?

– А почему бы и нет. Я ведь черный шеврон и скорее всего останусь в степи.

– А если не останешься? А народ туда подбирают – сущие головорезы… Нет, обманывать он не станет. Другое дело, что может не получиться.

В гостинице задержались ненадолго. Ровно на столько, чтобы собрать вещи. Тем более что их посетил законник, не без оснований поинтересовавшийся обстоятельствами, из-за которых черные шевроны находятся в этом заведении, а не в форте или тюрьме. Потом сделали крюк, чтобы занести карабин токарю. Покончив со всеми делами, направились к форту, располагавшемуся за чертой города.

Откровенно говоря, Сергей ожидал увидеть зрелище сродни тому, что представляла собой Опань, но сильно просчитался. Здесь не было частокола, поскольку отсутствовала ограда периметра как таковая, вместо нее имелся вал, с кирпичным парапетом, из-за которого можно было стрелять с колена. Там же, на валу, имелись довольно просторные площадки, выгороженные таким же парапетом. Как сообщил сержант, это позиции для легких полевых пушек, которых в форте было целых четыре. В случае необходимости их с легкостью можно было доставить на любую позицию периметра.

Вообще, глядя на это сооружение, Сергей было решил, что гарнизон форта составляет целый полк. Но это было ошибочное мнение. Здесь квартировал батальон, на базе которого в случае мобилизации действительно можно было развернуть полноценный полк. Для этого тут имелось все необходимое, начиная от деревянных казарм, в настоящее время пустующих, и заканчивая складами, набитыми всем необходимым, от формы до оружия. Имелся даже изрядный запас продовольствия на складах длительного хранения. Иными словами, консервы, крупы, бобы, сухари… Разнообразия никакого, но зато сыто и сердито.

Процесс передачи осужденных занял немного времени и оказался довольно прост. Их сначала пропустили на территорию форта. После чего препроводили к казарме, отгороженной от остальной территории высоким и глухим забором, с вышками по углам, на которых находились часовые. Если припомнить простоту местного судопроизводства, то проверка, будут ли они стрелять в случае попытки бегства, занятие весьма глупое.

Вход осуществлялся через приоткрываемую створку ворот. Там же, на входе, сержант принял документы осужденных. Убедился, что они именно те, о ком говорится в бумагах. Расписался у Полена в принятии бойцов и предложил ему катиться по своим делам.

Сергей спросил было Полена, как быть с интендантом, но тот успокоил его, заверив, что все будет в порядке. После этого створки закрылись, отделяя Сергея и Ануша от прошлой жизни. Сержант окинул их угрюмым взглядом человека, знающего о человеческой сущности все, и с таким видом, будто он знает о них даже то, что неведомо им самим.

– Что в ящике?

– Наше оружие, – спокойно глядя ему в глаза, ответил Сергей.

– Ого. Богатенькие. При лошадях, да еще и при оружии.

– Ну, богатые не богатые, но лучше иметь что-то понадежнее того, что могут предложить черным шевронам.

– Иные считают, что лучше пропить последние денежки и гульнуть напоследок.

– Кто собрался подыхать, пусть так и поступают, – пожал плечами Сергей.

– А ты хочешь еще пожить?

– А что бы я тут тогда делал?

– Х-ха! Молодец, парень! Так держать! Гони тоску-печаль, с ней точно сдохнешь. Значит, так, я сержант Грибски, временно командую этим бедламом.

– Тоже из нас? – не удержавшись, спросил Сергей.

– Из вас, из вас. Или, точнее, нашенский. Ха-ха-ха!!!

Ничего так, веселый дядька. Почему дядька? Да ему ничуть не меньше, чем Полену, а может, и побольше, а вот статью точно превосходит. И потом, видно, что сержант бывалый, со стажем. Что же ты натворил? Не иначе как зашиб кого, эдак пару, а пожалуй, что и больше душ загубил.

– Посмеялись, и будет. Ящик свой тащите за мной, оружейная у нас за воротами. Чищеное или нужно время, чтобы привести его в порядок?

– Чищеное, сержант. Но было бы не лишним хотя бы раз в неделю повторять процесс, – вновь ответил Сергей, взявший на себя роль лидера в их паре. Ну а кто еще, не восемнадцатилетний же Ануш, в самом-то деле.

– Это хорошо. Тот, кто не заботится о своем оружии, уже ходячий труп. А время я дам. Когда оставите оружие, отведете коней за казарму, там конюшня, устроите в свободном стойле. Надеюсь, то, что никто за ними ходить не будет, объяснять не нужно? Вот и молодцы. А это что? – напрягся сержант, едва расслышав легкое повизгивание щенков из другого ящика, притороченного к лошади и явно относящегося к имуществу.

– Щенки.

– Щенки?!

– Я из охотников, с собаками обращаться обучен с детства, если должным образом вырастить собачку, то помощи от нее может быть очень даже много.

– Парень, а ты ничего не напутал? Ты точно представляешь, куда попал?

– Я точно знаю, что пригодится любой шанс, который позволит вывернуться из той задницы, в которой мы оказались.

– Ладно, но, надеюсь, ты понимаешь, что их кормежка за твой счет, и содержать их будешь не в казарме, а то как бы буза не началась.

– Само собой. Сержант, можно просьбу?

– Ну, чего тебе еще?

– Как сделать так, чтобы мы остались вместе? – Сергей кивнул на Ануша.

– Даже если при этом придется отправиться в самую задницу?

– Сержант, может, хватит? Ты же нормальный мужик.

– Дружки, значит.

– Нет. Только пару дней как познакомились. Батя его просил присмотреть, – честно ответил Сергей.

– Не мог он тебя ни о чем просить, – тут же возразил Ануш.

– А порой и говорить не нужно, чтобы другой понял. Ты лучше помолчи пока, парень.

– С оружием как, обращаться умеете или только чистить мастаки?

– Я стреляный воробей, а Ануш… Стреляет на загляденье, но в бою пока не был.

– Тогда так, вечерком постреляем, я организую выход на стрельбище. Если не соврал, то определю в свой взвод.

– Собираешь лучших? – задорно улыбнулся Сергей.

А жизнь понемногу налаживается. Если будет дельный сержант, да еще и парней подберет не промах… Глядишь, отбоярятся от пинков. Эдак шансы уцелеть увеличиваются многократно.

– А чего тянуть за собой тех, кто решил бросить кости наудачу, вместо того чтобы взять все в свои руки. Я, парень, больше половины жизни в армии, и все время на границе, еще на старой начинал служить, в паре сотен верст к востоку. И я точно знаю, служба в этих местах – не смертный приговор, а неслабый шанс все начать сначала.

После того как разобрались с оружием и живностью, направились в казарму. Если и существовало какое деление на подразделения, то по расположению людей в казарме этого сказать было нельзя. Одно сплошное спальное расположение, заставленное деревянными койками в два яруса. Обычная в общем-то казарма, без изысков. Койки заняты не сплошь, а пятачками, в каждом из которых насчитывалось разное количество людей. Такое деление повзводным назвать было нельзя. Если подобное и было, то скорее всего в голове старшего сержанта Грибски – хотя у него и отсутствовали нашивки, никем иным он просто не мог быть.

Самая малочисленная группа, всего-то из семи человек, заняла дальний от входа угол. Вот только они никак не походили на тех, кого в этот самый угол оттерли. Сергей подозревал, что это место считается самым почетным, потому и занято этими типами. Почему именно такой вывод? Просто не походили они на тех, кому можно диктовать свою волю, скорее уж наоборот, диктовали они. Все крепкого сложения и явно тертые жизнью, одежда добротная, и держатся очень уж уверенно.

Если короче, то лучше их обойти стороной. Сразу видно, что эти парни заправляют тут всем. Ну и пусть себе заправляют, Сергей не собирался устанавливать тут никаких порядков. Вот в своем взводе, когда с составом определятся, можно будет попытаться как-либо повлиять на ситуацию, хотя бы из простого чувства самосохранения. Пока же самое лучшее – это держаться в стороне.

Из первого осмотра следовало, что казарма едва ли заполнена на две трети, и тут явно недостаточно народу для формирования четырех полноценных взводов. В этом случае люди должны были располагаться буквально на головах друг у друга. Это наблюдение радовало по двум причинам. Одна из них заключалась в том, что свободные места все же присутствовали и отвоевывать место под солнцем не придется. Вторая – на заполнение пустующих коек, а затем на формирование подразделений и их комплектацию всем необходимым уйдет достаточно времени, и нанятый токарь успеет справиться с заказом.

Сергей присмотрел пару пустующих коек между двумя группами. Место примерно посредине казармы, так что и от выхода подальше, и не так чтобы далеко. Оно конечно, как бы граница сотрется, но, с другой стороны, ему это без разницы.

Странно, как это собирались в этом помещении расположить более сотни человек, а если считать по штатам, то сто двадцать три. Это только чисто по взводам, впрочем, иначе считать и не имело смысла, ведь здесь формировали не эскадрон, а четыре отдельных взвода. Ладно, главное, что пока места есть и никого теснить не придется.

– Ануш, ты какую койку предпочитаешь, верхнюю или нижнюю?

– Давай я наверх, мне оно все полегче будет, чем тебе.

– Добро.

– Эй, а вы что, собрались здесь расположиться? – послышался недовольный голос со стороны одной из групп, между которыми вклинились новички.

– А в чем проблема? – спокойно глядя на внезапного собеседника, которого поддерживали ухмылками его товарищи, осведомился Сергей.

– Вообще-то не мешало бы поинтересоваться у старожилов.

– У вас или вон у них? – Варакин кивнул на вторую группу.

– У нас, конечно.

– С какого это перепуга нужно спрашивать вас? – тут же раздался голос из другой компании.

– Это наши места.

– Кто это сказал?

– Спокойно, парни. Че за галдеж? Была между вами граница по пустым койкам, теперь по вот этим славным парням. В чем проблема-то?

Обе группировки как-то разом сдулись. Ага, не иначе как компания из заправил решила прорезаться и заявить на новичков свои права. Подошедший рослый парень с явно приблатненными замашками был именно из этой братии. Хм. Вот странное дело, вроде и мир другой, а манеры у этой публики прямо один в один. Интересно, а вам-то чего понадобилось? Вроде ничем особым Сергей и Ануш не отличаются. Ну да, форма на них не потасканная, комендант не стал мелочиться на крысятничестве казенного имущества. Но ведь и эти одеты далеко не в обноски. Форма, конечно, успела пообмяться, но точно не старая. Обувь тоже в порядке. Или запас не тянет? Ну это вы зря.

– Не боись, парни, все нормально будет. Я Хват, держитесь меня и моих друзей, тогда ни одна падла к вам не подойдет.

– С чего же такая поддержка, Хват?

– А ты бы сначала назвался, человек прохожий, а потом уж и вопросы задавал, – послышался голос из угла, где находились остальные шестеро. – И вообще, не дело орать на всю округу, подошел бы.

– У меня к вам вопросов нет, потому смысла в этом не вижу.

– Ну, нагрубить большого ума не надо, а разговор, он всегда может на пользу пойти. Нам ведь дальше вместе быть, да на вражьей территории. А ты с ходу ссору ищешь.

– Я ничего не ищу, уважаемый, и никого не трогаю. Пока. Так что сделайте вид, что меня нет, и разойдемся мирно.

– Дерзишь, – цыкнув, с ленцой произнес явный лидер этой группы.

– А ты, стало быть, станешь определять, как мне себя вести?

Уж сколько раз он корил себя за это, сколько раз клялся и божился, что в последний раз… Видать, не про него все это. Вот какая-то шваль подняла голос, и на тебе, Сергей опять начинает терять контроль над собой. Самое смешное – он прекрасно осознает, что его понесло и нужно бы сбавить обороты, сгладить углы, но вот сделать этого не может. Голос рассудка слышится откуда-то издалека и никак не выглядит убедительным.

– Кто-то должен присматривать за порядком, – внимательно глядя на Сергея, произнес мужчина.

Его товарищи уже поднялись и начали перемещаться в сторону новичков. Представители других группировок всячески старались прикинуться ветошью или отойти в сторону, если таковая возможность имелась.

– Прежде чем начинать, подумайте, готовы ли вы пойти до конца? – уперев угрюмый взгляд в приближающихся, глухо сказал Сергей. – Мы все черные шевроны. Если убьете меня, то вас всех повесят. Если просто изобьете, то я убью вас сам. Стоит ли оно того? Еще шаг, и выбора у вас не будет, потому что я ударю первым, и тогда только смерть – от руки палача или моей, без разницы.

– А с чего ты взял, что они узнают, кто тебя грохнул? – поинтересовался главарь, явно недовольный тем, что его парни остановились.

– А они будут разбираться? – ухмыльнулся Сергей. – Куда проще назначить убийцу, ведь здесь нет не заслуживающих венчания со старухой. А уж тот, кого назначат, сам всех сдаст с потрохами, ведь все здесь, чтобы получить шанс выжить. И здесь нет тех, кто готов сдохнуть. Иначе уже подался бы в бега. А уж помирать за кого-то…

– А ты, значит, из другого теста?

– Ты улыбочку-то спрячь. Я и впрямь из другого теста. Я тут только потому, что знаю – на мне смерть невинного человека. И вину за то хочу искупить. А вы лишь хотите спасти свои шкуры, а не вешать себе на шею охотников за головами. Так что не изображай из себя крутого парня. Был бы таким, уже бегал бы на воле, и плевать на всех, кто захочет поживиться за счет твоей смерти. Побоев я не боюсь, а убить у вас кишка тонка, так что валите в свой угол. Ну, чего уставился? Жизнь надоела или решил проверить, насколько я с головой не дружу? Тогда подходи, – обернувшись к Хвату, который был ближе всех, подначил Сергей.

И они дрогнули. Нет, главарь, может, и хотел бы разобраться с дерзким новичком. Но вот те, чьими руками он собирался это сделать, дали задний ход. Это он их правильно просчитал. Значит, мозги все же до конца не отказали.

Однако он вынужден был прекратить даже мысленное восхваление своей дражайшей персоны, едва задался вопросом – а осуществил бы он свою угрозу? Хм. По всему получалось, что он не блефовал и, может, именно по этой причине был столь убедителен. О-хо-хо, парень, с таким настроением ты точно сдохнешь в степи, а может, и до нее не доберешься. Хотя… Нет, до степи-то он точно доберется, а вот что там будет дальше, не понять.

Вечером сержант Грибски и впрямь потащил их на стрельбище. Ввиду того что свой карабин Сергей отдал токарю на переделку, стрелял он из оружия Ануша. Милош Грибски довольно придирчиво осмотрел мишени и остался доволен результатами. Правда, поинтересовался, отчего Сергей не воспользовался своим карабином. Ответ о катастрофической ситуации с патронами его вполне устроил, тем более что из «дятлича» Варакин отстрелялся исключительно.

– Парень, я слышал, ты успел повздорить с парнями Бывалого? Молодец. Они тут всех под себя согнули, но пока еще не сталкивались с тем, кто готов пойти до конца.

– А ты чего не вмешиваешься? Там ведь есть и те, кто по дурости попал под раздачу и просто хочет избежать казни.

– А я не святой, чтобы всех спасать. Если хочешь знать, то Бывалый мне очень даже полезен. Благодаря ему мне будет проще понять, кто есть кто, и набрать к себе тех, с кем я вывернусь из этой передряги. А тащить груз на ногах мне не подходит. И их не вытащу, и сам сдохну. Оно вроде по всему выходит, что подыхать мне в степи, иной жизнью жить я не смогу, но и на убой дуриком тоже не пойду.

– Ясно. Ну и как, мы с Анушем подходим тебе?

– Пока не найду кого лучше, подходите, – не став юлить, откровенно ответил сержант.

– Слушай, Милош, а чего это только одну казарму под нас отвели? Если здесь будут формировать все четыре взвода, то и коек-то на всех не хватит.

– Не хватит, твоя правда. Но на этот случай имеются палатки. Так что кому не достанет места, поселятся снаружи. А больше одной казармы выделять глупо. Как только взводы отбудут, здесь начнут собирать пополнение на случай потерь, ну и постоянно будут содержать примерно с полтора взвода.

– Это на случай, если какой гарнизон вырежут подчистую? – внимательно посмотрев на Милоша, поинтересовался Сергей.

– Именно, – ничуть не смутившись, подтвердил Грибски.

– А не получится так, что кто-то весь срок отсидится здесь и получит прощение?

– В зачет идет только служба на пинкской территории или в боевых условиях. Никакая хитрозадость тут не поможет. Знаешь, с кем не стоит играть в азартные игры?

– С государством? – предположил Сергей.

– Угу, все равно проиграешь.

– Милош, погоди, – окликнул кто-то Грибски, а затем в сгущающихся сумерках перед ними предстал вполне нормальный сержант, с нашивками и всеми регалиями. – Привет. Этот, что ли, Варакин будет?

– Хм. Интересный ты парень, только появился в форте, а тебя уж и за оградой знают, – удивился Грибски.

– Много чести, – фыркнул подошедший сержант. – Но вот старину Полена я действительно знаю, и он просил при случае помочь парню. Не безвозмездно, конечно.

– Ну это как водится, – тут же согласился Сергей с поползновениями в сторону его кошелька.

– Вот и ладушки. Тогда завтра приходи ко мне на склад. Как, Милош, поспособствуешь?

– Когда?

– А сразу после полудня.

– Добро, приведу. А много ли у тебя денег? – проводив взглядом интенданта, поинтересовался Грибски у Сергея.

– Ну есть кое-какая сумма.

– Давай-ка все до гнедка мне.

– Чего это?

– Я так понимаю, что ты захочешь все потратить на то, чтобы прикупить чего полезного в степи.

– Была такая мысль. А также хотелось бы договориться, чтобы на стрельбище походить, а то я из револьвера, считай, и не стрелял. Но казна, как мне кажется, не станет выделять нам лишние патроны для тренировок.

– Правильно кажется. Так вот, мне нравится, как ты собираешься потратить свои деньги, это на пользу. Вот только здесь за деньги можно не только прикупить какого полезного снаряжения, но и выпивку, и даже шлюху. Все возможно, когда в кармане звенит. Нарываться на драку и последствия никто не стал, но обчистить могут захотеть. Ты готов убить и умереть из-за пары десятков крон? Вот то-то и оно. А у меня в сохранности будет.

– Договорились. Держи.

– Ого! Это ты солидно упаковался, – оценил Грибски кругленькую сумму, оказавшуюся у него в руках.

– Все мои сбережения.

– Это правильно. Я так же поступил, правда, у меня не так чтобы и много, но что было, все к интендантам ушло.

– А что так-то? Вроде старший сержант, да еще на границе, и на пьющего не походишь. Бабы?

– Брат у меня есть, хуторянин, отец семейства. Вот все ему и переслал. Если меня… То пусть ему останется. На себя только остатки.

– А не боишься, что прикарманит?

– Нет. Но если и так, то все на пользу, у него дети, хозяйство, а я один, как перст.

– Сержант, просьба есть.

– Тебе не кажется, что ты так и сыплешь этими просьбами?

– Ну пока-то все по делу.

– Согласен. Говори.

– Можно нам с Анушем сразу в палатку выселиться?

– Чего это? И снег-то еще весь не стаял, зачем морозить себе хозяйство?

– Так собачки у меня, если ты не забыл. У них возраст такой, что дня терять нельзя. А в казарму не потащишь.

– Ты действительно думаешь, что эти псины пригодятся в степи?

– Каждый шанс, что может помочь, он на пользу.

– Ну, значит, завтра все и получим. Только интенданту нужно будет приплатить за печурку и дрова.

– А разве это не положено?

– А разве казарма уже переполнена? То-то и оно. Да не журись, на бутылку зобрятки дашь, он и рад будет.

– Зобрятка, она разная бывает.

– Ничего, он парень непривередливый. Бывай.

– Бывай.

В этот момент они были в прихожей стандартной казармы рустинской армии, и сержанту путь был направо, в сержантские комнаты, Сергею же налево, в общую казарму. Там находились те, кому предстояло стать его спутниками на ближайшие два года или теми, с кем он встретит свой последний час. Вот так вот все завертела судьба-злодейка.

Радовало хотя бы то обстоятельство, что некто Дворжак поквитался-таки с убийцей Алексея. Полен вполне уверенно говорил о трех лошадях, Даска подтвердила, что Алексей выехал на двух, ведя с собой заводную. В степь вдвоем на одной лошади не выедешь. Так что за Болотина поквитался кто-то неизвестный, и этот вопрос можно считать решенным.

А раз так, то остается очиститься перед законом, успокоить свою совесть, оказав посильную помощь семье погибшего (а поддержка в виде пары тысяч крон – это ой как солидно), и жить дальше. Оно вроде как даже суженая уже есть, и он вполне не против пойти с ней под венец. А там поставит хутор и заживет в свое удовольствие жизнью с детства понятной и устраивающей во всех отношениях.

– Простите, у вас есть книга «Двадцать тысяч верстин⁶ под водой»?

– Сожалею, молодой человек, но все экземпляры распроданы.

– Да что же это такое?! Уже шестая букинистическая лавка, и опять опоздал!

– Не стоит столь уж отчаиваться, молодой человек, – поспешил успокоить парня старый книготорговец.

Как видно, он и сам был завзятым читателем, а потому прекрасно понимал, каким разочарованием для парня была невозможность приобрести столь желанный роман. Вообще-то книга у него была, и сейчас она покоилась под прилавком, еще ни разу не открытая и пахнущая свежей типографской краской. Но расставаться со своим экземпляром ради незнакомого парня? Ну уж нет!

Одно дело, если бы он сам уже прочел роман. В этом случае можно было бы подумать и о прибыли, потом дождаться, когда выйдет дополнительный тираж, и спокойно поставить книгу на полку своей личной библиотеки. Но он, как и все, читал лишь несколько фельетонов.

В середине зимы владелец газеты «Плезненские ведомости» решил уступить никому не известному автору и выделить под него всю колонку фельетона. Поговаривают, что автор даже приплатил господину Коуба за право получения всей колонки в утренней газете.

И вот вместо обычных шарад, загадок, стихов и занимательных анекдотов там появилась первая глава романа «Двадцать тысяч верстин под водой» никому не известного писателя. Эффект был сродни разорвавшейся бомбе. Поначалу номер расходился с обычной скоростью, но затем произошло нечто невероятное. Весть о новом произведении разлетелась с немыслимой быстротой, и в тот же день был распространен второй тираж газеты. Просто небывалая популярность.

На следующий день двойной тираж «Ведомостей» разошелся еще до обеда. Поговаривают, что на этот раз господин Коуба уже сам едва уговорил автора разместить в газете еще главу из своего романа. Потом был еще один день триумфа и… Последняя глава, ставшая достоянием общественности, заканчивалась уведомлением, что роман в самое ближайшее время появится на прилавках букинистов.

Позже стало известно о том, что подобные фельетоны появились во всех газетах больших городов королевства. Там успех был ничуть не меньшим. Более того, содержание глав породило множество жарких споров, причем не только среди обывателей и любителей чтения, но и среди ученых. В множестве клубов и салонов можно было нарваться на жаркие дебаты по поводу изложенного автором.

Нашлось немало и тех, кто жаждал увидеть автора и лично бросить в лицо обвинения в лживости его предположений. Именно что лживости, а не чрезмерного фантазерства. Разумеется, уже имелись опыты погружения под воду и даже существовали первые образцы подводных лодок, но то, что излагал автор… Это просто ни в какие ворота. Конечно, он пишет, что это фантастика и все является вымыслом, но ведь любое повествование должно на чем-то основываться.

Но тем не менее, несмотря на серию критических статей и множество обвинений, появления книги с нетерпением ждали все. Почитатели – чтобы наконец выяснить, чем закончилось путешествие профессора Дудлича и раскрыть тайну капитана Некто. Противники – чтобы вооружиться дополнительным материалом и бросить в лицо не появляющемуся на публике автору очередное обвинение в невежестве и некомпетентности. Если, конечно, он появится.

Никто не знал, кто таков новый автор, не представлял, где именно готовится издание книги, кто работает над ее оформлением. Все это было покрыто тайной. Было известно только имя создателя романа, успевшего породить такую шумиху. Но и оно ни о чем не говорило – обычное имя рустинского мещанина. Однако все с нетерпением ждали появления новинки.

И вот через два месяца волнительного ожидания книжная новинка буквально выплеснулась на прилавки букинистических лавок и лотков. Роман появился разом в нескольких крупных городах, минуя книжных распространителей. Его появлению предшествовали красочные афиши на тумбах, с обложками книги и мастерски изображенными главными героями, стоящими на палубе «Касатки».

Хотя время едва приближалось к полудню, весь тираж был распродан до последнего экземпляра. Сказать, что молодой человек, вернее, парнишка лет шестнадцати, не больше, расстроился, это не сказать ничего. Как такое могло случиться? Неужели вся столица вдруг увлеклась чтением? Букинист проводил молодого человека взглядом, полным искреннего сочувствия, и с нетерпением посмотрел под прилавок.

Проклятье! Нельзя! Времени только полдень, нужно работать, если же взяться за чтение, то про все остальное можно позабыть. Уж он-то знает свою натуру. Да и бог с ним! Уже через несколько минут ставни лавки были закрыты, а ее владелец расположился в кабинете на втором этаже, вооружившись трубкой, набитой душистым табаком, который он курил только в особых случаях. И вот наконец, пустив к потолку большой клуб дыма, он открыл книгу. Все к лукавому, сегодня он отдыхает. И пусть все обзавидуются.

А понуро бредущему по улице молодому человеку никто завидовать не стал бы и уж тем более не пожелал бы оказаться на его месте. Причем это относится ко всем, а не только к любителям романов, уж очень несчастный вид был у паренька. А кто захочет быть несчастным настолько, каким бы ни был повод… Скрежет подков по каменной мостовой, ржание лошади, скрип пролетки, возмущенный крик извозчика.

– Тпру, стоять, родимая! Э-э-эх, молодой господин, да разве ж можно так-то, по сторонам не глядючи.

– Извозчик, глотку побереги, – раздалось вдруг из пролетки, и оттуда на паренька уставился ободряющий взгляд прилично одетого господина в дорогом пальто.

– А если бы я его зашиб, кто отвечал бы? – все же поумерив пыл, пробасил мужик.

– А он прав, молодой человек, не дело ходить по улице так расхлябанно. Ладно этот остолоп угодил бы в участок и в тюрьму, так ведь и у меня отняли бы немало времени.

– Простите… Я просто задумался… Я и не думал…

– Полноте. Я же пошутил. Все хорошо, что хорошо кончается. Если вы в центр, то могу подвезти.

– Право, я не хотел бы злоупотреблять…

– Ох и слово-то выбрали. Присаживайтесь. Заодно поведаете, что вас так расстроило. Разумеется, если это не величайшая тайна всех времен и народов.

– Да какая тайна, право слово. Вы слышали о новом писателе, Дворжаке?

– Это тот, что написал столь нашумевший роман?

– Ну да.

– И как же сей господин мог вас расстроить, молодой человек? – под перестук копыт и колес по гулкой мостовой поинтересовался незнакомец.

– Он? Расстроить меня? Ну что вы говорите, как он мог меня расстроить. Просто… Понимаете, сегодня, как было обещано в газете и афишах, в продаже появилась его книга.

– И как это обстоятельство могло вас расстроить?

– Вы не понимаете. Я настолько увлекся повествованием… мне настолько интересно… Я так ждал… А тут вдруг не успел. Я и подумать не мог, что книгу так быстро раскупят.

– Ну, молодой человек, стоит ли так расстраиваться. Если тираж разошелся столь быстро, значит, будет напечатан дополнительный, и тогда уж вам повезет.

– Но когда это будет?! – Молодой человек чуть не заламывал в отчаянии руки.

– Господи, да неужели для вас это так важно?

– Очень важно.

– Хорошо. Вот, возьмите, – достав из своего саквояжа книгу и протянув ее парню, произнес незнакомец.

– Что это?

– А разве на афише была изображена не эта обложка?

– Это…

– Ну вроде бы «Двадцать тысяч верстин под водой», вы ведь об этой книге говорили.

– Сколько я вам должен?

– Бог с вами, ваше счастливое лицо лучшая для меня плата. Возьмите на память о нашей нечаянной встрече. Не будьте излишне щепетильным, это вас ни к чему не обязывает, и, возможно, мы больше никогда не встретимся, так что не стесняйтесь.

– Тогда, может, сделаете дарственную надпись? – Не зная, как благодарить, и в то же время борясь с желанием схватить желанную добычу и убежать, произнес паренек.

– Как пожелаете, молодой человек. Кстати, как вас зовут?

– Крайко Юзеф.

Незнакомец извлек из кармана перьевую ручку и, попросив извозчика остановиться, быстро набросал на титуле короткую надпись. Юзеф схватил книгу как величайшую ценность и, прижав к груди, устремил горячий взор на мужчину.

– Я так понимаю, что пришла пора нам расстаться, – добродушно ухмыльнулся тот. – Но, если позволите, осмелюсь дать вам совет. Конечно, весна в полном разгаре, и уже довольно тепло, но я все же советовал бы вам отправиться домой, а не располагаться на первой попавшейся лавочке в аллее. Не то увлечетесь чтением, а к вечеру непременно похолодает. Право, не хотелось бы быть причиной вашего заболевания.

– Я обязательно воспользуюсь вашим советом.

– Что же, тогда не смею задерживать.

Домой он добрался уже через полчаса и в нетерпении поспешил в свою комнату, позабыв о необходимости пообедать. Только тут ему вдруг стало неловко, что он даже не знает имени того, кто оказал ему столь неоценимую услугу. Эта мысль заставила его со всей поспешностью открыть книгу на первой странице, где аккуратным убористым почерком была сделана черными чернилами дарственная надпись:

«Крайко Юзефу на добрую память и с наилучшими пожеланиями от автора. Дворжак Шимон».

1 Алеш, убери ружье.

2 Спасибо за то, что помогли отогнать этих бандитов. За кого нам молить Создателя?

3 Отец, ты их понимаешь?

4 Нет, сын, мне незнаком этот язык.

5 Золотая крона  – 3 кроны ассигнациями, или 15 резан, или 300 гнедков. Крона ассигнациями – 5 резан, или 100 гнедков. Серебряный резан – 20 гнедков. Гнедок  – минимальная денежная единица, медная.

6 Верстина  – рустинская мера длины, применяющаяся в морском деле.